Роберт Шекли. Планета по смете

   -----------------------------------------------------------------------
   "Библиотека современной фантастики", т. - С.Васильева.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 22 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------
   - Стало быть, Орин, это она и есть, а? - спросил Модели.
   - Да, сэр, это она, - гордо улыбаясь, ответил Орин, стоявший  слева  от
Модели. - Как вы ее находите, сэр?
   Модели медленно повернулся и окинул  оценивающим  взглядом  луг,  горы,
солнце, реку и лес. По его лицу ничего нельзя было прочесть.
   - А ты, Бруксайд, как ее находишь ты? - спросил он.
   Бруксайд дрожащим голосом произнес:
   - Мне кажется, сэр, что мы с Орином очень  неплохо  справились  с  этой
работой. Право  же,  очень  неплохо,  если  учесть,  что  это  наш  первый
самостоятельный проект.
   - И ты того же мнения, Орин? - поинтересовался Модели.
   - Конечно, сэр, - ответил Орин.
   Модели нагнулся и выдернул травинку. Понюхал ее и  отбросил  прочь.  Он
поковырял носком ботинка землю под  ногами  и  какое-то  время  пристально
разглядывал пламенеющее солнце. Потом он  заговорил,  тщательно  взвешивая
каждое слово:
   - Я поражен, поражен до глубины души. Но самым  неприятным  образом.  Я
поручаю  вам  построить  планету  для  одного  из  моих  клиентов,  а   вы
преподносите мне вот это! Вы и вправду считаете себя инженерами?
   Оба ассистента точно язык проглотили.  Они  замерли,  как  мальчишки  в
ожидании розог.
   - Инженеры! - продолжал Модели, вложив в  это  слово  чуть  ли  не  пуд
презрения. - "Творчески одаренные и рационально мыслящие  ученые,  которые
способны выстроить планету в любое время в любом месте".  Хоть  одному  из
вас знакома эта фраза?
   - Так написано в типовой брошюре, - сказал Орин.
   - Правильно, - подтвердил Модели. - А теперь скажите, можно ли вот  это
назвать  образцом  творческого  и  рационального  подхода  к   инженерному
искусству?
   Оба молчали как убитые. Наконец Бруксайд выпалил:
   - О да, сэр, по-моему, можно, сэр! Мы во всех деталях  изучили  условия
контракта. Заказ был на планету типа 34Вс4 с некоторыми поправками. Ее  мы
и выстроили. Перед нами, конечно,  только  небольшой  ее  уголок.  Тем  не
менее...
   - Тем не менее для меня этого достаточно,  чтобы  понять,  что  вы  тут
наворотили, и дать соответствующую оценку, - заявил Модели. - Орин!  Какой
вы поставили отопительный прибор?
   - Солнце типа 05, сэр, - ответил Орин. - Оно как нельзя лучше  отвечало
всем требованиям теплоснабжения.
   - Надо думать! Но вы были обязаны помнить, что эта планета строилась по
заранее утвержденной смете. Если мы не будем сводить расходы до  минимума,
нам не видать прибыли как своих ушей. А самая значительная статья  расхода
- это отопительный прр.
   - Мы это знаем, сэр, - сказал Бруксайд. - И нам до смерти  не  хотелось
ставить солнце типа 05 в однопланетную систему. Но  обусловленная  степень
обогрева и радиации...
   - Выходит, я так ничего и не вбил в ваши головы?! - взорвался Модели. -
Этот тип звезды - чистое излишество.  Эй,  вы  там...  -  он  сделал  знак
рабочим. - Снимите ее.
   Рабочие быстро притащили складную лестницу.  Один  из  них  укрепил  ее
вертикально, другой стал раскладывать; она удлинилась в десять раз, в  сто
раз, в миллион раз... Двое других рабочих помчались по  лестнице  вверх  с
той же скоростью, с какой она уходила в небо.
   - Вы с ней поосторожнее! - крикнул им вслед Модели.  -  И  не  забудьте
надеть перчатки! Об эту штуку можно обжечься!
