Боб Шоу. Амфитеатр

   -----------------------------------------------------------------------
   Журнал "Химия и жизнь".р. - Б.Белкин.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 10 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------
   Тормозные двигатели неприятно вибрировали.  Бернард  Харбен  ощущал  их
дрожь грудной клеткой.
   Он  слабо  разбирался  в  технике,  но   интуитивно   чувствовал,   как
возникающие напряжения испытывают посадочную лодку на прочность.  Он  знал
по опыту, что тонкие механизмы - наподобие его  съемочных  камер  -  ведут
себя прилично только при самом бережном обращении. Харбен  даже  удивился,
как это пилот терпит такое издевательство над лодкой. Впрочем,  проработав
положенное  время,  двигатели  выключились,  лодка  перешла  в   свободное
падение, и настала блаженная тишина.
   Харбен  посмотрел  через  прозрачный  купол.  Их   корабль   "Кувырок",
продолжая движение по орбите, превратился  в  яркую  точку.  Сверху  лодку
освещало  солнце,  внизу  сверкали  бескрайние,  жемчужно-белые   просторы
планеты.  Пилот,  чуть  ли  не   полностью   скрытый   массивной   спинкой
противоперегрузочного кресла, управлял лодкой, почти не  двигаясь.  Харбен
невольно восхищался ловкостью, с какой  он  вел  скорлупку  из  металла  и
пластика через сплошные облака к намеченной точке неведомого мира.
   В эти секунды Харбен испытывал редкое для себя чувство  -  гордость  за
Человека. Он повернулся к Сэнди Киро - она сидела рядом - и опустил ладонь
на ее руку. Сэнди продолжала  смотреть  прямо  перед  собой,  но  по  чуть
дрогнувшим губам Харбен понял, что она чувствует то же, что и он.
   Тишину нарушил тонкий настойчивый звук - лодка  вошла  в  верхние  слои
стратосферы. Вскоре  она  зарыскала,  затряслась,  и  когда  Харбен  снова
посмотрел на пилота, тот уже утратил  свою  богоподобную  неподвижность  и
трудился,  как  простой  смертный.  Внезапно  их  окутала  серая   пелена,
посадочная лодка превратилась в самолет, борющийся с  ветром,  облаками  и
льдом, а пилот, словно пониженный в сане, стал просто  авиатором,  который
пытается совершить посадку наперекор внезапно налетевшей буре.
   Сэнди тревожно обернулась к Харбену. Он улыбнулся и показал на часы.
   - Не мешало бы подкрепиться. Вот разобьем лагерь и сразу пообедаем.
   Его озабоченность будничными делами, казалось, успокоила Сэнди,  и  она
откинулась на спинку кресла, осторожно расправив плечи. Пилот не подвел их
и на этот раз. Корабль вырвался из облачного слоя и взял  курс  на  горную
цепь, к террасам, покрытым темной  растительностью,  к  блестящей  паутине
маленьких рек. Харбен с профессиональной сноровкой оценил пейзаж и  достал
из нагрудного кармана панорамную камеру. На удивление скоро пилот  посадил
лодку, тучи пыли, поднятые двигателями, осели, и все трое ступили на чужую
планету.
   - Вот радиомаяк Бюро, - сказал пилот  и  указал  на  желтую  пирамидку,
которая словно присосалась к скалистой поверхности в сотне метрах от  них.
Пилот был довольно  уверенным  молодым  человеком  с  мягкими  золотистыми
волосами. Вид он имел такой, будто  все  на  свете  ему  давно  надоело...
Напускное, подумал Харбен, просто парень совсем молод.
   -  Вы  посадили  нас  в  самую  точку,  -  сказал  он,  проверяя   свое
умозаключение. - Поразительное мастерство!
   Пилот просиял, но тут же принял серьезный вид.
   - Через десять минут наступит местный полдень, - сказал он деловито.  -
Лодка вернется ровно в полдень через шесть суток.  Так  что  у  вас  будет
десять минут сверх контракта.
   - Щедро.
   - Так  мы  ведем  дела,  мистер  Харбен...  Корабль  прилетит  точно  в
назначенное время, - заключил он, - можете не сомневаться.  Хотя  пилотом,
возможно, буду не я.
   - Надеюсь, что вы! - воскликнула Сэнди, включаясь в игру Харбена.  -  Я
буквально потрясена... Вас зовут Дэвид?
