ВЯЧЕСЛАВ ШАЛЫГИН

ПУТЬ С НЕБЕС

69 Байт

Анонс

Интересы правителя Каллисто князя Сергея Преображенского никогда не выходили далеко за пределы лун Юпитера, ну, максимум — Солнечной системы. Но, как известно, человек предполагает... Судьба явилась к князю в виде загадочного китайского купца, предсказавшего появление в далеком космосе таинственного Рубежа, которое привело к гибели множества обитаемых миров Сергей оказался вовлечен в жестокие игры Перворожденных, ему предстояло сразиться с теми, кто стремился любой ценой освободить многомерное пространство Вселенной от присутствия людей...

Часть первая УРАН

Глава 1

Апрель 2323 г. Объединение Вольных Княжеств

Он шел сквозь вьюгу, задыхаясь от недостатка кислорода в холодном воздухе, утопая по пояс в снегу и абсолютно не ориентируясь в сторонах света. Человек шел вверх по крутому склону горы. Шел, теряя последние силы. Шел все медленнее. Он то и дело падал, но каждый раз вставал, чтобы продолжить путь.

Человек толком даже не понимал, куда он идет и зачем, но что-то невыносимо жгучее разливалось в груди и не позволяло ему остановиться. Внутренний огонь причинял адскую боль, стоило человеку снизить темп, и немного стихал, когда он шел. Это была настоящая пытка. Человек глотал жесткий снег, но это не помогало. Шаг за шагом он карабкался в гору, проклиная бушующий в душе пожар.

Путь в никуда, в неведомую высь, в небеса требовал каких-то адских усилий. Это было странно и нелепо. В ад полагалось падать, а в небеса воспарять, причем без особых трудов. Надо было всего лишь умереть. Но человек не мог умереть, пока он шел. И не мог остановиться, чтобы спокойно умереть...

Склон казался бесконечным. Кислорода в воздухе становилось все меньше, сердце уже просто выскакивало из груди. Руки окоченели, ног человек тоже почти не вовал, лицо покрылось коркой талого льда. И все-таки он шел. В никуда, в небеса, в ад... для него уже не было разницы...

Наконец сознание сжалось в точку и почти померкло. Пожар в груди погас. Очередной шаг, падение и долгожданный покой. Изнутри больше ничто не обжигало, и не было причин подниматься, чтобы продолжить бессмысленный путь. Ветер стих или человек просто перестал его слышать. Теперь это тоже не имело значения. Колючий снег почти мгновенно припорошил путника и замел его глубокие следы. На краткий миг сознание вернулось, и человек увидел, что склон впереди не такой ровный и белый, каким был ниже. Сквозь метель просматривалось темное пятно. Это могло быть обманом зрения, но человек почему-то знал, что видит нечто реальное. Какую-то торчащую из-под снега скалу или, наоборот, пещеру... Пещеру... Пещеру?! Огонь в груди снова заворочался колючим зверьком, а непослушные руки оттолкнулись от корки наста под рыхлой периной свежего снега. Человек выпрямился, но тут же снова упал и пополз.

У входа в пещеру снег лежал высоким сугробом, и, чтобы преодолеть препятствие, человеку пришлось снова встать на ноги. Он неуклюже перевалился через снежный вал и скатился на холодные камни. Пещера была глубокой, и рассмотреть ее дальний конец не представлялось возможным. Человек тут же пожалел, что бросил где-то на середине пути рюкзак и снаряжение. У него не было с собой даже спичек. А значит, не было ни света, ни тепла, и пещера могла стать для него всего лишь уютной могилой, но никак не спасением.

Огонь внутри опять полыхнул, и человек пополз в темноту. Пол пещеры был почти гладким и постепенно уходил вниз. Уклон был минимальным, но очень скоро дышать стало легче, а завывания ветра за спиной превратились в далекий невнятный отзвук. А еще — стало заметно теплее. Человек на секунду замер и прислушался. Путник не мог ничего видеть, каких-то особенных запахов не ощущал, и все, на что он полагался, были звуки. Шорох его движений отражался от стен, пола и потолка, но терялся впереди. Значит, пещера была длинной и узкой, как тоннель. Человек снова двинулся в путь, теперь уже на четвереньках. Дышалось почти как на равнине. Это было странно, но не настолько, чтобы в сознании человека зародились какие-то опасения.

Он прополз еще немного и вдруг увидел пятнышко света. Далеко оно или близко, определить он не мог, но это был настоящий свет, а не игра воображения. Открытие придало путнику сил, и он поднялся на ноги. Стоп он по-прежнему не чувствовал, и, чтобы не упасть, ему пришлось придерживаться за стену. Пройдя несколько шагов, он остановился. Свет разгорался, но сам по себе, вне зависимости от того, приближался к нему путник или останавливался. Человек затаился, наблюдая, как золотистое свечение стремительно превращается в зарево, затем обретает ослепительный точечный центр, заливает лучами просвет пещеры-тоннеля, стены, пол, потолок...

“Это путь, — пришла странная мысль. — Путь? Но куда он ведет ?”

Свечение окутало человека, и он почувствовал, как согревается. Почувствовал себя умиротворенным и полным жизни. “Никуда. Просто путь...” Он шагнул навстречу свету и...

— Сергей Павлович, проснитесь! Проснитесь, князь! Тревога!

Преображенский открыл глаза и с трудом сфокусировал взгляд на массивной фигуре воеводы. Спросонья казалось, что Воротов занял собой половину спальных покоев. Лицо воеводы было багровым, а глаза блестели в свете тусклого ночника, словно пара стеклянных бусин. Короткие седые волосы пожилого воина были мокрыми и примятыми, а поперек лба пролегла полоса от кантика: видимо, шлем он снял только перед тем, как войти в спальню князя. Сергей сел и потер глаза. После вчерашнего развеселого ужина голова гудела, а желудок возмущенно урчал. Князь сдержанно зевнул и вопросительно уставился на Воротова.

— Застава на третьей орбите сожжена дотла! — выпалил воевода. — Посты второй и первой линий пока держатся, но одно звено штурмовых космолетов все-таки прорвалось. Побрили Астраханку под ноль. Одни руины остались.

— Кто побрил, чьи штурмовики? — Сергей недовольно помотал головой. — Толком докладывай!

— На запросы не отвечают, но я думаю, это Бородача ватага. Тактика один в один, как в позапрошлом году, да и машины похожи. Только подлатали их европейцы малость да подкрасили.

— Неймется? — Преображенский вскочил с кровати и принялся лихорадочно натягивать штаны. — Ну ладно! В этот раз они получат по полной программе!

— Нельзя, — осторожно возразил Воротов. — Вы трехстороннюю бумагу подписывали. Великий Князь больше не потерпит... нарушений.

— Бородач заварушку устроил, ему и отвечать, — отмахнулся Сергей. — Я что же, должен ждать, когда гордеевские “беркуты” прилетят? Да пока они с Земли к нам доберутся, мы заодно с Астраханкой еще десять городов потеряем. Сколько душ поляжет, считать умеешь?

 — Десять городов — это сто тысяч как минимум.

— И это всё люди! Мои, заметь, подданные. Я князь или не князь? Никого в обиду не дам! Седлай!

Воротов хотел возразить что-то еще, но Сергей был уже одет, и в каждом движении молодого хозяина Каллисто угадывалась бесповоротная решимость. Теперь его не могли остановить никакие договоры, даже скрепленные подписью самого Великого Князя. Правитель Европы князь Бородач нарушил условия пакта, и ему следовало дать отпор, а там... Победителей не судят. Тем более если они сражались за правое дело.

Воевода вышел из покоев первым и тут же почти бегом направился к бронированной двери аварийного коридора. Это был самый короткий путь к дворцовому космодрому.

На просторной взлетно-посадочной площадке уже подвывали электропускателями антигравов семнадцать малых рейдеров “Огненного шторма” — личной эскадры князя Преображенского. Будь стычка на орбите по мельче, например, если бы заставу на третьей, внешней линии обороны сожгли какие-нибудь залетные разбойники, участия эскадры могло и не потребоваться. Но сегодня случай выпал особый. На независимость Каллисто посягнула серьезная армия. Флот Бородача считался одним из лучших в Солнечной системе, да и в Колониях. Лучше его был только флот Преображенского и великокняжеская армада Гордеева. Последняя в основном потому, что была в десять раз больше. Побить вечного соперника — Преображенского — князь Бородач мог, только применив военную хитрость.

“Какую он мог придумать хитрость? — Сергей усмехнулся. — С пустой-то башкой. Только внезапное нападение и атака на мои корабли, пока они не взлетели. Но даже такую простейшую операцию этот идиот умудрился провести как последний осел! Зачем было бомбить Астраханку? Там же нет никаких космодромов...”

Флагман княжеской эскадры — малый рейдер “Шторм” взлетел во второй линии и сразу заложил крутой вираж. Проделывать трюки, не покинув атмосферу, было опасно, но только так корабли эскадры могли подойти к противнику незаметно и сразу в боевом ордере. Пропуская эскадру, один за другим “протаяли” широкие проходы в силовых орбитах. Осталась позади ионосфера...

Черный бездонный провал космоса разверзся прямо по курсу, как всегда, внезапно и мощно. Преображенский испытывал это чувство каждый раз, когда покидал планету. Вот ты купаешься в лучах орбитального “солнца”, плещешься в прохладной синеве тропосферы, вот тебя баюкает теплая дымка стратосферы, и вдруг весь этот уют и благополучие остаются позади, а прямо перед тобой раскрывает пасть бездна. Она реальна, ты можешь падать в нее до бесконечности, и она повсюду. Вверху, внизу, впереди, позади, по бокам... По спине ползет стайка едва ощутимых мурашек, этакий отголосок примитивных инстинктов, память о том, что ощущали волосатые предки, стоя с дубиной в руке у края какого-нибудь земного каньона...

Черные тени вражеских штурмовиков на мгновение заслонили несколько ярких звезд и полностью разрушили все иллюзии. В мыслях Сергея не осталось ни восторга от величия космической бездны, ни атавистического страха перед бесконечным пространством. Теперь им руководил совсем другой инстинкт. Инстинкт защиты своей территории. Инстинкт воина. Компьютер “Шторма” захватил сразу двадцать три цели и тут же рассортировал их по степени опасности. Отсчитывать секунды до выхода на рубеж атаки уже не было необходимости. Стратосферный маневр эскадры позволил ей подойти к европейцам с тыла на минимальную дистанцию.

— Атака! — приказал князь. — Беглый огонь!

— Чай, кофе, жвачка? — пробормотал корректировщик огневых систем “Шторма”, регулируя мощность лучевых пушек.

— Влепи им, Горох! — крикнул оператор связи.

— Три вместе. — Корректировщик Горохов, среди своих — “царь Горох”, откинул защитный колпачок на гашетке тяжелых орудий. — Разрешите шайбу между ними загнать, ваша светлость...

— Только резко! — разрешил Сергей.

Дальномер в миллионные доли секунды определил расстояние до точки взрыва. Пушка плюнула ядерным зарядом, разогнав его до трети световой скорости. Сверкнул зеленоватый сполох предохранительного мини-портала, и в строю кораблей противника тут же образовалась приличная брешь. Взорвались подбитые корабли уже в гиперпространстве.

— Чистая работа, — одобрил Преображенский. — Сейчас они покажут нам пятки.

— Левый фланг противника отходит, — словно в подтверждение его слов доложил связист. — Воротов начал преследование. Подает запрос на продолжение.

— Я же ему сказал, — Сергей поморщился. — Преследовать врага до цитадели! И передай приказ на третий космодром. Пусть поднимают десантные транспорты. И орбитальному парку приказ: отправить тяжелые бомберы к Европе, прикрытие — истребительный полк Березкина и Вторая штурмовая эскадра.

— Дело, — буркнул Горох. — Выжжем этот серпентарий на фиг, чтоб неповадно было...

— Противник отходит по всему фронту, — сообщил связист. — Воротов продолжает преследование силами Первой эскадры. Какой будет приказ “Огненному шторму”?

— Такой же, — Сергей возбужденно хлопнул ладонью по командирскому пульту. — Преследование и штурм Европы с ходу!

— Бомберы бы вперед пустить, — предложил Горох.

— Не учи отца... ругаться. — Преображенский усмехнулся. Экипажу флагмана некоторые вольности по части субординации он прощал. Правда, только в бою. — Мы пойдем на хвосте у сопротивляющегося противника, а они — свободно, без препятствий. Успеют и отбомбиться, и на обратный курс лечь, пока мы доплетемся.

— Ваша светлость, гиперсвязь со штабом “Беркута”, — с кислой миной сообщил связист. — Требуют вернуться на базы и ждать инспекции.

— Черт! — Сергей нервно потеребил мочку уха. — Да пошли они!.. Продолжаем операцию!

— Хренов ругается, — виновато сообщил связист. — Вас на прямую связь требует.

— На хрен Хренова, — хохотнул Горох. — Он кто — генерал? Вот пусть своих полковников и... требует.

— Ладно, давай. — Сергей вздохнул и строго взглянул на корректировщика. — А ты, заступничек, сиди и сопи в свои гашетки. Тебе до звания генерала, как до Андромеды пешком. А таким, как Хренов, и вовсе никогда не стать.

— Виноват. — Горох спрятал ухмылку. — Вот вы его уважаете, а он вас “требует”. Светлого князя. Порядок, что ли?

— Связь установлена, — оборвал оператор рассуждения канонира.

— Генерал Хренов говорит! Сергей Павлович, вы на линии?

— Преображенский. Слушаю вас, генерал.

— Рекомендую вам прекратить преследование, ваша светлость. Мы сами разберемся с Бородачом. Оперативный отряд бригады “Беркут” уже в пути. А следом за ним вылетела инспекторская группа конфликтной комиссии. Разберемся с князем, не извольте сомневаться. Вы нам больше поможете, если у себя на Каллисто составите подробный протокол ущерба. Репарации будут назначены незамедлительно и в трехкратном размере. Да еще штраф на Бородача наложим за нарушение договора. Пятьдесят процентов — ваши.

— У меня другое предложение, генерал. — Сергей говорил с интонациями превосходства. Боевые заслуги генерала он искренне уважал, но Хренов был всего лишь генералом армии Великого Князя, а Преображенский правителем целой планеты. Пусть провинциального и маленького, но все же автономного и относительно независимого мирка. — Предлагаю вам взять с Бородача полную сумму штрафа — мою долю можете забрать в счет моего же нарушения договора, — а репарации я взыщу с князя сам.

— Гордеев будет... очень недоволен, — едва сдерживаясь, проронил Хренов.

— Эмоциями мы обменяемся с ним лично. По окончании операции.

— Она закончится гораздо быстрее, чем вы планируете, — уже с явной угрозой заявил генерал. — И, возможно, не только наложением взысканий, но и арестами.

— Вы меня запугиваете?! — возмутился Преображенский. — Не забывайтесь, генерал!

— Виноват, ваша светлость, но к этому меня вынуждают обстоятельства... и ваша несговорчивость. Атака Европы будет расценена как акт агрессии.

— Это контрудар!

— Имею соответствующие указания от Великого Князя... Он расценивает это как агрессию.

— Пусть он сам мне об этом скажет! — Сергей просто взвился с кресла и махнул рукой связисту.

Тот отключил канал и утер со лба пот, словно непростой диалог вел не князь, а он сам. Комментариев не поступило и от Гороха. Удерживая колпачок от щелчка, он закрыл кнопку пуска ядерных снарядов и принялся протирать гашетки носовым платком. Офицеры понимали состояние князя, но не могли чем-либо помочь ему, а потому предпочли просто исчезнуть. Физически исчезнуть с рейдера было невозможно, и офицерам пришлось сделать это “виртуально”. То есть хотя бы в звуковом режиме.

Сергей тем временем тщетно пытался успокоиться. Решение Великого Князя было несправедливым. Ведь мотивом поступка Преображенского была не месть, он просто отвечал ударом на удар. О масштабной и продолжительной войне он и не помышлял. Бородач сделал выпад, князь Сергей должен был ответить. Ни больше ни меньше. Ответить сильным, коротким контрударом и вернуться домой. Иначе он ничего не стоил как властитель Каллисто, как благородный князь, да и просто как воин. Жители планеты верили ему, почти боготворя справедливого, умного и энергичного правителя, который, несмотря на молодость — ему не было и тридцати пяти, — научился не только защищать свой мирок, но грамотно распоряжался его ресурсами и вел сбалансированную торгово-промышленную политику. Стабильностью в княжестве Сергей во многом был обязан отцу, сумевшему сделать Каллисто одним из ведущих миров Солнечной системы, не говоря уже о Колониях, но ведь удержать, не растранжирить и даже приумножить богатство предков удавалось далеко не каждому наследнику. Преображенский с этой задачей справлялся, и его любили. Ради этого он готов был спорить даже с Великим Князем, а с остальными князьями, принцами и президентами множества разобщенных человеческих миров мог и подраться. Как на дуэли, так и встав во главе своей армии.

Бородач не был исключением, даже наоборот, ближайший сосед бывал наиболее часто бит, но ему не да вали покоя богатство и благополучие Каллисто. Правителем князь Бородач был бездарным, большого наследства не имел, но зато имел непомерные амбиции и, поговаривали, грезил великокняжеским троном. Грезам было не суждено воплотиться в реальность, и Бородач это понимал, а потому от его мятущейся натуры страдали соседи помельче и послабее правителя матушки Земли...

И вдруг Великий Князь Гордеев, собиратель солнечных территорий, уравнивает Преображенского с Бородачом! Акт агрессии! А что следовало сделать? Подставить другую щеку? Или отогнать медведя от улья и ждать пасечников, которые изучат “обстоятельства дела” и назначат штрафы? Но ведь это не отобьет у косолапого охоты к меду. Ну, залижет он раны, выплатит репарации, а через год-другой снова полезет за медком. И так до бесконечности. Платить раз в два года десятком тысяч подданных и городком вроде сожженной Астраханки за видимость государственного порядка в Солнечной системе Сергей был не готов. Если государство не может обуздать бунтарей раз и навсегда, значит, это плохое государство. Либо слабое, либо прогнившее, погрязшее в коррупции и лени. Состоять членом такого Объединения Вольных Княжеств просто не имеет смысла. А раз так, какие могут быть трехсторонние пакты?!

Придя к такому выводу, Преображенский немного расслабился. Он непременно выскажет все это Гордееву, ведь разбирательства в Кремле не миновать, но произойдет это позже. Гораздо позже, ведь сейчас на обзорном экране уже показалась Европа! Ее серебристо-голубой диск выплыл из-за тяжелого бока Юпитера и с каждой секундой рос словно на дрожжах... Вот они, такие же, как и вокруг Каллисто, три силовые оболочки чуть выше стратосферы, посты радиационного мониторинга, орбитальный рефлектор-“солнце”, гигантские рассекатели магнитных полей, гравитационные отражатели... Десятки мощнейших инженерно-технических сооружений, призванных обеспечить более-менее приемлемые условия жизни, а также дать людям свободуперемещений и деятельности. Когда-то вблизи таких опасных источников теплового радиоизлучения, как планеты-гиганты, в смертельной зоне их радиационных поясов и сильнейшей магнитосферы можно было жить лишь под прикрытием многослойных куполов, но со временем технологии позволили решить эту проблему, и спутники Юпитера, Сатурна и Урана начали обрастать атмосферами и приспосабливать свои поверхности для нормальной человеческой жизнедеятельности. Конечно, не сами. Это делали люди. Несмотря ни на какие катастрофы и распри. На Земле, Марсе и внешних Колониях бушевали войны, шли какие-то переделы, а солнечные спутники существовали словно бы вне этого бушующего мира. Им хватало борьбы со своими гигантами. И когда войны, полыхнув жесточайшим пожаром Пятой мировой, пошли на убыль, спутники вдруг осознали, что среди развалин империй и федераций они выглядят достаточно крупными и самостоятельными государствами. Более того, они стали государствами процветающими. Опять же на общем фоне. Вот тогда-то и началось Возрождение. От малых планет к большим, к далеким колониям и форпостам потянулись торговые тропы бродячих купцов, затем поплыли караваны переселенцев, наладились постоянные взаимовыгодные отношения... Спутники и Колонии оставались независимыми княжествами, королевствами и тому подобными государственными образованиями — кому что было ближе по духу, — но они больше не враждовали. Они даже начинали образовывать пока хрупкие и недоверчивые союзы. И все это благодаря спутникам внешних планет Солнечной системы...

“Гад этот Бородач! Все же на нас практически молятся, пример берут, а он воду мутит”.

Сергей не был идеалистом, но в то, что княжества Солнечной являются почти идеалом для Колоний, верил безоговорочно. Далеким и в большинстве своем неуютным “задворкам” вся родная система человечества представлялась чем-то вроде одного большого дворца, где царят хорошие манеры, благородство и романтические отношения. И вот из-за какого-то урода вся Юпитерианская ветвь семьи сиятельных Солнечных княжеств оказалась заляпана жирной грязью. Конечно, и Сергей в этой ситуации вел себя не лучшим образом: нарушал приказ Гордеева, лез в драку... В Колониях это могли расценить как поведение, недостойное князя, но тут срабатывал иной стимул. Для Преображенского было важнее реальное благополучие Каллисто, а не мнение общественности где-нибудь в созвездии Стрельца...

— Ваша светлость, Воротов на связи, — сообщил оператор. — Просит уточнить цели для бомберов. Они еще не успели ничего накрыть... слава богу!

Преображенский внимательно взглянул на связиста, и тот отвел глаза. Бородач был бесноватым варваром и мог крушить все подряд без зазрения совести, но князь Сергей не такой человек. Это понимали не только его офицеры. Преображенский вдруг почувствовал приступ досады. Он злился на психованного соседа, на кодекс чести, на самого себя, но он не мог сбросить с плеч груз воспитания, благородства и понятий о долге и целесообразности, заложенных отцом чуть ли не в подсознание. В несчастьях Каллисто были виновны Бородач и его дружина, а не жители Европы. Люди создавали этот мир пбтом и кровью, и Сергей не имел никакого права лишать их всего, что они имели. Наказывать следовало князя Бородача, а не Европу. Видимо, запрещая атаковать вражескую вотчину, Гордеев хотел предостеречь молодого князя именно от этой ошибки.

— Не будет никаких целей. — Сергей устало сел в кресло. — Приказ: подавить орбитальные системы обороны над дворцом и наземные силы его ПВО... Платить по счету будет только сам Бородач... Десантный батальон к высадке. Посмотрим, как там у князя в родовом гнезде.

— Можно для профилактики жахнуть прямо по его кабинету. Точечно, — оживился Горох. — У меня как раз пара “умных” ракет на консолях прокисает.

— Во дворце женщины и дети, — строго напомнил Сергей.

— Потери понесем, если без артподготовки, — заметил корректировщик. — Разрешите хотя бы по арсеналу и казармам...

— Нет. — Князь вытянул в сторону разговорчивого канонира указательный палец. — И больше ни слова! Оператор, мой охранный взвод к бою! Остальные десантники — только добровольно. Боевая задача — взять арсенал. На третьем уровне его подземелий хранится княжеский золотозапас. Репарации так репарации... Не микросхемами же их брать! Какой нам резон себя обижать?

— Передано, — бодро доложил оператор. — Отказов нет. Все вызвались. Воротов просит разрешения лично возглавить рейд.

— Воротову отказать. Он мне нужен в космосе. Десант поведу сам.

— Бородачу привет передайте, — не выдержал Горох.

Сергей посмотрел на его недоумевающее лицо — “не знаю, как вырвалось, клянусь!” — и рассмеялся. Заулыбался и экипаж. В таком настроении идти на опасное дело было предпочтительнее, чем кипя от злости. Никто не понимал почему, но теперь оба офицера, да и сам Преображенский были практически уверены, что рейд удастся. Хотя бы настолько, чтобы князь вернулся живым и невредимым. Хотя бы князь. И, желательно, не меньше половины десанта...

* * *

Обитатели Европы традиционно любили готику. Шпили остроконечных крыш небоскребов, многочисленных башенок на домах пониже, вытянутые по вертикали окна с пластиковыми витражами, круглые оконца в башнях, массивные многоугольные основания зданий... Все это в представлении архитекторов должно было соответствовать готической традиции. В их довольно трансформированном современном представлении, конечно. Улицы и проспекты крупных и мелких городков утопали в зелени, а незастроенные участки были тщательно спланированы и покрыты затейливыми лабиринтами подстриженного кустарника, травы и цветов. Все реки и ручьи, в незапамятные времена освоения планеты проложенные по строгой схеме, уже давно нашли более удобные русла и теперь то и дело виляли, подбираясь к самым домам. В этих местах их строптивые воды ограничивались гранитными набережными, на которых были организованы удобные площадки для отдыха и развлечений. Кроме островерхих небоскребов и огромных куполов гравитационных генераторов-нагнетателей, Европа славилась ажурными арками многоуровневых движущихся тротуаров и самой грамотной во всем ОВК системой транспортных развязок. Воздушная разметка, висящая на различной высоте пунктирами голографических проекций, такие же светящиеся указатели, знаки и пульсирующие стрелки предписывающих сигналов помогали рационально распределять потоки летающего транспорта любой интенсивности. В основном это были пассажирские лайнеры, вагоны экспрессов, индивидуальные автолеты массового производства, челноки и служебные самолеты. Вальяжные лимузины и спортивные болиды передвигались по традиционным шоссе, проложенным по реальной поверхности планеты и чуть выше: на транспортных уровнях с первого по десятый. Передвигаться на антигравитационных подушках и тем более на колесах было не так быстро, как летать, но те, кто раскатывал в лимузинах, никуда не спешили. А любители погонять на спортивных экипажах упрямо твердили, что это совсем не то же, что летать на сверхзвуковых скоростях, даже в головокружительных лабиринтах воздушных полигонов над Пражским парком развлечений или по каньонам Великого Ущелья. Не тот “драйв” и степень риска, говорили они. Аргументы были спорными, но количество “драйверов” на Европе значительно превышало количество их коллег на других планетах, а потому и уровней асфальтовых шоссе здесь насчитывалось в пять раз больше, чем на Земле, и в десять, чем на Каллисто. Страсть европейцев к архаичным колесным гонкам в полной мере разделяли только жители Титана, планеты-города, упрятанной под четыре уровня жилых оболочек. По этим уровням можно было передвигаться только на традиционных машинах или по системе гибких лифтов-метро. К тому же у титанов была отменная реакция, что немаловажно в таком опасном виде спорта. На всех прочих планетах Солнечной и в Колониях люди предпочитали экономить время и деньги, передвигаясь по воздуху...

... Им больше нравилось скользить в антигравитационных планерах по красноватым небесам Юнкера — в системе двойной желто-красной звезды эта Кассиопеи и летать по отливающим бирюзой воздушным просторам Деа — планеты в системе четырех звезд эпсилона Лиры. Они бороздили инверсионными следами реактивных двигателей ослепительные небеса Проциона-12, спутника одноименной бело-желтой звезды, и сплавлялись по черно-белым каскадам туч над холодным Стартом, одной из планет в системе оранжевых звезд 61 — Лебедя. Они перечеркивали светящейся воздушной разметкой зеленое небо планеты-города с парадоксальным именем Форест, что сопровождала в бесконечном движении желто-зеленую двойную дзету Геркулеса, и хаотично носились по белому, с легким голубым отливом небу над снегами прохладной Натали — довольно удаленного спутника не слишком горячей, но яркой и крупной альфы Волопаса, больше известной как Арк-тур. Люди летали под сплошными золотистыми облаками Медеи, бегущей вокруг ближайших Солнечных близнецов — желтой и оранжевой альфы Центавра, и присыпали перчинками черных точек автолетов необычное небо Грации — планеты одной из звезд скопления Гиад, — небо, усеянное и днем, и ночью десятками ярких звезд, выглядевших как спутники размером с Луну. Они устраивали воздушные регаты в темном океане небес Ганимеда и в лазури высокого эфирного пространства Земли...

Да и в синем небе Европы машин насчитывалось в сто раз больше, чем на десяти уровнях шоссе. Вот только его портили эти черные дымные хвосты... На фоне прозрачной синевы безоблачного неба, нежной зелени и благополучия гудящего насыщенной жизнью центрального округа Европы шлейфы уходящих в зенит дымов выглядели особенно зловеще. Они поднимались над северным крылом дворца, клубясь, вытягивались и смещались к югу. Ветер был слабым, и тень от дымов падала лишь на ближайшие кварталы. Люди выходили из своих престижных жилищ и тревожно вглядывались в сверкающие золотистым светоотражающим покрытием башни главного архитектурного ансамбля планеты. От многократно отраженных в стенах-окнах наклонных дымных столбов людям становилось не по себе. Они уже знали, что происходит, и знали, по какой причине горит северное крыло жилища их правителя. И от этого знания им становилось не по себе вдвойне. Более того, им становилось страшно. Ведь по сообщениям независимых инфоканалов, князь Василий Борисович уничтожил на Каллисто целый город! А что, если князь Сергей Павлович решит ответить тем же?! Хотя... нет. Подданные Бородача были вынуждены признать, что Преображенский более мудр. Подданным Бородача было стыдно в этом признаваться, но князь Сергей не был так безрассудно, преступно, непозволительно взбалмошен, как правитель Европы. Правитель Каллисто нанес удар только по дворцу. Точнее — только по его северному крылу: по арсеналу и казармам. Это лишний раз подтверждало, что штурм не опасен для мирных жителей. Впрочем... лучше было все же на некоторое время уехать подальше из центра. Ведь к центральным кварталам уже приближались истребители резервных сил ПВО Европы. В горячке боя могло произойти что угодно, как. бы ни был корректен в своих действиях доблестный и добродетельный Преображенский...

... Арсенал горел, но подожгли его не десантники князя Сергея, а кто-то из европейцев. Доказательством служило то, что пожар начался под самой крышей пятиэтажного здания. Там до последнего держались несколько солдат дворцовой охраны. На них в конце концов плюнули — ведь цель находилась в подвале, а не на чердаке, — и воины Бородача, видимо, решили, что такое пренебрежение противника серьезно умаляет их героическую роль. Вот и подожгли. От обиды.

— Сами выползут, — заключил немолодой майор, командир десантно-штурмового батальона, — дышать-то там нечем. Покашляют малость, да и спустятся на грешную твердь.

— Кто внизу? — спросил Сергей, вглядываясь в перспективу анфилады залов центрального корпуса дворца.

— Саперный взвод и третья рота для прикрытия. — Майор ухмыльнулся в пышные усы. — Уже откупорили хранилище-то... теперь товар на роботов грузят.

— Ваша светлость! — Из подвала выглянул молодой розовощекий сержант. Цвет его лица не смогли испортить даже порхающие повсюду неровными клочьями пепел и копоть. — Сколько грузить?

— Сколько влезет, — ответил князь. — Что там у второй роты?

Вопрос он адресовал офицеру-координатору. Тот оторвал взгляд от дисплея боевого компьютера и чуть отклонился назад, чтобы выглянуть из-за плеча княжеского охранника.

— Ведут бой в восточном крыле. Пока они там, европейцам сюда не прорваться. Десять минут у нас есть.

— Это хор... — Сергей не договорил, потому что увидел, как удивленно округляются глаза координатора и как он отклоняется все дальше назад, словно видеть князя ему по-прежнему мешает охранник, а из-под пробитого импульсом шлема на лицо офицеру стекает темно-красная струйка...

— Снайперы!

Преображенский ощутил мощный толчок в спину, и его тут же подхватили сильные руки. Спустя мгновение он уже стоял у каменной стены, прижатый к ней сразу тремя десантниками. Остальные вели беглый огонь по верхним ярусам противоположного дворцового крыла. С выходящих во внутренний двор — как раз на здание арсенала — балконов огрызались несколько лучевых винтовок и кинетических иглометов.

— Саперы, кончай погрузку! — рявкнул в передат чик усатый майор. — Первая рота, прикрывать груз! Вторая рота, отойти к анфиладе! Третья рота, обеспечить посадочное поле! Где дублер-координатор? Фирсов! Разворачивай свой терминал, передай на “Марк-5”, пусть садится...

— В основной точке?

— Так точно, сержант, где же еще?

— Третья рота ее пока не зачистила...

— Выполнять! Пока бомбер садится — зачистят... Ваша светлость, боевая задача выполнена, разрешите отходить?

— Так вы вроде бы уже... — промычал Сергей, выбираясь из объятий телохранителей.

— Время экономлю. — Майор чуть улыбнулся. — Все схемы в подкорку въелись, как рефлексы. Штурм, захват, отход...

— У вас отлично получается. — Преображенский уже пришел в себя и снова превратился в князя. — Отходим по анфиладе?

— Так безопаснее. Все-таки укрытие. Хотя бы сверху.

— А если откуда-нибудь из боковых проходов полезут?

— И на этот случай мы тоже до автопилота обучены, — заверил усатый. — Тактика городской войны — “курс молодого бойца”... Фирсов! Ну что там?!

— Бомбер заходит на посадку, третья рота на позициях, прицельный огонь по площадке противник не ведет!

— Можно отходить, — сделал вывод майор. — Сергей Павлович...

Он указал на далекий выход из анфилады. Преображенский чуть нахмурился и пошел следом за дюжими солдатами личной охраны. Фактически всю операцию провел этот майор... Блинов, кажется. В наземных операциях князь оказался полным профаном. Это его раздражало, хотя он понимал, что быть первым во всем не удавалось еще никому на свете. С другой стороны, операцию задумал он, да и армия из таких отменных профессионалов была не чьей-нибудь, а его, князя Сергея, армией. Тут следовало не раздражаться, а гордиться. Сергей немного приободрился. Все равно он был героем. И для подданных, и для себя. Сам повел бригаду на штурм... Нет, в первую очередь — не испугался гнева Гордеева и отомстил за Астраханку, потом сам повел бригаду, захватил золотозапас Бородача... Золотишко придется, конечно, перевешивать и, за вычетом компенсационной суммы, сдавать по описи казначеям Великого Князя, но факт остается фактом. Да и компенсация осядет приличная, и не бухтами стальных тросов или собачьими консервами, а золотом. Как ни крути, прав был князь Сергей Преображенский, контратаковав — причем безупречно, без гражданских жертв и серьезного материального ущерба — вотчину Бородача. Трижды прав! И пусть теперь Гордеев устраивает ему разнос. Не страшно. Он победитель, и на родине это оценят.

Сергей не был гордецом, и все эти мысли воспринимал без скрытого удовольствия, просто как факты, но все же где-то в глубине души он собой гордился. И не видел в этом ничего предосудительного.

От размышлений его отвлек возглас командира охранного отряда:

— Сударыня! Прошу вас вернуться в покои, здесь опасно!

— Вы ничего не сделаете брату?! Сергей Павлович, прошу вас, умоляю, не трогайте его!

Сударыня ловко увернулась от рук десантников и впилась длинными белыми пальчиками в плечо князя. Преображенский невольно отметил, как изящны ее пальцы и кисти рук, а затем поднял взгляд к лицу и на секунду замер. Когда он видел эту девушку в последний раз, она была ребенком. Это случилось лет десять назад, в те далекие времена, когда ни он, ни Бородач еще не являлись полновластными князьями и им нечего было делить, кроме пьяных подружек в барах на нейтральных планетах вроде Титана или Ганимеда. Тогда княжичи даже почти дружили, и Сергей пару раз бывал во дворце на Европе. Собственно, из воспоминаний об этих посещениях он и выудил сведения о скрытом под арсеналом хранилище. Тогда-то он встретил княжну Нину впервые. Младшая сестра князя Василия Бородача десять лет назад еще только осваивала грамоту и была просто забавным, похожим на ангелочка ребенком Теперь перед Преображенским стояло прекрасное юное создание. Узнать ее было, конечно, нетрудно, однако теперь это была девушка, а не маленькая девочка, и поэтому Сергей на секунду замешкался.

— Неужели... — Губы Нины задрожали, а глаза наполнились слезами.

— Нет-нет. — Сергей взял ее за руку. — Успокойтесь, я не знаю, где сейчас ваш брат. Но он жив, это точно.

— Сергей Павлович, простите нас за его выходку. — Нина печально вздохнула и опустила глаза.

— Выходку?! — не сдержался Преображенский. — Убийство десяти тысяч ни в чем не повинных людей вы называете “выходкой”?!

— Простите... — совсем уже шепотом повторила Нина и, высвободив руку, быстро скрылась в боковом коридоре.

— Никто вас и не обвинял, чтобы прощать, — запоздало пробормотал ей вслед князь.

В этот момент у входа в анфиладу появились воины группы прикрытия, и майор Блинов вежливо покашлял.

— Кхм... ваша светлость...

— Да-да... — Сергей вышел из оцепенения и поспешил к месту посадки бомбера.

Погрузка трофеев и взлет прошли быстро и без потерь, хотя и под сильным огнем противника. Преображенский наблюдал за всем отрешенно, словно витал где-то высоко в облаках. Его не растормошили ни близкие взрывы, ни серьезные перегрузки от ускорения, с которым космолет прорывался на орбиту, ни переход через длинный гофрошлюз с борта “Марка-5” на “Шторм”. Перед глазами князя стояло лицо Нины. Он никак не хотел себе в этом признаваться, но... Нет, исключено... Хотя чем это могло быть, кроме зарождения вечного чувства? Сергей бывал влюблен и раньше, но никогда романтическая страсть не зарождалась в нем на поле битвы. Оказывается, это особенное ощущение...

— Летишь? — вдруг раздался над ухом князя знакомый суровый голос.

Сергей вздрогнул и выпал из облака мечтаний, больно ударившись о реальность. На прямой связи был сам Гордеев.

— Лечу, — не нашел лучшего ответа Преображенский.

— Меняй курс. Жду тебя в тронном зале... на ковре.

— Меня одного? — Сергей едва сдержался, чтобы снова не вскипеть. — А Бородача?!

— Он уже здесь. Еще вопросы? Или мне что, и на Каллисто “беркутов” послать?

— Вопросов нет. — Сергей покорно склонил голову и дождался, когда отключится линия. — Воротов, на прямую!

— Слушаю, ваша светлость, — мгновенно отозвался воевода.

— Ярослав Васильевич, я лечу в Кремль, вы там, дома, за меня... Справитесь?

— Не впервой, — озабоченно ответил Воротов. — Держитесь, Сергей Павлович. Гордеев крепкий старик, но и у него душа не каменная, да и справедливости ему не занимать. Обойдется.

— Надеюсь. — Преображенскому очень хотелось удрученно вздохнуть, но рядом были офицеры. — Буду завтра к полудню...

* * *

— Какой год на дворе? — Гордеев указал за окно, словно где-то там во дворе древнего Кремля — внутренней части великокняжеского дворца, например над Царь-пушкой, должны были висеть цифры. Прямо в воздухе.

— Двадцать третий, — ответил Бородач, старательно разглядывая темные прожилки в малахитовой колонне.

Его красное одутловатое лицо с крупным носом и рыхлой пористой кожей выглядело призовой иллюстрацией на тему “несправедливо обиженные придирчивой властью”. Между тем волосы его были всклокочены, то есть выглядели так, как могут выглядеть волосы человека, не снимавшего последние сутки боевой шлем, а руки и подбородок покрывала сажа.

— Вот именно! — Гордеев подошел к зачинщику конфликта вплотную. — Две тысячи триста двадцать третий. Не двести шестьдесят пятый и даже не девяностый, а триста двадцать третий! Уже тридцать лет никаких серьезных войн не было. Даже пограничные проблемы научились миром решать, и вдруг — на, Гордеев, получай! Да еще где?! В сердце ОВК, при Юпитере! Как это называется?! Отвечай мне, Бородач! Оплеуха верховной власти и лично князю Гордееву?

— Да при чем тут вы? — Бородач переместил потемневший взгляд к основанию колонны. Малахита в ней было тонн десять, а то и более. Князь примерно прикинул, сколько она может стоить, и едва заметно вздохнул. Отвешивать оплеухи верховной власти, позволяющей себе обставлять тронный зал тремя десятками малахитовых колонн, было бы не с руки даже принцам богатого Марсианского Триумвирата. Тем более не мог этого сделать такой голодранец, как князь Бородач. — Я просто хотел потолковать с Преображенским...

— На каком, интересно узнать, языке? — Великий Князь скептически прищурился, и вокруг его глаз пролегли глубокие морщинки. — И что на твоем языке означают три ядерных взрыва? Восклицательные знаки?

— Да они сами... Мы только подошли, а с заставы по нам огонь открыли.

— Только подошли? — Гордеев усмехнулся. — В атакующем порядке? И от удивления, что по вам стреляют, вы шарахнули по Астраханке. Так?

— Нет, ну что вы всё с какими-то подначками?! Ну перестарался малость. Ну бывает... А вы сразу кричать да иронизировать. Мы тут, кстати, все на добровольных началах присутствуем!

— Я не иронизирую, Бородач, — Гордеев укоризненно покачал головой, — я тебя стыжу. А что касаемо добровольных начал... Был ты в Объединении на таких началах, не спорю. Их еще отец твой заложил, начала эти. Да только три года назад профукал ты его наследство и в долг ко мне залез. Хочешь выйти из ОВК? Скатертью дорога! Только сначала верни должок.

— Да были у меня деньги! Я их для того и собирал, чтобы вам отдать! Но теперь их этот вот украл, — Бородач мотнул головой в сторону Сергея.

— Ты кого это вором назвал, скотина! — Преображенский сжал кулаки.

— Подеритесь еще! Прямо здесь! — гаркнул на них Великий Князь. — Тоже мне благородные отпрыски знатных родов! И так на всю Галактику ославились!

— Я защищался, — упрямо наклонив голову, заявил Сергей.

— Лучше молчи! — с досадой произнес Гордеев. — Получай свои “роялти” и молчи. Твоя вина тоже на приличный болт в одно место потянет. Кто ослушался моего приказа? Не ты?

— Я... только ответил! Никто не пострадал.

— Никто? А три десятка солдат дворцовой охраны и восемьдесят человек летного состава? Это, между прочим, были чьи-то мужья, отцы... Ты считаешь, что ни они, ни их семьи не пострадали?

— А десять тысяч граждан Каллисто?! Женщины, дети... Что вы сравниваете, ваша светлость?! Солдаты сами выбрали свою судьбу, еще когда завербовались в армию, а почему их участь разделили мирные люди? Кто дал право этому сиятельству узурпировать божий промысел?

— От сиятельства слышу, — буркнул Бородач. Даже при обсуждении серьезных вопросов его больше волновало, как бы не пропустить очередное оскорбление или малейший оттенок сарказма в словах оппонентов.

— Десять тысяч гражданских или сотня солдат — это всё одно души, — устало парировал Великий Князь. — А значит, и ты, Преображенский, не лучше... И на меня, а значит, и все ОВК ты плюнул точно так же, как Бородач. Равная ваша вина. Это мое последнее слово. Расчет репараций вам сделают инспекторы конфликтной комиссии, а предписания на штрафы получите в казначействе.

— А золото?! — снова завелся Бородач. — Пусть он вернет мое золото!

— Если что-то останется после выплаты компенсации и штрафа — получишь обратно, — пообещал Гордеев. — Только там вряд ли что-то останется. Ты еще и должен окажешься.

— А почему золотом?! — завопил князь всея Европы. — Почему не кредитами или зачетами по промышленным поставкам?!

— Потому что сразу надо было думать о последствиях, — не удержался от комментария Преображенский.

— Ваша светлость, прикажите ему заткнуться!

— Оба свободны, — Гордеев указал на дверь. — Неделя сроку! Не рассчитаетесь — пеняйте на себя!

Едва за спиной сомкнулись створки дверей в тронный зал, Бородач бросил на Сергея уничтожающий взгляд и поправил пустующие ножны кортика.

— Молись, если умеешь, князь, недолго тебе жировать!

— У тебя золотишко-то осталось? — Преображенский усмехнулся и пошел к покрытой ковром лестнице.

— У меня не осталось, у других найдется, — прошипел ему вслед соперник. — Навалимся, никакие “беркуты” не помогут!

— Никто с тобой не пойдет, — через плечо бросил Сергей. — Потому что ты неудачник, а с неудачниками связываться — себе дороже выйдет.

— Это мы еще посмотрим! — сжимая кулаки, почти выкрикнул Бородач. — Посмотрим, кто из нас неудачник! Астраханке привет и наилучшие пожелания!

Преображенский замедлил шаг и едва удержался, чтобы не вернуться и не заехать ему по потной физиономии. Остановило Сергея лишь то, что свидетелями этой некрасивой сцены могли стать два десятка придворных и слуг. Терять лицо при таком стечении народа князю было бы стыдно. Он, не оборачиваясь, спустился по лестнице и принял от дежурного офицера свой кортик и шлем. У подъезда его уже поджидал сверкающий черной полировкой “Викинг” — наземный автомодуль “Шторма”. В качестве шофера княжеского лимузина во всех подобных случаях выступал Горох. Он проворно выскочил, чтобы распахнуть перед князем дверцу, но Сергей проигнорировал протокол и открыл дверь сам. Об этом мелком нарушении дворцовых правил назавтра будет судачить весь Кремль, да и в кулуарах дворянских собраний непременно кто-нибудь упомянет, что князь Сергей проявил непозволительную поспешность, но Преображенского такие мелочи сейчас не волновали. Все равно это будет списано на нервное перенапряжение, испытанное Сергеем во время аудиенции у Великого Князя. Правителя Каллисто больше тревожили слова Бородача.

“Навалимся...” Создавать сомнительные коалиции было вполне в духе Бородача. Найти пару-тройку таких же авантюристов — не обязательно родовитых, просто богатьгх бездельников, имеющих личные отряды, — было проще простого. При желании Сергей и сам мог бы собрать приличную армию и осадить Европу так, что мышь не прошмыгнет. Но Преображенскому это было ни к чему, его больше интересовало процветание собственного мира, а не захват соседних. Да и с Гордеевым ссориться он не хотел, а вот Бородач... Нагоняй от Великого Князя и потеря золотозапаса его наверняка только распалили.

Преображенский невольно взглянул в боковое стекло. Машина Бородача уже выезжала из башенных ворот. Можно было, конечно, проследить, куда он направляется, и тогда ситуация стала бы более определенной. Тогда князь хотя бы понял, чего ожидать от невменяемого соседа. Но ехать на “Викинге” за европейским “Волком” Бородача было слишком откровенно, а других машин под боком не имелось. Да и лишних людей на борту “Шторма” не осталось.

— Куда поедем, ваша светлость? — наконец нарушил молчание Горох. — В порт?

— Нет. — Сергей понял, что его лимузин стоит у подъезда слишком долго и этим вызывает беспокойство у охраны, а также дает дополнительную пищу сплетникам. — Едем в посольство.

— Не получится, — пробормотал Горох, выводя машину на дорогу к воротам.

— Чего не получится? — рассеянно спросил Сергей.

— Внезапной инспекции не получится, — пояснил шофер. — Они там наверняка уже час как с пылесосами по этажам носятся. Тут слухи быстрее тока распространяются. Столица...

— Это точно, столица... — Князь на секунду задумался. — Дай-ка мне военного атташе.

Горох нажал на приборной панели пару кнопок, и между водительской кабиной и салоном поднялась прозрачная перегородка, а на ней, как на экране, возникло изображение подтянутого военного атташе. Даже в цивильном костюме он выглядел готовым к высочайшему строевому смотру, а взгляд его светился вниманием и готовностью выполнить любую задачу. Служба в посольстве на Земле считалась вершиной любой дипломатической, да и военной карьеры. За исключением, пожалуй, таких вершин, как первый министр или воевода. Попадая на столь теплые места, люди держались за свои портфели руками и ногами. Впрочем, никаких претензий к сотрудникам посольства Каллисто на Земле у Сергея не было. Работали они не покладая рук, лишнего не болтали, а сведения поставляли только самые проверенные и объективные.

— Ваша светлость, — атташе коротко, по-военному, поклонился.

— Иннокентий Семенович, — князь милостиво — уголками губ — улыбнулся. — Укрепите линию, пожалуйста...

Атташе протянул руку куда-то за кадр, и краски видеокартинки стали ярче, а контуры изображения резче. Это означало, что связь теперь осуществляется по гиперлинии и перехватить разговор практически невозможно.

— Слушаю вас, Сергей Павлович.

— Мне нужно установить наружное наблюдение за Бородачом.

— Понимаю. — Атташе снова протянул руку и что-то переключил. — Я позволил себе задействовать наш спутник связи. Он — вы, наверное, в курсе — осуществляет не только... э-э... прямые функции. Извольте, вот крупный план кварталов вокруг Кремля... “Волк”, если мне не изменяет память?

— Не изменяет. Память.

— Машина для столицы редкая... Да, конечно, вот она. Движется по набережной.

— Спутника будет мало. Мне нужно знать, с кем он намерен встретиться.

— Я уже поднял техническую бригаду. Через пять минут они сядут “Волку” на хвост... простите за ответный каламбур.

— Хорошо. — Сергей помассировал виски. — Я скоро буду у вас. Андреев на месте?

— Согласно утвержденному вами годовому плану, господин посол ведет переговоры с Африканской Алмазной компанией. Он сейчас в Йоханнесбурге. Я сообщил ему о вашем прибытии, он готов вылететь немедленно.

— Не надо, — Сергей покачал головой. — Приготовьте, пожалуйста, свежий отчет и передайте послу, чтобы не торопился. Я не намерен задерживаться на Земле...

Вообще-то, прилетая по менее щекотливым делам, Преображенский нередко задерживался в столице хотя бы на день-другой. Она того стоила. Даже если не принимать в расчет богатейшую гамму развлечений, здесь было просто приятно находиться. Красивейшая архитектура, умелая планировка и подсветка проспектов, яркие, разноцветные фигуры объемных роликов, нескончаемые потоки самых невероятных машин, кажется, тысяч моделей, движущихся в небе и по земле в различных направлениях и на разной высоте... Повсюду огни, звуки, голоса, смех, музыка, мелодичные и не очень сигналы машин, перекличка программ сотен инфоканалов... И бесконечное количество людей. Они деловиты, они расслабленны, они спешат и гуляют, смеются и беседуют, они скучают на тротуарах, движущихся по ажурным арочным виадукам, и веселятся на тротуарах обычных, асфальтовых. Они что-то оживленно обсуждают, входя в вагоны экспрессов и выходя из них на платформы, с которых их уносят в разные стороны те же медлительные эскалаторы-тротуары, платформы-пролетки, такси, многоместные корпоративные экипажи и частные автолеты. Люди забредают в ресторанчики, выходят из магазинов, сидят на газонах и парапетах уровней-балконов, беспечно болтая ногами, поднимаются в капсулах наружных лифтов на немыслимые высоты небоскребов и спускаются на грешную твердь. Они движутся по самым разным делам или без дел, они едят, пьют, целуются, танцуют и поют. Потоки людей то и дело закручиваются в водовороты, то у открытой концертной площадки, то напротив кафе, где дает концерт очередная шоу-звезда или просто кто-то играет живую музыку. Они то и дело ныряют в колодцы и лабиринты жилых комплексов, выныривают оттуда и снова ныряют... И это бесконечное движение, эта жизненная суета Столицы Всех Миров не прекращается ни на секунду. Над ней меняют цвет и декорации небеса — от солнечной синевы до лунно-звездной черноты, — но ритм жизни города от этого почти не меняется. Чуть смещаются акценты, днем активнее деловые кварталы, а ночью развлекательные, но в целом столица не умолкает ни на миг...

Куда до нее патриархальной и неторопливой Кал-листо, где все словно застыло лет триста пятьдесят назад и так и живет по законам этого моментального снимка... Где активное движение можно увидеть лишь на рынках да вокзалах... Где плавная, спокойная, рациональная и неторопливая жизнь считается главной составляющей счастья...

Что и говорить, каким-нибудь мыслителям на Каллисто было, наверное, комфортно, но людям более “приземленным” прокисать в провинциальном болотце не доставляло особого удовольствия, и они всеми силами рвались на Землю. И было таких мятущихся душ на спутнике не так уж мало. И правитель Каллисто тоже был среди них, хотя во всеуслышание о своей тайной любви к земным соблазнам он, конечно, не распространялся...

На крыльце посольства Преображенского встречали все ответственные сотрудники. Возглавлял делегацию, конечно же, Иннокентий Семенович Панин, военный атташе, а в отсутствие посла — исполняющий его обязанности. Сергей, которого после аудиенции в Кремле мучила головная боль, вяло поздоровался с секретарями, сделал ручкой прочим клеркам и принял рапорт от начальника охраны — бравого подполковника отдельной десантной бригады. Покончив с формальностями, он поднялся в свой кабинет и устало плюхнулся в кресло.

В комнате все было как и три месяца назад, когда Преображенский работал здесь над договором с принцем Энтони, хозяином земного удела Англия. Формально эта территория Великого Княжества имела статус независимой — такой же, как у спутников или Колоний, — и многие столичные договоры приходилось дублировать в переложении на Англию. Почему было не заключать сразу единый договор, например, “о дружбе с Великим Княжеством Земля и княжеством Англия”, не мог объяснить никто, даже сам Энтони — парень в общем-то не кичливый... С тех пор прошло три месяца, но в кабинете ничего не изменилось. Здесь, несомненно, протирали пыль и поливали цветы, однако книга на столе так и была раскрыта на сороковой странице, а лазерное перо до сих пор служило закладкой в толстом юридическом справочнике.

Неприкосновенностью кабинета Сергей остался доволен. Он откинул голову на подголовник кресла и развернулся к дверям. В дверях стоял Панин, а за его плечом — безукоризненно крахмальный официант.

— Я позволил себе предположить, что от вашего недуга неплохо бы принять рюмку наиболее эффективного лекарства, — несколько витиевато высказался атташе. Сергей вспомнил, что Иннокентий Семенович уже три года числится в первой десятке претендентов на дворянский титул. Почему все кандидаты в дворяне считали своим долгом осваивать изящную словесность, Преображенский не понимал. Наверное, потому, что не слышали, как на самом деле объясняются друг с другом князья. Например, как Великий Князь обещает их любимому правителю “болт в одна место”...

— Да, пожалуй.

Перед Сергеем тут же оказался официант с подносом, на котором стояли коньяк, рюмка и блюдце с дольками лимона. Царский рецепт. Никаких аптек.

С головной болью справилась только вторая терапевтическая доза. К тому моменту в руках у Панина оказались не только общий отчет и сводка по военным поставкам, но и первый рапорт от службы наружного наблюдения.

— Родионов и Карпов... — прочел Сергей. — Отставной генерал и сынок промышленника. Так я и думал.

— Родионов имеет на Европе поместье, а отцу Карпова принадлежат три крупных горнодобывающих предприятия в ее экваториальной зоне, — подсказал Панин. — Эти господа многим обязаны Бородачу. Но главное, оба имеют лицензию на содержание собственной охранной службы. Причем второй возглавляет охрану лично. Это опасный симптом, Сергей Павлович, я бы рекомендовал прослушать их беседу.

— Незаконное прослушивание частных разговоров... — Преображенский в сомнении потер кончик носа. — Мы встаем на скользкий путь, Иннокентий Семенович.

— Это можно рассматривать как мероприятие военной разведки, — возразил атташе. — Угрозы со стороны Бородача были весьма недвусмысленны.

Сергей отметил про себя, что слухи действительно быстрее тока. Горох был прав. О перепалке с европейским князем знали уже все кому не лень.

— Хорошо. — Преображенский развернулся к настенному экрану. — Дайте полный вид.

Экран осветился, и на нем возникло изображение сидящих в дорогом ресторане князя Бородача и его приятелей. Ракурс был взят такой, будто камера стояла прямо перед столиком. Звук был не хуже. Казалось, что его улавливают не дистанционные приборы, а микрофоны, вшитые в воротники заговорщиков. Деньги на техническое обеспечение посольства даром не пропадали. Это Сергея порадовало...

... — Порву эту падлу! — разорялся Бородач. — В параше утоплю!

Преображенский криво улыбнулся. Его светлость князь Европы преподавал урок весьма продвинутой благородной словесности. Панину было чему поучиться.

— Руки у тебя короткие, светлость, и ноги косолапые, — хохотнул Карпов-младший. — Где ты деньги возьмешь? Тебе же сначала с Гордеевым рассчитаться надо, а потом ораву свою перевооружить. Серый половину твоих рейдеров сжег. Чем ты его рвать собрался? Ногтями, как базарная баба?

— Засохни, щенок! Надо будет, и ногтями порву!

— Ага, прикидываю картину! Исцарапанный Преображенский мочится на твою могилу...

— Ах ты, гнида!

— Спокойнее, господа, — остановил их перепалку Родионов. — Нам следует подойти к вопросу взвешенно, рационально...

— Ты мне бомбы и фугасы одолжи, а я уж их взвешу! — Бородач брызнул на скатерть слюной. — А ты, щенок, чтобы завтра же пару миллионов на мой счет перевел!

— Во! — Карпов показал князю кукиш.

— Ур-рою! — Бородач взмахнул рукой, словно собираясь хлопнуть строптивого юнца по лбу.

— Тише, тише, — попытался успокоить их Родионов. — Одними фугасами здесь не обойтись. Нужны и средства доставки, и личный состав, и десантная техника и вооружение. Двумя миллионами тут не отделаешься. Да и наших отрядов, даже вместе с вашей армией, князь, будет недостаточно. Нам следует вовлечь в коалицию максимальное количество союзников.

— Да кто за ним пойдет?! — Карпов ухмыльнулся. — Ни денег, ни силы, один гонор тухлый!

— Паршивец! — прошипел Бородач.

— Денег у князя маловато, это верно, — задумчиво сказал генерал. — Но их много у Преображенского. Если кампания будет тщательно спланирована, то трофеи и контрибуции покроют любые издержки. Война всегда была выгодным предприятием. Я думаю, все кредиторы это прекрасно понимают.

— Надает вам Серый по сопаткам, будут вам контрибуции. — Карпов махнул рукой. — А потом еще и Гордеев поддаст. Так поддаст, что год будете жидко гадить и кровью мочиться.

— Вам?! — Бородач хлопнул ладонью по столу. — Нам, а не “вам”! Ты думаешь в теньке отсидеться? Не получится, со мной пойдешь!

— Чего я не видел на Каллисто? — Карпов помотал головой. — Мне трофеи не нужны. Мне папашиных денег хватает. А за твою растоптанную честь биться и вовсе нет резона. Сегодня тебя Преображенский поимел, завтра какой-нибудь Вяземский с тыла к тебе подойдет. Какая тут честь выдержит? Нет, Борода, за свою бестолковость сам воюй... Ладно, земляки, вы тут заговоры плетите, а я пошел.

— Сидеть! — рявкнул Бородач, но Карпов не послушался.

— Ты на папика так попробуй заорать, он тебе быстро объяснит, кто такой князь Бородач без компании “Карпов и сын”.

— Ну погоди ты, — Бородач резко сменил тон на почти дружеский. — Что ты сразу в отказ-то? Генерал дело говорит. Продумать кампанию надо и кредитов взять под это дело, тогда и союзники найдутся, и получится все. Садись, выпей...

Он отнял у безучастного официанта бутылку и налил Карпову. Тот после недолгого размышления сел, но лицо его по-прежнему сохраняло крайне скептическое выражение.

— План я могу разработать лично, — сказал Родионов. — Это не так уж сложно. Схемы штурма малых планет уже давно продуманы до мелочей.

— Погоди, фельдмаршал, а с “беркутами” — то как? — Карпов фыркнул. — Планы они разрабатывают! Ну, закатаете вы Преображенского в асфальт, выпотрошите Каллисто, а после-то что? Гордеев же вас на елках вокруг Кремля гирляндами развесит!

— Нас! — снова поправил его Бородач.

— А я не хочу тут болтаться. — Карпов снова встал. — Когда вырулите из своего маразма, приходите, а пока мне с вами не по пути.

— Да и черт с тобой! — Бородач схватил нетронутую рюмку Карпова и выплеснул ему на брюки. — Сам потом пожалеешь, что такую заварушку пропустил, ссыкун!

— Тебе, князь, не воевать надо, а лечиться, — парень протер мокрое пятно на брюках салфеткой, — цианистым калием!

Он швырнул салфетку на стол и вышел из ресторана...

... Сергей махнул рукой, и Панин выключил телевизор.

— Что-то буксует заговор, — Преображенский усмехнулся. — Но идиотов на свете гораздо больше, чем здравомыслящих людей. Или таких вот осторожных, как молодой Карпов.

— Идиоты не имеют денег, чтобы стать кредиторами, — заметил атташе.

— Зато их легко поставить под ружье. А деньги могут дать другие, умные и жадные. Мы богатое государство, а значит, лакомый кусок для миллионов голодных шакалов. Но, что гораздо печальнее, мы желанная добыча еще и для тысяч голодных волков, тигров и прочих хищников. Таких, например, как этот Родионов. Генерал — очень опасный противник.

