Ю. ШПАКОВ

                     ОДИН ПРОЦЕНТ РИСКА

               Научно-фантастические рассказы

                         и повесть

                        Кемеровское

                          книжное

                        издательство

                            1965

                          Художник

                         Ю. Макаров

                     ОДИН ПРОЦЕНТ РИСКА

   С юга  дул влажный ветер и нес теплые запахи талого снега

и преющей земли.  В углах каменной ограды института еще  жа-

лась хмурая стужа, еще щетинились в скверах почерневшие суг-

робы,  но асфальт дорожек уже стал по-летнему сухим и  свет-

лым. Ошалелые воробьи отчаянно пищали в кустах.

   Шла весна, и всюду чувствовалось ее торопливое, дразнящее

дыхание.  Но  высокий человек в тяжелом синем пальто и низко

надвинутой на глаза шляпе не замечал красоты первого по-нас-

тоящему  весеннего  дня.  Он угрюмо смотрел под ноги,  и его

взгляд всюду натыкался на развороченные  камни,  глянцевитые

головни и скрученную от нестерпимого жара стальную арматуру.

Ему казалось,  что всюду разлит горький, тревожный запах по-

жарища, который заглушает все остальное... Еще два дня назад

на этом месте стояло аккуратное, приземистое здание. Оно бы-

ло  далеко  от всех других корпусов института,  пряталось за

густыми кустами,  и мало кто из сотрудников знал,  что дела-

лось в белом одноэтажном домике,  около дверей которого пос-

тоянно дежурил молчаливый вахтер.  А теперь  лаборатории  не

существовало. Она превратилась в черные развалины, разметан-

йые страшным взрывом.

   Человек в  синем пальто остановился в самом центре камен-

ного хаоса,  у круглой разинутой пасти огромной воронки.  Он

долго смотрел вниз,  ощупывая взглядом каждую неровность. Он

прекрасно понимал,  что поиски нелепы, бесполезны. В ревущем

аду,  который бушевал здесь недавно,  никак не могли уцелеть

бумажные листки.  Но отчаянная, исступленная надежда застав-

ляла снова и снова опускать глаза к обломкам: а вдруг?

    - Товарищ! Вы что там делаете?

    Охранник в  длинной шинели,  появившийся откуда-то из-за

переломанных, размочаленных кустов, энергично размахивал ру-

ками.

    - Не положено тут находиться...

    Спотыкаясь на камнях, он приблизился, заглянул нарушите-

лю в лицо и сразу смущенно вытянулся.

    - Извините,  Александр Петрович. Не признал сразу. - Его

полное, гладко выбритое лицо сморщилось, стало по-бабьи жал-

ким.

    - Горе-то какое! Почитай, на километр в округе все стек-

ла вылетели.  Хорошо, хоть ночью случилось, а то сколько на-

роду могло погибнуть... Страсть, да и только!

    - Да, да, - рассеянно сказал человек в синем пальто.

    - А вы,  никак,  ищете что? Да разве в такой жарище чему

уцелеть? Мне Семеныч, пожарник наш, рассказывал: сейф несго-

раемый - и тот будто спичечный коробок расплющило.  Взрыв-то

какой был!

    - Верно, - сказал Александр Петрович. - Искать бесполез-

но. Надо идти...

    Охранник опять глянул в его бледное,  с глубокими тенями

под  глазами  лицо  и  неожиданно  для себя бережно коснулся

пальцами синего рукава.

    - Да вы не убивайтесь так. С кем беды не бывает? Как го-

ворится, бог даст, и снова все сделаете. Лучше прежнего!

    Александр Петрович  странно  посмотрел  на  него,  будто

только сейчас заметил.  Горько усмехнулся, неопределенно по-

жал плечами и,  не сказав больше ни слова,  быстро зашагал к

центральному корпусу.

    - Переживает,  - вздохнул охранник. - И то сказать - все

труды насмарку.  Столько лет работали люди! Ну, да дело поп-

равимое. Головы на плечах остались, а это главное...

   Не снимая пальто и шляпу,  Александр Петрович поднялся на

третий этаж.  Вошел в приемную, коротко бросил секретарю: "Я

занят", - плотно прикрыл за собой дверь. По-прежнему не раз-

деваясь, опустился в кресло перед столом, тяжело задумался.

   "Снова все сделаете",  - сказал этот охранник.  Тоже, ви-

дать, беспокоится  за судьбу их работы,  хоть ничего о ней и

не знает.  И весь коллектив думает о  том  же.  Но  люди  не

представляют, какое богатство погибло в ту ужасную ночь. Ла-

боратория, уникальное оборудование - чепуха. Но синяя папка,

которую  он  тогда запер в ящике письменного стола...  В ней

были бессонные ночи,  внезапные озарения, мучительные поиски

ускользавшей истины и,  наконец, чеканные шаги близкой побе-

ды.  Восемь лет нечеловеческих усилий - вот  что  скрывалось

под синими картонными корочками.  И теперь, когда оставались

считанные дни до завершения титанического труда -  нежданная

дурацкая катастрофа.  Комиссия уже установила причину. Напу-

тал растяпа-лаборант - вместо нейтрального азота взял ацети-

лен.  Наверное, снабженцы доставили баллон, на котором белая

краска облезла,  и никто не заметил  ошибки.  Ночью  автомат

включил продувку реактора и...  Конечно,  смешно думать, что

папка могла уцелеть.  Даже если бы не его рассеянность, если

бы она лежала в сейфе. Все равно! В эпицентре было, пожалуй,

погорячее,  чем на поверхности Солнца.  Даже пепла не  оста-

лось.

   Но как же теперь? Разве в состоянии он вспомнить все, что

было на трехстах страницах убористого текста?  Абсолютно не-

возможно. Значит, опять предстоят каторжные годы напряженных

поисков.  Опять все сначала... Если бы он знал средство рас-

тормошить собственную память!

   Смутное воспоминание шевельнулось в мозгу. Он еще пытался

поймать расплывчатую мысль, а руки уже машинально тянулись к

пачке газет на столе. Кажется, в этом номере... Да, вот она,

та самая маленькая заметка.  Глаза  бежали  по  строчкам,  и

сердце  стучало все нетерпеливее.  Неужели это то единствен-

ное, что может его выручить? Неужели это выход?

   - У меня корреспонденты вот где сидят!

   Говоривший не без усилий поднял короткую, мясистую руку и

выразительно постучал себя по голой блестящей макушке. Круг-

лое лицо его сердито покраснело.

   - Представляешь, сегодня троих отсюда выставил. Один даже

из детского журнала. "Нашим юным читателям будет очень инте-

ресно узнать..." Тьфу! И дернула же меня нелегкая распинать-

ся перед этим пронырой из шестой лаборатории... Знал бы, что

он в редакцию побежит, на порог бы к себе не пустил.

   Собеседник весело  рассмеялся.  Это был румяный здоровяк,

дочерна загорелый,  несмотря на то,  что весна лишь  начина-

лась.  Никто  из посторонних не поверил бы,  что встретились

два ровесника,  сидевшие когда-то за одной партой.  Толстый,

неповоротливый  хозяин кабинета выглядел по меньшей мере лет

на десять старше.  И гость,  чувствуя это, невольно старался

держаться  так,  чтобы не очень бросалась в глаза эта разни-

ца...

   - Ты все же неправ, старина, - мягко сказал он. - Во-пер-

вых,  не будь этой заметки,  мы не встретились бы сейчас.  А

кроме того, газеты на то и существуют, чтобы сообщать новос-

ти.  Ты же, насколько я понял, кое-что действительно сделал.

Так зачем же возмущаться?

   - Вот именно:  кое-что!  А меня теребят так, будто мы со-

вершили переворот в науке.  Только и слышишь:  ах, профессор

Сергунин!  Открытие Сергунина!  Просто уши вянут.  Учти, что

твой  покорный  слуга пуще смерти боится фанфар и барабанов.

Работа-то у нас по существу не закончена. Да что там - толь-

ко начинается, только первые проблески появились. Человечес-

кий мозг-это тебе,  батенька,  не электронная машина. И весь

шум  вокруг  наших весьма скромных успехов - для меня просто

нож к горлу!

   - Кстати, ты мне обещал рассказать о своей работе.

   - Tu quoque, Brute!1

   - Если  уж  ты  перешел  на латынь,  могу ответить:  homo

sum2...  - так, кажется? Серьезно, меня тоже разбирает любо-

пытство.  И на правах старого друга хочу узнать чуть больше,

чем незадачливые журналисты.

   - Ладно.  Уговорил. Вы, геологи, народ дремучий,, просве-

щать вас надо.  Но предупреждаю:  лекции не дождешься.  Хотя

видимся мы и не часто... Да, когда это было в последний раз?

   - Почти десять лет назад.  Ты был тогда скромным  младшим

научным сотрудником и...

   - М-да!  Годы, годы летят - невероятно! Так вот: несмотря

на некоторую уникальность сегодняшнего рандеву,  должен ска-

зать,  что времени у меня мало.  Начальством стал, ничего не

поделаешь.  И  поэтому  могу в любой момент оборвать сладкие

речи и выставить тебя отсюда.  Тебе,  надеюсь,  уже сказали,

что профессор Сергунин сделался невозможным хамом?  Нет еще?

Значит,  скажут.  А пока - сам предупреждаю... Слушай, а мо-

жет,.  мы все-таки посидим у меня вечерком? Ради такого слу-

чая плюну на заседание и выберусь домой  пораньше.  Коньячок

есть армянский - чудо!

   - Я же сказал:  в Москве проездом, ночью улетаю. Потому и

в институт к тебе зашел.

   - Жаль, жаль! Ну да ладно. Спрашивай, что хотел. узнать.

   - Все с самого начала.  Ab ovo, как говорят в ваших меди-

цинских кругах.

   - Многого захотел.  Не выйдет. К тому же я еще не измерил

бездну твоего невежества и не знаю, с какой элементарной ис-

тины начинать.

   - Тогда начинай с самой сути.  Расскажи про свой? эликсир

памяти.

   1 И ты, Брут!  (лат.).

   2 Я человек... (лат.).

   3 От  яйца  (лат.).

   - Эликсир памяти... М-да! Скажи, ты слышал про такую шту-

ку - гипермнезия?

   - "Гипер" - это "сверх", а "мнезия"...

   - Mneja - память. Дословно - сверхпамять.

   - Тогда знаю.  Чудо-счетчики, которые запоминают огромные

ряды цифр и производят в уме сложнейшие вычисления...

   - Не то.  Люди с феноменальной памятью встречаются не так

редко, и их удивительные способности - самое обычное для них

состояние. А гипермнезия - внезапное, болезненное обострение

памяти,  способность вспоминать факты и события, безнадежно,

казалось бы, забытые. Причем, случается это с самыми обычны-

ми, ничем до того не примечательными людьми.

   - О таком не слышал.

   - Можно назвать множество классических примеров.  Вот ти-

пичный случай.  В одном из городов Германии заболела молодая

женщина. В бреду она произносила длинные фразы на латинском,

греческом и древнееврейском языках.  Случай казался необъяс-

нимым:  неграмотная женщина не знала ни одного  иностранного

слова! Но врачу удалось выяснить, что еще маленькой девочкой

больная жила у старого священника,  специалиста  по  древним

языкам.  Тот  любил  расхаживать  по коридору и вслух читать

свои книги. И вот много лет спустя случайно услышанные непо-

нятные фразы ожили в воспаленном мозгу!

   - Любопытно.

   - Или другие факты,  тоже не вызывающие сомнения. Девочка

двух с половиной лет  во  время  лихорадки  читала  наизусть

длиннейшую сказку в стихах, которую слышала до болезни. Мно-

гие слова были для нее незнакомы,  но произносила их она со-

вершенно правильно. Студентка медицинского института в бреду

дословно цитировала целые страницы из  учебника  анатомии...

Подобных случаев описано немало.  И заметь:  каждый раз речь

идет о болезненном,  ненормальном состоянии организма. После

выздоровления  все эти люди полностью лишались своего неожи-

данного дара.

   - И вы, значит, решили...

   - Погоди.  Дойду и до наших трудов.  Но сначала хочу тебе

напомнить,  что самое загадочное явление в природе - это че-

ловек,  мы с тобой.  Людской род существует  около  миллиона

лет,  но  только сейчас делаются первые успешные попытки ра-

зобраться в сущности процессов,  которые  происходят  внутри

нас.  Знаешь,  меня всегда охватывает бешенство, когда я ду-

маю,  насколько варварски, бессмысленно растрачиваем мы уди-

вительные,  поистине волшебные качества,  заложенные в любом

человеческом организме.  Сколько  людей  проходят  по  жизни

бледными  тенями,  не  использовав  и тысячной доли процента

собственных богатств! Я уверен, даже у гениальных, выдающих-

ся  людей  коэффициент  полезного действия - величина весьма

незначительная.

   - Ну, тут ты явно перегибаешь.

   - Ничуть.  Припомни сказочные способности индийских йогов

- многие из них могут легко управлять биением своего сердца,

в состоянии останавливать все  жизненные  процессы  и  одним

усилием воли погружаться в анабиоз. Француз Лидоро, наш соо-

течественник Куни и другие чудо-счетчики могут смело тягать-

ся с быстродействующими электронными машинами. А ведь есть и

невыясненные до сих пор возможности человека.  Давно  ли  мы

узнали о кожно-оптической чувствительности?  А завтра,  быть

может,  будет известно о том,  что кто-то умеет читать мысли

соседей.

   - Это уже из области фантастики.

   - Ты прав, я немного увлекся. Так что я хочу сказать? Лю-

бой из нас - уникальная,  совершеннейшая разумная машина,  и

преступно  оставлять ее коэффициент полезного действия таким

низким.  Если мы научимся стимулировать психическую деятель-

ность человека,  управлять ею, перспективы открываются поис-

тине безграничные.  И дело не только в том,  что можно будет

победить нервные заболевания.  Сколько вокруг так называемых

здоровых людей,  которые на самом деле  подвержены  страшным

душевным недугам:  преступники, пьяницы, развратники, просто

глупцы. Но ведь они все члены нашего общества, и каждого на-

до сделать Человеком с большой буквы!  Ты скажешь - воспита-

ние,  воздействие коллектива. Согласен. Но если добавить еще

и психотерапию,  результат будет получен и быстрее, и надеж-

нее. Мы поставили перед собой задачу:  пробуждать по  своему

желанию скрытые резервы человеческого мозга.  Пути к решению

проблемы намечены. И я верю, наступит время, когда не станет

больше неодаренных,  серых людей.  Произойдет полный расцвет

личности. Гениальность станет уделом большинства...

   - Сомневаюсь что-то.  Только представь: миллион Пушкиных,

два миллиона Эйнштейнов,  три миллиона Эдиссонов... Каким же

надо быть сверхгением,  чтобы разобраться в трудах такой ар-

мии мудрецов!

   - М-да! Тут действительно надо подумать. Но не будем впа-

дать в вульгаризацию. Действительность окажется, несомненно,

и сложнее, и проще, чем мы можем сейчас представить.

   - И потому вернемся к сегодняшним дням.

   - Вернемся.  Так чего мы пока достигли? Хотя нет, еще чу-

точку теории.  Иначе не  поймешь.  Есть  предположение,  что

главную роль в нашей нервной системе играет химическая регу-

ляция передачи возбуждения от одной клетки к другой. Извест-

ны  вещества,  которые вызывают у людей симптомы психических

заболеваний - так называемые психотомиметики,  или фантасти-

ки.  Видимо, они приводят к тончайшим молекулярным сдвигам в

организме,  и четкая нервная система  разлаживается.  А  нам

удалось найти вещества, вызывающие реакцию иного рода. У че-

ловека наступает состояние,  при котором он начинает  прояв-

лять необыкновенные способности.  В частности, создан препа-

рат,  искусственно создающий явление гипермнезии.  Я не слу-

чайно  начал  с него - этот этап сейчас наиболее разработан.

Если ввести в кровь наш С-41,  происходят форменные  чудеса.

Можно  по  желанию вспомнить в мельчайших подробностях любой

из прожитых тобой дней, чуть ли не с младенческого возраста,

Можно наизусть цитировать все.  когда бы то ни было читанные

тобой книги,  вспоминать лица  случайно  встреченных  людей.

Примерно через сутки человек приходив в свое обычное состоя-

ние и чувствует себя прекрасно.  Пока практический смысл на-

шей работы,  как сам понимаешь,  невелик.  Но зато следующий

этап...

   О следующем  этапе  профессор рассказать не успел.  Дверь

отворилась, и вошел высокий бледный человек в темных очках.

   - Извините за беспокойство,  - сказал он.  - Но мне очень

нужно видеть вас, товарищ Сергунин.

   - Вы, конечно, из газеты? - плотоядно спросил профессор.

   - Ничего подобного. По личному делу.

   - Тогда выкладывайте. И побыстрее - у меня мало времени.

   - Дело у меня простое.  Вы,  как мне известно,  проводите

опыты  по воздействию на человеческую память.  Для них нужны

добровольцы. И я хотел бы предложить вам свои услуги.

   Профессор склонил голову набок, вытащил из кармана очки и

стал рассматривать через них посетителя.  Геолог успел заме-

тить - в глазах его друга мелькнула едва уловимая хитринка.

   - Так. А что вас привело сюда, смею спросить?

   - Интерес к науке.

   - М-да. Значит, надеетесь на славу?

   - Я не думаю о ней. Наоборот, буду просить, чтобы мое имя

нигде не упоминалось.

   - Между прочим, с кем имею честь?

   - Вы не знаете меня.  Я инженер,  работаю в  одном  науч-

но-исследовательском институте.  Фамилия моя... - посетитель

чуть замялся,  - Корнев.  Если нужно,  готов выполнить любые

формальности. И заранее согласен на все ваши требования.

   Профессор встал из-за стола, прошелся по кабинету, словно

не  замечая вошедшего.  И вдруг остановился прямо перед ним.

Его круглая голова оказалась на уровне груди  посетителя,  и

Сергунину пришлось смотреть снизу вверх. Неестественно боль-

шие глаза за толстыми стеклами очков выражали явную  насмеш-

ку.

   - Люди нам нужны,  - медленно,  растягивая слова,  сказал

он.  - И именно добровольцы. Но вам... - он сделал театраль-

ную паузу, - вам я категорически отказываю!

   - Почему?

   - По одной простой причине, уважаемый Александр Петрович.

Потому что вы - это вы. Между прочим, к чему вам понадобился

такой маскарад?

   На бледном  лице  посетителя выступил румянец.  Он нервно

снял светофильтры, сунул их в боковой карман.

   - Действительно чепуха получилась, - сказал он. - Но я не

думал, что вы меня так сразу узнаете.

   Геолог, почуявший что-то необычное, поднялся.

   - Сиди, - остановил его профессор. - Даже лучше, если при

разговоре будет свидетель.  А то я человек горячий, могу на-

говорить черт знает что.  Итак,  познакомьтесь, - повернулся

он  к  посетителю,  - мой друг детства Виктор Филиппов.  Так

сказать,  разведчик недр.  А это - Александр Петрович Белов.

Не Корыев,  а именно Белов,  Тот самый.  Член-корреспондент,

дважды лауреат и все  такое  прочее.  Садитесь,  пожалуйста,

академик. Так,чти же все-таки привело вас ко мне?

   С минуту продолжалось молчание.  Потом Александр Петрович

заговорил - негромко,  не поднимая глаз.  Видно,  он все еще

чувствовал себя очень неловко.

   - Я буду откровенен.  Хотел схитрить, да только плохой из

меня конспиратор.  Дело вот в чем.  При неожиданном пожаре в

лаборатории  погибла моя рукопись.  Очень важная.  Результат

восьмилетнего труда!  Не буду сейчас говорить - да  и  права

такого  не  имею,  - о чем в ней идет речь.  Но работа имеет

большое значение и для науки,  и для практики. Это не только

мое личное мнение,  и я просто констатирую факт. К тому же в

моем положении не до ложной скромности,  и приходится  назы-

вать вещи своими именами.  Думаю, создалось такое положение,

что может затормозиться развитие целой  отрасли  современной

физики.  Десятки,  сотни людей ждали этого исследования!  Но

рукопись существовала в единственном экземпляре.  По  понят-

ным,  надеюсь, причинам все черновики уничтожались. И теперь

нет ничего, что помогло бы восстановить текст.

   - Понял вас,  - сказал профессор. - Вы хотите принять наш

препарат и вспомнить каждую строку рукописи. В принципе вещь

возможная. Мои студенты до мельчайших подробностей воспроиз-

водили свои конспекты годичной давности. Даже грамматические

ошибки.

   - В рукописи было около трехсот страниц,  причем три чет-

верти текста - математические выкладки.

   - Ерунда.  Один из испытуемых прочел таблицу логарифмов и

полностью ее вспомнил.

   - Значит, вы мне поможете...

   - Ничего подобного. Не выйдет номер.

   - Тогда я не понимаю...

   - И напрасно!  Видите ли, дорогой Александр Петрович, вся

беда в том,  что наш препарат  еще  недостаточно  изучен.  В

большинстве  случаев  он  действует  безотказно и совершенно

безвреден. Но отмечены и совершенно необъяснимые отклонения.

   - Сколько было неудач? - быстро спросил академик.

  - Мы провели всего 97 опытов. 96 закончились благополучно.

Но один раз - в опыте N 53 - случилось несчастье. Вместо ги-

пермнезии у испытуемого наступила полная амнезия.  Иначе го-

воря,  человек совершенно потерял память, перестал существо-

вать как личность.  Его пришлось всему учить заново, начиная

от родного языка.  К сожалению, вернуть прежнее "я" больному

так и не удалось.  И мы до сих пор ничего не можем  сказать,

почему такое произошло.  Вы понимаете теперь, чем грозит вам

опыт?

   - Единственный случай из сотни...  Вы что,  смеетесь? Это

же почти полная гарантия.  Один процент риска! Да я согласен

на все сто!

   - А я, представьте себе, не согласен.

   Белов сжал ручки кресла с такой силой, что казалось - они

вот-вот обломятся.

   - Я не мальчик,  - сказал он металлическим голосом. - И я

не позволю...

   - Нет,  вы мальчишка! - загремел профессор. - Самонадеян-

ный юнец - хоть вы академик,  лауреат и все такое прочее!  И

не  смейте  спорить со мной.  Даже один этот процент не дает

мне права рисковать такой  головой,  как  ваша.  Молчите,  я

знаю,  что говорю!  Если вы вдруг потеряете память, случится

беда пострашнее тысячи пожаров. Лучше задержать развитие ва-

шей отрасли - подождет, не так страшно. И вот вам мой добрый

совет: выбросьте-ка из головы несбыточные надежды и начинай-

те потихоньку вспоминать без фокусов.

   - Я буду вынужден обратиться к руководству вашего  инсти-

тута.

   - На здоровье.  Сами прекрасно понимаете,  что  тслку  от

этого будет немного.  Иначе не явились бы сюда под видом эн-

тузиаста-общественника.  А мне вообще никто не может  прика-

зать.  С-41  в  стадии проверки - и весь разговор.  Да и мое

мнение еще кое-что значит.

   Белов резко встал и вышел,  не прощаясь.  Громко хлопнула

дверь.

   - Кстати,  -  спросил Филиппов,  - а на себе ты испытывал

этот препарат?

   Сергунин удивленно посмотрел на друга.

   - Конечно. И даже не один раз.

   - Значит, рисковал?

   - У меня положение другое,  - обиделся вдруг профессор. -

Нас большой коллектив,  и гениев среди нас нет.  Если бы я и

потерял вдруг память,  дело ничуть не пострадало бы.  Другие

закончат.  А  кое-кто и рад даже будет избавиться от старого

крикуна. Кроме того, надо же кому-то прокладывать дорогу!

   - И все-таки ты напрасно ему отказал.

   - Нельзя. Таких людей, как Белов, пока единицы. Их жизнь,

их здоровье - государственные интересы.  Ничего,  переживет.

Что ни говори,  а теперь не восемь лет потребуется для того,

чтобы вспомнить.

   Он подошел к окну,  отодвинул штору.  Внизу,  у подъезда,

высокий  человек  в синем пальто садился в машину.  Сергунин

проводил ее взглядом.  Тихий, задумчивый, он ничуть не похо-

дил на того, каким был несколько минут назад.

   - Может быть,  и меньше ему ждать придется.  Вот научимся

стимулировать гениальность...  Что ж,  тогда пусть приходит.

Не откажу.

                          АЛХИМИК

                                "Люди  гибнут за металл..."

                                      (Куплеты Meфистофеля)

                     "Будет время - и урны сделаем золотыми.

                                        Плевать на золото!".

                                                  (Л. Халиф)

   Трудно сказать,  почему  вдруг  распространились  слухи о

том,  что на международной конференции выступит с сенсацион-

ным сооошением академик Борисов.  Ни сам он, ни другие члены

советской делегации не делали никаких  намеков  относительно

темы предстоящего доклада.  Наверное виной всему была неуем-

ная фантазия журналистов.  Но люди  уже  привыкли  ждать  от

русских самых удивительных известий.  С тех пор, как оглуши-

тельной бомбой разорвалось сообщение о запуске  первого  ис-

кусственного спутника Земли,  читатели так и не успели опом-

ниться.  Лунники^ межпланетные станции, сказочные полеты со-

ветских  космонавтов...  И кто знает,  какой будет очередная

новость,  что опять потрясет добрый старый мир? О, эти русс-

кие все могут!

   Конечно, сам. факт участия в конференции известного физи-

ка  говорил  о  многом.  И в газетах появлялись "достоверные

сведения" о том,  что в России строится первая  термоядерная

электростанция,  что  над территорией Восточной Сибири будет

зажжено искусственное солнце,  что найден способ  с  помощью

радиоактивных  изотопов  вдвое увеличивать продолжительность

человеческой жизни.

