Л. Троцкий.
ИЗ ЖИЗНИ МЕЖДУНАРОДНОЙ ЛЕВОЙ

ПОЕЗДКА Л. Д. ТРОЦКОГО В КОПЕНГАГЕН
ОТВЕТЫ Л. Д. ТРОЦКОГО НА ВОПРОСЫ ЖУРНАЛИСТОВ

Доволен ли я результатами своей поездки? Весьма. Не рассчитывал ли я пробыть в Дании более продолжительное время? Да, я надеялся, что после моего доклада мне будет дана возможность проделать в течение нескольких недель курс лечения одновременно с моей женой. Отказ датского правительства не явился, однако, для меня какой-либо неожиданностью. Я очень далек от демократических иллюзий, а следовательно, и от разочарований.

Возможность посетить Данию была открыта для меня отнюдь не принципами демократии (право убежища, свобода собраний и пр.), а игрой политических интересов. Левые круги студенчества и рабочей молодежи проявили желание устроить мою лекцию в Копенгагене. С.-д. правительству тем неудобнее было отказать им в этом, что в рабочем классе наблюдается в настоящее время несомненный сдвиг влево. Я сохранил за своей лекцией, согласно условию, строго исторический и научный характер. Но правительство нашло, очевидно, что 8 дней слишком достаточно для того, чтоб удовлетворить интерес к тем идеям, которые я защищаю.

Мои осведомленные друзья сообщили мне, что главное противодействие против предоставления мне возможности проделать курс лечения (если не считать придворных кругов, фашистов, русской белой эмиграции, руководящих кругов социал-демократии и пр.) исходило от агентов советского правительства. Я, к сожалению, лишен возможности опровергнуть это последнее сообщение. Я хотел бы только подчеркнуть, что дело здесь идет не об интересах советского государства или русского народа, а об особых интересах фракции Сталина.

27-го ноября ТАСС оповестил мир по радио, будто в Копенгагене собралась тайная "конференция троцкистов" западных европейских стран. Трудно назвать это сообщение иначе, чем ложным доносом. Оно представляет собою донос, ибо является апелляцией к полицейским репрессиям против моих политических единомышленников. Оно представляет ложный донос, ибо никакой конференции в Копенгагене не созывалось.

Датские власти очень хорошо осведомлены о том, что происходило в действительности. Мои друзья в разных странах Европы были крайне встревожены кампанией в европейской реакционной печати. Они привели эту кампанию в связь с недавними разоблачениями левой печати о подготовлявшемся организацией генерала Туркула террористическом акте против меня. Около двух десятков моих единомышленников прибыли из шести ближайших к Дании стран. После вполне мирного исхода моего доклада все они разъехались по домам, кроме нескольких человек, которые решили проделать со мною обратный путь.

Чем объясняется неслыханное радио-сообщение ТАСС, как и образ действий некоторых советских агентов в вопросе о визе для меня? Прежде всего внутренним положением в СССР. Совершенно нелепы и фантастичны усиленно распространяемые снова известной частью печати слухи - в который раз? - о предстоящем "крушении советской власти". Но совершенно неоспоримо, что личное положение Сталина окончательно пошатнулось. Ошибки его политики ясны сейчас для всех. В партии очень сильно стремление восстановить коллективное и более компетентное руководство. Отсюда новый поток репрессий против так называемых "троцкистов". Моему другу Раковскому, бывшему председателю Совета народных комиссаров Украины, затем послу СССР в Лондоне и Париже, после трех лет ссылки, срок продлен еще на три года. Все это официально мотивируется тем, что левая оппозиция ("троцкисты") ведет будто бы "контрреволюционную" работу против Советской республики. Мой доклад в Копенгагене, речь по радио для Америки, интервью для звукового фильма позволили мне формулировать наше действительное отношение к Советской республике, не изменившееся с Октября 1917 года. Отсюда исключительные усилия правящей ныне в Москве группы вытеснить меня из Западной Европы. Тот факт, что сталинская фракция нашла многочисленных союзников и помощников на этом пути, вполне отвечает природе вещей.

Если я не увожу из Копенгагена новых представлений о природе буржуазной демократии, зато я возвращаюсь с самыми лучшими воспоминаниями о любезности и гостеприимстве датского народа. Я мог бы привести совершенно исключительные примеры из этой области, невозможные, пожалуй, ни в какой другой стране Европы...

Вы спрашиваете об условиях моей жизни в Турции? На этот счет циркулирует немало ложных представлений. Разумеется, я прибыл в Турцию недобровольно. Но неверно, будто турецкое правительство подвергает меня каким-либо ограничениям. Остров Принкипо мы с женой выбрали по климатическим соображениям. Со стороны турецких властей мы не раз встречали внимание и содействие.

3 декабря 1932 г.
 

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 32.