-----------------------------------------------------------------------
Herbert Wells. Mr. Brisher's Treasure (1899). Пер. - Д.Горфинкель.
В кн.: "Герберт Уэллс. Собрание сочинений в 15 томах. Том 6".
М., "Правда", 1964.
OCR & spellcheck by HarryFan, 6 March 2001
-----------------------------------------------------------------------
- Жениться надо с разбором, знать, на ком женишься, - сказал мистер
Бришер, задумчиво покручивая пухлой рукой длинные жидкие усы, которые
скрывали у него отсутствие подбородка.
- Вот почему вы... - вставил я.
- Да, - продолжал мистер Бришер, мрачно глядя перед собой слезящимися
серо-голубыми глазами; он выразительно покачал головой и дружески дохнул
на меня спиртным перегаром. - Сколько раз пытались меня окрутить. В одном
нашем городе я мог бы назвать многих, но никому это еще не удалось,
поверьте, никому.
Я окинул взглядом его раскрасневшееся лицо, обширность его экватора,
художественную небрежность его туалета и вздохнул, подумав, как
опрометчиво поступает женский пол: вот человек поневоле останется
последним отпрыском своего рода!
- Шустрым я был малым в прежние годы, - сказал мистер Бришер. -
Трудненько иной раз приходилось, но я был настороже, всегда настороже, ну
и спасся.
Он нагнулся ко мне через столик, видимо, раздумывая, заслуживаю ли я
доверия или нет. Наконец я с облегчением увидел, что вопрос решен в мою
пользу.
- Я был однажды помолвлен, - объявил мистер Бришер; он скользнул
взглядом по стойке бара и погрузился в воспоминания.
- Так далеко зашло?
Он поглядел на меня.
- Да, так далеко зашло. Собственно говоря... - Он наклонился ко мне,
понизил голос и жестом грязноватой руки как бы отстранил от себя
презренный мир. - Собственно говоря, если она не умерла или не вышла за
другого, я и сейчас еще помолвлен. Да, до сих пор, - заявил он, покачивая
головой и скривив лицо. - Все еще! - сказал он, перестал гримасничать и, к
моему удивлению, расплылся в самодовольной улыбке. - Я! Но я сбежал, -
пояснил он, восхищенно вскидывая брови. - Унес ноги! И это еще не все!
Верьте не верьте, - продолжал он, - но я нашел клад! Самый настоящий клад!
Я подумал, что это ирония, и, быть может, не проявил достаточного
удивления.
- Да, - сказал он. - Нашел клад. И унес ноги. Говорю вам, вы до смерти
удивитесь, если я расскажу, что со мной случилось.
Он несколько раз повторил, что нашел клад и не воспользовался им.
Я не стал приставать к нему с расспросами, но поспешил позаботиться о
телесных нуждах мистера Бришера и только после этого навел его снова на
разговор о покинутой невесте.
- Милая была девушка, - сказал он не без грусти, как мне показалось, -
и очень порядочная.
Он поднял брови и поджал губы, изображая исключительную порядочность,
идущую гораздо дальше того, что нравится нам, пожилым людям.
- Это случилась далеко отсюда, точнее говоря, в Эссексе. Близ
Колчестера. Я тогда жил в Лондоне, подвизался по строительной части.
Шикарным пареньком я был тогда, скажу я вам! Стройным! Выходной костюм -
мое почтение! И цилиндр, обратите внимание! - Рука мистера Бришера
взлетела над головой в беспредельность, показывая, каким высоким был его
цилиндр. - Зонтик, отличный зонтик с роговой ручкой. Сбережения! Я знал
цену деньгам, расчетливым был.
Он ненадолго задумался, как все мы рано или поздно задумываемся над
утраченным блеском юности. Но от прописных истин воздержался, как и
подобает в баре.
- Я познакомился с ней через приятеля: он с ее сестрой был помолвлен.
Она гостила в Лондоне у тетки, державшей мясную лавку. Тетка была очень
строгая - все ее родственники отличались строгостью, - и старуха пускала
свою племянницу гулять с моим приятелем лишь с Сестрой, то есть с моей
Джен. Вот он и втянул меня в эту затею, ну, просто, чтобы ему удобнее
было. Мы всегда в воскресенье под вечер отправлялись в Баттерси-парк. Я в
цилиндре, он тоже, и девушки, само собой, в полном параде. И в
Баттерси-парке мы были под стать другим. Красивой Джен не назовешь, но
лучшей девушки я не встречал. Мне она понравилась с самого начала, и что ж
- самому, пожалуй, это говорить и не пристало, - но я ей тоже пришелся по
душе. Знаете, как это бывает?