   Стоя на верхней перекладине лестницы, рабочие сняли  с  крючка  звезду,
свернули ее трубочкой  и  положили  в  обитую  изнутри  мягким  коробку  с
надписью "ЗВЕЗДА. ОБРАЩАТЬСЯ С ОСТОРОЖНОСТЬЮ".
   Когда крышка коробки закрылась, воцарилась тьма.
   - Вы все ополоумели, что ли?! - вскричал Модели. - Черт  вас  дери,  да
будет свет!
   И сам собою стал свет.
   - О'кэй, - сказал Модели. - Эту звезду типа 05 мы отправим  обратно  на
склад. Для такой планеты сойдет звезда типа В13.
   - Но, сэр, - взволнованно пролепетал  Орин,  -  она  ведь  недостаточно
горячая.
   - Знаю, - сказал Модели.  -  Вот  тут-то  вы  и  должны  проявить  свои
творческие способности. Если установить звезду поближе  к  планете,  тепла
будет хоть отбавляй.
   - Разумеется, сэр, - согласился Бруксайд.  -  Но  ведь  из-за  нехватки
пространства  ее  жесткое  излучение  не  успеет  рассеяться  и  не  будет
обезврежено.  А  такая  интенсивная  радиация  может  убить  все   будущее
население этой планеты.
   Медленно, отчеканивая каждое слово, Модели произнес:
   - Не хочешь ли ты сказать, что звезды типа В13 опасны?
   - О нет, вы меня не так поняли, сэр, - возразил Бруксайд. -  Я  имел  в
виду, что они, как все во вселенной,  _могут_  стать  опасными,  если  при
обращении с ними не соблюдать необходимых мер предосторожности.
   - Это уже ближе к истине, - проворчал Модели.
   -  А  в  данном  случае,  -  продолжал  Бруксайд,  -  необходимая  мера
предосторожности  заключается  в  постоянном  ношении  защитных  свинцовых
скафандров, весом фунтов в пятьдесят  каждый.  Но  это  непрактично,  если
принять во внимание, что  представители  расы,  которая  заселит  планету,
весят в среднем восемь фунтов.
   - Нас это не касается, - отмахнулся Модели. - Не  наше  дело  учить  их
жить. Я что, должен нести ответственность за их ушибы всякий раз, когда им
вздумается споткнуться о какой-нибудь камень на выстроенной мною  планете?
К тому же им вовсе не обязательно носить свинцовые скафандры. За отдельную
плату они могут купить у меня не предусмотренный сметой специальный экран,
который блокирует жесткое излучение солнца.
   Оба  ассистента  натянуто  улыбнулись.  Однако  Орин  осмелился   робко
возразить:
   - Насколько мне известно, возможности этого племени в какой-то  степени
ограничены. Думаю, что Солнечный Экран им не по карману.
   - Ну, если они не в состоянии приобрести его сейчас, разживутся на него
попозже, - заметил Модели. - И кстати сказать, жесткое  излучение  убивает
не сразу. Даже при  такой  степени  радиации  продолжительность  их  жизни
составит примерно 9,3 года, а разве это мало?
   - Вы правы, сэр, - без особой радости согласились оба ассистента.
   - Теперь дальше, - сказал Модели. - Какой высоты вон те горы?
   - Их средняя высота - шесть тысяч футов над  уровнем  моря,  -  сообщил
Бруксайд.
   - Выше, чем нужно, по крайней мере, на  три  тысячи  футов,  -  буркнул
Модели. - Или вы думаете, что горы растут на деревьях? Лишнее  срезать,  а
освободившиеся стройматериалы вернуть на склад.
   Бруксайд достал блокнот и  сделал  пометку.  А  Модели  все  расхаживал
взад-вперед, присматриваясь ко всему и хмуря брови.
   - Каков по расчетам предполагаемый срок жизни этих деревьев?
   - Восемьсот лет,р. Это новая усовершенствованная  модель  яблоневого
дуба. Они дают плоды, орехи, тень, освежающие напитки, три вида готовых  к
употреблению  тканей;  они  представляют   собой   отличный   строительный
материал, предупреждают оползни и...
