Л. Троцкий.
ИСПАНСКИЕ КОРНИЛОВЦЫ И ИСПАНСКИЕ СТАЛИНЦЫ

"Правда" по прежнему молчит о Германии. Зато 9 сентября она дала статью об Испании. Статья в высшей степени поучительна. На испанскую революцию, она бросает, правда, лишь косвенный свет. Но зато она очень ярко освещает политические конвульсии сталинской бюрократии.

Статья гласит: "После разгрома январской всеобщей стачки, троцкисты (дальше следуют ритуальные ругательства. Л. Т.) стали твердить, что революция разбита, что наступил период упадка". Верно ли это? Если были в Испании такие горе-революционеры, которые в январе этого года собирались хоронить революцию, то с левой оппозицией они не имели и не могли иметь ничего общего. Признать революционный период исчерпанным революционер может лишь тогда, когда объективные признаки не оставляют больше места никаким сомнениям. Делать же пессимистические прогнозы на основании собственных упадочных настроений могут только жалкие импрессионисты, а не большевики-ленинцы.

В брошюре "Испанская революция и угрожающие ей опасности" мы подвергли рассмотрению вопрос о линии развития испанской революции и об ее возможных темпах. Русская революция 1917 года в течение 8 месяцев дошла до кульминации. Но этот срок вовсе не обязателен для испанской революции. Великая французская революция передала власть якобинцам лишь на четвертом году. Одной из причин медленного развития французской революции являлось то обстоятельство, что сама якобинская партия лишь формировалась в огне событий. Это условие имеется и в Испании: к моменту республиканского переворота коммунистическая партия находилась в пеленках. Как по этой причине, так и по ряду других соображений мы считали вероятным, что испанская революция будет развиваться медленно, через ряд этапов, в том числе и парламентарных.

Мы напоминали в то же время, что орбита революции состоит из частных подъемов и спусков. Искусство руководства состоит, между прочим, в том, чтоб не скомандовать наступления во время спуска волны и не упустить подъема. Для этого необходимо, прежде всего, частные, "конъюнктурные" колебания революции не отождествлять с ее основной орбитой.

После разгрома январской всеобщей стачки несомненно наступило в Испании частное снижение революции. Игнорировать отлив могут только болтуны и авантюристы. Но по поводу частного снижения говорить о ликвидации революции могут только трусы и дезертиры. Революционер уходит последним с поля сражения. Кто хоронит живую революцию, сам заслуживает расстрела.

Из временного снижения и застоя испанскую революцию выбил удар контрреволюции. Такие драматические переломы наблюдались в развитии каждой революции. После поражения в одной из больших битв массы отступают и затихают. Недостаточно закаленное руководство склонно бывает нередко переоценить размеры поражения. Все вместе придает духу крайнему лагерю контрреволюции. Такова политическая механика монархической попытки генерала Санхурхо. Но как раз выход на арену злейших врагов народа пробуждает массы, точно ударом бича. Нередко при этом революционное руководство оказывается застигнутым врасплох.

"Быстрота и легкость ликвидации генеральского мятежа, - пишет "Правда", - свидетельствуют, что силы революции не сломлены. Революционный подъем получил в событиях 10 августа новый толчок". Это совершенно правильно; можно даже сказать, что это единственное правильное место во всей статье.

Была ли официальная испанская компартия застигнута событиями врасплох? Приходится ответить утвердительно, опираясь исключительно на свидетельство "Правды". Статья озаглавлена: "Рабочие побеждают генералов". Несомненно, без революционного выступления рабочих против монархического переворота в ссылку пришлось бы отправляться не Санхурхо, а Замора. Другими словами: ценою своего героизма и своей крови рабочие помогли республиканской буржуазии удержать в своих руках власть. Притворяясь, будто она не видит этого факта, "Правда" пишет: "Компартия стремится вести свою борьбу... против переворотов справа так, чтобы не оказывать и тени поддержки нынешнему контрреволюционному правительству". К чему компартия стремится, вопрос особый. Сейчас речь идет о результате ее стремлений. Монархическое крыло собственников пыталось свалить республиканское крыло, несмотря на то (благодаря тому), что республиканцы больше всего опасались ссориться с монархистами. Но на сцену выступает пролетариат. "Рабочие побеждают генералов". Монархисты идут в ссылку, буржуазные республиканцы остаются у власти. Как же можно, ввиду таких фактов, утверждать, что компартия не оказала "и тени поддержки нынешнему контрреволюционному правительству"?

