Алексей Иванович Рыков
БЛИЖАЙШИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА СССР
(Доклад в Деловом клубе 11 декабря 1923 г.)

Товарищи, нельзя говорить о перспективах народного хозяйства, не поставив принципиального и кардинального вопроса о новой экономической политике, ее результатах к настоящему моменту и о той политике коммунистической партии и роли государственного начала в области хозяйства, которые должны иметь место на протяжении ближайшего года.

Основной вопрос при подведении итогов новой экономической политики заключается в том, чтобы учесть соотношение различных элементов народного хозяйства, выявившееся в результате двух с лишним лет новой экономической политики. Вы помните, что, когда мы делали поворот от "военного коммунизма" к нэпу, т. Ленин в своей брошюре "О продналоге" перечислял 5 различных хозяйственных систем, которые мы наблюдаем на территории нашей республики. Введение новой экономической политики явилось уступкой мелкобуржуазной стихии, уступкой крестьянству, и для каждого из нас тогда было ясно, что она означает оживление элементов капиталистического развития, т. е. накопления частного капитала в порядке свободного товарооборота, в порядке рыночных отношений между национализированной промышленностью и промышленностью частной.

Недавно в разговоре с двумя или тремя товарищами мне было указано, что мы за последние годы потерпели значительное поражение, а именно: элементы капиталистического хозяйства у нас развились гораздо сильнее, чем элементы хозяйства государственного. Это во-первых. Во-вторых, в новую экономическую политику нужно внести поправку в смысле некоторого ограничения развития капиталистических отношений. Это основной вопрос, без ответа на который нельзя наметить перспективы хозяйственного развития. Поэтому я буду стремиться построить доклад главным образом вокруг этого основного вопроса.

Развитие промышленности. Первый вопрос, который стоит перед нами, это вопрос о государственной промышленности. Выросла она или нет, а если выросла, то в каких размерах и в каких пределах. У меня имеются по этому поводу справки из двух учреждений -- из Госплана и Центрального статистического управления. Обе эти справки говорят о том, что государственная промышленность за истекшее время значительно выросла и завоевала сильные позиции во всей системе хозяйства страны. Если взять всю промышленность в целом, без разделения ее на отдельные части, то рост ее за годы нэпа составит 210 -- 216% к 1920 г. Если продукцию 1920 г. по довоенным ценам принять за 100%, то для 1921 г. мы имеем 119,4, для 1921/22 г. -- 146, а для 1922/23 г. -- 216%. (Разумеется, эти цифры не претендуют на абсолютную точность, как и все цифры, которыми располагают наши ведомства, но тенденции они характеризуют вполне правильно.) Если взять по отдельным отраслям, то в области каменноугольной промышленности мы имеем увеличение на 59% по сравнению с принятым за 100% 1920 г., т. е. в полтора раза, в нефтяной промышленности -- до 135, в металлической -- до 258,6, в текстильной -- до 323%.

Я умышленно взял для сопоставления индустрию тяжелую -- топливо, металл -- и главнейшие виды легкой. Мы видим, что легкая индустрия, представленная текстильной промышленностью, с 1920 г. выросла больше чем в 3 раза, металлическая -- в 2,5, угольная -- в 1,5 раза, причем в Подмосковном районе она уже больше довоенной, а в Донецком -- значительно меньше.

Таково положение в смысле роста нашей национализированной промышленности как в области легкой, так и в области тяжелой индустрии. Но этот рост, взятый сам по себе, еще ничего не говорит. Более или менее определенные выводы можно сделать только в том случае, если их сравнить с ростом сельскохозяйственного производства и промышленности мелкой. Несмотря на такой прогрессивный рост крупной промышленности, если сравнить ее по продукции с промышленностью довоенной (1913 г.), она составляет всего 34,8%, в то время как мелкая кустарная промышленность дает уже 68,5%. Вся же промышленность, крупная и мелкая, по сравнению с довоенной составляет 40,3%, т. е. меньше половины. Если же сопоставить темп роста крупной и мелкой промышленности за истекший год, то получим, что, в то время как мелкая промышленность выросла меньше чем на 20%, крупная промышленность выросла на 25%, т. е. темп развития промышленности крупной обгоняет темп роста мелкой промышленности. Тем не менее общий уровень мелкой промышленности по отношению к довоенному еще выше, чем промышленности крупной.

