ПОСЛЕДНИЕ В СВОЕМ РОДЕ
(Рецензия на спектакль "Идиот" в театре п/р О. Табакова)

Из ничего - фонтаном синим
Вдруг брызнул свет...
А. Блок

21 мая 2004 года
Все исчезает, и остается только свет. Я так это вижу. Я так это чувствую. Я так - в этом.
Чем больше я вглядываюсь в происходящее на сцене, тем больше убеждаюсь в том, что Александр Марин пролетел с Достоевским. Не с "Идиотом", с этим как раз все в порядке. Именно с Достоевским.
Пьеса поверхностная, временами смешная, временами неожиданно соскакивающая в трагизм. Сцена и даже зал почти все время освещены. Свет. Не видно ничего другого, не видно Достоевского, мешает свет. Свет - а из чего он?...
Может быть, из глаз Мышкина. Хотя сомневаюсь. Виталий Егоров играет очень достойно, но его князь - это нелепый, забавный, неуклюжий, вечно все роняющий и на все натыкающийся человек, с лица которого не сходит извиняющаяся полуулыбка. Когда на нужных нотах начинают литься слезы, это тоже происходит вовремя и к месту. Речь Егорова (да и всех остальных) перенасыщена словами, которых Достоевский никогда не вкладывал в уста этих персонажей. Ново. Мило. Веселенько так. Но зачем?...
И свет. Снова этот свет. Он безжалостно обнажает ободранные стены, нечищеную (!) обувь героев, обложку альбома Аглаи, обитую тканью, практически один в один совпадающей с той, из которой сшита ее же юбка. Не должно такого быть. Не должно, эти люди жили богато. Или просто не надо было так ярко зажигать лампы?
Пьеса поставлена очень хаотично. Две минуты в поезде, где знакомятся Мышкин и Рогожин (кстати, пресловутого знакомства в спектакле так и не произошло), еще две в доме Епанчиных, еще четыре вновь на улице, а потом внезапно уже - Настасья Филипповна, пачка денег и где-то за сценой камин, в котором этой пачке суждено очутиться. Люди вбегают, убегают, снова возвращаются. Пресловутый эпилептический припадок занимает у Мышкина около десяти секунд, зато разговоры о болезни он ведет ровно половину первого действия, временами вызывая невольный смех в зале. Виталий Егоров играет искренне, играет великолепно, одно непонятно - почему работавший с ним режиссер увидел здесь комедию? Почему люди, сидящие в зале, люди, у которых, у каждого в свое время, сжималось сердце при прочтении бессмертного романа, воспринимают его постановку едва ли не как беззаботный "ситком"?
Если говорить об исполнителях других ролей - великолепна Марина Зудина в роли "падшего ангела", правда, ее Настасья Филипповна в порывах праведного гнева иногда доходит до черты, ведущей едва ли не к даме с камелиями. Сыграла Зудина очень точно - ее героиня не базарная торговка, но "уличные", разбитные ноты в голосе прослеживаются; не аристократка, но походка и поворот головы соответствуют вполне; не проститутка, но явно видела многое и опять точно готова на все. Как карты лягут. Как ляжет свет. Здесь есть яркая истеричность в лучших традициях Юлии Борисовой, но есть и четкая "осовремененность" образа. Только одно в минус - не любит эта Настасья, никого не любит. Даже, может быть, себя. В ней жизни, разрушения много - а страсти в ней нет. Не соответствует она тому почти инфернальному образу из книги, заставляющему всех подряд терять голову. Только вот может, все получилось бы в темноте?...
Аглая Епанчина - очень грамотная работа молодой актрисы Анастасии Скорик. Она избалованна, но она и воспитана. Прямо чувствуешь, как борются внутри нее две эти стихии. Побеждает вторая. Аглая, как начинает иногда казаться - это такая же Настасья, но Настасья с другой судьбой, не сломанная, светлая, в чем-то они едины, и видимо, заметив это, режиссер не дал им разорвать связи на сцене "Табакерки". Снова не по Достоевскому. Но за это можно только похвалить...
Великолепен Лебедев Сергея Беляева - мастера характерных ролей, да слишком мало места ему отведено в спектакле. В неожиданного клоуна, развлекающего и сцену и зал, превращен Келлер (Дмитрий Бродецкий). Огромное спасибо хочется сказать за Епанчину Алле Покровской. Алексей Гришин в роли Гани Иволгина с легкой руки Марина неожиданно переместился на первый план, едва ли не вровень с самим Мышкиным...
Я смотрела спектакль вчера. Но Парфена Рогожина (Ярослав Бойко) я не помню. Осталась лишь мысленная фотография, картинка. Живой души, разрываемой дикими страстями там не было, никогда не было. А ведь по замыслу писателя, должно быть - это какое же сердце бьется в груди человека, чтобы он, никогда не знавший любви, полюбил с такой силой и такой гигантской самоотдачей! Темное. Наверное. Бесконечно темное. Но этот вечер, повторюсь еще раз, заливал беспощадный свет...
Пьеса "Идиот" в постановке Александра Марина - бесспорно, хороша. Ее спасает сам Федор Михайлович, нет-нет, да и мелькающий в отредактированных диалогах, ее спасает высокопрофессиональная игра лучших актеров "Табакерки", но знаете что - это даже не драма. Это не слезы, хотя слезы тут, на этой сцене, тоже есть. Это легкая улыбка, легкое сердце и легкие, хотя и продолжительные аплодисменты. И еще это свет - свет, которого так и не увидел Достоевский.

---