Юрий Никитин
Трое в Песках
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Глава 1 Великий маг Гольш бросил рассеянный взгляд из окна, вздрогнул. Из безоблачного синего неба падал на вымощенную каменными плитами площадку неопрятный ковер. Края обвисали под тяжестью сосулек, уже изгрызенных солнцем, на ковре прижались друг к другу трое звероватого вида людей. Гольш разглядел волчьи шкуры, оружие, странные волосы двух варваров -- а это явно варвары! -- у одного красные как затухающее пламя, у другого -- цвета раскаленного песка, горы которого тянулись от его башни на сотни конских переходов. Третий лежал вниз лицом: красный как свежесваренный рак, похожий на человека с заживо содранной шкурой. Ковер, уже не ковер, а большая мокрая тряпка, шлепнулся на ровные каменные плиты. Варвары вывалились, на сером камне остались красные следы. От ковра повалил пар. Двое звероватых с трудом подняли под руки третьего, двигались как застывающие в ночной холод мухи. Под ногами образовались лужи, окрасились в багровый цвет. Серая шерсть душегреек слиплась красными сосульками. Все трое шатались, озирались угрюмо и злобно. Жизни в каждом осталось на одно дуновение, но звериная мощь таилась в каждом движении -- таких Гольш не встречал. Говорят, таковы варвары, но те за краем стремительно раздвигающегося цивилизованного мира. Гольш не сводил пораженного взгляда с варвара слева, не померещилось: волосы в самом деле красные как пламя! Таких не бывает вовсе, как и не бывает золотых волос до плеч, как у другого, что справа. Третий, которого держали под руки, словно только что вынырнул из ковша с расплавленным металлом: багровый, пышущий жаром. Руки его висели бессильно, но огромный топор не выпустил! Краснокожий медленно разогнулся, смахнул кровь со лба. Гольш зябко передернул плечами. У ворот стоит человек, который вчера был и сегодня еще остается свирепым зверем! Все трое двинулись к воротам. Гольш преодолел оцепенение, вскинул сжатые кулаки и громко произнес заклятие, запирающее вход в башню. Много на свете соблазнов, много чудес. Он и так потратил полжизни на глупости, вспомнить стыдно. На столе уже второй месяц ждут таблички из обожженной глины, что повезло найти в песках. Если удастся прочесть, то, возможно, именно там узнает секрет вечной жизни и абсолютной власти? Мрака бил озноб, зубы лязгали так, что перекусил бы рукоять секиры. Таргитай закрывался ладонью от нещадного блеска, что излучала золотая башня. Гигантская, вся словно из золотых глыб, она вырастала прямо из такого же золотого песка, уходила в непривычно оранжевое, будто раскаленное небо. Олег переступал с ноги на ногу. Вода на горячих плитах шипела и уходила паром. Разбитые в кровь, толстые как оладьи губы на обезображенном лице шевельнулись с трудом: -- Боги... Такого мира не может быть... Ни Лес, ни Степь... Таргитай сказал хриплым измученным голосом: -- Кругом только Песок... Это мир Песка! -- Такого мира не может быть, -- повторил Олег несчастным голосом. -- Он есть. -- Может, мы уже... Или нам мерещится? Мрак остался висеть на плече Олега, его черные как уголья глаза все чаще туманились от боли и слабости, но страшным усилием он стряхивал черное забытье -- руку Ящера, владыки подземного мира. Перед глазами колыхалась широкая спина Таргитая, на перевязи висел меч -- с блистающей рукоятью, страшный меч бога войны, доставшийся им так тяжко. Таргитай хромает, одно плечо держит выше: на ковре раны перестали кровоточить, но сейчас снова потянулись кровавые следы. На похудевшем измученном лице Таргитая появилась слабая улыбка: -- Удача наконец-то улыбнулась... -- Улыбнулась? -- прохрипел Мрак. -- Или оскалила зубы? Олег сказал потрясенно: -- Мир Песка... Золотая башня... Кто там живет, не знаю, но нас наверняка заметил. Не уйти. -- Кто собирается уходить? -- зло сказал Мрак. -- Куда? Он шатнулся вперед, Олег вынужденно пошел вслед за Таргитаем. Башня приближалась, от нее веяло сухим жаром. Дрожь отпустила Олега, злой холод наконец ушел. Из ледяного мира поднебесной тверди попали в раскаленный мир! -- Наши жизни в наших руках, -- сказал он медленно. -- То-то они у тебя трясутся, будто кур крал... Нижние глыбы под тяжестью верхних сплющились как сырая глина. На стыках пучились валики, словно шрамы от старых ран. Таргитай уже огибал башню, от усталости цеплялся за стену, приваливался, отдыхал. Когда уже скрылся, Мрак и Олег услышали его предостерегающий вскрик. Таргитай стоял, широко расставив ноги. В башне был широкий проем с нависающим козырьком, дубовые ворота потемнели от жара, а широкие бронзовые полосы засовов могли выдержать удары окованного бревна. У ворот в пыли на солнцепеке двое стражей играли в кости. Потемневшие от солнца, в бронзовых шлемах и кольчужных сетках на голое тело, оба худые, жилистые, с выпирающими суставами -- они были порождением этого мира: злого, жгучего, враждебного. Обнаженные мечи лежали рядом, оранжевые искры плясали на острых как бритвы лезвиях. Таргитай смотрел раскрыв рот, Мрак боролся с забытьем, а Олег сказал торопливо: -- Без головы -- не ратник. А убежим, то и воротиться можно. -- Убежим, -- прохрипел Мрак. -- Тут и ползать... Надо идти на риск... -- Риск здорово, когда рискую не я... И не ты, Мрак. Тебя любая муха свалит, даже не самая крупная. Мрак с усилием выпрямился. -- Мир вам, добрые люди! Окажите приют бедным странникам. Боги вознаградят вас, каким бы богам вы ни молились. Стражи бросали кости, едва не стукались лбами, кидаясь считать забитые пылью дырочки. Кружка молниеносно переходила из рук в руки. Мрак переступил с ноги на ногу, прохрипел: -- Хлопцы, что скажете? -- Уйдем, Мрак, -- взмолился Таргитай. -- Какие-то чудные... Будто каждый день с неба падают гости. Уйдем! Не драться же. -- А что? Если бы ты не спал всю дорогу, видел бы, куда нас занесло. Таргитай проглотил обиду, на таком холоде только спать. -- Опять драться? Мрак шумно вздохнул, струпья на груди лопались, проступила красная обожженная плоть. Он поднял секиру, темные глаза стали желтыми как у волка. -- Помрем как люди, а не как жабы на песке! Мечи словно сами прыгнули в сухие ладони стражей. Узкоплечие, с иссушенными зноем и ветром лицами, они ожидающе смотрели на широкого гиганта, у того при каждом вздохе лопалась обгоревшая кожа, а кровь текла по ногам на горячие плиты. Лица их были странно заостренными, остроконечные уши убежали почти на затылок. Олег предостерегающе вскрикнул. Мрак соступил вбок, шатнулся. Оба стража одновременно вскинули над головами кривые мечи. Мрак с хриплым вскриком обрушил удар первым. От слабости не было сил на хитрости, просто рубанул сверху вниз... Страж не стал уклоняться, парировать -- лезвие врубилось в плечо. Послышался глухой стук, будто по дереву. Секиру вывернуло из рук Мрака: словно бы попал по сучку! Он упал, выронив секиру. Над головой свистнуло. Будь целы волосы -- срезало бы. С трудом ворочался, чувствуя злость и унижение. Над ним со звоном столкнулся металл. Полетели искры и запахло горелым. Отчаянно вскрикнул Олег, его ноги переступали перед лицом Мрака, но молодой волхв не сдвинулся назад. -- Мрак, ты жив? -- послышался встревоженный голос Таргитая. -- Уже... нет, -- прохрипел Мрак. Сильные руки Таргитая -- окреп малец за дорогу! -- ухватили Мрака под мышки и оттащили назад, оставив его прислоненным к стене, истекающим кровью. Таргитай козлом скакнул к Олегу. Тот уже пятился, отчаянно отражая удары мечей. -- Прочь! -- заорал Таргитай. Олег поспешно шарахнулся, присел, а Таргитай с криком выхватил меч. Горячая рукоять обожгла. Таргитай ощутил знакомый прилив радостной мощи богов. Тело застонало от наслаждения: свирепая сила раздувала мышцы. Он закричал снова, с упоением слыша свой могучий страшный голос. Успел увидеть страх в глазах стражей, затем меч полыхнул оранжево-красным. Коротко хрустнуло, зазвенело. Лезвие неуловимо быстро прочертило воздух крест-накрест. Шлемы соскочили, со звоном покатились по плитам, а обезглавленные туловища медленно рухнули в разные стороны. Таргитай с сожалением отряхнул меч, но красные капли исчезли сами, словно их вобрал металл. Олег уже поднимал Мрака, глаза от сраженных пугливо отводил. Мрак сказал брезгливо: -- Доигрались... Ишь, две шестерки выпало! Зато мне выпало два крепких дурня за спиной. С мечами. Мрак валился так, что едва не вогнал Олега в землю вместе с плитой. Рядом грохнуло, звякнуло, а когда рассеялась пыль, Таргитай уже стоял в темном проеме, кривился и щупал плечо. Между пальцами выступила кровь, под ногами лежали сорванные с петлями ворота. Изнутри тянуло могильным холодом, сыростью. -- Туда, -- прохрипел Мрак. -- Чего встали? Что не родится, то и не мрет. -- Ну да, -- ответил Олег зябким голосом. -- Жизнь дает лишь Род, а отнимает всякая гадина! Таргитай исчез в полутьме, Олег и Мрак шагнули и очутились словно на дне круглого колодца. Узкая каменная лестница без перил лепилась к стене, взбиралась по спирали вверх, куда не достигал свет из дверного проема. Колодец был заполнен запахами гари, ароматом смолы, словно наверху, не довольствуясь солнцем, жгли факелы. -- Хозяева на самой крыше, -- проговорил Таргитай стонуще. -- А ежели бы мы свалились на крышу, то те оказались бы в подвале... Почему так всегда? Он поставил раненую ногу на первую ступеньку, с тоской глядел вверх. Мрак высвободился из рук волхва, уперся в шероховатый камень стены. -- Таргитай у нас просто герой. -- Здорово дрался, -- кивнул Олег. -- С мечом бога войны! -- Да нет, просто чем ленивее человек, тем больше каждый его шаг похож на подвиг... Он медленно потащился наверх, цепляясь за стену и подтягивая себя со ступеньки на ступеньку. Олег побелел, зеленые глаза не отрывались от узкой, всего в длину меча лестницы. -- Тарху тяжко взбираться, только на печь влезает в охотку, но я -- волхв, мне надлежит зреть грядущее... Каково катиться с самого верха? Оба оставались теми же, кого изгнали из Леса: одного -- за лень, другого -- за трусость, и Мрак буркнул, не поворачивая головы: -- Для этого надо еще получить в зубы. Таргитай и Олег волоклись следом, как две козы на веревках. Таргитай спотыкался и падал на четвереньки: подводили раненые ноги. Олег пугливо бормотал заклятия. Мрак раздраженно бросил: -- Нишкни! Вдруг вся башня провалится до преисподней? Сзади звучно хрястнуло -- Таргитай дотесывает лбом выступы стены, а голос волхва был жалобный, как у придавленной деревом козы: -- Мрак... что проку от моих заклятий? -- Тогда молчал бы. -- Боязно... Остановившись отдышаться, Мрак повернул залитое кровью и потом лицо, жгучие черные глаза пронзили волхва насквозь. -- Земля лопнула?.. Лопнула. А во второй раз стены рухнули. -- Я при чем? Земля и без заклятий в жару идет трещинами! А при пожаре стены всегда рушатся. Сверху донесся приближающийся топот, лязг металла. Олег и Таргитай друг за дружкой выползли вперед, заслонили Мрака. Таргитай нехотя потащил из ножен страшный меч, а Олег взял палицу обеими руками. Мрак тяжело дышал, перед глазами качались, иногда раздваиваясь и расплываясь в тумане, широкие спины невров. Оба сбросили волчьи душегрейки. Мрак смутно успел подивиться, насколько же молодые парни окрепли, раздались в плечах, обросли тугим мясом. У обоих уже появились белые и сизые полоски и валики шрамов, но оба оставались теми же: один старается исчезнуть при любом намеке на драку, но, прижатый к стене, уже дерется как загнанная в угол кошка, а другой, что раньше умер бы от одной мысли, что надо работать, ныне таскает, копает, рубит, на нем даже можно возить мешки. Правда, всегда выбирает поменьше. Из тьмы выбежали трое рослых и еще более худых стражей. В шлемах, панцирях, голени закрыты металлом, круглые щиты, мечи хищно загнутые, а сами стражи похожи на странные сухие деревца, какие видели среди жарких песков, пока летели на ковре. -- Слава богам, -- прошептал Мрак в спины Олегу и Таргитаю. -- Люди, как люди... Никакого тебе подлого колдовства. Олег оглянулся, лицо было изнуренное и жалкое. -- Воротиться бы? Мрака качнуло, он уперся плечом и лбом в стену, прохрипел: -- С дор-р-роги... Усех пор-р-р-решим... Воины остановились в трех шагах от Таргитая и Олега. Взгляды их устремились через их головы. Мрак с рычанием пытался поднять секиру. Темные сгустки засохшей крови покраснели, алые струйки сбегали на пол. Его шатнуло, но с невероятными усилиями он перетаскивал себя со ступеньки на ступеньку. Воины, не сводя с него вытаращенных глаз, начали отступать вверх. Таргитай с облегчением опустил меч. -- Пошли за подкреплением, -- сказал Олег встревожено. -- Засаду устроят, -- прохрипел Мрак. Ступени становились круче. Мрак все чаще впадал в забытье. Олег тащил, подставив плечо, весь побелел: правая ступня иногда зависала над пропастью. Таргитай шел впереди с обнаженным мечом. Ступени вывели на широкую площадку. Стены башни блестели все так же золотом, глазам больно. В узкие зарешеченные окна падали оранжевые лучи. На площадку выходили две двери. -- Обе... не заперты, -- выдавил Таргитай. -- В ка...кую? -- Ближнюю, -- сказал Олег, сам едва услышал свой голос. -- В другую... не доползем... Таргитай как шел, его уже качало, как Мрака, так и грянулся о дубовую дверь. Хрястнуло, доски разнесло в щепы, а Таргитай ввалился в дыру. Олег, торопясь из последних сил, дотащил Мрака, ногой выбил остатки, расширяя проход. В неширокой комнате, темной и странной, вскочил испуганный старик в расшитом звездами халате. Седые волосы падали на плечи, старика била крупная дрожь. Олег не сразу понял, что хозяина трясет не от страха, а от гнева. За спиной старика был стол, заваленный свитками папируса, рулонами телячьей кожи, высились горки медных, бронзовых и даже глиняных табличек. -- Кто послал? -- завопил старик страшным голосом. Вокруг его седой головы заблистали багровые, как глаза оборотней, искры. Воздух стал накаляться как в печи. Олег опустил Мрака на пол, тот прохрипел с закрытыми глазами: -- Сами зашли... По дороге было... -- Сами? -- грянул старик еще страшнее. Он стал выше ростом, с грохотом отшвырнул с дороги стул. -- Сами?.. Вас послал этот ублюдок Мардух!.. Или подлый Вашандра... Сейчас я вас в жаб!.. Он взмахнул костлявыми руками. Багровые искры, как злые осы, устремились на незваных гостей. Таргитай ощутил болезненные уколы, кожа сразу покраснела, волдыри не вздувались, а подпрыгивали и застывали мутными шляпками грибов. За спиной изменившийся голос Мрака прохрипел: -- Спешите, дурни... Он же нас за людей не чтет... Вам все одно, вы и так... а мне жабой как-то не по себе... Олег трясся, белый как мел, распластался по стене, стараясь вжаться в щель. Таргитай вытянул меч, почти касаясь концом тощей груди старика. -- Видишь, еле удерживаю?.. Еще миг, он выпьет твою кровь!.. Старик опустил глаза на меч. Разъяренное устрашающе красное лицо пожелтело, челюсть отвисла. -- Не знаю, что за меч, но в нем странная и страшная мощь... Кто вы? -- Люди, -- сказал Таргитай торопливо. -- Помоги, наш друг умирает. Мы все трое ранены, нас били и топтали все кто хотел. Старик смотрел уже растерянно. -- Как может быть такое?.. Мардух, я признаю твою силу. Ты создал такое, что мне не остановить... Ежели только вас не создал другой маг, мне неведомый... но это невозможно. Мрак сказал затихающим голосом: -- Под старость ума лишился... Живые мы... Люди... Голос прервался, голова откинулась. Из глубоких порезов на лбу все еще сочилась кровь, но лицо странного человека было смертельно бледным, словно вся жизнь уже вытекла. Гольш все еще смотрел со страхом и недоумением. Солнце и ветер вытапливают лишнюю плоть, оставляя лишь кости и сухие жилы, туго обтянутые смуглой кожей, а эти трое словно вышли из подземного мира: непривычно широкие, светлокожие, со вздутыми, как обцелованные ветром валуны, мышцами. Таких людей просто не могло существовать в знойном прокаленном мире Песков! Но они стояли перед Гольшем. А самым невероятным были их глаза. Глава 2 У варвара с красными, как пламя вечернего костра, волосами глаза ярко-зеленые, как молодая трава весной, как драгоценные изумруды в пещерах маленького народца. Лицо варвара широкое, с высокими скулами и тяжелой нижней челюстью. Он был могуч и высок, но Гольш не мог оторвать взгляда от странных глаз, каких не могло быть у людей. Варвар с мечом мощи, чародейским мечом, еще выше, в плечах шире, но Гольш забыл о могучих мышцах пришельца, когда встретился с ним взглядом. Волосы подобно солнечному свету падают на плечи, глаза как синее-синее небо. Таких глаз не могло быть у человека, разве что у джинна или ифрита, но бессмертных джиннов невозможно ранить... Третий варвар, самый могучий, лежал в луже своей крови на полу. Он весь был словно с содранной кожей. Гольш уловил запах горелого мяса. Человек почти не дышал, жизнь собиралась покинуть покрытое струпьями тело. -- Как же... -- сказал старик потрясенно. -- Ежели равных нам с Мардухом нет на свете магов... Мрак сказал в забытьи: -- Он думает, только он ест сено, остальные -- солому... Таргитай опустил меч. -- Что нам маги! Принимай нас как гостей, а то разнесем всю посуду. Олег сказал просительно: -- Я вижу, ты -- маг. Помоги! Нашему другу нужны целебные отвары, мази... Он умрет, если не поспешить! Старик хлопнул в ладони. В дверном проеме возник худой человек, голый до пояса, недружелюбно взглянул на гостей. Старик бросил несколько слов на странном квакающем языке. Человек исчез, полоснув по чужакам острым как бритва взглядом. Старик присел возле Мрака. Сухие костлявые пальцы осторожно коснулись могучих пластин груди, пробежали по обожженному лицу. -- От таких ран... умирают даже герои. Вы... в самом деле люди? -- Да, -- ответил Олег. -- Я таких людей не встречал. -- Мы вышли из Большого Леса. -- Леса?.. Что это? Олег в затруднении развел руками: -- Лес... это когда много деревьев... Больших! Настолько больших, что не видно солнца и неба. Старик смолчал, в глазах было сомнение. Слуга принес кувшин, старик зачерпнул горсть зеленой, дурно пахнущей мази. Мрак дернулся, застонал, когда колдун начал намазывать на раны эту слизь. -- Он не умрет? -- спросил Таргитай с надеждой. Старик пожал плечами: -- Не знаю, из какого дерева тесали вас, людей Леса. -- Мы не из дерева, -- ответил Олег тихо. -- Даже не из костей и мяса... Из дурости, надежды, отчаяния, злости... А нельзя ли... полечить с помощью магии? -- Нельзя, -- ответил старик сухо. Он вмазал остатки в тело Мрака, повернулся к Олегу. -- Меня зовут Гольш, я пустынный маг. Давайте посмотрим и ваши раны. Мне кажется, слабые люди могли бы от них уже умереть... Что дает силы вам?.. Что ж, раны героев заживают быстрее, чем раны побежденных. Он оглянулся, ощутив внезапное изменение в комнате. Лица лесных варваров были изнуренными и бледными, но Гольш рассмотрел то, чего pаньше не заметил. В глазах варваров были унижение и боль. Золотоволосый наконец бросил меч в петли перевязи, сказал горько: -- Тогда мы -- трупы. Гольш быстро обработал их раны, у золотоволосого вытащил из голени наконечник стрелы. Все время ощущал на себе пристальный взгляд нечеловечески зеленых глаз варвара с красными как пламя волосами. Гольш спросил внезапно: -- Ты маг? Красноволосый помялся, ответил с неуверенностью в голосе: -- Волхв. -- Что такое "волхв"?.. Колдун? -- Ближе к волшебнику, -- ответил Олег осторожно. -- Даже к чародею. В наших лесных краях волхвы знахарят, колдуют, ведьмачат, ворожат, кудесничают, заклинают, напускают, шепчут, акудничают, чаруют, сводничают, заговаривают, гадают, предвещают... Но волшбой -- больше. Она в хозяйстве нужнее. Мрак уже лежал перевязанный чистыми тряпицами. Зеленая жижа покрыла все обожженное тело. Глаза закрыл, лицо часто кривила судорога. Таргитай доковылял к окну, ахнул. Оранжевые горы золотого песка, отсюда похожие на застывшие волны, медленно наползали на башню! Верхушки дымились, сдуваемые ветром. Горы песка уже подминали под себя широкие плиты из камня. Сзади послышался старческий голос хозяина, Гольша: -- Ежели вы не сотворенные... то можете потрапезовать со мной. Пальцы старого мага связали в воздухе невидимый узор. Посреди комнаты возник, царапнув ножками пол, приземистый стол. Широкие дубовые доски были опалены с угла, будто Гольш выдернул стол из горящего дворца, на столе блеснули старой медью четыре большие чаши с фруктами и овощами. Посередке возник узкогорлый кувшин с цветами. Мрак завозился на ложе, приоткрыл один глаз. Затуманенное болью лицо начало проясняться. Таргитай поспешно двинулся к столу, забыв про страшные горы песка. Олег шумно сглотнул слюну, а Мрак с усилием приподнялся. -- В поле и жук -- мясо... а мы в башне! -- А что едят в башне? -- спросил Таргитай наивно. Он ногой подгреб лавку, ухватил чашу обеими руками. Олег подходил с осторожностью, а Мрак издали сказал просительно: -- Из меня волхв, как из Таргитая работник... Мяса магия не сопрет, это только стрелой охотника. Гольш взглянул недоумевающе, щелкнул пальцами. Отодвинув чашу, а кувшин даже повалился, посреди стола возник на деревянном блюде жареный поросенок: с боков печеные куропатки, зелень, в боку торчит нож размером с киммерийский акинак. Комната сразу заполнилась одуряющим запахом жареного мяса. Таргитай шумно потянул слюни. Гольш приглашающе повел руками: -- Насытимся, затем за неспешной беседой поведем речь о деяниях дивных и необычных. Вам есть о чем сказать, а ко мне давненько не заглядывали герои. Таргитай с набитым ртом промычал: -- Герои -- это кто? -- Мы, дурень, -- ответил Олег. Мрак с усилием разрезал поросенка, кривился от боли. Гольш поглядывал то на него, то на странных спутников, явно колебался, затем перед Олегом и Таргитаем медленно возникла, словно колеблясь, разваристая каша в глубоких тарелках. Пахло одуряюще вкусно, ложек не было. Олег сердито покосился на Мрака, тот скалил зубы, зачерпнул горстью. -- Кто не хочет помереть с голоду, должен научиться жрякать хоть руками, хоть клювом... хоть чем. Рот раскрывал с трудом, алые струйки из лопнувших губ текли с подбородка. Недожаренное мясо брызгало кровью, смешивалось с кровью Мрака. Он оживал на глазах, голодный блеск в глазах разгорался ярче. -- Не горюйте, -- сказал он невнятным голосом. -- Вы оба -- волхвы, а я -- черт-те что и сбоку пряжка. Мясо мешает волшбе, от него звереют. Это знает даже лавка, на которой мыслят ваши задницы. Он ел уже быстро, жадно. Вместо вытекающей крови из разодранного рта вливалась ярая мощь, двигался живее. Крепкие волчьи зубы звучно перемалывали кости, остатки выплевывал на середину стола. Можно бы из чести к старому хозяину швырять под стол, но пса не видно, к тому же он не волхв, чтобы предвидеть, что там с ними будет. А здесь все ясно: маг шевельнет ушами, дунет-плюнет -- и все: стол исчезнет вместе с объедками! -- Да и что за поросенок, -- сказал он быстро, видя, что Таргитай уже отодвигает тарелку с кашей. -- Худой, как все здеся... Мелковат. Мне одному на кутний зуб. К тому же мне выздоравливать надо, а вы оба как бычки на выгуле. Яблоки и груши хрустели на его зубах как мелкие орешки, выплевывал одни хвостики. Гольш хмурился, ерзал. Он по-стариковски насытился горстью зерен. Наконец стол исчез, к удовольствию Мрака -- с объедками. Старый маг спросил нетерпеливо: -- Поведайте же, откуда и куда изволите странствовать таким дивным способом. И почему позволили себя так ранить? Мрак откинулся, упершись спиной в стену. Быстро засохшая корка зеленой мази лопалась, в щелях краснела плоть, но уже не кровоточила. Грудь медленно поднималась и опадала. -- Рази это дивный? -- буркнул он окрепшим голосом. -- Рази раны? Таргитая девки сильнее... Он умолк, кивнул Олегу. Молодой волхв живет умом, а не сердцем, а ум может вытерпеть больше, чем сердце. У Таргитая от горечи в глазах темно, а Олег лишь стискивает зубы, хмурится, но учится на своих ошибках и на чужих. -- Для нас все здесь дивное, -- сказал Олег. -- Как только вышли из Леса... Первое диво -- сама Степь. Разве мы могли подумать, что есть места, где деревья не теснятся, не смыкаются кронами так, что неба не видно?.. Разве могли знать, что на свете есть еще люди?.. Мы били зверей дубинами, а птиц -- стрелами с наконечниками из кремня, избы рубили каменными топорами! В единственном окошке за решеткой медленно загорались звезды. Гольш слушал, переводил потрясенный взгляд с одного на другого. Лица странных гостей мрачные как грозовые тучи, но молнии жгут и терзают их изнутри. В каждом поселилась боль. Похоже, что вся их звериная мощь растоптана, унижена, а надежды на скорую победу развеяны в дым. Больше всех страдает золотоволосый варвар. Гольш не мог выносить его ярко-синих глаз, полных недоумения и обиды. Лучше всех держится волхв с зелеными глазами, но лишь держится: умеет скрывать боль и разочарование. -- Вам горько? -- спросил Гольш сочувствующе. -- Взрослеете... Человек взрослеет, когда больно. Да что там взрослеет! Человек живет, когда ему горько и больно. Он тогда лишь человек, когда болит душа. -- Почему? -- спросил Таргитай испуганно. Гольш пожал плечами: -- Не знаю. Душа -- странная вещь. Она есть лишь тогда, когда болит. Иначе ее нет вовсе. И человека нет. Мрак перестал сыто отдуваться, буркнул: -- Тогда мы существуем. Еще как существуем! Я вообще, наверное, бессмертный. Он скривился, осторожно отклеился от стены. На каменной плите остались красное пятно и темные сгустки зеленой слизи. Олег осторожно уложил друга на лавку, Мрак закрыл глаза. Гольш поднялся: -- Почивайте. Утром я зайду. Мрак прошептал угасающим голосом: -- Захвати... три... савана... Рука Мрака метнулась к секире. Боль стегнула по всему телу, он зарычал и открыл глаза. На пороге стоял высокий худой старик. Мрак выругался и разжал пальцы. Тяжелая секира с лязгом обрушилась на каменные плиты. -- Что ты... крадешься?.. Могу зашибить спросонья! Гольш изумленно покачал головой: -- Я вошел абсолютно неслышно! -- А чесноку и аджики выжрал целый горшок? Запахом чуть дверь не сорвало с петель! Гольш осторожно опустился на лавку. Олег спал на полу, под головой был мешочек с травами, Гольш еще вчера хотел узнать про них, а третий, Таргитай, спал на спине, разбросав руки и глупо приоткрыв рот. Его страшный меч едва высовывался из-под крупного тела варвара, из-за пояса выглядывала дудочка -- деревянная, простенькая. -- Ковер сохнет на крыше, -- сообщил Гольш. -- Слуг я восстановил, мази для тебя сотворил с ведро. Сможешь поведать, что с вами стряслось? Мрак в затруднении покосился на спящего волхва. Язык у того, как у лягушки, подвешен задним концом, соврет -- не моргнет, а ему, простому и даже очень простому, не сболтнуть бы лишку. -- Не поверишь. Нас старейшины послали мир поглядеть, себя показать. Далеко послали! Всей деревней до околицы провожали. Только мы перестарались: вовсе далеко забрались, так что Лес кончился вовсе... Вышли в Степь, узрели другие народы. Ну, сам понимаешь, когда не все ясно в жизни других, то обязательно где-то нарвешься. Слово за слово, поцапались, разнесли одно гадючье местечко, сами, как видишь, едва унесли ноги. -- Что заставило вас поцапаться? -- спросил Гольш требовательно. -- Деньги?.. Женщины?.. Власть? Мрак с неловкостью отвел глаза: -- Не поверишь, батя... Мы три дурня, которым взбрендило поратоборствовать за правду, счастье. Не за свою, а вообще. -- Разве такая бывает? -- Не знаю, тебе виднее, ты -- маг. А нам показалось заманчивым: одним ударом добыть счастье сразу для всех. Гольш нахмурился: не нравилась злая ирония в голосе варвара. Самые опасные люди на земле, он знал, именно те, кто брался добывать счастье для всего человечества. Вдвойне опасны, ежели сами к тому же честны и бескорыстны. Предельно опасны, хуже пожара, ежели ищут, как заполучить счастье и завоевать правду одним ударом. Такие ищут простых путей, а к счастью простых и коротких путей не бывает. Тем более, к счастью для всех. -- Эти... тоже такие? Мрак пнул ногой Олега. -- Жизнь проспишь. Без тебя не обойтись. Олег открыл глаза, словно и не спал, лишь мгновение смотрел снизу вверх в недоброе лицо старого мага. Сказал чистым ясным голосом, словно не спал, думал: -- Великий, нам просто необходимо познать тайны магии! Не для себя -- для всего мира надобно. Он сел, упираясь в стену. Зеленые глаза неотрывно следили за лицом Гольша. Таргитай всхрапнул во сне как конь, перевернулся, попал на твердые плиты и уставился удивленными глазами на Гольша. -- Зачем? -- спросил Гольш. -- Уничтожить Зло, -- ответил Олег неистово. -- Добыть счастье для всех. Одним махом все злые обычаи, войны, все гадкое и злое... -- Такое возможно? -- Мудрый, мы уже делали невозможное. -- Гм... Как ты мыслишь уничтожить Зло? Олег оглянулся на друзей. Мрак кивнул, глаза Таргитая еще были затуманены сном. -- Найти магов, что сеют Зло! Теперь ведаем, что каганы и цари -- лишь придурки в руках магов. Маги -- владыки всему! Они ответствуют за все. Гольш слушал, в запавших глазах поблескивали странные искорки. Лицо было неподвижно, но невры чувствовали, что в мозгу старого мага зреет решение. Гольш заговорил медленно, осторожно: -- Вы увидели перед собой реку -- переплыли. Увидели вооруженных врагов -- схватились за мечи. Теперь перед вами... маги. Хотите овладеть искусством заклинаний? Все трое дружно кивнули, Таргитай мотнул головой так старательно, что едва не свалился. Гольш смотрел неотрывно, подозрительному Мраку показалось, что старик что-то замыслил. -- Вообще-то мы могем малость, -- напомнил он на всякий случай. -- В прошлый раз Олег чихнул -- дворец киммерийского кагана разнесло вдрызг. А Таргитай хотел заклятием спину почесать, а взамен землю расколол. Поверишь, в ширину было шагов двадцать, а в глубину... твоя башня вся бы там спряталась! Таргитай сморщился: Мрак врет чересчур нагло, Олег только отвел глаза, а Мрак сказал предостерегающе: -- Э-э, не чихни снова!.. Ты бы пересел, от окна дует. Таргитай сказал торопливо: -- Мудрый Гольш, обучи нас волховству!.. Не такому, как у Олега, а настоящему. Заплатить мы не можем, сами голые, но отработаем! Мрак заверил очень серьезным голосом: -- Верно, Таргитай что хошь отработает. Любое дело у него горит... синим пламенем. Да и мы с Олегом заплатим сразу после дождика в четверг, когда рак свистнет и зацветет сухая верба! Гольш посматривал, покряхтывал, сказал с недоумением: -- Боги вам дали звериную силу, но странное веселье. Под его испытующим взглядом все трое мрачнели, опускали головы. Олег шумно вздохнул, поднялся и ушел. Дверь уже висела на плотно подогнанных петлях, никто вроде бы не вышибал, не вламывался. Мрак повозился, устраивая обожженное тело, но старый маг не отводил взора, роется в мыслях, будто в кишках. -- Батя, -- сказал Мрак с неудовольствием, -- мы -- смертники. Живем после отпущенного срока. Потому жизнями не дорожим. -- Почему? -- Человеку нельзя без родины, знаешь. Так завещано Поконом, так есть и так пребудет. Мы уже умирали, когда вылезли из Леса в бескрайнюю Степь: с каждым шагом отдалялись от родины!.. Степь, правда, оказалась не пуста -- люди, звери. Но чужие люди, чужие звери. А наш Таргитай, у него царя в голове недостает, вдруг предложил считать их не чужими, а... своими. Мол, вообразим себе, что это тоже наша деревня, только очень большая. Таргитай у нас вообще... вроде бы по земле ходит, а голова в облаках. Сказанул дурость, но что нам оставалось? Попробовали думать по-дурацки, сразу полегчало. Будто и наши души не лишние на свете!.. Правда, тогда не знали, что придется взять к сердцу и беды Большой Деревни. Гольш покачал головой. Варвары изумлены, насколько мир велик, но еще не знают, насколько огромен в самом деле. Нельзя всех считать своим народом, нельзя заступаться за всех сразу, а все беды брать к сердцу. Такое человеку не выдержать. -- Понятно... Когда приперт к стене, а нож у горла, что еще остается? -- Да. И так тошно, а ежели смолчать о кривых, как у степняка, ногах Олега, то остается только головой о стену. Олег как раз вошел в помещение, нес два пучка сухой травы, наклонился, с удивлением глядя на свои ноги, хрястнулся головой о стену. Мрак гулко захохотал, улыбнулся и добрый Таргитай. Гольш морщился: шутки варваров слишком просты, но даже их волхв засмеялся -- недалеко ушел, как учить такого магии? -- Научить можно не всякого, -- сказал он размеренно. -- Вон у золотоволосого волхва за пазухой дудочка. Проще ее нет на свете, но всякий ли на ней сыграет? Мрак перебил: -- А наш великий волхв Боромир говаривал, что ежели зайца бить, косой весь лес спалит!.. Ежели бить Олега, то и его можно как зайца... Гольш усмехнулся. -- Считай, что первое испытание уже прошли. Только лодырям и дурням, а вы на них смахиваете здорово, кажется, что магом надо родиться. На самом деле магия -- тяжелый труд, а трудиться никто не любит. -- Есть, кто любит, -- покачал головой Мрак. -- Таргитаю только дай приложить к чему-нибудь руки. Гольш кивнул, уже догадывался, что варвары так шутят. -- Все-таки даже охотником становится не каждый, верно? Хорошим охотником. Но обучиться охотиться может каждый. Если не на львов, то хотя бы на зайцев, улиток, а то и вовсе на грибы. -- Это мы, -- сказал Мрак уверенно. -- Это про нас! Только нам искать справедливость для всего людства! -- Справедливость? Вы еще надеетесь встретить? -- Ну, мы прошли так мало... -- Боги создали мир таким. Олег осторожно вклинился в разговор: -- Боромир рек, что боги погодя ужаснулись содеянному. Гольш подошел к окошку, выглянул. Старый маг выглядел встревоженным. Глаза погасли, а голос стал глухим: -- Подумайте еще. Магов ненавидят и боятся. На беду, не зря. Любой маг овладевает разрушением раньше, чем созиданием. -- Ломать -- не строить, -- хмыкнул Мрак. -- Даже Таргитай умеет. -- Самые первые чары, простые, всегда разрушительные. Творящим учатся потом. Но многие дальше не учатся. Зачем, когда и так боятся, гнут спину, приносят дары? Простой люд уверен, что колдуны только и умеют, что наводить порчу, калечить скот, насылать саранчу, град, засуху. Еще землю трясут... Олег подпрыгнул, с подозрением смотрел на старого мага. Гольш выглядел серьезным, осуждающе покачивал головой. -- У меня получилось само! Мрак сказал угрожающе: -- Не обучишься творить -- придушу. -- Само не бывает, -- обронил Гольш. -- Ковер Олег заставил лететь, подслушав чужое заклятие, но землю расколол... ты в самом деле это сделал?.. Землю расколол своей мощью. Жаль, не знаешь, как тебе это удалось. Странно такое проявление силы у варвара. Магия, в отличие от силы, редко идет в ногу с дикостью. -- Не знаю, -- ответил Олег. -- У нас словно пелена с глаз упала! Когда увидели, что не цари правят миром... -- Да. Мы -- творцы инструментов. Простой люд видит лишь наши жезлы да халаты, но инструменты у нас... совсем-совсем другое. Богатство, бедность, войны, мир, драки за трон, честолюбие, гордость... даже кровавые войны -- наша поварешка, которой перемешиваем народы, вливая свежие струи в застойные народы! -- На то и щука в реке, чтобы карась не дремал, -- вставил Мрак. -- Ему это не большое удовольствие, зато быстрее плавает. -- Твой народ в Лесу живет как звери, а понимает многое. Странно... На сегодня с вами закончим. Отдыхайте, набирайтесь сил. А ты, красноголовый маг... или волхв, вслушивайся в слова! В этом соль всей магии. Учись видеть связь слов, скрытый смысл. Твой раненый друг сказал "удовольствие", а знаешь ли, что удовольствие, удалец, удача, удило, уды, удочка -- одно слово в разных личинах? Узрите связь -- сумеете извлекать магию, лишь переводя одно слово в другое! Дверь за ним бесшумно захлопнулась, словно вросла в косяки. Мрак попытался привстать, явно жаждал проверить, но перекосился от боли, посерел и со стоном опустился на ложе. Мягкие ковры сползли на пол, Мрак не замечал раньше, не давал себе подачки, а сейчас и на коврах обгорелое мясо жжет, ноет, печет и дергает, будто всего натерли красным перцем и посыпали крупной солью. Олег проверил дверь -- открывается, опасливо высунул голову в коридор, Таргитай и Мрак следили за волхвом с тревогой. Олег всегда прятался за их спины, сейчас единственный оказался цел -- ни единой царапины; пока они вдвоем спина к спине рубились во дворце кагана, он прятался под столом. Сейчас суетится, вынужденно высовывается, хотя весь трясется, как бурундук на морозе. -- Ушел, -- сказал он с облегчением и одновременно с жалостью. -- Как много знает! И умеет. -- Еще бы, -- буркнул Мрак. На темном обгорелом лице появилось мечтательное выражение. -- Целого поросенка с хреном!.. А мог бы, наверное, и двух... Только ради этого стоит в маги. Борясь со сном, он уже лег с обнаженным мечом у двери, Олегу пришлось переступить, Таргитай сказал: -- Надо научиться. Побьем злых магов, тогда всласть отоспимся, отъедимся, отдохнем, всех девок перещупаем, перемнем, пережмакаем, будем только жить-поживать да добро наживать. -- А я все книги перечту, -- сказал Олег. Мрак молчал, боролся в черном забытьи со смертью. Но когда в дверь стукнули и вошел слуга, Мрак ожил сказал раздраженно: - Ну-ка, рыло, принеси устриц. Только без твоих шуточек! Не слишком толстых... в прошлый раз подал кабанов, а звал устрицами, но и не худых, как наш волхв. Жирных не люблю, тощих не ем. Крупных не приноси, ну а мелочью брезгаю. Самых-самых, понял? - Понимаю, - ответил раб с поклоном. - С жемчугом или без? - С жемчугом, - ответил Мрак, не заметив издевки. - С черным! Только сперва повыковыривай и выброси. Глава 3 На другой день утром старый маг объявил с порога: -- Научить попробую. Но какой магии хотите? Есть всемирная, а есть мелкая, племенная. Всемирную творят маги-гиганты неслыханной мощи. Таких очень мало, единицы, но все же любой деревенский колдун легко ограждает от нее свою деревню. Олег насторожился: -- Как же так? -- Своя шкура всем ближе к телу. Свои интересы всегда дороже, чем интересы племени, союза племен. Лесные люди переглянулись. Обожженный хмыкнул, а синеглазый отрок с золотыми как солнце волосами наклонил голову, пряча лицо. Лишь волхв с зелеными глазами смотрел неотрывно, выражения не менял, но Гольшу показалось, что и ему неловко за него, старого и умудренного жизнью мага. Хлопнуло, запахло жареным. Среди комнаты возник накрытый стол. В середке лежала молодая косуля. Вкусно пахло. Правый бок слегка обгорел, в спине торчал узкий нож. Вокруг теснились тушки мелких птиц вперемешку с яблоками, грушами. Из воздуха появились два узкогорлых кувшина, на блюде -- устрицы, орехи. -- Кости не разгрызать, -- предупредил Гольш хмуро. -- Там же самая сладость, -- возразил Мрак. -- Быть магом -- горько. Таргитай уже выдрал ногу косули, грыз мясо быстро и жадно. Рот перепачкался жиром, губы и щеки блестели. Олег с любопытством взял на ладонь устрицу, Мрак скривился: -- Что в них доброго? Вчера я сдуру сожрал дюжину, до сих пор в пузе тяжко. -- Протухли, -- сказал Олег. Он укоризненно взглянул на старого мага. -- Еще не поправился, а тут снова... Какого цвета были, когда расковыривал? -- Расковыривал? А что, их надо было расковыривать? Таргитай обглодал кость, швырнул на середину стола, подражая Мраку, а друга поспешно ухватил за руку. -- Ты что? Маг велел... -- Забыл, -- буркнул Мрак. Он бросил перегрызенную его крепкими зубами берцовую кость. -- Тяжко быть магом! На следующее утро Гольш разбудил их рано, еще упыри с жабами не дрались. Вдоль стен, повинуясь едва заметному движению бровей мага, вспыхнули смоляные факелы. Запах потек сладковато-тошненький, словно Боромир долго и нудно говорил о неустанном труде на благо общины. -- О плате потом, -- сказал Гольш нетерпеливо. -- Что с вас взять, если к магии не ближе, чем к соловьиным песням? -- Ты не только великий, но и мудрый, -- сказал Мрак. Он на глазах веселел: маг из него как из Таргитая работник, а из Олега -- кулачный боец. -- Это сокол вроде Олега с лету хватает, а такая ворона, как я, и сидячего не поймает. Я же понимаю, что кому-то бог дал, а мне лишь показал... Зато такое показал! Глаза его лихорадочно блестели. Он все чаще вставал, пробовал ходить -- весь покрытый коркой из засохшей мази и темных сгустков крови. Иногда корка лопалась, показывались алые капли. На нем заживало как на собаке, говорил Олег, а Таргитай с гордостью за Мрака всякий раз поправлял: как на волке! Таргитай хромал на обе ноги, его бил озноб. Мрак тоже кутался в толстое одеяло Гольша, выздоровление отнимало силы. Гольш для них трижды менял стол, а лесные люди все еще умирали от голода. Мрак ворчал: пошто не поплевать над его сгоревшей кожей и царапинами Таргитая? А еще маг... Не желает тратить волшбу на чужаков? Гольш напряженно всматривался в гостей. Запавшие глаза старого мага буравили их, Олег преданно и неотрывно глядел в ответ. Он уже начал учиться, он всегда и всему учился, даже когда в Болоте тонул -- познавал Болото и топивших их упырей... -- В тебе больше всего странной мощи, -- сказал Гольш внезапно. Он указал на Мрака. -- Только ее природа мне неведома. Мрак отшатнулся. -- Перегрелся, мудрый?.. Солнце тут дикое, на людей кидается. Ты прямо пальцем в небо, зато -- в самую середку. Из меня волхв, как из Олега ратник. К этим тихоням приглядись. У рыжего умная книжка была, пока не сперли... как он у кого-то раньше. А у Тарха -- дудка хитрая. То ли он умеет на ней волхвовать, то ли дудка сама, во что я, зная Таргитая, поверю скорее... Таргитай обиженно поерзал по лавке, словно пытался зацепить шляпку гвоздя и выдернуть, дабы поковыряться в зубах. -- Все-таки Таргитай, -- сказал Олег, в голосе волхва было недоумение. -- Я пробовал посопилить на его дудке, но Мрак решил спросонья, что больной пес пробует петь. -- В тебе, обгорелый, мощи больше, -- сказал Гольш настойчиво. -- Ты умеешь трансформировать живое. Не знаю, ведаешь ли сам об этом. Мрак неосторожно повернулся, взвыл, сказал сердито: -- Транс... слова-то какие, на морозе и не выговоришь. Только самого себя разве что. По-нашему, перекидываюсь туды-сюды. Гольш вытаращил глаза, подскочил: -- Себя? Так это ж труднее всего! Других мы беремся учить, переделывать, вести охотно, но себя перебороть? Мрак разочарованно отмахнулся: -- Все перекидываются. Это ж так просто! В личине волка побегаешь, потешишься, задерешь какую-нибудь зверушку. Потом домой в людской личине, чтобы все как у людей. Волчий нрав только в Лесу являешь, когда тебя никто не зрит. А ежели всю жизнь человеком, то рехнуться можно. Олег и Таргитай мерно кивали, словно их тыкали в миски. Гольш перевел потрясенный взгляд с Мрака на их спокойные лица. -- У вас все так могут? -- Все, -- подтвердил за Мрака несчастливо Олег. -- Мы живем в Лесу, со зверьем все еще в близком родстве. Потому так... Правда, нам с Таргитаем не удается, хотя причины у нас разные... За это, что не умеем перекидываться, нас изгна... послали учиться в другие края. -- Еще как послали, -- подтвердил Мрак с непонятной улыбкой. -- Всей деревней. За околицу провожали. -- Пользуетесь магией, не зная, что это магия? Мрак перебил Олега: -- Разве это магия, когда умеют все? Вот верблюды -- магия! Или еще видел у кагана говорящую птаху. Попугаем кличут, хотя никто не сказал, пошто ее пугать. Я сперва не верил, спросил прямо в лоб, как вот тебя: верно, дурень в перьях, что умеешь говорить? А он мне: я-то умею, дурень в шерсти, а вот ты умеешь летать? Гольш нервно бегал взад-вперед по комнате. Из-под подошв вылетали длинные, шипящие как змеи искры. Старый маг воздевал глаза к небу, бормотал: -- Когда чудо обыденно, уже не выглядит чудом... хотя все еще чудо. Разве сама жизнь не чудо? Разве мы сами не магические существа? Разве наша обыденная жизнь не является для существ другого мира адом... а для других -- раем? Мрака снова била дрожь, он кутался в длинное цветное одеяло, поджимал ноги. -- Великий и мудрый, это для нас чересчур умно. У нас тоже один волхв чуть не рехнулся, разгадывая, почему от коровы всегда теленок, от козы -- козленок, а никогда не перепутываются. И как из крохотного зернышка вырастает дерево?.. А нам, простым и даже очень простым, чего-нибудь попроще, но побыстрее и побольше. Тебе в башне не дует, хотя не могу понять, как терпишь такую жару, а нам делов непочатый край. До самой могилы, которая, правда, рядом, будем обязаны, ежели научил бы нас... хотя бы вызывать стол с кабанчиком! Лучше, если можно, с двумя. Олег сжался, в комнате чуть померкло, как и лицо старого мага, но Гольш лишь вздохнул, сказал осуждающе: -- Если здесь возникло, где-то исчезло. -- А ежели не воровать? Боромир брался творить хоть из камня. Правда, ничего не получалось. -- Законы богов не сломить. Ежели создать здесь, то где-то рассыплется в прах. Ежели сохранить жизнь раненому здесь... или обгорелому, то где-то умрет или погибнет другой. Олег вздрогнул, побледнел. Таргитай беспокойно ерзал, кривился, словно находил гвозди и дергал один за другим, лишь Мрак равнодушно пожал плечами. Исчезло у чужих, что за беда? Скорее всего сперли у кагана, откуда у бедняка такой откормленный поросенок? А богатых грабить не зазорно. Может быть, от позорной смерти спасли: от обжорства тоже мрут! Гольш рассматривал их насмешливо: -- В самом деле из Леса... Для вас как будто в самом деле все -- родня. Но мир чересчур велик. Бей всякого, все равно попадешь в чужого. Говорил с иронией, Олег же всматривался, старался проникнуть за личину. Внешность обманчива, для того и дана, язык еще брехливее, но насколько старик подшучивает? -- Решайте! Магия -- горький труд, не все готовы связать с нею жизни. Одни отказываются сами. Другим... другим не дается. Мрак хмыкнул: -- Тогда мы в самый раз. Ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Ни сюды Микита, ни туды Мыкыта. А я вовсе ни рыба ни мясо и в раки не гожусь. Значит, только в маги. За окном внезапно потемнело. Подул холодный ветер, донес запахи, что смутно напомнили о северном Лесе. В комнате хлопнуло, посветлело. Перед неврами в воздухе повисли три медные с прозеленью чаши. Пахнуло настолько гадостно, что Мрак отпрянул, ударился затылком о камень. Темная маслянистая жидкость неспокойно двигалась. Медленно выныривали белые склизкие комочки, словно в гнилой воде разложились толстые больные жабы. -- Что за шербет? -- спросил Мрак подозрительно. -- Напиток магов. -- Воняет гадостно! -- Ты еще не пробовал на вкус, -- утешил Гольш. -- Уже передумал? Мрак угрюмо покосился на его злорадное лицо. -- У нас тоже горьким лечат, а сладким калечат. Рывком ухватил чашу, Таргитай и Олег только раскрыли рты. У Мрака было красное злое лицо: обгорелое, в шрамах, но твердое, как вырезанное из хорошего старого дуба. В зеленой густой жиже высовывались облепленные ряской головы улиток, мелькали красные дождевые черви. Мрак осушил, не поморщился. В чаше Олега плавали дохлые мухи, выдранные с мясом лапы кузнечика. Желтый как покойник, Олег глотал судорожно, кадык дергался. Таргитай сделал первый глоток. Холодное гадкое тело улитки скользнуло по горлу. Он судорожно пытался протолкнуть глубже, но следом попался клубок шевелящихся червей. -- Глотайте, все глотайте, -- донесся как издалека голос старого мага. -- Чтобы досуха. Таргитай скакнул к окну, ударился лицом о металлическую решетку. Вниз хлынул водопад, в котором ему виделись жабы, лягушки, улитки и тритоны. Он ухватился за прутья, ноги стали ватными. Мрак сидел как камень, неподвижный и твердый. В глазах было злое торжество, губы застыли узкой щелью, словно по коре старого дуба рубанули секирой. Олег стоял, его шатало, мотало из стороны в сторону, по горлу вверх-вниз катались толстые шары. -- Горько? -- донесся все еще далекий голос Гольша. -- Ничего, это только сперва горько и гадко, зато потом будет еще хуже. Маг должен постоянно одолевать все и всех, но сперва должен научиться одолевать себя. Вы двое можете начинать первый урок. А ты, золотоволосый отрок, возьми метлу, убери комнаты и лестницы. Отсюда и до... - До обеда? - Нет, до подвалов. Таргитай старательно дудел, хотя малость осип, когда на пороге возникли две сгоpбленные фигуры. Таргитай с горестным воплем кинулся навстречу, захлопотал, подвел к лавке, а Мрака укутал в одеяло. Мрак прохрипел: -- Ежели такова магова жизнь, то лучше волком! -- Я не доживу до утра, -- сказал Олег со стоном. Таргитай поспешно спрятал дудочку, -- еще побьют от зависти, -- услужливо укутал Мраку ноги толстой шкурой. -- Эт ничо, ничо! Гольш рек, что это сперва только трудно, зато потом будет совсем тяжко. -- Тебя бы в волхвы-предрекатели... Забили бы враз. -- Таргитаю всегда везет, -- сказал Олег едва слышно. -- Что только Гольш с нами не вытворял! Кол на головах тесал, орехи колол, мордой о стол... Но все-таки обещал научить! -- Как я обещал заплатить? - буркнул Мрак. - Чую, нашла коса на камень. Таргитай недолго нежился как кот на печи. Неспособный к магии может оказаться полезным на работе попроще: таскать воду из подземелья на самый верх, убирать, перекладывать камни. -- Не наглей, Тарх, -- сказал Мрак предостерегающе. -- В тепле да уюте охомячиваешься быстро. -- Как по Степи бегал, -- напомнил Олег. -- Как лось! А по Горам? Вылитый козел. Прыг-скок, прыг-скок, только рогами потряхивал. -- То по нужде! -- Да, здесь по нужде далековато. Таргитай зябко передернул плечами: утром Мрак едва не сбросил его вниз, когда он пытался справить малую нужду прямо из окна башни. Мрак и раньше ярился, когда мужики ленились сойти с крыльца. Волчья привычка не оставлять следов сказывалась в любой личине. Гольш сердился, в комнате всякий раз темнело, а под высокими сводами слабо блистало, гремел гром. Мрак, на которого возлагал особые надежды, не мог сдвинуть заклятием даже волосок. Олег же, напротив, тряхнул башню, да так, что по стене пошла трещина. Гольш побелел. -- Ломать -- не строить, -- повторял он настойчиво. -- Ты обязан овладеть своей яростью. -- Ярость? -- удивился Мрак. -- Скорее зайцы пойдут гонять медведей, чем Олега рассердишь! -- Рассердится и червяк, если на него наступят. -- То червяк. Верно, Олег? Олег с неудовольствием пожал плечами: -- Ярость -- свойство неумных. Так учил Боромир. Длинные черные тени от его высокой фигуры скользили по стенам, жутко ломались на углах, страшно и хищно перепрыгивали. Олег временами походил на свою тень, в его лице Гольш замечал напряжение и нечто скрытое, но тут же в глазах молодого волхва проскакивала беспомощность. Он скрывал ее тщательно, в отличие от золотоволосого Таргитая, тот жил бездумно и беспечно. -- В тебе слишком много скрытой ярости, -- сказал Гольш нерешительно. -- Ты сложнее своих друзей и... опаснее. Они чисты, оба как на ладони. А ты темен. Даже для себя, как мне кажется, темен. -- Еще бы, -- буркнул Мрак с удовольствием. -- Он такой волхв, что правую руку от левой не отличит! А уж ноги и вовсе... -- Нет, заклятия ни при чем. У тебя все наружи: душа нараспашку, сердце на рукаве, секира на перевязи. А ваш Таргитай и вовсе зайчик с дудочкой. Олег же в неустроенности, ум в смятении, от него не знаю чего ждать... -- Значит, -- подытожил Мрак, -- всего! Зато от нас с Таргитаем -- ничего. Эй, зайчик с дудочкой! Принеси труженикам магии напиться. В горле как три кошки гадили. Это все еще от того напитка магов! -- Воды? -- пискнул Таргитай. Мечтательный взор погас. Он с великой неохотой спрятал дудочку. -- Дурень, напиться, а не мыться. Таргитай, обливаясь потом, потащился вниз. Одно утешение, что наиграется всласть, пока спустится до самого низа. Как раз начали складываться слова в новую песню, непохожую на прежние. А внизу в подземелье, где бьет ледяной ключик, прохладно и знакомо, словно вернулся в родной Лес... Мрак проводил Таргитая подгоняющим взглядом: ползет как больная черепаха с перебитыми лапами! Если бы мог взглядом дать пинка -- певец катился бы кубарем до самого подвала. -- Хоть один при деле. Мы что, мы -- маги, можно и дурью маяться. Почтенный Гольш, не обессудь за смелость, мы ведь простые и даже очень простые, но ты в благородной рассеянности не замечаешь мелкой мерзости с крылышками -- откуда в таких жарких Песках? -- но меня комары заели. Это ж не комары, а прямо верблюды с крыльями. Сообразил бы заклятие, дабы враз под корень? Можно под крылья. Гольш сидел насупленный, злой. Кустистые брови торчали как частокол, глаза недобро сверкали. -- Нет таких заклятий! -- Неужто доселе никто не придумал? Тогда сочини сам. Или давай разведем пауков. Губы Гольша слились в прямую линию, голос был неприязненным: -- Не стать тебе магом. Олег встревожено поворачивался то к Гольшу, то к Мраку, не желал ссоры, но и вмешиваться боязно между такими грозными противниками, а Мрак беспечно заявил: -- Все, утоплюсь с горя! Я уж размечтался, что горами буду трясти как Таргитай веником. Ну, буду трясти, а что толку?.. Олег тоже тряс. Сильного на свете много, умного тоже много, доброго -- мало. Олег, помнишь сильномогучего Святогора? Или великана Горыню? Вот уж оба уродились и сильными, и даже мудрыми. Олег понурил голову: -- Мрак, они ж не маги! А нам позарез надо стать магами, ежели опосля хотим спокойно жить-поживать да добра наживать. Пока в мире такое творится, разве совесть не загложет?.. А магам подвластно исправить мир. Им все подвластно. Ведь все, мудрый? Багровые угли бросали пляшущий пурпурный свет на лицо Гольша. Он взглядом менял цвет пламени, вздымал щелкающие искры. Сухие старческие руки бессильно свисали с коленей. -- Все, -- подтвердил он отстраненно. -- А что не подвластно, то нам и не надо. Олег спросил быстро: -- Неподвластно? Гольш поморщился: -- Одна вещь на всем белом свете. Но она не по силам даже богам. Даже самому богу богов -- Роду. Она вовсе не из нашего мира. Мрак встрепенулся, Олег вовсе вытаращил глаза: -- Такое возможно? Что это? -- Яйцо. -- Просто яйцо? -- Второе Яйцо. Из первого когда-то возникли небо и звезды, боги, люди, звери... Весь мир. А это Яйцо... гм... словом, такое же. Мрак с недоумением повертел головой: -- Зачем? Гольш неотрывно глядел в жарко пылающий огонь, но плечами передернул, словно повеяло холодом. -- Даже богам неведомо. Наверное, скоро вспыхнет новый свет. -- А наш? Пламя начало прижиматься к раскаленным углям. Гольш подбросил сухую ветку, сказал все тем же отстраненным голосом: -- Яйцо спрятано в самом глухом месте на всем белом свете. Там дремучий Лес, полный колдовства. Стерегут невиданные чудовища, а крылатые звери из-под облаков ревниво просматривают каждую тропинку... Да там и нет тропинок. К тому же Яйцо скрыто у людей, страшных в своей мощи. Никто не знает ее пределов. Даже эти люди не знают! Яйцо под надежной защитой. Мрак не слушал, осторожно сдирал корочку с раны. Показалась нежная розовая кожа. -- Нам нет дела до яиц, кто бы их ни снес. Злую магию бы порушить. Срубить, как соpную траву! А там можно и помереть. Не для жизни вышли из Леса -- для смерти... Гольш ушел молча. Невры провожали сгорбленную фигуру уважительными взглядами: старый маг истязал себя работой. До утра из его комнаты слышались хлопки круглых молний, шипение, лязг, звон, из-под двери выползал зеленый дым, каменные плиты либо крошило, либо превращало в золотые. -- Я видел внизу подле башни косулю, -- вспомнил Олег. -- Хромала, как Таргитай. -- Ну и что? -- Мне показалось, у нее перебита берцовая кость. Или разгрызена. Он уже неделю подолгу рассматривал с крыши незнакомое небо. Звезды втрое крупнее, ярче, их целые рои. Небо черное, как деготь, без привычной пронзительной синевы Севера. Иногда сзади над ухом слышалось тяжелое дыхание. Таргитай простудился, шмыгал носом, путался в соплях, иной раз лихо со всего размаха бил их о каменные плиты, но чаще просто выдувал через край башни, поочередно зажимая ноздри большими пальцами. Могучий Мрак быстро очищался от жуткой коросты. Все еще чудно и непривычно было видеть его безволосым, но черная шерсть на глазах пробилась сквозь струпья на широкой, как дверь, груди. На обгорелом лице наметились широкие брови. Комната Гольша была на самом верху, поближе к звездам, невры жили поверхом ниже. Еще в башне имелись чуланы, глубокие ниши, потайные каморки, три зала -- Мрак излазил всюду, перетрогал все, что можно потрогать, изучил запоры, засовы, ставни. В залах на стенах висели мечи, булавы, оскепы, оскорды, клевцы, кинжалы и щиты всех размеров и форм. Мрак сперва удивлялся: зачем такое магу, да еще старому? Правда, все под таким слоем пыли, что могло уцелеть с той поры, когда Гольш не был ни старым, ни магом. Гольш с полудня и до глубокой ночи сновал вокруг котлов с варевом, в камине выплавлял чудные металлы, заманивал в башню и ловил летучих мышей. Невры, будучи гостями, пробовали помогать -- без дела сидеть умел лишь Таргитай, зато еще как умел, но слуг у Гольша хватало, к тому же старому пню кроме своей магии почти ничего не требовалось. Да и магией, по понятиям невров, не занимался. Докапывался до чего-то, терзался, ярился и бил посуду. Мрак предположил, что старик пытается овладеть теми силами, где уже кончилась магия, а начинается черт-те что и по бокам пряжки. На седьмое утро из комнаты Гольша слышались скрипы, треск, в щель под дверью выполз черный дым. Янтарные глаза, вмурованные в металлическую дверь, дважды вспыхнули оранжевым, налились кровью. Донеслось раздраженное бормотание, дверь с треском ударилась о стену. Маг был в черной мантии с золотыми звездами, остроконечном колпаке. Длинные рукава развевались, как крылья издыхающей летучей мыши. В руке сжимал резной посох, отделанный медью и золотом. -- А, лесные варвары, -- буркнул Гольш, его глаза смотрели сквозь гостей. -- Отбуду на три дня. Живите как жили. Магия вам ни к чему, накормят слуги. Поупражняйтесь сами, у вас уже получается. Вся башня пропитана магией, даже воздух насыщен чарами. Что-нибудь да получится. -- Получится, когда загнемся вовсе? -- пробормотал Мрак, а громко сказал с подъемом: -- Какая жалость, что отбываешь! Каждый вечер засыпаю с мыслью: скорее бы утро да снова за учебу. Мол, бог даст день, а демон... гм... Гольш -- работу. Но раз надо, то надо. Не отказывай себе, мудрый! Иной раз нужно уйти в такое, чтобы встряхнуться, а то от нашей собачьей... или собачачьей, -- как правильно, чтобы получилась магия? -- жизни рехнуться как два пальца замочить. -- С вами это просто, -- буркнул Гольш. -- Из башни не выходить, я прочел в небе опасность. Стены крепкие, слуги вооружены, магией пропитан каждый камень. Или это уже говорил? На кухне не шарьте, вас накормят... Правда, жрете, как... Ладно, еще двух поваров сотворю. Мрак раскрыл рот; старый маг вспрыгнул, словно взлетел, на широкий подоконник. Толстые металлические прутья исчезли, тут же возникли снова -- несокрушимые с виду, кованые, пропустив тощую фигуру. Гольш постоял на самом краю, четко вырисовываясь на слепяще-голубом небе. Факелы бросали в спину багровые сполохи, хвостатые звезды шевелились как живые. Вдали прогремел гром, прокатился, громыхая глыбами, снова треснуло -- ближе. Внезапно полыхнула белая как снег холодная молния. Снова затрещало, будто великан разрывал над башней гигантскую шкуру. Когда темные пятна перестали плавать в глазах, набежавший ветер смахнул с подоконника горстку оранжевого песка. -- Дунул-плюнул, оседлал молнию, -- сказал Мрак завидующе. -- И уже за тридевять земель! Сидит себе в корчме... Дурацкий колпак, что под стать разве что Таргитаю, спрятал в мешок, сам прикинулся ворюгой или разбойником. Тех уважают. Пьет вволю, баб лапает, а ежели что не по ндраву -- морду бьет. Он хоть и старый, а по чужим огородам не прочь... еще как не прочь! -- Мрак... -- А что? Это волхв, я понимаю. А мы сюда двое суток на дырявой тряпке перли! Помнишь, как Таргитай приучался гадить с середины ковра, страшась задницу высунуть? До сих пор тошно. Олег пошел вдоль стены, щупал массивные глыбы, несокрушимые и надежные, сотворенные еще первыми богами. На окне потряс металлические прутья. -- На ковре -- не пешком, как ты гнал нас через Лес. Завалы, буреломы, болота! А как пробирались по Степи? А что на ковре под грозой побывали, тебе же лучше. Раны промыло. -- А вороны клевали? -- напомнил Мрак. -- До самых Песков целая стая гналась! Тарх до сих пор просыпается с воплем. -- Ему снится, что начал работать. Мрак, мне почему-то не по себе. Все время мерещится, что вот-вот стрясется беда. -- Пуганая ворона куста страшится. -- Я в самом деле чую недоброе! -- Добрый нос за три дня кулак чует. Олег, не слушая, обошел комнаты -- лишь свою Гольш запер магическим словом, -- спустился на поверх, порыскал, проверил и перепроверил решетки на окнах. Не поленился сойти вниз, ощупал массивный запор на воротах. На всякий случай -- береженого все боги берегут -- подпер ворота бревном. Магия магией -- когда получается, когда нет, -- а бревно на то и бревно, что не подводит. Глава 4 К вечеру Олег не находил места, вздрагивал при каждом шорохе. Таргитай и Мрак велели слугам накрыть стол да не забывать, что они грубые варвары, а не утонченные маги. Олег пожевал травки -- вылитый маг, снова отправился крепить запоры, закрывать щели. Друзья остались за столом: им-де поправляться надо. Олег, ныне чуткий к словам, обронил язвительно, что поправляться -- толстеть, жиреть, но оборотень и певец трудились в поте лица, даже упрели, за ушами лящало так, что по всей башне гуляло эхо, распугивало привидения. Воздух был сухой, прокаленный. Небо начало темнеть, когда Мрак насторожился, потянул ноздрями воздух, с грохотом отодвинул стол. Секира словно сама прыгнула в широкие ладони. -- Беда? -- спросил Таргитай с набитым ртом. -- Что-то приближается. Запах вроде бы конский... но сверху, будто скачут по облакам. Он подошел к окну, отшатнулся. Уцелевший клок шерсти на загривке встал дыбом. Когда повернулся к друзьям, глаза уже горели желтым волчьим огнем, а в горле клокотало. С высоты к башне падали, словно скользили с крутой горки, крылатые звери. Шерсть блестела как золото, а громадные оранжевые крылья, пронизанные веревками сухожилий, мощно вминали воздух. Звери были похожи на крупных летучих мышей, но у всех птичьи головы с хищно загнутыми клювами. На головах и шеях сверкала серебряная чешуя. Четыре когтистые лапы, похожие на львиные, звери прижимали к белесым животам. -- Грифоны! -- закричал Олег в страхе. Таргитай, дурной до бесстрашия, охнул с жалостью: -- Аримаспов бы сюда! Они с грифонами усю жизнь бьются. Наловчились, если верить Боромиру. А мы бы поглядели. Страсть люблю смотреть, как другие бьются. -- Без сопливых скользко, -- буркнул Мрак. Он встал наготове у запертой двери, расставил ноги. Олег обежал взглядом комнату. Два узеньких окна, тоже в толстой решетке, грифонам не пролезть, разве что выломают. Единственную дверь сторожит Мрак, едва на ногах держится, но не пропустит. Однако крылатые звери могут ворваться в башню снизу. Что им взбежать по узкой винтовой лестнице? Таргитай растерянно топтался среди комнаты. Пальцы все еще бережно держали сопилку. Мрак, полоснув косым, как чужой меч, взглядом, рявкнул: -- Дурень, где твой меч? -- Он... он внизу. В нашей комнате... На глаза Таргитая навернулись слезы. Он не сводил глаз с Мрака, ожидая, что скажет могучий друг. -- Почему не с тобой? -- Тяжелый. Спину трет... Мрак рявкнул люто: -- Дурень, беги за ним хотя бы сейчас! Ты видывал, чтобы я далеко ходил за секирой? Таргитай опрометью выскочил через заднюю дверь. Олег, чувствуя, как леденеет от страха, заставил себя выйти и заспешить вниз. Каменные плиты, что служат здесь лестницей, торчат из стены иной раз всего на локоть. Защищать такое легче, но разве что тому, кто сам носится по стенам как паук. Он был уже на три поверха ниже, когда наверху загремело. Донесся тяжелый удар, грохот, крик и страшный визг, где смешался птичий клекот огромной хищной птицы и рев чудовищного зверя. Олег пригнулся, ноги подкосились: грифоны вышибли дверь быстрее, чем ожидал! Мрак уже отчаянно защищает пролом, но что может раненый измученный человек против могучих зверей? Он пересилил себя, заставил бежать быстрее. Один раз так ударился плечом о стену, держась от бездны подальше, что едва не слетел в нее же: сорока от своего языка гибнет, а трус -- от боягузства. Похоже, скоро окажутся в западне: грифоны поднимутся по ступеням. Надо решать правильно, а он всю жизнь этого боялся, прятался за Боромира и других волхвов. Сейчас обязан решить верно. Не потому, что умеет, просто по трудной дороге с ним идут Мрак и Таргитай: один -- сама отвага, но только отвага, другой -- добрая лень во плоти! Снизу раздался треск, грохот, звон. В прохладе колодца пахнуло зноем, жарким песком. Послышался сухой шорох крыльев. Олег на бегу ворвался в волну мощного звериного пота. Снизу уже бежали, прыгая через три плиты, два могучих золотых зверя. Когти скрежетали по камню. В полутьме искры выскакивали багровые, жуткие, словно звери острили мечи на точильном камне. Сложенные крылья задевали за стену. Задний, более быстрый, едва не кусал за лапы бегущего перед ним, но обогнать по узкой винтовой лестнице не мог. Увидев человека, передний распахнул клюв. Крекот вырвался жуткий, такого Олег не слыхивал: полурев, полукарканье. Глаза зверя вспыхнули как факелы. Ноги Олега подкосились. Побелевшие губы едва шевельнулись, с великим трудом произнес заклинание и, как учил Гольш, простер руки. Под ногами загремело. В ноздрях защекотало каменной пылью. Он торопливо раскрыл глаза, вскочил, снова чувствуя силы. Лестница обрушилась, в пыльном облаке хлопали изломанные крылья, взлетали перья и роилась золотистая шерсть. Внизу сквозь пыль видно было, как звери верещат, выползают из-под обломков. Заклятие получилось легко, с первого раза, словно стены в самом деле помогали, как обещал Гольш. Из пыльного облака вынырнули уже не золотые, а серые от пыли тела, блеснули налитые кровью глаза. Звери лезли прямо по стене! Острые когти с хрустом вгонялись в щели между плитами, звери поднимались с трудом, но карабкались тепеpь по всем стенам башни-колодца! Он простер дрожащие руки. Только бы не переборщить, только бы надеть узду на свое умение разламывать стены и раскалывать землю! Он начал выговаривать страшное слово, когда снизу раздалось мощное хлопанье крыльев. Зверь взлетел почти отвесно. Крылья хлопали, все заволокло пылью из каменной крошки. Олег застыл в страхе, раздраженный рев прогремел почти рядом. В последнем усилии схватить врага грифон смел крыльями еще двух, что карабкались, вгоняя когти в щели, рухнул! Когда уцелевшие снова показались из пыльного облака, Олег уже пришел в себя, сбросил ударом Слова. Правда, едва не рассыпалась вся башня, но старый колдун строил прочно: только скрипнули глыбы, словно крепко стиснутые зубы. Трижды звери поднимались по стенам. Олег сбрасывал заклятием, тяжелые тела ударялись внизу так, что вздрагивали ступени. Трещали крылья, уши глохли от рева. Острые когти царапали стены с таким скрежетом, что у Олега ломило зубы. Один ухитрился в страшном прыжке перепрыгнуть провал. Олег отпрянул, упал на ступени. Зверь ухватился за край, повис, задние лапы отчаянно пытались зацепиться. Крылья шумно молотили воздух. Правое тут же сломалось о стену, серебристые перья забрызгало кровью. Олег поспешно отполз, а зверь втащил себя наверх целиком. Их взгляды скрестились. Грифон присел на все четыре мощные лапы, обломок правого крыла упирался в камни. Олег с содроганием бросил тяжелый удар заклятия на ступени впереди себя. Треснуло, словно к весу грифона добавилась тяжесть другого зверя -- невидимого. Пролет провалился в красно-желтую пыль. Снизу донесся глухой удар. Затрещали камни и кости. От слабости перед глазами плыло, мощные заклятия истощили силы. В ушах гремела кровь, сердце то едва не выпрыгивало, то замирало, как заяц под кустом. Из пыльного облака возникла окровавленная птичья голова, крылья свисали надломленные. Грифон увидел врага, попытался взбираться быстрее, когти скользнули, высекая сноп желтых искр, зверь исчез. Снизу донесся глухой удар. Олег перевел дух, выждал, но из пыли никто не появлялся. Снизу трещало, доносился рев раненых. Еще не веря себе, он поднялся на поверх выше, выдохнул: -- Кончились?.. Кончились? Из последних сил прошептал заклятие. Глыбы, начиная от ног, как срезало, рухнули, исчезли, снизу донеслись чавкающие удары, треск. Олег повернулся и, уже не оглядываясь, заспешил наверх. Огромный черный волк из последних сил отбивался от двух грифонов. Его загоняли в угол, волк затравленно хватал окровавленной пастью, отпрыгивал, острые клювы щелкали, били в голову, плечи, спину. Серая шерсть покраснела и слиплась. Он припадал на переднюю лапу. Среди грифонов, что вламывались через дверной проем, трое несли в роскошных седлах всадников. Впереди как вьюн вертелась гибкая женщина с огненно-красными волосами -- миниатюрная, тонкорукая, с большими, широко расставленными глазами цвета древесной коры. В ее тонкой руке сверкал узкий, слегка изогнутый, со скошенным острием, меч, с клинком в полтора локтя. Вдоль лезвия шел волнистый узор, руку защищала круглая пластина. Рукоять была выложена сверкающими драгоценными камнями фиолетового цвета. Зверь под ней припадал на переднюю лапу, в шее и боку зияли кровоточащие раны, но люто огрызался, хватал страшной пастью. -- Держись, Мрак, -- прохрипел Олег. -- Иду... Его бросило на стену, в глазах плясали темные мухи. Сердце выламывало ребра, в голове грохотали молоты. Он сглотнул горькое, что текло по губам, ощутил соленый вкус. Волк упал, чудом избежав хищного клюва, сбоку его прижали могучие лапы другого грифона, самого огромного, а всадница с копной огненных волос ощерила мелкие острые зубы и с наслаждением замахнулась мечом. Внезапно раздался грохот, звон, а в помещении, жарком и наполненном запахами крови и пота, повеяло холодом. Задняя дверь рухнула. В помещение влетел, как выпущенный из катапульты валун, Таргитай. Меч в его руке рассыпал длинные багровые искры, блистал так, что глазам было больно, стальное лезвие неуловимо меняло цвет от багрового к оранжевому как кипящее золото, на миг становилось голубым как лед и снова окрашивалось зловеще-кровавым. Глаза певца были безумно вытаращены, на губах повисла пена. Молча скакнул в самую гущу. Меч неуловимо скользнул из стороны в сторону, в мертвой тишине слышался треск и хруст: Таргитай дрался, сцепив зубы, а враги сразу умолкли. Волк выполз из-под обезглавленного грифона, сбросил срубленное наискось крыло. Он пробовал отряхнуться, красные брызги полетели во все стороны. Волк не удержался на трех лапах, упал. Олег ухватил за лобастую голову, потащил вверх, в голове будто лопнул котел с кипящей ухой. От боли Олег присел, ничего не видя и не слыша, только ощутил, что его уже поднимают, тащат сильные, надежные руки Мрака. Среди трупов людей и зверей Таргитай наступал озверело, перед ним осталось только трое людей и один хромающий грифон. Двое рослых мужчин своими телами защищали рыжеволосую, но она сражалась, быстрая как змейка, увертывалась. Ее меч блистал, как короткая злая молния. Грифон начал подкрадываться к Таргитаю сбоку, Олег вскрикнул: -- Тарх! Зверюка сзади! Грифон прыгнул, Таргитай изменился в лице: Меч больно вывернул кисть, защищая хозяина. Хрястнуло, в воздухе взвились золотистые шерстинки, а разрубленное туловище обрушилось на Таргитая. Он упал, двое пытались достать кривыми мечами, звякнул металл. Один отпрыгнул, тряся окровавленной кистью. Олег закричал, срывая голос: -- Бой кончен! Кто бросит оружие -- уцелеет! Красноволосая хищно блеснула широко расставленными, как у лесного зверя, глазами. -- Кончайте, -- повторил Олег сиплым голосом. -- Повинную голову меч не сечет! Один из воинов, презирая чудо, когда волк на его глазах обратился в раненого человека, прыгнул с поднятым мечом. Мрак нагнулся к секире, провел ладонью над рукоятью, но схватил внезапно воина за руку, сжимающую меч. Хрустнуло, словно лопнуло яйцо, воин вскрикнул и рухнул на колени. Второй побелел, он был совсем молод, поспешно выронил меч. Женщина люто выкрикнула: -- Трус! Несчастный лишился бы головы, но через комнату метнулось белое. Женщина оказалась на полу под тяжестью волхва. Олег заломил ей руку, с силой выдрал из судорожно сжатых пальцев меч. Таргитай оперся о стену, уронил руки. Меч коснулся разрубленного воина, зашипело. В зале добавилось запаха горелого мяса. Таргитай тоже, как и Мрак, не спускал удивленных глаз с Олега. Волхв по-прежнему трусит, но уже кидается очертя голову. -- Руки за голову, -- велел Мрак двум обезоруженным. -- Даже не мыслите о побеге! Тарх, отведи их в чулан, там крепкая цепь. Посреди комнаты катались, сцепившись, волхв и рыжеволосая. Мрак отшвырнул пинком меч. Женщина отчаянно отбивалась, выкручивалась, молотила волхва кулачками. Мрак кривился, осторожно щупал бок, между пальцами протекла кровь. Двое покатились, едва не сбили его с ног. Мрак обозленно занес ногу для пинка, целясь рыжей в голову. Олег предостерегающе выставил локоть, заломил ей руки за спину, связал шнуром от полога. -- И пасть заткни, -- посоветовал Мрак угрюмо. -- У баб такой язык... Сам пришибешь! Олег дышал тяжело, весь мокрый. -- Нельзя женщине затыкать рот. Она умрет. Спроси Таргитая! Мрак презрительно плюнул им под ноги. -- Я пойду за Тархом. Когда беда уходит, он сразу становится не просто дурнем, а еще и ленивым дурнем. Или дурным лодырем; вам, волхвам, виднее. А ты, пока не остыл, снасильничай! Пусть помнит, у кого красть размечталась. Удалился, прихрамывая, все так же зажимая рану. Рыжеволосая перевернулась, смотрела ненавидяще. Веревка оттягивала плечи назад, отчего грудь, крупноватая для такой хрупкой фигурки, выпячивалась острыми кончиками. На вид ей было лет восемнадцать-двадцать. Она была в мужской одежде, перехвачена широким ремнем, на ногах удобные для верховой езды сапожки без каблуков. -- Не дергайся, -- сказал он хрипло, -- тебе не будет больно. -- Ага, не будет, -- сказала она с ненавистью. -- Грязное животное! Олег дышал все медленнее, перед глазами перестали прыгать огненные мухи. Мир очистился, он видел женщину, понимал, потому бросил грубо: -- Я еще не насилую. Не собираюсь. В ее далеко расставленных глазах мелькнуло удивление. Спросила подозрительно: -- Это почему же? -- Сам рыжий, но рыжих не выношу. И таких тощих. Ты еще и больная наверняка. -- Животное, -- повторила она уже не столь уверенно. -- Хочешь, чтобы я поверила, а потом набросишься, как грязный зверь... -- Размечталась, -- ответил Олег грубо, как ответил бы доблестный Мрак. На него упали теплые капли. Олег поспешно встал, рядом в затихающих судорогах дергался грифон, из обезглавленной шеи брызгала кровь. По всему залу лежали убитые, кто-то из раненых пытался ползти. Грифоны слабо трепыхали крыльями, окровавленные перья усеяли зал. Прибежали двое слуг, быстро и радостно прирезали раненых. Олег протянул женщине руку, она отшатнулась. -- Откуда, -- сказал он зло, -- втемяшила себе в дурную башку, что я мечтаю тебя поиметь? У тебя вся задница с мой кулак. Поднимайся, отведу вниз. Вернется хозяин, пусть разбирается. Она поднялась сама, лицо было надменным, но в глазах таился страх. -- Когда он вернется? -- Как тебя зовут? -- ответил он вопросом на вопрос. Она помедлила, ответила неохотно: -- Лиска. -- Лиска? -- удивился Олег. -- Ну и шутники твои родители. Правда, рыжая, но ты ж злобная, как волчица!.. Или такая лиска вместо кур оленей задирает? Ее рука вздрагивала, а когда он сжимал сильнее, не давая упасть, она втягивала голову в плечи. Олег держал кисти пленницы в ладони, дивился тонким косточкам пальцев. Вышивать бы такими, а не мечом размахивать, людей жизни лишать... На пороге чулана она извернулась и вцепилась зубами в его руку. Образ рукодельницы разом померк. Массивная дверь распахнулась, он впихнул Лиску не слишком грубо, но уже как пленного воина, а не хрупкую женщину. -- Жди. Хозяин разберется. Она едва не упала, хотя ступеньки не было, с разбега налетела на стену. Олегу крикнула вдогонку: -- Когда он явится? -- Обещал через пару дней. Он закрывал дверь, когда из подвала донесся ее язвительный голос: -- А есть не принесешь, потому что не сумел? Олег озадаченно остановился: -- Не подумал... Надо было сразу прибить. Это я дурак, а не Тарх. Мрак тоже умнее, чем прикидывается. Живых у него не осталось. Она надменно смотрела рослому варвару в лицо. Носик ее был вздернутым, а на щеках пламенели веснушки. -- Можешь не кормить! Но... остальное мне не запретишь? -- Сколько угодно, -- бросил он сердито. -- Хоть с утра до вечера. И весь следующий день! -- Где?.. Ты придешь за мной, раб? Олег ощутил сильнейшее желание войти в чулан и дать ей по наглой роже. -- Где?.. Там, где будешь спать. Это для тебя самое подходящее место. Ее желтые глаза прожигали в нем дыры, куда пролез бы кулак Мрака. -- Но руки мне развяжешь? -- Еще чего? Мало, что кусала, мечтаешь еще и поцарапать? -- Но как я... Он не дослушал, захлопнул двеpь, навесил за засов пудовый замок, ключ спрятал в карман. Уже по дороге обратно сообразил запоздало, что со связанными за спиной руками вряд ли сумеет спустить портки, мужчина и то бы не смог, но чувствовал себя таким разбитым, что потащился дальше. Раз не пустила под себя лужу сразу, когда придавил к полу, то потерпит, пока он вернется. Упырь только знает, что проще: развязать руки или всякий раз спускать ей штаны, а затем надевать! Не поймет, подумал кисло. Завизжит, грязный зверь пришел насильничать. Мрак прав. Такое надо решать в азарте боя. Тогда все можно, прощается и забывается. А сейчас даже Мрак не одобрит, если девке перерезать горло. Глава 5 Остаток дня вышвыривали трупы. Мрак выломал решетки, но даже в окна проталкивать тяжелые туши было непросто. Измазались кровью, грязью, вывозились в пуху и перьях, к тому же налипла шерсть: крылатые твари линяли, что ли, но все трое, вспотевшие и грязные, остервенело расчесывали себя до крови. Предусмотрительный Олег беспокоился, что трупы завалят входные ворота. Мрак был хладнокровен: из них на прогулку в раскаленные Пески никто не жаждет, это не родной Лес, а Гольш сумеет войти в свою хату. Обещали держать внутри порядок, вот и держат. А вокруг башни пусть хоть мертвяки песок просевают. -- Да и жарко, -- согласился Олег. Он стряхивал с лица крупные капли пота. -- Протухнут, вони будет больше, чем от магических светильников. -- А снизу не запахнут? -- поинтересовался Таргитай простодушно. -- Там муравьи за ночь сожрут. -- Ага, тех только подмани. А потом к нам залезут! -- Ну, если... Таргитай вдруг схватился за горло. Глаза полезли на лоб, лицо разом посинело. Мрак в двух шагах повалился, как подрубленное дерево. Дыхание Олега было на выдохе, не повезло -- он лишь мгновение видел лица друзей, чтобы запереть дыхание. Таргитая успел подхватить, тот даже не грохнулся, Мрака с трудом поднял -- быстро поправился оборотень на харчах Гольша, весит как стадо быков! Он потащил их к выходу, грудь разрывало от толчков изнутри, горячая кровь бросилась в голову. Пинком отворил дверь, быстро потащил через просторный зал. Грудь распирало, он гонял ядовитый воздух туда и обратно, уже почти не помнил, как добрался до дальней двери, с силой ударил ногой. Грюкнуло, в щель пахнуло сухим зноем. Олег с шумом выдохнул гадостное, тут же грудь поднялась так высоко, что ребра затрещали. Он сделал несколько жадных вздохов, лишь тогда ударил в дверь всем телом, выволок Таргитая и Мрака на площадку. Отсюда Гольш каждую ночь смотрел на звезды. Повсюду, куда достигал взгляд, было желтое море песка -- застывшие волны, их зовут дюнами, целые холмы, с одной стороны покрытые рябью. Мрак застонал, перевернулся на живот. Его вывернуло, он закашлялся. Таргитай очнулся, отполз на дрожащих руках. -- Магический яд? -- раздался сзади слабый голос, в котором Олег с трудом признал Мрака. -- Да, кто-то распылил в воздухе. Закрыл двери и распылил. -- Слуги погибли? -- спросил Таргитай между приступами рвоты. Мрак сказал с досадой: -- Кто о чем, а шелудивый о бане. Сам будешь готовить, Гольш скоро вернется. Олег, кто-то уцелел? -- Присмотри за Тархом, добро? А я сбегаю. Мне кажется, я догадываюсь, где враг сейчас. Мрак разогнулся, держась за живот. Лицо оборотня было землистым. -- Ты? Сбегаешь? -- Это надо сделать очень быстро! -- ответил Олег, оправдываясь. Мрак крикнул вдогонку: -- Может быть, дождемся Гольша? -- От башни останутся только камешки! Он побежал вниз, все еще чувствуя на себе удивленный взгляд Мрака. Да, отказывался от драки, если можно было. Но сейчас только он на ногах. К тому же затаился не маг, а мелочь попроще. С мелочью же он на равных, он сам пока что мелочь. В коридоре едва успел скакнуть, иначе растянулся бы среди слуг -- магический яд все же свалил, из какого бы дерева Гольш ни выстругал. На лестнице с разбега перепрыгнул через служанку, та прислонилась к стене, поднос с виноградными кистями сполз с колен, яблоки раскатились. На нижней ступеньке Олег с разбега наступил на виноградную гроздь, поскользнулся, ноги взлетели выше головы. Из глаз искры вылетели, да еще проехался, стукаясь затылком и задницей о каждую ступеньку. Чертов маг, не мог построить из камня помягче. Дверь в келью Гольша была приоткрыта. Чувствуя недоброе, Олег влетел с разбега. В пустой комнате стол был перевернут, пергамент лежал поверх медных и бронзовых пластинок. Под ногами хрустнули глиняные черепки. Двумя ударами ноги Олег расколол то, что непосвященному казалось каменной стеной. Тонкие доски треснули, он сунул в щель руку, вогнал занозу под ноготь, но пальцы уже сжались на резном посохе -- магическом жезле Гольша. -- Только бы не мордой в грязь... -- пробормотал он. Его била дрожь. Выбегая, выкрикнул заклятие всем запорам на дверях и окнах, наложил свое, как учил Гольш. Магический жезл потеплел, покалывал кончики пальцев, словно их игриво покусывал щенок. Он пробежал мимо кладовых, склада. Возле двери кухни набалдашник жезла налился кроваво-красным, а древко потяжелело. Олег отступил к противоположной стене. Сквозь толщу дубовой двери смутно видел массивную фигуру. Рослый человек с волчьей головой быстро покрывался шерстью, его пригибало к земле, на спине рос гребень. Ощутив Олега, чудовище прыгнуло к окну, начало выдирать прутья. Заблистали синие искры и угасли: чары Гольша рассыпались. Остались заклятия его, Олега: тонкие, как паутина, но все же задержали на тот миг, пока Олег торопливо перебрал в уме заклятия, нашел и выкрикнул Слово Смерти. Зверь выгнулся, сводя лопатки, будто ударили ножом в спину. Скрежетнули костяные щитки на спине, зверь резко повернулся. Сквозь толщу двери Олег видел красные глаза, оскаленную пасть. Олега отбросило к стене мощным ударом в грудь. -- Это я знаю, -- прохрипел Олег. -- А вот умеешь ли... Жезл разогрелся, жег пальцы. Олег заставил себя подумать, что этот зверь-человек мог убить Мрака и Таргитая. Тогда он, Олег, остался бы один на всем белом свете, а одному и от воробьев не отбиться, от жабы не убежать. Отважный Мрак и добрый Таргитай лежали бы мертвыми, а это чудище пожирало бы их трупы... За дверью страшно вскрикнуло. Дубовые доски с грохотом разлетелись. Осколки щепы поцарапали щеку. В трех шагах по ту сторону порога стоял мохнатый получеловек. Олег прервал превращение: на противнике была шерсть, крупная чешуя и даже тонкие костяные пластинки, словно у молодой черепахи! Жезл полыхнул пурпурным. Метнулось оранжевое пламя, вытягивалось в острие, ударило в чужака. Олег ощутил тянущую пустоту в груди, со страхом понял, что магическое пламя вырвалось из него! Сердце колотилось суматошно, жар ударил в голову, соленый пот сразу защипал глаза. Зверь ревел, пытался укрыться за магическим щитом. Олег спешно метнул пламя еще: не дать завершить превращение, сейчас враг отбивается с трудом... Зверь качнулся, пошел на Олега. Длинные лапы начали подниматься, горящие глаза смотрели с нечеловеческой злобой. -- Бессмертный, что ли, -- проговорил Олег дрожащим голосом. -- Или только неуязвимый? Жезл дергался, пытался выскользнуть из крепко стиснутых пальцев. Жгучее пламя вырвалось из груди узким языком, похожим на острие огненного меча. Зверь шатнулся, сохраняя равновесие. Шерсть задымилась, на груди появилось красное пятно. Запахло горелым мясом. Багровая рана, где поместился бы кулак Мрака, была такой жуткой, что Олега едва не стошнило. Зверь закричал дико и страшно, неуклюже прыгнул. Волхв увернулся, чудовищная лапа пронеслась над головой, в затылке больно дернуло. В когтистом кулаке метнулся клок его огненно-красных волос. Чудовище начало поворачиваться, в его движениях чувствовалась страшная, нечеловеческая мощь. -- Черт бы тебя побрал! -- вскрикнул Олег в отчаянии. В панике он вскинул жезл, с силой ударил. Сухо треснуло, чудовище качнулось, начало медленно оседать. Олег отступил, всхлипнул от изнеможения и пережитого страха. Череп чудовища треснул посередине, словно по сырой глине ударили молотом. Из глубокой вмятины текла кровь, выползали, пузырясь, густые белесые струйки, похожие на сок молочая. -- Мрак опять прав, -- прошептал Олег. -- Волхв из меня как из его... гм... кувалда. Добрый удар решает все... Оборотень задергал лапами. Острые когти выползли и снова спрятались. Из пасти вывалился язык. Красные глаза остались вытаращенными. -- Гольш прав, -- сказал он со стыдом. -- За человечество дрался слабо, а когда ухватили за волосы, тогда врезал по-настоящему... Сверху послышались тяжелые шаги. Черт с вами, подумал он вяло. Приходите и ешьте. Нет сил пошевелить и пальцем. Магический жезл высосал последние силы. А еще маг говорил, что башня защищена чарами, все здесь чарами пропитано, нужно только говорить вовремя нужное Слово, и колдовство будет совершаться даже не магами! Мрак крикнул встревожено: -- Олег, ты ранен? -- Убит, -- прошептал Олег, -- размазан по стенам. -- Ничего, -- утешил Мрак, -- соскребем. Участливый тон мгновенно сменился насмешливым, даже грубым. Помог подняться тоже без телячьих нежностей. Олег охнул, остервенело выдрался из медвежьих объятий, затряс рукой. -- Что стряслось? -- удивился Мрак. -- Занозу вогнал, -- объяснил Олег. -- Под самый ноготь! Мрак оглядел место, озабоченно покачал головой: -- Теперь конец... Давай сам зарублю, чтобы долго не мучился? Наверх поднялись, поддерживая друг друга. Мрак еще сам не оправился от ожогов, а тут еще били, клевали и топтали. Олег двигался как пьяный, не чуял тела. Язык и нижняя челюсть одеревенели. Жезлом Гольша пользовался как клюкой, хотя Мрак сердито указал, что негоже так обращаться с боевым оружием. Жезл был в липком красном, а набалдашник облеплен жирным белым. Когда Олег понял, обо что вымазал руки, побледнел и выронил жезл вовсе. -- Еще один дурень, -- сказал Мрак негодующе. -- Мало Тарха! Я не понимаю, зачем резать из хорошего дерева жезлы или сопилки, если можно выстругать хорошее топорище? Вверху загремело, послышался топот. Мрак и Олег, едва дыша, поднялись в широкий коридор. В оба окна с вывороченными прутьями и в дверной проем запрыгивали, словно появляясь прямо из воздуха, тяжело вооруженные воины. Все как один в доспехах, рослые, лица жестокие, а по тому, как держали кривые мечи и щиты, даже Олег понял, что ворвались умелые воины. Таргитай пятился от них, в руках была дудочка. Все еще с вытаращенными глазами, он торопливо спрятал ее за пазуху, пошарил не глядя по стене. Ладонь наткнулась на кривой меч, тот висел среди булав и палиц, выставил перед собой. -- Кто такие? Не подходи! Мрак, уже с секирой в руках, шел на чужаков. -- Тебе надо, откуда они, чтобы родню не забидеть? Бей, не нашего поля скотина! Олег сжал жезл, собрал в груди и метнул красную молнию. Чахлое пламя с шипением пронеслось через помещение... исчезло, наткнувшись на незримый барьер. На краткий миг было видно, как пламя расползлось как бы по стенке прозрачного бычьего пузыря, внутри которого находились враги. Воины с холодными лицами набегали на Мрака и Таргитая. Прозрачный пузырь перемещался с ними. Сцепив зубы, Олег метнул другую искру. Мрак с ревом обрушил секиру, за миг до этого огненное жало разбилось о барьер как жалкая струйка воды. Мрак ожидал, что и секиру отшвырнет, даже руки напряг... секира без сопротивления прошла через стенку