Леонид Смолин

                                 ВТОРЖЕНИЕ

                          Фантастическая повесть

  Отшвырнув пустой магазин, Виктор Ребрин перепрыгнул через канаву и юркнул

в темный переулок, который, как он предполагал, должен был вывести его на

соседнюю улицу. Позади, агонизируя, страшно хрипела и плевалась ядом

обезображенная взрывом гранаты жуткая тварь, более всего походившая на

клубок щупалец и клыков. Какой-либо опасности она больше не представляла,

тем не менее убираться отсюда нужно было как можно скорее, так как,

привлеченные шумом, здесь в любой момент могли объявиться другие обитатели

этого веселого мира. Тогда ни сам Бог, ни дьявол, ни тот, кто заварил эту

кашу, не поставили бы на Виктора ни копейки.

  По заваленному битым кирпичом и стеклами тротуару Ребрин промчался между

двумя рядами угрюмых домов в конец переулка, остановился там, тяжело дыша и

слушая, как грохочет сердце, перезарядил автомат и, высунувшись из-за угла,

принялся оглядывать улицу на предмет имевшихся на ней опасностей. Что

опасности тут подстерегали за каждым углом, сомневаться не приходилось.

Справа, правда, там, где улицу перегораживали два помятых автомобиля, все

вроде было спокойно, а вот слева, метрах в сорока, у разбитой витрины

промтоварного магазина маячила какая-то зловещая темная фигура, и в той же

стороне - то ли за поворотом, то ли в подвале двухэтажного дома - что-то

громко ухало, будто филин, и от этого уханья оконные стекла над головой

Виктора, резонируя, тихонько позванивали.

  "Паскуда! Только зомби мне сейчас не хватало, - подумал Ребрин

расстроенно. - Да еще это уханье, черт возьми! Один Бог знает, что там

такое может быть.- Он машинально полез в подсумок и нашарил ручную гранату.

  -   Плохо, если придется ее здесь израсходовать. Осталось всего две штуки, а

до Штаба Национальной Обороны еще целых полтора километра. Положеньице! -

Он снова посмотрел в сторону помятых автомобилей. - Эх, задать бы сейчас

стрекача по этой дороге. Может, и удалось бы убежать...

  Хотя, конечно, это утопия. Зомби не из тех, кого можно одурачить таким

способом. В два счета догонит... Попробуем-ка мы по-над стеночкой".

  Он постоял еще некоторое время, минуты две или три, прислушиваясь к тому,

как где-то далеко, за пределами города должно быть, слабо грохочут пушки,

потом, стиснув покрепче потную рукоять автомата, мысленно перекрестился и,

не спуская глаз с темной фигуры, попятился вдоль стены в сторону

автомобилей. Было уже не меньше половины девятого. Надвигающиеся на город

вечерние сумерки скрадывали очертания окружающих предметов, и вариант

"по-над стеночкой" казался сейчас наиболее приемлемым. Метров десять ему

удалось преодолеть без всякого шума, потом под ногой у него предательски

хрустнул осколок стекла, и на этом его везение закончилось. Дальше наступал

период сплошной невезухи. Темная фигура у разбитой витрины зашевелилась,

зафырчала, будто собака, берущая след, и через пару секунд уверенно

направилась к Виктору.

  - Паскуда! - пробормотал тот с досадой. - Ну почему? Почему мне так не

везет?

  Он снова остановился, повернулся и, направив на темную фигуру автомат,

замер в неподвижности. Зомби, однако, эти приготовления ничуть не смутили.

Он продолжал двигаться, размеренно, неторопливо, битые кирпич и стекла под

его ногами тихонько поскрипывали, и что-то жуткое по-прежнему ухало за его

спиной.

  Виктор тоже не спешил. В последнем магазине оставалось не более двух

десятков патронов, и он терпеливо выжидал того момента, когда можно будет

стрелять наверняка, так, чтобы все пули достигли цели, чтобы ни одна из них

не пропала даром. Он уже успел убедиться, что красивые сказочки

инструкторов о том, будто зомби можно легко убить, разрушив пулями мозг, в

этом прекрасном городе ничего не стоили. Уничтожить зомби можно было только

с помощью гранаты, после же автоматных очередей они довольно быстро

восстанавливались и, если вовремя не скрыться, возобновляли нападение...

Проклятый город! Все в нем было шиворот-навыворот...

  Когда зомби преодолел половину разделявшего их расстояния, Виктор смог

разглядеть его более детально. Безволосое, с зеленоватой кожей тело монстра

порывали куски истлевшей одежды, огромные и клешнятые руки свисали чуть ли

не до колен, а на лице, как и подобает покойнику, тронутом разложением,

зияли вместо, глаз черные провалы.

  Хорош, ничего не скажешь, подумал Ребрин. Затаив дыхание, он нажал на

спусковой крючок. Автомат в его руках загрохотал, словно отбойный молоток,

и разрывные пули, с хрустом вонзаясь в тело монстра, стали рвать его на

части. За две секунды монстру снесло половину черепа, левую руку оторвало у

самого основания, грудь превратило в сплошное решето. Но зомби, тем не

менее, это не остановило. Казалось, никакая сила не смогла бы его сейчас

остановить.

  Он продолжал двигаться, упорно, целеустремленно, и вроде бы даже ускорил

чуть шаг.

  -   Паскуда! - прорычал Ребрин.

  Не переставая стрелять, он попятился, и тут зомби стал наконец

заваливаться на спину. Автомат в руках Виктора сразу же смолк. И еще не

успело стихнуть гулкое эхо выстрелов, винтом уносившееся куда-то в конец

улицы, и еще звонко цокала по асфальту последняя патронная гильза, а зомби

уже лежал неподвижно на земле и над ним уже клубилось, словно пар,

призрачное облачко поднятой им при падении пыли.

  - Паскуда! - повторил Ребрин, теперь уже с облегчением, и тут же принялся

озираться, потому что давешнего уханья больше не было слышно, и что такое

молчание могло означать, не трудно было догадаться. Наверняка какой-нибудь

очередной монстр засек его во время битвы с зомби и теперь, паскуда такая,

выбирает момент для атаки.

  Поглядывая по сторонам, он крадущимися шагами приблизился к автомобилям,

постоял возле них, чтобы выяснить, нет ли впереди какой-либо опасности, и

только уже собрался двигаться дальше, как из подвала двухэтажного дома,

того самого, где, предположительно, звучало недавнее уханье, полезло вдруг,

с невообразимым грохотом разламывая кирпичную стену, что-то ужасное,

огромное, что-то такое, что даже в самых кошмарных снах не может

присниться. Виктор замер, оцепенев, глядя, как, окутываясь клубами пыли,

рушится фасад здания, потом, очнувшись, рванулся было прочь, но далеко

убежать, к сожалению, не удалось. Позади раздался оглушительный рев, и

Ребрин, каждой клеткой ощутив, какая у него беззащитная спина, сразу же

остановился, повернулся и, пытаясь унять нервную дрожь, принялся

разглядывать своего нового противника.

  А разглядывать было что. Посередине улицы, устремив на Виктора огромные,

как тарелки, глаза, стояло на коротких когтистых лапах черное и приземистое

существо, более всего-походившее на исполинского носорога с соответствующих

размеров вараньей головой. Оно шумно отряхивалось, отчего с черной

блестящей шкуры осыпались кирпичная крошка и прочий мусор, беззвучно

открывало и закрывало полную чудовищных зубов пасть и как бы раздумывало,

много ли будет славы от победы над такой ничтожной букашкой, как Виктор.

Минуты две они стояли друг против друга, выжидая непонятно чего, а потом у

Ребрина не выдержали нервы, он попятился, судорожно сжимая потными ладонями

автомат, и это, как сразу же выяснилось, оказалось ошибкой. Чудовище

рыкнуло и, казалось, в одно мгновение преодолело половину разделявшего их

расстояния. Ответные действия последовали незамедлительно. Чисто

рефлекторно выхватив из подсумка гранату, Виктор зубами сорвал чеку,

швырнул после этого гранату прямо в пасть чудовищу и ничком рухнул возле

стены на асфальт, закрыв голову руками. Грянул взрыв. Ребрина обдало волной

жаркого воздуха и вонью, присыпало каким-то мусором, он сразу же вскочил,

затравленно озираясь, готовый снова сражаться или же бежать сломя голову, в

зависимости от обстоятельств. Но ни в том, ни в другом необходимости больше

не было, так как нападать на него никто вроде не собирался. На месте

поверженного монстра - шагах в десяти - лежала гора дымящейся, отвратительно

пахнущей плоти, какие-то белесоватые сгустки студнеобразной массы ползли от

нее, извиваясь, к Виктору, но какой-либо опасности они, конечно же, не

представляли.

  Было тихо. Постояв у стены ровно столько времени, сколько требовалось для

того, чтобы сосчитать количество оставшихся в магазине патронов (6 штук),

Ребрин бесшумными скачками помчался вдоль улицы к центру города, где, как

он помнил, располагался Штаб Национальной Обороны. Если повезет, если по

пути ему не встретится ни одного монстра (что, впрочем, весьма

маловероятно), он будет там через каких-нибудь десять-пятнадцать минут.

Если же случится обратное и какая-нибудь очередная тварь соблазнится видом

и запахом его тела (что очень даже вероятно), то попадет он туда (если

попадет вообще) гораздо позднее. Но об этом Ребрин старался не думать.

  Метров двести он промчался со всей возможной для себя скоростью, потом,

заметив впереди перекресток, постепенно перешел на шаг и, поскольку справа

за поворотом явно происходило что-то неладное, вытащил из подсумка

последнюю гранату. За поворотом, должно быть, что-то горело. Бледные

отсветы желтого огня падали на замусоренный асфальт улицы, на стены

стоявших слева домов, на которых плясала изломанная тень фонарного столба;

тянуло горьким дымом и сладковатым запахом горелой плоти. По прежнему было

тихо. Только какое-то слабое, похожее на шипение раскаленного масла

потрескивание раздавалось в той стороне.

  Готовый в любой момент задать стрекача, Виктор, прижимаясь к стене,

выглянул за угол и убедился, что опасного здесь сейчас ничего не

происходит, что опасное здесь происходило как минимум полчаса назад. Второй

от угла дом на противоположной стороне улицы горел. Желтые языки пламени,

вырывавшиеся из его окон, лизали кирпичные стены и крышу, издавая то самое

слабое потрескивание, что Виктор поначалу принял за шипение раскаленного

масла. Напротив горевшего дома прямо посередине улицы проглядывались в

клубах то ли пара, то ли дыма все еще подрагивающие останки какого-то

монстра, и там же из-под груды белесоватой массы торчали чьи-то

полуобгоревшие ноги. Справа у стены - в трех примерно шагах - Виктор увидел

оторванную у запястья мужскую кисть, посиневшие скрюченные пальцы которой

сжимали столовую вилку с аккуратно насаженным на нее кружком копченой

колбасы. Запахи горелой плоти здесь были просто невыносимы, и Ребрин,

задерживая дыхание, быстро пересек улицу, после чего, пробежав еще метров

сорок, остановился возле разгромленного газетного киоска, оглядываясь на

предмет возможной погони. Погони не было, и Виктор, периферийным зрением

контролируя темные провалы окон и дверей проплывающих мимо домов, побежал

дальше.

  У следующего перекрестка ему снова пришлось задержаться, потому что

слева, на той улице, по которой ему надо было сейчас идти, обозначилось в

сумерках какое-то угрожающее движение - что-то огромное, похожее на

морского ската бесшумно скользило над самой мостовой в сторону Виктора.

  "Пас-скуда! - пробормотал тот, торопливо озираясь. - Придется проходными

дворами".

  По-прежнему сжимая в левой руке гранату, он как можно быстрее перебежал

наискосок улицу, свернул затем в первую попавшуюся подворотню, миновал

узкий и длинный, пахнущий плесенью тоннель и очутился в небольшом дворике,

со всех сторон окруженном стенами домов. Выхода из него нигде не

наблюдалось, и Ребрин, посылая в пространство проклятая, бросился назад в

тоннель, но, пробежав не более двух метров, остановился, попятился,

непроизвольно вскидывая автомат, а возникшая в светлом прямоугольнике

тоннеля знакомая фигура тотчас же двинулась следом, выходя на открытое

место. Это был зомби, тот самый однорукий зомби, с которым Виктору пришлось

выяснять отношения пятнадцать минут назад. Быстро же он бегает, подумал

Ребрин машинально. Он продолжал пятиться, сначала из тоннеля, потом через

двор, до тех пор, пока не уперся спиной в шершавую стену. Тут он

остановился и, тщательно прицелившись, нажал на спусковой крючок. Все шесть

пуль достигли цели. Ослабевшего в предыдущей схватке зомби отбросило назад,

он упал, нелепо взмахнув единственной рукой, а Ребрин, отшвырнув ненужный

теперь автомат, обежал неподвижное тело и скользнул в тоннель, надеясь, что

давешний "морской скат" не успел перерезать путь к отступлению. Ему

повезло. Ни справа, ни слева "морского ската" не наблюдалось, и вообще,

какого-либо движения вокруг заметно не было.

  Не желая больше рисковать, он проигнорировал все попавшиеся ему на пути

подворотни, добрался до следующего перекрестка и с надеждой посмотрел

налево, туда, где в конце улицы - метров примерно через триста - сияло

огнями огромное шестиэтажное здание. Над его крышей, полосуя ночное небо,

беспорядочно метались лучи прожекторов, многие окна в нем были заложены

мешками с песком, а из тех, что были свободны, торчали дула артиллерийских

орудий. В этом здании располагался Штаб Национальной Обороны. Там, в одной

из бесчисленных комнат, томился в ожидании Виктора командующий

Западно-Сибирским военным округом генерал-полковник Кротов, как всегда,

наверное, шумный, непререкаемый и пьяный до последней степени. Еще там

были хорошая еда, коньяк в неограниченном количестве и блаженный отдых -

сон в чистой постели. Все это могло превратиться в реальность только в том

случае, если удалось бы благополучно, без приключений преодолеть эти

последние триста метров.

  Виктор облизнул пересохшие губы и принялся зорко оглядывать окрестности.

Многие дома на этой улице были разрушены - должно быть, от прямых попадании

артиллерийскими снарядами, кое-где в заваленном битыми кирпичом и стеклами

асфальте зияли воронки, а на другой стороне, как раз напротив Виктора,

какой-то помятый жигуленок обнимал передним бампером покосившийся фонарный

столб. По-прежнему вокруг не было заметно какого-либо движения.

  Вертя во все стороны головой, Виктор вышел на середину улицы, постоял там

несколько секунд, окидывая опасливым взглядом угрюмые фасады стоявших слева

и справа домов, и, мысленно перекрестившись, помчался легкими. бесшумными

скачками в сторону сияющего огнями здания, постепенно наращивая скорость.

Когда он преодолел чуть больше половины оставшегося расстояния и уже

казалось, что вряд ли кто попытается ему сейчас помешать, асфальт впереди

него вдруг вздыбился, словно ожившая серая лава, стал вспучиваться,

пузыриться, стремительно трансформируясь в какое-то невероятно безобразное

существо. Ребрин испуганно остановился, а существо, сформировавшись через

пару секунд окончательно, шагнуло из образовавшейся в асфальте выемки ему

навстречу, зарычало при этом так, что в некоторых окнах со звоном осыпались

стекла, и Виктор, успев разглядеть только длинный, свисавший почти до самой

земли язык да еще белые кинжальные зубы в огромной пасти, вокруг которой в

клубах поднявшейся пыли довольно ощутимо угадывалось что-то могучее и

необъятное, как гора, швырнул, не раздумывая, в эту пасть свою последнюю

гранату и бросился плашмя на асфальт, надеясь, что граната взорвется

раньше, чем чудовище успеет добраться до него.

  После того, как прогремел взрыв, он торопливо вскочил и, не видя земли и

не ощущая ног, мимо бившейся в агонии туши побежал в сторону огней, туда,

где томился генерал Кротов, где были чудесный коньяк и блаженный отдых в

чистой постели.

  Спустя несколько секунд он выбежал наконец на центральную площадь. Теперь

до здания оставалось не более пятидесяти метров. Его близость придала

Виктору сил, он рванулся к нему, задыхаясь, почти ничего не видя, кроме

стоявшего перед глазами кровавого тумана, и в этот самый момент то ли

позади, то ли где-то над головой раздались вдруг оглушительный клекот и

шелест, будто какой-то стяг трепало на сильном ветру. Не снижая скорости,

он посмотрел назад, споткнулся и, уже падая, успел разглядеть

промелькнувшие над ним огромные кожистые крылья, изогнутый клюв и яркий

рубиновый глаз под белым костяным наростом. Промахнувшись, серая тень

скользнула вверх, обдав Ребрина волной вонючего воздуха, и в то же

мгновение в окне пятого этажа что-то вспыхнуло, неожиданно и ослепляюще, и

с протяжным звуком "ва-а-ау", опалив Виктору лицо, настигая на излете серую

тень, ночное небо прочертила широкая огненная полоса.

  Тотчас же летающий монстр, превратившись в пищащий клубок пламени,

кувыркаясь и разбрызгивая огненные хлопья, стал падать прямо под стены

здания, а из окна, озаряя малиновым светом окрестности, выплеснулся с воем

еще один огненный плевок. На какое-то неизмеримо малое мгновение Виктор

увидел позади себя - всего в двадцати шагах - однорукую фигуру бредущего к

нему зомби, а потом зомби вспыхнул, словно факел; уже объятый пламенем, он

сделал еще несколько судорожных шагов и рухнул наконец на асфальт, взметнув

облако искр и густо чадя смрадным белым дымом.

                                   * * *

  Виктор поднялся. Он посмотрел на пылающие останки своих преследователей,

потом перевел взгляд на окно, из которого все еще торчало жерло огнемета,

различил там чей-то неясный силуэт, помахал ему рукой, и силуэт, заметив

его жест, энергично помахал в ответ.

  Было тихо. Поглядев в последний раз на полуразрушенные фасады окаймлявших

площадь домов, Виктор побрел ко входу в здание, все еще не веря, что более

чем двенадцатичасовое путешествие подошло, наконец, к благополучному

завершению.

  Он толкнул дверь, и дверь, незапертая, будто Виктора за ней уже ждали,

заскрипев, послушно отворилась. Внутри, однако, кроме кромешной тьмы и

спертого воздуха, ничего определенного разобрать было нельзя. Таращась в

темноту и раздумывая, как же это все чертовски напоминает ловушку, Ребрин

постоял перед входом секунд семь или восемь, потом, скрепя сердце,

переступил порог, после чего, сразу же остановившись, закрыл за собой дверь

и принялся вслепую нашаривать замки и засовы. И в этот самый момент

вспыхнул яркий ослепительный свет.

  - Паскуда! - пробормотал он невольно, приседая от неожиданности и

зажмуриваясь, но тут же открывая глаза вновь, потому что никогда еще не

чувствовал себя таким беззащитным.

  Он находился в тамбуре, маленькой тесной комнатенке, площадью не более

шести квадратных метров. У противоположной стены стояли солдаты - двое

гориллообразных существ с надвинутыми на глаза касками и направленными на

Виктора акээмами. Более подробно разглядеть их Ребрину мешала яркая

электрическая лампа над головами горилл, свет которой бил ему прямо в лицо.

Он поморщился.

  - Кто вы такой и что вам здесь нужно? - осведомилась одна из горилл после

некоторого молчания, В течение которого все трое то ли привыкали к свету,

то ли оценивали возможности друг друга.

  - Я Виктор Ребрин, - сказал Ребрин. - А что мне здесь нужно, я сообщу

вашему начальству.

  -   Ребрин? - переспросил солдат.

  Не сводя глаз с Виктора, он нашарил позади себя дверь, приоткрыл ее и

громко произнес в образовавшуюся щель:

  -   Господин сержант, тут какой-то Ребрин.

  - Ну так что? - раздался тонкий сварливый голос. - Мало ли чего там за

стенами бродит. Ты, Павленко, приказ слышал?

  -   Слышал, господин сержант.

  -   Вот и гони его в шею, понял?