Я сделал вид, что знаю.
- И что же, вы думаете, этот малый сделал, когда женился на ее сестре?
Мы с ним были в большой дружбе, ну, он возьми да пригласи меня к себе в
Колчестер. Она там поблизости жила. Понятно, меня представили ее родным,
так вот и вышло, что скоро мы с ней были помолвлены... Помолвлены! -
повторил он.
- Она жила с отцом и матерью, как полагается молодой леди. У них был
чудесный домик с садом. На редкость почтенные люди и вдобавок довольно
богатые. У них был собственный дом, купили по дешевке у Строительного
общества: прежний владелец кого-то ограбил и сидел в тюрьме. Да еще были у
них клочок земли и несколько коттеджей, и денежки у них водились под
верными закладными. Одним словом, люди хоть куда. Скажу вам прямо, я было
уж совсем решился. А мебель! Ух! У них даже пианино было. Джен, ее Джен
звали, по воскресеньям играла, и как здорово играла! В книге псалмов не
было священной песни, которую она не могла бы сыграть!
Мы часто сходились по вечерам и пели псалмы: и я, и она, и все
семейство.
Ее отец был очень видным человеком в церкви. Вы бы посмотрели на него в
воскресный день, когда он перебивал священника и сам запевал псалмы!
Помню, он носил золотые очки. Бывало, глянет поверх них на вас, а сам так
и заливается, уж очень душевно он славил господа. И если случалось ему
сбиться с такта, половина прихожан сбивалась вместе с ним, это как пить
дать! Вот какой был человек! Идешь иной раз за ним, а он весь в черном, и
на голове этакая широкополая шляпа, так невольно гордость возьмет, что
тебе такой тесть попался.
Когда настало лето, я поехал туда и гостил у них две недели. Впрочем,
надо вам сказать, была в этом деле одна заминка, - вздохнул мистер Бришер.
- Мы с Джен хотели пожениться, и делу конец. А папаша говорил, что раньше
я должен "занять положение". Вот и вышла заминка. Ну, значит, я поехал
туда и из кожи лез, чтобы показать, какой я толковый и нужный малый. Хотел
показать, что я мастер на все руки. Понятно?
Я сочувственно хмыкнул.
- А за домом у них, в самой глубине сада, было такое заброшенное
местечко. Я и говорю старику: "Почему бы вам не разбить здесь цветник и
камнями обложить, все честь честью? Красиво!".
- Дорого обойдется, - говорит.
- Ни гроша не будет стоить, - говорю. - Я дока пс части цветников.
Давайте я вам сделаю. - Я, видите ли, помогал брату цветник разбивать в
саду для гостей за его баром и знал, с какого конца за это взяться. -
Давайте, - говорю, - я вам сделаю. Я, правда, в отпуске, но уж такой я
человек: не могу, - говорю, - сидеть сложа руки. Разобью вам цветник по
всем правилам. Короче сказать, он мне разрешил.
Тут-то я и наткнулся на клад.
- Какой клад? - спросил я.
- Эх! - произнес мистер Бришер. - Тот самый, о котором я вам говорил.
Из-за него-то я и остался холостяком на всю жизнь.
- Как?! Вы откопали клад?
- Да, зарытое сокровище, клад нашел. Он сам мне в руки дался. Я же
говорил вам, настоящий клад!
Он посмотрел на меня без обычной почтительности.
- Клад был зарыт неглубоко, на крышке земли лежало около фута, -
продолжал он. - Я не успел опомниться, как наткнулся на угол.
- И что дальше? - спросил я. - Я что-то не понимаю.
- Чего же там не понимаете? Как только я за сундук взялся, сразу и
сообразил, что в нем клад! Чутье подсказало. Словно внутри у меня что-то
крикнуло: "Вот твое счастье! Бери и помалкивай!" Хорошо, что я знал законы
о ценных находках, а не то я бы тут же заорал. Вы ведь знаете...
- Казна забирает все и выдает один процент. Прямо безобразие! Ну, а
дальше? Что же вы сделали?
- Открыл сундук. В саду и вообще кругом ни души. Джен помогала матери
убирать комнаты. И волновался же я, скажу вам! Сперва попробовал замок,
потом тяпнул по петлям. Сундук открылся. Серебро! Полно серебряных монет!
Блестят. Как увидел, меня всего так и затрясло. И надо же, чтобы тут как
раз мусорщик вышел из-за дома. У меня чуть сердце не оборвалось. Думаю,
какой же я дурак, что у меня все эти деньги на виду. А тут еще сосед - он
тоже был в отпуске - вздумал поливать бобы в своем огороде. Что, если бы
он взглянул через забор?
