Совсем недавно существовал Союз Советских Социалистических Республик. Страна жила при социализме и шла к коммунизму. Какова была природа строя, существовавшего в СССР почти семьдесят лет? Какое место занимает социализм в общей цепи истории?

Многочисленные социалистические теоретики, начиная с Маркса, доказывали, что социализм - следующая после капитализма общественно-экономическая формация. Возникновение социализма Маркс видел закономерным, поскольку это вытекало из всего предшествующего исторического процесса. Другие ученые, противники марксизма, доказывали, что социализм является совершенно аномальным, искусственным явлением. Существует и большое количество промежуточных точек зрения. Кто прав?

Сразу оговорюсь, что не буду делать различий между социализмом и коммунизмом, называя оба известных предмета одним термином - социализм. Под социализмом я буду понимать тот строй, который существовал в СССР, а также сходные системы, отрицающие частную собственность. Это определение только предварительное. В конце настоящей главы оно будет скорректировано.

При анализе социализма мной в основном использовалась работа Игоря Ростиславовича Шафаревича "Социализм как явление мировой истории" (Соч. в 3 тт. Т.1, М., 1994). Книга была написана в начале 1980-х годов для распространения в СССР как "самиздат". Автор собрал огромный материал и постарался подойти к проблеме социализма всесторонне. Предисловие к работе начинается словами: "Эта книга написана под влиянием убеждения, что пережитые уже человечеством в ХХ веке катаклизмы представляют собой лишь начальную фазу несравненно более глубокого кризиса, крутого перелома в течении истории" [ 1].

Шафаревич делит предмет своего исследования на две части. "Под словом "социализм", - пишет Шафаревич, - часто подразумевают два совершенно различных явления: а) учение и основанный на нем призыв, программу переустройства жизни; б) реально, в пространстве и времени существующий общественный строй" [ 2]. Поэтому Шафаревич рассматривает отдельно социализм как учение (он называет его "хилиастический социализм") в первой части книги. Социализму как реальному общественному строю посвящена вторая часть. И, наконец, третья, последняя часть работы называется "Анализ". В ней Шафаревич разбирает несколько точек зрения и предлагает свой вариант ответа на вопрос, что же такое социализм.

Для того чтобы отделить социалистические теории от всех прочих, Шафаревич выделил три основных признака, по которым он отбирал учения:

1. Уничтожение частной собственности;

2. Уничтожение семьи, то есть общность жен и разрыв связей родителей и детей;

3. Крайнее чисто материальное благополучие [ 3].

Очень бегло покажу несколько исторических примеров, которые у Шафаревича составляют первые две части его книги и занимают около двухсот страниц.

"В классической Греции, - пишет Шафаревич, - мы сталкиваемся с идеями хилиастического социализма, которые сразу имеют законченную, можно сказать, идеальную форму. Изложение этих идей... принадлежит Платону. Им посвящены два его диалога - "Государство" и "Законы"" [ 4].

Платон рисует идеальное, на его взгляд, общество в котором "...население государства разделяется на три социальные группы, можно даже сказать - касты: философов; стражей или воинов; ремесленников и земледельцев. Дети ремесленников и земледельцев принадлежат той же группе и никогда не смогут стать стражами. Дети стражей тоже, как правило, наследуют занятие родителей, но если они проявляют дурные наклонности, то их делают ремесленниками или крестьянами. Философы же пополняют свое число за счет лучших из стражей, но не раньше, чем тем исполнится 50 лет... Неограниченная власть в государстве предоставляется философам...

...Основной недостаток порочных форм государства Платон видит в отсутствии единства среди его граждан, вражде и раздорах. Он старается отыскать причину этих явлений:

"...И разве не оттого происходит это в государстве, что невпопад раздаются возгласы: "Это - мое!" или "Это - не мое!"

И тоже самое насчет чужого.

- Совершенно верно.

- А где большинство говорит таким же образом и об одном и том же: "Это - мое!" или "Это - не мое!", там, значит, наилучший государственный строй"...

В соответствии с этим строится жизнь стражей:

"...у них не будет никакой собственности, кроме своего тела. Все остальное у них общее"... "Затем ни у кого не должно быть такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступ каждый желающий. Припасы, необходимые для рассудительных и мужественных знатоков военного дела, они должны получать от остальных граждан в уплату за то, что их охраняют..."... "Им одним не дозволено в нашем государстве пользоваться золотом и серебром, даже прикасаться к ним..."...

Стражи живут в своем государстве как наемные сторожевые отряды "и вдобавок в отличие от остальных они служат только за продовольствие, не получая сверх него никакого вознаграждения, так что им невозможно ни выезжать в чужие земли по собственному желанию, ни подносить подарки гетерам, ни производить другие траты по своему усмотрению, какие бывают у тех, кто слывет счастливыми"...

"Все жены этих мужей должны быть общими, а отдельно ни одна ни с кем не сожительствует. И дети тоже должны быть общими, и пусть отец не знает, какой ребенок его, а ребенок - кто его отец" [ 5] ".

Ремесленники и земледельцы будут прикреплены каждый к своей узкой профессии. "...Мы запретили сапожнику даже пытаться стать земледельцем, ткачом или домостроителем...".

Религия в государстве Платона "...играет охранительную и педагогическую роль. Мифы, многие из которых, как говорит Платон, с этой целью и выдуманы, способствуют выработке у граждан нужных для государства представлений и черт характера.

...Его [Платона] программа истребления самых тонких и глубоких черт человеческой личности и низведения общества на уровень муравейника - производит отталкивающее впечатление. И в то же время нельзя не заразиться порывом почти религиозной жертвы личными интересами ради высшей цели" [ 6].

Итак, Платон видит в равенстве идеал для общества (по крайней мере, для касты стражей). Платон исходит из того положения, что люди от природы все равны. Общество виновно в том, что его члены дифференцировались. Общество дало одним людям деньги, власть, красивых жен, другие оказались обделенными. Для того чтобы исправить положение, достаточно, считает Платон, выравнять материальное положение людей и прочие социальные "надстройки". Платон предлагает просто ликвидировать или максимально упростить все надстройки. Чем ближе люди будут к первоначальному природному состоянию, тем лучше, считал Платон. Платон пренебрегал природным различием людей, восторженно провозглашая их равенство. С подобной ошибкой мы столкнемся при рассмотрении большинства социалистических теорий. Проблема равенства будет подробно рассмотрена в главе "Равенство". Пока же сделаю следующее предположение.

Жизнь по типу платоновских стражей подходит и даже является оптимальной для военных, революционеров, людей, которые хотят мобилизовать все свои силы для достижения какой-либо сложной цели. Для этого необходимо, во-первых, максимально исключить из повседневной жизни отвлекающие факторы. Самыми важными из них являются мысли о своей собственности, об объекте половой любви и о своих детях. Во-вторых, борец за идею, солдат должен быть бесстрашен перед врагами, которые для того чтобы его сломить, заставить отказаться от борьбы, могут угрожать его семье и имуществу. Воину необходимо отказаться и от семьи, и от имущества, либо их интересы поставить много ниже интересов борьбы. Но такая жизнь является экстремальной, она не приемлема как стандарт для всего общества и на продолжительное время. И такая жизнь не может быть самой целью этой борьбы. Она лишь средство, очень эффективное, но только средство, а не цель.

Помимо Платона социалистические идеи в античную и раннюю эпохи Шафаревич выявляет в комедиях Аристофана, сочинениях Диодора, христианского писателя Эпифания, Иринея Лионского и Климента Александрийского, Эпифана, Маздака.

