Георгий Георгиевич Почепцов
 Баклуша
 ГЛАВНЫЙ БЕЗДЕЛЬНИК РАЙОНА

    - Э-хе-хе! - маленький человечек по имени Баклуша потянулся, очнувшись
после сна. Правое ухо, на котором он спал, было втрое больше левого, борода
свисала до низу, как маленький веник.
    Баклуша еще раз всласть потянулся и встал с земли.
    Пиджак на нем был непростым. Высокий воротник напоминал большую
подушку, сзади была спинка из матраса, а впереди Баклушу закрывал кусок
одеяла.
    Человечек подбежал к луже, умылся, вытерся бородой и снова потянулся.
Затем достал из кармана осколок зеркала, посмотрелся в него и
удовлетворенно хмыкнул:
    - Вот теперь я, кажется, выспался. Но как похудел!
    И сокрушенно покачал головой.
    - Скорее за завтраком, - постучал он по своему впалому животу и
неслышными шажками двинулся из парка, где он спал, на проспект.
    Мимо проносились машины. Рабочие в ярко-оранжевых жилетах укладывали
асфальт.
    - Фи, - поморщился Баклуша и презрительно отвернул нос. - Мне это не
подойдет.
    Он забежал в ближайший двор и скрылся в кустах, поминутно цепляясь
бородой за веточки.
    Внезапно вся его физиономия преобразилась, потому что за
трансформаторной будкой Баклуша заметил двух школьников. Портфели их лежали
под стенкой, а ребята увлеченно играли в крестики-нолики.
    - Может, пойдем, а? - спросил один из них, который проигрывал.
    - Еще чего! Ты играй давай. Первый урок сегодня чепуховый.
    Баклуша радостно похлопал себя по животику. Он подполз ближе, изо всех
сил потянул носом, как пылесос, только совершенно бесшумно. Он втягивал
воздух и толстел на глазах. Вскоре он заметно округлился, глазки его стали
маслянистыми и довольными.
    - Вот и позавтракал, - едва-едва шевельнул он губами, когда ребята
наконец побежали в школу. - Школьное безделье - самое вкусное. Когда
ребенок бьет баклуши, они такие аппетитные. Как отбивные.
    Он свернулся клубочком тут же в кустах, лег на свое лопуховое ухо и
захрапел.
    Спал он долго, и за это время очень изменился. Костюм снова стал ему
велик, щеки ввалились, только правое ухо осталось таким же большим.
    Баклуша уменьшался прямо на глазах. Казалось, еще немного - и от него
останется одно только ухо.
    - Ой, - протер он глаза своими маленькими ручками. - Так можно и с
голоду умереть. Завтракать, обедать и ужинать всегда надо вовремя. Где бы
мне еще поесть?
    Он выглянул из кустов и принюхался. От натуги даже покраснел. На другом
конце двора он почуял дворника, который, вместо того чтобы подметать, в
задумчивости развалился на лавочке.
    Человечек потянул носом, проглотил кусочек этого безделья и едва не
поперхнулся.
    - Нет-нет, взрослое безделье, взрослые баклуши жестковаты для меня. То
ли дело - молоденькое, школьненькое, нежненькое... Вот прелесть! Надо пойти
поискать. - И он затрусил в сторону школы.
    Путаясь в своем нескладном костюме, Баклуша проскользнул в дверь. В
школе стояла тишина. Из-за дверей классов доносились редкие голоса. "Катетом называется..." - слышался уверенный учительский бас. "Расстояние
составит, составит расстояние... Расстояние будет равняться..." - мямлил за
другой дверью робкий ученический голос.
    Было так спокойно, что даже солнечные зайчики не прыгали, а тихо лежали
на полу. Портреты классиков в коридоре провожали крадущегося маленького
человечка укоризненными взглядами.
    "Караул!" - хмурил брови Эйнштейн.
    "Держи его!" - готов был крикнуть Ломоносов.
    Но их крепко-накрепко удерживали рамы.
    Баклуша, как собака на охоте, поводил носом то туда, то сюда. Нос его
дрожал я раздувался. Сразу было видно, что он напал на след,
    Баклуша шел туда, где пахнет повкуснее. Перед одной дверью он упал
прямо на пол: ведь здесь шла контрольная, а безделье на любой контрольной -
это такая редкость, такое лакомство!
