Владимир Першанин
САМЫЙ ПОСЛЕДНИЙ КРЕЙСЕР
Отсюда, с пологого песчаного пляжа, громада, опутанная ажурными сплетениями радарных установок, возносящаяся ввысь тремя гибкими стеблями мачт, закрывала половину горизонта. Двухсотметровое монолитное тело, расслабившись, застыло в теплой прозрачной воде лагуны. Солнце, не спеша поднимающееся с расплавленной золотой дорожки, четко вырисовывало решетчатые контуры инфразвуковых излучателей, острые головки ракет, барабанные катапульты глубинных бомб, покрашенные в веселый оранжевый цвет, тонкие сдвоенные стволы зенитных пушек в полукруглых башенках, приподнятых над палубой. Он сверкал девственной белизной электрошлюпок, перечеркнутых глянцево-черными трубами нейтронных орудий, огромным пурпурно-желтым полотнищем военно-морского флага звездной Империи с вытканным на нем парящим серебряным коршуном - самый последний крейсер на Земле. Дэвис шел босиком по узкой кромке мокрого, остывшего за ночь и приятно холодившего ступни песка. Шестиногий, на тонких щупальцах, похожий на паука кибер плелся шагах в десяти, время от времени останавливался, что-то вынюхивая и пошевеливая лепестками антенны. Девис не спеша пересек наискось пляж и вышел на подстриженный газон городка Майти-Мауса. У никелированного флагштока он надел башмаки, которые нес до этого в руках, расправил шелковый канареечного цвета флаг с изображением могучего мышонка и потянул за тросик. Задрав голову, Дэвис наблюдал, как, расправленный струёй утреннего бриза, флаг поднимается вверх. Это стало его традиционной утренней церемонией - подъем детского флага. Тот, другой флаг с коршуном, который развевался на передней мачте крейсера, Дэвис не трогал, предоставив ему день и ночь осенять бывший флагман несуществующего военно-морского флота Империи. На поляне яркими пятнами рассыпались игрушечные домики с разукрашенными ставнями, цветастые грибки, карусели с фигурками пони и слонов. Рядом с песочной площадкой Дэвис построил роскошную пластиковую крепость с оловянными солдатами возле пробковых пушек. Колонны оловянных неприятельских солдат возле таких же пробковых пушек по другую сторону стен застыли в ожидании своих полководцев в коротких штанишках. Дэвис соорудил крепость в прошлом году, ожидая каждый день лодку и представляя, как будут толпиться вокруг крепости мальчишки: Мальчишек, в том числе и двух его сыновей, ждать уже было неоткуда... Но крепость стояла. Просто так, как многое на острове. Металлические педальные автомобили и танки с прицепными ракетами подернулись ржавчиной. Он заметил это еще на прошлой неделе и все собирался их подкрасить, но каждый раз забывал. На этот раз Дэвис равнодушно решил, что красить машины не стоит, и приказал киберу их убрать. Робот не понял команды и пискляво переспросил, куда убрать. - К черту! - сказал Дэвис. Глядя, как кибер, мигая сигнальными лампочками, топчется на месте и переваривает странную команду, он засмеялся и отменил приказ. Война, длившаяся чуть больше трех недель, закончилась полтора года назад. Звездная Империя совместно с Южным Королевством не оставила камня на камне от государств, уже много веков угрожавших их безопасности. Врагам был преподан хороший урок. Дэвис, находившийся вдалеке от военных действий, с удовлетворением смотрел по телевизору сделанные со спутников фотографии окутанных многокилометровыми тучами пепла городов врага. Но подлые плутократы в свою очередь засыпали сотнями бомб и ракет цветущие равнины Великого Континента. Он наблюдал до последнего мгновения, как противостояла кобальтовым ударам столица Империи и как разрушенная антиядерная защита слившаяся в ослепительной вспышке с атомным пламенем падающих ракет, сожрала восьмидесятимиллионный город и погасила экраны телевизоров в боевой рубке крейсера. Дэвис запустил два зонда дальней связи, но атмосфера планеты, насыщенная радиацией, мешала принимать сигналы. Угнетенный гибелью родного города, да и, по-видимому, не