Сергей ПАЛИЙ

                                  
СПУТНИК
 - ...один, старт! "1,5g"  -  высветилось значение перегрузки в левом верхнем углу. Стекло
  шлема  было  не  только  сверхпрочным и термостойким, но и выполняло функции
  монитора.  Раньше  я пару раз уже сталкивался с подобными конструкциями: это
  были   не   жидкие   кристаллы,  а  тонкая  растровая  пленка  из  какого-то
  навороченного материала. На ней-то и возникало изображение.
     "2g"...
       Скафандры  были  оснащены  компьютерами  на  базе  чипа  MPC-019.  Этой
  моделью  пользовались  все  сотрудники  на Луне, только для нас, десантников
  военно-космических  войск,  ее слегка модернизировали - за сутки сделали эту
  электронную  жужелицу  настолько  круче, насколько, собственно говоря, можно
  сделать  за  сутки.  В  детали я не лез. Кстати, в военно-космические войска
  нас  тоже  перевели  в  течение  двадцати  четырех  часов.  До этого мы были
  элитным подразделением ВДВ. Учитесь, бюрократы доблестной российской армии.
     "3,5g"...
       - Борт  Л-5011,  все  системы работают нормально, высота 35 километров,
  перегрузки  в  пределах  нормы...  -  голос  в динамиках на миг смолк. После
  долгой  секунды,  заполненной  шепотом  атмосферных  помех, раздалось: - Все
  хорошо, ребята. Надавайте по мордасам этим удавам!
     "4g".
       Еще  два  дня  назад  я  спокойно  пил  безалкогольное  пиво "Bavaria",
  развалившись  прямо  на полу своей единственной комнаты, и наугад переключал
  телеканалы.  Мне  было  тупо. А именно в такие моменты жизни я чувствую себя
  до упора счастливым.
       Когда  я  добрался  до телешоу "Кто хочет встать?" и занес указательный
  перст  правой  руки  над  кнопкой  громкости, зазвонил мобильник. Мне как-то
  сразу   перестало   быть   тупо.  Вот  только  что  было  тупо,  и  -  чпок,
  дзинь-дзинь...   нет!  Резко  и  навзничь.  Дьявол!  Ну  почему  в  долбаном
  контракте  с  долбаной конторой есть пункт, запрещающий отключение долбаного
  служебного телефона?
       Номер, конечно же, не определен.
       - Майор Густаев. Слушаю.
       - Товарищ  майор,  через  десять  минут  за  вами заедет машина. Будьте
  готовы для длительной командировки.
       - Есть, - сказал я монотонным гудкам.
       В   наше   подразделение   не   попадали   люди   семейные,   глупые  и
  любознательные.  Поэтому  через  пять  минут  я  был готов. И, ожидая звонка
  водителя, мысленно проворачивал минусы и плюсы трех этих признаков.
       Семейный  человек зависим на все сто процентов от внешних факторов. Это
  минус.   Плюс  -  есть  теплое  место  под  крылышком  любимой,  куда  можно
  протиснуть  свой  обломанный  клюв,  да  выводок  обдристанных цыплят вокруг
  суетится  в  придачу.  Некая  самодостаточность.  Хотя...  какой это на хрен
  плюс?
       Человек  глупый.  Его  минус  - гибельное в современном мире отсутствие
  интеллекта.  А вот несомненным плюсом служит патологический кайф, получаемый
  от  жизни,  вследствие  недостатка  забот насущных. Точнее, от нежелания эти
  заботы лицезреть и, понятное дело, что-либо с ними делать.
       И  любознательность.  Минус  обладателя  этого  качества  - широкий, но
  поверхностный  взгляд  на  мир. Как граблями по аэродрому. А плюс... О чудо!
  Плюс  любознательных  снова  уходит  в сферу получаемых ими удовольствий. На
  этот  раз  в  удовлетворении  собственных  амбиций. Дескать, глядите плебеи,
  какой я эрудированный, как я люблю прогресс в своих знаниях...
       Длин-нь-дан-н-н.
       Звонок  заставил  меня  встряхнуться.  Я  открыл  дверь,  молча  кивнул
  хмурому  водителю  и  быстрыми  шагами  пошел  за  ним  - вниз по лестничным
  пролетам.
       Через полчаса мы были возле монолитного здания штаба...
     "5g".
       Пятикратная.  Больше  не  должно  быть.  Я немного скосил глаза влево и
  посмотрел  на  лицо  лежащего  в  соседнем кресле. Ой, как хорошо, что этому
  непутевому  представителю  ООН  целый  день  ничего жрать не давали! Прямо в
  скафандре  захлебнулся  бы. А так ничего - только чуть-чуть желчью поблевал.
  Клянусь, не думал, что негры умеют бледнеть.
       - Вы  выходите  в верхние слои атмосферы, - прорезался сквозь тяжесть в
  ушах  чей-то голос из ЦУПа. - Ускорение будет во время всего полета, так что
  терпите,  орлы.  Невесомость  вы  почувствуете всего на несколько секунд, во
  время   перехода   от  разгона  к  торможению.  Смотрите,  не  описайтесь  с
  непривычки...
       Убрали   бы   там,   на   Земле,   чертовых  психологов  от  микрофона.
  Сосредоточиться  со  своей  программой мозговой релаксации мешают. Я полторы
  тысячи   часов   в   "мигах"  налетал,  там,  когда  форсаж,  на  виражах  и
  десятикратные   бывают   -   так  по  кабине  размажет,  что  хоть  пластами
  отколупывай.   Или   они  думают,  что  десантники  только  на  парашютах  с
  кукурузников сигают?
       - Отключите  меня от этого курортного радио, - медленно ворочая языком,
  произнес я.
       - Хорошо, майор, - раздался резкий голос.
       Капитан  наш.  Вроде  ничего  мужик.  Из всего состава недомерков самый
  адекватный.  Один единственный, кто раньше бывал в космосе, отвечает за весь
  челнок: из-за перегруза ни штурману не разрешили лететь, ни борт-механику.
       Зато  шушеры  всякой  понабрали. Гладя на них, думается, почему мы всем
  подразделением  не  пошли  работать  воспитателями  в  ясли для имбецилов?..
  Взять  хотя бы представителя нашего великого Минюста. Ходячие права человека
  в   твердом   переплете.   Правда,   без   закладки   страницы  путает.  Или
  технари-эксперты.  Лучшие  умы. Сейчас у них все серое вещество уже в районе
  кишечника,  наверное.  А когда боевые действия начнутся, вообще рассеется по
  Вселенной.
       И бледный негр из ООН.
       Наши  ребята  давно  косятся на него. Нет, никто экстремальным расизмом
  не  страдает,  конечно,  но  мы,  поездив по Афганистану, Ираку и Югославии,
  перевидали слишком много оонского миротворчества.
       Напротив  меня сидит Сергей - самый молодой десантник из нас, но уже до
  капитана  дослужился.  Тяжеловато  ему  теперь на пятикратных - не так много
  летного  опыта.  Внутри бликующего стекла шлема широкие ноздри жадно глотают
  кислород,  опущенные  веки противно давят на глазные яблоки, жилки на висках
  оглушительно  пульсируют. Я не вижу этого. Я знаю. Ему всего двадцать шесть.
  Мысли  парня  тоже  будто  подвергаются  влиянию  перегрузок:  воспоминания,
  штрихи  ассоциаций...  Нет,  естественно, никакой сентиментальности - это не
  по уставу.
       Остальные  тринадцать  человек  уже  матерые.  Уже и не совсем люди. Их
  мыслям  ускорение  не  помеха.  Они уже в будущем; прошлое для них стирается
  ровно  с  такой  же  быстротой,  с  какой оно становится настоящим. Их глаза
  открыты...
       - Ваша  задача  - не позволить лунникам захватить космодром до прибытия
  основных   сил,   -   шумно   выдыхая,   сказал  генерал,  когда  все  бойцы
  подразделения  собрались  в  его  исполинских размеров кабинете. - Корабли с
  пехотой  будут  прибывать  в  течение  десяти  часов.  За  это время ни один
  заключенный  не  должен  попасть  в  купол  космодрома или на борт любого из
  шести челноков, находящихся в данный момент на стартовых площадках.
       Некоторые  из  десантников  усмехнулись.  Я  их понимал. Полторы тысячи
  вооруженных  лунников  за  десять  часов не просто сомнут пятнадцать бойцов,
  пусть даже самых элитных, они нас с пылью сравняют.
       - Товарищ   генерал,   -  тихонечко  прошепелявил  наш  командир  Денис
  Дорчаков, глядя на собственную коленку. - Это невозможно.
       - Отставить,  майор...  точнее  - подполковник. Приступить к выполнению
  приказа немедленно.
       Мы  безмолвно  вышли  из кабинета. Только когда сели в автобус, который
  должен  был  доставить  нас  в Шереметьево-2, Денис прошептал, сжав огромным
  кулаком подбородок:
       - Нам крышка, мужики...
       С  этого  момента  для всей планеты пятнадцать боевых единиц из крови и
  плоти перестали быть людьми.
       Начался  дождь. Сначала - робко брызгаясь невидимыми иголочками мороси,
  обволакивая  все  вокруг  белесой  пеленой...  Потом  - аккуратно постукивая
  каплями    по    железной   крыше...   Сплетая   осенний   узор   из   своих
  водянисто-шелковых  нитей...  Автобус  еще не двигался с места, но, глядя на
  стекающую  по  его  стеклам  маслянистую  пленку,  казалось,  что  плывешь в
  каких-то  неведомых  глубинах.  А  снаружи  дрожат  серые  миражи московских
  зданий,  неясные  призраки  кривых деревьев с остатками разбухших листьев, с
  остатками прошедшего лета.
       Снаружи - сыро, холодно и никого нет.
     "Как  в волнах Моря дождей", - вдруг подумалось мне, и по телу пробежал
  мерзкий озноб...
       Из  Шереметьево  нас  спецрейсом  доставили  в Плесецк, где уже высился
  ракетоноситель  с  приклепанным  к  пузатому  боку  шаттлом.  Персонал бегал
  вокруг  нас,  обхаживая,  бормоча что-то, по их мнению, ободряющее, стараясь
  почему-то заглянуть в глаза. Торжественные похороны, ничего не скажешь.
       С почетным вывозом тел на Луну.
       В  качестве  предметов  для  нескучного времяпрепровождения в загробном
  мире,   нам   выдали  автоматы  АКЛ-20,  которыми  пользовались  надзиратели
  лунников.  И  вдоволь  боеприпасов  к ним. Калибр был непривычно маленький -
  3,7  мм,  поэтому  патроны  казались  игрушечными.  У  этих стволов каким-то
  хитрым  образом  отдача  была  сведена  к минимуму, а то ведь ежели при силе
  тяжести  в одну шестую земной пальнуть из обыкновенного "калаша" - улетишь в
  обратную сторону, как бобик наскипидаренный.
       Ну  и  еще  кучу  всякого  засекреченного  дерьма  в придачу дали, типа
  плазменных  гранат.  Как  они  действуют,  никто  толком  объяснить не смог,
  потому  что  какой-то  там  специалист  находился  в глубоком коллапсе после
  двухнедельного  запоя  и на все вопросы отвечал одинаково: "Е-мое... Войдите
  в  мое  положение..." В конце концов к нам подошел щупленький лейтенантик и,
  воровато   оглядываясь   по   сторонам,   посоветовал   "никогда-никогда  не
  пользоваться этой ужасной хренью"...
       После  очень  легкого  завтрака  пришлось проходить медицинский осмотр.
  Оригинальное,  конечно,  тут  у  них  чувство юмора - проверить, не болен ли
  человек,  к  примеру,  гриппом...  прежде чем положить его в гроб. Вдруг еще
  иноземные червячки заразятся!
       Мы   молчали.   Все.  Хмуро  смотрели  сквозь  испуганного  чернокожего
  представителя    ООН,    когда    нам   усердно   втолковывали,   что   этот
  высокопоставленный  хрен  навязан  в  члены  экипажа мировым сообществом для
  контроля  за соблюдением прав человека при выполнении операции. Где-то очень
  далеко в стороне согласно кивал наш заместитель министра юстиции...
       Далеко. В стороне.
       Впереди  была  встреча с лунниками - заключенными самой страшной тюрьмы
  человечества  "Сателлит".  Которые  в  течение  двадцати  лет  готовили этот
  единственный побег...
  
                                   * * *
  
     Никто  не  мог  предположить,  что произойдет после отмены моратория на
  смертную  казнь  в  России.  А  время  для  этого  действия в начале второго
  десятилетия  нового века пришло, потому как разгул преступности и террора не
  оставлял  иного  выбора.  Боялись, боялись политиканы и доблестные служители
  органов,  что  все  якобы  благоприятные  прогнозы  историков,  политологов,
  социологов и психологов насчет высшей меры наказания полетят в тартарары.