    За дверью толстый мальчишка, развалившись на парте, рисовал моря и
океаны, собак и верблюдов. Вот он поковырял в носу и уставился на воробья,
который прыгал на ветке за окном.
    Маленький человечек вовсю работал своим носом-пылесосом, пытаясь не
упустить ни кусочка его безделья. Но тут соседка толкнула мальчишку локтем
в бок, и он вернулся к задаче.
    Баклуша недовольно зашипел. Пришлось идти дальше. Но он все время
оглядывался на эту дверь, вспоминая восхитительные баклуши.
    Возле следующей двери тоже клубились соблазнительные запахи. Человечек
обрадовался, устроился побезопаснее не перед дверью, как раньше, а за
батареей и засопел носом.
    В классе человек десять усердно притворялись, что работают, но мысли их
были далеко-далеко. Трое вспоминали вчерашний футбол. Еще трое сами
собирались сыграть после уроков, поэтому мысленно расставляли свою команду
и противников на поле. Двое дремали, пересмотрев за вчерашний вечер все
телепрограммы подряд. А две девочки увлеченно выбирали для себя фасоны
платьев, причем независимо друг от друга остановились на одной и той же
модели.
    Человечек толстел и толстел от такой благодати.
    - О-о-о! - ему даже плохо стало. - Очень уж сытное безделье попалось.
По-моему, мне уже хватит. Надо поскорее отсюда выбираться.
    Он напоследок глотнул еще кусочек и...
    - Оп! Оп! - попытался он выбраться из-за батареи, но это было не так-то
просто. Ведь за батарею он залез тоненьким, а теперь стал толстым.
    Баклуша испугался. А ветерок приносил все новые и новые порции безделья.
    - О, - затряс Баклуша головой, попав в такое несчастье. Он растолстел
уже так сильно, что костюм его трещал по швам. - Что же теперь будет? Вот
бездельники так бездельники! Сначала лопнет костюм, а за ним и я.
    Но его спас звонок.
    Школа зашумела, затопала сотнями ног, зазвенела десятками голосов. И
постепенно стихла. Уроки кончились, и все куда-то умчались. Энергия
школьников могла снести мосты и дома, перевернуть машины и корабли. Этот
ураган вынес из школы сотни портфелей и постепенно растекся по дворам и
квартирам.
    Баклуша успокоился и уснул за батареей. Теперь ему ничего не грозило.
Ведь за время сна он быстро худел. И когда Баклуша проснулся, то свободно
выскользнул из-за батареи.
    Придирчиво осмотрев свой костюмчик, он выбежал на улицу. Теперь надо
было искать ужин.
    - Вечером я всегда наловлю себе баклуш, - бормотал он. - Можно остаться
без обеда, но без ужина никогда, сам приплывет тебе в нос.
    Баклуша вбежал в подъезд высотного дома. Кошка метнулась от него под
лестницу, а потом долго смотрела ему вслед, не понимая, кто же ей
встретился.
    А Баклуша своим огромным ухом прилипал к каждой двери и расцветал в
улыбке, слушая громкие телеголоса. В квартирах бурлила телевизионная жизнь.
В кого-то стреляли, кого-то спасали, а здесь монотонным голосом кого-то
обучали...
    Телезрители делали сразу несколько дел: жевали и смотрели, читали и
смотрели, а некоторые даже дремали при работающем телевизоре. Телеужинают
медленно, телечитают тоже не спеша, только за чашкой чаю на кухню бегут
быстро-быстро: а вдруг что-то произойдет на экране в их отсутствие!
    Баклуша вдыхал бездельный аромат одной квартиры и перебегал к другой,
потом к третьей. Двери квартир были для него словно страницы книги о
вкусной и здоровой пище. И возле каждой он становился все толще и толще.
    Наконец Баклуша насытился, скатился по ступенькам вниз и зашагал в
темноту. Надо было поискать местечко для сна. Зимой уютно за батареей, а
летом нет ничего приятнее зеленой лужайки. Тем более в таком костюмчике,
который сшит из одеяла и матраса.
    Баклуша прямиком прошел к цветочной клумбе и рухнул на фиалки. Здесь он
сладко зевнул и пополз в середину клумбы. Полусонный, он двигался еле-еле.
Зевнул еще раз и заснул посреди клумбы, как цукат на торте.

    НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

    Раннее солнышко ласково будило цветы, щекотало в носу. Но над ухом
Баклуши раздавался неистовый лай.
    Спросонья он едва раскрыл глаза, однако, увидев над собой свирепую
собачью морду, быстро полез в заросли. Собака не отставала, заливаясь все
громче. Она ухитрилась даже схватить его за полосатые штаны, но Баклуша
лягнул ее как следует по носу.
    Тогда собака, рассвирепев окончательно, схватила его за бороду.
    - Отдай, негодная! - застонал человечек, отбиваясь.
    Собаке это только придало злости, и она принялась трепать его еще
яростнее.
    - Альбертина, ко мне! Неси сюда, что ты там нашла, - послышался
скрипучий старушечий голос. Баклуша от испуга даже перестал барахтаться,
решив прикинуться неживым.
    А довольная собака приволокла хозяйке свою добычу.
    - Молодец, Альбертина, - потрепала старушка кривоногую любимицу. -
Всегда делай свои дела только на клумбе. Назло всем жильцам.
    Собака громко залаяла, чтоб услышали вес этажи дома.
    - Что-нибудь случилось? - спросил проходивший мимо городской милиционер
Иван Михайлович.
    - Что вы? - пожала плечами старушка, пряча в сумку собачью добычу. -
Ничего. Абсолютно ничего. Утро прекрасное... Вот собачка и радуется: поет,
как птичка.
    Иван Михайлович пошел на работу, а старушка с собакой заспешили домой,
унося с собой человечка. Дома она вытащила Баклушу за бороду из сумки и
засунула в птичью клетку. Там было грязно и противно.
    Старушка осмотрела клетку со всех сторон и нахмурилась. Лишь привесив к
дверце клетки большой амбарный замок, она успокоилась.
    - Вот теперь поговорим, голубчик!
    - Поговорим, - грозно добавила собака, оскалив клыки.
    Не удивляйтесь тому, что собака говорила человеческим голосом. Ведь это
была собака Гризеллы, бывшей злой колдуньи. Правда, колдовать Гризелла уже
совсем разучилась, но злость у нее осталась. Куда же ее девать?
    - Отвечай быстро, кто такой? - изо всех сил затрясла колдунья клетку.
    - Ой! Больно! - завопил Баклуша. - Я все скажу, только не трясите меня
больше.
    - Говори! - Гризелла поставила клетку перед собой.
    - Я Баклуша, - покорно сознался человечек, и слеза потекла по его щеке.
    - Какой-такой Баклуша? - раскрыла глаза от удивления Гризелла.
    - Я люблю есть баклуши, которые бьют некоторые люди. Я главный
бездельник нашего района, - добавил он с гордостью в голосе,
    - Не хвастайся! - грозно прошипела Гризелла, наклонившись к клетке.
    Баклуша забился в дальний угол и затрясся мелкой дрожью.
    - Что с тебя взять? - с презрением рассматривала его колдунья.
    - Нечего, - честно признался Баклуша и вывернул карманы.
    - А ты что думаешь, Альбертина? - обратилась Гризелла к своей
кривоногой компаньонке.
    Но Альбертина вела себя совершенно непонятно. Она бродила по комнате,
словно лунатик, шатаясь и натыкаясь на стулья. В конце концов собака упала
под столом, не имея сил двинуться дальше, заснула. И даже зачмокала во сне,
чем окончательно вывела из себя Гризеллу.
    - Нахалка! - возмущенно закричала колдунья и пнула Альбертину ногой. Но
и это не помогло. Альбертина спала как убитая.
    - Что это с ней? - Гризелла взяла Альбертину за загривок и поднесла к
своему носу. Та принялась перебирать лапками: ей, видно, снилось, что она
летит.
    И вот удивленная Гризелла услышала смех. Она огляделась. Это явно
посмеивался сидящий в клетке Баклуша. Гризелла грозно направилась к нему.
    - Я... Я все расскажу, - завопил объятый ужасом Баклуша. - Она,
наверное, проглотила мой волосок. А там очень сильная концентрация
безделья. Теперь собака может проспать целый год. Люди называют это
летаргическим сном, думая, что они в этом разбираются.
    Гризелла остановилась в изумлении. Затем она просунула в клетку пальцы.
