Л. Троцкий.
В ЧЕМ СОСТОИТ ОШИБОЧНОСТЬ СЕГОДНЯШНЕЙ ПОЛИТИКИ ГЕРМАНСКОЙ КОМПАРТИИ?

Германия переживает сейчас один из тех великих исторических часов, от которых зависит судьба немецкого народа, судьба Европы, в значительной мере, судьба всего человечества на десятки лет. Если шар поставить на вершину пирамиды, то он от небольшого толчка может скатиться либо налево, либо направо. Вот к такому положению приближается сейчас с каждым часом Германия. Есть силы, которые хотят, чтобы шар скатился направо и раздавил спину рабочему классу. Есть силы, которые хотят, чтобы шар удержался на вершине. Это утопия. Шар не может удержаться на острие пирамиды. Коммунисты хотят, чтоб шар скатился влево и разбил спину капитализму. Но мало хотеть, надо уметь. Попробуем еще раз спокойно обдумать: правильна или неправильна та политика, которую ведет сейчас Центральный комитет германской компартии.

ЧЕГО ХОЧЕТ ГИТЛЕР?

Фашисты очень быстро растут. Коммунисты также растут, но значительно медленнее. Рост крайних полюсов показывает, что шар не может удержаться на вершине пирамиды. Более быстрый рост фашистов означает ту опасность, что шар может скатиться вправо. В этом огромная опасность.

Гитлер уверяет, что он против государственного переворота. Для того, чтобы раз навсегда задушить демократию, он хочет будто бы прийти к власти не иначе, как демократическим путем. Можно ли этому серьезно поверить?

Конечно, если б фашисты могли рассчитывать получить на ближайших выборах мирным путем абсолютное большинство мандатов, они, может быть, и предпочли бы этот путь. Но на самом деле этот путь для них немыслим. Нелепо было бы думать, будто наци в течение неопределенно долгого времени будут расти, как они растут сейчас. Днем раньше или позже они должны исчерпать свой социальный резервуар.

Фашизм включил в свои ряды такие страшные противоречия, что близится момент, когда приток перестанет возмещать отлив. Этот момент может наступить задолго до того, как фашисты соберут вокруг себя больше половины голосов. Останавливаться им нельзя будет, ибо ждать им будет больше нечего. Они вынуждены будут пойти на переворот.

Но и независимо от этого демократический путь для фашистов отрезан. Страшный рост политических противоречий в стране и, прежде всего, чисто разбойничья агитация фашистов, неизбежно ведут к тому, что чем ближе будут фашисты приближаться к большинству, тем больше будет накаляться атмосфера, тем шире будут развертываться стычки и бои. В этой перспективе гражданская война абсолютно неизбежна. Вопрос о приходе фашистов к власти будет, следовательно, решаться не голосованием, а гражданской войной, которую фашисты подготовляют и вызывают.

Можно ли предположить хоть на минуту, что Гитлер и его советники не понимают и не предвидят этого? Это значило бы считать их глупцами. Нет большего преступления в политике, как надеяться на глупость сильного врага. А раз Гитлер не может не понимать, что путь к власти лежит через жесточайшую гражданскую войну, значит его речи о мирном демократическом пути являются прикрытием, т. е. военной хитростью. Тем более нужно глядеть в оба.

ЧТО СКРЫВАЕТСЯ ЗА ВОЕННОЙ ХИТРОСТЬЮ ГИТЛЕРА?

Расчет его совершенно прост и очевиден: он хочет усыпить противника более далекой перспективой парламентского роста наци, чтобы в благоприятную минуту нанести усыпленному противнику смертельный удар. Весьма возможно, что преклонение Гитлера перед демократическим парламентаризмом должно, кроме того, помочь осуществить в ближайшее время какую-нибудь коалицию, в которой фашисты овладеют важнейшими постами и используют их, опять-таки, для государственного переворота. Ибо совершенно очевидно, что коалиция, скажем, центра с фашистами, была бы не этапом к "демократическому" разрешению вопроса, а ступенькой к государственному перевороту в наиболее выгодных для фашистов условиях.

НАДО БРАТЬ КОРОТКИЙ ПРИЦЕЛ.