   Академик только  улыбался,  читая домыслы бойких репорте-

ров.  На бесконечные вопросы он отвечал одинаково:  "Я лично

не давал повода для такой информации. Что же касается конфе-

ренции - день ее открытия недалек".

   Эти неопределенные ответы только разжигали любопытство. И

не удивительно,  что в день начала работы конференции огром-

ный  зал "Спорт Паласт" был переполнен,  Академик был совер-

шенно спокоен, речи выступающих он слушал с большим внимани-

ем.  А  когда  председательствующий назвал его фамилию и зал

настороженна замер,  Борисов привычно поправил коротко подс-

триженные седые волосы и, как-то по-домашнему шаркая ногами,

направился к кафедре.  Казалось,  он забыл о  многочисленных

слушателях,  чье внимание было подогрето самыми невероятными

слухами.  Точно так же академик выходил к  своим  студентам,

таким же обыденным голосом начинал лекции.  Но никакой прос-

лавленный артист не смог бы больше захватить воображение ау-

дитории,. чем этот ничем внешне не примечательный человек.

   Правда, начало речи Борисова многих разочаровало.  Он го-

ворил о роли ученых в деле борьбы за мир,  об их высокой от-

ветственности перед человечеством. Все были согласны с этим,

но от академика ждали других слов.  И он,  наконец, произнес

их...

   - Друзья мои!  - говорил ученый.  - Я,  как вам известно,

физик. И позвольте мне коснуться некоторых вопросов, связан-

ных непосредственно с той наукой, которую я представляю. Тем

более, что вопросы эти имеют, как мы считаем, немалое значе-

ние и для всего человечества.

   Звенящая, напряженная тишина повисла в зале. Люди затаили

дыхание. А Борисов так же спокойно продолжал:

   - Разрешите напомнить вам несколько общеизвестных  истин.

Все  окружающие  нас вещества состоят из немногих химических

элементов.  В настоящее время их известно  104.  Большинство

элементов  встречается в природе либо в незначительных коли-

чествах,  либо вообще не встречается.  А ведь многие из  них

представляют огромную ценность. Скажем, радий или металл ин-

дий, который с успехом используется в самых различных отрас-

лях  науки  и техники - в атомной промышленности,  в самоле-

тостроении,  в радиотехнике,  даже в медицине.  А добыча его

сопряжена с немалыми трудностями, потому что индий - один из

наиболее рассеянных в земной коре элементов. Подобных приме-

ров я мог бы привести десятки.

   Люди давно уже мечтали научиться превращать одни элементы

в другие. История науки знает немало неудачных попыток раск-

рыть секрет таких превращений. Средневековые алхимики упорно

искали  неведомый "философский камень",  который помог бы им

превращать неблагородные металлы - ртуть и свинец - в  золо-

то, серебро и платину.

   Разумеется, все старания алхимиков были обречены на  неу-

дачу. Химическим способом невозможно превратить один элемент

в другой. Но эта задача в принципе не является неразрешимой.

   Изменять природу  атомов  можно.  Для  этого  надо только

уметь воздействовать на их ядра. И сегодня в ядерных лабора-

ториях многих стран ученые изменяют природу вещества,  прев-

ращают одни атомы в другие.

   Ядра, как известно,  в основном состоят из так называемых

элементарных частиц - протонов и  нейтронов.  Свойства  того

или  иного  элемента определяются зарядом его ядра,  то есть

числом протонов и числом электронов в оболочке атома. Поэто-

му изменение числа протонов в ядре неизбежно ведет к измене-

нию свойства атома, к появлению новых веществ.

   Если, например,  атом  инертного газа гелия потеряет один

протон,  он превращается в атом сверхтяжелого водорода  три-

тия. Если добавить в ядро гелия один протон, атом гелия ста-

нет атомом щелочного элемента лития.  Эти  реакции,  которые

сопровождаются изменением числа протонов или нейтронов в яд-

ре, и называются ядерными.

   После того,  как Резерфорд осуществил классическую, реак-

цию превращения азота в кислород,  ученые открыли  множество

разнообразных  типов ядерных реакций.  Сейчас можно осущест-

вить и мечту средневековых алхимиков -  превратить  ртуть  в

золото.  В  периодической  системе  элементов ртуть стоит на

80-м месте, а золото на 79-м. Это означает, что в каждом яд-

ре ртути на один протон больше, чем в ядре золота. Если этот

протон удалить,  ядро ртути превратится  в  ядро  золота,  а

электронная  оболочка  ртути тотчас потеряет один электрон и

превратится в оболочку атома золота.

   Однако практическая  ценность  подобной реакции невелика.

Золото,  полученное таким путем из ртути, оказывается значи-

тельно дороже природного золота,  и получается оно в ничтож-

ных количествах.  Как говорит русская пословица,  овчинка не

стоит выделки.

   Причина тут проста. Для того, чтобы разрушить ядро атома,

нужно  затратить  очень  большую энергию.  "Ядерные пушки" -

циклотроны, космотроны, синхрофазотроны и другие устройства,

в которых получают "снаряды" для разрушения ядер,  представ-

ляют из себя сложные сооружения.  Например, один только маг-

нит циклотрона весит сотни и даже тысячи тонн.

   Стрельба по  атомным  ядрам  быстролетящими  частицами  -

стрельба наугад,  крайне  неточная  и невыгодная.  Протоны и

нейтроны в ядре удерживаются могучими ядерными силами, и по-

этому  для  того,  чтобы вырвать их из ядра,  надо затратить

чрезвычайно большую энергию. Любая из ядерных реакций оказы-

вается экономически невыгодной,  и, следовательно, ее нельзя

применить для практических целей взаимного превращения  эле-

ментов.

   Академик замолчал,  медленно выпил стакан  воды,  оглядел

зал.  Побледневшие от волнения лица,  горящие глаза. Борисов

неожиданно улыбнулся и, повысив голос, сказал:

   - Однако  советские ученые блестяще справились с труднос-

тями,  лежащими на пути к осуществлению  управляемых  цепных

ядерных реакций. В результате многолетннх усилий нами найден

общий способ превращения одних элементов  в  другие.  Способ

этот  прост,  недорог и его вполне можно осуществлять в про-

мышленных условиях.  Мы теперь умеем получать любой  элемент

из любого практически в неограниченных количествах!

   Тишина рухнула.  Грохот рукоплесканий,  крики,  шум - все

это  слилось в один неистовый шквал звуков.  Академик поднял

руку, призывая к порядку.

   - Золото  тоже можно получать неограниченно?  - прозвенел

чей-то голос, едва зал притих.

   - Да,  и золото, - просто ответил Борисов. - Сейчас в Со-

ветском Союзе осваивается способ получения золота из ртути и

свинца. Золото теперь больше не драгоценный металл!

   Зал снова возбужденно  зашумел.  Слушатели  вскакивали  с

мест,  размахивали руками,  оживленно переговаривались. Одни

журналисты деловито строчили в блокнотах.

   - В этом нет ничего удивительного,  - продолжал академик.

- Сравнительно недавно алюминий считался драгоценным  метал-

лом, а теперь из него штампуют посуду, потому что найден де-

шевый способ его производства.  И золото  перестанет  теперь

быть  символом наживы:  из него будут делаться детали машин,

художественные изделия,  лабораторная техника. Это хороший и

полезный металл, и давно пора употребить его в настоящее де-

ло!

   Но золото  является  для нас лишь частным случаем.  С по-

мощью ступенчатых реакций теперь можно превращать  в  ценные

металлы углерод,  кислород, кремний, алюминий и другие расп-

ространенные в природе элементы.  Изученный нами способ отк-

рывает  невиданный простор для развития науки и техники.  Мы

уверены,  что это открытие бу дет поставлено на службу прог-

рессу и миру во всем мире!

   И в зале опять загремели восторженные аплодисменты.

   Вечером гостиницу, в которой находилась советская делега-

ция, осаждала целая армия репортеров. В то время как ротаци-

онные машины выбрасывали экстренные выпуски газет с  громад-

ными "шапками" во все полосы,  журналисты спешили добыть но-

вые материалы.  Кому не хотелось первым получить интервью  у

Борисова?!  Хотя академик категорически заявил,  что сегодня

беседовать с представителями печати он не сможет и что отве-

ты на все вопросы будут даны во время пресс-конференции, не-

угомонные репортеры упорно ждали.  А вдруг удастся опередить

конкурентов?

   Переводчик советской делегации уже устал  повторять,  что

мистер Борисов никого принять не может,  когда к нему с тру-

дом протиснулся узкоплечий человек в наглухо закрытом плаще.

Глаза его были скрыты темными светофильтрами.

   - Разрешите сказать вам наедине несколько слов,  - попро-

сил он.  Переводчик почему-то сразу почувствовал, что это не

журналист.  Он молча кивнул, и человек в плаще прошел за ним

на лестничную площадку.

   - Передайте академику Борисову, что я хотел бы поговорить

с ним по поручению Джозефа Стоуна. Покойного Джозефа Стоуна,

- подчеркнул он.  - Академику знакомо это имя.  Надеюсь,  он

примет меня.

   Да, Борисов знал это имя.

   - Пусть войдет, - кивнул он переводчику. - Думаю, что это

не репортерская уловка...

   - Благодарю вас, мистер Борисов, - глухо сказал человек в

плаще,  осторожно закрывая за собой дверь.- Я выполняю  свой

долг по отношению к погибшему другу.  Позвольте передать вам

эту рукопись.

   Он вынул из-под плаща тонкую тетрадь в черном хлорвинило-

вом переплете и бережно протянул ее Борисову.

   - Такова  воля покойного,  - строго и торжественно сказал

он, снимая свои очки, и академика поразило выражение его ум-

ных,  печальных глаз. - Распорядиться этим документом вы мо-

жете по своему усмотрению.  Единственное условие:  никто  не

должен  знать,  кто передал его вам.  Поэтому я и не называю

своего имени - оно ничего вам не скажет.

   И, прежде чем Борисов успел заговорить,  человек вышел из

номера.  Академик долго задумчиво смотрел ему  вслед,  потом

сел в кресло и раскрыл черную тетрадь.

   "Жить мне остается ровно три дня. Я точно знаю даже час и

минуту,  когда в моей голове  мелькнет  последняя  мысль,  а

сердце  отсчитает  последний  удар.  Я закрываю глаза и вижу

чистенькую, аккуратную камеру, зловещий рубильник на стене и

стул, на который мне придется сесть в первый и последний раз

в жизни. Еще целых три дня это видение неотвязно будет прес-

ледовать меня,  если... если только раньше я не потеряю рас-

судок.  Но об этом приходится лишь мечтать.  Мысль  работает

предельно четко, и по временам мне кажется, что я постиг уже

все тайны мироздания,  испытал все чувства,  а теперь  бесс-

трастно ожидаю конца.  В самом деле: человеческая жизнь-лишь

секунда на часах вечности, и есть ли развица, в какой момент

оборвется  непрочная нить моего бытия...  Позади бесконечная

тьма, и впереди она же. Чего же бояться?

   Но порой эти старческие раздумья сменяются отчаянной жаж-

дой жизни.  Что мне до тысячелетий,  когда самое драгоценное

во Вселенной,  мое собственное Я,  перестанет существовать и

никогда больше не возродится!  Как я хочу вновь увидеть лица

друзей,  глубокие глаза Дженни,  бешеную пляску уличных рек-

лам, приборы на своем рабочем столе - все то, что составляло

мои прежние будни. Мои пальцы тоскуют по работе, память бес-

цельно воскрешает сложные формулы,  и новые открытия  плывут

где-то совсем рядом.  Кажется, стоит лишь начать опыты - как

благодарно будет мне человечество!  Но все это  лишь  пустые

мечты,  бесплодная  фантазия,  а действительность - холодные

стены камеры смертников,  холодный клочок  страшно  далекого

неба в решетчатом окне, тяжелые шаги охраны за дверью.

   Впрочем, кому какое дело до моих переживаний,  до мыслей,

которые нанизываются бесконечной цепью...  Я мог бы исписать

не одну тетрадь,  переходя от яростного отчаяния к  мудрости

йога.  Но есть ли в этом смысл? У меня одна цель. Я не хочу,

чтобы мое имя навсегда осталось связанным с ужасным преступ-

лением, и поэтому я должен рассказать людям обо всем, что со

мной произошло. Итак, с чего же все началось?

   Мой отец,  Вильям Г.  Стоун, был состоятельным человеком.

Хоть он и не принадлежал к числу "двухсот семейств",  на его

банковских счетах значился не один миллион.

   Я рос слабым и болезненным.  Мне были чужды игры в  ганг-

стеров,  меня  не увлекали комиксы - я предпочитал сидеть за

книгами.  Помню,  огромдое впечатление произвело на меня ка-

кое-то  старинное сочинение про алхимиков.  Ощупью блуждая в

потемках,  эти люди мечтали о "философском камне"  и  делали

великие открытия,  считая их неудачами. Все их попытки полу-

чить из ртути золото были смешными и наивными,  но  вновь  и

вновь проделывали они свои опыты.  И под влиянием этой книги

у меня появилась навязчивая мысль.  Сейчас время иное,  иные

возможности у науки. Ядерные реакции осуществляются уже дав-

но.  И почему бы мне не попытаться найти экономичный  способ

получения золота из ртути? Я дал себе слово: посвятить жизнь

изучению тайн  материи,  проникнуть  в  глубочайшие  секреты

превращения элементов. С годами эта мысль только окрепла.

   Моя мечта о современном "философском камне" стала извест-

на товарищам по университету. Меня тотчас окрестили "алхими-

ком". Прозвище мне даже льстило. Надо мной посмеивались, а я

долгие  часы  проводил  в  библиотеках,  жадно перечитывая и

конспектируя все,  что имело отношение к ядерным превращени-

ям. Я представлял, какой будет триумф, когда я покажу друзь-

ям первый слиток золота,  полученный искусственным путем. О,

как я заблуждался тогда!

   Деньги и связи отца открыли передо мной  после  окончания

университета  двери одной из самых секретных лабораторий.  Я

выполнял разнообразные  программы  исследований,  но  всегда

помнил о своей мечте.  Руководители концерна, финансирующего

нашу работу,  о моих замыслах,  разумеется,  не знали. Зачем

посвящать  посторонних в планы,  которые могут и не осущест-

виться? А если осуществятся, они потрясут судьбы человечест-

ва...

   Я не хочу описывать свои  искания.  Это  долгая  история.

Скажу только, что мне очень помогла встреча с русским ученым

Борисовым.  Мы познакомились на съезде  физиков-атомщиков  и

долго беседовали. Спор носил чисто теоретический характер, я

ни словом не обмолвился о своих  замыслах,  но  после  этого

разговора у меня возник ряд новых идей. И я немедленно взял-

ся за их осуществление.

   Официально считалось, что я работал над проблемой получе-

ния стабильных мезоатомов.  Это очень интересный вопрос,  и,

надо сказать, он близко соприкасался с моими планами. Опыты,

которые производились нашими сотрудниками, давали в мои руки

ценный  материал,  а потом я мог использовать результаты для

своих тайных целей.

   Работать приходилось вечерами,  часто в одиночку. Руково-

дители лаборатории поощряли мое "служебное рвение",  и никто

не  мешал  мне часами сидеть над опытами.  Подобно настоящим

алхимикам я долго искал вслепую,  пока, наконец, не пришел к

первым практическим результатам.

   Главной моей задачей было  заставить  прореагировать  все

без исключения ядра атомов, причем каждое должно было приоб-

ретать или терять определенное число частиц. Осуществить та-

кую цепную реакцию было крайне трудно.  Но я обнаружил любо-

пытное явление...  (Далее в  рукописи  тщательно  зачеркнуто

несколько строк).

   Нет, я даже обмолвиться не хочу о своем открытии. Подобно

заколдованному кладу, оно способно причинять лишь несчастья.

Пусть лучше секрет умрет вместе со мною - да будет он  прок-

лят!

   Впрочем я не уверен,  что моя тайна останется неизвестной

для других.  Быть может, тот же Борисов, ученый из далекой и

непонятной страны,  уже держит в своих руках ключи от такого

же открытия.  А может быть, он даже опередил меня - кто зна-

ет!

   Как я завидую этому человеку! Если он тоже сумел получить

золото из ртути,  ему не придется испытать тогОу что  выпало

на  мою долю.  У них все просто.  А здесь глупец и идеалист,

подобный мне,  легко может запутаться в джунглях законов на-

живы и личных интересов, перейти кому-то дорогу, и тогда его

безжалостно сомнут. Берегись, неопытный человек!

   С горькой улыбкой вспоминаю я тот проклятый день, когда я

сумел  на  своей  маленькой  лабораторной установке получить

первое золото.  Килограмм ртути,  помещенный в магнитную ло-

вушку реактора, прореагировал полностью. А когда я смог, на-

конец,  перенести манипулятором в "горячую" камеру еще ради-

оактивный  слиток  драгоценного  металла и химический анализ

подтвердил все предположения,  мне хотелось петь,  кричать и

прыгать, как школьнику. Казалось, что вокруг собрались тени?

безвестных алхимиков. Я ясно видел, как они протягивали дро-

жащие руки, изъеденные кислотами, как в их красных воспален-

ных глазах горели отблески полученного мною  золота.  Как  я

гордился! Вот  она,  мечта,  пойманная за призрачные крылья!

Чудесная музыка победы гремела в моих ушах.  Я не мог  отор-

вать взгляда от слитка,  словно меня вдруг охватила "золотая

лихорадка".  Вспоминались сумасшедшие дни Клондайка и  Кали-

форнии, перед глазами мелькали свирепые бородатые старатели,

покинувшие страницы Лондона и Брет Гарта, я себя я видел мо-

гучим богом, повелителем желтого металла. И был я тогда глу-

пейшим человеком в мире...

   Из осторожности я сразу же частично демонтировал установ-

ку - с таким расчетом,  чтобы  никто  посторонний  не  понял

принцип ее работы.  Но все во мне пело и ликовало,  и трудно

было сдержать радость. Ночью я рассказал обо всем Дженни.

   Сейчас я понимаю, что не имел права посвящать в свою тай-

ну даже жену.  Накануне моего ареста Дженни призналась:  она

шепнула подруге о том,  что я научился делать сколько угодно

золота. Подруга была дочерью Фелтона - одного из самых бога-

тых  людей в нашей стране.  Я не сомневаюсь,  что именно его

люди установили в отцовской машине магнитофон, который и за-

писал тот роковой разговор... Но об этом после.

   Поглощенный мыслями о самом факте открытия, как-то не за-

думывался над простым и естественным вопросом: а как же мож-

но будет использовать его результаты.  Мне грезились фантас-

тические золотые  дворцы  и  гигантская  скульптура,  символ

Справедливости,  отлитая из драгоценного  металла,  всеобщее

благоденствие.  Но все это было подернуто розовой дымкой не-

определенности.  В чисто практических  делах  я  был  весьма

слаб.

   Вполне понятно,  что пришлось обратиться за деловым сове-

том к отцу.  Наши отношения не были очень теплыми: это нача-

лось еще со времени моей женитьбы, когда своим выбором я на-

рушил какую-то далеко идущую его комбинацию.  А после недав-

ней крупной ссоры я совсем перестал бывать в отцовском доме.

Но  теперь  мне необходимо было получить помощь.  Я не хотел

открываться хозяевам концерна,  чтобы не потерять  монополии

на свое открытие, и не решался обращаться в бюро патентов. А

такой опытный бизнесмен,  как отец,  закаленный  в  биржевых

битвах, мог подать мне мысль.

   Отец садился в машину,  когда я подъехал к  его  дому.  С

первого  взгляда он понял,  что меня привело к нему какое-то

важное событие, и молча кивнул на место рядом с собой.

   Коротко, не вдаваясь в технические подробности, я расска-

зал о своем открытии. Отец поверил безоговорочно - он хорошо

знал меня.  Мало  сказать,  что  мое сообщение поразило его.

Нет,  он был оглушен,  потрясен, вывернут наизнанку. Сухой и

практичный делец, способный, подобно герою О'Генри, забыть о

дне собственной свадьбы, тогда он походил на человека, впер-

вые в жизни попавшего на кэтч.

   - Мой мальчик!  - прохрипел он наконец. - Ты сам не пони-

маешь, что сделал! Мы же схватим за глотку весь мир!

   И он тут же развил передо мной  дерзкий  план,  мгновенно

родившийся в его воспаленном воображении. Я должен немедлен-

но бросить лабораторию,  затем мы построим свою установку по

выработке  золота.  Работы  будут  проходить в полной тайне.

Когда удастся наладить  производство,  он  начинает  крупную

биржевую игру.  Я не понял подробностей его плана - тонкости

финансовых операций не для меня, - но дело сводилось к тому,

что  должна начаться колоссальная паника,  и мы зарабатываем

на ней столько, что сможем подчинить себе крупнейшие монопо-

лии. В этой игре ставкой будут миллиарды, а проигрыш для нас

невозможен.

   Не знаю,  насколько  реальными были замыслы отца.  Но мне

они не очень понравились.  Биржевая паника - это  неизбежное

разорение тысяч мелких держателей акций,  волна самоубийств,

массовое безумие. Я вовсе не собирался выпускать духа из бу-

тылки.  Я  мечтал  о  славе и всеобщей благодарности,  а мне

предлагалось стать соучастником преступления.

   Мы крупно  поспорили  в тот раз.  Я наговорил отцу немало

дерзостей, он отвечал мне тем же. Но в конце концов он почти

убедил меня...

   А дальше события развернулись с кинематографической быст-

ротой. До сих пор я не могу отделаться от нелепой мысли, что

явлюсь зрителем бездарного детективного  фильма,  одного  из

тех,  что  давно  набили оскомину.  Но тем-то и страшна наша

действительность, что за внешними приемами голливудского бо-

евика  скрыты  тайные пружины,  на которые нажимает рука Его

Величества Капитала...

   Мрачному фарсу, героем которого я сделался, предшествовал

пролог.  Гете начинает своего бессмертного "Фауста" прологом

на небесах,  в котором высшие силы заранее расписывают буду-

щие события. Такой же совета несомненно, происходил и на на-

шем деловом Олимпе. По понятным причинам мне приходится лишь

догадываться о содержании сверхсекретного  разговора,  но  я

представляю  малейшие его детали настолько ярко,  словно сам

был непосредственным участником этого совещания...

   ...Небольшой уютный  кабинет.  Деловая  обстановка.  Окна

скрыты тяжелыми портьерами. В глубоких креслам полулежат бе-

зукоризненно одетые люди. Их человек пять-шесть, но любой из

них стоит больше,  чем несколько миллионов средних  граждан,

вместе взятых. На столе - магнитофон, вращаются его катушки.

Приглушенно, но четко звучат голоса - мой и отцовский.

   Джентльмены обладают  завидной выдержкой.  Он выслушивают

диалог без единой реплики.  А когда конец ленты с визгом вы-

рывается  на свободу и аппарат выключается наступает тишина.

Джентльмены размышляют...

   - Мои люди следят за каждым шагом Стоунов, - говорит Фел-

тон. - Есть основания предполагать, что работы по производс-

тву золота начнутся не раньше,  чем через месяц. Стоун-млад-

ший,  очевидно, не думает повторить опыт на лабораторной ус-

тановке, которую он сейчас разобрал полностью.

   - Дело надо решить в ближайшие два-три  дня,  -  замечает

один из присутствующих. - Ждать невозможно!

   - Есть ли  надежды  договориться  со  Стоуном-старшим?  -

спрашивает молодой человек с постным лицом баптистского про-

поведника.

   - Никаких,  - отвечает Фелтон. - Он упрям, как бык, и го-

тов на любой риск. Пытаться склонить его разумному решению -

пустая трата времени.

   Джентльмены высказывают свои мысли. Мнение общее. Изобре-

тением надо завладеть как можно быстрее.

   - Не согласен,  - решительно говорит молодой  человек.  К

его словам прислушиваются. Это понятно: имени молодого чело-

века и его братьев называются одними из первых,  когда начи-

нают перечислять самых богатых людей.

   - Я против,  - повторяет он.  - Представьте, господа, что

секрет  получения  золота в наших руках.  Материалы убраны в

надежные сейфы.  И что  же?  Начнутся  взаимные  подозрения,

распри,  нарушится  деловая  основа  наших  взаимоотношений.

Больше того:  мы перегрыземся,  как пауки в банке.  Пока су-

ществует  реальная угроза золотому паритету,  ни один из нас

не сможет спать спокойно.

   - И что же вы предлагаете? - спрашивает кто-то.

   - Богопротивное изобретение должно погибнуть! - отчекани-

вает молодой человек. - Погибнуть и никогда больше не возро-

диться. Мне дорог мой покой, господа.

   - Значит, оба Стоуна...

   - Господь не допустит,  чтобы рухнула  основа  основ.  Мы

должны смириться с любыми жертвами во славу его.

   Джентльмены согласно склоняют головы.

   - Аминь!  - ударом топора падает последнее слово молодого

человека...

   ...Возможно, разговор проходил как-то иначе. Возможно наш

смертный приговор утвердил кто-то другой. Но такое совещание

было,  потому  что  все  случившееся в последующие дни - его

прямое следствие.

   Я понимаю, было предусмотрено множество вариантов распра-

вы с нами.  Мы ходили,  смеялись,  мечтали о будущем, но оба

были уже мертвы. Смерть сидела с нами за столом, подстерега-

ла у дверей,  заглядывала в окна  спальни.  Теперь  решающую

роль играл случай, которому предстояло сделать окончательный

выбор.

   Через два  дня после разговора в машине я зашел в кабинет

отца.  Мы поговорили о делах,  а когда я уже собирался  ухо-

дить,  отец попросил налить ему воды.  Он сидел за столом, а

сифон находился на окне.  Я до краев наполнил стакан искрис-

той газированной влагой,  подал отцу. Он выпил залпом, потом

несколько секунд смотрел на меня со странным выражением. Не-

доумение, боль,  страх мелькнули в маленьких, заплывших гла-

зах.  И вдруг стакан выпал у него из рук,  тонко звякнул  об

пол.  И  без  того  красное  лицо  приняло багровый оттенок.