   - Верно. - Пилот не смог сдержать  широкой  улыбки.  -  Ну,  мне  пора.
Счастливой охоты!
   - Спасибо, Дэвид.
   Сэнди и Харбен подхватили вещи и отошли на безопасное расстояние. Лодка
приподнялась, застыла на миг и рванулась в облака.  Она  исчезла  из  вида
прежде, чем стих рев двигателей, но  лишь  когда  замер  последний  шорох,
когда порвалась последняя связь с остальным человечеством, Харбен  наконец
осознал, что стоит на чужой планете.
   Несмотря на высокую влажность, видимость была на удивление  хорошей,  и
Харбен мог разглядеть серые холмы вдалеке, густую растительность и водоемы
- свинцовые, черные или нежно-серебристые в зависимости от того, как падал
свет. С востока дул ровный ветер, он нес с  собой  запахи  озона,  мхов  и
мокрых камней. Птиц не было, как, впрочем, и другой  живности,  но  Харбен
точно знал, что где-то неподалеку  поджидает  добычу  весьма  своеобразное
существо, чьи методы убийства он подрядился заснять.
   - Симпатичный мальчик, - беспечно заметила Сэнди.
   - Его уже нет, - ответил Харбен, деликатно намекая, что  пора  выкинуть
из головы земные дела и заняться обживанием незнакомого мира.
   Срок их брачного договора истекал через два месяца, и  хотя  Харбен  не
раз клялся, что возобновит его, Сэнди, как ему казалось, не слишком в  это
верила. Собственно, она  и  отправилась  с  ним  в  экспедицию,  чтобы  не
потерять добрых отношений, и это его только  радовало,  если  бы  не  одно
обстоятельство:  предыдущая  группа,  снимавшая  Е.Т.Cephalopodus  subterr
petraform, бесследно исчезла.  Однако  все  попытки  отговорить  Сэнди  от
путешествия наталкивались на возражения  -  скорее  эмоциональные,  нежели
логические, и в конце концов Харбен согласился, но при  условии,  что  она
полностью разделит с ним бремя работы.
   - Идем. Если повезет, за час отыщем удобное место, тогда и поедим.
   Сэнди надела рюкзак, и они  зашагали  на  ср.  Харбен  уже  приметил
подходящее место - ущелье километрах в шести  от  них,  но  тем  не  менее
аккуратно сверился с компасом, чтобы отыскать  обратный  путь,  даже  если
сгустится туман. Он велел Сэнди держать энерговинтовку наготове.  Конечно,
то, что произошло со съемочной группой два года назад, можно  объяснить  и
какой-то нелепой случайностью - они, например, могли провалиться в одну из
многочисленных подземных рек,  -  но  Харбен  полагал,  что  рисковать  не
следует.
   Они продолжали  идти  на  север,  виляя  между  вздыбленными  каменными
плитами, пока не вышли на более или менее ровное  место.  Каверзная  глина
уступила место темному песку, из которого  пробивались  кусты  и  ползучие
растения.  Порой  из-под  ног,  громко,   щелкая,   выпрыгивали   какие-то
насекомые,  и  Сэнди  каждый  раз  вздрагивала.  Харбен  заверил  ее,  что
металлизированный костюм защищает и от гораздо  более  крупных  тварей,  и
вскоре она перестала обращать на них внимание. Сэнди была журналисткой, но
прежде она писала только о курортных мирах. Впрочем,  и  тут,  на  планете
Хассан-4, она осваивалась быстро.
   Они подошли к природным  вратам  в  массивной  скале.  Надежды  Харбена
сбылись - он нашел признаки обитания E.T.Alcelaphini, небольших  зверьков,
напоминающих антилоп, тех самых, что служили пищей петраформам. От прохода
в скалах следы тянулись к югу, в сторону каменистого плато, откуда  пришли
Харбен и Сэнди.
   - Отлично. Я думаю, мы на главном пути миграции.
   Сэнди огляделась.
   - А почему их не видно?
   - В том-то и дело. Самки перед родами крайне осторожны, ведь они  не  в
состоянии быстро бегать. Из-за этого наш  друг  петраформ  и  стал  таким,
каков он есть.
   Сэнди брезгливо поморщилась.
   - Пожалуйста, не называй этих тварей нашими друзьями.
