Л. Троцкий.
ПИСЬМО ФРАНЦУЗСКИМ РАБОЧИМ

Измена Сталина и международная революция

Дорогие товарищи!

Я покидаю сегодня Францию, и это обстоятельство дает мне, наконец, возможность откровенно объясниться перед вами: пока я оставался на французской почве я был обречен на молчание.

Два года тому назад "левое" правительство Даладье, в свои медовые недели, разрешило мне поселиться во Франции на тех же будто бы правах, что и другим иностранцам. На самом деле мне запрещено было жить в Париже, и я сразу оказался под строгим надзором полиции. Вскоре после 6-го февраля 1934 г., министр внутренних дел, Альберт Сарро, после бешеной кампании прессы, подписал декрет о высылке меня из Франции. Не нашлось, однако, иностранного правительства, которое согласилось бы принять меня. Только поэтому, декрет о высылке не был до сих пор приведен в исполнение. Мне предписано было через Surete Nationale поселиться в определенном департаменте, в небольшой деревне, под строгим надзором полиции. Так за последний год жизни во Франции я был отрезан от внешнего мира больше, чем когда жил на острове Принкипо, в Турции, под надзором полиции Кемаля-паши. Так виза радикального правительства превратилась в своего рода западню.

Я далек от мысли жаловаться на правительство Третьей Республики. Самые "демократические" министры, как и самые реакционные, имеют своей задачей охранять капиталистическое рабство. Я принадлежу к революционной партии, которая ставит своей целью опрокинуть капитализм. Из этого непримиримого противоречия неизбежно вытекает борьба, со всеми ее последствиями. Для жалоб тут повода нет!

Если, однако, я позволил себе остановить ваше внимание на таком мелком вопросе, как условия моей жизни во Франции, то только потому, что этот эпизод теснейшим образом связан с политикой Коммунистического Интернационала, который стал сейчас важнейшим препятствием на историческом пути пролетариата.

Два года тому назад "L'Humanite" повторяла ежедневно: "фашист Даладье вызвал социал-фашиста Троцкого во Францию, чтоб организовать, при его помощи, военную интервенцию против СССР". Находилось немало честных, но наивных и невежественных людей, которые верили этой бессмыслице, как весною 1917 г. миллионы русских крестьян, солдат и даже рабочих верили Керенскому, что Ленин и Троцкий являются "агентами кайзера Вильгельма". Темных и обманутых людей обвинять нельзя, - их надо просвещать. Но можно и должно обвинять просвещенных негодяев, которые сознательно распространяют ложь и клевету, чтоб обмануть трудящихся. Такими сознательными негодяями выступали вожди так называемой коммунистической (?!) партии: Кашен, Торрез, Вайан-Кутюрье, Дюкло и К°.

Сейчас эти господа заключили, как известно, с "фашистом" Даладье антифашистский "народный фронт". Об интервенции французского империализма в СССР сталинцы, именующие себя коммунистами, окончательно перестали говорить. Наоборот, теперь они гарантию мира видят в военном союзе французского капитала с советской бюрократией. По приказу Сталина, Кашен, Торрез и К° призывают ныне французских рабочих поддерживать свой национальный милитаризм, т.-е. орудие классового угнетения и колониального порабощения. Так скоро и беспощадно разоблачили себя эти клеветники: вчера они именовали меня союзником Даладье и агентом французской буржуазии, а сегодня они действительно заключили союз с Даладье, Эррио и Лавалем и впряглись в колесницу французского империализма.

Теперь уже господа клеветники начинают говорить (см., например, газету бельгийских сталинцев), что политика Троцкого и большевиков-ленинцев служит службу не Эррио и Даладье, а Гитлеру, т.-е. не французскому, а немецкому империализму. Эта новая клевета звучит, однако, слишком старой и знакомой мелодией. Так как во время империалистской войны я стоял на позиции революционного интернационализма, то господа социал-патриоты: Ренодель, Вандервельде, Северак, Марсель Кашен обвиняли меня в том, что я "поддерживаю" германский милитаризм против французской демократии. Именно по этой причине правительство Бриана-Мальви выслало меня из Франции в 1916 году. А доблестный Марсель Кашен в это самое время, "в интересах французской демократии", отвозил по поручению империалистского правительства деньги Муссолини на пропаганду в пользу участия Италии в войне. Все эти факты были неоднократно засвидетельствованы в печати и могут быть легко проверены и доказаны. Кашен, впрочем, и не пытался никогда отрицать их.