Баклуша испуганно задрожал. А Гризелла внезапно схватила его за бороду и
выдернула из нее пару волосинок.
    - Ой-ой-ой! - закричал Баклуша и стал запихивать свою бороду под
пиджак. Но Гризелла уже отвернулась от него. Она рассматривала волосок.
    - Это надо проверить, - решила бывшая колдунья. - А с тобой что делать?
- пристально посмотрела она на Баклушу, который под ее взглядом весь
сжался. И отнесла клетку в ванную.
    Вскоре на кухне Гризелла принялась толочь волоски. Стол дрожал, как под
ударами отбойного молотка. Гризелла осторожно высыпала едва видимый порошок
на кусочек бумаги и собиралась было понюхать его, но вовремя спохватилась.
    Зажав в руке пакетик с порошком, она вышла из дому и направилась в
столовую. Гризелла собралась произвести эксперимент.
    Лопасти вентилятора лениво вертелись под потолком. Очередь, словно
гигантская змея, извивалась между колоннами.
    Гризелла осмотрелась по сторонам, затем подошла под вентилятор,
развернула свой пакетик и тихонько подбросила его вверх. А сама тут же,
зажав нос, выскочила на улицу, чтобы из-за стеклянной витрины понаблюдать
за тем, что произойдет в столовой. Здесь, на свежем ветерке, она была в
безопасности.
    Вентилятор разбрасывал мельчайшие пылинки безделья по залу. Они
попадали в супы, летели на котлеты, крутились и садились в компот.
    Вот толстяк, рьяно расправлявшийся с отбивной, замер, похлопал глазами
и сладко захрапел: видно, ему досталась слишком большая порция баклуш. Вот
женщина с ребенком, очевидно, глотнули баклуш из воздуха: они застыли и
плавно, как в замедленной съемке, опускали стаканы с компотом на стол.
    Еще пять минут назад в столовой было шумно: стучали вилки, ложки,
звякали в мойке стаканы, работницы громко переговаривались друг с другом.
Теперь столовую постепенно обволакивала тишина.
    Посетители лениво подкосили ложки ко рту и долго раздумывали, стоит ли
глотать пищу. Раздатчицы уже ничего не раздавали, но и очередь ничего не
требовала.
    Гризелла смотрела на это сонное царство сквозь витрину, подпрыгивая от
возбуждения. Эксперимент удался. Потом она тихонько побежала домой.
Тихонько для окружающих, но внутри у нее все пело и играло, будто она несла
в себе целый духовой оркестр.
    Дома колдунья вытащила клетку из ванной и водрузила на стол, На Баклуше
уже лица не было, так он похудел.
    - Болезненный ты какой-то, - брезгливо сказала Гризелла.
    - На свободу мне надо, тут я погибну, - едва слышно прошептал Баклуша.
    - Еще чего, - со злостью буркнула колдунья. - Тут моя Альбертина
бездельничает, вот и питайся ее баклушами. - И она поставила клетку возле
спящего клубочка, а сама яростно зашарила среди иголок и ниток. И наконец
нашла...
    - Ножницы! - заорал в ужасе Баклуша, прикрывая голову руками. В панике
он заметался по клетке, стараясь раздвинуть ее железные прутья. Но
безуспешно.
    Гризелла легко вытащила его за шиворот, деловито повертела в воздухе,
как бы примеряясь, взмахнула ножницами и... отрезала бороду. Затем Баклуша
кубарем полетел обратно в клетку.
    На кухне она спрятала бороду в полиэтиленовый мешок и засунула в
холодильник.
    Минуту она спокойно размышляла, потом схватила клочок бумаги и
принялась делить, умножать и складывать. Она никак не могла высчитать, на
какое количество жителей города ей хватит этой бороды.
    Взяв для начала десять волосинок, она принялась толочь их в ступке. Она
так яростно стучала, что случайно вдохнула порошок сама.
    С трудом превозмогая нахлынувшую на нее лень, зевая, она пошла в
комнату. Ничего не хотелось делать. Она обвела комнату взглядом, ища
подушку, но увидела клетку, спящую Альбертину и все вспомнила.
    - И я попалась...
    Чтоб уберечь себя от сна, она, держась за стены, побрела в ванную. Там
пустила струю холодной воды и засунула под нее голову. Ледяная вода ее
спасла, лень постепенно уходила.