  -   Так точно, господин сержант.

  Предполагаемый Павленко аккуратно прикрыл дверь и, повернувшись к

Виктору, объявил ему скучным, лишенным каких бы то ни было эмоций голосом:

  - Согласно приказу командующего округом гражданским лицам запрещено

находиться на территории штаба. - И добавил: - Прошу вас удалиться.

  Ишь как чешет, подумал Ребрин. "Согласно приказу..." Прямо профессор.

Вслух он сказал:

  - Я Виктор Ребрин. У меня встреча с генералом Кротовым.

  Солдат замигал, раздумывая над словами Виктора, потом нерешительно

потянулся к двери и снова приоткрыл ее.

  - Господин сержант, он говорит, что у него встреча с генералом.

  - Врет, конечно, а ты и уши развесил. Гони его, покуда он не натворил

чего.

  - Так точно, господин сержант, - повторил Павленко, закрывая дверь.

  Ребрин между тем потихоньку наливался злобой. "Я бы вас, баранов... -

думал он, разглядывая солдат. - Неохота вот только руки об вас марать,

вояки хреновы..." Он заставил себя успокоиться и предпринял еще одну

попытку разрешить эту нелепую конфликтную ситуацию мирным путем. Он сказал:

  - Ваш сержант идиот, должно быть, порядочный. Или, может, ему на

гауптвахту захотелось? - Он секунды две-три помолчал и медленно, с

расстановкой добавил: - Для особо непонятливых повторяю, у меня встреча с

генералом Кротовым.

  Оба солдата были в явном замешательстве. Павленко, несмотря на свою

гориллобразную внешность, явно отмеченный зачатками интеллекта, бросил на

своего напарника неуверенный взгляд и с раздражением произнес:

  - Твоя очередь с сержантом говорить. Я уже два раза к нему обращался.

Хватит.

  - Да врет он, наверное, все, - проговорил тот, гладя на Ребрина.

  Разговаривать с сержантом ему явно не хотелось.

  - А если нет? - возразил Павленко и тоже посмотрел на Ребрина. - Лицо

вроде бы честное.

  - Ладно, - сказал второй солдат, помолчав. Он открыл дверь и просунул в

щель голову. - Эта, - начал он, - тут этот Ребрин...

  Договорить ему не дали. За дверью раздалась отборнейшая брань, потом

дверь резко распахнулась и в проеме возник лупоглазый коротышка с

надкусанной ватрушкой в одной руке и бутылкой лимонада "дюшес" в другой.

Его гладкий блестящий череп покрывал белый пушок, такой редкий, что даже со

своего места у входной двери Виктор мог бы без всякого труда сосчитать

количество волос, из которых этот пушок состоял.

  - Этот, что ли, Ребрин?- сверля Виктора глазами, спросил коротышка, будто

в тамбуре, помимо солдат и Ребрина, находилась еще масса народу.

  Павленко кивнул.

  - У меня встреча с генералом Кротовым, - сказал Виктор угрюмо..

  - С Кротовым? - сощурившись, сказал коротышка. - Что-то не похоже, чтобы

наш генерал общался с такими оборванцами, как ты.

  - А почему бы и нет? - возразил Виктор, разыгрывая удивление.- Чем

оборванцы хуже тупоголовых сержантов? - Он замолчал и стал смотреть, как у

коротышки выкатываются глаза и наливаются кровью лицо и шея.

  - А ну убирайся! - заорал сержант необычайно тонким голосом. - К чертям

собачьим, понял!? А то мои солдаты будут стрелять, понял!?

  Виктор, делая вид, будто собирается уходить, пожал плечами и вдруг

стремительно скользнул в сторону. Из двух акээмов выстрелить успел только

один, - да и то всего раз. Через несколько мгновений и сержант, и его

подчиненные лежали на полу в живописнейших позах. Бутылка лимонада,

шелестя, медленно укатывалась куда-то в дальний угол, и из нее толчками

выплескивалась желтая жидкость. Недоеденная ватрушка торчала из разинутого

рта сержанта.

  - Приятного аппетита,- сказал Ребрин, ухмыльнувшись.

  Он поднял с пола бутылку и жадно, в два глотка осушил ее. Потом

заботливо, чтобы, не дай Бог, какая-нибудь случайная тварь не

воспользовалась временной небоеспособностью караула, запер входную дверь на

все замки и засовы и отправился на поиски генерала.

  Он миновал громадный, забитый спящими солдатами вестибюль, затем по

широкой мраморной лестнице поднялся на второй этаж, где, если не считать

далекого стрекотания пишущей машинки, стояла почти полная тишина, побродил

там впустую по длинным, слабо освещенным редкими желтыми флаконами

коридорам, потом с таким же успехом обследовал третий, четвертый и пятый

этажи и наконец на шестом обнаружил широкую дверь, возле которой маячила

одинокая фигура часового и из-за которой довольно явственно доносился

знакомый сипловатый бас генерала Кротова.

  - Сюда нельзя, - сказал часовой, увидев Виктора, и на всякий случай

потянул из-за спины автомат.

  Виктор не ответил. Для дискуссии с часовым времени у него уже не

оставалось, да и результат ее как пить дать мало бы чем отличался от

недавнего разговора с сержантом. Неуловимым движением он выбросил правую

руку впереди кончиками пальцев в самой последней и наиболее быстрой фазе

движения руки коснулся груди часового в районе солнечного сплетения.

Часовой, согнувшись пополам, принялся хватать ртом воздух, а Ребрин,

завершая работу, несильно, скорее автоматически, чем обдуманно, ударил его

ребром ладони в основание шеи, после чего, подхватив обмякшее тело,

аккуратно прислонил к стене, надвинув ему при этом на глаза каску, чтобы

все выглядело так, будто часовой вздумал малость вздремнуть.

  Потом он толкнул дверь и, переступив порог, очутился в больший, ярко

освещенной комнате, посередине которой стоял огромный, покрытый картой

Западной Сибири круглый стол, а в самой ее глубине, возле низенького

журнального столика у дальней стены, располагались в широких кожаных

креслах два пожилых человека. Один из них, седовласый и краснолицый, в

расстегнутом генеральском мундире, и был тем самым генералом Кротовым.

Второго Ребрин видел впервые. У него было длинное холеное лицо, гладкие

выбритые щеки и скучающий взгляд серых равнодушных глаз под тонкими черными

бровями. На нем был изящный синий костюм, галстук-селедка, тоже синий и

изящный, и белоснежная рубашка с узким отложным воротником. Он сразу не

понравился Виктору. Какая-нибудь штатская сволочь должно быть, подумал он.

Перед мужчинами на низеньком столике возвышалась чудовищная батарея пустых,

полупустых и полных бутылок, грязных бокалов и стаканов, пепельниц,

наполненных раздавленными окурками, и там же, в этом бардаке, лежали под

крошками пепла какие-то важные, должно быть, бумаги. Дым в комнате стоял

коромыслом.

  - А, Ребрин, наконец-то, - проревел генерал, поворачиваясь на шум. Бас у

него был действительно генеральский. - Вы опоздали на восемь минут,

полковник.

  -   Спишите их на счет этих болванов внизу.

  Приблизившись, Виктор пожал генералу руку и, игнорируя штатского,

опустился в свободное кресло.

  -   Вы имеете в виду охрану?

  - Разумеется.

  - Они не были предупреждены, - заявил генерал. - По условиям вы должны

были преодолеть все препятствия.

  Виктор фыркнул. Генерал с неодобрением посмотрел на него и, покачав

головой, сказал:

  - Не расслабляйтесь, полковник. Никто не знает, что может вас там

ожидать. Впрочем, оставим это. С заданием, я считаю, вы справились

превосходно.- Он потянулся к одной из бутылок.- Кстати, позвольте вам

представить господина Сазонова Николая Ивановича. Он сегодня утром прибыл

из Санкт-Петербурга.

  Ребрин без всякой охоты пожал вялую руку штатского, отметив при этом, что

господин Сазонов также, по всей видимости, не испытывает к нему особого

расположения. Не пришло, должно быть, еще время, когда драные штаны и

рубашку, черные от копоти лицо и руки будут причислять к правилам хорошего

тона.

  Окинув Ребрина недоверчивым взглядом, Сазонов оттопырил верхнюю губу и,

обращаясь к генералу, брезгливо произнес:

  -   Вы думаете, он справится?

  - Надеюсь на это, - буркнул Кротов, разливая коньяк в бокалы. - А вы что,

хотите предложить свою кандидатуру?

  Сазонов покачал головой.

  - Что вы. Разумеется нет.

  - В таком случае, предлагаю поднять бокалы и выпить за успех полковника.

За наш общий успех.

  На несколько секунд наступила тишина. Кротов и Ребрин выпили коньяк до

дна, Сазонов же лишь слегка пригубил, после чего поставил бокал обратно на

столик.

  -   А теперь, господа, - указал генерал, - прошу к карте.

  В этот момент за дверью в коридоре раздались вдруг голоса и топот

множества ног. Дверь распахнулась, и в комнату ввалилось десятка полтора

здоровенных солдат, вооруженных акээмами с примкнутыми штыками. Увидев

генерала, они столпились у дверей, а коротышка, взяв под козырек и печатая

шаг, выдвинулся на середину комнаты.

  - Господин генерал, - проорал он срывающимся от волнения голосом, -

несколько минут назад. - Тут он заметил развалившегося в кресле Ребрина и

растерянно умолк.

  - Ну, что же вы? - сказал генерал, с изумлением глядя на сержанта. В

одной руке у него была бутылка, в другой - бокал. - Язык проглотили?

  Коротышка открыл было рот, напрягся изо всех сил и выдавил из себя что-то

среднее между бульканьем водопроводного крана и писком летучей мыши. Лицо и

шея у него быстро приобретали малиновый оттенок.

  - Ну, что? Что? - сказал генерал с нетерпением. - Вторжение, что ли? Да

не молчите же! Ну! - Он встал.

  Ребрин между тем вытащил из пачки на столике сигарету, прикурил ее и

принялся с наслаждением наблюдать за разворачивающимися событиями.

  Сержант наконец обрел дар речи.

  - Да. Нет... Господин генерал, я... Этот господин!. - Он снова умолк,

указал на Ребрина и вдруг после очередного беззвучного

открывания-закрывания рта попятился обратно к дверям.

  - Стоя-ать!!- заревел генерал, словно медведица во время родов.

  Сержант послушно остановился.

  - Позвольте мне,- сказал наконец Ребрин, лениво улыбаясь. - Дело в том,

что эти господа, - он ткнул сигаретой в сторону столпившихся у дверей

солдат, - и есть те самые болваны, о которых я вам давеча упоминал.

  Генерал посмотрел сначала на Виктора, потом на "болванов".

  - Та-ак, - произнес он через пару секунд тем особым, подчеркнуто вежливым

голосом, от которого всех его подчиненных бросало в невольную дрожь. -

Фамилия?

  - Ч-чья? - запинаясь, спросил сержант. - М-моя?

  - Ну не моя же, - по-прежнему вежливым голосом сказал генерал.

  -   Фи...Филиппов. Сержант Филиппов.

  - Так вот, сержант-Филиппов сейчас вы пойдете к своему начальнику...

Кстати, кто у вас командир роты?

  -   К-капитан Миронов.

  - Миронов, - пробормотал генерал, наморщив лоб. - Что-то неприпоминаю

такого... Ну, да черт с ним. Вы ему доложите, сержант, что я наложил на вас

пять суток ареста. Вам все понятно?

  -   Так точно, господин генерал.

  - Ступайте,

  Несчастный сержант повернулся и, печатая шаг, двинулся к выходу. Солдаты

к этому времени уже почти все потихоньку перетекли в коридор. Дверь

захлопнулась.

  - Болваны, - проворчал генерал, поглядев им вслед. - Защитники-родины.

Только жрать да гадить мастера. - Он снова стал разливать коньяк по

бокалам.- А сколько, помнится, визгу было. Подавайте, видите ли, нам

профессиональную армию. Ну вот вам, пожалуйста, - самая что ни на есть

профессиональная армия. Кретины! - Он быстро, одним глотком переправил в

себя содержимое своего бокала. - Да ну их к черту!.. О чем это мы тут

беседовали? - Он мутными глазами посмотрел на Ребрина.

  Ребрин пожал плечами.

  - Вот ведь болван какой,- пробормотал генерал, нахмурившись.- Совсем

из-за него память отшибло.- Он пошарил вокруг себя глазами, заглянул под

стол, проворчал недовольно: - Кой болван его туда засунул, - и вдруг полез

туда, чертыхаясь и поминая массу всевозможных родственников. Стол при этом

угрожающе заколыхался, и Ребрин, обеспокоившись судьбой располагавшегося на

нем спиртного, схватил две бутылки, но тут генерал отыскал то, что ему было

нужно, и с шумом полез обратно.

  - Вам этого не понять, сударь, - сказал он брюзгливо Сазонову. - Вы

человек штатский. А я... Ч-черт! - Он взгромоздил на столик телефонный

аппарат и, отдуваясь, погрузился в кресло. - А я этому делу всю жизнь

отдал.

  - Он снял трубку и толстым волосатым пальцем набрал номер. - Але,

дежурный!.. Э-э... Капитан Мирошников в какой, у нас роте?.. Я так и

говорю, капитан Миронов... Шестой? Шесть суток ареста ему. Пусть почитает

устав и научит своих подчиненных, как следует обращаться к вышестоящим

начальникам. Все. Выполняйте.- Он положил трубку и посмотрел на Ребрина. -

Так о чем все-таки говорили, полковник?

  - Кажется, вы собирались показать нам кое-что на карте, - вспомнил

Виктор. -

  -   Ага, - сказал генерал. - Что ж, прошу.

  Он встал и, прихватив бутылку, двинулся к круглому столу. Сазонов и

Ребрин с бокалами в руках двинулись следом.

  - Здесь,- сказал генерал, указывая на какое-то место на карте, - наш

город. - Он поставил туда бутылку. - А здесь,- генерал указал на другое

место,- замечена наибольшая. концентрация чудовищ. - И он поставил туда

бокал.- Еще в первые дни, когда началась эта вак-ханалия,- продолжал

генерал, слегка запинаясь,- мы пробовали провести там разведку. Сначала на

технике, потом забросили туда группу десантников. Никто из них, как вы,

наверное, уже знаете, назад не вернулся. Ч-черт! - выругался он вдруг и

скрипнул зубами. - Я давно уже говорил, пара водородных бомб и конец этой

комедии.

  - Ну, ну, генерал, - сказал Сазонов укоризненно. - Вы забываете о правах

на частную собственность. Все эти земли принадлежат, смею вам напомнить,

"Сибирской Нефтяной Компании".

  - Ну так что? - прорычал генерал, досадливо морщась. - Я прекрасно об

этом помню. И обязанности свои знаю. Только вот кто мне вернет людей?

Может, нефтяная компания?

  Сазонов промолчал. Этот лощеный господин из Санкт-Петербурга с каждым

своим произнесенным словом вызывал у Ребрина все большее и большее

раздражение. Поглядев на него, как на некое экзотическое насекомое, Виктор,

обращаясь к генералу, вопросительно произнес:

  - Итак?

  Не торопитесь, полковник. Времени у вас более чем предостаточно. Не

меньше пяти часов, можете мне поверить. Отдыхайте пока.

  Генерал снял с карты бутылку и бокал и поплелся к, своему креслу.

  - Я хотел бы перед операцией немного поспать, - сказал ему в спину

Виктор.

  - Успеете, - ответил генерал, не оборачиваясь. - Впрочем. - Он вернулся к

столу и снова посмотрел на карту. - Как хотите... Итак, ваша задача. Вы

должны пробраться в этот район и найти место, из которого лезут эти твари.

Не скрою, местность там, прямо скажем, хуже некуда. Тайга, болота, овраги.

Впрочем, мы вам поможем. Вы войдете в район с юга, а на севере мы устроим

для вас отвлекающую артподготовку.

  - Артподготовку? - встрепенулся вдруг Сазонов. - Вы что, собираетесь

обстреливать этот район?

  - Да, мы собираемся обстреливать этот район, - сказал генерал. - Если вас

это удивляет, могу объяснить. Как давно уже было замечено, чудовища

слетаются на шум, как мухи на дерьмо...

  - Но ведь там нефтяные вышки. Там ценнейшего оборудования на сотни

миллионов.

  - Плевать я хотел на ваше оборудование, - сказал генерал с враждебными

нотками в голосе. - У меня там люди гибнут. До вашего ли тут оборудования.

  Сазонов секунды две-три очень красноречиво помолчал, поигрывая желваками,

потом твердо произнес:

  -   Вы этого не сделаете.

  - Сделаю, - сказал генерал уверенно. - Такую вак-ханалию устрою - в вашем

Петербурге услышат. Хотите пари?

  -   Вы этого не сделаете, - повторил Сазонов.

  - Да вы что, с Луны свалились? Да мы уже два месяца каждый божий день

только и делаем, что пуляем туда. Там не то что вашего оборудования, там

живого места давно уже не осталось.

  Сазонов вдруг побледнел, как простыня. Он какими-то страшными глазами

посмотрел на генерала и свистящим шепотом произнес:

  -   Что? Что высказали?

  - Да вы не волнуйтесь, - сказал генерал смущенно. - Подумаешь,

оборудование. Железки какие-то.

  - Ну, знаете, - сказал Сазонов, приходя в себя.- Он резко, так, что часть

коньяка выплеснулась на карту, поставил бокал. - Это настоящее

самоуправство... Мне нужна связь с Москвой.

  Генерал пожал плечами.

  - Пожалуйста, - сказал он деревянным голосом. - Телефон на столе.

  Сазонов резко повернулся и двинулся к телефону. Весь его - облик -

прямая спина, нервные, подрагивающие пальцы, багровеющая полоска кожи

между воротником и окантовкой волос на затылке - выражал сильнейшее

негодование. Казалось, он кричал: ну, я вам покажу!

  Присев на краешек кресла, Сазонов быстро набрал номер и, ожидая ответа

абонента, сказал в пространство перед собой.

  -   Вы за это ответите.

  - Да пошел ты,- проворчал генерал вполголоса, так, чтобы штатский его не

услышал.- Глиста ты маринованная, вот ты кто. Стервятник. Таких, как ты, я,

знаешь, сколько повидал. - Он поставил бутылку на стол, порылся в кармане и

вытащил связку ключей. - На вот,- казал он Ребрину, - в моей комнате

отдохнешь. Да подожди. Бокал давай. - Он взял бутылку и налил сначала

Виктору, потом себе. - За то, чтоб вернулся. Смотри там - без дураков.

  - Ну...

  - Выпили.

  Сазонов тем временем продолжал настойчиво насиловать телефон.

                                   * * *

  Тяжело дыша и обливаясь потом, Ребрин выбрался наконец на сухую и твердую

землю, сразу же остановился, с подозрением озираясь по сторонам, и, не

заметив ничего опасного, принялся жадно хлебать из фляжки, которую

отстегнул от пояса. Позади, словно некое огромное, прожорливое существо,

утробно урчало, булькало и воняло выходящими на поверхность газами только

что пройденное им болото. О том же, что таилось впереди, можно было только

догадываться. Подождав, когда перестанет грохотать сердце и нормализуется

дыхание, он пристегнул фляжку на прежнее место, посмотрел на светящийся

циферблат часов - без четверти два - и по мягкой, пружинящей хвойными

иголками почве зашагал дальше.

  Какое-то время, перепрыгивая через канавы, преодолевая завалы и

продираясь сквозь кусты, он двигался в почти полной темноте, потом справа

из-за деревьев в небо взметнулась выпущенная неведомым доброжелателем

осветительная ракета, и, прежде чем она погасла, Ребрин успел в призрачном

дрожащем свете разглядеть пологие склоны невысокого холма, лежавшего перед

ним, а на этих склонах - редкий сосняк вперемежку с еще более редким

кустарником.

  Подумав, что, быть может, сверху ему, будет сподручнее наметить

дальнейший маршрут, он быстро преодолел оставшееся до подножия холма

расстояние, поднялся на его вершину и, присев там на какой-то камень.