   - Тем не менее они  принесут  нам  кучу  денег,  -  улыбаясь,  возразил
Харбен. - А это самое лучшее, что может сделать друг.
   - Они отвратительны!
   - В природе нет ничего отвратительного.
   Харбен поднес к глазам компакт-бинокль  и  осмотрел  ровную  местность.
Угол наблюдения был слишком острым, мешали булыжники и растительность,  но
все же ему  удалось  разглядеть  по  меньшей  мере  три  серые  каменистые
подковы. Они походили на незавершенные копии Стоунхенджа, только  меньшего
размера, метров пяти в диаметре. Харбен пересчитал камни и  убедился,  что
их по семь в каждом кольце. А главное, что проем -  то  разомкнутое  место
кольца, где недоставало восьмого камня, - обращен к северу, откуда  каждой
весной в поисках обильных пастбищ шли квазиантилопы.
   - В саду господнем все чудесно, - произнес Харбен.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Кажется, нам повезло с первого раза. Идем, я голоден.
   Приблизившись к кольцам, Харбен обнаружил,  что  местность  как  нельзя
лучше отвечает его целям. Сразу нашлись удобные точки съемки вблизи камней
и деревьев, где можно укрыть четыре автоматические камеры,  ждущие  своего
часа у него в рюкзаке. А  небольшая,  облизанная  ветром  скала  позволяла
снимать происходящее сверху,  в  плане.  Харбен  с  головой  погрузился  в
изучение ракурсов съемки и пришел в себя, лишь когда  осознал,  что  Сэнди
беззаботно двинулась вперед.
   - Сэнди! Куда это ты собралась?
   Она замерла, почувствовав в его голосе предостережение.
   - А что случилось?
   - Ничего. Но от  меня  не  отходи.  -  Харбен  подождал,  пока  она  не
оказалась у него за спиной, затем указал на три кольца. - Именно их  мы  и
приехали снимать.
   Сэнди непонимающе смотрела на голую землю. Потом она все же  разглядела
неясные формы среди разбросанных камней. Она побледнела еще сильнее, но, к
радости Харбена, не утратила самообладания.
   - Я думала, они будут похожи на пауков. Или на осьминогов.
   Он покачал головой.
   - Если б они хоть немного отличались от обыкновенных камней, то погибли
бы с голоду. Если жертва  что-то  заподозрит,  она  не  попадет  к  ним  в
объятья.
   - Значит, эти камни не настоящие?
   - Нет. Это конечности, которые в точности имитируют камни. Полагаю, что
можно постучать по ним молотком и  не  заметить  никакой  разницы  -  пока
стоишь вне круга.
   - А если войти внутрь?
   - То попадешь в восьмую руку.
   Продолжая урок по внеземной зоологии, Харбен  показал  Сэнди  небольшое
углубление у входа в подкову. Там, прикрываясь камнями и  травой,  таилась
свернутая в спираль  рука,  готовая  затянуться  вокруг  любого  существа,
которое осмелится ступить внутрь.
   Сэнди на секунду затихла.
   - Что же потом?
   - Вот это нам и предстоит выяснить, -  сказал  Харбен.  -  Очевидно,  у
петраформа то же строение, что у других головоногих,  значит,  рот  должен
находиться в центре. Мы не знаем, как быстро  погибает  жертва  и  сколько
длится процесс пищеварения. Возможно, хищник просто держит  зверька,  пока
тот не умрет.
   Харбен перевел дыхание. Что ни говори, местность на редкость хороша для
съемки.
   - Знаешь, Сэнди, именно это я и искал -  что-то  такое,  что  обеспечит
меня на всю жизнь. Представляю, как ухватятся телекомпании!
   - Я бы выпила чего-нибудь горячего, - сказала Сэнди. -  Давай  поставим
палатку.
   - Да, конечно.
   Харбен нашел ровное место,  расстелил  полотнище,  открыл  баллончик  с
газом, и вскоре поднялась сферическая крыша. Люди высокорослые, - а Харбен
был из их числа, - не любят обычно тесноту, однако  шесть  ночей,  которые
предстояло провести в крошечной палатке, его не тревожили.  Награда,  судя
по  всему,  окажется  столь  большой,  что  следующее  путешествие,  если,
конечно, ему вздумается поехать, можно будет обставить с роскошью.  Харбен
достал двенадцать автотермических лотков, каждый  на  два  приема  горячей
пищи, и передал Сэнди. Она присоединила их  к  собственным  запасам.  Пока
Сэнди разогревала банки с кофе, он  отошел  на  достаточное  расстояние  и
соорудил  древнейшее,  но  непревзойденное  по  дешевизне  устройство  для
утилизации отходов - вырыл выгребную яму.