— Родионов? — Иннокентий Семенович хотел снисходительно усмехнуться, но у него не получилось. Генерал Родионов считался одним из лучших офицеров великокняжеской армии. В свое время он был в ней заместителем начальника Генерального штаба. Должность считалась очень и очень высокой, и без особых боевых заслуг, по протекции на нее бьшо не пролезть. — Да, пожалуй, с генералом Борбдач становится вдвойне опасным. Не могу понять, зачем Родионову нужна эта авантюра? С его-то репутацией и состоянием...

— Вряд ли мы сумеем понять мотивы всех, кто присоединится к Бородачу. Важнее другое — коалиция имеет реальные шансы. Если она состоится и в нее войдут серьезные силы, нам не помогут ни “беркуты”, ни вся великокняжеская армия. Они элементарно опоздают, а когда все закончится, разбирать полеты будет поздно. Для нас поздно.

— Можно показать запись этой беседы начальнику СБ ОВК Барышеву или самому Гордееву...

— Эта запись ничего не доказывает. Начальник Службы Безопасности просто пожмет плечами и порекомендует выпить успокоительного, а Гордеев и вовсе пошлет подальше. Рассерженный Бородач, кроющий матюгами всех и вся, — не сюжет для уголовного дела. Ведь пока никто никуда не летит, никакие деньги не переводит, солдат не вербует и оружие не закупает.

— Так что же делать?

— Ждать. — Сергей поднялся с кресла. — И готовиться к серьезной войне.

— Для такой войны потребуется соответствующее оружие. — Атташе озадаченно взглянул на листки с отчетами о военных поставках. — Вот это все нас не выручит. Здесь в основном модернизированное стрелковое оружие, запчасти и боеприпасы. Для обороны планеты нам необходимы тяжелые орудия, установки заградительного огня, мины, силовые шокеры, сигнально-блокирующие цепи, ежи, брандеры, корабли — постановщики помех и так далее... Список немалый, и у нас пока нет даже десятой части необходимого.

— Ну что ж, придется переориентировать поставщиков. — Князь застегнул мундир. — Займитесь этим, Иннокентий Семенович, прямо с сегодняшнего дня. Я конечно, подключу и “Военно-промышленную компанию”, и “Госвооружение”, но на поставки с Земли я возлагаю особые надежды. То есть на вас.

— Благодарю за доверие, ваша светлость, только... Родионов сказал, что схемы штурма малых планет давно продуманы до мелочей. — Панин немного помолчал, словно собираясь с мыслями. — И он абсолютно прав. Все, что я перечислил, является стандартным оборонительным вооружением. К тому же не самым новым. Преодолеть эти заграждения и системы не так уж сложно.

— Что вы хотите сказать? — Преображенский остановился на пороге и удивленно посмотрел на атташе. — Что, если армию Бородача подготовит и поведет Родионов, нам придется туго?

— Господь с вами, Сергей Павлович! — Панин всплеснул руками. — Я хотел сказать, что нам не следует успокаиваться на оснащении армии обычными оборонительными вооружениями. Надо искать новые, нестандартные решения.

— Я вас понял, — Сергей кивнул. — Если такие решения существуют, мы их найдем...

Глава 2

Апрель 2323 г. ОВК — Рубеж

Раннее утро — прекрасное время суток. “Жаворонок” ты или “сова”, но летний рассвет вселяет в душу особенные чувства. На Каллисто не было других времен года. Календарь подразумевал и осень, и весну, и Новый год, но природа спутника оставалась равнодушной к этим условностям. Леса меняли листву незаметно, словно нехотя, а поля зеленели всегда, позволяя снимать по два, а то и по три урожая в год. В условный, человеческий год. Потому, наверное, и люди на Каллисто жили добрые, приветливые и благодарные. Их не утомляла резкая и зачастую несвоевременная разнузданность холодных северных ветров, неожиданные заморозки, ураганы, снежные бури или летние засухи. Их не раздражали долгие, отчаянные морозы или промозглая осенняя слякоть. Их вообще не беспокоила природа. Словно они жили не на планете, а в огромной квартире с тщательно отрегулированным микроклиматом, полной свежего воздуха и света. Люди всегда улыбались, почти не ссорились и никуда не спешили. Отсутствие сезонных циклов превращало их жизнь в бесконечную череду дней, недель, месяцев и лет, не имеющих никаких различий. Январь любого года был как две капли воды похож на июль, а сентябрь на май. Кроме комфортного существования, такой климат обеспечивал жителям Каллисто неплохой доход. Ведь туристский сезон не имел никаких пиков или провалов. Он длился круглый год. А по части курортных развлечений полусонные подданные Преображенского не знали себе равных во всей Галактике. Даже признанная ценителями Терция, согретая яркой и горячей альфой Лиры — Вегой, уступала Каллисто не только тем, что располагалась в восьми парсеках от Солнечной. Терция была роскошным курортом высочайшего класса, однако Каллисто подкупала какой-то незатейливой, но добротной простотой. Отдыхать на Терции было вполне по средствам любому подданному Объединения, но там он был туристом, а на Каллисто он неожиданно для самого себя превращался в любимого племянника, приехавшего в гости к добрейшей тетушке — чистюле и завидной поварихе. А еще к его услугам были побережья и острова теплых морей, золотые пляжи, бесконечные виноградники и оливковые рощи, псевдотропические леса и таежные заповедники, реки и озера, горные пороги и водопады... И все это вмещало бесконечное разнообразие полезной с точки зрения любого человека флоры: банановых кущ, кокосовых пальм и зарослей “чего-только-угодно” — от малины до манго. Рынки ломились от обилия дешевых даров щедрой, теплой природы. И что удивительно, искусственность происхождения природы никак не отражалась на натуральности продуктов. Никакой гидропоники или генетической селекции на Каллисто не применяли отродясь. Все выращивалось “по-честному”. Люди ценили то, что имели. А имели они в первую очередь завидную репутацию. Курортным бизнесом жили все: от врачей и персонала бесчисленных частных санаториев до простых обывателей. Первые предоставляли услуги высочайшего качества, подтвержденные десятками лицензий и сертификатов, а вторые привносили в жизнь отдыхающих незабываемый колорит. Конечно, не всегда в пуританских рамках, но курортным борделем Каллисто никогда не была и становиться не собиралась. Просто... ну что было поделать, если на ласковом солнышке подрастали такие красивые девчонки, а богатенькие (зачастую накопившие нужную сумму за пару лет напряженного труда) отдыхающие были настолько благостно расположены, что расставались с деньгами легко и непринужденно? Вокруг был настоящий рай, и ангелочки в нем выглядели вполне уместно...

Хотя стараниями соседей рай был уже немного подпорчен... Зловещая Астраханка успела изрядно подпортить “туристический климат”. Здесь было о чем поразмыслить и Совету, и самому князю. Преображенский этим, собственно, и занимался все свободное время, но времени этого было не так уж много. Всегда находились какие-то неотложные дела. Вот сейчас, например, он пил кофе...

После завтрака Сергей всегда пил кофе на южной террасе. Привычка досталась ему от отца. Не в виде особого гена, кодирующего эту черту характера, и не как наследный символ высокого положения — хотя пить кофе на террасе с видом на роскошный дворцовый парк все равно что восседать на троне со скипетром и державой. Но все же смысл заключался в другом. Здесь и в это время было удобнее всего решать мелкие вопросы. Утренний прием простых подданных — ровно час, с девяти до десяти — был традицией, заведенной еще дедом. Поначалу он встречался с народом в тронном зале, но однажды, для разнообразия, переместился на террасу и совместил прием с утренним кофе.

С тех пор “пойти на террасу” стало в народе расхожим выражением. Люди проходили через парк по песчаной дорожке, делились с князем своими проблемами и, получив совет или оставив челобитную, уходили через противоположные ворота. Отец Сергея следовал традиции неукоснительно, и молодой князь тоже не видел смысла упразднять этот ритуал.

Сегодня народ шел в основном, чтобы выразить почтение и благодарность. За то, что князь отогнал орду Бородача, за то, что не уронил честь Каллисто, за его мужество... Сергей терпеливо выслушивал добрые слова и пожимал руки. Было приятно, хотя и не настолько, чтобы голова закружилась, а сердце защемило, как, например, тогда на Европе. Когда он увидел Нину...

Рядом с князем сидел Воротов. После того как Сергей рассказал воеводе о том, что произошло на Земле, он пребывал в постоянном размышлении. Изредка выплывая из глубокого, вязкого моря раздумий, Ярослав Васильевич бросал короткие фразы-резюме и снова “нырял” внутрь себя.

— Супероружие, — в очередной раз вслух подытожил воевода. — Чтобы, значит, своих не тронуло, а врагов посекло? Кхм... Задачка...

Преображенский кивнул и обратил светлый взор на очередного посетителя. Вернее, посетительницу. Это была девушка, совсем юная, почти как Нина... Сергей попытался сосредоточиться на ее словах, но она щебетала о том же, что и десяток предыдущих ходоков.

“Астраханка... родственники... У нее кто-то жил в Астраханке... А-а, бабушка... Какая нежная кожа... Нина выше ростом, и у нее более овальное лицо... А волосы чуть светлее, с золотым отливом... И глаза другой формы... У Нины они больше и не серые, а небесно-голубые...”

Сергей очнулся, когда посетительница задала какой-то вопрос. Переспрашивать бьшо неудобно, и князь вместо ответа улыбнулся и промычал что-то неопределенное. Девушка поклонилась и пошла к выходу.

“Интересно, что она спросила?”

— Может быть, четвертый уровень орбитального силового поля развернуть? — озвучил очередную мысль Воротов. — Дорого обойдется. Дешевле в каждом кубическом километре по “Градобою” подвесить. Или залповые лучеметы на маневрирующих платформах... Да нет, все равно не то.

Сергей взглянул на часы. До конца приема оставалось пять минут. Поток посетителей иссяк, и он, потягиваясь, поднялся. Сегодня он собирался слетать в Астраханку, лично проверить, как идут восстановительные работы. Вернее, это были даже не восстановительные работы, а строительство нового городка. Он и территориально располагался на сто тридцать километров южнее уничтоженного Бородачом, выше по реке. А там, где лежали руины старого города, трудились роботы бригады радиационно-химической защиты. Они работали без устали, роя двадцатиметровый в глубину и многокилометровый в диаметре котлован, чтобы упрятать в нем, под толстым слоем баритобетона и свинцовыми плитами, радиоактивные останки и домов, и людей, и машин — разделить их было уже невозможно.

— Пора, Ярослав Васильевич, — князь похлопал воеводу по плечу. — Не то и к ужину не вернемся...

— А? Да-да. — Воротов поспешно встал и оправил мундир. — Супероружие отдельно, а текущие дела — отдельно...

— Пять минут — огромное время, великий князь, — неожиданно послышалось с песчаной дорожки.

— Я пока еще просто князь, — оборачиваясь, сказал Сергей.

— Ну, так это же — пока. — У края террасы стоял невысокий пухленький человечек восточной наружности в одеянии бродячего купца.

Такие типы были не редкостью на рынках Каллисто, но во дворец пока ни один из них не забредал. Тем более странным выглядело то, что этот бродяга ничего не предлагал. При нем не было даже традиционной торбы с образцами товаров или каталогами.

— Спасибо на приятном слове, добрый человек. — Преображенский подозрительно взглянул на руки куп ца. А не прячет ли он в широких рукавах какой-нибудь сюрприз? Огнестрельный, например. Впрочем, охрана проверяла всех посетителей резонансными сканерами и рентгеном. — Пять минут у нас действительно есть. О чем ты хотел со мной поговорить?

— Не поговорить, князь. — Купец хитро прищурил и без того узенькие глазки. — Есть у Ван Ли один хороший товар. Купи.

— Нет, — Сергей рассмеялся. — Это ты не по адресу обратился. К моему казначею иди, он покупками ведает.

— Хороший товар, — повторил Ван Ли. — Казначею он не пригодится. Тебе продаю. Думаешь, Ван Ли не знает порядка? Торговал бы тканями или пудрой — к казначею бы пошел. Только мой товар — для князя.

— Гоните его в шею, ваша светлость, — буркнул Воротов. — У него даже сумки нет, какой еще товар?

— Не для казначея, — терпеливо пояснил купец. — И не для воеводы тоже.

— Наглый. — Воротов снисходительно усмехнулся. — Давай, вращай суставами, пока охрана не подоспела...

— Погоди, Ярослав Васильевич. — Сергей чуть подался вперед, внимательно глядя на Ван Ли. — Ты, купец, информацией торгуешь, так?

— Так, так, — часто закивал Ван Ли. — Хорошая информация, верная, точная. И недорого. Десять тысяч.

— С дуба рухнул! — Воевода закатил глаза. — Да это же бешеные деньги!

— Деньги здоровыми и не бывают, — ответил купец. — Они всегда или бешеные, или шальные, или кровавые, или потные...

— Кровные и трудовые, — невольно поправил Воротов.

 — Так, так, — снова закивал купец.

— Чего ты киваешь, как китайский болванчик? — Воевода скривился.

— А я и есть китайский. — Ван Ли снова взглянул на князя. — Десять тысяч. Недорого, князь. Хорошая информация. Нужная.

— Откуда ты знаешь, что мне нужно? — Сергей усмехнулся.

— Ван Ли много знает, князь. — Купец погрозил Преображенскому толстеньким пальчиком. — Про девушку с золотыми локонами и глазами словно небо, про заботы ваши, про опасность, про оружие, которого вам не хватает...

— Про девушку? — Сергей замер.

— Про оружие?! — ухватился за свое Воротов. — Так ты про оружие информацию продаешь? Сергей Павлович, может... послушаем?

— Недорого, — снова напомнил Ван Ли. — Только вам продаю. Никто больше не знает и не узнает, если купите.

— Система, казначея! — бросил через плечо Преображенский, и дворцовый компьютер подтвердил прием распоряжения коротким мелодичным звонком. — Присаживайся и рассказывай, купец.

— Денежки... — Ван Ли беспокойно помялся и, как бы нехотя поднявшись на террасу, присел на пластиковый стульчик.

— Ты не на базаре, — оборвал его воевода. — Князь перед тобой, а не торгаш. Сказал, будут деньги, значит, будут! Говори!

— Ярослав Васильевич... — Сергей улыбнулся. — Подождем...

Казначей явился через пару минут. Неизвестно, каким чутьем он это учуял, но в его кармане оказалось ровно десять тысяч земных рублей. Князь вручил деньги купцу и приказал казначею удалиться. Придворный взглянул на Ван Ли с нескрываемым подозрением, но ушел к себе в золотые подвалы молча.

— Теперь молись, чтобы она того стоила, — слегка надавил на Ван Ли воевода.

— Стоит, — китаец снова кивнул. — Вектор: Телец — Альдебаран. Дальше... четыре, шестнадцать и семь, пятнадцать — тридцать один, двенадцать и семьдесят четыре, сразу за Гиадами...

— Пиши! — бросил Воротову Сергей. Его внезапно охватило странное предчувствие. Что-то в этом купце было не так. Это князя не то чтобы тревожило, нет, от Ван Ли не веяло какой-либо угрозой, ни явной, ни тайной. В облике и взгляде купца крылось нечто иного рода. Он будто бы нес печать Судьбы. Словно это был не маленький пухлый китаец, а посланник неведомых высших сфер, где известно все о жизни и о смерти, о счастье и горе, о добре и зле...

— Записал. — Воевода отнял лазерное перо от салфетки. — Что это за шпионская шифрограмма?

— Координаты в единой навигационной кодировке, так? — Сергей вопросительно взглянул на китайца, и тот в сотый раз кивнул. — Продолжай, Ван Ли.

— Подойдешь, ориентируясь на источник переменного рентгеновского излучения. Где-то полторы секунды период у того пульсара, и длина волны его излучения где-то пятнадцать сотых этого... нанометра... Там он один такой, не промажешь. Тусклая желтая звезда перед тобой будет. Она тоже переменная, неправильная, но все-таки не какая-нибудь нейтронная, а приличного “солнечного” класса... Вот они с пульсаром вокруг одного центра масс и вращаются. Обычное дело... Да... Система у них бедная: одна неплотная планета да астероиды. Только берегись газопылевого течения, оно там очень сильное. Но если смотреть на планету, его хорошо даже глазом видно — сканеров не надо... Мощное там и магнитное поле. Это тоже учти. Будет на пути и пояс каменный... Ты его обойди. Ну, а там и увидишь...

Купец замолчал, коротко покашливая, словно у него пересохло в глотке. Сергей подал знак слуге, и перед Ван Ли возникла чашка с чаем. Купец благодарно улыбнулся, сделал пару глотков и продолжил:

— Диаметр небольшой, три мегаметра...

— Чего диаметр-то? — не выдержал Воротов. — Планеты?

— Тора.

— При чем тут Тора? — Воевода зажмурился и помотал головой. — Совсем запутал, сказочник!

— Не Тора, а тор, — пояснил купец. — Бублик знаешь? Вот такой бублик там и висит. И дырка в нем, трех тысяч километров в диаметре. А сам он из огня. Только не горит огонь, а течет вдоль тора. Красиво течет, как золотой дым по стеклянной трубе.

— Огонь и не горит? — снова встрял Воротов. — А, ну да, там же космос... Постой, а течет тогда почему? Что за огонь такой текучий? Напалм, пирогель?

— Ярослав, пусть он закончит, — немного рассердился Преображенский.

— Огонь не обычный, странный огонь, — продолжил купец. — Нигде такого больше нет. Ты, князь, его не трогай. Не стреляй и зонды не запускай — не будет толку. А может, и хуже будет. Ван Ли не знает.

Он снова замолчал и приложился к чашке. Пил он долго, неторопливо, так, что Сергей даже забеспокоился, собирается ли этот странный китаец продолжать.

— Главное слушай, — выдержав томительную паузу, сказал купец. — Два главных. Первое — неподвижен тор. Неправильно неподвижен...

— Как это? — не понял князь.

— Все движется, — пояснил Ван Ли. — Планеты вокруг Солнца, Галактика вокруг оси, Вселенная расширяется. Красное смещение знаешь? Вот. А этот бублик на месте стоит. Вокруг него все движется, а он стоит.

— Так чего же ты нам координаты диктовал?! — возмутился Воротов. — Подтереться теперь этой салфеткой?

— Это правильные координаты, — спокойно ответил китаец. — Через три дня в них тор окажется. Как раз на траверзе пульсара, рядом с пылевым течением, за астероидным поясом. За три дня туда можно успеть. Даже за два можно. Сегодня нельзя, а за два-три дня можно...

— Другое дело, — буркнул воевода.

— Странно... — Сергей задумчиво потер подбородок. — А “второе главное” что?

— Сам увидишь, когда прилетишь, — купец усмехнулся.

— Нет уж, ты обещал точную информацию, вот и уточняй! — потребовал воевода.

Сергей уже устал от постоянных комментариев Воротова, но в целом был с ним согласен.

— Если внутрь тора заглянешь, звезды увидишь и облака. Только другие звезды и облака другие, не такие, как в небе. Серебром и золотом светятся.

— Что значит “другие звезды”? — Преображенский вопросительно выгнул бровь.

— Вот Млечный Путь, например, скрылся за тором, дальше смотришь — в дырку, — что видишь?

— Продолжение...

— Это ты хочешь его увидеть, а на деле — нет его там. Только с другой стороны бублика он продолжается, а в дырке совсем другие созвездия Как в окошке. Только не спрашивай, куда окошко выходит. Ван Ли не знает.

— А, понял! Как открытый гиперпортал! — Воевода хлопнул себя по колену. — Угадал?

— Портал разгоняет инертную массу до скорости гиперхода, — возразил китаец. — Только и всего. В него звезды не видно. А чужие звезды совсем не видно. А еще — люди хорошо все места изучили, где порталы строили. Там, как между этими чужими созвездиями, золотые облака не плавают. Нет у нас таких облаков. Пылевые скопления есть, газовые туманности есть. В наличии и туманности светящиеся — флуоресцирующие и поглощающие свет, вроде “угольных мешков” в созвездиях Щита или Змееносца. Галактический субстрат в ядре Галактики есть, и вокруг него тоже — холодный и темный. Глобулы протозвезд есть. Сами звезды самых разных видов имеются, от ярчайших сверхновых до абсолютно черных, нейтронных, от одиночных до двух и более кратных... Шаровые скопления и звездные ассоциации — в ассортименте... Ну и облака тоже есть. Только водородные. С которыми все давно уже понятно. Спектральная линия с длиной волны 21 сантиметр, концентрируются в плоскости Галактики, а проистекают откуда-то из области ее ядра со скоростью в полета километров за одну секунду... Но это совсем не те облака, что за кольцом. Там они гуще, золотые по виду, а что до научных характеристик, то вообще не поймешь, какой у них спектр излучения и есть ли он вообще...

— Занятно... — Сергей потрогал остывшую чашку, и ему тотчас подали другую, полную свежего ароматного кофе. — Странно, неправдоподобно, но занятно.

— А проку? — спросил Воротов. — Слушай, купец, ну, а про оружие-то где информация? Или ты намекаешь, что нам нужно через окно к тем облакам слетать? И где там что искать?

— Важно! — Купец поднял указательный палец. — Неправильный тор. Все движется — он стоит. Огонь течет...

Он опять умолк, и теперь, похоже, совсем. Не спеша допив чай, он встал и поклонился.

— Ван Ли сказал. Идти?

— Иди, — Сергей рассеянно кивнул.

— Жулик! — возмущенно фыркнул воевода. — Десять кусков за какой-то бублик! Намять бы тебе бока!

— Три дня. — Китаец, кланяясь, попятился, затем развернулся и засеменил к выходу с дворцовой территории.

— Три дня, — повторил князь, задумчиво глядя в глубь сада. — Ярослав Васильевич, размяться не желаете?

— Ну-у...

— Авдеева с собой возьмите с первого инфоканала. Пусть он своих лучших операторов мобилизует. Заснимите этот бублик со всех сторон. И огня текучего попробуйте взять пару фляжек. К утру соберете экспедицию?

— Соберу.

Было видно, что приказ князя воеводе не слишком по душе, но выполнить его он готов со всем старанием.

— Вот и славно. На строительство я один слетаю... Листочек не забудьте.

Воротов аккуратно сложил салфетку с координатами, сунул ее в карман и откланялся.

Сергей проводил его долгим взглядом, а затем наклонился вперед. Перегнувшись через перила террасы, он долго изучал следы на песчаной дорожке, пока не убедился, что среди них нет ни одного похожего на отпечаток копыта. Нет, в действительности он вовсе не ожидал увидеть нечто подобное, но слишком уж странной и нереальной ему казалась встреча с этим пухленьким улыбчивым китайцем. Посланцем не то Судьбы, не то дьявола...

Сергей размышлял над этим весь день, пока бродил по строительным площадкам и выслушивал бодрые рапорты прорабов. Думал об этом почти весь вечер, сидя за столом в шумной компании придворных, празднующих победу над европейскими налетчиками. Преследовали эти мысли его и большую часть ночи.

Никакого рационального объяснения своим тревогам Преображенский не находил. Подумаешь, купец. Мало ли их бродит по планетам? Подумаешь, неизвестное явление природы. В дальнем космосе таких “бубликов” и “плюшек” воз и маленькая тележка. О чем беспокоиться? Пожалуй, только о том, что еще вчера жизнь текла гладко и спокойно, а сегодня она преподносит по пять сюрпризов в минуту и снижать этот темп не собирается. Перемен Сергей никогда не боялся, но предпочитал творить их сам. А тут от него практически ничего не зависело. Наверное, главное беспокойство было вызвано осознанием собственной беспомощности. Не обычной, происходящей от слабости характера — этим князь не страдал, — а беспомощности человека как такового перед волей Провидения, волей Вселенной...

Ближе к утру князь все же заснул и снова увидел недавний сон о путнике, замерзавшем на склоне горы. Сон почему-то начался именно с того момента, на котором прервался, когда Воротов поднял князя по тревоге...

... Путник сделал шаг навстречу золотистому свечению и... Сергей вдруг понял, что именно насторожило его в рассказе Ван Ли. Золотой огонь. Странный золотой огонь, который “неправильно течет” вдоль загадочного тора. Цвет был тем же. Человек — или во сне это был сам Преображенский? — шагнул навстречу свечению, и оно пошло на убыль. Он, пока еще не видя ничего определенного, вытянул перед собой руку и шагнул дальше. Свет потускнел до яркости солнечного дня, и глаза начали различать окружающую обстановку. Она проступала сквозь золотистые отблески, сначала контурами, затем все четче... Высокий купол потолка, гладкие стены... Довольно большой зал был под завязку набит призрачными людьми. Золотистыми, как и всё вокруг, неподвижными и молчаливыми. Но не каменными истуканами и не спящими стоя часовыми. Люди стояли неподвижно, однако глядя при этом прямо на гостя.

“Путь? Больше похоже на выход из тоннеля... Нет, какой же это выход? — подумалось человеку (Сергей мыслил вместе с героем сна, но видел не его глазами, а как бы со стороны). — Скорее — вход, вот только куда ?”

“Все зависит от того, где ты находишься, — казалось, что эту фразу произнесли сразу все неподвижные люди. — Мы ждали тебя”...

— Я... шел... искал... — вслух произнес путник. — Я...

“Считаешь, что ты последний, — мысленно закончили за него молчаливые хозяева пещеры. — Ты пришел, чтобы спастись”.

— Я хотел спасти не только себя, но и свой вид... “Ты пришел рано. Существованию твоего вида ничто не угрожает”.

— Но ведь я последний!

“Ты ошибаешься. Вас еще много”.

— Нет. Я последний. — Человек упрямо покачал головой. —  Это точно. Мой мир рухнул. Все погибли в Катастрофе...

“Ты слишком долго был в пути. Твой мир изменился, но живет. В нем сохранились люди”.

— Люди? В мире сингулярного вещества и стазис-энергии? Это невозможно! Нельзя ходить по земле, которой нет, и дышать воздухом из виртуальных энергетических частиц! Даже если эти частицы непостижимым образом стали осязаемыми!

“Все зависит от точки зрения. Когда ты входил в этот зал, тоннель был для тебя входом, теперь он выход... Твой мир погиб, но выжил, видоизменившись. Возможно, для тебя это звучит как парадокс — неважно. Теперь настала пора вплести его нить в ткань Вселенной. Именно поэтому ты не погиб, а дошел. Ты поможешь это сделать. Ты донесешь свое прозрение до выживших. Возвращайся...”

— Вернуться ? Но я вам не верю! Я точно знаю, что остался один! Я не хочу доживать свой век в одиночестве!

“Неважно, веришь ты или нет. У тебя все равно нет выбора. Выход открыт. Иди...”

Путник хотел возразить что-то еще, но вернулась прежняя интенсивность золотистого свечения, и он невольно зажмурился. Свет снова стал настолько ярким, что проникал сквозь закрытые веки. Человек прикрыл глаза ладонью и невольно сделал шаг назад...

... Преображенский открыл глаза и судорожно вдохнул. Сердце колотилось, а на лбу выступила испарина. Он сел в кровати и взглянул на часы. Поспать удалось только сорок минут. Да и то, разве это был нормальный сон? Какой-то бредовый кошмар, а не полноценный ночной отдых! Князь встал и подошел к широкому окну.

“Мир погиб, но выжил... Хотел сохранить свой вид... Выход уже открыт... Что это за намеки? И откуда?”

Ни о чем подобном Сергей никогда не слышал даже краем уха. А если не слышал, то откуда эти откровения взялись в подсознании? Ведь сон — это осмысление информации на уровне подкорки. При чем здесь тогда эти загадочные дебаты о рухнувших мирах? И о каком выходе-пути шла речь? Уж не о том ли, что ведет к “другим звездам за облаками”? Гипотеза была почти убедительной. Сергей повертел ее так и эдак и пришел к выводу, что хитрый Ван Ли вполне мог заронить семена подобных размышлений во время беседы на террасе. Как это ему удалось, какими фразами, было отдельным вопросом, но факт искусного словесного программирования или даже гипнотического внушения был налицо. Китаец на самом деле сказал князю гораздо больше, чем услышал тот же Воротов или даже сам Сергей. Этот купец был действительно очень непростым фруктом. Ой каким непростым...

И все же Преображенский был почему-то уверен, что Ван Ли не враг. Да, он действовал нетрадиционно, да, почти обманом, но ведь его внушения каким-то образом стыковались с собственными переживаниями Сергея. Ведь он видел сон о золотистом свечении в пещере задолго до встречи с купцом. Не мог же тот волшебным образом повелевать снами незнакомых людей, да еще на расстоянии. Когда ватага Бородача бомбила Астраханку, китайца не было во дворце и вообще — на Каллисто. Значит, второй сон продолжил первый не по воле купца. Возможно, китаец наполнил их более-менее понятным содержанием, но общий-то фон оставался одним и тем же. Почему? Кем был этот путник и эти молчаливые телепаты? Что за сияние разливалось по той пещере? Как детали странных снов могут быть связаны с явью, в которой Ван Ли рассказал о таком же “золотистом огне”? Или все это бред и лучше выбросить его из головы? А если Воротов действительно найдет “текучий тор”? Что тогда? Начать верить “и снам, и карточным гаданьям, и предсказаниям луны”?

Преображенский поймал себя на мысли, что отчетливо сознает, насколько нелепа ситуация, когда взрослый мужчина вдруг начинает терзаться сомнениями по поводу мистических знаков и знамений, но то ли “программа” купца, то ли необычайная яркость и достоверность “двухсерийного” сна не давали ему успокоиться...

Видимо, эти смутные переживания и подтолкнули Сергея немного опередить события. К моменту возвращения экспедиции Воротова вся княжеская эскадра “Огненный шторм” уже завершала подготовку кораблей к походу...

* * *

... — Фляжку привез? — пожимая воеводе руку, спросил Преображенский.

— Четыре зонда и восемь манипуляторов в баранке этой оставил. — Воротов виновато улыбнулся. — Ну, зрелище, доложу я вам! Таким огнем заградительную артиллерию зарядить, вот был бы салют так салют! Это ж натуральный ластик! Стирает начисто, да все подряд. Даже не по себе как-то.

— А звезды?

— А что — звезды? Вроде нормальные, только из-за облаков не все разглядишь. Да вы еще увидите, мы такое кино отсняли — хоть на премию Географического общества заявку подавай... А как тут? Спокойно? Какие новости?

— Ярослав Васильевич, тебя же всего неделю не было.

— Да? А, ну конечно... Когда далеко улетаешь, кажется, что дома за сутки целый год проходит... Ну что, в кинозал?

— На “Шторме” посмотрю. Теперь моя очередь неизведанного хлебнуть.

— Так я что, зря летал?

— Не зря, воевода. Дал мне время подумать и путь проложил. Теперь второй этап осуществим.

— Сергей Павлович! — Воротов замахал руками. — Нельзя так! Ученых надо туда запустить. Из Академии наук или этого... Астрофизического института. Непонятное же явление! Вдруг это ловушка какая-нибудь? А вы сразу — прыгать!

— Разве я сказал, что собираюсь туда прыгать?

— А то я вас не знаю!

— Идем, я тебе текущие дела передам. — Князь обнял Воротова за плечи и повел в кабинет.

— Я все-таки возражаю, — предпринял последнюю попытку воевода.

— Прости, Ярослав Васильевич, это сильнее меня. Это зов. Знаешь, что это такое?

— Не знаю — что, — Воротов тяжело вздохнул, — но знаю, что такое не лечится...

* * *

“Огненный шторм” шел в походном порядке и в противоположном Европе направлении, поэтому ни один пост космической полиции не задал флагману эскадры никаких вопросов. Ну, решил князь Преображенский, правитель Каллисто, слетать к кому-то в гости с полным эскортом — бывает. Может, свататься полетел или важный договор заключать. В таких случаях следует выглядеть солидно. Семнадцать первоклассных малых рейдеров — как раз то, что нужно. Солиднее некуда. Да и после инцидента с Бородачом, когда Преображенский ответил точным и красивым контрударом, разбив флот и совершенно разорив казну врага, но не угробив при этом ни одного гражданского, Сергея зауважали не только в системе Юпитера, но и в других системах и даже на Земле. Особенно нравилось простым полицейским, солдатам и офицерам то, что князь сам повел десант на штурм.

— Добровольцы, говорит... — провожая взглядом эскадру Преображенского, рассказывал дежурный офицер блокпоста при портале “Ганимед-4” своим товарищам.

— Нет, мой личный взвод, сказал, пойдет без вариантов, а десантная бригада строго добровольно... — выдал свою версию оператор связи. — “Стр-рого”, говорит... С таким “р-р”... Суровый мужик, видать, но справедливый.

— А я на Каллисто бывал, — подал голос третий офицер. — Там у них не жизнь, а малина. Гравитацию земную держат, на воздухе тоже не экономят. Тепло, красиво и цены низкие. Четыре года назад с женой туда летал. На этот... курорт... Маня-Леля.

— Ха, Маня-Леля! — Связист рассмеялся. — Мау-на-Лоа, деревня!

— Это ж где-то на Земле, — удивился первый дежурный. — Вулкан такой.

— Ну да, и Олимп на Земле. — Связист махнул рукой. — А еще на Марсе и на Данае. Темнота вы солдафонская! Дублируются названия — нормальное явление. Где ж на все новые горы-моря красивых имен напасешься? Букв в алфавите всего тридцать три, а у некоторых и вовсе двадцать шесть.

— Ну ты-то у нас профессор! Кислых шей!

— Эй, офицеры, гляньте, а это что за явление природы народу? — Третий дежурный ткнул пальцем в экран наблюдения. — Как будто за “Штормом” следит.

— Детективы поменьше читай, — посоветовал первый.

— Нет, ну сам посмотри... А вон еще один... Ого! Да не один! Четыре... шесть... вое... девять! Прилично... И очень даже подозрительно.

— Сообщу-ка я в штаб, — решил оператор связи. — Не нравится мне эта портальная гиперактивность... Чьи это шпионские корыта?

— О! Компьютер выдает — европейцы. Может, врет? Может, не в тот файл заглянул?

— Компьютеры не врут, а ошибаются, — исправил связист, — но только не в данном конкретном случае... Вот, так я и знал! Косвенное подтверждение от портального навигатора. Знаете, куда прыгнули эти шпионы?

— Следом за Преображенским? — предположил первый офицер.

— Так точно! А знаете, куда прыгнул “Огненный шторм”?

— Куда?

— Никуда! То есть “по свободному маршруту”!

— Неделю назад Воротов так же прыгал, как раз в наше дежурство, — припомнил третий офицер.

— Тебе бы на Земле сыщиком работать, — похвалил связист.

— Да-а, — задумчиво протянул первый офицер. — Нашим штабом тут не обойдешься. Знаешь что, Гена, вызови-ка ты штаб “Беркута” заодно.

— Думаешь, все так плохо?

— Лучше уж перестраховаться, чем за недостаточную бдительность рядовым улицы патрулировать.

— Если на Каллисто, то ничего, — усмехнулся связист.

— Рядовым везде плохо...

* * *

Рубеж, как экипажи “Огненного шторма” успели окрестить сверкающий неведомым пламенем тор, должен был продырявить газового гиганта и сейчас только-только выплывать из его атмосферы с противоположной стороны. Так говорили расчеты. Однако загадочное кольцо каким-то непостижимым образом уклонилось от столкновения с планетой и сверкало золотом прямо перед ней, закрывая своей “дырой” почти половину этого местного “Юпитера”. Конечно, так только казалось — корабли эскадры подошли слишком близко, — но все равно впечатление от увиденного было достаточно сильным. Полумесяц косматой планеты, внутренний край которого очерчен золотым кантом Рубежа, черный провал и незнакомые звезды в сверкающей дымке на том месте, где положено располагаться недостающему куску газового тела, — все это впечатляло, но казалось нереальным.

Сергей смотрел на завораживающую картину не отрываясь, и в его голове роились беспокойные мысли.

“Прыгнуть точно в центр? А если это блеф? Если, пройдя сквозь кольцо, просто воткнешься в планету? Быть может, стоит подождать, пока тор отойдет чуть дальше, и рассмотреть его с обратной стороны? Бессмысленно. Судя по съемкам Воротова, с той стороны Рубеж выглядит точно так же. И звезды в его просвете ориентированы одинаково, как ни посмотри. Загадочно это, но все же доказывает, что через кольцо нет обычного сквозного прохода. Или есть? Послать зонд? Пожалуй, надо...”

— Горохов, телезонд к запуску. — Князь обернулся к корректировщику. — Горохов!

— Я, ваша светлость! Виноват, засмотрелся. Телезонд... минутная готовность!

— Ваша светлость! — В рубку заглянул встревоженный оператор связи. К его губам прилипли крошки, а в Руке он сжимал недожеванный бутерброд. — “Молния” от тылового охранения... Девять целей!

— Так прямо и целей? — усомнился Преображен— Может, просто караван? Или Академия наук спешит на помощь?

— Тогда уж Военная академия, причем европейская. — Связист перехватил взгляд князя и вытер губы рукавом. — Это крейсеры Ударного флота Европы.

— Крейсеры? — Сергей озадачился. — Ловко. Как же они нас выследили?

— Важнее вопрос, как от них отбиться, — встрял Горох. — Девять крейсеров — это прилично.

Ударные крейсеры по всем характеристикам превосходили малые рейдеры втрое, а то и более. Их вооружение было мощнее, защита эффективнее, а маневренность оставалась на том же уровне. Успей Бородач вывести Ударный флот на орбиту Европы во время недавней контратаки Преображенского, еще неизвестно, чем бы она завершилась. Хотя там на князя Каллисто работал другой фактор — к месту конфликта спешили “беркуты”, и рисковать крейсерами Бородачу не имело смысла. Теперь дело обстояло иначе. Девять “танков” против семнадцати “бронетранспортеров”, и никаких разводящих. Если принять бой, шансы на успех у “Огненного шторма” будут сомнительными. Если уйти, Рубеж достанется Бородачу, и что из этого получится, вообще неясно. В любом случае — ничего хорошего. Значит, следовало искать другой выход.

— Зонд пошел, — доложил Горох. — Вижу картинку... Ваша светлость! Есть телеметрия! Он там, за Рубежом!

— Покажи, — Сергей обратил взор на экран.

Телезонд транслировал устойчивую картинку незнакомых созвездий, только теперь они были повсюду, и среди них — правда, не слишком близко — плавали какие-то клочковатые золотистые облака. Камеры зонда передали задний вид, и Преображенский невольно выдохнул — все предыдущие тридцать секунд он задерживал воздух в легких — позади зонда сверкало точно такое же кольцо, в просвете которого сияли звезды. Наши звезды. А еще дрейфовали семнадцать красных огоньков. Это были носовые прожекторы рейдеров.

— О, это же мы! — воскликнул Горох.

— Приказ всем кораблям, — Сергей невольно вытер о брюки взмокшую ладонь, — прыжок в кольцо атакующим порядком! Тыловое охранение — следить за крейсерами... если дернутся, открывайте заградительный огонь. На той стороне Рубежа разворачиваемся в оборонительный строй и ждем тылы.

— Передано, — доложил из-за своего пульта связист. Куда он подевал бутерброд, Сергей не заметил. Наверное, сунул в карман.

— Э-эх, — весело изрек Горох, — где наша не пропадала!

— Зонд вернуть не забудь.

— Там подберу!..

* * *

Первые минуты в чужом пространстве были напряженными, но не потому, что вокруг развернулась новая, непривычная бездна, а потому, что все ждали реакции крейсеров. Капитаны европейских кораблей рисковать не спешили. Они даже не попытались обрубить эскадре хвосты, то есть позволили уйти без боя рейдерам тылового охранения. Воссоединившись, эскадра еще долгих полчаса висела напротив кольца, готовая в любую минуту открыть огонь по всякому, кто сунется сквозь Рубеж, но европейцы так и не появились. Возможно, преследователями командовал кто-то менее безрассудный, нежели Бородач. Хотя Преображенский вполне допускал, что крейсеры привел сам князь Европы, но зрелище сверкающего Рубежа его настолько поразило, что он немного поостыл и даже изменил своей привычке действовать без долгих размышлений.

Как бы то ни было, Сергею вскоре надоело пялиться на родное пространство сквозь золотое “окошко”, и он переключил внимание на новый мир. Вернее, на показания бортовых приборов. То, как видели окружающее пространство машины, было сейчас гораздо важнее личных впечатлений.

— Очень даже логично, — Преображенский постучал согнутым пальцем по экрану компьютера.

— Дрейфят, — согласно кивая, сказал Горох. — Лезть через дырку на кинжальный огонь даже крейсерам не по нраву.

— Я о другом, — пояснил князь. — Машина утверждает, что эти облака из того же теста, что и бублик, только более разреженные. Чистейшая энергия. Причем это не перманентно текущая термоядерная реакция, как на Солнце, видимая нам во всей красе, а как бы ее продукт. Только застывший по какой-то причине в виде облаков, вместо того чтобы разлететься плазмой и всякими там фотонами в разные стороны. Эта энергия висит, как будто так и надо, и лететь никуда не спешит.

— А-а, вы об этом, — канонир бросил взгляд на обзорный экран. — Да, облака чем-то похожи на бублик. Только там они свободно плавают, а тут скатались... Ну, как эти... комочки на дешевых шерстяных штанах. Вот только что их так закатало, если они из чистой энергии?

— Какое-нибудь гравитационное течение, — предположил оператор связи. — Или еще что...

— А дыру кто провертел? — Сергей усмехнулся. — И вообще, куда мы забрались?

— К черту на рога, — хмыкнул Горох.

— Это слишком обобщенно, хотелось бы выяснить конкретнее. — Преображенский немного поколдовал над навигационным блоком компьютера. — И о феномене этом тоже хотелось бы подробнее узнать. Что здесь взорвалось и почему вся эта уйма гигаватт энергии не разлетелась по Вселенной? Как и для чего потребовалось сгущать эти энергофронты? Ведь молний в этих тучах упрятано... на такую грозу хватит, что только держись...

— ... подальше, — закончил Горох.

— Верно, — согласился князь. — Будет лучше держаться от них подальше. Вот только как, если они повсюду?

— Так уж и повсюду? Вон там, например, почти чисто... Звезду видно как на ладони.

Сергей навел сканеры на “чистый” участок пространства. Звезда была достаточно близко — на один короткий прыжок, — а спектральный класс внушал надежду, что если вокруг нее вращаются планеты, то хотя бы одна из них вполне может оказаться пригодной для посадки. А возможно, и обитаемой. Хотя какие тут могли проживать обитатели — вопрос был еще тот. Чужое пространство, чужие звезды, непонятные законы мироздания...

— Что мы теряем? — Сергей ввел в навигатор команду рассчитать курс и передать маршрутную карту на другие рейдеры. — От такого приглашения грех отказываться.

— Заманчивое, конечно, приглашение, — пробурчал Горох. — Только слишком уж откровенное. На сыр похоже... в мышеловке.

— Твои предложения? — не оборачиваясь, бросил князь. — Повисеть на траверзе бублика и вернуться?

— Там крейсеры. — Корректировщик вздохнул. — А тут скучно. Прыгать надо.

— Вот и я о том же. — Преображенский тронул сенсор “ввод”. — Эскадра, прыжок, ордер — походный...

Глава 3

Апрель 2323 г. Семри

Планеты вокруг звезды были. Три достаточно плотные, а две из них даже с насыщенной атмосферой и на нормальном, почти “земном” удалении от светила. Остальные либо газовые, либо ледяные, со множеством спутников и в подозрительном ореоле золотистого свечения. Облака плавали и здесь, внутри системы, но были они мелкими и располагались в основном далеко от центра.

Первая “плотная” планета почти купалась в короне звезды, и обследовать ее смысла не было. Зато вторая и третья — почти рядом друг с другом, не больше миллиона километров — выглядели весьма привлекательно.

— Земля Землей, — сделал вывод Горох. — Особенно та, что поближе.

— К нам или к Солнцу?

— К нам. Атмосфера, моря, суша... Зелени только маловато.

— Ваша светлость, мы на орбите, разрешите начать изучение? — Оператор связи включил увеличение телесистем, и по главному экрану рейдера попльш пейзаж.

— Нет, ну действительно похожа! — воскликнул Горох. — Леса, реки, воздух почти нормальный... Чудеса, да и только! А вы говорите — чужой мир! Какой же он чужой? Мы еще и людей тут встретим человеческих, вот увидите.

— “Человеческие люди” — это будет уже чересчур — усомнился Преображенский. — Как ни крути, далековато отсюда до Земли.

— Черт! Что это?! — вдруг вырвалось у связиста.

— Похоже на войну, — осторожно предположил канонир. — Вот, ваша светлость, что я говорил?

Преображенский не верил глазам. То, что творилось на поверхности планеты, он видел в своей жизни не раз и не два. С орбиты все наземные сражения выглядели примерно одинаково. Примерно так же, как и сейчас.

— Снижаемся. Зависнем на высоте десять километров. Телесистемы на предельное увеличение, аудиоуловители в плотных слоях — на максимум!

— Собьют еще, — предостерег Горох. — Вон как сверкает... Пушки у них не кривые. Могут и в зенит лупануть. Для профилактики.

— Это твоя забота, — отрезал князь. — Мне нужна полная информация.

— Визуальная картинка еще ладно, но звук-то зачем? Эти аборигены наверняка чирикают или воют на все лады.

— С чего ты взял?

— Ну, не по-русски же им говорить!

— Я уже ничему не удивлюсь...

* * *

... — Великий Сунджа тебе судья, стратег Ергелан. — Советник Конта поклонился достаточно низко, чтобы его не заподозрили в непочтении, но все же не настолько, чтобы уронить собственное достоинство.

Стратег небрежно махнул рукой и снова взглянул на карту. На подробном плоском макете отчетливо выделялись позиции противника. Они были обозначены красным. Позиции войск Ергелана были синими. В общем-то цвет являлся единственным отличием, но вражеские линии обороны бросались в глаза и раздражали стратега, а обозначения окопов доблестной силеман и — тяжелой пехоты, опоры Ергеланова войска — навевали уныние. Позиционная война длилась уже год. Враги были окружены, лишены связи с тыловыми службами и вообще с кем бы то ни было, но сдаваться не собирались. Шесть силовых крепостей по рукам и ногам связывали доблестное войско, серьезно задерживая его продвижение в глубь континента. А без поддержки силемании все рейды и высадки десанта были бессмысленны. При высадках неповоротливые десантные корабли были слишком удобными мишенями для вражеских сил ПВО и могли садиться лишь на отвоеванном год назад плацдарме, а наскоки штурмовиков пресекались противником еще на первой линии глубоко эшелонированной обороны. Совместить наступление пехоты и прорыв штурмовых эскадрилий к системам противовоздушной обороны противника у Ергелана никак не получалось. В густых лесах даже двухместные мини-машины становились слишком громоздкими, а пешие марши всегда обрывались на сплошных энергополях. Можно было, конечно, выжечь все леса, а генераторы полей расстрелять прямо с орбиты из лучеметов коврового уничтожения, но тогда главный континент мог превратиться в обугленную равнину, и проку в такой планете было бы мало. Сырьевых придатков Тирании хватало и без Семри. Главная же ценность именно этой планеты заключалась в чудесном климате и множестве райских уголков. Воевать в раю следовало с максимальной осторожностью. Так требовал Великий Чин, и ослушаться его Ергелан не смел.

Отправляя стратега в поход против Семри, Тиран Чин, помазанник Великого Сунджи и полновластный Правитель Ста планет, оказал ему великую честь и огромное доверие. И правитель, и его лучший военачальник хорошо понимали, что взять упрямую планету с наскока не выйдет, но ни тот ни другой не подозревали, что кампания затянется на целый год. Время уходило, словно вода в песок великой пустыни Каралл. А вместе с ним истощались и терпение Тирана, и боевой дух солдат, и вера советников в своего полководца. Семряне дрались отчаянно и умело. Все их стратегические объекты были надежно укрыты силовыми куполами, а вспомогательные производства спрятаны под каменистую почву многочисленных горных хребтов. Славное оружие чинидов было бессильно против оборонительных систем противника, а военные хитрости и подкуп до сих пор не срабатывали. Семряне не сдавались и не продавались, что было вдвойне удивительно и тревожно. Не разобравшись в психологии противника, сложно было и воевать, и планировать...

— Террор, — повторил свою недавнюю мысль Ергелан, — это все, что нам остается. Иначе мы не выманим этих крыс из-под куполов.

— Силовыми щитами прикрыты почти все населенные пункты и фактории. — Советник в сомнении покачал головой. — Кого вы собираетесь терроризировать? Мирного населения в нашей власти практически нет. Два десятка купцов и безродных бродяг.

— А еще тридцать тысяч пленных, — напомнил стратег. — Мы можем использовать их в качестве разменной монеты.

— Пленных? — Конта удивленно взглянул на полководца. — Но ведь это не по правилам. К тому же пленные работают в копях. Они очень хорошо работают, в сравнении с ними рудокопы с любой другой планеты просто лентяи. И потом, не забывайте, что в плену у технократов томится примерно столько же наших собственных солдат. Не вызовет ли наш... жест ответной реакции?

— Что же остается? Я не могу применить тяжелые разрушители, чтобы покончить с этими очагами смуты. Великий Тиран требует, чтобы мы взяли Семри с минимальным ущербом для ее экологии и сырьевых баз; такой богатой и комфортной планеты нет нигде во всей Тирании, ни в одной системе... Я не могу просить и дополнительные силы, поскольку их у меня и так в избытке. Но эффект нулевой. Что нам остается? Скажи, если знаешь! — Стратег немного подумал и исправился: — Что мне остается? Только отступить от кодекса ведения войны.

— Это проступок, — с осуждением произнес советник.

— Во имя Тирании, — возразил стратег. — Кодекс не может предусмотреть особые случаи, а мы имеем дело как раз с такой ситуацией.

— Все равно, — Конта покачал седой головой. — Плох кодекс или нет, не важно. Главное — соблюдается ли он. Если от буквы закона отойдет стратег, армия сделает это вслед за ним. В нашем войске собраны воины тысяч народов с семидесяти планет. Единственное, что сдерживает их низменные инстинкты, — дисциплина, опирающаяся на букву закона. Если не будет закона, не будет дисциплины, и вместо миллионного войска мы получим столпотворение вооруженных существ, из которых лишь десять процентов чиниды, то есть цивилизованные и сдержанные воины. Все остальные, если говорить откровенно, сброд. Вы готовы командовать толпой распоясавшихся головорезов? Едва они почувствуют душок: нечестной игры, такое превращение произойдет мгновенно.

— У меня нет выхода. — Ергелан упрямо наклонил голову. — Мы пришли сюда победить, и мы победим. Не важно — честно или нет. А тех, кто возомнит себя свободным от дисциплины, мы сдерживать не станем. Пусть покажут себя. Картина террора без озверевшей солдатни не будет убедительной. Мы можем их даже наградить за проявленную инициативу, но по возвращении в Тиранию расстреляем прямо перед строем.

— Воля ваша, но это очень опасная затея.

— Ты знаешь другой способ выиграть эту войну?

— Нет.

— Тогда оставь свои сомнения при себе!

Советник поклонился и вышел из шатра. Его мало беспокоила судьба пленных. Тревожило советника другое. Террор, благословленный самим стратегом, вел в тупик. Технократов этим не запугать и тем более не победить. А вот полностью разрушить и без того шаткую дисциплину в собственной армии можно в два счета. Однако Конта действительно не видел иного выхода. Против силовых крепостей оружие чинидов было неэффективно. Технократия Роммы, государства, состоящего всего лишь из десятка планет, разбросанных по трем звездным системам, оказалась костью в глотке даже такого монстра, как Тирания Чин. Технократы были настолько изобретательны и продвинуты по части всевозможных научных достижений, что об их форпосты разбивались самые могучие волны чинидских армий. Семри располагалась на границе пространств Технократии и Тирании, и вокруг нее всегда была напряженная обстановка. Когда же Великий Чин решил прибрать к рукам часть колоний Технократии, его непобедимая армия споткнулась о первый же камень. Семри оказалась прекрасно укрепленным и подготовленным к длительной осаде объектом. Запасы межзвездной энергии на ней были просто фантастические, а технологии оборонительных систем настолько совершенными, что никакие ухищрения не помогли чинидам взять Семри даже в результате длительной осады. Тиран требовал победы, Ергелан бросал на штурм крепостей новые войска, но безрезультатно. Командующий оборонительным корпусом Семри Главный инженер Кноппус даже пару раз нагло предлагал чинидам сдаться.

Конта заложил руки за спину и прошел на обзорную площадку. Отсюда было хорошо видно линию фронта, а несколько увеличительных приборов были настроены на ее наиболее напряженные участки. Советник взглянул на экран одного из приборов. Сотники под прикрытием высоких валов выстраивали конвой. Расстрелять пленных на глазах у технократов было сильной затеей. Это бесспорно. Только бесполезной. Психологически технократы были очень и очень устойчивы. Жизнь в окружении машин серьезно изменила их мировосприятие. Она, конечно, не сделала их бездушными, но впечатлительности поубавила до самого минимума. Особенно бесстрастными были операторы боевых компьютеров. Они видели все происходящее как объемный компьютерный фильм. Виртуальная реальность была для них истинной, а все, чем жили обычные люди, — жалкой эмуляцией. Технократия развивалась по своим законам в мире, которого, если задуматься, и не существовало...

Вот если бы найти способ лишить этих человеко-роботов энергии для их виртуального мироздания... Но как это сделать, если все пространство пронизано энергией, словно дождевыми струями? Просто протягивай руку и бери... Вернее — подгоняй танкер, раскрывай магнитозахваты его трюма, отрезай силовым полем нужный участок энергетического облака, смыкай створки и лети обратно. Процедура, освоенная энергетиками давным-давно. А уж в пункте разгрузки все еще проще. Теми же силовыми полями разрезать энергетическую субстанцию на приемлемые порции и загрузить в принимающие силовые емкости различных конвертеров, орудийных накопителей, питающих электростанций, корабельных и машинных энергобаков...

Лишить противника энергии — мечта, похожая на глупость. Все равно что изолировать рыбу от воды или птицу от неба. Энергия пространства была повсюду, иногда она даже спускалась на поверхность планет. В этих случаях, правда, все живое на планетах погибало, но поговаривали, что технократы умудрились справиться и с этой проблемой. Они разворачивали вокруг планет силовые орбиты. Правда, пока только вокруг небольших и в качестве эксперимента, но Конта хорошо знал, что в Технократии никогда ничего не бросали на полпути. Раз были проведены эксперименты, значит, скоро будет и результат. И это было вдвойне нехорошо. Ведь орбитальные силовые поля могли защитить планету не только от шальных энергооблаков, но и от более весомых предметов. Например, от нежелательных кораблей. В таком случае ставилось под сомнение не только продвижение Тирании в глубь соседних территорий. Могла рухнуть вся политика Чина. Ведь это была политика непрерывной экспансии...

Нет, все эти размышления бесплодны. Конта снова бросил взгляд на экран. Конвоиры выводили на вершину вала первую цепь пленных. Связанные солдаты технократов, похоже, надеялись, что их привели для обмена, и шли покорно, даже охотно. Они выбирались на бруствер и выстраивались ровными шеренгами, а в спины им смотрели стволы чинидов...

Оружие. Вот что требовалось Тирании. Эффективное, мощное оружие, против которого не смогли бы устоять ни силовые купола, ни горные хребты, в недрах которых прятались лаборатории и компьютерные центры технократов. Не гигантские лучевые пушки вроде “Мора” — сооружения, при желании способного продырявить небольшой спутник, а что-то более рациональное. Такие проекты, как “Мор”, стоили невообразимо дорого и были крайне громоздки и нетранспортабельны. Даже в распоряжении технократов имелись всего два образца этого монстра. Один был смонтирован на большей из лун Роммы и предназначался для обороны столицы. Другой защищал крупнейшую перевалочную базу Технократии Сетгу. Таскать такую пушку по Галактике в качестве осадного орудия было невозможно — для этого ее пришлось бы разбирать, перевозить по частям, затем снова собирать, настраивать...

Чинидский проект “Таран” тоже себя не оправдал. Военные инженеры Тирании пытались приспособить для штурмовых целей танкеры. С раскрытыми “цветками” силовых трюмов они были способны толкать впереди себя некоторое количество межзвездной энергетической субстанции. Но войти в атмосферу с раскрытыми “зевами” они не могли, и все энергетические бомбы просто зависали на границе стратосферы.

Оставалось сбрасывать контейнеры с энергией, но и такая бомбардировка была малоэффективна. Субстанция детонировала редко — один контейнер из десяти, — и зона поражения оказывалась небольшой. При контакте с поверхностью планеты энергия почему-то предпочитала распространяться не в стороны, а в землю. После взрыва на месте детонации контейнера долго нельзя было стоять без резиновой обуви, но место это обычно имело не больше ста шагов в диаметре.

В общем, даже при переизбытке дармовой энергии создать что-либо стоящее не удавалось ни чинидам, ни технократам. Развитие систем обороны опережало развитие вооружений на корпус, и Конта не знал, как можно исправить эту ситуацию...

Конвоиры развязали пленным руки и приказали идти к куполу технократов. Пленники шли медленно, недоверчиво оглядываясь, но, когда пройденный путь превысил оставшийся, большинство солдат побежали. И тут же полыхнул залп чинидов. Огонь был ураганным, и никто из пленных не успел залечь. Все закончилось в считаные секунды.

Со стороны купола не последовало никакой реакции. Советник покачал головой. Этого он и ожидал. Конвой вывел на бруствер вторую линию пленников, но теперь они отчаянно сопротивлялись, и некоторым даже удалось вырваться, но путь к бегству был только один — через поле к куполу. Вторую партию пленников выводили не коренные чиниды, а легионеры с планеты Крааг — неприятные типы, традиционно затачивающие зубы по форме звериных клыков. Когда они улыбались, жутковато становилось даже их союзникам. На противников это действовало тем более устрашающе. Конта знал, что эта особенность краагенов была не просто данью экзотической моде...

Один из пленников сумел освободиться от пут и крепко засветил ближайшему охраннику кулаком по физиономии. Воин пошатнулся, и пленный вырвал из его рук лучемет. Перемахнув через бруствер, он сделал несколько беспорядочных выстрелов и побежал. Этого солдата учили довольно неплохо... Но краагены были не хуже. Двое — один из них обезоруженный охранник — рисково выбрались на поле и побежали за пленным. Они были здоровыми, сытыми и сильными, а беглец едва держался на ногах. Ему не помогли ни винтовка, ни боевые навыки. Первый крааген бросился ему под ноги, а второй выбил оружие. Беглец упал, затем поднялся на колени, и тут опозоренный охранник показал истинное лицо своего народа. Он схватил пленника за волосы, запрокинул ему голову назад и впился острыми зубами в горло. Во все стороны брызнула кровь, и тело беглеца задергалось в конвульсиях, но краагены держали крепко. Вооруженный — за ноги, а его напарник за голову. Причем он не просто держал беглеца, дожидаясь, когда тот истечет кровью, а пил его кровь... Когда пленник затих, крааген небрежно бросил его тело на землю, поднял оружие, отряхнул колени и в несколько прыжков скрылся за земляным валом. Второй добежал туда секундой позже.

И снова со стороны купола не последовало никакой реакции. Зато пленные просто обезумели. Они заметались вдоль вала, и охрана открыла пальбу прямо во рву.

Третью партию вывести не удалось. Их расстреляли за сто шагов до вала и после вытолкали тела на поле парой саперных бульдозеров...

Советник Конта развернулся и пошел от площадки к своему шатру. Все это было бессмысленно. Боевые операторы под куполом так и не отреагировали. Возможно, это вообще были не люди, а машины. Воевать с таким врагом бесперспективно. Его следовало просто уничтожить. Расплавить непрерывным лучевым огнем все эти горы, выжечь леса и степи, испарить реки, озера, моря и уйти... Это будет не победа, но хороший урок Технократии. Только так.

Принимать такие решения мог лишь Чин, но Конта был уверен, что сумеет убедить властителя. Рано или поздно. Сам или с помощью Великого Сунджи, да святится имя его... Советник молитвенно провел ладонью по лицу и обратил смиренный взор к небесам...

* * *

— Нет, вы видели? — Горох оторвал изумленный взгляд от экрана. — Зверье!

— Что ты о них знаешь? — Преображенский покачал головой. — Чужая планета, чужая культура...

— Это, что ли, культура? Расстреливать людей и глотки им грызть?

— На нас смотрит... — пробормотал связист. — Засек, гад.

— Кто смотрит?

— А вон тот, в балахоне, около шатра.

— Начальник, наверное. Насладился расправой и пошел обедать, да перед столовой притормозил, чтобы помолиться, — предположил Горох. — Жахнем по нему, пока тревогу не объявил?