"Начиная со Средних веков и вплоть до эпохи Реформации в Западной Европе, учения хилиастического социализма облекались в религиозную форму. Несмотря на их многообразие, для всех них была характерна общая черта - отрицание многих сторон учения католической церкви и острая ненависть к самой церкви. Поэтому их развитие протекало внутри еретических движений того времени".

Шафаревич рассматривает несколько средневековых ересей. Упомяну только одну из них - катаров.

"Движение катаров (катары значит по-гречески чистые) охватило Западную и Центральную Европу в XI в... Основой мировоззрения всех разветвлений этого движения было признание непримиримой противоположности материального мира, источника зла, - и мира духовного, как сосредоточения блага" [ 7].

"Катары отрицали католическую иерархию и таинства, но имели собственную иерархию и собственные таинства. Основой организационной структуры секты было ее разделение на две группы - "совершенных" (perfecti) и "верящих" (credenti). Первых было немного (...всего 4000), но они составляли узкую группу руководителей секты. Из "совершенных" составлялся клир катаров: епископы, пресвитеры и дьяконы. Только "совершенным" сообщались все учения секты - многие крайние, в особенности, резко противоречащие христианству, взгляды не были известны "верящим". Лишь "совершенные" были обязаны соблюдать многочисленные запреты. Им было, в частности, запрещено отрекаться от их учения при каких-либо условиях. В случае гонения они должны принимать мученическую смерть, "верящие" же могли для вида посещать церкви и в случае гонений отрекаться от своей веры.

Но зато положение, которое занимали "совершенные" в секте, было несравненно выше положения священника в католической церкви. В некотором отношении это был сам Бог, и так ему поклонялись "верящие". "Верящие" были обязаны содержать "совершенных"...

"Совершенные" должны были расторгнуть брак, они не имели права прикасаться (в буквальном смысле) к женщине. Они не могли иметь никакого имущества и всю жизнь обязаны были посвятить служению секте. Им было запрещено иметь постоянные жилища - они должны были находиться в постоянных странствованиях или пребывать в особых тайных убежищах. Посвящение в "совершенные" - "утешение" (consolamentum) и было центральным таинством секты. Его нельзя сравнить ни с одним из таинств католической церкви. Оно соединяло в себе: крещение (или конфирмацию), посвящение в священнический сан, покаяние и отпущение грехов, а иногда - и соборование умирающего. Лишь принявшие его могли рассчитывать на избавление от телесного плена: их души возвращались в свое небесное жилище.

Большинство катаров не надеялось исполнить строгие заповеди, обязательные для "совершенных", и рассчитывало получить "утешение" на смертном одре..." [ 8].

Ересь имела большой успех во многих странах Европы, особенно на юге Франции. Ее поддерживало местное дворянство. "Только в XIII веке после более чем тридцатилетних "Альбигойских войн" ересь была побеждена. Однако влияние этих сект продолжало сказываться еще несколько столетий" [ 9].

Кроме катаров Шафаревич подробно рассказывает о братьях свободного духа и апостольских братьях, учения которых были созданы под влиянием мыслителей, живших в XII веке, Иоахима из Флори и Амальриха де Бена, таборитах XV века, анабаптистах, XVI век, диггерах и левеллерах, Англия, XVII век.

"В тот период, когда социалистические идеи развивались в рамках идеологии еретического движения, они приобрели ряд новых черт, которых нельзя обнаружить в античности. В эту эпоху социализм из теоретического, кабинетного учения превратился в знамя и движущую силу широких народных движений... Социалистические идеи в эту эпоху соединяются со всемирно-исторической концепцией (в основном идущей от Иоахима Флорского). Осуществление социалистического идеала связывается не с решением мудрого правителя, как у Платона, - оно мыслится как результат детерминированного процесса, охватывающего всю историю, независимо от воли отдельных людей приводящего к этому результату" [ 10].

Интересно сопоставление идей социализма с идеями христианства. Шафаревич не относит, естественно, христианство к социалистическим идеям, но отмечает:

"Почти во всех социалистических движениях идея равенства обосновывалась равенством людей перед Богом, тем, что люди были равными посланы в мир. Стандартной была ссылка на апостольскую общину в Иерусалиме как на образец общежития, построенного на принципах общности... То, что социализм заимствовал из христианства некоторые из важнейших для него идей, показывает, что здесь имело место не внешнее перенесение, а более глубокое взаимодействие. На существование каких-то родственных элементов в христианстве и социализме указывает и такое явление, как монастырь, казалось бы, осуществляющий внутри христианства социалистические принципы уничтожения частной собственности и брака" [ 11].

Приведу места из Библии, касающиеся первых христианских общин. "Все уверовавшие держались вместе, и делились друг с другом всем. И стали они продавать свое имущество и владения свои и раздавать всем, кто в этом нуждался. Каждый день они собирались вместе в храме, а в домах у себя ели все вместе, радостно и щедро, делясь друг с другом пищей, восхваляя Бога и радуясь доброму отношению всего народа. А Господь ежедневно прибавлял к ним спасенных" [ 12]. И далее в другом месте: "Было же у всех уверовавших одно сердце и одна душа. И никто ничего из имущества своего не называл своим собственным, и все у них было общее. И с великой силой апостолы свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса. И Божье благословение было на всех них. И не было нуждающихся среди них, ибо кто владел землей или домами, продавали их, приносили деньги, вырученные от продажи, и отдавали апостолам, и всё распределялось между всеми, каждому по нужде его" [ 13].

Надо помнить то, что первым христианам приходилось существовать в тяжелой обстановке ненависти и вражды со стороны иудеев. В Библии мы найдем немало мест, говорящих об этом, например:

"...Члены синедриона пришли в ярость и хотели убить апостолов" [ 14]. "Иудейские предводители пришли в бешенство, слушая это [речь Стефана], и скрежетали зубами от гнева... Потом, набросившись на него, они выволокли его за пределы города и стали бросать в него камни" [ 15]. "Савл одобрил убийство Стефана. В тот день началось великое гонение на церковь в Иерусалиме, и все, кроме апостолов, рассеялись по Иудее и Самарии... Савл же стал пытаться уничтожить церковь; переходя от дома к дому, он брал под стражу мужчин и женщин и бросал их в темницу" [ 16].

Постепенно, особенно после английской революции XVII века, социалистические идеи от еретических движений переходят в руки философов и мыслителей. Одним из самых значительных произведений в этот период явилась "Утопия" Томаса Мора, опубликованная в 1516 году (полное название - "Золотая книга, столь же полезная, как и забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии").

"Тогда автор ее... был влиятельным английским государственным человеком, делавшим блистательную карьеру. В 1529 г. он стал лордом-канцлером Англии, первым после короля человеком в государстве. Но в 1535 г. он выступил как решительный противник того преобразования церкви, которое под влиянием Реформации проводил король Генрих VIII. Мор отказался принести присягу королю как главе вновь созданной английской церкви, был обвинен в государственной измене и в 1535 г. обезглавлен. Четыре столетия спустя, в 1935 г., католическая церковь приняла Мора в число своих святых" [ 17].

Сочинение написано в форме разговора трех лиц: автора Мора, его друга Эгидия и путешественника Гитлодея. Оно делится на две книги. Первая посвящена критике современного автору европейского общества, основное зло в котором составляют частная собственность и деньги. Вторая книга описывает жизнь на острове Утопия, на котором побывал путешественник Гитлодей.

"Утопия является республикой, управляемой выборными должностными лицами... Вся жизнь в этой стране регулируется государством. Нет никакой частной собственности и денег. Основой хозяйства является всеобщая трудовая повинность. И прежде всего для всех (или почти для всех) обязательно отработать определенный срок в сельском хозяйстве... Достигшие определенного возраста граждане направляются на работу в деревню, а после того, как они отработают там 2 года, переселяются в города. Кроме того, каждый обучается какому-либо ремеслу, которым занимается остальное время. Работа происходит под наблюдением чиновников..." [ 18].