только города, но и всей страны, он был странно спокоен, восприняв трагедию, как что-то неизбежное. Жизнь для него на этом не кончилась. Дэвис знал, что вот-вот снова загорится один из телевизоров и на экране появится круглое улыбающееся лицо Президента. - Заждался, сынок? Ну вот и мы. Как дела на нашем острове? Тебе привет от Мариен и сынишек. Готовь встречу, через четыре часа будем на месте. Торопись! У Дэвиса замрет все внутри. Он долго будет смотреть на погасший экран, представляя, как через несколько часов рядом с кораблем медленно всплывет субмарина. Целую вечность будет открываться люк, а потом начнут выходить люди. Триста его соотечественников, и среди них Мариен, сыновья... Цвет нации. Они будут стоять все вместе под вечным и непобедимым флагом Империи. С этого острова история планеты начнется во второй раз. Но дни проходили за днями, а экран не загорался. Дэвис снова послал несколько зондов. Они с бесстрастной скрупулезностью передавали на крейсер расплывчатые снимки обугленной безжизненной поверхности Земли, прикрытой клубящейся радиоактивной пылью. Через три месяца он понял, что ждать уже нечего. Подводная лодка исчезла, и сообщить что-либо о ней было уже некому. Воображение помимо его воли десятки раз в день рисовало одну и ту же картину. Измятый дельфиний корпус, почему-то освещенный изнутри, и там в длинном пассажирском салоне, залитом водой, отчетливо виднеется через иллюминаторы лицо Мариен. Лицо, не изменившееся после смерти: полуприкрытые глаза, сжатый рот и волосы, светлым облачком колышущиеся вокруг бледного, совсем живого лица. А если подойти ближе и заглянуть вниз, то можно увидеть Поля и Сэнди, с обеих сторон прижавшихся к матери. У Поля в руках игрушечный кольт, с которым он не расставался даже в постели, и нижняя губа обиженно выпячена. А Сэнди, совсем спокойный, он только все время сопит, а на брата смотрит со снисходительностью старшего. Сэнди уже десять лет, и он закончил пять классов... Сдерживаемое все это время тренированной волей отчаяние и смертельная нечеловеческая тоска навалились на него с такой силой, что Дэвису казалось, что он сходит с ума. Лица сыновей, белая полоса ракетного следа, тянущаяся с неба к всплывающей субмарине, исчезающие в невидимом пламени огромные здания столицы - стали для Дэвиса повседневной явью. Дэвис запирался в кают-компании, зашторивал окна, словно боясь, что кто-то нарушит его уединение, и, уставившись невидящими глазами в пустоту, неподвижно сидел часами в кресле. Он пробовал пить, но непривычный к алкоголю организм выталкивал все наружу. Дэвиса сильно мутило и рвало, но наступающее забытье как-то помогало пережить эти страшные дни. Наконец он снова взял себя в руки. Это была вспышка деятельной неукротимой энергии. Дэвис запустил все шестьдесят зондов, тщательно обшаривая каждый клочок земли, которой оставалось не так много: расплавившиеся тысячелетние льды Севера и Антарктиды затопили почти три четверти суши. В мире не осталось никаких цветов, кроме серого, черного и их оттенков. Солнце светло-серым пятном проглядывало сквозь зыбкую пелену и тускло высвечивало проплешины горных хребтов, возвышающихся угловатыми глыбами над сумеречной толщей грязно-зеленой воды. Иногда телеобъективы выхватывали закопченные, разметанные по поверхности остатки строений, где все, что может гореть, уже сгорело и превратилось в прах, и только сплавившиеся груды бетона напоминали о том, что здесь когда-то была жизнь. Однажды на экране появился город, почти не тронутый разрушениями. Здания, замершие автомобили на улицах и даже деревья, хотя и без листьев, казались невредимыми. Дэвис опустил зонд до пятисот метров, и когда стало явственно различимым все, что было внизу, он понял, что город так же мертв, как и все остальное, что он видел раньше. Повсюду группами и поодиночке лежали тела тех, кто владел этими неповрежденными автомобилями и когда-то жил в домах, в которых даже не было выбито