1.

1853 г. 6 апреля. Петербург.

6 Апреля 1853 Спб.

Милостивый Государь,

   Лев Николаевич,

Вероятно, вы недовольны появленiемъ вашего разсказа въ печати. Признаюсь, я долго думал надъ измаранными его корректурами - и наконецъ решился напечатать, сознавая то убежденiе, что, хотя он и много испорченъ, но в нем осталось еще много хорошего. Это признают и другiе. Во всяком случае это для вас мерка, в какой степени позволительны такiя вещи, и впредь я буду поступать уже сообразно съ темъ, что вы мне скажете, перечитав вашъ разсказ в напечатанномъ виде.

При семъ прилагаются 75 р. сер. следующiя вамъ за этотъ разсказъ.

Пожалуйста не падайте духом отъ этих непрiятностей общих всемъ нашимъ даровитымъ литераторамъ. Не шутя ваш разсказ еще и теперь очень живъ и грацiозен, а был онъ чрезвычайно хорошъ. Теперь некогда, но при случае я вамъ напишу более. Не забудьте Современника, который расчитывает на ваше сотрудничество.

Примите уверенiе въ моем истинномъ почтенiи

   Н. Некрасовъ.

В письме речь идет о рассказе "Набег", начатом Толстым в станице Старогладковской в ноябре и посланном Некрасову 26 декабря 1852 г. В сопроводительном письме Толстой, потерпевший от цензуры и, как он думал (может быть, неосновательно), от редактора, писал: "Милостивый государь! Посылаю небольшой рассказ; ежели вам будет угодно напечатать его на предложенных мне условиях, то будьте так добры исполните следующие мои просьбы: не выпускайте, не прибавляйте и, главное, не переменяйте в нем ничего. Ежели бы что-нибудь в нем так не понравилось вам, что вы не решитесь печатать без изменения, то лучше подождать печатать и объясниться. Ежели, против чаяния, Цензура вымарает в этом рассказе слишком много, то пожалуйста не печатайте его в изувеченном виде, а возвратите мне"*2.

Просьб этих Некрасов не исполнил, чем и объясняется извиняющийся тон письма. Изуродованный цензурой рассказ "Набег" был напечатан в мартовской книжке "Современника" за 1853 г., за подписью: "Л. Н.".

В известных до сих пор письмах Толстого и Некрасова следующих за письмом Некрасова от 6 апреля 1853 г. является письмо Толстого от 17 сентября 1853 г. (напечатано в кн. "Архив села Карабихи"). При письме этом Лев Николаевич посылал Некрасову рукопись "Записок маркера". Ответное письмо Некрасова, написанное "довольно скоро по получении рукописи" (письмо Некрасова от 6 февраля 1854 г.), не дошло до Толстого.

14 января 1854 г., перед отъездом с Кавказа в Ясную Поляну, Толстой писал Некрасову, спрашивая его об участи "Записок маркера" и извещая, что готовится продолжение "Детства" "Отрочество". Это письмо неизвестно. Ответ на него Некрасов написал 6 февраля 1854 г. (напечатано в "Голосе минувшего", 1915, N 5). Толстой получил его в Ясной Поляне 13 февраля, о чем есть запись в дневнике. Что ответил Толстой и ответил ли, неизвестно.

Во второй половине февраля Толстой выехал из Москвы в Дунайскую армию и 12 марта приехал в Бухарест, откуда 27 апреля послал Некрасову рукопись "Отрочества" с письмом, которое нам неизвестно. Получив рукопись и письмо, Некрасов писал Толстому, но письмо это дошло до Толстого только 24 августа, о чем есть запись в дневнике. Письмо это нам также неизвестно. Снова писал Некрасову Толстой 23 июня (из Бухареста), но и это письмо неизвестно.

2.

1854 г. 10 июля. Петербург.

Милостивый Государь,

   Лев Николаевичъ,

Исполняю ваше желанiе и посылаю те номера Современника, в которых помещены ваши разсказы. - Если я скажу, что не могу прибрать выраженiя, как достаточно похвалить вашу последнюю вещь, то кажется это будетъ самое верное, что я могу сказать, да и не совсем ловко говорить въ письме и вамъ больше. Перо подобно языку имеет свойство застенчивости - это я понялъ въ сiю минуту, потому что никакъ не умею, хоть и попутное, сказать кой-что из всего, что думаю, выберу только, что талант автора Отрочества самобытен и симпатичен в высшей степени, и что такiя вещи, как описанiе летней дороги и грозы, или сиденiе въ каземате, и многое, многое дадут этому разсказу долгую жизнь въ нашей литературе. Я напечатаю Отрочество в IX или X кн. Современ. Не знаю, получите ли вы его - но он вамъ в Бухарест высылался.

Примите уверенiе в моем душевномъ уваженiи и преданности

   Н. Некрасов.

1854, Iюля 10.

   Спбург.

Начальные строки письма - ответ на просьбу Толстого (вероятно, в указанном выше письме от 27 апреля) выслать ему номера "Современника" с "Детством" (1852 г., N 9) и "Набегом" (1853 г., N 3).

Номера эти Толстой получил в сентябре (между 11-м и 16-м; запись в дневнике).

"Отрочество" было напечатано в десятой (октябрьской) книжке "Современника" за 1854 г.

"Не знаю, получите ли вы его ("Современник") - но он вам в Бухарест высылался" Толстой получил сколько-то номеров за 1854 г. "Современника" 11 июля, о чем есть запись в дневнике.

3.

1854 г. 2 ноября. Петербург.

Спб. 1854, 2 Ноября.

Милостивый Государь

   Левъ Николаевичъ,

Видно ужъ такова судьба Ваша, что и "Отрочество" в печати подверглось значительным и обидным урезываньям. Случилось несколько ценсурных исторiй, выговоров - и на ценсора нашего, как и на других, напалъ паническiй страх, в следствiе котораго он вымарал более, чем бы следовало. Само собою разумеется, что были употреблены все старанiя, чтоб отстоять, что можно; къ счастiю, как Вы заметите, лучшiя вещи все уцелели в неиспорченном виде. - Вещь эта произвела в читающемъ мiре то, что называется эффект, а что касается литераторов, разумеется, смыслящих, то они сознаются, что очень давно ничего подобнаго не было въ русской литературе. В самом деле, хорошая вещь.

Конечно, вам теперь не до писанья, но если б - сверх чаянiя - вы что-нибудь написали, то это было бы для нас теперь вдвойне приiятно. - Война подействовала у нас на все, даже и на литературу, и нужно употреблять большiя усилiя, чтоб поддержать существованiе журналов въ это тяжелое время. Теперь время подписки, и после Отрочества, которое всем так понравилось, напечатанiе вашей новой повести въ Современнике принесло бы ему пользу существенную.

Я пишу это письмо между прочим с тем, чтоб узнать от вас, куда послать Вам деньги за Отрочество. Я так давно не имею от Вас известiя, что не решаюсь послать по старому адресу.

Примите уверенiе въ моей совершенной преданности

   Н. Некрасов.

Письмо написано в связи с выходом в свет октябрьской книжки "Современника" с "Отрочеством" Толстого. Рукопись этого произведения, посланная автором, до нас не дошла (как вообще не дошли рукописи, посылавшиеся Толстым Некрасову), и потому мы точно не знаем всего, что исключил из текста "Отрочества" цензор.

О цензурных историях, о которых пишет Некрасов, имеются сведения в дневнике А. В. Никитенки (под 26 сентября):

"В "Москвитянине", кажется, в июньской книжке, напечатана повесть Лихачева: "Мечтатель". В ней места три-четыре, действительно, лучше было бы не пропускать, во избежание худшего зла, но цензора Похвистнев и Ржевский пропустили их. Министр велел подать им в отставку. Сколько ни убеждал я, чтобы с ними было поступлено не так строго, министр на этот раз остался при своем решении. К сожалению, это подаст повод здешним цензорам быть еще неукротимее в своих запрещениях". (А. В. Никитенко. "Записки и дневник", Спб., 1905, т. I, стр. 436).

Цензором "Современника", в общем довольно мягким, был Владимир Николаевич Бекетов (р.1809), казанский помещик, родственник попечителя в 1845-1856 гг. Петербургского учебного округа М. Н. Мусина-Пушкина.

4.

1855 г. 17 января. Петербург.

Милостивый Государь

   Лев Николаевичъ,

Мне ужасно непрiятно, что моих писем Вы не получаете, хотя я их пишу и писал, сколько было нужно, а именно, после вашего отъезда из Тулы писал я вам 1) въ Букарест: а) съ посылкою записок Маркера, б) съ уведомленiемъ о полученiи "отрочества" и моими о нем мненiями или - лучше сказать - похвалами. 2) Въ действующую армiю - по адресу вами назначенному - опять несколько слов об "Отрочестве" при посылке Вам двух NN "Современника" съ вашими разсказами. 3) в Кишинев по адресу, который досталъ мне Тургенев от Ваших родных в Орл[овской] Губернiи. В последнем письме я уведомлялъ Вас о напечатанiи "Отрочества" и желалъ иметь от вас ответ, чтоб послать Вам деньги. Но из вчера полученного мною Вашего письма вижу, что Вы и этого моего письма не получали. Хотя я не очень аккуратен и притомъ постоянно болен, но по крайней мере въ отношенiи къ Вамъ не имею, за что себя упрекнуть, утверждаю даже, что былъ въ этомъ случае особенно заботливъ. Так несколько дней тому назадъ Тургенев, уезжая в Москву, сказал мне, что увидит там вашу сестру и ея мужа, и я дал Тургеневу деньги, прося послать их Вам, если Ваши родныя знают верный ваш адрес и имеют от вас известiя. Отчего мои письма къ Вам не попадают - не знаю. Что касается Ваших, то я до вчерашнего дня не получал их после того, как Вы писали мне о высылке Вам 2-х NN Современника, что тогда же исполнено (не знаю, получили ли Вы эти книги, - а что касается до Современ. 1854 года, то адрес Ваш был сдан почтамту в Бухарестъ, и если Вы не послали известiя о перемене его въ нашу контору или не сделали на месте, откуда выехали, распоряженiя, то и неудивительно, что Вы его не получаете). Все это мне досадно не менее вашего, потому-что я заинтересован Вашим талантом, как журналист - умалчиваю о прочемъ, - и не желал бы навлекать на Современник ваше неудовольствiе. Однако спешу перейти к Вашимъ произведенiямъ, о которых Вам интересно узнать что-нибудь.

