Брюс Стерлинг, Джон Кессел. Пуля, начиненная гуманизмом
-----------------------------------------------------------------------
Журнал "Если". Пер. - А.Жаворонков.
OCR & spellcheck by HarryFan, 29 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
Сниффи привиделась хрустальная вазочка с шариками восхитительного, чуть
подтаявшего, бананового мороженого, посыпанного молотым арахисом. Но
чудесный сон был грубо нарушен. Над самой крышей истошно ревел турбинами
громадный вертолет. Толком еще не проснувшись, Сниффи скатился с кровати
на пол, заполз под ржавую панцирную сетку и замер среди пыли и мусора. За
ним охотятся! В груди гулко стучало сердце. Немного погодя, Сниффи почти
овладел собой. Ведь он ребенок, так? А кому нужен ребенок?
Свист и рокот вертолета мало-помалу затихли вдали. Сниффи вылез из-под
кровати и, чуть-чуть раздвинув светомаскировку, осторожно выглянул в окно.
В безоблачно-голубом утреннем небе не было ни пятнышка.
Сниффи почувствовал голод. Конечно, мороженое давно стало легендой, но
есть все равно что-то нужно. Сниффи натянул разбитые кроссовки, вылинявшие
джинсы и рваную футболку. В брошенном двухквартирном доме на Бруксе он
поселился после того как покровительствующие ему бандиты из Торговой
Палаты недели две назад захватили эту и прилегающие к ней улицы. Сниффи
выволок из-под задней лестницы порядком тронутый ржавчиной велосипед,
водрузил поперек руля бейсбольную биту с автографом некогда знаменитого, а
теперь позабытого игрока, вскочил в седло и направился к университетскому
городку.
Пригород Западного Роли все более превращался в дремучий лес. Многие
годы деревья здесь не вырубали, и теперь высокие сосны подпирали небо
своими вершинами, а под ними, жадно ловя редкие лучи света, жались дубы и
клены. Над самыми узкими улицами мощные ветви, переплетаясь, образовывали
толстый зеленый полог - весьма удобное прикрытие от вертолетов.
Перекресток Брукса и Уэйда перегораживали три сгоревших грузовичка с
наваленными в кузова дырявыми мешками с песком. Бока давно превратившихся
в металлолом машин покрывали полные злобы и болезненного хвастовства
надписи, вкривь и вкось начертанные боевиками из местных отрядов
самообороны. За грузовиками затаились два бандита, пристально
вглядывающихся в верхушки деревьев, хотя вертолета слышно не было.
Сниффи остановился, прислонил велосипед к покосившемуся пожарному
гидранту и дальше последовал пешком.
Оказалось, что обоих бандитов он знает. Широкоплечего звали Трампом. На
нем были грязные, латаные-перелатанные джинсы и рубашка, на голове - алая
бейсболка с изображением угрюмого волка, с поясного ремня свисала черная
лыжная шапка. Глядя на молодое лицо Трампа, Сниффи попробовал догадаться,
сколько тому на самом деле лет. Сорок? Пятьдесят? Шестьдесят пять?
Представить, что этот головорез с жидкой бороденкой гораздо старше, чем
выглядит, было невозможно.
На краю изрешеченного кузова "тойоты" лежали ветошь, длинный латунный
шомпол и банка вонючего растворителя, с помощью которых напарник Трампа
чистил штурмовую винтовку. На спине его форменного камуфляжного жилета
красовалась кличка "Гетти", вышитая либо его девчонкой, либо матерью, либо
даже бабушкой. Запихав кусок ветоши в ствол винтовки, Гетти сказал:
- Пригибайся пониже, малыш, а то не ровен час пулю схлопочешь!
- Что-то случилось? - с наивным видом поинтересовался Сниффи.
- С самого утра тут кружит неизвестно чей вертолет, - ответил Трамп.
- Может, это вертолет Национальной Гвардии? - предположил Сниффи.
- Вряд ли. Скорее, европейцев. На нем я заметил, вроде бы, швейцарский
флаг. Белый крест на красном поле. Город осматривают, заразы, - мрачно
изрек Гетти.
Пока они разговаривали, вертолет вернулся и, свистя лопастями всего в
сотне ярдов над верхушками деревьев, пролетел прямо над ними. Сниффи
инстинктивно бросился на покрытый трещинами асфальт, но, приподняв голову
и прищурившись, разглядел, что вертолет грузовой, а не военный. Меж тем
люк вертолета распахнулся, и в небе закружилось желтое облачко. Поток
воздуха от винта, ударив по облачку, разметал его на отдельные листки, и
они устремились вниз, навстречу деревьям и улицам. Вертолет, сделав круг,
выбросил еще партию листков и скрылся за домами.
Над перекрестком порхало несколько листков. Сниффи поймал один прямо в
воздухе и увидел отпечатанный на дешевой газетной бумаге портрет лысого
мужчины в очках с толстыми стеклами. Подпись под портретом гласила:
РАЗЫСКИВАЕТСЯ! РАЗЫСКИВАЕТСЯ! РАЗЫСКИВАЕТСЯ!
Сидни Джи Хаверкемп - естественный возраст 42 года, волосы светлые,
рост 162 сантиметра, вес 84 килограмма. В недалеком прошлом Хаверкемп был
доктором биохимии и действительным членом общества по исследованию
человеческих возможностей.
Служба Здравоохранения Европейского Сообщества гарантирует
вознаграждение в пятьдесят ампул омолаживателя любому, кто доставит
доктора Хаверкемпа живым и невредимым.
РАЗЫСКИВАЕТСЯ! РАЗЫСКИВАЕТСЯ! РАЗЫСКИВАЕТСЯ!
- Черт возьми, - пробормотал Гетти. - Европейцы, и те разыскивают
Хаверкемпа.
- Целых пятьдесят ампул! - Трамп мечтательно закатил глаза. - Года
два-три жизни, не меньше.
- Подумаешь, пятьдесят ампул. - Гетти презрительно сплюнул. - Умник,
что изловит Хаверкемпа, загребет столько омолаживателя, сколько захочет.
- Всякому известно, что Хаверкемп мертв, - твердо заявил Сниффи. -
Мертв давным-давно.
- Ты что-то путаешь, парень, - серьезно возразил Гетти. - Хаверкемп
живет в Коста-Рике. Говорят, он заправляет несметными отрядами накачанных
дурманом парней, и в его власти - вся страна. - А я слышал, что его держат
люди из Продовольственной Программы в старой тюрьме где-то на Западе, -
поделился Трамп.
Гетти, еще раз изучив листок, сказал:
- Чертовы европейцы! Напишут же! Сто шестьдесят два сантиметра! Что за
сантиметры такие?
- А как, по-твоему, Сниффи, если по-человечески, то какого Хаверкемп
роста? - спросил Трамп.
Сниффи небрежно запихал листок в карман джинсов. Под пристальным
взглядом Трампа ему сделалось не по себе, и он потерянно забормотал:
- Думаю, ростом он - дюймов шестьдесят пять - шестьдесят шесть.
