Владимир СВЕРЖИН

ИЩУЩИЙ БИТВУ

ПРОЛОГ

- Это факт?

- Нет, это хуже, чем факт! Это так оно и было на самом деле!

"Тот самый Мюнхгаузен"

Капитан Брасид, мой старый добрый друг, начинал свое повествование с кокетливой оговорки: "Это не я". В свою очередь должен прямо заявить, что если что-то из описываемого здесь и происходило в действительности, то именно со мной.

Началось все несколько лет назад, когда вскоре после двадцать восьмой своей годовщины я окончательно и бесповоротно усвоил о себе несколько "слишком". Я "слишком" нагл и самонадеян, чтобы служить в столь прославленной части. "Слишком" склонен к авантюризму, чтобы работать в нашей фирме, гордящейся своими древними традициями. "Слишком" не желаю считаться с незыблемыми авторитетами, а также ни в грош не ставлю репутацию вполне достойных представителей нашего общества, чтобы работать в столь почтенной газете.

К этому остается добавить, что я "слишком" уважаю себя для серьезных занятий политикой, чтобы понять, что Дела мои в те дни были, увы, отнюдь не "слишком". Конечно, устроиться телохранителем к какому-нибудь финансовому тузу по ту сторону океана или - совсем на худой конец! - завербоваться в Иностранный Легион не составляло для меня проблем, но мои многочисленные тетушки сочли бы это дерзким вызовом и моветоном для отпрыска такого древнего и знатного рода, как наш. Что, в свою очередь, толкало меня на тернистый путь достославного и незабвенного Айвенго, то есть на веки вечные делало "рыцарем, лишенным наследства".

В грустных раздумьях о тщете всего сущего я давился теплой колой в маленькой забегаловке форта Норич, где в заботах о хлебе насущном протекали мои дни, когда дверь с мелодичным звоном распахнулась и, словно ангел-искуситель, в лучах заходящего солнца в дверном проеме во весь свой немалый рост возник мой старый итонский однокашник и побратим полковник Джозеф Рассел.

- Я объехал почти всю Британию, разыскивая этого облезлого павиана, а он сидит здесь, словно памятник обломкам империи, и пьет какую-то бурду, - без всякого вежливого предисловия начал он. - Кстати, что именно ты пьешь? Колу?! Ты что, окончательно свихнулся в этой дыре? Брось сейчас же травиться этим унизительным для мужского достоинства питьем! У меня в машине ящик шартреза урожая тридцать второго года.

Он замолчал, выжидая, какую реакцию вызовет у меня его сообщение, но, не дождавшись должного эффекта, небрежно добавил:

- Тысяча восемьсот тридцать второго! Так, захватил с собой, чтобы сполоснуть нашу встречу.

Судя по изысканности оборотов речи, старина Зеф был действительно рад меня видеть. Честно говоря, я тоже. Мы с детских лет росли вместе. Вместе жевали гранит науки, вместе проводили часы в фехтовальных залах и на татами. Вместе желторотыми лейтенантами прибыли в батальон коммандос, где нам предстояло преумножить славу своих отцов во славу английской короны.

Правда, после десанта на Жарль-Жар нам пришлось надолго расстаться. Я отправился в госпиталь, он-в академию. Дальше - Генеральный штаб, а еще дальше ему присветило что-то уж такое непонятное, что его файл на компьютере однообразно высвечивал "Топ сикрет", не поддаваясь на многочисленные попытки подольститься к нему. И вот Джозеф возникает в нашей глухомани в одуренно дорогом костюме кокетливо украшенном знаком коммандос, с ящиком коллекционного шартреза в багажнике своего новенького "ягуара".

- Что ты здесь расселся, как Папа Римский на приеме? Целования туфель не предвидится. Собирайся, мы уезжаем. - Это последовало сразу же за предложением сполоснуть встречу старых друзей ящиком шартреза.

- Да, но...

- Знаю я все твои "но"! Ты обучаешь этих молокососов, завтрашних лейтенантов Королевской морской пехоты, управляться с холодным оружием и без оного. Ты специально для этого ушел из Кембриджа?! Тоже мне, нашел себе работенку! На вот, читай. - Рассел бросил мне пакет, скрепленный печатью ее величества. - Приказ о переводе вас, мой любезный друг, как уникального мастера исторического фехтования и прочая, и прочая, в распоряжение Института экспериментальной истории. Пока что в качестве инструктора. Но скажу тебе прямо: я тебя вытягиваю совсем не для того, чтобы ты сушил мозги. Уяснил? Вопросы? Просьбы? Возражения? Нет? Отлично!

Вопросов и возражений в разговорах с Расселом возникнуть не могло - их просто некогда и некуда было вставить.

Я всегда восхищался вулканической энергией моего побратима. Если бы имелся способ поставить на ее пути турбину, то мощности хватило бы для иллюминации всего Лондона, пожалуй, даже с предместьями.

Как бы там ни было, а в одном дружище Зеф оказался прав. Я недолго ходил в инструкторах в этом странном заведении.

Глава первая

Есть много, друг Горацио, такого

Что и не снилось нашим мудрецам..

Гамлет, принц Датский

Лаборатория рыцарства, к которой я был приписан, находилась в довольно неуютном длинном подвале со сводчатым потолком. Здесь же хранилось невероятное количество факелов, гобеленов, подставок и плошек для светильников, наконец, именно у нас почему-то решили устроить свалку, доспехов и прочей ратной снаряги.

Готлиб Гогенцоллерн, шеф нашего отдела, восходящее научное светило, сделал стремительную карьеру благодаря изысканиям в сравнительной истории европейских монархий XIV-XV веков. Теперь в наше подземное царство светило спускалось исключительно по большим праздникам.

В эти светлые дни его представительная дородная фигура опасливо скользила между сваленных в груду испанскими алебардами и сундуками, забитыми всяким барахлом, то и дело обмахиваясь кружевным надушенным платком. Обычно же его лицо представало перед нами в магическом кристалле, подаренном Мерлином сэру Мердайну из Голстонборо, и просило прибыть к нему в апартаменты.

В тот день ничто не предвещало грозу. Только-только душа и радость нашей лаборатории Арви Эмрис, усевшись на дубовый стол, воткнула кипятильник в трофейный фламандский кубок, готовясь порадовать смертных чашечкой кофе, рецепт приготовления которого хранился ею построже, чем тайна вкладов в швейцарских банках, только-только кто-то из вернувшихся стал травить свежие парижские анекдоты, гулявшие при дворе Пипина Короткого, как пресветлый лик нашего мэтра возник в магическом кристалле и потребовал меня к себе.

- Милостивый государь, - начал мэтр бархатным голосом царедворца, .предвещающим черную работу.

Я расслабился и сосредоточил свое внимание на каминной решетке за спиной шефа. Минут пятнадцать я мог полностью посвятить этому увлекательному занятию, пока начальство с самым благостным видом по-отечески терпеливо объясняло мне, что больших тунеядцев, чем моя группа, в Институте нет и что мы только и знаем, что шляться по турнирам в поисках никому не нужных приключений и просаживать казенное Золото.

Это было весьма спорное заявление, но пререкаться с начальством-бесполезная трата времени и сил. Я уже изучил камин и все украшавшие его статуэтки и занялся портретом шефа работы Эль Греко, когда моего слуха достигли слова: "А график работы на следующий месяц еще не подали!" Судя по всему, это знаменовало завершение обличительной речи, теперь начинался конструктив:

- Знаете ли вы короля Ричарда Львиное Сердце? - безо всякого перехода продолжил наш вельможа.

Короля Ричарда я знал, и не одного. С несколькими из них бывал в крестовых походах, а с одним был даже дружен, в бытность мою шефом иоанитов. Готлиб, конечно же, находился в курсе моих похождений, и вопрос был задан для затравки разговора по делу.

Я выжидательно взглянул на шефа. Он достал из стола пергамент, исписанный размашистым почерком на старофранцузском. Судя по некоторым особенностям начертания букв, работать предстояло где-то у сопределов поблизости. Герба, жаль, на пергаменте не было, а по шрифту много не скажешь.

Гербы - другое дело. Это мой конек. В общем, протягиваю шефу пергамент обратно и говорю, глядя так понимающе: "Ну..."

Светило только хмыкнуло, сам-то полиглот, что ему старофранцузский, оно и по-этрусски болтает, как так и надо. Но все же выдало мне перевод. Это оказалось донесением от одного из наших стаци< Стаци (оперативный сленг) - стационарный агент.>. Там, у него на родине, местные феодальные уроды своего Ричарда сговорились грохнуть, и осталось жизни тому всего ничего. Цель моего выезда сразу стала понятна, поэтому то время, за которое шеф давал мне вводную, я провел, обдумывая план будущей операции.

- Как насчет Льежской конвенции? - спросил я.

- Спокойно, там будущее еще не наступило, - ответил шеф.

- Сколько человек отправляется со мной? - Я старался казаться кратким и деловым.

- Один, на твой выбор. - Лицо светила ничего не выражало.

Я горько усмехнулся. Задача, которую ставило передо мной начальство, была вполне под силу для небольшой армии. Найти, Освободить, уйти благополучно. На все про все десять дней. От силы - две недели. Если Бог даст.

- Надеюсь, вы найдете союзников среди местного населения, - угадал мои мысли шеф.

Я тоже на это крепко надеялся. Что мне еще оставалось, как не рассчитывать на поддержку аборигенов, если собственное начальство таковую мне предоставлять не собиралось.

Дальше были сборы. В одном из закоулков наших катакомб, переоборудованном в спортзал, я, как и рассчитывал, обнаружил Лиса.

Сергей Лисиченко, прозванный так отчасти из-за фамилии, отчасти из-за схожести повадок, был моим неизменным напарником в подобного рода вылазках. Сейчас он развлекался, со зверским лицом вращая свои литые нунчаки. Гул стоял как от винта небольшого вертолета.

Я прислонился к дверному косяку, ожидая, когда мой напарник закончит свои экзерсисы. Но, похоже, ободренный моим вниманием, он и не думал останавливаться.

Подождав еще минуту, я тихонько окликнул его: "Ли-ис!" Стальные палки свистнули в последний раз и аккуратно сложились под лисовской правой рукой. Он ожидающе посмотрел на меня и с плохо скрываемой гордостью осведомился:

- Ну как?

Зрелище впечатляло, о чем я тут же сообщил. Сережа просиял.

- Лис, мы выезжаем!

Не могу сказать, чтобы эта новость его слишком обрадовала.

- Опять! Ты же знаешь, - начал он, - Рыжая завтра возвращается от родителей.

Я знал. Но вариантов не было.

- Ладно, - задумчиво произнес я, поворачиваясь к двери - тогда, наверное, придется брать Виконта.

Этот крепкого вида юный стажер уже две недели слонялся по подземелью, пугая завезенных откуда-то призраков и захламляя спортзал банками из-под пива. Между лопаток, как и ожидалось, я почувствовал обиженный взгляд моего извечного боевого сотоварища.

Лис что-то недовольно пробормотал себе под нос и холодно осведомился:

- Куда?

Я изложил ему вводную, выданную мне Отпрыском. И началась суета сует.

Если вы когда-нибудь были новогодней елкой, то, думаю, меня поймете. Арви - не только душа лаборатории, но и редкий специалист в области исторического костюма - по-матерински хлопотала над нашим одеянием. Коллеги оживленно обсуждали предстоящую экспедицию, предлагая наперебой гениальные планы, один экзотичнее другого. Наконец мне удалось вырваться из этого кольца непрошеных советчиков, и я отправился в оружейную комнату. Здесь меня уже никто не трогал. Всякий в лаборатории знал, что выбор вооружения - дело святое.

Первым делом я, конечно же, отпер свой сейф, где хранились мечи. За каждый из них любой монарх с радостью отдал бы полцарства вместе с конем. Я вытащил лучший. Он носил имя Катгабайл, что означает "Ищущий битву".

Кованный гномами из "истинного серебра" атлантов, добытого в сердце земли, закаленный лучами полной луны, он некогда принадлежал асу Тюру, отважнейшему из богов викингов. И рубины в его рукояти были застывшими каплями крови из руки бесстрашного сына Одина. С тех пор у меча была еще одна особенность; никто из владевших этим мечом по праву не был побежден в бою. С тех же пор за ним водилось еще одно милое качество - из правой руки он выскальзывал.

Я владел мечом по истинному заслуженному праву. Правда, это уже другая история.

Обнажив клинок, я с трепетом взглянул на строчку рун, сбегавших по светлому с голубоватым отливом лезвию, и прикоснулся губами к холодному металлу. Тени славных воинов, владевших некогда этим мечом, плотным кольцом обступили меня. Я знал, что в час грядущей схватки они встанут плечом к плечу со мной.

- Фривэй! - радостно выкрикнул я свой боевой клич, и мощное эхо множеством голосов вернуло его ко мне...

Приладив ножны с мечом к поясу, я закрыл заветный сейф и занялся остальным снаряжением.

Лис уже ждал меня. Ей-богу, выглядел он недурно. С него можно было писать картину "Менестрель конца двенадцатого столетия" и помещать ее во всех школьных учебниках. Я оглядел его со всех сторон и слегка поморщился. При желании можно было угадать, где спрятаны его нунчаки, а в некоторой утолщенности "манжет" угадывались кассеты с сюрикенами.

Опирался Лис на длинный резной посох. Его я тоже знал. При изящном повороте из него появлялся чудный клинок - ниндзято. Да и остальные части были многофункциональны. Завершив осмотр, я вежливо протянул своему спутнику руку и церемонно представился:

- Вальдар из рода Камдилов, сьер де Камварон, зовущийся также Верная Рука.

- Рейнар из Гайрена, - серьезно доложился Лис, крепко, пожимая протянутую руку.

Я хотел было спросить, уверен ли он, что в это время в этом месте применялись сюрикены, но передумал и лишь обреченно вздохнул.

Торжественные проводы у нас не в чести. После традиционного: "С Богом!" - народ занялся своими делами, и в келье, которую я из мелкого тщеславия величал кабинетом, остались лишь я, Лис и Арвешка.

- Удачи вам, ребята, - произнесла она своим колокольчиковым голосом. - Возвращайтесь скорей. - И она улыбнулась мне одной из тех потрясающих улыбок, от которых в комнате становится светлее.

Я картинно рухнул на правое колено и самым патетическим тоном изрек что-то по поводу того, что я непременно свершу сей великий подвиг, вернусь, увенчанный немеркнущей славой, и свалю все добытое к ее ногам. Что-то в таком роде. При этом, естественно, я прижимал руку к груди, где под кольчугой на плетеном шнурке висела ладанка с локоном ее рыжих волос.

- Иди ты к черту! - смущаясь, несколько притворно отмахнулась она.

- Похоже, именно туда мы и направляемся, - заметил дотоле молчавший Лис.

Глава вторая

"Итак" - слово, которое было в начале.

Свидетель

Если вы спросите меня, каким образом происходит переброска, говорю честно: не отвечу. Просто не знаю. Заходишь в помещение здесь и выходишь там. Если вам это действительно интересно, обратитесь к нашим транспортникам, а лучше всего - в отдел по науке. Уж эти умники точно должны знать.

А меня, по правде говоря, вполне устраивает мир, стоящий на трех китах, и я не вижу нужды придумывать что-либо иное. Итак, с тихим шипением отворилась дверь переходной камеры, тщательно закамуфлированная под базальтовую плиту, и новый мир радостно приветствовал нас свежестью раннего утра, еще не подозревая, чем грозит ему наше появление. Окружающая обстановка навевала лирические мысли о первобытных людях, недоеденных мамонтах, незавтракавших пещерных медведях и прочей тому подобной дремучести.

- Капитан, ты уверен, что мы попали по назначению? - подал голос Лис, мрачно оглядывая девственный антураж.

- С благополучным прибытием! - У входа в пещеру стоял невысокий, тщедушного вида мужчина в изрядно поношенной сутане, подпоясанной вервием. - Надеюсь, добрались удачно?

- Ах нет. В пути ужасно трясло и немного укачало, - съязвил Лис.

Уполномоченный по встрече улыбнулся - по-видимому, он знал, как работает камера перехода.

- Пойдемте, я живу здесь недалеко. - Он был настроен миролюбиво, поэтому как бы не заметил раздражения Лиса.

Мы зашагали через лес, не облагороженный творческой деятельностью гомо сапиенс и потому дышавший вольно и спокойно.

- А неплохо вы тут устроились, - заметил я, любуясь окрестным пейзажем.

- Неплохо, - согласился наш провожатый. - Только скучновато. "Видуху", что ли, прислало бы начальство... а то тоска смертная, хоть подыхай...

- Ага, - с энтузиазмом согласился мой напарник, - и телевизор. Как раз утренние новости сейчас посмотрели бы. Кстати! Что там у нас с новостями?

-Как сказать... - святой отец замялся и повел плечами - ситуация прямо говоря, довольно сложная. Ричарда перевозят с места на место, и где он будет в следующий момент сказать никто не может.

- Ну хоть какие-то сведения по этому вопросу имеются?

- Сведения? - Наш гид с некоторым сомнением почесал затылок. - Есть тут одно сведение. Как сообщил мой агент лесные мыши сплетничают о том, что в Роихенбахе в старой башне содержатся два англичанина. И что привезли их туда совсем недавно.

- Кто сплетничает? - переспросил я.

- Мыши. Лесные. Ну, знаете?..

- А те? - вступил в наш содержательный обмен мнениями Лис.

- А те слышали от полевок.

- А полевкам откуда знать? - не унимался Лис. Провожатый наш даже остановился и с удивлением посмотрел на нас.

- Естественно, от городских крыс.

- А... ну, конечно. Как это мне сразу в голову не пришло? - подивился собственной недогадливости Лис.

- А нельзя ли поговорить с вашим агентом? - спросил я.

- В общем-то, конечно, можно... - с некоторой долей скепсиса в голосе произнес монах, - он ждет нас. Вот мы, кстати, и пришли. - За кустами жимолости маячила грубо сложенная из дикого камня часовенка и некое подобие хибары возле нее. Следующий наш шаг был прерван неопределенным скрежещуще-рычащим звуком, от которого моя левая рука сама собой улеглась на рукоять меча, а Лис поудобнее перехватил свой посох.

- Спокойнее, господа! Свои, Гул! - крикнул радушный хозяин. На тропу выковыляло странное существо на кривых ногах, с бочкообразным туловищем, глобально мускулистыми Руками и зверской рожей. Рожу особенно красили два клыка, способные заставить удавиться от зависти матерого вепря.

- Это что, местный житель? - с ужасом прошептал Лис.

- Обычный гоблин, - пожал плечами наш проводник, - недоросль, - добавил он почему-то с гордостью.

Он подошел к радостно оскалившемуся монстру и стал чесать его за длинным мохнатым ухом. Черные обсидиановые глаза страшилища вспыхнули жутковатым блеском.

- Да вы не волнуйтесь, он добрый. И страшно любит, когда его чешут за ухом. Попробуйте!

- Нет, спасибо. В другой раз. - Лис был настроен куда миролюбивее, чем в момент встречи. Его слова прозвучали стопроцентным обещанием непременно в следующий раз почесать за ухом этого "недоросля".

- Как хотите.

- Да, вернемся к нашему агенту, - пресек я затянувшуюся трогательную встречу.

- Да вот же он! - Святой отец нежно погладил гоблина по костистой макушке.

- Кто - он?

- Он. Агент.

- Чей агент? Мы недоуменно уставились друг на друга.

- Давайте внесем ясность, - после продолжительной паузы заговорил Лис. - То есть вот это... То есть, простите, вот этот достойный гоблин... является нашим... То есть вашим... То есть агентом Института? - Со связной речью у него явно не ладилось.

- Ну да, - монаха заметно раздражало наше непонимание, - я нашел его в пещере, совсем маленьким. Вырастил, выкормил. Теперь он агент незаменимый - с любой тварью беседует и от лишних глаз бережет. - При этих словах гоблин, с позволения сказать, улыбнулся, обнажая ряд кинжалообразных зубов.

- Убедительно, - произнес я. - Ладно, с агентом разобрались. Что там англичане?

Монстр разнообразно загугукал, совершая при этом непристойные телодвижения. Святой отец вдумчиво наблюдал за этой ужасной пантомимой:

- Англичан двое. Один - молодой гигант, другой - почти старик. Приехали недавно, содержатся в старой башне. Кроме них, в башне стражники - больше четырех, но меньше восьми.

- Откуда такая точность в подсчетах? - поинтересовался я.

- Крысы не умеют загибать пальцы.

- А как он узнал, что это англичане? - спросил Лис.

Гоблин насупился и протяжно гукнул.

- Они пахнут, как англичане, - перевел отшельник.

- Ну что, Лис? - обратился я к своему напарнику. - Пока что это единственная имеющаяся у нас зацепка. Будем разрабатывать эту версию, авось что-то и выйдет... А далеко этот Ройхенбах?

- Да нет. Полдня лесом, а там по дороге... В общем, к закату поспеете. Да вы не волнуйтесь - лошади и снаряжение готовы, сейчас потрапезничаем - и в путь. Гул вас проводит до дороги.

И мы таки отведали приготовленных специально толя нас деликатесов. Наш гостеприимный хозяин все время порывался сообщить нам пикантные подробности местной кухни:

- Вначале разрежьте зайца вдоль грудины, а если он забит недавно - день-два тому назад, - не мойте его, а сразу положите жариться на открытом огне хорошо разожженных углей или на вертеле.

- Хорошо-хорошо, - пытался пресечь я словоизлияния нашего постника.

- Нет уж, раз уж на то пошло, пусть продолжает, - устало возразил Лис, заливая рассказ монаха жутким пойлом, один запах которого был способен свести в могилу районное общество трезвости.

Однако всему хорошему на свете приходит конец, и наш обильный завтрак, грозящий перейти в ранний обед, благополучно завершился. Вернувшийся откуда-то Гул одним изящным движением лапы смел остатки пиршества в свою ямообразную пасть и довольно заурчала.

- Ну что ж, в дорогу, друзья мои! - воскликнул расчувствовавшийся отшельник, молитвенно складывая руки.

Судя по тому, как он растрогался прощанием с нами, он таки успел хорошо приложиться к источнику живительной влаги, столь обильно потребляемой Лисом.

- По коням! - сам себе скомандовал Лис; и наши Буцефалы резвой рысью припустились вслед за гоблином.

Дорога, которую избрал для нас Гул, была мало приспособлена для верховой езды. Большую часть пути нам приходилось спешиваться и вести коней в поводу. Гоблина эти неудобства ничуть не смущали, и он с завидным проворством перемахивал через стволы поваленных деревьев, кучи замшелого валежника и хитросплетения корней. То и дело он пропадал и снова появлялся то справа, то слева, то впереди нас, плотоядно гавкая. Похоже, обязанности проводника он успешно совмещал с продолжением завтрака.

- Где тебя носит нечистая, Гул?! - крикнул Лис, в очередной раз цепляясь плащом за сучковатое поваленное дерево.

- У-У-Р-р! - раздалось едва ли не под ногами моего напарника, так что от неожиданности он отпрянул. Из кустов выглядывала довольная рожа Гула со свежеубиенной крысой в зубах.

Внезапно гоблин насторожился, уши его встали торчком, крыса выпала из оскалившейся пасти.

- Э-э! Ты чего? - занервничал Лис. - Ешь свою крысу на здоровье, я ж только спросить хотел...

Но крыса гоблина, похоже, уже не интересовала. Он попятился, с недоуменно-испуганным видом прячась обратно в кустарник. Наши кони захрапели и встали на дыбы, пытаясь вырваться.

- Да что ж это такое? - раздраженно начал было Лис, безуспешно пытаясь успокоить своего скакуна.

Слова моего напарника удивительно громко прозвучали во внезапно наступившей неправдоподобной тишине, но фразу закончить он не успел. Высокий свистящий звук, нарастая и ширясь, заполнил собой весь лес. Едва не теряя сознание от боли в ушах и пытаясь удержать взбесившихся коней, мы силились понять смысл происходящего, когда звук, достигнув немыслимо высокой ноты, так же внезапно оборвался. В полнейшей тишине и безветрии мы потрясение наблюдали, как склонилась к земле и пошла волнами трава, затрепетали и буквально зазвенели листья на деревьях и все видимое пространство озарилось пылающим серебристо-белым сиянием.

Что-то непостижимо-прекрасное, оставляющее смутное ощущение мощи и невесомости одновременно, ослепительным метеоритом пронеслось мимо нас дальше в лесную чащу. В глубине леса раздался глубокий чарующий звук, отдаленно напоминающий флейту и валторну.

Все замерло. В мире не осталось ничего, кроме этого звука. Меня заполнило непонятное томящее душу чувство. Я почувствовал себя мельчайшей частицей некоей вечной и могущественной стихии, неизъяснимая мощь которой, пронизывая меня, дарила жизнь всему сущему.

Тут звук оборвался. Лошади мгновенно успокоились и стали как ни в чем не бывало обмахиваться хвостами, отгоняя мух.

- Свят-свят-свят. Что это было. Капитан? - ошеломленно обратился ко мне Лис.

- Понятия не имею, - честно признался я.

- Единорог- Брачные игры единорогов, - услышал я вдруг за спиной низкий незнакомый голос.

Я резко обернулся, выхватывая меч. Не люблю, знаете ли, когда у меня за спиной раздаются низкие незнакомые голоса. За нами никого не было. Точнее, никого, кроме Гула.

- Что ты там скрежещешь, жертва генетического геноцида? - раздраженно пробурчал Лис, пытаясь освободить наконец свой плащ от проклятого сучка.

Порой мой друг бывает груб и несдержан. На его счастье, гоблин не был знаком с биологической терминологией.

- Он говорит, что это был единорог. Лис удивленно воззрился на меня:

- Ты что, его понимаешь?

- Похоже, что да, - с немалым удивлением отметил я;

Треск разрываемой материи сопровождал мои слова.

- Черт побери! Хороший был плащ, - выругался мой досточтимый спутник Рейнар.

Глава третья

Здесь каждый играет в свою игру.

Наставление по игре в драконий покер

"Европа в большом долгу перед римскими военными инженерами, - размышлял я в то время, как наши кони мерной рысью гарцевали по дороге легионов, все еще сохранившей остатки былой проходимости. - Интересно, далеко бы ушла цивилизация, не доводись ей пользоваться такими хорошими дорогами?"

- Скажи мне, Капитан, - нарушил молчание Лис, скакавший рядом, - вот сегодня у нас новое задание. Сегодня мы вломились в мир, в котором все шло своим чередом, чтобы устроить тарарам и цирк с конями. Скажи мне, Капитан, кому и зачем это нужно?

Не знаю, то ли окрестные пейзажи располагали к патетике, то ли выпитое с утра горячительное наводило на мрачные мысли, но мой напарник был на редкость задумчив и, я бы даже сказал, печален.

- Ты же знаешь, стабилизация нхюсистем, фокусирование цивилизационных процессов этногенеза... - начал было я.

- Да ладно, будет тебе эту муру втирать. Ты лучше скажи, вот мы два этаких Джеймса Бонда с лицензией на убийство решаем вопросы, которые ни к тебе, ни ко мне не имеют ни малейшего отношения. Ты когда-нибудь думал о тех, кого завтра положишь?

Загадочная славянская душа Лиса неумолимо делала свое дело - запутывала проблему до ее полной нерешаемости. Попытки проверить алгебру гармонией и наоборот время от времени доводили моего друга до приступов мистицизма и черной меланхолии. Я же с грустью думал, цитировать ли Лису выдержки из Льежской конвенции, хотя ее-то он знал не хуже меня.

Честно говоря, время от времени я тоже задавался подобными вопросами, но, в конце концов, попав сюда, мы сами становимся частью этого мира и задачи решаем для этого мира естественные и понятные, более того, принятым в этом мире способом. А то, что ставятся они в стенах нашей странной конторы, - так это, пожалуйте, обратитесь к разработчикам хроно-полиорбической теории цивилизации, а не к нам - исполнителям. Как говорит старина Зеф: "Есть такая работа - делать историю".

- А, черт! Монаха нам в начале дороги не хватало! - прервал мои размышления Рейнар из Гайрена, моментально забывая о тягостных метаниях своей загадочной души.

Далеко впереди, ярдах где-то в ста, дорога расходилась в разные стороны. Вросший в землю покосившийся крест, одиноко высившийся у развилки, напоминал путникам о необходимости помянуть Господа с благодарностью на путях своих. У подножия креста, погруженный, видимо, в благочестивые размышления, сидел человек в одеянии цистерианца.

- Мир тебе, святой отец, - приветствовал я.

- И вам мир, добрые путники. Куда путь держите? Говоривший едва ли перешагнул двадцатилетний рубеж. "Послушник из какого-нибудь ближнего монастыря", - подумал я.

- Дружище, какая из этих дорог ведет в Рейхенбах?

- Ройхенбах, - поправил юноша, - вот эта. Через три лиги увидите Кадельсдорфский монастырь, оттуда дорога повернет налево, до берега Везера еще пару лиг, а там и сами увидите.

- Благодарим вас, отче. Быть может, проводить вас до аббатства? Дорога неспокойна.

- Что мне опасности, угрожающие бренному телу моему? Сказано ибо: "Вы не заточены в свои тела, и вас не удержат дома и поля. Все, что есть Вы, обитает над горами и странствует с ветром. Это не тварь, что выползает на солнце погреться или роет ходы во тьме, чтобы укрыться от опасности. Но нечто свободное, дух, который объемлет земли и движется в эфире".

От неожиданности я нервно дернул поводья:

- Святой отец цитирует Мудрого Джебрэна? Брови послушника поползли вверх.

- Господин рыцарь читал труды отца левантийской премудрости?

- Это не странно. Я многие месяцы провел в местах, где строки Пророка у всех на устах. Но услышать Джебрэна здесь?

- Если угодно вашей милости, я смиренный послушник обители святого Салюстия в Мюнстере, где состою писарем при канцелярии его преосвященства епископа Арнульфа. Трудами святых отцов я обучен каллиграфии, языку алеманов и франков, а также латыни, греческому и арамейскому, левантийскому наречию и той дикой смеси саксонского, романского и валийского наречий, на которой говорят по ту сторону пролива. Храни их Господь. По повелению его преосвященства я переводил множество рукописей, привезенных из знаменитой Александрийской библиотеки. Так по малостисвоей и я отхлебнул толику премудрости из чаши предвечного знания.

- Что же делает светило учености в здешних лесах? - вмешался в наш разговор дотоле молчавший Лис.

- Господин епископ изволил направить меня с письмом в Кадельсдорфское аббатство...

- Что ж, у него гонца конного не нашлось?

- Нет, почему? Но после того, как настоятель, отец Гонорий, умер, упокой Всевышний его душу, его преосвященство сомневается, остался ли кто-нибудь в аббатстве, разбирающий латинские письмена.

- Ничего себе почта, - усмехнулся Рейнар,- сам пишешь, сам относишь, сам читаешь.

- Сейчас обратно в Мюнстер?

- Ах, господин рыцарь, если бы вы знали, как не хочется мне туда возвращаться. Всю жизнь свою я мечтал странствовать, наблюдая разные земли и изучая нравы народов, о коих только читал, и тех, о коих еще никто не написал ни строки. Но с детских лет я воспитывался у святых отцов, я не знаю мира, у меня нет ни дома, ни семьи, нет даже медного гроша, чтобы заказать похлебку в придорожной корчме. Я живу милостыней и не ведаю иной жизни. В тот час, когда вы застали меня, я молил Господа открыть мне пути моего предназначения.

- Скажи проще, - подвел итоги Лис. - К монахам возвращаться неохота, а денег нет.

Обескураженный столь циничным выводом, экзальтированный юноша запнулся на полуслове и беспомощно посмотрел на меня, как бы ища понимания и защиты.

- Прости моего друга, он груб, но все же говорит временами дельные вещи. Твоя душа принадлежит миру, а не матери нашей церкви. Да, в миру не обойтись без денег. Увы, мой друг. - Я скорчил подобающую случаю рожу.

- Что ты втираешь, - пробормотал Лис, - послушал бы ты себя, что ты несешь!

- Что ж, ступай в мир! - закончил я свой страстный монолог, удовлетворенно глядя, как умиротворенный покой отражается на лице юнца. - Рейнар, погляди, есть ли что-нибудь пристойное для такого молодца?

- Пристойное? Пожелание доброго пути. - Лис был явно не в духе. Что, впрочем, случалось с ним всегда при необходимости расставаться с деньгами.

- А из одежды?

- Он и так одет, не голый же...

- Эту одежду я у него покупаю!

- Я стойко держал патетическую ноту.

- Что ты делаешь?

- Покупаю. Эту сутану, вервие, чернильницу, набор перьев и все прочее, что может найтись. Как ты думаешь, пять серебряных монет хватит?

При этих словах Лис едва не вывалился из седла.

- Капитан, скажи, пожалуйста, что я ослышался. Все это тряпье и все эти финтифлюшки стоят три медяка вкупе с благословением. Если ты намерен подобным образом заботиться о развитии здешнего просвещения, то бюджета Института надолго не хватит.

Я выразительно посмотрел на напарника, и тот, уловив наконец и моих глазах некий тайный смысл свершаемого действия, несколько поостыл.

- Пристойное? Ну, из твоей одежды ему, понятное дело, ничего носить не пристало. А из моей? Учитывая, что он на полторы головы ниже меня и на треть уже в плечах, ближайшее воронье пугало в сравнении с ним будет выглядеть сельским франтом. Хочешь, я, как святой Мартин, отрежу кусок своего плаща, чтобы бедолага прикрыл наготу? - Лис тщетно пытался подладиться под мою ноту.

- Зачем, лучше отдай весь плащ. Он у тебя все равно рваный.

Лис смерил меня недобрым взглядом.

- Капитан, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. На, приятель, - обратился он к монашку, заворожено следившему за нашей перепалкой, - носи на здоровье. Да, вот еще... - Рейнар тронул поводья, и конь нетерпеливо забил копытом. - Если вдруг тебе придет в голову светлая мысль явиться местному рейнскому казачеству чудом спасшимся Фридрихом Барбароссой и поднять народ на кровососов-угнетателей, то не премини благодарно вспомнить этот плащ, ежели тебе вдруг доведется, нас вешать.

Юноша, которого изрядно потрясла происшедшая метаморфоза, обалдело глядел на моего спутника, поровшего какую-то несусветную чушь.

- Ты это о чем, Рейнар?

- Да так, к слову пришлось. Пугачева вспомнил. Вот, как говорится, еще одно тело спасено для мира. Ступай же и не греши. Без нужды, - миролюбиво добавил Лис.

Глава четвертая

Что-то подозрительно много совпадений.

Винни Пух

Единственная в Ройхенбахе гостиница носила странное название - "Императорский рог". На обшарпанной вывеске была изображена усекновенная голова государя, увенчанная тем, что, по мнению художника, должно было знаменовать корону. Голова трубила в охотничий рог, причем, судя по щекам, некий злоумышленник, пользуясь вышеуказанным музыкальным инструментом, явно пытался надуть бедного монарха подобно воздушному шару.

Можно было поставить золотой солид против дохлой крысы, что если бы вдруг нелегкая занесла наместника Господа по административно-хозяйственной части в этот забытый Богом угол, то голова кабатчика не отягощала бы себя более заботами о бренном теле.

Пока же объемистый обладатель этой головы бодро сновал между бочонками, заменявшими столики. В черной части, помогая трем толстушкам, в которых без труда можно было угадать его дочерей, разносить оловянные кружки с пенным пивом и рыбные закуски. Их внушительные габариты служили лучшей рекламой прелестям здешней кухни.

Пиво я не любил с детства, но уже через пару часов мог подробно объяснить, что же именно скрывалось под витиеватыми названиями подаваемых блюд. Насытившись, я с некоторой тоской наблюдал за выводком молодых лоботрясов, неуклюже пристававших к дочерям кабатчика. Девушки деланно сопротивлялись, бросая на нахалов обнадеживающие взгляды. Внезапно мое внимание было привлечено появлением нового действующего лица. Лицо вместе со всем, что полагается иметь в боекомплекте, спускалось вниз по скрипучей лестнице, и ступени ее прогибались под тяжелыми шагами.

- Друг мой Лис, отвлекись от бедной форельки и обрати внимание на этого джентльмена. Будь я режиссером самодеятельного театра, я бы непременно пригласил его на роль командора.

Лис неохотно прервал свою трапезу и воззрился на вошедшего. Телосложение "командора" более всего напоминало вывернутый пень векового дуба, втиснутый в потертую кожаную куртку. Голова, возвышавшаяся над пнем, служила мощным продолжением шеи без всякого заметного перехода. Судя по надбровным дугам вошедшего, его благородные предки явно были созданы за день до Адама. Он обвел зал взглядом, заставившим поперхнуться какого-то парня, и жестом подозвал к себе хозяина.

- Чего изволит господин купец? - Живо подскочивший кабатчик склонился в поклоне настолько, насколько позволяло его объемистое брюхо.

- Накрой стол для меня и моей жены! - тоном, не допускающим промедления, рявкнул "господин купец".

- Ваша очаровательная супруга осчастливит нас... - начал было витиеватую фразу хозяин заведения, но натолкнулся на выразительный взгляд своего клиента и поспешил сменить тему: - Надеюсь, общество господина рыцаря и французского менестреля вас не побеспокоит?

Купец смерил нас долгим подозрительным взглядом.

- Ладно, - произнес он со скрытой угрозой, - пусть едят.

- Интересно, чем торгует этот почтенный маркитант? - с живым интересом осведомился Лис, глядя в обширную спину удаляющегося торговца.

- Сейчас уточним... Эй, милейший! - обратился я к хозяину, суетливо хлопотавшему у нашего стола. - Кого это ты нам подсунул?

- Фризский купец, ваша милость. С их супругой.

- Я представляю себе эту супругу. Если ты посадишь их на один конец лавки, боюсь, мы проломим головами потолочные балки.

- Ну что вы! Она прекрасна, как солнечный день, но только послушайтесь моего совета, - хозяин перешел на шепот, - постарайтесь даже взглядом не задерживаться на ее прелестях.

Мои брови удивленно поползли вверх.

-А вот она сама! - тихо сказал хозяин. Я перевел взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, и едва не по поперхнулся. "Это купчиха?!" В нашем веке агентства фотомоделей вели бы кровопролитные бои за один ее благосклонный взгляд, а какой-нибудь монарх заложил бы свою корона за возможность чеканить ее профиль на золотых монетах. Между тем волшебное видение, сопровождаемое медведеобразным спутником, грациозно спустилось к нашему столу, отвечая благожелательной улыбкой на наш почтительные ж поклон. Глаза ее супруга полыхнули мрачным пламенем.

- Да он ревнивец, каких мало! - пробормотал Лис, который вопреки всем предупреждениям хозяина обалдело созерцал сидящую рядом красавицу.

-Да, и поэтому перейди на канал связи!, - как бы случайно притрагиваясь к груди, посоветовал я своему напарнику.

О, это чудо современной микроэлектроники, плод работы гениев биофизиков, творение корифеев визионной техники! Символ веры, висевший на груди у меня и у Лиса, был, напичкан электроникой не хуже ВЦ Королевского Научного Общества. Связь, обеспечиваемая им, была уникальной.

Лис внял моему предупреждению, и по мыслесвязи пошла длинная тирада о том, как украсили бы чело этого выродка троллей ветвистые рога и что психология прекрасных дам есть вещь темная и анализу трезвого разума не поддающаяся.

На улице вечерело. В залу, освещенную колеблющимся светом факелов, бочком втиснулись трое малокровных личностей со следами одухотворенности на лицах и музыкальными инструментами в руках.

- Сейчас будут танцы, - предположил Лис и не ошибся в своих прогнозах.

Приободренные визгливыми звуками, издаваемыми местным джаз-бандом, парни наперебой устремились к немногочисленным представительницам прекрасного пола, норовя вовлечь их в веселый танец. Рослый белобрысый детина, слывший, видимо, здесь первым парнем на деревне, проворно подскочил к нашему столу и с провинциальной галантностью протянул руку купчихе.

Купец поднялся. Его кулак с хрустом врезался в челюсть наглеца. Снаряд, попавший в голову бедняги, не произвел бы больших разрушений. Челюсть, стремительно рванувшаяся к выходу, увлекла за собой уже безжизненное тело. Пролетев через весь зал, оно рухнуло в самую гущу танцующих. Веселье мгновенно стихло. Парни побросали своих истошно завизжавших подруг и с возмущенными возгласами стали окружать наш стол.

- А танцы все-таки были бы лучше, - перекидывая ногой лежавший под столом посох себе в руку, пробормотал Лис.

Круг разъяренных парней сужался. Купец обвел наступающих взглядом, не сулившим им ничего хорошего, вытащил из-под куртки серебряный свисток и свистнул. Четверо молодцов, которых можно было бы принять за его детей от первого брака, Словно ожидавших сигнала, появились за, спиной наступающих. В руках у каждого была увесистая дубина. Не говоря ни слова, они принялись раздавать удары направо и налево, расчищая дорогу к своему господину.

- Клянусь шпорами святого Георгия! Если этот господин - купец, то это - его приказчики, - услышал я голос Лиса по мыслесвязи.

- Возможно, ты и прав, но только эти молотилы отчего-то не кажутся мне местными рыбаками!

Пришедшие в себя после первого натиска местные женихи довольно ловко уклонялись от ударов. Кое у кого в руках уже сверкали кинжалы.

- Не возражаете, если мы вам немного поможем? - обратился я к своему соседу, все менее напоминавшему мне мирного купца. - Лис, ты больше не будешь эту форельку? - задал я некорректный вопрос напарнику, удачно запуская блюдом в голову ближайшего противника.

- Сарынь на кичку! - не слушая моего вопроса, издал свой любимый боевой клич Лис и ясным соколом взвился на стол, опрокидывая оставшиеся метательные предметы.

- Аккуратнее, Лис, тут еще есть вино! - И я залпом опустошил увесистый кубок, едва не сбитый Рейнаром, а затем послал его вслед за блюдом.

Посох Лиса вычерчивал в воздухе замысловатые петли и круги. Какой-то смельчак, пожелавший поближе рассмотреть, что бы это значило, уже лежал с разбитой головой около стола. Все было нормально - мужчины от души забавлялись дракой, женщины визжали, кабатчик сновал меж дерущимися, с причитаниями стараясь извлечь из-под ног дерущихся опрокинутую посуду.

Неправильно вела себя одна "купчиха". Она спокойно стояла, прижавшись к стене, и хладнокровно наблюдала за схваткой. Дело принимало опасный оборот. Несколько безжизненных тел уже валялось на полу, мешая маневру.

- Отступление не есть бегство! Отступаем наверх, приятель! - крикнул я купцу, перехватывая чью-то руку с кинжалом у своего горла.

В знак согласия купец подхватил стол, которым при случае можно было бы заменить ворота небольшого замка, и ухнул его в самую гущу нападающих.

- Позвольте сопроводить вас наверх, сударыня! - Одна моя рука обхватила тонкий стан красавицы, вторая обнажила меч.

Подступившие было молодцы отпрянули. Обнажить благородное оружие в подобном месте было верхом неприличия, но, похоже, мои противники хорошо осознавали, что может натворить рыцарь с этакой штуковиной в руках. Брошенный кем-то кинжал со звоном отлетел в сторону, столкнувшись с моим клинком.

- Назад! Назад, ублюдки! В труху искрошу!

За моей спиной раздался тихий шорох. Перемахнув через перила, Лис занял подобающее ему место, прикрывая мой тыл.

- Ко мне, Бренд! - подала голос дотоле молчавшая "купчиха". Нежный супруг прелестницы с явной неохотой отпустил горло очередной жертвы, чье тело, полегчав на целую душу, рухнуло к его ногам.

Краем глаза я отметил, что оно попало в хорошую компанию. Как ни в чем не бывало Бренд переступил через распростертые тела и в пару шагов преодолел расстояние, разделявшее нас.

- Рад видеть тебя в добром здравии, приятель. - Посох Рейнара опустился на чью-то макушку, показавшуюся над перилами лестницы. Макушка исчезла, но тотчас же появилась вновь. - Экий ты настырный, дружок! - Страшное оружие моего напарника тут же вновь устремилось к цели.

- Это мой человек. - Мелодичный голос красавицы, удобно расположившейся за моим плечом, звучал так буднично-спокойно, как будто она попросила Лиса отдернуть штору.

Пополнившись еще одной боевой единицей, наш маленький отряд медленно отступил наверх. Пользуясь временным затишьем, спутники таинственной незнакомки разительно преобразились. Не успел местный священник прочесть отходную по тем, чей ужин сегодня был последним, как эта сладкая парочка предстала пред наши взоры в виде, вполне для нее подобающем, но мало согласующемся с моими представлениями о торговле.

Могучие торсы спутников красавицы обтягивали превосходные испанские кольчуги. Талия Бренда, точнее, то место, где обычно бывает талия, была охвачена широким поясом из буйволовой кожи, на котором в дорогих ножнах висел тяжелый норманнский меч. Короткое копье и небольшой круглый щит довершали его "купеческий" наряд. Экипировка "приказчика" была попроще. Вместо меча у него красовался длинный кинжал, а в руках он держал славную кавалерийскую секиру.

- Вы что, собираетесь развязать здесь небольшую войну? - любезно осведомился я.

Тяжелый взгляд был ответом на мой вопрос.

- Почему вы мне помогаете? - Вмешательство прекрасной дамы лишил Бренда возможности ответить на заданный1 мною вопрос. Впрочем, он и не проявлял к беседе особого рвения.

- Во-первых, под угрозой была жизнь и честь столь очаровательной леди. - Наградой за этот ответ была обворожительная улыбка, способная заставить замурлыкать льва. - Во-вторых, вас было пятеро против двух дюжин головорезов...

- А в-третьих, реши бы мы соблюдать нейтралитет, нас бы попросту затоптали в пылу схватки, - вмешался Лис. В дверь ударили чем-то тяжелым.

- Ну! Дело еще не кончено! - Лис поудобнее перехватил посох и потянул его в разные стороны. Бритвенно-острое лезвие ниндзя-то хищно сверкнуло в полумраке комнаты. Дверь снова затряслась от ударов, но петли и засовы еще держали.

- Самое время познакомиться, не правда ли, сударыня? Я - Вальдар Камдил сьер де Камварон. Моего друга зовут Рейнар Д'Apco Д'Орбиньяк, славный менестрель из Гайрена. И поет он не хуже, чем сражается.

Тяжелый удар вновь обрушился на дверь. Красавица молчала, думая, казалось, о чем-то своем.

- Да! Вот еще! Если вы собираетесь рассказать нам сказку о купце и его супруге, то мы с другом разворачиваемся и уходим.

- Я - леди Джейн Эйстон, маркиза Венджерси, супруга лорда Томаса Эйстона, камерария короля Ричарда...

Повисшую в комнате тишину прервал новый удар в дверь.

- Сударыня, нам нельзя больше оставаться здесь. Германцы строят с похвальным тщанием, но даже такая дверь выдержит еще не более десяти ударов. Вам надо спасаться.

Мои слова, полные прелестной рыцарской куртуазности, на деле имели второе дно. Спасаться надо было нам всем. Если бы дело касалось только нас с Лисом, все было бы куда как проще. Окно комнаты, прикрытое сейчас ставнями, выходило в сад, примыкавший вплотную к конюшне. Когда бы нашим незваным гостям удалось выбить дверь, им бы осталось только горестно повторять про себя: "От топота копыт пыль по полю летит", но... Это прелестное "но" стояло за спиной своего псевдомужа, и в ее тонкой ручке недвусмысленно поблескивал изящный стилет, от удара которым не спасала никакая кольчуга. Юная леди была бледна, но я уже встречал такую бледность и готов был биться об заклад, что багровый лик ее спутника сулит куда меньшие неприятности.

- Я леди Джейн Эйстон, - медленно повторила она, - и я приехала для того, чтобы спасти своего супруга. Я это сделаю, даже если мне придется стереть этот мерзкий городишко с лица земли.

- Городок, ваше сиятельство, пусть стоит себе, как стоял, а в предприятии этом мы с Рейнаром будем рады вам помочь. Мы здесь почти по той же причине. Нам нужен господин вашего мужа.

- Король Ричард?

- Надеюсь, у маркиза нет другого господина? - Я продолжал свои упражнения в изящной словесности. Красавица отрицательно покачала головой.

- Кстати, друзья, вам не кажется, что нас перестали штурмовать? - Лис разочарованно вернул клинок в прежнее положение. I

- Вряд ли. Скорее решили сменить тактику. В любом случае мы об этом непременно узнаем. - Робкий стук в дверь сопровождал мои слова.

- Господа, господа... - В голосе трактирщика слышалось сдерживаемое рыдание. - Сжальтесь, господа.

- Нет проблем, - вступил в чрездверные переговоры Лис. - Какие трудности?

- Они сожгут мою гостиницу, если вы не выйдете. Сжальтесь, я всего лишь бедный трактирщик. У меня четверо детей. Дочери на выданье. Я не хочу воевать. Я не возьму с вас денег за сегодняшний ужин. - Хозяин заведения начал нести откровенную околесицу.

- А мы что, пожарная команда? - Остроумие моего напарника достигло критической отметки.

- Эти сожгут... - согласился я с трактирщиком, подходя к окну и убирая ставень.

- Сожгут, сожгут, и сомневаться тут не приходится, - приободрил публику славный гайренский менестрель.

- Что вы намерены делать? - Голос маркизы звучал нежно, но властно. Видимо, наши словоизлияния ей были не по нраву.

- Во-первых, начать переговоры...

В комнате повисло гнетущее молчание. В какой-то миг стало слышно, как по темным углам стремительно маршируют тараканы. Лицо прекрасной маркизы пылало гневом.

- Я дочь и жена рыцаря и не намерена вступать в переговоры с какой-то шайкой холопского отребья.

В этом я не сомневался. Ни в одном, ни в другом. Судя по взглядам ее спутников, в единодушном их желании продолжить прерванное развлечение тоже не было сомнений. Не знаю уж, как там Дарвин со своей бредовой теорией, но эти люди были явными предками бульдогов. И все же, что там ни говори, на стороне маркизы был неоспоримый перевес в один голос. Я всегда был противником демократии в критических ситуациях. Пора было брать командование на себя.

- Сударыня, если вас это хоть как-то утешит, то мы имеем дело с профессиональными солдатами.

Вновь воцарилось молчание. За дверью жалостно поскуливал кабатчик.

- Эй, милейший, - окликнул я бедолагу, - пусть сюда придет их начальник. Мы будем вести с ним переговоры.

На лестнице за дверью послышался дробный топот башмаков убегавшего толстяка.

- Почему вы решили, что это солдаты? - спокойно осведомилась Прекрасная леди.

- Это ясно, как Божий день. Только солдаты едят, быстро запихивая в себя большие куски мяса. Они пьют, как солдаты, не считая денег. Они дерутся, как солдаты. Не правда ли, коллега? - призвал я в свидетели угрюмо молчавшего Бренда.

Похоже, освобожденный внезапным раскрытием инкогнито от обременительной обязанности разговаривать незадачливый телохранитель с наслаждением молчал. Привлеченный моим вопросом, он проделал судорожное мозговое усилие и медленно кивнул.

- А кроме того, - вставил Лис, который уже, кажется, понял мой план, - местные жители не стали бы палить единственный в городке постоялый двор.

- Хорошо, - задумчиво произнесла леди Джейн, - Пусть это будут солдаты. Что из этого следует?

- Из этого следует несколько вещей. Первое - они упорны, как быки, и даже за спасение души не откажутся от своего замысла добраться до нас.

- Увы, это меня вовсе не радует.

- Напротив. Но я продолжаю. Второе, Как истинные вояки, они, во всяком случае, те, кто поопытней, признают два военных развлечения: хорошая драка и долгие переговоры. В этот момент они чувствуют себя вершителями судеб. Первое, по милости нашего мужественного друга, - я кивнул в сторону Бренда, - они уже имели. Кстати, позвольте выразить свое восхищение. Давно не получал такого удовольствия от демонстрации веских доводов.

Лицо лжекупца выразило не более эмоций, чем если бы я рассказывал ему о бое Майкла Тайсона с Джеймсом Смитом.

- Сейчас самое время для переговоров. Вряд ли кому-нибудь из них приходилось участвовать в них самолично, теперь им выпадет редкостный шанс почувствовать себя великими полководцами.

В подтверждение моих слов в дверь забарабанили.

- Барин почивать изволят, не велели беспокоить, - тут же отозвался Лис.

- С кем имею честь? - Я перешел на высокий штиль.

- Я Готфрид из Вейлера, латник герцога Лейгонбургского.

"Вот и первые орлы прилетели, - передал я Рейнару по мыслесвязи. - Cue есть дядюшка государев, дивный, должен тебе заметить, тип".

- Обладаешь ли ты званием, достаточным для переговоров с имперским князем? - Что-то часто за последний день мне приходилось испытывать свои пиитические способности.

Лис ошалело посмотрел вокруг.

- Капитан, ты это о ком?

- Спокойно, Рейнар! Блефовать так блефовать. Пусть проникнется.

За дверью напряженно молчали.

- Итак, как вы сами слышали, это солдаты. И не просто солдаты, а солдаты немецкие. - Я был немного разочарован тупостью своих собеседников.

- И что же?

- Это значит, что делать два дела сразу их не заставишь под угрозой казни. Поэтому, пока я буду, как говорит мой друг Рейнар, ездить им по ушам, ваша задача добраться до берега Везера.

- Мой отец был рыцарем, ваша светлость, - почтительно произнес латник.

- А мать - обозной шлюхой, - пробормотал Лис, умело высаживая оконную раму и первым прыгая в сад. Через пару секунд самый опытный наблюдатель не смог бы различить его силуэт в густых сумерках.

- Я маркграф Бурхквард фон Эггенбург, великий сенешаль императора, - продолжил я охмуреж несчастного вояки.

Усвоенная с детства субординация сыграла с рыцарским отпрыском дурную шутку. Банальная трактирная драка грозила перерасти в большие государственные неприятности. Нужный эффект был достигнут. Стоявший за дверью ветеран чувствовал себя отвратительно. Как бравый сержант, обругавший впотьмах командира корпуса. Самое время было развивать успех.

- Латник, что вы делаете в этой чертовой дыре?

- Герцог велел усилить гарнизон замка.

- Так. Кто у вас там главный?

Представляю, какие рожи скорчили кнехты. Да! Глупые, должно быть, рожи были у собравшихся внизу у лестницы, и мысли наверняка были невеселые. Одно дело - купец заезжий с женой-красавицей. Такому, глядишь, и мошну порастрясти можно, а то вдруг и с женой его, непонятно как такому пню неструганому доставшейся, порезвиться... ан нет! Неудача вышла пресквернейшая. Императорский сенешаль. Это тебе не рыцарь какой - волчина голодный, утроба ненасытная! Это даже не князь с которым в общем-то тоже в здравом уме лучше не сталкиваться. Скажет сенешаль слово веское, моргнет глазом недобрым, и поди гадай; колесом ли тебя потянут, топором ли на части, или, скажем, прокатишься ты напоследок на четверке коней диких да огненных, на все четыре , стороны света белого, который в этот миг тебе ох как не белым покажется.

Что и говорить. Невеселые мысли у кнехтов были, очень невеселые. Но мне до их раздумий дела не было. Враг в панике - гони и бей! Не давай опомниться и остановиться, Остановится - задумается: "Что это такая птица без свиту и охраны в здешней глуши делает?"

Ну, это, положим, не их собачьего ума дело, но зачем давать сомнениям зарождаться, когда их можно пресечь в корне. Так, бронзы колокольной в голосе побольше, чтобы "Мизерере"<"Мизерере" (лат. Miserere mci. Dens) - Помилуй меня. Господи (католическая молитва).> сама собой в мозги лезла, по рукам и ногам леденила.

- Эй, латник! Кто тут у вас гарнизоном командует?

- Коронный рыцарь Фридрих фон Норгаузен.

- Как, старина Фриц сидит в этом лягушачьем садке?! Вот так встреча!

Сказать по чести, о роде Норгаузенов я знал лишь то, что их герб - в червлении золотая орлиная голова, сопровождаемая тремя гонтами. Этот самый старина Фриц мог оказаться нежным юношей с персиковым пухом на щеках, но очень вряд ли. Коронный рыцарь - это серьезно. Это по-нашему вроде гвардейского капитана. И копье< Копье - подразделение из 10-30 человек, сопровождающее Рыцаря в бою.> его не из дворовой челяди и крестьян местных. Не меньше двух десятков головорезов. Один к одному. Чего мелочиться? Казна платит. Коронный рыцарь фигура не маленькая. Присутствие его здесь - примета не добрая. Опять же, по нашим сведениям, в замке не больше восьми человек, а тут, как ни крути, их за тридцать получается. Невеселый расклад.

- Послушай, как там тебя?

- Готфрид, ваша светлость.

- Как ты думаешь, Готфрид, спит ли сейчас твой командир?

- Не могу знать, ваша светлость, но если его милость спит, то его заменяют либо рыцарь Арнульф фон Меренштайн, либо барон фон Кетвиг.

"Час от часу не легче, - сам себе вздохнул я. - Еще пара рыцарей - это минимум два десятка бойцов, а может, и все три. Да, влипли мы в историю.

Ничего себе скромный рыбацкий поселок. Ничего себе гарнизон для ветхого замка, где еще месяц назад и пьяный ключник-то не каждый день ночевал".

- Лис вызывает Капитана, - услышал я в своем мозгу голос напарника, - все в порядке. Мы у конюшни. Тут отирается какой-то недоносок. Но это не проблема.

В этом я как раз не сомневался. Дружище Лис до работы в институте, у себя на родине, занимался весьма интересными вещами: охранял "толстых дядь с большими звездами", уничтожал террористов, освобождал заложников, а в промежутках, для отдыха, выигрывал первенства по боксу, бод-зюнцу, стрельбе из лука и кен-до. Очень, знаете ли, разносторонне развитой молодой человек.

- Рейнар, ты слышал наш разговор?

- Конечно, Капитан. Все ясно, как "Отче наш". Их тут пятьдесят-шестьдесят человек при трех рыцарях. Остальные где-то поблизости затаились. Караулят в две смены. В общем, классическая мышеловка.

- На кого, Лис? Нас они тут точно не ждут. Просто на всякий случай? Тоже не похоже. Остается маркиза. Тогда получается, что ее здесь настоятельно поджидали, С цветами и оркестром.

- Ладно, мессир Вальдер, загадками займемся попозже. Тебя там латник заждался.

- Да, прости. Значит, так. Минут через пять я выйду с этим несчастным и уеду в сторону замка. Вскоре после этого ты тихо убираешь часового и тихо выводишь лошадей! Только тихо, Лис, еще раз говорю.

- Ладно, не учи ученого!

- Дальше вы направляетесь к пристани. Помнишь, когда мы искали брод через реку, там швартовался когг. Я, кстати, когда о купце услышал, подумал: не его ли?

- Узнаем.

- Эта посудина нам понадобится. Замаскируйтесь неподалеку и ждите моего возвращения. Думаю, я не задержусь.

- Ясно, понял. Ну что ж, поехали.

За дверью было слышно, как полномочный представитель честного воинства переругивается со своими соратниками. Слов было не разобрать, но, судя по всему, спор был нешуточный.

- Эй, латник, где ты там?

Спор за дверью прекратился.

- Строй свое войско. Мы направляемся в замок.

Незадачливый сын рыцаря за дверью робко кашлянул.

- Ваша светлость... Зачем всем-то в замок? Пусть ребята отдыхают...

"Что, страшно, уродище? Оно и понятно. Это на пользу. Впредь думать будете, с кем стоит драться, а с кем лучше сделать "ну его".

- Ладно. Так и быть, Готфрид. Пойдем мы с тобой. Господин купец согласился оплатить вам выпивку. Так что Бог с вами, сидите здесь.

За дверью послышалось тихое ликование. Неотомщенная кровь была оплачена неочищенным спиртом.

Теперь оставалось нехитрое приспособление из палочки, веревочки и грузика. Палочка, втиснутая между досками двери, держала засов в поднятом состоянии. К палочке этой на веревочке грузик привязан - светильня глиняная. Стоит светильня на торце засова. Хорошо стоит. Если дверь не трогать. А если ею, скажем, хлопнуть - светильня упадет и палочку за собой потянет. Засов сам собой закроется.

Ну что ж! И раз, и два, и три. Начали. Мое появление в дверях произвело должный эффект. В зале воцарилась тишина. Воинство, глядя на меня глазами, полными злости и преданности, склонилось в почтительном поклоне. Кабатчик, с лицом, сияющим, как новенький солид, резвой рысью подскочил ко мне.

- Не знаю, как и благодарить вас, добрый господин. Вы спасли мое заведение. Что б я без вас-то?!

- A-a, пустое. На вот, возьми. - Я высыпал в пухлую ладонь хозяина десяток динариев.

Кабатчик утер вновь подступившие слезы рукавом и стал низко кланяться:

-Спасибо вам, благодетель, да как же так?

- Сегодня солдаты пьют бесплатно. Ты понял меня?

- Что вы, ваша светлость! Не извольте сомневаться! Пусть помянут.

Не слушая его слов, я зашагал через залу, сопровождаемый горе-проводником. Понятное дело, ни в какой замок я сейчас не поеду. Это же надо быть слепым нищим, а не коронным рыцарем, чтобы пурпурный крест в терновом венке Эггенбургов от леопардового льва Камдилов не отличить. Но, боюсь, мой провожатый должен был узнать об этом несколько позже.

У конюшни, как и предупреждал Лис, сшивался какой-то молокосос. Судя по всему, тропа войны совсем недавно поманила бедолагу неясным запахом добычи, и, вероятно, тяжелая рука Рейнара могла стать для него первым тернием на этом пути. А пока что ночная сырость делала свое мокрое дело. Бедолага зябко кутался в плащ, переступая с ноги на ногу. Факел, примощенный возле него, отбрасывал мечущиеся зыбкие тени, освещая лишь самого стражника, делая все вокруг непонятным и устрашающим.

Видимо, отгоняя свои ночные страхи, юнец судорожно сжимал длинный кинжал, возлагая, как водится, на него безмерные надежды в спасении продрогшего тела.

Когда из окружающей тьмы вдруг появился тот самый рыцарь, который давеча в зале четверых нападавших голыми руками в кучу сложил, в глазах воина-первачка не вспыхнуло желание отстаивать конюшню до последней капли крови. Ой, совсем не отразилось. Так он и замер на месте, думая про себя, то ли в темень ночную зайцем прыгнуть, то ли крик поднять.

- Спокойно, Леонард, свои! - с облегчением услышал вчерашний новобранец голос старшего товарища.

- То-то же, что свои. А я гляжу, крадется кто-то в темноте. Хорошо, что обозвались. А то точно бы зашиб.

Я с трудом сдержал смех при этих словах.

- Ты смотри, кого зашибать, дерьмо ты коровье! Это ж сам маркграф фон Эггенбург, императорский сенешаль, - позаботился обо мне латник.

Леонард стал неотличимо похож на жену Лота: с открытым ртом и часто моргающими глазами.

- Чего стоишь, дуралей, словно копье проглотил! А ну быстро выводи коня его светлости!

Бдительный охранник не заставил себя упрашивать и исчез в конюшне. Где-то поблизости зацвиркала цикада. Я посмотрел в ту сторону, откуда доносился звук, и, вглядевшись, различил то, что ожидал увидеть. Неподалеку от ворот конюшни, над забором, отделяющим ее от сада, склонилось старое ветвистое дерево. Одна из ветвей, толстая и причудливо изогнутая, располагалась как раз в ярде над головой караульного. Надо ли говорить, что на ней в вальяжной позе расположился мой верный напарник, практически невидимый в своем темном одеянии.

- Вот ваш конь, ваша светлость. Экий красавец. Эх! Мне бы такого! - Мой вороной жеребец презрительно фыркнул на плебея и встал на дыбы.

- Спокойно, Мавр, спокойно. Дурак ты, парень, чтобы такого коня в узде держать, всей твоей деревни не хватит.

- Если ваша светлость пожелает, я поведу коня в поводу. - Латник почтительно поклонился.

- А ты как думал, Готфрид? Я что - по этакой темени буду шею себе ломать?!

- А и сломал бы - невелика беда, - пробурчал тот, кого мой латник назвал Леонардом,

Сказано это было тихо, но у меня с детства был очень тонкий слух.

- Служи, парень. Нагуляешь себе мозгов, глядишь, дорастешь до коня. - Произнеся эту двусмысленную фразу, я покровительственно опустил руку на плечо горе-стражнику. На неподготовленного клиента подобное действие производило эффект опущенного моста. Мастер Ю Сен Чу, патриарх школы Чжоу И, называл этот удар - Крыло взлетающего лебедя.

Парень издал нечленораздельный звук, долженствующий, видимо, означать удивление, и рухнул на колено. О том, что правая рука еще несколько часов будет слушаться его с большим трудом, я готов был спорить на любые деньги.

Латник весело расхохотался, наблюдая конфуз своего собрата. "То ли еще будет!" - мысленно пообещал я своему провожатому.

- Ладно, Леонард. Иди пей. Скажи, чтобы тебя сменили.

Сам того не сознавая, Готфрид из Вейлера спас незадачливого цербера от крупных неприятностей. А судя по звукам, доносившимся из корчмы, смены караула мы бы не дождались и до утра.

- Веди, Готфрид, - скомандовал я латнику.

Глава пятая

Давно пора посмотреть, что они там делают.

Штирлиц

Чуден Везер при тихой погоде.

Едва-едва первые лучи солнца обласкали нежные лепестки речных лилий, только-только первая проснувшаяся форелька, умывшись, начала свою ежедневную гимнастику, выпрыгивая из воды и радуя взор ранних рыболовов, а доблестный рыцарь Вальдар Камдил, мучительно переживая внутреннюю борьбу голода со сном, уже устало вел своего несравненного коня шагом по речному берегу, заросшему густым кустарником.

Неожиданное движение привлекло мое утомленное внимание. Тяжелый кинжал воткнулся в ствол дерева в дюйме над моей головой. Точнее, там, где она была секунду назад. Уйдя перекатом в сторону, я обнажил меч.

- Доброе утро, Капитан! Не спи, замерзнешь! - услышал я радостный голцс Лиса. Мой верный напарник явно был рад своей шутке.

- Дитя малое, - проворчал я, вылезая из придорожной канавы и посылая меч в ножны. - Одежду кто чистить будет?

- А что? По-моему, ты хорош, как майский король!

- А ты как набитый дурак. Ладно, где вы расположились?

- Здесь поблизости. Чудное место. Я отлично отдохнул. Пошли покажу. - Мой напарник явно хорошо выспался.

Ярдах в ста от места нашей встречи Лис остановился и, крепко ухватившись за ветки ближайшего к нему куста, потянул на себя. Куст поддался, и в образовавшийся проем я увидел возок, один из тех, в которых путешествуют состоятельные купцы. Рядом паслись стреноженные кони.

- Здесь тропинка была к рыбачьим хижам, - объяснил Рейнар. - Мы ее слегка расчистили, зеленью закамуфлировали, в общем, неплохо получилось. Как, по-твоему?

- Вполне, - похвалил я Лиса за смекалку.

- Представляешь, - продолжал он, - я тут думал, как сделать, чтобы следов от колес не осталось, так эти два динозавра недовымерших выпрягли лошадей, резвенько так возок подхватили и ярдов на двадцать перенесли. Могучие мужики, что и говорить!

- Все спокойно было?

- Да сунулись сюда два рыбака местных... Я тут как раз Бренду и второму - Рону - раны врачевал. Ну, как положено. Стоят они с голым торсом, я их "Rescur Randger" мажу, и тут эти два дуралея заявляются. Видел бы ты их рожи!

- И где они сейчас? - Я не на шутку встревожился обилием трупов, оставляемых нашей командой на своем пути. Как говаривал Людовик XIII: "На сегодня - хватит".

- Где? Сидят на берегу, рыбу ловят. Вместе с Роном. Мы, кстати, тут уже чудной ухи наварили. Иди попробуй. Проголодался небось?

Я не заставил себя долго упрашивать. Когда с завтраком было покончено, я уселся на поваленное бревно рядом с Рейнаром и стал полировать клинок куском замши.

- Лучше расскажи, как твои дела? - осведомился Лис.

-Штатно, Сережа, штатно. Поди, там у Мавра в тороке одежка Готфрида из Вейлера.

- А сам он как?

- Привет, правда, не передавал, но, в общем, ничего - жив. В канаве валяется, а может, и в себя уже пришел. Голова-то крепкая. Они тут крепкие на диво.

- Это точно. Вон я Рону по куполу как навернул. У другого небось после этого глаза исключительно через грудную клетку смотрели бы, а этому хоть бы что. Только шишка здоровенная.

- Сползал я к замку, - прервал я рассуждения своего друга. - Засада там действительно есть. Человек тридцать. Стоят, правда, плохо, но если не придираться, с первого взгляда не видно. Что еще? А, вот! Недалеко от замка развилка дороги. Одна идет к реке, другая уходит вниз через лес и, видимо, ведет к побережью.

-Понятно. У тебя уже есть план?

- Что-то похожее на план. Лис, пока еще без деталей.

- Хорошо. Что делаем дальше?

- Для начала разбудим остальных.

Я подошел к возку. Но не успел даже поднять руку, чтобы постучать в дверцу, как могучая рука Бренда материализовалась в двух дюймах от моего плеча.

- Доброе утро, почтенный купец, - весело приветствовал я своего недавнего боевого товарища.

- Доброе... - угрюмо произнес он, одаривая меня таким подозрительным взглядом, как будто я сообщил ему о наступившем вчера конце света.

"Как это Лису удается разговорить подобные бревна?" - невольно пожал плечами я.

- Госпожа, - почтительно произнес телохранитель, - рыцарь прибыл.

- Спасибо, Бренд, - донесся из возка нежный голосок, слушая который невольно восхищаешься всеблагостью Господней. - Ступай.

Неудавшийся негоциант нехотя отошел в сторону.

"Сказать ему о деньгах или не надо? - подумал я, глядя ему вслед. - А, бог с ними. Скажу Лису. Сам пусть разбирается".

Дивное видение выпорхнуло из возка, несказанно выиграв от своей материальности. Роскошные золотистые волосы тяжелой волной ниспадали ей на плечи. Утренний бриз играл непослушными локонами, то открывая, то вновь скрывая тонкие черты ее лица. Утонченной рукой она с изяществом, доведенным до совершенства, отбросила волосы назад. И тут я впервые увидел вблизи ее глаза!..

"Синь неба Палестины, лазурный блеск сапфира - ничто пред этой синью. Их свет пьянит и манит, как звезда, что корабли спасает среди бури. Их свет - глоток воды в час, полуденной жажды. Их свет - очаг и кров уставшему в лишеньях... О, опахала темные ресниц! Не отбирайте свет животворящий!"

В общем, стоял я дурак дураком, с открытым для приветствия ртом, любуясь маркизой, и заготовленные слова медленно скатывались по языку обратно в горло. Стоял, покуда не раздался у меня за плечом сдавленный рык Бренда. Вздохнув поглубже, я низко поклонился, целуя точеную ручку леди Джейн.

- К делу, джентльмены, к делу, моя прекрасная леди., На сегодняшний день мы имеем четырех боеспособных мужчин и прекраснейшую из женщин. Далее - имеется возок, восемь лошадей и, как я понимаю, довольно крупная сумма денег.

Маркиза согласно кивнула моим финансовым выкладкам.

- Я продолжаю. С другой стороны, имеет место быть укрепленный замок с гарнизоном человек в шестьдесят, готовый к торжественной встрече незваных гостей.

- Ну, замок не очень-то укрепленный. Да и люди так себе. К тому же их уже меньше шестидесяти, - вставил свое веское слово Лис.

- Верно. Семерых со счетов можно сбросить. А с тяжело раненными и все пятнадцать будет. Но только это не суть важно. Замок мы штурмовать не будем.

Мне почему-то показалось, что слова мои несколько расстроили Бренда. Во всяком случае, он как-то странно сжал рукоять своего меча, и гримаса на том месте, где у обычных людей наличествует лицо, выражала неодобрение только что услышанным.

- Да, дорогие мои соратники, штурмов не будет. Для дальнейших действий нам нужен корабль.

- Зачем? - Ангельский голосок маркизы звучал очень по-деловому.

- Для того же, для чего вообще нужны корабли: чтобы плыть на нем.

Глаза леди Джейн метнули холодный пламень, и голубизна их в этот момент была сродни серебристой голубизне лезвия моего меча.

- Клянусь всеми святыми, ни я, ни мои люди никуда не поплывут!

- Так, корабля еще нет, а бунт на корабле уже есть, - съехидничал Лис.

- Сударыня... - осмелился прервать я прекрасную маркизу. - Есть два варианта действия: либо вы пробуете прорваться в замок, и тогда мне только останется сообщить скорбную весть о вашей гибели родным и близким, либо вы будете действовать по моему плану, и тогда, клянусь честью рыцаря, сегодня ночью вы получите своего супруга, а мы, надеюсь, короля Ричарда.

- Ладно. Что это за план? - Голос маркизы не потеплел ни на градус.

- Очень скоро стража хватится, а может быть, и уже хватилась, что вас нет на месте. Вскоре выяснится, что и наша светлость тоже растаяли в утреннем тумане.

- И что же?

- Когг на месте?

- На месте, мессир Вальдар. Когг ганзейский, груз - вино, мед и вся прочая снедь - в том же роде. Порт назначения - Бремен. Экипаж - десять человек.

Соратники удивленно воззрились на Лиса.

- А что я? Так, отошел посмотреть.

- Спасибо, дружище. Что еще?

- На пирсе стражник в будке. Спит, как праведник.

- Стражника надо будет убрать. Но только так, чтобы он мог рассказать, кто его приложил. Послушайте, Бренд, вы можете ударить человека так, чтобы он не сразу умер?

Бренд насупился.

- Понятно. Значит, вся надежда на Рона. Да, кстати, Рон, где там твои рыбаки?

Громила, украшенный впечатляющей шишкой, махнул в сторону, где у дерева сидели два плотно спеленатых аборигена.

- Волоки их сюда, Малыш.

Тот, кого я ласково величал Малышом, нерешительно посмотрел на леди Джейн и, получив подтверждение приказа, двинулся его исполнять. Не прошло и двух минут, как испуганные ройхенбахцы были доставлены на военный совет. Ужас в их глазах свидетельствовал о превратностях сегодняшней рыбалки.

- Ну-ка, ну-ка, любезнейшие, подходите-ка поближе. Любезнейшие, два явных любителя пива, в ношеной одежде из грубой холстины, робко приблизились ко мне.

- Да вы не бойтесь. Вас здесь не обидят, а если вы согласны нам помочь, еще и денег заплатят.

Рыбаки, обреченно глядевшие на кулаки Бренда, заметно оживились, услышав о деньгах.

- Вы хорошо знаете реку?

- Хорошо, ваша честь! Прекрасно знаем! Выросли здесь! А как же, прекрасно знаем! - перебивая друг друга, затараторили они.

- Тише, не галдите! Мне нужно место на реке, вверх по течению, где мог бы пристать корабль и где бы приличная компания могла приятно провести день, не привлекая чужих взглядов.

Рыбаки задумались.

- Фогинг... - немного неуверенно предположил один.

- Фогинг? - Глаза второго рыбака заметно увеличились. - А что? Неплохое место. Корабль там точно станет. В замке старом - живи не хочу. Вокруг ни одной живой души... Отличное место!

Я с сомнением посмотрел на Лиса: "Брешут, селедка их заешь!"

- Отличное, говоришь? Что ж, может, ты и прав. Это хорошо. Да, вот еще! Забыл сказать. Вы с нами поедете.

При этих словах усы неудавшихся Сусаниных обвисли, как флаги в штиль.

- И если что не так, - продолжил я свою мысль, - старина Бренд с удовольствием посмотрит, какую рыбу можно поймать, если намотать ваши кишки вместо наживки.

При этих словах лицо Бренда исказило некое подобие радостной улыбки, от которой наверняка могло скиснуть молоко на полмили вокруг.

Рыбаки заметно побледнели.

- Ну что, хвост ты щучий, правду скажешь или тебя прямо сейчас рыбам скормить? - Я приподнял бедолагу над - землей. - Куда ты нас заманить хотел?

- Там призраки, - прохрипел полузадушенный рыбак,--. отпустите, ваша честь, все скажу, как на исповеди.

- Говори! - Я разжал руки, и жертва моего произвола рухнула на землю.

- Это еще мой отец рассказывал. Много лет назад вестфольдинги пришли и осадили замок Фогинг. Оборонял его барон Бернгерд Бесстрашный со своим отрядом. И сколько ни штурмовали вестфольдинги замок, им не удавалось взять его. Только когда последний защитник умер от голода и ран, враги вошли в Фогинг. И тут-то оказалось, что призраки воинов по-прежнему защищают замок. С тех пор он так и стоит, не разрушаясь, все эти годы.

- М-да. Еще что?

- Обычно призраки ведут себя довольно спокойно. Хотя вовнутрь никого не пускают.

- Понятно.

- А вот если поблизости появляется вестфольдинг, то лучше уж находиться подальше от этих мест.

- Это камень в твой огород, мессир Вальдар, - хмыкнул Лис.

- А я туда и не собираюсь. Место для нас, кстати, действительно идеальное. Ни одна живая душа туда не сунется, а дорога проезжая оттуда должна быть.

- Ну, дорога, положим, за эти годы наверняка стала совсем даже непроезжая, - поправил меня Лис.

- Это дело Бренда с Роном. Только поставь им, пожалуйста, конкретную задачу, а то они выкорчуют все окрестные леса.

- Хорошо, Капитан. Что делать дальше?

- Дальше идем смотреть корабль. А ты подумай пока, как будешь разбираться с этим призрачным воинством.

- А что тут думать? Развоплотим - и дело с концом.

- Ну-ну, дерзай. Только ты мне здесь еще живой нужен. Понял, орел?

Через несколько минут наша кавалькада,, покинув свое временное укрытие, двигалась к пирсу. Вокруг звонко пели птицы, радуясь утренней свежести, а в голове моей тяжело перекатывалось чугунное ядро, напоминая о необходимости отдыха или хотя бы утренней чашечки кофе.

Ехать, слава богу, пришлось недолго. Минут через двадцать показался пирс, около которого, между рыбачьими барками и лодками с лесом, красовался фризский когг со спущенной реей.

- "Святой Николай", - прочел я надпись, вырезанную на борту. - Что ж, с фантазией не очень, но по делу. Ладно, поехали. Рон, буди стражу!

Дверь в будку караульного разлетелась в щепу. Несмотря на свою молодость, Рон, похоже, был далеко не новичком в подобного рода визитах. Спавший в углу на тюфяке стражник суетливо попытался встать. Однако это было излишне. Мощная рука "приказчика" оторвала его от пола и вскинула вверх, как мешок соломы. Непонимание в глазах бедолаги сменилось животным ужасом. "Хрясь!" - стражник сполз по стене, оставляя на ней кровавый след.

- Жив? - осведомился я.

Лис потрогал пульс обломка гомо сапиенс.

- Ничего. Очухается. Но не скоро.

- А! Ему все равно спешить некуда. А вот нам - самое время взойти на борт.

Оставив пленников, Рона и маркизу с лошадьми, наша живописная компания ступила на палубу "Святого Николая". На первый взгляд казалось, что корабль пуст. По счастью, слух, пришедший на помощь взгляду, чутко фиксировал богатырский храп, сотрясавший судно.

Поднявшись на борт, мы сразу же узрели картину, достойную кисти большого художника. Взгромоздясь на свернутый парус, здесь спало какое-то рыжее чудовище в камизе< Камиза - нижняя туника с цельнокроеными рукавами.> грязно-песочного цвета. Бренд сделал было шаг в сторона логова морского волка, но я поспешно остановил его:

- Прошу тебя, хоть этого оставь в живых. Телохранитель смерил меня тяжелым взглядом так, будто я сообщил, что оставляю его сегодня без завтрака. Ему почему-то не нравилась моя манера шутить.

Судя по характерному запаху, щедро витавшему над кораблем, коктейль "Кровавая Мери" был бы сейчас весьма уместен.

- Лис! Как там у вас поется: "Нас утро встречает прохладой"?

Рейнар довольно ухмыльнулся и, зачерпнув валявшейся поблизости бадьей забортной воды, тут же опрокинул ее на голову спящего моряка, сопровождая внезапное омовение истошным криком: "Полундра!"

Рыжее чудовище вскочило, безумно озираясь и хватая воздух ртом. Глаза его цвета вестендской отмели в этот момент живо напоминали два взбесившихся компаса, начисто забывших, что они должны показывать.

- Святые кости! Это еще что такое?!

- Это? Приз за лучший фрахт года - явление "Святого Николая" с группой поддержки пред своими восторженными поклонниками.

- Какого черта! Кто вы такие?

- Насчет чертей - это не ко мне. А кто мы такие, тебе и вовсе знать не обязательно. Мне нужен капитан. И будь добр... поскорее! - Я сопроводил последние слова выразительным жестом, кладя руку на меч.

- Потроха акульи! Три тысячи гортингонских ведьм! Да я и есть капитан этой посудины!

Бравый моряк попытался принять должный вид, но память о пережитых штормах настигла его в ту же секунду, и, сильно качнувшись в сторону, он рухнул на палубу.

- Ну да! Я Йоган Гигер, капитан "Святого Николая", и, клянусь всеми ребрами Адама...

Каюсь, я не стал выслушивать, в чем клянется наш мореход.

- Поздравляю вас, мой дорогой! У вас отличное судно. Я готов биться об заклад, что на всем побережье от Бомбея до Шанхая не сыскать такого красавца. Не правда ли, Рейнар?

- Да что там! Такого корабля даже в Гонконге не найдешь!

- Гонконгов этих ваших я не знаю, но корабль действительно добрый. - Тон капитана заметно смягчился. - Видели бы вы его на ходу!

- Прекрасная идея, кэп! Я как раз думал, не зафрахтовать ли нам ваше судно для небольшой увеселительной прогулки?

- Что еще за прогулка? Я иду в Бремен с грузом!

- Да-да. Я знаю. Вино, мед, воск, холстина. Без всего этого Бремен как-нибудь перестоит. А прогулка-то, в общем, так, ерундовая. Сначала вверх по реке до замка Фогинг. Там - небольшой пикничок на привале, а потом возвращаемся, берем здесь груз и движемся прямиком на Британские острова.

Рыжая шевелюра Йогана Гигера зашевелилась.

- О, рог Вельзевула! Вы что - с головой в ссоре или, пьяны, как тамплиеры? Да кто же плавает в Фогинг?

- Увы, дружище. Мы до омерзения трезвы. И с мозгами. у нас все в порядке. И именно поэтому вам с нами придется плыть в Фогинг и далее по указанному маршруту. - Я изо. всех сил старался быть убедительным.

Лицо капитана исказила мучительная гримаса раздумья.,

- А если, например, я откажусь? Три тысячи гортингонских ведьм! Если я сейчас разбужу команду и велю выкинуть вас всех за борт?!

Моя правая бровь удивленно поползла вверх.

- Это ваше право, капитан. Ваше святое право. Но... - я выдержал эффектную театральную паузу, - в таком случае, увы, мне вряд ли удастся убедить моих молчаливых соратников, - я кивнул на Бренда и Лиса, громоздившихся, поодаль, - не разбирать это славное судно по досточкам. И не засовывать лично вам, мой дорогой капитан, в глотку скажем, в-о-о-н тот брашпиль< Брашпиль - горизонтальный вал (позже - лебедка), служивший для поднятия якоря.>. А кроме того, у меня есть заветное слово. - Я поманил собеседника и прошептал ему на ухо: - Пять фунтов.