Вся жизнь в государстве стандартизирована и унифицирована. Все носят одинаковую одежду, живут в одинаковых городах, одинаковых домах. Питается население вместе на больших общих трапезах, где всем подают одинаковые кушанья. "Совместные трапезы типичны для общей тенденции: жизнь обитателя Утопии должна проходить на глазах у всех" [19].

Что касается домов, то они имеют "двустворчатые двери, [которые] скоро открываются при легком нажиме и затем, затворяясь сами, впускают кого угодно - до такой степени у утопийцев [жителей Утопии] устранена частная собственность. Даже самые дома они каждые десять лет меняют по жребию" [ 20].

Мор не дошел до идеи отрицания брака, у него в Утопии существовал моногамный брак. Добрачные и внебрачные связи находились под строжайшим запретом. Виновные карались обращением в рабство.

Утопийцы трудились всего по 6 часов в день, остальное время посвящая наукам, искусству и отдыху. Такое становилось возможным, якобы, благодаря тому, что трудятся все, а не часть общества. Положение о сокращенном рабочем времени можно увидеть и у других теоретиков социализма, например, у Кампанеллы в его "Городе Солнца" или в первой программе РСДРП Ленина. В практике социалистических государств можно часто было видеть обратное - увеличенный рабочий день и его бльшая интенсивность.

"Утопийцы по видимости во всем равны друг другу - в обязательной трудовой повинности, в цвете и покрое платья, в строении их домов. Но это далеко не полное равенство. От трудовой повинности освобождаются чиновники и те, кому постановление чиновников

"дарует навсегда это освобождение для основательного прохождения наук".

"Из этого сословия ученых выбирают послов, духовенство, траниборов (высших чиновников) и, наконец, самого главу государства..."... [ 21].

Если сравнить это с другим местом рассказа:

"По большей части каждый вырастает, учась отцовскому ремеслу",

то возникает представление о замкнутом сословии, почти касте, в руках которой находится руководство государством" [ 22].

Как будет видно далее, в любом социалистическом государстве существовало разделение общества на два класса: господствующий класс чиновников и класс простолюдинов. Более подробно эта проблема будет рассмотрена в главе "Два основных класса в социалистических обществах ХХ века".

Значительную роль в Утопии играло рабство. "Они обращают в рабство своего гражданина за позорное деяние или тех, кто у чужих народов был обречен на казнь за совершенное им преступление" [ 23].

В религии господствовал полный плюрализм, что очень необычно для социалистических теорий. Каждый мог исповедовать ту религию, которая ему больше нравилась.

Больший радикализм в идеях мы обнаруживаем в другом известном сочинении утопического социализма (названного так, кстати, в честь "Утопии" Томаса Мора). Это "Город Солнца" Т. Кампанеллы. Произведение было написано в 1602 году в тюрьме, куда Кампанелла, монах-доминиканец, философ и поэт, был пожизненно заключен за заговор против испанцев в Калабрии.

Как и "Утопия", эта книга написана в форме диалога между путешественником-мореплавателем, который побывал на далеком острове в Городе Солнца, и его слушателем.

В этой стране перед нами предстает жестко централизованное общество. Вся власть - законодательная, исполнительная, судебная и даже религиозная - объединена и сосредоточена в руках чиновничества. Бюрократический аппарат построен по иерархической схеме. "Верховный правитель у них - священник, именующийся на их языке "Солнце", на нашем же мы назвали его Метафизиком" [ 24]. Этот пост занимает самый ученый житель города и до тех пор, "пока не найдется такой, кто окажется мудрее своего предшественника и способнее его к управлению" [ 25]. Верховному правителю подчиняются три соправителя и так далее до начальников отрядов, сотников, полусотников и десятников [невольно напрашивается сравнение с военной организацией - Н.К.]. Жизнь населения характеризуется общностью и унификацией. Все имущество, включая дома, кровати, домашние вещи, - все обобществлено. Необходимое для быта жители в равных долях получают от общины. Каждые шесть месяцев чиновник перераспределяет, кому в каком доме, в какой спальне и на какой кровати спать. Прием пищи у соляриев (так называют жителей Города Солнца) - совместный, все получают одинаковую пищу в равных количествах, но "должностные лица получают большие и лучшие порции" [ 26].

Всеобщая трудовая повинность является основой хозяйственной жизни города. Жители организованны в отряды. Рабочий день длится только 4 часа, "остальное время проводится в приятных занятиях науками, собеседовании, чтении..." [ 27]. Но и в часы отдыха жизнь остается строго регламентированной. Так, например, запрещаются сидячие игры.

Все носят одинаковую одежду, установлена частота смены и стирки белья. Нарушение этих правил строго наказывается вплоть до смертной казни. Регламентация отношений между полами касается самых мелких интимных подробностей. Чиновники решают кто, когда и с кем будем иметь половую близость, даже если она имеет целью не зачатие, а только удовлетворение физической потребности. За самим совершением полового акта обязательно следит специальный чиновник. Деторождение является заботой государства, поэтому производство потомства тщательно регулируется, как регулируется в племенном животноводстве сохранение и улучшение породы. "...Производители и производительницы подбираются наилучшие по своим природным качествам, согласно правилам философии" [ 28].

Дети, после того как перестают кормиться материнской грудью, передаются в государственные учреждения. Обучение происходит в детских отрядах. После окончания учебы каждый назначается на какую-то должность.

Все граждане исповедуют единую религию Солнца, главным носителем которой является сам глава государства.

Таким образом, перед нами предстает, можно сказать, наиболее продвинутое, радикальное социалистическое учение, "казарменный социализм". Он очень наглядно демонстрирует, во-первых, военный, инструментальный характер социалистических идей, а во-вторых, полную неприменимость этих идей в их чистом виде к повседневной, обычной, невоенной жизни общества.

К той же категории утопических произведений, что и две предыдущие работы, относится "Закон Свободы" предводителя английского движения диггеров Джеральда Уистенли, опубликованный в 1652 году. Автор придерживается более умеренных взглядов в отношении вопросов семьи и домашнего имущества. Он пишет: "...хотя земля и склады будут общими для всех семейств, однако каждая семья будет жить отдельно, как и теперь. Дом каждого человека, его жена, дети, обстановка для убранства дома, все, что он получит со складов или добудет для нужд своей семьи, - все это будет составлять собственность его семьи для ее мирного существования" [ 29]. По-новому, в отличие от своих предшественников, Уистенли решает вопрос о религии. Он предлагает вообще ликвидировать религию, заменив ее пропагандой и просвещением.

В XVII - XVIII веках появляется большое количество художественных произведений, романов, посвященных фантастическому описанию вновь открываемых земель и социалистическому укладу жизни населения в них [ 30]. К таким романам относятся "История северамбов" Дени Вераса (1675 г.), "Южная земля" Фойни (1676 г.), "Приключения Телемаха" Фенелона (1698 г.), "Республика Философов, или История Ажаойев" Фонтанеля (1768 г.), "Южное открытие, сделанное летающим человеком, или Французский Дедал: чрезвычайно философская повесть" Ретифа (1781 г.).

В философской социалистической литературе того же периода появляются "Завещание" Мелье, "Кодекс природы, или Истинный дух законов" Морелли (1755 г.), "Истинная система" Дешана, труды Руссо, Гракха Бабефа, Фурье, Оуэна, Сен-Симона и многих других.