Гляди-ка, патруль пожаловал!
И действительно, на гребне ближайшего к востоку по Уэйд-Авеню холма
показались четыре фургона. Окна фургонов были закрыты ставнями из стальных
полос, на раскачивающихся антеннах мотались флажки с черными
остроугольными буквами УОЛ на красном фоне. Всякому сразу становилось
ясно, что патруль принадлежит Университетской Оборонной Лиге. Фургоны
спустились к подножию холма и встали, не глуша двигателей. Видимо, вскоре
патрульные убедились, что обстановка здесь спокойная, и в первом фургоне
отворилась боковая дверца. Наружу высунулся толстый парень в кожаном шлеме
и драном пиджаке, проворно сгреб несколько листков с мостовой и, поскорее
убравшись в безопасное чрево машины, гулко захлопнул тяжелую дверцу.
Сниффи, Гетти и Трамп перевели дыхание.
- У университетских кишка тонка для ближнего боя, - с расстановкой
проговорил Трамп.
- Что с них возьмешь?! - с холодной ненавистью произнес Гетти. - Одно
слово, интеллектуалы! Хотят жить вечно!
Что правда, то правда, яйцеголовые из Лиги действительно избегали
ближних боев. Несколько месяцев назад, не поделив что-то с Черными
Беретами, они полдня методично обстреливали центр Западной Роли из
105-миллиметровых орудий, установленных на верхних этажах небоскреба в
северной части университетского городка, но даже затем руины штурмовать не
стали. Вполне возможно, что и утренний облет был совершен по просьбе Лиги.
Гетти помыл руки, перепачканные ружейной смазкой, под струей
коричневатой воды из пластиковой бутыли и придирчиво осмотрел пальцы.
Ногти и прежде выглядели неважно, а теперь их еще и разъел растворитель.
На большом пальце правой руки ноготь вообще треснул пополам. У самого
Сниффи ногти давно стерлись до самого мяса, и, хоть он и носил безумно
дорогие искусственные, кончики пальцев все равно давно превратились в
уродливые мозоли. Да и с волосами на голове творилось что-то неладное. Вот
уже год они оставались короткими, пшеничного цвета завитушками длиной
всего в два дюйма, но зато Сниффи не приходилось заботиться о прическе.
Влажный ветерок, прошелестев в ветвях дуба, бросил Трампу под ноги
очередной листок. Тот поднял его, еще раз бегло просмотрел текст
объявления о розыске и, наколов листок левым глазом Сидни Хаверкемпа на
ржавую антенну "тойоты", спросил:
- А может, поиски Сидни Хаверкемпа европейцы используют лишь как
прикрытие? Может, в действительности они замышляют проникнуть в глубь
страны и захватить нас?
- Лучше бы им сюда не соваться, - авторитетно заявил Гетти.
Послышался протяжный автомобильный гудок. Это, следуя давно заведенному
обычаю, водитель за квартал до блок-поста нажал на клаксон. Трамп поспешно
натянул на лицо лыжную шапочку с прорезями для глаз и, выпятив грудь,
вышел на дорогу. С тыла, вооруженный автоматической винтовкой М-16, его
прикрывал Гетти.
- Эх, мне бы пушка тоже не помешала, - завистливо пробурчал Сниффи.
- Не лезь в дерьмо, парень, целее будешь, - посоветовал ему Гетти.
К перекрестку подкатил бронированный фургон. В нем сидели служащий
кентуккской компании по продаже бройлеров и охранник. Бандиты, хотя и
обрадовались жареной курятине, пропуск для порядка потребовали.
Торгаш, порывшись в кожаной сумке, вытащил толстую пачку пестрых
листков и листочков. Здесь нашлись пропуска и Университетской Оборонной
Лиги, и Коричневых Беретов, и Департамента полиции Роли, и Добровольческих
Христианских Отрядов, и Наблюдательного Совета Бевелью, и Народного Фронта
Освобождения Графства Робсон, и даже жеваные листочки крошечных
вооруженных группок, подчинивших себе всего один-два квартала.
- В ваш конец города залетал вертолет? - поинтересовался Трамп.
- Да, сэр. Листовки разбрасывал. Кажется, потом вертолет приземлился за
университетом.
- Как думаешь, отыщут европейцы старика Хаверкемпа?
Торговец, хрипло рассмеявшись, кивнул на своего телохранителя и сказал:
- Бобби считает Хаверкемпа антихристом.
- Точно, ведь у него, как у антихриста, пять глаз и девять рогов, -
подтвердил Бобби - чернокожий гигант с изувеченным, почти лишенным
подбородка лицом. По-видимому, Бобби наткнулся на прыгающую мину.
Неудивительно, что, по его мнению, конец света уже наступил.
- Отыскать его по таким приметам будет несложно. - Трамп улыбнулся
собственной остроте.
Наконец в пачке был найден пропуск Торговой Палаты, но он оказался
просроченным.
Трамп достал из кармана чистый бланк, от души шлепнул по нему резиновой
печатью и выдал торгашу в обмен на пять старых серебряных четвертаков
пошлины. После окончания этой процедуры Сниффи приблизился к машине и,
просунув белобрысую голову в окошечко, спросил:
- У вас куриная печенка найдется?
Бобби выпучил глаза.
- А у тебя и деньги водятся, малыш?
- У меня с собой двадцать миллиграммов. Меняю на полуторакилограммовую
упаковку печенки.
Услышав про двадцать миллиграммов, Бобби притих. Торговец открыл фургон
и, получив от Сниффи самодельную ампулу, вручил ему картонную коробку с
замороженной куриной печенкой.
Фургон покатил к следующему блок-посту, старательно объезжая колдобины,
а Трамп, задумчиво глядя на Сниффи, пробормотал:
- Похоже, парень, у тебя всегда при себе лишняя ампула с
омолаживателем.
- Причем стабильно отменного качества, - буркнул Гетти.
Листки с проклятого вертолета, несомненно, пробудили в бандитах
подозрительность.
- Все дело в моем нюхе, - с запинкой ответствовал Сниффи. - Хоть я и
ребенок, но легко распознаю качество товара по запаху. Если бы не я, вы
бы, парни, все время нарывались на омолаживатель-суррогат. - Привязав
коробку к багажнику велосипеда, он добавил: - Хотите куриной печенки? В
ней прорва полезного для костей железа.
- Ты и в продуктах разбираешься? - удивился Гетти.
По спине Сниффи покатились капельки холодного пота. Напрасно он
распустил язык. Сниффи, сжав правой рукой ручку бейсбольной биты, прикинул
расстояние до банки с растворителем. Если плеснуть растворитель Гетти в
лицо, то, возможно, удастся треснуть Трампа по лбу прежде, чем тот
выстрелит... Сниффи мысленно приказал себе не паниковать. Вряд ли бандиты
что-то заподозрили. Опять воображение играет с ним злые шутки.
- Пока, парни, мне пора, - быстро проговорил Сниффи и, собрав волю в
кулак, повернулся к бандитам спиной, не спеша взгромоздился на велосипед и
надавил на педали.
