АНДРЕЙ ЩУПОВ

                                 НА ГЕММЕ

     - Ты что, ходил к генералу? - я развернулся к Билиусу   на   крутящемся

кресле.

     Похоже, так оно и было. Вид помощника красноречиво говорил   за   него.

Шагнув   от   дверей,   он   швырнул   свое   сильное   сухое   тело   за   пульт   и

трясущимися руками вслепую, без   всякой   цели   заводил   по   матовым   рядам

тумблеров. Смуглое лицо его потемнело еще больше от   прилившей   крови.   На

меня он старался не смотреть.

     - Мумия! - Билиус с шипом выдохнул воздух через сжатые зубы и   качнул

головой.- Разве   ему   понять!   Он   -   вот!   -   помощник   яростно   застучал

костяшками пальцев по обшивке пульта.- Ноль!

     - Что ты наговорил ему, Билиус!

     Он фыркнул.

     - Ничего особенного. Только то, что думал и думаю об этих вояках.

     Я похолодел. Кажется, и мои руки   начинали   елозить   по   бесчисленным

кнопкам. Этот парень - талант преподносить сюрпризы.

     - И чего же ты добился?

     Кресло жалобно заскрипело под Билиусом. Я пристально смотрел на него,

но он   по-прежнему   избегал   моих   глаз.   Стало   быть,   наговорил   он   там

предостаточно. То есть ровно столько, чтобы сорвать   всю   нашу   игру.   Сам

Билиус в этой игре не участвовал, но, черт   подери,   он   прекрасно   о   ней

знал! Следя за его подрагивающими пальцами,   я   медленно   заводился.   Увы,

этому   честному,   импульсивному   испанцу   я   всегда   симпатизировал.    Его

прямолинейность порой выводила из себя, порой вызывала умиление. Он был из

тех чудаков, что наивно полагают,   будто   винегрет   едят   исключительно   в

Венгрии. И он же мог без стеснения заявить, что ты   бестолочь   и   негодяй.

Над ним посмеивались, впрочем беззлобно.   Непосредственность   -   не   самое

худшее   из   человеческих   качеств,   а   Билиус   мог    быть    на    удивление

обаятельным. Кроме того, он отнюдь не был глуп... Я пристукнул кулаком   по

колену. Не был, а вот поди ж ты! Поругался с Командором в такое время!..

     - Может, все-таки сделаешь одолжение, расскажешь?

      Билиус коброй взвился над креслом и через секунду стоял передо мной в

позе, в какой изображают обычно   львов   и   ягуаров   на   гербах   безобидных

стран.

     - Ты не хуже меня знаешь чего   хочет   этот   Бонапарт!   Он   собирается

провести стерилизацию планеты, расстрелять спутники   и   зонд-посты.   Я   не

говорю уже о карликах. Не дай бог им появиться перед его пушками!

     - Сядь,- я с жалостью оглядел напряженную фигуру помощника.- Конечно,

ты прав. Ты действовал просто молодцом! Ты ведь решил потолковать   с   ним,

как мужчина с мужчиной, не так ли? Кто ожидал, что тебя - такого   славного

парня - вдруг да не послушают.

     - А что мне было делать! - взорвался Билиус.-   Я   не   желаю   понимать

твоих заигрываний, Не же-ла-ю! Это хуже, чем отступление! А я   по   крайней

мере высказался!..

     - Это верно, высказался. Сядь! - я указал рукой   на   сиденье.-   И   не

ори. Командир "Цезаря" пока что я.

     Помощник неохотно повиновался. Он сел, но от нахохленной его   фигуры,

разметавшихся смоляных волос продолжало веять непокорством.

     Откинувшись в кресле,   я   включил   тонизирующее   устройство.   Упругие

подушечки, вибрируя, поползли вверх по позвоночнику,   слева   под   лопаткой

заработали искристые иголочки.   Голова   тотчас   наполнилась   успокаивающим

шумом. Внезапный всплеск помощника следовало   не   только   пережить,   но   и

основательно   проанализировать.   Тонизатор   свое   дело   знал,   должен   был

справиться со своим и я...

     Тем временем Билиус гонял   клавиши   бортовой   ЭВМ.   Бил   он,   видимо,

невпопад,   потому   что   зеленый   экран   недоуменно   выбрасывал   вопрос   за

вопросом. Помощник яростно гасил их.

     Стараясь отвлечься, я прикрыл веки.

     Итак, славненькое происшествие!.. Этакий   пенек   под   ноги,   И   самое

интересное - кто я такой на сегодняшний день? А вернее сказать - на данный

момент?.. Рядовой член экипажа или по-прежнему капитан крейсера? Иллюзий я

не питал. Меня могли разжаловать в любой миг. Как ни крути,   в   кандидатах

недостатка не ощущалось. У Командора их набралось бы не меньше десятка.

     Я вдруг подумал, что может быть, именно   в   эту   минуту   каменноликий

генерал решает мою   судьбу.   Если   Билиус   завел   его   всерьез,   результат

генеральских размышлений я   мог   предсказать   заранее   и   наверняка.   Черт

возьми! Стало быть, я   совершенно   не   располагал   временем!   Я   метнул   в

сторону помощника сердитый взгляд и не без яда в голове процедил:

     - Что ж, пойду пораспинаюсь перед ним. Авось, что-нибудь да вымолю.

     Билиус промолчал. Поднявшись, я прошел мимо него и   задержался   перед

дверью. Рывком распахнув ее, выглянул   в   коридор.   Нет,   никто   здесь   не

прятался.    Коридор    мерцал    полупрозрачными    сводами     и     пустотой.

Мнительность!.. Я коротко ругнул   себя   и   двинулся   мимо   черных   больших

иллюминаторов, ступая крадучись   -   с   пятки   на   носок,   прислушиваясь   к

тишине. Господи! До чего я дожил! Я осторожничал на собственном корабле! А

ведь это только начало!..

     Шел   уже   третий   день,   как   мы   перестали   быть   хозяевами.    Толпы

десантников ворвались к нам   на   Прионе,   куда   мы   причалили   по   приказу

космоцентра. Случайность! - мы оказались к цели ближе других, и доблестные

отпрыски генерала, прозванного когда-то и кем-то Командором - вероятно, за

каменную неподвижность черт, бесцеремонно заселили пространство   "Цезаря",

потеснив   обслугу,    превратив    наш    "разведчик"    в    подобие    древних

пиратствующих дредноутов. Трюмы ломились от   оружия,   некогда   пустовавшие

лаборатории заполнились громилами с бластерами через плечо и подсумками   у

поясов...

     Меня качнуло. Корабль опять поправлял курс. Лишним   грузом   мы   сбили

балансировку,   и   автоматика   "Цезаря"   то   и   дело   включала    маневровые

двигатели. Иллюминаторы неожиданно засветились, и я невольно задержался.

     Так и есть, нас снова чуть развернуло, и теперь сколько хватало   глаз

подо мной расстилалась сверкающая горная равнина. Горная - и тем не   менее

-   равнина...   Пики,   ущелья,   хребты   -   все   сливалось   в    морщинистый,

переливающийся панцирь. Мы кружили над этой   ледяной   красотой   уже   более

восьми   часов,   сцеживая   со   спутников    жалкую    информацию,    выцеливая

локаторами невидимых пришельцев. Похожая на крупный бриллиант,   планета   с

покорностью позволяла осматривать себя со всех сторон...

     Я вздохнул. Помнится, в свое время о Гемме любили поговорить. Поэтов,

художников,   прозаиков   и   музыкантов   -   всех    отчего-то    сразил    этот

хрустальный шарик. Сколько эпитетов было высказано в адрес Геммы,   сколько

пленки перепорчено на эти горы...

     Корабль   опять   вздрогнул.   Показался   краешек    планеты.    Зубчатый,

неровный... Чем-то он напоминал челюсть акулы. А   может,   это   и   было   ее

истинное лицо? Лицо величавой планеты... Я вплотную приник к иллюминатору.

Так или иначе, но отныне восторги вокруг планетки поутихнут. Где-то   среди

этих   красочных   льдов   покоились   обломки    сбитого    "Персея",    корабля

спасателей, первым ринувшегося на помощь замолчавшей станции. Он взорвался

при посадке, так   и   не   успев   ничего   сообщить.   Единственное   послание,

которое получил мир, исходило от Криса, одного из дежурных станции, хрипло

и задушенно прокричавшего что-то о карликах, напавших на людей.

     Карлики... Дежурный   говорил   о   них   едва   ли   полминуты,   но   успел

переполошить весь обитаемый космос.   А   после   станция   замолчала.   Рухнул

пылающей "Персей", и красотку-планету окутал   зловещий   ореол.   Вылетевшие

следом за "Персеем" спасательные отряды решено было задержать.   Развернули

свои   звездолеты   и   бесчисленные   добровольцы-любители.   Смерть    корабля

напугала всех. Кажется, тогда-то перед растерянным космоцентром   и   возник

наш разлюбезный Командор - настоящий   стопроцентный   мужчина,   надежный   и

уверенный, держащий наготове распечатанную по пунктам программу упреждения

- некую громоздкую галиматью, трактующую об ударе во благо Земли, замершей

чуть ли   не   в   преддверии   Первой   Звездной...   Вероятно,   он   застал   их

врасплох. Космоцентр, все еще находящийся в ошеломленном состоянии, наспех

наделил его особыми полномочиями и благословил в путь-дорогу.   В   какой-то

степени я готов был понять их. То, что случилось на Гемме, не   вписывалось

в разряд обычных ЧП. Собственно говоря, речь шла уже не о спасении людей и

не о каких-либо   контактах   с   чужеродной   цивилизацией.   "Контакт"   успел

состояться, и именно поэтому возникла нужда в энергичных мерах. Эти   самые

меры и предложил услужливый генерал. Он сумел убедить их.   Мало   того,   за

него ухватились, как за соломинку. Отныне он мог все. Или   почти   все.   Во

всяком случае - превратить первый подвернувшийся   на   трассе   звездолет   в

боевую единицу, а экипаж - в пассивных свидетелей   творимого   -   оказалось

вполне в его власти. Что он, собственно, и претворил в жизнь.

     Я вдруг заметил, что стою, прислонившись лбом к стеклу   иллюминатора.

Гемма уплыла в сторону. Космос снаружи стал снова черным и пустым.

                                  * * *

     Апартаменты   Командора   находились   на   третьем    уровне,    и    через

какую-нибудь минуту я   уже   входил   на   занятую   военными   территорию.   По

счастью, ни искать, ни расспрашивать мне   не   пришлось.   Белый   сверкающий

мундир я разглядел издалека. А если   бы   не   разглядел,   то   наверняка   бы

расслышал    по    множественному    перезвону    золоченого    металла.     Наш

генералисимус был увешен наградами, словно добрая новогодняя елка.   Только

что не водили вокруг него хороводов дети и не распевали веселых   январских

песен. Впрочем, приведись такому случиться, Командор и тогда бы ни на йоту

не изменил своей мимики, а дети на таком празднике наверняка бы скисли,   и

уж, конечно, не нашлось бы такого смельчака, что   полез   бы   под   елку   за

подарками.

     Я сбавил шаг, обдумывая, как половчее завязать разговор. В   случае   с

грозным генералом это было   не   так-то   просто.   Заложив   руки   за   спину,

каменноликий потомок Мак-Артура сосредоточенно   прохаживался   по   ковровой

дорожке. Десять шагов вперед и   десять   назад.   Часовой   у   стены,   детина

двухметрового   роста,   напоминал   замершего    перед    прыжком    кузнечика.

По-моему, он даже не дышал, и только по движению глаз, напряженно следящих

за челночным передвижением начальства, можно было догадаться, что он   жив.

По крайней мере - где-то глубоко внутри...

     Мне   пришлось   обратить   внимание   на   офицера   с   увесистой   папкой,

стоящего чуть впереди. Он заявился сюда   чуть   раньше   меня,   и   ему   тоже

требовался Командор. Поза прибывшего отражала страдальческое терпение,   на

правом погоне дремала муха, аксельбанты на груди   так   перекрутились,   что

напоминали спутанные бельевые   веревки.   Аксель-Банты...   Придумавший   их,

разумеется,   не   подозревал,   что    изобретение    окажется    на    редкость

долговечным. Подумать только, эти висюльки благополучно дожили до третьего

тысячелетия! И ведь, черт возьми, ничто не помешало   нам   забыть   исконные

балалайки и гусли! А вот аксельбанты запомнили. Почему, объясните мне?..

     Остановившись возле офицера, я пригляделся к Командору. Ни   меня,   ни

моего соседа он   по-прежнему   не   замечал.   А   скорее   всего   -   не   желал

замечать. Что поделать, для иных утренний моцион - вещь из разряда святых.

Будь здесь снег, думаю, он успел бы протоптать   основательную   тропку.   Но

снега не было, и он мял и протирал наш корабельный ковер. Ковер было жаль,

но сейчас я думал только о   предстоящем   разговоре.   До   сих   пор   с   этим

сфинксом мне удавалось поддерживать достаточно терпимые   отношения.   Видит

Бог,   я   старался.   Я   даже   сумел   совершить   невозможное,   придав    этим

отношениям видимость теплых и дружеских. И уж на правах "друга",   поверьте

мне, я   постарался   развернуться   во   всю   ширь.   Подавляющее   большинство

астронавигаторов и кибернетиков "Цезаря", быстро   усвоив   формы   нехитрого

саботажа, включилось в игру. Я еще не представлял себе   в   точности,   ради

чего ведется наша игра,   но   что-то   нам   всем   подсказывало,   что   играть

стоило.

     Генерал продолжал размеренно вышагивать взад-вперед, и,   взглянув   на

часы, я мысленно зарычал от нетерпения. Мой сосед,   офицер,   не   делал   ни

малейшей попытки   оживить   картину.   Муха   на   его   погоне,   должно   быть,

досматривала десятый сон. Подавив зевок, я рассудил, что   если   немедленно

не предприму каких-либо мер, то вскоре зарычу вслух   или   усну   в   стоячем

положении.   Терпение   и    выдержка    хороши    там,    где    этого    требуют

обстоятельства. В сложившейся ситуации следовало серьезно подсутиться.

     Может быть, мне показалось, а возможно, так оно в самом деле и   было,

но в слаженном движении Командора произошла некоторая заминка. И   тут   же,

опережая офицера с папкой, я   ринулся   к   генералу,   как   пес,   услышавший

любимую команду. Командор окончательно сбился с шага, и мужественное   лицо

его недоуменно поворотилось в мою сторону.

     - Извините,   что   побеспокоил,   Командор,   но   надеюсь,   ваше   войско

готово? Хотел напомнить, что через час-полтора нам высаживаться.

     Я так и лучился дружелюбием, но выражение вытесанной из крепких пород

физиономии   ничуть   не   изменилось.   Мне   приходилось   мучительно   ожидать

ответа, а Командор тем временем неспешно размышлял над моими словами.   Кто

знает, может быть, я отвлек его от приятных   воспоминаний.   Например   -   о

каком-нибудь последнем из своих парадов или еще лучше - о недавней ссоре с

Билиусом...

     - Мои люди всегда готовы,- сухо и чуть нараспев произнес он. На слове

"мои" он сделал особое ударение, и я поежился. Все   ясней   ясного.   Билиус

всегда был везунчиком. Он и сейчас   изловчился   внести   раскол   и   разлад.

"Мои" и "не мои" снова действовали порознь.

     - Я хотел бы извиниться за помощника,- заторопился я.- Честно говоря,

не понимаю, какая   муха   его   укусила.   Словом,   я   нахожу   его   поведение

недостойным и хочу, чтобы вы об этом знали.

     - Да, ваш помощник меня удивил,-   холодно   кивнул   Командор.-   Вообще

странно, что вы держите у себя на борту подобных подчиненных.

     - Кадры - наша беда,-   я   беспомощно   развел   руками.-   Но   смею   вас

заверить, Билиус свое получил. Во всяком   случае   в   операции   по   высадке

десанта ему не участвовать.

     - Разумеется. В операции будут участвовать только военные.

     Это его "только" мне   тоже   не   понравилось,   но   пришлось   сладенько

поддакнуть.

     - Ваш помощник говорил что-то о необходимости спутников при посадке,-

Командор раздраженно шевельнул плечом.- Вы в курсе?

     Еще бы не в курсе!.. Выпалив серию неприличных слов - разумеется, про

себя, я изобразил крайнюю степень сожаления.

     - Кажется, припоминаю. Был такой разговор...-   я   осторожно   подбирал

слова.- Дело в том, что "Цезарь" - судно крупнотоннажное, и без   спутников

посадка   значительно   осложнится.    На    Гемме    ведь    нет    ракетодрома,

всего-навсего один причал.

     - Ваши навигаторы   не   в   состоянии   посадить   корабль   там,   где   им

требуется?

     - Понимаю ваше недоумение, Командор, но увы, это так. Гемма - планета

с высокой магнитной иррадацией. Приборы здесь врут, и без вспомогательного

наведения мы в определенной степени слепы. Не скажу, что мы рухнем,   но   и

подобной возможности я полностью не исключаю.

     - Даже так?

     Сказано это было   все   также   сухо,   без   тени   эмоций.   Командор   не

принадлежал к разряду гурманов. Он   пережевывал   услышанное,   как   больной

овсяную кашу. Пока он скрипел мозгами, я успел   с   омерзением   подумать   о

собственном лице. Хорошо, что поблизости не висело зеркал. Взглянув в одно

из них, я мог бы умереть со стыда.

     - Собственно, я хотел поговорить с вами по другому поводу,- я   набрал

в грудь побольше воздуха... Ей богу,   Билиуса   следовало   отшлепать!   Чего

ради я должен был пыхтеть над экспромтами? Пилюлю, которую мы   откладывали

на крайний момент, приходилось преподносить теперь.   Крайнего   момента   мы

могли и не дождаться.

     - Вы ведь готовитесь к   зэт-бомбардировке,   Командор?..   Я   видел   те

треноги в трюме. Поверьте мне, я кое-что в этом смыслю... Но это же полная

стерилизация планеты!

     - Не понимаю, что вас тревожит,- он снова задвигал плечами.- Если   на

Гемме есть что-либо живое, то это живое   успело   показать   себя   в   полной

красе. Вы знаете о нашей миссии. Или вам мало "Персея"?

     - Нет, конечно же, нет!   Но   есть   один   нюанс,   который   мешает   мне

проголосовать за стерилизацию.

     Уголки губ этого сфинкса дрогнули. Нет, улыбаться   он   не   собирался.

(Представляю себе его улыбку!) Это была   какая-то   новая,   незнакомая   мне

гримаса. Впервые в генеральских чертах   промелькнуло   что-то   первобытное,

пугающе-свирепое.   Надо   отдать   ему   должное   -   он   справился   с   собой.

Справился ценой   немалого   усилия.   Тяжелые   руки   судорожно   заходили   за

спиной, а плечи теперь дергались   не   переставая.   Однако   лицу   он   сумел

вернуть спокойствие.

     - Что еще за нюанс?

     - Один   из   дежурных   жив.   Мы   получили   информацию   от   станционных

биосенсоров. Всего пару часов назад.

     Наверное, выстрели я в упор,   это   не   произвело   бы   столь   сильного

впечатления. Я не сомневался, что сомнения о спутниках начисто   забудутся.

Фактически на основании   данных   биосенсорной   линии   я   запрещал   военным

зэт-бомбардировку и грудью вставал на защиту станции. Планы их   летели   ко

всем    чертям.    Они    рвались    затопить    планету    огнем,    но     жизнь

одного-единственного   человека   делала   это    невозможным.    Уверен,    они

предпочли бы не знать об этом несчастном   дежурном.   И   возможно,   генерал

впервые   пожалел   о   том,   что   неосторожно    воспользовался    гражданским

звездолетом. Мы оказались свидетелями, которыми нельзя было пренебрегать.

     - Что за чушь? Какой дежурный? Вы   же   знаете,   что   на   радиозапросы

станция не отвечала,- хрипло произнес он.- С чего вы взяли, что кто-то там

жив?

     - Биосенсоры, Командор. Я уже сказал. Вы пытались   вызвать   на   связь

людей, а мы запросили машины. Есть   особые   технические   каналы,   которыми

пользуются крайне редко. Согласен, это косвенная   информация,   но   опытный

специалист может извлечь из   нее   многое.   Скажем,   процентное   содержание

углекислоты и кислорода, наличие воды в индивидуальных цистернах...

     - Достаточно! - глаза моего собеседника окончательно утратили   сонное

выражение. Только теперь я разглядел, что они у него желтые,   как   у   льва

или тигра. Я таки распалил в   них   огонь,   хотя   вовсе   не   желал   этого.-

Надеюсь, у вас все?

     Я потерянно   подумал   об   уникальном   зонд-оборудовании,   о   десанте,

который и без   стерилизации   натворит   бед,   о   карликах   и   многом-многом

другом. Скажи я еще хоть слово, и   меня   могли   попросту   арестовать.   Мне

ничего не оставалось делать, как униженно кивнуть. Следовало   сохранить   и

то немногое, что удалось отвоевать. Всякая игра требует жертв,-   в   данной

комбинации я жертвовал зонд-постом ради станции с единственным   оставшимся

в   живых   дежурным,   жертвовал   ради   чертовых   карликов,   прилетевших   из

неведомой дали,   вольно   или   невольно   явившихся   причиной   всей   здешней

сумятицы.

     Развернувшись, Командор двинулся к изнемогшему от   ожидания   офицеру.