    ФАБРИКА БЕЗДЕЛЬЯ

    Чтоб ни один волосок не смог попасть ей в легкие, Гризелла решила во
что бы то ни стало раздобыть акваланг и работать в маске.
    Она отправилась на пляж, захватив с собой в качестве оружия
один-единственный Баклушин волосок. В длинном черном платье, увязая в
песке, она брела по пляжу в поисках спасателей.
    Кругом лежали люди. Кто подставлял солнцу спину, кто - живот. Шум и гам
пляжа перекрикивал лишь громкоговоритель, который учил купающихся, как
вести себя на воде. В каждом его совете обязательно имелось хоть одно "не":
не заплывать, не нырять, не находиться...
    Он призывал к этому так настойчиво, как будто здесь собрались одни
только ужасные нарушители, которые только и ждут, чтобы громкоговоритель
замолк, и тогда они бросятся заплывать, нырять и находиться. Поэтому советы
не прекращались ни на минуту.
    Возле радиорубки, словно мемориальная доска, был прибит план с
указанием, где и что расположено. Минуя буфет и раздевалку, милицию и
приемный пункт стеклотары, Гризелла бросилась к спасательной станции.
    Спасатель сидел один. Это был хилый паренек в морской тельняшке,
загорелый до черноты. Джинсы его украшали иностранные надписи, но если как
следует присмотреться, то видно было, что это все-таки свой, а не иноземный
спасатель, потому что на пальцах его руки было вытатуировано простыми
родными буквами: "Коля".
    Время от времени спасатель лениво подносил к глазам бинокль, проверяя,
далеко ли от него вода.
    При виде решительно шагающей к нему старушки спасатель развернул бурную
деятельность. Он прямо-таки врос в свой бинокль, надеясь, что его не
посмеют оторвать от важного дела.
    Решив, что Гризелла уже прошла мимо, спасатель тихонько повернул
бинокль в ее сторону. И вскочил от страха: ведь в бинокле перед ним стояла
увеличенная Гризелла-великанша. Чтобы успокоиться, он перевернул бинокль и
уже спокойнее рассмотрел просительницу, которая стала теперь не больше
мышки.
    - Чего тебе, мамаша? Ходишь, людей пугаешь. Я при исполнении!
    - Исполняй, касатик, - мирно сказала Гризелла и тут же схватила
несчастного спасателя за нос.
    Второй рукой она закрыла спасателю рот. А потом открыла нос и поднесла
заветный волосок. Спасатель вдохнул, рухнул и захрапел.
    Довольная Гризелла, подхватив баллоны и маску, тут же исчезла.
    Тяжело дыша, она потащила свое снаряжение через весь город.
    Теперь кухня колдуньи походила на подводное царство. Нахлобучив маску,
она усердно толкла в ступе волшебную бороду. Ни один волосок больше не мог
ей повредить.
    Гризелла трудилась в поте лица. Порошок она аккуратными щепотками
ссыпала в стеклянные банки, стоящие на подоконнике. Банку с очередной
порцией порошка она быстро закручивала металлической крышкой.
    Наконец Гризелла перетолкла всю бороду.
    - Город станет моим, - мечтала она. - Люди станут как сонные мухи. Они
не смогут мне сопротивляться. Все станет моим: сберкассы, гастрономы,
универмаги.
    Она мечтала остаться одной, как на необитаемом острове, присвоив себе
все, что сделали люди.
    - Я все это увижу. Какая я счастливая! - улыбка блуждала на ее устах.
    - А пока надо было привести в чувство Альбертину. Гризелла начала
усиленно сгибать-разгибать ее кривые ножки, время от времени награждая
компаньонку хорошим тумаком, так как собака никак не хотела просыпаться.
    Наконец Альбертина зевнула и широко открыла глаза.
    - Ты, дурочка, все проспала, - не удержалась, чтобы не похвастаться,
Гризелла. - Я теперь королева этого города.
    - Всего города? - удивленно раскрыла рот Альбертина.

