Роберт Шекли. Зацепка

   -----------------------------------------------------------------------
   OCR & spellcheck by HarryFan, 18 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------
   На  звездолете  главное  -  сплоченность   экипажа.   Личному   составу
полагается жить в ладу  и  согласии  -  иначе  недостижимо  то  мгновенное
взаимопонимание, без которого порой никак  не  обойтись.  Ведь  в  космосе
один-единственный промах может оказаться роковым.
   Не требует доказательств та истина, что даже на самых  лучших  кораблях
случаются  аварии,  а  о  заурядном  нечего  и  говорить  -  он  долго  не
продержится.
   Отсюда ясно, как потрясен был капитан Свен, когда  за  четыре  часа  до
старта ему доложили, что радист Форбс наотрез отказывается служить  вместе
с новеньким.
   Новенького Форбс в глаза не видел и видеть не желает.  Достаточно,  что
он о нем наслышан. По словам  Форбса,  здесь  нет  ничего  личного.  Отказ
мотивирован чисто расовыми соображениями.
   - Ты не путаешь? - переспросил капитан  старшего  механика,  когда  тот
принес неслыханную весть.
   - Никак нет, сэр, - заверил механик Хао, приземистый китаец из Кантона.
- Мы пытались уладить конфликт своими силами. Но Форбс ни в какую.
   Капитан Свен грузно опустился в  мягкое  кресло.  Он  был  возмущен  до
глубины души. Ему-то казалось, что  расовая  ненависть  отошла  в  далекое
прошлое. Столкнувшись с  ее  проявлением  в  натуре,  он  растерялся,  как
растерялся бы при встрече с моа или живым комаром.
   - В наш век, в  наши  дни  -  и  вдруг  расизм?  -  кипятился  Свен.  -
Безобразие, форменное безобразие.  Чего  доброго,  следующим  номером  мне
доложат, что на городской площади сжигают ведьм  или  где-нибудь  затевают
войну с применением кобальтовых бомб!
   - Да ведь до сих пор никакого расизма не было и в  помине,  -  возразил
Хао. - Для меня это полнейшая неожиданность.
   - Ты же у нас не только по званию старший, но и по возрасту,  -  сказал
Свен. - Неужто не пытался урезонить Форбса?
   - Я с ним не один час  беседовал,  -  ответил  Хао.  -  Напоминал,  что
китайцы веками люто ненавидели японцев, а японцы - китайцев. Если  уж  нам
удалось преодолеть взаимную неприязнь во имя Великого  Сотрудничества,  то
отчего бы и ему не попытаться?
   - И пошло на пользу?
   - Как об стену горох. Говорит, это совсем разные вещи.
   Свен свирепо откусил кончик сигары, поднес к  ней  огонек  и  запыхтел,
раскуривая.
   - Да черт меня побери, если я у себя на корабле стерплю  такое.  Подыщу
другого радиста.
   - Не так уж это просто, сэр, - заметил Хао. - В здешней-то глуши.
   Свен  насупился  в  раздумье.  Дело  было  на  Дискайе-2,   захолустной
планетенке в созвездии Южного Креста. Сюда корабль доставил груз (запасные
части для машин и станков),  здесь  взял  на  борт  новичка,  назначенного
Корпорацией, - невольного виновника переполоха.  Специалистов  на  Дискайе
пруд пруди, но все больше по гидравлике, горному делу и  прочей  механике.
Единственный же на планете радист  вполне  доволен  жизнью,  женат,  имеет
двоих детей, обзавелся на  Дискайе  домом  в  озелененном  пригороде  и  о
перемене мест не помышляет.
   - Курам на смех, просто курам на смех, - процедил Свен. - Без Форбса мы
как без рук, но и новичка я здесь не  брошу.  Иначе  Корпорация  наверняка
меня уволит. И поделом,  поделом.  Капитан  обязан  справляться  с  любыми
неожиданностями.
   Хао угрюмо кивнул.
   - Откуда родом этот самый Форбс?
   - С фермы, из глухой деревушки в гористой  части  США.  Штат  Джорджия,
р. Вы о таком случайно не слыхали?