Взгляд помутнел, и отец тяжело упал лицом вперед, с бильярд-

ным стуком ударившись головой о стол.

   Я стоял совершенно ошеломленный,  ничего не  мог  понять.

Потом  беспомощно оглянулся - у дверей застыл секретарь отца

и смотрел на меня непроницаемо-холодно.  Не умом,  а  скорее

сердцем я понял,  что западня захлопнута. Вода была отравле-

на, и я своими руками подал яд отцу...

   Что было дальше,  мне даже не хочется вспоминать.  Каждый

помнит орущие заголовки газет:  "Ученый-убийца",  "Сын  убил

отца,  чтобы  получить  его  миллионы",  "Рука отцеубийцы не

дрогнула" - и тому подобные.  Я только помог нашим невидимым

врагам.  Если  бы отец выпил яд без моей помощи,  он был бы,

наверное,  объявлен умершим  от  апоплексического  удара,  и

пришлось бы еще искать способ покончить со мной. А так обош-

лось как нельзя удобней.  И газеты имели достаточно пищи,  и

сам я, потрясенный случившимся, почти не мог защищаться. Са-

мое же главное - на предварительном следствии мне  дали  по-

нять, что,  если  я хоть заикнусь о своей невиновности или о

каком-то открытии,  несчастный случай произойдет и с Дженни,

и с моим маленьким сыном.  Я все понял.  И во имя жизни моих

родных, во имя жизни; единственно дорогого, что я оставлю на

земле, мне пришлось смириться...

   Суд закончился быстро.  Были предъявлены "веские" доказа-

тельства моей вины,  в том числе и отрывок магнитофонной за-

писи нашей ссоры в машине,  смонтированный настолько  ловко,

что глупому становилось ясно:  я угрожал отцу и спорил с ним

о громадных суммах.  В числе свидетелей  обвинения  выступил

секретарь отца, под присягой показавший, что он видел, как я

всыпал яд в стакан. И присяжные единогласно вынесли решение:

"Да, виновен".

   Я и сейчас рискую,  когда пишу все это.  Но надеюсь,  что

после  моей смерти они не станут мстить,  это ничего им,  не

даст.  А мне очень не хочется,  чтобы мой малуш сохра*v  нил

обо мне недобрую память. Ведь даже Дженни могла только дога-

дываться о моей невиновности!

   Я верю, что эти записи попадут по назначению. Старый уни-

верситетский товарищ по иронии судьбы оказался моим надзира-

телем - кем только не может стать человек с дипломом в нашей

благословенной стране,  если он не имеет покровителей и бан-

ковского счета!  И единственная услуга, которую он мне может

оказать,  - доставить эту тетрадку русским. Я вынужден обра-

титься  к  людям чужих взглядов и убеждений,  так как верю -

они честные ребята и помогут восстановить мое доброе имя.

   Я не  верю  в чудо.  Смерть моя неизбежна,  как неизбежна

ночь. Но после тьмы и холода наступает светлое утро, и ника-

кие черные силы не задержат Солнца. Я убежден, что люди уви-

дят еще статую Справедливости, отлитую из чистого золота. Но

появится она скорей всего не на той земле, где я родился..."

   Академик Борисов  захлопнул  черную тетрадь,  долго сидел

неподвижно.  Он хорошо помнил Стоуна - симпатичный  жизнера-

достный  человек  с удивительно чистыми близорукими глазами,

его восхищение успехами советской  науки,  очень  интересные

суждения о природе вещества прочно запечатлелись в памяти.

   Борисов никогда не верил трескотне, поднятой вокруг имени

Стоуна,  он был убежден, что дело тут нечисто. И вот нагляд-

ное доказательство. Теперь, когда мир потрясен его сообщени-

ем,  реабилитация  Стоуна особенно необходима.  И он сделает

это: долг человека, долг ученого, гражданина обязывает его.

   Если судить по смутным намекам рукописи,  Стоун шел своим

путем.  Он смог найти лишь частный случай реакции,  осущест-

вленной в Советском Союзе.  Стоуна привлекал волшебный блеск

золота,  и в своих поисках он ничем не отличался  от  первых

конквистадоров, от старателей Аляски и Калифорнии, от тех же

самых алхимиков.  Но он был честным человеком - и это  самое

главное.

   Борисов так и не заснул до рассвета.  Он стоял у  окна  и

смотрел  с  высоты пятидесятого этажа,  как плавится в тигле

неба золото зари.  У  горизонта  золото  окрашивалось  алым,

словно  драгоценный металл источал кровь.  И академик думал,

что совсем недалеко то время,  когда беспощадный суд народов

призовет  к  ответу  убийц Джозефа Стоуна и миллионов других

людей, которые были принесены в жертву золотому тельцу. Этот

день совсем не за горами!

   А небо все светлело и светлело.  Темнота ползла в  ущелья

улиц,  умирала  у подножия небоскребов.  Медленно выплыл над

землей огненный диск солнца, и золото его лучей щедрым пото-

ком хлынуло всюду,  доступное каждому, несущее свет, тепло и

радость.

                           ВЫМПЕЛ

   СОЛНЦЕ не давало ему покоя.  Даже через  дымчатый  свето-

фильтр оно слепила глаза.  Андрей прямо-таки физически чувс-

твовал, ка обрушивается на него яростная мощь солнечного из-

лу чения,  прижимает к раскаленному губчатому камню.  Ин те-

ресно,  за сколько секунд можно изжариться, если вдруг отка-

жет система терморегуляции?

   Над краем солнечного  диска  взметнулся  огненный  мазок,

медленно стал вытягиваться в косматую запятую.  Протуберанец

необыкновенной величины. Но Андрей смотрел на него совершен-

но безучастно.  Еще недавно он с увлечением стал бы нажимать

затвор кинокамеры,  включать приборы. А сейчас... Сейчас ему

не до вихрей,  бушующих на солнце. Надо думать о другом: как

разыскать свою ракету.

   Андрей попытался сесть. Притихшая было боль обожгла тело.

Черные пылающие пятна поплыли перед глазами.

   - Врешь, - сказал Андрей, - Все равно встану!

   Голос, стиснутый крошечным пространством скафандра, проз-

вучал жалко и непривычно. Казалось, говорит кто-то чужой.

   - Все равно встану! Слышишь?

   Никто не мог слышать Андрея Соколова. Вокруг было Великое

Безмолвие Луны,  мир,  не знающий звуков. Абсолютная тишина,

оглушающая, необъятная, какую невозможно представить на Зем-

ле. Он мог бы сейчас кричать что угодно, срывая голос - ник-

то его не услышит и в двух шагах...

   Как трудно было подняться!  Вместе со скафандром он весит

не  более  сорока килограммов,  но тело казалось наполненным

ртутью.  Тяжелое, непослушное, стиснутое болью... Когда Анд-

рей встал, горизонт запрыгал перед глазами, зыбко закачались

угольно-черные тени скал.  Только чудовищным усилием воли он

смог удержаться на ногах.

   Андрей перенес тяжесть тела на правую, здоровую ногу. Все

силы нужно вложить в этот прыжок,  иначе...  Он не смотрел в

глубину трещины,  где караулила его непроглядная тьма.  Надо

обязательно  перепрыгнуть.  Пять метров - сущие пустяки,  он

прыгал здесь и на двадцать.  Но  противоположный  край  выше

метра на полтора. Неужели он не сумеет?

   Прыжок! Андрей упал на колени,  задохнувшись от боли.  Но

остался  позади  стерегущий мрак,  поглотивший его вездеход.

Теперь один только путь - вперед.

   ...Несколько часов назад космонавт Андрей Соколов вылетел

с Базы на одноместной разведывательной ракете.  Он опустился

на равнине у подножия кольцевой горы кратера Архимед. Отсюда

ему предстояло совершить поездку по заранее выбранному марш-

руту-обычная будничная работа исследователя Луны.

   Андрей пересел  в маленький вездеход,  стоящий в грузовом

отсеке ракеты, вывел его наружу, передал управление киберво-

дителю.  Теперь всю программу будут выполнять автоматы.  Они

произведут необходимые измерения,  возьмут пробы. А человеку

останется лишь следить за приборами. И ничто не помешает ему

увидеть чудесное зрелище - солнечное затмение на Луне.

   Андрей и  раньше  хорошо представлял картину,  которую он

никогда еще не наблюдал. Теоретики давно рассчитали все под-

робности встречи Земли с Солнцем на лунном небе. Но одно де-

ло - знать, а совсем другое - видеть собственными глазами...

   Он даже думал тогда,  что лет через десяток туристы будут

специально летать на Луну, чтобы полюбоваться затмением. Ге-

роиня Жюля Верна отправилась на крайсвета в поисках зеленого

луча.  А ради такой феерии, конечно, можно полететь за четы-

реста тысяч километров.

   Он представлял себе, как в этот момент многие жители Зем-

ли тоже смотрят ввысь.  Но они видят медную Луну, на которую

постепенно надвигается бурая земная тень. Явление самое зау-

рядное. Зато здесь...

   Вот пепельный круг Земли почти вплотную приблизился к пы-

лающему Солнцу.  А оно, словно натолкнувшись на мощную прег-

раду, начало сплющиваться, отступать от неотвратимо надвига-

ющейся громады. Потом смятый солнечный диск выпустил с боков

огненные усики, и они медленно стали огибать Землю.

   Андрей не  думал о прозаическом явлении рефракции солнеч-

ных лучей в земной атмосфере, которое делало затмение на Лу-

не таким своеобразным.  Он видел великолепную картину борьбы

света и тени, причудливую игру красок и смотрел, смотрел за-

вороженным взглядом...

   Огненным крабом прижималось Солнце к громадному кирпично-

му шару,  вытягивалось в сияющий серп. Потом с противополож-

ной стороны Земли блеснула слепящая точка  и  стала  превра-

щаться во второй полумесяц. Солнце словно разорвалось на две

части;  казалось,  что неведомые чудовищные силы смяли  его,

изуродовали до неузнаваемости. Два серпа медленно потянулись

друг к другу.  Первый из них был отделен от Земли  тончайшим

зазором,  а второй прижимался к ней вплотную.  Наконец серпы

сомкнулись,  и вокруг Земли вспыхнуло ярко-алое^ кольцо. По-

токи рубинового огня залили мертвые скалы.

   Время от времени Андрей поглядывал  на  экраны  кругового

обзора.  И вдруг он удивленно хмыкнул, стал напряженно прис-

матриваться.  Нет, это был не обман зрения. Примерно в кило-

метре  от  него  отчетливо  виднелись голубоватые светящиеся

пятна. Неровный, призрачный свет смешивался с алыми красками

затмения,  непрерывно менял оттенки.  Пятна медленно, но все

же отчетливо перемещались.

   Воображение напряженно работало.  Вспомнились невероятные

предположения Пикеринга о колониях лунных муравьев, читанные

в  далеком  детстве фантастические книги.  Кто знает,  может

быть, он на пороге удивительного открытия! И Андрей торопли-

во отключил робота-водителя, взял управление на себя.

   И вот пятна совсем близко. Уже можно рассмотреть, что го-

лубоватый мерцающий свет идет прямо от камней, их словно об-

лили флуоресцирующей жидкостью.  Андрей вытянул голову,  за-

мер, как охотник, увидевший дичь. Ему показалось, что он за-

метил какое-то движение среди  беспорядочного  нагромождения

светящихся глыб,  залитых по краям непроглядной тушью теней.

Но в то же мгновение скалы вдруг вздыбились перед ним, расп-

лылись в багровое пятно. Удар огромной силы сорвал космонав-

та с сиденья. Сознание растворилось в черном водовороте...

   Теория вероятности утверждала, что возможность такого со-

бытия крайне мала.  Но оно произошло.  Метеорит весом в нес-

колько сот граммов попал прямо в вездеход. Он пробил тройную

броню кабины и, потеряв скорость, ударил Андрея в бок. Ходо-

вая часть машины осталась невредимой,  и она,  сделав резкий

поворот,  продолжала путь. Но двигалась уже не по программе,

составленной человеком...

   Неуправляемый вездеход описывал громадную спираль.  Когда

он подошел к краю длинной трещины-ущелья,  спидометр показы-

вал, что пройдено больше двухсот километров. А на самом деле

машина совсем немного удалилась от места стоянки ракеты.  Но

Андрей, конечно, не мог этого знать.

   К счастью, вездеход не упал в трещину, этот глубокий раз-

лом  лунной коры.  Беззвучно скользнув вниз,  он чудом сумел

задержаться на небольшом уступе.  От толчка двигатель выклю-

чился.

   Когда Андрей очнулся,  то долго не мог понять,  где нахо-

дится и что с ним произошло. Наконец, сообразил. И тут же он

сделал непоправимую ошибку. Он выбрался наружу. И когда тело

человека, одетого в громоздкий скафандр, неуклюже вывалилось

из  дверцы,  равновесие  машины нарушилось.  Она качнулась и

медленно, словно нехотя, рухнула в черную глубину трещины.

   Андрею впервые стало по-настоящему страшно.  Его испугала

не гибель вездехода - все равно его нельзя было поднять  на-

верх.  Но  в  бездонной тьме трещины исчез весь трехсуточный

запас кислорода. А того, что оставался в баллонах скафандра,

могло хватить часов на пять.  Конечно, время еще есть, но он

не имел ни малейшего понятия, где находится. Чтобы найти до-

рогу,  нужно ориентироваться на местности, узнать свои коор-

динаты. А он оказался в положении человека, которого с завя-

занными  глазами  привезли в незнакомое место.  С одинаковым

успехом можно было пойти в любую сторону.  Где, в каком нап-

равлении находится кратер Архимед? Остается одно: допустить,

что вездеход двигался точно по прямой и на основе этого зыб-

кого  предположения  разыскать  Базу.  При таком условии она

должна быть неподалеку. Но как мало шансов на удачу!

   Андрей шел,  ориентируясь на далекую горную вершину. Шаг,

еще шаг.  Боль в боку съежилась,  глухо пульсирует,  в любой

момент готовая к новому прыжку.  Наверное,  на Земле,  он не

смог бы даже ползти. А здесь проще. Шаг, шаг, еще шаг!

   Сколько времени он так идет? Наверное, очень давно, пото-

му  что  все вокруг - бурые губчатые скалы,  бездонные тени,

восхитительный планетарий неба -  не  будит  больше  никаких

чувств, стало привычным и неинтересным. И все чаще приходила

мысль: а может быть, лучше просто раскрыть скафандр? Мгнове-

ние-и конец? Стоит ли идти, не имея никакой надежды?

   Но человек упрямо шел вперед. Шаг, шаг, шаг...

   ...Вьется, тянется между холмами дорога.  Она покрыта пу-

шистой пылью, которая приятно щекочет босые ноги. Воздух та-

кой упругий и вкусный,  что его можно пить, как воду. Андрей

легко бежит,  загребая ногами пыль.  Он видит далеко впереди

алмазную искру, каплю солнца, упавшую на дорогу, и старается

обогнать всех ребят,  чтобы первому схватить сверкающее чудо

- пусть оно окажется обыкновенным осколком стекла...

   Почему вдруг вспомнилась эта  давно  забытая  картина  из

детства? Может быть, потому, что он свернул в сторону, прив-

леченный каким-то непонятным блеском?  На лунных равнинах не

может быть бутылочных осколков,  но Андрей вцепился взглядом

в неподвижный солнечный зайчик и шел прямо к нему.  Шаг, еще

шаг!

   И вот он поднял блестящий предмет - пятиугольную пластин-

ку металла.  Туман в глазах мешал разглядеть ее как следует.

Но Андрей и без того знал, чувствовал каждой клеточкой тела,

что  это  было  такое.  На выпуклой полированной поверхности

четко выделялись герб Советского Союза и  короткая  надпись:

"СССР. Сентябрь 1959 года".

   Да, в руках у него была часть легендарного вымпела,  заб-

рошенного сюда сквозь ледяную бездну космоса.  Здесь непода-

леку о лунные камни ударилась ракета,  проложившая первую  в

истории  человечества  межпланетную трассу.  Шаровой вымпел,

лежащий в контейнере, разлетелся в момент падения на отдель-

ные пластинки,  и теперь одна из них лежала на ладони космо-

навта Соколова. Визитная карточка его государства, крошечная

частица  Родины  на далекой Луне.  Даже боль отступила в эту

минуту. Кровь весело стучала в висках: спасен, спасен!

   Теперь Андрей знал, где он находится. У него сразу появи-

лись десятки ориентиров.  Этот устремившийся в  черное  небо

горный хребет слева и есть кратер Архимед,  у которого стоит

его ракета.  Подумать только, он мог бы пройти почти рядом с

ней  и  не знать об этом до последней минуты...  А теперь он

доберется к своему кораблю. Хоть ползком, но доберется!

   Он пришел.  Коснувшись, наконец, титановой оболочки своей

ракеты,  Андрей поднял взгляд в сторону далекой Земли и про-

шептал:  "Спасибо!".  Может  быть,  со стороны это выглядело

смешно.  Но каждый понял бы Соколова,  если бы мог его  уви-

деть. Его нельзя было не понять.

                 КОРАБЛЬ ОСТАЕТСЯ НА ОРБИТЕ

                            Земля. 3 часа 17 минут.

                            Соколов

   ЕМУ опять  снилась Луна.  Но не такая,  какой он видел ее

вблизи много раз.  Не  было  оглушительной  тишины,  угрюмых

контрастов тьмы и света,  раскаленных губчатых скал.  Вместо

первобытного каменного хаоса - мягкие очертания далеких хол-

мов  и нежная трава под босыми ногами.  Не бархатная чернота

над головой,  а удивительно чистое голубое небо. Но он знал,

что  это  - Луна,  с ее близким горизонтом,  уменьшенной тя-

жестью,  с огромным шаром Земли в зените. А зеленой и цвету-

щей сделали ее люди...

   Он улыбался во сне. И когда вкрадчивый, но упрямый звонок

стер  красивое видение и рука уже машинально тянулась к кла-

више видеофона,  улыбка продолжала держаться на губах. Мель-

кнула нелепая мысль,  возможная лишь в момент пробуждения: а

может быть, началась Великая Перестройка, и ему сейчас сооб-

щают об этом?

   Но возникшее на экране лицо человека в форме офицера Кос-

мической  службы было тревожным.  Нет,  не для хорошей вести

разбудил он своего начальника!

   - Андрей Федорович?  - спросил дежурный. Он не видел лица

собеседника, и голос звучал неуверенно.

   - Слушаю, - подтвердил Соколов.

   - Извините за беспокойство.  Но только что внезапно прек-

ратилась связь с "Циолковским". Предполагаем аварию.

   - Так. - Андрей помолчал, отгоняя остатки сна. - А дубли?

   - Все молчит.

   - В Совет доложили?

   - Еще нет. Вам первому.

   - Подождите. Выезжаю  немедленно.

   Экран погас.  Стараясь не шуметь, Андрей стал быстро оде-

ваться.

   - Что случилось, Андрюша? - сонно спросила жена.

   - Спи.  Пока ничего страшного.  Просто почему-то замолчал

Сережа. Пойду разбираться. Спи, Галчонок!

   Вечемобиль плавно взял с места.  Машина управлялась авто-

матически, и ничто не могло отвлечь от тревожных мыслей. Бы-

ли они далеко-за миллионы километров,  в кабине космического

лайнера LЦиолковскийv.  Какая там беда? Почему вдруг оборва-

лась надежная, прочная нить, незримо протянутая к Земле? Все

время связь была прекрасной.  А сейчас, когда уже все готово

для торжественной встречи, что-то произошло...

   Это "что-то" может оказаться  самым  страшным.  Случайная

поломка  аппаратуры исключена.  Думать нечего,  ведь тройное

дублирование! Значит, одно из двух. Или взорвался плазменный

двигатель - такое уже бывало.  Взять ту же недавнюю трагедию

с "Гелиосом". Или - столкновение с метеоритом. Тут смертель-

ной катастрофы может и не быть. Даже если часть корабля пов-

реждена,.  даже если вышла из строя система управления. Пла-

нетолет  все  равно подойдет к Земле.  Его встретят.  Сережа

Костров бывал и не в таких переделках,  не растеряется. Хоть

бы  это был метеорит!  Небольшой - чтобы все остались живы и

здоровы. Только бы метеорит!

                  Космос. 3 часа 10 минут.

                   Экипаж "Циолковского"

   Это был метеорит.  По космическим условиям опасный, грам-

мов на триста.  Попадет такой кораблю в лоб - пиши  пропало.

Даже  пылинка,  массой меньше миллиграмма,  двигаясь со ско-

ростью десятков километров  в  секунду,  способна  мгновенно

убить человека.  История  авиации  знает немало удивительных

случаев - вроде столкновения реактивного  бомбардировщика  с

чайкой,  которая  пробила  в  крыле  самолета огромную дыру.

Грозная штука - скорость!

   Но этот налетел сзади. Удар получился ослабленным, взрыва

не произошло.  И все же космический бродяга  наделал  немало

бед. Он прошил наружную броню, многослойную оболочку, разру-

шил по пути оба мазера  и  застрял  в  молектронной  начинке

центрального блока связи в рубке управления.  И тотчас обло-

милась квантовая игла, стала укорачиваться каждую секунду на

триста тысяч километров. А люди, сидящие у земных пульсирую-

щих экранов,  ничего еще не подозревали.  Сигнал тревоги  на

станции  слежения прозвучал лишь через несколько минут после

столкновения.

   "Циолковский" был  снабжен  отличной метеоритной защитой.

За все его семнадцать рейсов не произошло ни одного  прямого

попадания.  И на этот раз все могло окончиться благополучно.

Но еще на Энцеладе что-то случилось с одним из локаторов бо-

кового обзора.  Чумак и Панин двое суток искали причину,  но

так ничего и не поняли.

   - Разберемся на Земле,  - решил Костров. - Придется риск-

нуть.

   И надо  же  -  каменный  снаряд  ударил именно в "слепой"

борт!

   Авария случилась во время вахты Кострова.  Остальные чет-

веро спали.  Космонавты жили по московскому времени - старая

традиция,  еще со времен первых орбитальных полетов.  Что ни

говори, а приятнее чувствовать себя в одном ритме с земляка-

ми. Правда, на спутниках Сатурна понятия дня и ночи мешались

- точнее,  был один непрерывный рабочий день с самыми корот-

кими  перерывами на отдых.  Время там ценилось дороже всего.

Зато в полете отсыпались за все...

   Удар никого не разбудил.  Плазменный двигатель, как всег-

да,  работал,  и огромный запас инерции  планетолета  сделал

толчок  незаметным.  Не  нарушилась  и герметичность кабины.

Специальная пластмасса мгновенно затянула пробоину, заполни-

ла ее,  а наружный холод сделал пробку прочнее металла. Сви-

детелем того, что произошло, оказался один Костров.

   Четверо спали.  Второй  пилот  Алексей Чумак,  кибернетик

Виктор Панин и астроном Джордж Кларк лежали в подвесных  га-

маках-койках центральной кабины, которая служила одновремен-

но спальней, столовой и каюткомпанией. Наташа Кострова поме-

щалась  этажом  ниже  - в крошечном помещении,  которое днем

служило биологической лабораторией и кабинетом врача. И ник-

то не подозревал, не чувствовал, какая угроза нависла над их

командиром. Впрочем, и сам он ни о чем еще не догадывался.

                  Космос. 3 часа 39 минут.

                          Костров

   - Ага, вот ты где! - сказал Костров. - А ну, вылезай!

   Он с усилием раздвинул мертвые покореженные блоки и выта-

щил желтоватый округлый камень.

   - Эх, бродяга, бродяга! Вот прибавил забот... Дай-ка хоть

посмотрю на тебя.

   Камень ничуть не походил на метеориты,  которые видел  до

той поры Сергей. Во-первых, необычная форма - словно его об-

точили морские волны.  И что самое удивительное -  незаметно

следов  удара.  Похоже,  ничуть  не  деформировался.  Прошел

сквозь несколько слоев металла и пластмассы -  и  целехонек!

Плотный,  крепкий,  он  казался отлитым из неведомого сверх-

твердого сплава.  Наощупь шершавый, по всей поверхности рас-

сыпаны чуть заметные пупырышки,  вроде "гусиной кожи".  Было

такое впечатление, будто камень вот-вот дрогнет в руке, ожи-

вет, упруго запульсирует... Сергей усмехнулся - какая все же

ерунда лезет в голову!

   - А вообще-то специалисты нас всех расцелуют за такой по-

дарок. Ясно, ни в одном музее ничего нет похожего.

   Он представил,  как будет отплясывать завтра сдержанный и

немногословный обычно Кларк. Англичанин помешан на таких вот

диковинках. Несколько дней назад они крепко повздорили перед

отлетом с Тефии.  Костров не соглашался  принимать  на  борт

очередную  коллекцию  пород-чуть  ли не в полцентнера весом.

Говорил, что на Мимасе и Энцеладе набрали камней с избытком.

Так Кларк совершенно вышел из себя. Начал с униженных просьб

и кончил угрозой пожаловаться в Международный Совет. В конце

концов помирились на половине...

   А вдруг окажется,  что у  небесного  камня  искусственное

происхождение? Может же быть такое: летел чужой звездолет, и

кто-то из космонавтов выбросил в Пространство... ну, неболь-

шой контейнер,  что ли. Случай вполне вероятный - потерял же

он сам однажды пустой кислородный баллон где-то между Землей

и Луной. Тоже мчится сейчас по орбите вокруг Солнца. Так по-

чему бы и этому предмету не быть вестником  чужой  цивилиза-

ции?