— Поздно. — Связист указал на тактический экран. — Местные с тыла заходят.

На экране вырисовывалась неутешительная картина. На “Огненный шторм” двигалась крупная эскадра грозного вида кораблей. Испытывать, насколько крепка их броня и сильны пушки, Преображенскому не хотелось. Какого бы рода ни был местный конфликт, он был внутренним делом аборигенов. Ввязываться в него на чьей-либо стороне князь не собирался.

— Садимся.

— Куда?

— Вон там, похоже, космодром.

— А если они нас тоже вот так — в поле выведут и глотки перегрызут?

— Тогда будем драться. Но сначала попробуем договориться.

— На каком языке? — Горох нахмурился. — Я, кроме русского, только матюгами без словаря владею.

— Там разберемся...

* * *

— Приветствую тебя, благородный воин. — Конта внимательно оглядел рослого и крепкого пришельца. Таких высоких, мускулистых и загорелых солдат не было ни в одной бригаде легиона. Не был воин и чини-дом — его выразительные округлые глаза были небесно-голубыми, а волосы пепельными. Светловолосые люди встречались в Технократии, но форма кораблей, да и одежда воина говорили о том, что этот отряд прибыл не с Роммы.

За спиной воина показались еще двое. Такие же высокие и крепкие. Один из них — не просто крепкий, а очень даже упитанный — имел рыжеватые волосы и смотрел на советника нахальными зелеными глазами. Другой, с удивительно смуглой кожей и темными курчавыми волосами, вел себя более подобающе, но все равно в его взгляде тоже не было никакого почтения. Советник даже растерялся. Нигде в Тирании он не встречал никого похожего на этих людей.

Вдобавок ко всему эти незнакомцы не понимали ни единого слова советника, хотя он говорил на универсальном языке, который был в ходу во всех мирах, даже в Технократии. Конта еще раз окинул неизвестных внимательным взглядом и обнаружил, что к поясу первого воина прикреплено на один предмет больше, чем у двух других, да и одежда отличается лучшим покроем и качеством необычной ткани. Чем-то она напоминала покрытие скафандра, но была более эластичной и не сковывала движения. Советник вернулся к предметам на поясе пришельца. Слева длинный жесткий чехол и рукоятка ножа. Ага, значит, все-таки воин. Справа — что-то странное, но сто к одному — тоже оружие. Возможно, небольшой лучемет.

Воин разглядывал советника с не меньшим любопытством и так же, как двое его спутников, без всякого почтения. Словно слугу на невольничьем рынке. Конте это не понравилось, но до поры до времени он решил не обижаться.

— Приветствую вас, воины, на территории Великой Тирании Чин, — медленно, с расстановкой повторил Конта...

... — Чин, — буркнул Горох. — Говорил я вам, Сергей Павлович, ничего мы не поймем из их чирика-нья.

— Он здоровается, — возразил князь. — Здравствуйте, уважаемый... Я, князь Преображенский, с планеты Каллисто, вольного княжества Юпитерианского сектора Солнечной системы.

— Ни фига он не понял, — изучая реакцию аборигена, заключил Горох. — Тощие они все тут и мелкие, как пигменты.

— Пигмеи, — поправил связист.

— Карлы лилипутские, — развил мысль канонир. — Мясом их не кормят, что ли? Только кровушку хлещут да травой закусывают?

— Тихо, — оборвал его князь. — Он снова говорит. Слушайте...

... — От имени верховной власти Тирании смею выразить надежду, что вы прибыли к нам с миссией мира? — Теперь Конта смотрел только на светловолосого. Было ясно, что он главный. — В этом случае приглашаю стать нашими гостями...

... — Толмача бы... — Горох почесал в затылке. — Вот что он тут пробубнил? Может, уже приговор зачитал?

— Гостями нас объявил, — неожиданно для самого себя выдал связист.

— А ты откуда знаешь? — удивился корректировщик. — Уже язык усвоил?

— Мозги встряхни, — оператор усмехнулся. — Он же почти понятно выражается.

— Мы согласны стать вашими гостями, — не обращая внимания на перепалку подчиненных, сказал Сергей. — Надеюсь, это станет первым шагом на пути установления между нашими государствами дружеских отношений...

... Конта с удивлением выслушал ответ незнакомца. Говорил светловолосый гигант на странном, незнакомом языке, но советник отлично понимал смысл сказанного. С таким явлением он сталкивался впервые.

— Думаю, то, что, говоря на разных языках, мы понимаем друг друга, является хорошим знаком, — собираясь с мыслями, произнес он.

— Я тоже так думаю, — согласился Преображенский. — Хотя, как и вы, этим немало удивлен.

— Так, значит, вы прилетели не из Технократии? — Конта по-прежнему говорил медленно, тщательно подбирая слова попроще.

— Пожалуй, нет, — князь улыбнулся. — Назвать наше общество технократическим трудно. В нашем мире очень много независимых государств, объединяемых центральной властью в содружество.

— Вы представляете центральную власть?

— Нет, я правитель одной из планет, близких к центру.

— Правитель... — Конта почтительно склонил голову. — Для меня честь приветствовать вас в Тирании. Я Конта, советник Великого Тирана Чин. По счастливому стечению обстоятельств я оказался на этой планете с военной инспекцией.

— Вы ведете здесь войну?

— Это усмирение бунта. В Тирании более сотни обитаемых планет, и на некоторых, случается, вспыхивают волнения. Как Правитель, вы меня наверняка понимаете.

— Понимаю. — Сергей не стал уточнять, что расправы над пленными на земных планетах не относятся к методам усмирения. С точки зрения землян, это был, скорее, террор.

— А не будет ли с моей стороны дерзким спросить о цели вашего визита в пространство Тирании, Правитель?

— Мы прилетели с исследовательской целью. Дело в том, что наша родина лежит очень далеко отсюда. Возможно, в миллионах световых лет.

— Вы преодолели миллионы светолет на этих кораблях? — Советник удивленно взглянул на семнадцать изящных силуэтов. Машины гостей выглядели внушительно, однако не настолько, чтобы поверить, что они сумели пройти такое расстояние. Даже если прыгали через естественные внепространственные червоточины, как это делали корабли чинидов или технократов.

В душе Конты зародилось странное чувство. Подозрение, недоверие и надежда. Они сплелись воедино и превратились в предчувствие удачи. Если пришелец не лгал, если эти рослые незнакомцы действительно настолько могущественны, возможно, у них есть то, что нужно Тирании? Советник лихорадочно придумывал, как бы подвести разговор к теме вооружений, а между тем, чтобы не затягивать паузу, широким жестом указал на свой шатер.

— Прошу вас пройти в мое скромное временное жилище и разделить со мной трапезу.

Горох скривился и хотел что-то сказать, но его одернул связист. Князь этого не видел, поскольку без возражений двинулся за советником.

— Накормят сейчас какой-нибудь человечиной, за неделю не отдрищемся! — возмущенно прошипел Горох.

— А ты не ешь, только делай вид, — так же шепотом посоветовал оператор. — Или на фрукты налегай.

— А откуда я знаю, что тут за фрукты? Может, они на нас подействуют как белена?

— Да такие же они — люди.

— Люди людям рознь, — многозначительно ответил Горох. — У нас тоже люди есть, на Земле, которые червяков лопают за милую душу. Или рыбу протухшую.

— Шагай! Нельзя князя из поля зрения выпускать. Вдруг чего...

— Пусть только дернутся! Таких дырок в них наделаю — родные мамы не узнают!

* * *

— Великий Князь обладает большой силой! — выслушав краткий экскурс Преображенского, сделал вывод Конта. — Тиран Чин тоже очень могуществен. Он властвует над ста планетами в тридцати семи системах двух галактик. И его владения ширятся с каждым днем. Заявление произвело на светловолосого князя гораздо меньший эффект, чем ожидал советник. Пришелец лишь вежливо кивнул. Как могла не впечатлить такая информация, Конта не понимал. На мгновение он даже пожалел, что взялся за столь сложное дело, как переговоры с чужаками. При дворе Чина на этот случай был создан целый Совет. В нем заседали самые опытные дипломаты из самых продвинутых в подобных вопросах миров. Советник украдкой взглянул на полог шатра. Стратег Ергелан задерживался, хотя Конта еще до начала беседы с князем отослал к нему слугу с известием о чрезвычайно важном событии.

— Мы не ставим перед собой цели расширить владения. Мы стараемся укрепить свое содружество и обеспечить людям хорошую жизнь, — сказал Сергей.

— Но ведь это взаимосвязано, — возразил советник. — Чем сильнее государство, тем лучше живется людям. Объединенные под началом сильного правителя миры не воюют, в них процветают торговля, ремесла, развиваются технологии... А если каждый живет сам по себе, по своим законам, конфликты неизбежны. А когда государства воюют, им не до развития. Процветает разве что военная отрасль.

— Необязательно. — Преображенский в целом был согласен с выводами Конты, но земляне не раз переживали времена “сильных правителей”. Ничем хорошим это не кончалось. Как ни странно, по эту сторону Рубежа жили почти такие же люди, а значит, их обществу тоже приходилось наступать на те же грабли. Возможно, не раз. — Например, у нас неплохо развивается наука, да и технологии не отстают, а государственная независимость не мешает людям с разных планет нормально общаться и торговать.

— Но ведь вы тоже воюете? Я сразу заметил, что ваша эскадра — боевое подразделение.

— Это так, но мы не ведем серьезных войн уже шестьдесят лет. И даже мелкие конфликты случаются у нас крайне редко.

— Но все же случаются?

Конта никак не желал отставить в сторону военную тематику. Сергей понимал, что это неспроста. У него промелькнула мысль, что успехи Тирании советник несколько преувеличил и чинидам отчаянно не хватает либо сил, либо средств для осуществления какого-то замысла. Какого? Князь вспомнил силовую крепость, рядом с которой были расстреляны пленные. Ежу понятно, что никакого бунта на... Семри, кажется... не было. Скорее всего это очередная планета-кандидат на вступление в состав Тирании. Конта упоминал Технократию... Не ее ли это владения на самом деле? Если так, то вполне понятно, почему этого советника так волнуют военные вопросы. Силовые крепости, если они построены со знанием дела, взять очень непросто.

Преображенский вспомнил кадры хроники Пятой мировой. На Колонии Лидия была создана целая система силовых укреплений, упрятанных в горные ущелья и пещеры. Армия Земной Федерации более двух месяцев держала осаду Лидии, но не добилась ровным счетом ничего. Никакие лучевые и традиционные бомбовые удары так и не смогли разрушить укрепления лидийцев. Закончилось все тем, что на цели зашли двадцать пять кораблей “Марк-3” и каждый выпустил по четыре ракеты с тяжелым термоядерным зарядом. Суммарная мощность бомбардировки составила не один миллион мегатонн, и на Лидии с тех пор установился полный мир и мертвая тишина... После этого акта вандализма Федерация рухнула, а термоядерное оружие спрятали в самые глубокие подвалы даже самые ярые сторонники “радикальной войны”. Правда, никто не отказался от обычного ядерного вооружения. Реакции деления тяжелых ядер были ничуть не лучше реакций синтеза легких — разве что снизилась мощность взрывов, но уран и плутоний с тех пор стали такими же привычными боевыми веществами, как напалм или старый добрый порох. “Жахнуть”, как выражался Горох, ядерной бомбой считалось вполне обычным тактическим приемом. Главное было не увлекаться особо мощными зарядами и не целиться в мирное население.

Сергею это было не по душе, но диктовать свои правила ведения войны солнечным князьям он не мог. Этого не мог делать даже Гордеев.

А здесь, на Семри, по силовым куполам били из лучевых пушек. Смех и грех. Энергия лучей просто рассеивалась в силовом поле, нагревая воздух снаружи от него на сотую долю градуса. Изнутри это вообще должно было выглядеть как солнечный зайчик на стене.

Преображенского вдруг осенило. А что, если у этих чинидов просто нет никакого другого оружия? Ведь рассказ Конты о неисчерпаемых запасах межзвездной энергии означал, что нехватки энергоносителей в этом мире никто не испытывал, а раз так...

— Меня очень заинтересовали ваши корабли. — Сергей коротко махнул в сторону космодрома. — Совершенные линии, сильное вооружение... И, наверное, мощные силовые агрегаты, ведь чтобы поднять такую махину с планеты, требуется развить огромное усилие, потратить уйму энергии?

— Да, у нас хорошие корабли. — Конта расплылся в довольной улыбке. — Им вряд ли по силам преодолеть путь в миллион световых лет, но они очень эффективны в бою. Их тяговые и поворотные двигатели действительно развивают хорошее усилие — больше ста тысяч тонн. Это обеспечивает им отличную маневренность.

— Но жрут, наверное, как бегемоты, — по-своему повторил Горох вопрос князя.

— О, это не проблема. — Конта, польщенный словами Сергея, почти расслабился. — Наши корабли оснащены автономными силовыми захватами. Они могут пополнять запасы энергии самостоятельно, не прибегая к услугам танкеров-заправщиков. Силовые захваты позволяют им улавливать любые концентрации межзвездной энергии. В крайнем случае они могут использовать особую тактику, когда звенья посменно выходят из боя и, заправившись у ближайшего энергооблака, возвращаются в строй.

— Кайф, — высказался Горох. — Лети куда хочешь, без рубля в кармане и голову не грей. Надо заправиться — раскрыл захват, закачал баки и дальше полетел... За все уплачено щедрой Вселенной...

— Разве в вашем мире энергию покупают? — удивился Конта.

— Разве у вас платят за воздух? — едва слышно передразнил его канонир.

— Наши корабли работают на ином топливе, — ответил Сергей.

— И орудия? — уточнил советник.

— И они, — нехотя согласился князь.

— Но я вижу, что внешние порты орудий почти такие же, как у нас...

— Да, часть из них лучевые.

— А часть...

— А часть другие, — басовито буркнул Горох.

— Простите нас, советник, но мы не имеем права раскрывать эти сведения, — мягко сказал Преображенский. — В нашем мире это называется военной тайной...

— Понимаю. — Конта кисло улыбнулся. — Убежден, когда мы узнаем друг друга получше, все эти условности останутся в прошлом. Не так ли?

— Очень на это надеюсь, — вежливо ответил князь.

— Черта лысого, — шепнул Горох.

И Сергей был с ним абсолютно согласен. Теперь ему все стало ясно. Ни о каком делении ядер здесь не слышали и краем уха. О синтезе — тем более. О том, какое стратегическое преимущество это давало землянам, можно было и не задумываться. Ядерная бомба против лазерного луча... Залповая артсистема против арбалета... Пушка против пращи... О чем говорить?!

— Советник...

Конта встал и почтительно поклонился. Сергей тоже поднялся с подушек и выпрямился, почти коснувшись головой свода шатра. Ощущение близкого потолка заставило его чуть пригнуться, и со стороны это могло показаться подобием поклона. Видимо, это обстоятельство сыграло положительную роль. Во всяком случае, появившийся на пороге шатра человек расплылся в улыбке и снисходительно кивнул в ответ.

— Стратег Ергелан. — Конта снова поклонился. — Правитель князь Преображенский, гость и друг Великой Тирании...

Все-таки советник говорил на чужом языке. Фамилию Сергея он переврал настолько безбожно, что Горох еле сдержался, чтобы не расхохотаться.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, Правитель. — Ергелан коснулся рукой левого плеча.

Со слов Конты Сергей уже понял, что стратег довольно крупная фигура в Тирании и сам является Правителем, причем не одной, а пяти захваченных чинидами планет, но формально, пять у тебя планет или одна, все Правители считались людьми одного ранга. Следовательно, отвечать надо было примерно в том же духе.

— Счастлив выразить свое почтение великому стратегу и Правителю от имени всей Солнечной системы и Колоний, — завернул Преображенский.

Осведомленность и учтивость гостя окончательно расположила Ергелана, и он соизволил ответно поклониться — чуть-чуть. Когда обмен любезностями был окончен, новые знакомцы уселись на подушки и беседа продолжилась.

— Ваши корабли произвели на меня большое впечатление, — произвел “вбрасывание” Ергелан.

О чем говорить военным, пока не выпито столько, чтобы коснуться темы женщин и пьяных похождений? О жеребцах и саблях.

— Мы как раз сравнивали технические характеристики наших кораблей. — Сергей лукаво покосился на Конту.

Советник понимал, что князь его обставил, и потому отвел взгляд.

— Я видел, как вы садились, — заметил стратег. — Вы шли без огня, но это не был свободный полет.

— Иначе мы просто упали бы. — Сергей улыбнулся. — Вблизи тел, обладающих достаточной массой, мы используем антигравитационную тягу.

— О-о, — уважительно протянул Ергелан. — А в пространстве? У ваших кораблей нет силовых захватов и энергоемкостей.

— Наши двигатели работают на топливе.

— На топливе? — Стратег пожевал губами, словно опасаясь сказать глупость. — На древесном угле?

— Нет. — Князь с трудом придал лицу серьезное выражение. — На особом твердом веществе.

— Твердом? Как камень? Нет? А-а, понимаю... На руде? Металле? — Ергелан задумался. — В мире Кумжи — далеко отсюда, почти на краю Галактики — очень мало энергии, и там изобрели двигатели, работающие на особой черной жидкости. Но металл не использовал пока никто. Однако я не понимаю, для чего придумывать такие сложности, если достаточно всего лишь выйти в космос и взять энергию?

— Там, где мы живем, энергии в космосе почти нет.

— Как вокруг Кумжи?

— Наверное, так.

— Очень интересно. И далеко лежит ваш мир?

— Очень далеко, стратег, гораздо дальше, чем вы можете представить.

— Миллионы светолет, — вставил Конта.

— Но вы такие же, как мы... — Ергелан обвел взглядом гостей. — Почти такие же... И мы понимаем друг друга. Как такое может быть, если ваш мир очень далеко?

Вопрос был на засыпку. Ответа на него Сергей не знал. Он мог предположить, что тут не обошлось без “бублика”, соединившего миры не вчера, а еще во времена расселения человечества по космическим весям, но это была всего лишь голая версия. Не имеющая никаких подтверждений. Опровержений, впрочем, тоже. В пожаре Четвертой, а затем Пятой мировых войн сгорело много чего, могли сгореть и банки данных, где упоминался золотистый тор и видимый сквозь него чужой мир. Могли за пару столетий будущие чиниды освоить это пространство и приспособиться к его реалиям? Вполне. Правда, двести лет назад у землян были и атомные бомбы, и тротил, и тем более порох. Почему же их нет ни у диковатых чинидов, ни у продвинутых технократов, если они потомки землян?

Конечно, можно предположить, что все происходило в обратном порядке, но князь Преображенский получил хорошее образование и отлично знал историю. В ней было много загадочных цивилизаций и странных народов, но о Тирании Чин — ни намека. Впрочем, это ни о чем не говорило. Возможно, чиниды заселяли Землю слишком давно, чтобы оставить в истории отчетливый след. Возможно, без поддержки с родины им пришлось несладко до полной деградации. Ну, а позже они снова кое-чего добились — яркий пример “Огненный шторм” и сам Сергей, — хотя на это им потребовалась уйма времени. Эта версия имела меньше изъянов, но была также недоказуема.

А еще обе версии не проясняли, почему земляне и чиниды понимают друг друга, говоря на разных языках. Влияние тора или этой облачной энергии? Слишком волшебно как-то, но иного объяснения Сергей пока не находил.

— Я не знаю ответа, стратег, — признался князь, — но уверен, что со временем мы его найдем.

— У нас будет много времени. — Ергелан улыбнулся. — Дружба наших государств надолго.

— Надеюсь, — Сергей кивнул. Ергелан раскрыл рот, чтобы выдать очередную сладкую любезность, но его прервал возбужденный возглас.

— Великий стратег! — На пороге шатра замер скрючившийся в нижайшем поклоне воин.

Стратег побагровел и невольно коснулся кинжала на поясе. Преображенский его понимал. “Тут такие переговоры, а этот солдафон все портит. Если не стратегические сведения — хана солдатику...”

— Что? — недовольно бросил стратег.

— У дальнего брода сели еще девять кораблей... Больше этих... Орбитальную эскадру обошли и сели...

— Обошли?

— Да, обманули.

— Без боя?

— Там, — воин ткнул пальцем в потолок шатра, — не стреляли.

— Это тоже ваши корабли, Правитель? — Ергелан недоверчиво взглянул на Сергея.

— Они из моего мира, но принадлежат другому князю, — с досадой проронил Преображенский. — Черт их принес...

— Другой Правитель сильнее вас? — уточнил Конта.

— Нет... он... Великий Князь его не любит.

— Но у него большие корабли. — Советник, как и Ергелан, тоже подобрался и теперь смотрел на Сергея с подозрением. — Великий Князь не любит сильных воинов?

— Вот прилип, — процедил Горох, незаметно расстегивая кобуру, — как банный лист...

— Первый — эскадре, движки на старт... — шепнул в тоненький волосок микрофона связист. — Штурмовые орудия — товьсь, десант — к бою.

— Великий Князь любит верных воинов, — парировал Сергей.

— Великий стратег, — снова позвал гонец.

— Ты еще здесь? — Ергелан недовольно скривился.

— Не всё, великий стратег! Корабли сожгли легион Асары... Всех до единого! Выстрелили в них серебряной стрелой и сожгли!

— Что?! — Стратег вскочил. — Целый легион?! Одним выстрелом?!

— Выстрел, а потом огонь! Много огня! Дерево выросло до облаков, из дыма и огня... и земля столбом встала... и гром... Страшный гром! А потом во все стороны огонь побежал. Все выжег на десять тысяч шагов! И солдат, и деревья, и машины, и реку высушил ненадолго... А в бригаде Урма все приборы отказали... И купол! Дальний купол технократов, который у брода, на десять секунд исчез! Только мы не успели его обстрелять. Далеко, и долго орудия было разворачивать.

— Лететь! — распорядился Ергелан. — Хочу сам все увидеть!

— Не спешите, стратег, — остановил его Сергей. — Сейчас там лучше не появляться.

— Почему?

— Вы можете погибнуть.

— Почему?

— Там горит все, — напомнил солдат.

— Дым меня не пугает. — Стратег усмехнулся. — На войне дым всегда.

— Оружие, которое применили большие корабли, заражает землю невидимой энергией на долгие годы. Эта энергия убивает все живое.

— Невидимая, но убивает? — Ергелан прищурился. — Почему я должен вам верить?

— Не должны, — согласился Преображенский. — Мое дело — по-дружески предупредить, но принимать решения, конечно, вам.

Видимо, ответ князя показался Ергелану убедительным. Чем больше Сергей общался с чинидами, тем больше убеждался, что ничто так не сбивает их с толку и не производит большего впечатления, чем элементарная честность. На фоне их наивной хитрости она выглядела чем-то вроде откровения и била не в бровь, а в глаз.

Стратег устало сел обратно на подушки и огорченно покачал головой.

— Легион Асары был лучшим. Зачем ваш другой Правитель стрелял в него серебряной стрелой?

— Скорее всего легион сам начал перестрелку. — Выгораживать Бородача Сергею было противно, но ничего иного не оставалось. — Спросите у гонца.

— Силемания стреляла по кораблям?

— Да, великий стратег, — кивнул солдат. — Они сели прямо на фронтовом поле... Легион стрелял из пушек, но корабли не пострадали! У них толстая броня и силовые щиты.

— Вот видите. — Преображенский немного расслабился.

Как оказалось — зря.

— Вы должны прогнать другого Правителя! — заявил Ергелан, в упор глядя на Сергея. — Он не друг. У вас есть серебряная стрела?

— Я не применяю такое оружие, это слишком опасно, — возразил князь.

— Тогда дайте его нам, мы сами прогоним большиет корабли. — Стратег чуть подался вперед и выжидательно замер.

— Держи карман шире, — прошипел Горох.

— Я не могу дать вам это оружие. — Преображенский нахмурился. — Не в моей власти.

— А кто может дать? Великий Князь? — оживился Конта. — Мы можем предложить взамен свое. Или рассказать, как летать без денег. Это выгодная сделка.

— В нашем мире нет свободной энергии, — возразил Сергей. — И я уверен, что Великий Князь не согласится на такой обмен.

— Вы его наследник?

— Нет.

— Тогда откуда ры это знаете?

— Наше оружие слишком опасно, чтобы продавать или передавать его кому бы то ни было.

— Даже друзьям?

— Даже друзьям.

— Но вы не Великий Князь и не наследник, как вы можете знать его ответ?

— Доконает этот советничек, — снова пришел тихий комментарий от канонира. — Пошлите их подальше, ваша светлость, да летим отсюда...

— Ваш другой Правитель нанес нам вред. — Конта укоризненно покачал головой. — Если Великий Князь обладает властью, он должен наказать другого Правителя и оплатить нам ущерб. Мы хотим оружие. Это наша цена.

Он бросил короткий взгляд на Ергелана. Стратег молчал и даже не шевелился, но было понятно, что он согласен с советником целиком и полностью.

— Что я могу вам ответить? — Сергей развел руками. — Я передам Великому Князю ваши пожелания, но, боюсь, ответ будет отрицательным.

— Вы не передадите наши пожелания, — сурово сказал Ергелан. — На орбите сейчас собрались все корабли сектора. Это двести крупных машин с хорошими пушками. А через полчаса к ним присоединятся корабли двух соседних секторов. Их станет восемь сотен. У вас хватит серебряных стрел на всех?

— Приплыли, — шепнул Горох.

— Я не хочу воевать с Великой Тиранией, — ответил князь. — Мы же друзья. Или уже нет?

— Друзья должны идти друг другу навстречу. — Стратег неожиданно улыбнулся. — И я пойду вам навстречу. Вы можете лететь в свой мир. Но с вами полетит наш посол. Он сам скажет Великому Князю, чего мы хотим за нанесенное другим Правителем оскорбление и ущерб.

— Хитер бобер, — снова шепнул канонир. — Посольство — классика разведки.

— Я согласен сопроводить вашего посла, стратег, — вынужден был ответить Преображенский. — Предлагаю отправиться немедленно.

— Но сначала вы прогоните большие корабли, — твердо заявил Ергелан. — А посол Конта тем временем соберет вещи...

— Они улетят следом за мной, — заверил Сергей. — Обещаю...

* * *

Когда эскадра подходила к Рубежу, в каюте посла Конты неожиданно отказал экран. Когда же связист, ворча себе под нос о каких-то сгоревших микросхемах и катодных лампах, экран починил, “Огненный шторм” был уже в гиперпространстве и картинка в мониторе мало чем отличалась от предыдущей. Разве что в верхнем правом углу пустого экрана высвечивались цифры корабельного времени.

Не много увидел посол и по выходе эскадры из портала “Ганимед~4”. Только огромную планету и ее ближайший спутник. Спустя несколько секунд по бортовому телевидению начался показ познавательной программы “Мир дикой природы Земли”.

Когда же Конта попытался пробраться в рубку под предлогом — выяснить, ушла ли с Семри эскадра больших кораблей, медноволосый зеленоглазый корректировщик огневых систем “Правитель” Горох объяснил послу, что все его опасения напрасны, что корабли ушли почти сразу за “Огненным штормом” и что многоуважаемый и высокочтимый посол может спокойно отдыхать еще целых три часа, вплоть до прибытия на Землю.

Конта не был уверен, что понял все выражения верно — язык землян был слишком богат образными оборотами, — но общий смысл речи “Правителя” Гороха показался ему примерно таким.

“Тиран будет доволен, — размышлял Конта, наблюдая, как в телевизоре совокупляются олени. — Таких богатых и сильных союзников у нас еще не было. Вот хотя бы взять простой факт: я лечу на корабле, где двое из трех членов экипажа — Правители. Если настолько богаты простые флотские офицеры, то какими несметными сокровищами владеет их Великий Князь?!”

Глава 4

Апрель 2323 г. Земля

Князь Бородач выплатит Тирании Чин компенсацию в размере миллиона рублей, — пообещал Гордеев, холодно глядя на посла Конту. — В дополнение к этому он будет обложен специальным налогом, как злостный нарушитель Устава ОВК, а его ударные силы будут расформированы. Это все, что я могу вам обещать, посол.

— Тиран имеет много сокровищ, — предпринял Конта последнюю попытку убедить несговорчивого и сурового Великого Князя. — Он будет признателен вашей светлости за справедливое наказание нашего обидчика, но компенсация ему не нужна. Он будет рад, если мы заключим на эту сумму договор о военных поставках. Серебряные стрелы стоят больше миллиона... рублей?

— Стрелы я вам не дам, — отрезал Гордеев. — Это мое последнее слово, господин посол. Если хотите, мы снарядим караван с товарами, предметами роскоши... У вас водятся пушные звери? Мы можем отправить вам первоклассные меха. Или золото. У князя Бородача его как раз избыток..

Великий Князь с усмешкой взглянул на пунцового Бородача. Тот был одет в парадный мундир — единственный из присутствующих, — и ему было жутко неудобно. Во-первых, оттого, что воротник мундира давил, словно затянутая петля, а во-вторых, на фоне прочих князей и офицеров он выделялся, как бельмо в глазу или как клоун в театральном партере. Гордеев хорошо изучил психологию князя и специально приказал ему явиться на посмешище окружающим в парадном мундире. В этом Бородач был уверен и просто бесился от стыда и бессилия... Он повел плечами, реагируя на струйку пота, ползущую между лопаток, и нервно вытер мокрые ладони о белоснежные брюки. На ткани тотчас прорисовались темные полосы. Это Бородача просто добило. Князь, нечистый на руку и в прямом, и в переносном смысле... Позор на всю столицу! И все из-за каких-то узкоглазых зарубежных уродов! Вернее, нет, не так... все из-за этого гада Преображенского! Провались он вместе со своим исследовательским зудом пониже спины! Струйка пота протекла до поясницы и впиталась в ткань там, где мундир был перетянут ремнем...

— Что ерзаете, князь? — Гордеев усмехнулся. — Объясниться, случаем, не желаете?

Бородач обвел взглядом лица присутствующих. Преображенский сохранял нейтральное, прямо-таки каменное выражение лица и смотрел куда-то мимо трона. Министр науки и исследований Розенберг, министр торговли Лишенко, начальник СБ ОВК Барышев и трое генералов из Генштаба сдержанно ухмылялись, а Конта смотрел с почтением, но как-то искоса.

“Башку бы ему отвинтили, да и все дела! Он же, как кот в мешке, прилетел — туда, не знаю куда...”

Бородач улетал из-за Рубежа последним и видел, что за землянами не проследил ни один корабль чинидов.

“Где они будут искать посла, если он случайно не вернется из своей ответственной командировки?..”

— А что тут объяснять, ваша светлость? — Бородач встал и поправил удушающий воротник. — Мы сели... Все честь по чести. Никого не трогали. А эти... местные жители вдруг огонь по нам открыли. Что мы должны были делать?

— А просто обратно улететь не пробовали? — съязвил Барышев.

— Так ведь... нет. — Князь смерил начальника охранки злым взглядом. — Под прицельным огнем взлетать не так-то просто.

— Под прицельным огнем чего? — уточнил службист.

— Чего, чего... лучевого оружия!

— Лучевого, — Барышев кивнул. — Высокой энергии?

— Я не замерял... Там были полевые орудия и стрелковые системы.

— Полевые и стрелковые. — Начальник СБ снова кивнул и перевел взгляд на генерала Шабалина — главкома Десантных сил. — У полевых пушек высокая энергия, Константин Петрович?

— Не вдаваясь в подробности — нет, — ответил генерал. — Для брони крейсера они не представляют ни малейшей опасности.

Комментарий он выдал, глядя на Бородача с нескрываемой иронией.

— Так ведь у этих... — князь кивнул на посла, — другие пушки! Они, между прочим, вообще в другом пространстве проживают. Чужие они, хоть и выглядят как люди.

— Уважаемый посол Конта, — Барышев обернулся к чиниду, — для чего предназначены орудия на позициях погибшего легиона? То есть были предназначены.

— Это переносные орудия, — охотно ответил Конта. — У легиона Асары не было тяжелых пушек. Все осадные орудия находятся в бригаде Урма, ближе к куполу. А легион стоял на берегу реки, там возникла опасность прорыва мелких пехотных отрядов противника, но не больше. Против пехоты мы использовали только переносное вооружение.

— Вот так, ваша светлость. — Начальник СБ снова вернулся к Бородачу. — Грубо говоря, из “пулеметов” по вашим танкам стреляли, а не из пушек. Из “пулеметов” и “автоматов”. А вы с перепугу им Хиросиму устроили.

— А мне не до сортировки было! — взвился европейский князь. — Полез в драку — получи! А то, что противник сильнее оказался, — твои проблемы. Я оборонялся. В следующий раз они думать будут, на кого хайло разевать!

— Ты выражения-то подбирай, чай, не в кабаке, — оборвал его Гордеев. — Виноват — имей мужество признаться! А не устраивай тут сцены с заломленными руками... Значит, так, господин посол и все остальные. Решение я принял и озвучил. Министр торговли предоставит нашему гостю подробный список товаров. Если ничто из списка посла Конту не устроит, составьте новый — сырья или ценностей... У вас золото в ходу?

— Тиран Чин не нуждается в золоте, у него в подчинении сто планет. Они полны любых металлов! — с нотками отчаяния произнес Конта. — Оружие, вот что интересует...

— С оружием вопрос закрыт. — Великий Князь рубанул воздух ладонью. — Только холодное в подарочном исполнении. Это как раз в компетенции господина Лишенко. Если вопросов больше нет, все свободны, кроме князей Преображенского и Бородача. Господа генералы, совещание через час, не забывайте. Господа министры, позаботьтесь о том, чтобы послу Великой Тирании было предоставлено все необходимое, и подумайте о помещении для его посольства...

Последним из откланявшихся выходил Барышев. Великий Князь в этот момент встал с трона — якобы размяться — и придержал начальника СБ за плечо.

— Глаз с него не спускать!

— Разумеется!

— Разумеется... — Гордеев недовольно поморщился. — Ступай... словесник.

Он обернулся к стоящим посреди зала князьям и долго смотрел на них, словно решая, каким способом будет удобнее их казнить. Сергей чувствовал себя почти уверенно, но пауза его все равно тяготила. Бородач по-прежнему кипел и в такие тонкости не вникал. Время для него остановилось еще в начале аудиенции.

— Ну и что мне с вами делать, князья? — Гордеев немного смягчил тон. — Один в чужие пространства без спросу лазает, другой ядерными боеголовками швыряется... Что делать, я вас спрашиваю! Может быть, на кол посадить? По обычаям предков.

— Устарел обычай, — огрызнулся Бородач. — Теперь модно болты вставлять.

— Раскаленные, — парировал Гордеев. — Что вас понесло к этим чинидам? Каким ветром задуло?

— Мои люди нашли окно, вот я и решил посмотреть. — Преображенский развел руками. — Кто же знал, что так все обернется? Я Бородача с собой не звал.

— Это мне известно. — Великий Князь кивнул. — А без посла вернуться было никак?

— Никак, ваша светлость. — Сергей вздохнул. — После взрыва обложили нас. Только на таких условиях и выпустили.

— Выпустили и до дверей проводили?

— Не было никого, я последним шел, — встрял Бородач.

— Были. — Сергей покачал головой. — Они же не идиоты.

— Я же последним...

— Они не идиоты! — повысил голос Преображенский. — В отличие от тебя.

— Что?!

— Смирно! — прикрикнул Гордеев. — Преображенский, продолжай. Только по существу!

— До двадцати малых кораблей шли параллельным курсом под прикрытием энергооблаков до самого Рубежа. Но на нашу сторону перейти не рискнули. Хотя полностью в этом я не уверен. Если рассуждать логично, должны были перейти и проследить до самого пункта назначения.

— Вот, значит, почему этот Конта такой уверенный и спокойный? Не избежать, значит, нам дружбы с Тиранией?

— Значит, — согласился Сергей. — Виноват.

— Да нет, то, что мы их первыми нашли, а не наоборот, очень нам на руку. Видел, как он глазами сверкал? Стрелы серебряные ему подавай... Такому только дай стрелу, сам же ее в спину и получишь... Бородач! Ты хотя бы это понимаешь?

— Ну что вы совсем-то?! Понимаю, конечно.

— Конечно... — Гордеев погрозил ему кулаком. — Только попробуй ему бомбу продать! Лично башку оторву!

— Почему я должен ему бомбы продавать?! — возмутился князь. — За кого вы меня держите?!

— За того, кто ты есть, — жестко ответил Гордеев. — Свободны оба. Преображенский, зайди в штаб, оставь формулу расчетов перемещения этого “бублика”. А тебе, Бородач, больше поблажек не будет! В следующий раз арестую и все имущество с молотка пущу.

— Я и так уже без штанов остался, — пожаловался Бородач. — Зачем вы целый миллион с меня содрали? Где я такие деньги возьму? Я же еще со штрафами не рассчитался. Мне что, флот теперь распродавать?

— В Солнечной хоть поспокойнее будет, без флота твоего. — Великий Князь указал на дверь. — Вас взашей вытолкать?!

Князья по-военному коротко поклонились и вышли. Сергей отметил про себя, что и в этот раз они вышли — Бородач слева, а он справа и снова на них смотрел не один десяток придворных. Обмен репликами выглядел бы сейчас как сцена из третьесортного фильма, но удержаться просто не было сил.

— Лучше бы ты эти деньги в карты спустил.

— Все равно я тебя достану. — Бородач наконец расстегнул воротник, но лицо его так и оставалось багровым. — За все получишь сполна!

— Совсем по миру пойдешь.

Сергей неторопливо спустился по лестнице и взглянул в зеркало, якобы поправить ремень. На самом деле он следил за реакцией Бородача. Тот стоял, сжимая и разжимая кулаки, словно собираясь броситься в атаку. Кто знает, чем бы закончилась его разминка, если б из зала, где принимала Великая Княгиня, не появилась целая делегация знатных дам. Одна из них отделилась от подруг и подошла к Бородачу.

Сначала Преображенского это удивило — кому нужен этот скандалист? Но через секунду он понял. Это была Нина!

Собирался князь Сергей необычайно долго. Перед тем как вернуть оружие в ножны, он попросил дежурного офицера протереть кортик, затем поправлял мундир, прическу, надевал шлем... И все это время смотрел в зеркало, где отражалась Нина.

“Надо же такому случиться! Злейший враг и его сестра... Человек, которого хочется придушить, и человек, которого хочется носить на руках, — одной крови. Воистину Судьба — злодейка... Она смотрит на меня? Смотрит? Нет, показалось. Или все-таки... Смотрит! Черт! Что это я млею, как сопливый кадет? Ну, смотрит. Надо обернуться, сделать ручкой. Сударыня, приветствую... Да и все переживания. Нет, не получается. Вот ведь беда! Краснею... Ой, как нехорошо... Только не оглядываться. И так все пялятся”.

Он все же оглянулся и встретился взглядом с Ниной. Она смотрела на него так, словно... Преображенский не верил своим глазам. Нина смотрела на него так, словно для нее сейчас не существовало никого и ничего. Ни брата, ни придворных, ни дворца... Только он, князь Сергей Преображенский. Только он. Сергей почувствовал, как исчезает пространство, замедляется время, а где-то в глубине сознания рождается самый настоящий огненный шторм. Вот он вырывается наружу, секундная вспышка, и снова мрак... Так не “замыкало” Сергея со времен пылкой юности. Или даже вообще никогда. Он с трудом отвел взгляд и нетвердым шагом, словно оглушенный, направился к выходу. Хорошо, что проскочившую между ним и Ниной искру не заметил Бородач. Иначе в холле сейчас было бы по колено крови.

Только усевшись в машину, Преображенский немного пришел в себя и вспомнил, что надо было зайти к генералам, передать расчетную формулу. Возвращаться хотелось и не хотелось. Снова увидеть Нину, не имея возможности к ней подойти, было выше его сил. И все-таки вернуться следовало.

“Послать Гороха? Дел-то на копейку — бумагу передать...”

Нет, этот вариант не годился. Канонира не пустили бы даже на порог спецкабинета для военных совещаний. Сергей вышел из машины и быстро пересек холл, стараясь не смотреть на верхнюю площадку лестницы. Этот фокус ему не удался, взгляд сам скользнул туда, где минуту назад стояли Бородач и его сестра, но теперь там было пусто.

“И слава богу...”

* * *

Министра Лишенко этот маленький посол, в его расшитом светящимися узорами балахоне и шляпе, похожей на шляпку поганки, просто смешил. Если Великая Тирания была действительно настолько велика, то она могла бы прислать на переговоры кого-нибудь и попредставительнее. Например, такого, как земной министр торговли. В Лишенко было полтора центнера живого веса, и вся его фигура дышала солидностью и настоящей купеческой деловитостью.

Помещение под посольство министр подобрал быстро. Он проводил Конту в старое здание своего министерства. Это древнее, украшенное колоннами и облезлой позолотой на стенах здание стояло в сотне метров от Кремля. В длинной обстоятельной речи Лишенко объяснил господину послу, что ни одно государство не удостаивалось такой чести — иметь посольство на площади перед самым дворцом верховного правителя, и Конта остался этим весьма доволен. А позолота и мозаика кое-где сохраненных дизайнерами древних окон и вовсе привели его в восторг. Как выяснилось, в Тирании существовало нечто вроде культа древних цивилизаций. Чиниды никак не могли установить, какая же из них была изначальной, и свято берегли все, что имело возраст более двух-трех столетий.

— Эти картины напоминают мне росписи в храмах вормитов на Вурлахе, — тыча пальчиком в древние фрески, восторгался посол. — А здесь, над дверью, нарисован Хето, я узнаю его благостный лик! Это очень древний культ, его бережно хранят служители храмов на Пуритте. Как много общего у наших миров! И это при том, что нас разделяют миллионы световых лет!

— Да-да, я рад, что вам нравится. — Лишенко протянул руку к возвышению, на котором техники уже смонтировали общий терминал. — Отсюда вы сможете связываться с любым ведомством на любой планете ОВК. В торговых и дипломатических делах это огромное подспорье.

— О, благодарю вас, министр. — Конта расплылся в улыбке. — В первую очередь я хотел бы уладить все дела с вами, а затем немного посмотреть на вашу столицу.

— На нее стоит посмотреть. — Лишенко приосанился. — Великолепный город. Древний, с богатой культурой и традициями. И, конечно, очень гостеприимный... Что же касается наших дел, прошу к терминалу. Все списки будут выведены прямо на него.

— О, можно обойтись и без них. — Конта сделал вид, что все эти списки по сути простая формальность. — Великая Тирания Чин очень богатое государство, и все наши требования о возмещении ущерба... просто дело чести. Вы меня понимаете?

Министр кивнул. Ничего непонятного тут не было. Конта набивал себе цену и готовил почву, чтобы выторговать лакомый кусок. В торгашеских хитростях Лишенко разбирался досконально. Раз у посла не получилось добыть оружие напрямую, он будет искать другие подходы. Но от своего не отступится. “Сейчас начнет ходить по кругу, пока не нащупает лазейку. — Министр про себя усмехнулся. — Ох уж эти дипломаты...”

— Я понимаю, но слово Великого Князя для нас закон. — Лишенко провел пальцем по строчкам на эк ране. — Вот, пожалуйста, ювелирные изделия. Наши мастера очень искусны.

— О да, это интересно, но мне кажется, что следовало бы начать с более простых поставок. Например... например, партии машин и топлива к ним. В нашем мире все машины работают на чистой энергии, но ваши конструктивные решения весьма интересны, и мы могли бы использовать ваши машины в качестве образцов для усовершенствования своего технического парка.

“Много сказал, молодец, — подумал Лишенко, — завернул, так сказать, конфетку... Только кукиш тебе с маслом, дорогой пришелец”.

— Машины? Нет ничего проще. Вас интересуют наземные экипажи, строительная техника, станки, роботы или летательные аппараты?

— Летательные, летательные, — Конта торопливо кивнул.

— Атмосферные или космические?

— Космические... и атмосферные.

— Извольте... Прекрасный образец достижений аэронавтики и космонавигации. Космолет “Витязь”. Челночный режим полета, разбег и посадка с предельно малых полос, восемь тяговых двигателей “Локхид” и столько же малых поворотных — “Онега”.

— Очень прекрасная машина! — Конта поцокал языком, закатил глаза и покачал головой, словно наслаждаясь неведомым ароматом. — А топливо?

— Классика. — Лишенко старался сохранять самое серьезное выражение лица. Он сразу раскусил хитрость посла, но просто поиздеваться над чужаком было мало. Его следовало надуть основательно. Так, чтобы он понял, что его обманули, только вернувшись в свою Тиранию. А еще, чтобы, поняв это, не смог бы напрямую обвинить землян в обмане. — Но рецептура и технология его изготовления должны остаться нашей тайной, поймите меня правильно, господин посол. Иначе не имеет смысла им торговать.

— Понимаю. — Посол сделал “круглые” глаза и перевоплотился в двуединое “понимание-сочувствие”.  Поставки топлива для этих космолетов будут очень прибыльной статьей доходов вашего министерства.

Он похлопал Лишенко по плечу, вернее, по предплечью — выше ему пришлось бы тянуться, а это было уже несолидно.

— С вами очень легко и приятно работать, господин посол. — Министр слегка поклонился, и Конта разомлел. — Топливо мы отгрузим после отправки партии машин.

— Хорошо, — согласился посол. — Хотя... я уверен, что нашим специалистам захочется испытать машины сразу. Будет не очень удобно, если топливо придет позже. Давайте сделаем так: половину машин и половину топлива вы отправите первым рейсом, а остальное вторым.

— Как пожелаете. — Министр вежливо улыбнулся. — По рыночным ценам мы должны вам четыре “Витязя” и восемьсот сорок тысяч тонн топлива. По сорок четыре полных заправки для каждого.

— Прекрасно! — Конта потер руки. — А на чем они полетят? Или вы обеспечите их дополнительным топливом на полет своим ходом?

— Ну зачем же! Их доставит наш рудовоз “Булгаков”.

— Рудовоз? — Конта едва не потерял сознание от счастья. Все складывалось донельзя удачно. Эти хитрые земляне на самом деле были не слишком умны. Они были уверены, что посол Великой Тирании — обычный дикий кочевник. Конта видел, какие ироничные взгляды бросали на него эти гиганты. Но рост и ум не всегда сопоставимы. Земляне думали, что посол не догадался, в чем их секрет, а он-то уже все давно понял, как ни увиливали они от ответов и ни пытались увести его наблюдения по ложному пути! Конта сопоставил некоторые факты и сделал правильные выводы.  В своей правоте посол был убежден. Топливо! Та самая руда, точнее, металл, которым заправлялись корабли землян, и был оружием! Именно из него делались серебряные стрелы! Именно этот металл, это топливо взрывалось со страшной силой и несло невообразимые разрушения. Они думали, что Конта этого не поймет! Наивные, жалкие черви-переростки! Но посол их перехитрил... А иначе и не могло быть. Ведь он советник самого Тирана... И далеко не последний советник. Даже один из первых... Ну, почти один из почти первых... Но теперь-то он станет первым без оговорок!

— Конечно, рудовоз. Он наиболее приспособлен для таких рейсов. Оба “Витязя” как раз уместятся на его верхней палубе, а топливо загрузим в трюм.

— Да-да, конечно. — Конта потер руки. — Я очень рад, что мы так быстро пришли к пониманию.

— Мы же разумные люди. — Лишенко расплылся в улыбке. — Погрузка будет закончена к утру.

— Так быстро? — вновь приятно удивился Конта. — Погрузить столько руды... и машины... А кто проследит? Нам не надо там присутствовать?

— Все автоматизировано, — заверил министр. — И подача “руды”, и монтаж крепежных конструкций... Роботы, что вы хотите!

— Ну, тогда... — Конта снова с воодушевлением потер руки.

— Тогда прошу оказать мне честь быть вашим гидом, господин посол. Начать, я думаю, стоит с обеда.

— Да, конечно, но для обеда я должен переодеться. — Конта важно провел рукой по животу. — Это одежда для работы.

— Безусловно! — Министр поклонился. — Буду ждать вас в зале для посольских приемов. Ваши вещи уже в покоях, это на втором этаже. Вот по этой лестнице...

* * *

В кремлевском ресторане было красиво и уютно. Играла тихая музыка, сновали безукоризненные официанты, мягкий свет над столиками настраивался по желанию каждого посетителя, а звуковые поглотители отделяли каждый столик от соседних неосязаемыми преградами. Барьеры не препятствовали музыке и естественному звуковому фону, но смазывали речевые колебания настолько, что соседи слышали лишь невнятный гул. При этом общаться между столиками было все-таки можно, но для этого следовало обратиться непосредственно к интересующему субъекту, а не к соседу по столу.

Все эти технические хитрости произвели на Конту гораздо большее впечатление, чем изысканность блюд. Ел он осторожно, а пил и вовсе никак. В основном воду.

— За такими барьерами можно говорить о секретах? — Посол в который раз подавил желание протянуть руку, чтобы нащупать преграду.

— Можно, — подтвердил Лишенко. — Это последняя разработка. Против нее пока нет контрсредств.

— Последняя? Жалко.

— Последняя в смысле — новейшая. — Министр рассмеялся.

— А я пошутил. — Посол тоже улыбнулся. — А как поливают эти растения?

Он поднял взгляд к небольшому возвышению — оно было выполнено в виде живописной лужайки на каменном уступе. Там, среди кустов и невысоких деревьев, тоже стояли столики.

— Это голограммы, — пояснил Лишенко. — На самом деле ничего этого нет. Только столики и ковры. Остальное — объемные картины. Можно заказать имитацию полярных льдов или джунглей. ,

— А-а... — Конта разочарованно улыбнулся. — У вас так много стекла и камня и так мало растительности... На борту рейдера мне показывали фильм. Там Земля более... живая. Там было много зверей и лесов. Очень красивых лесов. Это был вымысел?

— Нет, на самом деле на Земле до сих пор много уголков, где природа сохранилась в первозданном виде. К сожалению, поблизости от столицы ничего такого нет.

— Но где-то есть? Это хорошо. У нас... — Он вдруг как-то подобрался и оборвал свою речь на полуслове.

Министр проследил за его взглядом и чертыхнулся. Один из столиков “на лужайке” занял Бородач с сестрой и каким-то вельможей. Князь Европы был пьян и раздражен. Сестра пыталась его успокоить, но удавалось ей это с трудом, а вельможа тут был явно не помощник. Скорее всего он уже сто раз пожалел, что приударил за очаровательной княжной и не ретировался, когда она решила оберегать от неприятностей пьяного братца.

Ничего нового в этой композиции для Лишенко не было. Поведение придворных и приезжих дворян внутри кремлевских стен разительно отличалось от их поведения на публике. Зато ничем не отличалось от поведения самой публики, когда она варилась в котле сплетен и склок где-нибудь в “спальном” районе. И пьяные князья тоже мало чем отличались от пьяных, например, лейтенантов... Только первые устраивали дебоши в ресторанах Кремля, а последние — в офицерских клубах и кабаках. Но по сути все было то же самое... Вот, пожалуйста...

Бородач долго сидел, глядя в одну точку, а потом что-то сказал сестре. Нина не ответила, поскольку слушала какую-то занимательную историю из уст кавалера. Воспользовавшись безучастностью пьяного князя, вельможа пытался обаять его сестру, но ловеласа сгубила недостаточная бдительность. Бородач не простил спутникам такого невнимания к собственной светлости и разлучил их самым грубым образом. Нине он, конечно, ничего не сделал, зато пнул по стулу вельможи так, что тот свалился с “лужайки” вместе с мебелью.

Вызвать князя на дуэль придворный хлыщ не посмел. Краснея, бледнея и покрываясь пятнами, он расшаркался перед Ниной и очень быстро исчез. Это немного успокоило Бородача, и он снова уставился в точку. Сестра что-то шептала ему на ухо и гладила по руке, но князь на ее увещевания не реагировал. Накачался он изрядно.

— Князь по-прежнему расстроен? — Конта смотрел на Бородача даже с некоторым сочувствием. По мнению посла, этот Правитель был сильным воином. А глупые правила Великого Князя не давали ему проявить все свои способности в полной мере. Это было неправильно. В Тирании таких офицеров обязательно использовали по прямому назначению — в самых горячих точках. У того же Ергелана каждый второй темник был почти безумным, а тысячники и сотники — без “почти”. Они были готовы воевать круглые сутки, нашелся бы враг.

— С его финансовыми трудностями это неудивительно, — заметил Лишенко.

Взгляд Бородача сдвинулся с мертвой точки и поплыл по залу. На секунду он задержался на пышущей здоровьем, дородной графине Капустиной. В компании известного музыканта Негина она сидела за столиком справа от посла и министра. Оценив грандиозные формы графини, Бородач буркнул что-то непристойное, и его взгляд поплыл дальше. Наткнувшись на Лишенко, он прояснился, а когда в поле зрения Бородача попал Конта, взгляд князя стал ясным как стекло. Правда, и таким же малоподвижным. Бородач привстал и, наклонившись вперед, проревел:

— А-а, и ты здесь?!

Этот возглас прошел сквозь все звуковые преграды, как нож сквозь масло. Посол вежливо улыбнулся и встревоженно взглянул на министра. Тот пока сохранял полное спокойствие.

— Приятного аппетита, — пожелал Лишенко высоким особам.

— Не пучит от нашей жратвы, а, посол?! — не обращая внимания на министра, спросил Бородач. Едва не опрокинув столик, он встал и на нетвердых ногах спустился с возвышения.

— Вася! — попыталась остановить его княжна.

— Мне очень понравилась земная кухня, — пролепетал Конта. От вида надвигающейся груды мускулов внутри у посла разлился неприятный холодок. Конта представил себе, что будет, если князь поступит с ним так же, как с тем вельможей. От такого пинка можно запросто лишиться здоровья. И тут уж не поможет никакой дипломатический иммунитет.

— Понравилось? — Бородач подошел к столику и заглянул в тарелку посла. — Что тут? Семга? Как ты можешь жрать эту гадость? Ты знаешь, что это такое? Это гигантский навозный червяк!

— Ну что вы такое говорите, ваша светлость? — укоризненно произнес Лишенко. — Стыдно...

— Что?! Ты меня стыдить вздумал?! Ты, вообще, кто тут такой?! А ну встать!

— Вася, успокойся! — Княжна Нина схватила брата за рукав.

— Отстань. — Бородач высвободил руку. — Ты что, не слышал меня, министр?! Встать, я сказал!

— Ваша светлость, прошу вас, ведите себя достойно. — Лишенко медленно встал и бросил салфетку на столик.

— Достойно?! — Бородач оперся о стол кулаками. — Значит, я веду себя недостойно? Ты утверждаешь, что я веду себя не как князь? Как быдло? Да? Ты назвал меня быдлом? Так, жирная свинья? Отвечай! Так?

— Выбирайте выражения! — не выдержал Лишенко. — Никем я вас не называл! Просто попросил вас хотя бы в присутствии гостя...

— Вася, идем домой, — взмолилась Нина. — Идем, ты там отдохнешь... поспишь.

— А я не хочу спать! — Бородач придвинул себе стул и уселся за столик. — Садись рядом! И ты, министр, садись! Будем гостя развлекать. Он же должен узнать, чем живут его новые друзья! Так, Контак?

— Конта, — поспешно исправил Лишенко.

— А один хрен, он не слова понимает, а сразу смысл. Да, Кондом? .

— Сразу смысл, — судорожно кивнул посол. — Но свое имя я понимаю прямо. Хотя, если вам трудно его выговорить, я вас не виню.

— Нет, почему трудно? — Бородач ухмыльнулся. — Кондак. Так правильно? Или нет... Колпак... Опять не то? Вот ведь незадача!

— Ваша светлость... — Лишенко запнулся и перевел взгляд на Нину. — Ваша светлость, я буду вынужден пригласить старшего офицера Службы Охраны! Оскорбления дипломатических представителей...

— Не надо, — неожиданно сказал Конта. — Трудности с произношением не могут считаться оскорбительными. Насколько я понимаю, князь находится под воздействием дурманящих веществ? Это его полностью оправдывает.

— Дурманящих? — Бородач сдержанно икнул. — Это не дурманящие, а опьяняющие вещества, Контра. Водка... У вас в Тирании водку пьют? Нет? А-а, откуда у вас водка?!

Он махнул рукой и отыскал взглядом официанта.

— Человек! По стопочке всем! За дружбу между Галактиками!

— Вася, нам пора домой, — в который раз попыталась урезонить его Нина.

— Я в норме, сестренка. — Бородач похлопал ее по руке. — Сейчас еще по одной, и пойдем. За такой тост не выпить — грех.

— Ваша светлость, наш уважаемый гость не пьет, — осторожно заметил министр.

— А что делает? Курит? — Бородач рассмеялся. — Лишенко, непьющих не бывает! Ты ему просто не предлагал! Не пойму, чем ты его развлекал все это время без водки? Поделись тайной. Это же просто немыслимая задача!

— Мы говорили о природе, — сказал Конта.

— О прирооде? — Князь состроил многозначительную физиономию. — Достойная тема... Восемь часов биологии. Не в каждой школе такой курс прочтут. Ай да Лишенко! Министр на все руки!

— Сначала мы занимались делами, — понимая, что князь иронизирует, добавил Конта.

— Дела-ами? — Бородач горько усмехнулся. — Денежки мои делили на кучки? Да? Ну и как? Что купил? Стеклянные бусы и зеркальца?

— Бусы? — Конта озадачился. — Нет, зачем нам бусы? Мы получили машины и топливо.

Лишенко понял, что надвигаются большие неприятности. Бородач был непредсказуем даже в трезвом виде, а уж в пьяном мог вытворить все, что угодно. И если Конта не прекратит рассуждать на тему компенсации, вечер может закончиться совсем не так очаровательно, как начался...

— Предмет сделки не имеет особого значения, — вмешался министр. — Здесь важна политическая составляющая. Открытие нового торгового пути, а значит — установление дружеских отношений...

— Торгового пути? — Бородач опять икнул и перевел взгляд на посла. — Так тебе этот боров машины продал?

— Летающие, — уточнил Конта.

— Вместе с топливом?

— Да, конечно. Ведь в нашем мире его нет. Мы используем межзвездную энергию...

— А на черта вам тогда наши космолеты? — удивился князь. — У их движков КПД вполовину меньше вашего, и топливо придется закупать у нас. Ты, посол, не подумав, товар хапнул... Или ты хитришь мало-мало? А, чингисхан карликовый? Хитришь?

— Ваша светлость! — уже совсем прошипел министр. — Еще слово, и я...

— И ты получишь в пузо кортик! — рявкнул Бородач. — Хочешь вызвать охрану? Зови! Только не мешай. Я тут с послом, может, мировую дружбу укрепляю.

Лишенко покосился в сторону официанта, но дать ему указание насчет охраны так и не посмел. А “мировая дружба” между тем уже балансировала на краю пропасти.

— Конструктивные достоинства ваших космолетов очевидны, — заюлил Конта. — Восемь тяговых двигателей и восемь поворотных — это... мы так не делали... нам будет интересно.

— Восемь чего? — Бородач уставился на посла с недоумением. — Ты про что говоришь, Кочан? Про танкер, что ли? На фига обычному кораблю восемь движков?

— Я говорю про космолет “Витязь”, — пояснил Конта.

Лишенко издал едва слышный стон, а Бородач зашелся в хохоте. Смеялся он от души и долго.

— Денежки мои... не даром... потрачены, — сквозь смех выдавил он. — Ты, Лишенко, талант... Ничего не скажешь... Только хрен тебе, министр! Не получится ничего!

Он утер слезинку и, недобро улыбаясь, взглянул на Конту.

— Надули тебя, посол. “Витязь” — это музейная редкость, которая летает на обычном ракетном топливе.

— Да-да, на топливе, — согласился Конта. — Руда...

— Жидкий водород и кислород, — качая головой, пояснил Бородач. — Улавливаешь смысл?

— Жидкий?! — ужаснулся посол. — А как же топливо? Металл... Ведь ваши корабли используют металл?

— Дейтерий с тритием для термоядерных движков наши корабли используют, да уран с плутонием в реакторах-конвертерах, — заявил Бородач. — Только тебе эти слова все равно ни о чем не скажут. Так что бери свои “Витязи” и отваливай в Тиранию, Коттон! Земляне твоей дипломатии не по зубам. Тут волки кругом, а ты крыса. Вас много, вы зубастые, а все одно — грызуны. А мы хищники, понял?

— Ваша светлость!

У столика встали четверо офицеров Великокняжеской Службы Охраны.

— А, прилетели, “беркуты”. — Бородач ухмыльнулся. — Ладно, ухожу...

— Мы вас проводим, — заявил начальник патруля.

— Да ладно, полковник, я дорогу знаю! Вот и сестренка проводит... Где сестренка? Нина!

— Княжна Нина ждет вас в экипаже, ваша светлость. Извольте следовать за нами.

