Л. Троцкий.
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИАЛОГ

(Беседа происходит в Париже, но могла бы происходить и в Брюсселе. А. - один из тех "социалистов", которые чувствуют себя твердо на ногах, когда могут прислониться к какой-либо власти. А., конечно, "друг СССР". Он, конечно, сторонник Народного фронта. Характеризовать Б. автор затрудняется, так как Б. является его другом и единомышленником).

А. - Но вы не можете же отрицать, что вашей критикой пользуются фашисты. Когда вы разоблачаете СССР, реакция в восторге. Я, конечно, не верю сплетням насчет вашей дружбы с фашистами, сотрудничества с наци и прочее. Все это рассчитано на дураков. Субъективно вы стоите, разумеется, на революционной точке зрения. Но в политике решающее значение имеют не субъективные намерения, а объективные последствия. Ваша критика, помимо вашей воли, служит правым. В этом смысле можно сказать, что вы находитесь в объективном блоке с реакцией.

Б. - Благодарю вас за великолепный объективизм. Но вы открываете, дружище, давно открытую Америку. Еще в "Коммунистическом манифесте" рассказано, как феодальная реакция пробовала использовать для своих целей социалистическую критику, направленную против либеральной буржуазии. Именно поэтому либералы и вульгарные "демократы" всегда и неизменно обвиняли социалистов в союзе с реакцией. Честные, но... как бы сказать?.. несколько ограниченные господа говорили об "объективном" союзе, о "фактическом" сотрудничестве; прожженные негодяи, наоборот, обвиняли революционеров в прямом соглашении с реакционерами, распространяли слухи, что социалисты работают на иностранные деньги и т. д. Право же, дружище, вы не выдумали пороху.

А. - Против вашей аналогии можно сделать два решающих возражения. Во-первых: поскольку дело идет о буржуазной демократии...

Б. - Об империалистской!

А. - Да, о буржуазной демократии, нельзя игнорировать того, что она находится сейчас под смертельной угрозой. Обличать недостатки буржуазной демократии, когда она сильна и крепка, это одно; а подкапываться под нее слева в то время, когда фашизм пытается опрокинуть ее справа, значит...

Б. - Можете не договаривать: многие поют по этим нотам.

А. - Позвольте, я еще не закончил... Второе мое возражение сводится к тому, что дело идет на этот раз не только о буржуазной демократии. Существует СССР, который вы сами признавали и, кажется, продолжаете признавать рабочим государством. Этому государству грозит ныне полная изоляция. Разоблачая язвы СССР, одни язвы и только язвы, развенчивая обаяние первого рабочего государства в глазах трудящихся всего мира, вы объективно помогаете фашизму.

Б. - Еще раз благодарю за объективизм. Итак, вы считаете, что критиковать "демократию" можно лишь тогда, когда критика не представляет для нее опасности. Но когда загнившая империалистская демократия (а не "буржуазная демократия" вообще!) обнаруживает на деле свою полную неспособность справиться с задачами, выдвигаемыми историей, (ведь именно вследствие этого "демократия" и падает так легко под ударами реакции), в этот период социализм должен, по вашему, надеть замок на свои уста. Вы сводите социализм к роли "критического" орнамента на здании буржуазной демократии; роли наследника демократии вы за ним не признаете. По существу вы являетесь смертельно перепуганным консервативным демократом, не более. А ваша "социалистическая" фразеология только дешевый орнамент на вашем консерватизме.

А. - А как же насчет СССР, который представляет собою несомненного наследника демократии и зародыш нового общества? Конечно, я не отрицаю, что в СССР имеются ошибки и недостатки. Людям свойственно ошибаться. Несовершенства неизбежны. Но ведь не случайно вся мировая реакция нападает на СССР!..

Б. - Неужели вы не ощущаете неловкости повторять эти банальности? Да, мировая реакция, несмотря на добровольные и бесцельные унижения Кремля, продолжает борьбу против СССР. Почему? Потому, что в СССР сохранились до сих пор национализация средств производства и монополия внешней торговли. Мы, революционеры, нападаем на бюрократию СССР, потому что своей политикой паразитизма и репрессий она подкапывает национализацию средств производства и монополию внешней торговли, т.-е. основные элементы социалистического строительства. В этом маленькая, совсем маленькая разница между нами и реакцией. Мировой империализм требует от кремлевской олигархии, чтобы она довела свою работу до конца и после восстановления чинов, орденов, привилегий, домашней прислуги, браков по расчету, проституции, наказания за аборты и пр., и пр., восстановила бы и частную собственность на средства производства. Мы же призываем советских рабочих свергнуть кремлевскую олигархию и установить подлинную советскую демократию, как непременное условие социалистического строительства. В этом маленькая, совсем маленькая разница.

