АНДРЕЙ ЩУПОВ

                         ВЕЛИКИЕ ЭКСПЕРИМЕНТАТОРЫ

     Охранник изучал документы чуть дольше,   чем   того   требовала   обычная

бдительность.   Вид    его    выдавал    неприязнь,    в    позе    чувствовалось

пренебрежение. Беспричинно хмурясь, он листал бумаги, с   сопением   старого

астматика вглядываясь в каждую подпись. Вероятно, наука,   по   его   мнению,

являла собой нечто совершенно отличное от того, чем занимались   они.   Кипы

математических формул, калькуляторы, реторты и колбы   -   это   он   наблюдал

ежедневно, к этому давно привык. И совсем другое дело - царство   теней.   К

этому наука не   имела   никакого   касательства   и   не   должна   была   иметь.

Любопытства по отношению к   умершим   охранник   не   принимал   ни   умом,   ни

сердцем,   и   превращать   подземную   лабораторию   в    морг    казалось    ему

кощунством. Поэтому те несколько   минут,   что   Нулин   и   Тония   провели   в

обществе насупленного стража, показались им особенно дискомфортными. Когда

с видимым сожалением он все-таки вернул   им   документы,   Тония   не   смогла

удержаться от язвительного замечания:

     - Плохо спали, голубчик?

     "Голубчик" поднял на нее изумленный взгляд и, побагровев, буркнул под

нос какое-то ругательство. Нулин потянул девушку   за   руку,   уже   на   ходу

погрозил пальцем.

     - Никогда не дразни диких зверей, девочка. У них есть зубы и когти.

     - А у меня обворожительная   улыбка!   -   Тония   тут   же   не   преминула

добавить: - По счастью , он   не   будет   дышать   нам   в   затылок   во   время

проведения опытов.

     - Да, лаборант из него вышел бы никудышный, -   вернувшись   мыслями   к

предстоящему,   Нулин   зябко   передернул    плечами:    -    Сегодня    у    нас

ответственный день, ты хоть понимаешь это?

     - Я всегда все понимаю, - девушка упрямо тряхнула коротенькой челкой.

- И всегда готова к любым испытаниям. А вот ты, Нулин, выглядишь   неважно.

Через каждые две минуты крутишь на пиджаке пуговицы и глаза держишь   не   в

фокусе.

     Глаза не в фокусе...   Нулин   рассмеялся.   Так   могла   сказать   только

Тония. Он ласково взглянул на ассистентку.

     - Я просто волнуюсь, дружок. В этом все дело.

     - Ты неврастеник,   -   серьезно   сообщила   она.   -   Все   великие   были

неврастениками.

     - Спасибо...

     - Пожалуйста! То,   что   считается   нормой,   на   самом   деле   означает

толстокожесть   и   в   какой-то   степени   примитивизм.    Я    давно    поняла,

человечество    мутирует    в    двух    направлениях    -    в    физическом    и

интеллектуальном. Отсюда все наши болезни и отсюда все наши гении.

     Они остановились перед шахтой скоростного лифта,   и   Нулин   рассеянно

застучал по ярко-красной клавише. Дверцы бесшумно распахнулись,   приглашая

в полумрак кабины.

     Пару минут спустя они покинули лифт пятью километрами ниже.   Двигаясь

по коридору, ведущему в лабораторию, Нулин все еще размышлял   над   словами

Тонии.

     - Я не псих, - заявил он наконец.   -   И   не   мутант.   Просто   у   меня

излишне чувствительная вегетативная система.   Плюс   неуемное   воображение.

Сам   знаю,   что   ничего   страшного   не   происходит,   и   все   равно   сердце

колотится, как у бегуна, а вот здесь какой-то дурацкий ком.

     - Вот поэтому я и взяла для тебя успокоительное.

     - Успокоительное? - брови его взметнулись вверх. - Что   ты   имеешь   в

виду?

     - Бурбон. Всего-навсего одну бутылку, но ведь кроме тебя в этом никто

больше не нуждается.

     - Отлично! - приободрившись, Нулин ущипнул Тонию за локоть. -   Умница

моя!

     - У всех великих должны быть свои умницы...

      - Черт возьми, где вы там ходите! - из   открытых   дверей   лаборатории

навстречу им шагнул черноволосый гигант. В зубах его   дымилась   сигара,   в

руках он держал измятый лист бумаги.

     - В чем дело, Густав? Мы пришли точно в назначенный час.

      - В назначенный час... А вот это вы видели! - Густав потряс   листком.

- По-моему, мы об этом не договаривались?

     - Что это? - Нулин взял у него бумагу, пробежал глазами по   строчкам.

- Все в порядке, выписки из   завещаний,   разрешение   на   эксперимент,   три

тела... Что вас не устраивает?

     Густав фыркнул.

     - Один из мертвецов - мой старый знакомый!

     - Вот как? - Нулин пожал плечами. - И что с того?

     - Что с того?! - Густава   затрясло.   -   Только   не   стройте   из   себя

тихоню, Нулин! Я сразу сообразил, чьих это рук дело! Вы знали, что   мы   не

ладили с покойным, и после того, как я устроил вам разнос...

     - Разнос? О каком разносе вы говорите? - Нулин   нервно   ухватился   за

пуговицу пиджака. - Кажется, несмотря на все ваши потуги, эксперимент   нам

все-таки разрешили. Или я ошибаюсь?