       И  тут,  очень  точно  выбрав время, в Кремле появился некто Ямчин А.Т.
  Потомок  какого-то недорезанного, наверное, еще Лаврентием Павловичем гения.
  Должность  он  занимал  невысокую,  ростом  тоже  не  вышел,  и,  как всякий
  закомплексованный  доморощенный  ученый,  попытался  осуществить свою мечту:
  изменить   мир.   Эта   навязчивая   идея,   в   общем-то,   у  всех  гениев
  присутствует...
       Но Ямчин отличался от остальных.
       Его мечта сбылась.
       Протирая  платочком две линзы на минус шесть, он предложил альтернативу
  смертной   казни.   Пожизненное   заключение   в   тюрьме,   которая   будет
  располагаться на спутнике планеты Земля. На Луне.
       Сначала  все  схватились  за  животы  и  стали кататься из одного конца
  Спасской  башни  в другой. Потом гения наградили каким-то красочным дипломом
  и  отправили  восвояси.  А  через  пару месяцев кто-то очень умный, будучи в
  каком-то  шибко  удачном  месте,  сказал:  "Ведь идейка-то ничего..." Скорее
  всего,  после  этого  он представил "бизнес-план", где содержались примерные
  цифры. Сколько можно на этом отмыть...
       Спустя  полгода  уже  готовый  проект  "Сателлит" был одобрен и советом
  безопасности  ООН, и комитетом по правам человека. Правда, западные политики
  при  этом  смотрели  на нас, как на полных идиотов. Да и как еще реагировать
  на  подобные  демарши  России?  Экономика  по  уровню только-только начинает
  догонять средневековую Францию, зато тюрьма - на Луне.
       В   строительство  комплекса  куполов-бараков,  помещений  для  охраны,
  административных  зданий, воздухорегенерационных станций, космодрома и много
  чего  еще  были  вбуханы  баснословные суммы из федерального бюджета страны.
  Еще   более   астрономическими   оказались   потоки  денег  от  дальновидных
  инвесторов,  которые  с  прищуром смотрели в будущее и планировали под боком
  возникающих  на  Луне  поселений  понастроить фабрик по добыче и переработке
  руд.
       В  конечном итоге совершенно бредовая идея господина Ямчина воплотилась
  в   жизнь   -   первая   российская   внеземная   тюрьма  для  преступников,
  приговоренных   к   высшей   мере  наказания,  была  сдана  в  эксплуатацию.
"Сателлит" ждал гостей.
       В  ноябре  2014  года  первый  рейс с лунниками отправился в космос. До
  конца  2015-го  около  тысячи  российских  заключенных  были  конвоированы в
  сверхпрочные  купола  "Сателлита".  Сверху весь комплекс был прикрыт силовой
"линзой"   противометеоритной   защиты.  Мощнейшие  электро-магнитные  поля,
  генерирующиеся  специальной  установкой, которая питалась от общего ядерного
  реактора, отклоняли падающие метеоры.
       Специальные  части внутренних войск России осуществляли охрану тюремных
  зданий, поддержку систем жизнедеятельности и конвоирование лунников.
       Одни  люди  сидели, другие их охраняли. Как всегда. Только в этот раз -
  с дразнящим привкусом футуризма.
       Ямчин  получал  очередную государственную награду. Мировые СМИ вопили о
"страшных  узниках  космоса"  и  "безвоздушной  грозе  террора", США шипели,
  высовывая  раздвоенные  языки  всяческих  деклараций  и, как обычно, пытаясь
  успеть  везде  навести  порядок,  ООН  от  русской  прыти удивленно выгибала
  мохнатую бровь. Полный фурор!..
       Парадоксально,   но   система   была   налажена,  и  маховик  политики,
  раскручиваясь  на неожиданно возникшей силе инерции успеха, стал притягивать
  к  себе  иностранцев. Первыми всполошились вышеупомянутые инвесторы и начали
  потихоньку   готовить   плацдарм   для   рудных  копей;  потом  зашевелились
  пенитенциарные  системы  Штатов  и  Европы,  и  уже в середине 16-го года 12
  наиболее  развитых  стран  мира  заключили  договор с Россией о этапировании
  некоторых  своих  "смертников"  в  "Сателлит".  Таким  образом лунная тюрьма
  де-факто  приобрела  статус  международной,  хотя юридически все же осталась
  принадлежать Российской Федерации.
       Сами  заключенные, между тем, были не в восторге от перспективы попасть
  в  ряды лунников, потому как далеко не все выживали при перегрузках во время
  перелета.  А  согласно  одной  из  новых  статей  в  уголовно-процессуальном
  кодексе  России,  случайная  смерть во время этапирования через пространство
  допускалась.
       Условия  содержания  лунников  были чрезвычайно суровыми. Скудная пища,
  прогулки  под  куполами  по  30  минут два раза в неделю. Никаких свиданий в
  силу   понятных  причин.  А  в  стеклянном  потолке  над  головой  -  Земля.
  Напоминание о настоящей жизни для этого почти загробного мира.
       В пустоте...
       Многие  сходили  с ума. Кстати, случаи умопомешательства наблюдались не
  только  у  заключенных, но и среди надзирателей. Рота охраны менялась каждые
  полгода,  лунникам же дорога была заказана лишь в один конец. Целую вечность
  предстояло  им  смотреть  на  голубой  полумесяц недостижимой Земли, плывший
  среди звезд...
       Комплекс  тюремных  зданий  располагался  на  видимой  стороне  Луны, в
  северном  ее полушарии. Гигантские купола раскинулись у подножия лунных Альп
  -  горного  хребта, который разделял два огромных "моря". Море дождей и Море
  холода. В семидесяти километрах к юго-западу находился космодром.
       Узкая  ленточка  дороги  извивалось  между  серо-стальными холмами Моря
  дождей.  Раз  в  два  месяца  по ней проезжали специальные конвойные машины,
  несущие  в  своих  герметичных чревах новый этап лунников. И через несколько
  часов,  пустые,  возвращались  в спасительные купола космодрома. Там военные
  составляли  рапорт,  докладывали  в  ЦУП,  откуда  зеленый сигнал поступал в
  Главное  управление  исполнения  наказаний  и  дежурный  ставил  отметку  об
  очередном  этапировании  приговоренных  к высшей мере наказания на внеземную
  тюрьму "Сателлит". Без происшествий.
       Эти   грубые   следы   человеческой   цивилизации   в  полнолуние  мог,
  вооружившись   биноклем   с   восьмикратным  увеличением,  рассмотреть  даже
  любопытный  ребенок  с  балкона  высотного дома в центре Москвы. С Земли это
  выглядело  совсем  не  страшно:  несколько  светлых  крапинок  на  пепельной
  равнине.
       Одиночество, рожденное в полутора секундах полета света от жизни...
       Одиночество без происшествий...
       Но  пришло  время  и  этот  перезревший лунный гнойник сжатого отчаяния
  лопнул. Спустя двадцать бесконечных лет...
       Сигнал  бедствия  поступил  по видеосвязи прямо из караульных помещений
"Сателлита".
       - Они...  - только и успел крикнуть обезумевший офицер, захлопывая шлем
  скафандра.
       По   экрану  что-то  с  треском  размазалось,  и  изображение  пропало.
  Динамики   донесли   лишь   надрывный   мужской  голос:  "Если  решитесь  на
  бомбардировку,  знайте  -  у  нас  в заложниках весь персонал тюрьмы... весь
  живой персонал..."
     Через  минуту по приказу российского Министра обороны на штурм двинулся
отряд  быстрого  реагирования,  базирующийся  в комплексах космодрома. Через
час  связь  с  ними  прервалась.  Биодатчики  всех  тридцати двух скафандров
перестали функционировать враз.
     Из  ангаров космодрома один за другим выкатывались иностранные шаттлы и
уносились  в  космос,  к нежно-бирюзовому полумесяцу тепла и безопасности, -
инвесторы  разумно  не хотели рисковать своими учеными и техниками, ведущими
разработки на горных карьерах лунных Альп.
     Тем  временем  несколько  десятков  лунников,  воспользовавшись машиной
убитых  спецназовцев,  добрались  до  космодрома  и  устроили там резню. Они
успели   уничтожить  несколько  кораблей  и  строений,  прежде  чем  остатки
подразделений внутренних войск не перестреляли их.
     В  суматохе  боя  кто-то  из  лунников  добрался до радионавигационного
центра, и в эфире наступила тишина...
     Логически  можно  было  предположить, что теперь основные силы лунников
постараются  добраться  до  космодрома  и  захватить  не успевшие стартовать
шаттлы.  Задержит  их  лишь  отсутствие  транспортных  средств на территории
"Сателлита"  и  ограниченное число скафандров. Но даже в самом худшем случае
  около  тысячи преступников преодолеют семьдесят километров по Морю дождей за
  сутки или, может, чуть больше...
       Тогда  они  заберутся  в челноки, заставят наших пилотов взлететь, и...
  сам  черт  не  догадается,  что дальше придет на ум зверью, которое двадцать
  лет смотрело на родную планету со стороны.
       Сбивать  шаттлы  со своими солдатами на борту? Нанести ракетный удар по
  гнезду  бандитов - тюрьме - из космоса, закрывая воспаленные глаза и жертвуя
  невинным  техперсоналом,  людьми,  у которых на Земле остались семьи? Лишить
  мудака  Ямчина наград? Найти виноватых? Да, пожалуй, найти виноватых - это в
  первую очередь! Потому как паника охватила уже всю планету...
  
                                   * * *
  
     Ой-ё!..   Желудок   провалился  куда-то  к  мошонке  и  тотчас  всплыл,
  застревая  в  гортани.  Я не сразу понял, что это наступили недолгие секунды
  невесомости  в  промежутке,  когда  корабль  уже  закончил разгон, но еще не
  начал тормозить.
       Значит - скоро прибудем.
       В  наушниках  раздалось  шипение,  бульканье  и  сопение.  Я  посмотрел
  налево.
       - Le  vehicule  automoteur  "Lunokhod"...1  - пробормотал бледный негр,
  заметив мой взгляд. - Тошнить... много тошнить...
       - Отключите   кто-нибудь  говорильник  этому  французу!  -  раздраженно
  сказал  угрюмый  десантник по кличке Минотавр. Чернобородый, с узким лицом и
  изъеденным  когда-то ветрянкой носом, он получил свое прозвище за неровности
  на  лысом  черепе  похожие  на рудименты рогов и постоянную озлобленность на
  весь мир.
       - Тошнить...  Вчерашний  ужин  кончаться  -  опять тошнить... все равно
  тошнить... - дрожащим голосом изрек представитель ООН.
       - Глубоко  мыслит,  зараза, - сказал молодой десантник Сергей, стараясь
  отдышаться после перегрузок.
       Я   глянул   на  него  и  усмехнулся:  серо-зеленые  глаза  парня  были
  по-идиотски  скошены  к  переносице  -  они  философски наблюдали за шариком
  сопли, парящим внутри шлема, в пяти сантиметрах от носа. Невесомость.
       - Отключите,  - еще раз для порядка буркнул Минотавр, - а то я расистом
  сейчас стану. Етит твою!..
     "2g" - услужливо выдал компьютер...
       Краем  глаза  я  заметил,  как  шаровидная  сопля  вмиг  размазалась по
  удивленной серегиной морде. Отрицательное ускорение - начали тормозить...
       В  следующие  часа  два  значения  перегрузок  скакали от полуторных до
  четырехкратных.  Плюс  приятные всплески невесомости. Скорее всего, мы вышли
  на  стационарную  орбиту,  совершили виток или несколько вокруг Луны, и лишь
  потом  пошли  на  снижение.  Никто  из пассажиров не знал, что происходит за
  бортом  до  тех пор, пока шаттл здорово не тряхнуло, и далекий голос из ЦУПа
  не подтвердил нашу успешную посадку.
       Из  рубки  вышел  капитан,  сдвинув  брови,  осмотрел наши лица и резко
  приказал  выметаться  из челнока по столь длинному адресу, что воспроизвести
  его  я  бы  не  взялся.  Затем  он  перечислил легкие недостатки родословной
  вплоть  до четвертого колена всех "вшивых эмбрионов, протирающих собственное
  филе   в   ЦУПе"  и  вынес  умопомрачительный  по  оптимизму  вердикт  нашей
"успешной,   мать  ее"  посадке.  Пришлось  искренне  пожалеть  о  том,  что
  внутреннюю  связь  без  приказа  командира отключить было нельзя, а заткнуть
  уши,  будучи  в  скафандре, мягко выражаясь, затруднительно. Не знаю, может,
  этакое   вступительное  слово  капитана  при  высадке  на  Луну  для  старых
  космических  волков  и  не  было  в  диковинку, но среди нас, понятное дело,
  таких  волков не оказалось, и поэтому даже бывалые, видавшие виды десантники
  округлили  покрасневшие  глаза  от  "торжественного  приветствия"  людей  на
  спутнике Земли.