   Харбен уже складывал лопатку, когда  до  него  донесся  тихий  звук.  С
замиранием сердца он понял, что Сэнди с кем-то тихо разговаривает.  Харбен
рванул к ней, но тут же остановился, увидев, что она одна. Сэнди стояла на
коленях спиной к нему; похоже, она открывала банки с кофе.
   - Сэнди! - закричал он, не понимая причин тревоги.  -  С  тобой  все  в
порядке?
   Она изумленно повернулась.
   - Что ты там делаешь, Бернард? Я думала...
   Он подошел и взял кофе.
   - Большинству людей требуются годы такой жизни, чтобы сойти с ума.
   - Я думала, ты стоишь прямо за мной. - Сэнди сделала маленький  глоток.
Она ухитрялась оставаться  женственной  даже  в  серебристо-сером  полевом
костюме. Ее взгляд скользил по ровной местности и задержался  на  каменных
кольцах. - Бернард, почему там нет костей?
   - Они перевариваются. Кости могли бы отпугнуть других  животных;  Кроме
того, они служат петраформам источником минеральных  веществ.  В  геохимии
Хассана-4 есть странные пробелы, особенно в части металлов.
   - Ну и местечко!
   - Всего лишь частица пестрого узора природы, любимая, - сказал  Харбен,
допивая кофе. - Пойду поставлю камеры, чтобы не прозевать чего-нибудь.
   - А я сделаю наброски для статьи. - Сэнди вымученно улыбнулась.  -  Мне
бы тоже не мешало заработать.
   Харбен кивнул.
   - Да, тебе не надо отлучаться. Чем меньше мы будем оставлять  следов  и
запахов, тем лучше.
   Он достал из рюкзака четыре автоматические камеры,  забросил  за  плечо
винтовку и пошел к кольцам. Облака опустились  так  низко,  что  закрывали
верхушки деревьев,  но  у  поверхности  воздух  оставался  прозрачным  как
стекло. Харбен  не  отрывал  взгляда  от  безобразных  камней.  Интересно,
чувствуют ли эти затаившиеся под землей создания его шаги, предвкушают  ли
добычу, приближающуюся  к  ловушке?  "Тебе  не  повезло,  камнесьминог,  -
подумал он. - Не я тебя буду кормить, а ты меня".
   С обеих сторон участка росло по дереву, и Харбен укрепил камеры  на  их
стволах. Третью камеру,  ту,  что  на  севере,  он  установил  на  вершине
небольшой скалы - сзади на нее легко можно было взобраться. С  юга  удачно
располагались два больших валуна. Он остановил выбор на том, что поближе к
озерцу, - квазиантилопы могли подойти к воде, а это превосходный  материал
для фильма. Голографическая система не  ограничивала  глубины  резкости  и
угла съемки, значит, общие и крупные планы можно будет монтировать  позже,
когда это понадобится. Харбен прислонился  к  валуну,  закрепляя  присоску
штатива, когда почувствовал, что рядом стоит Сэнди.
   - Что ты ходишь за мной? - не скрывая раздражения, спросил  он.  Ответа
не последовало. Харбен повернулся, чтобы отчитать ее за отлучку, но  рядом
никого не было. Все его чувства внезапно  обострились:  насыщенный  влагой
воздух  стал  холоднее,  журчание  ручейков  -  громче.  Ремень   винтовки
соскользнул с плеча, оружие  оттянуло  руку.  Харбен  стоял  начеку  целую
минуту, но вокруг  ничего  не  двигалось,  кроме  медленно  ползущих  вниз
щупалец тумана.
   Напряжение понемногу  спало,  он  установил  наконец  камеру,  проверил
дистанционное управление и побрел к палатке.  То,  что  с  ним  произошло,
вполне объяснялось расшалившимися нервами - пребывание  на  чужой  планете
может вывести из себя кого угодно. Впрочем, возможно  и  другое:  вдруг  в
атмосфере есть вещества, вызывающие галлюцинации? Правда, при  официальном
обследовании ничего такого в пробах воздуха не обнаружилось, но нельзя  же
исключить местные или временные отклонения. Харбен решил  несколько  часов
последить за своими ощущениями, прежде чем рассказать о них Сэнди.