Марсель Кашен возобновляет сейчас ту самую социал-патриотическую работу, которая обесчестила его во время империалистской войны. За Кашеном идут все остальные вожди французской коммунистической (?!) партии. Это не революционеры, а чиновники. Они выполняют то, что им приказано начальством. Один Андре Марти обнаружил в свое время качества действительного революционера: его прошлое заслуживает уважения. Но среда Коминтерна успела деморализовать и его.

В оправдание своего социал-патриотического поворота эти господа ссылаются на необходимость "защищать СССР". Этот довод ложен насквозь. Достаточно известно, что даже идея "национальной обороны" есть лишь маска, при помощи которой эксплуататоры прикрывают свои грабительские аппетиты и кровавые свалки из-за добычи, превращая при этом собственную нацию в простое пушечное мясо. Но если мы, марксисты, всегда утверждали, что империалистская буржуазия никогда не может и не будет защищать действительные интересы собственного народа, как же мы можем вдруг поверить, что она способна защищать действительные интересы СССР? Можно ли хоть на минуту сомневаться в том, что при первой же благоприятной возможности французский империализм пустит в ход все свои силы, чтобы опрокинуть в СССР социализированную собственность и восстановить частную? А если так, то только изменники рабочего класса могут прикрашивать свой собственный милитаризм, оказывая прямую или косвенную, явную или прикрытую поддержку французской буржуазии и ее дипломатии. Такими изменниками и являются Сталин и его французские лакеи.

Для маскировки своей измены они ссылаются, конечно, на Ленина, - с таким же правом, как Леба, Поль Фор, Лонге и другие оппортунисты ссылаются на Маркса. "L'Humanite" чуть не каждый день цитирует письмо Ленина к американским рабочим, где рассказывается, как Ленин принимал у себя в начале 1918 г. французского офицера-роялиста, чтоб использовать его услуги против немцев, которые открыли против нас новое наступление. Цель этого неожиданного довода - не разъяснить вопрос, а, наоборот, пустить пыль в глаза рабочим. Мы сейчас в этом убедимся с полной очевидностью.

Было бы, разумеется, нелепостью отрицать за советским правительством право пользоваться враждою в лагере империалистов или идти, в случае необходимости на те или другие уступки империалистам. Рабочие-стачечники тоже пользуются конкуренцией капиталистических предприятий и идут на уступки капиталистам, даже капитулируют перед ними, когда не могут победить. Но разве же отсюда следует право профсоюзных вождей дружественно сотрудничать с капиталистами, прикрашивать их и превращаться в их прислужников? Рабочих-стачечников, которые оказались вынуждены сдаться, никто не назовет изменниками. А Жуо, который парализует классовую борьбу пролетариата, во имя мира и дружбы с капиталистами, мы не только вправе, но обязаны объявить изменником пролетариату. Разница между брест-литовской политикой Ленина и франко-советской политикой Сталина та же, что между политикой революционного профессионалиста, который, после частного поражения, вынужден идти на уступки классовому врагу, и политикой оппортуниста, который становится добровольно союзником и лакеем классового врага.

Ленин принимал у себя реакционного французского офицера. Я тоже принимал его в те дни и с той же целью: Люберсак брался взрывать мосты на пути нашего отступления, чтоб немцам не достались наши военные запасы. Только разве какой-либо совсем пустоголовый анархист увидит в такой "сделке" - измену. В те самые дни официальные агенты Франции посетили меня и предложили более широкую помощь - артиллерией и продовольствием. Мы прекрасно понимали, что цель их была - втянуть нас снова в войну с Германией. Но немецкие армии действительно наступали на нас, а мы были слабы. Имели же мы право принять в этих условиях "помощь" французского штаба? Безусловно! Именно такое предложение я внес в Центральный Комитет партии 22-го февраля 1918 года. Письменный текст этого предложения напечатан в официальных протоколах Центрального Комитета, изданных в Москве в 1929 г. Вот это предложение:

"Как партия социалистического пролетариата, стоящего у власти и ведущего войну с Германией, мы, через государственные учреждения, принимаем все меры к тому, чтобы наилучшим образом вооружить и снарядить нашу революционную армию всеми необходимыми средствами, а для этого добыть их там, где возможно, следовательно и у капиталистических правительств. При этом (наша) партия сохраняет полную независимость своей внешней политики, не дает капиталистическим правительствам никаких политических обязательств и в каждом отдельном случае рассматривает их предложения под углом зрения целесообразности".