Вытекает ли из сказанного, что компартия должна была умыть руки пред лицом конфликта между монархистами и буржуазными республиканцами? Такая политика была бы самоубийством: мы видели это на опыте болгарских центристов в 1923 году. Но выступая с решительной борьбой против монархистов, испанские рабочие могли бы не оказать временной помощи своим врагам, буржуазным республиканцам, только в одном случае: если б они сами были достаточно сильны, чтобы захватить власть. Русские большевики в августе 1917 г. были несравненно сильнее, чем испанские коммунисты в августе 1932 года. Но и у большевиков не было возможности овладеть властью непосредственно в борьбе против Корнилова. Благодаря победе рабочих над корниловцами, правительство Керенского просуществовало еще два месяца. Напомним снова, что команды большевистских матросов охраняли даже Зимний дворец Керенского от корниловцев.

Испанский пролетариат оказался достаточно сильным, чтобы сокрушить мятеж генералов, но слишком слабым, чтобы захватить власть. В этих условиях героическая борьба рабочих не могла не укрепить, по крайней мере, временно, республиканское правительство. Отрицать это способны только пустоголовые субъекты, которые анализ событий заменяют штампованными фразами.

Несчастье сталинской бюрократии в том, что она - в Испании, как и в Германии - не видит реальных противоречий во вражеском лагере, т. е. не видит живых классов и их борьбы. "Фашисту" Примо-де-Ривера пришел на смену "фашист" Замора в союзе с "социал-фашистами". В виду такой теории немудрено, если вызванный напором масс конфликт между монархистами и республиканцами застиг сталинцев врасплох. Повинуясь правильному инстинкту, массы бросились в борьбу, увлекая за собой коммунистов. А после победы рабочих над генералами "Правда" стала собирать черепки своей теории, чтобы снова склеить их, как если б ничего не случилось. В этом и состоит смысл глупенького хвастовства насчет того, будто бы компартия не допускает и "тени поддержки" буржуазному правительству.

На самом деле компартия не только оказала правительству объективную поддержку, но, как видно из той же статьи, не сумела и субъективно отмежеваться от него. На этот счет читаем: "Не во всех звеньях партии, не во всех провинциальных организациях удалось в достаточной степени выявить лицо компартии и противопоставить ее маневрирующим социал-фашистам и республиканцам, показав, что партия борется не только против монархистов, но и против "республиканского" правительства, покрывающего монархистов".

Из всей литературы сталинцев достаточно хорошо известно, что означают в подобных случаях слова "не во всех звеньях", "не во всех организациях" и пр.: это обычное прикрытие трусости мысли. Когда Сталин 15 февраля 1928 года впервые признал, что кулак не есть выдумка левой оппозиции, он писал в "Правде: "в некоторых районах", "в некоторых губерниях"... обнаружился кулак. Так как ошибки исходят только от исполнителей, то они неминуемо обнаруживаются "в некоторых местах". Партия изображается при этом, как простая сумма провинциальных групп.

На самом деле приведенная только что цитата, если ее очистить от канцелярского крючкотворства, означает: в борьбе с монархистами компартия не сумела "выявить лицо". Она не сумела противопоставить себя социал-фашистам и республиканцам. Другими словами, партия не только оказала временную военную поддержку правительству буржуазных республиканцев и социал-демократов, но и не сумела политически усилиться за их счет в процессе борьбы.

