Вы интересуетесь астронавтикой, а не знаете историю о Звездном
Соне! Странно, ведь когда это случилось, интерес к межзвездным полетам
после многих лет забвения вновь стал постепенно возрастать, а события,
связанные с Соней, немало этому способствовали.
Впрочем, прошу прощения, вы же были тогда еще ребенком, а потом
столько всякого произошло... Почитайте-ка сборник, составленный...
Хотя нет, есть другой путь, получше. Выберите-ка время и побывайте в
Музее истории космонавтики, теперь он снова называется Музеем
звездоплавания. Лучше всего, если вы заглянете туда в будний день и с
утра.
Там вы увидите неплохо сохранившийся одноместный звездолет. Не
заметить его нельзя - это единственный целый корабль во всем музее, к
тому же весьма оригинальной конструкции. Увидев его, вы сами поймете,
о чем я говорю. Стоит он в отдельном зале, и смотрителем там один
старичок. Попросите его объяснить вам устройство этого корабля, и,
если повезет, он расскажет вам и историю про Соню. Только ничему не
удивляйтесь и не вздумайте его прерывать, даже если вам покажется, что
его объяснения к делу не относятся. Рассказывать по-другому старик
просто не умеет. И еще одно: если посетителей будет много, то
расспрашивать его не стоит, он вас и не увидит - тут уж он с корабля
глаз не спускает.
Но когда он начнет рассказывать, путаясь и спотыкаясь, все время
отвлекаясь от сути дела, ему все-таки удастся дать вам описание
космического корабля.
1. Гиперпространственный двигатель. Безмолвное небо
Медленно приближался берег. Деревья стояли у самой воды, их ветви и
вылезшие на поверхность корни образовывали ходы и арки, где царила
полутьма.
"Какие большие деревья", - изумленно сказала Солифь, указывая рукой
вперед, и он увидел, что она права, - из города лес казался куда
меньше.
"Расстояние, - ответил он и обнял ее за плечи, - это из-за
расстояния".
Гидроплан оторвался от воды и резко взмыл вверх, и вот они уже
перед стеной из деревьев. Они оставили гидроплан висеть над лесом,
включили свои антигравитационные поля и спустились прямо в чащу.
Потом они вдруг снова очутились в гидроплане, теперь уже
возвращавшемся назад в город - двадцать его башен светло-серого и
золотистого цветов виднелись вдали, возвышаясь над мелководной бухтой.
Дома казались неестественно низкими и будто бы убегали от гидроплана.
И тогда ему стало ясно, что гидроплан стоит на месте.
"Ты забыл захватить запасную ракету с горючим", - сказал
пилот-робот, находившийся тут же, в гидроплане.
Но Солифь теперь рядом не было. Где же она? Он выскочил на
поверхность воды и побежал по направлению к городу - Солифь должна
быть там. Однако он скользил и падал, не продвигаясь ни на шаг, а
расстояние было слишком велико. Корни деревьев оплетали его ноги и не
отпускали. Откуда взялись эти заросли прямо на поверхности моря? Как
он ни старался, ему не удавалось освободиться, а башни города убегали
все дальше, все быстрее, хотя и оставались в поле видимости. Это так
его удивило, что он проснулся...
Он сразу понял, что находится в кабине своего звездолета, в своем
кресле, но вызванное сном чувство изумления и напряжения нервов не
оставило его и тогда, когда он окончательно пробудился и забыл то, что
видел во сне.
Как обычно, он бросил первый взгляд на приборы на главном пульте.
Все в норме, так что он может полежать еще минуту-другую. Времени у
него много - больше, чем ему хотелось бы. Вот уже почти двести суток
он торчит на этой планете, которая с самого начала показалась ему
неинтересной и пустынной и которую он за это время успел основательно
возненавидеть.
Наконец он поднялся из силового поля и включил экран кругового
обзора, хотя и знал, что ничего нового он там не увидит - те же тупые
оранжево-коричневые дюны и плоский горный хребет на юго-востоке.
Вопреки всякой логике он ненавидел этот пейзаж, который здесь был
таким же, как и повсюду на этой планете с ее разреженной атмосферой,
постоянно безоблачным черно-фиолетовым небом, чей сумеречный цвет с
трудом пропускал свет звезд, и этот большой красноватый диск,
неподвижно висевший на западе между горизонтом и зенитом, - близкое,
но бессильное солнце этого мира.
Он уже подумывал о том, чтобы перебраться со своим звездолетом
куда-нибудь в другое место на этой планете, только что бы это
изменило? Разве что положение солнечного диска, профиль почвы да
рисунок созвездий на небе - больше ничего.
Он мог бы заняться исследованием планеты, чьим пленником он был
сейчас, но только это уже давно проделали его предшественники.
Он выключил экран, зная, что в эти сутки больше его не включит.