   - Слыхал вроде бы, - скромно ответил Свен, в свое время прослушавший  в
университете Упсалы спецкурс "Регионы и их отличительные  особенности":  в
ту пору он стремился возможно лучше подготовиться к капитанской должности.
- Там выращивают свиней и земляные орехи.
   - И мужчин, - дополнил Хао. - Дюжих,  смекалистых.  Населения  в  штате
раз-два и обчелся, а между  тем  уроженцев  Джорджии  встретишь  на  любом
пограничном рубеже. За ними упрочилась слава непревзойденных молодцев.
   - Знаю, - огрызнулся Свен. - Форбс у нас тоже парень  не  промах.  Одна
вот беда - расист.
   - Случай с Форбсом нетипичен. Форбс вырос в  малочисленном,  уединенном
сообществе, вдали от главного русла американской жизни. Развиваясь,  такие
сообщества - а они есть по всему миру - всячески цепляются за  причудливые
старинные обычаи. Вот как сейчас помню, в одной деревушке Хонани...
   - А все же с трудом верится, - перебил Свен механика, который  собрался
было пуститься в пространные  рассуждения  о  быте  китайской  деревни.  -
Оправдания тут неуместны. Всюду, в любом сообществе, сохранилось  наследие
прошлого - остатки расовой вражды. Однако каждый, вливаясь в главный поток
земной жизни,  обязан  стряхнуть  с  себя  пережитки  прошлого.  Другие-то
стряхнули! Почему же Форбс не может? С какой стати он перекладывает на нас
свои заботы? Неужто слыхом не слыхал о Великом Сотрудничестве?
   Хао пожал плечами.
   - Может, вы сами с ним поговорите, капитан?
   - Непременно. Только сначала с Ангкой.
   Старший механик покинул мостик.  Свен  оставался  погружен  в  глубокое
раздумье, но вот раздался стук.
   - Входи.
   Вошел боцман  Ангка.  Это  был  высоченный,  безукоризненного  сложения
африканец с кожей цвета  спелой  сливы.  Чистокровный  негр  из  Ганы,  он
великолепно играл на гитаре.
   - Надо полагать, ты в курсе дела? - начал Свен.
   - Загвоздка получается, сэр, - отозвался Ангка.
   - Загвоздка? Катастрофа!  Сам  ведь  понимаешь,  как  опасно  поднимать
звездолет с планеты, когда на борту такой кавардак.  А  до  старта  меньше
трех часов. Немыслимо выходить в рейс без  радиста,  но  и  новенький  нам
позарез нужен.
   Ангка стоял в бесстрастном ожидании. Свен стряхнул  с  сигары  дюймовый
столбик пепла.
   - Послушай, Ангка, ты ведь понимаешь, зачем я тебя вызвал.
   - Догадываюсь, сэр, - ухмыльнулся Ангка.
   - Вы ведь с Форбсом не разлей вода. Не мог бы ты на него повлиять?
   - Пытался, капитан, честное слово,  пытался.  Но  вы  же  сами  знаете,
каковы уроженцы Джорджии.
   - К сожалению, не знаю.
   - Отличные ребята, сэр, но упрямы как ослы. Уж если им что втемяшится в
башку, то хоть кол на ней теши. Я ведь с Форбсом двое суток только об этом
и толкую. Вчера вечером упоил его в стельку...  Исключительно  для  пользы
дела, сэр, - спохватился Ангка.
   - Неважно. И что же?
   - Поговорил с ним как с родным сыном. Напомнил, до чего славно  мы  тут
сработались, до чего весело развлекаемся в каждом  астропорту.  Какая  это
великая честь - участвовать в Сотрудничестве. "Берегись, Джимми, - говорю,
- будешь стоять на своем, так все испортишь.  Ты  ведь  не  хотел  бы  все
испортить, правда?" Он пустил слезу, точно маленький, капитан.
   - Но не передумал?
   - Твердил, что никак не может. Что уговаривать бесполезно. Мол, есть  в
Галактике одна, и только одна, раса, с которой он  служить  не  станет,  и
дело с концом. Мол, иначе его бедный папочка в гробу перевернется.
   - Может, еще одумается, - сказал Свен.
   - Постараюсь переубедить его, но вряд ли удастся.
   Ангка вышел. Свен подпер щеку могучим  кулаком  и  вновь  покосился  на
судовой хронор. Меньше трех часов до старта!