Что происходит в области сельского хозяйства? Цифры, характеризующие его развитие, общеизвестны, они неоднократно были опубликованы. Продукция сельского хозяйства составляет в отношении довоенного уровня около 75%. Значит, тот уровень, которого достигло сельское хозяйство, значительно выше, чем уровень промышленности и крупной, и мелкой. Но если взять динамику развития и сравнить 1923 и 1922 гг., то мы увидим, что промышленность значительно обогнала сельское хозяйство в темпе своего развития. По данным ЦСУ, валовая продукция всей промышленности, в том числе мелкой и средней, составляла в 1922 г. 1758,7 млн. руб., в истекшем 1923 г. -- 2304,5 млн. руб., т. е. она увеличилась на 546 млн. руб. -- больше чем на полмиллиарда. Продукция же сельского хозяйства составляла в 1922 г. 3931 млн. руб., а в 1923 г. 4094,5 млн. руб., т. е. на протяжении года увеличилась всего на 163,5 млн. руб. против более чем полумиллиардного увеличения в промышленности. Основной мой вывод из этих цифр заключается в том, что темп развития промышленности быстрее, чем темп развития сельского хозяйства, в то же время промышленность крупная растет быстрее, чем мелкая и кустарная промышленность. Истекший год характеризуется тем, что государственная промышленность значительно укрепилась, выросла количественно и завоевала новые позиции. Когда мы переходили от "военного коммунизма" к новой экономической политике, главный вопрос, который ставился и с политической, и с хозяйственной точки зрения, заключался в том, чтобы иметь такой запас топлива и хлеба, который обеспечил бы для всего хозяйства возможность быстрого развития. К настоящему времени на основе новой экономической политики эти две области нами завоеваны целиком и полностью, т. е. и в области хлеба, и в области угля мы имеем устойчивую базу для дальнейшего ускорения развития нашей промышленности.

В связи с этим я хочу коснуться другого вопроса, который дебатировался также в период перехода к новой экономической политике и который связан с термином "диктатура промышленности". Этот термин получил значение как своеобразное выражение политической диктатуры рабочего класса. Целый ряд хозяйственников, исходя из господства рабочих в политической жизни, делали вывод о господстве промышленности, фабрик и заводов в области хозяйственной жизни. Приведенные мною цифры, характеризующие соотношение промышленности и сельского хозяйства, показывают, что, несмотря на завоевание за истекший год государственной промышленностью новых позиций, о хозяйственной диктатуре промышленности пока еще речи быть не может. Еще до сих пор промышленность наша и государственное начало во всей хозяйственной системе являются небольшим базисом в мелкобуржуазном море отдельных производителей.

Частная торговля. Неправильны те выводы, которые целый ряд товарищей сделали в области торговли. Эти выводы неверны и политически, и хозяйственно. Один из выводов, который выявился в дискуссии на сессии ЦИК по докладу Наркомфина, заключается в том, что в результате новой экономической политики частный капитал в области торговли завоевал серьезные позиции и что в его распоряжении осталось за истекший год чуть ли не 600 млн. руб. Как эти цифры получены? Скольконибудь сносного статистического учета в этой области нет; получена эта цифра в результате следующих несовершенных подсчетов: была установлена средняя разница между оптовыми и розничными ценами, которая приблизительно составляет 50%, взято все количество продукции, которая переходит от производителя к потребителю через торговый аппарат, от стоимости этой продукции исчислены 50%, что и дает за вычетом налогов и тарифов 600 млн. руб. В эту сумму включаются кооперация и государственная торговля. Точного ответа на вопрос, сколько же приходится на кооперацию и сколько на госторговлю, нет. Некоторые думают, что в пользу частной торговли остается 300 млн. руб., другие думают 200 млн. руб. У меня имеется справка, что всего 100 млн. руб., значит, цифра колеблется от 300 до 100 млн. руб. Но не следует упускать, из виду, что торговец и его приказчик должны что-нибудь есть. Если эти 100, ил и 200, или 300 млн. руб. разделить на все количество людей, которые работают в области частной торговли, то я утверждаю, что мы должны будем констатировать недоедание городских и деревенских торговцев. И вот этими цифрами некоторые оперируют направо и налево.