— Пока, Колба! Тирану своему передай от меня персональный привет. — Бородач, шатаясь, встал и едва не растянулся прямо у столика в полный рост. Благо его успели подхватить офицеры. — А ты, Лишенко, талант!

Он расхохотался, и отголоски его смеха еще долго метались под сводами ресторанного зала...

Ужин закончился довольно быстро. В полном молчании министр торговли проводил посла до его апартаментов и, так же молча откланявшись, побрел на доклад к Гордееву. Первые двадцать шагов он шел медленно, напряженно размышляя, как бы подать всю эту историю Великому Князю, чтобы не навлечь на себя гнева больше, чем заслужил, но потом взбодрился и ускорил шаг. Задумано все было верно. Если бы не Бородач...

... — Вот скотина этот Бородач! — Гордеев сердился и едва сдерживал смех одновременно. — Ох, не к добру мы веселимся, Лишенко. Вот окрысится на нас вся их Великая Тирания, будет нам веселье! Так, значит, “Витязей” ему подсунул? Из запасников музея авиации и космонавтики? Хе-хе...

— По-моему, он убежден, что, если из урана наштамповать болванок, они будут взрываться, как настоящие ядерные боеголовки.

— Ну да, “серебряные стрелы”, хе-хе...

— Поэтому, когда я сказал, что мы погрузим корабли и топливо на рудовоз, у него от счастья чуть не выпали глаза.

— Рудовоз? Ты сам придумал или вычитал такое название где-то?

— Мудрено ли?

— Да, ха-ха, Конта, страдалец... Обидели мы его, ничего не скажешь. Теперь придется у Рубежа заградительный полк держать. Не ровен час, полезут чиниды правды искать.

— А мне кажется, ничего не случится. Этот Конта, если бы на самом деле был уполномочен Тираном, прилетел бы сюда не на “Шторме”, а на собственном корабле, да еще с эскортом. Чтобы произвести впечатление и продемонстрировать могущество своей Тирании. А он как шпион какой-то: шмыг туда, шмыг сюда...

— Так ведь он шпион и есть, — согласился Гордеев. — Потому и один, потому и без официального прикрытия. Тут он все верно рассчитал. Дурачком прикинулся, разведал и домой, выводы делать. Не так-то прост этот посол... пряный... как кажется. Мы еще хлебнем с ним...

— Он сегодня улетает.

— Вот именно — сегодня. А завтра вернется, сто пудов даю Теперь от этих братьев по разуму никакой палкой не отмашешься. Будут лезть по одному и пачками.

— Так торговлю надо налаживать!

— Налаживай, — согласился Великий Князь. — Пока воевать не начали. Там ведь поздно будет...

* * *

Конта метался по своим покоям, как загнанный зверь. Таких оплеух он не получал ни разу за всю карьеру. Даже будучи мелким писцом при штабе внутренней разведки Тирании, даже когда пошел на повышение и решал сложнейшие политические проблемы в системе десяти планет Провала. Никогда его не обманывали так нагло, так беспардонно и никогда над ним не издевались настолько открыто и откровенно. Эти заносчивые земляне поплатятся за свою гордыню! И не машинами или ураном, а кровью! Большой кровью! Но это позже. Сейчас еще не время. Вернувшись с такими ничтожными результатами в Тиранию, Конта был бы обречен навсегда остаться в третьих советниках второго эшелона. А с таким званием особенных успехов в жизни не добиться. Ему требовался безоговорочный, яркий, убедительный результат! Он и так серьезно рисковал, отправившись в чужое пространство без одобрения Тирана, всего лишь с благословения стратега. Формально приказа Ергелана было достаточно, однако мир Земли был особым, далеким миром. Миром за Рубежом. То есть местом, где еще вчера не было ничего, кроме пустоты, а сегодня вдруг вспыхнули мириады звезд и появились развитые цивилизации. Узнай Чин об этом, он наверняка предпочел бы отправить сюда опытных и титулованных дипломатов. Но пока о том, что Рубеж стал проницаемым, знали только Ерге-лан и Конта. Знали уже сутки биовремени, но не доложили ни во дворец, ни в Совет. Вместо этого они на свой страх и риск предприняли попытку разведать, что же за люди живут по ту сторону Рубежа, и за эту самодеятельность им предстояло ответить. Не имея на руках серьезных результатов разведки, ответить было нечего. Личные впечатления о людях и столице, примерное описание их кораблей и оружия, уран... Справочник выдал несколько значений этого слова. Древнее божество, планета, химический элемент... Советник попытался вникнуть в подробное описание последнего, но так ничего и не понял. Актиноиды, радиоактивность, серебристо-белый металл, атомная масса 238... Все изложено доступно, но проку от этого мало. Не имея образца металла, нельзя было и понять, что это на самом деле. Атомная масса выручить не могла. Ученым Тирании было известно более двух сотен химических элементов, но как высоколобые их классифицировали, Конта представлял себе смутно. Да и если бы представлял, у землян действовали свои шкалы и единицы измерения. В любом случае выходило, что нужен образец. А еще наверняка особые инструкции по изготовлению самих серебряных стрел. Ведь они взрывались, только ударив по врагу. А как их уберегали от детонации до этого момента?

Вопросов было много, ответов — ни одного. Возвращаться домой с таким багажом равнялось самоубийству. Следовало что-то делать. Что? Конта нервно потеребил кисть на витом поясе. Поступить следовало как-то нетривиально. Как-то так, чтобы все получилось хотя бы от неожиданности или с перепугу. Например... пойти сейчас к Бородачу и предложить ему... Да, предложить ему... Что? Решение всех его финансовых проблем? Пошлет подальше, это без сомнений. Финансы в этом мире считались необходимой, но какой-то немного неприличной составляющей культуры. А что тогда могло заинтересовать этого взбалмошного князя настолько, чтобы он пошел на сделку с Тиранией?

Трон Тирана? Конта усмехнулся. Любой военачальник его мира заявил бы именно так. Взять того же Ер-гелана... Трон! Ведь этот Правитель князь Бородач недаром вызвал у Конты отчетливые ассоциации с Ергеланом и его полубезумными темниками! Именно трон! Резной, из красного дерева, с высокой спинкой, электронными амортизаторами, широким сиденьем и обивкой из мягкой кожи.

Именно на таком троне восседал Великий Князь Гордеев...

... Князю Бородачу было не до светских бесед и уж тем более не до серьезных переговоров. После вчерашнего вечера страшно болела голова, а в желудке и ниже шла война. Не помогли ни ароматная ванна, ни шипучие таблетки, ни выпитая через силу рюмка “опохмеля-тора”. Самочувствие оставляло желать лучшего и ни в какую не хотело выправляться.

Князь провел ладонью по щетине и уставился невидящим взглядом на Конту.

— За извинениями пришел? Так я не помню ничего, Конта.

— О, сегодня ваше произношение не страдает! — Посол улыбнулся.

— Зато я сам страдаю, — буркнул князь. — Ты болел когда-нибудь с похмелья? Ах да, ты же не пьешь.

— Значит, кое-что вы помните?

— Все равно не дождешься извинений. Правильно я тебя вчера обложил. Дурак ты, посол. Наивный кочевник, и только.

— Возможно. — Конта усмехнулся. — Но моя наивность происходит от неосведомленности. Ваш мир для меня сплошная загадка. Однако, по большому счету, он не настолько уж отличен от моего. У нас тоже достаточно несправедливости.

— Да? — Бородач кисло улыбнулся. — Мягко стелешь, Конта. Говори прямо — чего ты мнешься — за чем пришел? Все еще бомбу хочешь выпросить?

— Бомбу? А-а, серебряную стрелу... Нет. Раз Великий Князь сказал, что нельзя, значит, нельзя. Это я понимаю. Ваш Правитель Гордеев очень строг.

— Куда уж строже. — Бородач скрипнул зубами и добавил что-то крайне невнятное.

— Ну что поделать? Трон Великого Князя — это великая власть, но и огромная ответственность. — Конта притворно вздохнул. — Власть казнить и миловать, раздавать награды и назначать штрафы, переустраивать жизнь по собственным представлениям о справедливости, диктовать свои условия более слабым Правителям мелких княжеств... Это богатство и уважение. Огромное уважение... Да, я вас понимаю и никаких стрел просить не стану.

— Уважение... — Бородач, казалось, улавливал из речи посла лишь отдельные слова.

— Уважение всех, от мала до велика, от друзей до врагов. Статус! Такой статус, что не приснится и в самых приятных снах.

— Да, только во сне. — Бородач покосился на стоящего в дверях кабинета официанта. — Еще сто грамм, и свободен!

Слуга исполнил распоряжение и растворился. Бородач немного поколебался и, сам не зная почему, нажал кнопку аудиозавесы и постановки радиопомех. Теперь кабинет нельзя было прослушать ни снаружи, ни изнутри — если кто-то догадался подбросить Бородачу “жучков”.

— А еще богатство.

— Ты уже говорил. — Выпив, князь взбодрился. — К чему клонишь, пришелец?

— К тому, что Правитель Гордеев уже немолод... Но, как я понял, у него нет наследника, только дочери. И это значит, что его место займет кто-то из благородных князей. Это будет, конечно же, самый достойный из воинов.

— Это будет не самый достойный из воинов, а самый ловкий из жополизов! — прорычал Бородач.

— Как это несправедливо и недальновидно! Сильным государством должен управлять настоящий воин. Сильный воин. Например, такой, как вы, князь.

— Ах вот ты о чем?! — Бородач рассмеялся. — Почву готовишь на будущее? Так ведь нет у меня шансов, Конта. Ни единого. Зря ты тут распинаешься. Не быть мне Великим Князем, даже если небо на землю рухнет.

— Кто может знать намерения Великого Сунджи? Но мне известно, что он справедлив и мудр.

— Ну, надеяться ты можешь на кого угодно: на Сунджу своего, на авось, на мудрость Вселенной, только против объективных факторов это все пустой звук.

— А если случится беда? Если вашему государству придется защищаться? Кто станет дороже Правителю Гордееву — вельможи или воины?

— Ты войну собрался затеять? — Бородач нахмурился.

— Нет, но в моем мире есть более агрессивные государства. Например, Технократия. Как только в ней станет известно о том, что Рубеж открылся, она наверняка пожелает расширить свои владения.

— Технократия? Это которую вы под купола загнали? — Князь усмехнулся. — Грозный враг, нечего сказать! Кому ты тут мозги пудришь, Конта? Если кто и полезет через Рубеж, так это твои тираны.

— Вы напрасно недооцениваете Технократию. — Посол покачал головой и грустно улыбнулся. — Она очень сильна. И в борьбе с ней придется тяжело даже вам, со всеми вашими серебряными стрелами.

— А-а, дошло. — Бородач похлопал себя по лбу. — Ты хочешь их спровоцировать? Чтобы Великий Князь с Технократией, значит, схлестнулись, а твои чиниды под шумок свои дела обставили?

— В военное время все неустойчиво и текуче, как ртуть. Несколько блестящих побед, и вы уже рядом с Правителем Гордеевым, еще усилие — и Великий Князь подпишет ваши права на наследование трона...

— Усилие? Какое такое усилие?

— Пожилым людям трудно выдерживать долгие нагрузки... А война с Технократией, смею заверить, вялой не будет. Их технологии очень совершенны. Воюют они динамично и напряженно.

— Да уж, под куполами они дрыхнут, наверное, очень напряженно. Динамика — не бей лежачего.

— Они расчетливы. Против войска стратега Ергедана у гарнизона Семри нет достаточных сил, а потому они ушли в глухую защиту. Но стоит им прийти к выводу, что контратака имеет шансы на успех, тут же развернется такая стремительная война, что многие солдаты даже не поймут, когда их успели убить.

— Забавно... — Бородач призадумался. — Только Гордеев крепкий старик. Нервотрепкой его не доконать.

— Великий Князь умрет, когда я пожелаю, — наклонясь к самому уху Бородача, шепнул Конта. — Стоит мне нажать кнопку, и он начнет тяжело болеть, а затем отойдет в царство Великого Сунджи, но никто и не подумает, что так было предопределено не судьбой, а мной и вами.

— Что?! Ты?! Как?!

— Пусть это останется моей военной тайной.

— А ты не боишься, что я сейчас сдам тебя Барышеву или придушу собственными руками?!

— Нет, — Конта снова улыбнулся. — Великий трон и уничтожение вашего заклятого врага — моя гарантия.

— Врага? Преображенского?

— Да, его.

— Постой, а взамен-то что? Что ты с меня потребуешь за все эти услуги? Душу?

— Я не Сунджа, мне нужны не души, а их дела.

— И что я должен сделать?

— Помочь мне завладеть эскадрой “Огненный шторм”.

— Ага. Понятно. Только...

— Даже если у нас ничего не получится, к вам не потянется ни одной нити, великий князь.

Бородач откинулся на спинку кресла и прикрыл дрожащие веки. Замысел был слишком серьезным Замысел... нет, это называлось иначе. Это был заговор, а не замысел. Государственная измена. Хотя, если рассуждать дальше — измена государству, которого не станет, едва Великий Князь Бородач взойдет на престол, это уже и не измена. Государственный переворот — так еще можно назвать, но “измена” — нет. К тому же Конта рано или поздно нажмет свою злодейскую “кнопку”, так почему бы не воспользоваться моментом? Этот посол думает, что очень хитер и коварен, но не учитывает того, что и земляне не лыком шиты. Он желает получить “Огненный шторм”? Завладеть его вооружением? Ради бога. Даже если у чинидов появится ядерное оружие, это ничего не изменит. Ведь у землян в рукаве есть более мощный козырь. Оружие термоядерное! Как называли их сами создатели — водородные бомбы. А это уже не “серебряные стрелы”. Лидии хватило сотни, чтобы стать безжизненным обугленным мирком навсегда, а в арсеналах Земли и Марса ждут своего часа десятки тысяч таких ракет...

— Мне надо подумать, посол.

— Конечно, князь, думайте. Времени на размышления у вас будет немного, но достаточно. Я свяжусь с вами в нужный момент...

* * *

Нина рассеянно смотрела на витрину, никак не решаясь войти. Здесь, на старейшей торговой улице столицы, располагались самые престижные, известные всей Галактике салоны. Княжна перевела взгляд с роскошного бриллиантового колье на страшно дорогое бальное платье. Раньше Нина никогда не задумывалась над такими банальными вопросами, как цена тех или иных вещей. Теперь все изменилось. Братец окончательно разорил светлую княжескую фамилию. Признаться в этом даже самой себе было трудно. Еще вчера казалось, что положение в обществе и богатство — это нечто незыблемое, а сегодня княжна стеснялась войти в салон, поскольку даже на ее личном счете остались какие-то копейки Она вспомнила, как сочувственно улыбались подруги и ехидно посмеивались придворные дамы. Мыслимое ли дело — княжна Нина явилась на прием в том же платье, что было на ней во время торжеств по случаю Дня Объединения! Какой пассаж .. бедняжка Нина... князь Василий окончательно промотал наследство и довел своих родных до нищеты! Не счастные детки Нина и Кирилл! Девушке, при всей ее красоте, теперь никогда не видать удачного замужества, а юный княжич вряд ли сможет получить достойное дворянина образование! Ах, ах...

Нина закусила губу и едва удержалась от слез. Она была настолько расстроена, что даже не заметила, как рядом упала чья-то тень.

— Мне очень жаль, — произнес мужчина за ее спиной.

— Что? — Нина смахнула слезинки и обернулась. — Вы?!

Князь Преображенский поклонился и повторил:

— Мне очень жаль, что так получилось, княжна, но я был вынужден защищать своих подданных, свою планету.

Нина почувствовала, как сладко замирает сердце.

— Я ни в чем вас не виню, — пролепетала она. — Мой брат... он сам во всем виноват.

— Но в результате пострадала вся ваша семья. — Сергей опустил взгляд. — Поэтому я прошу прощения у вас, а не у Василия.

— Я думаю, это временные трудности. — Нина попыталась улыбнуться. — Европа живет, работает... Казна не будет пустовать вечно.

— Очень на это надеюсь. — Сергей улыбнулся в ответ. — А еще надеюсь, что у князя хватит благоразумия не затевать новых авантюр.

Нина согласно кивнула, но в ее взгляде появилось беспокойство. Последнюю фразу Преображенский произнес так, словно собрался откланяться. Девушка неожиданно для себя попыталась найти уважительную причину, чтобы его задержать. Она понимала, что это будет не по правилам, но ничего не могла с собой поделать. Ей отчаянно хотелось, чтобы Сергей остался рядом, хотя бы еще на несколько минут.

— Я хотела обновить гардероб... но... некому будет оценить и посоветовать, вот и брожу...

Получилось как-то бессмысленно, однако Преображенскому, похоже, смысл фразы был и не важен. Ему просто требовался знак, что Нина не против его общества, несмотря ни на какие политические разногласия между Европой и Каллисто.

— Вот это платье будет вам очень к лицу, — он указал на платье в витрине. — Но без примерки трудно сказать с полной уверенностью.

— Мне кажется, оно будет великовато, да и напоминает... — Нина замялась. — У меня уже было что-то похожее.

Она взглянула на Сергея чуть устало, словно ее действительно не так уж интересовал выставленный в витрине шедевр “высокой моды”. Преображенский сильно сомневался, что у юной княжны много подобных платьев, особенно если учесть, что всеми деньгами распоряжался князь Василий, а он предпочитал покупать оружие и снаряжение для своей армии. Ни сестру, ни младшего брата он подарками не баловал.

— Я не видел вашего предыдущего наряда. — Сергей осторожно, но крепко взял Нину за руку. — Доставьте мне удовольствие, княжна, примерьте это платье.

— Оно слишком дорогое, — краснея, призналась Нина.

— Тем более его стоит примерить. — Преображенский улыбнулся. Но не снисходительно или иронично, а как-то по-доброму, как старый и верный друг. Нина вдруг почувствовала- себя легко и непринужденно.

— Хорошо, — кивнула она. — Хотя это будет похоже на самоистязание. Мерить, зная, что мне этого никогда не купить... Если я начну плакать горькими слезами, пеняйте на себя. А если оно будет мне по размеру, я начну плакать обязательно!

— Согласен. — Сергей указал на дверь, и она тотчас раскрылась. — Ведь это салон, а значит, платья здесь шьют точно по фигуре...

... Спустя два часа они сидели в уютном ресторанчике чуть дальше по той же улице, и глаза Нины просто светились от счастья. Преображенскому пришлось приложить немало усилий, но в конце концов девушка сдалась — он купил ей заветное платье. Без каких бы то ни было намеков или обязательств. Как бы в долг. И теперь она была счастлива. Сергей смотрел на нее и тоже улыбался. На княжну было не только приятно смотреть, но с ней было интересно поговорить. Сочетание редкое, особенно в случае молоденькой девушки. Преображенский не питал на этот счет особых иллюзий. В свои тридцать пять он повидал немало девиц, получивших хорошее образование, но так и оставшихся придворными пустышками. Нина была другой. Их разделяло семнадцать лет, но Сергей не чувствовал разочарования. С ней не было скучно, и это удивляло его вдвойне. Да что там удивляло! Он почти потерял голову, хотя и старался этого не показывать...

А после они долго бродили по тихим улочкам старого города, набережной, парку, сидели в открытых кафе и все это время говорили. Обо всем. И не могли наговориться...

А когда на востоке заалело, Сергей с сожалением проводил Нину до ворот европейского посольства.

— Завтра вечером я иду в Большой, — сообщила на прощание она. — А после...

— После будет прием у Вяземского, — закончил Сергей. — Я тоже приглашен.

— А послезавтра раут в посольстве Колонии Терция. — Нина вздохнула.

— А вот с него можно будет сбежать, — чуть наклонясь к ее уху, заговорщицки шепнул князь. — Легче легкого.

— Легче легкого, — тихо повторила Нина. Их лица были так близко, что она чувствовала его тепло и волнующий запах его одеколона...

— До завтра, — шепнул Сергей, чуть коснувшись губами ее виска.

— До завтра. — Нина потянулась к нему, но тут же спохватилась и отпрянула. Овладевшее ею чувство было настолько сильным и необычным, что княжна немного испугалась. Она горела с головы до пят, сердце выскакивало из груди, уши словно заложило ватой, а по животу и ниже разливалось сладостное томление. Такие ощущения были для нее в новинку, а еще из-за их явно эротического подтекста Нине стало немного стыдно.

Она снова покраснела и, смущенно улыбнувшись, торопливо скрылась за воротами посольства.

Преображенский еще долго стоял, будто пришпиленный к пятачку перед воротами. Избыток эмоций не давал сдвинуться с места. Сергей словно забыл, как совершаются простейшие движения.

— Ваша светлость, садитесь, пожалуйста, а то посольская охрана разволнуется, — вывел его из ступора недовольный голос Гороха.

Преображенский обернулся и обнаружил, что у тротуара стоит его “Викинг”.

— Следил, что ли? — усаживаясь в машину, спросил он офицера.

— Охранял, — буркнул тот. — Вы ж не турист заштатный, а целый князь. Да и спутница ваша — не простая горожанка.

— Не одобряешь? — Сергей усмехнулся.

— Лично к княжне претензий у меня нет. — Горохов осуждающе качнул головой. — Но ведь фамилия-то у нее не “Иванова” или там “ Бурундук- Птичкина”.

— Это да. — Преображенский погрустнел.

— И вообще, я бы еще разобрался, чего это она вдруг на вас так неровно задышала.

— Это что еще за намеки?!

— Это так, мысли вслух, — дал задний ход Горох. — Только, доложу вам, и за Ниной следили. Причем не обычные агенты, а какие-то подозрительные типы.

— Ну, это ты загнул. — Сергей поморщился. — Естественно, княжну тоже охраняют. Но не “типы”, а сотрудники европейской СБ.

— Вот и я говорю — подозрительные типы эти сотрудники. — Упрямства Гороху было не занимать.

— Закрыли тему, — приказал князь. — И больше не следи за мной!

— А больше и не потребуется. — Горох саркастически скривился и взглянул в зеркало. — Вы что же, Думаете, топтуны не донесут Бородачу, с кем проводит время его сестрица? Ей теперь грозит домашний арест — как минимум, а может, даже отправка на родину .. А вам, если продолжите ухаживать, грозит дуэль. Это тоже — как минимум.

— Накаркаешь. — Преображенский нахмурился. Канонир был прав на все сто, и это Сергея очень и очень расстраивало. Круг вот-вот готов был замкнуться, и выхода из ситуации князь пока не видел. До мира между Европой и Каллисто далеко, а значит, так же далеко и до Нины.

И это было невыносимо...

Глава 5

Апрель 2323 г. Рубеж — ОВК

Форпост Рубежа пока не обзавелся собственным названием. Он даже не был окончательно сформирован. Четыре космические платформы, подтянутые тягачами к сверкающему “бублику”, только начали обрастать орудийными башнями и пусковыми установками, а вспомогательные модули были заполнены провиантом, техническим хламом и боеприпасами лишь на треть. Караваны тыловой службы шли непрерывным потоком, но осуществление замысла — построить вокруг Рубежа качественную блокирующую систему — все еще оставалось далекой перспективой.

Крейсер “Стариков” числился лидером разведывательной группы флота “беркутов” и обычно выполнял иные задачи, но сейчас было не до формальностей. Вся разведка ОВК трудилась на одном мизерном участке пространства — вокруг Рубежа. Капитан крейсера контр-адмирал Попов, наверное, самый пожилой и уважаемый в бригаде “Беркут” старший офицер, лично наблюдал за проводкой к окну в чужое пространство корабля Академии наук “Алферов”. Вообще-то гражданские космолеты полагалось именовать судами, но “Алферов” практически ничем не отличался от боевого фрегата. Разве что, кроме портов лучевых орудий и башен пусковых установок, его корпус украшали еще и сотни всевозможных наружных датчиков, антенн и сенсоров. Командовал фрегатом тоже не гражданский шкипер, а марсианский командор Трентон. Попов знал Майкла Трентона по кампании тридцатилетней давности, когда флоты ОВК и еще не вступившего в Объединение Марсианского Триумвирата ходили в совместный рейд на Эйзен — укрепленное поселение последних приверженцев Земной Федерации. Последнее прибежище федералов просуществовало после Пятой мировой, с момента развала Федерации, целых тридцать лет и могло бы спокойно жить дальше, если бы к власти там не пришла партия неофашистов. Едва они встали у руля, как политический корабль Эйзена дал серьезный крен, и к внутренним планетам Солнечной устремились диверсионные группы. Великому Князю — уже тогда это был Гордеев — пришлось срочно договариваться с принцами Марса о военном союзе и походе в ледяной пояс. Битва при Хароне впоследствии вошла во все учебники истории как ключевой момент в окончательном объединении человеческих миров.

И вот старые боевые товарищи встретились вновь. Трентону предстояло совершить достаточно сложный и опасный маневр. Он должен был прыгнуть внутрь тора так, чтобы оказаться точно над серединой его округлого тела. Ученые предполагали, что таким образом можно будет зафиксировать момент межпространственного перехода.

Проходить сквозь кольцо было опасно в принципе. Этого не могли не понимать даже такие сорвиголовы, как Преображенский и Бородач, но по молодости многое им было простительно. Ветераны же осознавали опасность в полной мере, и действовать им следовало наверняка. С их-то опытом... Но, с другой стороны, отказываться от рисковых операций было не в их правилах.

— Магнитозахват активирован, — доложил инженер “Старикова”.

— Держу тебя, Майки, — сообщил Попов. — Можешь прыгать. Удачи.

— Сразу отходи, Володья, — попросил командор. — Дьявол понимает, как отреагирует эта баранка.

— До сих пор никак не реагировала.

— До сих пор внутри нее никто не тормозил, — заметил Трентон. — Поехал!

— Щит! — приказал Попов своему канониру.

Перед тупым носом крейсера раскрылся силовой щит — простая предосторожность, — а фрегат тем временем “сорвался с привязи” и прыгнул к цели прямо из состояния полного дрейфа. Прием был исключительно эффектным. И доступным лишь нескольким асам во всем великокняжеском флоте.

Цифры на счетчике дальномера тоже прыгнули из четырехзначных в семизначные, и фрегат снова материализовался уже в центре внутреннего пространства тора. Магнитозахват держал — это означало, что магнитное поле крейсера могло в любой момент придать фрегату обратное ускорение, даже если у него откажут двигатели, но пока все шло по плану, и вмешательства “Старинова” не требовалось. Научный корабль снова лег в дрейф, правда, теперь неполный. Его немного несло вперед, но так и было рассчитано.

— До геометрической точки перехода одна минута, — сообщил связист “Алферова”.

— Держим вас, — откликнулся оператор крейсера.

Заявленная минута тянулась, как жвачка. Стрелка на устаревшего вида аналоговых часах прыгала от деления к делению медленно, словно нехотя. Тридцать секунд до геометрической плоскости Рубежа... Попов заставил себя отвести взгляд. Это был чертовски опасный гипноз. Ожидание, глядя на часы. Дверь в настоящий транс. А контр-адмиралу сейчас требовалось ясное восприятие и хорошая реакция Десять секунд... Попов посмотрел на экран. Отличный маневр. Пять секунд... Взгляд в обзорный иллюминатор. На мостике он непозволительно огромный. Кажется, что пространство обволакивает тебя своей удушающей, холодной пустотой и тянет, тянет наружу... Что это за мигрирующие звезды?

— Отставить! — рявкнул Попов одновременно с мелодичным сигналом таймера. — Боевая тревога! Магнитозахваты — полный назад!

Рефлексы опытного космического волка сработали быстрее, чем сознание сумело охарактеризовать опасность и присвоить ей определенную степень. Прямо по курсу были помехи, и это противоречило предварительным условиям проведения операций. Вот все, чем руководствовались рефлексы. Что за помехи, откуда и есть ли хоть какая-то вероятность столкновения с ними — было делом вторичным. Делом для разума.

— Оператор, штаб блокпоста! — присмотревшись к приближающимся звездам повнимательнее, приказал Попов. — Инженер, что с магнитозахватами? Почему не вытягиваете фрегат?! Оператор, связь по второй линии с “Алферовым”!

— Связи “два” нет!

— Магнитозахват пуст!

— Штаб слушает...

— Черт! — Контр-адмирал переварил всю одновременно полученную информацию и вынес вердикт: — Дежурный, блокпост “Рубеж” атакован! Фиксирую приближение эскадры противника. Потери — фрегат “Алферов”.

— Принято, “Стариков”, объявляю тревогу. Код номер три.

Дежурный офицер держался молодцом. Спокойно и без суеты. Чувствовалась школа “Беркута”. Теперь, согласно инструкции по применению кода номер три, крейсеру следовало отойти немного назад и в сторону, чтобы оказаться во фланге атакующей эскадры врага и не попасть под кинжальный огонь с заградительных платформ.

Попов взглянул туда, где минуту назад дрейфовал научный корабль. Все это выглядело довольно странно, однако “Алферова” не было видно ни там, ни дальше, по другую сторону Рубежа. Он словно бы растворился. И это при том, что корабли противника прошли сквозь Рубеж абсолютно без проблем.

Проблемы у них начались уже на стороне землян. Сначала Попов решил, что его возглас об атаке чужими земных кораблей был преждевременным, но спустя пару минут все его сомнения развеялись и чувство вины за необоснованную и, возможно, губительную поспешность (почти панику! Ветеран называется!) исчезло. Корабли противника открыли беглый огонь.

“Старинов” отходил все дальше, хотя был готов броситься в бой в любое мгновение. Его сдерживал только код номер три. По схеме этого боевого сценария фланги могли вступать в сражение только по приказу флагмана. А на блокпосту это был крейсер “Суворов”. Он маневрировал под прикрытием одной из платформ. Это пока тоже укладывалось в схему, но Попова беспокоил вражеский натиск. Противник шел плотным строем, с развернутыми щитами и непрерывно поливал из довольно мощных пушек позиции землян. Количество чужих кораблей перевалило на третью сотню, но их поток все не кончался. А огонь усиливался. Очень скоро одна из платформ загорелась и очень сдержанно — как и положено тяжелой бронированной махине — рванула. Спустя пару минут отказали силовые щиты на второй, как раз той, за которой прятался “Суворов”.

— Контр-адмирал Попов, — наконец вышел на связь флагман.

— Я готов! — отозвался командир “Старинова”.

— Отставить, — спокойно и чуть устало произнес командир блокпоста. — Ваше участие в сражении ничего не изменит. Отходите...

— Я могу вас прикрыть!

— Это мы вас прикроем. Отходите, контр-адмирал! Приказываю вам отправить сообщение в штаб “Беркута” и идти на предельной скорости к порталу “Ганимед-4”. Точка прорыва будет там, я уверен. Здесь вы уже ничем не поможете... Видите, какая орда? Блокпостом тут не обойдешься. Следует занимать эшелонированную оборону. Обязательно передайте дубль-доклад в Генштаб.

— Передам, — угрюмо пообещал Попов.

Бросать товарищей он не хотел, но, кроме эмоций, в ситуации заключался еще один важный нюанс. Из нее вытекало серьезное продолжение. Погибнуть прямо сейчас, героически встретив первый вражеский натиск, было неразумно. Судя по началу, у крейсера “Старинов” впереди намечалась тысяча подобных возможностей.

— Отходим к порталу! — приказал Попов. — Самый полный!

— Мы их бросим? — тихо охнул совсем молодой лейтенант-навигатор.

— Мы отойдем на новые позиции, — так же негромко ответил ему более опытный оператор связи, — а они наш отход прикроют... Или ты торопишься умереть?

— Если потребуется, я не побоюсь умереть!

— А как раз этого от тебя никогда не потребуется. Наша задача побеждать, а не умирать. Мы солдаты, а не самоубийцы.

— Оператор, сообщение в штаб бригады. Копию в Генштаб, — прервал их беседу Попов. — Шапка с пометкой “Атака!!!”, наши позывные и время... Сообщаю, что блокпост у Рубежа атакован вражеской эскадрой численностью свыше трехсот кораблей. Потери составили все корабли и боевые станции, исключая крейсер “Стариков”. Предположительное направление движения противника: от временного портала “Рубеж” к порталу “Ганимед-4”. Прошу принять меры по организации в точке выхода глубоко эшелонированной обороны. Мощность вооружения кораблей противника предположительно уровня линкора. Устойчивость силовых полей на уровне щитов ударного крейсера. Маневренность — сравнительный уровень малого рейдера. Видеоматериал прилагается...

* * *

— Ах ты, беда! — Горох вырулил на дорожку к башенным воротам и притормозил у поста кремлевской охраны. — Даже на неделю нельзя этих чужаков без присмотра оставить. Сколько этот Конта отсутствовал? Шесть дней, а смотри-ка, уже ударный флот сварганил!

— Почему ты решил, что это он? — Сергей кивнул на приветствие охранника.

— А кто же еще? — удивился канонир. — Мы же бомбы ему не дали, нагрубили, Бородач чуть в интерфейс ему не залез. Вот и обиделся мальчик с пальчик.

— Это пока не факт. Говорят, Рубеж перешли другие корабли. Не чинидов.

— Кто говорит? Кто их корабли, кроме нас, видел?

— Ладно, зачем гадать? Сейчас все узнаем. — Сергей вышел из машины и почти бегом поднялся по лестнице.

У дверей в тронный зал он едва не столкнулся с Бородачом. Вопреки ожиданиям окружающих, князья лишь молча кивнули друг другу. Никакой пикировки не последовало.

В тронном зале было необычайно людно. Сергей окинул взглядом присутствующих и решил, что здесь собрались почти все князья и равные им по статусу правители как ближних, так и дальних миров. Не хватало разве что Сая, Председателя Совета Колонии Деа, и Чуднова, Президента Колонии Даная. Эти миры находились слишком далеко, и лидеры могли просто пока не долететь.

— А-а, явились! — Гордеев махнул рукой. — Ближе всех живут, а являются к шапочному разбору! Прошу всех садиться. Будем смотреть кино с комментариями специалистов. Преображенский первый.

Посреди зала вспыхнуло объемное изображение армады космолетов. По всем признакам это были корабли из-за Рубежа. Сергей ясно различал энергоемкости и силовые захваты. Да и орудия их били с теми же золотистыми вспышками, что и стрелковые системы чинидов на Семри. Только в космосе их лучи были почти неразличимы. Корабли выглядели как те и не те одновременно.

— Я не уверен, — сказал Сергей. — На той стороне я успел увидеть три типа машин такого класса, но они были немного другой формы. Да и маркировка... Великая Тирания любит эффекты. Все их космолеты несут на бортах устрашающую эмблему. Даже две. Одну общую, другую — своей планеты. У этих же только номера.

— Номера? — заинтересовался Казаков, генерал-губернатор Оберона. — Эти вот закорючки?

— А вы присмотритесь, — посоветовал князь Вяземский с Ио, — и сразу станет понятно, что это цифры. Поразительно, но факт.

— Действительно... — Казаков удивленно взглянул на Преображенского. — Что это за феномен?

— Вопрос к психологам или лингвистам, — ответил Сергей. — Профессор Пономаренко из Академии наук утверждает, что мы имеем дело с так называемым универсальным праязыком. Тем самым, на котором люди говорили до вавилонского столпотворения и который впоследствии каждый народ извратил в меру своей фантазии. Прав он или нет, я не знаю, однако могу подтвердить: проблем в общении с зарубежными собеседниками я не испытывал. Мы говорили каждый на своем языке, но отлично друг друга понимали.

— Об этом позже, — вмешался Гордеев. — Твое заключение.

— Это не чиниды, — решил Сергей.

— Что скажешь? — Великий Князь перевел взгляд на Бородача.

— Нет, не чиниды, — нехотя подтвердил тот. — Хотя как тут можно быть уверенным? Мы видели всего сотую часть... У Тирана сто планет и огромное войско.

— Тоже правильно, — одобрил Гордеев, жестом приказывая сменить кадр. — А что вы скажете на это?

Теперь посреди зала застыл крупный план подбитого в бою у Рубежа “номерного” космолета. Из пробоины в носовой части вырывалось короткое голубое пламя, а прямо на объектив от корабля наплывало несколько предметов. Великий Князь пустил замедленный просмотр, и предметы обрели более понятные очертания. Когда они подплыли достаточно близко, стало видно, что это четверо членов экипажа. Один был в скафандре, и за стеклом его шлема все еще сохранялись тепло и воздух. Трое превратились в серебристые манекены с лопнувшими глазами и замерзшей кровью на синих губах. Униформа троих погибших была чем-то похожа на земную. И что примечательно, на груди каждого был нарисован прямоугольничек с рядом цифр. Почти как на борту корабля, только цифры были у каждого свои. Кадр увеличился до максимума, и теперь посреди зала летал только огромный шлем скафандра. Его стекло бликовало, и рассмотреть лицо космонавта было трудно.

— Ваша светлость, прикажите, пожалуйста, остановить, — попросил Преображенский.

Кадр застыл, и Сергей подошел к изображению поближе.

— А нельзя ли обработать?

— Отчего же нельзя? — Гордеев снова махнул рукой инженеру. — Глубину создать?

— Да, и реконструкцию лица за стеклом. А лучше — всей головы.

— Чего проще! — Гордеев кивнул технику.

Шлем скафандра растаял, и голова космонавта словно осветилась. Теперь его можно было рассмотреть во всех подробностях. На первый взгляд это был типичный землянин. Светловолосый, голубоглазый, с тонким, несколько длинноватым носом и мужественным подбородком. Линия губ четко прочерчена, но сами губы плотно сжаты...

— Это технократы, — сделал вывод Преображенский. — У чинидов нет людей такой расы. Если присмотреться, те трое тоже блондины с округлыми глазами. Плюс корабли, плюс цифровая маркировка... А еще тактика. Такую мгновенную и безупречную атаку можно организовать только при помощи машин. Думаю, все сражение провели компьютеры, используя боевые алгоритмы, а экипажи только следили за их работой. Этот, наверное, не уследил. Или в дело вмешалась роковая случайность.

— Была такая случайность. — Гордеев усмехнулся. — В виде крейсера “Суворов” и его ядерного боекомплекта. Электромагнитный импульс вывел из строя все цепи погибшего корабля, ну, а броня, сами видите, оказалась не так уж крепка... Жаль, “генералиссимус” только десяток снарядов и выпустил. После его просто задавили.

— Десяток? — уцепился Вяземский. — А где еще девять вражеских кораблей?

— Один, в том-то и дело. — Великий Князь нахмурился. — Остальные девять среагировали и успели выбросить помехи со скользящими силовыми ловушками. По ним снаряды ушли, не взорвавшись. Теперь летят куда-нибудь... к краю Галактики.

— Начальная скорость ядерных снарядов — сто тысяч километров в секунду! — воскликнул принц Кейн, второй наследник Марсианского Триумвирата. — Треть световой! Как могли они среагировать?

— Это лишь подтверждает, что бой вели машины, — пояснил Сергей. — Надо сказать, чертовски совершенные и быстрые машины. Нет, господа, это точно не чиниды. Пилоты Тирании водят свои космолеты собственноручно. Яркий пример — посадка крейсеров князя Бородача на Семри.

— Да, там мы обошли все заслоны буквально на трех виражах, — не без гордости подтвердил Бородач. — Раз-два — и на орбите. Три — и сели. С реакцией у тиранских пилотов туговато.

— Ну что ж, это я и хотел услышать, — заключил Гордеев. — Враг установлен. Как будем его воевать?

— Эшелонировать оборону у портала и устроить им баню, — предложил Вяземский. — Выманим все помехи-ловушки болванками, а после угостим каждого штатным снарядом.

— Хорошо, еще предложения?

— Рубить их строю хвосты прямо в гиперпространстве, — предложил Бородач.

— Опасно, но можно. Дальше голоса слились в гул.

— Закрыть порталы...

— А сами как?

— Блокировать Рубеж...

— Было. Не помогло.

— Нанести контрудар, они и вернутся восвояси...

— А если там встретят?

— Волков бояться...

— Там не встретят, там чиниды. А вот у самой Технократии — или как там у них столица называется? — вот там могут и встретить.

— В первую очередь надо рассеять их тут...

— Просто погонять подольше, — выделился голос Преображенского. — Ваша светлость, вы заметили, в каком составе они пришли? Только крейсеры. Никаких обозов. Я думаю, что это разведка боем. Нам следует всего лишь не пропустить их к стратегическим объектам и хорошенько потаскать по пространству.

— И что? — удивился Бородач. — Они должны запыхаться и сдаться от усталости?

— У них просто кончится горючее, — догадался Вяземский.

— Энергия, — поправил Сергей. — У них все работает на чистой межзвездной энергии. И двигатели, и пушки, и щиты. Если держать их под постоянным огнем, очень скоро энергоемкости опустеют, и тогда им придется либо погибнуть, либо отойти.

— Верно, — согласился Гордеев. — У нас между звезд никакие облака не летают, а танкеров в их строю я не заметил. Значит, так и сделаем. Флот “Беркута” вплотную займется этими разведчиками, а Генштаб — мобилизацией. Если это разведка боем, то ничего хорошего впереди не светит. Будем объявлять Технократии войну... Вот ведь, не знаешь, где найдешь... где нет! Преображенский, Бородач, задержитесь. Остальные действуйте согласно мобилизационным планам. Формируйте подразделения и направляйте их к пунктам сбора... Ну да процедуру вы знаете. С богом!

Когда правители, возбужденно обсуждая детали стратегии и тактики, удалились, Великий Князь поднялся с трона и подошел к новому застывшему кадру. Теперь это был Рубеж. И подернутые золотистой пеленой звезды в его просвете.

— Вам, ребятки, будет особое задание, — задумчиво глядя на объемное изображение, сказал Гордеев. — Но прежде вы должны дать мне клятвенное обещание — забыть все обиды. Хотя бы на время.

— На время, — эхом повторил Преображенский.

Бородач насупленно молчал. Великий Князь обернулся к правителю Европы.

— Что пыхтишь? Не согласен? Если так, сдавай списки и полномочия в мобилизационно-кадровый отдел и проваливай на свою Европу. Будешь ковать победу в тылу.

— Я старший офицер! — буркнул Бородач. — Мое место в строю. Только почему я должен с ним мириться?

— Потому что ты офицер и твое Отечество в опасности. Приоритеты умеешь расставлять? Что важнее: соревнование ваше глупое — кто круче — или спасение Галактики от агрессии?

— Спасение, конечно. — Бородач помотал головой. — Только агрессия эта не в одной точке будет отражаться. Вон только “разведка боем” почти по двум системам рассыпалась. Мало, что ли, фронтов будет, чтобы мы друг друга не видели и спокойно воевали?

— Фронтов будет много. — Гордеев вздохнул. — На этот счет иллюзий у меня нет. Только не для вас. Поскольку ваши эскадры в данную минуту самые боеспособные, кроме “Беркута”. Но мои “беркуты” заняты. Дерутся, знаете ли. А вы пока только в носах ковыряете.

— Вот и отдайте мне приказ помочь “Беркуту”, — предложил Бородач.

— Поможешь, — пообещал Великий Князь. — Но не “Беркуту”, а “Огненному шторму”. Князь Преображенский, ваша эскадра пойдет в разведку за Рубеж. Задача — установить столицу Технократии и выяснить ее оборонительные возможности. Вы там, за кольцом, уже бывали, на вас и надежда.

— Есть!

— А вы, князь Бородач, и ваш Ударный флот пойдете в качестве прикрытия “Огненного шторма”. Если потребуется, обеспечите им время для перегруппировки и отхода. Но только если потребуется. В бой вступать в крайнем случае. Лучше, если проделаете все без лишнего шума.

— Вы бы лучше пол-эскадры “беркутов” послали, а меня на их место...

— Что лучше — решать мне! — повысил голос Гордеев. — Ты ведь тоже успел там побывать? Вот и не выкобенивайся. Больно мне надо было вас мирить! Выхода просто нет. А что касаемо “беркутов”... Будут с вами и они. В качестве координатора и наблюдателя пойдет крейсер “Стариков”. Дед-адмирал в разведке толк знает...

— Попов? — вспомнил Сергей. Контр-адмирала он глубоко уважал.

— Попов. — Великий Князь усмехнулся, — Только попробуете фокус выкинуть, он вам сразу всыплет по первое число! Ну, а чтобы я был совсем спокоен... Преображенский, где твой Воротов сейчас?

— Со мной. В Генштабе предписания получает и приказы у главкома подписывает.

— Так... А из твоих, Бородач, кто на Земле гостит?

— Никого! — уловив, к чему клонит Гордеев, отрезал Бородач. — Я один.

— Так уж и один? А сестра твоя достигла призывного возраста?

— При чем тут сестра?! — возмутился Бородач. — Да и не служат на Европе женщины. Ни в кадрах, ни в запасе!

— Это на Европе, — жестко возразил Великий Князь, — а в ОВК еще как служат. А в военное время даже высоким особам поблажек нет! Если сам не проводишь ее на “Шторм”, я охране прикажу. И ты, Преображенский, своему воеводе на время замену подыщи.

— Ваша светлость, флот без командования останется, — возразил Сергей. Перспектива оказаться с Ниной в одном экипаже кружила ему голову, но беспокойство за Воротова, а еще больше — за судьбу флота Каллисто сводило все приятные ощущения на нет.

— Я твоему флоту найду командира, не беспокойся. Армия у тебя грамотная, дисциплинированная, служба поставлена, перестраивать в ней ничего не требуется. Кадрированные подразделения и без Воротова развернутся. А когда настанет черед выдвигаться на позиции, ее возглавят. Не сомневайся. Да вы к тому времени и сами уже вернетесь. В первом эшелоне ни Каллисто,

 ни Европа не пойдут, дождутся вас. — Великий Князь помолчал и веско добавил: — Это приказ.

— Тогда у меня просьба. — Преображенский нахмурился. — Если не успеем вернуться до начала, пусть Вяземский моих под начало возьмет.

— Своего-то флота у него нет, — иронично заметил Гордеев.

— Он потянет, — убежденно сказал Сергей.

— Ладно, разберемся, — пообещал правитель. — Вяземский так Вяземский. А у тебя, Бородач, особые пожелания будут?

— Давайте я своего воеводу с Европы вызову... для обмена.

— Некогда, — отрезал Гордеев. — Час вам на сборы.

— Отчего такая спешка?

— Оттого, мальчики, что война. — Великий Князь прищурился. — А на войне кто успел, тот и съел...

* * *

— Как вы там, Ярослав Васильевич?

— Как в зверинце, — буркнул воевода. — Дисциплинка тут — как на курорте. Вояки! То-то мы их раздолбали одним контрударом! Но относятся нормально. Вежливые, аж приторно. Бородач только бурчит. Эх, зря Великий Князь этот обмен затеял. Можно было одним “Стариковым” обойтись. Европейцы Попова очень даже уважают. Не стали бы они под его присмотром никаких мелких пакостей творить, это однозначно.

— С Гордеевым особо не поспоришь.

— Так-то оно так, но... За флот у меня душа болит, Сергей Павлович! Вдруг чего упустят при формировании? Да и если задержимся, как там Вяземский управится?

— Управится. Он хороший полководец.

— Теоретически, — вздохнул Воротов. — Где он воевал? Так, пара мелких стычек да один рейд в Колонии. И потом, для боевого духа важно, чтобы свой командир у армии был, а не со стороны.

— Ну, Игорь-то свой.

— Да, Игорь свой, только он кто? Полковник. Начальник штаба. Не фигура пока.

— Ничего, станет фигурой. Ведь он тоже Воротов. Да и уважают его в войсках.

Сын воеводы был отличным офицером. Князь никогда не скрывал своей симпатии к молодому полковнику. Тем более что росли они вместе и прошли плечом к плечу немало трудных дорог. Игорь был всего на пару лет старше Преображенского и в юности иногда даже выступал в роли его наставника. Ни в армии, ни при дворе никто не сомневался, что, когда воевода уйдет на покой, его место займет именно Игорь Ярославич. Сергей не сомневался в этом тоже. Более достойных кандидатур на высшую военную должность он не видел.

— Ничего, Ярослав Васильевич, пробьемся. Скоро Рубеж, надо подготовиться. Конец связи.

— Удачи, ваша светлость.

Сергей украдкой взглянул на занятого тестами артсистем Гороха и погруженного в свои дела оператора связи. Им было не до князя. До выхода к Рубежу оставались минуты. Преображенский попытался сосредоточиться на боевой задаче, но желание увидеть Нину было невыносимым. Всего минута, и он будет готов к любым испытаниям. Только минута...

Князь коснулся сенсора, и на экране появилось изображение запасной каюты — на время рейда отведенной княжне. Нина сидела за маленьким столиком и, подперев кулачками подбородок, смотрела на экран наружного обзора, по привычке называемый иллюминатором. Реально в бортах боевых кораблей не было ничего подобного. Единственным действительно стеклянным “окном в космос” был обзорный иллюминатор в рубке, да и тот представлял собой систему призматических зеркал. Но на экраны в каютах транслировалась абсолютно достоверная телевизионная картинка, и впечатление создавалось соответствующее.

Княжна была прекрасна. Флотская униформа только подчеркивала ее очарование. Сейчас она выглядела настоящей амазонкой. Воинственной, но чуточку грустной. На ее лице не было и тени страха, хотя Нина наверняка осознавала, в какой опасный рейд идет эскадра. Преображенский с огромным трудом заставил себя выключить картинку, но образ Нины еще долго стоял у него перед глазами.

“Вернуться... Мы обязаны вернуться. Выполнить задачу и уйти домой. Гордеев мудрый и решительный правитель, но сейчас он переборщил. Рисковать такими девушками Солнечная система не имеет никакого права. Это ее достояние, национальное богатство. Рядом с ней меркнут любые звезды, и было бы гораздо разумнее потерять пару планет, чем одну такую женщину. Выполнить и вернуться. Только так”.

— Рубеж, ваша светлость, — сообщил оператор. — Прикажете начать поиск на гиперчастотах?

— Начинай, — разрешил Сергей. Образ Нины отдалился и растаял. Князь снова был собран и сосредоточен на боевой задаче.

— Головной дозор прошел, — сообщил Горох. — Чисто.

— Эскадра, полный вперед!

— Ваша светлость, курс — ноль три пять четырнадцать, дистанция — два часа семь минут. Караван судов. Судя по переговорам, силовые танкеры. Конвой — до двадцати крейсеров. Идут почти встречным...

— Уклонение. Предыдущий вектор определяется?

— И вектор, и даже более-менее точные координаты. Это, наверное, обоз разведки. С Роммы идут. Так их столица называется.

— Расчет движения.

— Почти к Рубежу. Чуток левее прицелились. Точно обоз!

— Почему же идут не прямо в Рубеж, а левее? — Сергей задумался. — Технократы народ щепетильный. Их машины не ошибаются.

— Да все правильно, — высказался Горох. — Они же скрытно хотят подойти, а если в нашей плоскости смотреть, слева от Рубежа как раз самые густые облака. Подойдут под прикрытием, а потом прыгнут на нашу сторону, как чертики из шкатулки. Грамотно рассчитано. Может, жахнем по ним?

— Угомонись. Оператор, передать координаты Роммы всем кораблям. Приготовиться к прыжку в точку минус десять световых минут от цели.

— Передано. Попов на прямой.

— Давай.

— Сергей Павлович...

— Господин контр-адмирал...

— Не спешите с прыжком.

— Почему?

— Не нравится мне наше везение. И сквозь Рубеж прошли, как по пляжу прогулялись, и координаты тут же перехватили. Серой пахнет.

— Думаете, ловушка?

— Все может быть. Нам бы осмотреться, перехватов побольше накопить. В общем, без суеты действовать надо. Прыгнуть дракону в пасть мы всегда успеем. Как я понимаю, где-то поблизости есть обитаемые планеты?

— Семри.

— И там имеются колонии технократов, так?

— Да, но они под куполами, в осаде.

— Это не важно. Раз есть гарнизон, значит, он должен поддерживать связь со своей ставкой. Вот с этого, думаю, и стоит начать.

— Мне не хотелось бы обнаруживать наше присутствие даже перед чинидами.

— А мы и не будем себя обнаруживать.

— Но вокруг Семри плотная блокада. Пространство наводнено кораблями Тирании.

— Положитесь на мой опыт, ваша светлость. “Старинов” прыгнет первым, я оценю обстановку, подыщу достаточно скрытные позиции и передам координаты для “Огненного шторма” и отдельно для Ударной эскадры князя Бородача. А уже оценив обстановку вокруг Семри, мы решим, куда двигаться дальше. Возможно, будет лучше прыгнуть не к столице, а к иному стратегическому объекту Технократии. Ведь и у нас основные военные базы расположены не на Земле, а на Марсе. Вот такой план.

— Да, вы правы, господин контр-адмирал, — после недолгого раздумья согласился Сергей. — Так и поступим...

* * *

Ничего более страшного и в то же время эффектного Сергей не видел никогда в жизни. Даже сияющий Рубеж в сравнении с этим зрелищем выглядел всего лишь тусклой неоновой вывеской. Крейсер “Старинов” коротко разогнался для прыжка, но в тот самый момент, когда он начал входить в гиперпространство, вокруг корабля вспыхнул яркий радужный ореол. Силовое поле крейсера вытянуло во все стороны необычные каплевидные щупальца и налилось малиновым светом. Вокруг поля образовалась полупрозрачная золотая корона, а ее, в свою очередь, окутала радужная пелена. Корабли “Огненного шторма” и Ударной эскадры уже бывали по эту сторону Рубежа, но ничего подобного с ними не происходило. Сначала Преображенский решил, что “Стариков” зацепил один из энергооблаков, но космос был чист на многие мегаметры.

— Боевая тревога! — крикнул оператор связи. — Засада, ваша светлость!

— Где, черт возьми?! — Сергей не видел ни одного корабля противника.

— Гиперсканы установили до сотни отметок! Они идут параллельным курсом в гиперпространстве, Сергей Павлович! Они нас вели!

— Попов... Есть с ним связь?

— Связи нет! Крейсер лишился силового щита и большей части наружных надстроек! Гиперскан его потерял...

— Вышел, — решил Горох. — Ну, раз сумел из прыжка вынырнуть, значит, не все потеряно, жив курилка.

— Сумеет ли он снова нырнуть? — засомневался князь. — В обычном пространстве до ближайшего стационарного портала месяц ходу... Эскадры, к бою! Ударная — прикрывайте тыл!

— В круг, Сергей! — вышел на связь Бородач. — Они тут повсюду!

— Технократы?

— Кто их разберет? Но быстрые, как черти.

— Значит, технократы.

— Не факт, ваша светлость, — вдруг возразил Горох. — Вот вы где, курочки! Цып, цып...

Навстречу “Шторму” из гиперпространства вынырнули сразу пять кораблей. Канонир тут же дал залп из шести курсовых электромагнитных пушек. Два заряда попали точно в цели, а предохранительные порталы снарядов, буквально за миллисекунду до взрыва, вытолкнули обреченные машины в гиперпространство. Без этой предосторожности ядерный взрыв на близком расстоянии мог навредить самому “Шторму”. Оставшиеся три корабля избежали участи своих товарищей. Они выбросили силовые ловушки, и заряды землян умчались в обычном пространстве к далеким звездам.

Ответный залп оказался неожиданно сильным. Генератор щита автоматически подключил запасную цепь питания, и это отразилось на мощности двигателей.

— Маневрируй! — крикнул в гиперэфире Бородач. — Контратакую!

— Не лезь туда, Василий! Встретят, как “Старикова”!

— Увидим! Ударная, прыжок!

— Отставить, Бородач! Здесь я командую!

Корабли Ударной эскадры подчинились Бородачу. Они раскрыли мерцающие бледно-зеленым светом “окна” индивидуальных порталов и прыгнули в гиперпространство.

— Не стреляют, — озадаченно произнес оператор связи. — По Бородачу чужие не стреляют, ваша светлость!

— А нас поливают. — Горох удивленно взглянул на Преображенского. — Теперь все на нас насели. Сколько же их... сотни полторы, наверное? С размахом засада устроена... Сергей Павлович, что все это значит?

— Силовой щит на пределе! — крикнул связист.

— Горох!

— Не могу я сквозь щит стрелять, ваш свет... Щит отказал, и в рубке тут же запахло озоном.

— Повреждение корпуса в пятом блоке, отказ гиперсвязи, отказ маневровых отражателей, мощность двигателей падает... — скороговоркой перечислил связист. — Кранты, ваша светлость.

— Лечь в дрейф, — устало приказал Сергей. — Закрыть орудийные порты. Всем в скафандры. Внутренняя связь.

— Есть внутренняя. — Оператор взглянул на Гороха. Тот нахмурился и молча встал, намереваясь пойти за скафандрами.

— Княжна!

— Да, Сергей Павлович?

Голос ее был встревоженным, но до чего приятным! Даже сейчас, на краю пропасти, Сергей наслаждался каждым его звуком.

— Пройдите в рубку. Срочно.

— Хорошо.

— Четыре? — недовольно уточнил канонир.

— Чего?

— Скафандров нести — четыре?

— Она офицер флота ОВК, а не враг. — Сергей грозно сверкнул глазами. — Выполнять!

— Да я просто так спросил. — Горох пожал плечами и, ворча, поковылял к аварийному шлюзу. — Сразу кричать... Я и не думал ничего такого. Девица же за брата не в ответе... Хотя яблочко с той же яблоньки.

— Потери эскадры? — Князь взглянул на оператора.

— Четыре рейдера погибли, остальные пока держатся, но, кроме “Тумана”, все уже без силовых щитов. Секунд тридцать в таком состоянии им осталось.

— Всем лечь в дрейф! Сопротивление прекратить!

— А как же... ведь оружие им перепадет, ваша светлость! У нас тут почти по полному боекомплекту. — Расстроенный Горох свалил скафандры у своего кресла.

— Рано или поздно, оно все равно им перепадет, — спокойно ответил Сергей. — Другое плохо. Крысы у нас завелись. Жирные и злые. Если мы не выживем, никто их не потравит.

— А если выживем, как сообщим, кто крыса? — спросил канонир. — Из плена-то... Тюремными мисками морзянку отстучим?

— Не знаю... — Преображенский с усилием провел ладонью по лицу. — Но мертвыми мы вообще ничего не сумеем сделать.

— Ваша светлость, я вот подумал... — Горох отвел взгляд. — Как там воевода? Жив еще или...

— Молчи! — Сергей скрипнул зубами.

Воротов был не из тех, кто сдается без боя. Бородач это наверняка понимал. Прежде чем переходить на сторону врага, князь Европы должен был что-то решить с воеводой. Возможно, его скрутили и бросили в трюм, но... Преображенский почувствовал, как замирает сердце. Скрутить Воротова, даже застав врасплох, задача трудная. А за такое короткое время — просто невыполнимая. Сергей невольно поставил себя на место Бородача и представил, как бесшумно вынимает из ножен кортик, подкрадывается к Воротову и, воспользовавшись тем, что все внимание воеводы захвачено боем... Один точный удар, и воевода хрипит пробитым легким, растянувшись на палубе во весь гренадерский рост. Его сердце дает сбой, бьется все медленнее, по губам и подбородку текут струйки крови... По могучему телу пробегает волна конвульсий и... все... Сергей невольно положил ладонь на рукоятку кортика. Скорее всего так и произошло. Великий Князь оказал Преображенскому медвежью услугу. От начала до конца. И с прикрытием, и с обменом. Воеводу на девушку. Лучшего воина Каллисто на невинное создание. Насколько рисковал, отправляясь на флагман Ударной эскадры, Воротов, настолько в безопасности была его замена. И Бородач не мог этого не понимать. Даже не зная об особом отношении князя Сергея к Нине, он мог быть абсолютно уверен, что с ней не случится ничего плохого. Если, конечно, у Преображенского достанет ума не подорвать себя вместе с секретным оружием. Ничего не скажешь, удачно сдал карты Великий Князь...

В этот момент в рубку вошла Нина.

— Сергей Павлович, что случилось?

— Ничего страшного. — Преображенский взял себя в руки. — Просто мы... попали в плен.

— А Вася?!

— А он как раз наоборот, — буркнул Горохов.

— Как это? — не поняла княжна.

— Подставил нас Вася, — зло ответил канонир.

— Ваша светлость, что он говорит?!

— Простите, княжна. — Сергей бросил на Гороха уничтожающий взгляд. — Офицер выразился несколько грубо, но ваш брат, судя по всему, заключил тайный союз с врагом.

— Этого не может быть! — Нина побледнела и медленно опустилась в кресло.

— Мне очень жаль...

— Ваша светлость, чужие на радиосвязи. — Оператор скривился. — Требуют сдаться.

— Давай прямую.

Эфир был полон каких-то щелчков и посвистываний. На их фоне голос вражеского парламентера звучал словно запись на неоднократно перегретом и затертом кристалле.

— Командир корабельной группы Чато вызывает Правителя Преображенского.

— Это не технократы! — охнул связист. — Они знают вашу фамилию!