Массивные плечи покачивались в такт шагам, и,   глядя   на   эту   удаляющуюся

спину, я чувствовал, как постепенно лицо мое приходит в обычное состояние.

То же происходило и где-то внутри,   превращая   вязкий,   закупоривший   вены

клейстер в кровь,   оживляя   застывшие   мышцы.   Терпеть   не   могу   подобные

метаморфозы!..

     Тронувшись по коридору, я еще раз порадовался, что на стенах не висят

зеркала.

     Как я уже упомянул, Гемма - это сплошные горы.   Это   вакуум,   ночь   и

звезды   над   головой.   Два   пятачка   относительно   ровной    земли    -    то

единственное, за что сумело уцепиться здесь человечество. На одном из   них

соорудили станцию, на другом - зонд-пост. Что-то вроде егерских избушек   в

тайге. Работы   тут   было   немного.   Дежурные   занимались   астрономическими

наблюдениями, следили за эфиром   и   время   от   времени   принимали   заезжих

гостей. Каждый год дежурным находили замену, и все-таки триста   шестьдесят

пять дней казались мне довольно большим сроком.   Целый   год   вдвоем   среди

хрустальных громад - на это был способен далеко   не   каждый.   Надо   сильно

любить одиночество, чтобы согласиться на такую работу. Они соглашались...

     Вынырнув из-за горизонта, маленький, поблескивающий   телескопическими

антеннами   островок   доверчиво   подплывал   к   нам.   Отданный   на   съедение

Командору, он был обречен, и мне даже послышалось, как   скрежетнул   зубами

сидящий рядом Билиус. В следующую секунду   в   недрах   "Цезаря"   раскатисто

рявкнуло,   и   две   пылающие   радуги   протянулись   от   корабля   к   острову.

Сверкнула беззвучная вспышка, и зонд-пост прекратил свое существование.   В

тягостном молчании мы продолжали полет.

     ..Что ощущал в эти минуты Командор? Напряжение, злость   или   напротив

сладость первого свершенного шага?..

     В любом деле есть свой крылатый миг. Чаще   всего   миг   завершенности.

Логически венчая труд, он превращает усталость в счастливое чувство. Можно

отойти    и    полюбоваться.    Результат    труда     становится     конкретным

олицетворением небессмысленности содеянного, и в одном этом таится могучий

источник радости. Инстинкт инстинктом, но труд осмысленный   и   законченный

всегда был главной потребностью людей. Не ошибусь,   если   предположу,   что

нет завершеннее труда, чем   труд   разрушения.   В   смехотворно   малый   срок

человек добивается поразительных перемен. Он   превращает   нажатием   кнопки

дом в руины, а город в пустыню. Обратное действие   возможно,   но   нажатием

одной-единственной кнопки уже не обойтись. Оттого разрушитель   и   верит   в

свою силу, в осмысленность собственной судьбы,   как   никто   другой.   Самый

спокойный и невозмутимый народ - это военные. Секрет их   невозмутимости   в

избранном ими труде. Труде вдохновенном и результативном...

     Предупреждающе   мигнули   огни,   коротко   рявкнула   сирена.    Начинали

работать тормозные двигатели, и я ощутил,   что   пол   выскальзывает   из-под

ног. Корабль кренился. Вцепившись в подлокотники, я кинул взгляд на панель

автопилота. Индикация работала, как обычно. Мы заходили на посадку.

     Гемма...

     Я вздохнул. Белая сверкающая равнина неслась на   нас,   прорисовываясь

отдельными скалами, прорастая зубцами гор. Открывающиеся   ущелья   казались

бездонными.   В   них   с   легкостью   уместился   бы   флот   кораблей   подобных

"Цезарю". Мысли о Командоре, о карликах и растущей опасности   смешались   в

голове. Сам того не сознавая, я ждал чего-то необычного, что   нарушило   бы

плавный   ход   времени,   вмешалось   в   роковой   полет.   Кто   знал,   сколько

мгновений отделяло нас от участи корабля-спасателя.

     Тем временем пятачок причала превращался потихоньку в обширное плато.

Мы спустились ниже горных вершин, и теперь можно   было   разглядеть   здание

станции,   похожее   на   перевернутую   чашу,   опоясанное   иллюминаторами    и

ребристыми креплениями. Неподалеку от нее возвышалась стартовая установка.

Крохотным карандашиком она целилась в небо - большое и черное...

     Наверное, не один я сверлил взглядом экраны.   Подчиняясь   командам   с

пульта, телемониторы обшаривали пространство метр за метром. Если здесь   и

обитали пресловутые карлики, то встречать нас хлебом и солью они отнюдь не

спешили. Может быть, это было и к лучшему. Посадка близилась к завершению,

и я с облегчением ощущал, что напряжение мое проходит.

     Впрочем, не все еще было позади. Звездолет грубо тряхнуло. Теперь   мы

снижались какими-то рывками. Я не   обманывал   Командора,   рассказазывая   о

местных трудностях. Прорастающие справа и   слева   горы   создавали   подобие

экрана,   отрезая   нас   от   спутников.   Электронный    координатор    начинал

сбиваться, сбои происходили и в системе авторегуляции тяги. И тем не менее

в конце концов мы все-таки сели. Жесткий толчок, тройной удар опустившихся

на бетон станин, и "Цезарь" утвердился на планете. Рокот   двигателей   стал

стихать, и, шумно вздохнув, Билиус пошевелился в кресле.

     - Кажется, пронесло...

     Я метнул на него быстрый взгляд. Все мы в эти минуты думали об   одном

и том же.

     Расстегнув кресельные ремни, я прислушался. В недрах   корабля   что-то

затевалось. Глухо громыхали шаги бегущих, раздавались команды. Как   видно,

Командор горел желанием приложиться к планете   кованым   сапогом.   Я   снова

взглянул   на   экран.   По-прежнему   ничего.   Все    то    же    подозрительное

спокойствие. Если даже за нами   наблюдали,   то   очень   издалека.   Так   или

иначе, но высадка десанта шла полным ходом, и никого из нас до сих пор   не

потревожили приглашением присоединиться к вооруженным молодцам.

     Я криво улыбнулся. Командору следовало бы знать, что этот   вариант   у

нас тоже предусмотрен.

     Оставив помощника в рубке, я захватил сверток с легким   скафандром   и

поспешил спуститься вниз.

     В своих предположениях я не ошибся. Военные действительно не мешкали,

действуя    расторопно    с    присущим    им    размахом.    Группа    офицеров,

сосредоточенных и насупленных, руководила выброской "войск". Первая партия

десантников   уже   скрылась   в   шлюзовом   отсеке,   оставшиеся   строились   в

колонны, в последний раз проверяя космические доспехи.

     Долго вертеть головой не пришлось. Доктор сам отыскал меня и   потянул

за собой. Подобно большинству окружающих он   был   облачен   в   скафандр   и,

поджидая меня, видимо, успел уже освоиться во всей этой толчее. Во   всяком

случае продвигался он через сгрудившихся молодчиков довольно   уверенно.   В

другое время и в другом месте я бы обязательно его похвалил, но сейчас нам

было не до того. В укромном углу мы обменялись скуповатыми   приветствиями,

и, развернув сверток, я торопливо облачился в серебристое обмундирование.

     Доктор тоже   был   частью   нашего   плана.   Если   бы   меня   сопровождал

кто-нибудь из штатных разведчиков, это наверняка вызвало бы подозрения.   Я

нуждался в напарнике, но при этом   не   хотел   рисковать.   Мне   по-прежнему

следовало оставаться в глазах   Командора   лояльным   пай-мальчиков,   этаким

сочувствующим простачком. Операция предусматривала возможность ранений,   а

коли так - я брал с   собой   доктора.   Мы   не   имели   права   участвовать   в

десанте, но разве удержишь "рвущихся   в   бой   мальчишек"?   На   этих   самых

мальчишек мы и старались походить по мере сил. Максимум, в чем можно будет

нас обвинить, это в излишнем рвении. Рвении и   глупости,   а   наказания   за

последнее, к счастью или к несчастью, не предусмотрели еще нигде. Так   или

иначе обвинение в легкомыслии меня не пугало, а свое участие   в   операциях

Командора   я   считал   НЕОБХОДИМЫМ.   Всюду,    где    только    представлялась

возможность, мы обязаны были опережать военных на чуть-чуть. Как выразился

однажды тот же доктор - маячить у   них   постоянно   на   мушке.   Впрочем,   я

начинал временами сомневаться, а остановит ли их такой пустяк. Особенно   в

тот роковой момент, когда на горизонте объявятся карлики...

     Выбравшись наконец из   толчеи,   мы   приблизились   к   массивной   ленте

конвейера. Вездеход оказался в   должном   месте,   о   чем   военные   пока   не

подозревали. Чужой корабль, чужие секреты. Оператор, конечно,   не   отказал

мне   в   просьбе   поработать    над    системой    шлюзовых    конвейеров,    но

подсознательно я все-таки опасался, что нашу хитрость   раскроют.   Не   надо

быть великим математиком, чтобы сообразить, что пять вездеходов   это   чуть

больше, чем четыре. А мы сделали все от нас зависящее, чтобы на   конвейере

перед шлюзовыми воротами получилось на одну машину больше.

     - Оружия ты, разумеется, не взял? - голос доктора   прошелестел   через

стекло гермошлема чуть слышно.

     - Не люблю лишней тяжести,- я кивнул   на   вездеход,   и   мы   влезли   в

тесную кабину.

     - Кроме того означенного добра предостаточно у этих молодцов.

     Словно   в   подтверждение   моих    слов    мимо    прошествовала    группа

вооруженных десантников. Ионный парализатор у   пояса,   взрывчатые   брикеты

"Космос-5" и бластер. Двое замыкающих несли к воротам треногу с плазменной

пушкой. Я бы не назвал их недомерками, но было видно, что им   тяжело.   Как

видно, Командор основательно подготовился к походу. Наверное, он не   забыл

ничего, и я не сомневался, что если понадобится, эти молодчики в два счета

превратят причал и окружающие горы в море булькающей магмы.

     Доктор обеспокоенно завозился в кресле.

     - Ничего не понимаю,   Жак.   Что   происходит?   На   корабле   ни   одного

специалиста по контакту! Они что там - все с ума посходили?

     - Задай этот вопрос Командору.

     - Нет, правда, Жак! Кое-что я могу понять. В два дня погибло   столько

людей... Они безусловно перепуганы. Но это же наша первая встреча с   чужим

разумом! Неужели война - единственное решение? По крайней мере можно   было

попытаться...

     - Хватит! - я внимательно следил за сигнальными огнями шлюза.- Мы уже

говорили об этом не раз и   не   два.   Не   стоит   переливать   из   пустого   в

порожнее. И не   мне   тебе   объяснять,   как   все   вышло.   Здешняя   трагедия

подвернулась им очень кстати. Уверен, Командор плакал от счастья,   услышав

о карликовых проделках. Ведь с Земли их так или иначе поперли. Где   теперь

базы военных? Ты знаешь? Вот и я нет.   Может   быть,   есть   пара-тройка   на

какой-нибудь захолустной планетке и все. Само собой, это им   не   нравится.

Вот они и рвутся показать себя в деле. Увидишь, они наизнанку   вывернутся,

чтобы наглядно доказать свою жизненную необходимость Земле.

     Доктор в сомнении покачал головой.

      - А если никаких карликов здесь не окажется?

     - Что ж... Тогда   им   придется   туго,-   я   прикусил   губу.-   Придется

ответить за уничтожение зонд-поста.

     - Но что-то ведь случилось с "Персеем"! Почему никто из   дежурных   до

сих пор не ответил?

     Я резко развернулся к доктору, собираясь вспылить, но,   разглядев   на

его лице выражение растерянности, сдержался.

     - Ладно, не   будем   больше...   Терпение,   док!   Возможно,   уже   через

четверть часа от всех наших загадок не останется и следа...

     Чуть поколебавшись, я включил внутреннюю радиосвязь и жестом   показал

доктору, что отныне рот следует держать на замке. Эфир всецело принадлежал

Командору.

     Вероятно, нужная команда уже прозвучала, потому что вездеход качнулся

и в компании своих собратьев поплыл по ленте конвейера   к   распахивающимся

воротам. Я осмотрел пульт вездехода,   задействовал   главный   контроллер   и

включил подсветку.

     Уже через пару минут мы были на месте. В   полумраке   тревожно   мигали

лампы   предупреждения.   Последний   из   шлюзовых   отсеков   начинал   откачку

воздуха. Об этом легко было догадаться без   всяких   огней.   Уши   заложило,

скафандры зашевелились   на   нас,   как   живые,   раздуваясь   и   потрескивая.

Прикоснувшись к сенсорному управлению, я оживил двигатель вездехода,   и   в

ту же секунду массивные люки выхода бесшумно откинулись.   Лампы   справа   и

слева погасли, и впервые мы разглядели поверхность Геммы воочию.   Впрочем,

это не было еще Геммой. Мы лицезрели бетон плато - серебристый и безликий,

заливающий   все   видимое   пространство.   Далекая   цепочка   людей   уверенно

приближалась   к   станции,   из   соседних   люков   "Цезаря"    лихо    высыпали

перегруженные оружием бойцы. Взглянув на присмиревшего доктора,   я   взялся

за рычаги.

     - Что ж, сударь, пора и нам!

     Как застоявшийся конь вездеход рывком дернулся к   выходу.   Взорвав   в

искры   шероховатую   твердь   бетона,   мы   ударились   гусеничными   шипами   о

планету, и лязгнувшее под нами железо с   пугающей   скоростью   понесло   нас

вперед. Блестки скафандров стайкой мальков полетели навстречу. На какой-то

миг я ощутил, как охватывает   холодом   грудь   и   спину.   Все   походило   на

какой-то фарс, но спектакль, в котором мы играли одну из ролей, не   терпел

театральных условностей. Злодеи не размахивали попусту кинжалами, а оружие

не являлось выдумкой бутафора. Лавиной мы приближались   к   черной   громаде

станции, и десятки спусковых крючков подрагивали под подушечками   пальцев.

Малейший звук, вспышка, и все могло потонуть в шквальном огне.

     Не жалея сил, я навалился на рычаги. В земной атмосфере наш   вездеход

взревел бы, наверное, как стадо слонов, но здесь,   в   абсолютном   вакууме,

нас только еще крепче   вжало   в   сидения.   Пол   под   ногами   вибрировал   и

содрогался. Цепь наступающих солдат вихрем пронеслась мимо, и на мгновение

мне померещилось, что я слышу тяжелое дыхание бегущих.

     - Правее, на установку,- шепнул доктор. Я послушно повернул голову   и

тоже почуял неладное. Дверь в сферическую кабину, над   которой   сверкающей

стелой вздымалась взлетная полоса, была приоткрыта.

     Плато напоминало формой овал, но даже в длину оно не превышало тысячи

шагов. Поэтому через какой-нибудь десяток секунд   мы   уже   останавливались

возле установки. В ушах   забубнил   чей-то   вопрошающий   голос,-   вероятно,

обращались к нам, но мы уже выскакивали из машины. Приближаясь к стартовой

установке, я не   удержался   от   того,   чтобы   не   обернуться.   Военных   мы

все-таки опередили, и я не сомневался, что в самом скором времени нам   это

зачтется. Но сейчас важнее было другое: где-то поблизости таилась разгадка

трагических событий, произошедших на Гемме и мы первые могли наткнуться на

нее. Первыми... Я не хочу сказать, что нас интересовал вопрос приоритета,-

нет. Но мы всерьез опасались   тех   скоропалительный   действий,   что   могли

предпринять военные, попади эта разгадка в их руки без свидетелей.

     Обойдя   сферическую   кабину   кругом,   я   приблизился   к    раздвинутым

створкам. Что-то во мне дрогнуло, и,   чувствуя,   как   предательски   немеют

мышцы, я тронул стальную скобу. Кажется, я уже понимал   почему   дверцы   не

заперты. Что-то придерживало их с   той   стороны...   Ко   мне   присоединился

доктор и в свою очередь потянул за скобу. Створки   разъехались,   полностью

исчезнув в стенных пазах. Тьма, безглазая и тревожная, уставилась   в   наши

лица. Включив фонарь, я   медленно   склонился.   Доктор   пробормотал   что-то

похожее на молитву. Возле порога лежал человек.

     Некоторое время мы разглядывали мертвеца в молчании.   Наконец   доктор

выпрямился.

     -По-моему, это Крис.

     Я неуверенно кивнул. Лицо лежащего едва   проглядывало   сквозь   густую

сеть трещин на гермошлеме.

     - Командор! - я говорил, не оборачиваясь,   зная,   что   нас   прекрасно

слышат. Увы, настало время раскрываться.

     - Мы возле установки. Кабина разгерметизирована. Здесь   Роберт   Крис,

один из тех двоих, что дежурили на станции. На   нем   скафандр,   но   стекло

гермошлема разбито...

     - Где Ковалев?

     Голос, прозвучавший в наушниках был   холоден   и   тускл.   Даже   в   эту

напряженную минуту я поразился выдержке генерала. Он безусловно сообразил,

что мы нарушили его запрет, но тем не   менее   сумел   взять   себя   в   руки.

Возникла двойственная ситуация. Никто из   подчиненных   генерала   знать   не

знал, что мы действуем вопреки   его   воле.   Независимо   от   того,   что   мы

думали, внешние приличия и с той и   с   другой   стороны   удалось   соблюсти.

Вероятно, поэтому эфир не сотрясался от брани и гневных посулов.   Генералу

пришлось принять нашу игру.   На   данный   момент   это   было   ему   выгоднее.

Согласитесь, признаться вслух, что тебя обвели вокруг   пальца,   не   так-то

просто. Кроме того ссориться было не время.

     - Ковалев? Возможно, на станции,- приподняв   голову,   я   настороженно

уставился на панель управления. Будто что-то подтолкнуло меня вперед, и   я

сразу увидел то, что искал. Один из тумблеров запуска сигнальных ракет был

переведен в рабочее положение. Я   бегло   оглядел   тесную   кабину.   Выходит

установкой успели воспользоваться!.. Страшная мысль обожгла сознание, и   я

едва успел прикусить язык.

     - Док,- голос мой дрожал от волнения.- Надо бы взять   кого-нибудь   из

этих ребят и перенести тело на вездеход.

     Он послушно кивнул. Зоркий и всевидящий   враг   всякого   вируса!..   От

глаз его, конечно, не укрылось мое возбужденное   состояние,   однако   я   не

стал ничего пояснять.   У   входа   в   кабину   уже   толпились   десантники.   Я

протолкался наружу и бегом припустил к станции.

     Шлюзовая дверь беззвучно пропустила нас   в   первые   отсеки.   Фонарные

всполохи   заблуждали   в   темноте,   пятнами   вырывая    фрагменты    стен    и

электронного оборудования.   Станционное   освещение   напрочь   не   работало.

Сделав шаг, я тут же запнулся за опрокинутый стул. Мебель в коридоре?..   Я

обернулся было к своим спутникам, но промолчал. Роли у   них   были   заранее

распределены, и в моих советах никто   не   нуждался.   Коротко   и   энергично

генерал рассылал людей   по   станции.   Похоже,   он   отлично   успел   изучить

здешнее   расположение   этажей   и   коридоров.   Называя   номера    ярусов    и

лабораторий, он не сбился ни разу.

     - Гермошлемы не снимать! - рявкнул он   напоследок   и   развернулся   ко

мне.- Вы, капитан, отправитесь со мной.

     В том, что это был приказ, сомневаться не приходилось. Этот человек и

в обычной ситуации   изъяснялся   так,   что   после   каждого   слова   невольно

напрашивался восклицательный знак. Когда он приказывал, тело, руки и   ноги

сами   собой   постыдно   вытягивались   в   струнку,   спинной   мозг    цепенел,

заполняясь мерзким ощущением   собственной   никчемности.   Я   сдвинул   пятки

вместе, носки   врозь   и   вежливо   кашлянул.   Следовало,   вероятно,   что-то

сказать, но этого снова не   потребовалось.   Все   давно   уже   было   решено.

Генерал оставлял настырного капитана при себе, но   вовсе   не   из   каких-то

высоких мотивов, а попросту чтобы лишить свободы передвижения.

     -    Командор!    Аварийное    освещение    работает.    Сожжены     только

вспомогательный   пульт   и   кое-какая   проводка.   Попытаемся   задействовать

питание...

     Значит, кто-то из десантников уже пробрался в энергоцентр. Я мысленно

поаплодировал их оперативности. И не зря. Уже через мгновение под потолком

и где-то в углах робко замигало, и дрожащий аквамариновый свет полился   из

полупрозрачных стен. Мы   спрятали   фонари   и   двинулись   наверх   по   узкой

винтовой лестнице. В идущем впереди человеке я узнал Тима, сержанта одного

из десантных отделений. За ним поднимался   сам   Командор.   Право   замыкать

шествие было предоставлено мне.

     Следы пожара мы рассмотрели уже на втором этаже.   Лестничные   пролеты

оказались оплавленными, толстый слой сажи покрывал перила.   Стены   в   этом

месте не светили, и, перешагивая через обгорелые останки   робота-уборщика,

мы снова прибегли к помощи фонарей.

     -   Жилой   этаж,-   Тим   стоял   уже   на   верхней   площадке,   напряженно

приподняв ствол бластера.