Я утверждаю, что нужно совершенно не понимать, что такое новая экономическая политика, чтобы жаловаться на частную торговлю и частную промышленность, что здесь происходит накопление. Когда вводили новую экономическую политику, мы считались с этим. Ведь не будет же частный торговец и промышленник торговать в убыток. Они к этому не привыкли. Нет никакого ужаса в том, что у нас имеется частная розничная торговля. Нет никакого ужаса, что она исполняет функцию экономической связи города с деревней. Никакого ужаса нет и в том, что она немного накопляет. Ужас был бы в том, если бы мы с вами не двигались вперед достаточно быстро. Но этого как раз нет. Из всех данных, которые я тут огласил, следует, что рост государственного начала в системе нашего народного хозяйства Не уменьшился, а, наоборот, усилился и вместе с тем усилилось экономическое значение рабочего класса. При таких условиях бояться частного мелкого торговца, который исполняет по существу экономически необходимые функции, не приходится. Ведь ситец не только нужно производить, но нужно, чтобы кто-нибудь его продал; бояться того, что в разрешении этой задачи наряду с госторговлей и кооперацией принимает участие и частная торговля, нет достаточного основания.

По поводу организации торговли мне был сделан целый ряд запросов и в печати, и на нескольких собраниях, в частности т. Лариным. Я свое мнение по этому поводу высказал в газетах и на собраниях, и в настоящее время не могу сделать ничего другого, как подтвердить его.

Говоря об организации торговли, я подхожу с точки зрения общей хозяйственно-политической задачи смычки с крестьянами, мелкими производителями, которых в несколько раз больше, чем индустриальных рабочих.

Как можно произвести эту смычку? Если вычислить отношение рабочих масс, даже вместе со служащими, к числу крестьян, то станет совершенно ясно, что на одну небольшую прослойку рабочего класса возложить в настоящий момент целиком всю задачу не только по организации промышленности, оптовой торговли, организации госаппарата и требовать от него, чтобы он занялся устройством мелочных лавок в каждой деревне, невозможно. Боюсь, что если мы по одному рабочему посадим в каждую лавку, у нас на фабриках ни одного не останется. Самое соотношение теперь государственного начала, организованного в крупной промышленности и крупной оптовой торговле, с буржуазной стихией в деревне, в которой 100 млн. людей, не дает возможности рабочему классу взять на себя в настоящий момент задачу установления с деревней непосредственной связи. По-моему, нэп и введен потому, что мы еще не можем установить прямую связь между городом и деревней, а вынуждены легализовать рынок. Очередная задача состоит не в том, чтобы закрывать частную торговлю. Задача состоит в том, чтобы наибольшие усилия сосредоточить на дальнейшем развитии промышленности и удешевлении производства. Задачу же установления связи между деревней и городом, между распыленным мелким товаропроизводителем и фабричной промышленностью должна взять на себя прежде всего кооперация. Это основной способ смычки крупнопромышленного организованного производства с мелким, распыленным крестьянским производителем, который должен организоваться в кооперативные общества.

Такова постановка вопроса. Мне на одном митинге сказали, что раньше были монопольки, торговали водкой, и нам также нужно построить всюду "монопольки", но не для продажи водки, а табака, спичек и прочего, и продавать по казенной цене. Я говорю, что теперь, на втором-третьем году нэпа, при теперешней роли нашей промышленности в экономике страны это утопия. Когда мы это сделаем? Может быть, через несколько лет мы к этому подойдем, но после гигантских усилий промышленности. После того как промышленность не только достигнет довоенного уровня, но перескочит его, после того как электрификация будет в значительной степени осуществлена, только тогда может идти речь о хозяйственной диктатуре рабочего класса, не о политической, а об экономической диктатуре, в смысле соотношения цен, соотношения производства города и деревни и т. д.