   - Вы решили довести меня до банкротства?! - взревел Модели. - Да дереву
с лихвой хватит и двухсот лет! Выкачайте из них большую часть стимуляторов
роста и развития и сдайте в аккумулятор жизненных сил!
   - Но ведь тогда они не смогут выполнять все запроектированные  функции,
- возразил Орин.
   - Так ограничьте их функции! Достаточно одной тени и  орехов  -  мы  не
обязаны превратить эти проклятые деревья в какую-то сокровищницу! Далее  -
кто выпустил сюда вон тех коров?
   - Я, сэр, - сказал Орин. - Мне пришло в голову, что они... ну вроде  бы
украсят это местечко.
   - Болван, - сказал  Модели.  -  Строение  украшают  до  того,  как  оно
продано, а не после! Эта планета была  продана  без  обстановки.  Заложите
коров в чан с протоплазмой.
   - Слушаюсь, сэр, - сказал  Орин.  -  Виноваты, р.  У  вас  есть  еще
какие-нибудь замечания?
   - У меня их тысячи, - заявил Модели.  -  Но  я  надеюсь,  что  вы  сами
найдете и исправите свои ошибки. Вот, пожалуйста,  это  что  такое?  -  Он
указал на Кэрмоди. - Статуя или еще что? Быть может,  по  вашему  замыслу,
ему положено спеть песню или прочесть стишки в честь прибытия новой расы?
   Кэрмоди заговорил:
   - Сэр, я не имею к этому месту никакого отношения. Меня  направил  сюда
ваш друг по имени Мэликрон, и я надеюсь  попасть  отсюда  домой,  на  свою
родную планету...
   Как видно, Модели не расслышал слов Кэрмоди, потому  что  оба  говорили
одновременно - каждый свое.
   - Кем бы он ни был, условиями контракта он не предусмотрен. А раз  так,
опустите  его  обратно  в  чан  с  протоплазмой  вместе  с   коровами,   -
распорядился Модели.
   - Ой! - вскрикнул  Кэрмоди,  когда  рабочие  подняли  его  за  руки.  -
Минуточку! - заверещал он. -  Я  не  являюсь  частью  этой  планеты!  Меня
прислал сюда Мэликрон! Да погодите же, выслушайте меня!
   - На вашем месте я сгорел бы от стыда, -  продолжал  Модели,  пропуская
мимо ушей вопли Кэрмоди. - Что это все-таки было, хотел бы  я  знать?  Еще
одна из твоих декоративных деталей интерьера, Орин?
   - О нет, - запротестовал Орин. - Он появился здесь без моего ведома.
   - Значит, это твоя работа, Бруксайд.
   - Я его вижу первый раз в жизни, шеф.
   - Хм-м, - промычал Модели. -  Оба  вы  недотепы,  но  лжи  за  вами  не
водилось. Эй! - крикнул он рабочим. - Тащите его сюда!
   - Ладно, ладно, успокойтесь, - обратился  он  к  Кэрмоди,  на  которого
напала неудержимая трясучка. - Возьмите себя в руки - пока вы тут  бьетесь
в истерике, я теряю драгоценное время! Вам уже  лучше?  Прекрасно.  Теперь
потрудитесь вразумительно объяснить, с какой  целью  вы  вторглись  в  мои
владения и почему мне нельзя обратить вас в протоплазму?
   - Понятно,  -  проговорил  Модели,  когда  Кэрмоди  рассказал  о  своих
приключениях. - Занятная история, хотя сдается  мне,  что  вы  ее  слишком
драматизировали. Однако сами вы - непреложный факт, и вы ищете планету под
названием... Земля, так?
   - Совершенно точно, сэр, - сказал Кэрмоди.
   -  Земля,  -  задумчиво  повторил  Модели,  почесав  затылок.   -   Вам
удивительно повезло - кажется, я помню эту планету.
   - Неужели, мистер Модели?
   - Да, я убежден, что не ошибаюсь,  -  уверенно  сказал  Модели.  -  Это
маленькая  зеленая  планета,  которая  поддерживает   существование   расы
подобных вам мономорфных гуманоидов. Прав я или нет?
   - Правы на все сто! - воскликнул Кэрмоди.
