Владимир Васильев. Душа чащобы.

 

 

 

 

 

  "Придется ехать   через Черное", - подумал Выр с неудовольстви-

ем. Старый   бор жители Тялшина и окрестных земель старались обхо-

дить стороной.   Мрачновато там...   Нечисть, опять же, пошаливает.

Кому охота   голову в омут совать? Правда, кое-кто отваживался там

хаживать, но только если не оставалось другого выхода. Вишена По-

жарский, говорят,   в одиночку Черное проходил не раз, да и побра-

тимы его -   Славута-дрегович, Боромир   Непоседа, Похил - тоже там

бывали и ничего, целехоньки.

  Но Выр-то   не ровня   им. Побратимы - воины, меч им привычен. А

Выр - простой   охотник. И   приятель его,   Рудошан, тоже   охотник.

Только и оружия, что пара ножей да луки со стрелами.

  Впрочем, людей   ни Выр, ни Рудошан, как раз не боялись, а про-

тив нечисти   оружие тоже   не особый   помощник. Вот Тарус-чародей,

наверное, прошел   бы Черное   насквозь играючи,   даже не   глядя по

сторонам. Черти,   поди, разбежались   бы с   визгом, только он поя-

вись.

  Выр вздохнул.   Телега, груженная ворохами шкурок, тихонько по-

скрипывала. Рудошан   отпустил поводья   и беспечно   болтал ногами,

даже орехи, стервец, щелкал. Словно не в Черное им теперь дорога,

а трактом,   до самой Андоги, где путников больше, чем леших в ле-

су.

  - Эй, друже,   будь начеку, - посоветовал Выр. - В Черное въез-

жаем!

  Угораздило же   Мигу так   разлиться! Не   пройти нипочем, только

бором, чтоб его...

  - Да ладно,   Выре, - отмахнулся Рудошан. - Не беги впереди те-

леги. Последнее время в Черном никто не пропадал.

  - Потому что никто туда не совался, - проворчал Выр. - И Рыдо-

ги вспомни - ведь никого не осталось, все селения обезлюдели.

  - Где Рыдоги! - отмахнулся Рудошан. - Сколько дней топать.

  Выр только   вздохнул. На душе было муторно, и предчувствие на-

валилось какое-то нехорошее. Выровы предчувствия часто сбывались.

  Чаща стиснула поросшую травой и побегами ольхи дорогу; крепкие

ядреные сосны с непривычно темной корой и непривычно темной хвоей

мрачно простирали   к путникам корявые ветви. Воздух стал каким-то

серым, словно   и не в лесу. Птичьи голоса остались где-то позади,

а в Черном только тишина гулко звенела в ушах. Выр невольно пере-

дернул плечами.

  Постепенно дорога превратилась в тропу, телега еле продиралась

меж колючих веток, а конь то и дело пригибал голову и цеплял гри-

вой хвою.

  Рудошан догрыз   орехи, выплюнул   скорлупу и устроился в телеге

поудобнее.

  - Эй, Выр,   лезь ко мне! - позвал он. Выр отрицательно помотал

головой.

  - Охота тебе ноги бить, - сокрушенно вздохнул Рудошан.

  За очередным поворотом тропы конь стал, как вкопанный. Поперек

пути лежала   сухая сосна в несколько обхватов. Верхушка ее прята-

лась в переплетении обломанных крон; как рухнуло старое дерево на

соседей, так   и застыло, чуть не достигнув земли. Человек ползком

пробрался бы   под мшистым   стволом, но   как быть   с телегой и ло-

шадью?

  Выр хотел чертыхнуться, но вовремя вспомнил, что в таком месте

имя нечистого лучше не произносить и только сплюнул с досады.

  - Ну вот, приехали, - Рудошан соскочил с телеги, приблизился к

преграде и   задумчиво пнул   ее сапогом. На тропу посыпалась сухая

желтая хвоя.

  - Чего делать-то   будем? - спросил   Выр несколько   растерянно.

Лесом никак ведь не объедешь...

  - М-да... - протянул   Рудошан. -   Топор-то   у   меня   есть,   но

сколько мы   с такой   орясиной возиться будем? До темноты никак не

успеть.

  Выр даже   вздрогнул. Ночевать   в Черном?   Нет уж,   лучше сразу

лечь и помереть.

  - Да чего   ты смурной   такой, - сердито   сказал Рудошан, роясь

под тюками   со шкурками. - Словно прижали нас к стене, и деваться

некуда. Вечно заранее себя хоронишь!