Очень интересна работа Дешана. Он предлагает вернуться к примитивному первобытному образу жизни. Не будет никакой собственности, кроме собственности общества. Жить, работать, отдыхать, спать все будут вместе. "Женщины являлись бы общим достоянием для мужчин, как мужчины для женщин... Дети не принадлежали бы в отдельности тем или иным мужчинам и женщинам... Женщины, способные кормить грудью и небеременные, без разбору давали бы детям свою грудь..." [ 31]. Не будет культуры, искусства, науки, письменности, современного производства. Люди будут питаться в основном растительной пищей, жить в деревянных хижинах, пользоваться вещами, изготовленными не из металла, а из дерева. Даже сами люди станут похожими друг на друга внешне. Каждый день их жизни будет похож на другой. Сама смерть не станет несчастьем, а обыденным явлением, лишь переходом в другое состояние.

У Дешана мы видим отрицание прогресса человеческой цивилизации, возврат к первобытному или почти первобытному состоянию. Не является ли это показательным для социализма, его внутренней сутью, показанной в откровенной форме Дешаном? Не является ли социализм примитивной формой организации общества, находящегося в первобытном состоянии или только вышедшего из него? На эти вопросы также постараюсь ответить в этой главе в ходе дальнейшего изложения.

Огромное историческое значение получили труды Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Современный читатель достаточно хорошо знаком с их идеями. Ограничусь только несколькими цитатами из "Манифеста коммунистической партии" и "Принципов коммунизма", приведенными в книге Шафаревича [ 32].

Из "Манифеста": "...коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности...

Уничтожение семьи! Даже самые крайние радикалы возмущаются этим гнусным намерением коммунистов.

На чем держится современная буржуазная семья? На капитале, на частной наживе. В совершенно развитом виде она существует только для буржуазии, но она находит свое дополнение в вынужденной бессемейности пролетариев и в открытой проституции.

Буржуазная семья, естественно, должна будет пасть вместе с падением этого дополнения, и обе исчезнут с исчезновением капитала...

Но вы утверждаете, что, заменяя домашнее воспитание общественным, мы уничтожаем самые задушевные отношения.

А разве ваше воспитание не определяется также обществом?" [ 33].

Пункт из "Принципов коммунизма": "8. Воспитание всех детей с того момента, как они могут обходиться без материнского ухода, в государственных учреждениях и на государственный счет" [ 34].

Из "Манифеста":

"Но вы, коммунисты, хотите ввести общность жен! - кричит нам хором вся буржуазия...

Коммунизму не нужно вводить общность жен, она почти всегда существовала.

Не довольствуясь тем, что в их распоряжении находятся жены и дочери пролетариев, наши буржуа находят особенное наслаждение в том, чтобы соблазнять жен друг у друга.

В действительности буржуазный брак является общностью жен. Коммунистов можно было бы упрекнуть разве лишь в том, что они хотят поставить официальную, открытую общность жен на место лицемерно скрываемой" [ 35].

Опять из "Принципов": "9. Сооружение больших дворцов в национальных владениях в качестве общих жилищ для коммун граждан, которые будут заниматься промышленностью, сельским хозяйством и соединять преимущества городского и сельского образа жизни, не страдая от их недостатков" [ 36].

Преемственность в идеях, как мы видим, сохраняется. То же обобществление имущества, ликвидация семьи и т.д..

Шафаревич не рассматривает социалистические теории послемарксистского периода. Возможно, потому, что их значение по сравнению с марксизмом намного ниже.

Шафаревич в рассматриваемой книге, во второй ее части, озаглавленной "Государственный социализм", анализирует несколько исторических примеров. Это государство инков, открытое испанцами в Южной Америке в 1531 году; государство иезуитов в Парагвае, существовавшее в XVII - XVIII веках; Месопотамия IV - III тысячелетия до н.э.; Древний Египет; Древний Китай. Остановлюсь только на рассказе о Древнем Египте. Схожий жизненный уклад существовал также и в других странах. В частности, он господствовал в III и II тысячелетии до н.э. в районе, охватывавшем Крит, Грецию, Египет и Малую Азию, долину Инда, то есть наиболее развитые области того времени.

В истории человечества в это время появляется новая общественная структура - государство. Под единым началом объединяются огромные территории и огромные массы людей. "Государство посредством бюрократии, писцов и чиновников, подчинило себе основные стороны хозяйственной и духовной жизни, закрепив это подчинение идеей абсолютной власти царя над всеми источниками дохода и жизнью подданных" [ 37].

Эпоха Древнего Царства (I-VI династии) в Древнем Египте. "Вся земля в стране считалась принадлежащей фараону. Частично она передавалась во временное индивидуальное пользование, но основная ее часть составляла царский домен, то есть находилась в непосредственном пользовании государства". Земля обрабатывалась крестьянами, которые, хотя и были зависимы от государства, все же не являлись его собственностью. Крестьяне были свободными или полусвободными людьми. "Работали крестьяне под надзором чиновников. Чиновники определяли норму поставок (каждый год заново, в зависимости от урожая и разлива Нила). Сверх того крестьяне были обязаны трудовой повинностью... для строек и других государственных работ. Наиболее известная из этих повинностей - строительство пирамид". На возведении пирамиды Хеопса, например, "непрерывно работали 100 000 человек в течение 20 лет". Отработанные крестьянами часы и нормы учитывались централизованно "в каждой области четырьмя управлениями, подчиненными в свою очередь центральным складам и центральным ведомствам". По указаниям фараона огромные массы сельскохозяйственных рабочих (категории отличной от крестьян, но также многочисленной) переселялись в другие области, "чтобы обеспечить выполнение... государственных повинностей... Эти рабочие жили в специальных работных домах. Ремесло было в основном сосредоточено в государственных или храмовых мастерских, где рабочие снабжались орудиями и сырьем, а продукцию сдавали на склады... Торговля носила чисто меновой характер. Хотя золото, медь и зерно иногда использовались для измерения ценностей, весь обмен был натуральным... Чиновники также оплачиваются натурой. При дворе они "живут от стола царя", а в провинции - от отписанных им поставок, пропорциональных их рангу... Начиная со II династии, каждые два года проводилась перепись всех имуществ..., причем "царские писцы" в сопровождении отряда солдат обходили все дома. На основании данных переписи предписывались нормы поставок и налогов...".

"Стержнем, на котором держался этот строй, была бюрократия...". Чиновники назначались и сменялись вышестоящими начальниками. "...Положение чиновника определялось не его происхождением, а милостью царя, то есть его положением в бюрократической иерархии. Никто не обладал правом управления от рождения. Обычно службу начинали с низших ступеней, и за свою жизнь успешный чиновник многократно переходил из одной области в другую, не приобретая нигде прочных связей... В своей карьере и материальном благополучии чиновник зависел целиком от государства, олицетворенного в фараоне, который мог пожаловать ему даже бессмертие души, разрешив построить гробницу вблизи своей усыпальницы" [ 38]. По мнению Э. Мейера "Древнее Царство является крайним примером централизованной абсолютной монархии, которая управляется бюрократией, зависящей только от двора и получающей образование в государственных школах для подготовки чиновников" [ 39].

В XVIII династии (XVI-XIV вв. до н.э.) "...мы видим систему хозяйственных отношений, основанную на весьма близких принципах. Государству, в лице фараона, принадлежали все источники дохода, и пользующиеся ими находились под его непрерывным контролем. Периодические переписи учитывали земли, имущества, занятия, должности. Каждый вид деятельности должен был быть санкционирован государством, и каждое изменение занятий требовало санкции властей, не разрешалось самовольное изменение даже в пределах одной семьи. За исключением жрецов и военной знати, все остальное население - сельское и городское - было объединено в общины или гильдии, управляемые государственными чиновниками.