   Он снова и снова вертел в руках загадочный метеорит. Нет,

совершенно  сплошной,  никаких  следов обработки.  И пустоты

внутри не чувствуется. Чушь, какой там контейнер! Просто хо-

чется  во всем непонятном видеть намек на братьев по разуму,

вот и лезут в голову всякие невероятные мысли.

   Сергей отложил  метеорит  и  стал  думать про Наташу.  Он

представил,  как она лежит  сейчас,  свернувшись  калачиком,

по-детски причмокивает во сне губами и видит,  наверное, ти-

хий Арбатский переулок, ажурные клены под окнами и белоголо-

вого мальчугана посреди двора.  Бедная,  она так скучает без

Ивасика! Ничего, малыша скоро вернутся твои мама и папа. Эта

глупая авария нисколько не задержит их...

   Он уже успел во всем разобраться. Откровенно говоря, сна-

чала можно было ожидать худшего. Правда, нет связи и повреж-

дена система автоматической посадки.  Но  ручное  управление

действует.  Беспокоиться нечегобывало и похуже. Точно в наз-

наченное время планетолет будет в районе Земли, у межпланет-

ной станции "Дружба".  А там - обязательная неделя карантина

и потом Москва.

   Вдруг Костров ясно представил, что будет там завтра. Экс-

тренные  выпуски газет,  растерянные лица дикторов телевиде-

ния.  "Внезапно замолчал "Циолковский", "Циолковский" не от-

вечает..." И  у всех на уме будет опять катастрофа с "Гелио-

сом".  Миллионы людей с болью и надеждой станут ждать  новых

сообщений, мрачнеть, узнавая, что все остается по-старому...

А как встревожится Андрей Соколов  -  старый  его  командир,

лучший товарищ.  Хотя нет,  он и сейчас уже знает. Ему давно

доложили. Сидит, должно быть, у пульта, уткнулся оцепеневшим

взглядом  в  экран - в пустой,  равнодушный экран.  Впрочем,

ждать - не в характере Андрея. Он действует. Может быть, да-

же готовит встречный полет, собирается на поиски. И никак не

сообщить ему, что тут относительно полный порядок...

   Сергей неприязненно покосился на метеорит и открыл ящик с

инструментами.  Есть еще крошечная надежда восстановить дуб-

лирующую систему связи.  Правда, лучше было бы позвать Пани-

на. Он в таких делах - бог. Да и Чумак силен в радиотехнике.

Но  пусть пока спят.  Надо глянуть самому - стоит ли овчинка

выделки.

   Тихо насвистывая,  он взял омметр и начал копаться в раз-

рушенном блоке.

                 Космос, б часов 23 иинуты.

                      Экипаж "Поиска"

   На Земле  вслед  за этим словом раздавался громовой голос

ракетного двигателя,  рождался ураган  дыма  и  пламени.  Но

здесь  осталась все та же,  тупая и неизменная тишина Прост-

ранства.  Только вспыхнуло на мгновение солнечное  пятно  на

экранах,  заставив  прищуриться  дежурных инженеров.  Черная

тень планетолета,  отороченная снизу слепящим огнем, дрогну-

ла, скользнула вперед и растаяла в непроглядном мраке.

   - Все!  - сказал один из  дежурных.  -  Полетел  "Поиск".

Только найдет ли?

   - Разыщет,  - уверенно кивнул второй.  - Ты плохо  знаешь

Соколова. Он парень везучий...

   Всего сто восемьдесят шесть минут прошло с того  момента,

как Андрей Соколов узнал о неизвестной беде с "Циолковским".

И за это короткое время он успел сделать невозможное: добил-

ся  отмены очередного рейса планетолета "Поиск" и вылетел на

нем навстречу Кострову. Пожалуй, только авторитет знаменито-

го космонавта,  героя Луны, помог ему добиться своего. Никто

другой не сумел бы так быстро, да еще и ночью, получить раз-

решение на неплановый полет.

   "Поиск", типовой рейсовый корабль с  плазменным  двигате-

лем, рассчитан  на экипаж из пяти человек.  Но Андрей взял с

собой лишь одного,  выбрав его из десятков добровольцев. Пи-

лота Григория Гуридзе он знал хорошо - вместе летали однажды

на Луну.  Остальные места остались свободными.  Быть  может,

"Циолковский"  поврежден  настолько  серьезно,  что придется

принять на борт весь его экипаж.  Надо рассчитывать и на та-

кое.

   Соколов верил в удачу.  Искать в космосе замолчавший пла-

нетолет  -  дело не такое уж безнадежное.  Не иголка в сене.

Железные законы небесной механики действуют во всех случаях.

К  тому  же  на "Поиске" новая,  усовершенствованная система

дальнего обнаружения.  На каком бы режиме ни  стал  работать

двигатель "Циолковского" после аварии, корабль не затеряется

в черной бесконечности...

   Электронный мозг рассчитывал траекторию полета,  управлял

двигателем,  следил за всеми системами.  Человек  вмешивался

лишь в том случае,  когда возникала! критическая обстановка.

Такие ситуации бывали очень редко, но все равно один из кос-

монавтов должен был находиться на вахте.  Правда, сейчас Со-

колов и Гуридзе сидели у пульта оба.  Им просто не  хотелось

оставаться в одиночестве.

   - Я почему-то уверен,  что уже сегодня их встретим, - го-

ворил Гуридзе. - И знаешь почему? Послезавтра мне непременно

надо быть на Земле. Понимаешь на свадьбу приглашен. Друг же-

нится.  Ираклий Лабурия зовут. Может, помнишь, рассказывал о

нем?

   - Не помню.

   - Инженером на станции микроклимата работает.  Такой друг

- на всю жизнь.  Мы с ним клятву давали:  обязательно один у

другого на свадьбе побывать.  Он был у меня,  теперь мой че-

ред.

   - Свадьба - это хорошо, - рассеянно сказал Соколов.

   Гуридзе хотел рассказывать дальше,  но почувствовал,  что

Андрей почти не слушает. "Переживает, - подумал он. - И я бы

не  меньше  переживал,  будь там Ираклий.  За друга жизнь не

жалко отдать.  А ему Костров больше,  чем друг.  Оба не  раз

один другого от смерти спасали.  Да и Чумак ему как родной -

сколько вместе летали.  И Наташа... Впрочем, для такого, как

Соколов,  личные  чувства не играют никакой роли.  Он и ради

незнакомого помчит к черту на рога.  Так уж устроен этот че-

ловек..."

   Но Андрей не вспоминал сейчас пропавших товарищей.  Мысли

о них ушли в подсознание, стояли где-то рядом, словно молча-

ливый караул.  Думал он о себе.  О том,  что крепко сдал  за

последнее время  и что,  может быть,  не придется ему больше

выходить в Большой Космос. Что главный врач, добрейший Семен

Петрович,  устроит  завтра скандал - как это разрешили вылет

Соколова без его согласия?

   Он будто смотрел сейчас на себя со стороны: темное, пере-

черкнутое морщинами лицо,  сухие бескровные губы, совсем уже

редкие  волосы...  На вид ему гораздо больше сорока.  Что ни

говори,  Луна отняла многое.  За плечами четырнадцать косми-

ческих полетов,  и почти каждый - непрерывное испытание нер-

вов.  Видно, пора самому поставить точку, не ждать, пока это

сделают врачи.  Давно уже он решил про себя: как только вер-

нется Костров,  рекомендовать его на свое место.  Из  Сергея

выйдет отличный командир соединения космонавтов. А ему оста-

нется одно - учить на Земле молодых. И писать мемуары...

   - Скажи, Григорий, - вдруг спросил он. - Тебе не кажется,

что мы родились слишком рано?

   - Почему рано? Самое замечательное время! Потомки завидо-

вать будут.

   - Не обязательно. Я, например, ничуть не завидую тем, кто

был до меня. Даже первым космонавтам. Наше время интересней.

Луна, Марс, Сатурн... Если уж завидовать, то только тем, кто

будет после нас.

   - Зависть - нехорошее чувство, - засмеялся Гуридзе. - Пе-

режиток. А почему ты вдруг заговорил об этом?

   - Вчера узнал:  будет готовиться Первая звездная.  Группа

Ковалева закончила испытания.  Удачно закончила,  понимаешь?

Результаты - отличные.

   - Ты не шутишь?

   - Все правильно, Гриша. Есть гравитонный двигатель, рабо-

тает.  И года через два-три можно ждать первый старт к звез-

дам.

   О работе группы академика Ковалева Григорий слышал давно.

Об  этом не писали в газетах,  не говорили на научных конфе-

ренциях. Работа была настолько фантастичной, что даже многие

крупные ученые считали Ковалева чудаком,  мечтателем. Только

космонавты рассказывали друг другу по секрету: если получит-

ся  задуманное,  можно  будет  полететь за пределы солнечной

системы.  Освобожденная энергия  гравитонов  позволит  легко

достичь субсветовых скоростей. Переворот в ракетной технике,

прыжок в ее послезавтрашний день-вот что означала победа Ко-

валева. Потому-то слова Андрея буквально оглушили Гуридзе.

   - С ума можно сойти, - проговорил он наконец. - И ты мол-

чал про такое! Да это же...

   - Знаю,  что это такое. Но видишь ли, дружок, нас с тобой

не будет в том экипаже. Других возьмут, помоложе.

   - А если...

   - Без  всяких "если".  К Сатурну меня не пустили.  А туда

отбор будет построже. Даже Кострову вряд ли удастся попасть.

Хотя у него есть все шансы.

   "Если он только сейчас жив и здоров, - подумал Гуридзе. -

Если  наша встреча состоится".  Но вслух он не стал высказы-

вать сомнений. Наверное, и у Андрея на душе такое же. Только

виду не показывает.  А как бы хотелось знать, что происходит

сейчас на "Циолковском"

                 Космос, б часов 43 минуты.

                          Костров

   На пульте управления стоял микроскоп. Вообще-то ему здесь

было не место. Но вчера Наташе захотелось поработать рядом с

мужем. Она делала анализ крови у участников экспедиции - та-

кая проверка устраивалась ежедневно.  И хотя результаты каж-

дый  раз  оставались  прежними,  обряд неизменно повторялся.

Все-таки под ногами был мощнейший источник радиации!

   Наташа сидела над микроскопом, а Сергей просто смотрел на

нее.  Как она быстро пишет,  как хмурится и как улыбается. И

было ему удивительно хорошо,  по-домашнему уютно.  Казалось,

не стало под ногами испепеляющего термоядерного  пламени,  а

за стенами - бесконечного мрака и пустоты.  Будто снова ока-

зались они в своей московской квартире...

   Сергей вспоминал  мельчайшие  детали  вчерашнего вечера -

незначительные,  но такие важные для него. Он давно заметил:

когда думает о чем-нибудь глубоко личном,  силы возвращаются

особенно быстро. А сейчас он очень устал. Три часа провозил-

ся  над  разбитым передатчиком.  Несколько раз ему казалось:

еще немного - и выход будет найден.  Но тут же приходило ра-

зочарование.  Видно, остается одно: из запасных деталей соб-

рать простенькую  установку.  Сигнал  получится  слабый,  но

станция слежения на "Дружбе" сможет его принять.  Однако для

такой работы нужна помощь товарищей.  Видно,  придется ждать

до утра.

   Дежурство у него до восьми.  Потом сменит Кларк.  Но  еще

раньше  обязательно  забежит Наташа - пожелать доброго утра,

взять свое имущество.  Она нарочно все здесь оставила, чтобы

был  повод зайти.  Строго говоря,  правила полета запрещают,

чтобы в рубке находился еще кто-нибудь, кроме вахтенного. Но

для Наташи делалось исключение.  Всем мужчинам хотелось быть

немного рыцарями.

   Когда Костров  вспомнил,  как  колдовала вчера Наташа над

микроскопом,  у него вдруг мелькнула мысль: а не попробовать

ли познакомиться поближе с давешним камнем?  Правда,  на вид

он очень крепкий,  но, может быть, удастся отковырнуть кусо-

чек для анализа.

   Метеорит лежал под грудой радиотехнических  схем.  Сергей

взял его в руки и вздрогнул: выглядел он иначе.

   - Что за чертовщина. Быть этого не может...

   Однако зрение  не обманывало.  Камень казался теперь рых-

лым,  неплотным. На месте прежних пупырышек возникли крохот-

ные  оспинки,  будто полопались бесчисленные пузырьки.  Даже

цвет изменился - возник новый едва уловимый фиолетовый отте-

нок.

   "Наверное, под действием кислорода и тепла  началась  ка-

кая-то реакция",  - подумал Сергей. Странно, даже на пальцах

остаются теперь следы,  будто цветочная пыльца.  Но что  это

может быть за вещество?  Как жаль, что он не догадался сразу

включить автоматическую кинокамеру -  теперь  первоначальный

вид не восстановишь. И снимка не сделал ни одного. Ребята ни

за что не простят. Позор, товарищ командир!

   Но ход мыслей неожиданно изменился.  Взгляд Кострова упал

на то место, где недавно лежал метеорит. Гладкая поверхность

стола была покрыта неровными фиолетовыми пятнами, разводами.

И снова на пальцах осталась нежная пыльца.  Крепчайший форо-

лит,  на  котором металл не оставлял следов,  оказался разъ-

еденным, начал разрушаться.

   Холодея от  внезапной догадки,  Сергей торопливо нанес на

предметное стекло мазок фиолетовой пыли, всмотрелся. То, что

он  увидел,  подтвердило  предположение.  В светящемся кругу

медленно двигались,  покачивались округлые лиловые зерна,  -

несомненно,  живые существа.  Удивительный сюрприз преподнес

им космос.  Камень с неведомой планеты, который, быть может,

миллионы  лет  странствовал в межзвездном мраке,  оказался с

"пассажирами". И теперь, попав в благоприятные условия, спо-

ры ожили - началось бурное размножение неизвестных микробов.

   Они делились,  и очень быстро.  Не раз в 15-20 минут, как

земные бактерии, а гораздо чаще. Вот дрогнуло одно зернышко,

распалось на две половины,  и почти сразу же  эти  половинки

выросли до прежних размеров.  "Новорожденные" тут же затеря-

лись между других зерен, но Сергей был уверен, что следующий

процесс деления начнется почти сразу же.  За те секунды, что

он смотрел в микроскоп,  число организмов в поле  зрения  по

меньшей мере удвоилось.

   Голова закружилась,  наверное,  от волнения. "Спокойно, -

сказал себе Костров.  - Надо рассуждать.  Итак, в планетолет

попала Чужая Жизнь.  Нежданно,  непрошенно ворвалась в самое

сердце космического корабля, куда, казалось бы, все пути для

нее закрыты.  И чувствуют себя здесь пришельцы, судя по все-

му, неплохо. Жизненная сила чужих бактерий огромна, если они

легко разрушают даже форолит,  этот  универсальный  материал

космической техники.  Очевидно,  используют в своем процессе

обмена какие-то элементы,  и структура крепчайшей пластмассы

распадается..."

   Конечно, было бы очень заманчиво сразу приступить к  исс-

ледованиям. Но надо думать о другом.  Микробы на свободе,  и

кто знает,  во что выльется их деятельность. Быть может, че-

рез несколько часов все, что сделано из форолита, превратит-

ся в невесомую фиолетовую пыль.  А это - гибель для корабля.

К  тому же "пищей" для них могут оказаться и другие материа-

лы.  Значит, нужно как можно быстрее найти способ остановить

их размножение. Иначе...

   Поверхность метеорита стала теперь совсем рыхлой,  покры-

лась чернильным пушком. Но металлическая пластинка, на кото-

рую переложил Костров камень,  осталась неизменной.  Ясно  -

металл им не по зубам.  Что ж, все упрощается. Метеорит надо

спрятать в стальной или свинцовый контейнер,  а всех  остав-

шихся микробов - уничтожить. Управа на них найдется, средств

для этого хватит.  От ультрафиолетовых лучей  до  плазменной

горелки.  А возможно, помогут и обычные антисептические сос-

тавы.

   Сергей встал, но тут же покачнулся и, потеряв равновесие,

ткнулся рукой в разбитый блок связи.  В глазах поплыл искря-

щийся  туман.  И одновременно откуда-то снизу тягучей волной

подступила тошнота, тупая боль ударила в виски.

   Он взял  чистое  предметное  стекло,  коснулся им тыльной

стороны ладони,  где алела свежая ссадина.  Напрягая зрение,

прильнул  к  окуляру.  Туман в глазах не исчезал,  но все же

удалось увидеть:  в его крови такие же лиловые зернышки.  Их

совсем немного,  они не так подвижны, но они живут, делятся.

И его тело оказалось питательной средой...

   Много раз  космонавт  Костров  встречался  один на один с

грозной опасностью.  Но никогда еще не испытывал  он  такого

тоскливого, удушливого страха. Не за себя - за судьбу экспе-

диции.  Случилось почти невероятное:  на корабль  пробралась

неизвестная и потому особенно опасная болезнь.

   Он вскочил и нетвердыми шагами направился к двери. Сейчас

самое главное - надежно запереться изнутри.  Никто не должен

попасть в центральную рубку.  Что бы ни случилось,  он будет

здесь один.

                 Космос. 7 часов 13 минут.

                   Экипаж "Циолковского"

   - Мальчики,  нужна ваша помощь. Воздействуйте на Сергея -

закрылся и не хочет пускать к себе.

   - Наверное,  вспомнил про Устав, - засмеялся Кларк. - "Во

время дежурства никто посторонний." Как это там сказано?

   Но шутку не поддержали. В голосе Наташи дрожало волнение,

и этого нельзя было не заметить.

   - Понимаете,  позвонила,  как проснулась.  Сказала, иду к

нему.  А он - категорически:  не надо.  И больше говорить не

хочет.

   - Работает,  наверное,  - предположил Чумак.  - Появилась

какая-то светлая мысль и хочет  довести  ее  доконца.  Между

прочим,  я  в  такие минуты кого угодно могу послать ко всем

чертям.

   - У  него был очень странный голос,  - сказала Наташа.  -

Понимаете,  будто он нездоров.  Но зачем же  тогда  запирать

двери?

   - Не будем гадать,  лучше спросим у него самого, - сказал

Панин,  вылезая из своего гамака - он всегда поднимался пос-

ледним.  Остальные уже успели сделать гимнастику,  умылись и

готовились к завтраку.

   Панин ловко, через спинку, сел в кресло перед видеофоном,

набрал номер. Но по экрану лишь прыгали пестрые полосы.

   - Вот еще новость. Отключился он там, что ли?

   - У меня было то же самое. Говорили по телефону, - сказа-

ла Наташа. - Ничего не понимаю.

   - Сейчас поймем.  Сережа? Что у тебя с камерой? Поврежде-

на? Так это мы мигом... А зачем Наташу пугаешь? Что? Хорошо,

слушаю.

   Наступило долгое молчание. Панин плохо умел скрывать свои

чувства,  и  его круглое веснушчатое лицо отражало их доста-

точно наглядно: тревога, растерянность, испуг... Наташа час-

то  задышала,  так сдавила спинку кресла - побелели косточки

пальцев.  Кларк застыл в неудобной позе, забыв про тихо жуж-

жащую электробритву. Только Чумак ничем не выдавал волнения.

   - Все понял, - сказал наконец Панин. - Сейчас передам. Но

они не согласятся.

   Он помолчал, вздохнул. Потом взъерошил светлые волосы и -

будто прыгнул в ледяную воду:

   - Случилась беда. Метеорит. Попал прямо в рубку и застрял

в блоке связи. Земля нас больше не слышит...

   Снова пауза.  Казалось,  Панин обдумывает,  как  смягчить

удар.

   - Да говори ты!  - не выдержала Наташа.  - Что,  и "Лада"

отказала?

   Кларк усмехнулся.  Наивный вопрос - если выйдет из  строя

киберпплот,  который  космонавты  ласково  называют "Ладой",

двигатель тотчас остановится.  Наступит невесомость,  и  это

нельзя не заметить.

   - Все остальные системы в  порядке,  -  сказал  Панин.  -

Но...метеорит оказался не простым. Он был заражен.

   - Радиоактивность? - приподнялся Кларк.

   - Нет. Какие-то неземные споры. А в тепле они ожили. Ста-

ли размножаться неизвестные микробы.

   - Сережа заболел? - быстро спросила Наташа.

   - Не знаю.  Но он сказал,  что никого не пустит к себе до

конца.

   - Какого конца?  Что за чушь?  И потом микробы - по  моей

специальности. Тем более чужие. Я должна быть там!

   - Сейчас моя вахта, - сказал Кларк. - И я пойду туда. Ко-

мандир не имеет права...

   - Подождите,  - остановил Чумак. - Мы же можем поговорить

с ним все вместе. Принеси-ка микрофон, Витя.

   Несколько минут прошли в молчании.  Все смотрели, как Па-

нин торопливо монтирует приставку к видеофону.

   - Сережа?  - негромко окликнул Чумак.  - Мы хотим слышать

тебя все. Включи динамик. Как ты себя чувствуешь?

   - Нормально,  - раздался под потолком приглушенный  голос

Кострова.

   - Неправда,  - прошептала Наташа.  - Он обманывает.  Я по

голосу чувствую - ему плохо.

   - Спокойно,  Наташа.  Сергей, я говорю от имени всех нас.

Тебе  немедленно  надо  покинуть рубку.  Даже если ты сейчас

здоров, заболеть можешь в любой момент. Не упрямься.

   - Нет. Открыть двери - значит заразить весь корабль.

   - Не страшно. Мы наденем скафандры. В каюте Наташи устро-

им изолятор, а на корабле проведем полную дезинфекцию.

   - Мы не можем знать, какое средство их убивает.

   - В конце концов скафандры можно не снимать до самой Зем-

ли...

   - Послушайте меня, друзья. Видите ли, это очень непростые

микробы.  Им почему-то особенно пришелся по вкусу наш  форо-

лит.  От него останется одна пыль. И фторопласт они разруша-

ют. И полиамид. и полиэтилен. Вот и делайте теперь выводы;

   Кларк протяжно свистнул.

   - Сережа, - тихо сказал Чумак. - Только честно: они и для

человека опасны?

   Динамик молчал. Наташа уронила голову в ладони, всхлипну-

ла. Панин хотел положить ей на плечо руку, но остановился на

полдороге, застыл в нелепой позе. На лице Чумака четко обоз-

начились скулы.

   - Еще четверть часа назад,  - сказал наконец Костров, - я

ответил бы, что да, опасны. Сейчас говорю - не знаю. Я обна-

ружил их у себя в крови.  Но только что делал повторный ана-

лиз, и вижу: их стало гораздо меньше. А вне тела они размно-

жаются с бешеной скоростью. Видимо в организме вырабатывает-

ся  какое-то противоядие.  И самочувствие у меня улучшилось.

Сначала была тошнота,  слабость,  кружилась  голова.  Теперь

легче. Короче: оснований для беспокойства нет. Пока нет.

   - Введи себе ультрамицид, - подняла Наташа мокрое лицо. -

Он должен помочь.  И, пожалуйста, будь осторожен. Не касайся

руками зараженных предметов. Слышишь, Сергей?

   - Я осторожен, как хирург. Не надо бояться за меня. И до-

говоримся так.  Сейчас я попытаюсь выяснить, чего они больше

всего не любят. Перепробую всю аптечку. Может быть, найду на

них управу. Подождите минут десять. Как только будет что-ни-

будь новое - вызову сам.

   Динамик щелкнул, и наступила тишина.

   - Мальчики, что-то теперь будет? - спросила Наташа.

   Ей никто не ответил.

                 Космос. 7 часов 25 иинут.

                          Костров

   Все оказалось гораздо сложнее,  чем он предполагал. И ху-

же. Ни один из лекарственных препаратов не оказывал на чужих

микробов ни малейшего действия.  Даже ультрамицид, мгновенно

убивающий почти всех земных бактерий,  оказался для  них  не

страшен.  В его капле лиловые зерна делились как ни в чем ни

бывало. Мощный поток ультрафиолетовых лучей  только  ускорял

их размножение. Лишь в кипятке зернышки превращались в мель-

чайшие бесцветные крупицы - споры.  Окончательно разрушались

они  при температуре около тысячи градусов.  Но не мог же он

прожечь каждый квадратный сантиметр своей рубки?

   Костров работал с четкостью и быстротой автомата.  Но все

острее, назойливее становились тревожные мысли. Он представ-

лял,  как томятся сейчас товарищи,  как переживает Наташа, и

снова хватала за сердце ледяная лапа.  Самое страшное ощуще-

ние - сознавать собственное бессилие перед врагом!

   А крошечные враги наступали.  Ржавые  чернильные  разводы

появились на стенах,  на потолке, на приборах. Вместе с воз-

духом микробы рассеялись по всей рубке,  и всюду  они  жадно

набрасывались на пластмассы.

   Это как цепная реакция,  думал Костров.  Если скорость их

размножения не замедлится,  через несколько часов все вокруг

превратится в фиолетовую пыль.  И никак не задержать  слепой

поток разрушения.  Корабль на девяносто процентов состоит из

пластиков.  То,  чем гордились конструкторы, оказалось самым

уязвимым местом!

   Послышалось тихое басовитое гудение.  Сергей стремительно

- метнулась русая прядь - обернулся. Еще до того, как начать

свои исследования,  он дал задание "Ладе": рассчитать, когда

окажутся  под угрозой важнейшие агрегаты.  И вот электронный

мозг сообщал о том, что проделал анализы и вычисления.

   - Говори, - потребовал Костров.

   - Система вентиляции выйдет из строя через один час  сем-

надцать  минут,  - раздался бесстрастный голос.  - Вероятная

ошибка плюс-минус две минуты.  Система терморегуляции выйдет

из строя через один час двадцать две минуты. Вероятная ошиб-

ка плюс-минус две минуты. Нарушения в моей работе могут поя-

виться через один час ноль пять минут. Вероятная ошибка...

   Робот продолжал бубнить,  но Костров  больше  не  слушал.