Ваше "Отрочество" вышло в свет в Октябре 1854 г. (Его изрядно общипала ценсура, вымарав многое из первых проявленiй любви въ отроке, и кое-что тамъ, где разскащик говорит об отце) и произвело то, что называется эффектом т. е. некоторый говор в Петербурге. Что касается до литературнаго круга, то все порядочные люди единогласно находили эту вещь исполненною поэзiи, оригинальною и художественно выполненною. Так как я пишу вам об Вашем "Отрочестве" уже в 3-iй раз, то Вы извините меня за угловатость этих фраз, да я же и вечно тороплюсь - вот и теперь мне помешали дописать письмо. Мои прiятели Тургенев и Анненков въ восторге от этого произведенiя в такомъ же как и я. (Это приписано через час).

В 1 N Совр. на 1855 год поместилъ я Ваш разсказ "Записки Маркера", в которомъ, кажется, я ошибался, в 1-м чтенiи он мне не понравился, о чем я Вамъ и писалъ, но, прочитав его недавно, спустя почти год, я нашолъ, что он очень хорошъ и в томъ виде, как написан - по крайней мере былъ хорошъ в рукописи, потому что в печати и его таки - оборвали - впрочемъ, существеннаго ничего не тронуто. Надо еще заметить, что наш ценсор - самый лучшiй. Что скажут об "Зап. Марк." я вамъ напишу - впрочем едва ли я. Корреспонденцiю свою по журналу передаю я Тургеневу (который, мимоходомъ вам сказать, очень любит ваш талант - мы об вас очень много болтали), ибо сам имею надежду въ Феврале уехать за границу (я болен - и безнадежно), впрочем ваш ответ вероятно меня еще здесь застанет. Но вы адресуйте на имя Тургенева Ивана Сергеевича, в редакцiю Современника, или на имя Панаева Ив. Ив. - впрочемъ Тургенев займет мою роль в редакцiи Современника - по крайней мере до той поры, пока это ему не надоест - и сноситься съ нимъ вамъ будет прямее. Пришлите намъ ваши солдатскiе разсказы - мы их напечатаем въ Современнике, зачемъ вамъ их совать въ Инвалид? Печатать их въ нашемъ журнале можно, разумеется, если они пройдут гражданскую и военную ценсуру. Да пишите побольше - нас всех очень интересует ваш талант, котораго у вас много. Кстати въ 1 N Современника напечатал я статью Анненкова по поводу последнихъ произведенiй Тургенева и Л. Н. Т. - в ней вы найдете несколько дельных замечанiй о себе - она высказывает несколько мыслей, на которыя наводят ваши произведенiя. - 10 N Современника, где "Отрочество", и 1-ый, где "Зап. М." велю я завтра же отослать к Вам по легкой почте въ виде посылки, и они придут вместе с этим письмом. Дальнейшiе будут посылаться въ Кишеневъ обыкновеннымъ порядкомъ, впредь до Вашего распоряженiя, которое адресуйте въ Контору. - Деньги тоже на дняхъ отошлю къ Вамъ, послалъ бы при этомъ письме, да не знаю, не сделалъ ли уже этого Тургенев. - Пожалуйста пришлите намъ вашу повесть или разсказъ. Желаю Вамъ всего лучшаго, что только можно достать в Кишеневе.

Преданный Вам Н. Некрасовъ.

Извините за неряшливость этого письма я его не перечитывал - некогда, а написать хотелось по возможности подробнее.

17 Янв. 1855.

Спб.

Напишу еще на дняхъ, если что забылъ.

Письмо является ответом на письмо Толстого от 19 декабря 1854 г., которое начиналось словами: "Или мои, или ваши письма, или те и другие - не доходят - иначе я не могу объяснить себе вашего 6-тимесячного молчания; а между тем мне бы очень многое было интересно знать от вас. Современника тоже с Августа - я не получаю. - Напечатаны ли и когда будут напечатаны Рассказ маркера и Отрочество? и почему не получаю я Современника? Уведомьте меня пожалуйста об этом и письмом страховым, чтобы это было вернее". ("Архив села Карабихи", М. 1916, стр. 201).

"Отъезд из Тулы" - отъезд Толстого из Москвы в Дунайскую армию во второй половине февраля 1854 г.

Письмо Некрасова с посылкою "Записок маркера" (ответ на письмо Толстого от 17 сентября 1853 г.) до Толстого не дошло и, вероятно, вообще пропало.

Письмо Некрасова "с уведомлением о получении "Отрочества" (ответ на письмо от 27 апреля 1854 г.), нам неизвестное, вероятно, о получении которого записано в дневнике Толстого от 24 августа 1854 г.: "Получил лестное об "Отрочестве" письмо от Некрасова, которое, как и всегда, подняло мой дух и поощрило к продолжению занятий".

Письмо Некрасова "в действующую армию по адресу, вами назначенному" - письмо от 10 июля 1854 г., выше напечатанное.

Письмо Некрасова "в Кишенев" - письмо от второго ноября 1854 г., выше напечатанное.

Полученное "вчера" письмо Толстого - письмо от 19 декабря 1854 г. (напечатано в кн. "Архив села Карабихи").

Тургенев был знаком с сестрой Л. Толстого М. Н. Толстой и ее мужем с октября 1854 г.

В середине ноября 1855 г. Тургенев уехал из Спасского в Петербург, откуда выехал числа 9-го в Москву на празднование столетнего юбилея университета*3.

Письмо Толстого с просьбой о высылке ему 2-х номеров "Современника" - вероятно, неизвестное нам письмо от 27 апреля 1854 г.

Под описанием в "Отрочестве" "первых проявлений любви в отроке" Некрасов разумеет VI ("Маша") и XVIII ("Девичья") главы, целиком исключенные цензурой в "Современнике".

"Кое-что там, где рассказчик говорит об отце" - исключение отдельных мест из главы XXII ("Папа"). Некрасов умалчивает о ряде других исключений, сделанных цензурой.

"Записки маркера" были посланы Толстым Некрасову 17 сентября 1853 г. Первый отзыв Некрасова об этой вещи, написанный вскоре по получении рукописи, как мы уже говорили, не дошел до Толстого. 6 февраля 1854 Некрасов повторил его: "Зап. марк." очень хороши по мысли и очень слабы по выполнению; этому виной избранная вами форма; язык вашего маркера не имеет ничего характерного - это есть рутинный язык, тысячу раз употреблявшийся в наших повестях, когда автор выводит лицо из простого звания; избрав эту форму, вы без всякой нужды только стеснили себя: рассказ вышел груб, и лучшие вещи в нем пропали... Однако ж я долгом считаю прибавить, что, если вы все-таки желаете, я напечатаю эту вещь немедленно". ("Голос минувшего", 1915, N 5, стр. 212).

План Некрасова уехать за границу в 1855 г. не осуществился.

Солдатские рассказы. В октябре 1854 г. офицерами артиллерийского штаба Южной армии было задумано издание военного журнала. В разработке программы журнала деятельное участие принимал Толстой, но высочайшего согласия на это не последовало, и Толстой в письмах к Некрасову от 19 декабря 1854 г. и от 11 января 1855 г. предлагал ему для помещения в "Современнике" заготовленные для неосуществившегося журнала статьи. Об этом см. статью В. И. Срезневского "О военном журнале Л. Н. Толстого и его сотоварищей по армии" - Сборник "Толстой в 1850-1860. Материалы и статьи". Ред. В. И. Срезневского, Л. 1927.де я, как суб'ект, нахожусь

5.

1855 г. 27 января. Петербург.

Спб. 27 Янв. 1855.

Милостивый Государь

   Левъ Николаевичъ,

Письмо Ваше с предложениiем военных статей получил и спешу Вас уведомить, что не только готов, но и рад дать Вам полный простор въ Современнике - вкусу и таланту вашему верю больше, чем своему, а что касается до других соображений, то въ настоящее время литературный журналъ не может не желать такого рода матерiалов и не чаять себе от них пользы. Об условiях денежных напишу, когда получу первыя статьи (я пробуду в Петербурге до конца Февраля, а может и долее), пишите ко мне или къ Панаеву, ибо Тургеневъ пропал (поехалъ въ Москву на три дня и до сей поры его нет), и надежды мои на него начинают колебаться. Я в сiю минуту не имею времени писать больше.

Примите уверение в моем совершенномъ почтенiи и преданности.

   Н. Некрасов.

Это письмо - ответ на письмо Л. Толстого от 11 января 1855 г.

Тургенев приехал из Москвы в Петербург 8 февраля.

6.

[1855 г.]. 15 июня. Москва.