"Сутками" он называл период времени, объединявший сон и бодрствование,
- в сумме это составляло двадцать часов. Планета была обращена к
своему солнцу всегда одной стороной, и он мог бы подобрать для себя
другой жизненный ритм, а то и вообще не подбирать никакого, а спать и
бодрствовать, когда ему заблагорассудится. Но он определил для себя
этот двадцатичасовой интервал и придерживался его, потому что такая
регулярность, связанная с внешним миром, помогала ему сохранять
внутреннюю дисциплину.
Потом Разведчик сел за локаторы корабля и стал вслушиваться в
космическое пространство, хотя и знал, что смысла в этом немного -
автоматы намного раньше обнаружат появление запасной ракеты с топливом
и известят его. Если, конечно, ракета вообще появится. Порой ему уже
не верилось в это. И все же какое-то время он заставил локаторы
ощупывать безмолвное небо, пока не надоело, и тогда он отправился в
ежедневный контрольный обход корабля.
Большую часть звездолета занимали двигатели. Сперва он проверил
гравитационные машины. Создаваемые ими поля тяготения и антитяготения
позволяли кораблю приземляться на планеты и стартовать с их
поверхности, а в открытом космосе - разгоняться до скорости, близкой к
скорости света. Здесь, как и следовало ожидать, было все в порядке, в
противном случае приборы в его рубке давно уже сообщили бы о
неполадках.
Затем он проверил гиперпространственный двигатель - главную часть
всей ходовой системы. Именно она отличала его корабль от ракет с
автоматическим управлением, которые шли с субсветовой скоростью, в то
время как на родной планете пролетали десятилетия, а то и века.
Разведчик был уже четвертый год в пути, и ему предстояли еще два года
полета. Но эти шесть лет соответствовали всего лишь восьми годам жизни
там, дома. Два года разницы во времени объяснялись теми короткими
участками, преодолевая которые он использовал гравитационный
двигатель, - в гиперпространстве же корабль мчался с многократной
световой скоростью. Так что, вернувшись, он сможет встретиться со
своими современниками, ненамного постаревшими по сравнению с ним.
Конечно, за эти восемь лет многое изменится, но все-таки он вернется в
тот же мир, из которого улетел, а не в какой-то совершенно чужой мир
далекого будущего.
Так это все и будет - если, конечно, появится ракета с топливом.
Гиперпространственный двигатель пожирал невообразимое количество
энергии. Поэтому корабль Разведчика должен был делать в пути
дозаправку. В этих целях еще задолго до вылета по его маршруту
отправляли автоматические грузовые ракеты с медленными, экономичными
гравитационными двигателями.
Для него были предусмотрены две такие ракеты. Сейчас, на обратном
пути, он должен был встретить на орбите этой планеты уже вторую
ракету. Система красного солнца как раз и была намечена в качестве
места встречи. Конечно, если ракета с топливом потерпела в пути аварию
- а что еще могло быть причиной ее задержки? - то тут уж надежд мало.
Но несмотря ни на что, он решил выдержать срок ожидания, который сам
для себя установил, - двести дней. Оставалось еще шесть.
Он закончил обход. Двигатели были в порядке. Правда, скрытый дефект
- если таковой был - ему при наружном осмотре едва ли удалось бы
обнаружить, но за этим следят датчики автоматического контроля. А они
показывали, что все в полном порядке, лишь энергонакопители были почти
пусты. Он мог ограничиться опросом контрольных систем прямо в рубке,
но в конце концов хоть что-то он должен был делать! И его задача на
оставшиеся шесть дней - проводить осмотр еще тщательнее.
Теперь нужно проверить системы локаторов, хотя он отлично знает,
что они функционируют нормально, потому что постоянно пользуется ими и
без конца их перепроверяет - из опасения, что какой-нибудь дефект не
позволит ему обнаружить появление ракеты.
Да, еще агрегаты комплекса жизнеобеспечения. Их проверку он решил
отложить на потом - на завтра или послезавтра. А гипотермическую
камеру он обследует непосредственно перед стартом, через шесть дней.
Ведь если ему придется возвращаться на гравитационном двигателе, то
полет будет продолжаться не два года, а целых сорок восемь лет! На
борту, правда, пройдет времени ровно наполовину меньше, а благодаря
гипотермокамере постареет он и того меньше. Для полета с субсветовой
скоростью энергии было достаточно.
Но когда он вернется, Солифь будет почти восемьдесят...
Существовала и еще одна возможность, но тоже не из лучших. Он мог
бы остаться на этой планете, залечь в гипотермокамеру и ждать. Только
зачем обрекать себя на добровольный плен в этом чужом мире? А лучше ли
рассчитывать на один шанс из миллиона и тешить себя надеждой на то,
что ракета просто почему-то запаздывает и в конце концов появится? Не
слишком ли долго цепляется он за эту последнюю надежду? Ведь двести
дней напрасного ожидания - это масса потерянного времени. Нет, теперь
он твердо знает: через шесть дней - старт, и это единственное
рациональное решение...