   - У меня хорошая память на такие вещи,  -  заметил  Модели.  -  Что  же
касается этой Земли, то, между прочим, ее выстроил я.
   - В самом деле, сэр? - спросил Кэрмоди.
   - Да. Я отчетливо помню это, потому что, строя  ее,  я  изобрел  науку.
Быть  может,  вас  позабавит  мой  рассказ.  -  Он  повернулся   к   своим
ассистентам. - А _вас_ он должен кое-чему научить.
   Никто не собирался  посягать  на  его  право  рассказать  эту  историю.
Поэтому  Кэрмоди  и  младшие  инженеры  застыли   в   позах   внимательных
слушателей, и Модели начал.
   
РАССКАЗ О СОТВОРЕНИИ ЗЕМЛИ
   - Тогда я еще был мелким подрядчиком. Строил планетки в  разных  концах
вселенной, и  редко  когда  подворачивался  заказ  на  карликовую  звезду.
Получить работу было не так-то  просто,  да  и  заказчики  всегда  крутили
носом, ко всему придирались и подолгу тянули с  платежами.  В  те  времена
угодить заказчикам было, ой как трудно: они  цеплялись  к  каждой  мелочи.
_Переделайте это, переделайте то; почему вода течет с холма вниз;  слишком
большая сила тяготения;  нагретый  воздух  поднимается,  когда  он  должен
опускаться_. И тому подобные бредни.
   В тот период  я  был  довольно  наивен.  В  каждом  случае  я  подробно
объяснял, какими эстетическими и деловыми соображениями  руководствовался.
Вскоре на объяснения стало уходить больше времени, чем на саму работу. Эта
болтовня  меня  буквально  засосала.  Я  понимал,  что  необходимо  как-то
положить этому конец, но ничего не мог придумать.
   Однако спустя  какое-то  время  -  непосредственно  перед  тем,  как  я
приступил к строительству Земли - в моем сознании начала оформляться  идея
совершенно нового принципа взаимоотношений с заказчиками. Я  вдруг  поймал
себя на том, что бормочу под нос такую фразу: "Форма вытекает из функции".
Мне понравилось, как она звучит. Но потом  я  спросил  себя:  "А  _почему_
форма вытекает из функции?" И ответил  на  это  так:  "Форма  вытекает  из
функции потому, что это непреложный  закон  природы  и  одна  из  основных
аксиом прикладной науки". На слух мне это словосочетание тоже понравилось,
хоть в нем и не было особого смысла.
   Но смысл тут ровно ничего не  значил.  Важно  было  то,  что  я  сделал
открытие. Совершенно случайно я открыл основной принцип искусства  рекламы
и  умения  подать  товар  лицом.  Я  изобрел  новую   остроумную   систему
взаимоотношений с заказчиками, сулившую огромные  возможности.  А  именно:
доктрину научного детерминизма.  Впервые  я  испытал  эту  систему,  когда
выстроил Землю, - вот почему эта планета навсегда врезалась мне в память.
   Однажды ко мне явился высокий бородатый старик с пронизывающим взглядом
и заказал планету. (Так началась история вашей планеты,  Кэрмоди.)  Ну,  с
работой я управился быстро - кажется, дней за шесть - и думал, что на этом
все закончится. То была очередная ординарная планета, которая строилась по
заранее утвержденной смете, и, признаюсь, кое в чем я подхалтурил.  Но  вы
бы послушали, как разнылся новый владелец - можно  было  подумать,  что  я
украл у него последнюю корку хлеба.
   "Почему так много бурь и ураганов?" - допытывался  он.  "Это  входит  в
систему циркуляции воздуха", - объяснил я ему.
   На самом же деле я просто забыл поставить противоперегрузочный клапан.
   "Три четверти поверхности планеты покрыты водой! - не унимался он. -  А
я ведь ясно указал, что соотношение суши  и  воды  должно  быть  четыре  к
одному!" - "У нас не было возможности выполнить это условие!" - отрезал я.
   Я потерял бумажку с  его  дурацкими  указаниями  -  больше  мне  делать
нечего, как вникать в детали этих нелепых проектов мелких планет!