       - Приборы  зафиксировали  при  посадке  нарушение  внешней  обшивки,  -
  объяснил  он  после  очередной  порции отборного мата. - Поэтому лучше будет
  убраться  подальше  от  корабля  во  избежание непредвиденных последствий. -
  Выдержав  пристальный взгляд Дениса Дорчакова, он добавил уже ледяным тоном:
  -  Не  исключено,  что  сейчас  вся  эта  херня  может взлететь на воздух...
  Верней, в безвоздух.
       Все как-то сразу зашевелились.
       Практически   пинками   выгоняя   гражданских  во  главе  с  чернокожим
  французом,   из   пневмокресел,   капитан   искоса   поглядывал,   как  наше
  подразделение старается приспособиться к силе тяжести в одну шестую земной.
       Первым чуть не прошиб шлемом потолок Минотавр.
       - Куда  вы  меня  приперли, скоты?! - раздался в наушниках его истошный
  рев.
       - В  аквариум,  рыбка  ты  моя...  -  Это  голос  Сашки  Берметова.  Он
  воплощает  наше  военное чувство юмора, отупевшее до предела, но обретающего
  определенный  шарм  в  свете  хронического  атавизма.  - Покамест не поздно,
  можешь сам всплыть вверх брюхом!
       Сашка,  не  переставая  резво  передвигаться  к шлюзу, подпрыгнул серым
  пузом  скафандра  вверх,  наверное,  подавая  пример  всплытия.  При этом он
  нечаянно  двинул  автоматом мне в стекло шлема, за что получил тычок ногой в
  спину и, словно большая подушка, вывалился в открывшийся шлюз.
       - Опачки, пифи-пафи... - хмыкнул Минотавр.
       - Отставить! - прозвучал негромкий голос Дениса Дорчакова.
       Суматоха  мигом  прекратилась,  в эфире остались лишь небольшие помехи.
  Мы  стали  по  очереди  выбираться  из  шаттла  и спрыгивать с высоты метров
  четырех на ровную поверхность посадочной площадки.
       Я  плавно  оттолкнулся  от корабля и неожиданно легко встал на землю...
  нет, это уже не земля. Это чужой мир.
     "Внешние показатели:
       ускорение свободного падения 1,63 м/с2;
       температура +108,6 градусов по шкале Цельсия;
       состав атмосферы не определен;
       давление 0,000083 атм.;
       влажность  не определена" - сверкнул компьютер зеленоватыми буковками в
  левом верхнем углу поля зрения.
       Наша  немногочисленная  группа  осторожно  отталкиваясь  от поверхности
  побежала   в   сторону   видневшихся   куполов   космодрома.   В  арьергарде
  представитель   ООН   и  нашего  Минюста  волокли  друг  друга  в  окружении
  полудохлых технарей.
       Позади  остался  скособочившийся челнок, пропахавший резко выделяющуюся
  полосу  на  взлетной  площадке.  Да, непросто было нашему космическому волку
  сажать   межпланетную   посудину   без   привычной   навигационной  системы,
  уничтоженной при первом штурме лунниками.
       Я  бросил  прощальный  взгляд на грациозный когда-то корабль... Ему уже
  не суждено было вернуться домой - на Землю.
       Впрочем,  нам  тоже.  Каждый  понимал  это.  По  крайней  мере  -  наше
  подразделение.  Насчет  гражданских,  не  знаю,  может  быть,  эти недомерки
  думали,  что  на  увеселительную  прогулку  отправляются: последят, чтобы не
  нарушались  права  человеков,  помогут восстановить какие-нибудь технические
  штучки-дрючки  и  -  по домам?.. Корсары фиговы... Таких придурков не жалко.
  Хотя  возможно,  я  не  совсем  справедлив.  Ведь этих бравых молодцев тоже,
  наверное,  отправили  сюда  не  по  собственной  воле.  Можно быть полнейшим
  олигофреном,  но  инстинкт самосохранения штука для сапиенса святая - всегда
  работает.  Именно  поэтому  я  и  не  собирался заботиться о ком-либо в этом
  безвоздушном пекле, кроме себя любимого и военных интересов нашей команды.
       На гражданских, будь то справедливо или нет, мне насрать.
       Я  умер для Земли. Но здесь постараюсь выжить как можно дольше, чего бы
  мне это не стоило.
       При  очередном  прыжке - все же трудно приспособиться к движению, когда
  твоя  накаченная  туша  весит всего килограмм пятнадцать - пришлось схватить
  за ремень чуть было не улетевший в звездные дали автомат АКЛ-20.
       - Сейчас  подойдем к жилому куполу космодрома и попробуем выяснить, что
  там у них, - прошелестел в наушниках голос Дорчакова. - В оба глядите.
       Двигаться  в  громоздком  скафандре  было  не  сказать  чтобы  очень уж
  неудобно  -  сказывалась низкая гравитация, - но чрезвычайно непривычно. Это
  вам   не   легкий   камуфляж   "песчанка",   в   котором   не  бежишь  между
  серо-коричневыми горными насыпями Таджикистана, а скользишь...
       Мы  приближались  к  сооружениям  космодрома. Было тихо, если, конечно,
  можно  говорить  о тишине там, где звука просто не бывает по определению - в
  безвоздушном   пространстве.   Направо  расстилалась  серая  равнина  с  еле
  заметной  ленточкой  дороги,  как  раз той самой, которая вела к тюрьме. Она
  была пустынна.
       Как и всё вокруг.
       Вдалеке,  чуть  левее, исполинского купола из зеркально-черного металла
  виднелись  горные  хребты.  Четкими  свинцовыми росчерками выделялись они на
  фоне  тьмы  неба,  испещренной кристаллами звезд. Длинные, словно вырезанные
  по   трафарету  из  черного  бархата  тени  прыгали  перед  нами,  выделывая
  замысловатые ужимки на кольцах миниатюрных кратеров.
     "Пятеро  слева,  пятеро  вперед,  пятеро прикрывают", - показал жестами
  Дорчаков,  когда мы приблизились к люку шлюза. Солнце ослепительными бликами
  отражалось  на  его  поверхности,  мешая  смотреть  прямо,  заставляя сильно
  щуриться.
       Командир   с   четырьмя   десантниками   уверенно  подошел  к  внешнему
  электронному  замку.  Он,  держа на сгибе одной руки автомат стволом вперед,
  другой   приложил  магнитный  ключ-таблетку  к  идентификатору.  На  панели,
  которая  располагалась  рядом,  красный  огонек  потух  и  вспыхнул зеленый.
  Массивная   герметичная   дверь   быстро  уползла  вверх.  Группа  прикрытия
  опустилась  на  колено,  вскидывая  оружие,  а  мы с левой стороны по одному
  стали забегать внутрь.
       - Фонари включите, не видно, - шикнул Денис.
       Тут   же   по  стенам  и  полу  довольно  просторного  помещения  шлюза
  заскользили  резкие круги света - небольшие фонарики были установлены у всех
  на автоматах.
       - Нет  никого...  -  дрожащим  голосом  сказал наш правовед. - Может их
  всех, совсем всех...
       - Заткнись, болван! - рявкнул кто-то.
       - Чисто, Денис! - сказал Минотавр, сипло дыша в наушниках.
       - Все  внутрь,  -  негромко скомандовал Дорчаков. - Быстрее, мать вашу.
  Быстрее.
       Я  всегда  удивлялся,  как  он  спокойно  умеет говорить фразы, которые
  нормальные  люди  орут  ором, выпучивая при этом глаза. От этого прохладного
  тона, мы всегда чувствовали себя уверенно, работали слаженно.
       Когда  вся  команда оказалась внутри шлюза, командир приложил магнитный
  ключ  к  идентификатору,  и  внешняя  створка  захлопнулась,  отделяя нас от
  смертоносных космических лучей и резкого солнечного света.
       - Сергей, открывай внутреннюю дверь.
       Молодой   десантник   осветил  фонариком  панель  и  стал  набирать  на
  терминале какую-то комбинацию. Через миг компьютер выдал мне:
     "Внешние показатели:
       ускорение свободного падения 1,64 м/с2;
       температура +24,3 градуса по шкале Цельсия;
       состав  атмосферы  - азот 74,3%, кислород 25%, примеси инертных газов и
  двуокиси углерода менее 1%;
       давление 0,98 атм.;
       влажность 74%".
       Мигнул  зеленый  огонек,  лязгнули  массивные засовы, и тяжелая дверь с
  шипением  скользнула  вверх.  После  безвоздушной  тишины  было  на редкость
  приятно снова услышать обыкновенные звуки окружающего мира...
       Мы,  ощерившись  стволами,  всыпались  в  широкий  коридор, заполненный
  мерцающим синим светом.
       - Можете снять шлемы, - сказал Денис.
       Я   с   удовольствием  вжал  предохранительную  кнопку,  щелкнул  легко
  подавшимися  рычажками  и откинул назад успевшую надоесть скорлупку. Воздух!
  Оказывается, воздух - это очень, о-очень славная штука.
       Пусто. Ни души.
       Коридор  далеко  уходил вглубь купола, в стенах, покрытых сетью кабелей
  и  заиндевевших местами шлангов, виднелись ниши, ответвления, расползающиеся
  в  стороны под прямым углом. Синий свет, льющийся откуда-то сверху, противно
  подрагивал, раздражая глаза и не давая толком рассмотреть детали помещений.
       Денис  приказал  гражданским  и  капитану  челнока остаться на месте, а
  наше  подразделение  осторожно  двинулось  вперед.  Так же - пятерками. Одна
  продвигается   метров   на   пять,   вторая  ее  прикрывает,  третья  быстро
  оглядывается.  После  -  смена.  Как  на зачистках в кувейтских деревушках в
  ноль  девятом году... Только тогда было почему-то гораздо страшнее. А здесь,
  в  этих  аквамариновых переходах, казалось, что мы играем в разведчиков, как
  в  виртуальных  клубах  в  детстве.  Только  не было отмеченной ярко-красным
  пунктиром  территории  "выход",  в  которой  игрока  мгновенно выбрасывало в
  кресло  прокуренного  клуба,  где  приятели  пили  пиво  и обсуждали тактику
  следующей баталии...
       - Гляньте,  -  кашлянул  Минотавр,  показывая  на  темную кучу каких-то
  предметов, сваленных на одной из многочисленных развилок.
       - Скафандры навалили, идиоты... - шепотом отозвался кто-то.
       Перехватив  автомат,  я  подошел  к  груде  из  комбинезонов  и шлемов.
  Нагнулся, чтобы проверить, целые они или...
       - Мать моя...
       - Да это люди! А я думаю, чего они такие тяжелые!
       - То-то тихо вокруг!..
       Человек  тридцать  навскидку,  подумал  я. Кругом были пятна запекшейся
  крови,   казавшиеся  в  синем  мерцании  лиловыми.  Я  пригляделся  -  часов
  десять-двенадцать уже лежат...
       У  некоторых  трупов  лица  были  сплошной  шероховатой  коркой, кто-то
  окостенел  схватившись  за  развороченную  пулями брюшную полость, у кого-то
  скафандры  были  просто  в  клочья  разорваны  осколками.  Я  заметил  среди
  мертвецов несколько женщин. Толкнул локтем Дорчакова и сказал:
       - Денис, а ведь эти ребята не сами сюда приползли. Их сложили.
       Он мельком взглянул на меня, потом через мое плечо и...
       Грохнуло на славу - эхо здесь оказалось не слабым.
       - Опачки! Пифи-пафи... - Минотавр опустил дымящийся ствол АКЛ-20.
       На  полу, позади меня, корчился, схватившись за ногу, человек в костюме
  с  тремя  светлыми  полосками  на рукавах. Значит - из персонала космодрома,
  даже  не  военный.  Он заунывно стонал, странно тряс головой и хрипел что-то
  невнятное:
       - Небо... скоро дождь... небо... пустое...
       Оружия у него не было.
       - Стрелок,  твою  душу...  -  недовольно  пробормотал  Денис.  Минотавр
  обиженно задышал.
       Мы  подошли  к  раненому,  выставив  предварительно караульных, которые
  наблюдали  за  всеми четырьмя сторонами перекрестка-кладбища. Глаза человека
  бегали из стороны в сторону, лицо было странно перекошено - не от боли.
       - Дай-ка,  я  тебя  перевяжу.  Навылет  прошла,  авось  не  помрешь  до
  старости и простатита...
       Петр  Смаламой  -  десантник  со странной фамилией был нашим врачом. Он
  почему-то  яро  отстаивал свою принадлежность к древнему венгерскому роду, а
  Сашка  Берметов все время говорил, что фамилия Смаламой не имеет с мадьярами
  ничего  общего, и прозрачно намекал на ярко выраженную кавказскую наружность
"венгра-ветеринара".