И пусть даже при последней проверке обнаружится какой-либо дефект,
или вероятность дефекта, или подозрение в неточности работы
аппаратуры... К примеру, гипотермической камеры, или навигационных
приборов, или же стоящего без дела в ангаре вездехода - нет, ничто
больше не станет поводом для отсрочки, для отмены установленного
срока, как это было сто пятьдесят дней назад, сто дней назад...
2. Локатор. Красный треугольник
Гости уже собрались, не было только Солифь. "Где же она?" - спросил
кто-то из гостей, а второй сказал: "Подумаешь, а что ей тут делать? И
кто она такая, чтобы без нее не обошлись?" - "Солифь здесь нет", -
заявил один, а другие дружно согласились: "Разумеется, ее нет", и все
противно захихикали.
Почему они такие дураки, такие злые дураки? "Что вам здесь надо?" -
спросил он их всех. Они не знали, что ответить, и решили уйти. А ведь
они пришли на день рождения Солифь и не могли уйти просто так. К тому
же и Солифь была тут, как же они смели говорить, будто ее нет? "Потому
что мы ее уже поздравили, ты один только не поздравил".
Они были правы, и ему стало так стыдно, что он не может увидеть
Солифь, и, значит, ее и вправду нет. "Да вот же она!" - закричали
друзья, и до него дошло, что теперь ему нечего стыдиться. И впрямь -
она стояла перед ним, и он поздравил ее с восьмидесятилетием. "Но, -
сказал он, хитровато улыбаясь, - на самом деле тебе не восемьдесят, а
только семьдесят девять, да нет, всего лишь тридцать четыре". И все
изумились его словам. Солифь сделала большие глаза, огромные глаза. Но
это же было так просто - он подарил ей часы, которые постоянно
отставали на пятьдесят дней, нет, на сто дней. Тут он понял, что
удивлялись они не этому, а тому, что часы тикали так громко. "Почему
они так громко тикают?" - спросил он себя и других, но не услышал
ответа, потому что все заглушил грохот часов. Это же будильник,
подумал он, и это было его последней мыслью во сне и первой наяву...
Но это был не будильник, да и шум был не таким уж громким. Звук шел
от акустического прибора, связанного с локатором, - кто знает, сколько
времени он работал, пока не разбудил Разведчика? - прибор показывал,
что вблизи планеты появился активный летающий космический объект.
Разведчик должен был бы стремглав кинуться к контрольному пульту,
но он встал медленно, осторожно, почти лениво, словно боясь, что его
резкие движения испугают тикающий прибор и тот замолчит, а может, и
сомневаясь в реальности этого тиканья и в том, что оно означало.
Когда же он сел за пульт и начал считывать показания датчиков, он
понял, что никакой ошибки нет - приборы однозначно свидетельствовали:
активный летающий объект с произвольно изменяющейся орбитой. Это была
ракета.
Значит, долгое ожидание - без малого двести дней! - не было
напрасным. Ракета, замедляя скорость, брала курс на планету.
Вероятно, сигнальный датчик был все же с дефектом, иначе локатор
обнаружил бы ракету намного раньше. Да и Разведчик давно открыл бы ее
приближение, если бы ежедневное сидение у локатора не надоело ему за
эти дни до того, что он в конце концов смирился с тем, что экран его
локатора постоянно пуст. А акустический прибор начал работать уже при
непосредственном приближении объекта. Если все будет идти нормально,
то в течение полутора суток ракета с топливом приблизится к планете,
перейдет на круговую орбиту и по его команде совершит посадку.
Он откинулся на спинку кресла, вглядываясь в экран - звездное небо
на черном фоне. Звезды на экране выглядели оранжевыми точками, а
светило представлялось маленьким кружком. Планеты и их спутники
электроника показывала зелеными точками и синими крестиками, но их на
экране не было, так как система не имела спутников, а вторая планета
оставалась невидимой, потому что Разведчик включил воспроизведение
лишь одного участка неба со светящимся красным треугольником в центре.
Красным на экране обозначались космические объекты, опознанные как
активные летающие тела. Все другие цвета, предусмотренные для лучшей
ориентации в системах с многочисленными планетами, здесь были не нужны
- важным был только этот красный треугольник, неподвижно застывший на
усеянном оранжевыми точками фоне.
Но Разведчик знал: под зеленой лентой датчика рядом с экраном
появилась теперь и красная лента со светящимися цифрами, которые
показывали расстояние, отделявшее ракету от планеты. Данные были очень
точными, и он долго не мог отвести взгляд от последних трех из
длинного ряда цифр, медленно сменявших одна другую. Он смотрел на них
не отрываясь, как будто это могло ускорить приближение ракеты.