   Сняв трубку внутреннего телефона, Свен попросил  через  городскую  сеть
соединить его с диспетчером астропорта. Услышав голос диспетчера,  капитан
сказал:
   - Прошу разрешения задержаться на денек-другой.
   - К  сожалению,  это  не  в  моей  власти,  капитан  Свен,  -  вздохнул
диспер. - Позарез нужна стартовая площадка. Мы ведь принимаем не  более
одного звездолета сразу. А через пять часов ожидается рудовоз с Калайо.  У
них наверняка горючее на исходе.
   - Вечно оно у них на исходе, - буркнул Свен.
   - А мы давайте вот как условимся. Если  у  вас  серьезная  механическая
неисправность, мы подгоним два-три подъемных крана, переведем ваш  корабль
в горизонтальное положение и откатим с площадки. Однако до тех  пор,  пока
мы его вновь поставим на ножки, много воды утечет.
   - Спасибо, не стоит. Буду стартовать по расписанию.
   Он дал отбой. Нельзя задерживать корабль без уважительной  причины.  За
это Корпорация с капитана голову снимет - и ежу ясно.
   Оставался единственно доступный путь. Удовольствие маленькое, но ничего
не попишешь. Капитан встал, отбросил давно погасшую сигару и  спустился  с
мостика.
   Он заглянул в судовой лазарет. Там, закинув ноги на стол, сидел  доктор
в белоснежном халате и  читал  немецкий  медицинский  журнал  трехмесячной
давности.
   - Добро пожаловать, кэп. Хотите глоточек коньяку  в  чисто  медицинских
целях?
   - Не откажусь, - ответил Свен.
   Молодой доктор щедрой рукой плеснул две порции из бутылки, на  этикетке
которой красовалось: "Возбудитель сенной лихорадки".
   - Для чего такой мрачный ярлык? - удивился Свен.
   - А чтоб команда не прикладывалась.  Лучше  уж  пускай  у  кока  воруют
лимонный экстракт.
   Доктора звали Абу-Факих. Был он родом  из  Палестины,  недавно  окончил
медицинский институт в Вифлееме.
   - О Форбсе слыхали? - приступил к делу Свен.
   - А кто не слыхал!
   - Хотел у вас спросить как у единственного медика на борту:  вы  прежде
не замечали у Форбса признаков расовой вражды?
   - Ни разу, - без колебаний ответил Абу-Факих.
   - Не ошибаетесь?
   - В таких вещах мы, палестинцы, разбираемся,  нутром  их  чуем.  Уверяю
вас, для меня поведение Форбса - полнейшая  неожиданность.  Разумеется,  с
тех пор я неоднократно беседовал с ним.
   - Какой же вы сделали вывод?
   - Форбс честен, расторопен, прямодушен, простоват. Унаследовал отжившие
предрассудки в виде старинных традиций. Сами знаете, у выходцев из  Горной
Джорджии сохранился целый арсенал местных обычаев. Эти обычаи  всесторонне
изучены антропологами островов Самоа и Фиджи.  Вам  не  доводилось  читать
"Достижение совершеннолетия  в  Джорджии"?  Или  "Народные  обычаи  Горной
Джорджии"?
   - Времени не остается на такое чтение, - проворчал Свен.  -  У  меня  с
кораблем хлопот по горло, не хватало  еще  вникать  в  психологию  каждого
члена команды.
   - Да, пожалуй, кэп, - сказал дор. - Хотя эти книги  есть  в  судовой
библиотеке, вдруг вам  вздумается  полистать.  Ума  не  приложу,  чем  тут
помочь. Процесс переориентации долог. К тому же я терапевт, а не психр.
Есть во Вселенной раса, с представителями которой Форбса никто не принудит
служить,  поскольку  они  вызывают  в  нем  прилив  первозданной   расовой
ненависти. По нелепой случайности ваш новенький принадлежит именно к  этой
расе.
   - Оставлю Форбса  в  порту,  -  внезапно  решил  капитан.  -  С  рацией
справится офицер связи. А Форбс пускай садится на любой другой звездолет и
отправляется к себе в Джорджию.
   - Не советовал бы.
   - Почему же?