15 Iюня, Москва.

Милостивый Государь

   Левъ Николаевичъ,

Препровождаю к Вамъ деньги за Вашу последнюю статью (50 р. сер.). Статья эта написана мастерски, интересъ ея для русскаго общества не подлежит сомненiю, - успех она имела огромный. Еще до выхода VI кн. Современ. Я имелъ ее здесь въ корректуре, и она была читана Грановскимъ при мне въ довольно большом обществе - впечатленiе произвела сильное. Пожалуйста давайте нам побольше таких статей! -

Для Юности также уже определено местечко в 9 N Современника, уведомьте меня * или Панаева, можете ли доставить ее к этому времени, т. е. к половине Августа. -

Примите уверенiе в моем истинномъ уваженiи

Н. Некрасов.

* Я за границу не попалъ - и уеду не ранее Сентября.

25 апреля 1855 г. Толстой закончил свой первый "Севастопольский" рассказ "Севастополь в декабре месяце". Рассказ был напечатан в июньской книжке "Совр." 1855 г. за подписью: Л. Н. Т. По поводу выхода в свет этой книжки Некрасов и пишет письмо из Москвы, куда приехал погостить к В. П. Боткину, на дачу в Петровском парке.

О том, что пишется для "Современника" "Юность", которую Толстой обещает к осени, он писал в не дошедшем до нас письме к Некрасову при посылке "Севастополя в декабре".

С отъездом Некрасова (в середине апреля?) из Петербурга редакторские обязанности нес И. И. Панаев, 3 мая писавший Толстому о присылке "Юности" (письмо не опубликовано).

И в сентябре Некрасов за границу не уехал, а в середине августа уехал в Петербург.

4 июля 1855 г. Толстой послал И. И. Панаеву "Севастополь в мае". Опасения Льва Николаевича, что цензура изуродует статью, высказанные им в письме к Панаеву (не опубликовано), оправдались в самой сильной степени. Статья была настолько обезображена цензурой, что Панаев, поместивший ее в сентябрьской книжке "Современника" под названием "Ночь весной 1855 г. в Севастополе", не решился поставить под статьей инициалов Толстого, и она появилась без подписи. Об этой тяжелой истории писал Некрасов Толстому 2 сентября 1855 г. (письмо напечатано в "Литер. приб. к Ниве" 1898 г., N 2).

Из дошедших до нас писем это письмо было последним, написанным до личного знакомства с Толстым.

21 ноября Толстой приехал из Севастополя в Петербург, откуда 24 ноября Некрасов писал В. П. Боткину: "...приехал Л. Н. Т., то есть Толстой и отвлек меня. Что это за милой человек, а уж какой умница! И мне приятно сказать, что, явясь прямо с железной дороги к Тургеневу, он объявил, что желает еще видеть меня. И тот день мы провели вместе и уж наговорились! Милой, энергической, благородной юноша, сокол... а может быть и орел. Он показался мне выше своих писаний, а уж и они хороши. Тебе это верно понравится. Приехал он только на месяц, но есть надежда удержать его здесь совсем. Некрасив, но приятнейшее лицо, энергическое и в то же время мягкость и благодушие глядит, как глядит. Мне очень полюбился. Читал он мне 1-ую часть своего нового романа - в необделанном еще виде. Оригинально, в глубокой степени дельно и исполнено поэзии. Обещал засесть и написать для 1-го N Современника Севастополь в Августе. Он рассказывает чудесные вещи. "Юность" еще не окончена". (Письмо не опубликовано).

К этому пребыванию в Петербурге Толстого относятся три его записки к Некрасову (напечатаны в "Совр." 1913, N 8).

17 мая Толстой уехал из Петербурга в Ясную Поляну, откуда 12 июня написал три письма Некрасову: от 12 и от 29 июня (напечатаны в "Совр." 1913, N 8) и от 2 июля (напечатано в "Совр." 1913, N 1).

7.

1856 г. 22 июля. Петербург.

Не сердитесь, Лев Николаевичъ, что я вамъ долго не отвечалъ на ваше письмо. Прiезд Тургенева былъ отчасти тому причиною - мы предавались болтанiю на прощанье съ удвоенной яростью. Вчера мы его проводили за границу. Какую он чудесную повесть написал! (Фауст). Жаль только, что не кончил - и увез съ собой за границу. - Он говорит, что вещь вашего брата очень хороша, очень я этому рад. Все дело теперь зависит от васъ: будьте столь любезны ко мне и къ Современнику - обделайте ее къ 1-мъ числам Августа и вышлите, - она необходима на 9-ый N Совр., къ ней еще прибавимъ два маленькiе очерка Григоровича (больше он не успеет написать) и книга будет хорошая. Дайте мне знать к какой книжке можно расчитывать на Юность? - Да еще вот что: что же мы будем печатать въ 1-мъ N? - мы общимъ голосомъ решили, что надо вамъ писать для него. Подумайте об этомъ - я все боюсь чтоб, вместо удвоенного участiя в Современнике, все вы не сложили руки. На последнiя книжки 1856 года у меня есть в виду:

На N 9 - разсказ вашего брата

   очерки Григоровича

На N 10 - ваша Юность

На N XI Фауст, Тург. (или на оборот: Фауст въ X, а Юность въ XI, как успеете) и

   Не сошлись характ., Островского

На N XII Лиръ, Дружинина и

   Очерки Григоровича.

А начиная с 1-го N ровно пока ничего. Надо, надо вамъ писать.

О томъ, что въ ваших письмахъ, хотелъ бы поговорить на досуге. Но ни съ чемъ я не согласенъ. Особенно мне досадно, что вы так браните Чернышевскаго. Нельзя, чтоб все люди были созданы на нашу колодку. И коли въ человеке есть что хорошее, то во имя этого хорошаго не надо спешить произносить ему приговоръ за то, что въ нем дурно или кажется дурнымъ. Не надо также забывать, что он очень молод, моложе всех нас, кроме вас разве. Вам теперь хорошо в деревне, и вы не понимаете, за чем злиться, вы говорите, что отношенiя к действительности должны быть здоровыми, но забываете, что здоровыя отношенiя могутъ быть только къ здоровой действительности. Гнусно притворяться злымъ, но я сталъ бы на колени перед человекомъ, который лопнулъ бы от искренней злости - у нас ли мало к ней поводовъ? И когда мы начнем больше злиться, тогда будем лучше, - т. е. больше будемъ любить - любить не себя, а свою родину. - Напишу вам еще на днях. Объ этомъ мне не скучно писать, да теперь нетъ времени.

Что такое вы пишите мне о деньгах, то выдать, то не надо? Напишите. Я еду 16-го Августа. Денег у меня лишних нет. Но я думаю эту сумму можно будет дать.

Рад я об Лонгинове и не сомневался, что вы дойдете до истины. Избыток гордости и упрямство - вамъ временно заволокли зренiе. Я, кажется, Лонгинова не увижу перед отъездом, да и во всякомъ случае ловко ли, чтоб я ему говорилъ? Скажите сами или поручите В. Боткину, когда поедете через Москву.

Будьте здоровы. Напишите мне

   Ваш Некрасов

Дата письма определяется почтовыми штемпелями 24 и 27 июля 1856 г. и содержанием (отъезд Тургенева).

Ответ на письмо Толстого от 2 июля.

Тургенев 12 июля выехал из Спасского в Петербург, откуда 21 июля уехал за границу.

В письме от 29 июня Толстой писал Некрасову, что он получил от брата Николая Николаевича Толстого (1823-1860 г.) "Записки охотничьи". "Я писал брату, - сообщает Лев Николаевич, - чтобы он разрешил мне напечатать и тогда вам к 9-му номеру будет славная вещь". Произведение Н. Н. Толстого под заглавием "Охота на Кавказе" было напечатано в январской книжке "Современника" за 1857 г. (Перепечатано в изд. Сабашниковых с предисловием М. О. Гершензона в 1922 г.).

Под удвоенным участием в "Современнике" Некрасов разумел обязательство, которое дали Григорович, Островский, Толстой и Тургенев помещать свои новые произведения исключительно в "Современнике".

Очерков Григоровича в 1856 г. в "Современнике" не появлялось.

Фауст Тургенева был напечатан в октябрьской книжке "Современника" за 1856 г.

Юность Толстого была напечатана в январской книжке "Современника" за 1857 г.

Пьеса (задуманная первоначально, как повесть) Островского "Не сошлись характерами" появилась лишь в январской книжке "Современника" за 1858 г.

Перевод Дружинина Шекспировского "Короля Лира" напечатан в декабрьской книжке "Современника" за 1856 г.

Особенно мне досадно, что вы так браните Чернышевскаго. В письме к Некрасову (от 2 июля) Толстой сильно осуждал за тон, по его мнению "возмущенный, желчной, злой", статьи Чернышевского (не подписанной) в N 6 "Современника" "Заметки о журналах". Май, 1856. "Русская Беседа" и ее направление". Вообще Толстой в этом письме резко характеризует Чернышевского, называя его презрительно "клоповоняющим". На это и возражает Некрасов.

Деньги, которые просил Толстой у Некрасова, нужны были на покупку бумаги для печатавшихся в это время в Петербурге двух книг Толстого "Детство и отрочество" и "Военные рассказы".

Некрасов уехал за границу, через Берлин в Вену, 11 августа.

Последний абзац письма касается вызова на дуэль в марте 1856 г. в Петербурге Толстым М. Н. Лонгинова. Дуэль была расстроена Некрасовым, бывшим косвенным виновником вызова. В письме к Некрасову (от 2 июля) Толстой раскаивался в своей горячности, просил извинения у Некрасова и заключал письмо словами: "Ежели вы будете видеться с Лонгиновым, то вы меня одолжите, объяснив ему дело и показав ему хоть то, что я вам пишу".

8.

1856 г. 22 августа. (3 сентября). Вена.