Как часто, даже когда надежда казалась ему уже плохо
замаскированным самообманом, Разведчик рисовал себе, какая охватит его
радость, какой это будет для него праздник, когда появится наконец эта
ракета с запасом топлива. Сколько вариантов того, как придет к нему
эта долгожданная минута, проходило перед его мысленным взором - в том
числе и таких, которые совсем не радовали, а то и вовсе идиотских,
вроде того, что вот появилась долгожданная ракета, а он не поверил
этому да так и остался на планете до конца дней своих. Действительно,
идиотизм, но кто знает, до какого состояния он дошел бы, если бы
пришлось еще ждать и ждать.
И вот теперь он знал точно - ракета тут, однако вместо безудержного
ликования его наполняло одно лишь чувство нетерпения.
Он резко встал. В его распоряжении еще около полутора суток, но и
дел было сверх головы - ведь нужно все подготовить. Чем же следует
заняться в первую очередь? Он опять сел, развернулся вместе с
вращающимся креслом влево так, чтобы иметь прямо перед глазами пульт с
главными контрольными приборами. И снова бросил взгляд на экран, где
какое-то время спустя, когда он уже совершит прыжок через
пространство, засветятся пять зеленых точек и два оранжевых кружка, а
рядом с экраном, по красной ленте счетчика, побегут, сменяя друг
друга, цифры, показывающие расстояние: 303, 302, 301, 300, 2VV, 2VX,
2V9, 2V8... Его левая рука легла на клавиатуру проверки состояния
агрегатов. Клавишей было шесть - по одной на каждый палец.
3. Гравитационные машины. Далекая орбита
Разведчик смотрел то на участок контрольного пульта, служащий для
управления гравитационными машинами, то на экран локатора, где было
уже заметно, что красный треугольник движется. Прошло более двух суток
с того момента, как он появился там, на экране. Теперь в соответствии
с программой ракета перешла на околопланетную круговую орбиту.
Незапрограммированным было только то, что она оставалась на этой
орбите и не прореагировала на команду о посадке, которую дал ей
Разведчик. Ракета на орбите вообще не подчинилась ни одной из
многочисленных команд Разведчика, переданных ей по радио в течение
последних часов.
Однако по сравнению с тем фактом, что ракета все же появилась, ее
"непослушание" представлялось всего лишь незначительным инцидентом,
заурядной трудностью, которую нужно и можно преодолеть.
В эту ночь Разведчик спал недолго, но зато спокойно и, кажется,
снова видел сон. Только теперь это было неважно - ведь скоро он не во
сне, а наяву увидит свой город и над ним небо, на котором сияют два
солнца.
Туда были направлены в прошедшую ночь все его мысли. Он обдумал все
возможные случайности и приготовился к ним. Опоздание ракеты и поломка
ее сигнального устройства - все это явные следствия какой-то аварии,
так что следует ожидать, что и другие ее рабочие узлы могут оказаться
поврежденными.
Щелчок тумблера - и на экране появились схематичные изображения
планеты и орбиты ракеты. Она проходила почти точно над кораблем
Разведчика, и это упрощало задачу. Все было подготовлено, вычислено и
выверено, следовало только включить гравитационные машины.
Когда ракета вновь появилась над горизонтом, мощный пучок
направленной гравитации захватил ее. На экране было видно, как ее
орбита все больше сближается с двумя дугами, одна из которых
обозначала поверхность планеты, а другая - границу слоя атмосферы, в
котором должно будет проходить торможение.
Двигатели ракеты не оказали никакого сопротивления - ведь в
конечном-то счете генераторы гравитации намного сильнее и без труда
справились бы с ними. Искусственные поля тяготения как бы всосали в
себя ракету.
Целенаправленная автоматика вела силовое поле, окружившее
снижавшуюся ракету, в то время как второй гравитационный пучок, прочно
удерживавший корабль Разведчика, опирался на всю массу планеты. За
мгновение до того, как ракете исчезнуть за горизонтом, окружавшее ее
поле было отключено, а затем - тоже автоматически - отключилось и
опорное поле. На экране появилась новая тонкая линия в виде вытянутого
эллипса. Вблизи надира она высоко поднималась над прежней круговой
орбитой, в то время как на стороне Разведчика резко падала вниз,
врезалась в атмосферу.
При такой эксцентрической орбите должно пройти какое-то время,
прежде чем ракета вновь появится в зоне видимости и можно будет
провести вторую - и заключительную - часть маневра. Теперь Разведчику
нужно было потерпеть совсем короткое время, казавшееся ему, однако,
бесконечным.
Гравитационные машины, расположенные в обоих концах звездолета,
поджидали нового появления ракеты, чтобы окончательно притянуть ее к
поверхности планеты, а затем - потом, позже - выполнить и основную
задачу: на поле искусственного тяготения и поле антитяготения вынести
корабль в открытый космос и довести затем ускорение до такой величины,
чтобы можно было включить гиперпространственный двигатель, чьи девять
шаровидных трансдимензионаторов опоясывали приплюснутый корпус
звездолета.