     - Не понимаю, - Тония отобрала у   них   документ,   бережно   разгладила

ладонями. - Ладно, он ваш старый знакомый и вы с ним не   ладили...   Пусть.

Но ведь он умер. Что вас беспокоит?

     - Смелее, Густав! В конце концов мы не паталогоанатомы.

     - Этого еще не хватало! - Густав метнул   в   сторону   Нулина   сердитый

взгляд.   -   Как   бы   там   ни   было,   вы   обязаны   были   поставить   меня   в

известность.   Мне   отнюдь   не   улыбается   проводить   опыт   над   человеком,

которого я знал.

     - Но мы можем заняться им в самую последнюю очередь.

     - Это не меняет дела! Я не собираюсь возиться с ним!

     - Вы и   не   будете   этого   делать,   Тония   прошла   в   лабораторию   и,

устроившись в кресле оператора, деловито защелкала тумблерами   картографа.

- Возиться с телами покойных придется нам, а вы будете   только   наблюдать.

Или вы чего-то опасаетесь?

     - Признайтесь, Густав, вы ведь боитесь мертвецов?   -   Нулин   растянул

губы в улыбке.

     - Причем здесь это? Боюсь, не боюсь... Это неприятно,   понимаете?!   И

потом, если не ошибаюсь, вы собрались доказать обратное? То есть, как   раз

тот факт, что они не мертвы или, вернее, не совсем мертвы.

     - Ах вот что вас пугает! Великолепно!.. Но   не   вы   ли   на   вчерашнем

совещании   выражали   бурную   уверенность   в   невозможности   положительного

результата?

     - Совершенно верно! - загрохотал Густав. - Я и сейчас убежден в этом.

То, что вы затеваете, не что иное, как несусветная чушь!   Профанация   всех

последних научных установок! Об этом даже нелепо говорить... Вы   опускаете

аппаратуру для снятия энцефалограмм в одну   из   исследовательских   шахт   и

ждете, что ваши покойники оживут, Чего ради?!..

     - Никто не говорил об оживлении, - Обиженно   возразил   Нулин.   -   Все

остается по-прежнему. Мы лишь изолируемся тела умерших от различного   рода

помех и многократно повышаем порог чувствительности приборов.

     - Кроме того не забывайте о металлоодежде, - вставила Тония. -   Живое

человеческое тело тоже может являться источником помех. Кстати, Густав, вы

получили комплект белья?

     - Черт побери! Конечно, получил! И вы прекрасно об этом знаете!

     - Но вы могли по   забывчивости   не   воспользоваться   им,   -   заметила

Тония.

      - Ага... Стало быть,   мне   раздеться?   -   Густав   театрально   склонил

голову набок.

     - Разумеется, нет. Мы охотно поверим вам на слово, - Нулин   торопливо

замахал руками.

     - Благодарю покорно!

     В лаборатории повисла тишина. Перенеся свое кресло в отдаленный угол,

Густав немедленно принялся за примерку   физиономических   масок,   перебирая

все   -    от    снисходительного    презрения    до    горделивого    безучастия

аристократа-отшельника.   В    конце    концов    мина    скептика-максималиста

показалась ему наиболее соответствующей моменту и после долгого   колебания

он решил остановиться на ней. Не обращая   внимания   на   оживленную   мимику

коллеги,   Нулин   занимался   аккумуляторной   сетью,   Тония    же    легко    и

непринужденно сновала меж лежащих на прозекторских   столах   тел.   Впрочем,

тишина   длилась   недолго.   Молчаливое   созерцание   оказалось   для   Густава

занятием чересчур тягостным.

     - Чепуха! - с пафосом заявил он. - Мертвый мозг -   это   всего-навсего

неодушевленная материя. Нет биотоков, не будет и информационного   сигнала.

То есть, вероятно, какие-нибудь   помехи   вы   поймаете,   но   выдать   их   за

энцефалограмму вам не удастся.

     - Именно с этой   целью   институт   прислал   сюда   столь   недоверчивого

наблюдателя! - подхватила Тония. -   Разве   вас   не   прельщает   возможность

уличить нас в нечистоплотности?

     - А вы думаете, мне это не удастся?

     -   По-моему,   насчет   того   охранника   мы    погорячились,    -    Нулин

многозначительно взглянул на лаборантку.

     - Какой еще охранник?.. - Густав недоуменно шевельнул бровью.

     - Это предназначалось не для ваших ушей, -   Нулин   вместе   со   стулом

развернулся к Густаву. - Вы болтливы, Густав. А я-то считал, что болтливее

меня не найти человека.

     - Идите к черту, - Густав устало отмахнулся. - Делайте,   что   хотите.

Все, что вы поймаете на экранах, будет из разряда помех и наводок.

     - Шахта, - напомнил ему Нулин. - Для того мы и   спустились   на   такую

глубину. Взгляните на любой из приборов. Мы   снабдили   их   дополнительными

фильтрами и экранировали все, что могли,   включая   самих   себя.   А   вместо

обычной электросети у нас аккумуляторные батареи. И   напомню,   что   именно

здесь проводилось уточнение количества нейтрино,   испускаемых   солнцем.   А

если вы по-прежнему боитесь своего недруга...

     - Да замолчите вы наконец!   -   взмолился   Густав.   -   Я   уже   сказал,

делайте что хотите!