Вена, 3 Сентября. 1856.

Любезный Лев Николаевичъ, Несказанно был я доволен и тронут, получивъ ваше последнее письмо, накануне отъезда моего из Петербурга. Ответить оттуда не успелъ, но оно со мной и здесь еще раз я его перечелъ и съ любовью думалъ о васъ. Пожалуйста не смешивайте во мне офицiальнаго человека - да еще беднаго, да еще неумеющаго выдерживать роли - съ мной самимъ, - тогда может быть Вы меня точно полюбите, впрочемъ для этого вамъ еще нужно меня покороче узнать. Но покуда въ одномъ не сомневаюсь, что недругами мы быть не можем и не будемъ. Что до меня, то ничто случившееся со времени нашего знакомства съ Вами не убавило во мне симпатiи къ той сильной и правдивой личности, которую я угадывалъ по вашимъ произведенiямъ, еще не зная Васъ. На мои глаза въ васъ происходит та душевная ломка, которую въ свою очередь пережилъ всякiй сильный человекъ и вы отличаетесь только - къ выгоде или не выгоде - отсутствiем скрытности и пугливости. Признаюсь, я лично люблю такiе характеры и для меня самого дикая крайность, самое безобразное упорство (въ данную минуту) лучше апатическаго: какъ угодно, или трусливаго: самъ не знаю. Но довольно объ этомъ. Я не шутилъ и не лгалъ, когда говорилъ когда-то, что люблю васъ, - а второе: я люблю еще въ васъ великую надежду русской литературы, для которой Вы уже много сделали и для которой еще более сделаете, когда поймете, что въ нашем отечестве роль писателя - есть прежде всего роль учителя, и по возможности заступника за безгласных и приниженныхъ.

О себе покуда еще ничего не могу Вамъ сказать. Не успелъ оглядеться, но теперь же скажу, что хорошо выскочить изъ своего муравейника и вдруг очутиться среди людей, которымъ до нас ровно никакого дела нетъ. Вена удивительно красива, великолепна и чиста. Адресуйте мне въ Венецiю poste restant впредь до моего уведомленiя. Въ Венецiи я буду проездомъ, оттуда в Рим и в Неаполь, а где зимую, самъ еще не знаю. Напишу. Будьте здоровы. Пишите мне. Не забывайте Современника.

Весь Ваш Н. Некрасов.

Ответ на не дошедшее до нас письмо Толстого.

9.

1857 г. 26 февраля (10 марта). Рим.

10 Марта 1857. Римъ.

Исполняю мое обещанiе, извещаю васъ, любезный Левъ Николаевичъ, что я 15 Марта еду въ Неаполь; дальнейшiй мой планъ такой: въ Неаполе я проживу до 7 или 8 Апреля и къ Пасхе (10 Апр.) ворочусь в Римъ, где пробуду съ неделю, и потомъ берегомъ черезъ Флоренцiю, Геную и пр. поеду въ Парижъ; из Парижа поеду въ Спа брать железныя ванны, а оттуда въ Россiю. Как вы поживаете и что думаете делать? Из Россiи я получилъ известiе, что Боткинъ, Григоровичъ и Дружининъ въ начале Апреля выезжаютъ за границу, но куда именно, не сказано. Теперь я очень жалею, что не остался несколько дней в Париже и мало пробылъ съ Вами. Но что делать? Физическое мое состоянiе таково, что всякое душевное безпокойство делает меня никуда негоднымъ я просто теряю самообладанiе. Съ молоду я боялся смерти, теперь боюсь жизни. Гадко! Разъяснилъ бы вамъ это, да противно останавливаться на этомъ. Я здесь несколько дней провел недурно въ поездках по окрестностямъ. Погода стояла удивительная. Природа - спасибо ей - действует еще на меня благодетельно - и телом я бодрее и на душе легче, возвращаешься домой успокоенный и кротко-пристыженный, как будто любящiй человек деликатно намекаетъ тебе, какая ты мелкодушная тварь. Если вздумаете, напишите мне в Неаполь poste restante. Поклонитесь Тургеневу, которому не пишу: думаю, что он уехал въ Дижон.

Душевно вас любящiй

Некрасов.

P. S. Я былъ у Дьякова, не засталъ дома, оставилъ ему ваше письмо и мою карточку. Дальнейшее зависело от него.

Некрасов приехал 20 сентября (2 октября) 1856 г. в Рим, откуда 25 января (6 февраля) приехал в Париж, где прожил до 10 (22) февраля, когда уехал опять в Рим.

Намеченный в письме маршрут почти полностью и был выполнен Некрасовым. 2 (14) или 3 (15) марта он выехал из Рима в Неаполь, откуда вернулся в Рим 25 марта (6 апреля), а 11 (23) апреля выехал из Рима во Флоренцию. 5(17) мая Некрасов был в Париже. В Спа, как предполагал, он не поехал, а из Парижа отправился прямо в Петербург, куда приехал 28 июня (10 июля).

В. П. Боткин и А. В. Дружинин 14 или 15 апреля 1857 г. выехали из Москвы в Вену.

... жалею, что не остался несколько дней в Париже и мало пробыл с вами - Некрасов уехал из Парижа на другой день после приезда туда Толстого. В это время был в Париже и Тургенев, живший тут с 20 октября (1 ноября).

В Дижон Тургенев приехал с Толстым 25 февраля (9 марта). Пробыли они здесь до 1 (13) марта, когда уехали в Париж.

Дьяков - Дмитрий Алексеевич (1823-1891), приятель еще с казанских лет Толстого. Письмо Толстого к Дьякову неизвестно.

10.

[1857 г.] 31 марта - 1 апреля (12-13 апр.). Рим.

12 Апреля, Рим.

Я отвечаю вамъ на письмо, писанное Вами въ Сентябре прошлаго года и только теперь пересланное сюда из Венецiи. Въ этом письме есть нечто, пробудившее во мне следующую мысль: отчего это время не сблизило насъ, а как будто развело далее другъ отъ друга? Если Вы припомните первое наше свиданiе по прiезде Вашемъ въ Петербургъ, то едва ли будете спорить против этого факта. Отчего это? Любопытно бы уяснить. Я попробую. Но прежде всего выговариваю себе право, может быть, иногда на рутинный и даже фальшивый звукъ, на фразу, то есть буду говорить безъ оглядки, какъ только и возможно говорить искренно. Не напишешь, ни за что не напишешь правды, как только начнешь взвешивать слова; советую и вамъ давать себе эту свободу, когда Вамъ вздумается показать свою правду другому. Что за нужда, что другой ее поймает, - то-есть фразу - лишь бы она сказалась искренно - этимъ-то путем и скажется ему та доля вашей правды, которую мы щепетильно припрятываемъ, и без которой остальное является въ другомъ свете. - Я могу и хочу объяснить только одну сторону дела, а Вас попрошу объяснить другую, вашу, - то-есть скажу вам, почему я не приблизился к Вамъ душевно со времени нашего знакомства, а как бы отдалился. Мне кажется, не дикiя и упорныя до невозможной въ вас ограниченности понятiя, которыя Вы обнаружили (и от которых все уж [?] отступились) возстановили меня и нек. др. противъ вас, а следующее: мы раскрылись вамъ со всем добродушiем, составляющимъ можетъ быть лучшую (или несколько детскую) сторону нашего кружка, а Вы заподозрили нас въ неискренности, прямее сказать въ честности. Фраза могла и верно присутствовала въ насъ безотчетно, а Вы поняли ее, как основанiе, как главное въ насъ. Съ этой минуты уже намъ не могло быть ловко, - свобода исчезла - безотчетная или сознательная оглядка сделалась неизбежна. Большая часть поводовъ и разногласiй давно исчезла: от многого Вы отказались, еще большее поняли, остальное само собою уничтожилось, будучи только минутным следствiем застигнутого въ расплохъ самолюбiя, - а легче не стало. Отношенiя не могли стать на ту степень простоты, съ какой начались, а следовательно не могли двигаться вперед по пути сближенiя. На этом мы и стоимъ. Это мне кажется вернымъ не только за себя, но еще более за Тургенева. Эта душа, вся раскрывающаяся - при Васъ сжалась, и какъ-то упорно не размыкается. Грустно вас видеть вместе. Вы должны бы быть друзьями, а Вы что? Как то у меня оборвалась нить этой мысли, которую еще далеко я не досказалъ, но, какъ я непременно хочу вам послать это письмо, то перехожу прямо къ Вашему желанiю высказаться въ письме, "чтоб наша переписка сделала нас серьезно друзьями". И я этого хочу всемъ сердцем, оттого и написал эти строки. Вы, как и я, верно не смотрите на друга (глупая рутина иронiи едва дала мне силу написать это слово), как на человека, съ которымъ можно убить прiятно ненужный часъ, который хорошо умеетъ щекотать наше самолюбiе и у котораго можно при случае занять денег, вы верно смотрите поглубже - и чемъ долее будете жить, темъ серьезнее будете смотреть. Для меня человек, о котором я думаю, что он меня любит - теперь все, въ нем моя радость и моя нравственная поддержка. Мысль, что заболит другое сердце, может меня остановить от безумнаго или жестокаго поступка - я это говорю по опыту; мысль, что есть другая душа, которая оскорбит или порадуется за меня - наполняет мое сердце тихой отрадой, - может быть от равнодушiя къ жизни, но верите ли? я чувствую, что для такой души я не въ состоянiи пожалеть своей, и одна мысль о возможности этого подвига наполняет меня такимъ наслажденiем, какого ничто въ жизни уже мне не можетъ дать. - Но право я пишу что-то такое, чего верно не пошлю, если перечту после обеда, къ которому зоветъ звонокъ гостиницы въ эту минуту. Итак, иду и даю себе слово - не перечитывать предыдущаго, а что напишу далее, не знаю.