Как только ракета снова вынырнула из-за горизонта и на экране
появилась кривая ее новой орбиты, сопровождаемая соответствующими
цифровыми данными, Разведчик, к своему глубокому изумлению, вынужден
был констатировать, что эта орбита не совпадает с рассчитанным
эллипсом. Она проходила выше - ненамного, но все-таки достаточно
высоко, чтобы избежать тормозящего воздействия атмосферы. Где-то над
противоположной стороной планеты на очень короткое время включился
двигатель ракеты, что и привело к изменению ее курса. Тормозящее
воздействие атмосферы не могло теперь помочь сохранению ценного заряда
энергии. Что же, придется пойти другим путем - гравитационные машины
Разведчика обладали достаточной мощностью, чтобы заставить строптивую
ракету совершить посадку.
Он изменил масштаб изображения на экране. Теперь ракета как бы
лежала в сетке почти спрямленных и горизонтальных дуг, дававших
сведения о расстоянии до поверхности планеты, и почти параллельных им,
лишь к краю экрана слегка закруглявшихся радиусов с угловыми данными
по отношению к кораблю Разведчика. Ракета находилась точно в центре
экрана, в то время как система координат медленно перемещалась вверх и
- значительно быстрее - в сторону. Наклонная прямая с цифрами на ее
верхнем конце показывала гравитационный пучок, он был автоматически
направлен на ракету. Но теперь Разведчик сам регулировал силу поля, и
цифры на конце прямой показывали постоянно возрастающую силу
гравитационного засасывания. Система координат все заметнее лезла
вверх. Ракета, этот детский воздушный шарик в мощных потоках силы
тяготения, приблизилась к поверхности планеты и вошла наконец в ее
атмосферу.
И тут вдруг восходящее движение координат замедлилось. Шарик явно
не хотел подчиняться правилам игры!
Очевидно, ракета включила собственные генераторы гравитации. Отсюда
следовало, что ее система автоматики повреждена весьма основательно,
поскольку программой подобные маневры не предусматривались. Теперь
Разведчик должен бороться не только с инерционной массой ракеты, но и
с ее двигателями. Однако он не потерял самообладания. Цифры близ
прямой пучка поля показали его возрастание, спрямленные дуги опять
полезли вверх, а это означало, что ракета снижается. Причем намного
быстрее спешили в сторону угловые координаты, показывая, что скоро
будет достигнут зенит.
Разведчик усилил поле до предела. Ракета немного ускорила снижение
- и вдруг скользнула вниз, словно падающая звезда. Теперь она вошла в
атмосферу так глубоко, что приземление стало неизбежным. Разведчик тут
же отключил поле - пусть ракету посадит автопилот, используя ее
собственное антигравитационное поле.
Однако скольжение ракеты через разреженную атмосферу шло с прежней
скоростью. Почему же автопилот не включает тормозные двигатели? Ведь
ракета сгорит или разобьется при посадке!..
Вновь пучок силового поля максимального напряжения подхватил
ракету, но теперь цифры на экране побежали в обратном порядке.
Гравитационные машины корабля Разведчика излучали антитяготение, чтобы
затормозить ее падение. Но эффект был небольшим, поскольку ракета
давно уже прошла над звездолетом, теперь она удалилась от зенита, и
угол для действия пучка силового поля был неудобным.
До самого конца ракета оставалась на экране, а это значило, что она
не сгорела. Разведчику удалось лишь несколько уменьшить силу удара при
посадке - предотвратить удар он не смог. И он боялся и подумать, в
каком состоянии будет после такого приземления главный груз ракеты -
ее энергонакопители.
4. Вездеход-разведчик. Заходящее солнце
Вездеход-разведчик имел форму продолговатого, сильно сплющенного
трехосного эллипсоида, при полете его дно почти касалось каменистой
поверхности планеты. Между гравитационными агрегатами и другими
машинами в самом центре вездехода имелось небольшое пространство -
узкая кабина, в которой Разведчик провел в полулежачем положении вот
уже несколько часов. Теперь большая часть пути была позади.
Грузовая ракета лежала где-то на границе между дневной и ночной
сторонами планеты. Огромный пурпурный диск солнца, словно бы
застрявший в небе, наконец наполовину скрылся за горизонтом. Разведчик
ни разу не обернулся, чтобы взглянуть на него. Солнце интересовало его
так же мало, как и панорама черно-красных сумерек.
Когда солнце исчезло окончательно и огни вездехода перекрыли слабый
свет заката, еще пробивавшийся сквозь разреженную атмосферу, Разведчик
начал сомневаться, на верном ли он пути. Ракета должна находиться в
этом районе, почему же он не может найти ее? Или компьютер звездолета
неверно определил место падения, или есть какой-то дефект в
навигационном аппарате вездехода, или же он сам, Разведчик, допустил
ошибку? Конечно, он обязательно найдет ракету, даже если придется
значительно расширить район поиска. Только все это потребует лишних
затрат энергии и времени - впрочем, разве дело во времени?
А вдруг полученные при посадке повреждения отнюдь не столь большие,
как он предполагал, и за то время, пока он торчит в этой узкой
кабинке, ракета вновь ушла в небо?