     - Последую вашему совету, - Нулин распахнул   дипломат   и   вытащил   на

свет бутылку "Бурбона".

     - Вот это на вас больше похоже, - пробурчал Густав. -   Ей   богу,   для

этого стоило спускаться на пять тысяч метров под землю.

     - Не питайте надежд. Я не собираюсь   напиваться,   -   Нулин   подмигнул

Густаву. - Хотите правду, коллега? Так вот... Я честнее вас, и потому могу

честно признаться, что мне не по себе. Я вижу перспективы, которых   вы   не

видите, и если в ближайшие час-два выяснится, что я ошибся, то рухну не я,

рухнут великие идеи,   которые   могли   бы   приподнять   перед   человечеством

занавес незнания.   Вот   поэтому   с   вашего   разрешения   я   отхлебну   самую

малость.

     - Речь Цицерона, - Густав издевательски похлопал в ладоши.

     Нулин   невозмутимо   приложился   к   бутылке.   По   его    выпуклому,    с

залысинами лбу скатилась бусинка пота.

     - Тония, ты ведь справишься с   датчиками?   Мы   будем   последовательно

подключаться к пациентам, пробегаясь по всем параметрам.

     Преданно   взглянув   на   "великого"   теоретика,   Тония   с   готовностью

кивнула.

                                  * * *

     Тишина действовала угнетающе. Слишком уж поздно   люди   осознают,   что

шум становиться   их   постоянным   спутником.   К   настоящей   тишине   следует

привыкать заново и постепенно. Так или   иначе,   за   время,   проведенное   в

шахте, каждый из присутствующих успел до нюансов изучить дыхание   соседей.

Более всего безмолвие раздражало не занятого ничем   Густава.   Наблюдая   за

работой Тонии и Нулина, он то и дело обмахивался   кожаной   папкой   или   же

вставал,   принимаясь   мерить   лабораторию   порывистыми    шагами.    Коллеги

по-прежнему не обращали на него внимания, переключая   тумблеры,   терпеливо

взирая на экраны осциллографов.   Спутанным   шлейфом   провода   тянулись   от

приборов к   неподвижным   телам.   Набором   рукояток   Тония   меняла   рабочую

частоту,   постепенно   повышая    порог    чувствительности.    Через    равные

промежутки времени Нулин включал   картограф,   занося   данные   на   бумажную

ленту. Сигнала не было.

     - Какого черта это записывать на ленту? Ничего же нет!

     - Как знать, как знать... - Нулин откинулся   в   кресле   и   озабоченно

потер виски. - Все! Сделаем перерыв. Надо отдохнуть и подумать.   Возможно,

что-то мы делаем не так.

     - В этом я не сомневаюсь, - ядовито подтвердил Густав.

     Не замечая его реплик, Нулин обратился к Тонии.

     - Мы провели уже две трети измерений... Честно говоря, я полагал, что

результаты проявят себя уже на этой стадии.

     - А что, если попробовать с другим клиентом? - Тония качнула   головой

в сторону мертвых тел.

     - Попробовать безусловно можно, но... - Нулин развел руками. -   Тогда

эксперимент будет не столь убедителен. То есть   теоретически   я   допускаю,

что энергетика людей достаточно   различна,   и   все-таки   некую   толику   мы

должны обнаружить в каждом отдельном случае.

      - Но мы ведь еще не закончили.

     - На это я и надеюсь, хотя... - Нулин нервно прикусил губу. - Нет, об

этом лучше не думать,

     - Ты снова волнуешься, - заключила Тония.

     - Да, вероятно, -   Нулин,   встрепенувшись,   потянулся   к   бутылке.   -

Замечательно, что ты прихватила ее для меня.

     - А вы предложите ей тоже пару глотков, - съязвил Густав. -   К   концу

бутылки, могу поклясться, вы увидите на экранах все, что захотите.

     Нулин поморщился.

     - Даже если это шутка, Густав, то она не блещет умом.

     - Умом?.. А что такое, по-вашему, ум? Что умно и что неумно? Или умно

верить в мистическую чушь, о которой вы разглагольствовали накануне?

     - Чтоб вас разорвало на части!..   -   Нулин   налил   в   бокал   виски   и

отхлебнул. - Не понимаю... Вы же не случайный человек в науке и не   первый

встречный, в конце концов. Так или иначе вы тоже   занимаетесь   биофизикой.

Откуда же такой снобизм, такое невежество?

     - Наука - это прежде всего факты, - отрезал Густав. - Факты и здравая

логика!

     - Хорошо, пусть. А как же быть с необъяснимым?

     - Господи! Да   для   этого   и   существует   наука!   Чтобы   объяснять   и

изучать. Наука, а не религия с мистикой. Поверьте мне, рано или поздно   мы

объясним все!

     С гримасой отвращения Нулин взглянул на помощницу.

     - Ужасно! И такие вот люди занимают все ключевые посты в государстве.

Стоит ли удивляться,   что   всюду   войны,   болезни   и   волнения.   Густав   с

Густавом никогда не договорятся...

     - Абсолютно верно!

     Нулин обернулся к оппоненту.

     - Послушайте, Густав, а может, вам тоже налить?

     - Давайте, чего уж там... Капельку "Бурбона", пожалуй, можно...

     - Ни в коем случае! - торопливо вмешалась Тония. - Чего будут   стоить

его слова, когда кто-то обнаружит, что он пьян!