- Что же вы сделали?
- Захлопнул крышку и давай скорехонько засыпать. Потом принялся, как
сумасшедший, рыть землю в ярде от того места. А рожа у меня улыбалась,
можно сказать, сама по себе, пока всю работу не кончил. Одна мысль в
голове вертится: как бы скрыть это дело, - больше ни о чем думать не мог.
"Клад, - шепчу, - клад! Сотни фунтов! Сотни и сотни фунтов!" Шепчу, а сам
рою вовсю. И все мне мерещилось, что сундук торчит наружу и виден, как
ноги из-под одеяла, когда человек лежит в постели. Поэтому я еще накидал
сверху всю ту землю, что была вырыта из ямы для цветника. И взмок же я! А
тут из дома притопал сам папаша. Он мне ничего не сказал. Стоит у меня за
спиной и глаз не сводит. Потом я от Джен узнал, что он вернулся в дом и
говорит: "Этот твой олух, Джен, - он всегда меня олухом почему-то обзывал,
- все-таки умеет на работу приналечь". Ясно, что я на него впечатление
произвел.
- Какой длины был сундук? - вдруг спросил я.
- Какой длины? - переспросил мистер Бришер.
- Да, ну каких размеров?
- А! Примерно вот столько на столько.
Мистер Бришер показал длину и ширину сундука средних размеров.
- Полный? - спросил я.
- Доверху полный серебряных монет, полукрон, кажется.
- Послушайте! - воскликнул я. - Ведь это значит сотни фунтов!
- Тысячи! - с каким-то печальным спокойствием подтвердил мистер Бришер.
- Я высчитал.
- Но как они туда попали?
- Не знаю. Знаю только, что их нашел. Думаю же я вот что: молодчик,
который владел домом до ее отца, был заправский грабитель. Что называется,
преступник высшей марки. В собственной коляске, развалившись, ездил. -
Мистер Бришер остановился перед сложностями задачи рассказчика и наконец
разразился длинным вводным периодом: - Не помню, говорил ли я вам, что это
был дом одного разбойника, раньше чем попал к тестю, и я знал, что он раз
ограбил почтовый поезд. Это я знал. И вот я подумал...
- Это вполне возможно, - согласился я. - Но что же вы дальше сделали?
- Трудился, можно сказать, до седьмого пота, - отвечал мистер Бришер. -
С меня прямо градом текло. Все утро. Я делал вид, что разбиваю цветник, а
сам все думал, как мне быть. Пожалуй, я рассказал бы ее отцу, только я
сомневался в его честности: боялся, как бы он не обобрал меня и не передал
все властям. А потом, раз я собирался жениться и войти в семью, я считал,
пусть лучше эти деньги принесу в дом я, и они, так сказать, поднимут мне
цену в их глазах. Наконец, у меня оставалось еще три дня отпуска, так что
спешить было некуда. Я все и засыпал землей и продолжал копать и
раздумывать, как уберечь клад. И ничего не мог придумать. Все голову ломал
и ломал, - продолжал мистер Бришер. - Меня даже сомнение взяло, вправду ли
я видел эти монеты. Я перешел на то место и опять разрыл землю, но как раз
вышла мамаша Джен белье развешивать. Опять на меня трясучка напала. А
позже, только я собрался еще раз взяться, приходит Джен и зовет обедать.
"Яму-то, - говорит, - какую вырыл, верно, проголодался теперь очень!"
За обедом я был, как в тумане. Из головы все не шло: "А вдруг сосед
перемахнул через забор и сейчас набивает себе карманы?" Но потом стало
легче на душе. "Раз деньги лежали там так долго, - думаю, - еще полежат".
Тогда я завел разговор, чтобы выпытать у старика, как он вообще смотрит на
всякие там находки.
Мистер Бришер остановился и сделал вид, будто воспоминание об этом
разговоре доставляет ему поистине удовольствие.
- Старик оказался язвой, - сказал он. - Настоящей язвой!
- Как? - удивился я. - Неужели он хотел?..
- Вот как было дело, - пояснил мистер Бришер, дружески взяв меня за
руку и дыша мне в лицо, чтобы успокоить. - Я хотел выпытать у него, что он
думает, и рассказал ему историю про моего приятеля (все нарочно выдумал,
понимаете!), который взял напрокат пальто и будто нашел в нем соверен.