Но он отбросил эту мысль, не желая даже подумать, хорошо это или
плохо, и продолжал пристально вглядываться в окружающую его местность,
не замедляя хода гравиплана. Однако нетерпение, как и внутреннее
беспокойство, продолжало расти. Ведь все могло случиться...
Минуту спустя он увидел _ее_. Сначала это был лишь всплеск на
экране радара, с таким же успехом причиной его могла быть какая-нибудь
скала с металлическими вкраплениями, но затем через оптическое
устройство вездехода он увидел ярко сверкающее пятно, еще очень
далекое, но уже различимое в мощном потоке света запасного прожектора.
Чем ближе, тем более странными казались ему причудливые очертания
ракеты. Огромный ее кусок отделился от линзообразного корпуса и криво
торчал, будучи единственной четко различимой частью обломков.
И пока вездеход на максимальной скорости мчался вперед, Разведчик
не отрывал взгляда от картины, которая вырисовывалась все крупнее и
четче: неправдоподобно длинный корпус обтекаемой формы, косо
врезавшийся в землю, не имел ни характерных внешних агрегатов
гравитационного двигателя, ни пояса из шаров-трансдимензионаторов, и
притом не было видно никаких наружных повреждений, хотя, конечно,
судить о состоянии этого космического корабля Разведчику было трудно.
Он знал только одно - таких кораблей на его родной планете не строили.
5. Гипотермическая камера. Уродливое лицо
Разведчик очнулся - спокойно и без всякого перехода, точно машина,
которую переключили, он сменил состояние сна без сновидений на
состояние привычного бодрствования. Таблетки, которые он принимал с
первого дня после старта с оранжево-коричневой планеты в системе
чужого безымянного солнца, позволяли ему проводить большую часть
времени во сне, и благодаря тем же таблеткам ему редко снились сны о
родине, о Солифь, о двойных тенях от башен его родного города. Может
быть, медикаменты просто заставляли его забывать сны после
пробуждения, и он не знал, следует ли ему быть благодарным им за это.
Как обычно, первый взгляд он бросил на пульт с шестью главными
контрольными приборами. Все было в норме, так что он может полежать
еще минуту-другую. Времени у него было даже больше, чем ему бы
хотелось; полет продлится еще десятки лет.
Не поднимаясь, он принял простую пищу, которая обеспечивала его
тело необходимыми питательными веществами на время до нового
пробуждения, а затем и обычную дозу снотворного долговременного
действия; до следующего периода бодрствования теперь далеко.
В сущности, он продолжал делать то же, чем занимался и на чужой
планете, - он ждал. Тогда это были дни, а теперь годы, бесконечные
десятилетия полета с субсветовой скоростью. И даже путь в
гипотермическую камеру его корабля был для него заказан.
Порой он надеялся: вот он проснется и обнаружит, что все еще торчит
на той планете в ожидании ракеты с топливом, а все прочее ему просто
приснилось. Да нет, слишком уж хорошо помнил он и красный треугольник
на экране локатора, и гравитационный луч, и разбившийся чужой
звездолет...
Когда первый шок прошел, Разведчик вернулся на вездеходе к своему
кораблю, так и не долетев до сбитой ракеты. Затем он перелетел на
звездолете к месту ее падения и начал обследовать обломки. Да, это
было похоже на сон, на кошмар, на страшный сон о чужом, разрушенном
лабиринте, в котором то тут, то там Разведчик натыкался на нечто
понятное, смутно знакомое ему. Он обследовал секции ракеты,
показавшиеся относительно неповрежденными, и агрегаты, о назначении
которых Разведчик мог догадываться. Все говорило за то, что двигатели
сбитой ракеты работали на ядерном топливе. На родине Разведчика
когда-то давным-давно тоже предпринимались такие попытки, но потом от
них отказались, так как только что изобретенный гравитационный
двигатель - гиперпространственного перехода тогда еще не открыли - был
более мощным и более надежным. По всей вероятности, строители ракеты
пошли дальше по пути использования ядерной энергии и сумели многого
добиться, если уж они рискнули отправиться на таком двигателе в
межзвездное пространство. Разведчику казалось чудом, что реакторы не
взорвались при падении ракеты. Да, тогда бы уж от нее ничего не
осталось - ни обломков, ни рубки управления, оказавшейся почти
неповрежденной. И это было самым удивительным - рубка управления
корабля...
Разведчик поднялся из силового поля, еще раз взглянул на экран с
неподвижными чужими созвездиями в виде маленьких оранжевых кружков и
начал обычный контрольный обход корабля. Небольшие дополнительные
агрегаты гравитационных машин создавали в корабле искусственное поле
нормального тяготения, и этот обход, как две капли воды, походил на те
бесцельные осмотры, которые в свое время помогали ему продлевать сроки
ожидания на планете.