     - Пьян... Все равно ничего у вас не выйдет.

     - Не сглазьте, Густав!

     - Я вот думаю, а если   все-таки   попытать   счастья   с   другим   телом?

Например, подключиться к бывшему приятелю нашего уважаемого наблюдателя?..

     - Нулин!.. Кто здесь, черт побери, командует?! Вы или   эта   девчонка?

Почему вы позволяете ей всюду совать свой нос?!

     - Тония - не просто   лаборант.   Мы   партнеры,   работающие   над   общей

идеей.

     - Партнеры, - Густав усмехнулся. Знаю я это партнерство...

     Нулин долгим взглядом посмотрел на него.

     - Ох и зануда же вы. Вам не говорили еще этого?

     - Вы первый. И надеюсь, последний.

     - Наверняка, нет. Вам будут говорить это часто, в лицо и заглаза,   до

самой вашей смерти.

     - Однако, милая беседа! - Тония рассмеялась. Взглянув на   нее,   Нулин

тоже поневоле улыбнулся.

     -   Наверное,   это   действительно   смешно.    Два    взрослых    человека

перепираются, как   малые   дети.   Может   быть,   покончим   с   этим,   Густав?

Раскурим, так сказать, трубку мира?..

     - Не выйдет! представитель института решительно мотнул головой. -   Мы

слишком по разному смотрим на мир.

     Нулин вздохнул.

     - В этом вы, пожалуй, правы. Я верю в то, во   что   не   верите   вы,   и

наоборот. Моих истин вам не понять, а ваши для меня непреемлимы.

     - Я бы заменил последнее слово на "недоступны", - воинственно   заявил

Густав.

     Нулин улыбнулся.

     -   Пусть   будет   так,   не   возражаю.   Мне   действительно   во    многом

недоступно ваше миропонимание.

     Сказано это было так, что Густав немедленно взъерошился.

     - Что вы имеете в виду?!

     - Что угодно. К примеру, человеческий мозг. Вы в   него   верите,   а   я

нет.

     - Вы не верите в человеческий разум?

     - Скажем иначе: я не верю, что разум и мозг составляет единое   целое.

Человеческий мозг, как и   мозг   животного,   представляет   собой   хранилище

самых   разнообразных   рефлексов.   Наше   тело   -   сложнейший   биологический

механизм. Центр управления - мозг. Он помогает нам работать и   насыщаться,

реагировать на боль. Он хранит наши воспоминания, помогает сопоставлять   и

сравнивать, но он не способен родить   ничего   нового.   Истинный   интеллект

где-то вне нас. Отыскивать его с помощью скальпелей и микроскопов   -   дело

бесполезное.

     - Вы предлагаете человечеству сидеть сложа руки?

     - Я предлагаю обратиться к здравой логике, той самой,   о   которой   вы

упоминали.   Именно   она   подсказывает,   что    все    наши    знания    далеко

несовершенны, а большей частью и абсолютно   ложны.   Почему?..   Да   по   той

простой причине, что мы вынуждены изучать мир через замочную скважину!   Мы

чувствуем конечное число запахов, и с этим ничего не поделаешь. Мы   слышим

ограниченный диапозон частот, не умея отличать звуки друг от   друга   более

чем   на   полутон.   А   то,   что   мы   наблюдаем   визуально,    меньше    всего

соответствует действительности. Узкий спектр доступных нам   волн   способен

донести лишь крайне   усеченный   облик   окружающего.   И   вся   ваша   здравая

логика, Густав, просто обязана подталкивать к идее, что   все   мы   существа

более сложного порядка, чем это видится в зеркале.

     - Ну да. На самом деле мы чудовища с рогами, облаченные в   светящиеся

ауры, - хмыкнул Густав.

     - Насчет рогов не знаю, а аура - вещь вполне   возможная.   По   крайней

мере я не вижу причин, чтобы отвергать базисное представление о   человеке,

как о существе, состоящем из   семи   тел.   Ну   это   вы,   конечно,   слышали:

эфирное тело, астральное, ментальное... Суть не в этом. Возможно, их вовсе

не   семь,   а   больше   или   наоборот   меньше.   Главное,   что   они   есть!   И

качественно отличаясь от изученной нами материи, они существуют совершенно

по иным законам!..   Вы   тут   сделали   выпад   против   религии   с   мистикой.

Зачем?.. В подобном отрицании   нет   ни   капли   вашей   пресловутой   здравой

логики...

     - Да что вы привязались ко мне с этой логикой! - огрызнулся Густав.

     - Это ваши слова, - Нулин пожал плечами. На его   выпуклом   лбу   вновь

заблестели капельки   пота.   -   Любой   нигилизм   ошибочен.   Оптом   отвергая

религиозную философию, мы лишаем   себя   чрезвычайно   многого.   Не   следует

забывать, что религия старше науки, а врачевание старше медицины. В первом

случае нас интересует истина, во втором - здоровье, и   неважно   кто   более

прав - древние или наши современники. Если нам   предлагается   теория   семи

тел, мы должны прежде всего задуматься, а не рубить направо и налево.

     Густав   собрался   было   что-то   возразить,   но   строгий   взор    Тонии

пригвоздил его к креслу. В смущении он только махнул рукой.