Значит, двигатель должен быть остановлен не позже, чем через

час. Неисправность в киберпилоте может привести и к ядерному

взрыву,  с  этим шутить нельзя.  А полет по инерции означает

недели ожидания. За это время от мощного космического лайне-

ра  останется один металлический остов.  Что ж,  выход может

быть только один. Надо открыть люк и впустить в рубку Прост-

ранство.  Все кончится быстро,  он даже не успеет почувство-

вать боли. Но зато микробы опять станут спорами, прекратится

их страшная деятельность.  И ребята,  и Наташа будут в безо-

пасности. Они дождутся помощи. А для него останется лишь Ал-

лея Вечной Славы...

   Он тряхнул головой,  отбрасывая наваждение.  Еще нехвата-

ло-лезет всякая нудь!  Но положение и в самом деле критичес-

кое.  Надевать  скафандр  бессмысленно  -  микробы,  которые

по-прежнему  есть  в его теле,  разрушат защиту быстро.  Так

стоит ли продлевать агонию?

   А может  быть...  Боясь поверить вдруг возникшей надежде,

он приказал "Ладе" повторить ее расчеты. И вот та фраза, ко-

торую он сначала прослушал:

   - Разрушение герметической  перегородки  между  рубкой  и

нижними отсеками может произойти через семь часов пятнадцать

минут. Вероятная...

   - Дальше! Система ручного управления!

   - Система ручного управления выйдет из строя через восемь

часов тридцать минут.

   - Хватит,  - сказал Костров.  Нет,  не утешили его  такие

предсказания.  При нынешнем режиме работы двигателя до Земли

лететь больше десяти часов.  А увеличивать  скорость  полета

сейчас нельзя.  Плазменный двигатель - штука капризная, пока

он окончательно войдет в новый режим,  потребуется часа пол-

тора. А LЛадаv к тому времени уже откажет. Ручное управление

ее не заменит, оно лишь помогает удерживать существующие па-

раметры. Так что же, неужели тупик?

   Костров прижал ладонь к горячему лбу, тяжело задумался.

                 Космос. 8 часов 40 минут.

                           Наташа

   Давно, в детстве,  читала она страшный рассказ Эдгара По.

Человек осужден инквизицией.  Он лежит, крепко привязанный к

скамье,  а  над  ним грозно раскачивается огромный маятник с

острым лезвием на конце.  С каждым взмахом сверкающая  сталь

приближается  к живому телу.  И это медленное движение,  это

ожидание смерти причиняет человеку невыразимые мучения.

   Сейчас она испытывала нечто похожее.  Беда,  слепая и ог-

ромная,  раскачивалась над головой - вот-вот обрушится, сом-

нет, растопчет. Пусть стремительная опасность грозила в пер-

вую очередь не ей,  а мужу.  Это было еще тяжелее.  Со своей

болью  справиться можно,  а как быть с чужой?  Чем могла она

помочь самому близкому своему человеку?  Отделенный  от  нее

непроницаемой многослойной перегородкой, он один на один бо-

ролся с неведомым грозным противником.  И она не знала,  чем

кончится эта схватка.

   Сергей молчал. Они не могли больше переговариваться - ап-

парат видеофона в рубке разрушен, связь оборвалась. Но Кост-

ров успел передать, что справиться с микробами не сумел, что

надо быть готовыми ко всему. Он велел всем надеть скафандры,

подготовиться к состоянию невесомости,  надежно укрыть мате-

риалы экспедиции.  Каждый сразу понял, что скрывалось за та-

ким распоряжением...

   Но тяжесть  не исчезала.  "Циолковский" мчался по прежней

орбите,  с прежней скоростью. Как будто ничего и не произош-

ло, будто до встречи с Землей оставались короткие часы.

   - Не понимаю, почему медлит наш командир, - сказал Кларк.

- Лететь так - безумие.

   Они сидели вдвоем. Чумак и Панин ушли в складской отсек -

"укладывать пожитки", как выразился Виктор. Кларк хотел пой-

ти с ними,  но Чумак выразительно кивнул на поникшую Наташу.

И англичанин остался,  хотя в эти минуты он меньше всего ду-

мал о своих рыцарских обязанностях.

   - Это может кончиться очень печально,  - продолжал он, не

дождавшись ответа. - Для всех нас. Я чувствую себя словно на

пороховой бочке с горящим фитилем.

   - Что же вы предлагаете?  -  спросила  Наташа.  Голос  ее

прозвучал сухо, отчужденно.

   - Я ничего не предлагаю.  Я лишь высказываю личную  точку

зрения.

   - Так что бы вы сделали на месте командира?

   - На  его  месте  я  не стал бы так безрассудно рисковать

судьбой экспедиции.  Извините меня за прямоту,  но в  данной

ситуации есть только один вариант.

   - Вы хотите сказать...

   - Двигатель давно нужно было остановить. Мы все ясно слы-

шали - аппаратура в рубке разрушается. Значит, может начать-

ся  неуправляемая реакция.  Кроме того,  имеется возможность

справиться и с этой чумой.  Надо только открыть наружные лю-

ки. И микробы вымерзнут.

   - А Сережа?

   - У него есть скафандр.  Впрочем,  даже если скафандр уже

разъеден, все равно надо было решиться.

   - Но это же ужасно!

   - Мы,  космонавты,  - люди суровой профессии. Риск всегда

рядом  с нами.  И,  когда нужно - когда нет иного выхода,  -

приходится жертвовать собой.  Вы же знаете, конечно, о своих

соотечественниках,  которые во время Великой войны собствен-

ными телами закрывали амбразуры дотов. Прекрасная смерть!

   Кларк видел:  каждое  его  слово действует на Наташуу как

удар.  Но сейчас ему было не до приличий - так хотелось выс-

казать все, что успело накипеть на душе.

   - Вы обвиняете мужа в трусости? - медленно спросила Ната-

ша.

   - Нет. Мистер Костров - более опытный и умелый космонавт,

чем я.  У него гораздо больше заслуг перед человечеством. Но

не допускаете ли вы,  что под влиянием болезни он...  как бы

это  сказать  -  потерял  контроль над своими поступками?  И

из-за этого мы все мчимся навстречу гибели?

   - Замолчите!

   - На моей стороне логика. Вспомните, о чем говорил коман-

дир, прежде чем связь нарушилась. Через семь с небольшим ча-

сов микробы проникнут и в нашу каюту. Через восемь часов от-

кажет  ручное управление.  Сейчас остается и того меньше.  А

сколько лететь до Земли?

   - Послушайте,  мистер Кларк. Я не хочу сейчас оправдывать

поступки Сергея.  Но я убеждена - он действует правильно. Вы

беспокоитесь за судьбу экспедиции. Знаю, вы готовы пожертво-

вать жизнью ради товарищей,  как и любой из нас.  И поверьте

мне - Сережа ни на минуту не задумается сделать то же самое,

если ничего больше не останется.  А раз он выжидает, значит,

надеется на благополучный исход.

   - Неуверен, - сказал Кларк.

   - Вы плохо знаете наших людей, Джордж. Если одному грозит

беда - все поднимутся,  пойдут на выручку. И Сергей не хочет

сдаваться  раньше времени.  Убеждена - он ждет,  что с Земли

придет помощь.

   - Там же ничего не знают. Никто не станет посылать плане-

толет, если нет полной уверенности, что нас надо выручать.

   - Любое ожидание - это цепь сомнений.  Но я верю, Джордж!

Не могу не верить!

   - Преклоняюсь перед вашей выдержкой, миссис Наташа, - ти-

хо сказал Кларк.  - И я обещаю вам:  на  эту  тему  говорить

больше не буду.

   - Почему?  Еще не раз поговорим. Когда встретимся с наши-

ми...

   Из люка высунулась вихрастая голова Панина.

   - Не соскучились?  А мы все вещички собрали. К встрече со

своими готовы полностью

   И тут Наташа улыбнулась - впервые за это утро.

   - Вот видите?  И они говорили о том же.  И тоже  уверены,

что встреча будет.

   - А что? - удивился Панин. - Разве Джордж сомневается?

                  Луна. 23 часа 50 минут.

                          Соколов

   - Завтра с самого утра возьмусь за Полиновского.  Ручаюсь

тебе - ноги его больше у нас не будет.  Бюрократизм и космо-

навтика-вещи совершенно несовместимые! А он чуть было не от-

менил мой полет. Знаешь, в таких случаях подобные люди нахо-

дят тысячи причин и уверток.  LНе могу, надо посоветоваться,

нельзя без согласования...v Тьфу! Подумать только, из-за та-

кого  слюнтяя  мог погибнуть Сережа.  Опоздай мы на каких-то

полчаса...  Нет, я прямо скажу: или я, или этот Полиновский.

Пусть выбирают.

   - Забудь ты про него. Главное - все в порядке. Вы успели.

Расскажи лучше, что было дальше.

   - Ты великодушный человек,  Галчонок.  Но даже ради  тебя

формалист пощады не дождется. Впрочем хватит о нем на сегод-

ня.  Говоришь, что произошло дальше? Дальше так было. В LЦи-

олковскийv я вошел быстро.  Автоматика шлюзовой камеры у них

действовала, и появился я в каюте, словно некое божество. Во

всяком  случае  англичанин смотрел на меня,  как на небесное

-создание.  Наташа рассказывала потом: он никак не хотел ве-

рить,  что кто-то полетит к ним на выручку.  Вот чудак!  Ну,

объяснили мне в нескольких словах суть дела.  Я сразу же ве-

лел им всем переходить на "Поиск".  Так представляешь,  этот

Кларк никак не хотел уходить без своих камней. У него их там

чуть ли не тонна - набрал на спутниках. С великим трудом его

уговорили,  до скандала прямо дошло. Наконец, выпроводил их,

а сам - наверх, к Сергею. Выстукиваю в дверь по Морзе, коло-

чу ногами - никакого эффекта.  Ну,  думаю, плохо дело. Приш-

лось  резать  дверь  лучом.  Вошел - и рубку не могу узнать.

Словно чернилами кто залил все.  На полу,  на стенах, на по-

толке фиолетовая пыль.  Пульт наполовину разрушен.  А Сергей

стоит на коленях,  вцепился в штурвал дозатора мертвой хват-

кой.  От кресла одни обломки, а на ногах он уже не в состоя-

нии держаться.  Конечно, я прежде всего остановил двигатель.

Потом перетащил Сережу вниз, надел на него скафандр. Раскрыл

наружные люки.  Гриша молодец,  держится все время точно ря-

дышком. Перебраться туда было делом нескольких минут. Понят-

но, нас с Сергеем пришлось сразу же в изолятор - напрямик из

шлюза.  И его одного не оставишь, да и на моем скафандре уже

налипла чернильная погань.  На всякий случай даже не  разде-

вался до самой Луны. А сейчас врачи успели выяснить, что все

наши страхи оказались напрасными. В живом организме эти мик-

робы  довольно скоро погибают.  Почему - еще неизвестно,  но

нам важнее сам факт.  Так что здоровье Сергея вне опасности.

А  я,  признаться,  перетрухнул,  когда увидел его в рубке -

выглядел он будто умирающий. Это уж потом сообразил, что де-

ло в усталости,  в нервном напряжении. Попасть в такую пере-

делку - не шутка!  И я на его месте не цвел бы,  это  точно.

Да,  он  мне признался:  был момент,  когда появилась у него

черная мысль раскрыть рубку, впустить туда Пространство. За-

морозить  непрошенных  гостей,  а  заодно и себя.  Но тут же

опомнился.  Конечно,  эффектно спасти товарищей ценой  собс-

твенной жизни.  Но если есть хоть малейший шанс выбраться из

беды всем вместе,  самоубийство будет просто глупостью. И он

уцепился  за этот шанс.  Прикинул,  когда мы можем вылететь,

когда найдем их,  и решил оставаться на орбите. Ведь в таком

случае встреча произойдет быстрее всего, что и получилось. А

если бы мы хоть немного задержались с вылетом,  Сереже приш-

лось бы открыть люки перегородка в нижнюю каюту стала совсем

тонкой,  и ручное управление должно было скоро отказать.  Он

уже минуты начал подсчитывать, когда я вошел...

   - Ты молодец,  Андрюша! Так бы и поцеловала... Скажи, вас

скоро выпустят?

   - Для всех,  как обычно,  обязательный карантин.  А нас с

Сергеем,  возможно,  и больше промаринуют. Особенно его. Мы,

признаться, смирились - как-никак единственные из людей соп-

рикасались с  Чужой Жизнью,  в своем роде стали экспонатами.

Но не бойся,  чувствую себя превосходно.  И Сергей  почти  в

норме. Подожди, опомнится от переживаний - махнет не в такой

рейс.

   - Возвращайся поскорее. Я очень тебя жду. Кажется, прошел

не один день, а месяц...

   - Жди, Галочка. И не хмурься - такая уж наша профессия.

   - Я не хмурюсь. У тебя просто помехи на экране...

   - Разве  что  помехи...  Хотя  четыреста тысяч километров

что-нибудь да значат. Но мы видим друг друга, разговариваем,

а это главное. И становится легче. Верно?

   - Ты очень устал, Андрюша.

   - Тебе надоели мои банальности? Но я всегда глупею, когда

вижу тебя, - извини. И кроме того, я действительно устал се-

годня.

   - Мне жалко корабль. Неужели нельзя было его спасти?

   - А он не погиб.  Просто остался на орбите.  Летит сейчас

вокруг Солнца,  из виду его не теряем.  А когда наши биологи

найдут  способ  управлять этими микробами,  останавливать их

размножение - вот  тогда  "Циолковский"  и  вернется.  Может

быть,  сам возьму его на буксир и посажу на Луне. Да, еще об

одном забыл. Профессор Люлько - помнишь, был он у нас однаж-

дыавторитетно утверждает: микроорганизмы с такой невероятной

жизненной силой можно будет употребить и на пользу.  Так за-

интересовался,  что  вызывает сюда,  на Луну,  десяток своих

сотрудников - будут вести опыты.  На Сережку он молиться го-

тов. Хотя тот, наверное, и не заслужил. Случайность, редчай-

шая случайность - вся эта история.

   Но тут Андрей увидел,  что Галя на экране энергично замо-

тала головой.  Не соглашалась,  наверное.  Или это тоже была

помеха?

                   ЗДРАВСТВУЙТЕ, БРАТЬЯ!

                  (Фантастическая повесть)

                   1. Катастрофа

            (Запись в диктофоне Бориса Ковалева)

   ПЕРЕД стартом  я  торжественно обещал:  каждый вечер буду

подробно рассказывать обо всем, что случилось за день. Какие

бы события ни происходили - пусть даже самые будничные.  Мне

много раз внушали,  что историкам,  писателям,  психологам и

всем остальным, кто будет изучать материалы первой в истории

человечества межзвездной экспедиции,  очень важны любая  ме-

лочь, любой штрих. И во имя научной любознательности неведо-

мых наших потомков я вдохновенно  декламировал  по  вечерам.

Особенно  красноречив был в первые три дня - наговорил почти

катушку, которой должно было хватить на целый месяц. Дельной

информации в этом море словесного вздора содержалось,  разу-

меется, на миллибит.  Эмоции,  воспоминания, пересказ беско-

нечных наших бесед и тому подобное. Описывал даже деликатные

семейные разногласия,  которые обнаружились в первые же дни.

Друзья слушали мои упражнения, посмеивались, но не мешали...

   Когда мы вышли из анабиозных камер, я первым делом взялся

за  диктофон,  хотя  описывать было по существу нечего - для

нас прошла самая обычная,  без  сновидений,  ночь.  Но  часы

звездолета отсчитали два с половиной года, но на Земле мину-

ло почти три десятилетия! Одних рассуждений на эту тему хва-

тило на десятки метров.  А когда "Ульма" услужливо сообщила,

что мы вынырнули из небытия на границе чужой звездной систе-

мы, я снова превратился в Цицерона. Стал даже опасаться, что

при таких темпах наш запас магнитных нитей окажется явно не-

достаточным.

   Но сейчас говорю после перерыва в  одиннадцать  дней.  Не

мог себя заставить, как ни старался. Сначала даже сама мысль

о диктофоне казалась нелепой, чуть ли не кощунственной. Нес-

частье оглушает,  опрокидывает самые привычные понятия. Да и

где там было до обычного непринужденного,  чуть  сдобренного

юмором рассказа!  Хотелось выть от глухой звериной тоски,  и

жизнь казалась лишенной всякого смысла.  Не скрою,  был  мо-

мент,  когда  мы  оба  оказались на грани помешательства.  И

все-таки время чуть заглушило боль утраты,  заставило анали-

зировать случившееся...

   Катастрофа произошла на следующий день после нашего  про-

буждения.  Звездолет почти погасил скорость. Где-то в беско-

нечной дали затерялась крошечная желтая звездочка  -  родное

наше солнышко.  А чужое солнце, бело-голубое, непривычное, с

каждым часом,  казалось,  росло на экранах обзора, колдовски

манило к себе.  Меньше чем через месяц мы собирались ступить

на неведомую планету. И, конечно, эта тема вытеснила в наших

разговорах  все  остальное.  Спорили  об  одном:  удастся ли

встретить здесь разумную жизнь и какой она может оказаться.

   Был обед,  когда тонко запел зуммер сигнала "общее внима-

ние". Все насторожились: из-за пустяка "Ульма" беспокоить не

станет.  И действительно, машина сообщила необыкновенную но-

вость.  Впереди обнаружен объект неизвестного происхождения,

излучающий радиосигналы.

   Нетрудно представить,  что произошло в нашей  кают-компа-

нии.  Все вскочили, экспансивная Мария обхватила Валю и зак-

ружилась с ней в немыслимом танце.  Смит поднялся так резко,

что опрокинул тарелку. Хотя осторожная машина и сказала "не-

известного происхождения",  никто из нас не сомневался,  что

мы встретились с вестником иной цивилизации.  Да,  все с не-

терпением ожидали этого момента, но кто мог подумать, что он

наступит так скоро!

   Прошло несколько томительных минут, пока "Ульма" добывала

новую информацию. Потом она уточнила координаты объекта, его

скорость и геометрические размеры. И тут бурная радость сме-

нилась некоторым разочарованием. На расстоянии двухсот кило-

метров от нас с небольшой  относительной  скоростью  движет-

ся... крохотный шарик, диаметром сантиметров десять. По сра-

зу вытянувшимся лицам товарищей я понял:  они ждали того же,

что  и я,  - по меньшей мере встречи с чужим космическим ко-

раблем.

   - Что ж,  - сказал наконец Алексей. - Это неплохо. Думаю,

не мешает выяснить,  что за мячик тут бродит в пространстве.

Во всяком случае его соорудили чьи-то руки... Вот и познако-

мимся поближе.

   Командир решил лететь сам. Вместе с Ниной, которая никог-

да не расставалась с мужем,  они стали  готовить  разведыва-

тельную  ракету.  А  сели в нее трое.  Валя сумела упросить,

чтобы ее тоже взяли в полет.  Пожалуй,  она могла  уговорить

кого угодно, и железная решимость нашего сурового начальника

таяла под ее синим взглядом.  Мы с Робертом остались в цент-

ральной рубке, Мария - внизу.

   На экране было отчетливо видно,  как стартовала ракета. В

тот  момент  оба мы отчаянно завидовали улетевшим товарищам.

Еще бы, через несколько минут вплотную встретятся с реальным

вестником  Чужой  Жизни!  Ни У кого не было и тени сомнения,

что неожиданный космический маяк - не что иное  как  искусс-

твенный спутник, запущенный с одной из четырех планет систе-

мы. Ведь и по сегодняшний день кружится вокруг нашего земно-

го  солнца ракета "Мечта",  взлетевшая на заре космонавтики.

Может быть,  и тут окажется вымпел с гербом неизвестного го-

сударства?  Если  бы мы могли знать,  какой страшный сюрприз

готовит нам космос!

   Ракета уверенно шла на монотонный радиоголос.  Расстояние

между нею и загадочным шариком сокращалось с каждой минутой.

И  вот мы видим,  как гаснет звездочка ракетного двигателя и

тотчас вспыхивает,  начинает торопливо шарить в пространстве

прожектор.  Потом луч замирает: нашли! Краем глаза я посмот-

рел на шкалу локатора:  сейчас между нами  и  ракетой  всего

полтора километра. Совсем рядом!

   - Видим совершенно отчетливо,  - звучит в динамике  голос

Алексея.  - Сплошной черный шар, никаких выступающих частей.

Любопытно...

   - Смотрите! - восклицает Валя. - С одной стороны какое-то

мерцание.

   - В самом деле.  (Это опять командир). Крошечные вспышки,

словно сцинтилляция... Ничего, сейчас разберемся.

   И последнее - глубокий, навсегда врезавшийся в память го-

лос Вали:

   - Поздравь нас, Боренька, с уловом!

   Думал ли я, что слышу не радостное восклицание удачливого

охотника, а прощальный привет!

   Командир решил не выходить из ракеты,  а проста захватить

Шар манипуляторами.  Я повернул верньер настройки увеличите-

ля,  и мы увидели,  как вытянулись стальные лапы, сомкнулись

на  узком горле прожектора.  И в то же мгновение экран осве-

тился вспышкой небывалой яркости.  Впечатление  было  такое,

будто по глазам с силой чем-то ударили.  Еще ничего не пони-

мая,  я зажмурился,  втянул голову в плечи.  И тут же словно

обрушился потолок.  Удар огромной силы выбил меня из кресла.

Показалось,  что весь наш звездолет завертелся,  как щепка в

бурном потоке. Я потерял сознание...

   Только что стер несколько метров предыдущей записи.  Нет,

не могу говорить! Я же не бесстрастная "Ульма", я всего-нав-

сего человек.  И память для меня - не просто кладовая инфор-

мации, а постоянный источник боли и тревоги...

   В бортовом журнале Роберт записал тогда несколько суровых

и предельно лаконичных фраз. Вот они:

   "923-й день по бортовому времени.  При исполнении служеб-

ных  обязанностей  погибли  четыре  члена экипажа звездолета

"Мирный": граждане Советского Союза Алексей Сергеевич Несте-

ренко,  командир корабля;  Нина Ивановна Нестеренко, научный

сотрудник; Валентина Павловна Ковалева, врач; гражданка Сое-

диненных Штатов Мария Смит, научный сотрудник. Звездолет по-

лучил тяжелые повреждения:  полностью разрушены главный дви-

гатель,  оранжерея,  два  нижних отсека,  анабиозные камеры,

центральный склад.  Уничтожены обе разведывательные ракеты и

все три вездехода.  Возвращение на Землю невозможно. Причины

катастрофы...".

   О причинах я уже сказал достаточно.  Добавлю только,  что

"Ульма", которая, как ни странно, осталась целехонькой, сде-

лала поразительный вывод:  взрыв был аннигиляционного харак-

тера!  Маленький космический маячок оказался чудовищной бом-

бой, которая сработала, едва к ней приблизились люди. Ураган

звездного огня коснулся борта нашего  корабля,  и  произошел

вторичный взрыв - горючего в четвертом отсеке.

   Зачем, почему очутилась здесь эта зловещая приманка? Если

бы она двигалась нам навстречу, можно было предположить, что

неведомые обитатели планеты решили расправиться с чужаками и

выслали  свое  оружие.  Но об этом смешно и думать.  Мы сами

стали охотиться за проклятым шариком. К тому же по вычислен-

ным  параметрам  его  орбиты трудно сделать вывод о недавнем

преднамеренном запуске.  Скорее всего,  эта штука крутится в

пространстве не один год. Так кто же ее сделал?

   Смит высказал было такое предположение: а не попали ли мы

в антимир? Если и звезда, и планеты состоят из антивещества,

то любая попытка контакта приведет к таким именно  результа-

там:  чудовищная  вспышка,  два  эм цэ квадрат энергии...  И

скромный навигационный прибор,  мирно летевший вдоль границы

системы,  стал для нас роковым, превратился в грозное оружие

уничтожения...

   Но "Ульма" отвергла эту гипотезу.  Анализ межзвездной пы-

ли,  показания нейтринного излучателя - все говорит  о  том,

что  чужой  мир развивался по тем же законам,  что и наш.  А

кроме того, машина отрицает возможность существования высших

форм цивилизации. Из четырех планет только на одной есть ус-

ловия для жизни,  но возраст ее на несколько  миллионов  лет

меньше, чем у Земли. Если исходить из привычных аналогий, мы

встретим одних лишь ящеров.  И происхождение черного шарика,

принесшего нам такую непоправимую беду,  видимо, так и оста-

нется загадкой...

   Да, выбирать  не  приходится.  То,  что движется сейчас в

пространстве,  звездолетом уже не назовешь.  Остался жалкий,

искалеченный обрубок,  чудом сохранивший мозг,  глаза и уши.

Действуют,  правда,  и "ноги" - планетарные двигатели.  Мы в

состоянии  добраться до любой из планет и совершить посадку.

Но не больше. Снова нам никогда уже не взлететь.

   Впрочем, подходит  только одна планета - третья по счету,

как и наша Земля.  Две внутренние расположены слишком близко

к центральному светилу,  лишены атмосферы,  и о жизни на них

говорить не приходится.  А внешняя  -  гигант,  почти  вдвое

крупнее Юпитера. Так что выбор предопределен самой природой.

Но пока мы мало что можем сказать о последнем своем  приста-

нище.  "Ульма"  сообщила лишь основные данные:  масса - 0,88

земной,  период обращения вокруг звезды - 1 год  7  месяцев,

плотная азотно-кислородная атмосфера. На поверхности возмож-

ны открытые водоемы,  климат должен быть жарким, но подходя-

щим  для человека.  А более подробные сведения получим через

несколько дней, когда выйдем на круговую орбиту.

