Л. Троцкий.
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ЧЛЕНАМ ВКП(б)

Дорогие товарищи!

Настоящее обращение продиктовано чувством величайшей тревоги за будущее Советского Союза, за судьбы диктатуры пролетариата. Политика нынешнего руководства, т. е. тесной группы Сталина, на всех парах направляет страну навстречу опаснейшим кризисам и потрясениям.

Все, что проповедовалось годами против оппозиции, якобы не признававшей этого - о "смычке", о необходимости правильной политики по отношению к крестьянству, вдруг оказалось забыто, или, вернее, превращено в свою противоположность. Самые азбучные положения марксизма ныне попраны. Грубее всего это проявилось в вопросе о коллективизации. Под прямым действием чисто-административных мероприятий в 1928 - 29 г., в борьбе за хлеб, коллективизация достигла такого размаха, который никем не был предвиден и совершенно не имеет опоры в наличных средствах производства. Отсюда неизбежно вытекает перспектива распада большинства колхозов, сопровождаемого глубокой внутренней борьбой и длительным подрывом нынешней, и без того крайне низкой производительной силы сельского хозяйства.

Но и жизнеспособное меньшинство колхозов, представляя важный шаг вперед, отнюдь еще не равносильно "социализму". При нынешних своих средствах производства, в условиях товарного хозяйства, колхозы будут неизбежно выделять новый слой крестьян-эксплуататоров. Административный разгром вне-колхозных кулаков не только не переделывает экономической ткани крестьянства, но и не может помешать развитию кулачества внутри колхозов. Это прежде всего обнаружится на многих из тех артелей, которые будут иметь наибольший хозяйственный успех. Объявляя колхозы социалистическими предприятиями, нынешнее руководство обеспечивает тем самым маскировку внутренних колхозных кулаков. Разумеется, оно делает это без заранее обдуманного намерения. К несчастью, такова вся его политика: оно ничего не обдумывает, ничего не предвидит, а плетется в хвосте стихийных процессов, бросаясь из одной крайности в другую.

Чтоб хоть до некоторой степени подпереть технически "сплошную" коллективизацию, приходится ныне резко повышать программу производства сельскохозяйственных орудий и машин. Но это производство зависит от целого ряда других отраслей промышленности. Производственный план и без того уже достиг чрезвычайной напряженности. Но если даже допустить, что новая программа сельскохозяйственного машиностроения будет выполнена, что отнюдь не обеспечено, - и при этом условии нынешний темп коллективизации все равно оказался бы во много раз превосходящим материальные возможности.

Нельзя ни на минуту забывать, что коллективизация выросла не из доказанных на широком опыте всего крестьянства преимуществ коллективного хозяйства над индивидуальным, а из исключительных административных мер в борьбе за хлеб. Необходимость этих мер возникла, в свою очередь, из неправильной хозяйственной политики 1923 - 1928 г.г., прежде всего из отставания промышленности и неправильного отношения к бедняку и кулаку.

Разумеется, основные трудности социалистического строительства лежат вне воли руководства. Они коренятся в невозможности построения социалистического общества в отдельной стране, к тому же крайне отсталой. Но именно поэтому от руководства требуется ясное понимание всех факторов развития и своевременное определение того, что возможно и, что невозможно. При этом условии вполне достижимы серьезные успехи на пути социалистического строительства, и, главное, сохранение диктатуры пролетариата до победы революции в передовых странах. К несчастью центристское руководство обнаруживает роковую неспособность как правильно оценить внутренние ресурсы диктатуры, так и понять их взаимозависимость с движущими силами мировой обстановки.

Первый проект пятилетки, выработанный в 1926 г. предусматривал рост промышленности на 9-10% в год. Под влиянием оппозиционной критики, освещавшей уроки самой жизни, пятилетка была полностью пересмотрена и коэффициент роста был повышен до 20%. Но теперь руководство, боясь своей собственной нерешительности, уже не знает удержу. Прежде чем намеченные высокие темпы серьезно проверены на деле, прежде чем успехи сколько-нибудь обеспечены, прежде чем достигнуто улучшение положения рабочих, сталинское руководство выдвинуло лозунг: "пятилетку - в четыре года". Программа сельскохозяйственного машиностроения намечает тем временем еще несравненно более быстрые темпы. А коллективизация мелких крестьянских хозяйств, т. е. задача наиболее трудная и длительная по самому своему существу, оставляет далеко позади себя все остальные хозяйственные процессы. Как уже не раз бывало в истории, хвостизм непосредственно превратился в свою противоположность - в авантюризм. Но никогда еще это превращение не совершалось в таком масштабе. Никогда притом дело не шло еще о такой гигантской исторической ставке как судьба Октябрьской революции.