     -   Я   бы   посоветовал   вам   заглянуть   в   пророчества   Туленхэйма,   -

продолжал с увлечением Нулин. - Живя свыше пятисот лет назад, этот человек

писал о том, о чем мы сейчас говорим. Возможно, он был   одним   из   первых,

пытавшихся объединить науку и религию. В его трудах вы найдете размышления

о жизни после смерти, о двухчастной теории тела, о библии, имеющей   второе

и   третье   толкование.   И   он   же,   кстати,    утверждал,    что    настоящее

человеческое тело большей частью своей невидимо и неощутимо, - Нулин обвел

вокруг себя руками. - Вы понимаете? Он имел в виду даже не ауру,   а   нечто

большее! Биополе, аура,   эфирная   оболочка   -   это   все   игра   слов.   Хотя

принципиальная суть у них общая. И прежде всего она подводит к   тому,   что

дух или   высший   интеллект   сосредоточены   вне   физического   тела.   Те   же

нейроны, возможно, представляют собой всего-навсего простейшие биосенсоры,

передающие волю ауры к мышцам и различным органам. Впрочем, это упрощенная

схема.   Вместо   иерархической   модели   "аура-мозг-тело"   мы   скорее   всего

наткнемся на невообразимо запутанный клубок из взаимозависимостей.   И   нам

бы вовек не разгадать этого ребуса, если бы не одно обстоятельство...

     - Что это за обстоятельство? - вырвалось у Густава.

     - Смерть. То, что обрывает жизнь физического тела, грань, за   которой

начинается мистика. Мистика,   ибо   другого   слова   мы   еще   не   придумали.

Официально считается, что эти трое мертвы, но   так   ли   это?   То   есть,   с

физическим телом, кажется все ясно, а вот что происходит с аурами?

     - То же, что и с телом, - буркнул Густав.

     - Возможно. По крайней мере в качестве   гипотезы   ваше   предположение

годится. Итак, если мы примем человека за   многоплоскостную   систему,   то,

лишившись одной из своих плоскостей, может   быть,   самой   важной,   система

начнет распадаться, узел распутывается и аура постепенно освобождается   от

телесного якоря. Умирает она или нет - это уже другой вопрос.   Я   все-таки

склоняюсь к мысли,   что   она   переходит   на   иную   ступень   существования.

Вспомним ту же   теорию   о   переселении   душ   или   загадочную   ноосферу.   В

сущности, и трактовка библейского рая сводится к тому же. Все   зависит   от

угла зрения. Как   бы   то   ни   было,   нас   интересует   другое   -   та   самая

постепенность отрыва от физического тела. Телесная смерть   еще   не   смерть

личности. Человек жив! Правда, жив в ином   понимании,   в   ином   измерении.

Лишенный возможности контактировать с нашим миром, он только наблюдает...

     - Мне это не нравится! - заявил вдруг Густав.

     - Что? - Нулин с удивлением взглянул на него. - Вы   хотите   возразить

мне?

     - Мне не нравится вся ваша идиотская затея! -   глаза   Густава   метали

молнии. - Я   возражал   против   вашего   эксперимента   с   самого   начала.   К

сожалению, своим сладкоречивым трепом вы сумели разжалобить ученый   совет.

Вам выделили эту лабораторию, снабдили всеми необходимыми средствами!..

     - Одним словом, вас обуяла зависть?   -   Нулин   с   улыбкой   глядел   на

разбушевавшегося гиганта. Виски брало свое. В отличие от Густава он ощущал

полнейшее спокойствие. В голове приятно шумело,   вернулась   уверенность   в

положительном исходе опыта, а на представителя   института   он   смотрел   со

снисходительностью мудреца.

     - Если вы провалитесь с экспериментом, уж я постараюсь   сделать   так,

чтобы это попало в газеты, - пообещал   Густав.   -   Чтобы   никому   не   было

повадно отравлять двадцатый век примитивным знахарством!

     - Причем   здесь   знахарство?   -   удивился   Нулин.   И   тут   же   лукаво

прищурился. - Вы сказали "если"? Если мы провалимся... Значит   вы   уже   не

столь уверены, что опыт завершиться неудачей?

     - Тысяча чертей! - Густав   подскочил,   как   ужаленный.   -   Вы   можете

вывести из себя кого угодно!

     - Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав, - проворковал Нулин.

     - Убирайтесь к дьяволу! - рявкнул Густав. - Кажется, вы явились   сюда

заниматься опытом, вот и занимайтесь им!

     - А вот тут он прав, - Нулин обратился к лаборантке. - Мы вывели   его

из себя, - честь нам и хвала. Теперь можно заняться и делом.

                                  * * *

     К ним трижды звонили, справляясь об успехах, и трижды с   нескрываемым

удовольствием Густав поднимал трубку, докладывая о нулевом результате. Все

это время он продолжал   расхаживать   за   спинами   работающих,   не   забывая

комментировать каждое их действие. Увлекшись, он даже воспроизвел   вариант

будущей своей разгромной речи   на   ученом   совете,   что   заставило   Нулина

лишний раз хлебнуть из бутыли.

     ЭТО   случилось   неожиданно,   в   тот   самый    момент,    когда    Густав

приблизился к   кульминационной   части   своего   доклада.   В   очередной   раз

перещелкнув тумблерами вариационного фильтра, Тония с испугом взглянула на

дрогнувшую кривую. Умолкнув на полуслове, Густав   застыл   рядом.   Он   тоже

смотрел   на   экран.   Спокойной,   пересекающей    экран    черты    более    не

существовало. Осциллограф показывал свистопляску синусоид, хаос, в котором

на первый взгляд не угадывалось никакой закономерности.