— А я что говорил? — заметил Горох. — Не факт...

— Обо мне им мог рассказать Бородач, — возразил Сергей.

— А чего же они вас правителем обзывают? Это ведь чинидов словечко.

Сергей старался не смотреть на Нину, но упоминание о брате заставило ее вздрогнуть, и князь уловил это даже боковым зрением.

— Князь Преображенский слушает. Почему я вас не вижу, Чато? Что-то с видеосвязью или вы боитесь посмотреть мне в глаза?

— Нет. — На экране появилось изображение противника.

Раскосые глаза, темные волосы и расшитый светящимися узорами балахон. И никаких прямоугольничков с номерами.

— Опля...  — вырвалось у Гороха. — Чин-чин!

— Великая Тирания нарушает договор о дружбе? — Преображенский усмехнулся.

— А разве между нашими государствами есть такой договор? — усмехнулся, в свою очередь, Чато. — Не будем ходить вокруг да около, Правитель. Вы проиграли это сражение, и теперь вы наши пленники. Во избежание неприятностей советую вам забыть о боевых системах, сесть подальше от пультов и приготовиться к транспортировке. Все рейдеры будут поставлены в силовые трюмы наших грузовых судов и доставлены на планету Торбан. Там вы покинете свои корабли и будете помещены в лагерь для военнопленных. В офицерский лагерь, — уточнил он. — Конечно, за исключением княжны.

Чато перевел взгляд на Нину и чуть поклонился.

— Я — офицер флота ОВК. — Нина, бледная и гордая, встала, сжав кулачки.

— В первую очередь вы сестра уважаемого Правителя Бородача, а значит, гостья Тирании... — пояснил командир чинидов. — Но пока мы не можем отправить вас домой. Некоторое время вы поживете на том же Торбане, только в поселке офицеров лагерной охраны. Многие офицеры проживают там вместе с семьями. Вы не будете скучать без общества, госпожа.

— Я не имею со своим братом ничего общего! — с трудом подавив бурю эмоций, выпалила девушка. — Я такой же офицер флота, как князь Преображенский, и требую равного отношения!

— Вы требуете отправить вас в лагерь? — удивился Чато.

— Да, требую!

— Нет. — Чинид от души рассмеялся. — Все, на что вы можете рассчитывать, — домашний арест. В лучшем офицерском домике городка.

— Я... я... — В глазах Нины блеснули слезы, и она отвернулась.

— Мы готовы, Чато, — поспешно заявил Преображенский и подал знак прервать связь.

Едва оператор ткнул в нужный сенсор, Нина бросилась на грудь Сергею и разрыдалась. Обняв, он гладил ее по волосам и нашептывал всего одну фразу: “Все будет хорошо...” Нина не успокаивалась, и князь ее прекрасно понимал. Он и сам не очень-то верил в свой прогноз...

* * *

— Нас просто отрезали от “Огненного шторма”. — Бородач выглядел расстроенным. — Более полутора сотен космолетов. Все с этими ловушками. Стреляешь в них, стреляешь, а толку нет. Лучи в силовых щитах рассеиваются, а снаряды скользят по ловушкам.

— А “Стариков”? — Великий Князь был мрачнее тучи.

— Его первого подбили. Он собрался прыгнуть к Семри, чтобы разговоры куполов с их ставкой подслушать и предварительные выводы сделать, но только начал нырять — его и приложили.

— Эх, вояки! Что же ты, князь, их не прикрыл?

— Я же говорю, ваша светлость, отрезали нас. Не смог я к ним пробиться! Думаете, мне весело было, когда эти гады “Шторм” подожгли?! Там ведь была моя сестра.

— Соболезную. — Гордеев отвел тяжелый взгляд.

— Соболезнуете? — Бородач горько усмехнулся. — Вашей милостью она там оказалась... На вашей совести душа ее безвинная!

— Не забывайся! — Великий Князь привстал с трона, но почти сразу осел и как-то обмяк. Сейчас было хорошо заметно, как постарел за пару последних лет правитель Солнечной.  А еще ему явно нездоровилось. — На моей совести столько душ накопилось, тебе не представить... Продолжай.

— А что тут продолжать? — Бородач наклонил голову, словно упрямый бычок. — Потом они и на мою эскадру навалились. От флагмана один каркас остался... Я едва успел скафандр надеть да в аварийную камеру перейти. Катапультировался, а там меня ведомый подобрал. Семь кораблей из пятнадцати потерял. Потом технократы перестраиваться начали, чтобы в полусферу нас взять, а мы воспользовались моментом и драпанули... А что было делать?

— Вы правильно поступили, — кивнул Гордеев. — Не виню.

— Зато я себя виню! — Бородач помотал головой. — Ничего не смог сделать! Преображенский меня не волнует, но сестру не спас...

— Ладно, не казни себя, — Великий Князь похлопал Бородача по плечу. — Это война... Она старуха суровая. Сильно суровая... А Воротов как погиб?

— Когда щит у корабля отказал, он в рубке был, у наблюдательного экрана. Вот там его и накрыло... Почти прямым попаданием. Не успел он ничего почувствовать... — Князь вспомнил, как воевода, уже с ножом в сердце, умудрился сломать шеи двоим матросам и едва не достал его самого. Охране Бородача пришлось пустить в ход длинные абордажные кинжалы и просто изрезать воеводу на куски. Это было страшное, невероятное зрелище. Воротов, даже получив три десятка глубоких ножевых ранений, все равно сопротивлялся...

— Не успел, — снова кивнув, повторил Гордеев. — Таких людей потеряли!

— Задачу выполнили, значит, не напрасны потери, — возразил Бородач.

Не без оттенка гордости, надо заметить.

— Да, выполнили. — Великий Князь задумчиво взглянул в окно. — Ромма, значит? Хорошее название.

— Это да, — согласился Бородач. — Только разрешите мысль высказать. Если не найдем средство против технократских силовых ловушек, не получится эту Ромму разбомбить.

— Растешь, — Гордеев одобрительно взглянул на князя. — Еще пару рейдов, и совсем серьезным станешь. Верно мыслишь, князь. Будем искать средство. Но пока надо воевать тем, что имеется. Иначе нельзя.

Ослабим натиск и тут же в ответ получим. Нельзя останавливаться, князь.

— Может, с чинидами переговорить? Они же с Технократией давно воюют, а раз у гадов ловушки есть, значит, для чего-то они их придумали. Что такое у чинидов было? Что за оружие?

— Разве они не лучевым сражаются?

— Лучевым, но вдруг у них в запасе еще какой-то вариант имеется? — Бородач пожал плечами. — Иначе зачем ловушки? А если договоримся, представляете, насколько задача упростится? Чиниды все координаты знают, да и флот их лишним не будет.

— Да-а... Надо подумать. — Великий Князь откинулся на спинку трона. Он был бледен, а на морщинистом лбу выступила испарина. — Я подумаю. Ты пока иди, отдохни. Можешь домой слетать. Только к утру как штык! Дам тебе серьезный флот... Если установим с чинидами военный союз, ты его и проконтролируешь, чтобы не расслабились союзнички раньше времени. Тебя они побоятся. Ступай.

Бородач степенно поклонился и вышел. Пока все складывалось донельзя удачно...

Глава 6

Май 2323 г. Торбан

Красное солнце Торбана было огромным, но скупым. Оно висело, заслоняя почти половину неба, здесь, в экваториальной части планеты, всегда в зените, но тепла от него было как от стоваттной лампочки накаливания. Если б офицерам не полагались некоторые льготы, уже к вечеру первого дня половина из них схватила бы насморк. Однако в лагере “Красный-1” правила значительно отличались от таковых в “Красном-2”, где содержались младшие командиры, а уж тем более от условий игры в “Черном”, могильнике для рядового состава. Так вот, офицерам оставляли их форму и минимум личных вещей. Правда, на этом поблажки за канчивались. Кормили везде одинаково плохо, а работали пленные от зари до зари. Еще на подходе к Торбану, когда сквозь мутную пелену силовых полей Сергей разглядел звезду, он приказал своим подчиненным переодеться в костюмы для работы на условно пригодных планетах. Это были не скафандры и даже не легкие гермокостюмы, но их прочная ткань, как тепловой хамелеон, сама подстраивалась под температуру окружающей среды, а еще регулировала поступление к коже воздуха и влаги. Говоря проще, в этой униформе было не холодно и не жарко при любой внешней температуре...

... Седьмое утро от прибытия в “Красный-1” выдалось на редкость прохладным. В северном полушарии Торбана стояло лето, но утренняя свежесть больше походила на октябрьские заморозки в родной средней полосе. Вся надежда землян была на униформу, и пока она не подводила.

— А главное — сухо, — пробурчал Горох, натягивая костюм. Иронизирует он или говорит серьезно было не понять. Сдача в плен настроила канонира на меланхоличное восприятие окружающей действительности Впрочем, от язвительных шуточек и словесной эквилибристики он не отказывался ни в каком настроении. — Ваша светлость, я сегодня норму не осилю.

— Отчего вдруг? — Сергей все еще сидел на койке, рассеянно озираясь по сторонам. Ему приснилось, что вокруг его постели стоят покойный Воротов, без вести пропавший Попов и какая-то белокурая голубоглазая женщина. Стояли они молча и смотрели не с укором, а скорее с участием, но от их внимания все равно было не по себе. На бледно-синих губах Воротова виднелась засохшая кровь, а женщина была почему-то без юбки и нижнего белья, и взгляд невольно сползал на ее гладкие бедра, упругий живот... Сергей пытался спросить, зачем они пришли? Позвать с собой (как известно, увидеть такой сон — примета не из лучших) или просто что-то сказать? Но они промолчали. Попов в конце концов неопределенно хмыкнул и ушел, а женщина и воевода остались, но уже не обращали внимания на князя, а словно что-то искали вокруг... А вокруг — Сергей с удивлением оглянулся и осознал — вокруг был не барак, а покои дворца на Каллисто. Такие родные и далекие...

Преображенский тряхнул головой и проснулся окончательно. Далекий дом, пришедшая в него беда, предательство, долг... Ассоциативный ряд был отчетливым и не давал покоя князю уже неделю, с самого прибытия под конвоем на Торбан.

— Все мозоли сбил, — пожаловался Горохов.

— Кайлом махать — это не в спортзале перед девчонками красоваться, — заметил один из офицеров. — Тебе, царь Горох, характера не хватает. Вон, посмотри на технократов, они как восточные монахи ко всему относятся. Работа — хорошо, отдых — тоже, мозоли — по барабану... Отстраненно, без надрыва.

— Нет, — с серьезным видом ответил Горох. — Я люблю надрыв. Чтобы все со смыслом было.

— Не выполнишь норму — без пайки останешься. Достаточно ясный смысл?

— Ага, значит, не от просветленности своей технократы, как роботы, вкалывают? Отстраненные-то отстраненные, а пожрать не дураки?

— Кончай лабуду. — Сергей встал. — Через десять минут построение... Еще позавтракать надо.

— А мы уже, ваша светлость. — Горохов обернулся к окошку в дальней стене барака и помахал рукой. — Горыныч! Завтрак его светлости!

Технократ Гориннус, инженер-лейтенант загадочной службы программного модифицирования — в структуре служб армии технократов никто из землян пока толком не разобрался, поскольку пленные аборигены были крайне неразговорчивы, — покорно подхватил круглое пластиковое блюдо и засеменил к расположению офицеров “Огненного шторма”. Земляне оккупировали всего лишь один угол просторного барака — тридцать девять коек из двухсот, — но уже на третий День установили во всем бараке свои порядки. Технократы не сопротивлялись по двум причинам. Во-первых, рядом с офицерами из-за Рубежа все они выглядели очень бледно — самый крупный из них был метр пятьдесят с кепкой, а самый сильный орудовал кайлом весом в три килограмма. Против сорока тренированных двухметровых гигантов в рукопашной схватке у сотни технократов не было бы ни единого шанса. А во-вторых, им действительно на все плевать. Единственная жизнь, которую они считали настоящей и нормальной, осталась там, на Ромме и других мирах Технократии. Жизнь в виртуальной реальности, среди машин и электромагнитных полей... Единственный, с их точки зрения, достойный вариант существования. В примитивных естественных условиях плена сознание технократов погружалось в своеобразный анабиоз.

Гориннус принес завтрак, поклонился и поспешил обратно на кухню. При этом его взгляд не прояснился ни на секунду.

— Как будто наркотой накачался, — неодобрительно проворчал Горох. — Ну что это за жизнь? Словно у дерева.

— Тебя бы поместили в полную пустоту, как бы ты себя вел? — возразил офицер с рейдера “Огонь”.

— Тут скучновато, спору нет, но ведь не полная же пустота!

— Это для тебя. А для них после жизни в компьютерных декорациях — тоска зеленая.

— А ты откуда знаешь, как там у них?

— Прассета раскрутил. Инженер-капитана. Ему камнями ногу придавило. Я его откопал, а он от боли в себя ненадолго пришел. Ну, мы и поговорили...

— И чего еще выяснил?

— Да больше ничего. Он снова в ступор свой впал, как только нога отошла.

— Вот я и говорю — чурбаки деревянные, — заключил канонир. — Так и быть, сделаю сегодня норму. Чтобы с тоски таким вот просветлением не заразиться...

... Штольня, руда, вагонетки, деревянные подпорки, кайло, снова руда, лопаты, вагонетки. Ритм ударов — монотонный, выматывающий, тяжелый. Гул вентиляторов в системе подачи воздуха, запах земли и газа. Блестящие на черных лицах глаза, шары тусклых автономных ламп. Вой лебедок, скрежет шестеренок, поскрипывание сочленений доисторического лифта. Жарко и душно. Отсюда кажется, что там, наверху, под огромным холодным солнцем раскинулся настоящий рай. С красным небом, лиловой травой и густыми высокими кустарниками или измельчавшими, сросшимися в кучки деревьями — как кому нравится. Скорее всего таких райских кущей не бывает, но отсюда, снизу, так не кажется...

Сергей загрузил уже третью вагонетку подряд и потому позволил себе отдохнуть. Он присел на рельс и расслабил уставшие плечи.

— Новости Торбана. — Рядом опустился канонир. — Собственный корреспондент Горохов...

— Ты задание ребятам довел?

— Так точно, ваша светлость, но первый мой репортаж — с воли. Технократов после развода вывели на работу в городок. Вернулись они почти расторможенными, особенно инженер-лейтенант Сторрус. Он даже соизволил поделиться впечатлениями. “Высокая, красивая, белокурая, с огромными глазами небесного цвета”. Все это он произнес с таким восторгом, что я ему посочувствовал. Они тут уже год сидят, и вдруг женщину увидели, да еще “такую”.

— Княжна? — Сердце Преображенского забилось сильнее.

— Выше ее на планете вряд ли женщины имеются.

— А где она живет, ты выяснил?

— А то! Отдельный домик на восточной окраине. Приглядывают за ней. Не слишком откровенно, но все-таки. Рядом закрытые ангары космопорта, вот охрана заодно и княжну пасет.

— А что в ангарах?

— В ангарах? — Горох удивленно взглянул на князя. — Машины, наверное... Я не уточнял.

— Эх ты, журналист!

— Я ж любитель.

— Ладно, что еще?

— Теперь по делу. Ребята разведали. Сквозняк есть, только тянет им из-под большого завала в сто третьем тоннеле. Если придумать повод, чтобы туда постоянно наведываться, завал можно будет постепенно разобрать. Я вот думаю, надо там отхожее место организовать. Пошел облегчиться — десяток камней в сторонку отбросил, потом следующий пошел — то же сделал. Так и разберем.

— Далеко ходить — подозрительно. Охрана нас может не понять.

— Ну мы же пришельцы! Кто нас будет “понимать”? У них с мозгами и так негусто, а тут еще какие-то загадки. Решат, что у нас так принято, да и точка.

— А если проследят?

— Скажем, что обычай — дерьмо камнями засыпать. Для гигиеничности.

— Белыми нитками шито, но попробовать стоит, — после недолгих колебаний согласился Сергей.

— Тогда я пошел, мне как раз надо отлить.

— Только бы там, под завалом, действительно сквозная дыра была. Иначе — мартышкин труд.

— Горыныч сказал, что троих там засыпало, потому что вода просочилась из подземной реки и постепенно дыру размыла — метра три в диаметре. А река, сказал, по пещерам течет. А пещеры от ущелья начинаются. Ущелье — это выход, ваша светлость.

— Выход, — кивнул князь. — Иди, отливай.

К вечеру неутомимый Горох сообщил, что все офицеры наведались в сто третий тоннель по три раза. На большее не согласилась охрана, даже когда канонир устроил скандал, заявив, что от скверной пищи у всех землян схватило животы. В ответ на его требование отпустить в туалет по четвертому разу охрана только ощетинилась стволами лучевых винтовок.

— Ну да и так нормально. — Покончив с ужином, Горохов завалился на койку и сладко зевнул. — За неделю управимся...

— Ваша светлость, — у “анклава” землян неожиданно появился Гориннус. — Новые пленные прибыли, вам, наверное, будет интересно.

— Да. — Преображенский с трудом встал. Все тело ломило от усталости. — Где?

— Там, у входа, — технократ указал на группку мрачных офицеров. На них была необычная черная форма, а взгляды пока не успели “остекленеть”, как у старожилов лагеря. — Они из армии Семри. Бригада Кноппуса.

— Понятно.

Сергей направился к технократам. За ним на всякий случай увязались Горох и двое пилотов. Приближение землян вызвало среди технократов легкое замешательство. Они о чем-то пошептались, и стало заметно, что офицеры в черном имеют насчет пришельцев особое мнение. В корне отличное от мнения прочих соотечественников.

— Кто старший? — Сергей скользнул равнодушным взглядом по их лицам.

Повелительный тон, манера держаться и покорность старожилов — все это произвело на новичков нужное впечатление. Из их группы сразу же выдвинулся один, с особым значком на груди.

— Старший программный техник Миллор...

— Докладывайте, — Преображенский чуть склонился к щуплому технику.

— Старший программный техник Миллор, бригада Кноппуса, армия обороны Семри, — испуганно глядя на нависающую глыбу, пролепетал офицер.

— Говорит, как партизан на допросе, — заметил Горох.

— Послушайте, техник, вы в плену у чинидов, а не У нас. — Сергей указал на ближайшую койку. — Присаживайтесь.

— Старший программный. .

— Может, дать ему в рог? — предложил канонир.

— Успеем. — Князь сел на кровать и указал на противоположную. — Сесть!

Технократ сел, словно кто-то ударил его под коле ни. В глазах офицера застыл испуг, но губы остались плотно сжатыми. Уперся он основательно.

— В чем дело, Миллор? Почему вы на нас так реагируете? Мы вам не враги.

— Враги, — невольно возразил офицер, но тут же вновь поджал губы.

— Понятно. — Сергей покосился на Горохова. — Значит, кампания раскрутилась на всю катушку и без наших разведданных. Или, хуже того, опираясь на “данные” Бородача.

— Бородача, — скрипнул старший техник Миллор. — Прихвостень чинидов!

— Во как! — крякнул канонир. — Ваша светлость, разрешите?

Преображенский коротко махнул рукой: “Валяй...”

— Слушай, Миля, нас эта “бородача” сама подставила, понимаешь? Мы из другого войска. Ну, вот у вас же не все одним миром мазаны. Есть чиниды, есть технократы. Так и у нас. Есть мы, а есть козлы вроде Бородача, врубаешься?

— Врубаюсь. — Офицер засомневался, но на контакт шел пока с трудом. — Ромма в осаде ваших козлов. А флот Бородача вместе с чинидами бомбит наши планеты. Семри пала. Все купола взорваны ураном. Выжили только те, кто прятался в самых глубоких подземельях. Мы защищаемся, но у вас есть урановое оружие, и вам помогают чиниды, а мы даже не знаем, откуда вы взялись!

— Так уж и не знаете? — удивился канонир. — А триста с гаком кораблей кто в наше пространство послал? Кто блокпост на Рубеже разнес в пух и прах? Не вы?

— Рубеж проницаем? — удивился офицер. — Мы не знали. Так вы оттуда? А что там? Тоже пространство? Мы всегда считали, что это нечто вроде естественного выхода в безмерность, как внепространственные червоточины.

— Там все нормально, — заверил Горох. — Звезды, планеты, люди и еще много чего занятного. Только что-то ты темнишь, Мил. Мы точно знаем, что это ваши корабли на нас напали.

— Мне об этом ничего не известно. — Техник развел руками. Он уже оттаял, но говорил все равно с недоверием. — Хотя все секретные линии связи Семри были в моем ведении. Обычно я в курсе тайных операций.

— Постойте, — вмешался Преображенский. — А не могли ваши корабли попасть в руки чинидов?

— За время войны в руках Тирании оказалась половина нашего флота. — Техник покачал головой. — У нас все просчитывают машины. Если в бою нет шансов победить, они рекомендуют сдаться. Мы так и поступаем. Боевые программы пишут самые талантливые из наших стратегов и тактиков.

— Все ситуации предусмотреть невозможно, — с осуждением произнес князь.

— Теперь мы это поняли, — вздохнул Миллор.

— Так, значит, чиниды могли воспользоваться вашими кораблями для провокации?

— Вполне. Перезагрузить программы, установить конечную цель полета... В автоматическом режиме корабли способны выполнять довольно сложные боевые задачи.

— Например, глубокий рейд, — подсказал Сергей.

— Да, это им по силам.

— Без экипажей?

— Возможно и такое.

— Но на кораблях были ваши воины. Как вы это объясните?

— Вы видели наших воинов? — удивленно спросил Миллор.

— Да, своими глазами.

— Вы были на борту одного из кораблей-рейдеров? — еще больше удивился технократ.

— Нет, я видел тела воинов, выброшенные в космос через пробоину.

— Пробоину от чего? От попадания уранового контейнера?

— Черт! — Преображенский раздосадованно взглянул на Гороха. — Он прав.

— А я в таком случае — лев, ну и что?

— Да то, царь зверей Горох, что после попадания ядерного снаряда не то что тел, самого крейсера остаться не должно! Пусть он будет сделан из цельного куска самой прочной брони. Понимаешь? А нам пожалуйста — подбитый корабль, трупы экипажа... Подсунули наживку, а мы и рады ее проглотить. Так удобно все увязалось! Черт! И ведь ни у кого даже тени сомнения не возникло!

— Дошло, — признался канонир. — Кстати, потому и трупы нам подсунули, а не живых пилотов. Чтобы они не сболтнули лишнего.

— Скорее всего это были пленные, — предположил технократ. — Чиниды способны на любые зверства. Запереть в трюмах обреченных кораблей по десятку пленных вполне в их стиле. Не так давно они учинили над пленными на Семри зверскую расправу...

— В курсе, — буркнул Горох, — мать писала.

— Кто? — не понял офицер.

— Это присказка, — пояснил князь. — Все сказанное вами подтверждает наши опасения. Земля воюет с Технократией ошибочно. Нашего правителя ввели в заблуждение чиниды.

— Все сказанное мной и вами не подтверждено ни единым фактом, — возразил Миллор. — Делая столь категоричные выводы из абстрактных рассуждений, вы рискуете допустить новые ошибки. Такой подход нелогичен.

— Что значит — компьютерный человек! — усмехнулся Горох. — Все по полочкам разложил. Даже то, что вся его “раскладка” полная чушь.

— Нет, не полная, но это теория, — обиделся техник. — Чтобы ее доказать, нужны факты. Чем вы подтвердите свою правоту перед верховным правителем Земли?

— Самими собой, — ответил Сергей. — Нам бы только выбраться отсюда.

— И правитель, поверив вам, прекратит войну с Технократией? Какова вероятность?

— Девяносто девять и девять десятых. — Князь чуть заметно улыбнулся.

— Это высокая вероятность. — Технократ уважительно закивал.

— Вы нам поможете?

— Сделаем все, что в наших силах, — заверил старший техник.

— Тогда завтра в шахте мой офицер покажет вам, где находится туалет.

Миллор удивленно вскинул брови, но князь не стал вдаваться в подробности, а просто пожелал ему спокойной ночи и удалился в свой угол...

* * *

... Просвет между камнями и сырым потолком тоннеля был уже достаточным, чтобы в него мог протиснуться землянин. По ту сторону завала царила кромешная тьма, но движение воздуха было заметным, а еще можно было различить плеск воды. Без сомнений, там протекала подземная река.

— Надо сразу же уходить вправо, против течения, — советовал Гориннус. — А когда проплывете в другой тоннель — влево. Если держаться ближе к стене, течения можно не опасаться.

— Откуда ты знаешь? — Горох в сомнении скривился. — Спелеолог?

— Я провел расчеты, — спокойно ответил инженер-лейтенант.

— У тебя компьютер имеется?

— Да, — Гориннус слабо улыбнулся и постучал пальцем по виску, — здесь...

— Голова! — Канонир одобрительно похлопал его по плечу. — Ну что, ваша светлость, когда удираем?

— Прямо сейчас, — решил Преображенский. — Я иду первым, ты за мной, затем все остальные.

— Нет, Сергей Павлович, не получится, — возразил командир рейдера “Туман”.

— Что значит “не получится”?! — возмутился князь.

— Если все сразу побежим, тревогу объявят. Не уйдем. Мы с ребятами посовещались... Вы один должны бежать. И царь Горох с вами, для прикрытия и поддержки. Остальные до вечера будут ждать. Если повезет и вас не хватятся — рванем в разные стороны и медленным маршем двинемся в арктическую зону. Там коренные торбанцы живут. У них с чинидам мир, но очень прозрачный. Они приютят. Там будем сидеть, пока вы Великого Чина не уделаете. Одна просьба — не забудьте за нами прилететь, когда получится.

— В арктическую зону? Без провизии, одежды, снаряжения? Это нереально!

— Во-первых, сейчас лето и там относительно тепло — около нуля, а во-вторых, здесь тундра начинается уже в субтропиках. Тысяча километров, и мы почти на месте.

— Тысяча километров пешком?

— Местные проводят. У них летуны имеются. Это что-то вроде экранопланов. Летают низко, но быстро. Сторрус в городке с торбанцами встречался. Они будут в Плее нас ждать. Это маленькая такая деревенька в тридцати километрах строго на юг...

— Не верю я в эту затею. Улетать надо. Сразу улетать.

— Вот вы и летите. Захватить корабль можно, но лишь один раз. После этого такую бдительность тут организуют — не вздохнешь без разрешения.

— Не нравится мне ваш вариант. Кто знает, что этим чинидам на ум взбредет? А если они на вас будут злость срывать?

— Ну и что сделают? Побьют — вряд ли. Отправят в “Черный”? Не страшно. Да и сбежим мы к тому времени, как эти уроды что-то сообразят. Но вы должны идти отдельно. Чем дольше мы будем мелькать в шахте, тем больше у вас шансов. Это единогласное решение, ваша светлость. И оно, простите за прямоту, не только заботой лично о вас продиктовано. За ОВК душа болит. Надо Гордееву глаза раскрыть. А это только вы сможете сделать.

Сергей склонил голову и зажмурился. Офицер говорил правильные вещи, но до чего же это было тяжело — взваливать на плечи груз ответственности за будущее целой Галактики да еще платить за это такую цену! Князь на секунду представил себя в кресле Гордеева и невольно содрогнулся. Как хватало сил этому старику тащить на себе такое бремя?! Посылать людей на смерть, вершить их судьбы... Не мог же он не осознавать, что единственным словом иногда решает участь миллионов людей! Преображенский тоже правил целым мирком. Правил грамотно и серьезно уже пять лет подряд. Но, если не считать мелких стычек с Бородачом, ему еще ни разу не приходилось принимать негативные решения. В мирной жизни он взвешивал все “за” и “против”, издавал указы, но все они несли в себе положительный заряд. “Улучшить, повысить, увеличить...” И все они оставались внутренними делами Каллисто. На фоне гордеевских постановлений они казались песчинками. Сейчас перед Сергеем стоял тоже не очень крупный, но серьезный выбор — судьба тридцати семи офицеров против судеб миллионов землян и технократов, — и князь никак не мог решиться. Возможно, ему и не предначертано стать Великим Князем, но если раньше в глубине души он лелеял подобные мечты, то сейчас осознал ясно и отчетливо — земного трона ему не видать. Отныне и навсегда. В первую очередь потому, что он, князь Преображенский, достойнейший кандидат — ох уж эта гордыня! — этого не хочет. Он не желает всю жизнь терзаться сомнениями — а было ли принятое решение единственно верным? Никогда! Но это была мысль по поводу отдаленных вероятностей. Пока неизвестно, возникнет ли сама ситуация выбора между троном Каллисто и троном Земли. Сейчас Сергею предстояло выбрать, кому жить, а кому умереть. Предстояло послать конкретных офицеров своей эскадры на верную гибель — в сказки о местных подпольщиках он не верил, — чтобы спасти миллионы абстрактных соотечественников где-то там, в пространстве ОВК...

— Мы уходим, — через силу произнес князь. — Помоги вам бог!

— Лучше вы. — Офицер улыбнулся и пожал ему руку. — Селение Плея, запомните, там будут знать, где нас найти.

— Бывай, — обнял офицера Горох. — И смотри, сразу после полудня — ходу!

— Ладно, — командир “Тумана” улыбнулся, — уболтал.

— Пока, Горыныч! — Канонир пожал руку технократу. — Кашу ты варил, надо признаться, неплохо, только недосаливал все время.

— Я учту. — Инженер-лейтенант озадачился. — А скажите, царь Горох, почему вы упорно величали меня “Горинич”?

— Горыныч — это такой могучий былинный персонаж, — серьезно пояснил канонир. — Исключительно из уважения, господин Гориннус, исключительно из уважения... Ну, даст бог — свидимся!

Он вскарабкался на завал и протиснулся в щель следом за князем.

— Прощайте, Горохов. — Инженер-лейтенант проводил беглецов долгим взглядом. — Боюсь, у бога хватает дел и без нас...

* * *

Тропинка отчаянно петляла. От головокружения Сергея спасало лишь то, что двигался он со скоростью пешехода. Имей он в своем распоряжении хотя бы одноместный гравибайк, тошнота от бесконечных поворотов ему была бы обеспечена. Впрочем, на такой машинке — бесшумном, низко летающем и относительно неторопливом аппарате — можно было забыть о всяких там тропинках и лететь через лес по прямой. Прогулки на гравибайках были довольно приятным видом отдыха. Особенно в лесах вокруг Уралочки — реки в охотничьих угодьях Воротова. Сергей вспомнил, как это здорово: бродить по лесу на Каллисто. Среди высоких деревьев, по мягкой траве. Спускаться в рас- падки, на дне которых журчат ручьи, взбираться на торчащие прямо в чащобе скалы — выступы доисторических каменных разломов...

А вот в беге из последних сил по мягкой хвое и пыльному праху прошлогодних листопадов ничего приятного не было. Низкий смешанный лес с густым кустарником и островками лиловой травы был нелепым: холодным и душным. Деревья почему-то не только не освежали тяжелый воздух, но даже не давали нормальной тени, хотя росли довольно плотно. Впрочем, тень — это было не главное. Зачем она нужна, если солнца хватает лишь на освещение?

Кусты царапали и без того зудящую кожу, а трава путалась под ногами, то и дело выбрасывая поперек тропы какие-то толстые стебли. Сергей утер рукавом струящийся пот и взглянул вверх. Солнце между низкими кронами уже темнело и клонилось к горизонту, а багряное небо — днем синее хотя бы по краям — теперь алело всем своим “хрустальным сводом”. Князю вспомнилась бездонная высь чистого июльского неба в средних широтах на Земле. Сравнение было не в пользу Торбана. Красное небо действовало угнетающе.

Невыносимо хотелось пить. Сергей сорвал травинку и попытался ее пожевать. Ничего, кроме горечи, он не почувствовал. Трава была сухая, как сено. Сергей оперся руками о колени и помотал головой. Идти дальше ему уже не хотелось. Ему не хотелось вообще ничего. Только упасть на мягкую травяную подстилку и заснуть. Долгим тяжелым сном. Без сновидений и тревожных обрывков воспоминаний о последних днях.

— Ваша светлость, — рядом рухнул Горох. — Надо идти...

Канонир дышал хрипло, с присвистом.

Где-то далеко позади послышался звонкий отрывистый лай. Еще одна загадка зарубежья — собаки. Почти такие же, как на Земле, и выполняющие те же функции: охрана, розыск по следам, преследование. Сергей снова выпрямился. Да, надо идти. Вперед и только вперед. Из последних сил и даже когда они иссякнут. Идти, чтобы выжить. Чтобы выжить не для сохранения себя, любимого, как такового. Нет. Выжить, чтобы отомстить этой гадине Бородачу. Чтобы спасти Солнечную и Колонии. Выжить, чтобы в мире стало больше справедливости. На мизерную, невообразимо малую толику, но все же больше. Да, справедливости станет чуть больше, чем... Чем чего?

Сергей снова зашагал вперед. Чем несправедливости? А что это такое? Подлость? Нет, подлость это и есть подлость... А несправедливость — это что?

От усталости мысли совсем разбрелись и теперь никак не желали собраться вместе.

“Каша в голове. — Сергей встряхнулся и стиснул зубы. — Река уже близко... Должна быть уже совсем близко. А там собаки потеряют след, и мы спокойно подойдем с другой стороны. Прямо к окраине городка”.

Кого он убеждал, было непонятно. Первое “я” успокаивало второе? Но и то и другое знали, что до реки еще не меньше десяти километров, а с учетом многочисленных изгибов ландшафта и тошнотворно вихляющей тропинки — все пятнадцать.

Мысли снова смешались в какую-то комковатую кашу. Пройдя сотню метров, Сергей запнулся о толстый корень и растянулся на тропинке в полный рост.

“Все. — Он тяжело вздохнул и уткнулся лбом в желтую пыль. — Собачьи консервы “князь Преображенский холодного копчения”... Все... отбегался”.

— Да-а, — протянул кто-то совсем рядом. — Слабоватые пошли нынче стайеры... Что, быстрый олень, спекся?

— А ты зоркий... сокол. — Сергей поднял голову и внимательно посмотрел на оседлавшего поваленное дерево комментатора.

— Это и землянину понятно. — Собеседник рассмеялся. — Тебя выследить — это, знаешь ли, не каждому по... глазам.

Он был сытым и здоровым. Для чинида даже высоким. На голове военная панама, на плечах короткий — чуть ниже пояса — маскировочный балахон. Мешковатые брюки. Высокие, но явно легкие ботинки. Вокруг правой щиколотки ремешок с ножнами, из которых торчала рукоятка ножа. На поясе большая фляга, за плечами рюкзак. Лучемет он держал на локтевом сгибе левой руки.

— Сесть можно? — Сергей оперся о землю руками и подпружинил ноги.

— Только медленно. — Охотник хитро прищурился. — Правую ножку согнул... так, хорошо, теперь левую... отлично. Теперь садись... медленно! Нет, не на корточки, на задницу! Вот так. Молодец.

— Собак будем ждать? — Преображенский отряхнул ладони, колени и оглянулся, отыскивая взглядом Гороха. Канонира нигде не было.

— Да чего их ждать? — Чинид мельком взглянул на часы. — Сейчас пять минут отдышимся и пойдем. Своим путем. Мне делиться с собачатниками не резон.

— Много обещают?

— А ты что, готов дать больше? — Охотник снова рассмеялся. — В нашем бизнесе заказчика менять не принято.

— Я не собираюсь тебя перекупать, просто интересно, — Сергей пожал плечами.

— Пятьдесят окладов. — Враг многозначительно округлил глаза.

— Чинками или европейскими?

— Главное, не технократскими, — отмахнулся охотник. — Ну, отдохнул? Сергей встал.

— Замри! — приказал охотник, перехватывая лучемет так, чтобы князь смог заглянуть в зрачок ствола. — И впредь запомни — без команды никаких телодвижений. Понял?

Сергей кивнул и заложил руки за спину.

— Нет, похоже, ты не понял, — сделал вывод противник. — Я сказал — никаких!

Беглец посмотрел на охотника с недоумением.

— Руки куда?

— Руки ты правильно сложил, но без команды, — пояснил словоохотливый враг. — Теперь направо и шагом марш...

— По тропе?

— Нет, вон в тот распадок

— И долго?

— Идти? Долго... Сегодня вообще все почему-то долго... Ты не заметил?

— Что — все?

— Все, я же сказал.

— А-а... — Преображенский пожал плечами. — Нет, не заметил.

— А звезды видел? — Охотник задал вопрос после заметной паузы, словно сомневался, стоит ли делиться с добычей своими сомнениями.

— Днем? — Сергей искренне удивился и невольно взглянул на небо. Красное солнце уже коснулось горизонта, но до появления звезд было еще часа два.

— Ладно, забыли. — Противник нахмурился. — Шагай'

Преображенский покорно склонил голову и побрел по тропе. Что имел в виду охотник, осталось для него тайной, хотя на мгновение князю почудилось, что он действительно видит звезды. Даже не звезды, а так, какие-то отблески, игольные проколы в кровавом небесном полотнище. Наверное, это видение было вызвано жаждой или желанием найти вокруг хоть что-нибудь обнадеживающее, какой-то знак свыше. О чем мог свидетельствовать такой знак — еще вопрос, но смиряться с участью пойманной жертвы Сергей не хотел и потому цеплялся за любую соломинку. Звезды среди бела дня... Знамение не рядовое. Даже более чем... Если только это не космолеты на ближней орбите. Скорее всего так оно и есть, но... А вдруг, вот прямо сейчас, разразится катаклизм? Например, потоп!.. Сергей тряхнул головой и едва заметно усмехнулся. В такой ситуации потоп был бы не катаклизмом, а избавлением. И все же — к чему бы это? Звезды, в полдень... Предвестие конца света? Слишком вычурно. Просто непонятное современной науке природное явление? Чьей, спрашивается, науке — чинидов или землян? Если у них между звезд летает дармовая энергия, а все пространство пробуравлено естественными внепространственными червоточинами, то почему бы не возникать время от времени новым фокусам? И все же беспокойство явно не обремененного привычкой думать чинида князя заинтриговало. Враги, конечно, могли начать задумываться о неоднозначности окружающего мира, например, после того, как земляне показали, насколько этот мир хрупок. Сначала своим прибытием, после — ядерной бомбардировкой Семри. Но неужели задумались все, вплоть до лагерных охранников?

— И давно это, на небе? — Князь бросил на конвоира короткий взгляд.

— Лишние разговоры, как и телодвижения, — буркнул охотник, — не приветствуются.

Судя по смене настроения, тема была ему неприятна. Видимо, потому, что он не понимал сути происходящего и где-то в глубине души этого боялся.

— Ладно. — Сергей снова опустил взгляд к тропе. Она петляла все так же отчаянно и тошнотворно. Только теперь в обратном направлении. А еще рядом не было Гороха. Куда мог подеваться этот хитрый лис и почему охотника это не интересует? Эти вопросы отвлекли Преображенского от более тягостных дум. Например, о том, удалось ли уйти офицерам? А если да, то помогли кому-то из них пресловутые местные партизаны или нет?..

Тропинка вильнула снова и вывела на небольшую поляну.

— Вот здесь и отдохнем. — Охотник скинул с плеча рюкзак и указал на самое толстое дерево. — Садись спиной к дереву, руки вытяни перед собой.

Он разомкнул “браслеты” и шагнул назад. Сергей сел, оперся о ствол спиной и вытянул руки ладонями вниз. Ноги гудели, голова кружилась, а сухой шершавый язык, казалось, уже не помещался во рту.

— Дальше двинемся часа через два, — сообщил охотник, вновь застегивая наручники на запястьях пленника. — Не жмут?

— Заботливый какой, — процедил князь сквозь зубы.

— Я такой. — Враг рассмеялся и, покопавшись в вещмешке, достал тонкую, но прочную титановую цепочку с двумя оковами. — Ты не против?

— Валяй. — Сергей сделал вид, что не обратил внимания на сквозящую в голосе противника издевку.

Тот пропустил цепочку между его руками и застегнул оковы на щиколотках. Передвигаться в таких кандалах можно было, только пригнувшись к коленям.

— Теперь порядок, — оценил охотник свою работу и подбросил на ладони кольцо с парой ключиков. — Стреножил я тебя, как коня.

Он весело рассмеялся и сунул ключи в карман.

— Есть будешь? — Он снова залез в рюкзак и вынул оттуда пакет с едой.

— Попить бы... — Сергей покосился на флягу.

— Я бы рад... — Враг отцепил флягу и встряхнул. — Только тут мне самому на два глотка осталось. Придется потерпеть, дружище.

— Скотина ты... дружище. — Князь опустил потемневший взгляд к земле.

— Зря ты так... — Охотник, казалось, огорчился.

Он присел напротив Преображенского и протянул флягу. Князь недоверчиво взглянул на врага. Тот доброжелательно улыбнулся и указал глазами на флягу. Сергей осторожно потянулся губами к горлышку сосуда, но охотник коротко и сильно ударил его кулаком в подбородок. Голова землянина откинулась назад, и он приложился затылком к стволу. В глазах вспыхнули яркие желтые искры, но это быстро прошло. Охотник был, конечно, крепким мужчиной, но все-таки чини-дом. По боксерским меркам — “мухачом”. А князь, по тем же меркам, выступал в тяжелом весе и держать удары умел.

— Никаких телодвижений без приказа, — назидательным тоном заявил враг. — Забыл, что ли, бегун?

Он выпрямился и пнул пленника в живот. Сергей скорчился, завалившись на бок.

— Ну вот, опять, — огорчился противник. — Непонятливый ты, землянин.

Он пнул князя в бедро, затем еще раз в живот и в лицо. Преображенский сплюнул кровью.

— Вот и попьешь. — Охотник ухмыльнулся и, отойдя на пару шагов в сторону, уселся на землю. — Та-ак, где тут мой ужин?

Прокашлявшись, Сергей осторожно ощупал чуть припухшую скулу и взглянул на врага.

— Я тебя не виню, — как ни в чем не бывало заявил охотник. — Не всем же быть от рождения дисциплинированными и понятливыми. Это как талант. Одним Великий Сунджа дает красоту, другим задатки художника или поэта, третьи — прирожденные музыканты... Есть математики, химики какие-нибудь... А есть солдаты. Бойцы и командиры, понимаешь? В окружающей действительности для них нет какой-то особой ниши, но без них миру просто никуда. Ведь все эти поэты только там, в фантазиях своих незаменимы, а в реальной жизни они беспомощны, как младенцы. Никто их не защитит от таких, как ты, например. Никто, кроме солдат. Таких, например, как я...

— Жлоб ты, а не солдат, — прохрипел Сергей.

— Вот ты бы тоже мог стать бойцом мирового порядка, как твой друг... правитель Бородач, кажется. Правильно я его назвал? — Охотник прицелился в беглеца бутербродом. — Но у тебя талант воина кем-то испорчен. Воспитание, наверное, было неправильное. У тебя кто родители? Что молчишь, обиделся? Ты, быстрый олень, не обижайся. Это жизнь. Да... А впрочем, не отвечай, я угадаю... Отец — вельможа средней руки, а мать — дама какая-нибудь придворная, так? Аристократы. Верно? Вот они тебя и испортили. Если б они тебя хотя бы в военное училище определили... Да что теперь-то? Поздно. Вот верну тебя в лагерь, а там и кончится твоя карьера. Не захотел на Тиранию в шахте работать — отдыхай. Только уж окончательно, в могиле. У нас за побег никаких поблажек. Казнь с отсечением головы!

— Слушай, — не выдержал князь, — откуда ты такой умный?!

— А что?

— Можно, я сяду?

— О, уразумел! — Враг поднял кверху указательный палец. — Садись. Ну и рожа у тебя!

— Твоими стараниями. — Беглец уселся и обхватил себя руками, чтобы хоть как-то унять боль в животе.

— Ничего, заживет. — Охотник беззаботно рассмеялся. — Эх, землянин... Дикарь ты бестолковый! На что жизнь свою выменял?

Он с усмешкой покачал головой и потянулся за флягой. При этом лучемет оказался от него слева, и, хотя враг по-прежнему чуть касался оружия пальцами левой руки, Сергей решил, что среагировать он не успеет.

Чуть встряхнув рукой, Сергей согнул кисть так, чтобы нож скользнул из рукава точно в ладонь. Задержав дыхание, князь всем телом подался назад и, качнувшись обратно, резко вывернул кисти обеих рук вперед. Звук летящего клинка был почти неслышным и настолько необычным, что враг на него даже не отреагировал. Он удивленно взглянул на торчащую из груди рукоятку — нож вошел между ребрами глубоко и точно, — затем на пустые ножны вокруг своей щиколотки и царапнул слабеющими пальцами по корпусу лучемета. Ему почти удалось подцепить ремень оружия, но силы иссякли, и охотник завалился навзничь.

Преображенский вскочил на четвереньки и, гремя кандалами, приблизился к поверженному противнику. Охотник перевел на него удивленный взгляд и несколько раз коротко кашлянул, выплевывая кровь. Говорить он не мог, по пути к сердцу нож задел еще и легкое.

“Добей”, — одними губами прошептал умирающий.

Сергей поднял было лучемет, но передумал. В рюкзаке оказался только один запасной энергопакет. Боекомплект был очень скромным. Судя по всему, этот умник собирался за легкой добычей.

— Мне еще топать и топать. — Князь неудобно изогнулся и жадно припал к фляге.

Напившись, он вытер рот рукавом и снова взглянул на охотника. Тот был еще жив.

— Ты не будешь возражать, если я воспользуюсь твоим имуществом? — спросил Сергей тем же издевательским тоном, каким буквально десять минут назад с ним разговаривал враг.

“Добей!” — снова шевельнул губами противник.

— Нет. — Преображенский быстро разомкнул оковы, бросил флягу в рюкзак и повесил на плечо лучемет. — Талант воина — это не то же самое, что готовность стать солдатом. — Сергей поднял панаму охотника и нахлобучил ее на голову. — Солдат — это винтик в военной машине, деталь оружия, а воин — сам по себе оружие. Жаль, зоркий сокол, что узнал ты об этом так поздно.

Охотник захрипел, выплюнул несколько сгустков крови, потом дернулся и затих. Сергей провел пальцами по его векам и поднялся. Впереди был тот самый заветный конец пути, а на плече висел лучемет — обоснование уверенности в том, что цель вполне достижима. Преображенский поправил панаму и взглянул вверх, чтобы сориентироваться по солнцу. Увиденное его почти не удивило. Вернее — у него не было ни времени, ни сил удивляться. Солнце только начало заходить, а сквозь багрянец вечернего, да какого там вечернего, почти еще дневного неба проступили звезды. Их было немного, десятка три, и выглядели они не совсем так, как ночью — крупнее и ярче, — но все же это были не видения и не отблески висящих на орбите космолетов, а настоящие звезды. Сергей нахмурился и приказал себе выкинуть все лишнее из головы. Сейчас, как и раньше, перед ним стояла одна-единственная задача. Он должен выбраться. А со звездами можно разобраться и позже. Преображенский еще раз взглянул на инкрустированное бледными звездочками небо и двинулся по направлению к реке.

“Где шляется Горох — это да, это вопрос, а лишние звезды над планетой Торбан... Не над Землей же...”

* * *

К тому моменту, когда между деревьями показались первые силуэты городской окраины, костюм на Сергее высох третий раз за сутки Форсировать реку, сначала туда, затем — выше по течению — обратно, оказалось ничуть не приятнее, чем купаться в подземном потоке Вода была настолько холодной, что не спасал даже костюм. Ночь подходила к концу, и черное небо слегка порозовело, но видимость была пока неважной Однако для того, чтобы оценить обстановку, освещения хватало

Чуть левее ряда аккуратных домиков-куполов возвышались серебристые полусферы ангаров. Видимо, это и был край космодрома. Между ангарами бродили какие-то люди — издалека было не разобрать, охрана или технический персонал, — а вдоль домиков вышагивали солдаты. Сергей не знал, как была поставлена служба раньше, но сейчас плотность патрулей внушала опасение. Они были повсюду. Преображенский порылся в трофейном рюкзаке и нашел небольшой бинокль. Увеличение приборчика оказалось вполне приличным, и князь принялся неторопливо изучать схему движения часовых вокруг космодрома При этом он не забывал периодически переводить взгляд на домики, хотя не особо надеялся увидеть Нину, ведь он не был уверен, что она живет именно на этой улице.

Наблюдение заняло почти все время до восхода. Когда же солнце явило над горизонтом свой широкий тусклый край, Сергей решил действовать. Под прикрытием темноты идти, возможно, было бы разумнее, но князь не питал иллюзий. Если в городке объявлен режим повышенной бдительности, светло вокруг или темно, значения не имело Собаки, электронные сторожевые системы, режим ночного видения в забралах боевых шлемов. Чиниды умели и воевать, и охранять объекты в любое время суток

Преображенский натянул панаму на самые глаза и постарался предельно ссутулиться. Издалека, возможно, солдаты примут одиноко бредущего человека за своего охотника и не станут поднимать тревогу до того момента, как он приблизится. А после... Все будет зависеть от реакции самого Сергея. После можно будет совершить рывок в сторону нескольких служебных зданий. За ними развернулось целое поле разнокалиберных контейнеров, ящиков и полуразобранных машин. И край поля почти примыкал к космодрому. Если удастся, там можно будет затеряться и просидеть до того момента, когда “приземлится” или, наоборот, соберется стартовать какой-нибудь корабль... А после — все опять же будет зависеть от расторопности. Быстрый проход сквозь посты, захват... Без помощников это сделать сложно, но князь получил хорошую специальную подготовку и не раз участвовал в учениях собственного отряда охраны. Этим элитным подразделением командовал лично Воротов-младший, и так же, как эскадра “Огненный шторм” в космосе, этот отряд был лучшим в наземных операциях. Тогда, во время учений, Игорь не давал князю никаких поблажек. Он гонял своего правителя до седьмого пота, причем в роли рядового. Собственно, надеясь на полученный в отряде опыт, Сергей недавно и вызвался вести десантный батальон на штурм покоев Бородача. Опираясь на этот опыт, он собирался прорываться и сейчас. Риск был велик, но выбора у князя не оставалось.

Сергей шел неторопливо, рассчитывая выйти на окраину как раз посередине между ближайшими патрулями. Они бродили в пределах прямой видимости, но все же не бок о бок. Метров двести до левого и чуть больше до правого. Вполне нормальное расстояние для идентификации одежды, но великоватое для того, чтобы рассмотреть лицо и оценить рост. Если, конечно, не пользоваться биноклем.

Левый патруль из трех солдат топтался на месте, что-то оживленно обсуждая. Появившийся из леса “охотник” их не заинтересовал. Пятеро солдат правого патруля вели себя более сдержанно и были бдительны, хотя и вовсе сидели на каком-то низком металлическом сооружении. Двое воинов нехотя встали и медленно двинулись к Сергею. Он сначала сделал вид, что не замечает их интереса к своей персоне, но один из солдат что-то крикнул, и князь был вынужден остановиться. Как поступить дальше, он не знал. До свалки-лабиринта оставалось буквально двадцать шагов, но прорываться туда с боем означало бы верную гибель. Ведь это не лес, и скрыться от тщательного прочесывания там не удастся.

— Сергей? — едва слышно шепнул кто-то за спиной.

Князь обернулся и тут же склонил голову, как бы почтительно кланяясь. Даже сутулясь, он был выше Нины, и это следовало немедленно скрыть.

— Сделай вид, что выслушала от меня какую-то любезность, а затем пошли подальше, желательно жестом, — скороговоркой произнес князь. — Хорошенько пошли, настойчиво, чтобы у меня был повод попятиться!

— Как ты назвал меня, чинид?! — зло крикнула княжна. — Царицей небес?! Ты намекаешь на то, что я похожа на столб, подпирающий небеса?! Коротышка! Проваливай отсюда! Немедленно! Безмозглый вояка! Охотник за юбками!

Сергей кланялся часто и торопливо, отступая при этом к контейнерной свалке. Он старался держать в поле зрения и Нину, и приближающихся патрульных. Княжна играла хорошо, но солдаты в суть “скандала” пока не вникли. Преображенский почувствовал, как замирает сердце. Еще десять шагов, и они смогут рассмотреть, что перед ними никакой не охотник, а землянин, и тогда...

— Убирайся! — тоже понимая, что концерт срывается, крикнула княжна. Она в отчаянии показала “охотнику” кулак и вдруг оттопырила средний пальчик. Сергей чуть не споткнулся от удивления. Он с трудом подавил спазм смеха и снова поклонился, выигрывая на этом поклоне с попятным движением еще несколько шагов.

И тут ситуация разрядилась. Князь перевел взгляд на приближающихся солдат и обнаружил, что они уже никуда не идут, а ржут, едва не падая на землю. Сергею стало любопытно — откуда этим чужакам известен смысл освоенного нежной и благородной княжной похабного жеста, но любопытство могло подождать. Преображенский сделал еще один шаг и боком скользнул в тень первого из спасительных контейнеров...

* * *

— Сергей! — Нина шла медленно, заглядывая во все закоулки бесконечного лабиринта ящиков, остовов машин, больших и малых деталей различных механизмов и вросших в землю контейнеров.

— Я здесь, княжна. — Преображенский прижал Нину к себе и прикрыл ей рот ладонью. — Тише!

Нина обняла его и замерла, едва слышно вздохнув. Как показалось князю — с облегчением.

— Кто научил тебя так ругаться? — шепнул Сергей, чуть отстраняя девушку.

— В кино видела. — Нина слабо улыбнулась. — Охранники приходили ко мне трижды. Последний раз — полчаса назад. Я сказала, что собираюсь спать, и они обещали не тревожить. Идем...

— Мне кажется, что здесь безопаснее, — с сомнением произнес князь.

— Они хотят прочесать свалку, я подслушала разговор двух офицеров. — Нина замялась, словно не решаясь сказать что-то важное.

— Что еще они говорили? — Сергея охватило неприятное предчувствие.

— Они поймали почти всех беглецов... землян... — Девушка отвела взгляд и украдкой смахнула слезинку. — В розыске только ты, Горохов и трое технократов.

— Технократы тоже бежали? — Князь нахмурился. — Черт... Эти чиниды не такие уж слабаки.

— Стражников очень много. К ним прибыло подкрепление. Я видела чужих солдат. Они такие страшные... У них зубы... как у зверей. Кажется, их называют краагенами. А еще мне показалось, что их боятся даже сами чиниды.

— Немудрено, — задумчиво произнес князь. — Тем более опасно идти к тебе. Вдруг за твоим домиком следят?

— Да, следят, но я угостила солдат настойкой. Они не придут в себя еще час, а после не посмеют признаться, что заснули на посту.

— Настойкой?

— Мне было скучно, вот я и занималась кулинарией, — Нина снова улыбнулась. — Выпросила у интенданта немного спирта... Теперь ко мне заходят все свободные от дежурства офицеры. Они никогда не пробовали спиртного, и для откровенных разговоров им хватает одной рюмки. Ну, а солдатам я дала почти тройную порцию.

— Я всегда говорил, воздержание от чего бы то ни было — губительно. — Сергей усмехнулся. — Идем.

Домик был уютным, но каким-то прозрачным. Тонкие стены и символический силовой купол крыши могли предохранить от осадков, которых летом на Торбане и так было немного, но почти не спасали от прослушивания. Любой более-менее мощный микрофон направленного действия мог снять звуковые колебания стен, да и самого поля в два счета. Оценив надежность убежища по пятибалльной шкале на твердую “двойку”, Сергей снова прижал к себе Нину и едва слышно шепнул ей на ухо:

— Говорить будем жестами...

Она кивнула и указала на постель.

“Тебе надо отдохнуть”, — читалось в ее взгляде.

“Не важно”, — князь небрежно махнул рукой.

“Я же вижу, как ты устал”. — Она нежно провела пальцами по его волосам и лицу.

“Я не хочу терять такие бесценные минуты. — Сергей взял ее за руки. — Рядом с тобой я не чувствую усталости...”

Нина чуть потянула его к себе и села на низкий диванчик. Преображенский присел рядом и обнял ее за плечи. Так они просидели довольно долго. Неподвижно, словно впитывая каждой клеткой тела энергию друг друга и подзаряжая порядком севшие от множества испытаний внутренние “аккумуляторы”, словно... Сергей прижал Нину чуть крепче, и она подалась к нему, хотя казалось, что ближе быть уже нельзя.

Преображенский поймал себя на мысли, что ближе быть все-таки можно, однако это не является сейчас ни главной, ни второстепенной задачей. И не потому, что вокруг враги и в каждую секунду это счастье — просто быть рядом — могло закончиться. Нет. Дело было в том, что Нина для него являлась не тривиальным объектом вожделения. Она была чем-то более значимым... Кем-то более значимым. Сергей никак не мог подобрать нужного слова... Она была частью его самого. И слова здесь были излишни. Чувство потому и называется чувством, что не требует словесного описания. Оно просто существует, управляет эмоциями, поведением и устремлениями. Оно перекраивает сознание и выворачивает душу, словно по команде “к осмотру”. Каков был прогноз для чувства, зародившегося на поле сражения и прошедшего все этапы развития там же? “Любовь до гроба”, “полевой роман”, “сильное до умеренного”?.. Разве это имело сейчас значение? Вот сидел он, рядом, в его объятьях сидела она. Больше ничего вокруг не существовало. Разве этого мало?

Сергей наклонил голову, и почти сразу к его губам прижались губы Нины. “Никто не бывает один, даже если б он смог...” — вспомнилась ему стихотворная строка. Преображенский с удивлением осознал, что всю жизнь был один. У него были родители, друзья, подруги... и немало подруг, но он никогда не находил в их обществе полноты и завершенности чувств, мыслей, ощущений... Законченности мироздания — вот чего, по большому счету, он не находил. А с Ниной он пока даже толком не познакомился, но чувствовал, что нашел именно Ее, ту, которая ждала именно Его... Князя Сергея Преображенского.

Что думала на этот счет Нина, осталось загадкой. Говорить они не могли (да и не хотели), а жесты с такого расстояния рассмотреть было трудно. Впрочем, их и не было. Медленное, почти неуловимое движение “молний” комбинезонов, бурные, страстные, почти горячечные, но долгие ласки, незаметное, словно случившееся само по себе, перемещение на кровать...

Протяжный вздох Нины... затем снова ласки, снова вздох, другой...

“Пусть сойдут с ума от любопытства все операторы подслушивающих систем...”

Когда солнце выбросило из-за горизонта первый луч, Сергей нежно поцеловал княжну и в сладостном изнеможении откинулся на подушки. Он снова не мог даже примерно предположить, что думает Нина, но ему почему-то казалось, что она счастлива. А в таком состоянии что за необходимость — думать?

Возлюбленная в сладком полусне прижалась к его плечу. Сергей не шевелился, чтобы не нарушить ее сон. Он лишь повернул голову в сторону окна и наблюдал, как разгорается заря. Сон почему-то не шел. Князь на время закрыл глаза и попытался уснуть, но спустя минуту снова уставился в окно.

Побег, усталость долгого перехода, схватка с охотником, близость с Ниной — все это отвлекло от главных размышлений, но сейчас в предутренней тишине тревожные мысли вернулись вновь. Мысли о чудовищном обмане, в котором живет Гордеев, о предательстве... родственничка? Как там называется брат жены? Шурин? Брат жены? Вообще-то Нина никаких обещаний ему не давала, но... Да нет, черт возьми! Конечно, она не откажется! Что за сомнения?! Значит, шурин? Вот уж Гордеев будет “доволен”. Так бы — расстрелял на месте этого предателя, после как-нибудь объяснил бы народу Европы, помягче, поделикатнее, что князь погиб при исполнении... вечная память. А теперь придется маневрировать. Правитель одной Европы — полбеды, а вот единое семейство двух княжеств — беда полновесная. С плеча тут не рубанешь. Хотя до Гордеева еще надо добраться. Теперь во что бы то ни стало и непременно вместе с Ниной!

Сергей осторожно поцеловал девушку в закрытые глаза, и она сквозь сон улыбнулась. Сердце князя снова защемило. Определенно, он нашел свою судьбу. Если раньше Сергей опасался, что это лишь иллюзия, теперь он был уверен в своем чувстве. На степень его влюбленности не повлияло ничто — ни усталость, ни сам факт близости (где-то в глубине души было такое опасение: увидел, загорелся, победил, остыл...). Сейчас Нина была ему еще ближе и дороже, чем раньше. Теперь она была частью его жизни, его существа, его судьбы...

За окном что-то стукнуло, и Сергей очнулся. Он так и не смог уснуть, а пребывал в какой-то полудреме, поэтому отреагировал на посторонний звук очень живо. Он осторожно высвободил плечо, встал и на цыпочках подобрался к окошку. Новый рассвет мало чем отличался от предыдущего. Те же багряные сумерки, тени домов, кустов-деревьев и... юркие силуэты людей. Вот мелькнул один — от соседнего дома к ближайшему контейнеру свалки, вот другой — исчез где-то рядом с домиком княжны, скорее всего человек залег на дне ограничивающей территорию канавы...