пузыря, исчезла. Мрак зло и вскрикнул. Таргитай замахнулся и ударил сбоку, лезвие рассекло стенку и... в руках Таргитая осталась рукоять с огрызком меча. Тот светился оранжевым, быстро переходя в вишневый. С конца падали капли бронзы, застывали на мраморе безобразными коричневыми бородавками. Воины внезапно разбежались по сторонам, встали под стенами. Их глаза холодно смотрели на троих в волчьих шкурах, но никто не двигался с места. На пороге возник -- не вошел, а возник -- человек среднего роста, тучный, в простой, едва ли не драной одежде. Двигался обычно, но неврам показалось, что вошла сама башня -- такую мощь излучал незнакомец. Двигался легко, небрежно, но легкость была легкостью отточенного как бритва лезвия ножа. Мрак изумленно присвистнул. Олег и Таргитай не сразу узнали Мардуха, того самого мага, который служил -- так все тогда считали -- киммерийскому царю. Мардух разительно изменился. Олег с содроганием понял, что маги обладают мощью менять свой облик, как меняют окружающий мир. Обладают -- значит, пользуются. Нет на свете таких, чтобы умели, но не пользовались. -- Гости Гольша? -- спросил он, глядя на них неотрывно. -- Все еще живы?.. Поразительная живучесть. Но эту ошибку я исправлю сам. Бесполезный металл оставьте. Трое не двигались. Бросаться бесполезно, слабых мест не видать. Чистые глаза Таргитая потемнели, он смотрел исподлобья, прицельно. Широкая грудь Мрака вздымалась, как море в бурю. Он сопел, словно лось перед прыжком на соперника. Мардух произнес медленно, со смертельной угрозой: -- Я приказы не повторяю. Можете остаться при оружии... и умереть сразу. Жар от раскаленного обломка меча добрался до рукояти, ожег Таргитаю пальцы. Он поспешно выронил обломок, подул на кончики пальцев, сунул в рот. Мрак скривился, словно Таргитай спел худую песню, плюнул Мардуху под ноги, стараясь угодить на расшитый бисером, как у гулящей девки, сапог, отбросил обугленное топорище. Олег бесцельно пошарил на пустом поясе. -- Разумно, -- кивнул Мардух. Мрак и Таргитай прыгнули одновременно, а Олег выхватил из-за голенища и швырнул короткий меч-акинак. На короткий миг снова блеснула пленка бычьего пузыря, нож ударился прямо перед лицом Мардуха. Почти коснулся... запрыгал по плитам, как выброшенная на берег рыба, с хрустом рассыпался на крупные острые кристаллики. Мрак и Таргитай упали сверху. Таргитай завопил, наколовшись, Мрак невозмутимо поднялся, отряхнул колени. Мол, не получилось, да и ладно, не очень-то и старались. Случай будет. Мардух проговорил холодноватым чеканным голосом, словно прокаленным в горне и откованным в два молота: -- Старый дурак вас чему-то учил?.. Меня заинтересовали его жалкие попытки обойти иные законы магии. Вы можете умереть мучительно. Мои слуги почему-то обожают это нелепое развлечение. Или же быстро и без боли. Трое снова смотрели одинаково. Мардух стоял в трех шагах, воины застыли вдоль стен, но мага окружает чертова магия, против которой слабо даже Олегу с его раскалыванием земли и трясением башни. -- Если дурак Гольш вас чему-то учил, то я никогда никого не учу. У меня учеников не бывает. Я сам учусь всю жизнь. Век живи, век учись... -- И дураком помрешь, -- закончил Мрак. -- А мы спляшем на твоей могиле. Мардух вскинул брови, рассматривал человека со свежими шрамами на обезображенном лице с живейшим интересом. Мрак покачивался от ран и усталости, но взгляд был острым, прицельным. Он все еще ловил миг для нового броска. -- Даже жаль, что таких могучих дикарей придется уничтожить. -- Зато зачаровать нас нельзя, -- заявил Мрак с угрюмым торжеством. Мардух засмеялся. Зубы у него были крупные, как у коня, желтые и ровные. -- Зачаровать? Откуда вы такие?.. Я никого не зачаровываю. У меня сотни верных слуг. Зачем тратить магические силы, когда есть чары земные: деньги, власть, бабы! Да мало ли что простым людям нужно? Я даю им почти все. Я даю все без обмана. В обмен требую совсем малое -- верность. Я ее получаю, потому что могу дать то, что другие не дадут. Мне не жалко раздать земли, замки, богатства, короны царей, каганов, императоров. Мне эти детские забавки не нужны, но если простой люд их ценит -- ради всех богов, берите! Таргитай сказал неожиданно: -- Нам тоже не нужны эти... забавки. Теперь знаем им цену. -- А что нужно вам, дикарям? -- Ты можешь смотреть глубже, -- вмешался Олег. -- Посмотри же в нас. Мардух прищурился. Взгляд стал острее, в темных зрачках вспыхнули красные точки. Мгновение всматривался, даже пригнулся. Вдруг его отшатнуло, словно ударили в лоб. -- Дикари! Как можно такое желать? Ни человеку, ни магу... Даже богам такое не по зубам! Мрак нахмурился, он не сердился, когда что-то не понимал в мудрых речах Олега, но то свой. А когда умничает чужак, то дать бы в лоб, чтобы прыщи осыпались -- не издевайся, зараза. -- Зачем ты захватил чужую башню? -- спросил Таргитай с негодованием. -- Это нехорошо! -- Теперь башня моя, -- ответил Мардух. -- Как и все, что в ней. Камни, мебель, люди, тараканы... Мебель оставлю, тараканов спалю. Вы как раз между мебелью и тараканами. Решать вам, я могу вас кое в чем использовать. -- В чем? -- Вы не погибли вместе с остальными слугами и... тараканами. Но живучесть тараканов знаю, а почему уцелели вы? Расчленения для познания тайн природы -- не пытки, как думают невежды. Таргитай ахнул негодующе: -- Ах ты мразь! Ты не человек! Мардух уже раскрыл рот для резкого ответа, нахмурился. Над головой с треском вспыхнул воздух, погас, оставив жар и запах гари. Но лишь вскинул брови, вгляделся в Таргитая, развел руками: -- Невероятно! Такого еще не встречал. Абсолютно чистое сердце, без единого пятнышка. Откуда вы, говорите? Из дремучего Леса? Где этот край непуганых дураков? Увидеть хоть бы одним глазом... Трое стражей, повинуясь неслышимому неврам приказу, отделились от стены. Таргитай пытался оттолкнуть их, руки не слушались. У Мрака вытащили из сапога швыряльный нож, у Таргитая и Олега сняли пояса. Мардух с презрением вырвал из руки волхва жезл, оглядел, разломил о колено, обломки исчезли в развороченном окне. -- Бросьте в отдельные чуланы, -- велел Мардух. Похоже, уже потерял интерес к странным людям, глаза стали отсутствующими. -- Чтобы не перестукивались. Их ждет встреча со старым знакомым. Очень знакомым. А я отбываю в Горы. Глава 6 Мардуха, похоже, мелочи обыденной жизни в самом деле не интересовали. На кухне насиловали кухарок, старого повара затолкали в котел, с хохотом разожгли огонь. Чужаки разбивали топорами двери, выволакивали вещи. Массивную ляду сдвинули, снизу пахнуло холодом и сыростью. Двери отливали бронзой, засовы были толщиной в руку. Надо расспросить Гольша, если доживут, зачем такие запоры. Разве что за дверями зачем-то ждут своего часа чудища, созданные магией? Мрака и Таргитая затолкнули поочередно в каморки, Олега отвели в самый конец, там опустились еще ниже -- ступеньки были уже не из камня -- из глины. В самой глубине виднелась дверь из тяжелой старой бронзы. Три засова, три замка в петлях. Его ударили в спину, сзади тут же грюкнуло. Олег в полной темноте ударился лицом о стену, замер, ожидая, пока глаза обвыкнутся. Тесно, стены из непрочной глины, под ногами холодная жижа по щиколотку. Света нет, разве что узкая полоска под дверью; в коридоре пылает, не сгорая, смоляной факел. Ноги дрожали, Олег обессилено прислонился к стене. Уже не сдерживаясь, опустился в холодную жидкую грязь. Таргитая заперли первым. Только голые стены, сухая глина под ногами да зарешеченное окошко под самым потолком, откуда врывается пляшущий красноватый свет. Мрак сразу бы сказал, сколько лет сосне, из которой факел, на каких песках росла. Олег начал бы ломать голову, как это полыхает, но не сгорает, однако Таргитай не чувствовал себя ни сильным, как Мрак, ни мудрым, как Олег. Он знал, что не любит работать, не утруждает голову трудными мыслями. Поесть вволю, поспать всласть, тискать девок, дружить со всеми людьми -- разве не так жаждет жить простой и даже очень простой? Пальцы привычно отыскали дудочку. Звук в тесной каморке был глухой, печальный. Таргитай едва не сунул обратно, но к такой мелодии пришли и слова -- грустные, печальные. Он начал соединять осторожненько одно с другим, подравнивать, обтесывать края, переставлять, не забывая вплетать в мелодию. Он уже осип, но что еще делать, как не дудеть, когда в ушах послышался слабый голос: -- Играет!.. Да еще про коров и цветочки! Дудочка выпала из пальцев. Таргитай завопил: -- Олег!.. Олег, как ты до меня докричался? Он дико оглянулся, голос прозвучал еще слабее: -- Я в своей темнице. Мрак уже разбил голову и кулаки о две стены. К счастью, что двери -- что голова и кулаки... Но он бьется, а ты -- на дуде! Таргитай счастливо завопил: -- Олег, ты лучший из волхвов! Ты что-нибудь придумаешь! Голос Олега донесся еще тише, медленно истончаясь: -- Я как раз придумал, но Мрак боится именно того, что я придумал. Ты пока что не бейся головой о стену, она у тебя мягкая. Голова не стена. Я пока с Мраком... Голос истончился до комариного писка, пропал. Таргитай в недоумении огляделся, будто Олег должен сидеть рядом. В темном углу шуршало, скреблось. Таргитай всматривался до рези в глазах, но подойти и пощупать стену не решился. Олег напряженно метался мыслью -- только мыслью! -- по каменному мешку, искал щелочку. Спина затекла от неподвижности, но он не двигал даже глазами: отвлекало все, что напоминало о теле. Неприятно загремел засов. Пронзительно заскрипела тяжелая дверь, появилась яркая щель. Блеснули обнаженные мечи, на пороге встала в сопровождении двух рослых воинов рыжеволосая женщина. Лиска, так она назвалась. Рядом с воинами она выглядела игрушечной. Лиска была в дорогих доспехах, сапожках, начищенном шлеме. Кольчужная сетка ниспадала на плечи, оберегая их от острого меча. Олег хмуро подумал, что это в здешних жарких песках оберегает, здесь все мелкие, а от секиры Мрака ничто не спасет. Даже он, Олег, ежели хрястнет жезлом, перебьет, как молодой стебелек... Кроме меча на поясе Лиски висел еще и кинжальчик -- в украшенной драгоценными камнями перевязи. Крупные желтые глаза блистали торжеством, пухлые губы раздвинулись, зубы ровные и белые, как у молодого зверька. Широко расставленные глаза да еще улыбочка от уха до уха так растягивала ее противное рыло, что оно казалось почти нечеловеческим. Зато человеческим был крупный кровоподтек под правым глазом -- Олег покосился на свой кулак, в душе сладостно запели небесные девы. -- Пришла насильничать? -- прохрипел Олег, не дал раскрыть рот, заговорил нагло, ехидно: -- Давай, изгаляйся... Мне самому портки снять аль ты желаешь поиметь и от этого удовольствие? Рослые стражи переглянулись. На глупых рожах появилось подобие ухмылки. Лиска вспыхнула, щеки зацвели, как алые маки. -- Грязное животное!.. Я пришла показать тебе настоящее положение. Я здесь, а ты -- там. Я повелительница, а ты -- раб! -- Как не понять? -- ответил Олег тупым тягучим голосом. Он глупо раскрыл рот, подражая Таргитаю, закивал так, что ударился подбородком в грудь. -- Иметь будешь сейчас? Аль потешишься споначалу: яствами заморскими да напитками хмельными себя усладишь, да и меня заодно, чтобы, значитца, силы были? Улыбки на рожах стражей стали шире. Уши выдвинулись из-под шлемов, глаза косились на Лиску. Воительница топнула ножкой, но каблучок ушел в глину. Она дернула ногой, едва не упала, выволокла на подошве пуд желтой грязи. -- Я потешусь, -- пообещала она таким тихим голосом, что Олегу послышалось шуршание в углу. -- Еще как потешусь!.. У нас кожу любят сдирать медленно, без спешки! -- Это хоть сейчас, -- обрадовался Олег. Он смотрел в ее крупные глаза, уже белые от бессильного бешенства. -- Даже знаю, с какого места начнешь. Воин справа от Лиски не выдержал, заржал как конь. Второй побагровел, раздулся как петух. Лиска метнула испепеляющий взор -- хорошо, не магия, -- повернулась к воинам: -- Приготовить для пытки! Голос был срывающийся на поросячий визг. Она пронеслась мимо стражей, как разъяренная кошка. Один подмигнул, мол, не спасешься, зато умрешь по-мужски. Олег прислушался, как звенят засовы, щелкают замки. Самолюбие заставит ее придумать самое злобное, изощренное, чтобы отплатить за удар по роже -- синяк замазать не сумела, -- за постыдный плен, за наглые шуточки. Внезапно ощутил, что думает о близкой смерти и даже пытках без привычного страха. Он не мог видеть крови на поцарапанном пальце, бледнел, если при нем разделывали оленя, но сейчас всего лишь тревожно? Или отупел настолько, что потерял ощущение опасности? Снова загремел засов, грюкнуло. Дверь не успела открыться -- отшвырнули. Через порог как буря перемахнул рослый воин -- лик его был ужасен. Обгорелое лицо, выпирающая белая кость на месте левой скулы. Сизые и белые шрамы избороздили лицо. Вместо левой брови была выжженная незаживающая рана. Черные глаза полыхали лиловыми искрами. В коридоре появились стражи -- потные, взмыленные, с раскрытыми ртами. Воин вперил страшный взгляд в Олега, шумно выдохнул, словно гора упала с плеч: -- Наконец-то... Олег ахнул. Перед ним стоял ненавистный Фагимасад, сын киммерийского кагана, полководец и воин. -- Ты?.. Уцелел? -- Лесные твари! Наконец-то я догнал вас! Олег почувствовал, что дрожит, ладони вспотели. Он вспомнил Мрака, его насмешливую манеру разговоров, заставил себя глубоко вздохнуть и сказал обыденным голосом: -- Мы просто заманивали. А теперь ты сдуру сам влез в ловушку. А мы -- р-р-р-р-аз! -- и хватанем. Вожак побледнел, дернулся. Олегу показалось, что свирепый воин едва удержался, чтобы не отступить на шаг. Воины за его спиной обнажили оружие. -- На этот раз вам не уйти, лесные твари, -- сказал он сдавленным от ярости голосом. -- Вы умрете сейчас! Олег невольно улыбнулся, мучивший его вопрос разрешился сам собой. У него не было ощущения гибели от руки Лиски, потому что ее опередит этот шрамолицый. Значит, все в порядке, он не потерял способности предугадывать! Опять не успел додумать, не дают, только осталось чувство, что какую-то мелочь все же упустил. Но Фагимасад опять побледнел, все-таки попятился, не так понял его ликующую усмешку. Воины устрашились, схоронились за щитами, только глаза выставили, как раки. Мечи в руках дрожат так, что звякают. Царевич крепче сжал рукоять меча. -- Ты умрешь, раб! -- Сам ты раб, -- ответил Олег непривычно мирно. Подумал, добавил: -- И степная тварь. Противная. У тебя больше нет царства, Фагимасад. Ты -- тварь на побегушках. Изуродованное лицо дергалось. В уголке рта выступила пена. -- Узнай же напоследок, что за это время я кое-что узнал и о магии! Неведомая сила подняла Олега на ноги. Стегнула боль. Он охнул. Невидимые руки не давали упасть, изуродованный враг стоял с мечом наготове. Тысячи острых жал впились в тело. Олег раскрыл рот для крика, но губы не слушались. -- Ну как, лесная тварь? -- спросил противник почти ласково. -- Сейчас ты умрешь, но будешь чувствовать свою смерть... Боль стала такой острой, что перед глазами заплясали огненные мухи. Незримые руки сжимали даже челюсти, иначе постыдно выл бы и стонал. Жизненная мощь быстро таяла. Огненные искры погасли, пошел черный снег. Сквозь грохот крови в ушах Олег слышал настойчивый голос, все более удаляющийся: -- Ты уже мрешь, тварь... Уже издыхаешь... Ящер тянет к тебе лапы... Ему показалось, что доносятся другие голоса. Шум в ушах стал тише, просветлело. Олег обнаружил, что лежит на полу, у самого лица беспокойно постукивает каблучком сафьяновый сапожок. Раздраженные голоса раздавались сверху. Олег заставил себя слышать, хотя шелохнуться не мог, боль гнездилась в каждой клетке тела. -- Это мой пленник... Я должна его пытать... Оскорбил грязно... Нет, сперва я... Олег повернул голову, вскрикнул от острейшей боли. Бывший царевич и Лиска стояли друг перед другом, злые, красные, готовые вцепиться друг в друга. За их спинами нерешительно переступали с ноги на ногу воины, по трое за каждым. Двоих Олег узнал, приходили с Лиской. В их глазах он уловил сочувствие, значит, ему в самом деле досталось на всю длину меча. -- Варваров захватил я, -- раздраженно заявил изуродованный царевич. -- Я -- и никто другой! И, напоминаю, я вытащил тебя из каменного мешка, куда бросил тебя этот... -- Агимас, ты дурак! Захват башни поручили мне. К тому же за мной должок, я верну все, да еще и добавлю! Он опустил руку на рукоять меча. -- Нет. За мной должок поболе. Видишь мое лицо? Когда-то я был сыном киммерийского владыки. Наше царство простиралось на весь мир... почти. Наша мощь не знала пределов. Я водил армии, где воинов было больше, чем песка в этих пустынях, чем капель во всех морях. Меня обожали самые красивые женщины мира, я готовился принять от отца трон. Понимаешь? Но в мою степную страну ворвалось трое диких людей из Леса. Они не только разнесли дворец, убили отца и знатнейших мужей, но и разрушили царство! Как смутный сон вспоминаю свою одежду царевича, толпы нарядных людей, смех, веселье... Во дворце во время той резни, которую устроили эти трое, уцелел я один. Теперь знаю, почему боги спасли! Знаю и то, почему позволили... поцарапать меня, мое лицо. Жажда мщения не дала мне забыть свое имя, хотя теперь его произносят иначе! Жажда отомстить помогла овладеть началами магии. Я должен отомстить! Только месть отличает зверя от человека! Она долго смотрела в его обезображенное лицо. -- Да, Агимас, ты имеешь на них больше прав. Я тоже жажду мщения, но твой долг древнее и больше. Фагимасад, бывший царевич, а ныне наемный воин Агимас, кивнул своим людям. Лицо киммерийского царевича было мрачным, дергалось, обнажая выбитые зубы. Лиска поспешно подняла ладонь: -- Погоди. Их трое. Ты бери двоих, а с этим разделаюсь я сама. Олег потряс головой, стараясь приглушить боль и очистить глаза. Огненные мухи погасли. Двое хищников над его еще теплым трупом рычат, вот-вот вцепятся друг другу в глотки. Помочь бы! Он бы даже зубы наточил обоим. -- Нет! -- отрезал Агимас. -- Все трое мои! Я живу для мести! У меня не осталось ни отца, ни царства, ни моего народа. Я могу умереть счастливым, когда убью последнего из этих троих. Лиска перевела удивленный взор на распростертого Олега. Лесной волхв пытался подняться на расползающихся конечностях, падал вниз лицом. Портки были мокрые, от них дурно пахло. -- И этот... дрался тоже? -- Если бы не этот, все трое не ускользнули бы, -- ответил Агимас угрюмо. Он прожег Олега обрекающим взглядом. -- До самой последней схватки прикидывался святошой, он-де служитель мирного культа! Лиска поправила красные, почти обжигающие огнем волосы, кивнула своим воинам. Все трое обнажили мечи. -- Вот мое последнее слово, -- заявила она. -- Ты получишь всех троих позже. Этот лесной человек оскорбил меня. Я возьму его на сутки, отплачу, затем верну. Клянусь, ты получишь его еще живым. Агимас покачал головой: -- Только живым -- мало. Мне надо, чтобы он еще и чувствовал, что именно я сдираю с него кожу! -- Я верну целым, -- сказала Лиска. -- Почти целым. Агимас поколебался, оглянулся. Воины отводили взгляды. Всего лишь наемник без роду, без племени! Если дойдет дело до стычки, все шестеро выполнят волю женщины с рыжими волосами. Агимас скрипнул зубами. Губы посинели, он сказал сдавленно с запоздалым сожалением: -- Их надо убивать сразу. Почему я растягивал сладкий миг? Сильные руки подхватили Олега. Его тащили вверх, поворачивали, снова тащили. Стражи взмокли, дышали тяжело. Олег почти пришел в себя, боль затихла. К мышцам вернулась прежняя мощь, но он висел в руках стражей, вялый как мокрая шкура. -- Здоровый как бугай, -- сказал один наконец с сердцем. -- Говорят, он у них служитель культа? -- Ты ж слышал, -- возразил второй, тяжело дыша, -- он прикидывался. С такой разбойничьей рожей да мышцами как у медведя -- служитель? Это у меня-то мышцы как у медведя, подумал Олег с удивлением. Правда, Мрак гонял их жестоко, отрастишь хоть крылья, хоть хвост или клыки. Да и помельче народ в Степи или этих Песках, помельче. Видать, на холоде люди и звери растут лучше. Его уронили, сверху обрушилась холодная вода. Олег тряхнул головой, огляделся. Он лежал в луже перед дверью, за которой еще не бывал. Воин отшвырнул ведро. -- Повелительница, а не пришиб его наемник Агимас? Олег медленно поднялся, посмотрел в глаза женщине с волосами как красные осенние листья. -- Не пришиб, -- ответил он. Голос был сиплый, словно на морозе выпил холодной воды. Она кивнула воинам. Голос был ледяным, как вода, которой его окатили. -- Отведите раба. Там мое ложе, прикуйте его к ножке. Но сперва наденьте ошейник! Олег кивнул понимающе: -- Решила все-таки жмакать до смерти. Стыда у тебя нету. Лучше отдай Агимасу, пусть живьем кожу сдирает. Угрюмый ржанул, поспешно отступил за спину друга. Другой выпучил глаза, как исполинская сова, сдерживая смех, раздулся. Женщина метнула огненный взгляд: -- Хорошо смеется тот, кто смеется последним! -- Я бы рад последним, -- пробормотал Олег, -- да разве удержишься? Его втащили в комнату, большую и с камином, где полыхали обломки саксаула. Олег сразу заметил ложе на резных ножках, гору мягких шкур, расшитые подушечки -- большие и малые. Перед ложем на низком столике лежали виноградные гроздья, диковинные фрукты, стоял кувшин. Стражи приковали пленника не к ложу, а к стене, оттуда торчало толстое кольцо. Олега пригнули, на шею надели две толстые пластины из бронзы. Он ощутил жар, тяжелые удары едва не вывернули шею. Кожу прижгло, над ухом довольный голос произнес: -- Готово. Мы не сделали больно, воин. А дальше... гм... как знаешь. Наковальню вытащили, Олег обнаружил себя прикованным к стене, но массивная цепь позволяла отходить на три шага. До ложа не дотягивался всего на шаг. Как и до столика с фруктами. Шаги затихли, он остался один. Без сил опустился, от прогретого камня шло живое тепло. Олег дышал глубоко, ровно, прочищал мысли. В битве с грифонами пользовался магией, но Лиска и Агимас пока что не догадываются, что он сегодня может больше, чем вчера. Правда, может только против тех, кто магией не владеет. Перед Агимасом нельзя себя выказывать, тот сильнее, сомнет. Ненависть и жажда мести способны, оказывается, сделать из человека мага быстрее, чем желание очистить мир от Зла. Гольш верно говорил, что личные мотивы всегда мощнее, чем общелюдские. Застучали сапожки, женщина спешила насладиться мщением. То, что он не надругался над нею, ничего не меняет: таракану ясно, он сделал хуже -- надругался вволю над ее честью. С открытыми до плеч руками, тонкая и гибкая как лоза, она быстро прошла к ложу, косясь желтым хищным глазом на пленника, села. Спина ее надменно выпрямилась, огненно-красные волосы стояли дыбом, обрамляя веснушчатое лицо со вздернутым носиком. Пухлые губы были плотно сжаты. Олег громко и с завыванием зевнул, шумно поскреб грудь. Присмотрелся к ногтям, присвистнул удивленно, звучно щелкнул. Для этого пришлось лишь зацепить краями ногтей, но звук получился такой, словно раздавил вошь размером с майского жука. Женщина возлегла было, но тут же подскочила как ужаленная. Глаза метали молнии, щечки побледнели. -- Раб!.. Ты должен молить о быстрой смерти, а не... -- Молю, -- сказал Олег вяло. -- Хоть убей, хоть насади на кол, хоть кожу с живого, только не тащи в постель. Я служитель культа, мне нельзя. Румянец вернулся на ее щеки, в глазах загорелось подозрение. Сказала ядовито: -- Размечтался! -- А что? Я давал обет... -- Так я тебе и поверила. Наверняка всех девок обесчестил в киммерийском... так его назвал Агимас?.. царстве. Олег возвел глаза к своду, пошевелил губами, подвигал кожей на лбу, наконец ответил с неуверенностью в голосе: -- Не. Не усех. Дверь отворилась, угрюмый страж явился с подносом. Олег понял ноздрями: в середке ножками кверху жареные птички, на краю ломоть мяса. Воин молча оставил поднос на столике, удалился. Щелкнул засов. Олег понимающе наклонил голову. -- Все-таки накормишь, а снасильничаешь потом? Она выпрыгнула, как дикий зверек, в кулаке блеснул кинжальчик. Люто прошипела: -- Еще одно такое слово -- вырву язык! Ее глаза сузились, как щелки, рука дрожала, а костяшки пальцев побелели. В молчании вернулась, возлегла, судорожно схватила самое румяное яблоко. Олег наблюдал, как грызла, сок брызгал, она не замечала. Раздраженно швырнула в него огрызком, цапнула другое, отшвырнула. В руке появился хлыст, она снова спрыгнула с ложа. -- Встань на колени, раб. Олег не двигался, молчал, смотрел в ее желтые глаза. Губы ее задергались, внезапно коротко взмахнула плетью. Олег зажмурился, охраняя глаза. Спину ожгло как огнем, он сцепил зубы. Как это маги могут не чувствовать боли, ежели возжелают? Он открыл глаза. Женщина стояла над ним, закусив губу. Глаза ее были жестокие, дикие. Олег отвел глаза, ощутил страх. Зверь, он уже встречал таких в Лесу, среди Степей, даже в Горах. -- На колени, раб! Новый удар опалил жестче, а следующий пришелся на рану. Олег дернулся, наклонил голову. Плеть рассекла кожу, кровь капала на пол. Воздух свистел, тело обжигало болью. Внезапно что-то ударило ему под колени. Он рухнул, как подрубленный дуб. Удары прекратились. Он открыл глаза, сбросил капли крови, что затекали из рассеченной брови. Женщина стояла над ним -- яростная, злая, белая как мел. Рука с плетью дрожала, желтые глаза, ранее узкие как щелочки, распахнулись во всю ширь. -- На колени, раб! Голос ее был хриплый, странно изменившийся. Олег вслушался, перевернулся на бок, скривился. Ее сапожки были на уровне его лица. Он медленно поднялся на колени, на мгновение задержался, переводя дух, услышал ее вздох облегчения, так же медленно встал во весь рост. Она отступила на шаг. Олег возвышался на голову. Ее украшенный бляшками пояс он мог бы надеть на бицепсы. Она невольно отступила, не в страхе -- это было написано на ее лице, -- а чтобы посмотреть ему в лицо. Все равно приходилось задирать голову и едва не подпрыгивать. -- Так-то лучше, раб! Он ощутил неуверенность в голосе, смолчал. Женщина надменно возлегла, хлыст переложила в левую руку. Острые зубки снова вонзились в яблоко. Она часто отводила взгляд, словно брезговала видеть его обезображенное ударом хлыста лицо, но тут же снова поднимала глаза, не в силах оторваться от странных зеленых глаз, явно колдовских, потому что нет на свете людей с зеленоватыми глазами, она это твердо знала. -- Ответствуй мне, раб. Откуда и зачем вы явились? Олег молчал, со злым сочувствием рассматривал ее такую маленькую, худую. В детстве, видать, кормили плохо. Может быть, даже болит у нее что-нибудь. У баб всегда болит то одно, то другое. А раз в месяц они особенно злые. Видать, он попал как раз в такой день. -- Ну? Голос ее был угрожающим. Олег вздохнул так, что едва не сдвинул ее ложе, сказал вялым, сиплым голосом: -- В Лесу родился, пням молился... Потом вышел в Степь, это такое голое место, что впрямь стыдно -- одна трава, побывал в Горах, теперь примчался в Пески. А спешил для того, чтобы ты изломала о меня хлыст и поимела до жуткой насильственной смерти. Она отшвырнула яблоко. Глаза снова стали дикими, как у разъяренного зверя. -- Тебе мало? Я попортила тебе кожу, но кроме плети у меня есть и меч. -- Где? -- спросил Олег тупо. Она похлопала себя по крутому бедру. Лежать с мечом было явно неловко, но Лиска лежала, даже возлежала, хотя возлежать при оружии было еще неудобнее. -- Видел? Ты раб, которому я могу отрезать уши, вырвать язык, выколоть глаза. -- Во злобная, -- ответил Олег равнодушно. -- Как у тебя с почками, не побаливают? Я волхв, знаю, почему собаки к весне бесятся. Скотину даже лечить могу. Диких лечил! Тоже твари, иные даже очень твари. Я их люблю, они счастливее нас, людей. Лиска насторожилась, вскинула брови: -- Что ты мелешь? -- Звери в самом деле счастливее. Живут счастливо, просто живут, о завтрашнем дне не думают. Ты вон знаешь, что завтра тебя будет мучить совесть, хорошо бы заела насмерть, а звери разве мучаются? Возьми лису, которая хитрейшая из зверей, или ту же змею, что навроде мудрейшая из тварей! Разве заглядывают в день завтрашний? Или хотя бы на час вперед? Жизнь их стала бы черной как сажа. Лиса взвыла бы от тоски и утопла, а змея повесилась бы, хотя как змее повеситься, не могу себе представить... А ты? Тебе должно быть виднее. Она странно смотрела на него. Рот приоткрылся, она почти не дышала. Наконец опомнилась. -- Ты в самом деле... волхв. Ни от кого еще не слыхивала таких умных... и непонятных речей. Ты зришь в самую суть. Олег, сам сбитый с толку, на всякий случай кивнул: -- А чо? Работа такая. Кто что умеет. Ты -- только кожу портить да ранить, а я и лечить. Ежели что надо, только скажи. Я добрый, правда. Полечу. На людей кидаться перестанешь. И от людей тебе, соответственно, появится хоть какое-то, но все-таки уваженьице. Глядишь, и замуж возьмут. Не прынцы, правда, но и калеки тоже люди, верно? Она подпрыгнула, разметав шкуры, снова стала прежней -- злой, взъерошенной, со сверкающими глазами. -- Раб! Чтобы только поцеловать мне сапог, бились насмерть знатные мужи! Она рухнула на ложе, грудь ее часто вздымалась. Олег сказал успокаивающе: -- Это ничо... Бывает. Один козу целовал, Таргитай кота за домового принял, сутки заикался. Зато не пел, правда. А тут по этой чертовой жаре... В здравом уме кто станет на человека кидаться с плетью? Она отшвырнула плеть, но взамен вытащила меч. Красные блики из пылающего камина пробежали по лезвию. Ее улыбка была такой же острой и холодной. -- Поможет ли твоя отвага, если с перебитыми костями тебя бросят голодным псам? Олег вздрогнул. В чем его только не обвиняли, но в отваге даже не заподозрили. Чудно, что все еще не упал, оцепенев от ужаса. Отупел от удара дубиной? -- Только не насильничай, -- повторил он. Плечи зябко передернулись. -- Стыдно признаться, но я в самом деле еще голой женщины не видывал. То учеба, то скитания, то интересное что-то, а в жизни ведь все интереснее, чем эти бабы, верно? Вот ты не баба, меня поймешь. Ты зверюка лютая, воин бесстрашный! В тебе нет ничего женского, вон какая отважная и злая! Она скрипнула зубами, хлопнула в ладони. В дверь просунулась голова угрюмого стража. Лиска повелительным жестом отправила обратно, повернулась к пленнику: -- Я вижу, чего ты добиваешься! Грязное животное! Даже в смертный час... нет, в последние смертные минуты думаешь о грязных утехах! -- Какие ж это утехи? -- возразил Олег. -- Как погляжу, как другие цветы им рвут, ни за что заморских птах бьют, все заради перьев, дурные песни для них слагают... Я уж лучше бы с козой. Громобой после женитьбы даже пел: кабы знал, кабы знал -- на козе б женился! Утром встал, пое... гм... поцеловал, молока б напился! Но в нашем селе коз нету. А в вашем? -- В нашем тоже нет, -- процедила она. -- Наши мужчины коз только доят! Доят и ничего больше! Глава 7 Олег лежал на полу в своей каморке. Сырая глина приятно холодила разгоряченное тело. Он дышал медленно, почти вогнал себя в сон. Перед внутренним взором проплывали верхние поверхи, комнаты слуг, кухня, затем пошли тайные залы, куда Гольш не разрешал заходить лесным людям. Медленно проступила, дрожа и расплываясь, комната Гольша. Дверь на площадку была распахнута, оттуда сияло синее небо. Агимас переворачивал столы, расшвыривал свертки с книгами, лишь пучки трав мял, нюхал, некоторые даже лизал, но почти все вышвыривал через зияющий дверной проем, а ветер услужливо уносил. Не шевеля губами, Олег сказал отчетливо: -- Мрак, у них двадцать два воина, три помощника Агимаса и сам Агимас. Он наверху, а тех носит по башне. Я высмотрел, куда отнесли твою секиру и золотой Меч. Мою дверь охраняют двое, как и твою. На ступеньке из подвала сидят еще двое. Им видно всех шестерых... Голос Мрака донесся злой, насмешливый: -- Шестерых? Тарха сторожат тоже двое? -- Да ладно тебе, Мрак. Зато отвлекут силы. В ушах прозвучало примирительное: -- Лад...но. Эта овца ежели озвереет, львов лупит как зайцев. Кагана все-таки он -- как бог черепаху! -- Мрак, -- сказал Олег тихо. Он не отрывал лица от пола и не шевелил губами, на случай если Агимас наблюдает. -- Вырваться не просто, но я могу взломать дверь... Голова Олега едва не лопнула от яростного вопля оборотня: -- Ты?.. Я сто раз пробовал! -- Да не головой я, не головой. И не кулаками. Нет, ногами тоже... И задом не стучал! Я вообще не кидался на дверь, но чую, что смогу. Не кинуться, а снести с петель! Как ты снес бы двери в собачьей будке. Может быть, даже в двух собачьих будках. В ушах раздался рык: -- Не трепи языком, волхв! Выбей мою дверь, а дальше я сам. -- Мрак, говори тише. Выбить двери просто, но стражи поднимут крик. Наша надежда только на то, что Агимас не видит во мне мага... Ладно, не видь и ты, но Агимаса можно захватить, он меня недооценивает. Да, я не многого стою, Мрак, но не перебивай! Дай сказать. Когда он будет чем-то отвлечен, я рискну. Он вот-вот догадается, что мы опаснее... Голос Мрака был хриплый, злой, едва пробивался через хаос злых мыслей: -- Убью!.. Расплескаю по всему замку!.. Только свистни, буду ждать у двери... Погибну, но порву... Олег ощутил, что наверху что-то изменилось. Олег поспешно отгородился от Мрака. Внутренний взор потек наверх. Олег всякий раз чувствовал странное тянущее чувство в животе, когда проникал сквозь толстый камень потолка и стен. В комнате Гольша было пусто. Разломанная мебель, раздробленные черепки на полу, истоптанные листы пергамента и папируса. Олег сжал волю в кулак, чувствуя головокружение, послал вниз, по лестницам, норам, подземным ходам. Впереди неожиданно показались бредущие фигуры. Олег не сумел остановиться, с разгону столкнулся. Двое стражей глазом не повели, но Агимас вздрогнул, ухватился за рукоять меча, огляделся. Олег в сторонке не дышал, беспощадные глаза Агимаса пронизывали его насквозь, в сердце и животе больно закололо. Наконец воин-маг недовольно всхрапнул, заспешил вниз. Олег проводил взглядом с немалым облегчением: Агимас пока что не всесилен! -- Мрак, -- позвал он настойчиво. -- Мра-а-ак!.. Все поменялось. Этот злодей идет вниз. С ним никого. Он в своей мощи уверен, а мы безоружны. Но если он зайдет ко мне, я попробую захватить его врасплох... Мрак клокотал, окрашенные в багровый цвет слова завивались в смерч, мелькали оголенными краями. Олег отстранился, ибо шаги Агимаса звучали совсем близко. Олег мысленным взором увидел, как тот ступил в подвал, пошел вдоль ряда тяжелых дверей. Олег напрягся, сжал волю в кулак и метнул ее в Агимаса. Остановись у его двери, отопри, войди! От усилий разогрелась голова, на лбу вздулись жилы. Крупные капли пота покатились по лицу, поползли по волосатой груди. Шаги Агимаса замедлились. Он остановился перед дверью, в задумчивости почесал лоб, пожал плечами и отправился дальше. Олег разжал кулаки, где ногти врезались в ладони, в бессилии и отчаянии откинулся на стену. Всей его мощи не хватило, чтобы просто остановить Агимаса! Тот отмахнулся как от назойливой мухи, даже не заметив, что это была чужая воля, а не его минутное колебание! Агимас кивнул стражам, те кинулись отодвигать засовы. Едва свет факела упал в темницу, Агимас коротким словом пригвоздил пленника к полу. Колени Таргитая подогнулись, не вынеся чудовищной тяжести, он упал, распластался. Агимас осторожно соступил на ступеньку. Стражи с обнаженными мечами каждым жестом выказывали готовность по любому знаку разорвать пленника на части. Агимас с наслаждением рассматривал распростертого невра. -- Дрожишь, червь?.. Умрешь сегодня. Вы трое слишком опасны. Таргитай вяло проговорил в пол: -- Тогда убей сразу. Что мешает? -- Сразу нельзя, -- ответил Агимас с сожалением. -- Это не победа, а так... ее треть. Я должен насладиться, а ты должен видеть приближающуюся гибель. Медленную и неотвратимую! Тогда это победа. Я знаю вкус победы! У меня было их много, я знаю этот сладкий вкус. Таргитай не отвечал, его вдавливало в сырую глину, голову повернул, чтобы не наглотаться мокрой глины. Агимас удовлетворенно соступил еще на ступеньку. Явно хотел потрогать пленника носком сапога, но хотя стражники с обнаженными мечами дышали в затылок, несмотря на свои доспехи мага, не решился. Таргитай выдавил сквозь стиснутые зубы: -- Дурак... Провались к Ящеру. Агимас вскинул брови: -- Впервые слышу такое заклятие. Ты уверен, что оно действует? Даже не защекотало. Ну-ка, доставай свою дудку! -- Пошел... Руки Таргитая сдавило как в тисках. Пальцы скользнули за пазуху, он пытался противиться чужой воле, но сопилка уже поднялась к губам. Он попробовал повернуть голову, однако шею держали невидимые руки. Агимас засмеялся, глаза блестели. -- Ну как? Теперь, тварь, запоешь. Грудь Таргитая поднялась, набирая воздух. Из сопилки вырвался тоскливый собачий вой. Его сдавило сильнее. Таргитай захрипел, сопилка мертво застыла в деревянных пальцах. Агимас нахмурился: -- Противишься?.. Мне еще никто не мог противиться. Таргитая скрутила судорога. Пальцы забегали по дырочкам, из сопилки полился испуганный визг, словно псу прищемили лапу. Агимас отшатнулся. -- Вот как? Сейчас получишь, сейчас узнаешь мою мощь... Перед Таргитаем поднялась черная стена. Он отступил, оглянулся, такая же черная надвинулась сзади. Его раздавило, расплющило, кости затрещали и превратились в муку, а кровь и сукровицу выжало досуха. Но он жил, его мяло, сворачивало, рвало, как гнилой лоскут кожи, он горел в огне, падал на окровавленные колья, его живым ели черви, холодные мертвецы тащили в могилу, с него сдирали кожу. Он терял сознание, приходил в себя, а двигалось время или остановилось -- не знал, не помнил, не ощущал. Тьма отхлынула внезапно. Он лежал, пахло рвотой и мочой. В двух шагах на ступеньке сидел Агимас. Лицо мага было измученным, глаза потухли. Глубокие морщины избороздили лоб. Бледные стражи стояли в дверях, на Таргитая смотрели с ужасом. -- Либо ты под заклятием, -- хрипло сказал Агимас, -- либо... Но я подчинял своей воле царей! А уж вождей племен, знатных силачей -- без числа. А тут какой-то вшивый дудошник... Таргитай с трудом оторвал налитую свинцом голову от пола, прошептал: -- Не мучай меня... Убей, сдирай кожу, но заставить петь нельзя... -- Заставлю, -- пообещал Агимас. -- Еще не вечер, как говорил ваш человек-волк. Таргитай вскрикнул в страхе: -- Не надо! Я же делаю все, что велишь. Подчиняюсь, разве не видишь? -- Но ты не поешь, раб. -- Силой да магией можно заставить любого, и меня тоже, вырыть яму или наколоть дров! Можно заставить строить дом, укрощать коней, драться с людьми. Но заставить петь невозможно! Агимас спросил раздраженно: -- Какая разница? Таргитай заторопился, захлебываясь и глотая слова, спеша объяснить то, что было ясно как день, но так же трудно объяснить: -- Когда копаю яму, то это я копаю, но когда пою, то пою не я, а что-то другое поет во мне, а я только разеваю рот!.. Правда, кое-как спеть могу и сам, уж запомнил, как это делается, но сам спою так, как поет ворона, когда подражает соловью! Агимас яростно смотрел в его невинное лицо, испачканное блевотиной. -- Да, было похоже. -- Но я иначе не умею! Может быть, все-таки пою я, но не весь, а только часть меня? Лучшая часть, что живет во мне, как червяк в яблоке... нет, как спелые зерна в яблоке... Агимас поднялся, рыкнул громко, изрезанное шрамами лицо стало белым как полотно: -- Стража! Приковать дикаря к стене. За руки, чтобы не мог играть на проклятой дудке. А дудку положите ему под ноги. Пусть сам возжелает играть, пусть затоскует, пусть готов будет сочинять любую хвалебную песнь обо мне, Великом Истребителе Народов! Олег заговорил непривычно жестким голосом, какого от него Мрак никогда не слыхивал: -- Агимас терзает Тарха! Мрак, я не могу сдвинуться. Мне удалось установить каменный забор поперек коридора... мысленный, конечно, едва держу. Агимас не услышит, если даже разнесем в щепки. Сможешь выломать дверь и обезоружить стражей?.. Дверь сможешь выбить, если попадешь точно на высоте колена. Мрак ответил с такой мощью, что Олег дернулся от боли в ушах: -- Я их раздеру, как жаб!.. Но дверь -- не знаю. Я ее по-всякому пробовал. -- Жуки источили брус, он только снаружи несокрушимый, как киммерийская держава. Труднее со стражами, их двое. Дремлют на той стороне напротив двери. Мечи в ножнах. Еще двое возле моей двери. Понимаю, тебе обидно, но Агимас не знает, что самый сильный и отважный -- ты. Эти двое увидят, ежели вырвешься в коридор... Голос Мрака был скомканный, Олег едва различал слова: -- ... шагов от... до моей? Олег мысленно пробежал по коридору. -- Шагов сорок. -- Держи забор, сколько можешь. Двум... не бывать, а мимо одной все одно не проскочишь! Олег чувствовал, как тяжелая масса ринулась через темень. Удар, грохот, яркая вспышка света -- факелы в коридоре. Дверь уже поперек коридора вместе с рамой, все-таки оборотень забыл про источенный брус, ударил со всей дури. Мрак уже подхватился, выставил дверь как щит, выругался и обрушился на стражей. Захрустело. Мрак развернулся и с дверью перед собой понесся по коридору. Воины увидели бегущего на них полуголого озверелого варвара, но не струсили -- Агимас подобрал храбрецов, -- а выхватили мечи и встали под стенами. Варвар вместо оружия держит всего лишь дверь! Мрак на бегу резко повернул дверь поперек. Отпрыгнуть стражам было уже некуда: дверь перегородила коридор от стены до стены. Мрак почувствовал двойной удар, его тряхнуло, наступил на еще живое. Отшвырнув исполинский щит, повернулся к двери, мимо которой едва не пробежал. Ударил ногой, запоры выдержали, заорал: "Отойди!", налетел как лавина. Олег стоял в углу, бледное лицо было поднято к потолку. Мрак влетел с грохотом. Олег вздрогнул, Мрак был в красной каменной крошке, плечо снова сочилось кровью! -- Зачем вышибал? С той стороны только отодвинуть засов! Мрак поднялся, проворчал: -- Это ты, волхв, умный сразу, а я -- потом... Олег выбрался за ним в коридор, лицо все еще задирал к потолку. Мрак в коридоре поднял дверь, под которой корчились искалеченные. Их мечи легковаты, но Мрак забрал и кинжалы, у одного нашел кошель с монетами, взял. Олег отстранил его руку. -- Держи оба меча... Мне бы забор... Глаза ввалились, лицо было как из старого воска. Горошины пота выступали на лбу, скатывались. Он смотрел перед собой неотрывным взглядом, не мигал, вздулись рифленые желваки. На плечи давила невидимая тяжесть, колени подгибались, дышал надрывно. Мрак подставил плечо, потащил, оба доковыляли до поворота. В двух шагах сидели, лениво беседуя, двое. Мрак только сейчас вспомнил, волхв предупреждал об этих, поспешно уронил Олега и ухватился за меч. Воины бросились бесстрашно, сразу, не раздумывая, -- не новички, умелые бойцы. Мрак оценил, потому сражаться легким мечом даже не пытался: отбил один удар, свободной рукой ухватил за горло. Под пальцами хрустнуло, словно давил гусиное яйцо. Меч выпал из ослабевшей руки. Мрак поспешно повернулся к другому, одновременно пригибаясь и подставляя меч, чтобы отбить удар. Второй страж почему-то медленно сползал по стене, оставляя кровавый след из разбитого затылка. Нос и переносица были вбиты в кровавое месиво, только что бывшее лицом усатого красавца. Мрак изумленно покачал головой: -- Знал бы Громобой! Такого кулачного бойца деревня потеряла! -- Мрак, не позорь меня... Я волхв... Глаза Олега мгновенно расширились, а рот раскрылся для крика. Мрак обернулся как испуганная мышь, успел подставить лезвие под падающий на голову кривой меч. Третий страж -- откуда взялся этот дурак? -- насел, быстро-быстро орудуя легким мечом, выбирая момент для решающего удара. Он уже успел бы, если бы не осторожничал -- Мрак сроду не держал в руках такого меча. Олег скользнул под стеной со спины, ударил. Меч Мрака упала врагу на голову запоздало, но милосердно: воин с перебитой спиной уже опускался на пол. -- Быстрее наверх! -- вскрикнул Олег, голос был отчаянным. -- Я не удержал забор, этот помешал... Агимас уже знает! Олег снова покрылся липким потом, но все же, к удивлению, из мертвецки желтого наливался жизнью. Крутые подъемы -- не магия. В тесном коридорчике буквально размазывали стражей по стенам, бега не сбавляли. Наконец группа вовсе загородила проход, закрывшись щитами и выставив кривые мечи. Мрака неожиданно обогнал Олег. Меч в его руках заблистал, как укороченная молния, словно у человека в звериной шкуре было не две руки, а дюжина. Ряд изломался, двое осели, зажимая раны. В брешь словно падающая скала вломился Мрак, расшвырял, как медведь деревенских собак, проскочил, оставив Олегу добивать ошеломленных таким ураганом. -- Налево! -- крикнул Олег в спину. -- Подожди меня... Он отразил слабый замах, ударил локтем, ногой, последнего просто толкнул к стене. Страж хрястнулся о камень, как еловая шишка. С него слетел шлем, пряжки панциря лопнули. Мрак уже увидел знакомую дверь, куда затолкали Таргитая, ринулся, нагнув голову. Олег остановился как вкопанный, обеими ладонями сжал голову. Лицо сразу побледнело, глаза выпучились как у большой совы. Дверь перед Мраком внезапно засветилась багровым. Пахнуло сухим жаром. Мрак с разбега ударился о раскаленную, как заготовка меча, дверь. Кожа на плече не успела зашипеть, как Мрак влетел сквозь исчезающие под сдвоенным ударом плеча и магии обломки. Таргитай был распят на противоположной стене. металлические цепи растянули его в стороны, на ногах висели тяжелые валуны. Перед Таргитаем спиной к двери в просторном кресле Гольша сидел Агимас. На грохот удивленно оглянулся, уцелевшая бровь взлетела вверх. Воин-маг, поглощенный сладкой местью, так и не заметил их побега! Мрак с ревом кинулся на мага. Олег в страхе похолодел: оборотень не успеет, поспешно собрал остаток сил и метнул огненную стрелу в Агимаса. Агимас пошатнулся. Тут же над головой Олега с треском раскололась каменная плита. Лицо Агимаса в ужасе перекосилось, он подхватился на ноги. Олег успел увидеть перед собой стену яростного огня. В ушах прозвенел испуганный вопль: -- Не наступите на мою дудочку!.. Слепящая молния пронзила Олега, он рухнул на пол и понял, что умирает. Взмыленный Таргитай таскал ледяную воду, благо близко, еще издали с разбега выплескивал на Олега. Олег застонал, открыл глаза: -- Я ж не рыба... -- Живой, -- обрадовался Таргитай. -- Живой! Я ж не как рыбу, а сверху, как бог жабу. Если бы как рыбу, я бы тебя вовсе в колодец... -- Тарх, -- прошептал Олег. -- Лучше молчи. Или пой. Но не умничай. Умнее тебя на цепи сидят. Где Мрак? Что случилось? Вслед за тяжелыми шагами появился Мрак -- забрызганный кровью, пудовые кулаки со свежими ссадинами на костяшках. -- Что делать с Агимасом? Олег с трудом пошевелился, чувствуя себя истерзанным, словно Ящер на нем возил воду для всего подземного мира. -- Он еще жив? -- Да, по твоей дурости. Не мог его сразу?.. Он шарахнул в тебя молнией, я почти сразу его... Как кабана. Он только сейчас оклемывается, но я погладил пару раз еще. Не молнией. Обухом. -- Связанного? -- Дурень, он маг! Язык не свяжешь. Олег попросил слабо: -- Мрак, заткни ему рот, чтобы ни одно заклятие не вылетело. Руки свяжи так, чтобы не шевельнул и пальцем! -- Уже сделал. А если пошевелит бровью? Или вообще поколдует мысленно? Мрак кивнул, для него решение было очевидно. Таргитай вскрикнул отчаянно: -- Мрак! Убьешь безоружного, связанного? Пленника? Мрак угрюмо пожал плечами: -- А что еще? -- Мрак! Но мы же... Вся жизнь людская висит на волоске правды. Да, гонялся за нами, чтобы убить... содрать шкуры, но мы не он, мы люди! Это не победа, Мрак. Вся жизнь наша будет отравлена... Олег повернул шею, в голове стрельнуло острой болью. Когда туман расчистился, увидел хмурое лицо Мрака, отчаянные глаза Таргитая. В дальнем углу лицом вниз распластался человек. Олег встретился глазами с Мраком, тот кивнул. Связанный по рукам и ногам Агимас лежал уже с кляпом во рту. Вдруг Мрак хлопнул себя по лбу. -- Придумал! Переваливаясь с боку на бок, как большой медведь пробежал по комнате, заглянул в кувшины, посуду, кубки. -- Напоить как распоследнего! Мысли разбегутся как тараканы. Двух слов не свяжет, куда уж заклятия... Жаль, конечно, переводить доброе вино... Гольш натаскал лучшего, знал, откуда красть. Держа одной рукой кувшин, выдернул кляп. Таргитай заботливо приподнял Агимасу голову. Агимас закашлялся, вино брызнуло на грудь. Мрак, видя бесцельную гибель доброго вина, мощно схватил врага за горло. -- Не выпьешь -- удавлю! С удовольствием. Клянусь богами Леса, Степи, Гор и детками Ящера! Агимас посмотрел в бешеное лицо. У сжимавшего его горло человека глаза были лесного зверя. Передернулся, начал глотать. Таргитай наблюдал, как постепенно вздувается живот; веревки врезаются туже, но Мрак все не убирал кувшин, пока не запрокинул вверх дном. -- Все вылакал, -- сказал он со злостью. -- А еще в маги подался, в мыслители! Чем он мыслит, когда так надирается? -- Мрак, -- возразил Таргитай, -- ты ж сам заставил! -- Ну и что? Мог бы воспротивиться. -- Ты бы удушил... -- Зато уважал бы. Надо быть стойким. Мужчина он или нет? А то поддался, видите ли! Глазами не зря лупает: козни плетет! Дать по башке на всякий случай. Надежнее. Глава 8 Мрак замер, подхватил секиру. Таргитай не успел раскрыть рот, как оборотень исчез в коридоре. Там послышался звон металла, короткий вскрик, топот бегущих ног. Таргитай подхватился, его как ветром выдуло вслед за Мраком. Олег проводил их сожалеющим взглядом: самое трудное опять ему! Сцепив зубы, ударил Агимаса кулаком в лоб. Голова мотнулась, едва не слетела с плеч. Бывшего царевича отшвырнуло к стене, там и остался с неестественно вывернутыми руками. Глаза бессмысленно смотрели в потолок. -- Мог бы подсказать решение лучше, -- сказал Олег с упреком, стараясь снять чувство вины. -- Сам видишь, надо спешить. Когда он добежал до комнатки, куда убрали их оружие, оттуда уже неслись, как два вихря, Мрак и Таргитай. В руках оборотня страшно блистала гигантская секира, а Таргитай сжимал золотой Меч -- уже обнаженный, рассыпающий синие и темно-красные искры. Когда Олег с бронзовым посохом взбегал наверх, оттуда уже неслись крики и лязг металла. По ступенькам скатывались убитые и раненые. Олег перепрыгивал, прижимался к стенам, пропускал и мчался снова, но догнать не мог -- лютый волк-оборотень и дудошник рубили растерявшихся врагов, как сочную траву. У последнего зала ноги скользнули по лужам крови, внутренностям и соплям, хрустели выбитые зубы. Впереди стоял страшный крик умирающих от жутких ран, ругань, звон металла. Пахло потом, кровью, неизбежной смертью. У Олега сжалось сердце и подогнулись колени. Врагов осталось пятеро, но когда Олег подбежал, двое рухнули, а еще двое сдвинулись, пытаясь закрыть Лиску -- красноволосая сидела на полу, опираясь о стену. Лицо было бледным, губа закушена. Шлем съехал на ухо, выпустив на свободу роскошные ярко-красные волосы. В левой руке вяло сжимала узкий меч. -- Держитесь! -- заорал Олег еще издали. -- Да уж, -- прохрипел Мрак. Он наискось рубанул еще одного. -- Пропадем без тебя. Лиска, завидев Олега, как зверек взвилась на ноги. Правая рука висела как плеть, но на бледном лице желтые глаза вспыхнули как два солнца. Она с хриплым криком шагнула вперед, еще один рухнул под ударом Таргитая, она осталась одна против троих людей в звериных шкурах. Мрак и Таргитай разом отступили. Дышали тяжело, с хрипами. Кровь забрызгала обоих, а до пояса были в крови так, словно переходили красную реку. Переглянулись, словно два хитрых волка, замысливших пакость. Олег увидел на лицах одинаковый хищный оскал. Отступили еще, оружие опустили, а Таргитай с великим облегчением еще и вложил Меч в ножны, лихо швырнул за плечо. Рыжеволосая вскрикнула жалобно, как раненая птица: -- Умри, противный раб! Олег едва дышал от бега по лестнице. Колени подгибались, и от слабости с трудом отбил посохом слабый удар ее меча. Она замахнулась снова, он ухватился за концы древка, дважды парировал ее вялые удары -- она, как и он, едва держалась на ногах. -- Опять сцепились, -- сказал Мрак все еще тяжело, но оживал на глазах. -- Тарх, принеси стулья! Будем смотреть. -- Какие стулья? -- не понял Таргитай. -- Удобные. Это надолго, не видишь? -- Не дождетесь, -- процедил Олег, едва дыша. -- Зрелище им подавай! Он шагнул в сторону, парировал удар, а левой рукой наотмашь ударил ее по лицу. Лиска отлетела к стене, ударилась и медленно поплыла вниз. Олег подхватил, не дал растянуться на залитом кровью и слюнями полу. В ее крупных глазах, затуманенных болью, четко увидел свое лицо, -- искаженное, звериное, с кровью на лбу и оскаленными как у зверя зубами. Мрак крякнул сожалеюще, но с одобрением: -- Жаль, недолго музыка играла... Зато по-мужски! Сразу по рылу. Чем бабу сильнее бьешь, тем борщ вкуснее. -- Какой борщ? -- спросил от двери Таргитай недоумевающе. Он не знал, идти ли за стульями или уже все кончилось, смотреть не на что. -- Ты прав. Эта не то что борщ -- шнурки сама не завяжет. Рыжеволосая тряхнула головой, желтые глаза прояснились. Олег похолодел, ощутив неприятное щекотание под нижним ребром. Женщина меч не выронила, острие больно кольнуло. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Мрак и Таргитай застыли, вмешаться уже не успеют, далеко. Олег видел себя в ее зверино-желтых глазах. Она неотрывно смотрела в его зеленые, как молодая травка, глаза. Очень медленно пальцы разжались, меч звякнул о камни. Мрак шумно выдохнул, Таргитая даже покачнуло ветром. -- Видал?.. А ты говоришь, маг из него... Какую зверюку укротил одним взглядом! -- Подумаешь, -- фыркнул Мрак. -- Я видал, как обыкновенный уж жабу с твой сапог зачаровал! Пищала от страха, но сама в пасть лезла. -- Влезла? -- поинтересовался Таргитай. -- Да. Только уж лопнул. Таргитай нехотя шарил среди убитых и раненых, подбирал оружие. Мрак выворачивал карманы, срезал кошельки с монетами. Меч за спиной Таргитая беспокойно ерзал: чуял живых, жаждал добить. Олег неуклюже сорвал с воительницы перевязь, связал ей руки. Он чувствовал себя глупо, но в глаза старался не смотреть. Она тоже отводила взгляд, морщилась, словно не могла понять, почему вдруг бросила оружие. Меч Мрак сразу поддел пинком так, что исчезла за развороченным окном. -- Бить будет? -- услышал он громкий шепот Таргитая. -- Как пить дать, -- ответил Мрак деловито. -- Поимеет, выпорет, снова снасильничает. -- Наш Олег? -- А что? Долг надо возвращать сторицей. Представляешь, сколько ему придется ею заниматься? -- Мрак, неужто она... -- Я рази подглядывал? Ты певец, сам догадайся. Аль придумай. Они ушли, нагруженные оружием, дорогими доспехами. Женщина тряхнула головой, волосы огненным водопадом упали на плечи. Полные губы, сейчас бледные до синевы, изогнулись в презрительной гримасе. -- Тебе не уйти, раб. Агимас вас ненавидит люто. От него не спрятаться. -- О нем позаботились, -- сообщил Олег все еще с неловкостью. -- Прости, что я тебя так по харе. У нас женщин не бьют. Непривычно, у меня и сейчас сердце колотится как у зайца. Она подняла голову, взглянула снизу вверх в непривычно зеленые, каких не бывает у людей, глаза. -- Да? Мне показалось, что ты ударил с удовольствием. -- Ну, значит... Ладно, пойдем. Он повел ее, придерживая сзади за связанные руки. Она взглянула искоса, повторила: -- Ты в самом деле ударил с наслаждением! Тебе нравится меня бить. -- Не напрашивайся, -- ответил Олег сухо. -- Я хожу со своими богами. Когда проходили внизу по длинному коридору, наткнулись на распластанного в крови вооруженного человека. Напарник сидел, прислонившись к стене. Половина черепа была снесена вместе со шлемом. -- Здесь держали Таргитая, -- буркнул он неохотно. -- Он у нас певец. Дальше по коридору она на миг запнулась, взглянула испуганно. В неестественных позах лежали двое в доспехах, лужи крови текли вдоль коридора. Вместо двери в темницу зиял темный провал. Косяки были разворочены, словно оттуда вырвался слон в доспехах. -- Здесь заперли Мрака, -- объяснил Олег. В конце коридора стены были забрызганы кровью, выщерблены. Четверо лежали так, будто их разбросала, разрывая на части, неведомая сила: обломки мечей, искромсанные щиты, смятые в лепешки шлемы. Один воин был разрублен пополам, крови набежала глубокая лужа. Лиска зябко передернула плечами. -- Здесь, как я понимаю, держали тебя? -- Они сами напали, -- ответил Олег пугливо. -- Я вовсе не хотел... Я волхв, не мое это дело -- драться. Она потрогала вспухшую щеку, смолчала. Олег отыскал уцелевшую комнату, впихнул Лиску, приготовился захлопнуть дверь. Она посмотрела ему в глаза. -- Ты в самом деле не собираешься... -- Не собираюсь, -- ответил Олег поспешно. -- Сам рыжий, но рыжих не терплю. Он задвинул засовы, повесил замок, а ключ положил в карман. Когда поднимался по ступенькам, сверху донесся лязг. Похоже, оружие сволакивали в кучи. Слышался раздраженный голос Мрака -- гонял лодыря. Когда Олег вернулся, Мрак выламывал решетку из единственного уцелевшего окна. Каменная крошка запорошила волосы, он казался не то залитым кровью, не то рыжим, как Лиска. Красный от натуги, Таргитай подтаскивал к окнам трупы, панцири, доспехи. Пол был красным и скользким. Олег сразу споткнулся о шлем, едва не упал на кривые мечи. Таргитай заулыбался. Олег понял, ухватил сразу двух, потащил. Мрак подхватил одного, просунул в тесное окно. На загнутых прутьях остались окровавленные клочья одежды. Олега передернуло, Мрак сказал торопливо: -- Надо все делать быстро. Били по головам -- спешили? Провожать надо еще быстрее. А разжалобишься -- хоронить придется. Таргитая передернуло, с удвоенной скоростью начал таскать убитых. Шлемы и доспехи хватал едва ли не зубами, спеша унести побольше. Олег от жутких ран отворачивался, старался держать мысли занятыми. Не замечать бы только, что порой пальцы погружаются в еще теплую плоть! Они еще чистили башню, когда сзади раздался строгий скрипучий голос: -- Что происходит? Гольш стоял на подоконнике. Вокруг мага струился и блистал воздух. Зал наполнился запахом сладкого дыма и тлеющих тряпок. Жезл в руке мага почернел, обуглился, от золотого набалдашника торчал огрызок. Таргитай с поворота бросал последний труп -- наловчился попадать в окошко не глядя. Тело обрушилось на Гольша, залило кровью. В следующий миг маг уже был в чистой одежде, серебряные волосы причесанно падали на плечи, а вместо трупа взвился и растаял легкий дымок. Олег опустил руки, бессильно прислонился к стене. Гора свалилась с плеч, не гора -- горный хребет. Мрак широко заулыбался, расправил плечи, даже не поморщился от новообретенных ран и царапин. -- Ворюги приходили, -- сообщил он буднично. -- Решили, раз хозяин на гульках, пошарят по сусекам... Дурачье, что собака из кузни сопрет? У тебя ж здеся ни удавиться, ни зарезаться нечем. Зато застали нас троих, злых и замученных непосильной учебой в поте твоего лица! Гольш переводил потрясенный взгляд с одного на другого. Стены были забрызганы кровью, словно здесь забили стадо скота. Зал от трупов очистили, но в лужах крови белели зубы, высовывались кисти рук, плавали носы и уши. В углу на высоту роста была нагребена куча разбитых щитов, кривых мечей, целых и побитых мечей. -- Кто? -- выдохнул он. -- Назвался Агимасом. Правда, мы его знавали под другим имечком... И бивали тоже под другим. Гольш шатнулся, будто ударили по голове. Худой, еще больше иссохший за эти три дня, он затрепетал как осиновый лист на ветру, прошептал: -- Где ... он? -- Внизу. Тут жара собачья, а то и собачачья, мы его поместили в лучшие покои, где прохладнее. В подвал. Гольш подпрыгнул, оглянулся по сторонам так, будто со всех сторон ползли змеи. -- Что он там делает? -- Спит. Ты, хозяин, не сумлевайся. Угостили на славу, рази не понимаем? Гость, а для гостей надо расшибиться в лепешку!.. Вот мы и расшибли его дружков. Они сейчас внизу, у подножья твоей каменной норы навыворот. Гольш поворачивался на месте, смотрел обалдело на сияющих невров. Все трое глядели влюбленными глазами. Теперь и убирать ему, великому магу. Дунул-плюнул -- и все, как говорил Мрак. Знали бы, что вот-вот явится, не истязали бы себя, выпихивая из тесных окон столько народу. -- Этого не может быть, -- прошептал Гольш. -- Агимас, правая рука Мардуха... -- А чо? -- не понял Мрак. -- Он завсегда чья-то правая рука. Никак человеком не станет, все рука да рука. Гольш заспешил к выходу. Обугленный жезл сломался. Мрак едва успел подхватить мага. Старика шатало, но он остановил их жестом, прошептал: -- Я взгляну сам. Вы убирайте, убирайте. Лица у всех троих вытянулись, как у коней, которым вместо сена дали солому. Слышно было, как в коридоре шаркающая походка прерывалась, старик часто хватался за стену, отдыхал. -- Перелет через тыщи верст отбирает силы, -- произнес Олег сочувствующе, но зависти в его голосе было побольше. -- Иначе очистил бы зал одним словечком. Мрак раздраженно хмыкнул: -- Перелет! Знаю я эти залеты-перелеты. На другой день голова гудит-гудит, а в кармане тихо-тихо. И ноги дрожат, будто у мага. Какие уж силы... -- Мрак, -- сказал Олег укоряюще, -- зачем ты так на старого человека? -- Седина в бороду, а бес в ребро. Маг тоже человек. -- Тарх, принеси воды. Вымоем полы, раз уж увильнуть не удается, сами помоемся. Я так намахался, что руки отваливаются. Олег раньше Таргитая собрал ведра -- спешил уйти, чуял укоризну. Мол, даже не пытается пошептать, помахать, поплеваться. Вдруг да очистилось бы? А о том забывает, что разок башню уже тряхнул ненароком. Ежели тряхнет еще... Сил у него после драки не больше, чем у Гольша после перелета. Если попробует уничтожить кровь и грязь, то могут исчезнуть и плиты под ногами. На дурь, на поломки сил почему-то хватает не только у него. А пока долетишь до самого низа, одни косточки упадут на горячий песок. Мрак проводил его задумчивым взглядом. -- Ишь, как будто бы за водой побег. Будто не знаем, что девку запер близ родника. Ворвется сейчас -- злой, горячий... -- Пойдет насильничать? -- не поверил Таргитай. -- Олег? -- Должен же вернуть долг сторицей? Это займет его надолго. Во жизнь у волхва! То она его на ложе, а он упирается, то он ее... -- Нехорошо завидовать, -- укорил Таргитай. -- Давай уберемся, пока Гольш не воротился. От вымытых холодной водой стен и пола веяло прохладой, когда старый маг втащился в зал и тяжело рухнул на дубовую скамью. Руки Гольша дрожали. Мрак подал кувшин, Гольш припал жадно, кадык заходил вверх-вниз. Мрак многозначительно посмотрел на Олега. Волхв отвел глаза: в кувшине была не вода, совсем не вода. Мрак называл это огненное зелье молоком от бешеного змея. Когда маг оторвался от кувшина, тот был вполовину легче. Мрак ухмыльнулся шире, злораднее, а Олег потупился вовсе. За старого учителя было неловко. Возможно, и другие гнусности, которые придумал Мрак, в какой-то мере... Маги тоже люди, то да се, трудно быть все время умным да правым, иной раз и волком надо перекидываться, чтобы человечность сохранить... -- Агимас в беспамятстве, -- сообщил Гольш потрясенно, -- злую женщину связали тоже надежно. Как все случилось? И как вам удалось? Мрак и Таргитай одновременно посмотрели на того, чья мощь все больше перемещалась на кончик языка. Олег откашлялся, коротко и буднично пересказал случившееся. Сам удивился, что уложился в несколько слов, будто не разгромили дважды силы вторжения, а всего лишь подмели зал в три веника. Гольш бледнел, желтел, глаза лезли на лоб, челюсть отвисала -- все так быстро, что невры едва успевали замечать. Он начал переспрашивать, уточнять. Мрак не вытерпел, прервал грубо: -- Дело ясное, что дело темное. У вас такие драчки часто? Предупредил бы. Теперь секиру буду класть в постель! Маг метнул на грубого человека в волчьей шкуре недовольный взгляд. -- Мы, маги, не воины. Мы не опускаемся, чтобы воевать мечами. Все равно что зубами и когтями. Воюем своими творениями, а они бывают разными... Если убиваем, то крайне редко. Когда нет иного решения. Мрак хмыкнул, указал взглядом на развороченное окно. На прутьях еще болтались клочья иных решений. Сами иные решения заваливали вход в его башню неопрятной горой. Если Гольш не убрал, конечно. -- Вас приняли за творения, -- объяснил Гольш, что для невров прозвучало неубедительно. -- Мы уничтожаем творения других, дабы утвердить свои. Только так совершенствуется и проверяется магия. Снизу через окно доносилось хлопанье крыльев, гортанные крики орлов-стервятников и наглых ворон -- цариц неба. Пернатые поедали несчастные творения, хотя Мрак сильно сомневался, что вороны станут клевать отесанные чурки. -- Что-то слышится знакомое, -- пробурчал Мрак. -- Уничтожать другое, дабы утвердить свое?.. Слишком просто. Я бы тоже так поступил, а я не всегда прав, когда решаю... сразу. Да и не верится, что нас приняли за деревянных чурбанов. Разве что Олега? Та девка, рыжая? Да и не зря Олег возле Тарха терся... Гольш подумал, покачал головой: -- И мне не верится. У вас есть могущественные враги среди магов? Или волшебников? Невры переглянулись, вопрос был чересчур неожиданный. Олег ответил без колебаний: -- Ты первый из магов, с кем мы встретились. У нас нет ни друзей, ни врагов среди них. Таргитай напомнил: -- Одного издали видели. Мы у него увели ковер! Хоть и по крайней нужде, шкуры спасали, но маг мог обидеться? Правда, ковер старый, потертый, на нем какая только собака не спала, но есть же на свете жадные?.. Он еще служил у киммерийского кагана. Мог обидеться за то, что каганство проклятое порушили... Оказывается, это было, как ты говоришь, как раз его творение. Гольш отмахнулся, словно отогнал назойливую муху. -- Киммерийского каганата нет. Тамошний маг создал что-то другое... Более забавное, как он считает. Ага, тюринское царство. Отныне правит не каган, а царь. Говорят на другом языке -- тюринском. Одежда тюринская, оружие тюринское... Но не скажу, что придумано что-то такое уж новое. Опять в Великий Поход на Восток, опять поклонение Мечу... В башне повисло тягостное молчание. Лица невров, хотя в синяках и ссадинах, разбитые в кровь, но полные жизни, потемнели как тучи. Горькие складки легли даже возле рта юного Таргитая, а Мрак и Олег стали похожи на разбитые молнией обугленные деревья. Гольш смотрел с удивлением и непониманием. Глава 9 Вот так, -- нарушил черную тишину, пропитанную ядом, Мрак. -- Выходит, мы в самом деле, как Олег говорит, разрушили только очередную забавку тамошнего мага... Едва жилы не порвали, пупки поразвязывали, а он дунул-плюнул -- опять дворец краше прежнего прет прямо из песка! Чертов каган -- ну пусть теперь царь, тоже чертов, -- в том дворце еще толстопузее, а горлохваты с мечами -- втрое злее. Чего мы добились?.. Эх, только бы не обгадиться на этот раз! В зале потемнело, сгустились сумерки. На темно-синем как окалина небе, заблистали холодные льдинки звезд. Одна мигала зловеще красным: сулила кровь, пожары, мор. Гольш очнулся, вздрогнул. -- Разве что ковер обладал неведомой мне мощью?.. Нет, я бы ощутил. Или ценный, как доставшийся от великих пращуров?.. Чем-то вы его задели. Не знаю, магов простому человеку трудно оскорбить. Нас оскорбляют, а мы не оскорбляемся! Сами знаете, собаки лают, а караван идет. Но вы сумели если не остановить, то замедлить караван! А это не по силам простому человеку. Невры снова переглянулись, Олег пробормотал несчастливо: -- Знать бы, чем сумели! Не так бы жгло изнутри. Мрак спросил сурово: -- Этот маг, Мардух, тебя побьет? -- Не схлестывались, -- ответил Гольш, он отвел глаза. -- Не спорю, он великий маг. Возможно, даже сильнее меня. Наверняка сильнее, если верно, что я о нем слыхивал. Но чтобы побить, да еще в моем доме, надо быть сильнее вдвое. А таких на свете нет. Не понимаете? Здесь каждый камень пропитан магией, защищен заклятиями. Почему ваш юный Олег с такой легкостью обрушивал лестницы, следил мыслью, пущал огненные стрелы? Это только здесь, в башне. Дома и стены помогают, верно? Олег помрачнел, разочарованно опустил голову. Мрак хлопнул по спине, Таргитай коснулся плеча. -- Ничо... Взойдет солнышко и над нашими воротами! -- И у нашей козы хвост вырастет, -- поддержал Мрак. -- Кто сказал, что волхв здешним магам рога не посбивает?.. Но подучиться малость надо. Наша деревня не сразу строилась. Но как случилось, что даже не Мардух, а какой-то сопливый Агимас... в магии сопливый, сумел вломиться в твою башню? Гольш скривился, словно хлебнул уксусу. -- Раз в году мы, маги, слетаемся на Лысую гору. В Вальпургиеву ночь, решаем, делим, скрепляем. Наши норы в эти часы приходи и бери голыми руками. Почти голыми, конечно. Никто из смертных не войдет, здесь поляжет любая армия кагана, царя или императора. Однако башню захватить под силу другому магу. Но все маги -- а мы за этим следим! -- слетаются на Лысую гору. Понимаете? Мрак и Таргитай ожидающе глядели на Гольша. Олег кивнул: -- Агимас стал магом недавно, его не учли. -- Верно. К тому же привел с собой странных зверей. Видать, из преисподней, против них заклятий в моей стране просто не создано. -- Грифоны, -- буркнул Мрак. -- У полян скот таскают. При случае даже курами не гнушаются. Пса ленивого иной раз... Агимаса прислал Мардух за ковром? Гольш озабоченно пожевал дряблыми губами, потеребил бороду. Глаза были озабоченными. -- Опять не сходится. Обратился бы ко мне, я отдал бы без драки. -- Нас? -- Ковер. Людей отдавать не принято. -- А ежели дело в Агимасе? Прошлое не забыл, кипит яростью. У него, как у кошки, девять жизней, все положил на месть. Жизней пять уже отдал, а то и боле. Гольш подумал, сказал осторожно: -- Старинная мудрость говорит, что в этом мире трудно найти друга, но еще труднее потерять врага. -- Мы не сумели, -- признался Олег. -- В горящем дворце теряли, в пропасти его теряли, мечом по дурной башке теряли, даже в пещере дива терялся, но всякий раз находился. Глаза Гольша странно блеснули. -- Тогда у вас настоящий враг. Старинная мудрость гласит, что друзья часто оказываются фальшивыми, зато враги всегда настоящие. Голос старого мага дрогнул, последние слова прозвучали особенно горько. Он отвел глаза, Олег успел лишь заметить блеснувшую искорку, но прочесть не сумел. -- Еще меня беспокоит, -- сказал Гольш быстро твердеющим голосом, он словно стеснялся минутной слабости, -- зачем взяли в плен эту хищницу? Понимаю, что раз уж в пылу схватки не убили, когда оправдано даже богами, потом трудно, особенно женщин, но могли бы в камере ненароком... Это чересчур злая нечистая мощь! Олег потупился, Мрак отмахнулся: -- Эта нечистая сила в чистых руках. Гольш с сомнением посмотрел на волхва, потому что все смотрели на него. -- Эта женщина -- одни пороки. -- Пороки разнообразят жизнь, -- буркнул Мрак. -- И украшают. Если верить Таргитаю, конечно. Верить ему, правда, трудно, но брешет красиво, а красивая ложь лучше горькой правды? Но как ты, мудрый, избегаешь этой нечистой силы? -- У меня есть надежнейшее средство, -- ответил Гольш, но гордости невры не услыхали в глухом голосе мага. -- Какое? -- Возраст. Взгляды всех троих скрестились на Олеге. Молодой волхв вспыхнул, как алая роза, переступил с ноги на ногу и открыл рот, как окунь на берегу. Трое продолжали пялиться. По всему телу волхва забегали мурашки, прогрызли кожу, начали копаться в кишках, искать червяков, бегали по сердцу, нервам. Когда он сердито вскочил и ушел, Мрак вздохнул вдогонку: -- Как хорошо и просто было!.. Упыри, нежить, див, зверье лютое -- зато никаких баб. -- Вспомнил, -- сказал Таргитай язвительно. -- Будет все хуже и хуже. Мрак удивился: -- Что может быть хуже женщины? Таргитай помолчал, подыскивая ответ, но в простой душе были только простые ответы. Он ответил: -- Две женщины. Гольш внимательно рассматривал их из-под нависших бровей. В выцветших глазах вспыхивали и гасли лиловые искорки. Что-то сильно беспокоило старого мага, но странные лесные люди вели себя непонятно, непредсказуемо. Будто бы не они истребили отряд Агимаса, воина-мага! И не они захватили его в плен, не понеся потерь, если не считать ссадин и царапин. -- Какая, говорите, ваша цель? -- спросил он напряженным голосом. Что-то в голосе старика удержало на языке ответ Мрака, острый и малость непристойный. Таргитай тоже ощутил неладное. -- Ну... мы собрались порушить непотребную власть злых магов. Сам видишь, мы по дурости да по серости решили, что все зло от каганов, царей да императоров. Ныне на синяках да шишках нам вдолбили, что они только мальчишки на побегушках. Разряженные павлины, а настоящая власть не у них -- у магов. Мы потратили уйму сил, едва головы не сложили, но били не тех... Мрак добавил с горьким хвастовством: -- Хоть и хорошо били. Да, вишь, только раздразнили. -- Значит, -- спросил Гольш с тем же напряжением, -- теперь всерьез воюете с магами? Еще не отказались от безумной затеи? Мрак перебил Таргитая, ляпнет по дурости не то: -- Со злыми только. Ты вон добрый, мухи не обидишь, сидишь себе да сопишь в две дырочки. А есть злые... Гольш отмахнулся раздраженно: -- Я не добрый. Я -- равнодушный. У меня есть звезды, которые не предают. Есть травы, тоже не обманывают. Если сварю яд вместо лекарства, то сам виноват, траву не кляну. А люди... Да Ящер с вами со всеми! Грызитесь, царапайтесь, вцепляйтесь друг другу в глотки -- я со звездами да травами, не с людьми. -- Но сам-то ты человек? -- спросил Таргитай. Спрашивал серьезно, даже глаза выпучил. Мрак похлопал его по спине, сам поморщился: лопнула коричневая корка на предплечье, потекло красное. Гольш пристально рассматривал странных гостей, в глубине зрачков блистали колючие искры. Невры замерли, в комнате запахло грозой. Внезапно резкие складки на окаменевшем лице Гольша разгладились. Он медленно поднялся, по-старчески, с трудом разогнул спину. -- Отдыхайте, залечивайте раны. День был тяжкий, а за ночь ничего не стрясется. Зато надумается многое. Мрак и Таргитай торопливо, толкаясь в дверях, выскочили в коридор. Отбежали, Мрак едва не размазал дудошника по стене, прошипел, как большая змея: -- Дурень, раскаркался! Мы-де всех магов под корень изведем, то да се. Стой да сопи в тряпочку. Теперь думай, что решит за ночь. Это у нас в Лесу утро вечера мудренее, а здесь в Песках кто знает! Такое надумает, что и не налезет... Сбежать, что ли? -- Мрак, прости... Повинную голову меч не сечет. -- Зато секут другое место! Это была самая длинная и беспокойная ночь в их короткой жизни. Комары как озверели, лезли прямо из стен. Мрак беспечно храпел, руки-ноги раскидал, словно коней продал, а деньги пропил -- равнодушный ко всем комарам на свете. Крылатые твари, ленивые, как Таргитай, едва завидя его густую шерсть, еще даже не отросшую во всей волчьей красе, не пытались пробраться через этот черный лес -- набрасывались на мясо понежнее. Таргитай и Олег, вспухшие от укусов, как будто неумело воровали дикий мед, измучились. Олег уже сам начал было составлять заклятие для изничтожения крылатых кровососов, хотя уже понимал горькую истину: ему, уроду среди магов, легче двигать горами, чем соломинками. Утром, когда рассвет едва серел, в коридоре послышались шаркающие шаги. Невры вскочили, уставились на дверь. Гольш вошел, окинул всех хмурым взором. Оборотень бодр и свеж, раны победителей всегда заживают быстрее, чем у побитых, а в этот раз врагов побили взаправду, но лесной волхв и ленивый дудошник выглядят бледными как привидения, только распухшие привидения. Гольш тяжело сел на лавку. Вид у мага был таков, словно и его комары заставили провести бессонную ночь. -- Дурацкое дело затеяли. Откуда вы такие, из Леса? Расшибете голову на первом же повороте. Но у вас говорят, что лучше с доброго коня упасть, чем на хреновом всю жизнь ездить?.. Вам пока что везет. Умные да умелые уже сгинули бы. Верно говорят, что против умного остережешься, а супротив таких, как вы, оплошаешь... -- Мы отмахались, -- подал голос Мрак непривычно робко. -- Даже злодея пымали. -- И злодейку, -- подсказал Таргитай услужливо. -- Олег, говорят, ее уже пытал. Гольш поморщился, перебили, сказал после тяжелой паузы, словно хотел переложить тяжелую весть на другие плечи, но не видел их: -- Всю ночь читал звездное небо. Искал ваши судьбы... Увы! Несчастные вы люди. О вас ни слова, ни знака. Олег съежился, будто ударили по затылку. Таргитай спросил глупо: -- Разве так бывает? -- Я не нашел вас, -- повторил Гольш. -- Искал всю ночь. Выходит, вас не ведет ни Среча, ни Несреча. Никакие боги вас не защищают, никто не указывает верный путь. Вы сами отвечаете за любые промахи, ошибки, преступления. Мрак передернулся, Олег втянул голову в плечи. Таргитай тоже чувствовал ледяное дыхание, но только потому, что подавленными выглядели могучий Мрак и мудрый Олег. -- Может быть, -- спросил он тихонько, -- ты не в ту сторону смотрел? Ежели нами двигают звезды, то у каждого есть своя звездочка... Гольш покачал головой. Холодом пахнуло сильнее. -- Зато я увидел дивные знаки Зла. Могучие силы стягиваются, их клыки и жала нацелены сюда, на эту башню. Я жил долго, но такого не видывал. Но ведь и вас у меня не было, верно? В зарешеченное окошко затрепетала крылышками птичка. Увидела людей, вспорхнула, стрелой исчезла из синего прямоугольника за каменным краем. Мрак проводил ее озабоченным взглядом, осторожно спросил: -- Тучи идут... за нами? Олег и Таргитай смотрели на старого мага, не дышали. Гольш задумчиво пожевал дряблыми губами: -- Или за пленницей. В ней что-то странное... Даже магию ощущаю, хотя она над магией не властна. Даже в мелочи. -- А если она принцесса? -- спросил Таргитай, глаза загорелись. -- Единственная дочь могущественного царя знатного рода? -- Умолкни, -- бросил Мрак досадливо. -- Это не твои песни, это жизнь. -- С женщиной проще, -- бросил Гольш безучастно. -- Она сегодня ночью может умереть. От мстильщиков вреда меньше, чем от вызволяльщиков. Олег сказал поспешно: -- Возможно, не из-за нее вовсе. Гольш опять долго молчал, смотрел в пол. В каменной плите под ногами завертелся маленький вихрик, возникла дырочка, пошла углубляться. Послышался шорох трущихся песчинок, взвился дымок. Запахло горелым. Маг вздохнул, вихрик исчез. Края дырочки оплыли, как воск на солнцепеке, залепили углубление. Пахнуло жаром, как от близкой печи. -- Не позднее, чем завтра, -- сказал Гольш потухшим голосом, -- вам придется покинуть мою башню. Возможно, туча рассеется. Возможно, уйдет за вами... Гроза бьет по высокому дереву, ему ни убежать, ни схорониться. А путников поразить труднее. Жар истончался в нахлынувшей волне холода. Все молчали, не смотрели друг на друга. Таргитай судорожно щупал за пазухой дудочку -- единственное утешение, безотказное и верное. Он ощутил себя одиноким посреди враждебной Степи, где не схорониться от злых ветров и лихих людей. Рядом поник Олег, лицо было пепельного цвета. Мрак откашлялся, сказал хрипло: -- По дереву бьет, а в башню вовсе не промахнется... Спасибо за хлеб-соль. Утречком выйдем. По росе... Хотя какая в Песках роса? Гольш молчал и не шевелился так долго, что все решили, что старый маг заснул. Наконец поднял голову, глаза блеснули странными огоньками. Голос был нерешительный, озадаченный, явно старик удивлялся сам себе: -- Вы безумцы... но я, наверное, такой же сумасшедший. Ежели сумеете попасть в Гиперборею, это такая страна северных магов и волшебников, если сумеете отыскать Мировое Дерево, если добудете Магический Жезл... Словом, если каким-то чудом, счастьем или везеньем пройдете все и принесете сюда Магический Жезл, то у вас появится крохотнейшая надежда. Супротив магов можно воевать только магическим оружием! -- Что за Гиперборея? -- спросил Олег озадаченно. -- Как туда попасть? -- Гиперборея -- страна холода, злых демонов и могучих волшебников. И величайших героев. Герои в вечной войне с колдунами! Там растет Мировое Дерево -- всем деревьям начало, Перводерево. Вершиной упирается в сияющую твердь неба, корни свисают в мрачную преисподнюю. От этого Дерева пошли все деревья на свете. Олег на глазах желтел как воск, нос заострился, стал почти прозрачным. -- Мы не успели научиться... Как туда доберемся? -- За ночь узнаю дорогу. Это все, чем смогу помочь. Таргитай втягивал голову в плечи, все вокруг было такое огромное и злое, а он -- маленький, несчастный и жалкий. В уютной башне прижился, в голову не приходило, что вообще покинут. Он вообще не заглядывал в грядущий день, запасов не делал. Отъевшись у Гольша -- щеки на плечах, как дразнил Мрак, -- со страхом вспоминал холод и голод Степи, изнурительные погони, скитания в жутких подземельях, драки со скелетами, зверями, дивами... Достал дудочку, заиграл, будучи уверенным, что от страха не заснет, продудит ночь напролет, но свалился, не доиграв до середины. Мрак и Олег, напротив, не спали. Мрак точил оружие: себе -- секиру, Таргитаю и Олегу наострил большие засапожные ножи. К золотому Мечу не прикасался, помнил судьбу несчастных киммерийцев, а волхв, хоть все чаще сражался бронзовым посохом, при нужде хватается за что угодно. Утопающий и за гадюку схватится, так пусть же в драке под рукой окажется что-нибудь понадежнее гадюки. Олег и Гольш провели ночь на крыше, как два загулявших кота. Ночь была настолько холодная, насколько был невыносимо знойным день. Оба мага, старый и молодой, читали звездное небо, выбирали дорогу, пытались узреть грядущие беды, готовили травы: лечебные, отворотные и всякие разные, о которых озабоченный Гольш обещал рассказать перед отъездом. Факелы горели все: настоящие и магические, а на полыхающие жаровни слуги набросали пучки колдовских мхов. Когда тяжелый запах обрушился на оружейную, Мрак с выпученными глазами метнулся наружу, едва не снес двери. Уже на свежем ночном воздухе закончил точить секиру и ножи. Рассвет еще только угадывался, когда Гольш с Олегом спустились вниз. Мрак уже поднял Таргитая. Тот зевал с жутким завыванием, пугая зверей пустыни, потягивался, норовил лечь или хотя бы заснуть стоя, как конь. Мрак больно тыкал под ребра. Старый маг протянул Мраку увесистый мешочек. Гольш еще больше осунулся, отводил глаза. -- Здесь золото. Настоящее, без магии. Идите на восток, только на восток. Через два дня, если не замешкаетесь, встретите караван. Воды у них будет мало, а верблюды и кони страдают от жажды. Вам охотно продадут четырех коней. Все равно поить нечем. -- Четырех? -- спросил Мрак с подозрением. -- Зачем четырех? -- Рыжую ведьму заберете, -- буркнул Гольш, он смотрел в сторону. -- Можете срубить ей голову сразу, но вообще-то она знает дорогу к пустынному магу. Тот единственный на свете, кто мог бы забросить вас в Гиперборею. Как оттуда выбраться -- одни боги ведают. Я ж говорил, что в вашем походе слишком много "если". Но здесь вам гибель несомненная. Да и мне с вами. -- Знает дорогу к пустынному магу, -- повторил Олег медленно. -- Она сказала сама? -- Я знал, как спрашивать. Потом можете зарубить, надобность в ней отпадет скоро. Мрак кивнул, все понял. -- А наши кони не падут? А то зазря деньги угрохаем. -- Когда купите коней, на другой день будет ливень. Мрак с укором оглянулся на Олега: -- Вот что значит настоящее колдовство! Полезное. А ты -- горами трясти, землю репать. Учись, телепень. -- При чем здесь колдовство? -- сказал Гольш раздраженно. -- Голову надо иметь. Поживи с мое, за неделю будешь знать погоду. Узнаешь, почему кости по ночам... Пока собирали мешки, затягивали ремни, Гольш привел Лиску. Руки остались связанными за спиной, и без того крутая грудь туго натягивала тонкую красную ткань. Воительница выглядела злой и надменной. Мрак оглядел ее с головы до ног. -- Такую с собой?.. Гольш, колдани ее, чтобы присмирела. Гольш смолчал, желтые глаза воительницы хищно сузились. Она оглядела Мрака с головы до ног, на Таргитая повела бровью, на Олега не смотрела вовсе. Гольш привязал длинный ремешок к ее связанным кистям. Мрак отступил. -- Кто угодно, я не берусь. Лучше встречных змей спрашивать, как найти пустынного мага, чем эту... Гольш воткнул конец веревки в ладонь Олега. Мрак и Таргитай поспешно отступили от волхва, занялись мешками, вдевали руки в лямки, кряхтели, на волхва косились настороженно и подозрительно, как бы тот, трус закоренелый, не вздумал передать веревку им. Мрак забросил за спину самый тяжелый мешок, сказал бодро: -- Ежели через два дня караван не попадется, я свалюсь. -- Я уже свалился, -- простонал Таргитай. Он прилаживал мешок поменьше, тот перекатывался, бил по шее. -- Тарх, ты набил сухими листьями? -- У Олега легче! -- Поменяйся, -- разрешил Мрак. -- Но возьми и змею на веревочке. Таргитай как ошпаренный кинулся к выходу. Яркий свет ослепил, хотя солнце еще не взошло; в башне привыкли к полумраку. Горы золотого песка скрывали горизонт, в щелях меж плитами невры увидели застрявшие перья, золотистую шерсть, коричневые сгустки крови. Гольш за ночь убрал трупы людей и чудовищ, но вычистить плиты сил явно не хватило. Мрак ощутил угрюмую гордость: нагадили так нагадили! Что трое невров за день намолотят, сто магов за год не разгребут. Воздух был холодный, как ящерица, и острый, как секира Мрака. Песок скрипел, напоминая о снеге, невиданном в этой преисподней. Край дальней дюны начал искриться, в Степи в небе уже вспыхнуло бы облачко, подожженное спрятавшимся за дюной охотником-солнцем. Здесь же в синем как перекаленная бронза небе, ни облачка, ни жаворонка. Соврал или не соврал Гольш, предрекая дождь через три дня? Гольш с порога наблюдал за удаляющимися фигурками. Трое странных людей уходили и уводили на длинном ремешке опасность. Мешки у всех троих поднимались выше головы, не скрывали, однако, ни рукояти гигантского боевого топора, который звероватый оборотень упорно называл секирой, ни рукояти огненного Меча, ни посоха из закаленной бронзы толщиной в руку. Все непривычно торчали из-за плеч, судя по всему, так носят оружие на Севере. Гольш изумленно и насмешливо покачивал головой. Молодой волхв пользуется посохом, атрибутом мага, пока что как боевой дубиной. Его посох весит больше, чем палица воина, не всякому под силу поднять, но лесной волхв упорно жаждет стать магом. Не замечает он и странного кольца на пальце -- где такое взял? -- от которого веет древней непонятной мощью. Сейчас, чем дальше удаляются, тем ярче блестит кольцо. Когда четыре фигурки стали едва различимы, блеск стал нестерпимым. Гольш приложил ладонь ко лбу козырьком, всматриваясь в странный белый блеск и красные сполохи пояса из темных металлических пластин -- оборотень беспечно нацепил нож и флягу, хотя у странного пояса есть наверняка и другое назначение. Гольш знавал пояса для хранения денег, для перевозки тайных писем, для придания силы, для стрельбы отравленными иглами... У оборотня пояс, который не только пояс, но тайны его разгадать Гольш не успел, а оставить его оборотень отказался наотрез. Гольш вздохнул, закрыл ворота. Он был так слаб, что как простой слуга, не прибегая к магии, сам задвинул засов, вдел в петли замок, а наверх потащился как черепаха, отдыхал на каждой третьей ступеньке. Будет чудо, подумал он хмуро, если люди Леса не сгинут под палящим солнцем к вечеру. Двойное чудо, если успеют на встречу с караваном, трижды чудо, если доберутся до пустынного мага. Но никакое чудо не поможет убедить пустынника отправить их в сказочную Гиперборею! Глава 10 Солнце еще карабкалось вверх, а жгучие лучи уже прожигали троих из Большого Леса насквозь. От соленого пота распахнутые душегрейки отяжелели, на спинах выступили белые разводы соли. Крупные капли срывались с кончика носа, меж лопаток бежали ручьи, намывали на порогах позвонков валики грязи. Таргитай брел несчастный, сгорбленный, как черепаха на задних лапах. Мрака раздражал вязкий песок, накаленный воздух, нещадное солнце. Раз-другой пнул подвернувшееся перекати-поле, неожиданно обрушился на Олега: -- Долго будешь вести этот сосуд греха, как гутарил старый маг? -- Но дорога... к пустынному магу... -- Ночью тебе первому перегрызет горло! Или пасть заткнешь? Так задохнется, вон в соплях путается. Вздернутый нос рыжей воительницы покраснел и сильно распух. Олег посмотрел несчастливо на свои кулаки, спрятал за спину. Лиска стегнула оборотня негодующим взглядом, отвернулась. Олег виновато пожал плечами: -- Еще не вечер. Что-нибудь придумаем. -- Не вечер? Ты не доживешь до вечера! -- Мрак... -- Давай я ее сам придушу? Все зло от баб. Верно, Таргитай? -- Верно, -- согласился Таргитай. Подумал, добавил: -- Зато какое красивое! Мрак сердито сплюнул. Легкий ветерок закружил песок, бросил горсть в лицо Мраку. На зубах заскрипело. Оборотень люто выругался, выплюнул вязкий оранжевый комок, в сердцах предложил Таргитаю: -- Хочешь пряник, что несу в мешке? Только раз в ухо дам! Таргитай опасливо покосился на огромные кулаки Мрака, уже крепко сжатые. Быстро поменялся с Олегом местами, поставив волхва между собой и оборотнем. -- Лучше меняйся с Олегом. Он пряник зверюке на веревке отдаст. Мрак взвыл от разочарования, повернулся к волхву: -- Олег, у меня два пряника -- оба отдам. Только раз в ухо, душу отведу! Олег замученно покачал головой, ему хватало и туго натянутого ремешка, тоже развлечение: веселись до упаду, огрызайся на ее молчаливые упреки. Упирается вроде ненароком, но всякий раз так, что он либо шатается, либо вовсе падает на горячий, как раскаленная сковорода, песок. -- Что за жизнь! -- взвыл Мрак, он вскинул умоляющие глаза к небу. -- Уже двое суток, а еще ни с кем не дрался!!! -- Вчера дрались, -- сухо напомнил Олег. В голосе молодого волхва проскользнуло отвращение. -- Мрак, по ночам идти сподручнее. Здесь бывает такой холод, что иней выступает! Мрак подумал, кивнул. Лицо раздвинулось в злой ухмылке: -- Что значит мудрость! Ты прав. Будем идти и ночь. А следующий день поспим... может быть. Теперь взвыл несчастный Таргитай. Мрак оскалил волчьи зубы: -- А ты играй! Песня укорачивает дорогу. Таргитай перехватил просительный взгляд Олега. Песня обладала странной магией, что была под силу даже дурню, но ни Мрак, ни сам Олег ею не владели. Под удачную песню силы прибывали, ноги сами дергались в пляс. Под песню можно забыть о бедах, хоть на час да стать добрее. Мрак бурчит, что коня песней не накормишь, но сам слушает, за уши не оттянешь. Даже печальные песни слушает жадно, будто воду пьет в этих жарких песках. Рыжеволосая все еще тащилась на туго натянутой веревке. Мрак уже прибил бы за такие шуточки, Олег же терпит, ведет, как упирающуюся козу. Идти легко, Олег нацепил ей мешок скорее для виду. Мол, украшает, в отместку она спотыкается, падает, поднимается так, будто несет на плечах башню Гольша. -- А когда привал? -- спросил Таргитай жалобно. Мрак скалил зубы: -- Как только, так сразу. Высматривай рощу погуще. Чтобы как в старые добрые времена: в тени, у ручья да чтоб рыба скакала над волнами... Таргитай застонал, вспомнив сказочные места, которые не ценил. Сейчас ноги утопают в раскаленном песке -- оранжевом и текучем, как расплавленное золото. Струйки пота бегут ручейками от ушей, сливаются в ручьи между лопаток, а по ногам уже падают ревущими водопадами. Он даже оглянулся, ожидая увидеть мокрый след на горячем песке. -- Мрак, воды только на сегодня. -- Перебьешься. Утром напузырился сладким квасом, шербетом зовется, так, что из ушей выплескивался! -- Когда это было, -- уныло протянул Таргитай. -- Брюхо старого добра не помнит. Олега дернуло, он пошатнулся, едва не упал. Рыжеволосая пленница лежала вниз лицом во впадине между горками песка. Рядом с ее головой крупная зеленая ящерица поспешно зарывалась в песок. Олег со всех ног, расшвыривая оранжевые брызги, кинулся к ней, схватил ее за волосы, вздернул. Она слабо дышала, глаза были закрыты. -- Эй, -- позвал он тихо, -- Лиска! Не подыхай пока что, ладно? Она медленно распахнула глаза -- крупные, цвета расплавленного песка, слегка раскосые. Губы дрогнули, все такие же пухлые, не тронутые зноем. Олег поежился, женщина смотрела со странной насмешкой. -- Тебя укусила эта тварь? -- спросил он торопливо. -- Покажи где? Она отшвырнула его ищущую руку. Упругое тело напряглось под его пальцами. Олег невольно отпрянул, будто вот-вот кинется, зашипит как змея -- довела! -- а издали донесся нетерпеливый голос: -- Олег! Если змеюка грызанет эту ... лапочку, сама тут же издохнет в корчах. Волоки ее за волосы! Вон какие патлы. Если прикинется дохлой -- прирежь. Он вздернул ее на ноги, сказал с неловкостью: -- Я бы развязал тебе руки, но ты бегаешь быстрее любого из нас. А какую клятву взять, что не сбежишь, -- не ведаю. -- Я такой клятвы не дам, -- заявила она гордо. Ее вздернутый носик смотрел почти в небо, глаза хищно блестели. Отведенные назад плечи натянули тонкую ткань на груди. Олег всячески отводил взгляд, но всякий раз натыкался на острые бугорки, снова с усилием отрывался, но женская магия превозмогала его силу. Он поспешил вперед, теперь уже старался держать ремень натянутым. К полудню зной накалил всех четверых так, что воздух струился над красными обожженными телами. Таргитай падал, перед глазами плыло, а в ушах звенело. Он много и часто пил, вода тут же выступала по всему телу мутной соленой грязью, возгонялась, оставляя хрустящую корку. Что не успевало раствориться в накаленном воздухе, сползало ниже, доводя щекоткой до исступления. - Ничего, - ободрял Мрак. - Это еще не пустыня! Вон пташка порхает... Олег бросил короткий взор на раскаленное небо: - Cтервятник. - Стервами, значит, кормится, - понял Мрак. - Лиска, не ходи туда. Клюнет. Все трое месили песок молча. Наконец Мрак то ли сжалился, то ли забоялся, что околеют, но велел остановиться на привал. Олег в сердцах подумал, что Мрак сам измучился, однако оборотень держался как песчаный волк. Рыжеволосую Лиску внезапно похвалил, что уже начала обгонять их дохловатого, но шибко мудрого волхва. Так же похваливал по дороге песчаных ящериц и змей -- живут, заразы! Хоть и не рыжие, как эта. Но все-таки одного корня, хоть и не сознается. В распадке между песчаных гор легли, накрылись от солнца плащами и одеялами. Мрак натянул тетиву, пощелкал ногтем, прислушался. -- Хорошо поет. Ладно, развяжи этой зверюке передние лапы. Но объясни -- белку бью на лету в глаз. А эта больно схожа, руки чешутся. А идет пусть так, чтобы я видел. Женщина равнодушно смотрела, как молодой волхв пытается развязать тугие узлы. Олег пыхтел, едва не обломал ногти, пытался развязать зубами, наконец взрезал ножом. Она опять не повела бровью, а обрывки стряхнула, когда Олег отполз к Таргитаю. Кисти распухли, ремешок врезался глубоко. Кровь начала пробиваться в онемевшие ладони, она поморщилась, закусила губу. Остаток дня среди пылающих Песков показался Таргитаю вечностью. Над головой в безумной выси выгнулось раскаленное до белесости небо, он шел словно через раскаленное пекло. Сверху падали тяжелые капли расплавленного золота. Воздух был горячий, а когда поднимался ветерок, Таргитай всхлипывал, не стыдясь слез: с ветром было еще горячее! Рядом колыхались в знойном мареве три тени. Вроде бы тоже падали, ползли через оранжевое солнце, расплывались. Ноги Мрака всякий раз почти до колен погружались в раскаленный песок. Впереди торчало обгрызенное горлышко кувшина, запечатанное красной глиной. Мрак разглядел даже оттиск печатки. На ходу подцепил за горло, с натугой вытащил. Внутри вроде бы заскреблось. Сломал глину, из кувшина вывалился крохотный уродливый бесенок. Весь красный, словно испекся в этих песках, с узкими глазками. - Что повелите? - пропищал он. - Нам к пустынному магу, - прохрипел Мрак. - Тогда пойдемте, - согласился бесенок. Он заковылял по бархану, смешно взрывая песок,. Увязал еще больше Мрака, но старательно размахивал крохотными лапками. - Нам побыстрее надо, - сказал Мрак раздраженно. - Тогда побежали, - предложил бесенок бодро. Мрак ухватил его за холку, сунул в кувшин. Таргитай только и увидел как Мрак широко размахнулся, кувшин вылетел из его длани как боевой валун. За дальним барханом взвился фонтан песка и пыли. Дальше Таргитай смутно помнил, что пришла ночь, он свалился без памяти. Олег был полумертв, пришлось Мраку самому, ругаясь и отплевываясь, связывать маленькую женщину. -- Рыжая, не шелохни и пальцем. Олег спит, а мне только дай повод. Переломаю ноги, скажу, так и было. Она смолчала, но он видел, что поняла. Его понимали всегда, в отличие от заумного волхва или недоумного дудошника. И верили всегда: у него было лицо честного человека. Если скажет, что даст в лоб и уши отпадут, то так и будет. Еще и прыщи осыплются. Мрак растолкал всех среди ночи, поднял -- озябших, лязгающих зубами. Пошли быстрым шагом, сразу увязли, согрелись. Под ногами иногда похрустывало. Олег ахнул, присел перед чахлым темным кустиком -- колючки блестели инеем! Таргитай попробовал лизать, разодрал рот. Олег с маленькой рыжеволоской начали отставать. Мрак нахмурился: -- Пусть чапает впереди. Чуть что не так, я ее влет, как утку. -- Мрак, пусть писает как может... -- А никто ее в плен не тащил! Однако отстать дал. Острые кончики ушей подергивались, ловил каждый звук. Таргитай сказал завистливо: -- Ей хорошо! Присела -- и все. А вот я если не встречу деревцо, хоть паршивенькое, то уписаюсь. -- Хотя бы камень, -- вздохнул Мрак понимающе. Олег придерживал рыжеволоску, пока Мрак и Таргитай не удалились шагов на полсотни, а потом и вовсе скрылись за барханом. Лиска взглянула искоса, голос был полон яда: -- Раб, ты мог бы насиловать на виду у друзей. Таких же животных. -- Это ты, зверюка злобная. Я стараюсь, чтобы твой мочевой пузырь не лопнул. Быстрый взгляд, который она метнула, выдал с головой: вот-вот пустит лужу. Однако снова гордо вскинула и без того вздернутый носик. Спросила ядовито: -- У меня вроде бы руки связаны. Или мне показалось? Олег потемнел, чуя насмешку, сказал раздраженно: -- Я мог бы тебе расстегнуть... Впрочем, черт с тобой. Руки развяжу, но ремень прицеплю за ногу. Бегаешь наверняка быстрее, вон какая противная! А Мрак с его стрелами далековато. Он накрепко привязал за лодыжку, снял ремешок с рук. Она наблюдала из-под приспущенных век, дышала ровно. Олег отошел, насколько позволял ременный поводок, перевалил через гребень бархана, лег, чтобы не видеть ее. В сотне шагов удалялись, увязая в песке, Мрак и Таргитай. Мрак оглянулся, словно ощутил взгляд волхва, брови сшиблись на переносице. Олег успокаивающе помахал концом ремешка, указал пальцем через гребень. Мрак и Таргитай остановились, поджидая. Их громадные мешки делали их похожими на горбатых медведей. Мрак дважды оглядывался, наконец заорал зычно: -- Тащи! -- Мрак, она занята. Трудится... -- Быстро, остолоп! Олег нерешительно потянул за ремешок, чувствуя себя подлецом и дураком одновременно. Ремешок натянулся. Вдали жестикулировал Мрак, даже сделал шаг в направлении к ним. Олег перевалился через гребень, ахнул и метнулся в прыжке на рыжеволосую хитрюгу. Под ее острыми зубками как раз лопнул перегрызенный ремешок. Она вскочила, Олег обрушился как лавина, сбил с ног. Она пыталась драться, он выхватил нож, другой рукой схватил за волосы и дернул, обнажив нежное горло. Лезвие коснулось тонкой кожи. Олег чувствовал сильнейшее желание нажать сильнее, покончить с нелепым делом -- повод для оправдания перед собой есть. -- Застынь, стерва! Она замерла, глядя в нависающее над нею яростное лицо с бешеными глазами. Личико с тонкими чертами дрогнуло, в желтых глазах метнулся страх. Даже не дышала, смотрела расширенными глазами. Он ударил ее по лицу, перевернул и грубо стянул руки за спиной ремнем так, что даже Мрак назвал бы себя мягкосердечной овечкой рядом с озверевшим волхвом. Она медленно высвободила лицо из песка, боясь резких движений, вздохнула. Песчинки забились в густые брови, налипли коркой на мокрые от пота щеки. Олег рывком поднял ее за связанные руки. -- Вперед, тварючка! Мрак и Таргитай терпеливо ждали. Ветерок намел возле ног оранжевые холмики. Мрак рявкнул сердито: -- Что так долго? Веревку проглотила? -- Это я задержался, -- сказал Олег. Женщина бросила на волхва быстрый взгляд. Мрак нахмурился, оглядел их с подозрением. Ее плечи были отведены назад так, что лопатки терлись одна о другую. Туго стянутые руки начали наливаться багровым, что вскоре перейдет в синеву. -- То-то Таргитай удивлялся, что на один бархан стало больше, -- буркнул Мрак. -- Это твой, да?.. Ты того, ремешок ослабь. Ишь как стянул! Ремешок могет лопнуть, а где в дороге подберешь? Разве что из спины Таргитая нарезать, но с Таргитая пользы как из жабы перьев... Они двинулись, ноги увязали, шли как по старому болоту. Солнце жгло непокрытые головы. Таргитай спросил Олега тихонько: -- Ничего не случилось? Правда? Олег раздраженно буркнул: -- Ты стал подозрительный, как Мрак. Ничего, говорю тебе! -- Да? А что у тебя на подошве? Он брезгливо сморщил нос. Олег поспешно принялся тереть подошву о песок. Лиска порозовела, смотрела в сторону. Мрак сказал одобрительно: -- Маленькая как ворона, а... Бедный Олег. Это ж он ей штаны спускал. Руки-то связаны. -- И надевал, -- услужливо подсказал Таргитай им в спины. Олег и Лиска изо всех сил спешили оторваться от насмешников. Рыжеволоска даже обогнала Олега, тот на ходу перевязал ремень, ослаблял узел. Она брезгливо выдергивала руки. Он невольно хватал за ягодицы, его уши пылали, как вынутые из горна наконечники стрел. Она удивленно косилась на раскрасневшееся лицо лесного варвара, длинные ресницы подрагивали, пряча взгляд. Глаза оборотня оставались настороженными. Такая злая и юркая не смирится с потерей свободы. Руки связаны, но зубы целы. Удивительно, что еще ремень не перегрызла. Значит, это еще впереди. -- Сними тетиву, -- посоветовал Таргитай наивно. -- Растянется. -- Да? Еще и стрелы переломать? Ты скажи лучше, что с нею делать? Ты ж у нас умелец по девкам. -- Мрак, по ним умельцев не бывает. Они все разные. Мрак даже отшатнулся в великом удивлении. Дурень, конечно, но такой дури даже от дурня слышать неловкостно. -- Тарх! Запомни, они все из одного стручка. Я не всегда замечал, когда они возле меня менялись. Кличу по-прежнему, а морда вроде другая. То ли я сам менял, то ли они сами менялись -- за охотой недосуг разобраться. Это для бездельников они разные. Но тут ты первый! -- Пусть решает Олег. Он самый умный. -- Как ты самый ленивый. -- Я добрый! -- Дурость и доброта лишь с виду схожи, понял? Таргитай снова заскулил, что падает, мрет жуткой смертью на чужбине, что пропади все пропадом, нельзя спасать человечество, ежели через такие муки. Олег слушал сочувствующе, пленница брезгливо морщилась. Наконец Таргитай вдруг взвизгнул обрадовано: -- Мрак, вона деревья!.. Да какие зеленые! А где деревья, там и вода! Пошли, напьемся. Только и делов, что пару сотен шагов в сторону. Мрак поморщился, а Олег занудно объяснил: -- Видишь, те деревья вроде бы колышутся малость? -- Вижу. Ну и что? -- А то, что это не настоящие, -- пояснил Олег. -- Гольш рассказывал про такие штуки. Старые колдуны придумали, чтобы губить людей. Мираж, называется. Подходишь, а эти деревья либо отступают, либо рассеиваются в воздухе. А обессилевший дурень блудит, потом от жажды погибает быстрее. Таргитай слушал, кивал, соглашался, а когда Олег закончил, спросил, хлопая белыми пушистыми ресницами: -- Так мы пойдем туда напиться? Олег с досады попробовал сплюнуть, но потом долго вытирал рожу обеими ладонями. Мрак хмурился, Лиска презрительно улыбалась. Таргитай заныл, голову едва не вывернул, рассматривая пышные зеленые деревья, проходили от них всего в сотне-другой шагов. Оттуда яственно тянуло прохладой. Мраку даже почудилось журчание ручейка. Таргитай начал приотставать. Олег сказал терпеливо: -- Не вздумай. Это мираж, понял? -- Понял, -- согласился Таргитай, он на все соглашался. -- Так мы напьемся? Или, если не хотите, то дайте бурдюк, я для вас сбегаю. Олег всплеснул руками, а Мрак буркнул: -- Пусть сходит. Не заблудится. Но когда догонять будет, лучше запомнит, что такое миражи. Олег в сомнении покачал головой. Таргитай счастливо завизжал, хотел взять бурдюк, Мрак не дал. Жалко, если дурень сгинет, но с бурдюком жальче вдвое. Таргитай заспешил к зеленым деревьям, а Мрак чуть сбавил шаг. Они шли и шли, из-за оранжевых гор песка уже выглядывали лишь зеленые верхушки, когда наконец позади показалась темная точка. Мрак незаметно сбавил шаг еще, но Таргитай все равно еще верст десять тащился сзади, как коза на незримой веревке. А когда догнал, вид у него все-таки был посвежевший. -- Напился? -- спросил Мрак с насмешкой. -- Ага, -- ответил Таргитай радостно. -- Чуть не лопнул! Там такой холоднющий родник из-под земли! Зубы ломит. Зря бурдюк не дали. Хоть сами не пошли... до сих пор не пойму, почему, так хоть вам бы принес! При каждом шаге в его животе булькало. Он вытащил из-за пазухи огромный зеленый лист, сочный, еще не тронутый жаром. Протянул Олегу, вдруг да пригодится в его травяных снадобьях. Мрак, страшно багровея и раздуваясь в размерах, повернулся к Олегу. В глазах было обещание скорой смерти всем шибко грамотным. Олег поспешно отступил, упал, поднял тучу песка. Огромный кулак Мрака поднялся в воздух, но вдруг оборотень всмотрелся вдаль, прорычал: -- Что-то ползет... Во-о-о-он чернеет. -- Что? -- не понял Таргитай. -- Похоже на смока. -- Откеля в этих жутких песках? -- Это... караван, о котором рек Гольш. Олег вздохнул с таким облегчением, что песок взвился и сыпанул на друзей и пленницу. Мрак отцепил с пояса баклажку с остатками воды. Передал Таргитаю, тот посмотрел брезгливо и сунул Олегу. Тот, к изумлению и негодованию Мрака, протянул рыжей воительнице -- стояла почти рядом, ровная и загорелая, как осмоленный столбик. Мрак зло сопел. Лиска смерила его надменным взором, гордо отвернулась. -- Сделай глоток, -- почти попросил Олег. -- Иначе вот-вот упадешь. -- Ага, -- сказал Мрак понимающе. Его лицо посветлело. -- Просто волочить не хочет, а нести сил нету. Она разомкнула пухлые губы. Блеснули острейшие белые зубки, совсем как у Мрака, только помельче. -- Это вы уже падаете, бледнокожие червяки Леса. Мрак одобрительно крякнул: -- Все еще злобная. Олег с жалким видом переступал с ноги на ногу, тыкал ей баклажку. Таргитай шумно вздыхал. Мрак грубо отобрал баклажку, прицепил на пояс. -- Не хочет, чего девку насиловать?.. Пошли, бледнокожие червяки Леса! Как она обложила? Ворона маленькая, а рот здоровый! Таргитай первым потащился через застывшие волны песка. Сзади шуршали шаги, он с облегчением думал, что если опять мираж, то на этот раз приведет оттуда верблюда. Глава 11 Темные точки ползли наперерез очень медленно, но Мрак заторопился: не разминуться бы. Даже если заметят пеших, то ждать не будут -- интереса в них нет, а делиться водой да хлебом станет не всякий. Это не с женой. Постепенно они распознали цепочку тяжело груженых верблюдов. Около дюжины да десяток всадников на конях, полдюжины осликов -- бедненьких ухастиков совсем не видно из-под объемной поклажи. Впереди трое всадников на тонконогих поджарых конях, но потом к ним прибавилось еще трое. Похоже, заметили пешую четверку. Кони плетутся вяло, приморенные, головы свесили к самой земле. Мрак заторопился, побежал, размахивая руками. Караван шел мимо, но двое из всадников нехотя свернули, поехали к ним. -- Мир вам! -- крикнул Мрак хрипло. -- Я вижу, вы народ тароватый... Вон какие кони! Да и вы хлопцы на подбор. Нам бы купить у вас троих... нет, четверых конячек. У вас они налегке, зазря корм жрут. Да и вода денежки стоит. На него смотрели изучающе, без вражды. Всадники были поджарые, смуглые, с черными смоляными усами, подбородки отливали синевой. Глаза были цвета старой глины. -- Наши кони стоят дорого, -- сказал с расстановкой передний. -- Обходятся еще дороже, -- возразил Мрак добродушно. -- Вода в Песках задарма не достается. Сколько возьмете за коня? Еще лучше -- за четверых? Всадник помедлил с ответом, спросил осторожно: -- Откуда у таких странных людей деньги? -- У нас настоящие деньги, -- ответил Мрак. -- И получили их честно. Всадник с сомнением рассматривал их непокрытые головы, голые до плеч руки. Из одежды -- волчьи шкуры да портки из тонкой кожи. Сапоги стоптанные, мешки за плечами ветхие, а рукояти оружия, если это оружие, странные, непривычные. Только женщина одета богато, но женщин всегда одевают лучше, пусть заложниц, пленниц или рабынь. -- Хорошо, -- ответил всадник уклончиво. -- Узнаю у хозяина. Он не сдвинулся с места, другой сорвался с места и, настегивая безжалостно коня, вернулся к каравану. Из шатра, который нес головной верблюд, высунулась голова в огромном цветном тюрбане. Всадник часто размахивал руками, указывая то на невров, то на небо. Хозяин зло гаркнул, всадник даже отшатнулся, провел ребром ладони по горлу. Всадник попятился вместе с конем. -- Не нравится мне такое, -- сказал Мрак задумчиво. -- Ох, почему-то совсем не нравится... -- Гольш сказал, продадут, -- заикнулся Таргитай. -- Старая лиса тоже попадает в капкан. И коней не получим, и гроши отберут. Еще и по шее настучат. Всадник примчался на взмыленной лошадке. Явно берегут воду, кони едва держатся на ногах. Не сводя глаз с невров, что-то шепнул старшему. Тот в лице не изменился, только подобрался, а пальцы поползли к рукояти меча. Его спутники насторожились. Мрак словно бы в раздумье отступил на шаг, выставив впереди Олега с пленницей. Таргитай подвигал плечами, устраивая на этот раз поудобнее Меч за спиной. От него покатила волна жара -- лезвие из небесного металла начало накаляться. -- Хозяин считает, -- сказал старший всадник резко, -- что вам надо остаться с нами. В пустыне умрете. Неважно, будете на конях или без них. -- А если хотим умереть? -- спросил Олег. Его била дрожь, он с трудом удерживался, чтобы не оглядываться умоляюще на Мрака -- могучего, бесстрашного. Всадник покосился на караван, что медленно останавливался, в задумчивости почесал нос. Внезапно лицо его посветлело. -- Наши боги не позволяют человеку оставаться без помощи! -- Разве помощь можно навязывать? -- Можно, -- ответил всадник убежденно. -- Дураков, женщин и детей надо спасать даже силой. Без спросу. А вы не только дураки, что видно издали, но еще и редкостные уроды. Я в жизни не слыхивал даже, что могут быть люди с красными или белыми волосами. -- Мы не пойдем с караваном. Эти слова Олег хотел пpоизнести громко и с достоинством, но почти прошептал -- горло перехватила ледяная лапа страха. Всадник оглянулся на караван. Из шатра высунулся человек в ярко-красном тюрбане, кричал и размахивал руками. Всадник повернулся к неврам: -- Вас продадут в рабство. Это лучше, чем умереть в Песках! Трое всадников выхватили мечи, а старший неспешно потащил из перевязи короткий кривой меч. Над ухом Таргитая вжикнула пчела, меч старшего вылетел из руки, как серебристая скользкая рыба. Таргитай понял, что пчелу выпустил Мрак. Он с криком выдернул свое оружие -- Меч, коротко и зло полыхнула багровая молния. Меч уже светился красным, от него летели искры. Всадники опешили, но один все же пустил коня вперед, ощерил, пугая, желтые зубы. Таргитай широко размахнулся, всадник без труда уклонился, но лезвие достало коня. Брызнула струями кровь. Конь, обезумев от боли, взвился на дыбы, завизжал тонко и страшно. Всадник раздирал ему удилами рот, конь скакнул дважды, упал, придавив всаднику ногу. Олег хрипло вскрикнул, посохом закрылся от второго. Металл зазвенел о металл, всадник яростно рубил, но Олег всякий раз прятался, выставив над головой жезл. Снова свистнула стрела Мрака, а Таргитай встретил натиск, отразил удар легкого меча, ударил сам... Конец его длинного меча достал ногу всадника и, разрубив ее до кости, рассек бок коня. -- Коней пошто бьешь? -- крикнул Мрак яростно. -- Еще одного покалечишь, я на тебе поеду! Не выпуская лук, метнулся, как песчаный смерч, к каравану. Таргитай бежал хвостиком, но где тяжелый Мрак едва касался ногами песка, там Таргитай вспахивал -- как будто волочили дерево. Сзади еще слышался лязг: волхв и последний из всадников, старший, сражались растерянно и осторожно. -- Мрак, -- крикнул Таргитай в спину оборотню, -- а пусть идут себе? -- На чем поедешь, конеубийца? С верблюдов соскакивали вооруженные люди. Мелкие в кости, низкорослые, но защищенные бронзовыми щитками на груди и плечах, с круглыми щитами. Они торопливо выровнялись в линию, выставив щиты, а острия мечей направили на бегущих. Мрак отшвырнул лук, выдернул секиру. Воины отшатнулись -- секира была в человеческий рост, в крови, с налипшими на лезвии волосами. Звероватый чужак налетел как черная буря. Двое на верблюдах поспешно направили горбатых зверей на невров. Таргитай ударил ближайшего, верблюд суетливо шагнул, и черное острие, срубив ногу, как тонкий прутик, с треском развалило верблюду бок. Из широкой раны хлынула темно-красная горячая кровь. Таргитай застонал от стыда. Мрак заорал: -- Душегуб! Верблюда за что? -- Ты ж говорил, коней не трожь, -- вякнул Таргитай в оправдание. -- А это верблюд... Нечаянно! -- За нечаянно бьют отчаянно. Берегись, они схватили луки! -- Верблюды? Мрак ухватил за ногу седока, дернул. Тот распластался в пыли, плоский как лист дерева. Мрак одним прыжком оказался на горбатом звере, забрался в странное седло. Сонный верблюд завизжал, почуяв хищного волка. Мрак бешено выкатил глаза, рванул за узду, направил на головного: там сгрудились конные и пешие воины, бестолково размахивали мечами. Человек в красном тюрбане высунулся из шатра, орал, брызгал слюной. -- Хоть лопни теперь, -- процедил Мрак сквозь зубы. -- Кто зарится на чужую шерсть, вертается стриженым. Тарх, имай коня!.. Имай, говорю, а не... Таргитай с раскаленным до оранжевости Мечом гонялся за конями с опустевшими седлами. Те пугались крови на руках человека и хищного металла, храпели дико, увертывались. Мрак ругнулся бессильно: ошалевший волхв бежал прямо на кучку воинов, что окружили хозяина каравана! -- Сюда, дурень! -- заорал Мрак. -- Сюда! Таргитай выпустил из рук узду, поймал-таки одного, оглянулся с недоумением и готовностью выполнять. Мрак разъяренно отмахнулся: не ты один дурень, еще один, только мудрый дурень, а ученый дурень хуже неученого, стоеросового... Олег то ли услышал, то ли сообразил -- на бегу круто свернул прямо перед воинами, те даже сделали шажок вперед, ожидая удара грудь в грудь. Волхв подбежал к Мраку, по дороге стоптал смуглолицего, тот пытался укрыться за щитом. Внезапно весь караван заколыхался. Там заорали, защелкали бичи. Верблюды сдвинулись, пошли, все ускоряя шаг, пока не ударились в бег. Тяжелые тюки раскачивали их из стороны в сторону. Уцелевшие всадники щелкали бичами, орали, кололи верблюдов сзади мечами. Мрак подобрал свой лук, наложил стрелу, долго целился. Когда белое перо со свистом ушло, задний на верблюде вскинул руки, словно пытался взлететь, соскочил, но в песке остался недвижим. Стрела торчала между лопаток. Еще один вскинул руки, на этот раз взывал к небесам. -- В спину, -- бросил Таргитай с укоризной. -- Я думал, в спину не бьешь. -- Пусть и другие так думают, -- огрызнулся Мрак. -- Они тоже... Когда оравой на троих, бедных и жалобных, рази не в спину? Верблюд под ним взревел, пустился за убегающими. Мрак осторожно свесился, зацепившись ногами, ухватил заднего зверя за узду. Рука по локоть оказалась в липкой зеленой слюне. Мрак отдернул руку, выругался, вытер о лохматый бок своего зверя, такого же слюнявого, ударил, погнался, на этот раз поймал, со злостью огрел вислогубого слюнтяя по хитрой морде. -- С людьми жить -- по-людски выть, -- объяснил Мрак, не надеясь, что услышат. -- На нашем месте даже боги на кражу пойдут. Таргитай так и не изловил коней: упустил так упустил, в отчаянии изловчился хватануть за узду горбатого зверя. Верблюд в страхе взревел, руки чужака были по локоть в крови, оплевал с головы до ног, но Таргитай на этот раз не отпустил, страшась гнева Мрака. Мрак подъехал, второго верблюда вел в поводу. -- Олег! Мы добрые -- и для тебя конячку пымали. Правда, горбатую. Олег подбежал, жадно хватая ртом воздух, с разбега ухватился за верблюда Мрака. Волхв был белым, губы тряслись, глаза лезли на лоб. -- Чего это они? За что? -- Не можешь опомниться? -- брезгливо удивился Мрак. -- Не сторговались, только и всего. -- Но мы даже не спорили... -- А за что ты его палкой по темечку? Звеpь. Мозги на версту брызнули. -- Мрак, -- простонал Олег, он побледнел еще больше, дернулся, словно удерживал тошноту. -- Не надо... Я только отмахивался. Мрак, ты зря грешил на старого Гольша. Мы все-таки в седлах! -- Твой Гольш коня от верблюда не отличает? Заработался. Скоро и ты таким станешь. Таргитай проговорил недоумевающе: -- Да и купили как-то чудно... Все деньги при нас. Он обвел взглядом песчаную пустыню. Песок был взрыхлен, истоптан, пламенел пятнами крови. Около десятка людей лежали в страшных позах, два убитых коня и один умирающий верблюд, разбросанные тюки -- уцелевшие и разбитые. Ветерок разматывал красный и синий шелк, катил коробочки. -- Да нет, -- решил Мрак, злая улыбка осветила хмурое лицо. -- Сторговались. Если еще вывернуть карманы, пошарить по тюкам и всяким шкатулкам... Он похлопал по седельной сумке, прислушался, сорвал веревочку и сунул руку в раздутый мешочек. Олег напрягся, он бы сперва проверил, мало ли что там, вдруг да гадюка, но Мрак вытащил горсть серебряных монет, сказал убежденно: -- Будем считать, что мудрый Гольш все предвидел. Мы купили, а это на сдачу. Тарх, откуда на тебе столько соплей? Олег все еще с недоверием глядел на огромного верблюда. Подойти боязно, не то что влезть, когда Мрак вдруг сказал подозрительно: -- Мудрый волхв... а где твоя девка? Далеко по дороге в клубах пыли удалялись остатки каравана. Всадники нещадно нахлестывали горбатых зверей, тыкали мечами. Ослики приотстали, их тащили за узду, били палками, подталкивали. Женщины с огненными волосами там не мелькнуло, наверняка где-то в головке отряда. А то и в шатре хозяина. -- Как теперь отыщем дорогу? -- спросил Таргитай упавшим голосом. -- Кругом Пески... Мрак соскользнул с верблюда. Лицо оборотня было землистого цвета. Окровавленная секира с размаху вошла в песок до середины рукояти. Он сел на землю, уронил голову. Капли крови свернулись в темные шарики, под палящим солнцем сразу иссохли, окаменели. Окаменел и Мрак, уперев кулаки в подбородок. Глаза смотрели невидяще поверх застывших волн раскаленного песка. Ноги Олега дрожали, но сесть боялся -- вдруг да кровь хлынет в голову так, что разнесет ее вдребезги? И дикий жар раскалывает череп. Грудь ходит ходуном, в глазах мельтешат красные мухи. Голос Мрака донесся как из дальнего Леса. Жаркое отчаяние все же подломило ноги. Олег рухнул на песок, плотно зажмурился. Столько мук -- и все зря? Таргитай обыскивал мертвых, снимал фляги и тряс подле уха. В одном тюке обнаружил бурдюк, где булькало. С торжеством приволок -- он, как птаха небесная, не заглядывал в день завтрашний. -- Конец дороги? -- произнес Мрак горько. -- Что скажешь, волхв? Он тупо смотрел прямо перед собой. В его сгорбленной фигуре было столько безнадежности, что Олег поспешно отвел взгляд. Оборотня еще не видел таким. Мрак выдыхается? Таргитай принес бурдюк. Олег жадно глотнул, в раскаленном горле почти зашипело. Пусть вино -- это всего лишь перебродивший виноградный сок, в походе через Степь пили даже собственную мочу. -- Мы еще не погибли, -- сказал он потому, что Мрак в безнадежности вперил взгляд в оранжевый песок под ногами, а Таргитай смотрит с ожиданием. -- Мы еще можем двигаться... -- Куда? -- спросил Мрак горько. -- В Лесу я знал, в Степи -- чуял. А в этой раскаленной печи? Опять Таргитай смотрел на самого умного. Олег ответил вынужденно: -- Ну... шли мы вроде бы в ту сторону. Отправимся. Вдруг до песчаного мага уже рукой подать? Дорогу будем спрашивать... -- Есть у кого, -- саркастически согласился Мрак. -- Народу -- не протолкнуться. Таргитай сказал с надеждой: -- А если Олег выспросит у ящериц? Он же волхв!.. Я видел одну. Рожа -- во, глаза -- во, а бегает... Олегу не угнаться. Разве что Мраку? Но Мрак не умеет в песок зарываться. В гробовом молчании пустили бурдюк по кругу. Ощущение беды было таким сильным, что Олег присосался дольше всех, а когда Мрак и Таргитай отвалились, оставил бурдюк у себя, потягивал из короткой трубочки. Затуманить голову, не видеть нависшей беды! Конечно, все равно не обойдет, но хотя бы не видеть. Это Мрак до сегодняшнего дня все видел и не страшился, Таргитай не страшится, как та же птичка беспечная: пока не увидит змею прямо перед собой -- чирикает на дудочке, чистит перышки. Он -- волхв! Уже чувствует, как будет умирать от жажды, иссыхать, погибать под палящим солнцем. Как, еще живого, будут рвать на куски грифы -- во-о-он темнеют точки в синеве, -- как вылезут из песка хищные жуки и набегут быстрые, как тени, и злые, как степняки, желтые песчаные муравьи... Мрак медленно поднялся, неспешно расправил плечи. Суровое некрасивое лицо оборотня вдруг показалось величественным, прекрасным. Он сказал сильным, чуть хрипловатым голосом: -- Ты прав, у нас есть выбор. Умереть, как три старые жабы, или погибнуть на полном скаку? Пока Таргитай и Олег вскарабкались на горбатых зверей, упрели и намучились, как медведи возле рыбы. Люди Песков влезают на верблюдов, когда те греют пузом песок, невры не хотели терять времени, не хотели утруждать зверей, а если по-честному -- не знали, как заставить лечь. Мрак пустил верблюда вперед, хотя никто не знал, в какую сторону ехать. Гольш указал дорогу только до пересечения с караваном. Суровое лицо оборотня становилось все красивее, Таргитай молча любовался суровым другом, потихоньку вытащил дудочку. В голове рождались новые слова, сами лепились одно к одному. Они начали огибать бархан, когда Мрак насторожился, бросил ладонь на рукоять секиры. Из-за песчаного верха выезжал неспешно всадник. В блестящем шлеме, кольчужная сетка из тонких бронзовых колец падает на прямую спину. У бедра меч в дорогих ножнах, из-за спины выглядывает край круглого щита. На седельном крюке -- короткий лук из турьих рогов и колчан со стрелами. Всадник съехал в распадок между песчаными холмами. Солнце, бившее неврам в глаза, осветило курносое лицо с россыпью веснушек. Мрак крякнул, начал так осторожно подвигать пальцы к колчану со стрелами, словно боялся спугнуть красивую бабочку. Таргитай растерялся, с открытым ртом смотрел то на Мрака, то на Олега. Волхв дернулся, зрачки расширились, но сам оставался неподвижным, только внезапно вздувшиеся жилы на лбу выдавали напряжение. Мрак придержал верблюда, пустил шагом. Рыжая вот-вот сорвется, натянута как тетива! Конь уже подобрался, как зверь перед прыжком. Как только сумела изловить такого красавца да сперва еще руки успела развязать так быстро? Надо об этом подумать на отдыхе... Олег увидел стрелу в ладони Мрака, сказал глухо, чтобы услышал только он: -- Не надо. Она ждет. -- Кого? -- Нас. -- Это еще зачем? -- Скоро узнаем. -- Не лучше застрелить сразу? Женщина смотрела надменно, почти привстала, так гордо выпячивала грудь, но крупнее все равно не выглядела. Правда, люди Леса помнили, что даже маленькие гадючки валят с ног быков. Мрак и Таргитай начали поглядывать на волхва сперва с нетерпением, затем недоумевающе. Волхв, который обычно вел переговоры, теперь молчал, словно язык прилип к гортани или, как говорил грубый Мрак, его втянуло в задницу. Мрак крякнул, прочищая горло, сказал громко, ни к кому не обращаясь: -- Гляди, коняги не испужалась!.. Бывают же такие храбрые. Рыжеволосая игнорировала оборотня. Он видел ее в седле на более страшном звере всего три дня тому. Ее глаза не отрывались от лица волхва. Олег вдруг сказал злым голосом: -- Мои травы растеряла? Всадница хлопнула ладонью по притороченному мешку, Олег узнал свой, голос ее был надменный, холодный, как северный ветер: -- Среди караванщиков был походный маг. Я добавила его травы тоже. Олег кивнул, буркнул рассеянно: -- Покопаюсь на привале. Она повернула коня, верблюд Олега пошел рядом, нависал, как движущаяся гора над холмиком. Лиска смотрела прямо перед собой, туда же вперил взор и Олег. Друг на друга не глядели, но Таргитаю вдруг показалось, что важнее смотреть в одном направлении, чем друг на друга, как всегда было у него с девками. Мрак и Таргитай ехали в полусотне шагов позади. Мрак подозрительно ел глазами ее гордо выпрямленную спину. -- Что за разговор дурацкий? Ничего не пойму! -- Олег понял... вроде бы. -- Говорят так, будто заранее обо всем договорились! А мы с тобой, мол, еще в соплях путаемся. -- Мрак, не страдай. Мрак несказанно изумился: -- Это я-то страдаю? Тарх, я страдал, когда палец прищемил! Или когда верблюд... эта верб... мне на ногу наступила. Таргитай вытащил дудочку, спросил с надеждой: -- Хошь поиграю? -- Шпарь. Только с верб... не свались. Пока до земли долетишь, заморишься. Оба верблюда мерно покачивали горбами, шли неторопливо, бережливым шагом, рассчитанным на долгое одоление жаркой пустыни. Мрак и Таргитай тоже раскачивались, словно клевали носами. От верблюдов пахло кислым потом, свалявшейся шерстью. Седла были неудобные, то ли женские, то ли для мелковатых людей. Мрака то и дело защемляло спереди, он видел, как иногда морщился Таргитай, но старательно дудит, пальцы быстро бегают по дырочкам простой деревянной дудочки. Раскаленное добела солнце сыпало искрами, что обрушивались на головы, как удары накаленного молота. Под копытами верблюдов плавился песок, уже разжаренный до оранжевого огня. Воздух был сухой, как над печью, выжигал изнутри грудь, царапал горло. У Таргитая от слепящего песка, которому ни конца ни краю, слезились глаза. Мрак ехал багровый, как вынутая из горна раскаленная заготовка для меча, только что не сыпал искрами. Пот бежал ручьем, глаза покраснели, воспалились. Он пил чаще обычного, но все равно наотрез отказывался, как предложил Олег, по-бабьи повязать голову платком. Глава 12 Олег и маленькая женщина держались все так же впереди. Конь уставал, хотя нес почти невесомую воительницу. Верблюд Олега шагал невозмутимый, сухой, даже слюни и сопли не разбрасывал, берег для удобного случая. -- Все равно не верю, -- пробормотал Мрак. -- Пырнет нашего дурня под ребро! Только и видели. Рыжие все такие. -- А наш Олег? -- Олег тоже хитрый. Но у него хоть глаза зеленые, как трава! А у нее желтые, словно песок. -- Мрак, у тебя уже и Олег дурень, хоть и хитрый. -- Всякий, кто с бабой связывается, -- дурень. Редкостный, стоеросовый, доморощенный, круглый, непуганый. Он первым заметил над виднокраем белое пятнышко. Оно росло, темнело, ползло прямо на них. Подул ветер -- горячий, злой, бросил крупинки обжигающего песка в лица. Таргитай пугливо закрывался локтем, а Мрак растянул губы в торжествующей усмешке. Еще потопчут зеленый ряст! Гроза налетела с южной торопливостью. Небо одним взмахом потемнело. Раздался грохот, перешел в сухой злобный треск, будто боги рвали друг у друга чистые простыни. В напряженном, как Мрак перед прыжком, воздухе слепяще-ярко вспыхивали белые молнии -- рогатые, ветвистые, похожие на белесые корни дерева. Впереди между небом и землей встала серая мерцающая стена. Верхушки барханов словно закипели, размылись. Стена начала стремительно надвигаться на людей. Изогнутые вершинки барханов исчезали, их сминало, втаптывало, размывало. Олег обернулся, закричал: -- На землю! Быстро! Мрак и Таргитай еще переглядывались, а волхв уже соскочил, держа верблюда в поводу, одним движением сдернул рыжеволоску. Она начала отбиваться, однако Олег бросил ее на песок, навалился сверху. Мрак хмыкнул: -- А еще волхв!.. Ясное дело, под дождиком все оживает. Щепка на щепку лезет. -- А зачем нам слезать? -- удивился Таргитай. -- Волхву виднее. Вдруг что-то ритуальное? Потом узнаем. Спрыгнул нехотя, лицо было такое, что если потом не понравится, то волхву достанется на орехи и на желуди. Таргитай соскочил, покатился с песчаного склона. Серая стена надвинулась стремительно. Нижняя часть была оранжевой от взлетающего под ударами падающей воды песка. За стеной в необъятной толще угадывались частые сполохи молний. Там ревело, гукало и трещало. Таргитай истошно взвыл; ледяная вода обрушилась с такой мощью, что вмяло в рыхлый песок по уши. Он отплевывался, жадно хватал ртом воздух, но вокруг была только падающая вода. Зашипело, взвились струи пара, на его разжаренных плечах тоже шипело, но скоро он заледенел -- вода падала из небесной проруби. Очутившись между барханами, встал на четвереньки, намотав повод на кулак -- одуревший верблюд пытался бежать, словно дождика не видел. От грохота раскалывалась голова. Земля подскакивала как конь, дергалась, била копытами. Мрак сел на кипящий под холодными струями песок, опустил голову и накрыл ее ладонями. Вода стекала по рукам, под ним сразу образовалась лужа, не успевала уходить в песок. Таргитай тихонько завыл, чувствуя себя заброшенным и несчастным. Боги запасли воды для этих Песков на сто лет, а по дурости или недосмотру вылилась сразу! Уже ошалел от грохота и сверкания, треска, задница в холодной воде, как у лебедя, вокруг и под ним уже бурлит -- воды больше, чем песка! В темноте грохнуло. Таргитай ощутил страшный удар, вспикнул и упал лицом в лужу. Рядом обугленная воронка заполнялась водой, взвился шипящий столб пара, его прибила к земле стена падающей воды. Мрак ухватил Таргитая за плечи, поднял: не захлебнулся бы спросонья, нашел когда спать, лодырь несчастный. Быстро светлело, ливень прекратился, как отрезанный ножом. Завеса воды быстро удалялась, а от гордых барханов не осталось и следа. Люди и животные лежали на ровной как стол песчаной пустыне -- волнистой, взрыхленной струями, исходящей паром. Таргитай трясся, стучал зубами. В голове гудели огромные шмели. Солнце уже обрушилось злобным светом. Голый до пояса Олег вел в поводу верблюда. Рыжеволосая женщина хлопотала над распяленными в песчаных ямках шкурами, собирала воду в баклажки. Мрак покачивал головой, у ног лежало нечто черное, обугленное. Таргитай с ужасом узнал остатки своего верблюда. -- Я ж кричал, -- сказал Олег осуждающе. -- Надо было их тоже уложить. -- Что это? -- Боги гневаются, если люди в грозу не склоняются перед их мощью. У нас бьют по высоким деревьям, здесь -- по верблюдам. Ежели верблюд ляжет, а ты будешь торчать столбом, то получишь заместо верблюда... -- Нешто боги не отличают? -- С такой выси разве рассмотришь? Да еще в такой дождь. Что будем делать дальше, Мрак? Мрак двинул плечами. Словно качнулись два темных холма. -- Известно что. Нас трое, и этих коней трое. -- А... Олег беспомощно оглянулся на рыжеволосую. Она уже затыкала баклажки, сливала остатки воды в бурдюк. Мрак посмотрел одобрительно, кивнул: -- Ладно, пущай живет. Не стоит рубить, оставим здесь живьем. Уцелеет так уцелеет. Олег сказал напряженным, как струна, голосом: -- Мрак, она единственная, кто не растерялся, а ухитрился набрать воды. Без нее, без воды, мы бы не добрались. А так на всех хватит. -- Но не побежит же она за конем? -- Тарх пусть едет на моем верблюде. Я сяду на коня, посажу ее сзади. Мрак с сомнением покачал головой. -- Ее зубы будут возле твоей шеи? -- Пусть посадит спереди, -- подсказал Таргитай услужливо. -- Ну да, будет лапать, о нашей цели забудет. Олег сказал настойчиво: -- Мрак, она нужна. Мрак почесал в затылке. -- Ну, ежели так отважен... Я видел, как ты ее подмял, а она сдирала с тебя волчовку. Надо было бы и штаны снять, воды набралось бы больше. Таргитай спросил ехидно: -- Ты пил бы воду из штанов Олега? Мрак отшатнулся: -- Упасите боги!.. Змея все предусмотрела. Такая еще опаснее. Лиска собрала шкуры, свернула, перетянула ремешками. Двигалась быстро, сноровисто. На невров не глядела, из последней шкуры остатками напоила коня -- бурдюк и баклажки были полны. Мрак не вмешивался, лишь глядел с неодобрением, как Олег взобрался на коня, подал ей руку. Рыжая руки не приняла, прыгнула так ловко, что опустилась точно на круп позади. Мрак поежился, словно острые зубы оказались за спиной у него самого. Отважен Олег, безрассудно отважен. Сорвиголова. Отчаюга! А какой трусливой овечкой вышел из Леса... Он вздохнул, полез на зверя, который дважды сказал правду самому богу прямо в глаза. Иначе откуда у него два горба? Когда конь обессилел, а последняя капля воды была выпита и уже испарилась через кожу, Мрак разглядел впереди зеленое пятнышко. Мог быть мираж, сколько их встречали, но верблюды пошли шибче, даже хари вытянули, что-то зачуяли. Оазис оказался крохотным ручейком, вокруг которого поднималось два десятка пальм, трава росла шагов на полсотни, там ручеек рассыпался в мокром песке. Таргитай ошалело задрал голову, челюсть отвисла. Ни одной ветки, листья растут прямо из стволов, каждый лист с коня размером! А то и с верблюда. -- Пальмы, -- определил Олег, подумав. -- Откуда ведаешь? -- Пока ты на дуде да это дурацкое два притопа -- два прихлопа вокруг костра, я книги читал! -- Стану я глаза портить, -- ответил Таргитай гордо. Лиска легко соскочила, выжидающе глядела на Олега. При всей заносчивости заметно трусила, старалась держаться поближе к волхву, а в присутствии грозного Мрака замирала как улитка. Таргитай сказал Мраку с неловкостью в голосе: -- Пусть ею занимается Олег. Мы деремся не с девками, а с магами, верно? -- Деремся, -- передразнил Мрак. -- Лаял пес на луну, а та и не догадывалась. Баба с воза... две бабы с воза, кобыла не заплачет. Пусть Олег с нею мается. А я малость переведу дух, в дурнях похожу. Однако коня напоил сам, осмотрел подковы, расседлал, развел маленький костер из сухих стеблей жесткой, как свиная щетина, травы. Олег с головой влез в мешок караванного мага, если воинственная амазонка не ошиблась. Таргитай лежал пластом, даже дудочку не вынимал. Лиска сидела подле Олега, держа его как щит между собой и Мраком. -- Ночевать будем здесь, -- решил Мрак. -- Только ты думай, Олег. Я, к слову о птичках, спать не лягу, пока не свяжешь свою змею по рукам и ногам, не заткнешь ей пасть и не привяжешь к дереву... ну к пальме, раз нет деревьев. Хорошо бы еще перед нею пса посадить! Да он больно ленивый. -- Мрак... -- А ты, Тарх? Таргитай покосился на застывшую столбиком рыжеволоску, похожую на суслика возле норки. Подумал, шумно почесался, махнул рукой: -- Авось не зарежет. -- Поленится? -- предположил Мрак саркастически. -- Разве что поленится. Но от тебя разве что блох уже набралась, а лени -- не знаю. Олег покраснел, привстал, умоляюще смотрел то на одного, то на другого. -- Еще не чуете? Она уже не враг... Пусть не друг, женщина не может быть другом, как говорил Боромир, но уже не враг. Не самый лютый, а мы и самых-самых малахаями закидывали. -- Какими малахаями? -- спросил Мрак сварливо. -- Отродясь не видывал. -- Киммерийцы носят, -- объяснил Олег. -- Носили на головах. Правда, не понял зачем, ведь от удара мечом или секирой не защищает... Ритуальное, наверное. -- Ты зубы не заговаривай, -- оборвал Мрак. Он сидел у костра, нахмуренный. Взгляд его не отрывался вроде бы от пламени, но все чуяли, что оборотень видит каждое движение Лиски. Вокруг костра сгустился воздух, напряжение стало таким плотным, что можно было резать ножом. -- Он прав, -- сказала она внезапно. -- Свяжите мне руки и привяжите на ночь к дереву. Олег дернул головой, глаза округлились. Мрак проговорил насмешливо: -- Олег даже обувается только сидя, а уж узлы... Узлы лучше завяжу я. Таргитай уже лег, смотрел с неловкостью. Мрак стянул ей за спиной тонкие руки ремнем, дабы не перегрызла, а веревку обернул вокруг пояса, привязал к пальме. Олег принес ей волчью шкуру: песок горячий, а волчьей шерсти боится всякая нечисть -- скорпионы, ядовитые пауки, змеи. Мрак не выпускал секиру и во сне. Уши подрагивали, ловили каждый шорох. Олег и Таргитай распластались недвижимо, словно придавленные рухнувшим небом. Мрак проснулся от ощущения опасности. Мгновенно подгреб секиру, огляделся. Костер горел, хотя рассвет пришел на смену ночи, даже угли рассыпались в пепел. Ноздри уловили пряный запах жареного мяса с пахучими травами, пахло паленой шерстью. Олег и Таргитай лежали в тех же неестественных позах. Женщина сидела с закрытыми глазами у пальмы. Веревка обвивала ее вокруг пояса, руки были заведены за спину. Веки опущены, дышит вроде бы ровно, но край куртки часто подпрыгивает слева на груди. На широких камнях прямо среди багровых углей темнели ломтики мяса -- пахнущие, с пузырьками сока, шипящие. От багровых углей шел мощный жар. Женщина изо всех сил притворялась спящей. Зло зыркая на нее, Мрак растолкал пинками друзей. -- Сторожите? Таргитай сонно тер кулаками глаза, зевал, потягивался, постанывал, а Олег, сразу все поняв, кинулся к пленнице. Она все еще прятала руки за спиной, но Мраку доказывать ничего больше не надо было. Он отвернулся, пусть Олег связывает заново, если желает. Он придирчиво проверил лук и стрелы. Все на месте, тетива смотана в клубок. К тому же его лук даже Олег и Таргитай натягивают с трудом. Пыхтят и надуваются так, что либо штаны лопнут, либо... Проверил верблюдов, те с конем вместе объели половину зеленой поляны, добрались до кустов и пальм. Когда вернулся, возле костра сидели все трое. Олег заговорил торопливо, не давая Мраку открыть рот: -- Она не трогала твой лук! Ящерицы всегда подкрадываются к огню, дуреют, пока смотрят... Она их палкой, палкой! Мрак хмыкнул: -- Со связанными руками?.. Или ей восхотелось почесать пузо, пришлось перегрызть ремень? Придется зубы выбить. Он намеренно не смотрел в ее сторону. Зараза, она и его постарается уболтать или хотя бы смягчить. Волхва оседлала, тот на глазах тупеет, скоро догонит Таргитая. Ящерицы здесь в Песках явно с поросят, мясо белое, как у перепелок, без жира. Мрак ел с неохотой: бабой добыто -- наполовину испорчено, потом задумался, глотал вместе с костями, что и не кости вовсе, одно название. Олег и Таргитай жевали вяло, отводили глаза. Девка не успела убрать или зарыть страшные шкуры с бородавками и шипами, а кишки бросила в трех шагах. Лишь Мрак одобрительно подвигал бровями: не последняя дура, зверье помельче жратаньки тоже хочет. -- Ладно, -- сказал Мрак наконец. -- Можешь не связывать... Она в самом деле могла ночью нас всех. Но как я не слышал, когда палкой по черепам? -- Где ты зришь палку? -- спросил Таргитай сердито. Он сидел надутый как сыч, не решался куснуть поджаренный ломтик, где прилипла зеленая чешуйка. -- Она их давила голыми руками! Мрак оглядел ее внимательнее. Она с усилием отвернула голову, руки застыли. Грозный человек не разговаривает с нею нарочно, дабы оставаться противником! -- Гм... у ящериц шеи в панцирях. А у тебя, Олег, как у цыпленка, голая. Да и у тебя, Тарх... Таргитай покосился на Олега, пощупал шею. -- Неужто такая же грязная? Мрак вытер жирные пальцы о песок, бросил благосклонно: -- Не дура, куски мяса переложила травами нашего волхва. Остальное, видать, коню и верблюдам скормила. Олег вскочил как ужаленный. Волосы встали дыбом, от них полетели искры. -- Это лечебные травы!!! -- Верблюды тоже люди, -- ответил Мрак хладнокровно. -- Только горбатые. Им всякие травы нужны. Без верблюдов пропадем, обижать таких зверей нельзя. Вообще, чем больше зверей жалеешь, тем они вкуснее. Глава 13 Когда отправились в путь, Таргитай с завистью заметил, что маленькая рыжуха крепилась недолго: сперва клевала волхва в спину, наконец обхватила руками. Мрак заметил тоже, все замечал, все видел. -- Ишь, прикидывается! Ночью вроде не спала, ящерок давила голыми руками! Думаешь, спит? -- Без задних ног, -- поклялся Таргитай. -- Это ты спишь на ходу. А она сейчас как кот в траве. А цыпленок в двух шагах. Таргитай растерянно хлопал пушистыми ресницами. Сам не прикидывался, не знал, как это вообще прикидываются, даже просто прикидываться волком не обучился, что вовсе просто, все на виду, по-честному, а человеку прикидываться человеком -- надо быть вовсе хитрюгой непомерной! Оставаясь в личине человека, внутри уже быть кем-то другим! Но вовсе уму непостижимо, как можно разглядеть такое прикидывание. Надо быть если не богом, то хотя бы магом необычайной мощи... Он с опаской и тревогой посматривал на Мрака. Гольш как-то изрек, что от Мрака струится неведомая мощь. Мол, больше, чем в Олеге. Жаль, в нем, Таргитае, ничего не нашел. А то бы... Таргитай прикрыл глаза, погрузившись в сладкие мечты. Если бы он был волхвом-волшебником или хотя бы могучим колдуном, то обязательно сделал бы это... затем это... Да чтобы стал обязательно умным, сильным и красивым... Да прынцессу и дворец поболе, чем у киммерийского царя... Верблюд соскользнул с бархана, Таргитая словно тряхнуло. Очнувшись от сладких грез, сказал дрожащим голосом: -- Третий день едем, никакой тучи, что пугал Гольш. Еще недельку, отыщем Жезл... -- Сплюнь, дурак, -- рявкнул Мрак. -- Или постучи по дереву. -- Тут нет дерева. На твоего верблюда писаю... -- По голове своей. Она деревянная. С дуплом! Сам дивлюсь, ничего не стряслось. Правда, верблюдов купили... по-пустынному... Молчи, сглазишь. У тебя глаза завидущие. Некрупная ящерица перебежала дорогу. На вершине бархана повернулась, внимательно посмотрела на людей. Мрак насторожился, потянулся к луку. Ящерица зло пискнула, задрожала всем телом, быстро-быстро погрузилась в горячий песок. -- Это ящерица, -- сказал Олег настойчиво. -- Просто ящерица! -- Такая здоровая? -- Лиска била крупнее. Тут вообще бегают ящерки с кабанов. -- Ладно, а теперь объясни мне во-о-он ту штуку. Олег долго всматривался в темную точку на синем небе. Таргитай тоже загляделся, едва не свалился с верблюда. -- Просто орел, -- сказал Олег менее уверенно. -- А пошто второй день парит, как голодная ворона? -- Это другой. Отсель не разглядишь даже ты. Надеется, что вот-вот откинем копыта, нажрется от пуза. Простой орел-стервятник! -- Может быть, просто, как раз для Тарха, а может быть, еще как не просто. -- Для тебя? -- Для тебя. Я не просто простой, я даже очень простой. Простее не бывает. Стервятник, говоришь? - Да. - Гм... неужто только Лиску есть будет? Горы горячего песка сменялись холмами и даже холмиками, изредка под копытами гремела накаленная земля. Но даже когда двигались по твердому, все равно взор упирался в те же бесконечные горы горячего песка. Верхушки дымились: ветер сдувал песчинки, те падали сразу за гребнем. Мрак не верил глазам, видя, как легкий ветерок перетаскивает исполинские горы песка. Они двигались, двигались, двигались -- неумолимые, тяжелые, мертвые, и хотя он не любил заглядывать в день завтрашний, мурашки пошли по спине, когда представил на пути этих песчаных гор людный город, поля, каналы, озера. Встретили еще два оазиса. С заново наполненными флягами и бурдюками пустились в последний переход. Рыжеволосая хмуро указывала Олегу направление, только Олегу. По ее словам, до убежища пустынного мага осталось рукой подать. Мрак исподволь проверял, через Олега, правда, но маленькая как пустынный зверек женщина называла даже кусты и норы, что попадутся по дороге. Что-то в этом поразительном знании тревожило Мрака, чересчур хорошо знает Пески, человеку такое не дано. Он мучился, не в состоянии выразить свои подозрения Олегу. -- А ты уверен, -- спросил он наконец, -- что пустынник вообще есть? -- Ну... а почему нет? -- Гольш чересчур спешил сбагрить нас. Как угодно и куда угодно, только бы увели с собой грозу. И эту рыжую -- тоже. Олег пугливо оглянулся, словно тяжелые тучи гнались следом. Мрак невесело скалил зубы. Лучше гроза, чем нещадно раскаленное небо. Пот выедает глаза, голова раскалилась, как котел на костре. Воинственная рыжуха как-то обронила, что в этих краях все, даже мужчины, носят бабьи платки, спасаясь от солнца, но Мрак сразу понял, что девка над ними смеется. Он не понял и киммерийского обычая носить шапки, но в каждой стране свой покон. Чем ближе оказывались к пустынному магу, тем дерганнее становился волхв. Таргитай ехал на своем "авось", играл на дудочке и не думал о дне завтрашнем. Мага пустыни может не оказаться вовсе или окажется совсем не таким, как описал Гольш. Ведь и коней купили не так, как обещал Гольш. Один Мрак доволен: деньги мага сохранили да еще и добавили! Когда солнце опускалось за барханы, вдали блеснула искорка, кольнула в глаза. Олег завозился в седле, вытягивал шею, как гусь за сливами. Мрак нетерпеливо бросил: -- Да вижу-вижу! Если хатка, то уж больно прибитая. -- Хатка, -- заверил Таргитай, он едва не повизгивал от счастья, горячий песок и знойный воздух высушили мясо, он ехал худой и обугленный как головешка. -- Гольш все предсказал точно! -- Как и коней, -- напомнил Мрак. Солнце опустилось, бархан выступал темным краем на багровом небе. Полная луна светила ярко, как глаз молодого кота. Небо потемнело, проступили блеклые звезды. -- К ночи будем у мага, -- сказал Тарх мечтательно. -- Держи карман шире, -- сказал Мрак грубо. -- Так тебя и пустит средь ночи! Громобой кровную родню зашибет, ежели разбудить впотьмах. А мы не родня вовсе. -- Я бы пустил, -- сказал Таргитай с жаром. -- Как можно не пустить? -- Ты, дурень, и свое отдашь, только бы чужого не брать. Вовсе ворота не запрешь, чтобы с печи не слезать! Миражи пытались увести в сторону, поднимались в небо или уходили в Пески. Мрак косился на Лиску, но та упорно указывала Олегу в сторону невзрачного оазиса, который видел пока только он, самый зоркоглазый. Указывала чересчур точно. Похоже, девка тоже видит пальмы и домик, но почему-то скрывает. Наконец вместо миражей появились три хилые пальмы -- низкорослые, чахлые, полумертвый кустарник, зеленая лужайка с жесткой травой. Маленькая хатка, у полян собачьи будки просторнее, стоит на солнцепеке. Сквозь дырявые стены Мрак с содроганием углядел вместо постели кучу грязного песка. Олег проговорил потрясенно: -- Сей маг черпает мощь прямо из солнца! -- Значит, добрый, -- сказал Таргитай с облегчением. Мрак проворчал зло: -- Ежели дурной, то надолго. Это у нас солнце доброе, а ночка лихая! Здесь все наоборот. Таргитай жалобно проблеял: -- Разве над всеми землями и народами не одно солнце? Мрак в затруднении посмотрел на волхва. Олег ответил нехотя: -- Прост как дрозд, только не чирикает. Здешнее солнце вовсе озверелое, на людей и все живое кидается. От него всяк хоронится. А ночью из нор прыскает, звездам радуется... Из-за пальм вышел, тяжело ступая, очень худой мелкокостый человек. Прожаренный солнцем, он показался неврам обугленной головешкой. Зной вытопил жир, а горячий ветер иссушил мясо -- человек походил на скелет, обтянутый темной кожей. Из одежды на нем была только грязная набедренная повязка, другая тряпка окутывала голову. Он нес, уперев в живот и слегка откинувшись, серый валун с доброго кабана размером. Мрак подобрался, ощетинившись, смотрел то на валун, то на тощие руки пустынного человека. Глаза мага, глубоко запавшие, черные как ночь, стегнули по пришельцам из пещер черепа огненным кнутом. -- Приветствуем тебя, великий маг! -- крикнул Олег поспешно. Он неуклюже полез с верблюда, соскользнул по грязному боку, едва не упал в рыхлом песке. -- Наслышаны о твоей великой мудрости... даже в нашем Лесу! -- Там просто в лапти звонят, -- пробормотал Мрак едва слышно. -- От Тарха насобачился, что ли? Тот брешет, конь оглядывается. -- В Лесу? -- спросил человек шершавым как песок пустыни голосом. -- Что это? Не останавливаясь, он пронес валун за кусты. Мрак привстал в седле, с верблюжьей спины разглядел кучу оранжевых валунов по ту сторону ручейка. Мрак ощутил, как по спине побежала струйка: валуны были раскалены, как слитки металла в горне. Оранжевый цвет медленно переходил в белый, накаленный воздух начал струиться, шипел, в нем вспыхивали искры -- сгорали песчаные мухи. Таргитай сполз вслед за Олегом, распластался на песке. Мрак напряженно следил за пустынником. Маг опустил валун в щель между глыбами. По краям блеснула ветвистая молния -- слепяще-белая. Серый валун начал наливаться темно-вишневым, стал пурпурным, перешел в желтый, оранжевый... Вскоре перед магом была только раскаленная добела стена, а сам он, черный как жук, не сгорая, похлопал ладонью, выровнял. Камни мялись как разжаренный металл под ударами молота, как воск на солнце. Маг отряхнул ладони, стучат как деревяшки, резко повернулся. Темные пещеры глаз на миг уставились на Мрака. Взмокшая шкура сразу прилипла к спине, будто примерзла, но, к счастью, отшельник потерял к чужаку интерес, побрел дальше, раздвигая колючие ветки. -- Как прошли так далеко? -- внезапно сказал он скрипучим голосом. Олег раскрыл рот, но вид у волхва был такой потрясенный, что Мрак поспешил опередить: -- С помощью благочестивых караванщиков... будь земля им пухом. -- Как это? -- Настояли, чтобы мы взяли верблюдов. А ваши боги, столь щедрые к странникам, послали дождик. Так и добрались. Пустынник обвел их угрюмым взглядом. Нещадное солнце бросало густую тень, невры не видели глаз в темных впадинах, беспокойно переступали с ноги на ногу. Лицо Мрака было абсолютно честным. Рядом с верблюдом сидел Таргитай, вовсе святая овечка, бровки вверх, а рот распахнут так, что дрофа влетит -- крыльями не зацепится. Олег хмуро косился на обоих: то ли оба дурни, то ли умеют врать, глядя прямо в глаза. -- Убирайтесь, -- бросил пустынник раздраженно. -- Мешаете. -- Сами поспешаем, -- сказал Мрак торопливо. -- Ты нам только дай толчок. Хоть коленом в зад, но чтобы долетели аж до Гипербореи! У нас там дела, дела... Маг раздраженно отвернулся, присел. Костлявые руки по локти погрузились в жаркое сыпучее месиво. Взвился маленький смерч. Показалась верхушка серого камня. Маг начал осторожно поддевать камень снизу, словно страшился повредить скорлупу. -- Помочь? -- предложил Мрак услужливо. -- Можем заплатить, можем отработать. Только скажи. -- Убирайтесь, -- прорычал пустынник, не поворачиваясь. -- Но... -- Вы с Севера? У вас в голове ничего не отмерзло? -- Перемерзнуть -- не перегреться, -- буркнул Мрак. Маг осторожно вытащил валун, процедил сквозь стиснутые зубы: -- Как можно перегреться? Тепла недостает всегда. Мрак поднял лицо к небу, беззвучно пошевелил запекшимися губами, где в трещинах темнели корочки крови. Ежели бы волхвом был он, а не мягкотелый Олег, звездная твердь разлетелась бы вдрызг. Зато, возможно, обрушился бы ливень. Олег сказал просяще, жалобно и тонким голосом, словно придавленный корягой заяц: -- Если не поможешь, Могучий, мы просто погибнем! Маг, прижимая валун к животу, отправился к пирамидке раскаленных глыб. Бросил через плечо: -- Мне все равно, где околеете. Но если не уберетесь сейчас, превращу в песок. И буду попирать ногами. Голос был безучастным, обрекающим. Четверо странных людей значили для него не больше, чем ящерицы, скорпионы, пустынные мухи. А сотрет их в песок взаправду -- все видели и верили: вот только освободит руки и сотрет. -- Если околеем, -- сказал Мрак свирепо, -- то побрыкаемся! Он спрыгнул с верблюда, секира уже была в обеих руках. Таргитай со вздохом поднялся, детское лицо утратило румянец, посуровело, скулы заострились. Пальцы сомкнулись на рукояти волшебного Меча, медленно потащил из ножен. Маг опустил глыбу на вершину. Там сразу заблистали короткие злые молнии. Когда неторопливо повернулся, невры отшатнулись, а Лиска жалобно вскрикнула и рухнула на песок. Глазницы пустынника полыхали багровым огнем, словно череп был набит горящими углями. Незримый ветер раздул жар, из впадин полетели шипящие искры. Пахнуло гарью. На темном лбу мага выступили жилы, покраснели, стали оранжевыми, вздулись страшно. Синие губы затряслись. Из выброшенных вперед рук полыхнули широкие голубые молнии. Воздух затрещал. Таргитай упал, словно сзади ударили под колени. Вскрикнул в страхе: -- Олег, делай что-нибудь! Перебьет, как Лиска ящериц! Олег спешно вязал в воздухе сложный узор, сбивался, вскрикивал, начинал снова и снова. Мрак зашатался, секира выпала из руки. Он наклонился за ней, рухнул вниз лицом. Таргитай выпустил Меч, обеими руками ухватился за горло, с усилием пытался отодрать невидимые пальцы. Над головами грохнуло, будто великан размером с гору ударил молотом по металлу. В синем безоблачном небе на длинный миг обозначились и застыли, расколов небо на сотни обломков, страшные ветвистые молнии. Грянуло еще, песок из-под ног взметнулся ввысь, затмил солнце. Верблюды истошно заревели. Загрохотало и защелкало сухо, будто разламывали гигантское дерево. Треск стал злее и короче -- разламывались каменные плиты. Земля затряслась. Сквозь треск, грохот, рев верблюдов прорезался истошный вопль: -- Не делай!.. Не... Земля подпрыгнула. Олег взлетел в воздух и упал плашмя. Треск усилился, внезапно песок начал уходить вниз. Обнажились острые как ножи края скальной плиты. Трещина разомкнулась, края пошли в стороны. Из глубины донесся грохот, взметнулся язык сизого дыма. Верблюды ревели, пятились, приседали на задницы. Трещина убежала вдаль, но еще дальше, выказывая ее, барханы оседали, проваливались, обнажая твердую как старое дерево землю -- красную и злую, расколотую, все раздвигающуюся щель. Мрак кое-как поднялся на колени, ощупью отыскал секиру. Молнии поблекли, хотя блистали, но песок закручивало жгутом, больно секло кожу. Таргитай едва поднялся, уцепился за верблюдов, те потянули его в разные стороны, но узды не отпустил: в прошлый раз Мрак едва не побил за потерю коней. В сотне шагов дико прыгал конь Лиски. Всадница раздирала рот удилами, упорно поворачивала, а когда усмирила, сразу пустила вскачь к неврам. Меч тут же очутилась в ее руке. Из разлома повалил густой черный дым, взлетели, подброшенные невидимой рукой, раскаленные камни. Один грохнулся перед мордой верблюда. Горбатый зверь в страхе потащил Таргитая, взрывая песок и сбивая барханы. На угрюмом лице Мрака играло свирепое веселье. Держа секиру обеими руками, он стоял, широко расставив ноги, покачивался, как на плоту. Злая ухмылка кривила губы. Олег поднялся на колени, горстями сбрасывал налипший на потное лицо песок. Мрак сказал громко, перекрикивая затихающий треск: -- Олег, брыкаешься неплохо... Но не перегни. В прошлый раз такое перло! Таргитай чуть заикой не стал. А какой из заики певун? А тебе штаны пришлось не то сушить, не то стирать, а потом сушить... Олег подбежал к пустынному магу. Тот стоял на коленях, красный огонь уже не полыхал в глазницах. Лицо было потрясенное, дрожащие руки тянулись к пальмам, где вместо зелени зиял черный полыхающий провал. Последняя пальма рухнула и исчезла с огромным комом земли. Горка раскаленных добела валунов рассыпалась, глыбы катились и падали в пропасть. Из разлома полыхнул огонь, донесся запах горелого дерева. Валуны исчезли без стука и грохота, но всякий раз взметывался сноп красных шипящих искр. Мрак опередил волхва, цепкой рукой ухватил пустынника за горло. -- Отправишь в Гиперборею? Маг запрокинул голову, с лютой ненавистью глядя в нависающее страшное лицо, где изо рта то выступали, то исчезали волчьи клыки. -- Верните... мое... Мрак понял по лицу волхва, что тот собирается сказать, зыркнул люто: молчи, дурень! Прорычал, почти путая слова и волчий рык: -- Спер-р-р-ва... в Гипер-р-р-бор-р-р-рею! Тело мага обмякло, Мрак разжал пальцы. Пустынник рухнул, похожий на черную высохшую ящерицу. Костлявые пальцы погрузились в горячий песок. Мрак грубо потрогал его носком сапога. Маг прошептал в глубоком отчаянии, не поворачивая головы: -- Не... мо...гу. Камни... на дне... если у этой пропасти... есть дно. Мрак отшвырнул секиру. В его жесте было столько бессильной злости, что подскакавшая Лиска остановилась, завертелась в седле, выискивая новых врагов. Олег рухнул, не чувствуя жара. Вдали мчались два верблюда, за ними вздымался песчаный смерч: пустыню вспахивали Таргитаем. -- Он нас почти убил, -- прошептал Олег, защищаясь. -- Ладно-ладно, -- бросил Мрак хрипло. -- Захлопнуть кишка тонка? -- Мрак... Я могу попробовать, но... края трещины могут удариться с такой силой, что вздымется великая гора -- огнедышащая, убивающая все на сотни верст... Или же провалится здесь все в преисподнюю! Я еще не умею... Верблюды сделали широкий круг, понеслись к трещине. Мрак выбежал, перехватил у самого края. Звери хрипели, роняли зеленую пену, даже не плевались. Сзади осела туча песка, образовавшийся бархан зашевелился. Из середины выкопалась гигантская ящерица -- так показалось сперва, на второй взгляд это оказалось Таргитаем. Весь в струях песка, обеими руками сбросил налипший на голову красный песок. Лицо было разбито, кровь сочилась из рассеченной брови и скул, а из ноздрей бежали красные струйки. -- Там камни! -- сообщил он плачущим разбитым голосом. -- Такие же... я въехал в них прямо... Их было много... -- Головой? -- спросил Мрак. Он на глазах оживал. -- Ежели еще остались, то надо собрать. Маг стонал, блестящая темная кожа лопнула, в трещинках выступила кровь. Он на глазах иссыхал, на худой спине вздувались пузыри, как от сильных ожогов. С трудом повернул голову, прошептал: -- Камней надо много... -- Ничего, -- заверил Таргитай растрескавшимся голосом, -- Мрак принесет, он здоровый, как три медведя. Олег тоже не слабенький... Мрак поднял секиру, деловито засунул в петлю на перевязи. Лицо снова обрело жесткость, а бесцветный голос превратился в рык: -- Говори, сколько надо? Таргитаю надо размяться, а то все на верблюдах катается! Натаскает даже больше, чем надо, у него всегда так, он как хомяк, только хомяки не поют. Запас ведь в зад не клюет и есть не просит, верно? Ты пошепчешь, что тебе демоны подскажут, но уж не обессудь, буду держать ножик возле твоего горла! Маг поднялся, сел. Кожа сморщилась, как на печеном яблоке, на голой как колено голове выступили безобразные волдыри. -- А трещина... -- Потом, -- бросил Мрак. -- Ежели получится. Нашего волхва в детстве мало пороли, он еще пальцев на руке не сочтет. Ломать умеет с детства, а строить все только учится. Глава 14 Они стащили к разлому все глыбы за версту вокруг. Из пропасти поднимался дымок, но уже не чадный от горящих пальм и боги знают чего еще, а легкий синеватый. От него слезились глаза и жгло горло. Темные стены ниже становились коричневыми, еще дальше -- темно-вишневыми, а глубже Мрак не видел. Оттуда поднимался сухой жар, в котором могли жить разве что огненные демоны, но наверх выпускать вряд ли стоит, на свете останутся только оплавленные камни, а среди них жить будет непривычно. Когда выстроили кольцевую стену неврам по колено -- помогала даже Лиска, -- Олег затащил в середку верблюдов, коня и тюки. Таргитай решил, что и он верблюд, затесался тоже. Олег выгнал, напомнил магу: -- В Гиперборею! К Мировому Дереву. Маг едва дышал, косил глазами на волосатую руку, что прижала лезвие широкого ножа к его горлу. Другой рукой Мрак хищно держал пустынника за волосы. Лицо пустынного мага было в язвах. Пузыри лопались, сукровица тут же сохла серыми грязными полосками. Один глаз закрылся вовсе, другой распух, глядел затравленно и зло. -- Я сделаю, -- прохрипел он. -- Сделаю. -- Я прослежу, -- сказал Олег, он заставил себя смотреть в обезображенное лицо, не отводя взгляда. -- Но даже если обманешь... мы сумеем вернуться. Даже из преисподней вернемся. Я не злой, но мои спутники... особенно этот синеглазый с огненным Мечом. Он зверь. -- С-с-сущий зверюка, -- подтвердил Мрак. Он рванул мага за волосы, запрокинув лицо к небу, острие слегка пропороло натянутую кожу. Струйка крови сразу засыхала неопрятными коричневыми комочками. Маг прошептал, едва шевеля распухшими полопавшимися губами: -- Но трещина... Мрак поднял окровавленное лезвие к глазам мага. -- Видишь?.. Показал зубы -- их вышибли. -- На обратном пути, -- промямлил Олег. -- Да ты и сам... Ограда готова, начнешь доить солнце снова. Таргитай суетливо бегал вокруг верблюдов, кровь уже запеклась на лице и руках. Крикнул издали: -- Мы не спешим? Маг очень медленно, страшась окровавленного ножа, повел глазами в сторону разлома. Ветерок сдвигал в пропасть бархан, стоял шорох от ссыпающегося крупнозернистого песка, будто пропасть была заполнена раками. -- Все ко мне, -- велел Олег напряженно. Он перелез через ограду, пристально смотрел на мага, кожа на дряблом теле начала сползать серыми клочьями, а темно-красная плоть шипела под лучами солнца. -- Возьмемся за руки. Таргитай перескакнул ограду с готовностью. Мрак нехотя отпустил мага, быстро наложил на тетиву стрелу. Лиска осталась на прежнем месте. Лицо ее было белым как мел, веснушки выступили ярко. Мрак посмотрел равнодушно, отвернулся к верблюдам: те ревели, пытались выбраться из тесного загона. Надо бы зарубить змею, враг все-таки, но черт с нею, пущай живет в пустыне с другими змеями. Олег сказал хриплым, изменившимся голосом: -- Мрак, надо женщину взять. Он не просто убьет, он выместит всю злобу. У нас никогда не мучили женщин. Мрак скривился: -- Ты прав. Лучше прибить ее самим. Олег махнул Лиске. Она вихрем сорвалась с места. Мрак даже не заметил, когда перемахнула ограду. Правда, он держал глазами горло мага, где из продольного надреза все еще сползали темные капли: стрела должна попасть точно в кровавую полоску. Маг воздел руки, забормотал. Олег тут же вскрикнул: -- Громче!.. Мрак, начнет шептать -- сразу убей! Маг заговорил громче, стараясь ради спасения живота произносить слова отчетливо. Распухшие, почерневшие губы едва двигались. Он упал на колени, но руки воздевал, вскрикивал, пока среди камней не раздался сухой треск. Мрак прищурился, пустынника уследить было трудно -- между камней побежали огненные змейки, заблистали оранжевые шипящие струйки. Пахнуло жаром. -- Зажарит! -- крикнул Таргитай. По лбу бежали крупные грязные капли, рот распахнул, как большая рыба на берегу. -- Сделай что-нибудь! Лиска больно ткнула дудошника в бок. Мрак все еще держал стрелу нацеленной в мага. Наконечник, почти касаясь ограды, накалился и светился красным. Древко стрелы начало дымиться. Верблюды беспокойно двигались, конь пытался перепрыгнуть ограду, толкнул Мрака. За оградой маг тут же понизил голос, а треск перешел в грохот. Камни вспыхнули невыносимо ярко, воздух уплотнился как кисель. Мрак успел увидеть злорадный оскал пустынного мага. Жар опалил кожу, на голове затрещали волосы. Он задрал руки, пытаясь ухватить секиру, но с ужасом лапнул пустоту. С криком, которого не услышал даже сам, метнул руку к поясу, где висел нож, однако пальцы прошли через то место, где должен был широкий черный пояс из странного металла... Затем земля разверзлась, он рухнул в огненную пустоту. Растопыренные пальцы уперлись в холодное, мокрое. В рот попала липкая грязь. Он торопливо вскинул голову, огляделся. Он стоял на четвереньках под пронизывающим ветром среди унылой серой степи с низким серым небом. Тяжелые тучи ползли, едва не цепляя испуганных верблюдов за горбы. Сеялся холодный дождик. Во все стороны тянулась глинистая, раскисшая, покрытая красноватой грязью земля. Трава торчала редкими кустиками. В трех шагах из лужи медленно вздымались двое в волчьих шкурах и рыжая женщина. Облепленные грязью, потрясенно смотрели на низкое свинцовое небо. Воздух был холодный, промозглый. Дождь охладил раскаленную кожу, обожженные легкие жадно хватали влажный воздух. Над головами раздался страшный хриплый крик. Тяжело взмахивая намокшими крыльями, проплыли в небе огромные странные птицы -- черные, когтистые. На людей и коня посматривали оценивающе, одна приотстала, снизилась, сделала круг над головами. -- Кто это? -- спросила Лиска дрожащим голоском. -- Вещие птицы, -- ответил Олег таким хриплым каркающим голосом, что воительница невольно посмотрела вверх. -- Только нам предвещать неча, даже Таргитай не лаптем щи хлебает, с ложкой спать ложится. -- Неча? -- спросил Мрак зло. -- А где мы? Ни Гипербореи, ни Мирового Дерева. Погодка -- как у нас в Лесу, но голо и грязно, как в ограбленной могиле. Эта сволочь забросила в преисподнюю! Олег топтался, размешивая грязь, глаза как два зеленых блюдца. -- Кто знает, какая она, Гиперборея? -- Страна чудес, -- ответил Мрак раздраженно, -- как говорил Гольш. А какое чудо в грязи? Олег огляделся в страхе и сомнении. Маг пытался обмануть, ясно. Боялся до дрожи, трясся, страшные люди могли вернуться даже из ада и отомстить, но если рискнуть, забросить их в безвозвратное место? А отвечать перед друзьями ему, Олегу. Хоть и сомневаются, но, припертые рогатинами к стене, верят в его магию почти так же, как в секиру Мрака или дудочку Таргитая. Лучше бы не верили, лучше бы смеялись всерьез, а не понарошку. Он самый никудышный волхв на свете!.. -- Бывает чудо в грязи, -- ответил он отстраненно, пока мозг работал лихорадочно, искал выход. -- Посмотри на себя. Или на Тарха... Маг успел изменить только последние слова! Мы в Гиперборее, только где Дерево? Третье чудо, такое же вывалянное в грязи, тащило к ним коня и верблюдов. Мрак связал уздечками чересчур коротко, горбачи зло ревели, плевали на Лиску. Она блестела, покрытая крупными каплями дождя. Красные как огонь волосы прилипли. Она казалась еще меньше в намокшей облегающей одежде. Все четверо вскарабкались в седла. Верблюды, ранее невозмутимые и надменные, как Лиска, растерянно озирались, вытягивали шеи как гуси, приседали от страха, не видя песков, барханов, ясного синего неба. -- Но, подлые! -- гаркнул Мрак раздраженно. -- Здеся, может быть, драконы заместо коров и коней, а упыри петухами на заборах кукарекают! Вы тут самые что ни есть удивительные звери -- чародейские! Он проверил секиру, ножи, а Таргитай торопливо сунул ладонь за пазуху: там ли родимая. Лиска суетливо вертелась в седле, искала, будто ловила блох или чесалась. Олег покрепче сжал металлический жезл, сказал нетвердым голосом: -- Вперед! Мы должны найти Мировое Дерево. -- Вперед куда? -- спросил Таргитай наивно. Мрак угрюмо скалил зубы. Олег повертел головой, махнул рукой: -- Север там? Туда! Мы еще не достигли Края Мира. Верблюды мерно зашагали, голенастые как у кур ноги покрылись грязью. Дождик сеялся настолько мелкий, что путешественники почти плыли в плотном вязком воздухе, мокрые как рыбы. Первой начала ежиться Лиска, потом Таргитай застучал зубами. Олег зябко передернул плечами: безрадостная равнина тянулась от края до края. Ни деревца, ни каменной горки, ни оврага... Дождь и промозглый ветер. Мрак сказал сварливо: -- Хотя бы грязь изничтожил! Тоже мне волхв. Творить -- рыло кувшином, так хоть зничтожай вволю. Это ты можешь! Олег затравленно зыркал по сторонам. Брови в пустыне выгорели, казались совсем красными в сером мире. -- Нехорошо делать зло. -- Что злого в зничтожении грязи? -- А вдруг гиперборейский люд пашет? Пусть даже на драконах или грифонах? Сей в грязь -- будешь князь, говаривали поляне. Мрак разочарованно махнул рукой. -- Полян было как грязи, а где они? Киммерийцы вбили в эту грязь по уши. А жаль, терпимый был народец. Верблюды, которые хаживали через зыбучие пески, не проваливаясь, в грязи утопали по колено, роняли слюни, взревывали от страха. Трижды приходилось слезать, тащить за узду. Под дождиком шерсть прилипла к телам, все казались худыми уродами. Конь под Лиской шел споро, помахивал хвостом, словно гонял слепней. Таргитай начал подвывать от жалости к самому себе. Мрак бросил раздраженно: -- Что ты за человек, Тарх? В Лесу тебе болота не по ндраву. В Степи киммеров не любил, в Горах пропасти не нравились, в Пустыне пески не те, здесь тоже почему-то не ликуешь. Что тебе надо? -- Коней сменить, -- пробормотал Таргитай. -- Коней в грязи не меняют! -- А ежели грязь не кончится? За таких сказочных зверей по дюжине драконов дадут! Мрак вскинул брови: -- Зачем нам дюжина? Таргитай почесал в затылке, ероша мокрые волосы, подумал, признался: -- Верно, зачем?.. Поедем на этих. Постепенно и незаметно дорогу начал выбирать Мрак. Вслушивался, всматривался в серую пелену моросящего дождя, затем и верблюды приободрились: под копытами под слоем жидкой грязи появилось твердое. Дорога едва угадывалась, затем слилась с такой же утонувшей в грязи, взматерела и пошла петлять уже смутно различимая -- в ухабах, заполненных водой выбоинах, с разбитой колеей. Измученный Олег начал поглядывать на Таргитая. Дудошник всегда первый начинал скулить и проситься отдохнуть, но Мрак опередил радостным воплем: -- Ящер меня возьми, ежели не корчма!.. Или хотя бы едальня. Нет, должна быть корчма, иначе боги дурнее лесных ежиков. Таргитай с надеждой всматривался в серое, видел движущиеся фигуры великанов, чудовищ, замки и крепости, крылья гигантских птиц. Он всегда их видел, стоило только хоть чуть дать волю самому себе. Неприятный голос Олега вспугнул и разорвал непрочную ткань грез: -- Вижу!.. Темное, а сбоку еще -- сараи для ко... верблюдов? Таргитай вздохнул, обломки дворцов и башен кое-как собрались, образовав гигантскую корчму, где на столах -- истекающие соком жареные поросята, на блюдах не помещается рыба, птица... Вдали на перекрестке дорог проступил сквозь пелену дождя унылый покосившийся дом. Рядом кособочился длинный сарай с прохудившейся крышей, перед домом была коновязь на два десятка мест. Таргитай и Олег ожили. Лиска еще больше выпрямила спину -- худую, как у бродячей кошки, позвонки торчат как зубья пилы, только Мрак проворчал: -- Похоже, здесь приезжих отправляют спать на конюшню. -- Это корчма, -- объяснил Таргитай и облизнулся. -- Где едят и пьют. -- Корчма не бывает без постоялого двора! В таких краях, понятно. Все трое удивленно посмотрели на Мрака, Олег спросил: -- Мрак... Разве ты бывал в этих краях? В Гиперборее? -- При чем тут Гиперборея? -- огрызнулся Мрак. Добавил убежденно: -- Корчма вечна и вездесуща. Даже в вирые корчма есть. Иначе что за вирый? И у Ящера есть. Род сотворил людей одинаковыми, как доски в заборе. Только одел по-разному. Из раскрытых ворот сарая слышалась возня коней, хруст жрякаемого овса. За сараем мерно бухал молот, но запаха горелого металла сквозь завесу дождя не услышали. В дверях корчмы появился лохматый мужик, торопливо помочился у крыльца, метнулся обратно, даже не застегнувшись. В щели на миг показалось освещенное красным помещение. Мрак соскочил, привязал верблюдов. Коновязь была низковата, а поводок короток -- верблюжьи морды оказались пригнутыми. Горбатые звери, голодные и промокшие, раздраженно дергались, не понимая, за что их наказывают. Невры суетливо проверили оружие, пугливо озираясь. Лиска выдернула из ножен меч, со стуком бросила обратно. Мокрое личико, синее от холода, было исполнено решимости. -- Зайдем, -- сказал Мрак, -- оглядимся. Поедим, подумаем. Авось к утру дождь перестанет? -- Ну да, держи карман шире, -- сказал Таргитай недоверчиво. -- Под нами любой лед ломится. Когда взбирались на высокое крыльцо, даже Мрак пошатывался, а черный пояс из бронзовых пластин обвисал. Дверь от толчка распахнулась, за порогом оказались в жарко натопленном помещении. Уныло, бедно, но стены из толстых бревен, поперечными балками служат стволы столетних сосен. В корчме уныло веселились с десяток едоков. Возле открытого огня сушилась мокрая одежда, все пропитано запахами пота, немытых тел, невыделанной кожи. Сам воздух показался неврам сухим и горячим -- жаровни полыхали яро. Все четверо примостились на свободном краю длинного стола, как садятся настоящие мужчины в доме и собаки в конуре: лицом ко входу. Разговоры прервались, на чужаков косились подозрительно и недружелюбно. Ни одной женщины, а мужчины как на подбор: ни молодые, ни старые -- крепкие, продубленные, в блестящих плащах, из-под которых высовываются грубые рукояти ножей. Все бородатые, лохматые и нечесаные. Но и здесь как из одного стручка: русоволосые, слегка кудрявые, со светлыми коричневыми глазами. Таргитай горбился, старался выглядеть как можно незаметнее. Мрак, напротив, расправил плечи, посмотрел гордо, чем вызвал глухой ропот. Кто-то сплюнул в их сторону, другой сделал оскорбительный жест. Медленно приблизился, блистая кожаным засаленным передником, грузный мужик. Поперек себя шире, краснорожий, с крупными каплями пота, что, как на горячей сковороде, шипели и уходили паром. -- Жрать будете? -- спросил он, глядя поверх голов. Голодный Таргитай едва не завопил, что если тут не есть, то пусть станцует что-нибудь гиперборейское. Мрак же попросту грохнул кулаком по столу: -- Мяса и каши для четырех голодных мужчин! Глаза хозяина корчмы на миг остановились на Лиске. Ее крутая грудь, нещадно прижатая широким ремнем перевязи, могла бы с натяжкой сойти за могучие мускулы, если бы другая не торчала вызывающе. -- А для поляницы? -- Тоже! Хозяин удалился, Мрак буркнул: -- Девки-воины здесь не диковина, видать. -- Поляницы, -- повторил Таргитай, вслушиваясь в новое слово. -- Поля -- это распаханная полянами Степь, да? Может быть, поляне погибли не все? -- Что Степь, что Поля, -- буркнул Мрак. -- Только Лес -- добро, все остальное -- погань. И люди там ненастоящие. Он искоса всматривался в люд, оценивал по торчащим из-под плащей ножнам. Ножи -- широкие и прямые, а мечи -- тяжелые, тоже широкие, с длинными прямыми лезвиями. Таких мечей невры еще не встречали. Даже Меч, который Таргитай носит за спиной, легче и уже. В остальном посетители корчмы почти не отличаются от самих невров: крепко сбитые, кряжистые, но с белыми лицами, словно никогда не видавшими солнца. От съеденного и выпитого порозовели, даже раскраснелись, но все равно от прожаренных солнцем невров и Лиски отличались, будто их не выпускали из подземного мира, где светит черное солнце мертвых. За соседним столом двое мужиков мерно бросали кости. Мрак услышал обрывок разговора: -- Э... я выиграл! Выпала пятерка и шестерка! -- Дурень, выиграл я. Мне выпало две тройки, но зато мой меч на ладонь длиннее. Мрак криво улыбнулся, на душе отлегло. Род особо не ломал голову, каким народом заселить белый свет. Везде дерутся, жульничают, ловчат, карабкаются, стоят друг за дружку, чужих бьют... ежели не успеешь сдружиться или не дашь сдачи. Хозяин принес что-то вроде деревянного таза. Из темно-коричневой каши торчали ломти пережаренного мяса. Посмотрел на Мрака, тот кривился, ушел и вернулся с гусем размером с индюка -- крупным, жилистым, худым, как узник киммерийского кагана. Мрак оторвал ножку, впился зубами, хмыкнул: -- Хозяин, я умею определять возраст гуся по зубам! Хозяин вытаращил глаза: -- Какие у гуся зубы? -- Я говорю о своих зубах. Этот гусь был немолодым, когда боги творили этот мир. Возможно, Род сотворил его первым! Хозяин подумал, почесал в затылке. -- За такого гуся возьму дороже... Мрак покрутил головой, чудной здесь народ, прервал: -- И еще ломоть мяса! Побольше. -- Понравилось? -- спросил хозяин. Он с недоверием оглянулся на столы, на кухню, затем с сомнением посмотрел на пришельцев. -- Хочу положить под ножку стола, -- объяснил Мрак. -- Хромой от старости. Слушай, что за воробья принес -- кожа да кости! Хозяин подумал, замедленно почесал в затылке, признался тягуче: -- Перья моя жена забрала на подушку. Разноголосый шум и гам возобновился. К чужакам присмотрелись, забыли. В сухом горячем воздухе даже Лиска перестала трястись и цокать зубами. Таргитай разомлел, крепкие зубы без устали перемалывали жилы и кости. На голодное брюхо пошли бы, казалось, даже перья, но, как выяснилось, домовитая хозяйка их уже прибрала. Олег больше налегал на зелень. Пару листочков обнюхал и спрятал в мешочек. Хозяин появился, когда допивали кислый квас, буркнул: -- С вас гривна. Мрак удивился, развел руками: -- Ты продаешь нам всю корчму?.. Нет, нам надо ехать. Вот тебе полтина, это втрое больше, чем стоит обед, но мы нынче добрые. Таргитай ахнул, обиженно захлопал глазами: -- Гривну?.. За одного гуся? -- И хлеб, -- буркнул хозяин. -- Гусь -- за полкуны, а хлеб -- за три четверти гривны. Таргитай не понял: -- А пошто хлеб такой дорогой? -- Мука подорожала, -- нехотя объяснил хозяин. -- Так то мука. А я спрашиваю, пошто хлеб дорогой? Олег молчал, ему было ясно по лицам присутствующих. Рознь и резня, поля горят, отряды разбойников не знают отпора, земледельцам вырастить хлеб труднее, чем охотнику забить стаю гусей. Чудно, что вообще удается вырастить хлеб. Много сил дано человеку, дабы вынес все тяжкие испытания, какие не снесут ни травы, ни звери, ни даже боги. Хозяин набычился, лицо начало медленно багроветь. Пальцы поползли по жирному боку, где за поясом торчал большой мясницкий нож. -- Этого мало... -- Зато от чистого