ни одно стекло. Это был город врагов, ненавидеть которых его приучали с детства, но, оглушенный мертвой пустотой покинутых навсегда домов, он беззвучно закричал: - Останься кто-нибудь в живых! Хоть кто-нибудь! Бог, яви чудо, ты ведь всемогущ!.. Он вдруг подумал: может, кто-нибудь отсиделся в бомбоубежище и, возможно, находится там и сейчас. Дэвис ухватился за эту мысль, стараясь подавить голос рассудка, который неумолимо отвергал ее. В свое время военные предвидели такую возможность и вместе с нейтронными и кобальтовыми бомбами запускали серии инфразвуковых, уничтожающих подземные убежища противника. Дэвис включил на зонде звуковой сигнал и каждые полчаса давал сигнальную ракету. Неподвижно повисший над крышами аппарат пять дней заполнял окрестности непрерывным воем сирены, распарывая время от времени вязкую багровую полутьму вспышками магниевых ракет. Потом зонд улетел - услышать в городе его уже никто не мог. Дэвис еще раз посмотрел на флаг с изображением знаменитого мышонка и зашагал к пальмовой роще, где за взгорком у ручья пестрели разноцветными пластиковыми крышами живописные дома, построенные в форме туземных бунгало - каждый с широко открытой верандой, увитой плющом, каждый окружен маленьким декоративным садом. Покатые дорожки, выложенные из красного кирпича, разрезали на правильные секторы идеально подстриженную зелень травы. Они вели к стеклянному двухэтажному бару посреди поселка и открытой киноплощадке с широким полукруглым экраном и рядами низких оранжевых кресел. Поле для гольфа и теннисные корты находились чуть дальше, за рощей кокосовых пальм. Здесь же были оборудованы бассейны с искусственным насыпным пляжем из ярко-желтого мелкого песка, стояли шезлонги и кабины для переодевания. Такой же насыпной пляж окаймлял пологий берег маленького, почти игрушечного озера с наклонившимися над водой ивами и плетеными беседками возле деревьев. У бетонированного пирса покачивались с полдесятка голубых прогулочных лодок и несколько водных велосипедов, среди них два детских. Дэвис пересек цепочку своих вчерашних следов и присел на бетонную тумбу, к которой привязывались лодки. В изумрудно-прозрачной воде, над песчаным с вкраплениями мелких ракушек дном медленно проплывали вуалехвосты. Рыбы в озере было много, ее специально развели по указанию Президента, большого любителя рыбной ловли. Вуалехвост заплыл в тень, отбрасываемую Дэвисом, и остановился, слегка пошевеливая хвостом. Дэвис пошарил под ногами в поисках камешка, чтобы вспугнуть рыбу, но пирс, добросовестно подметаемый киберами каждый день, был идеально чист. Сколько ему существовать, этому озеру... как и всему роскошному, почти сказочному острову, где все предусмотрено для жизни трехсот избранных людей империи, которые так и не появились? Он помял в пальцах сигарету, но закуривать раздумал и швырнул ее в свою колышущуюся тень. Раскрашенный в петушиный цвет вуалехвост испуганно шарахнулся к берегу, возле стенки круто развернулся и понесся назад в тихую прохладную глубину. Это произошло в субботу. Дэвис сидел в боевой рубке, пил консервированное пиво и слушал, как автопередатчик взывает в пустоту: - Я, Дэвис Лотт, вызываю оставшихся в живых людей. Отзовитесь. Мои координаты... Я, Дэвис Лотт... Фраза повторялась каждые две минуты, и отчаяние последнего человека на Земле выплескивалось в бесстрастном голосе машины, терпеливо ожидающей ответа. И он пришел. Почти через два года одиночества. До Дэвиса не сразу дошло, что ему отвечают. Сквозь треск помех явственно донесся голос: - Дэвис Лотт, мы вас слышим. Мы вас слышим, но плохо. Попробуйте изменить волну... Дэвиса начало трясти. Мгновенно покрывшись испариной, он трясущимися пальцами крутил ручки настройки, чувствуя, что если потеряет этот голос, жить уже больше не сможет. В приемнике завыло еще сильнее, и голос сделался почти неслышным. Он наконец догадался подключить сразу все зонды и, крутанув рукоятку, услышал