Отъехав подальше и убедившись, что с блок-поста его не видно, Сниффи
крадучись пересек Уэйд и оказался на территории Университетской Оборонной
Лиги. Ему, конечно, вообще не следовало возвращаться в Роли, но очень уж
хотелось знать, что творится в городе, да и прятаться на вонючей ферме
порядком надоело. К тому же прекрасное знание города, в лаборатории
которого он проработал много лет, свело риск к минимуму. Да и вообще, чего
бояться? Голова у него работает отменно, закаленные ежедневным риском
нервы тоже вряд ли подведут.
Сниффи поехал медленнее. Вокруг царило запустение. Под толстым слоем
опавшей листвы предательски скрывались обломки кирпичей, куски осыпавшейся
штукатурки и проржавелые останки рухнувших водосточных труб. Заброшенные
блиндажи и доты в этой части города были оплетены зелеными гирляндами
вьюна, стены, двери и оконные рамы многих домов зияли пулевыми
отверстиями, а крыши были разнесены ракетами и артиллерийскими снарядами.
Вскоре Сниффи достиг кварталов, окончательно не покинутых людьми. К его
удивлению, жители Роли постепенно усвоили трудную науку выживания в
условиях почти непрерывных вооруженных стычек. Двери уцелевших домов были
тщательно обиты стальными листами и надежно заперты на засовы, стекла на
окнах заклеены крест-накрест бумажными полосами, пустые проемы забиты
досками и фанерой. Среди огородов, курятников и водяных цистерн виднелись
бомбоубежища и траншеи. Каждый день в дома на два-три часа подавалось
электричество, а раз в неделю - вода. В отдельных районах города
установилось подобие нормальной жизни. Почти на всех домах красовались
нанесенные краской из пульверизаторов эмблемы УОЛ, а самые отчаянные
жители, плюющие на бесчинства Национальной Гвардии, вывесили даже флаги
Северной Каролины.
В восточной части университетского городка, по местным понятиям, вообще
жизнь била ключом - кто-то что-то тащил в дом, кто-то что-то строил,
кто-то копошился на собственных чахлых огородиках, а возле баптистской
церкви Сниффи даже увидел, как управляющий Лиги раздает небольшие дозы
омолаживателя университетского производства дюжине горожан преклонного
возраста. В прежние времена, когда существовала Федеральная программа
здравоохранения, поддерживаемая Центральным правительством, все старики
получали инъекции регулярно. Правда, уже тогда злые языки поговаривали,
что омолаживатель хоть и творит чудеса, избавляя людей от недугов и
возвращая в их тела молодость и здоровье, но быстро вызывает болезненное
привыкание к себе. Одно время ходили даже неправдоподобные, по мнению
Сниффи, слухи о том, что регулярно принимающие омолаживатель становятся
агрессивными, безжалостными, не дорожащими ни своей, ни чужими жизнями.
Впрочем, кое у кого омолаживатель действительно вызывал непредвиденные
побочные эффекты.
Вот и сейчас наметанный глаз Сниффи различал людей, которые испытали на
себе эти эффекты. Например, белокурая девочка выставляла напоказ свои
стройные ноги, но даже блузка с пышными воланами и свободная ветровка были
не в силах скрыть горб - результат запущенного случая разрушения костей. А
вот замер, опираясь на тяжелую трость, хмурый гладколицый старикашка.
Ясное дело, у него прогрессирующий артрит. В прежние времена Сниффи отдал
бы правую руку, чтобы заполучить подобных уродов для исследований в свою
лабораторию, но даже тогда желающих войти в контрольную группу не
находилось. Неудивительно, ведь стареть никому не хотелось. Чтобы остаться
навсегда молодым, достаточно было лишь с юных лет регулярно колоть себе
омолаживатель. Правда, не у каждого это получалось, поскольку медикамента
на всех не хватало, дозы день ото дня дорожали, и молодыми оставались лишь
те, кто обладал обширными связями или огромными деньгами. Но урвать себе
долю омолаживателя жаждал всякий. Те, кому это не удавалось, взялись за
оружие. По всей стране возникли отряды самообороны и просто банды,
охотящиеся за препаратом. Полиция и Национальная Гвардия превратились в
преступные вооруженные формирования, наживающиеся на перепродаже и
производстве зелья. Правительство, лишившись опоры силовых структур, в
одночасье пало. В стране воцарилась анархия...
Повсюду валялись проклятые желтые листки. Усилием воли заставив себя не
обращать на них внимания, Сниффи проехал вдоль оплетенной колючей
проволокой лужайки к бетонным лотам Лиги и помахал рукой часовым, засевшим
за мешками с песком у ворот, и снайперам на вышках. Охранники без вопросов
пропустили его, безобидного мальчишку, в лагерь. Проехав по Пуллен, Сниффи
слез с велосипеда и спрятал его в кустах у насыпи. Дальше тянулся поселок
беженцев - заброшенное футбольное поле, усеянное хижинами и потрепанными
вылинявшими палатками. Пройдя по периметру поля, Сниффи попал на
территорию госпиталя Красного Креста. Минут через десять в одной из
палаток он отыскал доктора Сесили Рассел, славящуюся на всю округу тем,
что она вопреки запрету руководителей Лиги, защищающей госпиталь, лечила
бесплатно абсолютно всех. Сесили, сидя за грубо сколоченным деревянным
столом поедала скудный завтрак - горстку вареного коричневого риса.
- Привет, Сесилия! - воскликнул Сниффи.
Она, смерив его хмурым взглядом, отрезала:
- Я тебя сто раз просила, зови меня доктором Рассел.
Волосы ее утратили блеск, оправа очков держалась на проволочке и куске
бинта, белая блузка после множества операций была запятнана кровью. Сниффи
в который уже раз подумал, что, когда ей было тридцать пять, она выглядела
куда привлекательнее, чем сейчас, став двадцатилетней.
- Чего ты злишься, Сесилия?
- Уходи, Сидни.
Сниффи с подозрением огляделся и, убедившись, что ее никто не слышал,
прошипел:
- Не называй меня так.
- Так кто же из нас злится?
- Я принес тебе куриную печенку. Тебе или детишкам беженцев... Кому она
достанется, решишь сама.
Сниффи положил коробку на стол, сел рядом с Сесилией на перенесенную
сюда садовую скамейку и сунул пригоршню холодной печенки себе в рот.
- Зачем ты принес это?
- Печенка тебе полезна. В ней масса железа, а у тебя в крови недостает
красных кровяных телец.
- Задобрить меня пытаешься?
- Может быть, может быть, любовь моя.
- Опять ерунду порешь.
- Просто мне хотелось сделать тебе приятное, Сесилия. Почему, сам не
знаю. Я живу по принципу живи и радуйся жизни.
- Ты не думаешь о будущем.
- А к чему думать о будущем. Ведь мы бессмертны.
- Разве?
- Конечно, ведь за последние годы мы не только не постарели, но и стали
моложе.