Хозяйство изнасиловать нельзя. Скачка темпов, обгоняющая материальные возможности, приводит к созданию мнимых ресурсов там, где нет действительных. Это называется бумажно-денежной инфляцией. Симптомы ее на лицо и это - симптомы угрожающего хозяйственного кризиса. Прежде чем он развернется в взрывчатой форме, он тяжело сказывается на повседневной жизни масс, повышая цены или препятствуя их снижению.

Проблема распределения народного дохода между потребностями сегодняшнего дня и потребностями накопления, т. е. расширенного воспроизводства, есть основной вопрос социалистического строительства, тесно связанный с вопросом о взаимоотношении рабочего класса и крестьянства, как и различных слоев внутри самого крестьянства. Эти вопросы не могут быть разрешаемы априорно, т. е. бюрократически. Дело идет о повседневной жизни масс, и сами массы должны иметь возможность вносить свои "поправки" в априорные хозяйственные планы. В этом пункте вопросы хозяйства связываются неразрывно с вопросами режима партии, профессиональных союзов и советов.

Основные причины противоречий развития заложены, как сказано уже, в изолированном положении Советского Союза. Но руководящий курс усугубляет эти противоречия вместо того, чтобы смягчать их. Во всем хозяйственном плане есть основной порок. Вместо того, чтобы ставить своей задачей - экономически упрочить диктатуру пролетариата и его союз с крестьянством при помощи наиболее выгодных, внутренне согласованных хозяйственных темпов, учитывающих жизненные потребности масс в данный подготовительный и переходный период, т. е. до дальнейшего этапа международной революции, план ставит себе неосуществимую, утопическую и экономически реакционную задачу: на основе нашей отсталости и бедности построить "в кратчайший срок" самостоятельное изолированное социалистическое общество. Раньше считалось, что эта задача разрешима хотя бы "черепашьим темпом" (Бухарин). Теперь руководство убегает от последствий длительного отставания в азарт "бешенного галопа" (тот же Бухарин, но реконструированный).

Во имя авантюристских темпов, меняющихся на ходу, несогласованных, непроверенных, и нередко подкапывающихся друг под друга, совершается величайший нажим на рабочую силу в то время, как уровень жизни трудящихся явно снижается. Скачки индустриализации ведут к ухудшению качества продукции, что, в свою очередь, тяжело бьет по потребителю и подрывает завтрашний день производства.

Таким образом, и по линии промышленности, и по линии сельского хозяйства, и по линии финансов нынешнее руководство ведет страну на встречу тяжким кризисам и политическим потрясениям.
 

Сейчас, когда пишутся эти строки, до нас дошли первые сигналы начавшегося отступления. Сперва статья Сталина, затем новый циркуляр центрального комитета. Попав в тиски новых дополнительных противоречий, за которые он несет непосредственную ответственность, Сталин велеречиво предупреждает против "головокружения от успехов", сводя свою мудрость к тому, что недопустимо-де обобществлять "домашнюю птицу". Как будто в этом дело! Как будто утопически-реакционный характер "сплошной коллективизации" состоит только в преждевременной коллективизации кур, а не в принудительном создании крупных коллективных хозяйств без той технической основы, которая только и могла бы обеспечить их перевес над мелкими.

