Николай Рерих.
ТЬМА ПРОТИВ СВЕТА

Благодарю за все ваши добрые обращения по поводу моих зовов о синтезе. И радостно и своевременно, что вы в своих статьях так поддерживаете это неотложно нужное понятие.

Казалось бы, вся история человечества устремляет нас раз навсегда понять принципы сотрудничества, вмещения и гармонизации центров. Но действительность показывает нам совсем иное. Уже не говорю о явно темных силах, которым каждое упоминание о синтезе противно и раздражающе. Это вполне понятно; ведь хаос, со всеми его беспорядочными вихрями, противоположен гармонии, проявлению и созиданию. Итак, мы не удивляемся, что тьма будет всегда против всякого созидания и против синтеза.

Но особенно печально, когда вы видите, что некоторые, казалось бы, вполне культурные умы и те беспокоятся и восстают против упоминания синтеза. Такое зрелище настолько неожиданно дико, что даже не хочется верить, чтобы под личинами благообразия и сладкозвучности могли пребывать такие ветхие и затхлые пережитки. Тьма мечтает разделить свет, но терпит поражение в этих своих нелепых попытках. Все вольные и невольные союзники тьмы, конечно, терпят вовремя те же поражения. Но нужно время для обнаружения нелепости. И так жаль видеть, что это ценное, неповторимое время растрачивается на взаимные отрицания и разделения, лишь бы не допустить возможности доброго синтеза.

Если мы скажем себе, что это происходит от тьмы, то какое же это будет утешение? Если мы скажем, что это происходит от узости мышления или зависти, или недоброжелательства, то какое же в этом будет утешение, ибо эти мерзкие свойства порождаются той же тьмой? А тьмы так много и она свирепствует, как зловредная эпидемия. Мы узнали всякие спасительные средства от чумы и холеры, но бациллы темного отрицания еще не найдены.

Оборачиваясь к истории человечества, мы видим множество примеров самых нелепых отрицаний, лишь бы не допустить созидательный синтез. Сколько было написано нелепостей о том, что Леонардо да Винчи будто бы вредил своему художеству тем, что он был одновременно и замечательный инженер, и естествоиспытатель, и философ. Сколько было сделано невежественных намеков на невозможность соединения искусства Рубенса с его дипломатическими и государственными трудами. Между тем мощное творчество и широкий ум требуют разнообразных выражений в разных материалах и областях. Заветы восточной мудрости говорят нам, что даже Бодисаттва должен обладать одним искусством и одним мастерством или двумя мастерствами. Мудрость древних раввинов подчеркивает, что необучение мастерству наравне с другой деятельностью будет готовить разбойников на большой дороге.

Вся древность, все эпохи возрождения и расцвета говорят нам о самых поразительных совместительствах. Не забудем, как кардинал Ришелье в поисках деятельного секретаря избрал человека, занятого многими делами. Когда же кардиналу намекнули, что этот человек слишком занят для новой должности, то жизнеопытный кардинал ответил: “Если он так занят, то сумеет найти время и для моей работы”. Многоопытный кардинал ценил все преимущества даваемого синтезом.

История говорит, что Юлий Цезарь диктовал одновременно шесть писем. Известны и другие многие примеры самых необычных вмещений и совмещений, которые лишь доказывают неисчерпаемые возможности человека.

Мы слышим, что Эйнштейн не только замечательный математик, но и прекрасный скрипач. Разве музыка умалила его поразительные математические прозрения? Вероятно, наоборот. Гармония созвучий дала ему новые взлеты в определениях бытия. Замечательный музыкант Гофман в то же время оказывается прекрасным математиком и механиком. Кто же дерзнет утверждать, что то или другое должно быть несовместимым, мешающим началом? Спиноза был мастером телескопных линз и отличался в портретном искусстве. Разве от этого его глубокая философия пострадала — или от философии его линзы разве стали хуже? Можно без конца приводить подобные примеры, в которых мыслящий человек выражался и в различных видах творчества и мастерства.