Принялся снова хлебать из фляжки, поглядывая при этом на долину, которую

с таким трудом пересек. Жизнь в этой долине, вернее, на противоположном ее

конце, почти у самого горизонта, била ключом. То и дело там вспыхивали

осветительные ракеты, постреливали время от времени пушки, а когда они

замолкали, очень хорошо было слышно, как где-то в стороне, далеко - за

рекой, наверное, - слабо дудукает крупнокалиберный пулемет. Обещанная

генералом Кротовым "вакханалия" была, что и говорить, впечатляющей. За те

два часа, что Ребрин провел в этом лесу, ему не встретилось еще - тьфу,

тьфу, тьфу - ни единого, монстра. Правда, обычной живности ему здесь тоже

не встретилось, но это его и не удивляло, поскольку он давно уже знал, что

монстры уничтожили тут всякую живность на корню.

  Потом он повернул голову и стал смотреть в сторону, прямо противоположную

первой, туда, куда ему надо было сейчас идти. Там он тоже увидел долину, но

в отличие от предыдущей, какой-либо активности в ней не наблюдалось. Там

стояла почти полная тьма, было тихо и до самого горизонта серым унылым

сплошняком тянулся лес. Ребрин вздохнул. Соваться в долину, где как пить

дать, за каждым вторым или даже первым деревом подстерегали смертельные

опасности, ему хотелось сейчас меньше всего. Но позволить себе повернуть

назад он при всем своем желании не мог. Он хорошо помнил опыт предыдущих

попыток, когда целые разведгруппы совершенно бесследно исчезали в этих

местах, военные вертолеты пожирались гигантскими огнедышащими драконами, а

от сверхзвуковых истребителей попросту не было никакого толку, и он

прекрасно понимал - если и есть у кого хоть малейший шанс успешно выполнить

задание, то только у такого отчаянного смертника-одиночки, как он. Других

альтернатив просто не существовало.

  В тот момент, когда он собрался уже было двигаться дальше, внизу между

деревьями появился, пропал и снова появился какой-то далекий неясный

огонек. Ребрин замер, настороженно приглядываясь, а огонек, словно бы

приглашая куда-то, засветил ярче, и Виктору почему-то представились вдруг

жаркий костер, смех, песни под гитару и звонкие похабные поцелуи за кругом

света.

  Какое-то время он сидел без движения, раздумывая, что бы там такое могло

быть, потом встал и, проверив снаряжение, стал быстро спускаться вниз по

склону. С каждым пройденным метром огонек впереди него становился ярче,

темнота при этом как бы распахивалась, и вскоре, минут через двадцать,

перед Ребриным возникла, обширная поляна, на краю которой он, пораженный, и

остановился. На этой поляне, словно новогодняя елочная игрушка, блистал

красотой отделки нарядный одноэтажный коттеджик - зрелище, конечно же, для

этих мест совершенно невероятное. Но еще более невероятно, если не сказать

даже, дико и нелепо, выглядела девушка, которая на веранде этого коттеджика

находилась. Чем-то едва уловимым она напоминала собой тургеневскую Лизу.

  Она сидела под яркой электрической лампой, той самой, что привела Виктора

в это место, читала какую-то толстую книгу, лежавшую перед ней на столе, и

совсем, казалось, не обращала внимания на то, что вокруг нее происходило.

Виктор поежился. На мгновение ему показалось, будто у него галлюцинации.

  Но нет. С рассудком у него все было в полном порядке.

  Минуты три или четыре, наблюдая за девушкой, он лихорадочно соображал,

кто она и как здесь оказалась, но, как ни старался, ничего толкового

придумать так и не смог. Потом в нем проснулась свойственная ему

подозрительность, и он стал с недоверием озираться по сторонам.

Внимательный осмотр внешнего вида коттеджика и окрестностей ничего

опасного, однако, не выявил. Вокруг по-прежнему стояла почти полная, если

не считать далекого грохота артиллерийской канонады, тишина и какого-либо

движения по-прежнему заметно не было. Тогда он снова сосредоточил свое

внимание на веранде. "Тургеневская Лиза" к этому моменту уже не читала, она

сидела, откинувшись на спинку стула, а ее задумчивый взгляд устремлялся

куда-то в недоступную Виктору сторону. Так прошла минута. Затем Девушка

вздохнула, перевернула страницу и снова погрузилась в чтение.

  - Бедняжка, - прошептал вдруг Ребрин с неожиданной теплотой. - И как это

ее сюда угораздило.

  Он тожe вздохнул к наконец, подумав, что девушка, быть мажет, сообщит ему

какую-нибудь полезную информацию, двинулся к коттеджу. Шагах в трех от

веранды он остановился, кашлянул, пытаясь привлечь внимание, и после того,

как девушка, подняв голову, в упор на него посмотрела, испытал нечто вроде

шока. Никогда еще за свои неполные тридцать лет ему не приходилось

встречать подобной красоты. На мгновение у него даже закружилась голова.

  Но самое невероятное здесь было не столько в самой красоте, сколько в

том, что все во внешности этой девушки - и длинные белокурые волосы, и

тонкие черные брови, и небольшие, как у маленького ребенка, припухлости

рядом с уголками губ, и еще много-много других, тоже не менее существенных

достоинств - поразительно вписывалось в то, что Ребрин мог бы смело назвать

эталоном женской красоты в своем понимании. И с каждой пройденной секундой

он все больше и больше убеждался - сними сейчас девушка свои желтую майку и

черную мини-юбку, под ними также обнаружатся продолжения этой потрясающей

гармонии. Только вот глаза у нее выпадали из общего ансамбля. У девушки

были синие, а Виктору больше нравились зеленые. Но это, конечно же, при

стольких совпадениях нельзя было считать серьезным недостатком...

  Какое-то время, почти целую минуту, Ребрин стоял в неподвижности, не

испытывая ничего, кроме легкого потрясения, очень близкого к тому, что в

боксе называют нокдауном. Девушка между тем молча его разглядывала. Она

тоже не шевелилась, но каких-либо признаков волнения, вызванного появлением

Виктора, на ее лице заметно не было. Потом Ребрин пришел наконец в себя, он

сделал еще один осторожный шага сторону веранды, и тотчас же, словно бы

испугавшись, девушка захлопнула книгу и, прижав ее к груди, резко поднялась

со своего места.

  - Эй, вы кто? - спросила она громко. - Что вам здесь нужно?

  Виктор сразу же остановился. Голос девушки, прозвучавший мелодично и

нежно, как звон серебряных колокольчиков, вызвал в его душе новую бурю

эмоций. Он почувствовал, как откуда-то из нижней части живота начинает

стремительными волнами распространяться по всему телу какая-то сладостная

горячая истома. И рубашка, и брюки сразу же стали невыносимо тесными. Он

хрипло произнес:

  - Не бойтесь... Я не сделаю вам ничего плохого.

  - А я и не боюсь,-заявила вдруг девушка. Она улыбнулась, и эта улыбка

была столь совершенна, что Ребрин вздрогнул.- С чего это вы взяли, что я

должна кого-то бояться?

  - Ну, все-таки, - начал он неуверенно, - лес, ночь... А вы здесь одна или

еще кто есть? - спросил он потом.

  - Одна, - сказала девушка. - И нисколько от этого не страдаю.

  Ребрин задумался, не намек ли это, но тут девушка вышла из-за стола,

подошла к лесенке, спустилась на одну ступеньку, и все мысли вылетели из

его головы. Фигура у девушки, что и говорить, била тоже, как и все

остальное, выше всяческих похвал. Виктор почувствовал, как к горячей истоме

начинают присоединяться сначала звуки отборнейших тамтамов в ушах, а потом

яркий золотистый туман в голове, в втором, кувыркаясь, носились обрывки

дежурных фраз, анекдотов и прочей пустопорожней дребедени.

  - И вам здесь не страшно... одной? - нашелся он наконец.

  Девушка засмеялась.

  - Что вы, наоборот, мне здесь очень даже нравится. Здесь очень красиво.

Особенно вечерами, Во время закатов. Да и люди сюда почти не заходят.

  - М-да, красиво,- промямлил Ребрин, соглашаясь и осыпая себя неслышной

бранью за отсутствие находчивости. - И сколько же, если не секрет, вы здесь

уже живете?

  - Ну... - Девушка закатила глаза. - Я купила этот дом в начале июня, вот,

а сейчас уже середина августа. Получается, уже третий месяц. А почему вы

меня спрашиваете об этом?

  - Да так,- пробормотал он.- Вы хоть с кем-нибудь общаетесь?

  - Ни с кем. Только со зверушками со всякими. Я ведь, собственно, для того

здесь и поселилась, чтобы отдохнуть от рода людского.

  - Но тогда как же... - начал было он и вдруг замолчал, отводя глаза в

сторону.

  Девушка истолковала эту заминку по-своему.

  - О, запасов у меня сколько угодно,- сказала она, улыбнувшись. - Сухари,

консервы. Я, вообще-то, неплохо готовлю.

  - Но я не об этом, - сказал Ребрин. - Вы разве не в курсе? За последний

месяц в мире многое что изменилось.

  Она пожала плечами, посмотрела на него вопросительно, а потом покачала

головой, давая тем самым понять, что нет, мол, она не в курсе.

  Он с недоверием на нее уставился. Что-то здесь было не так, что-то здесь

настораживало его. Но понять, что именно, ему никак не удавалось. В

золотистом, тумане появлялась, правда, на короткие мгновения какая-то

здравая мысль, но, как Ребрин ни старался, поймать ее он не мог. Ребрин

вздохнул.

  Девушка же тем временем спустилась еще на одну ступеньку, открыла рот, и

звон серебряных колокольчиков снова огласил окрестности.

  - Ничегошеньки-то я не знаю. А все потому, что ни телевизора у меня нет,

ни радио. - Она вдруг бросила на него глубокий волнующий взгляд, и у

Ребрина мгновенно покрылись потом спина и ладони. - Жаль, что каникулы уже

кончаются,- пожаловалась она потом.- Так не хочется возвращаться в этот

шумный и пыльный город. Опять эти бесконечные семестры, сессии,

коллоквиумы. Эй, у вас есть имя?

  - Имя? - переспросил он машинально. Где-то в глубине его сознания

мелькнуло удивление по поводу быстроты, с какой девушка перехватывала

инициативу, но прислушиваться к доводам рассудка ему хотелось сейчас

меньше, чем к чему бы то ни было другому.

  - Ну да, имя, - сказала она. - У каждого человека есть имя. Вы разве не

знаете?

  Она засмеялась, и Ребрин тоже засмеялся.

  - Имя,- сказал он, радуясь, что уяснил наконец суть вопроса.- Конечно же,

знаю. Меня зовут Виктор Ребрин. Можно просто Витя. А вас?

  -   А меня Лиза. Вы, случайно, не охотник?

  - Случайно не охо... - начал было он, но тут же замолчал, обнаружив

вдруг, что ствол его автомата направлен девушке прямо в живот. - Пардон, -

пробормотал он смущенно, поспешно опуская оружие. - Э-э... Есть такое дело.

Люблю, знаете, пострелять на досуге... куропаток. Да еще этих...

вальдшнепов всяких.

  - Понятно, - сказала девушка и спустилась еще на одну ступеньку. - Это,

должно быть, очень интересное занятие, Витя. Вы расскажете мне что-нибудь о

нем? - попросила она. - Какой-нибудь случай. Если, конечно, не торопитесь.

  - Ну, разумеется, расскажу,- пообещал он с готовностью и подумал, а

почему бы, собственно, и нет. Времени у меня еще предостаточно, не меньше

четырех часов, это точно. Можно, в общем-то, тормознуться тут на

часок посидеть, расслабиться, а заодно, чтобы не терять зря времени,

поразмыслить над программой своих дальнейших действий.

  -   А я вас за это чаем угощу, - пообещала Лиза.

  Как-то незаметно приблизившись, она стояла уже совсем рядом, в полуметре,

вся какая-то близкая, доступная, желанная. Казалось, протяни только к ней

руку, и... Но вот сделать этот последний шаг Виктор все никак не решался.

Он даже не осмеливался посмотреть ей в лицо. Ему казалось почему-то, что

стоит только это сделать, как девушка тотчас же прочтет его мысли, найдет в

них что-то нехорошее и скажет: да пошел, ты, постылый!

  - Что ж, - пробормотал он наконец. - Если это вас не затруднит...

  - А заодно вы мне расскажете, какие-такие изменения произошли в нашем

глупом и шумном мире, хорошо? Идемте.

  Она повернулась и, не оглядываясь, ни секунды, должно быть, не

сомневаясь, что Ребрин последует за ней, стала подыматься по ступенькам.

  Но Ребрин за ней не последовал. В самый последний момент он нашел

все-таки в себе силы посмотреть девушке в лицо и вдруг обнаружил, что глаза

у нее не синие, как ему показалось вначале, а зеленые. Какого-либо

вразумительного объяснения этой метаморфозе он придумать не мог, тем не

менее он был уверен, что не ошибся ни в первый, ни во второй раз. В голове,

как назло, сидела идиотская фраза "а потом она сбросила свой прозрачный

халатик...", и только воскресшая с прежней силой подозрительность

удерживала его на месте.

  - Ну, что же вы? Так и будете там стоять?

  Девушка была уже на веранде. Она стояла, опираясь прямыми руками о

перила, смотрела на Ребрина большими, влажными, зелеными глазами и вся

такая ладная, строчная, пригожая походила не то на ожившую бронзовую статую

античных времен, не то на спустившуюся с небес Афродиту.

  Да нет, подумал Ребрин неуверенно. Мне, наверное, показалось. Свет,

видно, не так падал.

  И хотя какой-то крошечный червячок в уголке его сознания исступленно

кричал, что нет не показалось, что свет тут совсем ни причем, Ребрин храбро

ступил на первую ступеньку и стал медленно подыматься вверх по лестнице. В

конце концов, успокаивал он себя в унисон с грохочущими тамтамами, что я,

собственно, теряю? Ну, посижу, ну чай попью. Программу еще надо обдумать,

то-се...

  Когда он взошел наконец на веранду, девушка услужливо распахнула перед

ним дверь, посторонилась, пропуская его вперед, и Ребрин, готовый ко всяким

неожиданностям, осторожно переступил порог. Ничего опасного, однако, в этой

оклеенной розовыми обоями комнате он не обнаружил. Справа у стены стояли

два стула, слева была дверь, а прямо посередине располагалась широкая

двухместная кровать, заправленная пурпурным покрывалом. Ребрин успокоился.

  Не дожидаясь приглашения, он проследовал к одному из стульев, сел и,

бросив на ширинку конфузливый взгляд, как бы невзначай закинул ногу на

ногу.

  - Вот так я и живу,- сказала девушка, закрывая дверь. - Пользуюсь только

самым необходимым. - Она повернулась к диктору и одарила его одной из своих

самых очаровательных улыбок.- Вы какой чай предпочитаете? Индийский или,

может, цейлонский?

  -   Все равно, - пробормотал он.

  - Тогда будем пить индийский, - заключила Лиза. - Сейчас я поставлю

чайник, а вы, чтобы не было скучно, полистайте пока журналы. И, кстати,

можете снять свое ружье. Думаю, в ближайшее время оно вам не понадобится.-

Она подошла к Виктору и нежно проворковала: - Давайте, я вам помогу.

  Ребрин послушно встал, наклонил голову, чтобы девушке было удобнее снять

с него автомат, и тут совсем близко от себя увидел великолепную, словно бы

выточенную из белого мрамора шею, ощутил дурманящий, аромат надушенных

волос, и сразу же звуки тамтамов достигли необычайной силы. Он

почувствовал, будто проваливается в какое-то непередаваемо сладостное

небытие.

  Это роковое состояние продолжалось недолго, секунд пять, но и их хватило,

чтобы произошло то, что и должно было произойти.

  Когда Ребрин очнулся, он обнаружил, что желтая майка и черная мини-юбка

снявшиеся с девушки как бы сами собой, валяются на полу, а сам он лежит

рядом с Лизой на кровати, покрывает ее лицо страстными поцелуями и

одновременно с этим безуспешно пытается правой рукой вытолкнуть из-под себя

какой-то больно упирающийся ему в бок предмет. Секунду спустя он сообразил,

что это ракетница.

  - Черт! - прорычал он сдавленно. - Подожди. Я сейчас.

  Он осторожно высвободился из объятий Лизы и к уже валявшемуся на полу

автомату присоединил две сумки с гранатами, два пистолета, ленты с

патронами" штык-нож, ракетницу и ручной пулемет, который носил за спиной.

  Девушка между тем наблюдала за ним сквозь полуопущенные ресницы.

                                   * * *

  - Милый, ты так это делаешь, - прошептала Лиза. - Это так... так

неповторимо.

  Она лежала, подложив под голову изгиб локтя правой руки, а левой ласково

поглаживала широкую волосатую грудь Ребрина.

  - Что ты имеешь в виду? - поинтересовался он. - Вертолет или неваляшку?

  -   То, что было в последний раз.

  - Хм, это называется меч-кладенец. Моя покойная жена научила меня этому

нехитрому искусству.

  Он замолчал и принялся с наслаждением прокручивать в голове очередную

серию фильма о своей будущей совместной жизни с Лизой.

  - Надо отдать должное твоей жене, - заметила Лиза. - Она была великой

искусницей... Не желаешь ли продолжить?

  -   Попозже, дорогая, мне нужно восстановить силы.

  Секунды две или три она молча разглядывала его, потом, придвинувшись всем

телом, нежно проворковала:

  - Тогда позволь мне тебя поцеловать.

  И ни слова больше не говоря, коснулась губами его шеи. В то же мгновение

он ощутил острую боль. Его сердце, бешено подпрыгнув, судорожно сжалось в

какой-то плотный ледяной комок, он зарычал, попробовал встать, но не смог,

потому что странно одеревеневшее тело отказалось ему повиноваться. Он с

ужасом и ненавистью посмотрел на Лизу. Та же отстранилась от него и громко

расхохоталась. На ее губах блестели капельки крови из прокушенной шеи

Виктора.

  - Ну вот и все, милый мой, - проговорила она, оборвав смех. - Как говорят

французы: финита ля комедиа! - И она снова расхохоталась.

  Паскуда! - подумал Ребрин, с яростью глядя на Лизу.

  Из глубин его памяти выплыли вдруг слова генерал Кротова "никто не знает,

что может вас там ожидать...", и он с сожалением констатировал, что да,

такое, конечно же, вряд ли кто мог предположить.

  А Лиза между тем продолжала упиваться своей победой.

  - Справедливости ради,- сказала она Виктору,- я должна признать, что ты

мне действительно понравился. Конечно, до совершенства тебе еще ой как

далеко, но из тех, с кем мне приходилось встречаться раньше, ты лучший. -

Она снова придвинулась к нему и звонко чмокнула в кончик носа. - Гордись

этим, Витя. Могу обещать, что ты займешь достойное место в моей коллекции.

Наверное, - она на мгновение задумалась, - я покрою тебя лаком... Да, я

вскрою тебя лаком и поставлю в спальне, тогда - твое присутствие будет мне

вечным напоминанием о проведенных с тобой приятных минутах. Кстати,

наблюдая за мной, ты будешь совершенствовать заодно свое несовершенное

искусство.- Она улыбнулась. - Ну, как тебе такая перспектива?

  Собрав все силы, Виктор попытался было как можно достойнее ответить на

этот вопрос, но язык и губы ему тоже не повиновались.

  - Вижу, тебе по душе такое предложение, - засмеялась Лиза.- Тогда не

будем откладывать. Завтра же с утра займемся его осуществлением. А сейчас,

- она наморщила лоб, - тебе придется удалиться в соседнюю комнату. Уже

поздно, и мне жутко хочется спать.

  Упираясь пятками ему в ребра, она столкнула его с кровати, и он гулко,

словно деревянная чурка, стукнулся окоченевшим телом об пол.

  Потом она встала и, подняв руки, сладко потянулась. Каких-либо признаков

усталости в ней заметно не было. Ее обнаженное тело выглядело по-прежнему

свежим и по-прежнему чертовски привлекательным. Что ж, подумал Ребрин уныло.