На другой день. Слова не сдержалъ - перечелъ, однако давъ себе прежде другое, что все-таки пошлю. Результатъ предыдущаго тотъ, что дружба, какъ всякое счастiе, дается не легко. Однако позволительно и должно искать этого как всякого другого законного счастья. Теперь я совсем въ другомъ настроенiи - продолжать начатого не могу, но вот какая пришла мне мысль. Рутина лицемерiя и рутина иронiи губят въ насъ простоту и откровенность. Вамъ верно случалось, говоря или пиша, безпрестанно думать: не смеется ли слушатель? Так чтожь? Надо давать пинька этой мысли каждый разъ, как она явится. Все это мелочное самолюбiе. Ну если и посмеются, если даже заподозрят въ лицемерiи, въ фразе, экая беда! Мы создаем себе какой-то призрак - страшилища, который безотчетно мешает намъ быть самим собою, убивает нашу моральную свободу. - Ну будетъ.

Жаль, что Вы теперь не въ Риме. Все эти дни я смотрелъ разныя религiозныя дивы, подобных которымъ нигде нельзя увидать, кроме Рима. Сейчасъ воротился съ самой эффектной церемонiи. Папа съ балкона благословлял народ и кидалъ буллы. Огромная площадь Св. Петра биткомъ была набита народом и экипажами. Зрелище удивительно красивое - въ размерах колоссальных. Сегодня вечеромъ Св. Петръ будет весь мгновенно освещен - пойду смотреть.

Я на днях выезжаю из Рима, буду во Флоренцiи, въ Генуе, въ Ницце, а к 1-м числамъ Мая явлюсь въ Парижъ. А вы где будете? Что делаете? Тургеневъ мне писалъ, что Вы окончили новую повесть. Он ее очень хвалитъ. Обделайте и посылайте въ Современникъ. Если б Вы знали, как я краснею при мысли, что Современникъ заковылялъ! Надо, надо тянуть - коли взялись за гужъ. Проклятая поездка за границу! Проклинаю минуту, когда я решился ехать... Но впрочемъ не поездка виновата, а я самъ. Если мне удастся справиться, т. е. совладеть съ собою - я еще постою за Современник. - Делать я покуда ничего не делаю, кстати скажу, что я былъ серьезно обиженъ темъ несомненнымъ фактомъ, что все мои литературные друзья въ деле о моей книге приняли сторону сильнаго, обвиняя меня в мальчишестве. Ах, любезный другъ! Не мальчишество на этомъ свете только лежанiе на пуховике, набитомъ ассигнацiями, накраденными собственной или отцовской рукой. Каковы бы ни были мои стихи, я утверждаю, что никогда не брался за перо съ мыслью что бы такое написать, или как бы что написать: позлее, полиберальнее? - мысль, побужденiе, свободно возникавшiе, неотвязно преследуя, наконец заставляло меня писать. Въ этомъ отношенiи я может быть более верен свободному творчеству, чем многiе другiе. Да и такiя вещи написалъ я не все - въ моих бумагах можно найти целую серiю недоконченных пьесъ. Все это говорю к тому, что изменить характера своего писанiя я не могу так же, как Вы не можете разделять убежденiй гг. Гончарова и Дружинина, хотя меня въ томъ и уверяли, как в несомненном, - а потому не ждите от меня ничего по части стиховъ чтоб пришлось по вашему вкусу. Впрочемъ вернее сказать и сам не знаю покуда, что буду писать. Есть планъ большой вещи, от которой я въ восторге, да времени и труда за нимъ бездна - страшно приниматься. Однако, прощайте. - Если выедете из Парижа, то пишите мне въ Париж, poste restante. Кланяйтесь Тургеневу.

Вашъ Н. Некрасов.

Это письмо Некрасова было адресовано в Париж, где оно не застало Толстого, неожиданно уехавшего 27 марта (8 апреля) в Женеву. Вероятно, о получении этого письма в дневнике Толстого записано под 14(26) апреля: "Получил письмо от Некрасова".

Упоминаемое в первых строках письмо Толстого к Некрасову нам неизвестно. Оно было ответом на письмо Некрасова от 22 августа (3 сентября).

Приезд ваш в Петербург - в конце ноября 1855 г.

Торжества в Риме, ради которых Некрасов приехал из Неаполя в Рим, были по случаю Пасхи.

О маршруте Некрасова см. прим. к предыдущему письму.

Повесть Толстого, которую хвалил Тургенев - рассказ "Альберт", прочитанный Толстым Тургеневу 1 (13) марта.

Письмо Тургенева, о котором упоминает Некрасов, в печати не появлялось.

В отсутствие Некрасова "Современник" редактировался Панаевым и Чернышевским. Деятельностью первого Некрасов был не очень доволен.

О каких обвинениях в мальчишестве пишет Некрасов, объяснить не можем. Возможно, что он имеет в виду перепечатку Чернышевским в "Современнике" стих. "Поэт и гражданин", из-за которой были неприятности с цензурой.

План большой вещи. По предположению Н. С. Ашукина, Некрасов имеет в виду поэму "Несчастные": из рукописей, хранящихся в Рукописном отделении Публичной библиотеки имени Ленина, видно, что Некрасов работал над поэмой в Риме.

11.

1857 г. 5(17) мая. Париж.

Париж, 17 Мая 1857.

Мне здесь видно суждено получать ваши письма долго спустя после того, как они написаны. На дняхъ я получилъ Ваше письмо, писанное вами въ Неаполь. Спасибо вам за него - я его сейчас перечелъ, и на меня повеяло какимъ-то тепломъ, вы не без участья думали обо мне, когда его писали. По принятой мною съ вами системе даю опять себе свободу говорить, что думается, не заботясь, что из того выйдет, и не подшибая крыльев у чувства или мысли поминутной оглядкой. Не дивитесь, если не будет наружной связи (зачем тратить время - ведь не для печати), если от спешности дурно выражу, все таки вы поймете. Вы грустны, у васъ, кажется, хандра. Хандра и грусть у человека въ вашемъ положенiи, мне кажется, может быть только, когда у него нет цели въ жизни. Ближайшая цель, трудъ, у вас есть, но цель труда? Хорошо ли, искренно ли, сердечно ли (а не умозрительно только, не головою) убеждены Вы, что цель и смыслъ жизни любовь? (в широком смысле). Без нея нет ключа ни к собственному существованiю, ни къ сущ[ествованiю] другихъ, и ею только объясняется, что самоубiйства не сделались ежедневным явленiем. По мере того, какъ живешь - умиляясь, светлеешь и охлаждаешься, мысль о безцельности жизни начинает томить, тут делаешь посылку к другимъ - и они вероятно (т. е. люди в настоящем смысле) чувствуют то же - жаль становится их - и вот является любовь. Человек брошен въ жизнь загадкой для самого себя, каждый день его приближаетъ к уничтоженiю - страшнаго и обиднаго въ этомъ много! На этомъ одномъ можно съ ума сойти. Но вот вы замечаете, что другому (или другимъ) нужны вы - и жизнь вдруг получает смыслъ, и человек уже не чувствует той сиротливости, обидной своей ненужности, и так круговая порука. Все это я выразилъ очень плохо и мелко - что-то не пишется - но авось вы ухватите зерно. Человекъ созданъ быть опорой другому, потому что ему самому нужна опора. Разсматривайте себя какъ единицу - и вы придете въ отчаянiе. Вот основанiе хандры въ порядочномъ человеке - думайте, что и съ другими происходит то же самое и спешите имъ на помощь. Ах, как что-то выходит неясно, нет, я не способен сегодня писать, мне жаль моей мысли, так бедно я ее поймалъ словомъ. Изорвать хочется - чувствую тоскливость, которую вы верно знаете - хочется сказать, а не сказывается. Что вы въ этом случае делаете? Бросаете работу или нудите и пытаете себя? Бывало я былъ к себе неумолимъ и просиживалъ ночи за пятью строками. Из того времени я вынесъ убежденiе, что нет такой мысли, которую человек не могъ бы себя заставить выразить ясно и убедительно для другаго, и всегда досадую, когда встречаю фразу "нет словъ выразить" и т. п. Вздор! Слово всегда есть, да умъ на и ленивъ, да еще вот что: надо иметь веры въ ум и проницательность другаго по крайней мере столько же, сколько в собственные. Недостаток этой веры иногда безсознательно мешает писателю высказываться и заставляетъ откидывать вещи очень глубокiя, чему лень, разумеется, потворствует.

Скажу несколько словъ о себе и о Тургеневе. Я кормлю и лечу себя - вот главная моя теперь забота. Гоню дурныя мысли и попеременно чувствую себя то хорошимъ человекомъ, то очень дряннымъ. В первомъ состоянiи мне легко - я стою выше техъ обид жизни, тех кровных уязвленiй, которымъ подверглось мое самолюбiе, охотно и искренно прощаю, кротко мирюсь съ мыслью о невозможности личнаго счастья; во второмъ, я мученикъ, и мученик, недостойный сожаленiя, начиная съ моего собственнаго, от мелкой раздражительности до готовности воткнуть ножъ въ свое или другое чье-нибудь горло - я все переживаю. Легко сказать - зачемъ же это? Хуже всего человеку, когда у него нет силъ ни подняться, ни совершенно упасть! Я, кажется, въ этомъ положенiи, но злость приходит все реже, реже - если въ ней нет законности - она уляжется, но - по мне надо сделаться очень, очень хорошимъ человекомъ, чтоб многое въ прошедшемъ меня не замучило или не привело к чему-нибудь дикому. Делать ничего не могу, нет спокойствiя и душевной свободы.