     Мы поднялись к нему, и я вдруг   представил   себе   какую-то   внеземную

каракатицу,   выползающую   нам   навстречу.    И    две    грохочущих    молнии,

смыкающихся на ее чешуйчатом теле. Если что-то подобное случится,   мне   их

будет не удержать...

     - Комнаты дежурных рядом,- вполголоса произнес генерал.

     Я с любопытством взглянул на него. Впервые за все время, что   я   знал

Командора, он сознательно приглушал голос.

     Мы приблизились к первой двери. Недолго думая, Тим   ткнул   кулаком   в

потемневший пластик. Шагнув в комнату, присвистнул:

     - Мать честная! Ну и разгром... Что, интересно, они тут вытворяли?..

     Я хотел бы знать то же   самое.   Это   было   больше,   чем   обыкновенный

пожар. Комната напоминала   мусорную   свалку.   Было   очевидно,   что   кто-то

преднамеренно вываливал вещи из шкафов на пол,   топтал   каблуками   хрупкую

посуду и молотил   по   мебели   чем-то   тяжелым.   Такого   не   сделало   бы   и

взбешенное животное. Поневоле я подумал о карликах. Но черт возьми!   Зачем

им могло понадобиться все это?   Я   ничего   не   понимал.   Огромный   плафон,

сорванный с потолка, свисал на тонком перекрученном проводе и как   это   не

удивительно   горел.   Тим   машинально   качнул   его,   и    весь    этот    хаос

изувеченного хлама пришел в   жутковатое   движение.   По   стенам   заметались

уродливые тени,   в   комнату   ворвались   пляшущие   призраки.   Я   машинально

ухватился за провод, заставив ожившую комнату угомониться.

     - Скверная история здесь приключилась.

     Командор никак не откликнулся. Тим же,   не   теряя   времени,   проверил

душевую и туалет, вернулся, покачивая головой.

     - Там то же самое...

     В шаге от себя я заметил   перевернутую   тумбочку.   Из-под   треснувшей

дверцы разлохмаченной бахромой торчали листы. Заинтересованный,   я   шагнул

ближе   и,   наклонившись,   открыл   поцарапанную   дверцу.   С   разочарованием

выпрямился.   У   ног   моих   лежала   целая   кипа   разлинованных   бланков     и

формуляров. Неистребимая бухгалтерия умудрилась уцелеть и здесь.

     - Взгляните на столик!

     Мы обернулись. Покрытый слоем пыли и   вездесущим   пеплом,   журнальный

столик стоял возле смятой постели. Увидев, что мы ничего не замечаем,   Тим

провел рукой по столешнице. Пошатнувшись, столик легко развалился   на   две

половинки. Только сейчас я   разглядел   длинный   обугленный   срез,   секущий

дерево от края до края.

     - Теперь   во   всяком   случае   ясна   причина   пожаров.   Это   наверняка

бластер,- я указал на оружие десантников.- На станции, по всей   видимости,

тоже имелись такие игрушки.

     Должно быть, я сказал что-то лишнее, потому что они переглянулись. Не

произнося ни звука, Тим принялся   обыскивать   ящички   секретера.   Привычно

сложив   за   спиной   руки,   Командор   погрузился   в   размышления.   Мысленно

недоумевая, я отошел к стене. Ногой поворошил разбросанные   вещи,   присев,

осторожно выудил из россыпи фарфора измятую фотографию. Тоненькие   березы,

краешек синего неба   и   Крис   в   обнимку   с   молоденькой   блондинкой.   Оба

белозубы и улыбчивы, без стеснения смеются перед камерой...

     Я вздрогнул от   неожиданного   звука.   Человеческий   стон   проник   под

скафандр, как игла проникает под кожу. Взглянув на напрягшегося Командора,

я вскочил на ноги. Это мог быть только Ковалев!

     Я находился к выходу чуть ближе   других,   и   все-таки   они   опередили

меня. Очутившись в коридоре, я увидел, что   Тим   бьет   ногой   по   соседней

двери. Мгновение спустя, к нему присоединился Командор. Вдвоем они вышибли

ее в несколько ударов,   но   ворваться   им   не   удалось.   Полумрак   комнаты

высверкнул вспышкой, и слепящий луч, полоснув генерала по плечу,   прошелся

над нашими головами. Я   услышал   сдавленный   крик.   Тим   успел   подхватить

падающего Командора, рывком   вытянул   из   опасной   зоны.   Я   присел   возле

раненого и попытался   приподнять   ему   голову.   В   лице   его   не   было   ни

кровинки. Он что-то пытался сказать, но силы стремительно покидали его.

     - Нужна помощь! - сказал я.- Он теряет сознание.

     - Кто-нибудь сюда! Быстро! - рявкнул Тим.   Где-то   вдалеке   загремели

шаги.

     - Та-ак... Разберемся...- Тим быстро заглянул   в   комнату   и   тут   же

отпрянул.- Черт возьми! Он, должно быть, свихнулся!

     Между   нами   не   было   больше   неприязни.   Мы   остались    вдвоем,    и

волей-неволей рассчитывать приходилось только друг на друга. Я кивнул   ему

на ионный парализатор, и Тим понял. Дверной проем заклубился черным дымом.

Вспышки били одна за другой, обугливая пластик, кромсая его на   куски.   От

резкого перепада температур амальгама лопалась   и   вскипала,   застывая   на

стенах причудливыми подтеками. Нечто подобное мы уже видели на лестнице   и

в коридорах... Я осторожно подкрался к двери.

     - Прикрой меня!

     Бластер Тима послушно качнулся возле моего локтя. Набрав полную грудь

воздуха, я прыгнул. Молнией   скользнул   мимо   лица   огонь,   облако   копоти

окутало   гермошлем.   Я   находился   уже   в   комнате.   Не    теряя    времени,

перекатился в сторону. И тут с   омерзительным   визгом   взорвался   потолок.

Огненные брызги осыпали все вокруг. Это выстрелил Тим. Даже в эту минуту я

ужаснулся размерам развороченной в потолке воронки. Фантастическим цветком

она распустила надо мной глянцевые оплавленные лепестки. Они дышали словно

живые, опаляли на расстоянии,   заставляя   отворачиваться.   А   в   следующую

секунду я разглядел Ковалева. С перекошенным лицом, зажмурившись, он стоял

с оружием на кровати и   продолжал   бить   вспышками   в   направлении   двери.

"Цветок" временно ослепил его, и моего появления в комнате   он,   вероятно,

не заметил. Метнувшись к дежурному, я с силой   ударил   его   по   ногам.   Он

опрокинулся на спину, и страшный ствол оказался   в   моих   ладонях.   Тяжело

дыша, мы выворачивали его друг у друга. С необыкновенной энергией   Ковалев

извивался подо мной, впиваясь зубами в жесткую ткань скафандра, молотя   по

мне ногами и всклокоченной головой. Честно говоря, подобного сопротивления

я не ожидал. Он был силен, как буйвол. Я   никак   не   мог   сладить   с   ним.

Выручил меня Тим. Подскочив сбоку, ударом ноги он вышиб бластер   из   наших

перекрученных рук. Таким ударом он, пожалуй, сумел бы   вогнать   костыль   в

шпалу. По самую шляпку. Правая моя   кисть   тотчас   онемела.   Едва   сдержав

стон, я сполз с обмякшего Ковалева. А Тим уже подвешивал   на   пояс   ионный

парализатор.   Все   необходимые    действия    он    проделал    с    виртуозным

мастерством.

     - Счастье, что у него только горный бластер,- пробормотал он.-   Иначе

он бы тут все разнес.

     Здоровой рукой я подобрал с пола оружие. Оно было раза в   два   короче

тех пушек, что висели на груди у десантников. Наверное, Тим был   прав.   Он

понимал толк в этих вещах.

     В комнату с шумом ворвались десантники. Кто-то сходу принялся   тушить

пламя, двое или трое склонились над генералом. Среди   них   был   и   доктор.

Скользнув по мне взглядом, он озабоченно произнес.

     - С тобой все в порядке, Жак?

     Не дожидаясь ответа, тут же засуетился над Командором.

     - Давайте, ребятки,   поторапливайтесь!   Смените   на   нем   скафандр   и

срочно на корабль. Боюсь, это не просто ожог.

     - Удели позже пару   минут   Ковалеву,-   попросил   я.   Поманив   пальцем

одного из офицеров, поинтересовался.- Вы полностью осмотрели станцию?

     - Довольно поверхностно, капитан.

     - Похоже, здесь было целое сражение,- откинув   стекло   гермошлема,   я

глубоко вздохнул. Пахло раскаленным металлом   и   гарью.   Офицер   продолжал

стоять рядом, словно чего-то ожидая. Я прошелся по комнате, и   только   тут

до меня дошел истинный смысл случившегося. Ведь Командор   получил   ранение

и, вероятно, серьезное! Во всяком случае без   сознания   он   пробудет,   как

минимум, сутки.   А   может   быть,   и   целую   неделю.   И   что   же   из   этого

следовало?.. Я развернулся на каблуках   и   едва   удержался   от   улыбки.   А

следовало из этого то, господа, что место командующего отныне   становилось

вакантным. Подобные властолюбцы редко   назначают   преемников,   слишком   уж

верят в   собственную   незаменимость.   А   если   так,   то   почему   бы   и   не

попробовать?.. От волнения у меня задрожали руки. Я спрятал их за спину   и

сипло проговорил:

     - Проследите за доставкой   раненых   на   корабль.   А   заодно   пришлите

специалистов по восстановлению.

     Офицер с готовностью кивнул. Я с трудом верил своим   глазам.   Неужели

сработало? Оглядевшись, я обнаружил, что Тим куда-то пропал. Странно, но у

меня возникло впечатление, что из всего командного состава именно с ним   у

генерала сложились наиболее доверительные отношения. Тем не менее он   тоже

ретировался. Я указал на Ковалева и велел рослому молодцу охранять его. Он

не возразил ни звуком. В коридоре доктор все   еще   возился   с   Командором,

ворчливо поругивая грубоватых десантников, называя одного из них   дружком,

а другого недотепой. Вот   таким   вот   манером,   господа   хорошие!   Если   в

ближайшие два-три часа никто из военных   нас   не   одернет,   мы   совершенно

обнаглеем...

     Я   старался   сдерживать   себя,    но    мысли    уже    неслись    вскачь,

подстегиваемые радужной перспективой. Построжавшим   голосом   я   отдал   еще

несколько пустяковых указаний и вышел   в   коридор.   Десантники   продолжали

прибывать, и, закипая мозгами, я придумывал и придумывал им новую работу.

     Господи! Два часа!.. Всего   два   часа!   Больше   мне   не   понадобится,

потому что потом уже будет поздно. Это случится само собой, и никто из них

не заметит, как власть переменится. Да, да! Власть перейдет из рук в руки,

и я окончательно превращусь в заместителя Командора...

                                  * * *

     Мы обшарили станцию снизу доверху. Я надеялся найти   следы   карликов,

но наши поиски не увенчались успехом. То есть следов-то, конечно,   хватало

и самых разных, но ни один из них не указывал впрямую   на   то,   что   здесь

побывали представители иного разума. По станции прогулялся шквал   огня,   и

черные отметины выстрелов можно было встретить в самых неожиданных местах.

Кроме того, кто-то проникал в лаборатории и комнатки для гостей, круша все

подряд. Но зачем? Почему?.. Отчаявшись что-либо обнаружить, я дал   команду

роботам-уборщикам, и железные парни резво взялись за дело, наводя   порядок

там и тут. Сам я вслед   за   доктором   и   десантниками   вновь   вернулся   на

корабль. Дел у меня хватало. Я ни на   секунду   не   забывал,   что   Командор

лежит   в   палате   у   доктора.   Смейтесь   или   нет,   но   я   все-таки   сумел

превратиться в его заместители. Пока генерал оставался в постели,   руки   у

нас были развязаны. И уж во всяком   случае   у   команды   "Цезаря"   появился

реальный шанс разобраться в обстоятельствах случившегося.

     До сих пор карлики,   если   только   они   не   покинули   еще   Гемму,   не

предприняли ни одной попытки вмешаться в наши действия. Это в   достаточной

степени обнадеживало. В данном случае я старался рассуждать   здраво.   Если

цивилизация созрела до такого шага, как выход   в   космос,   она   не   станет

опускаться до таких вещей, что имели место   на   Гемме.   Случившееся   могло

произойти лишь в результате чудовищного недоразумения, и чесное слово, нам

стоило попытаться разрешить все мирным путем. Рвите меня на   части,   но   я

никогда не считал стратегию Мак-Артура и   ему   подобных   чем-то   достойным

внимания. Как это ни банально, но в мир я верил больше, нежели в оружие.

     Я находился в своей каюте на "Цезаре". На   столике   из   органического

стекла передо мной   лежал   ранец   Ковалева.   Довольно   таки   потертый,   из

золотой рифленой кожи. Надо признать, вещица удивила меня своим   видом.   Я

сразу вспомнил суворовских солдат на картине   "Переход   через   Альпы".   На

спинах   у   них   были   такие   же   штуковины.    Этот    ранец    по-настоящему

заинтересовал меня. Должно быть, по этой причине я и захватил его с собой.

Кроме того я собирался на досуге   повнимательнее   ознакомиться   с   личными

вещами дежурного. Как ни крути, Ковалев играл одну из   ключевых   ролей   во

всех этих событиях.   Будь   он   в   состоянии   говорить,   уверен,   дежурному

нашлось бы о чем порассказать нам. Например, от кого   он   отстреливался   в

эти дни, почему ему пришлось это делать?

     Пересев ближе, я принялся укладывать вываленные вещи обратно в ранец.

Ничего особенного я   не   обнаружил.   Несколько   плиток   шоколада,   детская

игра-головоломка, странной формы очки и какие-то таблетки. Это   не   считая

пары платков и блокнота, зарисованного пугающего вида рожицами.

     Полчаса назад я интересовался у доктора состоянием Ковалева. В   ответ

первый   лекарь   "Цезаря"   посоветовал   мне    заниматься    своими    прямыми

обязанностями. Прекрасный в общем-то человек, он   становился   невыносимым,

стоило в его палаты угодить больному.   Теперь   их   было   двое:   Ковалев   и

Командор. И ни к тому, ни к другому док не подпускал   никого   на   пушечный

выстрел. И все-таки я знал, что уже дважды док пытался вывести Ковалева из

состояния глоссальной комы,   но   всякий   раз   ему   приходилось   отступать.

Может, оттого он и злился на   меня.   Доктора   раздражало   мое   нетерпение.

Первоначальный диагноз - стойкая глоссолалия - подтвердился, и насколько я

понял, спешка в данном случае могла только навредить больному. Словом,   ни

о каких допросах не могло быть и речи.   Глоссолалия   означала   невменяемое

состояние, сопровождаемое бредом и общим упадком сил.   Доктору   ничего   не

оставалось   делать,   как   вгонять    больного    в    сон    и,    колдуя    над

энцефалограммами спящего, надеяться на лучшее.

     Светлые блики метнулись по стенам, заставив меня обернуться. Светился

экран видеофона, и с этого экрана угрюмо глядело лицо Кола Раскина,   моего

второго помощника.

     - Что-то случилось, Кол?

     - Да. Небольшая неприятность, капитан.

     Я поморщился. Небольшой неприятностью Кол мог называть что   угодно   -

от светопредставления до легкого прыщика на собственной ягодице. На   этого

могучего и невозмутимого человека я полагался во всем, и единственное, что

меня не устраивало, это его вечные "неприятности",   маленькие   и   большие,

заставляющие вздрагивать и напряженно ждать.

     - Что такое, Кол? Не тяни резину!

     - Драка в кубрике. Двое десантников и трое наших.

     - Причина?

     -   Все   скучно   до   чрезвычайности.   Им   не    понравились    разговоры

навигаторов. Навигаторам, должно быть, не приглянулись их погоны.

     - Великолепно...- пробормотал я.- И чья же победа?

     - Можно сказать, ничья. Они дерутся, как черти, эти вояки.

     Мне показалось, что в голосе Раскина проскользнула   виноватая   нотка.

Трое против двоих и боевая ничья в   результате   -   это   его   наверняка   не

радовало.

     - Проклятье! - я хлопнул ладонью по столу.

     - Я знал, что вас это расстроит.- Кол кивнул.- Может, все   обернулось

бы иначе, окажись поблизости Дадлинг с Сысоевым. Уж эти-то на ничью бы   не

согласились.

     Раскин рассуждал со здравомыслием ребенка.   Дадлинг   и   Сысоев   слыли

первыми силачами на "Цезаре", и мысленно я поблагодарил судьбу, что их   не

оказалось в числе драчунов. Мне вполне хватало выходок Билиуса.

     - Черт побери, Кол! Только-только у нас что-то стало налаживаться,   и

вы   вновь   готовы   все   развалить.   Никаких   конфликтов!   Ты   понял   меня?

Ни-ка-ких!   Лояльность   и   доброжелательные   улыбки   -   вот,   что   от   вас

требуется. И ты лично будешь следить за этим!

     - Понимаю, капитан, но...

     - Никаких "но"! Нельзя рисковать, Кол. Мы   не   втой   ситуации,   когда

трое выходят на двоих или наоборот. Словом, все на этом. Зачинщиков упрячь

куда-нибудь на самый дальний уровень. И чтоб носа оттуда не показывали.

     Кол ухмыльнулся.

     - Уже сделано...

     - Надеюсь, никто серьезно не пострадал?

     - Слава богу, обошлось. Синяки и ничего   более.   Главный   астрофизик,

добрейшая   душа,   сумел   умаслить   дежурного   офицера.   Тот   обещал,    что

ябедничать не будет.

     - Хорошо если так.

     - А   как   же   иначе?   -   брови   Раскина   удивленно   скакнули   вверх.-

По-моему, командуем на корабле сейчас мы.

     - Сейчас, может быть, и да, но видишь ли,   Кол,   понятие   "сейчас"   -

зыбкое и растяжимое...- я рассеянно взглянул на ранец Ковалева.

     - Кстати, когда ты в последний раз заглядывал к доктору?

     - Кажется, вчера. А нужно что-нибудь спросить? - Кол   понимал   все   с

полуслова.

     - Да. От меня он   шарахается,   как   черт   от   ладана.   Даже   видеофон

отключил. А мне позарез нужна информация о   состоянии   Ковалева.   Это   для

него он больной, а для   нас...-   я   перебрал   в   памяти   все   сколь-нибудь

весомые аргументы, но не подобрал ни одного подходящего. Скорее всего   док

и не нуждался в них. Он прекрасно понимал наше положение и знал, как важны

для нас сведения, которые можно было получить от   дежурного   станции.   Без

сомнения он делал все от него зависящее.

     - В общем передай   ему,-   медленно   заговорил   я,-   что   Ковалев   мог

чем-нибудь и болеть. Я нашел у него в ранце какие-то лекарства.   Возможно,

доку покажется это интересным.

     - Хорошо, капитан. Я забегу к нему сейчас же.

     - Да, и заодно порасспроси о Командоре. Как он там и вообще?.. Я хочу

сказать, пусть док не торопится. Ну, ты меня   понимаешь?..   Генерал   -   не

простой человек, и ему нужно качественное лечение. Так что никакой спешки,

никаких сверхактивных препаратов.

     - Еще бы,- Раскин подмигнул   мне.-   Сверхактивные   препараты   -   вещь

чреватая. А лучшее средство от ожогов - глубокий   и   продолжительный   сон.

Разумеется, всех гостей в шею. Рядовых, офицеров - всех без исключения.

     Я удовлетворенно кивнул. Кол   действительно   был   понятливым   парнем.

Экран аппарата погас, но некоторое время я   еще   сидел   перед   видеофоном,

размышляя над сказанным. Отчего-то коротенький этот диалог вдохнул в   меня

силы.   Окружающий   мир    заметно    поголубел,    а    бесчисленные    морщины

разгладились. Я люблю, когда меня любят, и не люблю обратного. А здесь, на

"Цезаре" многие дружили со мной   всерьез   -   то   есть   как   могут   дружить

мужчины с мужчинами. Я верил им, они мне, и   с   особой   ясностью   я   вдруг

осознал,   что   с   такими   ребятами,   как   Кол,   я   просто   не   имею   права

останавливаться. Я был не один, за мной шли люди.

     Линдокса, офицера, помогавшего мне на   станции,   я   нашел   не   сразу.

Пришлось побеседовать с парочкой часовых, которые, по-моему, испытали шок,

узнав, что я запамятовал звание одного из офицеров. Просто имя   и   фамилия

им ни о   чем   не   говорили.   Все   приобретало   звучание   и   смысл   лишь   с

непременным добавлением воинского звания. Уразумев специфику   препятствия,

я решил рискнуть и наобум наградил Линдокса   званием   лейтенанта.   Увы,   я

попал пальцем в небо и тем не менее кое-какие струны в их памяти затронул.

С облегчением выдохнув, часовые поведали мне, что лейтенантом Линдокс   был

два, а то и три года назад, теперь же он штабс-капитан и личный   порученец

генерала. В заключении они довольно доходчиво объяснили, как его найти,   а

когда я уже намеревался уходить, оба неожиданно и враз отдали   мне   честь.

Вот такие дела творились на нашем корабле!..