   - Форбс - любимец команды. Все осуждают его за дурацкое упрямство,  но,
если он не пойдет вместе со всеми в рейс, на борту воцарится уныние.
   - Опять незадача. - Свен задумался. - Опасно, крайне  опасно.  Но  черт
побери, не могу же я оставить в порту новичка! Да и не желаю! Кто здесь  в
конце концов главный - я или Форбс?
   - Вопрос чрезвычайно  интересный,  -  подхватил  Абу-Факих  и  поспешно
увернулся от бокала, которым запустил в него разъяренный капитан.
   Свен  отправился  в  судовую  библиотеку,  где  перелистал  "Достижение
совершеннолетия в Джорджии" и "Народные обычаи Горной Джорджии". От  этого
ему легче не стало. С секунду поразмыслив, он бросил взгляд на  часы.  Два
часа до старта! Чуть ли не бегом капитан устремился в штурманскую рубку.
   В рубке единовластно  распоряжался  венерианин  Рт'крыс.  Он  стоял  на
табурете, разглядывая какие-то вспомогательные приборы.  Тремя  руками  он
сжимал секстан, а ногой - самой ловкой конечностью - протирал зеркала. При
виде   Свена   венерианин   из   уважения   к   начальству   окрасился   в
коричневато-оранжевые тона, после чего вновь  обрел  повседневный  зеленый
цвет.
   - Как дела? - спросил Свен.
   - Нормально, - ответил Рт'крыс. - Если, конечно, не считать  истории  с
Форбсом.
   Он пользовался карманным звукоусилителем, поскольку голосовые связки  у
венериан  отсутствуют.  Первые  модели  таких  усилителей  резали  слух  и
отдавали металлическим звоном; однако с тех пор  их  усовершенствовали,  и
ныне типичные "голоса" венериан звучат как мягкий, вкрадчивый шепот.
   - О Форбсе-то я и зашел посоветоваться, - признался капитан. - Ты  ведь
не землянин. Если на то пошло, даже не гуманоид. Я и подумал:  вдруг  тебя
осенит свежая идея. Вдруг я что-нибудь упустил.
   Помолчав, Рт'крыс посерел: это был цвет нерешительности.
   - Боюсь, от меня вам маловато будет пользы,  капитан  Свен.  У  нас  на
Венере никогда не бывало расовых проблем. Разве что вы усматриваете  некую
аналогию с положением _саларды_...
   - Не совсем, - перебил Свен. - Там скорее религиозный уклон.
   - К сожалению, больше ничего в голову не приходит. А  вы  не  пробовали
образумить Форбса?
   - Нет, но ведь все остальные пробовали.
   - У вас должно лучше получиться, капитан. Вы - носитель символа власти,
вам удастся вытеснить из Форбсова сознания отцовский символ.  А  заполучив
такое  преимущество,  внушите  Форбсу,  какова  истинная   подоплека   его
эмоциональной реакции.
   - У расовой вражды не бывает никакой подоплеки.
   - Это  с  точки  зрения  формальной  логики.  А  вот  если  оперировать
общечеловеческими понятиями, то  удастся  отыскать  и  саму  подоплеку,  и
решение проблемы. Постарайтесь выяснить, чего именно  боится  Форбс.  Быть
может, поставленный лицом к лицу с собственными  побудительными  мотивами,
он опомнится.
   - Учту твои советы, - с сарказмом, который  не  дошел  до  венерианина,
поблагодарил Свен.
   Прозвучал условный звонок  внутреннего  коммутатора:  старший  помощник
вызывал капитана.
   - Капитан! Диспетчер запрашивает, стартуем ли мы по расписанию.
   - Стартуем, - сказал Свен. - Готовить корабль.
   И положил трубку.
   Рт'крыс залился пунцовым окрасом. У венериан это все равно что у землян
приподнятые брови.
   - И так и так скверно, черт бы побрал все на свете! - проговорил  Свен.
- Спасибо, что дал хоть какой-то совет. Теперь примусь за Форбса.
   - А кстати,  -  остановил  капитана  Рт'крыс,  -  он-то  к  какой  расе
принадлежит?
   - Кто именно?
   - Новенький, тот, с кем не желает служить Форбс.