       Петр  достал  из  герметичного кармана своего скафандра аптечку, извлек
  оттуда  бинт,  склянку  с перекисью водорода и едва успел наклониться, чтобы
  помочь  бедному  аборигену,  как  тот,  ужасно  заскулив,  стал,  извиваясь,
  отползать,  держась  за простреленную ногу и не переставая вращать глазами и
  трясти полуседой головой.
       - Застенки,  застенки...  -  причитал  он,  вытирая  слезы и размазывая
  собственную  кровь по лицу. - Тащил, тащил... всех тащил, могил не вырыть, а
  христиане  все  же...  некоторые  веровали,  а  наукой  все  занимались... и
  прилетели. Тащил... устал...
       - Он с ума сошел... - тупо констатировал я и без того понятный факт.
       Раненый обвел всех нас безумным взглядом, указал наверх и закричал:
       - Небо пустое! Дождь скоро...
       После  этого  все произошло слишком быстро. Он дернул на себя ближайший
  автомат,  сунул дуло в рот и нажал на спусковой крючок... Берметов запоздало
  бросился вперед, выхватывая свое оружие уже из мертвых пальцев.
       Никто ничего не сказал.
       Зрелище  забрызганной  кровью с мелкими ошметками мозга стены и трупа с
  развороченным  черепом не вызывало приязни даже у видавших виды десантников,
  поэтому  тело быстренько отволокли в сторону, а Денис тихим стальным голосом
  приказал:
       - Разошлись  по трое. Пятнадцать минут на проверку оставшихся закоулков
  этого  купола.  Собираемся  у входа, где гражданские ждут. И хватит покамест
  стрелять  в конце концов! Еще противника не встретили, а одного союзника уже
  замочили! Профи, блин...
       - Так  я  же  только  в  ногу!  Он  же  сам...  того, - возмутился было
  Минотавр, расчесывая оспины на носу.
       - Заткнись.  -  Денис  заиграл  желваками. У-у-у... дело плохо. Почуял,
  видно,  наш  командир  нечто  такое,  что  заставило его занервничать. Его -
  Дорчакова!  Я  почему-то ничего особенного не чувствовал. Нет, ну не считая,
  конечно,  неумолимое  приближение  смерти.  Так  это дело обыкновенное вроде
  бы...  Денис  тем  временем  продолжил:  -  Сходить  по нужде. На это - одна
  минута.  Надеть  шлемы.  С  этого  момента  в эфире не должно быть ни одного
  лишнего  слова.  Болтунов лично стрелять начну. Проверить запас кислорода, в
  баллонах  должно  быть  примерно  на  шесть-семь  часов нормального дыхания.
  Значит,  часа  на  два  активных боевых действий от силы. Имейте это в виду.
  Всё. По тройкам.
       Мы,  помочились,  защелкнули  - за каким хреном, кстати? - гермошлемы и
  разбежались  в  разные  стороны.  Со  мной  оказались  Берметов  и Смаламой.
  Продвигались  по  спутанным  коридорам  купола довольно быстро, но на осмотр
  вверенной нам секции все равно ушло не менее четверти часа.
       Ни души...
       Рейд  пошел  нам  на  пользу:  выпрыгивая  из-за  углов  и прижимаясь к
  стенам,   пригибаясь  и  двигаясь  на  полусогнутых  ногах,  мы  более-менее
  адаптировались к слабой силе тяжести.
       За  это время я успел удивиться, сколько труда и средств было вложено в
  исполинский   лунный   комплекс.   Здесь,   в   главном  куполе  космодрома,
  располагались  и  жилые  отсеки,  и бытовые помещения, и огромные оружейные,
  вещевые  и  продуктовые  склады.  Все  было  освещено глубоким синим светом.
  Наверное,  это  работала  резервная  энергосистема,  после того, как лунники
  вывели  из  строя  главный  ядерный  реактор.  И  какой  полудурок-дизайнер,
  интересно, проектировал этот аварийный колорит?
       Время  от  времени  в  наушниках раздавались короткие переговоры других
  групп.  Из  скупых фраз можно было понять, что людей нигде нет. Ни живых, ни
  мертвых.  Неужели  этот  умалишенный действительно всех в одну кучу сгреб? А
  лунников, которых перебили при первом штурме, куда? В чисто лунно поле?..
       Пару  раз  мы  осматривали  помещения,  используемые,  по-видимому, для
  каких-то     исследований:     стеклопластиковые    гермодвери,    километры
  разнокалиберных проводов, тонны компьютерных внутренностей...
       В  одной  из  таких  лабораторий,  находившейся  почти  в  конце нашего
  маршрута,  на  экране  монитора светилась какая-то мудреная схема. Некоторые
  ее  части  горели  красным  цветом,  некоторые - желтым. Вовсе не нужно быть
  Эдисоном,  чтобы  заподозрить:  здесь  что-то  не  так.  Вот  мои извилины и
  заподозрили.
       - Берметов,  ты  у нас хакер недорезанный, - сказал я, брезгливо двигая
  стволом клавиатуру. - Ну-ка попробуй разобраться. Что это?
       Сашка  принялся  неуклюже тыкать толстыми пальцами перчаток скафандра в
  клавиши.  Он  еле  слышно матерился и то и дело взбрыкивал плечом, поправляя
  съезжающий автомат.
       - Что у вас там, Леша? - спросил Дорчаков.
       - Схемка на мониторе забавная, - ответил я. - Красненькая вся такая...
       - И  мертвенькая,  по-моему...  -  резюмировал  Петр.  Он вскинул руку,
  намереваясь  по  привычке  почесать  черную  кавказскую щетину на скулах, но
  лишь долбанул замурованной кистью в стекло шлема и разочарованно вздохнул.
       - Что за схемка? - поинтересовался невидимый Дорчаков.
       Я  открыл  рот,  дабы  хоть  что-то  сказать,  как  Сашка  вдруг  резко
  повернулся и, из глубины скафандра на меня уставились округленные глазища.
       - Ты чего?.. - испугался я.
       - О  чем  бредил свихнувшийся, которого Минотавр подстрелил? - вопросом
  ответил  Берметов,  медленно  вставая из-за компьютера. Его зенки, по-моему,
  даже не собирались принимать нормальные размеры.
       - Про христианство вроде что-то нес... - растерянно пробормотал я.
       - И про пустое небо, - добавил Смаламой.
       - Во-во,  -  сглотнув,  произнес  Сашка. - А еще он про дождик говорил.
  Знаете, про какой?
       - Саша,  ты  в  порядке?  -  негромко  спросил  я.  В эфире было слышно
  напряженное сопение, похоже нас внимательно слушали все.
       - Он про метеоритный дождик говорил, идиоты!! - заорал вдруг Сашка.
       - Тут же поле защитное! - в полголоса возразил я.
       - Вот  твое  поле! - Он выставил палец в сторону красно-желтой схемы на
  экране. - Это состояние генератора, Лешенька!
       Я  выругался.  Денис  пока  молчал.  Он знал, когда нужно дать человеку
  выговориться, даже если жить осталось всего пару минут. Он умел руководить.
       - Я  немного  астрономией  увлекаюсь,  хобби у меня такое, понимаете? -
  нервно  поправляя  АКЛ,  сказал  Берметов уже значительно тише. - Так вот, в
  это  время  года  Луна  проходит через небольшое скопление космической пыли.
  Ирландец  один любопытный открыл это дело в 24 году. Не знаю о чем думали на
  Земле,  но  явно  не об отказе защитного поля в сезон "ирландских дождей"! Я
  видел  однажды  видеозапись,  как такой дождичек... моросит. Нас, ребятки, с
  землей...  то  есть,  с  Луной  сравнять  может  в любую секунду. Удивляюсь,
  честно говоря, почему купол до сих пор цел...
       Раздался  оглушительный  хлопок и противный свистящий звук. Не верю я в
  карму! Но это, по всей видимости, была первая капля смертоносного дождя.
       - Все  быстро  ко  входу,  -  скомандовал  Денис. - Техники, вы слышите
  меня?
       - Да... - дрогнувшим голосом ответил один из них.
       - Вы о чем думали?!
       - Мы думали...
       - Да  харкать  мне,  о  чем  вы думали! - заорал вдруг Денис. - В слове
"хер"  три  ошибки  делаете,  а  вас  в космос отправили на боевую операцию!
  Лунники  скоро  атакуют,  а  тут  еще  метеоритный  ливень  ожидается!  Если
  вернусь, собственными руками гексогена под "Росавиакосмос" натаскаю!
       - Вот  это  правильно!  - неожиданно встрял капитан нашего горе-челнока
  Л-5011. - В щепу их!
       Через минуту все собрались возле шлюза.
       - Я в туалет хочу, - сказал представитель Минюста.
       - Ну  так  достань  свой дуралекс и поссы! - рявкнул Минотавр. Я глянул
  на представителя: кажется, ему даже не потребовалось ничего доставать...
       - Так,  -  распорядился  Денис,  -  техники  сейчас  пойдут  в соседнее
  строение  и  займутся  починкой  генератора.  Если такое вообще возможно, то
  система,  питающая  противометеоритное поле, должна быть восстановлена через
  полчаса.  А  мы,  ребятки,  будем  занимать  позиции  и  готовиться  к атаке
  лунников.
       - А  ми  где?  -  поинтересовался бледный негр, делая ударение на слово
"ми".
       - А ви - ком вувуле, как говорится!
       - Это  нарушение  плана  операции, - попробовал возразить представитель
  Минюста. - Согласно приказу президента, вы обязаны охранять нас!
       - Открывайте  шлюз.  -  Денис  не обратил на уродливый протест никакого
  внимания.
       Створка  уползла  вверх.  Все  заскочили  в  шлюзовой  отсек.  Пока шла
  разгерметизация, Дорчаков спросил капитана челнока:
       - Тебя как зовут?
       - Максим.
       - Максим, ты умеешь автомат держать в руках?
       - Обижаешь. Я же все-таки подполковник ВКС.
       - Чудненько.  Бери  ствол  в  ангарах,  там, в помещениях охраны, полно
  этого  добра,  и  держись с нами. Нужно будет перекрыть небольшой каньон, по
  которому,   скорее   всего,   пойдет  противник.  Этот  каньон  находится  в
  полукилометре  отсюда.  Вам,  юристы  херовы  - ответственное задание: найти
  запасные  баллоны  с  кислородом  и  боеприпасы.  После  того  как мы займем
  позицию, поднесете их. Вопросы?
       - Ми где?
       - Слушай,  -  Минотавр  повернулся к представителю Минюста, - потрудись
  объяснить  своему  французишке  поставленную  задачу.  А  то  я  вас того...
  пифи-пафи...
       Раздался  еще один приглушенный хлопок, и полумрак шлюза пронзил тонкий
  луч  солнечного  света.  Метеор  проплавил  дырку рядом с ботинком Смаламоя.
  Петр скосил глаза и машинально сделал два небольших шага в сторону.
       Блеснул зеленый огонек, и перед нами открылся серый лунный пейзаж.
       - Задачи гражданских понятны?
       - Кислород и боеприпасы, - тихо сказал наш служитель закона.
       - Правильно,  будешь  хорошо себя вести - досрочно лейтенанта получишь.
  Технари?
       - Генератор... - пискнуло в наушниках.
       - Точно.    И   еще   постарайтесь   наладить   связь   с   Землей.   И
  навигационно-посадочные  системы,  а  то побьются корабли, которые прибывать
  сюда  через  несколько  часов  начнут.  К  чертовой матери побьются - не все
  пилоты  у  штурвала стоят так отлично, как наш Максим! Но в первую очередь -
  генератор.  Ну  всё, погнали! Вон купол, видите, вам туда. Капитан... точнее
  подполковник,  бери  блюстителей  прав  человека  и  дуй  к  ангарам, во-он,
  плоские  здания.  Всем!  Изменить  частоту  по  группам! Эфир не засорять, в
  экстренных   случаях  докладывать  непосредственно  мне.  Всё,  пора.  Дождь
  начинается...
       Денис,  не  оглядываясь,  побежал  по дороге, в сторону холмов. Дьявол!
  Как  он  в  этом аквариуме ориентироваться умудряется? Не было же времени на
  изучение планов местности и строений...
       Мы   растолкали  в  разные  стороны  гражданских  и  двинулись  следом,
  постепенно  приноравливаясь  к  рысце  по  лунной  поверхности в скафандрах.
  Выходило, честно говоря, совершенно по-идиотски.
       Челнок  наш  блестел  грудой раскоряченного металлолома на искореженной
  поверхности  взлетной  площадки.  Все-таки  что-то  рвануло в нем, правильно
  Максим   боялся.   Наверное,   это  довольно  зловещее  зрелище  -  взрыв  в
  безвоздушном  пространстве,  где  нет  звуков.  Безмолвный  ужас  гигантских
  температур  и  наносекундного  скачка  давления,  тихая  вспышка и мгновенно
  исчезающие в пустоте искры осколков...