А. - Но ведь вы не можете же отрицать, что СССР, при всех своих недочетах, представляет прогресс?

Б. - Только поверхностный турист, обласканный гостеприимными московскими хозяевами, способен рассматривать "СССР", как единое целое. В СССР наряду с тенденциями величайшего прогресса есть тенденции злокачественной реакции. Нужно уметь их различать и защищать одни против других. Непрерывные чистки показывают даже слепым силу и напряженность новых антагонизмов. Основное из социальных противоречий проходит между обманутыми массами и новой аристократической кастой, подготовляющей восстановление классового общества. Я не могу быть, поэтому, "за СССР" вообще. Я - за те рабочие массы, которые создали СССР, и против той бюрократии, которая узурпировала завоевания революции.

А. - Неужели же вы требуете установления в СССР немедленного и полного равенства? Но ведь Маркс...

Б. - Бросьте, пожалуйста, эту жвачку, которую жуют все наемные адвокаты Сталина. Уверяю вас, я тоже читал, что на первых ступенях социализма не может быть полного равенства, что это задача коммунизма. Вопрос, однако, совсем не в этом, а в том, что за последние годы, вместе с ростом всевластия бюрократии, чудовищно растет неравенство. Не статика решает, а динамика, т.-е. общее направление развития. В СССР неравенство не смягчается, а обостряется, притом не по дням, а по часам. Приостановить этот рост социального неравенства невозможно иначе, как революционными мерами против новой аристократии. В этом и только в этом суть нашей позиции.

А. - Но ведь империалистская реакцию пользуется вашей критикой против СССР в целом, следовательно, и против завоеваний революции?

Б. - Разумеется, она пытается это делать. В политической борьбе всякий класс старается использовать противоречия в рядах своих противников. Два примера. Ленин, который, как вы может быть слышали, никогда не был сторонником единства для единства, стремился расколоть большевиков и меньшевиков. Как выяснилось из царских архивов, департамент полиции, с своей стороны, содействовал расколу большевиков и меньшевиков через своих провокаторов. После Февральской революции 1917 года меньшевики повторяли на тысячу ладов, что цели и методы Ленина совпадали с целями и методами царской полиции. Дешевый аргумент! Полиция надеялась, что раскол ослабит социал-демократию. Ленин, наоборот, был уверен, что раскол с меньшевиками даст большевикам возможность развернуть подлинно революционную политику и завоевать массы. Кто же оказался прав? Второй пример. Вильгельм II и его генерал Людендорф пытались во время войны использовать Ленина для своих целей и даже предоставили ему вагон для въезда в Россию. Русские кадеты и Керенский называли Ленина не иначе, как агентом германского милитаризма. Они приводили при этом доказательства более эффектные или, по крайней мере, менее глупые, чем те, которые приводят их нынешние подражатели. А результат? После поражения Германии Людендорф признал, - возьмите его мемуары, - что в своем расчете на Ленина он совершил самую большую ошибку своей жизни. Германскую армию, по признанию Людендорфа, разрушили не армии Антанты, а большевики - через Октябрьскую революцию.

А. - Но военная безопасность СССР? Но расшатывание его обороноспособности?

Б. - Лучше молчите об этом! Порывая со спартанской простотой прежней Красной армии, Сталин увенчал офицерский корпус пятью маршалами. Но он не подкупил этим командный состав. Тогда он решил истребить его. Четыре из пяти маршалов - именно те, которые чего-либо стоили - были расстреляны, и с ними - весь цвет командного состава. Над армией воздвигнут институт личных шпионов Сталина. Армия потрясена до самых своих основ. СССР ослаблен. Расшатка армии продолжается далее. Туристы-паразиты могут удовлетворяться парадными спектаклями на Красной площади. Долг серьезного революционера сказать открыто: Сталин подготовляет поражение СССР.

А. - А вывод?

Б. - Он прост. Карманные воришки политики думают, что великую историческую проблему можно разрешить посредством дешевого красноречия, хитростей, закулисных комбинаций и обмана масс. Такими карманными воришками кишмя кишат ряды международной рабочей бюрократии. Я же думаю, что социальную проблему может разрешить лишь сама рабочая масса, если она поймет правду. Социалистическое воспитание означает: говорить массам то, что есть. Правда имеет чаще всего горький вкус, а "друзья СССР" любят сладенькое. Но любители сладенького являются элементом реакции, а не прогресса. Мы будем и впредь говорить массам правду. Надо готовить будущее. Революционная политика есть политика дальнего прицела.

Л. Т.
 

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 75-76.