   "А те жалкие клочки  суши,  которые  мне  достались,  вы  почти  сплошь
покрыли пустынями, болотами, джунглями и горами".  -  "Это  живописно",  -
заметил я. "Плевать я хотел на живописность! -  загремел  этот  тип.  -  О
конечно, один океан, дюжина озер, две реки, один-два горных хребта  -  это
прелестно. Украшает планету, благотворно действует на психику  жителей.  А
вы мне что подсунули? Какие-то ошметки!" - "На то есть причина", -  сказал
я.
   Между нами говоря, мы не получили бы с  этой  работы  никакой  прибыли,
если б не поставили на планете реставрированные горы, не использовали  две
пустыни,  которые  я  по  дешевке  приобрел  на  свалке  у   межпланетного
старьевщика Урии, и не заполнили пустоты реками и океанами. Но _ему_ я это
объяснять не собирался.
   "Причина! - взвизгнул он. - А что я скажу своему народу? Я ведь  поселю
на этой планете целую расу, а то даже две  или  три.  И  это  будут  люди,
созданные по моему образу и подобию, а ни для кого  не  секрет,  что  люди
привередливы - точь-в-точь как я сам. Так, спрашивается, что я им скажу?"
   Я-то знал, на что он мог бы сослаться, но мне не  хотелось  затевать  с
ним скандал, поэтому я сделал вид, будто размышляю над этой проблемой.  И,
представьте  себе,  я   действительно   призадумался.   И   меня   осенила
великолепная идея, перед которой померкли все остальные.
   "Вам нужно внушить им одну простую истину, - произнес я. - Скажите  им,
что, с точки зрения науки, если что-то  существует,  значит  оно  _должно_
существовать". - "Как,  как?"  -  встрепенулся  он.  "Это  детерминизм,  -
пояснил я, тут же с ходу  придумав  это  название.  -  Суть  его  довольно
проста, хотя некоторые нюансы доступны лишь избранным. Начнем с того,  что
форма вытекает из функции; отсюда один только _факт  существования_  вашей
планеты говорит за то, что она не может быть иной, чем она есть.  Далее  -
мы  исходим  из  того,  что  наука  неизменна;  следовательно,  все,   что
подвержено  изменениям,  не  есть  наука.  И   наконец,   последнее:   все
подчиняется определенным  законам.  В  этих  законах,  правда,  не  всегда
разберешься, но можете не сомневаться, что они существуют. Поэтому  вместо
того, чтобы спрашивать: "_Почему вот это, а  не  то_?",  -  каждый  должен
интересоваться только тем, "_как то или это функционирует_".
   Ну и вопросы он мне потом  задавал  -  только  держись;  старикан  умел
ворочать мозгами. Но ни черта не смыслил в технике  -  его  специальностью
были этика, мораль, религия и тому  подобные  нематериальные  фигли-мргли.
Естественно, что ему не удалось как следует обосновать свои возражения.  А
как большой любитель всяких абстракций, он то и дело возвращался к одному:
"Существующее  -  это  то,  что   _должно   существовать_.   Хм-м,   очень
занимательная формула и не  без  некоторого  налета  стоицизма.  Я  включу
кое-какие из этих откровений  в  те  уроки,  которые  собираюсь  преподать
своему народу... Но ответьте мне на такой  вопрос:  как  согласовать  этот
фатализм науки со свободой воли, которой я хочу наделить людей?"
   Вот тут старый хитрец чуть было не поймал меня. Я улыбнулся и кашлянул,
чтобы выиграть время, после чего воскликнул: "Так  ведь  ответ  совершенно
ясен!"
   Это всегда выручает, когда тебя припрут к стенке.