       Пробежав  метров  сто,  мы  наткнулись  на труп лунника. Его можно было
  узнать  по  характерному  белому  скафандру, которые, как нам было известно,
  хранились  на складах для обслуживающего персонала тюрьмы; наши комбинезоны,
  а  также  скафандры  подразделений  охраны и надзора были защитного в лунных
  условиях  сероватого  цвета.  Человек  лежал  на  спине,  вытянув  руки  над
  головой,  будто  потягивался.  Пуля  пробила  небольшую  дырочку в нагрудной
  панели.  А  вторая, наверное, попала в шлем, потому как обзорное стекло было
  рассыпано  мелкой  сверкающей  крошкой  на мягком слое стального цвета пыли.
  Лицо  лунника было сморщено от жары и изъедено язвами от жестких космических
  лучей. Пятна давно вскипевших капель крови были еле заметны.
       Смерть в мертвом мире - это ведь не страшно? Или наоборот?
       Наше  подразделение  долго  не  задержалось, разглядывая тело. Незачем.
  Довольно одного взгляда, чтобы адреналин брызнул в жилы.
       Снова бежим.
       Тени  длинные,  дрожащие на каждой выщерблине поверхности. Вечер. Скоро
  солнце скроется за горизонтом, и наступит ночь.
       Бежим.
       Впереди   что-то   вспыхивает,  вздымается  пыль  и  каменное  крошево.
  Причудливо    разлетается.    Часть    облачка-всполоха    будто   исчезает,
  растворяется,  а  оставшаяся  полупрозрачная взвесь начинает плавно оседать.
  Остается глубокий, полуметрового диаметра, кратер.
       Вдалеке вспухает еще один пепельный клубочек.
       Жуткие  бесшумные капли. Застывшие навек круги на каменных волнах. Море
  дождей...
       Бег.
       Бег  тех,  кто  уже погиб для Земли - молочно-зеленого овала, плывущего
  над  головой.  Там  был  тоже бег, всю жизнь, каждый день... Там каждый удар
  сердца  был  похож  на  шаг.  Тук... Не остановиться, не отдохнуть. Тук-тук.
  Бесконечное  шарканье  мышц, непрерывный тик мысли. Не движение, лишь жалкий
  тик!  Мы  гибли  там миллионы раз, умирали после каждого удара сердца, после
  очередного шага.
       Я  знаю,  что такое - когда уже мертвый, а все равно бежишь. Я наизусть
  выучил, что такое бег.
       Бег.
       ...скрюченные  пальцы  давят  на  изогнутую  сталь  спускового  крючка,
  черная  осенняя  листва  вздымается  совсем  рядом,  от  влажных  поваленных
  стволов  осин  летят  щепки.  Вокруг  - звенящий гул выстрелов и хрип жизни,
  оставляющей  полусгнивший  ноябрьский  воздух  леса.  Скоро - холод... Можно
  умереть,  но  нужно  выжить.  Приходится  совмещать  одно  с  другим, щелкая
  фиксатором, переворачивая "рожок" и ускоряя бег...
       А вдруг еще не поздно остановиться?..
     "Ритм  сердечных  сокращений  не  стабилен,  будет произведена инъекция
  препарата  Heart-stab"  -  вдруг выдал зеленую надпись компьютер, и в правую
  ляжку впилась невидимая иголочка.
       Я негромко выругался, подергивая на ходу ногой.
     "Аритмия больше не наблюдается. Возможно побочное действие препарата".
       Интересно - какое?..
       - Леша,  -  прозвучал  привычный  шепоток  Дениса  в наушниках. - Леша,
  слышишь меня?
       - Да.
       - Леша,  ты  снайперскую  позицию  займешь.  Выберешь  удобную высоту и
  будешь  нас  прикрывать.  А мы господ зэков внизу, прямо в расщелине сжимать
  будем  -  они  ведь  табуном,  скорее  всего,  попрут.... У АКЛ оптика есть,
  хорошая  оптика,  со  стабилизацией  всякой  электронной. Сам разберешься, в
  общем.
       - Да  уж,  -  буркнул я. - Мне сердце вон только что отстабилизировали.
  Умельцы  чертовы,  встроили в комбинезон этот раздутый дерьма всякого. Нашел
  ты кандидатуру, конечно. Нечего сказать...
       - Отставить.
       - Есть.
       - Приказ понятен?
       - Так точно.
       - Вот  и хорошо, вот и ладненько. - Денис замолчал, оставив в наушниках
  шумное  дыхание.  Через минуту он добавил: - Леша, я ведь знаю, что ты лучше
  всех  нас  стреляешь. Знаю. - Он помолчал еще немного. - Может, и выберемся,
  ребятки.   Главное,   армию   дождаться.  Челноки  с  солдатиками  прилетать
  начнут... там полегче будет. Может... Ведь мы выбирались, а...
       Прокомментировать эти слова командира никто не рискнул. И правильно.
       Впереди  уже  вырастали  крутые  горные  образования,  в  ущелье  между
  которыми  уходила  дорога.  Перспектива  на  Луне  была очень непривычна для
  глаза.
       Да,  тактическое  преимущество  здесь  явно  у  нас. Но лишь только при
  условии,   если   лунники  не  выберут  другой  путь.  В  этом  случае,  они
  беспрепятственно  доберутся  до  шаттлов. И тогда мы проиграли. Но с чего бы
  им  идти  в  обход? Они же не знают, что мы тут, что мы прилетели с приветом
  от  Земли...  Ладно.  Много  рассуждать даже в мыслях не рекомендуется. Буду
  лучше надеяться, что Дорчаков принял верное решение.
       Моя  забота  теперь  маленькая  -  правильно  отъюстировать  прицел. На
  движущихся целях.
       Стемнело вмиг.
       Это  вам  не  долгие  пылающие  закаты на Черном море, и не постепенная
  метаморфоза  цвета  в  горах  северного Урала. Буквально за несколько секунд
  наступил   полумрак,  слегка  разбавленный  призрачным  зелено-серым  светом
  выпуклого глаза Земли, висевшем в этот момент почти в зените.
     "Температура  +88,2  градуса  по  шкале  Цельсия,  продолжает падать" -
  появилось через некоторое время перед глазами.
       - Лешка,  тебе  вон туда забраться надо бы... - сказал Денис, показывая
  стволом автомата на крутые скалы по правую сторону от нас.
       Да,  место  здесь  действительно  неплохое  для  засады.  Если  удастся
  накрыть  лунников  прямо  в  этой  расщелине  -  можно  даже надеяться на...
  Черта-с два. Не на чего надеяться. Не во что верить. Не о чем жалеть...
       Тут  рядом что-то вспыхнуло, озарив ближайшие утесы оранжевым светом, и
  в  динамиках  раздался  короткий хрип, переходящий в свист. Сергея мгновенно
  разнесло на куски - по-видимому, метеорит пробил кислородный баллон.
       - Серега! - заорал Смоламой. - Серега...
       В  полумраке я увидел, как блеснули белки за стеклом одного из шлемов -
  это Берметов отвел глаза от потемневшей, уже замерзающей кучи.
     "Температура +3,5 градуса по шкале Цельсия, продолжает падать".
       - Всем  занять  позиции,  эфир  не  засорять,  -  сказал Денис. - Леха,
  скорее наверх дуй, тебе еще с оптикой разбираться.
       Я,  сглотнув,  стал  взбираться  на  довольно  крутой  склон, усыпанный
  острыми шипами выступающих твердых пород. Молодой ведь был. Жалко.
       - Опачки... - раздался голос Минотавра. - Идут, кажется.
       Я  заторопился.  Выбрал  удобную  ложбинку,  откуда просматривалось все
  ущелье,  улегся и щелкнул выключателем оптического прицела. Глянул на экран.
  Так,  это  расстояние,  угол,  а  где  поправка  на ветер? Тьфу, какой тут к
  дьяволу ветер? Если только ветер времени...
       Так.  Это  уже  никакая  не  растровая  пленка - обыкновенные жэ ка. Но
  какое  качество!  Хоть  изображение черно-белое все равно - потрясающе! Да и
  на кой в сумерках цвет, спрашивается?..
       На  жидкокристаллическом  экране прицела при включенной системе ночного
  наблюдения была видна каждая деталь рельефа в сотнях метров от снайпера.
       По  привычке  щурясь,  я приглядывался, примеривался. Вот еще несколько
  грибочков  вспухло  от  падения  проклятых  каменных капель. Серега, Серега,
  малец  совсем...  Вот  какой-то затейливый узор на дне кратера... Интересно,
  оптика  или все-таки что-то другое? Может, инфракрасные волнушки? Разобрало,
  блин!..
       Я   заворочался,   по-змеиному  изгибая  рукава  скафандра,  перевернул
  автомат  и глянул на переднюю панель прицела. Стекляшка! Ох, сволочи японцы,
  что вытворяют!
       Ну? Где мобильные мишени для юстировки?
       - Ребятки,  напряглись,  -  шепот в самые уши. Это Дорчаков. - Если мой
  проапгрейженный  теодолит2  не  врет,  то  идут  пираты из форта "Сателлит".
  Черную метку тащат.
       Поудобнее  устроив  затекший  было  локоть,  я  плавно повел стволом по
  горизонту.  Слева  направо.  Через  несколько  секунд  на  экране  появилось
  несколько светлых точек.
       Большим  пальцем  левой  руки  слегка  двинул  сенсор, расположенный на
  цевье.  Приближение. Нет же - лишка дал! Неудобные перчатки, несмотря на то,
  что у наших космических презервативов они адаптированы под оружие.
     "Температура  -23,5  градусов  по  шкале  Цельсия, продолжает падать" -
  мелькнуло сбоку.
       Прохладно  будет  этой  ночкой...  Хочется  продолжить  мысль:  лунной.
  Аккуратно трогаю сенсор зума еще раз. Ой. Они что, всем табором сразу?!
       - Денис,  их  там  человек  семьсот-восемьсот,  -  сказал  я,  примерно
  прикинув количество бредущих по дороге лунников.
       - Вижу.  Еле  двигаются,  а еще называется - на свободу вырвались. Хотя
  семьдесят километров с оружием в зубах по чужому миру протопать...
       - Товарищ  подпол,  вы  просили  не  осквернять  эфир  болтовней,  -  с
  издевкой просипел Берметов.
       - Вот и не оскверняй...
       Ребятки  умеют  завести себя перед боем. Адреналин дергает жилы, сердце
  вбивает  литры  крови  в  аорту,  словно сваи. Скоро - бег. Старт - выстрел.
  Финиш - смерть. Скоро...
     "Скоро   начнется  последний  в  нашей  скучной  жизни  бой",  -  вдруг
  подумалось  мне. Сотни раз приходила в голову эта мысль, тысячи раз я решал,
  что  жизнь  и впрямь скучна, и, пожалуй, миллионы - брал свои слова обратно.
  Но теперь, кажется, устал.
       Бывает  так.  Когда  устаешь  побеждать.  Какого  черта я не имею права
  отключать  служебный  мобильник?!  Почему  у  меня  не получается струсить и
  наконец-то проиграть?..
       - Леша...
       Перед  глазами  помутилось,  бледно-зеленая линза Земли скакнула, будто
  ужаленная...
       - Леша, ты слышишь меня?
       Что  со мной?.. Эйфория какая-то, сейчас побегу на врага с криком вождя
  племени Уга-Уга... Больно ногу-то, чего кусаетесь...
     "Побочное  действие  препарата Heart-Stab нейтрализовано. Система будет
  автоматически перезагружена через пятнадцать секунд".
       - Леша, говорит Дорчаков, выйди на связь.
       - Все  в  порядке  Денис,  - сказал я, слизывая капельки пота с верхней
  губы и поправляя ствол.
       - Что у тебя случилось?
       - Укольчики   классные.  Торкает.  И  система  компьютерная  прямо-таки
  безотлагательно  перезагружаться  намылилась...  Ну  вот,  пожалуйста. Ладно
  хоть  не  предлагает  выключить  питание  компьютера. Надпись такую помнишь,
  оранжевенькими  буковками?  Я-то думал, здесь что-нибудь навороченное стоит.
  Не, та же "Винда". Привет от Гейтса на Луне!
       Было слышно, как кто-то из ребят прыснул со смеху.
       - Смешно,  блин,  -  обиделся  я.  - А если бы системы жизнеобеспечения
  этой херней контролировались?
       - Ты  бы  вместе  с  компом  рестартанулся,  -  хрипло сказали наушники
  голосом Берметова.
       - Леша...
       - Да, Денис.
       - Что с тобой все-таки происходит?
       - Все в порядке. - Я сглотнул.
       - Ты не устал, Леша?
       Я  повернул  голову  влево, словно захотел посмотреть Дорчакову в глаза
  через  скалу.  Плесенно-серое  свечение гладкой породы. Здесь нет Дорчакова.
