Клемент Вуд. Медовый месяц
-----------------------------------------------------------------------
Clement Wood. Honeymoon (1931). Пер. - Т.Покидаева.
& spellcheck by HarryFan, 28 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
Эдит Кэри уселась на низкий диванчик, изящно скрестила стройные ноги и
достала из сумочки черно-белый мундштук и пачку дешевеньких сигарет.
- У тебя нет зажигалки? Ой, я забыла, что ты не куришь... Ладно, у меня
где-то были спички.
Она прикурила. Откинулась на диванных подушках, придавив их локтем,
чтобы было удобнее. Струйка дыма вырвалась изо рта серым конусом, на
мгновение застыла в воздухе и растаяла бледным облаком. Эдит прищурилась,
выжидающе глядя на Дорис.
- Рассказывай, Дорис. Теперь вы с ним обручились. И что ты чувствуешь?
Ну давай, не стесняйся...
- Я... э... да ничего особенного я не чувствую.
- Вот так всегда. Все интересное происходит, когда меня нет в городе!
М-да... я и не знала, что Харви... или мне его надо теперь называть
"доктор Кэмпбелл"... в общем, я понятия не имела, что он за тобой
ухаживает.
- Н-нет. Он не то чтобы ухаживает...
- Какая ты скромная, просто кошмар. А то я не знаю... Ты с Джорджем
Стикни сначала встречалась... потом со спортсменами этими... и еще с тем
беднягой военным, морским лейтенантом из Техаса... как раз когда я была на
Юге...
- Д-да. Встречалась.
- Слушай, чего ты такая зажатая? Слова из тебя не вытянешь. Расскажи
все-таки про своего жениха. Горячий мужчина, правда? - Вопрос был
каверзный, да. Но и доверительный тоже.
Эдит подалась вперед, не сводя глаз с подруги, такой хорошенькой, что
прямо загляденье.
Дорис Орр и вправду была очень миленькой. Своей бледной хрупкой
красотой она напоминала девушек с голландских пастелей. Сидела она очень
прямо, и от этого ее поза казалась слегка напряженной. Даже складки ее
платья - очень стильного платья из воздушной и легкой материи в
матово-синих и бронзовых тонах - были неподвижны, как мрамор. Изящная
длинная шея, точеный профиль, ясные голубые глаза, золотистые локоны,
падающие на лоб... В сером пасмурном свете она казалась цветком,
вылепленным из воска и раскрашенным в синие, бронзовые и нежно-розовые
тона. Безмятежный, нездешний цветок. И лишь в глазах промелькнуло
что-то... даже не удивление, а только намек на удивление. Тень хмурой
морщинки легла на лоб, но тут же исчезла. Тут же.
- Он славный... Харви.
- А он... тебе с ним хорошо как с мужчиной? Он страстный, да? Ты меня
не стесняйся, Дорис. Я уже старая замужняя женщина. Меня не надо
стесняться. Мы с Эдом... еще до того, как поженились... ну, ты понимаешь,
о чем я. Все это делают. И уж тем более - обрученные пары. И это так
хорошо, ты согласна?
Снова хмурая тень пробежала по безмятежному лбу.
И снова исчезла, как будто ее и не было.
- Д-да. Наверное, хорошо.
Сразу было заметно, что человек не понимает, о чем говорит.
- Да что ты как девочка, честное слово. Уж меня-то не надо стесняться.
Ты знаешь, о чем я... ну, всякие ласки там, поцелуйчики... обняться,
погладить и все остальное... ты же встречалась с парнями. Сколько их у
тебя было, поклонников... здесь и в Аннаполисе... буквально на каждой из
вечеринок ты себе находила какого-нибудь ухажера. И вряд ли ты с ними
просто за ручку держалась. В общем, ты ему уже что-то позволила?
- Я... я не знаю, о чем... что ты имеешь в виду...
- Господи Боже. Не может быть девушка столь наивной. Не верю я в это.
Так не бывает. Вы с ним целовались, Дорис? По-настоящему?