- Пять фунтов! Черт возьми! Это же сто содидов! Гм-м... - Капитан поскреб заскорузлыми пальцами в своей рыжеи, усыпанной рыбьей чешуей бороде. - Оч-чень неплохие деньги! А-а! Была не была. По рукам!

Как я и предполагал, погрузка прошла быстро. Возражения капитана насчет женщин на корабле наткнулись на взгляд Бренда, предвещавший бурю получше любого барометра, и стихли сами Собой;. Менее чем через час "Святой Николай" был готов к отплытию.

-Джентльмены, минуточку внимания. - Я жестом пригласил своих соратников приблизиться. - Теперь начинается самое интересное. Рейнар, замок Фогинг - на тебе. Это наша оперативная база. Далее - рубеж развертывания номер один: дорога на Ройхенбахский замок. Это для тебя, дружище Бренд. К началу сумерек ты с возком должен быть там. По сигналу начинай очень быстрое движение в сторону замка. Там в это время будет происходить переполох. Это наша с Рейнаром забота. Ворота замка скорей всего останутся открыты, но если нет, то, любезный мой Бренд, открой их. Только быстро. После этого ты опять садишься в возок и самым резвым аллюром уходишь по дороге в сторону моря.

Бренд исподлобья подозрительно посмотрел на меня и перевел глаза на маркизу. Прелестная миссис Эйстон утвердительно кивнула.

- Коней можешь загнать. За тобой, видимо, будет погоня. Утащи ее за собой подальше. Если догонят, что ж, им же хуже... - продолжил я. -Дальше, Рейнар. Между поселком и замком течет речушка. Так себе речушка, большой ручей. Старица этого ручья норд-норд-вест от замка, ярдов семьдесят; Место самое что ни на есть комариное, но очень тихое. Приведешь туда коней. Хорошо бы кому-нибудь с ними остаться, но - увы! - некому!

- А я? - обиженно пробормотал Рон.

-Ты остаешься на корабле, не хватало еще, чтобы эти мореплаватели ушли в свой Бремен. Как стемнеет, "Святой Николай" должен быть у пирса.

- Лошадей постерегу я. -Голос прекрасной маркизы звучал непоколебимой уверенностью.

- Да? А кто будет стеречь вас?

- Вот он. - В руке леди Джейн блеснул уже знакомый нам стилет. - Можете не сомневаться, я им владею не хуже, чем вышивальной иглой.

- Не скажу, чтобы эта идея мне нравилась. Но будь что будет! А я, друзья мои, отправляюсь в замок, чтобы уточнить некоторые детали. В случае чего Рейнар знает, что делать дальше. А теперь "время подумать о душе", как говаривал Цезарь Борджиа. Лис, где там у нас монашеское одеяние?

Глава шестая

Сейчас я попаду в мышеловку, и горе тем кошкам, которые попробуют тронуть такую мышку.

Шарль де Бати, де Кастельмор д'Артиньян

"Почему, спрашивается, как монах, так обязательно задохлик?" - размышлял я, семеня в сторону замка.

Купленное по случаю одеяние, по всей видимости, было великовато его прежнему обитателю, но мне, увы, оно было" неотвратимо коротко.

Осмотрев меня перед выходом, Лис неодобрительно покачал головой и, тяжело вздохнув, изрек:

- Шо я скажу тебе, Капитан. Туфта это все. Бездарная туфта. То есть, судя по длине, сутана у тебя, конечно, кавалерийского образца, но шпоры, выглядывающие из-под нее, наводят на грустные мысли. А кроме того, где ты видел, что бы монахи при ходьбе делали отмашку одной рукой, а другой все норовили придержать меч?

Теперь же, увидев на дороге согбенную кривоногую фигуру, меланхолично перебирающую четки, Лис едва не свалился от хохота за борт. Я погрозил ему кулаком и, вновь напустив на себя благостный вид, зашлепал босыми ногами по тракту.

Дорога до замка была неближней, но спешить мне было некуда. При известном навыке определить расположение внутренних постов, наметить пути отхода, осмотреться на месте - все это не заняло бы много времени. Я включил связь.

- Капитан вызывает Лиса. Как ваши дела?

- Все путем, Капитан. У меня тут есть идея насчет жмуриков.

- Давай выкладывай.

- Как ты думаешь, что здесь делает эта призрачная гвардия?

- Ты же слышал - обороняет замок.

- Я не об этом. Почему она до сих пор не откочевала в лучший мир?

- Видимо, они считают, что их дела на этом свете не завершены.

- Ответ правильный. Садись. "Пять".

- И что из этого ?

- А из этого следует, что надо помочь завершить эти дела. По принципу айкидо. Не переть на противника танком, а мягко продолжить его агрессивное движение. И, естественно, победить.

- Звучит красиво.

- Можешь быть спокоен. Исполнено будет не хуже. Прошу "добро" на небольшую вылазку.

- Действуй по обстоятельствам. Только я тебя прошу, Сережа, не рискуй зря.

- Понятное дело, Капитан. Да я и не один пойду. Рона с собой прихвачу, а то он совсем, бедняга, извелся. Все спрашивает, что он не мак сделал если мы его на эту разборку не берем.

-- Ай-ай-ай! Горе какое! Хорошо, утешь мальчика.

- Спасибо, дружище. Я знал, что ты великодушен.

Итак, я брел к замку Ройхенбах, все более и более входя в образ бродячего монаха. Дух мой воспарял в эмпиреи, а бренная плоть влачилась по грешной земле, как... как... В общем-то это не важно.

Благочестивые мои размышления были прерваны появлением двух всадников, скакавших от замка. Опустив очи долу, я обратил стопы свои прочь от мужей, бряцающих смертоносным железом, призывая милосердие Господне на головы неразумных детей его.

- Постойте, святой отец! - Один из солдат повернул коня, перегораживая мне дорогу.

- Мир вам, дети мои! Восхвалите всеблагость Господню на путях своих! Что побудило вас прервать смиренную мою молитву во искупление грехов человеческих?

- Мы посланы комендантом Ройхенбаха Фридрихом фон Норгаузеном, чтобы найти в поселке писаря и священника. То, что ты монах, - это видно и без фонаря, а судя по чернильнице на поясе, гусь для тебя не только мясо! - Обрадованный своей шутке вояка радостно заржал. Удивленный конь скосил глаза, пытаясь разглядеть, что это стряслось с седоком, но, не разглядев, лишь фыркнул и покачал головой.

- Я смиренный служитель Господа, и дела мирских владык не имеют значения в моих глазах.

- Эй-эй, святой отец. Там, в замке, парень того и гляди отдаст Богу душу. Вы же не хотите, чтобы он умер без покаяния?

- Ты прав, сын мой. Показывай, куда идти.

- Залазь мне за спину, монах.

- Не пристало мне ездить на лошади, сын мой.

- Да что тут разговаривать. Закинь его на коня, и дело с концом, - вмешался в наш теософский спор второй всадник.

Сказать это было куда проще, чем сделать. Я не стал сопротивляться. Просто расслабился и с некоторым злорадством наблюдал, как бравые вояки затягивали в седло мои двести фунтов живого веса. Думаю, за это время до замка можно было дойти пешком. В конце концов, решив, что в замок мне все-таки надо, а так, пожалуй, не доберемся и до вечера, я позволил посадить себя верхом и, прилагая массу усилий, чтобы выглядеть неуклюжим, затрясся за широкой спиной гонца.

-Лис вызывает Капитана. Капитан, ты это где? - Мой верный напарник, видевший в этот момент моими глазами, был, вероятно, очень удивлен, узрев перед собой обтянутую кольчугой спину.

- Все в порядке, Рейнар. Путешествую автостопом.

-А! Ну-ну! Хочешь посмотреть, что за маскарад мы тут учудили?

- Давай показывай.

Наезженная лесная дорога была скупо освещена солнцем, с трудом протискивавшим свои лучи сквозь зеленое буйство крон вековечных дубов. Обочины дороги по обе стороны поросли густым кустарником, выползавшим кое-где за отведенные ему человеком границы. Совсем рядом со мной, точнее, с Лисом к проезжему тракту примыкала еще одна дорога. Судя по всему, ее уже давно не касалось колесо, но "добрые и мудрые" руки человека, похоже, здесь поработали совсем недавно.

Следы этих трудов валялись по обе стороны дороги, явно не гармонируя с общим пейзажем. Выдернутые с корнем кусты, стволы деревьев, некогда преспокойно лежавшие поперек пути, а теперь в живописном беспорядке разбросанные поодаль, - все это наводило на мысль о чьем-то героическом трудовом порыве. Я даже знал, о чьем.

Итак, Лис в одеянии несчастного латника из Вейлера, но в своем авентайле< Авентайл - кольчужное покрытие, защищавшее шею, голову и грудь.>, каске и крагах< Краги - наручи из толстой кожи с полосками стали для защиты предплечья.> горделиво высился посреди лесной дороги. Остальную ее часть перегораживал Рон, чья широкая грудная клетка вполне заменяла мантелет< Мантелет - защитный экран для лучников при штурме крепости.>.

- Чего ждем?

- Мой Капитан, по этой дороге в замок Ройхенбах из Цорндорфа каждый день направляются возы с провизией. Мясо, видишь ли, в поселке все привозное.

- Откуда узнал?

- Аборигены подсказали.

- И что? На старости лет решил заняться разбоем на большой дороге?

- Обидеть поэта может всякий. А вот понять его тонкую ранимую душу - это...

-Лис, не балаболь.

- Ладно. По делу. Я решил снять осаду с замка Фогинг.

- Что решил ?

- Повторяю еще раз для особо тупых. Снять осаду с замка Фогинг. Подумай сам. Если эти джентльмены, несмотря на самые веские аргументы в пользу их собственной гибели, продолжают сшиваться на своем боевом посту, значит, они считают, что их дело еще не завершено. А если так, надо им в этом помочь.

- Что ж, не лишено остроумия! И что ты намерен делать?

- Что? Приказом этого самого главного Фрица повернуть караван с провизией на Фогинг и, как я уже сказал, снять осаду.

- Не захотят. То есть поворачивать не захотят.

- Тю, сдурел? А кто их спрашивать будет? Кстати, вот, кажется, и они, родимые кормильцы!

Где-то вдалеке раздавались скрип колес и цоканье копыт.

Слышались чьи-то голоса и смех. С каждой минутой звуки приближались.

- Ну и силен ты врать, командир! - раздался чей-то голос после очередного раската хохота.

- Да не будь я Ганс Рюдель, если это не так! - Громкий ответ командира прозвучал почти обиженно

- Болтун - находка для шпиона!- процитировал какого-то одному ему ведомого классика Лис и вразвалочку зашагал навстречу конвою.

Караван был уже совсем близко. Три груженых воза, сопровождаемые четверкой всадников, беспечно двигались по дороге.

Увидев нашу заставу, всадники было взялись за оружие.

- Эй-эй, ребята, не надо глупостей! Мне нужен Ганс Рюдель!

- Ну, я Рюдель. - Один из всадников, гарцевавший на ладной буланой лошадке, выехал вперед.

- Я Рихард Зорге, унтер-гаупткнехт< Унтер-гаупткнехт - младший начальник кнехтов, фельдфебель.> герцога Лейтонбургского.

- Это я и сам вижу. В чем дело?

- Приказ коменданта. Сегодня обоз идет в Фогинг. - Лис был суров.

- Куда?!! - Каска на голове Ганса Рюделя заметно приподнялась.

- Ты не ослышался, приятель. В Фогинг, черти б его побрали!

- Какого дьявола?!

- Мне-то почем знать?! Его честь Фридрих фон Норгаузен вчера вечером получил приказ. Оттуда! - Лис многозначительно указал пальцем вверх. - Слышал бы ты, как он поминал всех святых.

- А ты, часом, не врешь? - В ефрейторских мозгах Ганса вяло шевельнулась бдительность.

- Ганс, дружище. Тебя с утра ничем тяжелым по голове не били? - участливо осведомился Рейнар. - Ты хочешь сказать, что десяток моих кнехтов всю ночь чистили эту дорогу специально для того, чтобы я тебя обманывал? К тому же ехать-то куда? В Бремен на ярмарку? В Фогинг.

Убийственные аргументы Лиса заметно подействовали. Рюдель призадумался.

- А как же гарнизон?

- Что-то осталось с давешнего. Что-то взяли в поселке. Кроме того, со вчерашнего дня едоков поубавилось.

- Что случилось?

-Бог его знает! То ли англичане, то ли просто пираты. Семерым нашим теперь сам сатана кушать готовит, еще десяток тоже о еде думают мало.

- Да! Дела! Ну а в Фогинг-то зачем? Лис устало пожал плечами.

- Это не мое дело, приятель. Но тебе-то что? Вам приказано ждать пустые возы здесь. В Фогинг поедем мы с Мюллером.

- А если они не вернутся?

- Не накличь беду, Ганс! Но если через три часа возов не будет, отправляйтесь в замок, пускай заказывают мессу в нашу честь.

- Эй, Лис! Осторожней, не зарывайся, - одернул я напарника.

- Ерунда. Это немцы. Если бы им было приказано ждать до второго пришествия, они бы и тогда с места не двинулись. Ну а если через три часа возы не вернутся, то Операцию все равно придется отменить.

- Ладно. Убедил. Удачи тебе!

-Прорвемся!

Стражники, покрикивая на возниц, поворачивали обоз на новую дорогу.

Я отключил связь. Впереди маячили ветхие башни замка Ройхенбах,

Насколько я имел возможность наблюдать, старый замок переживал не лучшие дни. Видимо, то же нашествие вестфольдингов, которое сделало Фогинг замком призраков; немилосердно прошлось по Ройхенбаху. Наскоро заделанные проломы в стенах темнели уродливыми шрамами, подвесной мост был начисто разрушен, а на его месте красовался свежесколоченный бревенчатый настил.

Мои провожатые медленно поднялись на холм и принялись стучать в ворота. Я оглянулся. Там, где я ожидал увидеть засаду, в кустах поблескивали каски и раздавались приглушенные голоса. "Сколько ж вы тут, бедняги, сидите? - вздохнул я. - И все попусту". В воротах показался стражник.

- А, это вы! Заходите скорее, его честь ждет. Всадник, за плечами которого я проделал путь до замка, провел меня через замковой двор к невысокой башне, между камнями которой кое-где проглядывала трава, а на боевой галерее нагло зеленела одинокая молодая береза.

Миновав еще одного стражника, мы поднялись наверх и остановились перед тяжелой дубовой дверью. Бравый вояка как-то вдруг сник и тихо поскреб темные от времени доски.

- Какого дьявола! Кого там еще черти принесли? Входи, разрази тебя гром, - прогремело из "кабинета". Солдат приоткрыл дверь, пропуская меня вперед.

- А, это ты, монах! Где тебя сатана таскал столько времени?

Первое, что я увидел перед собой, войдя в комнату, была, спина. Мускулистая спина, щедро украшенная свежими рубцами от кнута. Ее несчастный обладатель стоял на коленях со связанными руками, все время норовя упасть на пол.

- Стой, негодяй! Я с тобой еще не так поговорю! - Обладатель громового голоса подошел к бедняге и, ухватив за волосы, поднял на ноги.

- Мир вам, дети мои, - произнес я, входя, голосом, который можно было мазать на хлеб.

- Чертово брюхо! Кто тут толкует о мире? Да я готов оторвать этому недоношенному идиоту голову и выкинуть ее на корм свиньям.

"Матерый волчище", - подумал я, разглядывая обладателя громового голоса. Да! Скажу я вам, это был примечательный образчик человеческой породы. На вид "старине Фрицу", а это был, без сомнения, он, можно было дать лет сорок. Но только недосмотром судьбы или же особо благоприятным расположением звезд в момент его рождения можно было объяснить столь большую продолжительность его жизни.

Через весь лоб Фридриха фон Норгаузена тянулся длинный глубокий шрам, подтверждающий версию Лиса об особой прочности здешних голов. Второй шрам пересекал губы рыцаря, навек складывая их в какую-то зловещую усмешку. Как я успел заметить, одно плечо его было чуть выше другого, а при ходьбе он сильно приволакивал ногу. Но я готов был поклясться, что, пожелай он действительно оторвать голову несчастному, все было бы кончено раньше, чем мне бы удалось прочитать "Credo". Длинные его, седые как лунь волосы спадали на широкие плечи и были схвачены на лбу ремешком из узорчатой кожи.

- Милосердие подобает христианскому воину, тем более рыцарю, принявшему священные обеты.

- Милосердие! Кой черт - милосердие! По вине этого недоноска мы выставлены на всеобщее посмешище, словно шуты на ярмарке. А ты, как дурак стоеросовый, толкуешь мне о каком-то милосердии! Может, ты и есть дурак? Я слышал, святые отцы любят блаженных! - Фридрих фон Норгаузен отдавал дань изящному остроумию.

- Я смиренный слуга всеблагой матери нашей - святой первоапостольной римской католической церкви. И пусть я даже нижайший из ее смиренных слуг, но я требую почтения к ней в моем недостойном лице. Я требую, господин рыцарь, прекратить богохульства и измывательства над этим несчастным! - Голос мой звенел, как колокола Кельнского собора в судный день.

Но, видимо, пыл моих речей был растрачен зря. При последних моих словах несчастный повернул голову, и на какой-то миг наши глаза встретились. Я инстинктивно прижал локоть к бедру, где под сутаной был спрятан кинжал. Лицо бедолаги представляло собой кровавую маску, больше похожую на свежую отбивную. Без слов было понятно, что над ней кропотливо поработали большие мастера своего дела. Но двух мнений не могло быть - передо мной предстал Готфрид из Вейлера, латник герцога Лейтонбургского...

- Ты что, святой отец, учить меня вздумал?! - взревел рыцарь. Оловянные глаза его раскалились до белого пламени, а лицо налилось темной кровью.

- Ваша честь, быть может, пока что отвести монаха к Томасу? - робко предложил мой сопровождающий, все еще робко топтавшийся дверей.

- Пошел прочь, скотина! - продолжал бушевать Норгаузен. - Не нужен уже твоему Томасу священник! Я сам ему грехи отпустил, - закончил он, неожиданно успокоившись.

Солдат побледнел.

- Иди, парень, иди. На вот, выпей за помин его души. - Рыцарь кинул моему провожатому динарий.

- Упокой, Господи с праведниками, душу раба твоего Томаса, - забубнил я.

- Аминь! - резко завершил мою импровизацию Норгаузен. - Это был его брат, монах, совсем еще мальчишка. Какой-то негодяй размозжил ему голову блюдом.

Я сглотнул. Что делать, я знал этого негодяя.

- И все из-за этой мрази. - Рыцарь отвесил несчастному Готфриду тяжелую пощечину, от которой бедолага едва не упал. - Готфрид, Готфрид! Как же так? Ты был лучшим латником в моем отряде. Ты же не деревенский олух, вчера сменивший свою пастушью дудку на копье! Ты вырос под щитом. Сколько лет мы с тобой воевали вместе? Десять, а может, двенадцать? Как ты мог позволить какому-то мошеннику обвести себя вокруг пальца?! - В голосе рыцаря звучала искренняя горечь.

Я отошел к окну и принялся вдумчиво рассматривать двор. Чуть поодаль от башни под дощатым навесом был устроен сеновал, чуть дальше располагались конюшни.

- Капитан вызывает Лиса. Как там твои дела? - обратился я мысленно к Лису.

- Нормально. Подъезжаем. Что-то случилось?

- Пока нет. Но может. Здесь допрашивают хозяина твоего костюма. Похоже, он меня узнал.

- Ну, ты, Капитан, даешь! Что делать -будешь? - Лис был встревожен не на шутку.

- Выпутаемся! У меня к тебе вопрос. Ты сарбакан< Сарбакан - духовая трубка для стрельбы дротиками.> захватил?

-Захватил…

- А зажигательные дротики к нему имеются?

- Обижаешь, начальник... А что?

- Здесь надо будет устроить небольшой показательный пожарник. Ты ярдов пятнадцать по навесной траектории сделаешь?

- При желании и двадцать можно, - без тени хвастовства отреагировал Лис.

- Отлично. Тогда передай Бренду, что сигнал для него - пожар.

- Хорошо. Не-желаешь взглянуть на наше представление?

Впереди, на высоком утесе, мрачно возвышалась башня замка Фогцнг. Долгий протяжный звук трубы разорвал и скомкал лесную тишину в один миг. Возницы, словно сброшенные этим звуком наземь, осеняли себя крестным знамением, шепча слова молитвы и медленно отползая назад. Рон стоял, широко расставив ноги, поудобнее перехватив секиру, так, какбудто собирался принимать неравный бой.

Звук трубы повторился, и над башней взвилось знамя с пламенеющим крестом. На стешх замелькали полированные каски ратников.

В это время мой славный напарник привязал на копье какую-то белую тряпку и, размахивая ею в воздухе, закричал во всю мощь своего и так не слабого голоса:

- Э-гей! В замке! Мне нужен рыцарь Бернгерд Бесстрашный.

- Кто его спрашивает? - прозвучал в ответ голос, от которого мурашки забегали по спине, в ужасе давя друг друга.

- Я, Рихард, латник герцога Лейтонбургского. Мы привели вам обоз с продовольствием. Вестфольдинги отступили! Победа за вами!

Опускной мост упал как подстреленный. Заскрипев, отворились тяжелые ворота. Возницы, все еще не придя в себя от ужаса, начали подниматься и отряхивать одежду.

- Назад! Всем лежать! - Громогласно-устрашающая команда Лиса моментально прижала их к земле.

Как будто ураган пронесся над возами, сметая с них груз и отрывая доски от бортов. Бочонки с вином, свиные туши, зелень, гуси -все, все, все уносилось в разверстую пасть ворот. Я видел, как еще в полете слетали обручи с бочек, кроваво-красное вино фонтаном рассыпалось в воздухе миллионами брызг и исчезало, не обронив на землю ни единой капли. Как туши сами собой охватывались пламенем и превращались в ничто, осыпаясь вниз градом костей.

Всего несколько минут длилась эта фантасмагория. Затем оглушительный грохот потряс берег. Грохот, от которого затряслась земля и с деревьев попадали листья. Когда же все было кончено, на месте, где только что в грозном своем великолепии красовался укрепленный замок, мрачным остовом возвышались безжизненные руины. Замок Фогинг умер.

- Да что ж ты молчишь! Дьявол тебя раздери! - услышал я вновь голос коменданта.

Готфрид молчал, Он упрямо уставился в пол, несгибаемый, как коринфская колонна. В дверь тихо постучали.

- Кто там еще?

Судя по золотым шпорам и цепи, вошедший был рыцарем.

- Д'Арнульф! Что нового?

- Ничего хорошего. Только что прибыл гонец с пирса. Они захватили корабль и ушли. Наш часовой тяжело ранен.

- Проклятие! Они убегают! - зарычал комендант, хватаясь за меч.

- Нет, Фридрих, В том-то и вся загвоздка. Они ушли вверх по реке.

- Вверх? Какого черта?

Арнульф пожал плечами.

- Так! Какое следующее место на реке, где может прилетать корабль?

- Ну, если не считать Фогинга, то только Лютц.

- Отлично. Арнульф, возьми трех лучших наездников, дай им лучших коней! Пусть во весь опор скачут в Лютц и поднимают тамошний гарнизон. Это приказ герцога. Их нельзя упустить. Красотку взять живьем. С остальными... на твое усмотрение. Все ясно? Действуй! И да поможет нам Бог! - Норгаузен широко перекрестился. - А этого, - он кивнул в сторону Готфрида, - повесить. В назидание остальным.

Глава седьмая

Я пришел сюда не сражаться, а побеждать.

Граф Уорвик - делатель королей

- Садись, монах! - Кулак барона с грохотом опустился на столешницу, как будто указывая ту точку, на которой я должен был примоститься. - Доставай свои чертовы перья! Да побыстрее!

- Ваша честь, вы обрекаете на смерть человека... - робко обратился я к барону. - Быть может, он, как добрый христианин, нуждается в исповеди?

- Три тысячи чертей! Похоже, это ты нуждаешься в хорошей порке, монах. И не заставляй меня лишний раз задумываться над этим.

- Велик Господь на небесах, блаженны мученики, невинно убиенные, ибо кровью Господней будут жить вовеки. - Невзирая на сдавленный рык Норгаузена, я подошел к несчастному, осеняя его крестным знамением. - Да пребудет с тобой милость Всевышнего, воин, отпускаю тебе грехи твои, во имя Отца, Сына, Святого духа. Иди с миром!

- Благодарю вас, ваша свет... ваша святость, - едва слышно прошептал Готфрид, и мне показалось, что на его разбитых губах промелькнуло некое подобие ухмылки.

- Да усядешься ты наконец, святой отче, черт бы тебя побрал! - взревел рыцарь. Лицо его сделалось цвета переспелой брюквы, а побелевшие в мгновение ока шрамы завершили свирепый образ. - Чертов монах, ты что, оглох, или же тебя вздернуть рядом с этим болваном? Дьявольщина! - Норгаузен размашисто подошел к столу и поднял стоящий на нем чеканный кубок. - Где вино?! Стража! Вина мне! Копыта Вельзевула! Какого черта! Где мое вино?

Показавшийся в дверях стражник вовремя отпрянул назад. Пущенный мощной рукой, кубок вылетел из комнаты, ударился о стенку и, жалобно звеня, покатился вниз по ступеням.

Похоже, этот звон успокоил рыцаря, и, внезапно смягчаясь, он вновь окликнул:

- Стражник! Где тебя черти носят? Принеси мне вина, черт возьми! Да, вот еще. Позови мне фон Кетвига.

- Прости меня, если можешь, - произнес я, пользуясь бурей, бушевавшей над головой ни в чем не повинного стражника, и с видом высокомерного смирения прошествовал к столу.

- Господин рыцарь желает что-то продиктовать мне? - опускаясь на табурет, произнес я голосом, исполненным неподдельного благочестия.

Рыцарь бросил на меня недобрый взгляд.

- Монах! Ты, кажется, задался целью вывести меня из терпения?!

Слава богу, капюшон скрыл удивление, отразившееся на моем лице. Вывести Норгаузена из терпения? М-да. Если то, что он только что продемонстрировал, следовало считать будничным поведением, то хотел бы я увидеть панораму его бешенства.

На пороге снова появился стражник, несший объемистую флягу с вином.

- Барон фон Кетвиг сейчас будут, ваша честь, - смиренно произнес он, стараясь побыстрее дать задний ход.

- Уведи эту падаль и сдай ее профосу< Профос - должностное лицо в поиске, исполняющее полицейские и палаческие функции>. Он знает, что делать. - Рыцарь повернулся ко мне и, налив полный кубок, поднес его к губам, - Доставай свой пергамент, святой отец.

Я уселся поудобней и включил связь.

- Капитан вызывает Лиса.

- Все в порядке. Капитан, слышу тебя нормально.

- Как там дела?

- Вашими молитвами. Возы отпустил. Разговоров по, округе будет - так это ж мама родная!

- Лис, спори со значка золотой кант и нашей черный. Во втором туре марлезонского балета у тебя будет трагическая фигура.

-Призрака коммунизма?

- Нет, попроще. Профоса из Лютца.

- Пиши, монах, - вклинился в нашу беззвучную беседу грубый голос Норгаузена,

- Ладно, Лис, оставайся на приеме.

- Его императорскому высочеству, принцу Саксонии и Баварии, герцогу Лейтонбургскому Отгону фон Гогенштауфену, - начал диктовать рыцарь.

Я старательно заскрипел пером.

- Ваше высочество, - продолжал он, - с прискорбием, сообщаю вам, что означенная особа по нелепому стечению обстоятельств была нами упущена...

"Не думаю, чтобы его высочество был очень доволен таким радостным известием, - мелькнула у меня мысль. - Полагаю, не стоит его огорчать сразу..."

"...Благодаря геройству латника Готфрида из Вейлера была захвачена..." - выводило мое перо.

Рыцарь с грохотом поставил пустой кубок на стол и заглянул в пергамент.

- Красиво пишешь,стервец! Хоть на что-то ты мастер.

-Уж не извольте сомневаться, ваша честь...

На лестнице послышались тяжелые шаги. Дверь отворилась.

- Заходи, Вилли! - обратился Норгаузен к новому действующему лицу.

Казалось, вошедшая туша заполнила всю комнату "Да уж, такого в бочке с пивом не утопишь, не влезет", - промелькнуло у меня.

- Сколько у нас сейчас людей, пригодных к бою? - осведомился у вошедшего комендант Ройхенбаха.

- М-м-м... - задумчиво произнес барон фон Кетвиг, - семеро было убито в "Императорском роге", Готфрида вы велели повесить... Итого... - Барон задумался. - Восемь... Девять - с сегодняшним, тем, что с пирса - раненым. Троих вы изволили послать в Лютц. Итого... - Пауза затягивалась. У толстяка были явные нелады с арифметикой. - Двадцать... - наконец выродило тело.

- Значит, у вас под рукой три с половиной дюжины бойцов да плюс нас с вами трое.

- К убитым можешь прибавить еще одного: молодой Томас помер, - поправил барона комендант. - Значит, так. Снимай засаду, собери всех в Замке. Возьмешь две дюжины аршеров< Аршеры - конные лучники; род легкой кавалерии; появившейся в Европе после крестовых походов.>, прочешите побережье. Ройте, копайте, нюхайте, но не пропустите ни малейшего следа этих негодяев! Если они попробуют где-то причалить, можете изрубить всех, кроме женщины.

- А если там не одна женщина? - В глазах барона мелькнул некий туманный огонек.

- Клянусь задницей Папы Римского, эту вы не спутаете ни с какой другой! Так вот, Вилли, слушай меня внимательно: с этой вы будете обращаться так ласково и нежно, будто это ваша любимая бабушка. И не дай вам Бог даже косо посмотреть в ее сторону.

- Лис, ты что-нибудь понимаешь?

- Только то, что здесь высоко ценят женскую красоту. Хотя манеры добиваться благосклонности дамы далеки от куртуазности. Впрочем, что возьмешь, "сумрачный германский гений"...

- Кончай упражняться в изящной словесности! А если серьезно?

- А если серьезно, то, что они гоняются за маркизой, мы уже знаем, а вот зачем?..

- А что она говорит по этому поводу?

- Она делает удивленные глаза, что ей необыкновенно идет.

- Ладно, разберемся.

- Фриц, но там же Фогинг... - неуверенно начал фон Кетвиг.

- Да что вы пристали ко мне с этим Фогингом, три тысячи чертей! Если они сунутся в Фогинг, им же хуже. Хотя сомневаюсь, чтобы они это сделали. В любом случае - мне нужна эта женщина. Если же вы не найдете ее, немедля отправляйтесь в Ольденбург и найдите там гостиницу "Черный орел". В ней вскоре должен будет остановиться некий священнослужитель рангом не ниже аббата со своей свитой.

- Как я его узнаю? - спросил барон.

- Телосложением он похож на вас, так что не ошибетесь. Впрочем, он нам не нужен. Вас будет интересовать другой человек. Он высок, худ и носит длинные волосы. Как его будут звать, это известно одному Богу. В прошлый раз, когда я его видел, его звали Готье де Вердамон. А три года тому назад, в Святой Земле, в Сен-Жан-д'Акре, его знали как Джорджа Талбота. Передадите ему это и скажете... - Норгаузен прошептал что-то на ухо Кетвигу и протянул ему "это", но что оно собой представляло, из-за обширной спины Кетвига разглядеть было невозможно.

- Лис, как тебе нравится имя Готье де Вердамон?

- Ничего, звучит впечатляюще. А ты уверен, что оно имеет к нашей истории хоть какое-то отношение?

- Не знаю. Но на всякий случай запомни.

- Ладно, Вилли. Поспеши. С Богом! - Рыцарь напутственно хлопнул барона по плечу, после чего тот стал ожесточенно протискиваться в двери.

- А теперь ты, бездельник! - обратился ко мне мой добрый "хозяин". - Чего сидишь, уши развесил? Желаешь, чтобы я их тебе приказал отрезать?

"Какой несносный характер, - подумал я. - Какой невоспитанный человечище! Наверное, у него было тяжелое детство".

- Чугунные игрушки, горшок без дна, вырванные годы... - прозвучал у меня в мозгу голос Лиса.

- Пиши, стервец! "Сейчас нами приняты все меры для ее задержания".

"Вследствие чего мы ожидаем дальнейших Ваших распоряжений по поводу места, куда она должна нами быть доставлена..." - я старательно выводил на пергаменте необходимый мне текст.

- Капитан, я чего-то не понимаю. Ты опять ввязываешься в какую-то игру? - встревожился Лис. - Сегодня же вечером мы вытаскиваем Ричарда из зиндана и прощаемся с нашими гостеприимными хозяевами. Ну их всех на фиг, пора домой, кофе стынет!

- Лис, меня терзает смутное сомнение.

- Вот не люблю я, когда ты так говоришь... Что ты там еще удумал?

- Мне почему-то кажется, что эта мышеловка рассчитана только на одну мышь.

- То есть? Что ты имеешь в виду?

- А то, что сыр здесь из крашеного картона,

- Не понял?!

- Ладно, потом объясню. Мне работать надо.

"А в случае же, если небо не будет к нам благосклонным, я имею смелость начать действовать сообразно второму Вами предписанному плану. За сим остаюсь вашего высочества преданный слуга Фридрих фон Норгаузен. Писано в канун Михайлова дня сего года, в замке Ройхенбах".

Норгаузен внимательно досмотрел, как я выписываю: "Посему прошу назначить пенсион матери латника, помянутого выше, геройски погибшего при исполнении Вашего приказа". Куртуазную концовку менять я не стал. Подождав, пока просохнут чернила, комендант еще раз скрупулезно оценил творение моих рук:

- Да, хорошо написано.

Он свернул пергамент и, капнув на свиток воском, оттиснул печать с орлиной головой и тремя гонтами.

- На вот. - Он протянул мне динарий. - Позолотите у себя в Ройхенбахе шпоры святому Георгию.

"В Ройхенбахе, говоришь? - подумал я. - Ну-ну".

До назначенного мною времени оставалось еще полдня. Как я и предполагал, в ройхенбахском гарнизоне, как ив любом подобном подразделении, нашлось немало работы для всепобеждающего слова пастыря Божия. К вечеру я уже спокойно мог писать путеводитель по замку и, уж во всяком случае, провести по нему одну-единственную экскурсию.

Когда начало смеркаться, я покинул гостеприимный кров Ройхенбахской цитадели и, меланхолично перебирая четки, засеменил в сторону поселка. Дождавшись, когда замок скроется из виду, я быстро огляделся вокруг и, подобрав полы сутаны, резво сиганул в придорожные кусты. В лесу было уже совсем темно. Спотыкаясь о невидимые корни и цепляясь своим нелепым одеянием за все окрестные кусты, я направился к условленному месту, где была сосредоточена группа захвата.

- Капитан вызывает Лиса!.. Твою же мать!.. - выругался я, натыкаясь лицом на какую-то ветку.

- Ну?.. - как-то недружелюбно отозвался мой напарник.

-Прости, Сережа, эта я не тебе. Вы там где?

- Мы тут здесь. А что?

-Ничего. Я к вам иду.

- Хорошо, я предупрежу местных комаров, что десерт уже на подходе.

- Рейнар, я вижу, у тебя хорошее настроение.

- Еще бы. Мы тебя ждем здесь уже около часа. Если бы ты еще полчаса поиграл в военного капеллана, то обнаружил бы здесь пару сотен этих убитых гестаповцев и наши обглоданные в неравном бою скелеты. Кстати, о скелетах. У тебя там волки воют?

Я прислушался. Действительно, где-то вдалеке раздавался голодный волчий вой.

- Воют.

- То-то же. И у нас воют. Я это к тому, что пора бы начинать.

- Ладно, включи маяк, чтобы я тут не блуждал в потемках.

-Нет проблем.

У меня в мозгу забибикал характерный сигнал маяка. В течение следующих двадцати минут я занимался классической "охотой на Лиса". Наконец сигнал стал совсем близким, я остановился и прислушался. Лес молчал. Лис тоже.

- Рейнар, если ты думаешь, что твоя фамилия Мак-Лауд, то ты глубоко не прав. Вылезай! Эффектное появление оставь для другого случая.

Сбоку послышалось обиженное сопение:

-Ну вот, уже и поиграться нельзя!

До старицы добрались быстро. На ее берегу был наспех сооружен шалаш, рядом с которым горел партизанский костер. Над шалашом клубилось серое облако изрядных размеров.

- У-у, лютваффе!

- По-моему, это слово звучит как-то по-другому.

- Не пори чушь! Лютваффе - от слова "лютый". Из шалаша появилось нечто, способное при плохом освещении запросто сойти за привидение. Приглядевшись, я с удивлением распознал в этом создании маркизу, с головы до пят закутанную в парусину. Роба, снятая, по-видимому, с самого щуплого матроса "Святого Николая", была настолько велика нашей прелестной спутнице, что ее парусность достигала критической величины. Порывами ветра леди Джейн то и дело кренило набок.

- Сударыня, рад вас видеть, - галантно произнес я, делая энергичные движения руками, которые досужий зритель принял бы за отражение комариной атаки. Что и говорить, для этого самого зрителя мы представляли собой преуморительнейшее зрелище. Ну да, она в этом своем парусном одеянии и я - в короткой рясе на босу ногу.

- Ну что, переодевайся! - со скрытым злорадством произнес Лис.

Я метнул в его сторону недобрый взгляд. Среди рыцарских подвигов, запланированных мной на этот день, данный был как-то упущен.

- Ладно, в поход. Труба зовет, - произнес я, заканчивая подготовку к очередному маскараду.

- Не верю! - Лис обошел вокруг меня, критически осматривая мой костюм - Вот эту туничку мы порвем... Плащик? А плащик мы потопчем... Тебе б еще синяков наставить для убедительности, - мечтательно произнес он. - Ну да ладно, авось в темноте не рассмотрят. Главное, чтобы кольчугу не успели разглядеть.

Терпеливо снеся все измывательства, я протянул Лису руки:

- Вяжи, полицейская морда.

- Слышишь, ты, расстрига, ты у меня не зарывайся! Маркиза со сдержанным удивлением наблюдала за нашими действиями и терпеливо вслушивалась в бурный поток нашего острословия.

- Маркиза, назначаю вас помощником шерифа! - не на шутку разошелся Лис. - Ведите коней, я отвезу этого грязного койота в участок! Будет знать, как грабить наши...

- Джентльмены, я с нетерпением буду ждать вашего возвращения, - прервала шквал Лисовых словоизвержений леди Джейн.

Спустя несколько минут кони вынесли нас на дорогу, ведущую к замку. Как я и предполагал, ворота Ройхенбаха были заперты. Лис спрыгнул с коня и забарабанил по ним что есть мочи.

- Просыпайтесь, негодяи! Просыпайтесь, свинячьи рыла, - или я разнесу эти ворота к дьяволу!

- Кого там принесла нелегкая? - послышался недовольный голос заспанного стражника.

- Я Рихард Зорге! - повторил свою шутку на бис мой напарник. - Профос из Лютца. Открывай быстрее, я привез коменданту одного из вчерашних разбойников!

За воротами засуетились. Послышался грохот поднимаемого засова, и одна из створок отползла в сторону.

- Входи, дружище, входи. - В голосе стражника слышалось нескрываемое злорадство. - Попался, ублюдок! - Стражник ткнул меня под ребра тупым концом копья.

- Но-но!.. - озаботился Лис. - Приказано доставить целым и невредимым. Помоги лучше развязать ему ноги.

Стражник придвинулся к стремени, распутывая узлы. Когда последний узел был развязан, я с наслаждением перекинул ногу через седло и оказался у него на плечах. Схватившись при этом за край каски, я резко сорвал ее и, перевернув, с размаху опустил на голову. Не ожидавший подобного подвоха стражник беззвучно рухнул на землю. Я ушел перекатом через спину и вскочил на ноги.

- Минус один, - тихо произнес Лис, подхватив стражника под мышки и затаскивая его в караулку. - Спи спокойно, дорогой товарищ.

Рейнар вновь приладил подобие узла на моих запястьях.

- Теперь куда?

- В центральную башню.

Стража донжона самозабвенно резалась в кости. Судя по тому, что входная дверь была открыта, бдительность поставили на кон много часов назад.

- Азартные игры на посту запрещены, - проходя мимо заигравшихся аргусов, заметил Лис.

- А ты кто такой? - недовольно поинтересовался один из них.

- Глаза протри, волк позорный!

- Донжон - главная башня замка.

Взгляды игроков наткнулись на лейтонбургский значок, обшитый черным кантом, у левого плеча моего напарника.

- Простите, господин профос, не разглядели! Не извольте беспокоиться!

- Комендант здесь?

- Здесь, господин профос. Спит.

- Буди. Скажи, профос из Лютца прибыл.

- Как же будить-то? -неуверенно начал один из вояк. - Зашибет ведь.

- Авось не зашибет. Скажи, подарок ему привез.

Стражник обреченно начал подниматься по лестнице.

- Шевели ногами, приятель! Что ты плетешься, как грешник на сковородку? - напутствовал его мнимый профос, - А теперь ты, - предложил он, обращаясь ко второму игроку, все еще державшему в руках кубики. Караульный встрепенулся.

- Да ты не суетись.

Тяжелая рука моего напарника легла на его плечо, и твердый, как вердикт патологоанатома, палец ткнулся в заветную точку чуть ниже левой скулы. Глаза бедолаги закатились, и он без чувств сполз на пол.

- Минус два!

Мы стремительно взбежали вверх по лестнице.

- Давай их сюда! - раздался из-за дверей сонный рык выкорчеванного из постели Норгаузена. - Бегом, копыто Вельзевула!

Дверь распахнулась, едва не зашибив моего напарника. Стражник бросился было вниз, но, зацепившись за своевременно подставленную ногу Лиса, загремел по лестнице.

- Не спеши, а то успеешь, - напутствовал его Рейнар. - Минус три...

Покои коменданта были тускло освещены парой чадящих факелов.

-Тук-тук-тук! - развлекался Лис. - Фридрих фон Норгаузен здесь живет?

- Что за шутки, потрох сатаны! Клянусь ушами святого Бенедикта, я вырву твой смердящий язык и скормлю его крысам! Наглый холоп, быдло, мужик...

- Грязный конюх, сивый мерин, лось почтовый... Все это мы уже слышали, - продолжил тираду Рейнар, заходя вместе со мной в комнату и плотно закрывая за собой дверь.

Озверевший от нашей наглости Норгаузен, сжав кулаки, бросился на Лиса. Я не сомневался в превосходных бойцовских качествах коменданта гарнизона, но боксировать с Сережей было глупо. Лис ушел под атакующую руку и нанес прямой короткий удар в печень. От неожиданности у неистового тевтона перехватило дух, и, зашатавшись, он осел назад.

- Господин комендант, - начал я. - Будьте любезны меня выслушать. Я - Вальдар Камдил, опоясанный рыцарь, и я пришел сюда для того, чтобы освободить охраняемых вами узников. У вас сейчас есть выбор: либо Сразиться со мной, как подобает по законам рыцарской чести, либо же бесславно пасть, демонстрируя свой дурной нрав.

Фридрих фон Норгаузен выпрямился и, кажется, даже вырос на несколько дюймов. На его лице отразилось понимание происходящего. Его можно было обвинить во всех смертных грехах вместе и по отдельности, но только не в отсутствии отваги.

- К делу, черт вас подери! - прорычал он, хватаясь за меч. Катгабайл, временно обитавший на перевязи у Лиса, мгновенно очутился в моей руке. Как я и предполагал, уверенный в себе противник не стал прощупывать мою оборону, а сразу перешел к финальным аккордам. Сказать по чести, у меня тоже не было времени развлекаться здесь изысками фехтования. Тяжелый меч Норгаузена, метивший мне в голову, жалобно зазвенел, столкнувшись с блистающим клинком Катгабайла, высекая снопы искр. В ту же секунду правая моя рука обхватила запястье рыцаря и резко повернула его вниз. От сильной боли Норгаузен вскрикнул.

- Господин рыцарь, объявляю вас своим пленником! - четко произнес я, касаясь мечом шеи коменданта.

- Проклятие! - Он выронил оружие.

- Возьмите ключи от подземелья. Вы идете с нами,- скомандовал я. - Рейнар, теперь по ритуалу следует праздничный салют и веселые гуляния для гарнизона. Дистанция - двенадцать ярдов, лево от окна - тридцать градусов, цель - сеновал! Следующая цель - конюшня! Зажигательными заряжай! Пли!

Шесть дротиков один за другим исчезли в ночной мгле. Шесть ярчайших факелов вспыхнули во внутреннем дворе замка, разгоняя мрак.

- Пожар! - Истошный вопль караульного потряс ветхие стены Ройхенбаха. - Пожар! Конюшня горит!

Хриплый звук походного рожка разорвал полуночную тишину. По двору суматошно забегали слегка одетые люди.

- Выводи коней, дурень! Коней выводи!

Обезумевшие от огня кони оглашали воздух пронзительным ржанием и ,били копытами, не давая к себе приблизиться.

- Воду давайте, черт бы вас побрал! Несите скорее воду!

- Да где ж воду? Ведер-то нет!

- Шлемом черпай! Дурья твоя башка!

- Багры нужны!

- Возьми алебарду!

- Есть! Есть ведра!

- Сюда тащите!

- Строй цепь к колодцу! Давайте воду!

Суматоха в замке начала приобретать некую видимость упорядоченности, когда по бревенчатому настилу, заменявшему подвесной мост, загрохотали долгожданные колеса.

- Ну, дальше будет неинтересно, - отозвал я Лиса, завороженно наблюдавшего за феерическим действием, разворачивавшимся во дворе крепости. Спускаясь вниз по лестнице, мы услышали, как надсадно заскрипели отворяемые ворота и к крикам "Пожар!" прибавились новые:

- Проклятие! Они уходят! В погоню!

- Какая погоня? О чем они говорят? - возмутился Лис, замыкавший нашу колонну. - Да на таких ошалевших конях ковбой на родео не усидит.

- Лис, не мешай людям веселиться. Когда еще в их жизни случится такой праздник?!

Шествующий между нами Норгаузен злобно скрипел зубами. Проходя мимо бесчувственных стражников, я наклонился и пощупал у них пульс. Ничего, жить будут.

- А теперь, господин рыцарь, становитесь первым и ведите нас в подземелье. И давайте обойдемся без фокусов. Умейте проигрывать достойно. Мы ведь с вами не смерды, а опоясанные рыцари.

Комендант угрюмо посмотрел на меня и молча прошел вперед. Винтовая лестница, мрачные своды... Да простит меня читатель, я не могу сообщить ничего нового о подземельях раннего средневековья. Они настолько однообразны, что я склонен думать, что все это - плод фантазии одного и того же архитектора. За очередным поворотом коридора мирно дремал пожилой стражник. Выводок тощих крыс самозабвенно догрызал кожаные ремни его спущенной перевязи. Тихо переступая через ноги спящего, я шепотом заметил:

- Не надо будить. Пусть спит. Намаялся, бедолага... Комендант что-то недовольно буркнул и зазвенел ключами в замке.

Разбуженный звоном стражник испуганно открыл глаза.

- Да ты спи, любезный. Комендант не обидится, он сегодня добрый. - Лис снял со стражника каску и погладил его по лысой макушке. Стражник добросовестно закрыл глаза.

- Вот так-то лучше, дружочек.

Я мог поклясться, что теперь он бы их не открыл, даже если бы над самым его ухом затрубил архангел Гавриил. Тяжелая дверь темницы наконец поддалась, и при колеблющемся свете факелов мы увидели два распростертых на прелой соломе тела. Одно, как мы уже знали, принадлежало лорду Томасу Эйстону, камерарию короля. Но вот второе... Лежавший рядом с лордом Томасом человек был без малого семи футов ростом, и его хорошо развитая мускулатура повергла бы в творческий экстаз античных ваятелей. Судя по мужественному лицу, он имел все данные, чтобы служить зерцалом рыцарства. Но, увы, лет эдак через пять. Это был не король Ричард.

- Капитан, что ты там намекал насчет картонного сыра? - спросил мой напарник, склоняясь над гигантом; - Кстати, не знаю, обрадует ли это тебя, но он мертвецки пьян. Водой на него, что ли, попрыскать?..

- А что, это мысль.

- Капитан, я сейчас.

Лис опрометью бросился из подземелья. На всякий случай я включил связь. Через минуту он был уже во дворе. Как я и предполагал, двор изрядно обезлюдел. Часть гарнизона умудрилась-таки пуститься в Погоню, оставшиеся же солдаты, обладавшие, видимо, несколько большей долей здравого смысла, продолжали тушить сено и успокаивать коней. Лис хищно обвел двор взглядом.

- О! Вот ты, с ведром! Бегом ко мне!

Обалделый от дыма солдат не посмел ослушаться начальственного тона незнакомого профоса.

- Отдай ведро, - Лис просто вырвал лохань из рук несчастного, - пшел вон!

Воин, не рассуждая, заученно развернулся и бросился выполнять приказ.

Вскоре Лис был уже на месте. Ледяная вода, вылитая на нашего псевдо-Ричарда, неожиданно быстро привела его в чувство.

- Где я? - все еще заплетающимся языком спросил он:

- На именинах у византийского императора, - раздраженно сообщил я ему.

- Этот тоже пьян? - Лис склонился над телом второго человека.

-Нет, Капитан. Он не пьян. Он умирает.

- Дьявольщина! Только этого нам недоставало! Эй, как Там тебя. Малыш, хватай своего товарища и неси его наверх! А я скажу господину коменданту несколько прощальных слив и догоню вас.

Когда шаги моих соратников застучали по лестнице, я повернулся к стоящему у дальней стены тевтону.

- Фридрих фон Норгаузен! Верный своему рыцарскому долгу, я возвращаю вам свободу. Но прежде чем мы расстанемся с вами, надеюсь, навсегда, я сообщу вам несколько вещей. Первое: это я сегодня был у вас в гостях в обличье монаха, и, соответственно, это я писал ваше донесение принцу Отгону. И второе. Перед смертью Готфрид из Вейлера узнал меня...

Я не успел договорить. Лицо коменданта Ройхенбаха побагровело, из шрама на губах начала сочиться кровь. Он сделал шаг, еще шаг, тут колени его подкосились, и он рухнул лицом вниз, протягивая ко мне руки со скрюченными пальцами.

- Покойся с миром, рыцарь, - тихо произнес я и, повернувшись, вышел вон.

Глава восьмая

Ничто не стоит так дорого и нe ценится нами так дешево, как чужая жизнь.

Торвальд Пламенный Меч (предок Вальдара Камдила)

- Сэр, что делать дальше? - Обалдевший от стремительности происходящих событий детина нерешительно топтался посреди караулки, бережно прижимая к груди лорда Томаса.

- Где Рейнар? - раздраженно спросил я, убеждаясь отсутствии своего напарника.

- Наверх побежал, велел тут ждать...

- Это еще что за самодеятельность? - нахмурился я и включил связь. - Капитан вызывает Лиса!

- Сейчас, кэп, минуточку...

- Чем ты там занимаешься?

Лис, профессионально работая широким кинжалом, самозабвенно курочил замок объемистого сундука.

- Ми...ну...точку!

Замок жалобно клацнул, и Лис торжественно поднял тяжелую крышку.

- Так я и думал, - удовлетворенно произнес он, запуская в сундук руки.

- Лис, прекращай мародерствовать. Нашел время!

- Капитан, послушай меня внимательно. - Лис патетически выпрямился. - Из всей нашей великой русской революции я сделал несколько выводов. Один из них гласит. - Лис выставил вперед руку характерным жестом вождя мирового пролетариата. - "Всякая р-революция лишь тогда чего-нибудь стоит, когда она делается на немецкое золото!" Наша операция уже стоила Институту пятнадцать динариев плюс аренда "Святого Николая". Ты собираешься выставить счет торговому дому "Брендон и Рон"? Здесь золота фунтов на пятнадцать. А работы, как я понимаю, предстоит еще немало. По-моему, нам необходима некая неучтенная сумма на представительские расходы.

- Ладно, Лис, действуй, но только побыстрее! - Я вырубил связь.

Растерянный гигант все еще вопросительно глядел на меня. Наконец я смог его толком рассмотреть. Как я уже говорил, до семи футов ему не хватало пары дюймов, и в плечах детинушка был шире меня раза в полтора. Бицепсы величиной с шар от кегельбана и кулаки, как говаривал Лис, "с голову пионера-отличника" странно сочетались с выражением полнейшего детского простодушия на его физиономии, обросшей многодневной щетиной.

- Ты кто, собственно говоря, такой, дружище? - устало спросил я, завершая осмотр этого потомка гигантопитеков,

- Я, это... Я... Эдвар Жильбер Кайар де Меркадье, оруженосец его величества короля Ричарда Плантагенета. - Юноша горделиво выпрямился, отчего голова его с грохотом соприкоснулась с потолочной балкой. - У-уй... низковато у них тут...

Я скептически посмотрел на него. На лестнице появился запыхавшийся Лис, таща на плечах импровизированный мешок.

- Все, Капитан, уходим! Грузите кассу на извозчика, - бросил на ходу Рейнар, пробегая мимо.

Мы, не теряя времени, устремились вслед. Лошади наши, предусмотрительно заведенные Рейнаром в караулку, спокойно ожидали нашего возвращения. В углу караулки, держась за голову, стонал полуочнувшийся стражник.

- На, приятель, купи себе аспирин. - Лис бросил стражнику солид и направился к выходу.

- Стоять! Капитан, у нас проблемы. Барон возвращается.

- Вот только этого нам не хватало! Все твои деньги!

- Ладно, сейчас я их попробую остановить, пока они не попали во внутренний двор.

Лис, позванивая кольчугой, вышел навстречу подъезжающему отряду.

- Где барон фон Кетвиг? Тпру, стоять! - Командный тон моего напарника заставил всадников придержать коней.

- А ты кто, собственно, такой, чтобы спрашивать? - Угрюмого вида воин двинул коня вперед. - Что-то я тебя не знаю!

- Протри глаза, солдат! - Рейнар грозно сдвинул брови. - Ты что, нашивок спьяну не различаешь?

- Нашивки-то вижу, - не сдавался тот. - А вот ты кто такой?

- Я Рихард Зорге, - вновь затянул свою песнь Лис, - профос из Лютца. Мы схватили девицу и одного из ваших разбойников. Приволокли сюда. А здесь потом такое началось! Что слава богу, что оно кончилось!

- Да что ж здесь, черт побери, было?

- Что было? Эти негодяи ворвались в замок. Комендант убит. Несколько человек ранено. Пленники бежали. Сеновал выгорел дотла. Конюшня тоже сгорела. В общем, в замке сейчас командует рыцарь фон Меренштайн, он, кстати, тоже ранен, а я у него вроде как заместитель.

- А!.. Понятно тогда!

- То-то же! Как я понял, тут командуешь ты. Как тебя звать-то?

- Венцель, знаменщик барона фон Кетвига.

- Отлично! Спешься, поговорить надо.

Венцель послушно слез с коня и подошёл к Лису;

- Слушай сюда, дружище, - начал Рейнар. - Судя по тому, что Кетвига здесь нет, большой Вилли уехал в Ольденбург.

- Он мне не докладывался. Но что уехал - точно. Пять всадников с собой взял.

- Мне тоже не докладывался. Знаю то, что сказали. Но это не важно - Лис утомленно вздохнул. - Хорошо хоть еще один нормальный человек появился. А то здесь после пожара все как подурели. Я тут скоро заикаться начну от этих олухов!

Знаменщик самодовольно усмехнулся.

- Ладно, что нам-то делать, говори.

- Вам? Возьми с собой десяток воинов, что покрепче, и гони во всю прыть к морю. Они туда поскакали. Там за ними человек семь наших увязалось, да только как бы им самим не потеряться. Так что всех, кого встретишь, бери под свою команду. Тех, которые послабее, оставь здесь. У тебя они все равно будут как гиря на ноге, а тут им всем работы хватит. Коней пусть здесь привяжут, у коновязи. От конюшни, - Рейнар развел руками, - воспоминание осталось.

- Эй, ты, ты, ты, вот вы двое и вы, - скомандовал Венцель, - остаетесь в замке. Остальные - за мной.

Он легко вскочил в седло и пришпорил коня. Отряд быстро растаял в ночной мгле.

- А вы что стоите, как просватанные? - накинулся Лис на оставшихся вояк, чьи лица не выражали ничего, кроме безмерной усталости. -Вот вы двое остаетесь на ворота, остальные бегом марш на конюшню разбирать развалины!

Я восхищенно наблюдал за административно-хозяйственной деятельностью моего напарника.

- Ну, Лис, ты даешь! - передал я ему по мыслесвязи.

- Хм, тоже мне, бином Ньютона! Просто, как отобрать пять солидов у Буратино. Вот, кстати, и лошадь для Малыша есть. Не самая, правда, свежая, но зато на выбор.

- Ну что, поехали, что ли? - произнес я, беря под уздцы наших коней.

- Одну минуточку, сэр! - Эдвар аккуратно положил тело лорда Эйстона на лежанку и с радостным оживлением на лице выскочил во двор. Прежде чем я и Лис успели что-либо предпринять, он схватил двоих оставшихся возле коней кнехтов за шкирку и со всего размаха стукнул их лбами друг о Друга.

-А вот это уже, по-моему, фатально... и без вариантов...- задумчиво констатировал Лис, склоняясь над двумя бездыханными телами.

- Мальчик мой, больше так никогда не делай, - назидательно выговаривал я детине. - С такими замашками Европа обезлюдеет раньше, чем ты успеешь состариться.

- Все! На сегодня жертв хватит! Уходим очень быстро! - скомандовал Лис.

- Кстати, - поинтересовался я у своего бравого напарника, когда замок Ройхенбах был уже позади, - что ты там говорил про фон Меренштайна?

- А! Да ерунда! Я к коменданту за деньгами заскочил, а этот Меренштайн как раз там был. Он за меч, ну а я его табуретом по голове.

Наконец показались до боли знакомые кущи. Мы молча спешились. И я, и Лис отлично понимали, что кому-то из нас предстоит сейчас сообщить скорбную весть прекрасной даме, чьи высокие чувства толкали нас на безрассудный под-, виг. Костер все еще горел. Возле него вырисовывалась фигура маркизы, с напряженным спокойствием вглядывающейся в окружавший ее сумрак. Хищный лучик стилета, зажатого в eе руке, поблескивал в затухающем свете костра.

- Сударыня, - очень тихо произнес я, неслышно приближаясь к ней.

- Что с лордом Томасом? - резко вскочила она. - Он жив? Не может быть, чтобы он умер! - Ее огромные глаза стали еще больше и заблестели от готовых пролиться слез.

- Он жив, ваше сиятельство, - поддержал меня подошедший Лис.

Женские слезы... Всю жизнь я панически боялся женских слез. Этому оружию я не мог противопоставить ничего. Малыш де Меркадье осторожно положил тело лорда у ног красавицы и смущенно отошел в сторону.

- Томас! Томас!! - позвала она супруга, опускаясь возле него на колени.

Маркиза не кричала и не плакала, но уж лучше бы она билась в истерике, потому что у меня даже сжалось сердце от сострадания к этому неподдельному горю.

- Ты будешь жить! Я знаю, ты будешь жить, звезды не могли мне солгать!..

- Когда корабль разбился о скалы, - начал вдруг ни с того ни с сего Малыш Меркадье, - матча рухнула, проломив фальшборт. Мы как раз пытались спустить лодку. Обломок реи ударил лорда Томаса по голове.

- Череп пробит, - тихо прошептал мне Лис. - Скорее всего черепно-мозговая травма второй степени.

- Он потерял сознание на несколько минут, - продолжал Эдвар, - но нам удалось привести его в чувство. Ваш муж - очень крепкий человек, сударыня.

Маркиза не слушала. Из ее груди доносились сдавленные всхлипы.

Эдвар совсем смутился и продолжал, обращаясь больше к нам, чем к маркизе:

- Нам чудом удалось выплыть и добраться до какой-то маленькой рыбацкой деревушки. Его величество велел послать за лекарем или магом, но вместо них туда весьма скоро прибыл большой отряд императорских кнехтов, и мы были захвачены. - Жиль помолчал немного. - Они захватили нас спящими, - поспешил добавить он. - Но двоих я все-таки успел убить... Я не знаю, куда увезли короля Ричарда, а нас сначала поместили в замок Эренштадт, потом... не знаю; я пробовал бежать, пришиб еще нескольких стражников. Комендант крепости велел заливать в меня ежедневно бадью вина через лейку. Насколько я помню, нас несколько раз перевозили, лорд Томас все чаще впадал в беспамятство, а последние несколько дней и вовсе не приходил в себя. - Парень тяжело вздохнул и замолчал.

- Безнадежно, - тихо шепнул я Лису. - При своевременном медицинском вмешательстве и полном покое его еще можно было бы спасти, но сейчас... Увы, он обречен.

- Но не оставлять же его здесь!

- Нет, конечно. Возьми этого Кайара, срубите пару жердей, сделаем носилки.

- Эй, Эдвар, пойдем, подсобишь! - обратился мой напарник к смущенно молчавшему гиганту.

Я остался один возле маркизы, тихо рыдающей на груди своего мужа. Внезапно по мыслесвязи я услышал голос Лиса:

- Капитан! Погляди-ка, что тут такое.

Обрадованный поводу не присутствовать при душераздирающей сцене, я оставил маркизу наедине с ее умирающим мужем. Лис сидел на корточках шагах в десяти от шалаша, ошеломленно глядя на бесформенное тело, распростертое у его ног.

- Волк. Абсолютно мертвый.

- Мертвее некуда. - Я перевернул тушу убитого зверя в поисках ран.

- Вот, смотри. - Лис раздвинул подшерсток на груди. Только сгусток запекшейся крови да маленький след указывали на место смертельного удара флоренса< Флоренс - флорентийский стилет, имеющий в сечении вид вогнутого ромба.>.

- Один-единственный удар Совсем неплохо.

- Да, я думаю, и ты не ударил бы лучше.

- Волк был старый, голодный, - услышал я за спиной голос маркизы. - И долго думал, прыгать или нет.

Слезы все еще стояли в ее глазах, но было видно, что она уже вполне владеет собой.

- Будьте любезны, джентльмены, поскорее. Не забывайте, что корабль ждет нас у пирса.

Погрузив умирающего на сработанные наскоро носилки, мы укрепили их между двумя лошадьми и как можно тише двинулись по направлению к Ройхенбахскои дороге. Всю дорогу маркиза, казалось, была погружена в глубокое раздумье.

- Скажи мне, Капитан, - услышал я в голове задумчивый голос Лиса. - Видел ли ты когда-нибудь в жизни подобную женщину?

- Нет, - честно ответил я, украдкой бросая взгляд на красавицу, скакавшую рядом.

- Да, вот еще, мессир Вальдар, вы ведь еще днем знали, что в замке нет никакого Ричарда.

- Не знал, но догадывался. Подумай сам: если герцогу Лейтонбургу так нужна леди Джейн, то ему вовсе незачем держать в качестве приманки самого короля.

- Логично. А где же тогда Ричард?

- У меня есть смутное подозрение, что этот вопрос, как а множество других, следует задать все тому же Лейтонбургу.

- Какие такие вопросы?

- Ну, например, все тот же - традиционный: зачем ему нужна маркиза?

-Она говорит, что не знает.

- Допустим, что так. Допустим, что она знает нечто, о чем, может быть, не подозревает сама, но что жизненно важна для принца Оттона. Иначе к чему вся эта суматоха? А вот, кстати!

Ваше сиятельство! - обратился я к леди Джейн. - Откуда вы узнали о том, что ваш муж находится в Ройхенбахе?

- Его слуга Джон спасся после кораблекрушения и следил, куда их увезли. Ему тайком удалось переправиться в Англию и передать нам эту тягостную весть.

- Слуга Джон, говорите? Где он сейчас?

- Он тяжело заболел в дороге, и нам пришлось оставить его в странноприимном доме в Вулидже.

"Дней семь-десять туда, три-пять дней там, да семь-десять дней обратно... Получается никак не меньше семнадцать дней. Не сходятся концы с концами".

- Слуга Джон, говорите?.. - вновь повторил я. - Узники прибыли в Ройхенбах дня четыре назад. Никакой слуга не мог знать об этом заранее, если он, конечно, не обладал даром пророчества. Меркадье! Был ли среди спасшихся Джон, слуга лорда Томаса?

- Я видел его на корабле, но в ту ночь его рядом с нами не было, - ответил юноша.

- Так, с этим понятно. Маркиза, мне грустно вам об этом говорить, но вся история вашего слуги - ложь от первого до последнего слова. Герцог Лейтонбург охотится за вами, как кот за мышью, а я могу вас заверить, что его высочество принц Отгон фон Гогенштауфен - один из опаснейших людей Европы. Прошу вас, подумайте еще раз, что ему может быть от вас нужно?

- Не знаю, - не раздумывая, ответила она, честно глядя на меня своими огромными глазами.

Я готов был поклясться на мече, что она знает все и еще немножко. Остаток пути мы проделали молча.

"Святой Николай" покачивался на тихой волне, освещенный предательски полной луной. Тихий ветер шелестел в кронах могучих деревьев. Мы спешились и прошли на пирс. Караулка посвечивала вновь навешенной, но еще не крашенной дверью. Лис подошел к ней и подергал за ручку. Тщетно. Дверь была крепко заперта изнутри.

- Инстинкт самосохранения - одно из величайших приобретений живого существа в ходе эволюции, - философски изрек он и залихватски свистнул в два пальца.

С корабля послышался ответный свист, и судно медленно начало подчаливать к берегу.

- Эй, неживые! Три тысячи гортингонских ведьм, сходни спускайте! - донесся до нас голос Ганса Гигера, после всех сегодняшних треволнений звучавший небесной музыкой.

Старина Рон суетливо бросился помогать своей госпоже.

- Эдвар, Рон, несите лорда Томаса в капитанскую каюту. Маркизе постелите там же, - командовал Лис.

- Э-э-э! Акула вас заешь! Это моя каюта! - поспешно возмутился шкипер.

- Ну конечно же, конечно же, твоя. - Рейнар приятельски положил руку на плечо Гигера. - Но понимаешь, в чем дело, Ганс. Цвет твоего лица говорит о том, что ты слишком много пьешь.

- Да какое твое дело! Рог Вельзевула! - взревел рыжий мореход.

- Тише, тише, дружище. Ради бога, не волнуйся, - ласково продолжал мой напарник. - Один рыцарь сегодня вот точно так же волновался...

- И что?

- Что, что? Помер! Царствие ему небесное. Упал так на пол, ручкой дерг, ножкой дрыг, и все. А тоже душевный был человек. Нервный только.

- Ты это об чем? - тоном пониже осведомился Ганс.

- А я это об том, дорогой мой, что ночи сейчас стоят теплые. Воздух свежий, чистый. - Лис шумно вдохнул ночные ароматы. - Прямо не воздух, а бальзам для ран. Так что ежели ты поспишь пока на юте, это тебе только на пользу пойдет. А чтобы тебе скучно не было, с тобой вот этот Малыш рядом прикорнет. - Лис кивнул на Меркадье. - Он тоже последнее время жутко нервный. Сегодня двум кнехтам головы, как орехи, расколол, они даже ойкнуть не успели.

Шкипер выругался себе под нос и накинулся на матросов, ставящих парус. "Святой Николаи" отчалил от пирса и тихо пошел вниз по течению.

- Сегодня ночью до Хорстингена дойдем. Угораздило же нас по темени идти, - поднимаясь к нам, буркнул капитан.

- Ничего, луна вон как светит.

- Луна, луна. Мы с этой луной отправимся рыб кормить. За Хорстингеном камней - не протолкнешься. Лоцман нужен.

- Ладно, Ганс, командуй.

Довольный своей победой, капитан оставил нас в покое.

- Капитан, - обратился ко мне Лис, когда мы наконец остались одни, - когда ты понял, что Ричарда в замке нет?

- Когда донесение писал. А догадывался еще раньше.

- Понятно. А почему молчал?

- Почему? Наверное, потому, что пользы для Института от нашей сегодняшней вылазки ноль целых ноль десятых. А помочь людям было нужно.

- Послушай, Вальдар. Ты вроде не дурак, но временами меня просто поражаешь. Что ж мы, без благословения Института в свое удовольствие и замок штурмануть не можем? Да пошли они все темным лесом ленинским курсом. Ты бы, кстати, сходил к маркизе. Утешил. Убивается ведь, бедолажная.

- Почему я?

- Ты что, меня за лоха ушастого держишь? Я что, не вижу, как ты на нее смотришь? А кроме того, кто у нас специалист по прекрасным дамам? Ну а насчет пользы нашего штурма - это еще бабушка надвое сказала.

- Ладно, Лис, я пойду.

- Иди, иди. Удачи тебе.

Подойдя к двери каюты, я тихо постучал.

- Кто там? - послышался всхлипывающий голос маркизы.

- Вальдар Камдил, сударыня.

- Да, входите. Хорошо, что вы пришли. Я вошел. Лицо леди Джейн было заплакано, но гордая осанка была все так же безукоризненна.

- Мессир Вальдар. Я очень благодарна вам. Вы и ваш Друг столько сделали для меня и моего мужа. - Она подошла вплотную ко мне, и легкая рука ее легла на мою щеку. Я невольно задохнулся от волнения и, взяв нежную ручку, поцеловал ее. Сердце мое стучало, как тамтам;, зовущий дикарей на смертный бой.

- Скажите, мой милый рыцарь, вы верите звездам?

- Я?..

- Звезды не могли меня обмануть! Звезды - не люди. Они не умеют лгать! - Огромные глаза маркизы загорелись безумным блеском.

Я догладил ее золотые локоны, и мои пальцы скользнули по нежной точеной шейке.

- Так суждено, - продолжала она, - Что ж! Пусть это будет вашей наградой! - Она обхватила мою шею руками, и я почувствовал неповторимый вкус ее губ.

Мир поплыл перед моими глазами. Исчез Институт, король Ричард, умирающий лорд Эистон, покачивающийся на волнах "Святой Николай". Осталось лишь крошечное пространство каюты и мы. Только мы вдвоем.

Моя рука, одолев шнуровку ее платья, скользнула внутрь и... наткнулась на рукоять стилета. И... и, несмотря на детскую мою любовь к холодному оружию, скользнула дальше, жадно вбирая сладостную упругость ее груди.

Внезапно леди Джейн немного отстранилась и, ласково улыбнувшись, прошептала:

- Я буду очень благодарна вам, мессир Вальдар, если вы снимете кольчугу...

Глава девятая

"Монета!" - это звучит гордо.

Скрудж Мак-Дак

- Капитан, просыпайтесь, у нас проблемы! - Лис ожесточенно тормошил меня за плечо. - Что еще за проблемы? - не открывая глаз, пробурчал я.

- Мальвина сбежала вместе с пуделем Артемоном я золотым ключиком!

- Не понял! - Я резко сел, прикрывая плащом первозданную наготу. Первый раз за последние несколько дней мне удалось поспать с комфортом. Но вот на тебе, "хмурое утро"!

- Что тут непонятного? Маркиза изволила оставить нас, прихватив с собой лорда Томаса и Рона. Команда бунтует, не желает идти дальше. Малыш им там на палубе глазки строит, они сюда подойти боятся, но недовольны крайне.

-Ладно, сейчас оденусь, выйду.

- А чего, ты и так неплох... Завернись в плащ и толкни им речь наподобие Цицерона.

- Ладно, не тарахти. Чего они хотят?

- Как обычно. Денег.

- Ну так заплати им.

- Пять фунтов?! Да чтобы я вот этими трудовыми мозолистыми руками отдал бездельникам пять фунтов?

- Ладно, тогда, пролетарий всех стран, тащи сюда шкипера.

Лис развернулся и вышел из каюты. Я быстро оделся., Рыжая голова капитана нерешительно просунулась в дверь.

- Да ты иди, иди, - напутствовал его Лис. - Ты же весь вечер твердил, что это твоя каюта! Заходи, мессир Вальдар рыжих на завтрак не ест!

Шкипер нерешительно переступил порог. За поясом у него торчал широкий кривой нож, и на лице красовалось угрюмое выражение, но, похоже, особого желания драться насмерть он не испытывал.

- Доброе утро, Йоган, - приветливо обратился я к нему.

- И вам того же, господин рыцарь, - буркнул он.

- Как я понимаю, ты и твоя команда недовольна условиями сделки? - Последний ремешок перевязи аккуратно лег на свое место,

- Да уж, конечно, где тут быть довольными? Рог Вельзевула! Клиенты разбегаются как крысы!

- Ты прав, Ганс, история вышла скверная. Но делать нечего. Поступим так. Мы задержали тебя на день. Ну, считаем, на полтора. За это время была проделана изрядная работа, в твой договор с хозяевами не входящая. Так?

- Так! - радостно кивнул отважный мореход.

- Значит, за день аренды мы платим пять солидов. Лис, - обратился я к своему напарнику, - считай.

- Это уж не извольте сомневаться, - обнадежил Рейнар.

- Каждому матросу по пять динариев.

- Хватило бы трех, - пробормотал Лис, - а я бы дал по одному.

- Да вам десять.

- Тоже мне благодетель за казенный счет нашелся, - не унимался Сережа.

- Сверх того...

Лиса точно током ударило.

- Э! Командир, какие еще "сверх того"? Ты что, маршал Армии спасения, или нам уже начислили премию за успешное взятие Ройхенбаха?

- Сверх того солид вам лично за радушие и душевный прием.

- Итого сто пятьдесят динариев, - подвел итог Лис.

- Сто шестьдесят два, - поправил его шкипер, которому по роду службы считать деньги было не внове. - А обещали пять фунтов! Три тысячи гортингонских ведьм!

- Ах ты, краб облезлый! - накинулся на Гигера Лис. - Пять фунтов! Мы что, по-твоему, уже в Англии?

- А это как вам, господа, будет угодно. Только договаривались за пять.

- За пять фунтов! Да вся твоя паршивая лохань со всеми ее крысами и клопами не стоит таких денег, - кипятился Рейнар. - Сто пятьдесят динариев - и ни гроттена больше!

- Почему же сто пятьдесят?

- Почему? Каналья! Он еще имеет наглость спрашивать, североморская пиранья! Ты забыл, что мы полтора дня охраняли эту дряхлую посудину от пиратов?

Глаза шкипера стали величиной с блюдце.

- Здесь нет никаких пиратов, приятель! Клянусь рогами сатаны, я за десять последних лет не видел здесь ни одного живого пирата! - кипятился Ганс Гигер.

Однако если бы он знал Лиса столько, сколько знал его я он мог бы быть уверенным, что сто пятьдесят динариев - это все, на что он может рассчитывать... При очень удачном стечении обстоятельств.

- Так что же я, по-твоему, вру? - не сдавался Рейнар. - Что ты мне голову-то морочишь? Эти места кишат пиратами, как твоя борода блохами... И если бы не мы, - Лис вытащил свой кинжал и изобразил процесс отпиливания головы, - вы бы уже давно водяному сказки рассказывали...

Спор затягивался и становился все более и более беспредметным.

- Послушай меня, дражайший мой Йоган Гигер, - перебил я бессмысленный торг, - либо ты берешь деньги и высаживаешь нас в ближайшей гавани, либо... - рука моя легла на меч, - ты не оставляешь нам другого выхода.

Ганс выругался себе под нос и протянул свою широченную ладонь:

- Платите.

- Интересно, какую часть этой суммы получат матросы? - поинтересовался я, когда шкипер скрылся за дверью.

- Тоже мне, защитник угнетенных выискался, - недовольно фыркнул Лис. - Максимум по динарию. Так что, считай, двенадцать солидов этот прохвост положит в свой карман. День-то задержки он всегда списать может. На погоду, на черта морского, да мало ли на что?

Пройдя коварную горловину Хорстингена, корабль тихо плыл вниз по течению Везера все ближе и ближе к Северному морю.

- Что дальше будем делать. Капитан? - утихомирившись, осведомился мой верный напарник.

- Дальше? Дальше мы атакуем двумя колоннами по сходящимся направлениям. Первая колонна - это я и Малыш де Меркадье. Мы стремительно движемся задавать накопившиеся вопросы герцогу Лейгонбургскому. А вторая в составе тебя, направляется в Ольденбург в гостиницу "Черный орел". Имя помнишь?

- Готье де Вердамон, Джордж Талбот... Только к чему это?

- Этот след тоже ведет к Лейтонбургу.

- А-а-а! Я-то подумал, к маркизе!

- Лис, не дурачься! Знаешь ли ты, кто такой Отгон Лей-тонбургский?

- Кто? Дядя императора. Младший брат покойного Фридриха Барбароссы. Что еще?

- В общих чертах правильно. А что ты скажешь об императоре?

- Генрихе Шестом? Тиран. Деспот. Развратник. Жесток. Капризен. Истинный ариец. Беспощаден к врагам рейха. Неприятный, в общем, тип.

- Тоже верно, но не совсем. Как ты понимаешь, папаше-императору заниматься своим худосочным отпрыском было недосуг. Случались дела и поважнее. Воспитанием молодого волчонка занимался дядя. Он обучил его всем премудростям рыцарского искусства, в котором, кстати, сам большой мастер, он же пристрастил к разврату и пьянству и преподал азы государственного управления. Правда, тут дальше азов дело не сдвинулось.

Когда же, по воле волн, корона очутилась на голове юного Генриха, именно дядя, как ты понимаешь, стал первым человеком в империи; Ничего в стране не происходит без его ведома. С тех пор как Фридрих Барбаросса утонул, направляясь в крестовый поход, Генрих - послушное орудие в руках дяди. Он его и использует как орудие. Таран для выбивания ворот. При этом, как мы видим, еще ведет какую-то свою игру.

- Скажи проще: "Путь к Львиному Сердцу лежит через потроха старого волка", - зевнул Лис. - Хорошо, Лейтонбург так Лейтонбург. Ты командуешь операцией, тебе видней.

В дверь постучали.

- Я не помешаю? - В каюту, согнувшись, втиснулся Эдвар. Со вчерашней ночи он изрядно посвежел, и румянец играл на его исхудавших щеках.

- Шкипер велел передать, что на горизонте Браке. Там он нас высадит. Пусть командует, или выкинуть его за борт?

- Малыш, - всплеснул я руками, - откуда у тебя такие уголовные наклонности?

- А что, - удивился Кайар, - король Ричард точно бы велел выкинуть.

- Почему?

- Да потому что шкиперу следует прийти, поклониться и узнать, не изволит ли господин рыцарь сойти на берег в этом самом Браке.

- Все хорошо, Эдвар. Пусть себе командует.

- Как скажете, ваша честь, - поклонился Меркадье. - А я бы все-таки выкинул. Для острастки остальных.

Через несколько минут мы стояли на палубе "Святого Николая", всматриваясь в неясные контуры приближающегося порта.

- Похоже, там большой корабль, - произнес Лис, чей натренированный глаз лучника позволял определить половую принадлежность мухи в полете.

- Купец?

- Нет. Военный. Судя по всему, английский неф.

-Английский?

Лис пожал плечами, достал откуда-то из-под туники сарбакан и пару съемных линз.

- На, сам посмотри. - Он протянул мне импровизированную подзорную трубу.

- "Черный вепрь", - прочитал я надпись на борту. - Корабль, видимо, из Корнуолла. Интересно, что он здесь делает?

- Разгружается, - чуть помедлив, ответил Лис. - Интересно, что это за второй фронт?

По сходням корабля на берег сновали люди с сундуками и ящиками. Вокруг них в большом количестве поблескивали кольчуги и шлемы воинов.

Немного поодаль от общей разгрузочной суматохи находилась небольшая группа всадников, наблюдавших за высадкой.

Один из них, восседавший на роскошном фризском коне, привлек мое внимание. Он был высок и необъятен, как соборный колокол. Несмотря на это, а также на смиренное монашеское одеяние, он непринужденно гарцевал на своем гнедом жеребце, который в сочетании с ним отнюдь не казался тяжеловозом.

- Как там говорится в вашей поговорке, Лис: "Зверь обречен бежать на охотника"?

- Ты это об чем? - перевел на меня глаза Рейнар.

- О том, мой друг. Что задача твоя несколько упрощается. В Ольденбург ты, видимо, поедешь в веселой компании. Не думаю, чтобы где-то в округе сыскался еще один аббат такой толщины. Хотя...

"Святой Николай" подходил все ближе и ближе к берегу, и картина происходящего просматривалась уже совсем ясно.

- Хотя это примерно такой же аббат, как ты профос из Лютца. Перед нами мессир Бертран Лоншан - канцлер Англии.

Немая пауза, повисшая над кораблем, затягивалась.

- Капитан, ты уверен?

- Фигура заметная. Ошибиться трудно.

- Полагаешь, тайные переговоры?

- Ну, если отбросить версию, что господин Лоншан на заслуженном отдыхе просто путешествует инкогнито ради своего удовольствия, то скорее всего - да.

- С Лейтонбургом?

- Несомненно. С императором бы он встречался открыто и с большой помпой. Лоншан любит пышность, как и всякий выскочка.

- Их благородных? - Сергей вновь воззрился на сановника.

- Да. Всем, что он имеет, он обязан своей хитрости и изворотливости. Ну и умению красиво писать. Мессир Бертран, конечно, возводит свой род к младшей ветви нормандских Л'Аншенов, но всякий знает, что начинал новоиспеченный граф Херефорд писцом у королевы-матери. Как бы то ни было. Лис, ты должен приклеиться к нему и не оставлять его ни на минуту. Стань ему родным отцом, а если придется, то и родной матерью.

- О! Уматерить его - это всегда пожалуйста.

- Не перебивай, ради бога! Помни об этом де Вердамоне. Насколько я понимаю - он человек Отгона.

- Ну, это к гадалке не ходить!

- Вот и не ходи. Этот Талбот, или уж как там его, - второй твой пациент.

- Ясно. Понял. Ну, я пошел?

- Ступай. Мы сойдем на берег попозже, когда шум-гам уляжется, и в городе останавливаться не будем. Действуй по обстановке.

- Это, положим, ты мог и не говорить.

Ровно через час мой славный напарник открыл ногой дверь таверны "Крест и якорь" и, непринужденно бросив поводья в руки подскочившему слуге, крикнув на ходу: "Жареной телятины с артишоками и кубок гасконского!", насвистывая, прошел на белую половину. За единственным столом, стоявшим здесь, восседала веселая компания, жадно поглощавшая заливного поросенка. Судя по груде костей, валявшихся вокруг, это была далеко не первая перемена блюд.

- Добрый день, господа! Доброй вам пищи! - вежливо поприветствовал собравшихся Лис.

Взгляды сидевших обратились к моему другу. Не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы определить, что мясо благородное общество запивало отнюдь не водой.

- Жонглер? - после минутного молчания произнес один из сидевших, вперив мутный взгляд в мандолу на плече Лиса. - Какого черта! Чтобы я, рыцарь Девид Бервуд, обедал за одним столом с каким-то жонглером! А ну пошел вон! - Рыцарственной рукой Девид Бервуд сгреб тунику на груди нахала и грозно начал подниматься.

Лис печально вздохнул, выпустил посох и, перехватив одной рукой запястья противника, другой резко повернул его локоть. Ошеломленный рыцарь шумно врезался лицом в блюдо, сокрушая бренные останки поросенка и взметая вокруг себя брызги соуса.

В ту же секунду подброшенный отточенным долгими тренировками движением посох вновь влетел в руку и, совершив полный круг, встал на прежнее место.

- Я Рейнар Л'Арсо д'Орбиньяк, - спокойно глядя на разъяренного рыцаря, проговорил Лис. - Гасконский дворянин и такой же добрый подданный короля Ричарда, как и вы. Я не жонглер, как вы изволили выразиться, а менестрель. Если вы не чувствуете разницы - это выставляет вас дураком, невеждой и деревенщиной. Скажу только, что дед нашего славного короля вовсе не стыдился подобного титула.

- Да по мне, будь ты хоть царь Давид, я расшибу тебе голову, - все больше свирепел рыцарь.