Так мне и надо. Лиза между тем, обогнув кровать, приблизилась к двери,

отворила ее и исчезла с поля зрения Виктора. Через мгновение там вспыхнул

свет и раздался ее звонкий веселый голос:

  - Надеюсь, ты по достоинству оценишь мою коллекцию.

  Сделав чудовищное усилие, Ребрин скосил глаза и увидел посередине

небольшой комнаты внушительную кучу из примерно, двух десятков сваленных

как попало обнаженных мужиков. То там, то здесь из кучи торчали окоченевшие

ноги и руки с растопыренными в разные стороны пальцами, несколько пар глаз

жалобно смотрели на Лизу, которая, попирая ногами тела своих поверженных

поклонников, стояла на самом верху.

  - Я рада, - сказала она, улыбнувшись. - Я очень рада, что тебе

понравилось. - Спустившись на пол, она приблизилась к Ребрину, схватила его

за ноги и без всяких видимых усилий затащила на самый верх кучи. -

Спокойной ночи, милые мои. Не скучайте.

  Выключив свет, она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

  Сучка!- подумал Ребрин, поглядев ей вслед. Какова сучка-то, а! А я-то

хорош! Купился, как мальчишка, на голую ляжку. Кретин!

  Он стиснул в бессильной ярости зубы и тут совсем рядом с собой услышал

тихий, едва уловимый шепот:

  - Вы не могли бы несколько умерить свои, скажем так, эмоции? Вы ведь

здесь все-таки не одни.

  Ребрин прислушался. Кто-то из этих лопухов, должно быть, подумал он.

Снова раздавшийся шепот подтвердил его догадку.

  - Совершенно верно, - сказан невидимый собеседник. - Однако,

справедливости ради, должен вам заметить, что вы, также как и мы, имеете

все основания именоваться лопухом.

  Подумав, что эти слова не лишены смысла, Виктор с превеликим трудом

собрал все оставшиеся у него силы и просипел:

  - Что верно... то верно.- Как вы... уга... дываете... мои... мысли?

  - Ну я, скажем так, телепат.

  -   Ре... Ребрин... Виктор.

  - Очень приятна, - сказал телепат. - Зовите меня Шорохов Николай

Васильевич... Кстати, свои голосовые связки можете не напрягать. Просто

подумайте о том, что хотите сказать, и все. Я ведь умею, как вы верно

заметили, угадывать ваши мысли.

  - Хорошо, - подумал Ребрин и, помедлив, добавил - В хорошенький переплет

мы попали, господин Шорохов.

  В ответ раздался беззаботный смех. Когда он стих, снова зазвучал голос

Шорохова.

  - Весьма рад, что чувство юмора не покинуло вас в такой критической

ситуации. Замечу еще, что вы единственный из всех нас, кому удалось

сохранить дар речи. Это говорит о большой силе воли.

  Ребрин мысленно вздохнул.

  - Сомневаюсь, что это может иметь сейчас какое-то значение, - сказал он

уныло. - Тем не менее, спасибо... Постойте, а сами-то вы как

разговариваете?

  -   Путем передачи вам мысленных сигналов.

  - Понятно, - проговорил Ребрин. - Значит, вы этот... телепат. - Он

помолчал и добавил: - Никогда мне еще не приходилось общаться с живыми

телепатами.- А скажите, у вас есть какие-либо соображения по поводу

случившегося с нами? Что это за девка, и вообще, можно ли отсюда выбраться?

  Шорохов помедлил, раздумывая, и наконец сказал:

  - Да, кой-какие соображения у меня имеются однако, должен вам заметить,

они могут стать реальностью только в том случае, если вы будете мне во всем

подчиняться.

  - Само собой, - согласился Ребрин. - Можете располагать мной, как вам

заблагорассудится. Что же это за соображения?

  - План нашего освобождения, - пояснил Шорохов. - Я сейчас ознакомлю вас с

ним, но прежде мне бы хотелось оговорить еще одно условие.

  -   Условие? - переспросил Ребрин озадаченно.

  - Да-да, что-то вроде сделки. В обмен на ваше освобождение, я хочу. чтобы

вы взяли меня с собой.

  -   А вы уже знаете, куда я потом отправлюсь?

  -   Конечно. На поиски причин возникновения чудовищ.

  - Хорошо,- сказал Ребрин вслух. - Пусть будет по вашему. - Он замолчал и

принялся очень тщательно маскировать мысль, что, мол, пусть только этот

Шорохов вытащит его отсюда, а уж потом он найдет способ от него избавиться.

  - И не вздумайте хитрить, - предупредил Шорохов. - Не забывайте, ни одна

ваша мысль не представляет для меня секрета.

  - Хорошо,- пробормотал Ребрин, несколько смущенный.- Обещаю вам.. А что

это за люди тут с нами? - спросил он, желая переменить тему разговора.

  - А, десантники,- сказал Шорохов презрительно.- Грубая физическая сила.

Мы еще вернемся к ним по ходу нашего разговора... Итак, - он сделал

секундную паузу и начал:- начну-ка я, пожалуй с моей работы в Новосибирском

НИ парапсихологии и экстрасенсорики...

  Тут ему снова пришлось замолчать, потому что под под ними неожиданно

дрогнул, накренился, одновременно с этим откуда-то снизу донесся треск

ломающихся не то досок, не то веток, а темная стена сосен, едва-едва

угадываемая в окне, вдруг стремительно нырнула, после чего, сменившись

звездным небом исчезла совсем, но через пару секунд появилась снова. Сердце

в груди Виктора - бешено забилось.

  -   Что это? - выкрикнул он испуганно.

  - Ничего особенного, - произнес Шорохов равнодушным тоном. - Инкуб меняет

позицию.

  Спустя некоторое время пол под ними перестал наконец качаться, он теперь

равномерно, через каждую секунду, вздрагивал, а стена сосен неторопливо

проплывала мимо.

  - Меняет... позицию?- переспросил Ребрин ошеломленно. - Как это?

  -   Очень просто. Избушку на курьих ножках знаете?

  -   Ч-читал... В детстве.

  - Вот и соображайте,- сказал Шорохов.- Кстати, напоминаю, я умею

угадывать мысли, так что можете не напрягаться, думайте, просто думайте.

  - Хорошо, - подумал Ребрин, успокаиваясь. - Как вы там сказали? Инкуб,

кажется? - Он секунду помедлил и неуверенно продолжил:- Где-то я уже слышал

такое название, но, черт возьми, сталкиваться лицом к лицу с этим монстром

мне вроде бы еще не приходилось.

  - Мне тоже,- признался Шорохов.- До вчерашнего вечера... По-моему,

носитель образа этой твари был форменным идиотом, если смог додуматься до

того, чтобы поселить инкуба в избушке на курьих ножках.- Он некоторое время

помолчал, раздумывая, потом сказал: - Должно быть, это работа какого-нибудь

не пользующегося большой популярностью писателя, один из немногочисленных

читателей которого, оказавшись здесь, и сгенерировал данный объект...

М-да... Ну так вот,- продолжал Шорохов, - инкуб - это, скажем так,

своеобразный демон разврата, не имеющий ни определенной внешности, ни

определенного пола, ни определенного типа поведения. И то, и другое, и

третье он формирует в соответствии с идеалом красоты намеченной им жертвы,-

от которой принимает неосознанные психоэнергетические импульсы. Устоять

против такой тактики практически невозможно.

  Ребрин вспомнил потрясающе прекрасное лицо Лизы и засомневался.

  - Вы хотите сказать, что она может быть и мужчиной? - проговорил он с

недоверием. - Что-то, вы знаете, с трудом...

  - Да! И мужчиной в той же степени, что и женщиной, - перебил его

Шорохов.- Я убедился в этом, когда обследовал мозги наших десантников.

Некоторые из них, - продолжал он невозмутимо, - оказались, скажем так,

гомосексуалистами...

  Ребрин содрогнулся.

  - Можете не продолжать, - проговори? он быстро, прерывая дальнейшие

подробности.- Давайте лучше поговорим о плане.

  - Давайте,- согласился Шорохов.- Я и сам уже об этом подумал, так как нам

не мешало бы поторопиться... Я, кажется, остановился на своей работе в НИИ

экстрасенсорики. Так вот, когда началась эта... м-м... эта... м-м...

  -   Вакханалия, - подсказал Виктор нетерпеливо.

  - Да, скажем так... м-м... вакханалия... Прошу вас, не перебивайте меня,

пожалуйста... Так вот, когда началась эта повсеместная вакханалия, -

повторил Шорохов, - то есть, я хотел сказать, материализация чудовищ чуть

ли не по всей поверхности планеты, я, знаете, сразу же подумал, что тут

наверняка задействованы психополя колоссальной мощности. Как вы понимаете,

это предположение нуждалось, конечно же, в проверке, и я сконструировал для

этой цели специальный прибор, что-то вроде, скажем так, биокомпаса. С его

помощью мне удалось не только подтвердить наличие психополя, наибольшая

плотность которого пришлась, кстати, на эту местность, но и определить

также его частоту, каковая оказалась полностью совпадающей с частотой

работы тех участков человеческого мозга, где концентрируется у нас... ну,

скажем так, все наше... э-э... зло. В связи с этим мне бы хотелось

напомнить вам (впрочем, вы, наверное, и сами прекрасно все помните)

сведения из курса школьной физики, где говорится, что при совпадении двух

частот возникает всем известное явление, как... э-э-... что? Впрочем, это

неважно... В общем, говоря иными словами, человек является в данный момент

неким самоуничтожающимся катализатором, посредством! которого в специальном

и непонятно кем подготовленном растворе психоэнергии кристаллизуются, то

есть, я хотел сказать, получают материальное воплощение, наши потаенные

страхи. Вот, собственно, в двух словах и все о том, что происходит сейчас

на нашей планете...

  Согласитесь, способ уничтожения земной цивилизации столь же рационален

сколь и эффективен. В сущности, каких-либо затрат, неизбежных в

традиционной войне, он не требует. Нужно только в каком-нибудь глухом и

безлюдном месте установить генератор психополя, нажать затем

соответствующую кнопку, а потом сесть и с сознанием выполненного долга

ждать результатов, то есть того момента, когда человечество само себя

изничтожит. Вне всякого сомнения, придумать такое мог только какой-нибудь

иной, отличный от человеческого, разум.

  - Отличный от человеческого разум? - переспросил Ребрин.

  - Угу.

  - Вы имеете в виду... пришельцев? Инопланетян?

  - Именно их я имею в виду.. В начале, правда, у меня имелись сомнения, я

решил было, что все это дело рук некоего гениального ученого маньяка,

вздумавшего стать властителем мира, но потом, поразмыслив, это

предположение отбросил. Дело в том, что осуществить подобный проект могли

только такие существа, мозг у которых должен работать на каких-то иных,

нежели у человека, принципах. В противном случае они бы сами стали первыми

жертвами собственных опытов. М-да...

  Шорохов надолго умолк. В тот момент, когда он начал говорить снова, пол

под ними перестал наконец вздрагивать, а проплывавшая в окне стена сосен

замерла в неподвижности.

  - Все, - произнес Шорохов удовлетворительно. - Инкуб вышел на исходный

рубеж. Это значит, что через несколько минут здесь объявится очередной

лопух.

  Он снова умолк, и Ребрин стал прислушиваться к тому, что творилось за

стенами коттеджа. Сначала там стояла тишина, потом раздались неразборчивые

мужcкой и женский голоса, чуть позже - смех. Виктор почувствовал, как

слепая ярость снова начинает подниматься из темных глубин его сознания. Он

попробовал встать, ноне смог потому что тело ему то-прежнему не

повиновалось. Ч-черт!

  - Не торопитесь, - услышал он спокойный голос Шорохова. - Всему свое

время.

  - К черту! Я не желаю больше ждать! прорычал Ребрин. - Пора отсюда

выбираться.

  Беззаботный смех за стенами коттеджика выводил его из себя.

  - Что ж, - сказал Шорохов, - можно и начать.. И все же я хотел бы сказать

еще несколько слов.. Когда я проводил исследования психополя, мне удалось

вычислить величину его напряженности. Эта величина оказалась не такой уж и

большой. Что-то около пятнадцати человекоединиц. Я подумал, что если бы

удалось соединить телепатической связью людей, количество которых превышало

бы это число, то тогда при определенной ловкости управления можно было бы

успешно противостоять спонтанной материализации чудовищ. Мало того, с

помощью такого импровизированного психополя можно было бы разрушать и уже

существующие чудовища. В данный момент нас шестнадцать человек- как раз

именно то количество, которое...

  - Хватит!- рявкнул тут Ребрин, вложив в это слово всю свою злость. - К

чертовой матери эти ваши ученые теории! Пора уже приниматься за дело...

Итак, что я должен делать?

  - Ну; раз вы так настаиваете,- пробормотал Шорохов. - Можно и начинать.

Расслабьтесь, пожалуйста. Старайтесь ни о чем не думать... Эй, десантники,

вы готовы?

  - Готовы, - раздался в мозгу у Виктора нестройный хор голосов.

  -   Тогда начнем.

  Виктор расслабился. Через несколько мгновений он почувствовал, будто бы

на него нисходит ток какой-то непонятной упругой силы. Сосредоточившись, он

попробовал поразмыслить над этим странным состоянием, но мысли, путаясь и

увязая, ему не подчинялись. Казалось, Ребрин проваливается в какой-то

бездонный колодец, наполненный упругой прозрачной субстанцией. Единственный

видимый в темноте предмет- серый квадрат окна -маячил, казалось, на самом

краю сознания. Неизвестно, сколько времени продолжалось это странное

оцепенение- может, минуту, может, час- время словно бы перестало для него

существовать. А потом давление непонятной силы прекратилось и раздался

расстроенный голос Шорохова:

  -   Ч-черти полосатые! Не получается.

  В сердце у Виктора неприятно защемило.

  -   Что не получается? - спросил он встревоженно.

  - Разрушение не получается, - сказал Шорохов. - Не могу уничтожить инкуб.

Кажется, я переоценил интеллектуальные возможности наших друзей

десантников. М-да... Впрочем, - добавил он торопливо, - еще не все

потеряно. Попробуем-ка мы нейтрализовать яд, впрыснутый этой тварью в наши

тела. Внимание! Расслабьтесь, пожалуйста.

  Виктор снова послушно расслабился. Через пару секунд ток упругой силы

возобновился. А еще через несколько секунд Ребрин почувствовал в кончиках

пальцев рук и ног легкое покалывание. Постепенно покалывание

распространилось по всему телу. Он застонал и, напрягая мышцы, попробовал

пошевелиться. Это, хоть и с трудом, ему удалось. Почувствовав, как тела

десантников начали, оживая, слабо двигаться под ним, он кое-как скатился с

кучи на пол и, стискивая зубы, принялся сгибать и разгибать свои

окоченевшие члены. Было слышно, как рядом, тяжело дыша, кряхтя и матерясь,

расползается куча-мала. Вдруг, перекрывая этот шум, раздался чей-то

свистящий от ярости шепот:

  - А ну тише, вы, идиоты! Инкуба спугнете.- И уже тоном ниже добавил: - А

ведь получилось все-таки, а, черти полосатые!

    Ребрин перевернулся на живот, встал на четвереньки и, покряхтывая, принял

вертикальное положение. Тело у него ныло невыносимо. Казалось, будто бы он

только-только преодолел двойную марафонскую дистанцию.

  - Ну и переплетец, - пробормотал он сквозь стиснутые зубы.

  Кто-то рядом с ним, соглашаясь, буркнул что-то неопределенное и тут же, с

шумом выдыхая воздух и выбрасывая вперед руки, принялся приседать. Разгоняя

кровь, Ребрин тоже присел несколько раз, после чего, ощутив в себе подобие

привычной легкости, решительно направился к дверям, расталкивая по пути

разминавшихся десантников. Перед дверью он секунду-другую помедлил, затем,

приоткрыв ее слегка, поглядел через узкую щель в соседнюю комнату. Там все

вроде было по-прежнему стулья, кровать, розовые обои. Только Лизы там не

хватало. Вместо нее на кровати, яростно пыхтя, сошлись в жестоком любовном

поединке два незнакомых ему человека. Казалось, борьба между ними шла не на

жизнь, а на смерть.

  Скрипнув зубами, Ребрин пинком ноги распахнул дверь и остановился на

пороге. Тотчас же, испуганные его внезапным появленем, любовные партнеры

слетели с кровати и бросились в разные стороны. Высокий смазливый парень с

фигурой Шварцнеггера и лицом Алена Делона, прижавшись к стене, ошарашенно

смотрел на Виктора, а его партнерша- невысокая темноволосая девица-

медленно отступала в угол, прикрывая руками срамные места и поблескивая

испуганными черными глазами. На парня Ребрин даже не посмотрел. Не сводя

глаз с девицы, он одним прыжком перелетел через кровать и остановился

стискивая кулаки.

  -   Ну что, паскуда, допрыгалась?

  Девица какую-то секунду с ужасом смотрела на него и вдруг отчаянно

завизжала. Ребрин ухмыльнулся.

  -   Ну нет, - прорычал он. - Меня этим не возьмешь.

  Он шагнул к девице, и в этот момент позади раздался высокий пронзительный

голос:

  -   Идиот! Это же не инкуб! Вот он, инкуб!

  Ребрин растерянно оглянулся. Из распахнутых дверей, толкаясь и матерясь,

обнаженной массой лезли разъяренные десантники. Чуть в стороне, у стены,

стоял невысокий лысоватый субъект и, отчаянно жестикулируя указывал на

давешнего смазливого парня, который, успешно применяя вариант "по-над

стеночкой", пятился к выходу из коттеджа.

  Ситуацию Ребрин оценил в одно мгновение оставив девицу, он рванулся к

парню, схватил его за руку и что было сил ударил в подбородок. Раздался

хруст ломающихся костей. Парень нелепо взмахнул руками, глухо шмякнулся

спиной о стену и, закатив глаза, медленно осел на пол. Ребрин не спеша к

нему приблизился. Он отвел ногу для следующего удара, но сделать его не

успел. Лежащий на полу инкуб стал стремительно трансформироваться.

Великолепный Шварцнеггеровский торс исчез, как и не бывало, черные волосы

побелели и, казалось, в одно мгновение удлиннились, -карие глаза стали

зелеными. Вместо смазливого парня на полу, протягивая к Виктору руки,

сидела... Лиза. Его Лиза.

  - О, Витя, - прошептала она умоляющим голосом. - Милый, милый мой. Ведь

ты же не тронешь меня, правда?

  Ребрин почувствовал, как от звука этого голоса по всему его телу

пробегает невольная дрожь. Он остановился.

  - Ведь ты же любишь меня, правда, - продолжала шептать Лиза. - Ведь ты

спасешь меня, правда?

  И в этот момент за спиной Виктора снова раздался высокий пронзительный

голос:

  - Ну, что ты уставился да него? Давай, добей его.

  - Да... да...-пробормотал Ребрин.

  Но сил у пего больше не оставалось. Сладостная истома, тамтамы,

золотистый туман - все вернулось в считанные мгновения.

  - Добей его! - снова завизжал голос, а потом откуда-то из-под мышки у

Ребрина высунулся давешний лысоватый субъект и попытался ударить инкуба

ногой. Чисто рефлекторно Ребрин отшвырнул его в сторону. Затем, тяжело

дыша, оглянулся. Десантники, сверкая недобрыми глазами, надвигались на него

сплошной стеной. .

  -   Наза-ад! - заревел Ребрин.

  - Ну, ну, парень, - сказал один из десантников..- Не глупи.

  - Назад, - повторил Ребрин, угрожающе поводя кулаками.

  Десантники переглянулись и разом бросились на Виктора, издав звериное

рычание, он вклинился в самую их середину и заработал, как землеройный

аппарат. Первому, попавшему под его кулак, он сломал челюсть, второму руку,

третий, вынеси раму, вылетел в окно, четвертый- в дверь, следующих двоих он

столкнул лбами и швырнул на кровать. Какое-то время в комнате не

раздавалось ничего, кроме яростных воплей, пыхтения и хруста ломающихся

костей. Казалось, будь десантников хоть сотня, и то они вряд ли бы смогли

его остановить. Но, видимо, сегодня все-таки был не его день. Что-то тяжелое

обрушилось вдруг Ребрину на затылок, и на этом его временным успехам

наступил конец... .

