Книго 

----------------------------------------------------------------------------
     Перевод И.М. Бернштейн
     СПб.: ООО "Издательство "Кристалл"", 1999.
     Серия Библиотека мировой литературы
      Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------
                  Почему французик носит руку на перевязи?
     Ежели кому из джентльменов интересно, то можете сами поглядеть - у меня
на визитных карточках так прямо черным по розовой глянцевой бумаге значится:
"Сэр  Патрик   О'Грандисон,   баронет;   приход   Блумсбери,   Рассел-Сквер,
Саутгемптон-роуд,  39".  И  ежели  кому  хочется  знать,  кто  у  нас   цвет
галантности и вершина бон-тона во всем Лондоне, то это как  раз  я  самый  и
есть. И ничего удивительного (так что можете не  воротить  носы),  ведь  уже
битые полтора месяца, что я джентльмен,  с  тех  пор  как  я  перестал  быть
ирландцем и пошел в баронеты, живу - что твой император, уже  и  образование
получил и галантному обхождению обучился. Ох, вам небось  охота  хоть  краем
глаза взглянуть, как сэр Патрик О'Грандисон, баронет, выходит,  разодетый  в
пух и прах, чтобы ехать в эту самую оперу, или же садится в  бричку  и  едет
кататься в Гайд-Парк! А какая у меня вальяжная фигура! Элегант!  Из-за  этой
фигуры все  дамы  влюбляются  в  меня.  Ведь  во  мне  роста  -  любо-дорого
посмотреть - добрых шесть футов да еще  и  три  дюйма  в  придачу.  А  какая
грация, какое сложение сверху донизу! Это вам не три фута  с  малостью,  что
росточку в нем - в этом паршивом иностранце-французике, который через дорогу
живет и целый божий день с утра до ночи - себе на горе - пялится  и  зырится
на хорошенькую вдовушку миссис Джем, мою соседку (да благословит ее бог!)  и
самую что ни на есть добрую  знакомую.  Вы  только  взгляните  -  видите?  У
паршивца рожа кислая и левая рука на перевязи. А почему  -  сейчас  все  как
есть толком разобъясню.
     Дело-то нехитрое вот в чем. В первый же день, как я приехал из славного
Коннаута {1*} и красотка-вдовушка меня молодца в окошко на улице увидела,  -
тут же сердце свое мне и отдала. Я  это  сразу  заметил,  понятно?  Меня  не
проведешь - не таковский. Вижу:  она  окошко  торопливо  распахивает,  глаза
разинула, таращит, а потом подносит к  одному  этакое  стеклышко  в  золотой
оправе, и дьявол меня заграбастай,  ежели  взгляд  ее  сквозь  стеклышко  не
сказал мне яснее слов: "Ах! Свет доброго утра вам, сэр  Патрик  О'Грандисон,
баронет,  и  низкий  поклон!  Вы,  как  погляжу,  воистину  из  джентльменов
джентльмен, клянусь душой, и я, ей же ей! - ваша, мой дорогой, в любое время
дня и ночи - только кликните". Ну а уж я не из тех, кого можно переплюнуть в
галантности. Я отвесил ей поклон, да такой - вы бы видели! А  затем  одернул
шляпу с головы одним широким рывком и обоими глазами ей подмигнул, словно бы
говоря: "Верное слово, вы - премилая крошка, миссис Джем, моя  красавица,  и
захлебнуться  мне  в  ирландской  топи  болотной,  ежели   я,   сэр   Патрик
О'Грандисон, баронет, собственной персоной, не готов сей же миг сдавить  вас
в жарких объятиях и показать вам, как любят у нас в Лондондерри!".
     Ну, назавтра утром я как раз сидел и  думал,  не  требует  ли  от  меня
галантность послать моей вдовушке любовную писульку, как вдруг входит  лакей
ливрейный и подает мне разрисованную эдакую визитную карточку, а на ней,  он
говорит, написано (я сам гравированные слова  с  завитками  не  разбираю  по
причине того, что левша): "мусью" там, "граф", "фу-ты-ну-ты", "мэтр дю-танц"
и прочая галиматья - имя и прозвания этого паршивого  иностранца-французика,
что через дорогу живет.
     И тут как раз он сам входит, отвешивает мне поклон по высшему разряду и
говорит, что, мол, только взял на себя смелость сделать  мне  честь  нанести
мне краткий визит, и как припустил, припустил, а я ни боже мой  не  понимаю,
чего он лопочет. Одно только слышу: "Пули-ву, вули-ву", -  и  среди  прочего
наговорил он мне с три короба разного вранья, что будто бы  он,  видите  ли,
без ума от любви к моей вдовушке миссис Джем  и  что  она  будто  бы  питает
любовь к нему!