сердца, -- заверил Мрак. -- Кроме того, позволь тебя обнять, дорогой друг! Хозяин раскрыл рот, спросил туго: -- Все-таки... понравилось? -- Нет, на прощание. Просто ноги моей здесь больше не будет. Мощные руки Мрака облапили остолбеневшего корчмаря, громко захрустело. Мрак осторожно опустил толстяка на лавку, тот из багрового стал синим, затем начал медленно бледнеть. -- Пошли, ребята. Трое уныло поплелись к дверям. На крыльце пронизывающий ветер бросил в лицо мелкие капли дождя, сразу выстудил. Таргитай задержался на верхней ступеньке, сказал жалобно: -- Мрак, здесь есть где ночевать! -- Надо, -- ответил Мрак хладнокровно. -- Мы узнали, что за народ здесь, в Гиперборее. Ежели это Гиперборея. Люд такой же, как и мы. Не степняки, не киммеры, не пустяки... не пустынники... Олег уже сбежал вниз, отвязывал верблюда. -- Пустынник -- это лечебная трава! -- Люди -- тоже трава, -- огрызнулся Мрак. -- Только не лечебная. -- То-то боги ее выпалывают! Лиска похлопала своего коня по блестящему крупу, заметила с одобрением: -- Народ здесь неплохой. Нас кормили паршиво, зато коня -- хорошо. Мрак смолчал, но в глазах промелькнуло одобрение. Верблюдам тоже бросили сена. Те еще жевали, когда невры уже были в седлах. Двое мужиков вышли на крыльцо, оба пошатывались, на странных горбатых зверей смотрели с интересом, но без страха. ЧАСТЬ ВТОРАЯ Глава 1 Выехали в мелкий нескончаемый дождик, похожий на плотный серый туман. Дорога потянулась шире, в нее влились еще две. Верблюды пошли по два в ряд. Мрак часто привставал, вглядывался. Изгои и Лиска начали замечать за поредевшей мглой из дождя деревья, разрыхленные лоскутья земли. Когда показались далекие дома, Мрак сказал неохотой: -- Придется заночевать... Солнце идет к закату. -- Где солнце? -- удивился Таргитай так громко, что верблюд под ним шарахнулся. -- Здесь его не бывает вовсе! Сквозь туман проступили стены домиков. Крыши были из золотистой соломы. Дома походили на раскоряченные грибы. Окна кое-где уже укрылись за расписными ставнями из толстых досок, словно жители ждали нападения ночных чудовищ. Когда подъехали к крайнему, Мрак оценивающе оглядел металлические слеги, замки и петли. Если такими перекрывают ставни, то и здесь живут неспокойно. Род, создавая людей, много не умничал, лепил одинаковыми, как следы своих сапог. Олег все еще пошевеливал губами, учился твердить заклинания. Лиска отважно вклинилась между волхвом и двумя страшными неврами -- угрюмым оборотнем и глуповатым дудошником. Мрак невесело скалил зубы, подмигнул Таргитаю. Мол, девка потеряла голову, берется охранять Олега от них, дабы не мешали практиковаться в ведовстве. -- Будь осторожнее, -- предостерег он волхва через голову маленькой воительницы. -- Ежели расчахнешь землю под селом, где теплые печи, еда, молоко... то где ночевать будем? Губы Олега пошли медленнее, словно на морозе пытался выговорить трудное слово. Лиска бросала на Мрака злые взгляды. У нее был вид разъяренной кошки, закрывающей задом котят. Домики выстроились по обе стороны дороги. По ту сторону зеленели огороды, на плетнях мокли повешенные для сушки горшки, глечики, кувшины, даже расписные рушники, полотенца и скатерти. В огородах бродили гуси, куры. Стадо коз паслось по ту сторону огороженных грядок. Загораживая дорогу, стояло пятеро. Дюжие мужики с длинными копьями, на поясах -- тяжелые мечи с широкими лезвиями. Мрак сразу зыркнул по сторонам, узрел за бревенчатым забором шапки из лисьего меха. Такой же забор тянулся и с другой стороны. В пришельцев целились из луков. Трехгранные наконечники мокро и нехорошо блестели. -- Мир вам, -- громко сказал Олег. Он пустил верблюда вперед, оттеснил изумленного Мрака. -- В вашем селе у нас дел нет. Нам только перебыть ночь. Мы заплатим за корм для себя и наших... коней. Их рассматривали угрюмо, придирчиво. От забора несло запахом жареного лука и кислого пива. Кто-то за бревнами рыгнул, другой шумно чесался. Передний мужик заговорил медленным и густым голосом, словно сидел в дупле: -- Боги велят помогать странникам. Вы ночуете у Кармалюка. Во-о-он хатка на отшибе! Но не вздумайте выходить ночью. -- Опасно? -- спросил Олег тревожно. -- Лесные звери заходят? Мужик похлопал широкой, как весло, ладонью по рукояти меча. -- Мы опаснее. Он отступил с дороги, шапки над забором исчезли. Двое парней метнулись от дождя на крыльцо, их работа кончилась. Мрак привстал в седле. За крепким забором лучники уже снимали тетивы. Растянутся на дожде -- выбрасывай сразу. -- Нам не до ваших женок, -- сказал он успокаивающе. -- Борща б горячего... Мы ищем теплую печь, а не трудностей. Солома на крыше кармалюковой хатки подгнила, потемнела. Стены покосились, но массивные ставни белели свежестругаными досками, а могучий забор говорил о том, что хозяин больше думал о защите жилища, чем о лепостях. Мрак, возвышаясь в седле над острыми кольями забора, постучал носком сапога в ворота: -- Хозяин!.. Эй!.. Есть кто живой? За сараем, больше похожим на собачью будку, разве что малость крупнее, послышались неторопливые шаги. Сперва показалось острие рогатины, затем выдвинулся хозяин -- медведистый и лохматый, всклокоченные волосы в соломе, репьях и курином помете. Неопрятная борода веником, грязная рубашка на груди разодрана, под черными волосами проглядывает извилистый шрам. Мрак нахмурился, пощупал рукоять секиры. -- Хто такие? -- спросил человек недружелюбно. -- Постояльцы, -- ответил Олег быстро. -- Твоя очередь принимать нищих и бродяг? Мы они самые. Только на одну ночь, утром уедем. Заплатим за еду и постель. Можем спать на сеновале. -- Ежели есть сеновал, -- добавил Мрак. -- Нет, то можем и на печи. Кармалюк оглядел не столько их, сколько странных зверей, тяжко вздохнул: -- Ездиют, ездиют... чаво дома не сидится? Идите в хату. Когда вдвинулись через узкие темные сени, Мрак крякнул и почесал в затылке. Ни удавиться, ни зарезаться. Прямо еще один маг вроде Гольша. Грубо сколоченный стол, две лавки да печь на полкомнаты с грудой тряпья. Воздух спертый, но сухой. Низенькая дверь ведет в кладовку, неужто там что-то есть? Посреди дощатого пола поблескивает вдавленное в дерево массивное кольцо: лаз в подпол. Кармалюк живет как перед налетом киммерийцев: в подполе наверняка пусто, но можно прятаться. Дом спалят, обломками да пеплом засыплет крышку. Переждет беду, вылезет. Кармалюк долго не появлялся, устраивал верблюдов и коня. Пришел облепленный соломой. С него текло, будто вылез из колодца. -- Сейчас принесут, -- сообщил он, отдуваясь. -- Откеля, говорите, будете? -- Мы еще не говорим, -- буркнул Мрак. -- Что за расспросы мокрых и голодных? Оставляя мокрые следы, прошел к столу. Таргитай сел, потрогал оборотня за плечо. Мрак не двигался, спал, положив голову на стол. Олег и Лиска осторожно сели по ту сторону. От мокрой одежды шел пар. Лиска вздрагивала, дула на озябшие ладони. За окном по грязи зашлепали босые ноги. В сенях долго скреблось, словно терли старые шкуры, две молодые женщины внесли еду. Под хищными глазами Лиски их смешливые лица стали испуганными. Быстро расставив кувшины с молоком, сыр и творог в широких листьях лопуха, а перед Мраком -- как чувствовали! -- крупный ломоть холодного мяса, поспешно ушли, подгоняемые злым взглядом огненно-рыжей женщины с кинжалом на поясе. Таргитай вздохнул: -- Жаль, от них много можно бы узнать. Мрак брезгливо поморщился: -- Опомнись, Тарх. Что ты еще не знаешь о бабах? Боги столько не ведают. -- Да не о бабах, -- начал горячо оправдываться Таргитай. Он покраснел, а глаза забегали. -- О селе... о дальней дороге... -- Ты с ними дальше сеновала не ходил, -- уличил Мрак. -- Ложитесь спать. Ишь, распустил хвост, как заморский петух, сиречь павлин, ежели Гольш не соврал. Таргитай от усталости едва жевал, что удивило и встревожило Мрака. Таргитай даже у Ящера первым делом попросит поесть, с петлей на шее не откажется от пряника. Амазонка дважды отлучалась проверить, как устроили ее коня и верблюдов: в мокром селе вряд ли сумеют их даже поместить, сараи низковаты для горбачей. Мрака тревожили ее отлучки, но возразить не мог. Мельком видел местных коней, поразился: не кони -- горы! Скалы возить -- не заморятся. Ноги как столбы, шею обеими руками не обхватишь. Вскачь не пойдут, зато сквозь любой сарай как сквозь паутину -- не заметят, через лес проломятся, будто через хилые кусты! В полночь Мрак встал, неслышно выскользнул за порог. Он доверял тревожному чутью, а ночью он по-прежнему чувствовал себя волком, хоть и в людской личине. Ему нравилось ощущение освобожденности, легкости, бездумности. Олег был прав, хотя вряд ли даже сам догадывался, насколько глубоко прав, когда время от времени объясняет Лиске сущность звериного счастья. Зверь счастлив всегда. Чтобы оценить, надо побыть хотя бы час человеком. Многие навеки оставались волками в его родной деревне, не находили сил вернуться в страшный человеческий мир. Волхвы всерьез поговаривали, чтобы запретить перевертничество, а то и вовсе лишить людей свойства перекидываться в зверей... Он скрипнул зубами. Все равно что кастрировать мужчин. Человек, не умеющий перекидываться волком, -- уже полчеловека. Пусть даже не знает о своем уродстве, как, похоже, не знают киммерийцы, люди Пустыни... Их волхвы, видимо, уже выхолостили свои народы, дабы уберечь, как считают. А завтра, похоже, отнимут и топоры, чтобы ноги не поранили... Дров можно, мол, и зубами нагрызть, бобры ж грызут? На крыльце Мрак постоял, всматриваясь в залитый мертвым светом луны двор. Глаза волка быстрее привыкают к ночи, уже видно серебристые кончики травы, но когда разглядишь и застывших в ночном холоде божьих коровок, тогда считай, обвыкся. За спиной шуршало, послышался дробный топот, словно пробежал маленький конь. Донеслось чавканье: домовой шумно хлебает молоко, суетливо двигает глиняную миску. Мрак осторожно спустился с крыльца. Небо за ночь очистилось, кое-где еще плывут тучки, затмевают звезды. Луна -- солнце мертвецов и вурдалаков -- подсвечивает края туч злым, неживым светом. Пронеслась хвостатая звезда, чья-то жизнь оборвалась, а следом кинулось подхватить на лету нечто крупное с развевающимися волосами. Мрак успел разглядеть женскую фигуру -- нагую, блестящую, смазанную жиром. Распущенные волосы трепались на ветру, что-то показалось знакомым, но в ночи все кошки серы, только и понял, что женщина мала ростом, не больше трех пудов весом, вряд ли хрупкая метла с такой легкостью потащит над крышами хат, сараев. Дурость, подумал он хмуро. Проще перекинуться совой, ежели такая умелая ведунья, а с метлы свалиться можно. Да и натрет меж ног так, что неделю ходить будет враскорячку. В сарае беспокойно фыркал конь, стучал копытами. Мрак вслушался. Изнутри доносился монотонный скрипучий голос -- визгливый, словно на сухое горло. Мрак ногой распахнул дверь. Конь фыркал и пятился, зад уперся в стену. Маленький кривоногий конюшник спутывал гриву, вплетал репья, колючки. Мрак одним прыжком оказался рядом, ухватил за длинную черную шерсть, ударил о стену. -- Что творишь, паскуда? Конюшник страшно оскалил зубы -- белые, с острыми клыками, жутко зашипел. Мрак ударил его головой снова, бревна загудели. Конюшник взвыл, крупные глаза без зрачков уставились на Мрака с такой злобой, что тот вздрогнул и пошел гусиной кожей. Осерчав уже на себя, оскалился сам, рявкнул: -- Зашибу! Получился звериный рык. Ногти переплавились в когти, а черные волосы превратились в шерсть. Конюшник затрясся, отчаянно молотил по воздуху всеми четырьмя. Мрак ухватил свободной рукой палку, принялся молотить по чем попадя. -- Не шкодь, паскуда!.. Не шкодь! Конюшник верещал, конь всхрапывал и стучал копытами. Верблюды смотрели равнодушно, наплевательски. Когда измочаленная палка обломилась, Мрак потянулся за лопатой. Конюшник взвыл громче, взмолился: -- Не губи!.. Я тебя боюсь! -- Не шкодь... -- Не губи!.. -- Говори громче, не слышу. Конюшник закричал: -- Не бей! Покажу то, что никому не показываю! Мрак с наслаждением огрел мохнатого лопатой. -- Я не любопытный волхв. -- Я не... Ой, больно!.. Ты человек?.. Ой!.. Я покажу коня с двумя жилами! Мрак ударил еще пару раз, неторопливее, спросил подозрительно: -- Что мне с того? -- Ой, не бей!.. Двужильный конь -- особенный. Его нельзя долго держать с другими, он сам по себе... Ой, ты мне все кости переломал! -- И кишки перемешаю, -- пообещал Мрак. -- Пошто пакостил? -- Зверей двугорбых увидел, я таких еще не зрел. Дай, думаю, сотворю что-нибудь. Но только колючки успел загнать, а тут конь подвернулся -- привычнее для меня. Горбатых тварей оставил на потом... Ты человек? -- Много знать будешь, -- буркнул Мрак, -- волхвом станешь. Как я получу этого двужильного? Он приподнял еще выше, ударил мохнатого о стену. У того брызнули красные слюни, заговорил жалобно: -- Я выменяю для тебя! На горбатого. Мрак удивился: -- Нешто у тебя свое хозяйство? -- Я могу нашептать хозяину. Решит, что сам придумал. -- А для моих друзей? -- Пощади!.. Двужильные кони -- редкость. Ни в этом селе, ни в окрестных нет. Мрак рявкнул рассерженно: -- Тогда выменяй этих уродов! Найди дурака или помешанного, кто дал бы коней. Не отыщешь -- пеняй на себя! Сегодня я с чего-то добрый, все с себя отдаю, как видишь, завтра могу быть сердитым. Сам начну шкуры снимать. Твоя... дай прощупаю... на сапоги мне бы... На его лице появилось задумчивое выражение. Конюшник взвыл, засучил лапками, словно плыл по воздуху. -- Найду!.. Найду!.. Сейчас же побегу: я всех коней и коз в селе знаю. Только бы успеть нашептать... -- Успей, -- посоветовал Мрак хищно. -- Не нашепчешь -- на дне морском найду! А уж в этом сонном курятнике... Конюшник упал на пол, уполз, тихо подвывая от ужаса. Задние лапы волочились, будто человек-волк перебил ему хребет. Мрак смутно пожалел, вдруг да конячий домовой не успеет на таких лапах обойти спящих, нашептать коварные советы. Но и отказать себе в удовольствии отлупить злодея ох как тяжко. Когда Мрак поднимался на крыльцо, кончики пальцев ныли. Когти, острые и твердые как металл, нехотя превращались в плоские жалкие ногти. Ни ухватиться, ни поцарапаться. Мрак сожалеюще вздохнул, густая шерсть сменилась черными волосами. Кожа отчаянно зудела. Почесываясь, вздрогнул: крупная кошка выпрыгнула из сеней, зашипела, метнулась с крыльца во тьму. Мрак успел поддеть ее под брюхо. Она перевернулась в воздухе, брякнулась на залитую призрачным лунным светом дорожку. Мраку почудилось нечто знакомое в ее желтых хищных глазах и в том, как зашипела, но кошка уже отступила в темноту. -- Тварь, -- сказал он с отвращением. -- Честные ведьмы спят, а подлые чужих коров доят. Возле плетня, едва различимые с крыльца, лупили друг друга сарайник и овинник. В густой тени мелькали мохнатые круглые головы, покатые плечи, доносилось сиплое дыхание. Оба дрались остервенело, но молча -- превращать свою ночь в день с людьми с факелами не хотел ни один, ни другой. Утром, наскоро позавтракав, все четверо высыпали на крыльцо. На небо смотрели с недоверием, ждали подвоха. Синее, кое-где кудрявые облачка -- белые, не угольно-черные. Солнце как солнце: не озверевшее от ярости, готовое сжечь все, что движется и не движется, а почти как в родном Лесу. Таргитай уже жмурился как кот, двигал лопатками, словно прямые лучи чесали шелудивую спину. Рука скользнула за пазуху, но Мрак перехватил, не дал взять дудочку. -- Узнайте у Кармалюка дорогу к Мировому Дереву! А у меня дело отыскалось. Оставив изгоев и Лиску с раскрытыми ртами, исчез. Олег опомнился первым: -- Тарх, готовь коней... ну, горбатых. Я зайду к вуйку. Ежели не знает, посоветуюсь со здешним волхвом. Таргитай кисло посмотрел в сторону грязного сарая. -- А почему не сразу к волхву? Олег бросил высокомерно, став на миг похожим на Лиску: -- Орел мух не ловит. Счастье, что не слышит Мрак, подумал Таргитай. Для оборотня любой волхв -- тот могучий орел, который деревья клюет. Олег отсутствовал долго, а когда вернулся в сопровождении амазонки -- она следовала за ним как тень, -- Таргитай и Мрак уже осматривали полдюжины коней. В сарае было пусто, а трубный рев одного из верблюдов донесся с другого конца села. -- Еще двух приведут, -- буркнул Мрак. Он выглядел встревоженным и малость растерянным, словно не мог решить: он кого-то надул или его крупно надули. -- Всех верблюдов отдал. Прогадал, наверное. Эти за каждого горбача по табуну выменяют!.. Ладно, где наша не пропадала. Конь, которого он присмотрел для себя, был низкорослый, неказистый, с уныло опущенной мордой. Остальные кони выглядели намного лучше. Таргитай выбрал себе красавца жеребца с огненными глазами, еще одного хотел в запасные, но Олег отобрал для Лиски. Их могут выручить секира и Меч, а женщине позарез необходим быстрый конь. Себе взял попроще, но, как одобрительно заметил Мрак, выносливого, в полной конской силе. Олег все косился на чахлого коня Мрака: -- Возьми другого, а? Этот падет за околицей. -- Ну-ну, -- ответил Мрак не очень уверенно. -- Дорогу узнал? -- В Гиперборее нет дорог, одни направления. -- В какую сторону? Олег махнул рукой, повторил осторожно: -- Ты задавишь своего чахлика. Возьми запасным, налегке помрет не так скоро. Едва выехали из села, солнце скрылось за тучами. Мрак выругался: мир сразу посерел, воздух увлажнился. Изгои заторопились проехать подальше, прежде чем разверзнутся хляби небесные. Боги не углядят, пируют на верхнем небе! Седьмом. В вязкой раскисшей земле кони запарились, перешли на шаг. От них валил пар, только неказистый конек Мрака шел сухой, уныло мотал некрасивой мордой, зыркал по сторонам налитыми кровью глазами, будто хотел подраться или хотя бы спереть что-нибудь. Мрак повеселел, расправил плечи. Друзья поглядывали удивленно, погоняли коней. Мрак начал поглаживать своего по шее, выпутал репьяхи, а когда под другими уже шатались от изнеможения, сказал наставительно: -- Что кони, что бабы! Нельзя смотреть на личину. Олег не выдержал: -- Мрак, на каком черте едешь? -- Это у вас черт-те что, у меня -- конь. Ишь, покрасивше выбрали! Вот и езжайте на красивом. -- В твоем коне что-то тревожное... но не пойму. -- Конь не человек, -- изрек Мрак, -- его понять трудно. Правда, ты и людей не шибко разумеешь. Амазонка чуть опустила глаза. Мраку показалось, что согласилась. Таргитай соскочил в грязь и, жалея коня, потащил в поводу. Вязкая глина налипла на подошвы, еле волокся, но коня тянул, давал передышку. Сапоги с чавканьем выдирались из вязкой земли, жидкая грязь переливалась через голенища. Мрак ехал впереди, едва удерживал торжествующую усмешку. Плечи расправил, словно стряхнул гору. Конюшник -- не последний дурак на свете: сообразил, что лучше лишиться коня, чем порвут жилы ему самому. К полудню вырвались на сухое. Тучи не уходили, но воздух стал теплее, а ветер подсушивал землю. Дорога постепенно шла вверх, а когда оказались на вершине пологого холма, сердце Таргитая екнуло и оборвалось. Далеко впереди уже растягивались в цепочку десятка три всадников -- поблескивающих металлом на головах, плечах, груди. Даже уздечки поблескивали, словно и там были бронзовые бляхи. -- Не охотники, -- определил Мрак. -- А если охотники, -- добавил Олег хмуро, -- то на самого опасного зверя. Таргитай спросил наивно: -- На драконов? Даже Лиска посмотрела на него так, словно собиралась покрутить пальцем у виска. Дудошник явно не считал себя опасным зверем. Хотя, если верить неврам, он иногда дрался, как озверевший Ящер. Да и сама бы не поверила, если бы не видела, как он ворвался в схватку! Ту самую, что кончилась для нее так печально. Нет, так неожиданно. Всадники завидели их, кони пошли вскачь. Над головами взвилась стая ворон, они тут же падали обратно. Комья земли, не сразу понял Таргитай, а поняв, постарался запомнить, чтобы при случае вставить мрачное сравнение в грядущую песню. -- Знакомо, -- сказал Мрак посуровевшим голосом. Глаза хищно сощурились, ладонь упала на рукоять секиры. -- Что будем делать? Поедем дальше? Все молчали, Лиска сказала саркастически: -- Конечно! И побыстрее. Пока не разбежались. Под удивленным взглядом оборотня она гордо выпрямилась, щупала меч. Крутая грудь вздымалась, глаза блестели как звезды. Олег решил было, что передразнивает Мрака, но Лиска выглядела серьезной. -- Посоветуйся с женщиной, -- сказал Мрак, -- и поступи наоборот. Так рек великий Боромир. Завертай коней! Без головы -- не ратник. А убегем, как всегда предлагает Олег, так и воротиться можно. Он первым пустил коня обратно с холма. Кони изгоев и Лиски едва поспевали. Олег держал повод коня Лиски, будто опасаясь, что она в одиночку кинется сражаться с незнакомцами. -- Жизнь наша не краденая, -- горько крикнул на скаку. -- Мне душу Род вложил, пусть он и выймет, а не всякая гадина! Таргитай скакал уже рядом с Мраком, растерянно повторял: -- Что им надо?.. Что мы сделали? -- Дурень, -- ругнулся Мрак, -- когда поймешь, что в этом мире хоть сделали, хоть не сделали, все одно всяк норовит шкуру снять. Олег крикнул им в спины: -- Это не разбойники! Похоже, они искали именно нас. Или даже ждали. Кто-то им указал, где нас перехватить! -- Кто? Кони неслись, как утки, почуявшие за спинами кречетов. Комья жирной земли из-под копыт коня Мрака с силой били в лица Таргитаю, Олегу, Лиске. Олег, грязный, будто выкопался из могилы, приотстал, начал шевелить руками и выкрикивать заклятия. Вокруг него начал сгущаться воздух. Волхв скакал, окруженный темным облачком, где блистали искры. -- Не надо! -- вскрикнул Таргитай в страхе. -- Опять землю расколешь! Ей больно. Мрак оглянулся, зло оскалил зубы: -- Будет больнее, когда догонят! На сухом копыта застучали звонко, от погони на время оторвались. Но на полосе рыхлой земли кони начали увязать. Враги оживились, передние сорвали с седельных крюков луки. Когда одна из стрел воткнулась в землю рядом со скачущим конем Мрака, оборотень зло ругнулся, сдернул свой лук. Изгои и Лиска пронеслись мимо. Мрак резко развернул коня, первая стрела сорвалась с тетивы, когда конь еще бил в воздухе передними копытами. Тремя стрелами выбил из седла двух, но его начали обходить с боков. Изгои остановили коней. Таргитай, видя, что Мрака окружают, выдернул Меч и со страшным криком кинулся на помощь. Волхв продолжал двигать руками в воздухе, словно вынимал мух из паутины. Губы дрожали, но что-то шептали. Амазонка обнажила меч и поставили коня так, чтобы защищать волхва. Стрела ударила Таргитая в грудь. Он качнулся, но бронзовый наконечник запутался в волчьей шерсти. Еще одна больно ущипнула за ухо, выдернула клок волос. Внезапно раздался знакомый жуткий треск. По земле пробежала трещина. Щель раздвинулась, из глубины на всем протяжении взвились языки багрового огня. В сыром холодном воздухе словно повеяло жаром Песков. Трое пеpедних всадников словно зависли в воздухе, трещина разверзлась прямо под ними. Передний грянулся копытами на этой стороне. Мрак хладнокровно всадил стрелу с трех шагов, шатнулся от удара, когда кони столкнулись грудь в грудь. Еще два коня передними копытами зацепились за край, но сорвались. Пятеро ударились в край, один слетел через голову, распластался под копытами коня Мрака -- тот уныло свесил голову, равнодушно смотрел в провал. Даже придвинулся ближе, словно озяб и жаждал погреться. Один сумел сдержать коня перед пропастью, но под ним обвалился край. Остальные в панике заворачивали коней, пятились. Кто-то развернулся и унесся в страхе. -- Молодец! -- гаркнул Мрак люто. -- Один удар... одно заклятие, зато со всего плеча! Таргитай вытер дрожащей рукой крупные капли пота, голос его дрожал: -- Олег, пора придумать что-то другое. Не такое... Не такое... -- Не надо, -- остановил Мрак. -- Прекрасное -- враг хорошего. Это тебе не песни, а дело серьезное. -- Но землю... -- Затянется. Как на шелудивой собаке. Даже шрама не останется... лет через сто. Конь Лиски встал на дыбки, визжал, как придушенный поросенок, месил воздух копытами. Она не отрывала округлившихся как у птицы глаз от бледного лица молодого волхва. Олег трясся, вздымал руки, бормотал синими губами. Мрак успокаивающе хлопнул его по плечу, мол, оставь пока как есть, погрозил секирой: -- Эй, бронзоголовые!.. Сейчас мы и то, что у вас под конями, обрушим к Ящеру. Еще пятеро повернули коней, умчались, нахлестывая со всей мочи. Остались трое -- в доспехах, на статных конях, уздечки украшены серебром. Передний был в шлеме с широким забралом, что укрывало нос и скулы. Глаза смотрели через узкие щели, невры видели только скошенный подбородок. Мрак хмурился, лицо казалось знакомым, он страстно желал бы увидеть его целиком. -- Агимас, дружище, -- сказал он. -- Сумел удрать от Гольша? Всадник поднял руку, помахал растопыренными пальцами. -- Я сотник Агимаса. Но Агимас идет следом. Он найдет вас. -- Почему он не взял нас сам? Сотник развернул коня, крикнул: -- Вы знаете. Но теперь знаем и мы. С ним унеслись и двое. Мрак хмуро смотрел вслед. Те словно бы чувствуют, что им не пустят стрелы в спины. На лицах невров начертано, что они такие-растакие честные, или же о них что-то проведали? -- Что они теперь знают? Ответил Олег несчастным голосом: -- Знают, что нас простой силой не взять. -- Простой силой? -- Они не знали, Мрак. Или не верили. Мрак сказал с угрюмой гордостью: -- Пусть знают! Три десятка супротив нас выставили! Всех разметали, как сухие листья. Он развернул коня, пустил вдоль трещины. Олег опустил глаза. Язык не поворачивается сказать, что именно теперь, когда Агимас знает, что среди них есть волхв, как раз и начнется самое худшее. В погоню пошлют мага. Агимас сам спешно овладевает магией, в то время как он, Олег, едва-едва научился раскалывать землю. А остальное, вроде слежки в башне Гольша, удавалось только там, где все пропитано дружественной магией, где помогали стены! Таргитай догнал, сказал просяще: -- Олег, практикуйся в чем-нибудь еще. Я и то разные песни слагаю! А песни куда важнее, чем всякая там магия. -- Не надо, -- оборвал Мрак непреклонно. -- Землю колоть, как дрова на морозе, насобачился? И ладно. А то растрескаешь Таргитая, вечно под ноги суется. Ты ж всегда пальцем в небо попадаешь. Таргитай обиделся за друга: -- Зато в самую середку! И без промаха. Глава 2 Дальше ехали в тягостном молчании. Выходит, по пятам уже гонятся люди Агимаса. Сам Агимас -- освободился-таки, проклятый! -- мог быть уже впереди, все-таки маг. Того и гляди на засаду нарвешься. В чужом краю врага видь в каждом встречном, ходи и боись, будь готов дать сдачу раньше, чем на тебя замахнутся. Дорога шла укатанная. Копыта расплескивали грязь, но дальше была твердая земля. Кони шли споро, но понуро, чувствовали тревогу всадников. Мрак сидел в седле неподвижный, как черный валун. Когда в поле зрения оказался Олег, раздраженно рявкнул: -- Все ты виноват!.. Краденое до добра не доводит, мало в детстве пороли? -- Я?.. Мы же все летели... -- Крал ты, а нас с Тархом подвез на краденом. К тому же озябли, вороны клевали... Потому Мардух и злобствует. Ковер хоть и старенький, потертый, в дырках... -- У них не было шкур, -- сухо ответил Олег. Лицо волхва было серьезным и мрачным. -- Дикие они, понимаешь? Потому все на коврах. Но из-за ковра не станет злобствовать. А вот хвост прищемили больше, чем выказывает. Мы какими вышли из Леса? В соплях путались, левую руку от правой отличить не умели. Коней за драконов считали, бронзу в глаза не видели, все дубинами да камнями... Но выжили, уцелели, а вдобавок вышли в Степь и разнесли киммерийский каганат. Конечно, просто повезло, победили не умом или силой, а удачей, но Мардух не знает. Он мог слышать -- маги слышат далеко! -- что мы поклялись найти и уничтожить власть злых магов. Наши угрозы трудно принять всерьез, но старые люди предусмотрительны и осторожны. Мрак слушал, кивал, отвлекался, покрикивал на коня, оглядывался на отставшего дударя. Когда Олег закончил долгое объяснение, сказал неторопливо: -- Ерунду порешь. Мардух мог влупить сам. С нас бы не только перья, но и чешуя слетела бы. И рога. Олег сказал так же глухо: -- Маги -- люди, а не боги. Могут не все, но и то, что могут, стараются делать руками слуг. Ехали молча, наконец Мрак заметил гробовым голосом: -- Не скажу, что живут хреново. Можно и руками слуг, ежели слуги -- каганы, цари, императоры! Небо часто затягивали тучи -- низкие, тяжелые, зловеще темные. Кони уже сами избегали низин, там скапливалась вода, а вершинки, продуваемые ветром, были сухими. Трава перла ввысь богатырская, чиркала по седлам, сбрасывала капли росы в сапоги. Олег мрачнел, отвечал невпопад, наконец выговорил с натугой: -- Мне кажется... мне чуется, наперерез двигается целый отряд. -- Удивил, -- буркнул Мрак. -- Чудно, если бы ничто не мешало. Вооружены? Олег кивнул, он был бледным и растерянным. -- До зубов. Вообще у меня поганющее чувство. Беда слишком близко. -- Переел, должно быть, -- предположил Мрак брезгливо. -- Или перегрелся, -- добавил Таргитай. -- Э-э... перемок. -- Беда чересчур близко! Мрак покосился на их встревоженные лица. Лиска гордо выпрямилась, надменно опустила ладонь на рукоять меча. Мрак поспешно отдернул пальцы от секиры, девка будто передразнивает. -- Может, бросимся на них? -- предложил он, оскалив зубы. -- Мрак... Их не меньше сотни, -- сказал Олег очень серьезно. -- Думаешь, успеют разбежаться? -- Нам бы самим схорониться. Лиска негодующе фыркнула, остальные поехали за оборотнем молча. Деревья расступились -- широкие, раскидистые, такие растут только в Степи. Кусты затрещали, пропуская коней, копыта ступали мягко в сочной траве. Мрак соскочил, стал ждать с секирой в обеих руках. Лук и стрелы остались на седле, а коня привязал рядом. Таргитай с неохотой спрятал дудочку, нащупал быстро теплеющую рукоять Меча. Иногда словно бы слышал далекий кровожадный зов, сердце колотилось чаще, кровь бросалась в голову. Хотелось выхватить молодецки Меч, в сладком упоении кинуться на врага, рубить, рассекать до пояса, сносить головы, слышать крики ужаса и предсмертные хрипы... Он отдернул руку, пугливо огляделся. Мрак в раздражении отвернулся. Повезло дураку, да пользоваться не научили. С таким Мечом весь белый свет завоевать можно не глядючи! Чужие кони шли по двое в ряд легким размашистым шагом. Воины в кожаных панцирях, в войлочных остроконечных шапках, лишь у переднего -- бронзовая. Помимо пики и аркана у каждого были мечи и колчан со стрелами, еще по два лука -- такого вооружения невры не видывали. Впереди ехал высокий поджарый воин. Панцирь так плотно обшит бронзовыми бляшками, что налезали одна на другую как рыбья чешуя. С металлической шапки на спину и плечи падала кольчужная сетка. Забрало закрывало всю верхнюю часть лица, сквозь узкие щели в блестящей бронзе мрачно сверкали глаза. Олег ахнул тихонько, а Мрак поспешно зажал Таргитаю рот: если каркнет, то уж на весь лес. Певец, натура такая. Глаза Таргитая полезли из орбит. Он знаками показал Мраку, что нос забит соплями, задохнется. Мрак отпустил ладонь, взамен дал обнюхать кулак. Всадники проехали так близко, что донесся запах немытых тел. На открытом подбородке переднего воина багровели свежие шрамы. Кое-где темная корка крови. Рядом высился на тяжелом коне крупный воин, в плечах широк, шея -- как ствол столетнего дуба. Гулким, как из-под коня, голосом пробасил: -- Не проще объявить награду? А сами пировали бы в местной корчме. Мы -- ветераны битв, а не презренные людоловы! Передний всадник ответил свирепым голосом, от которого у Таргитая побежали мурашки по спине: -- Мардух послал нас не зря. -- Послал бы воинов попроще. Стыдно, сотня -- за тремя! Проехали, Мрак напрягал слух, но Таргитай яростно завозился, начал драть ляжку ногтями: куснул муравей. Мрак едва различил искаженные от сдавленной ярости слова: -- Я сам... засаду... как только... Мрак с наслаждением дал Таргитаю по шее. Тот ткнулся в грязную землю. Олег дышал тяжело, глаза блуждали. Мрак проговорил тихим голосом: -- Либо я ослеп, либо рехнулся. Это Агимас? -- Он, -- подтвердил Олег мертвым голосом. -- Надо было зарезать. Даже связанного! Он бы зарезал. Не просто бы зарезал, а... Он оглянулся на рыжеволосую, умолк. Лиска отвязывала коней, но уши ее шевелились, спина была напряжена. Мрак в задумчивости почесал непривычно голую грудь, ну почти голую, волосы отрастают все-таки медленно. -- Здорово допекли... Все забыл, даже свое имя и Род, оставил только ненависть в душе и черном сердце. Олег сказал, повторяя Гольша: -- Друзья могут быть фальшивыми, а враги всегда настоящие. В тягостном молчании вывели коней. Подул холодный северный ветер. Невры даже не заметили, что воительница, и без того крохотная, сжималась в комок, пытаясь удержать остатки тепла. Мрак все замечал, но лишь хмуро скалил зубы. Олег, погруженный в думы, обратил внимание не раньше, чем сердобольный Таргитай расковырял мешки, укрыл рыжую покрывалом из старой шкуры. Она только смотрела благодарными глазами, но вышептать ничего не могла: губы посинели и распухли. Заночевали в лесочке, не успев добраться до села или деревни. Лиска едва не влезла в середину костра, пропахла огнем и гарью. Едва перестала стучать зубами, прилипла к Таргитаю: -- Где перехлестнулись с Агимасом? -- На великом празднике певцов, -- ответил Таргитай самодовольно. Он бросил на Олега победный взгляд. -- Еще в киммерийском царстве. Лиска ахнула: -- Агимас пел?.. А что у него с лицом? Шрамы совсем свежие. -- Олег разукрасил. Лиска с недоверием оглянулась на волхва. Олег с отстраненным видом чертил прутиком по земле. На просветленном лице были отрешенность от мирских дел, мудрое раздумье. -- Как он... мог? -- Ему лучше под горячую руку не попадаться. Зашибет. Лиска снова покосилась на задумчивого волхва, спросила шепотом: -- Наверное, Агимас плохо пел? -- Нет, это Олегу медведь на ухо наступил. Утром Мрак поднялся, как всегда первым, он так считал, но на этот раз Олег уже сидел возле прогорающего костра. Багровые угли потрескивали, рассыпались -- волхв задумчиво тыкал в них прутиком. -- Не ложился? -- Волхвы спят мало. Волхв -- не певец. -- Не защищай байбака. Ты раньше тоже спал без задних ног. Меняешься, Олег, меняешься! -- Тарх тоже изменился. Не так заметно, но... песни стали иными. Мрак, я чую, что нас опасаются всерьез. Мрак пренебрежительно хмыкнул: -- Чуешь! Без чуянья видно. Почуй, как добежать к Мировому Дереву. Или доползти, обдирая локти. Если надо, то -- обламывая ногти и царапая пузо. -- Я в самом деле чую. Смутно, как сквозь густой туман, когда звуки идут с разных сторон... Сейчас мы слепые котята, но когда добудем... ежели добудем, то даже сильным магам тягаться с нами будет непросто. Лиска проснулась, потянулась сладко. Заметив Олега, насторожилась. Маленькие ушки заметно шевельнулись. Мрак понизил голос: -- Торопятся прихлопнуть нас раньше? -- Да. А мы должны успеть ухватить Жезл. Мрак двинул глыбами плеч: -- Ну, я не прочь уцелеть и потом. После короткого завтрака снова оседлали коней. Потянулась холмистая равнина, трава торчала странно жухлая, словно ее только что опалило. Олег тревожно ерзал, поглядывал на Мрака. Оборотень тоже хмурился, привставал. Перехватив взгляд волхва, процедил: -- Ни зверя, ни птицы. Даже в чертовых Песках живность шурует вовсю. А здесь даже муравьев нет! Таргитай услышал, возразил убежденно: -- Муравьи живут везде! Даже в вирые. Лиска тихонько вздохнула. Что у этих странных людей за вирый, где корчмы, муравьи... Мрак подумал, сказал нерешительно: -- Думаю, боги муравьев тоже делят. Кусачих -- в подземный мир к Ящеру, мирных земледельцев -- в вирый. Олег заметил хитрый блеск в глазах оборотня, вспыхнул: -- Больше богам делать нечего, как муравьев делить! Мураши не виноваты, что одни родились кочевыми скотоводами... тлеводами, другие -- жнецами. Мрак, я побаиваюсь, что вот-вот вляпаемся во что-то похуже, чем засада Агимаса. Хотя, честно говоря, не представляю, что может быть хуже. Но здесь может обитать такое, от чего бегут даже муравьи! -- Но бурьян остался? -- Бурьян бегать еще не наловчился. Да и кому он нужен? -- Мы тоже вроде бы... А вон какие силы за нами! Нет чтобы землю ковырять. Или скот пасти. Таргитай приотстал, тихонько заиграл на дуде. Новая песенка рождалась легко, что не нравилось. Он знал, что он лодырь, работы не любит. Ему даже почему-то не было стыдно, что бегает от работы, как пес от мух, но вот песни, которые складывались легко, душу не трогали, и снова трудолюбиво перекладывал слова, прилаживал одно к другому так и эдак, пробовал на разные голоса. Мелькнула мысль, что Олег похоже составляет заклятия, только волхв подбирает слова точные, умные, ими можно камни двигать, а ему надо искать острые, цепляющие душу, чтобы на сердце оставались царапины. Мрак тоже ехал погруженный в несвойственные ему тягостные думы. Вздрогнул, когда догнал Таргитай. -- Я чую какую-то грозу... Мрак взорвался: -- Брысь! Этот тоже чует, Ящер вас забери. Добро, хоть Лиска ни черта не чует, настоящая женщина! Воительница на всякий случай сердито сверкнула глазами. Оборотень похвалил, но как-то странно похвалил. Волчий юмор только волкам ясен. В низких тучах сверкнула ветвистая, как корень дерева, молния. Земля качнулась, под ногами задвигалось, глухо зарычало. Загрохотало еще, впереди начала вспучиваться земля. На глазах потрясенных путешественников -- коней не останавливали, мало ли что лезет, -- вспучился земляной холм -- дымящийся, рыхлый, словно его выталкивал крот немыслимых размеров. Ветер донес раздраженный рев. Мрак круто развернулся в седле, глаза оборотня впились в бледное лицо волхва: -- Ты? Тот съежился, как испуганная черепашка, даже вскинул руки, защищая голову от кулака оборотня. -- Ты же сам велел пробовать другие заклятия! Мрак длинно и страшно выругался. В ответ загрохотало громче, яростнее, словно наверху поняли. Огромная, как ствол дерева, молния ударили коню под ноги. Перепуганное животное взвилось на дыбы, замолотило копытами. Таргитай, чуткий, как все певцы, ухватил за повод коня Олега, повернул и погнал своего вскачь. Лиска неслась рядом с волхвом, неслышная и неотвязная как тень. Холм за спинами продолжал вспучиваться. Глыбы катились с вершины, из развороченной норы повалил пар. Земля качнулась, словно на плоту перепрыгивали дановские пороги. Коней трясло, под Олегом рухнул на всем скаку. Волхв слетел через голову, ударился оземь так, что едва не вышибло дух. Подхватился ошалелый, в трех шагах бился, пытаясь встать, его конь. Олег с силой дернул его за узду. Таргитай не успел оглянуться, как волхв снова оказался в седле. Конь хромал, но мчался, подгоняемый ужасом. Холм рассыпался. Серая вершина внезапно стала ярко-красной, пошла вверх. Мороз побежал по спине Олега: из развороченной земли показалась голова исполинского зверя! Красное, будто вымазанное охрой, чудовище тупо озиралось, не понимая, как и почему забралось из родного мира подземелья в страшный и чудовищный надземелья. Лиска посматривала на волхва. Другой бы разбился или хотя бы охромел, а этот человек с печальными зелеными глазами лишь кувырнулся, даже коня поднял. А ведь слабейший из троих, даже лентяй и жрун с дудочкой шире и крепче. Как раз у лентяя за плечами торчит рукоять страшного Меча. Олег обронил как-то, что ни один смертный не мог взять -- сгорал, но пьяных и дураков боги жалеют, дурак уже не человек, а полчеловека, а то и меньше... Мрак начал цедить сквозь зубы ругань. Если бы это было заклятьем, подумал устрашенный Олег, небо погребло бы их под обломками. Наперерез им двигалась темная масса, вскоре уже все различили десятка три всадников. Таргитай скакал задним, в тревоге оглядывался на далекого зверя. Тот выбрался весь, похожий на огромную жабу размером с амбар, холм просел, расплющился. Зверь словно раздумывал: полезть ли обратно или же, раз уж выбрался, поохотиться в незнакомых местах. Всадники рассыпались полукольцом, неслись вскачь, кое-кто уже оголил мечи. Невры различили смеющиеся лица. -- Фагимасад! -- вскрикнул Таргитай с тоской. Поправился: -- Агимас! Он растерялся, вертел головой, не зная, что лучше -- ринуться на зверя или на всадников Агимаса. Агимас страшнее подземного чудовища: слишком долго злобу копил. Человек всегда страшнее зверя, когда он зверь. Только скачущий впереди всадник не смеялся. Его лицо было темнее грозовой тучи, а в глазах блистали молнии. Он хищно пригнулся к гриве коня, руку с мечом опустил, нагнетая тяжелую кровь для удара. -- Олег! -- завопил Таргитай. -- Делай что-нибудь!.. Что угодно, хоть снова землю... Я чую, как с нас сдирают шкуры! Олег выпустил поводья, конем управлял ногами. В небе полыхнуло багровым, Затем красное сменилось лиловым, воздух стал холодным. Подул сильный встречный ветер. Замелькало белое, впереди ветер закружил вихрь снежинок, бросил в разгоряченные лица. -- Еще! -- закричал Таргитай. -- Давай еще!.. Все, что знаешь! Мрак начал осаживать коня, в руках появился лук. Лицо было угрюмое: успеет поразить двух-трех, потом налетят, сомнут. Взгляд упал на группу деревьев, те раскидисто росли на просторе, ветви опускались почти до земли. Раскинулись во все стороны, захватывая в зеленые пригоршни как можно больше солнца. -- Туда! -- заорал он. Невры пронеслись через рощу, вылетели на другую сторону. Мрак соскочил, расставил ноги шире. Тетива звонко щелкнула. Второе перо мелькнуло раньше, чем изгои и Лиска соскочили с коней. Пока изготавливались к бою, Мрак выпустил все стрелы, соскочил и шагнул навстречу всадникам. Секира взлетела над головой. Всадники торопливо удерживали разгорячившихся коней. На открытом проще окружить да изрубить мечами, здесь же галопом не проскочишь: толстые как бревна таранов ветви опустились до земли. Двое наскочили на Мрака, тот взревел как разъяренный медведь, секира столкнулась в воздухе с мечами. Сзади раздался отчаянный крик -- ворвался пешим с вытаращенными глазами и белый как мел Таргитай. В его руке страшно сыпал шипящими искрами длинный Меч -- раскаленный добела, словно только что сдернутый с расколотого молниями неба, хищный, алчущий крови. -- Мрак! -- закричал Таргитай тонким сорванным голосом. -- Вперед не вылезай! Олег и амазонка одновременно выхватили оружие: она -- меч, он замахнулся жезлом. Даже не обменявшись взглядами, соскочили с седел и стали спинами друг к другу. Мрак закричал свирепо: -- Дурень, твоя бронзовая палка не спасет! Давай чары! Таргитай при слове "дурень" недоумевающе взглянул на свою руку. У него вроде бы не бронзовая палка вовсе, что это Мрак путает, заговаривается, в тот же миг Меч дернулся, едва не вывихнув кисть. Звякнул металл. В воздух взвились обломки мечей, а Меч врубился в живую плоть. Таргитай ощутил наслаждение, по жилам пробежала сладкая волна. Жутко закричали умирающие, конь с рассеченной шеей отпрянул и завалился на бок. Таргитай отскочил к Мраку, тот дрался с тремя, разрубил врагам головы и плечи, снова ощутил сладкую звериную радость убийства. Волхв стоял на коленях, чертил колдовские знаки. Амазонка отчаянно вертелась над ним, отбивалась от четверых, ее пока что спасала скорость, но уже один подкрался сзади, занес руку с зажатым коротким копьем... Таргитай поспешно прыгнул, успел достать концом Меча хитреца. Меч заблистал вокруг Олега. Металл зазвенел чаще, сраженные начали падать во все стороны. Внезапно что-то холодное ударило по голове. Таргитай в страхе вскинул голову. Снова холодное и скользкое шлепнуло по щеке, упало в траву. Лиска в изумлении вскрикнула, нападающие в замешательстве отступили на пару шагов, подняли головы. Из низких туч, тускло блестя мокрыми боками, сыпалась мелкая рыбешка. Ветви шелестели, рыбу подбрасывало, шлепалась на головы, плечи, билась в траве, вскидывая белесые животы и беззвучно разевая рты. Кони ржали в страхе, поднимались на дыбы, норовили сбросить всадников. Кто был пешим, пятился к своим коням, ловил за повод, но рыбешки падали и на коней, застревали на седлах. Таргитай покрылся слизью, словно весь день ловил жаб, запахло сыростью и тиной. Олег принялся чертить другой круг. Мрак, пятясь к ним, заорал: -- Жруны чертовы!.. Рыбку им!.. Лучше бы камни с неба! Вокруг Олега на миг блеснуло лиловое облачко. В тучах заворчало, Таргитая ударило по голове так, что он упал на колени. Послышались испуганные крики. Таргитай поспешно вскочил на ноги, судорожно выставляя Меч, не понимая, почему тот не дергается навстречу опасности: в двух шагах на поляне бился, подминая траву, огромный сом. Всадники вскрикивали, пытались укрыться под деревьями. Кое-кто так и застыл, не в силах сдвинуться от изумления: из низких туч падала крупная толстая рыба, какой не видели в здешних реках! Как сквозь стену Таргитай услышал горестный вопль Мрака: -- С кем я связался? Таргитай ринулся к Мраку, вместе набежали на самую крупную группу. Те опомнились, подняли мечи, но Меч и секира вырубили треть, прежде чем Мрак вскрикнул, задыхаясь: -- Прикрой меня!.. Я отойду к шелудивому. Он был в крови, черные волосы слиплись, торчали как у ежа. Меч блистал, едва не выворачивал кисть. Таргитай ухватился двумя руками: если выпустит хоть на миг, Меч упадет на траву недвижим, а самому Таргитаю с его умением воевать -- сражаться только с грибами, да и то с мелкими, как говорил Мрак. Таргитай рискнул оглянуться, сердце сжалось. Их окружили, а Мрак шатается, с трудом поднимает тяжелую секиру. Защитить себя Таргитай сумеет, на то и чудесный Меч, но Мрак погибнет, погибнут и Олег с Лиской! Агимас с обнаженным мечом, лучший боец в тюринском каганате, вперед не бросается -- знает мощь Меча бога войны, живыми не выпустит, достать его самого никак... Крики ужаса на миг оглушили Таргитая. Он едва не упал, перестав упираться в надежную спину Мрака, похожую на ствол столетнего дуба. На зеленой траве, залитой кровью убитых и раненых, кто-то пытался ползти, на трупах лежала окровавленная секира Мрака... а в чаще мелькнул, убегая, огромный черный зверь. Таргитай заорал, бросился из последних сил вперед. Перед ним расступились, успел достать лишь одного, тут же бегом вернулся к Олегу, рассек двоих, Лиска бросила благодарный взгляд, а Олег пролепетал торопливо: -- Я сейчас, сейчас... Где Мрак? -- Он ранен, но о себе позаботится, -- выдохнул Таргитай. Его рвануло назад, он с криком вцепился в рукоять Меча, тот описал сложную колдовскую фигуру, с треском разлетелись в щепки три стрелы. Лиска жалобно вскрикнула: четвертая ударила ее в левую сторону груди. Она опустилась на землю. Олег начал ощупывать ее плечо. Она с гримасой боли высвободилась: -- О себе заботься!.. Кольчуга тонкая, но держит... Сзади раздались крики. Многие повернулись, смотрели уже не на прижатых к дереву беглецов. Таргитай хрипло велел: -- Останься с ним! Я отлучусь. Набежал на противников, обрушил огненное лезвие. Металл бога войны рассек войлочный шлем, череп, развалил надвое гортань, язык свесился на одну сторону, разрубил грудь вместе с бронзовыми бляхами -- и все это время Таргитай ощущал звериную радость, наслаждение, а в сердце водопадом вливалась недобрая мощь. Перед ним мелькали бледные лица с вытаращенными глазами. Временами Таргитаю казалось, что он даже опережает движение Меча. Сейчас именно он с наслаждением рубил, рассекал, разваливал пополам, срубал руки с зажатыми мечами, переступал через павших, врубался в гущу врагов. Сбоку раздался тоненький крик -- Лиска с ее блистающим мечом очутилась рядом. Впереди в зарослях дико ржали обезумевшие кони. Таргитай кинулся вперед, сбивая на землю врагов, ахнул: огромный черный волк набрасывался на коней, кусал за ноги. Воины метали дротики, но волк увертывался, хотя на лобастой голове кровоточила открытая рана, а на плече и боку шерсть слиплась от крови. -- Держись, Мрак! -- заорал Таргитай. Оборотень с рычанием метнулся прямо в лицо Агимасу, вцепился. Агимас выронил меч и ухватил зверя за горло обеими руками. Таргитай взревел, дико завизжала Лиска. Навалились из последних сил -- воины попятились, трое упали с разрубленными головами, уцелевшие бросились к своим коням. За гаем оставалось не больше десятка коней, их держали молодые воины. Из-за деревьев выскочили пятеро -- без оружия, растрепанные, дрожащие. Ухватив коней, унеслись. Последним из гая выскочил, развевая гриву, конь Агимаса. Хозяин лежал у него на спине, обхватив шею обеими руками. Лицо Агимаса было залито кровью, ее встречным ветром срывало и размазывало по конскому крупу. Таргитай, тяжело дыша, протянул руку, чтобы поддержать Лиску. Огромный волк ударился о землю, приподнялся уже в людской личине, но охнул и завалился на бок. Лиска, позабыв страхи, кинулась к оборотню, с трудом перевернула на спину. Мрак был бледен, в лице ни кровинки, губы посинели, лишь слева на лбу из глубокой раны еще сочилась кровь. Кровь была на груди и плече. Таргитай закусил губу, огляделся. -- Олег!.. Бегом сюда! Перед ним с шумом плюхнулось с дерева нечто крупное, серое. Сильнее запахло лягушачьей икрой и тиной. В траве тяжело ворочался крупный рак, стриг воздух грозными клешнями. Зашелестело: просекая листву, падали раки невиданной величины. Таргитай плюнул, бросился за деревья, где оставил волхва. Лиска обогнала, громко вскрикнула. Волхв лежал раскинув руки, неподвижный, еще бледнее Мрака. Губы едва шевелились. -- Заткни ему пасть! -- крикнул Таргитай в страхе. -- А то еще и жабы посыплются!.. А от них бородавки! Лиска упала на колени, ухватила голову Олега в обе ладони. Глаза его оставались закрытыми, но что-то упрямо шептал. Она наклонилась и, видимо, выполняя приказ Таргитая, припала красным горячим ртом к его синим безжизненным губам. Таргитай махнул рукой, бегом вернулся к Мраку. Оборотень открыл глаза -- пугающе черные, с залитыми кровью белками, слабо шевельнул губами. Таргитай не расслышал, но закивал: -- Сейчас поймаю коней!.. Надо уносить ноги. -- От кого теперь? -- прошептал Мрак. Далекий гул донесся громче. Земля подрагивала, словно с неба падали скалы. В страдальческих глазах Мрака появилось понимание. Цепляясь за Таргитая, поднялся, перекосился -- в боку зияла кровавая рана. -- Что с волхвом? -- Перетрудился, -- буркнул Таргитай. -- Сперва из-под земли достал ту красную жабу, вот-вот прискачет, потом -- рыбу, раков... -- Раков? -- не понял Мрак. -- А раков зачем? -- Ну, наверное, затем же, что и рыбу. -- Как он сейчас? -- В беспамятстве. Раки его доконали. Глава 3 Мрак кое-как взобрался на своего двужильного, Таргитай изловил для себя чалого жеребца из брошенных коней, а Лиска сумела приподнять Олега в сидячее положение. Гул доносился ближе. За деревьями увидели огромную красную тушу. Исполинский зверь двигался тяжелыми скачками, припадал к земле розовым животом, с натугой прыгал снова. -- Быстрее! -- вскрикнул Таргитай. Он метался между конями, помог Лиске положить волхва поперек седла. Лиска вскочила на чужого коня, своего привязала длинным поводом к седлу. Таргитай спохватился, изловил еще троих. -- Мрак, скачи!.. Я догоню! Конь Мрака сразу сорвался в галоп: сзади подгоняли рев и запах крови. Лиска на скаку свешивалась набок, поддерживала Олега, пыталась укрепить, привязать, едва не сорвалась под копыта. Когда Таргитай выметнулся вслед за друзьями, земля задрожала, а тяжелые прыжки участились -- зверь увидел добычу. Таргитай с тоской оглядывался. Мрак едва держится в седле, ранен. Олег в беспамятстве, Лиска все-таки Лиска, а не боец... Придется ему? Он начал придерживать коня, похолодел, в то же время чувствуя мрачную гордость: за друзей гибнет, о таких в песнях поется! Жаль, сам не успеет... Донесся треск, рев оборвался. Таргитай оглянулся. Зверь с разбега вломился в зеленый гай, деревья падали, зависали кронами. Таргитай начал снова настегивать коня, часто оглядывался. Зверь то ли поскользнулся на рыбе, то ли начал жрать раков, но что-то не показывается, а выманивать стоит ли? Он, конечно же, герой, но все-таки герой не настолько. Далеко впереди Мрак и Лиска остановили коней, ждали. Таргитай догнал, крикнул торопливо: -- Отсрочка!.. Перед смертью не надышишься, но все же! Мрак лишь покосился налитым кровью глазом. Олег повернул голову -- он все еще лежал поперек седла, простонал слабым голосом: -- Что со зверем? -- Поскользнулся! -- крикнул Таргитай. -- На чем? -- не понял Олег. Таргитай за бешеной скачкой не услышал, встречный ветер рвал слова, зато Мрак не утерпел: -- Он еще спрашивает!.. Кстати, уже можешь сменить штаны. Олег не понял: -- А зверь? Где он? -- Не волнуйся! Поскользнулся, ударился головой о дерево. Как только поест всех раков, догонит, не горюй. Олег с испугом уставился на проносящуюся внизу землю, словно только сейчас ее увидел. -- Помогите сесть... Что-нибудь придумаю. -- Нет!!! -- вскрикнули в один голос Таргитай и Мрак. Даже Лиска открыла хорошенький ротик, но удержалась, только отвела взгляд. Кони роняли пену, Мрак перевел их с галопа на ровный бег. Он был бледен, пошатывался в седле, но, перехватив испуганный взгляд Таргитая, с трудом растянул в слабой усмешке синие губы: -- Когда заживает хорошо, говорят: как на псине... Но куда псу до волка! -- Отрубленная голова, -- вскрикнул Таргитай встревоженно, -- не прирастет даже у волка! Или отрезанная. Олег кое-как сел в седле, но обеими руками держался за луку. Лиска грациозно перегнулась, поддерживала. -- Мы догоняем Агимаса? -- спросил Олег слабым голосом. Таргитая осыпало морозом: они мчались прямо по свежим оттискам копыт пяти коней! Мрак поспешно свернул вправо. Таргитай оглянулся, его как ужалила гигантская оса: оставив зеленое крошево переломанных деревьев, исполинский зверь, как шар багрового огня, катился по их следу. Его прыжки становились все чаще и чаще. -- Гоните дальше! -- крикнул Таргитай обреченно. -- А ты? -- вскрикнули в один голос Мрак и Олег. -- Я задержу. У меня Меч! -- Но ты же... -- Да, не шибко умный! Но разве умные дерутся? Мрак мгновение смотрел в румяное лицо певца, затем их кони продолжили бег. Таргитай соскочил на землю, расставив ноги для упора. Рукоять удобно лежала в его ладони, Меч казался легким. Земля дрожала, зверь двигался прямо на него. Иногда Таргитай видел белое пузо, покрытое мокрым перламутром -- только не сплошным, а плотно сомкнутыми плитами. На спине и боках были серо-зеленые, толстые, вдоль спины торчит короткий толстый гребень -- от затылка до конца хвоста. Морда зверя тупая, нижняя челюсть отвисала, обнажая ярко-красную, как раскаленная печь, пасть. Огромные выпуклые глаза, странно лиловые, смотрели тупо, бессмысленно. Оглянулся, стиснул зубы. Мрак и Олег с амазонкой остановили коней. Мрак, шатаясь от слабости, пытается поднять секиру, Олег вырывается из рук Лиски. Он настолько трус, что с перепугу полезет на рожон! Зверь опустил голову, готовится на бегу подхватить добычу, как жаба подхватила бы жука. Пасть распахнулась шире, Таргитай увидел себя с Мечом в огромных шарах глаз. Мокрая земля разбрызгивалась под похожими на бревна лапами. Потеки грязи закрыли розовое брюхо. Таргитай поспешно попятился, едва не упал, но угадал: зверь плюхнулся прямо перед ним. Земля дрогнула, жидкая гpязь брызнула из-под лап и брюха с такой силой, что едва не сбила с ног. Ослепленный грязью, отплевываясь, он размахнулся со всей мочи и с силой опустил всепобеждающее лезвие на распахнутую пасть. Рев потряс землю. Таргитай рухнул на колени, голова взорвалась звоном и грохотом. Зверь вздернул морду, обнажилось белое горло -- белая тонкая кожа, но пришибленный ревом Таргитай лишь с трудом поднялся на ноги. Из разрубленной челюсти брызнула чахлой струйкой бледно-зеленая кровь. Таргитая обдало морозом: нет звериной радости! И рана невелика, лишь губы рассек... Меч Перуна чувствует радость, лишь убивая людей? Зверь ревнул, опустил голову, кинулся на врага. Таргитай закричал, прыгнул навстречу, ударил два раза крест-накрест, достал узкий раздвоенный язык. Его подбросило, он перекувырнулся через голову, больно ударился о твердую землю. Мелькнуло красное, усыпанное бородавками с кулак. Таргитай откатился в сторону, выставил Меч, кольнул зверя в лапу. Рядом грохнуло, брызнула грязь. Быстро ударил по лапе, что вмялась в землю, покатился, крепко сжимая Меч. Внезапно потемнело, Таргитай попытался ударить снизу в живот, однако острие беззубо звякнуло о грязно-розовую пластину, оставило царапину. Страшная пасть метнулась к Таргитаю, а сбоку свирепо ударила когтистая лапа. В глазах вспыхнули искры, он упал навзничь, от боли перехватило дыхание. Он оперся локтями, пытаясь встать, охнул и упал на спину. Внезапно с ужасом понял, что в кулаках лишь грязь -- Меч от удара выпал! Зверь с ревом опустил пасть к жертве. Пахнуло смрадом, Таргитай увидел прямо перед глазами ужасный красный зев. Как завороженный смотрел на острые зубы... Внезапно зверь раздраженно мотнул головой. Таргитай услышал крики, ржание. Чудовищная лапа опустилась рядом, задев и больно вмяв Таргитая в грязь. Трое всадников кружили вокруг чудовища. Один дротик ударил в огромный выпуклый глаз. Потекла зеленая пузыристая кровь. Дротик болтался, зацепившись зазубриной. Зверь ухватил лапами древко, дернул и взревел: послышался треск, зазубрины распороли глаз. С шипением брызнули новые струйки. Зверь взревел так страшно, что земля задрожала. Таргитай заорал, не слыша своего голоса: -- Берегитесь!.. Я потерял Меч! Зверь топтался на месте, ревел, хватался лапами за морду, тряс головой. Дротики метала Лиска, Мрак все еще старался и не мог поднять секиру. Конь под ним пугливо храпел, пятился. Олег вздымал руки, чертил в воздухе знаки. Таргитай выполз из ямы, в спине кололо режущей болью. Зверь грузно повернулся к Мраку. Конь завизжал, как придушенный поросенок, унесся. Зверь повернул рогатую голову в сторону запасных коней. Веревка лопнула, они унеслись в степь порознь. Зверь погнался следом, забыв о мелких зверьках на задних лапах. Лиска подъехала первой. -- Жив? -- Разве это жив? -- возразил Таргитай со стоном. Олег и Мрак часто оглядывались на зверя, тот постепенно уменьшался. Мрак сказал сварливо: -- Вставай!.. Свинья грязь найдет, я всегда говорил. Таргитай всхлипнул от обиды: -- Свинья? Это жаба вбила меня в землю по уши! Лиска указала пальчиком: -- Вон твой Меч. У нее было снова такое надменное лицо, что Таргитай попросил, озлившись: -- Будь добра, принеси! Лиска наморщила короткий носик: -- Ясли за сеном не ходят. Имеющему меч оглобля не нужна. Мрак встревоженно посматривал вслед зверю. -- Надеюсь, такому конь на один кутний зуб. Только раздразнит. -- Хочешь, чтобы вернулся? -- спросил Олег с тревогой. -- Агимас ему ближе... Там пятеро. Впрочем, зверь не волхв, счету вряд ли обучался. Уже затемно добрались до села в излучине реки. Сердобольные женщины перевязали Мрака, привели местного волхва. Олег ревниво вмешивался, спорил по травам, отварам, примочкам. Мрак наконец озверел, выгнал, велел упражняться в чародействе или хотя бы в колдовстве. Вдруг да спасет их шкуры, а раны заживут как на собаке. Еще лучше -- как на волке. А если не лечить, то еще быстрее. Лиска люто ненавидела грубого Мрака, но оборотень все-таки говорил дело, к тому же на пользу и во славу Олега. Она утащила волхва за околицу: расколет почву -- никто не провалится. Таргитай проводил их всепонимающим взглядом. Знаем, какой магией будете заниматься, до седьмого пота дозанимаетесь, захекаетесь. Лиска словно почуяла, зло посоветовала ему помыть голову. Таргитай озадаченно запустил пальцы в серые волосы, вскукожил: с какой стати, скоро дождь, снова станут золотистыми, как спелая пшеница. Лиска ядовито заметила, что у него грязные мысли, за версту видно, вон из ушей торчат! Они давно скрылись, а Таргитай, отложив дуду, озабоченно ковырялся в ушах. Мрак оправился через пару дней. Без посторонней помощи взобрался в седло, хотя вряд ли далеко бы уехал. С Олегом же было хуже. Часто проваливался в забытье, вздрагивал, лицо перекашивали страшные гримасы. Лиска сидела над ним с красными глазами, губы распухли и дрожали. На третий день он прохрипел, не открывая глаз: -- Теперь знают... -- Что? -- спросила Лиска быстро. Олег долго молчал, левая щека дергалась, словно у коня, отгоняющего слепня. Прохрипел совсем тихо: -- Когда мы защитились чародейством, они послали магов... -- Защитились? -- спросил Мрак язвительно. -- Если бы зверь не погнался за добычей пожирнее, помогло бы кудесничество! Таргитай торопливо вытряхнул мешок Олега на землю. -- Чем тебя подлечить?.. Маги вот-вот прискачут, а ты спишь! -- Свари траву... -- прошептал Олег, голос оборвался, голова откинулась, лицо залила смертельная бледность. Мрак вздохнул: -- Свари дурню травы. Если поест -- еще свари. -- А какой? Тут разные. -- Вари все. Все одно хана, если не встанет. Сердобольные хозяева одолжили горшок, Таргитай сварил. Вместе с Лиской напоили волхва. Его вывернуло, словно снова летел на краденом ковре. Долго лежал обессиленный, бледный как смерть. Лиска, чуть не плача, подложила под спину и бока мешки с сеном, разложила перед ним обереги. Мрак кивком позвал Таргитая, а волхва напутствовал: -- Трудись не покладая рук! -- Но не поднимая зада, -- добавил Таргитай сочувствующе. Олег обессиленно лежал на сеновале, ему казалось, что кости перемололи в мельнице. Сено уже подсохло, пахло непривычно -- в Лесу травы иные, а в Степи пробыл недолго. В этих травах тоже вроде бы лечебная мощь, порой -- тревожащая. На досуге выявить бы, это ж добавочная мощь! Он волхв-лекарник, врачеватель недугов, а не потрясатель гор или раскалыватель земли! Резко потемнело. Внизу в дверном проеме сарая стояла женщина. Лица Олег не рассмотрел, яркий свет полной луны слепил глаза, оставляя ее в тени. Зато лучи словно растворили ее длинную сорочку, четко обрисовав стройную, умело сложенную женскую плоть. Она молча шагнула в помещение. Олег рассмотрел иссиня-черные волосы, длинные и густые, отливающие синими искорками, как вороново крыло. Чувствуя неясный страх, он приподнялся на локте, охнул от боли. Женщина начала медленно взбираться по лестнице. Олег видел, как подрагивают деревянные концы. Над краем сеновала поднялась ее голова. Олег застыл, вмороженный в страх. Лицо женщины было мучнисто-белым, без кровинки. Губы синие, даже лиловые, а глаза с расширенными зрачками блестят, будто осколки слюды. Двигается она медленно, словно во сне. Олег заворожено смотрел на ее тонкую белую шею, распахнутый ворот сарафана, где выпирали вздутые половинки грудей с острыми кончиками. Стан был перехвачен толстой веревкой. Она замедленно перенесла ногу с лестницы. На миг мелькнула снежно-белая кожа, будто сейчас зима, а не конец лета, так же неторопливо и не отводя от него взгляда опустилась на колени. Он спросил тонким голосом: -- Кто ты?.. Я тебя раньше не видел. Ты дочь хозяина? Женщина, глядя неотрывно, потянулась ближе. Тонкие бледные пальцы коснулись его груди. Рубашка распахнулась. Олег вздрогнул, ощутив ледяной холод на потной коже. Ее прикосновение было отвратительным и странно приятным. -- Что ты хочешь? -- спросил он торопливо. -- Чего тебе? Ее тело было холодным как у рыбы. Страдающий от жара Олег ощутил облегчение, но, освободившись от ее зачаровывающего взгляда, поспешно отстранился: -- Погодь, погодь!.. Застукают, крику не оберешься. Если ты и свободна, то я на короткой веревке. Она прижималась крепче, у Олега захватило дыхание. Ее руки были сильными, как у мужчины, но тело мягкое, сочное, сдобное, словно ветчина из глубокого подвала-подпола. Ее лиловые губы прошептали едва слышно: -- Я хочу тебя. -- Ты не ошиблась дверью? -- промямлил он. -- Таргитай за баней... Слышишь, дудит? Ты, наверное, к нему. Он умолк, задохнувшись, так сильно она сжала. Откинув голову, отыскала его взгляд, как Олег ни выворачивал голову. По его телу пробежала дрожь. Ее пугающие черные зрачки расширились, как лесные озера, где вода всегда темная, дна нет вовсе, оттуда тянуло желанным холодом. Жар начал оставлять его тело. Обручи, сжимающие голову, исчезли, а тупые удары в черепе, где с утра колотили молотами, затихли. Он ощутил себя снова в родном Лесу, прохладном и уютном. Вот так же когда-то шел, мороз был лютый, он остановился отдохнуть, присел, такое же странное тепло охватило после долгого мороза... Внезапно в гаснущем сознании мелькнуло тревожное: замерзающие всегда чувствуют приятное тепло! Он попытался высвободиться, но его же руки отпихивались чересчур вяло, словно у деревенской девки, что сопротивляется лишь для виду. Женщина отыскала его горячий рот, прильнула. Олег судорожно вздохнул: словно глоток родниковой воды, от которой ломит зубы, в знойный полдень! Она раздвинула его вялые губы, острый язык коснулся его зубов, пробежал по кончикам, заставил зубы разжаться, скользнул вовнутрь. Олег невольно ожидал ощутить тонкое и раздвоенное, а может, язык у нее и был раздвоенным, а то и растроенным -- он ощущал его обшаривающим его зубы, небо, десны -- было непривычно и хорошо. Холодные пальцы прошлись по его телу. Он ощутил себя свободным от одежды. Почти чувствовал, как его жизнь переливается в ночную женщину. Она двигалась быстрее, а он, напротив, застывал, мысли текли вяло, копошились, как сонные налимы в иле. Женщина начала постанывать, двигалась чаще. Снизу поскрипывало. В бока Олегу больно давили сучковатые жерди. Он бездумно расслабился. Женщина задвигалась чаще, с губ сорвался хриплый стон. Затрещало громче. Внезапно лицо Олега оказалось в душистом сене, в плечо больно ударило, он полетел вниз, остро кольнуло в ухо. Рядом с треском падали сломанные жерди, сыпалось сено. Мелькнуло белое тело женщины: обломок жерди пропорол ей скулу. Олег ударился о твердый пол, ошалело огляделся. Рядом падали обломки, сыпалась пахучая трава. Женщина зависла среди оскаленных обломков, дергалась. Олег поспешно откатился. Она упала на то место, где он только что лежал. Через скулу шла рваная канавка, края были лиловыми. Олег увидел белеющую кость, но кровь не выступила. Женщина медленно поднялась, начала поворачивать голову. Олег не шевелился, лежал в темноте. Призрачный свет падал узкой полоской, выхватывая клином часть земляного пола и стену с пучками лечебных трав. Ее глаза вперились в темноту. Олег с ужасом ощутил, что ее глаза видят его во тьме так же ясно, как в знойный день. Женщина встала на колени, потянула к нему руки. Олег со страхом увидел, что ее пальцы начали удлиняться, а темные ногти превратились в когти. -- Да пошла ты, тварь, -- прохрипел он, пытаясь держаться так, как держался бы Мрак. -- Ногти подстриги сперва. Не поднимаясь, откатился в сторону, бросился к двери. Цепкие пальцы ухватили за колени, земля ринулась навстречу, больно ударила в лицо. Глаза женщины следили за ним неотрывно. Когда руки снова потянулись, Олег вскочил, едва не упал, но на этот раз поддернул спущенные портки, прыгнул к дверному проему. В лунном свете мелькали огромные кожаны, нетопыри, пронеслась белая хвостатая звезда. Олег вывалился в ночь, жадно хватал воздух. Дом белеет в десятке шагов, ставни закрыты наглухо, металлические слеги преграждают любой доступ к окнам. Но Мрак услышит, он чуток как зверь! Олег бросился к дому, дрожащие пальцы не могли нащупать веревочку очкура. Женщина вышла следом, сарафан был распахнут. Обнаженное тело, словно осыпанное мукой, белело в мертвенном лунном свете. Глаза на неподвижном лице были огромными, еще больше похожими на лесные озера. Ноги подкашивались, бегство из сарая отобрало последние силы. Женщина уверенно приблизилась, положила ладони ему на плечи. От ее прикосновения пробрало смертельным холодом. Олег зябко повел плечами. Она прижалась всем телом, обхватила крепко, ее заметно потеплевшие губы уверенно отыскали его -- холодные, безжизненные. Ноги Олега превратились в воду, но он не падал -- ее руки держали. В гаснущее сознание ворвался какой-то гадкий крик. Его судорожно сжало сильнее, затем объятия ослабели. Он ощутил, что женщина отстраняется, потянулся за нею. Она отодвинулась, тогда он сам обнял ее, придержал. Крик повторился -- отвратительный, настойчивый. Женщина задрожала, начала с силой выдираться из его объятий. Пальцы Олега сжались в кулак, захватив край подола, послышался треск. Женщина рванулась, Олег едва не упал. Она перебежала лунную дорожку, нырнула в тень, на миг мелькнула между домом и сараем, растворилась в ночи. Олега покачивало, в теле была слабость и пустота. Слабо чувствовал потерю, в женщине было нечто отвратительно притягательное, обворожительно гадкое. Крик повторился в третий раз. Олег с отвращением покосился на крикуна: на плетне потряхивал крыльями, видимо изображая орла, большой толстый петух. Ярко-красный гребень в лунном свете казался черным, а сам петух выглядел толстой жирной дрофой, нечаянно попавшей во двор. Завопили другие петухи: чуяли рассвет или отгоняли нечисть от курятников. Олег покачнулся, провел ладонью по глазам. Чувство потери оставалось. Он застонал, потащился обратно. Когда дверь отворилась, блеснул свет лучины, ее за спиной Мрака держал сонный Таргитай, а Мрак стоял с секирой в обеих руках. Лиска, увидев Олега, закусила губу. Он даже в слабом свете рассмотрел, как сузились и позеленели ее желтые глаза. Мрак отступил, пропуская Олега, присвистнул: -- Хоть подтерся спросонья? Олег не понял, звуки доходили как в могилу. -- Чего? -- Штаны, говорю, почему в руке? Лопуха не нашел? Олег перевел взгляд на свои руки. Пальцы правой руки поддерживали спадающие портки, веревка болталась на левой стороне, а в другой руке он сжимал клочок ткани. Лиска, зло сопя, грубо разжала ему пальцы. Мрак покачивал головой. Таргитай переводил непонимающий взгляд с одного на другого. Глаза слипались, спал на ходу, а рука с горящей лучиной опускалась все ниже. -- Он был с женщиной! -- заявила Лиска гневно. -- Олег? -- переспросил Мрак с недоверием. -- Правда, штаны... но может, приспичило? Или лопуха все не отыщет в потемках, так и бродил всю ночь. Его ноздри жадно дрогнули раз-другой. Он отнял у нее лоскут, толкнул Таргитая. -- Не спи -- замерзнешь. Пахнет странно... Так это же клочок савана! В хате словно ударил мороз. Олег вяло покачивался, все еще звуки доходили тихо, голоса искажались. Сильная рука похлопала по плечу, едва не упал, но та же рука поддержала, а голос проревел над ухом: -- Тут ты Тарха переплюнул... Мертвячку выкопал, надо же! Олег с трудом заставил губы шевелиться: -- Она сама... -- Что? -- Выкопалась... Это вурдалачка. -- Ого, -- произнес Мрак с уважением, а Лиска позеленела уже вся. Таргитай очнулся, спросил непонимающе: -- А где она? -- Петух отогнал, -- сказал Олег с отвращением. -- Горлопан, в суп его... Мрак передал лоскут Таргитаю. -- Погляди. Вцепился, девка едва вырвалась! В тихом болоте самые пакостные упыри водятся, живут. Тихоней прикидывается, а сам штаны не успевает надевать. Олег ощутил, что все еще поддерживает спадающие портки. Кое-как подвязал очкур, зеленые от ревности глаза амазонки наполнились слезами. Руки все еще двигались вяло, пальцы дрожали. Мрак зевнул, сказал успокаивающе: -- В самом деле, зачем сразу в кусты? Если бы вурдалачки в каждом селе ходили толпами! А то в кои веки попадется... Безобразия разнообразят жизнь. Вон сколько проехали, и, почитай, ничего еще не стряслось! -- Не стряслось, -- пробурчал Таргитай. -- Я еще ни разу не спал по-людски. Да и не ел, почитай. Они с Мраком ушли вглубь, Таргитай залез на печь, Мрак лег на лавку, закинул руки за голову. Олег потряс головой, стараясь прийти в себя, стряхнуть наваждение. -- Кваску бы... -- Она красивая? -- спросила Лиска напряженно. Олег как наяву ощутил прохладное тело незнакомки, прильнувшее так плотно, тугие груди с острыми как камешки кончиками, увидел бездонные глаза, напоминающие лесные озерка, вздохнул: -- Да... Лиска отшатнулась, словно все еще надеялась на другой ответ. Глава 4 Утром обрушился ливень. Таргитая пронесло, маялся животом. Мрак крепился, но сил едва хватило, чтобы взобраться в седло. Решили отлежаться еще день, глядя из окон на бушующий ливень, но даже Таргитай теперь с тревожным лицом загибал пальцы, считая дни. Ночью Мрак точил секиру и острил концы тяжелых тюринских стрел. Олег и Таргитай спали. Лиска, с молчаливого одобрения Мрака, отправилась на кладбище -- Олегу для волхования понадобились крылья нетопыря, ветка омелы и одолень-трава. Омелу сорвала быстро, на кладбище деревья приземистые, из-за сонного нетопыря потеряла в потемках две стрелы, но все-таки прибила, сунула в мешок целиком -- Олег разберет, какое крыло нужнее. С одоленью, правда, проползала на коленях полночи, переворачивала могильные камни и разбирала трухлявые коряги. Возвращалась уже под утро. Небо затянуло тучами, темень сплошная, дважды чуть не уписалась, увидев совсем близко два светящихся глаза. Ждала из тьмы матерого волка, но желтые глаза разъехались в стороны. Лиска в бессилии опустилась на земляной холмик: проклятые светлячки! Хорошо, что поссорились, хоть нехорошо такое желать даже жукам, но иначе пустила бы лужу от страха -- для себя не такая отважная, как выглядит для других. Во тьме пыталась понять, в какую сторону идти, в отчаянии сжимала кулачки. Над головой все ниже проносились огромные звери. Ее обдавало волнами воздуха и нечистым теплом. В сторонке послышались вроде бы шаги. Привыкшие к ночи глаза различили сгорбленную фигуру. Человек нес через кладбище деревце с раскоряченными ветками. Лиска с радостным писком бросилась к нему: -- Погодите! Выведите меня с этого ужасного кладбища! Человек вздрогнул, от неожиданности сронил с плеча сушину. Слышно было, как ругнулся сквозь зубы: уронил на ногу. Пока поднимал, Лиска мгновенно оказалась рядом, словно тут и была. -- Тут такое странное небо -- всегда в тучах! Я приехала из земель, где тучу видят раз в году! Человек что-то буркнул, взвалил сушину поудобнее, пошел, не оглядываясь. Одет был в рванье, как заметила Лиска даже в темноте, грязный, сильно хромал. Лиска держалась как можно ближе: из темноты тянулись хищные лапы, что-то чавкало, шевелилось, провожало ее злобными глазами. Пучок омелы растопыривал мешок, как бока стельной коровы. -- Ночью, конечно, не докучают слепни, зато ни зги не видать!.. Вы, местные, знаете каждый камушек, вам по ночам работать лучше... Человек что-то пробормотал. Ей почудилось раздражение в голосе. Незнакомец сопел, тяжело дышал, сушина постоянно цеплялась раскоряченными ветками за столбики и деревца. -- А почему такое большое кладбище? -- спросила Лиска. -- Село ведь крохотное!.. В моей стране такие только возле больших старых городов... Человек раздраженно крякнул, его качнуло назад. Сушинка треснула, сучок отскочил с сухим щелканьем, исчез в ночи. Лиска старалась не наступать на ветки, но боялась отстать и потеряться. Под ногами дергались веточки, человек бурчал, но терпел. Лиска слышала, как натужно дышал незнакомец, в груди клокотало и хрипело. Лиска узнала две могилы со свежими кольями -- конец кладбища. Дальше змеилась дорожка прямо к селу. Смутно виднелись крайние дома. -- Спасибо, -- горячо поблагодарила Лиска. -- Скажите, вы всегда такой неразговорчивый? Человек отдышался, буркнул нехотя: -- Угу. И живым тоже был таким. Лиска вспикнула. Воздух засвистел в ушах. Внезапно перед нею оказалась дверь. Она отчаянно забарабанила обоими кулачками, сзади раздался густой голос: -- Во прыткая! Как ящерка. По Олегу соскучилась? Мрак сидел у овина, вставлял в расщепленные концы стрел лебяжьи перья. Волчьи глаза горели желтым фосфорическим огнем, клыки хищно поблескивали. Лиска с радостным воплем едва не повисла у него на шее. -- Там... там вурдалак! Мрак оглядел ее с головы до ног, явно не понимая, что вурдалак в ней нашел. -- Око за око?.. Так ему, пусть не пользует вурдалачек направо и налево. Тоже мне волхв! -- Он за мной... почти гнался! -- Дурень, -- искренне удивился Мрак. -- Я думал, вся дурь едет со мной о правую руку, но здесь дурней столько, что и на кладбище не умнеют! Остаться жить здесь, что ли? Месяц блестел, как глаза молодого кота, а воздух был острее Меча Таргитая, когда Мрак поднял всех троих и загнал на коней. Ехали сонные, утренние боги зажгли что-то за краем земли, оттуда выбивалось блеклое сияние. Дальние горы приблизились, а когда въехали в долину между высокими каменными стенами, все ощутили от левой странное тепло, словно раскалилась за день, а остыть не успела к утру. Мрак пустил коня ближе, тот повеселел, шел бодро, помахивал хвостом. Внезапно гранитная стена дрогнула. Кривая трещина как ящерица пробежала сверху донизу. Из щели пахнуло уже не теплом -- жаром. Щель увеличилась, края медленно пошли друг от друга. Из темноты донесся тяжелый вздох. Невры переглянулись, Мрак вытащил секиру. Черный зев перестал расширяться, из глубины пахнуло нечистым теплом, запахами пота и грязи. Снова вздох, загрохотали камни. Кони тревожно прядали ушами. Мрак оттеснил друзей, развернул коня. -- Эй, кто там? Послышались тяжелые шаги, в тени что-то появилось -- массивное, в два человеческих роста. Неизвестный остановился в тени. Огромная ладонь закрывала глаза, отвыкшие даже от рассеянного света. Великан был широк, грузен, обнажен до пояса. Его бедра плотно обтягивали короткие портки из грубо выделанных шкур. Густые волосы на груди слиплись от пота и грязи. -- Лю... ди... -- проревел велет. -- Лю... ди... -- Люди, -- крикнул Мрак, удерживая испуганного коня. -- А ты кто? -- Люди, -- повторил велет. -- Такие... махонькие. -- Ты не видел других! -- гаркнул Мрак. -- Меня зо...