- Ерунда! Забудь! Это тебе не удастся, сколько бы ты слюной здесь ни брызгал!

- Что здесь происходит? - раздался откуда-то сверху спокойный мягкий баритон человека, патологически уверенного в себе.

Лис взглянул туда, откуда доносился голос, и хищно улыбнулся про себя.

"Высок, худ, носит длинные волосы - Фридрих фон Норгаузен явно не был ценителем мужской красоты".

Вышедший на шум перебранки мужчина действительно был высок, скорее худощав, чем худ, и носил длинные волосы, светлой волной стекавшие по его плечам. Его лицо, являвшее прекрасный образчик гордой мужественности, было странно освещено большими серыми глазами опушенными длинными ресницами. Взгляд этих глаз струил мягкий и почти печальный свет, и можно только пожалеть тех дам, которым суждено было встретить этот взгляд.

- Что здесь происходит? - негромко спросил он, и взоры всех присутствующих невольно обратились к нему.

- Да вот, ваша милость, Девид повздорил с этим достойным господином, - отозвался на вопрос один из сидевших за столом рыцарей. - Он менестрель и гасконекий дворянин.

- Гасконский дворянин? Да мы с вами земляки, друг мой, - улыбаясь, обратился к Лису тот, кого рыцарь именовал "милость". - Я Роберт Льюис Барентон, видам<Видам - светский держатель церковных владений.> его преподобия аббата Сен-Тибальда оф Брокстона. Хотя я англичанин, но родился в Пюжаси, что в трех лье от Иерака. Как там дома, господин...

- Д'Орбиньяк. Рейнар Л'Арсо д'Орбиньяк.

- Не из гайренских ли Орбиньяков, случайно?

- Да. - Лис нервно сглотнул.

- Ба! Да мы с вами родственники! Мой двоюродный дядя со стороны матери был женат на Элоизе д'Орбиньяк.

- Это моя троюродная тетушка, - не краснея, соврал Рейнар.

- Что ж! Родство, конечно, не близкое, но по гасконским законам мы почти братья. Вы давно из Гаскони?

- Давно. Я много странствую, как и подобает менестрелю.

- А сейчас откуда?

- Из Бремена. Возвращаюсь с ежегодного бард-турнира "Бременские музыканты".

- И каков был приз?

- Как обычно. Дочка глупого короля!

- И кто же его выиграл?

- Увы. Все короли, имеющие дочерей, отказались признаться в глупости, а у единственного, который готов был это признать, не оказалось дочери.

Эта незамысловатая шутка Лиса привела к поистине странным последствиям.

Господа рыцари хохотали. Хохотали самозабвенно, утирая слезы рукавом. Лед недоверия был сломлен, и только сэр Девид Бервуд угрюмо смотрел на Рейнара, не желая принимать участие в общем веселье. Как бы там ни было, через несколько минут Лис уже сидел в тесном кругу и, перебирая струны мандолы, напевал:

Рыцарь чувствует, сражаясь,

Что он ранен в грудь смертельно.

Прижимает панцирь к сердцу,

Чтобы кровь остановилась...

И скупые мужские слезы орошали давно не бритые лица новых приятелей Лиса.

Насколько я мог судить, Лиса хватало часов на восемь подобных песен. Может быть - больше.

Так или иначе, я никогда не видел, чтобы спасовал знаменитый гайренский менестрель - всегда первыми сдавались слушатели.

Все эти долгие часы, пока длился сольный концерт заезжего шансонье, кони уносили нас все дальше и дальше от Браке. Когда начало смеркаться, мы пустили коней шагом, и я с грустью стал созерцать однообразные лесные пейзажи, расстилавшиеся по обочинам знакомой мне уже дороги римских легионов.

Всего три дня назад мы мчались по этой дороге очертя голову в предвкушении славной драки и быстрой победы. Насчет драки наши ожидания вполне оправдались. А насчет победы?.. Сейчас мы были ничуть не ближе к ней, чем в момент нашего прибытия.

- Мессир Вальдар, - прервал мои горестные раздумья де Меркадье, - правда ли, что вы прибыли сюда, чтобы вернуть свободу королю Ричарду?

Я утвердительно кивнул головой.

- Вдвоем?

- Уже втроем. Ты временно зачисляешься ко мне в штат оруженосцем. Не возражаешь?

- Что вы, милорд!

- Уже хорошо. Найдутся и другие. Кроме того, мы ведь не собираемся вести тотальную войну против империи. Не правда ли?

Эдвар Жильбер не понял, о какой войне идет речь, но слегка погрустнел. Похоже, ему как раз очень хотелось развязать небольшую войну против Гогенштауфенов.

Сумерки начинали сгущаться. Пора было подумать о ночлеге. Когда впереди, на заросшем столетними дубами холме, грозящем небесам перстом, вырисовалась высокая башня какого-то замка, сердце мое забилось чаще в предвкушении ужина, бывшего для нас также обедом и частично завтраком.

- Что это за башня? - спросил я у крестьянина, понуро тащившего на спине вязанку хвороста.

- Шамберг, ваша честь, - почтительно склонясь, ответил он, - владение барона Росселина фон Шамберга.

Я бросил ему какую-то мелкую монету. Он схватил ее на лету, уронив свою вязанку, и вновь начал собирать ее, бормоча имена святых, которым поручал охранять нас в дороге. Проехав еще пол-лиги, мы увидели речушку, петлявшую сквозь лесную чащу, и мост из сколоченных бревен, перекинутый через нее. Возле моста горделиво возвышались две конные фигуры. Одна из них была явно в доспехах.

- Это еще что за дорожная полиция? - пробормотал я. - Не похоже, чтобы нас собирались оштрафовывать за езду без номерных знаков.

Я украдкой кинул взгляд на рукоять меча. Как и всегда в подобных случаях, рубины в рукояти Катгабайла сияли ярче обычного. Избежать схватки было невозможно.

Когда мы приблизились на расстояние ярдов двенадцати, младший из всадников, по виду и по повадке явный оруженосец, направил коня ко мне и произнес с максимальной учтивостью:

- Господин рыцарь, мой брат и господин, властелин здешних мест, барон Росселин фон Шамберг цу Лухсенвальд, рыцарь Атакующей Рыси, во исполнение данного им обета вызывает вас на поединок!

"Дикий край, - с грустью подумал я. - Вместо вечернего моциона переломать пару-другую костей ближнему своему. Хороши игры, на ночь-то глядя".

- Я, Вальдар Камдил сьер де Камварон, с радостью принимаю ваш вызов!

Мы разъехались. Эдвар Жильбер с завидной ловкостью помог пристегнуть шлем и подал мне копье.

- Удачи вам, сэр рыцарь!

- Спасибо, Малыш. Как-нибудь управимся.

Наши кони, ободряемые шпорами, храпя, помчались навстречу друг другу. Глядя, с какой ловкостью мой противник управляется с норовистым конем и каким отточенным движением он посылает вперед копье перед ударом, я отлично понимал, что случай свел меня отнюдь не с провинциальным пуделем, крашенным подо льва. Рыцарь Атакующей Рыси был, безусловно, очень силен, необыкновенно ловок и храбр. Если прибавить к этому полсотни фунтов лишнего веса, то положение мое становилось весьма опасным.

Одного ловкого удара копьем могло бы быть достаточно, чтобы поставить большой крест на нашей экспедиции, а может, и - увы! - на мне самом. Что делать, поединки на тупом оружии в этих краях все еще рассматривались как глупое ребячество. В цене была только настоящая кровь.

Я почувствовал удар такой силы, как будто столкнулся с курьерским поездом. Леопардовый лев на моем щите начисто лишился кисточки на хвосте, впрочем, как я успел заметить, щит фон Шамберга был в подобном же состоянии. К вящей радости моей, наши копья, не выдержав подобного удара, разлетелись на куски. Грозный в своей свирепой мощи барон фон Шамберг, не теряя времени, выхватил меч.

Я улыбнулся. Мой благородный клинок недаром звался Катгабайлом - Ищущим битву. В тот же миг он буквально сам лег мне в руку и вспыхнул в надвигающихся сумерках, разгоняя тьму. Безумная радость боя тугой волной прокатилась по всему моему телу и ударила в голову, подчиняя все естество этому дикому чувству.

Мы снова съехались. Описав дугу, мечи наши столкнулись со звоном, обжигающим душу и вырывающим боевой клич из самой глубокой бездны подсознания. При желании я с легкостью мог перерубить клинок противника, но ограничился тем, что, работая в обратное лезвие, снес клейнод<Клейнод - нашлемное украшение.> с его шлема. Ответ барона не заставил себя ждать. Я подставил щит под удар и ушел вниз.

Меч Шамберга скользнул по щиту и по инерции пролетел дальше. В тот же миг Катгабайл рассек попону и чиркнул по подпруге.

Видимо, нанося этот коварный удар, я немного не рассчитал. Конь моего противника, задетый лезвием меча, вздыбился и дико заржал. Как я и ожидал, седло немедленно слетело с его спины. Однако закованный в железо рыцарь успел выскользнуть из седла на полмига раньше. Копыта коня еще не коснулись земли, когда всадник уже крепко стоял, изготовившись к бою.

"Вот так так! - невольно восхитился я и спрыгнул с Мавра. - Ай да барон, ай да сукин сын!"

Мы вновь сошлись. Радуясь схватке, запели мечи, и пошло веселье. Что и говорить, для своего времени Шамберг был, безусловно, незаурядным бойцом. Его сильные, хорошо акцентированные удары, густо сыпавшиеся в каждый сектор защиты, давно могли положить конец бою, когда бы не мой богатый опыт в подобного рода переделках.

Несмотря на несколько чувствительных ударов, пропущенных им, барон искренне радовался ловкому противнику и продолжал неустанно наступать, наращивая натиск.

Признаться, я уже изрядно притомился, но славный рыцарь Атакующей Рыси, казалось, не знал усталости.

Вот, имитируя атаку рубящим в голову, он ловко перевел клинок вниз и, отведя щит, ударил снизу вверх. Это был жуткий прием. Я знал это, но относил его появление к более позднему времени. Однако, на беду барона, я знал и продолжение этого приема.

Нанеся скользящий батман по клинку, я проводил руку противника на отлет и, с шагом в сторону с линии атаки, нанес сильный удар ему в бок.

От неожиданности и боли барон сбился с темпа, и в ту же секунду мощное движение вырвало оружие из его рук и отбросило шагов на десять в сторону. Шамберг тут же обнажил кинжал, но удар кромкой щита в голову поверг его на землю. Я встал над ним, занося меч.

- Нет, не убивайте его, господин рыцарь! - Младший брат и оруженосец барона бросился ко мне, пытаясь втиснуться между мной и поверженным телом.

"Какую мизансцену испортил! - тихо выругался я, вытер клинок о попону и с благодарностью вернул его в ножны. - Ох уж эта мне молодежь!"

Поединок был окончен. Шамберг открыл глаза и, все еще оглушенно оглядываясь вокруг, пытался подняться. "А говорят, удача на дороге не валяется. - Я усмехнулся. - Еще как валяется!" Опираясь на протянутую мной руку, барон тяжело поднимался с земли.

Честно сказать, я не слишком опасался за здоровье барона. Люди такой породы пробегают десяток-другой ярдов с отрубленной головой, едят гвозди и спят на снегу, завернувшись в попону. Но о чем я уже точно мог сегодня не волноваться - так это об ужине и ночлеге.

Глава десятая

Deo Duce comit Fero! (Господь - мой вождь, меч - мой побратим!)

Рыцарский.девиз фон Шамбергов

Замок Шамберг поражал своей запущенностью. Мрачные стены его, поросшие густой бородой зеленоватых мхов, грозно вздымали свои машикули< Машикули - навесные бойницы.> над окрестными дубравами, служа надежным убежищем стаям летучих мышей и одиноким совам.

Предок нынешнего хозяина замка, выстроивший это величественное сооружение более полувека назад, был любителем мощных башен и высоких стен и не испытывал нужды в средствах. Судя по многочисленным боевым отметинам на каменной кладке, он обладал весьма воинственным нравом. Впрочем, его потомки скорее всего тоже внесли посильную лепту в разрушение Шамберга. Похоже, замок выдержал далеко не один штурм.

В эти дни он напоминал могучего воина, истерзанного ранами и болезнями, в рваном рубище, некогда бывшем прекрасным одеянием. Следы былой роскоши то тут, то там проглядывали во внутреннем убранстве обширной пиршественной залы и спален, предоставленных мне и Кайару.

Что и говорить, для нынешних обитателей замка он был великоват, как бывает велико платье деда юному внуку.

Росселин фон Шамберг, рыцарь Атакующей Рыси, проживал в наследственном своем лене вместе с младшим братом Арсулом и тремя десятками крепких, как на подбор, слуг, бывших одновременно сотрапезниками на буйных пиршествах и соратниками в часы войны. Ни единой женщины, кроме древней, сморщенной, как печеное яблоко, старухи кухарки, уже много лет не водилось под гулкими сводами замка. Многолетняя пыль, серым ковром лежащая вокруг протоптанных на полу дорожек, надежно укрыла его плиты от солнечных лучей, пробивавшихся сквозь прохудившуюся крышу, а непроглядное плетиво паутины так разукрасило двери, что они давно уже стали потайными под этим плотным -покровом.

Что и говорить, замок Шамберг был все еще хорош для обороны, но мало пригоден для жилья.

Заслышав звук рога, которым гордый властитель местных чащоб и буреломов оповещал о своем прибытии, челядь суетливо бросилась готовить пиршественную залу к званому ужину.

Дичь, соленья, маринады, рыба и птица - все вместе и вперемежку было водружено на стол величиной с небольшую дорогу, и два десятка смоляных факелов осветили залу, приготовленную к трапезе.

- Кхм, - откашлялся барон, поднимаясь со своего места во главе стола. Молитвенно сложив руки на груди, он обвел залу долгим взглядом. - А где капеллан? - удивленно спросил он, не найдя нужного лица.

- Отец Фулк еще третьего дня отбыл в Хизиндорф в аббатство Святого Марка посоветоваться с господином аббатом насчет вашей свадьбы, господин барон, - хриплым басом произнес сурового вида седой ветеран, исполнявший, видимо, у фон Шамберга роль дворецкого.

- Да? - поразился барон, почесывая затылок. - А кто же будет читать нужную молитву? Или вы хотите, чтобы вас вновь скрутило, как тогда на Троицын день, когда отец Фулк перебрал мозельского? Господин рыцарь, - обратился он ко мне, - не знаете ли вы молитвы, подобающей такому случаю?

- Ну... - замялся я, вспоминая свои монашеские похождения.

- А, ладно! Сам скажу. - Барон вновь прокашлялся и придал лицу надлежащее выражение. - Господь Бог наш, в которого мы истинно веруем. Молим тебя: благослови пищу нашу, укрепи зубы наши и защити желудки наши, ибо как иначе мы будем служить тебе свою верную службу?

Конец молитвы был встречен гулом одобрительных возгласов и звоном кубков, до краев наполненных живительной влагой.

Насколько я мог судить, хозяйство барона было изрядно запущено и не блистало достатком, но, судя по количеству выставленных яств и обилию выпитых вин, мы, должно быть, нанесли ему последний, сокрушительный удар.

"Право же, - подумал я, отправляя в рот сочный кусок утки под грибным соусом. - Если этот парень потчует так всех своих победителей, то у него есть прямой резон выигрывать поединки!"

В свое оправдание я мог сказать только одно: ни мне, ни Меркадье, ни кому-либо из сподвижников барона было не по силам тягаться с рыцарем Атакующей Рыси в благородном искусстве поедания и выпивания.

Когда же наконец благородное утоление голода уступило место греху чревоугодия и челюсти присутствующих в зале снизили темп работы до среднего, тогда родилась застольная беседа, истинное украшение всякой трапезы.

- Да! Помню, как сейчас, - наклонившись ко мне, произнес Росселин фон Шамберг, выпивая непременный тост "за успешное завершение похода и победу святой нашей матери-церкви", - помню, как сейчас. Саладин запер нас в Кесарии, а вокруг аж до самой горы Кармель ни единой христианской души, способной держать в руках меч. Нас в гарнизоне - два десятка рыцарей да сотни две с половиной лучников и кнехтов, а еды на все это войско: рыба, чайки, крысы и мешки специй, воды не больше, чем в той пустыне, где сорок лет бродили эти обрезанные нехристи. А уж вино, - барон мечтательно закатил глаза и грустно вздохнул, - от вина не осталось даже запаха. Представляете, мессир Вальдар, - даже самого маленького запаха! - Он вновь тяжело вздохнул и печально уставился на опустевший кубок. - Вина, Пауль! - рыкнул фон Шамберг, и коренастый слуга в заношенной куртке из буйволовой кожи тут же наполнил подставленный кубок хозяина.

- Помнишь Кесарию, Пауль? - ностальгически осведомился барон.

- Как же, ваша милость, прекрасно помню. Ох и досталось нам тогда!

- Что ты несешь! Пшел вон, деревенщина! - возмутился рыцарь Атакующей Рыси. - Да что мудрить, - немного помолчав, продолжил он. - Пришлось нам, конечно, несладко. Зато когда король Ричард Английский снял осаду с крепости и погнал сарацинских собак аж до Дарума, какой знатный пир мы устроили в его честь! Сколько драгоценнейших вин было вылито в наши пересохшие глотки! Представляешь, дружище, - барон дружески хлопнул меня по плечу, - в этот день мне удалось перепить тамплиера! Да! Причем не простого! Командора тамплиеров Кавур... Кавер... А ну его! Не помню.

- Каверсак, - произнес мой дотоле молчавший оруженосец. - Его звали Ги де Каверсак. - Его добродушное лицо стало неожиданно мрачным. - Только, убей меня бог, я не слышал ни о ком, кто мог перепить Ги де Каверсака.

- Ты его знаешь? - удивился я.

- Да! Это мой дядя. Брат моего отца!

- Да в чем ты меня обвиняешь! - взревел барон, пунцовея на глазах.

- Спокойней, господа! Спокойней. Повод, недостойный для ссоры двух друзей.

- Ну нет, черт меня раздери! У меня было два свидетеля тому. Один, правда, был убит через пару дней. Поль де Госкур, царствие ему небесное! А второй, Джордж Талбот, волей Божьей, может, еще и жив. Найдите его и спросите, если не верите мне.

- Верим, Росселин, верим, - успокоил я нашего хозяина и сделал де Меркадье угрожающий знак молчать. - А вы хорошо знали этого Джорджа Талбота?

Барон поскреб ручищей густую бороду.

- Талбота? Не очень. Он был одним из коронных рыцарей короля Ричарда. Я видел его во время турнира в Сен-Жан дАкре, где он был одним из лучших. Я тоже имел редкую удачу сражаться на этом турнире и преломить копья с самим королем Ричардом. Вот воистину рыцарь, достойный всяческой славы! Свет не видел столь ловкого и в то же время столь благородного воина!

"Браво, браво!" - мысленно аплодировал я, заранее зачислив барона с братом в свой отряд. Малыш Меркадье, услышавший похвалу своему кумиру, сиял так, словно эти слова относились непосредственно к нему. Обида за любимого дядюшку растаяла, как тает кусочек льда под солнцем Палестины.

- Что еще я могу сказать об этом Талботе? Красавчик. Любимец дам. Ходили слухи, что Бланка Арагонская, прекраснейшая супруга Конрада Монфернатского, оказывала Талботу знаки особого внимания! Впрочем, это только слухи. Потом король Ричард послал его сопровождать посольство в Аламут к Старцу Горы...

Я отвел глаза в сторону ближайшего факела, чтобы скрыть излишнюю заинтересованность.

Вскоре после этого претендент на Иерусалимский престол от партии короля Филиппа-Августа - маркиз Конрад Монфернатский - отдал Богу душу при весьма странных обстоятельствах. Ассасины, убившие его, покончили с собой раньше, чем их успели схватить. Что и говорить, Старец Горы умел подбирать себе людей!

- Больше всех о Джордже Талботе, наверное, может рассказать граф Карл Дитрих фон Брайбернау.

- Брайбернау?

- Да, мой друг. Карл Дитрих, молочный брат принца Отгона. После нелепой гибели славного императора Фридриха он возглавил отряд немецких рыцарей, сражавшихся под знаменами этого набитого болвана, жирного борова герцога Леопольда Австрийского! - Лицо барона исказила гримаса гнева, и две глубокие морщины пролегли между глаз.

- Я вижу, друг мой, вам не очень-то по душе бывший соратник, - подначивал я гостеприимного хозяина.

- Какого черта! - прорычал барон, меняясь в лице так быстро, что я испугался, как бы и его не постигла судьба ройхенбахского коменданта. - Какого черта!!! - вновь взревел Росс. - Эта мерзкая тварь послала нас в чертову Джелу, чтобы захватить колодец и держать его до подхода армии! Жирная скотина! Захватить и удержать! Четыре десятка рыцарей и триста кнехтов против десяти тысяч всадников Мульк аль-Саллаха! Он послал нас на верную смерть. Он знал, что в Джеле сарацины! Слава Брайбернау колола ему глаза! Гнусный хорек! Армия пришла в Джелу только через год. Ее взял Уильям Невиль, граф Солсбери.

- Уильям Солсбери? Длинный Меч?

- Да! Черт побери!

- Вы были в плену, мой друг?

- Как бы не так! - Барон замолчал и задумался. Глаза его наполнились грустью, губы плотно сжались, и я пожалел, что рядом нет Лиса. У него в запасе всегда находилась подобающая случаю баллада.

Все пировавшие за столом притихли. Все одновременно уставились на своего господина, ожидая, что же будет дальше. По лицам собравшихся в пиршественной зале я видел, что большинство из них, как и отважный рыцарь Атакующей Рыси, были ветеранами крестового похода и много месяцев провели в дальних странах, боях и лишениях.

- Видит Бог, все мы в тот день немало потрудились во славу христианского рыцарства. Плечом к плечу, несокрушимой стеной стояли мы, отражая все новые и новые атаки сарацинских всадников. Как штормовые волны на утес, накатывались они на наш неумолимо редеющий строй, оставляя на земле десятки бездыханных тел. Каждый из нас этим боем навеки украсил немеркнущей славой свой рыцарский герб. Сотни, а может, и тысячи сарацинов нашли свой конец от нашего оружия. В один момент нам показалось, что враг готов прекратить свой натиск, но, увы, это была только уловка.

Голос Росселина звучал твердо и спокойно, но было отлично видно, какой болью и какой печалью наполняют его душу эти воспоминания.

- Неверные отказались от надежды захватить нас и начали обстреливать из луков с дальнего расстояния. Сердце обливалось кровью, когда цвет германского рыцарства, лучшие из когда-либо опоясанных мечом, погибал от неумолимых стрел, как бессмысленная дичь на охоте. Это была кровавая бойня. Стрелы тучами обрушивались на нас, убивая и раня все новых и новых бойцов.

И тут мы решились на безрассудный, но, ей-богу, самый прекрасный шаг! Опустив копья, возглашая свои боевые кличи, мы понеслись в последней отчаянной атаке туда, где реяло знамя Мульк аль-Саллаха. Мы мчались, сметая все на своем пути, неудержимые, как огненный меч архангела Михаила, и смерть, собирая свою кровавую жатву, шаг за шагом отступала от нас!

Шамберг задумался, тяжело опустив голову на свои могучие руки. Две слезинки со звоном рассыпались о серебряное блюдо, стоявшее перед бароном. Громадный охотничий пес, по всей видимости, любимец хозяина, почувствовал его настроение, подошел и, преданно глядя на него, положил свою лохматую голову на колени. Барон печально улыбнулся и потрепал пса за уши:

- Все нормально, Барс. Все нормально... Никто из нас не доскакал до вожделенного шатра. Все мои верные друзья нашли свою гибель в этой безумной скачке. Меня же, видимо, Господь сохранил для иного, мне еще неведомого жребия... Несколько стрел попали мне в щит. Одна пробила предплечье. Еще одна попала в бедро, и, наконец, самая, коварная, пробив кольчугу, наверняка пронзила бы мне грудь, когда б не ладанка, подаренная мне перед отплытием в Святую Зем- лю моей несравненной, моей божественной Лотхен!

При этих словах добрый рыцарь мечтательно возвел глаза вверх, но, не обнаружив там искомого прекрасного лица, выдержал подобающую случаю паузу и продолжал:

- Раны были неопасны, но я потерял много крови, а что горше всего, мой жеребец, мой прекрасный Бутон! Десяток стрел, летевших в меня, навеки прервали его бег. Он пал, как воин на поле боя, закрыв меня собой, и мне до сих пор невыразимо больно, когда я думаю, что воронье стало грязным могильщиком моего верного боевого друга.

Барон вновь загрустил.

- Упав с коня, я лишился чувств и пролежал, оглушенный, может, час, а может, и более, пока смертельная схватка не утихла. В сознание меня привело чье-то смрадное дыхание прямо у моего лица. Открыв глаза, я обнаружил толстого сарацина, склонившегося надо мной и пытающегося сорвать с меня золотую рыцарскую цепь. За поясом у мародера торчал кривой персидский кинжал дшенби в богатых ножнах. Судя по одежде негодяя, он наверняка вытащил его у какого-нибудь знатного сарацинского воина, павшего в этой битве.

От слабости я едва мог пошевелиться, но, призвав на помощь имя Божье, я иссилился выхватить этот кинжал и вонзить его в живот сарацина. Истошно закричав, он рухнул на меня, заливая все вокруг своей черной кровью. Он был очень тяжел, а я слаб от множества ран.

Время шло, и мне стало ясно, что, если Господь не пошлет мне подмоги, вашему покорному слуге останется только умереть, задохнувшись, как рыбе, выброшенной на берег. Согласитесь, мессир Вальдар, нелепая смерть для благородного рыцаря. Уж и не знаю, сколько я так лежал, то теряя сознание, то вознося молитвы Господу, но Вседержитель услышал мои молитвы и послал мне ангела-спасителя своего в образе Мизары.

- Сарацинка? - удивился я.

-Да.

- Прелестная пери?

- Напротив. Она годилась мне в матери. Мизара жила в Джеле и пришла на место нашей последней схватки, чтобы отыскать своего единственного сына, погибшего в этой сечи. На мое счастье, она услышала стон, исходящий из-под убитого разбойника, и уж совсем чудо, что она решила спасти меня. Целый год я прятался на женской половине в ее доме, пока она врачевала мои раны, и утраченные силы постепенно возвращались ко мне.

- Что же с ней стало далее?

- Увы, она погибла в пламени пожара, когда граф Уильям Невилл штурмовал Джелу. Мир ее праху! Воистину она была святой женщиной, и я с горестью вспоминаю о ней как о второй своей матери.

- Что же было дальше?

- Дальше? В числе первых, кто ворвался в Джелу, был мой милый братец Арсул.

Барон похлопал сидящего рядом юношу, которому на вид можно было дать не более восемнадцати лет, но статью своей и ловкостью он производил впечатление весьма умелого и опытного воина, подающего большие надежды в многотрудном рыцарском искусстве.

- Когда наш отец услышал о сражении под Джелой, эта новость поразила его, как удар грома. Он пожелал сам поднять крест и направиться в Палестину, но годы его были уже не те. А было время, - предался воспоминаниям барон, - когда имя Ульриха фон Шамберга звучало для врагов нашего императора грозной музыкой. Фридрих верил ему и где-то даже любил, хотя нрав у нашего отца был крутой и своевольный.

Десятки раз барон Ульрих фон Шамберг разворачивал свое знамя с Атакующей Рысью над передовыми отрядами своего сюзерена. Но... Великая слава и великое множество ран - вот все, что досталось ему за годы беспрестанных битв. Когда отец понял, что не сможет доехать до Палестины и свершить задуманное деяние, он сильно захворал.

Для такого гордого и могучего человека, каким был наш отец, чувствовать свою слабость было худшей из бед. Тогда он снарядил в дорогу новый отряд и направил с ним Арсула, велев никому не возвращаться назад, пока не будет найдено мое бренное тело, чтобы упокоить мой прах в родовой усыпальнице Шамбергов...

"Интересно, как он представлял себе это?" - невольно подумал я, вспоминая, что остается от трупов в песках Святой Земли уже эдак дня через три.

- ...На наше счастье, Арсул своей неуемной отвагой снискал благосклонность лорда Невилла, и тот позволил ему примкнуть со своим отрядом к английской армии. И вот мы вновь обрели друг друга. Представляете, какова была наша радость, каково было благодарение Господу!

К несчастью, наш дорогой отец не смог разделить с нами эту радость, - печально вздохнул барон. - Он умер вскоре после того, как брат отплыл в Палестину. В последний свой час отец велел принести ему боевой меч и, хотя уже несколько дней почти не вставал, облачить себя в доспехи.

Вечером перед своей кончиной он отослал всех прочь, приказав прийти утром, после третьих петухов. Когда слуги вошли, они увидели старого рыцаря лежащим среди комнаты, сжимающим меч как бы для отражения удара. Вокруг все было изрублено и разбито вдребезги. Он умер, как и жил: всей своей жизнью являя пример рыцарской доблести. Он сражался со смертью до последнего своего издыхания, и - клянусь шпорами святого Георгия! - не думаю, чтобы для смерти это был легкий бой!

На этой торжественной ноте, прозвучавшей особенно мощно в полной тишине огромной залы, он замолчал и, подозвав виночерпия, наполнил кубок.

- Друзья мои! - При этих словах барон резко поднялся и высоко поднял пиршественную чашу. - Каждый, кто сидит сегодня за этим столом, знает, что нет на свете жребия более почетного, нет звания более высокого, чем звание воина. Оружие мужчины - залог его свободы. Защищать слабых и обездоленных - вот призвание его. Ибо воин есть воплощенное деяние Господне на земле, и пока меч его непоколебимо стоит против зла и дьявольских козней, дело Господа нашего победит. Так выпьем же за воинскую доблесть! Зато, чтобы нам никогда не опозорить имени наших предков, за то, чтобы дети наши когда-нибудь тоже сказали о нас так, как сегодня мы говорили о наших предках! Да будет так!

Встреченный гулом одобрения и слитным звоном кубков, тост эхом прокатился по замку, вспугивая возвращавшихся с охоты сов.

-Мой милый барон, - произнес я, когда наконец отгремели последние всплески воинственного энтузиазма. - Позвольте задать вам вопрос?

- Хоть дюжину!

- Нет, дюжины, пожалуй, не надо. Всего один.

- Да, пожалуйста!

- Насколько я понял, во время осады Кесарии король Ричард Плантагенет спас вас от верной гибели.

- Истинно так!

- А в Джеле побратим короля Ричарда - Уильям Невилл вновь спас вам жизнь.

- Это верно, как слова Священного Писания.

- Я хочу спросить у вас, барон Росселин фон Шамберг цу Лухинвальд, рыцарь Атакующей Рыси, как вы относитесь к тому, что на протяжении последних нескольких месяцев происходит у вас под самым носом?

- Последних месяцев? - Туман задумчивости наполз на ясные глаза Росса. - Эй, Абрахам, что я делал в последние месяцы?

- Изволили писать поэму о своей любви к несравненной Лотхен.

- Точно, как это я сразу не вспомнил! Понимаете, мессир Вальдар, отец просватал за меня дочь барона Густава фон Лигинфельда - Лоту. Скоро должна быть свадьба, а я все не выберу времени съездить да посмотреть на невесту. Представляете, я еще ни разу не видел ее! Только портрет!..

Я недовольно поморщился. Амурные дела фон Шамберга не входили в сферу моих интересов.

- Простите, мой друг, - перебил я барона, - меня интересует, как вы относитесь к тому, что король Ричард в плену у императора?

- Что-о-о?! - вновь взревел рыцарь Атакующей Рыси, и усы его встопорщились до неестественно кустистого состояния. - Король Ричард здесь? Он в плену?!

- Да. По роковой случайности он попал в плен к вашему доброму знакомцу - Леопольду Австрийскому, а тот любезно предоставил его императору.

- Как! Опять этот бурдюк с дерьмом, этот прогнивший до костей боров творит свои злодейства? Нет! Пришло время! Я сегодня же рассылаю гонцов к своим друзьям. Мы разрушим его замки, разорим его города! Мы разгоним его паршивое войско - ибо ни один честный и доблестный рыцарь не согласится встать под знамена этого иуды!

"О Боже, - думал я под вулканирующие перекаты воинственных речей барона, - неужели же никому здесь не дано понять, что самый короткий путь к цели - прямой? Ну к чему, к чему столько грохота и звона? Кому мешают, скажем, мирные австрийские города?.."

- Ха! - продолжал Шамберг. - Император Генрих, злобный волчонок, забыл, что я не принимал омажа<Омаж - феодальная присяга верности сюзерену.>. Ничто не помешает мне пойти войной на него! Клянусь гербом своих предков...

- Мой друг, я верю, что вместе нам удастся освободить славного короля Ричарда, - негромко произнес я, завершая обряд вербовки. - Однако прошу вас, не делайте того, о чем говорите. Вы погибнете, едва ль приблизившись к цели. И ваша кровь ляжет тяжким бременем на мою совесть. Верите ли, я совсем не хочу этого.

- Что ж, - несколько остывая, проговорил барон. - Возможно, вы правы. Вот вам моя рука, мессир Вальдар. Располагайте мной! - Росс протянул мне свою широкую, загрубевшую от ратных упражнений ладонь, и я с удовольствием пожал ее.

- Ваша милость, вы приказали докладывать обо всех проезжающих по дороге рыцарях. - Высокий юноша в охотничьем одеянии нерешительно мялся у входа в пиршественную залу.

- Да. Докладывай! - В глазах моего нового союзника блеснул азартный огонь.

- В четырех лигах от вашего моста в нашу сторону по дороге движется рыцарь в боевом доспехе. Герб: в червленом поле два золотых стропила, обремененные каждое тремя червлеными же розами.

- Фон Меренштайн. Вероятно, Арнульф фон Меренштайн, которого я в прошлом году выбил из седла на турнире в Мюнстере.

- Вы его хорошо знаете?

- Я знаю всех мало-мальски известных рыцарей империи, - гордо сообщил фон Шамберг.

"То, что доктор прописал, - невольно подумал я. - Очень ценный агент".

- Что еще? - осведомился барон у все еще стоявшего в дверях юноши.

- Рыцарь едет не один. С ним двенадцать кнехтов. Они охраняют возок, в котором девушка изумительной красоты. У нее очень длинные золотистые волосы и изумительно голубые глаза. - Тут юноша смутился и опустил очи долу. Всем стало ясно, что коротко описанная разведчиком девушка действительно хороша собой.

Глава одиннадцатая

Обворожительная женщина - плохой спутник для мужчины, мечтающего о покое.

Граф де Пейрак

- Прекрасно! - Барон залпом выпил вновь наполненный виночерпием кубок. - Седлайте коня! Клянусь душой Богородицы, я заставлю его сразиться. Пусть на глазах у своей дамы он признает, что моя невеста Лота фон Лигинфельд - самая прекрасная девушка на свете. Седлайте коней! Подайте мне новый доспех! - ликовал фон Шамберг в предвкушении рыцарской удачи. - Видит бог, я выполню свой обет!

"О Господи, - обреченно вздохнул я. - Опять, опять он по-пустому ввязывается в бой, глупо рискует жизнью! Стоит показаться на горизонте хоть плохонькому вымпелу, и его за уши не стянешь с коня!"

- Мой друг, о каком обете идет речь?

- О прекрасном, просто превосходном рыцарском обете! Я уже говорил вам, что намерен жениться. Правда, я еще ни разу не видел мою нареченную, но, как я уже сказал, у меня есть ее портрет. Где-то он тут... - Барон сунул руку в объемистый кошель, висевший у него на поясе. - А, вот! Полюбуйтесь!

Воистину, надо было обладать недюжинной фантазией или болезненно обостренным чувством прекрасного, чтобы назвать существо, изображенное на протянутом мне медальоне, красивым. Увы, мне, избалованному телевидением, эффектами цветной фотографии, иллюстрированными журналами и конкурсами красоты, так обманываться было уже недоступно. С известной долей вероятности я мог предположить, что объект моего наблюдения - женщина, во всяком случае, платье на нем, то бишь на объекте, было явно не мужское.

- Не правда ли, она чертовски обворожительна?! Сам ангел во плоти?! А я? - Росс повел руками, демонстрируя свою мощную фигуру. - Я отнюдь не красавец, как какой-нибудь Лоэнгрин или Парцефаль. Но! - Он воздел вверх молотообразный кулак. - Я тоже чего-то стою!

"А как же, - мелькнуло у меня в голове. - Не ботфортом консоме хлебаем!"

- Я решил совершить подвиг в честь своей невесты! Представляете, я сражу сто рыцарей в честь своей прекрасной дамы. А, каково? Скажите, какая другая девушка в империи сможет похвастаться таким свадебным подарком?

- Браво, мой друг, браво, - сдержанно похвалил его я. - И много ли вы преуспели на этом поприще?

- Вы должны были быть шестьдесят восьмым, - смущенно произнес барон. - Увы, теперь все придется начинать сначала.

"Бедная девушка, - невольно пожалел я. - Она рискует умереть в старых девах, дожидаясь своего ревностного воздыхателя".

- Послушайте, многоуважаемый Росс, то, о чем вы говорите, конечно, делает вам честь как прекрасному, благородному рыцарю.

Фон Шамберг слегка зарделся от похвалы и гордо выпятил грудь.

- Единственное: ответьте мне, барон, скольких рыцарей, владеющих оружием не хуже вас, вы знаете?

Хозяин замка задумался, мучительно напрягая память.

- Восемь человек, включая вас, мой дорогой мессир Вальдар.

- Прекрасно. Теперь давайте посмотрим, что получается. Как и у всякого уважающего себя рыцаря, у меня есть дама сердца.

- И кто же она? - перебил Росс.

- Об этом чуть позже. Представьте себе, что, узнав о вашем великолепном подарке, я решу перещеголять вас и сразить, ну, скажем, сто пятьдесят рыцарей...

Барон нахмурился. Я понял, что необходимо исправить свою словесную ошибку.

- Я же сказал: предположим, - как можно спокойно и даже примирительно продолжил я. - Однако можете мне поверить, если я возьмусь за дело, скорее всего мне удастся добиться желаемого.

- И что? - взволнованно осведомился мой новый друг.

- Что? Да то, что моя победа сведет ваш блестящий подвиг до уровня победы на обычном турнире. Почетно, несомненно, но не более того.

Фон Шамберг угрюмо вздохнул.

- А теперь допустим, что к нашему состязанию подключатся и другие соискатели большого приза. Я уж не говорю, скольких славных воинов лишится христианское воинство, но сам приз? Будет ли он столь же ценен, если в погоню за ним пустятся десятки претендентов? Доступное многим - не нужно никому.

Поверженный моими логическими доводами, барон молчал. Лицо его заметно помрачнело. Конечно, человек, более поднаторевший в искусстве диспута, мгновенно бы нашел в логике выдвинутых мной тезисов изрядные неточности, но, черт возьми, здесь и сейчас мои аргументы звучали более чем убедительно.

- И что же мне делать? - потерянно спросил мой но- вый союзник, с крайней неохотой отказываясь от дорогой его сердцу затеи.

- Вы опечалились, барон? - как можно более удивлен- но спросил я. - Перед вами дорога, ведущая к подвигу, достойному быть вписанным в книгу рыцарской доблести, а вы печалитесь?! Кроме всего прочего, у того, что собираемся совершить мы, есть одно неоспоримое преимущество... Наш подвиг неповторим. Ведь не считаете же вы в самом деле, что король Ричард способен вторично попасть в плен?!,

Барон отрицательно покачал головой. Видно было, что мой последний пассаж его подбодрил.

- Вы правы. Вы, как всегда, правы, мессир Вальдар. Я как-то не подумал об этом. Эй, Абрахам, вели расседлать коней. Мы остаемся в замке.

- А вот это неверно!

- Как?! - непритворно изумился фон Шамберг. - Минуту назад вы убеждали меня не размениваться на дурацкие стычки на лесной дороге, а сейчас...

- Сейчас я говорю вам, что девушка, которую везет Арнульф фон Меренштайн, необходима нам для нашего дела.

- Разве это не супруга Арнульфа?

- Ничего не могу сказать об этой почтенной фрау, но то, что дама, которую охраняет этот рыцарь, ни в коем случае не его жена, - это точно. Она супруга, а точнее, уже, видимо, вдова лорда Томаса Эйстона, камерария короля Ричарда. Герцог Лейтонбург охотится за ней, как волк за олененком. - При этих словах я вспомнил об изящном стилете моей трепетной лани. Этакое себе стальное копытце.

- Герцог Лейтонбург - матерый волчище, - задумчиво проговорил Росс, почесывая затылок. - Он ничего не делает просто так. И если герцог охотится за этой женщиной, то уж, во всяком случае, не из-за ее дамских прелестей. Будь она хоть сама царица Савская. Отгон верен своей любимой жене - Матильде. Кстати! - Барон хлопнул себя по лбу. - Матильда - дочь Алеоноры Аквитанской. Следовательно, она родная сестра Ричарда!

- Супруга герцога Лейтонбургского - родная сестра короля Ричарда? - медленно проговаривая слова, произнес я, лихорадочно соображая, как такая "мелочь" могла укрыться от моих расчетов.

- Ну да! Уж она-то наверняка знает, где искать брата. Она в нем души не чает, не то что этот мошенник - принц Джон.

- Возможно, что так...

Внезапное появление столь сильной союзницы, превращавшее в потенциального союзника наиболее опасного противника, разом смешало все наши карты, непредсказуемо меняя расклад операции.

Был ли Лейтонбург заинтересован в смерти своего шурина, или же это была личная инициатива маньяка-императора? Но тогда - где же хваленое всемогущество Отгона? Вопросы нестройными рядами теснились у меня в голове. Несомненно ясным вырисовывалось одно: ключ ко всем или почти ко всем ответам был в руках Отгона фон Гогенштауфена, в чью непонятную мне пока игру мы столь резво вмешались.

- А кстати, где сейчас обретается этот милейший человек?

- В Трифеле, где же ему быть? Он редко оттуда выезжает. Забился, как дракон, в свою сокровищницу, и не выкуришь его оттуда, как ни бейся.

- Трифель, - напряг я свою память..- Это в Эльзасе?

-Ну да, на горе Шарфенберг.

Географические наши экзерсисы прервал бас седовласого ветерана, носившего библейское имя Абрахам.

- Так что делать-то, ваша милость? Кони оседланы. Все ждут вашего приказа.

Барон вопросительно посмотрел на меня.

- Друг мой, - улыбка предвкушения интересной интриги заиграла у меня на губах, - в ваших краях водятся страшные лесные разбойники?

- Нет! - гордо ответил славный рыцарь Атакующей Рыси, сопровождая свои слова взглядом беспрекословного победителя. - Последних я развесил вдоль дороги еще перед Пасхой.

"Достойно встретим праздник Воскресения Христова", - усмехнулся я про себя.

- Есть, правда, шайка грабителей, обчистивших на той неделе храм Святого Петра в Мюнстере, но они уже исправляются в подземелье моего замка. Я думаю подарить их мюнстерскому епископу в канун моей свадьбы.

- Ничего, дружище, - обнадежил я барона. - Нет, говоришь, разбойников? Теперь будут.

- То есть как это? - непонимающе воззрился на меня фон Шамберг.

Я сделал ему знак наклониться и зашептал на ухо свой план. Дослушав, барон задорно рассмеялся и дружески хлопнул меня по плечу.

- Ловко придумано! Арсул! - скомандовал он. - Ты, как обычно, едешь со мной. А вы, - он кивнул своему воинству, нетерпеливо ждущему приказа выступать, - следуете за мессиром Вальдаром и выполняете все его команды, как мои. Все понятно?

Как и ожидалось, вопросов не возникло. Впрочем, и не могло возникнуть.

- Меркадье, - скомандовал я, - возьми с собой мешок, моток крепкой веревки и приготовься действовать быстро и решительно.

Было дивное утро. Тысячи птиц, укрывшись в могучих кронах окрестных деревьев, радостным щебетанием приветствовали наступление ясного солнечного дня. Речушка с уже знакомым нам мостом, весело журча, несла свои студеные воды к Везеру, и небольшое стадо оленей, пришедшее к ней напиться, довершало идилличность картины.

Мои спутники, лежавшие в кустах, с болью и хищным зубовным скрежетом глядели на могучего самца-вожака с огромными ветвистыми рогами, бдительно охранявшего покой стада. Первые лучи восходящего солнца золотили его бурую шерсть, придавая животному тот необыкновенно благородный вид, ту грацию, соединенную с силой, которые сделали этого лесного рогоносца одной из излюбленных рыцарских эмблем.

Внезапно вожак насторожился. Четыре молодые оленихи и два самца-двухлетка подняли головы и, прядая ушами, прислушались. Какой-то посторонний звук привлек их вни-" мание, заставив прекратить водопой.

- Едут, - прошептал я, вскакивая в седло. Меркадье дважды свистнул иволгой и прислушался. Откуда-то с дороги отозвался певчий дрозд.

Эдвар Жильбер свел большой и указательный пальцы в круг и вскинул руку вверх: "О'кей".

"Впитывает все, как губка. Способный малыш", - усмехнулся я.

Олени прянули в кусты и понеслись прочь, не разбирая дороги. Послышалось ржание, скрип колес и звон металла. Вскоре на дороге показалась долгожданная кавалькада.

Первым на буланой лошади двигался рыцарь в ало-золотом одеянии. На щите его красовался герб с двумя стропилами, обремененными цветами геральдической розы.

- Доброе утро, Арнульф фон Меренштайн, - тихо произнес я.

Копыта буланого скакуна гулко застучали по бревнам моста. "Понеслась душа в рай!" - Я взмахнул рукой, и по моему сигналу лес ожил. Согнутая ветка тиса с мешочком камней, привязанным к ней, резко распрямилась, как только ослабла веревка, ее дотоле удерживавшая. Послышалось звонкое "бам!". Рыцарь выронил копье и рухнул в воду.

В ту же секунду Меркадье вспрыгнул на козлы и подхватив возницу, отправил его вслед за Меренштайном. Щелкнул длинный бич, и возок понесся прочь, вдаль от разворачивающегося побоища. Два конных лучника из маленького отряда Меренштайна пробовали пуститься в погоню, но безуспешно. Направив Мавра наперерез преследователям, я обрушил на плечо одного из них удар своей палицы и, не дожидаясь, пока второй успеет воспользоваться оружием, стал оттеснять его к кромке берега.

Краем глаза я увидел, как первый мой противник, обхватив плечо рукой, со стоном упал в придорожную траву. Теснимый моим жеребцом, более легкий конь второго противника оступился на склизком берегу и вместе со всадником рухнул в воду.

Моя часть работы была окончена. Остановившись возле моста, я с интересом наблюдал, как люди Шамберга принуждают бросить оружие императорских кнехтов.

Быстро сообразив, что перед ними не разбойники, латники недолго упорствовали в обороне, резонно сочтя более благоразумной почетную капитуляцию. Желание бесплатно и бесславно проливать свою кровь неизвестно за что было напрочь им чуждо. К счастью для них, надо признать.

- Лис вызывает Капитана, - послышался у меня в мозгу голос моего напарника. - Как там у тебя дела ?

- Спасибо, ничего. Вот продолжаю расправляться с гарнизоном Ройхенбаха.

- Да? Ну и как успехи?

-Десять пленных. Один раненый. Фон Меренштайн уплыл в неизвестном направлении...

- Капитан, а зачем тебе это было нужно? Ты что, решил устроить небольшую войну?

- Помилуй боже! Не было печали! Но здесь случай особый. Они таки захватили маркизу.

- Да? А как же Бренд, Рон?

- Здесь их не было. Боюсь, что плохи дела.

- А что леди Джейн ?

- Я с ней еще не разговаривал. Она с Малышом Меркадье поехала вперед.

- Куда-куда?

- А! Я забыл тебе сказать. Мы тут познакомились с местными парнями. Чудные ребята. Если бы я их ночью не тормознул, они бы, наверное, уже штурмовали императорскую резиденцию.

- Тоже мне декабристы!..

- Ну, как бы там ни было, у нас теперь есть в тылу неплохой замок, человек сорок вполне боеспособных бойцов и один из лучших размахаев здешних мест.

-Да ну?

- Не да ну, а ну да! Ты бы видел, как он меня заставил тут вчера попотеть.

- Что ж, крутой мужик! Уважаю.

- Это правильно. А у тебя что?

- Все путем, Капитан. Этот Лоншан - мировой мужик. Мы тут с ним посидели, как полагается. Выпили за здоровье Папы Римского. Я ему песенок попел. Он меня и спрашивает:

"Куда ты путь держишь?" А я эдак и отвечаю, мол, Германия онастобрыдла, поеду в Англию, послушаю, что там поют.

-А он?

- Он? Он предложил съездить на недельку в Эльзас, а оттуда на корабле вместе с ним махнуть в Британию. Кормежка, выпивка, ночлег за счет фирмы и шесть динариев в день на карманные расходы. А! Каково ?

- Умопомрачительно, Лис. Твои гастроли пройдут с аншлагом. Ну а по делу?

- Пока ничего. Этот Барентон ничем себя не выдает. Учтив, обходителен. Разыгрывает из себя любящего родственника.

- Тогда я тебе о нем сообщу пару пикантных подробностей. Во время пребывания в Святой Земле Барентон, а скорее всего его в действительности кличут Джорджем Талботом, состоял в свите Ричарда. Более того, пользовался у него большим доверием. Во всяком случае, он сопровождал посольства Аламут к Хасану.

- Вот даже как?

- Именно, мой друг. Посольство, если ты помнишь, был направлено по настоянию тамплиеров, но официально оно отправлялось королем Англии. Вскоре после возвращения посольства, которое, как. можно было предполагать, ничего не дало, ассасины убили Конрада Монфернатского, претендента на трон Иерусалимского королевства, чья кандидатура активно под держивалась королем Франции.

- Ты думаешь, это как-то связано?

- Я не исключаю этот вариант, пока что в виде версии. Видишь ли, наш новый союзник знавал лично Талбота, и, кроме общих похвал, он сообщил, что в бытность свою в Палестине наш видам был близко дружен с графом фон Брайбернау.

- А это кто?

-Это молочный брат и наперсник Оттона.

- Так, значит...

-Может быть, очень может быть. Смерть Конрада Монфернатского окончательно рассорила монархов Франции и Англии. Как ты думаешь, кому это выгодно?

-Императору.

- Несомненно. Но только для Генриха это ход слишком мудреный. Он, как я слышал, не любитель подобных шахмат. Прямолинейность его когда-нибудь погубит.

- Что там еще за комбинация?

- Смотри, восхищайся и учись у старшего товарища, noка я жив. Смерть Конрада практически полностью совпадаете активизацией боевых действий в Италии, где гвельфы и гибеллины развлекаются войной в свое удовольствие. Гибеллины находятся под крылом императора, соответственно гвельфам покровительствует Ричард. Но случилось так, что Филипп-Август очень осерчал на своего в прошлом близкого друга - короля Англии, которому во Франции принадлежит чуть-чуть земли: Анжу, Аквитания с Лангедоком, Гасконь, Нормандия и многое другое.

Естественно, осерчавший король Франции пускается во все тяжкие, чтобы испортить настроение Ричарду. Заметь, это ему с блеском удается. Теперь Ричарду приходится сражаться уже не на два фронта, а на три, точнее, даже на четыре. Но наше зерцало рыцарской чести, готовое очертя голову биться хоть с самим чертом, способен пойти и на это.

Что получается? В Италии он сражается с императором, во Франции - с королем, в Англии - со своим братцем принцем Джоном, а в Святой Земле его подпирает Саладин. Как ты считаешь, не много ли?

- Да уж, не позавидуешь.

- Точно! Тут без помощи не обойтись! И помощь находится. Верная, надежная, безотказная, как автомат Калашникова. Не пустые слова. Деньги. Оружие.

-И кто же это?

- Кто?.. Лис, казенное вино в неумеренных дозах не идет тебе на пользу! Герцог Оттон фон Гогенштауфен!

-Кто?

- Ты не ослышался. Лейтонбург! Скорее всего он вступил в тайные переговоры с Ричардом при содействии своей супруги, родной сестры Львиного Сердца.

- Вот это да! Ничего себе альянс!

- Я сам только сегодня узнал. Наш новый друг - прямо кладезь премудрости во всем, что касается рыцарства и его родственных связей. Но я о другом. У меня есть сильные подозрения, что именно Лейтонбург надоумил Ричарда заключить мир с Саладином. Именно он поддерживает Джона в его мятеже, понятное дело, через подставных лиц. Ибо покуда этот коварный негодяй обладает реальной военной силой, путь Ричарду в Англию закрыт. Остается Франция, где верные вассалы всегда готовы принять руку короля Англии. Здесь база. Так Wto скорее всего корабль, на котором плыл Ричард, направлялся во Францию. Скажем, в Нормандию.

- А приплыл в Германию. Как там у нас поется: "Он шел на Одессу, а вышел к Херсону. В засаду попался отряд".

- Точно, Лис! Ты умница! Официальное объяснение: буря. Тут не попрешь. Буря была. Но мне почему-то кажется, что буря застала корабль уже у берегов Германии. Насколько я осведомлен в познаниях Плантагенета относительно навигации - такое вполне возможно.

- Так что, измена?

- Почему измена? Филигранная работа дипломатии и разведки, если кто-то может отделить одно от другого. Двух деятелей этой интриги мы знаем: это Джон, слуга лорда Эйстона, и Талбот Барентон. Но наверняка есть и другие.

- Да, красиво получается, - восхищенно протянул Лис.

-Да уж, получается. Я готов поставить свою рыцарскую цепь против цепи галерника, что искать нашего клиента надо именно у Лейтонбурга. Можно быть спокойным: он не подвергается лишениям, не сидит в темнице и не носит цепей. Более того - он чувствует себя почти дома, во всяком случае, в кругу друзей. Это император держит его в плену, а никак не герцог Оттон, который делает все, чтобы сгладить все тяготы плена. Это император жаждет смерти Львиного Сердца, а не он. Еще бы, покуда Ричард отдыхает у сестры в гостях, Лейтонбург держит в страхе и Филиппа-Августа, и Джона, и своего любимого племянника-императора. Такой вот расклад получается.

- Да уж! Выходит, этот старый дракон рэкетирует почти всю Европу, получая деньги за то, чтобы не выпускать Платагенета.

- Несомненно. Прибавь к этому, что в замке Трифель, где он сидит, находится казна империи. Я полагаю, что наш незнакомый друг Оттон давно уже перекрыл все расходы на военные игры своего шурина.

- Обалдеть! Какая глыба! Какой матерый человечище! Кстати, Капитан, ты еще не выяснил, зачем этому гиганту мысли понадобилась наша маркизка?

- Пока не знаю. Однако, как утверждает наш источник, к женщинам, даже столь прекрасным, как леди Джейн, герцог равнодушен. Кстати, давно уже пора повидать ее.

Я дал шпоры коню, оставляя ветеранам Шамберга самим проводить пленников в замок.

Не успел я проехать и четверти лиги, как впереди замаячили фигуры Росса, неуклюже любезничающего с маркизой Венджерси и Меркадье, что-то вдохновенно втолковывающего внимательно слушающему Арсулу.

- А, это вы, - мило улыбнулась моя красавица, когда я приблизился к возку. Слова ее звучали так, будто я отъезжал минут на двадцать и наконец вернулся. - Я была очень удивлена, увидев Эдвара и не увидев вас и Рейнара. Кстати, как себя чувствует сопровождавший меня рыцарь?

- Боюсь, что неважно. Течение унесло его в сторону Везера.

- Ах, какая досада. У него сзади за поясом был мой стилет!

Глава двенадцатая

Когда судьба берется помогать отважным, остальным лучше держаться поодаль.

Бригадир Жерар

- Вы хотите спросить меня, куда я исчезла вчера утром? - обворожительно улыбнулась маркиза, когда мы наконец остались одни.

Я пожал плечами:

- Зачем мне это знать? Вы свободны в своих действиях, в своей любви, да и вообще свободны во всем, что пожелаете.

- Ну, не дуйтесь на меня. Я прошу вас. - Леди Джейн коснулась изящной ручкой моей небритой щеки и нежно погладила ее. - Я вовсе не такая плохая, как кажусь. Просто все произошло так быстро...

Я удивленно поднял на нее глаза. Маркиза продолжала говорить.

- Бренд нашел нас под утро, когда, кроме вахтенного, все спали. Я долго не могла решить, что же мне делать дальше. Поверьте, я бы с радостью осталась с вами и дальше, но... Кто я для вас? Одна из многих встреченных вами на пути красивых женщин?

Я пытался протестовать, но она решительно перебила:

- Нет? Что ж, еще хуже. Я помню свой вдовий долг. И хотя я ни на минуту не раскаиваюсь в том, что было между нами, однако перед небом - это величайший грех, мой милый рыцарь. Увы!

Она печально вздохнула и опустила глаза долу, отчего стала еще милее.

- А кроме того, я хорошо помню, что толкнуло вас помочь освободить моего покойного супруга. Можно ли было как-то стеснять ваши действия, быть для вас обузой? Подумайте, простила бы я себе, если бы из-за меня, из-за моих бед и невзгод наш славный король хотя бы один лишний день томился в темнице?! В этих тяжелых думах решилась я бежать от вас, не оставив себе даже времени на прощание. Простите меня, мой рыцарь, и прошу вас, не оставляйте меня без поддержки в этой чужой стране...

Последние слова леди Джейн почти прошептала. В ее лучезарных глазах блеснули незваные слезинки, и она резко отвернулась, пытаясь скрыть свою слабость.

- Как же вы попались? - спросил я будничным голосом, стараясь хоть как-то сменить печальную тему.

- Не успели мы выехать на дорогу, как нас догнал отряд преследователей, посланный из замка Ройхенбаха.

"Наверняка тот самый, который Лис отправил по следу Бренда. Надо ж было так глупо вляпаться? Вот же ж олух царя небесного! Такую операцию провалил! Да и я - тоже хорош. Проспал все на свете. Расслабился, понимаешь ли!"

- Рон погиб сразу, - продолжала маркиза, отвернув от меня лицо. - Стрела попала ему в горло. - Она неожиданно громко всхлипнула. - Бедный мой братик!

- Как-братик?

- Жена Бренда была моей кормилицей. Она родила дочь Мериэн и кормила нас обеих. Бренд всегда мечтал иметь дочь, а рождались сыновья. Четверо сыновей. Рон был младшим. А потом...

- Что ж было потом?

- Мериэн часто болела. Однажды, нам тогда было года три, наш священник сказал, что для избавления от хворей ей надо совершить паломничество в Кентербери и просить об исцелении чудодейственный лик Божьей матери горной...

Возвращаясь, они, Мериэн и моя кормилица, заночевали в каком-то селении. Кто ж знал, что там началась чума? Бренд очень горевал. Если бы не сыновья, он точно бы наложил на себя руки. Это с тех пор он стал таким угрюмым. Я была для него единственной отрадой.

Мать свою я не помню. Увы! Она умерла при родах. Бренд заменил мне и отца, и мать. Отец все время где-то сражался и лишь изредка возвращался в замок, привозя с собой неизменные горы трофеев. Пока однажды, в каком-то большом сражении, его раненый конь не опрокинулся и отец, падая, не повредил себе спину. После этого три года он едва вставал с постели. Теперь он, слава богу, ходит и временами даже садится в седло, но о прежней жизни уже не может быть и речи.

Так что Бренд и его сыновья все эти годы были моей семьей. Знаете, до последних лет Бренду нельзя было покидать владения моего отца. Ему угрожала смерть, но, когда я вышла замуж, он все равно приехал в Венджерси и стал жить там, невзирая на запреты и смертельную опасность для жизни.

"В этом весь Бренд, - горько усмехнулся я про себя, - невзирая на запреты и смертельную опасность для жизни... К сожалению, в колоде у судьбы не только красные карты!"

Маркиза замолчала и задумчиво поглядела в узкое окно донжона, приспособленное более для стрельбы, чем для вентиляции и освещения комнаты.

- Что такого натворил Бренд, что вынужден был столько лет скрываться в замке твоего отца?

- Когда отец нашего славного короля взошел на престол, он решил щедро одарить своих сподвижников титулами и землями. Среди них был некий Шарль де Менж, получивший от Генриха Второго замок и владение Бервуд. Брендон с семьей жил совсем рядом с этим поместьем. У него был небольшой надел и кузня, которыми он владел, как добрый иомен. Последний вольный иомен. Почему-то это соседство очень задевало новоиспеченного лендлорда. Он предложил Бренду идти под его руку, затем попытался купить его землю, но все безуспешно - Бренд не желал расставаться со свободой. Тогда однажды ночью люди де Менжа приперли двери дома, где жил Бренд, кольями и подожгли его.

- Как же он спасся?

- Он в это время был на ярмарке. Когда вернулся, застал пепелище на месте родных стен. Жена и дети чудом спаслись.

- Да-а, история.

- Бренд поклялся отомстить негодяю, и не прошло и недели, как он подстерег лорда Бервуда на охоте и убил его.

- Убил рыцаря голыми руками?

- Бренд говорил, что оторвал ему голову, и я ему верю.

- Что же было потом?

- Потом Бренд начал собирать вокруг себя людей, так же, как и он, недовольных властью своих лендлордов. Вскоре их было уже несколько десятков, а через год от Нортумберленда до Девоншира не нашлось бы ни одного города, ни одной деревни, не пославших своих сыновей под знамена мятежников. К восстанию примкнули даже некоторые рыцари и эсквайр< Эсквайр - в средневековой Англии оруженосец рыцаря; впоследствии один из низших дворянских титулов.>.

Это и погубило восставших. Король назначил за голову Бренда очень высокое вознаграждение. Сто марок. Тогда один из эсквайров, совсем еще мальчик, предал своих соратников и заманил их в западню. Бренд говорил, что это был очень милый и обходительный юноша. Никто не мог заподозрить в нем измену. Его звали...

Я напрягся. В словах маркизы было что-то, заставившее мое сердце стучать в ритме погони.

- ...Готье де Вердамон, - завершила фразу леди Джейн.

- Проклятие! Этот свет невыносимо тесен!

- Вы знаете его? - В глазах маркизы вспыхнул тот самый мрачный огонь, сопровождаемый восковой бледностью, который я уже однажды видел в "Императорском роге".

- Лично, к сожалению, нет. Но за последние несколько дней я уже неоднократно слышал это имя. А также два других. Джордж Талбот и Роберт Льюис Барентон. Самое смешное, что принадлежат они одному и тому же человеку.

- Джордж Талбот? - ошарашенно переспросила маркиза. - Джордж Талбот некогда был оруженосцем лорда Томаса. Именно он посвятил Талбота в рыцари и рекомендовал его королю Ричарду. Он как-то приезжал в Венджерси в гости к моему мужу. Мужчина немного старше ваших лет. Очень красивый. Из таких, в кого невозможно не влюбиться.

- Поздравляю вас, сударыня. Вы имели дело с одним из самых отпетых негодяев нашего времени. Рекомендация вашего покойного мужа была на редкость неудачна. Джордж Талбот - один из тех людей, которых следует винить в неудаче крестового похода. Вероятно, по его милости добрый король Ричард находится в состоянии войны со своим вчерашним союзником и сюзереном - королем Франции. По имеющимся у меня данным, этот красавчик состоит на тайной службе у императора, а точнее - на службе у герцога Лейтонбурга.

- Проклятый предатель!

- Ничуть, моя прекрасная маркиза. Он не предатель. Я предложу вам другой вариант ответа: он - разведчик, шпион, агент, если хотите. Насколько я понимаю, Джордж Талбот с младых ногтей служил королю Генриху. Видимо, его первой успешной операцией было то самое восстание, которое возглавлял Брендон. Дальнейшие пару лет деяния этого юноши нам неизвестны, но я рискну предположить, что он действовал против Ричарда в годы междоусобицы. Когда же чаша весов стала склоняться в сторону Львиного Сердца, он поступил на службу к вашему мужу и, чтобы замести следы, назвался Джорджем Талботом.

- Но его отец. Генри Талбот? Он был конюшим короля Генриха. Правда, он совсем не был похож на отца...

- Это интересный факт, но пока мы его опустим, чтобы не путаться в малозначительных деталях. Запишем в непонятное. Я продолжаю. О похождениях этого самого Талбота де Вердамона в Святой Земле вам лучше расскажет наш гостеприимный хозяин. Мне остается лишь отметить, что, видимо, именно там наш доблестный рыцарь плаща и кинжала был завербован людьми знакомого уже нам - пока, правда, заочно - принца Отгона. По возвращении домой он продолжил свою деятельность в пользу германской короны и теперь, уже под новым именем, вошел в число наиболее доверенных лиц канцлера Англии.

Глаза леди Джейн вновь вспыхнули недобрым пламенем.

- О, негодяй!

- А что бы вы сказали, сударыня, если бы я сообщил вам, что этот самый негодяй находится сейчас не более чем в полудне пути отсюда и, как мне думается, с каждой минутой приближается все ближе и ближе.

- Проклятие! - Голубое сияние, исходившее из глаз моей прекрасной маркизы, казалось, было способно рассечь каменную глыбу. - Нет ли у вас чего-нибудь вроде моего стилета? Я должна заплатить Бренду хотя бы последний долг. Предатель должен быть убит! Бедный Бренд - без всякого перехода вдруг произнесла она. - Когда эти неотесанные чурбаны увозили меня прочь, он лежал бездыханный, мертвой хваткой сжав горло последнего своего врага. Десяток стрел пронзило его, прежде чем он окончил этот бой. Много поверженных будет сопровождать Брендона на пути в сияющий чертог.

Я изумленно раскрыл глаза. Если христианство когда-то и ночевало в этой прелестной головке, то, несомненно, давно уже отчалило прочь, не заплатив. У моей прелестной маркизы были весьма странные представления о догматах веры.

- Моя дорогая леди Джейн, - обратился я к прекрасной валькирии, готовой сию секунду поразить ненавистного врага. - Боюсь огорчить вас, но я должен просить вас оставить пока в живых этого перевертыша. Он нужен нам для того, чтобы решить нашу задачу, а может быть, и вашу загадку.

- Какую загадку?

- Я уже говорил вам, что в Ройхенбахе ждали именно вас. Именно вы, а не я и не Рейнар, были нужны Лейтонбургу. Мы уже знаем, что заманил он вас туда при помощи слуги лорда Томаса - Джона.

- Проклятый изменник!

- Несомненно, изменник... В этой истории вообще много изменников. Так вот, когда комендант Ройхенбаха узнал, что вы, а как он думал, мы все, бежали, он велел своему помощнику барону фон Кетвигу скакать в Ольденбург и передать там нечто нашему дорогому и всеми уважаемому Талботу де Вердамону.

Как мне уже удалось выяснить, Роберт Льюис Барентон видам Брекстон работает именно на Лейтонбурга. Сейчас он сопровождает канцлера Англии Бертрана Лоншана, уполномоченного вести тайные переговоры, как я полагаю, о смерти короля Ричарда. И в то же время нечто, что должны передать Талботу, касается именно вас. Ибо, как выразился покойный Фридрих фон Норгаузен, - это план, предусмотренный в случае, если поймать вас не удастся. Поэтому я прошу вас, моя прекрасная маркиза, повременить с приведением в Исполнение вашего более чем справедливого приговора. Не волнуйтесь. Ему все равно далеко не уйти. Рейнар опекает его, как родного сына. В свою очередь, хочу спросить, - я перевел дух после долгой тирады, - не вспомнили ли вы чего-нибудь такого, что могло бы заинтересовать человека, тасующего дела европейских монархий, как колоду карт?

Леди Джейн изумленно воззрилась на меня. Я поморщился. Это была ошибка. В это время здесь еще не знали карт. Однако смысл вопроса был ясен.

Она задумалась, а потом нерешительно проговорила:

- Быть может, это как-то связано с тем пергаментом, который лорд Томас оставил в тайнике, отправляясь в крестовый поход?

Я включил мыслесвязь.

- Лис, ответь Капитану.

- Да, слушаю тебя внимательно.

- У нас тут в отношениях с леди Джейн наметился явный прогресс.

- Да ну! Настолько прогресс, что ты отрываешь занятого человека от работы? Я тут, между прочим, тру по ушам господину канцлеру. Ты можешь предложить что-то более занимательное? Может быть, ты собрался осчастливить прелестную вдовушку вторичным браком, а меня пригласить шафером? Так мы это быстро оформим...

- Лис, какой ты нудный и словоблудный! Здесь всплыл некий пергамент, оставленный лордом Томасом перед отъездом в Святую Землю.

- Вот как? Что ж, это действительно занятно. Для собирателей раритетов просто бесценная находка. Но нам-то что?

- Пока точно не скажу. Но у Лейтонбурга по этому поводу имеется пунктик. А он по пустякам не суетится.

- Предлагаешь махнуть Ричарда на, пергамент? - развил мою мысль Рейнар.

- Я бы с радостью, но его высочество не согласится. Ему нужно и то, и другое. Ладно, оставайся на связи.

- Лишнее. В мозгах жужжит, отвлекает. Надо будет - вызовешь. Хотя... постой. Я тут такую вещуху придумал!

- О чем речь?

- Ну подумай, одними песенками в доверие к Лоншану не вотрешься!..

- Допустим.

- Я вот и решил. Пускай, скажем, Гул на дорогу вылезет, рожи им покорчит. А тут я весь на белом коне. Исполним с ним боевые пляски и - пока-пока, сбег ужасный гоблин от бесстрашного Рейнара. А то, знаешь, не хочется опять ни в чем не повинным людям головы отбивать в доказательство собственной крутости.

-А о Гуле ты подумал ? Его ж рыцари затыкают, что торт свечами.

- Да ничего не затыкают. Во-первых, не успеют. А во-вторых, он этих рыцарей может при желании на завтрак кушать.

- Честно сказать, не нравится мне твой план. Аж ну никак.

- Ну и ладно. Занимайся там своими расследованиями. Тоже мне, Нэт Пинкертон! - обиделся Лис. - Ты от этой своей политики скоро чеканешься! Пустили козла в огород! Чего тебе дома не сиделось? Заседал бы себе там в палате лордов, нет же, поперся за семь верст киселя хлебать!

- Лис, не тарахти, говори по делу.

- Ну и ладно, по делу. Держись на волне, скоро сам все увидишь.

- Мессир Вальдар, - нерешительно прервала мою молчаливую задумчивость леди Джейн, - вы не уснули?

- Где вы видели людей, спящих с открытыми глазами? Задумался, моя маркиза. Интересно, что же содержится в этом пергаменте?

- Не знаю. Видимо, что-то ценное.

- Это уж наверняка. Не зря же на это дело отряжается один из лучших шпионов Европы. Интересно, чем он, кстати, сейчас занимается? Посмотреть, что ли?

- А вы можете? - удивленно спросила маркиза.

- Ну, я много чего могу, - распушил я перья перед прекрасной дамой. - Если не возражаете, мне понадобится ваша помощь. Встаньте вот сюда. - Я указал ей место у себя за спиной.- Положите руки сюда.-Легкие, нежные пальчики маркизы легли мне на виски. - Теперь совершайте пальцами круговые движения.

Леди Джейн с сознанием важности выполняемого дела начала массировать мне голову. Конечно, для работы связи это было вовсе не обязательно. Просто это доставляло мне массу удовольствия.

Вновь перед моим взором возникла знакомая дорога. Три дня тому назад мы начинали отсюда свое путешествие. Теперь же по ней медленно двигался величественный кортеж мнимого аббата из Сен-Тибальда. Впереди на роскошном караковом жеребце гарцевал Роберт Льюс Барентон, сжимающий в руке знамя с воспламененным сердцем, обремененным золотым крестом. Следом, запряженный четверкой великолепных ирландских рысаков, катился возок с точно такой же эмблемой на дверцах.

По бокам возка, бросая друг на друга недружелюбные взгляды, скакали лорд Девид Бервуд и мой сердитый друг. За ними по дороге тянулись возы с поклажей, на каждом из которых, кpoмe возницы, восседало по четыре латника. Замыкала колонну еще четверка рыцарей и три десятка прекрасных английских лучников.

"Нападать на такой эскорт одному гоблину - полное безумие, - возмутился я. - О чем Лис думает? Надо вызвать Отшельника. Пусть отзовет Гула! Нет, поздно!"

Откуда-то издалека послышался звук охотничьего рога. Вскоре звук смолк, и через минуту до нас донесся громкий хруст ломаемых кустов и жуткое звериное хрипение. Конь де Верда-Мона дико заржал и встал на дыбы. Прямо из-под его ног на дорогу выскочил огромный гоблин. Он был раза в полтора больше Гула, из его левого предплечья торчал обломок стрелы, из рассеченного бедра хлестала бурая кровь.

Увидев кортеж, гоблин на какую-то долю секунды замер, но тут же надрывно взревел и полоснул своими жуткими когтищами по брюху испанского скакуна де Вердамона. Словно пять острейших кинжалов рассекли плоть ни в чем не повинного жеребца. Кровь алым фонтаном ударила из отверстых ран. Конь жалобно заржал и стал заваливаться на бок.

Отважный видам, правая рука которого была занята знаменем, попробовал левой обнажить кинжал, висевший на поясе. Но тщетно. Заметив агрессивное движение своего врага, гоблин полоснул когтями по его руке, буквально разрывая ее в клочья. Конь рухнул, давя собой всадника, и взбешенный гоблин с яростным рыком прыгнул раненому рыцарю на грудь. Раздался страшный хруст. Тоненькая струйка крови, все увеличиваясь, потекла из уголка рта де Вердамона, и мучительная предсмертная судорога исказила его красивое лицо.

За спиной Лиса слышались характерные щелчки. Это лучники, рассыпаясь в цепь, едва притормаживая на бегу, ставили тетивы на свои шестифутовые луки. Латники, гремя кольчугами, резво образовали живой щит вокруг возка Лоншана. Лис и Бервуд одновременно рванулись на помощь умирающему видаму.

На свою беду, лорд Бервуд оказался проворнее моего друга. Одним движением гоблин ухватил Девида за копье и, как назойливую занозу, резко выдернул его из седла. Оглушенный рыцарь не подавал признаков жизни, но то мгновение, которое гоблин потратил, чтобы расправиться с ближайшим, дало моему напарнику возможность приблизиться к нему на дистанцию прямого удара.

"Вжик!" - посох Лиса бильярдным кием уткнулся в носовую скважину гоблина с такой силой, что голова того резко мотнулась в сторону. Нелюдь взревела, выпрямилась во весь свой рост и раненым медведем пошла на Рейнара. Не теряя времени, Лис ушел вниз, и в ту же секунду один конец посоха врезался в промежность жуткой твари, заставив ее дико взвыть и рухнуть на колени, а второй конец посоха с размаху опустился в район височной впадины. Гоблин дико затряс головой, пытаясь отогнать опутавшую его тьму...

И тут с другой стороны дороги на тропу выскочил Гул.

- Назад, Шарген! Назад! Уходи! - во все горло кричал он. Но все окружающие, кроме меня, слышали лишь угрожающее рычание и вой.

Лис вовремя сообразил, что сейчас произойдет, и перекатом ушел за тушу агонизирующего коня, едва не рухнув на израненного видама. До боли знакомый свист десятков стрел наполнил воздух. Нервы лучников не выдержали. Увидев второго гоблина, они решили, что подверглись массированной атаке, и, мгновенно забыв о Лисе, дружно спустили тетивы. Предчувствуя беду. Гул ловко нырнул обратно в кусты, а его уже беспомощный собрат с хриплым стоном повалился на бок и распластался на земле, утыканный дюжиной трехфутовых стрел.

Мой напарник лежал на земле ничком, ожидая, не придет ли лучникам в голову свежая мысль повторить обстрел.

- Рейнар, - услышали мы с Лисом едва слышный задыхающийся шепот. Сережа повернул голову и поймал взгляд Талбота. - Я умираю.

- Тише, друг, тише. Все уже позади. Сейчас тебя подлечат.

- Не надо. Я умираю. Найди Брайбернау. Скажи ему: "Смерть - это сон". Понял? Но запомни, только ему. Это моя последняя воля..- Судорожная ухмылка искривила его губы, он вздрогнул, и глаза его широко открылись. Он умер, на мгновение пережив своего врага. Умер, как настоящий рыцарь, спасая знамя.

- Какая нелепая смерть для такого великого разведчика, - невольно прошептал я.

Глава тринадцатая

Рыцари плаща и кинжала тоже могут быть без страха и упрека.

Лорд Сен-Джон Болингброк

- Он умер, умер страшной смертью, ваше сиятельство, как и подобает негодяю. И все же он умер в бою, как настоящий рыцарь.

На лице леди Джейн мелькнуло разочарованно-хищное выражение, какое бывает у дикого зверя, когда во время охоты, чувствуя сладкий запах добычи, он внезапно находит на месте лишь ее тень.

- Мне жаль, что я не собственными руками убила этого подлеца!

Я пожал плечами. Что говорить, он был враг, опасный коварный враг, может быть, самый опасный из всех, нами здесь встреченных, но нам ли было кидать в него камни? Чем лучше были мы, благородные герои, воплощающие в жизнь чью-то непонятную нам самим волю? Так ли уж нуждается этот мир в нашем вмешательстве? Да и вообще в деятельности нашей конторы? Быть может, сейчас во мне говорило корпоративное чувство внутреннего единства разведчиков всех времен и народов, но где-то в глубине души мне было жаль Талбота. Он бы достойным противником, и мысленно я снял шляпу над его телом.

- Вы устали, моя маркиза. Вам следует отдохнуть. Да и мне отдых не помешает. - Я пресек последовавшие возражения и быстро откланялся.

Итак, со смертью Талбота наше следствие теряло еще одну нить. Конечно, было бы преступной самонадеянностью пытаться распутать весь клубок тайной политики Лейтонбурга, но понять внутреннюю логику его действий было необходимо.

"Мой мальчик, - вздыхал мастер Ю Сен Чу, когда я очередной раз пролетал мимо него вверх ногами и с убедительным грохотом рушился на татами, - знающий и себя, и противника всегда победит; тот, кто знает себя, но не знает противника, - может победить, но может и проиграть; тот же, кто не знает ни себя, ни противника, - заранее обречен на поражение!"

Что и говорить, о противнике мы знали крайне мало. Все, что было у нас, - набор отрывочных сведений, наскоро собранных воедино благодаря то ли логике, то ли игре моего Воображения. И хотя, как говаривал Лис, "интуиция порой с успехом заменяет информацию", начать решительные действия против такой твердыни, как Отгон фон Югенштауфен, я пока не мог. Как и всякий профессионал, в такой игре я не имел права на риск.

Эта мысль, не дававшая мне покоя последние дни, заставляла вновь и вновь проверять логику своих расчетов в поисках утраченных деталей и пропущенных мелочей.

"Запомните, - цедил сквозь зубы майор Ат Тэйр, худой, словно шпага, и жилистый, как манильский трос, - обращайте особое внимание на мелочи. - Он прохаживался по аудитории, полной желторотых юнцов в курсантских нашивках, держа неизменный стек под мышкой, отчего неуловимо походил на крест, вышагивающий между столами. - Мелочи в нашем деле значат не много - они значат все!"

Итак, мелочи. Я в задумчивости шел по пыльному коридору, прорываясь сквозь паучьи ловушки, к немалому возмущению их хозяев. "Стоять! - Я резко затормозил, распугивая суетившихся за моей спиной пауков. - Конечно, Талбот умер, но что это меняет? Да здравствует Талбот! Он худ и носит длинные волосы. Имя его неизвестно. Что еще? Он состоит в свите Лоншана. Негусто".

Я возблагодарил небеса, обделившие Норгаузена поэтическим даром. Он худ и носит длинные волосы! Какой-нибудь шпильман< Шпильман - бродячий певец.> мог битый час превозносить красоту де Вердамона, но не суровый, закаленный в сотнях битв воин. Под такое описание в искомом коллективе сейчас подходил лишь один человек, и этим человеком был Лис.

- Капитан вызывает Лиса. Дорога, дорога, ответьте замку!

- Да, командир, слушаю тебя.

- Как там у вас дела?

- Как дела? Лоншан безутешен. Насколько я понимаю, наш подопечный обладал редким и весьма полезным даром - он делался необходимым в любом обществе, где находился.

-А что Бервуд?

- Что ему станется? Жив. Ушибся малость. Подошел ко мне и начал распинаться, что я, мол, спас ему жизнь, что он, мол, навсегда мой, и все такое прочее.

-Ничего, благодарность карман не тянет.

- Не тянет, конечно. Тем более что он теперь командует эскортом вместо Барентона.

- Это хорошо. Но я о другом. Повтори, пожалуйста, что тебя просил сделать покойный видам?

- Найти некоего Брайбернау.и сообщить ему, что смерть есть сон. Поэт был. Философ.

- Вряд ли. Скорее всего это какой-то шифр. Только ключа к нему у нас пока нет. А этот самый Брайбернау - я тебе уже, кажется, говорил - молочный брат нашего главного оппонента.

- А! Ну да! Что-то вроде генерала для особых поручений при Самом?

- Бери выше. Это его тень. Его второе "я". Секретная служба и личная охрана в одном лице. Правая рука, в общем.

- Ага, а Талбот, значицца, на этой руке - большой палец.

- Да уж не мизинец, конечно. Так вот что я хочу тебе предложить. Раз уж палец этот гоблин отчекрыжил, то ты, мой дорогой друг, станешь протезом.

- Не понял!!!

- А что тут непонятного ? Все ясно, как божий день. Подумай сам. Кетвиг в Ольденбурге будет околачиваться?

- Конечно, будет. Если только в дороге его никто не загрызет.

- Предположим, что не загрызет.

- Тогда всенепременно будет.

- И связь в "Черном орле" искать будет?

- А как же! Я что-то не пойму, к чему ты клонишь?

- По-моему, все предельно ясно. Ты пойдешь вместо Талбота.

- Капитан, ты там недоспал или с маркизой переобщался? Да они же меня расшифруют, как дешевый ребус.

- Лис, нашего подопечного в Германии знают Норгаузен, ныне покойный, и Брайбернау. С ним тебе встречаться право не стоит.

- А вдруг еще кто найдется ?

- Вряд ли, он не рок-звезда, чтобы искать всемирной популярности. А уж о тайной его деятельности и подавно знают только те, кто с ним непосредственно работал. А в общем, зачем тебе принимать имя покойника? Кетвиг будет искать высокого, длинноволосого в свите Лоншана и найдет тебя. Дальше будет видно.

- Это уж точно: тебе будет видно... Ладно, сыграем роль козырного валета. Да, кстати. Я тут на месте преступления, по нраву ближайшего родственника и духовного пастыря, прихватил одну забавную штуковину. Вот, смотри. Умирая, вражина сжимал это в руке.

Лис раскрыл ладонь, и я увидел небольшой медальон, в котором прядь каштановых волос сплеталась с прядью медно-рыжих. На Чсрышке в вычурной вязи орнамента была выгравирована скала с прилепившимся к ней сухим деревом. Прекрасная работа златокузнецов из Прованса позволяла различать даже фактуру коры согнутого ветром дерева. Все ветви его были мертвы, и лишь одна сохраняла листву, расцвеченную зеленой финифтью. "Возьмет свое", - гласил девиз под эмблемой. Видимо, эта вещь много значила для Талбота. Но - увы! - я пока что не мог сказать о ней ничего определенного.

- Господа! - внезапно услышал я ушами Лиса. - Спасите меня, господа!

Наскоро полуодетый мужчина средних лет резвым аллюром несся за кавалькадой, норовя схватить за стремя кого-нибудь из английских всадников. Те недоуменно переглядывались, пытаясь вникнуть в суть происходящего. Быть может, кто-то из них с грехом пополам и владел немецким, но эльзасский диалект оного был выше их понимания. Лис надменно ухмыльнулся. Программа "Мастерлинг", разработанная в недрах нашего Института, позволяла ему свободно общаться в любом конце Европы и Леванта.

