Роман Подольный.
Закрыватель Америк...
Они хитрили, и Аллах хитрил, но Аллах самый хитрый из хитрецов. Коран И город был серым, и день, и настроение - все было серым, как пепел, падавший с моей сигареты в чашечку с недопитым кофе. И кофе тоже был уже серым... Командировка не удалась. И у человека, который сидел напротив меня в гостиничном буфете, дела тоже были не ай-яй-яй. Сигарету за сигаретой мусолит. Чуть начнет, гасит, задумается, новую тянет. - Вы чем-то расстроены? - спросил я. Он поднял крупную голову с огромным квадратным лбом. Маленькие острые глаза почти физически оттолкнули меня. Я смутился и растерялся. - Извините, не хотел. - А! Вы правы. По Уитмену: если тебе захотелось поговорить с незнакомым человеком, почему бы тебе этого не сделать? - Виктор. - Николай, - ответил я, поняв, что это он мне представился. - Значит, оба победители. Один по латыни, другой по гречески. Что же, полутезка, пойдемте ко мне? У меня есть в номере бутылка полусухого, а здешний кофе вам, должно быть, уже осточертел. ...За полчаса я успел рассказать о своих злоключениях с заводом-поставщиком. Раньше конца квартала станков не дают, а мы когда свой план выполнять должны, интересно! И главное, директор у них такой вежливый, спокойный, все так логично объясняет, поневоле веришь. Мне мой директор по междугородному кричит, чтоб я того за глотку брал, а при нем даже голос повысить неудобно. Нет, раньше хорошо было: держали специальных толкачей, те свое дело знали, старшие инженеры на месте сидели, а не валандались без толку... Я передохнул и выжидающе посмотрел на собеседника, точнее - слушателя. Давно пора было и ему начать высказываться. - А у вас? Тоже оборудование не дают? - А! - Он махнул рукой. - Если бы. Дали. В том-то и беда, Коленька. Никуда мне не деться теперь - надо эксперимент ставить. - Физик? - Экспериментатор, - он вздохнул. - Кокетничаете? - усмехнулся я. - Нет. Увы. Рад бы. - Хотите менять профессию? - Не хочу. Но, может, придется. Думал об этом, когда вы со мной заговорили. - А что, неудачи, что ли? - Я окинул взглядом его поношенный пиджак, дешевенькую рубашку, пузырившиеся на коленях брюки. - У вас ведь, слышал, если в тридцать не кандидат, а в тридцать пять не доктор, так уже за бездарь держат. - Доктор я. Даже член-корреспондент, - физик дернул плечом. Обиделся, подумал я. Что ж, сделаю вид, что поверил. - Ну, что же стряслось? Расскажите... Если не секрет. - Какой там секрет! Сейчас все знают, кто хочет, а скоро даже те, кто не хочет, узнают. Вы меня спросили, не физик ли я. А я ответил: экспериментатор. Не знаю, какой я физик, а экспериментатор хороший. Он выбросил на стол руки - огромные красные руки в веревках, бечевках и нитках вен. - Меня не голова вывела в физики, а вот эти две пятерни. Стекло, металл, дерево, пластмасса - со всем могу работать. Ухаживал аспирантом за микробиологичкой, делал ей стеклянные трубки сверхтонкие... До сих пир, кроме одного японца, никто таких не умеет. Отдел у меня сейчас, набрал мастеров первого класса, условия для них выбил, настоящие ребята - любому нос утрут. Вся эта хвастливая тирада была произнесена весьма унылым голосом. - Что вас в этом огорчает? Он не ответил на мой вопрос. Помолчали. Потом большие красные руки взяли меня за лацканы пиджака, и я увидел у самого лица его твердые глаза. - Ладно. Попробую рассказать. Решите, наверное, что у меня мания величия. Но психиатров не вызывайте. Сам к ним ездил. Еще в прошлом году. Впрочем, началось все лет восемь назад. Помните, может быть, один француз опубликовал сообщение о