вут Таран. Мрак оглянулся на спутников, но даже Олег покачал головой. -- Видать, ты в свое время начадил, -- предположил Мрак уважительно. -- А за что тебя в камень? Велет наконец убрал ладонь от глаз. У него были выступающие надбровные дуги, низкий лоб и тяжелая нижняя челюсть. Уши торчком, а глаза были посажены так близко друг к другу, что Мрак выбил бы их одним пальцем. -- За яблоко, -- рыкнул велет. Широкое лицо налилось дурной кровью, глаза потемнели. -- Я всегда дрался с богами... бивал часто... но взяли сонного! Теперь скала раскрывается раз в сто лет, чтобы видел белый свет, мучился... -- Раз в сто лет? -- ахнул Олег с жалостью. -- Раньше в тыщу, -- угрюмо сообщил велет. -- Потом через каждые полтыщи... теперь уже раз в сто... Когда каждый день, я выйду! Мрак смерил взглядом гигантскую фигуру, от которой веяло несокрушимой мощью. -- Ты, никак, бессмертен? Велет удивился: -- Конечно! А как же иначе? И неуязвим к тому же. Боги страшились меня, я их гонял, как зайцев. Меня породила сама Апия, мать-сыра земля. Нас было двенадцатеро... А мы, сыны земли, всегда были сильнее богов, сынов неба... -- А где остальные одиннадцать? -- спросил Мрак. Велет зарычал, в непонятной ярости шагнул вперед. Огромные, как стволы деревьев, руки потянулись к Мраку. Едва ступня пересекла границу света и тени, стены затрещали, пошли смыкаться. Велет страшно закричал, уперся в надвигающиеся камни. Руки дрожали от напряжения. Мрак с ужасом увидел, что кулаки вминаются в гранитные плиты как в сырую глину, но внезапно руки согнулись в локтях, горы сдвинулись и уперлись в широкие, как коромысло, плечи. Снова велет побагровел, глаза лезли на лоб. Камни трещали, вдруг воздух с шумом вырвался из мощной груди. Раздался страшный нечеловеческий крик, брызнула кровь. Камни коснулись друг друга, замерли, трещина исчезла. На ее месте вздулся безобразный рубец. Мрак тронул коня, бросил через плечо: -- Но заноза еще там!.. Как он сказал, раз в сто лет нарывает? -- Камень, -- ответил Олег, пожав плечами. -- Они живут медленнее. Но когда-то этот гной выйдет наружу. Мрак на ходу шумно поскреб в затылке, скривился: -- Будет нашим правнукам работенка!.. Справятся ли? Олег подумал, ответил тихо: -- Смотря какое потомство оставим. В долгом молчании ехали, каждый погруженный в свои думы. Таргитай достал дудочку, печальная песенка начала складываться сама собой. Пальцы тоже сами перебирали дырочки. Мелодия получилась простая, чистая, бесхитростная, как он сам. Наверное, если бы Мрак складывал, получилась бы волчья, а у Олега -- волховья, мудрая... Хотя могут ли песни быть мудрыми? Тогда это не песни. Ехали до полудня, кони притомились, а Мрак придержал коня, сказал Олегу беспокойно: -- Что-то здесь нечисто. -- Что? -- Полдня едем и -- ничего. Тихо. В том же напряженном молчании проехали еще версты две. Когда проезжали мимо зарослей, -- ближе чем на десять саженей Мрак не приближался, даже огибал такие места, -- выскочили пять оборванцев с пиками, топорами, ножами. -- Деньги или жизни! Мрак с облегчением перевел дух, потянулся за секирой. -- Уф, от сердца отлегло! И тут, как у людей. Он поднял коня на дыбы. Измученный Таргитай, он всегда был измучен, как только слезал с печи, крикнул слабо: -- Деньги или жизни?.. Погодите, разбойнички! Нам надо подумать. Не прогадать бы... Лиска выхватила меч, пришпорила коня. Олег с неодобрением смотрел обоим вслед. Оборванцам достаточно показать обнаженное оружие, разбегутся. Ни ума, ни славы побить таких жалких. Олег и Таргитай миновали схватку, пусть дерутся без них. Мрак орал яростно, что двое в драку, а другие двое -- в то место, где спина называется по-другому, тут и без сопливых скользко, сами разберутся... Рев оборотня перемежался ударами: иногда звонкими, иногда -- хрястом, от которого мороз продирал Олега, а Таргитай морщился, щупал, как талисман, дудочку. Кони прядали ушами, но не оглядывались -- насмотрелись. Мрак и Лиска догнали их нескоро, долго ехали бок о бок, перемывали подробности безобразной драки, похохатывали. У них начало появляться нечто общее. Олег косился угрюмо. Для него в облике Лиски проступило что-то неприятное, даже звериное. Молодая девушка не должна так легко хвататься за оружие! Жилья за весь день не встретили. Таргитай начал ныть, что придется спать аки псам, прямо на земле. У хорошего хозяина даже псы имеют конуры, это Мраку все нипочем, он волк, волчара, а им с волхвом надобны мягкие постели. Одному для волхования и прочего, а другому -- для песнескладывания. -- Размечтался, -- сказал Мрак грубо. -- Для чего прочего? -- Ну, -- замялся Таргитай, он бросал быстрые осторожные взгляды на рыжую, у которой чересчур близко быстрый меч. -- Для кудесничества, акудничества, бормотания, гагаканья, плясок... -- Плясок? В постели? -- Ну, ты же знаешь этих волхвов! Прибитые какие-то. -- Эт верно. Как и дудошники. Только мы с конем нормальные люди, а у вас и кони улиточные. Миршавенький конек с унылой мордой бежал под ним легкой грунью. Остальные кони едва поспевали рысью. Когда же Мрак пускал своего в рысь, за ним едва поспевали галопом. Лишь однажды конь Мрака пошел полным скоком, не самым лихим, остальные держались вровень с дюжину саженей, затем, в хрипе и пене, отстали. Когда виднелись сзади не крупнее ворон, восхищенный Мрак остановил своего двужильного. Тот не засапался, оставался сухим, даже сонный вид не стряхнул. Чем больше бабу бьешь, вспомнил Мрак, тем борщ вкуснее. А чем дольше бьешь конюшника, тем лучше даст коня. Солнце садилось, заночевали в поле. Место выбрали у ручья, по берегам рос густой кустарник, в сторонке темнела роща. Таргитай и Олег едва слезли, заморились. Расседлывали Мрак и Лиска, поили, стреноживали, подвязывали торбы с овсом к мордам. Костер тоже разводили вдвоем: у Таргитая едва хватило сил влезть в ручей, где замутил воду, не дав другим напиться. Когда поужинали, Мрак спросил насмешливо: -- Кто первым сторожит? -- Ты, -- ответил Таргитай торопливо и льстиво добавил: -- Ты ведь самый сильный и выносливый! Ну прямо лось. Только без рогов, правда. Хотя с рогами тебе было бы неплохо... Я имею в виду, драться неплохо. Ты же любишь драться! Мрак пожал плечами: -- Могу и я. Но сторожим по-дурному, будто мы все волхвы или дудошники. Ежели нечисть полезет, все одно будим Олега: он с ними вась-вась. На их языке гутарит, почти что родня. Ежели драка, все одно вставать мне. Ежели зверье попрет стадом или стаей, то лучше сторожить Лиске. От ее визга разбежится все на свете. Лиска поинтересовалась тихим голоском, в котором было озеро яда: -- А твоему Таргитаю когда? -- Бабы нападут, тогда. Все равно заснет, его разбудят, а потом он их усех. Олег вгляделся в быстро темнеющие сумерки: -- Лес странноватый... Чую магию. Раз так, то не спать мне. Мрак понимающе оглянулся на Лиску: -- Ты прав, с ними рази заснешь. От костра раздалось мерное похрапывание. Таргитай спал, свернувшись в калачик и подтянув колени к подбородку. Пухлое лицо стало совсем детским. Олег боролся со сном, чертил прутиком знаки, шептал заклятия -- в ведовстве нужно упражняться усерднее, чем в умении бить людей по голове. Мрак лежал на спине, задумчиво глядел на звездное небо. Волхвы уверяют, что небесная твердь прибита серебряными гвоздями, а с виду совсем как ночная степь, где такие же скитальцы разводят костры. Сколько их! На зверей охотятся или же тоже ищут Великую Правду для всех? -- Один человек, -- произнес он медленно. -- Пеший. Идет в нашу сторону. Лиска воткнула иглу в мешок, в ее пальцах оказалась рукоять меча. Олег с непонимающим видом вскинул голову, лишь Таргитай посапывал сладко. В золотистых волосах прыгали красные искры. -- А кто он, такой отважный? -- спросил Олег. Мрак насмешливо искривил губы: -- По шагам могу сказать много, но не имя. Вот если бы я был волхвом... Олег виновато опустил голову. Из сумерек выступил, раздвинув кусты, высокий мужчина в белой полотняной рубахе, распахнутой до середины груди. Грудные пластины мышц были широки, словно незнакомец носил латы. Голова незнакомца поблескивала проседью, но глаза смотрели живо, а вся мужская стать дышала силой и умелой тратой этой силы. Заметив невров и маленькую женщину, он замедлил шаг, но в открытом лице не было и тени страха. Глаза настороженно ощупывали путников. Сразу, как заметил Мрак, пробежал взглядом по их оружию, оценил даже ширину плеч спящего Таргитая и то, что невр спит на голой земле. Глаза незнакомца слегка расширились, из-под дудошника торчала рукоять Меча, по которой сонно бродили багровые искры, -- Таргитай всегда накрывал страшное оружие своим телом во сне, -- но шаг не замедлил, хотя у самого на веревочном поясе висел лишь большой охотничий нож. -- Доброго здравия, -- сказал он мощным мужественным голосом, слегка хриповатым, словно накричался в разгар битвы. -- Можно погреться у вашего огня? -- Огонь не гаснет, когда от него зажигаются другие, -- ответил Мрак. Он раскинул руки. -- А ежели погреешься ты, лишь разгорится шибче. Мир тесен, Странник! Если боги не супротив, то послушаем твоих песен еще. Странник присел по ту сторону костра. Его глаза быстро обшарили улыбающиеся лица Мрака и Олега, задержались на недоумевающем личике Лиски. Он сдержанно улыбнулся: -- Встречались, говоришь? Верно, я живу песнями. -- Хорошими песнями, -- сказал Мрак с чувством. Глаза Странника со сдержанным одобрением скользнули по его могучей фигуре. Белеют старые шрамы, свежие едва-едва затянулись розовой кожей. Черные волосы почти отросли, странно одинаковой длины по всему телу: на груди, голове, руках. Только брови не оказались укороченными. -- Воины? -- спросил он. Мрак отмахнулся: -- Какие из нас воины! Горе! Он вытащил из углей бок козы. Путник кивнул, принял обеими руками. Зубы у него были белые, крепкие. Ел с удовольствием, как ест изголодавшийся человек, который умеет себя сдерживать. Мрак скалил зубы: угощать приятнее, чем угощаться самому. Этот певец нравится той сдержанной мужской красотой, что сводит с ума женщин и не раздражает мужчин. А глубокий шрам поперек брови говорит о том, что бывал на коне и под конем, умеет постоять за себя и за других. -- Если не воины, -- спросил Странник с некоторым сомнением и оглянулся на Олега, который смотрел на него во все глаза, -- то кто вы?.. По делу или от дела? -- Скорее по дурости, -- ответил Мрак нехотя. -- Когда повстречали тебя первый раз, то просто спасали шкуры. А потом, то ли песен твоих наслушались, то ли еще чего, но решили найти кагана и разнести вдрызг его каганячье царство. Он него, дескать, все зло и все беды. Дурням везет, ты же знаешь... Нам удалось то и другое. Только решили напиться от радости, а проклятые маги сотворили новое царство, еще пакостнее! Оказывается, все зло идет от них, а мы лупили их слуг, которые им хвосты заносят на поворотах. -- Вы решили вернуться в Лес? Мрак медленно двинул массивными глыбами плеч. -- Да нет пока... Дурость заразна. На этот раз решили добраться до магов. Странник громко захохотал. Белые зубы блеснули, как молнии. -- Наконец-то!.. Я давно жаждал, чтобы началась великая битва героев против колдунов и магов. Будет положено начало великой войне, даже величайшей из войн между мужеством и хитростью, силой и коварством!.. Это будет красивая и героическая война! Мрак, несколько сбитый с толку странной речью, пробормотал: -- Ну, мы не герои. Нам нет интереса ни с кем воевать... Правда, вот уже третий день едем, а никто на нас не кинулся. Скучно. Олег кашлянул, напомнил: -- Мрак, только вчера за нами гнались три десятка врагов. Половину из них мы перебили. И еще чудовище, что вылезло из преисподней! Лиска добавила горячо: -- А позавчера за нами гналось четыре десятка! Странник с удовольствием смотрел на ее раскрасневшееся лицо с россыпью веснушек, поинтересовался: -- Тоже половину перебили? -- Да нет, -- отмахнулась она небрежно, -- всех. Это у Мрака уже в голове все путается. Много меж ушей его били. Но мы вовсе не стремимся воевать с колдунами и магами. -- Почему? -- Да что за радость? -- сердито спросил Мрак. -- Нам нужно найти тех магов, от которых идет все зло на белом свете, и посворачивать им головы. Только и всего. А потом будем жить-поживать, как мечтает Таргитай, добра наживать. Без драк, как уверяет волхв Олег, хотя, по чести говоря, я не представляю, как можно жить без драк. Внимательные глаза Странника с интересом скользнули по распростертой фигуре дудошника. Таргитай спал, не обращая внимания на острые камешки и сучья, что впивались в его тело. Олег и Лиска сидели рядышком, у волхва в руках был бронзовый посох. -- Без драк, -- повторил Странник со странной насмешкой в голосе. -- Этого жаждет юный маг, который орудует магическим Жезлом как боевой булавой? Жить-поживать жаждет певец, который уже мог бы остаться в довольстве в любом из сел или городов? А Меч ему по руке! Спит с ним, не с женщиной. Хотя женщины его наверняка... -- Как в воду глядишь, -- подтвердил Мрак с любовной насмешкой. -- Бабы на него вешаются. -- Но он выбрал не женщин, а Меч. Ну-ну! И вы говорите о покое? Представляю, что натворите, когда в самом деле возжелаете приключений! Странник звучно захохотал, снова показав ровные белые зубы. В ночи в темном небе блеснуло, прокатилось громыхание. Мрак насторожился. Всякий раз блещет молния, когда сверкают зубы странствующего певца, а вслед за грохочущим смехом глухо рокочет эхо в невидимых тучах. -- Не знаю, -- ответил Мрак уже настороженно, -- мы не любим приключений. -- Но не избегаете? -- Избегаем, -- заверил Мрак. Подумал, добавил со вздохом: -- Но ежели три дня едем без драк, то опять же чего-то недостает. Странник захохотал, Мрак тут же прислушался. В левой половине неба слабо блеснуло, негромко прокатились небесные камни. Олег едва заметно наклонил голову, встретившись взглядом с Мраком. Он тоже заметил странное совпадение. -- Спой нам, -- попросил Мрак. -- Ты нам прямо жизни перевернул! Шли уже обратно, но это ты заставил воротиться, пойти на кагана! Из заплечного мешка появилась вытертая доска со струнами. Толстые пальцы, с виду более привычные к рукояти меча, бережно потрогали, подкрутили колышки, натягивая струны. Когда запел, сперва совсем тихо, затем сильнее и сильнее, Лиска встрепенулась, прижала к груди кулачки. Олег смотрел настороженно, но невольно ушел с головой в песню -- простую, бесхитростную, полную щема и печальной гордости за людей, где в жестоком и несправедливом мире живут настоящие сильные люди, которые хранят верность слову, дружбе, долгу, а отвага и честь для них дороже, чем горы золота и драгоценных камней, которым пыль странствий ценнее, чем роскошные дворцы с тысячами раболепных слуг и гаремами для подлых утех... Мрак незаметно потолкал Таргитая ногой, тот заворчал, не просыпаясь, перевернулся на другой бок, натянул на голову край шкуры. Олег покачал головой -- пусть спит. Мрак повернулся к странствующему певцу. Умолкли даже кузнечики, едва слышно потрескивали сучья в огне да звучал суровый голос Странника в густой холодной ночи. Другая песня, третья... Все -- о чести, отваге, мужестве. О сильных и смелых героях, о жарких схватках, подвигах. Мрак не замечал, что пламя костра подбирается к его сапогам. Лиска глядела счастливыми глазами. Незримая мощь располнила Олегу сердце, хотелось ухватить меч или секиру Мрака, рубить темные силы, восстанавливать справедливость, низвергать тиранов, жечь и рушить замки разбойников и жестоких правителей... Таргитай похрапывал, пухлогубый рот глупо приоткрылся. По нижней губе ходила сонная муха, грелась, останавливалась почесать крылышки. Певец жестом остановил Мрака, тот хотел снова пнуть: пускай спит, намаялся -- герой, пусть даже не признается. Он слышит даже во сне. Он слышит! Когда умолк и складывал гусли в мешок, Мрак спросил осторожно: -- Снова в путь?.. Отдохни хотя бы до утра. На зорьке бы в дорогу... Путник поднялся, оглядел их сочувствующие лица. -- Сами знаете, надо. Доблесть переведется, если не напоминать людям, что она еще есть на свете! Без нее люди -- не люди. Он исчез в ночи, только хрустнули кусты. Мрак дождался, когда заверещат кузнечики, шагнул в темноту и растворился. Под ним не хрустнуло, не шелестнуло. Олег и Лиска обменялись встревоженными взглядами, Мрак пошел выслеживать гостя? Когда он вернулся, Олег тихонько шепнул: -- Не нашел? -- Следы обрываются сразу за кустами. -- Я тоже заметил кое-какие странности, -- сказал Олег неохотно. Глаза были встревоженными. -- Таргитаю не говори. Глава 5 На другой день ощутили близость большой реки. Петляя между холмами, выехали на пологий берег. Река поражала шириной, другой берег был едва виден. Серые волны бежали против ветра, -- тяжелые, свинцово-серые, высокие. -- Сюда стекаются все дороги, -- сказал Олег. Мрак с жалостью потрепал своего двужильного по гриве. -- Здесь с Агимасом не разминуться. Вон какие-то хаты белеют, там продадим коней. Таргитай жалобно возопил: -- Как это?.. Пешком? -- Можешь лететь, -- хладнокровно посоветовал Мрак. -- Сопри ковер еще раз и дуй. -- Я не крал! Олег бросил недовольно: -- Тарх, перестань. Соорудим плот, на середине реки отоспишься. Лежи себе, а наш Агимас пусть на берегу волосы рвет. Мы уже так делали, вспомни! Когда от киммеров хоронились. Таргитай зябко передернулся, даже конь под ним шатнулся. -- Еще как помню! Три ночи потом снились водяные звери. Те, что подрались из-за нас. Мрак оглянулся, погнал коня к далеким домикам. -- Ну, это не Данапр. Здесь Гиперборея, в реке зверей нет. -- Звери есть везде, -- возразил Таргитай убежденно. Село было маленькое, но коней продать удалось за хорошую цену. К тому же Мрак сторговал три добрых лука, шесть мотков запасной тетивы. У деревенского кузнеца купил, не удержался, две пригоршни бронзовых наконечников -- тяжелых, трехгранных, умело заточенных. Лиска подлащивалась, один лук все же выторговала, поспешно забросила за плечо. Оба оставшихся Мрак повесил на Таргитая. Невры без промаха бьют утку влет над вершинами деревьев, по шесть стрел держат в воздухе, пока седьмая срывается с тетивы, а первая сшибает яблоко. Дудошник просто обязан научиться стрелять хотя бы вполовину так, как Мрак! Или на две трети -- как Лиска. Таргитай постанывал, но перечить не осмеливался. Не раз их жизни зависели от быстрых стрел Мрака. Еще не вечер, а враги будут еще. Две-три стрелы, выпущенные даже очень неумелой рукой, могут повернуть счастье в их сторону. Потрясая кошелем, где звенело серебро, полученное за коней, Мрак, довольный, спустился к воде. Олег и Таргитай мылись, стоя в волнах по пояс. Лиска громко дрожала на берегу. Эти странные лесные люди вовсе не чувствуют холода? -- Помылись? -- поинтересовался Мрак. -- Это хорошо. Во-о-он там в грязи лежат почти готовые бревна для плота. Только и делов, что сучья обрубить. Все трое смотрели несчастливо на занесенные илом и мусором бревна. Таргитай жалобно вякнул: -- Мы могли бы срубить свежие. Это трухлявые! Рыба заденет хвостом, окажемся в воде. А я плавать не умею. Давай нарубим свежие? Вон у тебя какая секира! И Олег хочет размяться. -- Можно, -- ответил Мрак с неожиданной легкостью. -- Во-о-он там хорошие деревья для плота. Таргитай поглядел на темнеющую в полуверсте стену леса, поспешно сбросил душегрейку и поплелся к темному болотцу, откуда торчали к небу сучья, словно воздетые в мольбе руки. Конечно, он обрубил сучья, с великим трудом балансируя на скользких бревнах, то и дело соскальзывая и плюхаясь в грязь, а потом запоздало понял, что проще бы за эти ветки вытащить бревна на сухое, обрубить уже там. Теперь же, барахтаясь в грязи, думал упорно, что все равно он такой же умный, как и все, только и разница, что они умные сперва, а он умный потом. Олег, утопая в грязи по пояс, с раскаянием думал, что сейчас не до мыслей о Высоком, готов составлять заклинания для плота или хотя бы от грязи. Или от вони -- под ногами разлагается не то косяк рыбы, не то стадо крупных жаб. Вот так и превращаются из будущих великих волхвов или волшебников в обыкновенных деревенских колдунов! Что Лиска думала, по ее хитренькому личику прочесть было трудно. Забрызганная грязью, она стала похожа на болотного упыренка, но так же упорно, как и невры, хваталась за скользкий ствол, пыталась тащить, ее отпихивали -- рожать не будешь! -- бегала за веревками, связывала. Мрак ни о чем не ломал голову, работал быстро и расчетливо. Но расчеты были не от мудрствований, все получалось само собой, как у лесного зверя. Он просто откуда-то знал, что так будет, или же просто чуял. Волчонок не всему учится у родителей, многие вещи он просто знает. Так и Мрак знал, что на плоту им будет какое-то время лучше, чем на берегу. Пока стаскивали крепко связанные бревна, промокли и продрогли, на что Мрак хладнокровно заметил, что заодно отмылись, не надо скидывать на середке реки. Таргитай, превозмогая лень, сплел шалашик, правда -- чуть поболе собачьей будки. Он намеревался отлеживаться всю дорогу, играть на дуде, отдыхая от трудов праведных, но Лиска тут же забралась первой, ей-де надо переодеться, обсушиться. Олег поймал насмешливый взгляд Мрака, вспыхнул до кончиков ушей, остановился на пороге шалаша. Теперь не взять у Лиски свой мешок с травами -- чертов оборотень, опять скалит зубы! Что подумает -- не так страшно, скажет куда острее, сделает вид, что всерьез верит в самое пакостное. А Таргитай, чертов подпевала, охотно подвякнет -- ради острого словца под ребро даже дудочку отложит. Оба так дружбу выказывают: шпыняют по сто раз на день! День был хмурым, от воды тянуло холодом. Закутавшись, нацепив на себя все шкуры, Лиска корчилась в шалаше. Через широкую щель входа видела, как люди Леса пробуют ловить рыбу с плота, точат ножи. Олег стоял на корме, ворочал длинным рулевым веслом. Плот выполз на середину, волны с плеском бились о края. Мрак сидел, свесив ноги в воду, пробовал удить рыбу. Мокрая шкура была расстелена на сухом, на обнаженной спине под прорастающей порослью просматривались тугие узлы мышц. Спина Мрака была похожа на ствол старого дуба со снятой корой -- в тугих наплывах, коричневая, твердая как камень. Оборотень держал короткую палку с длинной жилой, на другом конце под водой болтался кусок мяса. Олег поглядывал с беспокойством. Рыба на такой кус не клюнет, подавится. Но в глубинах живут не только рыбы. Ночь застала на плоту. Мрак велел держаться все так же посередке. Утром набьют дичи на берегу, а ночью безопаснее плыть. Спят не только рыбы, но и водяные звери. Люди спят тем более. Не спят разве воины Агимаса, они опаснее разбойного сброда. -- Только разбойники не спят? -- переспросил Таргитай. Он сладко зевнул. -- Тогда я посплю, а вы с Олегом на страже, добро? Утром сменю. -- Тебя добудишься, -- проворчал Мрак. -- Лиска, ты с нами... или с Таргитаем? -- Хотите узнать, разбойница я или нет? Я немножко с вами, потом посплю. -- Настоящая женщина, всего понемножку. Ночью Олег часто просыпался, вслушивался в крики речных зверей. Луна часто ныряла в тучки, все погружалось во тьму. Олег с замиранием сердца пытался различить силуэт Мрака. Волны плескались о бревна, что-то мокрое и скользкое быстро потрогало Олега за ногу. Он с воплем убрал ее под шкуру, а серебристая рыбка, дважды подпрыгнув, исчезла. Звезды покачивались, сдвигались вправо-влево, но оставались на месте. Мрак держал рулевое весло крепко, Олег не видел берега, даже края плота не видел, но Мрак ухитряется вести посередине. Агимас не страшен, а звери есть звери, их на берегу столько, что на десять колен героев хватит махать мечами, секирами и даже топорами. Мрак не заснет, подумал Олег успокаивающе. Оборотень всегда начеку. Пока за рулевым веслом, беспокоиться нечего. Он обхватил обеими руками Лиску, она сжалась в комок, как озябший зверек, ерзала, устраиваясь в его объятиях поплотнее, сберегая капли тепла. Таргитай спал, разметавшись, правая рука по локоть свесилась в воду, в темных волнах вокруг пальцев поблескивали странные тени. Олег поежился, искоса взглянул на звезды. Такие же, как в ту первую ночь, когда вышли из Большого Леса. Чудно, конечно. Непонятно, что-то тревожное в этих звездах, но что? От комочка в его объятиях пошло тепло. Лиска перестала дрожать, расслабилась. Олег согрелся и заснул. Мощным толчком их швырнуло в черную ледяную воду. Олег хлебнул спросонья, черная паника на миг затмила сознание. Где-то, говорят, целые народы умеют плавать, но он знал, что тонет, сейчас умрет... Ноги коснулись земли. Он выплюнул воду, волной ударило в лицо, глотнул еще, поперхнулся, закашлялся. Вблизи слышался рев Мрака, с кем-то дрался, там бурлила вода. Олег, стыдясь, что, как всегда, в сторонке, кинулся на помощь, наткнулся на что-то отчаянно барахтающееся. Острые когти вцепились ему в плечо. -- Это я, -- крикнул он, волна хлестнула в рот, он потерял равновесие, скрылся с головой, а когда сумел подняться, схватил Лиску и поднял над водой. Она перестала отбиваться, судорожно обхватила за шею. Чувствуя себя устойчивее, он пошел, преодолевая бушующие волны, в ту сторону, где земля повышалась. Дно норовило повести назад, туда идти легче. Олег поднял Лиску еще выше, двигался до тех пор, пока вода стала до пояса, потом до колен. Перевел дух, выбрался на твердь, споткнулся в темноте, рухнул на мокрые камни, упал, но Лиску не выпустил. Вблизи стоял рев, шлепающие удары, сдавленный крик, хрипы. Луна вынырнула из темной тучи. Олег различил гигантскую фигуру человека с блестящей кожей. Он стоял по колено в воде, тащил другого, тот отбивался и норовил лечь в воду. Олег с облегчением вздохнул, поднял и понес замерзшую Лиску на берег выше. Уже на сухом рухнул снова, ударился о валун. Рядом Мрак бросил Таргитая. Дудошника выворачивало, из него хлестали водопады темной воды, где Олегу чудились лягушки, рыбки, раки. -- Такого рулевого, -- прохрипел Таргитай. Он выплюнул длинную пиявку, каркнул, -- такого... орла... Мрак поднялся, шагнул вперед и растворился в ночи. Из темноты донеслось злое предостерегающее: -- Тарх, не умничай. Умнее тебя в болоте утопли. -- Поворота... не видел!.. -- Какой поворот? Это островок. Голос удалился, затих. Олег подумал, что остров в самом деле должен был возникнуть неожиданно, чтобы чуткий Мрак не успел свернуть. Он даже пощупал опасливо почву, не толстая ли спина исполинского зверя. Мог вынырнуть из глубин подышать воздухом, вот-вот уйдет на дно. Из тьмы донесся хрип. Встревоженный Олег на ощупь пробрался, наткнулся на неподвижное тело. В страхе ощупал лицо, пальцы провалились в мокрую ямку раскрытого рта. Таргитай бесстыдно спал, разбросав руки. -- Кузнечики, -- послышался сзади тихий голосок. Олег резко повернулся. Во тьме белело как осыпанное мукой лицо Лиски. В ночи звучали трели крохотных музыкантов, значит -- зелень близко. Олег взял ее за руку, потащил наверх. В десятке шагов земля перестала подниматься, зашелестела трава. Олег сел, не решаясь идти дальше. Лиску трясло, вода с нее бежала ручьями, Олег уже чувствовал себя сухим. Мрак вернулся с Таргитаем. Певец зевал, тер кулаками глаза. Мрак сказал раздраженно: -- Только жабы в траве скачут да кузнечики верещат, как стадо маленьких таргитаев. Но зверья вроде бы нет. -- Значит, можно спать, -- рассудил Таргитай, -- никто не нападет. -- Зверь может переплыть, -- возразил Мрак. -- Ты спал дольше всех, посторожишь. А мы дождемся утра. -- Костер бы... -- Ни одного сухого стебля! Чудно это. Ладно, утром разберемся со всеми чудесами. Таргитай слабо взмолился: -- Поесть бы!.. -- Опять? Ты даже во сне ел. -- От волнения восхотелось есть еще больше! Олег, сотвори еду! Как Гольш. Жареного поросенка, печеного кабанчика, индюка с запеченными яйцами... -- Убью! -- пригрозил Мрак. -- Уже молчу, -- поспешно сказал Таргитай. -- Но ежели не может придумать еду, как великий маг Гольш, то пускай хотя бы сопрет. -- Красть нехорошо, -- сказал Олег с укором. -- А ежели у кагана? Мы его, может быть, от гадкой смерти спасем. От обжорства мрут, сам знаешь, как и от голода! -- Он знает, -- подтвердил Мрак саркастически. -- Только смерть от обжорства вряд ли может быть гадкой. Таргитай ощутил прикосновение теплых женских рук. Сладкое тепло залило с головы до пят. Он плотнее зажмурился, не желая терять сладкий сон. Под утро всегда возникали девки: теплые, ласковые, послушные. -- Тарх, -- послышался над ним странно знакомый голос. -- Тарх, проснись. В оранжевом свете лунного луча стояла рослая женщина. Таргитай изумленно протер кулаками глаза. На него с едва заметной улыбкой смотрела Дана -- молодая женщина, которую повстречали на Данапре, реке Даны, на порогах! Речная богиня, бессмертная владычица исполинской реки! -- Здорово, -- сказал он ошарашено, -- как ты здесь очутилась? Я думал, ты как коза на веревке в своей речке. Дана ответила негромко: -- Я в своей реке. Поднимайся, я кое-что покажу. Никто из смертных не видел еще. Да и бессмертные... Олег и Лиска тихо сопели, крепко обхватив друг друга. Мрак спал сидя, наклонившись и обняв согнутые ноги. Секира стояла меж колен, оттянув вверх щеку. Мохнатая бабочка пыталась сесть на взъерошенные волосы, суетливо подпрыгивала. -- Не проснутся до утра, -- заверила Дана. -- Пойдем. Таргитай нерешительно поднялся, побрел за речной богиней. Он чувствовал себя обманутым и униженным. С губ сорвалось горькое: -- Чертов пустынник!.. Все-таки надул. -- В чем? -- Должен был забросить в Гиперборею! Из лунного света выступила массивная скала. Щель зазывно чернела, а при их приближении приглашающе раздвинулась. Слабо освещенные ступеньки круто повели вниз, в подземелье. Дана равнодушно пожала плечами: -- Разве обманул?.. В дальних странах смертные, да и бессмертные тоже, кличут этот край Гипербореей. Олег и Лиска проснулись от ругани Мрака. Красный от гнева, он бегал взад-вперед -- островок оказался с большую полянку, секира блестела, как и оскаленные зубы. Олег быстро огляделся, сказал торопливо: -- Не ори. Непонятно как, но этот островок мы уже посещали. -- Откуда ты знаешь? -- огрызнулся Мрак затравленно. -- Они как блохи на одном псе! Лиска смотрела на волхва с ожиданием. Олег, чувствуя, как в желудке все завязывается в тугой узел, поднял к небу руки, сжал в кулаки. В безоблачном небе лениво блеснуло, слабо прогремел гром. По верхушкам трав пробежали синие искры, погасли. -- Ты мало спал, -- сказала Лиска. -- Отдохнуть не успел. -- Я силен и свеж как никогда, -- пробормотал Олег. -- Странно... Та скала, Мрак, смотри в ту сторону, незнакома? Мрак оглянулся, подпрыгнул: -- Черт! Только что не было. А ну снеси ее к такой маме! -- Зачем? -- А чтобы глаза не мозолила. Просто так. Лиска сказала неуверенно: -- А если Таргитая что-то утащило в нору? Под скалу? А выход засыпало? Мрак взревел: -- Рушь ее немедля! Вдрызг!.. Ты ж землю как спелый арбуз лопал! -- Таргитая задавит, -- сказал Олег неуверенно. -- А пробовать выдернуть оттуда вряд ли сумею. Разве что по частям? Мрак побежал к скале, заметался. Секира несколько раз взвивалась, с хрустом отлетели мелкие кусочки. Справа прямо из скалы бежал хрустально чистый ручеек, но сколько Мрак ни щупал камень, везде натыкался на твердое. Полыхнул слепяще-белый свет. Затрещало, грохнуло. Ослепленные Мрак и Лиска сквозь слезы увидели темную трещину в скале. Олег стоял с воздетыми к небу руками. Вид у волхва был нелепый, будто подпрыгнул, пытаясь взлететь, но в птицу превратиться забыл. -- Ты? -- спросил Мрак. -- Я, -- ответил Олег тревожно. -- Давай еще, -- сказал Мрак кровожадно. -- Без Тарха нам все одно пропадать. Лиска уставилась на грозного оборотня вытаращенными глазами. Таргитай, самый ленивый и никчемный, вечная обуза, еще и нужен? Или у странных лесных людей такое дикое чувство юмора? Олег снова взмахнул руками, покраснел, жилы на лбу вздулись. Трещина с видимым трудом поползла в стороны, посыпалась крошка. Камень лопался по живому, сухо щелкал, как раскалившиеся угольки. Мрак попытался втиснуться между камнями, со злостью ударил по краю обухом. -- Еще чуть! -- Не идет! -- прохрипел Олег. Он уже побелел как снег, кулаки стиснул так, что кровь выступила из-под ногтей. Осколки со звоном разлетелись от ударов секиры. Лиска суетилась вокруг, разрываясь от сочувствия, поддерживая Олега то за локти, то подпирая сзади, чтобы тот не упал от изнеможения. Трещина попыталась сдвинуться. Олег выбросил вперед стиснутые кулаки, по краям заплясала молния, щель раздвинулась еще чуть, дернулась обратно. Олег шатался, с него бежали ручьи пота, но держал. Негромкий женский голос, слегка насмешливый, но в котором звучало удивление, раздался из самой скалы: -- Довольно, могучий Олег. Не рушь порог моего дома. А твое доброе сердце, Мрак, когда-то погубит тебя! Скала бесшумно, как по маслу, раздвинулась. В оранжевом свете стояла молодая женщина. Мрак ахнул -- красота слепила, -- выронил секиру. Отпрыгнул, спасая ноги, сочно выматерился. Женщина улыбнулась, непосредственный Мрак очень быстро переходил от одного состояния в другое, без всяких полутеней, но улыбка была грустная. Мрак отчетливо прочел по ее внимательным глазам, что Дана -- он ее сразу узнал -- знает день его смерти и даже прозревает, как именно он встретит свой нелегкий конец. -- Дана, -- пробормотал он потрясенно, -- как тебя черти сюда занесли? -- Таргитай спит, -- сказала она. -- Наелся, как паук, и спит. Мрак выдохнул с таким облегчением, что едва не снес скалу. Дана пристально всмотрелась в Олега. -- Юный волхв... ты матереешь очень быстро. В прошлый раз ты не был таким... могучим. -- Меняемся, -- ответил Олег уклончиво. -- Кроме Таргитая. Она покачала головой: -- Он меняется больше всех. Но такое заметить непросто... Зайдите, вы голодны. Поглядывая на богиню искоса, Мрак и Олег ступили мимо. Широкие мраморные ступени неспешно повели вниз. Лиска юркнула последней. Дана легонько коснулась ее пышных волос. -- Потерпи. Твое проклятие не вечно. Щеки девушки вспыхнули как маков цвет. Веснушки засветились, а желтые глаза на миг стали круглые как блюдца. Она даже привстала на цыпочки, но богиня уже убрала руку. -- Когда? -- Ты идешь верно, -- ответила Дана уже строже. -- Но решаешь сама. Лиска съежилась, прошмыгнула маленькой и горбатенькой, но личико сияло. Олег, который все замечал, напомнил себе при случае выпытать, что значат сии тайные слова. В просторной пещере со стенами из красного и золотистого камня воздух был чистый, свежий, как после грозы, настоянный на травах. Под стеной пробегал ручеек, извилистое ложе было прогрызено неглубоко. В дальнем затемненном углу на ворохе шкур разбросал руки Таргитай. На груди сидел мальчонка годков двух-трех, вертел дудочку, подпрыгивал, но Таргитай лежал как бревно. Все трое вздрогнули, за их спинами раздался строгий голос: -- Арпо, не шали! Папу разбудишь. Мальчонка поспешно сунул дудочку Таргитаю за пазуху, виновато спрятал руки за спину. Таргитай зевнул и, не раскрывая глаз, перевернулся на бок. Мальчишка скатился, запутался в шкурах; звонко рассмеялся. Таргитай всхрапнул, как сытый конь, открыл один глаз, затем с натугой растопырил другой. Мрак застыл, словно дуб на просторе. Глаза стали шире, чем у Лиски. -- Таргитай?.. Папа? Таргитай зевнул во весь рот, растопырил, как грабли, руки. Мальчишка с готовностью вбежал, смеясь, обхватил Таргитая за шею. Дана присела рядом, провела ладонью по лохматой и полной репьев голове Таргитая. Серые от грязи волосы разом улеглись красивыми волнами, заблестели чистым вымытым золотом. В двух шагах с легкими хлопками возникали грубо сплетенные корзины из простой лозы. Бока трещали, распираемые налитыми соком яблоками, грушами. Появились жареные поросята, птица, а на пол шлепнулись в широких листьях лопуха три крупные свежесваренные рыбины. -- Ешьте, -- пригласила Дана. -- Я полюбляю одиночество. Даже забыла, что лучше... для еды. Боги могут есть, могут не есть. Олегу показалось, что грустная нотка проскользнула в ее голосе. Остальные стояли, глупо озираясь, Мрак воскликнул: -- Это Гиперборея?.. Тогда почему ты здесь? Твоя могучая река как-то перебежала сюда? -- Ешьте, -- повторила Дана. -- Ешьте. Под ее властным взором, хотя и царственно спокойным, они опустились за стол. Мрак первым ухватился за жареного поросенка, с хрустом отломил заднюю ногу. Дана кивнула: -- Ешь, дорога длинная... Это и есть Гиперборея, Олег. Пустынный маг просто вернул вас в родные края. Вы трое -- гипербореи. Только ваша рыжеволоска... ну, она не гиперборейка. Глава 6 А где же наша деревня? -- спросил Таргитай непонимающе. Он огляделся по сторонам, но взгляд везде натыкался на красный и оранжевый камень. -- Где Лес? -- До Леса что-то сотни две верст, -- заметила Дана, -- в прошлый раз вы добрались сюда без всякой магии. Олег все еще держал в обеих руках жареное крылышко гуся, словно боялся коснуться его зубами. -- Значит, мы уже были на этом островке? -- Смертный, я знаю все, что делается на моей реке и даже на ее берегах, -- подчеркнула Дана. -- И могу оказываться в любом месте, где текут ее воды. Олег с сокрушенным видом опустил голову: -- Понятно. А я уж подумал, почему в прошлый раз мы не заметили никакого Мирового Дерева. Далеко до него? -- Вы едете верно, -- ответила Дана уклончиво. В пещеру вбежал мальчишка, в руках у него был игрушечный лук из прутика. Дана перехватила изумленный взгляд Мрака. Легкая улыбка коснулась ее губ: -- У богов и героев дети растут не по дням, а по часам. Этого мальчишку сегодня я зову Арпо, но через два года уже нарекут Арпоксаем. Мрак покосился на Таргитая. Мальчонка с радостным визгом лез на колени, цепляясь за шею, а Таргитай поднимал руки с ножкой кабана, будто мальчишка пытался выхватить и съесть. -- Ну, ксай так ксай, меня и не так в детстве обзывали. Лишь бы человек был хороший. Дана поднялась. Олегу показалось, что ее ступни слегка поднялись над каменным полом. Глаза ее заблестели как две звезды. -- Я отлучусь, на реке беда. Не здесь, в низовьях. Почивайте! На том месте, где стояла, коротко блеснуло. Мрак покачал головой, с хрустом догрыз кость. -- Хорошо быть богиней, хоть и скучно. А что ребенок от Тарха, то дети -- дело нехитрое. И от дураков дети бывают. Даже у богинь. И что ксаем станет -- мудренее, но тоже не чудо. А вот жареный кабан, что в корыте не помещается... ну, не в корыте -- на подносе, все равно! Нашему бы волхву научиться заместо того, чтобы землю трясти. Нет, не заместо, то дело тоже нужное в странствиях, а так сказать, попутственно... Лиска ощерила зубки: -- Ты сразу научился посылать стрелы? Мрак был занят: кабанья нога исчезла с такой быстротой, что Олег раскрыл рот от восторга, а Таргитай -- от зависти. Лиска выгрызала нежное мясо, косточки трещали под ее острыми зубками. Мрак косился одобрительно: она, как и он, не притронулась даже к самым сочным фруктам, а волхв -- вроде бы крупный муж! -- как начал с них, вроде простой козы, так и не оторвется. Таргитай ел на удивление вяло. Мрак заподозрил, что дудошник за ночь не раз просыпался, дабы поесть, почесаться и снова поесть. -- Все одно не пойму, -- пробурчал он с набитым ртом. -- Она ж богиня! А он -- дурень. Олег рассеянно пожал плечами: -- Любовь зла, полюбишь и... Тарха. -- Не знаю, не знаю. От любви дуреют только лоси в весенний гон да дурни. Правда, лоси дуреют только весной, а дурни -- всегда. Выходит, дурак дурнее лося? Олег опустил глаза. Мрак говорил с излишним напором. Словно старался отогнать то страшное видение, что предсказал Старик, а теперь еще и Дана. -- Как тебе богиня? -- спросил он. -- Я их представлял другими. -- Какими? -- Ну... другими. Эта яркая, но... сонная. Ей все обрыдло, не видишь? Любая баба из нашего села живее. А эта как трава. Замечает ли, что летят столетия, а не дни? Мы видим, как растет весной молодая травка, а она замечает разве что, как вырастают Леса, рассыпаются в прах, как река меняет русло, как рассыпаются в песок Горы... Может, живет тут лишь потому, что здесь всегда все одинаково? А зима-лето -- что для нас день-ночь. Олег долго смотрел на журчащий ручеек, стол с объедками исчез, сказал нерешительно: -- Не знаю, хотел бы я жить так. С одной стороны -- много времени для раздумий о Великой Истине... -- Дитенок у нее славный, -- сказал Мрак. -- В самом деле, растет не по дням, а по часам. Вот это диво самое великое -- от Таргитая такой ребенок! -- Что за диво? И от дураков дети бывают. Это дело, как говорил Боромир, независимое. -- Но ребенок умненький! И хитренький. Тарху таким никогда не стать. -- Почему? -- В деда, видать. Или в прадеда. Да и зачем Таргитаю ум? Вдруг не станет так здорово песни лепить? Их не умом складывают -- сердцем. А сердце у него, сам ведаешь, телячье. Лиска переводила взгляд с одного на другого, оглядывалась на Таргитая. Хвалят или дразнят придурковатого лодыря? -- Ума у него нет вовсе, -- заметил Олег сердито. -- Ты прав. Зачем еще один умник? От твоей правильности да праведности бывает тошно. Пусть лучше песнями занимается. Суровое лицо смягчилось, словно уже слушал песни Таргитая. Невры щупали стены, искали выход, когда камни без шума и треска разошлись. В ослепительном солнечном свете стояла Дана. Окинув быстрым взглядом невров и Лиску, спросила только: -- Уже? -- Пора, -- ответил Мрак степенно. -- Благодарствуем за хлеб-соль. Таргитай раскрыл рот, чтобы поправить глупого Мрака -- никакого хлеба и соли не было, но Олег и Лиска оба ткнули его под бока. Дана кивнула: -- Вас вынесут на берег мои слуги, а там рукой подать до Мирового Дерева. -- Что-то не заметили в прошлый раз, -- пробормотал Мрак. -- Небось не такое уж и высокое? Дана сказала потвердевшим голосом: -- Это Прадуб, который вершиной сягает до седьмого неба. Корнями он свисает в преисподнюю. На самой верхушке в облике сокола сидит Род, бог всех богов. Он все видит и все слышит! Обещаю: это деревцо увидите издали! Вышли, щурясь от яркого света. Таргитай внезапно снял один из луков -- оба натерли спину, -- протянул один Дане. -- Сыну. В тот день, когда сумеет натянуть. Дана затаенно улыбнулась, словно знала некую тайну. Олег посматривал на Таргитая, тот спешит избавиться от лишней тяжести, но у мальчишки, который засунул палец в рот и смотрит вытаращенными глазами, в памяти останется могучий великан -- истребитель чудовищ и злых магов. Отец явно хотел, но не смог остаться с ним и его матерью, так она расскажет, ибо долг богатыря -- очищать землю от нечисти, защищать беззащитных, истреблять зло! Дана приняла лук, легкая улыбка еще играла на ее губах. -- Такой лук натянуть непросто. Арпик останется со мной еще долго. Арпо спрятался за ее подол, застенчиво совал палец в рот. Таргитай опустил ладонь на такую же, как у него, оранжевую головку, где в золотых волосах прыгали искры. Ладонь почти покрыла голову ребенка целиком. Мрак скалил зубы: Таргитай похож на отца, как свинья на жаворонка. Среча или Несреча, подшутили над простым и простодушным. Таргитай обнял Дану, она уткнулась в его широкую грудь, странно маленькая и хрупкая для богини могучей реки. Таргитай нежно приподнял ее за подбородок: -- Надо идти. -- Иди, герой. Только твою дорогу я не прозреваю... Жаль. На Олега взглянула с сочувствием, на Мрака -- с жалостью. Лишь у Лиски чуть коснулась пышной огненной гривы. -- Терпи изо всех сил. Иди с ними и дальше. В воде их подхватили холодные скользкие лапы. Лиска завизжала, Олег застыл, страшась шевельнуть даже губами. Сперва их тащило, едва высовывая из воды. Волны хлестали через головы, затем полузадохшихся подняло так, что Олег вслух взмолился, лучше бы не делали: их держали огромные жабьи лапы -- бородавчатые, покрытые слизью. Звери неслись, бешено взбивая воду исполинскими хвостами. Из воды высовывались темно-коричневые гребни, рога, шипастые затылки. На берегу однажды показались всадники. Увидев четверку людей, плывущих едва ли медленнее летящих стрел, застыли как камни. Мрак нашел в себе силы показать им рога, хвост и уши и постучал ребром правой руки по бицепсу левой, лихо вздергивая ее вверх. -- Это не Агимас, -- крикнул Таргитай. -- Зря людей обижаешь! -- Нас тоже все обижают, -- бодро откликнулся Мрак. Река медленно сворачивала, но звери перли, как обезумевшие лоси, через водяной лес. Волны начали захлестывать уже сбоку. Люди отплевывались, закрывались руками. Лиска обхватила себя руками, тряслась, насколько позволяли мощные лапы водяных зверей. Личико побелело, губы стали синими. -- Заставь дурней трудиться, -- прорычал Мрак. -- Что они, что наш Таргитай... Олег покосился на озябшего Таргитая, он все щупал дудочку, согласился: -- Да, такие же зеленые. Звери неуклонно неслись прямо на обрывистый берег. Мрак начал дергаться, ухватился за секиру, но ударить не решился. Олег вскрикнул в страхе. На них надвигалась каменная стена, сместилась, мелькнул золотистый песок. Их выбросило в щель между скалами. Все четверо пропахали борозды в песке, растянулись уже на сухом, а холодные волны впитались в двух шагах. -- Жабы поганые, -- выругался Мрак. -- Могли бы добежать и до дерева! До Мирового... Олег поднялся следом, подхватил Лиску. Таргитай со стоном воздел себя на обе ноги, пошатнулся: -- Я бы тоже хоть на жабе... -- Пошли, -- сказал Олег нервно. -- Надо уйти от берега. В кружевах пены мелькнул толстый зазубренный хвост. На миг вынырнула огромная как пень голова с вытаращенными глазами. Пенистый след сделал круг, затем звери, развернувшись, понеслись обратно, выставив из воды острые гребни. Мрак сплюнул, тяжело потащился вверх по склону. С него текло, словно мок на дне суток трое, а то и четверо. В сотне шагов от берега стояли приземистые деревья, но дальше вершинки поднимались выше: признак, что лесок пошел густой. Мрак нырнул под низкие ветви, шумно перевел дух. В Лесу сразу чувствовал себя намного увереннее, защищеннее. Взгляд не упирался в пустоту, как в Степи. Чуял и даже порой знал, что имеется за версту, пусть и отгороженное завалами, буреломами, выворотнями. Таргитай уже привычно подбирал по дороге сухие ветки, а когда Мрак указал на полянку для привала, Олег с готовностью высек огонь. Хотел поджечь с помощью волховства, но боялся осрамиться, а так всего пару раз стукнул кремнем по пальцу, искорки в сухом мху превратились в крохотные язычки пламени, поползли в стороны, пошли покусывать тонкие веточки, разгрызать, расщелкивать, взвились красные, затем оранжевые струи огня. Мрак не стал садиться, приложил ладонь козырьком ко лбу. -- Не разберу... То ли в самом деле кто-то во-о-о-он там, то ли мне, как Олегу, уже нечисть мерещится. -- Пойди посмотри, -- предложил Таргитай. -- Может быть, что-нибудь отнимешь. Олег возразил с испугом: -- Тарх, мешок лопается от даров Даны! Там еды на неделю. -- Ну, у разбойников может оказаться что-то необычное... Вообще-то с непонятным обучен разбираться волхв. Мрак покачал головой, голос был нетерпеливым: -- А что разбираться, когда все ясно? Если бабы, то пусть Таргитай, а мы отдохнем. Если всякая нечисть, то идти Олегу, на то и волхв, что почти одно и то же... На дальнем конце поляны в полусотне шагов кусты раздвинулись, вышли трое крепких мужиков, у всех были жилистые руки, каждый держал на плече странную секиру с длинным прямым топорищем и узким клиновидным лезвием. Олег сказал озабоченно: -- Не угадал. Одни мордовороты, это по твоей части. Таргитай сказал живо: -- Иди-иди, Мрак. А мы тут за костром посмотрим. Зубы Мрака сами оскалились, уже язвительный ответ соскальзывал с языка, но дудошник смотрел чистыми невинными глазами, верил в могучего друга. Олег глядел исподлобья, но язык острее секиры, лучше не связываться. Мрак лишь сердито сплюнул, стараясь попасть сразу на ноги троим, даже Лиске, раз уж так трется о волхва, что хвост трубой и мурлычет, аж трясется. Олег и Таргитай настороженно наблюдали, как оборотень неспешливо подходил к вооруженным людям. Шаги его замедлялись. Они рассматривали его хмуро. Лица у всех были темные от грязи, а волосы спутанные. Судя по всему, Мрак им что-то сказал, один покачал головой и снял с плеча секиру. Мрак обернулся к друзьям, помахал рукой. Через мгновение вместе с тремя незнакомцами словно растворился среди зелени. Когда куски мяса, которые взяли из пещеры, уже исходили паром, Таргитай беспокойно завозился по земле. -- Долго он... Пойду взгляну. Лиска ахнула: -- Сам?.. Не поленишься? -- Поленюсь, -- ответил Таргитай честно. Подумал, добавил: -- Но Мрак мне друг, а друга всегда жалко. Он подумал еще, с натугой, даже кожа на лбу морщилась от чрезмерной натуги, добавил с некоторым удивлением: -- А мне всех жалко. Даже не своих. Лиска успела поджарить мясо, Таргитай как в воду канул. Олег собрался идти разыскивать, когда Таргитай вышел из зелени, приглашающе помахал. Олег и Лиска с места не сошли, насторожились. Таргитай нехотя пересек поляну, крикнул: -- Мы прогадали. Мрак уже пьянствует за нас четверых, а ест еще и за Гольша. Там у них бабы, девки... -- А нечисть? -- спросил Олег. Таргитай равнодушно отмахнулся: -- Нечисти амбар и маленький курятник. Мраку сказали, что это свои, он тут же про них забыл. Рожи противные, я такой нечисти еще не видывал, зато девки -- как наливные яблоки... Олег подхватился, едва не опрокинув котелок с похлебкой: -- Забыл?.. Пень бесчувственный!.. Невиданная, говоришь? Лиска покраснела, недоумевающе провела ладонями по своей развитой фигурке. Крутая грудь ходила ходуном, а острые кончики натянули тонкую ткань, как наконечники стрел. Но Олег уже ничего не видел, бежал к Лесу, опередив даже Таргитая. Лиска сердито пнула котел с ухой, горячее варево выплеснулось на раскаленные угли. Однако сквозь запах свежесваренного мяса с той стороны поляны пробивались мощные ароматы жареной медвежатины, лука, чеснока, запах браги и хмельного меда. Крохотная деревушка в полдюжины домиков расположилась на большой поляне среди леса, местные его звали дремучим. Мрак лишь скалил зубы. Сами дремучие, не видали настоящих лесов, а это даже не кустарник, а так, трава... В настоящем Лесу кузнечики крупнее здешних медведей. Мрак подозревал, что беспечные жители, живущие в ладу с лесом, устраивают гульбища по всякому поводу и без повода. Он пил и ел у дружелюбных жителей за троих, растолстеть не успеет, лишь ворчал, когда из-за плеча высовывалась мохнатая лапа и выхватывала из-под носа ломоть, но не ярился: у нечисти повадки такие, не со зла, порода своего требует. Таргитай ел, раздвинув локти, не давая порождению леса поживиться за его счет. Олег вовсе не ел, не пил, во все глаза рассматривал мохнатые, чешуйчатые, панцирные, безволосые и вообще невообразимые существа, половины из которых даже не видел в родном Лесу, а о трети вовсе не догадывался. Лиска поперхнулась и выронила птичье крылышко, когда Олег с разинутым ртом загляделся на сверкающие и переливающиеся перламутром пышные формы русалки. Зеленые волосы падали на голые плечи и струились до поясницы, у нее были длинные стройные ноги в зеленой блестящей чешуе, а за спиной были белые крылья, как у гуся, которого Мрак утром сшиб на обед, только побольше. Перья блестели длинные, с жесткими стержнями и упругими краями. Глаза Лиски от ревности стали зеленее, чем чешуя русалки. Сквозь зубы процедила: -- Такую уже видел, забыл?... Когда по реке плыли. -- Та была без крыльев, -- торопливо сказал Олег. -- И хвост вместо ног. -- А чугайстыря не видел вовсе! Могучий зверочеловек был во всей красе чугайстыря: с огромной незаживающей раной во всю грудь, волосатый, с жилистыми, как корни дуба, руками, ногти как у медведя -- длинные, но крепкие как металл. За кустами мелькали веселые личики, исчезали. Чугайстырь люто ненавидел мавок, безжалостно разрывал на куски, а настигнуть мог с легкостью: двигался через лес как смазанная жиром молния. -- Исчезающее племя, -- сказал Олег с жалостью. -- У них еще нет деления на людей и нелюдей. Все понимают друг друга, все общаются... Вы заметили, что здесь разговаривают даже с деревьями? -- Что удивительного? -- не понял Мрак. -- Помню, когда Таргитай как-то хлебнул бражки, он даже с камнями разговаривал. Таргитай обиделся: -- Когда это я бражку хлебал? -- Мавок берегись, -- предупредил Мрак. -- Олег говорил, могут заморочить до смерти... -- Откуда Олег знает? -- насторожилась Лиска. -- А твоя секира не опасна, -- спросил Таргитай, -- ежели уронишь на ногу? -- Я не роняю. -- Я женщин тоже не роняю. Он вытащил из-за пазухи дудочку. Мрак понимал, что какое-то волшебство у этой дырявой палочки есть, ибо ему, крепкому мужику, приходилось попотеть, пока затащит какую девку за сарай, но когда зачуют дуду этого лодыря, то раздеваются сами! - Погоди, - сказал он властно, - надо хозяевам уважение выказать. Я вон лесину срубил, на сто костров хватит, Олег травы какие-то показал, а ты хоть котел вычисти! Подошел величавый старец, весь в бороде, мудрые глаза. Присел рядом с Мраком, устремил задумчивый взор на несчастного Таргитая. Тот суетился, усердно чистил котел от нагара, спешил, оглядывался на пляшущих девок. -- Когда-то боги, -- сказал старец неторопливо, глаза его неотрывно следили за Таргитаем, -- видя, как род людской множится, решили отдать им всю землю, а самим удалиться на небеса. Позвали людей, стали наделять. Таким, как ты, могучим охотникам отдали леса, землепашцам выделили нивы, рыбакам отдали реки и озера, морякам -- моря и океаны, рудокопам -- горы... Понятно, что купцы поспешили выпросить торговые пути, пастухи -- пастбища, девки -- румяна и притирания, старики -- завалинку... Все разобрали к обеду, а певец явился только под вечер. Мрак засмеялся: -- Такой же растяпа, как наш Таргитайка! -- Да, -- согласился старец. -- Стал певец просить и себе хоть что-то, но Род лишь развел руками. Боги могут все, но что уже сделают, не отменят ни они сами, ни другие боги. А где ты был, спросил Род, а певец в оправдание: я, мол, пел... -- А теперь пусть попляшет! -- засмеялся Мрак. Олег улыбнулся одними глазами. Похоже, на этот раз был согласен с Мраком. -- Пусть, -- согласился старец мирно. -- И тогда Род грустно развел руками... или крыльями. Дескать, ни осталось на земле, чем мог бы владеть певец. Но зато ему, единственному, откроются небеса. И когда певец пожелает, он всегда там желанный гость! Олег озадаченно молчал, а в хищных глазах Мрака появилось расчетливое выражение. Где пройдет Тарх, а это все равно, что вести корову с завязанными глазами, там пройдет и другая корова, ученая. Тем более, если ее поведет он, Мрак. А с двумя коровами, уже бодливыми, можно взбаламутить мир. Можно. Между домами с визгом носилась ребятня. За ними гонялись волки и чудища с оскаленными пастями, но едва Мрак успевал ухватить секиру, как детишки уже верхом на волках и чудищах гонялись за таким же визжащим, орущим, кувыркающимся сбродом. Человеческие рожицы мелькали так же часто, как рыла, хари, морды, а визг перемешивался с ревом, рычанием, хрюканьем и верещанием. Мрак сердито ворчал, не любил оставаться в дураках. Наконец плотно закрыл дверь и опустил тряпку на окне. Им выделили самый просторный дом, почти все дома и хаты стояли пустые: летом чаще ночевали в дуплах, норах, на ветвях, многие ухитрялись спать на дне близлежащего болотца. Олегу походя объяснили, что зимой волки и лесные чудища порой скребутся у порога, просят погреться. Когда ударят велесовские морозы -- ворона замерзает на лету, -- иное зверье тайком от своих приносит детишек, скулит, дабы люди приютили, согрели малость, не дали сгинуть. Тайком, потому что другие бьют: мол, из-за них крепкие да здоровые переведутся, ежели спасать больных и хилых. Таргитай пришел среди ночи, что Мрака просто ошеломило. Когда дело касалось девок, дудошник мог не спать и не есть. Олег и Лиска уже тихо сопели, укрывшись одной шкурой. Он обхватил ее как крупного поросенка, ее почти не было видно в его объятиях. -- Ну ты, жеребец, -- сказал Мрак со злым восхищением. -- Там же одна нечисть осталась! Неужто их тоже?.. -- Это вам с Олегом разбираться, -- ответил Таргитай. Он шумно почесал голову, поскреб шею, жутко перекосив рожу. -- Для меня они все -- люди. Мне так проще. Почему не спишь? Здесь сторожить не надо. Мрак покачал головой, не ответил, вернулся на крыльцо. Таргитай потащился следом, сел рядом на ступеньке. Ночь была светлая, лунная. Деревья казались еще толще, в нагретом воздухе плавали густые запахи чаги, смолы. Во тьме вспыхивали желтые огоньки, в дальних кустах шуршало, недовольно хрюкало. -- Живут же люди!.. -- сказал Мрак внезапно. Он неотрывно смотрел в темень, кожа на скулах натянулась так, что вот-вот порвется. -- Гольш говорил, что счастливой жизни не бывает, бывают только счастливые дни... Он не знал про эту деревню! Сам видишь, во счастии. А мы? Как вышли, так и мчимся сломя голову. Ни остановиться, ни оглядеться, ни понять... Таргитай пытался что-то увидеть, но у оборотня глаза зорче, Таргитай спросил непонимающе: -- А как же власть злых магов? Мрак с раздражением пожал плечами: -- Почему мы?.. Землю топчут людишки, которых маги всю жизнь грабили. И -- ничего. Не сопят, не чешутся. А мы только из дремучего Леса, сразу -- спасать сирых да обижаемых! Они сами о себе не хотят заботиться, а нам ради них класть головы? -- Мрак, но нас учили... -- Все для опчества?.. Но там и для нас все делали. Каждый, завидя беду или опасность, кидался без раздумий. За нас вся деревня, как и мы -- за всю. А здесь мы за всех, за нас -- никто. А что, нам больше всех надо? Нас ихнее зло вовсе не трогало! Таргитай спросил горько: -- Не трогало? Тебя в самом деле не трогало? -- Не трогало, -- сказал Мрак с еще большим раздражением, -- меня киммеры пальцем не задели! И тебя! И Олега!!! В наступившей тишине Таргитай сказал негромко, с болью: -- Стрелами -- нет, не тронули. Мечами, секирами... Но я только с виду цел. Они иссекли мое сердце. До сих пор болит! Чую, как истекаю кровью. Мрак спросил встревоженно: -- Какая-то злая магия? -- Что-то сильнее, -- ответил Таргитай с той же мукой. -- Дурень, сильнее магии уже ничего нет. Меня тоже как-то ранили: до сих пор, когда вижу по ночам Степана, распятого на дверях его же хаты, сердце щемит. Ежели не уследить -- обращусь в волка. Но это сочувствие, Таргитай! Он чувствует боль, а ты сочувствуешь. У тебя той боли нет. Нам незачем драться за их боль. Это не наша боль! -- Не наша, -- согласился Таргитай убито. Над их головами в ветвях послышался шорох, серебристый смех. В темной листве блеснула девичья голая нога, мелькнуло смеющееся личико с озорными глазами. На невров посыпались спелые орехи -- крупные, наполненные ядреным зерном. В сторонке высунулось другое девичье личико, а когда невры не сдвинулись, выступило из листвы до пояса, показав крепкую девичью грудь, длинные светлые волосы. Широко расставленные глаза смеялись. Мавка показала неврам язык, в кустах раздались смешки, похожие на звон крохотных серебряных колокольчиков. -- Здесь вирый, -- сказал Мрак, вздохнув. -- Здесь нас уже приняли. -- Нас любят, -- согласился Таргитай. Сидели молча, смотрели на резвящихся мавок. Голенькие девчушки с распущенными волосами начали выскакивать на поляну. Самые отважные осмеливались пробежать перед страшными неврами на расстоянии вытянутой руки. -- Остаемся? -- спросил Мрак полуутвердительно. -- Остаемся, -- ответил Таргитай. Одна русалка сидела в обнимку с лешим, страшным и чешуйчатым, другие качались на ветвях. Одна сорвалась, камнем полетела вниз, но у самой земли расправила серебристые крылья, пронеслась через поляну, задевая вершинки травы, вломилась в куст, где что-то закричало испуганно-восторженно. На поляну выскакивали крохотные человечки в вязаных колпачках с бубенчиками на кончиках. Из ночи появились такие же крохотные незнакомцы с прозрачными крылышками. Донеслась тихая волшебная музыка, сперва едва слышная, затем все громче и громче. Мрак толкнул Таргитая, указал на музыкантов, что сели на ветвях вокруг поляны. Жуки, кузнечики, бабочки, человечки с крылышками стрекоз и бабочек, странные существа из блестящей паутины... -- Здорово, -- сказал Таргитай с сожалением. -- Век бы слушал. Пойдем? Вставать рано, опять не выспимся. -- Тебе бы только спать, -- сказал Мрак сварливо. -- Выходить надо по зорьке! Глава 7 Они уже надевали заплечные мешки, когда в хату вошел, пригибаясь в низком дверном проеме, местный колдун. Оглядел готовых к дальнему походу пришельцев, смерил взглядом длину Меча Таргитая, так же взглядом взвесил секиру Мрака, проворчал гулко, будто сидел в глубоком колодце: -- Вам не пройти... каменные холмы. -- Не ты ли остановишь? -- спросил Мрак вызывающе. Он и Лиска одновременно положили ладони на рукояти секиры и меча. У них даже лица стали одинаково злыми и подозрительными. Кошка перебежала дорогу, девка с пустыми ведрами прошла, а теперь еще колдун! Колдун внимательнее оглядел Жезл Олега. Молодой волхв засунул его в мешок, как ни уговаривал Мрак повесить за спиной на перевязи, как он носит секиру, а Таргитай -- Меч. Жезл нелепо торчал из мешка, высунувшись наполовину, будет задевать ветви, опрокинет навзничь, но волхв -- на то и волхв! -- ничего не принимает на веру, все проверяет. -- Есть посильнее меня, -- ответил колдун. -- Да ну? -- спросил Мрак саркастически. -- Ладно, спасибо. Мы уже бывали в краях, где кротовьи кучки принимали за горы. Будь здоров, батя! Он прошел мимо, Таргитай поспешно шагнул следом, бросил на колдуна извиняющийся взгляд. Мол, не вини оборотня, он внутри где-то глубоко даже добрый, только по-своему. Олег и Лиска пошли за ними, горбясь под увесистыми мешками. Колдун сказал им в спину строгим голосом: -- Вам не пройти. Но я проведу вас. Четверо остановились, смотрели выжидающе. Мрак спросил подозрительно: -- Неужто еще есть на свете дурни, что работают на других задаром? Мы вроде бы не родня. -- В моем доме, -- сказал колдун вместо ответа, -- возьмите все, что понадобится. Шаркающей походкой он побрел к новенькому срубу колодца. Мрак крикнул вслед с насмешливым недоумением: -- Эй, мил человек! Никак помирать собрался? Колдун лишь сгорбился больше, неверными движениями начал опускать в колодец деревянную бадейку. Тонкая волосяная веревка разлохматилась. Олег объяснил торопливым шепотом: -- Он знает свой час. -- Скоро перекинется? -- Да. Мрак зябко передернул плечами: -- Не стал бы волхвом только из-за этого... такого... -- Ну, не все узнают. Некоторые удерживаются. Хоть и трудно утерпеть. -- А что насчет вещей? Я не понял. -- Когда колдун умирает, исчезает все, созданное его чарами. Таргитай сбегал в дом колдуна, вернулся с пустыми руками, но с вытаращенными глазами: насмотрелся диковин. Олег собрал под крышей пучки трав, отобрал нужные, а Лиска сшибла стрелами двух гусей, сунула скривившемуся Таргитаю в мешок. Когда выступили, колдун торопил, сам настолько забегал вперед, что Мрак раздраженно посоветовал не торопиться к Ящеру, родне волхвам любой породы. Колдун смолчал, не повел и бровью, вместо него заворчал Олег. Таргитай брел, загребая ногами пыль. Было до слез жалко колдуна, еще совсем не старого, крепкого и сурового, немножко угрюмого, но явно в глубине где-то там, как и Мрак, доброго. -- А ежели не пойдет с нами? -- спросил он Олега. -- Уцелеет? Олег скривился, словно глотнул горького: -- Умрет, только во сто крат горше. Мрак укоризненно покачал головой. Дурак и после бани чешется, а что скажет -- все невпопад. Дорога постепенно поднималась, лес поредел, истончился, остался позади. Земля потянулась каменистая, валуны попадались все крупнее. Равнина вздыбилась буграми, что перешли в холмы. Дорога истончилась, пугливо огибала каменные массивы. Олег чувствовал чужое присутствие, бормотал заклятия. Воздух словно потемнел, в нем ощущалась угроза. За холмами встали крутые горы, кое-где изгрызенные временем, поросшие травой и кустами. Справа тропинка обрывалась крутым берегом, внизу грозно шумела горная речка, прыгала по камням. Шли молча, только Мрак, погруженный в свои думы, пробурчал вполголоса: -- Надо жить, как набежит. Люди мрут, нам дорогу трут. -- На небо крыл нет, -- ответил Олег негромко, -- а в землю близко. У богов дней много, да не все наши. С другой стороны -- кабы люд не мер, земле бы не сносить, верно? -- Всем там быть, кому раньше, кому позже. Я ни за какие пряники не стал бы вызнавать свой час. А ты? Олег подумал, медленно двинул плечами: -- Не знаю. Мрак даже отодвинулся, словно с волхва на него уже прыгали блохи размером с кузнечиков. Лиска тут же вклинилась, спросила: -- Если на старика что-то нападет, не поможем? -- Смотря что нападет. Впереди каменная стена дрогнула, медленно поползла вниз. Донесся сухой треск, грохот, глухие удары глыб о землю. Земля задрожала, взвилось облако пыли, скрыло фигуру старого колдуна. Тот не отступил, только остановился, оперся на посох. По горе сползала целая стена камней, тащила кусты и деревца. Мрак закричал, срывая голос, попятился, растопырив руки, не пуская к старому колдуну сердобольного Таргитая. Грохот утих, в оседающем пыльном облаке постепенно выступили острые края глыб. Гора выглядела помолодевшей, сбросившей старую кожу, изъеденную ветрами и грозами. Мрак забежал вперед, там наклонялся, шарил. Наконец изгои увидели, как безнадежно махнул рукой. Уже возвращался к друзьям, когда внезапно земля качнулась, под ногами приподнялось, словно могучая грудь под ними набрала воздуха, медленно осела. За мощным вздохом послышался такой же мощный нечеловеческий голос: -- Жертва... Что ждете? С горы посыпались мелкие камешки, Мрак отпрыгнул, дико огляделся. Изгои и Лиска пятились, Олег выставил магический посох. Таргитай растерянно озирался, Лиска держалась за спиной Олега. Олег судорожно сглотнул комок в горле, сказал дрожащим, как лист на ветру, голосом: -- За нами погоня. Могучие маги Востока жаждут лишить нас живота. Уцелеть бы... Он умолк на полуслове, словно за горло ухватила мощная рука. В залитой ярким солнцем каменной стене, изрезанной темными глубокими трещинами, проступило исполинское нечеловеческое лицо. Неузнаваемо искаженное, в котором людские черты можно было угадать с большим трудом. Побледнел даже Мрак, а Таргитай и Лиска попятились. Зубы Лиски выбивали дрожь. Олег на деревянных ногах, не помня себя от животного ужаса, приблизился к стене, сложил ладони рупором. -- Слава тебе, древний бог, имени которого нет в книгах!.. Вместо глаз на каменном бесстрастном лице темнели глубокие ниши. Мелкие камешки скатывались, подпрыгивали. Облачка пыли взвивались призрачными столбиками. Олег закашлялся, кое-как одолел постыдное, но понятное желание попятиться. Широкие продольные плиты губ слегка качнулись. Густой, словно промерзающий голос донесся будто из глубин: -- У нас не было имен... Идите, я их вычту... Плиты застыли, как будто не изменились, но теперь была только каменная стена, изрезанная глубокими трещинами, вся в нишах. Лишь при очень большом желании можно было принять бугры за щеки, а затемненные ямы -- за глаза. Мрак пропустил через каменный завал, под которым нашел смерть колдун, своих спутников, медленно пошел следом, то и дело оглядываясь, помахивая секирой. Он уже слышал цокот подкованных коней, даже различал особый стук металлических подков коня Агимаса! Мрак вывел к селу, где купили четыpех коней. Не верблюды, конечно, как он объяснил Таргитаю, но на чужих четырех ногах доберутся быстрее, чем на своих двоих. Кони в самом деле оказались простыми рабочими лошадьми. Вскачь пускались неумело, но все-таки на другой день въехали в разношерстный лес, куда четверка пешком намеревалась добраться за три дня. Деревья стояли приземистые, широкие. Солнце бросало яркие блики, в зеленой листве беззаботно чирикали пташки. Цокоча коготками, пробежала белка, замерла на ветке, уставилась на всадников любопытными глазами. Олег обогнал даже Мрака, всматривался в деревья, сворачивал, ускорял ход, иногда останавливался, вслушивался. Мрак поглядывал с удивлением, но помалкивал. Когда Таргитай окончательно уверился, что заблудились, Олег воскликнул внезапно: -- Там! Впереди был свет. Блеснуло небо. Темные деревья расступались, открывая огромную зеленую поляну. Редкий частокол из потемневших кольев окружал довольно высокую избушку. Выглядывала не только крыша с покосившейся трубой, но даже край окна. - А бабка-то красоту любит, - сказал Мрак одобрительно. На заостренных кольях скалили зубы человечьи головы. По большей части давно высохшие, даже не головы - черепа, выбеленные ветрами и дождями, но пара голов показалась Олегу совсем свежими. - Это для устрашения, - предположил он, вздрогнув, - пугает. - Глухой ты к красоте человек, Олег, - укорил Мрак с жалостью. - Ты погляди, как головы-то нанизаны! Олег изо всех сил стискивал зубы, чтобы не выдать страха. Черепа гнусно скалят непомерно длинные зубы, пустые глазницы смотрят угрожающе. Лиска прижалась к нему, и Олег против воли начал улавливать какой-то ритм в том, как за крупными головами идут помельче, еще мельче, а потом сразу снова огромные черепа, почти бычьи, с могучими надбровными дугами, лбами, которые можно закрыть одним пальцем... - Зато я вижу, - сказал он сдавленным голосом, - что три кола свободны. Проход отыскался сбоку, никаких ворот, можно въехать на конях сразу по двое. Избушка сиротливо стояла посреди огороженного пространства. Простая, из серых не ошкуренных бревен. Ставни покосились, одна висит на петле. Труба зловеще чернеет на зеленом фоне. Избушка над землей стояла как-то непривычно высоко. Таргитай не понял, в чем странность, только насторожился, но тут ахнула Лиска, а Мрак глухо ругнулся и звучно лапнул рукоять секиры. Из-под нижнего венца избушки торчали толстые как бревна птичьи лапы -- в грязно-желтой чешуе, трехпалые. Когтей рассмотреть не удавалось, вгрузли в землю, но, судя по вмятинам, под такую лапу попадешь -- искать Мировое Дерево не восхочется. Олег медленно пустил коня вперед, тот фыркал и пугливо прядал ушами. Мрак ощутил, что запрядать ушами готов сам. Вчерашний трус прет чересчур смело, неужто знание в самом деле такая сила? -- Избушка-избушка, -- позвал Олег слабым, но без дрожи голосом, -- повернись к лесу задом, а ко мне передом! Избушка стояла как стояла. Олег прокашлялся, сказал громче: -- Избушка-избушка! Добром прошу: повернись к лесу задом, а ко мне передом! Скрипнуло, ноги нехотя переступили. Избушка медленно развернулась. Ставни заскрипели, посыпалась мелкая пыль. Потревоженная ворона сорвалась с крыши, тяжело перелетела на дерево. Ветка прогнулась, птица шумно била по воздуху крыльями, пытаясь удержаться, гнусно каркала, глаза блестели круглые, злые. Олег соскочил, повод забросил в седло. Дверь под порывами ветра грюкала на одной петле, внутри темно. Олег осторожно приблизился, подождал. Избушка не шелохнулась, он вспрыгнул на ступеньку, не дождавшись, пока просторный курятник присядет. Мрак заставил коня приблизиться, пытаясь что-либо разглядеть в щель между ставнями. -- Есть кто дома? -- спросил Олег громко. Дверь отворилась с жутким скрипом. Пахнуло сыростью, вареной травой и кореньями. Что-то шуршало, скреблось. Внезапно посветлело: Мрак с жутким скрипом, от которого у Олега остановилось сердце, распахнул ставни. -- Понадобимся, свистни! В глубине избушки высилась широкая печь. Справа стол из нестроганых досок и лавка, в углу -- кадка с водой, на стене темнел мысник с горшками. Олег пощупал шкуры на печи, скользнул взглядом по пучкам трав вдоль стен под потолком. -- Хозяйки пока нет! Заходите, подождем. Мрак с грохотом распахнул и второе оконце, сунул голову вовнутрь, быстро огляделся. Таргитай за его спиной ответил: -- Мы... подождем снаружи. Грубый Мрак буркнул нехотя: -- Это тебе родня, а нам там что-то не по себе. Он исчез, вскоре донеслись глухие удары -- рубил сушину. Олег осторожно пошел вдоль стен, принюхивался к травам, всматривался, вчувствовался. Толстый черный кот следил с полатей за ним желтыми, как у Лиски, глазами. Даже привстал, когда Олег заглянул в большой горшок, но лишь круто выгнул спину, вскинув хвост трубой, встряхнулся по-собачьи и лег, по-прежнему не сводя с гостя жутковато-неотрывного взгляда. На перекладине вниз головой висели летучие мыши. Олег в сумрачном свете принял их сперва за кабанов в грязных мешках. Потревоженные ярким светом, крайние вяло шевелились, один зверь открыл глаза и посмотрел на Олега неприятно осмысленно. По спине пробежал холодок, Олег поспешно закрыл спиной свет из окна. Кожан прикрылся крыльями и заснул. Когда Олег вышел на крыльцо, в дальнем конце поляны уже горел костер. Мрак и Таргитай сдирали шкуру с козы, из зарослей показывались конские уши, за деревьями хрустело. Лиска стояла у крыльца, глаза ее были встревоженными. Увидев Олега, вздохнула облегченно: -- Про этих колдуний рассказывают всякое! -- Там один кот, -- ответил Олег, поправился: -- И летучие мыши. Она отшатнулась. -- Мыши? Мерзость! -- Да, но зато много. Зайдешь? Она отступила на шаг. -- Ни за какие пряники! Тебе тоже безопаснее ждать хозяйку с нами. Неизвестно еще, что явится. Таргитай старательно и любовно насаживал на вертел тушу, шумно глотал слюни. Олегу бросил весело: -- А вдруг ведьма к ночи не явится? Заночуешь в избушке? Олег подумал, ответил раздумчиво: -- Да, пожалуй. У всех троих опустились руки. Таргитай едва не выронил мясо, а Мрак сказал подозрительно: -- Сучком по темечку зашибло? -- Ему кот полюбился, -- сказал Таргитай. Лиска молчала, смотрела выжидательно. Олег подсел к огню, ответил нерешительно: -- С вами, дуболомами, забудешь и то, что знал. В избушке все дышит волшбой, чародейством! Побыл чуток, а будто прикоснулся к чему-то родному. Да и бабку не пропустить бы! Вдруг появится среди ночи, покормит кота и тут же упорхнет на пару недель? -- Если кот ведьмачий, -- предположил Таргитай, -- то месяц, наверное, может не жрать. Хотя, наверное, исхудает. -- Он зябко передернул плечами. -- Не хотел бы хоть неделю быть ведьмачьим котом. Хотя, с другой стороны, если кот только ест да спит... Обжигаясь, торопливо стащил с вертела кус мяса, подул, перебрасывая из руки в руку. Мрак кривил губы: из дудошника не выйдет ведьмачьего кота, больно поесть любит. Сказал без охоты: -- Будет кот душить, кричи громче. -- Там еще летучие мыши, -- сказала Лиска. Ее узкие плечики дернулись, она втянула голову как испуганная белка. Мрак вскинул густые брови: -- Взаправду?.. Вот уж чудо невиданное! Кот и мыши в одной хате. Пусть летучие, но мыши! А кот не летучий? -- Кто разберет, -- ответил Олег. -- Темно. -- Ленивый, видать, -- предположил Таргитай. -- Нет, мыши размером с поросят. Как не съели кота, не пойму. Таргитай предположил: -- Бабка их всех поубивает, если кота тронут. Кот мурлыкать умеет, а мыши? -- Мыши комаров ловят, -- объяснил Олег. Он хлопнул себя по плечу, оставил пятна крови. Воздух звенел от комариного зуда. Лиска отмахивалась веткой, то и дело шлепала себя по голым ногам. Мрак сидел как камень -- в его волчьей шерсти комары вязли, а то и вовсе не садились, пугались. Таргитай отмахивался лениво, пусть уж кусают лишний раз, чем будет скакать как испуганный хорь, визжать и хлопать ладонями по груди и коленям, будто в лихой пляске. Не успели закончить трапезу, незаметно сгустились сумерки. Костер стал ярче, а тьма сгустилась, уплотнилась. Лесные птахи умолкли, даже белки перестали носиться над головами. Олег встал, отряхнулся. Мрак долго смотрел, как волхв взбирается в избушку, пробормотал: -- Как это он рек: поворотись к лесу... гм... дупой, а ко мне передним местом... Таргитай поправил: -- Не дупой, а задницей! А то не повернется. В заклинаниях надо быть точным. -- Не задницей, а задом, -- сердито поправила Лиска. -- Дерево уже поняло бы. Таргитай ответил грустно: -- Мы ж не деревья. Олег нарочно наелся одолень-травы, та жгла желудок и отгоняла сон. От усталости ныла спина, ногам не мог отыскать места, но глаза таращились в темноту, а сердце бухало сильно и часто. Во тьме слышал, как тихонько спрыгнул кот, на миг в щели мелькнул черный силуэт. Кожаны, как спелые груши, падали с балки, исчезали, словно растворялись во тьме. Дважды он чувствовал движение воздуха -- летучие звери пролетали совсем близко, едва не царапая по лицу. Олег почти не дышал, даже зажмурился, чтобы не видеть мелькающих в темноте горящих, как угольки, багровых глаз. К полночи кожаны перестали залетать в избушку, охотились вдали, кот не появлялся вовсе. Олега начало клонить в сон. Лесные птахи давно утихли, спали. Изредка вскрикивал лесной зверь, тревожно прошумел в вершинах случайно залетевший ветер. Нескоро, едва ли не под рассвет, послышался далекий свист. Наверху треснуло, заскрежетало. Посыпалась труха, заскреблось. Зазвенела заслонка печи, гупнуло. Олег услышал тяжелый вздох, хлопок, шарканье подошв, сухие щелчки кремня по огниву. Лучина долго не разгоралась. Затаившийся Олег слышал раздраженное бормотание, искры прыгали по всей избушке. Наконец возник и распространился трепетный оранжевый свет. От печи метнулась огромная костлявая тень, изломалась в углу. Посреди комнаты стояла маленькая сгорбленная старушка, в протянутой руке сыпала искрами лучина. На ее плече стоял, выгнув спину горбом, огромный кот. Оба выжидающе смотрели на Олега. Глаза кота нехорошо горели, он терся о щеку старухи, вкрадчиво намурлыкивал. -- Здравствуй, бабушка, -- сказал Олег сдавленно. -- Подобру ли странствовала? Старушка молча и недобро рассматривала сидящего на лавке доброго молодца. Совсем не старческие глаза на сморщенном, как печеное яблоко, лице смотрели остро, цепко. Она опиралась на клюку, вид у нее был измученный. Лучина в дряблой руке подрагивала, опускалась. -- Подобру? -- повторила она дребезжащим голосом, словно хотела вслушаться в слово. -- Откуда я знаю, что добром кличется на этот раз? Безбоязненно повернулась спиной, ушла в угол. Там вспыхнул и залил комнату ровный свет масляного светильника. Старушка, не обращая на гостя внимания, возилась с печью, двигала горшками, заслонками. По избе пошел терпкий запах растертых трав, запахло едой. Олег сглотнул слюну, спросил тихо: -- А для чего протертая хват-трава пополам с пореем? Нет, порея там на треть... Старушка даже не обернулась. -- Волхв-травник? Уже и мужики травами ведают?.. Быстро свет меняется. Только узду скинули, а уж вскачь идут. За окном скрипнуло. Олег насторожился: Мрак, если проснулся, подкрался бы неслышно. Таргитай спит как колода. Скорее всего Лиска, эта могла не спать ночь, вслушиваться. -- Мохнатый, -- сказала вдруг старушка. -- Нарочно топает, дабы я знала, что спасет, защитит, сопельки вытрет. Дурень, я могла бы сверху вас всех... За семь верст почуяла, а за три видела как облупленных! -- Мы не желаем худа... -- начал Олег. Старушка повернулась, в руках был горшок. Из-под крышки вырывались клубы пара. Аромат свежесваренной каши потек по избе. Олег невольно сглотнул слюну. -- К столу, -- прервала старуха сварливо. -- Не объясняй, что давно знаю. Все одинаковые, только мните о себе, что неповторимые. Вас трое из Леса, вы невры, а девка... Она чтит Старый Закон, это мне любо. Ко мне забрались, чтобы просить помощи. Не спрашивай, откуда ведаю! У меня все просят помощи. На столе появилась миска из кремния. Такие Олег последний раз видел в родном селе. Придвинул к себе обеими руками, дивясь и чувствуя неясную печаль -- в родном селе доныне не знают металла, даже простого олова не знают, меди и бронзы! А они трое: Мрак, Таргитай и он -- какой путь прошли, сколько вызнали... Острые старушечьи глаза зорко пробежали по его помрачневшему лицу. -- Что, враз постарел? Олег вздрогнул: -- Бабушка, откель вы все знаете? -- Поживи с мое, -- буркнула старушка. Кашу ела жадно, беззубый рот дергался, крупные комья падали на стол. Кот наконец спрыгнул, прошелся по столу, задев хвостом Олега, соскочил на пол и пропал. Олег осторожно вытащил свою ложку, спросил: -- А много вам лет, бабушка? Старуха отмахнулась, отчего каша с ложки полетела через стол. -- Не упомню. А в этих краях -- со Льда. -- Со Льда? -- не понял Олег. -- Его, родимого, -- ответила старуха невнятно. -- Не разумеешь? Ах да, откель тебе знать про Лед?.. Когда ледяные горы ушли дальше, тут сперва было Болото без конца и краю. Тогда и завелись упыри клятые... Затем Болото подсохло, наросли деревья. Тогда мы, Первые, и пришли. Нет, пришли, когда еще были болота. Не одно большое, что после Льда: когда подсохло, остались малые, меж ними уже росли деревца -- мелкие, каргалистые, но почти настоящие... Тогда еще бродили здесь большие звери. Запамятовала, как их звали, -- молодой была, когда последних пустили на мясо... У них еще кишка такая была за место носа, а из пасти два кабаньих клыка торчали в руку длиной! Олег ошалело смотрел на старуху. Спросил робко: -- Бабушка, ты была здесь, когда эти деревья были... молодыми? Старуха прошамкала с набитым ртом: -- Эти?.. Деревья -- та же трава. Растут, старятся, умирают. За место них вырастают из желудев новые, тоже дряхлеют, рассыпаются в гниль, а сквозь них уже прорастает новая трава... то бишь деревья. Лучше скажи, пошто выбрались из Леса? Жили себе и жили по старому покону. Олег ерзал, не смел поднять глаза. Острые глаза пронизали его насквозь, как яркие солнечные лучи молодой лист, когда становятся видны все жилки и каморки, даже самые мелкие. -- А ко мне пошто? -- спросила она, когда деревянная ложка заскребла по стенкам горшка. Олег тоже отодвинул пустую миску. -- Благодарствую! Нам бы добыть посох Великого Волхва. С ним, говорят, можно побить погань... Мир станет добрее, как и завещал... завещали боги. Он где-то на Мировом Дереве. Старушка уловила заминку, голос стал резче: -- Не боги, а Великая Богиня!.. Мать всех богов, испокон правит миром. Ты еще глуп, света не видывал, а уже горами трясешь! Олег вздрогнул -- знает! -- сказал торопливо: -- Сам не знаю, как это делается! Помоги, научи!.. Не хочу во зло... -- Мужская сила, -- отрезала старуха зло, -- злая сила, дикая! Женская магия теплее, мягче. У нее другой ключ, ее могут только женщины. Да и то не всякие, наши зовутся ведающими матерями, попросту -- ведьмами. Пошто Богиня дала и мужикам творить чародейство -- ума не приложу. Вам бы только рушить, ломать, убивать, зорить. -- Иной раз, -- сказал Олег, -- дабы сотворить добро, надо убить злодея. Я волхв-травник, лечу людей и зверей, даже деревья. Но, убив злодея, я спасал жизни десяти другим! Старуха с кряхтеньем забралась на печь. Тяжелая чугунная заслонка медленно начала наливаться темно-вишневым цветом, словно внутри бушевал яростный огонь. -- Странные вы все, -- сказала она раздраженно. -- Ты чудной, никак тебя не пойму. Силы в тебе много, но она темная... -- Темная? -- переспросил Олег тревожно. -- Для меня темная! Мужскую магию не ведаю, она из другой реки. Зрю лишь, что мощь велика, много крови прольешь, зрю веси в огне, полчища конных витязей, твой щит на вратах большого города... ладьи в пламени, затаившаяся змея в конском черепе... Зрю, но не ведаю, что зрю. Много мощи в лохматом. Ему дадено много горя, но и много силы, дабы вынести -- никому на белом свете столько. А уж вынесет ли -- одни боги ведают. Девка -- истинная ревнительница Старого Покона, воительница Нерушимости. У нее больше силы и умения, чем ты ведаешь. Лишь один среди вас никчема, зачем с собой таскаете? Олег подумал, ответил рассудительно: -- Летучие мыши -- для ведовства, понятно. А кот зачем? Старушка впервые улыбнулась. Морщинистый рот растянулся, глаза почти скрылись. -- А ни для чего! Сама тесала из ивы, телеса вырезала острым камешком, выскребывала, выглаживала. Живые мрут тотчас же, привыкнуть не успевают. А этот со мной уже тыщи лет, а то и больше. Так и кличу: Ивасик-Телесик! Послышались мягкие шаги, на пороге появился кот. Мгновение стоял, смотрел желтыми фосфорическими глазами, повернулся и бесшумно исчез в ночи. Старуха с гордой любовью смотрела вслед. -- А у нас кот -- Таргитай, -- ответил Олег. -- Тоже мурлыкает, только на дуде. В избушке стало жарко, как в Песках. Старушка довольно покряхтывала, нежилась. Светильник горел ровно, мощно. Тени остались только за печью. -- Посох Мощи, Жезл Силы, -- сказала старуха, -- а по-нашему, Клюка, находится у Великого Дуба. Раньше его держали среди веток, сейчас для него вроде бы выстроили капище. Так ли, не знаю. Женская магия там истощилась, а в мужскую я не проникаю. -- Как его взять? -- Никак, -- ответила старуха. -- Снаружи сторожат такие воины, что каждый одолеет вашего лохматого, пусть даже волком перекинется. Внутри капища бдят волхвы-оберегальники. Тебе с ними не совладать, будь ты трижды силен. Там вроде на цепи еще и чудища для стражи, но что за звери -- не чую. Олег подумал, вздохнул тяжко: -- Надо. -- Надо ли? -- Надо, -- повторил Олег уже убежденнее. -- Боги сотворили мир несовершенным. Старуха презрительно фыркнула: -- Его все улучшают! Одно непонятно: пошто бьетесь? Глава 8 Утром, когда Олег спрыгнул на землю -- высоко! -- Таргитай и Лиска еще сладко спали у догорающего костра. Мрака не оказалось. Оглянулся -- Мрак как раз вышел из-за угла. Вид у оборотня был не выспавшийся, злой. -- Черт-те о чем языки чесали, -- бросил он раздраженно. -- Мрак, -- сказал Олег виновато, -- я же не знал, что ты подслушивал... так долго. Я думал, пошел спать, когда убедился, что меня не прибили. Иначе бы говорил с бабкой про охоту, рыбалку, как точить секиру... -- В задницу тебе секиру! Лучше бы расспросил, сколько стражи, какое оружие, есть ли у них щиты... Конные или пешие? -- Ты ж слышал, она сказала... -- В задницу, что сказала! Щупала мои мышцы, что ли? И зубы не пересчитывала. Ежели знаю, что и кто у супротивника за спиной -- наполовину одолел! Олег оглянулся, в утренней синеве неба солнце зажигало облако. Над трубой уже поднимались клубы дыма, там виднелся темный ком -- кот грелся на теплой глине. -- Сейчас бабка спит. Она, как сова, по ночам шастает. А убираться пора, она мужиков почему-то не терпит. -- Это как раз понятно, -- кинул Мрак с насмешкой в голосе. -- Не надо быть волхвом. Была бы моложе лет на сто, стерпела бы. Еще как бы стерпела! Олег смолчал. Сто лет тому назад бабка была такой же. И тысячу. У Мрака шерсть встала бы дыбом, вообрази он тьму веков, откуда вышла бабка. В молодости она, похоже, держала мужчин на цепи. Или тогда все так делали, если верить ее словам. Правили женщины, мир не изменялся, Покон есть Покон. Лучше, чем создали боги, создать невозможно, так что любое изменение -- к худшему. А кто пытается менять -- тому... того... Здесь мысли Олега комкались, картинки исчезали. Ясно одно, что мужчины тайком выработали свою магию, неведомую женщинам, взяли верх. Теперь мир меняется стремительно. К добру ли, к худу -- но меняется. Каждый верит, что меняет к лучшему, потому так ожесточенно бьется с себе подобными. Мрак разогрел остатки вчерашнего мяса, растолкали Таргитая и Лиску. Она бросила на волхва виноватый взгляд, наверняка собиралась бдить всю ночь, помогая Мраку. А то и не доверяя. Старуха рекла, что поляница чтит Старый Покон. Неужели Лиска из племени, где бабы не только правят, но и мечтают повернуть мир вспять? Под теплое женское крыло? -- Погутарил с ведьмой? -- спросил Таргитай жадно. -- Не сожрала? -- Сожрала, -- согласился Олег. Таргитай похлопал пушистыми ресницами, не понимая, спросил тупо: -- Но ты ж навроде живой? -- Разве это жизнь для волхва? -- отмахнулся Олег. -- Спим в лесу, едим что придется, бродим по дорогам... Певцу под стать, но не мне, волхву... Мрак уже седлал коней. Лиска с готовностью бросилась готовить седла себе и Олегу. Таргитай, с сожалением затоптав костер, полез на коня. Ранние пташки уже верещали, приветствуя утреннее солнышко, когда они выехали из леса и наткнулись на старую тропу, уже заросшую низкой травой. Дорога шла по опушке, петляла, чтобы в случае чего быстро уйти под защиту деревьев. Мрак и Лиска уже растопили лед молчания, перебрасывались словами, но редко, лишь когда дело касалось коней, оружия или охоты. Пересекли едва заметный след, Таргитай и Олег даже не заметили, а Лиска сказала быстро: -- Молодой лис, голодный, чем-то испуган, с утра раздражен, но следы все равно прячет, скидывает... -- Двухлетка, -- добавил Мрак благосклонно, -- перепуган до смерти, но следы запутывает, не забывает... Вообще-то хитрее лисы нет в наших лесах зверя. Я однажды за одной ходил два дня и две ночи, истратил колчан стрел, изорвал сапоги, измучился, а когда наконец догнал и убил, то оказалось -- соседская собака! Таргитаю стало жалко бедного Мрака, Лиска же дурочка или злая, хохочет над Мраком во все горло, не понимает, что с ней едет великий охотник, даже чудно, что так ошибся, да и сейчас почему-то сам ржет как конь. Оба ржут, глядя друг на друга! Впервые ощутив нечто вроде слабой симпатии к рыжей, Мрак рассказал, помогая себе жестами, как однажды столкнулся с огромным бером, то бишь медведем. Времени выхватить секиру, даже нож, не было -- схлестнулись в обнимку. Медведь оказался такой чудовищный, словно заснул во времена великанов, а проснулся только-только, так что в самом деле пришлось туго... -- Был миг, -- сказал Мрак с нажимом, -- что мы просто не знали, кто с кого сдерет шкуру. Лиска окинула его оценивающим взглядом, задумалась: -- Хорошо, что победил ты... У медведя шкура лучше. Таргитай отстал, вытащил из-за пазухи дудочку. Олег поморщился, конь под ним послушно приотстал. Позади всех Олег бормотал заклятия, долго смотрел перед собой выпяченными бараньими глазами, замирал, едва не выпадая из седла. Солнце светило ярко, но не обжигало. Гиперборея -- не край раскаленного песка и двугорбых правдолюбцев, а настоящая страна, где все как у людей, даже жабы в каждом болоте есть -- крупные, толстые, важные. Было чересчур тихо и мирно, у Олега сердце сжалось в невидимом кулаке. Кто-то намурлыкивает им покой и леность! Мир жесток, лучше боги сотворить не сумели, а выглядит так, будто уже и люди поработали до седьмого пота. А раз мир выглядит обманчивым, то это кому-то нужно. Умирать в таком не захочешь, даже драться не станешь, ноги сами понесут прочь от беды... Вздрогнул, зло напомнил себе, что только он, трус, пустится прочь. Таргитай и Мрак дадут отпор -- в мирном или немирном крае. Таргитай схватится за свой зачарованный Меч нехотя, но не отступит, будет драться бесстрашно. А вот ему, волхву, надо победить сразу двоих: себя и врага! По спине пробежали мурашки. Он зажмурился, спешно выстроил мысли в нужный узор. Надо как можно скорее овладеть магией, чародейством или хотя бы колдовством. Недостойно волхву драться, как дикому зверю. Пусть даже мечом -- это тоже зубы, только длиннее и острее. Лиска подъехала, сбив и без того хаотичные мысли. За последние дни похудела, глаза стали совсем тревожными. Сейчас, поглядывая в спины оторвавшихся далеко вперед Мрака и Таргитая, сказала тихонько: -- Олег, мне кажется, я должна признаться кое в чем. Он насторожился. Она ехала, глядя перед собой, лицо оставалось гордым, но глаза выглядели как у затравленного зверька. -- В чем? -- Я должна была вернуться... Тогда, после нападения на башню Гольша. Меня ждал Савиджак -- великий воин, вождь пустынных воинов. Он был разбойником, но недавно мечом завоевал трон. Его боятся, он непобедим и беспощаден. К тому же, говорят, он владеет магией. Олег пробормотал в тоскливом страхе: -- Оказывается, все в этом мире владеют магией... кроме меня. Но почему он опасен для нас? А он опасен, верно? Он уронил взгляд. Смуглые щеки сильно покраснели. Олег поторопил, чуя недоброе: -- Ну-ну?.. -- Он положил на меня глаз, а глаза у него черные! Раньше в его сердце были только битвы, походы, осажденные крепости. Когда мы повстречались в замке Мардуха, он впервые воспламенился женщиной и поклялся, что возьмет меня в жены. Сгоряча или сдуру, но почему-то не хочет отступать. -- Каждый сходит с ума по-своему, -- пробормотал Олег. -- Значит, у него уже есть все, если может такое... -- Да, у него есть все, -- подтвердила она совсем обреченно. Олег сжал зубы до скрипа. Бед выше головы, а тут, как говорит Мрак, с дерева упал, а внизу еще и змея укусила. -- Похоже, не совсем знает, чего добивается, -- сказал он сухо. -- Не знает, -- согласилась она торопливо. -- Я всажу в него нож, едва коснется меня своими лапами! Но он уверен в себе, меня это страшит. Ему всегда все удавалось. -- Когда-то под ним лед обломится. Как он знает магию? -- Не знаю. Но он из тех, кто добивается, чего хочет. Олег потемнел: -- Ты под стать нам. К несчастью. Тоже не выбираешь врагов полегче да подальше. Она искоса посматривала в его осунувшееся лицо, предложила вдруг: -- Хочешь, я останусь здесь? Савиджаку нужна только я. За вами не погонится. Олег отвел глаза, ударил коня в бока пятками. Лиска тревожно смотрела, как догнал друзей, втроем долго совещались, спорили. Мрак оглядывался, она съеживалась под злым волчьим взглядом. Наконец придержали коней, Мрак бросил ей неприязненно: -- Тебе лучше остаться. Ежели твой Савиджак дерется неплохо, то за такого хлопца почему не пойти? -- Не хочу, -- ответила она тихо. -- Но если не хотите, чтобы я ехала с вами, я уйду. Мрак кивнул, соглашаясь, Таргитай же вскрикнул торопливо: -- Нет-нет, боги велят защищать детей и женщин! Кто бы твой жених ни был, нам одной злой собакой больше, одной меньше... Олег молчал, не чувствуя за собой права сказать слово, Мрак зло гаркнул: -- Есть разница: один... бьет, другой -- дразнится. От собаки даже ты отобьешься... может быть, а от стаи?.. Ладно! Она терпимую похлебку сварила прошлый раз. С такой стряпухой расставаться жаль. Лиска вспыхнула, гордо выпрямилась, выпятив грудь: -- Я принцесса! Мрак пренебрежительно отмахнулся: -- Принцесс, да хоть королев, как жаб на теплом болоте: в каждом племени... А суп сварит не каждая. Предупреждаю: плохо будешь готовить -- отдам Савиджаку. Еще и доплатим, чтобы взял. Когда солнце уже садилось, заметили в дальней излучине домик. Мрак поспешно свернул, пустил усталого коня в галоп, скоро отдохнет. Постучал в ставни, не слезая с седла: -- Хозяин!.. Эй, хозяин!.. Не дашь ли водицы напиться? А то так есть хочется, что переночевать негде. Дверь скрипнула, на пороге показался лохматый, приземистый, голый до пояса, с животиком мужик: при деревянном щите, обтянутом кожей, остром топоре на длинной рукояти. Зыркнул из-под лохматых бровей, прорычал: -- Кто такие? -- Пусть боги нас раздерут на части, -- сказал Мрак, -- и размажут по стенам, ежели не друзья! Мужик скупо ухмыльнулся, бросил: -- Слезайте. Мы народ бедный, но за коней не беспокойтесь: ячмень и ключевая вода есть. Мрак спрыгнул с седла, кивнул: -- Мы можем и ячмень, мы ко всему привычные. Таргитай вон уже лапу сосет. Благодарствуем! Мужик опустил щит, ухмылка стала шире: -- Да?.. Тогда бараний бок с кашей пущай отнесут вашим коням. Когда расположились в сарае и на сеновале, помылись и поели, хозяин снова зашел, присел на грубо сколоченную табуретку. -- Кони накормлены, напоены. Ваша девка проверила. У нас редко бывают заезжие, все вестям рады. Что в мире делается? Куда путь держите? Судьбу пытаете аль от судьбы лытаете? Мрак поднялся, надоело не только рассказывать о себе, но и слушать, вышел. Таргитай смотрел добрыми глазами на Олега, тот скупо, но подробно рассказал об их злоключениях, о тяжкой задаче, которую поставила перед ними судьба. Мужик слушал с удивлением, хмыкал, ерзал, а когда Олег закончил, протянул: -- Ну, хлопцы... При чем тут судьба? Сами дурью маетесь. Шило в задницах, не сидится в тепле. Сгинете у первого же дерева, но задумали здорово. Я бы помог, дурням да юродивым сами боги велят помогать, но вам помочь могут разве что сами боги... Но до них дряпаться высоко, а в землю к Ящеру -- сразу, близко. Вам мог бы подсказать да помочь Старик... но захочет ли? -- Что за Старик? -- насторожился Олег. -- Волхв? -- Ведун, ведьмак, кударь... Старик -- потому что Старик. Деды знали Стариком, а им деды говорили, что всегда был Стариком. -- Значит, волхв, -- определил Олег. -- Ну, ежели и волхв, то не нашей исконной веры. У него боги не наши, а донаши. Старые. Олег подпрыгнул, завертелся, как уж на горячей сковородке. -- В старых книгах ничего... Хозяин пренебрежительно отмахнулся: -- Горы рассыпаются, а ты -- книги! Говорят, в этих краях алмазная гора стояла. Раз в тыщу лет прилетал ворон, точил о вершинку клюв. Всю сточил, паразит в перьях!.. Так привык прилетать сюды, что уже яму вырыл, все клюв точит. Говорят, что ворон не совсем простой. Они, заразы, долго живут, но не столько же? Олег подумал, вздохнул: -- Да, это может быть какой-то из старых. Но вы знаетесь с ним? -- С вороном? -- Нет, со Стариком. -- Он нас не больно жалует. Была засуха, ни одной тучки не пригнал! А лесной пожар загасил: гадов лесных пожалел. Другое зверье, что пошустрее, утекло само. Таргитай вмешался горячо: -- Люди могут за себя постоять, а звери -- нет! Покажешь дорогу? -- Ну, дорогу всяк покажет, не всяк дойдет. В трех соснах блуждали, а то и вовсе... Олег выглядел несчастным, случайностей не любил, а Таргитай, который не умел ломать голову, сказал беспечно: -- Надо ехать. Авось доедем. -- Авось не бог, -- пробормотал Мрак, -- но полбога тоже неплохо. Осторожный Олег проронил: -- Вывезет и авось, да незнамо куда. С моим счастьем только по грибы. -- Зато Таргитаю везет, -- напомнил Мрак. -- Вперед пустим. Прибьют -- не жалко, не прибьют -- следом проскочим. Губы Таргитая от обиды вздулись как сливы. Олег похлопал по спине, а грубый Мрак сказал обвиняюще: -- Худая харя зеркала не любит. Не зря Боромириха рекла: говорить правду -- терять дружбу. Таргитай разобиделся вконец, ушел. Вскоре с сеновала донеслась жалобно-печальная песенка. Зашуршало: из темных углов собирались домовые, сарайники, конюшники, амбарники, подлазники. Над головами мелькнули призрачные тени -- что-то прилетело из леса. -- Зачем дразнишь? -- осмелилась спросить Лиска. -- Он добрый. -- Лучше песни сложит, -- ответил Мрак хладнокровно. -- С сытого хрен что выжмешь. Жрет да спит, как кот. Бок загорится, так "караул" меня попросит крикнуть. В деревне ложились с петухами, а измученные путники легли с курами. Мрак на этот раз заснул едва ли не раньше других, в деревне -- не в чужой степи. Сквозь щели в крыше падал слабый лунный свет, изредка его перечеркивали стремительные тени. Лиска заснула последней, меч положила подле себя обнаженной. Мрак среди ночи поднялся, неслышно выскользнул из сарая. Узкий серп в небе блистал нестерпимо ярко, угольно-черные тени казались почти твердыми. Мрак потихоньку тронулся через двор. -- Что там? -- спросил тихий голос из темноты. -- Спи, глупая, -- сказал Мрак настойчивым шепотом, он был раздосадован, что его охотничий шаг все-таки услышали. -- Спи! Когда он вышел на крыльцо, сзади скрипнула половица. Через мгновение Лиска, уже одетая, стояла рядом. На поясе болталась ее легкий меч. -- Что ты почуял? -- Песни, -- ответил