По существу предложение относительно нажима в сторону частной торговли сводится к ликвидации всего нэпа. Если рабочий класс, рабочая партия и государство возьмут на себя специально организацию розницы, это будет означать ликвидацию нэпа в одном из наиболее близких интересам крестьянства пунктов. Можно ли такую директиву дать? По-моему, нет, так как невозможно произвести эту невиданно трудную работу с такими слабыми силами, которые у нас имеются. Если бы мы попытались это сделать, то нас не только в каждой мелочной лавке обокрали бы, но мы и приказчика не нашли бы. Здесь в центре можно найти хотя бы то место, в котором крадут, а если мы возьмем на себя организацию розницы в деревне, как т. Ларин предлагает, на 2 деревни по одному кооперативу, а по одной лавке сами будем обслуживать, то, когда мы через полгода будем эту торговлю ревизовать, в 8 деревнях из 10 мы не найдем ни приказчика, ни книг, ни товара, ни вывески, ничего.

До сих пор мы не можем правильно организовать оптовую торговлю. А почему? Потому что у нас мало сил. Мелкобуржуазная стихия залезла у нас и в оптовую торговлю, и мы пока оттуда вытравить ее не сумели. Понадобится ряд лет, чтобы это сделать. Но все это отнюдь не исключает того, что в области торговли необходимо принять все возможные меры для улучшения положения. Я отрицал государственную розничную торговлю как панацею в настоящее время, но я лично часто защищал ее как один из способов организации торговли. Комиссия, которая была под моим председательством (комиссия по "ножницам"), защищала необходимость существования отдельных розничных магазинных синдикатов и трестов, но заявила, что они погоды не делают. Погода заключается в том, что в деревнях на 80% -- а по некоторым данным на 90% -- розница в руках частных торговцев, но эти 80 или 90%, являются ли они гибелью для Советской России? Я утверждаю, что нет.

Я утверждаю, что теперь можно гораздо ближе подойти к делу, если мы попытаемся в каком-либо виде использовать этот частный розничный аппарат, который работает в деревне. Для того чтобы хотя сколько-нибудь освоиться с этим вопросом, я затребовал справки, краткие характеристики этой частной розницы в деревне. Говорят, что частники нажили капитал в несколько сот миллионов рублей. Но как построена в деревне розничная торговля? Это в громадной части развозчики, разносчики, ларьки и всякого вида первобытная торговля. Я даже думаю, что не все из этих самых разносчиков и тех, кто торгует на ярмарках, зарабатывают достаточную "заработную плату". Во всяком случае у нас нет возможности статистически это учесть. Эти мелкие торговцы зарабатывают гораздо меньше, чем хорошо оплачиваемые рабочие в данное время у нас. Калькулировать здесь невозможно. Чтобы сделать эту калькуляцию, понадобится столько жалованья, что никакого капитала на это не хватит.

Таким образом, речь в этой области может идти о том, чтобы эти торговцы были проводниками государственных товаров. Нужно поставить вопрос об использовании этого аппарата и введении его в сферу воздействия государственного начала и нашей растущей промышленности.

Переходить от использования частного посреднического розничного аппарата к созданию своего нужно с величайшей осторожностью, подсчитав тысячу раз, что из этого выйдет. Последнее время в печати и всюду делались указания на то, что наша кооперация и в значительной степени государственная торговля торгуют не лучше, а хуже, чем торговля частная. Должен сказать, что у нас в области торговой политики в значительной степени сказывается влияние мелкобуржуазной стихии. Наш государственный торговый аппарат, наша государственная и кооперативная торговля во многом мало отличается от торговли частной, так что тут мелкобуржуазная стихия проникла чрезвычайно глубоко.