Циркуляр Центрального Комитета идет уже гораздо дальше статьи Сталина. При отступлении, как и при наступлении центристское руководство неизменно тянется в хвосте стихийных процессов и их аппаратного отражения. После того, как "коллективизация" охватила - в течение немногих месяцев! - больше половины крестьянства, руководители спохватились, что "нарушается известное (!) указание Ленина" относительно необходимости добровольного характера обобществления. Попутно циркуляр обвиняет "исполнителей" в нарушении "устава сельскохозяйственной артели", изданного ЦИКом. Но, во-первых, устав этот издан лишь на днях, т. е. после того, как коллективизация охватила свыше 50% дворов. А, во-вторых, - и это самое важное - устав полон противоречий и недомолвок, ибо он сознательно замалчивает дифференциацию внутри коллективизируемых крестьян, изображая дело так, будто, за вычетом ликвидируемых поименно кулаков, остальное крестьянство совершенно однородно. Вся политика коллективизации строится по методу страуса, который прячет голову в песок. Циркуляр 15 марта обвиняет несчастных "исполнителей" во всех смертных грехах и даже клеймит их (от имени ЦК!) "головотяпами" - т. е. по обычаю "грубо и нелояльно" перелагает вину руководства на низовых работников, которые всерьез приняли лозунг ликвидации классов "в кратчайший срок". После беспомощного и грубиянского циркуляра от 15 марта злосчастные "исполнители" и с ними, увы, партия в целом, окончательно попадают в тупик. Что же дальше? Ведь "обобществлена" уже большая половина мужицкого океана. Каков удельный вес "головотяпства" в этом достижении? Пять процентов? Или 40%? Другими словами: обоснован ли характер коллективизации, взятой в целом, экономически или же только административно? На этот основной вопрос циркуляр не отвечает. Между тем ответ не только очевиден, но и беспощаден для "генеральной линии" нынешнего руководства.

Дело на этих первых сигналах отступления не остановится, ни в отношении хозяйственной политики, ни в отношении внутренней жизни партии. Слепота руководства на этот раз слишком неприкрыто выступила наружу. Расплачиваться придется партии. Раскулачивание, повальная коллективизация, административное превращение артелей в коммуны, все эти процессы, вчера еще поощрявшиеся без ограничений, сегодня тормозятся на полном ходу. Дипломатические или бюрократические маневры могут иметь и очень крутой характер; но крутые повороты, затрагивающие основы жизни 25 миллионов крестьянских хозяйств, и бессмысленно дергающие их на протяжении года влево и вправо, - не могут пройти бесследно для партии. Центристское короткомыслие и бюрократический авантюризм выйдут из этого опыта глубоко скомпрометированными.
 

Правильная политика в СССР мыслима только в сочетании с правильной мировой политикой пролетарского авангарда. Но руководство Коминтерна стоит еще на более низком уровне, чем руководство ВКП.

С 1923-го года Коминтерн не выходит из трагических шатаний, которые подрывают его организацию и ослабляют его влияние на рабочий класс. Тащась в хвосте событий и наталкиваясь каждый раз на их отпор, руководство Коминтерна за последние семь лет неизменно вело оппортунистическую политику во время революционных подъемов и путчистскую политику - во время отливов. Уже в самые последние годы, после того, как китайская революция была загублена руководством Сталина - Бухарина, после того, как штрейкбрехерам английского тред-юнионизма удалось, при помощи слепой московской бюрократии, справиться с революционным наступлением масс, руководство Коминтерна провозгласило наступление "третьего периода", как периода непосредственных революционных боев. С тех пор, т. е. в течении двух лет, вся картина мирового развития систематически искажается и подделывается в интересах теории "третьего периода". Революционная политика, опирающаяся на реальное развитие классовой борьбы, подменяется вспышко-пускательством.

Между тем годы ошибок Коминтерна были годами значительного усиления социал-демократии. Поднялось новое поколение рабочих, которое не пережило измены социал-демократии во время войны и революций, но зато пережило метания коммунистических партий за последние 6-7 лет. Пытаясь одним ударом разрешить задачу овладения массами, 6-ой конгресс усыновил теорию "социал-фашизма". Как будто можно справиться с могущественным врагом при помощи заклинаний! Отождествив демократическую служанку капитала с его фашистским телохранителем, Коминтерн оказал социал-демократии наилучшую услугу. В тех странах, где фашизм представляет собою силу, т. е. прежде всего в Италии, затем в Австрии и Германии, социал-демократии не стоит большого труда показать массам не только различие, но и враждебность между нею и фашизмом. Социал-демократия освобождается таким путем от необходимости доказывать, что она не является демократической служанкой капитала. Вся политическая борьба передвигается в искусственно созданную плоскость к наивысшей выгоде для социал-демократии.