     -   Это,   должно   быть,   наводка,   пролепетал   Густав.    -    Проверьте

приборы... Да-да! Надо что-нибудь сейчас же проверить!..

     Царственным жестом Нулин протянул   руку   к   осциллографу   и   загрубил

порог чувствительности. Вихрящиеся   кривые   послушно   съежились   до   рамок

экрана.

     - Разумеется! - он хмыкнул. -   Это   наводка,   созданная   человеческим

биополем.

     - Чепуха! Надо осмотреть приборы. Я уверен,   что   где-то   образовался

источник помех.

     - Насколько я знаю, данный   источник   помех   возникает   тотчас   после

рождения.

     - Бросьте ваши шуточки! Говорю вам, это помехи!

     Нулин невозмутимо обернулся к Тонии.

     - Это, конечно, не резонансные частоты, и тем не менее   мы   наблюдаем

не   что   иное,   как   подобие   энцефалограммы.   Таким   образом   цель   опыта

достигнута...

     - Вы что-то подстроили! - взорвался Густав. Я не уследил за вами,   но

это еще ничего не значит!

     - Ошибаетесь, Густав. Это очень много   значит.   И   прежде   всего   это

означает, что отныне я убежден в своей правоте,   тогда   как   ранее   я   мог

предполагать подобный результат лишь с определенной вероятностью.

     - Господи! - Густав закрыл лицо руками. Этого не может быть! Этого не

должно быть!..

     - Тония, ты записала показания?

     Лаборантка радостно   кивнула.   Глаза   под   коротенькой   челкой   сияли

торжествующим блеском.

     - Идя навстречу пожеланиям коллеги, отступите на пару шажочков назад.

Пусть он убедиться в достоверности записей картографа.

     Тония послушно продемонстрировала Густаву пороговый вид кривых.

     - Итак, - Нулин небрежно забросил ногу на ногу. - Мы заработали право

еще на одну паузу. Попытаемся расслабиться,   а   заодно   и   побеседуем.   Вы

непротив продолжения беседы, Густав? Кое-что изменилось, и, как видите,   я

не обманывал вас. Сбылось то,   что   я   предсказывал.   Перед   вами   отклики

угасающих биотоков человеческого мозга. При этом я   не   предлагаю   никакой

мистики. Все вполне научно и в достаточной степени объяснимо.

     - Но мозг этих людей мертв! Уже несколько дней!

     - Согласен. Но дело не в нем. Я хочу сказать, дело не   в   мозге,   как

таковом. Я уже предлагал вам взглянуть на человека объемно. Попытайтесь, в

конце концов, сделать это! И, пожалуйста, забудьте все,   что   вы   знали   о

материи. Я уже говорил, что это не знание, а сплошная условность. Считаете

ли   вы   воздух   или,   скажем,   электромагнитное   поле   материями?   Да?   Но

почему?.. Попытаюсь ответить за вас: потому что человечество додумалось до

методов обнаружения этих самых материй. Вы не   видите   и   не   слышите   их,

однако, воздухом   вы   заполняете   детский   шар,   а   электромагнитное   поле

используется в половине всех бытовых приборов. Теперь обратимся к биополю.

Оно также материально, хотя ни увидеть, ни потрогать   его   нельзя.   Вполне

возможно, что НЕМАТЕРИАЛЬНОГО в мире вообще ничего нет.   Дуальность   мира,

его   разбиение   на   материю   и   идею   выдумана   человеческим   нетерпением.

Революционное желание дать всему   определение,   максималистское   неприятие

неведомого и так далее и тому подобное... Но вернемся к нашему биополю.   Я

уже сказал: оно - материально и оно - часть нас!   Часть,   вероятно,   более

загадочная и более жизнеспособная. Смерть физического тела для ауры   -   не

что иное, как рана. Серьезная, болезненная, но всего лишь рана, и миллионы

незримых нитей продолжают связывать тело с его духовной   субстанцией.   Это

своего рода односторонняя связь. Тело   не   отвечает,   оно   глухо,   но   оно

попрежнему окружено страдающей аурой, которой суждено или   погибнуть   или,

разорвав связи одну за другой, воспарить над покинутым   телом.   Происходит

своего рода ампутация, и мы наблюдаем   промежуточный   этап   -   тот   самый,

когда связи еще не разорваны до конца, когда человек еще жив и,   возможно,

даже ощущает нас.

     - Ощущает? - Густав содрогнулся.

     - Почему бы и нет? - вмешалась Тония. -   Может   быть,   он   не   слышит

наших речей, но мы ведь тоже обладаем аурами.   Их   присутствие   он   вполне

способен ощущать.

     - Ты права, Тония! - Нулин пристукнул кулаком по приборной   доске.   -

Густав! Прочувствуйте торжественность   момента!   Вы   оказались   не   просто

наблюдателем, вы засвидетельствовали крупнейшее открытие нашего   века.   Мы

заглянули туда, куда не заглядывали до нас никто. Даже великий   Туленхэйм!

Вспомните его слова: "Обретшие знания о мире теней назад не вернутся" Увы,

на этот раз он просчитался. Как говорится, проруха бывает на всякого...