     По счастью, штабс-капитан и   личный   порученец   генерала   пребывал   в

одиночестве. Это было весьма кстати, потому что   вопросы,   которые   я   для

него подготовил, не   терпели   посторонних.   Сам   Линдокс   по   необъяснимым

причинам вызывал у меня доверие. Он охотно   выполнял   мои   поручения   и   в

немалой степени способствовал укреплению гражданской власти на корабле. По

некоторым   нюансам   я   сделал   вывод,   что   он    тоже    непрочь    избежать

столкновения с карликами. Для меня этого было достаточно. Линдокс   не   был

стопроцентным военным. В нем явственно проглядывал человек, а с   человеком

всегда можно найти общий язык. К этому я и стремился.

     - Капитан? - он вежливо шагнул мне навстречу, и   узкое   лицо   его   на

мгновение утратило   сосредоточенное   выражение.   Губы   дрогнули   в   слабой

улыбке, что-то блеснуло в глазах.

     - Вы хотели узнать о степени нашей   готовности?   Могу   сообщить,   что

группа поисковиков укомплектована. В том числе и вашими добровольцами, как

вы просили. Или кто-то из них будет нужен здесь?

     - Нет, Линдокс, я думал поговорить с вами о другом,- повернувшись,   я

проверил насколько надежно прикрыта дверь и приблизился   к   штабс-капитану

вплотную.

     - Скажите откровенно, Линдокс, что вы знаете о Тиме?

     - О Тиме?..- мне показалось, что Линдокс не слишком удивился вопросу.

     -   В   общем...   он   сержант,   в   его   подчинении    находится    особое

подразделение,- офицер посмотрел на меня долгим взглядом.- А почему он вас

заинтересовал?

     - Вы не догадываетесь?

     Некоторое время он молчал. Может   быть,   прикидывая   насколько   можно

довериться мне, а возможно, попросту вспоминая что-нибудь о сержанте.

     - Не знаю, что вы имеете в виду,   но...   в   некотором   смысле   Тим   -

фигура загадочная. У него прекрасная аттестация, но он... Видите ли, я   не

замечал, чтобы у него водились друзья среди рядовых. А вот   с   полковником

Брандтом он здоровается за руку. В последнее время Командор приблизил   его

к себе, но какие из этого делать выводы, я, честно говоря, не знаю.

     - Может быть, он просто карьерист? Крутится где   надо,   говорит,   что

просят...

     -   Нет,-   Линдокс   покачал   головой.-   Он   безусловно   умен,   но    на

карьериста   не   похож.   Скорее   можно   поверить   в   дружбу   между   ним    и

Командором.

     - Дружбу? Вот это новость!   Неужели   генерал   способен   с   кем-нибудь

дружить?

     - Извините, но мне не хотелось бы обсуждать эту тему.

     - Что ж, не будем,- я прошелся   по   комнатке.-   Тогда   ответьте   мне,

Линдокс, на другое: считаете ли вы,   что   карлики   по-прежнему   здесь,   на

планете?

     Он ответил, не колеблясь:

     - Если даже это и так, то лучше им не показываться нам на глаза.

     - Вот как? Но почему? - я был удивлен.

     -   Вы   сами   знаете.   Иначе   не   затевали   бы   этой   опасной   игры   с

Командором,- Линдокс   усмехнулся.-   Мы   прибыли   сюда   с   целью   нанесения

ответной атаки. Превентивный удар и все такое.

     - Но, кажется, нам удалось избежать этого, не правда ли? Стало   быть,

наступила пора мирных переговоров?

     - Не думаю,- Линдокс посмотрел мне   прямо   в   глаза.-   Видите   ли,   я

полагаю, что земляне   вообще   не   готовы   к   подобного   рода   переговорам.

Внезависимости от того, с кем их придется вести. Поэтому лучшее, что могут

сделать сейчас карлики, это потихоньку исчезнуть.

     - Довольно категорично, однако!

     - Вероятно, я разочаровал вас?

     -   Во   всяком   случае   не   желанием   высказываться    откровенно,-    я

улыбнулся.- И поверьте, я признателен вам за эту откровенность.

     Линдокс опустил голову. Медленно, словно размышляя над каждым словом,

проговорил:

     - Наверное, странно слышать подобное от личного   порученца   генерала,

но я все-таки скажу... Я не уверен, что космоцентр   не   пришлет   сюда   еще

одного Командора. Поэтому так или иначе финал выйдет   плачевный.   Как   для

карликов, так и для вас. Я посчитал необходимым сообщить вам это.

     Я проглотил его слова со спокойствием, которое далось мне не   просто.

Еще один Командор и еще одна   десантная   бригада!   Великолепно!..   Новость

была отменной, и не   сомневаюсь,   отменное   наказание   ожидало   того,   кто

выпустит эту новость наружу. Но   Линдокс   знал   что   делал.   Он   продолжал

стоять передо мной все в той же несколько напряженной позе, с серьезностью

на лице и поблескивающими   умом   глазами   -   стойкий   оловянный   солдатик,

готовый отвечать за свои слова даже перед самим Командором. Я не   верил   в

мрачные прогнозы Линдокса, но   переубеждать   его   находил   невежливым.   По

крайней мере сейчас.

     Усмехнувшись своим мыслям, я протянул Линдоксу ладонь.

      - Спасибо.

     Его тонкие длинные пальцы оказались на удивление сильными.

     - За что?

     - Все за то же - за откровенность...

                                  * * *

     Занятый раздумиями на тему "Линдокс-Командор-Тим", я   шагал   к   шахте

лифта. Меня всерьез занимало различие между этими тремя людьми. Я   силился

понять, каким образом в   военизированном   питомнике   могли   сформироваться

столь непохожие характеры. Или следовало поддаться искушению и в очередной

раз подтвердить теорию ленивцев   о   полной   и   безоговорочной   вторичности

воспитания? Меня это не устраивало. Если все сущее скрыто в нас   самих,   в

неком генетическом коде, то какого дьявола вообще трепыхаться? И может   ли

человек вообще именовать себя мыслящим, если все мысли рождены задолго   до

его появления на свет? Океан вселенской информации... Миленькое дело!   Все

готово - только наклонись и возьми. Конечно,   нужно   еще   наклониться,   но

ведь стимул уже не тот!..

     Размышляя подобным образом, я тут же и поплатился. То есть, я мог   бы

быть и повнимательнее. Они ждали меня, а я их не заметил. Не   то   чтобы   я

начал сопротивляться и месить воздух кулаками - нет, но   все   равно   стало

досадно. Меня взяли в   оборот,   как   детсадовского   мальчишку.   Верзила   с

нашивками сержанта приблизился сзади, а двое офицеров решительно заступили

дорогу. Один из них, с жестяной эмблемой на груди и личиком очеловеченного

лягушонка, поднял передо мной лапку-пятерню.

     - Извините, капитан, но вам придется следовать за нами.

      - Чего ради? - сдвинув брови, я окинул троицу настороженным   взором.-

У вас ко мне дело?

     - Да, мы желали бы побеседовать с вами.

     - Странная манера приглашать на беседу,- я   кивнул   на   мнущегося   за

спиной сержанта.- Это что, тоже один из собеседников?

     - Не волнуйтесь, он нам не помешает.

     - Вам, может быть, и нет, а мне помешает.

     - Мы теряет время, капитан! - повысил голос лягушонок. Впрочем он тут

же попытался сгладить свою резкость.- Вы должны   согласиться,   коридор   не

место для серьезных переговоров. Итак, капитан?

     - Разумеется, разумеется. Чего не сделаешь ради добрых людей...

     С полным основанием я мог ругать себя за преждевременную беспечность.

Похоже, Линдокс был прав, когда говорил,   что   одним   ранением   Командором

дело не закончится. Кашу приходилось расхлебывать из довольно-таки   емкого

котла. Не произнося более ни слова, я двинулся за офицерами.

     Комнату они приготовили заранее. Лишнюю мебель отодвинули   к   стенам,

за столом, превращенным в подобие президиума,   в   позе   третейского   судьи

воседал незнакомый мне майор, поджарый и длинный,   с   постным   веснушчатым

лицом. Веснушки совершенно не шли к его погонам,   а   погоны   абсолютно   не

стыковались с веснушками, но майор об этом, вероятно,   не   подозревал.   По

левую руку от него располагался офицер с повязкой дежурного на рукаве,   по

правую, склонившись на какими-то бумагами, сидел кучерявый тип без   знаков

отличия. Одно место пустовало, и я поневоле   подумал   о   Тиме.   Во   всяком

случае я ничуть бы не удивился, если увидел бы его в этой компании. Кресло

однако предназначалось не для него. С самым довольным видом на него уселся

сопровождавший   меня   "лягушонок".   При   этом   он   успел   кивнуть   мне   на

стул-вертушку, выставленный перед столом "президиума".

     Уж не судить ли меня собрались?.. Демонстративно посмотрев на часы, я

неспешно опустился на стул. Верзила потешно прищелкнул каблуками и   застыл

в двух шагах от   меня.   Вот   вам   и   почетный   караул.   Судейская   тройка,

прокурор и охрана... Закинув ногу на ногу, я обхватил пальцами колено.

     - Что ж... Вы пригласили меня, я пришел. Начинайте! - я   взглянул   на

майора и не   ошибся.   Главным   режиссером,   по   всей   видимости,   был   он.

Множественные его веснушки пришли   в   движение,   постное   лицо   оживилось.

Что-то шепнув дежурному офицеру и   курчавому   соседу   справа,   он   пожевал

губами и низким голосом заговорил:

     - Хочу поздравить   вас,   капитан.   Кажется,   вы   действительно   стали

заместителем генерала. И надо признать, вы шустро взялись за дело.   Ни   я,

ни мои коллеги и глазом моргнуть не успели. Кстати, небезынтересно было бы

узнать ваше действительное воинское звание. Разумеется,   капитанство   ваше

мы не берем   в   расчет,-   он   натужно   хихикнул,   суетливо   оглядел   своих

соседей.- Но для начала хотел бы представить кое-кого из ваших коллег.

     Рука майора величаво приблизилась к   плечу   кучерявого   типа.-   Итак,

полковник Брандт. Прошу любить и жаловать.

     Та же рука с той же величавой медлительностью описала полукруг.

     - Полковник Вишняков.

     - Что ж, рад знакомству,- я осторожно кивнул.- Но о чем   вы   все-таки

хотели говорить со мной?

     - Мне кажется, вы догадываетесь...

     Разумеется, я догадывался. Сохранять спокойствие и далее   становилось

все труднее. Следовало смотреть правде в глаза, а правда эта заключалась в

том, что я недооценил военных. Вдоволь   потешившись   над   лощеным   блеском

униформ, я поставил крест на военных и поспешил вперед, как   разогнавшийся

мальчишка. Ей Богу, этого мальчишку стоило выпороть, и никто, к сожалению,

не подставил ему вовремя ногу. Тормозить и испуганно озираться приходилось

теперь, в самый неподходящий момент.

     Слушая размеренную речь майора, я заставлял себя понимающе покачивать

головой. Давалось мне это так же не слишком легко.   Кровь   пульсировала   в

висках, мысли метались в поисках выхода. Еще немного и можно было ожидать,

что из меня повалит пар.

     - ..конечно, нам следовало установить с   вами   контакт   тотчас   после

происшедшего на станции. Сожалею, что мы этого не   сделали.   Многое   можно

было бы исправить уже сейчас. Мы понимаем,   что   условия,   в   которых   вам

приходится работать, далеко не идеальны, и все же не будем   забывать,   что

для выполнения операции Командор выбрал именно ваш корабль...

     В голове отчетливо перещелкнуло, и   я   чуть   было   не   подпрыгнул   на

стуле. Наткнувшись на внезапную стену,   мысленный   хаос   начал   осыпаться,

складываясь в упорядоченную мозаику.

     ОНИ ДО СИХ ПОР НЕ ЗНАЛИ, КТО Я ТАКОЙ!

     Не знали... В   этом   и   заключался   главный   момент   беседы,   в   этом

заключалось единственное мое преимущество перед военными. Генерала подвела

любовь к конспирации. Никто из его подчиненных не был до конца   ни   в   чем

уверен. Я не сомневался, что подходящий корабль выбрали наспех   и   наобум.

По счастью, того же не могли сказать сидящие передо мной   люди.   В   каждом

деянии Командора для   них   таился   глубокий   смысл.   Если   для   проведения

операции был выбран "Цезарь", значит, на то   имелась   особая   причина.   Им

казалось, что они угадали ее, и черт возьми, мне не   хотелось   разубеждать

их в этом! В самом деле, разве не я единственный из всего экипажа дружил с

Командором? И кто, как не я, сопровождал его на станции, оставаясь с ним в

самые критические минуты? Они по праву заподозрили во мне СВОЕГО...

     Майор еще продолжал говорить, но я уже не слушал его.   Я   лихорадочно

обдумывал форму поведения. Есть люди, язык которых   работает   при   желании

весьма бойко. Не жаловался на свой язык и я. Сейчас ему следовало особенно

постараться. По крайней мере мысленно я   пожелал   ему   ни   пуха   ни   пера.

Честное слово, он нуждался в этом.

     - ..Мы изменили исходные данные и повторно провели машинный   расчет,-

складно лопотал майор.- В целом выводы утешающие. Программу   "Циклон"   все

еще можно реализовать, хотя и с определенными поправками.   Как   бы   то   ни

было,   все   мы   желаем   одного   -   чтобы   вторжение   на   Гемму    выглядело

впечатляющим.   Как   для   космоцентра,   так   и   для   нашего   потенциального

противника.   С   учетом   основных   топографических   материалов   контрольная

машина указала семнадцать секторов наиболее вероятностного   сосредоточения

карликов.   Для   удачного   проведения   операции   нужно   как   можно   быстрее

приступить к наладке МЭКС-установок, а также развернуть   все   имеющиеся   в

наличии атомные УРК.   Слежение   за   небом   на   нынешнем   этапе   становится

задачей номер один...

     - Вы   ошибаетесь,   майор,-   я   твердым   взглядом   окинул   сидящих   за

столом.- Простите, что перебиваю,   но   вы   сами   упомянули   о   случившихся

переменах. К сожалению,   они   существенны   -   существенны   настолько,   что

программа "Циклон" уже не состоятельна в том   виде,   в   каком   замышлялась

изначально.   И   увы,   на   этот   раз   нам   не   удастся    обойтись    простой

корректурой. Отныне - и я уведомляю   вас   вполне   официально   -   мы   будем

проводить в жизнь иную программу. Назовем ее программой "Поиск".   С   этого

дня все наши усилия будут направлены на то, чтобы обнаружить карликов, где

бы они не прятались.   В   сложившихся   обстоятельствах   реальный   противник

предпочтительнее несуществующего. Космоцентр должен воочию убедиться,   что

мы воюем не с призраками. Вот почему делается то,   что   сейчас   делается,-

завершив монолог этой заковыристой фразой, я поднялся.

     Подобно древнему   богатырю   еще   пару   минут   назад   я   находился   на

распутье. Передо мной простиралось три дороги,   и   я   волен   был   выбирать

любую. Я мог   бы   изобразить   гнев,   подражая   Командору,   надеясь   на   их

выдержку и привычку к подчинению, мог пуститься   в   разглагольствования   о

секретных стратегиях, которые, увы, не имею пока права раскрывать. И в том

и в другом случае я безусловно рисковал. Я   мог   легко   переиграть,   выдав

себя случайным пустяком. Поэтому я выбрал третий путь,   более   туманный   и

более лаконичный. Кое на что   я   позволил   себе   намекнуть.   Остальное   им

предстояло додумать самим.

     - Уверен, мы еще продолжим этот разговор,- я с усмешкой оглянулся   на

десантника, стоявшего за моей спиной.- В должный час и в должном месте.

     Когда я выходил из комнаты, никто из них не проронил ни звука.   Плохо

это   или   хорошо   -   оставалось   только   догадываться.   Во   всяком   случае

замечательным было уже то, что я снова   дышал   воздухом   свободы.   Как   ни

банально это звучит, я находил его сладким и опьяняющим.

                                  * * *

     В моей старой уютной каютке все было   по-прежнему,   если   не   считать

того, что огонек на панели видеофона   требовательно   мигал.   Кто-то   успел

стосковаться по мне до такой степени,   что   не   постеснялся   задействовать

постоянный вызов. Возможно, это продолжалось пять минут, а возможно, и все

двадцать. Гадая кто бы это мог быть, я набрал комбинацию цифр на   кухонном

интеграторе, и, коротко прогудев, аппарат высыпал   мне   на   ладонь   горсть

бархатистых, лопающихся от спелости ягод.   Войлочная   вишня,   моя   любимая

забава... Хочешь мыслить не   уставая,   не   питайся   одними   акридами,   ибо

давным-давно   кто-то   чрезвычайно   мудрый   (или   хитрый?)   сочинил   первую

толстую кулинарную книгу. И я не знаю, что было бы со старушкой Землей, не

появись на ее просторах добрые описатели яств. Хвала вам, друзья!..

     С удовольствием ощутив на языке кисловатый освежающий сок,   я   присел

на кушетку, сунул под бок подушку и только после   этого   протянул   руку   к

панели видеофона. Это оказался доктор.

     - Где тебя носит, Жак? Вот уже четверть   часа   пытаюсь   прорваться   к

тебе.

     - Я был в плену, но, слава Богу, вырвался.

     - О чем ты говоришь?

     - Так, ни о чем. Меня включили в боевой   альянс,   и   теперь   я   ровня

нашему уважаемому Командору. Так что не смей называть меня больше Жаком. Я

- капитан, и это, заметь, как минимум!..

     - Жак! - у доктора не   было   настроения   разговаривать.-   Мне   не   до

шуток.   Только   что   забегал   Раскин,-   справлялся   о   здоровье    больных.

Разумеется, я его отшил,   но   он   что-то   упомянул   о   лекарстве,   которое

употреблял Ковалев. Если это правда,   мне   необходимы   уточнения.   Чем   он

болел, что это за лекарство? Возможно, это окажется важным. Раскин сказал,

что лекарство у тебя.

     - Не все сразу, док! - я успокаивающе поднял руку.- Лекарство у меня,

и через минуту ты станешь его обладателем, успокойся.

     Притянув к себе ранец Ковалева, я высыпал его содержимое на кровать.

     - Кстати, как там поживает наш генералисимус?

     - Кризис позади,- доктор яростно потер переносицу.- Последствия   шока

удалось сгладить, но ты ведь знаешь, регенерация тканей - вещь   серьезная.

Так что постельный режим ему обеспечен   на   неделю,   а   то   и   на   две.   С

Ковалевым   сложнее.   Чего-то   я   недопонимаю.   Возможно,   у   него    сейчас

реактивная стадия, потому что он   совершенно   не   воспринимает   окружающую

действительность... Что ты там копаешься? Где оно?

     Я растерянно ворошил небогатый скарб Ковалева и никак не мог отыскать

то, что искал. Лекарства не было, и я тужился вспомнить,   не   сунул   ли   я

упаковку в другое место.

     - Минуту, док! Я тут тоже кое в чем запутался.   Понимаешь,   это   были

таблетки - шесть или восемь штук в золоченой упаковке. По-моему, я положил

их в ранец.

     - Жак, это действительно может оказаться важным! - док   не   на   шутку

встревожился.- Возможно, у Ковалева проявляются побочные явления. То есть,

если он был болен и болен   серьезно...   Словом,   мне   необходимо   хотя   бы

название лекарства. Ты его помнишь?

     Я покачал головой.

     - Честно говоря, даже не разглядывал упаковку. Я ведь не разбираюсь в

этом. Самая обычная упаковка...

     - Жаль, если ты   потерял   ее.   Конечно,   я   постараюсь   провести   все

необходимые анализы, но как знать, возможно, твоя находка многое могла   бы

объяснить.

     Говоря это, Док и не догадывался насколько он близок к истине.

     - Между прочим, я просматривал его медкарту. Она чиста,   как   совесть

младенца. Даже обычной простуды   -   и   той   нет.   Я   был   уверен,   что   он

абсолютно здоров.

     - Я тоже так думал. Там, на станции, я едва с ним сладил.

     - Тогда какие же таблетки и от чего он мог принимать?

     Я пожал плечами.

     - Ладно... Если ты все-таки найдешь что-нибудь, немедленно дай знать,

договорились?

     - Само собой, док.

     Попрощавшись с целителем телесных оболочек, я   немедленно   возобновил

поиски. Перерыв ящики стола, пошарил под койкой, встав на   стул,   заглянул

на антресоли.   Собственно   говоря,   искать   было   особенно   негде.   Как   в

общем-то и терять. Не такие уж грандиозные   апартаменты   мое   жилище.   Уже

через пять-шесть минут я устало плюхнулся в   кресло.   Лекарства   здесь   не

было. Я не брал   его   с   собой   и   нигде   не   терял.   Не   настолько   уж   я

рассеянный, чтобы забывать подобные вещи. Таким образом вывод напрашивался

сам собой. В мое отсутствие кто-то пробрался в каюту и прихватил   таблетки

с собой. Ни к чему другому этот   некто   не   прикасался.   Его   интересовало

только лекарство Ковалева.

     В коридорах жужжали роботы-уборщики, далекий генератор басовито тянул

одну и ту же нескончаемую ноту. Жизнь на станции постепенно возрождалась.

     Запершись в комнатке Ковалева,   я   терпеливо   перебирал   его   записи,

стараясь отыскать хоть что-нибудь, проливающее свет на последние   события.

Нет ничего хуже, когда интуиция дремлет.   Человеческая   логика   -   не   что

иное, как коза на веревочке, привязанной к колышку. Мы предпочитаем ходить

вокруг да около и очень редко попадаем в яблочко. Мне не хватало пищи   для

ума, и я заявился за ней сюда. Один, потому что, так мне казалось,   лучше.