Когда мне представили калькуляции отдельных розничных цен, то разница их с оптовыми меня совершенно поразила. С крестьянина и рабочего берут за соль в два и три раза больше, чем можно взять. Я спросил, были ли попытки у кооперативов и государственной торговли продавать соль по более низким ценам. Должен сказать, что ни одного примера не было ни в одной советской организации, которая была бы самой настоящей, коммунистической; до сих пор ничего в этой области сделано не было. Этому нужно положить предел. Нужно, чтобы государственная торговля и кооперативная принципиально отличались от частной, чтобы они ставили себе иные задачи, чем ставит частная торговля. Что касается керосина, соли, сахара, где у нас избыток товаров, когда без малейшего риска можно по дешевой цене пропустить товар и удовлетворить всех, необходимо поставить задачей не только получение прибыли, а главным образом возможно полное удовлетворение нужд крестьянина. Ни один кооперативный магазин, ни одна государственная торговая организация так вопроса не ставит.

Поэтому, если бы мы и распространили всю госторговлю на розницу, в настоящий момент большой разницы для трудового населения от этого не получилось бы. Между тем кооперация ничем не рисковала бы, если бы она соль продавала в два раза дешевле, потому что она никогда не сможет распродать то количество соли, которое у нас имеется, и мы можем всегда увеличить выработку ее. И при таком положении кооперация могла бы диктовать цены на рынке, в том числе и цены частной торговли. Поэтому наряду с использованием частного аппарата в области розничной торговли необходимо в отношении целого ряда продуктов массового потребления, в отношении которых у нас нет риска, чтобы спрос превысил предложение, проделать специальный опыт по продаже их по более дешевым ценам как по линии кооперативной, так и государственной и, может быть, частной торговли. Словом, мы должны всеми возможными способами, путем выбрасывания новых и новых партий товаров, бороться за более доступные цены на товары, нужные громаднейшей массе населения.

Кустарная промышленность. Вопрос о торговле и прибылях обычно связывается с вопросом о кустарной промышленности. По этому поводу была небольшая дискуссия и на XII съезде партии, на котором кустарная промышленность была некоторыми товарищами истолкована как враждебное начало социалистическому строительству и промышленности. Я здесь должен сделать оговорку, на что указывал в начале своего доклада, что нужно отличать диктатуру промышленности от диктатуры рабочего класса. С точки зрения узко понимаемых производственных интересов промышленности кустарная промышленность в известных случаях приходит в столкновение с этими интересами. С точки зрения рабочего класса ничего кроме хорошего от роста кустарной промышленности за истекшее время получиться не может, и никакой речи о том, чтобы бороться с кустарной промышленностью административными методами, по-моему, быть не должно.

В новую экономическую политику мы входили при крайнем упадке крупной промышленности, при сильно понизившейся покупательной способности населения. Директивы рабочего класса как политического вождя здесь должны быть таковы, что крестьянам нужно помочь всячески увеличить свою покупательную способность. В этой области кустарная промышленность сделала колоссально много. В этом ее непосредственная заслуга, и ругать ее за это нечего. Она сделала хорошее дело и делает его дальше в том направлении, что выращивает платежеспособного потребителя для государственной промышленности. Что же касается взаимоотношений между государственной и кустарной промышленностью, то о диктатуре крупной промышленности может быть речь только тогда, когда она этого добьется тем, что будет производить товары дешевле кустаря. Тогда для нее все рынки будут открыты везде и всюду. Пока же развитие кустарной промышленности за предыдущие и последующие годы было и будет совершенно неизбежно. Оно увеличится и дальше, потому что восстановление крупной промышленности недешево и требует такого рода затрат, которых мы сейчас дать не можем. Это связано с капитальным переоборудованием, с улучшением техники в некоторых частях, с электрификацией и т. д. Есть ли у нас на это деньги? Нет, но нужно накопить. По мере накопления и восстановления промышленности, когда ее товары будут дешевле кустарных изделий, она кустаря будет вытеснять.