     Услышав такое, я, сами  понимаете,  чуть  не  взбесился,  но  вспомнил,
однако, что я - сэр Патрик О'Грандисон,  баронет,  и  что  хороший  тон,  не
допускает, чтобы галантный джентльмен давал волю гневу, ну, я вида не подал,
словно бы мне дела нет, балакаю с ним по-дружески, и немного погодя он вдруг
- бац! - предлагает, чтобы мы вместе пошли прямо к вдовушке и он  представит
меня мадаме со всеми онерами.
     "Ты слышишь, - говорю я про себя. - Ну и везет же тебе, Патрик! Погоди,
сейчас он увидит, в кого влюблена без памяти миссис Джем, в  тебя,  молодца,
или же в этого мусью Мэтр дю-танца".
     И пошли мы к вдовушке в соседний дом, и ежели вы скажете, что  все  там
было бон-тон и элегант, то не ошибетесь. Ковер лежал во весь пол, в  углу  -
фордыбьяно, и фисгармошка, и еще черт те что, а в другом  углу  -  диванчик,
такой распрекрасный, что в мире не сыскать, а на нем - ангельчик прелестный,
миссис Джем собственной персоной.
     - Свет доброго утра вам, миссис Джем, - говорю я и отвешиваю  ей  такой
изысканный,  элегантный  поклон,  что  у  вас  бы  голова  кругом  пошла.  А
французик-иностранец лопочет
     - Вули-ву, пули-ву, ляп-тяп, и дорогая миссис Джем, вот этот джентльмен
- не кто другой, как достопочтенный сэр  Патрик  О'Грандисон,  баронет,  мой
самый что ни на есть добрый друг и знакомый.
     Вдовушка встает с дивана и делает мне изысканный реверанс, какого  свет
не видывал, и снова садится, ангелочек-ангелочком. Смотрю, провалиться  мне,
если этот паршивый мусью Мэтр дю-танц в тот же миг не усаживается  подле  по
правую ее ручку. Ух ты черт! Я думал, у меня глаза так прямо и выскочат;  до
того я разозлился. Но, однако, потом говорю про себя: "Ах так! Вот  вы  как,
мусью Мэтр дю-танц?" И в тот же миг тоже усаживаюсь подле хозяйки  по  левую
ручку - знай, мусью, наших! Ну, вы бы посмотрели, как изысканно и  элегантно
я ей подмигнул при этом обоими глазами прямо в лицо!
     Но  французишка  даже  и  не  заподозрил  меня  ни  в  чем.  Знай  себе
любезничает с хозяйкой, старается изо всей своей мочи, "Вули-ву, -  говорит,
- пули-ву. И тяп-ляп".
     "Ничего не выйдет, мусью лягушатник", - думаю я про себя. И  тоже  стал
разговаривать  что  было  мочи.  И  так  я  ее  заговорил  моей  изысканной,
элегантной беседой про милые болота Коннаута, что она только меня  одного  и
слушала. Под конец подарила она меня такой прелестной улыбкой от уха до уха,
что я сразу осмелел и пожал ей кончик мизинца самым что ни на есть галантным
манером, а сам знай гляжу на нее во все глаза.
     И подумайте только, что за хитрая плутовка, лишь  только  она  увидела,
что я ей лапку пожимаю, она ее цап - и за спину. Мол,  что  вы,  сэр  Патрик
О'Грандисон, вот теперь вам будет удобнее, а то право  же,  хороший  тон  не
допускает,  чтобы  вы  мне  ручку  пожимали  прямо   на   глазах   у   этого
иностранца-французика мусью Мэтр дю-танца.
     Я ей в ответ подмигнул, словно говоря: "Ладно,  что  до  хитростей,  то
можете на сэра Патрика положиться". И эдак не спеша приступаю к Делу. Вы  бы
умерли, если б видели, как я помаленьку, осторожненько просунул  руку  между
спинкой дивана и спиной хозяйки. А там - ее лапка дожидается, словно говорит
"Свет доброго утра вам, сэр Патрик О'Грандисон, баронет".  Ну,  я  ее  пожал
слегка, так только, для начала, самую малость, боясь, не дай бог, показаться
грубым.  И  -  ах  ты  боже  мой!  -  она  мне  отвечает  самым   легким   и
нечувствительным пожатием, какое мне в жизни доставалось. "Кровь и гром, сэр
Патрик, - думаю я про себя, - ты один и никто  другой  -  самый  красивый  и
самый счастливый ирландец изо всех сыновей славного Коннаута". И  тут  уж  я
жму ей лапку от всей души, и она, моя красавица, тоже жмет мне руку в  ответ
вполне чувствительно. Но вы бы лопнули  от  смеха,  видя  глупое  зазнайство
французика, - он так  перед  ней  рассыпался,  и  ухмылялся,  и  лопотал,  и
бормотал, что в жизни я не слыхивал ничего подобного. И  пусть  дьявол  меня
заграбастает, ежели я вдруг своими глазами  не  увидел,  как  он  возьми  да
подмигни ей. Ох, ну и разозлился же я, не дай вам господи!