частицах, движущихся быстрее света. Метафотонах. - Как же! Это обошло всю прессу. Потом, правда, выяснилось, что он напутал. - Да. Метафотоны закрыли. Я закрыл. - Вы? - Ага. Очень был доволен. Доктором стал. Никак мне не давали до этого защищаться. Чего ты, говорили, на отрицательных результатах за степенью лезешь? Понимаете, слава у меня дурная. Студент один даже кличку приклеил; губитель гипотез. Выдвинут теоретики что-нибудь этакое позаковыристей, а я их - с неба на землю. Слышали про кварки? Ох, была заварушка! Американцы их на Солнце нашли, англичане в морской воде, австралийцы в космических лучах выловили. Теоретики предсказали: элементарные частицы должны из сверхэлементарных состоять. Назвали эти сверхэлементарные кварками, рассказали нам, какие они, и стали экспериментаторы работать. Я составил план эксперимента - и в Канаду, международный семинар проводить. Бросил опыт на Скруплева. Хороший физик. Даже экспериментатор хороший. Через две недели телеграмма от него - кварки в каменном угле нашел. Радость! К Нобелевской премии примериваемся, государственную в уме держим. Возвращаюсь. Ставлю со Скруплевым повторную серию. Что за черт?! Нет кварков. Третью ставлю. Опять ничего. Скруплев на себе волосы рвет. Ребята другие просто ничего не понимают. Публикуем результаты. И тут начинается: австралийцы насчет космических лучей извиняются. Американцы говорят, что неправильно линии солнечного спектра интерпретировали. Англичане - те долго молчали. Пока итальянцы их опыт не повторили. Нет кварков, и все тут! Теоретики на дыбы. Уж чересчур им мир из кварков нравился. Потом передумали. Есть кварки, говорят, только другие. И выдают нам описание. Знаете, слон на буйвола больше похож, чем новые кварки - на старые. Хоть бы имя сменили, что ли. Ладно. Ищем - и этих нет. Тут новую сверхсенсацию подбрасывают из Кембриджа - опровергли они на опыте одно предсказание Эйнштейна. Проверяю: Эйнштейн прав. Австриец предположил, что намагниченное тело тяжелее себя ненамагниченного. Мура оказалась. Наш физик еще что-то такое нашел, - я и его опровергаю. Губитель гипотез, в общем. На капустнике студент один под меня вырядился, корону напялил и доску на грудь: "Король отрицательного результата". Вот как! - А что вас здесь огорчает? - Сначала - только то, что отрицательный результат неэффектно как-то выглядит. Представьте: за открытие кварков и Нобелевскую не жалко. А за закрытие? Опыт же, между прочим, один, только результат разный. - И из-за этого вы хотите бросить физику? - Не хочу. И не из-за этого. Но вот представьте, звонит мне Хишмэн из Оксфорда... - Ого! - Слышали, значит. Звонит, извиняется ужасно и просит его опыта последнего не повторять. Суеверный он, мол. Я от души рассмеялся. - Ну, вам я настроения не подниму, но мне-то вы его подняли, Виктор. Вот Хишмэн-то, а? - Не смейтесь. Рановато. Видите ли, я ему не сказал, но уже поставил один эксперимент. К его опыту он прямого отношения не имел, да и начат был года на три раньше... Виктор встал с кресла, повернулся ко мне спиной, подошел к окну и глухо сказал: - Я не стал проверять эксперимент Либермана по изменению гравитационной постоянной. Я очень сомневался в его результатах, но проверять их не стал. - И?.. - Держится. Проверяли Либермана. Другие. Подтверждали. - Так и вы бы подтвердили. - Наверно. Но мой эксперимент был поставлен строго. Я взял три крупных открытия и отложил проверку на пять лет. Перед выездом сюда я проверил два из трех - кроме эффекта Либермана. Теперь уже и я вскочил на ноги: - Неужели? Не может быть! - Может. Их тоже