Но были и отличия. Тогда он еще надеялся, что ему удастся вернуться
на свою планету и в свое время, и его ожидание было бесконечным
самообманом. Теперь же он вновь находился на пути к цели, и с тех пор,
как начался полет, каждый контрольный обход он начинал с сектора
систем жизнеобеспечения. В этом заключалось второе отличие, потому что
там, в единственной на корабле гипотермической камере, лежал космонавт
с чужого звездолета.
Войдя в помещение с гипотермической установкой, Разведчик первым
делом задержался у рубильника на стене - он с самого начала отключил
здесь агрегаты искусственного тяготения, потому что это представлялось
ему самым надежным для сохранения жизни "пришельца", который лежал в
анабиозе в герметической сублимационной ячейке. У Разведчика отнюдь не
было полной ясности о состоянии космонавта. Правда, он знал, что
физиологическая жидкость, с помощью которой увеличивалась
теплопроводность клеточной субстанции и не допускалось опасного
кристаллообразования в процессе быстрого охлаждения, действовала и на
организмы другого вида. Но, может быть, она в то же время оказывала на
него какое-то побочное, непредвидимое, разрушительное воздействие? Он
не мог утверждать обратного. Он вообще мало что мог, после того как
ему легко удалось сбить чужую ракету.
Оболочка сублимационной ячейки была толстой, со множеством большей
частью ненужных теперь приспособлений и датчиков, с непрозрачными
стенками. Но Разведчик помнил, как выглядит чужой космонавт! Уж
этого-то ему никогда не забыть. И рост у них был почти одинаков -
именно на этом строил Разведчик все свои планы спасения инопланетного
"гостя".
Разумеется, были и отличия: рентгеновский снимок выявил
поразительную асимметрию внутренних органов инопланетянина. У него
было, например, вполне нормальное сердце, но располагалось оно не в
середине, а было сдвинуто влево за счет одного легкого, и важные
органы обмена веществ тоже были расположены не попарно, а поодиночке,
что, конечно же, увеличивало уязвимость организма. Но, во всяком
случае, он отнюдь не был одним из тех совершенно иных физически,
фантастических, одаренных разумом монстров, которых некоторые ученые
рассчитывали встретить во вселенной. Нет, в основном он был похож на
Разведчика, и тот невольно вспомнил, как в свое время он потешался над
людьми, рисовавшими инопланетян по своему образу и подобию, или над
писателями-фантастами, которые пытались эффектно обыграть простодушное
предположение, что у тех разумных существ вместо шести будет четыре,
пять или семь пальцев.
У "гостя" их было пять.
И в его лице не было никаких особых отклонений, оно не отличалось
от лица Разведчика; те же два глаза, нос, рот... Вот только пропорции
были несколько иными: глаза - необыкновенно светлые и широкие, нос -
огромных размеров и клювовидной формы, а рот - словно обрамлен красной
каймой... Все это не имело отклонений от нормы настолько, чтобы
казаться действительно чем-то совершенно чуждым, нет, просто это было
странное, уродливое лицо.
6. Навигационные приборы. Другое возвращение
Казалось чудом, что инопланетянин сумел пережить катастрофу. Когда
Разведчик проник внутрь сбитой ракеты, он нашел его тяжело раненным в
рубке. Наверное, только благодаря наличию амортизаторов у кресла
пилота не произошло самого худшего, но часть пульта управления упала и
раздробила ему ноги по самые колени. Выше же колен скафандр
неестественно глубоко врезался в тело - вероятно, там имелись
эластичные кольца безопасности, которые автоматически стягивались в
случае повреждения и разгерметизации скафандра.
Разведчику без труда удалось высвободить тело находившегося без
сознания космонавта. Не тратя ни секунды на размышления, словно он не
ожидал ничего другого и много раз уже отрабатывал свои действия на
тренировках, Разведчик перенес умирающего пилота в свой корабль,
уложил его в сублимационную ячейку и включил автоматические приборы,
которые и сделали все необходимое: разрезали скафандр инопланетянина и
моментально включили холодильные агрегаты на полную мощность. Теперь
они должны были удерживать раненого на границе между жизнью и смертью
так долго, как это будет возможно.
Все это автоматы проделали без его вмешательства, вспоминал
Разведчик, продолжая обход корабля. И сам он тогда действовал со
скоростью и точностью хорошо налаженного механизма, который, не ведая
сомнений, выбирает по заданной программе и отрабатывает самый
оптимальный вариант. Позднее, когда было время для размышлений,
Разведчик с удивлением обнаружил, что дело сделано.
Он закончил инспекционный обход. Как всегда, агрегаты работали
нормально за исключением тех, которые, как, например,
шары-димензионаторы, не функционировали из-за отсутствия энергии.
Начало сказываться действие снотворного, пора возвращаться в рубку,
чтобы бросить последний взгляд на навигационные приборы и затем
погрузиться в сон без сновидений.