...На основании разливов Нила заранее планировались нормы поставок сельскохозяйственных продуктов... За редким исключением ремесел, требующих особого искусства, все ремесленники были объединены в гильдии и управлялись чиновниками. Главы сельскохозяйственных общин и ремесленных мастерских были ответственны за своевременное выполнение плана государственных поставок: его невыполнение каралось посылкой на сельскохозяйственные и строительные работы. Купцы, отправлявшиеся за границу, действовали как государственные агенты. Весь ввоз также происходил под контролем администрации, часто иностранные купцы были обязаны иметь дело только с государственными чиновниками. Администрация контролировала и внутреннюю торговлю, под ее надзором находились все рынки.

Несмотря на то, что почти все население было в большой степени зависимым, это была зависимость от государства, а не от частных лиц - тогдашнее общество нельзя назвать ни рабовладельческим (подобно античному), ни феодальным. Так, памятники содержат много терминов, обозначающих зависимое положение: например, лица, направляемые на принудительные работы, или военнопленные, используемые в строительстве и на других государственных работах. Однако ни один из этих терминов не может быть истолкован как раб, находящийся в частном владении и используемый в хозяйственной деятельности" [ 40].

Что касается религии Древнего Египта, то она была единой во всем государстве. Основой ее было обожествление царя, который являлся и богом, и верховным жрецом.

Есть все основания отнести общественной строй Древнего Египта к особой формации, не укладывающейся в привычную марксистскую схему. По Марксу пять общественно-экономических формаций последовательно сменяют друг друга: первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, буржуазная и коммунистическая. Строй Древнего Египта нельзя отнести ни к одной из пяти. Многие ученые говорили об особой азиатской формации. На мой взгляд, более подходящим является термин "деспотическая формация": он не привязан, в отличие от первого, к определенной местности.

Шафаревич в приложении, которое называется "Существовала ли "азиатская общественная формация"?", пишет:

"Дело в том, что Основоположники Научного Метода в Истории наряду с известными нам формациями иногда называли еще одну - "азиатскую", или "азиатский способ производства" (переписка Маркса и Энгельса, "Британское владычество в Индии", "К критике политической экономии" - предисловие). В качестве определяющей черты этой формации указывалось отсутствие частной собственности на землю, которое составляет основу политической и религиозной истории Востока, "ключ к восточному небу".

Этот вопрос живо обсуждался в 20-е и 30-е годы в советской исторической науке, в особенности в связи с историей Ближнего Востока - Месопотамии и Египта. В этой борьбе победу одержала школа академика В. В. Струве, утверждавшая марксистскую точку зрения, согласно которой древние общества Ближнего Востока были рабовладельческими. Вопрос можно было считать окончательно исчерпанным, когда в написанной И. В. Сталиным знаменитой 4 главе "Краткого курса" была указана всем теперь хорошо известная "пятичленная" схема исторического развития, не включающая "азиатскую формацию" " [ 41].

Тем не менее, уже начиная с середины 50-х годов, марксистские историки снова возвращаются к этой теме. Многие из них пытаются доказать существование азиатской формации. Немарксистская наука была, естественно, еше более смелой в этом вопросе. К. Виттфогель [ 42] проводил четкие аналогии между двумя формациями: древней азиатской и современной социалистической. Он доказывал, что последняя является реставрацией первой. Он был в этом мнении далеко не единственным. Термин "сталинский азиатский деспотизм" можно увидеть, например, у И. Л. Солоневича в "Народной монархии" [ 43].

"Виттфогель утверждает, что Маркс нашел представление об особом "азиатском" типе государства в работах Адама Смита, Джеймса Милля, Джона Стюарта Милля, Ричарда Джонса (впрочем, идея восходит к Монтескье и Бернье) и включил это представление в свою концепцию развития общества на основе развития производства. Однако начиная с 60-х годов, Маркс и Энгельс находились в состоянии конфликта с Бакуниным и его сторонниками. Бакунин обвинял их в том, что их идеал государственного социализма породит "деспотизм на одном полюсе и рабство - на другом". В такой ситуации аналогия с азиатским деспотизмом слишком бросается в глаза. В этом Виттфогель видит причину того, что Маркс и Энгельс не упоминают "азиатскую форму производства" в своих более поздних работах" [ 44].

Разные ученые усматривают азиатскую, или деспотическую, формацию в самых различных странах и в разное время: Древний Китай, Индия, Америка, доколониальная Африка, доколониальный Вьетнам, Лаос XIV-XVII вв., Оттоманская империя XIV-XV вв.

Сложился комплекс признаков, характеризующих деспотическую формацию:

1. Почти полное отсутствие частной собственности. Государство в лице царя являлось собственником почти всех источников дохода.

2. Незначительная роль торговли в жизни общества.

3. Государственная трудовая повинность, распространявшаяся почти на все население.

4. Централизованный контроль государства над всеми сторонами жизни общества. Огромный бюрократический аппарат, построенный по иерархическому принципу.

5. Единая идеология и религия, отражающие незыблемость власти царя вплоть до его обожествления.

Такого комплекса признаков мы не сможем найти ни в первобытной, ни в рабовладельческой, ни в феодальной, ни в капиталистической формациях. Поэтому бесспорно надо признать существование деспотической формации как совершенно самостоятельной. В исторической цепи деспотическая формация находится после первобытнообщинной и до рабовладельческой.

Деспотические общества нельзя отнести к рабовладельческим. Это вытекает из очень больших принципиальных различий между ними. Так для деспотии, в отличие от рабовладения, были характерны следующие признаки:

1. Отсутствие института рабства или его незначительность для экономической жизни государств.

2. Отсутствие частной собственности на источники дохода.

Даже последовательный марксистский анализ не дает возможности отнести деспотии к рабовладельческому строю. Сам термин "рабовладение" предполагает собственность на рабов. В деспотиях же их почти не было. Что касается вопроса частной собственности, то это вообще один из столпов марксизма. Отношения собственности являются определяющими при анализе того или иного общественного строя. Поэтому для марксиста дистанция между деспотией и рабовладением должна быть большей, чем между рабовладением и феодализмом.

Таким образом, в известную марксистскую "пятиступенчатую" схему должна быть добавлена еще одна общественно-экономическая формация - деспотическая. Ее расположение - между первобытной и рабовладельческой формациями.

Читатель уже наверное заметил, что черты общества в Древнем Египте удивительным образом совпадают с описанием социалистических государств XX века.

Возьмем недавнее прошлое: СССР времен своего расцвета, например, 70-е годы. Имелись ли признаки древних деспотий в СССР?

1. В древних деспотиях:

Почти полное отсутствие частной собственности. Государство в лице царя являлось собственником почти всех источников дохода.

В СССР:

Почти полное отсутствие частной собственности. Государство являлось собственником почти всех источников дохода.

Единственное отличие в том, что в СССР не было монарха как собственника. В СССР собственником было государство. Но так же, как и в древних деспотиях, в СССР собственник был номинальным.

Право собственности включает в себя три правомочия: право владения, право пользования и право распоряжения. Номинальный собственник реально не осуществляет эти правомочия. Так право распоряжения осуществляют чиновники. Право пользования реализуется также через чиновников. Номинальный собственник только владеет. Но даже простой учет владений тоже ведется чиновниками.

Формальное различие в субъектах права собственности является не более чем различием в ярлыках. В Древнем Египте все совершалось именем фараона, в СССР все делалось от имени государства. Разница только в названиях.

2. В древних деспотиях:

Незначительная роль торговли в жизни общества.