Задачи финансовой политики. Я отсюда подхожу к вопросам финансовой политики, тех успехов в этой области, которые были достигнуты за истекший год, и ближайших перспектив. Я неоднократно указывал, что и в финансовой политике у нас были совершены ошибки, но здесь я должен со всей решительностью подчеркнуть, что наряду с этим мы достигли и крупных успехов. Основа, которая есть теперь у промышленности и у всего народного хозяйства в условиях нэпа, заключается в том, что за истекший год 3/4 или 2/3 всей денежной массы выражены в твердой валюте, в червонце. Покупательная сила этого червонца ниже довоенного рубля. Мы могли бы быть полностью довольны нашим червонцем, если бы нам удалось достигнуть серьезного снижения себестоимости производства и на этой основе еще выше поднять покупательную силу червонца. В лице последнего мы имеем устойчивую советскую валюту, определяющую благоприятные ближайшие перспективы нашей финансовой политики. Тут недавно в заключительном слове т. Ларин апеллировал к денежной эмиссии как такому источнику, который может погасить наши расходы на восстановление промышленности.

Я должен категорически заявить, что, по-моему, основная задача ближайшего будущего заключается в том, чтобы сделать дальнейший шаг до конца в области введения твердой валюты и отказаться вовсе от совзнака. Это значит ввести такую меру, которая дала бы нам настолько же твердый разменный знак, насколько твердым является червонец. Основа политики заключается в этом. Поэтому всякую попытку погашения бюджетного дефицита путем эмиссии я со всей решительностью отвергаю. Представьте себе, если бы сейчас червонца не было и мы имели бы один совзнак, который с каждым месяцем все падал. Это был бы гораздо более глубокий кризис, чем тот, который мы переживаем в настоящее время. В области финансовой политики перед нами две основные задачи: дальнейшее развитие твердого денежного обращения и переход от натурального сельхозналога к денежной форме.

Я думаю, что вопрос о налоге мы разрешим на протяжении ближайших недель, а вопрос о твердой валюте на протяжении ближайших месяцев. Нужно сделать дальнейшие шаги в направлении введения единой твердой системы денежного обращения еще и потому, что в настоящее время остро стоит вопрос о "ножницах". Необходимо, чтобы рабочий был гарантирован от падения товарного рубля. Промышленность и город в значительной степени перешли на червонцы, и вся тяжесть потери на курсе легла на крестьянство, т. е. на громадную массу населения.

Имея дело с падающим совзнаком, в то время когда город уже перешел на червонную валюту, крестьянин ежедневно на этом теряет.

В условиях перехода от валюты падающей к твердой валюте необходимо проводить осторожную эмиссионную политику. В связи с этим необходимо будет еще раз и очень серьезно просмотреть наш бюджет (так как эмиссия играет в нем значительную роль), наши ассигнования на всякие надобности, сократить очень многое, в том числе и расходы на военные и иные надобности. Я это говорю потому, что этот колоссальной важности -- и финансовой, и политической -- вопрос введения твердой валюты во весь хозяйственный оборот связан с большой жесткостью в области финансов.

Перспективы сельского хозяйства. В заключение позвольте остановиться еще раз на вопросах сельского хозяйства в связи с ближайшими общими перспективами хозяйственного развития. Как я уже сказал, промышленность в темпе своего развития за последний год обогнала сельское хозяйство, и мне думается, что иначе и быть не могло. Ведь в предшествующие годы сельское хозяйство сделало гигантский прыжок. Колоссально увеличена была запашка на протяжении последних двух лет. Теперь крестьянское хозяйство в своем развитии уперлось в вопросы, которые нельзя разрешить на протяжении одного года:

вопросы об увеличении скота, о сельскохозяйственных машинах и вообще улучшении своего хозяйства. Все это немыслимо сделать теми способами, теми методами и в те сроки, как это было сделано на протяжении последних двух лет. Темп роста сельского хозяйства теперь будет замедлен, оно будет развиваться, но не столь быстро, как это было в 1921 и 1922 гг.