Все это означает, что развязка, даже независимо от воли фашистского штаба, должна наступить в течение ближайших месяцев, если не недель. Это обстоятельство имеет гигантское значение для выработки правильной политики. Если допустить, что фашисты возьмут через два-три месяца власть, то бороться с ними в будущем году будет в десять раз труднее, чем в нынешнем. Всякого рода революционные планы, рассчитанные на два-три-пять лет вперед, окажутся жалкой и постыдной болтовней, если рабочий класс в течение ближайших двух-трех-пяти месяцев даст фашистам прийти к власти. Расчет времени в военных операциях, как и в политике революционных кризисов имеет решающее значение.

Для пояснения нашей мысли возьмем более отдаленный пример. Гуго Урбанс, считающий себя "левым коммунистом", объявляет германскую компартию обанкротившейся, политически погибшей и предлагает строить новую партию. Если бы Урбанс был прав, то это значило бы, что победа фашистов обеспечена, ибо для создания новой партии нужны годы (при чем совершенно не доказано, что партия Урбанса будет почему-либо лучше, чем партия Тельмана: когда Урбанс стоял во главе партии, ошибок было никак не меньше).

Да, если бы фашизм действительно овладел властью, то это несомненно означало бы не только физический разгром компартии, но и ее подлинное политическое банкротство. Потерпеть позорное поражение от банд человеческой пыли - этого многомиллионный пролетариат Германии никогда не простил бы Коммунистическому Интернационалу и его немецкой секции. Приход фашистов к власти вероятнее всего означал бы, поэтому, необходимость создания новой революционной партии, по всей вероятности, также и нового Интернационала. Это была бы страшная историческая катастрофа. Но считать сегодня, что все это неизбежно, могут только подлинные ликвидаторы, те, которые, под прикрытием пустых фраз, собираются на самом деле трусливо капитулировать до боя и без боя. С этой точкой зрения мы, большевики-ленинцы, которых сталинцы называют "троцкистами", не имеем ничего общего.

Мы несокрушимо убеждены, что победа над фашистами возможна - не после их прихода к власти, не после пяти, десяти или двадцати лет их господства, а теперь, в нынешних условиях, в ближайшие месяцы и недели.

ТЕЛЬМАН СЧИТАЕТ, ЧТО ПОБЕДА ФАШИЗМА НЕИЗБЕЖНА.

Для победы нужна правильная политика. Это значит, в частности, нужна политика, рассчитанная на нынешнее положение, на сегодняшнюю группировку сил, а не на то положение, которое должно наступить через год, два или три, когда вопрос о власти будет давно разрешен.

Все несчастье в том, что политика Центрального комитета германской компартии, отчасти сознательно, отчасти бессознательно, исходит из признания неизбежности победы фашизма. В самом деле, в опубликованном 29 ноября призыве к "красному единому фронту" Центральный комитет ГКП исходит из той мысли, что нельзя победить фашизм, не победив предварительно германскую социал-демократию. Эту же мысль повторяет на все лады Тельман в своей статье. Верна ли эта мысль? В историческом масштабе она безусловно верна. Но это вовсе не значит, что при ее помощи, т. е. путем ее голого повторения, можно решать вопросы дня. Мысль, правильная с точки зрения революционной стратегии, взятой в целом, превращается в ложь, притом в реакционную ложь, если ее перевести на язык тактики. Верно ли, что для уничтожения безработицы и нищеты нужно предварительно уничтожить капитализм? Верно. Но только последний тупица сделает отсюда тот вывод, что мы не должны сегодня уже бороться изо всех сил против тех мероприятий, при помощи которых капитализм увеличивает нищету рабочих.

Можно ли надеяться на то, что компартия в ближайшие месяцы опрокинет и социал-демократию и фашизм? Ни один здравомыслящий человек, умеющий читать и считать, не рискнет на такое утверждение. Политически вопрос стоит так: можно ли теперь, в течение ближайших месяцев, т. е. при наличности хотя и ослабленной, но все еще очень сильной (к несчастью) социал-демократии дать победоносный отпор наступающему фашизму? На это Центральный комитет ГКП отвечает отрицательно. Другими словами, Тельман считает победу фашизма неизбежной.

ЕЩЕ РАЗ: РУССКИЙ ОПЫТ.