В СССР этот признак также имелся. Частная торговля была в основном запрещена. Торговля продуктами питания и мелкими вещами на рынках допускалась с многочисленными ограничениями. Постоянный дефицит тех или иных товаров в обычных государственных магазинах снижал роль торговли. Многие товары попадали к населению через разные системы, отличные от обычной государственной торговой сети: "черный рынок", спецраспределители и т. п.

3. В древних деспотиях:

Государственная трудовая повинность, распространявшаяся почти на все население.

В СССР этот признак тоже существовал. Проводился принцип "кто не работает - тот не ест". В СССР существовала уголовная ответственность за тунеядство. Единой трудовой повинности, кроме обязанности где-то трудиться на государственном предприятии или в учреждении, не существовало. Но почти все трудоспособное население периодически привлекалось к сельскохозяйственным и прочим обязательным общественным работам.

4. В древних деспотиях:

Централизованный контроль государства над всеми сторонами жизни общества. Огромный бюрократический аппарат, построенный по иерархическому принципу.

В СССР этот признак присутствовал в той же форме.

5. В древних деспотиях:

Единая идеология и религия, отражающие незыблемость власти царя вплоть до его обожествления.

В СССР:

Единая идеология, марксистско-ленинская, отражающая незыблемость власти партии. Идеология была превращена в догму, чем стала напоминать религию. Обожествления вождей не было, так как официальная идеология проповедовала атеизм. Но было сходное явление: идеализация вождей, безмерное их восхваление, преклонение. Это стало называться "культом личности".

Итак, общество в СССР характеризовалось теми же признаками, что и в древних деспотиях. Из этого можно сделать промежуточный вывод о принадлежности древних деспотий и социализма в СССР к одной общественно-экономической формации.

Эта часть главы построена по следующей схеме. В начале подытожены признаки социализма, как их выводит Шафаревич. Затем рассмотрены и прокомментированы различные толкования социализма, приведенные Шафаревичем.

Читатель помнит о трех признаках, упомянутых в самом начале настоящей главы, по которым Шафаревич отбирал социалистические теории:

1. уничтожение частной собственности;

2. уничтожение семьи, то есть общность жен и разрыв связей родителей и детей;

3. крайнее чисто материальное благополучие.

Впоследствии, в третьей части своей книги Шафаревич выводит несколько другие уже четыре признака:

Основоположный характер этого принципа подчеркивают, например, Маркс и Энгельс:

"...коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности" ("Коммунистический манифест").

Это положение в своей отрицательной форме присуще всем без исключения социалистическим учениям и является основной чертой всех социалистических государств. Но в своей положительной форме, как утверждение о конкретном характере собственности в социалистическом обществе, оно менее универсально и проявляется уже в двух разных видах: подавляющее большинство социалистических учений прокламирует общность имуществ, более или менее радикально осуществленную, а социалистические государства (и некоторые учения) основываются на государственной собственности.

Прокламируется большинством социалистических учений. В других учениях, а также в некоторых социалистических государствах, это положение не провозглашается столь радикально, но тот же принцип проявляется как уменьшение роли семьи, ослабление семейных связей, уничтожение некоторых функций семьи. Опять отрицательная форма этого принципа более универсальна. Как положительное утверждение определенного типа отношений полов или детей с родителями он представляется в нескольких видах: как полное разрушение семьи, общность жен и уничтожение всех связей детей с родителями, вплоть до того, что они не знают друг друга; как расшатывание и ослабление семейных связей; как превращение семьи в ячейку бюрократического государства, подчиненную его целям и его контролю.

Нам особенно удобно наблюдать враждебность социализма религии, ибо она присуща за малым исключением всем современным социалистическим государствам и учениям. Лишь редко уничтожение религии прокламировано законодательным путем - как в Албании. Но действия других социалистических государств не оставляют сомнения в том, что всеми ими руководит именно этот принцип уничтожения религии и лишь внешние трудности препятствуют пока его полному осуществлению. Тот же принцип многократно провозглашался социалистическими учениями, начиная с конца XVII века...

Это требование встречается почти во всех социалистических учениях. Отрицательная форма того же принципа - это стремление уничтожить иерархию окружающего общества, призывы "унизить гордых, богатых и власть имущих", упразднить привилегии. Часто эта тенденция порождает враждебность к культуре как фактору, вызывающему духовное и интеллектуальное неравенство, а в результате приводит к призыву уничтожить культуру. Первую формулировку такого взгляда можно найти у Платона, последнюю - в современных западных левых течениях, признающих культуру "индивидуалистической", "репрессивной", "удушающей" и призывающих к "идеологической партизанской войне против культуры" " [ 45].

Итак, мы имеем уже три комплекта признаков социализма: два набора у Шафаревича (из трех и четырех признаков) и набор из пяти признаков, характеризовавших древнюю деспотическую формацию.

Но пока ни один из этих наборов не является достаточным. Необходимо исследовать проблему чуть глубже. Надо найти ответы на важные дополнительные вопросы. Какова роль социализма и его значение в истории? Какими закономерностями определяется возникновение социализма? Почему он является постоянным спутником человечества? На эти вопросы мыслители пытались дать самые разные ответы.

"Ниже будет рассмотрено несколько взглядов, к которым в существенных чертах сводится большинство из известных автору [Шафаревичу - Н.К.] предлагавшихся ранее концепций социализма.

1) Точка зрения марксизма: социализм как государственное устройство является определенной фазой исторического развития человечества, неизбежно приходящей на смену капитализму, когда он достигает определенного уровня развития; социализм как учение является мировоззрением пролетариата (который сам порождается капитализмом) и одновременно - результатом научного анализа, научным доказательством исторической предопределенности социалистического государственного уклада.

Такой взгляд полностью противоречит известным нам фактам. Если социалистические государства возникают лишь в условиях, создаваемых развитием капитализма, ...то из чего же он произошел, развился и результатом какой общественной силы был... в государствах Древнего Востока? Обращение к истории, впрочем, лишь подкрепляет сомнения, которые порождает современность: социалистические государства возникают в Китае, Северной Корее, на Кубе - в странах, где влияние капитализма никак нельзя признать определяющим" [ 46].

К сказанному можно добавить и другие возражения. Например, какое отношение имел к капитализму Платон и другие социалистические теоретики античности? Почему массовые выступления еще в средние века вдохновлялись социалистическими идеями, такими как идеи катаров, никакого отношения к капитализму также не имевшими?

Шафаревич посвящает толкованию социализма как научной теории следующий пункт своего обзора. Не буду его рассматривать. Так как, во-первых, надо будет прежде всего определиться, что такое научные теории, и чем они отличаются от ненаучных. Вопрос далеко не простой. Во-вторых, признание или непризнание социализма научной теорией не даст никакого продвижения в понимании предмета.

2. "Социализм вообще не существует. То, что называется социализмом, это одна из линий развития капитализма - государственный капитализм.

Очевидный дефект такой точки зрения заключается в том, что она относится лишь к социалистическим государствам XX века, даже не пытаясь осмыслить их место в многотысячелетней традиции социализма. Но интересно выяснить, насколько она применима хотя бы на этом коротком отрезке истории.

Витфогель считает, что концепция государственного капитализма неприменима к современным социалистическим государствам с точки зрения экономики: невозможно считать разновидностью капитализма общество, в котором нет частных средств производства, отсутствует открытый рынок товаров и рабочей силы" [47].