до меня проверяли и повторяли. А я - закрыл. - Но ведь бывают... - я копался в складах памяти, пытаясь найти какое-нибудь объяснение, но нашел только аналогию. - Виктор! Бывает так. В "Известиях" читал лет пять назад. Две группы ученых спорили о каких-то, не помню уже каких, свойствах кристаллов. Одна группа эти свойства находила, другая нет. Лет десять спорили. А потом и первая группа тоже перестала находить. А раньше опыты вроде бы не менее чистые были. Да что вы расстраиваетесь! Не с одним вами. А положительные результаты - будут. Знаете, у вас получается совсем как в стихотворении Тютчева "Колумб": Так связан, съединен от века Союзом кровного родства Разумный гений человека С творящей силой естества... Скажи заветное он слово - И миром новым естество Всегда откликнуться готово На голос родственный его. - У меня, видите ли, наоборот. - Виктор вернулся в кресло, крутил в руке полупустой стакан, смотрел сквозь вино на лампу, холодная зеленоватая жидкость переливалась голубым и фиолетовым. - Совсем наоборот. Марк Твен сказал: "Удивляются, что Колумб открыл Америку. Однако было бы еще удивительнее, если бы ее не оказалось на месте". Удивительнее! - Подойдите к этому по-другому. Английское "Wonderful" можно перевести и как "удивительно" и как "замечательно". "Замечательно, что Колумб открыл Америку, но было бы еще замечательнее, если бы ее не оказалось на месте". - Замечательнее?! - он поставил стакан на стол, расплескивая остатки вина. - Я топлю материки, я Колумб наоборот. - Ну и ну! - я не мог не засмеяться. - Так вы и вправду решили, что это зависит от вас? - Я говорил вам уже, что ходил к психиатрам. Они считают меня нормальным. - А вы считаете, что от вас зависят свойства мира? - Я был обязан создать не противоречащее фактам объяснение. У меня получилось примерно вот что... Как бы объяснить, чтобы вы это поняли... - Спасибо. - А! Оставьте обиды. Представьте себе... Нет, не так. Человек осознает природу, правильно? И открывает ее законы. - Но они существуют и до открытия. - Да. Но в неоформленном виде... Атомное ядро... Его можно себе представить твердым телом, жидкостью, газом. Есть разные модели - для разных случаев. Какое оно на самом деле? А законы природы... Ученый заставляет природу формулировать их. И только. - Ого! Только? Значит, при Птоломее Солнце вращалось вокруг Земли? - Что же, с точки зрения достаточно общей теории, это и сегодня правильно. - А когда Эйнштейн придумал теорию относительности и все штучки с пространством - временем, - я говорил медленно, весело придумывая новые варианты, во мне почти иссяк интерес к Виктору, оказавшемуся всего-навсего остряком, но не к его чрезвычайно занимательной шутке... - Нет, вы только представьте себе, как Вселенная скрипит и корчится, принимая требования маленького Альберта! Впрочем, Коперник тоже устроил хороший кавардак в местных масштабах. - Я знал, что это смешно. Но вы не знаете, как это грустно. Я присмотрелся к нему. Ей-ей, он действительно не шутил. - Что же тут грустного? - Я - Колумб наоборот. Того, что я ищу, не оказывается. - Но ведь открыть, что чего-то нет... - Да, я знаю, что это называется открытием. Но сейчас дело не в ценности результата. Я должен поставить опыт над собой, а не над материей. Психиатры... Хочу узнать, правы ли они. - И?.. - Я должен попытаться "закрыть" что-нибудь такое, что-нибудь такое, что не может исчезнуть. Оно не исчезнет, и я успокоюсь. - А если исчезнет? - Через месяц увидим. Я приезжал сюда за оборудованием для опыта. - Какого? - Я хочу проверить, существуют ли атомы.
[X]