     Нулин приложился к бутылке и оглянулся на мертвецов.

     - Вы устанавливали когда-нибудь связь с миром теней,   Густав?   Обещаю

вам, мы сделаем это через две минуты. Тония! Подбери   резонансную   полосу,

если таковая имеется... Вот так. А я еще немного уменьшу   чувствительность

и приступлю к первым в истории человечества спиритическим переговорам.

     - Нулин! Не надо! - Густав смотрел на ученого с ужасом.   -   Я   и   без

того вам верю! Хотите подпишу ваши бумаги? Прямо сейчас! Но только не надо

всего этого! Как вы не понимаете, они мертвецы,   их   нет!   Вы   собираетесь

оживить безжизненные трупы!

     - Вы так и не поняли ничего, - Нулин сожалеюще махнул рукой. -   Я   не

оживляю их уже потому, что они живы сами по себе и будут живы еще какое-то

время. Я не знаю точно какое - три дня, семь или сорок. Смею предположить,

что они будут жить   и   далее,   но   тот   контакт,   который   мы   установили,

возможен только в этот период. Надо быть последним кретином,   чтобы   иметь

возможность прикоснуться ко всем этим тайнам и не сделать ни единого шага.

Открыть бессмертие души, заметьте, - не уверовать, а открыть,   предоставив

веские доказательства, -   это   ли   не   победа!   Сотни   тысяч   людей   будут

целовать нам ноги за единственную   возможность   поговорить   с   близкими   и

любимыми.   Вы   бывали   на   похоронах,   Густав?   Это   всегда    слезы...    А

представьте себе, что мы создадим агентство, которое предложит   несчастным

и плачущим   возможность   общения   с   усопшими.   Представьте   себе   склепы,

оборудованные нашей аппаратурой. Сколько людей мы спасем   от   психического

срыва, от первого времени вынужденного одиночества!

     - Вы дурак, Нулин! - Густава трясло. - Как вы не   понимаете,   что   не

все хотят этого общения! Люди боятся мира теней и им   действительно   лучше

ничего не знать о нем. Смерть - единственный настоящий стимул. Страх перед

ней дисциплинирует. Что вы   хотите   предложить   людям?   Вечную   жизнь?   Но

человечество и без того   запуталось,   оно   не   знает   куда   себя   деть   и,

тяготясь опущенными ему годами, обращается к   наркотикам,   к   алкоголю,   к

распутству. Смерть необходима людям!

     - Браво!.. Подобного от вас я не   ожидал.   Стало   быть,   ваш   идол   -

пугало старухи с клюкой? Великолепно!..

     - Смотрите, смотрите! - Тония   пальцем   указала   на   экран.   Характер

мелькания   кривых   изменился.   Мерцающие    всполохи    подчинились    некому

пульсирующему ритму. Склонившись над пультом, Нулин поочередно   нажал   ряд

клавиш.

     - Сигнал поступает от всех трех тел, сообщил он.   Впечатление   такое,

словно весь этот частотный набор пропустили через   модулятор.   Следите   за

амплитудой!.. Они... Они слышат нас!

     Побледневший Густав бессильно оперся о стену.

     - Вы... Вы все-таки добились своего, - прохрипел он.

     - Да, черт возьми! Я сдержал свое обещание! -   глаза   Нулина   победно

сияли. - Если хотите, можете переговорить со своим   приятелем.   Попросить,

скажем, у него прощения. Мы так часто не успеваем сделать это при жизни.

     - Нет! - Густав панически вскинул руки. - Только не это!

     - Вы в самом деле боитесь их?

     - Да, боюсь, - голос не слушался Густава. - А вы... Вы   сами   еще   не

осмыслили, что натворили. Мир погибнет от вашего открытия.   Потому   что...

Потому что вы заглянули в бездну!

     - Вполне возможно, - легко согласился Нулин. - И что с того?   С   чего

вы взяли, что мир погибнет? Не так уж мы   все   безнадежны.   Даже   атом   не

сумел загасить жизнь на планете. Из века в век люди жили любопытством, чем

и обеспечивался всеобщий прогресс. Неужели   вам   самому   неинтересно,   что

происходит с нашей душой после   смерти?   Остается   ли   она   на   Земле   или

отправляется в Космос, в другие миры? А узнать что-нибудь про рай?.. Может

быть, он и впрямь существует? Разве это не здорово?

     - Тогда упомяните еще про ад. А что, если существует и он?

     - Что ж, по крайней мере   мы   будем   знать   это   наверняка,   -   Нулин

отважно кивнул. -   Скажите,   Густав,   вас   действительно   устраивает   роль

слепого котенка?

     - Нет, - Густав сумел   взять   себя   в   руки.   -   Но   человечество   не

переварит вашей правды.

     -   Сомневаюсь,   Густав.   Весь   наш   прогресс   -   не   что   иное,    как

последовательный   перебор   одной   истины   за   другой.   До    сих    пор    мы

преодолевали самые различные препятствия, преодолеем и   это.   Кроме   того,

мы, конечно же, повременим с   оглаской.   В   ваших   словах   есть   резон,   и

ассоциация, которую мы создадим, займется тщательным изучением всего того,

что действительно   может   повредить   людям.   А   параллельно   мы   продолжим

научные изыскания. Телепатия, левитация, путешествие души,   ее   общение   с

иным   разумом,   иными   мирами...   Задумайтесь!   В   наших   руках   ключ    от

бесконечного числа тайн! В свое время Туленхэйм неосторожно проговорился о

возможности диалога с потусторонним миром. Он знал, что говорил!..