- Непостижимы мысли человека, желающего вечно оставаться
двенадцатилетним.
- Страховка еще никому не вредила. А сей юный возраст я выбрал впрок,
про запас. Неизвестно ведь, как будут идти поставки омолаживателя.
- А тебе разве не хочется достичь половой зрелости?
Сниффи сумел сохранить хладнокровие.
- Половой вопрос меня не волнует.
Доктор Рассел замерла, уставясь в миску, затем вынула ложкой что-то из
риса и с брезгливой гримасой отшвырнула в сторону. Наверное, ей попался
таракан. Сниффи достал из кармана листовку, расправил ее и положил на стол
перед Сесилией.
- Сесилия, что ты думаешь о летавшем сегодня вертолете?
- А зачем мне о нем думать?
- Похоже, европейцы затеяли охоту на всю нашу прежнюю команду. Но,
думаю, и на этом они не успокоятся. Не исключено, что, начав с Роли, они
попытаются захватить всю страну.
- По мне, так пусть себе захватывают. Быть может, порядок здесь
наконец-то наведут.
- Тебе что же, свобода не дорога?
- Мне дороги мир, законность и гарантированное здравоохранение.
- Со временем здесь и без европейцев наладится жизнь.
- Когда наладится? Через сотню-другую лет?
- Да хоть через сотню-другую. - Сниффи пожал плечами. - Куда нам
спешить?
- Через сотню-другую лет, дурачок, мы оба будем давным-давно мертвы!
Сниффи рассмеялся.
- Если мы и умрем, то уж точно не от старости.
- Напрасно веселишься. Ведь после того как во внутреннем дворе
университета приземлился один из вертолетов европейцев, тебе не
позавидуешь.
- А что европейцы здесь позабыли?
- Они горят желанием то ли препарировать тебя, то ли арестовать.
- Арестовать меня? Но за что? Ведь я преступлений не совершал.
- Оставь меня в покое, - сказала Сесилия, не скрывая отвращения.
Бедняжка Сесилия была бесхребетной интеллигенткой с узкими взглядами на
жизнь.
Она знать не желала, что, разработав омолаживатель, Сниффи всего лишь
выполнил работу, заказанную преуспевающими медицинскими компаниями.
- Сесилия, давай решим, что нам делать дальше.
- Возвращайся на ферму, а я тебя не выдам.
- Разумеется, не выдашь. Куда ж ты денешься?
- А с чего это ты рассчитываешь на мою помощь? - спросила Сесилия,
разглядывая листок.
- Ты уже позабыла про куриную печенку и про инъекции?
- К черту твои инъекции!
Сниффи бережно извлек из кармана джинсов пузырек, отвинтил крышку и,
демонстративно принюхавшись, прошептал:
- Чистый омолаживатель. Обезвоженный, с характерным запахом. Высшая
проба!
- Уходи. - В голосе Сесилии явственно прозвучало отчаяние.
Сниффи заметил на ее висках бисеринки пота. Несомненно, ее организм
требовал новой дозы дурмана.
- Тебе не обойтись без очередного вливания, - сказал он. - Подумай,
сколько больных погибнет, если ты ослабнешь или заболеешь.
- Уговорил. Но не здесь же...
Сниффи быстро оглядел обширное помещение госпитальной палатки. Повсюду
на складных койках под одеялами цвета хаки лежали перевязанные
окровавленными бинтами раненые. Никого постороннего и ничего
подозрительного.
- Я быстренько уколю тебя в бедро, а ты мне дай несколько медицинских
игл. А то мои совсем затупились.
- Ничего ты от меня не получишь!
- Да ладно тебе, Сесилия. У тебя же куча игл, ты как-никак руководишь
госпиталем Красного Креста.
- Иглы предназначены только для тяжелобольных и умирающих.
- Без очередных доз омолаживателя мы все умрем естественной смертью.
Такова логика жизни. Верно?
Сесилия уныло кивнула и провела Сниффи в операционную, отделенную от
палат брезентовым пологом.
- Ты молод только внешне, но ум и опыт у тебя как у взрослого мужчины,
- злобно прошептала она. - Так и не корчи из себя мальчишку, веди себя
соответственно возрасту.
- Теория Фрейда ко мне не подходит. А вот у тебя, согласно этой теории,
явная склонность к самопожертвованию и самоубийству.
Доктор Рассел, прикусив нижнюю губу, повернулась к Сниффи спиной,
приспустила брюки и слегка нагнулась. Сниффи достал шприц, набрал в него
жидкость из баночки прямо через крышку и, слегка шлепнув Сесилию по
ягодице, вонзил иглу.
- Черт! Игла-то у тебя тупая!
- Я предупреждал!
Они вернулись на скамейку перед деревянным столом. Сниффи принялся с
интересом наблюдать за действием дурмана. Вскоре на бледных щеках Сесилии
проступил румянец, руки задрожали. Пытаясь скрыть довольную усмешку, она
встала, потянулась и зевнула.
У входа послышался топот, а через секунду в палатку вошли люди в форме.
Европейцы! Сниффи юркнул под стол, переполз в операционную и стал украдкой
наблюдать. Доктор Рассел встала навстречу гостям - двум рядовым,
вооруженным миниатюрными автоматами французского производства, и сержанту
с тяжелым, будто вытесанным из гранита подбородком. Один из солдат толкал
перед собой тележку из нержавейки, уставленную белыми баночками с
латинскими надписями и красными крестами на этикетках.
- Кто вы? - несколько громче, чем требовалось, спросила Сесилия. - И
что вам здесь нужно?
- Вы доктор Сесилия Рассел? Руководитель этого госпиталя?
- Да.
- Мы прибыли к вам, доктор Сесилия Рассел, с миссией дружбы и доброй
воли. Наш шеф, герр Шпитцлер из Европейского Красного Креста, передает вам
наилучшие пожелания и просит принять в дар вот эти медикаменты. - Сержант
указал на тележку.
- А медицинские иглы вы привезли?
- Да.
- А антибиотики?
- Тоже.
- Отлично. И чем же я могу вам помочь?
- Нам хотелось бы заручиться поддержкой местных добровольческих
отрядов. Мы надеемся полностью прекратить здесь боевые действия и наладить
экономические отношения между... - Взгляд сержант упал на стол, и он на
секунду запнулся. - Вижу, к вам уже попали наши листовки. Быть может, вы
знаете, где разыскать доктора Хаверкемпа?
- Да он, поди, давно уже мертв.
- По нашим сведениям, он все еще жив.
- Я не видела доктора Хаверкемпа вот уже многие годы. А зачем он вам?
- Предпочел бы не отвечать на ваш вопрос. Впрочем, достаточно и того,
что он - преступник.
- Я... Э-э-э... - Сесилия, на секунду запнувшись, добавила: -
Медицинские исследования, которыми занимался Хаверкемп, по-моему, были
вполне законными.
- В своих исследованиях он проявил преступную халатность.
- И что же вы с ним сделаете, если поймаете?