   "Вполне возможно, - сказал он. - Но мне он неизвестен". -  "Послушайте,
- сказал я, - а разве эта самая свобода воли,  которую  вы  намерены  дать
своему народу, не является разновидностью фатализма?" - "Пожалуй, ее можно
было бы отнести к этой категории. Но  различие..."  -  "И  кроме  того,  -
поспешно перебил я его,  -  с  каких  это  пор  свобода  воли  и  фатализм
несовместимы?" - "На мой взгляд, они, безусловно, несовместимы", -  заявил
он. "Только потому, что вы не понимаете сущности науки, - отрезал я, ловко
проделав под самым его крючковатым носом старый фокус с переменой темы.  -
Видите ли, мой дорогой сэр, один из основных законов науки  заключается  в
том, что всему сопутствует случайность. А случайность, как вы, несомненно,
знаете, - это математический эквивалент свободы воли". - "Ваши идеи весьма
противоречивы", - заметил он. "Так и должно быть, - сказал  я.  -  Наличие
противоречий - тоже  один  из  основных  законов  вселенной.  Противоречия
порождают борьбу, отсутствие которой  привело  бы  ко  всеобщей  энтропии.
Поэтому не было бы ни одной планеты и ни одной вселенной, если бы в каждом
предмете,  в  каждом  явлении  не  крылись,  казалось   бы,   непримиримые
противоречия". - "Казалось бы?" - быстро переспросил он.  "Вот  именно,  -
ответил я. - Дело в том, что  противоречиями,  которые  мы  условно  можем
определить   как   присущую    всем    предметам    совокупность    парных
противоположностей, вопрос  далеко  не  исчерпывается.  Например,  возьмем
какую-нибудь одну изолированную тенденцию. Что получится, если ее  развить
до конца?" -  "Понятия  не  имею,  -  признался  старик.  -  Недостаточная
теоретическая подготовка к такого рода дискуссиям..." - "Получится  то,  -
прервал   я   его,   -   что   эта   тенденция    превратится    в    свою
_противоположность_". - "В самом деле?" - изумился он.
   Эти спецы по религии неподражаемы, когда пытаются разобраться в научных
проблемах.
   "Да, - сказал  я.  -  У  меня  в  лаборатории  имеются  доказательства.
Впрочем, их демонстрация несколько утомительна..." - "Нет-нет, я верю  вам
на слово, -  сказал  старик.  -  К  тому  же  мы  ведь  заключили  с  вами
соглашение".
   Он всегда вместо слова "контракт" употреблял  слово  "соглашение".  Оно
значило то же самое, но было благозвучнее.
   "Парные противоположности, - задумчиво проговорил  он.  -  Детерминизм.
Предметы, которые превращаются в свою противоположность.  Боюсь,  что  все
это довольно сложно". - "Но зато как эстетично, - заметил я. - Однако я не
развил до конца тему о превращении крайностей в свою противоположность". -
"Охотно выслушаю вас", - сказал он. "Благодарю. Итак, мы  остановились  на
энтропии, суть которой в том,  что  все  предметы  постоянно  пребывают  в
движении, если  только  этому  не  препятствует  какое-нибудь  воздействие
извне. (А иногда, насколько я могу судить по собственному опыту, даже  при
наличии такого внешнего воздействия.) Но это движение предмета  направлено
в сторону  превращения  его  в  его  противоположность.  А  если  подобное
происходит с одним предметом, значит, то  же  самое  происходит  со  всеми
остальными, ибо наука последовательна. Теперь вам ясна  картина?  Все  эти
противоположности только и делают, что, словно взбесившись, превращаются в
собственные противоположности. На более  высоком  уровне  этим  занимаются
противоположности, уже объединенные в группы. Чем выше  уровень,  тем  все
сложнее. Пока понятно?" - "Вроде бы да", - ответил он.