     - Но разве вы не сказали,   что   тот   же   Туленхэйм   объявил   закон   о

невозвращении познавшего?

     - Его можно понять. Он жил во времена,   когда   подобные   открытия   не

находили должного понимания и должной почвы. Так что будем считать, что он

схитрил. Согласитесь, кое-что мы ведь уже узнали. И что же? Вы, я, Тония -

все в полном порядке.

     Опустив голову, Густав задумался.

     - Может быть, вы   и   правы.   Тем   не   менее,   я   не   хотел   бы   здесь

оставаться.

     - Но вы подтвердите достоверность опытов?

     - Можете в этом не сомневаться. Протоколы исследований я подпишу.

     Тяжелым шагом Густав пересек лабораторию и вышел в коридор. Вслед ему

донеслось:

     - Вы чудесный парень, Густав, но увы, вам не хватает юмора!..

     Густав стоял уже возле лифта. Ему оставалось нажать клавишу вызова   и

подняться наверх. Он действительно не хотел оставаться в шахте. Гигантская

подземная   лаборатория   душила    его,    высказывания    Нулина    заставляли

скрежетать зубами. Совсем как в детстве,   возникало   желания   накрыться   с

головой   под   одеялом   или   припустить   во   всю   прыть   от    надвигающейся

опасности.

     Густав раздраженно оглянулся. Этот Нулин -   восторженный   болван!   Из

тех фанатиков, что, не задумываясь, вторгаются в   святая   святых.   Сначала

взрывают какой-нибудь атолл, а потом уже задумываются...

     Ругнувшись, Густав сердито поглядел на дверцы лифта и снова потянулся

к щитку вызова. Какого черта!.. Палец погрузился в клавишу, не   ощутив   ни

малейшего сопротивления, а следом за ним в   бетонной   панели   исчезла   вся

кисть. Выдернув руку, Густав посмотрел вниз. Только сейчас   он   сообразил,

что   не   чувствует   пола   под   ногами.   Его   пробрала   дрожь.   Что    это?!

Левитация?.. Видимость шага?.. Он рванулся назад в лабораторию. По   дороге

не успел отстраниться, и плечо прошло сквозь каменный угол коридора. Страх

ледяным обручем перехватил сердце.

     - Густав? Вы вернулись?   -   Нулин   растерянно   взглянул   на   него.   -

Понимаете у нас тут какая-то чепуха. Никак не можем   переключить   ни   один

тумблер.

     С таким же успехом он мог бы ударить Густава по   физиономии.   Ноги   у

представителя института подкосились, из горла   вырвался   хриплый   звук.   В

глазах Нулина вспыхнуло беспокойство.

     - Но вы же не думаете в самом деле, что мы...

     Тония ласково погладила руку своего кумира.

     - Ты снова волнуешься, милый. Тебе надо успокоиться.   Густав   смотрел

на ее руку и чувствовал, что волосы у него встают дыбом. Плавно движущаяся

ладонь   наполовину   погружалась   в   предплечье   Нулина.   Вытаращив   глаза,

великий экспериментатор с воплем подскочил.

     - Что-нибудь не так? - Тония машинально потянулась к прическе,

     - Ту... Туленхэйм, - заплетающимся языком   пробормотал   Нулин.   -   Не

понимаю. Ведь он не упоминал ни о каких приведениях...

     - Надо отдать ему должное, старик был не глуп и знал,   когда   следует

остановиться.

     Голос   был   совершенно   незнакомый,   и   все   трое    обернулись,    как

ужаленные. Над телами мертвецов покачивались   три   мутных   облака.   Низкий

вибрирующий голос принадлежал одному из них. Густав с дрожью наблюдал, как

все отчетливее проступают из колеблющегося   тумана   человеческие   контуры.

Ближайшая к ним фигура медленно отплыла в сторону и   помахала   им   бледным

подобием руки.

     - Теперь вы такие же, как мы, ребята! Добро пожаловать в   мир   теней!

Вы столько о нем говорили, что пора бы вам познакомиться с ним поближе.

     К говорящему призраку присоединилось еще одно облако.

     - Привет, Густав! Я вижу, ты все такой же сердитый? В твои годы   надо

становиться более миролюбивым. Что может быть хуже брюзжащего старика?..

     Лаборатория   подернулась   странной   дымкой.   Помещение   исчезало    на

глазах, расплываясь на отдельные   фрагменты,   теряясь   за   серой   пеленой.

Густав с отчаянием шагнул к Нулину.

     - Да сделайте же что-нибудь!

     - Я... Я попробую...

     С   видимым   усилием   Нулин   поднялся   из   кресла.   Туманные    силуэты

призраков недобро   хихикнули.   Тело   Нулина   с   закатившимися   глазами,   с

раскрытым ртом осталось сидеть. В воздухе стояла его полупрозрачная копия.

Громко взвизгнула Тония, и тотчас   что-то   с   шумом   повалилось   под   ноги

Густава. Он даже не посмотрел вниз, продолжая стоять не   двигаясь,   затаив

дыхание. Он уже знал, что ему суждено увидеть...