  Когда он снова пришел в себя, рядом с ним никого не было. Он обнаружил,

что лежит у стены возле выхода, a его недавние противники, размахивая

руками, толпятся на другой половине комнаты. Между ними - в кругу - визжа,

вертелось, как юла, какое-то страшное косматое существо с длинными

костлявыми руками. Десантники буквально рвали его на части, и шансов у

существа практически не было. Через минуту все было кончено.

  Потом от толпы отделился лысоватый субъект и не спеша подошел к Виктору.

На его груди и ляжках, поросших редким черным волосом, краснели пятна

свежей крови, но лицо светилось триумфом.

  -   Ну вот, - сказал он. - Все кончено.

  - Вижу,- пробормотал Виктор угрюмо и пощупал здоровенную шишку на

затылке. - Это ты меня саданул?

  Мужчина смущенно развел руками.

  - Увы. У меня не было иного выбора. Приношу вам свои нижайшие извинения.

  - Ладно,- сказал Ребрин.- Забудем. Шорохов, я так понимаю, это вы?

  -   Точно, я. Вы, кстати, обещали взять меня с собой.

  Не отвечая, Ребрин встал и огляделся. Шорохов тревожно на него смотрел.

  - Там видно будет,- сказал Ребрин уклончиво и поглядел на девицу.

  Та, сжавшись в комочек, все еще сидела в углу. В компании обнаженных

мужиков она выглядела очень жалко и очень неуместно.

  - Кто такая? - спросил ее Ребрин.

  - Ефрейтор Фомина,- пискнула девица.- Делопроизводитель. 36 полк, 4

батальон.

  - Ясно. - Ребрин сорвал с кровати пурпурное порывало и швырнул девице. -

Закройся.

  Потом он повернулся к десантникам.

  - Кто у вас старший?

  -   Сержант Егоров.

  Вперед выступил невысокий мускулистый крепыш с тяжелыми кулаками и

сплюснутым носом боксера. Окинув его оценивающим взглядом, Виктор сказал:

  - Моя фамилия Ребрин. Я полковник Федеральной Службы Безопасности. С этой

минуты ваше прежнее задание отменяется и вы поступаете в мое распоряжение.

Понятно?

  -   Так точно, господин полковник, - сказал сержант.

  Посмотрев на часы (20 минут четвертого - "скоро рассвет, паскуда такая"),

Ребрин снова стая разглядывать десантников. Почти все они были в крови,

некоторые сидели на полу, прижимая К себе изувеченные руки. Кое-кто чуть

слышно стонал. Было совершенно очевидно, что помощники из них явно

никудышные. Ребрин нахмурился.

  -   Сержант.

  -   Я, господин полковник.

  -   Отодвиньте кровать.

  Сержант выкрикнул несколько фамилий, после чего указанные десантники,

обступив кровать, отодвинули ее в сторону. Как Ребрин и предполагал, под

кроватью оказалось все их оружие, а также - обмундирование. Отыскав свои

вещи, Виктор быстро оделся, бросил сержанту: выводите людей, - после чего,

передернув затвор автомата, направился к выходу. За ним, натягивая на ходу

рубашку, побежал Шорохов.

  - Так вы все-таки не ответили на мой вопрос,- сказал он, когда они вышли

из коттеджа. Не глядя на Шорохова, Ребрин произнес:

  -   Я не могу вас взять с собой. Не имею права.

  Он отошел от коттеджа метров на десять, остановился и, готовый в любой

момент отреагировать на любую опасность принялся оглядывать темные стволы

окружавших их сосен и еще более темное пространство между ними.

  - Но вы обещали, - сказал Шорохов обиженно. Он стоял уже рядом, глядел на

Ребрина, и возможные опасности его ничуть, казалось, не беспокоили.

  - Ну как я могу вас взять с собой, - сказал Ребрин. - Вы же здесь и часу

не продержитесь... Нет, вам лучше вернуться.

  - Но вы обещали, - повторил Шорохов упрямо и с жаром добавил: - И с чего

вы взяли, что я не продержусь здесь и часа? Если бы не инкуб, я бы уже

давно был в нужном месте... Кстати, вы имеете хотя бы малейшее

представление о том, куда нам следует идти?

  -   Можно подумать, вы имеете.

  -   Я не просто имею, я знаю.

  Ребрин с интересом посмотрел на этого маленького, чересчур уверенного в

себе человека.

  - Когда я проводил исследования, - пояснил Шорохов, - мне удалось

установить координаты генератора психополя. Погрешность - сотые доли

процента. - Он помолчал и добавил: - Там, возможно, придется иметь дело с

аппаратурой, а я все-таки какой-никакой, но специалист.

  Ребрин окинул Шорохова испытующим взглядом и невольно улыбнулся.

  - Хочешь намекнуть, что ты очень хитрый?- сказал он.

  Шорохов скромно промолчал.

  - Что ж,- проговорил Ребрин.- Вы меня почти убедили. Я, пожалуй, возьму

вас с собой. - Он помедлил, раздумывая, потом продолжил:- И все-таки было

бы гораздо лучше...

  Тут он снова замолчал, напрягся, глядя куда-то поверх головы Шорохова, и

вдруг, сорвав с плеча пулемет, бросился в сторону коттеджа.

  Шорохов ни черта не понимая побежал было следом, но уже через два шага

остановился, замер, пораженный видом открывшегося ему зрелища, а потом,

чувствуя, как от противной слабости начинают дрожать колени, невольно

попятился. Коттеджик, из которого он только что вышел, трансформировался со

сказочной быстротой. Его остроконечная крыша, проваливаясь внутрь, опадала,

деревянные стены подрагивали и пузырились, дверной проем, из которого

доносились крики перепуганных десантников, искажаясь, превращался в пасть

некоего гигантского животного. И совершенно дико и нелепо выглядела

электрическая лампа, все еще горевшая под потолком непонятно почему

сохранявшейся веранды.

  Затем в дверном проеме возникла коренастая фигура сержанта Егорова. С

громадным трудом, будто бы его что-то пыталось удержать внутри, упираясь

руками в дверную коробку, он протискивался наружу, при этом его искаженное

не то от страха, не то от напряжения лицо было обращено к Шорохову, и в

какое-то мгновение тому показалось, будто сержанту удастся все-таки

выбраться из дома, но уже в следующее мгновение и сверху, и снизу выросли

вдруг огромные кинжальные зубы, после чего челюсти с хрустом сомкнулись и

раздался жуткий нечеловеческий вопль. С глухим стуком верхняя часть

туловища сержанта вместе с головой и руками упала на траву, туг же

окрасившуюся в зловещий темно-красный цвет.

  Шорохов до боли закусил губу. Он все еще пятился, все еще смотрел, не в

силах повернуться и не в силах бежать, а из-под брюха чудовища, вспарывая

когтями землю, уже вылезали две исполинские куриные лапы. Потом совсем

рядом с монстром мелькнула, словно вихрь, чья-то неясная тень, и в то же

мгновение под чудовищем, как раз между лапами, что-то с грохотом вспыхнуло

и во все стороны брызнули комья земли и куски отвратительной полуобгоревшей

плоти. Электрическая лампа наконец погасла.

  - Ага-a! - с каков-то злобой радостью заорал Шорохов.

  Он заплясал, взбрыкивая ногами, и в этот момент что-то, вцепившись ему в

руку чуть выше локтя, потащило его куда-то во тьму. Шорохов завизжал,

отбиваясь, но тут совсем рядом с собой услышал спокойный голос Ребрина:

  - Ну, будет, будет воевать. Пора сматываться отсюда. Через пару минут

сюда сбегутся твари со всей округи и здесь станет хуже, чем в аду.

                                    * * *

  Моросивший последние полчаса мелкий занудливый дождик наконец

прекратился, но желаемого облегчения это не принесло. Воздух, влажный и

холодный, пробирал до костей, и Ребрин, проклиная генерала Кротова,

втянувшего его в эту авантюру, в которой уже раз давал себе мысленно слово

при первом же удобном случае оставить эту хлопотную службу в федеральных

войсках.

  Тщательно затушив сигарету, он швырнул окурок под ноги, после чего,

отстегнув от пояса фляжку с драгоценным коньячным напитком, сделал из нее

два скупых глотка и не глядя передал Шорохову.

  - Мы почти у цели, - прошептал тот, принимая фляжку. - Готов спорить на

что угодно, если генератор не находится где-то поблизости. Давайте на

десять щелчков.

  Ребрин не ответил.

  Оглядывая раскинувшееся передними пространство, они стояли на опушке

леса, а на востоке, поверх темной кромки верхушек деревьев, уже

образовывалась бледно-розовая полоска занимающегося рассвета. В сумерках

наступающего дня впереди, метрах в трехстах, вырисовывались какие-то

полуразрушенные вагончики, грузовики, огромные металлические конструкции -

то ли нефтяные вышки, то ли опорные мачты линии электропередач. Какого-либо

движения в той местности заметно не было, только в районе вагончиков

едва-едва угадывалось в полутьме некое красноватое мерцание, природа

которого была совершенно непонятна.

  С правой стороны, обтекая пологие склоны невысокого холма, к брошенному

городку нефтяников двигались рваные клочья молочно-белого тумана. За

холмом, должно быть, располагалось болото. И надоедливый хор лягушек,

звучавший там, не смолкая, и легкий ветер, приносивший оттуда слабые запахи

гниющих растений, подтверждали догадку Ребрина.

  Какое-то время вокруг стояла почти полная тишина, потом где-то в стороне

-то ли на дороге, той самой, что они двадцать минут назад пересекли, то ли

еще в каком месте - глухо ахнула пушка. Целились, по всей видимости в этот

район, потому что сразу же после выстрела почти над самыми их головами

пронесся, свистнув, снаряд, который с грохотом взорвался где-то совсем

рядом, метрах, в пятидесяти, и очень хорошо было слышно, как какое-то

дерево, с треском ломая ветки, упало там, а через несколько секунд,

вытесняя запахи хвои и прелой древесины оттуда потянуло кислой вонью

пороховой гари.

  - Кретины- пробормотал Ребрин, приседая от неожиданности..

  Шорохов, соглашаясь, кивнул, и в этот момент снова глухо ахнула пушка.

Лотом где-то далеко, возле самого, очевидно, города, слабо завыли ракетные

установки и тотчас же свинцовое небо прочертили широкие огненные полосы...

  Вокруг между тем быстро светлело. Лесные птицы, просыпаясь, уже затевали

свой обычный галдеж, а стелющийся над самой землей туман, из которого

торчали кое-где черные стволы покалеченных деревьев, уже почти вплотную

приблизился к крайним вагончикам.

  Прикончив остатки содержимого фляжки, Ребрин и Шорохов по мокрой от дождя

траве, вдоль разбитой дороги, обе колеи которой были наполнены водой,

побрели в сторону красноватого мерцания.

  На окраине поселка, возле одного из вагончиков, они остановились. Здесь

Ребрин, сделав знак Шорохову не двигаться, снял с плеча пулемет и осторожно

выглянул за угол. То, что он увидел, его поразило. Прямо на земле, мерцая

множеством красных лампочек, располагавшихся по всей длине периметра, лежал

в небольшой котловине дискообразный предмет, диаметр и высота которого

были, соответственно, около десяти и трех метров. В его обшивке, источая

мягкий красноватый свет, зиял овальный проем.

  -   Похоже, вы были правы, - пробормотал Виктор.

  Шорохов удовлетворенно засопел.

  - Жаль, что мы не поспорили на десять щелчков,- сказал он.

  Пренебрегая указанием Ребрина, он стоял уже рядом и, разглядывая

непонятное сооружение, усиленно тер переносицу. Глаза его при этом

возбужденно блестели.

  - Не огорчайтесь, - обнадежил его Ребрин, - впереди, мне кажется, еще не

мало интересного.

  Шорохов принялся было смеяться, но тут Виктор схватил его за руку и

рывком втащил за угол.

  - Тише, вы! - прошипел он, глядя в красноту овального проема.

  Там вдруг возникла какая-то длинная костлявая фигура. Секунды две - три

она стояла неподвижно, потом зашевелилась, словно бы потягиваясь, и

неторопливо, как на прогулке, зашагала в сторону людей.

  -   Паскуда! - прошелестел одними губами Ребрин.

  Он направил на фигуру пулемет, но тут же его опустил и, подумав, вытащил

из чехла на поясе армейский штык-нож.

  Фигура между тем, приблизившись, остановилась от вагончика в шести,

примерно, шагах, и Виктор, стараясь ничем не выдать своего присутствия,

рассмотрел это существо во всех подробностях. Более всего оно походило на

гигантского богомола о двух ногах и четырех руках. Все его тело, за

исключением блестящих роговых пластин на груди и лобной части черепа, было

покрыто зеленоватой мелкочешуйчатой кожей, большую половину лица у него

занимали два огромных фасеточных, как у стрекозы, глаза, а из макушки

крохотной головки торчали в разные стороны четыре длинных усика, которые

непрестанно двигались, будто радиолокаторы в поисках радиосигналов.

  Каких либо сомнений природа этого существа у Виктора не вызывала. Сам не

зная почему, он был твердо убежден, что перед ним не какой-нибудь очередной

монстр, продукт человеческого воображения, а вполне разумное существо -

результат эволюции (как утверждал Шорохов) животного мира какой-то

враждебной человеку планеты.

  Наконец существо сделало в сторону вагончика еще один шаг, и этот шаг

оказался для него последним. В свете надвигающегося дня лезвие штык-ножа

тускло блеснуло, и "богомол" без единого звука как подрубленный повалился

на землю.

  Ребрин тут же принялся озираться. Однако вокруг по-прежнему стояла тишина

и какого-либо движения по-прежнему заметно не было. Тогда он, сделал знак

Шорохову оставаться на месте, вышел из-за вагончика и, поглядывая по

сторонам, осторожно, оскальзываясь на каждом шагу на мягкой глинистой

почве, приблизился к поверженному противнику. Тот не шевелился. Каких-либо

других признаков жизни он, кажется, тоже не подавал. Рукоятка штык-ножа

торчала из его левого глаза, и было совершенно очевидно, что существо

мертво.

  Какое-то время Ребрин неподвижно стоял над ним, разглядывая, потом рывком

выдернул штык-нож и, очистив лезвие от неприятно желтой слизи, вернул его

на прежнее место, в чехол. С неба между тем снова посыпало мелким дождем.

  Мысленно чертыхнувшись, Ребрин двинулся к овальному проему.

  Внутри он обнаружил узкий пустынный коридор с рядом тусклых красных

лампочек по правую сторону. Пластиковые стены и пол в этом коридоре были,

соответственно, желтого и сиреневого цветов, а напротив в торце виднелась

какая-то неясная зеленая дверь.

  Махнув выглядывавшему из-за вагончика Шорохову, Ребрин подождал, когда

тот приблизится, негромко произнес:

  - Предлагаю вам последнюю возможность не ввязываться в эту авантюру.

Можете остаться здесь, у выхода. Заодно прикроете меня.

  Шорохов отрицательно покачал головой.

  -   Кажется, мы уже обсудили этот вопрос.

  - Что ж, дело ваше, - вздохнул Ребрин. - Только не говорите потом, будто

я вас не предупреждал. Если уцелеете, конечно... Итак, напоминаю, моим

приказам подчиняться беспрекословно. Понятно?

  -   Так точно, господин полковник.

  Ребрин окинул Шорохова подозрительным взглядом, не иронизирует ли тот, но

лицо последнего казалось серьезным.

  - Вы пойдете сразу же следом за мной, - сказал Виктор. - Старайтесь при

этом не спускать глаз с выхода и чуть что - стреляйте. Надеюсь, это

понятно?

  Шорохов кивнул.

  -   Тогда - с Богом!

  Ребрин размашисто перекрестился и, секунду помедлив, скользнул в овальный

проем. Шорохов с автоматом в руках устремился следом. Оставляя после себя

на сиреневом пластике пола комья коричневой грязи, они благополучно

миновали большую часть коридора, и тут зеленая дверь неожиданно скользнула

в сторону и перед ними возникла маленькая тесная комнатенка площадью не

более четырех квадратных метров. Каких-либо предметов внутри этой

комнатенки не наблюдалось.

  "Лифт, что ли?" - подумал Ребрин, с подозрением оглядывая гладкие голые

стены из яркого зеленого пластика.

  - Скорее всего, - подтвердил его догадку Шорохов. - Это лифт. По всей

видимости, дверь в него открывается автоматически, когда кто-либо из

существ к ней приближается.

  Ребрин бросил на Шорохова злобный взгляд.

  - Ваше мнение меня не интересует,- заявил он свистящим от

ярости.шепотом.- Как, впрочем, и ваши зловредные телепатические штучки.

Ясно?- Он на мгновение умолк, чтобы перевести дыхание, и продолжил: -

Кажется, вы уже забыли, о чем я вам только что говорил. Следить за выходом

вы вроде и не собирались.

  Шорохов поспешно отступил назад.

  Ребрин еще какое-то время шепотом матерился, потом, решившись, втолкнул

замешкавшегося Шорохова в комнатенку и вошел сам. Тотчас же дверь за ними

без единого звука забылась, пол дрогнул и лифт стремительно заскользил

куда-то в недра земли.

  Через несколько минут движение постепенно замедлилось, и лифт

остановился. Готовый к любым неприятностям, Виктор взял пулемет

наизготовку, однако возникший перед ними длинный полутемный коридор, по обе

стороны которого редкими вереницами тянулись закрытые двери, был пуст.

  Тишина в этом коридоре стояла какая-то убийственная, как в могиле, а в

тяжелом спертом воздухе висел непонятный, раздражающе кислый запах, более

всего походивший на вонь то ли тухлой моченой капусты, то ли раздавленных

зеленых помидоров. Ребрин поморщился.

  - Скорее! За мной! - скомандовал он и в один рывок очутился возле

ближайшей двери.

  Отворить ее, однако, как он ни старался, ему не удалось. Следующие четыре

тоже оказались на замке. Зато за шестой, незапертой, обнаружился огромный

полутемный зал, под самым потолком которого, вцепившись в длинные

металлические трубы, источая тот самый кислый аромат (в этом помещении

просто невыносимый), висели вниз головой, словно летучие мыши, полчища

крылатых "богомолов". Сотни, тысячи, а может, и десятки тысяч этих особей

тянулись ровными рядами куда-то в туманную красноватую мглу, и даже при

самом горячем желаний представить хотя бы примерное их количество было бы

вряд ли возможно.

  Какое-то время, почти целую минуту, Ребрин и Шорохов оторопело пялились

на это сонное воинство, потом, заметив, что ближайший к выходу "богомол"

задвигал вдруг усиками, Виктор торопливо прикрыл дверь и принялся судорожно

шарить в сумке с гранатами.

  - Что вы собираетесь делать? - поинтересовался Шорохов.

  - Сейчас увидите. - Ребрин вытащил из сумки гранату и посмотрел на своего

напарника.- Люблю, знаете, повеселиться, особенно, когда надо кого-нибудь

убить.

  Шорохов положив ему на плечо ладонь и мягко произнес:

  - Кажется, вы хотите совершить ошибку.

  - Ну так что? - сказал Виктор грубо. - Вам-то какое дело? Я вас

предупреждал.

  - Если вы сейчас переполошите этот муравейник, отыскать генератор нам уже

вряд ли удастся. Неизвестно, сколько ещё существ прячется в этих

подземельях. Подумайте.

  Ребрин подумал

  - Ладно,- сказал он через минуту, кисло улыбнувшись. - Посмотрим что тут

еще есть.

  Он двинулся дальше, и Шорохов, ежесекундно оглядываясь, побежал следом.

  В течение следующих Десяти минут они обнаружили еще четыре забитых

спящими "богомолами" зала, но входить в них, как и в первый, не стали.