   "Чудненько. А теперь, разумеется, возникает  вопрос,  все  ли  на  этом
кончается?  Я  имею  в  виду,  вся   ли   программа   исчерпывается   этой
эквилибристикой противоположностей, выворачивающихся наизнанку и с изнанки
обратно  на  лицо?  В  том-то  и  изюминка,  что  нет!   Нет,   сэр,   эти
противоположности,  которые  кувыркаются,  как  дрессированные  тюлени,  -
только внешнее проявление того, что происходит в действительности.  Потому
что... - Тут я сделал паузу и низким трубным голосом  произнес:  -  Потому
что  за  всеми  столкновениями  и  неупорядоченностью   мира,   доступного
чувственному восприятию, стоит высший разум. Этот  разум,  сэр,  проникает
сквозь  иллюзорность  реальных  предметов  в   более   глубокие   процессы
вселенной,  которые  пребывают  в  состояния   неописуемо   прекрасной   и
величественной гармонии". - "Каким образом предмет может быть одновременно
и реальным и иллюзорным?" - метнул он в меня вопрос. "Увы, не  мне  знать,
как на эх-о ответить,  -  сказал  я.  -  Я  ведь  всего-навсего  скромный,
труженик науки, и мой удел - наблюдать и действовать в соответствии с тем,
что вижу. Однако можно  предположить,  что  это  объясняется  какой-нибудь
причиной этического порядка".
   Старик глубоко задумался, и, судя по его виду, он не на шутку  сцепился
с самим собой. Ясно, что ему, как любому другому на его месте,  ничего  не
стоило усечь логические ошибки, из-за которых мои доводы сильно  смахивали
на решето. Но, поскольку он был большим интеллектуалом,  его  пленили  эти
противоречия, и он испытывал неодолимую потребность  включить  их  в  свою
философскую систему. Что же касается моих  теорий  в  целом,  его  здравый
смысл восставал против подобных хитросплетений, а изощренный ум  склонялся
к тому, что хотя законы природы и впрямь могут  казаться  столь  сложными,
однако не исключено,  что  в  основе  этого  лежит  какой-нибудь  простой,
изящный и единый для всего сущего принцип. А если не  единый  принцип,  то
хотя бы солидная, внушительная мораль. И наконец, я поймал его  на  удочку
словом  "этика".  Дело  в  том,  что  этот  старый  джентльмен  дьявольски
поднаторел в этике, был прямо-таки перенасыщен  этикой;  вы  попали  бы  в
точку, назвав его "Мистером Этика". А тут  я  невольно  натолкнул  его  на
мысль  о  том,  что  вся  наша  окаянная  вселенная   представляет   собой
бесконечные ряды проповедей и их опровержений, законов  и  беззакония,  но
это является лишь внешним проявлением самой  изысканной  и  рафинированной
этической гармонии.
   "Это куда серьезнее и глубже, чем я думал, -  немного  погодя  произнес
он. - Я собирался  преподать  людям  одну  только  этику  и  направить  их
мышление не на изучение сущности и  структуры  материи,  а  на  разрешение
таких основных моральных проблем, как цель и  нормы  человеческого  бытия.
Мне хотелось, чтобы они занялись исследованием  самых  сокровенных  глубин
радости, страха, горя, надежды, отчаяния, а не изучали звезды  и  дождевые
капли, создавая  на  основе  своих  открытий  грандиозные  и  непрактичные
гипотезы. Я догадывался о сложности законов вселенной,  но  счел  излишним
уделить этому внимание. Теперь вы меня наставили на ум".  -  "Погодите,  -
всполошился я. - В мои намерения не входило взвалить на ваши  плечи  такую
заботу. Просто я решил, что не мешает растолковать вам..."
   Старик улыбнулся.
   "Взвалив на мои плечи эту заботу, - произнес он, - вы избавили меня  от
забот посерьезнее.  Я  сотворю  людей  по  своему  образу  и  подобию,  но
созданный мною мир не должен быть  населен  миниатюрными  вариантами  моей
собственной личности. Я высоко ценю свободу воли. И люди получат ее  -  на
славу себе и  себе  на  горе.  Они  с  жадностью  схватят  эту  сверкающую
бесполезную игрушку, которую вы именуете наукой, и негласно вознесут ее на
пьедестал божества. Их зачаруют противоречия предметного мира и абстракции
космогонии; они будут  стремиться  познать  это  и  забудут  познать  свои
собственные души.  Ваши  доводы  убедили  меня,  и  я  благодарен  вам  за
предостережение".
   Не скрою, что к этому времени мне стало как-то  не  по  себе.  Поймите,
ведь он не имел никакого веса в обществе, никаких  влиятельных  знакомств,
однако держался величественно и с большим достоинством.  У  меня  возникло
ощущение, будто он  может  мне  хорошо  насолить  -  несколькими  словами,
какой-нибудь фразой, которая отравленной стрелой вонзится  мне  в  мозг  и
застрянет в нем навсегда. И по правде говоря, я немного струхнул.