- Пустим ему пулю меж глаз. - Сержант с усмешкой ткнул указательным
пальцем себе в переносицу. - Вот сюда. Но пуля будет не свинцовая, а с
зарядом гуманизма.
Сниффи счел, что услышал достаточно. Пора было сматываться из
госпиталя.
Проскочить мимо солдат было нереально. Это же не олухи из
добровольческих отрядов и банд, а настоящие профессионалы, каких здесь
давно не видели.
Привезенная солдатами тележка с медикаментами стояла совсем рядом.
Сниффи высмотрел на ней скальпель. Если удастся завладеть скальпелем, то
можно будет прорезать дыру в задней стенке палатки и выскользнуть
незамеченным.
Сниффи ползком залез под тележку и высунул руку, но нашарить вслепую
скальпель ему сразу не удалось. Немного выждав, он сделал вторую попытку.
Его рука уже коснулась холодной ручки скальпеля, как вдруг кто-то грубо
сжал его запястье и выволок из-под тележки. Солдат-европеец!
- Кто этот мальчишка?! - рявкнул сержант.
Сесилия, охнув, взволнованно запричитала:
- Это мой сын Чип. Чип, радость моя, зачем ты залез туда?
- Прости, ма. Мне было интересно.
- Запомни, сынок, что именно любопытство сгубило кошку.
- Герр Шпитцлер не говорил нам, что у вас есть сын, - заметил сержант.
- Так он и не знал о моем сыне.
Сниффи решил, что настало время разыграть комедию, и, извиваясь в руках
солдата, заверещал:
- Мистер, мистер ведь вы не сделаете мне больно? Ведь не убьете меня?
- Отпусти его, - скомандовал сержант.
Солдат выполнил приказ, но остался в шаге за спиной Сниффи.
- Спасибо, сержант. - Сниффи одернул футболку. - А то я уж испугался,
что угодил в лапы к фашистам.
Сержант удивленно уставился на Сниффи.
- Сколько тебе лет, парень?
- Двенадцать, сэр.
- Следовательно, ты не можешь знать, каким был мир прежде, чем доктор
Хаверкемп сделал свое злосчастное открытие. Откуда же тебе известно о
фашистах?
- Нам о них рассказывали в школе.
- Все школы давным-давно закрыты.
- Меня обучала мама.
- Он очень способный ребенок, - пояснила Сесилия.
- Да уж, не по годам способный мальчуган. - Глаза сержанта
подозрительно сузились. - Мы покажем его герру Шпитцлеру.
С истошным воплем Сниффи бросился на четвереньки, воспользовавшись
замешательством солдат, молниеносно прополз под ближайшей койкой и понесся
к выходу.
Сниффи выбрался наружу. Здесь у него было явное преимущество перед
европейцами: он знал местность, а они нет. Через полторы минуты бега
зигзагами между палатками и хижинами он оказался на краю футбольного поля,
выкатил из кустов свой велосипед, вскочил в седло и погнал к Восточной
площади.
Ему было совершенно ясно, что бейсбольная бита более не защитит его.
Беспощадные враги уже знают, как он выглядит! Теперь ему отчаянно нужен
пистолет.
Достигнув территории Торговой Палаты, Сниффи почувствовал облегчение.
Членом банды он, конечно же, не был, но ее руководитель - генерал
Рокфеллер - приходился ему, как-никак, родным дядей.
Университетская Оборонная Лига заодно с европейцами, поскольку
позволила вертолету приземлиться на своей территории. Наверняка европейцы
попытаются объединить свои силы и с отрядами Национальной Гвардии.
Следовательно, Сниффи лучше всего держаться поближе к банде Рокфеллера.
Штаб-квартира торговцев была самой крупной крепостью в Западной Роли, а
возможно, и во всем штате Северная Каролина. Сюда вела лишь единственная
дорога с юга, со всех остальных сторон улицы были заминированы и перерыты
двойным рядом траншей, повсюду были замаскированы пулеметные гнезда.
Некогда штаб торговцев был обычным многоквартирным домом, но теперь все
окна в нем были заложены мешками с песком, и имелись лишь узкие бойницы,
из которых можно было вести прицельный огонь. На крыше располагались
зенитки, надежно защищающие от непрошеных гостей с воздуха. Периодически
из подземного гаража выкатывались грузовые форды, превращенные в
броневички, объезжали владения торговцев и вновь скрывались под землей.
Количество вооружения в штаб-квартире торговцев заставляло
многочисленных покупателей относиться к ним с уважением. А покупателей
сюда каждый день наведывалось немало. Часто к торговцам приходили люди с
трясущимися руками и остекленевшим взором, а выходили бодрыми и
счастливыми. Наведывались сюда и богачи, но даже им приходилось оставлять
личные автомобили, не доехав как минимум квартал, поскольку торговцы не
желали, чтобы в их владения прикатила бомба на колесах, как это когда-то
случилось.
Вертолетов в небе видно не было, и Сниффи быстро пересек лужайку и
соскочил с велосипеда у крыльца штаб-квартиры торговцев. Его терзал страх,
ему явственно казалось, что его тощую шею стягивает удавка. Чувство было
не из приятных.
В тени крыльца стояла очередь покупателей, вдоль нее прохаживался
вооруженный автоматом охранник в черных очках и с подозрением вглядывался
в лица.
Сниффи кивнул охраннику, взбежал по ступенькам и, никем не
остановленный, вошел в холл. Здесь за огромным столом сидел торговец,
обменивающий деньги покупателей на ампулы с омолаживателем. Лицо торговца
лоснилось от пота, из-под мокрой подмышки виднелась кобура с кольтом 45-го
калибра. Сейчас он тараторил стоявшему перед ним сгорбленному коротышке
привычной скороговоркой:
- Товар у нас как всегда отменный. Бери и радуйся жизни! Минимальная
такса - десять серебряных четвертаков. Если намерен обменять жратву,
пройди к столу справа.
Штаб-квартира торговцев была оснащена чудом новейшей техники -
кондиционером воздуха, не только символизирующим преуспевание предприятия,
но и указывающим на то, что у торговцев достаточно денег даже на бензин
для автономного генератора. За многочисленными закрытыми дверями
скрывались бесценные сокровища: ящики с настоящим виски, водкой, ликерами;
целые комнаты ломились от видеоаппаратуры; в других хранились аккуратно
смазанные десятискоростные велосипеды и запчасти к ним. Были здесь комнаты
битком набитые спортивной одеждой, костюмами-тройками и даже меховыми
шубами. Хранящееся в иных комнатах добро можно было почуять, и, судя по
запахам, там были не только консервы и бобы, но даже настоящая колбаса.
Сниффи направился прямиком в глубину здания. Перед дверью в офис
Рокфеллера сидела его секретарша, Линдзи. Когда-то Линдзи была женой
самого губернатора Северной Каролины. Лет ей было не меньше восьмидесяти
пяти, но выглядела она всего лишь на тридцать. Драгоценностей на ней было
столько, что в былые времена позавидовала бы любая танцовщица из
Лас-Вегаса. Золото, изумруды, бриллианты - все настоящие. Ее боготворили
все парни из банды торговцев. Или по крайней мере, делали вид, что
боготворят, поскольку она, отличаясь несносным нравом, была приближена к
главарю банды. Сейчас она была занята разговором с тремя громилами,
которые то и дело выжидающе поглядывали на дверь офиса.