Мрак коротко. Он пошел вдоль домов, держась в тени. Сзади шагов не было слышно, но уже знал, что Лиска, как лесной зверек, идет неслышно сзади. Только она ходила так, что даже его чуткое ухо не ловило ни шороха, ни шелеста. Ближе к околице голоса стали слышнее. Молодые парни и девки пели красивыми чистыми голосами. Лиска ощутила, что внутри начала разливаться странная теплота. Взглянула на Мрака, поразилась: лицо оборотня преобразилось, от него шел чистый свет, а сам он словно бы стал выше ростом и двигался, едва касаясь земли. На берегу речушки сидело с дюжину молодых парней и девок. Пели самозабвенно, во весь голос, обнявшись за плечи и раскачиваясь. Двое-трое лишь подпевали, не зная всех слов, одна девка не выдержала, пошла в пляс, вскоре вскочили два парня, закружились, притопывая и прихлопывая. -- Чего мы встали среди ночи? -- спросила Лиска недоумевающе. -- Мне надо, -- огрызнулся Мрак. -- А ты зачем? -- Я пошла за тобой. Ты ведь зря не поднимешься! -- Они поют... песни Тарха. -- Нашего дурака? -- Ну, он не совсем дурак... Он просто иначе думает. -- Другим местом. -- Нет, просто видит другое. Не умеет то, что умеем мы, зато ему дано слагать песни. -- Подумаешь, -- фыркнула Лиска. -- Кому песни нужны? -- Никому, -- согласился Мрак. -- Даже мешают! Вредят. Но все-таки... в них что-то есть. Я сам уже давно стал бы зверем, если бы не его игра. В песнях тоже магия, хоть в нее не верит ни Олег, ни сам Таргитай. А я убежден, что самое великое волшебство -- в песнях. Только его надо найти. Он потихоньку спустился к поющим. На них бросили мимолетные взгляды, слишком занятые песнями, вскоре забыли. Мрак подсел к одному, который лишь открывал рот, всякий раз готовясь запеть, спросил тихонько: -- Давно поете эту? Парень подумал, наморщил лоб: -- Давно. Уже с середки лета. Через село брел какой-то зайда, его накормили, а он, отогревшись, спел. Его, помню, три дня не отпускали. Хорошая песня -- редкость. Дар богов! Мрак спросил еще тише: -- А в других деревнях тоже поют эту песню? -- Конечно, -- удивился парень оскорбленно. -- Да ты послушай! Как можно такое не петь? Хорошая песня сразу разносится по всему свету! Мрак похлопал его по плечу: -- Завтра мы уходим на рассвете. Но если жаждете, то наш спутник знает еще пару новых. Не пожалеете! Только будите осторожно: бьется спросонья чем непопадя. Рано утром, еще черти навкулачки не бились, уже приближались к лесу. Таргитай клевал носом, конь под ним тоже спал на ходу. Свеженькими были только Лиска да ее пугливый конь -- дрожали от утреннего холода. Олег всякий раз отставал, хотя Мрак велел ехать впереди. В чертово место едут, туда первым надо пускать своего, а волхв родня всякой нечисти. Лиска держалась вблизи Олега, но не заговаривала, а как стрелы метала лютые взгляды на Мрака и дудошника -- разговаривают громко, мешают благочестивым раздумьям волхва. Кони шли ровным шагом, пугливо прядали ушами, когда близко над головами проносились пчелы. Гудели тяжко, с натугой -- шли уже с медом, сопя и меся воздух истрепанными крыльями. Таргитай пробовал дудеть, не получалось. Кивнул Олегу на широкую спину Мрака: -- Не пора остановиться поесть? Олег ахнул: -- Тю на тебя! Ты сегодня уже ел! -- А вчера дважды, -- ответил Таргитай обидчиво. -- Это только вам, волхвам, еда мешает мыслить. Под сенью деревьев Мрак спрыгнул, повел коня в поводу. Ноздри оборотня раздулись. Пригнулся, всматривался в следы, внюхивался. Глаза возбужденно блестели: древний волхв, которого звали просто Стариком, недавно ходил здесь. Глава 9 Едва заметная тропка вывела на крохотную полянку. Меж раскоряченных дубов виднелась хижина едва ли больше собачьей конуры. В глазах Мрака сразу вспыхнуло сомнение. Слабоват волхв, лучше сотворить не может. Олег ни рыба ни мясо, а землю трясет, маги постарше дворцы одним шевелением бровей строят! Старик лежал навзничь, запрокинув руки за голову, -- в звериной шкуре, грязный, взлохмаченный, с длинными, серыми от грязи седыми волосами. Коричневое лицо иссохло от зноя и стужи, но худое тело было жилистым, крепким. Глаза его были такого же цвета, как и затянутое тучами небо. Он не глядел на приблизившихся всадников, хотя явно услышал цокот копыт. Мрак в затруднении оглянулся на Олега. Тот соскочил, поклонился: -- Много лет и зим тебе, Великий! Дозволь обратиться. Старик не двигался, неотрывно смотрел в небо. Олег переступил с ноги на ногу, но раз уж могучий волхв не прибил сразу, то говорить вроде бы можно. -- Достойно восторга твое безразличие к удобностям. Мы не столь крепки духом, но мы зрим на тебя и сами возвышаемся духом! Таргитай глядел на мудреца открыв рот. Тому только дуду для полного счастья, зато Лиска поспешно отъехала, чтобы стать с подветренной стороны. Медленно, очень медленно Старик повернул голову. Четверо путешественников съежились под пронизывающим взглядом. Таргитай ощутил холод и боль в сердце. Неожиданно глаза Старика расширились, он всмотрелся пристальнее, наконец откинул голову, помолчал, сказал густым сильным голосом: -- Безумцы... Я не видел безумнее... Мрак оглянулся на друзей. -- Вот это волхв!.. Сразу в точку. Батя, мы не просто безумцы. Ты зришь редкостных дурней, да еще пыльным мешком из-за угла прибитых. До сих пор пыль с ушей нам сбивают. Догонят -- и сбивают. Тычемся по миру, как слепые кутята, вот и к тебе притопали: авось поможешь недоумкам. Нам бы тропку к Мировому Дереву отыскать! Ты сам в лесу живешь, каждого ежика знаешь, а для нас все здешние деревья -- мировые. Наш Таргитай, к примеру, и куст деревом назовет, только бы далеко не ходить... А волхв... сам посмотри, что тебе еще сказать? Старик внимательно оглядел Олега с головы до ног. Тот переминался с ноги на ногу, мял в руках мешок с травами. Под мохнатыми бровями Старика блеснули лиловые искорки. Перевел взгляд на Таргитая -- брови вовсе полезли на лоб. Поглядел на Лиску -- нижняя челюсть пошла вниз. Мрак горестно вздохнул: Старик есть старик. Да еще с деревьями жил! У девки ни кожи, ни мяса -- взяться не за что, а он глаз оторвать не может. -- Зайдите, -- сказал Старик внезапно. -- В жилище. Мрак шагнул первым, отпихнув Олега: двое не поместятся. Старик верно назвал свою конуру жилищем: ни домом, ни хатой, ни даже шалашом не назвать сплетение живых веток. Корнями уходят в землю, по листьям грузно ползают жуки, скачут кузнечики, а крупные как лягушки шмели остервенело роются в цветах. Под стеной стояло врытое в землю Зеркало в рост человека. Бронзовая рама потемнела, ее исклевали крохотные оспины. Мрак удивленно покосился на Старика. Мороз пошел по спине: в темной поверхности отразилась звездная ночь. От Зеркала несло холодом, словно из окна, отворенного в зимнюю ночь. -- Стань вон тут, -- велел Старик. Он раздвинул ветки в крыше. Ослепительно яркий, словно в Песках, солнечный луч упал на гостя. Мрак вытягивал шею, но Зеркало стояло так, что он видел все ту же звездную ночь. Старик что-то зрел, обеими руками слегка шевелил раму, долго двигал головой, как сова, что высматривает добычу. Внезапно его лицо дрогнуло. Он отвел взгляд. -- Ну... говорят, герои для того и рождаются, чтобы славно... Тебе совсем мало осталось, герой с секирой. Даже в сравнении с твоими спутниками. Мрак хмыкнул: -- Еще бы, они ж моложе! Однако ухмылка исчезла, а темное, обожженное морозами и ветрами лицо заметно посерело. Таргитай, повинуясь своей доброте, отпихнул Мрака и торопливо встал на его место. -- А я? Скажи обо мне! Колдун всматривался долго, а когда поднял взор, в глазах стояло безмерное удивление. -- Чуден и нелеп белый свет... Либо Род спятил, когда творил, либо пора уже сейчас старый уничтожить, а новый сотворить... Таргитай еще хлопал глазами, стараясь понять мудрые слова, когда сзади нетерпеливо пихнул Олег. -- Отойди-ка. Важнее всего сейчас узнать, что могу я. На этот раз колдуна уговаривать не пришлось: необычное, что увидел во Мраке и Таргитае, заставило снова прильнуть к Зеркалу. -- Повернись... Подними руки... Та-а-а-ак... Поставь руки на пояс и задержи дыхание... Он отпрянул, словно получил копытом между глаз, смотрел потрясенно. -- Еще чуднее... То ли Зеркало от древности искажает, то ли в тебе столько магии... Но жизнь твоя безрадостна, волхв. Тебя гложет страшный голод, неведомый твоим спутникам. Этот голод утолить невозможно, даже если приникнешь к этому столу яств и локтями отодвинешь всех... И сколько бы ни жрякал, голод лишь разгорится. А сожрешь много! Лиска извертелась, пока Олег выслушивал колдуна. Когда колдун умолк, едва не сшибла Олега с ног, оказалась на его месте. -- А я? Какова моя судьба? Она дрожала от нетерпения, переступала с ноги на ногу. Колдун вытянул шею к Зеркалу, долго всматривался. Покряхтел, придвинулся вместе с лавкой, снова вытянул шею. Глаза медленно выпучивались, жилы на лбу вздулись. -- Ну? -- спросила она нетерпеливо. -- Погодь, -- ответил колдун напряженно. Снова всматривался, заглядывал сбоку, тыкался носом. От натуги был красный как вареный рак. Наконец с шумом выдохнул, откинулся обессиленно. Голос был мертвый от изнеможения: -- Женщина... тебя нет. Лиска обиженно вскинула курносое личико. -- Почему это? Ты не туда смотрел. -- Я глядел всюду, -- возразил колдун. -- Но тебя нет на белом свете. Олег осторожно вмешался: -- Я слышал, что такое Зеркало может показать судьбу любого человека на свете. Старого или молодого, женщины или парня... -- Оно показывало, -- ответил колдун. Он с трудом поднялся на дрожащих ногах: -- Вон отседова!.. Вы испортили мое чудо-Зеркало! Сто лет ни сучка, ни задоринки... Мрак поднялся с разочарованным видом. -- Найди новое, а этим кадушку с капустой накроешь. Старик долго сидел, обхватив руками седую голову. Гости переминались, не решались нарушить благочестивое молчание. Наконец Старик вскинул голову, взгляд был ясный, а голос твердый: -- Я сам отведу вас. Все молчали ошарашенно. Олег пролепетал: -- Говорят, ты не покидаешь Леса... -- Молчи, -- прервал Мрак поспешно. -- Тут наверняка рукой подать. В здешнем Лесу ты заблудишься, как пить дать! Тут и деревья как кусты мелкие, и зайцы не крупнее жаб -- как не потеряться? Только тебе, мил человек, какая корысть вести нас? Старик сердито зыркнул из-под лохматых, как медведи, бровей: -- А что, всегда должна быть корысть? -- Всегда, -- ответил Мрак убежденно. Старик подумал, неожиданно кивнул: -- Корысть есть. Он встал, суставы старчески захрустели. Ростом Старик оказался с Мрака, в плечах шире, только сморщенная кожа висела складками, словно под ней когда-то было крепкое тугое мясо. Таргитай раскрыл рот в откровенном изумлении: только что Старик был мельче в кости и ниже. -- Вы дадите мне умереть по дороге! Таргитай зябко передернул плечами, словно ледяной ветер из Зеркала продул насквозь. Лиска судорожно прижалась к Олегу, тот обнял, погладил по рыжим кудрям. Мрак смотрел с равнодушным подозрением. -- Не лучше ли остаться и жить?.. Хотя какая жизнь в Лесу? У тебя ни удавиться, ни зарезаться нечем. -- Умирают все, -- ответил Старик угрюмо. -- Но есть смерть легкая, а есть смерти позорные, страшные, наглые, гадкие, подлые. Мой смертный час далек, но он гадок и страшен. А потом я попаду к Ящеру. Я много творил зла, не расквитаться до конца дней. Сколько бы ни лечил зверей, не расквитаться. Мрак смотрел исподлобья, с подозрением. Внезапно искра промелькнула во взгляде. -- А ежели отведешь таких недоумков, как мы, не дашь сгинуть... -- То могу к Ящеру и не попасть, -- ответил Старик. Старик шел неспешно, но когда невры пускали коней вскачь, тот все так же неспешно постукивал впереди посохом. Ветер трепал длинные седые волосы -- на солнце блестели чистым серебром. Таргитай страдал от зависти: ни ручья, ни озера, а волосы чистые, одежда вымыта, даже лыковые лапти словно только что сплел -- восковые, липой пахнут! Мрак чаще других срывался в галоп. Злые глаза прожигали в спине старого волхва дыры, куда пролезла бы его нога в растоптанном сапоге. Старик не замечал, шел прямой как столб, мерно постукивал по земле посохом. Между ним и всадниками всегда оставалось саженей десять. Измученные дорогой, Олег и Лиска мало интересовались чудной судьбой Старика. Своих дел выше головы, есть над чем мозги сушить. Мраку без разницы, кто когда умрет, лишь бы уцелели две вороны из родной деревни да еще не стоило бы терять хитренькую Лиску, которая начала стряпать с удвоенным рвением. Таргитай, как ни устал, присматривался к Старику со странным интересом. Внезапно расстояние между ним и бредущим волхвом стало сокращаться. Таргитай не стал оглядываться, вдруг да Старик других придержал, догнал и поехал рядом. На бредущего мудреца посматривал искоса, выжидающе. -- Я в самом деле вижу иначе, -- сказал Старик вдруг. -- Ты угадал. -- Уже? -- Нет, давно вижу. Сзади послышался стук копыт. Нахлестывая без нужды коня, догонял Мрак, за ним во весь опор неслись Олег и Лиска. -- И что там? -- Пока не вижу ни вирыя, ни Ящера с ящерятами... наверное, узнаю в последний миг, когда душа будет выпархивать из тела. Но тогда не успею рассказать... Зато наш свет вижу по-другому уже теперь. Таргитай кивнул, нервно сглотнул слюну. Старый волхв посматривал со странной понимающей усмешкой. Сказал медленно, словно не веря самому себе: -- Слушай, хлопец, но ты тоже видишь иначе! Таргитай зябко повел плечами, чувствуя близкий могильный холод подземного царства Ящера. Мрак насторожился, повел ладонь к рукояти секиры. -- Тарх скоро погибнет? Старик пожал плечами: -- А что, вы хотите жить вечно? Лиска схватила лук, начала натягивать тетиву. Олег пугливо оглядывался, вжимал голову в плечи, будто в них уже летели оперенные стрелы. Мрак привстал, зоркие глаза быстро прощупали все окрест. -- Не вижу смерти! -- Если бы ее можно было узреть... Узреть, да шарахнуть по башке! Немало героев схлестнулось бы. Увы, от нее не схоронишься даже в мышиной норке. Один хотел обмануть: в назначенный день выбрался в чистое поле, лег на травку, решил проторчать там до полуночи. А по небу орел нес черепаху. Увидел блестящую лысину, решил, что гладкий валун, примерился и выпустил черепаху. Мол, расколю черепаший панцирь, полакомлюсь мясом... Голова дурня, который слыл мудрым волхвом, разлетелась вдрызг, как гнилое яйцо. Мрак проворчал, как большой раздраженный волк. Звуки рождались глухо в горле, перекатывались как тяжелые валуны: -- Ежели все в руках богов, то и жить зачем? Брови Старика взлетели на середину лба. -- Вы из Лесу вышли, что ли? Чудные. Боги за всем не уследят. Им тоже есть-пить надобно, баб и прочую живность покрывать. И нам кое-что остается решать самим. -- Когда боги спят, -- быстро сказал Олег, явно в утешение озлобившемуся оборотню. Мрак промолчал, не стал спорить с человеком, чью душу боги вскоре начнут рассматривать, как диковинную букашку. Пусть думает, как ему лучше, но боги не следят за каждым его шагом! Подул холодный промозглый ветер. Мрак ехал неподвижный как скала. Олег то ежился, то старательно выпрямлял покрытую пупырышками спину: рядом покачивалась в седле гордая Лиска. Лишь Таргитай без всякого стеснения вытащил шкуру, укрылся, став похожим на куль с отрубями. Мрак посматривал на него с печальной гордостью. Когда смерть близка, перед человеком приоткрывается другой мир, он даже свой видит иначе. И чем ближе смертный миг, тем яснее видит мир, куда переходит. Но дудошник плюет на предсказанную ему близкую погибель! Олег подъехал к Мраку, прошептал, косясь на Таргитая: -- Давай поедем другой дорогой? Таргитая жалко. -- Чему быть, -- проворчал Мрак, -- того не миновать. Я знаю, что боги управляют слабыми -- их с каждым поколением все больше, -- а до сильных у них руки не дотягиваются. -- Выходит, мы не слабые? -- спросил Олег с надеждой. -- Боги полагают, что мы и сами управимся. -- А Тарх? Он разве не слабый? Мрак медленно покачал головой. Широкая усмешка как молния блеснула на хмуром лице. -- Эх, а еще умные книги читаешь! Не понял то, что козе ясно. Таргитай всегда видел иначе. По той причине и Меч ухватил, не сгорел. Никто не мог взять Меч, а Таргитаю как с гуся вода. Не понял, пошто? -- Сие тайна великая есть, -- ответил Олег с мукой в голосе. -- Я долго думал, думал, думал... -- Индюк тоже думал, да в суп попал. Пусть долго конь думает, у него голова большая. Истина проще моих стоптанных сапог! Таргитай всегда все видел иначе, за что и били. И выгнали взашей за то же самое. Дураки все видят иначе. У них в мозгах сдвинуто, потому и дурни. Он не рехнулся от Меча лишь потому, что и так рехнутый. Олег с жалостью посмотрел на сгорбившегося под шкурой дудошника. Конь шел мерным шагом, Таргитай склонялся все ниже, засыпая на ходу. Мрак покачал головой: -- Брось! Он не ведает о своем увечье. Оно невидимо. -- Значит, он не погибнет? Мрак в затруднении поскреб ногтями волосатую грудь. -- Мы все погибнем, но когда? Такую выбрали дорогу. -- Жизнь, а не дорогу выбрали... Со всех сторон норовят грызануть, ухватить, цапнуть, ударить, ограбить, прибить, вонзить когти. А ежели не сидишь как пень, шевелишься малость, то и ворона кидается... Мрак спешил, заставил после короткого отдыха оседлать коней. Едва рассвело, впереди на светлеющем небе полоска вырастала, превращалась в далекую стену. Когда солнце взошло, путешественники начали ерзать в седлах, тревожно переглядываться. Перед ними были не деревья -- горы: всем селом не обхватишь такой ствол, разве что на коне объехать. Могучие корни, как мокрые бревна с содранной корой, вздыбливали зелеными холмами мох, прорывали, поднимались, устраивая арки со свисающими зелеными холмами -- Мрак проезжал, не пригибаясь к гриве. Лиска притихла, жалась к Олегу. На загривке Мрака шерсть поднялась дыбом, широкие ноздри хищно подергивались. Олег покрепче прижимал к груди мешочек с корешками. Таргитай распахнул глаза во всю ширь, они стали как два горных озера. -- Неужто такие деревья еще есть на свете? -- Это призраки, -- объяснил Мрак хладнокровно. -- Миражи, мы встречали в пустыне. Ты с разбега головой в ствол! Насквозь проскочишь. Олег сказал, стараясь держать голос мужественным: -- У Таргитая голова как валун. Только щепа брызнет из твоих привидений. -- А чо жалеть? Все одно Лес чужой. Лиска поглядывала со страхом. Шуточки и раньше понимала с натугой, а злое зубоскальство этих лесных людей, похоже, вовсе за чертой. В Лесу стало сыро, мрачно. Воздух стоял неподвижный и тяжелый как вода в болоте. Ветер кое-как протискивался между деревьев, колыхал воздух как волны. Становилось сумрачнее. Лиска побледнела, плечи поднялись. Она стала похожей на попавшую под дождь птицу. Невры ехали равнодушно. Лиска заподозрила, что похожие деревья где-то уже видели. Олег, который всегда чуял опасность за сто верст, даже если ее не было, сказал встревожено: -- Ежели деревья с горы... -- То пчелы с воробья? -- закончил Мрак. -- Пчелы меня не волнуют, от них мед. Но волки, медведи? -- У пчел, как у твоей Лиски, не только мед, но и жало. Кони прядали ушами, всхрапывали, шарахались от гигантских выворотней. Над головами бесшумно пронеслись гигантские звери -- настолько быстро, что Лиска не успевала натягивать тетиву. Вместо этого она вспикивала и прижималась к Олегу так крепко, что волхв едва не падал с седла. Их опахивала волна воздуха и тепло живых тел. Невры держались в седлах прямые как свечи, даже повеселели, словно не в страшный Лес вошли, а уже вышли из него. Старик оглядывался на них с удивлением. -- Уже близко, -- сказал он наконец. -- Этот Лес вырос из желудей Прадерева. Раз в тыщу лет... Из-под земли взметнулись белесые корни. Мертвенно бледные, холодные, захлестнули Старика за ноги. Мрак с секирой в поднятых руках с бранью кинулся к ним, но корни разом взметнули старого волхва на высоту человеческого роста. Он вскрикнул, побагровев, глаза полезли на лоб. Из земли, распарывая мох и расшвыривая коричневые комья, выстреливались новые корни, похожие на усики гигантской саранчи, сжали руки и ноги волхва. Лопнула кожа, передавленная жутким жгутом, кровь брызнула с напором. Мрак с руганью рубил корни, Лиска опередила Таргитая и Олега, ее меч заблистал, как мокрая молния. Из разрезов выступил белый как молоко сок, взвился дымок. Сверху донесся хриплый вопль: -- Уходите!.. Их не взять... -- Нас тоже, -- прохрипел Мрак. Он люто обрушивал страшные удары, морщился -- секиру отбрасывало с такой силой, что едва удерживал в немеющих пальцах. -- Бегите -- вскрикнул тонко Старик. Тугие жгуты сдавливали с такой силой, что кровь далеко брызгала тонкими струйками. Корни тащили жертву уже в разные стороны, с синих губ волхва сорвалось: -- Я искупаю... вину... но вы должны... Таргитая захлестнуло за ногу, потащило, взрывая мох. Мрак уронил секиру, ухватил Таргитая за голову. Потянули в разные стороны. Мрак побагровел, мышцы вздулись, как и корни. Затем корень начал истончаться, по нему пробежали судороги. Внезапно Мрак упал на спину, не выпуская Таргитая, а хлыщущий белым соком корень нехотя втянулся в разрыхленную землю. Из ямки осталось торчать смятое голенище сапога Таргитая. Мрак вскочил и снова рубил хлыщущие по воздуху корни. Таргитай с трудом сел, негнущимися пальцами щупал шею. Вроде бы вытянулась, как у гордого красавца лебедя. Наверху отвратительно треснуло, захрустело. Сверху полилась теплая кровь. Лиска с визгом шарахнулась в сторону. Кровь потоками хлестала на землю, окровавленные корни покачивались. Красные жгуты все еще стискивали две смятые половинки человеческого тела. К ним метнулись другие корни, тянули и рвали в стороны. Олег вскрикнул: -- Уходим!.. Ему не помочь... а такое одним человеком не нажрется! Мрак ухватил Таргитая -- тот застонал от обиды и боли -- снова за шею, потащил, вспахивая им толстый слой мха. Таргитай вырвался, чудом успел ударить Мечом. Олег и Лиска медленно отступали, не отрывая взглядов от залитых кровью корней. Белесые волоски уже впились в красную выжатую плоть, быстро розовели, разбухали как пиявки. Волна красного сока пошла по кронам, опустилась к земле, начала всасываться вглубь. Уже на опушке Мрак обернулся: -- Что он искупал?.. Что он такое искупал? По их следу земля вспучивалась, корни выстреливались белые, как не знающие солнца черви или белые муравьи. Земля трескалась по всему полю. Наверх поднялся лес шевелящихся щупалец. Таргитай ковылял последним, прижимая к груди сапог, в другой руке волочил за собой Меч. Оранжевое лезвие вспарывало мох с треском. Тот сразу смыкался, словно зеленый студень. Мрак предостерегающе крикнул, белесый корень хищно ухватил Таргитая за лодыжку. Мрак и Олег сразу мощно дернули Таргитая за голову. Лиска судорожно принялась сечь мечом скользкое дерево. Несчастный Таргитай взвыл дурным голосом, снова раздираемый надвое. Раненое щупальце разочарованно ушло в землю, оставив в норке другой сапог -- пожмаканный, залитый землей, с лопнувшей подошвой. Таргитай распластался на лохмотьях толстого мха, завыл от боли и жалости к себе. Мрак торопливо срубил длинную лесину, деловито поддел издали сапог, бросил Таргитаю. -- На, голопятое. И отползай, а то и штаны снимут. -- Лучше умру, -- простонал Таргитай. -- Лиска, отвернись, -- посоветовал Мрак. Лиска молча ухватила Таргитая за уши, потащила. Таргитай взвыл: -- Опять! -- Не опять, а снова, -- поправила она строго. Мрак сказал предостерегающе: -- Не повреди! Ему без головы нельзя. Он ею поет. Олег добавил, тяжело дыша, с одобрением: -- Неплохо поет! Голова с пустотами, там эхо как в пещере. Глава 10 Они не успели отдышаться, когда Олег вздохнул так, что деревья качнуло, сказал плачущим голосом: -- Дальше идти через долину чугайника! -- Чугайстыря? -- переспросил Мрак. -- Нет, чугайника! Лиска и Таргитай смотрели с недоумением, а Мрак сказал хмуро: -- Ну и хрен с ним. Меня даже чугайстырь не остановил, а тут какой-то чугайник. Исчезники сотни раз пытались сбить с пути, зайчиками прыгали, но вот я здесь, а не в подземном мире! Олег сказал слабым голосом: -- Да, в наших землях это мерзкая тварь, что в личине человека сбивает с дороги, заводит в болото, трясину... Но здесь его края! Он здесь совсем-совсем иной. Вдали услышали хриплый рев, треск, тяжелые удары. Показалась широкая проплешина, зеленый мох был безжалостно содран, из темной земли торчали толстые, склизкие корни. В середке взрыхленного круга зияла яма, словно оттуда выдрали с корнями старое дерево. Олег судорожно вздохнул, а Лиска бросила на его темное лицо быстрый взгляд, потащила из перевязи свой узкий меч. Волхв вздохнул снова, пустил коня вперед. С другой стороны выдвинулся Мрак, воинственную Лиску оттеснили назад к Таргитаю. Деревья расступились, открылось широкое поле, окруженное великанским лесом. По краям сидели и лежали огромные волосатые зверолюди. Вместо одежды только длинная свалявшаяся шерсть, ноги короткие, зато руки длиннее ног. В середине вспаханного поля дрались двое гигантов. Старый, с седеющей шерстью, дико ревел и теснил молодого самца. Тот отступал, обиженно взревывал. Шерсть висела клочьями, справа по вбитой в плечи голове текла кровь, заливала глаза. Самки всех возрастов, дети и подростки наблюдали с вялым интересом. Кто-то рылся в земле, выдирал корни, совал в зубастые пасти детишкам. Лишь двое молодых самцов всматривались в схватку с жадным трусливым вниманием. Мрак заметил, как под волосатой шкурой перекатываются горы мышц -- оба повторяли каждое движение противника седого гиганта. -- Такой через свои земли не пустит, -- сказал Мрак оценивающе. -- Слушай, волхв, я не большой охотник отступать, но с этим дядей что-то неохота схлестываться. Давай объедем? Олег покачал головой: -- Идти велено здесь. Мрак взорвался: -- Да плевал я на твои поганые звезды! У меня они выстраиваются так, как я хочу! Олег удивился: -- При чем тут звезды? Справа -- болото, слева -- топь. Ежели летать умеешь... и коней в клюве понесешь... Пристыженный Мрак слез с коня, привязал к дереву -- некрепко, чтобы в случае их гибели не околел на привязи. Остальные спешились, разобрали оружие. Лиску хотели оставить с конями, она разъярилась от оскорбления -- еще не свыклась с угрюмым юмором Мрака. Самки предостерегающе заворчали: каждая крупнее Мрака почти вдвое, зубы -- как у коней. Мрак грозно цыкнул -- притихнуть не притихли, но потеряли к ним интерес, продолжали запускать длинные, толстые, как корни, пальцы в землю, выхватывали белесых червей, кротов, корни с клубнями -- бросали в пасти, словно всю жизнь голодали. Держа оружие наготове, невры пошли между самками. Седой гигант, хозяин стада, почти вытеснил молодого на край поля, вытянул огромные руки и страшно оскалил зубы, пытаясь ухватить и разгрызть как мышь. Молодой противник явно решил приберечь шкуру для будущей схватки: это для вожака наступает вечер, а у него еще раннее утро -- дернул наутек. Старый вожак торжествующе взревел, замолотил кулаками в грудь, но тут же повернулся к неврам. Он все еще был в ярости, глаза горели красным, зубы блестели в чудовищной пасти. Таргитай жалобно вздохнул: -- Что за жизнь, шагу нельзя без драки! -- Да, -- сказал Мрак, -- в твоих песнях иначе... Придется сочинять такие, как тот Странник! Лязг мечей, свет пожаров, кровь из ран... -- Не могу, -- ответил Таргитай. Вожак взревел, пошел на чужаков. Был он на две головы выше Мрака, втрое шире в плечах, массивный, грузный, а длинной густой шерсти позавидовал бы горный медведь. -- Спрячь стрелы, -- напряженно сказал Мрак Лиске, -- в шерсти увязнет. Такого быка даже меч не возьмет. -- А твоя секира? -- Попробуем, -- ответил он без уверенности в голосе. Таргитай вытащил Меч без охоты -- не доверял страшному оружию и недолюбливал, взвесил в руке и пошел справа. Олег с Лиской отошли на левый край, начали заходить со спины, а Мрак остался с двуногим зверем лицом к лицу. Таргитай на цыпочках бросился к чудовищу. Увидел бледного Олега -- тот, как всегда, отчаянно трусил. Лиска выдвигалась вперед, закрывала собой. Вожак уловил приближение врага, молниеносно обернулся -- Таргитай даже опешил. Меч блеснул в руке. Таргитай с хриплым вскриком обрушил сверкающее лезвие... Он ожидал увидеть страшную рану -- лезвие острее бритвы, но руку едва не вывернуло, Меч отбросило, мелькнули горящие глаза. Таргитай вскрикнул, нырнул в сторону. Страшная лапа пронеслась мимо, больно захватив волосы. Таргитай покатился, Меч отлетел в сторону, бесстыдно заблестел под ногами гиганта. Олег вдруг закричал, бросаясь вперед: -- Не дайте схватить Меч! Его не берет, но нас... Мрак с грозным ревом прыгнул вперед, замахнулся секирой. Гигант опешил, услышав знакомый рев. Тяжелая секира ударила острым клином в середину груди. Мрак тут же замахнулся снова, но полетел на землю: страшная лапа зацепила со всего размаха. Гигант ревел от боли и ярости: из широкого пореза стекала красная струйка. Он в недоумении провел ладонью, растер кровь, поднес к лицу, понюхал. Внезапно взревел так люто, что самки в страхе вскочили на ноги. Неподвижного Мрака утаскивал Таргитай, а бледный Олег с злым и решительным лицом выставил перед собой посох, загородив невров. Лиска быстро наложила стрелу, выстрелила, снова выдернула из колчана. Стрелы щелкали по огромному, как гранитный валун, черепу, отскакивали. Гигант надвинулся на Олега, растопырил лапы. Бледный как смерть волхв, закусив губу, упер копье одним концом в землю -- авось дурень напорется, сам насадит себя поглубже, -- но гигант взмахом лапы отшвырнул копье в сторону. Олег в страхе оглянулся, ленивый дудошник волок тяжелого Мрака как улитка. Олег стиснул зубы, выхватил нож и кинулся на зверя. Огромные лапы схватили с боков, ноги оторвались от земли. Он ощутил, что взлетает, от боли в ребрах едва не кричал. Появилось перекошенное яростью гигантское звериное лицо, из красной распахнутой пасти торчали крупные зубы. Олег зажмурился, в лицо пахнуло нечистым теплом. Внезапно боль в боках стала терпимее, он полетел вниз, больно ударился. Воздух потряс страшный рев, земля задрожала. Гигант раскачивался, как подрубленное дерево. Обеими лапами держался за лицо, между лап текла темно-красная струйка. Таргитай отволок Мрака и загородил собой, в руках дудошника был лук Мрака, но стрелу накладывал неумело. -- Уходи! -- услышал Олег тонкий вскрик. Пальцы Лиски нельзя было разглядеть, с такой скоростью выхватывала стрелы, накладывала на тетиву, натягивала рывком и тут же отпускала. Олег попытался встать, охнул, рухнул вниз лицом. Свирепые сильные руки ухватили его за ноги, потащили. Олег поднял голову. Не зверь, а Таргитай сопел и волок. Страха на глупом лице дудошника не было, только вскинутые брови и глупо раскрытый рот. Лиска, выпустив все стрелы, метнулась к колчану Мрака. Оборотень пытался приподняться, кровь бежала по плечу. -- Мой не натянешь! Бей из своего. -- Мой бьет точнее, -- огрызнулась она. Тетива звонко щелкала по кожаной рукавице. Белые перья появлялись в ее пальцах и тут же исчезали. Гигант ревел от боли и обиды, хватался за морду. Из носа торчал обломок стрелы, кровь текла между пальцами, шерсть на руках слиплась и повисла сосульками. Лиска, закусив губу, стреляла и стреляла, но крохотные глазки гиганта прятались под нависшими надбровными дугами, массивными как гигантские плиты. Последняя стрела скользнула по голове зверя, разодрав ухо, ушла в небо. Гигант с ревом пошел на Лиску. Она выхватила меч и загородила Олега. Лицо ее было бледным и решительным. Меч Таргитая исчез под тяжелой ступней гиганта. Таргитай подхватил с земли тяжелый камень, замахнулся. Гигант надвинулся с диким ревом, в распахнутой пасти поместился бы конь Олега. -- Не смотри! -- услышал Таргитай горестный вскрик Олега. Волхв прижал рыжеволоску к груди и повернул ее лицо к себе. Сам он неотрывно смотрел на разъяренного зверя -- тот уже протянул к ним когтистые лапы. Чудовищные когти коснулись, смрад забил дыхание. Внезапно зверь с ревом подался назад, выгнул спину, словно сзади всадили гигантский нож. Мелькнула другая исполинская туша. Вожак грузно развернулся: шкура на спине трещала под когтями молодого самца! Страшный рык из двух глоток потряс воздух. Мрак заорал хриплым голосом: -- Наш случай! Он потянулся за секирой, а Таргитай, сразу поняв, бесстрашно выхватил из-под ступни вожака свой Меч, с размаха рубанул по ноге. Шерсть смягчила удар, лезвие скользнуло, едва не отрубило Таргитаю ступню. Он отпрянул, ударил по сухожилию под коленом, промахнулся. Гиганты топтались с ревом, вгоняя в землю камни и валуны. Олег подбежал с другой стороны, подхватил секиру Мрака, с силой обрушил лезвие на ступню. Вожак взревел: секира вошла в землю, отделив два пальца. Олег едва успел отпрыгнуть -- лапа почти ухватила его за волосы. Таргитай ударил снова, точнее. Под коленом вожака сухо лопнула тугая жила. Зверь шатнулся, молодой самец ударил в грудь, повалились, вминая валуны в твердую как камень землю. -- Быстрее отсюда! -- вскрикнул Олег. -- Пока дурни бьются... -- Молодой победит, -- прохрипел Таргитай. Он без сил опустился на землю, грудь ходила ходуном. -- Мы ж ему помогли стать царем! -- Тарх, люди -- скот неблагодарный... -- Так то люди! Мрак уже поднялся, опираясь на Лиску. Олег с секирой и мешком побежал через поляну последним, наступал на пятки Таргитаю. Мрак на этот раз ковылял впереди. Лиска все еще придерживала, но с каждым шагом поступь Мрака становилась тверже. Хотел остановиться, пропустить друзей вперед, прикрыть бегство, но Олег крикнул торопливо: -- Впереди опаснее!.. От волосатых дурней ушли, а впереди -- хуже! Мрак спросил, все еще кривясь от боли: -- А что впереди? -- Не знаю. -- Ты же сказал... -- Наша жизнь -- как жизнь вообще: чем дальше, тем страшнее. -- А-а-а, -- озадаченно протянул Мрак, мало что поняв, -- ежели у нас как вообще у всех людей... Они были уже на краю истоптанного поля, когда их догнал неслыханной силы рык-вопль. Кричал молодой зверь, воздух сотрясали тяжелые бухающие удары. Зверь то ли колотил кулаками по земле, празднуя победу, а кулаки как скалы, то ли бил себя в грудь от избытка радости -- гудело, как в пустом подполе. Мрак предположил, что молодой лупит себя по голове -- звук больно полый. Потому и рык такой мощный, что в голове эхо, как в пещере, у Таргитая такой богатый голос тоже не зазря... -- Не оглядывайтесь! -- закричал Олег отчаянно. -- Не добежите, то... Он мчался большими заячьими скачками наискось к деревьям. Мрак обогнал, начал выравнивать бег, но Олег замахал руками. Таргитай и Лиска послушно свернули. Выругавшись, Мрак побежал следом. -- Почему туда? -- Уви...дишь... Вбежали в молодой лесок -- обыкновенный, с заурядными деревьями, кустарником, высоким изломанным папоротником. В сотне шагов два коня -- оседланные, с опущенными поводьями -- жевали молодые побеги. Зоркие глаза Мрака вычленили воина со склоненной на грудь головой, что сидел под деревом: из груди торчали две стрелы, услышал испуганный вскрик Лиски. Между деревьями сидели и лежали убитые. Кровь забрызгала узорные листья папоротников, обнаженные мечи и секиры были зажаты в руках, торчали в телах сраженных. -- Это ты все подстроил? -- гаркнул Мрак. -- Рехнулся? -- вскрикнул Олег. -- А откуда столько трупов? -- Мрак, хватай коней... Тарх, лови себе, чего уставился? Мертвяков не видал? Таргитай ответил несчастливо: -- Я их вижу чаще, чем живых. Иногда кажется, что мертвых на свете больше... Мрак взглянул изумленно: -- Тарх, ты дураком не прикидываешься? Мрак изловил двух коней, выбрав себе вороного жеребца, а за деревьями угадывались еще -- оседланные, с узорными попонами. У одного седло сползло под живот. -- Не погонятся, -- буркнул он одобрительно. -- Олег, у тебя нюх. Умеешь появиться после драки. -- Он волхв! -- вступилась Лиска. -- Еще какой, -- крякнул Мрак. -- Такое угадать! Таргитай и Лиска взобрались в седла. Олег торопливо оглядел павших, но лечить было некого. Мрак тоже осмотрел убитых, некоторых даже переворачивал, встряхивал. Олег морщился, но смолчал, когда Мрак натряс из одного пригоршню монет, попадались даже золотые. -- Он погиб не зря, -- буркнул он. -- Мрак, -- сказал Олег укоряюще. -- А что? Уже второй волхв гибнет для того, чтобы мы прошли дальше! Не удивлюсь, ежели эти хлопцы спешили перебить друг друга для того, чтобы дать нам коней. Он вскочил в седло, первым направил от залитой кровью поляны. Олег сказал горько: -- Деньги... Лучше бы везли с собой карту. -- И чтоб на ней была прямая дорога к Дереву, -- подсказал Мрак саркастически. Конский топот заглушил ответ Олега. Лиска галопом догнала, протянула свернутую в трубочку телячью шкурку. -- Эта?.. Я нашла в седельной сумке. Кони оказались молодыми и сильными, шли легко и без устали. Мрак гнал на рысях, пускал в галоп. Рана на плече ныла, но затянулась быстро. Зверя побили, а раны победителей, если верить магам, затягиваются быстрее, чем побежденных. Первым начал выдыхаться конь Таргитая, ронял пену с удил, но бдительный Мрак обнаружил, что дурень слишком туго затянул подпругу. Дерево на карте было обозначено четко, до него вроде бы недалеко. Правда, непонятно, с какой высоты ее рисовали. Таргитай дудел столько, что охрип. Мрак и Лиска на скаку били стрелами зайцев. Мрак сшиб на лету гуся, а прошмыгнувший кабанчик вломился в заросли, пронзенный сразу двумя стрелами. Олег перестал шевелить губами, твердя заклятия, часто поглядывал с испугом в небо, ежился. Лиска тоже заметила, она замечала за Олегом все, но смолчала, только желтые глаза изменили цвет на зеленый, стали вопрошающими. -- Выкладывай, -- сказал наконец Мрак угрюмо. -- Опять какая-то гадость? Олег все еще мялся, дергал плечами. Лиска толкнула в бок, Олег сказал торопливым, сбивающимся голосом: -- Тебе хорошо, ты то волк, то человек... Привычно! А я составил наконец заклятие о полете... но страшно. -- Сколько ты их уже составлял, -- буркнул Мрак разочарованно. -- Чую, на этот раз получится! Таргитай завизжал, глаза зажглись как факелы: -- Олег, что ж ты не пробуешь? Да я бы сразу... -- Э-э-э, -- прервал Мрак предостерегающе, -- я те дам враз! За Олегом и так, как за пожаром, то земля репается, то камни с неба падают или вовсе лягухи... -- Это киммерийское заклятие, -- объяснил Олег. -- Киммерийцы жаб едят. Мрак, я уверен, что все получится. -- Так делай! -- Потому и боюсь, что может получиться. Мрак хмыкнул, молча остановил коня. Все спешились. Олег передал повод Таргитаю, торопливо отошел в сторонку. Руки тряслись, изо всех сил стискивал губы: прыгали, как у зайца. В отдалении сел на землю, ладонями закрыл лицо. Таргитай нетерпеливо переминался, даже привставал на цыпочки, вот-вот сам взмоет. Мрак повод зажал в кулаке -- чуть что, сразу в седло, галопом от трещин и лягушек с неба. Таргитай изнылся, когда Олег вдруг вскрикнул, упал лицом вниз. Лиска взвизгнула еще громче, опрометью бросилась к распростертому волхву. Мрак выругался, кинулся перехватывать брошенных коней. Таргитай растерянно заметался на месте. Лиска была в трех шагах, когда волхв разом сжался, из безобразного кома высунулось нечто грязно-коричневое, словно старая, вытертая до блеска медвежья шкура. Раздался леденящий душу вопль -- кровь застыла в жилах. Неопрятная вещь, оказавшаяся не то гигантской птицей, не то исполинской летучей мышью, неуклюже подпрыгнула, взвилась в воздух и, больно лягнув женщину по голове, метнулась на невров, судорожно хлопая кожистыми крыльями. Мрак успел пригнуться, Таргитая сбило с ног. В лицо пахнуло ветром и мощным запахом гнилого мяса. Мрак с секирой в руке молниеносно развернулся, проводил ошарашенным взглядом уносящуюся в синеву чудовищную птицу, если то птица. Чудовище падало, отчаянно хлопало крыльями -- огромными как кожаные одеяла, взмывало и кое-как держалось в небе, хрипло каркало гадким скрипучим голосом. На землю волнами обрушивался гадостный запах. Летающая птица-зверь попыталась сделать круг, провалилась, будто в воздухе попала в невидимую яму, с высоты в три сажени рухнула на землю. Раздался глухой удар. Мраку почудилось, что задница мохнатой птицы погрузилась в землю на аршин. Лиска подбежала первой, с разбега упала на... распростертого волхва. Олег лежал, раскинув руки, голый, с содранной до живого мяса шкурой на плече и боку. Дышал так, словно вынырнул со дна глубокой реки, захлебывался. Ребра ходили ходуном. -- Живой! -- вскрикнула Лиска счастливо. Ее тонкие сильные пальцы уже поднимали его, переворачивали. Олег встал на колени, охнул, повалился на бок. -- Ничего-ничего, -- заверила она торопливо. -- Не такой уж ты и голый. Вон сколько шерсти, почти одетый! И тоже везде рыжий. Олег, напротив, судорожно прикрыл ладонями место, на которое указала Лиска. Мрак заинтересованно копнул сапогом землю на дне ямы, выбитой Олегом, удивленно присвистнул, нагнулся и выдернул за уши из-под комьев земли крупного зайца. У зверька были закрыты глаза, из ноздрей капали тягучие красные капли. -- Орел, -- сказал Мрак с уважением. -- На аршин сквозь землю увидеть!.. Как шарахнул? Без промаха! Глава 11 Сияющий Таргитай бегом принес одежду. Мрак оставил зайца, ухватил Олега за ногу, пощупал, резко дернул. Олег взвизгнул, Мрак успокаивающе вытянул ладони: -- Все-все!.. Ты подвернул, я выправил, хотя ума не приложу: при чем здесь нога? Зайца бил совсем другим местом. Таргитай услужливо совал Олегу его портки: --На. Коричневое сзади, желтое спереди. --Что? --не понял Олег. --Одевай, говорю, правильно, а то напялишь задом наперед. Как ты летал, как летал! Куда там орлам и всяким там... Полетай еще! Было так здорово. Олег побелел как мел. -- Ни за что на свете! -- Зарекалась свинья, -- хмыкнул Мрак. -- Что это летало? Лесной кабан с крыльями? -- Да-да, -- сказал и Таргитай жадно, -- что это было? Олег торопливо хватал одежду, стараясь не смотреть на Лиску. Та суетливо помогала одеться, она-де умеет ходить за ранеными. Мрак откровенно скалил зубы. Таргитай не находил места, крутился вокруг, скакал козлом, пока Мрак не гаркнул: -- Излови коней! Олег аки орел пойдет в поднебесье, а нам как? Таргитай кинулся ловить: Олег аки орел, хотя пока что на орла похож мало, Мрак перекинется волком, только ему, неудахе, идти до посинения, а черные вороны и так уже присматриваются прямо на лету, уговариваются: кому печень, кому селезенку, а кому и в заднице долбаться... Когда Олег кое-как напялил одежду -- руки тряслись будто кур крал, -- Мрак потребовал уже посуровевшим голосом: -- Рассказывай. -- Что? -- спросил Олег несчастным голосом. Он все еще был бледным, дышал тяжело, выглядел сразу похудевшим, измученным, словно на нем воду возили. Лиска с готовностью принесла баклажку, Олег выхватил, струйка воды полилась мимо рта. Мрак смотрел с брезгливой жалостью. -- Летать, поди, интереснее, чем рыскать серым волком. Можно погадить на голову, никто не достанет. Только ноги поджимай, за тучи задеваешь, а нам только дождя не хватало! Олег вздрогнул, все еще бледный, яростно почесал икры. Таргитай привел коней. Лиска с готовностью взлетела в седло. Олег же попросил с бледной улыбкой: -- Я сейчас и на щепку не взлезу, дайте перевести дух... Такого страху за всю жизнь не видывал. И на сто лет вперед насмотрелся. -- Во храбрый будешь! -- обрадовался Мрак. -- Прямо Тарх. А чем тебе в небе не нравится? Крылья без перьев? Или шерсть не такая? Олег сказал тревожно: -- Мрак, я сам не помню, как взлетел, во что превратился. Внезапно меня понесло, а когда оказался над землей, уже колотил крыльями, чтобы не грохнуться мордой о землю. Да и то не очень получилось. Лиска нехотя слезла, начала собирать хворост. Таргитай перехватил взгляд Мрака, оборотень не возражает против привала, тоже приволок пару сушин, развел костер. Олег кое-как доковылял к огню, его передергивало, а руки все еще тряслись. Амазонка чуть не разрывалась от жалости, укрывала ему плечи одеялом из шкуры. Олег кутался, лязгал зубами. Ели забитого Олегом зайца. Олег вздрагивал уже реже, вымученно растягивал губы. Слабый румянец окрасил щеки, но под темной от солнца кожей не рассмотреть. Мрак ел, морщился, сказал громко: -- Вот теперя наедимся от пуза... Олег нам в небесах будет бить уток! Аки орел выглядит издали самых жирных, а потом аки отважный сокол шарахнет грудью -- только перья из дур брызнут... нет, брызнут не перья, а перья посыпятся, как с него -- столько Олег нам их нашарахает! Таргитай доверчиво подхватил: -- А в самом деле! Олег, ты и селезня влупи, чтобы Мраку перья на стрелы поярче, а то бегаю-бегаю... Пока все разыщешь... Олег смотрел с вымученной улыбкой. Лиска поправляла одеяло, укутывала, с негодованием поднимала голову, где в темнеющем небе реяли тени -- каркают, проклятые, пугают! Без них на небо смотреть страшно. -- Страшно, -- сказал он наконец. -- Мрак, ты же знаешь... И ты, Тарх. Только ты, Лиска, не ведаешь, что я, в отличие от своих друзей, отвагой не блещу. Мне и на ровном месте бывает боязно, а тут вдруг хуже, чем на краю пропасти! Будто уже падаю... -- А крыла зачем? -- спросил Таргитай негодующе. -- Крылья, Тарх, как твоя дудочка -- уметь бы пользоваться. Птица рождается с крыльями, и то не сразу ширяет под облаками. -- Ты был похож больше на летучую мышь. Большую и гадкую. -- Но хищную, -- добавил Мрак с насмешливым одобрением. -- Как зайца шарахнул! Прямо в норе, надо же. Орел! -- Который дерево клюет, -- добавил Таргитай ехидно. -- Олег, не прикидывайся. Поди, сердце скачет от радости. Мне бы полетать -- полжизни бы отдал! -- Это немного, -- сказал Мрак посуровевшим голосом. -- Ее нам осталось совсем ничего. Если Олег не научится летать, если рак не свистнет, а Таргитай не поумнеет... Лиска заботливо поправила одеяло -- Олега снова трясло. Обеими руками придержал прыгающую челюсть. Таргитай сказал торопливо: -- Мрак, не будем его мучить! Он боится до свинячьего писка. Олег искоса бросил испуганный взгляд на Лиску, та опять не поняла Таргитая -- сказано, дурак, -- сказал неустойчивым голосом: -- Вообще-то я летал. Хоть и не очень долго. -- Да и унесся не совсем далеко, -- добавил Мрак невинным голосом. -- Но все-таки летал! Олег, мы скалим зубы, потому что дохнем от зависти. Хоть мордой в землю, но -- летал! Хоть как пьяная кожаница, но -- на крыльях. Хоть... -- Летал-летал, -- прервал Олег торопливо. -- Я понимаю, мы прижаты к стене, хоть тут стен не видно. Кому-то надо наверх, я понимаю. Если бы можно было Мрака или даже Тарха, хотя он будет дудеть и там... -- Тарх стал бы жаворонком, -- сказал Мрак. -- А если бы получилось у меня... -- В волка с крыльями, но во что обернулся я? Ума не приложу. -- Ничо-ничо, -- сказал Мрак успокаивающе. -- Зато доказал свою мудрость снова. Без штанов воспарил под облака -- стирать не пришлось. Все наперед предусмотрел. Ты прямо ведун. Глядишь, нарекут под старость Вещим Олегом. Вот только не дожить нам до старости... Костер прогорал часто, Лиска суетилась, стаскивала отовсюду сухие стебли -- ее мудрому другу снова стало холодно. Над огнем вспыхивали искорки: сгорали мошки. Возможно, только-только учились летать. -- Я попробую утром, -- пообещал Олег сдавленно. -- Надо учиться. -- Может, ночью? -- предположил Мрак. -- Таких пташек при свете дня не видывал. Зато когда наешься на ночь, то в кошмаре... вроде бы как раз тебя и видывал. -- Давайте спать, завтра день еще труднее. Я на страже. -- Куда уж труднее, -- проворчал Таргитай замученно. -- Это только Олегу в радость -- летал! И завтра еще полетает. И послезавтра... и послепосле... Он повалился навзничь, захрапел. Мрак ухмыльнулся, поставил секиру между ног. Его глаза без натуги пронизывали сгустившийся воздух. Олег долго сидел неподвижно, смотрел в пляшущие красные языки. Сухие стебли трещали, как снег при морозе, сгорали сразу. Амазонка подбрасывала в огонь веточки редко, берегла. Когда наконец легли, Мрак долго слышал возню, но огонь уже прогорел, угольки погасли, видел только двигающиеся тени. Он отвернулся, не увидел, как одна тень бесшумно поднялась, скользнула в ночь. Немного погодя вторая, пригибаясь на звездном небе, неслышно двинулась следом. В полночь Мраку почудились странные звуки. Ночной воздух был темный и неподвижный, как вода лесного озера, слышно было треск кузнечиков, сиплый крик дальней ночной птахи. Подрагивала земля, иногда, как бы порывами ветра, докатывались волны едва уловимого запаха -- неприятного, но знакомого. Когда небо начало светлеть, Мрак ощутил неладное. Таргитай лежал на том же месте, только подтянул колени, но дальше виднелась лишь медвежья шкура, под нею устраивались на ночь Олег и Лиска. Мешок волхва и оружие Лиски темнели на прежнем месте. Мрак взвился на ноги, секиру держал на уровне колен. Воздух был холодный, сырой, трава от росы мокрая. Острые глаза различали в утренней полутьме крупные капли, что усеяли каждый лист, -- человеческих следов не было. Либо волхва и амазонку похитили неведомые силы, либо... На Олега было страшно смотреть. Словно пропустили между жерновами, затем извозили в земле -- в ссадинах, кровоподтеках, с повисшей рукой. Лиска поддерживала, ее нижняя губа дрожала, в глазах блестели слезы. Таргитай ахнул: -- Недруги напали? -- Женщина -- худший недруг, -- изрек Мрак, в голосе оборотня звучало облегчение. -- Мы тут к бою готовимся, секиры точим, а он с девкой... Что она с тобой сделала, бедолага? Тебе бы попроще, не такую дикую! Таргитай повернулся к Олегу: -- Что он говорит? Олег скривился, на губах темнела корка запекшейся крови. -- Не спалось. -- Еще бы, -- сказал Мрак саркастически, -- с такой да спать? -- Не спалось, -- повторил Олег, -- я решил полетать малость. Тихо, темно, никто не смотрит, не лезет с советами... Таргитай ахнул: -- Летал? И мне не сказал? -- Ты бы летать с ним не стал, -- сказал Мрак. -- Больно спать любишь. А Олег ширял под облаками! -- А почему он такой побитый? -- спросил наивно Таргитай. -- Вряд ли это Лиска. Она хоть и рыжая, но Олег тоже рыжий... -- Это он о небесную твердь колотился, как козел о ясли. Воспарит, а его в темя -- шарах! Он снова соколом ввысь, а небо-то твердое! Хляби держит -- не мешок сена. -- Да ну, -- не поверил Таргитай. -- Может быть, с орлами сталкивался в потемках? -- Тогда уж с совами, -- сказал Мрак, -- или с летучими мышами. Ладно, быстренько поели, день будет трудный. -- Хоть бы раз сказал, что день будет как день, -- сказал Таргитай жалобно. -- Мрак, ты же человек, хоть и волк! Мрак хищно оскалил зубы: -- Я волк, хоть и человек! После короткого завтрака Олег едва взобрался на коня, морщился. Мрак чем больше дергается за них, тем сильнее изгаляется, мужчине-де не пристало выказывать страхи. Вроде бы даже оскорбляет этим друзей, они ж герои, из любого болота выберутся! Олег ехал молча. Таргитай изнылся от нетерпения, спросил у Лиски шепотом: -- Хоть ты расскажи! Он всякий раз брякался прямо из облаков? Или впотьмах столкнулся с таким же страшилищем? Лиска сверкнула глазками: -- Таких больше нет! -- Да нет, не подрались чтоб в небе. Олег не больно драчливый, он всегда старается договориться. -- А ты? -- Я первым никогда не нападу. -- Даже на врага? -- А у меня нет врагов, -- ответил Таргитай. Амазонка с удивлением посмотрела в его чистое лицо. Глаза певца были бесхитростные, открытые, полные доброты. Она не нашлась, что сказать такому удивительному человеку. Наверное, единственному на свете. Пустила коня вперед, словно боялась заразиться. В обед на бледные щеки Олега вернулся пока что дохловатый румянец. Мрак стреножил коней. -- Костер развести сумеешь? -- Я лучше взгляну, где ручей... И близко ли Агимас. Мрак остро смотрел в его измученное лицо. -- Ты едва на ногах... Впрочем, ноги можно волочить по воздуху. -- Я так заморился, что уже ничего не боюсь. Путешественники в молчании наблюдали, как человеческое тело внезапно потеряло форму. Из безобразного месива возникла прежняя чудовищная птица, забилась, стряхивая одежду, пробежала несколько шагов, упала, запутавшись, но портки наконец соскользнули. После трех мощных прыжков оторвалась от земли. -- Опять страшилище, -- вздохнул Таргитай. -- Лучше бы в орла... Или сокола. -- Тебе бы только выбирать, -- ответил Мрак отстраненно, он пристально смотрел в небо, его кулаки сжимались, он покачивал их, повторяя каждое движение волхва. -- Это ты у нас орел... который зачем-то деревья клюет, а Олегу такое... Неспроста. Что-то, видать, в нем есть такое, что магия вытащила наружу. -- Ну да, -- возразил Таргитай недоверчиво. -- Олег у нас овечка! -- Если овечку раздразнить, то и на волка кинется. -- Это ж как надо дразнить! -- А мы все уже раздразненные. По пятам гонится Агимас, с боков сжимают охотники за черепами, а впереди точат ножи стражи Дерева. Кем угодно перекинешься. Нелепая птица, если это все-таки птица, сделала полный круг. Таргитай рассмотрел длинный прямой клюв, а когда птица-зверь раскpыла его, блеснули острые как иглы зубы. С затылка шел гребень, переваливался по короткой толстой шее на спину. Крылья были гигантские, а когда птица парила, распахнув их во всю ширь, солнце просвечивало сквозь тонкую кожистую пленку. Внутри темнели кости и толстые жилы. Лапы чудовище прижимало к пузу -- чешуйчатые, с желтыми когтями, снизу блестели чешуйки покрупнее, как у старой щуки или большой змеи. Часто хлопая крыльями, проваливаясь в воздушных ямах, летающий зверь резко взмыл. Внизу на земле слышали натужное дыхание, словно волхв с тяжелым мешком карабкался в гору. В небе распластал уродливые крылья, походил кругами, кое-как отдышался, полез еще выше. Когда он превратился в едва видимую точку, Мрак хлопнул себя по лбу. -- Чего торчим, как козы на привязи? Лиска, собери одежонку. И коня возьми. Ему сверху видно, не промахнется. Зайца же прибил? Не проехали и версты, над головами мелькнула угловатая тень. Зверь-страшила упал перед конскими мордами. Таргитая едва не скинули. С земли с трудом поднялся измученный Олег -- грудь ходуном, из горла хрипы, мокрый. -- Куда прете, дурни, -- прохрипел он. -- За гаем прямо на вас идут конные... Сотни две, не меньше! Мрак круто развернул коня. -- Мог бы крикнуть сверху! Лиска протянула руку. Олег без смущения ухватился, вскарабкался в седло. Таргитай уже нахлестывал коня. Мрак искоса проследил, чтобы Олег по крайней мере не растерял мешки и одеяла, погнал коня к пологому овражку. Олег пробовал на ходу одеться, не сумел, суетливо дергался, пока Лиска не сказала с восхищением: -- Какие у тебя, оказывается, широкие плечи! Олег подозрительно покосился на Лиску. Ее лицо было абсолютно серьезным. -- У меня? -- И жилы как тугие веревки, -- сказала она одобрительно. -- А пуза нет вовсе. Ты как из дерева! Олег не понял, похвала или оскорбление, смотрел растерянно. -- Ну, скажешь... И зубы у меня кривые... И ноги... -- Зубы не кривые, -- поправила она, -- а хищные! А ноги у мужчин и должны быть мужскими. Олег ощутил, как спина сама собой выпрямляется, а грудь вздувается широкими пластинами мышц. Он прокашлялся, сказал смущенно: -- Это у Мрака плечи и мышцы, а у меня так себе... Но, конечно, мы, невры, народ не мелковатый. Да еще эта жизнь собачья: надо обрасти мускулами или сдохнуть. Кони галопом ворвались в овражек, пронеслись вниз, ломая низкорослый кустарник. Мрак пустил коня шагом. -- Уже не углядят. Таргитай обернулся, крикнул благожелательно: -- Олег, можешь надеть штаны! Холодно. Мрак покосился на Лиску. -- Кому как, кому как. Деревья расступились, кони неспешно выбрели на простор. Подул резкий степной ветер, сухие запахи трав щекотали ноздри. Небо было пронзительно синее, глаза невольно щурились, в этой синеве сиротливо темнела лишь крохотная тучка далеко над горизонтом. Ехали почти весь день. Тучка не сдвинулась, только слегка поднялась над краем земли. Мрак застрелил на ужин пару дроф, на костер кое-как нагребли сухих стеблей -- сгорали быстро, почти не давая тепла. Мрак остался в ночную стражу. Олег часто просыпался: Мрак точил секиру и посматривал на север. Лицо оборотня было встревоженным. Рано утром, когда выехали, Олег снова обратил внимание на сдвинутые брови Мрака. Тот неотрывно смотрел вперед. -- Что стряслось? -- Сам не видишь? -- ответил Мрак грубо. -- Разве что облачко странное... Второй день не сдвигается. -- Заметил, -- буркнул Мрак с недобрым удовлетворением. -- Что это, по-твоему? -- Ну если посмотреть в книге Вед... Олег полез в мешок. Мрак перехватил его за руку. -- Брось. Это и коню под тобой ясно, хотя он твоих книг не читал. Олег всматривался так и эдак, но сколько ни ехали, облачко выросло, но не ушло. Таргитай и Лиска тоже вопрошающе поглядывали на Олега. Тот взмолился: -- Мрак! Ты уже понял! -- Понял, -- ответил Мрак хладнокровно. -- А кто сказал, что я дурак? Олег сказал несчастным голосом: -- Мрак, умнее других те, кто слабее! Слабым, чтобы выжить, надо чаще шевелить мозгами. Тебе хорошо, тебе само все дается, а мы умом надставляем там, где силы недостает. Так что это, Мрак? -- Дерево. -- Что? -- То самое, куда прем за Жезлом. Темная тучка приближалась, разрасталась, но прошли еще сутки, прежде чем различили зеленый оттенок. Туча-крона висела в синеве, ствола никто не углядел. -- А ты, Мрак? -- Подъедем ближе. Кто из вас рассмотрит нитку за версту? Олег недоверчиво смотрел на неподвижное, словно вырезанное из темного дуба лицо. -- Как такой тонкий ствол удерживает такую крону? -- Тонкий? -- ответил Мрак. Ехали еще неделю, прежде чем Мрак увидел ствол. Крона за это время разрослась, занимая треть неба. Тарх и Олег во все глаза всматривались в чудо. Таргитай даже дудочку отнял от губ, играть не мог, от нетерпения ерзал, протирая портки. Встретили диких коней. Мрак загорелся, завидев вожака стада, огромного вороного жеребца, но Лиска перехватила его коня за узду. -- Не глупи, ты ж не Таргитай. Это конь-ветер. -- А ежели схвачу? -- Умрет, но под седлом не пойдет. Гордые кони! Мрак с сожалением проводил взглядом огненного красавца. -- Тебе виднее. Ты в конях разбираешься лучше, чем в людях. Лиска смерила взглядом его могучую фигуру, гордую посадку, перевела взгляд на Олега -- поняла, на что намекал оборотень, ответила хладнокровно: -- В людях я разбираюсь тоже. Утром седьмого дня уже все видели ствол Мирового Дерева. Зеленая туча занимала полнеба. Земля становилась суше, трава пошла желтая, жухлая, а затем и совсем иссохшая. Могучие корни высасывали влагу на сотни верст вокруг. Табуны и стада встречаться перестали, в сухой траве чернели норки хомяков и сусликов, через день исчезли даже они. Дерево, Прадуб, больше всего и походило на дуб, выросший на просторе. Как ветви, так и ствол вовсе не тянулись свечой к солнцу, а расползлись в стороны вольно и без помех. В воздухе появился запах свежей зелени. Таргитаю напомнил зеленый борщ, его часто варила мама. Мрак бросил на дудошника острый взгляд. -- Заморился? Уже рукой подать. Олег возразил рассудительно: -- Верст десять, не меньше. Мрак посмотрел на одного, другого, оскалил зубы: -- Как ты говоришь, чтобы слабым жить, надо быть умным? -- Да, -- ответил Олег озадаченно, -- а что? Мрак захохотал, толкнул коня в бока и поехал вперед. Олег пожал плечами, а Лиска сказала тихонько, косясь на широкую спину: -- Олег, не говори с ним о таком, чего не знаешь. До Дерева еще верст двести! Таргитай широко ухмыльнулся, словно сам точно знал -- до Дерева ровно двести верст и три шага, а глупый волхв не знает таких очевидных вещей -- только что из темного Леса вышел, тупой как сапог и темный как три подвала, а ученый -- как деревенская ворона на кривом дереве! Глава 12 Сухая земля гремела под копытами. Степь тянулась ровная как стол. Сухой ковыль наклонился навстречу всадникам, словно от Дерева дул нескончаемый ветер или трава силилась убежать от страшного места. Лиска держалась в сторонке, искоса рассматривала невров. Ехали огромные как горы, жилистые и грохочущие смехом. Поддевали друг друга часто и порой зло, но теперь она видела, что злая боль терзает всех троих. Страдал даже с виду грубый и бесчувственный Мрак. Как могли такие люди потерпеть поражение, терзалась она в догадках. А явно чувствуют себя втоптанными в грязь, обесчещенными. От этого страдают больше, чем от ран и тягот пути. Олег ехал молчаливый, погруженный в тягостные думы. Лицо было желтое, изможденное, словно полжизни провел в застенках. Лиска подъехала ближе, попросила тихонько, косясь на страшных Мрака и Таргитая: -- Ну, побей меня. Олег вздрогнул, взглянул в ее зарумянившееся лицо. -- С чего вдруг? -- А то ты сам себе перегрызешь горло. Олег поднял брови, непонимающе оглянулся на Мрака и Таргитая. -- Что, я похож? -- Уже можно хоронить, -- заверила она. Олег торопливо провел ладонью по лицу, будто стряхивал капли крови. -- Ну-ну, как только, так сразу. -- Что? -- не поняла Лиска. -- Как только отыщу палку побольше. Лиска сверкнула глазами, смотрела недоверчиво. Ей показалось, что сумрачный Мрак поглядывает подозрительно в ее сторону, что-то говорит Таргитаю, волчьи глаза оборотня вспыхивают ревнивым огнем. На всякий случай приотстала, начала с безразличным видом шарить глазами по сторонам. Таргитай вытащил дудочку, но едва песня достигла ушей Олега, он ткнул коня пятками в бока, унесся далеко вперед. Дурацкая забава, подумал Олег сердито. Человек все еще не расстался со звериным миром, в нем зверя больше, чем того существа, которого желал Род, а песни тешат как раз ту часть, что не от человека! Девки заслушиваются, ибо дуры, а Мрак от них прямо светлеет... С Мраком сложнее. Как раз песни Таргитая удержали в людской личине, но и с этим когда-то разберется на досуге. В песнях все же есть волшебство, только иного рода, даже могучий Гольш не сумел обнаружить в дудочке Таргитая чар. Задумавшись, не заметил, что рядом уже долгое время едет Лиска. Его жеребец потянулся к ее кобылке, попробовал игриво куснуть, споткнулся. Олег вздрогнул: -- Что?.. А? -- Возьми. Он тупо смотрел то на нее, то на толстую суковатую палку в ее руке. Она несмело улыбнулась: -- Вот... Побей, тебе сразу станет легче. Олег покачал головой: -- Береза. Твердовата. Она смотрела непонимающе. Он объяснил серьезным голосом: -- Береза, бук, вяз, граб -- тяжелые, ими лупят быков. Ты на быка смахиваешь не очень... Хотя, если сбоку... Ну-ка, повернись... Нет, все равно не тянешь. Для тебя надо помягче: сосновые палки, ольховые, осиновые... Она кивнула, сказала серьезно: -- Хорошо, поищу. Но я деревьев не видела, в Песках думала, что все они -- твердые. Как узнать, какое из них какое? -- Шарахни Таргитая по голове. Если переломится -- твердая, если согнется -- мягкая. Она смотрела недоверчиво: -- А если ни то, ни другое? -- Ударь еще. Сильнее. -- А... а Таргитай? -- Ну... что Таргитай, он разве что спросит, где это стучат. На восьмой день въехали в тень. Таргитай задрал голову да так и поехал, вытаращив глаза. Мрак сказал хладнокровно: -- Тарх, у тебя раззявленный рот. -- Знаю, -- ответил Таргитай простодушно, -- я сам его раззявил. -- А... ну если сам... Все же закрой, а то ворона влетит. Воздух становился свежее. Земля превратилась в высохшую потрескавшуюся корку. Дальше вовсе лопалась, крохотные трещины углубились, разбежались густой сетью, начали раздирать землю. Снизу попахивало гарью, иной раз выстреливались дымки. В глубине чудилось движение, доносился шорох трущихся панцирей. Мрак хватался то за лук, то за секиру, но неизвестное тут же затихало, словно за Мраком следили сотни глаз. Лиска жалась к неврам, не замечая, как все чаще оказывалась возле Мрака. Эти странные люди ехали сжигаемые болью изнутри, а во внешнем мире как будто ужаса и не существовало. Видели, дескать, разные деревья, даже некую волховью грушу. Мрак держался в седле неподвижный как скала, глубоко запавшие глаза смотрели зло и насмешливо. Тень становилась все гуще, кони тревожно всхрапывали, прядали ушами. Олег шевелил губами усерднее. Они у него пересохли и потрескались, как земля под копытами. Когда заговаривал с друзьями, хрипел и каркал пересохшим горлом, как простуженная ворона. Глаза ввалились, смотрели затравленно. Мрак все чаще озабоченно осматривал изорванные сапоги -- подошвы разлохматились. Если Таргитай и Олег исхудали за дорогу, то Мрак еще прибавил в плечах, руки стали толще, потемнел, как обугленное дерево. Глаза зло блестели, часто скалил зубы -- острые, белые, недобро ухмылялся, ноздри хищно раздувались. Таргитай оглянулся: далеко на самом краю земли золотилась полоска -- солнечные стрелы поджигали землю. Дальше тень становилась гуще. К запаху зелени примешивался другой -- изгои чуяли, но не понимали, а Мрак зло раздувал ноздри, дергал лицом. -- Что ты за волхв, боишься обернуться? Это же, дурень, не каждому дано! Надо пользоваться. Это как поесть вволю, медведя заломать или к чужой бабе сходить. Время упустишь -- в старости уже ни того, ни другого, ни третьего. -- Ты не очень пользуешься своим доподлинным обликом, -- напомнил Олег нервно. -- Коней не хочу пугать! А мог бы птахой, хоть и такой гадостной, все время бы ширял под облаками. Добрый Таргитай напомнил: -- Мрак, ему страшно. -- А что это вообще? Ты вот тоже не знаешь. -- Я дурной, -- сказал Таргитай убито, -- не боюсь по дурости. Еще в деревне говорили. А Олег у нас умный... -- Я тоже дурной? Когда над головами мелькнула тень, Олег даже пригнулся, смотрел тупо в конскую гриву. Мрак вздохнул так, что услышали и в Авзацких горах, а Лиска пустила коня рядом, сказала тихонько: -- Научи... Будем летать вдвоем. Олег отвел глаза, а Таргитай сжался от горячего сочувствия. Волхв покраснел. Трус -- не трус, а перед женщинами всегда стыднее. А тут еще Мрак рассматривал каждую ворону: дескать, не трусят, хоть и в перьях, даже воробьи не падают камнем от страха, а они меньше ворон. Не говоря ни слова, Олег остановил коня, бросил повод Лиске. Все молча наблюдали, как он отошел на десяток шагов, присел на корточки. Таргитай видел, как шевелились губы молодого волхва, но слов не слышал, а жаль -- вставил бы в песню. Теперь Олег все чаще ехал задним. Мрак и Таргитай оглядывались. Мрак скалил зубы. Олег помалкивал, лишь криво улыбался. Пусть потешаются -- так прячут тревогу за него, а ему бы осмыслить случившееся. Тогда, в первый раз, когда заклятие внезапно встряхнуло всего, а режущая боль пронзила внутренности, он решил было, что умирает. Затем слепой ужас заставил вскочить, ринуться от страшных существ. Опомниться не успел -- оказался в воздухе. Сразу выбился из сил, начал падать на близкую землю! Ужас снова заставил забить крыльями -- крылья вместо рук! -- узнал в страшных существах Мрака и Тарха с Лиской. Все трое едва держали коней, те храпели и пытались бежать от страшного существа, которым им казался он сам! Он тогда чуть не разбился о землю, сердце выскакивало из груди. Друзья, подоспев, сыпали шуточками, а он поклялся, что никогда в жизни не поднимется в воздух... Но боги знают, что он слабак, а со слабого какие клятвы? Уже через пару дней потихоньку поднимался ночью, учился парить, сохраняя силы. Труднее всего было садиться, всякий раз ушибался, сдирал кожу на руках и обдирал плечи. Крылья кое-как держали, но при взгляде на землю сразу обливался потом, цепенел. Крылья обвисали, камнем летел вниз. В страхе пытался спастись, крылья суматошно лупили по воздуху. Его подбрасывало, но сил уже не оставалось. Говорить в этой личине не мог, только щелкал клювом и грозно шипел. С трудом помнил, что он человек, хотя до зуда хотелось кинуться на пробегающих внизу зверей, вонзить когти, долбить клювом. Иной раз даже на путешественников смотрел как на добычу. Завидовал Мраку: волком -- привычно любому, дожившему до зрелого возраста. В человеке и так много от волка, большой разницы нет: в шкуре или без, а вот птахой непривычно и боязно. На беду выпало именно ему, единственному, кто ценил жизнь. Друзья, как и все в родной деревне, зовут это трусостью. Может быть, так оно и есть. Трудно вообразить племя из таких, как он. Ему подобных и куры лапами загребут, не только соседи. Но все-таки даже будь так же силен и умел, как Мрак, все равно не был бы столь безрассудно отважен. Береженого свои боги берегут, а чужие не трогают. Таргитай глуп, живет в мире своих песен, но он добр, при всей своей лени за друга пойдет в огонь и воду, хотя в другое время задницы не поднимет с лежанки. Голодать будет, а не поднимет. Ему бы превращаться в птицу -- самая радость. Страха не ведает, для этого надо быть поумнее, силенки не занимать -- целыми днями летал бы, гонялся бы за утками, а то и попробовал бы проломить небесную твердь. Но заклятиями Таргитаю не овладеть, как ему, Олегу, не научиться на дуде или меткости оборотня. Он поднял глаза, уперся в гордо выпрямленную спину амазонки. Лиска чувствовала его настроение, на этот раз держалась впереди -- лучше не попадаться под горячую руку. Женщина должна лечить раны, а не пытаться остановить ураган. Она могла бы овладеть магией, но слишком полна жизненной силы, а в ком много силы, тому боги не дают даже ума, а уж магии и подавно. Женщины овладевают магией к старости, когда иссякают месячные, а ежели какой удается раньше, то ищи какой-то скрытый порок, а то и явный. Молодые годами бывают старыми духом, как вот он: столько пережил и так натрясся за свою короткую жизнь, что уже на Мрака и Тарха смотрит, как на драчливых ребятишек. Лиска чуть повернула голову, провожая взглядом стрижа. Странно получилось: добро бы к Таргитаю прилипла, к нему все девки липли, или к Мраку -- силач, герой, вожак с головы до ног, а то почему-то держится с ним. Когда подходит Мрак, ищет защиты у него, Олега. Еще можно понять, почему выбрала его, неудаху: такая не потерпит мужчину сильнее ее, но ведь делает вид, что именно он самый сильный и умелый! Он вздохнул, разбираться в женском уме -- задача для богов -- не магов. До Дерева десятка три верст, от силы -- сотня. По дороге вызнали по крупицам, что впереди -- три кордона стражи, страшный Змей прикован к стволу, затем им как-то войти в капище... Да, не забыть, что капище в самом Дереве. Дупло, видать. Немалое, если там капище с жертвенным камнем, да еще места для волхвов! Хотя он всегда старается избегать драк, не выносит крови, но как пройти заслоны, взять Жезл -- решать ему. Не отважному Мраку, не доброму Таргитаю, а ему, трусоватому волхву. Небо, закрытое ветвями, было темно-зеленого цвета. Далеко на востоке голубела полоска, земля выглядела зеленой, даже воздух казался зеленоватым. Олег догнал друзей, поразился: нежное лицо Лиски стало мертвенно-зеленым, словно переела незрелых груш. Ствол Дерева закрывал впереди полмира. Теперь это была огромная гора, что вырастала из ровной как стол земли и подпирала небо. Уже видны были глубокие расщелины, овраги, разломы в коре. Ветер донес мощный запах свежей смолы. Олег содрогнулся: сколько ее вытекает из такого дерева? Здесь прилипают не только мошки, но и такие пташки, которые летают кое-как, а сесть вовсе не умеют, хоть и мудрые книги читывали. -- Завтра к вечеру упремся в Дерево, -- определил Мрак. -- Сегодня к обеду напоремся на внешнюю стражу, -- предостерег Олег. -- Об их панцири тоже можно расшибить носы. -- Ну, ежели сослепу... Или глаза зажмурить. Тебе хорошо! Перекинешься гордым соколом, правда, каким-то волосатым, дашь деру. Хорошо, ежели девку цапнешь в когти, а нам с Тархом отмахиваться до упаду. В полдень, как и предсказывал Олег, впереди поднялось облачко пыли. Невры пытались уйти в сторону, но их заметили, пошли наперерез. К тому же с другой стороны заблистали искры: щиты и шеломы воинов Агимаса, как хмуро определил Мрак. Он ощупал секиру, перевесил лук поближе, потуже затянул пояс. Лиска быстро натянула тетиву, перекинула колчан через правое плечо, а Таргитай с несчастным видом снял с луки седла и повесил перевязь с мечом через плечо. Пыльное облако росло, вскоре рассмотрели скачущих всадников. В отряде было полсотни легких конников, у всех на поясах болтались длинные ножи, в руках зловеще колыхались копья, у многих Мрак разглядел короткие луки. -- Берегитесь стрел, -- сказал он угрюмо. -- Луки у них вшивые, но стрел, как тараканов у Боромира! -- А как беречься от стрел? -- спросил Таргитай глупо. -- Увертывайся, хомяк! -- огрызнулся Мрак. Всадники начали сдерживать коней. Вперед вырвался смуглолицый воин на крупном рыжем коне. Из-под блестящего шлема выбивались длинные волосы цвета спелой пшеницы. Справа на седельном крючке висел огромный меч, а слева такой же прямой меч, разве чуть короче. Всадник был в кольчуге, крупные глаза навыкате злобно и угрюмо смотрели на пришельцев. Всадники по взмаху руки остановились, а он приблизился на расстоянии двух десятков шагов. Конь ярился, порывался в бой, вставал на дыбы, грыз удила, желтая пена хлопьями падала на сухую землю. Всадник крикнул зычным голосом: -- Кто такие? Мрак покосился на пыльное облако, что приближалось справа, ответил грубо: -- Не все ли тебе равно? Всадник мгновенно побагровел. Широкая ладонь, что и так находилась все время возле меча, со стуком опустилась на рукоять. -- Когда я спрашиваю, мне отвечают! Олег сильно толкнул Мрака в бок, выехал вперед. -- Мы не отчитываемся перед рабами. Хочешь знать, спроси хозяина. Если не подожмешь хвост. Всадник молниеносным движением выдернул меч -- длинный, блистающий, с затейливыми клеймами ближе к рукояти. -- В моей Степи я хозяин! -- Но послали тебя другие, -- ответил Олег громко. Он нарочито повышал голос -- пусть слушают и остальные. -- Другу бы объяснили, а рабу лишь приказывают. Среди всадников пошел говорок. Всадник зло оглянулся, лицо устрашающе налилось кровью, вот-вот лопнет от ярости. Вдруг меч со стуком ушел обратно в ножны. -- Мне никто не приказывает, дурак! Мне заплатили, очень много заплатили. Но я все равно пальцем не шелохну, пока не узнаю, что и зачем. Вас всего трое... -- Четверо, -- поправил Олег вежливо. -- Женщина, -- сказал всадник презрительно. Мрак гулко расхохотался: -- Эта девка одна размечет ваш отряд! Самых пригожих не убьет сразу, сперва поимеет, потом зарежет. А нам и рук утруждать не придется. Всадники переговаривались уже громко. Один подъехал к вожаку, что-то настойчиво прошептал на ухо. Тот раздраженно отмахивался, наконец сказал с кривой усмешкой: -- Я никому не служу. Увидите, когда посетите мое племя. -- У нас другая дорога, -- сказал Олег осторожно. Воин предостерегающе поднял ладонь. -- Едете к Дереву? Мое племя живет у подножия. Правда, с северной стороны. Олег колебался. Мрак поднял руку, привлекая внимание. -- По рукам. Но не приближайтесь. У нас парни пугливые, чуть что -- зашибут с перепугу. Всадники пустили коней с двух сторон. Вожак, он назвался Ратмиром, поехал рядом с Олегом, явно сочтя его главным. Олег напрягся, чувствуя на расстоянии вытянутой руки опасного противника, остро пожалел, что не в состоянии исполнить даже простейший трюк: заставить птицу сесть ему на плечо или прицельным взглядом поджечь кончик стрелы. Такое с легкостью проделывал Гольш, но то был Гольш... -- Не нравится мне это племя, -- сказал Мрак подозрительно. -- Ох, не нравится! -- И мне, -- сказал Олег нервно. -- Ноги кривые, немытые... Мрак покосился с таким удивлением, будто на говорящего коня. -- Остришь? Во даешь... -- Со страху, -- признался Олег. -- Во мне все трясется. -- Тебе хорошо, -- позавидовал Мрак. -- Согреешься. Всадники держались ровными рядами с двух сторон. Когда подскакали на взмыленных конях еще два мелких отряда, Ратмир с ними коротко переговорил, те поехали сзади, начисто перекрыв дорогу к бегству. -- А мы туда и сами перли, -- сказал Мрак философски. -- Взгляни на Тарха! Тот ехал задним, наигрывая на дудочке веселые песенки. Лиска, для которой игралось, покрутила пальцем у виска. У певца Олега в голове не хватает, одни таргитаи, с негодованием хлестнула коня и поехала впереди рядом с Мраком. Воины, напротив, с интересом слушали, подъехали ближе. Таргитай не возражал, он редко вообще возражал, зато Мрак от беды подальше отдалился от них насколько мог. По дороге присоединились еще две группки -- побогаче, в крепких доспехах, все как на подбор в блестящих шлемах. Эти вовсе окружили Таргитая, дальше ехал в кольце стражников, словно почетный гость. Мрак дергался, оглядывался, Олег успокаивал: на Тарха, мол, даже собаки не кидаются. Он привстал, оглядывался, но не узрел кибиток, домов или хотя бы шалашей -- Дерево поочередно охраняли приходящие отборные отряды из дальних племен. Далеко впереди показалась группа всадников. Олег насторожился. Едут не спеша, по-царски. Если не верховные вожди, то все же те, от которых зависит их судьба. В томительном молчании сблизились. Мрак и Олег выехали вперед. Всадники невозмутимо ждали, кони обнюхивались, пытались щипать траву. В середине переднего отряда высился в седле грузный человек. Дорогая одежда ниспадала по обе стороны, сапог не было видно, как и оружия. Он был без доспехов и с непокрытой головой. Мрак поднял руку: -- Доброго здоровья и хорошей охоты! Голос его был мощным, с волчьей нотой. Кони испуганно захрапели и попятились, а под вожаком встал на дыбки, едва не сбросил. Всадники хватали за удила, тревожно и с удивлением посматривали на чужаков. Кое-как совладев с дрожащими животными, передние всадники снова поставили их в ряд. Старший вяло вскинул руку: -- Приветствуем и мы, ежели пришли с добром. -- Мы с добром, -- поспешил сказать Олег. Всадник скривил тонкие губы: -- Что добро, а что зло -- решаем мы. В каждом племени свои понятия о добре и зле. Олег порывался возразить, расхрабрился, Мрак предостерегающе придержал его за локоть: -- Нишкни, мудрая голова. Мы идем с добром, но это добро не для себя, а для других людей! Предводитель сказал тем же раздраженным голосом, явно сердясь за испуг своего коня: -- Меня зовут Богдан сын Хмеля. Я прожил долгую жизнь, знаю -- наибольшее зло от тех, кто гребет не для себя, а для других. Самые кровавые войны развязываются теми, кто расшибается в лепешку для своего народа... Своего, конечно. Мы теперь знаем, как с вами поступить. -- Погоди! -- вскричал Олег. Он сразу понял то, почему всадники расступились, а в передний ряд выдвинулись лучники. Стрелы уже лежали на тетивах. Похоже, проделывали такое не раз, а Богдан говорил так, словно повторял давно заученную молитву богам. -- Мы еще не все сказали! -- Не все, не все, -- подтвердил Мрак. Он неспешно вытащил огромную секиру, заходящее солнце заиграло кровавыми отблесками, словно с лезвия уже капала кровь. -- Еще не все... Таргитай нехотя спрятал дуду, так же медленно, как Мрак, вытащил из ножен меч. Длинный, с широким лезвием, он сразу словно сгустил вокруг себя воздух, и странные лилово-оранжевые отсветы заиграли на лице Таргитая. Он стоял в окружении солнечного света, в котором коротко и страшно блистали молнии. Глава 13 Всадники ахнули, подались назад. Кони приседали на крупы, храпели. Раздирая рты удилами, их кое-как остановили. Лица у всадников были белые, а глаза стали размером с их выпуклые щиты. Богдан удержал коня, тому передался страх всадника. -- Всем стоять!.. А ты, пришелец, скажи: зачем тебе Жезл, ежели уже владеешь мощью богов? Таргитай ответил, опережая Мрака, не обращая внимания на отчаянные знаки Олега не выказывать свою дурость: -- Эт не та мощь. Богдан спросил озадаченно: -- Как это? -- Это убивает, -- ответил Таргитай чистым детским голосом. -- Я не хочу убивать. А Жезл... Не знаю, но я оставлю Меч, ежели велите, в обмен на Жезл. Всадники суетились, перемещались, что-то выкрикивали сорванными голосами. Богдан поднял руку: -- Тихо!.. А вы, странные, если пропустим к Дереву, в самом деле оставите Меч? Мрак показал дурню кулак размером с детскую голову, но Таргитай ответил без колебаний, даже с облегчением: -- С радостью. Я не люблю этот Меч. Всадники смотрели с широко открытыми ртами, а Богдан после паузы сказал медленно: -- Мы пропустим вас. Ты говоришь искренне. Ты в самом деле понимаешь, что Жезл сильнее Меча. Всадники расступились. Обалдевший Мрак тронул коня, четверка медленно тронулась в проход. Олег смотрел в хмурые напряженные лица, сжимался от страха -- четверых легко истыкать стрелами, но не стреляют, даже мечи вложили в перевязи! Наивная дурость Таргитая оказалась сильнее его мудрости и отваги Мрака. Правда, сам Таргитай еще меньше понимает, почему не тронули, но дорога к Дереву открыта! Когда стража Дерева осталась позади, Мрак вздохнул, словно свалил с плечей горный хребет, сказал с великим облегчением: -- Здорово ты их наколол, Тарх! Поверили. Таргитай поспешно спрятал дудочку. -- Я в самом деле оставлю Меч. Даже Олег и амазонка подпрыгнули в седлах, а Мрак вытаращил глаза: -- Сдурел? -- А что? Мрак, твоей секирой можно хотя бы лес рубить или дрова колоть, а Меч только убивает. И только людей! Олег смолчал, люди бывают разные, иных убивать -- спасать целые племена. Мрак же покраснел, голос стал угрожающим: -- Таргитай, мы уцелеваем только чудом, да по дурости. Умные уже бы сгинули. Нам щепка может спасти шкуры, а ты от такой штуки отказываешься! Даже боги не брезговали, а ты белых ручек марать не изволишь. Ладно, хвороста нарублю своей благородной секирой, Олегу хватит всей его мощи волхва, дабы разжечь костер без огнива -- вечно теряет, спасибо Лиске: находит и незаметно кладет ему в сумку, а вот тебе выпала, дурню, редкая удача -- рубить и крушить ворога! Таргитай подумал, двинул плечами: -- Не понимаю такой удачи. Мрак всплеснул руками: -- Дурень, это же всем понятно! Об этом даже песни поют. Вспомни Странника. Тебе ж самому нравятся песни про поединки, кровь из ран, битвы с великанами, схватки со Змеями, спасать девок из плена, крушить и низвергать! -- Нравятся, -- ответил Таргитай. -- Я тогда ночь не спал, его песни в ушах звучали. Песни про битвы с врагами нравятся, а вот самому биться не нравится. -- Боги, если бы это сказал Олег... -- Мрак, я слишком глуп, чтобы чувствовать страх, но не люблю убивать. Жалко! Если бы убивать, чтобы не умирали... Мрак глухо захохотал, рассмеялся и Олег. Звонко залилась смехом, как серебряный колокольчик, Лиска. Таргитай ехал с насупленным лицом -- смеются над ним, затем заулыбался во весь рот. Его глупое честное лицо стало совсем счастливым, светлым. Мрак оборвал смех: далеко впереди вился столбик черного дыма. Остальные умолкли, видя его насупленное лицо. Оборотень оглянулся на маячивших далеко позади всадников. -- Видите? -- Опять стража? -- спросил Олег. -- В чешуе и с когтями. Змей, помните? -- Для чего же нас пропустили? -- спросил Таргитай недоумевающе. -- Может быть, чтобы посмотреть, как Змей сожрет? Жизнь скучная, забав мало, глазу отдохнуть не на чем. Таргитай хлопал глазами, не понимая. Олег подобрался, напрягся. Страшное заклятие не поможет: нет такой трещины, чтобы провалилось Мировое Дерево. Да и Жезл тогда пропадет! Приблизились, в клубах черного дыма начали проскакивать багровые искры. Мрак все темнел, Таргитай перехватил его злой взгляд, брошенный на Меч: людей, гад, сечет, еще как сечет, а самого гада -- да такого крупноватого! -- не берет, хоть плюй на него. -- Огнедышащий, -- определил Олег. Он спешно листал книгу. -- Против простых драконов знаю, против крылатых знаю... -- Знаешь? -- спросил Таргитай с недоверием. -- Только пользоваться не умею, -- признался Олег. -- А вот против огнедышащих даже не видел отворота. -- А был бы, ты его опять перепутал с чем-нибудь, -- сказал Мрак. -- Хватит с нас жаб с неба! Лиска сказала с негодованием: -- Это даже хорошо, что перепутал! -- Да ладно, ладно, -- сказал Мрак. -- Все, что ни делается, к лучшему. Вот Тарх вообще такое брякнул, что и на голову не налезет, а нас даже не разнесли на клочки... Дурацкий мир, в котором живем! В другом давно бы прибили. Таргитай уже любовно щупал дудочку, улыбаясь своим мыслям. Сказал рассеянно: -- Вообще-то он мне нравится. Мрак с Олегом переглянулись. Мрак безнадежно махнул рукой. Олег сказал с неуверенностью: -- Мне, вообще-то, тоже. Таргитай поднес дудочку к губам: -- А я, будь богом, все-таки сделал бы лучше. Лиска прыснула, Мраку показалось, что даже кони заржали, жеребец под ним зашатался -- едва не упал от смеха. -- А лень куды бы дел? -- спросил Мрак очень серьезно. -- Она ж родилась раньше тебя. Сперва говорит лень, потом -- ты. Таргитай почесал в затылке, задумался. Дальше они ехали под его насвистывание на дудочке. Змей певца не страшил, до него еще верст десять, а так далеко стоит ли заглядывать? Пусть под ним конь ломает голову о грядущем, у него она большая. Да еще Олег -- он иссохнет, ежели не дать разобрать завтрашний день по щепочкам. Дым стал реже, черный превратился в сизый, затем вовсе в белесый. Огонь исчез, вскоре уже все рассмотрели у подножия дерева нечто зеленое, похожее на ящерицу размером с сарай. На спине бугрился неопрятный горб. Невры не сразу узнали сложенные крылья. -- Кожистые, -- определил Мрак. -- Как у Олега! -- И летает, наверное, -- предположил добрый Таргитай, -- так же замечательно. -- Только наша вещая птаха огнем не дышит, -- сказал Мрак, он бросил взгляд на волхва. Тот, судя по жестам, убеждал Лиску держаться позади. Если со Змеем что случится, то чтобы не встревала. Двое, мол, в драку, а третий... третий в другое место. Тем более женщина. Хоть и злая. Мрак понюхал воздух, привстал. -- Не успеваем. А в потемках не наступить бы ему на хвост... Привал, ребята! По дороге встречали странные холмики -- деревянные, иной раз до половины вбитые неведомой силой в землю. Олег первым догадался, что к чему, все рассматривал потрясенно, потом привык даже он, сейчас же Мрак один такой холмик умело надсек -- дерево было твердым, как камень, поджег стружку, затем подпалил весь холм -- древесную чешуйку, что свалилась с Дерева! Странное дерево горело мощно, Степь осветилась на сотни шагов. От жара невры трижды отсаживались. Мрак поджарил добытых по дороге дроф, вывалял в золе -- пепел оказался еще солонее, чем от простого дерева. В ночи выли степные звери, над головой проносились темные тела. Огонь вспыхивал, однажды раздался страшный крик, полный ярости. Запахло паленым. -- Задницу припалил, -- меланхолично заметил Мрак. -- Поучился бы у нашего волхва. Зайца из-под небес бьет! Без промаха. -- Олег летает, -- согласился Таргитай с завистью. -- Уже здорово. А что иной раз мордой оземь, так своей же мордой! И не из-под самых облаков, а то бы уже убился. А голова у него, хоть и волхв, крепкая... Олег морщился, ерзал от такой защиты. -- Хохотать по-волчьи приходится, а вы зубы скалите. Как пройдем мимо Змея? Почему никто даже не думает? Тарх -- понятно, но ты, Мрак? -- Мимо? -- удивился Мрак. -- Рази такой пропустит? Такого надо бить по голове. А вот как, думай ты. -- Я все время об этом думаю! -- Да? -- удивился Мрак снова. Он покосился на разрумянившуюся у костра амазонку. -- Все время про Змея думаешь? -- Да, -- ответил Олег сердито. -- Мой задум: пройти мимо него в потемках. Змей тоже должен спать, все звери ночью спят, кроме ночных, конечно. -- А Змей? -- Ящерки и гадюки ночью спят, им холодно. А Змей -- это большая ящерка. Или крупная гадюка. Мрак с сомнением поскреб когтями волосатую грудь. -- Да? Такому сараю и мороз не помеха. Разве что привык... Маленьким был, шкурка была как вон у тебя, так себе. Среди лета замерзал, особливо ежели шелудивым уродился... Мясо пахло вкусно, а после долгого перехода сожрали и косточки. Лиска вслед за неврами расстегнула пояс. Олег же, напротив, поднялся -- бледный, посуровевший, тяжело вздохнул, прерывисто, как после долгого плача, пошел из освещенного круга. Мрак с сочувствием пробормотал вслед: -- Ишь, горбится, ровно коня несет. Не любит, ох как не любит это дело. -- Ночью и я бы разлюбил, -- сказал Таргитай. -- Ночью спать надоб... Он заснул, не договорив, едва голова коснулась земли. Мрак кивнул одобрительно: мужчина не должен изнеживать себя, подмащивая под голову булыжники или полено, тем более -- седла, не должен лишаться сна перед схваткой. Если ты родился -- все равно умрешь. Так стоит ли хитрить, изворачиваться, трусить? Вот ежели бы боги отпустили человеку хотя бы тыщу лет, тогда было бы жаль обрывать жизнь, особливо в самом начале. Олег вышел в темень. Вскоре бесформенная тень взметнулась в ночное небо. От воздушной волны колыхнулось пламя, взметнулись