- Он... он меня поцеловал. Один раз. На помолвке...
- И с тех пор?
- Н-нет. Больше не целовал.
Эдит оценивающе прищурилась. Сама ненамного старше подруги, она уже
несколько лет была замужем и считала себя женщиной искушенной.
- А другие мужчины тебя целовали?
- Да... в щеку.
- А в губы? По-настоящему? - Жестко, безжалостно. Как на допросе.
- Нет, конечно. Я ни за что не позволила бы...
- Даже Харви... то есть доктору Кэмпбеллу?
- Он, наверное, и сам... будет...
- Он-то будет, я не сомневаюсь. - Эдит глубокомысленно кивнула. - И это
все, что между вами было?
- Мы... э... да.
- Как же вы, девочки, так живете, что вообще ничего не знаете?! Ты - не
первая, кто мне говорит... Я сама еще в школе все знала. И подруги мои
тоже знали. Это естественно. Что естественно, то не стыдно. Я так думаю,
это тетя твоя - старая дева - вбила тебе в голову, что приличная девушка
не позволит мужчине касаться себя до замужества...
- Да, тетя Этель...
- Кошмар какой, Господи! И он... он тебя не домогается?
- Эди, я не понимаю, о чем ты.
Эдит решительно затушила в пепельнице недокуренную сигарету.
- Ты мне можешь сказать, зачем ты выходишь замуж?
Похоже, Дорис смутилась. Немного, но все же.
- А зачем люди женятся и выходят замуж, Эди? Просто пора уже замуж...
мне двадцать четыре. Я не Могу вечно бегать по вечеринкам с танцульками,
где собираются дети моложе меня в два раза. Мне пора замуж.
- Да. - Беспристрастно и коротко, как приговор.
- И ему тоже пора жениться. Знаешь, старому генералу Кэмпбеллу очень
хочется мальчика... внука... чтобы было, кому передать все имущество и
состояние. То есть не все, конечно. Но большую часть. У Тома с женой...
Том - это брат Харви, архитектор, ну ты знаешь... Так вот, у Тома с женой
только один ребенок. Девочка. И Элизабет больше не может иметь детей...
Мэриан еще не замужем... Эллен... вторая сестра Харви, ты, может быть,
помнишь, она вышла замуж за этого... из Филадельфии... Джорджа, как его
там? Скотта или Шотта... Ладно, не важно. У них был мальчик, но он умер
еще младенцем. А потом у них были еще две девочки... У генерала нет
внуков. Только одни внучки. А если у Харви будет сын, то старый Кэмпбелл
оставит ему по наследству гораздо больше, чем он бы оставил... Да, точно.
Его звали Шотт. Джордж Шотт. Так вот, он оставит гораздо больше...
- Это Харви тебе объяснил?
- Да. Харви и его мама, - с облегчением кивнула Дорис.
- И поэтому вы собираетесь пожениться?
- Ну конечно.
- Бедная девочка! - Эдит решительно закурила очередную сигарету. -
Давай поженимся, Дорис... Сливная девочка Дорис. Иди сюда, сядь рядом с
маменькой и послушай, что мы тебе скажем. Твое дело - родить. Обязательно
мальчика. И тогда денежки старого Кэмпбелла будут у нас в кармане. И ты
это нормально воспринимаешь?
- Конечно, нормально. А что...
- А у нас с Эдом нету богатого папеньки. Мы с ним решили, что не будем
пока заводить детей. Потому что сначала нам надо встать на ноги. Здоровье
у меня крепкое. Подождать мы еще можем...
- Но...
- Что "но"?
- Мне казалось, ты хочешь детей...
- Разумеется, я хочу. Я ужасно хочу ребенка... а ведь мне всего
двадцать шесть! Но ничего. Через пару лет мы отложим какие-то сбережения,
все у нас образуется... и тогда у нас будут дети. Двое. Или, может быть,
трое...
- А если вдруг раньше...