   Как только он вернулся, Сэнди включила автотермический лоток, и впервые
на Хассане-4 они поели. Время от времени Харбен посматривал в  бинокль  на
открывающийся  с  севера  проход  и  пытался  понять,  нормально   ли   он
воспринимает  окружающее.  Казалось,  все  в  порядке,  но  когда  Харбен,
расхаживая по лагерю, невольно ослаблял самоконтроль, наплывало  ощущение,
будто за ним  наблюдают.  Это  чувство,  смутное,  едва  уловимое,  Харбен
приписывал  своей  нервозности.  Вскоре  он  перестал  обращать  на   него
внимание, а работающую с диктофоном Сэнди вообще ничто не беспокоило.
   Ближе к вечеру Харбен заметил движение в серых скалах. Через  несколько
минут в проходе появились два животных, отдаленно  напоминающих  антилопу.
Они грациозно выбирали  путь  среди  россыпей  камней.  Одно  из  животных
оказалось самкой, и даже с такого расстояния  было  видно,  что  ей  скоро
рожать.
   Харбен снимал их  из  укрытия.  Когда  квазиантилопы  приблизились,  он
понял: то, что издалека казалось хвостом  самки,  на  самом  деле  -  пара
длинных тонких ножек рождающегося детеныша. Животные  подошли  вплотную  к
ровному участку, где затаились петраформы, и сердце. Харбена заколотилось.
Он нажал кнопку на пульте дистанционного управления,  приводя  в  действие
все четыре камеры, а сам приник к видоискателю.
   Словно ведомые могучим инстинктом,  животные  миновали  коварную  зону,
обойдя смертельную ловушку за  метр,  и  побежали  дальше  на  юг.  Харбен
выключил  камеры  и  подумал  мимоходом  -  интересно,  разделяют  ли  его
разочарование три затаившихся под землей хищника?
   - Плохо, - сказал он, повернувшись к  Сэнди.  -  Впрочем,  успех  редко
приходит с первого раза.
   - Бернард, самка рожала?
   - Да, конечно.
   - Но это ужасно! Почему они не останавливаются?
   Ее участие вызвало у  Харбена  улыбку.  Как  мало,  однако,  она  знает
повадки диких зверей!
   - Быстрые ноги - единственный  козырь  таких  животных.  У  родившегося
малыша будет от силы пять минут, чтобы научиться ходить, - и снова в путь.
   Сэнди поежилась.
   - Мне здесь не нравится.
   - На всех планетах земного типа примерно то же самое.  Да  и  в  Африке
можно увидеть нечто подобное.
   - Все равно,  я  рада,  что  она  спаслась.  Если  бы  ее  поймали  эти
чудовища...
   Не самое лучшее время для спора. Все  же,  решил  Харбен,  надо  помочь
Сэнди увидеть вещи в правильном свете, прежде чем  она  станет  свидетелем
удачной охоты.
   - У природы нет чудовищ, - сказал он. -  Нет  ни  плохих,  ни  хороших.
Каждое создание вправе добывать себе пищу, и не имеет значения,  малиновка
это или камнесьминог.
   Сэнди сжала губы и покачала головой.
   - Нельзя сравнивать малиновку с этой... тварью.
   - Всем надо есть.
   - Но малиновка всего-навсего...
   - Не с точки зрения червяка.
   -  Мне  холодно,  -  отвернувшись,  произнесла  Сэнди.   Внезапно   она
показалась  такой  маленькой  и  беззащитной,  что   Харбен   почувствовал
угрызения совести - не надо было брать ее в этот чуждый ейр.
   До конца дня ничего не произошло. Когда стало смеркаться, Харбен уложил
вокруг палатки  сторожевой  провод.  Сэнди  почти  сразу  забралась  в  их
искусственное логово, а он еще с час сидел снаружи, глядя в кромешную тьму
и прислушиваясь к многоголосью перешептывающихся ручейков. Один раз у него
возникло ощущение, будто за  ним  наблюдают,  но  ни  одна  из  светящихся
зеленым стрелочек  на  пульте  сторожевой  системы  даже  не  шелохнулась.
Наверное, нервы разгулялись.