искры. В ночи было тихо. Воздух не двигался, запах Дерева стал мощнее. Мрак не замечал, привык. Лиска крутила носиком, морщилась. Далеко вверху раздался далекий крик -- слабый, замирающий. Все насторожились, Мрак буркнул: -- Это не Олег. Лиска бросила благодарный взгляд. -- Да, он бы не стал кричать. -- Да, он бы сразу, -- согласился Мрак, но что за "сразу", уточнять не стал. Амазонка вспыхнула, Таргитай проснулся, сонно всматривался в ночное небо. -- Вдруг на него напал кто-то? -- спросил он тревожно. -- Сам он не... Мрак подумал, предположил: -- А ежели повстречал такое же волосатое? Только сучку? Она ему то да се, а он: я-де не могу, я не совсем птица... Что тогда? Долго всматривались вверх. Мрак вздохнул: -- Ложись. Чем поможем отсюда с земли? Я останусь на страже, от вас все одно толку мало. Таргитай спал непробудно, Лиска осталась на ногах. Вытянулась, словно могла взлететь, кулачки прижала к груди. Мрак сидел, поставив секиру между коленей, подбородок упер в рукоять, терпеливо ждал утра. Белобог даст день, Чернобог придумает беду. Так было испокон, вдвоем они с двух сторон вытесали человека таким, какой ныне -- злого, увертливого, отважного, хитрого, подлого, самоотверженного, готового помочь другу, а то и просто чужаку: все-таки люди, свои, супротив них весь мир -- нечисть, нежить, навьи, боги, маги, звери, морозы и засуха, половодье, болезни... Правда, тот же человек особо люто бьется с себе подобным. Поди разберись, почему боги так устроили. Себе на забавку, нешто? Уже светало, когда вблизи россыпи крупных багровых углей тяжело рухнуло бесформенное тело. Едва кожистые крылья стянулись на горбатую спину, Мрак подхватил бледного дрожащего друга под руки. Лиска быстро, но без спешки, принесла одежду, нехотя отвернулась. -- Ничо-ничо, -- сказал Олег торопливо. -- Заморился только. Днем теплый дух от земли держит. Даже подымает, а ночью намахаешься этими парусами... Он спешно напялил портки, а Лиска начала разминать ему спину и шею. Олег охал, постанывал, выгибался горбиком. Мрак спросил нетерпеливо: -- Узрел что? Олег постанывал, Лиска мяла изо всех сил, раскраснелась. Мрак бросил ему на плечи волчью душегрейку. -- Спит Змей, аль не спит? -- Хуже, -- ответил Олег тихо. Он покосился на спящего Таргитая, понизил голос: -- Там племя. Большие и малые, есть змееныши. Один на моих глазах вылупился. Совсем махонький -- с теленка. Сейчас спят, проснутся с первыми лучами солнца. Мрак быстро посмотрел на светлеющее небо. -- Не успеваем. -- Надо успеть, -- сказал Олег замученно. -- Иначе нас сегодня утром схватят люди Агимаса. Ты не представляешь, Мрак... С одним Змеем сражаться немыслимо, а когда их целое стадо? Мрак пихнул ногой Таргитая, Лиска метнулась седлать коней. Олег туго подпоясался, кивнул Таргитаю на разбросанные мешки. Когда Мрак и Лиска привели коней, все сразу пустили в галоп. Небо светлело чересчур быстро, из темно-зеленого стремительно превращалось в изумрудное. Мрак посматривал с тревогой, нюхал воздух. Олег начал сдерживать бег. -- Коней оставим. Стучат, как Таргитай в лесу. Перебудят змеиное племя. -- Пешком? -- вскрикнула Лиска негодующе. -- Можешь на четвереньках, -- предложил Мрак. -- Волхв прав, у меня от грохота копыт в ушах звенит. Это только Таргитаю все одно. Его палкой по голове били, а он спрашивал: где это стучат? У змей уши получше, хотя мне еще ни одну не удавалось поймать за уши. Даже лягушку не ловил... Он спрыгнул, мигом сдернул седло и взвалил на плечо. Мешок и секира заняли свои места на спине. Таргитай с несчастным видом стащил седло со своего коня. -- А зачем? Какие на Дереве кони? -- Увидишь Змея, -- объяснил Мрак терпеливо, -- скинешь седло -- и так легко удирать! -- Да, -- пробормотал Таргитай, приняв все за чистую монету, -- если еще смогу таскать ноги. Мрак чмокнул коня в бархатный нос, потрепал по пышной гриве. Конь обнюхал хозяина, глаза были печальные, понимающие, как у Таргитая, только Таргитай еще и умел говорить, хотя не умел так же быстро бегать. -- Возвращайтесь!.. Авось попадутся добрые хозяева. А вы ленивцы... Кто отстанет -- шею сверну! Ночь озарялась вспышками огня, словно разламывалось горящее бревно, выстреливая в небо огненные стрелы. Доносился глухой рев-ворчание. Послышался и обиженный визг -- тонкий, будто верещала белка размером с медведя. -- Так его, -- буркнул Мрак нервно. -- Спать надо, дурак. Он часто останавливался, отпрыгивал в сторону, и все отбегали следом. Дважды падал и отползал, двигая всем телом, как ящерица. Оба раза натыкался подошвами сапог в лицо Таргитаю, со злостью пихал, шипел, как разъяренный Змей. Оба раза мимо проползало нечто огромное. Земля подрагивала, воздух пропитался запахом сырой рыбы. Невры переползли через полосу влажной земли и слизи. Мрак зло шипел на Таргитая: тот, как любопытный хомяк, старался рассмотреть страшных зверей, не спешил убраться с дороги -- полное бесстрашие дурака могло погубить всех. -- Да спят они, -- оправдывался Таргитай виновато. -- Спят! -- В любой вороньей стае одна бдит, -- прошептал Мрак. -- Иначе бы давно перебили! -- Так то вороны! Правда, эти тоже с крыльями... Но ведь не в перьях же... Олег дальше не слышал их разговора, ибо Лиска, натыкаясь на каждую щепку, набирала в грудь воздуха для вопля. Он спешно зажимал ей рот, со стыдом понимал, что ее трусость другого сорта: стоило зайти сзади и сказать над ухом: "Гав!", как под храброй воительницей сразу образовывалась лужа, зато лицом к лицу с опасностью, глядя ей в глаза, не трусила, а вот он, мужчина... Дальше Олег старался не додумывать, иначе от позора придется вовсе лезть Змею в пасть. Разбудить, раздразнить, чтобы раскрыл пасть или хотя бы зевнул, и залезть. Эти сараи кажутся спящими горами, хотя бы на фоне звездного неба выделялись! Но и звезд не видно в извечной тени Прадуба! А на спящих Змеев натыкаешься на каждом шагу... возможно, на одного и того же Змея -- то на хвост, то на лапу, то ткнешься головой в мягкое пузо, а когда после долгого ползания решишь, что уже убрался далеко и можно перевести дух, замечаешь, что оперся головой, а то и локтем на его морду. -- Спят, -- послышался жалобный шепот Таргитая. -- Мрак, я уже все пузо вытер... перевести дух бы малость! Донесся и сердитый шепот оборотня: -- А поесть бы, да? Ты еще дудку чертову вынь... Послышался шорох, будто доверчивый Таргитай полез за дудкой, а Мрак ткнул его мордой о землю. Олег страстно надеялся, что Змеи не проснутся от грохота его сердца, посматривал вверх: хотя бы слабый блик лунного света, но луна, как теперь кажется, зарывается в крону -- кто бы подумал -- Прадуба, надо запомнить и записать в мудрые книги. К счастью, земля поблескивала гнилостным светом -- словно раздавили мириады светлячков. Слюни Змеев или слизь с их лап, но Олег заставлял себя думать о гнилушках, что падают с этой каменной горы, именуемой Прадубом. Земля вздрогнула, полыхнуло огнем. В небе с шипением вырос столб оранжевого огня, превратился в красный, багровый и растворился в ночи. Пахнуло гнилостным запахом. Следом раздался тоскливый рев: Змею приснилось что-то страшное. Олег застыл, пережидая, пока чудовище перевернется на другой бок, во тьме слышались сопение, вздохи -- зверь умащивался, подгребал лапы, хвост, горестно вздыхал. Задница мешает, подумал Олег со страхом и злостью. Все мешало Змею: отпихивал камни или вбивал в землю, такую же твердую, покряхтывал, словно от старости болели кости. Из ночи послышался сердитый голос: -- Олег, хватит рассматривать! Таргитай уже давно на Дереве, как деревенский кот. Небось гнезда разоряет. -- Да понимаешь, -- пробормотал Олег сдавленным голосом, -- чудной зверь! В нашем лесу таких не было. -- На обратном пути поторчишь дольше. -- Да, -- едва выговорил Олег побелевшими губами, совсем забыл, что еще обратно! -- Спасибо, что напомнил, Мрак... Едва передвигая ослабевшими руками, потащился вокруг исполинского тела. Чудовищное брюхо колыхалось. Змей храпел, иногда вздрагивал и дрыгал лапами: от кого-то бежал или за кем-то гнался. Олег страшился, что зверь во сне попытается натянуть одеяло, в дурном сне чего не пригрезится! -- Только бы ночь была теплая, -- прошептал он. Мрак с его волчьими ушами расслышал, удивился: -- Это ты об этих зеленых жабах-переростках заботишься, как о своих коровах, или о Лиске? -- О Таргитае. Расчихается, Змеев переполошит. -- Я ж сказал, он уже птичьи гнезда зорит. Хотя какие на таком деревце пташечки... Кони с крыльями аль верблюды? Или Змеи? Олег крепко держал Лиску за руку, тащил, не давая опомниться. Дважды сослепу натыкался на спящие горы молодого мяса -- старые спали шумно: храпели, сопели, вздыхали. Однажды страшная лапа взвилась в воздух, сбила с ног Олега. Лиска тонко вскрикнула, в ее узкой ладошке появилась холодная полоска стали. Не раздумывая, рубанула. Олег едва успел придушенно вскрикнуть: -- Не надо... Змей просто почесался... Острый меч попал точно между пластинками. Змей глухо рыкнул сквозь сон. Мрак вскочил. -- Что за дурни... Бегом к Дубу! Олег с ужасом увидел в руках оборотня секиру. Сзади нарастал раздраженный рев -- разбуженный Змей лизал поцарапанную лапу. Земля дрогнула. Олег на бегу оглянулся: огромная туша высотой с сосну поднялась на все четыре. Земля снова вздрогнула -- Змей раздраженно ударил хвостом. -- Догонит, -- вскрикнула Лиска. -- Надо защищаться! -- Ты ему, что псяке муха, -- бросил Мрак через плечо. -- Ладно-ладно, муха с красивыми крыльями! Секира колыхалась на бегу, привыкшие к блеклому свету глаза улавливали слабые блики на отточенном лезвии. Мрак бежал ровно, краем глаза держал Олега и Лиску. Впереди вырастала чернота, оттуда воняло теплом -- Прадуб отдавал дневное тепло медленно и нехотя. Рев прогремел яростный, мощный. Сбоку земля качнулась, гупнуло, взревели сразу два голоса. Олег хотел думать, что старый Змей лупит молодых: мол, не спите на страже. Внезапно ночь осветило, как при пожаре. Пронесся столб огня. От жара затрещали волосы. Ослепленный Олег вскрикнул, тонко завизжала Лиска. Сильные руки схватили Олега, потащили, а едва тот раскрыл глаза, грубо бросили на землю. Над головой прогремел рев, воздух колыхнулся, над головой пронеслось что-то громадное. -- Отползай, дурень, -- донесся крик Мрака. Сухо стукнуло, словно деревом ударили по камню. Олег откатился, взвился на ноги, выставив перед собой посох. Змей полз на Мрака, но тот следил за страшной пастью: голова чудовища раскачивалась на длинной шее. Змей выпускал горящие клубы дыма, но не выдыхал во всю мощь -- старался поймать Мрака поточнее. Бережет огненные стрелы, понял Олег. Они в нем откуда-то берутся, не может же все время метать огонь! -- Мрак! -- закричал он. -- У него в пузе одна-две стрелы! Вымани, пусть выстрелит, потом пустой уже не такой страшный... -- В пузе две, а за щеками две по восемь! -- крикнул Мрак. Он увертывался, падал, блестящие волчьи глаза ни на миг не оставляли чудовищного зверя. -- Да и лапы не отвалились... и зубы не выпали... Пасть Змея была в длинных как мечи зубах, а голова укрыта костяными плитами толщиной с дубовые лавки. Крохотные глазки прятались в ямках, сверху нависали костяные выросты, с боков и снизу пещеры глаз защищали толстые кости. -- Он неуязвим! -- вскрикнул Олег в отчаянии. -- Зато мы, -- крикнул Мрак утешающе, -- на один кутний зуб! Змей плюнул огнем, по земле пролегла опаленная дорожка. Мрак увернулся с трудом. Будь огонь побольше, охватил бы с головой. Сверху раздался тонкий вскрик, на спину Змея упало бревно. Зверь не повел и головой, Мрак закричал: -- Кидай на шею! Тонкая, как у гуся, -- обломится! При голове размером с сарай, шея в самом деле выглядела тонкой: с дерево в два обхвата, не толще, правда, защищена чешуйками с ладонь и толщиной с подошву. Секирой не пересечь, разве что сверху упадет обломок коры со скалу. Сзади нарастал топот, земля качалась. Олег увидел факелы, те приближались чересчур быстро. Сиплый рев, сперва сонный и раздраженный, стал свирепым: звери почуяли добычу. Сверху тонкий голос верещал: -- Сделайте что-нибудь! Зверь внезапно оставил ловить Мрака, хотя уже почти схватил, а Мрак, споткнувшись, упал Змею под ноги. Змей же с обиженным ревом метнулся в сторону. При свете вспыхнувшего факела -- совсем слабого, багрового, как затухающие угли, -- Олег увидел белое перо в ноздре Змея. -- Беги! -- заорал он. -- Он за тобой! Мрак быстро подхватился на ноги, в руках оказался лук. Три стрелы свистнули одна за другой, он перебежал в сторону и выпустил еще две. Змей взревел громче, оставил Лиску -- та ломала о его панцирь оставшиеся стрелы, повернулась к Мраку. Олег кинулся к Лиске, потащил к темной стене. Они успели проскочить под широким носом другого Змея. Сзади дохнуло огнем. Высветилась темная, изрытая щелями стена. Сзади раздался натужный рев, земля затряслась под ударами тяжеленных лап. -- Левее, левее, -- заорал сверху Таргитай. -- Там щель! Он же сам вам помог, осветил! Олег на бегу забросил девушку в темную трещину. В спину страшно ударило. Он влетел вслед, сбил с ног. Сквозь грохот в ушах ощутил маленькие сильные руки. Грудь разрывалась от дыма и едкого запаха, глаза жгло. Он закашлялся, едва не выплюнул легкие. Лиска кашляла еще отчаяннее, но упорно оттаскивала от входа, где скреблась чешуйчатая лапа с бревно, пыталась протиснуться. Когти величиной с ножи скребли края камня. Глава 14 Олег не сразу понял, что это не камень -- они проскользнули в трещину коры, а Змей старается выковырнуть их, как дятел муравьев. Лиска что-то кричала в ухо. Олег слышал тонкий жалобный голосок. В голове гудело, перед глазами прыгали красные искры. Лиска снова попыталась его поднять. Изогнутый как киммерийский меч коготь зацепил за подошву, но Лиска ухватилась за Олега, подошва затрещала, коготь исчез с подошвой. Когда снова появился в щели, Олег пытался отползти, охнул от режущей боли в спине. Лиска подхватила его сзади, отволокла к стене. Сверху зашуршало. На Олега упало тяжелое, пахнущее волком. Олег сказал, не раскрывая слезящихся глаз -- все равно ничего не видно: -- Мрак, днем Змеи нас достанут! Вожак не влезет, так детеныша запустят... -- Уже рассветает, -- послышался торопливый голос Таргитая. -- Змеев мы перебудили на сто верст. Это все ты со своей Лиской!.. Быстро наверх. -- Не могу. У меня спина перебита. Змей влупил вдогонку. Догнать не мог, так влупил. А где Мрак? -- Ты палец прищемишь -- крик за Авзацкими горами слышно. Если мы уцелели, то Мрак вовсе не левой ногой сморкается. Лиска подставила Олегу плечо с другой стороны, и он, преодолевая острую боль, со стонами начал карабкаться вверх. Дерево слабо светилось, глаза еще не отошли от багрового пламени огнедышащих жаб-переростков, как их обозвал неустрашимый Мрак, ноги скользили и срывались. Таргитай поддерживал, тянул за шиворот. -- Может, тебе проще перекинуться волосатой птахой? -- предложил он, намучавшись. -- Мы с Лиской лучше понесем твои штаны. Все равно несем, только еще и тебя в них! Олег ощутил, как от обиды наворачиваются слезы, глаза защипало сильнее. Лиска сочувствующе вздыхала, но молчала. -- Как я буду махать крыльями, если душа едва в теле? -- А-а, -- понял Таргитай, -- а я думал, тебе нас жалко. Штаны у тебя почему-то тяжелые. Ты ничего туда не наложил? В темноте послышался задыхающийся голос Лиски: -- Тарх, пожалеешь! Олег научится и людей носить в когтях. Мог бы и тебя... -- Пусть сперва научится свои яйца носить, -- послышался разочарованный голос дудошника. -- Олег яйца не несет, -- начала она негодующе и осеклась. В темноте карабкались наверх, оступались, но удавалось не сорваться -- подъем шел по наклонной. Потом Таргитай круто свернул, двинулись вверх уже в противоположную сторону. Олег медленно приходил в себя, шум в голове утих. Он пощупал стены. Даже не древесина, до той еще версту, если не больше, а всего лишь кора! Подымаются по трещине, сворачивая то вправо, то влево, но все-таки ползут наверх! Взбирались целую вечность, прежде чем Олег увидел смутные силуэты Таргитая и Лиски. За спиной Таргитая горбился гигантский мешок, впервые дудошник нес такой груз. Лиска карабкалась то сбоку, то отставала. Олег постоянно слышал ее тяжелое дыхание, в горле у нее хрипело. Дочь Песков привыкла нестись на горячем коне, глотая просторы, ровную как стол Степь, а приходилось лезть на Дерево. Хорошо еще, что в ее племени нет запрета лазить по деревьям! Видимо, там просто не знали деревьев! -- Где же Мрак? -- спросил Олег снова. -- Мрак в огне не горит, -- ответил Таргитай, но голос звучал уже не так уверенно. -- В воде не тонет. А что такое Прадуб? Всего лишь дерево. -- А что такое Змеи? -- ответил Олег ему в тон. -- Всего лишь жабы-переростки. Правда, мы -- комары для жабьего корма. -- Сам ты жабий. Далеко сзади донеслось хриплое: -- Я... больше... не могу... Лиска без сил распласталась на выступе. Глаз не было видно, рыжие волосы закрывали ее лицо. Олег поспешно снял с ее плеча мешок, пытался взять и меч, но Лиска слабо воспротивилась. Таргитай оглянулся: -- Привал? Вот здорово. У тебя что-нибудь поесть осталось? -- Как ты можешь все есть и есть? -- слабо возразил Олег. -- Как? -- повторил Таргитай с недоумением. -- Хорошо могу есть, как говорят гиксосы. Все одно надо ждать Мрака! Без него Жезл не добыть. Да мне на сто Жезлов наплевать, если для этого надо повредить Мраку. Лиска дышала хрипло, грудь ходила ходуном. Олег спросил зло: -- А как же со счастьем для всех людей на свете? Таргитай подумал, сказал упрямо: -- Даже для счастья всех людей. Рассвет высветил изможденные зеленые лица. Олег повторил мучавший его самого вопрос: -- Но Мрак один, а людей на свете много. Разве для спасения всех не достойно ли обречь одного? -- Нет, -- ответил Таргитай не задумываясь. -- А ты? Олег в затруднении пожал плечами: -- Я не круглый дурак, ответить так быстро не могу. Небо вспыхнуло, стало ярко-зеленым. Внизу еще была чернота, но зеленый свет быстро сползал по темной стене. Проступили глубокие трещины, разломы, овраги. Кое-где из этих щелей торчали верхушки простых деревьев: ветром нанесло земли, он же забросил семена, если не птицы, деревья выросли, не подозревая, что растут на праотце всех деревьев. Таргитай вытащил из мешка ломти жареного мяса. Олег не верил, что певец сможет есть, но Таргитай уплетал за обе щеки, Лиска негодующе отвернулась. Олег протянул руку, внезапно послышались шаги. Через гребень в дюжине шагов перемахнула человеческая фигура в волчьей шкуре. -- Мрак! -- закричал Олег. -- Мы здесь. Мрак легко перепрыгнул к ним, гаркнул: -- Что вы здесь, видно не только мне. Люди Агимаса тоже видят! -- Агимас? -- пролепетал Олег. Лицо стало белым. -- А как же... Змей? -- Он сам из змеиной породы, -- буркнул Мрак. -- Как-то договорились. Я видел, их не тронули. Уже карабкаются, а вы тут сидите, как вороны на дохлой корове! Олег со стоном поднялся. Таргитай задержал кусок мяса у рта. -- Опять? -- Не опять, а снова! До капища рукой подать, а вы хлебалами щелкаете. -- Мы тебя ждали. Длинные руки у того, кто дотянется до капища. Лиска скоро выдохлась, взмокла, двигалась за неврами красная, распаренная, злая. Олег снял с ее плеча перевязь с мечом и колчан со стрелами, она сверкнула глазами, но противиться уже не стала -- волхв даже не запыхался, а нес два тюка и палицу. Вообще все трое невров бежали вверх как муравьи, привыкли в своем диком Лесу носиться через буреломы! Еще больше страдала, что взмокла как толстуха. Массивные мужчины еще и перебрасываются непонятными репликами, сбивают и не собьют себе дыхание! Когда навстречу выскочили малорослые люди с бледными лицами, никогда не видавшими солнца, Лиска ахнуть не успела, а трое лесных уже смяли на бегу, втоптали, вбили в твердую как камень кору по уши и понеслись дальше. Ей показалось, что даже оружия не вынимали, хотя стража загородила путь копьями и топорами. Вторая стража попалась через версту, так казалось Лиске. Их смяли почти с той же легкостью, только Таргитай задержался -- на него навалились трое. Олег повернулся помочь, но Таргитай уже выдрался как медведь из своры собак, расшвырял, стараясь, чтобы не перелетели через гребень. -- Уже скоро, -- подбодрил Мрак с угрюмым удовлетворением. -- Волочите клешни шибче, улитки! Лиска всхлипнула: мчится почти по отвесной стене как белка! Только эти трое бегут так, что она казалась себе застывшей -- как мошка в прозрачном камне. Таргитай вертел головой, в чистых глазах стояло невинное удивление. Олег тревожно посматривал на Лиску, протягивал руку, под ноги не смотрел, будто бежал по ровной как стол Степи. Она раздиралась между желанием ухватиться за руку Олега и страхом, что примут как слабость женщины, а этим она опозорит себя в глазах Мрака. Мрак несся словно разъяренный лось, секира казалась вросшей в ладонь. За спиной, ничуть не оттягивая плечи, горбился огромный тюк с мешком и оружием. Когда пелена едкого пота застлала ей глаза, услышала удовлетворенный рев Мрака, затем вскрик Таргитая: -- Опять? -- Снова, -- поправил Олег, он теперь очень следил за точностью слов. Она смахнула горстью пот, глаза защипало еще сильнее. Сквозь едкую завесу увидела, как из-за гребня вышли и остановились рослые воины в шлемах и панцирях. Ноги защищали широкие поножи, а на левой руке у каждого висел легкий круглый щит, укрывая левую сторону груди. В руках остро блестели боевые топоры. -- Уже рядом! -- выкрикнул Мрак свирепо. -- Последний бой! Я чую запах. Лиска тоже уловила странно знакомый запах горелого мяса. Лицо Олега посерело. Лиска поняла: в капище служителей культа Дерева приносят в жертву человека! -- Последний? -- послышался стонущий голос Таргитая. -- До верхушки еще сотни верст! Те могли вскарабкаться как дурные вороны на самую маковку. -- Волхвы? -- переспросил Мрак с невыразимым презрением. -- Чтобы эти жирные бабы подняли свои задницы выше курятника? Лиска вспыхнула, но едкий пот попал в рот, ожег уголки разорванного рта. Ответить не смогла, зато взглядом прожгла оборотня насквозь, размазала по Дереву, по всем веткам и корням. Воины не двигались, ждали. В их молчании была зловещая уверенность. Они показались Лиске гигантами, а было их не меньше двух дюжин. В середине ряда стоял рослый воин со шрамами на лице, поперек себя шире. Грудь закрывали широкие металлические пластины размером с тарелки. Из-под шлема опускалась кольчужная сетка, на руках были кожаные рукавицы, обшитые бронзовыми бляхами. Он встретился взглядом с Мраком, на угрюмом лице проступила злая ухмылка. -- Дам в лоб -- и ухи отпадут, -- пообещал Мрак. -- Беги, пока цел! Воин сделал шаг вперед, остальные шагнули следом. Мрак взревел, ринулся навстречу. Воин обученно поднял щит, отвел руку с топором, чуть согнул колени. Мрак широко замахнулся, изображая ярость осатаневшего варвара, он-де прет напролом, внезапно качнулся в сторону. На шлем воина обрушился удар сбоку плашмя. Страж без звука перелетел через гребень, исчез. Схватка вожаков закончилась так молниеносно, что воины замерли, таращили глаза то на грозного чужака, то на распростертого вожака. Мрак, не останавливаясь, пошел крушить направо и налево. Ревел как раненый медведь, выкрикивал угрозы, а Таргитай, остановившись перед могучим мужиком с сильно побитым оспой и крупными чирьями лицом, пообещал, подражая Мраку: -- Дам в лоб -- все прыщи посыпятся с морды! Беги, пока шкура цела. Воин смерил его недобрым, испытующим взглядом: молодой, явно уходит от боя, трусит, побледнел, голос почти умоляющий... Он хищно оскалил зубы и пошел вперед, занося топор. Таргитай горестно вздохнул, потащил из-за плеча свое недоброе оружие. Огненный Меч прорезал воздух со злым свистом. Страж пытался проследить за ним взглядом, а смертоносное лезвие уже прыгнуло вперед и вниз. Из рассеченной вместе со шлемом головы брызнули струи горячей крови. Блистающая полоса металла тут же метнулась вправо и влево, едва не вывихнув кисть Таргитаю, -- звякнуло, послышался прерванный на полуслове вскрик. Таргитай еще не понял, кого и как, а сбоку сдавленно крикнул Олег: -- Спаси... бо... -- Все в долг, -- предупредил Таргитай практично. -- В вирые почешешь мне спину. Мрак повернул разъяренное лицо: -- Размечтались!.. А на ком Ящеру воду возить? Лиска пыталась выхватить меч, но пальцы дрожали и не слушались. Дыхание вырывалось с хрипами, в груди сипело, а ноги стали как кисель. Как эти люди, которые на последнем издыхании поднялись так высоко, еще и сражаются? Олег дрался без охоты, бледный и сосредоточенный, ударами посоха вышибал противников через гребень, не желая видеть их крови. Лиска поняла, что волхв в рассеянности, свойственной очень мудрым людям, перепутал правый и левый гребни и выбрасывает несчастных с Дерева вовсе. Она слышала долгие затухающие крики, которые будут длиться все их оставшиеся жизни. Не проговориться бы, напомнила себе настойчиво. Он такой добрый, такой добрый. А уж такой мягкий... Она вспомнила, какой он мягкий, покраснела, ощутила, как горячая кровь прилила к щекам и намного ниже, а ноги ее вовсе стали как вода. Мрак прорубился через два ряда, смял третий, дальше открылась широкая расщелина в темной отполированной до блеска коре. Оттуда несло горелым мясом, выбивались редкие клубы черного дыма, изредка полыхал далекий огонек. -- Капище долбодятлов наше! -- заорал он, потрясая секирой. Крупные капли крови падали на голову и плечи. Шерсть на волчьей душегрейке слиплась, повисла космами. Последние из защитников обреченно надвигались, но уверенность из них выдуло как ледяным ветром. Две трети полегло, словно молодая трава под остро заточенной косой, а варвары в звериных шкурах даже не ранены! Таргитай и Олег бросились наперехват. Последние стражи пали на мокрую от крови блестящую коpу. Мрак даже не оглянулся, с торжествующим ревом несся к зияющему входу. Из глубины послышались затухающие удары, крики. Таргитай спешно сунул Меч в ножны, тот протестующе завизжал, кинулся сломя голову следом. Олег ухватил амазонку за руку: -- Бежим! Агимас, как видишь, тоже умеет лазить по деревьям! Правда, как коза -- на низкие. Она не поняла, какие же тогда высокие, но внизу слышались яростные крики -- заметили. Блеснул золотой шлем предводителя. Лиска различила крохотные фигурки, что карабкались широкой цепью. Еще ниже поднималась серо-зеленая масса, похожая на старый мох. Лиска вздрогнула и похолодела, узнав сотни и сотни людей Агимаса. Они двигались сплошной массой, выше прорубиться ни Мраку с его не знающей устали секирой, ни Таргитаю с алчущим крови огненным Мечом. -- Да быстрее же, -- поторопил Олег пугливо. -- Отстанем, потеряемся в потемках! Он тяжело дышал, с отвращением отряхивал кровь с одежды и какую-то грязь, похожую на мозги. Боится еще и темноты, поняла Лиска участливо. Заторопилась, упала. Олег подхватил и почти понес ее. Лиска снова боролась со страстным желанием остаться в его крепких руках, прикинуться томной девой. К стыду, ощутила в самом деле такой, но более мощное чувство победило -- к тому же ни на миг нельзя забывать о Цели! Слабо высвободилась из его мокрых от чужой крови рук, побежала рядом на все еще ватных ногах. Бесчувственный зверь по имени Мрак ждать не станет! Впереди во тьме гремели шаги. Слышались глухие удары и сдавленные стоны, а то и обиженный визг -- Таргитай с разбега натыкался на выступы. Впереди блистали огоньки, их часто загораживала темная фигура. Тогда и Олег с разбега влипал в нависающие и выступающие, со злостью думал, что перепороть бы здешних волхвов -- не следят, богоотступники, за капищем внутри. Или головы еще крепче здешнего Дуба? Внезапно впереди озарилось красноватым трепещущим светом. Таргитай явно вбежал вслед за Мраком в капище, Олег наддал -- друзья уже могут драться спина к спине с ворогами, а он отстал, его трусость нашла оправдание, мол, слабая женщина на руках, то да се, нужна защита... От стыда он так наддал, что амазонку потащил как тряпичную куклу. Дважды влупился в дерево, которое крепче любого камня, но пронесся дальше, похоже -- снес выступы. Мрак и Таргитай стояли, растопырив руки, вблизи входа в гигантскую пещеру, которую дуплом назвать было бы трудно. Пол отполирован до блеска, пещера как пещера, в середке, шагах в двадцати от невров, в беспорядке камни-глыбы, догорают расшвыренные неведомой силой куски дерева -- чешуйки Дуба. Слева на камнях -- растерзанные тела. Двое прямо на багровых углях -- мясо почернело и дымилось, сладковатый запах все еще наполняет пещеру. Еще дальше грудой лежат целые чешуйки -- отполированные, расписанные странными знаками, среди которых невры узнали солярный знак Рода и знак Великой Матери-Лосихи. Олег ворвался, запыхавшись, волоча Лиску. -- Скорее! Агимас идет по пятам! Где Жезл? Невры молчали, наконец Мрак сказал со злостью: -- Разуй глаза. Не видишь, здесь побывали до нас. Глава 15 Олег ошалело обвел взглядом беспорядочную груду дерева, что осталось от построек, разбросанные валуны, каждый в рост человека, изуродованные тела. Почти у всех в руках были зажаты топоры, на перекошенных лицах застыл ужас. -- Агимас? -- предположил Таргитай. -- Лискин жених... Савиджак? Слышалось только частое дыхание амазонки. Мрак медленно пошел к руинам, повернул на спину человека в богатой одежде. В крепко стиснутом кулаке был нож, глаза безумно вытаращены. Грудь и живот были сплошной кровавой раной, словно там вырубывали тупым топором куски мяса. -- Не Агимас, -- сказал Мрак угрюмо. -- Что-то хуже. -- Что может быть хуже? -- спросил Таргитай безнадежно. -- Разве что этот неведомый Савиджак. -- Поживешь... если поживешь, увидишь. -- Тогда стоит ли жить? Все разбрелись по разоренному капищу. Неведомая сила разметала глыбы и бревна, как щепочки, на стенах остались свежие царапины. Похоже, та же неведомая сила в ярости зачем-то била острием меча или копья, высекла глубокие бороздки. Мрак зябко сдвинул плечами: в плотной как гранит древесине он бы такую бороздку вырубывал полдня. Здесь же, судя по царапине, кто-то лишь взмахнул мечом... Мечом? -- Нам повезло, что не схлестнулись с этим парнем, -- сказал он хмуро. -- Как утопленникам, -- согласился Олег, он вытягивал шею, вслушивался в далекий шум. -- Агимас с его сбродом уже у входа! -- А другого выхода нет? -- Здесь вообще нет выхода. Один вход, -- объяснил Олег. Он отстранил Лиску себе за спину, взял посох в обе руки, шире расставил ноги. -- Придется встречать здесь. Мрак вытащил секиру. Уши шевельнулись, шум стал громче. -- Когда Лиска сварила в супе лягушку, у тебя вход враз стал и выходом, да еще каким! Агимас жаждет встречи, так пусть же получит! С секирой на уровне пояса он ринулся в темный провал. Таргитай, не раздумывая, он вообще редко раздумывал, бросился следом. Олег опешил лишь на мгновение, но Таргитай уже исчезал, его Золотой Меч выскользнул из ножен с радостным свистом, рассыпал красные искры, а Лиска едва успела метнуться следом. Дорогу знали, успели одолеть две трети пути, когда топот десятков бегущих ног превратился из легкого шороха в грохот. Зажатое эхо в страхе металось между стенами. Таргитаю, а особенно Лиске, враги казались бегущими даже по стенам и своду. Волчьи глаза Мрака не подвели во тьме. Он без крика и воплей рубил направо и налево, в самом деле похожий на матерого волка в овечьем стаде. Таргитай и Олег дрались тоже молча; кое-как различали надвигающиеся силуэты -- догорающий огонь светил врагам в лицо. Те не успевали поднять оружие -- падали как под ударами молнии. Лиска уже отдышалась, ее меч иногда поблескивал как одинокая искорка: старалась держаться между Таргитаем и Олегом, те почему-то упорно оттесняли ее назад. Мрак прорубывался словно косарь в густой траве. Ослепленные враги двигались плотно, грозили задавить массой. Пещеpа наполнилась криками, лязгом и хриплыми командами. Уже не скрываясь, Мрак рявкнул: -- На выход, хлопцы! Там эта расцарапанная жаба. Прибьем -- в вирые нас ниже спины поцелуют. А Ящер от тоски удавится! Впереди блеснул и начал приближаться яркий свет. Нанося удары во все стороны, они прорвались к выходу. Мрак уже был залит кровью, на лбу зияла широкая рана, правая рука беспомощно висела, а секиру неловко держал в левой. Теперь свет бил им в глаза, ослепляя и высвечивая их врагам. Таргитай вскрикнул предостерегающе: -- Берегись, зашибу! Мрак поспешно бросился вниз лицом. Таргитай пробежал по его спине, перед ним и по бокам блистала стена из бронзы, а воздух наполнился вжиканьем и холодным посвистом. Таргитай был мокрый от крови, часто поскальзывался и падал на колени. Олег спешно подхватывал: где проходил Таргитай, сражаться посохом не приходилось. Яркий свет больно ударил по глазам. Агимас и дюжина телохранителей ожидали в десятке шагов. Там был гребень, сотни его воинов пробегали по вытоптанной до блеска тропе, исчезали в черном разломе. -- Он! -- закричал Мрак страшным голосом. -- Бей дураков! Таргитай в три прыжка взлетел на гребень, снес заслон, увидел совсем близко расширенные глаза Агимаса: узнал его Меч, проклятый, не погасло воспоминание о Золотом оружии, священной реликвии киммерийцев! Таргитай прыгнул к Агимасу, тот отшатнулся, сделал шаг назад. Таргитай невольно протянул руку: ноги предводителя тюринцев оказались на самом уступе коры. Агимас отчаянно взмахнул руками, словно пытался взлететь, вскрикнул, начал падать... Он сам видел, что сорвался в самую глубокую пропасть на свете. Лицо стало белым, а глаза едва не лопнули -- обречен, а враг, за которым гонялся по всему свету, цел и смеется! Таргитай не смеялся: хотя от Агимаса остался только удаляющийся крик, но тюринцев не посеять всех, не стоптать, а кисть уже распухла, Меч вот-вот вывалится из слабеющих пальцев. -- Все влево! -- услышали они отчаянный вопль Олега. -- Там ветка! Таргитай не знал, зачем ветка, но без раздумий ринулся влево. Сверкающая стена двигалась перед ним, под ногами было мокро, а красное и мокрое двигалось, корчилось и хватало за ноги. Мрак остался, где был, сверкающее лезвие слилось в сплошной мерцающий диск, откуда летели капли крови. Амазонка поднырнула, избегая удара, ухватила его обеими руками. -- Быстро! За Олегом! -- Зачем? -- рыкнул Мрак люто. -- Если бы бегство спасло, заяц был бы бессмертным! Она едва не повалила, спасла от брошенных дротиков. Еще один клюнул в правое плечо, но следующий щелкнул в воздухе и разлетелся в щепу: Таргитай вернулся, закрыл собой, а Лиска отчаянно утаскивала упирающегося оборотня. Мрак задыхался, кровь бежала ручьем из рассеченного плеча, на лбу зияла рубленая рана. Красное лицо пожелтело. Он был страшен как смерть, губы посинели. -- Умрем здесь... окружены... видно же... -- Умрем, но позже, -- крикнул Олег торопливо. -- Тебе не... все... одно? -- Ой, не все! -- воскликнул Олег. -- Еще как не все! Впереди раздавался сиплый отчаянный рев. Умолкал, словно неведомый зверь набирал в грудь воздуха, снова ревел, прерывая себя пыхтением и тяжелым сопением. Когда выбежали на уступ, навстречу блеснуло янтарное море -- оранжевое, бескрайнее. Огромные валы медленно надвигались друг на друга, подминали, вдавливались, застывали желтыми как мед наплывами. С края, касаясь хвостом серого древесного берега, барахтался Змей -- передние лапы и белесое пузо влипли в янтарный сок. Правое крыло приклеилось когтистым краем, а когда люди подбежали ближе, приклеилось целиком. Голову Змей держал высоко, ревел тоскливо, в грозном реве не было надежды на избавление. -- Это что? -- крикнул Таргитай пораженно. -- Глянь туда... Разделенное древесным гребнем справа искрилось прозрачное море застывшего янтаря. На разной глубине просвечивали застывшие Змеи -- гигантские и совсем крохотные, зеленые и с радужными крыльями, а помимо Змеев были существа совсем немыслимые: многолапые, с крыльями, как у гигантских стрекоз, но с длинными зубастыми клювами... -- Мир гораздо старше, чем я думал, -- пробормотал Олег пораженно. Он даже забыл трястись и лязгать от ужаса зубами. -- Этих зверей нынче нет... -- Были в старину герои, -- оценил Мрак. -- Перебили, как вшивых гусей. Может быть, простыми палками. Змей взревел так, что заколыхались желтые волны. В последней отчаянной попытке дернулся изо всех сил, приподнялся. За ним тянулись липкие оранжевые струи, тут же его рвануло обратно, звучно шлепнулся. Влип весь -- оба крыла, лапы, даже голова пристыла нижней челюстью. -- Гузно влипло -- хана птичке, -- бросил Мрак на бегу. -- Ну и хрен с таким гузном. Сзади нарастали крики -- их заметили. Змей пытался вывернуть шею, достать страшной зубастой пастью людишек. Олег внезапно остановился, словно налетел на невидимую стену, подбежал к Змею, что-то крикнул. Мрак бешено заорал: -- Не отставай, дурень!.. -- Сейчас-сейчас, -- ответил Олег торопливо. Он снова что-то сказал на странном щелкающем языке Змею. Налитые кровью глаза зверя погасли. Пытался оторвать рогатую голову, но липкий сок держал. Олег задергался, словно его раздирали надвое, закричал: -- Лезьте ему на спину!.. Все! -- От высоты свихнулся? -- ахнул Мрак. Лиска послушно ступила на толстый хвост, усеянный шипами. Сразу изорвала сапоги, но как белка пробралась на спину, ухватилась обеими руками за гребень. Таргитай бездумно полез следом, он всегда делал то, что говорили, а Мрак остался один -- разъяренный, красный, с секирой в руке. -- Мрак! -- закричал Олег отчаянно, как раненый заяц, -- у нас нет выбора! Мы и так уже погибли! Мрак, ругаясь, полез по хвосту на спину обездвиженного Змея. Олег взобрался последним. Из-за поворота выскочили преследователи. В невров и Лиску полетели стрелы, но не долетели -- расцветили липучку белым оперением. Олег срывающимся голосом прокричал длинную фразу на том же щелкающем языке. Над головой страшно загремело. Блеснул яростный свет. Мрак вскрикнул и зажмурился. В ноздри ударил удушающий запах, расчихались Лиска и Таргитай. Олег прокричал, расчихался тоже. Мрак приоткрыл глаз, отшатнулся. Огромное янтарное море застывающего сока кипело, возносилось плотными желтыми струями. Змей барахтался, едва не скидывая людей, пятился на твердый берег. Липкая масса под лапами растеклась желтой водой. Неожиданно крылья с чмоканьем оторвались от внезапно разжиженного сока, взметнулись, разбрызгивая желтые капли. Олег закричал: -- Цепляйтесь крепче!.. Порывами ветра от крыльев едва не сбрасывало, два дротика ударили в круглые щиты плотных чешуек. Одно древком стукнуло Мрака по голове. Он выругался: -- Куда эта летучая мышь прет? Змей тяжело побежал по гребню расщелины, все убыстряя и убыстряя бег. Навстречу, спотыкаясь и падая, неслись стражи, метали дротики, тыкали короткими мечами. Змей смял их, как медведь мышей, на бегу присел и мощно оттолкнулся. Борясь с внезапно наступившей тяжестью, Мрак с трудом повернул голову. Его защемило между длинными иглами гребня -- тупыми, вытертыми, а внизу за округлым боком Змея, с выпирающими как у голодной коровы ребрами, проплывала далекая земля. Ноги Мрака упирались в чешуйку, больше похожую на каменную плиту, иначе соскользнул бы вниз. С трудом оторвал взгляд, чувствуя, как отчаянно колотится сердце, поднял голову и зажмурился. Ветер свистел в ушах, толчки подбрасывали, прижимали к угловатым пластинам-чешуйкам. Олег пpотянул Лиске и Таргитаю из мешка веревку, мол, привяжитесь. Мрак вроде бы держится цепко. -- Мрак, у тебя глаза острее... Мы летим к северу или к югу? -- Восток, -- выкрикнул Мрак сквозь порыв ветра. Глаз он не открывал. -- Да?.. Мрак, а что вон там внизу -- стадо или конники Агимаса? Мрак лежал на дергающейся спине Змея, как застывший на зиму клещ, вцепился всеми четырьмя. Не открывая глаз, подвигал носом, ловя далекие запахи, прохрипел: -- Стадо. -- Да? -- повторил Олег встревоженно. -- Ты по запаху? А это не от Таргитая? А где Агимас? Тебе не видно? А что видно? -- Тебя, дурня, видно, -- ответил Мрак зло. Он приоткрыл один глаз, но вниз не смотрел. -- Я волк, понимаешь? Не дурная птаха с уродливыми крыльями и голыми лапами. Олега словно палкой по темени шибанули. Мрак впервые выказал страх, да еще где! На спине Змея совсем не страшно, разве что чуть боязно. Вон даже Таргитай вовсю лялякает с Лиской, правда, смотрит ей в глаза, но Таргитай не умеет чувствовать страх. Мрак медленно открыл другой глаз, взглянул, тут же голова вздернулась кверху, словно конь лягнул в подбородок, но опять же замедленно и с натугой отпустил, будто сворачивал шею быку, на этот раз смотрел долго, а затуманенные глаза обрели прежнюю ясность. -- Мрак, -- сказал Олег, -- ты вон сразу привыкаешь... А я чуть не умер от страха, когда меня подняло в воздух. А подняли ж свои крылья, и то перепугался до свинячьего визга! -- Куда этот сарай с крыльями прет? -- спpосил Мрак, отводя глаза. -- Знать бы... -- Ты же Вещий, увидь, догадайся, пойми! -- Куда может лететь Змей? Баб красть, как говаривают, но, думаю, это брехня. Лучше корову сопрет -- мяса больше. Да и каких баб ему сейчас, не до баб -- худой, дрожит, не верит, что вырвался... -- А как он сумел? -- Знаю заклятие, разжижающее смолу. Правда, ненадолго. Мрак с опаской смерил взглядом расстояние до рогатой головы Змея. Теперь видел, что это не рога -- костяные выступы под глазами. Мощные надбровные дуги, голова как бочка, а шея хоть и коротковата, но позволит дотянуться до спины. -- Эта гадюка хоть понимает, -- спросил он с надеждой, -- что его спасли? Олег подумал, пожал плечами: -- Вряд ли. Древние, если верить старым книгам, умели разговаривать, но этот, судя по шерсти на лапах и костяным мозолям на гузне, -- из новых, подурнее. -- Когда есть сила, -- согласился Мрак, -- то ум зачем? Вон Громобой силен, как этот летающий уж, а ума вряд ли больше. Змей растопырил крылья, застыл, вытянул морду. Теплые токи поддерживали в воздухе, несли. Змей скользил как стрела между зеленым небом и желтой от сухости землей. Мрак толкнул Олега, указал на крылья: мол, вот так надо и тебе учиться летать, когтем не шелохнет, скотина, летит сам по себе. Приловчился, это тебе не конем управлять без поводьев, уметь надо. Лиска храбро улыбалась, хоть и пожелтела. Разговаривала с Таргитаем, зубы стучали, ее трясло, а Таргитай с восторгом свесил голову, повизгивал, указывал пальцем на проплывающих внизу крохотных всадников, стада. Змей подвигал спиной словно конь, сгоняющий слепней, повернул голову. В вытаращенных глазах крылатой рептилии появилось тупое изумление. Змей словно бы только сейчас обнаружил на спине чужое присутствие. А может, и в самом деле только сейчас -- одурел в смоле, приходит в себя с трудом. Олег выставил перед собой кулак с белым кольцом, но Змей лишь страшно лязгнул огромной пастью, чуть промахнулся, а Мрак с размаха, держа секиру одной рукой, ударил. Удар пришелся плашмя по ноздре. Змей взвыл, из ноздри вылетела гигантская сопля, Олег едва увернулся. Мрак снова занес секиру. И их прижало к спине, тела отяжелели. Ветер свистел в ушах, кожаные крылья хлопали часто, щелкали в воздухе, как деревенский пастух щелкает кнутом, подгоняя коров. В выси Змей снова попытался стащить зубастой пастью непрошеных седоков. Мрак отчаянно колотил секирой, стараясь бить по нежным ноздрям. С другой стороны Олег с размаха тыкал острой палкой в глаза. Лиска завизжала: ослепнет, все упадем, как спелые груши, но глаза Змея оказались под прозрачной кожей -- даже не мигнул. Не умеет, как объяснил Олег. Их швыряло в воздухе, прижимало. Мрак дважды хватал Таргитая почти на лету, руки онемели, а секира едва не выпала из ослабевших пальцев. -- Ну и жизнь, -- прохрипел он. -- Жили себе в Лесу, жили... -- А в Болоте? -- ответил Олег тоскливо. -- Дурни, еще жаловались. Змей внезапно захлопнул голодную пасть, снова вытянулся в струну, но пошел резко вниз. Мрак, которого едва не снесло вверх, с проклятиями уцепился крепче. Внизу на далекой желтой земле двигались крохотные коровы -- некрупное стадо в две-три сотни голов, сзади ехали конные пастухи. -- Жратаньки восхотел, -- сказал Мрак с ненавистью. -- Не мог смолы нажраться, там же ее на сто Змеев, да еще и гадюкам хватит! -- А мы? -- Что мы? У Таргитая в мешке мясо и лепешки. -- Да нет, Змей сейчас кинется на коров... Воздух свистел в ушах. Змей шел вниз как сапсан, бьющий уток на лету. Таргитай зачем-то щупал мешок, лицо было недоумевающее. Мрак криво усмехнулся: наивный волхв думает, что у Таргитая в мешке залежится что-то съестное. Он скоро сам мешок начнет жевать. Огромная уродливая тень упала на стадо. Коровы тревожно замычали, начали разбегаться. Пастухи, воинственно хлопая бичами и крича, пустили коней во весь опор. Хищников надлежит отгонять, будь это волки или крылатые твари. Змей хлопал крыльями, перешел в стремительный полет над самой землей, догнал крупную коровенку с раздутыми боками. Олег надеялся, что Змей схватит ее и поднимет в воздух, унесет, но огромная туша рухнула прямо на бедное животное. Корова даже не мукнула, Змей прижал к земле, огромные крылья опустились на землю. Таргитай от внезапного толчка скатился с шипастой спины, оказался на странно толстом кожистом одеяле, натянутом на изогнутые сухие кости. Из шкуры торчали редкие вытертые волоски, просматривалась сеточка с пульсирующей кровью. Кое-как сообразил, что лежит на растопыренном крыле, уткнувшись носом в кожистую перепонку между крючковатыми пальцами. Змей жадно рвал корову, заглатывал, сопя и давясь, огромные куски с брызжущей кровью. Пасть была в крови, красные слюни текли и капали на землю. Пастухи примчались с криками, отважно метнули дротики. Кони храпели и пятились. Дротики упали, не долетев. Пастухи схватились за луки, а Мрак заорал: -- Стойте! Вы рехнулись? Вы ж своих коней кормите? Пастухи торопливо пустили стрелы. Таргитай охнул, схватился за плечо. Лиска уворачивалась, а Мрак зло ловил стрелы, ломал, остро жалея, что с ним нет его лука: посшибал бы с седла, как спелые дыни. Олег шептал заклятия, тер кольцо и чертил в воздухе знаки. Две стрелы пронеслись рядом, одна задела волосы, еще три ударили у ног в костяные чешуйки. Таргитай укрылся за широким костяным гребнем, вернее -- защитила Лиска. Олег присел рядом, спрашивал торопливо: -- Что делать, а? Что делать? Вон там мчатся всадники Агимаса! Тот и на Змея полезет, зубами стащит... -- Озверел почище Змея. Чем так допекли? Змей жрал корову, ни на что не обращая внимания. Таргитай наконец вскарабкался, а Мрак, напротив, соскочил, секиру держал обеими руками. Один из всадников отважно ринулся на него, в руке блеснул меч. Мрак в последний миг качнулся в сторону, секира со страшной силой ударила наискось -- конь всхрапнул, сделал судорожный прыжок вперед и упал: тяжелое лезвие рассекло грудь пополам. Всадник перелетел через голову, ударился. Мрак во мгновение ока оказался рядом, сорвал колчан, тут же наложил стрелу на тетиву. Три стрелы вылетели одна за другой. Два всадника зашатались в седлах, а третий, раненный в ногу, поспешно повернул коня. Оглушенный попытался подняться, лапнул отлетевший меч. Мрак пинком отправил его обратно, оскалил зубы в злой усмешке: -- Кто поспеет раньше: Агимас или Змей? -- Агимас погиб, -- крикнул Олег со Змея. Змей чавкал, давился. Кости трещали, кровь брызгала, текла по жуткой пасти. Пыльное облако заблистало бликами на металле, вперед вырвались всадники на бешено скачущих конях. Мрак отбросил секиру и снова наложил стрелу на тетиву. -- Нажрется, -- сказал Таргитай с тревогой, -- не взлетит. Целую корову! -- Здоров пожрать, -- буркнул Мрак. -- Ты да Змей -- едоки не угонишься! Оттяни его за уши, надо уносить ноги. -- А где у него уши? -- Тогда за хвост. Таргитай едва не пошел тащить Змея за хвост, Олег перехватил, загнал наверх и велел держаться за гребень. Лиска торопливо привязывала к костяному частоколу мешки, себя перехватила за пояс, в руках появился ее костяной лук. Мрак прицелился. Впереди несся невредимый Агимас, в опущенной руке блестела кривой меч. На смуглом обезображенном лице, покрытом свежими ссадинами, проступила хищная радость. За ним из пыльного облака вынырнуло около сотни всадников. Змей забеспокоился, поднял голову. Крылья пошли в стороны. Олег закричал отчаянно: -- Мрак! Быстрее к нам! Сейчас взлетит! Мрак в недоумении повернул голову: -- Драться не будет? -- Он дурак, но не такой же! Уже знает стрелы, копья, а то и мечи. Такая добыча кусается сама. Быстрее! Змей побежал неожиданно резво. Крылья захлопали по воздуху, пузо сперва волочилось, вздымая сухую пыль, но Змей вскоре подобрался, скачки стали шире. -- Быстрее! Мрак бежал уже сбоку, пытался ухватиться за лапу, промахнулся. Змей толчком сбил, Мрак перекувыркнулся через голову. Невры и Лиска со страхом глядели на распростертое тело, на которое уже набегали всадники с занесенными над головами мечами. Мрак извернулся, цапнул проносящийся рядом кончик хвоста. Его протащило по сухой земле, душегрейка разогрелась и едва не задымилась, едкая пыль забила горло. Внезапно взметнуло в воздух, опора ушла из-под ног. Сцепив зубы, отгоняя картины удаляющейся земли, он начал подтягиваться на руках, переползать выше. Когда залез на хвост, похожий на старое бревно, с засохшей кровью, застыл, приходя в себя, но глаз все равно не открывал. Его трясло, как Олега, а руки стали ватными, как у Таргитая после обеда. Смутно слышал сквозь шум крови в ушах крики, грохот копыт и хлопающие удары по воздуху. Шероховатое бревно начало терять жесткость, изогнулось. Проклиная все на свете, едва не всхлипывая, Мрак пополз вверх, уверяя себя, что всего-навсего взбирается по хрупкой ветке на вершину дерева в разгар урагана. Удары по воздуху прекратились, бревно -- заметно утолщившееся -- снова вытянулось, а ветер дул только в лицо. Мрак открыл глаза, сжал челюсти, потихоньку двинулся дальше, цепляясь за чешуйки и гребень. Трое на спине Змея привязались веревкой, никто даже руки не протянет, бесчувственные. Для них Мрак -- несокрушимая скала, а у этой несокрушимой -- в животе льдина с сарай размером! Как бы сам не дрогнул в заднице... Когда кое-как из последних сил втянулся на горбатую спину, Таргитай сразу пожаловался: -- Холодно, Мрак!.. У меня от этого проклятого Змея зуб на зуб не попадает. Сам как лягушка, да еще ветер... Мрак отер дрожащей рукой крупные капли с распаренного лица, прохрипел: -- Шелудивому свиненку в червень зябко. -- Куда летим? -- спросила Лиска. -- Спроси у Змея, -- предложил Мрак. -- Наверное, купаться, -- предположил Олег. -- Что делать, хорошо пожравши? -- Известно что, -- сказал Таргитай наивно. -- Эт дело нехитрое, можно и на лету. -- Пчела на лету не может, -- сказал Таргитай. -- У нее живот такой. -- Думаю, что у этой пчелы живот другой, -- заметил Олег. -- Не завидую тем, кто сейчас под нами. -- Да, -- сказал Мрак странным голосом. -- Зато нам совсем хорошо. Змей летел тяжело, часто растопыривал крылья и подолгу парил. Его медленно вздымало вверх, оттуда он по наклонной быстро скользил вперед, а когда оказывался у земли, снова распахивал гигантские крылья во всю ширь, вздымался на невидимых тепловых струях. Таргитай устал таращить глаза ввысь -- надеялся узреть небесную твердь, за которой хранятся несметные массы воды, именуемые за неизмеримость хлябями. Даже шляпок золотых гвоздей не рассмотрел, а те должны быть немалыми -- ведь небесную твердь ковали боги! Лиска потеряла интерес к небу -- им не интересовался Олег. Мрак суетливо ощупывал мешки, перебирал оружие. Несмотря на раззяв-изгоев, почти ничего не утеряно. Волхв кроме мешка с волховскими зельями захватил и сверток с одеялом. У него, подумать только, даже секира торчит на перевязи, когда и успел, видать, душа трепещет как рыба на сковородке, а руки свое делают! Однажды Змей повернул голову, чем-то раздраженный, попытался ухватить седоков. Мрак уже оклемался, тут же ткнул обеими руками секиру. Тонкая кожа лопнула, каплю черной крови сорвало ветром. Олег успел пригнуться, кровь попала на костяной гребень, кость зашипела и потемнела, запахло горелым. Змей обиженно взревел, больше не поворачивался. К вечеру впереди начали вырастать горы. Огромное зеленое облако Прадуба осталось позади, ствол казался тонким, как у подсолнуха. Горы приближались быстро. Змей усиленно работал крыльями, даже шею вытянул, торопился. Олег пытался вытащить книгу, но ветер едва не вырвал из рук. Перекинул мешок через плечо, прищурился: -- На Авзацкие горы мало похоже... Агриппейские?.. Или Агапские? Как тебе кажется, Мрак? -- Когда мне кажется, я плюю через левое плечо. -- Да, я тоже попадаю на бедного Таргитая. Но ежели эти горы Авзацкие, то нам придется делать крюк, чтобы попасть к Гольшу. -- А стоит ли? -- сказал Мрак безнадежно. -- От бедного Гольша наверняка одни косточки... Змей лупил по воздуху остервенело, несся как выпущенная стрела. Свирепый ветер продувал до костей. Олег наконец обхватил дрожащую Лиску, сдавил, согревая. Таргитай горбился за их спиной, укрываясь от ветра, ладони сунул под мышки, заодно прижимая к груди дудочку. Мрак щурился, высматривал впереди. Он же первым напрягся, не глядя, нащупал рукоять секиры. Змей начал снижаться, полетел над самыми вершинами гор. Мрак похолодел, старался не опускать глаза -- прямо под пузом Змея проносились острые гребни. -- Глядите! -- вскрикнул Таргитай запоздало. Глава 16 Змей круто свернул. Если бы не веревки, сорвались бы -- быстро пошел вниз. На широком уступе отвесной стены, блестящей как слюда, темнело гнездо -- понял даже Таргитай. Лишь когда Змей снизился, рассмотрели, что гнездо из деревьев, вырванных с корнем, а дно устлано шкурами. Воздух наполнился смрадом. Чем ниже спускался Змей, тем мощнее становился запах гниющего мяса. -- К бою! -- велел Мрак хриплым голосом. Из гнезда поднялась худая голая шея. Непомерно большая голова распахнула рот -- беззубый, но огромный, как жерло печи. Еще два голых детеныша Змея лежали неподвижно, культяпки крыльев бессильно распластались. Змей тяжело рухнул на край гнезда, бревна затрещали, вонь стала невыносимой. Крепкие когти ухватились за каменный выступ. -- Прыгай! -- велел Мрак страшным голосом. -- Вон там нора! Разрубив веревку, он скакнул вниз, сдернул за ногу Таргитая. Олег с Лиской спрыгнули с другой стороны. Ноги до колен погрузились в зловонную жижу, от смрада звенело в ушах. За двигающейся шеей птенца виднелась темная расщелина. Мрак уже гнал туда пинками Таргитая. -- Берегись! -- заорал он. Коготь Змея отлетел под ударом секиры. Мрак упал, перекатился через голову. Секиру удержал, перекосился от боли -- руки онемели. Таргитай добежал до расщелины, оглянулся. Олег и Лиска спешили, увязали в вонючей жиже с другого бока, а Мрак отчаянно отбивался от Змея -- тот тянул когтистые лапы, пытался ухватить пастью. Мрак увертывался, отпрыгивал, падал, всякий раз бил острием либо по носу Змея, где уже текли струйки крови, либо по лапам -- срубил два когтя. -- Мрак! -- закричал Таргитай. Он выхватил Меч, кинулся к сражающимся. Мрак пытался отступить к расщелине, но дорогу загораживал детеныш Змея: озверевший, голодный, увидевший сладкую добычу так рядом. Змей раздраженно пытался поймать маленького человечка лапой и одновременно пастью -- из нее вырывались клубы сизого дыма. Мрак ударил секирой, рассек нижнюю губу, отпрыгнул, когтистая лапа обрушилась сбоку. Таргитай заорал дурным голосом, набежал грудью, со всего размаха обрушил Меч. Страшно звякнуло, брызнули чешуйки. Лезвие прорубило кожу, из-под золотого острия чвиркнула зеленая кровь. Змей зашипел, отдернул лапу. Мрак лежал, вмятый в зловонную жижу, спина была залита кровью. Таргитай одной рукой с усилием поднял неподвижное тело, ахнул -- плечо и спину оборотня рассекли три жуткие раны. -- Олег! -- закричал он отчаянно. Волхв уже спешил -- бледный, с вытаращенными безумными глазами. Лиска вскрикнула, ее меч со свистом прорезал воздух. Змееныш хрипло каркнул, обрушился на Олега, сбил с ног -- еще трепыхающийся. Лиска выдернула меч из разрубленной голой шеи, спешно помогла выдраться из липких экскрементов. Таргитай тащил бессильно обвисшего Мрака. Оборотень медленно приходил в себя, начал озираться, но секира осталась где-то в ворохе гниющих шкур. Он вяло попытался вернуться, Таргитай не пустил, над ними гремел раздраженный рев: отважная амазонка и волхв приняли гнев Змея на себя. Таргитай внес Мрака, но щель оказалась просто нишей. Дальше была стена, палец не просунуть. Вдогонку обрушился удар, когтистая лапа со скрежетом царапнула скалу. Коготь задел Таргитая, сорвал шкуру и распорол кожу на плече. Упали, а лапа, загораживающая свет, исчезла. Снаружи был рев, звон металла, крики. Верещала Лиска, Олег дрался молча. Наконец шум приблизился, в расщелину вбежала измазанная Лиска. Волхв вдвинулся спиной, в руках у него была секира Мрака. Мрак сидел в луже своей крови, упершись в скалу спиной. Глаза были затуманены болью, а губы изогнулись в горькой усмешке. Олег обернулся -- с расширенными глазами, бледный, с рассеченной бровью. Кровь заливала глаз, он раздраженно смахивал ее горстью. Секира, раньше облепленная экскрементами, теперь блестела, омытая красным. Темные капли срывались с лезвия, на каменном полу вспыхивали дымки. -- Выхода нет? -- спросил Олег быстро. Мрак с трудом разлепил посиневшие губы: -- На этот раз вляпались... Олег стиснул губы, смолчал. Таргитай постанывал, пытался нащупать рану на спине -- длинный порез, из которого обильно струилась кровь. Лиска, благодаря увертливости оставшаяся без единой царапины, хватала ртом воздух, задыхалась от вони. Лицо посинело, она уже натыкалась на стены. Олег опустился возле входа на обломок, секиру подобно Мраку поставил между колен. Таргитай, кривясь от боли, сказал просяще: -- Олег, Мраку плохо... Помоги. Голос Олега был посуровевшим -- так волхв никогда не разговаривал: -- Тарх, скоро нам никто уже не поможет. А мешок с травами остался в дерьме. Лиска молча села рядом. Дважды исполинская лапа пыталась протиснуться в щель. Олег бил секирой по когтистым лапам. Раздраженный рев становился громче, затем послышалось мощное хлопанье крыльев. Волной воздуха в щель загнало удушливый запах такой мощи, что Лиска охнула и сползла вниз. В тишине слышно было только хриплое дыхание Мрака. Слабо постанывал Таргитай. Олег поднялся, сказал непривычно властно: -- Сидите, не двигайтесь. Он исчез, секира осталась у входа. Из-под нее поднимались сизые дымки. Таргитай, поскуливая громче, пробрался к щели. По опустевшему гнезду бродил Олег. Третий птенец лежал на трупах братьев, те издохли с голоду, пока Змей барахтался в смоле. Глаза всех троих были закрыты, из перерубленной шеи тpетьего птенца хлестала черная дымящаяся кровь. Олег, забрызганный нечистотами, нагибался, поднимал облепленные обломки дерева, куски истлевших шкур, отшвыривал, рылся в завалах грязи. -- Олег! -- позвал Таргитай, голос его стал совсем сиплым. Олег не услышал или не захотел -- все с той же жутковатой медлительностью раздвигал гнилые бревна, нагибался, руки по плечи были облеплены нечистотами. Таргитай пытался позвать Олега еще, но губы почти не двигались. По спине текла горячая струйка. Он с трудом повернул голову, чувствуя от слабости звон в ушах. Мрак сидел в той же позе, но руки бессильно лежали на полу. Лиска распласталась вниз лицом, ее маленькие ладошки зажимали рот... Затем наступила тьма, а яркие искорки погасли одна за другой. Стошнило, он поспешно повернулся вниз лицом, открыл глаза. Олег стоял над Мраком, щупал ему голову. Лиска сидела на полу -- бледная, исхудавшая, с отчаянно вытаращенными глазами. Под ней была лужа, пахло кислым и горьким, словно ее вывернуло за неимением другого уже желчью. Олег обернулся -- непривычно посуровевший. -- Ожил? Собери мешки. -- Что с Мраком? -- Много потерял крови, -- ответил Олег. Таргитай раздраженно засопел, это даже умному видно. Олег пояснил вынужденно: -- В нем много мощи, я ее бужу. -- Может, не помрет? -- спросил Таргитай с подпрыгнувшим сердцем. -- Собери мешки. Таргитай выбежал, сразу наткнулся на доспехи, уже изъеденные ржавчиной: два гигантских меча, тронутые ржой, странные обручи, груду браслетов -- золотых, бронзовых. Опасливо обойдя груду металла -- Олег натаскал из дерьма, -- Таргитай пробрался на место схватки. Экскременты уже застыли, но корка проламывалась, ноги погружались до колен, жидкая дрянь лилась через халявы. Своего мешка с одеялом отыскать не удалось, хотя вывозился в дерьме по уши. Черная кровь убитого змееныша залила середину гнезда, вступать в нее Таргитай боялся, обошел по краю. Лиска уже стояла в расщелине, меч блестел в ее кулачке. Лицо было страдальческое, но она отважно бдила небо, лишь искоса поглядывала на кучу металла. -- Что с Мраком? -- спросил Таргитай моляще. -- Труднее, чем с тобой, -- ответила амазонка, -- но Олег бьется... -- А что со мной? -- не понял Таргитай. Бледное лицо искривилось в злой гримаске. -- Дурень, ты бы уже околел, если бы не Олег! У тебя на спине была рана! От плеча, которое не любишь утруждать, до задницы, которой думаешь. Истек бы, если бы не Олег. Таргитай в недоумении потряс мешком. -- Разве его травы не здесь? -- Там, -- ответила Лиска победно, -- но Жезл у него в руках! Таргитай, разбрызгивая дерьмо, вихрем ворвался в нишу, едва не размазав амазонку по стене. Олег сидел на корточках перед Мраком. Глаза оборотня ввалились, скулы натягивали кожу так, что та грозила порваться. В углу ниши стоял ничем не примечательный посох -- деревянный, украшенный незатейливой резьбой. Так вырезает простым ножиком нехитрые узоры деревенский пастух, пока коровы лениво пасутся на сочной траве. -- Откуда? -- выдохнул Таргитай. Олег промолчал, ему было очевидно, а Мрак сказал слабым голосом: -- Эта гадюка с крыльями занесла. Зараза, все блестящее тянет, у кого что только может. -- Я видел доспехи... Олег покачал головой: -- Доспехи тех, кто дрался со Змеем! А наворовано из разгромленных и разграбленных дворцов, королевских сокровищниц. Это все ерунда... Амазонка оскорбленно вскинулась: -- Такие драгоценности? Что ты понимаешь? -- А что не ерунда? -- спросил Таргитай жадно. -- Змей нагло тащил и вещи из башен магов, пещер отшельников. Он и Жезл уволок, и всякое разное... Змей, как вижу, древний, таскает издавна. Там в расщелинах полно магических штук. Наверняка есть и мощнее этого Жезла, но вряд ли даже Гольш сумеет разобраться... Мрак хмыкнул: -- А если старая лиса сумеет? Захватим пару штук? Олег с сомнением покачал головой: -- Их там тысячи... Можно, конечно, захватить. Но я еще не знаю, как выберемся. Все умолкли. Стена отвесная, а Змей вот-вот вернется. С добычей для змееныша. А когда обнаружит, что погиб и последний, в ярости и скалы разнесет, но доберется! Все взоры устремились на Олега. К вечеру горы исчезли на горизонте. Они сидели на спине летящего Змея -- присмиревшего, послушного, покорного магической мощи Жезла. Мрак еще зябко кутался -- ослабел от потери крови, а быстрое заживление страшных ран отняло последние силы. Таргитай шевелил губами, складывал песни -- опять же не о своих или друзей подвигах, битве со Змеем, -- а о бабах, вздохах, коровах на лугу, сю-сю, ням-ням, патя-патя... Лиска прижалась всем телом к спине Олега, обхватила и прильнула щекой к спине. Волхв сидел на загривке Змея выпрямленный, между ногами держал Жезл Мощи. Набалдашник почти не светился: Гольш знает, как накапливать мощь от Солнца и звездного неба, но то Гольш, а сейчас дотянуть бы... Таргитай придерживал Мрака. Оборотня ремнем захлестнули поперек пояса и привязали к встопорщенному гребню, но летающая жаба с крыльями часто ныряла, виляла из стороны в сторону, словно и в воздухе протоптали дороги с рытвинами, колдобинами, ямами. Тело Мрака начинало выскальзывать, Таргитай хватался за оборотня обеими руками, ногами упирался в шипы. Далеко внизу темнела стена -- великанский лес -- порождение Прадуба, на котором желуди созревают раз в тыщу лет. Еще полсуток лету, ежели одурманенный Змей будет слушаться, покажется Великая Река... А там дотянуть бы через бескрайнюю пустыню горячих песчаных гор!.. Далеко в снежных Гималаях на вершине горы сидел полуголый человек. Когда пришел зов, он дернулся, открыл глаза. Пронизывающий ветер срывал крупицы льда, грыз гранит. Слепящее холодное солнце играло в льдинках. Воздух был чистый и острый, как нож. Настойчивый голос упорно долбил: -- Вишандра, очнись! Очнись, Вишандра! Человек с великим усилием разомкнул смерзшиеся губы: -- Что жаждешь, смертный? Голос торопливо сказал: -- Хвала Извечным! Мне пришлось пробиваться к тебе, в твой мир, двое суток. Я думал, ты уже ушел в мир блаженства! -- Что надо? -- повторил Вишандра уже раздраженно. Он сделал усилие закрыться в магическом коконе, но неизвестный ловко сунул ногу в щель, сказал еще торопливее: -- Тебя призывает Могучий! -- Почему не сам? Прислал смертного... -- Ну-ну, ты еще не вечножитель. У Главного нет времени расталкивать тебя. У тебя глаза покрылись льдом, а кровь замерзла. -- Значит, я забрался далеко. А ты, ты... Он ощутил пронизывающий ветер, холод. Лед под ним перестал казаться теплым песком. Голос что-то бубнил в мозгу, настаивал, но Вишандра сосредоточился, поймал взглядом вершины далекой горы, скользнул мыслью дальше, пока не уперся в небесную твердь, скользнул по ней, как по ледяной горке, дальше за горизонт. Воздух вокруг него потеплел, пошел струйками. Худое смуглое тело дернулось, блеснул короткий огонь. Почерневший круг на камне исходил струйками перегретого воздуха. Сильный хлопок колыхнул шторы в роскошно убранной комнате, похожей на покои шаха. Вишандра возник посредине, дико огляделся. Со всех сторон липли густые запахи. Всюду шелестело, шуршало, потрескивало, серебрилось. Воздух был тяжелый, грязный, настоянный на чужом дыхании. В солнечном свете, что с трудом проникал сквозь узкое окно, густо плавала шерсть с ковров и шкур. Дальняя резная дверь резко распахнулась. Грузный человек почти вбежал, полы длинного халата волочились по коврам. -- Могучий Вишандра!.. Ты нужен срочно! Вишандра молча подошел к окну, толчком распахнул створки. Свежий воздух взвинтил пыль, по коврам на стенах прошла волна. Человек в халате отшатнулся. -- Здесь и так сквозняки! Вишандра опустился на пол, скрестил ноги, завернув их настолько, что ступни оказались на бедрах. Голос аскета был холодным и равнодушным, как снежная гора, на которой медитировал: -- Узнаю великого мага. Истреблять народы, но не справиться с насморком... Говори, Мардух. Если нарушил мою нирвану зазря, то я, хоть ты и великий маг, камня на камне здесь не оставлю. Мардух отодвинулся к стене, там дуло не так мощно, сказал медленно, делая весомым каждое слово: -- Равновесие Мира, которое создали боги и которым владеем мы, маги, грозит нарушиться. Вишандра обронил равнодушно: -- Кем? -- Из Гипербореи... есть такая северная страна. В нашем мире появились странные люди. Они явно обладают странной мощью. -- Ну и что? -- Вишандра, не будь так спокоен. Они походя разметали державу киммерийцев, когда не вошли даже в половину своей силы. -- Ну и что? -- повторил Вишандра уже с отвращением. -- Я могу разметать любую державу движением мизинца. Ты можешь, любой из высших магов может. -- Они тогда не знали своей силы! Но затем им повезло украсть мой ковер, я тогда гостил у Фагима, их полумертвых донесло до южной башни Гольша... -- Пустынника? -- Да, поедателя саранчи и ящериц. Тот успел кое-чему их научить, затем отправил с опасным заданием... Вишандра вяло шевельнулся, но глаза блеснули остро, с интересом: -- Со дня падения державы киммеров прошло едва два месяца. Как чему-то научил? У меня на каждую ступень уходят десятки лет. -- Вишандра, это странный народ. Чересчур непредсказуемый, чтобы позволить таким ходить по земле. Дурость или счастье, но этим лохматым людям постоянно случается то, что называем слепой удачей. Они избегли ловушек, попросту их не заметив, а в других случаях справились с засадами, не сообразив даже, что это засада. -- Как удалось? -- Говорю, у них другой взгляд на мир. Это не восточный фатализм: мол, от судьбы не скроешься и в мышиной норке, но и не западная страсть рассчитать каждый шаг на сто полетов стрелы. Они часто ориентируются на "авось" -- загадочнейшее свойство, которое их постоянно спасает. Наши дешифраторы заняты дни и ночи, пытаются понять колдовской смысл во фразах "Авось не бог, но полбога есть", "Наше авось не с дуба сорвалось", "Авось после бога -- первое", но пока новые ценности ускользают от понимания. -- Ценности или ориентиры? -- Пока неясно. Фагим предположил, что "авось" -- это мгновенный расчет миллионов вариантов, примерка схожих ситуаций, когда выдается сразу конечный результат, конечное решение, а весь путь расчетов проследить невозможно. Я с ним не очень согласен, но и опровергнуть пока нечем. По-моему, это вообще третий путь. Но мы не можем позволить, чтобы где-то взрастала неведомая мощь, которая нам уже угрожает! Лицо Вишандры темнело, он медленно поднял голову. Глаза их встретились. -- Я уничтожу их, -- произнес он. -- Будь осторожен, -- предостерег Мардух. -- Гольш обучил одного, а двое только дуболомы с крепкими кулаками, но ты веди себя так, будто там не один маг, а три. И все три -- могучие! -- Я учту. -- Будь осторожен, -- повторил Мардух. -- Эти люди не верят в судьбу. Они сами двигают звездами! Я с тревогой вижу это по небу. Они веселы и беспечны как дети. Машут рукой, говорят "авось", идут без страха по незнакомым дорогам... Есть еще одно слово, с которым идут и побеждают, -- "хусим", но значение его совсем темно. Вишандра разомкнул ноги, поднялся -- худой, с выпирающими ребрами. Глаза его полыхнули как багровые уголья. Сквозь его тело начали просвечивать стены. Аскет исчезал, как вдруг Мардух вспомнил: -- Лиска тоже с ними. Вишандра снова налился плотью. Бесцветные глаза потемнели: -- С дикарями из Гипербореи? -- Я сам не поверил. -- Не убили?.. Но она ведь дикий зверь... -- Похоже, как-то приручили, хотя уму непостижимо. Или она хочет их как-то использовать, что вероятнее. -- Может быть, передать, чтобы прирезала их ночью? А ты пошлешь за ней ковер? -- Попробую, -- пообещал Мардух, но уверенности в его голосе не было. -- Но совладай с ними так, будто кроме тебя у них противников нет. -- Сделаю. -- Убьешь? Вишандра ответил надменно: -- Смерти нет. Есть воссоединение с Великой Адити, Праматерью Сущего, восшествие в Мировой Океан Прадревнего Разума... Мардух протестующе выставил перед собой ладони. -- Отправь, куда хочешь, но чтобы среди живых не осталось. Когда ослепленный Мардух открыл слезящиеся глаза, посреди роскошного ковра дымились края дыры, а мраморный пол пошел мелкими трещинами. Кусты трещали, испуганные птицы кричали в вершинках деревьев. Дикий Охотник несся через лес, как брошенная рукой бога скала. В сотне шагов впереди мчался, хрипя и роняя желтую пену, мегасерос -- огромный олень, какие сохранились от времен, когда по земле ходили только звери и боги. Желтая пена срывалась ветром, копыта были сбиты в кровь. Охотник на бегу дышал ровно, мощно. Когда до жертвы осталось с десяток шагов, в правой руке человека блеснул нож. Олень пытался ускорить бег, но Охотник догнал без усилий, широкая ладонь ухватила загривок зверя. В последний миг Охотник сунул нож в чехол на поясе. Олень от толчка рухнул, человек прыгнул, позвонки лесного зверя сухо хрустнули. Человек с рычанием вонзил зубы в шею, сжал челюсти. Кровь брызнула тугой горячей струей. Человек ликующе взревел, жадно глотнул крови. Перепачканный красным, всадил пальцы в раны, рванул. Плоть затрещала, а человек припал красным ртом к еще живому мясу. Лес тревожно зашумел. Над поляной в лиловом сиянии возникло крупное мясистое лицо. Голос прозвучал хрипловатый, рассерженный: -- Остап, брось забавы! Ты нужен. Охотник поднял голову, кровь капала изо рта, прорычал: -- Мое древнее имя вспомнил?.. Значит, в самом деле вас приперло к стене. Налитое багровым огнем лицо Мардуха заколыхалось. Сквозь него просвечивали деревья. -- Остап, над миром нависла угроза. Охотник с сожалением взглянул на распростертую тушу. Великолепный олень еще дергался, из широкой раны хлестала кровь. -- От кого угроза? -- Остап, в мир пришли странные люди из далекой северной страны. Они только что заполучили Жезл Мощи! Остап посерьезнел, поднял голову. Лицо Мардуха колыхалось в плотном воздухе насупленное, между бровями проскакивали короткие молнии. -- Разве он еще существует? -- Они его нашли! -- Но Жезл хранили на Мировом Дереве... Я сам туда наведывался дважды. Первый раз пришлось стражу перебить, второй раз прошел так, что меня не заметили. Жезла там уже не было! -- Упорным да упрямым боги помогают. Жезл утащил Змей, они отыскали этого Змея, уж не знаю, как им удалось, разорили гнездо и забрали магический Жезл. Теперь с ними могут справиться только самые сильные маги. Таких на всем белом свете лишь трое. Я, ты и Вишандра. Но Вишандра где-то в горах, я занят равновесием мира, а ты... ты свободен! Ты Охотник, а они -- дичь. Остап поднялся на ноги, налитые кровью глаза без сожаления соскользнули с залитого дымящейся кровью великанского оленя. Волосатая грудь с шумом поднялась и опала. -- Я -- Охотник. Люблю живую кровь. А ты все еще жрешь мертвечину? Злая гримаса перекосила лицо Мардуха. Темные струи пересеклись наискось, изображение заколыхалось, словно луна в темной воде, раздробилось на тысячи бликов и растаяло. Остап гулко захохотал, вскинув голову. Толстые пальцы сорвали с пояса огромный рог. Над лесом пронесся страшный звериный рев. С деревьев посыпались листья, а птица, что сидела на ближнем дереве, закричала в страхе и уронила перья. Остап захохотал снова, а вдали раздался другой звериный рев -- хриплый, мощный. На поляну с треском вывалилась, ломая кусты, огромная зеленая туша -- в шипах, с неопрятными потертыми крыльями, кожаными, белесыми на сгибах. Тупая жабья голова сидела на короткой шее, от зверя хлынул тяжелый запах смрада и гнилого мяса. Охотник мощным прыжком взлетел на шипастую спину чудовища. Вытертый до блеска гребень поднялся. Охотник страшно гикнул, ухватился за гребень. Зверь неуклюже побежал через поляну, натужно замахал крыльями. Вихрем взметнуло сухие листья. Зверь проломился через низкий кустарник, подпрыгнул и пошел медленно набирать высоту, отчаянно хлопая по воздуху широкими крыльями, похожими на старые грязные паруса. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Глава 1 Башня вздрогнула как от подземного толчка, вода в чаше пошла кругами. Гольш отпрянул, в страхе оглянулся. В узкое зарешеченное окно привычно врывался знойный солнечный луч, из-за толстой стены слышался гул. Тяжело бухнуло, донесся затихающий свист. Отшвырнув кресло, Гольш метнулся к окну. Навстречу поднялось удушливое облако оранжевой пыли. Гольш расчихался, слезящиеся глаза полезли из орбит. Под башней распластался чудовищный уродливый дракон, если этого зверя можно назвать драконом -- в шипастой броне, с гребнем, толстый, исполинские крылья бессильно распластал на горячем песке. Со спины чудовища медленно сползали сильно озябшие люди в волчьих шкурах, трое! Четвертого нес на руках красноголовый волхв, у которого нечеловечески зеленые глаза. Оружия из ножен не вынимал, дракона почему-то никто не страшился. Чудовище от изнеможения закрыло глаза кожаной пленкой, живот подтянуло, а мощная грудь двигалась тяжело. До Гольша донеслись хрипы и стоны. Кожаные, как у летучей мыши, крылья были натянуты на жесткий каркас, сейчас обвисли как тряпки. Зверь был страшен, такого размера бывали только драконы, но драконы -- тонкие и гибкие, как змеи, с прозрачно-радужными крыльями, как у стрекоз, у них чешуйки блестели и переливались всеми цветами, а этот летающий зверь был само воплощение тупой злобы, мощи и ненависти. Вместо чешуи на спине -- толстые костяные плиты, а крупные с ладонь чешуйки на животе неприятно отсвечивали синеватой бронзой. Лапы и шея чудовища были короткими, укрытыми панцирем, шипами, наростами. Гольш зябко передернул плечами. Если драконы летают, как гигантские стрекозы, то это чудовище из другого мира явно взламывает воздух, словно тяжело гудящий жук. Как эти странные люди севера сумели?.. Он кинулся к двери, выкрикнул заклятие, снимающее запоры. Снизу уже донесся грохот, лязг, шум от тяжелого падения. Опять высадили дверь, подумал он со страхом и невольным восхищением. Никак не научатся открывать двери в нужную сторону. Дети Леса! Измученные, с посуровевшими лицами, они поднимались с трудом, цеплялись за стену. Впереди двигался, зажимая ладонью кровоточащую рану на плече, самый лютый -- мог оборачиваться огромным волком, но не считал это магией. Гольш подхватил Мрака, с тем же успехом мог бы поддержать скалу при землетрясении, -- оборотень едва не задавил, лишь положив руку на плечо мага. Налитые кровью глаза глядели невидяще, синие губы прошептали: -- Там жаба с крыльями... Распорядись покормить... -- Жаба? -- не понял Гольш. -- Да... Большая такая... И в стойло ее, в стойло... Олег сзади сказал сипло: -- Не слушай. Он сам зверь, потому сразу о зверях... Мы все сделали. Из мешка за спиной волхва торчал набалдашник. Дерево блестело как отполированный тысячами шершавых рук гранит, но Гольш ощутил, что Жезл из дерева Прадуба плотнее и древнее любого камня. От него шли незримые волны древней мощи, мощи того времени, когда мир был пуст не только людьми, не было даже богов. -- Неу...