  Он - там.
       - Нет, не устал.
       - Вот  и  ладненько,  вот  и  шарахнешь  в  резервуарчик  с кислородом,
  который  эти  придурки с собой прут. Только не торопись, жахнешь, когда весь
  их хвост в ущелье войдет. Видишь цистерну эту?
       Я  видел  цистерну, о чем и сообщил командиру. Я все видел, я знал, как
  надо  действовать,  я  мог, при необходимости, просчитать время полета пули,
  каждый  ее  виток.  Каждый  ньютон силы трения. Хотя, нет. Тут ей не обо что
  тереться - воздуха-то нэма...
       Я  был всемогущ, пока не уставал бежать. И все время одерживать победу.
  Теперь что-то дернулось, словно дрогнул мир, и Денис сразу почуял.
       Устал, милый?..
       Да  ни  хрена  подобного!  Это  побочное  действие  укола.  И  я обязан
  побеждать,  потому  что  воюю  против  сволочей  и  грязных подонков, против
  террористов,  которые казнят женщин и детей перед глазком видеокамеры, чтобы
  похвалиться, какие они безбашенные! Перестреляю...
       На половину согнутая фаланга правого указательного пальца. Стоп.
       Что  со  мной? Действительно, что происходит, майор Густаев? Отставить.
  Напрячь  трицепсы  нервов,  расслабить и зафиксировать их в таком положении.
  Спокойно  разгибаем пальчик, потому как рано. На моих глазах, можно сказать,
  история  творится,  а  я разволновался. Ай-ай. Плевал я, конечно, на всю эту
  историю, на все ее шестерни, которые смазаны кровью.
       Плевал.
       - Еще не начали? - донесся голос нашего космического волка.
       - Ой,  капитан!  -  воскликнул  Смаламой. - То есть... Макс. Ну ты меня
  напугал. Я чуть тебя не того... на бинты не пустил!
       - Куда мне тут заныкаться-то? - спросил Максим.
       - Рядом  со  мной  будь,  -  ответил  Дорчаков.  - Когда Леша сверху им
  воздух   подогреет,  тогда  можешь  палить  по  всей  фауне,  которая  будет
  пробегать  мимо  в  белых  скафандрах.  До  этого - цыц. - Капитан понимающе
  кашлянул.  Денис  продолжил: - Еще раз повторяю для непонятливых Александров
  Берметовых: жопу из окопа не выставлять...
       Жутко   было.   Лежать   тут   наверху   одному,  слушать,  как  друзья
  переговариваются  где-то  далеко,  сомневаться  в собственном мировоззрении,
  видеть  приближающуюся  толпу  людей  в  белеющих  среди  серо-зеленой  ночи
  комбинезонах.   Фантасмагория   какая-то...   Как   там,   интересно,   наши
  гражданские?  Собираются  суетиться?  Кстати,  что-то давненько метеориты не
  падали?  Неужели  восстановили  технари  купол  защитный?  А где мой любимый
  бледный  негр?  Прет баллон с кислородом на передовую? "Прет на передовую" -
  как-то фигово звучит. Никакой красивой орфоэпии...
     "Система перезапущена, проводится тестирование..."
     Пошла ты.
     Хвост колонны сравнялся с началом ущелья.
     - Пора, Леша.
     Хорошо,  когда  тихо.  Эфир лишь трещит помехами. Это что еще за взрывы
вдалеке? Здесь же не... А... понял - сердце...
     Ловлю  в  перекрестье  огромный  резервуар  с потертой надписью на боку
"Сжиженный  кислород.  Опасно".  Ох,  милые  мои,  вы  еще  не  поняли,  как
  опасно...   Тук-тук...  Бег  начинается.  Фаланга  неторопливо  сгибается...
  ощутимая, между прочим, тут отдача... даже при калибре 3,7...
       - Опачки, пифи-пафи...
       Внизу - ад.
       - Хвсф-рш-ш-ш-ш...  вф-ф-ф-кс-с... - засвистело в наушниках. И замолкло
  тут же.
     "Температура -56,9 градусов по шкале Цельсия, продолжает падать".
       Внизу - ледяной ад.
       Рвануло  на  славу,  кипящее  облако  кислорода  взметнулось  метров на
  двадцать  вверх.  Человек пятьдесят-семьдесят лунников полегло враз, ошметки
  белых  скафандров  вместе  с  остатками  застывшей  плоти разметало по всему
  ущелью.  Остальные  запаниковали.  Четкой военной организации у них, конечно
  же,   не  было,  поэтому  несколько  формальных  лидеров  просто  не  смогли
  совладать с беснующейся толпой.
       Наши  стали  хладнокровно  расстреливать  прыгающие  туда-сюда  светлые
  пятна.  В  наушниках слышалось только напряженное сопение и изредка короткая
  матерщина.   Видно  было,  как  далеко  внизу  струйки  огня  вырываются  из
  автоматных стволов, харкают смертью.
       - Плотнее   огонь,   -   прошипел   Денис.   -   Леша,   отсеивай,  кто
  проскальзывать будет. Внимательнее!
       Я  был  внимателен. Отдача толкала в плечо, фигурки внизу падали. Один,
  правда,  чуть  было не добрался до камней, где сидели ребята, но на войне не
  бывает  "чуть". Я попал ему в голову, и тело с осколками шлема вместо черепа
  еще  некоторое  время бежало по инерции. Его отбросило назад очередь кого-то
  из наших.
       После  пяти  минут  боя  ситуация стала меняться. Потеряв около трети в
  количестве,  лунники  перестали бросаться напролом. Сверху я заметил зачатки
  дисциплины  и  стратегии:  командиры,  показывая  руками  в  разные стороны,
  разворачивали  свои  отряды  цепью,  стараясь  укрыть  людей  за  уступами и
  скалами.  С  этих  позиций  лунники  стали уже целенаправленно вести обстрел
  места, где засели наши бойцы.
       Их  оставалось  около  четырех  сотен.  Нас двенадцать вместе с Максом.
  Метеориты  вроде  бы  больше  не  падали,  но от гражданских не было никаких
  вестей. А кислород не бесконечен, меж тем...
       Укрепившись  на другом краю ущелья, белые скафандры начали палить не на
  шутку.  Я  шлепал их одного за другим. Денис с командой не могли и мочки уха
  высунуть из-за камней, брызги рикошетящих пуль летели во все стороны.
       Мою  позицию пока не обнаружили, но, если среди этих сволочей есть хотя
  бы  один  профессиональный  вояка, то меня вскроют самое позднее минут через
  десять.
       - Денис, через минуту я меняю позицию.
       - Меняй,  Лешенька,  меняй. - Дорчаков дышал тяжело, будто бежал только
  что.  -  Жарко  у  нас внизу, хорошо, что они хоть в наступление не решаются
  пойти.  Наверное,  не  знают  сколько нас. Но еще немножко, думаю, и башню у
  зэков свернет окончательно.
       Вот  первый  отряд  попытался  прорваться.  Я  их пощелкал за несколько
  секунд.
       Так, еще полминуты и перемещаться буду.
       - Му...  у-жики,  у нас плазмен... ные гранаты есть, - заикаясь буркнул
  в уши Минотавр. - Проверим, что это за пи-ифи-пафи?
       - Нет, - ответил Дорчаков. - Только, если они штурмовать станут.
       Десять секунд до смены позиции.
       Шлеп.  Еще  из  одного  белого  скафандра вышел воздух. Кажется, я даже
  увидел, как брызнула струя крови из разодранной груди лунника.
       Успеют ли военные? Будет ли поддержка боевой авиации?
       Семь секунд...
       Вершится  история.  Выстоим  ли?..  Выживем? Шлеп. Нет еще одной жизни.
  Шлеп  -  кровь.  Кровь  -  это  смазка  для шестеренок истории, но здесь эта
  смазка замерзает!
       Три секунды.
       Снова будет бег.
       В  ушах  -  треск  тяжелых вздохов и помех. Сердце бьется мощно, ровно,
  громко.  Вокруг  -  Луна,  и  всей  кожей  почему-то слышится музыка Шопена.
  Концерт   номер   два   для   фортепиано  с  оркестром.  Надрываясь,  спорят
  виртуозность и душа... Боже, чушь какая...
       Секунда.
       - Денис, я пошел.
       - Да.
       Лицо...
       Бред, глюки. Со злости захотелось расстрелять это.
       В  нескольких  метрах  от  меня,  чуть правее и ниже возник вооруженный
  человек в белом скафандре. Лицо было слегка подсвечено изнутри шлема.
       Фаланга  указательного  пальца  снова  застыла  на  полпути.  Бред.  Ну
  укольчики херовы!
       Моя  бывшая  жена  ошалело  хлопала  глазами, гладя на меня. Постарела,
  похудела... "Температура -91,1 градусов по шкале..."
     Почему-то  я  вдруг  понял,  что  это  не  бред.  В перекрестье прицела
замерла  женщина,  с  которой  я давным-давно прожил вместе больше пяти лет.
Глупо,   невозможно,   но   реально.   Что-то  перевернулось  внутри,  возле
селезенки.
     Она  смотрела  на  меня  -  наверное, тоже узнала, несмотря на полумрак
чужого  мира.  В  правой  руке  Катя  как-то  неуклюже  держала  здоровенный
карабин, ствол которого слегка подрагивал.
     Я   не   выстрелил.  Причина?  Причина  билась  невысказанной  холодной
пульсацией  внутри.  Я  не знаю, в конце концов, почему! Не знаю. Мне в этот
миг и не хотелось знать.
     Фаланга  медленно  разогнулась.  Мысли  неслись  с  бешеной  скоростью,
отстукивая  кровью  в  висках,  в  горле  застрял  противный  сгусток слизи.
Острое,  до  предела развитое у десантников моего уровня периферийное зрение
выключилось,  и все, что находилось вне лица визави, будто замутилось, плыли
и  двоились серые скалы, дрожала сыпь звезд, сливаясь в штрихованные белесые
разводы.  В  уши  перестал  скрестись  шепот  помех. Ладони вспотели. Что-то
пытался увещевать зелеными строчками компьютер...
     Лицо.  Мне всегда казалось, что если я увижу его, то моргну, развернусь
и пойду прочь. А куда здесь идти?!
     Ее   глаза   неожиданно   забегали  из  стороны  в  сторону,  словно  у
сумасшедшей.  Губы  стали изгибаться, замелькали зубы и язык. Я дышал ртом и
молча  смотрел на эту жуткую пантомиму. Потом она замерла, отбросила карабин
в   сторону   и   принялась   показывать  мне  толстые  перчатки  скафандра,
попеременно то разгибая, то снова сгибая пальцы. Все же умом тронулась...
     Стоп.  Неожиданная  догадка  посетила  меня.  Я  жестами  попросил Катю
повторить,  и она, улыбаясь, закивала, снова что-то залопотала губами. Слезы
выступили  на  подсвеченных  щеках,  или  это  блики  от  кутерьмы  звезд?..
Внимательно  проследив  за  комбинацией движений ее рук, я, касаясь влажными
пальцами     встроенных     в    перчатки    сенсоров,    изменил    частоту
радиопередатчика...
     - ...боже  мой, боже мой... Ну ты же догадался, Лешка, ну же, пятьдесят
вторая волна, пятьдесят вторая, седьмой диапазон, ну же...
     - Я догадался.
     Мы  лежали в нескольких метрах друг от друга. Мы теперь слышали дыхание
друг  друга.  Мы  смотрели  в глаза сквозь сверхпрочное стекло шлема, сквозь
безвоздушную  пустоту.  Десять  долгих  лет  скользили в каждой молекуле тех
острых камней, что нас разделяли.
     Теперь  я  не стану бежать. Я понял, Денис, человеку в жизни нужно хотя
бы  раз  проиграть.  Тем  более, кто возьмется различить победу и поражение?
Ты, подполковник Дорчаков? Вы, выжившие ребята? Человечество? Земля?..
     Нет.
     Не  создала  природа  пока  таких присяжных заседателей. Никто не имеет
права  судить  о  выборе  и  его  следствиях  для  отдельно  взятого  тупого
животного  под  названием  человек.  Даже  он  сам. Выбор нужно просто уметь
делать. И желательно - вовремя.
     Следствий надо уметь не бояться.
     Я стал медленно подползать ближе, не отводя глаз от ее лица.
     Катя  плакала.  Беззвучно.  Слезы текли по наметившимся морщинкам возле
глаз,  по  щекам,  по  губам,  которые,  казалось,  жили  отдельно  от всего
остального.  Губы улыбались - устало, лишь самую малость вздергивались вверх
уголки.  Так  улыбается человек, с которого спало напряжение, днями и годами
давившее на грудь, на совесть, на бесконечные мысли...
     И с улыбки срывались слезы.