   Харбен улегся и долго, бесконечно  долго  лежал  с  открытыми  глазами,
ожидая наступления утра.
   Дневной свет, запах кофе, суета по хозяйству - все это оживило Сэнди, и
Харбену тоже стало легче. Он энергично двигался, разминая затекшее тело, и
много, больше, чем  нужно,  распространялся  об  их  планах  на  несколько
следующих лет. Сэнди догадывалась, зачем он это говорит,  но  недовольства
не проявляла. Она  даже  пошутила,  что  в  журнале  путешествий  распишет
Хассан-4 как роскошный курорт.
   Харбена больше всего беспокоила облачность, спустившаяся ночью до самой
земли. Во время  завтрака  он  с  облегчением  убедился,  что  под  лучами
невидимого  солнца  прослойка  чистого  воздуха  постепенно   расширяется,
открывая верхушки деревьев. Когда на севере стали  прорисовываться  склоны
холмов, Харбен поднес к глазам бинокль. И сразу увидел  среди  скал  стадо
квазиантилоп.
   - По-моему, начинается, - сказал он, продевая руку в ремешок камеры.  -
Тебе, пожалуй, лучше оставаться здесь.
   Харбен пригнулся и побежал к  холмику,  укрывшись  за  которым  он  мог
наблюдать за равниной. Автоматические камеры  были  готовы  к  работе,  и,
чтобы  не  забыть  о  них  в  горячке,  Харбен  включил  их  заранее.   Он
почувствовал, как сзади подошла Сэнди, но  не  стал  отвлекаться  -  стадо
приближалось. Из прохода одна за  другой  выбегали  квазиантилопы,  вожаки
вели их прямо к поджидающим кольцам.
   Стадо голов в двадцать начало пересекать опасную зону. И вновь,  словно
оберегаемые неким инстинктом, животные обходили подковы. Харбен  уже  стал
опасаться, что ни одно из них не совершит гибельной ошибки, когда  крупный
самец, за которым следовала беременная самка, вошел в ближайшую подкову. У
Харбена  пересохло  во  рту.  Животное,  не   подозревая   об   опасности,
переступило   через   углубление,    обозначавшее    восьмую    конечность
камнесьминога, пересекло кольцо камней, которые были вовсе не камнями,  и,
шествуя с величавым безразличием, благополучно вышло с другой стороны.
   Надо же быть такому невезению! Неужели камнесьминог мертв? Может,  надо
поискать другое место?
   Он снова застыл. Самка, двигаясь по следам самца, вступила в кольцо,  и
тут  же  у  входа  что-то  забурлило,  задвигалось.  Тонкий  черный   язык
взметнулся  кверху  и  с   отчетливым   щелчком   обвился   вокруг   ножек
полуродившегося детеныша. Самка испустила резкий крик и замерла.
   "Я разбогатею!". Эта мысль  промелькнула  в  мозгу  Харбена,  когда  он
вскочил на ноги, чтобы изменить угол съемки.
   Крик боли и страха вспугнул стадо. Все, за исключением самца, помчались
к югу. Прогремели копыта, и наступила тишина,  прерываемая  лишь  жалобным
фырканьем попавшей  в  западню  самки.  Камнесьминог  тянул  все  сильнее,
вытаскивая детеныша  из  утробы,  и  самка,  переставляя  ноги,  понемногу
отходила назад. Конечно, она  могла  спастись,  но  инстинкт  запрещал  ей
жертвовать потомством. И вдруг гигантскими змеями зашевелились другие семь
конечностей, ожившие валуны взрыхляли почву, отрезая пойманному  животному
путь к бегству.
   - Бернард! - донесся издалека крик Сэнди, а вслед  за  тем  он  услышал
звук ее быстрых шагов. Каким-то уголком мозга Харбен подивился  -  он  был
уверен, что Сэнди где-то рядом, -  но  все  его  внимание  было  поглощено
драмой, разыгрывающейся на глазах.
   - Бернард, -  тяжело  дыша,  проговорила  Сэнди,  -  ты  должен  что-то
сделать!
   - Я все делаю, - отозвался он. - Я ничего не упускаю.
   Когда самка почувствовала себя в окружении, она судорожно рванулась,  и
на свет появилась  голова  детеныша.  Сэнди  глухо  всхлипнула  и  шагнула
вперед. Краем глаза Харбен заметил винтовку в  ее  руках.  Он  рискнул  на
секунду оторваться от видоискателя и вырвал оружие.