  - Что меня больше всего здесь удивляет, - сказал Ребрин, когда они

достигли конца коридора,- так это полное отсутствие какой-либо охраны.

Интересно, чем можно объяснить подобную беспечность?

  - Скорее всего, мысль о возможной диверсии этими существами просто не

рассматривалась. Должно быть, они полагали, что человечество будет

полностью поглощено борьбой со своими страхами и вряд ли кому придет в

голову искать генератор.

  Ребрин с сомнением покачал головой.

  - И все-таки... Меры элементарной предосторожности... Мы здесь уже не

меньше получаса и хоть бы одна тварь попалась нам на глаза. Я, конечно, не

имею в виду спящие пришельцев.

  -   Сплюньте, - сказал Шорохов, невольно озираясь.

  Ребрин послушно сплюнул.

  - Что до меня, - сказал Шорохов, - то я этому только рад... Давайте-ка

лучше посмотрим, что находится за этой последней дверью.

  За дверью оказалась узкая винтовая лестница, ведущая куда-то на нижние

уровни. Спустившись по ней, они попали в низкое сумрачное помещение, вдоль

стен которого тянулись штабеля каких-то неинтересных металлических коробок,

размером со стиральную машинку каждая. Было тут шумно, как в заводском

цеху, откуда-то - то ли снизу, то ли из-за стен, не понять, - доносились

могучие глухие удары, лязг и гудение. Пол под ногами довольно ощутимо

вибрировал.

  - Генератор! - возбужденно крикнул Шорохов. - Я уверен, что это работает

генератор. Он где-то здесь.

  Шорохов принялся озираться, и в этот момент напротив в стене отворилась

вдруг дверь, и оттуда, пятясь, вышел еще один "богомол".

  Ну вот, подумал Ребрин растроенно. Нашему везению пришел, кажется конец.

  "Богомол" между тем, закрыл дверь, повернулся, сделал три коротких шага

и, лишь теперь заметив людей, на какую-то долю секунды замер, потрясенно их

разглядывая. В следующую долю секунды он уже бежал назад, к двери, однако

Ребрин в этой ситуации оказался проворнее. Пулемет в его руках басовито

рявкнул и пришелец, отброшенный выстрелом к стене, медленно осел на пол. Из

его развороченного туловища потекла какая-то отвратительная желтая

жидкость. Запахи тухлой капусты сразу же стали сильнее, и Ребрин снова

поморщился.

  - Ну и гадость! - пробормотал он невольно.- Как в самом захудалом

сортире... Давайте-ка за мной! Скорее!

  Не снимая указательного пальца с курка пулемета, он быстрыми шагами

пересек зал и остановился возле двери, поджидая Шорохова. Тот не спеша к

нему приблизился.

  - Послушайте у меня тут мелькнула одна идейка, - начал Шорохов, слегка

задыхаясь. - Я хотел только...

  - Потом, потом, - оборвал его недовольно Ребрин. - Встаньте, пожалуйста,

вот здесь, у стены. И ради всего святого, не двигайтесь, пока я вам не

велю.

  - Как прикажете.

  Шорохов с независимым видом отошел к стене. Ребрин с шумом вдохнул и

выдохнул воздух, напрягся и, готовый, как всегда, отреагировать на любую

опасность, пинком ноги распахнул дверь. За дверью, однако, поводов проявить

себя он не обнаружил. Там была всего лишь еще одна винтовая лестница,

темная и пустая, и звуки глухих ударов, лязга и гудения, сливавшиеся теперь

в сплошной непрерывный грохот, доносились именно оттуда.

  - Генератор! - снова крикнул Шорохов. - Я уверен, что это генератор. Он

там.

  - Не знаю, как генератор, - сказал Ребрин, поглядев на Шорохова, - но на

ад это очень похоже... Ладно, все равно нам больше некуда идти. Давайте-ка

для начала избавимся от этого пришельца. - Он мгновение помедлил л

самоотверженно произнес: - Вы следите за дверью, а я тем временем спрячу

его где-нибудь за этими ящиками.

  Не откладывая, он тут же подошел к пришельцу, постоял над ним, подавляя

брезгливость, секунды две - три и, задерживая дыхание, схватил "богомола"

за ноги. Ощущение от прикосновения к холодной и сухой шероховатой коже

восторга у него не вызвало. Стиснув зубы, он как можно быстрее оттащил

пришельца в угол, навалил там на него груду металлических коробок и, тяжело

дыша, вернулся к ожидавшему его Шорохову.

  - Все, можно двигаться дальше.

  По широким металлическим ступенькам они спустились в темень вертикального

колодца и там, на самом дне, обнаружили что-то вроде железного люка с

маленькой круглой ручкой у правого края.

  - Так, что это тут у нас?

  Ухватившись за ручку, Ребрин с грохотом отвалил крышку люка в сторону и,

потрясенный видом открывшегося ему зрелища, замер в неподвижности. Прямо

под ним возник невероятно огромный зал-пещера (карстового, по всей

видимости, происхождения), на каменистом дне которого, издавая те самые

глухие удары, лязг и гудение, копошилось десятка полтора машин самых

разнообразных размеров, конструкций и расцветок. Размах производимых тут

работ был, что и говорить, впечатляющ, но не это поразило Ребрина больше

всего. Прямо под собой, на сорокаметровой, примерно, глубине, он увидел

длинное и толстое, как мучной червь, сегментарное белесое тело, более всего

походившее то ли на чудовищно разросшуюся личинку некоего насекомого, то ee

приготовленный к выпечке гигантский хлебный батон. Бока у этого чудовища,

подрагивали, равномерно вздымались и опадали, а с широкого транспортера

прямо в разверзстую пасть непрерывным потоком низвергалась какая-то

желтоватая тягучая масса. Вокруг тела деловито и уверенно сновали целые

подразделения крошечных "богомолов".

  В тот момент, когда, оттесняя Ребрина, к люку за своей порцией

впечатлений полез Шорохов, подача желтоватой массы ва несколько мгновений

прекратилась. Тотчас же из пасти выскользнул длинный оранжевый язык и,

обвившись вокруг ближайшего "богомола", с быстротой молнии втянулся

обратно. На какую-то долю секунды остальные пришельцы замерли, но тут же,

как ни в чем ни бывало, забегали снова.

  Ребрин закрыл глаза.

  Господи, подумал он с отвращением. Ну и мерзость!.. Эх,гранату бы туда...

  - Даже не думайте об этом, - тут же раздался рядом с ним предостерегающий

голос Шорохова. - Только растревожите их понапрасну", Ой, смотрите!

  Шорохов толкнул Ребрина в бок, и тот, открыв глаза, поглядел в указанном

направлении. Поток желтоватой массы снова струился в бездонную пасть, но

Шорохов, конечно же, имел в виду нечто другое. Что именно, стало ясно через

несколько мгновений, после того, как личинка, конвульсивно сократившись,

исторгла вдруг из себя белый яйцеобразный предмет. Тотчас же два стоявших

наготове пришельца, подхватив предмет ва руки, потащили его к одному из

ходов, что во множестве темнели в стенах вдоль всего периметра зала. Пока

Ребрин ошалело смотрел им вслед, белесый монстр, содрогнувшись, порадовал

свое окружение еще одним белым яйцом.

  - Прекрасно! - воскликнул тут Шорохов, снова толкая Виктора в бок и глядя

на часы. - На воспроизводство двух яиц потрачена ровно одна минута. Каково,

а!

  Ребрин пожал плечами. Продолжая с отвращением глядеть вниз, он совершенно

непроизвольно ощупывал сумку с гранатами.

  - Это значит, что в сутки у них получается почти три тысячи, - продолжал

между тем Шорохов. - Ну а сколько в неделю, или даже в месяц - и подумать

страшно-. Конечно, было бы весьма заманчиво сразу же покончить с этим милым

созданием, - добавил он, - но... черти полосатые, лучше бы все-таки

продолжить поиски генератора.

  - Да, вы правы,-согласился Ребрин.

  Какое-то время он сидел неподвижно, потом, нагнугшись, просунул в люк

голову и плечи, замер так на несколько секунд, после чего, вернувшись в

исходное положение, с недоумением посмотрел по сторонам.

  - Ничего не понимаю,- пробормотал он наконец.- Там справа какой-то

железный настил с перилами, но до него метров пять, не меньше.. Ни

лестницы, ни лифта... Черт! Как же они спускаются? Прыгают, что ли - Он

снова посмотрел по сторонам.- Нет, тут где-то должна быть дверь, или... или

я полный идиот.

  Продолжая озираться, Виктор привстал, и в этот самый момент, словно бы в

подтверждение его слов, часть стены справа от них ушла вдруг в сторону и в

светлом прямоугольнике возникло некое приземистое существо, видеть которое

ни Шорохову, ни Ребрину раньше не приходилось. На "богомола" это существо

похоже не было. Еще меньше оно было похоже на человека. Единственный

более-менее подходящий аналог, который можно былo подыскать для него в

земной живности, - сороконожка, чудовищно увеличенная в размерах.

Недостаток освещения не позволял рассмотреть его во всех подробностях, и

только несколько крохотных зеленоватых огоньков (глаза у него такие, что

ли) виднелись в верхней части туловища, да еще под брюхом гусеничного тела,

задняя часть которого, изгибаясь, скрывалась за поворотом, едва-едва

угадывались два ряда коротеньких ножек.

  Пока Ребрин судорожными рывками пытался выдернуть застрявший под крышкой

люка пулемет, "сороконожка", не обращая на людей ни малейшего внимания, уже

ползла мимо них к лестнице - и дальше, вверх по ступенькам. Ее длинное,

похожее на змеиное, тело плавно и грациозно изгибалось на каждом повороте.

  - Не вздумайте стрелять, - прошипев Шорохов. - Он нас не трогает, и -

ладно... По-моему, это робот, - добавил он после секундной паузы.

  Ребрин с удивлением на него посмотрел.

  -   Робот? - переспросил он.

  - А может, и нет, - ответствовал Шорохов, - Быть может, это всего лишь

представитель одной из разновидностей этих пришельцев.

  - Странно. Почему же он тогда так спокойно отнесся в нашему присутствию?

  - Откуда мне знать, - Шорохов как-то задумчиво помолчал секунды две-три и

продолжил: - Должно быть, он нас просто не заметил. А может, не захотел

связываться. Какая, собственно, разница.

  -   М-да, - пробормотал Ребрин.

  Злополучный пулемет уже удобно лежал в его ладонях, но время пускать его

в ход, по всей видимости, еще не наступило. Последние фрагменты змеиного

тела пришельца, салютуя подымавшимися и опускавшимися белыми

пятачками-подошвами ножек, неторопливо скрывались за поворотом.

  - Как бы там ни было, - проговорил Виктор, - а убираться отсюда нужно как

можно скорее. Ну-ка, позвольте. - Закинув пулемет за спину, он нагнулся и

вернул крышку люка на прежнее место. - Вот так-то будет лучше, - сказал он,

выпрямляясь.- Теперь можно двигаться дальше. Я пойду первым, а вы следите

за лестницей и не отставайте.

  Шорохов машинально кивнул. Словно бы размышляя над чем-то, он какое-то

время стоял неподвижно, потом открыл было рот и тут только обнаружил, что

высказывать свои соображения больше некому. Его напарника рядом с ним уже

не было.

  -   Эй, - крикнул он испуганно.

  Тотчас же в дверях возникла могучая фигура Ребрина.

  - Что-нибудь случилось? - поинтересовался Виктор встревоженно, глядя то

на Шорохова, то на лестницу.

  -   Нет, просто у меня появилось одно предложение.

  - Весьма кстати, - заметил Ребрин язвительно. - Сейчас самое время

обсуждать ваши предложения.

  -   Но это касается генератора.

  Ребрин нетерпеливо махнул рукой.

  -   Это что, как-то может помочь в наших поисках?

  -   Нет, но...

  -   Тогда не будем терять время. Идите сюда.

    Вздохнув, Шорохов послушно повиновался.

  - Но это может оказаться очень важным, - пробормотал все же он, но

Виктор, не слушая, уже повернулся к нему спиной.

  Продолжая вздыхать. Шорохов поплелся следом и через несколько секунд,

переступив порог, оказался на железном настиле, том самом очевидно, о

котором ему давеча говорил Ребрин. Плавно изгибаясь, настил тянулся вдоль

всей стены пещеры, и на всем его зримом протяжении не было заметно

какого-либо движения. Только на противоположной стороне в свете красноватых

ламп угадывалось белесое тело еще одной "сороконожки". Здесь, так же как и

внизу, имелись ходы, и к ближайшему из них, прижимаясь к стене, чтобы

кто-либо не заметил их снизу, устремились Ребрин и Шорохов.

  Вскоре, миновав короткий и узкий коридор, они попали в небольшое

квадратное помещение - то ли склад, то ли лабораторию - все пространство

которого было сплошь заставлено всевозможными приборами, аппаратами,

металлическими коробками наподобие тех, что они видели ярусом выше. Над

одним из приборов, согнувшись почти пополам, стоял спиной к выходу крупный

"богомол", и Виктор, не долго думая, тотчас же его пристрелил.

  Убедившись, что второго выхода из этого помещения нигде нет, Ребрин и

Шорохов, вернувшись в зал-пещеру, проникли по железному настилу еще в один

ход, но и там, за исключением все тех же непонятных приборов в тупиковой

комнате, ничего интересного обнаружено не было.

  - Я уже начинаю сомневаться в целесообразности нашего плана, - признался

тут Виктор, угрюмым взглядом обводя помещение комнаты.- Пожалуй, генерал

Кротов был не так ужи неправ, когда говорил о ядерном бомбовом ударе... По

крайней мере, - добавил он, - мы уже располагаем точными координатами этой

базы.- И замолчал, вопросительно поглядев на Шорохова.

  - Что вы имеете в виду? - поинтересовался тот.- Возвращение?

  - Ну да. В противном случае, мы можем бродить в этих подземельях до

второго пришествия.

  - Что ж, - пробормотал Шорохов, - какая-то справедливость в ваших словах

имеется. Однако, должен вам заметить, вы совсем не учитываете того, что

база находится на значительной глубине. Скажите, вы можете дать гарантию,

что ядерный удар уничтожит генератор?

  Ребрин нахмурился.

  - Вы прекрасно понимаете, что нет,- произнесен наконец.

  - То-то и оно, - продолжал Шорохов. - Я хотел бы еще заметить, что, не

зная возможностей противовоздушной обороны пришельцев, вы вряд ли сможете

дать гарантию, что ядерный удар вообще достигнет цели, так?

  -   Так.

  - И единственное, чего мы в таком случае добьемся, так это того, что еще

больше ухудшим свое положение. во-первых, мы не будем иметь ни малейшего

представления, как поведет себя в такой ситуации противник. Представьте,

что будет, если с помощью какого-либо оружия, о котором мы также ничего не

знаем, он нанесет нам ответный удар. Во-вторых, мы лишим себя единственного

нашего преимущества, того самого преимущества, которым в данный момент

располагаем. Я имею в виду внезапность. Понимаете?

  - Да, теперь понимаю, - сказал Ребрин. - Нужно искать генератор. - Он

повернулся к выходу.

  - Погодите,- крикнул тут Шорохов, хватая его за рукав. - Еще несколько

слов, и можно продолжать поиски. - Он мгновение помедлил и стал говорить

дальше: - Видите ли в чем дело. Я бы хотел вас попросить, чтобы, когда мы

найдем генератор, вы его не взрывали. Более того - не стреляли в его

непосредственной близости. Иначе он может выйти из строя.

  -   Чего? - пробормотал Ребрин. - Ну-ка, повторите.

  - Я хочу, чтобы генератор достался нам в целости и сохранности, - сказал

Шорохов торопливо.

  Ребрин посмотрел на него с непередаваемым изумлением.

  - По-моему, вы не в своем уме, - заявил он. - Ведь наша задача именно в

том и заключается, чтобы генератор был взорван. И скажите на милость, что

значит - "не стреляли в его непосредственной близости"? - Ребрин невольно

усмехнулся. - Вы что, предлагаете мне сражаться голыми руками?

  Шорохов отчаянно замотал головой.

  - Ради Бога, поймите. Если мы уничтожим генератор, проблема все равно не

будет решена. Ведь гарантии, что где-нибудь не находится еще один

генератор, мы тоже не может дать. К тому же, останутся сами пришельцы.

Представляете, что будет, если вся эта орава разбежится по всей округе. Да

и опасность применения другого оружия нисколько не уменьшится.

  - М-да, - пробормотал Ребрин озадаченно.- Получается какой-то замкнутый

круг. Но, я вижу, вы уже что-то придумали. Ну-ка, выкладывайте.

  Шорохов самодовольно улыбнулся.

  - Да, есть тут одна идейка, - сказал он, потирая руки. - Очень простая и

очень незатейливая, кстати. Что-то вроде трех копеек.

  - Ну-ну.

  Шорохов выдержал эффектную паузу и наконец объявил:

  - Предлагаю бить супостата его же оружием. Для этого нужно перестроить

психополе генератора на частоту работы головного мозга этих существ. Тогда

их дьявольское изобретение обернется против них самих.

  - Так, очень хорошо,- сказал Ребрин.- Ну а кто будет перестраивать

генератор? Уж не вы ли?

  - А почему бы и нет.

  - Хм, и вы думаете, что сумеете разобраться в их аппаратуре? - Виктор с

сомнением покачал головой.

  - Ну, попытка не пытка.

  - Что ж, - сказал Ребрин, помедлив. - Пусть будет по-вашему. Попробую

действовать по аккуратнее, но не думаю, что это будет легко.

  - Спасибо и на этом, - сказал Шорохов, отвешивая шутливый поклон. -

Кстати, - добавил он после короткого молчания, - надеюсь, вы не забыли, что

я телепат? Дело в том, что недостаток знаний я могу восполнить из голов

наших недругов. Для этой цели мне понадобится хотя бы один живой индивид из

числа обслуживающих генератор.

  - Хорошо, - буркнул Ребрин. - Будет вам живой индивид.

  Шорохов удовлетворенно кивнул.

  - Спасибо еще раз. Ну, теперь можно двигаться дальше. Не говоря больше ни

слова, он повернулся и, чрезвычайно довольный результатом разговора, первым

зашагал к выходу. Ребрин с пулеметом наперевес побежал следом.

  Вернувшись в зал-пещеру, они обнаружили, что проводящиеся там работы идут

своим чередом, гигантская личинка продолжает исправно исторгать из

себя-белые яйца, а железный настил по-прежнему пуст, даже "сороконожка",

замеченная ими несколько минут назад на противоположной его стороне,

куда-то исчезла.

  В течение следующего получаса они обследовали еще с десяток боковых

ответвлений, но все они, как и первые два, далеко не вели, заканчиваясь,

как правило, комнатами, набитыми всяческой аппаратурой.

  - Я, конечно, далек от мысли, что нам удастся легко отыскать генератор, -

сказал Ребрин, - но, по-моему, мы и до второго пришествия не управимся.

  - Как знать, как знать, - проговорил Шорохов. - Быть может, нам повезет,

когда мы потеряем последнюю надежду. Смотрите, этот очередной ход кажется

немного выше и шире, чем все предыдущие. Обнадеживающие признаки, не правда

ли?

  Не отвечая, Ребрин заглянул в провал этого хода и, убедившись, что там

нет ничего подозрительного, скользнул внутрь, не забыв перед этим

пригласить Шорохова следовать за собой. С первых же шагов стало ясно, что

впереди их ждет не очередная тупиковая комната, а нечто другое. Пройдя по

не очень длинному, освещенному тусклыми красными лампами тоннелю, они

обнаружили узкую и короткую - в два пролета - лестницу, спустившись по

которой, попали в просторное и абсолютно пустое помещение, совершенно

непонятно для чего предназначенное. Миновав его как можно скорее, они снова

оказались в коридоре. Этот коридор был шире и явно длиннее, чем все

предыдущие, - о его протяженности можно было судить лишь приблизительно,

так как конец его, теряясь в туманной красноватой мгле, был совершенно

неразличим.