- Но я же предохраняюсь. Мы с Эдом твердо решили, что заведем детей
только тогда, когда сможем их содержать нормально. Правда, прошлой осенью
у меня была задержка... Я ужасно перепугалась. Но, слава Богу, все
обошлось. Ложная тревога.
- А как это, предохраняться?
- А ты не знаешь?! С тобой никто об этом не говорил?!
- Ну... кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Харви сказал, что
даст мне какую-то книгу. Чтобы я прочитала... Он хочет, чтобы у нас было
много детей. Сыновей. Чем больше у нас будет сыновей, тем больше у нас
будет денег.
- Понятно.
- Харви сам врач... И он все об этом знает. Его мама мне объяснила,
почему для него так важно жениться на нормальной, здоровой и крепкой
девушке...
- И тебя, стало быть, удостоили выбором. Бедный ребенок! И что... он
тебя даже ни разу не поцеловал после помолвки? Ни разу?
- Ни разу.
- Какой кошмар. Знаешь, если бы мой Эд стал относиться ко мне точно так
же, уж я бы нашла эту блондинку или брюнетку и попортила бы ей личико,
чтобы впредь неповадно было... Конечно, я за тебя очень рада... потому что
ты...
Последние горсти риса простучали по каменным ступеням церкви, пара
стоптанных домашних туфель по обычаю брошена на мостовую... поезд
вздрогнул, отошел от перрона... Победный, взволнованный взмах руки.
Высокий мужчина на верхней ступеньке и рядом с ним - цветущая Дорис...
Дикая какофония автомобильных рожков - последний салют молодым...
Балтиморский вокзал остался уже позади. Поезд набирал скорость в бесшумной
мощи. За окном проплывают кварталы скучных и серых домов... Обрывки
загородной природы... Деревья, тихое озерцо... Коровы, склонившие головы к
самой земле... Человеческие фигурки как размытые пятна... Усыпляющий
перестук колес по сочленениям рельсов... Все, поехали. Едем.
В купе доктор Кэмпбелл уселся прямо напротив своей молодой жены. Он был
очень высоким и стройным, с худым - быть может, чуточку слишком худым -
лицом. Носил очки с толстыми линзами в легкой светлой оправе. Сейчас,
когда он смотрел на Дорис, его тонкие губы были сложены в подобие
довольной собственнической улыбки. Впрочем, любой на его месте мог бы
поздравить себя с удачным "приобретением". Лицо девушки, хотя и
подсвеченное необычным румянцем, оставалось все таким же безмятежно
прелестным. Она была вся - как застывшая красота. Ее темно-синее с серым
дорожное платье казалось изваянным из мрамора. Величественная осанка,
спокойный взгляд, исполненный чувства собственного достоинства. Глаза -
как безоблачное ясное небо. Строгая изысканная прическа, которую не портил
ни один выбившийся золотистый локон.
- Ну вот, стало быть, - выдохнул молодой доктор. - Можно, я закурю?
- Конечно, можно...
- Ты рада, что все закончилось?
- Да, наверное. - В ее глазах промелькнуло кокетство. Воздушное, как
дуновение легкого ветерка. Промелькнуло и тут же исчезло, потому что
осталось безответным.
- Сколько глупостей люди придумали с этими свадьбами. Это так утомляет.
- Д-да.
- Но все уже позади. Что не может не радовать... Замечательная сигара.
Из отцовских запасов.
- А-а, - неопределенно отозвалась Дорис.
А что еще можно было сказать?
Зерно сомнения, которое заронила ей в душу подруга Эдит, потихонечку
прорастало. Девушка не знала, как ей заговорить об этом. Но все-таки
начала разговор, робко и неуверенно:
- Харви, а ты... ты раньше часто встречался с девушками? В
университете... и потом еще.
- Я бы сказал, что нечасто. Я вообще не люблю женщин... - Он выпустил
дым колечком, которое растаяло в воздухе, не успев даже как следует
сформироваться. - Кроме тебя, разумеется. Ты - само совершенство.
- Я... я имела в виду, может быть, у тебя кто-то есть... кто-то еще...