  Наконец Рудошан нашарил топорик и потрогал лезвие пальцем. То-

порик был достаточно остр.

  Посреди ствола   рубить не имело смысла. Рудошан подумал: лучше

срубить несколько   молодых сосен у пня, и тогда попытаться прове-

сти коня с телегой чуть в стороне. Вполне может получиться.

  Он подошел   к корявому   толстому пню.   Старая сосна подгнила у

самых корней,   пень напоминал   раскрошенный зуб. Валяющиеся рядом

щепы успели   потемнеть от дождей и времени - сколько уже валяется

вековая сосна поперек тропы? И сколько тут никто не ходил?

  Рудошан еще   раз пнул   ствол и   с размаху тюкнул топором в за-

плывшую смолой   трещину. Удар   неожиданно отдался в ладони и обух

выпал из   руки. Словно не по дереву Рудошан рубанул, а по железу.

Боль была   неприятная, тупая, ноющая. Пригляделся, хотя было сум-

рачно - Черное   все-таки. Под   слоем загустевшей   бог весть когда

смолы что-то крылось. Поднял топор (на лезвии образовалась зазуб-

рина), соскоблил   смолу. Осторожно   потюкал, расщепляя податливую

древесину.

  Что-то железное. Не то нож, не то крюк какой-то.

  - Чего ты там возишься? - нервно окликнул его Выр, топтавшийся

у телеги.

  - Да, тут в стволе нашлась какая-то штуковина. - Топор чуть не

загубил, холера... Точи теперь!

  Спустя несколько   минут Рудошан   освободил железку   из   давних

объятий мертвой   сосны. Более   всего она напоминала обычный клин,

но кому   понадобилось отливать   клин из металла? По крайней мере,

Рудошан никогда ни о чем подобном не слыхивал. Разглядывая наход-

ку, он   приблизился к   Выру. На   тропе было светлее, клин казался

гладким, словно   стекло, и   на нем   виднелись с трудом различимые

письмена.

  Рудошан протянул клин Выру:

  - Разберешь, грамотей?

  - Душа Чащобы, - шевеля губами, прочел Выр. - Ничего не пойму.

Где ты это взял?

  Рудошан повел головой в сторону перегородившей путь сосны:

  - Да, в   стволе... Не то чтобы торчала - наверное, кто-то вко-

лотил его в трещину, да так и бросил. Правда, сколько лет назад -

и представить   боюсь. А   дерево росло,   постепенно и втянуло клин

этот в себя. Не иначе.

  Выр повертел   находку перед глазами. И в это мгновение вдалеке

кто-то протяжно   завыл. Может   быть, волк.   Но какой   волк станет

выть белым днем? Да еще летом?

  - Чур меня! -   побледнел Выр   и выронил   клин. Конь дернулся и

тревожно захрапел. Вой тотчас оборвался, словно там прислушались.

  Рудошан поднял   клин и сразу увидел, что надпись на нем с двух

сторон.

  - Эй, тут еще что-то написано! - он взглянул на Выра и раздра-

женно добавил. - Да перестань ты трястись!

  Выр неохотно прочел:

  - Выдь немедля.

  Больше на железке надписей не было: два слова с одной стороны,

два с другой.

  - Гм! - протянул   Рудошан и поскреб макушку. - Что бы это зна-

чило: душа чащобы выдь немедля!

  Порыв ветра   ударил, словно вихрь в поле налетел. Низкий голос

тихо произнес:

  - Приказывайте...

  Выр нервно обернулся. У тропы стояло похожее на бочонок созда-

ние, поросшее   седым лишайником. Ноги его напоминали толстые пни,

а руки -   кривые сучья.   Рот - как дупло, носа нет вовсе, а глаза

красные, что закатное солнце.

  Рудошан некоторое   время собирался   с мыслями, потом неопреде-

ленно промычал, благо рот сам собой открылся:

  - А-а-а... Дорогу бы освободить!

  Лесовик повел   рукой-веткой и   ствол старой сосны рассыпался в

пыль, а сучья, шурша, упали наземь.

  - Еще?

  Рудошан вновь отвесил челюсть.

  - Кто ты? - нетвердо спросил Выр. Чувствовалось, что ему очень

хочется залезть   под телегу.   Вообще Рудошан знал, что Выр далеко

не трус,   на медведя мог в одиночку выйти, но как только дело ка-

салось нечисти, вся его храбрость вмиг улетучивалась. Странно, но

это так.

  - Я - душа чащобы. Приказывай, хозяин!