Ленина на этом заседании Ц.К. не было. Он прислал записку. Вот ее подлинный текст: "Прошу присоединить мой голос за взятие картошки и оружия у разбойников англо-французского империализма" (Протоколы, стр. 246). Вот как тогдашний Ц.К. большевиков относился к использованию капиталистических антагонизмов: практические соглашения с империалистами ("взять картошку") вполне допустимы" но абсолютно недопустима политическая солидаризация с "разбойниками империализма".

Преступление Сталина не в том, что он вступил в те или другие практические соглашения с классовым врагом: эти соглашения могут быть правильны или ошибочны, но в принципе их отвергать нельзя. Преступление в том, что Сталин одобрил политику империалистического правительства, стоящего на страже хищного и грабительского Версальского мира. Сталин еще не взял никакой "картошки" у разбойников империализма, но уже политически солидаризировался с ними.

Укрепить свою армию, угнетающую 60 миллионов колониальных рабов, французская буржуазия может, разумеется, и без одобрения Сталина. Если это одобрение ей понадобилось, то для того, чтоб ослабить и деморализовать классовую борьбу французского пролетариата. Подписывая похвальный лист французскому милитаризму, Сталин поступил не как стачечник, вынужденный временно уступить капиталисту, а как штрейкбрехер, парализующий борьбу рабочих.
 

Измена Сталина и руководства Коминтерна объясняется характером правящего ныне в СССР слоя: это привилегированная и бесконтрольная бюрократия, поднимающаяся над народом и угнетающая народ. Марксизм учит: бытие определяет сознание. Советская бюрократия больше всего боится критики, движения, риска: она консервативна, она жадно охраняет свои привилегии. Задушив рабочий класс в СССР, она давно утратила веру в мировую революцию. Она обещает построить "социализм в одной стране", если трудящиеся будут молчать, терпеть и подчиняться. Для охраны СССР бюрократия надеется на свою политическую ловкость, на дипломатию Литвинова, на военный союз с Францией и Чехословакией, но не на революционный пролетариат. Наоборот, она боится, что французские или чешские рабочие могут своими неосторожными действиями испугать новых союзников. Она ставит своей задачей: затормозить классовую борьбу пролетариата в "союзных" странах. Таким образом источником измены Сталина является национальный консерватизм советской бюрократии, ее прямая враждебность мировой пролетарской революции.
 

Последствия измены Сталина сказались сейчас же в циничной перемене политики французской компартии, которой руководят не выбранные французскими рабочими вожди, а агенты Сталина. Вчера эти господа болтали о "революционном пораженчестве" в случае войны. Сегодня они стали на точку зрения "национальной обороны"... в интересах охранения мира. Они повторяют слово в слово формулы капиталистической дипломатии. Ведь все решительно хищники империализма стоят "за мир", заключают союзы, увеличивают армии, фабрикуют ядовитые газы, культивируют бактерии - только и исключительно "в интересах мира". Кто говорит: "франко-советский союз есть гарантия мира", тот берет на себя ответственность не только за советское правительство, но и за французскую биржу, за ее генеральный штаб, за газы и бактерии этого штаба.

"L'Humanite" пишет: французское правительство будет находиться "под контролем французских рабочих". Но это пустая фраза жалких демагогов. Где и когда угнетенный пролетариат "контролировал" внешнюю политику буржуазии и действия ее армии? Как он может это сделать, раз вся власть в руках буржуазии? Чтоб руководить армией, надо свергнуть буржуазию и завоевать власть. Никакого иного пути нет. Но новая политика Коминтерна означает отказ от этого единственного пути.

Когда партия пролетариата заявляет, что в случае войны она собирается "контролировать" (т.-е. поддерживать) свой национальный милитаризм, а не свергать его, то она превращается тем самым в домашнее животное капитала. Бояться такой партии нет ни малейшего основания: это не революционный тигр, а ручной осел. Его можно держать в голоде, стегать, плевать ему в глаза, - он все равно повезет кладь патриотизма. Разве только время от времени будет жалобно реветь: "разоружите, ради бога, фашистские лиги". В ответ на рев он получит лишний удар кнута. И по заслугам!
 