кто тебе дорог. - Она понизила голос, но взгляда не отвела. - Кто-то,
кроме меня...
- Нет у меня никого. Странные ты задаешь вопросы!
- Просто мне... интересно...
- Я вообще не такой человек. Женщины мне никогда не нравились. У меня
не было времени на ухаживания. Сначала я учился на медицинском... потом
работал в больнице... был слишком занят. А потом папа сказал, что мне пора
бы подумать и о женитьбе. И вот мы поженились.
- А-а.
Они замолчали. Надолго. А потом пришло время идти на ужин в
вагон-ресторан, и напряжение и неловкость, воцарившиеся между супругами,
постепенно сошли на нет. Дорис заметила, что ее муж далеко не галантный
кавалер. Например, он совершенно не умел вести себя за столом. Поглощал
пищу, как корм, необходимый для поддержания жизнедеятельности, - деловито
и быстро. Но ее это не покоробило. Наоборот. Ей уже до смерти надоел весь
этот сладенький сентиментальный сироп, которым ее "поливала" тетушка
Этель... да и подруги в большинстве своем тоже. А Харви... он был таким
прозаичным, таким приземленным. И ей это нравилось.
К концу ужина они уже увлеченно обсуждали свои кулинарные предпочтения
- что кому нравится и что не нравится. Но когда они вернулись в купе,
Дорис снова пришла в замешательство. Проводник застелил постели, хотя его
и не просили. Но у него был наметанный глаз, и он сразу же распознал в
юной паре счастливых молодоженов. Они молча оглядели застеленные постели,
смущенно присели на краешках полок - каждый на своей - и продолжили
прерванный разговор. Они обсудили в деталях предстоящее свадебное
путешествие, потом заговорили о будущем Харви и о перспективах его
профессии. Перспективы, надо сказать, открывались широкие. И в Балтиморе,
и в Филадельфии, где у Харви был дядюшка. Сейчас доходы у Харви были более
чем скромными. Да и какие могут быть доходы у молодого врача, который
живет при больнице?! Но при том содержании, которое положил им его отец, -
пять тысяч в год... В общем, для начала неплохо... а когда у них родится
сын, то можно будет рассчитывать и на большее... причем гораздо на
большее.
При этой мысли он даже весь приободрился и засиял.
Она, словно зеркало, скопировала выражение приятного предвкушения.
- Уже поздно... наверное, надо ложиться спать. - Он произнес это
небрежно, как бы между прочим. Но это он так защищался. Чтобы не выдать
паническую застенчивость. Однако все же немножко выдал.
- Д-да, наверное... - Сама того не желая, она задышала чаще. Ее грудь
вздымалась и опадала помимо воли.
- Мне надо сказать тебе одну вещь, - начал он очень серьезно, даже
угрюмо. - Когда я... еще раньше... задумывался о том, что когда-нибудь мне
предстоит жениться, я решил для себя, что семейную жизнь надо начать по
возможности... без осложнений, легко... чтобы моей молодой жене не
пришлось смущаться... - Он замялся.
- Да. - Она решила его поощрить.
- Скажем, первую неделю или даже дней десять... просто... лежать рядом
с женой. Просто лежать... ничего не делать...
- Да.
- Но я не знаю... Если это действительно необходимо... Папа так хочет
внука... Ты все понимаешь. И поэтому, если ты только не будешь
настаивать...
Ей вдруг стало нечем дышать: она взвалила себе на плечи тяжелый груз и
собиралась нести этот груз, не морщась.
- Нет.
- Я уверен, так будет лучше. Я пойду покурю в салон, пока ты...
приготовишься... Твоя сумка вон там, под сиденьем.
Когда он ушел - может быть, как-то уж слишком поспешно, - она
улыбнулась его деликатной предупредительности. Он не хотел, чтобы она
смущалась, открывая перед ним свою сумку, набитую всякой девчоночьей
дребеденью типа кружавчиков и ажурного дамского белья...