Создав барьер между собою и социал-демократическими массами, коммунистическая бюрократия на деле прекратила борьбу с социал-демократией, сводя свою задачу к бурным мобилизациям того меньшинства рабочих, на которые распространяется влияние коммунизма. Этой цели служат бесконечные "красные дни".

Тот же характер получила работа в области профессионального движения. Ставя перед собою совершенно бесспорную задачу использования экономических конфликтов для революционизирования масс и для подготовки всеобщей стачки и восстания, коммунистическая бюрократия, под кнутом теории "третьего периода" применяет авантюристскую тактику, которая ничего не может дать, кроме поражений. Изучение реальных условий стачечной борьбы подменяется цитатами из последней директивы... Мануильского или Молотова. "Политизация" стачек сводится чаще всего к подмене реальных лозунгов мнимыми за спиною дезориентированной массы. Над всеми задачами стоит для партийной бюрократии задача самосохранения. Чем грубее собственные ошибки, тем решительнее она переносит внутрипартийные методы борьбы в область профессионального движения, укрепляя временно свои аппаратные позиции за счет утраты позиций в массах.

Официальная печать и прежде всего московская "Правда" вводит в заблуждение своих читателей относительно действительного положения в Коминтерне. Между тем факты на лицо. Сейчас, когда торгово-промышленный кризис создает снова условия крайней неустойчивости капиталистических отношений, социальных и международных, все компартии стоят ослабленными, внутренне дезорганизованными, без веры в руководство, без веры масс в лозунги Коминтерна.

Опаснее всего, однако, то, что под видом "самокритики", в Коминтерне, как в ВКП, установлен разлагающий режим пассивного преклонения перед всеми зигзагами "генеральной линии", которая фабрикуется группой безответственных чиновников.

Правое крыло коммунизма, руководимое заведомо оппортунистическими элементами (Брандлер, Луи Селье, Левстон, Иллек, Рой и пр.) вчера еще помогавшими Сталину громить левых, вербует немало революционных рабочих, сбитых с пути гибельным авантюризмом официальной политики. Еще большее число рабочих-коммунистов впадает в индифферентизм.

Разрыв эпигонского руководства с ленинской традицией получил законченное организационное выражение: все руководящие кадры, строившие Коммунистический Интернационал и возглавлявшие его в период первых четырех конгрессов, не только отброшены от руководства, но в подавляющем большинстве своем исключены из рядов официального коммунизма. Один этот факт обнаруживает всю глубину разрыва с революционным прошлым. Новая "теория", новая политика и новый режим потребовали новых людей. Нужно предупредить рабочих открыто: в минуту опасности, в часы решающих битв аппарат Коминтерна обнаружит свою революционную несостоятельность. Чиновники, которые безответственно приспособляются к каждому новому начальству, еще никогда не оказывались способны на штурм господствующих классов.

Левое крыло (большевики-ленинцы), критика предвиденья и лозунги которого подтверждены полностью, как во внутреннем развитии СССР, так и на международной арене, подвергается гнусной травле. Несмотря на это, левая оппозиция, вопреки лживым сообщениям официозной печати, идейно крепнет и численно растет во всем мире. Она сделала крупнейшие успехи за последний год. Печать левой оппозиции в Европе, Америке и Азии является сейчас единственной серьезной марксистско-большевистской печатью, которая анализирует факты, делает выводы, учится, воспитывает кадры и, подготовляет возрождение Коммунистического Интернационала.

Во всех странах левая оппозиция выбросила из своей среды тех, которые, под ее знаменем, стремились укрыть оппортунистические взгляды, мелкобуржуазный дилетантизм или полуанархическую враждебность к стране пролетарской диктатуры. Вопреки клевете официальной печати, интернациональная левая оппозиция сохраняет незыблемую верность Октябрьской революции и советскому государству.

Фальшивые друзья, которых советская бюрократия привлекает при помощи уступок и подачек, все эти Персели, Фимены и Барбюсы разных стран, годны, пожалуй, для юбилейных праздников, но не для революционной борьбы. Оппозиция представляет собой идейный отбор, уже закаленный преследованиями и травлей. В трудные часы она окажется на передовых позициях.
 