   - Я почем знаю! -  неожиданно  взорвался  Свен.  -  По-твоему,  мне  на
мостике только и дел, что зазубривать расовую принадлежность новеньких?
   - А ведь это может иметь решающее значение.
   - С какой стати? Допустим, Форбсу не угодно служить с  монголом  или  с
пакистанцем, нью-йоркцем или марсианином.  Велика  ли  разница,  на  какой
именно расе зациклился больной, незрелый мозг?
   - Всего наилучшего, капитан Свен, - пожелал Рт'крыс вдогонку.
   Представ на мостике перед капитаном, Джеймс Форбс  откозырял,  хотя  на
корабле у Свена подобные формальности не соблюдались. Радист вытянулся  по
стойке "смирно". Это был высокий стройный юноша с взъерошенной шевелюрой и
фарфорово-белой,  усыпанной  веснушками  кожей.   Все   черты   его   лица
свидетельствовали   о   податливости,    уступчивости,    обходительности.
Решительно  все...  кроме  глаз  -  темно-синих,  глядящих   в   упор   на
собеседника.
   Свен растерялся, не зная, с чего начать. Но первым заговорил Форбс.
   - Сэр, - сказал он. - С вашего позволения, мне здорово  неудобно  перед
вами. Вы хороший капитан,  сэр,  лучше  не  бывает,  да  и  с  командой  я
сдружился. Теперь я себя чувствую как последний негодяй.
   - Так, может, одумаешься? - В голосе  Свена  послышались  слабые  нотки
надежды.
   - Хотел бы я одуматься, сэр, право же, хотел. Да мне для вас головы  не
жаль, капитан, вообще ничего на свете не жаль.
   - Ни к чему мне твоя голова. Мне надо только,  чтобы  ты  сработался  с
новичком.
   - А вот это как раз не в моих силах, - грустно произнес Форбс.
   - Это еще почему, пропади все  пропадом?  -  взревел  капитан,  напрочь
позабыв о своем намерении проявить себя тонким психологом.
   - Да вам просто не понять нашу душу, душу ребят вроде меня, выходцев из
Горной Джорджии, - пояснил Форбс. - Так уж мне  блаженной  памяти  папочка
заповедал. Бедняга в гробу перевернется, если я нарушу его последнюю волю.
   Свен проглотил рвущуюся на язык многоэтажную брань и сказал:
   - Тебе ведь самому ясно, в какое положение ты меня ставишь. Что  же  ты
теперь предлагаешь?
   - Только одно,р. Мы с Ангкой вместе спишемся  с  корабля.  Лучше  уж
нехватка рук, капитан, чем недружная команда,р.
   - Как, и Ангка туда же? Постой! Он-то против кого настроен?
   - Ни против кого,р. Просто мы с ним закадычные друзья, вот  уж  пять
лет скоро, как повстречались  на  грузовике  "Стелла".  Теперь  мы  с  ним
неразлучны: куда один, туда и другой.
   На пульте управления у Свена вспыхнул красный огонек - знак  того,  что
корабль готов к старту. Свен не обратил на это никакого внимания.
   - Не могу же я остаться без вас обоих,  -  сказал  Свен.  -  Форбс,  ты
почему отказываешься служить с новичком?
   - По расовым мотивам, сэр, - коротко ответил Форбс.
   - Слушай меня внимательно. Ты служил под моим началом, а ведь я - швед.
Разве тебя это смущало?
   - Нисколько,р.
   - Судовой врач у нас - палестинец. Штурман и вовсе с Венеры. Механик  -
китаец. В команде собраны русские, меланезийцы,  нью-йоркцы,  африканцы  -
всякой твари по паре. Все расы, вероисповедания и цвета кожи. С ними-то ты
уживался?
   - Ясное дело, уживался.  Нас,  уроженцев  Горной  Джорджии,  с  раннего
детства готовят к тому, чтоб мы уживались с любыми расами.  Это  у  нас  в
крови. Так мой папаша уверял. Но служить с  Блейком  я,  хоть  убейте,  не
стану.
   - Кто это - Блейк?
   - Да новенький,р.
   - Откуда же он родом? - насторожился Свен.
   - Из Горной Джорджии.