Тургеневъ просветлелъ, что Вамъ будет прiятно узнать. Болезнь его не мучитъ, другiя дела, важныя для него, идутъ должно быть хорошо. Я так его люблю, что когда об немъ заговорю, то всегда чувствую желанiе похвалить его как-нибудь, а бывало - когда-нибудь разскажу вамъ исторiю моих внутреннихъ отношенiй к нему. Теперь усталъ. На дняхъ мы как то заговорили о любви - он мне сказалъ: "я так и теперь еще, через 15 лет, люблю эту женщину, что готовъ по ея приказанiю плясать на крыше, нагишомъ, выкрашенный жолтой краской!" Это было сказано так невзначай и искренно, что у меня любви к нему прибавилось. Прощайте, ясный соколъ (не знаю сказывалъ ли я вамъ, что мысленно иначе вас не называю). Напишите (я пробуду здесь до 15 iюня). Не ставьте себе въ обязанность писать мне много и затемъ не затягивайте письма, напишите два слова, а много напишите, как охота придет.

   Некрасов.

Я написал в Петербург чтоб вамъ дали денег, сколько могут, и вы пошлите имъ адресъ, куда послать. Мой адрес: Hotel du Louvre, N 256.

Тургенев скоро уедет в Лондонъ.

Письмо от Толстого, упоминаемое в первых строках письма Некрасова, - от 30 марта (11 апреля). Оно неизвестно. Об этом письме Некрасов писал Тургеневу 15(27) мая 1857 г.: "Получил письмо от Толстого - очень умное, теплое и серьезное". (А. Н. Пышин. "Н. А. Некрасов", Спб. 1905, стр. 167-168).

"Тургенев просветлел". На тяжелое душевное состояние Тургенев часто жалуется в своих письмах к разным лицам за январь-март 1857 г. Толстой писал В. П. Боткину 10(22) февраля 1857 г. из Парижа: "Они оба [Тургенев и Некрасов] блуждают в каком-то мраке, грустят, жалуются на жизнь. Тургенева мнительность становится ужасной болезнью..."

Тургенев говорил о своей любви к Полине Виардо. Истории этой любви посвящена книга И. М. Гревса (изд. "Совр. проблемы". М. 1927 г.).

"Я написал в Петербург, чтоб вам дали денег". Некрасов писал 7(19) мая И. А. Панаеву: "Да еще граф Л. Н. Толстой просит вперед денег 300 р. сер. Он вам пришлет адрес, куда их послать - деньги эти надо будет ему дать".

В Лондон Тургенев приехал из Парижа 12(24) мая 1857 г.

На это письмо Некрасова Толстой ответил 9(21) мая. Под этим числом в дневнике Толстого записано: "Получил письмо от Некрасова. Ответил Некрасову религиозное письмо". Последнее неизвестно.

12.

1857 г. 27 июля. [Петергоф.]

Деньги Вамъ посланы Вульфомъ тотчасъ по-полученiи депеши, а письмецо Ваше, любезный другъ, получилъ я только вчера. Я также имею к Вам просьбу: Бога ради, пришлите повесть Вашу на IX N Современника, то есть, вышлите ее не более, как через неделю или 9 дней по полученiи этого письма. Это необходимо. Ни от кого из участниковъ ничего нет - 1-е отд. Совр. из рук вон плохо, а между тем при 9 кн. нужно выпустить объявленiе о подписке на 1858 год. Съ какими глазами?.. Пожалуйста выручите, а то ей Богу окончательно руки опустятся. Да и не сделаешь ничего одинъ!

Еще имею к Вам следующее предложенiе, наперед оговариваясь, что, если не найдете удобнымъ или выгоднымъ, то можете отказаться, ни мало не огорчивъ меня. - Дайте мне три ваши повести Двух гусаровъ, Метель и Утро помещика - для Легкого чтенiя, а я Вам дамъ тысячу франковъ. Уведомьте о вашем решенiи поскорее - изданiе это остановилось за недостатком хороших матерiаловъ. Ежели не найдете удобнымъ дать мне эти три повести на предложенномъ условiи, то дайте хоть одну (небольшую, Метель или Утро - за 75 р. сер.) для VI книжки, которая уже печатается, и которую мне хотелось бы скрасить.

Будьте здоровы и напишите мне - что вы думаете делать: ворочаться сюда или еще долго останетесь за границей? Говорят, воротился Дружинин, но я еще не видалъ его.

Прощайте.

   Ваш Н. Некрасов.

27 Iюля 1857.

Приехав из Швейцарии в Баден 12 (24) июля 1857 г., Толстой в четыре дня проиграл в рулетку не только все бывшие при нем деньги, но и занятые у какого-то француза 200 р. 15 (27) июля он написал письма В. П. Боткину в Люцерн, гр. А. А. Толстой в Женеву и Некрасову в Петербург, с просьбой выручить его присылкой денег. На другой день, заняв у приятеля Я. П. Полонского, Кублицкого (у самого Полонского денег тоже уже не было) еще сколько-то, Толстой проиграл и эти деньги, почему и послал Некрасову уже телеграмму о высылке денег.

Вульф - Карл Иванович, старший конторщик "Современника".

Повесть, которую Некрасов просит для 9-ой кн. "Современника", и под которую, очевидно, просил денег Толстой - рассказ - "Люцерн. Из записок кн. Д. Нехлюдова", написанный в Люцерне 27 июня (9 июля) - 6(18) июля. Рассказ был напечатан в 9-ой кн. "Совр." 1857 г.

Объявление о подписке на 1858 г. Некрасов имеет в виду объявление об обязательстве Григоровича, Островского, Тургенева и Толстого помещать свои произведения исключительно в "Современнике".

Под редакцией Некрасова книгопродавцем, занимавшимся и изданием книг, А. И. Давыдовым в 1856-1859 гг. было издано 9 томиков сборников "Для легкого чтения. Повести, рассказы, комедии и стихотворения современных русских писателей". Для этого издания Некрасов и просит у Толстого "Двух гусаров" (были напечатаны в номере 5 "Совр." за 1856), "Метель" (была напечатана в N 3 "Совр." за 1856 г.) и "Утро помещика" (было напечатано в N 12 "Отеч. зап." 1856 г.). Толстой отказал в этой просьбе.

А. В. Дружинин, выехав из Женевы 19 июня (1 июля) 1857 г., 1(13) июля был в своем имении Чортове (Петербургской губ.), откуда незадолго до 27 июля приехал в Петербург.

13.

1857 г. 29 августа. [Петергоф.]

Некогда писать много - я езжу на охоту и очень устаю. До сей поры не решился поехать ни въ какую деревню, но если поеду, то вернее всего къ Вамъ. Останавливает меня вопросъ - буду ли я чувствовать себя хорошо на холоде, потому что жить въ деревне, запершись въ комнатахъ - дело плачевное. Этот вопросъ скоро решитъ наступившая осень.

Отец мой еще въ Москве, - о собакахъ я ему писалъ; какъ только он попадетъ въ деревню, тотчас обещает отправить. От Тургенева я получилъ письмо: он 15 Окт. обещает непременно быть сюда. - Прiехал П. В. Анненковъ - я еще не успелъ съ нимъ поговорить. -

Жаль, если Вы все еще хвораете рецептъ былъ Вамъ посланъ на другой же день (только сданъ на почту въ Петергофъ, отчего и могъ произойти день разницы).

Деньги Шипул[инскому] я еще не отдалъ, потому что не видалъ его - но это все равно - вина уже не ваша.

Так вамъ многое не понравилось вокруг васъ. Ну, теперь будете верить, что можно искренно, а не из фразы ругаться, - и такихъ посылок: "он потому на стороне освобожд[енiя] крестьян, что у него нет таковыхъ" не будете делать даже и въ шутку. Океанъ нелепости на которомъ плавают две-три умныя лодейки здравоумiя и гуманности, удивляющiя темъ, как давно не перевернутся - вотъ что такое мать [?] и прочее. Я написалъ длинные стихи, исполненные любви (не шутя) къ Родине. Пришлю их к Вамъ на дняхъ, если Вы не прочтете, то утешаю себя надеждой, что прочтет Ваша сестра, которой прiемлю смелость засвидетельствовать мой поклонъ.

Будьте здоровы Ваш Н. Некрасов.

29 Августа.

Ответ на неизвестное нам письмо Толстого от 12 августа, о котором есть запись в дневнике.

Из-за границы Толстой приехал в Петербург 30 июля с. с. и в тот же день поехал к Некрасову в Петергоф, где он жил на даче. Во время этого свиданья, судя по этому письму, Толстой приглашал Некрасова в Ясную Поляну охотиться.

Отец Некрасова, Алексей Сергеевич, приехал в Москву лечиться у Иноземцева. Вероятно, Н. А. Некрасов упоминает письмо отца от 3 августа, полностью не напечатанное (В. Евгеньев. "Н. А. Некрасов и его отец" в "Голосе минувшего" 1913 г., N 10, стр. 32, 34, 37).

Письмо от Тургенева, о котором пишет Некрасов - письмо от 12 (24) августа из Куртавнеля. Хотя оно и кончается словами: "Я непременно желаю иметь квартиру [в Петербурге] с 15 октября - теплую", Тургенев, вместо Петербурга, в октябре уехал из Куртавнеля в Италию. П. В. Анненков приехал из Симбирска в Петербург числа 20 августа. О чем должен был поговорить с ним Некрасов - неизвестно.