Коминтерн изобразил вступление СССР в Лигу Наций и заключение франко-советского союза, как величайшую победу пролетариата и мира. В чем же реальное содержание этой победы?

Принятая в 1928 г. программа Коминтерна говорит, что "главной целью (Лиги Наций) является приостановить неудержимый рост революционного кризиса и задушить СССР посредством блокады или войны". Вполне естественно, если при таких условиях представители СССР не могли входить в Лигу Наций, т.-е. в генеральный штаб мировой империалистской контрреволюции.

Что же изменилось с того времени? Почему СССР счел нужным вступить в Лигу Наций? Чья здесь победа? Вожди Коминтерна и тут обманывают рабочих. Французская буржуазия никогда не пошла бы на соглашение с СССР, если б продолжала видеть в нем революционный фактор. Только чрезвычайное ослабление мировой революции сделало возможным включение СССР в систему борющихся лагерей империализма.

Конечно, если б советская промышленность не сделала серьезных успехов, если б не существовало советских танков и советской авиации, то никто бы не считался с СССР. Но считаться ведь можно по разному. Если б СССР оставался крепостью международной революции, если б Коминтерн вел победоносное наступление, то правящие классы Франции, Англии и Италии без колебаний уполномочили бы Гитлера на войну с СССР. Но теперь, после разгрома революции в Китае, Германии, Австрии, Испании, после успехов европейского фашизма, после упадка Коминтерна и национального перерождения советской бюрократии, буржуазия Франции, Англии и Италии отвечает Гитлеру: "Зачем рисковать, открывая крестовый поход против СССР? Сталин и без того успешно душит революцию. Нужно попытаться договориться с ним".
 

Франко-советский союз есть не гарантия мира - какой наглый вздор! - а сделка на случай войны. Выгоды этой сделки для СССР по меньшей мере гадательны. Франция лишь в том случае "обязана" придти на помощь СССР, если с этим будут согласны ее сообщники по Локарно, т.-е. Англия и Италия. Это значит: в случае, если французский империализм найдет более выгодным в последний момент договориться с Гитлером за счет СССР, Англия и Италия всегда помогут легализовать эту "измену". Об этом предохранительном клапане пакта "L'Humanite" тщательно умалчивает. А между тем в нем - все дело. Договор связывает СССР, но не связывает Францию!
 

Допустим, однако, что советской бюрократии, после всех ее ошибок и преступлений ничего не оставалось, как заключить этот двусмысленный и ненадежный военный союз с Францией. В этом случае советам ничего не оставалось, как ратифицировать договор Сталина с Лавалем. Но совершенно иначе обстоит дело во Франции. Французский пролетариат не должен позволять своей буржуазии прятаться за спину советской бюрократии. Цели французских империалистов при подписании пакта с советами остаются все те же: закрепить старые грабежи; подготовить новые; облегчить новую мобилизацию французского народа; использовать кровь советского пролетариата. Если б коммунистические и социалистические депутаты голосовали в парламенте за франко-советский союз, то они этим лишний раз демонстрировали бы свою измену пролетариату!

Борьба против войны немыслима без борьбы против собственного империализма. Борьба против империализма немыслима без борьбы против его агентов и союзников, реформистов и сталинцев. Нужно беспощадное очищение рабочих организаций, политических и синдикальных, от социал-патриотических предателей рабочего класса, как бы они ни назывались: Леон Блюм или Торрез, Жуо или Монмуссо.
 

Во Франции только одна группа честно, последовательно и мужественно отстаивает принципы пролетарской революции: это группа большевиков-ленинцев. Органом ее является еженедельная газета "Verite". Каждый мыслящий рабочий обязан познакомиться с этой газетой.*1
/*1 "La Verite", 8, rue Legouve, Paris (10).

Большевики-ленинцы ясно и точно определили задачи пролетариата в борьбе против войны в особой брошюре: "IV Интернационал и война". Знакомство с этой брошюрой и тщательное обсуждение выдвинутых в ней вопросов составляет опять-таки прямой долг каждого передового пролетария по отношению к самому себе и своему классу.