   Мы можем до бесконечности гадать, как встретит нас плане-

та,  окажется ли она благосклонной к потерпевшим космическое

кораблекрушение.  Но одно несомненно: здесь нам суждено про-

вести свои последние часы,  и далекая Родина ничем не  помо-

жет.  И  винить  в этом некого - законы природы не перепрыг-

нешь.

   Я даже не знаю,  зачем все это сейчас говорю. Конечно, не

потому,  что "надо перед кем-нибудь  словами  облегчить  мне

грудь".  Кроме Роберта, никто из людей не услышит этих запи-

сей.  Скорее всего им суждено просто рассыпаться в  пыль  от

времени. Элементарная логика подсказывает такой именно вари-

ант.  Но где-то в тайниках души все-таки  живет  сумасшедшая

надежда,  дрему чая,  исступленная вера в чудо.  И перед ней

бледнеют ж.елезные построения логики,  выводы рассудка.  Так

уж устроен человек: дышу,- значит, надеюсь..."

                   2. Вынужденная посадка

   Первые дни после катастрофы они избегали друг друга. Каж-

дому хотелось одиночества.  Встречались лишь за  столом,  но

говорили мало и неохотно.  Их неотступно преследовали одни и

те же мысли-о погибших друзьях.

   - У меня такое чувство, - признался однажды Смит, - будто

я в чем-то провинился. Будто остался в живых благодаря собс-

твенной трусости.

   Больше в тот вечер он не произнес ни слова.  Сидел, пону-

рив  лохматую  голову,  точно громадная нахохлившаяся птица.

Борис заметил: несколько раз он украдкой доставал из кармана

объемный портрет Марии, оцепенело смотрел на него, пока пле-

чи не начинали вздрагивать...

   Конечно, упрекать себя им было не в чем. Решение вылететь

навстречу Черному Шарику принял командир,  и он же  приказал

им оставаться в рубке. Дисциплина, самое главное в космичес-

ком полете,  ничуть не была нарушена.  Но сейчас оба  упрямо

думали, что у них была возможность изменить ход событий. Они

могли убедить Алексея,  что нельзя рисковать, что в неиссле-

дованной  части  космоса могут встретиться самые неожиданные

опасности.  Теперь им казалось: тогда приходили именно такие

мысли,  но  почему-то  так и остались невысказанными.  И они

жестоко корили себя за это.

   Время они проводили по-разному. Борис много работал. Про-

верял уцелевшие системы,  восстанавливал поврежденные. Надев

скафандр,  часами возился в разрушенных нижних отсеках, хотя

проку в этом было немного.  Роботы погибли, а без них там не

обойтись.  Уставал он так,  что вечером почти без памяти ва-

лился на постель и быстро засыпал тревожным сном.

   А Роберт откровенно бездельничал.  Он вдруг пристрастился

к фильмам.  По иронии судьбы у них почти  полностью  погибли

запасы  горючего  и ценнейшее оборудование,  но зато уцелели

все пять тысяч магнитных записей кинолент разных эпох и жан-

ров. Но  выбирал  себе  Смит далеко не лучшие.  Чаще смотрел

жестокие,  оглушающие вестерны, где непрерывно хлопали выст-

релы, мелькали кулаки, бешено мчались машины, лошади и люди.

Он сидел перед экраном,  массивный и неподвижный, в позе ро-

деновского мыслителя,  пощипывал рыжую бороду, которую начал

отпускать после катастрофы.  Эта борода  особенно  тревожила

Бориса:  прежде Роберт с завидной пунктуальностью брился ут-

ром и вечером.

   Так прошло одиннадцать суток.  И вдруг Ковалев почувство-

вал неодолимое желание сбросить с  плеч  добровольный  груз,

высказаться.  Роберт  разговора не поддержал,  и тогда Борис

вспомнил про свой диктофон. Он долго сидел над ним-то тороп-

ливо ронял фразы,  то мучительно задумывался над каждым сло-

вом.  Потом сердито отбросил аппарат,  с прежним  упрямством

взялся за бессмысленную, в сущности, работу.

   Смит заговорил лишь после того,  как корабль закончил вы-

ход на круговую орбиту,  начал вращаться вокруг третьей пла-

неты на высоте пяти тысяч километров. Роберт неожиданно поп-

росил  товарища  прокрутить последнюю запись.  Выслушал,  не

проронив ни слова, потом сказал негромко:

   - Это ты верно заметил.

   - О надежде?

   - Нет. О безнадежности. О том, что у твоих записей не бу-

дет адресата.  А слова утешения - мираж,  самообман.  Помощи

ждать неоткуда. Года через полтора на Земле узнают о взрыве,

и на памятнике Погибшим  космонавтам  появятся  шесть  новых

имен  А может быть,  и отдельный обелиск поставят.  Все-таки

Первая звездная экспедиция! Но нам-то какая разница?

   Борис молча пожал плечами.  В принципе Смит прав: анниги-

ляционная вспышка на месте звездолета  будет  зафиксирована,

обломится  тонкий лучик лазера,  все эти месяцы протянутый к

родной планете,  и на экспедиции будет поставлен крест. Даже

если бы там догадались,  что кто-то уцелел после взрыва, все

равно ничего не изменится.  Слишком по-разному шло время  на

корабле  и  в  солнечной системе.  Лететь на выручку в любом

случае будет поздно...

   - Только что,  - продолжал Роберт, - у меня была премилая

беседа с "Ульмой".  И знаешь, к какому выводу пришел наш ки-

бернетический  добрый  гений?  Разумной жизни в этой системе

нет.  Не торопись,  знаю, что ты скажешь. Та самая бомба. Но

"Ульма" считает,  что она попала откуда-то извне.  Например,

могла блуждать миллионы лет в пространстве и, наконец, попа-

ла  в  сферу  притяжения этой звезды.  Во всяком случае,  мы

столкнулись с единственным экземпляром.

   - Не  знаю.  Во-первых,  у машины еще мало информации.  А

кроме того, она может и хитрить. Я допускаю, что были приня-

ты и другие подобные сигналы, но "Ульма", так сказать, умыш-

ленно не хочет сообщать об этом.  В самом деле,  тот раз она

честно  доложила  -  и  в результате страшная авария.  А она

настроена на самосохранность.  Вот и сделала для себя заклю-

чение: уж лучше помалкивать о других шарах, а то эти недале-

кие хозяева опять дров наломают...

   Роберт усмехнулся, покрутил головой.

   - Может быть, ты и прав. Но положения это не меняет. Один

был  шар  или несколько - они не местного происхождения.  Уж

этот-то факт машина искажать не станет.  Корысти нет. Наобо-

рот,  она  должна  бы предостеречь нас от слишком поспешного

знакомства с аооригенами. А раз привела к планете, - значит,

непосредственной угрозы пока нет.  Да ты и сам можешь прове-

рить.

   Он повернулся в кресле, нажал клавишу на боковой панели.

   - "Ульма", повторите результаты локации.

   В динамике тотчас послышался приглушенный голос.  И опять

Борис почувствовал на спине ледяные мурашки:  заговорила Ни-

на. В  старых  романах и фильмах роботы обязательно обладали

противными металлическими голосами,  это стало  своего  рода

традицией.  Но не такая уж сложная задача - подобрать прият-

ный тембр. По странному капризу командира эталоном для моду-

лятора "Ульмы" стал голос его жены.  Никто из членов экипажа

не протестовал - у Нины была великолепная артистическая дик-

ция.  А теперь каждый раз, когда включалась в разговор маши-

на, оба космонавта вспоминали другие голоса - пусть не такие

красивые, но зато самые родные...

   - Как видишь, на торжественную встречу можно не рассчиты-

вать, - сказал Смит, когда "Ульма" умолкла.

   Борис понимал,  что товарищ прав.  Ни малейших  признаков

цивилизации радиоглаза корабля не обнаружили. А раз так...

   - Мы попали в скверную историю,  старина, - продолжал Ро-

берт.  - Предположим,  посадка пройдет благополучно. Но ведь

так и придется всю жизнь торчать в своем корабле! Вездеходов

и то нет,  роботы безнадежно покалечены. О пище и воде можно

не беспокоиться - синтезаторы в порядке.  Но  не  хлебом  же

единым... А работа теряет для нас всякий смысл. Даже для бу-

дущих экспедиций материала не собрать.  Что там  узнаешь  на

крохотном пятачке!

   - Я все же не хочу спешить с выводами.  Вот  опустимся  -

тогда и закончим этот разговор.

   - Но он все равно будет точно таким же,  - упрямо  сказал

Смит.  -  Кстати,  я  не  вижу причин ждать.  Надо садиться.

Сколько бы мы тут ни крутились - много не узнаем.  Без  раз-

ведчиков, без телезондов...

   - Согласен. Что ж, будем подбирать местечко.

   Легко было  сказать!  У Бориса вдруг похолодело в груди -

точно так же,  как на трудном экзамене. Он представил Землю,

подумал,  что  и там опускаться вслепую было бы очень риско-

ванно. Конечно, можно сесть в курортном местечке, но можно и

в джунглях Амазонки.  Или на ледяных склонах Антарктиды, или

в центре Сахары...  А здесь,  на совершенно  неисследованной

планете...

   - Придется довериться "Ульме",  - сказал он.  - Правда, и

ей без телезондов ориентироваться нелегко. Но все же так бу-

дет надежнее.

   Планета неторопливо  плыла  по  обзорному экранугромадный

диск, затянутый облачной вуалью. Часто белая кипень разрыва-

лась,  и тогда появлялись ржавые, оранжевые и красные пятна.

Вот больно кольнула глаза вспышка - яркий солнечный  зайчик,

отраженный в крупном водоеме.  На мгновение возникли мрачные

нагромождения горных массивов и сразу же скрылись за  туман-

ной пеленой. Все смутно, загадочно...

   - Может быть,  стоит сделать пару оборотов на малой высо-

те?  - спросил Смит по-английски. - Пожалуй, не надо пренеб-

регать визуальными наблюдениями.

   Борис усмехнулся.  Значит,  Роберт волнуется, раз перешел

на родной  язык.  Обычно  все  разговоры  в  корабле  велись

по-русски, и, если кто из вежливости произносил, обращаясь к

Смиту,  английскую фразу,  он всегда протестовал.  А тут сам

заговорил. Хоть и напускает на себя мрачную покорность судь-

бе, но все равно и его тревожит их будущее.

   - Обязательно,  -  сказал  он.  -  Снизимся километров до

двухсот и подождем несколько витков. Кто знает, может встре-

тим все-таки следы гуманоидов.  Впрочем, пусть они будут по-

хожи на кого угодно - лишь бы оказались разумными. А догово-

риться сумеем.

   - Блажен,  кто верует,  тепло ему на свете! Я верно цити-

рую?  Дорогой мой друг,  нельзя быть таким безнадежным опти-

мистом. Высокоразвитые местные жители  преподносят  землякам

хлеб-соль  лишь в фантастических романах.  В более реалисти-

ческих произведениях - начинают с ними войну. А в жизни, ве-

роятнее всего,  нам придется изъясняться только с динозавра-

ми.

   - Увидим. Теперь уже  скоро...

   "Если бы они могли видеть,- с болью подумал Борис.  - Ва-

люша  так  мечтала  о минуте,  когда сумеет ступить на чужую

планету! И Алексей, суровый и нежный их командир, жил мыслью

о  далеких мирах.  И все остальные.  Почему судьба так круто

поступила с ними? Как хорошо было бы сейчас вместе готовить-

ся  к посадкерядом друзья,  корабль в порядке,  к Земле идут

сигналы...  Разве такое было бы настроение! Но ничего уже не

изменишь.  Все,  что осталось от них,  - портреты, голоса на

пленках, вещи. Даже тела превращены в пыль...".

   Мысли о  погибших снова нахлынули неудержимой лавиной,  и

он почти не замечал окружающего. Опомнился, когда Смит хмуро

произнес:

   - Ну, вот и снизились. В перигее - 297 километров.

   - Высоковато, - сказал Борис машинально.

   - Нельзя ниже.  Атмосфера плотная, не пускает. И так гре-

емся...

   Но облет на малой высоте не слишком обогатил их  информа-

цией.  "Ульма" дала лишь приблизительную карту обоих полуша-

рий планеты,  уточнила  параметры  поверхности.  Получалось,

жить здесь можно даже без всяких защитных средств: кислорода

в атмосфере почти 24 процента,  температура и влажность под-

ходящие. Есть десяток крупных морей, множество рек и озер. И

всюду - бесконечные заросли растительности  непривычных  ог-

ненных расцветок, словно суша была охвачена пожаром.

   - Сплошные субтропики,  - сказал Роберт. - Даже в умерен-

ном  поясе.  Богатый выбор.  Может,  и в самом деле нас ждет

земля обетованная?

   Снега они заметили лишь на горных вершинах и в районе по-

люсов - жалкие белые пятнышки.  "Да, местное светило погоря-

чее нашего Солнца", - подумал Борис. Планета от него почти в

два раза дальше,  чем Земля,  а припекает  ее  основательно.

Как-то почувствуют они себя внизу...

   Оба космонавта сидели за пультом  управления  центральной

рубки,  но руки их были неподвижны.  "Ульма",  Универсальная

Логическая Машина, была в состоянии не только точно посадить

гигантский корабль,  но и подыскать для него удобную площад-

ку.  Если бы телезонды были в порядке,  люди могли бы вообще

не  беспокоиться - из тысяч вариантов машина выберет наилуч-

ший. Но у них оставались одни локаторы, и приходилось риско-

вать.

   Они не показывали беспокойства, но оба не раз подумывали:

а  сможет ли огромный искалеченный корабль опуститься благо-

получно? Он не рассчитан на атмосферные полеты, и инструкция

допускала посадки на незнакомые планеты лишь в самом крайнем

случае.  Но иного выхода не было. Оставаться на орбите бесс-

мысленнооб  этом нечего и думать.  И Борис отдал машине пос-

леднюю команду...

   "Ульма" не подвела.  Вопреки всем опасениям, поврежденная

махина звездолета легла на почву почти без удара.  Космонав-

ты,  готовые  к любой встряске,  разом облегченно вздохнули:

вынужденная посадка оказалась совершенно безболезненной. По-

лет "Мирного" закончился.

                 3. Обжалованию не подлежит

   - Скажи, тебе раньше не приходило в голову, что мы - пол-

ные тезки?

   - Это в каком смысле?

   - В самом прямом.  Английское Роберт равнозначно русскому

Борис.  Фамилии  Смит  и Ковалев тоже переводятся одинаково.

Коваль-то по-украински означает кузнец.  Вот и выходит,  что

мы братья не только по несчастью, но и даже по именам.

   - Любопытно.  Я знал, что моя фамилия одна из самых расп-

ространенных,  но чтобы до такой степени... Знаешь, это даже

можно рассматривать,  как некий перст судьбы. И действитель-

но: почему уцелели именно мы?

   - Мистика,  мой дорогой.  Фамилии тут  абсолютно  ни  при

чем...

   - Не буду спорить. К тому же, говоря откровенно, меня за-

нимают сейчас другие проблемы. И прежде всего такая: как нам

жить дальше.

   - Тут и думать нечего. Будем работать.

   - А зачем?

   - Ты что, шутишь?

   - Говорю совершенно серьезно.  Помнишь наш разговор перед

посадкой? Тогда я предсказывал, что нам придется просидеть в

этой милой мышеловке до конца своих дней.  Сейчас,  кажется,

убедились окончательно: пожизненное заключение обеспечено. И

обжалованию этот приговор не подлежит.  Хоть  лоб  разбей  -

никто тебя не услышит...

   Вот уже трое суток находились они на чужой планете. Почти

земная  неделя  - потому что день здесь вдвое больше.  И все

время оставались внутри корабля.  Как ни  осторожно  провела

машина посадку, при этом пострадал механизм шлюзовой камеры,

и без того поврежденный взрывом. В тот раз Борис восстановил

его,  но небольшой толчок свел его работу на нет. А выходить

наружу,  не обеспечив полнейшей герметичности корабля,  было

чистым безумием. В таком случае в помещения тотчас ворвалась

бы беспощадная Чужая Жизнь,  бороться с которой они не  смо-

гут.  И  поэтому космонавты почти все свое время проводили в

камере - паяли, клеили, без конца прозванивали схемы. Но де-

ла  почему-то шли медленно.  Возможно,  из-за того,  что оба

прекрасно понимали:  экскурсия наружу их положения ничуть не

изменит.  На такой бойкой планете вряд ли можно безнаказанно

отлучиться от корабля даже на десяток шагов. Слишком уж неп-

риятная картина открылась им после посадки...

   Звездолет опустился на холмистой равнине с  мягким,  спо-

койным рельефом,  густо заросшей колючей травой ржавого цве-

та. На горизонте со всех сторон тянулась неровная стена мед-

но-красного леса. Неподалеку поблескивало озеро-берега скры-

ты оранжевыми зарослями, местами из них вытягиваются высокие

деревья непривычного вида: темно-фиолетовый голый чешуйчатый

ствол,  на вершине пучок мясистых листьев, а над ними пышный

ковыльный султан из розовых нитей.

   Сначала планета показалась людям безжизненной, Но уже че-

рез несколько минут от этой иллюзии не осталось и следа. На-

ружные микрофоны принесли в рубку  тревожное  дыхание  неиз-

вестного  мира:  быстрые  шорохи,  далекие трубные возгласы,

странные голоса - стрекот, шипение, уханье. Даже рев и пламя

планетарных двигателей не смогли надолго потревожить, распу-

гать местных обитателей. Наверное, привыкли и не к такому...

   Борис едва начал готовиться к отбору биологической пробы,

а Роберт уже успел заметить первого жителя планеты. Над озе-

ром  метнулась косая тень,  скользнула к самой воде и тотчас

скрылась в зарослях, таща за собой что-то блестящее и трепе-

щущее.  Потом  завозились,  зашумели  в прибрежных кустах на

другом берегу,  донесся глухой,  задушенный крик.  И, словно

эхо, со всех сторон защелкало, засвистело, забормотало.

   - Веселенькая планета, - сказал Смит.

   - Посмотри лучше результаты пробы, - заметил Борис.

   Буколическая внешность окрестностей оказалась явно обман-

чивой.  Приблизительный анализ,  сделанный "Ульмой", утверж-

дал:  без скафандров выходить из корабля нельзя. В забортной

пробе  обнаружено  более десятка неизвестных видов бактерий,

которые могут оказаться опасными для человека.  На их изуче-

ние  и  выработку противоядий понадобится,  конечно,  немало

времени. И самое неприятное - в атмосфере корабля стали бур-

но размножаться какие-то споры. Герметический сосуд с пробой

вскоре покрылся изнутри густым серым налетом, выросли сколь-

зкие  рыжие фестоны.  Борис представил,  как выглядела бы их

каюта, если эту дрянь выпустить на свободу. Да, окружение не

из приятных...

   Ночью жизнь вокруг корабля прямо-таки кипела.  В  непрог-

лядной  тьме (луны у планеты не было) шустро сновали в траве

мелкие животные,  плотными роями висели в воздухе насекомые,

тяжело пробегали хищники. И ни на минуту не прекращалась от-

чаянная,  смертельная возня в зарослях.  Казалось,  все были

заняты только тем,  что непрерывно пожирали друг друга. Инф-

ракрасные прожекторы,  пострадавшие при взрыве,  действовали

плохо, и на экране возникали чаще всего неясные тени. Но по-

нять было нетрудно: в такую обстановку лучше и не соваться.

   Трое суток они ремонтировали шлюзовую камеру.  Борис, как

мог, старался развлечь товарища - болтал о пустяках, вспоми-

нал забавные истории. Но Роберт с каждым днем становился все

мрачнее. И вот он заговорил о пожизненном заключении. По вы-

ражению лица товарища Борис чувствовал:  эти мысли давно уже

не дают Роберту покоя.

   - Насчет тюрьмы - ты это слишком, - заметил он.

   - Возможно.  Но я говорю о смысле.  Факт тот, что мы не в

силах изменить свое положение.  Высокоразвитые аборигены так

и остались фантазией,  и на чью-то  помощь  рассчитывать  не

приходится. Как ни крути, а к этому месту мы привязаны креп-

ко...

   - Ну и что?

   - А то, что все наши исследования, про которые ты мне уши

прожужжал, гроша не будут стоить. Кому они понадобятся? Экс-

педиции,  которая прибудет сюда через сотню лет? Чепуха, они

и сами разберутся в обстановке.

   Борис нахмурился.  Он не понимал,  к чему клонит  Роберт,

зачем затеял весь этот разговор.

   - Что же ты предлагаешь? - спросил он, с трудом сдерживая

раздражение.

   - Конечно,  ты волен поступать, как тебе вздумается. Но я

хочу честно предупредить: с сегодняшнего дня каждый приказ я

буду расценивать как попытку покушения на мою личную  свобо-

ду. Иначе говоря, считаю, что корабельный Устав утратил свою

силу, как и остальные земные законы.

   После гибели  командира его обязанности перешли к Ковале-

ву, но за все время Борис ни разу не обращался к товарищу по

полету приказным тоном. И слова Смита огорошили его. Он сно-

ва подумал, что тот шутит. Но лицо Роберта было серьезным.

   - Не думай,  пожалуйста,  что я не в своем уме. Наоборот,

все это хорошо продумано,  и решение мое не  изменится.  Так

вот: мне больше не хочется заниматься наукой. Не вижу в этом

смысла.  Буду вести жизнь добропорядочного рантье и брать от

нее все, что только возможно в нашем положении.

   Борис расхохотался - настолько дикими показались ему  эти

слова.

   - Нет,  я просто отказываюсь верить ушам! Жизнь рантье...

Надо же придумать! Наверное, на тебя подействовали эти филь-

мы...

   - Кстати,  у  наших старых фильмов есть одно отличное ка-

чество. Они ожесточают человека, даже оглупляют его. А иног-

да  просто необходимо почувствовать себя не слишком разумным

и не очень добродетельным.  Но об этом мы побеседуем как-ни-

будь позднее.  А пока закончу главную мысль.  Итак,  я почти

примирился с тем,  что мне суждено провести остаток жизни на

крошечном  островке,  в который превратился наш "Мирный".  И

мне хочется, чтобы его название в полной мере отвечало дейс-

твительности.  А для этого требуется одно: не искать приклю-

чений. Как говорят у вас в России, не лезть на рожон. Мы мо-

жем отлично прожить годы,  никуда не отлучаясь из своего ко-

рабля.  О еде можно не тревожиться,  энергии  хватит.  Будем

смотреть фильмы,  почитывать книги,  слушать музыку. Словом,

заниматься, чем только вздумается. Меня лично такая перспек-

тива вполне устраивает.

   - И ты уверен, что сможешь прожить без работы?

   - Конечно. Труд, лишенный смысла, превращается в каторгу.

Я считаю,  что работать надо ради денег, ради славы или дру-

гой конкретной цели.  А в нашем положении?  Слава богу, всем

необходимым мы обеспечены, судьба хоть  тут  сжалилась.  Так

почему бы и не пожить в свое удовольствие? А на жизнь плане-

ты можно поглядывать и из окна.

   - Ладно.  Поступай,  как знаешь.  Хотя я глубоко убежден,

что долго так не будет.  А моя программа  остается  прежней.

Буду изучать планету-растительность,  животных,  микрофлору,

все,  что возможно.  Неправда, будущей экспедиции пригодится

все. Это и будет моей конкретной целью...

   - А ты убежден,  что Земля продолжает свое существование?

Может  быть,  давно уже сгорела в атомном пламени,  и только

радиоактивный труп кружится по орбите. И мы с тобой - единс-

твенные представители некогда многочисленного племени безум-

цев, именовавших себя людьми.

   - Раньше у тебя не было таких мрачных взглядов.

   - Всегда были.  Мы просто слишком мало знаем друг  друга,

вот ты и не замечал.  А свой род я давно не уважаю.  Да и за

что уважать людей?  Любая скотина блогороднее в тысячу  раз!

Звери убивают только когда голодны,  а человек делает это во

имя своих идеалов. Человек, Homo sapiens! Бог мой, какой не-

передаваемой насмешкой звучат эти слова!  Вся история нашего

племени-непрерывная цепь безумия.  Рабовладение, инквизиция,

колонии,  фашизм... И войны, войны! Не возражай, я знаю, что

ты скажешь.  Конечно,  наука, искусство, сокровища культуры.

Но  что  стоит  один  отвратительнейший парадокс:  почти все

сколько-нибудь выдающиеся открытия нашего времени сделаны не

во  имя бескорыстной любви к ближнему,  а из-за самой черной

ненависти к нему.  Кибернетика родилась в военном ведомстве.

Лазер -  там  же.  Ядерная энергия - говорить не приходится.

Даже наш звездолет,  этот удивительный продукт разума, и тот

создан на базе смертоносных ракет. Страх за свою шкуру - вот

главный двигатель прогресса! А все разглагольствования о вы-

соких идеалах, о священных предначертаниях - мираж, обман...

   - Ты обнаруживаешь элементарное  незнание  диалектики,  -

сказал устало Борис.  - И к тому же человечество слишком да-

леко от нас.

   - Но мы-то люди! И в нас сидят в зародыше все дьявольские

противоречия общества. Хоть и улетели за седьмое небо, а ка-

инова печать осталась.  Вот увидишь, еще вцепимся друг другу

в глотки. Об этом я тоже хочу тебя честно предупредить.

   - Еще одно откровение!  Знаешь, это уже становится забав-

ным.

   - Ты  думаешь?  Послушай одну небольшую семейную историю.

За достоверность ручаюсь,  потому что героем ее является мой

собственный прадед.  Сохранились его письма,  и по ним можно

судить,  что это был очень веселый,  жизнерадостный человек.

Но когда он попал в похожую ситуацию,  то стал убийцей. Убил

своего товарища совершенно хладнокровно, как говорят юристы,

с  заранее обдуманным намерением.  Дело в том,  что они были

вынуждены зазимовать однажды на богом  забытом  островке  на

Крайнем Севере. Оказались одни в крошечной избушке, отрезан-

ные от всего мира.  Не знаю, с чего все началось, но уже че-

рез  несколько недель оба отчаянно возненавидели друг друга.