Шипулинский - Павел Дмитриевич (1808-1872) - известный врач, лечивший Некрасова. Толстой советовался с Шипулинским по возвращении из-за границы.

По приезде в Россию Толстого охватило чувство глубокой угнетенности грубой отечественной действительностью. 8 августа он записал в дневнике: "Россия противна, и чувствую, как эта грубая лживая жизнь со всех сторон обступает меня", а 21 октября писал В. П. Боткину: "Про отвращение, возбужденное во мне Россией, мне страшно рассказывать". Такое же чувство было и у Некрасова при возвращении на родину. 27 июля он писал Тургеневу: "А надо правду сказать, какое бы унылое впечатление ни производила Европа, стоит воротиться, чтоб начать думать о ней с уважением и отрадой. Серо! Серо! глупо, дико, глухо - и почти безнадежно!" (А. Н. Пыпин. "Н. А. Некрасов", Спб., 1905, стр. 179).

Стихи, исполненные любви к родине - стихотворение "Тишина", впервые напечатанное в N 9 "Совр." за 1857 г.

В письме Толстого к Некрасову от 11 октября 1857 г. ("Архив села Карабихи", стр. 204) о стих. "Тишина", состоявшем из пяти отрывков, находим такой отзыв: "Первое [т. е. первый отрывок] превосходно. Это самородок и чудесный самородок, остальные все по моему слабы и сделаны, по крайней мере такое произвели на меня впечатление, в сравнении с первым". Толстым забракованы наиболее "гражданские" отрывки.

14.

1857 г. 16 декабря. Петербург.

Милый, душевно любимый мною Лев Николаевичъ, повесть вашу набрали, я ее прочелъ и по долгу совести прямо скажу Вамъ, что она нехороша, и что печатать ее недолжно. Главная вина вашей неудачи въ неудачном выборе сюжета, который, не говоря о томъ, что весьма избит, труден почти до невозможности и неблагодаренъ. В то время, как грязная сторона вашего героя так и лезет в глаза, какимъ образомъ осязательно до убедительности выказать генiальную сторону?, а коль скоро этого нет, то и повести нет. Все, что на второмъ плане, очень впрочем хорошо, т. есть Делесовъ, важный старик и пр., но все главное вышло какъ-то дико и не нужно. Как Вы там себе ни смотрите на вашего героя, а читателю поминутно кажется, что вашему герою съ его любовью и хорошо устроеннымъ внутреннимъ мiром - нужен докторъ, а искусству съ ним делать нечего. Вот впечатленiе, которое произведет повесть на публику, ограниченные резонеры пойдут далее, они будут говорить, что Вы пьяницу, лентяя и негодяя тянете въ идеал человека и найдут себе много сочувствователей... да, это такая вещь, которая дает много оружiя на автора умнымъ, и еще более глупымъ.

Если Вы со мной не согласны, и вздумаете отдать дело на суд публики, то я повесть напечатаю. Эх! пишите повести попроще. Я вспомнилъ начало вашего казачьяго романа, вспомнил двух гусаровъ - и подивился, чего вы еще ищете - у вас под рукою и въ вашей власти ваш настоящiй родъ, род, который никогда не прискучитъ, потому-что передает жизнь, а не ея исключенiя, къ знанiю жизни у вас есть еще психологическая зоркость, есть поэзiя въ таланте - чего же еще надо, чтоб писать хорошiя - простыя, спокойныя и ясныя повести?

Покуда в ожиданiи вашего ответа я вашу повесть спряталъ и объявилъ, что Вы раздумали ее печатать. Будьте здоровы и напишите мне поскорее.

   Весь Ваш Н. Некрасов.

16 Дек. 1857.

Спб.

P. S. Я понимаю, что въ решимости послать мне эту повесть - главную роль играло желанiе сделать прiятное мне и Совр. и очень это ценю. Но недаромъ Вы колебались, да и Анненк[ов] на этот разъ правъ, если только эту повесть вы ему читали.

Письмо посвящено рассказу "Альберт" Толстого, посланному Толстым Некрасову из Москвы 26 ноября. "Альберт" появился лишь в 8-ой книжке "Совр." за 1858 г.

"Казачий роман" - "Казаки", над которыми Толстой долго работал. "Казаки" были напечатаны в N 1 "Русск. Вестн." 1863 г.

Отзыв П. В. Анненкова об "Альберте" неизвестен.

На это письмо Толстой отвечал 18 декабря 1857 г. (Письмо напечатано в "Арх. села Караб.", стр. 190-193).

15.

[1858 г.] 19 января. [Петербург.]

Дорогой Левъ Николаевичъ, я веду гнусную жизнь, которая мешаетъ мне даже поддерживать переписку съ людьми для меня дорогими и любезными. И Тургеневу я не писалъ полгода!

Передъ Вами я тоже не то, чтобы виноватъ, а какъ придете Вы мне на умъ, то как-то делается неловко. Кажется, я должен былъ бы между прочимъ подробнее поговорить об Вашей повести, о коей произнес столь решит[ельный] судъ, но не могу, я глупъ, как сайка, безсонныя ночи отшибают память и соображенiе... да, я веду глупую и гнусную жизнь! и ею доволен, кроме иныхъ минутъ, которыя зато горьки, но видно так ужъ оно нужно. Все это клонится къ тому, чтобы сказать вамъ: не следуйте моему примеру и не молчите, а пишите ко мне - Что Москва? Что литература? и какъ Вам понравился наш 1-й N? и есть ли у Вас что нибудь для Совр. и когда будетъ? И как Вам живется?

   Весь Ваш Н. Некрасов.

19 Янв.

Год письма определяется ответным письмом Толстого.

Письмо написано в период запойной игры в карты.

На это письмо Толстой отвечал 21 января 1858 г. (Письмо напечатано в "Арх. села Караб.", стр. 197-198.)

16.

1858 г. 22 февраля. Петербург.

Любезнейший Левъ Николаевичъ,

Посылаю съ этой же почтой обращенiе ред. Современника къ г. участникамъ. Из него Вы усмотрите, въ чем дело. Я должен только прибавить, что до Вас не относится упрекъ, въ немъ заключающiйся, ибо Вы единственный, не нарушившiй условiя. Надеюсь, взглянувъ на дело безпристрастно, Вы согласитесь, что нужно было такъ поступить. Дело не въ деньгах, но въ томъ, чтоб мне были развязаны руки, и въ упрощенiи отношенiй, такъ какъ легкость взгляда некоторыхъ участниковъ на прежнее наше условiе делала его обязательнымъ только для ред. Современника. Этому надо было положить пределъ.

Въ посылаемом счете за Юность поставлена та же цена 75 р. как и другим участникамъ. Но Панаевъ говорит, что Вы желали непременно за Юность получить по 100 р., - и потому вам следует еще триста рублей, которые и будут Вам выданы сверх следующих по посылаемому счету. Могу вамъ обещать и на будущее время всякiя подобные льготы в пределах возможности, только работайте. Я вамъ не писалъ, что поджидаю чего-нибудь Вашего съ большимъ нетерпенiемъ, но это Вы сами знаете. Пожалуйста присылайте! У насъ по обыкновенiю ничего нетъ. Будьте здоровы. Напишите мне.

   Весь Ваш Н. Некрасов.

P. S. Не вздумайте, что я соблазнился ходомъ подписки, предложивъ перемену условiя. Нетъ, при всехъ старанiяхъ и денежных пожертвованiяхъ, подписка ныне идет еле так, какъ въ прошлом году. Скажите это и Островскому, если его увидите.

22 Февр. 1858.

   Спб.

Обращение редакции "Современника" к Григоровичу, Островскому, Тургеневу и Толстому в печати неизвестно. Речь идет о прекращении соглашения, о котором см. в 7 и 12-ом письмах.

Еще до получения этого письма Толстой писал Некрасову 17 февраля (напечатано в "Арх. села Карабихи", стр. 198-199): "я убедился, что союз наш ни к чорту не годится. Все, что мы с вами говорили об этом в Петербурге, справедливо было, а теперь явились еще две новые причины. Во-первых то, что мне хочется печатать в другие журналы; во-вторых то, что вы мне не присылаете рассчета дивиденда, вот полтора месяца. Из всего этого я вывел решение разорвать союз". Поэтому в ответ на письмо Некрасова Толстой писал 26 февраля ("Арх. села Караб.", стр. 199), что "вполне согласен на разрыв союза".

17.

[1858 г.] 3 апреля. [Петербург.]

Любезный Левъ Николаевичъ,

Посылаю Вамъ корректуру Вашей повести, которую задержалъ по глупости наш ценсор, и которая потому не попала в 4 N. Вы по решенiю этого ценсора не судите - по всей вероятности повесть будетъ пропущена без измененiй, но комитета ценсурнаго не будет ранее будущей недели. Если же паче чаянiя потребуются какiя либо перемены, то извещу васъ.

Живемъ мы здесь по старому глупо. Будьте здоровы.

   Весь Ваш Н. Некрасовъ.

3-го Апр.

P. S. Прилагаемое письмо отошлите как нибудь Фету я потерял его адресъ.

   Некрасовъ.

Год написания письма датируем предположительно.

"Повесть" - вероятно, рассказ "Альберт", который Толстой, надо думать, лично отдал Некрасову в поездку свою в Петербург в марте (12-го приехал в Петербург, 17-го уехал в Москву). Вероятно, Толстой и в корректуре долго исправлял рассказ, так как напечатан он был только в 8-ой книжке "Совр." за 1858 г.

Этим письмом собственно прекратилась переписка Толстого с Некрасовым. Остальные шесть чисто деловых писем Некрасова написаны по случайным поводам. Приятельские отношения явно были изжиты.

18.