Русские меньшевики, социалисты-революционеры и прочие группы, низвергнутые в ничтожество вместе с буржуазией, жадно принюхиваются к кризису, надеясь выйти из небытия. "Демократическая" челядь эксплуататорских классов воображает, что падение советской власти, которого она ждет и жаждет, могло бы ей принести возрождение. На самом деле крушение диктатуры пролетариата означало бы многолетнюю гражданскую войну с попытками бессильной бонапартистской диктатуры в разных частях страны по деникинско-китайскому образцу, с неизбежной задержкою экономического и культурного развития на долгий ряд лет. Из этого хаоса выход мог бы открыться не в сторону демократии, которая в России, в виду ее структуры и истории, является наименее вероятной, из всех политических форм, а в сторону колониального закабаления или - новой октябрьской революции.

Международная социал-демократия не способна и не хочет видеть могущественный экономический и культурный размах Октябрьской революции, которая во всех областях показала такую силу творчества, как ни один из исторических режимов. Все нынешние опасности, которые в последнем счете коренятся в великом предательстве мировой социал-демократии, добровольно уступившей место капиталу; все нынешние ошибки сталинского руководства не могут ни на час скрыть тот факт, что благодаря пролетарскому характеру государства удалось достигнуть таких темпов хозяйственного развития, которых никогда не знал капитализм. Самая возможность нынешних опытов планового начала и коллективизации, со всеми их противоречиями и ошибками, представляет гигантское завоевание всего человечества. Разве можно сравнить их хоть на минуту с такими "ошибками", как патриотическое участие социал-демократии в империалистической бойне или как нынешняя отвратительная возня Мюллеров и Макдональдов, которые ползают на карачках, отыскивая рецепт омоложения капитализма?

Достижения Октябрьской революции свидетельствуют о том, какие неизмеримые возможности открылись бы перед Европой и всем человечеством, если бы социал-демократия Германии, Англии и других стран, где она даже формально может стать большинством, стоит ей лишь "захотеть", т. е. стоит ей выдвинуть пролетарскую программу, - поставила в порядок дня социалистическое переустройство отношений на основах неразрывного сотрудничества с Советским Союзом. Но об этом не может быть и речи, ибо социал-демократия является "демократической" основой капиталистического консерватизма, предпоследним ресурсом общества, основанного на эксплуатации. Его последним ресурсом является фашизм.

Социал-демократическая "критика" советского режима имеет тот же смысл, что колотушка ночного сторожа: она должна поддерживать спокойствие собственников и охранять их сон. Социал-демократия эксплуатирует основные трудности Советского Союза, ею же создаваемые, и дополнительные трудности, порождаемые руководством, для прямой борьбы против диктатуры пролетариата. Если по отношению к капиталистическому миру социал-демократия играет охранительную роль, то по отношению к СССР задача ее имеет и чисто реставраторский характер. Борьба за "демократию" и "свободы" - в кольце охраняемого социал-демократией мирового империализма - означает борьбу за восстановление капитализма. Только этот вопрос и имеет значение. Он предуказывает, что чем острее будет становиться кризис, тем беспощаднее будет наша борьба против всех и всяких демократических агентов реставрации. Вместе с тем, чем дальше, тем яснее будет, что победоносную борьбу против социал-демократии коммунизм сможет вести только на путях оппозиции.
 

Партия есть высшее орудие политики. В партии резюмируются возможности революции и ее будущее. Но отсюда же ныне грозят и опасности. Авантюризм бюрократии не останавливается перед вопросом о судьбе партии. Рядом со сплошной коллективизацией идет сплошное включение заводов и цехов в партию. Это означает не что иное, как растворение партии в классе, т. е. упразднение партии. Бюрократический аппарат получает тем самым еще более самодовлеющий характер. Его блуждания не встречают ни критики, ни поправок, ни противодействия до тех пор, пока жизнь не отвечает на них новым ударом. Первый предупредительный толчок уже последовал. Все говорит за то, что следующий толчок будет гораздо более грозным, чем все предшествующие.

Страна глубоко, хоть и смутно чувствует это. Разумеется, разные классы - по разному. Партия полна глухой тревоги. Но порядок в партии таков, что никто не смеет не только высказать свои опасения вслух, но и поставить хотя бы вопрос. Режим "самокритики", в его новейшей стадии, состоит в обязанности всех и каждого признавать уже не только правильность, но и "гениальность" руководства и подвергать травле тех, кого руководство приказывает травить.