отчетливо, как будто из соседнего помещения: - Дэвис Лотт, вы слышите нас? Прием... - Слышу, слышу! - заикаясь, завопил он во весь голос. - Где вы? Откуда ведете передачу? - Боже мой, неужели это не сон? - радостно кричал неизвестный. - Слышу тебя тоже. Передачу веду с борта грузового ракетоплана "Глория". Мы в открытом космосе, где-то над бывшей Австралией, милях в двухстах от поверхности. Больше держать себя в руках Дэвис был не в состоянии. Бодая головой пульт, он плакал взахлеб, всхлипывая и размазывая слезы по лицу. - Дэвис Лотт, отзовитесь. Куда вы пропали? - звал голос. - Я слышу вас, - повторял Дэвис. - Слышу! Слышу! - Сколько вас и где вы находитесь? - спросил неизвестный с "Глории". - Один я. Всего один, - счастливо отозвался Дэвис, продолжая давиться соленой влагой. - Но у меня тут хорошо. Целый остров, с бананами, даже бар есть, а вы как? - Мы еще лучше, - гремело в динамике. - Меня зовут Кучинский. Том Кучинский. Я пилот этой жестянки. И со мной пестрая компания - четырнадцать человек. Есть две женщины. Если бы знал, как надоело в пустоте вверх ногами болтаться! Мы-то еще ничего, а дети невесомость плохо переносят, особенно Салли. - Что, у вас и дети есть? Не может быть! А у меня такая детская площадка, закачаешься! Кто у вас? Мальчишки, девчонки? - Двое мальчишек и девочка, Салли. Та совсем маленькая. Мы уже пробовали приземляться, но везде такая радиация, что никуда не сунешься. Так и крутимся вокруг старушки уже двадцать три месяца. А что едим, кошмар! Последние полгода - одни бобы и плюс техническая вода на закуску. У тебя хоть сигареты есть? - Есть у меня сигареты, - захлебнулся Дэвис. - Какие угодно и сколько угодно. И сигары. И вообще нечего время терять. Разворачивайте вашу развалину ко мне! - Уже развернули, - сказал Том, - но радиации у тебя хватает, не так ли? - Нет у меня никакой радиации! Остров с первого дня под двойной защитой Пирсона. Колпак будь здоров, ни одного лишнего нейтрона. Просто рай земной - две тысячи акров травы и деревьев. А озеро какое! - Откуда столько энергии берешь? - спросил Том. - Вот она, плавучая атомная станция. - Дэвис обвел рукой вокруг, забыв, что люди в ракете не могли увидеть крейсер. Сам он отчетливо видел серебристую сигару грузопассажирского лайнера второго класса "Глория", приближающуюся к его острову. Дэвис вскочил, забегал по рубке и, фальшивя, запел марш Стальных Кирасиров. - Поешь, приятель! - зазвучало в динамике. - Если бы ты знал, как мы все тут рады! Мальчишки прямо визжат от восторга. Они спрашивают: купаться в озере можно? - Можно, конечно, - закивал головой Дэвис. - Хоть целыми днями, водичка теплая, как молоко, и отличный песчаный пляж. - Эй, Дэвис, тут тебе младший Алекс что-то сказать хочет, - проговорил Том. И сейчас же Дэвис услышал ломкий мальчишеский голос: - Дядя Дэвис, а правда, купаться можно? - Ну конечно, Алекс, - чувствуя, как опять начинает щипать в глазах, ответил Дэвис. - И рыбу ловить можно. А если хочешь, можно пойти на охоту - тут уйма кроликов. В динамике засопели, очевидно, раздумывая, верить или не верить в такое неожиданное счастье. - Нет, на охоту я не хочу. У нас дома тоже кролики были. Их убивать жалко. У меня и собака есть, только она дома осталась. - Ну и правильно. Я тоже не любитель стрелять. А рыбу ловить пойдем. Снова заговорил Том: - Если не возражаешь, я посажу ракету на остров. На воду опасно. Когда буду приближаться, ты мне укажешь, куда приземляться. - Ну конечно, Том! Лучшего места, чем пляж возле крейсера, и не придумаешь, и нет опасности, что возникнет пожар. Через двадцать минут "Глория" приблизилась к острову на расстояние шестидесяти миль. Дэвис включил приборы наведения и - впервые - в системе защиты образовался коридор для приземляющегося корабля. Дэвис напряженно ожидал этот корабль, в котором сейчас была вся его надежда, весь смысл оставшейся жизни. Резкий зуммер сигнала боевой тревоги заставил его вздрогнуть. Дэвис