При появлении Сниффи Линдзи вскочила, на ее лице засияла деланная
улыбка. Похоже, в ней столь глубоко укоренилось желание нравиться всем
мужчинам, что она заигрывала даже со Сниффи.
- Сниффи, дорогуша, как у тебя дела? Давно же мы с тобой не виделись!
- Линдзи, мне срочно нужно к генералу.
- Боюсь, сейчас он занят, - проворковала она. - А ты уже слышал?
- Слышал что?
- К нам прибыли европейцы. Вроде бы швейцарцы. Они сейчас беседуют с
генералом. У них с собой настоящая видеокамера. Они снимут о нас
документальный фильм, а потом прокрутят его у себя по телевидению!
Было ясно, что Линдзи возбуждает мысль о том, что ее вновь покажут по
телевидению.
- А я помню телевизор, - сказал один из бандитов.
- За съемки они, наверное, нам заплатят? - предположил другой. - Может,
предложат европейские бумажные деньги.
- Да у них в ходу, поди, только кредитные карточки, - заметил третий.
- А я помню кредитные карточки, - сказал первый бандит.
Сниффи несколько раз подпрыгнул, привлекая к себе внимание, и сообщил:
- Я на всех парах прикатил сюда из лагеря Красного Креста как раз для
того, чтобы предупредить генерала о тех европейских ублюдках. Они
вознамерились вытеснить нас из бизнеса и ради этого уже объединились с
Университетской Лигой!
Линдзи, глядя на него, наморщила лобик.
- Похоже, Сниффи, тебе и впрямь следует срочно поговорить с генералом.
И Сниффи, спиной ощущая завистливые взгляды, обогнул ее стол. Дверь в
кабинет Рокфеллера оказалась незапертой, и он без стука вошел внутрь.
Пол устилал персидский ковер, стены покрывали панели из натурального
ореха, кожаные с золотым тиснением кресла были доставлены сюда из здания
конгресса Штата, ко всем окнам крепились стальные пластинки с искусной
гравировкой. За приоткрытой дверью в соседнюю комнату виднелись и другие
сокровища: микрокомпьютер, открытый ящичек с настоящими гаванскими
сигарами, коробка с новыми электрическими лампочками, банки с сардинами.
Стены той, соседней, комнаты были украшены охотничьими трофеями -
полусотней голов лосей, медведей и оленей.
На Рокфеллере был серый шерстяной костюм-тройка, на ногах - расшитые
серебром высокие ковбойские сапоги из кожи питона. Он методично жевал
батончик "Марса" - давно ставшую редкой и очень дорогой шоколадку. Рядом с
ним сидели два блондина в черных мешковатых брюках и белых сорочках.
Оружия у них Сниффи не заметил. Один из блондинов держал на коленях
широкополую шляпу, другой - миниатюрную видеокамеру.
У двери в кресле развалился одетый в бейсбольную шапочку и джинсовый
комбинезон личный телохранитель Рокфеллера - лейтенант Форбос. Завидев
входящего Сниффи, Рокфеллер широко улыбнулся, из чего Сниффи сразу
заключил, что тот уже читал листовки европейцев.
Блондин постарше с интересом оглядел Сниффи и спросил:
- Кто это?
У него был режущий ухо акцент, должно быть, английский он изучал в
Британии.
- Это - Сниффи. Привет, Снифф. Давно не виделись.
- К вашим услугам, генерал! - воскликнул Сниффи. - Можете всегда на
меня рассчитывать, но своим визитерам не верьте.
- Это - герр Шпитцлер, - невозмутимо представил своих гостей Сниффи
генерал. - А это - синьор Андолини.
- Рад встрече, - сказал Шпитцлер, поднимаясь с кресла. Держался он
необычайно прямо, будто у него был искусственный позвоночник. - Но вы, мой
юный друг, заблуждаетесь относительно нас. Мы здесь с дружественным
визитом, прибыли, чтобы помочь вам.
- Последний раз, когда мы слышали о том, что творится за океаном,
помощь была нужна вам, ребята, а не нам, - буркнул Рокфеллер.
- Жизнь в Европе за последние годы значительно улучшилась, - возразил
Шпитцлер. - Мы у себя уже преодолели социальные взрывы и хаос.
Сниффи, усевшись на софу, привалился спиной к стене. На случай, если
придется спешно уносить ноги, глаз с двери он не спускал. Хотя ноги его
уже вряд ли спасут. Слишком хорошо укреплена штаб-квартира торговцев. Надо
бы постараться, чтобы развязка ситуации наступила здесь, сейчас.
- Рад за вас, - сказал Рокфеллер. - Тем более что поначалу в Европе
было даже хуже, чем здесь, в Америке.
- Да, нам досталось. Только в Швейцарии погибло два миллиона человек.
По всей Европе - более пятидесяти миллионов. В основном люди умирали в
первые годы кризиса. Но худшее для нас уже позади.
Задумавшись на несколько секунд, Рокфеллер пробормотал:
- Прорва народу. Интересно, а как много американцев погибло?
- По нашим подсчетам, приблизительно девяносто пять миллионов, - с
готовностью сообщил Шпитцлер. - Хотя, возможно, и больше. Подсчеты весьма
приблизительные, поскольку в Америке давно уже не существует
централизованной власти.
- Бот ты мой! - Рокфеллер приподнял брови. - Целых девяносто пять
миллионов!
- Мы полагаем, что во всем мире сейчас насчитывается не более трех
миллиардов человек. Следовательно, в последние пятнадцать лет на Земле
погибло около трех миллиардов. - Шпитцлер печально опустил глаза.
Манерами и спокойствием Шпитцлер напоминал профессионального карточного
игрока, и Сниффи решил, что, хотя выглядит он двадцатипятилетним, на самом
деле ему далеко за пятьдесят.
Рокфеллер молча жевал батончик "Марса".
- Ну, - вступил в разговор Сниффи, - по-моему, ничего страшного не
произошло. Людей хотя и стало меньше, но жизнь их удлинилась.
- Ничего себе удлинилась! - воскликнул Шпитцлер. - Да будет вам
известно, мой юный друг, что из-за болезней, голода и, конечно же, из-за
царящего везде насилия, вызванного появлением омолаживателя, средняя
продолжительность жизни сейчас составляет всего лишь двадцать с небольшим
лет.
- Вы отлично информированы, - заявил Рокфеллер. - Но что нам толку от
ваших цифр?
- Дело в том, что благодаря своему последнему изобретению мы научились
жить с омолаживателем, - принялся похваляться Шпитцлер. - Объединенная
Европа уже вполне способна прокормить себя и даже поставлять продукты на
экспорт. В Женеве возобновилась деятельность Организации Объединенных
Наций. Мы верим в то, что недалек тот час, когда во всем мире будут
восстановлены мир и порядок.