Я никогда не верил в коллективный разум, в здравомыслие   большинства.   Так

уж повелось в мире, что большинством   ли,   меньшинством   -   мы   все   равно

ошибаемся. Но за собственные ошибки я мог   по   крайней   мере   хоть   как-то

отчитываться. Как говорится, что мое - то мое, пусть   это   даже   синяки   и

шишки. Но понятие "вместе", когда   дело   касается   важного   решения,   меня

отчего-то пугает. Согласитесь, ощущение   ответственности   сродни   ощущению

риска. Последний порой бывает весьма результативном. Вот я и   охотился   за

результатом. Охотился, как умел.

     Прошло уже, наверное, не   меньше   часа,   но   поиски   по-прежнему   шли

впустую. Я набрел на кое-какие дневники и блокноты, но все, что заносилось

в них, писалось унылым   трафаретным   языком.   Мнение   о   Ковалеве   у   меня

складывалось все более скучное. Вот уж не представляю,   как   бы   я   жил   с

таким на протяжении года.

     Очень скоро я оставил блокноты в покое -   тем   более,   что   последние

записи датировались двухнедельной давностью. Приходилось сожалеть,   что   я

не догадался порыться здесь до уборщиков. Все, что хоть как-то   напоминало

мусор,   было   прибрано   и   на   веки    вечные    погребено    в    прожорливых

утилизаторах. Железные работяги потрудились на совесть.   Стопки   кассет   и

книг, расставленная вдоль стен мебель, натертый до блеска пол - так теперь

выглядела вся станция. Здесь и дышалось-то как-то по   иному:   озон,   ионы,

фитонциды... Единственное, что осталось неизменным,   это   уродливые   следы

выстрелов.

     Выйдя в коридор, я задержался у одной из оплавленных отметин. С   того

мига, как струя плазмы   ударила   в   стену,   прошло,   должно   быть,   немало

времени. Я погладил закругленные гладкие края. Рана в   стене   походила   на

распустившийся бутон. Пузырчатая сердцевина,   оплывшие   крылья   лепестков.

Подобное я уже видел. В комнате у Ковалева.

     Заставив меня вздрогнуть, чуть-чуть   не   коснувшись   моих   ног,   мимо

прополз громоздкий уборщик. Он   походил   на   огромного   озабоченного   ежа.

Корпус его вибрировал, следом за ним тянулась широкая влажная полоса.

     Какое-то время я бездумно следовал за ним. У   лестницы   уборщик   стал

разворачиваться, и, бросив его, я зашагал дальше.

     Слоняясь по этажам, я заглядывал во все углы - в   жилые   помещения   и

лабораторные   отсеки.   Две    трети    станции    до    сих    пор    оставалось

законсервированным под будущий ученый   полигон,   и   большая   часть   комнат

встречала меня гулким приветственным эхом.   Количество   оплавленных   пятен

начинало меня удивлять. Я занялся   было   их   подсчетом,   но   на   четвертом

десятке сбился. Меня насторожило то   обстоятельство,   что   попадались   они

всюду, даже в нерабочих отсеках. Заинтересованный, я взял   в   операторской

незаполненный   бланк   и   попробовал   накидать   предположительный    маршрут

Ковалева, если стрелял,   конечно,   он.   Очень   скоро,   петляя   по   бумаге,

карандаш перепачкал крестами всю схему. Выходила полная несуразица: словно

кто-то преследовал Ковалева, гоняя его по самым удаленным уголкам станции.

И уж во всяком случае на оборону это никак не походило. Если Ковалев хотел

укрыться, зачем ему было бегать по коридорам? Или преследовал карликов как

раз он?.. Но это и вовсе чепуха! Он же цивилизованный человек!..

     Впрочем... Я упускал из виду один неприятный факт. К моменту   встречи

с пришельцами он мог находиться в состоянии невменяемости.   А   в   подобном

состоянии человек способен на что угодно.

     Я задумался. Если так, то многое, пожалуй, вставало на свои места.   В

частности - становилось понятным почему добрая половина   всех   станционных

роботов оказалась уничтоженной. Или все же это не он?..

     Господи,     какая     чушь!     Карлики-невидимки,     перестрелка      с

механизированными уборщиками...

     Я нервно прошелся по залу.   В   голову   ничего   не   шло.   Как   это   ни

скверно,   следовало,   по-видимому,   остановиться   на    той    версии,    что

первопричиной всех бед явились карлики. Именно они   совершили   два   тяжких

преступления   против   человечества:   убийство    одного    из    дежурных    и

уничтожение земного звездолета. Я отлично помнил тот включенный тумблер на

пусковой установке. "Персей" наверняка сбили сигнальной ракетой. Вероятно,

Крис оказался свидетелем случившегося и его убрали. Позднее очередь   дошла

до   Ковалева,   но   здесь   эти   субчики    просчитались.    Астронавт    успел

вооружиться и оказал более чем энергичное сопротивление. Одно преступление

влечет за собой другое. Им нельзя было уже   останавливаться.   Но   бедолага

Ковалев все же сумел их остановить. Возможно, ценой собственного здоровья.

Так или иначе, но станцию он исполосовал вдоль и поперек. Следовало только

удивляться, что мы не нашли до сих пор ни   одного   трупа,   не   нашли   даже

следов крови (или что там у них вместо нее?)...

     Я подумал вдруг о бластере дежурного. Вернувшись в комнату   Ковалева,

открыл сейф и достал оружие. Следовало ознакомиться   с   ним   внимательнее.

Держа бластер за ствол, я покрутил его перед   глазами.   На   первый   взгляд

ничего особенного. Заряд почти на нуле, запасная батарея   пуста.   Судя   по

обилию разрушений, так оно и должно было   быть.   Пожары   погубили   немалую

часть   проводки   и   серьезно   испортили   одну   из   энергетических   секций.

Ковалеву повезло, что он не добрался до реактора. Тогда и себя   и   станцию

он отправил бы прямехонько на небеса. Взрыв вышел бы   что   надо.   Подобные

фейерверки в безвоздушном пространстве я уже имел счастье наблюдать.

     Сунув   бластер   за   пояс,   я   неожиданно   понял,   что   как   ни    плох

коллективный разум, а один-единственный помощник мне бы сейчас не помешал.

По крайней мере не было бы этой   тоскливой   усталости.   В   иных   ситуациях

одиночество   подзаряжает,   но   иногда    соседство    живых    людей    просто

необходимо.

     Мысль покинуть станцию, развязаться с   делами   и   вновь   очутиться   в

родной каютке показалась мне соблазнительной. Да и чего, в   сущности,   тут

было еще ждать? Внезапного озарения?   Улик,   не   замеченных   другими?..   Я

досадливо крякнул. А не слишком ли большое самомнение у вас, дружок?..

     Снедаемый сомнениями, я вышел   в   коридор.   Итоги   дня   не   радовали.

Ковалев пребывал в состоянии невменяемости, а я   по-прежнему   не   имел   на

руках никакой   информации.   С   нашим   появлением   чертова   планета   словно

вымерла.   Вполне   возможно,   всем   здешним   тайнам   были   предоставлены   в

качестве убежища многочисленные бездонные расщелины   Геммы.   Мы   отправили

группу десантников под командованием Линдокса на поиски обломков "Персея".

Еще один катер под руководством Билиуса снаряжался для   дальней   разведки.

Четыре усатых шарика кружило над Геммой, осыпая планету   десятками   кодов,

взывая к тем, кто   по   трагической   неосторожности   совершил   ошибку.   Нам

хотелось верить в эту нечаянность, мы готовы были простить ее. И   пока   за

неимением лучшего нам оставалось только одно: ждать и ждать...

                                   * * *

     Я проходил мимо энергоблоков, когда слуха моего коснулось   неприятное

шипение. Споткнувшись на месте, я остановился. Каждый мускул в   моем   теле

болезненно напрягся. Я и не заметил, как бластер Ковалева оказался в руке.

Странный звук рождался где-то впереди.   Осторожными   шагами,   стараясь   не

дышать,   я   двинулся   вдоль   стены.   Шипение   становилось   громче.   Что-то

происходило на энергетическом посту. Только сейчас я припомнил,   что   сюда

мне   заглядывать    еще    не    приходилось.    Вслушиваясь    в    собственное

сердцебиение, я плавно приоткрыл тяжелую металлическую дверь и замер.

     Над   броневыми   плитами   пола    ищущими    акульими    кругами    ходила

полуметровая шаровая молния. Воздух вблизи нее   дрожал,   жаркими   потоками

растекался   по   помещению.   Возле   массивного   пульта,   чуть   покачиваясь,

зависла еще пара крохотных, с детский кулачок молний.   Зрелище   смогло   бы

испугать кого угодно. Секунду я глядел на   них,   а   после   начал   медленно

отступать. Дверь прикрывала меня, как щит, но я не слишком-то верил в   его

надежность. С этими шарообразными бестиями следовало держать   ухо   востро.

Ощутив чужеродное движение, один из   "кулачков"   оторвался   от   пульта   и,

потрескивая искрами, лениво поплыл ко мне. С грохотом я захлопнул дверь   и

прижался к ней спиной. Запоздалый пот   струился   по   лицу,   липкой   влагой

стекал за ворот комбинезона. И снова в воздухе возник запах гари. Вот   вам

и первая обнаруженная энергоутечка! Ковалев побывал и здесь.

     Я ошалело огляделся. Все-таки дежурный был из породы   везунчиков!   Он

играл с огнем на пороховом складе. Несколько шаровых молний -   пустячок   в

сравнении с тем, что могло бы здесь произойти...

     Я   все   еще   стоял   у   двери,   чувствуя,   как   все   во   мне   натянуто

вздрагивает. Слух напряженно ловил малейшие звуки, и мне вдруг почудилось,

что кто-то ходит взад-вперед наверху. Подняв голову, я постарался   убедить

себя, что это роботы-уборщики. Они не нуждались ни в сне, ни   в   обеденных

перерывах, чего я не мог сказать о себе. Я чертовски устал,   мне   хотелось

есть, мне хотелось спать. Запах гари вызывал глухое раздражение.   Если   бы

станция располагалась   на   Земле,   я   поступил   бы   чрезвычайно   просто   -

распахнул бы все окна и как следует проветрил   эту   берлогу.   Но,   увы,   я

находился на Гемме. Здесь подобных шуточек не приветствовали.

                                  * * *

     Поскольку   форточек   и   окон   на   станции    не    водилось,    пришлось

активизировать регенераторы воздуха. Они и без того размеренно гудели,   но

после того, как я поколдовал над пультом, гул   их   значительно   возрос.   В

этом зале тоже побывали восстановители. Пол блестел,   словно   его   покрыли

лаком, измерительные   приборы,   инструмент   и   баллоны   с   ароматизаторами

выстроились на полках аккуратными   шеренгами.   Беглым   взглядом   я   окинул

нехитрое хозяйство. Большинство ароматизаторов мне было знакомо, и   потому

этикетка с изображением хвойного леса, сразу бросилась в глаза.   Вынув   из

смесителя обойму, я выщелкнул израсходованный баллон   и   вставил   "хвойный

лес".

     Черт   возьми!   Я   ощутил   его    сразу!    Еловые    кроны,    смолистые,

притаившиеся в хвое шишки... С наслаждением вдохнув, я   присел   за   пульт.

Пришла вздорная мысль, а почему бы не выспаться прямо   здесь?   Мне   воочию

начинало казаться, что над головой   запевают   пичуги,   а   справа   и   слева

воздух наполняется звоном комаров. Я сидел не в кресле, я сидел на пне,   и

ноги мои утопали в запашистой, подсушенной солнцем траве. А на "Цезаре"   -

что я там забыл? Да ничего! Уже более восьми месяцев я шлялся по   космосу,

взирая на мир исключительно через стекла иллюминаторов. И   если   эмигранту

позволительно тосковать по родине, то разве   зазорно   рядовому   астронавту

пустить иной раз скупую слезу по Земле?.. Наверное, это и   впрямь   смешно,

но все наше мужество держится зачастую на зыбкой   паутинке.   Мы   играем   в

пионеров и капитанов, но внутри себя   остаемся   прежними   слабыми   людьми.

Рожденный на Земле - вне Земли проживает недолго. Давно доказанный научный

факт. И если на орбите родной планеты люди еще тянут какое-то время, то   в

иных системах срок путешествий весьма   ограничен.   Через   три-четыре   года

ломаются все без исключения. Потому что Земля - это Земля.

     Волна сентиментальности накрыла меня с головой. Я сознавал, что стоит

мне закрыть глаза, и иллюзия леса усилится.   Может   быть,   поэтому   я   еще

пытался сопротивляться, мысленно уговаривая себя встать и убраться   отсюда

восвояси. Мозг был за, а тело против. Воистину самое сложное - совладать с

инерцией покоя. Опершись о пульт, я сделал   попытку   подняться,   и   в   эту

самую секунду что-то произошло. Как это случилось, я не понял, но интуиция

коротко просигнализировала,   высветив   на   внутреннем   светофоре   багровый

сигнал опасности.

     Я по-прежнему сидел в кресле, вдыхая смолистый аромат, и   пальцы   мои

машинально настукивали какой-то незамысловатый ритм, но что-то в помещении

неуловимо переменилось. Я скользил глазами   по   множественным   полкам,   по

змеистым вязкам проводов, силясь понять происшедшее и   не   находя   ответа.

Шестое чувство явственно било тревогу, но зрение,   слух   и   мозг   пассивно

помалкивали.   Они   не   видели,   не   слышали   и    не    осознавали    причину

пробудившегося   беспокойства.   Что-то   приближалось,   наплывало    издалека

подобно урагану или землетрясению, а я ждал, раскрыв рот, мраморно-тусклым

сознанием материалиста отвергая мистику и необъяснимое.

     Внезапно пространство перед   глазами   всколыхнулось,   и   все   видимое

подернулось пленкой зыбкой неустойчивости. Я сморгнул и   неожиданно   очень

ясно ощутил свою голову отделенной от туловища. Тело уже   не   принадлежало

мне, жизнь сосредоточилась выше, разом отрекшись от рук и   ног.   Глядя   на

распахнувшуюся подо мной пропасть, я испытыл настоящий   ужас.   Потому   что

вдруг понял, что в любой момент рискую потерять равновесие и   соскользнуть

с плеч. Беззвучное падение, перевороты в воздухе, удар о далекий пол... То

же, должно быть,   созерцали   обострившимся   воображением   подымающиеся   на

эшафот. Они предчувствовали и предощущали свою   ближайшую   минуту,   когда,

скатываясь   по   деревянному   настилу,   головы   их   еще    живут    крохотные

мгновения, сквозь боль   и   окутывающий   мрак   сознавая,   сколь   страшна   и

бессмысленна жизнь   без   тела.   Я   прочувствовал   это   в   полной   мере,   и

тошнотворный страх туманом окутал   мозг.   Наверное,   он   и   выручил   меня.

Ощущение охваченного паникой   тела   вернулось.   Правда,   суставы   и   мышцы

оказались замороженными, но оставшихся   сил   мне   все   же   хватило,   чтобы

медленно обернуться. Точно невидимый магнит поворачивал мою   шею.   Прошла,

вероятно, целая вечность, прежде чем шейные позвонки прокрутилсь в крайнее

положение, и уже наперед я знал, что увижу кого-нибудь из НИХ.

     Я смотрел в угол комнаты   и   часто   моргал.   Это   было   что-то   вроде

нервного тика. Атетоз... Глаза слезились, в   затылке   зарождалась   смутная

боль. ОН стоял в нескольких шагах от меня, по-детски поджав под себя ногу,

совершенно голый, карликового роста, с голубой кожей.   Маленький   гуманоид

из далеких миров. Я глядел ему прямо в лицо, но не мог уловить   ни   единой

черточки. Глаза ломило от напряжения, но я видел лишь   размазанное   пятно,

хотя непонятным образом сознавал, что у человечка присутствуют глаза,   рот

и нос. Что-то случилось с моим   зрением,   что-то   случилось   со   временем.

Словно угодив в вязкое море глицерина, секунды замедлили ход. Я   продолжал

пялиться на внезапного гостя, не шевелясь, совершенно ни о чем не думая. В

голове завывала тоскливая метель, и   холодный   колючий   снег   засыпал   мои

мысли.

     А потом... Потом необъяснимо и ниоткуда пришел беззвучный   приказ.   Я

вдруг понял, что должен встать и подойти к карлику. ВСТАТЬ И ПОДОЙТИ...

     Ощущая легкое покачивание, я стал подниматься. Тело вновь   переменило

хозяина, и   настоящим   был   тот   -   расположившийся   в   углу.   Кажется,   я

поднимался   так   долго,   что   когда   наконец   выпрямился,   показался   себе

великаном. Нелепый дребезжащий смех ворвался в уши, и   не   сразу   до   меня

дошло, что смеюсь я сам. А затем горло свело судорогой, стиснуло   ледяными

пальцами. Я захрипел. Незримое и цепкое протянулось   щупальцами   из   угла,

опутав по рукам и ногам. Отчасти я уже понимал что происходит.   Надо   мной

экспериментировали. Некто желал испытать свою власть над земной плотью,   и

я не мог ни шагнуть, ни отвернуть   головы.   Окаменевшие   мышцы   безнадежно

боролись с неведомым.

     - Пусти! - в горле моем   клокотало.   Напряжение   передалось   и   лицу,

порождая немыслимые гримасы. Я попытался распрямить плечи, и паутина   таки

лопнула.   Не   веря   обретенной   свободе,   я   порывисто   шагнул   вперед    и

разглядел, как правая моя рука вскидывает Ковалевский   бластер.   Теперь   я

глядел   на   это   голубое,   расплывающееся   лицо   через   прорезь    прицела.

Внезапная вибрация воздуха, и я вдруг   увидел   на   месте   карлика   себя   -

бледного, с хищно прищуренным   глазом.   Но   это   длилось   совсем   недолго.

Видение вновь взмутилось и карлик вернулся. В пятнышке   тумана,   именуемом

его   лицом,   снова   замелькали,   перемещаясь   с   места   на   место,    губы,

подбородок, лоб и нос. Но самым большим и впечатляющим был почему-то   рот.

Он ползал по лицу,   то   и   дело   раздваиваясь,   показывая   мелкие   зубы   и

пупырчато-лиловый язык. Эта тварь продолжала насмехаться надо мной!..

     Ни мгновения не колеблясь, я спустил курок, и яркая вспышка ударила в

человечка, обратив в ничто, превратив в дымчатую пустоту.

     Ощущая боль в онемевшей шее, я   огляделся.   На   панели   пульта   мирно

перемигивались индикаторы, энергоблоки компрессоров гудели как ни в чем не

бывало, и только угол   комнаты   чадил   едким   желтоватым   туманом.   К   тем

четырем десяткам отметин я добавил еще одну. Так   оно,   вероятно,   было   и

тогда...

     Я развернулся к выходу и охнул. Карлик стоял в дверном проеме - живой

и невредимый. Большие глаза   его   заняли   наконец-то   какое-то   устойчивое

положение, следя за мной с насмешливым вниманием. И   снова   волна   мутного

страха, набежав из-за горизонта, обдала холодом спину. Хрипло дыша,   шагом

загипнотизированного я двинулся к человечку. Стены и потолок меняли цвет и

форму, пульсируя и сдвигаясь, угрожая расплющить меня в тоненький лист.   А

большеглазый   гость   продолжал   улыбаться,   подманивая   взглядом,    лукаво

дразня.

     Выстрел!.. Я даже не целился. Порог искристо вспыхнул, а человечек   с

готовностью отскочил в сторону. Все было   напрасно!   Он   не   боялся   моего

оружия. Напротив, выстрелы даже веселили его!

     Рухнув на колено, я ударил длинной очередью. На этот раз промахнуться

было просто невозможно. Желтые тугие молнии   унеслись   в   конец   коридора,

пробив по пути тщедушное тельце. Человечек засмеялся. Голосок у   него   был

тоненький, как у ребенка. Пришельца откровенно веселила моя ярость.

     Выстрел! И еще один. В такт вспышкам бластер   вздрагивал   в   руке.   Я

чувствовал,   как   стремительно   разогревается   тяжелый    ствол.    Искристо

взорвалось где-то в конце коридора, и светящиеся стены потухли. Я оказался

в темноте.

     Господи! За что?.. Почему удача на его   стороне?..   Каждой   клеточкой

теперь я ощущал собственную беззащитность. Ночь - время Тьмы,   как   сказал

кто-то... Свободной   рукой   я   судорожно   обшаривал   пространство,   словно

слепец, страшащийся наткнуться на нечто опасное, с ужасом ожидая, что лица

или спины   вот-вот   коснется   маленькая   голубая   ладонь.   В   таком   мраке

подкрасться ко мне ровным счетом ничего не стоило.

     Но нет... ОН не собирался   этого   делать.   Его   интересовала   честная

дуэль. Зависнув в   некотором   отдалении   фосфорецирующим   ореолом,   карлик

вновь уравнял   наши   шансы.   Подняв   перед   собой   качающийся   бластер,   я

двинулся вперед. Страшноватый гость стал моим маяком, я цеплялся за   него,

словно иного ориентира уже не было.

     Внезапно откуда-то сбоку выкатилось   знакомое   шипение,   ярким   шаром

скользнуло под   ноги.   Я   успел   выстрелить,   взорвав   шар   словно   бомбу.