     - Разрешите, - говорю, - уведомить вас,  мусью  Мэтр  дю-танц,  -  эдак
вежливо говорю, ничем меня не возьмешь,  -  что  хороший  тон  не  допускает
пялиться и зыриться на благородную женщину, тем паче таким вот, как вы. И  с
этими словами снова пожимаю ей лапку, словно хочу сказать: "Ни боже мой,  не
сомневайтесь, мое сокровище, сэр Патрик - ваша  надежная  защита".  И  снова
чувствую ответное пожатие, словно она мне отвечает "Правда ваша, сэр Патрик,
- а мне это понятнее всяких  слов.  -  Правда  ваша,  клянусь  душой,  вы  -
джентльмен что надо, и это как  бог  свят".  Да  еще  открывает  свои  ясные
буркалы во всю ширь, так что они у нее едва вовсе не  выскочили,  и  смотрит
сначала в сердцах на мусью Лягушатника, а потом на меня с улыбкой, что  твой
солнечный свет.
     - Ах так! - говорит этот наглец. - Вот оно что! И вули-ву, пули-ву, - и
вбирает голову в плечи все глубже и глубже, а рот изгибает дугой углами вниз
- и ни гу-гу.
     Сами понимаете, дальше - больше, сэр Патрик совсем рассвирепел,  потому
что французишка снова подмигивает моей вдовушке, а вдовушка снова  мне  руку
жмет, словно говоря: "Ну-ка, покажите ему, сэр Патрик  О'Грандисон,  клянусь
душой!".
     Издал я могучее проклятье: - Ах, ты, - говорю, - паршивый лягушатник  и
такой-рассякой такой-то сын! - Но в эту минуту что бы вы думали она  делает?
Вскакивает с дивана, словно ужаленная, и бегом к дверям. А я гляжу ей  вслед
и совершенно ничегошеньки понять не могу. Видите  ли,  ведь  я-то  знал  про
себя, что далеко она не уйдет, не сбежит вот так вниз по лестнице за здорово
живешь: я же ее за руку держу и ни на минуту не отпускаю. Вот я и говорю:
     - Не кажется ли вам, мадам,  что  вы  самую  что  ни  на  есть  чуточку
поторопились? Назад, назад, моя красавица, и тогда я отпущу вашу лапку. - Но
она пулей сбежала вниз по лестнице, и тогда я обернулся и посмотрел на этого
иностранца-французика. Вот тебе на! Провалиться мне, ежели я не его паршивую
лапу держу в своей руке. Так значит... да ведь тогда... словом, так.
     Ну, я тут чуть не умер от смеха,  до  того  потешно  было  смотреть  на
французишку, когда он сообразил, что вовсе не вдовушку держал все это  время
за лапку, а сэра Патрика О'Грандисона. Сам дьявол  никогда  не  видел  такой
вытянутой рожи! Ну а достопочтенный  сэр  Патрик  О'Грандисон,  баронет,  не
таковский, чтобы из себя выходить из-за какой-то небольшой ошибки.  В  одном
только  можете  поручиться  (и  не  ошибетесь):  перед  тем  как   отпустить
французишке руку - а сделал я это не раньше, чем лакеи миссис Джем вытолкали
нас обоих взашей, - я так ему сжал ее на  прощанье,  что  из  нее  получился
малиновый джем.
     - Вули-ву, - говорит он, - пули-ву. И черт драл.  Вот  в  чем  истинная
причина, что он носит левую руку на перевязи.

            (WHY THE LITTLE FRENCHMAN WEARS HIS HAND IN A SLING)
     1* Коннаут - одна из четырех исторических провинций Ирландии.
     * Примечания составлены А. Н. Николюкиным. Воспроизводятся (с опущением
библиографических  данных)  по  изданию:  Эдгар  А.  По.   Полное   собрание
рассказов. М.: Наука, 1970. Серия "Литературные памятники". - Прим. ред.
Книго
[X]