   На миг оторопевшему Свену почудилось, будто он ослышался. Он  вытаращил
глаза на Форбса - тот, оробев, ел капитана глазами.
   - Из гористой части штата Джорджия?
   - Так точно,р. Кажется, откуда-то неподалеку от моих краев.
   - А он белый, этот Блейк?
   - Само собой,р. Белый англо-шотландского происхождения,  точь-в-точь
как я.
   У Свена возникло ощущение, будто он осваивает неведомый мир, -  мир,  с
каким не  доводилось  сталкиваться  ни  одному  цивилизованному  человеку.
Капитан с изумлением  обнаружил,  что  на  Земле  попадаются  обычаи  куда
диковиннее, чем где-либо в Галактике. И попросил Форбса:
   - Расскажи-ка мне о ваших обычаях.
   - А я-то думал, про нас, выходцев из Горной Джорджии,  все  досконально
известно,р. В наших краях принято по достижении двадцати лет уходить из
отчего дома и больше домой не возвращаться. Обычай велит нам работать  бок
о бок с представителями любой расы, жить бок о бок с представителями любой
расы... кроме нашей.
   - Вот как, - обронил Свен.
   - Новичок-то, Блейк, тоже из Горной Джорджии. Ему бы сперва  проглядеть
судовой реестр, а уж после наниматься на корабль. На самом-то деле он один
кругом виноват, и если ему плевать на вековой обычай, то я тут ни при чем.
   - Но почему же  все-таки  вам  запрещено  служить  с  земляками?  -  не
отставал Свен.
   - Неизвестно,р. Так уж повелось  от  отца  к  сыну,  с  незапамятных
времен.
   Свен пристально посмотрел на радиста: в  капитанском  мозгу  забрезжила
догадка.
   - Форбс, ты можешь словами передать, как относишься к чернокожим?
   - Могу,р.
   - Так передай.
   - В общем, сэр, по всей Горной Джорджии считается, что  чернокожий  для
белого - лучший друг. Я ничего не говорю, белые совсем не против китайцев,
марсиан и прочих, но вот у чернокожих с белыми как-то  особенно  лихо  все
выходит...
   - Давай-давай, - подбодрил Свен.
   - Да ведь это трудно толком объяснить,р. Просто-напросто...  словом,
чернокожий и белый как-то особенно удачно друг к другу притираются, входят
в зацепление, словно хорошие шестерни. Между чернокожим и  белым  какая-то
особая слаженность.
   - А знаешь, - мягко проговорил Свен,  -  ведь  когда-то,  давным-давно,
твои предки считали  чернокожих  неполноценным  народом.  Издавали  всякие
законы, по  которым  чернокожему  категорически  воспрещалось  общаться  с
белым. И продолжали в таком же духе еще долго  после  того,  как  во  всем
остальном мире с этим предрассудком было покончено. Вплоть до Злосчастного
Испытания.
   - Это ложь, сэр! - вспыхнул Форбс. - Простите, я не обвиняю во лжи  вас
лично, сэр, но ведь это неправда. У нас в Джорджии всегда...
   - Могу доказать: так утверждают книги  по  истории  и  антропологии.  В
библиотеке у нас  тоже  найдутся  кое-какие,  если  только  тебе  не  лень
покопаться!
   - Уж янки понапишут!
   - Там есть и книги, написанные  южанами.  Все  это  правда,  Форбс,  но
стыдиться  здесь  нечего.  Просвещение  приходит   к   людям   долгими   и
мучительными путями. Твои предки обладали многими достоинствами, ты вправе
ими гордиться!
   - Но если все было так, как  вы  объясняете,  -  нерешительно  произнес
Форбс, - отчего же все переменилось?
   - Вот  об  этом  как  раз  можно  прочитать  в  одном  исследовании  по
антропологии. Ты ведь знаешь, что после  Злосчастного  Испытания  ядерного
оружия над Джорджией выпали обильные радиоактивные осадки?
   - Так точно,р.
   - Но ты едва ли знаешь, что в ту пору лучевая болезнь  стала  с  особой
беспощадностью  косить  население  так  называемого  Черного  Пояса.   Да,
жертвами болезни становились и многие белые. Но вот чернокожие в той части
штата вымерли почти начисто.
   - Этого я не знал, - покаянно прошептал Форбс.