   - Ты должен помочь ей! - Сэнди замолотила кулачками в его  плечо.  -  Я
никогда не прощу тебе, если ты ей не поможешь!
   - Это  лишено  смысла.  -  Он  отвел  ее  руки,  про  себя  думая,  что
подрагивание камеры  можно,  пожалуй,  убрать,  когда  будут  обрабатывать
пленку. - Так уж устроено природой. То, что ты видишь, происходило и будет
происходить миллионы раз.
   - Все равно, - взмолилась Сэнди. - Только не сейчас...
   - Боже мой, Сэнди, гляди! - закричал Харбен.
   Через  видоискатель  было  видно,  как  под  ногами   у   самки   стала
разверзаться земля.  Камнесьминог  приготовился  к  трапезе.  Когда  почва
задрожала и поползла, смелость покинула самку,  и  она  рванулась  вперед.
Детеныш выпал и в момент рождения исчез в разинутой пасти.  Освободившаяся
антилопа легко перемахнула через  конечности  камнесьминога,  помчалась  к
самцу, и вскоре они оба исчезли из виду.
   - Я должен это заснять!
   Не обращая внимания на всхлипывания Сэнди, Харбен выбежал  на  равнину.
Сэнди держалась рядом, она пыталась вырвать оружие из его левой руки.
   Харбен оттолкнул ее, не останавливаясь, и тут что-то с кошмарной  силой
обвилось вокруг его запястья и остановило на полушаге, едва не вырвав руку
из сустава. С отчаянием, уже иным, Сэнди вновь выкрикнула его имя.  Харбен
обернулся и увидел, что его схватил и приковал к земле тонкий черный р.
Не веря своим глазам, Харбен подергал за него, и  тут  же  вокруг  лодыжек
захлестнулся другой р. За секунду тело Харбена оплели жадные  щупальца.
Он кинул затравленный взгляд через плечо и увидел, как сползает на  колени
Сэнди, опутанная такой же сетью.
   - Винтовка! - Ее голос сорвался на визг. - Сожги их!
   Будто поняв эти слова, новые путы обвили оружие и вырвали его  из  рук.
Все пространство вокруг каменных  окружностей  ожило,  змеящиеся  щупальца
колыхались, словно трава на ветру.  И,  довершая  ужасную  картину,  стали
менять форму, стягиваться внутрь деревца и булыжники,  образующие  внешнее
кольцо. Даже поверхность озерца сгорбилась студенистой псевдоножкой.
   Когда земля под ногами поползла и стала  разъезжаться,  Харбен  наконец
понял: весь участок был огромным, сложно устроенным, голодным хищником.
   Блестящие шнуры затянулись туже. Харбен упал на колени и  почувствовал,
как его засасывает внутрь, в образующийся провал. Сэнди он почти не  видел
за клубком черных нитей. Странное траурное гудение наполнило воздух.
   В последний миг,  исполненный  страха  и  отчаянья,  Харбен  запрокинул
голову  и  взглянул  наверх.  Предсмертный  вопль  замер  в  его  груди...
Что-то... что-то невероятное двигалось в облаках.
   То была человекоподобная фигура, неестественно  высокая,  расплывчатая,
будто  с  колышущимися  очертаниями,  закутанная  переливающимся   светом.
Бело-голубая молния  ударила  вниз,  и  Харбен  скорее  почувствовал,  чем
услышал, крик, исторгнутый  исполинским  организмом.  Густая  сеть  черных
нитей исчезла в скрытых порах, Харбен был свободен.
   Он вскарабкался на ноги, схватил Сэнди  за  руку,  и  они,  спотыкаясь,
побежали к палатке, подальше от круга булыжников и деревьев. У  причудливо
изогнутого,  но  уже  застывшего  дерева  Харбен  оглянулся  и  увидел   в
вихрящихся облаках пульсирующую фигуру. И хотя глаз не было видно,  Харбен
чувствовал, что существо смотрит прямо на него, в него, сквозь него.
   "Знай, что ты неправ, мой друг. - Открылась заслонка в горнило  разума,
и огонь опалил мозг Харбена. - Я тоже наблюдатель, но  бесконечно  опытнее
тебя.   Энтропия   диктует:   все   живое   должно   умереть.   Но   Жизнь
противодействует энтропии, и в  целом,  и  в  каждой  частности.  Утратить
способность сопереживать - значит отмежеваться от Жизни..."