- Что случилось? - с деланным акцентом спросил он, подъезжая вплотную к бедолаге

- Разбойники! На нас напали разбойники! Пятьдесят, а может быть, больше.

- Постой, постой. Не торопись. Давай по порядку.

- Мы конвоировали в Трифель некую знатную даму по приказу герцога Лейтонбургского. Они напали, когда мы переезжали мост. Много. Сразу со всех сторон. Еще у них была баллиста. Они сразу ранили нашего командира, рыцаря фон Меренштайна.

"Только ранили? - удивился я. - Право же, надо будет обратить внимание наших анатомов. У здешних жителей аномально крепкие головы!"

- А один из них, настоящий великан-людоед, - продолжал насмерть перепуганный возница, а это был именно он, - схватил меня так, будто во мне не двести тридцать фунтов, а только тридцать, и зашвырнул прямо в реку. Хорошо еще, что я вырос на берегу Рейна. Помогите, господа! Не оставляйте посреди дороги раненого рыцаря и меня, несчастного. - Он сделал попытку залиться горючими слезами, но, видя, что этим здесь никого не проймешь, быстро успокоился.

- Что тут происходит? - осведомился вышедший из повозки Лоншан, смеривая возницу вопросительным взглядом.

- Он говорит, - перевел ему Лис, - что на них напали лесные разбойники и что где-то здесь неподалеку лежит раненый рыцарь, который нуждается в помощи.

- Разбойники? И сколько их было?

- Несчастный утверждает, что их было больше пятидесяти. Но я сомневаюсь. У страха глаза велики.

- Как бы то ни было... Эй, сэр Девид, велите, чтобы все люди были готовы к бою. Не хватало нам только еще наткнуться на засаду. А вы, господин Рейнар, переведите, пожалуйста, этому человеку, чтобы он отвел вас к рыцарю. Наш христианский долг - помочь раненому.

Лис кивнул.

-Давай, парень, показывай, где там твой рыцарь. Эй, вы и вы. - Рейнар сделал знак четверым латникам и четверке лучников следовать за ним. - На всякий случай приготовьтесь к бою, - скомандовал он.

- Удар был очень сильный, - тараторил возница, пока отряд спасателей продирался сквозь кущи девственной лухинвальдской чащобы. - Господин рыцарь без памяти. Просто чудо, что он вообще спасся. Течение вынесло его на отмель. Там я его и нашел...

- Хорошо, хорошо. Я все уже понял, - отбивался от него Лис, стараясь при этом уклониться от хлещущих по лицу ветвей.

Фон Меренштайн лежал на небольшой полянке недалеко от берега. Заботливый возница потрудился снять с него помятый шлем и подложить под голову пук свежей травы. Запекшаяся кровь покрывала половину его лица и багровой лужицей растекалась вокруг, его головы.

- Ну-ка быстро, - скомандовал Лис. - Вы, четверо, возьмите пару жердей и сделайте носилки. А вы прорубайте тропу обратно. Иначе мы убьем его, пока донесем. А ты что стоишь? - накинулся он на возницу. - Иди помогай торить тропу. Или ты ночевать здесь собрался? А ну бегом!

Бедолага опрометью метнулся туда, где латники в поте лица своего прокладывали новую дорогу.

Рейнар оглядел раненого рыцаря и покачал головой.

- Этот долго не протянет. Да, кстати! - Он отстегнул ножны со стилетом, болтавшиеся на поясе Меренштайна - Чужие вещи брать нехорошо. Капитан, ты там еще не заснул? Передай маркизе, что ее ножичек в целости и сохранности. Я его на досуге полирну, будет как новенький.

... - Лис, ты знаешь, этот возница нам очень на руку. У меня есть план!

- Как, опять план?! Капитан, ты бы пошел поспал. Сколько планов можно на один день?

- Успокойся, на этот раз сцена не твоя.

-Да? А чья же?

- Действующие лица и исполнители: наш гостеприимный хозяин - барон Шамберг. Прекрасная маркиза. Возница опять же.

- И что - маркиза уже согласна?

-Да, хотя она об этом еще не знает.

Но, как бы то ни было, время брало свое, и мой организм возмущенно требовал отдыха, угрожая в противном случае выйти из повиновения. Пройдя в отведенные мне покои, я с наслаждением рухнул на обширное ложе, застеленное медвежьими шкурами, и уже через пять минут врата иной реальности захлопнулись за мной.

На протяжении трех часов, стоически укорачиваясь от солнечных лучей, пробивавшихся сквозь оконный переплет, я предавался радостям жизни, созерцая цветные сны и давя ненасытных кровососов.

Разбудил меня тяжелый грохот, раздававшийся во двора замка. Я открыл глаза. Судя по всему, было уже часа два пополудни, и самое время быстро вставать. Грохот повторился... "Неужели нас уже штурмуют? - мелькнула мысль в моей полупроснувшейся голове. - Вот было бы забавно". Я рывком встал и начал разминать затекшее тело.

- Что там у вас происходит? - осведомился я у Эдвара, заглянувшего в комнату на шум моего подъема.

- А, это барон развлекается. Камни бросает. Я подошел к окну. Во дворе замка была свалена груда каменных глыб, попадание любой из которых во всадника грозило навеки впрессовать его в спину коня.

Барон фон Шамберг, обнаженный по пояс, сверкая отполированным потоками трудового пота могучим торсом, быстрым движением подхватывал камни один за другим и, подняв глыбу над головой, посылал далеко вперед, где между двух вкопанных столбов был закреплен дощатый Щит. После попадания щит неизменно разлетался вдребезги, что, по всей видимости, вызывало бурю восторга у нашего друга, и все то время, пока расторопные слуги ставили новый щит, он радостно приплясывал на месте, что-то самозабвенно горланя.

- Дитя малое, - пробормотал я, становясь в боевую стойку и принимаясь ожесточенно избивать воображаемого противника. Затхлый воздух моих апартаментов наполнился мельканием рук и ног. Не скажу, чтобы это заменило хороший кондищен, но, во всяком случае, я согрелся и промозглая сырость, исходившая от каменных плит пола, меня больше не волновала.

Ведро холодной воды, принесенное моим оруженосцем, окончательно привело меня в чувство, и, обретя ощущение реальности происходящего, я отправился пожелать барону доброго утра.

Во дворе звенели мечи. Шамберг, сменивший наскучившие камни на тренировочный меч, стоял в кругу своих ратников и с видимым удовольствием наносил и отражал удары, сыпавшиеся на него со всех сторон. Понаблюдав за ратной забавой четверть часа, я имел возможность убедиться, что барон прекрасно усвоил преподанный ему вчера на дороге урок.

- Браво, мой друг, - поприветствовал я рыцарские забавы, выходя на площадку.

- Не желаете ли присоединиться?

- Это мысль! Попробую показать вам кое-что новенькое. - Я скинул камизу и для разминки потряс руками. - Представьте себе, что это кинжал. - Я поднял с земли обломок доски, напоминающий по форме обоюдоострый кинжал, и изготовился к бою. - Нападайте!

- Да, но ваше оружие?

- Оружие, барон, вещь условная. Сам по себе человек - страшное оружие. И в любом бою побеждает именно он, а не мечи и секиры. Сейчас я попробую вам это продемонстрировать на практике.

Фон Шамберг нерешительно поднял меч.

- Ну что ж вы, начинайте!

Барон резко выдохнул, и меч его со свистом рассек воздух там, где еще секунду назад был я. "От плеча до бедра", - отметил я, скручивая корпус. Лезвие вновь просвистело. На этот раз там, где была моя голова. Хорошо еще, что ее там не оказалось.

Скользнув волной влево вниз, я мгновенно вошел в глубину защиты моего противника и, подхватив его под колени, ткнул плечом в живот. Рыцарь, раскинув руки, рухнул на землю, теряя свое оружие.

- Теперь можете ткнуть врага кинжалом вот сюда, - я провел палкой по горлу, - или сюда, - конец ее уперся между ребрами. - Впрочем, вы могли бы вспороть ему брюхо еще до того.

- Превосходно! - весело рассмеялся барон, проворно вскакивая на ноги. - Признайтесь, мессир Вальдар, у вас в запасе еще немало подобных трюков? Поклянитесь, что научите меня всему, что сами знаете!

- Непременно, дружище Росс, непременно. Однако самое время поговорить о наших дальнейших планах.

- Да, я вас слушаю. Что мы будем делать?

- Давай посмотрим, что у нас получается. Как я уже говорил, наш добрый принц горит желанием поскорее встретиться с леди Джейн.

- Как я его понимаю, - вздохнул барон. - Я уже встретил ее и, поверьте мне, с радостью видел бы каждый день.

- Вас ждет невеста, мой друг, - прозрачно намекнул я, бросая на него взгляд, заставивший бы вспотеть гранитный валун.

- Да, конечно, - еще раз вздохнул барон, но мысли его витали где-то там, чуть ниже шпиля шамбергского донжона, где за частым оконным переплетом покоилась на ложе прекрасная маркиза.

- Росс, перестаньте витать в облаках. Мы говорим о деле! Рыцарь Атакующей Рыси с явной неохотой вернулся с небес на землю.

- Да, я внимательно слушаю вас, мой друг.

- Так вот. Мы доставим герцогу Отгону это маленькое удовольствие.

- Отдать маркизу этому старому хорьку? - удивленно уставился на меня фон Шамберг. - Да, но зачем же тогда было освобождать ее?!

- Затем, мой любезный барон, что этот презент в Трифель повезете вы.

-Я?

- Конечно, вы, мой друг. Или вы думаете, что это будет лишнее для вашего устройства на службу?

- Я поступлю на службу к Лейтонбургу?

- Вы задаете много вопросов, барон. Разве я не ясно излагаю свою мысль?

- А, простите.

- Так вот, вы отвезете маркизу в Трифель. Однако доставите ее не к принцу Отгону, а к его очаровательной супруге. Там ей будет безопасней. Ну а вам надлежит поступить на службу к его высочеству. Надеюсь, что, учитывая ваше происхождение, имя и несомненные дарования, принц предоставит вам соответствующее место при дворе. Для успеха планируемого нами мероприятия нам необходимо иметь надежных людей в тылу врага.

- Да, но я никогда не был шпионом и считаю это ремесло несовместимым с рыцарским званием! - подвел итог сказанному мной Росс. Причем не просто проговорил, а сделал официальное сообщение.

- Несомненно, барон, несомненно... Но поверьте мне, я был бы, наверное, самым большим глупцом в Европе, если бы предложил вам заняться подобными вещами. Кроме всего прочего, они требуют множества специальных навыков, которых нет ни у вас, ни у меня. Вы будете тем засадным полком, который в результате решит все дело.

О, слова! Сколько вас было сказано для того, чтобы схоронить под вашими пустыми звуками зерна истины, каким непроходимым частоколом стоите вы на пути правды...

- Хорошо, я согласен, - так же резко согласился барон. - Но что я скажу в Трифеле насчет маркизы? Откуда она здесь взялась?

- Ну, это совсем просто. Вы отбили ее у разбойников, которые напали на эскорт. Спасшийся возница подтвердит факт нападения.

- Он спасся?

- А как же. Нам нужен живой свидетель, способный подтвердить часть ваших слов. В таком деле часть может быть равной целому.

- Не понял... О чем это ты говоришь?

- Это не важно. Теперь осталась еще одна вещь - уговорить маркизу.

- Как, она еще не знает?!

- Пока нет. Но...

Звук трубы прервал нашу беседу.

- Мы ждем гостей. Росс?

- Вроде бы нет.

- Ладно, пошли посмотрим, кого это Бог послал. Три всадника на взмыленных конях во весь опор подлетели к воротам замка. Один из них, со значком персеванта< Персевант - помощник герольда.> на правом плече, вытащив из сумки пергаментный свиток, прочитал громким, хорошо поставленным голосом:

- "Его высочество, принц Отгон фон Гогенштауфен, герцог Лейтонбургский, наш правитель, назначив в День святого Михаила, покровителя христианского рыцарсгва, турнир, приглашает всех тех, кто гордится своим рыцарством, а также достопочтенных дам и девиц благородного происхождения прибыть в Трифель для участия в предстоящем турнире с доказательством своих рыцарских прав".

Закончив громогласную речь, персевант свернул пергамент, и вся троица, чуть повернув коней, помчалась прочь от замка. Лишь звук их трубы еще долго висел в воздухе, будоража души воинов.

- Росс, клянусь огненным мечом архангела! Это то, что нам нужно!

Глава четырнадцатая

Прежде всего, господа, не будем доверять нашим первым душевным движениям - они почти всегда добры.

Талейран

- Что здесь за шум, господа? - Леди Джейн очаровательным видением выпорхнула во двор, щедро расточая вокруг сияние своей улыбки. - Надеюсь, пока я отдыхала, ничего плохого не произошло?

- Напротив, сударыня! Мы отправляемся на турнир! И если вы не станете его королевой - клянусь, - фон Шамберг огляделся, ища, чем бы ему поклясться, - да, клянусь перстами святого Фомы, я съем собственное седло!

- Вы ходите под седлом, барон? - с деланной наивностью спросила маркиза, озаряя восторженного рыцаря благосклонным взглядом.

Росс смешался, но от взгляда просиял, как начищенный миланский нагрудник.

- Не стоит, мой друг, - я поспешил вонзить свою шпильку, - это очень невкусно и абсолютно непитательно. А вот позаботиться об обеде, думаю, не помешало бы прямо сейчас.

- Да-да, я сейчас же распоряжусь! - Барон принялся командовать своей немногочисленной прислугой так рьяно, будто собирался накормить целую армию.

- Леди Джейн, покуда наш друг занят делом, позвольте мне сказать вам пару слов.

- Да, мой рыцарь, я внимательно слушаю вас.

- Скажите мне, ваше сиятельство, есть ли у вас какие-то дальнейшие планы?

- Планы? Я потеряла своего мужа, потеряла Бренда и своих сводных братьев. Какие могут быть планы у беззащитной, слабой женщины? - Взор маркизы затуманился. - Я хочу вернуться домой, к отцу, и лить слезы. - В подтверждение своих намерений она слегка всхлипнула.

"Вроде и солнце не сильно печет, - удивился я, - а у меня такое ощущение, что кто-то из нас явно перегрелся".

- Сударыня, имея рядом с собой отряд, вроде того, что сейчас собран в замке, говорить о беззащитности весьма странно. Да, и вот еще что: Рейнар просил передать вам, что он отыскал ваш стилет.

- Он здесь?

- Кто? Рейнар или стилет? Впрочем, здесь нет ни одного, ни другого.

-Жаль!

- Возможно. Но мы отвлеклись. Боюсь, что ваше скорое возвращение в Англию весьма затруднительно. Лейтонбург не даст вам выскользнуть из его владений. К тому же, как вы помните, цель нашего пребывания здесь еще не достигнута и вряд ли нам удастся сопровождать вас, как бы нам того ни хотелось.

- Вот видите, а вы говорите: не беззащитной... - Маркиза обреченно вздохнула. - За эти несколько дней я потеряла столько друзей, а нашла всего двоих, а вы, - леди Джейн поглядела на меня своими огромными, сапфировой синевы глазами, и я утонул в них, не успев даже вдохнуть, - а вы стали мне не просто другом. И вот вы бросаете меня ради деяния, да, великого деяния, великого рыцарского подвига, и я... - Красавица отвернулась, готовясь разрыдаться.

- Ничуть, моя прекрасная леди. Я вовсе не говорю, что хочу оставить вас. Напротив, я хотел бы просить вас помочь нам совершить наш подвиг.

- Помочь? - заинтересованно переспросила маркиза, и слез в ее голосе было не больше, чем молочных рек в Сахаре. - Что я должна буду делать?

- Для начала отправиться вместе с Россом в Трифель.

- В Трифель? Но ведь там же Лейтонбург! Вы сами уверяли меня, что не стоит ним встречаться.

- Уверял. Но, может быть, теперь без этого не обойтись. Впрочем, в Трифель вы отправитесь не к принцу Отгону, а к его супруге принцессе Матильде, вашей соотечественнице.

- Да, я знаю ее. Мы были представлены.

- Чудесно. Итак, вы приезжаете в Трифель вместе с нашим любезным хозяином, который, рискуя жизнью, вырвал вас из лап страшных разбойников. Заметьте, вы с Самого начала ехали в Трифель, чтобы пасть к ногам ее высочества и просить ее заступничества в деле вашего мужа. Вам следует говорить так, будто вы не знаете о его гибели.

Леди Джейн горестно вздохнула:

- Бедный мой Томас. Он так любил меня.

- Увы, мой ангел, я не умею оживлять мертвых. Но отплатить Лейтонбургу за его радушие мы вполне можем. С вашей, конечно, помощью.

- Да, но штурм Ройхенбаха?

- Его высочество не знает об этом досадном происшествии. Норгаузен мертв, Меренштайн при смерти. Солдаты, сопровождавшие вас, тоже отдыхают в подземелье Шамберга. Возница, который подтвердит факт нападения разбойников, не из Ройхенбаха. А в письме, продиктованном мне покойным комендантом, черным по белому написано, что вас изловили.

- Даже так?

- Старый рыцарь не умел читать, на свою беду. - Я пожал плечами. - Значит, пройдем мизансцену еще раз. Вы ехали в Трифель, когда вас захватили какие-то неизвестные вам солдаты. Ссылайтесь на рыцаря Арнульфа фон Мерен-штайна. Он жив, но ничего ни подтвердить, ни опровергнуть не может. Куда вас везли и почему - вы не знаете.

Потом на обоз налетели разбойники. Видимо, рассчитывали на богатый выкуп. Наш благородный барон отбил вас у шайки негодяев и, узнав, куда вы направляетесь, предложил себя в провожатые.

С вопросом шайки тоже нет проблем. Если кто-нибудь пожелает проверить эту часть вашей легенды, ему будет достаточно проехаться вдоль лухсенвальдской дороги, чтобы убедиться в быстроте и действенности местного правосудия.

На этот случай у нашего друга в подземелье есть десяток отменных негодяев. Как видите, у нас получается почти так, как оно и было на самом деле. Причем, что самое главное, у нас есть кому подтвердить достоверность того, что было, а вот о наших маленьких тайнах не знает никто, кроме нас с вами.

- Допустим, это так. Но как только я окажусь в лапах у этого ужасного Лейтонбурга, он сразу заточит меня в крепость!

- Очень в этом сомневаюсь. Во всяком случае, отнюдь не сразу. Я слышал, как Норгаузен втолковывал барону фон Кетвигу - это его второй помощник, - как с вами обращаться. С вас ведено было пылинки сдувать. Так не обращаются с теми, кого намерены кинуть в каменный мешок. Кроме того, ему будет некогда. В Трифеле собирается большой турнир, а это всегда суета сует.

К тому же, моя милая маркиза, появившись в окружении принцессы Матильды, вы непременно привлечете к себе восхищенные взгляды. Вокруг вас весь день будет виться выводок молодых кавалеров, обезумевших от высоких чувств, и всю ночь эти несчастные будут водить хороводы вокруг ваших покоев. Похитить вас тихо в таких условиях практически невозможно. Сделать это громко - скандал громыхнет на всю Европу.

Можете мне поверить, принц Отгон отлично знает законы тайной войны. И он скорее отберет седло у Росса и съест его сам, чем позволит разгореться такому скандалу. Обо всем же остальном можете не беспокоиться. Доблестный барон фон Шамберг будет вашим официальным защитником и кавалером, а я бы никому не пожелал записываться в число его врагов. Кроме того, я с малышом Кайаром буду поблизости и в случае чего всегда приду на помощь. Но это еще не все. Вскоре после нас в Трифель прибудет Бертран Лоншан. Канцлер Англии?

- Он самый. Его преподобие прибывает инкогнито с секретной миссией, но сейчас для нас важно не это. Несмотря на свой сан и возраст, господин канцлер большой любезник, и он уж точно не откажется помочь вам добраться домой. В этом случае вам тоже нечего опасаться. Наш друг Рей нар не даст вас в обиду.

- Он в свите Лоншана?

- А как же?! Не может же тайный посол вести переговоры об убийстве короля Ричарда без нашей чуткой опеки. Леди Джейн улыбнулась.

- Значит, Лоншан...

- Да. Именно он. Свита канцлера Англии -Сейчас наиболее надежное прикрытие, которое я могу для вас найти. Не думаю,, чтобы из-за вас принц Отгон захотел портить отношения с Британией.

- Быть может, все обернется, как вы предполагаете. - Маркиза, не забывая держать меня в напряжении кокетливыми уловками своих ослепительных глаз, тем не менее мыслила очень трезво. - Ну а если Лейтонбургу все же удастся захватить меня?

- Ну, в этом случае я обещаю ему гораздо больше неприятностей, чем его ожидает в ближайшее время. Но если вдруг... Говорите! Говорите много и быстро. Топите все в словах. Вспомните все предзнаменования, о которых когда-либо слышали, сочините десяток новых. Расскажите ему о всех призраках, которые бродят в окрестностях Венджерси, поведайте предания вашей семьи, в общем, говорите все, что сочтете нужным. Главное, говорите пространно и сразу обо всем. И еще - слушайте. Должен же Лейтонбург о чем-то вас спрашивать, раз он желает что-то знать?

- Думаю, да, - задумчиво произнесла маркиза. - Хорошо, что я должна делать в Трифеле?

- Принцесса Матильда уверена, что ее муж помогает Ричарду. Ричард уверен, что он среди друзей, где ему ничто не грозит. Рассеять эту уверенность, склонить ее высочество на нашу сторону - вот ваша задача.

- Думаю, это будет непросто.

- Несомненно. Но представляете, какая глупая получится ерунда, если после всех наших хитроумных действий король Ричард откажется бежать?

- Друзья мои, - прогремел невдалеке голос нашего гостеприимного хозяина, - Что же вы стоите? Обед уже на столе!

- Хорошо. Я согласна, - чуть подумав, сказала она тем самым безразлично-спокойным голосом, которым рассказывала нам об убитом волке.

Я не стану повторяться, воздавая хвалы хлебосольству нашего хозяина. Одного взгляда на стол хватало, чтобы подивиться неизбывной мощи желудков собравшегося в этих стенах высокого общества. Стремясь блеснуть перед гостьей, барон изрядно превзошел самого себя - к тайному моему ужасу. Как бы то ни было, мы отдали должное трапезе, памятуя священное правило: "Война войной, а обед - согласно распорядку".

И вот, когда я с присущим мне во время еды неторопливым тщанием обрабатывал утиную ножку, в мозгах, как обычно, что-то зажужжало и пошла связь.

- Привет, Капитан! О, вы там обедаете? Приятного аппетита!

- Спасибо. Тебе того же.

- Мы уже отобедали. Но это не важно. Тут у меня занятная беседа наклевывается. Послушай. Может, это пригодится.

Я настроился на прием. Лис гарцевал на своей лошади рядом с возком Лоншана, который, пользуясь хорошей погодой, отдернул занавеску и, судя по всему, пытался развлечь себя беседой. Глядя на лицо канцлера, не надо было быть физиономистом, чтобы определить, какое тяжелое и хмурое настроение царило в душе его преподобия. Казалось, что даже щеки и нос Бертрана Лоншана обвисли под этой тяжестью.

- Ну а потом? - заинтересованно спросил он у моего напарника.

- Потом? Потом я сражался под знаменами Эстом Ингварссена. Мы воевали против скоттов. Уж и не помню, чем там было дело, по-моему, какая-то кровная месть. Во сяком случае, Эстольд рычал и бил себя в грудь, обещая украсить форштевень< Форштевень - носовая оконечность корабля.> своего корабля головой одного из местных вождей. Звали его, кажется. Шнек из рода Хеттенов.

- И что же?

- Шнек ждал нападения, - продолжал бессовестно травить мой напарник. - Да было бы странно, если бы не ждал. Эстольд кричал об этом на каждом углу, а он, видит Бог, пустых обещаний не давал. И вот в один хмурый осенний день, когда небо было серо, как волчье брюхо, а унылый моросящий дождь много дней трепал наши души, корабль Эстольда причалил к берегу. Конечно же, наблюдатели Шнека опрометью побежали докладывать своему вождю, что в его землях высаживается большой отряд вестфольдингов.

Отряд действительно высаживался. Наблюдатели видели это своими глазами. Но тут была маленькая хитрость, на которые Эстольд Ингварссен, прозванный Беорном за то, что вместо доспеха всегда носил медвежью шкуру, был большой мастер. Узнав о высадке вестфольдингов, скоттский вождь пришел в ярость. Я бы не назвал его особым смельчаком, но, как говорится, за неимением лошади используем козла.

Лоншан криво усмехнулся солдафонской шутке.

- Так вот, - вел интригу Лис. - Шнек примчался на берег вместе со всем своим воинством. И что же? Там, где он рассчитывал найти своих смертельных врагов, высился столб, вкопанный в землю, на котором красовалась голова этого самого Шнека, вырезанная из дуба и увенчанная парой великолепных оленьих рогов. А вокруг столба, - Рейнар замялся, - вокруг столба, как бы это сказать, было то, что получилось у воинов после сытного обеда.

Помедлив секунду, канцлер расхохотался. Ему явно пришлась по вкусу грубая шутка вестфольдингов.

- Шнек метался по берегу как ужаленный. Он брызгал слюной и расточал проклятия своим врагам. Но их уже и след простыл. Сделав свое дело, воины погрузились на корабль и ушли подальше от берега. Да, ваше преподобие, просто ушли. Но не все. Сам Эстольд и еще четверо воинов, среди которых был и я, сделав большущий крюк по прибрежной воде, чтобы не оставлять следов, высадились в отдалении от показного спектакля и волчьим шагом, через лес, без дороги, направились к крепости Шнека.

- Волчьим шагом? Это что такое?

-Да, господин аббат. У вестфольдингов есть такой шаг. Что-то среднее между быстрой ходьбой и медленным бегом. Этот шаг позволяет идти им долго и быстро со всем своим снаряжением и при этом почти не уставать.

- Занятно! Хотелось бы посмотреть.

- Как-нибудь я покажу его вам, А сейчас, если вам угодно, я продолжу свой рассказ.

- Да-да. Конечно. Продолжай.

- Так вот. Эстольд и мы добрались до крепости уже вечером. Оценили обстановку. Проверили, надежна ли ночная стража, и, оставив одного человека в карауле, легли отдыхать. Эстольд так ловко выбрал укрытие, что даже с трех шагов невозможно было нас заметить. Как он любил повторять, осторожность и отвага - две руки воина.

- Что же было дальше, Рейнар? - нетерпеливо спросил Лоншан, которого, видимо, нимало не занимало повествование о тонкостях караульной службы.

- Да, простите, ваше преподобие! Шнек вернулся под утро несолоно хлебавши, и настроение у него, да и у последнего из его воинов было, прямо сказать, прескверное.

Дождавшись, когда ночная стража отправится спать, Эстольд разбил нас на две группы по одному лучнику и одному меченосцу и поставил с разных сторон крепости, велев действовать по сигналу. Потом, насвистывая какую-то веселую песенку, он прошел в крепость. Полусонная охрана, занятая своими делами, даже не взглянула на одинокого прохожего в одежде из медвежьей шкуры и с мечом на поясе.

Никто из стражи и подумать не мог, что кровный враг их вождя решится прийти сюда в одиночку, без всякой охраны и ни от кого не таясь.

Эстольд, никем не остановленный, прошел к шатру, где жил Шнек со своей женой, и, взревев: "Один!", в одно движение зарубил обоих телохранителей вождя. Один из них, кстати, оказался предводителем местных оборотней, они потом приезжали на Оркнеи, пытались отомстить. Насилу их оттуда выгнали.

Так вот. Кричит Эстольд: "Один!" Он, знаете ли, ваше преподобие, был завзятый язычник, хотя и хороший человек, и давай крушить мечом направо и налево. А мы по этой команде начали другие шатры огненными стрелами посыпать. Что тут началось! Крики, паника, давка. Все носятся, с ног друг друга сбивают. Кто с чем. Кто едва одетый, но с мечом, кто в доспехе, но без оружия.

А мы знай себе стреляем да бога их языческого поминаем, да простит мне господин аббат этот грех.

- Прощаю, сын мой! Продолжай.

- Одного только Эстольд Беорн не учел. Не знал он, что жена Шнека - могущественная колдунья. Она наложила на вестфольдинга какое-то тайное заклятие. Он остолбенел и стал словно каменный.

- Да! Колдовство - страшная штука! - задумчиво произнес Лоншан.

- Воистину, - согласился Лис. - Я думаю, колдунья хотела взять живьем кровника своего мужа, но какой-то молоденький воин, царствие ему небесное, увидев, что враг застыл без движения, ударил его кинжалом. Эстольд повалился раненным на землю, поскольку заклятие тут же разрушилось.

Заметив, что Эстольд ранен, оба наших меченосца прорубились к нему и встали над телом своего командира незыблемо, как утес. Ведь по их законам выйти живьем из сечи, в которой пал вождь, - позор! А это хуже, чем смерть. Тут из своего шатра выскочил сам Шнек, размахивая клинком. Он бросился к Эстольду, надеясь добить его. Ему даже удалось поразить одного из наших воинов. Но прыгал он недолго. Я всадил ему в грудь отличную стрелу длиной в ярд. Что и говорить, бой был горячий. Вестфольдинги положили вокруг Беорна столько тел своих врагов, что я до сих пор поражаюсь, как это Эстольд не задохнулся под эдакой грудой мертвецов. Насилу вытащил его.

- Как тебе это удалось, Рейнар?

- Видите ли, я не вестфольдинг. Мне не всегда ясны их законы. Мой старик, впервые вкладывая мне в руки деревянный меч, говорил: "Запомни, Рейнар, не вздумай умирать раньше, чем Господь вспомнит о тебе. Ты должен победить и выжить, чтобы победить вновь!" Видит Бог, я хорошо запомнил эти слова.

Когда скотты увидели своего вождя со стрелой в груди, они очень засуетились с погребальной церемонией. Тут я использовал свое тайное оружие.

- Тайное оружие?

- Да. Мне его дала на всякий случай возлюбленная Эстольда. Небольшой мешочек серого порошка.

- Порошок?

- Ну да! Я обошел крепость так, чтобы ветер дул в ее сторону, развел небольшой костерок и высыпал в него содержимое мешочка.

-И что?

- Я не успел прочитать про себя "Credo", как на крепость начал ползти огромный огнедышащий дракон.

- Настоящий дракон?

- Не совсем. Его в общем-то не было. Но у всех создавалось полное ощущение того, что он был. Его можно было видеть, слышать, трогать руками, нюхать, наконец. Господи, до чего же зловонная была тварюка! Скотты переполошились не на шутку. Под шумок я вытащил Эстольда из-под груды тел и взвалил его на коня, который больше не был нужен Шпеку, отвез его туда, где уже ждал корабль.

- Что же было дальше?

- Увы, мне пришлось похоронить его на берегу. Он потерял слишком много крови. Потом на Оркнеи приплыл брат-близнец Эстольда - Торвальд Пламенный Меч. Потом он сражался на поединке с сыном Шнека и победил его...

Мне изрядно надоело бессловесно внимать этой военной песне, и я раздраженно поинтересовался у моего словоохотливого напарника:

- Лис, будь добр, скажи, ты вызвал меня лишь для того, чтобы я в сотый раз слушал эту историю? Довожу до твоего сведения, что я ее отлично знаю, более того, я в ней даже участвовал.

- Капитан, ты понимаешь, в чем дело. Его преподобие целый день донимает меня всякими вопросами, буквально ни на минуту не отпускает от себя.

- То есть? Он что, того, с голубизной?

- Побойся Бога, Вальдар! Я о другом. Господин канцлер интересуется моими славными деяниями, политическими пристрастиями, а также тем, учен я грамоте или нет.

- И что ты?

- А что я? Птицам деньги не нужны. Сам Господь - король для менестрелей.

- Понятно. А байки ему зачем вправляешь?

- Чтобы меньше вопросов задавал.

-Логично. Что думаешь делать, дальше?

- Насколько я понимаю, его преподобие играет со мной в Первый отдел.

- То есть? - не понял я.

- Он же, по-нашему, еще и кадровик. Прощупывает меня на предмет предоставления должности.

- Послушай, Рейнар. - Лоншан наконец прервал молчание, повисшее в воздухе после живописного рассказа Лиса. - То, что я сейчас услышал, подтверждает мои мысли. Ты именно тот человек, который мне нужен, чтобы заменить несчастного Барентона.

- Монсеньор, но ведь вы знаете меня всего пару дней. Разве можно что-то решать, зная человека такой малый срок?

- Поверь мне, Рейнар, можно. Уж я-то в этом понимаю. Держись меня, дружок, и ты не пропадешь. Со мной ты быстро поднимешься вверх, не век же тебе разгуливать по Европе, как дикому зверю?

- А вдруг я шпион или грабитель?

- Шпион! - рассмеялся Лоншан. - Я, знаешь, повидал многих шпионов. Любой из моей свиты мог бы оказаться шпионом, только не ты и не Барентон, упокой Господь его душу.

- Видал! Стопроцентное попадание! - это Лис ухмыльнулся уже мне.

- Спасибо на добром слове, ваше преподобие. Вы заглянули прямо в мою душу. Но разрешите все-таки полюбопытствовать, почему такой ничтожный человек, как я, не мог бы оказаться шпионом, подосланным вам с предательской целью?

- Ты слишком любишь странствия, а кроме того, разве ты искал меня, разве это ты желаешь поступить ко мне на службу?

- Пожалуй, нет, монсеньор. Я и сейчас еще ничего не решил.

- То-то же. А Барентон.,. Бедняга Барентон! - Лоншан грустно вздохнул. Видимо, он по-настоящему был огорчен потерей своего спутника. - На самом деле он носил другое имя.

- Я знаю. Его звали Жорж Готье де Вердамон.

- Да. Именно так. Во всяком случае, во Франции его называли именно так. Но откуда ты знаешь ?

- В Гаскони принято знать родословную своих родичей до двенадцатого колена.

- Да-да. Ты тоже его родственник. Может, ты знаешь, почему он вынужден скрываться?

-Нет. Но подозреваю. Его отец, Талбот, был одним из самых рьяных сторонников покойного короля Генриха.

- Ты близок к истине, Рейнар, и это еще раз доказывает твою сообразительность. Да, он действительно был враждебен молодым Плантагенетам. Я помог ему укрыться, сменить имя, встать на ноги - он слишком многим обязан мне, чтобы стать шпионом.

"Бедняга, - подумал Лис, - он уже был шпионом, когда попал к тебе. А вернее всего: попал, потому что был шпионом". Я не мог не разделить выводов моего друга. - Хорошо. - Рейнар похлопал по холке своего скакуна. - Я понимаю, монсеньор, что вам тяжело найти посреди дороги человека, который заменил бы Джорджа. Не могу сказать, что это под силу мне. Но я попробую помочь вам, насколько смогу. А там - как Бог даст. Не забывайте, ваше преподобие, я слишком люблю странствия, чтобы жить в клетке, пусть даже золотой.

Глава пятнадцатая

Графиня изменившимся лицом бежит пруду.

О. Бендер

- Капитан! - Мысли Лиса, уносимые потоком сознания, зацепились за облезлый дорожный указатель с грубо вырезанной готической надписью "Ольденбург". - Ольденбург - это означает Старгород?

- Да, а что? - удивился я проснувшемуся географическому любопытству моего соратника.

- Сбылась мечта идиота! Значит, сегодня я не просто внебрачный, но самый любимый правнук лейтенанта Шмидта, сегодня я - сам великий Комбинатор. Во всяком случае, по совокупности статей.

- Лис, что за чепуху ты несешь?

- Все! Решено! С этого часа я больше не Рихард Зорге! Отрекаюсь от этого имени, отрясаю прах его с рук своих! С этого часа зовите меня просто - Бендер. А по полному счету - Рейнар Серж-Берта-Мария Бендер-бей. Нет. Бей - это как-то по-вражьи, по-турецки. Пожалуй, лучше фон Бендер!

На последнюю тираду у меня не было желания реагировать - время от времени на Сергея накатывали волны воспоминаний тяжелого детства... Избавиться от ностальгии по проклятому прошлому его загадочная славянская душа не хотела ни за какие коврижки.

Дело шло к ночи, и кавалькада мнимого аббата Сен-Тибальда, забыв ленивый дневной шаг, двигалась резвой рысью, стремясь успеть в город до закрытия ворот. Сам Бертран Лоншан, разморенный долгой ездой, старательно клевал носом, вскидываясь и дико озираясь на каждом ухабе. Глухой, тяжелый звук колокола, странно тягучий в душном вязком воздухе наступающей ночи, разорвал тишину.

- Это в городе, ваше преподобие, - прогромыхал сэр Девид Бервуд, скакавший впереди колонны со стягом канцлера. - Подают сигнал к закрытию ворот.

-А?- Лоншан вскинул голову, пытаясь понять, что происходит, - Ворота? Ничего. Нам откроют. Однако велите погонять. Не хватало только, чтобы нас в пути застала гроза.

Кучер пронзительно свистнул и с оттягом хлестнул своим длинным витым бичом по конским спинам.

- Но! Пошли, неживые! - залихватски проорал он. Утомленные дневным переходом кони возмущенно заржали, но ходу не прибавили. Впрочем, это было излишне. Через четверть часа, когда могучие стены и грозные башни Ольденбурга вырисовались на темнеющем с каждой минутой небосклоне, каждый имеющий глаза мог воочию убедиться, что мост поднят, а ворота надежно заперты.

- Что прикажете, ваше преподобие?

- Трубите в рог. Пусть стража пошевелится. Скажите, что мне нужен комендант Климент фон Риненкамп.

Бервуд не замедлил в точности исполнить приказание, и вскоре между зубцами надвратной башни замелькал одинокий факел

- Кого там еще черт приволок? - проорал владелец факела голосом человека, оторванного от одного из двух любимых занятий. Вторым числилась, без сомнения, еда.

- Эй ты там! Немедленно беги к коменданту и скажи ему, что приехал аббат Сен-Тибальд! - грозно проревел Бервуд, потрясая стягом.

- Ха! Да хоть весь конклав< Конклав (лат. conclave - запертая комната) - совет кардиналов, собирающийся для избрания Папы Римского после смерти его предшественника.>! Стану я будить его милость из-за какого-то попа! Спина у меня, с позволения сказать, одна, а палок у его милости - много. Ждите утра! Ничего, небось не помрете, - вяло произнес стражник, которому крепостные стены придавали уверенную наглость.

- В своем огороде каждое пугало - император, - пробормотал Лис. - Эй, мерзавец! Беспризорник хренов! Жертва аборта! Возьми свои десять гроттенов и открывай ворота!

- Нужны мне ваши гроттены! - лениво огрызнулся сонный цербер.

- Ну хорошо, - зверея, пробормотал Рейнар, - не хочешь десять гроттенов, сейчас я сам притащу тебе ключ от квартиры, где деньги лежат! И блюдечко с голубой каемочкой засуну тебе туда, куда ты даже не подозреваешь! Ваше преподобие, велите, я распоряжусь о ночлеге!

- Сделай милость, Рейнар!

- Один момент, господин аббат. Сейчас сделаем. - Лис скользнул в темноту, поудобнее перехватывая свой неизменный посох,

Я хорошо знал, что сейчас произойдет. Выветренная междукаменная кладка стены была для моего напарника так же легкопроходима, как центральная улица в погожий день. Раздался тихий всплеск. Чтобы сделать ров хоть какой-то преградой для нового секретаря канцлера, его следовало бы густо населить пираньями и крокодилами. Через несколько минут Лис был уже на стене. Одинокий факел начал было удаляться, но вдруг как-то странно дернулся и остановился.

- Я предлагал тебе десять гроттенов, паскуда?! - нежно прошипел фон Бендер, прижимая обалдевшего стражника к парапету< Парапет - здесь: погрудная каменная стенка, играющая роль бруствера на крепостных стенах.>.

- Предлагали, ваше сиясь... -пролепетал бедняга.

- Так почему же ты, рыло свинячье, хвост распушал ? Зачем морды корчил? Хочешь в ров?

- Помилосердствуйте, господин рыцарь, я утону!

- Тюрингский волк тебе рыцарь! Веди к коменданту, или я тебя таки утоплю в этой вонючей канаве! Уразумел ? Давай подбери копье и маршируй строго вперед.

- Да, да, конечно. - Охранник начал быстро спускаться по лестнице вниз со стены.

- Стой, где стоишь! - чей-то сонный голос окликнул стражника, но, увидев освещенную факелом фигуру, заметна оробел. - А, это ты. Карл! А с тобой кто?

- Астролябия нужна? - трагическим шепотом вмешался в разговор Лис. - Дешево продается астролябия! Для делегаций и женотделов - скидка!

- Чего? - Обалдевший стражник не на шутку всполошился. Но призадумался.

Мой друг блефовал. У него не было астролябии. У него не было даже плохонькой буссоли< Буссоль - угломерный прибор, служащий для измерения на, местности магнитного азимута.>.

Но стражник не знал об этом и только проводил неизвестно откуда взявшегося наглеца ничего не понимающим взглядом.

У дверей комендантских покоев дорогу Лису преградил престарелый дворецкий.

- А что, отец, - спросил Рейнар, дружески хлопая старика по плечу, - невесты в вашем городе есть?

Обалдевший дворецкий часто захлопал глазами. Похоже, он не знал отзыва.

- Ну, ты пока подумай, а я, если не возражаешь, войду. - Фон Бендер отодвинул дворецкого в сторону и отворил дверь в покои Риненкампа. -Поздравляю вас, господин комендант. Лед тронулся!

Заросшее седеющей бородой лицо коменданта гневно передернулось. Он откинул медвежью шкуру, служившую ему одеялом, и потянулся рукой к мечу, лежавшему у изголовья. Дело принимало нешуточный оборот.

- Э-э-э... Господин рыцарь. Поаккуратней с оружием. Неровен час, пораните кого-нибудь. Я - секретарь аббата Сен-Тибальда. Он и его свита ждут у ворот крепости. Стража не пускает их в город.

- Сен-Тибальд ? Его сиятельство уже здесь? Простите, ради бога. Да-да, конечно. - Комендант торопливо накинул на плечи золотистую тунику с лазурным грифоном. - Сейчас, сейчас! Да вы располагайтесь. - Рыцарь подхватил со стола бронзовый колокольчик и что есть силы затряс его над головой.

В дверях появилась недоумевающая рожа дворецкого.

- Пауль, вели накрывать на стол. Господин... э-э-э...

- Д'0рбиньяк.

- Господин Д'0рбиньяк устал с дороги.

- Если позволите, я пойду с вами и поприветствую своего господина, въезжающего в Ольденбург.

Спустя четверть часа кортеж Лоншана ступил под гостеприимные своды ворот Ольденбургской крепости.

- Я рад приветствовать вас, ваше сиятельство. - Климент фон Риненкамп, красовавшийся уже верхом на буланом жеребце в виде, пристойном для высокого звания коменданта, отсалютовал мечом мнимому аббату.

- Не беспокойтесь, ради бога. Его высочество отдал все надлежащие распоряжения по поводу вашего приезда. Гостиница "Черный орел" полностью предоставлена в ваше распоряжение. Если что не так, мой повар, и мой винный погреб к вашим услугам. Какие-нибудь неудобства - мой помощник Отто фон Шелленберг будет готов сделать все, что в человеческих силах. Располагайтесь, пожалуйста!

- Как, вы сказали, зовут вашего помощника? - переспросил ошалевший Лис.

- Отто фон Шелленберг. А что? Вы знакомы?

- Да нет. Просто имя слышал, имя известное, хорошее, надо признать, имя... - Секретарь его сиятельства безразлично пожал плечами. - Капитан, тебе не кажется, что не один я здесь развлекаюсь маскарадом?

- Не кажется, мой дорогой друг. Шелленберги - древний дворянский род. Меня занимает другое. Тебя не удивляет, что твоего будущего шефа принимают здесь слишком шикарно? Не похоже на заурядную дипломатическую вежливость.

- Ответ прост, как правда: дорогой гость.

- Похоже, что так. Но почему настолько дорогой?

- Видимо, Оттон связывает с приездом Лоншана большие надежды.

- Или же пытается залюбить господина канцлера до умопомрачительства. Так сказать, расслабить, заставить потерять бдительность.

- Может, и так. Во всяком случае, этот факт следует отметить и зафиксировать.

- Меня вот еще что смутило: Лоншан путешествует инкогнито. Не так ли?

- Именно так.

- При этом комендант первого же крупного города не просто оповещен о его приезде, но знает, что это такой же аббат, как я - балерина, и готов расшибиться в лепешку, чтобы услужить ему. Не удивлюсь, если он знает также и о цели неофициального дружеского визита графа Херефорда.

- Может быть, и это так. У тебя есть какие-то мысли на сей счет ?

- Есть одна мыслишка. Так, на уровне рабочей версии. Что, если Лейтонбург демонстрирует этого спеца по шпионам своим сторонникам, чтобы в неявной форме засветить некое свое дело?

- Какое, например?

- Не знаю. Вероятно, эти самые переговоры.

- Вряд ли! Переговоры - вещь обыденная. Хотя.

Я решил поделиться с другом впечатлениями от вдруг вырисовавшегося политического пейзажа.

- Если, скажем, предположить, что существует какая-то тайная коалиция немецкого дворянства против императора, то факт тайных переговоров между каптером Англии и Лейтонбургом играет на руку последнему. Если, конечно, он стоит во главе коалиции.

Наличие факта переговоров - налицо. И строгая конспиративность - в общем-то тоже. Я уверен, что каждый из тех, кому надлежит вас встречать, получил строго секретное уведомление о твоем пастыре. Так сказать - нечаянная прореха в густой завесе тайны. А если учесть, что трактовка событий всецело находится в руках императорского дядюшки, то картинка получается весьма складная.

- Складная. Но пока, увы, твои соображения -суть игра воображения.

- Безусловно. Однако примем это за рабочую версию на данный момент.

Факельщики, сопровождавшие кортеж Лоншана, остановились. Гостиница "Черный орел" мало напоминала пятизвездный "Хилтон", но в сравнении с "Императорским рогом" она казалась просто дворцом Шахразады.

- Добро пожаловать, господа. - Молодой человек, одетый с непередаваемым средневековым шиком, приветствовал подъезжающих, изящно склонив голову. - Разрешите представиться, Отто фон Шелленберг, помощник коменданта этого города.

Умное красивое лицо молодого человека было освещено улыбкой приветливой, хотя и несколько официальной, так сказать, в полном соответствии с дипломатическим протоколом.

- Очень рад. - Лис спрыгнул с коня и устремился навстречу фон Шелленбергу. - Скажите, а Вальтер фон Шелленберг вам, случайно, не родственник?

- Родной дядя.

- Да ну! И как он там? - Конкретность этого вопроса впечатляла оригинальностью. Отто пожал плечами.

- Спасибо, хорошо. По-прежнему заведует охотой у его высочества. Вы давно знакомы?

- Я знаю его с детства. Точнее, с ранней юности, - честно признался мой напарник.

-А...

- А вот еще, - прервал вертевшийся у Отто вопрос новоявленный секретарь, - скажите, имя Штирлиц вам ничего не говорит?

- Карл? То есть Карл фон Штирлиц? Это наш бывший сосед. Только в прошлом году он принял крест и теперь воюет с язычниками где-то в Померании.

- Да, да, конечно. Рыцарский крест с дубовыми листьями, - вздохнул Лис.

- Что? Это вы о чем?

- Все нормально. Это я так, о своем. Очень жаль, что он так далеко. Хотелось бы повидаться. Ну да ладно. Бог с ним.

- Кстати. - Шелленберг огляделся по сторонам и тихо произнес, стараясь не быть услышанным никем, кроме Лиса: - Господин, приехавший вчера из Ройхенбаха, ищет человека, по описанию похожего на вас. Вы ждете кого-нибудь? Или... если это не совсем желательная встреча, я могу вам помочь ее отложить.

- Не стоит. Хотя держись, если тебе не сложно, поблизости. - Лис запросто перешел на "ты" с молодым аристократом. - Где он?

- Ждет в гостинице.

- Отлично. Пойдем, покажешь мне покои господина аббата. Там и поговорим.

Дремлющий в возке Бертран Лоншан приоткрыл глаза.

- Рейнар, мы уже приехали?

- Да, ваше преподобие. Разрешите представить вам помощника коменданта, Отто фон Шелленберга.

- Да, да. Рад.

- Если позволите, я осмотрю ваши апартаменты, прежде чем вы изволите отправиться отдыхать.

- Да, друг мой. Это очень любезно с твоей стороны. Распорядись также, чтобы Бервуд позаботился о наших людях.

- Всенепременно, ваше преподобие.

Лис, сопровождаемый Шелленбергом, вошел в гостиницу.

Просторная зала была ярко освещена. Жаркое пламя, плясавшее в очаге, наполняло ее теплом и уютом. Кроме дородного хозяина, здесь находились еще двое. Один из присутствующих, давно потерявший счет подбородкам, щурил заплывшие глазки, глядел на огонь и с непоколебимой твердостью сжимал опустевшую пивную кружку.

Судя по всему, жажда, мучившая со вчерашнего дня этого достойного господина, до сих пор не была удовлетворена. Мне уже доводилось видеть этого человека. А всякий, видевший его однажды, не мог не узнать. Барон фон Кетвиг громоздился над столом, как горный массив над равниной. Лицо второго разглядеть было невозможно. Оно надежно покоилось на столешнице, знаменуя полное отсутствие хозяина.

- Это вы искали меня ? - Лис подошел к фон Кетвигу и уселся рядом.

- Вас? - Кетвиг с видимым усилием напряг мозги. Помолчав, он обвел взглядом секретаря канцлера. - Ах, ну да! Имя Талбота вам о чем-нибудь говорит?

- Так же, как и имена Готье де Вердамона и Роберта Льюса Барентона.

- Отлично. Тогда вы тот, кто мне нужен. - Барон полез в объемистый кошель, как ни странно, все еще отягощавший его пояс. - Фридрих фон Норгаузен велел передать вам это.

На его широкой, как сковорода, ладони лежала половина серебряной монеты.

- По прибытии в Грифель вам следует зайти в лавку менялы под названием "Красный щит" и отдать ее хозяину. Там вам скажут остальное, - проинструктировал моего друга фон Кетвиг.

- Ладно. Что еще просил передать Фридрих?

- Да, в общем, все. Когда я уезжал из Ройхенбаха, он велел сказать только это.

- Постойте! Вы едете из Ройхенбаха?

- Точно так!

- Отлично. Здесь с нами раненый рыцарь. Он тоже из Ройхенбаха. Я велю передать его вам - этого господина надо поскорее доставить домой. Он близок к смерти.

- Рыцарь из Ройхенбаха? Арнульф фон Меренштайн?

- Именно так.

- Что с ним?

- Думаю, у него сильно болит голова после падения с лошади.

- С лошади?

- Разбойники напали на эскорт, который возглавлял этот рыцарь. Судя по всему, ему изрядно не повезло.

- Черт возьми! Эти разбойники совсем обнаглели! Барон попробовал подняться, но тщетно. Галлоны пива, выпитые за эти два дня ожидания, непреодолимо тянули его вниз.

- Барон, не надо горячиться. - Лис принялся успокаивать впечатлительного тевтона. - Ночь на дворе. Все разбойники давно спят. Утром на свежую голову разберемся. Да, кстати!- Рейнар указал на расквартированную на столе голову. - Это ваш человек?

- А, это! Нет. Это гонец.

- Гонец?

- Ну да, из Италии.

- Что-то незаметно, чтобы он куда-то спешил.

- Куда ему спешить? Он везет депешу о разгроме нашей итальянской армии. Остатки ее заперлись в Неаполе и ждут подмоги. Сам граф Клаус фон Мюзенгер убит.

- М-да. Новости не веселые. Я бы на его месте тоже не спешил. А где было сражение?

Внезапно голова, украшавшая стол, дернулась и явила обществу глаза цвета мутного спирта.

- Сражение! Сраж-ж-жение... В Грифеле. В г-го-лове его высочества. Вот тут. - Гонец неуверенно поднял руку и похлопал себя по макушке, как бы демонстрируя, в какой именно области головы происходило сражение.

- Ладно-ладно, - заторопился прервать опасные откровения одурелого гонца Лис, - пора осмотреть комнаты его преподобия. Я думаю, он нас уже заждался. Пойдем, Отто.

- Ты что-нибудь понимаешь, Капитан?-Недоумевающий Рейнар вышел на связь.

- Нет, Сережа. По-моему, стоит запросить базу: что это за сражение произошло в Италии?

- Разумно. Вот и свяжись. Ты у нас главный, тебе и карты в руки.

- Ладно, не рычи. Я тебе ничего плохого не сделал. Осмотри покои, а то, глядишь, его преподобию спать будет жестко.

- Да пошел ты.

Лис отключил связь. Ситуация складывалась забавная. Конечно, смертельно пьяный гонец мог сморозить любую чушь. А если нет? Ладно. Поверим.

- База "Европа-Центр". Джокер Один вызывает базу.

- Слушаю. База "Европа-Центр". Что там у тебя, Капитан?

"Ого! До этого захолустья докатились известия о нашем приезде. Что ж, служба информации у них тут поставлена неплохо. Будем надеяться, что и сейчас она не подведет".

- База, родная моя, посмотри, что за дела в Италии?

- В Италии? В общем, ничего особенного. А что?

- За последнюю пару недель никаких сражений не происходило?

- Мелкие стычки на границах. Внутренние конфликты. Скукота.

- Барышня, милая. Я ж тебя о сражениях спрашиваю. А ты мне о драках рассказываешь.

- Что есть - о том и говорю. - Голос дежурного оператора звучал обиженно.

- Прости, солнышко. Значит, ничего? А за последний месяц?

- Абсолютно ничего интересного.

- Интересное кино у нас тут крутят. Значит, его высочество грузит дезу своему венценосному племяннику.

- Расскажи, что там у вас? - Интонации барышни стали куда как ласковее.

- Как-нибудь в другой раз, птичка моя. Звякну, поболтаем на досуге. Сейчас - сама понимаешь. Работа есть работа.

- Ладно, - вздохнула разочарованная моей холодностью барышня, - отбой связи.

Мне было искренне жаль всех этих милых девиц, работавших в обслуге баз. Обычно туда шли жены и невесты постоянных агентов, работавших в этом самом параллельном из миров. Не знаю уж, что их толкало больше - любовь или жажда романтики, но ив том, и в другом случае они здорово влипли.

Что поделать: если прикрытие - легенда, под которой работал агент, - позволяла ему быть на базе пару раз в году, то он мог считать свой жребий счастливым. Я знавал одного, который бывал на базе три раза в год. За спиной у него все шептались, что он родня Джи-Джи Эр, портрет которого красовался у нас в конференц-зале напротив портрета государыни, так что невольно получалось, будто эти двое сильных мира сего играют в гляделки.

Обычно же пылкие воздыхатели лишь забивали каналы связи потоками любовных излияний. Этот вопрос неоднократно поднимался на ученом совете конторы, и наши яйцеголовые столь же неоднократно и дружно запрещали подобные вольности в обращении с закрытой связью.

Правда, после одного случая вопрос этот как-то сам собой отпал и на пользование связью в личных целях смотрели сквозь пальцы. А произошло вот что. Во всяком случае, так мне рассказывал Зеф, бывший на том заседании, где разбиралось это дело.

Один наш стаци, по направлению работы - культуролог, лингвист и кто-то там еще в этом роде, работавший, кстати, в той самой Италии, правда, в другом мире, начал засыпать базу любовной лирикой одного местного политического деятеля. И все шло хорошо. И стихи были отличные. Их даже в нашем ежегоднике печатали. Но из-за этих самых стихов-то как раз едва не вышел большой конфуз.

Послали туда агента. Хорошего парня, толкового. И шел он под "крышей" бродячего лирического поэта. Сколько сил он угробил, чтобы пробиться к этому деятелю - отдельная история. Но представьте себе, является он, весь утонченный и томный, как первый весенний ландыш, едва омытый росой, пред ясны очи нашего драгоценного лидера и начинает что-то ворковать на манер птицы голубя, а тот не то что двух строф сложить не может, вообще стихосложение считает за постыдство, делового мужчины недостойное. Во как! Едва операцию не провалили.

Оказалось, у этого нашего лингвиста-исследователя невеста на базе работала. Так вот, поскольку скрыть переговоры нельзя - они автоматом записываются, - хитроумный Ромео и додумался ей свои стихи под этим псевдонимом слать. Несколько лет слал. Потом, когда все это дело выяснилось, из конторы-то их, понятное дело, вышвырнули, но про запрет как-то позабыли. Уж больно тут люди изобретательные работают. Глядишь, опять чего удумают. Расхлебывать - себе дороже.

А вообще-то невесты здесь задерживаются редко. Некоторые переквалифицируются, получают агентские полномочия и работают стационарно или фланерами< Фланер - агент, не привязанный к какому-нибудь постоянному объекту, собирающий разведывательную информацию во время поездок по заданным маршрутам. Здесь: оперативник, занимающийся специальными краткосрочными операциями.>. Большинство же уезжают. Да оно и понятно. Скука непроходимая. Какая уж тут романтика: сидят, бедные, в такой глуши, что простому здешнему смертному и вовек не забраться. И беседуют беседы по закрытой связи. Доклады, сводки, информация средств наружного наблюдения. Телефонная станция, статистическая контора и госпиталь - вот и вся романтика.

Когда появляется кто-то из варягов или, как нас еще по-научному величают - фардренжиров< Фардренжир - у викингов - юноша, лишенный надела и путешествующий в поисках богатства и славы.>, - барышням одна забава. Потому что верная примета: если появился Брасид, или Мишель Дюнуар - Вагант, или, скажем, мы с Лисом - жди заварухи.

Такие вот дела, но, простите, я отвлекся.

Итак, по имевшейся у меня информации картина получалась следующая: герцог Лейтонбург слал гонца к императору с заведомо ложным донесением о разгроме его итальянской армии. Зачем? Наверняка этот ход должен преследовать сразу несколько целей. Причем серьезных, достойных целей. Не таков был человек наш милый герцог, чтобы рисковать по пустякам.

- Капитан вызывает Лиса.

- Да, слушаю тебя. Капитан.

- Мне с тобой посоветоваться надо.

- А попозже никак нельзя? Мне надо еще пожелать моему подзащитному спокойной ночи. Да сам я не прочь давануть эдак минут шестьсот на каждый глаз.

- Лис, о чем ты говоришь! Я понимаю, что у тебя тут выдался случай хорошо выспаться...

- И заметь, хорошо покушать. Л это в нашей работе - первое дело.

- Господи! Как ты меня утомил этими кондовыми прибаутками! Вот же связался на свою голову!

- Чего запричитал, любезный? Куда б ты без меня делся. - Мне явственно представилась глумливая ухмылка моего милого Рейнара. - Подумай сам: ты дошел бы до первой неприступной крепости. Объяснил всем и каждому, почему ее нельзя брать ни в коем случае, а потом на тебя бы что-нибудь нашло.,, Трах-бабах - и крепость взята.

- Ну, положим... - начал я возмущенно.

- Да что положим. Ты тогда, на Востоке, в этот городишко, название которого я не выговариваю многие годы подряд, зачем пошел? О свадьбе договариваться? Какая была задумка! Какое изощренное коварство! И что? Ну ткнули тебя в бок заколдованным кинжалом. Что с них возьмешь - дикие же люди. Цветы барханов.

Так это ж надо было потом учудить! Взять втроем эту самую столицу и сровнять ее с землей! Хорошо еще, что удалось все списать на землетрясение.

- А корона! Корона скоттов! - Мой друг, казалось, даже подвывать начал. - Я, конечно, не стал рассказывать его преподобию, как могучий викинг Торвальд Пламенный Меч, сразив в честном поединке императора скоттов Шнека Второго, тут же подарил его корону со всеми правами на нее какому-то гастролеру из Англии по имени Артур. Он, видите ли, тебя в рыцари Круглого Стола посвятил! Скажи мне, чем этот Стол лучше короны?

- Что бы я с ней, по-твоему, делал?

- Вот и я о том. Я у тебя - как дульный тормоз на пушке. Стрелять без меня можно, но результаты будут непредсказуемы.

- Ладно, тормоз, не галди. Давай организуем маленький мозговой штурм.

- Только совсем маленький! А лучше - долговременную мозговую осаду. Ты знаешь, который сейчас час? То есть я, конечно, понимаю, что у тебя часов нет. Но явно - между двенадцатью и пятью утра. Время бай-бай, в люлю.

- Ладно, об этом после. Поехали думать. Вводная. Итальянская армия ни в каком сражении не участвовала и, естественно, разбита не была. Стоит себе в Неаполе и чего-то ждет. В это время к императору отсылается гонец с известиями о разгроме.

- С чего начнем? - сдался Лис.

- Попробуем тупо, в лоб - армия. Какие это вызывает ассоциации?

- Банда ублюдков, наемники, грабители, бездельники мародеры...

- Ладно, хватит. Теперь давай: Италия?

- Мафиози, второй фронт, спагетти.

- Уже теплее. - В моей голове что-то неуловимо приближалось и отдалялось. - Разгром?

-Нет. Хуже: пропала, исчезла, растворилась... Стоп! Лис, ты гений, хотя сам того не знаешь и знать не должен. Мы. воздвигнем тебе конный бюст на родине героя

- Лучше установи там бюст Сары Янг< Сара Янг - известная порнозвезда.> в натуральном масштабе! Он станет местом всенародного паломничества. Что это тебя проняло?

- Я понял! Как, говаривал гений древности Архимед: "Эв-рика!"

-Что ты там наковырял в своей голове?

- Смотри. Берем армию и прячем ее в рукав.

- Ну, положим, это ж какой рукав иметь надо? - Лис скептически хмыкнул.

- Нормальный рукав. Размером с Неаполь. Так вот, делаем вид, что армии нет. А на нет - и суда нет. Ею нельзя распоряжаться, на нее нельзя рассчитывать. Она исчезла! Растворилась! Но политические интересы - вещь нематериальная, хоть и цепкая. Они никуда не делись. Соответственно в Неаполь, где "обороняются недобитые остатки", необходимо послать подкрепление. А войска, как известно, из ниоткуда не берутся. Значит, их надо откуда-то снять, посадить на корабли или, что тяжелее, построить в колонны и своим ходом отправить в Италию. Интересно, кстати, где сейчас император?

-А ты не узнал?

- Нет, как-то не нужно было. Ну это поправимо. Подожди. База "Европа-Центр". Джокер Один вызывает базу.

- Слушаю: база "Европа-Центр". Привет, Капитан. Что-то ты зачастил.

- Радость моя. Услышав такой голос, я не мог не перезвонить.

На канале связи послышалось сдавленное рычание. "Тоже мне, Отелло доморощенный", - усмехнулся я.

- Скажи мне, мой ангел, где сейчас обретается император?

- Который из них?

- Здешний. Генрих Четвертый.

- Под Гамбургом в военном лагере.

- В военном лагере! Великолепно! На границе с Вестфоль-дом. Просто потрясающе! Спасибо, солнышко, отбой связи.

- Так быстро?

- Ну ты же не хочешь, чтобы я попался в лапы Тому, Кто Рычит На Канале? Он же меня на ноль помножит! Это ж к гадалке не ходить.

Мои слова были встречены удивительно приятным смехом, отбой был безболезненно принят, следующий раз гарантировался ответ вне очереди.

- Лис, все в порядке. Он там, где ему и надлежит быть.

- Да, я слышал. Это значит, что ближайшее время он целиком будет занят формированием подмоги в Италию.

- А значит...

- А значит, ему будет не до закулисной политики любимого дядюшки. Правильно?

- Не совсем. В данной ситуации его величество должен понимать - если нет, дядюшка ему непременно растолкует, - что фигура Ричарда, главного покровителя гвельфов, для него - залог спокойствия, и убивать его при таком раскладе - экзотический вид самоубийства.

- А подмога, прибыв в Неаполь, в два счета будет либо разоружена, либо, что скорее, перейдет на сторону сильного. Это ж тот самый случай, когда до Господа рукой подать, а до царя далеко.

- Логично. А поскольку средства связи в руках все того же Лейтонбурга, то ждать разоблачительного опровержения в утреннем выпуске газет ему не приходится. Но я подозреваю, что даже в этом случае Оттон не стал бы рисковать.

- Ты это о чем ?

- О том, что вся эта авантюра носит весьма ограниченный во времени характер.

- То есть?

- То есть в ближайшую пару недель в стране должен произойти государственный переворот. Когда корабли прибудут в Неаполь, войску останется только присягнуть новому государю-императору.

- Да-а! Могута! Какой умище! Какой матерый человечище... Нет, так я тебя уже хвалил, повторяюсь от восхищения. Что ж, убедил. Я согласен признать, что иногда в твоих мозгах самое лучшее - это не мой голос.

- Иди спать, Лис. Ты переутомился. Распорядись, кстати, чтобы завтра поутру гонца протрезвили, взгромоздили на лошадь и отправили в заданном направлении.

Глава шестнадцатая

Пора добраться до картечи!

Из речей, слышимых повсюду

И был день, и была ночь. И снова день, и снова ночь. И наступило утро.

Минут десять я лежал не открывая глаз, обреченно слушая беспорядочный городской шум. Вскоре я уже знал, что и почем в окрестностях моей гостиницы, все местные новости и обращения кандидатов в будущие святые.

Вчерашний вечер вспоминался с трудом. Заскучав в ожидании начала славных дел, я махнул рукой на запреты и внес в Европу страшную заразу - игру в карты. Полная, красочная колода обошлась мне всего в два динария, а к тому моменту, который я еще помнил, на столе передо мной громоздилась груда блестящих солидов и еще одна груда чуть менее блестящих динариев.

Увы, в покер для меня тут соперников не нашлось, однако наиболее одаренные уже вовсю резались во французскую игру шевалье де Берца, а уж "очко" и "девятка" шли хитом сезона. Судя по звукам, доносившимся снизу, художник, рисовавший мою колоду карт, к концу турнира должен был стать вполне обеспеченным человеком. Рыцари и бароны, во множестве съехавшиеся на турнир, с такой детской радостью и непосредственностью расставались с деньгами, что ставки неуклонно повышались, ас ними начали ползти вверх цены на все. Благосостояние честных граждан, согласно закону природы, что ничто никуда не исчезает бесследно, росло как на дрожжах.

Гостиница, в которой я остановился, была невелика, но вполне прилична. Честно говоря, меня подкупило ее название - "Жареный петух". Скромно, но со вкусом. Похоже, я не ошибся. Здесь собралась отменная публика, жаждавшая вина сегодня и славы на завтрашнем турнире. Хозяин, сам бывший когда-то латником на службе ее высочества, воинственно топорщил седые усы и щедро расточал содержимое своего винного погреба в бойко подставленные кубки.

Впрочем, учитывая цену, которую отставной латник ломил за комнаты, он явно не был внакладе. Только хмурая физиономия де Меркадье, намертво расстроенного потерей своей пышной шевелюры, заставила бывшего фельдфебеля опустить цену с солида в день до десяти динариев. Окстергаген - так, кажется, звали сего достойного труженика ножа и поварешки. Лис, правда, переиначил его имя в Фольксваген, ссылаясь на то, что подобные матерные выражения труднопроизносимы для языка честного христианина.

Все эти дни мой друг занимался последовательным и непрестанным охмурежем Бертрана Лоншана со товарищи. Конечно, Сереже не хватало шарма и обходительности покойного "родственника", но его преподобие уже не раз имел случай убедиться, что административные способности Рейнара выше всяких похвал, а веселый нрав и ловкость, с которой он управлялся со всеми поручениями, снискали ему всеобщее уважение.

Он доставал коней и в мановение ока сколачивал бригаду ремонтников для починки обвалившегося моста; он обложил экстренным продовольственным налогом какое-то селение и тут же собрал свою щедрую жатву так весело, с такими шутками и фокусами, что обалдевшие крестьяне приглашали его приезжать еще. Он заставил паромщиков, заломивших несусветную цену за переправу, плавать через реку вслед за паромом от берега к берегу, покуда последний человек, последняя повозка его преподобия не оказались на другом берегу, потом, поторговавшись, он продал паром обратно его бывшим хозяевам за сходную цену, а деньги прогулял с рыцарями эскорта в ближайшем кабаке. Одним словом - Рейнар Л'Арсо д'0рбиньяк был незаменимым человеком в любом путешествии.

Так вот, вчера голос Лиса возник в моем мозгу и радостно изрек:

-Капитан! У меня есть мысль!

- Это не страшно. Может еще рассосаться.

- Да ну тебя! Я знаю, как вытащить Ричарда.

- Да? И как же?

- Надо захватить Лейтонбурга и сдать его императору. Я вот только пока не решил, как лучше сделать: то ли просто махнуть голову на голову, то ли сопроводить его высочество ящиком компромата?

- Превосходно, мой друг! Превосходно. Похоже, здоровый сон, хорошая пища и свежий воздух не прошли для тебя даром. Единственное - ответь мне на пару вопросов. Вопрос первый: как ты это намерен проделать практически?

- Во время первого же официального приема. - Сергей входил в раж - Рывком преодолеть протокольную дистанцию. Сколько там? Метра четыре-пять? Ну а дальше по сценарию: "Всем лежать, или я отрежу ему голову!"

- Ладно. Комментарии опускаем. Будем считать, что понял. Вопрос второй. Допустим, ты его захватил. Что дальше?

- Ну, дальше переговоры с императором. То-се, колись, мол, иначе хуже будет. Не боись, расколем...

- Понятно. Диагноз ясен. Лис, общение с английскими рыцарями за рейнским вином пагубно сказывается на молодом, еще не вполне окрепшем организме и деформирует мозги. Скажу тебе честно - я удивлен. Ты же не юнец желторотый. У тебя вылетов больше, чем у меня. Правильно?

- Больше.

-Сколько из них неудачных?

- Один. Маршалом к императрице в Эстербо. Но, между прочим, меня туда кинули вместо тебя. Пока ты очередных новобранцев строил.

- Я помню. Ты хочешь, чтобы этот вылет был вторым провалом?

- Почему вдруг? - Мой друг потух, и в голосе его зазвучали обиженные нотки. Дитя, да и только!

- По многим причинам, как любит отвечать наш драгоценный шеф. Давай по пунктам. Пункт номер раз. Лис, ты что, не встречал людей, похожих нравом на Лейтонбурга? Они отнюдь не трусы, но подозрительны, как хорьки. Могу биться об заклад, что во время приема через потайные бойницы на нас будет направлен не один десяток арбалетов. Стоит тебе высморкаться во время, не указанное в протоколе, как они утыкают тебя болтами< Болт - арбалетная стрела.> с ног до головы. А кроме того, не забывай, это не Ройхенбах. Где-то поблизости от его высочества наверняка будет держаться маг.

- М-да, - обреченно вздохнул Лис. - Эти маги - самая что ни на есть расподлючая порода.

- Это не ко мне. Это в священную инквизицию.

- Подумаешь. Ты же там тоже работал.

- Работал, но мне бы не хотелось об этом вспоминать. Однако я о другом. Пункт второй. Куда как более смешной. Допустим, что я даже представляю себе, как тебе удастся захватить его. Но вот тут-то и начинается кино. Во-первых, Оттон фон Гогенштауфен, хотя и немолод, но все еще очень крепок и славится как умелый воин. Удерживать такого заложника - все равно что пытаться словить волка за уши.

Но допустим также и это. Представим себе на миг, что принц, почувствовав всю богатырскую мощь твоей десницы, вдруг смирится и станет покорным, как ягненок из пасторали. С императором ты как, по спутниковому телефону связываться будешь ? Или ты полагаешь, что он наш человек и у него есть код закрытой связи?

Считаем вместе, мой юный друг. Гонцом - дней десять туда, дней десять - обратно. Как ты его все это время удерживать собираешься ? Но это еще не все! Если уж мы взялись играть в допускалки, то, так и быть, представим, что внезапно присмиревшая свита Лейтонбурга выделила тебе отдельные покои и исправно снабжает тебя и твоего пленника провизией. Допустим также, что армия телохранителей принца, возглавляемая Брайбернау, которому ты на ушко точно прошепчешь, что смерть есть сон, немедленно взовьется в седла и пустится по следам Метерлинка на поиски Синей Птицы, предположим, что сам принц будет тихо, на цыпочках, прогуливаться по вашим покоям, оберегая твой сон и отгоняя не в меру ретивых слуг, но, мой друг, но!.. Скажи мне, о великий и ужасный, знаешь ли ты, что начнется за стенами замка? Если нет, могу рассказать.

Первым делом обезумевшая толпа разорвет в клочья английское посольство, что неминуемо приведет к крупному вооруженному конфликту. Возможно, к глобальной войне. Но это еще не все. Наиболее проницательные из числа посвященных в тайну заговора угадают в тебе тайного императорского агента и сочтут, что их планы раскрыты. Думаешь, они побегут к государю с повинной?

- Не уверен. - Сергей совсем скис и отвечал мне нехотя, как школьник, не выучивший урок.

- Я тоже. Скорее всего все полыхнет тут же, в один момент, и твоего разлюбезного Лейтонбурга, возможно, придется менять на самого императора.

- Да, печальная картина. Жаль, право, жаль. Я себе все уже так красиво представил...

- Как там у тебя вообще дела?

- Нормально. Бервуд, считай, уже наш, он за мной в огонь и в воду. Остальные рыцари тоже против Ричарда ничего не имеют, а ко мне, после нескольких убедительных демонстраций, относятся с большим пиететом. Думаю, их энергию направить в нужное русло будет несложно.

-Хорошая новость. А как там Лоншан?

- Лоншан? Это еще тот типчик. Охотно слушает, много говорит, но исключительно на Отвлеченные темы. Охота, богословие, последние фасоны платья при дворе... не посол, а турист праздношатающийся.

-Ладно. Не спускай с него глаз. Что еще интересного?

- Я тут вел долгие душеспасительные беседы с Шелленбергом, и вот что он мне рассказал. Его дядюшка, Вальтер фон Шелленберг, недавно вернулся из Магдебурга, где пребывал с тайной миссией и встречался с полномочным представителем герцога Генриха Льва. Знаешь такого?

- Еще бы! Генрих - фигура заметная. Глава оппозиции.

- Да? А по словам Отто, встреча происходила в теплой, дружеской обстановке. Никаких видимых противоречий между представителями сторон отмечено не было. Лейтонбург предлагал Генриху вернуть Саксонию и Баварию, отобранную его братом, Фридрихом Барбароссой, более того, он был бы рад видеть Генриха в своем ближнем окружении. Как тебе такая Новость?

- Лис, это не деза?

- Вряд ли. Отто принимает меня за своего. После того, как он услышал фамилии Норгаузена, Брайбернау, его дядюшки, после фон Кетвига, он явно считает меня чином местного абвера, причем никак не ниже майора. Вот он и решил показать, что тоже пальцы веером держать умеет.

- Это сурово! Это очень сурово! Добудь ты подобную информацию у себя на исторической родине - орден тебе был бы обеспечен.

- Что, действительно что-то важное?

- Похоже, что да. Смотри. Генрих Лев, как и король Ричард, главный вождь гвельфов, которые сражаются в Италии с гибеллинами, которые, в свою очередь, держат руку императора, получившего в приданое Сицилийское королевство и теперь никак не могущего решить, где ему провести границы своих владений. Помирившись с Генрихом Львом и продемонстрировав свои дружеские отношения с королем Ричардом, кстати, я уверен, что в этих переговорах дело не обошлось без него, Лейтонбург тем самым автоматически прекращает войну в Италии и одновременно выбивает опору из-под папского престола. Поскольку гвельфы держат сторону Папы.

Таким образом, к моменту свержения императора, от чего вся Европа вздохнет с облегчением, у принца Оттона в Италии будет две, а может быть, даже три армии, что волей-неволей заставит земного наместника святого Петра< Папу Римского.> задуматься о нежной и преданной любви к этому преданнейшему сыну матери нашей - католической церкви. Как тебе комбинация?

- Снимаю шляпу, гражданин начальник!

Да, что и говорить, в который раз, натыкаясь на сети интриг, раскинутые Гогенштауфеном, я вынужден был восхищаться непередаваемой ловкостью, с которой его высочество решал стоящие перед ним глобальные задачи. Вопрос:

"Является ли Отгон достойным противником?" - должен был быть сформулирован иначе: "Являемся ли мы достойными противниками ему?"

Удрученный этими мыслями, я даже проиграл десяток солидов, но тут один из людей фон Шамберга, выделенных мне в сопровождение, принес мне новость о приезде своего хозяина и моей прекрасной маркизы. Мои друзья, не заезжая никуда, отправились в замок его высочества. Сегодня я -ждал встречи с Россом и подробного доклада о визите в замок. Начиналась завершающая фаза операции. Войска враждующих сторон вошли в соприкосновение, и днем я должен был ознакомиться с первыми донесениями с поля боя. Но это будет потом, а сейчас было утро.

Вставать не хотелось аж ну никак. Город шумел за окнами, и в его повседневной будничной суете можно было уже различить нотки близящегося турнира. То звуки далекой трубы, то ржание благородных боевых животных, то бряцание рыцарского доспеха вклинивались в неумолкающие крики торговцев и завывания проповедников.

Я мучительно зевнул. Просыпаться было необходимо. "Эдак я совсем обленюсь, стану толстым и некрасивым, как фон Кетвиг. И в седло мне тогда не залезть, и девушки меня любить не будут, - проворчал я про себя и с некоторым усилием пошевелил рукой. - Кстати, а это кто?"

Мерное дыхание у меня под ухом сменилось невнятным бормотанием, но руку я все же освободил.

"О, как интересно. - Я открыл глаза и уставился на ту, которая лежала рядом со мной. - Что ж, радует тот факт, что это все-таки женщина. Впрочем, сказать правду, она совсем не дурна!"

Моя подружка, не просыпаясь, попыталась снова овладеть моей рукой, но ей это не удалось, и она обиженно шмыгнула носом. Я успокаивающе погладил ее по щеке и с удовольствием ощутил под пальцами бархатистую нежность ее кожи. Сама собой рука скользнула ниже по шее, плечу и вниз - к груди. Грудь была упругая, чуть полноватая, прелестной формы. Я не удержался и слегка сжал ее. Моя красавица блаженно потянулась и повернулась ко мне, пытаясь обнять.

"Стоп, стоп, стоп", - титаническим усилием воли я убрал руку и рывком сел. В комнате царил разгром, развал и переворот света, свидетельствующий о бурно проведенной ночи. "Мрак", - прошептал я и поднялся, ища какое-нибудь подобие фигового листка. Покончив с этим щепетильным делом, я кликнул гостиничного слугу.

Ведро холодной воды несколько прибавило бодрости телу и ясности взгляду, но сон, все же гнездившийся в закоулках моего мозга, давал о себе знать. Почесав в затылке, я велел слуге вскипятить для меня кубок воды и полез в шлем, где под войлочной подушкой в заначке хранилось несколько пакетиков растворимого кофе.

- Что глаза вытаращил, болван? - осадил я слугу, принесшего кипяток и теперь в ожидании заработанного гроттена завороженно наблюдавшего, как растворяется в воде содержимое пакетика. - Не видишь, что ли, лекарство принимаю. Старые раны ноют.

Разминка окончательно привела меня в чувство и, вдоволь поработав формальные комплексы, вдоволь поупражнявшись в фехтовальных каверзах, я с удовольствием ощутил себя в отличной форме. Крикнув хозяину, что можно подавать завтрак, я вернул клинок в исходное положение и только тут заметил, что моя "милая пастушка" при полном параде стоит тихо, как мышонок, у камина и смотрит на меня своими большущими глазами.

- Мне пора, ваша милость, - тихо произнесла она с непробиваемой почтительностью. С восходом солнца сословные различия вновь стали несокрушимы, словно цитадель Трифеля.

Я подошел к ней, обнял, чмокнул в забавно наморщенный нос. Она была очень милой девушкой, и, сказать по правде, по отношению к ней я чувствовал себя крайне неловко.

Вытряхнув из кошелька десяток золотых, я высыпал их ей в передник:

- На, купи себе что-нибудь на память.

Я поступал вполне в духе времени, а на деньги, подаренные мной, вполне можно было купить приличную ферму, но на душе у меня было паршиво, и слезинка, мелькнувшая в ее глазах, ставших еще больше от изумления моей щедростью, окончательно ввергла меня в уныние. Я повернулся спиной к девушке и отошел к небольшому окну, сквозь которое комната наполнялась рассеянным солнечным светом.

Она выскользнула из комнаты, и ее туфельки дробно застучали вниз по крутой лестнице.

За окном бушевало предпраздничное море ярких вымпелов и знамен. Городские дома, щедро изукрашенные гербами остановившихся в них рыцарей, радовали глаз своей свежей чистотой. Нельзя было не отметить, что принц Отгон навел в городе образцовый порядок. В то время как въезд в Париж без противогаза я числил среди рыцарских подвигов, здесь были великолепно замощены дороги, и лужи нечистот не оскверняли воздух своим мерзостным зловонием. Что и говорить, Лейтонбург на славу обустроил свою маленькую столицу.

В дверь ко мне постучали.

- Ваш завтрак, мессир!

- Зовите уж меня просто: ваше величество, - пробормотал я себе под нос и дал знак войти.

Расправившись с едой, я устроился поудобнее и стал раскладывать своеобразный пасьянс.

"Нуте-с, ваше величество, как, сир, прикажете вас вытаскивать? - обратился я к импозантному королю треф, грозно сжимавшему меч, занесенный над головой. - Подкуп? Что вы, сир! Смешная идея! Человек, сидящий на казне империи и делающий деньги едва ли не из воздуха, не нуждался в моей "финансовой помощи". Король бубен похоронил под своей тушей четыре червонца. "Прекрасная дама?" - леди Джейн вполне могла бы подойти для такой роли, но, во-первых, Лейтонбург практически не интересовался женщинами вне их политической или какой-то одному ему Известной значимости. И если с кем-то и изменял политике, то только с собственной женой.

Я уже не говорю о том, что прекрасная маркиза вряд ли удовлетворилась бы подобной ролью. А другие - где ж их взять? Червонная дама и две ее очаровательные подружки бабочками порхнули на стол, смешиваясь с другими лежащими на нем картами. "Интрига?" - помилуй бог. Играть в эти игры с Гогенштауфеном я не мог и надеяться. То есть играть-то мог. Если меня не интересовал результат. Прощай, червонный король! "Магия?" - цену своим возможностям в этой области я отлично знал и, пожалуй, не стал бы на них рассчитывать в подобной игре.

Лис не мог похвастаться и этим. Как ни крути, а порядочного практикующего мага в нашем распоряжении не было. Дама пик таинственно улыбалась с художественной миниатюры неизвестного мастера.

А вот у принца наверняка маг есть, и не профан какой-нибудь, а ас из асов. Да при нем еще целый штат помощников и учеников, на подлете и на подхвате.

Король пик держал в своих руках изукрашенный жезл, который вполне мог сойти за магический.

"Штурм?" - конечно, на сегодняшний день, благодаря нашим с Лисом совместным усилиям, у нас под началом уже состояло небольшое войско. Но для штурма цитадели этого было катастрофически мало.

Мои геройские валеты бесславно полегли под натиском безликих неумолимых тузов.

Пасьянс не складывался, хоть тресни.

В дверь ко мне постучали.

"Ладно. - Я вытащил из колоды пару джокеров. Это был наш официальный талисман, наш позывной, если хотите - наша сущность. Мы могли стать кем угодно - любой из карт колоды, но мы должны были, мы были обязаны побеждать. Побеждать любого, самого невероятного из тузов. Джокеры упали поверх остальных карт. - Что ж, как говорится: так победим!"

В двери постучали снова. Это был малыш Меркадье, вернувшийся от герольдов.