Рокфеллер скомкал обертку от шоколадки и, натренированным движением
швырнув ее в корзину, сказал:
- Ну, Торговая Палата города Роли приветствует торговлю во всем мире.
Мы располагаем самыми обширными ресурсами на всем Пидмонте и готовы к
сотрудничеству. Роли - стратегическая столица Северной Каролины. Как
только город будет целиком наш, мы сразу двинем на Шарлотт, Ричмонд,
Чарлстон... Да что там эти города, мы возьмем в свои руки все Восточное
побережье! Места здесь богатые. Мы предложим европейцам любой товар -
наркотики, табак... Только скажите, что вам нужно! Вы поможете нам, а мы -
вам!
Рокфеллер встал, нагнулся и выволок одной рукой из-под своего
необъятного письменного стола на середину комнаты ящик размером с
микроволновую печь. Сниффи доводилось прежде видеть этот металлический,
цвета хаки, ящик с надписью "Армия США", но что в нем, он не знал.
- В этом ящике - тяжелый ручной пулемет М-3 50-го калибра, - сообщил
Рокфеллер, открывая крышку ящика и доставая из него посверкивающего черным
металлом монстра. - Ствол у него керамический, большинство деталей
изготовлено из композитных материалов, оттого весит он вполовину того, что
весил старый добрый браунинг 50-го калибра. Скорострельность такая, что и
представить страшно, отдачи почти никакой, а каждая пуля способна пробить
огромную дыру в лобовой броне танка.
Рокфеллер, смачно прищелкнув языком, продолжил:
- Беда только, что таких игрушек было выпущено всего ничего. Пентагон
едва успел запустить их опытную партию, как началась заварушка с
омолаживателем. Мне очень повезло, что я обзавелся хотя бы одним.
Лица швейцарцев оставались непроницаемы. Они сидели неподвижно, лишь
Андолини слегка перемещал видеокамеру, постоянно держа Рокфеллера в
фокусе.
- Бьюсь об заклад, что у вас, ребята, таких игрушек нет и в помине. -
Рокфеллер достал из ящика обойму и привычно вогнал ее в ручной пулемет. -
Ведь и ежу понятно, что в Европе классно изготовляли только часы! Но вам
наверняка по силам сделать копии с моей малютки. Ведь так? - Он на секунду
замолчал. - Так я вам вот что скажу. Дайте мне штук тридцать таких
игрушек, ну и, конечно, патроны к ним, а я через день положу к вашим ногам
весь Западный Роли. Ну как, честная сделка?
- Силой оружия глобального кризиса не разрешишь.
- Тогда нужно более мощное оружие!
Шпитцлер невозмутимо кивнул и сказал:
- У нас есть более мощное оружие. Пули, начиненные гуманизмом.
- Что-что?
- Пули, начиненные гуманизмом. - Шпитцлер говорил с теми же
интонациями, с какими в былые времена читали лекции опытные профессора в
университете. - Люди хотят долгой жизни и не желают быстрой смерти от
оружия. Пули, начиненные гуманизмом, позволяют нам создать такую
социальную среду, в которой медикаменты будут справедливо распределены без
насилия.
- Людям, сколько ни дай, все мало.
- В душе каждого живут ангел и злобная обезьяна. За многие века люди
выработали такой образ поведения, который позволял им жить в мире с
соседями, но неожиданно появился омолаживатель и разрушил все моральные
устои. Нам следовало научиться жить по новым правилам. И мы научились.
Вместе с дозой омолаживателя мы теперь выдаем и пулю гуманизма - наше
собственное достижение в медицине.
- Так пуля, начиненная гуманизмом, вовсе не пуля? - спросил удивленный
Сниффи. - Выходит, она - некий нейрофизиологический препарат?
- Вы как всегда правы, мой юный друг. Пуля, начиненная гуманизмом,
предназначена для особенно агрессивных человеческих особей, а для всех
остальных - обычный раствор того же самого препарата, вводимый в организм
добровольно в виде инъекции. Я не нейрологист и не могу объяснить принцип
действия препарата гуманизма, но знаю точно, что он, воздействуя на мозг,
пробуждает в людях жалость, усиливает симпатию к другим людям,
восстанавливает утерянную с появлением омолаживателя способность
человеческих существ вести себя в соответствии с установившимися нормами
морали.
- Сдается мне, что ваша пуля гуманизма - обычный наркотик. - Рокфеллер
поморщился. - Говорите, каждый в Европе принимает его?
- Каждый, кто пользуется омолаживателем. Бессмертие не дается даром.
Лучше уж пуля гуманизма, чем свинцовая пуля.
- Ваша пуля гуманизма - обычный промыватель мозгов! - возмущенно
воскликнул Сниффи. - Может, вас и устраивает, что люди в Европе
превратились в послушных овечек, но у нас, в Америке, такой фокус не
пройдет!
- Нам тоже такое положение вещей не нравится, - сказал Шпитцлер. -
Благодаря пуле гуманизма мы вышли из состояния кризиса, но изготовлять
пулю гуманизма дорого и сложно, а производство обоих препаратов -
омолаживателя и пули гуманизма - быстро истощает наши ресурсы. Поэтому мы
разработали план. Мы хотим изменить генную систему человека так, чтобы его
организм сам непрерывно вырабатывал и омолаживатель, и препарат гуманизма.
Тогда людская натура навсегда изменится на клеточном уровне, ангел в душе
каждого победит злобную обезьяну. На Земле навсегда восторжествуют мир и
порядок!
- В мелочности идей вас не упрекнешь, - прокомментировал речь Шпитцлера
Сниффи.
- Мы серьезно работаем над своим проектом, - сказал Шпитцлер. - К
несчастью, ощутимых результатов пока не достигнуто.
- Удивляться нечему! - восторжествовал Сниффи. - Ведь для осуществления
вашей затеи нужны не умники профессора из университетов, а настоящий
гений!
- Вот потому-то мы столь усердно разыскиваем Сидни Хаверкемпа, -
пояснил Шпитцлер. - Он подлинный гений. Но к тому же он еще и аморальный
тип. Именно из-за него на Земле погибло три миллиарда человек. Отыщите для
нас Хаверкемпа, мы вгоним в него пулю гуманизма, перевезем в Цюрих и
засадим за работу в фармацевтической лаборатории. Он наверняка справится с
поставленной задачей, и тогда мы изменим мир к лучшему.
- Пулям гуманизма я предпочитаю пули старого образца, - заявил
Рокфеллер. - Они гораздо дешевле, да и действуют эффективнее.
- Не представляю, каким образом Хаверкемп использует здесь свои
гениальные способности, - сказал Шпитцлер, не обращая внимания на
Рокфеллера. - Он расходует свой интеллект попусту. Доставьте его нам, и он
сможет работать во благо человечества и, быть может, даже загладит свою
вину перед людьми.