Чтобы как можно яснее и конкретнее представить мою мысль, я еще раз обращусь к опыту с восстанием Корнилова. 26 августа (старого стиля) 1917 года генерал Корнилов двинул казачий корпус и дикую дивизию против Петрограда. У власти стоял Керенский, приказчик буржуазии и на три четверти союзник Корнилова. Ленин находился в подполье по обвинению в службе Гогенцоллерну. По тому же самому обвинению я сидел в те дни в одиночной камере "Крестов". Как же поступили в этом положении большевики? Они тоже имели право сказать: "для того, чтобы победить корниловщину, надо победить керенщину". Они это не раз говорили, ибо это было правильно и необходимо для всей дальнейшей пропаганды. Но этого было совершенно недостаточно для того, чтобы 26-го августа и в ближайшие дни дать отпор Корнилову и помешать ему зарезать петроградский пролетариат. Поэтому большевики не ограничились общим призывом к рабочим и солдатам: порвать с соглашателями и поддержать единый красный фронт большевиков. Нет, большевики предложили единый боевой фронт эсерам и меньшевикам и создали общие с ними боевые организации. Правильно это было или неправильно? Пусть мне ответит на это Тельман. Чтоб еще ярче показать, как выглядело дело с единым фронтом, приведу такой эпизод: я лично, освобожденный из тюрьмы под залог, внесенный профессиональными союзами, прямо из одиночной камеры приехал на заседание Комитета народной обороны, где вместе с меньшевиком Даном и эсером Гоцем, союзниками Керенского, державшими меня в тюрьме, обсуждал и решал вопросы о борьбе против Корнилова. Правильно ли это было или неправильно? Пусть мне ответит на это Ремеле.

ЕСТЬ ЛИ БРЮНИНГ "МЕНЬШЕЕ ЗЛО"?

Социал-демократия поддерживает Брюнинга, голосует за него, берет за него ответственность перед массами - на том основании, что правительство Брюнинга есть "меньшее зло". Эту же точку зрения пытается приписать мне "Роте Фане" - на том основании, что я высказался против глупого и постыдного участия коммунистов в референдуме Гитлера. Но разве немецкая левая оппозиция, и я в частности, требовали, чтобы коммунисты голосовали за Брюнинга и поддерживали его? Мы, марксисты, рассматриваем Брюнинга и Гитлера вместе с Брауном, как разные составные элементы одной и той же системы. Вопрос, кто из них - "меньшее зло", не имеет смысла, ибо их система, против которой мы боремся, нуждается во всех этих элементах. Но эти элементы сейчас в состоянии конфликта, и партии пролетариата необходимо использовать этот конфликт в интересах революции.

В гамму входит семь тонов. Вопрос, какой из тонов "лучше": до, ре или соль, есть бессмысленный вопрос. Музыкант, однако, должен знать, когда, по какой клавише ударить. Так же бессмысленен абстрактный вопрос, кто - меньшее зло: Брюнинг или Гитлер? Но надо знать, по какой из этих клавиш бить. Понятно? Для непонятливых приведем еще пример. Если один из врагов отравляет меня ежедневно мелкими порциями яда, а другой хочет пристрелить из-за угла, то я первым делом выбью у этого второго врага револьвер из рук, ибо это даст мне возможность справиться с первым врагом. Но это не значит, что яд есть "меньшее зло" по сравнению с револьвером.

Несчастье в том и состоит, что вожди германской компартии стали на ту же почву, что и социал-демократия, только с обратным знаком: социал-демократы голосуют за Брюнинга, признавая его меньшим злом. А коммунисты, которые отказывают Брюнингу и Брауну в каком бы то ни было доверии (и совершенно правильно поступают), вышли, однако, на улицу для того, чтоб поддержать референдум Гитлера, т. е. попытку фашистов опрокинуть Брюнинга. Но ведь этим самым они признали, что Гитлер есть меньшее зло, ибо победа референдума привела бы к власти не пролетариат, а Гитлера. Поистине, неловко разъяснять такие азбучные вещи! Плохо, очень плохо, когда такие музыканты, как Ремеле, вместо того, чтобы различать ноты, играют на клавиатуре сапогом.

ДЕЛО ИДЕТ НЕ О ТЕХ РАБОЧИХ, КОТОРЫЕ ПОКИНУЛИ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЮ, А О ТЕХ, КОТОРЫЕ ОСТАЮТСЯ В НЕЙ.

Тысячи и тысячи Носке, Вельсов, Гильфердингов предпочтут в конце концов фашизм коммунизму. Но для этого они должны окончательно оторваться от рабочих. Сегодня этого еще нет. Сегодня социал-демократия, как целое, при всех своих внутренних антагонизмах, приходит в острый конфликт с фашистами. Задача наша в том, чтобы использовать этот конфликт, а не в том, чтобы в острый момент объединить противников против нас.