Преображенский быстро натянул комбинезон и тронул за плечо спящую девушку. Княжна открыла глаза, но несколько долгих секунд никак не могла прийти в себя. Однако, увидев одетого Сергея, поняла все без слов. Трогательно прикрываясь простыней, она нашарила свою одежду и принялась торопливо одеваться. Шороху было гораздо больше, чем хотелось Преображенскому, и он уверенно положил руку на ее плечико. Нина на мгновение замерла, затем кивнула и продолжила одеваться быстро, но уже без дрожи в руках.

Сергей взял со стола трофейную лучевую винтовку и сдвинул рычажок активации. О том, чтобы сдаться в плен, не могло быть и речи.

Нина удивила его тем, что на секунду нырнула под кровать и выбралась оттуда уже с маленькой копией стандартного лучемета — видимо, чинидским вариантом лучевого пистолета. Откуда у княжны взялась эта опасная игрушка, оставалось только гадать.

Преображенский попытался рассмотреть обстановку, но сумерки скрадывали контуры и тени. Все, что он выяснил, описывалось двумя словами: “полное окружение”.

Выскользнуть из ловушки можно было лишь одним способом — неожиданно бросившись на прорыв. Добежать до контейнеров, а там... Нет, если чиниды всю ночь прочесывали свалку, там сейчас собралось пол-гарнизона. Бежать прямо в лапы врагу было бы глупо. Оставалось прорываться прямиком к космодрому. Примерно триста метров по открытой местности, затем посты, силовое ограждение, запертые ангары... Шансов спастись не больше, чем у карасей на сковороде. Вот если бы на посадочном поле стоял готовый к взлету корабль...

Откуда-то из-за соседних домиков донесся раскатистый рокот. Сергей удивленно вскинул брови. Корабль? Садится? Нет, никаких огней, кроме тускнеющих утренних звезд, в небе не наблюдалось. Тогда готовится к взлету? Скорее всего да. Ну что же, вот и шанс. Один на тысячу.

Князь обернулся к Нине. Она была уже полностью готова. Преображенский ободряюще улыбнулся и указал в сторону космодрома. Девушка решительно кивнула. С ним она была готова пойти куда угодно, хоть в бой, хоть прямиком в адское пламя.

“Разница, впрочем, невелика”, — подумалось Сергею.

Он взял лучемет наперевес и приготовился к рывку. В ту же секунду рокот усилился, и от мощной вибрации задрожали хлипкие стены. Складывалось впечатление, что невидимый пока корабль движется к домикам. Если так, то лететь он должен был на предельно малой высоте — не больше метра, — и что оставалось после его прохода на земле, представить было легко, поскольку оставалось наверняка немного. Только выжженная полоса шириной в полкилометра. Маневрировать “на хвосте”, на случай отказа антигравов, учили и земных пилотов, однажды Сергей видел такую тренировку на астероиде Жуковский. Но там на многие километры расстилалась гладкая каменистая пустыня, а здесь...

Неожиданно ближайшие к окраине ангары ярко осветились, к рокоту прибавился вой и гул пламени, и Преображенский увидел выползающую из-за космо-дромных построек махину крейсера. Он действительно шел на подушке из огня, плавно покачиваясь и сияя, словно искусственное солнце. Таких ясных дней на Торбане, наверное, еще не видели. Сергей оглянулся и с удовлетворением отметил, как отчетливо прорисовываются силуэты врагов, замерших в немом изумлении. Они зачарованно наблюдали, как рушатся конструкции ангаров и наливается малиновым цветом силовое ограждение космодрома. Казалось, они напрочь забыли о Преображенском и Нине. Крейсер на мгновение замер у “забора”, а затем спокойно двинулся дальше. Видимо, в генераторе силового периметра сработали предохранители, и он отключился.

До Преображенского дошла волна сильного жара. Он невольно прикрыл лицо рукой и заслонил собой Нину. Корабль уже выходил на окраину поселка.

— Они ушли! — пытаясь перекричать грохот, воскликнула Нина.

Сергей обернулся. Врагов поблизости действительно не осталось. И чиниды, и краагены сочли самым разумным ретироваться. В общем-то решение они приняли верное. Кто управляет безумным крейсером и какую цель преследует, было неизвестно, а раз так, лучше всего уйти в сторону и дождаться подхода кораблей. С махиной космического крейсера могли совладать только такие же левиафаны. Пешим стрелкам здесь делать нечего.

Сознание требовало от Сергея бежать без оглядки, но глубже, в подкорке, шевелилось предчувствие, которое останавливало князя и удерживало на месте, несмотря на невыносимый жар. Хорошо еще, что у чинидов не было термоядерных двигателей. В этом случае для парочки землян, оказавшихся так близко к выхлопу, все давно бы закончилось...

Крейсер сжег уже почти все домики на окраине, и теперь его “хвост” долизывал последний, ближний к жилищу Нины. Сергей повернулся к кораблю спиной и прижал девушку к себе. Волосы на затылке накалились, ткань комбинезона перестала справляться со своими обязанностями, и по спине князя разлилась острая, зудящая боль. Преображенский зажмурился и стиснул зубы. Бежать! Нет, теперь уже поздно... Он сделал ставку и проиграл...

Оглушительный рокот вдруг резко пошел на убыль, яркий свет погас, а жара немного отступила. Во всяком случае, спину больше не жгло. Сергей открыл глаза и с опаской обернулся. Корабль стоял на посадочных штангах, сияя раскаленными дюзами, буквально в двухстах метрах.

— Ваша светлость, будем сматываться или глазья таращить?! — заорал из раскрывшегося грузового люка Горох. — Смотрите, сейчас земля остынет и зубастики вернутся! А они знаете какие мастера горлы грызть?!

Сергей стащил с кровати одеяло, набросил его на голову Нины, сам обмотал голову простыней и крепко схватил княжну за руку. Они задержали дыхание и побежали по обугленной, потрескивающей земле к аппарели крейсера...

Глава 7

Май — июнь 2323 г. Земля — Даная — Рубеж

Ваши обвинения слишком серьезны, князь. — Начальник Службы Безопасности ОВК Барышев поиграл лазерным пером и поставил на листке очередную галочку. Что он обозначал этими закорючками — количество кажущихся несоответствий в рассказе Преображенского или, наоборот, доказательств его правоты, Сергей понять не мог.

— Да, это так. — Он посмотрел на Гордеева.

С момента последней встречи Великий Князь осунулся, а взгляд его как-то потускнел, словно правителя мучила затянувшаяся болезнь.

— Бородач воюет на переднем крае, — задумчиво произнес Гордеев. — И неплохо воюет. Его флот вместе с ударной группой кораблей чинидов разбомбил уже больше половины стратегических объектов Технократии.

— Об этом я и говорю, — кивнул Сергей. — Конта подстроил все так, чтобы мы до последнего момента были уверены в том, что наш враг — Технократия. Допросите прилетевших со мной инженеров. Миллор отвечал за техническую безопасность на Семри, да и Сторрус с Гориннусом подтвердят. Никакой разведки боем технократы не проводили. И засада у Рубежа была устроена чинидами.

— Откуда вам это известно? — снова спросил Ба-рышев.

— Как это — откуда?! — возмутился Преображенский. — А кто, по-вашему, взял в плен меня и уцелевшие корабли “Огненного шторма”?! Или вы думаете, что я провел все это время не на рудниках Торбана, а на курортах Роммы?

— Мы обязаны рассмотреть все версии, — уклонился от ответа начальник СБ. — Вот вы утверждаете, что Горохов при содействии офицеров Технократии захватил крейсер. Так? А скажите, насколько высоким уровнем спецподготовки обладает ваш канонир? Он служил в специальном отряде Игоря Воротова? Или в десанте?

— Он был корректировщиком “Шторма”, — с досадой ответил Преображенский. — Но любой офицер моей армии подготовлен не хуже рядового спецназовца. Даже если это офицер летного состава. Чиниды не ожидали такой наглой вылазки. К тому же периметр космодрома, с их точки зрения, хорошо охранялся. Все это привело к потере бдительности. Когда группа под началом моего лейтенанта пробралась на территорию космодрома, долго искать корабль им не пришлось. У первого же крейсера был беспечно распахнут грузовой люк, а на борту возились только двое механиков да Дремали трое часовых. Снятие часовых, по-моему, обязательный элемент обучения любого спецподразделения любой армии. Не так ли?.. А поднять крейсер Горохову помогли технократы. В электронно-механических системах военного назначения они разбираются досконально.

— Хорошо... допустим, — согласился Барышев. — Горохов сумел незаметно проникнуть на вражеский крейсер, быстро разобрался с незнакомыми системами управления и даже справился с довольно сложной задачей — поднять корабль “на огонь” и привести его точно в заданный квадрат. Почему же другие офицеры не сумели оторваться от преследования?

— Этого я не знаю. — Сергей нахмурился. Судьба остальных ребят была для него болезненной темой. Князь был почти уверен, что их уже нет в живых.

— Выходит, вы бросили своих людей на верную гибель, чтобы вернуться домой самому?

— Они прикрыли меня. По собственной инициативе. — Преображенский едва сдерживал готовый прорваться наружу гнев.

— По собственной инициативе, — повторил службист. — И вы эту инициативу приняли. Понятно... И вот, под прикрытием своих офицеров, вы незаметно пробрались в поселок и чудесным образом спасли княжну. Как в сказке... А затем прилетел лейтенант Горохов на “сером волке” и унес вас из тридевятого царства домой. Очень хорошо...

— К чему вы клоните?!

— К тому, князь, что на самом деле все могло быть иначе. Вы попали в засаду технократов и в решающий момент сражения дрогнули. Не бросились в контратаку, как это сделал Бородач, а просто сдались на милость победителю. Технократы проводили вашу эскадру до Роммы, а после предложили вам сделку — свободу в обмен на перемирие. Силы врага на исходе, он не справляется с войной на два фронта, и передышка ему жизненно необходима. Использовать вас в качестве инициатора сепаратных переговоров более чем разумно.

— Это самый бессмысленный бред из всего, что я слышал за свою жизнь! — почти крикнул Сергей. — Я пожертвовал лучшими офицерами флота Каллисто, я рисковал жизнью, а в благодарность за это выслушиваю какие-то несуразные обвинения! Постыдились бы, генерал!

— Постой, не ерепенься, — устало произнес Гордеев. — Барышев сгустил краски, но ведь нам надо разобраться. Пойми нас правильно, Сергей Павлович. Ваша с Бородачом конфронтация могла подтолкнуть на рисковые шаги и того и другого.

— Ну да, — Сергей горько усмехнулся. — Чувствую, рождается новая версия. Никакой засады не было. Просто, воспользовавшись ситуацией, мы расстреляли “Старикова”, чтобы не осталось свидетелей, и свели счеты. Вы на это намекаете, ваша светлость?

— А стоит намекать? — Гордеев взглянул на князя с интересом.

— У меня нет версий. Только факты. Если хотите, я их повторю. Бородач спелся с Контой. Не знаю, что наобещал ему этот советник Великого Тирана, но князь Европы на его наживку клюнул. В результате мы попали в засаду, единственной целью которой было завладеть нашим ядерным оружием, не навлекая при этом подозрений на Бородача. Экипажи моих кораблей были отправлены в лагерь на Торбане — планете Тирании, туда же сослали на временное поселение княжну Нину. Возвращать ее домой было пока нелогично, ведь, по версии Бородача, мы все, и она в том числе, погибли. Эта версия должна была просуществовать до какого-то момента, и Нине предстояло дождаться этого момента, коротая время в офицерском городке. Далее, из бесед с технократами я выяснил, что чиниды располагают вполне достаточным количеством трофейных космолетов, а компьютеры этих машин рассчитаны на самостоятельные рейды...

— А экипажи? — попытался перебить Барышев.

— Это была подстава. Неужели вы не поняли? Крейсер после прямого попадания ядерного снаряда не мог остаться целехоньким, всего с одной небольшой пробоиной. И уж тем более не могли сохраниться тела. Только пепел... Да и тот — в гиперпространстве. Ведь предохранители снарядов — это самая надежная деталь их конструкции. Отказов они не дают. Пораженная обязательно выталкивается из обычного пространства и взрывается уже в пустоте гиперхода!

— В пустоте... — Барышев на секунду притих. — А заправщики? Они же шли с Роммы? Как вы объясните этот факт?

— Они шли мимо Рубежа, — ответил Сергей. — Когда мы сбежали, я выяснил это у Миллора. Если пройти мимо тора, прямо по курсу окажется самая дальняя и самая укрепленная колония Технократии — Сетта.

— Нет, не правда, — возразил начальник СБ. — Сетта находится ближе Рубежа, если смотреть с Роммы. Там сейчас как раз сражается флот Бородача...

— Ближе, — согласился Преображенский. — Вы забыли о том, что Рубеж не подчиняется общим правилам? Возьмите в Генштабе формулу расчетов и проверьте. Вектор движения вещества Галактики направлен в сторону столицы технократов. Именно поэтому Сетта и “обогнала” Рубеж.

— Возможно. — Барышев все еще сомневался. Гордеев тоже не спешил верить на слово Преображенскому, но прямо не возражал.

— Все равно, как-то странно это, — произнес Великий Князь. — Что же, получается, Бородач даже родную сестру не пожалел? Ведь всякое могло случиться, в засаде этой.

— Выходит, не пожалел.

— Ты его прямо каким-то зверем выставить хочешь. Я понимаю, ваши отношения...

— При чем тут отношения?! Если хотите знать, мы уже почти родственники! Не в отношениях дело, а в том, что Бородач — предатель!

— Постой, постой... — Гордеев от удивления даже не стал делать Сергею замечание за то, что он перебил самого Великого Князя. — Какие такие родственники?

— Мы с Ниной... решили обвенчаться.

— С княжной Ниной Борисовной?! — Правитель округлил глаза. — Когда успели?

— Успели, — Сергей развел руками.

— Чем дальше в лес, тем больше медведей. — Гордеев хлопнул себя по колену и рассмеялся. — Ай да князь! Времени зря не терял даже на рудниках! Она тебе передачки носила, что ли?

— Это раньше началось...

— Молодец. — Великий Князь все еще улыбался. — Только теперь твой рассказ совсем подозрительно выглядит. Ведь получается, ты — заинтересованное лицо. Было одно княжество, теперь будет два, если шурина устранить. Так?

— Так, — спокойно согласился Сергей. — Только не надо мне Европы. Хотите, прямо сейчас бумагу подпишу, что если мне перепадет европейский трон, я от него откажусь в пользу Великого Князя? Написать?

— Экий ты прыткий, — Гордеев усмехнулся. — Нет уж, князь Сергей. Сам расхлебывай, коли такое случится. Передо мной в благородство играть не надо. Я и без бумаг знаю, кто благородный, а кто по случайности титул заимел. Да и не перепадет тебе трон в полной мере. Максимум — спинка с подлокотниками, женина доля. А сидеть на нем даже без Василия найдется кому. Их ведь трое было у Бориса Бородача. Самый младший — Кирилл — малец еще, но через годик-другой вполне может братово место занять. Или ты его тоже в ренегаты зачислить решил? Ну-ну, не надувайся!

— А еще вопрос... — вдруг снова ожил Барышев. — Как вы объясните, что чиниды не применяют захваченное у вас оружие?

— Чтобы раскрыть себя и провалить весь план? Им хватает того, что к их группировке прикомандирован флот Бородача. А вот как вы объясните, что ядерное оружие не применяют технократы, если засаду устроили именно они?

— Так все же они?

— Барышев, не юродствуй, — приказал Великий Князь. — Прав Преображенский. В том положении, что сложилось у технократов, нанести хороший ответный удар было бы в самый раз. А они только из лучевых пушек лупят. Были б у них ядерные снаряды, мы давно бы узнали об этом.

— Я все равно настаиваю на более тщательном рас следовании. Из предварительной беседы ясно одно — за Рубежом появилось тактическое ядерное оружие, и нам следует это учитывать.

— Расследуй, расследуй. — Гордеев кряхтя поднялся. — Князь все равно пока никуда не улетает. У него с сегодняшнего дня командировка в Генштаб начинается.

— Я хотел слетать на Каллисто, хотя бы на сутки.

— Успеешь. Там и без тебя все идет прекрасно. Воротов-младший командует, а Вяземский его контролирует. Прямо с Ио. Так что погостишь на Земле. Мысли свои с генералами обсудишь, да и просто после рудников отдохнешь, отъешься... А то вон смотри, кожа да кости! Опять же — медовый месяц! В военное время он может получиться коротким, так зачем время терять?

Гордеев покачал головой и, пряча ухмылку, направился к дверям во внутренние покои.

— Я остановлюсь в посольстве, — бросил Сергей Барышеву.

— Я бы порекомендовал гостевые покои Кремля, — попытался возразить генерал безопасности.

— Великий Князь ясно выразился — погостишь на Земле, а не посидишь под домашним арестом. — Князь смерил службиста взглядом. — Держитесь в рамках своих полномочий, генерал!

— Это была лишь рекомендация. — Барышев криво улыбнулся. — Нам придется еще о многом побеседовать...

* * *

— Вот так, брат-технократ. — Горох вывел окончательные цифры и развернул листок, чтобы их было видно Гориннусу. — А ты говоришь “система”! В картах думать надо, Горыныч, а не математические системы составлять. С тебя сто сорок целковых.

— У меня нет. — Инженер-лейтенант покраснел. — Но я отдам. Как только закончится... противостояние, я обменяю свои креды на рубли и отдам.

— Верю, верю. — Канонир похлопал его по плечу. — Но ждать конца войны совсем необязательно. Ты можешь еще отыграться. Распишем?

— Ты откроешь мне кредит?

— Ага, кредит доверия. — Горох распечатал новую колоду.

— А зачем новые карты?

— Чтобы все честно было. Вдруг ты решил, что к тем невезуха прилипла?

— Нет, ничего такого я не решил, но, если ты хочешь играть новыми, я не возражаю.

— Совсем разоришься, — не отрывая взгляда от компьютера, заметил Миллор. — Царь Горох большой мастер в... картах.

— Я уже почти нашел нужную систему игры, мне не хватает лишь одного алгоритма. — Гориннус потер руки. — И сейчас я его найду! Сдавай!

— Пропал человек, — зачарованно глядя в объемный монитор, сказал Сторрус. — Вот здесь, господин техник, земляне молодцы, на верном пути...

Он указал на какие-то ряды символов.

— Вы дома от компьютеров, наверное, вообще не отлипаете? — сдавая карты, усмехнулся канонир.

— Дома мы в них живем, — ответил Миллор.

— Как это?

— Вся окружающая действительность создана машинами.

— Понятно. Виртуальная реальность. Мы это уже проходили.

— И что? Вас это не устроило?

— Скучнр стало. — Горох усмехнулся. — Мы же люди подвижные. Нам все пощупать хочется, туда слетать, сюда... Морду кому-нибудь набить, выпить, по-прелюбодействовать малость... В общем, иные у нас наклонности. Не технические. Хотя, и ваших коллег хватает. Таких же — кибернетически стукнутых.

— Корректировщик Горохов, — ожил интерком, — на выход!

— Кто зовет? Опять к Барышеву на допрос?

— Карантин окончен, князь вызывает, — доверительно сообщил дежурный офицер.

— Наконец-то, — с облегчением сказал Горохов. — А то прокисли в этом флигеле. Вам, посольским, это, может, и привычно, а меня уже тошнит... Третью неделю загораем!

— Не облезь от загара, — усмехнулся дежурный. — Поживей перемещайся.

— Лечу!..

Преображенский сидел за письменным столом и внимательно изучал висящую в воздухе голограмму каких-то звездных скоплений. Бросив на Гороха короткий взгляд, он указал на стул.

— Вот смотрю на эту модель и ни черта не понимаю, — признался князь.

— Ну так плюньте и ступайте к молодой жене. — Канонир расплылся в улыбке.

— Смирно, — холодно приказал Сергей. — Расслабился слишком!

— Виноват, — невольно поежившись, сказал Горох. Что-то в голосе князя было не то. Но офицер не понял, что конкретно его смутило, а потому решил этим пока не загружаться. — Давайте я свежим глазом оценю.

— Для того и позвал.

— Только что я должен увидеть? Какая вводная?

— Лишние звезды.

— Вот так задачка! На модели-то! Да тут не разберешь, какие из них нормальные, а вы лишние ищете.

— А так? — Князь провел рукой сквозь голограмму, и среди крошечных звезд появились знакомые канониру энергооблака. — И так...

Он еще раз взмахнул, и почти у носа Гороха вспыхнуло миниатюрное колечко Рубежа. При любом масштабе — несколько несоразмерное.

— Так — другое дело, — буркнул канонир, — только все одно — непонятно.

— Это самый свежий кадр, — пояснил князь. — Получен по гиперсвязи час назад. Обрати внимание, вот здесь системы, здесь звездные ассоциации, вон там пульсар.

— А лишние звезды-то где?

— Вот здесь, — Сергей указал почти на Рубеж. — Рядом с ним три десятка точек, видишь?

— Вижу. Не в масштабе что-то бублик. Он ведь всего с Луну диаметром был. Что же это за звезды получаются — меньше спутника?

— В том-то и дело. — Преображенский задумчиво потер подбородок. — А эту систему рядом с Рубежом узнаешь?

— Нет, а должен?

— Это система Торбана. И звездочки лишние я еще там впервые увидел. Средь бела дня светили.

— Вот эти маленькие? Такие яркие?

— Да. А теперь обрати внимание, как эти маленькие движутся. По эллиптической орбите вокруг своего светила и в то же время почти параллельно Торбану, с той же скоростью, тем же курсом.

— Ну я и говорю — спутники, — Горох кивнул. — Ничего удивительного.

— Они светятся, Горохов. Не отраженным светом, а сами по себе. Как настоящие звезды. Но самое интересное — расчет движения вещества.

— Опаньки! — Канонир удивленно выпучил глаза. — Сквозь бублик проходят?

— Вот именно. — Сергей откинулся на спинку кресла. — Торбан остается в стороне, а эти звездочки попадают точно в яблочко.

— Постойте, но ведь Рубеж прошел уже сквозь миллионы систем, и ничего не случилось. Ну, попадут эти светляки на нашу сторону, что с того?

— Не знаю, — Преображенский пожал плечами. — Просто мне не нравится сочетание фактов. Рубеж, сквозь который не проходит ничего, кроме наших космолетов, и то не всех — “Алферов” так из него и не вынырнул, — звезды размером с завалящий астероид, но яркие, словно микроновые... Так, глядишь, и до энергооблаков дело дойдет. Пока Рубеж на них не натыкался, но может случиться, что скоро это произойдет, и тогда...

— Что?

— Не знаю.

— Вот что я скажу, ваша светлость. — Горох почесал в затылке. — Зря вы голову нагреваете. Пройдут светляки сквозь баранку — будем думать, а пока это все теория. А что это за звезды?.. Что такое Рубеж, мы ведь тоже не понимаем. И энергооблака воспринимаем как чудо зарубежной природы. И червоточины у них на каждом шагу — никаких прыжковых установок и стационарных порталов не надо. Одной загадкой больше, одной меньше... Теперь уже не важно.

— Хорошо тебе, царь Горох. Пулю расписал, на койке повалялся и счастлив, — с досадой произнес князь.

— Зря обижаете. — Офицер насупился. — Просто эти феномены — дело для ученых. Пока не стреляют, нам они не интересны. Мы ж военные...

* * *

— Ваша светлость! — В кабинет, торопливо постучав, ворвался Панин. — Простите, что так бесцеремонно вторгаюсь... Срочный вызов! У вас интерком отключен, вот я и решил сообщить лично. Великий Князь вас к себе требует. Немедленно!

— Конвой не прислал? — Сергей усмехнулся.

— Говорят, Попова во дворце видели, — понизив голос, доверительно сообщил атташе.

— Контр-адмирала?! — Преображенский вскочил. — Вернулся?!

— Да, — дипломат улыбнулся. — Слава богу!

Сергей не распространялся о своих проблемах даже в беседах с доверенными лицами, но слухи уже дайно расползлись по кулуарам. Появление Попова могло развеять все подозрения. И раз Гордеев не прислал конвой, так, наверное, и случилось...

Горох, с улыбкой до ушей, ждал князя у машины. Гордо покосившись на стаю притаившихся неподалеку от посольства репортеров, он раскрыл перед Сергеем дверцу и коротко поклонился.

— Ну, теперь мы повоюем! — плюхнувшись за джойстики управления, заявил офицер. — Бородача отзывают! Гордеев рвет и мечет! Технократия под эту музыку быстренько парламентеров отрядила. Уже во дворце делегация. Наши технократские соратники тоже там.

— Что-то я не помню, чтобы отдавал такое распоряжение, — спокойно сказал Преображенский.

— Так ведь... событие... ну, на радостях... Это я их отпустил. Виноват!

— Еще прокол, и перейдешь в комендантскую роту. Вечным дежурным по пищеблоку.

Горохов хотел что-то ответить, но осекся. Князь не шутил. В его голосе снова проявились какие-то незнакомые нотки. Офицер попытался подобрать им определение, но не сумел. Так же как подобрать объяснение сути этой трансформации. Женитьба, избавление от груза подозрений, испытание на прочность Рубежом и боевыми потерями? Канонир нахмурился. Приподнятое настроение куда-то улетучилось. За свою жизнь он не раз сталкивался с такими превращениями. Когда человек начинает думать, что всегда принимал только верные решения, где-то там, вдалеке, его путь сворачивает к воротам ада. И это такие ворота, пройти мимо которых редко кому удается. Горох вздохнул. Правителя следовало спасать. Вот только от чего или от кого? Может, это молодая княгиня его так “перенастраивает”? Вряд ли. Она славная девочка, не более того. Просыпаются скрытые наклонности? Какие? Жажда власти? Раньше он был абсолютно равнодушен к великокняжескому трону. Что же изменилось?..

Даже в расстроенных чувствах Горохов припарковал машину в точном соответствии с разметкой. Сергей, как обычно, не дождался, пока водитель обежит длинный капот лимузина, и открыл дверцу сам.

— Вот и бегаешь ты медленно. — Преображенский усмехнулся, но опять же не как обычно. — В спортзал тебе пора, Горохов. Форму восстанавливать.

Оставив канонира в полной растерянности, князь взбежал по ступеням и скрылся за тонированными створками входа в главное здание Объединения Вольных Княжеств Солнечной системы и Колоний.

— Вам пойдет, — задумчиво глядя вслед князю, пробормотал Горох. — Давно пора было... вырасти...

* * *

Делегацию парламентеров Технократии возглавлял Главный инженер Кноппус, бывший командующий армией обороны Семри. Маленький хмурый человечек, в черной униформе, без знаков различия и даже традиционного для технократов нагрудного прямоугольничка с цифровым кодом. Густые, сросшиеся над переносицей брови и настороженный взгляд глубоко посаженных серых глаз делали его похожим на неведомого зверька, готового укусить любого, кто посмеет возразить или выказать ему непочтение. Движения главы парламентеров были тоже немного нервными. Он словно бы не находил себе места в чужом мире, среди рослых и опасных людей, так вероломно напавших на его родину и превративших большую ее часть в радиоактивный прах.

Когда Сергей появился в тронном зале, переговоры шли полным ходом. Преображенский отыскал взглядом Попова и сдержанно улыбнулся. Контр-адмирал доброжелательно кивнул и указал на свободное кресло рядом с собой. Князь направился было к нему, но его остановил оклик Гордеева:

— Сергей Павлович, прошу в президиум!

Приглашение было чисто символическим. За большим круглым столом никакого “президиума” быть не могло. Великий Князь имел в виду место справа от себя. Раньше подобной чести Преображенский не удостаивался ни разу.

Он не стал делать вид, что удивлен или польщен, а просто обогнул стол со стороны Попова, успев пожать ему руку. Это не ускользнуло от внимательных глаз генералов и приглашенных на переговоры князей. Не обращая внимания на их выразительные взгляды, он сам придвинул себе кресло — адъютанта у князя не было отродясь — и сел рядом с Гордеевым. Президиума за столом не существовало, но как смотрели на Преображенского почти все присутствующие земляне! Только Попов и Вяземский выражали взглядами просто уважение. Остальные уставились на него с затаенной надеждой, и Сергея это чуточку коробило. Генералы и князья надеялись не на то, что лидер подспудной гонки за главный трон поможет спасти человечество по обе стороны Рубежа от эскалации кровопролития. Нет, они лелеяли надежду, что, когда Великий Князь Гордеев уйдет на покой и его место займет Преображенский — а зачем бы иначе правитель ОВК выделял его среди равных?! — Сергей не забудет об их заслугах и оставит верных генералов на своих постах. А может быть, даже повысит. Ну, а князьям выделит новые наделы, пусть даже на безжизненных, отвоеванных у технократов и коварных чинидов территориях...

“Черта лысого! Никто из вас не усидит”, — подумалось Сергею. Следом пришла мысль, что он, как и генералы, забегает вперед. Возможно, даже слишком. Гордеев уходить пока не собирался.

— Ну вот, все в сборе, можно продолжать, — разрешил Великий Князь и, обернувшись к Преображенскому, кратко ввел его в курс дела. — Все сведения подтвердились, Сергей Павлович. Князь Бородач отстранен и отозван на Землю. Его флоту дано предписание выйти из чужого пространства. Сейчас корабли должны уже пересечь границу.

— А Бородач?

— Он пока не явился.

— И не явится, — заметил Вяземский.. — Повеситься он может и без нашей помощи, но, по-моему, это в его планы не входит.

— Главное — флот, оружие, — заметил Сергей. — А поймать князя мы всегда успеем... Что вы решили по ситуации вокруг Технократии?

— Мы пришли к вполне определенным выводам, теперь ищем пути урегулирования. — Гордеев взглянул на Кноппуса. — Господин Главный инженер предлагает обменяться стратегически важными сведениями. Их технологии на наш опыт дезактивации.

— Мы были бы признательны, — подтвердил Кноп-пус высоким скрипучим голосом. — А еще лучше — на вашу дезактивационную технику и обученный персонал. Мы можем поставить вам самые новые компьютерные системы и программное обеспечение. Мои офицеры говорят, что в некоторых областях информатики вы продвинулись далеко вперед, но кое в чем серьезно отстали. Мы можем восполнить эти пробелы.

— Техника будет, — пообещал Великий Князь. — Программы от вас тоже с удовольствием примем. Но все это вопросы второстепенные. Главное — у нас есть общий враг, и я не думаю, что он успокоится на достигнутом.

— Наше государство лежит в руинах. — Кноппус скорбно потупился. — Мы не в силах продолжать войну. Ни с вами, ни с Тиранией. Все, чем мы можем посодействовать, — информация и технологии.

— А корабли? — спросил Попов. — Вы сможете дать нам хотя бы небольшой флот?

— У нас почти не осталось кораблей, — ответил парламентер. — Лишь маленькая группировка для патрульных целей и гражданские суда...

— Ну, а наши крейсеры вы можете переоборудовать? Поставить на них дополнительные конвертеры или даже двигатели, для использования вашей межзвездной энергии?

— Это очень сложно, но мы попробуем. — Кноппус старался не смотреть в глаза никому, даже своим соотечественникам. — Для разработки многотопливных систем потребуется время и подробная документация по вашим двигателям.

— Лучше наоборот, — предложил Сергей. — Ваша документация, по вашим двигателям и структуре энергооблаков. Я думаю, наш Аэрокосмический университет разберется в ней гораздо быстрее, ведь земным ученым не надо отвлекаться на восстановление разрушенного хозяйства.

— Мы предоставим такую документацию, — нехотя проронил технократ. — Инженерам Технократии сейчас действительно не до новых разработок. В результате бомбардировок разрушено множество хранилищ и потеряна масса информации. На ее восстановление уйдет не один месяц или даже год.

Во взгляде Кноппуса читался укор, но он по-прежнему не адресовал свой взгляд кому-то конкретно, и земляне выдержали его упреки спокойно.

— Вот и прекрасно. — Преображенский сдержанно улыбнулся. — Теперь давайте обсудим вопросы размещения наших гарнизонов. В каждой системе Технократии мы оставим по полновесной ударной армии с флотскими группировками.

— Это... — Кноппус возмущенно взглянул на Гор-деева. — Ваша светлость Великий Князь! Но ведь это фактически... оккупация!

— Оккупация, — Гордеев кивнул. Сценарий переговоров он обсудил с Преображенским не раз и не два. В отличие от Барышева, правитель ОВК в предательство Сергея не верил ни секунды и все три недели “карантина” вел с ним серьезные консультации. Даже “опоздание” Преображенского на переговоры и его эффектная реабилитация на глазах у всех были тщательно продуманы. — А чего вы ожидали? Лучшая дружба — это дружба без недомолвок и секретов. Оккупационные войска будут гарантией, что с вашей стороны не последует никаких отказов от данных сегодня обязательств. Ответственным за миссию я назначаю князя Вяземского. Он грамотный военачальник и опытный политик.

Вяземский встал и с достоинством поклонился.

— Благодарю вас, ваша светлость.

— Командовать десантной группировкой будет генерал Шабалин, а флотом контр-адмирал Попов, — Гордеев кивком указал на обоих офицеров. — От ведомства генерала Барышева в состав “армии присутствия” — я склонен называть ее так — войдут полицейские дивизии “Кречет”, “Ястреб” и часть флотской группы “Беркута”. Тыловое обеспечение и конвой караванов возлагается на штаб “Беркута” и службу адмирала Волкова.

— Я хотел бы посовещаться со своими консультантами, — сказал Кноппус.

— Вы, видимо, не поняли, господин Главный инженер, — снова вступил в беседу Преображенский. — Введение оккупационных войск — это не предложение. Это ультиматум. В противном случае мира не будет.

— Я понял. — Технократ побагровел и остановил взгляд на Великом Князе. — И все же прошу дать нам полчаса для консультаций.

— Хорошо, — разрешил Гордеев. — Совещайтесь.

Парламентеры Технократии дружно поднялись и вышли в одну из смежных комнат. Едва за ними сомкнулись створки дверей, по залу разлился равномерный гул. Генералы и князья были возбуждены и живо обсуждали такой жесткий поворот в спокойно начавшихся переговорах. Никто не произносил этого вслух, но “по умолчанию” все единогласно решили, что сценарий придуман князем Сергеем, и это означает едва ли не утверждение Великим Князем его кандидатуры на должность своего официального преемника.

— Уж лучше, чем Бородач, — с облегчением высказался Казаков, наклонясь к Вяземскому. — А то в последнее время этот предатель едва не втерся к Великому Князю в доверие.

— Сергей грамотный правитель, — согласился Вяземский. — Ему пока не хватает размаха, но это придет. Немного постажируется по правую руку от Гордеева и освоится.

— Он молодой, энергичный, со свежим восприятием, — поддакнул генерал Картаев. — Перспективы, одним словом, у него приличные.

— Чего не скажешь о половине здесь присутствующих, — не удержался Вяземский.

— Думаете, будет чистка? — обеспокоился Картаев.

— Обязательно, — иронично глядя на вспотевшего генерала, ответил князь.

О деятельности генерала Картаева в Генеральном штабе было известно лишь то, что он там числится и исправно посещает все заседания. Возглавляемый им отдел занимался повседневно-вещевым обеспечением сухопутных сил. Он существовал наряду с отделом обеспечения специальным снаряжением, отделом боевой экипировки, отделом канцелярского и бытового оборудования и службой снабжения вспомогательным имуществом. Каждой из этих служб руководил как минимум генерал-майор или контр-адмирал. Преображенский в разговорах с правителем Ио не раз критиковал раздутые штаты Генштаба и говорил, что, будь его воля, все эти “мишенно-лопатные”, “скафандро-мундирные” и канцелярские отделы сократились бы на девяносто пять процентов. В общем, как раз у Картаева шансов сохранить свой портфель было меньше всех. Те, кто мог быть спокоен за свои места, только что получили назначения от Гордеева. Всем прочим оставалось молиться и зарабатывать очки, резко усилив служебное рвение...

— Ваша светлость, — к самому уху Гордеева наклонился незаметно появившийся в зале адъютант-полковник. — Экстренное сообщение...

— Что? — Гордеев слегка коснулся плеча Сергея, приглашая послушать новости.

— Плохо дело, ваша светлость!

— Без эмоций, — строго приказал Гордеев. — Только факты.

— Да. — Полковник заметно нервничал. — Бородач отказался сдавать полномочия. При поддержке крупной группировки флота Тирании он предпринял штурм Сетты. Планета почти уничтожена.

— За один штурм?! — удивился Преображенский. — Но ведь на орбите Сетты висел “Мор”! Точно такой же, как у Роммы. Против него трудно сражаться, Даже имея ядерные снаряды.

— На беду технократов, к Сетте вплотную приблизилось крупное энергооблако, — пояснил офицер. — Раньше этого никто не делал, а от попадания в облака лучей ничего не происходило...

— Бородач выстрелил в энергомассив ядерным снарядом?! — догадался Сергей.

— Так точно. — Адъютант утер со лба испарину. — Детонация получилась — сверх всяких ожиданий. Скорее всего в облаке началась цепная реакция... По описаниям, сильно напоминает термоядерный взрыв. Словно облако состояло не из чистой энергии, а из дейтерия с тритием. Благо, что оно было небольшим и, как это называют технократы, мигрирующим. Не связанным с крупными скоплениями.

— Это очень плохо. — Преображенский задумался. — Мало того, что Бородач сорвал нам переговоры, теперь он может диктовать свои условия, угрожая спалить все пространство за Рубежом.

— Придется сначала поймать Бородача, а уж после утрясать проблемы с Технократией, — вздохнул Гордеев. — Зовите парламентеров, полковник, будем импровизировать...

* * *

— “Космос”? — Комендант крепости Д453 недоверчиво взглянул на усатого майора. Судя по нашивкам, этот офицер командовал десантным батальоном армии Каллисто. — Такой команды нам не поступало со времен последней войны. Чужие перешли Рубеж?

— Так точно, господин полковник. — Десантник указал на тактическую карту. — По нашим расчетам, в момент их подхода к Данае на переднем крае окажется как раз ваш гарнизон. Прикажите развернуть орбитальные щиты и нацелить боевые спутники, а сами начинайте эвакуацию мирных жителей. Мы вам поможем.

— Эвакуация... это очень сложно, и за час нам не управиться. К тому же у нас нет достаточного количества техники.

— Со мной восемь больших десантных транспортов. Они смогут взять на борт до тридцати тысяч человек. Но только без имущества.

— Люди не захотят оставлять дома без присмотра.

— Выбора у них нет.

— Под нашим городом и крепостью существует хорошая сеть подземных коммуникаций. От лучевого обстрела это достаточно надежные убежища.

— Лучевым обстрелом дело может не ограничиться. — Майор начал терять терпение. — Вот предписание из Генерального штаба, господин полковник, извольте выполнять!

— Вы на меня не давите! Я вам не сержант-десантник!

— Виноват, господин полковник, но у нас крайне мало времени...

— Хорошо. — Комендант упрямо наклонил голову. — Мы отправим население в горное укрытие Тан-Бер. Там когда-то, еще во времена Федерации, создавалась секретная военная база. Федералы рассчитывали устроить в ней секретную ставку и строили укрытия с расчетом на возможную ядерную бомбардировку.

— База так и не была закончена, — возразил десантник. — Надежные бункеры смогут вместить не больше тысячи человек.

— Откуда вам это известно?

— Я бывал в Тан-Бере на учениях... К тому же приказ главкома однозначен — полная эвакуация. И не в отдаленные города Данаи, а в Солнечную систему.

— Генштаб собирается сдать нашу планету врагу?

— Нет, только спасти ее жителей.

Комендант усмехнулся и нажал кнопку интеркома.

— Дежурный! Приказ по гарнизону. Организовать эвакуацию мирного населения по плану обороны номер два! Немедленно! Никакого имущества, только личные вещи.

— Есть!

— И еще... — Комендант произнес это словно нехотя. — Доведите до граждан вводную: те, кто пожелает, могут эвакуироваться в метрополию вместе с прибывшим отрядом десанта.

— Господин полковник! Что это значит?! — возмутился десантник.

— План номер два подразумевает эвакуацию в Тан-Бер, — твердо глядя на майора, ответил комендант. — Здесь командую я!

— Я уполномочен в подобной ситуации отстранить вас от командования. — Полковник даже не заметил, как в руках десантника появился бесшумный пороховой пистолет.

— Вы забыли, где находитесь?! Это мой гарнизон! — Комендант вскочил из-за стола, но под прицелом оружия дальше ноги не шли.

В кабинете бесшумно, словно призраки, появились четверо десантников. Майор отдал им пару коротких распоряжений, и трое снова растворились, а оставшийся разоружил коменданта и взял его на прицел.

Командир десанта включил интерком.

— Дежурный! Говорит временный комендант крепости Д453 майор Блинов, План эвакуации меняется. Все жители должны быть доставлены к десантным транспортам!

— Первые машины уже готовы двигаться к Тан-Беру, — пробормотал обескураженный дежурный.

— Пусть разворачиваются! Все! Время дорого, офицер! Тех, кто не подчинится моему приказу, будем расстреливать на месте! По законам военного времени!

— Я хотел бы получить подтверждение от господина полковника... — заупрямился дежурный.

Майор поднес к губам боевой коммуникатор.

— Капитан Трошкин, передать всем подразделениям — ситуация “А”, подавление военного мятежа! Действуйте!

— Есть!

— Постойте, господин майор! — завопил дежурный. — Никакого мятежа! Просто мне неизвестны ваши полномочия! Если их подтвердит господин полковник...

— Комендант... — Блинов сурово взглянул на побледневшего полковника. — Если вы не хотите напрасных жертв и обвинения в измене...

— Я понимаю, — сквозь зубы процедил полковник. — Дежурный! Я подтверждаю полномочия майора! Выполняйте его приказ!

— Трошкин, по ситуации “А” — отбой!

— Есть “отбой”! Всем группам — мятеж подавлен путем переговоров.

В голосе капитана слышалась издевка. Цвет лица коменданта сменился на багровый.

— Я буду вынужден отправить рапорт в штаб инженерных войск и копию на имя главкома десантных сил ОВК, — процедил он.

— Я тоже. — Блинов взглянул на десантника. — Сержант, верните оружие господину полковнику. Прошу прощения, господин комендант, но у нас цейтнот. Честь имею!

Он щелкнул каблуками и вышел из кабинета. Сержант дождался, когда командир скроется за дверью, и торжественно вручил полковнику его кобуру. Сделал он это с таким лицом, словно был уверен, что комендант сейчас возьмет свое оружие и сразу же застрелится. Полковник прицепил оружие на ремень и медленно опустился в свое кресло. Нанесенное десантниками оскорбление было тяжелым, но стреляться он не собирался.

Он собирался рано или поздно отомстить.

Сержант догнал Блинова уже на смотровой площадке наблюдательной башни — выступающего из линии стен огромного усеченного конуса. Крепость Д453, как и все прочие на Данае, да и других Колониях, была построена по последней фортификационной моде, но по сути оставалась классическим долговременным укреплением. Таким же, как любой средневековый замок. Разве что материал стен был более прочным, сами стены толще, а внутри их скрывались переходы и огневые точки. Форма башен была полусферической и конусообразной, а их внешнее покрытие казалось зеркальным — оно было сделано из отражающего пластика. Такие “слюдяные” городки было видно даже из космоса — так они поблескивали в лучах светил, — но их демаскирующий блеск служил одновременно и хорошим предостережением. Высаживаться на планеты, где стояли гарнизоны, не рисковали даже самые отчаянные лиходеи (которых на караванных путях было предостаточно). Во-первых, к планетарным крепостям обязательно прилагались орбитальные боевые системы — силовые щиты, спутники, патрульные крейсеры; во-вторых, крепости и сами могли вести бой с нарушителями при помощи систем ПВО; а в-третьих, для борьбы с уже высадившимся врагом в шахтах форта имелось достаточное количество баллистического оружия, а внутри стен, на огневых точках, ждали своего часа лучевые орудия прямой наводки. Стандартная сеть из тысячи пятисот крепостей, как, например, на Данае, могла удержать любую планету.

Вот только она не могла уберечь все мирное население. Подземелья крепостей были рассчитаны на личный состав и примерно такое же количество гражданских — то есть на семьи военнослужащих и вольнонаемный персонал. Все остальные граждане были, по сути, обречены. Тан-Бер и прочие символические укрытия в расчет можно было не брать. Хоть что-то подобное имелось далеко не в каждом районе. Даная была преимущественно равнинной планетой. Спасти гражданских могла только эвакуация.

Майор Блинов окинул взглядом местность. Крепость стояла хорошо. Грамотно. На возвышении, с учетом розы ветров. Над ней почти никогда не задерживались облака, а вокруг не застаивались туманы. Небо и местность, таким образом, можно было контролировать не только с помощью приборов, но и визуально. Очень далеко, у южного края горизонта, майор различал купола и конусы другой крепости — Д454. Она располагалась еще выше, на вершине “тысячника” Тан-Даг. А где-то к северу должна была стоять Д452, но она обосновалась на ровной как стол низменности, и ее закрывал отрог пресловутого хребта Тан-Бер.

С запада на восток расстояние между фортами было значительно больше, и увидеть соседей по широте представлялось нереальным.

Командир десантников перевел взгляд к ближним объектам — космодрому и расплывшемуся по долине красивому зеленому городку. Время шло, а машины с гражданами двигались совсем не так густо, как ему хотелось. Видимо, народ не до конца осознавал, что происходит. Со времен последней более-менее крупной войны прошло около тридцати лет, и нынешнее поколение просто не верило в возможность серьезной заварушки, да еще над их спокойной и далекой Колонией. Жизнь на Данае текла относительно благополучно при любых режимах и во время любых войн. Здесь, на самой окраине ойкумены сражаться было не за что. Далекий, но огромный и яркий красно-оранжевый Аль-дебаран, он же альфа Тельца, близкая эпсилону Тельца, одна из Гиад, сонная планета рядом с ней, традиционно готовая принять любое правительство, да пара бедных ресурсами спутников с поселениями под устаревшими еще век назад куполами — вот и все богатство.

— Трошкин, — включил Блинов коммуникатор. — Что там в городке за саботаж? Почему тормозите с эвакуацией?

— Гражданские, — фыркнул капитан. — Что, да как, да почему? У ребят уже языки распухли всем объяснять и уговаривать. А гарнизонные вояки только щеки надувают. Они, видите ли, обижены, что мы тут командуем. Вроде и не саботируют, участвуют в эвакуации, но пользы от них, как от тяжелобольных.

— Если не успеете вытолкать всех, оставлю на Данае вместе с гражданами!

— Мы стараемся, господин майор!

— Тридцать минут осталось. Чужих уже без телескопа видно. Поторопитесь там!

— Есть поторопиться! Без телескопа чужих видно не было, здесь Блинов преувеличил, но он улавливал приближение военной грозы каким-то внутренним чутьем. Свежий воздух стал душным и тяжелым, а простые и привычные звуки сменились мертвой тишиной. Вот только что щебетали птицы, чуть гудел ветер, со стороны долины доносились городские шумы, и вдруг все это куда-то пропало, словно выключилось.

— Пост “Орбита” первому, — ожил коммуникатор голосом капитана конвойного крейсера “Грозный”.

—Подошел флот “Беркута”. Время “Ч” — минус пятнадцать минут.

— Это я помню, — ответил майор. — Первый транспорт стартует.

— Не укладываетесь, — бесстрастно заметил капитан. — Гиперсканы видят противника. Он уже почти на выходе.

— “Беркут” же пришел, — с надеждой произнес Блинов.

— И конвой эскадры Волкова здесь, — подтвердил командир “Грозного”, — да только этого мало. Отметок на гиперсканах втрое больше, чем нас.

— Что же они там, в Генштабе, не продумали этот момент?

— Наверное, основная линия обороны пройдет глубже... Принимать бой у Данаи стратегически невыгодно.

— А где выгодно? У Земли?

— Самое укрепленное место — ледяной пояс Солнечной. Траверз Плутона — Харона...

— Ну да, так они и пошли через него! — Блинов усмехнулся. — Если с ними предатели, хитрость не сработает.

— Сработает. В ближайшие трое суток иначе приблизиться к Солнечной не удастся. Законы небесной механики им не обойти.

— Обойти можно что угодно, еще Суворов доказал, когда через Альпы перемахнул, — возразил майор.

— На большой маневр им не хватит энергии. А крупные караваны заправщиков — слишком удобная мишень для рейдеров. Много танкеров с собой чужаки не потащат.

— Ладно, посмотрим... Второй транспорт пошел. Принимайте.

— Минус двенадцать минут... Майор переключил волну.

— Трошкин, приказ первой роте — отводить народ в крепость. Не успеваем.

— Есть.

— Третий и четвертый транспорты готовы, — подсказал Блинову сержант. — Сейчас стартуют.

— Половина, — майор покачал головой. — Мало!

— Время “Ч”! — снова вышел на связь “Грозный”. — Глушите транспорты, все в укрытие! Сейчас начнется...

* * *

— До тысячи больших кораблей и столько же вспомогательных судов, земных ударных крейсеров и малых рейдеров — видимо, из флота Бородача, а также около ста танкеров и маневренных боевых платформ... Сквозь заслон у Данаи они прошли, словно его и не было. Гарнизоны на планете держатся, но долго в осаде им не высидеть. — Преображенский указал на карту. — Мы готовы встретить противника, но этого мало. Следует отрезать вражескую армаду от путей снабжения.

— Космос велик, — Гордеев покачал головой. — Все пути нам не перекрыть.

— Нам не нужны все пути. Будет достаточно заблокировать Рубеж.

— Однажды мы уже пытались.

— Теперь мы подойдем к проблеме более серьезно. Прошу дать мне весь оперативный резерв и одну бригаду инженерных войск. Я заткну этот переход наглухо.

— Хорошо, я прикажу начальнику Генштаба, он подготовит все необходимые документы... Только смотри, Сергей Павлович, если станет туго — не геройствуй!

— Я справлюсь. — Преображенский поклонился и шагнул к дверям.

В холле Преображенского уже ожидала целая гвардия офицеров с кипами самых разных рапортов, сводок и неподписанных приказов. Сергей удивленно взглянул на выскочившего вперед адъютант-полковника.

— Что это значит?

— Великий Князь распорядился предоставить вам Данные по резерву, — пояснил полковник. — А также передать вам ваше удостоверение. Вот оно... И еще предписания для командиров подразделений. Распишитесь, пожалуйста.

— Мне он сказал, что Генштаб приготовит документы... но я не думал, что это делается так быстро, — растерялся Преображенский.

— Так точно, быстро. — Адъютант посмотрел на Сергея с недоумением. — Для этого существуют адъютантская служба и компьютерные базы данных. Обычно это занимает больше времени — минут десять, но в военное время мы стараемся уложиться в минимальный срок. Минуты в три, максимум в пять.

— Сколько? — Преображенский взглянул на свои часы. Стрелки аналоговых “Буре” вытянулись в струнку. Часовая на шести, минутная на двенадцати. Секундная неторопливо бежала по кругу. Часы подтверждали слова полковника. В кабинете Гордеева, получив приказ, Сергей смотрел на его настенные часы — они показывали семнадцать пятьдесят шесть. Преображенский немного растерялся. Что и говорить, штабная служба в армии Великого Князя была налажена отменно.

Князь обвел взглядом офицеров. Пауза затягивалась. Лица штабистов начали приобретать заинтересованное выражение. Признаться в том, что, несмотря на особое доверие со стороны Гордеева, как командующий — даже резервной армией — он не стоит пока ничего, Преображенский не мог, и ему пришлось собраться. Сначала дела, а уж после — освоение нюансов штабной службы. И плевать на косые взгляды! Их и так хватало, еще до условного назначения Сергея в преемники Великого Князя. Как говаривал Горох: “Одним больше, одним меньше...” Взгляды не представляли непосредственной опасности для здоровья, а значит, их как бы не было. Прием сомнительный, но в сложившихся условиях самый верный.

“Начал верить в собственную непогрешимость? — Сергей про себя усмехнулся. — Симптомчик, однако, тревожный. Предвестник звездной болезни”.

— Всю документацию передать капитану моего флагмана — крейсера “Каллисто”. Надеюсь, штаты резервной армии укомплектованы полностью? Оповестите штаб армии — сбор на флагмане в двадцать ноль-ноль.

— Будет сделано, — адъютант-полковник кивнул.

— Сделано? — Сергей нахмурился. — Что это за ответ?!

— Виноват, ваша светлость! Есть! — Полковник удивился пуще прежнего. — Разрешите выполнять?!

— Выполняйте.

Преображенский постарался скрыть свои эмоции. Ему не очень-то и хотелось повышать голос на полковника, но слишком уж он был... свойским, что ли... Сергей взглянул на прочих офицеров. Кажется, отпор адъютант-полковнику получился весьма показательным. На лицах оставшихся вокруг штабистов было написано, что они окончательно осознали, кто теперь есть князь Преображенский.

— Что еще?

— Вот последние новости с фронта, — протянул бумагу подполковник из отдела оперативной связи. — Разведка докладывает, что по ту сторону Рубежа формируется крупный конвой танкеров. Расчетное время старта — четыре утра по стандартному времени.

— Успеваем. — Князь взял сводку и пробежал ее текст глазами. — С Данаи есть новости?

— Пока держатся...

— Хорошо, я буду на флагмане через час, а до тех пор прошу меня не тревожить.

Сергей понимал, что в ситуации, когда очень многое решают минуты, часовой тайм-аут будет не слишком полезен для дела, но он не мог улететь с Земли, не повидав Нины.

Он сел в машину и утомленно потер виски.

— В посольство, — приказал он Горохову.

Водитель молча кивнул и вырулил на дорогу. В последние дни, после неудавшихся переговоров с технократами, он воздерживался от шуточек и вольного тона. Сначала Сергея это устраивало, но постепенно начало тревожить. Неужели он настолько изменился за какие то недели, что теперь его опасается даже верный оруженосец? Хотя нет, ерунда! Горох просто на что-то обиделся. Преображенский замотался и среди всех этих военно-государственных забот вполне мог забыть о каком-то обещании или накричать на верного шофера ни за что ни про что. Барские замашки Сергею всегда были противны, его подданные привыкли, что князь ведет себя корректно и дружелюбно, поэтому Гороха могло “заклинить” от любого пренебрежительного слова.

На лице лейтенанта читалась почти такая же отрешенная задумчивость, как и у самого князя. А еще... В последние дни нечто подобное отражалось и на лице Нины. Три человека, тесно общающихся друг с другом, три человека, прошедших испытания Рубежом, огнем и Торбаном. Рубежом! Быть может, дело было не в новых замашках Преображенского, а в чем-то еще? Все трое прошли сквозь Рубеж и вернулись обратно. Не было ли здесь подвоха? Такие опасения преследовали Сергея еще со времени первого возвращения из-за Рубежа. Ведь вещество тора могло излучать какую-нибудь неизвестную науке гадость или индуцировать особые поля...

Сергей набрал на видеофоне номер Нины. Она что-то делала в оранжерее. Ей нравилось ухаживать за цветами, и все свободные минуты она проводила среди экзотической зелени. Увидев Сергея, она улыбнулась и сняла перчатку, чтобы откинуть со лба непослушную прядь.

— Ты едешь домой?

— Да, — Преображенский невольно улыбнулся в ответ. От одного взгляда на жену ему стало значительно легче. Все проблемы и тревоги тут же отошли на второй план. — Как ты?

— Соскучилась.

— Что-то ты бледная.

— Меня с утра немного тошнило.

— Приеду, вызову на ковер шеф-повара.

— Не надо. Это, наверное, мигрень, реакция на погоду. У меня и голова немного болит. Ветер меняется. Завтра, по прогнозам, похолодает.

— Хорошо, но повара я все-таки вызову. — Сергей улыбнулся и отключил связь.

— Вы лучше доктора вызовите, — наконец-то подал голос Горох. — Акушера-гинеколога.

— Что?

— Да нет, ничего, это я сам с собой.

— Послушай, Горохов... — Сергей задумался, как бы сформулировать вопрос. — Ты считаешь, что я изменился?

— Ну, как вам сказать... — Лейтенант смутился. — Не то чтобы очень... Но посерьезнее вы стали, мягко говоря, это точно.

— А ты сам почему такой задумчивый? С тобой ничего в последнее время не происходило... странного?

— Как с княжной? — Канонир усмехнулся. — Нет.

— А если подумать?

— Не знаю... вроде бы ничего. — Горохов ответил неуверенно, словно не знал, стоит ли говорить о чем-то незначительном и, с его точки зрения, глупом. — Ну, разве что... Да нет. Ничего не происходило.

— Нет, погоди, что — “разве что”?

— Да ерунда, ваша светлость. Дня два назад решил книжку полистать на сон грядущий. Из серии “Классика”. На обложку польстился. Там такой суровый мужик с автоматом по подвалу идет... Две страницы прочел, и вдруг будильник! Я на часы, а там уже шесть тридцать. Подъем то есть. Как я так спал — не пойму. Вроде бы только что двадцать три десять было — точно помню, — и всего две страницы прочел, а уже утро наступило. Да, главное, выспаться толком не успел. Весь день как вареный ходил. Больше в постели не читаю. Ну их, книги эти. Здоровый сон дороже. Вот. А больше ничего особенного.

— То, что надо, — князь похлопал его по плечу.

— Вы думаете? — Горохов удивленно оглянулся.

— Знаю, — заверил Преображенский. Нина по-прежнему была в оранжерее. Ей князь задал примерно тот же вопрос, что и канониру, но молодая княгиня, как ни старалась, ничего странного припомнить не смогла.

— А почему этот случай с Гороховым тебя так взволновал? — Она стянула перчатки и отдала их садовнику. — Ничего не трогайте, пожалуйста, я завтра закончу.

Пожилой садовник поклонился и тихо вышел из стеклянного флигеля.

— Мы все изменились, — пояснил Сергей. — Причем никто этого не заметил, понимаешь? '

— Смутно, — призналась Нина. — Как мы изменились?

— Словно бы стали более суровыми, расчетливыми, жесткими. У меня есть подозрение, что эти изменения и “провал во времени” Гороха как-то связаны с нашими путешествиями сквозь Рубеж.

— Ого! И на чем основана сия теория? Кроме того, что у вас с ним, после всех этих испытаний на прочность, развилась отдаленно схожая “задумчивость”.

— Разве этого мало?

— Конечно. Вы могли выпить из одной бутылки какого-нибудь венерианского абсента или заразиться чем-то еще на Каллисто. Вы же с одной планеты. И потом, здесь вы не коренные жители. Может быть, в воздухе Земли есть что-то вредное для твоих соотечественников? Я же ничем таким не страдаю. В конце концов, вы могли просто замотаться до такой степени, что вашим организмам стало катастрофически не хватать отдыха и сна. Вот и начались “провалы”, нервные срывы и появилась раздражительность, ошибочно принимаемая тобой за “жесткость”.

— А ты умная для европейки, — Сергей рассмеялся. Нина притворно надула губки и в шутку ткнула его кулачком в плечо.

— Позвони Попову, — вдруг предложила она. — И еще кому-нибудь из тех, кто проходил сквозь Рубеж. Вот тогда у тебя будет более-менее приличная статистика.

— Ты не просто умная, ты опасно умная! — Преображенский обнял ее и поцеловал. — Настоящая великая княгиня!

— Не рановато примерять такой титул?

— Пока, конечно, рановато, но ведь для меня ты всегда великая!

— Да как ты смеешь, охотник?! Я на голову ниже тебя! — “возмутилась” Нина, заливаясь искренним смехом. — Ты намекаешь на то, что я подпираю небо?!

— Простите, госпожа. — Князь выпустил ее из объятий и, как тогда, на Торбане, театрально поклонился. — Только без жестов!

— Ладно. — Жена, продолжая улыбаться, милостиво протянула руку. — Идем, вояка, я покажу тебе свои покои...

— Сожалею, госпожа, но мне очень скоро улетать. — Сергей взял ее за руку.

— Далеко? — Улыбка исчезла с ее лица. — На фронт?

— Дальше. — Преображенский прижал ее к себе. — Но это не опасно. Мы решили блокировать Рубеж, и я поведу резервную армию.

— Не бросай меня, — тихо шепнула она. — Я без тебя не могу.

— Я не пробуду там слишком долго. Как только мы отрежем армию вторжения от тылов, они сдадутся буквально за три дня. Максимум — за неделю.

— Это неправда, но я сделаю вид, что верю. — Нина вздохнула. — Береги себя...