    ЭПИДЕМИЯ

    На город обрушилась непонятная эпидемия. Странная болезнь стала
проникать повсюду: то вышел из строя детский сад, где все - и дети, и
воспитательницы, и даже поварихи - погрузились в сон. Это был уже не тихий
час, а может, даже тихий месяц. Ведь никто не знал, когда они проснутся. То
засыпал в школе целый класс.
    Пока болезнь была в основном детская, но кто знал, что будет дальше?
Ведь первых взрослых (в основном это были взрослые, работающие с детьми)
уже тоже надо было лечить.
    Многие дети были заражены бездельем. Видно, их организм вообще очень
предрасположен к баклушам. Их нельзя было утром поднять с постели, а о том,
чтобы отправить в школу, не могло быть и речи. Некоторые спали так сильно и
долго, что их приходилось кормить через трубочки.
    По телевизору каждый день показывали передачу "Как накормить спящего
ребенка". Даже подросткам, которые спали, родители покупали молочные смеси
для малышей. Ведь не пропустишь через трубочку куриную ножку!
    Доктора разводили руками. Они, если честно, и сами в последнее время
чувствовали в себе странную потребность поваляться. И если раньше взрослые
обменивались рассказами, кто какую книжку прочел или фильм посмотрел, то
теперь все обсуждали, какие подушки на свете самые мягкие - из гагачьего
пуха или из кроличьего.
    Город всполошился не на шутку. Многие замечали в себе эту склонность к
безделью. Вроде раньше не было, а теперь есть.
    Поскольку доктора оказались бессильны, за дело взялся главный городской
милиционер Иван Михайлович. Его сын Сережа пока не заболел, но ведь он уже
в десятом классе, а дети остальных сотрудников, кто помладше, болели, и
родители их тревожились. Вот эта тревога и заставила Ивана Михайловича
заняться странным делом.
    - Удивительно, - размышлял Иван Михайлович, когда вплотную занялся
всеобщей сонливостью. - Почему эпидемия распространилась в определенных
районах? Вот двое наших сотрудников живут в отдаленном районе, и никто из
их детей не болен. А в ближних районах - почти все. Ведь болезнь должна
была охватить всех без исключения.
    Он снял трубку и позвонил в детскую поликлинику дальнего района. И там
действительно заболеваний не было.
    Тогда Иван Михайлович взялся за работу серьезно. К вечеру карта города
была вся покрыта цифрами: когда и какие районы, школы, детские сады
оказались в зоне этой странной эпидемии.
    Болезнь начиналась всегда со школ. Оттуда приносили ее ученики и
передавали своим младшим братикам и сестричкам, мамам и папам.
    Сотрудники Ивана Михайловича разъехались по школам, но ничего
интересного не нашли. Если эпидемия уже захватила школу, то там никого не
было, кроме отдельных учителей. А если она еще не начиналась там, то тоже
ничего нельзя было обнаружить. Как болезни удавалось вдруг в течение
нескольких часов завладеть очередной школой - оставалось загадкой.
    Из-за того, что школы, уже заболевшие, оказывались неинтересными, Иван
Михайлович отправился в "здоровые" школы. Он ходил и смотрел, смотрел и
сравнивал.
    Так он пришел в одну из школ, откуда еще не поступало сообщений об
эпидемии.
    Было утро. Солнце играло на замках портфелей школьников, бодро
спешивших на уроки. Ведь с утра человек всегда весел. И останется таким,
если ему никто не испортит настроения. Все было как в любой школе. Только
одно... Только одно привлекло внимание Ивана Михайловича: почти каждый
школьник нес в руках трубочку для пускания мыльных пузырей. Знаете, те, что
продаются в универмагах и игрушечных магазинах.
    "Это у них мода такая, наверное", - подумал Иван Михайлович и решил
понаблюдать дальше.
    Вот остановились трое ребят. Решили, видно, пустить свои мыльные
пузырьки по свежему ветерку. И пузыри полетели, светясь всеми цветами
радуги. Школьники провожали их радостным смехом.
    Иван Михайлович пошел дальше. Но что-то вдруг заставило его
остановиться и оглянуться на ребят.
    Несколько пузырей лопнули у них над головами, не улетев далеко. И