Слабость испанской компартии, как результат всей политики эпигонского Коминтерна, не позволяла пролетариату 10 августа 1932 года протянуть руку к власти. В то же время партия обязана была принять и приняла участие в борьбе, как левый фланг временного общего фронта, на правом фланге которого оказались буржуазные республиканцы. Правящая коалиция ни на минуту не забывала выявлять свое "лицо", тормозя борьбу, взнуздывая массы и немедленно от победы над генералами перейдя к борьбе с коммунистами. Что касается испанских сталинцев, то они, по свидетельству русских сталинцев, не сумели показать, что "партия борется не только против монархистов, но и против "республиканского" правительства.

Здесь гвоздь вопроса. Накануне событий партия мазала всех врагов и противников одной и той же голландской сажей. А в момент острой борьбы она сама окрасилась краской противников, растворившись временно в республиканско-социал-демократическом фронте. Удивляться этому способен лишь тот, кто не понял до сих пор политической природы бюрократического центризма. В теории (если позволено вообще употребить здесь это слово) он страхует себя от оппортунистических искушений тем, что отказывается вообще от классовых и политических различений: Хувер, Папен, Вандервельде, Ганди, Раковский - все это "контрреволюционеры", "фашисты", "агенты империализма". Но каждый резкий поворот событий, каждая новая опасность практически заставляет сталинцев в борьбе с одними врагами становиться на колени перед другими "контрреволюционерами" и "фашистами".

Перед опасностью войны сталинцы голосуют в Амстердаме за дипломатическую, лицемерную и вероломную резолюцию генерала Шанаиха, французских франкмасонов и индусского буржуа Пателя, для которого Ганди - недосягаемый идеал. В германском рейхстаге коммунисты внезапно изъявляют готовность голосовать за социал-фашистского президента, чтоб не допустить национал-фашистского президента, т. е. полностью становятся на почву теории "меньшего зла". В Испании сталинцы в минуту опасности оказываются неспособны противопоставить себя буржуазным республиканцам. Не ясно ли, что мы имеем тут дело не со случайными ошибками, не с отдельными "звеньями", а с органическим пороком бюрократического центризма?

Вторжение рабочих масс в конфликт двух эксплуататорских лагерей дало испанской революции серьезный толчок вперед. Правительство Асания увидело себя вынужденным провозгласить конфискацию земель испанских грандов - мера, от которой оно несколькими неделями ранее было дальше, чем от млечного пути. Если бы компартия различала реальные классы и их политические группировки; если б она предвидела действительный ход развития; если б она критиковала и разоблачала противников за их действительные грехи и преступления, то массы в новой аграрной реформе правительства Асания увидели бы результат политики компартии и сказали бы себе: надо идти под ее руководством вперед и смелее!

Если б германская компартия стала уверенно и решительно на путь единого фронта, который навязывается ей всей обстановкой, и критиковала бы социал-демократию не за ее фашизм, а за ее слабость, шатания и вероломство в борьбе с бонапартизмом и фашизмом, то массы учились бы и из совместной борьбы и из критики, - и все более решительно шли бы за компартией.

При нынешней же политике Коминтерна массы на каждом новом повороте событий убеждаются, что не только классовые враги и противники делают не то, что предсказывали коммунисты, но и сама компартия в серьезную минуту отрекается от всего того, чему учила. Поэтому доверие к компартии не укрепляется. И поэтому возникает, в частности, опасность, что половинчатая аграрная реформа Асания политически пойдет на пользу буржуазии, а не пролетариату.

При особо благоприятных, исключительно счастливых условиях рабочий класс может победить и при плохом руководстве. Но особо благоприятные условия случаются редко. Пролетариат должен учиться побеждать и при менее благоприятных условиях. Между тем руководство сталинской бюрократии, как свидетельствует опыт всех стран и как подтверждает опыт каждого нового месяца, препятствует коммунизму использовать даже и благоприятную обстановку, укреплять свои ряды и активно маневрировать, правильно разбираясь в группировке вражеских, полувражеских и союзных сил. Другими словами, сталинская бюрократия стала важнейшим внутренним препятствием на пути к победе пролетарской революции.

Л. Троцкий
Принкипо, 20 сентября 1932 г.
 

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 31.