     - Перестань,  -  сказал я, не узнавая собственного голоса. Прокашлялся,
добавил: - Будешь реветь - скафандр замкнет.
     Она хотела что-то ответить, но только всхлипнула и задышала чаще.
     - Столько  тупых  вопросов  в  голове,  ума не приложу - с чего начать,
блин,  -  признался  я,  останавливаясь  в  полуметре  от Кати. Откладываю в
сторону  автомат,  приподнимаюсь  на  одном  локте  и  провожу  закованной в
уродливую перчатку ладонью по стеклу ее шлема.
     Я  очень  давно  не  смахивал  слез  с  женского лица, отвык. Наверное,
поэтому в этот раз у меня и не получилось...
     Дьявол!  Дурь  какая!  Стекло  же!  Как  можно вытереть лицо, не снимая
  гермошлема? Или можно, если уметь?..
       Отдернув руку слишком резко, я заставил Катю вздрогнуть и попятиться.
       - Тихо,  тихо.  Мысли дурные просто, - сказал я. - Можно начну с самого
  идиотского  вопроса?  -  Она  радостно  закивала. Я с силой провел языком по
  небу, сглотнул. - Ты как здесь оказалась?
       - Терро...  ризм,  -  еле слышно пробормотала она, опустив раздраженные
  веки.  -  За  сногсшибательные  деньги,  которые...  в  общем, нужны были...
  участвовала  в  захвате заложников... впрочем не важно. Хочу, чтобы ты знал,
  я ник... никого не убивала. Ник-когда.
       - Все равно ты сволочь, - медленно проговорил я.
       - Вот тебе и ответ на идиотский вопрос.
       - Сколько   у   вас   заложников  из  числа  персонала  тюрьмы?  Живых,
  конечно...
       - Ни одного.
       - Лжешь!
       - Смысл?  - Она открыла глаза, уже спокойно взглянула на меня. - Ведь я
  все равно не уйду отсюда.
       - Ты же предаешь своих... своих... сподвижников.
       - Во-первых,  лунники мне никакие не сподвижники, я их и не знаю никого
  толком,  там  же  камеры-одиночки...  Во-вторых,  ты  сам  уже  предал своих
  друзей.
       - С чего ты взяла?
       - Ты не убил меня.
       Я  машинально  потянулся к стволу. Понял, что выгляжу чрезвычайно глупо
  и...  рассмеялся.  Громко,  хрипло  и,  скорее  всего,  заразительно. Сам не
  ожидал  от себя такого - вроде нервы не шалят, а приступы, как у малолетнего
  психопата.
       - Смешно,  -  утвердительно  сказала Катя. - Знаешь, как страшно видеть
  Землю,  свой  дом,  проплывающий  иногда мутным яблоком над головой. Далеко,
  далеко...  У  нас  же  в  камерах  крыши  прозрачные,  из  какого-то  стекла
  специального. Семь лет...
       Я  глянул  на  бирюзовую  планету, висящую над нами призраком жизни. На
  Землю.
       Катя  проследила  за моим взглядом, робко тронула перчаткой мой локоть,
  и чуть слышный шепот раздался где-то рядом с моим сознанием:
       - Лешка,  отвези  меня  домой  из  этой  пустоты.  Мне  уже пора, я уже
  наказана.  Леша  забери  меня  отсюда...  -  Она  потрясла  головой. - Мутит
  что-то...
       - У тебя кислорода сколько?
       - Не знаю...
       Сверху  мелькнуло  что-то  серебристой  нитью  и  исчезло за скалами. Я
  вскочил на ноги, еще не понимая.
       - Что это? - встрепенулась Катя.
       - Погоди-ка...
       И  тут  они начали мелькать один за другим. Восемь истребителей Миг-50.
  Я  слышал,  что  на  них  можно  было выходить в открытый космос, там движки
  какие-то  продвинутые  стояли, но чтобы реально... Нет, скорее, их держали в
  резерве  на  российской  боевой  космической  станции  "Снег",  то  есть они
  стартовали не с планеты, а прямо с орбиты.
       Значит,  командование  узнало,  что  заложники  мертвы,  и  решилось на
  бомбардировку.  Или они там, в Главке, решили пожертвовать всеми нами? Очень
  даже возможно. Экстренные обстоятельства, мать их, и все такое!
       Всех накроют плазменными ракетами.
       - Лешка,  забери  меня  домой!  - Она вцепилась в меня, стала трясти. -
  Страшно, Лешка, умирать вот так... В пустоте.
       Калейдоскоп  мыслей  проносился  в  моей  голове. Наверное, пора делать
  выбор,  майор  Густаев,  тот  единственный,  за  который будешь отвечать всю
  жизнь,  неважно  -  короткая  она будет или... Или? Что может помочь решить?
  Честь  офицера,  бестолковые  годы  прошлого?  Пройденный  путь?  Отсутствие
  глупости и любознательности? Или?..
       Или  мне  сейчас  способна  помочь та, кто однажды меня предал? Меня, а
  потом и Землю.
       - Прости меня, Леша... Прости.
       Весы опрокинулись, и весь хлам посыпался с их чаш в пропасть...
       - Бери карабин, пошли.
       Она  ничего  не  сказала, покорно взяла оружие и обернулась. Та, кого я
  простил.  Та, кого я любил. Схватив АКЛ, я неуклюже перескочил через обломок
  скалы,  коротко  выматерился  по  поводу низкой гравитации и жестом показал,
  чтобы  она шла за моей спиной. Мы, осторожно придерживаясь за выступы, стали
  спускаться вниз. В холодные волны моря чужих Дождей.
       Так,     наверное,     начинается    настоящее    предательство.    Или
  заканчивается?..
       Дорчаков  возник  впереди  неожиданно.  Его  грудь  тяжело  вздымалась,
  стекло  шлема  было  в каких-то темных разводах, ствол автомата - нацелен на
  нас.  Взгляд  Дениса метнулся на Катю, сжавшуюся у меня за спиной. Я никогда
  не  видел  таких бешеных глаз у нашего командира, обычно тихого, спокойного,
  чуть  шепелявившего.  Его  рот  уродливо  скривился,  по  губам  можно  было
  разобрать, как он в отчаянии повторяет одно слово: "Лешенька, Лешенька..."
     Подполковник  удобнее  взял  ствол, как-то странно переступил с ноги на
ногу,  будто  в  нерешительности.  Дурак!  Ты  что  хочешь сдохнуть в пекле,
которое  будет  здесь  через  несколько  минут, когда пилоты получат зеленый
свет?! Сдохнуть хочешь? А может, ты хочешь забрать с собой и жену мою?
     Вот уж нет.
     Однажды  такое  уже  случилось.  Лучший  друг  пришел в обнимку с Катей
посреди ночи, а я не смог его ударить. Тогда.
     Теперь - могу.
     Приклад  резко  толкнул  в  бицепс.  Дорчаков  миг удивленно смотрел на
меня,  а потом стало заметно, что его лицо покрылось инеем. Фонтанчик крови,
плеснувший из горла, застыл черной горкой. Катя вскрикнула.
     Он завалился на спину. Выпустил оружие. Путь свободен...
   "Давление  в  кислородных  резервуарах  падает.  Запас на десять минут.
  Система  будет автоматически перезагружена через пятнадцать секунд..." Гейтс
  - мудак...
       Мы  бежали  к взлетным полосам, задыхаясь, хрипя от недостатка воздуха.
  Позади  еще  шел  бой.  Быстрее!  Быстрей!  Успеем, если у нас есть шанс, то
  обязательно  успеем - не имеем права не успеть, потому что дороги назад нет.
  Выбор сделан.
       Вот  показались  купола  космодрома, бегающие люди, не разобрать - свои
  или  лунники. Хотя... какая разница! Перед глазами - розоватая пелена, грудь
  кажется отлитой из свинца.
       - Леша... мы куда?..
       - Заткнись... дыхание собьешь... тогда - крышка...
       Истребитель  я  заметил  на  ответвлении от третьей слева полосы. Рядом
  копошились двое в серых скафандрах.
       Два патрона. Две вспышки. Две жизни. Счетчик...
       - Забирайся на место второго пилота.
       Катя  подпрыгнула,  зацепилась за край кабины, попыталась подтянуться и
  соскользнула  вниз,  плавно  упала  сначала  на  колени,  а  затем навзничь,
  прислонившись задней частью шлема к шасси.
       - Не могу... кислород...
       - Вставай!  -  заорал  я, вдруг почувствовав какой-то животный страх. -
  Вста-а-ать!!!
       Отбрасывая  АКЛ, я подбежал к ней и стал поднимать, изо всех сил дергая
  за   руки...   Розовые   волны   плыли   впереди,   их  движения  укачивали,
  успокаивали...  а под ребрами толкалось что-то противное, мешающее прилечь и
  отдохнуть...  Оставьте!  Мне нужно всего лишь чуть-чуть поспать... набраться
  сил...
       Всполох  белого  сияния  на  мгновение  ослепил меня. Всё, пилотам дали
  зеленый  свет.  Через  пару  минут  от  космодрома  и тюрьмы не останется ни
  единой молекулы. Плазменные ракеты - это не шутка!
       Я  потряс  головой, отгоняя радужные круги и желтенькие искры, кружащие
  вокруг  бесформенными  медузами  и  роем  фантасмагорических  неземных пчел.
  Поднялся.  Взял  Катю  сзади  подмышки  и  одним  рывком перебросил ее через
  бортик  открытой  кабины. Кажется, на запястье порвал мышцу или сухожилие...
  Не  важно.  Главное  -  взлететь.  В  Миге  система  регенерации  и запасной
  кислород есть. Много кислорода, даже для двоих слишком много...
       Подтянулся. Перекинул сначала одну ногу, потом вторую...
       Еще  одна плазменная вспышка. Уже ближе! Еще одна! Быстро! Купол кабины
  -  закрыть.  Кнопка.  Огромное стекло стало опускаться. Медленно, твою мать,
  медленно же! Так, тормоза, зажигание, форсаж.
       Почти  вертикально мы ушли в чернь космоса, оставляя позади пылающий ад
  чужого  мира.  Оставляя  собственные  кошмары  и  мечты. И совесть - одну на
  двоих...
       С  трудом  отрывая  пульсирующую  левую  руку  от  гашетки,  я  сбросил
  мощность  двигателей,  чтобы  откинуть  шлемы.  Но  истребитель тут же начал
  терять  высоту.  Пришлось  снова дать форсаж, устремляя нос прямо в дрожащее
  пятно  Земли.  Розовая дымка, сон, сон... Хоть бы ей хватило воздуха, пока я
  не  открою  шлем.  В  кабине,  судя  по показаниям тахометра, уже нормальное
  давление, а значит - воздух! Воздух!..
       Из  зоны притяжения Луны мы вышли примерно через сорок секунд. Я дернул
  рычаг  на  себя, сбрасывая тягу до одной четвертой. Сорвал предохранительную
  скобу  с  левой стороны шлема и отщелкнул его. Вздохнул до помутнения. Боже,
  как это прекрасно - дышать!
       В  кабине  было  холодно  - градусов пять выше нуля. Изо рта вырывались
  клубы пара.
       Теперь  Катя.  Я  аккуратно,  чтобы  не  сбить  штурвал,  перевернулся,
  цепляясь  за все проклятым скафандром, сорвал с нее гермошлем. Отсоединив на
  своих  руках  неудобные перчатки, я принялся шлепать ее по бледным щекам. Ну
  же! Мы на полпути домой, девочка! Очнись! Очнись!!
       Несмелый вздох. Белесая струйка пара между губами!
       - Ну вот, молодец! Дыши, девочка, дыши!
       Она   со   свистом   втянула   в  себя  воздух,  захрипела,  дернулась,
  закашлялась и открыла безумные глаза. Через секунду ее стошнило.
       - Вот  и  все,  вот  и  все  хорошо...  - шептал я, возвращаясь на свое
  место. - Дыши. Мы летим домой, слышишь, мы летим домой!
       - Холодно...
       - Это  ничего,  это  не страшно. - Я поправил штурвал, выравнивая курс,
  глянул  на  монитор  бортового  компьютера. Нужно скорость набрать, чтобы не
  два  дня  в  космосе  болтаться.  -  Сейчас будут перегрузки, сядь удобнее и
  запрокинь  голову  назад.  Глаза не закрывай ни в коем случае, а то вывернет
  опять.
       - Холодно, Лешка...
       - Терпи.  Самое  страшное  - позади. Ты же хотела домой? Вот мы скоро и
  будем  дома.  А  там  что-нибудь  придумаем... Раз замерзла, значит, на море
  поедем греться.