Представляешь,  какая эта ужасная пытка - жить рядом с чело-

веком,  который противен тебе до тошноты,  чье слово,  любое

движение раздражают и бесят.  А у них было  нечто  подобное.

Почти  восемь месяцев длился этот кошмар.  О,  даже подумать

страшно, как день за днем росла их взаимная  ненависть,  как

теряли они человеческий облик. Да, потешили они тогда дьяво-

ла!  И,  наконец, случилось неизбежное. Мой почтенный предок

пристукнул своего компаньона.  Потом было объявлено, что тот

умер от цынги - обычная полярная версия.  Но на склоне своих

дней  старик  написал  подробную исповедь,  которая и сейчас

хранится в нашей семье.  Ее нельзя читать без содрогания-та-

кие  там открываются мрачные бездны,  скрытые в душе челове-

ка...

   Борис усмехнулся.

   - Ты опасаешься,  что в тебе вдруг заговорит кровь праде-

да?

   - Не в том дело.  Просто эта история кажется  мне  удиви-

тельно точной схемой человеческих взаимоотношений. Два зверя

выжидают момент,  чтобы вцепиться друг другу в горло. И все.

И никаких слюнявых разговоров о вечном мире. Кстати, тебе не

приходилось читать о лекциях знаменитого Нансена? Назывались

они многозначительно:  "То, о чем мы не пишем в книгах". Ве-

ликий норвежец прямо заявлял, что во время дрейфа "Фрама" он

больше  всего натерпелся из-за своего штурмана Иоганеса.  Не

голод,  не холод - человек, товарищ по походу оказался глав-

ной опасностью!  Полтора года они не разговаривали между со-

бой.  Если и обращались раз в неделю,  то строго официально:

"господин начальник экспедиции", "господин главный штурман".

А другой полярный исследователь, Ричард Берт - тот даже отп-

равился к Южному полюсу в одиночку. По той же самой причине:

сам с собой не поругаешься.

   - Хватит!  -  вдруг  взорвался Борис.  - Если ты поставил

своей целью доказать на практике эту теориюзря тратишь силы.

У  меня  нет ни малейшего желания поддерживать бессмысленные

ссоры.  И давай-ка прекратим пустой разговор.  Меня ты ни  в

чем не убедил,  да и сам скоро поймешь, насколько ты заблуж-

даешься,  какая у тебя, извини, каша в голове. А пока можешь

вести себя, как угодно. Мне же некогда, буду работать. Завт-

ра надо закончить камеру.

   И он демонстративно взялся за инструменты. Смит хотел еще

что-то сказать,  но раздумал.  Повернулся и пошел, вызывающе

насвистывая, сунув руки в карманы. Борис проводил его долгим

взглядом.

                  4. .Опушка зыбкого леса

                    (запись в диктофоне)

   "Не так страшен черт,  как его малюют!  Сутки,  которые я

провел  в  лаборатории,  не пропали даром:  совершенно точно

удалось доказать, что местные микроорганизмы для человека не

опасны. Универсальная вакцина защитит нас от бактерий плане-

ты точно так же,  как и от всех земных.  Таким  образом,  мы

сможем  выходить наружу даже без скафандров,  можем спокойно

дышать забортным воздухом.  Опасаться надо лишь крупных хищ-

ников, а против них у нас защита найдется.

   И вот я собрался на первую  вылазку.  Надел  гепталоновый

костюм,  по прочности почти не уступающий скафандру,  метал-

лопластовый шлем.  К воротнику пристегнул добавочный  микро-

фон-буду на ходу описывать все,  что увижу. На всякий случай

захватил термос,  немного еды. Хоть и планирую всего получа-

совую экскурсию,  надо быть готовым ко всему-планета каверз-

ная.

   Смотрю на  себя в зеркало и не могу удержаться от улыбки.

Вид такой, словно собрался на войну. За спиной разрядник, на

боку - лучевой пистолет. Но иначе нельзя, здесь ни на минуту

не выпустишь оружие из рук.  Конечно,  не  очень-то  хочется

сразу  же начинать боевые действия,  однако боюсь,  что меня

быстро к этому принудят.  Население тут, судя по первым наб-

людениям, настроено весьма агрессивно...

   Роберт мой монолог не слышит. Он сейчас сидит в централь-

ной рубке,  решил следить за моей экскурсией на экране. Я не

просил об этом-после того памятного разговора наши отношения

несколько натянуты. Разговариваем вроде бы и по-прежнему, но

от былой сердечности нет и следа.  Все-таки меня очень задел

его бессмысленный бунт. Но думаю, блажь со временем пройдет,

и мы окончательно помиримся.  Смешно - остались вдвоем в це-

лом мире и еще станем что-то делить.  Нельзя же всерьез при-

нимать его разглагольствования о свободе личности, беспечной

жизни рантье. Воспитание сказывается, вот и все.

   Приказ по кораблю отдавать не стал,  хотя это и требуется

по  Уставу.  Сделал лишь короткую запись в бортовом журнале.

Пусть Смит тешится своей свободой...  Но я уверен:  если  со

мной  случится  какая  беда,  он ни на минуту не задумается,

бросится на помощь.  Скажу откровенно - мне даже хочется это

проверить.  Не очень хочется,  но все же...  Ведь если такое

произойдет, вся наша размолвка моментально забудется, а ради

этого можно и рискнуть собой.

   ...Свершилось! Впервые в истории нога человека ступила на

поверхность планеты чужой звездной системы.  Хоть и стараюсь

настроить себя на несколько иронический лад (куда уж нам  до

помпезного ритуала первопроходцев!), все равно не могу сдер-

жать волнения, гулких толчков сердца. И опять хватают за ду-

шу,  выбивают из колеи мысли о погибших друзьях.  Мысли,  от

которых мне никогда не избавиться!

   Да, случилось  так,  что  я вступаю в этот незнакомый мир

один. Под ногами у меня алая, удивительно сочная трава, вок-

руг - огненные заросли,  над головой - белесое,  с дюралевым

отблеском небо и ослепительно-синее,  непривычное солнце.  Я

вдыхаю пряный воздух,  насыщенный мириадами запахов,  в лицо

мне бьет жаркий упругий ветер. Трудно будет забыть когда-ни-

будь эти неповторимые минуты...

   Первые шаги.  Вокруг  настороженная  тишина,  все   живое

где-то попряталось. Я недаром выбрал полуденный час - хищни-

ки здесь особенно активны в сумерки и по ночам. Но палец все

равно  лежит  на  спуске.  В зарослях наверняка притаился не

один грозный противник,  а мне хочется добратся до  ближнего

леса. Интересно, отсюда он выглядит совсем иначе, чем на эк-

ране.  Кажется, будто там волнуется огненное море. Кроны не-

различимых деревьев образуют сплошной шатер,  и их очертания

все время меняются,  словно лес сотрясает лихорадочная зыбь.

Неужели от ветра? Он сейчас почти стих, кусты на берегу ЧУТЬ

колышутся. А там - появляются н вновь пропадают высокие жар-

кие валы. Странно. Но разве это первая загадка, которая ждет

меня здесь?

   Фу, надо отдышаться. Уже успел пережить небольшое приклю-

чение. Вдруг почувствовал, как что-то резко кольнуло в щико-

лотку правой ноги, дернуло в сторону. Оказывается, вцепилась

мертвой хваткой какая-то мерзкая тварь -  длинное  членистое

тело. покрытое жесткой рыжеи щетиной, когтистые бесчисленные

лапки, громадные челюсти... Отвратительный гибрид сороконож-

ки и скорпиона. К счастью, костюм выдержал. Пришлось взяться

за нож - пистолет пускать в действие опасно,  можно  и  себя

поранить.  С немалым трудом отодрал от себя полуметровую га-

дину, которая оказалась необычайно живучей - даже разрублен-

ная  на части продолжала метаться в траве - и угрожающе щел-

кать костяными челюстями.  Да, надо поглядывать не только по

сторонам, но и под ноги...

   На мгновение меня охватил страх.  Полно, не совершаю ли я

величайшую, непоправимую глупость, отправляясь на эту. край-

не рискованную прогулку? Не лучше ли повернуть обратно - по-

ка еще не поздно?  Может быть,  прав был Смит, когда утверж-

дал,  что нам нельзя лезть на рожон?  В самом деле, идти ку-

да-то в одиночку, без вездехода - настоящее безумие. В Уста-

ве прямо говорится, что такие действия на чужих планетах ка-

тегорически  запрещены.  К  тому  же для первого раза вполне

достаточно небольшой прогулки вокруг корабля.  Взять образцы

почвы, растений, воды, поймать несколько насекомых. Исследо-

ваний хватит надолго...

   Эти мысли назойливо стучат в голове,  но я продолжаю идти

в прежнем направлении.  От звездолета меня отделяет уже доб-

рая  сотня метров.  Он стоит на холме - покосившаяся нелепая

громада, - чуть похожий на старинную доменную печь. Скручен-

ный остов оранжереи и остатки конструкций нижнего яруса при-

дают ему трагический вид,  живо напоминают о катастрофе.  Со

стороны особенно наглядно видно,  как много мы потеряли.  И,

чтобы не давать воли тяжелым воспоминаниям, я ускоряю шаги.

   Что это? Готов поклясться, что еще полчаса назад, когда я

просматривал местность на экране,  здесь ничего  не  было  -

только густо заросшая травой ложбина. А сейчас, словно грибы

после дождя, вдруг появились какие-то удивительные предметы.

Невольно  останавливаюсь,  и  по телу пробегает лихорадочная

азартная дрожь. Вот он, новый сюрприз!

   В первый момент показалось,  что передо мной застыли гро-

мадные спруты, приподнявшись на разветвленных щупальцах. Но,

пожалуй, точнее будет другое сравнение. Они скорее похожи на

пни,  наполовину выдранные из земли. Только вершины их купо-

лообразны, матово отсвечивают.

   "Пни" стоят  неподвижно.  Жилистые  многочисленные  корни

разной толщины уходят в глубину почвы.  Значит, растения? Но

неужели я мог не заметить добрый десяток таких  крупных  эк-

земпляров?  Или  они изменили окраску?  Сейчас молочно-белые

"пни" отчетливо выделяются на окружающем  красном  фоне,  но

несколько минут назад они могли быть и иного цвета...

   Вот так штука!  Я оглянулся назад, и по спине пополз неп-

риятный холодок:  там,  где я только что прошел,  торчат еще

три таких же пня. Их асимметричные тела четко вырисовываются

на вершине холма. Меня окружают!

   Мысли крутятся в  сумасшедшем  водовороте.  А  что,  если

именно  так  выглядят  представители  здешней разумной расы?

Жизнь может принимать самые причудливые формы, и, кто знает,

может  быть,  сейчас и произойдет тот самый Первый Контакт о

котором мы столько мечтали? По нет, вздор, нелепость! Рассу-

док восстает против такого предположения. Уродливые "пни" не

могут,  не должны оказаться братьями по разуму - слишком  уж

это противоестественно...

   Жду на месте. И вот замечаю, как один из ближайших ко мне

"пней" начинает быстро вытягивать из земли свои корни. Лезут

сразу несколько плетей -  гладкие,  с  жирным  металлическим

блеском.  Щупальца - так, пожалуй, точнее - на концах остры,

как иголки.  Но разглядеть их трудно,  потому что они,  едва

показавшись  наружу,  тотчас же снова уходят вглубь на новом

месте. Движется "пень" ловко - несколько мгновений, и он уже

на метр ближе. И опять замер, словно век тут рос.

   Круг смыкается все теснее. Что делать? Логика подсказыва-

ет:  надо удирать. Ведь у этих неуклюжих и внешне безобидных

созданий могут оказаться грозные средства нападения.  Благо-

разумнее  держаться от них подальше.  Но азарт исследователя

удерживает на месте. Я включил автоматическую микрокамеру, и

на магнитной нити записываются сейчас уникальные кинокадры.

   Пожалуй, хватит испытывать судьбу.  Шагаю прямо в сторону

ближайшего "пня", готовый в любую минуту ударить его кванто-

вым лучом. Но он, будто понимая опасность, вежливо отодвига-

ется. Нет,  нападать они не собираются и вряд ли способны на

это. Скорее всего эти бродячие полурастения-полуживотные ве-

дут самый мирный образ жизни, и все необходимые для себя ве-

щества усваивают прямо из почвы и воздуха.  А почему их  так

привлекла моя персона - остается только догадываться...

   Причудливая колония "пней" осталась далеко позади. Иду по

направлению к лесу,  который я уже назвал Зыбким. Интересно,

мы до сих пор не дали никакого имени планете,  ставшей нашим

последним приютом.  У  нас  с Робертом был в первый день не-

большой спор,  но к согласию так и не пришли. Что ж, и роди-

тели не всегда сразу договариваются,  как назвать своего ре-

бенка. К тому же нас мало волнует топонимика: пусть ею зани-

маются те,  кто придут после нас, но зато вернутся на Землю.

А нам все равно.  И если в дальнейшем придумаем какие наиме-

нования, то лишь для собственного удобства.

   Снова замедляю шаги.  Останавливаюсь на опушке,  и  не  в

состоянии идти дальше.  Уж очень необычно выглядит лес, надо

пассмотреть его внимательнее. Вид просто сказочный! Деревьев

в привычном смысле этого слова нет. Из густой травы поднима-

ются упругие стебли-стволы.  На высоте нескольких метров они

соединяются по три-четыре штуки, образуют своего рода бесед-

ки.  В вершине каждой-крупное мясистое соцветие,  похожее на

сплюснутую  дыню  и  усеянное  радужными чешуйками.  От этих

"дынь" отходят бесчисленные воздушные  стебли,  пересекаются

между  собой-будто сверху кто накинул громадную сеть.  И вся

эта сложная система в непрерывном движении.  Мягко  пружинят

стволы,  дрожат соцветия, раскачивается воздушная сетка. Мне

показалось даже, что лес издает мелодичный звон.

   Что делается в глубине - разглядеть трудно.  Я забыл ска-

зать про перистые рубиновые листья, напоминающие папоротник,

которыми  густо  покрыты  стволы.  Поэтому уже через десяток

метров начинается сплошной багровый сумрак, навевающий самые

мрачные мысли. Боюсь, что...

   Кажется, предыдущую фразу так и не закончил, и сейчас да-

же забыл,  что именно хотел тогда сказать.  Дело в том,  что

говорю после небольшого перерыва.  Долго  любоваться  удиви-

тельным лесом не пришлось. Раздвигая ажурные листья, из чащи

вдруг выбралась мне навстречу громадная серая туша величиной

с крупного медведя. Выглядит безобразно - ни ног, ни головы,

сплошной бесФорменный мешок.  Что-то вроде слизняка чудовищ-

ных размеров. Кожа ноздреватая, влажно блестит и мелко, час-

то вздрагивает.  Словом,  вид такой,  что  даже  не  слишком

брезгливый человек передернется от отвращения.

   Не успел я опомниться,  как чудовище вытянулось всем  те-

лом, стало похожим на перевернутую запятую. На мгновение по-

казался беззубый пульсирующий ротширокая черная дыра.  И тут

же с неожиданным проворством животное ринулось на меня.

   Наверное, любой легкоатлет позавидовал бы прыжку, который

я совершил.  Взлетел,  словно мячик. И одновременно рука со-

вершенно непроизвольно нажала на спуск. Тончайший луч ударил

в моего противника, и громадная туша легко развалилась попо-

лам, словно комок масла под ножом. В тот же момент прямо под

ноги мне упала с треском фиолетовая молния.  Разрезанные по-

ловинки,  пузырясь черной кровью, дернулись несколько раз, и

опять затрещали бледные огоньки разрядов.  Красная трава ды-

милась.  Я невольно поежился:  что было бы со мной,  если бы

хоть несколько секунд задержался с прыжком и выстрелом!

   Отвернувшись от поверженного врага,  я  сделал  несколько

неуверенных  шагов.  Идти в лес сразу почему-то расхотелось.

Да,  на первый раз достаточно - и без того нарушил сразу все

правила безопасности.  Эти заросли^ как видно,  просто кишат

хищниками,  и без вездехода сюда лучше не лезть-если, конеч-

но, не надоела жизнь. А я про себя этого не скажу...

   Словно подтверждая мои мысли,  в сумрачной чаще  возникли

очертания  новой исполинской фигуры,  послышался тяжелый шум

ломаемых стволов. Опять какое-то животное - горбатый силуэт,

ноги-колонны.  Разгоряченный  недавним боем,  я снова поднял

пистолет,  но зверь,  как видно, не пожелал встречи. Он мед-

ленно прошел стороной, и шаги вскоре замерли где-то у озера.

   Хватит, сказал я себе,  надо возвращаться. Взял несколько

проб, образцов растений, ухитрился даже сорвать разноцветную

чешуйку с округлого соцветия. При ближайшем рассмотрении она

оказалась  похожей на морскую раковину удивительной красоты.

Плотные сочные лепестки поражали глаз тончайшими  переходами

красок.  Наверное,  земные модницы дорого отдали бы за такой

цветочек...

   Обратный путь  занял  немного  времени.  У самого корабля

посмотрел на часы - прогулка отняла всего сорок три  минуты.

Настроение было превосходное. Напевая, вошел в камеру, кото-

рую услужливо распахнуло передо мной автоматическое устройс-

тво.  Пока стоял здесь, облучаемый и обдуваемый со всех сто-

рон,  описал свои приключения-начиная с неприятной встречи с

электрическим слизняком.  И теперь думаю, с каким выражением

станет прослушивать мой рассказ Роберт.  Вряд ли он удержит-

ся, - может быть, уже сегодня тоже отправится на вылазку.

   Странно. Роберта нет ни в рубке,  ни в кают-компании. Или

он решил подшутить надо мной,  спрятался гденибудь?  Да нет,

на него не похоже. Может, просто спит в своей каюте?

   Ничего не понимаю.  Самым тщательным образом обшарил весь

корабль.  Не осталось ни одного самого  укромного  закоулка,

где мог бы укрыться человек.  А Смита нигде не нашел. Он ис-

чез самым загадочным образом..."

                    5. Поправка на чудо

   Даже в детстве Борис  не  любил  детективную  литературу.

Приятелей, которые увлекались приключениями знаменитых сыщи-

ков,  он беспощадно высмеивал. Таинственное исчезновение то-

варища  настолько  выбило его из колеи,  что он чуть было не

стал разыскивать в библиотеке микрофильм с  сочинениями  Ко-

нан-Дойля,  чтобы почерпнуть хоть какой-нибудь совет. Но по-

том подумал,  что великий Шерлок Холмс действовал  в  земных

условиях, и его талант вряд ли мог пригодиться здесь, на чу-

жой и непонятной планете.

   Никогда Ковалев  не  чувствовал такой растерянности.  Что

могло произойти со Смитом?  Где искать его? Снова и снова он

задавал себе эти вопросы, но ответа так и не находил.

   Оставалось единственное предположение:  Роберт  вышел  из

корабля. Что-то заставило его покинуть рубку, и он так торо-

пился,  что не взял никакого снаряжения, кроме пистолета. Но

почему  он ничего не сказал,  не оставил никакой записки?  И

главное - почему молчит его пеленгатор? Борис проверил - ра-

ция в полном порядке. Странно, очень странно...

   Снова выйдя наружу,  он стал искать следы Смита около ко-

рабля,  но так и не нашел их. Трава вроде бы примята, однако

отпечатков огромных башмаков не заметно.  Странно, его собс-

твенные следы сохранились. Не взлетел же Роберт! Хотя... Бо-

рис опасливо покрутил головой.  Вчера вечером совсем рядом с

кораблем  пронеслась такая крылатая тень-метров пять в попе-

речнике.  Правда,  при солнечном свете летающие чудовища  не

появлялись  ни  разу,  но кто может точно сказать про все их

повадки!  В сущности, про эту планету известно так мало, что

нельзя делать никаких обоснованных предположений. Взять хотя

бы сегодняшнюю тварь,  нашпигованную молниями,-подозревал ли

он о ее существовании?

   И вдруг Борис мучительно ясно представил себе,  как  Смит

лежит в колючих зарослях,  беспомощный и окровавленный, ждет

помощи.  Единственный близкий человек в этом  ужасном  мире,

единственное родное существо!  Какое бесконечное одиночество

предстоит ему,  если Роберт погибнет... Нет, это невозможно!

И такими вздорными, несерьезными показались сейчас рассужде-

ния про неизбежность конфликтов, про полярные трагедии. Лишь

здесь,  потеряв всякую надежду на возвращение к людям, можно

по-настоящему оценить значение святого слова "товарищ",  по-

чувствовать,  как  много  значит живая человеческая душа ря-

дом... Так как же он смеет оставаться в бездействии? Искать,

спешить  на выручкувот что надо немедленно делать.  И не те-

рять ни минуты,  потому что каждая может оказаться последней

для Роберта.

   "Спокойно", - сказал себе Борис.  Прежде всего нужен чет-

кий план действий.  Наверное,  придется начать с района озе-

ра-именно оттуда появлялись все время  крылатые  ящеры.  За-

тем-Зыбкий лес. Искать придется вслепую, но ведь в любую ми-

нуту может отозваться пеленгатор Смита.  И почему это он от-

казал - конструкторы уверяли,  что прибор абсолютно надежен,

не боится даже сильнейших ударов и может работать чуть ли не

в сталеплавильной печи. Вероятно, на пути радиоволн оказался

мощный ионизированный слой.  Вон какая туча на горизонте! Но

нет, так далеко его не могли затащить...

   - Обнаружен сигнал пеленгатора,  - сказала спокойно маши-

на,  и одновременно тонко отозвался прибор на руке Бориса. -

Азимут 76 градусов 12 минут,  расстояние 26 километров. Пов-

торяю...

   "Сильна, видать,  эта летающая зверюга",  - подумал Кова-

лев. А он-то собирался искать поблизости... Но как добраться

в такую даль? У него ведь абсолютно никаких средств передви-

жения. А шагать придется через Зыбкий лес, где на каждом ша-

гу стерегут опасности.  К тому же  мало  шансов  пройти  это

расстояние до темноты.  А что будет ночью... Борис вспомнил,

какие кровожадные вопли раздаются в черной глубине зарослей,

едва начинает смеркаться,  и невольно поежился. Но иного вы-

хода у него нет. Надо идти, а там будет видно.

   Стараясь не думать о том,  что может встретиться на пути,

он торопливо стал укладывать заплечный мешок.  Взял гермети-

ческую палатку на двоих,  надувную лодку (вдруг придется пе-

реплывать через реку!),  аптечку, концентраты, запас энерго-

ампул  для  разрядника.  Мешок получился увесистым.  "Хорошо

еще, притяжение планеты меньше земного, - подумал Борис. - А

то с таким рюкзаком далеко не пошагаешь...".

   Он вышел из шлюзовой камеры и зажмурился от  нестерпимого

блеска: синее солнце стояло как раз напротив двери. Пришлось

сдвинуть на глаза темные светофильтры. Но в ту же минуту Бо-

рис снова поднял очки на лоб. Ему показалось, что у него на-

чинаются галлюцинации: на поляне неподалеку от корабля стоял

человек.

   Это был не Смит.  Его грузную,  рослую фигуру ни с кем не

спутаешь.  А незнакомец был тонким,  по-юношески подтянутым.

Приглядевшись, Ковалев увидел, что гость очень молод. У него

открытое симпатичное лицо, коротко подстриженные русые воло-

сы - типичный европеец.  Одет в снежно-белую легкую рубашку,

такие же белые шорты,  сандалии. В глазах светится любопытс-

тво.

   Борис давно свыкся с мыслью, что разумных существ на пла-

нете нет и быть не может.  За все эти дни "Ульма"  не  заре-

гистрировала ни одной радиопередачи, и рухнули последние на-

дежды на то,  что результаты орбитальных исследований  могли

оказаться неточными. При посадке была сделана аэрофотосъемка

огромного участка вокруг - в несколько сот тысяч гектаров. И

самый тщательный анализ подтвердил: нет даже признаков самой

примитивной цивилизации.  И вдруг  появляется  точная  копия

землянина! Не гомоноид, не человекоподобный, а подлинный Го-

мо. Встретишь такого на улице Москвы - пройдешь, даже не ог-

лянешься. Но здесь, в чужой звездной системе!

   - Не может быть,  - твердо и раздельно сказал Ковалев.  -

Мне все это только кажется. Чудес не бывает.

   Он зажмурил глаза,  снова глянул.  Незнакомец не исчезал.

Он стоял на том же месте,  улыбался. Казалось, его забавляло

изумление Бориса и он ждал, что станет делать космонавт.

   Мысли роились в мозгу Бориса,  словно искры в разворочен-

ном костре. Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем он

обрел  способность рассуждать.  Первым побуждением было бро-

ситься навстречу нежданному гостю. Но потом заговорила осто-

рожность.  А вдруг опять какая-то дьявольская ловушка? Вдруг

вспомнились читанные когда-то фантастические истории  о  ко-

варных  Инопланетцах,  которые  могли принимать человеческий

облик,  чтобы усыпить бдительность землян,  а потом  жестоко

расправлялись с ними. Быть может, и Смита выманили из кораб-

ля точно таким же образом? Тогда понятно, почему он так спе-

шил,- наверное, забыл обо всем на свете... Так что же, выхо-

дит,  что это умный и хитрый враг,  и надо готовиться к воз-

можной схватке?

   А незнакомец все улыбался.  И вдруг он пошел прямо  навс-

тречу.  Пальцы  Бориса непроизвольно потянулись к пистолету.

Правда,  в руках неизвестного оружия нет,  но кто знает, что

он предпримет?  Но тут же Ковалеву стало стыдно за свою тру-

сость.  Ведь не станет же он стрелять первым!  А раз  так  -

нельзя ничем обнаруживать свое беспокойство. Надо ждать.