   Не иначе, как этот старый хрыч прочел мои мысли,  сэр,  потому  что  он
вдруг проговорил:
   "Успокойтесь. Я безоговорочно принимаю планету,  которую  вы  для  меня
выстроили; она меня полностью устраивает именно в таком виде. Что касается
ее дефектов, которые тоже являются делом ваших рук, то я принимаю их  даже
не без некоторой благодарности-и плачу за них особо". - "Но чем? - спросил
я. - Чем вы заплатите за мои ошибки?" - "Тем, что не стану  с  вами  из-за
них пререкаться, - ответил он. - И тем, что сейчас покину  вас  и  займусь
своими делами и делами моего народа".
   С этими словами старый джентльмен удалился.
   Ну, мне  было  над  чем  поразмыслить.  Я  мог  бы  выложить  ему  кучу
полноценных аргументов, но как-то так вышло, то последнее  слово  осталось
за стариком. Я понял, что он хотел этим  сказать:  свои  обязательства  по
контракту он выполнил и поставил на этом точку. Уходя, он не промолвил  ни
слова, адресованного мне лично.  По  его  мнению,  это  было  своего  рода
наказанием.
   Но это выглядело так только с _его_ стороны. Что  до  меня,  то  я  мог
прекрасно обойтись без его высказываний. Я, конечно, был бы  не  прочь  их
выслушать, что вполне естественно, и какое-то время разыскивал его. Но  он
избегал встречи со мной.
   Впрочем, все это не стоит и выеденного яйца. Я сорвал неплохой  куш  на
строительстве той планеты, а  если  не  совсем  точно  выполнил  некоторые
условия контракта, нельзя ведь сказать, что я его нарушил.  Такова  жизнь:
хочешь получить прибыль - надейся только на собственную сообразительность.
И не слишком переживай за последствия.
   Но я постарался извлечь  из  этой  истории  хороший  урок  на  будущее.
Теперь, мальчики, слушайте меня внимательно. В науке  полным-полно  всяких
правил, ибо, изобретая ее,  я  так  задумал.  А  почему,  спрашивается,  я
изобрел ее именно такой? Да потому, что эти правила  -  великое  подспорье
для ловкого дельца, такое же, как обилие законов  для  адвоката.  Правила,
доктрины, аксиомы, законы и принципы  науки  существуют  для  того,  чтобы
помочь вам, а  не  чинить  препятствия.  Для  того,  чтобы  вам  было  чем
обосновать  свои  деяния.  Значительная   часть   их   более   или   менее
соответствует истинному положению вещей, и это упрощает их применение.
   Но зарубите себе на носу, что назначение  этих  законов  -  помочь  вам
объяснить заказчикам, что вы создаете, - но только _после того, как вы это
создали_.  Получив  заказ,  выполняйте  его  как  найдете  нужным;   потом
подгоните законы к результату  своей  работы,  но  ни  в  коем  случае  не
наоборот.
   И еще  запомните:  эти  законы  являются  словесным  барьером,  который
ограждает вас от тех, кто задает вопросы. Но они не должны стать преградой
для вас. Если вы что-нибудь  почерпнули  из  моего  рассказа,  вам  теперь
понятно, что невозможно объяснить, почему мы что-то создаем так, а  что-то
эдак. Мы просто создаем - и все, иногда удачно, иногда - нет, раз  на  раз
не приходится.
   И никогда даже самим себе  не  пытайтесь  объяснить,  почему  случается
одно, а  не  другое.  Не  донимайте  никого  вопросами  и  расстаньтесь  с
иллюзией, что такое объяснение существует. Вы меня поняли?
   Оба ассистента усиленно закивали головами. Вид у них был просветленный,
как у людей, только что принявших новую веру. Кэрмоди готов был биться  об
заклад, что оба добросовестных молодых человека  твердо  запомнили  каждое
слово своего шефа и постепенно возведут его наставление... в закон.