Теперь уже совершенно очевидно, что "победа" сталинской бюрократии над оппозицией была в то же время ее победой над партией. Этот процесс шел параллельно с перерождением целого слоя революционеров, с ростом бюрократии и мелкой буржуазии в СССР, с усилением капиталистической реакции и социал-демократии во всем мире, с разгромом революционных движений, с ослаблением позиций коммунизма и усилением в нем оппортунистических тенденций.

Упершись в хлебозаготовительный кризис 1927-1928 г., сталинский аппарат совершил резкий поворот фронта и вступил в борьбу с частью тех мелкобуржуазных сил, при помощи которых он громил левое крыло. Оппозиция ни минуты не колебалась признать этот поворот. Она заявила о своей полной готовности поддержать каждый шаг руководства в сторону революционной политики и оздоровления партийного режима.

Но теперь уже несомненно, что левый поворот 1928 года, породивший крайне острый зигзаг, не дал, однако, нового курса. Он не мог его дать, поскольку не сопровождался идейным возрождением партии. Остались: та же нищенская, эклектическая похлебка вместо теории; тот же фракционно-чиновничий подбор, только еще более узкий; те же механические методы, только доведенные до крайности.

Программа административной ликвидации классов представляет столь же убийственный факт в области политической, как скандальный доклад Сталина на конференции аграрников-марксистов - в области теоретической. Не может быть, чтобы в партии Ленина не было тысяч и тысяч людей, в сознании которых сталинская политика и теория не вызывали бы тревоги, протеста и возмущения. Но открытых протестов все же не было. Никто не осмелился возражать. А газетные Тряпичкины новой формации стали немедленно же развивать идеи невежественного доклада, в качестве последнего откровения исторической мысли.

Сталинская верхушка взяла на себя командование в самой обнаженной форме. Именно поэтому высшая точка ее победы - момент капитуляции правых "вождей" - стала началом конца ее господства в партии. Коронация непогрешимого руководства понадобилась в тот момент, когда само руководство почувствовало себя перед перспективой банкротства.

Партия ведет все более призрачное существование. С ее съездами Сталин обращается более возмутительно, чем царь - с думой. В то же время внутри формальных рамок ВКП имеются многие десятки тысяч революционных пролетариев, которые могут стать и станут творческой силой возрождения партии. С этим ядром мы связываем судьбу нашей фракции.

Обстановка, в какую поставлены кадры оппозиции, является совершенно беспримерной в истории революционного движения. Тяжкие материальные условия ссылки дополняются системой полной политической изоляции. Сложная система мер государственного и частного порядка направлена на то, чтоб сломить ссыльному позвоночник. В то же время официальная печать приносит заброшенному в глухую дыру оппозиционеру безоблачные сообщения о ходе коллективизации, индустриализации и непрерывных победах коммунистических партий во всем мире. Отдельные, более слабые элементы не выдерживают этого напора. Но все же большинство капитуляций имеет заведомо лицемерный характер: усталые и опустошенные подписывают то, чему не верят. К 16-му съезду партии снова подготовляется серия капитуляций путем тайных сделок за кулисами. Такого рода инсценировки представляют собою самое отвратительное проявление революционного размагничивания и морального загнивания. Патетические ссылки на необходимость "вернуться" в партию обнаруживают только цинизм по отношению к партии. Разве можно служить ей обманом и ложью? Именно поэтому наиболее "авторитетные" капитулянты немедленно превращаются в политические трупы, хотя и не погребенные, тогда как исключенная и преследуемая оппозиция продолжает оставаться активным фактором жизни советской республики и Коммунистического Интернационала.

И не мудрено. Издававшиеся с 1923 года бесчисленные книги и брошюры против оппозиции, специальные сборники цитат к партийным съездам и конференциям, хрестоматии против "троцкизма" и пр. представляют собою сегодня самые убедительные доказательства правоты оппозиции. Наша платформа держится до сих пор под спудом. Ее смертельно боятся и против нее воровато полемизируют. А в то же время вся идейная жизнь партии сегодня, как и вчера, вращается вокруг оппозиционной платформы, как вокруг своего стержня.