Грохочущая сила оторвала меня от пола и отшвырнула назад. Кажется, я успел

потерять сознание и вновь очнулся от болезненного падения. Шаровой   молнии

больше не было. Зато был ОН. В каких-нибудь двух шагах от моих   раскинутых

ног.

     Пошарив в пустоте руками, я устало всхлипнул. Бластер куда-то пропал.

Я выронил его, когда падал. Вместо оружия   я   нащупал   резиновую   гусеницу

робота-уборщика. От   останков   разило   подозрительным   теплом.   Перегретый

металл кожуха рассыпался под пальцами.   Все   опять   повторялось.   Ковалев,

отметины по всей станции, обгоревшие скелеты роботов...

     Вздрогнув,   я   непонимающе   уставился   на   человечка.   Поведение   его

изменилось. Он приглашающе махал крохотными ручками, звал за собой.

                                  * * *

     Планета сверкала и переливалась. Свежий ветер задувал в грудь, омывал

лицо.   Я   бежал   ему   навстречу,   чувствуя   себя   парусом,   не   ощущая   ни

скафандра, ни усталости. Ноги сами несли меня. Пожалуй, подобную   легкость

я ощущал разве что в детстве.

     Мягко светили с высоты звезды, серебристый бетон скачками перемещался

подо мной.   Карлик   двигался   впереди   меня,   неуловимо   быстро   перебирая

ногами. Он торопился в сторону ближайших скал, и я едва поспевал за ним. Я

не знал куда мы бежали, не знал о цели, которую преследовал   мой   спутник.

Сладкий дурман витал в голове, обволакивал мысли,   как   обволакивают   луну

тучи.

     Честное слово, я был немножечко пьян! Бетонная   твердь   была   плоска,

как блин, и все же я умудрился споткнуться. Подняв гудящую   после   падения

голову, не сразу сообразил, что лежу - и лежу не   в   самой   удобной   позе.

Человечка впереди не было. Он исчез. А в висках   и   в   затылке   продолжало

звенеть. То ли я собирался потерять сознание, то ли   напротив   приходил   в

себя. Звон нарастал, превращаясь в настоящее буханье колокола.   Неузнающим

взором я окинул равнину, рассмотрев далекий контур нашего   звездолета.   На

таком расстоянии все выглядело абсолютно   непривычно.   Станция   напоминала

перевернутый таз, и снова на ней не горело ни единого огонька.

     Что же произошло?..

     Я сделал отчаянную попытку вырваться из тумана нелепостей и фантазий.

По счастью, кое-что   я   еще   помнил.   Например,   коридоры   с   оплавленными

стенами, шаровую молнию, выстрелы... Но почему я здесь? В чужом скафандре,

без бластера? Я куда-то бежал, вернее, меня куда-то вели... А до   этого...

До этого я плакал. Горько, чуть ли не навзрыд, как разобиженный ребенок. И

маленький гость, едва достающий мне до пояса утешал меня, гладя по   колену

голубой ладошкой. Он уговаривал меня одеть скафандр, идти с ним.   Как   мне

подумалось, на какую-то очень важную встречу. Но, должно быть,   я   слишком

медленно шел. Я не мог угнаться за своим спутником. Потому и упал...

     Опершись на руки, я приподнялся и замер. ОН вовсе не   собирался   меня

бросать. Это был очередной из его фокусов - милых и неожиданных сюрпризов.

Карлик вернулся и   вернулся   не   один.   Теперь   их   было   много.   Я   видел

совершенно отчетливо шесть или семь фигурок, пробирающихся между   скалами.

Наверное, мне надо было встать и приблизиться к ним, но что-то   удерживало

меня на месте, лишало сил...

     А в следующую секунду со стороны серебристых, копошащихся среди   скал

фигурок, ударили частые вспышки. ОНИ СТРЕЛЯЛИ!

     На какое-то время я попросту ослеп и, плюхнувшись   на   живот,   тщетно

жмурился и моргал. Я не удивился бы смерти, но она отчего-то не приходила.

Не веря тому, что   жив,   я   снова   приподнял   голову.   Вспышки   продолжали

сверкать среди скал - зловеще и бесшумно. С остановившимся сердцем я вдруг

понял, что стреляют вовсе не в меня. Стремительно обернувшись, я разглядел

пламя, рвущееся паучьими всполохами вокруг корабля, вокруг станции. Махину

звездолета опасно покачивало, и   я   рассмотрел,   как,   вонзаясь   в   бетон,

выскакивают из его подкрылий дополнительные стальные опоры. Какое-то время

стартовая   установка   сияла    освещенная    безжалостными    вспышками,    но

продолжалось это не долго. На моих глазах   сферическая   кабина   вспучилась

безобразным пузырем, столб огня взметнулся   вверх,   разорвав   ее   изнутри,

разметав на тысячи осколков.

     Я попытался   встать,   но   звон,   поселившийся   в   голове,   наконец-то

лопнул, поглотив корабль, станцию и плящущий вокруг огонь.

     Стиснув зубы, я слушал сидящего возле моей   кровати   доктора.   Пухлые

его ладони то   и   дело   поднимались   к   седым   вискам,   легкими   круговыми

движениями растирали их. Похоже, док тоже чувствовал себя неважно. Говорил

он путанно, от нескончаемой вереницы слов у меня опять начинала   кружиться

голова. И все же главное я понял:   военные   снова   сумели   обойти   нас,   и

тотчас   после   обстрела,   учиненного   карликами,   оживший   и   исцелившийся

Командор взял бразды правления в   свои   руки.   Всем   ушедшим   катерам   был

послан приказ о возвращении, долечиванием генерала   отныне   занимался   его

собственный медперсонал.

     Несчастный   доктор   никак   не    мог    остановиться.    Он    то    кипел

негодованием,   то   начинал   мямлить   неразборчивое,   пытаясь   объяснить   и

оправдаться.

     - Пойми, Жак, я прежде всего врач. Если больного можно   поставить   на

ноги, я стараюсь это   сделать.   Кроме   того   я   не   ожидал   от   них   такой

агрессивности. Они   даже   слушать   меня   не   стали.   Самым   возмутительным

образом настояли на сильнодействующих препаратах.   Видишь   ли,   среди   них

тоже оказалась пара медиков. Словом, Командор на ногах и он мечет громы   и

молнии...

     - Не сокрушайся, док,- я успокаивающе похлопал его по   руке.-   Худшее

еще впереди.

     - Впереди?

     - Безусловно. Стоит   Билиусу   и   Линдоксу   вернуться,   как   на   Гемме

начнется настоящее светопреставление. У него даже есть свое имя. Ты слышал

когда-нибудь об операции "Циклон"?

     - Не понимаю... О чем ты толкуешь?

     - Неважно. Давай сменим тему. Ты говорил что-то   о   моих   показаниях.

Надеюсь, ты присутствовал при этом?

     - Да, разумеется. Я отказался выходить наотрез,   тем   более,   что   их

сюда набилось, как селедок в бочку. А у тебя была настоящая лихорадка...

     - Но рассказывать я все-таки был в состоянии?

     - Видишь ли, мы вкололи тебе одно   снадобье.   И   некоторое   время   ты

говорил вполне связно. Но   едва   ты   упомянул   о   карликах,   меня   тут   же

выставили вон. Они хотели запротоколировать показания по всей форме,   а   я

убеждал их, что тебе нужен отдых. Хотя бы пару часов сна. Ведь ты едва   не

погиб!..

     - Да уж. Что было, то было.

     - Но, Жак! Почему они стремятся уничтожить нас?

     - Ты о карликах? - я слабо усмехнулся.- А   разве   непонятно?   Сначала

был "Персей", потом Роберт Крис...

     - Но это же безумие!

     - Верно, безумие,- я сделал   усилие   и   сел   на   кровати.   Окружающее

поплыло перед глазами, тошнотворный комок подкатил к горлу.

     - Тебе нельзя вставать! - всполошился доктор.-   У   тебя   как   минимум

сотрясение мозга. Прибавь к этому последствия шока.   Это   еще   удача,   что

тебя засекли мониторы. Дежурный офицер тут же выслал за тобой отряд.

     - При случае обязательно пожму его честную руку.

     - Не ерничай, Жак. На этот раз они действительно спасли тебя!

     - Как трогательно...

     - Не знаю почему ты   злишься   на   них.   Это   ведь   не   их   вина,   что

примирения не вышло. Я понятия не имею - кто эти   карлики   -   инопланетяне

или здешние автохтоны, но они вторично бросили нам   вызов.   Таким   образом

время сомнений прошло. И знаешь, Жак, я думаю, что так оно даже лучше. Как

ни крути, мы гражданские люди. А на войне командуют   генералы.   Ты   должен

согласиться, что в подобных делах опыта у них побольше...

     - Что?! - я изумленно глазел на доктора.- Черт подери! И я слышу   это

от тебя?

     - Но, Жак!..

     - Все! - сказал я жестко.- Достаточно! Теперь ты   послушаешь   немного

меня. Тем более, что временем для дискуссий мы не   располагаем.   Так   вот,

док, до сих пор, рассуждая о случившемся, мы допускали что   угодно,   кроме

самого банального и простого. А простое заключается в том,   что   всех   нас

провели. Нам устроили грандиозное   представление,   и   мы   самым   глупейшим

образом расселись   в   первых   зрительских   рядах!   Только   что   не   успели

поаплодировать!..

     -   О   каком   представлении   ты   говоришь?   Ты   же   сам    видел,    как

инопланетяне открыли по станции огонь! Дежурный офицер сказал, что...

     - Послушай, док! Дежурный офицер мог сказать тебе лишь часть   правды.

Вероятно, он упомянул о том, что группа карликов   пряталась   среди   гор   и

обстреливала станцию с кораблем, так?

     - Да, но...

     Я остановил его взмахом руки.

     - А теперь маленький, но любопытный нюанс. О нем   тебя   наверняка   не

уведомили. Я видел тех стрелков довольно ясно и меня до сих пор   забавляет

то обстоятельство, что на карликах были скафандры.

     - Тебе могло показаться,- торопливо начал доктор и тут же осекся.   До

него не сразу дошел смысл сказанного.

     - Что?.. Ты сказал, скафандры?!

     - Вот видишь, тебе это тоже кажется забавным,- я   улыбнулся.-   И   еще

один вопрос: куда целились стрелявшие? Странно, что ты   не   задумался   над

этим. Без сомнения корабль являлся главной целью, но он отчего-то   уцелел.

Уцелела и станция. А ведь на "Цезаре" знали, что я отправился туда. Может,

оттого она и уцелела?

     - Карлика могли не попасть в нее,- потерянно пробормотал док.

     - Ну да, конечно! Куда   проще   было   угодить   в   крохотную   стартовую

установку. Великолепная цель! И великолепна   она   прежде   всего   тем,   что

именно с нее был сбит "Персей"! Обычной сигнальной   ракетой!   Не   забывай,

что Роберт Крис погиб там   же.   Лишние   следы,   лишние   улики,-   я   развел

руками.- Делай выводы сам.

     Доктор сидел, не произнеся ни звука, устало сложив руки   на   коленях.

Маленький несчастный Айболит... Пока он пережевывал услышанное,   я   сделал

попытку   подняться.   Голова   обморочно   закружилась,   ноги   совершенно   не

держали.   Опираясь   о   стену,   я   едва   добрел   до   шкафчика.   Морщась   от

болезненных толчков в затылке, нашарил свой   рабочий   комбинезон,   кое-как

натянул на голое тело.

     - Жак! - голос доктора звучал испуганно.- Тебе нельзя   двигаться!   Ты

испытал шок, это понятно, но после хорошего сна...

     - Никакого сна, док! - отрезал я.- ЭТО   не   пройдет.   А   потому   тебе

придется помочь своему капитану. Хочешь   ты   того   или   не   хочешь.   Прямо

сейчас!

     - Но ты едва стоишь на ногах!

     - Вот в этом и заключается твоя первая задача. Ты   поставил   на   ноги

Командора, сумеешь поставить и меня. Только не вздумай спорить! У меня нет

на это сил. Далее - и это   самое   главное   -   я   знаю,   что   ты   не   делал

уточненного анализа крови ни Крису, ни Ковалеву, ни мне... Все правильно -

в этом не было нужды, картина казалась   достаточно   ясной.   Но   теперь   ты

сделаешь и эти анализы. Прогонишь данные через главную машину и   пороешься

в справочниках.   Меня   интересуют   любые   отклонения   от   нормы.   Запомни,

любые!.. Примерно   через   час   тебе   принесут   одну   вещицу,   ее   ты   тоже

проверишь...

     - Но, Жак! Тебе нельзя ни двигаться, ни говорить! Я сделаю   все,   что

ты попросишь, но ты должен пообещать мне, что будешь лежать в постели.

     Я приблизился к доктору и, взяв его за плечи, легонько встряхнул.

     - Черта-с два, я дам тебе такое обещание. Время работает на   них,   но

ты-то работаешь на меня? Или я не прав?

     - Хорошо, Жак, хорошо,- доктор   устало   кивнул,-   Я   сделаю,   как   ты

просишь.

     - Рад это слышать,- я присел на кровать и принялся закатывать рукав.-

И   последнее,   док.   Думаю,   тебе   небезынтересно   знать   чего   я   жду   от

уточненного анализа. Будь я специалистом, я, наверное, ответил бы тебе. Но

я понятия не имею, что это может быть -   вирус,   химический   препарат   или

что-то другое. Словом, ты уже понял о чем идет речь.

     - Жак! - глаза доктора расширились.- Но ты же сам видел их! Сам!

     - Сам-сусам,- я криво усмехнулся и протянул ему руку.- Если мы   будем

бездействовать, ты   тоже   увидишь   их.   Голеньких,   страшненьких   -   каких

угодно. Честно говоря, удивляюсь, почему они не появились на   "Цезаре"   до

сих пор.

     - То, что ты говоришь, чудовищно!

     - Еще бы! Разве   я   спорю?   А   потому   коли,   док.   Надеюсь,   не   все

сильнодействующие препараты были истрачены на Командора?

     - Да... Я, конечно, что-нибудь найду, но...

     - Прекрасно! - я в нетерпении дернул рукой.- И чтобы через пять минут

я мог плясать вприсядку. Я не шучу, док!..

                                  * * *

     В голове немного шумело, но в   целом   после   медвежьей   дозы   допинга

чувствовал я себе вполне сносно. На корабле царило предгрозовое затишье. У

руля снова стоял Командор, и снова военные горели желанием   разрешить   все

свои затруднения единым массированным ударом. Пока док работал надо   мной,

заглянувший в палату навигатор трагическим шепотом сообщил, что на корабль

вернулся Линдокс. По   слухам,   его   тотчас   арестовали.   И   еще   -   что-то

затевается наверху, но что именно - этого никто не знает.

     Новость только ускорила мое "выздоровление". Я   понимал,   что   теперь

военных сдерживает только группа Билиуса. Я молил   судьбу,   чтобы   обычное

упрямство помощника не   изменило   ему   и   на   этот   раз.   Мы   нуждались   в

отсрочке. Это был наш последний шанс.

     Вырвавшись из больничных апартаментов, я начал действовать.   Навестив

кое-кого из пилотов и выяснив, что никто   и   впрямь   ничего   не   знает,   я

двинулся прямиком в радиорубку. Когда не ждут, действовать лучше нахрапом.

А   потому,   кивнув   на   ходу   растерявшемуся   охраннику,   я   беззастенчиво

распахнул заветную дверь.

     - Макс! Дружище!..

     Слава богу, это был он! Бегло оглядев помещение, я сделал   ему   знак,

чтобы он помалкивал и, приблизившись, сунул в руки   заранее   заготовленный

текст радиограммы. Не произнося более ни звука, торопливо отошел в сторону

и сделал это вовремя, потому что дверь распахнулась, и   в   комнату   влетел

знакомый офицер с лягушачьим лицом. Его сопровождала пара крепких ребят   с

парализаторами. Первое, что они   сделали,   это   устремили   взгляды   в   мою

сторону. Затем словно по команде   уставились   на   Макса,   который   в   свою

очередь таращился на всех нас, изображая радостное удивление.

     - Господи, сколько гостей! И чего ради?

     Радиограмму, предназначенную для космоцентра он успел спрятать.

     - Мы пришли не в гости,- отрезал "лягушонок".- Капитан!..

     - Аушки? - я издевательски   ухмыльнулся.-   Вижу,   вы   возмущены   моим

вторжением на собственную радиостанцию?

     - Есть временное положение, регламентирующее...

     - Возражаю! Есть бардак, который ничего не может регламентировать! Вы

обязаны были поставить не одного, а   двух   часовых   -   внутри   и   снаружи.

Повторяю - двух! - для наглядности я   показал   лягушонку   два   пальца.-   Я

вижу, вы не важно справляетесь со своими обязанностями. Не можете   или   не

хотите? Вот в чем вопрос! Или я ошибаюсь? Не слышу?

     - Но, капитан, было указание...

     - Мне нет дела до ваших указаний! - загрохотал   я.-   Сожалею,   но   на

этот раз мне все-таки придется связаться с Командором   напрямую.   Зарубите

себе на носу, милейший: мы   имеем   дело   не   с   людьми!   Обычных   в   нашем

понимании препятствий для них не существует!   Вы   верно   сообразили:   сюда

навряд ли полезут через иллюминатор. В конце концов это   не   форточка.   Но

карликам и не нужны форточки. Ваш остолоп у двери   и   глазом   не   моргнет,

когда Максу отвернут голову, а его голова, уверяю вас, кое-чего стоит.

     По растерянному виду офицера было ясно, что он   вконец   запутался.   Я

ошарашил его. Уж лучше бы его наградили оплеухой.   Тогда   бы   он   знал   по

крайней мере - как действовать и   кого   арестовывать.   Я   же   внес   в   его

отлаженный и безукоризненно выстроенный алгоритм неожиданный   сбой.   Глядя

на его мученическую мимику, я   решил,   что   еще   чуть-чуть   и   "лягушонка"

придется отправлять к доктору следом   за   Ковалевым.   Возможно,   следовало

чуть сбавить обороты.

     - Вы должны понять меня, я тоже ответственен за порядок на корабле. В

некотором смысле мы делим с генералом тяжелую   ношу   ответсвенности.   Ваше

здоровье   и   ваши   жизни   -   на   нашей   совести,   и   я     не    имею    права

попустительствовать...- смешавшись, я встал так, чтобы Макс не видел моего

лица. Достаточно было и того, что он слышал всю эту ахинею.- Словом, мы не

позволим проникнуть в наши ряды верхоглядству и   паникерству.   Фронт   есть

фронт,   и   дисциплина   превыше   всего.   Дисциплина   и   бдительность!   -   я

испугался, что Макс может засмеяться, и умолк. "Лягушонок" же   напротив   -

медленно оживал.

     - Разумеется, капитан, мы примем к   сведению.   Двое   часовых   -   это,

наверное, разумно...

     - Это наверняка разумно! - я обернулся к радисту.- Да и Макс не будет

возражать. Слышишь, Макс? Тебе ведь не помешают посторонние?

     - Нет, капитан. Тысячу раз нет!

     Похоже, радисту игра понравилась. Он готов был продолжать,   но   я   не

дал ему этой   возможности.   Благосклонно   кивнув   офицеру,   я   двинулся   к

выходу. Все хорошо в меру,- говаривал док. Я был полностью с ним согласен.

     В кабинке лифта мне удалось отдышаться. До сих пор все шло по   плану.

За радиограмму я мог быть спокоен. В руках такого пройдохи, как Макс,   она

долго не задержится. Я   не   сомневался,   что   он   отправит   ее   в   эфир   в

ближайшие пять-десять минут, и ни   один   часовой   в   мире   не   сумеет   ему

помешать...

     Нажав клавишу нижнего яруса, я выудил из кармана стеклянную бутыль   и

с опаской взвесил на ладони. Мне пришлось забрать ее у доктора чуть ли   не

силой. В бутыли находился анестезин. Цепляясь за   посудину,   док   увещевал

меня страшным шепотом, что это без пяти минут   яд,   что   убить   им,   может

быть, и нельзя, но уложить на неделю-другую в кровать   проще   простого.   В

другое время я посмеялся бы над его страхами, но   увы,   головная   боль   не

располагает к   юмору.   Довольно   бесцеремонно   я   отнял   у   него   склянку,

пообещав пользоваться анестезином по возможности умеренно.   Разумеется,   я

предпочел бы ионный парализатор или   на   худой   конец   старый   проверенный

хлороформ, но под   рукой   не   оказалось   ни   того,   ни   другого.   В   общем

приходилось   довольствоваться   анестезином,   и   на   мой   взгляд   это   было

все-таки более гуманным, чем бить дубиной по голове.

     Наблюдая за меняющимися цифрами уровней на табло, я отвинтил крышку и

шагнул к выходу. Если часовой окажется недотепой, он обязательно   подойдет

к лифту. Если нет, мне придется заняться его поисками. Старая байка о горе

и Магомете...

     По счастью, часовой оказался из разряда недотеп, и я плеснул   терпким

раствором в проем между между разъезжающимися створками. Охранник с воплем

схватился за ослепленное лицо и отшатнулся. Я проворно   отстегнул   от   его

пояса бластер и, подхватив   падающего   верзилу   под   мышки,   усадил   возле

стены.   Чертовски   хорошие   лекарства   водятся    у    докторов!    Анестезин

действовал и довольно быстро. Парень крючился в последних усилиях, пытаясь

совладать с наваливающимся сном. Я и сам   успел   пару   раз   вдохнуть   этой

отравы, отчего голова немедленно закружилась.