* * *

Преображенский стоял на мостике “Каллисто”, заложив руки за спину, и внимательно разглядывал сверкающий Рубеж. Даже без всякой телеметрии было заметно, что тор изменился. Теперь его диаметр значительно превышал диаметр Луны. Если сравнительно медленный рост кольца не ускорится, Рубеж мог достичь земных размеров примерно через два стандартных месяца. Другое дело, если расширение тора имело какие-то свои законы... Но в любом случае расширение “бублика” не сулило ничего хорошего. Блокировать дыру в три-четыре мегаметра несложно, но вот когда она достигнет десяти, а потом и двадцати тысяч километров, на удержание позиций не хватит и трех резервных армий.

— Сообщение из-за Рубежа, ваша светлость. — На мостике появился офицер связи. — Контр-адмирал Попов докладывает, что технократы перебрасывают войска в пространство чуть дальше Сетты.

— Что они там забыли, ведь Сетты больше нет? Попов что-нибудь предпринимает?

— Никак нет, недостаточно сил.

Это было чистой правдой. В связи с нападением Тирании “армию присутствия” в Технократии пришлось сократить в пять раз. За “поведением” побежденных технократов следили только небольшой флот Попова и полицейские патрули из пяти десятков ударных крейсеров и малых рейдеров дивизии “Кречет”.

— К нам они собрались, как пить дать, — произнес переминающийся чуть поодаль Горохов. На крейсере были свои корректировщики стрелковых систем, и канонир “Шторма” временно числился адъютантом его светлости. — Второй фронт готовятся открыть, ренегаты.

— Винить их особо не в чем, — задумчиво проговорил Сергей. — Мы бы поступили так же.

— Мы бы, наверное, все-таки не торопились, — осторожно возразил Горох. — Ведь на стороне чинидов нет особого преимущества. Ни тактического, ни тем более стратегического.

— Ты мыслишь, как генерал артиллерии, — похвалил князь. — Объемно.

— Учусь. — Канонир так и не понял, иронизирует Преображенский или говорит серьезно. Он вообще уже плохо понимал, что происходит с князем. Сначала в нем появилась жесткость и какая-то чрезмерная решительность, потом задумчивость и загадочный интерес ко всяким странностям, следующая трансформация затронула его чувство юмора... Так недалеко было до полного перерождения. Из хорошего человека и благородного правителя в какого-нибудь самоуверенного деспота... Тьфу-тьфу-тьфу... Канонир суеверно сплюнул через левое плечо. Едва не на вахтенного офицера. Тот с недоумением взглянул на адъютанта, переполненного размышлениями и тревогами за судьбу князя, но промолчал.

“Этот Горохов такой же странный, как его князь. Так же молчит, а если говорит, то все больше язвительными шутками, не заглядывает в офицерскую кают-компанию, держится со всеми отчужденно. А ведь месяц назад и сам был простым офицером-корректировщиком. Как быстро меняет людей слава и власть. — Вахтенный осуждающе покачал головой. — Не дай бог так вот скурвиться...”

— Отметки на гиперсканах, — поднимаясь на мостик со средней палубы, доложил оператор связи.

— Картинку сюда, — приказал Сергей, даже не взглянув на офицера.

Тот развернулся на ступеньках и съехал обратно — для скорости — прямо по никелированному поручню. Спустя три секунды на объемном боевом мониторе появились вражеские корабли. В створе Рубежа их было только три десятка, но, судя по строю, истинный размер эскадры мог оказаться раз в десять больше.

— А говорили, что кораблей у них не осталось, — вслух заметил Сергей. — Как же Попов их проглядел?

— А может, это снова чиниды на трофеях? — предположил Горох.

— Возможно, — согласился Преображенский. — Боевая тревога! Первый эшелон, угол сорок пять градусов к плоскости перехода, огонь по целям с расстояния десять мегаметров. Товьсь!

— Заслон один готов!

— Заслон два готов!

— Выдерживайте угол обстрела, — напомнил князь. — Ваша задача — отсечь фланги. Центр пусть проходит сквозь Рубеж. Им займется заслон три.

— Третий на связи!

— Работать ювелирно! Тех, кто слишком прижмется к телу баранки , — пропускать. Ни в коем случае не  стрелять по тору. Одно попадание, и под трибунал пойдут все, вплоть до коков! Ясно?

— Так точно!

— Заслон четыре — подчищать прорвавшихся сквозь заслон три только фланговым огнем, выдавливая противника на линию огня платформ. Командирам орудийных платформ — настроить залповые системы на минимальную дистанцию. Не думаю, что до вас дойдет хотя бы один корабль противника, но если дойдут — работать с ними только в упор.

— Принято!

— И повторю для всех. Попадание в тор будет расцениваться как выстрел по своим... Оператор, время до огневого контакта?

— Четыре минуты!

— Начать обратный отсчет!

Все пошло не так, как хотелось Преображенскому, буквально с первой же минуты. Корабли технократов прошли сквозь Рубеж на такой скорости, что второй заслон не успел толком прицелиться. Третий бросился им на перехват, но опоздал, и вместо перехвата получились какие-то догонялки. Платформы, как и приказывал князь, ждали, когда противник подойдет на дистанцию ближнего боя, но технократы их обогнули и устремились дальше в пространство землян. Такого прорыва не ожидали ни Сергей, ни его капитаны. Фактически крейсеры врага просто уклонились от боя и виртуозно “просочились” во все едва заметные щели.

— Третий заслон — преследование! — крикнул Преображенский.

Все корабли третьей линии и так уже начали преследование, но прорвавшиеся крейсеры противника нырнули в гиперпространство, и где они собирались вынырнуть, было известно только им самим.

— Двадцать три машины упустили! — доложил командир третьего заслона.

— Отойти на прежние позиции! Добивайте тех, кто остался! Без танкеров далеко они не уйдут...

— Но нагадить успеют, — негромко заметил Горох.

— Сообщить о прорыве в штаб, — не обращая внимания на его реплику, приказал князь оператору. — Первый и второй заслоны — контратака!

— А если они никуда не пойдут? — продолжил рассуждать Горох. — Покружат минут пять в гиперпространстве, да и ударят нам в тыл...

— Платформы — круговая оборона! — на этот раз услышав канонира, тут же принял решение Преображенский. — Прицелы в гиперрежим!

— Вышли в пространство противника, — доложил командир второго заслона. — Прямо по курсу конвой!

— Атаковать!

— Есть!.. Конвой противника отходит. Уничтожено двенадцать танкеров! Детонация вызвала гравитационное возмущение...

— Отойти на позиции!

— Платформа восемь — первому. Вижу двадцать три отметки. Выходят из прыжка между первой и второй линиями обороны.

— Наши еще не вернулись, там сейчас дырка, — с досадой проворчал Горохов. — Надо с дистанции их снимать, ваша светлость! Уйдут иначе!

— И напорются на возвращающиеся заслоны, — возразил князь.

— С той стороны Рубежа у заслонов нет прикрытия с тыла!

— Черт! — Сергей скрипнул зубами. — Платформы — огонь по рейдерам противника, как только вынырнут! Только аккуратно!

— Принято!

Аккуратные залпы платформ настигли почти все корабли вернувшейся из гипердрайва группы, но все-таки произошло это слишком поздно. Пилоты технократов пошли на риск и вынырнули из прыжка в каких-то сотнях километров от Рубежа. Залпы тяжелых лучевых орудий пробивали их щиты, а взрывы кислородных и энергетических емкостей отбрасывали погибающие рейдеры в самые разные стороны. В том числе — к телу Рубежа. В золотом свечении тора корабли исчезали без особых видимых эффектов, как говорил когда-то Воротов — словно попав под ластик. Три машины все же сумели проскочить Рубеж, но их тут же атаковали возвращающиеся на позиции корабли первого и второго заслонов.

Когда в пространстве догорели все обломки, а корабли резервной армии вернулись на свои места, выяснились три вещи. Во-первых, вся схватка заняла ровно четыре с половиной минуты. Во-вторых, потери землян составили всего пять кораблей, из них три были уничтожены, а два только повреждены и условно остались в строю. Их экипажи уже принялись за посильный ремонт. Это были относительно приятные и вдохновляющие моменты. Третий факт был, наоборот, неутешительным. Рубеж за эти четыре минуты увеличился в диаметре на триста километров. Этот резкий скачок зафиксировали бесстрастные приборы флагмана. На глаз изменение определить было сложно.

— Если б не противный моментик ожидания, когда прорвались эти двадцать три шустрика, бой можно было бы назвать образцово-показательным, — ожил динамик прямой гиперсвязи.

— Да? — Сергей не сразу узнал немного искаженный гиперсвязью голос.

— Адмирал Волков на линии, ваша светлость, — помог ему собеседник. — Прохожу в часе от вас курсом на Медею, в карантинную зону Пятого флота. Конвоирую флотскую группу чинидов...

— Сдались?! — обрадовался Преображенский.

— Батарейки у них сели, — усмехнулся адмирал. — Почти всех тащим на буксирах.

— А Бородач?

— С ним сложнее. “Беркут” загнал его в ловушку, но князь сумел-таки вырваться. Прыгнул в сто пятый сектор и занял там планетарную оборону. Теперь его придется оттуда выкуривать нашим армейским коллегам.

— Постойте, сто пятый сектор — это же самая окраина ОВК... Телец...... Даная?!

— Так точно, Даная... Разведка доложила, что часть гарнизонов перешла на сторону Бородача и поэтому ему удалось спокойно сесть.

— Какие конкретно гарнизоны, не знаете?

— Нет, ваша светлость. Единственное, что знаю из той же сводки, — один гарнизон точно не сдался. Задает предателям жару — даже из космоса видно. Но прорваться ему на выручку пока нет никакой возможности.

— А номер?! Номер крепости какой?!

— Увольте, Сергей Павлович... Да вы со штабом свяжитесь, они-то точно в курсе.

— Хорошо. — Преображенский мельком взглянул на Гороха. — Спасибо, господин адмирал. Удачи.

— Вам того же. Только совет — поменяйте второй и пятый заслоны местами. Лучше, если в лоб противника будут встречать все-таки платформы, а уж крейсеры последней линии станут перехватывать прорвавшихся шустриков.

— Спасибо, так и поступлю, — пообещал Сергей. Что-то в этом роде он собирался сделать и без подсказок.

— Разрешите выяснить насчет Данаи? — спросил канонир.

— Да, от моего имени... — Преображенский вновь беспокойно взглянул на адъютанта. — Наши, по-моему, занимались эвакуацией из района Д453.

Горох кивнул и направился к лестнице на среднюю палубу. Нет, все-таки не совсем еще очерствел князь. Канонир с облегчением вздохнул. Столько забот, такие войска ему доверены, а помнит ведь о своих. Молодец! И нисколько он не зазнался и не “трансформировался”. Просто тяжесть великая на его плечи навалилась. Бремя ответственности. Он ведь привык честно работать, в полную силу, вот и загрузился по самую макушку государственными заботами. После маленькой Каллисто выйти на бескрайние просторы ОВК — это как из утиного пруда в океан заплыть. Совсем другой масштаб, и тут уж голова не только кругом пойдет, а и совсем отвалиться может... Горохов воспрянул духом и даже ответил дружеским похлопыванием по плечам на радостные поздравления встретивших его в операторской офицеров.

— Как мы их разделали?! — грозно взмахнул кулаком связист. — За четыре минуты, как бог черепаху!

— Это да, — Горох улыбнулся. — Дай-ка мне разведсводку по Данае, господний воин.

— Запросто! — Оператор вышел на связь со штабом. — Кто подписывает запрос?

— Князь, кто же еще?

— Вот, пожалуйста... Так... блокада... “Беркут”... ультиматум... Да-а, тут непросто придется. Бородач грозится взорвать всю планету, если наши не снимут блокаду и не выйдут из системы. Как думаешь, блефует?

— За него думать — себя не уважать, — ответил Горох. — Он же чокнутый... Что там еще в сводке?

— Да все вроде... А-а... нет. Одна крепость до сих пор великокняжеский флаг держит. Молодцы какие!

— Номер?

— Д453... Какой-то десант там засел. Европейцы никак не могут их оттуда выбить. Уже бомберы на круг засылали, а наши им в ответ пусковые шахты баллистических ракет открыли. Бородач бомберы тут же отозвал. Не хочет, гад, ядерную перестрелку устраивать. Видимо, понимает, что долго ему еще на Данае сидеть.

— Да, наших десантников на пушку не возьмешь. — Горох горделиво ухмыльнулся. — Блинов князю Бородачу еще сделает козью морду!

— Ты их знаешь? — удивился оператор.

— Это Отдельный десантно-штурмовой батальон штаба армии Каллисто, — пояснил канонир.

— Уважаю. — Сидевший за пультом связист взглянул на Гороха снизу вверх и в прямом, и в переносном смысле. Флагман, хотя и назывался “Каллисто”, был все-таки кораблем резервного флота Земли, и весь его экипаж состоял из землян.

— А ты думал! — Канонир приосанился и многозначительно добавил: — Это ж армия князя Преображенского. Элита...

Глава 8

Июль 2323 г. ОВК — Тирания — Технократия

Мелких, не крупнее средних размеров астероида, но исключительно ярких звездочек было около четырех десятков. Они двигались навстречу Рубежу, словно сверкающий рой крупных светлячков. За несколько мегаметров до золотого тора эти микрозвезды вспыхнули еще ярче, и от этого казалось, что их размеры увеличились втрое или больше. Однако все они свободно уместились в просвете Рубежа. Рой прошел сквозь “бублик” и начал стремительно гаснуть. Вскоре от светлячков остались только едва различимые искорки. Они уже не выглядели загадочными и не внушали опасения. Даже несмотря на то, что теперь они двигались не по орбите вокруг Торбана, а куда-то в глубь нового пространства. Двигались целенаправленно, по разным векторам и с каждым мгновением все быстрее. Искорки летели уже почти со скоростью света, когда их яркость окончательно сошла на нет...

Но то, что они стали невидимы, вовсе не означало, что они исчезли. Они нырнули в гиперпространство, и если бы там нашелся некий наблюдатель, то его взору могла предстать довольно зловещая картина. Звезды не исчезли. Они перестали светиться в видимом диапазоне и теперь мчались, каждая в своем неведомом направлении, абсолютно черными снарядами. Снова стать сверкающими болидами им было суждено только по выходе из гиперпространства. На подходе к целям...

* * *

Министр торговли Лишенко глубоко вдохнул свежий весенний воздух. Здесь, на Марте, весна была самым восхитительным временем года. Наверное, потому первые поселенцы и дали планете это скромное название. В отличие от жаркого и тяжелого Гефеста — соседа по планетной системе, — Марта была удивительно нежным миром. Мягкий климат, обилие воды и зелени, насыщенный ароматами воздух. Таким разнообразием флоры не могла похвастаться ни одна Колония. Даже природный мир Земли, пожалуй, проигрывал великолепию местных джунглей и райских уголков на тропических островах посреди спокойного и теплого океана.

На балконе торгового представительства ОВК появились промышленники и банкиры консорциума “Марта-Гефест”. Выбранное министром Лишенко место для переговоров должно было настроить их на благожелательный лад. От успеха этих переговоров зависела судьба немалых капиталовложений в проект “Вектор”. Проект предусматривал освоение третьей пригодной для жизни планеты в системе небольшой, в меру горячей и не слишком яркой желто-оранжевой звезды эпсилон Эридана. Львиную долю затрат принимала на себя Земля, но Марта с Гефестом также понимали, насколько прибыльным в недалеком будущем может оказаться освоение Вектора. Планета была богата полезными ископаемыми и располагалась в одной с ними системе — что могло быть выгоднее?

Вся фигура Лишенко излучала уверенность и благостное расположение духа. Крупный, уверенный в себе министр Объединения Вольных Княжеств выглядел просто символом преуспевания. Недаром Гордеев отправил на переговоры именно его, а не тщедушного министра экономического развития. Формально причиной замены был доклад, который в эту минуту делал эконом-министр в Совете ОВК, но члены консорциума понимали, что это лишь повод. Лишенко имел несравнимо больший вес (и не только фактически, но и фигурально). Если дело контролировал сам министр торговли, гарантия того, что оно будет прибыльным для всех участников, была почти стопроцентной. Да Лишенко за сомнительные дела и не брался. Вот такая существовала взаимосвязь: и прямая, и обратная. Спокойный фон переговоров был фирменным стилем Лишенко. И наряду с непринужденной обстановкой это действовало исключительно благотворно на все: от настроения участников до размеров их инвестиций. Неспешно и расслабленно поговорив о перспективах и технических деталях проекта, они обычно проникались к министру абсолютным доверием и выкладывали все свои козыри.

Обменявшись приветствиями и любезностями, участники переговоров расселись в удобных креслах за круглым столом.

— Итак, Вектор, господа. — Лишенко улыбнулся и указал в безоблачное небо. — Тридцать световых минут от Марты, час от Гефеста. Практически у вас под боком ждет своего часа огромная шкатулка с драгоценностями. И, само собой, этот час близок. Создав консорциум, вы сделали первый шаг к освоению богатств соседней планеты, так давайте же сделаем шаг номер два. Ведь сами собой бриллианты Вектора нам на головы не свалятся, их придется добыть...

Он снова указал на небо.

— Извините... — За спиной министра появился офицер внутренней охраны представительства. — Господин министр, срочное сообщение...

— Настолько срочное, чтобы мешать нашей беседе? — Лишенко был недоволен.

— Да. — Офицер перехватил его взгляд и, в свою очередь, указал глазами на сверкающее в зените солнце.

— Что? — Министр прищурился и попробовал взглянуть на светило. — Что вы мне подмигиваете? Кто-то летит?

— К звезде приближается некий объект, — торопливо прошептал офицер. — Курсом атаки!

— Атаки? — Лишенко обвел удивленным взглядом собравшихся. — Атаки чего? Марты? Гефеста?

— Нет, это скорее похоже на атаку... самой звезды.

— Что за чушь вы несете?! — возмутился министр. — Какие еще атаки?!

— Я бы порекомендовал спуститься в убежище, — ответил охранник. — Наблюдатели не могут определенно сказать, как будет развиваться ситуация.

— Вы срываете мне переговоры, — сквозь зубы процедил Лишенко. — Извольте выяснить определенно, что происходит, а уж после приходите с предложениями.

— Я...

Офицер не договорил, поскольку в ту же секунду ясный весенний день превратился в одну большую вспышку гигантского блица. Лишенко невольно прикрыл глаза рукой, а все его собеседники зажмурились. Охранник грубо схватил министра за ворот пиджака и потянул куда-то внутрь здания. Лишенко потерял равновесие и завалился на пол вместе с креслом. На помощь первому офицеру подоспел еще один, и уже вдвоем охранники поставили грузного шефа на ноги. Действовали офицеры практически вслепую. Зажмурившись, они подхватили министра под руки и потащили через холл к лифту. Когда они были уже у никелированных дверей, в спину им ударила волна нестерпимого жара. Лишенко обернулся, вытаращив покрасневшие, слезящиеся глаза, и рассмотрел, как на широком балконе дымятся корчащиеся силуэты недавних собеседников, как вспыхивают яркими огоньками рассаженные вдоль перил цветы, как пламя охватывает весь балкон и врывается внутрь здания. Казалось, что горит даже воздух. Министр задержал дыхание и прыгнул в раскрывшийся лифт. Внутри металлической коробки было еще не так жарко, но металл нагревался с немыслимой быстротой. Спустя пять секунд к стенкам лифта нельзя было притронуться. Охранники все еще прикрывали Лишенко собой, но их кожа уже начала покрываться крупными волдырями, а лица с мутно-красными невидящими глазами перекосило от боли. Министр схватил пиджак за полы и, выворачивая, накинул его на голову. Лифт закрылся, но почему-то никуда не поехал. Министр ткнул в самую нижнюю кнопку, но автоматика будто умерла. Лишенко сполз по горячей стене на пол и завыл от боли и отчаяния. В этот момент лифт вздрогнул стальным телом и быстро скользнул вниз. Остановился он так же резко, с неприятным скрежетом. Двери не открывались. Министр оттащил от дверей бесчувственные тела охранников и, ломая ногти, попытался раздвинуть створки. Металл обжигал пальцы, а перед опаленными глазами Лишенко плавали радужные круги. В душегубке стального ящика почти не осталось воздуха. Цветные разводы сменились сгущающимися сумерками. Министр почти потерял сознание, но тут левая створка подалась, и в образовавшуюся щель ворвался поток прохладного воздуха. Лишенко приник к щели, но снаружи в нее просунули какой-то железный прут, и министру пришлось отпрянуть.

— Сейчас! — пообещали снаружи. Дверцы медленно разъехались в стороны, и в одежду Лишенко вцепились несколько сильных рук.

— Живой! — крикнул один из спасителей. — Срочно в лазарет! Носилки! Быстрее!

Министр торговли зашелся сухим надсадным кашлем, и к его лицу кто-то тотчас прижал кислородную маску. Он почти ничего не видел, цветные и темные пятна трансформировались в сплошную красную пелену, сквозь которую проступали только силуэты суетящихся вокруг людей.

— Этих в холодильник... — послышалось за спиной. — Пожарная команда готова? Ну так чего вы ждете?!

— Вода кипит!

— Тогда углекислотой тушите! Порошком!

— Перекрытия третьего этажа просели! Выше все вообще расплавилось. Несущие конструкции повело, плиты рушатся...

— Герметизируйте убежище, вентиляцию на замкнутый цикл!

— Там, может быть, еще кто-то остался.

— Там сейчас тысяча градусов в тени... если она есть!

— Генераторы не запускаются!

— Аккумуляторы используйте!

— Да сели они, почти все... А, черт! Током бьет!

Откуда-то издалека послышался характерный треск замкнувшей проводки. Искр Лишенко не видел, а запах для него теперь существовал только один — запах гари. Горелого пластика, металла, дерева, ткани, обожженной плоти и паленых волос...

— Что происходит?! — сорвав с лица маску, прохрипел он.

— Лежите, господин министр. — Его насильно уложили, и чьи-то проворные пальцы начали быстро наносить на лицо, шею и руки министра какую-то мазь. — Это солнце...

— Я получил солнечный удар?! — Министр истерично рассмеялся и снова зашелся кашлем.

Те же руки снова надели на его лицо маску. В плечо вонзилась игла, затем еще раз... Шипение баллончика, и снова пальцы наносят на лицо и открытые части тела какое-то лекарство, на этот раз в виде пены.

— Что-то случилось с нашим солнцем, — пояснил все тот же голос. Лишенко только сейчас осознал, что говорит с ним не тот, кто занят лечением. Колдовала над ожогами явно женщина, а отвечал на вопросы мужчина. — Дневная сторона Марты в огне. На ночной тоже не прохладно. Градусов пятьсот. Вся атмосфера полыхает.

— А Гефест? — промычал сквозь маску министр.

— Гефест оказался почти в разбухшей короне... Там сейчас как в мартене. Нет, одним словом, больше Гефеста.

— Но как?! — простонал Лишенко.

— Кто его знает — как? Говорят, что-то вынырнуло из гиперпространства и врезалось прямо в солнце. Не сгорело в короне, а ударило прямо в фотосферу. Ну, а там уже и рвануло... Но вы не волнуйтесь, господин министр, это надежное убежище. Его строили с расчетом на термоядерную бомбежку. Тут можно год в автономном режиме продержаться. Жалко вот людей мало спаслось. Человек сорок всего, и только одна медсестра на всех...

— Сорок?! — Министр приподнялся на локтях. — Только сорок?!

— Да. — Невидимый собеседник вздохнул. — Из сорока миллионов. На Марте шестнадцать таких убежищ, но вряд ли в них успело спуститься больше народа, чем в наше. Стихнет пожар, попробуем с ними связаться.

— О, госп... ди... — простонал Лишенко, опускаясь обратно на носилки. — За какие грехи? Ответа на этот вопрос не знал никто...

* * *

— Главный орбитальный маяк Харона-2, прошу проводку. — Шкипер марсианского сухогруза “Энола” развернулся к экрану гиперсвязи.

— В проводке отказано, — равнодушно ответил кибер маяка.

— Не понял. — Шкипер удивленно поднял брови и обернулся к единственному пассажиру. — Как это — отказано? Зону закрыли?

— В проводке отказано, — повторил автомат.

— И что мне теперь, в гиперпространстве дрейфовать? — Спорить с машиной было бессмысленно и даже немного странно, но шкипер разговаривал скорее с самим собой. — Прошу проводку к резервному маяку.

— В проводке к резервному маяку отказано.

— Чертова железка! — Капитан озадаченно уставился на пассажира. — Что будем делать, господин генерал?

— В системе есть другие маяки? — Генерал Родионов бросил взгляд на звездную карту.

— Только военные. Но наш груз может вызвать у военных массу ненужных вопросов. Такое количество немаркированного оружия и сомнительная полетная карта... -Они могут догадаться, куда мы направляемся. Ведь порталы Харона-2 ведут только в двух направлениях: в Солнечную и к Данае.

— Предоставьте это мне. — Генерал усмехнулся. — Как разговаривать с младшими офицерами-навигаторами я знаю.

— Любой каприз за ваши деньги. — Шкипер переключил частоту. — Сухогруз “Энола” вызывает базу “Черчилль”.

— Дежурный по базе лейтенант Форбс, — ответил нормальный человеческий голос. В отличие от кибера главного маяка, дежурный навигатор военной базы был чем-то встревожен. — Ждите указаний, “Энола”.

— Опять двадцать пять! Что тут происходит?! — возмутился шкипер. — Got damned, Forbs! What's happen?!

— Чрезвычайная ситуация, — строго ответил дежурный. — Следите за своей речью, “Энола”.

Харон-2 был марсианской Колонией, но Устав Объединенных Флотов ОВК предписывал вести все служебные переговоры по-русски. Родионов жестом предложил капитану уступить право вести беседу, но марсианин уже вскипел и набросился на Форбса сам.

— Я не могу затормозить без привязки к серьезной массе, “Черчилль”! — снова перешел он на общий язык. — А чтобы оставаться в гиперпространстве, мне потребуется сохранить скорость. А я уже начал ее сбрасывать для выхода из прыжка. Что прикажете делать?!

— Ждите указаний, — как-то рассеянно повторил дежурный.

— Сынок, — наконец вклинился генерал. — Говорит генерал армии Родионов. Мне некогда ждать твоих ценных указаний.

Генерал попытался произнести это с иронией, но на лейтенанта не произвело впечатления ни звание пассажира “Энолы”, ни его отеческий тон. Казалось, что внимание дежурного сосредоточено на чем-то более важном, нежели щекотливая ситуация, в которую попало грузовое судно Марсианского Триумвирата. Капитан “Энолы” снова сменил частоту и включил обзорный гиперскан. Ждать указаний можно было неопределенное время, а выходить из прыжка следовало в ближайшие десять минут. Не позже. Иначе могли полететь активаторы индивидуального портала. Перепрограммировать их управляющий блок можно было за пять секунд, но перепад напряжения — от постепенной активации выходного контура к резкой нагрузке на входной — мог превысить порог и без того потрепанной защитной системы. Выход из ситуации был только один — просканировать трассу по вектору выхода из прыжка и выйти без проводки. В насыщенном искусственными спутниками, космическими станциями, доками, орбитальными фабриками и вспомогательными модулями пространстве вокруг, например, Марса или Земли такая самодеятельность была строго запрещена, но у Харона-2 пространство было не так забито техникой. Если выбрать вектор “160”... Да, пожалуй, этот вариант вполне годился. Тормозной тракт в этом направлении был свободен вплоть до астероида Шлиман — вполне приемлемой тормозящей массы. Оставалось только дать предупредительный сигнал, но шкипер был опытным космолетчиком и сообщать навигатору о своих планах не спешил. Совсем не предупреждать о маневре, конечно, нельзя, но и выслушивать увещевания или ругательства целых десять минут подряд капитану не хотелось. Сообщить он, конечно, сообщит, но секунд за тридцать до маневра... Шкипер вкратце поделился задумкой с генералом, и тот его план одобрил.

— “Энола”! — вдруг крикнул лейтенант Форбс, выйдя на запасную частоту. — Назад!

Шкипер даже вздрогнул. Неужели офицер предугадал его намерения? Чтобы скрыть смущение, он откашлялся и ответил как можно спокойнее:

— Слышу вас, “Черчилль”, повторите приказ.

— Назад! Вектор проводки “300”! Уходите за Трайдент!

— Вы что, с ума сошли, лейтенант?! — возмутился шкипер. — Что я забыл на самом краю системы?!

— Уходите! — Голос Форбса сорвался. — Конец...

Эфир неожиданно очистился. Капитан “Энолы” тронул сенсор поиска, но на всех частотах воцарилась гробовая тишина, словно в системе звезды К2Е-5690 не осталось ни одного спутника, ни одной радио и гиперрелейной станции, ни одного корабля, маяка или орбитального аппарата. Будто вся система внезапно погрузилась в котел с густой вязкой тишиной. Шкипер Удивленно развернул уловители гиперскана в сторону Харона-2 и включил видеообработку сигнала.

От того, что он увидел, шевельнулись волосы на его голове. Обычно такая спокойная и не слишком яркая звезда К2Е-5690 вздулась, словно перекачанный косматый шар. Ее корона растеклась в пространстве гигантскими ручьями извивающихся протуберанцев и сияла так, словно силилась перещеголять сверхновую. Темный округлый силуэт в прицеле одного из ее толстых щупальцев тоже сначала раздулся, но в конце концов прекратил расширение и начал съеживаться. При этом он все больше светлел, наливался оранжевым, затем ослепительно белым цветом, и наконец...

Шкипер невольно отпрянул от экрана. Силуэт Харона-2, некогда Колонии Марсианского Триумвирата, а ныне полноправной планеты ОВК, места проживания девяти миллионов человек, лопнул, разлетаясь на множество мелких кусков, а последовавшая откуда-то из центра лопнувшего шара вспышка слилась с губительным сиянием звезды. Плазменный шторм донесся до Шлимана, оплавил поверхность равнодушного астероида, немного сдвинул его орбиту и помчался дальше... До края системы — газового гиганта Трайдента — было почти два часа, но сила вспышки оказалась настолько велика, что капитан “Энолы” не сомневался — по первое число достанется и Трайденту. Растерять такую энергию за два световых часа было просто невозможно.

— Полный назад, — приказал сам себе шкипер. — Пристегнитесь, генерал.

— Что за черт?! — Родионов не отрывал взгляда от экрана. — Что вы собираетесь делать?

— Будем менять курс и попробуем прыгнуть сразу к Данае.

— Вы рискуете перегрузить силовую установку, — забеспокоился генерал. — Если откажет защита, мы можем потерять управление индивидуальным порталом.

— К дьяволу перегрузки защитной системы! — Шкипер ожесточенно помотал головой. — К чертовым собакам — перепад напряжения! Выходить в пространство, объятое таким кошмарным катаклизмом, равносильно самоубийству. Уж лучше лишиться индивидуального портала и заплатить штраф за неумышленную порчу оборудования.

— Но запас топлива...

— Его хватит на три таких маневра! — Капитан набрал код нужной команды.

Компьютер возмущенно пискнул, но все же перебросил энергию с выходного контура на входной. Следом за главным блоком недовольно запиликал блок гиперпорта. Перегрузка по “красному коду” была ему практически приговором. На мостике запахло озоном, горелой проводкой и пластиком.

— Держись, “Энола”, — пробормотал шкипер, напряженно следя за показаниями приборов. — Вывози, старушка...

“Старушка” звякнула сигналом перегрузки силового агрегата и внезапно вздрогнула всем корпусом. Шкипер пораженно замер и перевел недоверчивый взгляд с экрана гиперсканера на показания ходового блока.

Потеряв контроль над системой перекрестной подачи энергии на контуры, сухогруз “Энола” выходил из прыжка. Такой подлости от верной посудины капитан никак не ожидал.

— F... s.. t! — бешено заорал шкипер. — Будь ты проклята, механическая дрянь!

— Капитан! Делайте что-нибудь! — крикнул, в свою очередь, Родионов.

— Я ничего не могу поделать. — Шкипер устало откинулся на спинку кресла. — Придется вашему князю Бородачу обойтись без этой поставки... и без вас. Мне очень жаль, генерал.

— Жаль?! — Родионов вскочил. — Что значит — жаль?! Немедленно исправить! Пошлите сигнал бедствия!

— Его никто не примет. — Капитан указал на обзорный экран.

Зеленоватое свечение выходного кольца индивидуального портала смешалось с плазменными потоками солнечной бури. Едва выйдя из гиперпространства, “Энола” потеряла все надстройки и антенны и закувыркалась, словно перекатываемый ветром комок бумаги. Автоматика попыталась выровнять полет несколькими вспышками маневровых двигателей, но не справилась с задачей и наконец сдалась. Вектор движения судна сменился, скорость возросла, и теперь оно летело точно к Шлиману.

Сухогруз еще не приблизился к астероиду, а ходовая рубка уже потеряла ббльшую часть бронеплит и керамической обшивки. Поэтому, когда масса оплавленного каменного обломка притянула к себе изувеченное тело судна, пугаться столкновения было уже некому. Нет, шкипер и пассажир были в тот момент еще живы, но боль от ожогов не позволяла им думать о чем-то постороннем. О чем-то, кроме сползающих лохмотьев сгоревшей одежды, кроме боли в глазах, помутневших, словно зажаренный белок яйца... О чем-то, кроме крови, испаряющейся из трещин в обугленной, лопнувшей коже...

Сухогруз “Энола” достиг кипящего каменного плато точно в ту секунду, когда капитан корабля издал последний стон и сердце его остановилось. Одновременно остановилось и термоядерное сердце “Энолы”. Генерал Родионов прожил на секунду дольше и успел услышать оглушительный скрежет сминающегося металла и гул кипящей лавы...

А надгробием им стал взрыв реактора, расплескавший каменную жижу по плавящемуся астероиду на многие километры...

* * *

Многокилометровый слой углекислотных облаков и адское пекло под ним. Пустыня. Здесь нет жизни, кроме той, что принесли люди. Кроме той, что укрыта под огромными сверкающими куполами. Их великое множество, и в большинстве своем они являются всего лишь прозрачными крышами зарывшихся в грунт зданий. Десятки этажей вниз, тоннели-переходы, просторные зеленые гроты с маленькими искусственными солнцами и резервуарами, в которых плещутся крохотные озера. Жилые кварталы и паутина монорельсовой сети. Перекрестки пешеходных и транспортных развязок, по привычке именуемые площадями, колодцы шахт и тупики штолен, тоннели и вместительные залы промышленных предприятий. Все спрятано под грунт. Все живет своей размеренной жизнью. И прекрасно обходится без вида на неприветливое низкое небо и раскаленные камни. Для чего нужны эти хрупкие купола, если сквозь них все равно не видно ни солнца, ни звезд? Гораздо проще было бы оставить на поверхности лишь посадочные площадки да бронированные шлюзы. Меньше возни с обслуживанием, практично и экономно. И никакого риска...

Карпов-младший заложил руки за спину, словно выражал несогласие с мнением несуществующего оппонента. Да, именно так: расточительно и неоправданно. Вот все, что можно было сказать об идее возведения над крупными зданиями-подземельями прозрачных куполов. Но... почему же он стоял сейчас здесь, на смотровой площадке, и как зачарованный пялился на измученную парниковым эффектом и жутким атмосферным давлением пустыню? Стоял в одном ряду с сотней таких же бездельников и не мог отвести глаз от унылого желто-серого пейзажа. К его услугам были панорамные видеоокна на курортном уровне “Земля-2”, или он мог приказать гостиничному голотерминалу создать прямо в номере достоверную имитацию любой климатической зоны любой освоенной планеты. Но этого ему почему-то не хотелось. С упорством обреченного он раз за разом, в любую свободную минуту выбирался на ближайшую площадку и смотрел на раскинувшийся вокруг города холмистый ад. На бегущие по куполу струйки кислотных дождей, на клубящиеся прямо у поверхности и выше облака смертоносных испарений, на редкие фигурки взлетающих и садящихся кораблей, на деловую суету роботов, меняющих изъеденные кислотой и коррозией детали поверхностных механизмов и коммуникаций... Увидеть за стеклом человека было нереально. В такой агрессивной среде, при средней температуре в пятьсот градусов, да еще при давлении в сотню земных атмосфер, даже в скафандре повышенной защиты — из металлокерамической брони, с титановым экзоскелетом — никто не продержался бы и десяти минут. Только тяжелые бронированные механизмы. Они заботливо, словно садовники, ухаживали за диковинным парком, где вместо деревьев росли причальные мачты и ажурные башни диспетчерских, вместо цветов — тарелки антенн, а роль фонтанов исполняли застывшие водопады куполов.

Венера была, пожалуй, единственной планетой класса “А”, не подвергшейся терраформированию. Или, на сленге специалистов: “оземлению”. На вопрос “Почему?” ответить было некому. Проблемами освоения занималась специальная комиссия, но в ее задачи входила разработка планов преобразования в подобие Земли планет дальнего внеземелья, таких, например, как Вектор в системе Марты и Гефеста. Ведь это были дикие территории, и их превращение не требовало особых юридических формальностей. С Венерой дело обстояло иначе. На ней уже более ста лет жили люди. Миллионы людей. Большинство из них родились на этой планете, под этими куполами. Чтобы заняться превращением кислотного парника в пригодную для жизни копию Земли, требовалось убедить каждого из них в целесообразности проекта. Проекта не бесспорного, дорогостоящего, долговременного. Представьте, что к вам домой вваливаются строители и говорят: “Твой дом полная развалина, мы построим на его месте настоящий дворец, но ты пока поживешь в палатке, посреди стройплощадки. Недолго, лет двадцать. А еще заплатишь за новое жилье половину своего пожизненного дохода. Не сразу, в рассрочку, за те же двадцать лет”. Кто согласится на такие условия? Особенно если дом на самом деле, возможно, и не слишком удобен, но крепок, надежен и быт в нем отлажен до мелочей...

Карпов покачал головой. Скорее всего Венере суждено остаться пустынной ядовитой планетой до скончания веков. Или до тех пор, когда технологии трансформации планет достигнут такого совершенства, что превращение углекислотной атмосферы в азотно-кислородную станет делом одного рабочего дня. А очистка и дезактивация почвы целой планеты будет таким же обыденным делом, как прополка средних размеров огорода.

Карпов взглянул на циферблат. До посадки на космолет оставалось три четверти часа. Еще сорок пять минут, и о мрачной Венере останутся лишь воспоминания. Он улетит на свою удобную, давно освоенную Европу и надолго забудет о желто-серых тучах и о противном жжении где-то под ложечкой от беспокойства за надежность прозрачных куполов. Забудет о жарком, тяжелом мире, который летит в пространстве так близко от Солнца, но не видит его даже в полдень...

Или... все-таки видит? Карпов удивленно поднял глаза к зениту. Что это за разрыв в облачном фронте? Блик от посадочного факела очередного космолета? Карпов почувствовал, как в груди формируется тугой прохладный комок. Предчувствие больших неприятностей было вполне отчетливым. Желтое пятно на фоне облаков становилось все ярче. Оно ширилось, разгоралось, его блеск уже не пробивался сквозь тучи, а рвал их завесу в клочья... Карпов невольно попятился.

Лифт! Скорее к лифту! Что бы это ни было, лучше убраться подальше. Лучше спуститься на самый нижний уровень и досмотреть этот странный эпизод по каналу внутренней инфосети. Карпов наконец пересилил любопытство и бросился к заветным створкам. Там уже толпились люди. Пока их суета не имела признаков паники, но самообладание утекало из этих, любителей экзотических пейзажей, словно вода из пробитой цистерны. Когда Карпов прорвался к лифту, сияние в небесах разгорелось до яркости софита, а люди с воплями ринулись на штурм кабин.

Какой-то мускулистый мужчина в форме техника оттолкнул Карпова в сторону и ворвался в лифт первым. Следом за ним в кабину запрыгнули еще трое не растерявшихся верзил. По пути один из них отшвырнул в сторону хрупкую девчушку. Она упала почти под ноги Карпову, и о нее тут же начали спотыкаться остальные страждущие. Карпов присел и вытянул девушку из-под ног толпящихся беженцев. Кажется, ей успели сломать руку и, возможно, пару ребер. Она была страшно бледной, по щекам текли крупные слезы, но девушка переносила боль молча.

Скоростные лифты не справлялись с нагрузкой. Толпа редела слишком медленно. А свечение за спиной разгоралось слишком быстро. Оно было уже таким ярким, что в нем утонули все наружные постройки и соседние купола. Оно заливало ослепительными лучами не помнившую ничего подобного поверхность планеты на тысячи километров вокруг, от горизонта до горизонта. Карпов невольно прищурился и, схватив девушку под локоть здоровой руки, потянул за собой. Вдвоем пробиться к лифту им не светило, а времени на терпеливое ожидание в очереди уже не оставалось. Они торопливо доковыляли до аварийной лестницы и...

В этот момент купол загудел от тяжелого удара. Волна низкого звука ударила по перепонкам и заставила невольно пригнуться. Почти сразу за ударом последовал громкий скрежет, еще более громкий хруст, и по центральным секциям купола поползли длинные трещины. Карпов бросил на свод всего один короткий взгляд, но этого оказалось достаточно, чтобы осознать всю безвыходность ситуации. Тем не менее он решительно подтолкнул спутницу, и они затопали по гулкой металлической лестнице вниз. Пролет... другой... третий... За спиной послышалось шипение — это смыкались герметичные створки между этажами. Карпов подхватил спотыкающуюся девушку на руки и ускорил шаг... Девять... Мало! Двенадцать... Створки шлюз-камер хлопали уже совсем близко. Что же там произошло?! Неужели ударная волна неведомого взрыва была настолько сильна, что не только разрушила купол, но и заставила сработать автоматику на уровне двенадцати... нет, уже четырнадцати этажей под поверхностью! Руки устали и сами собой выпустили девушку. Идти она не могла. Первая стадия болевого шока — стадия возбуждения — прошла, и теперь спутница не могла даже пошевелиться. Карпов снова поднял ее, но теперь не на руки, а забросил на плечо. Девушка вскрикнула и обмякла. Видимо, потеряла сознание от боли, ударившись о плечо Карпова сломанными ребрами... Двадцать этажей вниз, а переборки все хлопают, отрезая бушующий наверху пожар от подземного города... Пожар в углекислотной атмосфере! Вроде бы абсурд, но Карпов отчетливо видел, как над треснувшим куполом взвились языки белого пламени! Или это было не пламя, а потоки плазмы? Но откуда? Неужели... Неужели это вспыхнуло... Солнце? Но какой силы должна быть вспышка, какой гигантский протуберанец должна была выбросить его корона, чтобы пробить атмосферу Венеры?!

Переборка двадцать третьего этажа сомкнулась прямо за спиной. Карпов из последних сил рванулся вперед, но опоздал. Двадцать четвертый шлюз закрылся прямо перед его носом. Он остановился, осторожно опустил девушку на пол и замер, прислушиваясь. Кроме собственного тяжелого дыхания и далекого отзвука аварийных ревунов, он не слышал практически ничего. Никакого гула бушующего пламени или стона плавящихся конструкций. Возможно, это было неплохим прогностическим признаком, но тишина чаще всего бывает обманчива. Карпов уселся на пол рядом со спутницей. Девушка была жива, но в глубоком обмороке.

“Наверное, это не худший вариант для нее... Что бы ни произошло... Пусть она очнется в лучшем месте. Не в крошечной душной секции между этажами, а там, где не будет боли и страха. Либо в лазарете, либо в раю...”

Карпов тяжело вздохнул. В отсеке становилось жарко и душно. Плазменный пожар приближался. Карпов сел спиной к двадцать четвертой переборке, подтянул колени и сложил на них руки. Голову он откинул назад, прижавшись затылком к относительно прохладному металлу коварной шлюз-створки. Он почему-то больше не боялся. Ничего. Наверное, потому, что теперь уже бояться было глупо. Он снова покосился на спутницу. Совсем еще ребенок...

“Да, она-то, пожалуй, очнется в раю... Жаль, что мы больше не встретимся...”

* * *

С самого утра Великий Князь чувствовал себя отвратительно. Он давно уже забыл, что такое быть здоровым и полным сил, но сегодня его загадочная болезнь обострилась. Он с огромным трудом поднялся с постели и, кое-как приведя себя в порядок, с помощью слуг добрался до тронного зала. Руки отчетливо дрожали, ноги подкашивались, а голова словно налилась свинцом. Гордеев отпил из поданного слугой стакана пару глотков воды и откинулся на спинку кресла.

— Что-то солнце сегодня... — Он взглянул за окно.

Над столицей собрались тяжелые дождевые тучи, но даже сквозь их темно-серые бока просвечивал светлый диск солнца. Выглядело это довольно странно.

— Вспышка, говорят, — негромко пояснил слуга. — Гелиофизики через метеоцентр предупреждение передали. Просят граждан без необходимости на улицу не выходить, а если и выходите, сказали, только в шляпах, темных очках и белой одежде.

— Такая сильная вспышка? — Гордеев удивленно взглянул на слугу. — А ну, позови кого-нибудь...

Слуга поклонился и выглянул за двери. В покои тут же ворвался адъютант-полковник. Он подскочил к трону и срывающимся голосом запричитал:

— Беда, Великий Князь! Солнечная на грани катастрофы! Меркурий горит! Корона Солнца разбушевалась! Вспышка там, огромная, невиданная! В фотосфере факелы гигантские, корона протуберанцы выбросила... До Венеры! Что там в ее атмосфере теперь творится — одному богу известно! Инженеры говорят — конец венерианским городам. Не выдержат купола такой нагрузки. Наша ионосфера светится по всем широтам, Луна в три раза блеск увеличила. Магнитные бури почти заглушили эфир, только гиперсвязь и работает!

— А ну успокойся! — Гордеев шлепнул адъютанта по щеке. Не сильно, но обидно. — Тряпка!

— Ваша светлость, — полковник покраснел, — я... виноват... неожиданно все.

— В чем причина вспышки? Что говорят ученые?

— Да это нам и без них известно, — сдавленно просипел адъютант. — Ниоткуда появилась... словно из-под земли... То есть из-под... неизвестно чего! На гиперсканах все чисто было, в обычном пространстве тоже. Но вдруг вынырнула из какой-то норы и прямиком к звезде! Мы даже сообразить не успели, а она уже в фотосфере!

— Постой, кто “она”?

— Неизвестно, ваша светлость! Внешне — как обычная водородная звезда, яркая и по спектру излучения похожа, но только размером... с астероид и движется самостоятельно, почти по прямой. Вынырнула из ниоткуда и в Солнце!

— Черти бы вас всех задрали! Неужели нельзя было ничего предпринять?!

— А что тут предпримешь, ваша светлость?! Звезда же! Не ракетами же в нее стрелять!

— Звезда? Размером с астероид и с точно проложенным курсом? Ополоумели все от страха?! Стратегическое оружие от звезд отличить не можете?! Вероятный расчет траектории сделали?!

— Так точно, от Рубежа, получается, шла... шло...

— Что говорит Преображенский?

— Не проходили в его дежурство никакие звезды сквозь кольцо, а вот раньше — могли. Так и сказал. И еще про плен свой что-то сказал, только я не понял.

— Дай мне его на связь!

— Слушаюсь...

Гиперсвязь с постом Преображенского установилась только через десять минут. Взрыв на Солнце — военные, в отличие от гелиофизиков, называли вещи своими именами — не повлиял на устойчивость гипер связи, но серьезно разладил компьютерные системы ее активации.

— Сергей, что там у тебя за тайные знания об этих диверсионных звездах? — даже не поздоровавшись, спросил Гордеев.

— Здравствуйте, ваша светлость. Ничего тайного. Просто я видел такие в небе над Торбаном, а после мне подвернулась под руку разведсводка, и я составил модель. На модели выходило, что звезды должны пройти сквозь Рубеж. Но на деле, когда наступил такой момент, они просто исчезли. Во всяком случае, до сегодняшнего дня в нашем пространстве их никто не видел.

— Ясно. Как считаешь, тайное оружие?

— Все может быть. Я давно задумывался — зачем технократам выбрасывающиеся силовые ловушки, если чиниды сражались с ними только при помощи лучевых орудий?

— Ты там случайно трофеями не разжился? Нам бы такие ловушки сейчас тоже пригодились.

— Я отправил восемь трофейных крейсеров с фронтовым буксиром “Родина”. Он сейчас где-то на пути к Медее. Но все захваченные корабли повреждены и не имеют энергоресурса. А переставить катапульты ловушек на наши рейдеры не так-то просто. Да и не справятся ловушки со звездами. Масштаб не тот.

— Что же теперь — просто сидеть и ждать, когда чиниды забросают нас этими звездами?

— Сомневаюсь я все-таки, что это инициатива чинидов... Будь у них такое оружие, ни ядерные снаряды у нас они бы не выпрашивали, ни с Технократией резину не тянули. Давно врезали бы по Ромме или ее звезде, да и вся война...

— Чиниды нас приложили или нет — не важно. Они все равно свое получат. Не за это, так найдется за что еще. Вопрос в другом...

— Я понял. Нет, сидеть и ждать нам не стоит. Надо выслать подкрепление Попову и захватить несколько кораблей технократов целыми и заправленными. Заодно выспросим у их капитанов, для чего изначально предназначались ловушки. И если для диверсионных звезд, то чьи это звезды на самом деле. Разрешите?

— Твоя задача — стеречь Рубеж, — возразил Гордеев. — Попову помогут “беркуты”. Они как раз освободились. Осаду Данаи теперь инженерно-пехотная армия держит.

— Прорваться не удалось?

— К твоим-то? Знаю я о героях, доложили... Нет, пока, Сергей Павлович, не удалось, но флаг над Д453 по-прежнему наш. Значит, не все потеряно...

* * *

Князь Бородач полулежал в кресле коменданта крепости Д300, отчего его изображение на экране видеосвязи казалось немного карикатурным. Сам Бородач этого не осознавал, зато Блинова и двух его ротных непропорциональность видеофигуры князя веселила от души.

— Я знаю, что у вас есть десантный транспорт, — лениво говорил Бородач. — Можете улететь в любую минуту. Задерживать не стану.

— И мы вас не станем, — спокойно ответил майор. — Правда, за осадную армию я ручаться не могу. Ею командует генерал Шабалин, а он шутить не любит.

— А ты, значит, любишь? — Князь сохранял относительное спокойствие, но чем дальше в тупик заходила беседа, тем заметнее становилась его нервозность. — Твоя крепость, майор, для меня как прыщ. Ничего особенно не значит, но для порядка его лучше бы удалить. Понимаешь меня? Можешь, конечно, до пенсии сидеть в подвалах, только зачем тебе это? Пользуйся моментом, пока я добрый. Улетай...

— Лучше сдайся, князь. — Блинов усмехнулся. — На суде зачтется.

— Вроде на одном языке говорим... — Бородач притворно вздохнул. — Ну что мне с тобой делать? Разбомбить?

— Так пробовал уже. — Десантник покачал головой. — Я в долгу не останусь, ты меня знаешь.

— Больно высокого ты о себе мнения. Кто ты такой, чтобы я тебя знал?

— Я тот, кто брал твой. дворец, — Блинов усмехнулся, — а заодно и хранилище.

— Ах вот что! — Князь немного напрягся. — Но я тогда уже на Земле был. Не видел я твоего героического захвата пустых покоев. И, кстати, разве не Преображенский ту акцию возглавлял?

— Он, а я ему помогал.

— Ну, герои, герои, не спорю... — Бородач снисходительно махнул рукой. — Только тут не Европа, а Даная. Тут тебе ничего не светит, майор... Слушай, а почему ты всего лишь майор? Отдельный батальон у тебя, а звание какое-то несерьезное.

— Мне хватает. Да и разве это главное? Вот ты — князь, а кто тебя уважает? Твоя банда?

— Ты меня утомил, десантник. — Бородач начал наливаться багрянцем. — Час даю. Не уберешься с планеты...

Окончание угрозы утонуло в шквале помех. Блинов удивленно взглянул на ротных и указал глазами на дверь кабинета. Для переговоров он, как и князь, оккупировал канцелярию своей крепости. Первый ротный выглянул в коридор и тут же отпрянул, пропуская разгоряченного лейтенанта технического взвода.

— Радиационная тревога, господин майор!

— Ядерный удар?! — Блинов вскочил.

— Никак нет! Крупная солнечная вспышка! Армия отошла в тень спутников, связь с ней потеряна. Только на гиперчастотах, но магнитная буря не позволяет запустить аппаратуру — компьютеры зависают или просто отключаются. Системы наведения в порядке, но локаторы не работают...

— Надо наблюдателей на башни поставить — вдруг, Бородач под шумок бомберы пошлет, — предложил командир второй роты.

— Нельзя, господин капитан, — возразил техник. — Там, наверху, сейчас настоящее пекло. Озоновый слой как решето, радиационный фон раз в двадцать выше нормы, яркость светила такая, что самые темные фильтры не спасают. Но и атмосферных бомберов можно не опасаться. Магнитная буря не только наши системы разладила. По всей планете электроника молчит. Не взлетят самолеты. Просто движки не смогут запустить.

— Слушай, а если наши не успели сесть на спутники?! — ужаснулся первый ротный.

— Космическим аппаратам вся эта иллюминация не страшна, они и не к таким вещам приспособлены, а вот если они сели и укрылись в городах... — Лейтенант покачал головой. — Электроника куполов наверняка тоже отключилась. Там сейчас, как в затонувшей подводной лодке, — душно, холодно и некуда всплывать.

— У нас здесь тоже не сахар. — Второй ротный пощелкал выключателем мертвого кондиционера.

— Мы хотя бы на планете, атмосфера кругом... — Техник вздохнул. — Кончится вспышка, все наладим. А вот ребятам, которых беда на безвоздушных спутниках настигла, точно не позавидуешь. Одна надежда на химические регенераторы и теплоизолирующую броню куполов.

— Да, однажды, помню, малый рейдер “Ветер” сутки без электропитания дрейфовал... — негромко произнес Блинов. — Выжили ребята. Но это в глубоком космосе случилось. Там поблизости ни звезд, ни планет не было. Всей радиации — только от собственного реактора. А тут вон что творится. Излучения сколько хочешь, да еще на выбор, от гамма до рентгеновского.

— И корона распухла, — добавил лейтенант. — Плазма атмосферу сжигает, как автоген. Если не закончится этот катаклизм в течение суток, на Данае станет ненамного уютнее, чем на спутниках.

— Эх, сейчас бы Д300 взять! — Первый ротный с Досадой хлопнул себя по колену. — Такая ситуация сложилась! Может, в тяжелые скафандры запакуемся Да махнем?..

— На чем? — остановил его комбат. — Сказано тебе — не заведутся сейчас никакие машины.

— Космолеты-то заведутся!

— Опасно это, — возразил техник. — Да и бронированные спутники наверняка тоже пока в строю. Может, связи с ними у Бородача нет, но автоматическая программа в них наверняка действует. Не ответим на “свой-чужой”, и амба...

— А я бы попытал счастья! — не унимался ротный. — Господин майор, может, попробуем?

— Нет, Трошкин, остынь. — Блинов покачал головой и перевел взгляд на лейтенанта-техника. — Судя по всему, тот же случай, что и везде?

— Так точно, — техник мрачно кивнул. — Тридцать третий по счету. Нам еще везет — можно сказать, по-божески жарит. А вот на других Колониях... От Марты и Гефеста одни угли остались, а Харон-2 вообще взорвался...

— Так это что, не только на местном солнце вспышки? — догадался ротный Трошкин.

— В том-то и дело. — Блинов положил на стол сводку. — Не хотел я вас раньше тревожить, но теперь уж... Вот. Почти по всем обитаемым системам град прошел. Какие-то не то звезды малокалиберные, не то энергоракеты. Генштаб грешит на чинидов, только... мне показалось, что генералы и сами ни в чем не уверены. Слишком масштабная бомбардировка получилась. Так что не время сейчас друг друга воевать. Неизвестно, сколько нас теперь по всей Галактике живых наберется.

— Резонно. — Второй ротный скептически прищурился. — Еще бы князь Бородач это осознал. А то ведь он может не понять требований времени и, в отличие от нас, все-таки поднимет космолеты. Под шумок, так сказать...

* * *

... Сообщения о звездах-диверсантах приходили отовсюду. Операторы гиперсвязи Генштаба вели учет всех сообщений, и с каждым новым докладом атмосфера в штабе становилась все более наэлектризованной. Тридцать четвертое сообщение было наверняка не последним — хотя после него наступила долгая пауза — и до боли типичным.

“Системообразующая звезда спектрального класса G4V-3121 атакована неизвестным межзвездным объектом. В результате столкновения в короне звезды начались сильные возмущения вещества, выброс энергии магнитных полей в короне и хромосфере составил до десяти в двадцать девятой степени джоулей. Наблюдается десятикратное увеличение яркости хромосферы, рентгеновское и радиоизлучение превысило норму в десять раз. Плотность солнечного ветра на уровне двух обитаемых планет — Колонии Самсон и Колонии Форпост — увеличилась соответственно до полутора тысяч и девятисот двадцати частиц в кубическом сантиметре...”

И прочее, прочее... Некоторые рапорты изобиловали еще не такими подробностями, но главное в них было единым: стратегическое оружие неизвестного врага направлено на звезды спектрального класса от F до G, К и С, умеренной светимости и небольших размеров, вокруг которых вращались обитаемые планеты. Нападение было хорошо организованным, неожиданным и стремительным.

В двадцати пяти звездных системах (из тридцати четырех подвергшихся атаке) солнечные вспышки оказались настолько мощными, что некоторые обитаемые звездные спутники просто вспыхнули круглыми плазменными факелами. А вместе с ними вспыхнули примерно тринадцать миллиардов душ...

Таких потерь человечество не несло даже во времена страшнейших Четвертой и Пятой мировых войн...

* * *

Ударный крейсер “Старинов” шел в узком, по космическим меркам, пространстве между двумя массивами энергооблаков курсом к двойной планете Килла. Там была назначена встреча с подкреплением из отдельной эскадры “Беркута”. По данным дальней разведки, у Киллы не было крупных сил технократов, но там располагалась главная рембаза их флота. Захватить несколько вражеских кораблей в этом секторе представлялось Попову наиболее вероятным. К тому же сектор Киллы постепенно приближался к Рубежу, а значит, уйти в свое пространство соединенной эскадре можно будет в один короткий прыжок. Условия казались вполне благоприятными для успешного выполнения задания.

— Боевое охранение на прямой, — доложил оператор связи.

— Слушаю, — контр-адмирал включил видеоканал.

— Вижу патрульную группу противника, — доложил капитан ведущего крейсера. — Пять космолетов крейсерского класса. Лежат в дрейфе, никаких действий не предпринимают.

— Не видят вас? — спросил Попов.

— Орудийные порты открыты, башни сориентированы в нашу сторону, но ходовые двигатели не активированы. И на связь не выходят. — Капитан в сомнении потер подбородок. — Странно как-то.

— Как вы оцениваете их позицию?

— Хорошая позиция. Самое узкое место в этом межоблачном тоннеле. “Шайбу” между ними точно не закатить — опасно. Да и силовые ловушки могут отбросить наши снаряды прямо в облака.

— В бой не вступать, — приказал Попов. — Даже лучевым оружием не баловаться. Попробуйте установить с ними связь.

— Есть, — неуверенно ответил капитан. — Только мы ведь уже попытались, господин контр-адмирал. Молчат как рыбы. А мы всего в мегаметре. Прикажете тормозить?

— Тормозите и ожидайте абордажники.

Попов отключил связь и отдал распоряжение пропустить вперед абордажные корабли. Едва флот землян перестроился, от боевого охранения пришел новый рапорт.

— Господин контр-адмирал, противник зашевелился! Вижу шестой корабль! Это земной рейдер. Наш малый рейдер. Трофейный, наверное.

— Откуда он взялся?

— Видимо, из трюма одного из крейсеров.

— Они собираются направить его для переговоров?

— Никак нет, господин контр-адмирал, он лег на курс... Черт, куда это он собрался?

— На какой курс? — В душу Попова закралось нехорошее предчувствие. На мостике “Старикова” вдруг стало неуютно и душно, словно испортилась система регенерации воздуха.

— Прямо в облако... — Капитан запнулся. — В облако!

— Беглый огонь! — крикнул контр-адмирал. — Перехватить!

— Огонь! — не отключая связь с флагманом, заорал капитан ведущего крейсера. — Второй, третий — полный вперед! Магнитозахваты на полную мощность! Перехватить рейдер!

— Эскадра, разворот оверштаг! Прыжок! — крикнул Попов по общей связи.

Контр-адмирал на глаз оценил расстояние от рейдера до облаков и понял, что из этой ловушки его эскадре не выбраться. Корабли разворачивались ужасно медленно, а маленький рейдер уже приближался к мерцающему краю энергооблака. Его силовой щит малиново светился от прямых попаданий, но пока держал, а бросившиеся на перехват крейсеры безнадежно отставали. К тому же по ним самим стреляли все пять больших кораблей технократов. Попов зачарованно следил за этой безумной погоней и мысленно отсчитывал секунды... Последние секунды жизни.