Заявление тов. Раковского, поддержанное основными кадрами оппозиции, было применением политики единого фронта по отношению к официальной партии. Центристская верхушка ответила усугублением репрессий. На выражение оппозицией своей искренней готовности смягчить организационную остроту борьбы за марксистскую линию, аппарат ответил расстрелом Блюмкина. Мы должны об этом открыто сказать партии и рабочему классу. Мы должны объяснить смысл нашего предложения, назвать виновников его неудачи, и не только провозгласить несокрушимое намерение бороться за наши взгляды, но и на деле удвоить, упятерить, удесятерить усилия по сплочению фракции большевиков-ленинцев. Только в этом может сейчас выражаться верность Октябрьской революции.
 

Французская пословица учит, что в некоторых случаях надлежит отступить, чтоб взять разгон и лучше прыгнуть. В таком положении находится сейчас руководство советского государства, как и руководство Коминтерна. И то, и другое загнаны своим собственным авантюризмом в тупик. Ставя охранение своего "престижа" выше интересов мировой революции, центристская бюрократия лишь туже и туже затягивает петлю на шее партии.

Ближайшая тактическая задача такова: отступить с позиций авантюризма. Отступление все равно неизбежно. Нужно совершить его как можно раньше и как можно в большем порядке.

Приостановить "сплошную" коллективизацию, заменив ее осторожным отбором на основе действительной добровольности.

Привести колхозную систему в соответствие с реальными ресурсами.

Приостановить политику административного "раскулачивания". Ограничение эксплуататорских тенденций кулака остается в силе еще на много лет.

Руководящим началом по отношению к кулацким хозяйствам должна быть жесткая контрактация*1.
/*1 Т. е. договор с государственными органами, обязывающий кулака поставлять определенные продукты по определенным ценам.

Прекратить призовые скачки индустриализации.

Пересмотреть в свете опыта вопрос о темпах под углом зрения необходимости повышения жизненного уровня рабочих масс.

Поставить ребром вопрос о качестве продукции, одинаково жизненный для потребителей и для производителей.

Приостановить инфляцию, установив строгую финансовую дисциплину при соответственной урезке непосильных планов.

Отказаться от "идеалов" замкнутого хозяйства. Разработать новый вариант плана, рассчитанный на возможно широкое взаимодействие с мировым рынком.

Опираясь на факт растущей в ряде стран безработицы, развернуть серьезную международную кампанию, на основе определенных хозяйственных предложений, в пользу экономического сотрудничества с Советским Союзом.

Организовать под этим лозунгом наступление рабочих масс, в частности безработных, на социал-демократическое правительство в Германии, лейбористское - в Англии.

Надо перестать рассматривать Коминтерн, как вспомогательный аппарат для борьбы с опасностью интервенций. Дело идет не об эпизодических демонстрациях против войны, а о борьбе против империализма - за международную революцию.

Развернуть в капиталистических странах действительную борьбу за массы на основе реальных хозяйственных и политических процессов в стране. Перестать фальсифицировать факты, превращая (на словах) частные экономические конфликты или небольшие демонстрации в мнимые революционные бои.

Не сметь подделывать статистику во славу предвзятых схем. Изгнать с позором хвастовство, ложь и обман масс!

Отвергнуть схоластику "третьего периода". Отвергнуть авантюристическую политику "красных дней".

Осудить теорию "социал-фашизма", которая оказывает лучшие услуги социал-демократии.

Вернуться к ленинской политике единого фронта.

Упадок влияния среди молодежи есть самый грозный признак возрастающего отрыва Коминтерна от масс. Никогда еще жесткий, черствый, корыстный и лицемерный бюрократизм не находил путей к сердцу молодого поколения.

Нужно тактичное и чуткое руководство со стороны партии, но не чиновничье командование.

Нужно дать пролетарской молодежи возможность проявлять инициативу, размышлять, рассуждать, делать ошибки и исправлять их, иначе в преемственности революционных поколений образуется гибельный разрыв.

Нужно коренным образом изменить курс Коминтерна на Востоке.

Организация крестьянской партизанщины в Китае при упадке рабочего движения в промышленных центрах есть вспышкопускательство, т. е. путь верной гибели для коммунистической партии.

Прекратить играть с огнем авантюризма. Вооружить китайскую компартию лозунгами революционной демократии для мобилизации широких масс города и деревни.