"Мой приятель оставил золотой себе, но я, - говорю, - не уверен, правильно
ли он поступил". Тут старик и начни. Господи, и отчитал же он меня! -
Мистер Бришер сделал вид, что его все это очень забавляет. - Старик был,
можно сказать, на редкость вредный. Конечно, говорит, он так и знал,
других друзей, мол, у меня и быть не может. Иного поведения, говорит, и
нельзя было ожидать от друга безработного бродяги, который заводит
шуры-муры с чужими дочками. Каково, а? Чего только он не наговорил! И
половины не передашь! Как заведенный сыпал, и все такое оскорбительное! Я
стал возражать ему, только чтобы побольше выведать. "Разве, - говорю, - вы
не взяли бы себе полсоверена, если бы нашли на улице?" "Конечно, нет! -
отвечает. - Конечно, не взял бы!" "Как же так? - говорю. - Ведь это было
бы вроде клада!" А он мне на это: "Молодой человек, есть мудрость, которая
превыше моей. "Кесарево кесарю...", как дальше там сказано? И принялся
расписывать. Да! Ничего не скажешь, ловкий был старик, умел трахнуть людей
библией по голове. Говорит, удержу нет. Наконец стал подпускать такие
шпильки, что терпение у меня лопнуло. Джен-то я обещал не отвечать ему на
обидные слова, но тут меня прорвало!
Загадочными гримасами мистер Бришер старался уверить меня, что одержал
верх в этом словесном поединке, но меня не так легко было провести.
- Наконец зло меня взяло, и я ушел, когда понял, что клад мне придется
поднимать одному. Но я подбодрился, когда подумал, как утру старому черту
нос, когда денежки будут у меня...
Он помолчал.
- Так вот, поверите ли, за все три дня у меня не было случая
подобраться к проклятому сундуку. Ни полкроны я не вынул оттуда: всегда
что-нибудь мешало.
Удивительно, как мало люди задумываются вот над чем, - продолжал мистер
Бришер. - Найти клад - не такое уж большое дело. А вот попробуйте унести
его. Мне кажется, я в эти ночи ни на минуту глаз не закрыл. Все думал, как
мне прибрать его к рукам, да что я с ним буду делать, да как я объясню,
откуда взял такое богатство, Прямо заболел. Все дни ходил такой хмурый,
что Джен разозлилась. "Ты, - говорит, - совсем не тот, что был в Лондоне".
И это она повторила несколько раз. Я пытался взвалить все на папашу и на
его шпильки, но, с позволения сказать, у нее свое было на уме: забрала
себе в голову, что я втюрился в другую. Говорит, будто я изменил ей. Ну,
мы с ней поцапались чуточку, но я так помешался на этом кладе, что мне
было наплевать на все ее слова. В конце концов я придумал план. Я всегда
был на этот счет мастак; планы составлять - это по моей части, вот только
выполнить - с этим у меня похуже. Я обдумал все подробно и, значит,
наметил план. Прежде всего я хотел унести полные карманы этих самых
полукрон - понятно? А потом... ну, вы дальше увидите.
Я дошел до такого состояния, что не мог и подумать о том, чтобы
сунуться к сундуку среди дня. Стало быть, я дождался ночи и, когда все
стихло, встал и прокрался к задней двери: хотел набить себе карманы. И
надо же мне было в кухне споткнуться о ведро! Тут папаша выскакивает с
пистолетом: чутко спал старик, и недоверчив он был притом; пришлось
объяснять, что я шел к колодцу попить, потому графин у меня был с
трещиной. Ну, сами понимаете, прежде чем уйти, пришлось выслушать разные
обидные слова.
- И вы хотите сказать... - начал я.
- Погодите, - остановил меня мистер Бришер. - Я говорил вам, что у меня
был план. Вышла маленькая заминка, но главному плану это нисколько не
повредило. На другой день я вышел и закончил цветник, словно никаких
обидных слов и сказано не было. Обмазал камни цементом, покрыл зеленой
краской, и все такое прочее. Еще положил зеленый мазок там, где был
сундук. Все вышли посмотреть и говорили, как красиво у меня получилось, и
даже старик чуточку подобрел, когда увидел. Но он только сказал: "Жаль,
что ты не всегда так трудишься. А то мог бы добиться чего-нибудь путного".
- Да, - говорю (не удержался), - я много вложил в этот цветник. Так и
сказал! Чувствуете? Когда я говорил, что много вложил в цветник, я,
конечно, имел в виду...
- Чувствую, - поспешил я сказать, ибо мистер Бришер любил
растолковывать свои остроты.
- А он не понял, - сказал мистер Бришер. - По крайней мере тогда. А
когда все было кончено, я уехал в Лондон... Да, уехал в Лондон.
Пауза.