- Вас ждут, милорд.

- Благодарю тебя, дружище. Помоги мне одеться.

Я облекся в праздничное одеяние "от Эмрис" и, пристегнув к поясу длинный кинжал, последовал за своим оруженосцем.

Совета турнирных судей я немного опасался. Ни хулы на Бога, ни оскорбления дамы, ни нарушения слова за мной замечено не было. Не покидал я также в сражении собрата по оружию. С вероломными нападениями тоже все было в порядке. Рекламаций не поступало.

С этой стороны загвоздки быть не могло. Однако проблемы генеалогического плана могли привести к большому конфузу. Но тут я надеялся на свои обширные познания и отдаленность других представителей вестфольдского рода Камдилов. В противном случае дело могло принять самый неприятный оборот.

Герольд Леитонбург, высокий седовласый старик с худым изможденным лицом аскета, испещренным множеством глубоких морщин, смотрел на мир пронзительным взглядом своих серых, почти бесцветных глаз из-под седых мохнатых бровей, и этот взгляд хранил в себе какой-то неумолимый мрачный огонь.

- Вы - Вальдар Камдил, сьер де Камварон, - осведомился он после долгого придирчивого осмотра моего герба и клейнод, - носящий также сеньяль< Сеньяль - своего рода псевдоним, поэтическое прозвище > Верная Рука?

Я поклонился с самым почтительным видом.

- Вы Камдил, следовательно, находитесь в прямом родстве с Лоннерами? - продолжал он после некоторого молчания, пожевав зубами невидимую травинку.

- Прямой потомок, ваша честь. Сайлан, прозванный Камдилом и ставший родоначальником нашей ветви Лонне-ров, был вторым сыном конунга Ингвара Лона, прозванного Мудрым, за великие деяния свои при основании Вестфоль-да. Мой отец - герцог Ингвар Камваронский.

Герольд вновь пожевал зубами и, по-прежнему недоверчиво глядя на меня из-под своих мохнатых бровей, спросил:

- Откуда вы прибыли?

Здесь надо было быть особенно осторожным. Этот вопрос мог скрывать множество ловушек.

- Из Берсака, - произнес я, - родового замка моей матери.

К некоторому моему удивлению, этот ответ вполне удевлетворил зерцало рыцарской чести.

- Да-да... - Казалось, он сразу утратил ко мне всяческий интерес и, сделав знак ботенам принять у меня гербовый щит и баньеру< Баньера- рыцарский вымпел.>, устремил свой взгляд на следующего рыцаря, терпеливо ожидавшего своей очереди.

Я был признан безупречным.

Глава семнадцатая

Я пил из адского котла и осенял себя мечом.

О. де Браскор

- Добрый день, мой друг! Где это вы пропадаете? - Зычный голос сидевшего на моем табурете мужчины прокатился под сводами комнаты и заставил окна дребезжать. - Я жду вас почти с обедни!

Гость, казалось, чувствовал себя в моих апартаментах, как у себя дома. Я бросил взгляд на слугу, оставленного мне Шамбером для хозяйственных забот, но тот лишь обреченно вздохнул и развел руками.

- Не ругайте своего раба, милейший господин Вальдар, разве он мог меня удержать?

- Его сиятельство изволили постучать, я было решил, что это вы вернулись... - начал оправдываться слуга.

Я прощающе махнул рукой и дал ему знак принести вина. Дожидавшийся меня мужчина был широкоплеч, статен и огненно-рыж. Его густая шевелюра, спутанная борода и усы в первый момент встречи невольно приводили в смятение. Казалось, что голова этого человека была объята пламенем. Несмотря на свои сорок лет и мощное телосложение, он категорически отказывался проявить склонность к полноте, невзирая на безусловно выдающиеся способности в области поглощения пищи и горячительных напитков.

- Представьте себе, мой друг, вы явно приносите мне удачу. Сегодня с утра я сел перекинуться в картишки, во "французскую игру", и, верите ли, проиграл все подчистую. Все, что вчера выиграл с вашей помощью!

Я тяжело вздохнул. Он так и сказал: "Перекинуться в картишки..." Что ж, начало пороку было положено крепкое. Жребий брошен вместе с остальными доспехами при попытке обратно перейти Рубикон.

Моего незваного гостя звали Михель. Он происходил из славного и богатого рода графов фон Тагель, что однозначно подтверждал червленый вепрь, вышитый на его серебристой тунике. Вчера, когда мне понадобился партнер для игры в деберц, я избрал его. Не могу точно сказать, что двигало мной. Возможно, то обстоятельство, что добродушная улыбка, постоянно игравшая на губах этого достойного рыцаря, свидетельствовала о ровном и незлобивом нраве силача, уверенного в себе, а потому не желающего делать каверзы окружающим. Как бы то ни было, к концу вечера Михель чувствовал себя моим первейшим другом, что, по всей видимости, давало ему непреложное право врываться в мою комнату, когда он сочтет это нужным.

- Видите ли, граф, я хотел бы прогуляться по окрестностям Трифеля. Говорят, здесь отличная охота.

- Вот и прекрасно! Сейчас кликну наших оруженосцев, и мы с вами поедем осматривать здешние леса. Я вам покажу парочку изумительных мест. Вы же знаете, я здесь почти что местный житель.

Я это знал. Пока старый граф фон Тагель, звавшийся на французский лад де Ла-Тажель, доживал свои дни, проводя время в созерцании несметных сокровищ в своей цитадели на берегу Роны, его сын предавался благословенному безделью, охоте и воинским забавам в принадлежащем ему замке Зоммердорф в паре лиг отсюда.

Граф не был домоседом. За последние годы он побывал в Святой Земле в составе германского ограниченного контингента и, вдоволь навоевавшись, благополучно вернулся оттуда, везя с собой несколько богатых выкупов, от которых, правда, уже не осталось и следа.

Потом он повернул бег своего боевого коня в земли литов, где "увешанные шкурами дикари" никак не могли взять в толк смысл и могущество Божьего слова. Уверовав в свои силы на стезе прикладного богословия, граф Михель с рьяностью и энергией, достойной лучшего применения, принялся втолковывать язычникам постулаты смирения, терпения и кротости, но вконец одичавшие дикари, почему-то воспринимавшие крест исключительно в виде рукояти меча, одарили славного рыцаря полудюжиной каленых стрел, прилетевших откуда-то из темноты и поневоле заставивших фон Тагеля вернуться к родным пенатам и залечивать раны, полученные на ниве ревностного служения Господу.

Между тем граф пнул ногой дверь, от чего та застонала как-то особенно жалостно, и, вырвавшись на площадку, взревел: "Клаус! Клаус! Где тебя носит, мошенник!"

От звуков этого голоса игравшие внизу в зале испуганно свернули карты, а те, кому Фортуна, в утешение за проигрыши, продемонстрировала свои роскошные ягодицы, невольно поперхнулись и поставили на стол кубки с дармовым вином.

- Я здесь, ваше сиятельство! - Крепкого вида молодой человек лет девятнадцати с миловидным озорным лицом, не успевшим еще приобрести подобающую рыцарю суровость, появился внизу лестницы, как чертик из табакерки.

- Поправь тунику, негодник! - властно потребовал рыжеволосый рыцарь. - Клянусь мощами Марии Египетской, если так пойдет и дальше, через несколько лет добрая половина города будет звать тебя папашей.

Эти слова моего друга были встречены взрывом гомерического хохота, от которого собаки, разгуливавшие по зале в ожидании подачек, вначале испуганно поджали хвосты, а затем возбужденно залаяли.

Виновник этого веселья, деланно смущаясь, расправил злополучную тунику и склонился в низком поклоне.

- Ладно, Клаус, ничего, дело молодое, - смягчаясь, произнес фон Тагель. - Беги лучше найди Малыша Эда, оруженосца господина Вальдара, и вели на конюшне оседлать наших коней. Мы отправляемся на прогулку. - Михель вернулся в комнату и захлопнул дверь. - О, очень кстати! - Появившийся на пороге моих покоев слуга держал в руках объемистую флягу с вином и пару кубков. - Очень кстати! - повторил мой гость. - У меня глотка пересохла, как все пустыни Сирии. Да! К вопросу о Сирии. Вы не знали, случайно, барона Росселина фон Шамберга?

Я пожал плечами.

- Он вроде бы участвовал в крестовом походе. Кажется, там была какая-то история с походом на Джелу. Я не ошибаюсь?

- Нет-нет, мой друг. Вы абсолютно правы. Это именно он, - просиял фон Тагель. - Прекрасный рыцарь, прекрасный. У него превосходный удар копьем. Я сам имел неосторожность испытать его. А уж на мечах он не знает себе равных. Ходят слухи, что он будет на турнире возглавлять партию, соперничающую с зачинщиками.

- Очень интересно. Буду рад лично засвидетельствовать ему свое почтение. Однако к чему это вы?

- Сейчас при дворе только о нем и говорят! Представьте себе, он приехал вчера и привез с собой некую прекрасную даму.

- Я рад за барона. Но разве в этом есть что-то необычное?

- Вы не поняли. Она не является прекрасной дамой барона. Это жена какого-то английского лорда, волей случая оказавшегося у нас в плену. Она ехала к принцессе Матильде просить ее замолвить словечко мужу насчет этого самого джентельмена, да только, на свою беду, вместо покоев ее высочества она попала в лапы разбойников. Трудно сказать, что бы с ней было, не случись в ту пору Росселину объезжать свои владения. Да и то правда, вольно же было этим негодяям обделывать свои гнусные делишки в Лухсенвальде! После той печальной истории с матерью барона у него с разбойниками разговор короткий. В хорошем настроении он их вешает рядами вдоль дороги, а в плохом - велит согнуть два близстоящих дерева, привязывает бедолагу за ноги к вершинам - и давай!

- Что давай?

- Известно что - деревья отпускают, разбойника тут же пополам - только ошметки во все стороны.

- Бр-р-р. - Я брезгливо поежился. - А что за история приключилась с его матерью?

- Черт побери, все время забываю, что вы приезжий. История, в общем-то, известная. Отец Росса был ранен в какой-то пограничной стычке и опасно заболел, возвращаясь в свой замок. Ему пришлось остановиться в Мангейме, в гостинице, где он несколько недель лежал, объятый лихорадкой, и местный доктор опасался за его жизнь. Когда известие об этом дошло до госпожи баронессы, матери Росса, она, не медля ни минуты, велела запрягать и, сопровождаемая всего парой слуг, бросилась на выручку своему супругу. Надо сказать, что сия достойная дама была весьма сведуща в искусстве врачевания, которому она несколько лет училась в Мюнстере, в аббатстве Святой Урсулы.

Без всякого сомнения, она быстрее, чем кто-либо другой, поставила бы своего возлюбленного мужа на ноги, но, увы, судьба порой бывает так жестока... В окрестностях Мангейма на нее напали лесные разбойники. Они, видимо, сочли возок, сопровождаемый столь малой охраной, легкой добычей для себя.

Что ж, они просчитались! Оба сопровождавших баронессу вассала были закаленными в битвах воинами, да и сама фрау Марта - так звали ее милость - была достойной женой рыцаря, и ей зачастую приходилось встречать незваных гостей на стенах Шамбера. Конечно, тяжелый меч был не для ее нежных ручек, но пущенные ею дротики неизменно находили цель и разили не хуже ядовитых змей.

Тут Михель сделал паузу, чтобы перевести дыхание. Незаметно, очевидно, для самого себя он начал переходить на высокий штиль, отчего создавалось впечатление, будто он ведет какую-то давнюю героическую сагу. Если бы речь шла не о матери моего доброго друга, я бы воспринимал это повествование именно так.

- Но что говорить, силы их были слишком неравны. Озверевшие грабители буквально растерзали тело этой прекрасной женщины. Наглумившись вволю, они привязали ее к конскому хвосту и пустили коня вскачь с этим ужасающим грузом. Несчастный жеребец, терзаемый страхом и болью, примчался в Мангейм, где прах фрау Марты нашел последнее пристанище по христианскому обычаю. В тот же день, ближе к вечеру, барон Ульрих фон Шамберг пришел в себя и потребовал сообщить ему, что с его женой. Представьте себе! Ведь все дни до этого он метался в беспамятстве, и душа его, похоже, витала где-то вдалеке, лишь изредка возвращаясь в бренное тело. А тут он вдруг открыл глаза, и первые его слова были: "Что с моей женой?"

Сказать по правде, ни доктор, ни слуги, ни соратники барона не хотели говорить ему правды, опасаясь, естественно, что эта недобрая весть может убить воина. Но, казалось, он и так знал все наперед. Когда кто-то из слуг попробовал солгать ему, то госпожа баронесса наверняка ожидает возвращения супруга в Шамберге, он засверкал глазами, заскрежетал зубами и так хватил несчастного кулаком по темени, что вышиб из него дух вон. Едва удалось спасти. После этого он вскочил с постели, будто все это время всего лишь отдыхал после дороги, и велел подавать доспех.

Насилу местный доктор смог убедить барона наложить новую повязку. Не обращая ни малейшего внимания на ужасающую свою рану, а ранен он был - с позволения сказать - копьем в грудь, барон скомандовал своему отряду выступить из города на поиски разбойников. Неделю барон Ульрих не сходил с седла, неделю он и его люди обыскивали все окрестные леса и овраги в поисках самого легкого и незаметного следа, неделю они, словно охотничьи псы, преследовали заветную добычу, пока наконец не настигли ее в глухой пещере за много лиг от того места, где произошло злодейское нападение.

Разбойники чувствовали себя в полной безопасности и мирно отдыхали в своем логове, предвкушая новые злодеяния. Хвала Всевышнему, их мечтам не дано было осуществиться. Барон взял их тепленькими, всех до одного.

- И что же он с ними сделал?

-Конечно, Ульрих фон Шамберг не имел права вершить свой суд на землях Мангейма. Тогда он сделал так. Он запряг этих негодяев цугом в возок, на который они напали. Его удалось отыскать в лесу. А сам барон сел на место кучера и бичом погнал эту упряжку от Мангейма до Шамберга. Через всю Алеманию.

- А потом?

- Потом отец моего славного друга решил построить мост на границе своих владений в Лухсенвальде. Он привязал разбойников к каждой свае попарно и самолично забил все эти сваи в дно реки. Если когда-нибудь будете в тех краях, не забудьте взглянуть на местный мост. Вы все равно не сможете проехать мимо. Единственная дорога пролегает через него. Так вот, обратите внимание - свай там значительно больше, чем нужно.

Мой взгляд скользнул куда-то в сторону. Чего уж там - я прекрасно помнил этот мост.

Раздался тихий стук в дверь. Малыш Эд, нагибаясь, чтобы не задеть головой дверной косяк, втиснулся в комнату.

- Вы звали, мессир?

- Да, мой мальчик. Мы с графом фон Тагелем решили немного погулять в окрестностях города. Вы с оруженосцем господина графа будете сопровождать нас.

- Слушаюсь, ваша честь. Кони готовы, можно ехать хоть сейчас же. Только вот еще, мессир. Там Теодорих ходил в оружейную лавку "Три меча" и хотел бы что-то сказать вам наедине.

Оружейная лавка "Три меча" была выбрана Россом, великолепно знавшим Грифель, в качестве места для конспиративной встречи. Действительно, сложно было придумать место более подходящее для подобного дела, чем оружейная лавка перед рыцарским турниром. Десятки господ и их слуг проходили здесь за день, разглядывая разложенные на широком прилавке кольчуги, клинки, налокотники, плюмажи и оплечья, прицениваясь, обсуждая достоинства и недостатки выставленного товара, ведя неспешные беседы и, что показательно, даже что-то покупая.

- О, оружейные секреты! - рассмеялся фон Тагель. - Понимаю, понимаю. Дело святое! Я ухожу. Буду ждать вас во дворе. . Граф вышел и, звеня шпорами, начал спускаться вниз.

- Мессир. - Теодорих, ждавший окончания нашего разговора у двери, поклонился и тихо произнес: - Я только что из оружейной лавки.

- Это я уже знаю. Говори по делу. Меня ждут.

- Мой хозяин велел передать, что все пока что идет так, как намечалось. Он доставил госпожу маркизу принцессе Матильде, и та с радостью приняла ее под свое покровительство. Господин барон говорит, что его высочество смотрел на леди Джейн так, будто увидел перед собой живого василиска< Василиск - мифическое существо, боящееся света солнца. При взгляде в глаза василиска человек превращается в камень.>!

- Спасибо, Тео. Ты принес хорошие новости. - Я дал ему динарий и направился к выходу.

"Что ж, превосходно. Адъютанты летят с пакетами, взметывая клубы пыли из-под копыт своих горячих скакунов. Фланговые части вступили в соприкосновения с противником, фланкеры< Фланкеры - отборные стрелки, завязывающие сражения в войнах до XVIII-XIX вв.> уже завязали перестрелку. Трубы трубят, барабаны бьют атаку, знамена реют над полками. Самое время и нам отправляться на рекогносцировку< Рекогносцировка - здесь: разведка местности перед боем.>".

Фон Тагель ждал меня во дворе, гарцуя на своем прекрасном жеребце, демонстрируя добровольным зрителям свое мастерство владения конем.

- Вперед! В путь, мой друг! - Он радостно тронул поводья, пуская коня в галоп. Я пришпорил Мавра, и наш маленький отряд стремительно помчался по улице, распугивая бродячих собак и заставляя прохожих покрепче прижиматься к стенам домов.

Не могу точно сказать, сколько часов продолжалась наша прогулка. Начало смеркаться, желудок неумолимо отстаивал свои права, а благородные животные, утомленные скачкой по окрестным холмам, сквозь лесные чащобы и кустарники, тяжело дышали, вздымая, подобно кузнечным мехам, свои лоснящиеся бока. Мы спешились и повели коней в поводу.

- Здесь поблизости ручей. Надо бы напоить коней. Да и искупать их не мешало бы, - заявил Михель, хлопая по крутой шее своего гнедого жеребца. Тот благодарно мотнул головой и тихо заржал.

Спустя еще полчаса я сидел на поваленном дереве и чистил прутиком свои сапоги, покрытые толстым слоем грязи. Пока мы брели сюда, я умудрился провалиться в какую-то промоину, наполненную многолетним запасом превосходной глиноземной грязи, и теперь в полной мере мог развлекаться чисткой своей обуви.

За время нашей прогулки я вполне увидел то, что хотел увидеть. Пытаться каким бы то ни было способом пробраться в Трифель, минуя ворота, было безрассудно. Конечно, в качестве крайнего случая можно было рассматривать и этот вариант, но только на крайний случай.

Обрывистые склоны Шарфенберга и бурное течение реки мало располагали к активным наступательным действиям.

- О чем задумались, мой друг? - Фон Тагель, пользующийся свободной минутой, чтобы преподать урок фехтования Клаусу, переводя дух, подошел ко мне. - Кстати, должен вас поздравить. Ваш Малыш Эд - просто чудо. Давно .уже мне не доводилось видеть таких ловких бойцов. Он заставил меня попотеть, да что там - он просто загнал меня. А этот удар! Я восхищен! Это что-то невероятное! Думаю, что недолго ему еще ходить в оруженосцах. Я кивнул головой:

- До первого подвига.

Граф уселся рядом со мной на ствол, тяжело дыша и разминая утомленные руки. Наши кони мирно паслись на лужайке, отдыхая после дневных галопов, и чутко прядали ушами, как будто внимая вечерним песням лесных птиц.

- Кстати, Михель. Вы, как я полагаю, знаете о каждом из собравшихся в Трифеле немало интересного. Что вы можете рассказать о дуайене< Дуайен - здесь: предводитель.> зачинщиков?

- Карл Дитрих фон Брайбернау? Неужели вы о нем ничего не слышали?

- Почему. Слышал, конечно. Особенно в Святой Земле.

- Да! Там мы хорошо себя показали. Должен вам сказать, что лучшего командира, чем он, и пожелать грешно. Он любит своих воинов, как родных детей, и печется о них, как о детях. Он всегда первый в атаке и никогда не отойдет ко сну, не убедившись, что последний из его воинов накормлен и устроен.

- Да-да. Это мне известно.

- Так что же вас интересует?

Я пожал плечами:

- Сам не знаю. Что он за человек?

- Превосходный человек. Знаете, когда он возвращался из Святой Земли, на корабль, на котором он плыл, напали галеры берберийских пиратов, и Карл Дитрих был взят в плен.

Я вздрогнул...

...Галеас "Солнце Венеции" пылал, подожженный с носа и кормы горшками с греческим огнем. Три берберийские галеры, намертво вцепившись в борт нашего корабля, волна за волной обдавали нашу палубу десятками полуголых людей с кривыми мечами и кинжалами в зубах. Они во множестве валились на палубу, пронзенные стрелами, омывая ее потоками липкой крови. Я уже не мог сосчитать, сколько раз мой клинок входил в податливую человеческую плоть и очередное мертвое тело валилось к моим ногам. Сейчас же на месте убитого появлялись два новых разбойника, оглушительно визжа и размахивая оружием. Круг защитников галеаса становился все уже. То один, то другой христианский воин валился на палубу, оскальзываясь в крови и моментально превращаясь в кровавое месиво.

- Прикрой меня, Огюст! - Седовласый рыцарь в серебристой кольчуге могучими руками подхватил двуручный топор и обрушил на стоявшую за нашими спинами мачту серию отточенных до совершенства ударов. - Сейчас им будет не до нас!

Мачта горела по всей высоте. Огромная рея, несшая косой парус, обрывки которого, пылая, развевались над нами, подобно перьям огненного крыла, норовила рухнуть на наши головы, разом положив конец превратностям этого путешествия.

Два оруженосца седовласого рыцаря подскочили к своему господину, прикрывая его щитами от стрел.

Стук топора гулко разносился над гибнущим кораблем, словно секундомер, отсчитывающий последние мгновения боя. Сколько нас оставалось в эти мгновения? Шестеро или семеро... Кроме тех, кто стоял у мачты.

Вот один из оруженосцев выронил щит и со стоном опустился на колено. Короткая стрела с широким треугольным наконечником, одна из множества стрел, беспорядочно пущенных через высокий борт галеаса, пробила ему щиколотку, пригвоздив ногу к палубе. Стиснув зубы, юноша попытался сломать древко стрелы, но было поздно. Одна стрела, черная с алым оперением, угодила ему прямо в глаз, одновременно с ней вторая пронзила горло и воткнулась в мачту в двух пальцах от седовласого рыцаря. Тот, казалось, не замечал этого, самозабвенно работая своим страшным оружием. Звон клинков за спиной заставил его на мгновение обернуться. Четверо сарацин валялись в собственной крови, не подавая признаков жизни.

- Ты ранен? - крикнул он своему оруженосцу, бросившему щит и теперь рукой зажимающему кровавую струю, растекающуюся по пробитой кольчуге из-под прижатой к. его груди ладони.

- Я убит, ваша честь. Простите меня. - И он рухнул, сжимая окровавленный меч как символ своей веры. Он упал головой в сторону врага, губами в кровь убитых им вражеских воинов.

- Проклятие! - прошептал рыцарь и вновь с остервенением принялся рубить мачту.

Две стрелы со звоном ударились об его обтянутую кольчугой спину и упали на палубу. С тем же успехом они могли пролететь мимо. Рыцарь не обратил на них никакого внимания.

- Продержись еще чуть-чуть, Огюст, уже скоро!

Я держался. Я был как последняя песня, которую нельзя было прервать, не допев. И мой меч, чье блистающее лезвие несло неумолимую гибель неверным, был последней, но неразрывной струной, ведущей мелодию этой песни.

Сухой треск, раздававшийся за моей спиной, превратился в ужасающий грохот. Пылающая, словно гигантский факел, мачта обрушилась, давя неосторожных, круша борта и воспламеняя галеры, вцепившиеся в "Солнце Венеции" с правого борта. Оба корабля пиратов были объяты пламенем, и суматошно мечущиеся по палубе сарацины безнадежно пытались отцепить свои галеры от тонущего корабля.

Огромная дыра, пробитая в борту галеаса упавшей реей, заполнялась водой, все более и более погружая "Солнце Венеции" в пучину вод. Корабль тонул. Уходил в воду неотвратимо и спокойно. Так принимают смерть очень смелые люди. И в то же время что-то неуловимо радостное было в этой гибели.

Истошные крики обезумевших от паники сарацин, убедившихся в тщетности своих попыток отцепиться от галеаса, свист и улюлюканье христианских невольников, прикованных к огромным веслам, для которых желанная смерть означала свободу, - все это заставляло неизъяснимой радостью звенеть струну этой моей, быть может, последней боевой песни.

- Вперед, Огюст! Нам здесь нечего больше делать! - Седовласый рыцарь расхохотался и обрушил свою смертоносную секиру на голову ближайшего негодяя. - Скорее на адмиральскую галеру! Не дадим этим крысам бежать в свою нору!

Мы успели вовремя. Оставшиеся на борту аскеры< Аскеры - мусульманские воины.> уже отталкивали галеру от тонущего корабля, невзирая на крики десятков своих товарищей, все еще остававшихся на борту "Солнца Венеции".

- Эй! Эй! Не так быстро! - Седовласый рыцарь прыгнул на борт отходящей галеры. Я последовал за ним.

Не помню, что было дальше. Как сквозь сон, плыли перед моим внутренним взором удары, удары, удары. Я наносил и отражал удары. Очень много ударов. Потом наступил мрак...

Ведро воды привело меня в чувство. По всей видимости, таких ведер было уже много. Первое, что я увидел перед собой, открыв глаза, было смуглое черноглазое лицо с крючковатым носом и капризными губами под аркой черных как смоль усов.

- И этот тоже очнулся, хвала Аллаху! Гяуры<Гяуры - неверные.>, христианские собаки, дети шакала - я рад, что великий Аллах дал мне возможность взять вас живьем. Вы будете умолять меня о смерти, но, клянусь прахом из-под ног пророка, вы не умрете, пока я этого не захочу! Я, адмирал Аль-Сеид Шариф, прозванный "Меч Аллаха", потерял едва ли не всех своих людей, потерял свою добычу, потерял две галеры по милости этих смердящих псов. Что я скажу султану? Нет! Вы мне дорого заплатите за это! Очень дорого! А пока, Махмуд, Али, волоките господ рыцарей к веслам. Пусть их руки отвыкнут от оружия.

Два дюжих сарацина подхватили нас и волоком потащили по палубе.

- Я велю гнать галеру так, будто сам шайтан гонится за нами по пятам, и горе вам, если вы собьетесь с ритма! - напутствовал нас адмирал.

В тот день мы вдоволь изведали кнута и обжигающе соленой воды, которой поливали наши спины после каждого удара. Нам до конца наших дней хватило палящего солнца и изнурительного восточного ветра, сжигающего легкие. Но вот стемнело, и адмирал был вынужден сбавить ход. Сделав это, он удалился в свою каюту, бормоча что-то под нос.

- Кто вы? - прошептал сосед седовласого рыцаря, как и мы, прикованный к веслу.

- Христианские рыцари, - так же тихо ответил мой.друг.

- Эка невидаль! Здесь все гребцы - христианские рыцари. Аль-Сеид выискивает их по всем землям, подвластным султану, и покупает гребцами на свой корабль. Платит втридорога. Но денег он не жалеет. Позвольте представиться: я - Алек, граф де Фуа.

- Послушайте, граф, но ведь это же прекрасно! - Седовласый рыцарь недобро усмехнулся разбитыми губами. - У меня есть план. Я предлагаю захватить корабль!

- Что бы ты ни придумал, дружище, я с тобой. Я уверен, что и все остальные тоже. Расскажи только, что делать?

Одинокий надзиратель, носивший имя Махмуд, мрачнее тучи ходил по палубе, изредка, для острастки, щелкая бичом и выкрикивая ругательства на своем диком языке. Вторая его рука покоилась на рукояти кривого меча, торчавшего за поясом. Вообще-то надзирателей сейчас должно было быть двое. Но кто же виноват, что волею Аллаха их всего осталось двое - он и Али - на этом благословенном корабле. Если бы христианские собаки, ворочающие сейчас веслом, не причинили светлейшему адмиралу сегодня столько скорби и хлопот, и ему бы, Махмуду, был положен отдых. А так - он обреченно щелкнул бичом: Али - Махмуд, Махмуд - Али.

Проходя мимо нас, он с оттягом хлестнул по спинам "христианских собак" и двинулся было дальше.

- Стражника возле адмиральской каюты нет. Начинаем, - сквозь зубы процедил седовласый рыцарь.

Какой-то странный скрежет со стороны противоположного борта привлек внимание надзирателя. Он повернул голову. Этого было достаточно. Одна моя нога подцепила его лодыжку, а вторая атаковала коленный сустав. Нелепо взмахнув руками, Махмуд рухнул между скамьями, и в ту же секунду пятка седовласого рыцаря, неотвратимая, как нож гильотины, обрушилась ему на горло, вгоняя кадык куда-то в область затылка.

- Ключи, скорее бери ключи, - прошептал мой друг. На поясе убитого висело три ключа. Превозмогая боль, я дотянулся до них и потащил на себя. К нашему счастью, они поддались. Зажав первый ключ зубами, я вставил его в замок своих кандалов и попробовал повернуть. Тщетно. Второй ключ без труда вошел в пазы, замок тихо щелкнул. Я был свободен. Но, к моему ужасу, к остальным замкам ключи не подходили.

- Не думаю, чтобы они были от его дома, - пошутил я, решив хоть как-то подбодрить моих товарищей.

- Здесь не все. Остальные хранятся у второго надзирателя. А еще одна связка - в каюте у адмирала, - прошептал де Фуа.

- Оттуда мы ее и возьмем. - Мой друг был готов ринуться в схватку. - Огюст, передай ключи дальше. Пусть те, кто может, расковываются и ждут сигнала к атаке. Клянусь животворящим крестом Господним, сегодня ночью будет славная забава! Мы захватим этот корабль, - возбужденно шептал он. - Огюст, стражник вернулся к каюте. Тебе придется ползти под скамьями, чтобы он тебя не заметил. Возьмешь меч?

Я покачал головой - эта железка будет только мешать. От нее больше звона, чем пользы.

- Ну, с богом! Давай!

Я змеей скользнул под скамью и пополз к заветной каюте.

Стражник у ее дверей топтался на месте, вглядываясь в ночную мглу. Видимо, он выискивал фигуру Махмуда, которой почему-то заметно не было.

"Экий ты напряженный. Ничего. Сейчас я помогу тебе расслабиться, - подумал я, поудобней устраиваясь под ближайшей к нему скамьей. - Так, где тут то, что мне нужно? Вот!" Чей-то выбитый зуб валялся под скамьей, сиротливо белея на темной древесине палубы. "Ну что ж. Предположим, что это зуб на тебя". - Я выразительно посмотрел на стражника, но, на свою беду, бедняга не видел этого взгляда.

Зуб, пущенный щелбаном, попал в щит сбоку от стражника и, звякнув, упал на палубу. Тот быстро повернулся, выхватывая оружие. Очень быстро. Но не в ту сторону. Шейные позвонки его обреченно хрустнули, и я нежно посадил сразу обмякшее тело: "Отдохни, воин Аллаха!"

Покончив со стражей, я тихо постучал в дверь. Каюта отозвалась каким-то булькающим звуком. Я постучал еще раз.

- Входи! Кого там шайтан привел в такой час?

- Это я. - Я тихо вошел, поигрывая изъятым у стражника кинжалом. Адмирал сидел на горе шитых золотом подушек и курил длинный булькающий кальян. - Не помешаю?

Аль-Сеид вскочил на ноги. Он был безоружен. Мягким кошачьим шагом он начал отдаляться от меня, оттанцовывая к стене, где на богатой шелковой драпировке красовался прекрасный адмиральский меч. Я начал танцевать в другую сторону - туда, где из-под сваленной кучи трофеев призывно, как рука возлюбленной, тянулась ко мне рукоять моего меча. Мы схватили оружие одновременно.

- Ты спрашивал, что сказать султану? - захохотал я ему в лицо, когда наши клинки сошлись, высекая сноп искр. В его черных глазах я явственно читал безотчетный ужас. - Ничего не говори ему!

Скоро все было кончено. Аллах сегодня не был благосклонен к своему Мечу. К великой радости, мне удалось сломать его. Я вышел на палубу, держа окровавленный меч в одной руке и отсеченную голову в другой, и, размахнувшись, швырнул ее за борт. "Дени Манжуа!"< "Дени Манжуа!" - боевой клич Франции.> - Мой голос прогремел, как не гремел никогда ранее, и сияющий меч казался карающей молнией, зажатой в руке. "Дени Манжуа!" - раздалось со всех сторон.

Вскоре корабль был наш. Мы много дней гребли, ведя его на запад, вслед за солнцем. И когда однажды вдали, в туманной дымке, показался берег, мы плакали от счастья, боясь все еще этому верить. Когда же наш впередсмотрящий разглядел кресты на куполах собора, мы пали на колени и возблагодарили Господа за несказанную милость его...

- Вот так все и завершилось, - произнес фон Тагель. - Да вы не слушаете меня, друг мой?!

- Нет-нет. Слушаю внимательно. Так как, вы говорите, звали этого рыцаря?

- Де Сегрен.

- Ну да, конечно. Огюст Гастон де Сегрен.

- Вы знаете его?

- В некотором роде - да. Однако нам пора возвращаться. Скоро совсем стемнеет, а мне как-то совсем не хочется ночевать перед закрытыми воротами.

Глава восемнадцатая

Приятно побеждать любой ценой, пока с тебя не спрашивают цену.

Доктор Фауст

И день грянул. Всю неделю до него город жил турниром. Он был важнее спасения души, важнее всех проблем Гроба Господня, важнее семейных неурядиц и политических интриг. Во всяком случае, для тех, кто в этих интригах не участвовал. А если это было и не так, то все было сделано для того, чтобы так казалось.

И эти роскошные шатры, пленяющие взор яркостью красок, все в золотом шитье, кистях и бахроме. О эти славные гербы и гордые знамена, под возбуждающий шепот толпы реющие над площадью! О фантастические костюмы щитодержателей: все эти львы с оскаленными пастями, готовые, кажется, ринуться в бой; эти грифоны, гордо расправляющие огромные крылья; эти драконы,- одним своим видом наводящие радостную жуть на снующих в толпе детей и молоденьких барышень.

О богатство нарядов, шумные крики зазывал и выступления жонглеров, о эти трубы, звенящей медью пробирающие, кажется, до самых потрохов, о эти кони, разукрашенные серебром и золотом, в шелковых попонах и плюмажах из перьев райских птиц...

И с самого утра праздничная толкотня и разноязыкий гомон гостей, купцов и менестрелей.

Я любил такие дни. Любил заочно, еще задолго до организации нашей конторы и потом, с первого взгляда - навечно со времен первой своей операции.

С самого утра на канале связи, изображая собой будильник, объявился Лис и радостно заявил:

- Капитан! Ты уже не спишь? Вставай! Кто рано встает, тому Бог дает.

- Мне это не нужно, - недовольно пробурчал я. - Я этим не интересуюсь.

- Командир, я собирался идти в местный пункт обмена свободно конвертируемых валют. У тебя есть какие-нибудь предложения на этот счет?

- Во-первых, чтобы тебя не кинули, во-вторых, чтобы ты оттуда вернулся целым и невредимым.

- И на том спасибо. Кстати, ты не хочешь взглянуть на нумизматическую редкость, которую мне подсунули? Я что-то никак не возьму в толк, что это за монета.

- Ладно, давай показывай свое богатство. Лис вытащил откуда-то разрубленную пополам монетку и поднес ее к глазам.

Видимая ее часть представляла половинку аверса< Аверс - верхняя половина монеты, там, где сейчас изображается номинал.>. По всей видимости, монетку разделили строго по осевой линии, если, конечно, такой термин был применим к монетам столь сомнительной округлости. На оставшейся части была видна половинка какой-то фигуры с нимбом, сопровождаемая сбоку крестиком и полустертыми буквами С и В.

- Монета серебряная.

- Ну, об этом я, положим, догадался.

- Что еще? А вот! У тебя есть зеркало?

- Представь себе, нет. Ни зеркала, ни пилочки для ногтей, ни даже пинцета для выщипывания бровей. Сам страдаю, но в спешке сборов как-то позабыл захватить маникюрный набор.

- Лис, я подарю тебе шикарный наборчик по возвращении. Пока же мне нужна лишь отражающая поверхность.

- Так бы и говорил.

Он взял свой посох и обнажил спрятанное в нем лезвие.

- Сойдет?

- Вполне! Поднеси монету вплотную к клинку. Рейнар послушно проделал требуемую операцию.

- Превосходно, Лис, превосходно. У тебя действительно редкий экземпляр. Это серебряный динарий, так называемый шартрский динарий Пипина Короткого. Годы чеканки 751-768.

- Ничего себе! Это же более четырехсот лет назад!

- Да, занятная штучка. Но больше я пока что ничего сказать тебе не могу.

- И на том спасибо. Когда буду в лавке, вызову. Как там, еще раз, она называется ?

- "Красный щит". По-немецки - Ротшильд.

- Ну вот. Так я и знал! Опять иудомасоны. И здесь не обошлось без еврейского капитала! - Он отключил связь.

Вчера, в навечерие, юные оруженосцы устраивали обкатку турнирного поля. Вернувшись с прогулки, мы с фон Тагелем застали состязания в полном разгаре, к немалому огорчению Эда и Клауса.

Конечно, эти бои не привлекали такого стечения народа, как те, что ожидались нынче, но, сказать по правде, здесь было на что посмотреть. Правда, оружие в руках молодых бойцов было легче и безопаснее обычного, а сами бойцы еще не были искушены в тонкостях владения им, но молодость и пламенный задор искупали все огрехи.

И уж конечно, эти превосходные качества были несущественными в глазах юных прелестниц, с замиранием сердца и нежным трепетом следивших за ходом поединков.

Право же, сражались здесь недурно, тем более что, наравне с пламенными взорами очаровательниц, призом для победителя этой воинской потехи были золотые рыцарские шпоры.

Смерив долгим тоскливым взором турнирное поле, Эд пробурчал что-то себе под нос и удалился в наш шатер, чтобы в сотый раз проверить доспех и снаряжение.

- А он чего? - толкнул меня в бок фон Тагель, наблюдая за Клаусом, бросившим вызов какому-то здоровенному детине с серебряным открытым летом< Лет - геральдическое обозначение крыла. Открытый лет - два развернутых крыла.> в черни, на небольшом треугольном щите. - Это не мой чертов шалопай. Никто здесь не сможет устоять перед ним!

- Я не сомневаюсь, что он сможет одержать верх над здешними юнцами и заработать рыцарские шпоры. Это было бы приемлемо для кого-нибудь другого, но не для него. Цена его рыцарства - подвиг!

- Очень благородно. - Михель слушал меня вполуха, с азартом следя за разворачивающейся на ристалище схваткой. По всему было видно, что Клаус уже проиграл. Он еще довольно ловко парировал атаки, но противник все больше теснил его к ограждению ристалища, осыпая градом тяжелых ударов.

- Ах, мерзавец! - вскричал фон Тагель. - Если бы он работал своим мечом так, как тем, который Господь приделал ему при рождении, он был бы славным рыцарем, не хуже неистового Роланда!

На поле все уже было кончено. Клаус распластался на земле, созерцая клинок, ритуально приставленный к своему горлу.

- Вставай, негодник, - закричал ему рыцарь, - или ты собираешься там ночевать? !

Я кинул взгляд на шатер. Меркадье стоял перед двойной оградой турнирного поля, как перед границей на замке, и с болью во взгляде наблюдал за происходящим по ту ее сторону. Он молчал, угрюмо набычившись, сжимая и разжимая свои огромные кулаки, каждый из которых размерами и весом не уступал хорошей булаве.

Мне было очень жаль Малыша Эда. Я полностью понимал его и разделял его чувства. Но ничего поделать не мог. Работа есть работа. Конечно, вероятность того, что он будет опознан здесь, за сотню лиг от побережья, была невелика, но шанс все-таки оставался, и сбрасывать его со счетов было бы неосмотрительно. Я и так с замиранием сердца ожидал встретить на турнире кого-нибудь из тех, кто принимал участие в пленении Ричарда или же мог видеть Кайара во время его "пьяных" переездов. Пока что, слава богу, все обходилось, но выставлять моего Малыша для всеобщего обозрения на ристалище было бы полным безумием.

И вот настал день турнира. Едва ласковые лучи солнца заиграли на стали доспехов и богатом убранстве дам, едва легкий утренний ветерок наполнил полотнища стягов и заиграл значками на рыцарских копьях, едва раздул он плащи и полотна - блистательная кавалькада двинулась через весь город к ристалищу. Приветствуемая криками толпы, ревом начищенной меди и грохотом барабанов, она в гордом величии двигалась по главной улице, разукрашенной, как рождественский пирог. Все, что было доблестного, величественного и прекрасного в здешних краях, слилось в единый поток в этой блестящей колонне.

Е Возглавлял ее сам Отгон фон Гогенштауфен, герцог Лейтонбург, принц крови, глава тронного совета и дядя нынешнего правящего императора. Впервые со дня моего прибытия сюда мне удалось разглядеть его вблизи.

Это был крупный мужчина лет сорока пяти, с чертами лица скорее резкими, чем благородными, по вместе с тем производившими впечатление суровой мужественности и быстрого ума. Выцветшие, некогда серые глаза его были полны невыразимой тоски, но сам взгляд их, впивавшийся, казалось, в жертву, отдавал ледяным холодом. Он непринужденно гарцевал на превосходном арабском скакуне, чуявшем даже не движение, а саму мысль хозяина.

Справа от него, чуть поодаль, ехал рыцарь в серебристом доспехе с лицом гордым и мужественным. Длинные седые волосы, разметанные по плечам утренним ветром, лишь подчеркивали его воинственный вид.

- Ты видишь то же, что вижу я? - возник в моей голове голос Лиса.

-Да.

- Это де Наваллон?

- Нет. Это Карл Дитрих фон Брайбернау, молочный брат и правая рука его высочества.

- Как же так?

- Не знаю. Но это не все. Вчера мой новый друг, граф фон Тагель, рассказал о неприятностях, которые случились с этим славным рыцарем во время его возвращения из Святой Земли.

- Подожди. Дай попробую угадать. "Солнце Венеции" ?

- Именно так. А кто был его напарник?

- Не может быть! Де Сегрен?

- Ты сегодня на редкость догадлив. Огюст Гастон де Сверен собственной персоной.

- Да, но это же невозможно!

- Конечно. Но что я могу поделать, если так оно и было. .- .- Обалдеть! Не забудь упомянуть об этом в отчете. Это же бардак какой-то!

Я знал этого человека. Правда, не здесь, а в одном из сопредельных миров поблизости, где мы с ним были очень дружны. Он был одним из лучших воинов своего века. Похоже, что и здесь тоже.

Вслед за ним следовали остальные зачинщики турнира, владетельные особы, благородные дамы и девицы, а также славные рыцари, жаждущие добиться от них благосклонного взгляда, а то и более весомого знака внимания. В общем, как я уже говорил, весь цвет рыцарства и женской красоты верхом на конях, богато изукрашенных свешивающимися до самой земли дорогими попонами, медленно и величественно тек по главной улице Трифеля.

Многие дамы вели на серебряных цепочках коней избранных ими рыцарей. Костюмы их полностью соответствовали такому случаю. Они были кокетливо украшены золотыми или серебряными поясами, к которым были подвешены. небольшие легкие мечи.

Отдельно от всех, с почетным эскортом из полусотни рыцарей, следовал на ристалище король Англии - Ричард Львиное Сердце. Его величество был явно рад предстоящей воинской забаве, чего нельзя было сказать о сопровождавших его рыцарях. Мрачные лица, говорившие о том, что дела службы лишают их возможности участвовать в предстоящем состязании, были единственным темным пятном на общем радужном фоне.

"Ничего, ребята, потерпите, - прошептал я. - Еще несколько дней, и я избавлю вас от этих забот".

Сделав остановку у храма Девы Марии, кортеж стоя выслушал молебен во ниспослание успехов оружию славного христианского рыцарства, и, наконец, сопровождаемая повсеместно неумолкающими приветственными криками, кавалькада достигла турнирного поля.

Украшенное с пышностью, вообще присущей здешним аристократам, оно радовало взор и настраивало на героический лад. Ложи для почетных гостей и прекрасных дам, устланные богатейшими коврами и драгоценными тканями с начертанными на них эмблемами доблести, любви и красоты, были заполнены до предела.

Остальной люд, плотно забивший все пространство между ложами, уже не помещался на трибунах и толпился у самой ограды, отгоняемый отрядом стражников, нарядных и веселых по поводу праздника. Но, несмотря на все веселье, ничто не мешало бдительным стражам порядка пускать в ход древки своих копий, отгоняя дерзких, желающих устроиться поближе к турнирному полю.

У шатров нас уже ждал персевант, особо назначенный, чтобы следить за соответствием нашего оружия правильному турнирному образцу.

Потом, в присутствии герольда, с нас была взята клятва, что мы собрались сюда с единственной целью - совершенствоваться в высоком рыцарском искусстве, а отнюдь не ради кровопролития. После того как отзвучали слова клятвы, герольды подали нам сигнал разойтись по своим шатрам, чтобы вооружиться к бою.

Наблюдая за четкими действиями де Меркадье, я размышлял о странном совпадении, столкнувшем меня с Наваллоном Брайбернау, когда новый клич герольдов заставил прервать раздумья и, вскочив в седло, выехать на турнирное поле. Остановившись возле значка, украшенного моим леопардовым львом, я осмотрелся по сторонам.

Вооружение рыцарей и их доспехи, увешанные бусами, шарфами и рукавами прекрасных дам, имели вид слегка галантерейный, но, в общем-то, весьма внушительный. Дамы в своей ложе заволновались, засуетились и принялись оживленно обсуждать кандидатуру почетного рыцаря. Этому несчастному, предвкушающему уже радость хорошей схватки, через несколько минут предстояло увить свое копье белой лентой и весь турнир старательно блюсти интересы прекрасных дам - высших судей на этом турнире. Что и говорить, занятие почетное, но я затруднился бы ответить, кто из стоящих у значков рыцарей жаждал сегодня вытащить этот жребий.

Но вот выбор был сделан. Несчастный занял свое место близ разукрашенной ложи, закидывая за спину свой щит с пятью алыми розами в золотом столпе. Оружейные офицеры закончили осмотр правильности седлания коней, а герольды прочли правила турнира и объявили приз предстоящего состязания. Уже были посланы картели< Картель - вызов на бой.> зачинщикам и вновь загремели трубы, подавая знак к молчанию.

Как только все стихло, почетный рыцарь подал сигнал начинать турнир, и герольды возгласили: "Приступайте!"

По этому сигналу веревки, разделявшие обе партии, опустились, и рыцари устремились навстречу друг другу под звуки труб, игравших рыцарский призыв: "Каждому - исполнить свой долг!"

Ломались копья, рыцари и кони опрокидывались, победа переходила то на одну, то на другую сторону ристалища. Всадники снова и снова устремлялись в бой под пение труб и восторженные крики зрителей. Я сам уже несколько раз менял копье, и всякий раз Эдвар тщательно осматривал мой доспех и крепление седла, подтягивая ремни и поправляя стальные пластины.

Бой кипел вовсю. Воздух оглашался боевыми кличами и именами прекрасных дам.

- Эмрис! - самозабвенно завопил я, наезжая на рыцаря, в золотом щите которого красовался зеленый лев. - Эмрис!

Много позже, анализируя происшедшее, я так и не смог понять, что толкнуло меня выкрикнуть именно это имя. Но как бы то ни было - я сделал это.

Рыцарь странно шарахнулся от меня в сторону, забывая о защите. Мое копье громыхнуло об его шлем, и он вылетел из седла, как бильярдный шар, пущенный кием.

"Честь сынам храбрым!" - при каждом удачном ударе звучал голос персевантов, и я вместе со всеми в каком-то полубреду провозглашал: "В честь прекрасных дам!"

Воинственные песни менестрелей, восславляющие великих бойцов прошлого и героев нынешнего дня, разносились над трибунами, и те вторили им гулом одобрения, приветствуя всякую удачную строку.

Но вот наступило время полуфинала. Как я и предполагал, быть может несколько самонадеянно, но, как оказалось, верно, на одной стороне ристалища оказались я и мой славный соратник Росс фон Шамберг, на противоположном его конце красовались граф Карл Дитрих фон Брайбернау и рыцарь с червленым вепрем на серебряном гербовом поле - граф Михель фон Тагель.

- Позволь узнать, о чем ты сейчас думаешь? - возник в моем мозгу голос Лиса.

О чем я думал? Я вспоминал злополучную галеру с третью изнуренных жаждой и зноем гребцов, плывущую вслед за солнцем без какого-либо намека на компас и карту, и нас двоих, сходящих наконец на твердую землю, поддерживая друг друга, чтобы не рухнуть без сил, - этакий фантастический зверь с четырьмя ногами и двумя головами. Я гнал от себя эту мысль. Это был не Ги де Наваллон, а я не был де Сегреном в этом мире. Я гнал от себя эту мысль, но она вновь и вновь возвращалась назад, неотвязная, как зубная боль, расцвечивая яркими красками галеру, бездонное сияние неба, самовлюбленно смотрящееся в бездонное синее море.

- Ты не спишь, Капитан ?

Я не спал. Карл Дитрих фон Брайбернау загадочно улыбался мне улыбкой де Наваллона. Он был как предмостное укрепление, закрывающее ворота замка. При всем своем желании пройти мимо него я не имел никакой возможности.

Он, видимо, был единственным, кто знал в лицо Талбота и мог запросто разоблачить Лиса, он был той ключевой фигурой, которая приводила в движение отлаженные шестерни тайной канцелярии. Он был прикрытыми флангами Лейтонбурга, его передовым охранением и засадным полком. Сам того не зная, он мешал нашему делу куда больше, чем эскорт из полусотни рыцарей, постоянно сопровождавший короля Ричарда.

- Что ты намерен делать?

- Я выведу его из игры. Лис. Выведу, чего бы это ни стоило.

- Зачем?

- Чтобы заставить Лейтонбурга играть без такого козыря, черт побери. Я могу назвать еще десяток причин...

- Тебе виднее, Капитан. Ты главный. Но, по-моему, это не самая лучшая мысль. Что-то во всем этом мне не нравится.

- Мне тоже, - честно признался я.

Седовласый рыцарь в серебристом доспехе горделиво гарцевал на другом конце ристалища, являя собой непревзойденный образец рыцарской доблести, щедро согреваемый приветственными криками толпы. Если Лейтонбурга в городе свято почитали, то Брайбернау явно любили.

Надо было действовать. Само по себе мое решение бросить вызов седовласому рыцарю не гарантировало успеха ни на йоту. Если в этом мире он хотя бы на две трети так же преуспел в рыцарском искусстве, как там, где я был с ним знаком, то результат поединка был весьма гадателен. Пятьдесят на пятьдесят.

По приказу герольдов мы отъехали к своим шатрам, чтобы поправить доспех и сменить оружие. Эдвар захлопотал надо мной, как огромная нянька. Пользуясь уединением, я незаметно заглотил порцию сильнодействующего допинга и расслабился, ожидая прилива новых сил.

Это было неспортивно, но я не видел другого выхода. Силы сейчас мне были ой как нужны! Трубы возвестили приближение новой схватки. Я вновь выехал на турнирное поле и встал у своего тачка. Краем глаза я видел фон Шамберга с копьем, .на котором развевалась целая гирлянда лент и рукавов.

Я был темной лошадкой, и здешние дамы не особенно баловали меня своим вниманием. В шатре меня ждала пара рукавов и лазурная лента. Поразмыслив, я повязал ее на свой нашлемник. Подобную на днях я видел у леди Джейн. "Чем черт не шутит", - вздохнул я.

Фон Шамберг показал мне копьем на рыцаря Червленого Вепря, но я только покачал головой и дал ему понять, что буду атаковать Брайбернау. Росс вздохнул, с тоской во взгляде уступая мне своего противника. Я не мог рисковать. При всем моем уважении к Росселину седовласый рыцарь был сильнее.

Вновь прогремели трубы, и начался бой. Как я и ожидал, рыцарь Атакующей Рыси довольно быстро одолел фон Тагеля, сорвав ему пластину оплечья под радостные крики толпы.

Очередь была за нами. Первая схватка закончилась ломанием копий, что вызвало на трибунах бурю восторга и радостные приветствия фавориту.

Вот трубы запели опять, и кони во второй раз понесли нас навстречу друг другу. В тот самый момент, когда копье седовласого рыцаря почти поравнялось с моим конем, я цирковым движением вздернул Мавра на дыбы, заставляя его попятиться и развернуться на задних ногах. Мой скакун недовольно заржал, чувствуя железо, разрывающее ему рот, но копье уже пролетело мимо, и я опустил скакуна, нанося страшный удар сверху вниз в шлем графа фон Брайбернау.

Этот фокус мне когда-то продемонстрировал Бертран Дюгесклен, впечатав меня в ристалище Кресси. Правда, происходило это несколькими веками позже и в другом мире, но сегодня от этого удара, может быть, зависел успех всей нашей операции. По крайней мере я очень старался убедить себя в этом.

Брайбернау лежал, распростертый на земле, не подавая признаков жизни. Я спрыгнул с коня и быстро подбежал к нему. Рыцарь дышал, но был без сознания. Подскочившие пулей оруженосцы начали поднимать его, чтобы отнести в шатер. Сотрясение мозга у славного рыцаря не вызывало сомнений. Я словил одного из оруженосцев за руку и рассказал ему, что следует делать. Он выслушал меня с видимым почтением и еще более видимой неприязнью.

Трибуны молчали. Редкие нестройные хлопки и приветственные крики смолкли сами собой, едва раздавшись. Многие дамы демонстративно покинули свою ложу, вынося мне тем самым свой беспощадный приговор. Рыцарь чести перевел взгляд с ложи дам на ложу герцога. Его высочество был очень опечален поражением своего любимца, но взгляд его выцветших глаз оставался по-прежнему пронзительно-холоден. Он медленно встал и опустил свой жезл, заканчивая тем самым первый день турнира.

- Как, поиграл ? - вновь обнаружил свое присутствие Лис. - Иди к черту, без тебя тошно, - отозвался я.

- Ладно, Капитан, расслабься. У меня вот тут вопрос возник. То есть возник он еще утром, но я не хотел во время твоих боевых плясок отвлекать.

- Ну что там у тебя?

- Ты не знаешь, какой порядковый номер сейчас свободен на секретной службе ее величества?

- Ты это о чем. Лис?

- Его преподобие граф Херефорд предложил мне подшабашить на английскую разведку. Так что я теперь коллега Джеймса Бонда.

- Не понял ?

- Да что тут непонятного? Бертран Лоншан предложил

мне вновь взяться за ремесло менестреля, но уже под эгидой английских спецслужб. Его преподобие прочитал мне изумительную лекцию о пользе тайной политики и предложил принять в ней активное участие. Погулять, посмотреть, послушать. - Забавное предложение. А что хорошего ты вынес из лекции?

- Хорошего? Двадцать пять солидов на непредвиденные расходы.

- М-да. Что-то я не совсем понимаю этот расклад. В любом случае очень неосторожно со стороны его преподобия. Тебя могли видеть в его окружении.

- Ну и ладно. Мало ли где меня могли видеть. Я же не прикидываюсь менестрелем. Я и есть менестрель. А у аббата, заметь, у аббата, а не у канцлера Англии, работал временно, по найму. Так что с меня и взятки гладки.

- Это ты в подвалах гестапо объяснять будешь.

- Ну тут уж мы как бы посмотрим!

-Да, вот еще, ты не знаешь, зачем Лоншану потребовался личный шпион ? Лис задумался.

- Не знаю. Ну, это мы уточним. А пока что, если не возражаешь, я иду бомбить лавку Ротшильда.

Глава девятнадцатая

Иди по следу денег.

Закон точной войны

Лавка менялы, носящая гордое название "Красный щит", располагалась в пяти минутах ходьбы от главной улицы в кривом переулке, запиравшемся на ночь массивными воротами, окованными толстыми железными полосами. Время еще было раннее, и ворота были открыты, но пара стражников с короткими копьями и тесаками на поясе уже скучала около них на широкой каменной скамье. Они смерили Рейнара безразличным взглядом и, не усмотрев ни в одежде, ни в манерах незнакомца ничего предосудительного, потеряли к нему всякий интерес и вновь занялись игрой в кости, прерванной по случаю появления незнакомого субъекта.

Вывеска лавки изображала червленый щит круглой формы, вызывавший ассоциации то ли с червонцем, то ли с восходящим солнцем японского микадо.

Лис толкнул дверь и вошел, сопровождаемый звоном колокольчиков, укрепленных над дверью.

- Чем могу служить? - Пожилой человек довольно приятной наружности, с темными хитрыми глазами и чрезвычайно характерным носом, поднялся из-за невысокой стойки, приветствуя вошедшего почтительным поклоном.

- Любезнейший, у меня есть тут одна чрезвычайно старая монета, даже не вся монета, а только ее часть, и я хотел бы знать, не могу ли я получить какие-нибудь деньги взамен этого куска.

При этих словах глаза менялы вспыхнули, но, моментально подавив этот странный огонь, он произнес все тем же официально-любезным тоном:

- Если милостивый государь будет так снисходителен ко мне и покажет свою монету, я постараюсь сказать, смогу ли я чем-нибудь помочь ему или, увы, нет.

- Монету? Да, пожалуйста! - Рейнар бросил на стойку обрубок шартрского динария так, словно у него кошелек был забит раритетными деньгами.

Меняла аккуратно взял монетку и поднес ее к глазам. . По тому, как он держал этот кусочек серебра, будто лаская его, можно было уверенно заявить, что цену денег дальний предок Ротшильдов знал не хуже своих отдаленных потомков.

- Удивительное дело, - задумчиво сказал он, завершая свой придирчивый осмотр. - Вы, вероятно, родились с серебряной ложкой во рту. У меня есть точно такой же кусочек. Это значительно повышает цену вашей монеты. - Он открыл какой-то ящичек, достал из него вторую часть монеты и приложил ее к первой. Срез совпал. - К сожалению, у меня нет в лавке таких денег, и если вы будете столь любезны подойти сюда, когда колокола зазвонят к вечерне, я буду рад оказать вам требуемую услугу. - Голова его склонилась в почтительном поклоне, в котором уже угадывалось куда больше, чем дежурная учтивость.

- К вечерне? А не застану ли я ворота закрытыми, когда приду к вам?

- Ворота закрывают позже. Но даже если они будут закрыты, скажете стражникам, что идете ко мне, и у вас не будет никаких хлопот. А теперь позвольте мне откланяться. - Ротшильд снова поклонился, давая понять клиенту, что должен его покинуть.

- Ладно, по рукам. Я приду попозже. - Лис вышел, сопровождаемый звоном колокольчиков.

- Капитан, - окликнул он меня, внимательно следившего за действием пьесы, - к гадалке не ходить, здесь - шпионское гнездо, конспиративная явка.

- Что дальше? Об этом можно было утверждать еще с самого начала.

- Понятное дело, ни за какими деньгами этот Ротшильд не пойдет. Его дом наверняка примыкает к лавке, а хранить деньги в каком-либо ином месте он скорее всего не рискнет. Значит, сейчас он обязательно побежит кому-то докладывать, что явился человек с паролем. Вопрос - кому? Ему бы сейчас хвост повесить. А то, как говорили по поводу Маугли бандарлоги: "Он такой же, как и мы, только без хвоста".

- Дельное предложение. Действуй! Только сам не рискуй.

- Ладно. Повоюем.

Рейнар огляделся, ища укрытие. Переулок был хорошо приспособлен для ведения наружного наблюдения. Строители, обуреваемые благими намерениями сделать город как можно более труднодоступным для штурмующих войск врага, позаботились о том, чтобы нагородить побольше контрафорсов< Контрафорс - каменный выступ стены, предназначенный для ее укрепления.> и резких поворотов, надежно укрывавших защитников во время штурма и нескромных наблюдателей во все остальное время.

Лис, еще в бытность свою специалистом по борьбе с терроризмом, очень хорошо научился пользоваться подобными укрытиями. Осмотревшись по сторонам, мой верный напарник облюбовал массивный карниз дома напротив, украшенный выводком грифонов, грубо высеченных из серого камня. В два счета оказавшись наверху. Лис удобно расположился на спине одного из них, внимательно наблюдая за выходом из лавки менялы.

Ротшильд, в черном плаще и шляпе, выскочил из своего заведения так, будто за ним гнались все черти ада, и, поприветствовав играющих стражников, насколько это было допустимо приличиями, быстро зашагал по центральной улице.

- Отлично, Капитан, сейчас выясним, куда его влечет неведомая сила. - Д0рбиньяк оставил в покое оседланное им чудище и спустился на грешную землю. - Как говорится, тут дело на пять копеек. - Он словил какого-то мальчишку, пробегавшего по улице, и тоном дядюшки Аладдина произнес:

"Мальчик, хочешь гроттен?"

- Хочу, - честно признался босоногий юнец, глядя на Рейнара преданным взглядом.

- Видишь вон того господина в черном плаще?

- Прекрасно вижу, ваша милость.

- Сбегай за ним, погляди, куда он идет. Вернувшись, получишь монетку. Все понял ?

- Да, мой господин.

- Найдешь меня в таверне "Олень и звезда". Мальчишка сорвался с места и бросился зарабатывать свой трудовой гроттен.

- Капитан, у тебя там ребята свободные от несения гарнизонной службы есть ?

- Найдутся. Что нужно?

- Я думаю, надо поставить кого-нибудь проследить за тем, кто будет входить в лавку передо мной.

- Хорошо, не беспокойся. Я выставлю пост. Пока, до связи.

Оставив Лиса дегустировать горячительные напитки в ближайшей таверне, я вызвал Малыша Эда.

- Кто из людей Шамберга сейчас в гостинице?

- Адальберт, Франц, оба Йогана...

- Отлично. Позови мне Адальберта.

Эд, поклонившись, вышел. После возвращения с ристалища Меркадье был мрачен и отвечал нехотя и односложно. По всему было видно, что он осуждает мои действия, и только сознание того, что от этого, может быть, зависит успех предпринимаемых нами усилий, заставлял его дальше оставаться в моем обществе.

Крыть было нечем. Конечно, с точки зрения формальных правил, содеянное мной не являлось каким-то тяжким преступлением, но это было проявлением дурного тона худшего свойства. Как удар ниже пояса в боксе.

Адальберт, коренастый плечистый вояка с открытым благодушным лицом, украшенным густыми фельдфебельскими усами, постучав в дверь, появился на пороге.

- Вы изволили звать меня, ваша милость?

- Да, дружище. Ты, помнится, говорил, что родом из этих мест?

- Верно, ваша милость.

- Ты знаешь, где находится лавка менялы "Красный щит"?

- Конечно, знаю. - Адальберт широко улыбнулся. - В переулке Четырех Грифонов. Я жил неподалеку, в переулке Старой Башни.

- Отлично. Если помнишь, там стоит стража у ворот.

- Как же, помню. Они всегда нас гоняли, когда мы мальчишками там бегали.

- Сейчас, надеюсь, не погонят. Возьми одежду лейтонбургского стражника и ступай туда. Стражники в данный момент напропалую режутся в кости. Разрешаю тебе проиграть до пяти динариев. Если выиграешь - весь выигрыш твой. Задание следующее - взять под наблюдение лавку менялы. Когда колокола отзвонят к вечерне, в нее должен войти господин. Он высокого роста, худощав, носит длинные волосы. В руках у него будет походный посох. Ты должен заметить, а еще лучше опознать всех, кто будет входить в лавку до него и после. Когда этот господин выйдет, посиди еще немного, погляди, не последует ли кто за ним. Если будет возможно, в этом случае задержи, выясни личность. Понял?

- Понял, ваша милость.

- На случай глупых вопросов, ты из Ройхенбаха. Из отряда Норгаузена.

- Как же! Фридрих фон Норгаузен - известный рыцарь.

- Был.

- Что - был?

- Известный рыцарь. Мир праху его. Ладно, ступай.

Адальберт поклонился и направился выполнять задание.

- Капитан, ты там не сильно занят ? - появился на канале связи Лис. - Тут мой тайный агент возвращается.

Мальчишка со всклокоченной шевелюрой бойко протискивался между гулявшими, направляясь к моему напарнику.

- Ваша милость, господин в черном плаще вошел в большой каменный дом в конце улицы, что у монастыря Святой Агаты, - сообщил он, выразительно протягивая руку.

- Что это за дом?

Малец пожал плечами.

- А если подумать ? - Лис опустил в протянутую руку гроттен и, достав еще один, стал крутить его между пальцами.

- Это дом Эрнста Весса.

- Час от часу не легче. А это еще кто такой? - Он кинул вторую монетку своему наблюдателю и уставился на руку, вновь распахнутую для щедрого вознаграждения.

- М-да, вот так и вырастают малолетние грабители, - пробормотал Рейнар, бросая юному вымогателю третий гроттен.

- Эрнст Весе - дворецкий его сиятельства графа фон Брайбернау.

- Понятно. Благодарю тебя. Все, беги порадуй мать своим заработком.

- Дяденька, а вы не могли бы угостить меня кружечкой пива? - немного помявшись, поинтересовался маленький негодяй, честно глядя на Лиса ясным взглядом васильковых глаз.

- Пошел вон, наглец! - начал было д Орбиньяк, но, внезапно расхохотавшись, хлопнул парня по плечу. - Ну, ты ч прохвост. Ладно, будет тебе пиво.

Он поманил к себе румяную толстуху в нарядном переднике, с ловкостью, неожиданной в ее дородном теле, уворачивающуюся от шлепков местных завсегдатаев, и, кинув ей монету, заказал:

- Кружку пива и кусок баранины этому юному криминальному элементу!

Требуемое незамедлительно возникло на столе. Разомлевший от такого угощения мальчуган с жадностью маленького зверька накинулся на ужин, вероятно, также ставший его завтраком, и стал быстро поглощать бараний бок, заливая его потоком темного пива,

- Благодарю вас, добрый господин, - попытался произнести он, старательно пережевывая кусок мяса, каким-то чудом поместившийся у него во рту. - А только я никакой не Мент. Я Курт. Курт из переулка Аптекарей. Рад был услужить вам, ваша милость. Найдите меня, если вам еще что-либо понадобится.

Мальчуган поставил на стол пустую кружку и быстро исчез в толпе выпивох.

Между тем время продолжало свой стремительный бег, и колокол на колокольне Святой Марии зазвонил к вечерне. Тотчас ему отозвались колокола в соборе Святого Петра и аббатстве Святой Агаты. Где-то вдалеке у нижних ворот, вторя первому, тяжко ухнул колокол церкви Всех Христианских Мучеников близ городского кладбища, а робкий дребезжащий колокол тюремной церкви Святого Леонарда завершил этот звон.

- Ну что ж. Капитан, пора.

- Давай, с Богом.

- Интересно, кого наш Ротшильд притащит на хвосте?

- Одно могу обещать тебе точно. Не Брайбернау.

Вскоре Лис был уже в переулке Четырех Грифонов. Три стражника, склонившиеся над скамьей, напряженно следили за путешествиями небольших кубиков, приветствуя возгласами каждый удачный бросок. Один из солдат оторвал взгляд от игры и проводил Рейнара до входа в лавку, затем, потеряв интерес к прохожему, вернулся к прежнему занятию.

Хозяин лавки, похоже, уже ждал гостя.

- Пожалуйста, пожалуйста, дорогой господин. Если вас устроит, я дам вам за монету сто солидов.

Рейнар сдержанно кивнул. Его потрясла сумма, названная хозяином, но чего-то подобного можно было ждать от Ротшильда.

- Если вас не затруднит пройти в соседнюю комнату и подождать, пока я отсчитаю вам деньги, я -постараюсь не заставлять вас долго ждать.

Мой напарник внимательно посмотрел на менялу. Лицо труженика валютного фронта лучилось честностью, как штрих-код швейцарского сыра.

Лис толкнул дверь и вошел. В комнате царил мрак, полный , и абсолютный. Мой друг поудобнее перехватил посох и стал, тихо переступая, медленно обходить комнату.

- Я рад вас приветствовать, господин Талбот, - произнес приятный мужской голос откуда-то из темноты.

- И вам того же, - настороженно буркнул д'Орбиньяк, на всякий случай проверяя, легко ли выходит лезвие.

Говоривший, видимо, услышал характерный звук и поспешил предварить опасения Лиса.

- Граф не сможет прийти. Он ранен сегодня на турнире. Я буду заменять его.

- Почему я должен вам верить?

- Хотя бы потому, что я знаю имя вашего настоящего отца.

- Хорошо. Назовите его.

- Генрих Анжуйский. Его величество король Генрих Плантагенет.

Мы с Рейнаром проглотили языки от удивления. Это для нас было чем-то непредвиденным!

- Хорошо. Я вам верю.

- Хотите что-нибудь передать его сиятельству?

- Да. Передайте ему одну фразу. Скажите, что смерть - есть сон.

- Смерть - есть сон? Что значит эта фраза?

- Знающий - поймет.

- Хорошо, я передам. Что-нибудь еще?

- Все.

- Тогда слушайте вы. Быстро, как только сможете, возвращайтесь в Англию. Возле Лондона есть небольшой замок, носящий название Экстер. Найдите ферму Уэкомб близ этого замка. Она принадлежит некоему Джону, носящему ныне имя Джона из Уэкомба. Вам надлежит найти его.

-Ладно. Что дальше?

- Покажете ему знак, который я вам сейчас дам. Вы должны вместе проникнуть в Венджерси и найти доступ в потайной зал. Насколько нам известно, вы неплохо знаете этот замок,

- Неплохо, - соврал Лис.

- Джон тоже знает его. Он поможет вам найти посох императора Феодосия. Вы знаете, куда доставить его. Хозяин лавки отсчитает вам деньги. Если понадобится еще - дайте знать обычным способом. А теперь протяните руку.

Рейнар вытянул руку.

- Держите.

Кожаный кругляш лег в раскрытую ладонь д'Орбиньяка.

- Теперь прощайте, Джордж Талбот, Дверь за спиной Лиса тихо отворилась, и в дверном проеме появилась безукоризненно честная физиономия Ротшильда.

- Дело сделано, мой господин. Деньги пересчитаны и ждут вас. Я надеюсь, вы тут не скучали?

- Ну что ты, я веселился здесь как сумасшедший. Прямо весь изошелся от смеха. Ладно. Где там твои деньги?

- Ждут вас, как я уже говорил.

-- Давай.

Ротшильд протянул Лису туго набитый кошель.

- Желаете пересчитать?

- Я верю тебе, приятель. Ты честный человек. - Мой друг изобразил самую голливудскую из имеющихся в его арсенале улыбок и похлопал менялу по плечу. - Господь вознаградит тебя за твою честность. Делаю пророчество. Пройдет каких-то шестьсот - шестьсот пятьдесят лет, и твои потомки будут богатейшими людьми в мире.

- Спасибо на добром слове, мой господин. Боюсь даже верить таким словам.

- А ты не бойся. Ничего не бойся. - Лис еще раз похлопал менялу по плечу и вышел на улицу.

Один из стражников, хлопотавших у ворот, внимательно посмотрел на человека, вышедшего из лавки, но тут же отвел глаза в сторону.

- Але, Лис, как там твои дела ?

- Нормально, Капитан. Чрезвычайно содержательная встреча!

- Это верно. Теперь мы знаем, что ищет Лейтонбург и что ему нужно от маркизы.

- А, это ты о костылях императора Феодосия? Кстати, что это такое?

- Понятия не имею. Видимо, что-то очень ценное. Во всяком случае, очень древнее. Минимум лет на сто старше короля Артура.

- Ого! Ты хочешь сказать, что его высочество съехал крышей на антиквариате?

- Я не совсем понял, что ты имеешь в виду, но, по-моему, - нет. Да, вот еще. Что за сувенир тебе подсунул этот Гудвин, великий и ужасный?

- И то сказать - сувенир! Какая-то дешевая кожгалантерея.

- Ладно, давай показывай.

Скорее всего это был амулет. Или талисман. Или еще какая-нибудь игрушка из этого набора. Округлый кусок толстой кожи был покрыт каким-то странным узором, испещренным древними рунами скальдов.

- Инструкция по пользованию не прилагается?

- Увы, нет.

- Весьма странно. За немцами обычно такого не водится. Ничего. Пока запишем в непонятное. Встретим мага - напомни мне узнать у него, что это за штуковина. Что ты намерен делать дальше?

- Как что? Буду играть в Джеймса Бонда. Попробую протиснуться в замок. Там сейчас менестрели нарасхват.

- Хорошо. Удачи. Держись на связи.

Я расслабился и опустился на свое ложе.

Итак, Талбот - де Вердамон - Барентон исчезал, растворялся в тумане истории, и на его месте возникала новая фигура - Джордж Плантагенет. Бастард короля Генриха. Последний из сыновей, оставшийся верным своему отцу. Мечтал ли он завладеть отцовским наследством или же мстил за отца? Узнать это теперь не представлялось возможным. По закону Джордж не имел никаких прав на корону, но Англии всегда везло на бастардов, и кто знает, каким путем собирался этот человек преодолеть все ступени, отделявшие его от трона. В любом случае он, как и любой, ставший на тропу мести, должен был помнить, что на всякий случай ему следует запастись двумя гробами. Для жертвы и для себя.

В дверь постучали, и Адальберт, сменивший кожаный доспех стражника на свой обычный наряд, протиснулся в комнату.

- Ваша милость, вы не спите?

- Нет, дружище. Как наши успехи?

- Все в порядке. Все сделано, как вы велели. В лавку, кроме хозяина и названного вами господина, никто не входил. После того как меняла вернулся, лавка не открывалась для посетителей. Я специально проверял несколько раз. Все было закрыто. Господин, о котором вы говорили, пришел вскоре после того, как зазвонили к вечерне. Пробыл он в лавке недолго.

"Минут десять", - про себя отметил я.

- Когда же он ушел, - продолжал Адальберт, - из лавки появился еще один господин.

"Понятно, значит, в лавке есть черный ход", - подумал я.

- И кто же это был? Вы выяснили, кто это был?

Адальберт почесал затылок:

- Когда этот, второй, вышел из лавки, ворота уже были закрыты. Он подошел к посту, и я хотел его остановить. Но оба стражника сразу бросились открывать ворота.

- Они узнали этого человека?

- Да! Это был егермейстер его высочества Вальтер фон Шелленберг.

- Понятно. Что и следовало доказать. Спасибо, Адальбер. Ты очень мне помог. Сейчас можешь идти. На вот возьми динарий, выпей за успех нашего безнадежного начинания. Адальберт взял монетку и повернулся, собираясь выходить.

- Да, вот еще" ваша милость, там внизу господин Арсул. Он пьет за встречу с земляками. Так вот, молодой господин говорит, что его высочество сделал предложение его брату поступить в гвардию лейтенантом<"Лейтенант" - подобного звания в XII веке не существовало. Здесь "лейтенант" означает должность заместителя командира отряда. Лейтенант гвардии вел отряд в 30-50 копий.>.

- Прекрасно. Передай Арсулу: пусть Росс принимает предложение.

- Слушаюсь, ваша милость. - Адальберт поклонился и вышел.

Я вновь остался один. На душе было тошно, и кошки точили об нее свои когти с каким-то садистским наслаждением.

Если рассуждать здраво, я сделал совершенно верный шаг. Устранив одного из самых опасных противников, я получил не просто мелкую тактическую выгоду, я получил плацдарм для развития стратегического наступления в глубь позиций врага.

Пока что события развивались успешно. Пожалуй, даже слишком успешно. Самое время было ждать контратаки. Конечно, пока что наши действия не могли доставить Лейтон-бургу особого беспокойства, пока что его высочество вряд ли мог проследить взаимосвязь между творящимися у него под носом безобразиями. Впрочем, он вполне мог еще не заметить их. Кроме, конечно, Брайбернау. Атаку в этом направлении его высочество не мог не заметить. Значит, ответный удар стоит ждать именно здесь. Что ж, будем ждать.

Завтрашний день сулил начало настоящего сражения.

Появляться на ристалище я не собирался. Приз турнира меня не интересовал, а насчет того, кто станет его королевой, - я мог делать ставки. Прелестное личико леди Джейн мелькало вчера в свите принцессы Матильды, и мне даже показалось, что, когда я проезжал мимо богато разукрашенной ложи прекрасных дам, она одарила меня той своей улыбкой, за которую хочется сражаться и умирать. А может быть, мне это просто показалось.

Вздохнув, я вызвал Лиса. Для моего друга не существовало неприступных стен, точно так же для него не было запертых ворот.

Рейнар перебирал струны мандолы, напевая:

Барон Жермон поехал на войну.

Его красавица жена

Осталась ждать, едва жива

От грусти и печали.

Судя по всему, выступление гайренского менестреля имело большой успех.

- Лис, передохни пару минут.

- Капитан, что тебе нужно? Я только распелся. Я, между прочим, работаю. Как, ты считаешь, мне лучше свить гнездо здесь или по-прежнему сшиваться в аббатстве Святой Агаты ?

- Не злись, я на минутку. У меня есть странное чувство, что завтра его высочество вплотную заинтересуется моей подрывной деятельностью.

-Почему ты так решил?

- Потому что я разворошил змеючник, а принц Оттон не тот человек, чтобы спускать кому-то подобные фокусы просто так. Значит, надо ждать гостей.

- И что ты думаешь делать?

- Пока ничего. Как говорится: "Ввяжемся в драку, а там разберемся". Во. всяком случае, если со мной что-то случится, бери командование на себя.

- Тоже мне, сказал. Это и ежу понятно.

- А если понятно, то не забудь поздравить нашего друга фон Шамберга с новой должностью. Он-то еще не знает, что ты тоже за наших играешь!

Глава двадцатая

Если у вас нет проблем - ищите женщину.

Анна де Бенль

Зала герцогского замка была полна народа. В ней царило то странное оживление, которое вообще свойственно окончанию любого мало-мальски крупного соревнования. Участники, тренеры и родственники, почитательницы, застывшие в ожидании приветливого взгляда, словно гончие перед броском, - все это, конечно, со скидкой на куртуазный двенадцатый век, имело место быть в этой зале.

О, этот куртуазный век! Конечно, здесь, в Германии, нравы были более грубыми и отношения менее изысканными, чем, скажем, в умопомрачительной Тулузе, но все же и здесь на дворянина, предлагающего руку даме своего сердца, не вытерев ее предварительно после куска жареной оленины о шерсть ближайшей собаки или хотя бы об штаны, смотрели как на неотесанного мужлана.

Ах, что за взгляды здесь дарились, что за вино тут лилось, что за песни распевали сладкоголосые менестрели, переполненные впечатлениями от сегодняшних поединков, как пчелиный улей медом. Боже, как фонтанировал источник их вдохновения, исторгая одну за другой новые и хорошо забытые старые песни - что, в сущности, одно и то же - об отваге рыцарей и о несомненной прелести прекрасных дам.

Честно говоря, я не совсем понимал бытующую здесь манеру петь пятнадцать-двадцать песен одновременно в разных концах залы. По-моему, это несколько мешало воспри--ятию текста, но, как известно, в чужой монастырь со своим уставом лучше не соваться. К тому же я не замечал, чтобы это как-то мешало петь моему напарнику. Вообще сомневаюсь, чтобы что-то могло помешать ему петь.

Однако сейчас перед ним стояла несколько другая задача, и потому славный гайренский менестрель слегка нервничал. Признаться, было от чего. На вечеринке присутствовало большинство отважных рыцарей, ломавших копья в сегодняшних схватках, но увенчанного лаврами победителя, размахая из размахаев, нашего милого фон Шамберга, здесь не было.

Пока Земля еще вертится,

Господи - твоя власть! -

Дай рвущемуся к власти

Навластвоваться всласть.

Лис наклонил голову к грифу мандолы, легкими движениями перебирая ее струны так, что, казалось, музыка является неотъемлемой частью тех потрясающих душу слов, которые негромко выпевал он.

Дай передышку щедрому,

Хоть до исхода дня,

Каину дай раскаянье...

И не забудь про меня.

Может быть, привлеченные негромкими словами песни, а может быть, пораженные этими словами, прекрасные дамы и благородные кавалеры в неестественном для столь импульсивного времени молчании внимали игре менестреля, даже не обращая внимания на небольшое космогоническое несоответствие.

Вертится Земля или же, наоборот, стоит как вкопанная, кому сейчас было до этого дело?

- Вы гений! - Грузное, как танк Большой земли, рухнуло на скамью рядом с Лисом нечто живое, отчего сидевшие на другом ее конце были вынуждены невольно подскочить. - Эта песня! Клянусь причастием, я никогда не слышал ничего подобного! Это просто замечательно! - Необъятное чрево рыцаря было обтянуто зеленой туникой, усеянной серебряными лилиями, отчего неуловимо напоминало цветущий холм. - Кстати, мой друг, не видел ли я вас когда-нибудь раньше?

- Почему бы нет? - бойко отвечал Лис, перехватывая , на лету инициативу. - Вполне могли видеть. Скажем, в Святой Земле. Вы бывали в Святой Земле?

Если бы рыцарь немного поднатужился, ему бы не пришлось гонять свою полупьяную мысль так далеко. Ни в чумных бараках Антиохии, ни под злосчастными стенами Сен-Жан д'Акра, ни на Арсуфской возвышенности он не мог видеть лица доблестного Рейнара Л'Арсо д'0рбиньяка. Для того, чтобы вспомнить этот отважный лик, опаленный ветрами дальних странствий, ему достаточно было вернуться на несколько дней назад в ольденбургскую гостиницу "Черный орел". На наше счастье, он не сделал этого мысленного усилия.

- Да-а-а! - произнес барон фон Кетвиг и задумался ; минут на пять.

- Если вы не возражаете, я еще спою? - спросил Лис, настраивая мандолу.

Рыцарь молчал, погруженный в свои мысли, и только вздымавшийся, словно при землетрясении, холм, усеянный лилиями, свидетельствовал о том, что его милость все еще находится среди живых.

Шлем, да панцирь, да седло,

Бинт, бальзам, примочка, -

разносился по зале голос Рейнара, вплетаясь в общее многоголосье.

Есть такое ремесло -

Рыцарь - одиночка.

Путешествуй там да сям,

Выручай кого-то,

И все время действуй сам -

Вот и вся работа!

- Да! - перебивая сольный номер моего друга, повторил как-то вдруг помрачневший барон. - Там нам пришлось несладко! Представляете, мой друг, под Сен-Жан дАкром в лагере был такой голод, что пришлось съесть почти всех своих коней. Коней! Вы понимаете! Ну да, конечно, вы же сами там были!

Лис не стал разубеждать опечаленного рыцаря, а просто замолчал, наигрывая какую-то грустную мелодию. По-моему, из Мореконе, но, может быть, я ошибаюсь.

- До сих пор не могу без содрогания вспоминать эти дни. Эти коренья, которые приходилось выискивать, чтобы не сдохнуть с голоду, чайки из-за которых разыгрывались сражения под стать тому, что было под Проклятой башней перед ее падением. Поверите ли, мой друг, я тогда был худ, ну вот как вы сейчас...

- Капитан, пока любезнейший барон вкратце пересказывает мне перипетии третьего крестового похода, ответь мне, пожалуйста, где я, по-твоему, должен искать нашего доблестного союзника?

- Не могу тебе сказать. В городе он остановился на улице Медников, дом Красных Решеток, но, думаю, что там его сейчас нет. Насколько я понял со слов его братца, он должен быть сейчас в замке.

- Трогательно. Ты бы видел этот замок изнутри. В нем пять лет, пока кто-то догадается, что ты здесь, партизанить можно, а уж разыскивать кого-нибудь без путеводителя - пустые хлопоты. Что называется, не тратьте, кумэ, силы, идыть на дно.

- Сережа, я все понимаю, но что ты предлагаешь?