Слабость индусского пролетариата в условиях развивающегося глубокого революционного кризиса в великой колониальной стране определяется долгим господством реакционной теории и практики "рабоче-крестьянской партии" (Сталин).

Трусливо-половинчатый отказ от этой теории недостаточен. Надо беспощадно осудить ее, как худший вид политической измены, надолго подорвавший силы пролетариата Японии, Индии, Индонезии и других стран Востока.

Надо с не меньшей силой отвергнуть лозунг "демократической диктатуры рабочих и крестьян", как реакционное прикрытие политики в духе Гоминдана, т. е. буржуазной гегемонии и диктатуры в национальной революции.

Принятая 6-ым Конгрессом программа Коминтерна насквозь эклектична. Она дает неправильную картину мировой обстановки. Она построена на сочетании интернационализма и национал-социализма. Она дает меньшевистскую характеристику колониальных революций и роли в них либеральной буржуазии. Она беспомощна и бесплодна в области переходных требований. Она поддерживает фальшивый лозунг "демократической диктатуры". Она сочетает схоластику Бухарина с эмпиризмом Сталина и дает теоретическое освящение всем шатаниям центризма.

Надо создать программу, достойную теории Маркса и революционной школы Ленина.
 

Без кризисов и борьбы из нынешних противоречий выйти нельзя. Благоприятное изменение соотношения сил в мировом масштабе, т. е. серьезные успехи международной революции, могли бы, конечно, внести очень значительный, даже решающий фактор во внутренние советские дела. Но нельзя строить политику на ожидании спасительного чуда "в кратчайший срок". Правда, в кризисных и революционных ситуациях в ближайший период, особенно в Европе и Азии, недостатка не будет. Однако, это еще не решает вопроса. Если поражения послевоенных лет чему-нибудь научили нас, так это тому, что без крепкой, уверенной в себе партии, завоевавшей доверие класса, победа немыслима. Между тем в этом решающем пункте итог послеленинского периода подводится с большим минусом.

Вот почему необходимо заранее предвидеть, что внутренняя и международная обстановка предвещают период длительных и острых затруднений, которые будут иметь свое политическое отражение. Подавленные запросы, загнанные внутрь сомнения, глухое недовольство масс проложат себе выход наружу. Весь вопрос в том, прорвутся ли они стихийным взрывом, застигнув обезличенную партию врасплох, или же партия найдет в себе своевременно внутреннюю силу, чтобы снова стать партией и по-новому (в известном смысле по-старому) определить свою роль в отношении трудящихся масс. В этой альтернативе ключ ко всему будущему.

Совершить необходимое отступление, а затем стратегическое перевооружение, без слишком большого ущерба и, главное, без утраты общей перспективы может только партия, ясно сознающая свои цели и свою силу. Для этого необходима коллективная критика всего опыта партии в послеленинский период. Лживая и фальшивая "самокритика" должна быть заменена частной партийной демократией. Генеральная проверка генеральной линии - не исполнения, а руководства - с этого надо начать!

Только левая оппозиция способна при нынешних условиях безбоязненно вскрыть и объяснить то, что сейчас происходит в стране и партии, как результат всего предшествующего развития. А без понимания этого вообще нельзя говорить о какой бы то ни было "генеральной линии". Левая коммунистическая оппозиция нужна сейчас партии больше, чем когда бы то ни было. Нужно исправить преступление сталинского аппарата и вернуть левой оппозиции по праву ей принадлежащее место в партии. Это мы скажем снова 16-ому съезду.

Задача оппозиции может сейчас быть формулирована так: удесятерить усилия, чтобы, через все препятствия, помочь партии пройти через предстоящий ей глубокий кризис раньше, чем развернется во всем своем объеме кризис революции.

Как маленькие непримиримые группы и даже одиночки-революционеры, "отщепенцы" годов империалистической бойни, являлись воплощением пролетарского интернационализма, так малочисленная и гонимая левая оппозиция является сейчас носительницей духа революционной партийности. Преследования правящих, как и измены уставших и опустошенных не поколеблют нас и не собьют с пути.

Против бюрократизма! Против оппортунизма! Против авантюризма!

За Октябрьскую революцию!

За возрождение ВКП и Коминтерна на основах ленинизма!

За международную пролетарскую революцию!

Л. Троцкий.

23 марта 1930 г.
 

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 10.