   - Уж поверь мне на слово, до Испытания случалось  всякое  -  и  расовые
бунты, и линчевания, и взаимная неприязнь между белыми и  чернокожими.  Но
вдруг чернокожих не стало: их истребила лучевая болезнь.  В  результате  у
белых, особенно в малых населенных пунктах, появилось нестерпимое  чувство
вины. А  самые  суеверные  из  белых  терзались  мучительными  угрызениями
совести из-за массового вымирания чернокожих. Для  таких  белых  вся  цепь
событий явилась тяжелым ударом, ведь люди-то они были религиозные.
   - Какая им разница, если они ненавидели чернокожих?
   - В том-то и дело, что вовсе не ненавидели! Опасались смешанных браков,
экономической конкуренции, изменений в  общественной  иерархии.  Однако  о
ненависти и речи не было. Напротив. В ту пору твои земляки  утверждали  (и
при этом нисколько не кривили  душой),  будто  куда  лучше  иметь  дело  с
негром,  чем  с   "либералом"-северянином.   Отсюда   вытекало   множество
конфликтов.
   Форбс кивнул в напряженной задумчивости.
   - В изоляте - в сообществе вроде того,  где  ты  родился,  -  тогда  же
возник обычай трудиться вдали от дома, с представителями любой расы, кроме
земляков. Здесь всему подоплекой комплекс вины.
   По веснушчатым щекам Форбса градом катился пот.
   - Прямо не верится, - пробормотал радист.
   - Форбс, разве я тебе хоть раз в жизни солгал?
   - Никак нет,р.
   - Значит, поверишь, если я  поклянусь,  что  все  рассказанное  мною  -
правда?
   - По... постараюсь, капитан Свен.
   - Теперь ты знаешь, откуда пошел обычай. Будешь служить с Блейком?
   - Вряд ли у меня получится.
   - А ты попробуй.
   Прикусив губу, Форбс беспокойно заерзал.
   - Попробую, капитан. Не знаю, выйдет ли, но попробую. И сделаю это ради
вас и ради своих товарищей, а не из-за того, что вы мне тут наговорили.
   - Постарайся, - сказал Свен. - Больше от тебя ничего не требуется.
   Форбс кивнул и поспешно спустился с мостика.  Тотчас  же  Свен  сообщил
диспетчеру, что готов стартовать.
   Внизу, в кубрике, Форбса  познакомили  с  новичком  по  фамилии  Блейк.
Долговязому черноволосому новичку было там явно не по себе.
   - Здорово, - сказал Блейк.
   - Здорово, - откликнулся Форбс.
   Каждый  робко  шевельнул   ладонью,   словно   намереваясь   обменяться
рукопожатием, но ни тот, ни другой не довершили жеста.
   - Я из-под Помпеи, - заявил Форбс.
   - А я из Альмиры.
   - Почти что соседи, - убито сказал Форбс.
   - Это уж точно, - согласился Блейк.
   Наступило молчание. После долгих раздумий Форбс простонал:
   - Не могу я, ну никак не могу. - И двинулся было прочь из  кубрика.  Но
вдруг остановился и, обернувшись, выпалил: - А ты чистокровный белый?
   - Да нет, не так чтоб уж очень чистокровный, - степенно ответил  Блейк.
- По матери я на одну восьмую индеец племени чероки.
   - Ты чероки, это точно?
   - Он самый, не сомневайся.
   - Так бы сразу и говорил! Знал я одного чероки из Альтахачи, его  звали
Том Сидящий Медвежонок. Ты ему случайно не родня?
   - Едва ли, - признался Блейк. - У меня-то в жизни  не  бывало  знакомых
чероки.
   - Да мне что, мне без разницы. Надо было сразу объяснить людям, что  ты
чероки. Идем, покажу тебе твою койку.
   Когда часов через семь после старта  о  случившемся  доложили  капитану
Свену, тот был совершенно ошеломлен.
   Как же так, ломал он голову. Почему  восьмушка  крови  индейцев  чероки
превращает  американца  в  чероки?  Неужели  остальные  семь  восьмых   не
пересиливают?
   И пришел к выводу, что американцы, особенно из южных  штатов,  -  народ
непостижимый.