Вот рейдер — медленно, словно в тягучей патоке, — утонул в энергооблаке, вот одновременно прекратили огонь вражеские крейсеры, вот обреченно легли в дрейф три корабля боевого охранения... Контрадмирал перевел взгляд на экран гиперскана. Эскадре не хватило буквально нескольких секунд. Вокруг длинного носа крейсера тылового охранения, ставшего после разворота на сто восемьдесят градусов ведущим, вспыхнуло зеленоватое кольцо индивидуального портала, а за кормой сверкнула вспышка экстренного ускорителя... Вспышка...

Вспышка термоядерной тяги. Такой же, как и у нырнувшего в энергооблако рейдера. Вспышка ударила по глазам, ослепила, закружила, словно в калейдоскопе, водоворотом ярких бессмысленных картинок... Вспышка... но не от ускорителя крейсера. Гораздо более крупная. Вспыхнули пространство, энергия, корпуса кораблей и человеческая плоть...

Цепная реакция понеслась по немыслимым просторам энергетических массивов зарубежья со скоростью света, и теперь уже некому было оценить, насколько грандиозной и ужасной была та, самая первая, маленькая вспышка — всего лишь форсаж термоядерного ускорителя крошечного рейдера...

... Когда “беркуты” вынырнули в том секторе пространства, где должна была ждать эскадра контр-адмирала Попова, их взорам предстала захватывающая, но мрачная картина. На многие миллионы мегаметров прямо по курсу полыхал пожар. Это, конечно, весьма условное определение того, что увидели земляне, но иного им в голову так и не пришло. Бескрайний фронт энергооблаков детонировал, превращая космос в фантасмагорическую палитру. Входить в опасную зону корабли не рискнули и, тщательно проверив пространство гиперсканами, вернулись на свою сторону Рубежа...

* * *

— Прикрывай нас, Чато! Корабли технократов не должны прорваться к Килле-1 ни при каких условиях! И тогда мы уничтожим Диллен! Мы выжжем этот город дотла! А если у технократов не останется главной местной базы, падут и обе Киллы!

Темник Темулен воинственно потряс оружием.

— Принято, темник, — ответил командир флот-скот группы Чато. — Вам не помешает ни один корабль. Мы собьем их еще на подлете.

— За эту операцию Тиран даст нам звания Правителей! — распаляя себя, крикнул Темулен. — Ты хочешь стать Правителем, Чато?!

— Мне хватит звания “стратег флота”, — Чато усмехнулся. Все эти офицеры силемании были немного чокнутыми.

— А я хочу быть Правителем! — отрезал темник. — Диллен будет стерт в порошок, и к Тирании присоединятся сразу две планеты! Я бросаю вызов славе Ергелана!

— Ах вот ты с кем соревнуешься! — Командир флотской группы многозначительно скривился. — Чтобы обогнать Ергелана, тебе следовало штурмовать Семри, а не Киллу.

— Ничего. Он взял Семри не сразу, а я завоюю Киллу с первой попытки, — немного спокойнее ответил Темулен. — Я начинаю наступление!

— Да пребудет с тобой Сунджа...

Темулен выбежал из шатра и сразу же впрыгнул в кабину одноместного командирского летуна. Силемания была уже готова к атаке...

На лица воинов опущены щитки шлемов, лучеметы взяты наперевес, барабанщики выбивают дробь-сигнал “готовность”... Второй линией стоят высокие бронемашины. Они сверкают зеркальными отражателями и хищно щетинятся многочисленными стволами залповых лучевых систем. Атмосферные летуны нетерпеливо покачиваются над самой землей, балансируя на струях конвертированной энергии... Да, пожалуй, все готово... Город впереди укреплен, и его стены усилены энергощитами, но для настоящего натиска это не проблема. Столица Киллы падет и будет втоптана в пыль тяжелыми ботинками силемании Темулена!

— Приготовиться! — чуть приподнимаясь на сиденье, крикнул темник. — Чато... Терминал летуна ожил.

— На связи, Темулен.

— Стреляй!

Серебряная стрела летела неправдоподобно медленно. Она прочертила в синем небе Киллы-1 длинный белый след и снизилась под очень крутым углом. На мгновение темнику даже показалось, что стрела упадет не на город, а прямо к его ногам, но ничего подобного не произошло. Далеко, почти у горизонта, полыхнула вспышка, и над Дилленом поднялось белое грибовидное облако.

Летун темника дернулся и резко выбросил из днища опорные штанги. Чато предупреждал Темулена, что, пока не начнется пожар, следует отключить все электронные приборы, но темник почему-то решил, что к его личной машине это не относится. Теперь летун умолк, и все попытки снова поднять его в воздух оказались бесполезны. Плюнув на капризную технику, темник взобрался на пригорок и поднес к глазам оптическую трубу.

Вспышка! Яркая, как оба солнца над Киллой-1! А затем... Ужасная, сокрушительная огненная буря! Ревущий ураган, сметающий на своем пути дома и оборонительные конструкции! Пожар, превращающий в пепел людей, машины, оружие, деревья, выжигающий землю! О, как это было прекрасно! Как был восхитителен в своем безумии этот ужасающий, волшебный огонь! Он заставлял захлебываться кровью сердца, заставлял людей благоговейно подгибать колени и склонять голову! Вот он, истинный бог! Вот он — Великий Сунджа, судья миров и властитель судеб!

— Вперед! — снова приподнимаясь, заорал Тему-лен. — Растопчите остатки этого нечистого гнезда, мои воины! Мы завоюем весь мир!

— Весь мир! — откликнулась многотысячная армия.

Сотни тысяч ног почти разом шагнули вперед, и едва успокоившаяся после взрыва земля снова загудела...

Спустя час войско Темулена смогло войти в сгоревший город, а спустя еще час — вышло на его противоположную окраину, не сделав по пути ни единого выстрела. Враг был полностью уничтожен всего лишь одной серебряной стрелой. Все в войске уже не раз слышали о могучем оружии из-за Рубежа, но до сих пор его использовало только войско зарубежного Правителя Бордачи, союзника стратега Ергелана, и увидеть воочию, что оставляют после себя серебряные стрелы, никому из воинов Темулена еще не удавалось.

— Чато, — попытался связаться с орбитой темник. — Чато!

Терминал нового летуна почему-то молчал почти все время, пока войско шло по дымящимся, раскаленным руинам города. Теперь он ожил, но все равно разговору мешал треск сильных помех.

— Слушаю... лен... — донеслись обрывки ответа.

— Ты видел это раньше? — Темник указал на руины. — Это какое-то... это... оружие ада!

— Да, я видел... на Семри... — протрещал эфир.

— Пепел, сплошной горячий пепел... — В голосе темника промелькнули нотки страха. — Я видел тени... черные тени людей. От них не осталось даже костей! Только тени. Мои воины не нашли ни одного уцелевшего. Даже в подземельях. И никакого оружия, никакой добычи... Это... неправильная война, Чато!

— Это новая война, — пробился сквозь помехи ответ. — Возвращайся в стан, Темулен... Корабли будут к утру... На Килле-1 делать больше нечего, но Киллу-2 защищают четыре крепости, и они гораздо мощнее. У меня осталось только три серебряных стрелы. Будет тебе и настоящая война.

— Хорошо бы, — буркнул темник, высовываясь из летуна. — В маршевые колонны! Идем в стан!

Ему внезапно показалось, что земля как-то странно качнулась. Темник оперся о борт летуна и непроизвольно согнулся почти пополам. Его вырвало на крыло прямо на виду у солдат. Темулен вытер губы рукавом и Удивленно взглянул на запачканную ткань.

— Это чума, темник! — прохрипел тысячник Читан. Его лицо было бледным, даже немного зеленоватым, а белые губы дрожали. — Этот город отравлен! Это месть технократов! Они мстят нам даже с того света!

— Чума не живет на пепелищах! — возразил темник, и его снова вывернуло наизнанку.

— Все войско погибает от этой болезни! — Чигана тоже вырвало. — Надо звать лекарей! Надо улетать с этой проклятой планеты! Надо... надо...

Тысячник упал на колени, обхватил руками живот и уткнулся лбом в землю.

— Ча-ато! — проревел Темулен. — Сажай свои корабли немедленно! Прямо сюда! Мы не дойдем до стана!

— Но ведь мы решили — утром! — удивился Чато. — Что произошло?

— Чума! Мы умираем! — прохрипел темник. — Вывози нас отсюда! Вызывай лекарей...

— Лекарский обоз сейчас идет к Мосите. — Командир группы задумался. — Это совсем в другой стороне. Можно вызвать госпиталь на Торбане... Но там нет эпидемиологов.

— Все равно у них должно быть лека-арст... о-о... — Темулена снова прополоскало.

— Сейчас свяжусь с Торбаном, — решил Чато.

Он совещался с планетой долгих пять минут. За это время половина маршевых колонн Темуленова войска успела просто свалиться в черную сажу, а другая половина билась в судорогах и корчилась от желудочных спазмов, сидя, стоя на коленях или пытаясь опираться о технику. Некоторые из упавших уже не двигались, другие пока еще слабо шевелились, но остальные из последних сил держались, и темник поклялся их спасти.

— Ча-ато! — снова взвыл он, потрясая слабеющим кулаком над головой. — Сажай корабли!

— Лекари вылетели, — сообщил Чато. — Сказали поднять всех уцелевших на борта, но запереть в трюмах... Чума может оказаться очень заразной.

— В трюмах... — Темник уже плохо соображал. — Поднимай нас... на борта.

Корабли флотской группы Чато появились в небе спустя еще десяток минут. Темулен смотрел на снижающиеся серебристые точки отрешенно, уже почти не понимая, что происходит.

Не понял он, что случилось, и когда цвет неба неожиданно сменился с темно-синего на почти белый, а затем прямо с этого чистого полотнища посыпались миллиарды кривых золоти сто — голубых молний. Они пронзали небо, вспахивали землю и заряжали воздух, превращая его в сплошное электрическое месиво. Те-мулен судорожно вдохнул и вдруг понял, что не может дышать. И дело было не в молниеносной чуме, поразившей его войско, а в том, что белое сверкающее небо отравило атмосферу. Темник на мгновение очнулся и поискал взглядом космолеты Чато. Их нигде не было видно. Темулен поднял голову и огляделся по сторонам. Далеко на востоке горели тяжелым красным пламенем какие-то костры... Скорее всего это и были корабли Чато...

Ловушка захлопнулась, но темнику было уже все равно. Он безвольно уронил голову на броню летуна и судорожно вдохнул. Легкие захватили воздух, но в нем теперь не было достаточного количества чистого кислорода. Молнии заполнили все пространство вокруг города, но по какой-то странной прихоти не коснулись пепелища. Их золотисто-синие ветви вытягивались от земли прямо в космос, они полосовали тело Киллы непрерывными разрядами, не пропуская ни одного квадратного сантиметра, кроме городских руин. Почва планеты светилась... Но оценить все великолепие этой грандиозной картины было уже некому... Свечение Киллы- 1 стало ярче, насыщеннее, затем из синеватого с золотыми искрами превратилось в ослепительно белое и наконец резко увеличило яркость, превратив планету в гигантский огненный шар...

Спустя несколько минут та же участь постигла Кил-лу-2, и разрушительная волна детонации энергетических полей понеслась дальше... К двойной звезде...

Взорвать желто-зеленое светило энергия не смогла. Она лишь получила в коронах обеих звезд-двойняшек дополнительный импульс. Хотя вряд ли какие бы то ни было импульсы требовались цепной реакции в бескрайних энергомассивах. И все же что-то в момент контакта взрывной энергетической волны и солнечной короны произошло... Что-то такое, чему не смогли найти названия ни изумленные наблюдатели с лекарского корабля, идущего от Торбана, ни разведчики технократов...

* * *

— Этому нет разумного объяснения, — старший техник Миллор развел руками. — Детонация энергооблаков началась в двух часах от Киллы. Я могу даже указать точное место. За минуту до ее начала мы получили рапорт от патруля инженер-лейтенанта Сторруса. Он охранял подход к Килле в межоблачном тоннеле 23167. Вот он, на карте... На теперь уже бесполезной карте... Корабли его блокпоста — пять, крейсеров — были атакованы превосходящими силами землян. По словам Сторруса, это была целая эскадра. Но следующая часть его доклада прозвучала как-то странно и сбивчиво.

— Вот с этого места — дословно, — сурово хмурясь, потребовал Главный инженер Кноппус.

— Извольте: “Малый рейдер! Земляне зашли с тыла! Что он делает?! Огонь!”

— Это все?

— Так точно. После был взрыв, положивший начало чудовищной детонации едва ли не всех энергозапасов нашего пространства.

— Значит, это диверсия землян? — Кноппус в сомнении потер подбородок. — Но зачем?! Ведь это нелогично! Погубить такие запасы энергии! Скоро они окончательно превратятся в тепловое излучение, а оно, в свою очередь, покинет пределы ближайших Галактик. Вокруг Рубежа воцарится абсолютная пустота, и мы будем вынуждены вернуться к малоэффективным двигателям темных веков, а земляне так и будут тратить огромные силы и средства на изыскания своего урана и преобразование водорода. Где логика?! Если бы так бездумно поступили чиниды, я бы даже не удивился, но земляне...

— Рапорт Сторруса однозначно указывает на землян.

— Вот потому я и пытаюсь найти в этом происшествии логику.

— Возможно, это логика войны.

— И чем она, по-вашему, отлична от логики мира? Нет, война тут ни при чем. Если это сделали земляне, они преследовали какие-то глобальные, очень далеко идущие цели. Либо это были все-таки не они.

— Но рапорт!

— Да погодите вы с рапортом! Вспомните, как началась эта война! Как чиниды вывели на позиции триста — вдумайтесь, триста! — наших кораблей и ударили по землянам. Вы считаете, что вывести на рубеж атаки один малый рейдер сложнее, чем запрограммировать триста наших крейсеров?

— Восемьдесят процентов территорий Тирании находится в самой гуще энергомассивов, — возразил Миллор. — Чиниды, конечно, непредсказуемые дикари, но они не дураки. Взрывать самих себя они бы не стали.

— Занятно... — Кноппус хмыкнул и прошелся по кабинету. — Землянам — нет резона, чиниды — не дураки. Что же получается, облака взорвал наш Сторрус?

— Вряд ли.

— Тогда кто?

— Кто-то еще... — Миллор поднял на Главного инженера задумчивый взгляд. — Кто-то еще. Например, тот, кто сначала отворил Рубеж, а затем и вовсе соединил наши пространства. Тот, кто так “выгодно” для нас уничтожил почти все Колонии землян. Тот, кто идет.

— Тот, кто идет, — зачарованно повторил Кноппус. — Если это так, то лучше бы нам умереть до его прихода.

— Если это так, то нам лучше было вообще не рождаться, — загадочно заметил Миллор.

Но Главный инженер его прекрасно понял и в ответ лишь обреченно кивнул...

* * *

— Девяносто миров превратились в пепел! Рассыпались в прах! Стерты в пыль! — Стратег Ергелан простер руки к небу. — И среди них все мои владения! За что такая немилость, Великий Сунджа?!

— Стратег... — негромко позвал Конта. — У меня две новости. Первая незначительная, но полезная. Вернулись разведчики от князя Бородача.

— Будь они прокляты, эти земляне, — перебил его Ергелан, сверкнув гневным взглядом. — И ты вместе с ними! Вот чем обернулась бессмысленная война с пришельцами! Тирания в огне! На многие парсеки вокруг ни одного клочка энергии! Все поглотила эта безумная цепная реакция! Несметные богатства в считаные минуты превратились в пыль! Даже мельче пыли! В элементарные частицы! В излучение! Где они теперь?! Нет их! Нет их, Конта! Были и нет! Ушли на световой скорости в разные стороны!

— Разведчики докладывают, что у землян положение еще хуже.

— И я должен этому радоваться?! — перебил его Ергелан. — Что мне с того, даже если из сорока их планет пострадали тридцать девять?

— У Тирании больше нет грозного врага, только разрозненные, израненные княжества... — попытался оправдаться Конта.

— У кого?! У какой Тирании?! У этого жалкого огрызка, потерявшего в галактическом пожаре и Тирана, и большую часть войска, и девяносто процентов территорий?! Ты идиот, советник!

— Но... — Конта терпел и готов был терпеть дальше. Причина была проста. После того как во взрывах энергооблаков погибла столица, а с ней заживо спекся старый Тиран, его место должен был занять самый родовитый, богатый и — что тут лукавить — сохранивший наиболее сильную армию стратег. Ергелан подходил по всем статьям, и, хотя кое-кто из советников заметил, что Ергелан потерял свои владения в мировом пожаре, а значит, не настолько уж богат, его признали все выжившие планеты Тирании. Что, кстати, тут же восстановило за Ергеланом статус самого богатого. Было пять планет, стало десять. Тиран Чин начинал вообще с трех...

— Ты идиот. — Стратег словно бы выдохся. Он устало сел на подушки и схватился за голову. — Мы стали жалкими.

— Мы по-прежнему сильны... Великий Тиран Ергелан, — наконец-то вставил Конта намек на вторую, но главную новость.

— Как... — Стратег весь подобрался и уставился на советника цепким взглядом. — Как ты меня назвал?!

— Совет Старейшин Тирании одобрил вашу кандидатуру, Великий Ергелан... Старейшины надеются на вас и вашу армию. Наши враги в сложном положении, но они еще не уничтожены. К тому же не погибла и Технократия. От ее миров осталась лишь Ромма, но даже в одиночку эта планета достаточно сильна и опасна.

— Все эти миры будут нашими! — Ергелан решительно поднялся. — Эти и еще множество других. Великая Тирания снова станет державой ста планет!

Глава 9

Август 2323 г. ОВК

Как еще Солнечную бог миловал... — Горохов удрученно покачал головой. — Ужас какой-то. Все же вроде нормально шло. Ну, повоевали малость... Рейд туда, рейд сюда. Фехтование, а не война. И вдруг такая примочка! А там-то, за Рубежом, вообще кошмар что творится!

— Там хотя бы понятно, что произошло, — мрачно заметил Преображенский.

— Да? — с сомнением спросил канонир. — Вы уверены?

— Кто-то вбросил в облака “шайбу”, что тут гадать?

— А не слишком ли удачно он ее вбросил? — Горох покачал головой.

— То есть?

— Это же надо было вычислить такое место, чтобы Цепная реакция не прервалась, а прошла по максимальному количеству энергомассивов. Понимаете? То есть надо иметь что-то вроде их подробной карты как минимум. А еще на такое зверство надо решиться. Это тоже не каждому по плечу. Из опыта общения с чинидами я сразу могу сказать — они только шашкой рубить молодцы, а найти точку для детонации им слабо. К тому же пострадала Тирания серьезно... Ну а братья-технократья вроде люди цивилизованные. Зачем им это? И опять же — потери. Ведь и у них, кроме Роммы, ничего не осталось. Как сказал бы Миллор, “нелогично”.

— Твоя версия?

— Нет у меня версий, ваша светлость, только сомнения. Ведь вы считаете, что звездюлины, которые в наши солнцы повтыкались, не чинидов придумка и не технократов, так?

— Так.

— Вот я и развил вашу мысль. Облака тоже не они взорвали. И не мы.

— А кто?

— А леший его знает! Только слишком уж все вместе получилось. Всем сестрам по серьгам — за Рубежом облака бабахнули, у нас в Галактике звезды закипели... Как канонир вам скажу, очень уж это напоминает артподготовку. Как бы следом пехота в атаку не пошла.

— Загнул ты, Горох. — Преображенский махнул было рукой, но немного подумал и признал: — Хотя скорее всего ты прав. Понять бы только, какая “пехота”, чьего “войска”?

— Тут я — пас, — канонир пожал плечами. — Это уже из оперы про Рубеж, а с ним лично мне вообще ничего не понятно.

— В этом ты не одинок. — Сергей указал на обзорный экран. — Теперь с ним совсем ничего не ясно.

На экране была видна только мизерная часть серьезно “усохшего” тела Рубежа. Сегмент некогда “упитанного” золотистого тора имел уже не более километра в сечении и светился очень слабо. Причиной тому было стремительное увеличение диаметра кольца. Теперь он достигал сотен тысяч мегаметров и, судя по прогрессирующему на глазах “исхуданию” ближнего сегмента, останавливаться на достигнутом не собирался. Фактически блокпосту Преображенского делать здесь было уже нечего, и Сергей отправил почти все корабли на базу, но крейсер “Каллисто” пока оставался на месте. Князь хотел проверить еще одну гипотезу. Касалась она ставшего теперь несомненным слияния пространств. К уже почти невидимому Рубежу как раз приближалось уцелевшее в катастрофе мигрирующее энергооблако.

— Ну, пройдет оно сквозь Рубеж, и что с этого? — допытывался Горохов.

— Не знаю, увидим. — Преображенский не отрывал взгляда от приближающейся субстанции. — Звезды, например, куда-то нырнули, а мы, наоборот, проходили спокойно, без фокусов... А что будет с облаком — увидим.

— Ну и что? — не унимался офицер. — Что мы из этого поймем?

— Да не знаю я! — вспылил Сергей. — Имей терпение! Десять минут подождать не можешь?

— Могу. — Канонир сложил руки на груди и насупился.

— Проходит... — шепнул Сергей, когда компьютер выдал на экран изображение с подрисованным золотистым свечением условной плоскости Рубежа. Облако благополучно мигрировало в мир землян и спокойно уплыло осваивать новые просторы, куда-то примерно в сторону звездного скопления Плеяд.

— Надо срочно закупать у технократов лицензии на производство двигателей, работающих на межзвездной энергии, — сделал вывод Горох. — Вы эту мысль хотели подтвердить?

— Не знаю. — Сергей поджал губы. — Это все, — он сделал широкий жест, — мне что-то напоминает, но что — не пойму, хоть убей.

— Лично я в этом вижу этакую ироническую усмешку Вселенной, которая в очередной раз щелкнула человечество по носу и напомнила, что мы в этом мире ничего не решаем, — неожиданно чересчур литературно высказался Горохов. Он немного помолчал и, словно исправляя допущенную оплошность, добавил: — Едрёна копоть!

— Это верно, — задумчиво согласился Преображенский. — Ни мы, ни наше оружие, ни войны. Но теперь уже поздно, Горох, теперь придется идти до конца, чем бы это ни грозило. Что за пассы производит над нашими пространствами Вселенная и что из этого получится, пока вопрос, а вот вражеские атаки отражать надо без вопросов.

— Ваша светлость, официальная депеша из Генштаба! — Над уровнем мостика появилась голова связиста.

— Вот видишь, — Преображенский с усмешкой взглянул на Гороха, — не только я так думаю.

— Да я и не спорил. — Канонир шагнул к лестнице и принял от оператора листок. — Ого!

Он протянул депешу князю. В ней была всего одна фраза: “Князю Преображенскому прибыть в ставку для принятия командования Главной Ударной группировкой войск ОВК. Гордеев”.

* * *

Слишком много света... Сергей безучастно смотрел на мелькающий за окном машины городской пейзаж... Свет режет глаза даже сквозь фильтры затемненных стекол. Цилиндрические и прямоугольные башни высотных зданий сверкают зеркальной тонировкой, в окнах традиционных каменных домов — тоже зеркала и почти непрозрачные щиты из темного стеклопластика. Витрины напоминают провалы в космическую бездну: затемнены. Машины на улицах только тяжелые, военные, сверкающие белоснежной керамической обшивкой. Пешеходов мало, и все они передвигаются торопливо, оставляя на залитых белой краской тротуарах затейливые цепочки следов. Они одеты в серебристые пожарные костюмы. Вместо лиц — маски с темными стеклами и охлаждающими фильтрами. Атмосфера сходит с ума. Беспрерывно дует ветер, но подгоняемые им облака не дают тени. Они рвутся в клочья, а не клубятся, как это бывало раньше. Где они сбрасывают воду, испаряемую жестоким, обезумевшим Солнцем, — неизвестно. Наверное, где-то над бушующими океанами. Континенты высыхают, превращаясь в пустыню. Зной под тучами. Горячий воздух и клубы пыли. Раньше ее не было так много. Теперь с ней не справляются ни уборочные машины, ни воздушные фильтры. Вода поливочных агрегатов испаряется, едва коснувшись белого асфальта. Повсюду лишь пыль и ветер...

И это картина благополучной планеты. Не только “некогда благополучной”, но и сейчас, после того, как плазма разбушевавшейся солнечной короны изуродовала земную атмосферу. По сравнению с большинством Колоний и даже парой внутренних планет Солнечной системы Земле досталось умеренно. Она не погибла. Пока... На севере и юге плавятся льды, экватор полыхает безудержными пожарами, а там, где еще вчера зеленели и цвели субтропики, распростерлись мертвые желтые буреломы. На умеренные широты наступает пустыня...

Машина въехала прямо в ангар. Стальные двери просторного гаража закрылись, и буйство бликов и яркого солнечного света прекратилось. Преображенский с облегчением вздохнул и выбрался из “Викинга”. В ангаре было не так прохладно, как в салоне лимузина, но вполне комфортно. Сергей небрежно кивнул подбежавшему с рапортом начальнику караула и торопливо прошел через внутреннюю дверь гаража в холл посольства. Там он тоже не стал задерживаться. На все приветствия князь отвечал едва заметными кивками, а тех, кто пытался что-то ему доложить, останавливал жестом или суровым взглядом. Ему не хотелось никаких докладов.

Уже поднимаясь в лифте, он вдруг поймал себя на мысли, что сотрудники посольства наверняка ждали от него несколько иного обращения. Раньше он был приветлив и доброжелателен, а теперь... Теперь для князя не существовало никого, кроме Нины и Гордеева. Все остальные люди почему-то стали единой серой массой. Статистическими единицами в стратегических сводках. Строчками в графе “выжившие”. Это было неправильно. Сергей понимал это без подсказок, но что-то внутри него словно переключилось. Какой-то другой, новый Преображенский упорно ломал отжившие внутренние стереотипы, и Сергей ничего не мог с этим поделать. Не коснулась внутренняя перестройка лишь любви к жене и почтительного отношения к Гордееву. Все остальные, вплоть до боевых товарищей, будто бы остановились на ступеньку ниже...

Лифт открылся, и князь шагнул в оранжерею. Теперь, вместо обычного остекления, она спряталась под специальным полупрозрачным пластиком, который частично пропускал ультрафиолет, но надежно отрезал все лишнее излучение. Жена, увидев Сергея, без всяких там реверансов бросилась ему на грудь.

— Доктор сказал, что у нас будет ребенок. — Нина плакала.

— Так чего ты плачешь?! — Сергей обнял ее и прижал к груди. — Это же здорово!

— Мне страшно, — прошептала она. — Сейчас такое тяжелое время. Эта ужасная война, катастрофы... Люди гибнут миллионами, рушатся целые миры. Рожать сейчас — это... это как-то неестественно.

— Наоборот. — Преображенский чуть отстранил ее и заглянул в глаза любимой. — Рождение детей сейчас дело государственной важности.

Он улыбнулся, но Нине было не до шуток. Она смахнула очередную слезинку.

— Войны не кончаются в один день, но дело движется к этому, а значит, скоро все снова войдет в колею, — утешал ее Сергей. — Будет трудно смириться с потерями и тяжело восстанавливать разрушенное, но разве нам привыкать?

— Люди огрубели, стали черствыми и замкнутыми, — тихо возразила княгиня. — Они не верят в светлое будущее. Чтобы поднять из пепла города и целые Колонии, придется сначала вселить в народ уверенность, что дело того стоит.

— Справимся. — Князь произнес это твердо, словно на мгновение забыл, что он не на заседании Генштаба, а у себя дома.

— Да, ты справишься. — Нина нежно погладила его по щеке. — Ты сильный... самый сильный.

Ее слова были Сергею приятны. Он понимал, что для жены является “самым всяким”: сильным, умным, мужественным и прочее, на то она и жена, но все равно принял ее комплимент с благодарной улыбкой. Это была лучшая поддержка для командующего Главной Ударной группировкой войск ОВК. Поддержка любящего и понимающего человека. И каким бы Сергей ни был сильным, она была ему необходима, как и любому “слабому” или “среднему”... Особенно когда и сам командующий, и его группировка уже просто валились с ног от усталости и нервного истощения.

В сложившихся условиях на их плечах, штыках и воле держалось буквально все. В системах, истерзанных войной и до сих пор непонятыми катаклизмами, царил первобытный хаос. “Смутные времена”, — как выразился Горох. Преображенский был склонен называть это более мрачно: “постапокалипсис”, хотя вовсе не был уверен, что светопреставление уже закончилось и за первым актом трагедии не последует второй, третий... Четвертого, пожалуй, не будет. Не останется зрителей.

Флот Преображенского ценой неимоверных усилий сумел создать в ОВК и Колониях хотя бы видимость мало-мальского порядка, но этого было отнюдь не достаточно. В пространстве державы по-прежнему шныряли рейдеры то одного, то другого противника, какие-то неопознанные корабли и мелкие группки подозрительных судов. Ударная группировка вела почти непрерывные бои со всеми этими варягами и в конце концов значительно их проредила, но соединившиеся пространства открыли невиданный оперативный простор, и выловить всех разбойников не представлялось возможным. Одни ускользали за Рубеж — границу теперь чисто теоретическую, поскольку, увеличив диаметр До нескольких астрономических единиц, золотистый тор бесследно исчез. Невидимый “переход”, однако, продолжал расширяться, отрезая от “земного” пространства значительную, благо не заселенную, часть и заменяя ее пространством “чинидско-технократским”. Другие скрывались в глубинах космоса по эту сторону условной границы, третьи отсиживались на планетах, пока мимо проходили правительственные корабли, и снова выходили на “большую дорогу” сразу за их спиной. Но “земные” пираты и бандиты были еще не самой большой бедой.

В пространстве землян все чаще происходили междоусобные схватки обитателей “зарубежья”. Но и это было бы не такой уж проблемой, не проникай на нашу сторону, под прикрытием как бы не касающихся ОВК боевых действий, диверсионные группы чинидов (технократов тоже, но гораздо реже). Диверсанты, как и доморощенные пираты, обстреливали караваны судов, а еще бомбили только что восстановленные города, устраивали поджоги, подрывы, прочие гадости на любых значимых объектах Колоний и даже умудрялись пробираться в Солнечную. Было достоверно известно, что агенты чинидов каким-то образом проникли на одну из атомных электростанций Ганимеда и взорвали четыре из восьми энергоблоков. “Восстанавливать народное хозяйство на таком шатком фундаменте — дело для особо упрямых” — снова тезис Гороха. А таковых в Солнечной осталось крайне мало. Большинство “особо упрямых” давно уже ринулись осваивать Колонии, от которых после атаки “шальных звезд” осталось только семь планет. Еще двадцать пять шариков, если не считать двух взорвавшихся, тоже никуда не делись, но жить там отныне было нельзя. Соответственно мирам уменьшилась и плотность упрямого населения. А у тех, кто выжил, просто опустились руки.

Ответные рейды землян предпринимались неоднократно, но ничего стоящего из этого не вышло. Во-первых, планеты Тирании пребывали почти в таком же плачевном состоянии, и бомбить на них было практически нечего; во-вторых, сил у флота едва хватало на удержание под контролем ситуации вблизи собственных миров, и рассеивание было Преображенскому невыгодно.

Все это мало радовало, но самое худшее заключалось в том, что война пожирала ресурсы, восстанавливать запасы которых было попросту некому. Те, кто' мог что-то делать, — воевали, а те, кто не воевал, ничего делать не умели или не хотели. Утешало, что с той же проблемой пришлось столкнуться и противнику. Обеспечивавшая энергией и Тиранию, и Технократию сплошная энергооблачность сохранилась только в самых далеких уголках ближайшей к Рубежу Галактики, и силовые танкеры тратили на один рейс почти неделю стандартного времени. А мигрирующие облака упрямо дрейфовали в пространство землян, и тут уж “беркуты”, “ястребы”, “соколы” и прочие хищные полицейские птицы вели себя, как настоящие собаки на сене. Юркие диверсионные рейдеры чинидов — непостижимым образом пронырнувшие даже к Ганимеду — ни разу не прорвались к энергооблакам-эмигрантам.

Обо всем этом полчаса назад Преображенский и доложил Великому Князю...

... — Всё бы эти “бройлеры” так охраняли, — бурчал Гордеев, слушая доклад Сергея. — А то, понимаешь, облако отстоять для них дело чести, а Ганимед прохлопать — это пожалуйста... Ну, а мы что? Там с тобой ученые должны были летать. Они ничего не придумали? Как нам-то эти облака доить?

— За месяц, да еще без теоретической базы, так сразу вперед не прыгнуть.

— Зачем же — так сразу? Для начала трофеи можно поэксплуатировать, после — попробовать приспособить их движки к нашим кораблям, ну, а там и сами такие ускорители собирать... по образцам.

— Нет пока в этом необходимости, — возразил Сергей. — Ни к чему нам разбрасываться. Сначала надо хозяйство восстановить, а уж после за новые разработки приниматься.

— А параллельно, думаешь, не справимся?

— Ваша светлость, я уже месяц по ОВК летаю... Тяжко сейчас в Объединении. Особенно на Колониях. Сплошь пепелища... Светила потихоньку успокаиваются, но за этот месяц на бывших пригодных планетах почти вся биосфера погибла. Только люди под куполами да в убежищах остались. Им сейчас не до новых энергоносителей. Им землю возрождать надо. Пахать, грунт завозить, удобрения, воду очищать, кислородные станции восстанавливать, силовые щиты, озонаторы, рассекатели... Знаете, как выглядит типичный рассекатель магнитных полей на орбите любой из Колоний? Гигантский спутник из цельного куска металла. Оплавленного металла... А что творится под куполами, я и вспоминать не хочу... Озверели там люди. Вконец озверели. Не знаю, в чем дело, только нет ни знаменитой взаимовыручки, ни о чести и высоком звании первопроходцев никто не вспоминает. Грызутся, как крысы в клетке... Не поверил бы, если б не увидел своими глазами.

— Да уж... — Гордеев был неприятно удивлен. — Не замечал я раньше такого за колонистами. Крепкие они люди. Неизнеженные. И воля у них всегда была железная. Никакие трудности их не смущали. А тут... надо же... Может, пройдет? Оправятся от шока, да и образумятся?

— Не в шоке дело, ваша светлость. — Сергей нахмурился. — Месяц — более чем достаточно, чтобы от шока отойти. Хотя бы половине, хотя бы самым сильным. Но ведь они только еще больше озлобляются. И сильные, и слабые. Что-то тут другое, ваша светлость. Что-то из того же разряда, что и шальные звезды, Рубеж или необъяснимая способность понимать язык зарубежцев.

— Сера? — Гордеев сделал вид, что к чему-то принюхивается.

— Вот именно, — согласился Сергей. — Причем воняет уже так, что хоть нос затыкай. Раньше я это воспринимал просто как одну из занятных гипотез, но теперь вижу, что не так уж она безобидна.

— И какие выводы из этой теории?

— Пока никаких, — признался князь. — Что-то на подходе, но пока где-то там, в подсознании. Как поезд в тоннеле. Слышен звук, рельсы гудят, запах и воздушные колебания тугой волной впереди него идут, а самого пока не видно.

— Ну это ж пока. — Гордеев похлопал его по плечу. — Ты думай, не бросай, он и появится, поезд твой гипотетический. А пока текущие дела нам надо решить, Сергей Павлович. Для того тебя опять и призвал. Кто там за тебя остался?

— Вяземский, вестимо. А в помощниках у него адмирал Волков.

— А, ну эти не подведут.

— Новое поручение? — догадался Преображенский.

— Особое поручение, — уточнил Гордеев. — Сам видишь, как дело оборачивается. Война уже и не война, а так, одна растерянность. Даже позиционной ее не назовешь. Партизанщина, причем с обеих сторон. Думаю, и Ромма, и, как там новая столица Тирании называется, Торбан?

— Да.

— ... Ну и, значит, Торбан пришли к тому же выводу. Думаю, и они поняли, что ни у кого нет шансов в такой войне победить. Но начинать другую — ни средств, ни людских резервов не хватит, а это значит, что надо взять перерывчик. Хозяйство поправить, солдат нарожать, кораблей настроить... Так?

— Согласен. Только это мы так думаем.

— Так я же и говорю, что почти уверен в своей проницательности. Так же думают зарубежцы. Как пить дать так же. Не такие уж они от нас отличные. Те же мозги в тех же черепушках, и понятия почти те же, и логика.

— Ну, допустим, — нехотя согласился Сергей.

— Ну, — эхом отозвался Великий Князь. — Ничего никто не потеряет, кроме разрухи и государственного бардака. Войну они не проиграли. Не выиграли тоже, но потери лица нет? Нет. Факт. А что свернули драку, так ведь не с кем драться-то. Да и нечем особо. Отчего же тогда не договориться с условно разгромленным противником? Это тебе удочка для чинидов. Они такую наживку наверняка проглотят. Можешь даже им что-нибудь пообещать.

— “Кемску волость”?

— Да, какую-нибудь похожую фигуру речи, — усмехнулся Гордеев. — А технократам предложи старый вариант. Мы им бульдозеры и дезактивацию, а они нам промышленные генераторы, работающие от межзвездной энергии.

— А просто мировую, без условий, нельзя? — Сергей поморщился. — Простите меня, Великий Князь, но... сдались нам эти генераторы! Чистая растрата!

— Молодой ты еще. — Гордеев вздохнул. — В нашем нынешнем положении в пору бензиновые машины из музеев выкатывать и все дизели с вечной консервации госрезерва снимать, а ты продвинутой техникой брезгуешь.

— Так ведь нет для нее топлива, чтобы в промышленных масштабах использовать! До ближайших Колоний мигрирующие энергооблака только лет через десять доплывут!

— Зато до Солнечной — через месяц-два, — спокойно возразил Великий Князь. — Делай, Сергей Павлович, что ведено. После поймешь, насколько я глубже тебя в проблему заглянул... Твой поезд в тоннеле пока, а мой уже на локомотив и два вагона как минимум показался. И знаешь, что у него на лобовом стекле написано красными буквами? “Энергетический кризис”! Вот наш самый страшный враг на все послевоенное время. Атомные станции на Колониях без топлива остались, ведь к ним сейчас не особенно подлетишь, да и урановая промышленность в таком же нокауте, как все остальное хозяйство. Что из этого следует? Что нечем будет им свои планеты восстанавливать. Не будет у них энергии ни для кислородных станций, ни для водяных или парогенераторов, ни для озоновых установок, ни для силовых щитов и рассекателей... А что из этого проистекает, понимаешь? Колонисты и так злые стали как собаки, а уж если они без электричества останутся — пиши пропало. Такую бучу поднимут — устанешь успокаивать. А под шумок всякие “революционеры” появятся. Помяни мое слово. Ладно, если какой-нибудь “Пугачев” народ возглавит, а если “Ленин”? Или зарубежные шпионы воспользуются шатким положением и подобьют людей на безрассудства.

— Значит, придется договариваться и с Тираном, и с Главным инженером? — Сергей мысленно уже давно согласился с Великим Князем. Гордеев умел находить настолько простые и понятные слова, что не согласиться с ним было трудно. К тому же он был абсолютно прав. Война подошла к черте, за которой победителем становился не тот, кто нанесет издыхающему врагу еще один вялый удар, а тот, кто первым отойдет в сторону. К тому же и Великий Князь, и Преображенский чувствовали приближение опасности совсем иного рода, и тут было тем более не до гордости.

Как объяснить все эти мотивационные нюансы тому же Тирану или Главному инженеру, Сергей себе не представлял. Ну, в то, что земляне устали от войны и не хотят больше жертвовать своими воинами ради бессмысленного самоутверждения, чиниды не сразу, но поверят. Технократы поверят сразу, хотя и оставят за собой право усмотреть в этом военную хитрость. В то, что на наше решение повлияла Катастрофа, могут без всяких колебаний поверить и те и другие. Особо растолковывать ничего не придется. Им досталось не меньше. Но вот как растолковать им суть сомнений насчет Рубежа, звезд и языковых барьеров, а заодно и таких странностей, как биологическая идентичность рас по разные стороны границы тора, невозможные, с точки зрения земной науки, энергооблака и неожиданное слияние миров? Сомнения казались до такой степени неоформленными и разрозненными, что, наверное, лучше было бы вообще оставить их при себе, но тогда дипломатические усилия свелись бы к установлению условного перемирия, а Земле необходим полноценный мир. Пусть худой, но именно мир, тот самый, который лучше доброй ссоры. При чем здесь загадки Вселенной? При том, что, имея врага вовне — пусть это будет не флот злобных гуманоидов, а “только” коварный космос, — людям по обе стороны Рубежа будет на кого точить зуб помимо друг друга, то есть самих себя...

Да и гипотетический враг “космос” может на поверку оказаться действительно врагом. Причем всего человечества.

Ну, или армадой злобных гуманоидов, что ничуть не лучше. Ведь недаром бомбардировка звезд напомнила канониру Горохову артподготовку. Кто знает, какая пехота пойдет по подготовленному энергоракетами полю боя? И, что немаловажно, когда она пойдет?

— В общем, снова на тебя надежда, Сергей Павлович. Ты у нас в последнее время самая что ни на есть ключевая фигура, тебе и карты в руки. Опасное поручение, понимаю, но и ты меня пойми — никому такую миссию доверить не могу. Да и зарубежцы никому другому не поверят.

— Ясно. — Преображенский отвел взгляд.

Никому другому не поверят. Вот она, пресловутая проблема “отдельной личности в мировой истории”. Был ли Наполеон гениальным полководцем или все победы императора — заслуга блестящей плеяды его генералов? Третий рейх — это Гитлер или знаменитая немецкая дисциплина, возведенная в степень нацистского абсурда? Объединение Вольных Княжеств Солнечной и Колоний — это Гордеев или инстинктивное стремление человечества выжить после двух подряд опустошительных войн? И если все-таки справедливы первые части антитез, то кто есть Преображенский на новом витке истории? Очередной мессия, личность или агнец на заклание — фигура почетная, но вторичная?

Впрочем, то, что в последнее время волна событий с необъяснимым упорством раз за разом выталкивала на гребень именно князя Сергея, еще ничего не значило. Сделав головокружительную карьеру на обломках державы, примерять треуголку было рановато. Это даже смахивало на легкую форму мании величия. Как говаривал все тот же народный мудрец Горох, “некоторым и медный тазик каска, а другие поверх короны кепку носят”. Подтекст присказки варьировался в зависимости от ситуации, от не одобряющего заносчивость до осуждающего излишнюю скромность, но мудрецы, в особенности народные, тем и хороши, что дают не советы, а пищу для размышлений.

— Ступай, князь, — разрешил Гордеев, тяжело откидываясь на спинку трона. — Я в тебя верю.

— Не подведу, — уверенно заявил Сергей, поднимаясь.

— Знаю. — Великий Князь вяло шевельнул рукой. — И не задерживайся там, как в прошлый раз. Тем более женат уже.

Он коротко рассмеялся, но смех его быстро сменился сухим кашлем, и Гордеев снова махнул рукой. Преображенский поклонился и вышел. В этот раз он не задержится. Сергей не знал, откуда взялась такая уверенность. Он просто отчетливо сознавал, что договорится и с Тираном, и с Главным инженером. Легко и быстро. И вернется, чтобы восстановить державу. Очень скоро вернется. Потому что это его предназначение. Это его Судьба. И ничего тут нет мистического или подсознательного. Просто кому еще восстанавливать ОВК, как не князю Преображенскому, и так уже почти на две трети его правителю?..

Часть вторая ПРЕДКИ БОГОВ

Глава 1

Ноябрь 2323 г. Даная

Президент Данаи Дмитрий Чуднов был высоким и элегантным мужчиной возраста максимальных амбиций. В его редком случае — амбиций по большей части реализованных. Природная общительность и репортерский опыт помогли ему завоевать сердца доверчивых избирателей с первой попытки. Буквально три года назад он был еще никем, экс-сотрудником всепланетной инфосети, типичным — без средств и законченного образования — соискателем удачи, а сегодня народ доверил ему самый высокий в Колонии пост. А всего-то Дмитрий оказался в нужном месте в соответствующее время и убедил группу солидных спонсоров, что лучшего кандидата им не найти. Как создать имидж и обставить предвыборную кампанию, он знал во всех тонкостях. То есть фактически Президента Чуднова сотворил коллектив под руководством самого Чуднова, и это являлось главным предметом его гордости. “Я сделал себя сам! — любил повторять правитель Данаи. — Власть досталась мне не по праву наследования и не по праву сильнейшего! Народ осознанно выбрал меня из всех кандидатов! А уж почему он это сделал — спросите у народа!”

Вопросительное “Почему?” вполне можно было заменить более осмысленным: “За какую сумму?”

Впрочем, даже те, кто понимал, за счет каких средств и технологий занял свое кресло нынешний Президент, его не осуждали. Такова была повсеместная политическая практика. Там, где не правили князья или равноценные им сюзерены, правители избирались по эксгумированной демократической системе. А она, как известно, скончалась в свое время именно от “технологических” болезней. Не было сомнений, что рано или поздно Колонии придут к нормальным формам правления, но подгонять их никто не спешил. Колонистам хотелось пройти путем собственных проб и ошибок, так зачем же навязывать людям чей-то там опыт? А уж тем более — ставить во главе Колоний пришлых правителей. Пусть они вырастают из нынешних Президентов, Председателей, Секретарей... В составе ОВК разрешалось играть во что угодно — хоть в демократию, хоть в военный режим, как это было после подавления мятежа на Эйзене. Главное, чтобы все это происходило в составе ОВК. Подчиняясь его базовым законам, а также отчисляя налоги на содержание армии, полиции и государственного аппарата.

Более богатые и выгодно расположенные Колонии соблюдали эти условия с завидной легкостью — налоги были не так уж велики, а законодательная платформа вполне разумна, — а вот такие окраины, как Даная, числились в хронических должниках. Колонии Харон-2 и Гефест выкрутились из неудобной ситуации довольно радикальным способом — они просто взорвались во время Катастрофы. Данае повезло уцелеть, но она очутилась в самом центре довольно неприятных событий, и теперь перед ней стоял непростой выбор Можно было сохранить верность Объединению и начать переговоры с Преображенским, флот которого пришел на смену пострадавшей во время вспышки осадной армии Шабалина. А можно присягнуть Бородачу, прочно обосновавшемуся на Данае в большинстве крепостей всепланетной оборонительной сети.

Еще три месяца назад такой альтернативы не возникло бы ни под каким соусом. ОВК было грозной силой. Но теперь...

Мир держался, как говорится, на честном слове. Три месяца назад князь Преображенский заключил со всеми конфликтующими сторонами нечто вроде пакта о ненападении, но настоящим миром и стабильностью пока даже не пахло. Технократы на одинокой Ромме были погружены в работы по восстановлению городов, разрушенных в результате бомбардировок и детонации окружающих энергооблаков. То есть угрозы для Земли как бы не представляли. Они даже пытались наладить торговлю технологиями использования пространственной энергии и программным обеспечением. Тирания тоже в основном была занята усмирением разбежавшегося и ставшего ордой войска. А в Колониях землян шалили боевики Бородача. И это было головной болью не только Главной Ударной группировки и ее командующего Преображенского, но и Президента Чуднова. Ведь вылазки совершались именно с Колонии Даная. Нет, гнева Гордеева или Преображенского Дмитрий не опасался, ведь жалкие остатки колонистов не могли помешать вооруженным до зубов европейцам творить их черные дела, а значит, совесть данайцев была чиста. Но из-за присутствия оккупантов Даная оказывалась вне ОВК, вне развернутых его правительством программ восстановления Колоний. Как всегда, окраине жутко не везло. А тут еще и Рубеж расширился до полного истончения, и стало непонятно, где кончается мир Земли, а где начинается “тот” мир. Сам по себе этот факт представлял только отвлеченный, научный интерес, но исчезновением определенной границы тут же воспользовались всевозможные бродяги, эмиссары разведок и всяческих группировок, проходимцы и бандиты. И весь этот сброд князь Бородач радушно принимал в своих крепостях. Даная постепенно превращалась в настоящую мусорную свалку. Не хватало ей теперь разве что орбитального плаката: “Отребье всех миров — приземляйтесь!” А ведь между тем никто из потянувшихся в стан мятежного князя людей не имел за душой ни гроша, и все они норовили поживиться из стратегических запасов Данаи. Запасов далеко не безразмерных. А еще новобранцам надо было где-то жить, обучаться военному делу и “тащить службу”, как выражались кадровые солдаты Бородача. Чуднов, скрипя зубами, снимал с консервации одну за другой базы и крепости, невольно подталкивая Данаю к пропасти. Ведь не безразмерны были и запасы ядерного топлива для энергетических установок этих крепостей. А без атомной энергии на мертвой Данае не прожить и дня. Надежд на конвертеры княжеских друзей — чинидов не было. Остатки межзвездной энергии плавали уже далеко за пределами Тирании, и это были настолько мелкие облачка, что гоняться за ними на чинидских танкерах с раскрытыми силовыми ловушками было просто бессмысленно. Только на процесс охоты за энергоносителями пришлось бы потратить вдвое больше этой самой энергии. Без поставок урана Данае определенно грозил тяжелейший энергокризис. Ну, и как следствие — гибель. Понимал ли это Бородач? Возможно, да, но у него не оставалось иного выхода — только сражаться. Ведь его дружба с Тиранией была всего лишь сделкой. Чинидам требовались новые территории, Бородачу — свобода и возможность править хоть парочкой планет. Цена подготовительного этапа новой войны чинидов устраивала. Они снабдили князя средствами, выделили консультантов, оборудование, корабли и секретные технологии. С такой поддержкой нетрудно было расшатать и нормальную власть, а уж ту, которая осталась в ОВК после Катастрофы... Власть одной-единственной Ударной группировки под командованием одного-единственного князя Преображенского... О Великом Князе Гордееве ходили странные слухи. Поговаривали, что он нездоров и полностью передоверил свои полномочия князю Сергею Павловичу...

— Да, Преображенский добился немалых успехов не только как военный, но и как политик, — словно угадав мысли Чуднова, высказался Бородач.

Он полулежал в широком кресле, потягивая легкое вино, и следил за мучениями Президента со снисходительной улыбкой.

— Он заключил мир с Технократией и соглашение о прекращении военных действий с Тиранией. Это серьезный успех. — Чуднов заложил руки за спину и, уныло глядя под ноги, прошелся по кабинету, словно по тюремному дворику, измерив шагами его периметр. — Теперь он планомерно замыкает круг. В отличие от Шабалина, князь не спешит. Скоро Даная окажется в плотном кольце блокады, и нас не спасут ни крепости, ни относительная автономность систем жизнеобеспечения. К тому же скоро кончатся стратегические запасы. Без новых поставок мы не продержимся.

— Поставки будут, — уверенно заявил Бородач. — Новый Тиран и его главный советник — мои друзья. Им выгоден очаг сопротивления, отвлекающий силы ОВК, и они будут его поддерживать всеми средствами.

— Но ведь они заключили соглашение...

— Пустая формальность. Отсрочка. — Князь махнул свободной рукой и едва не снес со стола бутылку. — То, чего добился за последние месяцы ваш великий Преображенский, можно назвать ситуацией шаткого мира, да и то с большой натяжкой. Анархия — вот что реально творится в пространствах по обе стороны Рубежа. И что сформируется из этой аморфной массы княжеств, территорий, колоний и космических поселений — пока большой вопрос. А где пройдут новые границы между державами, вы можете сказать? Даная — пограничная Колония. Она может отойти как к ОВК, так и к Тирании.

— Что значит — отойти? — удивился Президент. — Мы независимое государство в составе ОВК!

— Вот я и предлагаю вам подумать над вашим плачевным положением. — Бородач усмехнулся. — Что вас ждет впереди? После Катастрофы на Данае осталось десять процентов населения и примерно такой же процент пригодного к использованию имущества. Кроме крепостей, нет ни одного уцелевшего здания, биосфера мертва, воздух отравлен, радиация не позволяет использовать даже воду, до сих пор нельзя находиться под прямыми лучами солнца без легких скафандров... И в такой ситуации вы надеетесь выжить за счет ОВК? За счет Объединения, которое не обращало на свою отдаленную Колонию никакого внимания даже в мирные и благополучные времена? Гордеев просто бросит вас, чтобы не напрягаться. Или устроит на планете обычную военно-перевалочную базу, а вас примет на работу в качестве обслуги. Хотите стать полотером, господин Президент?

— До сих пор Гордеев никого не бросал в беде, — возразил Чуднов, мучаясь от собственной смелости. Спорить с Бородачом ему не хотелось, но дипломатично сменить тему Президент не надеялся.

— До сих пор не случалось серьезных бед. — Князь многозначительно кивнул на окно с толстым просвинцованным стеклом.

— Возможно, крупная военная база на планете не худший выход, — попытался вывернуться Чуднов.

— Она у вас уже разместилась. — Бородач криво ухмыльнулся. — Моя личная армия и контингент присутствия чинидов. Чего вам еще надо? Чем мы хуже военных ОВК? Мы дадим вашим людям работу, постепенно восстановим разрушенное хозяйство. Каждой твари завезем по паре... Что вас не устраивает?

— Преображенский не сдаст территорию Объединения без боя.

— А вам-то какая забота?

— Может пострадать мирное население.

— А вы поговорите с князем, убедите его в том, что война на Данае будет, мягко говоря, лишней. — Бородач хитро прищурился.

— Вряд ли он меня послушает, — заюлил Чуднов.

— Ох и скользкий вы тип, — князь притворно вздохнул, — но у меня есть пара ежовых рукавиц. Специально для таких угрей, как вы... Например, я могу поднять бомберы и отправить их на Д453, а вести их будут диспетчеры крепости Д100 или Д101. Как вам идея?

— Д100... но там... там проживает почти половина уцелевшего населения!

— Вот именно. — Бородач сел в кресле прямо. — Знаете, что сделают засевшие в Д453 десантники в ответ на бомбардировку?

— Ударят по базе бомберов!

— Вот именно, а база — это место, откуда они отправились, то есть место, где сидят диспетчеры.

— Блинов знает, что ваша ставка расположена в Д300, — испуганно пробормотал Чуднов.

— Мой штаб может переехать куда угодно. — Бородач испытующе заглянул Президенту в глаза. — Попробуем?

— Нет, не надо! — Чуднов зажмурился и помотал головой.

— Тогда идемте в комнату гиперсвязи. — Бородач решительно встал и поправил мундир. — Пора официально заявить о выходе Колонии Даная из состава ОВК. На всю планету и космос.

— Я... — Президент растерянно оглянулся. — Я должен подготовиться... составить корректный текст.

— “Гордеев и Преображенский, идите со своим ОВК в задницу!” — оживленно жестикулируя, подсказал Бородач. — По-моему, вполне понятное заявление. Ну, для полной ясности можете добавить что-нибудь вроде “мы выходим из вашего союза”... Или лучше так: “из вашего долбаного Объединения!”

— Я не смогу так.

— Да сможете! — Князь приобнял Президента и рассмеялся, похлопывая его по плечу. — Не стройте из себя интеллигента! Я ведь поднял в архивах некоторые из ваших репортажей... Тех, из “прошлой жизни”. Там вы использовали еще не такие словечки. Как вы величали предыдущего президента? Свинозадый выкормыш Гордеева?

— Свинорылый великокняжеский выкормыш... — тихо уточнил Чуднов. — Я был вынужден работать на потребу толпе. Иначе репортеру не продержаться на плаву.

— Тем не менее вы утонули, — рассмеялся князь. — Эх вы, репортер-журналист! Не вышло из вас настоящего журналюги, так, мелкая журнашлюшка получилась... Но после-то вы поймали за хвост настоящую синюю птицу! Не какую-нибудь крашеную гусыню, а синюю от природы! Без дураков!.. Так чего же ты теперь-то выпендриваешься, идиот?! Я ведь могу твоей синенькой канареечке вмиг головенку свернуть. Ты что, этого не понимаешь?

Чуднов окончательно сник и, направляемый могучей дланью князя Бородача, безвольно поплелся в кабинет спецсвязи. Отрекаться от ОВК...

* * *

— Господин майор, Бородач поднял'бомберы! Время подлета сорок пять минут!

— Кто их ведет? — Блинов старался сохранять спокойствие. После долгих месяцев осады это удавалось ему с трудом. Не то чтобы держать оборону в специально для этого спланированной и укомплектованной крепости было тяжело. Нет. Просто майора утомило сидение без дела. Мелкие стычки с патрулями европейцев и диверсионными группами чинидов были единственным развлечением. И очень редким, надо сказать, развлечением. Серьезных атак на Д453 оккупанты не предпринимали. Две попытки мятежа внутри гарнизона тоже не привнесли в жизнь особого разнообразия. Первая была достаточно смелой и неожиданной. Десантникам пришлось повозиться, прежде чем разоруженные солдаты во главе с бывшим комендантом были упрятаны в специальный тюремный блок. Но вторая получилась вялой, поскольку в ней участвовали в основном утомленные бездельем, раздраженные граждане. Все закончилось раздачей тумаков и обещаний да неприятным осадком, оставшимся в душах десантников. Ведь им самим до смерти надоело бесцельно слоняться по подземельям крепости. Жить в подвале, как крыса, зная, что наверху бушует радиоактивный пожар и перспективы выбраться из этой ловушки весьма неопределенны, сродни пытке. Раздражение спасенных граждан довольно быстро перекинулось на десантников, и от необдуманных поступков воинов удерживала только жесткая дисциплина.

— Ведут бомберы диспетчеры Д100 и Д101, — сверился с рапортом лейтенант-техник.

— Да? — Блинов взглянул на него с сомнением. — Это точно?

— Вот перехват, — лейтенант помахал листком.

— Но прежние сводки утверждали, что в этих крепостях размещено население города Тесса.

— Так точно. Возможно, Бородач решил прикрыться гражданскими. Чтобы мы не смогли нанести упреждающий удар и сбить бомберы с курса.

— Курс заложен в бортовых компьютерах, уничтожив диспетчеров, его не изменишь... А вот нас таким образом сбить с толку можно... Зенитные орудия в боевую готовность. Баллистические ракеты к пуску! Цель — Д300.

— Есть! — Лейтенант ответил с явным облегчением. Разнести в пух и прах переполненный наемниками форт Д300 он был готов не задумываясь. А вот если бы майор приказал нанести удар по Д100...

— Как ни болела — умерла, — пробормотал Блинов. — Все-таки не выдержал Бородач, решил рискнуть... Ну ладно, князь, сам напросился, теперь не обессудь!

— Господин майор, гиперсвязь! — снова заглядывая в кабинет, доложил техник. — Преображенский на линии!

— Наконец-то! — Блинов махнул рукой. — Давай, чего ждешь?!

— Здравствуй, майор, — раздался из прибора гиперсвязи голос князя. Видеокартинка появилась на пару секунд позже.

— Здравия желаю, ваша светлость! — Блинов расплылся в улыбке. — Дошло дело и до нашего фронта?

— Прости, Блинов, раньше не получалось. — Преображенский тоже слегка улыбнулся. В меру, чтобы нельзя было подумать, что он чувствует себя виноватым. — Пришлось основательно попотеть, прежде чем браться за выкуривание Бородача. Иначе было никак. Пришлось отловить уйму желающих засадить нам нож в спину.

— Да, без крепких тылов такие операции проводить не следует, — согласился майор. — Однако вы вовремя, и это главное.

— Как там у тебя обстановка?

— Как раз самый разгар кризиса. — Майор усмехнулся. — Бородач послал на нас бомберы, ну а мы в ответ начали обратный отсчет.

— Нет, так не пойдет, — Преображенский покачал головой. — Хватит уже Данае радиации. Если еще и ядерными ударами обменяться — ее вообще не восстановишь, а нам эта планета нужна более-менее пригодной. Очень уж удачный пограничный плацдарм.

— В таком случае прошу прикрытия с воздуха. Не знаю, ваша светлость, что задумал Бородач, но бомберы он выслал не простые, а стратегические “Марк-5”. Вы же знаете, какие бомбы доставляют обычно такие машины. Либо термоядерные, либо нейтронные... Такой нагрузки крепость может не выдержать.

— Да, от этого гада можно ожидать чего угодно, — процедил Преображенский. — Мы перехватим всех “Марков” еще до подлета. Обещаю. Атаку начнем немедленно, твоя база будет привязочным маяком. Прикажи своим радистам перейти на координационную частоту.

— Принято!

— Ну, а раз принято — начинай координировать, разведка! Где там у Бородача логово?

— Д300. По нему я и собирался врезать.