выскочил на палубу. Тысячи механизмов, подчиняясь сигналу, пришли в движение. Бешено вращались локаторы, выискивая невидимую цель, из разверзнутых ям боевых погребов показались головки ракет, стволы зенитных пушек поднялись и замерли в ожидании. - Что за черт! - выругался Дэвис. - С ума, что ли, эта коробка сошла? Внезапно мелькнувшая догадка заставила его похолодеть. Он кинулся вниз по трапу, туда, где за десятками стальных переборок прятался электронный мозг крейсера, запустивший всю эту гигантскую машину уничтожения. На круглом экране радара перед пультом электронного мозга загорались и гасли цифры, показывающие движение "Глории". Наверху, лязгнув, закрывались люки, обеспечивая полную герметичность корабля. - Эй ты, - задыхаясь крикнул Дэвис, - немедленно отбой! Сейчас же, сию минуту! - К нам приближается ракета противника, - торжественно объявил искусственный голос. - Боевая готовность номер один. - Какой, к черту, противник! Это наша ракета! - На ней опознавательные знаки Островной республики, которая является нашим противником, - бесстрастно отпарировала машина. - Знаки - это маскировка, - вздрагивая от бешенства, зашептал Дэвис. - Заканчивай дурацкую игру и давай отбой! - Тогда я запрошу пароль, они должны его знать. Не дожидаясь ответа Дэвиса, машина начала неслышно для него диалог с приближающимся кораблем. - Прекрати немедленно, - повторил Дэвис. - Там Президент! Слышишь ты или нет? Электронный мозг, самый совершенный на земле, молчал, мигая сотнями лампочек и индикаторов. - Вас ввели в заблуждение, - наконец проскрипело там, внутри. - Это не Президент. Я дал команду согласно пункту 16/3 приказа Высшего военного совета атаковать корабль противника. - Не-е-ет! Только не это! - закричал Дэвис. Он схватил лежащий на столике толстый справочник и обрушил его на разноцветную панель. Сильный удар электрического тока отбросил его назад. Дэвис с трудом приподнялся и снова пополз к машине. - Прекрати! - исступленно бормотал он. - Это мой приказ. Ты должна сейчас же отменить тревогу. Между ним и машиной опустился гравитационный колпак защиты Пирсона. Дэвис колотил головой и кулаками по чему-то невидимому и твердому до тех пор, пока в изнеможении не свалился на пол. Он каждой клеткой своего ненавистного теперь самому себе тела воспринимал обреченность пятнадцати последних, самых близких ему людей на этой планете. Он вбирал кричащими от ужаса глазами пилотов, женщин, глазами маленького Алекса беспощадный веер радиоуправляемых ракет, несущихся им прямо в лицо. Что они чувствовали в те последние сотые доли секунды, когда вспышки нитротола разрывали оболочку корабля? Наверное, проклинали его, Дэвиса Лотта, заманившего их в ловушку. А может, и не было им никакого дела до него, а просто молча прощались друг с другом, сдерживая самый страшный из всех ужасов - ужас неотвратимой приближающейся к их детям смерти, не в силах ничего предпринять. Дэвис приподнял голову. В этот момент они еще жили. Белые безобидные точки ракет еще не слились с черточкой в верхнем левом углу экрана, но были уже близко. Он медленно закрыл глаза... а когда открыл их через несколько секунд, все было кончено. Морщась, как от зубной боли, он поднялся по трапу. Верхний люк, звякнув, откинулся - тревога закончилась. Дэвис вышел на палубу. Тупо уставившись себе под ноги, он побрел на бак. Возле носовой спаренной пушки он остановился и оглядел ее. С полминуты он мучительно вспоминал, что хотел сделать. Так и не вспомнив, Дэвис вяло махнул рукой и полез в округлую стальную башню. Он сел на высокое кожаное сиденье, поерзал на нем, поудобнее устраиваясь, снял чехол с прицельного устройства и заглянул в окуляры. Через бирюзовые хроматические линзы в сетчатом кружке прицела трепыхался необычайно яркий флаг с никому не нужным мышонком. Дэвис деревянно усмехнулся и, нашарив в темноте рукоятку, потянул ее на себя. Два снаряда, похожие на короткие, остро заточенные огрызки желтых