- Да ничего я не предлагаю. Просто жалуюсь на жизнь свою мотузяную. Арсул, как можно догадаться, уже ушел?

- Правильно догадываешься.

- Ну просто песнь. О вещем Роланде и семи богатырях. Слушай, а может, твоя маркизка знает, где его искать? Он же у нее якобы официальный кавалер ? Кстати, ты много пропустил, не оставшись на коронацию королевы сегодняшнего дня.

- Ею стала леди Джейн, я знал это еще в Шамберге. Росс обещал съесть седло, если произойдет иначе.

- Занятная должна быть картина. Но седлу его ничего не угрожает, вот сердце его - это да, должно быть, разбито вдребезги и пополам.

- Лис, это ты о чем ?

- Потом расскажу. Меня тут Кетвиг донимает.

Глыбообразный барон упорно дергал моего верного напарника за рукав, всячески домогаясь его внимания.

- Скажите, мой друг, - зашептал он, склоняясь к самому уху менестреля, - как вы думаете, я еще могу нравиться дамам?

Лис критически осмотрел мощные телеса своего соседа:

- Конечно, я не могу отвечать за дам, но, по мне, вы очень представительный мужчина.

Мой друг безбожно кривил душой. Представить, чтобы кто-нибудь из изящных дам обратил внимание на такое человеческое образование, а еще и признал в нем мужчину, было сложно.

- Что, правда? - обрадовался Кетвиг. - Но мое чертово брюхо...

- Поверьте мне, пустое. В смысле, не брюхо пустое, а сомнение, - заливался соловьем гайренский менестрель. - Бесспорно, вы несколько раздались... в плечах после Сен-Жан дАкра, но, согласитесь, вы ведь не зеленый юнец, чтобы поражать прекрасных дам ясеневой стройностью. Вы - зрелый мужчина и должны выглядеть как закаленный в битвах воин!

Как должен выглядеть зрелый мужчина, закаленный в битвах, мой друг дипломатично умалчивал, но, впрочем, барон это и не уточнял.

- Вы так думаете? - обрадовался он, услышав то, что втайне надеялся услышать.

- Ну конечно, - ничтоже сумняшеся продолжал Лис. - У нас в Гаскони - я, знаете ли, родом из Гаскони - так и говорят: "Хорошего человека должно быть много!" Вот меня, к примеру, много вверх, а вас - много вширь. Только и всего!

Утешенный и обласканный словами моего хитроумного "гасконца", фон Кетвиг буквально расцвел, как одна из тех лилий, что во множестве украшали его тунику.

Однако радостная эйфория длилась недолго. Грузный рыцарь опять погрустнел и, подперев могучим кулаком все шесть своих подбородков, трагически пробормотал: "Да, но ведь она так прекрасна!.."

- Если вашей милости будет угодно сказать, о какой даме идет речь, вполне возможно, я присоединю свои восторги к вашему восхищению. Пока же мне остается только верить вам на слово.

Я мысленно улыбнулся. Когда Сережа желал кого-то разговорить, он мог раскрутить на это даже автоответчик.

- Вы были сегодня на турнире? - осведомился барон. - Впрочем, что я спрашиваю? Конечно же, были... В таком случае вы, безусловно, ее видели. Просто не могли не видеть! Она затмевала всех своей красотой.

Он замолчал и тоскливо уставился на пирующих, как будто внутренне осуждая их неуемное веселье.

- Я много видел женщин на своем веку, - вновь завелся он в элегическом экстазе, - но таких, как она...

- Постойте, давайте я попробую угадать, - прервал лирические излияния соседа неугомонный менестрель. - Вы говорите о леди Джейн Эйстон, маркизе Венджерси?

- Да, о ком же еще? Разве там был кто-то еще, кто мог сравниться с ней прелестью черт и грацией движений? Впрочем, что я вам рассказываю? Вы же сами видели ее.

"Мил-человек, - думал Лис, поглаживая короб мандолы, - да кабы знать тебе, что эту самую "отраду очей твоих" ты не так давно по лесам да болотам от Ройхенбаха до самого Лютца разыскивал, что бы ты тогда здесь спел? А впрочем, наверняка что-то бы спел".

- Мое сердце заходится от одной мысли, что я когда-то смогу, ну, скажем, - мечтательно вперя взгляд в бесконечное далеко, - поцеловать ей руку, - продолжал барон.

"Ну, скажем, поцеловать руку, - цинично усмехнулся Рейнар, - а подумаем и обо всем остальном".

Как бы то ни было, любовная лирика фон Кетвига грозила занять весь остаток вечера, плавно перетекшего в ночь, а дело все еще не двигалось с мертвой точки.

- Так что вам мешает, ваша светлость? - осведомился Лис. - Конечно, леди Джейн неприступна, как сама цитадель Сен-Жан дАкра, но ведь и она пала. Что вам мешает? Любая женщина любит обходительность и куртуазное обращение. Начните прямо сейчас. Кто знает, быть может, вас ожидает желанная победа?

- Вы, несомненно, правы, мой друг, но... - внезапно пал духом ободренный было барон, - а как же фон Шамберг?

- А что фон Шамберг? Он не более рыцарь, чем вы. А в чем-то, я уверен, вы его даже превосходите, - заверил Сережа. "Например, в весе", - мысленно завершил я фразу.

- Вы так думаете? Мой друг, вы буквально возвращаете меня к жизни! Эх, если бы сегодня на турнире у меня был конь, способный не только выдерживать мой вес, но и скакать, как подобает доброму рыцарскому скакуну, я бы, пожалуй, показал этому счастливчику Росселину, кто такой барон Вилли фон Кетвиг!

"Ну, если бы да бабке то, что есть у дедки, - она бы и бабкой не была", - усмехнулся Лис.

- Какая разница, господин барон? Военная фортуна переменчива, а рыцарская доблесть неизменна. К тому же человеческая душа - потемки, я уж не говорю о душе женщины. Случилось так, что фон Шамберг сразил вас на ристалище. И что с того? Быть может, в любви вас ждет успех? Дерзайте! Женщины любят отважных.

- Да, вы правы! Как всегда правы! - окончательно приободрился наш ройхенбахский знакомец. - Я должен действовать, - грозно произнес он, обрушивая свой пудовый кулак на столешницу, отчего посуда на ней пришла в несусветный беспорядок, что, впрочем, ничуть не смутило свирепого воителя. В глазах его полыхало хваленое тевтонское неистовство, изрядно подогреваемое нерастраченным любовным пылом. - Мой друг, могу ли я рассчитывать на вас?

- Смотря в чем. Если, скажем, вы решили похитить ее сиятельство и увезти эту даму в свой замок - то, безусловно, нет. А во всем остальном, если это, конечно, не противно законам дворянской чести, то пуркуа бы и не па?

- Простите, я не совсем вас понял?

- То есть - почему бы нет. Это я от волнения заговорил по-нашему, по-гасконски.

- Благодарю вас, вы возвращаете мне жизнь.

- Да, Господи, по пустякам не стоит благодарности!

- Я предлагаю вот что. Вы певец, и, надо сказать, превосходный певец. Почему бы вам не сходить к госпоже маркизе и не спеть для нее? Уверен, ваши песни не могут не тронуть ее. Как вы думаете, она любит песни?

- Обычно женщины любят песни, - ушел от прямого ответа Лис.

- Я тоже так думаю. Так вот. А там, как-нибудь между прочим, скажите леди Джейн, что это я, сраженный ее несравненной красотой, послал вас к ней. Ну как вам мой план? - робко осведомился барон, краснея на глазах.

- План неплох, но тут есть одно "но"...

- Да, конечно, - засуетился фон Кетвиг, доставая из кошеля, висевшего у него на поясе под брюхом, несколько монет и протягивая их Рейнару. - Вот тут пять солидов. Надеюсь, этого хватит.

Лис встал в гордую позу, долженствовавшую символизировать оскорбленную добродетель, и патетическим тоном произнес:

- Я благородный дворянин и не беру денег за дружескую помощь!

Рыцарь цветущего холма с нескрываемой благодарностью посмотрел на гайренского менестреля, намереваясь что-то сказать в свое оправдание.

- Разве что в знак моего неизбывного почтения к вам, - завершил фразу мой неподражаемый друг, сметая золото с широченной рыцарской ладони подобно пронесшемуся торнадо. - Но я веду речь о другом, - как ни в чем не бывало продолжил он. - Я понятия не имею, где искать несравненную маркизу Венджерси.

- Ну, это совсем просто. Она в нижней крепости, в Старшей сестре. Там, знаете ли, три одинаковые башни. Старшая сестра, Средняя и Младшая. Ее апартаменты рядом с покоями принцессы Матильды. Впрочем, не беспокойтесь, я сам проведу вас. Иначе вы просто не сможете туда пройти. На ночь все внутренние ворота закрыты, и без пропуска его высочества вас никто не пропустит.

- А вас?

- Ну, во-первых, у меня есть пропуск, а во-вторых, здесь каждая собака знает барона фон Кетвига.

- Что ж, отлично, - согласился Лис, забрасывая за спину свою неизменную мандолу и беря посох.

- Как ты думаешь, Капитан, не поздновато ли к ейной сиятельстве ввалиться попеть песенок?

- Думаю, поздновато. Но вполне возможно, что она не спит. Сегодня ночью в округе вообще мало кто спит. В крайнем случае вернешься несолоно хлебавши.

- Ну, не совсем несолоно. Пять солидов тоже на дороге не валяются. Знаешь, Капитан, мне чем дальше, тем больше нравятся местные нравы. Благодарное население готово оплатить каждый мой шаг, безразлично, в какую бы сторону я ни пошел.

- Мой славный мсье, лишь бы ты не забыл по дороге, что мы все-таки прибыли сюда не для того, чтобы выставить из монет местную знать.

- Вот кто бы уж говорил, - возмутился Сережа, - ты сколько из беднеющего на глазах германского рыцарства денег вытряс, раскидывая тузов направо и налево? Ты думаешь, я не знаю, каким фокусам тебя старина Бринат учил ? Вот то-то же.

Пока фон Кетвиг, сопровождаемый моим напарником, пробирался через катакомбы замковых переходов, мы еще долго продолжали эту беспредметную перепалку, направленную более на то, чтобы придать беглость мысли и ясность разуму, изрядно притомившемуся за сегодняшний день. Несколько раз позднюю парочку окликали бдительные часовые, но, разглядев приметную фигуру лисовского спутника, успокаивались и безропотно открывали ворота. Воистину барон был несколько массивным, но, безусловно, универсальным пропуском.

- Кстати, Мик Джаггер, - вдруг вспомнил я, - и почему, собственно, этот пылкий воздыхатель околачивается в Трифеле, когда ему надлежало транспортировать в Ройхенбах раненого товарища?

- На этот вопрос может быть два ответа. Либо фон Меренштайн здесь, либо где-то на ольденбургском кладбище. Чего мудрить, вы его здорово приложили. Но вот что я тебе точно скажу, так это то, что Малышу Эду лучше поменьше светиться на городских улицах. Однако похоже, что мы уже пришли.

Циклопическое сооружение, именуемое Нижней Крепостью, возвышалось на отвесном утесе, занимая всю его свободную площадь. Не знаю уж, кому пришла в голову светлая мысль окрестить угрюмые романского стиля зубчатые башни сестрами, но то, что эти сестры были изрядными толстухами, - было несомненно.

Соединенные стеной, высившейся ярдов на тридцать над обрывистой скалой, они стояли, замерев в мрачном своем хороводе.

- Кто идет? - устало окликнули спутников с крепостной стены.

- Барон Вилли фон Кетвиг, - рявкнул рыцарь, напуская на свое истомленное любовной тоской лицо грозный вид.

- Ну да, конечно, ваша милость, теперь я узнаю вас, - отозвался стражник, - а с вами кто?

- Мой друг, наглец! Открывай ворота, если не хочешь получить по загривку.

- Да вы не извольте беспокоиться, господин барон, - доносилось из-за массивной калитки, проделанной в воротах, - сейчас открою, ваша милость. А что интересуюсь, так сами понимаете, служба!

Послышался скрежет замка, стук убираемого засова, и калитка отворилась.

- Приветствую вас, господин барон. - Широкая рожа стражника расплылась в улыбке. - Вы, часом, не в Старшую сестру?

- Тебе-то что за дело? - возмутился фон Кетвиг.

- Да никакого дела, - пожал плечами патрульный, - я на предмет того, закрывать калитку или подождать, пока вы обратно пойдете? Сами же слышали, как ключ туго ходит. Давно замок смазать пора. Да все руки не доходят.

- Закрывай, дурень, - рявкнул на него влюбленный рыцарь.

- Как прикажете, - пропуская ругательство мимо ушей, отозвался полусонный вояка и вновь стал звенеть ключами..

- Я буду ждать вас здесь, во дворе, под открытым небом, - возбужденно зашептал толстяк, когда этот необычный дуэт приблизился к каменной толстухе, в ужасе замершей на самом краю бездны. - Если понадобится, я буду , ждать здесь до утра, но я вас умоляю, принесите мне хотя бы слово, хотя бы кивок от этой прекрасной дамы, которую язык не поворачивается назвать моей. - Я сделаю все, что в моих силах, барон, - развел рука-: ми Лис, - вы же понимаете, я не Господь Бог.

- Я верю в вас, мой друг! - Фон Кетвиг попытался хлопнуть Рейнара по плечу, но предусмотрительный "гасконец" мягко ушел от этого проявления дружеских чувств.

Лестница, ведущая наверх, в жилые помещения, была скупо освещена факелами, дававшими, кажется, больше копоти, чем света. Как только лисовские шаги застучали по каменным ступеням, под сводами раздался тяжелый вздох и унылый юношеский голос с неизбывной тоской произнес:

- Ну вот, опять к нам. Ну сил же никаких нет! Прямо паломничество какое-то. Эй, кто бы ты ни был, остановись! - все тем же скучающим тоном заученно произнес голос, сопровождая слова звуком обнажаемого меча. - Если ты не рыцарь, то немедля поворачивай обратно, или, клянусь шпорами святого Георгия, я изрублю тебя в труху. А ежели ты рыцарь, то приди и сразись со мной, ибо я, опоясанный рыцарь Арсул фон Шамберг, торжественно заявляю, что ты не ступишь и шагу далее, чем я стою, пока тебе не удастся поразить меня! - Закончив эту фразу, Арсул вновь тяжело вздохнул и стал ждать ответа.

- Ба! Котенок стал молодой рысью! - удивился мой напарник. - Как это я упустил из виду? - Арсул, дорогой мой, - проникновенно начал Рейнар. - Будь добр, спрячь свой меч в ножны. Я, конечно, рад и от души поздравляю тебя с рыцарскими шпорами, но, ради бога, не заставляй меня сделать с тобой то, что мой добрый друг Вальдар Камдил сделал с твоим доблестным братом близ одного известного тебе моста.

- Кто произносит тут имя Вальдара Камдила? - с деланной суровостью произнес молодой Шамберг. - Ну-ка покажись?

Лис вздохнул и, пробормотав: "Ох, болят мои старые раны", стал подниматься вверх, с видимой натугой опираясь на посох.

Арсул во всей своей воинственной красе стоял в проходе, сжимая меч.

- Так, - возмутился мой добрый напарник, поудобнее перехватывая посох, - слов мы не понимаем и оружие убирать не хотим.

- Почему я должен вам верить? - угрюмо осведомился юноша, продолжая угрожающе выдвигать вперед вооруженную руку.

- И действительно, почему? - согласился Лис. - Может быть, вот поэтому? - Он быстро запустил пятерню под плащ. Точнее, попытался запустить. Острие меча остановилось как раз вровень с его горлом.

- Не так быстро. Я прошу вас, не делайте резких движений, даже если вы величаете себя другом Вальдара Камдила.

- Хорошо, настройку борзометра отложим до следующего раза, - вздохнул д'0рбиньяк. - Арсул, будь любезен, под плащом у меня на поясе висит стилет. Возьми его и отнеси маркизе, она даст тебе на мой счет все необходимые рекомендации.

Не убирая меча от лисовского горла, младший Шамберг осторожно вытащил из-под плаща менестреля уже знакомый нам стилет и внимательно осмотрел его.

- Да ты иди"иди. Не сомневайся. Что ты его рассматриваешь? На нем ничего не написано.

- Вижу, что не написано, - огрызнулся Арсул, опуская меч и как-то внезапно смягчаясь. - Не могу я туда идти. Брат безмерно опечален. Велел тревожить только в самых крайних случаях.

- Это из-за невесты, что ль?

- Конечно, из-за нее. Кто же знал, что девушка, которая сидит рядом с маркизой, и есть фрейлейн Лота. Брат же ее никогда не видел. Теперь, конечно, свадьбе не бывать.

- Да, скандал вышел первостатейный, - согласился Лис.

- А и то сказать, как по мне, так леди Джейн куда как краше.

- Ну, это несомненно. Твой брат, как я понимаю, того же мнения?

Арсул как-то странно вздохнул, кивнул в знак согласия и глубоко задумался.

- Капитан, тебе не кажется, что мы накликали на Трифель и его окрестности небольшую социальную катастрофу? У всех мужчин здесь наглухо рвет крышу от прекрасных глаз маркизки. Впрочем, кому я это говорю? Ты же сам из этих. - Он покрутил пальцем у виска. - Правда, пока, я думаю, самый удачливый. А может быть, и нет. Кто его знает, чем они там сейчас занимаются?

- Сережа, не доставай, лучше скажи, ты ночевать на этой лестнице собрался или как? - раздраженно прервал я словоизвержения своего напарника.

- Или как. Сейчас еще разок штурманом.

Мой друг выразил на лице самое участливое выражение и осведомился у молодого рыцаря:

- Ну что, надумал?

- А, ладно, была не была, - махнул рукой молодой рыцарь.

Он поднялся вверх и постучал в дверь.

- Да, да, входи, Арсул, - раздался из-за двери певучий голос леди Джейн. Дверь отворилась.

- И тут я подъезжаю к нему и - хрясь топором по шлему! Он вдребезги, голова - пополам, кровь - во все стороны! - послышался на лестнице знакомый голос Росса.

"Милейший барон умеет развлечь прекрасную даму", - усмехнулся я, и на душе моей как-то отлегло.

Через минуту Арсул вновь спустился вниз и сообщил:

- Входите, господин Рейнар. Вас ждут.

Прекрасная маркиза сидела на высоком резном табурете, обтянутом дорогим венецианским бархатом, и что-то вышивала шелками. Она сменила дорожный плащ на дорогое изысканное платье, подобающее ей по титулу и положению, отчего казалась еще краше, хотя это было и невозможно. Судя по лицу, она невыносимо хотела спать.

- Рада представить вам, барон, этого достойного господина. Он не кто иной, как шевалье Рейнар JIApco д'0рбиньяк, ближайший друг и верный спутник благородного рыцаря Вальдара Камдила. Насколько я могу понимать, в том деле, которое мы задумали, господин д'0рбиньяк - второй человек после мессира Вальдара.

Лис согласно кивнул. Барон, насупившись, смерил взглядом фигуру менестреля.

- Пусть вас не обманывает его наряд, - продолжала леди Джейн, - он более доблестный воин, чем большинство тех, кто ломал сегодня копья на ристалище.

- Если вы действительно близкий друг госполина Вальдара, - негодующе произнес Росс,- то, может быть, вы скажете, что это он натворил сегодня на турнире?

Лис покачал головой.

- В свое время он сам вам все объяснит. Скажу только, что так было необходимо. Ибо мой друг никогда бы не позволил себе такого без крайней необходимости. И еще. Я вам скажу, что этот удар был для него во сто крат больней, чем для любого, кто смеет осуждать его сегодня.

- Хотелось бы верить, - пробормотал Росс, все еще неодобрительно взирая на моего защитника. - И все же он поступил очень нехорошо.

Рейнар промолчал и только пожал плечами.

- Мессир Вальдар послал вас узнать, как идут мои дела? -предугадала вопрос леди Джейн. - Я разговаривала с принцессой, но она пока что не может поверить тому, что я ей говорю. Ей нужны факты.

Я опускаю последующие полчаса разговора. Они не имели непосредственного отношения к делу, хотя по их окончании лед, громоздившийся непроходимыми торосами между двумя доблестными соратниками, незаметно сошел на нет, и незлобивый по натуре барон уже именовал Лиса не иначе ; как "дружище Рейнар".

- Да, кстати! - хлопнул себя по лбу гайренский менестрель, собравшийся было уходить, - Там внизу, у входа в башню, стоит ошеломительный толстяк, который обещался не сходить с этого места вечность и еще немножко, только бы заслужить тень вашего благосклонного взгляда, ваше сиятельство.

- Его герб - зеленое поле, усеянное серебряными лилиями? - деловито осведомилась леди Джейн. - Что-то вроде того, - отозвался Лис. - Во всяком случае, его туника выглядит именно так.

- Фон Кетвиг! - зарычал Росс, хватаясь за меч.

- Как же, я заметила этого рыцаря еще днем на ристалище. Он так озирался на ложу прекрасных дам, что я уж было начала опасаться, не взбредет ли ему в голову мысль въехать туда на своем тяжеловозе.

- Клянусь шпорами святого Георгия, сейчас он у меня узнает, что такое хорошие манеры! - бушевал фон Шамберг, порываясь уйти. - Я вспорю ему его жирное брюхо!

- Не стоит, - медленно и тихо произнесла маркиза Венджерси, делая своему отважному паладину знак сесть и успокоиться. - Не стоит, - повторила она, и в глазах ее зажегся какой-то хищный блеск. - Он безопасен, а может быть и полезным. Передайте ему, мой славный господин Рейнар, что при упоминании его имени я улыбнулась.

Глава двадцать первая

Сколько великих дел совершено лишь для того, чтобы исправить маленькие ошибки.

Наполеон Бонапарт

Приглашения на пир, следовавший за турниром, я, честно говоря, не ждал. Поэтому когда расфранченный слуга с гербом Штауфенов на одеянии постучал в мою дверь, я был несколько удивлен.

"Ну вот, началось! Не иначе как его высочество желает внести меня в праздничное меню".

Велев людям Шамберга отдыхать, я принял надлежащий вид и, пристегнув к поясу кинжал, зашагал вслед за посыльным.

Малыш Эд, следуя за мной на расстоянии двадцати шагов, страховал меня от всевозможных неожиданностей. К некоторому моему разочарованию, пиршество происходило в городской ратуше, а не в замке, который интересовал меня не только снаружи.

Первым, кого я увидел, миновав стражу, был барон Ростселин фон Шамберг. Наполненный сознанием важности выполняемого им дела, он принимал оружие у приходящих гостей, оставляя господам рыцарям только кинжалы. Усыпанный бриллиантами и увенчанный золотой короной, вензель принца переливался на его плече. Сдерживая ухмылку, я традиционно поприветствовал своего турнирного соратника, но он лишь скупо кивнул, отвечая мне. По сути, он был прав, но что-то болезненно царапнуло у меня внутри.

Пир был в разгаре. Столы, как полагается, ломились от яств, и шуты уже испрыгались до изнеможения, когда герцогский слуга, склонившись в глубоком поклоне, пригласил меня последовать за ним.

- Его высочество желает видеть вас, - прошептал он.

Я встал, стараясь не привлекать внимания соседей, и направил стопы свои вслед расфранченному слуге.

"Ну что ж. Перестрелка и обмен взаимными оскорблениями закончены. Войска, сомкнув ряды, устремились в штыковую".

Что хотел сказать мне принц Отгон, если, конечно, он вообще собирался со мной говорить? С его высочества сталось бы поставить где-нибудь на лестнице пару молодцев с кинжалами, но, насколько я понимал этого достойного представителя Гогенштауфенов, для начала мой главный оппонент жаждал посмотреть в мои кристальные бесстыжие глаза. Впрочем, это ни от чего не гарантировало. Молодцы могли ждать меня на обратном пути. На их беду, будем надеяться.

Согреваемый подобными мыслями, я следовал на свою Голгофу, честно неся на ее вершину тяжкий крест.

Чей-то настойчивый взгляд впился в мое плечо и ужалил, словно шершень. Я повернул голову и увидел ярко-голубые глаза фон Тагеля, смотревшего неодобрительно и даже злобно.

"Ну вот и все, - прошептал я. - И нет боле среди моих друзей графа фон Тагеля. Печально, но факт".

Я поднялся следом за слугой, освещавшим мне дорогу факелом, по узкой винтовой лестнице в одну из боковых башен ратуши.

Итак, интересно, чего же хочет от меня Лейтонбург? Судя по тому, что, как я уже знал, большинство рыцарей, отличившихся на турнире, получило официальное предложение поступить на службу в гвардию его высочества, я тоже мог рассчитывать на что-то подобное. Однако это было более чем сомнительно.

Одно можно было сказать четко и определенно. Принц Отгон значительно усиливал свою армию. И это не следовало считать просто причудой его высочества. Подобное войско не могло существовать долго. Оно либо должно было сражаться, либо неминуемо распадалось в течение двух-трех месяцев. Судя по тому, что осень была уже близка, а осенняя слякоть, как известно, не время для войны, все, что должно было произойти, должно было случиться в течение ближайших недель, а может быть, и дней. Если учесть, что идея крестовых походов никогда особенно не грела его высочество, то наши предположения о перевороте казались мне все более и более обоснованными.

На очередном витке лестница кончилась, и мы уперлись в темную от времени дубовую дверь в частом железном переплете. Слуга сделал мне знак остановиться и постучал в нее тяжелым кольцом, торчавшим из бронзовой львиной пасти.

- Бедняга, зубки режутся, - вздохнул я, рассматривая львиную голову при свете коптящего факела. Но на душе у меня было ой как хреново!

Из-за двери послышался негромкий мужской голос, приглашавший нас входить. Слуга посторонился, пропуская меня вперед.

Комната, освещаемая светом дюжины факелов, укрепленных по три на каждой стене, была обставлена со вкусом, исключавшим женское влияние.

Гобелены, воскресавшие в памяти подвиги кого-то из героев артуровского цикла, были изрядно закопчены и давно уже потеряли свежесть своих красок. А висевшее по стенам оружие было, несомненно, подобрано большим знатоком этого предмета, и, что обращало на себя внимание, было любовно ухожено. Огромный, в полкомнаты, стол и табуреты ему под стать, относящиеся скорее к фортификационным сооружениям, чем к мебели, завершали убранство этого кабинета.

Принц Отгон в золотой тунике с тройкой черных леопардовых львов Гогеншгауфенов восседал за столом, заваленным Кордильерами пергаментных свитков, и, казалось, был полностью погружен в чтение одного из них. Гусиное перо, зажатое в его пальцах, парило над пергаментом, что-то подчеркивая ц исправляя.

Я поклонился. Его высочество поднял глаза и вроде бы улыбнулся. Мне не стоило обманываться насчет подобных улыбок. Принц Отгон радовался предстоящей схватке, а вовсе не присутствию славного Вальдара Камдила. Он аккуратно отложил перо в сторону и, выйдя из-за стола, сделал шаг навстречу званому гостю. Одарив меня крепким рукопожатием, Лейтонбург предложил мне сесть, указывая на один из табуретов, стоявших около стола.

- Как вам мой город? - осведомился любезный хозяин, поудобнее усаживаясь за стол и звоня в элегантный серебряный колокольчик, дотоле спокойно стоявший на одном из пергаментов.

Я сделал усилие воли, чтобы не обернуться, и со всей возможной непринужденностью заметил:

- Город великолепен. Особо восхищают чистота и порядок, царящие в нем. Мне довелось немало поездить по Европе и Левангу, но, поверьте, я нигде, ваше высочество, не видел такой чистоты.

Слуга, двигавшийся почти беззвучно, принес пару кубков, кувшин с вином и блюдо роскошных фруктов и сладостей.

Лейтонбург вновь усмехнулся:

- Я рад, что он вам понравился. Мне стоило многих усилий сделать город таким, каким вы его видите.

- Не сомневаюсь в этом, ваше высочество.

- А как вам турнир?

- Прежде всего я хотел просить извинения за тот прискорбный случай, который произошел во время турнира, увы, по моей вине. Поверьте, мне очень больно, что я стал виной ранения столь доблестного рыцаря.

Принц Оттон глядел на меня холодным немигающим взглядом своих выцветших глаз, и, дожидаясь настоящего разговора, я уже начинал замерзать под этим взором.

- Да, случай действительно прискорбный. Бедный мой Карл. Никому еще не удавалось вышибить его из седла. А уж такое... Скажите, зачем вам понадобилось выбивать дух из моего брата? Вы же не станете утверждать, что все произошло случайно?

Я развел руками: "Что ж, мой милый герцог, ты хочешь удивить меня вопросом - я удивлю тебя ответом".

- Всему виной рана, полученная мной в злополучном походе. В разгар схватки мне порой кажется, что вокруг идет настоящее сражение и... Увы, граф фон Брайбернау стал жертвой этого ужасного наваждения.

-Да, конечно. Наваждение. Я почему-то так и подумал, - произнес его высочество всепонимающим гоном, и я готов был поклясться, что он поверил в мои объяснения не больше, чем во вторжение инопланетян или принятие магометанства римским Папой.

- Вы прекрасный воин, господин Вальдар, - продолжал Лейтонбург. - Я внимательно наблюдал за вами во время турнира. Скажу вам как знаток и ценитель: не много найдется людей, которые бы столь ловко владели оружием, как вы. Если кто-то и мог сразиться с моим милым Брайбернау на равных, то я не вижу здесь никого, кроме вас, кому бы это было под силу. Увы, этот несчастный случай...

- Велик Господь, и неизреченна мудрость его. Кто, как не он, укрепляет руку сражающегося в минуту боя.

- Да, да. - Его высочество рассеянно кивнул головой. Судя по всему, он не слишком любил впутывать Творца в свои планы и расчеты. - Вы не просто прекрасный воин, со временем вы могли бы встать в один ряд с самыми выдающимися рыцарями нашего времени.

"К чему весь этот поток комплиментов?" - усмехнулся я и немного расслабился, но в благодарность за похвалу склонил голову и покорно произнес:

- В гвардии вашего высочества немало не менее достойных и доблестных воинов. Вы должны быть счастливы, командуя таким великолепным войском.

Герцог смерил меня вопросительным взглядом. Убедившись, что я не шучу, он медленно продолжил:

- Да, у меня действительно превосходное войско. Это правда.

- Не знаю, кто с этим не согласится. Не завидую вашим врагам.

- И в этом вы правы. Им не стоит завидовать. Совсем не стоит. Поэтому я желал бы, господин Вальдар, видеть вас среди своих друзей. - Лейтонбург посмотрел на меня испытующе, что в соединении с его обычной холодностью выглядело довольно жутко.

"Уж кем бы я точно не хотел быть - так это твоим врагом. Но что делать, приходится!"

- Помилосердствуйте, ваше высочество, разве же я враг вам?

- Надеюсь, что нет, - медленно произнес мой венценосный собеседник. Взгляд его по-прежнему оставался испытующим, но в голосе теперь слышалась плохо скрываемая насмешка. Это уже становилось интересным.

- Вы носите сеньяль "Верная Рука", господин Вальдар? - Лейтонбург поднялся и подошел к бойнице, сквозь зарешеченный проем которой виднелся маленький клочок синего неба. В голосе его уже звучал металл, хотя еще плотно завернутый в бархат.

- Верно, ваше высочество.

- Красивый сеньяль. В духе трубадуров Южной Франции. Вы бывали в Провансе?

- Проездом. Последнее время я жил в замке Берсак, что на Гароне.

- Да. говорят, чудесные места. Однако я о другом. Кому верна ваша рука?

- Мое происхождение, состояние и доблесть, на которую ваше высочество изволили обратить свое милостивое внимание, позволяют не искать мне иных сюзеренов, кроме моего отца и Господа нашего в лице матери нашей церкви. Герцог нехотя перекрестился, словно отгоняя назойливую муху.

- Вы принадлежите к какому-то ордену? - удивленно спросил он.

- Нет, я в одиночестве несу свой крест, - возразил я.

- Тогда, быть может, вы согласитесь немного послужить мне? - Он вновь повернулся ко мне лицом и стоял теперь, вперив в меня свой немигающий взгляд.

- Ваше высочество, надеюсь, простит меня, но я не совсем понимаю, о чем вы говорите? - Это было чистой правдой, и голос мой звучал вполне искренне. - Вы предлагаете мне поступить на службу под ваши знамена?

- Для меня, конечно, была бы большая честь, если бы отпрыск благородного рода Лоннеров вступил в ряды моей гвардии, но я говорю о другом, - возразил Отгон. - Мне от вас нужна иная служба. Мне нужен подвиг, который был по силам только графу фон Брайбернау, а теперь лишь такому доблестному рыцарю, как вы.

- Но, ваше высочество...

Он жестом остановил меня.

- Подвиг, совершив который вы навсегда загладите свой злосчастный удар, сразивший моего брата. Подвиг, который заставит менестрелей Европы воспевать ваше имя наряду с именами Ланселота и Ролланда. Более того, совершив его, вы сможете просить у меня любую награду. Не правда ли, - произнес Лейтонбург, четко выделяя каждое слово, - не правда ли, у вас есть о чем меня просить?

"Так, так, так. Похоже, не одни мы тут играем втемную. Но это уже, кажется, не наша игра. Впрочем, ничто не мешало бы нам сыграть в нее, если бы итогом было освобождение короля Ричарда. И все же..." Верный правилу никогда не соглашаться на первое предложение, я лишь пожал плечами, отвечая:

- Я не люблю просить, ваше высочество, это противно моему званию и чести. А кроме того, да простит меня любезный хозяин, но я не собирался задерживаться в вашем прекрасном городе. Меня уже наверняка заждались в Камвароне. Как только заживет рана, полученная на турнире, я продолжу свой путь к родным местам.

- Рана? - Принц насупился и обморозил меня своим взглядом. - Да, конечно. И все же я надеюсь, что мы еще вернемся к этому разговору до вашего отъезда.

Он подошел к столу и вновь зазвонил в колокольчик. Слуга, казалось, только того и ждавший, появился, как черт из табакерки.

- Проводите господина рыцаря, он уходит. - Принц Отгон вновь взялся за свиток, давая тем самым понять, что аудиенция окончена. Проходя через зал, я увидел Лиса, поющего явно на бис:

Как ныне сбирается герцог Ожье

Отметить сарацинским шакалам.

Дома и мечети за буйный набег

Обрек он мечам и пожарам...

"Шакалам" и "пожарам" рифмовалось слабо, но перифраз явно пользовался успехом и грозил стать шлягером сезона. Рыцари и бароны обильно пускали скупую мужскую слезу, сокрушаясь над злосчастной судьбой герцога Ожье. Многие, запомнив пару-тройку слов из каждой строфы, пытались подпевать гайренскому менестрелю, и весь этот нестройный, но могучий хор, безнадежно фальшивя, рокотал под сводами ратуши.

- Росс сообщает, что у него все в порядке, - переводя дыхание, передал Лис. - Его назначили лейтенантом в охрану короля Ричарда. У них там в гвардии сплошные перемены из-за твоей выходки. Лейтенант охраны Плантагенета стал ныне капитаном. Капитан стал лейтенантом телохранителей его высочества. А бывший тамошний лейтенант замещает графа Брайбернау, пока он не очухается.

Что-то в подобном роде я предполагал. А почему бы нет? Знатность рода фон Шамбергов не вызывала сомнений. Участник похода. Славное имя - без малейшего упрека. Боец, поискать такого - не найдешь. Так что ничего странного.

- А у тебя что? - осведомился Лис.

- Да вот с Оттоном беседовал.

- Ну и как его высочество?

- Преогромнейшей, я тебе скажу, души козырек. Ты знаешь, он пытался завербовать меня.

- В гвардию?

- Пожалуй, нет. Я пока точно не понял - куда, но не в гвардию. И еще. У меня сложилось впечатление, что принц что-то подозревает о цели вашего визита. Точнее: моего визита. Хотя, может быть, он просто ловко блефует. Но вот с чего бы?

-Занятно. Ты уверен?

- Не знаю. Свяжись со мной через пару часов. Мне нужно подумать.

- Ладненько. До связи.

...Так вот где таилась погибель моя, Мне смертию кость угрожала! - разносилось по залу.

Всю дорогу до "Жареного петуха" я размышлял о словах герцога. Ночные грабители, узнавая меня при свете факелов, но более впечатленные могучей фигурой моего оруженосца, сиротливо жались к стенам домов, решая, видимо, устроить себе выходной.

Чего же хотел от меня Лейтонбург? Не дракона же в самом деле ему нужно было сразить? Поголовье этих доисторических тварей, насколько я знал, таяло на глазах. О каком же подвиге шла речь? Нет, ответ таился не в области гоблинов и великарликов. Тогда что же?

Ломая себе голову над герцогской шарадой, я достиг гостиницы.

- Вы рыцарь Вальдар Камдил? - негромко произнес чей-то незнакомый голос за моей спиной. Со стороны говорившего это было в высшей мере неосторожно. В ту долю секунды, пока я оборачивался, обнажая кинжал, он уже болтался в воздухе, подхваченный могучей рукой Меркадье.

Это был маленький старичок, точнее, не старичок, а человек, рано состарившийся, в нелепом темном балахоне и странного вида колпаке.

- Господин рыцарь, будьте любезны, велите своему оруженосцу вернуть меня на земную твердь, - спокойно, хотя с некоторым раздражением в голосе произнес незнакомец. - Я не наемный убийца и даже не вор. Хотя это куда более выгодное занятие, чем то, которым мне приходится зарабатывать свой хлеб насущный. У меня к вам записка от одной очаровательной дамы. - Старичок мечтательно закатил глаза. - Действительно очаровательной.

- Как ее зовут? Посыльный пожал плечами.

- Я не спрашиваю имена своих клиентов, если они не говорят их сами.

- Ладно, где письмо?

Незнакомец протянул руку, ожидая подачки.

- На, держи. - Я кинул ему динарий.

- Премного благодарен вашей милости. Вы щедры, как и подобает настоящему рыцарю.

- Ладно, оставь благодарность на другой раз. Где твое письмо?

- Вот, ваша милость. - Он огляделся и сунул мне в ладонь свернутый кусочек пергамента. Сделав это, старичок моментально растворился во мраке.

Несмотря на поздний час, несколько слуг и оруженосцев сидели внизу, ожидая своих хозяев и коротая вечер за разговорами и карточной игрой.

Поднявшись к себе, я заказал флягу гасконского и, запалив масляный светильник, сел к столу. Записка, полученная мной, гласила: "Жду вас вечером в доме Трех Подков по улице Святого Юстиниана. Не сомневаюсь, что вас обрадует то, что я вам скажу".

- Час от часу не легче, - пробормотал я, принимая от гостиничного слуги объемистую флягу и повнимательнее рассматривая свиток. Единственное, что можно было сказать с уверенностью: рука, водившая пером, никак не была рукой писца. Начертание букв говорило о том, что человек, их писавший, не привык к частому письму. Было ли это запиской леди Джейн или же какая-то романтическая дама таким способом добивалась начала любовной интриги? А может быть, это было засадой? Тогда чьей? Лейтонбурга? Или кто-то из друзей Брайбернау решил отомстить за жестокую обиду?

Ответа не было. Ну что ж, посмотрим, что бы это значило.

- Эд, будь готов, к полуночи нам предстоит еще один визит.

- Как прикажете, ваша милость. Велите приготовить кольчугу? - пробасил Меркадье.

- Да, и возьми с собой на всякий случай секиру. Ночь может стать небезопасной.

- Тем лучше, ваша милость, - произнес мой оруженосец и, легко подхватив секиру, направился в залу точить ее.

Я уселся поудобнее и налил полный кубок вина. Что-то несомненно важное ускользало от моего внимания, и - что хуже всего - я никак не мог понять: что?

- Будь осторожен, - услышал я голос за спиной. Даже если бы у меня был десяток голов, как у какого-нибудь дракона, я все их готов был заложить за то, что он мог принадлежать только одному человеку во всех известных мне мирах.

Я резко вскочил, роняя стул.

Она стояла у окна и смотрела на меня своими огромными, бездонными, как омуты, зелеными глазами. Прекрасные каштановые волосы ее неудержимым водопадом спада ли ей на плечи. И это лицо! Этот безукоризненно прекрасный лик. Лик Мадонны. Другого такого не было и быть не могло.

- Ты-ы!! - Голос мой хрипел и срывался от возбуждения. Сомнения быть не могло! Это была она. И сколько бы ни было других, она была единственной. Анабель Соваре, графиня де Монтакур. Я видел ее. Я знал, что никакими путями она не могла появиться в этом мире, но имело ли это какое-то значение? Я видел ее.

Она сделала останавливающий жест рукой. Я знал и помнил его.

- Береги себя, мой король! Будь осторожен. Я, как обычно, жду тебя у острова. А теперь прощай!

- Погоди!

За дверью послышался до боли знакомый лязг железа. Я отскочил к изголовью кровати и одним движением обнажил меч. Рубины в его рукояти горели алым сиянием. В голове у меня мутилось, и сердце норовило сломать ребра. Вооружившись, я вновь кинул взгляд туда, где только что стояла Анабель. Там никого не было.

Зарычав от ярости, я подскочил к двери и пнул ее с такой силой, что нижняя петля, жалобно звякнув, вылетела из своего гнезда. Проход был открыт.

Площадка и лестница были забиты стражниками. Начальствующий ими вояка тыкал мне в лицо подозрительно знакомый пергамент и что-то кричал.

Первое мгновение я недоуменно глядел на него, пытаясь понять, чего он хочет?

Но тут слова: "...приказано препроводить под стражей в замок Трифель" - вернули меня к суровой действительности.

- Так выполняй приказ, дьявол тебя раздери! - взревел я, нанося нокаутирующий удар стражу порядка. Он без чувств рухнул на пол. Издав дикий рык, я бросился в атаку со всевозрастающей яростью, круша атакующих врагов.

Несмотря на численное превосходство, перевес в силе, и мастерстве был на нашей стороне.

Внизу, в зале, мой славный Меркадье, подхватив одной рукой секиру, а другой - тяжеленный табурет, орудовал ими с потрясающей ловкостью, обрушивая свое грозное оружие на головы наседающих врагов. Те откатывались, но, как волны на утес, наседали вновь и вновь, откатываясь снова, оставляя на полу бездыханные тела.

Наверху, на галерее, я с остервенением берсерка крушил бедных стражников, не знающих уже, куда деваться от моего меча.

Внезапно их тактика изменилась. Будь я в этот момент в здравом уме и полной памяти, то непременно бы заметил это изменение. Но, увы, это было выше моих сил.

Стражники более не пытались достать меня, а лишь не давали спуститься с галереи. Опьяненный боевым неистовством, я ничего не замечал, самозабвенно уничтожая все на своем пути.

Но вдруг пелена тумана заволокла мой взгляд и почва заколебалась под ногами. Я затряс головой, стараясь отогнать марево. Частично мне это удалось, и я увидел в дальнем углу залы человека в длинном коричневом балахоне с капюшоном. Он опирался на длинный, изукрашенный резьбой посох.

Руки мои стали цепенеть и наливаться свинцовой тяжестью. "Маг!" - запоздало понял я, пытаясь включить психозащиту, но тщетно. Тяжесть расползалась по всему телу, парализуя волю и сбивая с ног. Пальцы сами собой разжались, и меч, жалобно звякнув, выпал из рук. Злорадствующие стражники накинули на меня густую сеть.

- Эдвар! - прохрипел я из последних сил. Он увидел меня и бросился на помощь. - Беги! Это приказ!

Теряя сознание, я видел, как он проложил себе кровавую дорогу сквозь стражу, разбил о чью-то голову табурет и, высадив окно, выскочил на улицу.

Глава двадцать вторая

Высокий суд честно и беспристрастно решит сам, за что вас казнить,

Торквемада

Я лежал, закрыв глаза, распластанный на сырой соломе, и тщетно искал хоть один уголок своего тела, не раздираемый тупой ноющей болью. Не найдя такового, я застонал от обиды и безысходности.

- Мастер Ханс, по-моему, он приходит в себя, - услышал я голос, глухой и далекий, словно из другого мира.

- Похоже на то. Ну-ка, сынок, сбегай сообщи, что господин рыцарь, слава богу, очухался. - Голос человека, которого называли мастер Ханс, был хриплым и властным. Таким обычно говорят старые вахмистры, начинавшие свою карьеру с маленьких барабанщиков.

Сознание быстро возвращалось ко мне. Пожалуй, даже слишком быстро. Картины моего последнего боя замелькали передо мной в диком хороводе, не желая соблюдать даже видимость порядка. Наконец мне удалось поймать одну из них и, хорошенько встряхнув, привести к повиновению. Я вновь увидел фигуру в коричневом балахоне с изукрашенным посохом.

"Конечно же!" - я открыл глаза и сел. Сомнении быть не могло. Я находился в темнице замка Трифель.

"Как-то я переборщил с переговорами. Здешние венценосные особы - большие любители веских доводов. Ну что ж, остается только надеяться, что если и вправду путь к сердцу мужчины лежит через желудок, то я уже в двух шагах от этого сердца".

Вырубленная в каменном чреве Шарфенберга камера навевала мрачные мысли. Впрочем, здесь не было вмурованных в стену цепей и висящих на них прежних обитателей этого отеля, не было решеток, да и вообще, кроме меня и этой охапки соломы, здесь ничего не было.

Где-то сбоку, высоко надо мной, загрохотал засов, откуда-то из-за зарешеченного оконца пробивался зыбкий свет факелов, кто-то завозился с замками, и тяжелая железная дверь со скрежетом повернулась на ржавых петлях, на миг впуская в мою скорбную обитель еще немного света. Воспользовавшись этим, я увидел, что, кроме меня и соломы, здесь есть еще и лестница. Узкая, наподобие коридора сверху, она расширялась книзу, плавно сопрягаясь со стеной безо всякого намека на угол.

В дверном проеме показалось чье-то лицо и тут же исчезло.

- Входите, ваше благолепие, - произнес голос, как я уже знал, принадлежащий мастеру Хансу. - Он очнулся. - Теперь речь его звучала куда мягче и с некоторой подобострастностью.

- Ба! Да у меня гости. Присаживайтесь, господа. Я с удовольствием разделю с вами свою солому. - Я попытался отодвинуться и устроиться поудобней, но организм с негодованием отверг эту попытку. К величайшему сожалению, я был вынужден согласиться с ним.

Первым в дверь протиснулся слуга, несший фонарь, за ним следом шествовал знакомый уже мне маг, а вслед за ним - тройка арбалетчиков с оружием на изготовку. Судя по их мрачным рожам, они почему-то были не рады встрече. "Эк мы вас запугали!" - подумал я и, продолжая изображать из себя радушного хозяина, повторил, указывая на злополучную солому:

- Присоединяйтесь, магистр! Вдвоем нам будет веселее. Маг хмыкнул и, приказав слуге оставаться поодаль, приблизился ко мне.

- Как вы себя чувствуете, господин рыцарь? - не отвечая на приветствие, осведомился он.

- С трудом! - честно признался я. Маг снова хмыкнул.

- Способны ли вы ходить?

- Да, но только под себя. - Это было откровенное хамство с моей стороны, но в сложившейся ситуации это вряд ли могло что-либо сильно испортить. А кроме того, я с детства не любил, когда в меня целились из арбалетов.

Вблизи маг выглядел куда как менее представительно, чем издали. На этот раз капюшон был отброшен и позволял беспрепятственно рассмотреть этот небольшой образчик homo sapiens.

Поверьте мне, это было очень странное лицо. Темные глаза, глубоко посаженные под высоким морщинистым лбом, смотрели пронзительно и вместе с тем, кажется, как-то испуганно. Нос, что называется, орлиный, нисколько не вязался с впалыми щеками и срезанным подбородком. Непременная борода - обязательный атрибут мало-мальски уважающего себя мага - делала его лицо скорее комичным, чем грозным и величественным. Седые прядки, кое-где еще украшавшие его вытянутый череп, завершали этот портрет.

Маг склонился надо мной и принялся длинными узловатыми пальцами ощупывать мое несчастное тело с ног до головы. Не скажу, чтобы эта процедура мне особо нравилась, но мое мнение как-то не спрашивалось. Закончив с ней, сей достойный герметик вытащил склянку, наполненную какой-то бурой смесью, и стал густо намазывать ею мои раны. Резкая боль обожгла кожу и выкрутила все нутро.

- У, садист! - процедил я сквозь зубы, еле сдерживаясь от крика.

Маг посмотрел на меня удивленно, но и не подумал остановиться. Закончив наконец истязать меня, он отложил склянку и начал делать вокруг меня пассы руками. Я злорадно усмехнулся и наглухо заблокировался. Взгляд моего гостя стал совсем ошалелым.

- Зачем? Я не причиню вам вреда.

- Надеюсь, что так. Но прежде ответьте мне на несколько вопросов.

Он на минуту задумался.

- Хорошо, задавайте.

- Где я?

- В замке Трифель.

- Как долго я здесь?

- Когда вас взяли, было время первой стражи, теперь - начало третьей.

"Что-то около восьми часов", - прикинул я.

- Почему меня кинули сюда, словно какого-то вора? Что со мной собираются делать?

- Мне значительно проще будет отвечать, если вы будете задавать вопросы по одному. Насчет вашей камеры вы не правы. Воры сюда не попадают. Последним перед вами здесь был Гуго де Мерпаль. Надеюсь, вам известно это имя? Что же касается вашего второго вопроса, то надеюсь, что его высочество скоро даст вам на него исчерпывающий ответ.

О Гуго де Мернале я знал. История о пропаже коннетабля< Коннетабль-главнокомандующий.> Бургундии прямо из собственной спальни до сих пор будоражила досужие умы, порождая уйму легенд.

По мне, разгадка была проста. Королевство Арелат, которое с большим трудом создавал на востоке Франции принц Отгон, по какой-то необъяснимой причине не пришлось по вкусу могущественному сановнику герцогства Бургундского, которое, по планам его высочества, должно было входить в состав Арелата. Думаю, здесь у него было время задуматься о нерушимой связи причины и следствия.

- А теперь, господин рыцарь, прошу вас, расслабьтесь. Я должен вылечить ваши раны.

"Ладно, бог с тобой!" - подумаля, убирая блок..

Сладкая, как липовый мед, дремота навалилась сразу со всех сторон.

"Ну и хорошо!" - пробормотал я, засыпая.

- Эй, Капитан, ты там еще жив? - раздался в моей голове голос Лиса.

-Я бы не стал утверждать это так определенно. Но подобный вариант не исключен.

- Командир, расскажи мне, что ты здесь забыл?

Я глубоко задумался.

- Видишь ли, дружище Лис, его высочество был столь любезен, что пригласил меня осмотреть достопримечательности его замка. В данный момент я любуюсь красотами камеры, служившей последним приютом бедному коннетаблю де Мерналю. Чрезвычайно трогательное зрелище.

- Да, я слышал. У тебя связь работает на передачу.

- Ну и как впечатление?

- Основательно делали. На совесть, на века. Как вылезать будешь? Или это часть твоего хитроумного плана?

- Будем считать, что так. Для начала подождем, пока его высочество соберется сказать свою коронную речь. Ведь, насколько я понимаю, именно для этого он пригласил меня сюда. Не будем спешить. Надо дать ему собраться с мыслями. Да и вообще было бы некорректно покидать столь радушного хозяина, не поблагодарив за прием и угощение. Кстати, об угощении. Ты не знаешь, когда у них тут завтрак?

- Капитан, я за тебя спокоен. Если речь зашла о завтраке, значит - ты уже в норме!

- Более или менее. Как там у тебя?

- У меня все путем. Создаю английскую разведывательную сеть в поте лица своего. Лоншан должен быть мной доволен. Сегодня я разослал записки конспиративного содержания двум десяткам местных сановников. Как тебе нравится: "Деньги в обычном месте. Принц благодарен вам. Надеемся на дальнейшее сотрудничество" - это для старины Вальтера. А вот командиру гарнизона: "Вы знаете, когда открыть ворота. Мысленно с вами". По-моему, неплохо?

- Ты с ума сошел. А если бы тебя вдруг поймали?

- Исключено. Меня там и рядом не лежало. Здесь поработала гвардия Аптекарского переулка. А уж они позаботились, чтобы часть записок попала куда следует. По пять гроттенов за записку - и наши малолетние союзники на Библии поклянутся, что записки им дал невысокий крепыш со странным выговором. Да, к вопросу о крепышах: если тебя интересует Малыш Эд, то он скрывается у сэра Девида Бервуда.

- Ладно, будем надеяться, что сойдет с рук.

- Сойдет с рук? Да с мнительностью Лейтонбурга здесь такая охота на ведьм начнется, что его высочеству будет просто не до тебя.

- Вот этого я и боюсь. Кстати, к вопросу о письмах. Незадолго до ареста я получил записку от некоей прекрасной дамы. Она приглашала меня в полночь в дом Трех Подков, что на улице Святого Юстиниана. Как ты понимаешь, я не успел туда завернуть. Проверь, не была ли это леди Джейн. Да и вообще, если она уже сделала свое дело, ее пора выводить из игры. Как там Лоншан? Не забудь, миссис Эйстон надо на него вывести.

- Нервничает. У меня создалось впечатление, что он понимает, какие закулисные игры идут за его спиной. Не скажу чтобы это ему нравилось. Вот он и дергается, как уж на сковородке.

- Познакомь его с маркизой. Может быть, ее присутствие благотворно скажется на душевном спокойствии его преподобия.

За дверью опять послышались возня и грохот отпираемых замков. Я приподнялся на локте и с удивлением заметил, что боль ушла. Конечно, царапины, полученные в последней свалке, еще саднили, но это уже были мелочи. Я встал и с удовольствием потянулся.

Церемония приема гостей повторилась с той лишь разницей, что на этот раз ко мне пожаловал местный кузнец со своим подмастерьем. Работали они споро, видимо, сказывался богатый опыт. Скоро на руках у меня красовались новенькие браслеты, соединенные изящной полуметровой цепочкой в палец толщиной. Закончив свое дело, они откланялись, и мастер Ханс с напарником потащили меня прочь из моего номера.

В коридоре меня ждал почетный эскорт. Судя по выправке и экипировке, это были не какие-то там стражники, это были герцогские гвардейцы. Оружие они держали на изготовку, предупреждая каждое мое движение.

- Что, парни, страшно? Да ну, не бойтесь. До завтрака я никого убивать не собираюсь. Молчание было мне ответом.

- Да что вы, ей-богу, такие кислые? Это же я тут сижу, а не вы! Возьмите .себя в руки.

Один из гвардейцев ткнул меня рукоятью секиры пониже ребер, прерывая мои словоизлияния и делая знак двигаться, а не болтать. Я охнул и, в краткой форме сообщив этому ублюдку, что после того, что было между мной и его матерью, возможно, являюсь его отцом, поплелся по коридору между двумя рядами моего эскорта.

В мозгах у меня уже начало мутиться от частой смены переходов, темных коридоров, резких поворотов, подъемных решеток и тяжеленных дверей, когда мы наконец достигли цели. Уже знакомый мне слуга его высочества критически оглядел меня и толкнул дверь, впуская нас в большую залу.

Помещение было ярко освещено и богато драпировано. Тяжелые бархатные полотнища на стенах, собранные золотым шнуром в элегантные складки, нарочито подчеркивали официальность места моего судилища. В противоположном от меня конце залы на высоком резном кресле, чтобы не сказать троне, восседал принц Отгон фон Гогенштауфен во всем своем грозном величии. Уж и не знаю, тренировался ли он для роли императора или же ему с детства хорошо давался образ всевеликого отца народов, но в любом случае смотрелся он весьма импозантно.

Как недостойный металл, дешевое олово, обрамляющее бесценный бриллиант, вокруг величественного сооружения, подпиравшего седалище его высочества, располагались остальные члены суда.

Они занимали два золоченых табурета, обтянутых алой парчой, по обе стороны императорского дядюшки. По правую руку от Лейтонбурга сидело местное преосвященство в фиолетовом одеянии с массивным наперсным крестом, усыпанным драгоценными каменьями. По тому, как сей достославный прелат держал свой епископский посох, можно было предположить, что охотничье копье бывало в его руках ничуть не реже этого знака пастырского достоинства.

Лицо его вполне могло бы считаться почтенным, если бы не напоминало оно так разительно морду кота, объевшегося сметаной. С другой стороны фланг его высочества прикрывал невзрачного вида мужичонка, робко ерзавший на предоставленной ему посадочной поверхности, все время вертя в руках позолоченную бургомистерскую цепь со знаком его высокой должности, как бы давая понять, что он здесь не просто так, а по делу. Здесь же, за высокой спинкой кресла-трона, радостными лучами отсвечивала лысина мага, что-то возбужденно шептавшего своему господину. Его высочество время от времени кивал головой, слушая придворного собирателя летучих мышей и сушеных жаб вполуха.

"Ба! Отгон, старина! Сколько мы не виделись и на черта ж мы встретились!" - пробормотал я себе под нос.

Принц вперил в меня немигающий взгляд своих выцветших очей. Как мне удалось заметить, несмотря на весь галантерейный шик, лицо у Гогенштауфена было усталое и озабоченное. Судя по всему, мне сегодня удалось выспаться куда как более моего противника. Что ж, это был хоть какой-то козырь в моей ситуации.

- Вальдар Камдил сьер де Камварон из рода Лоннеров Вестфольдских, именуемый также Верная Рука, сообщаю вам, что вы находитесь перед имперским судом верхней палаты герцогства Эльзас и должны говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. - Произнесенная его высочеством формула звучала сухо и грозно, как щелканье затворов перед расстрелом.

- Какого дьявола весь этот балаган? - изображая из себя невинную жертву, возмутился я. - Я требую объяснить, по какому праву меня сюда притащили?

Оскорбленный в лучших чувствах, епископ подхватился с места и уже собрался говорить, потрясая посохом, когда мощная длань принца Отгона вернула его в прежнее положение.

- Господин рыцарь, я призываю вас не упоминать здесь имени врага рода человеческого и не оскорблять хулительными выражениями высокий суд. Этим вы только усугубляете свою вину, и без того тяжкую. Поклянитесь говорить только правду - и приступим.

- Думаю, говорить, что я вестфольдинг, а потому не признаю ваш суд, не имеет смысла?

- Абсолютно. Сейчас вы находитесь на территории Эльзаса и должны подчиняться установленному здесь закону. Я также отвергаю и другую вашу возможную претензию. Мне известна ваша высокородность, поэтому мое председательство в этом суде должно, думаю, вас устроить.

Крыть было нечем.

- Вполне устраивает, ваше высочество.

- Клянетесь ли вы говорить правду?

- По возможности.

Герцог смерил меня скептическим взглядом и, как мне показалось, усмехнулся:

- Хорошо. Положим, что так. Господин рыцарь, вы обвиняетесь в ряде преступлений против короны, церкви и установленного порядка.

- Что, правда? И во всем этом - я один?

- Вы обвиняетесь в нападении на императорских солдат, противодействии правосудию, выразившемуся в укрытии опасного преступника, именуемого Эдвар Жильбер Кайар де Меркадье, вы обвиняетесь в соучастии в освобождении вышеупомянутого преступника и нападении на имперскую крепость Ройхенбах.

"Тоже мне крепость, - с досадой подумал я. - Однако информация здесь поставлена лучше, чем я предполагал".

- Прошу прощения, господа! В смысле, не все сразу, давайте по пунктам. Нападение на императорских солдат? Но ведь это они на меня напали, когда я спокойно себе отдыхал, возвратясь от вас, ваше высочество.

- Вам был предъявлен приказ о препровождении вас в замок. Вы же заставили нас прибегнуть к крайним мерам.

Mar, сидящий за спиной герцога, согласно затряс головой.

- Лично я никакого приказа не слышал, - почти не соврал я, - поэтому полагаю возможным требовать личной встречи с человеком, зачитывавшим его.

- Если вы и дальше будете упорствовать в своей злонамеренности, я не сомневаюсь, что вы сможете с ним скоро встретиться, - не дрогнув ни одним мускулом, "пошутил" Лейтонбург. - Но не будем с этим спешить.

- Что касается моего оруженосца, то он поступил ко мне на службу, будучи свободным, - честно сообщил я высокому собранию.

"Было бы странно, если бы он сделал это, находясь в подземелье Ройхенбаха", - мелькнуло у меня в голове.

- Мне нужен был толковый оруженосец, а он как нельзя лучше подходил для этой цели. Так уж случилось, что мои интересы в этом вопросе не совпадают с интересами империи, - разъяснял я суду мотивы приглашения в сотоварищи Малыша Эда.

- Да, но вы знали, что он преступник?

- Преступник? Насколько мне известно, он был захвачен в плен при странных обстоятельствах, не делающих чести императорскому престолу.

- Это не вашего ума дело! Будьте любезны отвечать на вопросы!

- Можно подумать, что я здесь занимаюсь чем-то другим!

- Вы знали, что он повинен в смерти многих императорских солдат?

- Вы хотите сказать, что он специально приплыл к вашим берегам, чтобы объявить войну императору? Его высочество усмехнулся.

- Что же касается крепости - как вы там ее называли, Ройхенбах? - то я понятия не имею, в какой части света ее искать, а потому решительно ничего- не могу вам сказать об этой славной цитадели.

- Ну да, конечно. Я и не ждал ничего иного. Впрочем, я и не собирался решать сегодня вашу участь. У нас есть еще очень много вопросов, на которые вы, полагаю, не захотите дать правдивых ответов. Что ж, это ваше право. Признаюсь, ваше общество весьма развлекает меня, и я полагал бы полезным подержать вас в Трифеле вблизи себя, пока вам не заблагорассудится все же ответить на наши вопросы или же пока мы сами не найдем на них подобающий ответ. Но, увы, здесь есть еще одно обвинение, на котором особо настаивает его преосвященство.

Епископ, почувствовав, что его звездный час настал, злорадно улыбнулся.

- Господин рыцарь, вы обвиняетесь в колдовстве! - Герцог закончил самую длинную с момента нашего знакомства фразу, радуясь произведенному ею эффекту.

Я стоял, пытаясь понять, не повредило ли пребывание в подземелье моему слуху.

- В чем?

- В колдовстве, мой дорогой сьер де Камварон, в колдовстве и связи с главой колдунов Британии Мерлином.

- Мерлином? - Я прикинул, что времена короля Артура безвозвратно канули в Лету, но тут же с грустью вспомнил, что Мерлин бессмертен и до поры обретается в своем хрустальном гроте, ожидая неведомого нам часа.

- Да, вы не ослышались, господин рыцарь, - с Мерлином. И не надо делать такое удивленное лицо! Не станете же вы отрицать, что призывали его силу во время турнира, выкрикивая одно из его имен - Эмрис? Я не удивлюсь, если окажется, что перед турниром вы принимали Aqua Magnanimitatis< Aqua Magnanimitatis - эликсир храбрости.>.

"Хорошее название для допинга", - подумал я.

- Чтобы приготовить его, надо в середине лета ударить хлыстом по муравейнику так, чтобы муравьи выработали особую остропахучую жидкость с резким вкусом! - взорвался тирадой дотоле молчавший маг.

Суровый взгляд господина тут же заставил его замолчать.

Положение становилось крайне неприятным. Ловушка, в которую я, сам того не ведая, себя загнал, грозила захлопнуться с похоронным звоном.

- Ваше высочество, я готов поклясться вам чем угодно, что Эмрис - имя дамы моего сердца.

Гомерический хохот был ответом на мои слова. Смеялись все. Принц вытирал перчаткой слезы, выступавшие на глазах, утробно булькал епископ, хохотал мужичонка-бургомистр, мелкой дробью заливался придворный маг, писцы хихикали в свои свитки, и грозные стражи из последних сил давили неположенный на посту смех.

- Дама! Нет, вы слышите, дама! Клянусь косым крестом Моего святого патрона, я с Рождества не слышал шутки лучше! - В голосе его высочества еще слышался смех, но, право же, крокодил в подобной ситуации выглядел бы обаятельней.

- Хорошо, я поверю вам, что это дама вашего сердца. Предположим, что это так, хотя более нелепое объяснение трудно себе представить. И все же предположим, что ваша прелестная шутка - чистая правда. - Принц Оттон снова скривил губы в усмешке. - Но у нас есть свидетельства нашего мага, напрямую говорящие о вашей колдовской силе.

"Ну конечно же! Блок!" - закусив губу, вспомнил я.

- Однако, ваше высочество, если вы полагаете, что, я колдун, то почему же силой своих чар мне не освободиться из вашей темницы? Почему не стряхнуть эти оковы? Не разрушить скалу, на которой стоит ваш замок?

Маг за креслом Лейтонбурга самодовольно улыбнулся.

- Вы обижаете меня, господин рыцарь, - несколько удивленно произнес Оттон, пожимая плечами. - У меня отличный маг. Пожалуй, лучший, какого можно было найти в пределах империи. Кроме того, замок защищен заклятиями, как минимум, десяти поколений первоклассных магов. Конечно, многие заклятия с их смертью исчезли, но отнюдь не все. А вы так прямо - разрушить скалу? Это дело непростое! Очень непростое. Да ведь и сам Мерлин не может оставить свой хрустальный склеп и пользуется для своих грязных проделок чужими руками. Верными Руками - такими, как у вас. - Его высочество вновь изволили шутить.

- Однако же, - сделал я новый выпад, - так ли велика моя вина, если я, как вы утверждаете, повинен в колдовстве, когда вы, господин герцог, сами пользуетесь услугами мага?

Епископ, снова почувствовав минуту своего выхода, сорвался с места и, уйдя из-под бдительной опеки принца, затараторил неожиданно густым низким голосом:

- Наглец! Еретик! Как смеешь ты, коснея в несказанной дерзости своей, сравнивать богоугодное и боговдохновенное искусство наших магов с мерзким чернокнижием и сатанинским колдовством, - тут он мелко перекрестил свой рог, - дьявольского отродья колдунов Британии?

"Все понятно. Вопросов больше не имею. Вечная дилемма наших разведчиков и их шпионов?" - грустно усмехнулся я.

Его высочество дал знак прелату вернуться на место и, выждав соответствующую паузу, произнес, чеканя каждое слово:

- Поскольку вышеозначенный Вальдар Камдил, коснея в грехе, упорствует, отказываясь признать свою вину, мы, принц Отгон фон Гогенштауфен, властью, данной нам Богом и императором для торжества справедливости, повелеваем назначить Божий Суд.

У меня нехорошо заныло пониже поясницы. Лица присутствующих сияли радостью так, словно всех их в воскресенье пообещали бесплатно покатать на карусели.

- А теперь оставьте нас наедине! - негромко продолжил Лейтонбург.

Глава двадцать третья

Вы называете это коварством? Я бы скорее именовал это кратчайшим путем.

Кардинал Ришелье

- Ну, господин рыцарь, - начал герцог, когда мы наконец остались одни, - теперь мы можем вернуться к нашей вчерашней беседе.

- Я так и думал! Да, да, ваше высочество, я так и предполагал, что именно для этого вы меня сюда пригласили. Хотя, должен признаться, ваше гостеприимство несколько навязчиво. Я с удовольствием заехал бы к вам, стоило только прислать мне приглашение. А что за фарс вы здесь устроили? Для комедии слишком нарочито, для трагедии - слишком смешно. - Я попытался выдавить из себя соответствующую случаю улыбку, но без особого успеха.

- Правда? Вы действительно сочли это спектаклем? Напрасно. Я далек от мысли становиться комедиантом. Вас действительно ожидают ордалии< Ордалии - Божий Суд.>. - Герцог встал и прошелся по зале. - Надеюсь, вы понимаете, что от того, договоримся мы сейчас с вами или нет, зависит, будем ли мы беспокоить Всевышнего по такому ничтожному поводу, как суд над вами, или оставим беседу с ним до лучших времен.

Я принял суровую позу воплощенного внимания. Отгон продолжал:

- Буду откровенен, как можно быть откровенным только с приговоренным к смерти. В этом, полагаю, вы не сомневаетесь?

Сомневаться не приходилось.

- Я знаю, господин рыцарь, повторяю: знаю, а не предполагаю, что именно вы и ваши люди захватили замок Ройхенбах. Вы можете говорить что угодно, я не нуждаюсь в ваших объяснениях и доказательствах. Они меня просто не интересуют. Комендант Лютца доложил мне об этом прискорбном факте. Право, жаль. Особенно жаль Норгаузена. Вот действительно превосходный рыцарь! Да, царствие ему небесное.

Герцог помолчал, глядя на меня холодным, немигающим взглядом дракона.

- Вы понимаете, что это была ловушка?

- Понимаю, - ответил я, прикидывая, что дальнейшее запирательство не имеет смысла. - Но, как вы знаете, она не сработала.

- Знаю. Однако вместо Ричарда вы нашли его дуболома оруженосца. Кстати, там был еще один человек. Куда вы его подевали? Его супруга прибыла в Трифель, чтобы молить о его свободе, а я не знаю, что ей говорить.

- Когда я вошел в подземелье Ройхенбаха, он был уже мертв, - медленно произнес я,

"А информация у них поставлена все-таки хуже, чем я думал. Это нам на руку".

- Я не знаю, что с ним сталось дальше, - продолжил я откровенничать через секундную паузу.

- Предположим. Давайте говорить начистоту. Вам нужен Ричард?

- А почему не вы?

- Вальдар Камдил! Прекратите ломать комедию. Конечно, если вы желаете, можно занести в протокол ваше намерение покуситься на мою особу. Не думаю, чтобы это пошло вам на пользу.

Я прикусил язык.

- Итак, вам нужен король Ричард.

- Хорошо, предположим, что так.

- Можете мне не верить, но здесь я ваш союзник.

- Почему?

- Это очень просто. Я не склонен к людоедству, и если что-то интересует меня в данной ситуации, то это - государственные интересы. Что получит империя от того, что король Ричард будет мертв, как того желают мой племянник и принц Джон? Гвельфы лишатся одного из своих лидеров? На это место всегда найдется кто-нибудь другой. Ну и что? На этом все выгоды заканчиваются.

А теперь предположим, что Ричард будет жив и, более того, вернет свой престол. Выгоден ли нам король Англии, обязанный всем: жизнью, свободой, могуществом - нашему союзу? Безусловно, выгоден.

Я кивнул головой. Логика в рассуждениях Лейтонбурга, несомненно, присутствовала.

- Продолжим. Вы, конечно, помните, что владения Ричарда не ограничиваются островами. Во Франции ему принадлежат Нормандия, Аквитания, Гасконь, Мен, Анжу, Пуату, Бретань и Тулуза. Согласитесь, немалый кусок.

Спорить с этим было глупо.

- Пользуясь отсутствием Ричарда, король Филипп II Август понемногу начинает прибирать к рукам его владения. Это неминуемо ведет к усилению Франции, что, как вы сами понимаете, вовсе не в интересах империи. Принц Джон не желает, да и не имеет возможности, заниматься судьбой французских владений, и лишь один Ричард способен отстоять их. Разве это не так?

Я согласно кивнул.

- Как видите, мне вовсе незачем желать смерти Ричарда, и здесь мы с вами несомненные союзники.

- Хорошо. И что же вам нужно от меня? Лейтонбург замолчал, думая, кажется, о чем-то своем.

- Мне нужен от вас подвиг. Подвиг, которого жду от вас не только я, ждет большинство князей империи.

- Я тронут таким доверием, но если вам не сложно, объясните все-таки, что я должен делать? Герцог посмотрел на меня испытующе:

- Вы должны будете поразить императора Генриха Шестого.

- Простите, что?!!

- Вы не ослышались. Вам надлежит бросить вызов его величеству и сразить его в честном бою. Полагаю, вам это под силу.

- Думаю, да. Однако неужели это единственный способ?

- Конечно, нет. Безусловно, не единственный. Всего лишь лучший. Подумайте сами. Недовольство политикой императора среди населения достигло неслыханных размеров. Пока что мне удается как-то сдерживать его, но кто знает, чего это стоит?! Возмущение поразило не только чернь и лавочников, все дворянство ропщет против тирана. Неудивительно, что в стране родился заговор. В нем участвуют большинство имперских князей, я уж не говорю обо всех других дворянах. Встать во главе заговорщиков было предложено мне.

"В этом я не сомневаюсь ни минуты. Хотя, вернее всего, происходило все в обратном направлении: не ты возглавил заговор, а заговор возник вокруг тебя и благодаря тебе", - мелькнуло у меня в голове.

- Может, вы думаете, что мне это было легко? Отнюдь. Я прекрасно помню, что Генрих - сын моего брата, чья нелепая смерть так больно поразила всех нас.

"О, в этом я не сомневаюсь. Насчет памяти в этой голове все в порядке. А вот следствие по нелепой смерти императора Фридриха Барбароссы я бы пока не считал закрытым. Зная твою манеру вести дела".

- Я долго думал, ища пути оставить его в живых, если недовольство народа вырвется наружу. Но, увы, живой - он в любом случае знамя войны. Пока он жив, мир в империи невозможен.

"Пока он жив, ты будешь считаться мятежником и узурпатором, а это не лучший титул для нового императора".

- Поэтому единственное, что я могу дать ему, - это возможность погибнуть как подобает настоящему рыцарю.

"Ах, какие нежности. Какие церемонии! Я весь изрыдался от умиления. Смерть в бою во время честного поединка разом снимает все вопросы. Как говорится, дешево и сердито".

- Вы, как ни прискорбно мне это говорить, всецело подходите для такого дела. Вы иностранец, поэтому ни одно семейство империи не пострадает от неминуемого в противном случае возмездия. Вы принадлежите к роду Лоннеров, а следовательно, имеете право бросить такой вызов, и, наконец, вы - непревзойденный боец!

"Браво! - мысленно поаплодировал я уму его высочества. - Ну конечно же. Сбор знати под предлогом турнира, непомерная гвардия из лучших рыцарей империи и столь пристальное внимание ко мне - все было подчинено единой заветной цели: заграбастать корону своего племянника. Я, что называется, оказался в нужное время в нужном месте. О лучшем исполнителе его высочество и мечтать не мог".

- И что же послужит мне наградой за это убийство? Лейтонбург поморщился.

- Я вовсе не такой негодяй, каким вы хотите меня представить. Все мои действия продиктованы интересами империи.

"Можно подумать, что они как-то отличаются от твоих собственных", - усмехнулся я.

- Подумайте сами, - продолжил он, - скольких людей вы спасете от неминуемой гибели своим, как вы выразились, убийством? Сколько достойных и доблестных рыцарей, чья смерть предрешена в случае восстания, будут жить только благодаря вашему удару? Вы говорите о награде. Будь я тот ужасный злодей, которого вы из меня хотите сделать, я сказал бы вам: "Ваша жизнь!" Но я высоко ценю ваше мужество и не сомневаюсь, что вы скорее предпочтете смерть. чем согласитесь действовать под ее угрозой. Поэтому я говорю иначе: свобода короля Ричарда и... ваша жизнь.

Герцог говорил правду. Действовать под страхом смерти я бы не стал. Хотя, конечно, геройская гибель тоже не была венцом моих мечтаний. Что ж, предложение его высочества, пожалуй, можно было считать дельным. Во всяком случае, в моем положении. Никаких нежных чувств к императору я, честно говоря, не питал. Мерзавец он был первостатейный. Сразить его в честном рыцарском поединке, в общем-то, дело не самое сложное. По головке за это, конечно, не погладят, но, в конце концов, задача у меня сформулирована четко: "Вытащить Ричарда", а остальное - полная свобода творчества. Так что вертись как можешь. Почему же не так?

- Однако мы должны спешить. Посол принца Джона уже в Трифеле. Он требует смерти Ричарда, ссылаясь на договоренность с императором.

"Стоп-стоп-стоп, дружище Отгон. Здесь ты передергиваешь; Дело Ричарда всецело под твоим контролем. Никакой предварительной договоренности с императором быть не могло. Иначе все бы шло официально, а не так, втихаря".

- Хорошо, - медленно начал я, подводя итог нашему разговору, - если я правильно вас понял, ваше высочество, вы возвращаете мне оружие, возвращаете свободу и, если на то будет воля Божья, когда я сражу в поединке вашего любезного племянника, возвращаете свободу королю Ричарду?

На лице принца появилась досадливая гримаса. Он прошелся по зале и вернулся на свой трон. Помолчав немного, он произнес, обращаясь ко мне:

- Видите ли, господин рыцарь. По всем канонам рыцарской чести оружие, утерянное вами во время битвы...

Меня передернуло. В глазах поплыл кровавый туман, в котором вырисовалось смеющееся лицо мага в коричневом капюшоне...

- Капитан, держись, Капитан. - Лис положил меня на траву возле могучего дуба, раскинувшего свою зеленую крону над небольшой полянкой. - Эк тебя угораздило ведьму не заметить!..

- Кто ж знал, что она из шатра колдовать будет, - прошептал я.

- Ну ничего. Главное - ты жив. Потерпи. Недолго осталось. Драккар скоро придет. Ты же знаешь, Накт не тот мужик, чтобы такой шторм помешал ему подойти к берегу. А там Эйле быстро тебя на ноги поставит. У нее всяких трав знаешь сколько? Полежи тут. Я схожу на берег, зажгу костер. Не скучай, я недолго.

- Как там Шнек?

- Будь спокоен, Капитан. Я всадил в него стрелу, как в мишень. Он не жилец.

- Спасибо, Лис.

- Ерунда. Сочтемся. Ладно, я пошел, не скучай. - Мой верный напарник достал из коробочки тетиву и поставил ее на лук. - Я скоро вернусь.

Он нырнул в густые заросли, окружавшие нашу поляну, и растворился в зеленом безмолвии.

Я лежал на подстилке из сухой травы, сооруженной Лисом, и понемногу приходил в себя. Укол, сделанный им, начинал действовать. Боль уходила, тупо пульсируя в боку. Кровь еще сочилась, окрашивая в бурый цвет повязку из грубой холстины, но все же поток ее значительно ослаб. Рот обжигало сухостью. От слабости я закрыл глаза.

Неясный звон разлился по природе. "Помираю, что ли?" - подумал я.

Однако нет. Я не умирал. Звон рос и ширился, и это было не похоже ни на что.

Легкие пальчики ласково коснулись моего лба.

- Горячий, - произнес легкий нежный голос. Я застонал и открыл глаза. Она была неописуемой красоты. Вот только не совсем была. Сквозь ее прекрасное лицо мне яв-ственно виднелась крона дуба, все эти колышимые ветром листья, темные ветки и связки желудей.

"Это не смерть, это всего лишь бред. Обычная горячечная галлюцинация, - успокаиваясь, подумал я. - Не страшно, пройдет!"

- Это ты тот, кого величают Эстольдом Беорном?

-Я.

- Ты ранен? Впрочем, что за глупый вопрос, я сама вижу это. Подожди немного. Я сейчас все исправлю.

Она приложила руку к моей ране, и я явственно почувствовал, как кровь прекратила сочиться из нее. На какое-то мгновение я стал травой, растущей на этой поляне, стал корнями дуба, что, словно одеревеневшие змеи, тянулись через нее, превратился в сырую черную землю, полную неведомой, неизъяснимой животворной силы. Через миг все было кончено.

Я очнулся. О давешней ране напоминала только окровавленная повязка, абсолютно ненужная с этой минуты. Отдохнув восемь часов, я не мог бы чувствовать себя лучше. О боли не было и воспоминаний.

- Кто вы, моя прекрасная спасительница?

- Я хозяйка этого леса. Фея Сольнар.

- Благодарю вас за чудесное излечение. Чем я могу отплатить вам за такую заботу обо мне?

- Ты уже сделал это, рыцарь. Ведь это ты убил Шнека.

- Если быть точным, его убил мой друг Ларе, однако командовал этим делом действительно я.

- Это главное. Ты сделал доброе дело, рыцарь. Мы все помним это.

- Кто все?

- Ах, мой рыцарь, ты слишком любопытен. Поверьте, знание не всегда приносит радость, но всегда сокращает жизнь. Я сама скажу тебе все, что ты должны знать.

- Вот как? А что я должен знать?

- Что тебе еще предстоит совершить множество подвигов, мой рыцарь.

- Почему-то я так и подумал.

- Однако как ты намерен совершать их без оружия?

- Это так, увы, так. Мой меч остался где-то в лагере скоттов. Когда Ларе тащил меня, я был без чувств.

- Я знаю и хочу предложить тебе другое оружие взамен вашего.

- Новый меч?!

- Да. Вот он.

Серебристое сияние залило поляну, и знакомый уже мне звон вновь зазвучал над ней. Ствол дуба, который с трудом могли бы обхватить четверо могучих воинов, распался пополам, будто его поразила молния. В самой сердцевине ствола, как молодой росток из старого пня, возник меч. Он появлялся все больше и больше, сверкая голубовато-серебряным клинком и алыми каплями рубинов в рукояти.

Что и говорить, он был хорош. Он был нестерпимо хорош. Сердце мое застучало как тамтам, собирающий дикарей на охоту.

- Вот он. Хорош?

Я ошалело молчал.

- Вижу, что хорош. До сего дня он был в руках Шнека. Он не мог им пользоваться. Меч не слушался его. Это понятно, ведь клинок не принадлежал ему по праву. Его с помощью яда и колдовства раздобыла для мужа Лэндис, могущественнейшая из здешних ведьм. Душа героя, которого своим коварством погубила эта женщина, живет в мече. И души всех, кому это оружие принадлежало по праву, обитают в нем.

Это меч Тюра - Катгабайл. Он откован гномами из истинного серебра, добытого в сердце земли. Лунный ветер и лунные лучи закалили его для последнего боя. Для Рагнарека< Рагнарек - по скандинавской мифологии, последняя битва, в которой асы и герои будут сражаться против великанов и воинства хель. Практически все они, кроме молодых асов, погибнут.>! До этого дня он служит героям, которые будут составлять войско великого аса в час сражения. Ты можешь принять его, а можешь отказаться. Но знай: если ты примешь его, твой путь будет предначертан и ты станешь одним из воинов Тюра. Подумай об этом!

В зарослях послышались тихие шаги и разговор.

- Это Ларе возвращается, - попытался успокоить я свою спасительницу.

Она исчезла. Меч как ни в чем не бывало парил над распавшимся на части дубом. Никаких иных следов пребывания феи около меня не было.

Я подошел к дереву и протянул левую руку к эфесу. Он влился в ладонь, как будто специально был откован для меня. Ствол вновь начал смыкаться.

Лис и четверо моих викингов выскочили на поляну.

- 0-ля-ля! Эстольд, я вижу, для умирающего ты неплохо выглядишь. Очень неплохо. Что это за меч у тебя? Отличная штуковина! Великий Один, конунг, что ты сделал с де- ревом? Ну что это такое? Ни на минуту тебя нельзя оставить без присмотра. Ты сам идти можешь? - Идти, бегать, скакать на лошади, ворочать веслом, работать мечом - все, что угодно.

- М-да, Капитан, ну, ты даешь. Как это тебя угораздило? Я уж боялся, тебя оплакивать придется, а ты скачешь, как жеребенок. Как ребятам объяснять будешь? - услышал я по закрытой связи. - Ты на них только посмотри. Они уже настроились тризну справлять, а у тебя - поди ж ты - шрама не осталось.

Мои верные комиты< Комиты - воины, входившие в комитат - личную дружину-семью конунга.> смотрели на меня совершенно обалдевшим взглядом.

- Нашим объясним. Что тут непонятного? Обычнейшее чудо. А остальным - по обстоятельствам. В крайнем случае назовусь твоим братом-близнецом. Как тебе нравится: Торвальд Пламенный Меч?

- Для дам из сельской местности сойдет.

- Ладно, друзья, не время тут задерживаться, неровен час - скотты нагрянут. Пора возвращаться на корабль, - во весь голос произнес я.

- Ну, насчет скоттов ты можешь не беспокоиться, У них развлечение до самого вечера. Им Эйле презентовала немного ненастоящего дракона, они там с ним всем табором разбираются. А на корабль действительно пора.