  Лесовик обращался   к Рудошану, несмотря на то, что клин держал

в руках Выр.

  - Я твой хозяин? - уточнил Рудошан.

  - Да. Ты меня вызвал.

  "Наверное, когда   сказал: Выдь немедля, - догадался Рудошан. -

Ну и дела!"

  - Ты всегда придешь на помощь? - спросил он.

  - Тебе - да. До тех пор, пока ты будешь в Черном.

  - А за пределами Черного?   - Ты не вынесешь меня отсюда. Смерт-

ному это не под силу.

  "Клин, - понял   Рудошан. - Он имеет в виду клин. Пока он у ме-

ня - будет слушаться. Но вынести клин из Черного нельзя. Интерес-

но, почему?"

  - Когда будешь нужен, я позову! - сказал Рудошан, отбирая клин

у Выра и пряча его за пазуху. Железо было теплое.

  С тем   же порывом   ветра лесовик   отступил за стволы. Подобрав

топорик, Рудошан стегнул лошадь.

  - Н-но, милая!

  Выра не   нужно было уговаривать - семенил рядом с телегой. Ру-

дошан задумчиво гладил железку за пазухой. Было до странности ув-

лекательно и одновременно жутко.

  В глубине леса вновь завыли, на этот раз ближе. Выр тихо выру-

гался.

  Близился полдень.   Если все пойдет гладко, они успеют миновать

Черное задолго до темноты.

  Первое время   все шло   как нельзя лучше, лошадка бодро трусила

по тропе, раздвигая колючие ветви. Рудошан зыркал направо-налево,

а Выр, то ли умаявшись, то ли еще почему, сидел на тюках и глядел

назад.

  Волка первым   почуял конь. Всхрапнул и замер. Выр схватился за

лук.

  Зверь стоял   у ствола   сосны и   мрачно глядел на телегу. Глаза

его горели, ровно угли, даже в свете дня.

  - Громадный какой, -   побормотал Рудошан,   тоже берясь за лук.

И, с замиранием в сердце, позвал:

  - Душа чащобы, выдь немедля!

  Порыв ветра, упругий, как железная пружина, и глухой голос:

  - Приказывай, хозяин...

  Бочонок возник   совсем рядом   с волком, который сразу стал ка-

заться мельче и даже хвост поджал.

  - Вели этому, чтоб не чинил нам зла! - потребовал Рудошан.

  Лесовик повернулся к зверю.

  - Уходи!

  Волк послушно канул вглубь бора.

  - Пока все, -   отпустил лесовика Рудошан, удивляясь своей уве-

ренности.

  Порыв ветра был уже привычен.

  - Холера! - не   своим голосом   сказал Выр. - Это был вовкулак,

ты заметил?

  - Еще бы не заметить! - отмахнулся Рудошан. Железка за пазухой

жгла ему грудь. - Н-но, милая!

  Телега сдвинулась с места.

  До вечера душа чащобы отогнала от тропы двух тупых упырей, го-

лодного грида.   Выр как   стал белым еще при виде вовкулака, так и

сидел мышкой на шкурках. Рудошан, обливаясь потом, призывал ново-

го слугу   и отдавал короткие приказы. Нечисть убиралась с дороги,

повинуясь лесовику-бочонку беспрекословно. Но нервы натянулись до

предела.

  А потом   тропа вновь   обратилась в дорогу, и впереди показался

долгожданный просвет. Черное осталось позади.

  Рудошан остановил коня и потянулся к топору.

  - Чего? - забеспокоился   Выр. Последние несколько минут он за-

метно оживился, вновь обрел нормальный цвет лица и перестал напо-

минать покойника с отчетливо-черной бородой на молочно-белом под-

бородке.

  Рудошан не ответил. Извлек клин из-за пазухи и прыгнул с теле-

ги. Выбрал   сосну потолще, обошел кругом и вставил клин в трещину

ствола. Обух звякнул, вгоняя железку в плоть дерева.

  Сосны дружно зашумели на ветру. Выр, глянув вверх, спросил Ру-

дошана:

  - Зачем?

  А тот не останавливался, пока не вбил клин полностью. Перебро-

сил топорик в левую руку и обернулся к приятелю.

  - Зачем? А тебе бы хотелось расстаться с душой, друже?

  Выр непонимающе глядел на него. Но не стал возражать.

  В самом   сердце старого бора тоскливо завыл вовкулак, но Рудо-

шан даже   не обернулся.   Впереди виднелось   житнее поле   и   стены

большого селения - Андоги.

  А над Черным гулял ветер.