Казалось бы, эти положения настолько очевидны и понятны, что не стоило бы и говорить о них. Но человечество до сих пор всеми мерами стремится утвердить ненужные разделения и гибельную специализацию.

Ужасы безработицы, ужасы неумения распределить время свое и свои способности происходят они именно от нелепых разделении. Если во времена итальянского Возрождения как Леонардо, так и многие другие мастера, широко вместившие разные дарования, были признаваемы, то сейчас, несмотря на всякий прогресс человечества, такое явление вызвало бы множество отрицания и поруганий. На моих глазах происходили рассуждения — можно ли композитору Рахманинову выступать как дирижеру, ибо, по мнению предпринимателя, хороший композитор не может быть хорошим дирижером, а хороший дирижер — был бы плохим композитором. Кроме того, житейская мудрость предпринимателя утверждала, что публику нельзя отягощать таким совместительством. Будто бы широкая публика ни в коем случае не может понять, что человека хватит на два предмета, хотя бы даже и свойственных в самих себе. Вероятно, тот же предприниматель в душе очень порицал, что Гофман может заниматься математикой, а Бенуа позволяет себе быть и художником и писателем. Конечно, пример итальянца Вазари, бывшего и художником и историком искусства, мало помог бы в невежественном современном утверждении. Кто-то даже сказал такую глупость, что художник не может быть мыслителем и умным человеком, точно бы творчество должно быть связано с идиотизмом! Когда же недавно мы читали о том, что мэр города Бриджпорта, искусный кровельщик, даже и среди обязанностей по городу продолжает свое мастерство, то читатели лишь улыбались. Ведь с точки зрения разделителей и умалителей это было бы лишь доказательством негодности мэра и на том и на другом поприще.

Вы ужаснулись бы, если бы я назвал вам несколько имен, которые, сами по себе замечательные в своей области, судят неимоверно узко о возможностях синтеза для других. Упомянутый мною пример порождения безработицы, как известное следствие тупой специализации, должен заставить всяких критиков и отрицателей подумать, правильно ли осуждать и ограничивать человеческие способности и возможности. Человек, как истинный мощный микрокосм, хранит в себе всевозможные выражения и прекрасные качества. Будет ли отвечать задачам макрокосма всякая неприспособляемость и ограниченность? Конечно, если люди стремятся к прогрессу, то прогресс этот должен прежде всего выразиться как в сотрудничестве, так и в синтезе.

Разделение и ограничение дошли до невероятной нелепости. Нужно иметь очень скудное мышление, чтобы направлять человечество на эти мертвые разделения и запреты. Именно из них порождается то постыдное человеконенавистничество, которому мы все свидетели. Изучение нервной системы со всеми ее огненными энергиями лишь показывает, каким фактическим многосторонним инструментом является человеческий организм.

Во имя наивысшего знания, во имя улучшения жизни и сотрудничества должны же люди признать скрытые в каждом из них возможности. Признав же эти счастливые качества, должны люди найти в себе нравственную силу, чтобы вопреки злошептаниям тьмы выражать себя во благо общее, не стесняясь никакими запретами и ограничениями там, где само бытие говорит о возможностях процветания, вмещения синтеза. Особенно пусть молодежь, пусть школьники в первый же день своих занятий будут слышать о благом синтезе как истинном двигателе прогресса. Глубоко радуюсь, что вы в различных статьях ваших отмечаете о синтезе как об основе культуры. Так оно и есть. И если суждено быть синтезу осмысленным, то пусть лучше творящие и мыслящие элементы, без темных отрицаний, сойдутся на благо понимания синтеза. Итак, будем держаться сердечно, выбросим, наконец, злостные темные отрицания и в различных областях жизни найдем светлое объединяющее понятие.

Гималаи, 20 января 1934 г.