При социализме сохранялись товарно-денежные отношения (имеются в виду социализм в СССР и странах Восточной Европы), как и при капитализме, но средства производства принадлежали государству. На базе этого обстоятельства и возникла идея сопоставления социализма и государственного капитализма. Но понятие "государственный капитализм" в чистом виде, т.е. при отсутствии частной собственности, содержит противоречие уже в самом себе. Капитализм с необходимостью характеризуется частной собственностью, частной инициативой, свободным рынком и так далее. Поэтому под выражением "государственный капитализм" надо понимать одну из форм капитализма со значительной долей государственной собственности. При этом государственная собственность не отрицает частную, а мирно с ней сосуществует. Примеры государственного капитализма в такой форме можно встретить в любой современной капиталистической стране. В противном случае, если государственная собственность будет отрицать частную, получится не капитализм, а какой-то другой строй. В любом случае, нельзя говорить о государственном капитализме как об особой общественно-экономической формации.

3. "Социализм - это особая религия...

...С. Булгаков... характеризует социализм даже более точно - как возрождение иудаистского мессианизма... [ 48] ...Если социализм - это религия, то надо признать его совершенно особой религией, качественно отличной от всех остальных, а во многих основных вопросах - им противоположной... Вряд ли возможно это сделать, не расширяя произвольно само понятие религии до такой степени, что оно утратит всякую конкретность" [49].

Религия может быть одним из элементов и социалистических учений, и социалистических государств. Ярким примером является религия, обожествлявшая фараона в Древнем Египте. Но свести социализм только к религии нельзя. Это явление намного шире, включает не только духовные, но и материальные стороны жизни общества.

4. "Социализм - следствие атеизма, тот вывод, к которому приводит атеизм в области социальных отношений. Такой взгляд высказывал, в частности, Достоевский... Большинство мыслителей XIX века полностью проглядели духовный кризис их времени, который подготовил торжество социализма в нашу эпоху. Чуть ли не один Достоевский ясно понимал, что человечество не пойдет по пути либерализма, гуманности и прогресса, что в недалеком будущем его ждут страшные потрясения" [50].

Безусловно, атеизм играет самую отрицательную роль в человеческой истории. Эпоха бездуховности, к которой относится и XX век, принесла и еще принесет человечеству неисчислимые страдания. Но социализм нельзя свести только к атеизму, так же, как невозможно считать его религией. Это явление шире.

5. Точка зрения самого Шафаревича: "Смерть человечества является не только мыслимым результатом торжества социализма - она составляет цель социализма" [ 51].

Шафаревич представляет "выводы, к которым нас привело рассмотрение социализма":

"а) Идея гибели человечества - не смерти определенных людей, но именно конца всего человеческого рода - находит отклик в психике человека. Она возбуждает и притягивает людей, хотя и с разной интенсивностью, в зависимости от характера эпохи и индивидуальности человека. Масштабы воздействия этой идеи заставляют предположить, что в большей или меньшей мере ему подвержен каждый человек: здесь проявляется универсальное свойство человеческой психики.

б) Эта идея проявляется не только в индивидуальных переживаниях хотя бы и большого числа отдельных личностей - она способна объединять людей (в отличие, например, от бреда), то есть является социальной силой. Стремление к самоуничтожению можно рассматривать как элемент психики ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА [выделено у Шафаревича Н. К.].

в) Социализм - это один из аспектов стремления человечества к самоуничтожению, к Ничто, а именно - его проявление в области организации общества" [ 52].

Вот один из аргументов, которые приводит Шафаревич. "Не только люди, но и животные не могут существовать, будучи низведены на уровень деталей механизма. Даже столь, казалось бы, элементарный акт, как еда, не сводится лишь к насыщению организма. Для того, чтобы животное ело, не достаточно, чтобы оно было голодно и питание было доступно: еда должна еще быть привлекательной, "аппетитной". А в более сложных действиях, объединяющих несколько особей, - таких, как воспитание потомства, совместная защита своей территории или охота, - животные вступают в связи, обычно имеющие характер выполнения определенных ритуалов, вызывающих у них сильное возбуждение и приносящих несомненно глубокое удовлетворение. Эти связи составляют для животных "смысл жизни": если они разрываются, животное делается апатичным, не принимает пищи, становится легкой добычей хищников. В несравненно большей степени это относится к человеку. Но для него те стороны жизни, которые делают ее привлекательной, придают ей смысл, заставляют дорожить ею, - все связаны с проявлениями его индивидуальности. Поэтому последовательное осуществление принципов социализма, лишив человеческую индивидуальность ее роли, одновременно лишило бы жизнь смысла и притягательности. ...Оно привело бы к вымиранию той группы населения, где эти принципы будут осуществлены, а если они восторжествуют во всем мире, то - всего человечества" [ 53].

Если предыдущая точка зрения была охарактеризована как слишком узкая, то позиция Шафаревича сужает вопрос еще сильнее. Шафаревич ограничивает проблему тонкими особенностями человеческой психики. Вполне возможно, что элементы инстинкта смерти и присутствуют в психике каждого человека. Этим вопросом должна заниматься психология. Но как это может объяснить хотя бы одну из исторических проблем, затронутых Шафаревичем? Например, как можно объяснить существование в Древнем Мире в течение нескольких тысячелетий социалистических государств. Почему социалистические государства возникли в XX веке?

Единственное, что можно объяснить в истории, опираясь на эту позицию, так это только то, что социализм существовал, существует и будет существовать, пока живет человечество. Дальше мы не сможем продвинуться ни на йоту. Это - во-первых.

Во-вторых, эта точка зрения идет в разрез с историческими фактами. Согласно ей те страны, в которых господствует социализм, должны постепенно вымирать. Но ни одно государство не просуществует тысячелетия, как древние деспотии, постоянно вымирая. Или, может быть, этот процесс у них затянулся во времени? Тогда стоит ли вообще обращать на него внимание?

На самом раннем этапе существования люди жили первобытными племенами. Для человека тогда была самая тяжелая внешняя среда для существования. Минимальное развитие техники и науки в условиях стихийных бедствий, борьбы с хищными животными, враждебными соседними племенами представляло условия жизни, которые можно назвать экстремальными. Именно эти условия породили форму организации человеческого общества, которую можно назвать первобытным социализмом. Социализм для первобытного человека был единственно приемлемым способом для выживания. Именно первобытному социализму принадлежат те признаки, которые Шафаревич отнес к социализму вообще. Они даны ниже, но уже скорректированные мной.

1) Общая собственность всего племени на имущество племени. Не государственная собственность, а именно общая, полное обобществление всего имущества.

2) Отсутствие семьи. Само племя и представляло одну большую полигамную семью с общим воспитанием детей.

3) Единая племенная религия. Не уничтожение религии, а единство религии в обществе. Все члены первобытного племени исповедовали одну единую религию.

Общность и равенство (четвертый признак по Шафаревичу) нельзя отнести к признакам социализма. Причины следующие.

Общность - признак очень широкий. По сути дела, все три вышеприведенных признака являются частными случаями общности. Поняние общности всегда нуждается в конкретизации. Требуется пояснение: общность чего?

Понятие "равенство" также очень широкое и требует пояснения: равенство чего, в чем? Это понятие может использоваться в различных значениях. Применимо оно не только к социализму.

Вышеупомянутые три признака социализма имеют отношение к трем основным потребностям человека соответственно:

1. потребности в материальном благосостоянии;

2. потребности в половом удовлетворении и продолжении рода;

3. потребности в духовном.

Если подходить с точки зрения чувств человека, то три потребности выливаются соответственно в три чувства:

1. любовь к материальному, к богатству;

2. половая любовь и любовь к родным;

3. любовь к Богу или иному объекту веры.

Эти три чувства являются причиной, как заметил еще Платон, раздоров между людьми. Люди ссорятся, враждуют, воюют из-за материальных благ, из-за половой любви и любви к родным или из-за разногласий в вере.