ребята сразу же изменились. Они стали зевать, потягиваться, через силу
открывая глаза. О школе они уже забыли.
    То и дело останавливались целые группки таких зевающих. И неизменно
кто-то из них держал в руках мыльную трубочку. Некоторые бросали свои
портфели на землю и укладывались спать прямо на тротуар. Кое-кто брел к
ближайшей скамейке.
    Иван Михайлович выхватил мыльную трубочку из рук уснувшего малыша и
побежал за угол школы, откуда эти трубочки несли школьники. Но за углом
никого не было.
    Иван Михайлович бросился в лабораторию. Вскоре ему выдали результаты
анализа.
    - В вашей трубочке, полковник, - сказал ему доктор, - почему-то
сконцентрирован этот вирус безделья, против которого мы безуспешно боремся.
Нам давно не удавалось выделить так много этой гадости. Может быть, теперь
мы его одолеем.
    - Наверняка, - с уверенностью сказал Иван Михайлович, но сам тоже не
стал сидеть сложа руки.
    "Трубки, - решил он. - Значит, все зло именно в них. Надо их немедленно
изъять из продажи, если они такие опасные".
    Иван Михайлович отправился в универмаг и купил двадцать трубочек для
проверки. Но, к его удивлению, в них вируса безделья не нашли. Когда Иван
Михайлович пришел покупать трубочки вторично, продавщицы посмеялись над
ним.
    - Вы что это? - улыбались они, отсчитывая Ивану Михайловичу еще
двадцать штук. - Конкурируете с этой старушкой?
    - С какой старушкой? - неподдельно заинтересовался он.
    - А вы не знаете? Она у нас каждый вечер закупает сто - двести штук.
    - И завтра купит?
    - Уверены.
    - Подождите, и сегодня вечером тоже придет?
    - Как часы. Не успеваем свои запасы пополнять.
    Вечером, когда на город стала опускаться темнота, Гризелла, перебегая
от дерева к дереву, шмыгнула в универмаг. Она покрутилась по этажу,
наблюдая, нет ли подозрительных лиц возле отдела игрушек. Тихонько выбила в
кассе нужную сумму. И...
    Возле прилавка Гризеллу подхватили с двух сторон под руки и бережно
отвели в милицейский "газик". Ее так крепко держали, что Гризелле не
удалось кинуть в них щепотку своего порошка.
    Иван Михайлович поставил перед собой два мощных вентилятора и направил
оба на Гризеллу. Грозным голосом он сказал:
    - Говорите всю правду!
    Гризелла дернулась на стуле.
    - Меня вы не сможете усыпить. Все ваши вирусы вернутся к вам с ветерком
моих вентиляторов.
    Гризелла вся обмякла, тем более, что Иван Михайлович выглядел очень
внушительно между двумя крутящимися вентиляторами. Он словно сидел в кабине
летящего самолета. И Гризелла вынуждена была все рассказать: и как она
покупала трубки, и как наполняла их бездельем, и как раздавала ребятишкам
возле школ и садиков.
    - Я не виновата, я пошутила. Это безделье не пристает к тем, кто делает
все быстро и энергично. При чем же здесь я? - Но, увидев нахмуренные брови
Ивана Михайловича, призналась: - Виновата я, виновата. Но вы запишите: я
добровольно и чистосердечно рассказываю, как вылечиться от этого безделья.
Рецепт один - двигаться! Я только так свою Альбертину на ноги подняла. А
этого бездельника Баклушу выбросила на помойку.
    И Гризеллу увели в комнату, где замок запирается только с одной
стороны. Там она теперь и будет жить.
    А всех заболевших ребятишек вывезли на центральный стадион. Директор
его выкинул на поле сто мячей и заставил ребятишек бегать. И чем больше
они бегали за мячами, тем интереснее для них становилась игра. Ведь они
постепенно выздоравливали. Безделье испарилось, словно его и не было.
    А Иван Михайлович очень огорчался, что при первой встрече с Гризеллой
возле клумбы тем ранним утром он не догадался о ее злых намерениях.


Георгий Почепцов. Баклуша // Почепцов Г.Г. Сказки: для мл. и сред. шк.
возраста / Худож. В.Г.Серова. - К.: Вэсэлка, 1989. - с.79-96

OCR [email protected]


--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 03.07.2002 14:22 

  Книго
  




        

            
[X]