- Прощай, мой рыцарь, - услышал я голос, звучавший, как шорох ветра в листве. - Мне грустно расставаться с тобой, но ты выбрал свой путь и никогда уже не свернешь с него. Поезжай на Лох-Туд. Там ты найдешь сына Шнека, присвоившего себе корону скоттов. Ты должен вернуть ее тому, кому она должна принадлежать: молодому сыну Утера Пендрагона - Артуру. Прощай навсегда...

- ...По всем канонам рыцарской чести оружие, - сквозь это давнее воспоминание услышал я голос его высочества, - утерянное во время битвы, принадлежит воину, подобравшему его в качестве боевого трофея. Не скрою от вас, воин, которому выпала такая удача, преподнес мне этот меч в качестве дара. Поверьте, для меня это действительно драгоценный дар. Думаю, это один из тех великих мечей, о которых столько горланят наши менестрели. Не так ли?

Я молчал, угрюмо уставившись на Лейтонбурга. Во мне клокотало что-то нехорошее, что-то очень смертоносное.

- Впрочем, я и сам это вижу. Можете не отвечать. Я понимаю, как вам больно. Но утешьтесь, ваш меч попал в хорошие руки, и я лично позабочусь, чтобы вас обеспечили отличным, достойным такого доблестного рыцаря, как вы, оружием.

У меня аж скулы свело от такой наглости. В голове набатом звучал вопль Лиса:

- Капитан! Стой, ради бога! Не лезь на рожон! Успеем разобраться с этим козлом! Вылазь оттуда скорее!

Это было напрасно. Все это было напрасно. Я был в ярости. Сейчас мне можно было говорить все, что угодно. Я не слышал ничего, кроме ненависти, разрывавшей мою грудь.

- Слушай меня, Отгон! - прорычал я, подступая к герцогу, звеня своими цепями. - Слушай меня, маньяк хренов! Я буду с тобой откровенен, как можно быть откровенным с приговоренным к смерти. Возьми свой меч, засунь его себе в дырку пониже спины и поверни там пятьдесят два раза до характерного щелчка!

Я предлагаю тебе другой план. Ты возвращаешь Катгабайл, возвращаешь свободу этому самому королю, черти б его разорвали, и мы уезжаем отсюда. Уезжаем навсегда. Если же нет - я не дам за твою паршивую жизнь и фальшивого гроттена. Клянусь всеми святыми небожителями, тебе недолго осталось смердеть в своем вонючем гадючнике!

- Итак, меч зовут Катгабайл, - негромко произнес принц, звоня в колокольчик. Две дюжины гвардейцев толпой бросились на меня. Я успел положить троих, но силы были слишком неравны. Меня сбили с ног и стали пинать, как мешок с песком.

- Хватит, он нужен мне живым, - досадливо бросил герцог. Избиение прекратилось.

- Скажи, высочество, - выкрикнул я, вытирая кровь с разбитых губ, - ты не боишься, что тебе придется ответить за это перед владыкой Вестфольда?

- Ничуть, - Отгон был бледен, но держался спокойно, - полагаю, у меня не будет трудностей из-за какого-то колдуна, принявшего обличье доблестного рыцаря Вальдара Камдила.

Это был ловкий ход. Я оценил его.

- Вели трубить начало ордалии. - Лейтонбург повернулся к слуге, замершему у его кресла. Тот поклонился и побежал выполнять приказ.

Глава двадцать четвертая

Не будите во мне зверя! Вам что, не хватает одного меня?!

Кощей Бессмертный

Глаза мои были завязаны, запястья стянуты кожаным ремешком. Под ногами я чувствовал холод каменных плит, над головой слышались возбужденные крики зрителей предстоящего шоу. Неожиданно все голоса смолкли, и густой, зычный голос епископа затянул "Credo".

Наконец молитва была окончена, и в наступившей тишине раскатисто прозвучали слова принца: "Развяжите ему глаза и снимите путы".

Команда была выполнена незамедлительно. Сноп ярких солнечных лучей ослепил меня на какое-то мгновение. Я стоял, растирая затекшие руки, пытаясь что-либо разглядеть. Мне оставалось благодарить его высочество за ту короткую передышку, которую он, сам того не желая, мне дал. Покуда железных дел мастера снимали с меня оковы, а бойкие молодчики из герцогской свиты вязали мне руки ремнями, я хоть немного отошел от полученной трепки.

- Снимите с него все амулеты, - прогремела новая команда Отгона. Я похолодел.

- Не беспокойтесь, господин рыцарь, все будет цело, - послышался тихий шепот у моего плеча.

Я попытался оттолкнуть чужие руки, но вовремя остановился. Это был Арсул. Он держался молодцом, но все же ему было явно не по себе. Начало службы у Лейтонбурга не пахло геройством. Сняв ладанку с локоном прелестной Арви Эмрис, я картинно поцеловал ее и протянул юноше.

- Все! - послышался грозный окрик.

"Что за чертовщина? Его высочество совсем умом подвинулся, или... Но нет, этого быть не могло", - подумал я, снимая символ веры.

- Храни вас Бог, господин рыцарь, - прошептал, отходя, Арсул.

- Начинайте! - В голосе Отгона слышалось нетерпение. Я уже окончательно пришел в себя и осмотрелся. Арена, каменные плиты которой холодили мои ноги, являлась одним из внутренних дворов замка. Галереи над ним были плотно забиты публикой, пришедшей поглядеть на забавное представление. Среди зрителей я увидел множество знакомых лиц. Весь цвет местного общества собрался здесь. Практически все обитатели почетных лож прошедшего гурнира, с той лишь разницей, что теперь к ним присоединились еще и те, кто во время него находился на турнирном поле, собрались в этот день в ожидании обещанного зрелища. Среди собравшихся я разглядел Михеля фон Тагеля, барона фон Кетвига, принцессу Матильду, леди Джейн, Бертрана Лоншана, да мало ли еще кого.

От злости я заскрипел зубами и сжал кулаки. Жуткое рычание заставило кровь похолодеть в моих жилах. Я перевел взгляд с трибун туда, откуда доносился рык, и невольно отступил на шаг. Шестеро псарей, едва не бороздя ногами каменные плиты двора, пытались удержать трех огромных лохматых волкодавов, рвавшихся ко мне. Глаза псов горели непримиримой яростью, а слюна, обильно капавшая из их оскаленных пастей, наводила на мысль, что я их первый завтрак на этой неделе.

- Ну нет! - прошептал я. Клокотавшая в груди ненависть, отчаяние, обжигающая сердце злоба, соединившись в один неудержимый поток, нашли себе выход. Так весенняя река, опоенная паводком, сметает на своем пути кропотливым трудом возведенные плотины, так ураган вырывает с корнем огромные деревья и играет с ними, как со щепками, так организм мой, не сдерживаемый более ничем, игнорируя все усилия разума, самостоятельно выбирал форму защиты.

Я отскочил и зарычал. Пурпурные круги, извиваясь и скручиваясь, плыли у меня перед глазами. Какая-то дикая, неведомая сила, поднимаясь из страшных глубин, переполняла каждую клеточку моего существа, взрывая и коверкая ее. Слух и зрение мои стократ обострились, в корне меняя работу мозга. Переполняющая радость: радость боя, радость близкой добычи - была моим единственным чувством.

Трибуны выли, подаваясь назад. Я слышал, как зазвенела спущенная тетива. Нервы одного из арбалетчиков не выдержали такого зрелища. Мне ничего не стоило увернуться, да и что могла эта стрела со своим примитивным железным наконечником. Я вновь зарычал, демонстрируя в оскале жуткую остроту своих клыков. Если бы я мог, я бы непременно рассмеялся. Маленькая стальная звездочка едва заметным метеором летела наперерез стреле. Вот они встретились. Ее обломки упали у моих ног, а звездочка, как нож в масло, вошла в бок одной из моих жертв. От нее сразу же запахло смертью. "Нет, эту я есть не буду", - раздраженно фыркнул я.

Псина между тем повернула голову, чтобы достойно покарать обидчика, и вдруг испуганно завыла, заваливаясь на бок. Этот вой радостной песнью зазвучал у меня в ушах. Я потянулся, выпуская свои длинные, как кинжалы, когти.

Лапы издыхающей псины разъехались на каменных плитах, вытянулись и конвульсивно задергались. Внезапно посиневший язык вывалился из открытой пасти. В остекленевших глазах ее я видел одно лишь чувство - чувство безмерного ужаса. Я любил видеть его. Оно всегда возбуждало меня. Я заурчал от удовольствия и медленно пошел вперед, все ниже припадая к земле, готовясь к прыжку.

Теперь нас оставалось трое. Огромный золотистый леопард, начинающий песнь атаки, и две жалобно скулившие шавки, поджимающие хвосты и молящие о пощаде. Пощаде? При этом слове мне всегда нестерпимо хотелось есть. Даже не есть - чувствовать вкус терзаемой плоти и крови, струящейся из порванных жил.

Неужели это волчье отродье всерьез решило тягаться со мной? Эти жалкие рабы выродков обезьяны, которые и сами испокон веков были моей законной добычей? Я и сейчас слышал их отчаянные вопли. Подождите немного! Только разделаюсь с вашими мерзкими прихвостнями и доберусь до вас.

Я прыгнул. Отточенные когти мои погрузились в мягкое собачье мясо, и клыки сомкнулись на вожделенной глотке. Пасть моя наполнилась горячей кровью. О, этот сладостный вкус!

Внезапно совсем рядом с собой я увидел морду второго пса. "Что! Бунтовать? Ты не желаешь смиренно дожидаться своего часа?!" - я повернулся, отпуская первую тварь, безжизненно рухнувшую у моих ног, и тут же резкая боль обожгла мое правое плечо. Псина, пытавшаяся вцепиться мне в загривок, промахнулась и теперь с остервенением грызла меня, пытаясь отсрочить свою погибель. Я изловчился и, выпустив когти, полоснул ее по морде левой лапой, срывая скальп. Собачьи челюсти разжались, она дернулась, против но завизжала и замерла, глядя в небо остекленевшим взором единственного, случайно уцелевшего глаза.

Кровь хлестала из моего раненого плеча, но сейчас я почти не чувствовал боли.

"Ладно, - подумал я, внезапно успокаиваясь и ложась возле своей жертвы. - Живи, обезьянье племя! На сегодня мне добычи хватит!" Ласковая и нежная дрема подступила к моим глазам. Эх, право, жаль, что здесь не было ее, чтобы можно было похвалиться своей охотой, ну да ладно, обойдемся. Я водрузил могучие лапы на свой сегодняшний обед, опасаясь, как бы кто-нибудь не утащил его, и, положив голову на лапы, блаженно заурчал...

Все мое тело сотрясала дикая, невыносимая судорога, голова раскалывалась, и плечо горело как в огне... Сделав над собой немалое усилие, я открыл глаза. Руки и ноги мои были стянуты ремнями, и крепкая сеть, плетенная из конского волоса, опутывала меня с головы до пят. Я попытался унять дрожь, но мне это не удалось. Ничего более не оставалось, как выглядеть этаким живым трупом, тупо глядя во тьму.

- Он жив? - послышался поодаль голос, несомненно принадлежащий его высочеству.

- Да, мой принц. - Вторым говорившим был уже знакомый мне маг.

- Он будет жить?

- Вполне возможно. Хотя...

- Как скоро ты сможешь залечить его раны?

- К завтрашнему полудню, ежели на то будет воля Божья и пожелание вашего высочества.

- Будет. Хотя скорее всего здоровье ему больше не понадобится. Право, жаль. Сейчас редко встретишь достойного соперника. Этот был хорош.

Меня передернуло от этих слов. Я ровным счетом ничего не помнил с того момента, как увидел псов, но почему-то меня не покидало чувство, что произошло что-то неладное.

- Приступай, Арним. И запомни: к завтрашнему полудню он должен быть готов сесть на коня с копьем в руке или же взойти на костер.

- Прикажите распутать несчастного рыцаря, ваше высочество, иначе я не смогу оказать ему помощь.

- Как знаешь. Лично я бы не снимал пут с этого молодца. Ты же сам прекрасно видел, на что он способен.

-Но...

- Ладно. Это твое дело. Эй, кто там есть? - Голос Лей-тонбурга властно загрохотал под сводами моей темницы.

Послышался знакомый звук отпираемой двери. Мастер Ханс и его помощник бегом спускались по лестнице.

- Распутайте его!

Опасливо ступая, тюремщики приблизились ко мне и, осторожно проворачивая, начали снимать сеть. Я сжал зубы, чтобы не закричать.

- Все готово, ваше высочество, - перерезая последний ремень, сообщил мастер Ханс, и оба моих охранника склонились в почтительном поклоне.

- Ступайте прочь, негодяи. Фонарь оставьте! - рявкнул Отгон.

Тюремщики не заставили себя просить дважды и стремглав выскочили вон из камеры.

- Завтра к полудню. - Герцог повернулся и зашагал прочь.

Мы остались вдвоем.

- Вы слышите меня, господин рыцарь? - Маг пытался говорить спокойно, но в голосе его слышалась дрожь. Я промолчал.

- Без сознания, - пробормотал он. - Ничего, сейчас мы это исправим.

Я услышал, как он шепчет себе под нос какое-то заклинание. И в тот же миг сотни маленьких серебряных колокольчиков зазвенели у меня в ушах. Маг немного подождал и вновь повторил свой вопрос.

Притворяться дальше не было смысла.

Я прикинулся приходящим в себя и, застонав, прошептал:

- Где я?

- Сегодня вы второй раз задаете мне этот вопрос, и я, увы, не могу порадовать вас разнообразием ответов. Вы в подземелье замка Трифель.

- Правда? А мне было уже показалось, что в пекле. Впрочем, какая разница? Разве что серой не воняет.

- Господин рыцарь, прекратите свои богохульные речи и послушайте меня. Хотите ли вы получить облегчение ваших страданий?

Взвесив все "за" и "против" этого предложения, я сообщил:

-Хочу.

- Вот и отлично. В таком случае вы должны мне поклясться тем, что для вас свято, что не будете выделывать своих дьявольских штучек. - Он перекрестился, словно ожидая, что после его слов сам Князь Тьмы с рогами и хвостом вылезет из-под моей соломы.

- Каких штучек? - спросил я совершенно искренне. Как я уже сказал, последнее, что я помнил, - три огромных пса на створе у псарей.

- Каких? - В голосе мага послышалось возмущение. - Да вот каких!

Он вновь забормотал себе под нос какое-то заклинание, сделал странные пассы руками и с шумом дохнул на дальнюю от меня стену. Стена осветилась и стала похожа на киноэкран. И я увидел!

Трудно передать то состояние, которое охватило меня при виде дела рук, точнее - лап моих. Ранее за мной такого не водилось. Однако подумать было над чем. Как-никак леопардовый лев входил в герб моего рода с незапамятных времен. Я порывисто сел, невзирая на мучительную боль, и только тут заметил, что сжимаю в онемевшем от ремней кулаке свою ладанку и символ веры...

- Слава тебе. Всевышний, кто бы ты ни был, - прошептал я и, собравшись с силами, произнес уже громче: - Я с радостью дам вам требуемую клятву и еще с десяток других в придачу, если вы поможете мне надеть те амулеты, которые его высочество так неосмотрительно велел с меня снять.

- Дьявольские амулеты! - Маг захихикал, что несколько не вязалось с его имиджем. - Постойте! Откуда они у вас, господин рыцарь? Я же своими глазами видел, как гвардеец передавал их принцу!

Честно сказать, ответить на этот вопрос я не мог. Но подозревал, что дело не обошлось без Арсула. "Молодец мальчуган. Далеко пойдет!" - подумал я и с пафосом произнес:

- Небеса вернули то, что принадлежит мне по праву!

- Небеса?! А может быть, ад?

- Как-то прежде мне не доводилось слышать, чтобы ад возвращал символ веры. К тому же я полагал, то там недолюбливают серебро. Волшебная же сила, заключенная в ладанке, смиряет жажду крови, коей вы были свидетелями. Если вы не верите мне, прочитайте летописи, гласящие о роде Камдилов.

Шансы, что маг тут же бросится изучать первоисточники, были минимальны. К тому же я и сам на свободе надеялся найти в них кое-какие новые сведения.

- Если же хотите, я готов поклясться, что ни до, ни после, ни во время того, как вы будете помогать мне, с вами ничего не случится. Далее можете не волноваться: серебро и символ веры не дадут мне перевоплотиться, а ладанка, как я уже говорил, погасит жажду крови.

Маг задумался. Кажется, мои доводы убедили его. Он опасливо вытащил ладанку и крест из моего ватного кулака и осторожно надел их на мою шею.

- Капитан! Господи, ты жив? Я тебя уже битый час вызываю. - Голос Лиса врезался в мой мозг, как. мяч с одиннадцатиметрового пенальти в пустые ворота. Я едва не застонал от такого острого ощущения контакта.

Маг отпрянул и ошалело посмотрел на меня. Я не обратил на него внимания, давая полную свободу колдовать надо мной сколько влезет.

- Извини, Лис, тут накладочка вышла...

- Да, я видел. Круто ты их.

- Кстати, спасибо тебе за помощь.

- Да ладно, чего уж там, дело-то житейское.

Я невольно похвалил себя за то, что в свое время не заставил Лиса оставить сюрикены в Институте.

- И все же, кабан, по-моему, ты радикально не прав. - Словечко "кабан" в устах Рейнара означало что-то вроде "дружище" и относилось преимущественно к особам мужского пола,

Он продолжал выговаривать мне за несдержанность:

- Чем строить из себя первого парня на этом хуторе и крушить все кругом вдребезги и пополам, надо время от времени головой соображать. Тем более что иногда у тебя это неплохо выходит. У нас тут дети малые скучают. Малыш Эд беспрерывно ноет: "Ау, где ты теперь, дядя Вальдар? Уа-уа!" Ножками сучит, головкой бьется, кулачки у него чешутся. В общем, задрал ты уже своими казематными приключениями, тоже мне, граф Монте-Кристо.

- Видишь ли, дружище Лис, есть тут одна загвоздочка... Завтрак так до сих пор и не подали! Лис рассмеялся:

- Ладно, пройдут годы, все наладится. Я, в общем-то, о другом. Как ты думаешь, где я сейчас нахожусь?

- Дай картинку, может, догадаюсь.

Перед моим взором возникла скромная, но не без некоторого шика убранная комната, разительно напоминающая апартаменты в ратуше.

- Если ты думаешь, что это дурдом "Солнышко", то ты не прав, хотя и близок к истине. Это замок Трифель. А если точнее - кабинет его высочества.

- Ну то, что это Трифель, я как-то догадался. Не с неба же прилетел твой сюрикен.

- Нет, не с неба. А неплохо получилось! Когда стрела пополам сложилась, они только ахнули! А вот когда Бобик сдох... все как заорут: "Колдовство! Колдовство!" Псов жалко - хорошие были псы, душевные.

Я с ужасом вспомнил жуткие оскаленные пасти.

- Но ты был красив и грозен. Я и не знал, Капитан, что ты так умеешь.

- Да я и сам не знал. Ладно, замнем для ясности. - Я невольно поморщился. - Лучше расскажи, чем ты тут занимаешься.

- Сюда, в кабинет, заглянул посмотреть, чем тут можно поживиться. А вообще всем, чем полагается звезде местной эстрады: ем, пью, музицирую... Пою опять же. Вот сегодня, пока ты отдыхал после большой охоты, ко мне приходил местный поэт-любитель, как бишь его... Дики Плантагенет.

Я чуть было не подпрыгнул на месте. Возмущенный маг гневно прикрикнул на меня:

- Господин рыцарь! Да что же это вы скачете, как грешник на сковороде!

- Прости, приятель, - я улыбнулся магу, - боль дикая. Тут только я заметил, что вновь намазан бурой смесью и боль действительно дикая. Восстанавливая связь, я едва не кричал.

- Ну а дальше, Лис?!

- Он притащил мне текстовку, чтобы я к ней сварганил музыку. Я ему в ответ свою вещуху слабал. Кстати, текст неплохой. Послушай:

Напрасно помощи ищу, темницей скрытый,

Друзьями я богат, но их рука закрыта

И без ответа жалобу свою пою!

Как сон, проходят дни, уходят в вечность годы,

Но разве некогда, во дни былой свободы,

Повсюду, где к войне лишь кликнуть клич могу

В Анжу, Нормандии, на готском берегу

Могли ли вы найти смиренного вассала,

Когда б моя рука в защите отказала?

А я покинут! В мрачной тесноте тюрьмы

Я видел, как прошли две грустные зимы,

Моля о помощи друзей, темницей скрытый,

Друзьями я богат, но их рука закрыта

И без ответа жалобу свою Пою!

<Стихотворение действительно принадлежит Ричарду Львиное Сердце.>

Лис остановился перевести дух.

- Здесь есть некоторые элегические преувеличения, например, его апартаменты с твоими не сравнить, да и со сроками он чуть запутался, но в целом, по-моему, неплохо.

- Сережа, не томи душу/А ты что?

- Мой экспромт вышел не ахти как, но одна строфа вроде бы ничего:

Тропа терниста и узка,

Но все пути - в деснице Божьей!

Быть может, Верная Рука

И лисья хитрость льву поможет!

Как ты считаешь, достаточно поэтично?

- Лис, ты умница! Когда мы вернемся, я представлю тебя к высокой правительственной награде..

- К ордену Сутулого третьей степени с закруткой на спине! - четко отбарабанил Рейнар. - Постой!- Он внезапно насторожился. - Кажется, сюда идут. Я не думаю, что его высочество обрадуется, застав меня здесь.

Он окинул внимательным взглядом кабинет принца и подытожил свои наблюдения:

- О! То, что мне надо!

В пяти ярдах над его головой через всю комнату тянулись три массивные потолочные балки. Лис снял свой пояс и жестом фокусника стал вытаскивать из него шнур с грузиком на конце. Закончив эту операцию, он раскрутил свое шпионское приспособление, метнул его на балку и через пару секунд уже удобно устроился на ней. Шаги слышались уже совсем близко.

- Подождите, ваше высочество, не входите, - бормотал Лис, судорожно сматывая шнур, обвившийся вокруг балки. - Дайте-ка я уберу веревочку...

Дверь отворилась, в нее тихо вошел дворецкий, несущий светильню. Вслед за ним появилось несколько сервов, волокущих вязанки дров для очага. Слуга поставил светильню на стол и, сняв со стены пару восковых факелов, засветил их.

- Что вы стоите, негодяи? - повелительным тоном произнес дворецкий. - Скорее раздувайте огонь! Его высочество не любит сырость.

Слуги засуетились, и вскоре веселое пламя потрескивало в зияющей пасти камина.

- Все. Убирайтесь! - Старый дворецкий сурово прикрикнул на замешкавшихся сервов. Дождавшись их ухода, он скрупулезно проверил наличие чернил в чернильнице и остроту перьев. Вытащив маленький ножичек, добросовестный служака взял одно из них и стал с похвальной тщательностью подтачивать его. Дверь распахнулась. Лейтонбург широкими шагами пересек комнату и подошел к столу.

- Иди, Якоб. Ты мне не нужен пока.

Слуга удалился. Его высочество уселся за стол спиной к камину и, разложив перед собой несколько небольших пергаментов, вперил в них свой взор. Острые глаза Лиса, который не замедлил последовать примеру Оттона, позволяли мне без особого труда ознакомиться с содержимым записок.

"Вы знаете, когда открыть ворота. Мысленно с вами!", "Мост Св. Лаврентия, перед заутреней".

- Это что за бредятина?

- Почему бредятина? - немедленно оскорбился Лис. - Это так называемый "тревожащий огонь". Чтобы лишить противника покоя и заставить его ходить согнувшись.

- Как бы нам самим не попасть под эту канонаду.

На столе перед его высочеством лежало семь или восемь Образчиков эпистолярного жанра работы моего друга. Но самым осмысленным среди них был текст, не являющийся плодом творчества Лиса. Это была та самая записка, полученная мной в вечер ареста.

Раздался робкий стук в дверь, и дворецкий вновь появился на пороге:

- Ваше высочество, его сиятельство Бертран де Л'Аншен, граф Херефорд, канцлер его высочества принца Джона, просит принять его.

- Зови. - Герцог разом сгреб со стола пергаменты.

Глава двадцать пятая

Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.

Монтер Мечников

- Ox, - тяжело выдохнул Лоншан, усаживаясь на золоченый табурет перед столом герцога, - ох, эти ваши лестницы. Я едва не задохнулся, покуда взбирался по всем этим ступеням.

- Было бы прискорбно сознавать, что подобные мелочи могли лишить моего дорогого родственника столь верного слуги. Как, кстати, здоровье принца Джона?

- Спасибо, ваше высочество, вашими молитвами.

- Молитвы - это скорее по вашей части, господин аббат.

- По воле Божьей и велению моего сюзерена я служу Господу нашему не только молитвой.

- Вот как? - Принц Отгон изобразил удивление. - Стало быть, именно эта служба привела вас сюда? Лоншан насупился.

- Не сердитесь, господин канцлер. Я не хотел вас обидеть. Однако странно вмешивать волю Всевышнего в наши дела. Ибо, если я не ошибаюсь, Спаситель говорил: "Не убий!", а еще он говорил: "Возлюби ближнего своего". Не так ли, господин аббат?

- Это действительно так, ваше высочество, но...

- Вот видите, как хорошо, что я не ошибаюсь. Вообще очень не люблю ошибаться. Вы привезли послание от своего господина? - без всякого перехода осведомился Лейтонбург.

- Конечно, ваше высочество, - обиженно произнес канцлер, доставая из рукава платья свиток, запечатанный красной восковой печатью.

Не надо было быть тонким психологом, чтобы определить, насколько был разочарован ходом переговоров преподобный хитрец. Настроившись на византийские хитромудрые витийства, он был буквально оглушен резкостью и прямотой принца, сводившего его роль великого тайного посла к роли обычного дипкурьера.

Лейтонбург сломал печать и, развернув пергамент, впился в него своим драконьим взглядом.

- Так, так, так. - Отгон отложил свиток. - Надеюсь, вы знаете, что тут написано?

Лоншан утвердительно кивнул. - Ну что ж, ваше графское преподобие, принц Джон просит оказать ему маленькую услугу. Совсем крошечную. Чуть-чуть лишить его брата, короля Ричарда, жизни. Право Же, чем не богоугодное дело?

- Поверьте, ваше высочество, со скорбью и болью в сердце принц Джон был вынужден решиться на этот шаг...

- О, я это прекрасно понимаю. - Лейтонбург встал и прошелся по комнате. - Просто воочию вижу, как он мечется из угла в угол, терзая тунику на груди и вырывая волосы из своей завитой шевелюры. Я надеюсь, он не все их вырвал?

- Вашему высочеству угодно шутить? - недоумевающе осведомился тайный посол.

- Шутить? Напротив, я предельно серьезен. Потому как, если король Ричард вернется в Англию, принцу Джону за неимением волос придется рвать кожу с черепа.

Лжеаббат насторожился:

- Вы полагаете, что Ричард может вернуться в Лондон?

- Не знаю, не знаю. Конечно, император не склонен отпускать своего венценосного пленника, но в стране зреет недовольство. Многие дворяне, даже князья и епископы, склонны решать наши политические вопросы совсем не так, как того желает его величество. Не надо забывать, король Ричард пользуется огромной популярностью не только среди английского и французского рыцарства, но и здесь, у нас. Да-да, не надо удивляться. Кругом плетутся интриги, составляются заговоры. Вот, посмотрите, - он кинул на стол , перед Лоншаном записки, которые изучал перед его приходом, - это только те, которые моим людям удалось перехватить в последнее время.

"Не понял! - беззвучно возмутился сидящий на балке Лис. - А что, до этого перехватывали еще и другие?"

- Вот эта, например, была послана коменданту Трифеля: "Вы знаете, когда открыть ворота. Мысленно с вами!" - и, как и подобает, без подписи! - Принц отбросил пергамент и уставился на Лоншана, ожидая, не отразится ли что-нибудь интересное на преподобном лице его собеседника?

На лице Лоншана отразилось искреннее недоумение.

- А что, разве ваш комендант не знает, когда открывать ворота?

- Проклятие! Ладно, оставим это. Я показал вам сии записки, чтобы вы яснее уразумели, какое невыполнимое дело предлагает мне принц Джон.

"Цену набивает", - откомментировал Лис.

- Однако его высочество не просто просит вас об услуге, он делает определенные предложения.

- Предложения? Ах, предложения! Ну да, конечно. Он обещает мне пятьдесят тысяч солидов за это дело. Поистине щедрое вознаграждение! Заметьте, все эти деньги мой милый родственник предлагает тайно передать в казну империи. Превосходное предложение! Император с радостью принял бы его. Конечно, с помощью этих денег его величество сможет снарядить новое войско для войны в Италии, но есть ли в этом польза для империи?

- Кстати, я слышал, у вас неприятные новости из Италии? - готовясь вытащить свой козырь из рукава, произнес Лоншан.

"Ох, дурак, ну, дурак!" - страдал за своего нового шефа Лис. - Это же я ему развединформацию подкинул, так он ее сейчас ни к селу ни к городу ляпнет".

Лейтонбург настороженно посмотрел на своего визави.

- Думаю, вас обрадует новость, что ваша армия не разбита. Она цела и стоит в Неаполе.

"Молодец! С дикцией все в порядке! - продолжал возмущаться агент ноль ноль икс. - Высказался. Пустил пыль в глаза. Эрудит хренов!"

Герцог смотрел спокойно и не без некоторой иронии.

- У вас очень интересные сведения, лорд Херефорд, или, может быть, вас лучше называть "ваше преподобие"? Они настолько важны, что вы не можете себе представить. Поэтому, в знак доверия и уважения, которое мы, без сомнения, питаем друг к другу, я думаю, вы согласитесь представить мне источник ваших сведений.

Незадачливый канцлер замялся. Заметив это, Лейтонбург едва заметно ухмыльнулся и продолжил как ни в чем не бывало:

- Хорошо, мой дорогой аббат, мы проверим вашу информацию, и если она соответствует действительности, мы сами непременно сообщим ее императору. Однако, я полагаю, вы проделали столь дальний путь не для того, чтобы сообщить мне об этом странном случае?

- Вы правы, ваше высочество...

- Я почему-то так и подумал. Тогда слушайте. Надеюсь, мой милый родственник дал вам право принимать решения, а не просто попросил завезти письмо по дороге?

Условия, на которых мы выполним то, о чем вы просите, следующие. Первое. Принц Джон выписывает мне заемное письмо на сто тысяч солидов. Второе. Его высочество гарантирует свою лояльность и поддержку всему тому, что будет происходить в империи в ближайшее время. Третье. Поскольку принц Джон будет слишком занят государственными делами на островах, то управлять французскими владениями от своего имени он пошлет человека, которого я ему укажу. Со овоей стороны могу ему гарантировать, что в его жилах будет течь кровь Плантагенетов.

- Но вы же понимаете, ваше высочество, что ваши условия ужасны.

- Увы, господин аббат. Поверьте, я не хотел пугать вас. Вы представить себе не можете, с какой легкостью я откажусь от всех этих условий.

- Это правда?

- Я никогда не лгу. Считайте, что вы не слышали моих слов. Однако советую вашему преподобию более не возвращаться в Лондон. Потому что не пройдет и двух лун, как король Ричард вернется в свои владения.

- Ужасно!

- Вы так думаете? Дело ваше. Я никоим образом не склонен влиять на ваши решения. Послезавтра вечером я жду вас на ужин. Надеюсь, вам уже удастся подготовить ответ.

Граф Херефорд, все еще ловя воздух ртом, неуверенными шагами направился к двери, когда та в который раз распахнулась, едва не ударив его по лбу, чтобы пропустить в кабинет его высочества двух дам, прекрасных во всех отношениях.

Одну из них я знал не то чтобы хорошо, но очень близко. Это была маркиза Венджерси собственной персоной. Она держалась позади статной женщины лет тридцати пяти, вполне еще сохранившей остатки былой красоты.

За время моего присутствия в Трифеле я раза три видел ее, хотя только издали. Это была принцесса Матильда, супруга Лейтонбурга и сестра короля Ричарда.

Обе дамы церемонно поклонились его высочеству и Лоншану, замеченному секундой погодя.

- Добрый вечер, мой супруг и господин. Добрый вечер, господин аббат. - Матильда улыбнулась бедному английскому послу очаровательной улыбкой, ради которой еще лет десять назад ломались копья и тупились гусиные перья. - Я не ожидала встретить вас здесь, но, пожалуй, хорошо, что мы встретились именно сейчас. Мой дорогой супруг, - продолжала, эта достойная дочь Алеаноры Аквитанской, - я уже обращалась к вашему высочеству по поводу этой молодой дамы, в судьбе которой принимаю участие. Есть ли какие-либо новости по ее делу?

- Да, моя милая. Хотя, к моему прискорбию, новости печальные. Лорд Томас Эйстон содержался в одном из императорских замков, носящем название Ройхенбах. Не так давно на замок напала шайка негодяев, которой удалось временно захватить его. Целью этого нападения был другой пленник, содержавшийся в Ройхенбахе. Разбойникам удалось освободить его. Пока сложно сказать точно, что же там произошло, но можно уверенно утверждать лишь одно: лорд Томас Эйстон не пережил этого боя.

Маркиза, дотоле сохранявшая видимое спокойствие, разрыдалась, закрыв лицо руками.

- Ведь как плачет, как плачет! - восхитился на своей верхотуре Лис. - Как взаправду! Не знай я, как оно все было на самом деле, - обязательно бы поверил.

- Рейнар, ты бесчувственный олух, у нее такое горе, а ты! - вмешался я.

- Горе-то горе. Это я все знаю. Но плачет она, как петергофский фонтан-сюрприз. Знаешь, хрень такая: на камень наступил, а из него струя воды - и прямо в тебя. Так вот, сдается мне, что слезы маркизы с этими фонтанами в близком родстве.

- Может быть, вас несколько обрадует, сударыня, - продолжил герцог, обращаясь к леди Джейн, - главарь этой шайки захвачен и в скором времени будет казнен.

- Капитан, этот крендель утверждает, что он тебя казнит!

-Я слышу. Это нормально. Пусть себе остается в блаженном неведении. То-то порадуется, когда придет время.

Леди Джейн убрала руки от лица и изобразила удовлетворение:

- Я так благодарна вам, ваше высочество. Заслуженная кара, которую понесет преступник, быть может, как-то скрасит горечь моей невосполнимой утраты.

- Ты знаешь, Капитан, а вот теперь я ей почему-то верю, - задумчиво произнес Лис.

- Не пори чушь. Она просто хорошо исполняет свою роль.

- Хорошо - не то слово. Ей бы в школе актерского мастерства преподавать.

- Скажи мне, Лис, почему ты ее так невзлюбил?

- Бог весть, чувство какое-то такое... - Мой напарник зябко поежился.

- Позвольте, ваше сиятельство, выразить вам свои соболезнования. Поверьте, в том, что ваш муж был пленником нашего государя, нет моей вины. Мне очень жаль, что все так случилось. Надеюсь, вы не станете питать чувства вражды к моему семейству, - герцог сделал жест рукой в сторону супруги, - мы рады сделать все, что в наших силах, чтобы быть вам полезными... - произнес Оттон с таким скорбным видом, как будто ему сообщили, что его брат Фридрих выплыл и сейчас направляется сюда.

Леди Джейн благодарно склонила голову.

- Ваше высочество, с тяжелым сердцем я вынуждена покинуть Алеманию.

- По этому поводу я как раз хотела видеть вас, господин аббат, - вмешалась в разговор дотоле молчавшая Матильда. - Вы скоро собираетесь возвращаться в Англию?

- На днях, ваше высочество. Если, конечно, все мои дела здесь будут благополучно завершены.

- О, в этом вы можете не сомневаться, - заверил его Лейтонбург.

- Надеюсь, вашему преподобию не составит труда взять под свое покровительство эту бедную женщину? - Принцесса указала на свою новую подругу, с неизъяснимым чувством печали во взоре, но внимательнейшим образом следившую за происходящим.

- У вас такая большая свита. Столько воинов, что путешествие с вами будет куда как безопаснее. Вы, быть может, знаете, что маркизе уже довелось побывать в лапах разбойников, и если бы не милейший барон фон Шамберг, одному Богу известно, что могло произойти. Кстати, ваше высочество, как там господин барон? - обратилась она к мужу.

- Прекрасно. Он отличный воин и превосходно справляется с обязанностями лейтенанта нашей гвардии.

- Росс делает успехи, - ухмыльнулся Лис. - Капитан, если ты там еще посидишь, вы сравняетесь в званиях.

- Так, я надеюсь, это не доставит вам неудобств? Канцлер просиял. Это была самая приятная новость за последний час.

- Ну что вы, ваше высочество. Я почту за честь для себя сопровождать столь прекрасную даму. Надеюсь, что дорога в Англию для нее будет не только безопасной, но и приятной.

- Я уверен в этом, - подытожил разговор Лейтонбург. - Надеюсь, ваше сиятельство, что, когда все уляжется, мы будем еще иметь возможность засвидетельствовать вам свое почтение и наши самые теплые чувства в вашем родовом владении.

- Буду рада принимать вас, ваше высочество, и вашу прекрасную супругу, леди Матильду, в Венджерси. - Прекрасная маркиза почтительно склонила голову.

- Ты слышишь, Капитан, - вскинулся мой напарник. - Оттон напрашивается в гости к нашей крале. Вот же ему не терпится отыскать этот императорский костыль.

- Господин аббат, если вы уже закончили беседу с моим мужем, то не будете ли вы столь любезны проводить госпожу маркизу в ее покои? - осведомилась принцесса.

- Буду рад, ваше высочество. - Лоншан галантно предложил руку леди Джейн.

Через несколько секунд царственные супруги остались вдвоем. То есть почти вдвоем.

- Что нового из Англии? - Лицо ее высочества было серьезно и напряженно.

- Нового? Твой братец Джон просит меня убить Ричарда. Это новость?

- Негодяй! Вероломный предатель!

- В этом ты права. Он предлагает пятьдесят тысяч соли-дов за смерть своего брата и короля...

- Что ты намереваешься делать?

- Конечно, отказать! Но дело не в этом. Положение очень серьезное. Убийцы кишат вокруг. Вот, смотри. - Отгон положил перед супругой шедевры лисовской фантазии.

- Послушай, мой друг, - обратился я к своему славному напарнику, - если бы ты не писал этих записок, то Оттону самому следовало их накропать.

Рейнар угрюмо пропустил мои слова мимо ушей.

- Это ужасно!

- Да. Я думаю, что пока нашему милому Ричарду лучше оставаться в Грифеле. Здесь он хотя бы в относительной безопасности.

- А может быть, стоит помочь ему вернуться в Англию?

- В Англию ? Пока что это слишком опасно. Я знаю, что в королевстве ждут Львиное Сердце и с радостью встанут за своего короля, но не надо недооценивать Джона. Он хитер и жесток. Прежде чем под королевские знамена соберется достаточно войск, брат Каин позаботится воткнуть кинжал в спину.

- Да, это так. Но, может, ты сможешь дать ему отряд твоих рыцарей?

- Давать небольшой отряд не имеет смысла. Его легче найти, чем одного человека, а против армии принца Джона ему все равно не выстоять.

- Но если отряд будет достаточно велик, то одно имя Ричарда сможет рассеять армию врагов.

- Увы, но с этим ничего не выйдет. У нас плохие вести из Италии. Войско разбито. Император готовит новую армию для защиты наших интересов в Сицилии. Мне не удастся дать твоему брату даже трети того, что нужно для такой экспедиции. Так что, как это ни тяжело, но надо ждать. Время играет за нас. С каждым днем все больше сторонников Джона отворачивается от него и все больше рыцарей готовы стать под знамена короля Ричарда.

- Красиво излагает, стервец! - восхитился Лис. - Так бы и поверил!

- Господин рыцарь, - услышал я тихий голос мага, о котором уже успел позабыть, - вам сейчас лучше поспать. Завтра с утра я вновь навещу вас.

Кудесник направился к двери, захватив с собой фонарь.

- Как тебя зовут, мой целитель? - спросил я сквозь внезапно нахлынувшую на меня дрему.

- Инельм Великий. Главный маг высокородного принца Отгона фон Гогенштауфена.

- Благодарю тебя, Инельмо. Что бы ни произошло завтра, спасибо тебе за заботу.

Он кивнул головой и стал подниматься по лестнице. Героически борясь со сном, я снова вернул контакт.

Большущая серая крыса, волоча за собой длинный голый хвост, безо всякого смущения наступала на отважного воителя Рейнара Л'Арсо д'0рбиньяка. Ее дергающийся нос с вопиющей наглостью обнюхивал моего друга.

- Терпеть не могу крыс! - прошипел Лис и ловким шлепком сшиб отвратительное создание с балки. Крыса, пронзительно завизжав, шмякнулась у ног принцессы. Ее высочество издала звук, от которого едва не треснули могучие стены Трифеля, и птицей взлетела на табурет.

- Проклятие! - выругался Лейтонбург. Крыса стартовала с четырех лап и скрылась в темном углу кабинета.

- Все в порядке, дорогая. - Отгон протянул руку испуганной супруге, стоявшей на табурете. - Она убежала. Пойдем, я провожу тебя.

- Лис, я надеюсь, у тебя все будет в норме? Если ты не возражаешь, я немного посплю. День был тяжелый, а тут еще этот Инельмо что-то наколдовал.

- Да, пожалуйста, Капитан, спокойной ночи. "Инельмо Великий, - подумал я, засыпая. - Это ж надо так прозвать бедолагу! Стоп! Почему Инельмо, когда Арним?" - но это было уже во сне.

...Леденящий душу вой и бряцание цепей раздались где-то совсем рядом. "В этом доме мне не дадут поспать, меня здесь не любят, со мной здесь не считаются, - возмущенный бесцеремонностью нового визита, подумал я. - Ничего, попробую не обращать внимания".

Завывания и звон цепей приблизились, стали настойчивее. "Видимо, здесь думают, что у меня плохой слух". Кто-то явно пытался привлечь мое внимание.

- Ну и в чем дело? - недовольно произнес я, открывая глаза.

Призрачная фигура, облаченная в саван, увешанная цепями, как новогодняя елка - гирляндами, уныло маячила под потолком моей, с позволения сказать, спальни. Фигура разразилась адским хохотом и новыми завываниями.

- Милейшее! Мне завтра предстоит тяжелый день. Меня собираются казнить. Мне необходимо хорошо выспаться, чтобы пристойно выглядеть на эшафоте. Я уверен, там будут лучшие люди города.

Привидение задумалось.

- Ты занял мое место! - замогильным голосом наконец прогрохотало оно,

- Какие будут предложения? Если у вас есть ключи от двери, я с радостью освобожу ваш номер.

Насколько я мог рассмотреть, ключей у привидения не было.

- Кто ты, смертник? - после некоторой паузы спросил меня сбитый с толку призрак.

- Такой же добрый рыцарь, как и вы, - без ложной скромности признался я. - Ведь вы, если я не ошибаюсь, не кто иной, как Гуго де Мерналь?

- Ты знаешь меня, несчастный?! Ну конечно! Когда солнечный лик совместится с луной, время черного пса заставит его покинуть логово. Я слышу, как кони великой охоты стучат своими алмазными копытами! Я вижу, как капает кровь в бездонную чашу возмездия. О, эти реки крови, что пенятся, подмывая берега Ойкумены, с лезвия меча начат ваш путь, и сами вы - меч, сокрушающий могущество владык!

- Простите, вы это о чем?

Призрак задумчиво уставился на меня:

- Небо - мой Отец. Он зачал меня. Все небесное население - семья моя. Моя Мать - великая земля! Самая возвышенная часть ее поверхности - лоно ее; там Отец оплодотворяет недра той, что одновременно и супруга, и дочь его.

- Чрезвычайно интересное наблюдение. Но вы это о чем?

- Варуна< Варуна - Уран у древних греков.>! - Призрак вслушался в звук произнесенного имени и вновь захохотал.

"По-моему, бедняга от одиночества двинулся на оккультных науках", - подумал я.

- Погоди, приятель, ты, главное, не волнуйся, - попытался успокоить я не на шутку разбушевавшегося призрака. - Давай так: знамя Бургундии... Арелат...

Привидение насторожилось.

- Найди Жиля де Жизора. Сообщи ему о моей смерти, - произнесло оно уже совсем нормальным голосом. - Передай ему, что сухая ветвь не плодоносит и что он может зажечь новую свечу в зале шестнадцати светилен. - Де Мерналь, кажется, заметно помрачнел. - Я открою тебе одну тайну. - Он опять помолчал. - Ты не умрешь здесь!

Призрак вновь захохотал и начал медленно растворяться в воздухе.

- И на том спасибо, - поблагодарил я, - а теперь, если не возражаете, я все-таки посплю.

Глава двадцать шестая

Попробуй рассматривать это как последний шанс.

Капитан Флинт

Лучи солнца непременно пробились бы в высокое оконце моей темницы, если бы таковое в ней существовало. Но, увы, оно отсутствовало. Поэтому лучиком, пробудившим меня ото сна, условно можно считать трубный храп кого-то из моих тюремщиков, судя по тембру, все того же мастера Ханса.

- Притомился, бедняга, - посочувствовал я ему. - Понятное дело, служба тяжелая. Заключенные, твари неблагодарные, того и гляди деру дать норовят. Ни тебе почтения, ни понимания. Притомишься тут. Ну ничего, поспи, поспи, касатик.

Я поднялся и блаженно потянулся. Лекарство и магия, употребляемые придворным магикмейстером, действовали. Я помахал руками и с удовольствием почувствовал, как четко отзываются мускулы на каждое мое движение. Конечно, это была не лучшая моя форма, но даже сейчас я был способен положить пару-тройку таких вот мастеров Хансов за время горения одной спички.

Но, что радовало меня больше всего, на том месте, где я полагал увидеть кровоточащие следы собачьих клыков, белели аккуратные рубцы. "Ай да маг, ай да молодец. Инельмо, нет слов, мастер - высокий класс. Снимаю шляпу!"

Шляпы с собой у меня не было, но это дела не меняло. Маг таки был первоклассный. Инельмо - имя это заставило мою мысль затормозить на полном ходу: "Постой-ка, что, право, за шарада? Инельмо или Арним?"

Я думал довольно долго и уж совсем было решил плюнуть на это дело, когда разгадка сама рухнула мне в руки, простая, как мычание. Конечно же! Эмрис - Мерлин, Арним - Инельмо! Я чуть было не расхохотался.

Истинное имя! Имя, позволяющее держать мага в повиновении. Для всех остальных он - Инельмо Великий, да хоть бы и трижды величайший, а для Лейтонбурга - Арним. Это открытие давало мне кое-какие новые возможности, но я еще слабо представлял себе какие. В голову все больше лезли джинны, разрушающие города и строящие дворцы, и какие-то придурки, таскающие эти дворцы с места на место. Увы, здесь была отнюдь не сказка, и магия, при всех ее возможностях, имела свои четкие законы, которые, кстати, я представлял себе весьма смутно.

Возможно, я подумал бы на эту тему еще некоторое время, может быть, и изобрел какой-нибудь велосипед, но размышления мои были прерваны грубым окриком:

- Спишь, скотина!

Столь лестный эпитет явно относился не ко мне. Я не имел привычки спать стоя.

Храп прекратился и превратился в смущенное бормотание. Затем дверь с привычным скрежетом отворилась, и тот же властный голос, что минуту назад желал доброго утра моему тюремщику, произнес: "Рыцарь Вальдар Камдил, извольте следовать за мной!"

В коридоре меня ждал караул еще больше прежнего. "Ставки растут", - отметил про себя я. Мы вновь кружили по коридорам и переходам, карабкались вверх-вниз по крутейшим винтовым лестницам, и вот, когда последняя из них, такая длинная, что я уж было решил, что на самом деле это, очевидно, черный ход в царствие небесное, наконец закончилась, мы очутились в небольшой круглой комнате с решетками на окнах. Однако все же здесь были окна. Здесь также был топчан, сколоченный из плохо обструганных досок и покрытый потертым тюфяком. Конечно, он слабо напоминал брачное ложе Короля-Солнце, но это все же была не охапка прелой соломы.

- Ба! - воскликнул я, подходя к окну. - У меня теперь номер люкс с видом на... С видом на куда угодно.

Я находился на высоте пяти сотен ярдов над землей, в одной из самых высоких башен замка, примостившейся на отвесной скале. Внизу подо мной темнели склоны Шарфенберга, поросшие лесом. Ниже леса сменялись виноградниками. Потом виноградники резко обрывались, и река, пенясь и обрушиваясь с грохотом на перекатах, четкой границей отделяла гору от равнины.

Там, внизу, на равнине лежал город, маленький и нескладный с этакой высоты. Вдали я, присмотревшись, мог увидеть башни и шпили окрестных замков, совсем игрушечные на фоне бескрайнего синего неба.

Внезапно какой-то звук, даже не звук, а дальний отголосок звука привлек мое внимание. Я поискал глазами его причину. Далеко внизу, на лесистом склоне, гарцевала большая группа всадников, медленно-медленно перемещающаяся по чаше моего безмерного простора. Мне казалось, я вижу вздымающиеся бока коней, их раздувающиеся ноздри и лица всадников, распаленные яростной скачкой.

- Что там происходит, приятель? - спросил я у офицера, сопровождающего меня.

Он посмотрел вниз и, вглядевшись, ответил:

- Охота короля Ричарда, господин рыцарь.

"Ну вот, - подумал я. - Корячишься тут, освобождаешь его, наживаешь себе неприятности на то место, откуда у прародителей хвост рос, а он охотой забавляется".

Настроение мое сразу почему-то сделалось печальным, пожалуй, даже философическим, то есть не совместимым ни с войной, ни с сытной пищей. И надо же, как раз тут и принесли завтрак!

С этой минуты гость пошел косяком. Первым пришел цирюльник, побривший меня и придавший должный вид бороде и усам. За ним последовал не то портной, не то гардеробщик, я точно не понял кто. Он покрутился вокруг меня, снимая мерку, и исчез, бурча что-то себе под нос. Вслед ему явился маг, справившийся о моем здоровье и еще что-то поколдовавший надо мной. Мы было затеяли беседу о законе перехода вещества в энергию и обратно, но тут явился радостного вида священник, предложивший причаститься святых даров и исповедаться.

- Зайдите на неделе, святой отец, - попросил я его. - Мне надо вспомнить свои грехи, а это дело нескорое.

Едва закрылась дверь за священником, вновь появился этот, не знаю уж кто, но теперь с костюмом. Даже на мой невзыскательный взгляд, это одеяние было простовато, но в сравнении с теми лохмотьями, в которые я был облачен, оно все же было куда добротнее. "И не лень же им всем тягаться ко мне на небеса? На редкость трудолюбивый народ. Как говорится, для бешеной собаки семь верст не крюк". И тут появился он. Моя охрана вскочила и вытянулась, как портняжный метр, поедая глазами своего господина. Если бы взгляды кусали, от его высочества в мгновение ока остался бы огрызок. Но так как этого не произошло, я распахнул объятия и бросился навстречу принцу:

- Гость дорогой! Сколько же мы не виделись! Проходи, мой свет, не стой на пороге! Прости, дружище, угостить тебя нечем!

Лейтонбург молча глядел на меня своим немигающим взглядом, надменно поджав губы. Он подал знак, и охрана буквально растаяла в воздухе.

- Рад был бы пожелать вам доброго дня, но не хочу вас обманывать, - начал нашу беседу принц Отгон.

- Спасибо и на том. Впрочем, это меня обнадеживает. Не зря же люди говорят: поверить мошеннику - себя обмануть.

Щека его высочества досадливо передернулась.

- Я здесь не для того, чтобы выслушивать ваши комплименты. Приберегите их для своих палачей. Быть может, они найдут для вас самое уютное место на сегодняшнем представлении.

- Спасибо за дельный совет. Не премину им воспользоваться.

- Вы обдумали мои предложения, господин рыцарь?

- Только о них и думал. Особенно когда с вашими песиками развлекался.

- И что же?

- Вы не поверите, ваше высочество, но мои обещания насчет сохранения вашей жизни остаются неизменными. Конечно, при соблюдении остальных статей договора.

Герцог побледнел, стараясь сдержать гнев.

- Вы понимаете, что для вас это означает смерть?

- Да? Вы уже запаслись веткой омелы< По одной из версий, имя Вальдар происходит от имени солнечного бога вестфольдингов Бальдра, бывшего неуязвимым к любому оружию, кроме ветки омелы.>?

- О, не беспокойтесь, господин Вальдар Камдил, там будет много разного хвороста, вы сами сможете выбрать то, что вас устраивает.

- Сомневаюсь, чтоб мне что-нибудь из этого подошло.

- Посмотрим, наглец! - Гнев его высочества все-таки перехлестнул через край. - Ты сгоришь, изжаришься заживо под свист и улюлюканье толпы, которая боится и ненавидит тебя! И никакая бесовская сила не в силах будет тебе помочь!

- Что ж, если я не сильно подгорю, велите подать меня вам на обед.

Лейтонбург нахмурился и замолчал.

- Ладно. Мы оба погорячились. Мне бы не хотелось закончить наш разговор подобным образом.

- Что ж, это вполне разумно.

- Вы хотите вернуть свой меч?

- Ваше высочество демонстрирует чудеса памяти! Хочу.

- Хорошо, предположим, что я могу пойти и на это...

- Очень любезно с вашей стороны, мой принц.

- Но при одном условии.

- Каком?

- Вы получите его после того, как совершите порученное вам. Как вы понимаете, мне нужна гарантия того, что, получив свободу, вы, скажем, не отправитесь восвояси или же не приметесь за старое.

- Не пойдет.

- Почему?

- Потому что после того, как я совершу задуманное вами убийство, моя жизнь для вас не будет стоить и ломаного гроттена. Можно предположить, что ваше высочество действительно освободит короля Ричарда, если, конечно, не сойдетесь в цене с его братцем, но попробуйте мне объяснить, зачем вам буду нужен я?

- Вы мне не верите? Я могу дать вам слово чести!

- Ах, оставьте, мой принц. Уж мне ли не знать, что вы истинный хозяин своего слова. Сами даете, сами берете назад.

- Вы опять дерзите, господин рыцарь. Это не умно. На что вы больше надеетесь: на свои колдовские силы или же на помощь своих подручных?

- Да простит меня господин герцог, но я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

- Полноте, мой славный рыцарь. Вы мало похожи на дурака. Умейте проигрывать достойно. После того, что случилось вчера во время Божьего Суда, не имеет никакого смысла отпираться.

- Да, тут промашечка вышла. За собачек, конечно, примите наше самое искреннее извинение. Честное слово, я не хотел.

Лейтонбург поморщился:

- При чем тут собаки! Вот послушайте, какой занятный отрывок отыскал мой добрый Инельмо в одной старой рукописи: "...Сильный, могущественный князь, появляющийся сначала в образе ужасного леопарда, но принимающий образ человека с горящими глазами и страшным видом по команде своего владыки... Он будет уничтожать и испепелять всех, кто является врагами властителя, если тот пожелает того". Что вы на это скажете?

"Да, мессир Вальдар, - с грустью подумал я, - подвели вас, голубчик, под статью. Чисто подвели".

- Однако, ваше высочество, здесь говорится о горящих глазах, а у меня...

Принц устало пожал плечами:

- Какие глупости! Впрочем, о глазах вам лучше поговорить с солдатами, которые арестовывали вас в "Жареном петухе". Они придерживаются на этот счет другого мнения.

- Ладно, положим, что так. А сообщники?

- Вальдар, я не совсем понимаю, в какую игру вы играете?

- В новомодную. В покер. Хочу знать, что у вас есть против меня? Если желаете, просто так, из досужего интереса. В качестве работы над ошибками.

- Что ж, последняя воля осужденного на смерть - закон. Нападение на Ройхенбах вы не станете отрицать?

Я покачал головой.

- Отлично. Не хотите же вы сказать, что совершили его в одиночку?

- Нет. Но с чего вы взяли, что мои сообщники здесь, в Трифеле?

Герцог вздохнул, испытующе глядя на меня. Очевидно, он хотел спросить, не держу ли я его за дурака, но почему-то решил этого не делать. Конечно же, я был далек от мысли сомневаться в умственных способностях его высочества, однако запастись информацией перед уходом не мешало. Лейтонбург вытащил из-за пояса небольшую тубу, предназначенную для ношения пергаментов, и высыпал на мое ложе полный комплект пресловутых шедевров лисовского чистописания.

"Ну спасибо, Лис, теперь меня еще запишут в резиденты. Ну удружил", - невольно подумал я.

- А что я? - отозвался Рейнар, дотоле молча слушавший нашу беседу. - Хотелось как лучше.

- Ладно, молчи уж! Тревожащий огонь! Впрочем, в моей ситуации это чревато разве что лишней вязанкой дров.

Просмотрев для вида предоставленные мне вешдоки, я выжидающе воззрился на Отгона.

- Все эти записки перехватили мои люди в последние дни. Заметьте, в последние дни. Появление их совпадает с вашим приездом в город.

- В последнее время в городе появилось множество разнообразного народа. Вы полагаете, что все они имеют отношение ко мне? Я, конечно, имею в виду эти эпистолы!

- А вы полагаете, что нет? Вот еще одна записка. - Герцог протянул мне страстный призыв на полуночное свидание, полученный мной в день ареста. - Ее нашли в вашем номере.

- Ну и что? Не я же послал это письмо себе. Отгон игнорировал мой вопрос и продолжил:

- Мы послали человека, похожего на вас фигурой, по указанному адресу в указанное время...

- Вот как?

- Сообщникам удалось разоблачить подмену. Наш человек был убит ударом стилета прямо в сердце. Злодею удалось скрыться.

Я невольно возблагодарил, судьбу, пославшую мне арест вместо ночной прогулки.

- Все это крайне прискорбно. Но при чем здесь я и при чем здесь мои соучастники? Уверен, будь я на месте бедняги, меня бы постигла та же участь. Если бы мне пришлось расследовать эго дело, я начал бы с возлюбленной фон Брайбернау. У него есть возлюбленная?

Герцог дернул плечами, отметая мои слова.

- У нас здесь Эльзас, а не Сицилия. Наши девушки льют слезы, когда их возлюбленные получают раны, и уж во всяком случае не бросаются на обидчика с ножом.

- Вам лучше знать. А только все равно, с чего бы это быть моим сообщникам?

- А мы это сегодня проверим. Я предполагаю, что ваши друзья не собираются ждать, пока вы превратитесь в кучу пепла, и, конечно же, захотят вас отбить. А уж мы позаботимся, мой дорогой господин Вальдар, чтобы на тот свет вы отправились в теплой компании.

- И на том спасибо, ваше высочество, - галантно поклонился я, - утешили! Однако я не прощаюсь. Ибо говорю вам: петух не успеет пропеть трижды, как я буду свободен.

- Вы полагаете? - усмехнулся принц.

- Это так же верно, как то, что с потолка вашего кабинета падают крысы.

Его высочество посмотрел на меня с нескрываемым интересом.

- Очень тонкое Наблюдение. Надеюсь, оно будет вам полезно в вашей дальнейшей жизни.

- Лис, ты все слышал?

- А как же. Капитан. У тебя уже есть план отхода?

- Не то чтобы план, но кое-какие мысли на эту тему есть.

- Фон Этвальд, - не повышая голоса, позвал Лейтонбург дежурного офицера. - Заковать господина рыцаря в кандалы и отвести к мосту. Там вы передадите его городской страже. Берегите его как зеницу ока. Иначе... Иначе, мой друг, вы займете его место на костре. Дабы не обмануть ожидания наших горожан. Они ждут казни. Не станем же мы их разочаровывать!

Гвардейцы подхватили меня под локти, норовя зала-мать руки.

- Не стоит, - остановил их герцог. - Это излишне. Милостивый государь Вальдар Камдил, поверьте, я был очень рад, что судьбе было угодно свести нас. Вы опасный и умный противник и в другой ситуации, полагаю, были бы мне хорошим другом. Но, увы, видит Бог, - его высочество развел руками, - я делал все, что было в моих силах, чтобы избежать такой развязки. Вы сами выбрали ее. Мне остается только сожалеть.

- Слушай меня, Капитан. Имеет место быть такой план. Сейчас тебя поведут к мосту. До моста вашу честь будет сопровождать эскорт не менее чем из двух дюжин гвардейцев. Это ребята хваткие. Им без нужды палец в рот лучше не совать. А вот от моста поведет городская стража. Но это для дураков. Понятное дело, что подготовка у стражников. куда как слабее, чем у гвардейцев, и вот тут-то тебя и отбивать. На это-то герцог и рассчитывает.

-Ну?

- Вдоль всей дороги расставлены засады из все тех же гвардейцев.

- Ловля на живца. Ну что ж, умно придумано.

- Да, не глупо. Но одного его высочество не учел.

- Чего?

- Он поручил выставить засады лейтенанту фон Шамбергу. Надо сказать, что Росс с этой задачей справился блестяще. Засады стоят - лучше не придумаешь. Везде, за исключением одного места. Помнишь, скала, возле которой дорога от замка поворачивает на Трифель? Эд говорит, что вы там перед турниром гуляли с этим рыжим хряком - фон Тагелем.

- Помню. Только он не рыжий хряк...

- А вот это как раз не важно! За скалой будут ждать кони. Я и Меркадье снимем возницу и ближайших стражников, как только повозка повернет за скалу. Твоя задача - добежать до коня. Если что, Эд тебя прикроет. В этом месте засадой командует сам Шамберг. Он позаботится о том, чтобы погоня пошла по ложному следу. Бервуд с ребятами тут сутра проколотились, так что след - прелесть, пальчики оближешь. Ну а если что, если погоня, скажем, все же повиснет у нас на хвосте, они прикроют.

- Лис, ты понимаешь, что говоришь?

- Отлично понимаю. Тарарам после этой акции начнется неописуемый. Ничего, граница близко. Перекинемся в Бургундию, а там посмотрим. Кстати, и привет от де Мерналя их герцогу передадим.

-А о Россе с Арсулом ты подумал? Слышал же, что герцог обещал.

- Обижаешь! Конечно, подумал. Когда мы достаточно оторвемся, они тоже делают ручкой и присоединяются к нам в условленном месте со своей братией.

- Сомневаюсь, чтобы им дали уйти. Но в любом случае они нам здесь нужны. Без них Ричарда не вытянуть. Лис помолчал.

- Капитан. Давай серьезно. Зачем нам Ричард? Я понимаю, что он мужик неплохой, но посуди сам, здесь ему ничто не угрожает. Ты же сам слышал, какие условия Лейтонбург продиктовал принцу Джону? Такие принять - лучше повеситься. А кроме Джона, о его смерти вроде бы никто не печется. Какой-то паникер из местной агентуры спорол горячку. Так что, из-за этого тебе голову класть?

- Не так, Серёжа, все не так. Голову положить, если придется, - наша работа. Это ты не хуже меня знаешь. И что такое сопредельные миры, тебе тоже объяснять не надо. Как их катаклизмы на наших делах отражаются - в любом сборнике Института не меньше чем полкнижки написано. Все эти локальные миры, изолированные системы, дубль-системы, параллельные миры - все это система сообщающихся сосудов. У них аукнется - у нас откликнется. И никуда тут не попрешь, как бы ни было то противно.

Насколько я понимаю, сам по себе Ричард Плантагенет наших яйцеголовых интересует исключительно в качестве ис торического курьеза. Но он - козырный туз в картах Лейтонбурга, а тот, видимо, по мнению наших экспертов, и так слишком успешно играет.

Создать союз Оттон - Ричард - значит своими руками воплотить замыслы Лейтонбурга о мировой империи. Не Священной Римской империи германского народа, а всеевропейского государства плюс, я уверен, Византия. И, по всей видимости, это только начало.

- Вот даже как?

- Вот так. А поэтому Ричарда придется вытаскивать. К тому же куда я поеду? У этого морального урода остался Катгабайл.

- Да, меч хороший, жалко было бы такой оставлять. Ну ладно. Поступай как знаешь. Оставим этот вариант на крайний случай. Если до нас доедешь - будем делать войну, а нет - что ж, еще лучше.

- На всякий случай приготовьтесь действовать по обстоятельствам. ; - Само собой! Удачи тебе, Капитан.

* * *

Тащить на себе кандалы было неудобно. Длинная, в полметра, цепь при каждом шаге колотила по ногам, не то чтобы больно, но неприятно.

- Иди-иди. Пошевеливайся! - Гвардеец толкнул меня тупым концом копья в спину, пытаясь, очевидно, найти там переключатель скоростей.

Дорога кончилась, перетекая в тропу, ведущую вниз по скальной стене. Самый ловкий наездник в этом месте вынужден был бы спешиться и медленно вести коня в поводу, если не хотел проверить, не состоит ли его скакун в родстве с Пегасом. Природа, подбадриваемая человеческими руками, создала этот самобытный шедевр дорожного искусства на страх слабонервным туристам, которым еще предстояло пройти здесь много веков спустя.

Моя охрана растянулась цепочкой и двигалась медленно и осторожно, стараясь не очутиться в пропасти, красовавшейся в шаге слева. Но вот, сначала смутно, а потом все отчетливее, я начал различать башни городских храмов и шпиль ратуши Трифеля.

Впереди нас, внизу, ревела река, зажатая обрывистыми каменными берегами и до глубины души возмущенная своей закрепощенностью. Вскоре я увидел мост, двойной аркой нависавший над бушующей бездной. Со стороны города, на том берегу реки, меня ждал почетный кортеж.

Повозка, запряженная четверкой скорбного вида лошадей, имела довольно неприятный вид, и что было особенно обидно, - так это полное отсутствие сидячих мест. Как бы то ни было, но я решил наотрез отказаться от услуг местного такси. Полторы дюжины каких-то новобранцев с явной опаской толпились возле предназначенного для меня экипажа, ожидая минуты моего появления.

"М-да, слабовата рота почетного караула. Надо будет при случае попенять герцогу".

Наконец-то мы добрались до указанного в приказе его высочества моста. Гвардейцы расслабились и облегченно вздохнули. Их миссия была окончена. Вернее, почти окончена. Оставалось перевести меня через мост и сдать городской страже, но это не представлялось им чем-то сложным. А зря. Потому что именно в этом месте я решил поставить точку в нашем совместном с ними путешествии.

-Лис, ты меня слышишь?

- Конечно, Капитан. Если что, у нас все готово.

- Не стоит. Я пошел.

-Куда?

- Скорее - откуда.

Мой конвой остановился у переправы. Строители, возводившие этот архитектурный изыск, видимо, в спешке, торопясь сдать мост, скажем, к Пасхе, забыли приделать к нему перила. Так он и стоял, во всю свою двухъярдовую ширину и тридцатиярдовую длину, продуваемый всеми окрестными ветрами, как голова последнего придурка.

Гвардейцы призадумались и стали совещаться. Но вот походный ордер< Походный ордер - расположение воинских частей во время движения на марше.> был утвержден. Один из моих встал впереди меня, другой приготовился опекать меня с тыла, и мы ступили на мост. В принципе это было абсолютно правильное решение, и оно бы непременно себя оправдало, когда бы еще на подходе я не заметил металлический штырь, намертво вмурованный в серединный устой.

План мой был прост и мало чем отличался от самоубийства. На что, впрочем, я и рассчитывал. Однако шанс хотя и мизерный, но все же был.

Гвардейцы спешили. Им не терпелось сдать меня с рук на руки, и в этом я их вполне понимал. Мы уже дошли до середины моста, и тут я остановился. За спиной раздался возмущенный окрик. Я приготовился, выжидая момент. Послышался характерный звон кольчуги. Мой конвоир пытался для острастки ткнуть меня копьем.

"Понеслась душа в рай!" - я развернулся с шагом в сторону, уходя с линии атаки. Мои руки перехватили копье у наконечника и резко дернули его вперед и вверх.

Гвардеец, крепко сжимающий свое оружие, невольно подался вслед за ним. В тот же момент оно описало обратную траекторию вниз и назад. Бедняга выпустил копье и рухнул на мост, хватаясь за ту деталь, которую он не унаследовал от своей матушки.

Пейзаж наполнился воплем. Народ по обе стороны реки переполошился, схватился за оружие, но было уже поздно., Мой второй охранник, повернувшийся на крик, тоже растянулся на мокрых от брызг камнях, получив тычок концом копья чуть ниже носа. Затем я отбросил ставшее ненужным оружие и, обхватив колени руками, бросился туда, где, вырываясь из-под арок моста, ревел поток.

Было ли это безумием? И да, и нет. Несмотря на свою отнюдь не слабую подготовку, я все же не каскадер и не склонен проделывать подобные трюки без особой нужды. Но в данном случае нужда была. Ведь если выбирать между перспективой быть изжаренным, как бифштекс, и шансом выжить - то это, несомненно, был выход. Причем выход шириной с футбольные ворота.

Я уже говорил, что, подходя к мосту, заметил штырь, вмурованный в устой. Так вот, однажды я уже видел такой штырь. Правда, на одной очень старой гравюре.

В юности, изучая труды по фортификации в необъятной библиотеке моего отца, в одной безумно старой книге я наткнулся на рисунок, изображавший подобный мост, на котором явно были видны два вмурованных в камень железных прута. На мой вопрос, что здесь делают эти палки, старый друг нашей семьи, бригадный генерал Рой Латро Меррори, построивший в своей жизни не один десяток мостов и взорвавший их никак не менее, рассмеявшись, объяснил, что в старину так отмечались верхняя и нижняя видимые точки устоя, по которым при строительстве выставлялся отвес.

Добрый старый Рой Меррори! Я давно потерял его след. Но если эти строки когда-нибудь попадутся ему на глаза, пусть знает, что этот урок спас мне жизнь.

Я летел вниз, обгоняя собственный страх. Сердце мое с радостью ушло бы в пятки, но никак не могло их найти. Ветер свистел в ушах, и вода, клокочущая подо мной, становилась ближе, ближе и ближе. Вряд ли я успел подумать:

"Пора!", вряд ли я вообще о чем-то успел подумать. Однако ноги мои сами собой резко выпрямились, и, толкнувшись ногами об устой, тело само по себе сделало сальто, несколько гася скорость падения, и я со всего размаху рухнул растянутой цепью на нижнюю веху.

Трудно передать звуковым рядом тот крик, который при этом вырвался из моих легких. Если для тех, кто стоял вверху, он несколько заглушался ревом реки, то для меня никакого рева в этот момент просто не существовало.

Честно говоря, я не ожидал такого. До сих пор не понимаю, как это мои руки умудрились не оторваться при падении.

Когда я наконец пришел в себя, меня обожгло ледяным холодом и дикой болью в вывихнутых суставах. Вода доходила мне до подбородка, и хотя то место, где я висел, было мертвой зоной и течение здесь не чувствовалось, я отлично понимал, что долго мне так не выдержать.

Как говорится: "Из огня да в полымя".

- Как самочувствие, Капитан? - услышал я голос Лиса. - Ты по-прежнему считаешь, что твой план лучше моего?

- Спасибо, дружище, я к тебе тоже хорошо отношусь. Долго я уже тут вишу?

- Да уж часа два будет. Пока публика рассеялась, пока мы прибежали.

- Лис, человек гибнет в такой воде через шесть часов, чувствую, у меня все закончится раньше.

- Плюнь, старик! Пройдут годы, усэ наладится. Эд побежал за веревкой, скоро мы тебя вытащим. Но, Капитан, как ты летел! Прямо гордый Буревестник, черной молнии подобный. Аж дух захватило! О, вот, кстати, и Малыш Меркадье возвращается. Потерпи чуть-чуть.

Чуть-чуть растянулось еще на час. Все попытки подъема заканчивались провалом. Веревки нужной длины и толщины не нашлось, а более тонкие рвались, едва приподняв меня, раз за разом заставляя чувствовать дикую боль в порванных связках.

Попытки вытащить меня при помощи веревки прекратились. Я уже начинал подумывать о том, что на костре, пожалуй, можно было хотя бы согреться и высушить одежду. А еще о том, что ни на какие купания, ни в какие моря и реки, ручьи и озера меня теперь калачом не заманишь.

- Ну и задал ты нам задачку, Капитан, - раздался вновь встревоженный голос Лиса. - Давай попробуем так. Ниже по течению мы поставили сеть. Сейчас мы тебе сбросим несколько поленьев, постарайся зацепиться за одно из них и сплавляйся на нем до сети. Это недалеко. Там мы тебя вытянем.

- Убийцы! Вы мне предварительно своими дровами голову расшибете!

- Постараемся не расшибить. А уж твое дело - захватить полено.

- Сережа, по-моему, это бред!

- Хорошо. Тогда перестань валять дурака и вылазь из воды. Ты видишь какие-то другие варианты? Скажи - я сделаю.

По правде говоря, я уже почти ничего не видел, не слышал и не понимал.

Полено плюхнулось в воду совсем рядом со мной, но я едва смог пошевелить руками. Течение моментально унесло его прочь от меня. С трудом подняв голову вверх, я увидел еще несколько поленьев, кинутых Лисом, и вновь попытался сдвинуть цепь с места.

Все поплыло перед моими глазами, и свет померк, даря блаженное бесчувствие.

- Капитан. Ответь, Капитан! Говори, миленький! - уже теряя сознание, слышал я крик моего друга.

Глава двадцать седьмая

Я слышу глас Божий!

Арамис

Сквозь рухнувшие ворота цитадели проносились всадники, с ходу врубавшиеся в бушующее людское море, блестевшее пеной кривых сабель. Это была последняя, безнадежная, но в отчаянной ярости своей неудержимая атака воинов, давно позабывших о страхе смерти.

Дикие лица, искаженные звериной злобой, были совсем близко, и наши мечи уже выбирали себе первые жертвы.

Внезапно море раздалось, и огромный всадник, весь в черном, на огромном черном коне, медленно двинулся к воротам сквозь замершую в благоговейном ужасе орду. Стальной обруч на его голове тускло блестел в наступающей тьме. Он сам был тьмой, и тьма следовала за ним. Мертвенный ужас преданным псом бежал у его ног. Мы невольно попятились, смыкая строй...

...Вход в подземную страну отворился, как только прозвучали последние слова заклятия. Могущественные маги, сделав свое дело, отступили за наши спины, сжимая светящиеся в сумрачной пасти тоннеля посохи. Первая стрела, пущенная Лисом, тут же вонзилась в грудь страшилища, заступившего нам дорогу. Второе отступило, прячась за выступ скалы, выставляя вперед украшенное пучками длинных черных волос копье.

Я оглянулся. Сотни круглых зеленоватых глаз с надеждой смотрели на меня. Никто из следовавшего за мной "войска" не горел желанием первым ступить на землю своих предков.

Я взревел и бросился вперед, стараясь схватить копье. Гоблин высунулся, норовя ткнуть меня в грудь, но вторая стрела, пробив горло, заставила его замертво рухнуть на гранитный пол. Однако это были лишь первые шаги в чреве Закатных гор. Тот, имя которому было Безымянный Ужас, таился там, в глубине, в лабиринте пещер...

...Вокруг меня валялась целая орда мерзких тварей, некогда бывших людьми. Они были мертвы, но и я теперь был безоружен. Обломок копья, которым я действовал, словно шпагой, остался в килеватой груди вардунга, ухватившегося за него мертвой хваткой. Единственный стоявший передо мной противник, сложа руки на груди, безучастно наблюдал за происходившей у него на глазах бойней. Гибель войска, видимо, нисколько не трогала его. Он не был вардунгом. Он был Никем. Я переступил через скорчившееся у моих ног тело, приближаясь к нему. Он стоял не шелохнувшись, едва видимый во мраке коридора в своем одеянии из черного бархата.

- Вспомни, как надо сражаться, - безразлично произнес он, и апатия на его лице была способна остановить Ниагарский водопад.

- Примерно так! - крикнул я, в немыслимом прыжке нанося удар ногами в грудь вардунгу, появившемуся из-за его спины. Тварь безжизненно взмахнула своими длинными, едва ли не до колен, руками и, хрипя, стала сползать по стене.

- Ты хорошо вспомнил? - все тем же тоном спросил он, глядя на меня взглядом, скорбным, как похоронная процессия.

- Да! - ответил я, распаленный недавней схваткой и готовый продолжать ее, покуда хватит сил.

- Прекрасно, - произнес он так, будто сообщил мне, который час. - Тогда бей.

И я ударил. Удар, который я нанес, с легкостью проломил бы ему грудь. Но он исчез. Исчез, как не бывало. Как будто растворился во мраке коридора. И в тот же миг на его месте возник светящийся силуэт, от которого, словно круги по воде, расходились пылающие холодным белым пламенем контуры. Между ними клубилась тьма. Мой кулак со всего размаху врезался в контур, и вся рука моя осветилась этим холодным огнем. Мне показалось, что через нее в меня под диким напором хлынул поток расплавленного свинца. Я зашелся от крика...

Сотни маленьких серебряных колокольчиков нежным перезвоном звучали у меня в ушах. Боль отступала, пульсируя и сопротивляясь.

Я застонал от разочарования. Голос, призывавший меня из мира призраков в мир живых, был до отвращения, до боли знаком мне" В третий раз за последние два дня этот голос возвращал меня к жизни. Он принадлежал могущественному магу - Инельмо Великому. И означало это лишь одно. Побег не удался. Усталость многопудовым грузом навалилась на меня.

"Провались оно все пропадом! В конце концов чего ради я должен совать свою голову в каждую дыру? У меня что, есть запасная? Пусть же премудрый маг делает что хочет - я не стану открывать глаза".

- Лис вызывает Капитана/Лис вызывает Капитана/Капитан, ответьте Лису/Лис вызывает Капитана/

Дробная строчка закрытой связи иглой вонзилась в мой мозг. Автоматический монотонный голос безучастно бубнил раз и навсегда зазубренный текст. Такой маяк мог работать год не останавливаясь. Во всяком случае, так было написано в инструкции. Выбора не было. Я вновь возвращался к жизни.

- Я Капитан. Слышу вас нормально.

- Командир! Ты жив! А я тут совсем извелся. Вроде бы видели, как ты тонул, а символ веры активизирован. Ну слава богу. А я уж было решил - отыгрался.

- Да нет. Моя линия жизни поворачивает с ладони и по указательному пальцу вьется вверх.

- Все шутишь? Это хорошо. Значит, совсем живой. Ты где?

- Не знаю. Сейчас посмотрю.

Я открыл глаза. Реторты, колбы, непременный перегонный куб с непременным же черепом на нем. Какое-то нагромождение непонятных мне посудин, толстенные рукописные фолианты, усеянные закладками, как демонстрация борцов за права - плакатами, чучело совы, свитки пергамента, покрытые кабалограммами, - таким предстал мир перед моим еще затуманенным взором.

Маг наклонился надо мной, едва не касаясь бородой моего лица.

- Инельмо! Старина! - прошептал я, пытаясь улыбнуться. - Веришь ли, я скучал без тебя!

Улыбка вышла кривоватой.

- Я рад, что вы живы, господин рыцарь. У вас удивительно крепкий и здоровый организм. Считайте, что он подарил вам вторую жизнь. Однако, похоже, вы совсем не дорожите ею.

- Напротив, мой славный маг, если бы я не дорожил ею, то давно бы уже возносился к небесам смрадным дымом, а не лежал здесь и не беседовал с тобой. Впрочем, я так понимаю, что огонь и дым мне еще предстоят. Сколько времени его высочество дал мне на излечение в этот раз?

- Герцог не знает, что вы здесь.

Глаза мои широко открылись и медленно поползли на лоб. Я переставал что-либо понимать.

- Ты хочешь сказать...

- Его высочество полагает, что вы погибли в реке, и чрезвычайно этим раздосадован.

"Что за бред! Движение Сопротивления, народные мстители, магическое подполье, "Молодая Германия". Я сплю и грежу!"

- Маг, один из нас, безусловно, сошел с ума. И мне почему-то кажется, что это не я.

Инельмо рассмеялся своим мелким дробным смехом:

- Я спас вас, господин рыцарь, вовсе не для того, чтобы снова обречь на казнь.

- Для чего же еще? Неужели из досужего человеколюбия?

Маг помолчал, пристально вглядываясь мне в глаза, как бы прикидывая, можно ли мне доверять.

- Я знаю, господин рыцарь, что вы колдун.

"Ну вот. Как говорит Лис: "Знов за рыбу гроши"".

- Ваша сила велика, но она становится еще больше, когда вы взываете к тому, кто послал вас.

- Это что-то новенькое! С чего ты это взял, Инельмо?

- Господь от рождения наделил меня внутренним зрением. Я вижу Божий свет, исходящий из души каждого человека. Твой непохож на тот, который исходит от остальных.

"Прокол! - усмехнулся я. - Он, оказывается, видит ауру, и наше излучение не совпадает с местным. Здесь наши спецы ушами прохлопали".

- Но это еще не все! - продолжал маг. - Временами от вас исходит яркий луч, уходящий куда-то сквозь любые стены.

Мои глаза снова заняли место на лбу. "Вот тебе и канал закрытой связи!"

- И кто же, по-твоему, находится на том конце луча? - задал я провокационный вопрос. Маг хитро посмотрел на меня.

- Не пытайтесь меня провести, господин рыцарь! Я же знаю, что вас послал сюда Мерлин.

- Хорошо, Инельмо, допустим, что это действительно так, хотя я бы на твоем месте не стал это утверждать столь категорично.

- Вам не надо бояться меня. Я не намерен бороться с вами, господин Вальдар, хотя вы и принадлежите к ковену< Ковен - объединение магов, клан.> британских магов.

Он выделил слово "магов", употребив его вместо обычного "колдунов", как бы ставя тем самым знак равенства между нами.

- Чего же ты хочешь? - осведомился я.

- В старинных книгах тайного знания, - маг указал на фолианты, загромождавшие его стол, - сказано: "Вначале не было ничего и было все. Ибо ничего было концом, а Он был все. Не было ничего вне его. И он стал всем для всех, ибо всё и все - есть Он. И никто не есть Он - кроме него самого. И как белый цвет есть семь иных цветов, Он есть все Силы, творящие и разрушающие этот мир. И он сотворил Свет, и Он сотворил Тьму. Ибо что есть Тьма, как не отсутствие Света, и что есть Свет, как не отсутствие Тьмы.

И в этом мире нет ни Тьмы, ни Света, но есть вечная борьба между Светом и Тьмой. Ибо только это и есть жизнь".

- Инельмо, - прервал я не на шутку разошедшегося мага, - все это безумно интересно, но я, как бы то ни было тебе противно, всего лишь простой рыцарь, и теологические вершины, увы, не мой конек. Я был бы очень благодарен, если бы ты выражался немного понятнее.

Маг ошарашенно поглядел на меня так, словно я признался ему в своей полной безграмотности. Немного помолчав, он вновь заговорил:

- Каждая сила, которая равно созидает и разрушает этот мир, есть лишь одна из ипостасей Его - Того, чье имя неназываемо. Потому-то бриллиант с бессчетным количеством граней признается у магов Его символом. Древние дали каждой из ипостасей свое имя и стали поклоняться каждой из них. Так появились великие боги древних, чье могущество было безгранично и чьей волей жил этот мир.

Мы, маги, служили этим богам, и наша сила была малой толикой их силы. Уста богов всегда были отверсты для нас, и они одарили нас крупицами божественного знания в награду за верную службу. Так продолжалось тысячи лет во всей Ойкумене. И не было в ней правителя или героя, неподвластного нашему слову. Одним лишь взглядом мы карали непокорных, лишая героев силы и снимая короны вместе с головой.

Но наша сила и стала нашей слабостью. Наше же могущество погубило нас. Маги тех давних лет стали забывать, что их сила - лишь дар иной силы. И их воля - всего только отголосок воли Предвечного. И они забыли о своем священном долге, соперничая друг с другом в богатстве и могуществе. Эти гордецы возомнили о себе столько, что решились даже в неумной гордыне своей тягаться с теми, кто даровал им их силу. Лишь немногие, оставшиеся верными, вершили свой путь служения Предвечному.