Так как одной из тем моего доклада являются приблизительные перспективы на ближайший год, я запросил, каковы эти перспективы на ближайший год в отношении урожая хлебов. Выяснилось, что наши предварительные сведения оказались неправильны, и на деле мы имеем не сокращение посевной площади, а ее расширение. В отношении РСФСР площадь посевов увеличилась, хотя незначительно, приблизительно на 4%; на Украине площадь посевов уменьшилась. По остальным районам или некоторое увеличение (как, например, в Поволжье), или статическое положение, как на юго-востоке, где посевы составляют 100% площади посевов прошлого года. Основной вопрос для крестьянина и развития всего сельского хозяйства -- это вопрос о ценах, о том, сколько за свой хлеб крестьянин будет получать. Сведения, которые получены из-за границы, показывают, что емкость мирового рынка в смысле хлебных культур весьма ограничена. Недавно мы получили сообщение, что в борьбе за повышение цен на хлеб в Америке прибегли к таким мерам, как сжигание хлеба. Одной из причин великодушия АРА к голодному русскому народу явилась необходимость сбыть излишки хлеба. "Ножницы" приобретают, таким образом, мировой характер; всюду предложение хлеба выше спроса. Таким образом, перед крестьянством повсюду стоит вопрос о переходе к другим культурам, более трудоемким.

Проблема сбыта и цены. Вкратце касаясь роста работы нашего транспорта за последние годы (возрастания перевозок в текущем году по сравнению с 1920 г. более чем в 1,5 раза), необходимо перейти к анализу важнейшей хозяйственной проблемы -- проблемы сбыта и цен промышленной продукции. Положение со сбытом таково, что если бы рост товарооборота в настоящем году оставался на уровне лучших месяцев прошлого года, то и тогда наша промышленность находилась бы в полосе кризиса. Из проданных промышленных фабрикатов, в общей сумме на 1 млрд. руб., только 300 млн. руб. приходится на деревню, а 700 млн. руб. на город. В то же время емкость городского рынка теперь поддается уже лишь незначительному расширению. В деревне же мы сбываем очень и очень мало. Кардинальным вопросом, таким образом, является вопрос о завоевании крестьянского рынка. А это завоевание в свою очередь возможно лишь через удешевление нашего производства. Если мы не сумеем уменьшить дороговизну товаров, мы не справимся с кризисом и не сможем расширить производство. Кризис нашей промышленности сейчас есть кризис роста. Промышленность выросла на городском рынке, переросла его и сумеет в должной степени выдержать свое развитие, если завоюет крестьянский рынок.

Критика, которая в последнее время раздавалась по адресу наших промышленных организаций, главным образом в области политики цен, подчас принималась за нападки на отдельных руководителей этих организаций. Для такого смешения, однако, не должно быть места, и все мы должны содействовать тем кадрам хозяйственников, которые работают в области промышленности. Но нельзя не признавать, что в области политики цен наблюдались ошибки и неправильные уклоны, в частности в политике синдикатов и монопольных цен.

Борьба за понижение цен -- основная задача. Должен быть произведен определенный поворот в сторону понижения цен, сокращения накладных расходов в промышленности, и особенно в торговле. Несмотря на значительные успехи, достигнутые в области нагрузки наших предприятий и рационализации производства, предстоит сделать еще очень и очень многое. Перед нами стоит необходимость борьбы за дешевизну товаров во что бы то ни стало, удешевление продукции нашей промышленности в такой степени, чтобы товары были доступны в деревне не только кулаку, но и бедному крестьянину. Вот в чем основная задача нашей хозяйственной работы. В последнее время мы имеем ряд сведений об оживлении крестьянского рынка. Но это оживление имеет место лишь постольку, поскольку идет речь о наличном состоянии деревенского рынка, о его статике. Перед нами же стоит настоятельная необходимость расширять и расширять этот рынок, а потому максимум наших усилий должен быть направлен в сторону возможно большего сокращения всяческих накладных расходов -- в сторону наибольшего удешевления наших товаров.