1859 г. 29 января. Петербург.

29 Янв.

Добрейшiй Левъ Николаевичъ,

Видно я вас чем нибудь больно прогневил - вы даже не ответили на мою записочку, которая заключала въ себе вопрос: дадите ли Вы что-нибудь Современнику? Тургеневъ мне сегодня сказалъ, что Вы окончили Вашъ романъ. Я прошу его у Васъ для Современника и предлагаю Вамъ назначить, какiя Вам угодно, денежные условiя. Полагаю, что въ этомъ отношенiи мы сойдемся выгоднейшимъ для Васъ образомъ. Отвечайте мне хотя въ двухъ словахъ.

Весь Ваш

   Н. Некрасовъ.

"Записочку", о которой упоминает Некрасов в начале письма, он передал Тургеневу, который задержал несколько отсылку ее, потому что вот что читаем в письме Тургенева к Толстому от 2 февраля: "Кстати прилагаю записку от Некрасова, из которой вы увидите, что он намерен "засыпать вас золотом".

Роман Толстого - "Семейное счастье", отданное Львом Николаевичем не в "Современник", а в "Русский Вестник", где оно было напечатано в первых двух книжках 1859 г.

19.

[1861 г.] 30 мая, Петербург.

Многоуважаемый Лев Николаевичъ,

По некоторымъ обстоятельствам, въ изложенiе которыхъ вдаваться дело лишнее, но которыя очень уважительны, я от повестей Ауэрбаха отказываюсь. Извините пожалуйста. Если Вы уже известили Ауэрбаха, то потрудитесь уведомить его, что дело это разстроилось. -

Если Вы сами что-нибудь написали и можете напечатать въ Современнике, то я готов вамъ заплатить по двести руб. с. съ листа. - Если вздумаете отвечать на это письмо, то адресуйте въ Ярославль, на мое имя.

Будьте здоровы.

   Искренно Вамъ преданный

      Н. Некрасовъ.

30 Мая. Спб.

Год письма определяется содержанием.

В свою вторую заграничную поездку Толстой 9 (21) апреля 1861 г. познакомился с известным немецким писателем Бертольдом Ауэрбахом (1817-1882), восторженные отзывы о котором имеются в дневнике Толстого. Под впечатлением знакомства с Ауэрбахом Толстой во время пребывания своего в Петербурге (13-22 апреля) и советовал Некрасову напечатать в "Современнике" произведения Ауэрбаха. Не зная ничего этого, сотрудник "Современника", известный поэт Мих. Лар. Михайлов, писал Некрасову:

Nauheim. 27 мая 61.

Любезнейший другъ Николай Алексеевичъ, вместе съ этимъ письмом посылаю я (прямо в типографiю) конецъ статьи, начало которой послалъ три дня тому назадъ. Не знаю, поспеетъ ли она въ майскую книжку, хотя это было бы хорошо. Пока не успелъ написать ничего больше; дорога порядочно утомила меня, да притомъ надо было немножко осмотреться здесь. Письмо это пишу Вамъ изъ Наугейма, где пробуду я месяцъ. Вы можетъ быть не знаете, что это такое - Наугеймъ. Это недавно открытыя воды близъ Франкфурта на Майне. Пока здесь еще не столько больныхъ, сколько играющихъ въ рулетку и в rouge et noire. Такъ какъ это не по моей части, то я не скажу, чтобы мне было особенно весело. Зато благорастворенiе воздуховъ наступило удивительное, и здесь можно будет заняться.

Вотъ какой Вамъ вопросъ. Въ Берлине я познакомился съ Ауэрбахомъ (о которомъ есть несколько строкъ въ моемъ письме для "Совр."), и онъ предлагалъ мне для перевода прежде напечатанiя на немецкомъ языке его новой повести. Она очень хороша. А условiя его такiя: онъ желалъ бы получить столько, сколько получитъ за переводъ русскiй переводчикъ. Значитъ, и оригиналъ и переводъ стоили бы 30 р. сер.; но я думаю, онъ согласился бы и на меньшее. Напишите мне ответъ: да или нет, и если можно, скорее. Для Ауэрбаха это въ некоторомъ роде вопросъ жизни. Положенiе здешних литераторовъ не особенно блистательно. Притомъ надо, чтобы переводъ былъ напечатанъ до октября месяца. Въ октябре онъ начнетъ печатать повесть по немецки.

Напишите пожалуйста, что Вы и что у насъ делается, а также кланяйтесь Панаеву, Чернышевскому, Пыпину и другимъ, кого увидите изъ моихъ знакомыхъ.

Простите, что пишу мало. Тороплюсь кончить письмо, чтобы сегодня же отдать его на почту.

Душевно уважающiй Васъ

   Мих. Михайлов.

Адрес мой:

Herrn Michael Michailoff. In Soolbad

Nauheim, bei Frankfurt am Main.

N.) Я для верности посылаю письма не франкированными. Прикажите пожалуйста въ типографiи платить что придется.

20.

1861 г. 3 июля. Петербург.

Подумав, я нашел удобнейшим отослать къ Вамъ прилагаемое у сего письмо Михайлова: оно объяснит вамъ мое предъидущее письмо к Вамъ съ отказомъ от повестей Ауэрбаха. В самомъ деле, что мне делать? Я думаю самое простое: отказаться от этих повестей и за 75 р. и за 15-ть. Такъ я и написалъ к Михайлову - впрочемъ предоставив ему право уладиться и другим способомъ, т. е. взять у Ауэрбаха разсказ, если он найдет это нужным, чтобы сгладить некоторую шероховатость всего этого событiя. Надо заметить, что Михайловъ ничего не зналъ о разговоре моемъ съ Вами по-поводу Ауэрбаха, когда заключалъ свои условiя съ Ауэрбахомъ.

Надеюсь, что Михайлов как-нибудь это уладит. Будьте здоровы и удостойте меня ответомъ о томъ, согласны ли Вы дать что-нибудь в Современникъ.

Преданный Вамъ Н. Некрасовъ.

1861, 3-го Iюля.

   Спб.

Письмо Некрасова объясняется выше напечатанным письмом М. Л. Михайлова, которое сохранилось в архиве Л. Толстого.

21.

[1874 г. Конец августа - начало сентября. Петербург.]

Милостивый Государь

   Левъ Николаевичъ,

Потрудитесь прислать Вашу статью я напечатаю ее (может быть если успеется) въ 9 N От[ечественных] З[аписок], а не то въ 10-мъ, не позже. По 150 р. платить согласен (и при этомъ замечу, что за роман Ваш или повесть редакцiя может заплатить и дороже). Корректуру пошлю, к кому укажите; если нужны отдельные оттиски, заметьте на рукописи. Я Михайловскаго еще не видалъ по возвращенiи его из Костромы, но слышалъ, что он тоже что-то готовит по педагогическому вопросу. Вероятно, он сам вам напишет.

Ваш покорный слуга

   Н. Некрасовъ.

В письме речь идет о статье Толстого "О народном образовании", напечатанной в 9-й книжке "Отечественных записок". Историю напечатания этой статьи рассказывает в своих "Литературных воспоминаниях" Н. К. Михайловский: "В 1874 г., пишет Михайловский, гр. Толстой обратился к Некрасову с письмом (оно у меня сохранилось), в котором просил "Отечественные записки" обратить внимание на его, гр. Толстого, пререкания с профессиональными педагогами в Московском Комитете грамотности. Граф выражал, лестную для нашего журнала, уверенность, что мы внесем надлежащий свет в эту педагогическую распрю. Письмо это, совершенно неожиданное, возбудило в редакции большой интерес... В конце концов порешили на том, чтобы предложить самому гр. Толстому честь и место в "Отечественных записках"; он, дескать, достаточно крупная и притом вне литературных партий стоящая фигура, чтобы отвечать самому за себя, а редакция оставляет за собой свободу действий. Но гр. Толстому этого было мало. В новом письме к Некрасову он повторял уверенность, что у него с "Отечественными записками" никакого разногласия быть не может, и, выражая готовность прислать статью по предмету спора, настаивал на том, чтобы наш журнал предварительно сам высказался. Я взял на себя труд познакомиться с делом". (Михайловский. "Литературные воспоминания и современная смута", т. I, 1900, стр. 199-200). Михайловский написал Толстому, о чем впоследствии вспоминал: "Я откровенно изложил гр. Толстому свое положение: так и так, преподавательским делом никогда не занимался, с литературой предмета совершенно не знаком, но постараюсь изучить ее, а для этого нужно время".

Статья Михайловского была напечатана в N 1 "Отечественных записок" за 1875 г.тельную широкую и всестороннюю связь коммунистов с ма

22.

1875 г. 8 апреля. [Петербург].

8 Апр. 1875.

Милостивый Государь

   Левъ Николаевичъ,

Место для Вашей новой педагогической статьи будет отведено въ Майской книжке От[ечественных] З[аписок].

В свое время постараемся исполнить и то, что Вы желаете относительно изготовляемой Вами азбуки.

Статью для майской книжки доставьте не позже 25-27 апреля.

Примите уверенiе въ истинном моем уваженiи и преданности.

   Н. Некрасовъ.

*1 Письма печатаются с сохранением орфографии подлинников. Некрасов часто не писал твердого знака в конце слов, отсюда пестрота текста в этом отношении.

*2 "Архив села Карабихи", стр. 189. Цитируем здесь и везде дальше по подлинникам.

*3 Н. М. Гутьяр ("Хрон. канва для биогр. И. С. Тургенева", Спб., 1910. стр. 26) датирует отъезд 8 января, но есть письмо Тургенева М. Н. Толстой, помеченное 9 января из Петербурга.