  Здесь им тоже стали попадаться боковые ответвления, но почти все они,

добросовестно обследованные Ребриным, заканчивались темными и пустыми

комнатами, лишь в одной из которых обнаружились обитатели - три упитанных

богомола, с аппетитом пожиравшие труп своего собрата. Прежде чем "богомолы"

успели как-либо отреагировать на появление человека, Виктор разрядил в них

весь магазин, превратив всю эту простодушную компанию в отвратительное

крошево из рук, ног и прочих частей тела, перемешанных настолько, что

разобрать, кому что принадлежало, было теперь практически невозможно.

  Однажды одно из боковых ответвлений привело их в огромный зал. Был он

битком набит ползающими туда-сюда "сороконожками". В течение нескольких

минут Ребрин и Шорохов наблюдала за этими перемещениями со всем возможным

вниманием, но так и не найдя им сколь-нибудь вразумительного объяснения,

вернулись назад, в коридор, чтобы продолжить прерванные поиски.

  Постепенно помещения, попадающиеся им на пути, стали снова приобретать

все более и более обжитой вид. Появилась кой-какая обстановка: какие-то

мерцающие разноцветными огоньками стенды вдоль стен, металлические коробки,

аппаратура, - поодиночке и группами начали попадаться куда-то спешащие

пришельцы-"богомолы". Одиночек Ребрин, как правило, убивал (если, конечно,

позволяли обстоятельства), а от групп приходилось прятаться в боковых

коридорах.

  Наконец наступил момент, когда неровная поверхность стен из грубых

скальных пород сменилась гладким цивильным пластиком желтого и сиреневого

цветов.

  - По-моему, мы все-таки на правильном пути, - заметил Шорохов, не

слишком, правда, уверенно, и посмотрел в конец коридора, где стены вроде бы

расширялись и где смутно проглядывался ряд широких дверей по правую

сторону.

  - Очень может быть, - пробормотал Ребрин. - Во всяком случае, мне хочется

в это верить.

  Он машинально поправил на плече ремень пулемета и вдруг замер в страшно

неудобной позе с поднятой в шаге ногой. Вывернувший из-за угла пришелец,

заметив людей, тоже замер, и в этот момент Виктор чисто рефлекторно нажал

на спусковой крючок. Отдаленный шум проводящихся в зале работ уже не мог

заглушить звуки выстрелов, и они прогремели, как праздничная хлопушка,

гулко и отрывисто.

  - Паскуда! - выругался Ребрин, быстро оглядываясь по сторонам.

  Какой-либо опасности он не заметил, тем не менее он был уверен, что сюда,

привлеченные стрельбой, уже спешат приятели этого незадачливого пришельца.

  Сам пришелец, истекая желтой жидкостью из нескольких рваных дыр в груди,

все еще заваливался на сиреневый пластик пола, а Ребрин, проклиная

невезение, уже бежал мимо него к ряду дверей, страстно желая, чтобы

вожделенный генератор оказался за одной из них. Шорохов, не отставая, бежал

следом.

  Как назло, первые три двери оказались на замке, и только четвертую

удалось открыть. У дальней стены просторного зала, который обнаружился за

этой дверью, они увидели громадный полукруглый пульт, сплошь пестревший

многочисленными, разноцветными лампочками, кнопками, шкалами каких-то

приборов. Перед пультом стояли два круглых вращающихся табурета, и на одном

из них сидел спиной к выходу рослый пришелец в пластиковом, кажется, шлеме.

Ни выстрелов, ни шума, произведенного Ребриным и Шороховым, он, по всей

видимости, не слышал, так как в момент появления людей никак на это не

отреaгировал.

  Мысленно поблагодарив его за такую беспечность, Ребрин направил на

пришельца ствол пулемета, и в этот момент Шорохов сильно ударил его снизу

вверх по руке.

  - Не стреляйте! - закричал он. - Не надо! Он мне нужен живым! Мы же

договорились.

  Но было поздно, Ребрин уже нажал на спусковой крючок, и пулемет в его

руках басовито рявкнул. К счастью, не задев пришельца, пуля с визгом ушла в

потолок.

  Прозвучавший выстрел не услышать, конечно же, было нельзя. Сорвав с

головы шлем, пришелец оглянулся, и в то же мгновение все его четыре руки

замелькали над рядами каких-то клавиш. Тотчас же в глубинах подземелья

отчетливо завыла сирена.

  -   Черт бы тебя побрал! - прорычал Ребрин.

  Пулемет в его руках снова рявкнул, и одна из рук пришельца, отстреленная,

отлетела, кувыркаясь, к стене. Пришелец отчаянно завизжал.

  - Только не убивайте, только не убивайте, - снова вывихнул Шорохов.

  Однако какой-либо необходимости в этом возгласе уже не было, так как

Ребрин уже и сам успел сообразить, что к чему, да и пришелец, полностью

поглощенный своей особой, явно потерял интерес ко всякому сопротивлению.

Жалобно скуля, он пополз к стене, неловко отталкиваясь всеми оставшимися

у него конечностями. После него на сиреневом пластике пола оставался

влажный желтый след.

  - З-зараза! - процедил Ребрин, борясь с непреодолимым, казалось бы,

желанием разрядить в пришельца весь магазин.

  А Шорохов между тем уже шагал к пульту.

  - Так это и есть генератор? - крикнул ему вслед Ребрин.

  - Пульт управления, - пояснил тот, не оборачиваясь.

  - Понятно, - пробормотал Ребрин. - А где же генератор? - Он посмотрел на

пульт и, не дожидавшись ответа, снова заговорил: - Вы все-таки думаете, что

успеете в нем разобраться?.. - Он скептически улыбнулся. - Не пройдет и

минуты, как сюда сбежится вся ихняя шайка.

  - Ну, это уже ваши проблемы.

  - М-да, быстро же вы все распределили.

  Не говоря в ответ ни слова. Шорохов пожал плечами и склонился над

пультом. В эту минуту он был удивительно похож на огромную хищную птицу,

которая, паря в небесах, высматривает себе добычу. Секунды три-четыре

Ребрин с какой-то странной смесью недоверия и надежды разглядывал его,

затем с чувством сплюнул прямо на пол и, качая головой, поплелся к дверям.

  По дороге он бросил угрюмый взгляд в сторону пришельца, но этим все и

ограничилось. Пришелец явно не желал выказывать каких-либо враждебных

действий. Молчаливый и неподвижный, как затаившийся в засаде паук, он

сидел, сжавшись в комок, в дальнем углу, и только усики на его макушке едва

заметно подрагивали.

  Подойдя к двери, Ребрин слегка ее приоткрыл и, выругавшись, тут же

захлопнул.

  - Ну вот, - произнес он с досадой. - Что и требовалось доказать. Вся

бригада спешит засвидетельствовать вам свое почтение.

  Нащупав задвижку, он торопливо запер дверь, и в то же мгновение с той

стороны настойчиво забарабанили. Ребрин нахмурился.

  - Ну! Скоро вы там? - крикнул он, повернувшись к Шорохову.

  Тот не ответил.

  Пошарив вокруг глазами, Ребрин заметил у дальней стены две массивные

металлические коробки и, кряхтя и матерясь, передвинул их к двери. Потом он

снова поглядел на Шорохова..

  - Что же вы не отвечаете? - сказал он недовольно. - Я же вас спрашиваю.

  Шорохов раздраженно махнул в его сторону рукой и торопливо забормотал:

  - Ради Бога, дайте мне еще несколько минут... Так, что это тут у нас?

Преобразователь?.. Да, точно, преобразователь... А это тогда что?

Загогулина какая-то. Синхронизатор, что ли?.. Черти полосатые! Ничего не

понимаю... А-а, это же... Черт! Теперь мне все понятно. Да-да, все ясно...

Эй, тащите сюда этого ублюдка. Только не бейте его, а то еще, не дай Бог,

убьете, и тогда наш план рухнет.

  Тут только Ребрин обратил внимание на то, что по ту сторону дверей стоит

полная тишина, а по эту - сидящий в углу пришелец, как-то полопавшись,

издает длинные и замысловатые серии щелкающих звуков.

  -   Ах ты тварь! - заорал Ребрин, дико вращая глазами.

  - Только не бейте, только не бейте,- сразу же крикнул за его спиной

Шорохов.

  Пришелец тотчас же замолчал, сжался, и его усики беспокойно заколыхались.

  -   Насекомое! - прорычал Ребрин.

  Схватив "богомола" за холодную, как лед, ногу, он почти без усилий

потащил его к Шорохову. Тот уже бежал ему навстречу.

  В этот момент в дверь ударили чем-то тяжелым, и дверь ощутимо затряслась.

  -   Скорее, скорее, - пробормотал Шорохов.

  Кое-как они привязали пришельца к одному из табуретов и напялили ему на

голову шлем. В дверь между тем уже били не переставая.

  -   Все, - сказал Шорохов. - Следите за выходом.

  Ни слова не говоря, Ребрин послушно бросился к двери и с разбегу

навалился на нее всей тяжестью тела. Будем надеяться, подумал он, этот

пластик прочнее, чем кажется на первый взгляд. Словно бы оспаривая это

предположение, с той стороны еще какое-то время продолжали настойчиво

наносить удары (без всякого, впрочем, успеха), потом они все-таки

прекратились и за дверью снова наступила полная тишина. Это заставило

сердце Виктора сжаться от нехорошего предчувствия. Он снова прислушался и

после некоторого колебания, так, на всякий случай, отошел в безопасное

место, к стене.

  Шорохов между тем продолжал колдовать над пультом.

  - Так, эту ручку мы повернем на четыре деления,- бормотал он вполголоса.

- А этот тумблер... Этот тумблер мы переведем... Нет, мы пока не будем

трогать этот тумблер... Мы лучше оставим его в покое, а вместо этого

проверим частотные характеристики.

  Ребрин отвернулся и, переключившись на какую-то слабую возню на той

стороне, стал машинально разглядывать зеленое покрытие двери. Спустя

некоторое время он вдруг заметил на уровне своих, глаз быстро

разрастающееся малиновое пятно. Пока он лихорадочно соображал, что бы это

могло значить, в центре пятна возник крохотный бугорок и в воздухе появился

неприятный запах горелого пластика. Так, ясно. Прижавшись к стене, Ребрин

стал наблюдать дальше. Вскоре бугорок, превратившись в малиновый пузырь с

кулак величиной, лопнул, и в комнату ворвался и вонзился в потолок тонкий

ослепительно-белый луч. По двери и с потолка побежали плотные капли

расплавленного пластика, запах горелого тотчас же стал сильнее, и Ребрин

невольно поморщился. Потом луч исчез и малиновое пятно неторопливо поползло

вниз.

  Да, подумал Ребрин, внутренне содрогаясь. Намерения пришельцев ясны как

божий день. Сейчас они вырежут кусок, а затем перестреляют вас, как

попавших в западню крыс. Хорошо еще, что они не догадались вырезать засов.

  Он с надеждой поглядел на своего напарника, но тот все еще копался в

пульте. Вид у Шорохова, правда, был самый оптимистичный. Он уверенно щелкал

тумблерами, нажимал на какие-то кнопки, крутил ручки. Потом у него,

наверное, возникли все же некоторые трудности, потому что он вдруг

повернулся к пришельцу и, сдвинув брови, принялся пристально на него

смотреть. Через несколько секунд, получив, должно быть, всю интересующую

его информацию, он возобновил манипуляции над приборами. Ребрин вздохнул.

  Малиновое пятно между тем, оставляя после себя узкую неровную щель,

продолжало неуклонно ползти вниз. Время от времени, разрезая очередной

кусок пластика, ослепительно-белый луч врывался в комнату, и всякий раз он

был направлен в потолок. Должно быть, манипулировавшие им пришельцы,

рассчитывая на благополучный для себя исход, опасались повредить

оборудование, которым все еще надеялись воспользоваться.

  - Знаете что, - крикнул Ребрин, подумав, - приготовьте-ка на всякий

случай гранату. Если эти твари все-таки ворвутся сюда, взрывайте пульт к

чертовой матери. Вы слышите?

  - Да, да, - ответил Шорохов рассеянно. - Не думаю, однако, что до этого

дойдет.

  - Не думаю, не думаю, - проворчал Ребрин. - Делайте, что вам говорят.

  Отвернувшись, он поглядел на дверь и с неудовольствием отметил, что

неровная вертикальная щель уже успела превратиться в перевернутую букву

"Г", а малиновое пятно, изменив направление, движется теперь горизонтально

- справа налево. Каких-либо ответных действий в данный момент Виктор

предпринять не мог, и потому он стоял не двигаясь, терпеливо выжидая более

благоприятной ситуации.

  Примерно через минуту, когда конец неровной щели, замыкая квадрат,

соединился с началом, с той стороны по двери дважды с силой ударили. Тотчас

же вырезанный кусок пластика, кувыркаясь, полетел в комнату, во еще до

того, как он коснулся поверхности пола, Ребрин, не раздумывая ни секунды,

швырнул в квадратное отверстие две гранаты, после чего, подождав, когда они

взорвутся, бросил еще одну.

  - Жарковато, однако, - крикнул он, повернув к Шорохову покрытое легкой

испариной лицо. - Как там у вас дела? Долго ли еще?

  - Все,- ответил наконец Шорохов, с шумом выдыхая воздух.- У меня все

готово. Включаю.- Тотчас же его пальцы пробежались по рядам каких-то белых

и широких, как на аккордеоне, клавиш, и Шорохов, издав удовлетворенное

восклицание, выпрямился, и, пятясь, сделал несколько шагов назад.- Все,-

повторил он.- Теперь нам остается только ждать.

  Ребрин с надеждой повернулся к двери, прислушался, но кроме каких-то

непонятных - не то стонов, не то всхлипов - звуков, раздававшихся на той

стороне, ничего определенного разобрать не удалось. Потом эти звуки

совершенно неожиданно смолкли, тишина стала полной, и Виктор сразу же

насторожился. Казалось, он был готов ко всяким неожиданностям, однако,

когда через две-три секунды на той стороне не менее сотни глоток вдруг

отчаянно завизжали, невольной дрожи сдержать он все же не смог. Краем глаза

он заметил, что и Шорохов, и пришелец отреагировали на эти вопли подобным

же образом. Первый как-то конвульсивно дернулся, а второй, замерев, как

забившийся в щель таракан, издал несколько щелкающих звуков, и его усики

снова беспокойно заколыхались. Не нравится, паскуда?

  Прижимаясь к стене, Ребрин помахал перед дырой стволом пулемета, но

каких-либо ответных действий с той стороны, однако, не последовало.

  - По-видимому, им сейчас не до нас, - заметил Шорохов глубокомысленно. Он

стоял уже рядом и, с интересом наблюдая за манипуляциями Ребрина, явно

ожидал продолжения.

  - Вполне возможно, - подтвердил тот.- Не желаете ли убедиться сами?

  -   Да нет. Пока что не испытываю подобного влечения.

  - Как хотите.

  Пожав плечами, Ребрин махнул стволом пулемета еще раз, после чего,

перекрестившись, поглядел через дыру на то, что творилось за дверью, в

коридоре. Почти целую минуту он стоял без малейшего движения, потом, когда

сгоравший от нетерпения Шорохов принялся толкать его в бок, он оторвался

наконец от дыры, сделал шаг в сторону и, привалившись спиной к стене,

медленно осел на пол. На его висках блестели крохотные капельки пота, по

липу разливалась мертвенная бледность.

  -   О, Боже! - прошептал он. - Боже!!.. Боже мой!

  Ошарашенно поглядев на него, Шорохов сунулся было к двери, но Виктор,

вовремя схватив его за штанину, торопливо оттащил в сторону.

  - Не надо! - прохрипел он. - Ради всего святого, не смотрите туда...

Пожалуйста... Нельзя... Нельзя это.

  - Вот еще. - Шорохов вцепился в руку Ребрина, но оторвать ее от себя не

смог. - Да отпустите же наконец! - закричал он. От возмущения лицо и шея у

него пошли обильными красными пятнами.- Вот ведь вандал какой! - крикнул он

с отчаянием. - Отпустите, я говорю!

  Однако Ребрин, чудовищным усилием вернув себе душевное равновесие,

продолжал упорно стоять на своем.

  - Ради Бога, - сказал он проникновенным голосом. - Послушайте меня

внимательно. Туда, - он ткнул пальцем в сторону дыры, - нельзя. Понимаете?

Нельзя.

  - Ладно, - проворчал Шорохов после короткой паузы, в течение которой без

всякого успеха трепыхался в руках Виктора. - Раз вы так настаиваете - что

ж, пусть будет по-вашему. - Он недовольно подвигал плечами, и Ребрин его

отпустил. - Только не рассчитывайте теперь на мое дружелюбие, - добавил он

мстительно.

  Ребрин невольно усмехнулся.

  - Значит, с этой минуты у нас разные горшки и песочницы?

  Не считая нужным уточнять истину в этом вопросе, Шорохов какое-то время

молча сплетал и расплетал пальцы рук, потом, нахмурив брови, принялся

пристально на Виктора смотреть. Через несколько секунд его лицо озарилось

ехидной улыбкой.

  - Фи! - произнес он наконец. - И эта чушь смогла вас так напугать?..

М-да. Ни за что бы не поверил.

  Он окинул Ребрина снисходительным взглядом и, качая головой, поплелся

обратно к пульту.

  -   Телепат чертов, - пробормотал тот сконфуженно.

  За дверью между тем вопли постепенно смолкали и вскоре, минуты через две,

стихли совсем. Наступила тишина.

  - Как вы думаете, - первым нарушил молчание Ребрин, - сколько времени мы

еще проторчим в этой конуре?

  Шорохов не ответил. Сидя на одном из табуретов, он, казалось, бездумно

разглядывал пространство перед собой; он не двигался, и только пальцы его

нервно барабанили по поверхности пульта.

  - Да будет вам, - сказал Ребрин. - Обижаетесь на всякую ерунду. Вроде как

мышь на крупу. А должны, наоборот, радоваться, что у нас все получилось. -

Он замолчал и поглядел на пришельца. - Этот индивид... Он все еще нужен

вам?

  - Можете его пристрелить, - ответил Шорохов, не оборачиваясь.

  - С удовольствием. - Ребрин потянул из-за спины пулемет, но вдруг

передумал и вытащил из чехла на поясе армейский штык-нож. - Жалко на него

патроны тратить, - пояснил он, выправляясь к пришельцу.

  А тот уже, по всей видимости, сообразил. Что его в ближайшее время

ожидает. Он вдруг судорожно задергался, пытаясь освободиться от опутывающих

его веревок, но верёвки держали крепко, и тогда он угрожающе запищал,

обнажая в бессильной ярости два ряда мелких и, должно быть, очень острых

зубов.

  - Чует кошка, чье мясо съела, - произнес Ребрин со злорадством. Он

секунды три-четыре стоял неподвижно, потом неторопливо занес над головой

пришельца штык-нож и вдруг, опустив руку, совершенно неожиданно признался: -

Не могу. - И посмотрел на Шорохова, который с любопытством за ним наблюдал.

- Думайте, что хотите, но убивать его я не буду. Жалкий он какой-то.

  На лице Шорохова снова появилась ехидная усмешка.

  - Вот так-так, - произнес он.- Представитель человечества в лице Виктора

Ребрина, осознав весь ужас братоубийственной войны, протягивает руку дружбы

представителю инопланетного разума. - Он хохотнул. - Не ожидал я от вас

таких приступов сентиментальности... Э-э.- Вам ассистенты не нужны?

  - Смейтесь, смейтесь, - проворчал Ребрин. - Но все равно, убивать его я

не буду. Пусть лучше сам свою смерть найдет.

  Подойдя к двери, он отодвинул коробки в сторону, после чего, вернувшись к

пришельцу, перерезал на нем веревки.

  -   Ну, топай, пока я не передумал.

  Пришелец секунду-другую сидел неподвижно, затем, словно бы еще не веря в

чистоту намерений Виктора, сполз на пол и вдруг, не вставая, как-то

по-паучьи перебирая всеми конечностями, побежал - сначала медленно, потом

все быстрее и быстрее - к выходу. Ребрин и Шорохов захохотали одновременно.