Фронтом сейчас надо повернуться против фашизма. И этот общий для всего пролетариата фронт прямой борьбы против фашизма надо использовать для фланговой, но тем более действительной борьбы против социал-демократии.

Надо обнаружить на деле полную готовность заключать против фашистов блок с социал-демократами во всех тех случаях, когда они идут на блок. Сказать социал-демократическим рабочим: "бросьте ваших вождей и присоединяйтесь к нашему "непартийному" единому фронту", значит прибавить еще одну пустую фразу к тысяче других. Надо уметь оторвать рабочих от вождей на деле. А дело сейчас - борьба против фашизма.

Несомненно, есть и будут социал-демократические рабочие, которые готовы, рука об руку с коммунистическими рабочими, бороться против фашистов независимо и даже против воли социал-демократических организаций. С такими передовыми элементами надо, разумеется, установить как можно более тесную связь. Но они пока что немногочисленны. Немецкий рабочий воспитан в духе организации и в духе дисциплины. Это имеет как свои сильные, так и свои слабые стороны. Подавляющее большинство социал-демократических рабочих хочет бороться против фашистов, но - пока еще - не иначе, как вместе со своей организацией. Перескочить через этот этап нельзя. Мы должны помочь рабочим социал-демократам проверить на деле - в новой, исключительной обстановке, - чего стоят их организации и вожди, когда дело идет о жизни и смерти рабочего класса.

НАДО НАВЯЗАТЬ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ БЛОК ПРОТИВ ФАШИСТОВ.

Несчастье в том, что в Центральном комитете компартии много перепуганных оппортунистов. Они слышали, что оппортунизм состоит в любви к блокам, поэтому они против блоков. Они не понимают различия между, скажем, парламентской сделкой и боевым соглашением, хотя бы самым скромным, касающимся стачки или охраны рабочих типографий от фашистских банд.

Избирательные соглашения, парламентские сделки, заключаемые революционной партией с социал-демократией, служат, по общему правилу, на пользу социал-демократии. Практическое соглашение для массовых действий, для боевых целей служит всегда к выгоде революционной партии. Англо-русский комитет был недопустимой формой блока двух верхушек на общей политической платформе, неопределенной, обманчивой, не обязывавшей ни к каким действиям. Сохранять этот блок во время всеобщей стачки, в которой Генеральный совет играл роль штрейкбрехера, значило со стороны сталинцев вести изменническую политику.

Никаких общих платформ с социал-демократией или вождями немецких профсоюзов, никаких общих изданий, знамен, плакатов! Врозь идти, вместе бить! Сговариваться только насчет того, как бить, кого бить и когда бить! Сговариваться об этом можно с самим чортом, с его бабушкой и даже с Носке и Гржезинским. При одном условии: не связывать собственных рук.

Надо немедленно выработать, наконец, практическую систему мер - не с целью голого "разоблачения" социал-демократии (перед коммунистами), а с целью действительной борьбы против фашизма. Вопросы об охране заводов, свободы деятельности завкомов, неприкосновенности рабочих организаций и учреждений, вопрос о складах оружия, которыми могут овладеть фашисты, вопрос о мерах на случай опасности, т. е. о согласовании боевых действий коммунистических и социал-демократических отрядов и т. д. и т. д. должны войти в эту программу.

В борьбе против фашизма завкомам принадлежит огромное место. Здесь нужна особенно тщательная программа действий. Каждый завод должен представлять антифашистскую крепость со своим комендантом и своими боевыми десятками. Нужно иметь карту фашистских казарм и других фашистских очагов в каждом городе, в каждом районе. Фашисты пытаются окружить революционные очаги. Нужно окружить окружающего. На этой почве соглашение с социал-демократическими и профессиональными организациями не только допустимо, но обязательно. Отказываться от него по "принципиальным" соображениям (на самом деле, по бюрократической глупости или, еще хуже - трусости) значит прямо и непосредственно помогать фашизму.

Практическую программу соглашения с социал-демократическими рабочими мы предлагали еще в ноябре 1930 года, т. е. год тому назад. Что сделано в этом направлении? Почти ничего. Центральный комитет компартии занимался всем кроме того, что составляло его прямую задачу. Сколько упущено драгоценного, невозвратного времени! Поистине, его осталось немного. Программа действий должна быть строго практической, строго деловой, без всяких искусственных "запросов", без всяких задних мыслей, так, чтобы каждый средний рабочий социал-демократ сказал себе: то, что предлагают коммунисты, совершенно необходимо для борьбы с фашизмом. На этой основе надо путем примера увлекать за собой социал-демократических рабочих вперед и критиковать их вождей, которые будут неизбежно противодействовать и тормозить. Только на этом пути возможна победа.