Говорил Шпитцлер напыщенно, но в голосе его звучал холод. Именно такие
напыщенные, произнесенные холодными безучастными голосами речи
преподавателей в старших классах школы, а затем в университете в былые
времена приводили Сниффи в ярость. И сейчас в его душе разразилась буря.
- Загладит свою вину перед людьми?! - воскликнул он. - Как бы не так!
Да лет через двести вы будете благодарить Сидни Хаверкемпа, стоя на
коленях!
Шпитцлер, спокойно оглядев его, произнес:
- Хаверкемп совершил величайшее преступление в истории человечества.
- История закончилась. Теперь мы переживем историю!
- А почему собственно, вы, мой юный друг, защищаете доктора Хаверкемпа?
Ведь именно по его вине ваша страна повержена в руины. То же самое
произошло и у нас в Европе, но мы потихоньку выходим из кризиса, а ваша
бедная Америка представляет собой кучу сброда, дерущегося за
чудо-препарат.
- Следи за своей речью, приятель! - рявкнул Рокфеллер. - Не такие уж вы
великие!
- Не хочу дискутировать с вами на эту тему. Я видел здесь достаточно
ужасов. Боюсь, что вы погибнете, но протянутую нами руку помощи так и не
примете.
Рокфеллер сел за письменный стол и в ярости сжал кулаки.
- Так вот, что вы задумали на самом деле. Хотите нашей всеобщей гибели,
чтобы весь континент достался вам? Не выйдет! Помните, что один
американский боец положит целый взвод ваших бесхребетных
европейцев-моралистов! Напрасно только мы, американцы, в свое время
освободили Европу от немцев-нацистов.
- Немцы давно уже не нацисты.
- С тобой все ясно. Нацистская свинья!
Сниффи был рад тому, какой оборот принимают события.
- Может, эти яйцеголовые и спелись со слюнтяями из Университетской
Оборонной Лиги, но настоящих мужчин из Торговой Палаты им не облапошить! -
воскликнул он. - Не позволяйте этим пожирателям сыра водить себя за нос,
генерал!
Наконец Шпитцлер вроде бы забеспокоился.
- Мы не вооружены. - В доказательство он вытянул вперед руки. - Мы
действительно пытаемся найти общий язык не только с вашим, но и с другими
вооруженными формированиями в Америке, но только лишь ради вашего же
собственного блага. Пуля гуманизма принесет мир всем. Она спасет
человечество!
- Американцы проживут и без вашей пули гуманизма! - заорал не на шутку
рассерженный Рокфеллер. - Форбос, свяжи этих ублюдков и швырни в подвал.
- Есть, сэр! - с явным удовольствием воскликнул Форбос.
- Не валяйте дурака, генерал, - посоветовал Шпитцлер. - Пленив нас, вы
ровным счетом ничего не добьетесь.
- Вы станете у нас заложниками, - пояснил Рокфеллер. - Только так и
можно обходиться с вами. Подумаешь, пуля гуманизма!
Форбос встал и пошел на европейцев. Шпитцлер, как стоял с простертыми
руками, так и остался на месте. Андолини поспешно сжал в руках
видеокамеру.
В комнате полыхнула непереносимо яркая вспышка белого света.
Сниффи мгновенно ослеп.
- Я не вижу ни черта! - заорал Рокфеллер. - Чертовы ублюдки ослепили
меня!
В комнате послышались грохот мебели и сдавленные проклятия.
- Я у двери, шеф! - членораздельно вскричал вдруг Форбос. - Проклятым
европейцам не сбежать!
- Молодчина, Форбос. Отлично сделано.
- Спасибо, шеф. Но я по-прежнему ни зги не вижу.
- Я тоже, - поделился Сниффи.
Все действительно было погружено в багровый туман. Сниффи побрел, как
ему представлялось, к середине комнаты. Наконец ступня его ухнула о
металл.
Он нагнулся и вытащил из ящика ручной пулемет. Обойма, к счастью, уже
была вставлена. Тяжелое оружие внушило ему силу и уверенность в себе.
- И правда, шеф, - сказал Сниффи, - крошка немного весит. А как из нее
стрелять?
- Не пори горячку, Снифф, - остановил его Рокфеллер. - Ведь мы даже
точно не знаем, остались ли ублюдки-европейцы в этой комнате.
- Они здесь, я чую, - крикнул Сниффи. - И дыхание их слышу. Буду целить
на звук.
- Сниффи, сынок, ты ведь никогда не был метким стрелком. Да и вряд ли
понимаешь, какая грозная игрушка у тебя в руках.
- Порядок, шеф. Я уже нашел спусковой крючок. - Сниффи отступил на шаг,
приподнял ствол пулемета и сказал, возвысив голос: - Эй, вы, двое!
Сдавайтесь или станете дырявыми, точно сыр! - Он засмеялся. - Дырявыми,
точно ваш любимый швейцарский сыр!
Ответа не последовало.
- Вы знаете, о чем я говорю?!
Молчание.
- Шеф? - позвал Форбос. Он оказался много ближе, чем предполагал
Сниффи, и слева, а не справа. - Я надежно заблокировал эту дверь, но, быть
может, она ведет вовсе не наружу, а в соседний кабинет? Может, европейцы
уже унесли ноги?
- Может быть. Во всяком случае, пулемета им не видать как своих ушей, -
сообщил Сниффи. - Именно, чтобы он не достался им, я его и схватил первым.
Понятно?
- Отлично придумано, Снифф, - похвалил его Рокфеллер. - Ты всегда у нас
был башковитым малым.
Сниффи напряженно думал. Можно было, конечно, позвать на помощь, но
пока сбежится охрана, Шпитцлер почти наверняка сумеет овладеть пулеметом.
- Шеф, я вот что подумал! - вскричал Сниффи. - Пока мы ослеплены, они
могут легко подобраться ко мне, выхватить пулемет, прикончить всех нас, а
затем с помощью оружия проложить себе путь наружу!
- Могут, - подтвердил Рокфеллер. - Особенно после того как ты,
приятель, подсказал им такую возможность.
Сниффи обуяла паника. Его колени задрожали мелкой дрожью.
- Они могут наброситься на меня в любую секунду! - Он принялся неистово
водить стволом пулемета из стороны в сторону. - Что мне делать?!
- Мне плевать, проживу ли я вечно! - заорал Рокфеллер. - Но будь я
проклят, если и им плевать! Жми на всю железку, парень, а там будь что
будет!
- По-моему, стрелять пока не стоит, - неуверенно возразил Форбос. -
Держи, парень, пулемет покрепче и зови на помощь.
Сниффи сделалось не по себе. Вопреки совершеннейшим технологиям пулемет
был для него чертовски тяжел. Его крошечный палец на огромном спусковом
крючке уже немел. И что это за звуки? Неужели приглушенные длинным ворсом
ковра приближающиеся шаги?
Похоже!
- Даю вам, проклятые европейцы, последний шанс! - завопил Сниффи во всю
мощь своих детских легких. - Если вы еще здесь, немедленно сдавайтесь!
Иначе, считаю до десяти и открываю огонь! Итак, один... два... три...