Поэтому разрешение всех противоречий виделось в обуздании этих трех чувств. Но надо учитывать и другое. Эти три чувства являются мощнейшей движущей силой развития. Они побуждают человека не останавливаться на достигнутом. Те или иные философские учения признавали тот или иной из этих мотивов двигателем прогресса. Материалисты доказывали, что движущей силой развития является стремление людей к материальному благосостоянию. Зигмунд Фрейд объяснял поведение людей половым чувством, либидо. Наконец, любая религия основным мотивом поведения людей провозглашает веру. Эти три чувства почти всегда имеют место. Все три подталкивают развитие человечества. Ни одно не является лишним. Все три необходимы.

Три признака социализма, как они обозначены ранее, в чистом виде относятся только к первобытному социализму. Причина возникновения социалистической организации общества была во внешних экстремальных условиях, в которых жили первобытные люди. Социализм являлся оптимальной системой для экстремальных условий.

Улучшение условий жизни вызвало отмирание первобытного социализма. С исчезновением экстремальных условий жизни исчезает и социализм. Но процесс отмирания социализма растягивается в истории на многие тысячелетия. Это естественно, так как прогресс в улучшении условий жизни шел медленно. Естественно, что деспотические государства, вышедшие из первобытного строя, сохранили в себе многие черты социализма. Человечеству понадобилось еще несколько тысячелетий, чтобы наследственные элементы социализма исчезли полностью.

Если социализм есть оптимальная система для экстремальных условий, то он должен обладать способностью возрождаться при возникновении сходных условий. Только этим и можно объяснить проявления социализма в последеспотических формациях. Но поскольку экстремальные условия возникают лишь эпизодически, то и социализм возникает на сравнительно непродолжительное время. Не эпизодически, а постоянно социализм существовал только в начальный период развития человечества: в чистом виде - в первобытный период, в уже разлагающемся - в деспотических обществах.

В начальный период человечество постоянно жило в экстремальных условиях в силу своей технической неразвитости. Какие экстремальные условия могут приводить к возрождению социализма в постдеспотических обществах? Можно выделить две большие группы: экстремальные условия для целого государства и экстремальные условия для отдельных групп людей.

1. Экстремальные условия для целого государства.

Например, периоды войн, внутренние кризисы. Социалистические государства в России и других странах в XX веке возникли в период глубочайшего кризиса человечества, общего кризиса духовности. Об этом более подробно речь будет в главе "Духовность". Именно кризис духовности стал основной причиной многочисленных проявлений социализма как в идеологии, так и в практике государств.

В XX веке возникли не только социалистические государства, которые себя так и называли, но и фашистские государства. Фашизм также брал себе на вооружение некоторые идеи социализма, такие как единство идеологии, тотальный контроль государства над всеми сторонами жизни общества, различные повинности. Гитлером предпринимались попытки частичной национализации предприятий. Фашизм в Европе возник в период тяжелейшего кризиса экономики. Тем не менее, фашизм нельзя отнести к какой-либо разновидности социализма, поскольку он не отрицал частную собственность.

2. Экстремальные условия для отдельных групп людей.

Здесь можно перечислить факты, которые встречаются во всех эпохах:

1. военнослужащие;

2. революционеры;

3. религиозные объединения;

4. различного рода тайные организации;

5. сообщества преступников, банды, заключенные в местах лишения свободы;

и т.д.

Эти условия могут вызывать к жизни особую разновидность социализма - социализм корпоративный. Он означает особые идеи и их практическое воплощение в пределах небольших (по сравнению с государствами) групп людей. Этот вид социализма нас не интересует, поскольку выходит за рамки предмета исследования. Тем не менее, надо помнить о его существовании.

Система социалистических отношений позволяет обществу выжить в самых тяжелых условиях. Это происходит за счет того, что все люди сплачиваются в единое целое, отказываются от своих личных интересов в пользу общественных. Именно способность социализма сплачивать общество для достижения сложнейших целей побудила многих людей считать, что социализм есть наилучшее общественное устройство.

На самом же деле, в постдеспотических формациях социализм уже был анахронизмом, ненужным оружием. Конечно, можно любое общество превратить в огромную казарму и не бояться, что внезапное нападение неприятеля застанет его врасплох. Но социализм будет тяготить общество. Тем более, если в этом нет объективной необходимости. Социализм оправдан и оптимален только в чрезвычайных ситуациях, как вынужденная и временная мера. Рано или поздно тяжелые условия закончатся, и социализм должен будет за ненадобностью отмереть.

В чистом виде социализм исчезает навсегда с исторической сцены вместе с первобытным строем. Все последующие попытки восстановления социализма в какой-либо целой стране уже не могли воссоздать социализм в полном объеме. Везде мы видим только тенденции. Так государственная собственность становится суррогатом общей собственности. Полигамия, единая семья всего общества вообще не была нигде внедрена. Только в духовной сфере многие постдеспотические социалистические государства пытались добиться полного единства верования своих граждан (вера не обязательна должна принимать форму какой-то религии, это может быть и "официальное единственно научное мировоззрение"). Но добиться той степени, в какой единая вера сплачивала первобытное племя, было уже невозможно.

Социализм - это система отношений в обществе, имеющая максимальную устойчивость к внешним неблагоприятным условиям и характеризующаяся:

1. общей собственностью всех членов на все имущество общества,

2. отсутствием семьи,

3. единой верой,

существовавшая в чистом виде только в первобытную эпоху.

Все попытки реставрации социализма в последующие эпохи в масштабах государств являлись непродолжительными и были обречены на отмирание.

Из этого определения вытекает ряд попутных заключений.

Первобытное общество являлось социалистическим. В самом начале настоящей главы я говорил, что не буду использовать термин коммунизм, объединяя его с социализмом под одним термином "социализм". Можно сказать, что коммунизм - это тот же социализм, и к нему подходит определение социализма.

Социалистические государства XX века и древние деспотии не являются социалистическими по своей сути. К ним можно применить термин "полусоциалистические", поскольку признаки социализма проявляются там только как тенденции. Полусоциалистические государства являются деспотическими. Поскольку термин "полусоциалистические" не очень благозвучный и длинный, то использование вместо него термина "деспотические" кажется, в данном случае, предпочтительнее.

Признаки, данные деспотизму ранее, в определении немного скорректированы.

Деспотизм - это система отношений в обществе, имеющая значительную устойчивость к внешним неблагоприятным условиям и характеризующаяся

1. почти полным отсутствием частной собственности на источники дохода,

2. незначительной ролью торговли в жизни общества,

3. общественными трудовыми повинностями, распространявшимися на большинство населения,

4. централизованным контролем государства над всеми сторонами жизни общества, огромным бюрократическим аппаратом, построенным по иерархическому принципу,

5. единой идеологией.

Деспотизм был естественным историческим этапом после первобытного строя. Деспотизм XX века - это временная реставрация древнего строя, деспотической общественно-экономической формации. Для ХХ века деспотизм не является естественной исторической ступенью. Он неизбежно должен отмереть. Тем не менее, деспотизм этого века имеет все те же признаки, что и древние деспотии, и является полноценным его вариантом.

Поскольку термин "социализм" в применении к деспотиям XX века является очень распространенным, то он будет использоваться в настоящей книге и далее. Тем не менее, всегда надо помнить, что это не верный термин, а только дань традиции.

Тот факт, что социализм не является следующим после капитализма закономерным строем в истории, не означает, что социализм в XX веке имел только отрицательное значение для стран, в которых он господствовал. Как эффективное экстренное средство социализм способен мобилизовать силы всего государства на быстрое развитие. Так произошло в период индустриализации в СССР: за короткое время страна превратилась в сверхдержаву.

Следующий раздел