С помощью таблеток ему удается часть времени держаться на
расстоянии от сознания - от сознания, но не от плоти. К концу полета,
надо думать, он не сможет жить без препаратов, будет, наверное,
продолжать спать и стареть. Но это уже не играет никакой роли, сказал
он себе, все равно, когда мы долетим, я буду глубоким стариком и не
встречу никого, кого бы я знал.
Однако в одиночку ему не удастся помочь раненому, и остается только
надеяться, что анабиоз не допустит окончательной смерти
инопланетянина, пока корабль Разведчика, еле плетущийся сейчас на
гравитационном двигателе, не встретит помощи. Шанс ничтожно малый, но
единственный, и гипотермическая камера, в которой лежал чужой
космонавт, была единственной на корабле.
Разведчик вошел в рубку и бросил взгляд на навигационные приборы.
Отклонений от курса нет.
Он вспомнил, как после спасения пилота с ракеты он долго и
безуспешно пытался разобраться в ее обломках. Насколько легко было
спасти пилота (если, конечно, то, что он сделал, действительно спасло
его), насколько легко было доверить жизнь пилота системам
жизнеобеспечения корабля Разведчика и автоматическим приборам
гипотермической камеры, настолько трудными, да что там, почти
безнадежными представились ему вначале попытки обнаружить среди
покореженных механизмов непонятного назначения те, чужие навигационные
приборы. И все-таки в конце концов он сумел определить, откуда
прилетел чужой звездолет! Неясным оставалось только, как смогли эти,
казалось бы, примитивные ядерные двигатели справиться с таким
расстоянием: ведь планета, где они встретились, была ненамного дальше
от Двойного Солнца Разведчика, чем от родины чужестранца.
Экран локатора, подсоединенного теперь к навигационным приборам,
показывал только два цвета - черный и оранжевый. Если бы он
воспроизводил цвета звезд, какими они были на самом деле, то на экране
возникла бы типичная картина эффекта Доплера и звезды расположились бы
по спектру концентрическими кругами в фокусе экрана. Но экран
фиксировал только самое важное, ведь на него проецировались не все
звезды, а только те, что были нужны для ориентации в космическом
пространстве. И главное, неизменно остававшееся в центре экрана, -
цель.
Засыпая, Разведчик подумал, что хорошо было бы все же увидеть во
сне светлый город с башнями у моря, Солифь и друзей, морской берег,
ярко освещенный двумя горячими бело-голубыми солнцами. На таком
расстоянии и Двойное Солнце предстало бы здесь, на экране, обычным
оранжевым кружком. И пусть он опять, проснувшись, забудет свой сон,
может, это и хорошо, но ему так хочется его увидеть!.. Ведь он знал:
символическое изображение локатора на этот раз почти соответствовало
действительности. Оранжевый кружок в центре экрана не был бело-голубым
горячим Двойным Солнцем, это была одинокая, кроткая, желтая звездочка
на краю Галактики...
Разумеется, такое описание звездолета страдает неполнотой, но
старик, следящий за порядком в этом зале, всегда рассказывает о
корабле только так или почти так. Что же касается технических
подробностей, то вам лучше всего предварительно заглянуть в каталог,
потому что спрашивать об этом старика не имеет никакого смысла. Так
или иначе, он все равно свернет на историю о Звездном Соне. Большую
часть этой истории он, надо полагать, сочинил сам - ведь, как
известно, астронавт-инопланетянин умер вскоре после того, как корабль
вошел в пределы Солнечной системы. Умер он, по всей вероятности, от
истощения, так как на последнем этапе полета он спал, почти не
просыпаясь, и не принимал пищи.
Про это старик на рассказывает, хотя кто угодно может прочитать об
этом в "Отчете Комиссии по расследованию". Я не знаю, почему он не
упоминает многих достоверных фактов, и уж тем более не понимаю, зачем
он вместо этого рассказывает подробности, явно вымышленные. Опять же,
чего ради он столь неуклюже дополняет "Отчет" преувеличенно
драматизированными деталями? Говорят, он сам был когда-то космонавтом.
В то время таких, как он, называли чудаками. Одни из них летали по
привычным маршрутам к ближним планетам, что считалось - да и вправду
было - скучным занятием. А другие - ну, таких было немного - были
звездолетчиками, транжирившими, по общему мнению, свои собственные
жизни и общественные средства. Мне не удалось выяснить, к какой их
этих двух категорий принадлежал старик, но, вероятнее всего, к первой.
Может, сейчас, когда общественное мнение переменилось, он таким вот
образом хочет взять реванш за пренебрежительное отношение к его
профессии, так сказать, задним числом добиться признания? Но и это не
может объяснить до конца его странной любви к этому звездолету. А она
порой принимает просто болезненные формы, и удивительно, что дирекция
музея все ему прощает. Вот совсем недавно он всыпал одному парню,
который решил отвинтить какую-то деталь как сувенир и не подумал -
если он вообще о чем-то думал, - что старик сможет полезть за ним в
самые дальние уголки звездолета. А ведь полез, хоть у него и протезы
вместо ног.