   Они стояли теперь почти рядом.  Космонавт  -  на  верхней

ступеньке трапа, растерянный, встревоженный и все еще ничего

не понимающий. А загадочный гость смотрел на него снизу дру-

желюбно и чуть лукаво.  И попрежнему не произносил ни слова,

не делал никаких жестов.

   Борис вспомнил, как спорили они о формах общения с предс-

тавителями Чужого Разума.  Разговоры эти велись с тех  самых

пор,  как  началась подготовка к экспедиции.  Одни говорили,

что установить контакт вообще будет невозможно, другие дока-

зывали, что общий язык разумные существа найдут сразу же. Он

лично разделял последнюю точку зрения,  хотя и  основательно

изучал  педантичный,  дотошный труд Ганса Фрейденталя:  быть

может, знакомство придется начинать именно при помощи солид-

ного "Линкоса", написанного еще до полета на Луну.

   Однако сейчас из его памяти вылетели все логические пост-

роения голландского   математика,  все  наставления  ученых.

Очень трудно начинать с "космических междометий", если рядом

-  точно такой же человек.  А говорить с ним на любом земном

языке просто смешно.  Или они объясняются,  читая мысли друг

друга? Может, он и сейчас пытается что-то внушить, да не по-

лучается?  С чего же начинать?  В конце концов,  не будут же

они стоять так до бесконечности.  Надо хотя жестами показать

свое миролюбие - это, пожалуй, сейчас самое главное.

   Но тут же случилось такое,  чего Борис совершенно не ожи-

дал.  Незнакомец расхохотался - весело,  закатисто.  А потом

произнес на чистом русском языке:

   - Ну, здравствуйте, товарищ!

   Если бы  не перила трапа,  космонавт вряд ли удержался бы

на ногах.  Он ожидал всего - только не этой обыденной фразы.

"Теперь-то ясно,  что это всего бред, - горько подумал он. -

Конечно, потрясения не прошли даром. Сначала мерзкие чудови-

ща, потом исчезновение товарища... Вот и мерещится несусвет-

ная чушь. Но до чего же яркая галлюцинация!".

   - Извините  за маленькую мистификацию,  - продолжал неиз-

вестный.  - Но я видел ваше удивление,  и мне захотелось уз-

нать,  как вы себя станете вести дальше, потому и молчал так

долго. А вообще-то я такой же человек, как и вы. Тоже приле-

тел с Земли. Меня зовут Рей Ланин. А этот корабль, - очевид-

но, "Мирный"?

                   б. Рей летит на помощь

   Дважды два больше не равно четырем.  Волга впадает  не  в

Каспийское море, а черт знает куда. Скорость света - не пре-

дел,  а формулы Эйнштейна и Лоренца годятся лишь для первок-

лассников. Примерно такие выводы сделал для себя Борис, ког-

да уразумел,  наконец, что он не бредит, не видит удивитель-

ный сон и перед ним действительно человек. Пока "Мирный" ле-

тел сквозь космическую бездну, на Земле - в полном соответс-

твии с теорией относительности - прошли годы. И за это время

человеческая мысль достигла  нового,  невиданного  расцвета.

Люди каким-то образом научились мгновенно преодолевать чудо-

вищно большие  расстояния,  и  корабли,  вылетевшие  намного

позднее, просто обогнали их на пути к этой планете. А они-то

еще по-детски гордились тем, что пришли сюда первыми!

   - Вы  стартовали  с  Земли в 1992 году,  - продолжал Рей,

будто читал его мысли,  - и летели сюда по  земному  времени

около тридцати лет. А сейчас перелет с Земли на Аврору зани-

мает всего четырнадцать часов -  тоже  по  земному  времени.

Удобно, верно? - и он опять доверчиво улыбнулся.

   - Аврору?  - переспросил Борис. Он чувствовал, что еще не

в состоянии здраво рассуждать,  но надо же было что-то гово-

рить!

   - Да,  Аврору. Так мы назвали эту планету. Или вы уже ус-

пели дать ей другое имя?

   - Нет. Не успели.

   - Вот и хорошо.  Но что же мы тут стоим? Извините за бес-

церемонность,  но мне очень хочется познакомиться и с вашими

товарищами. Вас ведь шестеро?

   Борис молча покачал головой. Лнцо его стало бледным и не-

подвижным,  как гипсовая маска.  Рей быстро окинул  взглядом

искалеченную нижнюю часть корабля, оплавленные конструкции и

все понял.  Он смутился - и без того румяное лицо его сдела-

лось прямо-таки пунцовым.

   - Простите,  - прошептал он.  - Я сразу не обратил внима-

ния...  Ну,  конечно, у вас осталась лишь половина корабля -

на  снимках  он  выглядит  совсем  не  так.  Выходит,   ваши

друзья...

   - Четверо погибли,  - сказал Борис вдруг охрипшим юлосом.

- А один исчез полчаса назад.  Я шел искать его. Скажите, он

не у вас?

   - Не знаю,  - не сразу ответил Рей. - Вряд ли. В этом ра-

йоне,  кроме меня,  никого сейчас нет,  да и сам я  оказался

здесь совершенно случайно. (Он почему-то снова густо покрас-

нел). А как он пропал?

   Борис коротко  сказал,  назвал  координаты места,  откуда

поступили сигналы пеленгатора.  Рей нахмурился, смешно сдви-

нув густые брови. Было видно: серьезное выражение редко гос-

тит на этом лице.

   - Пожалуй,  я догадываюсь, - сказал он. - Неужели они ос-

мелились?

   Он достал  из  неприметного кармана плоскую голубую коро-

бочку,  набрал на торце комбинацию цифр. Внутри что-то щелк-

нуло,  и посредине раскрылось круглое отверстие.  Рей поднес

его к глазам,несколько секунд всматривался,  будто в  окуляр

микроскопа.

   - Говорите,  76 градусов 12 минут,  - переспросил  он.  -

Точно. Так я и думал...

   Заметив, что у Бориса недоумевающее выражение, пояснил:

   - Это карты у нас теперь такие.  Любой масштаб, целый ат-

лас в кармане.

   Он говорил беззаботным тоном,  но Борис почувствовал, что

его новый знакомый встревожен и даже несколько растерялся. И

эта тревога мгновенно передалась ему. Беспокойство за судьбу

товарища вспыхнуло с новой силой.

   - Где сейчас Роберт?  - спросил он.  - Вы можете мне ска-

зать?

   Рей ответил не сразу.

   - Боюсь,  коротко не объясню.  История сложная и -  скажу

честно  - не очень для меня понятная.  Вероятнее всего,  что

ваш товарищ у местных жителей.

   Борису показалось, что он ослышался.

   - У местных жителей?

   - Да,  планета обитаема.  А вы еще не знаете?  Гомоноиды,

очень похожи на нас. Правда, их тут немного - всего несколь-

ко миллионов, и рассеяны они по всей планете.

   - Но мы не обнаружили никаких следов...

   - И  не  удивительно.  Здесь  еще  каменный век.  Родовой

строй, простейшие орудия. Многие до нас даже огня не знали.

   - Так вы общаетесь с ними?

   - Трудно назвать это  общением.  Контакт  был  установлен

около трех лет назад, когда на Авроре высадилась первая экс-

педиция.  Но и по сегодняшний день мы для них  -  непонятные

боги, всемогущие небожители. И никакими силами не можем их в

этом разубедить.

   - Но на Смита они все-таки напали?

   - Есть тут одно совершенно особенное племя,  которое  для

нас  - сплошная загадка.  И обитает оно как раз там,  откуда

доносятся сейчас сигналы пеленгатора.  До сих пор  на  людей

они не нападали, и я не могу точно догадываться, чем привлек

их внимание ваш товарищ.  Боюсь,  что выручить его будет  не

так просто. Но я постараюсь.

   Борис чувствовал,  что Рей о чем-то не  договаривает,  не

хочет  высказывать  каких-то серьезных опасений.  Неужели он

решил отправиться на поиски один?  Но ведь здесь должны быть

и другие люди!

   И опять Рей будто прочитал его мысли.

   - Нас тут на планете всего сто шестьдесят семь человек, -

сказал он таким тоном,  будто извинялся.  - Все еще  готовим

Базу.  А  массовое  переселение начнется года через полтора.

Понимаете,  каждый на счету.  К тому же лететь сюда  большой

группе...  Может быть, я преувеличиваю, и с вашим другом ни-

чего страшного не произошло.  Короче говоря,  полечу на раз-

ведку. А скорее всего, вернемся вместе. Взять вас с собой не

могу - машина у меня двухместная. Кстати, на чем вы туда со-

бирались  ехать?  Наверное,  ваш  вездеход  не  проберется -

сплошная топь.

   - Все  наши вездеходы погибли,  - сухо сказал Борис.  - У

меня нет никакого транспорта.

   Рей удивленно посмотрел на него,  промолчал. Потом сказал

все тем же извиняющимся тоном:

   - Я постараюсь сделать все,  что смогу. Поверьте, так бу-

дет лучше.

   - А  где ваша машина?  - спросил Борис,  чтобы прекратить

этот тягостный для него разговор.  За каждым словом Рея, ка-

залось ему, кроется какая-то тревожная тайна.

   - У меня прогулочный вертолет.  Новая модель, с биоэлект-

ронным управлением. Превосходная вещь, абсолютно надежен.

   Тут только Борис заметил на самом  краю  поляны  ажурное,

хрупкое на вид сооружение. Но разглядеть летательный аппарат

он не успел.  Красные кусты рядом с машиной раздвинулись,  и

оттуда  вылезла знакомая серая туша - давешний электрический

слизняк.  Как и первое, новое животное сделало стойку, вытя-

нувшись в громадную запятую, потом быстро стало раскачивать-

ся взад и вперед,- словно исполняло танец,  популярный в се-

редине двадцатого века.

   Борис схватился за свой лучевой пистолет,  но Рей  жестом

остановил его. Он неторопливо расстегнул миниатюрный футляр,

пристегнутый сбоку,  достал маленький,  похожий  на  игрушку

пистолетик с толстым, коротким дулом и, почти не целясь, на-

вел его на чудовища.  И сразу же серая громадина  беспомощно

рухнула, замерла бесформенной глыбой.

   - Все,  - спокойно сказал Рей.  - Еще одним меньше стало.

Надоели эти рокки - тут их тысячи.  До чего обнаглели,  даже

днем вылезают. А ночью они на каждом шагу. Хищники на них не

нападают - кому захочется связываться с живым аккумулятором?

А сами страшно прожорливы,  ничем не брезгуют.  Этот вон  на

вертолет польстился. Отвратительные создания!

   Борис хотел рассказать о своей недавней встрече  с  таким

же животным, но вместо этого спросил:

   - Чем вы его? Лазером?

   - Нет.  Мы называем эту штуку гип. Иначе говоря, гипноиз-

лучатель.  Вызывает и у человека,  и у большинства  животных

мгновенный  сон.  А если поставить его на такой режим,  - он

показал на красную кнопку сбоку,- убивает. Рокков, например,

иначе не возьмешь.  Организм у них примитивный,  мозга нет -

так,  несколько нервных узлов... Но не будем отвлекаться. Мы

успеем  еще побеседовать обо всем - и о рокках,  - и о нашем

оружии. Надо лететь. Да вы не волнуйтесь, обернусь быстро. А

чтобы вы без меня не скучали - попрошу к вам одного товарища

(он опять мгновенно покраснел).  Она здесь неподалеку. Кста-

ти, и на все ваши вопросы ответит.

   Рей согнул руку в локте,  стал поворачивать заводную  го-

ловку часов. Но потом Борис разглядел, что это не только ча-

сы, но и какой-то крошечный прибор. "Передатчик! - догадался

он. - Вот техника!" И спросил:

   - А почему мы за все эти дни не поймали ни одну вашу  ра-

диостанцию?

   - Правильно. Мы все были в зоне, а санитарные отряды пос-

леднюю неделю не работали.

   Из этой фразы Борис ровно ничего не понял, но переспраши-

вать не стал. Рей заметил его растерянное выражение, коротко

рассмеялся:

   - Объяснять мне некогда, вот беда. Ну да скоро все узнае-

те...

   Послышалось шмелиное гудение.

   - Ада, - тихо сказал Рей. - Лети сюда. В точку 17 - 57. И

как можно быстрее.

   - А что скажет Луби?  - спросил прибор далеким нежным го-

лосом.

   - Не беда,  оправдаемся.  Ручаюсь, он даже сам нас похва-

лит. Сюрприз тебя ждет - небывалый.

   - Скажи, какой? - оживилась невидимая собеседница.

   - Сама  увидишь.  И  еще  - меня здесь не будет,  но тебя

встретят.

   - Не понимаю. Ты же один.

   - Поймешь,  все поймешь. Только не задерживайся. И сразу,

как прилетишь,  постарайся связаться со мной.  Извини, пожа-

луйста, но я очень спешу.

   - Хорошо. Вылетаю.

   Рей щелкнул кнопкой, опустил руку.

   - Она появится минут через пятнадцать, А я к тому времени

уже буду на месте. Все кончится прекрасно, вот увидите. Зна-

чит,  вашего друга зовут Роберт Смит? Высокий такой, массив-

ный,  верно?  Помню по портретам... Не волнуйтесь, скоро оба

здесь будем.

   Борис оглянулся на свой громоздкий мешок,  лежащий у под-

ножия трапа.

   - Может быть, вам что-нибудь нужно? У меня тут...

   - Спасибо, - прервал его Рей. - У меня есть все необходи-

мое в аварийном случае. Ну, до скорой встречи!

   Он энергично  пожал руку Ковалева и побежал к своей маши-

не.  Сел в кресло,  сделал прощальный жест. Над машиной рас-

пустился прозрачный круг,  она легко взмыла в вышину и стала

стремительно удаляться.  Вскоре темная точка растворилась  в

ярком сиянии дня.

   - Ну и дела,  - растерянно сказал Борис, тяжело опускаясь

на нижнюю ступеньку трапа.  - А я-то еще говорил,  что чудес

не бывает...

                         7. Аврора

                    (Запись в диктофоне)

   "Голова просто гудит. Такое обилие впечатлений вынести не

просто  -  целый день нервы в страшном напряжении.  И только

сейчас, когда я остался один, можно осмыслить все случившее-

ся,  привести в порядок собственные чувства. А это мне лучше

всего удается за диктофоном.

   Тот раз я едва успел описать факты. В самой конспективной

форме рассказал о своей встрече с Человеком из Будущего, ве-

селым  и  храбрым  пареньком  по имени Рей Ланин.  И на этом

пришлось прервать монолог.  Перед кораблем  опустился  точно

такой  же вертолет,  и из него вышла (а точнее сошла с него)

чудесная девушка.  Этакая космическая фея в голубом  изящном

комбинезоне,  черноволосая и черноглазая.  У нее был класси-

ческий профиль и ладная спортивная фигурка. Загорелая, румя-

ная,  она так и дышала здоровьем и свежестью. Честное слово,

на какое-то мгновение я позавидовал Реюведь  не  требовалось

особой проницательности,  чтобы сообразить:  именно эта юная

особа заставляла так отчаянно краснеть моего нежданного гос-

тя. Что ж, у любви всюду одни законы.

   Знакомство произошло быстро.  Строго говоря,  знакомиться

пришлось  лишь мне,  потому что Ада Штернтак зовут девушку -

уже успела все разузнать обо мне.  Оказывается,  она еще  во

время полета связалась с Реем, который тоже был в воздухе, и

сумела расспросить у него подробности. И уже через несколько

минут  после встречи мы сидели в центральной рубке и беседо-

вали.  Вертолет пришлось поставить в шлюзовую камеру, где он

отлично поместился.  Сделали так на всякий случай,  чтобы до

него не добрались эти рокки или какие-нибудь другие твари.

   Сначала говорил я. Рассказал о полете, о взрыве, о первых

днях на планете и закончил  последними  событиями.  А  потом

принялся расспрашивать сам. И сразу же допустил промах, зас-

тавил девушку смутиться.  Захотелось узнать, почему Рей ока-

зался  один в этих диких местах,  что помогло ему наткнуться

на наш звездолет. Ада опустила глаза, и я понял, что тут ка-

кая-то романтическая причина.  Стал было неуклюже переводить

разговор на другую тему, но она ответила. Прямо и удивитель-

но просто,  без тени кокетства.  Дело в том, что Рей вздумал

преподнести ей букет из Зыбкого леса.  Таких деревьев  нигде

поблизости  больше  нет,  и среди местной молодежи считается

особой удалью подарить любимой редкие  красивые  цветы.  Тем

более,  что вылет сюда связан, как я понял, с какими-то осо-

быми трудностями. А она ожидала друга на границе зоны. У них

сегодня выходной, вот и полетели на прогулку, добавила Ада.

   Но теперь я должен сознаться  в  маленькой  хитрости.  Во

время нашего разговора я незаметно включил диктофон, который

был.в кармане.  Сделал это с самой благородной  целью:  ведь

все, что расскажет мне девушка, сразу запомнить будет трудно

и,  чтобы потом снова не расспрашивать,  лучше просто покру-

тить эту запись... Что, кстати, я сейчас и сделаю.

   - Вам, наверное, очень жаль нас?

   - Почему вы так думаете?

   - А как же: летели, мечтали о великих открытиях, потеряли

друзей,  а в итоге - прибыли уже на открытую планету.  И все

жертвы оказались напрасными.

   - Зачем  вы  так говорите?  Вы же не виноваты,  что наука

идет вперед так быстро!  И все то, что вы сделали, останется

подвигом. Если бы не улетел ваш звездолет, не появились бы и

наши теслеры...

   - Что, что?

   - Теслеры.  Так называются у нас корабли,  летаюшие через

нулевой тоннель.  По имени ученого, который сделал это самое

удивительное открытие нашего времени.  Между прочим,  он ваш

земляк,  москвич.  Ему  первому  было присвоено звание Героя

Земли.

   - А  что это за нулевой тоннель?  Я понимаю,  коротко обо

всем не расскажешь, но поясните хотя бы принцип.

   - Вряд ли смогу. По специальности я геолог, точнее плане-

толог.  Увлекаюсь еще светомузыкой, знаю медицину. А физику,

к  стыду своему,  усвоила плохо.  Вы бы моего брата Вальтера

попросили - вот кто расскажет до тонкостей!  Он работает  на

Станции дальней связи, и я вас обязательно познакомлю.

   - Но Вальтера здесь пока нет.

   - Не знаю даже,  что могу вам сказать.  Теория нульпрост-

ранства настолько сложна,  что и невсе физики в ней до конца

разбираются.  Тут  все  связано с изменением кривизны прост-

ранства.  Как бы это лучше сказать...  Вальтер объяснял  мне

как-то с помощью Мебиусова кольца. В точку, лежащую на внут-

ренней стороне бумажной полоски, можно попасть, обойдя через

все кольцо, а можно и так - проколов бумажку. Теслер и пока-

зал,  как "прокалывать" пространство, мгновенно перемещаться

на расстояния, измеряемые парсеками. Правда, для этого нужно

огромное количество энергии.  Наверное,  в  ваше  время  все

электростанции Земли  за  год  не  вырабатывали  ее столько,

сколько требуется для одного рейса к Авроре. Потому нуль-пе-

релеты все еще очень редки, и к каждому приходится долго го-

товиться. Нас, например, собирало в дорогу без преувеличения

все человечество.  Правда,  потом стало легче. А теперь дела

пойдут совсем весело. Недавно сообщили: найден способ синте-

за протоматерии. Говорят, это просто чудовищный. неисчерпае-

мый источник энергии.  Но,  кроме этого,  я ничего больше не

знаю - такая жалость...

   - Скажите, Ада, много открыто новых планет?

   - Точное число не знаю.  Но немало. В одной системе Альфы

Эридана оказалось четырнадцать крупных планет.  У Тау Кита -

одиннадцать. И жизнь обнаружена на многих. А вот цивилизации

найдены всего на двух - и те на самой ранней стадии.  Да еще

на  трех планетах Тау Кита следы разрушительной атомной вой-

ны. Бесформенные развалины, радиоактивный пепел и - ни живой

души... Ужас! Но мы не теряем надежду, что еще встретим под-

линных братьев по разуму... Зато для нас, планетологов, пов-

сюду настоящие клады.  Знаете, мы недавно открыли здесь гро-

мадные залежи россия!

   - России? Это, если не ошибаюсь, 107-й элемент? Но его же

получают в ничтожных долях грамма. В наше время он обходился

баснословно дорого.

   - Правильно. На Земле он вообще не встречается в природе,

зато на Авроре его - миллионы тонн.  А ведь только с его по-

мощью удалось осуществить синтез протоматерии...  Но я,  ка-

жется,  говорю не о том. Вы меня про космонавтику спрашивае-

те,  а я все на свои темы перевожу.  Так ничего толком и  не

объяснила.

   - Вы прекрасно рассказываете, Ада.

   - Ну вот, вы уже смеетесь надо мной.

   - Я говорю правду. Для меня огромное счастье видеть перед

собой  человека,  слышать его голос,  и вовсе даже не обяза-

тельно получать при  этом  какую-то  информацию.  Вы  только

представьте: мы уже примирились с мыслью о вечном одиночест-

ве. Мой товарищ так и заявил: приговор окончательный и обжа-

лованию не подлежит. И вдруг я встречаю здесь людей! Родных,

настоящих!  Скажите,  а как сейчас на Земле?  Наверное,  уже

коммунизм?

   - У нас - да.  И еще в нескольких странах.  Болгария, Че-

хословакия, Польша...  А капиталистических государств, кото-

рые еще были в ваше время,  уже не  осталось.  Даже  Америка

идет к социализму. Да мы вам столько еще расскажем про Роди-

ну!  У нас множество исторических материалов,  на самые раз-

личные темы.

   - Хорошо,  оставим пока Землю в покое. Откровенно говоря,

Аврора  меня в данный момент интересует больше.  Расскажите,

как вы завоевывали ее.

   - Почему завоевывали? У нас мирные цели.

   - Извините,  оговорился. Надо было сказать, "как осваива-

ли".

   - До полного освоения еще ох как далеко!  Наша зона зани-

мает всего около тысячи квадратных километров. Капля в море!

   - Кстати, что такое зона?

   - Да,  вы  ведь этого не знаете.  Аврора оказалась первой

планетой,  где человек мог находиться без средств  защиты  -

видите, как вам повезло! И поэтому здесь было решено образо-

вать постоянную Базу. А чтобы люди чувствовали себя в полной

безопасности от хищников, которых тут множество, сделали за-

щитную зону.  Для начала окружили небольшой  участок  вокруг

корабля  - по всему периметру через каждые десять метров ус-

тановили генераторы направленного силового поля.  Получилась

сплошная  невидимая стена,  уходящая в стратосферу.  Ни одно

живое существо через нее не проникнет!  А потом зону  посте-

пенно расширяли. И сейчас она растет. Сначала санитарный от-

ряд очистит намеченный участок ст вей  живности,  обработает

почву, чтобы не осталось насекомых и их личинок, а потом ге-

нераторы передвигаем.  Наверное, со временем и сюда доберем-

ся.  Одно неудобно с этой зоной - радиопередачи через нее не

проходят. Плохо для тех, кто снаружи.

   - Выходит, вы ждали по эту сторону границы?

   - Нет,  такие вещи запрещены. Если кто-то вылетел за пре-

делы зоны,  другой должен поддерживать с ним связь через ос-

лабленный участок.  Понимаете, два соседних генератора пере-

водятся на пониженное напряжение, и тогда десятиметровая по-

лоса становится проходимойпри известном усилии. И радиосвязь

можно  поддерживать,  только на небольшое расстояние.  У нас

недавно был случай: полетел один товарищ без страховки и по-

гиб...

   - А как же вы сейчас?

   - Ну,  тут особые обстоятельства. Не каждый же день появ-

ляются старые звездолеты!  И Артур Луби,  строгий наш сегод-

няшний дежурный,  наверное, не станет сердиться за такое на-

рушение инструкции...  Да, вас не удивляет, что я не выражаю

тревоги за судьбу Рея?

   - Если честно - удивляет.

   - А  у  нас с ним обратная связь.  Вот видите - крохотный

зеленый огонек.  Значит,  у него сейчас все в порядке.  Если

загорится  и  красный  и  будет звуковой сигнал - тогда дело

другое,  ему нужна помощь.  А не вызываю я его лишь  потому,

что  он сам просил об этом.  Чтобы ничто его там не отвлека-

ло...

   - Он  рассказал  мне немного про здешних аборигенов.  Они

что, действительно очень похожи на людей?

   - Знаете,  я  сама видела их только на снимках и на экра-

нах.  Мы ведь общаемся очень мало,  и у нас в зоне еще никто

из них не был.

   - Странно.

   - Наоборот, все очень понятно. Они сами боятся идти, хоть

их много раз и приглашали,  а применять силу мы, конечно, не

можем. Вообще проблема отношений с местными жителями чрезвы-

чайно сложна. Сюда специально прибыли видные ученые-социоло-

ги, но, признаться, проку от них мало - все спорят.

   - О чем?

   - Возьмите самое простое: имели ли мы право вторгаться на

чужую планету,  где со временем появится  своя  цивилизация?

Как вы считаете?

   - Думаю,  имели.  Здесь еще первобытное общество,  верно?

Так  почему  бы  не указать им кратчайший путь исторического

развития,  не помочь перешагнуть через тысячелетия? На Земле

много подобных примеров,  когда отсталые народы прямо из ка-

менного века шли в социализм. Вспомните ту же Африку...

   - В том-то и дело,  что здесь живут не совсем люди! Прав-

да, внешне они похожи на нас - вертикальная  походка,  руки,

ноги,  даже черты лица.  Отличаются несущественно, разве что

способностью видеть в абсолютной темноте - у них,  очевидно,