Измена сталинцев, присоединяясь к старой измене реформистов, требует полного обновления всех пролетарских организаций. Нужна новая революционная партия. Нужен новый, Четвертый Интернационал! Служение этой великой исторической задаче и составляет содержание деятельности международной организации большевиков-ленинцев.
 

Измена Сталина не явилась для нас неожиданностью. Мы предсказывали ее с 1924 года, когда советская бюрократия отреклась от теории Маркса и Ленина в пользу теории "социализма в отдельной стране". Интриганы и филистеры говорили, что борьба со Сталиным есть "личная" борьба. Теперь и слепцы должны убедиться, что эта борьба ведется из-за основных принципов интернационализма и революции. Мы сотни раз говорили за последние годы: "поскоблите (grattez) сталинца, и вы найдете оппортуниста". Сейчас уже нет надобности и скоблить. Сталинцы стоят фактически на крайнем правом фланге рабочего движения, и, поскольку они продолжают прикрываться авторитетом Октябрьской революции, они неизмеримо вреднее старых, традиционных оппортунистов.

Ненависть сталинцев к большевикам-ленинцам ("троцкистам") есть ненависть консервативного бюрократа к подлинному революционеру. Дрожащая за власть и доходы бюрократия не останавливается ни перед какой низостью и подлостью в борьбе с большевиками-ленинцами.

Прежде, чем совершить свое последнее открытое предательство, Сталин произвел новый, сотый по счету разгром левого крыла в СССР. Он поставил ряд фальшивых процессов против оппозиционеров, скрыв их подлинные взгляды и приписав им действия, которых они никогда не совершали. Так, к 10 годам тюрьмы приговорен бывший председатель Коминтерна Зиновьев, только потому, что после ряда колебаний и покаяний, он вынужден был признать гибельность политики сталинизма.

Советская бюрократия сделала попытку пристегнуть меня, через провокатора, к процессу террористов, убивших Кирова. Сталин арестовал в начале этого года моего сына, молодого ученого, лояльного советского работника, совершенно непричастного к политической борьбе. Цель ареста - беспощадный террор не только против большевиков-ленинцев, но и против членов их семей. Бюрократия не знает пощады, когда видит надвигающуюся угрозу своему господству и своим привилегиям. В этой области сталинцы находят постоянную поддержку со стороны капиталистической полиции всего мира.

Совсем недавно, Сталин посылал в Париж вождей русского Комсомола убеждать французскую революционную молодежь перейти на патриотическую позицию. Эти молодые бюрократы организовали внутри социалистической партии особую сталинскую фракцию, главный лозунг которой: "исключение троцкистов!". Незачем прибавлять, что для этой работы разложения сталинская клика не жалела и не жалеет денежных средств: если она бедна идеями, то в валюте у нее недостатка нет.

Но революционеры не сдаются под террором. Наоборот, они отвечают удвоенным наступлением. Сталинизм есть сейчас главная язва мирового рабочего движения. Эту язву надо вытравить, вырезать, выжечь каленным железом. Надо снова объединить пролетариат под знаменем Маркса и Ленина!
 

Дорогие товарищи!

Я сказал вам далеко не все, что хотел, и далеко не так, как хотел. Но я вынужден спешить: с часу на час должен прибыть полицейский чиновник, чтоб препроводить меня и мою жену, верную подругу моей борьбы и моих скитаний, на границу Франции. Я уезжаю с горячей любовью к французскому народу и с неискоренимой верой в великое будущее французского пролетариата; но с такой же ненавистью к лицемерию, жадности и жестокости французского империализма.

Я верю, что трудящийся народ вернет мне раньше или позже то гостеприимство, в котором мне отказывает буржуазия. Высшим счастьем для себя я считал бы, если б французский пролетариат дал мне в близком будущем возможность участвовать в его решающих боях. Рабочие и работницы Франции! До тех пор, пока позволят мне физические силы, я готов в любую минуту словом и делом ответить на ваш революционный призыв.

Позвольте же горячо и братски пожать ваши руки и закончить это письмо тем возгласом, который в течение почти сорока лет направляет мои мысли и действия:

Да здравствует международная пролетарская революция!

Л. Троцкий.
10 июня 1935 г.
 

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 44.