   Затем пространство сместилось и фигура исчезла.
   Когда  Харбен  собирал  вещи,  местность,  где  они  едва  не  погибли,
выглядела совсем как прежде. Деревья  и  булыжники  казались  естественной
частью ландшафта, в центре мирно  застыли  три  кольца  камней.  Моросящий
дождь постепенно стирал с почвы следы недавней трагедии.
   Сэнди приняла успокаивающую таблетку и больше не дрожала,  но  ее  лицо
оставалось бледным и хмурым.
   - Ты думаешь, это единый организм?
   - Вряд ли, - ответил Харбен, выпуская газ из палатки. - На мой  взгляд,
эти три в центре живут в симбиозе с большим хищником.
   - Не понимаю, почему они пропустили стадо и набросились на нас.
   - Я тоже - пока. Может быть, они изголодались по металлам.  Смотри,  во
что превратились наши костюмы.
   Палатка упала на землю, и Харбен поднялся на ноги.
   - Сумеешь сложить?
   Сэнди кивнула, следя за ним встревоженным взглядом.
   - Куда ты идешь?
   - За автоматическими камерами.
   - Но...
   - Не волнуйся, Сэнди. За пределами окружности я в полной безопасности.
   Она подошла к нему и взяла его за руку.
   - Хочешь забрать пленки, Бернард?
   - Ты еще не пришла в себя, малышка. -  Харбен  недоверчиво  рассмеялся,
отнимая руку. - Да им цены нет, особенно если тот, кто нас спас,  попал  в
р. Конечно, я заберу их.
   - Но разве ты не помнишь, что он сказал?
   - Я не уверен, что он вообще что-то говорил. В  любом  случае  не  вижу
особого смысла.
   - Он сказал, что нам всем придется умереть. Но не на потребу публике.
   - Повторяю, не вижу смысла.
   - Все очень просто, Бернард, - сказала она, преодолевая  неуверенность.
- Когда ты направляешь камеру на  любое  существо,  то  выделяешь  его  из
прочих. Ты привлекаешь к нему  симпатии  миллионов  людей,  но  если  наша
симпатия не стоит ни гроша, то чего стоим мы сами?
   - Никогда себя не оценивал.
   - Он тоже снимал нас, но он не позволил нам погибнуть.
   - Сэнди, это лишь... - Харбен не закончил фразу, хотел уйти, но увидел,
что Сэнди плачет, и остался. - Послушай, - сказал он. - Детеныш  погиб,  и
тут ничего не поделаешь. Причем заметь, тот, кто нам  помог,  он  не  убил
хищника.  Зверь  уже  опомнился,  он  по-прежнему   будет   питаться   тем
единственным способом, который  ему  доступен.  Кстати,  могу  представить
себе, какая участь постигла предыдущую экспедицию.
   - Огорчен, что и этого не мог снять?
   - Ты успокоишься, когда мы улетим, - коротко ответил Харбен.
   Он  повернулся  и  пошел  за  камерами,  внимательно  следя,  чтобы  не
переступить пределов опасного круга. Последняя реплика Сэнди  задела  его,
но вскоре все мысли заняли планы на будущее. Не говоря уже о быстротечной,
но   потрясающей   встрече    с    иным    разумом,    с    могущественным
естествоиспытателем, Хассан-4 оказался настоящей сокровищницей. Черпать из
нее можно не один год. Правда, Сэнди не желает и думать об этом, а значит,
их брачный договор под угрозой.
   Позже, на подходе к радиомаяку, Харбен внезапно  осознал,  что  решение
уже принято. Он испытывал неловкость -  затеять  тяжелый  разговор,  когда
Сэнди так глубоко потрясена... Но он стоял на пороге блестящей карьеры,  и
настала пора учиться твердости.
   - Сэнди, - тихо произнес  Харбен,  беря  ее  под  локоть,  -  тщательно
обдумав...
   Она отвела его руку, не поворачивая головы.
   - Хорошо, Бернард. Я тоже не хочу оставаться твоей женой.
   Харбен на секунду опешил. Он  испытывал  странное  чувство,  в  котором
смешались неожиданность и облегчение. Затем поправил сумку  с  камерами  и
зашагал по влажной серой глине.