И тогда он разгневался на нас. И то, что считалось великим, - стало ничтожным, а то, что было незыблемым, - стало тленом. И там, где была вода, стала суша, и где вчера еще высились неприступные стены - сегодня играли волны. И настала вражда во всех пределах Ойкумены, ибо лишились разума и сути правители и советники их. И брат тогда пошел на брата, а сын встал на отца.

Но маги лишь смеялись, недосягаемые в своем могуществе, неприкосновенные во дворцах, сочащихся золотом, и чертогах, искрящихся драгоценными каменьями.

Тогда полчища неведомых чудовищ хлынули на земли Ойкумены. Они неслись подобно урагану, и никто не мог перед ними устоять. Ибо это был воплощенный гнев богов. И Воплощенный, имя которому - Повелитель Тьмы, вел эти несметные полчища, сея вокруг себя разрушения, смерть и ужас.

Маги пробовали бороться с ними, уповая на былое могущество свое. Но тщетно. Боги отняли силу у нерадивых слуг своих. И они пали, как один, и звероподобные слуги Повелителя Тьмы надругались над телами павших. Лишь немногим верным, сохранившим жалкие крупицы былого знания, крупицы, из которых никогда не собрать целого, удалось спастись. Они вынуждены были бежать и искать защиты у правителей, еще вчера ждавших слова из их уст.

Сегодня только презрение было их уделом. Ни отвага воинов, ни мудрость правителей, ни остатки магической силы не могли остановить нашествия. Это было безнадежно. Казалось, ничто не могло спасти разорванной в клочья Ойкумены.

Но Он в несказанной милости своей послал Мессию, наделенного духом Своим. И Мессия пришел в этот мир в сиянии любви и света. Ибо Он был Любовь и Он был Свет. В образе человеческом Он жил среди нас, познавая горечь и боль, неся падшим духом Слово свое как надежду на избавление. И Он принял мученическую смерть в этом мире и воскрес, поправ жизнью своей и саму смерть. Он нес спасение, превратив орудие смерти своей во всепобеждающее несокрушимое оружие. И Мир воспрял.

Однако с тех пор великие древние боги покинули нас, И никому не ведом их дальнейший путь.

Но не могущество тайного знания оставил Спаситель ученикам своим, он дал им Великое Слово, чтобы они несли его в мир.

Много веков минуло с тех пор, когда ученики учеников Спасителя записали слово его. И правнуки их внуков, собравшись однажды, решили: "Это верно, а это - нет!" И в этот день кончилось Учение, ибо в обрывках его родилась Власть.

Как некогда мы, слуги Божьи забыли о высоком своем предназначении, уповая, что бесконечна милость Его и гнев Предвечного не падет на неразумные головы их. Они тянутся к богатству и роскоши и алчут власти, оспаривая ее у неразумных и диких правителей, несущих свое право на острие меча. Они уже спорят с ними в богатстве и роскоши, соревнуясь в распутстве с земными владыками.

- Но, Инельмо, друг мой, при чем же здесь я?!

- Капитан, не мешай. Красиво же мужик говорит, - тут же раздался голос Лиса.

Маг не обратил на мои слова ни малейшего внимания, Он не слушал меня. Было в нем что-то в эти минуты, ей-богу, было!

- Я чувствую, как приближается день Божьего гнева. Наступают последние времена, и Повелитель Тьмы уже занес страшное оружие свое над головами неразумных. Лишь одно сегодня может спасти этот мир! - Он прошелся по своей комнатенке из угла в угол и, подойдя к перегонному кубу, забарабанил по украшавшему его черепу. - Да, я знаю это, - продолжал Инельмо. - Возрождение Единого Великого Ордена Магов - вот что может спасти Ойкумену. Только мы, навлекшие некогда на нее ужасающие беды, можем и должны спасти ее сегодня. Объединенное с силой Тайного Знания Великое Слово Любви Спасителя сможет победить надвигающуюся тьму.

Что и говорить, замысел был грандиозный. "Одно из двух: либо великий альтруизм, либо мания величия" - подумал я - "Скорее всего - третье. И то, и другое вместе. Но, однако, как красиво излагает!"

- Инельмо, но ведь ты же лучше меня знаешь, что тех крупиц Тайного Знания, которые нам удалось сохранить, едва хватает на то, чтобы отличаться от фокусников на городской ярмарке.

- Вот! Вот именно! - Маг казался обрадованным, хотя, убейте меня, я не понимал - чем.

- Что же в этом хорошего, маг?

- Вы правы, господин рыцарь. Конечно же, даже собравшись вместе, мы все равно можем лишь малую толику того, что могли маги прошлого. Да никто из нас сегодня и не пожелает собираться вместе. Ведь кроме многих посвященных в корни тайных знаний, все остальные едва ли отличаются особой силой и глубоким знанием. Конечно, многие из нас могут и знают то, что неподвластно другим, но даже мудрейшие из нас вроде Мерлина, - он кивнул, давая тем самым понять, что я не ослышался, - не смогут собрать вокруг себя остатки былого Ордена. Это абсурдно и невозможно, покуда земля, некогда бывшая Ойкуменой, сшита из пестрых лоскутьев княжеств и королевств и раздираема на части войнами и смутами!

"Ого! Мужик, я начинаю тебя уважать!"

- Но есть способ вдохнуть новую жизнь в Орден и вновь соединить части в единое целое!

- Какой же, Инельмо?

- Великая Книга Истинного и Изначального Тайного Знания!

Я усиленно напряг свои мозговые извилины. Тщетно1 Об этой библиографической новинке мне было ничего неизвестно.

- Прости, дружище. Видимо, холодное купание .не пошло впрок моей памяти. Я...

- Эта книга была дарована первому человеку до его грехопадения. Как известно, он был величайшим из всех живших когда-либо матов. Именно он дал истинные имена птицам небесным и тварям земным, всему сущему на этом свете. Но впоследствии, когда покинул он Божественный Сад, Творец запечатал книгу страшным заклятием. Никто и никогда не сможет прочитать ее.

- Тогда зачем она нам нужна?

- Погодите, господин рыцарь! Известно пророчество, запечатленное пылающими буквами внутри изумрудной скрижали. Одновременно она является ключом к этой книге. Все знают, что в скрижали запечатлено пророчество, но никто еще не мог прочитать его, И сама книга, и эта скрижаль были величайшими сокровищами золотого века Ойкумены, но никогда, ни разу за много тысяч лет они не находились вблизи друг от друга. Во времена же нашествия эти святыни были утеряны. Следы их пропали во мраке веков.

- Да, печальная история, однако...

- Вот скрижаль! - Он протянул мне великолепный изумруд правильной овальной формы, величиной с ладонь годовалого ребенка, в глубине которого огнем горели какие-то знаки. Я вопросительно посмотрел на него.

- Это труд всей моей жизни, - похвалился Инельмо, - многие годы я провел в кропотливых трудах, пытаясь прочесть этот текст, и мои старания, усердие мое, были вознаграждены. Я прочел эти знаки.

Здесь написано: "Когда собранные истинной целью малые станут великими, когда восставшие из праха отыщут путь и, отринув себя, вознесут единое, сын сынов моих постигнет непостижимое и, наполнясь силой моею, исполнит мир по образцу моему!" - Голос мага звучал медью, даже не медью, а благородной бронзой высшей колокольной пробы, если таковая у них есть. Я невольно был зачарован этой речью.

- А где же книга?

- Подозреваю, что одному Мерлину известно место тайника, где хранятся великие святыни. Она там, откуда добыл он меч Эскалибур, там же, где находится Чаша Грааля!

- Вот оно что!

- Да-да! Поэтому, когда я увидел, что вы не погибли, прыгнув с моста, то возблагодарил небеса за милость, оказанную нам. Ибо ваша гибель отсрочила бы спасение нашего мира, а может быть, и вовсе погубила его.

Я смотрел на старого мага, ошалело пытаясь что-то сообразить.

- Но ведь еще совсем недавно я мог сгореть, как муха в огне свечи?

- Эта смерть была неугодна небесам, и они спасли вас, хоть и с моей посильной помощью, - парировал мои слова Инельмо.

- Чего же вы хотите от меня?

- Чего? Помощи! Только вы можете спасти этот мир.

- Но как? - недоумевал я.

- Только одному Мерлину известно место тайника. Тодь-ко у меня есть скрижаль, которая служит ключом к Великой Книге. И, наконец, только вы, единственный из ныне живущих магов, сможете преодолеть все препятствия, которыми будет изобиловать ваш путь. Ибо это будет величайший подвиг за всю историю рыцарства.

Это я знал. Маг не кривил душой. Но что я мог ответить ему? Что вся моя магия - это стандартный набор приемов психозащиты? Что луч, который так поразил его, - это канал закрытой связи, на другом конце которого сидит вовсе не Мерлин, а отличный парень Сергей Лисиченко по прозвищу Лис? Что, в конце концов, мы вообще сюда прибыли из другого мира, чтобы на свой аршин решать их проблемы? Что все наши интересы здесь заключены в одном-единствен-ном, хотя и венценосном, человеке, славном рыцаре и никудышном короле - Ричарде Львиное Сердце?

Скажу честно, я был в растерянности. Попытка привести мысли в порядок не дала видимых результатов.

Небольшое оконце, почти заваленное кучей манускриптов величиной с надгробную плиту, с трудом подалось, впуская в затхлый мирок лаборатории струю свежего утреннего ветра. Маг зябко поежился. Вдали над лесом занималась заря, охватывая весь видимый из окошка кусочек неба алым заревом.

- Посмотрите, мэтр Инельмо, какой замечательный восход!

- Наступает утро нового дня, господин рыцарь. А может быть, новой эпохи?

- Кстати, так и не спросил вас, как вам удалось меня спасти? - осведомился я, пытаясь перевести разговор в новое русло.

- Здесь множество подземных ходов. Большинство из них знаю только я, как и до меня знали маги-хранители этого замка. Один из выходов находится как раз в устое над тем самым местом, где вы висели. Очень удобное место. В случае осады оттуда легко черпать воду или же спустить небольшую лодку с гонцом. Труднее всего было вытащить вас из воды и дотащить сюда. А тут еще этот ваш громадина оруженосец со своими дровами. Если бы я не подоспел вовремя, он непременно убил бы вас. Пришлось отвести ему глаза, придав ваш облик какому-то полену и показав, как вы тонете. - Маг самодовольно улыбнулся.

Ей-богу! Лучше бы, наверное, он этого не говорил или я бы этого не слышал. Потому что именно после этих слов карты в моем пасьянсе проворно заняли свои места, как дворцовые гренадеры на плац-параде, и участь Инельмо была решена.

"В порядке поступления заказов! - неожиданно зло подытожил я свои размышления. - Сначала Ричард, потом - спасение мира!" Совесть моя, пробужденная от летаргии этим резким толчком, бестолково оглядывалась, стараясь понять, откуда начинать свои угрызения. План мой был прост и ясен, но учитывал интересы только одной стороны.

Молчание, должное символизировать глубокое раздумье, несколько затягивалось. Пора было давать ответ.

- Мэтр Инельмо, предложение ваше настолько серьезно, что я не могу вам ответить ни "да", ни "нет", ибо, как вы понимаете, не волен говорить за того, чьей волей был послан сюда. Однако, если мне будет позволено, я призову его и попрошу изречь свое решение, - медленно и негромко произнес я.

Маг кивнул.

Я уселся в позу "Будда на привале" и врубил связь.

-Лис, ты слышишь меня?

- Слышу, Капитан. Чего это ты так долго молчал?

- Потом, Сережа. Слушай меня внимательно. Переведи обратную связь на режим трансляции и вруби на полный звук. Запрограммируй замкнутый контур примерно шесть на четыре на пять.

- Ясно. Понял. Выполняю. Ты что там, командир, небольшую дискотеку решил устроить?

- Нечто в этом роде. Только диск-жокеем на ней будешь ты,

- Я? Да я бард-исполнитель. И автор, между прочим, а не какой-нибудь там, - Лис затрясся, демонстрируя движения пьяного, проходящего сквозь замочную скважину.

- Поверь мне, этого не понадобится. По моей команде ты начинаешь транслировать то, что я тебе передам. Слово в слово. Только посерьезней и не вздумай смеяться.

- Капитан, ты опять задумал что-то не богоугодное?

- Потом объясню. Ты готов?

- Готов!

- Поехали!

Ужасающая лавина звуков заполнила все помещение. Однако если бы кому-то пришла в голову светлая мысль подслушивать за дверью, то услышал бы он ровно столько же, как и в десятке миль отсюда. Ни один звук не вырывался за указанный контур.

- Сын сынов слуг моих, - громыхал властный нечеловеческий голос, раздаваясь одновременно отовсюду. Уши у меня заложило, но я продолжал:

- Я, Тюр, говорю с тобой. Маг распростерся на полу ниц.

- Слышишь ли ты мою речь или мне говорить громче?

- Не надо, о отважнейший из асов. Я слышу тебя.

- Так слушай же меня, маг, носящий имя Арним! Инельмо вздрогнул. Это был удар ниже пояса. Я бы никогда не нанес его, но иного выхода не видел.

- Волею моею послан сюда этот рыцарь, - словно штормовой прибой, рокотал голос. - Волею моею сегодня ты спас его! Волею моею ты сделаешь все, что он тебе повелит! Запомнил ли ты мою волю ?

- Да, о могучий сын Одина!

- Прощай, Арним!

Голос внезапно стих, и стало так тихо, что сама тишина давила на уши.

Ошеломленный маг сидел на полу, хватая воздух ртом, и никак не мог прийти в себя.

- Так, значит, великие боги древних не оставили мир? Я пожал плечами, как бы говоря: "Но ты же сам все слышал!"

- Значит, ты служишь великому Тюру, а не Мерлину? .От волнения маг перешел на "ты", но я решил не заметить этого.

- Истинно так.

- Но Эмрис?

- Это действительно имя девушки.

Инельмо обхватил голову руками. По впалым его щекам потекли слезы.

- Значит, труд всей моей жизни - все даром, все зря?

- Почему, Инельмо?

- Но ведь никто в целом свете не знает, где находится остров фей и где находится хрустальный грот Мерлина. А кроме него, никто не знает, где расположен тайник...

- Послушай меня, маг Инельмо Великий. Боги никогда не приходят в этот мир просто так. Неисповедимы их пути, и загадочны их замыслы. Если же случается так, что воля Божья через нас приходит в этот мир и нашими руками вершится в нем, то мы должны гордиться своим жребием, а не роптать на него. А Книгу, Книгу я обязательно найду, когда придет час!

Раздался странный сухой щелчок. Мы обернулись на звук. Череп, стоящий на перегонном кубе, раскрыл свой безъязыкий рот.

Я нервно сглотнул.

- Знамение, - прошептал Инельмо.

- Капитан, может, теперь ты мне все-таки объяснишь, что там у вас происходит ?

Я объяснил. Подробно и в лицах. Потом изложил ему план. Он задумался, немного помолчал и наконец произнес:

- Ты знаешь. Капитан, я не уверен, что ты будешь долго таскать на плечах эту колодку для шлема, но все-таки, пока она там есть, по счастью, она годится не только для этого. Я пошел давать вводные экипажу. Успеха тебе, командир!

Глава двадцать восьмая

И они бросились в бой и победили, когда решили, что побеждают.

Тит Ливии

Рог трубил заливисто и призывно над лесистым склоном Шарфенберга. Темные кроны дубов озабоченно шумели, вслушиваясь в этот звук. Скоро к нему прибавились ржание и храп коней, потом звон оружия, крики загонщиков и собачий лай. Дикая, неудержимая в своем стремительном порыве охота короля Ричарда неслась по озаренному солнцем лесу, нагоняя ужас на всю окрестную живность.

Сам король, разгоряченный и радостный, нахлестывал своего коня, трубя в окованный серебром рог и выкрикивая отрывистые слова команд. Полсотни рыцарей, следовавших за ним по пятам, мчались на своих взмыленных скакунах, настороженно вглядываясь в заросли, откуда каждую минуту могли выскочить те, кто пожелал бы отбить у них венценосного пленника, с потрясающей беззаботностью истребляющего зверье в здешних лесах.

Лейтенант герцогской гвардии, барон Росс фон Шамберг, несмотря на видимую громоздкость фигуры, с завидь ной ловкостью гарцевал подле короля, не снимая своей мощной длани с рукояти меча, всем видом своим источая угрозу неведомому врагу.

Время от времени его величество украдкой бросал взгляд на своего грозного стража, радостно улыбаясь ему, как старому приятелю. В сущности, это было действительно так, ведь они были знакомы еще по Святой Земле. А рыцарственный монарх, трубивший сейчас в свой громогласный рог, обладал поистине великолепной памятью. Конечно, он зачастую забывал возвращать взятые в долг деньги, но вот доблестных рыцарей помнил всех до единого.

Когда вчера вечером барон, с величайшей тщательностью проверявший крепость и надежность запоров в его апартаментах, изложил ему ту часть плана, которую надлежало выполнить августейшему воителю, в первую минуту он отказался понять, зачем это ему вообще необходимо бежать. Мои надежды на леди Джейн и принцессу Матильду не оправдались. Король Ричард отказывался поверить в необходимость побега. "Конечно, ему нужна свобода, но почему таким способом?" Мои худшие опасения грозили в полноймере оправдаться. Бравый помазанник Божий и не думал бежать.

Я очень сожалею, что не мог присутствовать в тот момент в покоях короля. Ибо речь Росса наверняка заслуживала быть занесенной на скрижали политической риторики. Задача перед ним стояла отнюдь не простая, однако, надо Отдать должное, он с ней справился с блеском. Не знаю уж, природный ли авантюризм Ричарда или же упоминание о стенающих подданных сыграло свою роль, но в конце концов король принял решение. И, слава богу, в нашу пользу.

Рыжая белобрюхая лиса, вспугнутая шумом, выскочила из кустов почти под копыта королевского жеребца. Завизжав, она крутнулась на месте и опрометью кинулась в заросли терновника. Свора, сопровождавшая охоту, заливаясь ог-, лушительным лаем, бросилась вслед рыжей разбойнице.

Едва заметная звериная тропа наполнилась мельканием собачьих ног и распаленным охотой дыханием.

Ричард пустилсвоего коня в галоп и, протрубив в рог, устремился в погоню через кусты, напролом. Бдительный страж последовал его примеру и тоже дал шпоры коню. Однако перед самой преградой конь испуганно заржал и встал на дыбы. Справившись с конем, Росс погнал своего скакуна через буйные заросли. Конвой, растянувшись цепью, едва поспевал за ним.

В это время, в самой чаще этих кустарников, король увидел перед собой валявшийся на земле сухой березовый ствол. Не доезжая до него какого-то ярда, он спрыгнул с коня на землю. Со стороны могло показаться, что он тут же вновь вскочил в седло, но почему-то уже с другой стороны.

Так показалось и Ричарду, и он бы непременно вскрикнул от удивления, но чья-то рука (признаюсь по секрету" моя) закрыла ему рот и потащила под землю. Через пару мгновений множество копыт прогрохотало едва ли не у нас над головой, и я благословил Господа, на счастье нам сотворившего колючие кустарники.

Охота продолжалась. Вновь трубил в свой звонкий рог пленный король, и все дальше от сухого березового ствола уносились распаленные скачкой охотники. Все было как всегда.

Вставайте, граф, коль было прегрешение,

То будет время обо всем забыть.

Вставайте, мир ждет вашего решения:

Быть иль не быть, любить иль не любить, -

раздалось над нашими головами.

Гайренский менестрель развлекался как мог. - Эй, вы меня слышите? Вставайте, граф, вас ждут из подземелья!

Я откинул плетенку, прикрытую дерном, и радостно выпрямился. Хотя Малыш Эд потрудился на славу, отрывая наше убежище, но сидеть в нем втроем было несколько тесновато. Особенно с таким габаритным соседом, как Ричард.

Оказавшись на свету, его величество радостно расправил плечи и... ошалело уставился на нас с Инельмо. Он переводил взгляд с меня на мага, с мага на меня, пытаясь что-то сообразить, но, похоже, безуспешно.

- Но вы же мертвы! - наконец произнес он, глядя на меня.

- Вы так полагаете? Я в этом не уверен. Во всяком случае, это сильно затруднило бы сегодняшнюю операцию.

- Пора двигаться отсюда, - напомнил Лис. - Неровен час...

Рейнар свистнул. Из леса донесся ответный свист. Через несколько минут из чащи появился Арсул в одеянии гвардейца, ведущий в поводу лошадей.

- Сир! Этот юный рыцарь проводит вас в безопасное место. Мы присоединимся к вам, как только закончим дела здесь. Надеюсь, ваше величество, вам не придется долго скучать, - поклонился я.

- А как же тот юноша, который согласился рисковать собой ради меня?

- Это был Эд де Меркадье, - рассмеялся я, все еще радуясь легкости, с которой удавался мой план. Но как только эти слова слетели с моего языка, мне тут же захотелось проглотить их обратно.

Ричард аж вскинулся, услышав это имя:

- Он жив!

- Жив, чего и вам желает. Иначе как бы...

- И он рискует собой, чтобы спасти своего рыцаря и сюзерена?!

- Но ваше ве...

- Я отправляюсь выручать его! Ричард энергично взмахнул рукой, давая понять, что вопрос решен. Я едва не взвыл от отчаяния.

- Ваше величество! Но ведь это как раз то самое дело, которое нам необходимо закончить! Не волнуйтесь, мы управимся сами! Ваша жизнь слишком драгоценна.

Брови короля Англии сошлись на переносице.

- Как вы думаете освободить его?

- Поверьте, сир, у нас есть отличный план.

- Как вытащить его прямо из замка?

- Ну да, - деланно рассмеялся я, - прямо из-под носа у герцога.

- Это надежный план?

- Конечно, надежный! - Мне уже начало казаться, что Ричард готов согласиться. Но это была ловушка.

- Тогда почему вы не воспользовались им, чтобы похитить меня, а не его?

Мне ничего не оставалось, как только признать, что наше предприятие - дело весьма рискованное, и после этого исход спора был предрешен.

- Неужели вы думаете, что у меня менее благородства и отваги, чем у моего оруженосца?..

Это было началом пламенной речи, к концу которой я уже начал опасливо озираться кругом, ожидая лесного пожара.

Единственное, на чем я все же смог настоять, - это не идти штурмовать Трифель прямо сейчас. Чуть не плача от досады, я улегся под вековым дубом дожидаться часа "Ч".

Когда солнце начало клониться к закату и в желудке у меня наступило время ужина, я решил, что пора браться за дело. Ричард, я, Арсул и Инельмо углубились в лес по едва заметной, известной одному лишь магу тропе, пока наконец дорогу нам не преградил замшелый валун, бурый от собственной древности.

- Не помогут ли господа рыцари сдвинуть этот камень? - с почтительным ехидством обратился к нам почтенный герметик, сгибая дугой свое худосочное тело.

Король Ричард всем своим гигантским торсом навалился на камень, пытаясь стронуть его хоть на пядь. Но тщетно. Наши совместные усилия привели к аналогичным результатам.

Маг стоял в стороне, лукаво ухмыляясь. Я понимал, что дело тут нечисто, но найти подвох мне никак не удавалось. Наконец, когда, устав от безуспешных попыток, мы сели перевести дух и утереть пот, маг как ни в чем не бывало подошел к валуну и, поискав что-то у самой земли, повергнул какую-то штуковину, затем легонько-легонько надавил на него плечом, и камень плавно отъехал в сторону, открывая темный провал хода.

В незапамятные времена строители на славу потрудились, прогрызая этот лаз в скальной породе. Судя по аккуратности и тщательности обработки каменных плит, которыми был обложен тоннель, я не исключал, что он - дело рук горных гномов. В свете факелов, хранившихся здесь же, стены и свод хода казались настолько прочными, что многометровая гранитная толща, нависшая над нашими головами, не чувствовалась совсем.

Арсул и Инельмо оставались ждать нас в лесу у входа, а мы с воинственным, монархом осторожно устремились вперед, разыскивая едва заметные знаки на стенах, помогавшие нам отыскать верный путь среди множества коридоров, пересекавших наш ход под разными углами. Наконец тоннель закончился, упершись в вырубленную в скале лестницу. Мы остановились, ожидая сигнала Лиса.

- Капитан, у нас неприятности! - раздался встревоженный голос моего напарника.

- Что такое, Сережа?

- Ричард сегодня не будет ужинать с принцем. Его высочество желает поговорить о судьбе близкого родственника с Лоншаном в узком кругу своих орлят.

- Черт! Это неудачно. А Бервуд с его головорезами там, случайно, не присутствует?

-Увы.

План простой, хотя и небезопасный, рушился как карточный домик. Ход, в котором мы находились, вел в обеденную залу, и я предполагал несколько испортить трапезу его высочества, напросившись к нему на ужин таким "безотказным" способом. Думаю, скандал получился бы грандиозный. До прихода вышибал у меня было бы немного времени для того, чтобы обеспечить отход моим друзьям и высказать Лейтонбургу мои соображения о похищении мечей. Конечно, без заварушки дело бы наверняка не обошлось, но все же драка с такими соперниками - не лобовая атака на полсотни отборных рыцарей. Я плюнул от досады и напряженно задумался, стуча кулаком о ладонь и кусая губы.

- Так, Лис, действуем следующим образом. Во время общей попойки ты покидаешь залу. Найдешь какой-нибудь благовидный предлог. Не мне тебя учить.

- С этим все ясно, - отозвался Реи нар.

- Росс пусть ждет тебя в заранее условленном месте:

Далее вы выдвигаетесь к личным покоям Ричарда и проникаете в них. Каким образом - это на ваше усмотрение. Только шумите потише.

- Это тоже понятно

- Далее вам в любом случае придется поработать. Караул придется успокоить. Иначе, если эта команда поднимет вой, хлопот не оберешься. Сколько человек обычно на вахте?

- Не больше десяти, - ответил д Орбиньяк.

- На двоих все-таки многовато. Кордегардия< Кордегардия - караульное помещение.> далеко?

- Не очень.

- Еще хуже. Однако ничего не поделаешь, Лис, надо пробиться.

- Это уж точно. Иначе придется ночевать втроем на постели его величества, - отшутился мой доблестный напарник.

Ситуация, однако, была совсем не веселая. Малейшая заминка, шум - и кордегардия грозила выставить подмогу в виде двух-трех десятков испытанных воинов. А это уже были не шутки. Это был провал.

-Далее - по намеченному плану. Подаете сигнал, и далее - по тексту. Гостей шуганем вместе. Других вариантов я не вижу. Удачи тебе. Действуй!

Факелы догорели. У нас была еще одна пара, но их мы берегли на обратный путь. Минуты в темноте тянулись медленно и уныло. Картинка, появившаяся перед моим мысленным взором, несколько развлекла меня, и я стал пересказывать Ричарду происходившее за столом. Я с удовольствием отметил, что сидящие за столом вооружены только кинжалами и гвардейцев в зале совсем немного.

Наконец я увидел мандолу, которую держал в руках Лис, и лопнувшую струну на ней. Мой друг попросил у его высочества соизволения заменить ее и поспешно вышел. Росс ждал его в коридоре. В руках у него был лисовский посох.

- Он не совсем к месту, господин менестрель, но не оставлять же его здесь!

- Ни в коем случае, мой дорогой барон.

Поплутав по коридорам, они наконец оказались у апартаментов, где сейчас находился Эд. Гвардейцы, охранявшие вход, заслышав шаги, насторожились, но, увидев своего лейтенанта, успокоились и вновь начали резаться в новомодную игру - деберц. Старший караула - высокий жилистый ветеран с обветренным суровым лицом, пересеченным длинным сабельным шрамом, приветствовал командира и, подойдя к нему, осведомился о цели прихода.

- Его высочество прислал менестреля развлечь короля Ричарда, поскольку сам принц сегодня занят приемом высоких гостей. Такие-то дела, Курт.

Старый вояка отрицательно покачал головой:

- Двери уже заперты, господин барон. Открыть их я имею право только по приказу капитана или же-самого принца.

- Черт возьми, дружище, я же тебе говорю: его высочество и послал нас сюда.

- Я не могу впустить даже вас, мой лейтенант, тем более - менестреля. У меня приказ.

-Да, но...

- Я вам советую сходить за капитаном. Или же заручитесь пропуском у самого герцога.

- Дьявольщина, Курт, я же тебе объясняю: и принц, и наш капитан сейчас пируют вместе .с высокими гостями. Не думаю, чтобы кому-то из них пришло сейчас в голову заниматься этим чертовым пропуском. Не думаю также, что его высочество после этого будет доволен вами!

- Я выполняю его приказ.

- Да ладно, барон, - Лис перебросил мандолу за спину и поудобнее перехватил посох, - сходим за пропуском. - Удар последовал, когда звуки от этих слов еще висели в воздухе. Гвардеец повалился на пол, едва успев застонать. Еще один его сотоварищ буквально влетел в стену, напоровшись на неотразимый посох моего напарника. А лезвие ниндзя-то уже хищно мерцало в руке Лиса, составляя славный дуэт мечу барона.

Перу сложно поспеть за мельканием клинков, быстрой сменой атак и защит, за всем этим каскадом ударов и стремительными перемещениями бойцов. Особенно когда речь идет о специалистах, успевающих нанести пять ударов за время, за которое усердный писарь способен довести до конца букву "о". Как передать в словах всю ярость, все напряжение боя?

...И подъехал сэр Х к сэру Y, и нанес ему удар славным мечом своим прямо по шлему. И так был силен тот удар, что разрубил и шлем, и хауберт, и вошел в сэра Н по самую грудь. Но тут сэр Z, бывший в родстве с сэром Y, не стерпел такой обиды, и направил он своего коня к сэру X, и ударил его копьем с такой силой, что выбил из седла. Однако заметил это барон N и далее, далее, далее...

Положение нашей группы захвата между тем становилось все опаснее. Зажатые в тесной комнатушке караульной вахты, лишенные маневра, д0рбиньяк и фон Шамберг вынуждены были начать пятиться под натиском превосходящих числом и мало уступающих умением противников. Пришедшая в себя после неожиданного нападения охрана с яростью, усиленной перевесом в силах, наседала на смельчаков, заставляя их шаг за шагом отступать от вожделенной двери. Конечно, понесенные потери несколько охлаждали пыл гвардейцев, но все же, несмотря на все свое мастерство, барон и менестрель были вынуждены более обороняться, чем нападать.

Как вдруг!.. О, это божественное "вдруг"! О, ты, черно-белый ангел, вечный наш незримый спутник! Вдруг массивная дубовая дверь, запиравшая вход в покои плененного венценосца, рухнула, и в образовавшемся проходе показался сам Ричард. То есть, конечно, Эд, но неотличимо похожий на своего короля. Он был прекрасен до ужаса, или, точнее, наоборот, хотя я не знаю, как это звучит. Глядя на него в эту минуту, я отлично понимал, как один вид этого исполинского воителя мог повергать в паническое бегство целые армии.

Эд подобрал с пола меч одного из гвардейцев и с ревом устремился в атаку. Ситуация на поле боя резко изменилась. Зажатые меж двух огней, даже не огней, а огнедышащих вулканов, гвардейцы судорожно заметались, ища спасения. Одному из них, особо прыткому, удалось выскользнуть в коридор, и он понесся по нему, вопя благим матом: "Дьявол! Дьявол вырвался на волю!"

- Скорее в залу, - закричал Лис. - Сейчас эти ублюдки подымут такой хай, что нам будет мало места на корабле!

- Пора... - прошептала, начиная карабкаться вверх по •лестнице. За моей спиной слышалось могучее дыхание Ричарда. Наконец люк был уже над самой моей головой. Судя по доносившимся до нас звукам, ужин был в самом разгаре.

Я еще раз взглянул на троицу, несущуюся галопом по коридору, приготовился открыть люк и... оторопел. Холодный пот прошиб меня с головы до пят. Это было невероятно, но это было именно так! Видимо, в спешке ни я, ни Инельмо не вспомнили об одном пустяке - как открывается этот люк.

Так вот, он открывался только снаружи. Это была западня. Никогда еще за всю эту экспедицию я не был так близок к отчаянию! Я уже представил себе, как наши друзья врываются в залу, и... Нет! Мозг отказывался видеть то, что было бы дальше. Тяжелая рука Ричарда опустилась на мое плечо.

- А ты говорил, сами управитесь, -насмешливо заметил он. - Давай я попробую.

Он уперся плечами в плиту, и я увидел, как вздулись жилы у него на лбу и пот ручьями заструился по его щекам.

Где-то глубоко в камне раздался скрежет. Сначала мне показалось, что это скрежет зубов английского короля, но вскоре я с ликованием услышал звон лопающегося металла. Какой музыкой был для меня этот звон! Плита стала подыматься.

В первое мгновение я даже не понял, где мы находимся. Разгадка не заставила себя долго ждать. Два ряда кожаных сапог около наших лиц не оставляли сомнений: мы были под столом.

- Что же вы предлагаете? - услышал я голос, несомненно принадлежащий Отгону. Ответ мне расслышать не удалось. Вопль, разом вырвавшийся из множества глоток, потряс древние стены: "Ричард!!"

Малыш Эд с двумя спутниками за плечами во всей своей могучей красе стоял в дверях залы. И оружие в его руках свидетельствовало о том, что речь сейчас шла не об ужине.

В помещении началась тихая паника. Кто-то пытался бежать, кто-то хватался за кинжал, но все делалось так бестолково, что понять, что же кто хочет, было абсолютно невозможно.

И тут огромный тяжеленный стол рухнул, поддетый нашими плечами. Зазвенела серебряная посуда, полилось вино из перевернутых кубков, и, к вящей радости общества, еще один король Ричард появился из-под перевернутого стола. Взмахнув над головой мечом и издав подобающий случаю клич, он бросился в атаку.

Это, пожалуй, было уж слишком. Два короля Ричарда! Львиное Сердце на пятьсот квадратных метров был явный перебор. Паника достигла феерического размаха. Клянусь, это было грандиозно!

Я искал Отгона, то и дело отмахиваясь от каких-то неуверенных попыток напасть на меня. Какой-то ошалелый гвардеец с расширенными от ужаса глазами выскочил из-за колонны и бросился ко мне, угрожая мечом. Я перехватил посередине свою секиру и отскочил в сторону. Меч гвардейца взметнулся и стал падать на меня сверху. В момент, когда лезвие меча коснулось оковки рукояти, я повернул запястье вокруг своей оси. Меч отлетел в сторону, а гвардеец с разрубленным горлом упал на пол, обливаясь кровью.

"Бедолага, - с жалостью подумал я, перескакивая через него и уклоняясь от нового противника. - А где же наш ненаглядный герцог Отгон?"

- Лис! Загоняй Ричардов в нору! А не то они не остановятся, пока не вырубят весь гарнизон! Я скоро вернусь!

В залу начали втягиваться гвардейцы. Пора было уходить. Однако оставлять здесь свой меч я был никак не намерен. Возле подземного хода Лис, словно заботливая нянька, пытался заставигь обоих Ричардов и Росса спуститься в лаз. Те вырывались, норовя прийти мне на помощь.

- Давайте, давайте, - уговаривал их Рейнар. - Капитан обещал вернуться, значит, так оно и будет. Сколько я с ним работаю, он еще ни разу меня не подводил. Эй, кабан! - Это он кричал мне. - Заканчивай! Я им сейчас спою отходную песнь. - Он крутанул посох, подсекая приближающегося прогивника. - Куды прешь, паскуда! Не видишь, что ли, у нас переучет.

- Сейчас, сейчас. Только пожелаю хозяину доброй ночи и поблагодарю за гостеприимство.

- Скорее, Капитан, время не ждет.

- Ты начинай. А я еще немного подожду. Насколько я понимаю его высочество, он побежал именно за моим мечом. Хочет меня же им и поразить.

Рейнар нанес тычковый удар еще одному гвардейцу, и вдруг, как по волшебсгву, из посоха повалил густой желтый дым. Мне показалось, что посреди залы высыпали тонну мелко резанного лука. Слезы потекли, да нет, хлынули водопадом, грозя затопить залу.

"Какая печальная песня", - подумал я, пытаясь закрыть рукавом глаза. И тут появился Лейтонбург. Катгабайл в его руках тускло поблескивал своим серебристым клинком, словно больной. Наши взгляды встретились.

- Вальдар Камдил? Как, вы не в аду?

- Меня послали за вами, мой принц. Велели без вас не возвращаться.

- Ну нет, я все равно загоню вас в пекло! "Довольно безвкусная угроза", - подумала.

- Что ж, поединок? Отлично! Я буду сражаться голыми руками, без оружия. Пусть Господь рассудит нас! - Что и говорить. Господа я приплел сюда из чистого пижонства.

Меч в руке моего противника не оставил ему шансов на успех. Катгабайл - меч Тюра - невозможно было удержать в правой руке! Мы сошлись. Честно говоря, самое трудное было разлепить глаза. Они были полны слез. О том, где упал меч, я догадался лишь по звуку. Дальнейшее" помнил крайне смутно. Чьи-то сильные руки втащили меня в тоннель, и чей-то голос произнес: "Вряд ли теперь удастся открыть ход снаружи".

Глава двадцать девятая

Ни одно благодеяние не остается безнаказанным.

Иуда Искариот

- Скажи мне, Инельмо. - Я валялся в густой траве, заложив руки за голову и глядя в бескрайнее синее небо на рблака, медленно плывущие по каким-то своим облачным делам. - Давно хотел тебя спросить, да все случай не подворачивался, что такое посох императора Феодосия?

- Посох Феодосия? - переспросил меня маг. Он не терял времени даром с того дня, как вся наша честная компания в некоторой спешке покинула Трифель, и все свои свободные минуты посвящал сбору каких-то трав, корений, цветов и прочего содержимого любого порядочного гербария практикующего волшебника.

Впрочем, как я смог убедиться на собственном примере, это не было праздным развлечением. Отвар, сделанный из смеси собранных им трав и корешков, в два счета поставил меня на ноги после пережитой мной газовой атаки.

-Вернее было бы назвать его посохом царя Соломона, но и это не совсемтак.

- То есть как это? - не понял я.

- Император Феодосии, твердейший столп веры, защитник животворящего креста, в неизбывном рвении своем изо всех сил боролся с лжепророками, извращающими смысл и саму суть нашей веры. Усердствуя в похвальном рвении своем, он повелел сжечь знаменитую библиотеку, располагавшуюся в городе Александрии. Ибо она служила величайшим рассадником всяческих ересей, к тому же в многознании - много печали, умножающий знание - умножает скорбь...

Инельмо помолчал и тяжело вздохнул, видимо, выдыхая ту самую скорбь, о которой только что мне сообщил.

- Безусловно, своими деяниями император Феодосии многократно заслужил носимый им титул Великого, хотя, увы, в сгоревшей библиотеке хранилось множество бесценных трудов древних авторов... Но я не об этом. Из Александрии императору привезли драгоценный носох, принадлежавший некогда царю Соломону. Как якобы поведал монах, сопровождавший сие бесценное сокровище, это был тот самый посох, который привезли царю жрецы из таинственной страны Офир, за что мудрейший из царей освободил их землю на десять лет от дани.

- Подожди, дружище. Но ведь Офир - это та самая страна, из которой к царю шли караваны с золотом? - удивился я.

- Вы правы, господин рыцарь. В Офире находились легендарные золотые копи царя Соломона.

- Выходит, посох стоил десятилетней добычи этих копей?

- Именно так, - произнес Инельмо, не отрывая своего взгляда от пестиков и тычинок.

- Что же такого чудесного в нем было?

- Мне сложно ответить на ваш вопрос, мой дорогой господин Вальдар. В старинных книгах эту вещь величают не иначе как "таинственный посох императора Феодосия". Артефий< Артефий - известный алхимик XII века. Автор многих книг, в частности "Da vita propoganda" ("О продлении жизни").>, имя которому на самом деле Аполлоний Тианский< Аполлоний Тианский (I век н. э.) - странствующий философ-пифагореец, имевший славу великого мага.>, один из последних магов, заставших начало новой эры, в одном из своих трудов, в частности, упоминает, что для изготовления этого посоха использована ветвь мирового древа, и сила, дающая жизнь всему, что расцветает под солнцем, приносит бессмертие тому, кто владеет этим посохом.

О нем также говорится, что он уничтожает яды и отгоняет всякую злобу, а еще идет молва, что он способен превращать в золото любые неблагородные металлы, а кроме Того - что он способен открывать любые ворота. Да много еще чего. Но вот что истинно из этих слов, а что ложно? Сказать сейчас нельзя. Следы посоха затерялись много веков назад. Кто сейчас знает, где его искать?

"Ну, как минимум, один человек считает, что знает это наверняка", - усмехнулся я.

- Послушай, маг, но ведь и Соломон, и Феодосии умерли? Не доказывает ли это, что разговоры о бессмертии, даруемом этим чудесным посохом, всего лишь вымысел, красивая сказка?

- Соломон ушел из жизни, когда устал жить, и я отлично понимаю его. Мне всего лишь сто с небольшим лет, и я очень явственно чувствую вес каждого года.

"Надо же, я никак бы не дал больше шестидесяти пяти. Вот что значит здоровый образ жизни, без всяческих излишеств".

- Феодосии же отрицал пользу тайного знания, а потому использовал посох только как символ своей власти. Ибо, чтобы посох служил своему господину, нужна великая сила, которой обладают не многие. Однако, господин рыцарь, вот и наши разведчики возвращаются!

Действительно, на поляне появился Арсул в сопровождении пяти бойцов из отряда Росса. Я встал, приветствуя боевого друга. Молодой рыцарь, соскочив с коня, направился ко мне.

- Приветствую вас, господин Вальдар!

- И вас также мой друг! - церемонно поклонился я, вчерашнему оруженосцу, гордившемуся своими новенькими рыцарскими шпорами. - Как наши успехи?

Арсул поднял сухую ветку и, расчистив сапогом землю, стал чертить план.

- Посмотрите, мессир Вальдар, вот здесь устье реки, - он нарисовал две извилистые, условно параллельные линии, затем водрузил около одной из них крестик, - вот здесь находится галера, вот здесь, - Арсул провел еще одну линию, идущую перпендикулярно руслу, и поставил еще один крест, - рыбачий поселок Лаунтваббе. В его гавани - еще одна.

- Прелестно. Я так понимаю, что на этом демонстрация морской мощи не заканчивается?

- Нет, - покачал головой младший Шамберг, - насколько я понял, та же картина по всему побережью империи.

- Просто замечательно. Это же надо было устроить такой парад в нашу честь. И чем занимается вся эта великая армада?

- Каждое утро все галеры выходят в море. В условленное время они встречаются и продолжают свой путь, пока не доходят до следующей галеры. Потом, развернувшись, они следуют тем же порядком в обратном направлении. На следующее утро все повторяется вновь.

- Немой восторг! Воистину чудный образчик трогательной германской тщательности и прилежания. Что еще?

- Корабли не отходят от берега далее расстояния видимости и досматривают все встреченные суда. Ночью все лодки, все гекботы< Гекбот - до XIV в. морское рыбачье судно. С XIV в. вспомогательное военное.> запираются цепью, около которой выставляется охрана.

- Ну, это, положим, совсем не интересно.

- Также охрана выставляется вдоль всего побережья, чтобы никто не мог отчалить незаметно, пользуясь ночной мглой.

- Разумно, хотя и бесполезно в данном случае. Придется, видимо, объяснить его высочеству при следующей нашей встрече, что ничто не дается нам так тяжело и не выходит из строя так быстро, как тщательно отлаженная система.

- Простите, мессир Вальдар, я не совсем понял, о чем вы говорите, - откровенно признался Арсул.

- Это не важно. Важно то, что ты доставил нам воистину прекрасные сведения.

- Что же в них прекрасного? Насколько мне удалось увидеть, ускользнуть будет очень тяжело.

- Ускользнуть? Я уже говорил, мой дорогой друг, бегать от врага - абсолютно глупое занятие. Во-первых - хлопотно, во-вторых - бесполезно.

- Да, мессир Вальдар, вы уже говорили это.

Несколько дней тому назад, когда добрейший Инельмо в который раз поставил меня на все еще подгибающиеся, но все-таки свои ноги после злополучного ужина у Лейтонбурга, Росс подсел ко мне и суровым тоном, исполненным сознания важности момента, произнес:

- Нам надо поскорее убираться отсюда. В замке скоро придут в себя и непременно снарядят нам вослед погоню.

Весь наш маленький рыцарский клуб собрался на военный совет. Ричард Плантагенет, Эд де Меркадье, получивший вожделенное рыцарство здесь же, у выхода из подземелья, братья фон Шамберг, Рейнар Л'Арсо д'0рбиньяк и могущественный маг Инельмо Великий, по модулю тоже сошедший за рыцаря.

- Друзья мои, - сказал я все еще заплетающимся после газовой атаки языком, - бегать от врага - абсолютно глупое занятие. Более того, нас оно никак не устраивает.

- Что же тогда?

- Сколько нас всего человек?

- Тридцать два бойца у Росса плюс мы, здесь сидящие, - сообщил Лис.

- Итого тридцать девять человек, - подытожил маг.

- Абсолютно верно. Тридцать девять человек - это слишком мало, чтобы сражаться с имперскими войсками, ежели таковые нам, паче чаяния, встретятся, но вполне достаточно, чтобы изобразить погоню.

- За кем? - не понял Меркадье.

- За собственной тенью, господин рыцарь, - успокоил я нашего с Ричардом вчерашнего оруженосца. - Без Инельмо в замке очнутся никак не ранее утра. Пока же ничто не мешает нам пуститься в погоню за самими собой.

Друзья оглушительно рассмеялись. Они поняли мой план. Инельмо, мало сведущий в воинских хитростях, недоумевая, переводил взгляд с одного рыцаря на другого, пытаясь понять, в чем, собственно, дело.

- Сколько у нас джопанов* с эмблемой Лейтонбурга? - осведомился я.

* Джопан - накидка с гербовой Эмблемой, носимая Поверх доспеха.

- Больше, чем нужно. Мои все при полном облачении, а еще те, которые изъяли у конвоя леди Джейн.

- Леди Джейн? Это которая? Не леди ли Джейн Эй-стон? -- отозвался молчавший дотоле Ричард. - Интересно знать, что делает здесь эта стерва?

Лица Росса, Арсула и мое вспыхнули одновременно.

- Поосторожнее, ваше величество, если вы не хотите нажить себе кровных врагов среди верных друзей, - рассмеялся Лис.

- Даже так? - Плантагенет удивленно поднял брови, - Простите, господа. Я никого не хотел обидеть. Последний раз я видел ее перед походом. Тогда ей было не то шестнадцать, не то семнадцать лет, и она была капризной, своевольной и взбалмошной девчонкой. Хотя, признаю честно, не часто доводилось мне видеть столь красивых девушек. Стало быть, сейчас ей где-то двадцать два. Она по-прежнему хороша?

-Несказанно, - прошептал Росс.

- Вот и чудесно! Но что она делает здесь, в Алемании? - не унимался любознательный монарх.

- Леди Джейн пыталась освободить своего супруга, - пояснил Малыш Эд. - Лорд Томас содержался вместе со мной.

- Что с ним сейчас?

- Он умер от тяжелой раны, - произнес я.

- Бедный сэр Томас, - вздохнул опечаленный Ричард. - Он был прекрасный человек и благородный рыцарь. Знаете ли, - король не на шутку ударился в воспоминания, что как-то не совсем соответствовало специфике момента, - лорд Эйстон был помощником казначея у моего отца. Мы с отцом очень не ладили, упокой, Боже, его неуемную душу. Более того. мы воевали с ним. Когда маркиз Венджерси разобрался, на чьей стороне правда, он перешел на мою сторону и предоставил в мое распоряжение очень большие деньги, позволившие мне одержать окончательную победу.

"Вот поступок, характеризующий его настоящим зерцалом рыцарства. Воистину чудны дела твои, Господи", - услышал я в голове комментарий Лиса.

- Ваше величество, - прервал я грустные излияния монарха, - у нас не так много времени, чтобы предаваться воспоминаниям. Лорд Эйстон мертв, и ему уже ничто не поможет. Леди Джейн с глубоким почтением выслушает ваши соболезнования, но как-нибудь в другой раз. Скажу вам лишь одно. Она, как могла, старалась помочь нам спасти вас. Сейчас она в надежном месте, чего и нам всем остается пожелать.

- Да, вы правы, мой друг! - Ричард хлопнул меня рукой по плечу, и я невольно подумал, что лучше бы он этого не делал. Плечо сразу же отозвалось ноющей болью.

- Нам пора отправляться.

- Однако, господа, - вмешался в наш разговор маг, - вы забываете одну мелочь. Я никогда в жизни не ездил на коне!

- Ну так воспользуйся помелом! - рассмеялся Ричард.

Инельмо попунцовел и метнул на него негодующий взгляд.

- Да будет вам известно, ваше величество, что подобными предметами пользуются лишь ведьмы, погрязшие в смертных грехах. Я же, с вашего позволения, маг, что, в свою очередь...

Я не стал дожидаться, что же "в свою очередь", и прервал гневную тираду достославного герметика, предложив ему ехать вместе со мной.

- Куда же мы теперь направляемся? - осведомился Росс.

- В полудне пути от Шамберга к Везеру в лесной чаще есть часовня...

- Святого Лазаря в лесах? Мы с Лисом переглянулись.

- Вы знаете ее?

- Конечно! Отлично знаю. Я в наших лесах каждого зайца в лицо знаю, то есть, конечно, в морду. А уж часовню - подавно. Да вот и Арсул ее знает. При ней еще гоблин живет. Их так и именуют: отец Густав с гоблином. Замечательный человек. Лекарь, звездочет и, видимо, немного маг.

При этих словах глаза Инельмо загорелись неподдельным интересом.

- И давно он там живет? - поинтересовался маг.

- Да уж немало. Там источник целебный, от многих хво- рей помогает. Бывает, захворает кто, придет к нему, он порошок даст или там пилюлю, а вдобавок.обязательно кубок воды. Так вот, он этот источник очистил, часовню поправил, она-то и до него там стояла, да только заброшенная совсем. Только что не разваливалась. Вот там и живет теперь со своим гоблином.

- С гоблином? - заинтересовался Ричард.

- С гоблином, - подтвердил ничуть не смутившийся Росс, - с самым что ни на есть настоящим. Только он у него совсем ручной. Страсть как любит, когда его за ухом чешут. Совсем как собака.

- Так вот, этот отшельник и поможет нам добраться до Англии быстрее любой погони.

Увы, нашим надеждам не дано было осуществиться. Мы скакали два дня подряд, поднимая на ноги все гарнизоны на своем пути и запасаясь провизией на дальнейшую дорогу, и вот когда настал третий день, перед нами во всю свою грозную мощь показались башни Шамберга.

- Быть может, заедем? - безнадежно спросил меня рыцарь Атакующей Рыси. - Я чувствую, что мы не скоро вернемся вновь в эти места. Люди хотят попрощаться со своим домом. Да и нам с Арсулом надо бы захватить с собой кое-какие семейные реликвии.

Я отрицательно покачал головой.

- Прости меня, Росс. Прости, что я втравил всех вас в это дело.

- Ну что ты... - начал было мой славный барон.

- Прости меня, если сможешь. Но в замок нельзя.

- Но почему? - спросил он, и в голосе его чувствовалась затаенная боль.

- Люди утомлены двухдневной скачкой. Стоит нам остановиться - и прощание затянется до завтра. А завтра мы будем иметь лейтонбургскую гвардию под стенами Шамберга. Ты же не хуже меня понимаешь, что это первое место, куда он пошлет погоню.

Росс печально кивнул.

- Да, это так. Неужели же у нас совсем нет времени? Хоть немного? Ведь это же наш дом. Понимаешь? Его построил дед моего деда, и все мы, фон Шамберги, рождались и умирали тут! Сюда привозили всех, кто погибал в сражениях, все они захоронены в этих стенах. - Отважный рыцарь чуть не плакал.

Я покачал головой.

- До часовни Святого Лазаря еще полдня пути. Не останавливаясь, мы доберемся до нее еще до заката. Если остановимся - можем не добраться никогда. Люди слишком устали, чтобы поднять их вновь тотчас же после такого марша.

Росс хлестнул коня и отъехал в сторону. Мы продолжали свой путь. Если бы мы знали, что ждет нас в конце его...

Когда до спасительной часовни оставался примерно час езды, ко мне приблизился Лис, не на шутку чем-то встревоженный.

- Капитан, у нас проблемы, - тихо произнес он.

- Что такое?

- Отшельник не отзывается.

- То есть? Спит, что ли, после трудов праведных?

- Ты не понял, Капитан. Его прибор закрытой связи не активизирован.

- Ты хочешь сказать...

- Да, Скорее всего он мертв.

- Ты вызвал базу?

-Нет.

- Хорошо, я сейчас вызову, - я включил связь.

- База "Европа-Центр". Джокер Один вызывает базу.

- Что там у тебя. Капитан?- отозвался уже знакомый мне голос.

- Проблемы, солнце мое. Проверь, будь добра. Стационарный агент Отшельник. Германская камера перехода.

- Сейчас, одну минуту. - Голос стал заметно суше. - Проклятие, ни один прибор не работает. Там что-то наверняка случилось. Сейчас я свяжусь со спасателями и техничкой.

- Спасатели вряд ли помогут ему, а техничка вряд ли поможет нам. Где ближайшая камера перехода?

- В районе Магдебурга, около Нотгингема и близ Ангулема, - пролепетала девица, наверняка впервые сталкивавшаяся с подобной нештатной ситуацией.

- Очень мило. До любой из них, по карте, рукой подать. Техничка будет здесь в лучшем случае через неделю. У нас этого времени нет. Если мы тут будем ждать, нас настрогают ломтиками и подадут на завтрак его высочеству принцу Оттону фон Гогенштауфену.

- А что же делать?

- Нет, родная моя, ты действуй по инструкции. Это все верно, а мы будем работать по обстоятельствам.

- Вы туда пойдете? - испуганно спросила девушка.

- А как же. Во-первых, надо посмотреть, что там случилось, а во-вторых, надо проверить, не удастся ли запустить эту таратайку самостоятельно.

- Не удастся. Внешний контур нарушен, система блокирована намертво, - разочаровал нас нежный голос базы.

- Ладно. Посмотреть все равно надо. Пока. Отбой связи.

- Ну что, все слышал?

-Слышал, - отозвался Лис.

- Позови сюда Росса. Только тихо.

Барон был мрачен и отнюдь не расположен к разговору.

- Что случилось? - спросил он, осаживая своего коня рядом со мной.

- Пока еще не знаю. Но что-то случилось. Отшельник каждый день должен был оставлять знак, что все в порядке. Букетик свежих цветов у дороги, - соврал я, указывая на пучок цветов, валявшийся в придорожной канаве уже не первый день. - Эти сорваны явно не сегодня.

- Это верно. Что будем делать?

- Надо разведать обстановку.. По идем мы с тобой и Рейнар. Отряд пока надо рассредоточить в лесу вдоль дороги. И, Конечно же, полная тишина; Распорядись, будь добр. Да, вот еще. Где Инельмо?

- Он с Арсулом. Позвать его?

- Непременно.

Великий маг, трясясь за спиной молодого рыцаря, словно куль с мукой, страдальчески посмотрел на меня:

- Скоро уже?

- Не знаю, дружище. До часовни недалеко, но, кажется, там что-то стряслось.

- О Боже, только не это. Я никогда в жизни не подозревал, какая это мука - ездить верхом. Я едва жив от усталости.

- Это очень печально, мой друг. Но, надеюсь, ваши магические способности от этого не пострадали?

- А в чем дело?

- Дело в том, Инельмо, что отряд сейчас расположится на отдых в лесу...

- На отдых! Ну, слава богу! - перебил меня маг.

- Так вот, - продолжал я, - хорошо бы сделать так, чтобы, пока отряд отдыхает, следы от копыт наших коней ушли куда-нибудь за горизонт.

- Нет ничего проще, - горделиво произнес Инельмо, разом преображаясь из разбитого путешествием старца в великого мага. - Будьте столь любезны, снимите меня со спины этого дикого зверя.

Младший Шамберг, усиленно пряча улыбку, поспешил исполнить просьбу великого гроссмейстера магии - всех цветов и оттенков. Инельмо, кряхтя, согнул свою старческую спину и поднял горсть дорожной пыли из-под копыта арсу-ловского жеребца. Прошептав над ней какое-то заклинание, он дунул на ладонь, и пыль, взвившись в воздух, стала опадать вновь. Как только пылинки достигли земли, на дороге стали явственно проступать следы множества копыт. Опытный следопыт, конечно, наверняка разглядел бы, что все кони кованы одной и той же подковой, но следы за нами и впереди нас тянулись не прерываясь, и вряд ли кто-нибудь стал бы следить за следом каждого копыта.

- Вот это да! - присвистнул Лис. - Вот это волшебство! Инельмо, дружище, как-нибудь на досуге мне надо будет взять у тебя пару-другую уроков магии.

- Разве это магия, - отмахнулся старый мастер. - Так, дешевый фокус. Подобное к подобному. Настоящая магия - это совсем не так просто, как вам, должно быть, кажется, господин д'0рбиньяк.

Назревал очередной спор, на которые, как оказалось, наш друг Инельмо был большой мастак, и нам нужно было срочно уходить. Что мы и сделали, сославшись на неотложные дела.

- Тихо, - остановил нас Росс, когда мы почти уже добрались до часовни. - Осторожно. Здесь что-то не так.

Стая воронья с возмущенным карканьем взмыла над поляной.

- Что не так? - спросил Лис.

- Нет Гула. Гоблин всегда встречал гостей на тропинке перед часовней. И это воронье, - переходя на шепот, ответил барон, - его здесь никогда не было.

- Вон Гул. - Рейнар указал пальцем куда-то в заросли кустарника. Там, где они кончались, на земле бесформенной грудой лежало тело гоблина. Волки и вороны немало потрудились над ним, но спутать его с кем-то другим было невозможно. Его когти были бурыми от запекшейся на них крови, пасть оскалена в замершем навеки рыке. Он храбро сражался, защищая своего хозяина. Несколько стрел торчало из полуобглоданной груди, голова его была рассечена ударом меча. По всему было видно, что тело его лежит здесь не первый день.

- Покойся с миром, Гул, - прошептал барон, снимая железную шапку. - Ты был славным парнем. Господь покарает разбойников, убивших тебя!

Мы последовали примеру нашего друга.

- А где же брат Густав? - всполошился Росс. - Неужели эти мрази убили святого человека?

Тела Отшельника нигде видно не было. Мы дважды обошли развалины часовни, и вдруг Лис с силой толкнул меня в бок локтем:

- Смотри!

Брат Густав висел на толстой ветке дуба в петле из собственного пояса. Разорванная в клочья сутана едва прикрывала его тщедушное тело.

- Проклятие, - выругался фон Шамберг, подходя к нам. - Ведьма здесь побывала раньше нас. Видите, язык отрезан, земля у ног перекопана. Верные признаки.

- Помоги мне снять его, - обратился к барону Лис. - Надо похоронить их обоих, как того требует обычай.

Развалины часовни Святого Лазаря стали местом последнего упокоения этой странной пары. Не имея ни времени, ни возможности копать могилу, мы положили тела туда, где еще недавно стоял алтарь, и завалили их тяжелыми камнями, чтобы не оставлять на съедение зверью. Крест, сбитый чьей-то рукой с крыши часовни, был водружен в головах этой могилы.

- Спите спокойно, мученики веры, - прошептал Росс, - и да примет вас Господь в царствие свое.

Мы осенили себя крестным знамением. Оставаться здесь дальше не имело смысла.

Я включил связь.

- База "Европа-Центр", ответь ДжокеруОдин.

- Слушаю, Джокер Один. Я- "Европа-Центр", -раздался у меня в голове суровый мужской голос.

- С кем имею честь?

- Дежурный офицер спасательной службы Майкл Ден.

- У нас тут полный бардак. Доложи наверх, что агент Отшельник убит.

-Каким образом?

- Повешен.

-Кем?

- Не знаю, но явно не местными жителями. Предполагаю, что это как-то связано с недавним нападением гоблина на эскорт Бертрана Лоншана. Но это не более чем мои предположения.

- Понятно. А у вас там что?

- Ничего хорошего. Но эвакуация излишня. Сами справимся.

- Ну что ж, успеха вам.

- Спасибо. Отбой связи.

Обратно мы двигались в молчании. Когда до дороги оставалось каких-то десять ярдов, наше внимание привлек стремительно приближающийся грохот множества копыт. Мы затаились за стволами деревьев, превращаясь в зрение и слух. Колонна всадников на взмыленных конях стремглав промчалась по дороге в направлении Везера.

- Триста человек, - подытожил свои наблюдения Росс. Я согласно кивнул головой.

- Поглядите, какое зарево, - прервал наши подсчеты Лис, указывая туда, где по едва вечереюшему небу разливались алые зарницы.

- Я знаю, что это за зарево, - прошептал барон, - Это горит Шамберг.

Он замолчал, и глаза его были полны слез.

Итак, вариант с камерой перехода, на который мы возлагали столько надежд, был начисто уничтожен. Надо было думать о путях отхода морем. Для осуществления данного плана не хватало одной мелочи - корабля. Но об этом я надеялся позаботиться на побережье. На наше счастье, и Росс, и Арсул действительно прекрасно знали окрестные леса, тянущиеся до самого взморья.

Тропами, проложенными неизвестно кем, непонятно для чего, они вывели наш отряд к развалинам какой-то башни, где было решено устроить базовый лагерь. Пока наше доблестное воинство отдыхало и приходило в себя, Арсул, как самый неутомимый, и еще пятеро из отряда фон Шамберга, по какой-то странной прихоти природы еще способные держаться в седлах, отправились на разведку. Информация, доставленная ими, была вполне достаточной для начала боевых действий.

- Запомни, Арсул, сумма катетов всегда больше гипотенузы, - прочувствованно произнес я, хлопая по плечу своего молодого соратника.

- Да? - удивленно спросил тот, пораженный бездной моей премудрости. - И что, это нам поможет?

- Несомненно, мой друг! Будь добр, позови господ рыцарей и его величество к карте. Пора устраивать военный совет.

Глава тридцатая

...Пускай же их война приближает нашу победу!

Генрих Тюдор

- Итак, ваше величество. Итак, господа рыцари. По милости его высочества нам предоставлены два корабля, - произнес я, тыкая кинжалом в план, нарисованный Арсулом. - Один из них находится вот здесь, это устье Везера. Другой - вот тут. Это рыбачий поселок со странным названием Лаунтваббе. Какой из этих кораблей брать, в общем-то, безразлично. Хотя я бы скорее предпочел тот, что в устье Везера. Место безлюдное, а, как известно, чем меньше глаз - тем меньше языков.

Король Ричард пожал плечами:

- Хорошо. Можно и этот. Разница действительно невелика.

- Остается ответить только на один вопрос: каким образом данный корабль попадет в наши руки?

- Я предлагаю просто-напросто захватить его, когда он пристанет к берегу. У нас почти сорок превосходных бойцов. У нас маг. Что они могут этому противопоставить? - предложил барон фон Шамберг.

- Поверь мне, дружище Росс, это не лучшая идея, - ответствовал я. - Во-первых, если эти два корабля утром не встретятся в море, то за нами следом и наперерез бросят никак не меньше десятка галер. А это совсем нежелательно. Во-вторых. У нас действительно почти четыре десятка превосходных воинов и маг, но никого из них я не желал бы видеть мертвым. И в-третьих, тоже немаловажно, я видел, что случается с кораблями после подобных штурмов. Нам нужен корабль, а не груда дров.

- Мессир Вальдар, если у вас есть план, а он, я вижу, у вас есть, то будьте любезны изложить его, - прервал мои рассуждения Ричард.

- Предположим, ваше величество, на вас напал разбойник.

Король пожал плечами: "Предположим".

- У вас есть один кошелек, набитый золотом, и другой - с оловянными кругляшами. Какой вы предпочтете отдать?

- Я сверну негодяю шею, - зло усмехнулся Плантагенет. - Мессир Вальдар, если можно, без поэтических аллегорий.

- Как хотите, ваше величество, - вздохнул я, несколько раздосадованный потерянным эффектом. - Вот смотрите. У нас есть треугольник, две вершины которого - это искомые галеры, и еще одна вершина - это наша полуразвалившаяся башня. Соответственно, если мы проведем два луча от каждой из вершин-галер в сторону вершины-башни, то, как мы видим, они пересекутся именно здесь.

- Крайне интересное наблюдение, - вновь смешался в мои рассуждения Ричард. - И что это нам дает?

- Это дает нам полную победу, - отозвался я.

- Каким образом?

- Самым что ни на есть простым. Если отряды, находящиеся на галерах, начнут одновременное движение к нашей почтенной руине, то они неминуемо столкнутся здесь. А поскольку днем эти отряды в море, то встреча будет происходить ночью. При необходимой подаче информации первое, чем займутся эти господа при встрече, - это начнут рубиться с остервенением, достойным лучшего применения. Что, в свою очередь, позволит нам беспрепятственно проникнуть на борт выбранного корабля и с рассветом, пользуясь утренним бризом, выйти в море. Это дает нам еще одно преимущество. Поскольку вторая галера будет также лишена своей боевой мощи, то она скорее всего не тронется с места, что даст нам дополнительное время для того, чтобы уйти подальше.

- Что ж, план красивый, - подытожил король. - Думаю, с этим все согласятся. Однако как вы рассчитываете заманить их сюда?

- Очень просто. Они ловят нас? Надо сообщить им, где находится наше убежище. Повторяю еще раз, - медленно произнес я, глядя на удивленные лица соратников. - Убежище, а не мы. Давайте вновь обратим внимание на наш треугольник. Видите, расстояние до поселка меньше, чем до русла реки. Соответственно если оба отряда выступят одновременно, то один из них будет оборонять башню, а другой - нападать на нее.

- И кто же возьмется доставить эти сведения?

- В поселок, если нет возражений, отправимся мы с Рейнаром. А на вторую галеру...

- Туда пойду я! - Молчавший дотоле Росс грохнул себя кулаком по колену. - Возьму десяток бойцов, проедусь перед носом у герцогского войска, а затем утащу погоню к этой башне.

Я отрицательно покачал головой:

- Не пойдет. Для начала вам придется громогласно заявить о том, что вы и есть те, кого они ловят. Рыцарь с десятком воинов вряд ли вызовет у них подозрение.

- Тогда, может быть, стоит идти прямо на галеру, отрекомендоваться лейтенантом гвардии, также посланным на поиски, сообщить, что лев обложен в своей пещере, но надо бы подсобить. Намекнуть на богатую награду его высочества, - вмешался Лис.

- Это уже лучше, но тоже есть недочеты. Скорее всего у этой теплой компании, которая ловит нас по всей Алема-нии, есть свои опознавательные знаки, пароли. Мы их, увы, не знаем.

- Может, есть, а может, и нет, - проворчал мой верный напарник. - А может быть, есть, да пользоваться ими не обязательно. Они уже который день нас ловят. Ты думаешь, дисциплина у них еще не пала, воинский дух неослаб?

- Рассчитывать на это нельзя. Количество педантов на душу населения здесь вдвое больше, чем в среднем по Европе. А кроме того, есть еще Одно обстоятельство. Если наш славный барон утащит за собой погоню, то у башни он попадет меж двух огней. Конечно, в темноте куда как проще скрыться, но все равно опасно.

- Черт побери! - вспылил фон Шамберг. - Я - опоясанный рыцарь, а не заяц, страшащийся охотника. Пусть любой, кто захочет схватить меня, сначала уладит свои дела со Всевышним! - В подтверждение сказанного он обнажил свой отточенный меч.

- Успокойтесь, мой друг, - остановил я разбушевавшегося барона. - Никто не сомневается в вашей отваге. Скажу больше - сомневаться в ней просто нелепо. Но поверьте мне, совершать подвиги там, где можно обойтись обычными разумными действиями, - это не отвага, а безрассудство.

- На корабль пойду я... - Инельмо отложил свою сумку с травами и корешками и выпрямился во весь свой невеликий рост.

- Вы? - произнесли мы хором.

- Конечно. Во-первых, меня отлично знают в гвардии его высочества. Во-вторых, я могу пройти беспрепятственно на галеру и сказать командиру все, что мне нужно. А скажу я, что вы захватили меня силой и увезли, чтобы воспользоваться моими магическими способностями. Сегодня, благодаря все тем же способностям, мне удалось бежать, и я знаю, где вы скрываетесь.

- Однако это очень опасно, дорогой мой маг, - задумчиво произнес король.

- Не больше, чем для любого из вас. А может быть, и меньше. Смотрите!

Он прошептал очередное заклинание, сделал движение руками, как будто поплотнее запахивался в невидимый плащ, и... исчез. Точнее, исчез не он, а Малыш Эд. На его месте возвышался Инельмо, но ростом с де Меркадье. Внезапно он начал уменьшаться, пока не достиг обычных своих габаритов. Мы застыли, раскрыв рты.

- Ну как? - раздался довольный смешок у нас за спиной. На месте мага вновь красовался могучий рыцарь; а сам великий герметик преспокойно сидел возле своего гербария, разглядывая какую-то травинку.

- Черт побери, - пробормотал Лис. - Никак не привыкну ко всем этим штукам.

Он был прав. Привыкнуть к этому было сложно.

- Если любезнейший барон не сочтет зазорным для себя дождаться меня вон в том ельнике, то я постараюсь не заставить себя ждать.

- Почту за честь, - гордо выпрямился барон.

- Ну вот и славно, - завершил я наш военный совет. - Пора за дело!

Через пару часов мы с Лисом уже занимали исходные позиции на окраине рыбачьего поселка. Три десятка небольших аккуратных домиков дугой расположились на берегу уютной бухты, укрывавшей в непогоду рыбачьи лодки от не в меру разбушевавшейся стихии. Сейчас бухта пустовала. Все лодки были в море.

- Ну, куда идем? - спросил Лис, созерцая идиллическую картинку мирного берега.

- Вон там дом под черепичной крышей видишь?

- Вижу.

- Он вроде бы получше других будет?

- Несомненно.

Дом, о котором мы говорили, действительно был значительно богаче других. Его высокая крыша, обширные пристройки и каменная ограда прямо-таки свидетельствовали о немалом достатке.

- Руб за сто даю, этот куркуль - местный староста, или как там их называют, - продолжил Рейнар.

- Не важно. А вот и он сам. - Почтенного вида мейер*, чья цветущая физиономия и объемистое чрево наверняка бы украсили агитационный стенд партии любителей пива, вышел на крыльцо и, взяв стоящую у стены лопату, направился в огород.

* Мейер - богатый крестьянин.

- Ну что, пошли?

-С Богом!

Ошалевший огородник едва смог закрыть рот, когда Лис, перемахнув через каменный забор, приветствовал его коронным вопросом:

- А что, дед, немцы в селе есть?

- Есть, - с трудом приходя в себя, пролепетал толстяк, - только сейчас все в море.

- Вот и чудесно, - продолжал Лис, открывая ворота. - А мы тут к тебе по-приятельски в гости заскочили. Встречай, хозяин. Пироги, чай, поспели?

Ворота поддались, и я въехал во двор, ведя в поводу лисовского жеребца.

- Прошу любить и жаловать, - продолжал свое шоу мой друг, - рыцарь Вальдар Камдил сьер де Камварон! Только что бежал из крепости, - переходя на трагический шеь пот, изрек он, - завалил любимца его высочества графа фон Брайбернау, теперь вот скрывается.

Я сурово нахмурил брови, делая кровожадное лицо.

- Стражи по дороге перебил тьму-тьмущую, душ сто, не меньше, - не унимался Лис.

Мейера трясло мелкой дрожью.

- В общем, нам нужен гекбот. Ты понимаешь, о чем я говорю? - Резко перейдя на серьезный тон, произнес мой напарник.

Хозяин молча кивнул.

- Знаешь, где в лесу старая башня?

- Да, - выдавил он.

- После полуночи мы будем там. Принесешь туда ключ от цепи. Остальное - наше дело. Вот тебе задаток. Здесь десять солидов. Принесешь - получишь еще столько же. Нет, этих денег тебе как раз хватит, чтобы построить новый дом вместо того, который сгорит... - задумчиво подытожил свои предложения Лис.

Глаза куркуля было алчно блеснули, но тут же погасли.

- Как ты думаешь, побежит доносить? - поинтересовался я у Лиса по закрытой связи.

- А как же! Это ж и ежу понятно! Вылитый Мальчиш-Плохиш.

- Прости, кто?

- Да был у нас такой национальный герой, - отмахнулся Сережа.

К вечеру, сидя в зарослях на берегу Везера, мы имели удовольствие наблюдать, как входит в устье реки красавица галера, как она швартуется и как поднимается На ее борт старый хитрец Инельмо. Через полчаса на корабле затрубил рожок, и солдаты, бряцая щитами, начали строиться в маршевую колонну у его борта.

- Красиво идут! - прошептал Лис, наблюдая, как отряд скрывается в лесу. - Прямо врожденная склонность к хождению строем.

- Человек сто, не меньше, - посчитал я. - В самый раз для хорошей драки.

Мы устроились поудобнее и стали ожидать возвращения мага и фон Шамберга. Наконец на лесной дороге дробно застучали конские копыта.

- Все в порядке, - заверил нас барон, спрыгивая с коня и помогая спешиться магу. - Они сражаются, как подобает настоящим воинам, и погибают, как герои. К утру башня будет их.

- Что ж, за это им и платят, - заметил Рейнар.

- Барон, - обратился к фон Шамбергу король Ричард, обнажая меч. - Вы, кажется, хотели штурмовать этот корабль. - Он указал клинком на галеру. - Я дарю его вам. Он ваш.

Рыцарь Атакующей Рыси благодарно поклонился и вновь вскочил в седло.

- Арсул! Строй отряд, мы выступаем!

Младший Шамберг с радостной готовностью бросился выполнять поручение. Вскоре все наше небольшое войско было готово к бою.

- Вперед, граф, - напутствовал его величество искрящегося от гордости Росса. - Принесите мне победу!

- Ну вот, начал брызгать фонтан милостей государевых, - вздохнул Рейнар. - Мне, что ли, пэром заделаться, представляешь: "Его светлость герцог Лисиченко"?! Круто, да?!

- Угу. И горностаевая мантия из искусственной лисицы.

- Да ну тебя, я серьезно, - деланно обиделся Лис. - Можно сказать, о старости думаю. Вот выйду на пенсию и буду жить себе в родовом замке. У тебя там, на родине, родовой замок есть?

- Есть, - честно признался я. - Только я там не живу. Там обретается семь моих теток и дядьев с чадами и домочадцами, их левретками и мопсами.

- Ну вот. А у меня - хрен с пятью болтами, а не замок. Только я там тоже не живу, - вздохнул мой славный напарник.

А в это время конный отряд, возглавляемый Россом, наметом подскакал к галере. Старший Шамберг резко осадил коня и затрубил в рог. Из-за фальшборта показалась голова стражника.

- Кто едет? - сонно осведомился он.

- Зови шкипера, каналья.

Командир корабля не заставил себя долго ждать.

- С кем имею честь разговаривать? - произнес он, пытаясь разглядеть при свете факелов незнакомого рыцаря.

- Лейтенант гвардии его высочества, - громогласно объявил Росс, - фон Шамберг.

Последние слова звучали уже куда как тише.

- Спустить сходни, - раздалась команда с борта.

- Ну вот, собственно, и все, - констатировал я. - Инельмо, вам помочь взобраться в седло?

Как я и предполагал, все окончилось едва ли не раньше, чем началось. Росс, взобравшись на мачту, сделал нам условный знак фонарем, и наш славный кортеж помчался к захваченному кораблю.

Шкипер, десяток стражников и человек двадцать команды ждали нашего появления, положив головы на скамьи гребцов в знак полной покорности. Невольники, прикованные к веслам, приветствовали наше появление буйным ликованием, ожидая от нас долгожданной свободы.

- Встаньте. - Громовым голосом Ричард поднял на ноги едва живую от страха команду. - Я дарую вам жизнь, а по прибытии в Англию вас ожидает богатая награда. Вы все, - обратился он к гребцам, - отныне свободны. Каждый из вас, ступив на землю Англии, получит по десять солидов из королевской казны и волен направляться куда ему вздумается.

- Насчет катиться на все четыре стороны - это, пожалуй, правда. А вот насчет королевской казны - сомневаюсь, что в ней сыщутся такие деньги, - поспешил вставить свою шпильку Лис.

- А вы, господа стражники, отныне - мои пленники, и ваше место - на веслах, - продолжал король. - Эй, есть ли среди вас бывшие солдаты? - крикнул он галерникам.

- Есть! Есть! - раздалось два десятка голосов.

- Стражников поменьше, но ничего, управимся. Ключи мне, капитан! - прогрохотал его величество. - Граф Шамберг, принимайте новых солдат под свою команду!

- Возись тут со всякой швалью, - недовольно пробурчал новоиспеченный граф, встречая молодое пополнение. - Ладно, посмотрим, каковы они в деле.

- Кстати, граф, вы не забыли, что корабль принадлежит вам?

- Да, государь, - поклонился Росс.

- Тогда командуйте! Или мы здесь до завтра собираемся стоять?

- Что командовать-то? - смутился рыцарь Атакующей Рыси. - Я отродясь кораблями не командовал.

- Для начала скомандуй: "Корабль к бою и походу приготовить! По местам стоять, с якоря сниматься!" - подсказал я фон Шамбергу. - А затем, я надеюсь, господин шкипер поможет вам в. этом многотрудном деле. Господин шкипер, - подозвал я старого морехода, угрюмо стоящего у борта. - Надеюсь, вы разделяете мое мнение о том, что плавать на корабле куда как приятнее, чем под кораблем?

Он согласно кивнул.

Так вот, если вам придет в голову мысль спутать, скажем, запад с востоком или же заблудиться в Па-де-Кале, я лично протяну вас под килем. Поверьте, мне очень бы не хотелось этого. Я ясно излагаю свою мысль? Шкипер снова кивнул.

- А теперь в путь, друзья мои. Кто сказал, что Синей Птицы простыл и след? Синяя Птица вообще не оставляет следов! Да, кстати, как называется ваша галера?

- "Благая весть", - пробурчал насупленный моряк.

- Отличное название! - рассмеялся я.

И было море, и были волны. И мерный плеск весел, и чайки, снующие вверх-вниз в поисках добычи, и сделанное из подручных средств белое знамя с алым крестом, реющее на высокой мачте.

Как я и предполагал, преследователи слишком поздно хватились пропавших галер, и покуда суд да дело, мы недосягаемо оторвались от кораблей императорского флота.

Полдень следующего дня застал нас далеко в море. Когда наступило время обеда, Лис, дотоле отсыпавшийся после всех наших треволнений, взобрался к нам на форкастль* и, прикрывая ладонью зевок, обратился к королю Англии, все более и более чувствовавшему себя королем:

* Форкастль - .носовая надстройка корабля для лучников.

- Ваше величество, я, конечно, не маг, как наш добрейший Инельмо, но меня тут пробило на вещий сон.

- О чем вы, шевалье?

- Если вашему величеству будет угодно приказать снизить ход нашего корабля, то не успеет сгореть свеча, как вы одержите блестящую морскую победу.

Все взгляды обратились к морю. Но сколько мы ни вглядывались, горизонт был чист.

- Ты о чем. Лис? - обратился я к напарнику по закрытой связи.

- Подождем чуть-чуть. Сейчас сам увидишь.

Время шло, и минуты тянулись часами. Вдруг на горизонте, с той стороны, откуда мы пришли, явственно нарисовалась темная точка. Она росла, и вскоре уже все мы могли ясно разглядеть большой военный корабль, идущий тем же курсом, что и мы.

- Что это, Рейнар? - осведомился не на шутку встревоженный король.

- Это? Английский неф "Черный вепрь".

- Английский неф? Что ж, превосходно! Граф Шамберг, приготовьте корабль к абордажу!

- В общем-то, это излишне, ваше величество, - невозмутимо заметил Лис. - Вам достаточно приветствовать команду, и этот корабль ваш.

Король подозрительно посмотрел на вчерашнего менестреля.

- Сережа, что это еще за фокусы ? - Я вновь врубил связь.

- Никаких фокусов. Подумай сам. После побега короля Ричарда нашему другу Лоншану в Трифеле делать нечего. Соответственно, обратно он побежал куда быстрее, чем добирался сюда. Корабль его, как и наш, если ты помнишь, стоял на Везере. У Лоншана был единственный шанс: опередить короля и предупредить принца Джона. Сейчас мы его этого шанса лишили. Ты думаешь, он этого не понимает ?

- Понимает.

- Следовательно, ни о каком сражении речи быть не может. Тем более, что Вервуд этого все равно не допустил бы. Это просто, как дважды два - четыре.

-Но откуда ты узнал, что "Черный вепрь" рядом с нами?

- Капитан, ты переутомился. - Лис сочувственно поглядел на меня. - Тебе надо пить "Биовиталь", спать восемь часов в сутки и хорошо питаться. Как говаривал ваш знаменитый сыщик: "Элементарно, Ватсон!" Проснувшись, я связался с базой. Дал маяк и попросил посмотреть, не трется ли кто-нибудь поблизости. Вот они мне этого "Грязного борова" и срисовали. Так что, как говорится, "кроме мордобития -никаких чудес".

Между тем неф приближался, и мы уже явственно могли видеть блеск касок, и кольчуг на борту "Черного вепря". Мы продолжали сходиться. Кабельтов, полкабельтова... Вот расстояние между кораблями сократилось до двух десятков ярдов.

- Я, король Ричард Английский, приветствую свой славный корабль! - взревел наш неустрашимый Плантагенет, вставая во весь свой гигантский рост напротив приближающегося борта.

Палуба нефа взорвалась радостными воплями. Это была просто какая-то массовая истерика.

- На корабле десять рыцарей, тридцать пять латников и полсотни лучников, - комментировал всеобщее ликование Лис. - А главное, у нас теперь не просто угнанный корабль.

У нас теперь эскадра. Так что можно спокойно назначать Росса адмиралом.

- А это что там за расфуфыренный толстяк так размахивает руками, словно собирается взлететь? - спросил всезнающего Рейнара рыцарственный венценосец.

- Это? Бывший канцлер вашего брата принца Джона, господин Бертран Лоншан.

- Как, и он тоже приветствует меня?

- Конечно, - ответил Лис. - Ведь всегда лучше быть первым, поддержавшим своего победоносного короля, чем последним идиотом.

ЭПИЛОГ

Конец делу - венец.

Вильгельм Завоеватель

Ветер, бивший мне в лицо, был ветром Британии. И скала под нашими ногами была британской скалой.

Прощание затягивалось. Я никогда не любил прощаний.

- Жаль, что вы не хотите остаться, друзья мои, - проговорил король, крепко обнимая каждого из нас. - Teпeрь, когда победа у нас в руках...

- Увы, ваше величество, здесь мы должны вас покинуть, и поверьте, это не наша воля.

- Увижу ли я вас еще когда-нибудь?

- Думаю, что да. Я обещал вернуться, чтобы отблагодарить Инельмо за спасение моей жизни.

- Мне нечем даже наградить вас за ваш подвиг. Хотя постойте! - Ричард с трудом стащил с пальца золотой перстень старинной работы, представляющий собой двух сцепившихся в схватке драконов, сжимающих в лапах рубин необыкновенной величины и чистоты. - Говорят, - продолжал он, - этот перстень был подарен королю Артуру Мерлином. А еще говорят, что он волшебный. Примите его от меня на память. И... до встречи!

Он резко вскочил в седло и, дав шпоры коню, направил его туда, где ждали его друзья, ждало его войско, ждала корона Англии. Через пару минут стук копыт стих, и только вечные волны с неизменным грохотом разбивались о вечную скалу.