карандашей, послушно улеглись в казенник, а два другие, услужливо поданные крючковатыми лапами элеватора, замерли, ожидая своей очереди. Дэвис передвинул рукоятку в сторону, и затвор, масляно чавкнув, заглотил снаряды. Взрывы доносились негромкими хлопками. Там, в пальмовой роще, они поднимали уродливые гейзеры земли, подбрасывали вверх спичечные стволы пальм и оседали дымными растекающимися буграми. Детский грибок-мухомор тоже взмыл в воздух, на секунду замер и, кувыркаясь, полетел вниз, навстречу новому взрыву, разнесшему его в щепки. Могучий мышонок упрямо приплясывал на канареечном полотнище. Дэвис закусил губу и, изменив угол прицела, выпустил в яркий клочок материи серию тепловых снарядов. Флаг вспыхнул и мгновенно исчез, скрытый стеной всепожирающего пламени. Внизу, на палубе, звенели стреляные гильзы, раскатываясь в разные стороны. Испуганная утиная стая пронеслась над крейсером; но, долетев до невидимого купола защиты Пирсона, круто повернула назад и бестолково закружилась над лагуной. Теперь снаряды падали на поселок. Бунгало рассыпались с легкостью карточных домиков, их пластмассовые обломки занимались неярким чадящим пламенем. Горела уже половина острова. Дым сплошной пеленой затягивал побережье и подступал к неподвижной воде лагуны. Дэвис круто развернул башню и, направив орудия в сторону палубных надстроек, снова нажал на гашетку. Но вдруг все стихло. Умолкло даже едва слышимое пение электромоторов. Дэвис нажал подряд на несколько кнопок и сразу догадался, что электронный мозг, спасая корабль, отключил подачу электроэнергии. Он со злостью ударил кулаком по бронированной плите, выругался и погрозил кулаком парящему на пурпурно-желтом полотнище коршуну: - Сволочь! Боишься за свою шкуру! Ну подожди, недолго тебе трепыхаться. Дэвис истерически засмеялся и пошел к боевой рубке. На центральном пульте он отключил гравитационную защиту и дал команду к запуску шести корабельных ракет. Дэвис терпеливо дождался, пока автоматы вывели их на околоземную орбиту, и переключил ракеты на ручное управление. Передав условные координаты крейсера, он удовлетворенно выслушал, как продублировалась в наушниках его команда "Групповая атака, цель - корабль". Откинувшись в кресле, он терпеливо ожидал, когда сила шести взрывов испарит ненавистный корабль, остров, его самого - теперь уже точно последнего человека на планете. Ракеты неслись к указанной им цели со скоростью, превышающей скорость звука. Дэвис разделил в уме оставшееся расстояние на скорость - до первого взрыва оставалось меньше минуты. "Скорее бы..." - подумал Дэвис, нащупывая в кармане сигареты, и тут же сообразил, что закурить уже не успеет. Ему стало на мгновение страшно. Так же страшно, как, наверное, тем пятнадцати в "Глории". Впрочем, это была лишь секундная вспышка цепляющегося за жизнь инстинкта самосохранения. Дэвис достал сигарету, осторожно размял ее и не спеша прикурил, скосив глаза на секундомер. Красная стрелка весело прыгала к верхней черте. Осталось десять секунд... потом... три... две... Сигарета продолжала дымиться. Когда она сгорела до фильтра, Дэвис понял, что проклятая машина опять обманула его. Крейсер вышел победителем - иного не должно и быть. Он мог раньше включить радиолокатор, чтобы убедиться, что ракеты давно повернуты обратно и несутся в направлении, указанном электронным мозгом корабля. Дэвис снова вышел на палубу. Остров продолжал гореть, застилая сплошной стеной дыма всю южную часть неба... Парящий коршун свысока косил на мечущуюся по палубе жалкую фигурку человека. Человек казался здесь лишним, среди мудрого сплетения металла и пластика, инородным телом среди торжественного величия самого могучего крейсера на планете, ибо человеческая жизнь что - мгновение, а атомное сердце корабля будет биться вечно. -------------------------------------------------------------------- "Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 09.01.2002 19:55
[X]