- Только я вовсе не в Лондон уехал, - снова заговорил мистер Бришер с
внезапным оживлением и приблизил свое лицо к моему. - Будьте покойны! Как
вы думаете?.. Дальше Колчестера я не поехал ни на шаг. Лопату я оставил в
таком месте, что мог сразу найти. Все у меня было обдумано наилучшим
манером. В Колчестере я нанял тележку и сказал, что поеду в Ипсвич, там
переночую и вернусь на следующий день. Мне пришлось оставить два соверена
в залог, и я поехал.
Только вовсе не в Ипсвич.
В полночь я привязал лошадь и тележку у дороги, шагах в пятидесяти от
дома Джен, и вмиг был на месте. Ночь была самая подходящая для такого
дела. Собрались тучи, душновато было. По всему небу зарницы играли, вскоре
надвинулась гроза. И вдруг началось! Сперва упало несколько крупных
капель, они вроде как обожгли меня. И сразу град. Я продолжал работать:
швырял себе землю и совсем не думал, что старик может услышать. Я даже не
заботился о том, чтобы не стукнуть лопатой. Гром, молния, град только
раззадоривали меня. Не удивлюсь, если я даже пел. Я так старался, что
начисто забыл и про гром, и про свою конягу, и про тележку. Очень скоро я
добрался до сундука и начал поднимать его...
- Небось, тяжелый был? - спросил я.
- Ух, тяжеленный! Не поднять! Меня зло разобрало. Ведь об этом я не
подумал! Тут я рассвирепел, скажу вам, и начал ругаться. Просто вне себя
был. В ту минуту мне не пришло в голову разделить груз на части. Да и не
мог же я бросать деньги прямо в тележку. С досады поднял я за один конец
сундук, и все содержимое посыпалось оттуда разом, со страшным шумом,
настоящий серебряный потоп! И вслед за этим - молния! Осветила все кругом,
как днем! Смотрю, задняя дверь открыта и старик ковыляет в сад со своим
паршивым старым пистолетом. В ста шагах от меня был.
Ну, скажу вам, я вконец растерялся, совсем уж не соображал, что делаю.
Не задержался даже, чтобы набить карманы. Стрелой прямо через забор и во
весь дух помчался к тележке. Бегу, а сам ругаюсь, чертыхаюсь. Ну и
перетрусил же я - всего перевернуло...
И, поверите ли, когда я добежал до места, где оставил лошадь и тележку,
гляжу, а их след простыл. Уф! Как я это увидел, и ругаться больше не мог.
Только топал ногами и прыгал, а потом взял и махнул в Лондон... Конченый
был человек.
Мистер Бришер задумался.
- Конченый человек, - с горечью повторил он.
- Ну и что же? - спросил я.
- Вот и все, - сказал мистер Бришер.
- Вы не вернулись?
- Будьте покойны! Довольно намучился с этим проклятым кладом. А кроме
того, я не знал, что делают с теми, кто присваивает себе находки. Я тут же
подался в Лондон.
- И больше не возвращались?
- Нет.
- А как же Джен? Вы ей писали?
- Три раза. Удочку закидывал. Не ответила. Перед разлукой мы повздорили
из-за ее ревности. Так что я не мог наверняка решить, отчего ответа нет.
Я не знал, что делать. Не знал даже, разглядел ли меня старик.
Просматривал газеты: все хотел знать, когда он сдаст клад в казну.
Сомнений у меня на этот счет не было: ведь он таким почтенным считался.
- Ну и как?
Мистер Бришер сжал губы и медленно покачал головой.
- Не таковский он! Джен была милая девушка, - продолжал он, - очень
милая девушка, заметьте, хотя и ревнивая. Кто знает, может, я и мог бы
вернуться к ней немного погодя. Я думал: если старик не сдал клада, я смог
бы вроде как держать его в руках. Ну, хорошо. Как-то проглядываю по
привычке газету, нет ли чего из Колчестера, и вдруг вижу его имя. А по
какому поводу, как вы думаете?
Я не мог отгадать.
Мистер Бришер понизил голос до шепота, прикрывая рот рукой. Его лицо
просто светилось радостью.
- Распространение фальшивых монет, - прошептал он, - понимаете вы,
фальшивых монет!
- Неужели вы хотите сказать?..
- Да. Именно! Скверная штука. Из этого сделали громкий процесс.
Пришлось старику туго, как он ни вертелся. Сумели доказать, что он спустил
- подумайте! - около десятка фальшивых полукрон.
- И вы ничего не...
- Еще чего! Да и какая была бы ему польза, если б это назвали
присвоением ценной находки!