     На лестнице застучали чьи-то шаги, и с бластером в руке,   я   поспешно

отступил в   тень.   Дверь   с   лестницы   приоткрылась,   и   я   с   облегчением

убедился, что это всего-навсего штурман. Все шло по договоренности.

     - Капитан, док сообщил мне...

     - Я знаю, что тебе сообщил док. Не будем терять   время.   Твоя   задача

пробраться на станцию и забрать вещицу, о которой говорил док. Чем быстрее

ты это сделаешь, тем лучше. Мы обязаны успеть до возвращения Билиуса.

     - Билиуса? Но ведь он уже здесь.

     - Ты шутишь? - я не верил своим ушам.

     - Это правда, капитан.   Я   слышал,   что   он   прибыл   сразу   вслед   за

Линдоксом. Военные заперли всю его команду на четвертом уровне. Сам   я   их

не видел, но Дадлинг был поблизости и краем уха...

     - Ясно,- я огорошенно уставился в стену.

     Это была новость и не самая лучшая! Мы   лишались   последнего   резерва

времени. Ни док, ни я   ничегошеньки   о   прибытии   Билиуса   не   знали.   Нас

провели   повторно,   разогнав   по   каютам   и   уровням,   лишив    возможности

общаться, намеренно держа в неведении.

     - Мне переодеваться? - штурман смотрел на меня с беспокойством.

     - Да, конечно... Все остается в силе.

     Помешкав, я протянул ему оружие.

     - Не хочу, чтобы эта штука тебе пригодилась, но очень   уж   многое   от

тебя сегодня зависит. В случае опасности действуй без стеснения. Они   идут

во-банк и готовы на любую крайность.

     Я помог штурману обрядиться в скафандр и проводил до ворот шлюза. Нас

могли засечь с   центрального   поста,   и   поэтому,   чуть   поколебавшись,   я

переключил автоматику шлюза на местный пульт. Кое-что я еще,   слава   Богу,

помнил. Колдуя над панелью управления, в   какие-нибудь   две-три   минуты   я

выпроводил штурмана в безвоздушное пространство. А, покончив с этим делом,

тут же придумал себе другое. Неспешным шагом двинулся   вдоль   застекленных

шкафов, бегло осматривая резервные скафандры. Они стояли - каждый в   своем

особом   прозрачном   саркофаге,   распахнув   суставчатые    руки,    напоминая

уродливых кукол, лоснящихся и откормленных. Пожалуй, впервые за   всю   свою

бытность капитаном я глядел на них с неприязнью. Слишком уж хорошо   помнил

я тот странный серебристый блеск среди скал. Я не сомневался, что огонь по

кораблю и по станции вели люди в скафандрах. Кто бы они ни были, но работу

свою они выполнили профессионально. Думаю, на все про все им   понадобилось

не менее часа, а час - это тоже вполне   ощутимый   расход   кислорода.   Этим

самым моментом я и собирался воспользоваться.

     Я нашел их довольно быстро. Все шесть космокостюмов   стояли   в   одном

ряду и, подключенные к системе дозаправки, чуть слышно урчали.   Неожиданно

мне пришла в голову мысль, что подобрали   меня,   возможно,   эти   же   самые

"скафандры". Таким образом на мне заработали довольно крепкое алиби. Выход

наружу обосновывался настоятельной необходимостью. Все, чего   хотели   наши

добрые самаритяне, это спасти непутевого капитана, чуть было не угодившего

в хитроумную ловушку карликов.

     Перекрыв во всех шести саркофагах вентили, я с удовольствием взглянул

на манометры. Еще немного, и дозаправка была бы завершена. А это меня ни в

коей мере не устраивало. Мне нужны были улики...

     Свет в помещении внезапно погас и снова зажегся, на пульте управления

тревожно переморгнули индикаторы. Предполагая самое   худшее,   я   торопливо

приблизился к приборной доске. Это могло быть   аварией,   а   могло   быть   и

чем-нибудь более скверным.   Увы,   в   своих   предположениях   я   не   слишком

ошибся. Военные задействовали электронную блокировку всех входов и выходов

корабля - то, чего мы ожидали от них с самого   начала.   Но   они   опоздали.

Штурман наверняка уже проник на станцию. И еще... Военные   по-прежнему   не

учитывали, что хозяевами "Цезаря"   являлись   все-таки   мы.   Вознамерившись

доказать это, я сорвал с пульта заднюю крышку   и   наощупь   отыскал   нужное

гнездо. Небольшое усилие, и пара тоненьких   проводов   осталась   у   меня   в

руке. В отместку электронное нутро шандарахнуло меня током, но я   даже   не

счел нужным обидеться. В конечном счете   победа   осталась   за   мной.   Шлюз

функционировал, и я мог не волноваться за возвращение штурмана.

     Аккуратно   закрепив   сорванную   крышку,   я   тщательно   осмотрелся    и

быстрыми шагами устремился к лестнице. Там-то меня и поджидал Тим.

     - Вот так встреча, капитан! Быстренько же вы поправились!

     - Не быстрее Командора,- заметил я. Впрочем без особой   уверенности.-

Вы что-то здесь забыли?

     - Представьте, то же самое я хотел спросить у вас!

     - Вот совпадение,- пробормотал я.- Самое обидное, что ни вы, ни я так

и не получим ответов на свои вопросы.

     - Как знать, капитан. Как знать...

     - Кстати, как   самочувствие   генерала?   Надеюсь,   плечико   больше   не

бо-бо?.. Господи, Тим! Вы наводите на меня свою пушку? Зачем? Я   до   такой

степени вам не нравлюсь?

     - Не то слово, капитан. Я вас ненавижу.

     - Спасибо за прямоту,- я осторожно отступил в сторону.- Между прочим,

наш   сердобольный   доктор   приготовил   для   вас    удивительную    микстуру.

Ежедневные   десять   капель   перед   сном,   и   вам   не   избежать    чудесного

исцеления!

     Говоря это, я вытащил бутыль с анестезином. Тим действовал   на   меня,

как кумач на быка. Я еле сдерживался. Уже   в   следующее   мгновение   бутыль

полетела ему в голову, но, наткнувшись на каблук Тима, со звоном ударилась

о стену. Реакция у него была отменной. Метнувшись к противнику, я взмахнул

кулаком, но провалился в пустоту. Второй кулак также не нашел   цели.   Черт

возьми! О хитростях рукопашного боя Тим знал неизмеримо больше меня.

     - Ну что, поговорим, капитан? -   он   с   ухмылкой   поднырнул   под   мою

правую руку.- Только без лишних телодвижений?

     - Поговорим! - я резко ткнул левой и почти достал   его   макушку.   Это

взбесило десантника. Позабыв о церемониях, он   сунул   бластер   за   пояс   и

принялся за меня   с   основательностью   бойца,   только-только   вошедшего   в

тренировочный зал. Как оказалось, в выносливости я в значительной   степени

уступал кожаному   мешку,   и   потому   уже   через   пару   мгновений   Тим   мог

преспокойно открывать счет. Я не поднялся ни на   десятую   секунду,   ни   на

двадцатую. Максимум, что   я   сумел   сделать,   это   присесть   на   ступенях,

осторожно ощупывая живот и ребра.

     - Признайтесь, Тим, в каждом кулаке у вас по   гантеле.   Я   просто   не

заметил.

     Он самодовольно показал мне пустые ладони.

     - Я не нуждаюсь в них, капитан. Вы еще легко отделались. Скажем, будь

вас шестеро или семеро, я действовал бы куда жестче.

     - Охотно верю. Но, по счастью, этих шестерых или   семерых   поблизости

не оказалось.

     - Верно,-   спустившись   по   лестнице,   Тим   с   усмешкой   взглянул   на

посапывающего часового.

     - Хотели выйти? Или кого-то выпустить?

     Я облегченно вздохнул. Он не видел ни штурмана, ни моих манипуляций с

приборной доской.

     - Не ваше дело, Тим.

     - Мое, капитан. Очень даже мое... А насчет того,   что   произошло,   не

обижайтесь. Никто не собирался вас бить. Вы сами кинулись,- Тим смотрел на

меня почти ласково. Выражение его   лица   разительно   переменилось.   Должно

быть, подобно большинству драчунов, тотчас после   схватки   он   приходил   в

благодушное настроение.

     - Поднимайтесь, капитан, не симулируйте. Все ваши косточки целы,- это

я вам говорю.

     - Вот как? - в несколько приемов я поднялся на ноги.-   Действительно.

Не знаю, как и благодарить вас...

     - Не ерничайте.   У   нас   не   так   много   времени.   Генерал   соизволил

пригласить вас на офицерское собрание. И очень   удачно,   что   я   догадался

заглянуть сюда. Кто знает, какие глупости вы успели бы натворить.

     - Значит, еще раз спасибо?

     - Стало быть, так...

     Мы посмотрели друг другу в глаза. Не знаю, что он прочел в моих, но в

его глазах   светилось   откровенное   пренебрежение.   Не   лучший   заменитель

ненависти, если разобраться. Однако на данный момент это меня устраивало.

     - Вы чертовски крепкий орешек,   Тим,-   я   сделал   первый   неуверенный

шаг.- Мы недооценили вас.

     Когда не спасают мускулы,   смело   обращайтесь   к   помощи   языка.   Это

единственное, что вам остается. Гордое молчание - хорошо для   одиночек.   Я

же продолжал оставаться капитаном корабля, за моей спиной стоял   пусть   не

слишком многочисленный, но коллектив.

     - Недооценили - это да. Но могу ответить вам тем же. Вы чуть было   не

подмяли Брандта.

     - Какое у вас звание, Тим? Ведь ваше сержантство - блеф, не так ли?

     Не отвечая,   Тим   поднялся   по   ступеням   мимо   меня,   на   лестничной

площадке обернулся.

     - Не будем забывать, что нас ждут,- он сделал приглашающий жест.

     Я   мысленно   усмехнулся.   Он   и   не   подозревал,   что    наверху    его

действительно кое-что ждет. Может быть, Тим и заметил перебои   со   светом,

но должного вывода он   не   сделал.   Всмотревшись   в   черточки   его   крепко

вытесанного лица, я утвердился в своих подозрениях.   Он   действительно   не

знал ничего о том, что двери и люки на "Цезаре" блокированы.

     - Прошу,- жестом он показал мне, что будет следовать за   мной.   Я   не

возражал. Грудь и спина все еще ныли после его   неласковых   прикосновений,

но о боли я не думал. Кстати, лучший совет   всем   завсегдатаям   больничных

палат. Свою   боль   мы   превозносим   и   взращиваем   сами.   А   Боль   -   дама

преходящая. Уделять ей внимание - суетная трата сил.

     Поднявшись на пару пролетов,   я   толкнул   ногой   дверь   и,   изобразив

недоумение, обернулся к своему конвоиру.

     - Что за шуточки, Тим? Вы заперли ее?

     - Бросьте,- Тим непонимающе поглядел на дверь. Кинув   в   мою   сторону

настороженный взор, медленно приблизился и тронул дверную ручку.

     - Какого дьявола?.. Еще пять минут назад она была открыта.

     Он раздраженно ударил в дверь ногой. Стальная плита отозвалась низким

гулом.

     - Кто бы   это   мог   сделать?   А,   капитан?..-   он   хотел   еще   что-то

добавить, но в этот момент я ринулся на   него,   как   заправский   спринтер.

Подобно тарану плечо мое вонзилось в грудь Тима, и, охнув, он загремел   по

ступеням вниз. Бластер выскользнул из его руки, и, подобрав его, я тут   же

решил, что ангелы-хранители наверняка водятся в природе,   и   уж   наверняка

одному из них я явно приглянулся.

     Додумывать эту соблазнительную мысль не было   времени.   Стопроцентный

боец, знаток рукопашной схватки, Тим уже поднимался с пола. Боль, по   всей

видимости, он презирал не меньше иоего.

     - Вот так, Тим. Кому-то из нас просто   должно   было   не   повезти,-   я

приблизился к нему.- Уверен, вы не сердитесь на меня.   В   конце   концов   я

толкнул вас всего один раз.

     - Ублюдок! - он впился в   меня   кипящим   от   бешенства   взглядом.   На

какое-то мгновение мне показалось, что он вот-вот   прыгнет,   и   на   всякий

пожарный я приподнял ствол бластера.

     - Вы ошибаетесь, если считаете, что у меня не   хватит   духа   спустить

курок.

     Он   шипел,   как   разъяренная   кобра,    выплевывая    ругательство    за

ругательством. Весь лоск сполз с него, как овсяная шелуха.

     - Я разделаюсь с тобой, вот увидишь! Грязный недоносок!..

     - Жаль,- холодно констатировал я.-   Мне-то   казалось,   что   мы   почти

помирились. А теперь - такого злого и распаленного - вас придется посадить

в   шкаф,   милый   юноша.   За   скверное   поведение   и   во   избежание   самого

разного...

     Не дав мне договорить, он прыгнул. Должно быть, в самом деле поверив,

что я не выстрелю. Кроме   того   он   не   знал   главного   -   что,   помахивая

мускулистыми крылышками, за спиной моей бдительно порхал   ангел-хранитель.

Плеснувший из бластера луч прошил Тиму колено, которым, собственно,   он   и

собирался меня попотчевать. С оглушительным воплем сержант рухнул на   пол.

При   этом   из   кармана   его   выкатилась   любопытная   вещица   -    настолько

любопытная, что я придавил ее   ступней,   а   секундой   позже   не   поленился

переправить за   пазуху.   Это   был   баллончик   с   ароматизатором.   Даже   не

разглядывая этикетку, я знал, какое название красуется   на   его   глянцевом

боку. Разумеется, это было благоухание   хвойного   леса   или   что-то   вроде

того. Шагнув к поверженному десантнику, я глухо скомандовал:

     - А теперь в шкаф, Тим! И без глупостей, иначе лишишься еще рук!

     И он подчинился, черт меня возьми! А что еще ему   оставалось   делать?

Он и смотрел-то на   меня   уже   как-то   иначе   -   даже   вроде   с   некоторым

уважением. Тим проиграл по всем статьям и прекрасно сознавал это.

     Сорвав с пояса подсумок с медикаментами, я швырнул   его   сержанту.   С

бинтами в руке, неуклюже подволакивая раненную ногу, он пополз к шкафам.

     Выставив    один    из    скафандров,    я    с    удовольствием    осмотрел

импровизированную камеру. Места для одного человека здесь было   более   чем

достаточно. Отпереть шкаф можно было только снаружи, а разбить   прозрачный

виниглас, из которого отливались иллюминаторы звездолетов и   батисфер,   не

сумела бы и пудовая кувалда.

     Посадив пленника внутрь,   я   поспешил   к   лестнице.   Перед   тем,   как

подняться наверх, на секунду замешкался. Нет, разумеется, я не приверженец

мистических   учений,   но   такое   уж    противоречивое    создание    -    этот

ангел-хранитель. Он входит в нашу жизнь с целой обоймой примет и суеверий.

И потому, повернув голову, я трижды сплюнул через левое плечо.

     Замок в стальной двери я без особых затруднений выжег   бластером.   Со

временем из меня мог, вероятно,   выйти   неплохой   вояка.   С   каждым   разом

разрушения давались мне легче и легче.

     Выбравшись в коридор, я бегом припустил по   ковровой   дорожке,   дугой

скрывающейся за поворотом. На корабле царило молчаливое запустение. Словно

ничего и не случилось за последние полчаса. В этом таился какой-то подвох.

Кто-то ведь блокировал все входы и выходы! Уж не карлики ли?   Или   военные

приступили к операции "Циклон"? От этой мысли мне стало не по себе.   Я   ни

на секунду   не   забывал,   куда   услал   штурмана.   Если   с   ним   что-нибудь

случится... Господи! Если с ним хоть что-нибудь случится!..

     Я уже даже не бежал, я - летел.   Мчался   во   всю   прыть,   не   обращая

внимания на боль в коленях и колотье в боку.

     Вероятно, я одолел уже половину пути,   когда   в   спину   мне   шарахнул

знакомый голос. Рывком обернувшись, я не сразу сообразил, что   говорят   по

внутренней связи. Работал трансляционный узел "Цезаря", и   ликующий   вопль

Билиуса спешил довести до моего сведения сенсационную новость:

     - ..Жак! Выбирайся на центральный пост!   Это   срочно...   Мы   их   всех

взяли, всю лавочку скопом. Капитан! Мы все на центральном посту!..

     Билиус,   центральный   пост,   лавочка...   Я   ни   черта    не    понимал!

Единственное, что дошло до моего перевозбужденного сознания, это   то,   что

мне надлежит находиться не здесь.

     Секунды,   толкаясь,    пробегали    мимо    меня    гомонящей    очередью.

Взбунтовавшиеся мысли надрывались в голове, затеяв яростную потасовку.   Не

было среди этой интеллектуальной шушеры   ни   правых,   ни   виноватых,   и   я

сознавал, что оптимальный момент для сумасшествия наступил. Может быть, им

следовало воспользоваться - этим редкостным моментом, но   вместо   этого   я

послушно побрел на центральный пост.

     Картина   была    достойной    кисти    Дали.    Окруженное    электроникой

тигроподобное человечество!.. Да, да! Я угодил в   компанию   тигров!   Здесь

собралась чуть ли не вся наша команда - взлохмаченная,   торжествующая,   по

инерции еще взрыкивающая, поплевывающая   вражьей   кровью.   Возле   стен   со

стянутыми за спиной локтями толпились насупленные десантники. На   креслах,

выставленных посреди   зала,   красовались   связанные   офицеры.   Дьявольская

иерархия проявилась и здесь. Одни стояли, другие сидели.

     Заметив среди плененных Командора, я чуть было   не   упал   в   обморок.

Меня   поддержали   заботливые   руки.   Вспомнив    об    ангеле-хранителе,    я

обернулся. Ангел-хранитель имел лицо идиота   и   беспрестанно   гыгыкал.   Ко

всему прочему он был всклокочен, тощ и абсолютно бескрыл. Под левым глазом

у него вспучивалось красочное многоцветие. В   перспективе   скорого   синяка

можно было не сомневаться.

     - Жак! - существо радостно встряхнуло меня за   плечи.-   Теперь-то   ты

доволен нами? Здесь вся их верхушка:   Командор,   Брандт   и   прочие.   Удрал

только дежурный офицер, но бунта ему не   поднять.   Ребята   знают,   где   он

заперся и караулят у дверей.

     - Подожди, подожди! Это ведь ты, Билиус?

     - Конечно, я. Кто же еще?

     Наваждение прошло,   я   вновь   превращался   в   неверу-атеиста.   К   нам

приблизился   Кол    Раскин,    дрожащий    от    радостного    возбуждения,    с

расцарапанной щекой.

     - Видел бы ты, Жак, какое тут было сражение!

     - Могу себе представить... Но как вам удалось с ними справиться?

     - Все очень просто. Ребят довели, и они восстали. В конце концов,   мы

не овцы, правильно?

     - Кроме того, нас было больше...

     - Причем тут "больше"?! Не подносите к пороху   спичку!   Мы   озверели,

Жак. В этом все дело. Что нам было еще делать? Ты у   доктора,   на   Билиуса

наложили арест... В общем мы превратились в порох.

     - Вижу,- я обвел   зал   изумленным   взором.   Клайп,   Райян,   Сысоев   и

Монтгомери, операторы и навигаторы   "Цезаря"   мало   чем   походили   на   тех

людей, которых я помнил и знал. Они не походили на них даже внешне. Как   и

в   случае   с   Тимом   -   с   лоском   цивилизации   было   покончено.   По   залу

расхаживали хвастливые потомки пиратов и викингов. Их не заботили   ссадины

и синяки. Изодранная одежда превратилась в предмет гордости, а в   качестве

трофеев выступало захваченное   оружие.   Кстати   сказать,   и   сам   Командор

выглядел не лучше. Костюм его был изрядно помят, на   кителе   не   доставало

пуговиц, да и количество   наград,   по-моему,   заметно   уменьшилось.   Глаза

генерала были закрыты, на губах пиявчатым извивом алел свежий кровоподтек.

     - Уровни, само собой,   пришлось   перекрыть,-   продолжал   повествовать

Билиус,- но без офицеров они навряд ли предпримут попытку   сунуться   сюда.

Кроме того, с нами Линдокс и кое-кто из его коллег. Как видишь, Жак, среди

них тоже попадаются люди...

     - Макс рассказал нам о   радиограмме,-   вмешался   Кол.-   Мне   кажется,

кое-что изменилось. Некоторые существенные мелочи. Не сообщить ли об   этом

в космоцентр?

     - Действительно, Жак! Мы в состоянии начать все с   начала!   -   Билиус

обернулся к залу и поднял руку. На него не   обратили   внимания.   Не   долго

думая, Кол набрал полную грудь воздуха и гаркнул во всю мощь своих легких:

     - Молчать, горлопаны!

     Легкие у него оказались, будь здоров!   Это   я   сразу   понял.   Все   до

единого повернули в нашу сторону головы. Даже Командор, вздрогнув,   открыл

глаза. Дождавшись внимания, Билиус взволнованно начал:

     - Ребята! Что сделано, то сделано. Не думаю, что кто-то   раскаивается

из вас в содеянном. Вы знаете зачем мы здесь. Мы заявились на эту   планету

с оружием и первое, что мы здесь   учинили,   это   уничтожили   зонд-пост.   А

теперь поставьте себя   на   место   карликов.   Как,   по-вашему,   они   должны

относиться к нам, наблюдая как мы бряцаем тут оружием?