       Не  думал,  что  врать  -  так  трудно.  Никуда  мы  не  поедем.  Вдруг
  неимоверно  повезет?  Вдруг мне удастся приземлиться, что само по себе почти
  невероятно,   потому  что  одно  дело  просто  посадить  самолет,  а  другое
  рассчитать  траекторию  посадки  с  орбиты,  через  плотные  слои  атмосферы
  продраться,  не  сгорев  -  но  вдруг?..  После сесть где-нибудь подальше от
  городов,  потому  как никакой аэродром нас не примет. И даже если самолет не
  собьют   установки   ПВО  или  другие  истребители,  если  мы  умудримся  не
  промахнуться  мимо  России,  все  одно  -  этот  мир уже не наш. Федеральный
  розыск.  Меня - под трибунал, Кате - вышак, без разговоров. Это при условии,
  что на месте не хлопнут.
       - Правда, на море поедем?..
       - Приготовься.
       Перегрузки  были  не  очень  большие  3-4  же, но Кате и этого хватило,
  чтобы  пару  раз потерять сознание. В кабине стало немного теплее, хотя руки
  все равно мерзли.
       Мы  молчали.  Неслись  сквозь  пустоту,  мимо яркого блика Солнца, мимо
  белых  игл  звезд. И молчали. Наверное, оба понимали, что, разорвав прошлое,
  мы  не  смогли  придумать будущего. Земля голубой полусферой возвышалась над
  нами,  мы  бежали  от  ужаса чужого мира в надежде, что она приютит нас. Что
  она простит.
       Но выбор между смертью и пустотой был сделан. Нас уже никто не ждал.
       - Катя...  -  позвал  я,  глядя  на монитор и передвигая штурвал слегка
  вправо. Запястье ломило, кисть почти онемела. - Катя!
       - Что?
       - Сейчас  трясти  будет,  постарайся  как  можно  меньше двигаться и не
  напрягать мышцы. Попробуем сесть.
       - Лешка, нас не собьют?
       - Не знаю.
       Истребитель задрожал, цифры на экране стремительно менялись.
       - Скажи...  -  Катя осеклась, закашлялась и несколько раз стукнула меня
  по плечу. Гул за бортом нарастал. Она проорала: - Скажи, ты простил меня?
       - Замолчи!  Не  мешай,  а  то  нас  закрутит  и  по облакам размажет! -
  крикнул  я  в  ответ. Уставился на оранжевые всполохи разрезаемой атмосферы,
  вцепился в мелко вибрирующий под пальцами штурвал.
       - Скажи! - требовательно прокричала она. - Скажи мне...
       Гул   двигателей  и  рассекаемого  воздуха  стал  невыносимым,  он  уже
  ощущался  всем  телом.  Каждый  нерв  был  частью  нашего летящего к планете
  болида.  Температура  за считанные секунды поднялась, и теперь было жарко до
  духоты - внутренняя система кондиционирования не справлялась.
       Я  часто  моргал, чтобы сбить собирающиеся на тяжелых веках капли пота.
  Главное  -  не  попасть  в  турбулентные  зоны,  не  сильно  отклониться  от
  глиссады.  Угол  держать,  а  потом  во  время  сбросить скорость, не уйти в
  штопор...
       Впереди  -  сплошная  раскаленная  линза  воздуха.  Жарко! Все железные
  приборы  и  детали  нагрелись  так,  что  до них нельзя дотронуться. Штурвал
  прирос  к ладоням и медленно выжигает немеющую кожу. Пот застилает глаза! Я,
  кажется,  кричу,  чтобы  услышать  самого  себя  и  не  потерять сознание...
  Бесполезно... не слышу, и на миг отключаюсь...
       Сознание  возвращается  резко, наверное, от особо зверского толчка. Так
  же держу штурвал мертвой хваткой, так же не чувствую собственных рук.
       Но  за  постепенно остывающим стеклом кабины уже нет огня. Там - Земля.
  Точнее,  уже  -  земля,  с  маленькой  буквы. Там дороги, леса и реки. Такие
  родные...
       Я  сбросил  скорость,  выровнял горизонт. По координатам, мы находились
  где-то  в  Сибири.  Приподнявшись,  я  оглянулся.  Катя  была  жива,  но без
  сознания.
       Я  снизился  метров  до  ста  пятидесяти,  чтобы  наш  Миг труднее было
  запеленговать.  Нужно найти какое-нибудь шоссе с прямым участком километра в
  четыре.  Хотя  бы. На вертикальную посадку в условиях земной гравитации этот
  истребитель, к сожалению, не рассчитан. Рискнем.
       Минут  пять  мы  неслись  над  тайгой,  сливающейся под нами в сплошной
  темно-зеленый  ковер.  Вдалеке  показались холмы с проплешинами на вершинах,
  хмурое  осеннее  солнце  пробивалось  через  дымку  облаков, освещая цепочку
  высоковольтных  столбов.  Значит, где-то рядом должна быть дорога! Вот она -
  прямо посреди леса. Узкая, но самолет пройдет. Обязан пройти!
       Дернув  штурвал  вправо,  я  сделал  полукруг километров на пятнадцать,
  выровнялся   и   стал   сбрасывать   скорость.   Четыреста  узлов...  триста
  пятьдесят...  Двигатели  ревели. Двести... сто восемьдесят... Закрылки. Черт
  один  заклинило!  Истребитель  рванулся  в  сторону  и  чуть не задел брюхом
  фюзеляжа  верхушки  кедров. Я сумел скомпенсировать вираж. Ровнее, ровнее...
  Шасси... Отлично.
       Ниже,   ниже.   Я   уже  видел  ровный  асфальт  без  всякой  разметки,
  пробегающий лентой под самолетом; шасси должны выдержать. Ниже... еще...
       Меня  тряхнуло  так,  что  зубы  клацнули,  и  десны  заломило от боли.
  Скрежет  ломающихся под крыльями веток и кустарника смешался с визгом колес.
  Самолет  стало  заносить.  Я  выпустил тормозной парашют, и тут что-то будто
  лопнуло.  В  следующий  миг  я  увидел  приближающиеся  деревья и машинально
  закрыл глаза...
  
                                   * * *
  
     Тишина  давила  на  барабанные  перепонки, привыкшие к шуму двигателей.
  Разлепив  веки,  я  заметил, что носовая часть истребителя смята в гармошку.
  Ноги  прижало,  но,  подергавшись, мне удалось высвободить их. Стекло кабины
  уцелело,  а  вот  приборная  панель  была  частично  разбита. От смерти меня
  спасла толстая стальная рама, огибавшая тело по бокам и спереди.
       Проведя  по  щеке,  я с какой-то тупой радостью обнаружил на ней кровь.
  Отдернул   предохранитель,   нажал  на  кнопку  разгерметизации.  Стекло  со
  скрежетом  уползло  вверх.  Я  неуклюже  выбрался наружу, сбросил скафандр и
  огляделся, стоя прямо на спинке пилотского кресла.
       Истребитель  съехал  на  обочину  и,  повалив несколько молодых кедров,
  уткнулся  в  здоровенное  дерево.  Повсюду  валялись  щепки  и  искореженные
  детали.  Правое  крыло  снесло  начисто,  переднее  шасси  вместе со стойкой
  лежало  в  канаве  неподалеку.  Хорошо,  что  не прорвало запасные топливные
  баки, а то бы...
       Где-то  свистела  птичка,  в  глубине чащи слышалось басовитое жужжание
  шершня.  Ветра  не было, зато небо заволокло тучами, и моросил дождик. Пахло
  сыростью, хвоей и, кажется, брусникой - давно в тайге не был.
       Катьку   надо  вытащить.  Я  подобрался  к  ней  по  металлопластиковым
  переборкам, стукнулся коленом о выступающую деталь, зашипел.
       - Катя,  -  негромко  сказал  я,  слегка теребя ее за ухо. Волосы у нее
  спутались,  со  лба  через  все  лицо  проложила себе путь струйка подсохшей
  крови,  темные  пятна  от  пота  выступали  на  висках  и  шее.  Рядом мерно
  пульсировала  сонная  артерия.  -  Катя,  очнись. Прилетели. Очнись же, черт
  тебя дери!
       Она  застонала  и  болезненно  поморщилась.  Открыла  глаза. Посмотрела
  сквозь меня, снова застонала.
       - Ну  вот  ты  и  дома, девочка. Давай, выбирайся, нам отсюда сваливать
  надо быстренько! Дай-ка руку, помогу.
       Катя  с  трудом подняла руку. Я потянул ее на себя, пытаясь вытащить из
  кресла.
       - Ай! Плечо! - вдруг закричала она. - Больно, Леша!! Больно!
       - Что такое?! - Я ослабил хватку. - Где больно?
       Она скосила глаза вправо и вниз и прошептала:
       - Тут. Очень больно.
       Я  вгляделся  в  глубь  кабины  и обомлел. Вся боковая часть со стороны
  места  второго  пилота была вдавлена внутрь и торчала острыми углами. Катино
  плечо  проткнула  зазубренная  пластина  шириной  сантиметра  три,  намертво
  прижав ее тело к противоположной стенке.
       Не вытащить!
       Я  сорвал с рукава брошенного скафандра рацию экстренной связи и сломал
  чеку. Помехи, помехи...
       - Потерпи, девочка, потерпи...
       - Больно очень, Лешка...
       Помехи.
       - Слушает  командование  военно-космическими  силами  России. Ответьте!
  Прием!
       - Говорит  майор  ВКС  Густаев!  Мне  срочно нужна команда спасателей и
  реанимационная   бригада.   Совершил  экстренную  посадку!  Предположительно
  нахожусь  в  восточной  части России! Пеленгуйте по сигналу! Скорее! Скорей,
  человек умирает!
       - Вас понял. Попробуем...
       Я   отбросил   рацию,   наклонился   к  Кате,  которая  уже  впадала  в
  беспамятство. Сколько она крови потеряла? Глубока ли рана?
       - Как  ты  сама  чувствуешь  - рана глубокая? - спросил я, вытирая с ее
  ресниц слезу.
       - Очень глубокая, Лешка. Очень... больн... ты прос...
       - Не  отключайся! - заорал я, срывая голос. Взял ее лицо в поцарапанные
  ладони.   -  Держись!  Они  должны  скоро  прилететь!  Катя,  главное  -  не
  отключайся! Черт!
       Я  метнулся  к  индивидуальной  аптечке.  Долго  не  мог вытащить ее из
  небольшого  углубления  возле  пилотского  кресла.  Руки  дрожали. Мыслей не
  было.
       Ну же! Нашатырь! Промедол3!
       Я  вколол  одноразовый  инъектор с промедолом ей прямо в шею, не глядя.
  Отвинтил  крышку  у  пузырька с нашатырным спиртом, плеснул себе на ладонь и
  поднес руку к ее лицу.
       Она  еле  слышно  прошептала  что-то,  веки  задрожали,  но  так  и  не
  раскрылись, и Катя снова провалилась в кому.
       Это следствия, которые получились после выбора, который сделал я.
       Это первый в моей жизни проигрыш.
       Это совесть...
       Я  стоял над ней, не в силах помочь. Я не чувствовал дождя, который уже
  набирал силу настоящего ливня. Я молчал.
       Вдалеке послышался стрекот вертолетов.
       Поздно. Она уже не дышала.
       Наклонившись,   я   поцеловал  холодные  окровавленные  губы,  погладил
  непослушными пальцами по мокрым волосам. Тихо сказал:
       - Я прощаю тебя, Катя... Ты дома.
       Два  вертолета  уже  кружили  над дорогой, примериваясь, куда бы сесть.
  Ливень  шуршал  струями,  гладил длинные иголки кедров, падал на сотни тысяч
  га угрюмой осенней тайги. Легкий комбинезон прилип к телу.
       Вдруг стало очень холодно. А ведь она тоже замерзла!
       Я  отцепил  плазменную  гранату. Пусть хотя бы такое тепло согреет тебя
  на  миг...  А  у  меня  будет  еще несколько секунд, чтобы отбежать. И я это
  сделаю, потому что теперь я снова не имею права проигрывать.
       Проиграть в жизни можно только один раз.
       Вертолеты  приземлились,  из  них уже выпрыгивали люди... такие же, как
  я...
       Выдернул чеку.
       Посмотрел  на  родное  лицо. Ты - мой спутник. И я дарю тебе это тепло,
  Катя. Извини, что когда-то не смог подарить другое.
       Но.
       Ведь люди умеют прощать.
       К сожалению... Земля - нет.
  

                                                                  2003, Самара
  
     1 Лунный самоходный аппарат "Луноход"... (франц.).
       2 Геодезический и астрономический угломерный инструмент.
       3 Обезболивающее средство.
  

  --------------------------------------------------------------------
  Данное художественное  произведение  распространяется  в электронной
  форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
  основе при условии сохранения  целостности  и  неизменности  текста,
  включая  сохранение  настоящего   уведомления.   Любое  коммерческое
  использование  настоящего  текста  без  ведома  и  прямого  согласия
  владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
  --------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 21.07.2003 15:23 

  Книго
  




        

            
[X]