ХОРОШАЯ ЦИТАТА ИЗ ЛЕНИНА.

Нынешние эпигоны, т. е. из рук вон плохие ученики Ленина, любят по всякому поводу затыкать свои прорехи цитатами, нередко совсем неподходящими. Для марксиста вопрос решает не цитата, а правильный метод. Но руководясь правильным методом, не трудно бывает найти и подходящую цитату. Проводя выше аналогию с восстанием Корнилова, я сказал себе: наверное можно у Ленина найти теоретическое освещение нашего блока с соглашателями в борьбе против Корнилова. И действительно, во второй части XIV тома русского издания я нашел следующие строки в письме Ленина Центральному комитету в начале сентября 1917 года:

"Поддерживать правительство Керенского мы даже теперь не должны. Это беспринципность. Спросят: неужели не биться против Корнилова? Конечно, да. Но это не одно и то же, тут есть грань; ее переходят иные большевики, впадая в "соглашательство", давая увлечь себя потоку событий.

Мы будем воевать, мы воюем с Корниловым, но мы не поддерживаем Керенского, а разоблачаем его слабость. Это разница. Эта разница довольно тонкая, но архисущественная, и забывать ее нельзя.

В чем же изменение нашей тактики после восстания Корнилова?

В том, что мы видоизменяем форму нашей борьбы с Керенским. Ни на йоту не ослабляя вражды к нему, не беря назад ни слова, сказанного против него, не отказываясь от задачи свержения Керенского, мы говорим: надо учесть момент, сейчас свергать Керенского мы не станем, мы иначе подойдем к задаче борьбы с ним, именно: разъяснять народу (борющемуся против Корнилова) слабость и шатания Керенского".

Ничего другого мы не предлагаем. Полная независимость коммунистической организации и прессы, полная свобода коммунистической критики, также и по отношению к социал-демократии и профессиональным союзам. Допускать связывание свободы компартии (например, путем вхождения в Гоминдан) могут только самые презренные оппортунисты. Мы не из их числа.

Ничего не брать назад из нашей критики социал-демократии. Ничего не забывать из прошлого. Весь исторический счет, в том числе и счет за Карла Либкнехта и Розу Люксембург, в свое время будет предъявлен, как и мы, русские большевики, предъявили в конце концов генеральный счет меньшевикам и эсерам за травлю, клевету, аресты, убийства рабочих, солдат и крестьян.

Но мы предъявили свой генеральный счет через два месяца после того, как использовали частные счеты между Керенским и Корниловым, между "демократами" и фашистами - для того, чтобы тем вернее отбросить фашистов. Только благодаря этому мы и победили.
 

Если Центральный комитет ГКП усвоит ту позицию, которая выражена в приведенной выше цитате из Ленина, то весь подход к социал-демократической массе и к профессиональным организациям сразу изменится: вместо статей и речей, которые убедительны только для тех, кто и без того уже убежден, агитаторы найдут общий язык с новыми сотнями тысяч и миллионами рабочих. Дифференциация в социал-демократии пойдет усиленным темпом. Фашисты почувствуют вскоре, что задача состоит вовсе не в том, чтобы обмануть Брюнинга, Брауна и Вельса, а в том, чтоб принять открытый бой со всем рабочим классом. В фашизме неизбежно начнется на этой почве глубокая дифференциация. Только на этом пути возможна победа.

Но надо этой победы хотеть. Между тем, среди коммунистических чиновников есть, увы, не мало трусливых карьеристов и бонз, дорожащих своим местечком, приходом, а еще больше - своей шкурой. Вот эти субъекты очень склонны щеголять ультрарадикальными фразами, под которыми скрывается жалкий и презренный фатализм. "Без победы над социал-демократией нельзя бороться с фашизмом!" - говорит такой страшный революционер и по этому поводу... готовит себе заграничный паспорт.

Рабочие-коммунисты, вы - сотни тысяч, миллионы, вам выехать некуда, для вас заграничных паспортов не хватит. В случае прихода к власти фашизм, как страшный танк, пройдет по вашим черепам и позвоночникам. Спасение только в беспощадной борьбе. А победу может дать только боевое сближение с социал-демократическими рабочими. Спешите, рабочие коммунисты, ибо времени вам осталось немного!

Л. Троцкий
8 декабря 1931 г.
 

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 27.