     - Вы забыли о "Персее"! - рявкнул Командор.

     - Ничего подобного! - возразил Билиус. В глазах его зажегся   недобрый

огонек. Он смотрел прямо на   генерала.-   Я   НЕ   ЗНАЮ   что   случилось   с   "

Персеем". Мы до сих пор не нашли ни единого обломка. А если даже и найдем,

это ничего не докажет. Могла произойти случайная авария. Почему мы решили,

что во всем виноваты карлики?

     - И Роберт Крис - тоже случайность? - ехидно осведомился Командор.

     - Не знаю! - повторил Билиус.- Сейчас мы можем только предполагать, а

наши предположения - это только предположения и ничего больше!

     - Ваши, может быть, и да...

     Билиус чуть было   не   кинулся   на   Командора,   но   Кол   Раскин   цепко

перехватил его за талию.

     - Не будь мальчишкой, Били! Он же намеренно подогревает тебя!

     - Пусть!.. Но он должен знать, что все его аргументы   гроша   ломаного

не стоят! - Билиус продолжал   вырываться.-   Даже   тот   факт,   что   карлики

обстреляли установку, тоже ни о чем не говорит!   Ни   корабль,   ни   станцию

карлики не тронули. Они уничтожали лишь то, что по их мнению могло служить

оружием!

     - Виват карликам! - насмешливо произнес генерал.- Великие и добрейшие

создания!.. А теперь послушайте то, что скажу вам я! - его рокочущий голос

заглушил возмущенное клекотание Билиуса.-   Боюсь,   что,   благодаря   вам   и

вашей безрассудности, здесь может случиться то, что случилось на   станции.

Рано или поздно они   объявятся   здесь.   И   объявятся   отнюдь   не   с   целью

налаживания контактов. Очевидно, что они владеют психотропным   оружием,   и

очень скоро вам предстоит прочувствовать его действие на своей шкуре.   Вас

переловят по одиночке, замучив   страхами,   как   замучили   уже   Ковалева   с

Крисом. Не сомневаюсь, что вы еще вспомните мои слова, но только будет уже

поздно...

     Я слушал генерала с возрастающим интересом. Надо отдать ему   должное,

говорил он доходчиво и складно, не прибегая к литературным   излишествам   и

не вибрируя голосом.   Он   не   объяснял   что-либо   и   не   оправдывался,   он

попросту   пугал.   Логика   рассуждений   Командора,   прямая   и   ясная,    как

прожекторный луч, сводилась к тому, что враг хитрее нас, что враг коварнее

нас, а потому всем нам следовало   сплотиться,   не   дожидаясь   критического

часа,- раз и навсегда, покончив с внутренними дрязгами.

     Я не переставал удивляться Командору. Честное слово, из него вышел бы

неплохой актер! Судите сами,   еще   совсем   недавно   мы   принимали   его   за

воинствующего дурачка,- сейчас, внимая его речам, я бы   этого   не   сказал.

Генерал знал что говорил. И   если   он   упомянул   о   критическом   часе,   то

сказано это было вовсе не ради красного словца. Он действительно ЗНАЛ, что

подобному часу суждено будет настать.

     - Минуточку, Командор! - я шагнул вперед.- Разрешите и   мне   вставить

словечко. Вас мы послушали достаточно, а кроме   того,   вынужден   признать,

что вы чересчур красноречивы,   чтобы   позволить   вам   говорить   долго,-   я

улыбнулся.-   У   вас   в   запасе   неплохие    аргументы,    генерал.    И    они

действительно могут убедить кого угодно. Более   того,   перед   ними   просто

невозможно будет устоять, не так ли? - я вытащил из   кармана   баллончик   и

показал Командору.

     Что-то в лице каменноликого полководца дрогнуло, и в   одно   мгновение

он состарился на добрый десяток лет. Опустив глаза, сгорбился и стал похож

на старичка, случайно опустившегося в кресло отдохнуть.

     - Идея была в самом деле интересной,- безжалостно продолжил я.-   Ваши

милые ароматы работают похлеще фосгена,   и   карлики,   а   возможно,   и   кто

пострашнее, наверняка бы появились здесь. Скажем, через день или два.   Вот

бы когда вы превратились в короля и бога! Ведь именно вы предупреждали нас

об опасности. И бедным гражданским осталось бы   только   захлопнуть   рот   и

помалкивать...

     - Жак, я не совсем понимаю...- Кол Раскин   озабоченно   теребил   ухо.-

Что ты хочешь этим сказать?

     - Я хочу сказать то, что, возможно, не   каждому   из   вас   понравится.

Никаких карликов в действительности не существует. Мы одни-одинешеньки   на

этой планете.

     Если бы я взорвал бомбу, то и она бы не произвела столь ошеломляющего

действия. На какое-то время в зале воцарилась тишина. Прервал ее тот,   кто

и должен был прервать. Я обернулся на скрежещущий голос Командора.

     - Вы лжете, капитан. Вы... Вы самый гнусный   лжец   из   всех,   кого   я

знаю.

     - Принимаю это как   комплимент,   генерал.   Подобные   слова   из   ваших

уст...

     - Негодяй! Дрянной человечишка!..

     - Жак! - Билиус схватил меня за руку.- Как не существует? Ты же видел

их! Ты даже шел за ними   в   горы!   Тебя   нашли   неподалеку   от   скал.   Они

пытались увести тебя куда-то...

     - Мне жаль огорчать тебя, Билиус, но   все   было   несколько   иначе.   Я

сказал правду, но эта правда привиделась мне   в   бреду.   Да,   Билиус,   да.

Карлики - всего лишь плод моего разгулявшегося воображения,-   я   шагнул   к

пульту и, набрав код, вызвал доктора. Он возник на экране почти тотчас.

     - Что происходит, Жак! Я не могу ни с кем   связаться!   Более   того   -

двери лаборатории блокированы!

     Спокойно, док! На то были причины. Члены нашего добродушного   экипажа

только что совершили переворот.

     - Переворот?!..

     - Если угодно - путч, бунт, восстание... Но прибереги   свои   восторги

на потом. Мне следует задать тебе ряд серьезных   вопросов.   Итак,   что   ты

успел?

     - Немногое, Жак, но... Словом,   вещество,   которое   тебе   интересует,

именуется феероном. Газ довольно сложного состава, по   действию   проявляет

себя, как сильнейший галлюциноген,- от волнения док начал   заикаться.-   Не

поддается ни хроматографии, ни гибекционному разложению. Даже спектральный

анализ - и   тот   не   эффективен.   Здесь   действительно   был   нужен   только

уточненный анализ. Но как ты догадался, Жак...

      - Потом, док. Потом.   Тебя   слушаю   не   один   я,   и   давай   не   будем

отвлекаться.

     - Да, конечно...- доктор платком вытер раскрасневшееся лицо.- Я вновь

протестировал пробы, взятые у Ковалева,   у   Криса   и...   и   у   тебя,   Жак.

Хроматография ничего не дала, но я пропустил пробы через главный   автоклав

и... В общем машина подтвердила наличие   феерона   у   всех   троих.   Правда,

процентное содержание существенно отличалось,   но   это   вполне   объяснимо.

Крис был уже мертв, а ты находился на станции   довольно   непродолжительное

время.   Наибольшая   концентрация   обнаружена   у   Ковалева,   что,    видимо,

подтверждает...

     Я   прервал   его   взмахом   руки.   Мною   овладело   нетерпение.    Версия

подтвердилась, мне нужны были подробности.

     - Если можно, док, пару слов об этом самом феероне.

     -   Увы,   всей   информации   набралось    три-четыре    абзаца.    Правда,

информация довольно интересная, но далеко не исчерпывающая.   Дело   в   том,

что для образования феерона нужны специфические условия: вода,   кальциевые

породы, огромное давление и так далее. Поэтому в   свободном   состоянии   на

Земле его попросту не существует. Он проявлял   себя   только   однажды   -   в

случае массовых психозов на одной из тихоокеанских подводных баз. Кажется,

это было подобие акваполиса, и там с этим феероном долго не могли сладить.

Словом, я хотел сказать, что соединение это достаточно редкое, и я понятия

не имею, каким образом оно очутилось на станции.

     - Самым элементарным,- я продемонстрировал ему баллончик.- То, на что

я тебе намекал. Стоит лишь вставить подобную штучку в систему   регенерации

воздуха, и прилет карликов или кого-нибудь еще гарантируется. Точно   такой

же баллон, очевидно, принесет тебе и штурман.

     - Но это же чудовищно, Жак!

     - А я и не спорю. Но по счастью,   чудовища   рассажены   по   клеткам   и

ничем более нам не угрожают.

     - Но почему именно карлики? Ты можешь это объяснить?

     - Вероятно, да. Хотя в равной степени это могли быть и черти рогатые,

и динозавры. Но так уж вышло, что Роберту Крису явились карлики...

     - Но ведь и ты их видел!

     - Правильно. Потому что их УЖЕ видел Крис. Заявив   об   этом   на   весь

космос, он   произвел   своеобразное   внушение.   Согласись,   чаще   всего   мы

встречаем то, что ожидаем встретить. Сообщение дежурного потрясло людей, и

мы таким образом уже были настроены на встречу с карликами. Ни   черти,   ни

динозавры нас не интересовали.

     - А баллон с феероном?.. Ты хочешь   сказать...-   шумно   задышав,   Кол

Раскин сжал кулаки.- Кажется, начинаю понимать.

     - Ковалев не был дежурным,- я окинул присутствующих твердым   взором.-

То есть, я хочу сказать: он был не обычным дежурным.   Феерон,   распыленный

на станции, это его работа. И сбитый "Персей" тоже.   Возможно,   и   Роберта

криса убрал он.

     - Но зачем? Для чего это было ему нужно?

     - Это было нужно Командору. Я уже сказал: Ковалев только   играл   роль

дежурного.   Его   истинная   задача   заключалась   в   том,    чтобы    устроить

грандиозную иммитацию вторжения. И он   ее   устроил,-   я   снова   помахал   в

воздухе баллоном.- Этот ароматизатор я отнял совсем   недавно   у   субъекта,

который намеревался распылить феерон здесь, на "Цезаре". Припомните   слова

Командора. Он не зря   строил   из   себя   пророка.   Запугивая   нас,   он   бил

наверняка. Мы превратились в серьезное препятствие,   и   он   дал   добро   на

повторное применение феерона. Еще немного, и   мы   действительно   стали   бы

сходить с ума, прячась по закоулкам от   собственных   галлюцинаций,   умоляя

военных защитить нас.   Кстати   сказать,   сами   они   были   бы   защищены   от

нашествия эфемерного   мира.   Не   сомневаюсь,   что   у   всех   посвященных   в

подробности операции имеется на руках противоядие.

     -   Черт   подери!   -   Кол   Раскин   в   бешенстве   ударил    кулаком    по

собственному колену.

     - Очевидно,- продолжил я,- операция затевалась давно - еще со времени

заброски на   Гемму   своего   человека.   Ковалев   обязан   был   сыграть   роль

детонатора, а далее все раскручивалось само собой. При этом они   продумали

даже такие детали, как возможное уничтожение кого-нибудь из спасателей,   а

также участие в боевых операциях гражданского звездолета, экипаж   которого

всегда мог бы подтвердить правомерность их действий.

     - Но какого черта им все это понадобилось?

     - Что ж... Попробую объяснить и это,- я обернулся к залу.- Так вот...

На мой взгляд операцию "Циклон"   следовало   бы   переименовать   в   операцию

"Реванш". Именно в этом кроется ее главная суть. Военным   давно   перестали

доверять на Земле. Они пятились, оставляя позицию за позицией. В   подобном

положении хватаются за соломинку, и эту соломинку, надо отдать им должное,

они умудрились создать. А именно   -   спектакль   под   названием   "Вторжение

инопланетян". Что может быть серьезнее! Подобная угроза мигом   бы   вернула

военным утраченный авторитет. А это означало бы в свою очередь возрождение

армии, разработку нового оружие и многое-многое другое,-   я   повернулся   к

Командору.- Если бы   это   не   было   так   мерзко,   я   не   удержался   бы   от

комплиментов. План действительно был превосходен.

     - Да, но они совершили ошибку,- задумчиво   произнес   Раскин.-   Им   не

следовало подпускать к этому делу гражданских.

     - Верно, но лишь отчасти,- я покачал головой.- Они рассуждали здраво,

полагая, что   присутствие   гражданских   лиц   придаст   убедительность   всем

здешним событиям. Если   бы   в   карликов   поверили   мы,   поверили   бы   и   в

космоцентре. Просчет они допустили в другом: мы не поддержали   их   логику,

проявив непонятное упорство. Наши   мировоззрения   оказались   принципиально

различными,   и   там,   где   они   готовы   были   уничтожать,   мы    собирались

прощать...

     Я нахмурился.

     - Корабль   спасателей,   Роберт   Крис   -   все   это   несомненно   жертвы

Ковалева, но не будем забывать, что он только пешка - активная, проходная,

но пешка. Полагаю, что своего тайного агента военные уничтожили бы   вместе

со станцией, не   моргнув   глазом.   Я   до   сих   пор   гадаю,   отчего   он   не

воспользовался противоядием?   Или   отцы-командиры   подсунули   ему   липовое

лекарство? Если бы я сохранил те таблетки, мы сумели бы это   выяснить,-   я

взглянул в лицо Командору.

     - Признайтесь, это ведь Тим поработал в моей каюте?

     - Вы   больны...-   голова   генерала   бессильно   откинулась   на   спинку

кресла.- Все, что вы говорите,- бред от первого до последнего слова.

     - К сожалению, нет, Командор. Бредом можно было бы   назвать   то,   что

намеревались совершить вы. И я   благодарю   судьбу   за   то,   что   этого   не

произошло.

     - Капитан! Билиус!..

     Я резко обернулся. Вокруг рычащего испанца   сжимался   клубок   тел.   С

перекошенным лицом, стискивая   в   руке   трофейный   бластер,   он   рвался   к

Командору.

     - Да уймись же ты! - покраснев от натуги, Кол Раскин вывернул у   него

из рук оружие.

     - Черт подери! Почему?! Скажи им,   Жак!..-   Билиус   едва   не   плакал.

Обезоруженного и обмякшего, его отвели в дальний угол и усадили в   кресло.

Тяжело отдуваясь, вернулся Кол.

     - Нервный срыв,- предположил он.- Надо бы   держать   его   подальше   от

вояк. Ради них же самих.

     - Сделаем,- пообещал я.- Подберем самые надежные каюты.

     - Капитан,- неожиданно   подал   голос   Командор.-   Я...   Я   прошу   вас

вернуть мне личное оружие. Думаю, вы понимаете для чего...

     -    Правильно    думаете,-    я     кивнул.-     Только     пистолета     с

одним-единственным патроном вы   не   получите.   Единственное,   что   я   могу

предложить вам, это суд. Суд на Земле.

     Помощник в своем углу бессильно зарычал.

     - Да, Билиус,- я посмотрел в его черные, пылающие от   ярости   глаза.-

Мне очень жаль... Но мы привезем Командора на Землю целым и невредимым.

                                  * * *

     Тампон   доктора   гулял   по   моему   лицу,   оставляя   прохладный   след.

Действие наркотиков проходило, и чувствовал   я   себя   более   чем   скверно.

Голова напоминала мяч, по которому беспрестанно намолачивали чьи-то бутсы,

тело разламывало от накатывающей боли. Хотелось прижать пальцы к вискам   и

не отпускать. Так я, собственно, и делал, но это мало чем помогало. Доктор

стоял совсем рядом, но голос   его   был   настолько   тих,   словно   говорящий

находился в соседней комнате, за дверью.

     - Может, хоть теперь ты расскажешь, как тебе   удалось   докопаться   до

феерона? В конце концов, мы постоянно были вместе!   Что   же   такого   я   не

заметил? Пойми, Жак, мне просто интересно.

     - Ты всегда был посредственным   аналитиком,-   слабо   пробормотал   я.-

Следует удивляться тому, что я все еще держу тебя на корабле.

     - Только без грубостей, Жак. Не забывай, ты находишься в моих   руках,

и от того, как ты себя поведешь, зависит и способ,   которым   я   буду   тебя

выхаживать.

     - Скальпельная душонка! Гиппократ, будь он   жив,   наверняка   бы   тебя

проклял!

     - Ну-ну, Жак, не капризничай.   Во-первых,   Гиппократ   давно   умер,   а

во-вторых, у меня здесь склянка с одной сомнительной смесью... Видишь   ли,

мне давно хотелось испробовать ее внутривенно, но все как-то   не   доходили

руки.

     - Хорошо!   -   я   кивнул.-   Ты   меня   убедил,   слушай...   Первое,   что

насторожило меня, это яростное   желание   военных   уничтожать   все   и   вся.

Зонд-пост, стартовая установка, станция... Это действительно   походило   на

спектакль. Залп по пустому клочку земли, зачем?.. Сейчас-то ясно, что   они

стремились уничтожить все мало-мальские улики. Кстати, и Ковалев тоже   был

уликой, возможно, даже самой опасной и значимой. А когда мы   наткнулись   с

тобой на мертвого Криса, я заметил и кое-что другое.   Одна   из   сигнальных

ракет отсутствовала.   Но   ты   ведь   знаешь   в   каких   случаях   применяются

подобные ракеты.   В   самых   безвыходных   ситуациях,   когда   по   каким-либо

причинам   не   работают   иные   средства   связи.   Кроме   того   после   выхода

сигнальной ракеты на орбиту -   космоцентр   начинает   в   буквальном   смысле

бомбардироваться аварийными сигналами. Но ни ты, ни я   ничего   о   подобных

сигналах не слышали. Стало быть, ракету использовали по иному назначению.

     Далее... Едва мы оказались на станции, Командор запретил нам   снимать

гермошлемы. Он знал о существовании феерона и, разумеется,   принимал   меры

предосторожности. А чуть позже меня заинтересовал Тим и   его   особая   роль

при Командоре. Здесь уже явно попахивало какой-то тайной. В подобных делах

всегда необходимы верные подручные, и Командор   заблаговременно   обзавелся

ими. Брандт представлял верхний эшелон, Тим - нижний, но и тот,   и   другой

знали об истинных намерениях генерала. Допускаю, что Брандт сомневался   на

мой счет и именно по этой причине не поленился   затеять   со   мной   подобие

переговоров. Зная о Ковалеве и Тиме, он вполне   мог   предположить,   что   в

тайные агенты попал и один из гражданских капитанов.

     - Но Командор мог ему все объяснить!

     - В то время не мог. По причине своей болезни.   Кроме   того   подобные

иллюзии - любимая игра   всех   диктаторов.   Обманывать   себя   и   окружающих

собственным всевластием. Они думали, что я его человек. Он   не   спешил   их

разубеждать. На этом и споткнулся. Хотя Брандт так и   так   раскусил   меня,

после чего военные попытались   переломить   ход   событий,   проведя   обстрел

станции и корабля. Попутно уничтожили и стартовую установку. Она   мозолила

им глаза. Ведь там погиб Крис, свидетель диверсии Ковалева. Кроме того   им

не терпелось убедить нас в существовании карликов. То,   что   случилось   со

мной на станции, сыграло бы   им   на   руку,   если   б   я   не   разглядел   тех

ловкачей-стрелков.

     - Но ты уже не помнил себя. Чего стоили бы твои слова?

     - Не скажи. Кое-чего бы стоили. Не   так   уж   много   я   вдохнул   этого

чертового феерона. Кроме того, не забывай, скафандр имеет свою   автономную

систему дыхания. К тому времени, когда я добрался до скал,   мне   было   уже

значительно лучше.

     - Да уж... Так лучше, что ты потерял сознание.

     - Черт тебе побери, док!.. Во всяком случае я мог уже различить,   где

бред, а где явь. А потом, эта подозрительная кража   таблеток?..   Очевидно,

что Тим спешил уничтожить последние из улик. Было   бы   у   них   время,   они

обязательно добрались бы и до тех баллонов на станции.

     - А может, они намеренно оставили их   там?   Например,   ожидая   твоего

прихода или какой-нибудь комиссии?

     - Вполне возможно. Но я боялся, что баллоны   пропадут,   и   послал   за

ними штурмана. После анализа, проведенного тобой, мы бы   сумели   припереть

их к стенке.

     - Да, если бы наши милые ребятки не подняли восстания.

     - Увы, этого не мог предвидеть даже я.

     - Не знаю, не знаю...

     - Эй, док! Разве я не был с тобой достаточно откровенен? Что ты   там,

черт возьми, собираешься делать?

     С улыбкой ребенка, взирающего на   шоколад,   доктор   набирал   в   шприц

нечто бурое и отвратительное.

     - Меня не устроила твоя   легенда,   Жак,-   промурлыкал   он.   Руки   его

удобнее перехватили шприц.- Слишком уж все стройно   и   гладко.   Хотя   я   и

понимаю, что некоторым людям хочется выглядеть   умнее,   чем   они   есть   на

самом деле. Но меня на мякине не проведешь!

     - Осторожнее, док! Если я погибну, за меня отомстят внуки!

     - У тебя нет внуков,- хищным движением доктор приблизил шприц к моему

плечу, и я ощутил короткий укол.- И скорее всего ты не погибнешь.

     - Тем более! Как только я встану на ноги,   тебе   придется   вспомнить,

кто здесь начальник!

     - Может быть, Жак. Очень может быть...