Она быстро переоделась в ночную рубашку и скользнула в постель -
хрустящую и прохладную. Она лежала, затаив дыхание. И вдруг поняла, что
замерзла. Ее била дрожь. Что-то холодновато для майской ночи...
Потом она начала понимать, что спешить вовсе не стоило. Он не пришел.
Внутри нарастало какое-то странное возбуждение. Она боялась, что уже не
уснет в эту ночь. Но постепенно мягкое тепло одеял, уютная податливость
взбитых подушек и ненавязчивый стук колес окутали ее тихой дремой.
Она уже почти заснула. Но тут раздался щелчок замка. Дверь тихонько
открылась. Дорис широко распахнула глаза и подтянула простыню к самому
подбородку.
Он вернулся.
- Уже готова? - Его голос был мягким, проникновенным. - Я... я на
минуточку выключу свет, хорошо? Пока я тут...
Она лежала в темноте, глядя на окно, закрытое непроницаемой плотной
шторой. Поезд замедлил ход перед каким-то очередным полустанком,
остановился совсем, тронулся вновь... Она попыталась представить себе, что
было там, за окном, чтобы не думать о тех вещах, которые были гораздо
ближе и гораздо тревожнее. Свет зажегся внезапно. Она увидела мужа и
поймала себя на том, что как завороженная глядит на его светло-сиреневую
пижаму. Она сделала вид, что смотрит сквозь. Ей почему-то казалось, что
это не очень прилично - смотреть на него...
- Ты готова?
В ответ она выдавила улыбку.
Он наклонился и пошарил рукой под сиденьем. Выпрямился, держа в руках
что-то маленькое и черное. Присел на краешек полки, положил эту штуку себе
на колени. Теперь Дорис разглядела, что это было такое: его черный
докторский чемоданчик, где он хранил медицинские инструменты. Крышка
откинулась. Раздался тихий лязг стали о сталь - это он перебирал
инструменты, сосредоточенно морща лоб. Вид у него был решительный и слегка
напряженный. Наконец он достал пару сверкающих стальных ножниц. Критически
осмотрел их на свету. Ее дыхание сбилось. Сердце застучало неровно.
Он поставил чемоданчик на пол. Потом встал и шагнул к Дорис, держа
ножницы перед собой словно оружие.
- Это не больно...
Она смотрела на его руки, таившие в себе неведомую угрозу. Смотрела как
завороженная - не в силах оторвать взгляда. Он решительно сбросил с нее
одеяло. Она вздрогнула и резко дернулась.
- Это просто такая пленка. Плева. Через минуту все будет готово. Это не
больно...
Искусно и ловко - так быстро, что она даже и не уловила его движение -
он приподнял ее бедра и просунул под них что-то белое и сложенное в
несколько раз.
- Будет немного крови, - продолжал он деловито, как настоящий
профессионал. - Но ты почти ничего не почувствуешь. Вот так... чуть-чуть
пошире. Только не дергайся. Все хорошо. Больно не будет...
Она тихо вскрикнула и закусила губу, чтобы не закричать опять. Перед
глазами все поплыло и как будто подернулось дымкой. Ей действительно не
было больно, разве что самую капельку...
Он тщательно протер ножницы шелковым платком и убрал их в чемоданчик.
Потом достал еще один чистый платок и вытер кровь. Его движения были
уверенными, мягкими и успокаивающими.
- Чистая работа... Думаю, все получилось прекрасно...
Он погасил свет. В темноте она ощутила, как его твердая напряженная
рука надавила на край постели.
- А разве ты меня... не поцелуешь, Харви? - Ее голос дрогнул.
- Конечно... потом.
Спустя пару минут он пожелал ей спокойной ночи и поцеловал перед сном.
Было темно и почти ничего не видно, но она чувствовала, что он сидит,
сгорбившись, между ней и проходом. Постепенно его дыхание стало ровным и
хриплым.
- Харви... - прошептала она, вдруг испугавшись.
...Только ровное, хриплое дыхание.
Замужество! Вот оно, значит, какое.
| [X] |