  -   Давай-давай. Расскажи приятелям, что их ожидает.

  Не снижая скорости, пришелец приблизился к двери, распахнул ее и, ни

секунды не раздумывая, скользнул в зловещую красноту. Было слышно, как он

удаляется, дробно топоча по полу.

  - Что ж, - сказал Шорохов. - Можете смело помещать свой поступок в

копилку добрых дел. Быть может, он вам когда-нибудь зачтется..

    Ребрин с легким раздражением на него посмотрел.

  - Мне начинает казаться, - заметил он, - что ваш солдатский юмор никогда

не иссякнет.

  - Разумеется, - согласился Шорохов. - Ведь его источник находится в вашей

голове.

  -   Боже! Как же вы мне надоели!

  Не говоря больше ни слова, Ребрин направился к двери, и в этот момент

стихший было в коридоре топот пришельца снова усилился и через пару секунд

в дверном проеме возник и он сам. Было такое впечатление, будто бы за ним

гнались все чудовища мира. За считанные мгновения он захлопнул дверь, запер

ее на задвижку и, коротко взвизгивая, пулей промчался мимо оторопевшего

Ребрина в дальний угол, где и замер, сжавшись в комок, как затаившееся в

норе насекомое.

  - Черт бы тебя побрал! - проговорил Виктор с изумлением. Он бросился к

двери и с опаской поглядел через дыру на то, что так перепугало пришельца.

- Ну и ну!- пробормотал он, отшатнувшись. - Такое даже из кубиков не

составишь. - Он посторонился, уступая место Шорохову, и с чувством

произнес: - Да, фантазия у этих тварей будь здоров.

  Шорохов не ответил. Минуты полторы он не двигался, наблюдая, потом

наконец отстранился и медленно, как бы в глубокой задумчивости, повернул к

Ребрину очень бледное и очень серьезное лицо, на котором даже намека на

недавнюю иронию найти теперь было нельзя.

  - Ну и каковы ваши впечатления? - поинтересовался у него Виктор,

насмешливо улыбаясь.

  - Ничего, - ответил Шорохов сдержанно. - Очень милое создание. Вы не

могли бы бросить туда гранату?

  - О, это сколько угодно. - Ребрин тотчас же полез в сумку, вытащил две

гранаты и, по-прежнему улыбаясь, швырнул их одну за другой в квадратное

отверстие. - Вы удовлетворены? - спросил он, когда за дверью прогремел

сдвоенный взрыв.

  - Вполне.

  - Тогда,- Ребрин поглядел на пришельца,- давайте подумаем, как нам

поступить с этим индивидом.

  Шорохов тоже посмотрел на пришельца и неуверенно произнес:

  -   Можно его пристрелить... Или зарезать.

  - Очень хорошо, - сказал Ребрин. - Однако у меня есть другой вариант. Мы

можем захватить его с собой в качестве трофея. - Он помолчал не определенно

улыбаясь, и добавил: - Для опытов.

  - Мне все равно, - заявил Шорохов равнодушно. - Делайте с ним, что

хотите.

  Он двинулся к пульту и вдруг замер, потрясенный видом возникшего перед

ним зрелища. Прямо посередине зала, в воздухе, появилось вдруг какое-то

непонятное мерцающее облако в форме правильного шара. На его поверхности

часто вспыхивали и гасли крохотные серебристые искорки, а внутри, в ореоле

почти неразличимого желтоватого свечения, Ребрин разглядел призрачные

очертания вроде бы женской фигуры с младенцем на руках.

  - Господи! - пробормотал он пораженно.- Это что еще такое?

  Тут очертания женской фигуры начали таять, само облако заколебалось и

вскоре, секунд через пять, полностью растворилось в воздухе. Ребрин и

Шорохов посмотрели друг на друга с изумлением.

  - Вы видели? - проговорил Ребрин быстро. - Что это было? Женщина

какая-то.

  Изумления во взгляде Шорохова тотчас же стало больше.

  - Вы видели там женщину? - сказал он с недоверием.

  - Ну да, женщину. А вы разве видели что-то другое?

  Шорохов кивнул.

  - Странно,- сказал Ребрин. - Что же вы там видели?

  - Не скажу, - произнес вдруг Шорохов с неожиданной твердостью. Он

поглядел на опешившего Ребрина я, смягчившись, добавил: - Это касается

только меня. Понимаете?

  - Нет, - признался Ребрин.- Разве может такое быть - один видит одно, а

другой - другое?

  Шорохов пожал плечами.

  - Чего только... - начал было он и вдруг замолчал, потому что глядевший

поверх его головы Ребрин как-то неожиданно напрягся и тихо, одними только

губами, произнес:

  - Стойте! Не двигайтесь!

  Шорохов тотчас же замер, а Ребрин, затаив дыхание, принялся очень

осторожно тащить из-за спины пулемет. Забытый ими пришелец уже не сидел, он

стоял, а в его руках тускло поблескивал вороненый ствол акээма, так

беспечно оставленного Шороховым без присмотра. Мимика физиономии пришельца

была совершенно непонятна, однако однозначность его намерений вряд ли могла

вызывать сомнения.

  - Вот ведь паскуда какая! - пробормотал в сердцах Ребрин. Он все еще

тащил из-за спины пулемет, думая при этом с тоской, что будь он сейчас

один, то действовал бы совсем по другому.

  И тут совершенно неожиданно Шорохов объявил:

  - Он не будет стрелять.

  - Заткнитесь, - бросил ему Ребрин, едва сдерживая в себе клокочущую

ярость.

  - Он не будет стрелять, - повторил Шорохов упрямо и, повернувшись к

пришельцу, добавил: - Он хочет нас взять живыми. Для опытов.

  Сделав чудовищное усилие, Ребрин заставил себя говорить спокойно.

  - Как бы там ни было, - проговорил он, - резких движений лучше не делать.

  Тем временем пришелец, угрожающе пощелкивая, принялся боком перемещаться

в сторону пульта. Когда ему осталось преодолеть не более двух метров,

автомат в его руках неожиданно обмяк, словно бы сделанный из мягкого теста,

деформировался и через пару мгновений превратился в какое-то жутко

неприятное существо с фиолетовой шкурой и огромной алой пастью в три

четверти тела. Пришелец взвизгнул, а существо, не издав ни единого звука,

стало невероятно быстро, прямо на глазах, натягиваться, как чулок, на одну

из его рук.

  -   Скорее! В сторону! Да отойдите же, черт возьми!

  Не дожидаясь, когда Шорохов отреагирует, Ребрин оттолкнул его, и в этот

момент пришелец, нелепо изогнувшись, одним движением могучих челюстей

откусил себе руку, после чего, жалобно скуля, побежал прочь. Фиолетовый

монстр с быстротой молнии бросился следом. Уже у самой двери,

настигнув-таки "богомола", он с громким чавкающим звуком, как удав,

вцепился ему в ногу. Пришелец снова завизжал, дернулся, отбиваясь, но

стряхнуть с себя существо не смог. Через несколько секунд на полу у дверей,

булькая и сопя, уже ворочалось что-то огромное и бесформенное, из пасти

которого торчали подрагивающие усики неудачника-"богомола". Вскоре и они

исчезли.

  - Да стреляйте же вы наконец! - закричал тут Шорохов.

  Тогда только в руках у Ребрина загрохотал пулемет.. За считанные

мгновения крупнокалиберные пули, взрываясь в теле монстра, превратили его в

отвратительное месиво из фиолетового, желтого и зеленого, а все стены, пол

и даже потолок в той части комнаты тотчас же покрылись мерзкой слизью таких

же цветов. Вдобавок ко всему оттуда потянуло удушающим смрадом

разлагающейся плоти.

  - Ну и мерзость! - пробормотал Ребрин, бросая раскалившийся пулемет под

ноги. - Врагу не пожелаешь. - Он сел прямо на пол и, шумно отдуваясь,

принялся рукавом отирать пот со лба.

  Шорохов с сочувствием на него посмотрел.

  -   Да, эстетичным это зрелище никак не назовешь.

  - Что верно, то верно, - согласился Ребрин. Он секунды две-три помолчал и

неожиданно признался: - Не знаю, как вам, а мне что-то от вида этих

инопланетных тварей становится как-то не по себе... Нервы сдавать начали,

что ли. - Он вздохнул и, покосившись на месиво у дверей, добавил: - Скорей

бы уже все это кончалось.

  Шорохов, соглашаясь, кивнул, и в этот момент они оба снова замерли,

потому что посередине комнаты снова начало конденсироваться давешнее

серебристое облако с очертаниями женской фигуры внутри. -

  - Ну а что вы видите теперь? - поинтересовался Шорохов. - Опять женщину?

  Не торопясь с ответом, Ребрин встал, осторожными шагами приблизился к

облаку и сквозь мерцающую серебристыми искорками поверхность принялся

вглядываться в его глубину. Разнообразие цветов с этой позиции- показалось

ему более богатым, и он решил, что именно поэтому очертания женской фигуры

стали теперь почти неразличимы. Все же он сказал:

  -   Да, там опять эта женщина. У нее ребенок на руках.

  - Понятно, - пробормотал Шорохов рассеянно, он тоже подошел и встал рядом

с Ребриным. - Очень интересное, надо сказать, явление, - заметил он через

некоторое время.

  - И вы, конечно же, опять видите в нем что-то другое.

  Шорохов молча кивнул и вдруг, протянув вперед руку, прикоснулся к

серебристой поверхности. Ребрин в испуге отшатнулся, однако ничего опасного

не произошло, и тогда Виктор рискнул последовать примеру товарища. Он

почувствовал, будто бы что-то мягкое давит ему на ладонь, затем ощутил

слабое покалывание, и ладонь у него слегка онемела.

  - Что же это такое?-проговорил он озадаченно.

  Шорохов, казалось, его не услышал. Вряд ли он вообще что-либо слышал в

эту минуту. Он стоял, погруженный в глубокую задумчивость, а его

неподвижный взгляд устремлялся в разноцветную глубину облака.

  - Удивительное совпадение,- бормотал он вполголоса. - Почти

невероятное... Однако все факты налицо: частичная материализация,

предполагаемый источник, предмет материализации... М-да, очень интересное

явление. - Он поглядел наконец на Ребрина и все еще с сомнением произнес: -

Кажется, природу этого явления будет нетрудно объяснить... Если я не

ошибаюсь, оно сейчас снова исчезнет.

  Словно бы в подтверждение его слов, облако интенсивно заколебалось и

через несколько мгновений, так же как и в первый раз, полностью

растворилось в воздухе.

  Ребрин, ожидая объяснений, вопросительно посмотрел на Шорохова.

  - Все очень просто, - объяснил тот. - По всей видимости, частота, на какой

работает сейчас генератор, материализует не только страхи пришельцев, но и

- по-прежнему - мысли людей. Только на этот раз не злые, как раньше, а

наоборот, - светлые и хорошие. Если бы не это случайное совпадение, -

добавил он, улыбаясь,- я бы никогда не догадался, что генератор можно

использовать в таких целях.

  - Не понял. Что вы хотите этим сказать? - проговорил Ребрин, глядя на

Шорохова, но теперь уже с удавлением.

  - То, что мы сейчас видели, продолжал тот, не обратив на вопрос Виктора

ни малейшего внимания, - очень мне напоминает обыкновенную человеческую

мечту. Ту самую мечту, что живет у каждого из нас в подсознании. У всех она

разная - потому-то мы и видели не одинаковые картины.

  - Хм, - пробормотал Ребрин озадаченно, - светлое и хорошее. То-то я

чувствую, в последнее время каким-то мягкотелым стал. Даже пришельца не

смог пристрелить. - Он умолк на пару мгновений и с воодушевлением произнес:

- Значит, этот генератор может создавать все, что угодно?

  - Все, что угодно, - подтвердил Шорохов.

  - И даже этих... мужиков, которые с крыльями?

  - И даже мужиков, - проговорил Шорохов. - Э-э... Каких, собственно,

мужиков? Ангелов, что ли?

  - Ну да, так их называют. Представьте, мы вылезаем на поверхность, а там

везде ангелы летают.

    Шорохов представил.

  - Здорово? - сказал он, глядя на Ребрина с невольным уважением. - Такое

даже Пушкин не придумал бы. - Он засмеялся.

  - А еще я хотел спросить,-сказал Ребрин, мечтательно улыбнувшись, - можно

ли сделать так, чтобы все наши желания тут же исполнялись?

  Шорохов посмотрел на Ребрина с уважением, которое теперь граничило с

благоговением.

  - Да вы просто гений! - воскликнул он. - Конечно же, это можно сделать.

Достаточно на психополе генератора наложить вибрацию желания, и тогда -

задумывайте все, что ни захотите... Собственно, мы можем заняться этим

прямо сейчас. Этот шлем... Вы сумеете надеть его на голову?

  -   Мелковат вроде бы, но попробую.

  Кивнув, Шорохов направился к пульту, а Ребрин, глядя ему вслед, с

облегчением подумал, что теперь-то, кажется, настала пора, когда можно и

повеселиться.

                                  ЭПИЛОГ

  Благодаря ясной солнечной погоде, веселье не затихало уже четверили день.

Где-то за домами, почти не умолкая, хлопали холостыми выстрелами пушки, и в

безоблачном небе, как новогоднюю ночь, распухали яркие шары разноцветных

салютов. Внизу же, со стороны центральной улицы, к зданию Штаба

Национальной Обороны двигалась шумная разношерстная компания

"фиглярствующих и орущих людей - то ли потешных ряженых, то ли сообщество

обыкновенных пьяниц. Цепь их перемещения была совершенно очевидна - посреди

площади, как небольшой желанный бастион, возвышалась исполинская винная

бочка. Вокруг этой бочки под непрекращающимся дождем материализующихся

прямо из воздуха серпантина и конфетти лежал вповалку самый разнообразный

люд: солдаты, офицеры, какие-то гражданские лица, непонятно откуда и когда

появившиеся, лешие, русалки, водяные и всякая прочая дружелюбная нечисть.

Время от времени то там, то здесь кто-нибудь из них, все еще подавая

признаки жизни, вяло приподнимался, мутными глазами обводил окрестности и,

вконец обессилев, валился обратно на землю.

  А на самой бочке, свесив вниз ноги и обнявшись, как закадычные

друзья-товарищи, сидели два обнаженных человека: Бахус - главный пьяница

Эллады, и Николай Васильевич Шорохов - современный ученый-материалист.

  В тот момент, когда они, разинув рты, затянули какую-то заунывную, как

похоронный марш, песню, мимо окна, тяжело взмахивая огромными лебедиными

крыльями, пролетел чудовищно волосатый мужик с короткими и кривыми, как у

карлы, ногами, обвислым животом и широкими мослатыми ступнями. По тому, как

он хищно крутил во все стороны головой, было совершенно очевидно, что

происходящее внизу вызывает у него живейшее любопытство.

  "Не мой, - сразу же подумал о нем Ребрин, поглядев на мужика с презрением

и с гордостью вспомнив своих - высоких, стройных, русоволосых, с чистым

ликом и светлым взором. - Нет, халтурная это работа".

  Тем временем мужик, неуклюже планируя, попробовал опуститься на винную

бочку, и тотчас же стало ясно, что не понравился он не одному только

Ребрину. Ученый-материалист Шорохов, даже не повернувшись, ткнул в

волосатую задницу перепачканным кулаком, и несостоявшийся собутыльник,

потеряв равновесие, тяжело шлепнулся на кучу сопящих тел. Ребрин,

наблюдавший за этой сценой из окна шестого этажа, невольно рассмеялся.

  - Смеетесь, - тотчас же раздался у него за спиной голос генерала

Кротова.- Устроили тут, понимаешь, черт знает что, вак... ханалию какую-то,

и еще смеетесь... Будто делать вам больше нечего.

  Ребрин нехотя повернулся и поглядел на генерала.

  -   Ну, что смотрите? - буркнул тот. - Разве не так?

  Был генерал "в дрезину" пьян, но бокал, хотя и пустой, держал все же

крепко.

  Вздохнув, Ребрин шевельнул бровью, и бокал у генерала тотчас же

наполнился.

  - Не понимаю, о чем вы? - сказал он потом безмятежным голосом.

  - Не понимаете, - проворчал генерал. - Зачем вы шахту взорвали... с

этим... как его... генератором? Там же глубина десять километров... - Он

вдруг умолк и понюхал содержимое бокала. - "Слезы Вероники", - объявил он

через пару мгновений. - Благодарю! - И резко, одним движением, опрокинул

спиртное себе в рот. - Мы же туда за десять лет не доберемся.

  - И слава Богу, - проговорил Ребрин, едва шевеля губами.

  Генерал посмотрел на него с подозрением.

  - Что вы там все бормочете? - пробурчал он недовольно. - Голос потеряли,

что ли.

  - Да это я так, о женском.

  - Тьфу на вас,- сказал генерал беззлобно.- Нашли, понимаешь, время

кривляться...

  Тут у него бокал наполнился снова, и генерал сразу же замолчал.

  - "Русский лес", - сообщил он через несколько секунд. - И как это у вас

получается? - Расправившись с содержимым бокала так же быстро, как и в

предыдущий раз, он понюхал фалангу указательного пальца и вдруг взревел: -

Колька! Колька! Твою...

  Тотчас же из-под круглого стола, что-то бессвязно бормоча, полез с

чрезвычайно бессмысленным выражением лица Николай Иванович Сазонов -

полномочный представитель "Сибирской Нефтяной Компании" при Штабе

Национальной Обороны. От былого его великолепия не осталось к этому моменту

и следа. Некогда изящный, галстук селедка висел у него сейчас грязной

тряпкой где-то под ухом, слипшиеся от пота волосы торчали, как у папуаса, в

разные стороны, а шикарный синий костюм, служивший когда-то образцом

чистоты и опрятности, был теперь сплошь перепачкан шоколадными пирожными.

За Сазоновым, тоже вся в пирожных, с волосами до пят, проследовала на

четвереньках смазливая дриада.

  - Ну пожалуйста! Ну скушай еще! - просюсюкала она писклявым голосом.

  Генерал, улыбаясь, во весь рот, смотрел на Сазонова с обожанием.

  - Колька? - гаркнул он снова. - Где тебя ч-черти носят? Давай... выпьем.

  - С у... довольствием, - тотчас же откликнулся Сазонов, едва ворочая

языком и делая безуспешные попытки принять вертикальное положение. - А ч...

чего вы м-можете п-пред... дожить?.. Белого?.. Красного?.. Или, м-может...

з-зеленого? - Он хихикнул и вдруг, схватив со стола первую попавшуюся

бутылку, присосался прямо к горлышку.

  Обожание во взгляде генерала за считанные мгновения переросло в

безграничную любовь.

  - Ну пожалуйста! Ну попробуй еще! - не унималась между тем дриада,

протягивая Сазонову замусоленный кусок шоколадного пирожного.

  Сазонов, оторвавшись наконец от бутылки, в упор посмотрел на дриаду и

почти трезвым голосом произнёс:

  - Ненавижу!

  Ребрин усмехнулся. Левая бровь у него снова шевельнулась, и в дальнем

углу зала тотчас же возник крошечный херувим, который, не теряя времени

даром, принялся украдкой целиться в Сазонова из игрушечного деревянного

лука.

  Генерал тем временем, сливая остатки из всех бутылок в предназначенное

для господина из Санкт-Петербурга ведерко, изготавливал какую-то жутко

убойную смесь.

  - Идите-ка сюда, - проговорил он, обращаясь к Ребрину. - Мне нужно с вами

кое-что обсудить.

  Переступив через растянувшегося на полу Сазонова, Виктор послушно

приблизился к журнальному столику и опустился в свободное кресло, напротив

генерала.

  - Как вы полагаете, - продолжал тот, - если я рекомендую на должность

начальника разведки нашего округа некоего Ребрина Виктора Анатольевича,

будет ли он возражать?

  - Думаю, да, - ответил Ребрин, ни секунды не раздумывая. - По последним,

не проверенным правда, слухам он собирается оставить армейскую службу и

посвятить остаток жизни сельскому хозяйству.

  Генерал печально улыбнулся.