жели? -- А ты думал, -- прохрипел Мрак, он с усилием тащил себя со ступеньки на ступеньку. -- Для нас это дунул-плюнул и все. Мы тоже не левой ногой сморкаемся. Тебе взяли эту палку, девке -- бусы, Тарху тоже досталось... на орехи. В большой комнате Гольша повалились на мягкие диваны. На безобразно низких столиках с едва слышными хлопками возникли цветы и роскошные фрукты. Гольш увидел темное лицо Мрака, поспешно щелкнул пальцами. Перед оборотнем появился ломоть мяса на широком блюде. По залу пошел аромат, изгои и даже амазонка шумно сглотнули слюни. Гольш тихонько выругал себя, оторвался от мирской жизни, повел ладонями, сказал Слово. Поверх сочных яблок и груш с тончайшей кожей, сквозь которую просвечивали семечки, поверх отборного винограда из сада падишаха пери, поверх груды инжира и персиков рухнули, смяв и раздавив, ломти недожаренного мяса. Зло шипели, распространяя с ума сводящий запах, -- магия сорвала их вместе с вертелами прямо из королевской кухни! -- Вот это волхв, -- сказал Мрак сипло. Он ухватил ломоть обеими руками, впился зубами. -- Эт не землю... как гнилой орех... Такая магия в хозяйстве... Он наливался силой на глазах, лицо розовело. Олег ел медленнее, хотя голодный блеск в глазах кричал на весь зал, что молодой волхв готов сожрать все на столе, изжевать скатерть и объесть ножки стола. -- Как пережили натиск? -- спросил он с набитым ртом. -- Отбиваться легче, -- ответил Гольш, -- если предупрежден. Я не высовывался. Сижу в башне, сюда не подступиться. -- В заточении? -- спросил Таргитай наивно. Гольш подумал, кивнул: -- Ты, отрок, всегда смотришь в сердцевину. Я в заточении. Башня окружена. Олег с трудом поднялся, выглянул в зарешеченное окошко. -- Вроде никого не видать... Гольш с сожалением посмотрел на молодого волхва. -- На этот раз -- маги. Их мощь окружает башню незримым барьером смерти... -- А как же мы? -- не понял Таргитай. -- То-то меня что-то щекотнуло, -- сказал Мрак небрежно. Гольш обратился к Олегу, верному ученику: -- Я сам было ахнул. Такую стену проломить под силу только богам! Но теперь ясно: с вами Жезл, вы под его защитой. Мрак уважительно покосился на невзрачный с виду набалдашник. Простой, как трое невров. На языке оборотня крутилось насчет хорошего дерева на топорище, но Мрак смолчал. Был занят: ухомякивал мясо за обе щеки. За Мраком отвалились от стола Олег и Таргитай: ели медленнее, как и работали. Лиска еще торопливо ела, похожая на голодную кошку. На сгорбленной спине выступали острые позвонки. Шея была настолько худая, что видно было, как с трудом двигался кусок мяса, а когда ела морковку, то она еще долго просвечивала в боку. -- Они пришли на другой день после вашего ухода, -- объяснил Гольш. Он жадно всматривался в исхудавшие лица, более строгие и четкие, чем всего месяц тому. -- За вами не бросились сразу, думали, вы здесь. Дважды я выдерживал атаки, у меня погибли все слуги, а магия истощилась вся... -- Неужто? -- изумился Мрак. Он обвел взглядом стол, где объедки незаметно исчезали, а взамен появлялись новые яства. -- Олегу бы так истощать... Гольш отмахнулся: -- Это крохи. Потом уразумели, что вас нет... -- Как? -- не утерпел Олег. -- Вы не высовывались, -- ответил Гольш просто. -- А про вас известно, что не утерпели бы. Вы -- простые, вас раскусили быстро. А раз так, то часть осталась осаждать башню, чтобы я не ускользнул... и не помог вам, а другие -- за вами. Олег наморщил лоб. -- Лиловая туча неслась за нами как лавина! Мы как раз вошли в круг ящероеда... Гольш поднял брови в изумлении: -- Он отправил вас через магический круг? -- На ковре бы нас догнала туча, -- произнес Олег медленно. -- Так вот почему он так спешил от нас избавиться. В драке мы бы разнесли ему и остатки оазиса! После обеда Мрак и Таргитай возлежали на мягких диванах, Лиска мылась и чистилась с таким остервенением, словно намерилась содрать шкуру. Гольш и Олег стояли у окна. Гольш объяснял: -- Видишь дрожит воздух? Но земля не прогрета, верно? -- Верно, -- ответил Олег неуверенно. -- Ну и что? С дивана раздался прежний жизнерадостный голос: -- Батя, ему чего-нибудь попроще, а не охотничью мудрость! Олег, воздух дрожит над спящим медведем в траве, над лосем, над коровой... Над Змеем не дрожит. Змей -- это большая холодная жаба с крыльями! Олег всмотрелся. -- Так затаились враги? Но там ни оврага, ни кустов. -- Незримыми их делает колдовство. Их не вижу даже я, знаток магии, но я вижу, что на милю вокруг не скачут птицы, нет зайцев, вижу, где внезапно умолкают кузнечики, а бабочки срываются всей стаей... Мрак пробасил одобрительно: -- Добро, батя! Не угораздило бы тебя нелегкая в колдуны, ты бы с охоты всегда возвращался с добычей. Гольш благоговейно рассматривал Жезл, ласкал взглядом, бережно притрагивался самыми кончиками пальцев. Жезл лежал на низком столике, воздух потрескивал крохотными искрами. Когда сумерки сгустились, вокруг отполированного набалдашника стало заметно слабое свечение. -- Не гнилушка, а светится, -- сказал Мрак с легким удивлением. -- Наверное, жуки засидели. -- Теперь можете воспользоваться этой мощью, -- сказал Олег, он требовательно смотрел в глаза старого мага. -- Останови Зло! Все четверо не сводили с Гольша глаз. Тот грустно улыбался самыми краешками губ, ввалившиеся за этот месяц глаза стали печальными. -- Остановить... -- повторил он медленно. -- Можно было бы попытаться... если бы... если бы! Он обвел взглядом серьезные лица. Смотрят требовательно, настороженно, но лица как вырезаны из того же Прадуба. Суровые, потерявшие за путешествие в Гиперборею юношеские овалы, припухлости. У Мрака у рта прорезались глубокие складки, молодой волхв и дудошник посуровели, стали жестче. В движениях появилась экономная скупость. -- Жезл не обладает полной мощью без Пракамня, -- сказал он наконец. -- А Пракамень... там же в Гиперборее. Только в другой стране -- Славии. На острове. Я не знаю, где это, но слыхивал, что страна обильна чудесами. Вода зимой становится твердой как камень, по ней можно даже ходить, с небес сыплются белые перья... и много других несуразиц, в которые верить просвещенному магу нелепо. Мрак первым очнулся от удара, рявкнул злым голосом: -- Это что ж, нам переть еще раз? Гольш сказал поникшим голосом: -- Только мудрый знает, что ежели задумал выполнить дело за месяц, клади два, ежели задумал перейти две реки, то придется перейти пять, если думаешь обойтись одним зубом, то выбьют челюсть... Всяк говорит: что ежели бы ведал, что так будет трудно, то и не брался бы... К счастью, человеку не дано видеть будущее. Олег вскочил, в два прыжка оказался у окна. Спросил, не оборачиваясь: -- Они знают, что Жезл без нужного камешка? -- Нас бы уже смели в пыль, если бы знали. Я снял защиту, открыв двери для вас. Нас всех можно было брать голыми руками. Но они видели -- вы несли Жезл! Сейчас там паника, я вижу. Олег обернулся, его глаза были внимательными. -- Надолго ли? Гольш наклонил голову. -- Ты научился многому, хватаешь на лету. Да, скоро поймут, что вы принесли пустые ножны, а меча нет. Олег перевел взгляд на лица друзей. -- Все поняли? Мрак проворчал медленно, словно ворочал тяжелые камни: -- Это даже Тарх поймет. Пусть меня берут голыми руками, но не сдвинусь с места, пока не отъемся, отосплюсь и пере трахаю всех девок. -- Здесь нет девок, -- напомнил Олег сурово. -- Волк крадет и считанных овец, а маги бьют как лежачих, так и сонных и даже ленивых. Даже если путь за Пракамнем так же труден, я лучше сгину в пути, чем дождусь ножа мясника. -- Размечтался, -- сказал Мрак грубо. -- Не видно, что чем дальше, тем страшнее? Тоже мне, волхв! Таргитай переводил непонимающий взгляд с одного на другого. -- Хлопцы, вы о чем? Чудно как-то говорите, простому невру не понять, а я ж простой и даже очень простой... -- Вставай-вставай, -- сказал Мрак, сам однако не сдвигаясь с места. -- Олег говорит, что надо сбегать в Гиперборею еще разок. Только в другой угол. На островок посреди моря. Камешек там, видите ли, завалялся. Без этого камешка ну не идет ни колдовство, ни ведовство, ни волхование, а уж суп сварить и думать неча! -- Да мы уже поели, -- ответил Таргитай непонимающе. -- Правда, супа не было, это ты верно заметил... Но я и без супа наелся, из ушей выплескивается. Хотя, конечно, если суп хороший... Мрак выглянул в окно, нахмурился. -- А где наше жабка с крылышками? -- Ты ж сам ее распорядился поставить в стойло, -- напомнил Таргитай наивно. -- Упорхнула жабка, -- бросил Олег хмуро. -- Мы слезли, заклятие слезло тоже. Издохнет по дороге обратно, больно отощала. Мрак почесал в затылке, на лице была смесь сочувствия, облегчения и досады. Издохнет, хорошо -- Змей все-таки, но малость жалко. Свой Змей, летел по небу, как лось над будяками в весенний гон, только что не трубил и не ржал. -- А как выскользнем? -- спросил Олег. Лицо волхва стало непривычно строгим, а голос требовательным. -- Не знаю, -- ответил Гольш несчастным голосом. -- На свою беду воротились, герои! Я, по чести, надеялся, что вас уже не увижу -- добыли Жезл или нет. Где-то могли бы еще уцелеть, а здесь... -- Этого мы не могли, -- ответил Таргитай ясным чистым голосом. -- Почему? Таргитай коснулся пальцами левой стороны груди. -- Здесь что-то запрещает. Гольш вскинул в недоумении седые кустистые брови: -- Что? -- Не знаю, -- ответил Таргитай несчастным голосом. -- Мы все трое -- калеки. Нам нельзя многое из того, что другие делают с легкостью. Гольш пристально смотрел в честные глаза дудошника, отвел взгляд. Этот парень глуп, оборотень не зря костерит его на все корки, но в этой глупости есть нечто тревожащее. Было бы время, стоило бы разобраться, но остатки времени утекают, как вода сквозь пальцы. Он прожил всего триста с небольшим, а уже демоны являлись дважды. Вот-вот в облаке огня и дыма явится третий, последний... За окном сухо щелкнуло, словно лопнул крупный уголек в костре, вспыхнул яркий шар и, разбрызгивая искры, исчез. Мрак вытянул шею, стараясь увидеть, как странный факел ударится оземь. -- Что это? Гольш рассеянно отмахнулся. -- Шпион подслушивал. Теперь вряд ли прочирикает. Через окно донесся едва слышный хлопок. Мрак удовлетворенно повернулся к Гольшу. -- Подпалил ты ему перья! А он не прокаркал своим раньше? Мы тут расчирикались как кого брать голыми руками. -- Мог. Это мир магии, люди. Он сложнее простого мира, где все просто -- люди, коровы, драчки. В мире магии непредсказуемо все. Олег нервно сглотнул слюну. Кадык остро дернулся, голос стал совсем дрожащим: -- Хоть что-то предусмотреть нужно. Иначе как жить? Только звери не смотрят в будущее. Люди жаждут знать. Лиска зябко повела плечами. На голых руках кожа внезапно вздулась пупырышками. -- Знать будущее?.. Я только надеюсь на него, а знать не хочу. -- Женский ум, -- проворчал Мрак. Олег смолчал, только пристально посмотрел на побледневшую воительницу. Дело не в женском уме, что-то другое, более глубокое, даже страшноватое, но, как и Гольшу, не хватает времени, надо спешно выбираться из башни, пока враг не разобрался, не прихлопнул аки сонных мух! Таргитай засыпал на ходу, засыпал стоя, сидя. Его будили, заставляли носить, держать, связывать, на него орали -- спросонья делал невпопад. Мрак пропах огнем и металлом -- выковывал новое лезвие. Олег же пропах настоями трав -- готовил для ран и для волхования. Лиска складывала мешки -- в дальнем походе все пригодится. Перед самым выходом из башни Мрак перетряхнул мешки, из восьми больших сделал четыре поменьше, остальное швырнул в угол. -- Ночь нам в подмогу. Тарх и ты, рыжая, постараетесь выбраться незамеченными. Враг ждет четверых, мы-де неразлучны, а вы сойдете за богатого дурня, что странствует с рабыней... Ладно-ладно, не шипи, как дикая кошка. Пусть богатая девка путешествует с дурнем. Тот ей на дуде свистит, про любовь до гроба брешет. -- А вы? -- Тарх, не умничай, умнее тебя на дубе висят. Мы с волхвом выберемся еще раньше. Или позже, поглядим. Гольш еще тогда, в первый раз, был поражен, когда Мрак обернулся волком, а сейчас у него отнялся язык, когда вместо молодого волхва посередке зала забегала огромная нелепая птица, попробовала летать, сбила крыльями со стола бумаги, грузно рухнула на пол, а встал уже волхв -- виноватый, криво ухмыляющийся, с синяком на скуле и потирающий правое плечо. -- Это очень сложное заклятие! -- воскликнул Гольш. -- А ты не освоил простые. -- У него все через задницу, -- сказал Мрак с отвращением. -- Сперва трудное, а потом пустячки начинает понимать. По правде сказать, простое -- самое трудное, даже я знаю. Сперва Олег горными хребтами двигал, потом едва щепку будет передвигать. Чем больше знаешь, тем меньше можешь. Сила -- уму могила... Нет, ум -- силе могила. Олег морщился, мял ладонью плечо. Не сообразил, что не в чистом поле: там уже и парил, и камнем вниз, и винтом нарезал, а здесь -- мордой о стол, да еще как больно! -- Это может помочь, -- сказал Гольш нерешительно. -- Враг к этому не готов. А ты, лохматый, перекинешься волком? -- Эт как сто баб пошептали, -- согласился Мрак. -- Или магов, мне все одно. Он повесил два мешка Таргитаю, вручил секиру. -- Не урони! Это не твоя палка с дырками, это вещь в хозяйстве нужная! Да и по жизни с нею шагать легше. Олег с неловкостью протянул мешок Лиске. -- Понесешь малость? Таргитай с тяжелым вздохом вытащил Меч. -- Неужто боги создали нас затем, дабы истребляли себе подобных? -- Ну, не только, -- ответила Лиска после паузы. Ее смуглое личико слегка зарумянилось. -- Нет-нет, не только. Она проверила, легко ли вытаскивается меч, потуже затянула перевязь с колчаном стрел. Глаза ее прищурились, а пухлые губы сжались в одну линию. Лицо стало злым и хищным. -- Ах, не только, -- сказал Таргитай печально. -- А почему же только и только? Глава 2 Конь под ним изогнул шею, посмотрел на седока с удивлением. Таргитай не обиделся, над ним кони смеялись и раньше, он один спрашивал: почему боги создали воду мокрой, зачем людей разделили на мужчин и женщин, почему деревья на зиму сбрасывают листья. Никто не спрашивал, всем все ясно, хоть и не знают тоже, Таргитай спрашивал, ибо дураку, как известно, до всего есть дело. Коней пустили сразу в галоп. Лиска пригнулась, красные волосы слились с конской гривой. Узкий меч держала в опущенной руке, нагнетая кровь для удара. Копыта громко застучали в рассветной тишине. Таргитай взмолился молча, чтобы Гольш показал Жезл получше, а то вдруг да спросонья не разглядят, всю мощь обрушат на них, а тут и без магов тошно. -- Если врагов много, -- крикнула Лиска сдавленно, -- будем прорываться? Или вернемся? -- Только вперед, -- крикнул Таргитай. -- Авось не сгинем! Лиска слышала, как он произнес какое-то заклятие "хусим", но ветер свистел в ушах. Она вспомнила с надеждой, что это заклятие лесным людям обычно помогало. Даже в самых безнадежных случаях кто-нибудь из невров говорил, махнув рукой, это волшебное слово, все трое кидались, очертя голову, и... обычно побеждали! Внезапно прямо из земли выросли двое с копьями. Таргитай свесился вперед, заранее сморщившись в ожидании резкой боли в кисти. Меч полыхнул во тьме странно лиловыми искрами, скрежетнуло -- рассекал нагрудник. Конь несся, как лось в весенний гон, копыта гремели, все отряды врага должны сбежаться на перехват. В сторонке вскрикнула Лиска, зазвенел металл. Таргитай крикнул мощно, подражая Мраку: -- Держись за мной! Не отставай! Впереди открылось сразу с дюжину костров. Полуодетые люди уже вскакивали, хватались за оружие. В багровом свете острая бронза играла кроваво-красными бликами. Дюжина воинов загородила вход в шатер, Таргитай хотел свернуть, но конь был умнее: задержись на миг, ввяжись в драку, -- сбежится весь лагерь. Меч засвистел, жадно хлюпая кровью, конь разметал оставшихся, в три прыжка оказался у входа. Таргитай достал концом лезвия огромного стража, затем полог больно хлестнул по лицу, пахнуло благовониями. Копыта простучали по роскошному ковру, раздробили в мельчайшие черепки амфоры, горшки, вазы. Таргитай успел увидеть на богатом ложе обнаженное женское тело -- нежное лицо, вытаращенные глаза, роскошная грива иссиня-черных волос, разметавшихся по атласной подушке. Девушка зачем-то вытянула вперед руки, ошалелый Таргитай заорал негодующе: -- Ишь, размечталась, дура! С ума тронулась? Он успел полоснуть лезвием по шелковой ткани, с конем освобожденно выметнулись с той стороны шатра. Следом прогрохотали копыта. Лиска неслась с визгом, с развевающейся гривой, как у коня, но довольная, словно ухитрилась стоптать еще более красивую девку. Таргитай, сцепив зубы, едва успевал поворачиваться в седле. Меч рубил жадно, стараясь задеть сразу двух-трех, те выскакивали толпами, торопясь и толкаясь. Из шатра победнее выпрыгнули с диким визгом две полуголые женщины. Таргитай пришпорил, крикнул срывающимся голосом: -- С ума посходили!.. Не видят, дуры, тут мужиков и без меня, как тараканов в избе Боромира! Лиска на скаку замахнулась мечом, женщины с воплями рухнули на землю. Двое, что выбежали следом, споткнулись, с разбега растянулись, не выпуская оружия. Конь Лиски пронесся по их спинам, меч блистал, рассыпая лунные блики. Лиска казалась окруженной холодным мерцанием. Внезапно Меч стал рваться из рук реже. Впереди вылезли из-под одеял двое, схватились за мечи, конь пронесся по их головам, Меч лишь одного успел достать в плечо. Крики остались за спиной, впереди же простиралась черная как деготь ночь. Тускло поблескивала звездочка, кони все еще шли галопом, пена падала с губ. Таргитай чувствовал, как сердце едва не выскакивает из груди, хотя схватка длилась миг. -- Не отставай, -- крикнул он Лиске. -- Надо уйти подальше, пока опомнятся. -- Кто? -- удивилась она. -- Разве там остались еще? Таргитай ощутил себя польщенным, спина сама выпрямилась, а плечи пошли в стороны. Окрепнувшим голосом, в котором сам с удивлением услышал суровые мужественные нотки, произнес: -- Ну, могли спать где-нибудь в кустах. Всех в темноте не углядишь. -- Разве что в кустах, -- согласилась она живо. -- Так они там и остались. Разве что штаны меняют. Таргитай иногда разворачивался в седле, но слышал лишь стук копыт их коней. Над головами дважды пролетели филины, странно -- залетели из Леса так далеко! Ничего не случилось. Таргитай сразу успокоился. Это Олег пусть волнуется, он мудрый и вперед заглядывающий, или Мрак -- тот вообще подозрительный как волк. Рука сама потянулась за дудочкой. С усилием напомнил себе, что не время. Не только враги, но и все хищные звери соберутся в надежде задрать заблудившуюся корову. Лиска легко мчалась следом. Ее зоркие глаза пронизывали тьму, она первая выкрикнула: -- Волк! Гигантский волк! Мрак поднялся, темный в слабом лунном свете, вскинул руку. -- Где мой конь? Ага, добро. И брось баклажку. Все еще голый, поймал, жадно припал. Губы показались Таргитаю темнее обычного и распухшими. Струйка воды побежала по волосатой груди. Мрак крякнул, швырнул баклажку Таргитаю. -- Вроде бы ты и не бегал долго, -- удивился Таргитай. -- А пьешь как конь! -- Я перегрыз все тетивы, -- огрызнулся Мрак. -- Вас бы стрелами утыкали, как ежей! В сторонке нечто тяжелое грохнулось оземь. Олег медленно поднялся, стыдливо прикрываясь руками. Таргитай подвел ему коня, волхв быстро оделся, прячась от Лиски, с облегчением вспрыгнул в седло. -- Ну, не ожидал... Наш Тарх -- такой зверюга! -- Многих побил? -- поинтересовался Мрак с понятным интересом. -- Целых не осталось. Кто стоял, тот сидит, а кто сидел, тот рачком ползает... -- А кто рачком ползал? -- Тех Лиска стоптала. Она тоже зверь. Хищный! Мрак уже оделся, взапрыгнул в седло. -- Жаль, не видел. Тарх спит-спит, а когда разойдется да размахнется, целого войска стоит. Таргитай скривился: -- Что вы все обзываетесь, да обзываетесь? Послушайте, какие слова я подобрал! Прежде чем успели остановить, дудочка была уже у губ, и тоскливая мелодия, похожая на вой разъяренного шакала, полилась над пустыней. После короткого отдыха перед рассветом они с первыми лучами солнца были снова в седлах. Таргитай ныл -- он не выспался и хотел есть: -- Гольш сказал, что продержится всего две недели. Но ежели будем ползти на конях, успеем ли к своей старости? Мрак хмыкнул раздраженно: -- Забыл время, когда только на своих двоих бегал? На коня с топором кинулся, за безрогого лося счел!.. Впрочем, Олегу в самом деле пора раскинуть мозгами. Лиска ощетинилась, бросила враждебный взгляд. Она помнила, как враги раскидывали мозгами под ударами тяжелой секиры. -- Заранее не придумал, -- ответил Олег с неуверенностью. -- Я бы мог, конечно, быстро слетать, а Мрак бы сбегал в личине волка, но вы... Да и что мы там сделаем без оружия... Придется ехать в надежде на нашенское "авось". -- И кусим, -- сказала Лиска. Невры переглянулись, Мрак спросил подозрительно: -- Что-что? -- Хусим, -- произнесла она менее уверенно. -- Или я не так расслышала? Помнишь, ты не был уверен, что победишь, а потом сказал это волшебное слово, пошел в бой и победил! -- Гм, -- произнес Мрак озадаченно. -- В самом деле сказал я? Не Олег? Ну, не думаю, что помогло. Я ж не волхв!.. Хотя кто знает... Он пришпорил коня, чтобы не видеть ухмылки Таргитая и Олега. Присобачат кликуху "волхв", вовек не отгавкается, не отшкребется. Имя забудут, а кличку запомнят, внукам-правнукам передадут. Похоронный курган снесут дожди, а кличка останется. Вон бер -- больше народ знает по кличке медведь или ведмедь. Да что бер -- богов имена забыли! Бог охоты был чересчур волосатым, вот и стал Волосом, красивейшее созвездие Стожары больше знают как Утиное Гнездо, а Первоцвет для всех -- Лось, а то и вовсе Большая Медведица... -- Кажется, придумал, -- ворвался в его думы смущенный голос Олега. -- Ну, не совсем еще придумал, а так, задумка. Недодумка. Думка для будущей мысли. -- Не торопись, думай лучше, -- сказал Таргитай торопливо. -- Это я, чем больше думаю, тем песни хуже. А у тебя ж наоборот! На привале, пока остальные готовили обед, Олег волховал в сторонке. Лиска ходила на цыпочках, подавала пучки трав, чертила знаки, раскладывала камешки причудливым узором. -- Если заготовим мяса, -- сказал Олег без особой уверенности. -- Я смогу подманить летающих зверей... -- С мясом и я подманю, -- буркнул Мрак. -- Так любую ворону поймать можно. А ты без мяса подмани! Одной магией. -- Магии помощь нужна. Когда Мрак и Лиска настреляли зайцев, дроф и даже степного кабанчика, Таргитай помог содрать шкуры, Олег за это время дважды поднимался в воздух, забирался так высоко, что с земли видно было одну темную точку. -- Сюда летит птица, -- сообщил он, опустившись на землю. -- Вы схоронитесь, а я зацапаю, когда сядет. -- Боишься, спугнем? -- поинтересовался Мрак. -- Нет, может сожрать вас раньше, чем увидит мясо. -- Ух ты, -- удивился Мрак. -- Такая здоровая? Одна или стая? -- Такие здоровые стаями не летают. Иначе не прокормятся. Ложитесь под шкуры! Трое схоронились, а Олег, выложив мясо в середке огражденного камнями круга, выкрикивал заклинания и воздевал руки. Хлопанье крыльев послышалось раньше, чем увидели птицу. Таргитаю сперва показалось, что к ним стремительно снижается тучка. Потом рассмотрел гигантские крылья, длинную вытянутую шею, хищно загнутый клюв. Птица летела быстро, но крыльями едва-едва помахивала, а чаще просто поворачивала то так, то эдак, скользила между воздушными потоками. Земля вздрогнула, когда птица тяжело бухнулась. Тут же загнутый клюв подцепил тушку кабанчика, голова вскинулась с раскрытым клювом, по горлу прошло утолщение. Олег сказал негромко: -- Вылезайте. Сейчас она в моей власти. Но... будьте осторожны. Мрак приподнялся вместе со шкурами, спросил подозрительно: -- Так быть осторожными или в твоей власти? -- В моей-моей! Только... береженого любые боги берегут. Мрак с оглялкой направился к птице, а Таргитай заявил: -- Тогда я лучше останусь. Меня любой петух бьет. И гуси щипали. Я невезучий! Лиска, для которой слово Олега было законом, потащила Таргитая к чудовищной птице. Мрак собрал одежду, мешки, снял седла с коней. Лиска скривилась, но приняла одно седло из его рук, потащила к чудовищу в перьях. -- А эта ворона не клюнет? -- осведомился Мрак, когда уже подошел вплотную. -- Ты ему скажи, чтобы село... -- Залезай, -- прошептал Олег настойчиво. На лбу выступили капельки. Мрак взмахом руки забросил наверх Лиску, начал швырять ей седла. Олег побагровел, капли пота покрупнели, начали скатываться, оставляя грязные дорожки. -- Скажи своей вороне, -- сказал Мрак сварливо, -- чтобы не крутилась. Мешок на ту сторону перекинул! -- Мрак, -- прошептал Олег сдавленно, -- это птица Рух. Понял? -- А, -- обрадовался Мрак, -- та самая, котоpой птенцов спасли? -- Мрак, быстрее! Старого добра даже люди не помнят. Моя хватка слабеет, сейчас заметит... Мрак загнал Таргитая наверх, сам вскарабкался по голенастой ноге, похожей на неошкуренный ствол дерева, хлопнул себя по лбу, соскочил, забыл старое одеяло. Олег стискивал зубы, пот заливал глаза, его трясло как в лихорадке. Когда он сам лез наверх, птица уже переступала с ноги на ногу, беспокойно озиралась, старалась понять, какой враг сумел ее заставить сесть здесь. -- А на Змее было бы лучше, -- проворчал Мрак. -- На перьях скользко. Ты не мог бы, это самое, Змея? -- Мрак... -- Ладно, стерпим. Летит хоть шибко? Змей за сутки верст тыщу отмахивал. Птица разбежалась, с каждым шагом наращивая скорость. Путешественникам уже казалось, что так и будет нестись, как конь, до самого Северного моря, вон кулик -- малая птаха, а пять тыщ верст проходит, но наконец по бокам захлопали мощные крылья, забили о воздух, еще толчок -- и гадкая тряска прекратилась. Мощный поток встречного ветра заставил прижаться к птичьей спине. Перья были длинные, жесткие, пахнущие жиром. Таргитай отвернулся от ветра, раздирающего рот, сказал удивленно: -- На ком я только уже не ездил! На конях, верблюде, ослах, рыбе, Змее, Мраке, лешем... Внезапно Лиска вскрикнула, дернулась. Мощная длань Мрака прижала ее в тот миг, когда поток воздуха оторвал ее от птичьего загривка. -- Что стряслось? -- Я их боюсь, -- прошептала она со слезали на глазах. Среди перьев копошились толстенькие вши с ноготь. Сквозь тонкие шкуры видны были розовые кишки. Вшей было множество, спешно переползали из продуваемого места. -- Не боись, -- поспешно утешил Олег. -- Это пухоеды. Они людей не едят. -- А кровь сосут? -- Нет, только пух выгрызают. Лиска отвела взгляд, голос был слабеньким, замирающим: -- Говори, говори! Хотя и брехня, но все-таки говори. Мы, женщины, привыкли, что нас обманывают. Мрак пробурчал: -- Кровь не высосут, а весь твой пух выгрызут. Ветер свистел в ушах, они прижались друг к другу, сберегая остатки тепла. Олегу пришлось хуже всех, сидел почти на шее, свесив ноги, зябко кутался в шкуру. Таргитай жалобно поскуливал: -- Олег, давай лучше на Змеях?.. Хоть и холодно заднице, зато от ветра хоронимся. А птаха вроде теплая, но выдувает усе, у меня уже кости заледенели. Мелкая она больно. Мог бы пошире выбрать! А то и не Рух, а вроде толстой вороны... Олег отмалчивался, сжимал зубы в бессильной злости. Как быстро привыкают к необычному! Коней увидели -- сутки боялись подойти, на диковинного зверя верблюда залезли уже почти без страха, а когда пришлось на спину Змею прыгать, то вроде бы как всю жизнь на нем ездили. Теперь уже и перебирают, все не так. Не потому ли Дана, которая все видела и везде побывала, теперь сидит на крохотном островке, потому что все обрыдло? Мир интересен, когда видишь впервые! Сзади по его душегрейке скользнули тонкие холодные пальцы. Лиска, дрожа как лист на ветру, прижалась щекой к спине, обхватила крепко-крепко, сцепив пальцы на животе. Олег напряг мышцы, стараясь, чтобы живот был плоским и твердым как доска. У Мрака вообще как из камня, даже у Таргитая твердый и в валиках мускулов, а певцу сила нужна не больше, чем волхву... Он поймал себя на том, что все чаще думает о себе только как о волхве. Когда изгнали из Леса, в первые дни все мысли были как выжить, уцелеть, но окреп и оброс мускулами быстро, сумел перевести дух, при столкновении с киммерами обнаружил в себе магию, а после Гольша спешно учился управлять этой огромной мощью... Мрак завозился, распихивая друзей и устраиваясь удобнее, сказал предостерегающе: -- Олег, что-то ворона поглядывает на мои ноги. Кинь ей в пасть что-нибудь. -- Что? -- Возле тебя ломти мяса. Когда кончатся, бросишь Лиску. Лиска наградила оборотня негодующим взглядом. Олег ответил рассудительно: -- Птицы на лету не жрут. Ласточки да стрижи -- да, а крупные -- никогда. -- Мелкие и гадят на лету, -- буркнул Мрак. -- А эта, если... убьет внизу. Может, почесать где? Ежели вздумает почесаться сама? Тебе хорошо, только штаны потеряешь, а крылья у тебя хоть из бычьего пузыря... а вот благородные волки летать не пробовали. -- Вряд ли чешется на лету, -- сказал Олег без уверенности. -- Хотя, конечно, под нашими задницами должно уже свербить. Да и вши переползли, тут теплее. Лиска пискнула, приподнялась, пыталась лететь, стоя на полусогнутых. Ветер трепал ее короткую юбочку, загорелая кожа пошла пупырышками, словно на лапах худого гуся. Олег, не глядя, подгреб ее ближе. Его рука была толстой и туго перевитой жилами. Внезапно воздух стал влажным, сырость проникала под одежду. Таргитай раскрыл глаза, вытаращил как лягушка. Вокруг было белым-бело, словно плыли в молоке. По влажному воздуху шлепали намокшие крылья, концы перьев терялись в странном тумане. Птаха пошла по кривой вниз. Через просвет выступила залитая солнцем песчаная равнина. Над головой клубился белый поток облака. Мрак завозился, сказал сварливо: -- Олег, пусть лучше прет поверху. Сам говорил, что так быстрее! Таргитай распахнул рот: -- Над облаками? Разве так можно? -- Мы на Змее летели, -- напомнил Мрак. -- Ты, правда, спал. Сколько в тебя сна влазит? Ты не пробовал в барсука перекидываться? Или в хомяка? Таргитай ответить не успел, Олег тревожно вскрикнул: -- Там еще одна идет наперерез!.. Здоровая, как сарай у бабки Боромирихи. Наперерез летела крупная птица. Уже видны были мощные когтистые лапы, прижатые к пузу, странно блестящему, будто покрытому крупными перламутровыми пластинками. Птица неотрывно смотрела в их сторону, уже видны были красные горящие глаза. Клюв чуть приоткрылся, блеснули редкие острые зубы. -- Никак подраться хочет, -- сказал Мрак с беспокойством. Лиска, не отрываясь от Олега, на ощупь хлопала ладонью, отыскивала лук и стрелы. Губы ее шевелились, но ветер срывал слова, уносил. Птица шла наперерез. -- Ежели самец, то будет драться, -- сказал Мрак рассудительно. -- Ежели самка, то драться, видать, не станут. Олег, это петух или курочка? -- Пусть Таргитай проверит, -- огрызнулся Олег. -- Он у нас знаток по бабам. -- В перьях? -- удивился Таргитай. -- Как я проверю? -- Полезь, загляни ей под хвост, -- предложил Мрак. -- Ну да!.. А вдруг она... -- Не станет, не станет. Лезь! Таргитай опасливо смерил взглядом расстояние до хвоста, поежился: -- Пусть Олег. Он заглянет, не слезая с шеи. Он и не то может! Мрак взял свой гигантский лук, пригнулся, выдерживая напор ветра, сказал неожиданно рассудительно: -- Начнут играться, нас вовсе стряхнут к такой маме. Я видел, какие штуки выкидывают воробьи... Олег резко повернул летающего зверя, другая птица пронеслась на расстоянии вытянутой руки. Отвратительный запах забил дыхание. Мрак придержал стрелу, не успев выстрелить, что оказалось кстати: Олег начал поднимать Рух кругами, другая птица кинулась следом. Мрак тщательно прицелился -- ветра уже не было, -- звонко щелкнула тетива. Раздался вопль ярости. Металлическое острие скользнуло по голове, содрав полоску кожи. Капли крови сдуло. Мрак тут же выпустил еще две стрелы. Олег держал Рух в неподвижности, она парила, растопырив крылья. Третья стрела ударила острием в глаз, на миг вздулся огромный пузырь, лопнул, а из впадины, где поместился бы кулак Мрака, брызнули крупные капли. Птица каркнула так страшно, что даже Мрака прижало к жестким перьям. Рядом шумно дрожала Лиска, цокотала как белка зубками. Птица круто ушла вниз, а их птаха Рух победно, так показалось Мраку, сделала широкий круг, потом суматошно заляпала по-куриному крыльями, набрала скорость и понеслась дальше на север. -- Нам бы спасибо сказала, -- пробурчал Мрак. Он вытер красное лицо, где встречный ветер мгновенно высушил пот. -- Ишь, какую дуру отогнали! -- А если это был ее парень? -- спросил Таргитай невинно. Лиска все возилась, прижималась к широкой спине волхва, умащивалась. Таргитай посочувствовал: -- Потерпи. Уже скоро. А ежели поблевать, то предупреди -- отсяду. Лиска была зеленая, часто подпрыгивала, словно внутри скакал заяц. Таргитай на всякий случай все же отполз, цепляясь за жесткие перья. Олег сидел на загривке Рух, сгорбленный, сам похожий на озябшую ворону. Мрак лежал, вцепившись обеими руками. Он тоже был зеленым как Лиска, часто закрывал глаза, а когда взгляд упирался в спину Олега, на суровом лице оборотня проступало изумление. Волхв сидит, свесив ноги в бездну, видит проплывающие далеко внизу крохотные дома и кустики деревьев, и еще ни разу не сменил штаны! Таргитай наконец взмолился: -- Олег, нельзя ли твою дрофу посадить? У кустика? -- Можно, -- ответил Олег, не поворачивая головы. -- Но тогда от кустика придется пешком. А в чем дело? Приспичило? -- Я терплю, но Лиска меня беспокоит. Она уже как надутый бычий пузырь. А мне уже отсаживаться некуда! Олег смолчал. Лиска ощутила его незримое тепло, словно заботливо укутывал в толстую шкуру. Как на зло птица провалилась в воздушной рытвине, и желудок Лиски прыгнул в горло. Она изо всех сил сцепила зубы, борясь с тошнотой. Олег что-то пробормотал, птица наклонила крылья, земля начала по ровной кривой приближаться. Мрак приподнял голову, взглянул и снова прижался щекой к перьям. Глаза были плотно зажмурены. Таргитай с восторгом глазел по сторонам, толкал в бок то Лиску, то Мрака. -- А вот стадо!.. А вон дуб -- каким махоньким кажется!.. Гляди-гляди, это речка аль червяк ползет? -- Сам ты дуб, -- проговорил Мрак сквозь зубы. Глаз он не открывал. -- Да еще и зеленый!.. И червяк прибитый... -- Какой ты, Мрак, грубый! Лиска, глянь, какое озеро круглое! -- Сам ты круглый, -- простонала она тоже сквозь зубы. -- Откуда только таргитаи берутся... Я слышала, когда решили перебить всех дураков на свете, ты тоже выбрал палку побольше? Таргитай подумал, потряс головой: -- Не стану их бить. Пусть живут все. Какая ты недобрая! Ветер свистел резче, в лицо били запахи степных трав, выжженной зноем земли. Земля неслась навстречу, накренившись как парус. Наклонно торчали чахлые деревья, а зеленый кустарник казался налипшим на стену мхом. Пальцы Мрака сжали перья так, что те захрустели, а костяшки пальцев побелели. Олег наклонился, держась за толстую шею птицы, что-то выкрикивал, перекрывая встречный ветер. Вдруг земля встала на место, только замелькала быстрее. Птица словно провалилась, людей тряхнуло. Голенастые лапы замелькали с такой скоростью, что толчки слились в беспрерывную медленно затихающую тряску. Рух растопырила крылья, выставив их, как парус, гасила сумасшедший бег о встречный ветер, а когда наконец остановилась, то и проклятый ветер, что изматывал душу весь полет, как на зло тут же утих. Олег осторожно потрепал по плотной шее, похожей больше на ствол матерой сосны. -- Спасибо, птица... Неплохо летела. -- Да и села лучше тебя, -- сказал Мрак. Он приподнялся, голос его был неустойчивым, но от того еще более язвительным. -- Правда, не шибко. Рух, словно выходя из зимнего сна, медленно повертела занемевшей шеей, повернулась к людям, посмотрела сперва одним глазом, потом другим. Желтый зрачок расширился, хищный клюв начал приоткрываться. Мрак по серьезному лицу волхва понял: от птицы, что приходит в себя, надо поскорее избавиться, взял секиру и уже приготовился шарахнуть ее по голове. -- Не смей, -- прошептал Олег. -- Только разозлишь! -- Тогда по лапам? -- предложил Мрак. -- Чтобы упорхнула. Олег торопливо делал знаки, рисовал в воздухе кривые линии. Рух даже шею вытянула, смотрела, потом грозно заклекотала, взмахнула крыльями, пробуя их на прочность, тяжело побежала прочь, переваливаясь с боку на бок как простая деревенская утка. Все четверо с облегчением смотрели вслед. Олег сказал с нотками тревоги: -- Дальше придется пешком. А мы одолели едва половину пути! -- Зато миновали Пески, -- напомнил Мрак бодро. -- Теперь пойдет все как у людей: звери, разбойники, жулье, враги, продажные девки для Тарха. -- Размечтался, -- бросил Олег предостерегающе. -- С обычным набором справимся. Но против нас выступили незнаемые силы. А незнаемого не люблю. -- Тогда ты вовсе жизнь не любишь, -- обвинил Мрак. Таргитай намерился было сесть обедать, или хотя бы поиграть на дуде, но место было голое, укрыться негде, а вдали темнел лесок -- как сказал бодренько Мрак, всего верст десять с гаком. А гак еще с крюком. Глава 3 Они тащились по ровной как стол и голой как лысина Степи. Земля от сухости лопалась, плитки грязи сворачивались, загибались по краям. Мрак топал впереди насупленный, но едва не нахрюкивал песню: горы сыпучего песка остались за спиной. Конечно, еще не родной Лес, но Степь уже чем-то ближе к благословенному Лесу. Во всяком случае, лучше богами проклятой Пустыни. Олег углядел в трещинке зеленую травку, больше похожую на мох. Мрак ворчал, зло оглядывался на отставшего волхва, но Олег готов был зубами грызть иссохшую землю, только бы выколупнуть жизнестойкую траву: в ней наверняка особые магические силы! Когда среди деревьев, довольно чахлых, разожгли в ямке костер, Таргитай сказал озабоченно: -- Два дня уже тю-тю!.. Осталось десять дней. На чем полетим дальше, Олег? Даже Мрак воззрился на дудошника с удивлением. -- Во ухарь! Ножками-то не изволит. Теперь то Змея подай, то Руха, то еще чего... -- Лучше еще чего, -- согласился Таргитай простодушно. -- Мы маги аль не маги? На ковре летали? Летали. На Змее сидели? То-то. Лучше, конечно, с магом-пустынником, хотя нехорошо нож к горлу человеку... Правда, он прямо в грязь вывалил. Зато враз на месте. А сейчас продуло, вот и Лиска в соплях путается. И вши кусали. Не верю, что не кусали! Вон у меня спина зудит. -- Шелудивый и после бани чешется, -- сказала Лиска брезгливо. -- Если бежать быстро, то можно успеть куда угодно. Белый свет не так уж велик. Олег молчал, невидяще смотрел в сгущающиеся сумерки. Для них белый свет тоже был невелик, пока жили в лесной деревне. А раз так, сказал себе с нажимом, надо обязательно найти на чем или как добраться на остров в Славии. В таком разнообразном мире есть все. Надо уметь запрячь и сказать "Но!" или "Цоб-цобе!". Тем более, что даже не знаю, далеко ли до зачарованного острова. Как сказал один местный волхв, в Гиперборее нет дорог, есть одни направления. -- Олег, -- прорезался в его уши напряженный голос Мрака. -- Глянь-ка, что там ползает? Олег проследил взглядом, огрызнулся: -- Думаешь, у меня волчьи глаза? -- Волхв должен зреть внутренним взором. -- Он зрит незримые миру вещи. Что тебя напугало? Мрак ответил предостерегающе: -- Меня напужать трудно, я не волхв, а волк. А беспокоит вон то облачко... Пренизковато над землей, формы не меняет. Олег сразу насторожился: -- В нашу сторону? -- Пройдет близко. Олег долго всматривался, Таргитай и Лиска тоже вытянули шеи, щурились. Мрак сказал нетерпеливо: -- Я думал, народ пошел мелкий да пузатый, а он еще и подслеповатый! Все еще не зрите?.. Облачко больно похоже на каменную гору. Только гора эта движется, словно ее несет ветром. Все видели, как побледнел Олег. Лицо его в одно мгновение похудело, кожа на скулах заострилась. Голос стал хриплым: -- Это... замок Мардуха. Лиска и Таргитай переглянулись, Мрак спросил настороженно: -- Точно знаешь? -- Гольш говорил о нем. Мардух умеет двигать горами... по крайней мере -- башней или замком размером с гору. -- Ты тоже можешь, -- сказал Таргитай ободряюще. -- Телегу бык тянет, но возчик сильнее! А человек с копьем бьет самого сильного медведя. По воле Мардуха гора движется, куда изволит хозяин. А у меня бы сразу рассыпалась... Таргитай пристально смотрел на темнеющую тучку, что вроде бы стала крупнее. Наивное лицо посуровело. -- Почему бы сразу не наказать злого колдуна? Ведь наша цель -- побить Зло магов, а вовсе не добывать для Гольша волшебные вещи. Пойдемте к Мардуху и разрушим его башню! Даже Лиска воззрилась удивленно. Мрак спросил саркастически: -- Вот так пойдем и разнесем все к чертям собачьим? -- А что? У Олега враз все вдрызг, за что ни берется! Пусть колдуна задавит камнями. Я не люблю, когда ты отсекаешь руки-ноги своей ужасной секирой. -- А ты своим чертовым Мечом? -- огрызнулся Мрак. Олег сказал торопливо: -- Я не смогу разрушить башню Мардуха. Не по зубам. Она создана сложными заклятиями, а мне бы разобраться с простейшими. Таргитай не отрывал взгляда от темного облачка, что постепенно растворялось в темнеющем небе. -- Жаль... Сразу бы покончили со Злом на белом свете! Ранним утром, когда птицы верещали во всю мочь, Мрак растолкал спутников. -- Зимой отоспитесь. Лето кончается! Таргитай сразу повернулся на юг, где вечером темнело облако. Уже не тучка -- каменная гора, похожая на столб, грубо высеченный из дикого камня. Окон еще не видно, далеко, но мелкие с этой дали черные зубцы уже видны на светлом небе. -- Прет наперерез, -- заметил Мрак. -- Ежели бы на конях, то к обеду бы перехватили. -- И попали бы как жабы под колесо, -- сказал Олег. -- Мокрое место было бы на версту. А то и больше. От тебя с твоим пузом -- версты на три. Глаза Таргитая стали холодными. -- А ежели бегом? Помнишь, как бежали из Леса? Лиска с великим удивлением рассматривала Таргитая, словно узрела впервые. Добрый и растяпистый дудошник казался совсем другим человеком -- напряженным, собранным и даже злым. Мрак сказал с кривой усмешкой: -- Тарх готов пробежаться? Без пинков в зад? Что-то в лесу издохло! Таргитай повернул к нему побледневшее лицо. -- Ради такого... готов. Чтобы разом уничтожить Зло, я готов запачкаться кровью. -- Будто ты не пачкался, -- хмыкнул Мрак снова. -- Тогда я отбивался. Иначе боги бы спросили, почему не защитил себя и друзей. Мне горько, Мрак. Даже сейчас чую, что не совсем прав, но ведь если убить мага, от которого идет все Зло?.. Мрак, набычившись, только не рыл землю копытом, глядел на медленно вырастающую гору. -- Да, -- согласился и Олег. -- Только зря головы положим. -- С этим зверем не совладать, -- кивнул Мрак. -- От такой горы надо подальше. Таргитай молча кивнул, отвернулся. Лиска переводила взгляд с одного на другого. Вдруг со злостью сказала: -- Да что вы кривляетесь? Слепому червяку ясно, что сейчас кинетесь на этот замок, или что это, Мардуха! Мрак воззрился на нее с удивлением: -- Девка, у тебя в голове детвора старосту не гоняет? Лиска ответила с нажимом: -- Не при-ки-ды-вай-тесь! Они посмотрели друг на друга, встретились взглядами. Некоторое время печально и обреченно смотрели в глаза один другому. Олег первым отвел взгляд. -- Придется бежать. Мрак кивнул, не поворачиваясь к горе. -- Мешки надо бросить. -- Я бы даже Меч бросил, -- предложил Таргитай. Лиска переводила недоумевающий взгляд с одного на другого. -- В самом деле решились на такую дурость? Видела по вас, но не верила! -- Авось не пропадем, -- утешил ее Таргитай. -- Опять это странное "авось", -- пробормотала она озадаченно. -- Как все-таки помогает это заклинание? Мрак уже мчался как лесной лось, не оглядывался. Шаг был длинным, скользящим над землей. Таргитаю иной раз казалось, что под грузным оборотнем не гнутся даже травинки, несется как перепел над самой землей. Секира и лук со стрелами словно влипли в спину, не ерзают, а тут чертов Меч уже растер лопатки, отбил зад, а когда прыгаешь через рытвины, ухитряется колотить даже по ногам. Бежали до полудня, но гора словно бы не приблизилась. Таргитай заподозрил, что тоже присела перевести дух, а то и заснула. Или развела костер и греет каменный зад, варит похлебку. Он сглотнул слюну, взмолился: -- Пора бы на обед! -- А кто больше всех верещал, что пойдем и собьем рога проклятым магам? -- огрызнулся Мрак. -- Но мы ж уже идем... -- Выходит, половина работы сделана? -- сказал саркастически Мрак. -- Главное решиться! А потом можно и лечь отдохнуть. Пристыженный Таргитай бежал молча, но стала отставать Лиска. Олег на бегу ухватил ее за локоть. Мрак с досадой остановился. -- Привал! Слабый народ траву топчет. -- Не все в мохнатой шкуре бегают, -- огрызнулся Олег. -- Да уж, порхать как курица интереснее. Он сам разжег костер, а трое лежали без сил, тяжело дыша, как каpаси на берегу. Мрак громко предположил, что они и есть не будут. Таргитай тут же задвигался, на пузе подполз к мешку. После короткого отдыха, когда успели похлебать горячей воды, Мрак безжалостно погнал всех наперерез черной горе Мардуха. Лиска отставала снова, Олег тащил, ухватив за руку. Таргитай бежал с отсутствующими взглядом. Мрак часто поглядывал на гору, хмуро определил: -- Прет в сторону Славии... ежели здешнее солнце не врет, чему я тоже не очень верю. Здесь все брешут, как псы на морозе... Дальше двинется вовсе через земли неведомые... Шарахнется о твердь небесную, где та смыкается с краем земли, лишь рассыплется -- хорошо бы! -- либо, если Мардух не проспит, повернет обратно... -- А ежели сейчас не попадем, -- предположил Олег, -- так и будем мчаться вдогонку, высунув языки?.. Башня может ползти через ледяные пустыни. Ей нипочем, Мардуху тоже у печи терпимо, а нам?.. -- Вот и неплохо, -- крикнул Таргитай, по распаренному лицу уже катился градом пот. -- А то жарковато... -- Хорошо бы через Лес, -- крикнула Лиска сзади. -- Деревья сомнет как траву, а зверей передавит. Я стрелы сберегу. -- И ты о еде? -- удивился Мрак. -- Возле Таргитая посидела! Волхв, как будем, ежели попрет через окиян-море? Мардуху в башне воды будет по... развилку, а нам? Таргитай тяжело дышал, отмахнулся: -- Олег придумает, он у нас умный. Авось не пропадем. А что будем гнаться за башней по всему свету, так еще лучше! Разный народ повидаем, себя покажем. Только нельзя вперед забегать, а то задавит. Он рассуждал серьезно, глубокомысленно, но Мрак почему-то сердито хрюкнул и дальше бежал молча, не поворачивая головы. К вечеру гора была уже близко. Мрак на бегу поглядывал чаще обычного, чья-то холодная лапа держала за сердце, легонько сжимала, и Мрак страшился, что может сдавить намного сильнее. Издали гора казалась темной, но сейчас была черная как ночь, как подпол, как могила. Оранжевое солнце обрушивалось почти отвесно, но умирало без следа. В светлом солнечном мире черная глыба выглядела вынырнувшей из подземного царства Ящера, от нее веяло леденящей сыростью. -- Не заметил бы, -- процедил он сквозь зубы. -- Швырнет в нас стоптанный сапог, с такой высоты вобьет в землю по ухи! Олег несся так, что и молния отстала бы. Мраку бросил хмуро, без уверенности в голосе: -- Маги всегда при деле. Не таращатся в окна, как девки... или Таргитай. Внезапно гора круто свернула, пошла к лесу. Мрак выругался в бессилии. Олег же уверил, что гора делает малый зигзаг -- здесь недавно было болото. Сверху затянуло, уже наросли деревья, но под тяжестью может проломиться, а там бездна до подземного царства: упадет Ящеру на голову -- гребешок помнет. -- Зигзаг, -- выругался Мрак. -- Вся жизнь из зигзагов, а тут еще и гора такое выкидывает! -- Мрак, мир надо принимать таким, какой есть, а не тем, каким видит Таргитай. Когда перед ними встала темная стена деревьев, вынужденно перешли на шаг. Лес, как объяснил Олег, обиталище местного мага. Непростой лес: зверю вольготно, а чужому человеку не сносить головы. Маги не терпят вблизи простой люд, будь это рабы или короли с их мелочными мирскими заботами и мелкими радостями. Бежали через лес, полный ловушек, замаскированных ям, где на дне торчали вкопанные колья, обходили падающие деревья -- Мраку помогало звериное чутье лесного человека. Иной раз не останавливаясь подхватывал сук и метал вперед. Таргитай и Лиска в страхе подпрыгивали, когда с виду здоровое дерево внезапно начинало валиться в их сторону. Мрак хладнокровно делал шаг в сторону. Огромный ствол грохался рядом, земля вздрагивала. Падали от толчка еще одно-два, путешественники метались, стараясь не попасть под стволы. Олега задело суком, рассекло плечо. Он морщился, на ходу зажимал кровоточащую рану. В глазах Мрака была тревога: случится драчка, а без нее, как видно, в этой стране ни шагу -- то волхв не боец, а обуза... -- Поторапливайтесь, клишоногие, -- покрикивал хмуро. -- Вам только улиток ловить! Да и те убегут... Он люто вскрикнул, прыгнул вбок, поднимая секиру. Рядом рухнуло блистающее искрами яйцо с тыкву, раскололось, брызнув осколками скорлупы. Таргитай успел увидеть нечто ядовито синее, блеснули клыки и когти, воздух закрутился вихрем от взмахов перепончатых крыльев. Тварь метнулась на Мрака, pядом страшно полыхнул слепяще белый огонь. Таргитай зажмурился, а когда раскрыл глаза, в воздухе пахло как после грозы, медленно гасли синие искры. Олег все еще стоял с вытянутой рукой, на побелевших пальцах бегали, как змейки, гибкие молнии. -- Быстро, -- хрипло сказал Мрак. Он зябко передернул плечами. -- Я думал, ты скорый только за столом. -- Это Тарх скорый... Ты рассмотрел, что это именно она? Если бы Тарх, я бы поверил скорее. Мрак с уважением посмотрел на волхва: острит! Не иначе, перепужался до икотки. У самого руки трясутся, будто кур крал, хотя где тут найдешь кур или хотя бы курей? Не по себе, а волхв потому ожил, что среди этой мерзости как среди самой что ни на есть родни: заклятия, проклятия, сглазы, летающие твари, прыгающие будяки, жабы с быка ростом, упыри и чугайстыри, мавки, исчезники, мжичники, гавки... Ящер бы побрал этих особенно, по ночам снятся, лучше бы Тарху -- тому все бабы являются. На широкой поляне среди голой глинистой земли ходила кругами грязь. Взметывался столб горячей воды. Пахло серой и тухлыми яйцами. Воздух был влажный, словно после гнилого дождя. Еще дальше, через одинаковые интервалы, под слоем жидкой грязи медленно вздувался бугор, в глубине начинал просвечивать огромный пузырь воздуха, поднимался, продавливая жидкую глину. Оболочка с громким чавканьем лопалась, брызги желтой грязи летели веером, а из глубины со страшным грохотом, от которого даже Мрак присел и зажал уши, взметнулся столб кипящей воды -- в облаке пара, шипящий как огромный змей. На высоте в три-четыре человеческих роста верхушка столба рассыпалась в шляпку гриба, начала опадать крупными каплями. Грязь ходила тяжелыми волнами, медленно застывая. Мрак глядел остановившимися глазами. -- Вот это колдовство! Задницу ошпарит, неделю не сядешь. -- Задницу что, -- сказал Таргитай тоскливо, -- может ошпарить не только задницу. Как пройдем, хлопцы? -- Зайчиком, зайчиком, -- предложил Олег. Взглянув на амазонку, добавил: -- Или лисичкой, лисичкой. Лиска огрызнулась: -- У зайчика тоже есть лапки. Эти взлетают не как попало, разуйте глаза! Если добежать вон до того, а затем свернуть налево... -- Налево столб воды гуще! -- вскрикнул Таргитай. -- Зато подпрыгивает реже. Можно проскочить прямо. Там корка твердая, а яму с грязью перепрыгнем с разбега. Мрак оценивающе пробежал глазами дорогу. -- Это для тебя корка толстая, да для этих недомерков. А я человек настоящий! Подо мной любой лед ломится. -- Что такое лед? -- полюбопытствовала Лиска. Олег сказал хмуро: -- Мрак, другого пути нет. Куда ни кинься, либо попадешь в яму с горячей грязью, либо швырнет под облака. Можно еще вправо, но мы не мухи, чтобы ходить по отвесной стене. -- Может, и походили бы, -- бросил Мрак озлобленно, -- если бы стена не упиралась в небесную твердь. Куда влезешь? Ладно, попробуем, как речет Лиска. Когда прижаты к стене, то дурное решение всегда самое верное. Он затянул ремни походного мешка туже, первым пошел через булькающее поле. Лиска несколько раз открывала рот, чтобы подправить, но Мрака вело волчье чутье. Перед хлюпающей лужей остановился, подобрался. Когда столб кипятка с ревом взметнулся чуть ли не до облаков, он набрал в грудь воздух, сделал два быстрых шага, прыгнул. Хрустнуло, но оборотень уже летел через желтую грязь. Горячая вода, рассыпаясь в воздухе, падала на него свеpху, голые плечи покраснели. На той стороне он тяжело упал на обе ноги, резко повернул и снова сиганул, нелепо, вскидывая зад, без разбега. Казалось, попадет прямо в кипящий столб, но тот внезапно резко оборвался, снова выстрелил толстой как бревно струей. Мрак уже проскочил, с разбега перепрыгнул третий. -- Как будто живет в этом болоте, -- сказал Олег с уважением. -- Нам так не проскочить. Я уж точно по самые уши. А грязь не только горячая, но и липкая... -- У нас одна Лиска чистая как рыбка, -- сказал Таргитай наивно. -- Видать, вылизывается на привалах. Лиска метнула в него огненный взгляд, но вместо ответа лишь оттолкнула и бросилась вслед за Мраком. Олег напрягся, не дышал, дергался, повторяя все ее прыжки и движения. -- Фу, отлегло... У женщин просто звериное чутье. Род их позже сделал из зверей, потому чутья у них больше. -- У них звериное, -- сказал Таргитай убито, -- у Мрака -- волчье, у тебя -- птичье... А куды мне податься, бедному лесному? Пропаду, как коза без соли... Олег уже мчался по следу Лиски. Таргитай вздохнул еще горестнее, проследил, как волхв бежал и скакал, подпрыгивал, пропуская огненные стрелы, бьющие из одного водяного столба в другой, помчался вслед, твердя себе, что бежит не он, Таргитай -- неудаха и дурак, а неустрашимый Мрак. Или осторожный Олег, который все заранее просчитывает, просматривает, ко всему загодя примеряется... Он не помнил, как оказался на той стороне. Проломились через редкий кустарник, озверевший в борьбе за жизнь, почти сразу с разбегу оказались на бесконечном зеленом ковре с гигантскими темно-ржавыми кочками. Болото заросло давно, кое-где торчали чахлые каргалистные березки. В одном месте увидели сосну. Мрак тут же предостерегающе раскинул руки: туда, мол, нельзя, и без волхва видно, что сосна -- не сосна, а что-то злобное, магическое. Олег вытаращил глаза: Мрак начинает проявлять способности волхва, но Мрак с презрением напомнил, что ни одна нормальная сосна в своем уме не полезет на болото -- растут только на сухих песках. Гора на какое-то время замерла, словно решила вкопаться. Невры перевели дух: хоть так и дальше, но надежнее, однако проклятой каменной дуре снова засвербило, поперлась дальше, да не на авось, а выбирала дорогу, двигалась осторожненько, словно щупала босой ногой воду перед купаньем. Глава 4 Дорогу загораживали гигантские мухоморы, каждый с быка. Мрак обходил загодя, Таргитай же с любопытством прошел совсем рядом, тут же ядовито-красный гриб, словно насосавшийся чужой крови комар, с чавкающим хлопком взорвался. Брызнули грязные хлопья слизи, со свистом вылетели тяжелые как галька камешки-семена. Одно стукнуло Таргитая по руке, он машинально тряхнул, но камешек прилип, как пиявка. Кожа вокруг начала багроветь. -- Мрак! -- заорал Таргитай в страхе. -- Они кусаются! Мрак с отвращением бросил через плечо: -- Что тебя, дурень, только не кусает! Дай ему по рогам... Если нет рогов, дай по башке и не отставай. Видят боги, брошу! Таргитай поспешно сдирал семечко. То погружалось в плоть, продавливая, как горячий камешек прогибает воск. Руку уже не жгло -- пекло как в огне. Таргитай взвыл дурным голосом, упал на спину, судорожно катался, пытаясь содрать проклятое семя. Мрак обернулся, на лице оборотня мелькнул страх. Таргитай вопил. Как сквозь кровавый туман в глазах увидел холодные искры на лезвии ножа. Руку полоснуло болью, затем ожгло еще -- сильнее. Запахло горелым мясом. Таргитай открыл глаза, в лицо пахнуло жаром: Мрак со зловещей ухмылкой убирал нож. Кончик светился вишневым цветом. Лиска уже тянулась с чистой тряпицей с пахучими листьями. Таргитай тупо смотрел на рану с обугленными краями, вдруг сообразил, что это его рука, тихонько взвыл и начал бледнеть. Жестокий Мрак вырезал проклятое семечко из его живой руки, а потом еще и прижег кровоточащую рану! -- Заживет, как на псяке, -- утешил Мрак жизнерадостно. -- Даже как на собаке. Таргитай стонал, мотал головой, словно пытался стряхнуть ее с плечей, закусывал губы. Такие противно жизнерадостные! Даже Олег, самый близкий по изгнанию, смотрит вроде бы на него, а видит деревца и чертову гору, словно бы есть что-то на свете более важное, чем он -- Таргитай, чем вообще друзья! -- Как здесь живут? -- спросил Мрак с недоумением. -- Ловушка на ловушке! Это ж ходи и боись в собственной хате. Даже в отхожем месте бойся! Олег развел руками: -- Грызня. Маг идет на мага. Вот и роют ямы на случай, если кто сюда вторгнется. -- Но так сам вляпаешься! -- Хорошо бы, -- вздохнул Мрак. -- Хоть кого-то не надо бить по голове. Их столько, что руки отваливаются. -- У магов слугам сытно. -- Да, но ежели такой маг осерчает, враз в жабу или лягуху! -- Где больше платят -- больнее бьют. Внезапно Мраку на плечи обрушилось что-то тяжелое. Он упал, зарывшись лицом в гнилой мох. Кости затрещали, он едва сдерживал тяжесть, что так же разом исчезла. Над ухом свистнуло, звякнула тетива: явно Лиска -- быстрая как зверек. Мрак вскочил, поморщился: ребра задевали друг за друга. -- Половинка небесного свода рухнула? -- Огненные обезьяны, -- сказал Олег торопливо. Глаза волхва были вытаращены. -- Целая стая, одна скакнула на тебя! -- Приняла за пень, -- вставила Лиска серьезно. -- Мрак, нам еще повезло, что на тебя! Все огромные, как быки, даже детеныши с телят. Мрак схватил рукоять секиры. -- Держаться открытых мест! Выскочат, будем драться. -- Тебе бы только драться, -- сказал Таргитай осуждающе, -- можно уступить дорогу, только и всего. Звери и есть звери. -- Чего бы я уступал дорогу поганой обезьяне? -- оскорбился Мрак. -- А лучше, если прыгнет на голову? -- Пусть еще раз прыгнет. Олег с сомнением посмотрел по сторонам. -- Мрак, ты их не видел. Слишком шустрые. Не успеешь мама сказать, как втопчут в грязь, наплюют и ускачут. Верхушки деревьев затрещали. Среди зелени мелькнуло оранжевое тело, словно выметнувшееся из кузнечного горна, пахнуло жаром. В воздухе закружились, сразу сворачиваясь трубочками, листья. Вслед пронеслись еще три крупные существа -- настолько быстро, что Мрак увидел только смазанные движения, словно с дерева на дерево прыгали не три огромные обезьяны, а три дюжины. Обезьяны исчезли, люди еще стояли с открытыми ртами. Наконец Мрак сказал рассудительно: -- Вообще-то, ежели на то пошло, то береженого любой свой бог бережет, а чужие не трогают. Обойдем по ровному, чего зря через кусты ломиться? Лоси мы, что ли? За полянами виднелись валежины, быстpыми пеpебежками добежали до них. Обезьяны скакали по верхушкам деревьев, внизу прыгали по пням и выворотням. Мрак повел отряд по самым низким местам, вовремя плюхался, лишь однажды не успел: здоровенная образина вмяла в землю, едва не сломала спину. Олегу и Таргитаю доставалось чаще. Втаптывали, на них прыгали сверху и с боков, одна Лиска успевала уворачиваться, словно чуяла приближение страшных тварей. -- Не кусаются, -- сказал Олег внезапно. -- Я все понял! Не нужно только оказываться на том месте, куда обезьяна сигает. -- А как узнаешь, что взбредет в голову поганой обезьяне? -- Когда прыгает, можно рассчитать, куда брякнется. Мрак покрутил головой. Он еще кое-как может рассчитать, успеет, но эти двое? -- Попробуем, -- сказал он наконец. -- Попробуем. Они заснули прямо на болоте, едва упала тьма. Мрак не спал, а когда кроме болотных волков из темноты полезла нечисть, разбудил Олега. На рассвете Таргитай и Лиска увидели кольцо окровавленных трупов волков и странных зверей вроде рысей. Болотные кочки на полверсты были втоптаны неведомой силой. Блестела слизь, будто всю ночь вокруг костра ползали гигантские слизняки. Мрак кивнул: -- Вовремя наш волхв... Еще чуть -- задавило бы, а у меня было бы меньше мороки. Черная башня теперь закрывала полнеба. Таргитай наконец сообразил, что за неумолчный треск мешал спать: основание башни вспахивало толстый слой земли, двигаясь по коренным породам -- несокрушимым, литым. Деревца и слой зеленой земли, грязи и болотных растений смешивались в единый вал, все подминалось, частью раздвигалось в стороны. -- Ну и место выбрал, -- сказал Таргитай уважительно. -- Тютелька в тютельку. Мрак смолчал, лишь приосанился. Олег не стал напоминать, что застряли здесь потому, что дальше в темноте идти не могли, быстро собрался, взял Лиску за руку. Мрак больно толкнул Таргитая под ребра: -- Не спи. Сейчас -- на коне или под конем! Каменная гора надвигалась -- неумолимая как смерть. Земля с треском вспарывалась, оглушительно хрустели перетираемые камни. Олег успел подумать, что магу приходится время от времени строить новую башню или же надстраивать поверхи: низ истирается под такой тяжестью! Когда до надвигающейся стены осталось саженей двадцать, Мрак с разбегу запрыгнул на земляной вал, что заворачивался как стружка, подпрыгнул и, прежде чем сорваться к подножию, всадил пальцы в щель между плитами. По ногам чиркали ветки, хлестнул камешек. Он передвинулся влево, подцепил за шиворот прыгнувшего Олега. Вдвоем поймали Таргитая, тут же Олег цапнул тонкие пальцы Лиски, едва не выкрутил руку -- ее уже затаскивало вниз, корягой полоснуло по ноге, сорвало сапожок. Таргитай вжался в щель почти весь, опасливо щупал распухший от удара нос. Мрак зло скалил зубы: рана мужчине не порок, мужчин шрамы только украшают, а дудошник, который заботится о личике аки красна девица, скоро супротив воли будет выглядеть мужчиной! -- Куды теперь? -- спросил Таргитай жалобно. -- Куды-куды, -- передразнил Мрак. -- На кудыкину гору! Вверх, аки драные коты. -- Хотя бы как медведи, -- сказал Олег опасливо. -- Вон сколько... Нам до верха полжизни лезть. Борода до пупа, а то и ниже отрастет. -- Ты, когда птичьи гнезда грабил, до самого верха лазил? -- Ну-у, здесь вершинка вряд ли сломится. Мрак подтянул пояс туже, подпрыгнул к крохотному уступцу. Таргитай оглянулся на прощанье: кони на зеленой траве уже казались игрушечными, в стороне осталась перепаханная и проутюженная земля. Ни кустика, ни травинки, ни камешка -- гладкая, как жертвенный камень! Олег вытащил из мешка веревку, обвязал Таргитая и Лиску, крикнул вдогонку Мраку: -- Привяжи к поясу! Один сорвется -- вместе удержим. -- Или грохнемся все, -- откликнулся Мрак без охотки. -- Лады, улитки... Таргитай полз и полз по отвесной стене, чувствуя себя не то мухой, не то поганой ящерицей. Под ложечкой засосало, ощутил тянущую пустоту. Понял, что карабкается уже полдня, смутно удивился своей возросшей силе. Веревка иногда нетерпеливо дергала: Мрак торопил. Он все еще оставался могучим Мраком, хотя Таргитай все чаще слышал сиплое дыхание оборотня. Когда Мрак обернулся, Таргитай изумился красному измученному лицу. -- Мрак, -- позвал Таргитай, -- поесть бы... Мрак тяжело хрипел, наконец бросил, не оборачиваясь: -- Опять? Ты же вчера ел! -- Да я не для себя, -- запротестовал Таргитай. -- Ты отдохнул бы, пока бы я питался... Мрак рыкнул, почти побежал вверх, веревка едва не удавила Таргитая. Чертов оборотень, откуда только силы берутся? На уровне ступней Таргитая, но в стороне, чтобы подающий дудошник не сбил, карабкался Олег. Лиска ползла молча: с ее весом проще, но иногда веревка Таргитая натягивалась, он с облегчением останавливался, понимая, что бедный Олег, сам измученный, сейчас подтаскивает, как паука на ниточке, сорвавшуюся амазонку. Лишь однажды Таргитай, забывшись или расхрабрившись, поглядел вниз. Руки и ноги стали ватными, пальцы начали разжиматься. Он влип в камень, зажмурился до боли в глазах. Почти сразу, как ему показалось, веревка дернула вверх, раздраженный голос прогремел: -- Опять спит! Как конь -- стоя. То ест, то гадит, то спит. Олег, садани его шилом в задницу. Таргитай заставил мертвое тело сдвинуться. Непослушные пальцы перехватили выше, ступня с трудом поднялась, но тело все еще было заморожено страхом: пока долетишь до камней у подножия -- изотрешься о воздух! Олег наконец обогнал, он карабкался как во сне: тупо глядя остановившимися глазами в проплывающую перед носом стену, которую задевал щекой, переставлял руки-ноги, словно вела некая сила, а он сам пребывал в размышлениях. Как сквозь стену услышал сверху: -- Нажмите, улитки. Уже видать уступчик, скоро влезем унутрь. А еще через вечность Олег, как сквозь кровавый туман, увидел хмурое лицо Мрака. Тот вгляделся озабоченно, присвистнул: -- Во прешь, как медведь за медом!.. Будто всю жизнь в дупле жил. И Тарх лазает как обезьян. Одни мы с Лиской бедные. Я -- лесной, она -- песчаная. Лады, я полезу первым, а вы следом, но чтоб аки соколы! -- Дай перевести дух, -- взмолился Олег хриплым шепотом. -- Все-таки мы те соколы, что дерево клюют. Он все еще висел на отвесной стене подобно отважной мухе. Таргитай полз с отсутствующим лицом, глаза смотрели сквозь стену. Губы шевелились. Мрак подтянулся, заглянул через решетку вовнутрь. Олег рискнул бросить боязливый взгляд вниз. Земля была так далеко, что кони выглядели муравьями. Не самыми мелкими, правда, а так, средними. Чувствуя, как деревенеют пальцы, он поспешно перевалился за Мраком, упал на каменные плиты -- замечательные, плоские, за которые можно не хвататься окровавленными пальцами. Мрак, как огромный еж, перекатился через голову. Рядом была дверь -- массивная, обитая полосами начищенной меди. Стены -- из толстого камня, в три забранные решетками окна заглядывают близкие облака, воздух был свежий, резкий. В последнем окне, где решетка была выдpана из стены, на миг потемнело. Таргитай тяжело рухнул на истертые плиты и остался, как распластанная камнем жаба. Следом запрыгнула Лиска, наступила ему на голову, но дудошник даже не пикнул. -- Хватит ночевать, -- сказал Мрак нетерпеливо. Голос его был уже обычным, а дыхание ровное и мощное. -- Сколько можно лежать?.. Пошли, пошли! Олег поднялся со стоном, цепляясь за стену обеими руками. Таргитай попробовал идти как хищный зверь -- на четвереньках, но усилие утомило, рухнул и распластался снова. Лиска ударила ногой под ребра, ухватила за волосы. Мрак пощупал двери, разбежался. Олег едва успел вскрикнуть: -- Дверь на себя... Раздался грохот, массивная дверь вывалилась вместе с косяком и металлическими штырями. В изувеченных стенах остались глубокие дыры, взвилась каменная пыль. Мрак растянулся на двери, Олег успел перескочить, но Таргитай, который и так еле волочил ноги, повалился на Мрака, а сверху упала, зло шипя, как разъяренная кошка, Лиска. Олег оказался в коридоре первым. Сильно пахло огнем и серой. Стены были из массивных глыб, странно зеленых, словно мох проел насквозь. наверное, приносили великаны, подумал Таргитай с содроганием. От стен веяло могильным холодом, хотя горячий запах горелых кож и -- Таргитай зябко передернул плечами -- горелого мяса, не человеческого ли, поднимался из подвалов, плотными струйками тянулся по коридорам. Мрак сделал первый шаг по коридору, зябко передернул плечами. От стен тянуло могильным холодом, словно черная гора двигалась не через солнечный день, а сквозь осеннюю ночь с дождем и ветром. Таргитай шагнул и тут же поскользнулся, с разбега проехал на спине, барахтаясь, как гигантский жук, едва не сбил с ног Олега и Лиску. Вскочил красный и злой, спина в зеленых потеках слизи, со страхом смотрел на лужи впереди. Запах стоял сырой и гнилостный. Мрак резко остановился, раскинул руки. Из широкой норы в стене коридора торопливо выползли белесые черви -- толстые, составленные из вздутых колец. Внутренности просвечивали зеленым и розовым. Олега передернуло: в гуще зеленоватого сока смутно просвечивала полупереваренная кисть руки. Лиска вскрикнула: внутри ползущих следом червей виднелись человеческие пальцы с уцелевшими ногтями, клочья розовой плоти. Толкая и наползая друг на друга, черви втянулись в темный лаз в стене напротив. Коридор заполнился еще и запахом слизи. Мрак растерянно и зло оглядывался -- сзади донеслись далекие неторопливые голоса. Таргитай еще растерянно топтался, когда Мрак взлетел почти без разбега, его перенесло через вал червей. Слизистый вал перегораживал коридор на высоте груди Таргитая, разбежаться было негде. Сзади что-то возилось, вскрикивала Лиска, затем шумно захлопало, поднялся ветер. Таргитай расчихался: в нос попали мелкие шерстинки, а когда протер слезящиеся глаза, на той стороне вала из червей стояли Мрак и Лиска, а огромная птица упала за их спинами, поднялся уже Олег, торопливо ухватился за одежку. -- Не бросайте меня! -- завопил Таргитай. От спешки прыгнул почти без разбега, поскользнулся на слизистом полу. Его бросило прямо поверх скользких отвратительных кишок, наполненных слизью и мокротой. Голые руки обожгло, он с трудом перевалился через шевелящееся месиво, крепкие руки ухватили, дернули, тут же отпустили. Мрак с проклятиями тряс обожженной, будто сунул в раскаленный горн, рукой. На пальцах и ладони быстро вздувались красные пузыри. Руки Таргитая уже были в волдырях, иные лопались, сочилась мутная жидкость -- сукровица пополам с желтым гноем. -- На ком быстро заживает, а на ком... -- Как быстро! -- ахнул Олег. -- Глаза берегите!.. Попадет в глаза -- никакие лекари не помогут... Лиска отпрянула, попятилась. Мрак скривился, пошел по коридору, остальные потянулись за ним. Черви остались позади, а когда четверо дошли до угла, запах слизи исчез, а в темной норе мелькнул и пропал хвост последнего червя. -- Слева, -- сказал Олег настороженно. Мрак раздраженно дернул плечом, мол, сам знаю. А когда из полутьмы показалась слабо фосфоресцирующая фигура, махнул вполсилы, для пробы. Послышался сухой треск, свечение рассыпалось. -- Скелет! -- сказал Олег с отвращением. -- В этом каменном хлеву не чтят предков, -- согласился Таргитай негодующе. -- А если чужие предки? -- хмыкнул Мрак. -- Хозяев за ноги да о стенку, а сами зажили на готовеньком. -- И чужих нельзя поганить, -- возразил Таргитай. Подумав, добавил: -- Чужих вообще не бывает. Дальше пошли дымные, чадящие факелы. Из боковых ходов скелеты выходили все чаще. Мрак с отвращением бил обухом секиpы -- зря ли точил лезвие! -- шли дальше, слыша стук раскатывающихся по каменному полу костей. В конце коридора дорогу загородила целая толпа. Мрак сплюнул, в пустые глазницы страшно глядеть даже оборотню, пошел шарахать тяжелым металлом по черепам и грудным клеткам. Таргитай и Олег расшибали с боков, а Лиска, оскалив как зверек мелкие зубки, лишь сжимала рукоять меча -- также берегла острое как бритва лезвие. -- Много же здесь народу жило, -- сказал Мрак, отдуваясь. Пот катился градом по распаренному лицу. -- На головах сидели друг у друга, что ли? -- Этому замку тыща лет. Накопилось. -- А-а-а, -- протянул Мрак. -- То-то на них мох нарос как на Таргитае. Видать, и скелеты бывают ленивые. Он с проклятием шарахнулся, упал на четвереньки. Из темной дыры вырвался длинный язык синего огня. Края глыб мгновенно раскалились, огненная стрела ударила в другую стену, оставив выжженное пятно. Мрак все еще сидел на четвереньках. Глаза стали круглыми, как у совы. -- Что за подарки? -- Змей плюнул, -- предположил Таргитай. -- Наверное, там чулан. -- Чего он там сидит? -- удивился Мрак. -- Во дурень! -- Пусть сидит, -- сказал Олег нервно. -- Тебе бы только подраться, Мрак! Какой ты кровожадный! На уровне груди в стенах темнели дыры. На противоположных стенах камень оплавился, застыл сосульками. -- Так и пойдем, как львы? -- спросил Мрак сердито. -- На четвереньках? -- Не ползком же, -- сказал Олег жалким голосом. -- Сплюнь! Мрак бежал во весь рост, но за миг до огненного плевка пригибался, падал. Затем приловчился, начал проскакивать раньше. Огонь лишь однажды опалил волосы, в коридоре запахло горелым. Лиска наморщила носик: -- Жареная волчатина?.. Нет, не нравится. Коридор уперся в тупик. Мрак в растерянности выругался, в бессилии опустил руки. Олег с разбега, отпихнув оборотня, прыгнул ногами вперед прямо на тяжелые глыбы. Послышался треск, волхв исчез. Впереди возникла широкая дыра с острыми краями. Мрак выругался еще круче, обманули как волчонка, крашеные доски не учуял. -- Что за отчаюга? А вдруг там что-то вроде Лиски в засаде? -- Он почуял бы, -- возразил гордый за друга Таргитай. Мрак прыгнул в пролом, разворотив, как медведь, от стены до стены. Лиска обожгла Таргитая взглядом, от которого у него пошли новые волдыри, неслышно и быстро, как облитая оливковым маслом молния, скользнула следом. -- Все меня бросают, -- сказал Таргитай печально. Ко всему еще зацепился штанами за острый зубец, пока выпутывался, прошла вечность, да еще набежали запыхавшиеся стражи. Таргитай взревел, подражая Мраку. Бедолаги, что и так едва держались на ногах, попадали, а он, оставив клок шерсти в проломе, кинулся сломя голову за людьми, которые вечно обижают и бросают. Мрак увидел дверь и, не раздумывая, с разбега ударился плечом. Дверь вылетела с грохотом, метнулись, как вспугнутые куры, какие-то люди без оружия. Один лишь выхватил нож, Мрак зарычал, несчастный в ужасе рухнул на пол. Мрак вспомнил, что у него даже после боя, по словам все подмечающего Олега, долго остается такое лицо, что при виде его даже Ящер пустил бы под себя лужу. Успеть бы найти здесь зеркало, больно любопытно поглядеться. Только бы самому не того... Сзади вскрикнул Таргитай радостным голосом: -- Тут одни девки! Мрак с отвращением оглядел размалеванных женщин. Воздух был пропитан густым запахом благовоний, пота и сладостей. Женщины верещали, забивались в углы, с ужасом смотрели на страшных людей с обнаженным оружием. -- Какая здеся хитрость? -- Ни... какой, -- выдохнул Олег неуверенно. -- Для дурней бабы -- ценность. Потому и берегут пуще глаза. -- Это ж не бабы, а только их мясо! Вон Лиска -- настоящая баба. Маленькая, злая, зубы -- как у зверя лютого. А хитрая, самого Ящера вокруг хвоста обведет! Лиска покрылась красными пятнами: оборотень хвалил, хвалил искренне, но эти лесные люди даже хвалят как-то странно... Пробежали через зал, в дверях Мрак остановился так внезапно, что, не ухватись обеими руками за косяки, втроем вышибли бы его в коридор, где жутко лязгает металл, что-то хрустит. В двух шагах от двери, перегораживая коридор, с потолка падала полоса зазубренной стали. Из щели в полу поднималась другая полоса, отточенная как бритва. С жутким лязгом смыкались, разбегались снова. Мрак побледнел, крупные оспины выступили темными пятнами. -- Всех бы магов связать спина к спине да в окиян-море. Зверья лютого на свете навалом, драконы, как воробьи, носятся над головами, коров и баб крадут! Из подземного мира, как муравьи после дождя, вылазит такое, что... А эти изощряются, как себе подобных перебить! -- Это ты подобный? -- спросила Лиска. Олег молча примерился, прыгнул. Ножи со стуком сомкнулись, упал клок шерсти с душегрейки. Мрак покачал головой, выбрал миг, скакнул, пригнув голову. Ему сошло благополучнее. Лиска тоже выбрала момент, а Таргитай стоял бледный и растерянный, пока сзади не зазвенело оружие и не раздались крики преследователей. Мрак махнул рукой, мол, пропадай, кинулся по коридору дальше. Олег и Лиска тут же ринулись следом: ежели Мрак бросил дудошника, которому всегда помогал, то не зря, ему виднее. Не успели добежать до поворота, как их уже обогнал Таргитай: пронесся как конь впереди, затем там хрустнуло, хрястнуло, взвился столб пыли. Таргитай исчез. Все трое следом с разбега провалились в широкую дыру. Мрак так ушибся, что не сумел выругать дурака: чутья нет, куды прешь поперед людей? Стены из черного, словно опаленного гранита, под ногами плиты щербатые, вечные -- не выбраться. Таргитай слабо спросил: -- Может быть, это ловушка на зверя? -- На зверей, -- сказал Мрак зло. -- На зверюк. На зверищ. Самых лютых, кровожадных, ненасытных и хитрых... Олег скривился: -- Наши свойства можно перечислять до ночи. Как выбраться? -- Ставил такой же зверь, лютый и хитрый... Таргитай переводил честные непонимающие глаза с одного на другого. -- Это мы -- кровожадные и хитрые? -- А кто Олега чуть не убил, тот всего лишь опустил зад на твою дудку? Олег сказал напряженно: -- Когда один коварный и злобный зверь ставит ловушку на другого... выживает тот, кто еще хитрее и коварнее... Он внезапно без разбега прыгнул на стену. Лиска вскрикнула, Таргитай горестно ахнул, а Мрак кивнул понимающе: лучше сразу расшибить башку, не мучаться. Трусы всегда так делают. Звякнуло, брызнули блистающие осколки. В стене осталась зиять черная дыра с острыми краями, а волхв исчез. -- Зеркало, -- выдохнула Лиска с изумлением. -- Я такое где-то видела... -- Потом наглядишься, -- гаркнул Мрак. Отпихнув девку, что перед осколком пыталась поправить ярко-красную гриву, скакнул в пролом. Таргитай поспешно прыгнул следом, боялся оставаться один. Лиска проскочила не примериваясь, таких, как она, прошло бы трое в ряд. В коридоре Олег бросил поспешно: -- Уже скоро! Потерпите, уже совсем скоро!!! Коридор вывел в небольшой богато украшенный зал, где в отличие от предыдущего все блестело. Зоркие глаза Мрака быстро выхватили все полезное, что могло пригодиться им или угрожать их врагам. Остановился в изумлении перед роскошной позолоченной клеткой: на жердочке сидела крупная птица размером с ворону, но яркая -- оранжевая с красным, зеленый хохолок, а клюв загнут круче, чем у ястреба. -- Во диво! В нашем Лесу отродясь таких не видывал! Птица встрепенулась, переступила с ноги на ногу, вскрикнула хриплым сорванным голосом: -- Дур-р-р-рак!.. Кеша кушать хочет! Мрак отступил, печально покачал головой. Крепкие, как корни столетнего дуба, пальцы до хруста сжали рукоять секиры: -- Проклятые маги! Бедного Кешу заколдовали, да еще есть не дают. Олег уже нетерпеливо кричал из темного прохода. Разбитая дверь болталась на одной петле. Таргитай рассеянно чесал плечо, потом прижался спиной к косяку и поерзал, еще и глазки пустил под лоб. Коридор внезапно пошел вверх. Выступили ступеньки -- сперва покатые, потом все круче и круче. -- Как этот дурень сам ходит вниз? -- прохрипел Мрак на бегу. -- Дурень, хоть и маг. -- Зачем ему вниз? -- спросила Лиска. -- Затем, зачем сама бегаешь в кусты. Правда, здесь кустов не видать. Туго тебе придется, девка. -- А колдун волком перекидывается, -- ядовито предположила Лиска. -- Волку тоже далеко. -- А волки гадят на месте. -- Тогда уж орлом, как наш Олег. Взмыл и погадил. Взмыл и погадил. Взмыл... -- В своей комнате? -- Нет, с краю башни. -- Проще задницу свесить! Все трое на бегу посмотрели на Таргитая. Тот с торопливой брезгливостью осмотрел одежду. Болото, напомнил себе настойчиво. Воняет от болотной грязи. Башня вспахала болото до дна, грязь облепила стены до третьего поверха! Глава 5 Олег замедлил шаг, плечи его поднялись, будто ждал удара в спину. -- Колдун за той дверью. Сам Мардух. Мрак набычился, изготовился выбить. Если понадобится -- вместе с косяком. -- Погоди, -- попросил Олег. Лицо было бледным, глаза растерянно блуждали. -- Он знает, что мы здесь. -- Ну и что? По-честному, в спину не бьем. -- Мрак, он не тревожится, сидит за столом! Читает. Мрак взял секиру в обе руки, снова исподлобья посмотрел на дверь. -- Грамотный, видать. Или только сегодня научился, оторваться не может. -- Мощное заклятие составляет, -- предположила Лиска внезапно. -- Надо бить поскорее! Олег рта не успел раскрыть, Мрак уже ринулся как бык. Дверь с грохотом распахнулась, не заперта, Мрак влетел через порог. Просторная комната, похожая на богато разукрашенный зал, была залита теплым оранжевым светом. Из стен торчали гнутые светильники, пламя горело ровно, мощно, не отбрасывая теней. У дальней стены сидел за столом спиной к ним сутулый человек в длинном халате, Мардух. Стол был завален свитками папируса, листами выделанной телячьей кожи, бумагами. Маг перекладывал манускрипты, низко водил носом над бумагами. На грохот обернулся, глаза были темные, глубоко вбитые в череп. -- Что вас задержало так долго? -- Да ворота шибко хлипкие. -- Но по лестнице поднимались резво, -- заметил Мардух. -- Люблю крепких людей. Живут дольше даже с содранной кожей. Он сделал легкое движение бровями. Все четверо ощутили, как уплотнился воздух, руки отяжелели. Мрак поднял секиру, с трудом шагнул, на следующем шаге застыл, словно муха, попавшая в клей. Олег шепнул контрзаклятие, тяжесть разом исчезла. Мрак взревел, прыгнул на мага. Колдун на этот раз и бровью не повел, а Мрака отшвырнуло в другой конец зала. Темные глаза выжидающе остановились на Олеге. В глубине таилась насмешка. Олег сжал зубы, возросшую мощь чуял, метнул незримый сгусток воли в мага. Мардух удивленно вскинул брови, словно не ожидал, наклонил голову, сказал что-то вполголоса. Светильники с легким треском вспыхнули ярче, на окнах звякнуло: возникли решетки. Мягкая обволакивающая сила сдавила Олега. Пробовал противиться, лихорадочно перебирал в уме заклятия, бросал собранную в пучок волю. Торжествующая мощь врага ломала его, как солому. -- Олег, -- услышал он хриплый голос Мрака, -- ты же горами тряс, как вениками!.. Могучий оборотень рухнул. Тяжесть распластала Олега по каменным плитам. Он силился приподняться, упал лицом вниз. Таргитай еще держался: уперся спиной в стену, силился вытащить Меч. Лиска лежала недвижимо, как смятая тряпичная кукла. Колдун без волнения смотрел в искаженное лицо волхва. Жилы вздулись на лбу Олега, посинели, а лицо налилось темной кровью. Колдун разжал кулаки, кровь разом отхлынула от лица волхва, он зашатался, уцепился за стену. -- Какой же ты маг? -- спросил Мардух. В голосе не было даже презрения, лишь скука и пренебрежение. -- Ты безмозглый бык... А я -- человек. Язык прилип к гортани Олега. Мысли текли вялые, обрывистые. Едва начинал очищать мозг, чувствуя прилив сил, как проклятый хозяин крепости менял магическую дубину на копье, умело колол в незащищенные места, тут же отбрасывал копье, осыпал булыжниками из пращи. Избитый Олег начинал судорожно защищаться. -- Сила не решает даже в мире людей, -- сказал Мардух снова. -- Кто первым взял в руки дубину, тот с легкостью побил самого сильного. Кто взял лук, побил умельца дубиной... У тебя одни бычьи мускулы, тебя легко побьет даже ученик мага! От удара сзади под ноги Олег рухнул на колени. Мардух недобро оскалил зубы: -- А я не ученик! Воздух потяжелел. В сгустке тьмы возникла толстая бронзовая цепь. Звякая, волочась по камню, цепь медленно подползла к волхву. На концах появились толстые браслеты. Олег попытался сдвинуть руки, холодные пластины металла сомкнулись на запястьях. -- Это еще не все, бычок, -- сказал Мардух обещающе. Что-то сильно ударило Олега по затылку. Он пошатнулся. Перед глазами мелькнула широкая, дурно пахнущая доска, сзади шею прижало. Толстые бронзовые штыри соединили обе доски, а на руках повисла злая тяжесть цепей. -- Зачем? -- прошептал Олег. -- Я человек, -- повторил Мардух. -- А человек любопытен. Лесные люди, о которых я слышал только из старых преданий!.. Оборотень, который считает свое оборотничество обычным делом. Деревенский маг, надо признать, немалой силы... Лодырь и дурак, которого в любой стране уже прибили бы из жалости или отправили бы на каменоломни, но вы с ним носитесь, вытираете слюни... Я убью, но прежде пойму. А потом сдеру шкуры, выделаю черепа для чаш. -- Ты... называешь себя человеком? -- Разве не поступаете так с животными? А вы для меня -- они самые. Сильные руки вздернули Олега, ноги повисли в воздухе. Боковым зрением видел волосатые руки, что держали его сзади как мешок с тряпьем. Потом ударился о твердую, как дерево, грудь, его перевернули вниз головой. Послышался стон Мрака, жалобно, как птица, вскрикнула Лиска. Несли их долго. От прилива крови в голове Олег терял сознание. Велет, который нес Олега, задевал им о стены, сдавливая так, что трещали ребра. Становилось прохладнее, опускались в нижние поверхи. В темном подвале Олега тут же приковали к стене -- прямо из каменных глыб торчали бронзовые кольца. По звяканью и топоту определил, что бросили кого-то еще. Когда все затихло, он долго не двигался, старался привыкнуть к темноте. Деревянный хомут на шее пригибал к земле, но губами-то мог шевелить, заклятия помнил... только ни одно не срабатывает! Подвал умело окружен двойным слоем контрмагии. И кто знает, что таится за этим слоем еще... Мардух растоптал их, как червяков! А еще утром чувствовали себя могучими, несокрушимыми. Сами брались сокрушать любое зло, восстановить Правду. Мрак -- самый сильный на свете боец, кто усомнится? А он, Олег, одним лишь усилием воли способен расколоть землю до преисподней! Легко сметет гору, как кучку мусора, обрушит на землю бурю из молний... Но человек обуздывает быка, а он, самоуверенный волхв, на самом деле всего лишь тупой бык! В темноте послышалось шевеление. Голос позвал слабо: -- Есть кто живой? Олег с трудом разлепил онемевшие губы: -- Я прикован к стене. Где остальные? Голос Таргитая вспыхнул надеждой, от которой сердце Олега полоснуло еще больше болью: -- Мрака ударили по голове, в беспамятстве. Лиска сомлела... Олег, ты им нарочито поддался? -- А как же, -- прохрипел Олег, жалея, что прикован, прибил бы дурака голыми руками. -- Я так и думал! Не знаю, что ты тут хотел разглядеть, ты -- волхв, тебе виднее, ты у нас умный, а не тупой бык, как тебя нагло обозвал Мардух... Я знаю, что тупым ты только прикинулся, хотя, надо признаться, получилось здорово, но долго тут не сиди, по мне что-то ползает, а я так не люблю, когда по мне ползают или скачут. Олег изо всех сил сжимал волю в пучок, а когда удалось увидеть в сознании светящийся комок, похожий на шаровую молнию, разом выпустил его в реальный мир. В подземелье появился слабый свет, намного слабее, чем ожидал. Мардух и здесь поставил стену. Олег не понимал, то ли Мардух позволил осветить хотя бы так, то ли сил волхва все-таки хватило на такую жалкую магию, но теперь видел Таргитая и Мрака -- оба прикованы, как и он, -- разом окинул взглядом подполье и содрогнулся. Если верх башни-крепости был сложен из гигантских глыб, то здесь весь зал вырублен в сплошном монолите. От каменных стен веяло древней несокрушимой мощью. Олег со страхом смотрел на древний камень. Из тех времен, когда боги творили мир! -- Ты полегче, -- предупредил Таргитай опасливо. -- А то разнесешь все! Нам же на голову посыпется... Лиске прическу испортит. Донесся слабый голос, похожий на вздох: -- А тебе дуду раздавит?.. Не отобрали? -- Мрак, -- вскрикнул Таргитай. -- Только Меч отобрали! Ну и хрен с ним, а дуду не заметили. Мрак молчал, снова потеряв сознание. Он висел на цепях, неестественно вывернув руку. Лицо распухло, волосы слиплись и казались ржавыми от засохшей крови. Таргитай позвал еще тихим голосом, понял, подавленно замолчал. Олег чуял на себе вопрошающий взгляд певца, уронил голову. Двое стражей, полуголые, но увешенные оружием, принесли деревянное корыто. Третий явился следом, вылил нечто вонючее, захохотал, ткнул пальцем: -- Будете жрать! Раз в день. И побыстрее. Мрак угрюмо молчал. Таргитай гордо отвернулся. Олег проговорил негромко: -- Мы будем есть. Мрак, нам еще понадобятся силы. Когда стражи ушли, Мрак угрюмо буркнул: -- На что-то надеешься? -- Пока живы... Оба измучились, пока сумели похлебать пойла, вымазались, остатки разлили по всей пещере. Таргитай упрямо отворачивался. Когда по расчетам Олега наступил вечер, дверь распахнулась снова. Мардух оглядел прикованных пленников, тонкие губы раздвинулись в насмешливой улыбке: -- Я не знаю, как вам удалось вырваться от Агимаса, но я -- не Агимас. Отсюда выйти невозможно. Видите вон ту плиту?.. Сквозь забранное толстой решеткой окно видно было толстую плиту. Чуть приподнята -- явно под нею хитрый колышек или пружинка. На самом крае, дальше -- пустота. Чтобы попасть на нее и надавить, птахой надо быть, человеку туда не добраться. Не говоря о том, что не пролезть через зарешеченное окно. К тому же защищенное и магией. -- А как ты на нее сигаешь? -- спросил Мрак хмуро. -- У магов свои пути. Вы тоже можете попытаться! Убедитесь заодно, что в моих владениях чужая магия не работает. Здесь я -- полный хозяин. -- Шелудивая собака ты, -- сказал Мрак, -- а не хозяин. Пусть другие тебя кличут хозяином, а мы тем, что ты есть -- тварью. Мардух кивнул, не убирая улыбку: -- Я всегда восхищался силой человеческого духа. Когда подвешу тебя за ребро на крюк, можешь называть как хочешь. Кожу велю сдирать медленно, по ладони в день. Сперва надрезают на пятках, потом ме-е-едленно тянут в разные стороны... Кожа отдирается с треском, кровь брызжет капельками с маковые зерна, но зато часто... Олег спросил внезапно: -- С нами была женщина. Где она? -- Она не вашей породы, -- ответил Мардух безразлично, но Олег уловил внезапное напряжение. -- Вы трое из Леса, она -- из страны Песков. -- Разве сейчас она в Песках? -- Она в другой пещере. Повыше и... поудобнее. Олег ощутил волну гнева, но, взглянув на Мардуха, заставил себя зло оскалить зубы: -- Но она тоже крепкий орешек? Мардух слегка налился тяжестью, голос стал тверже: -- Завтра пришлю со щипцами. Проверят, насколько твердые. Дверь захлопнулась с лязгом, словно Мардух кинулся на нее всем телом. Невры обменялись хмурыми взглядами. Скорее обманут камни, по которым ходит, чем этот маг. Им не приносили еду три дня и три ночи. Мардух дважды в день заходил, смотрел с верхней ступеньки. Мрак поносил его самыми бранными словами, Таргитай гордо отворачивался. Олег в бессилии следил за каждым движением мага. Мардух держался так же ровно, как и в тот день, когда появился в золотой башне Гольша. Он был хозяином положения, и когда назвал Олега быком, то скорее даже преувеличил. По его виду трое лесных людей для него были не важнее тараканов. Деревянный хомут растер шею до крови. Не помогала даже мысль, что тараканам иногда удается ускользать от гнева хозяйки. Тараканы не сидят на цепи. Таргитай ухитрился наконец выудить скованными руками дудочку. Та забилась за пазухой потом и грязью, после долгих неудачных попыток приловчился подудеть. Голос сперва хриплый, надтреснутый, постепенно окреп. Играл тихо, часто сбивался, но Мрак ожил, просил еще. Даже Олег, которому медведь на ухо наступил, слушал без привычного отвращения к неумным действиям. Мардух однажды застал Таргитая с дудой в руках. Таргитай таиться не стал, доиграл, начал новую. Один из стражей по знаку мага вырвал дудочку, принес хозяину. Мардух повертел ее в пальцах, с брезгливостью отшвырнул. В тот день им не давали и воды. На пятые сутки, когда мучились от голода и жажды, Мрак предположил с недоумением: -- Неужто решил заморить голодом? Так просто? Олег хмуро откликнулся: -- Размечтался... Он хочет ослабить, пытки начнутся потом. -- Куда уж больше? У меня все издохло. Таргитай, желтый как смерть, исхудавший больше других, все-таки исхитрился поднять с пола дудочку, играл, снова ронял в изнеможении. Олег заметил, что дверца приоткрыта. В полутьме двигалась тень, шаркали тяжелые ступни. Кто-то из стражей от скуки слушал песни лесного человека. На шестые сутки с них сняли цепи, с Олега сбили деревянный хомут. Все трое рухнули на каменный пол там, где висели. Олег вяло подумал, что Мардух своего добился: они сломлены, обессилены. Любой палач может рвать их тела щипцами или сдирать кожу -- нет сил даже на ругань. На седьмые сутки Олег словно бы уловил движение, но от слабости не мог поднять веки. Когда проснулся, Таргитай сидел у стены, глаза были виноватые, выглядел странно окрепшим. Ночью Олег снова услышал шаги, затем по камню заскреблось, послышалось тяжелое дыхание. Таргитай подполз, начал тыкать что-то в лицо Олега. Олег вяло шевельнул губами. Нечто мокрое вроде холодной глины попало в рот, с усилием глотнул. Комок начал опускаться по горлу, лишь тогда Олег сообразил, что Таргитай совал мякиш плохо пропеченного хлеба. -- А Мраку? -- шепнул он. -- Уже... -- ответил Таргитай тихо. -- Откуда? -- спросил Олег. Таргитай не ответил, спал с открытым ртом. Когда наступило утро, так считал Олег, Мардух появился позже обычного, довольно потер руки: -- Завтра начнем. Вы как раз созрели! Честно говоря, держались удивительно долго. -- Мы продержимся долго, -- ответил Мрак едва слышно. -- Мы еще спляшем на твоей могиле, чучело. -- Удивительная сила духа! -- воскликнул Мардух довольно. -- Нет, начнем послезавтра. Дозреете лучше. Когда дверь захлопнулась, Олег подполз к Таргитаю, чувствуя, как уходят последние силы, прошептал: -- Откуда хлеб? Таргитай удивленно распахнул глаза -- чистые, невинные: -- А разве это не ты наколдовал?.. Я только видел, как чья-то рука положила в темноте возле меня. Олег пробормотал в замешательстве: -- Не помню. Может быть, я о чем-то задумался. -- Да, о Великом, -- согласился Таргитай почтительно. -- И Вечной Истине? Ты мысли, мысли. Не отвлекайся! Глава 6 На восьмые сутки Таргитай снова поделился невесть откуда взявшимся хлебом. У Олега возникли подозрения насчет стража, который слушал тоскливые песни Таргитая, но помалкивал. Они с Мраком шептались в углу, строили планы побега, а Таргитай доковылял, держась за стену, к окну, жадно смотрел в окно. Иногда синее небо прочерчивали черные стрелы -- вороны летали поодаль, к башне мага приблизиться не решались. Мрак страдал больше всех, сильное тело требовало еды, он иссох и казался живым скелетом. Кожа плотно обтянула череп, ребра выпирали. Дышал часто, с хрипами, дрожал в ознобе. Его, как и Олега с Таргитаем, терзали сильные головные боли. Когда позади щелкнуло, они сразу не поняли, в чем дело. Заскрипело, в темницу ворвался свежий прохладный воздух. Массивная плита в монолитной с виду стене медленно ползла вверх, исчезая в щели. -- Что за новая ловушка? -- спросил Мрак озадаченно. -- Это я открыл, -- сообщил Таргитай слабым голосом. -- Пойдем или малость полежим? Мрак поднялся, ухватился за стену. В широком проеме во всю ширь зияло синее небо. Таргитай стоял почти у края, но с места не двигался. -- Как ты открыл? -- спросил Олег сипло. Таргитай ответил замирающим голоском: -- Как Мардух и подсказал... Опустил вон ту плиту. Олег и Мрак одновременно повернули головы, едва не попадали от слабости. На плите сидел крупный ворон, деловито долбил крепким клювом темную корочку. У Мрака навернулись слюни, он сжал кулак. -- Дурак! Сами мрем с голоду, а он ворон кормит. Олег поспешно перехватил кулак на полдороге. -- Мрак, благодаря этой дурости... которую даже я не мог предположить, у нас появилась возможность -- малая, дохленькая... Мрак, шатаясь как пьяный, двинулся к зияющему проему. Таргитай опасливо выглянул. -- Это не дверь, а окно! Мы выпадем... Правда, Олег могет птахой... Мрак исчез в проеме, словно выпал в самом деле. Таргитай свесил голову за край. Мрак висел под ним, ухватившись костлявыми пальцами, непривычно тонкими, ноги упирались в крутой выступ. Дальше камень обрывался, словно там была ниша. Мрак медленно сползал, цепляясь за выступы. -- А вдруг там темница еще хуже? -- предположил Таргитай. -- Освободим Лиску, -- сказал Олег сдавленным голосом. -- А дверь вороны откроют, -- добавил Мрак сквозь зубы. Он сполз в нишу, исчез. Олег торопливо полез за ним. Таргитай пощупал дудочку, вздохнул и заспешил следом. Мрак уже стоял в нише. За толстой металлической решеткой была, как угадал Таргитай, другая темница. Глаза Мрака были плотно закрыты, мощная грудь вздымалась так часто, что выпирающие под кожей ребра были похожи на крылья огромной летучей мыши. Олег опустился на карниз, чувствуя, что спуск отнял последние силы. -- Что дальше? -- Ты волхв, -- ответил Мрак таким же измученным хрипом. -- Тебе отпирать. -- Прутья не из магии, из бронзы. Мрак всхрапнул как засыпающий конь, ухватился за прутья. Толкнув Олега, в нишу скакнул Таргитай. Его глаза округлились. -- Нам ни в жисть... Даже когда были здоровые как лоси. -- Тогда дальше вниз, -- предложил Мрак. -- Или вверх. Таргитай молча схватился за толстый прут, уперся спиной в стену ниши. Мрак уперся в тот же прут, изо всех сил нажал. Олег пытался помочь, цеплялся кончиками пальцев. Когда в глазах темнело, в щели захрустела, посыпалась каменная крошка. Прут начал выходить из углубления. Мрак заскрипел зубами, дико перекосился. Толстый конец со звоном выскочил, задрожал в воздухе, наполняя тяжелым басовитым гулом, словно летел объевшийся медом шмель. -- Быстрее, -- прошептал Олег. Он прислушивался, страшась услышать шаги стражей. -- Мы как улитки... -- Давай второй, -- сказал Таргитай. Мрак тяжело дышал, закрыв глаза. По мертвенно бледной коже выступили редкие капельки, тут же впитались. Голос его был непонимающий: -- Зачем было... ломать... Ты бы пролез и меж прутьев. -- Ага, -- понял Таргитай. -- Значит, Мардух нарочито нас выхуживал, дабы легче было пролезть? -- Только ради этого, -- подтвердил Мрак. -- Он добрый... где-то глубоко внутри. Теперя достанешь таракана из любой щели. -- Зачем мне таракан? -- Жрать захочешь... Царапаясь, срывая клочья кожи, он протиснулся между прутьев, тяжело спрыгнул. Олег поспешил следом, его терзал страх, что и эта каменная нора окажется запертой намертво. Когда поднимался, сверху обрушился Таргитай, вмял в каменный пол. Оба встали на четвереньки, когда Мрак уже поднимался по ступенькам. Оборотень хрипел, шатался, иногда двигался, как слепой, но его словно бы вела могучая незримая рука, иногда даже тащила, ибо хотя Мрак был измучен и изможден сильнее Таргитая и Олега, но двигался все равно быстрее! Они поспешили через темницу, ноги по щиколотку утопали в пыли. Таргитай расчихался, в изнеможении привалился к стене. Мрак навалился на дверь в одиночку. Олег подбежал, уперся плечом. Дверь не шелохнулась. -- Я счас, счас, -- пообещал Таргитай торопливо. Места было мало, он уперся им в спину. Всячески бились, наваливались разом, пробовали с разбега. Когда обессилели, привалились к разным сторонам каменной ниши. Таргитай остался один. Чувствуя себя виноватым, что, как всегда, опоздал, он попробовал открыть в одиночку. Дверь скрипнула, открылся выход в темный коридор. Мрак вытаращил глаза. -- Ну, ты прямо маг!.. Как тебе удалось? -- Не знаю, -- ответил Таргитай растерянно. -- Оно само... -- Само? Тебе все чаще удается то, что не по зубам волхву. Олег сказал, отводя глаза: -- Он потянул на себя. -- А-а-а... Ну, всяк зверь гребет к себе, только курица от себя. Да мы трое. Темный коридор тянулся полого, в полумраке угадывались ступени. Олег опередил Мрака, у него начали светиться пальцы -- магическая мощь медленно восстанавливалась. Когда удалились от темницы саженей на пять, с кончиков пальцев начали срываться искры, а еще дальше -- из ладони скатился светящийся шарик и поплыл впереди. -- Не разнеси все вдрызг, -- повторил Таргитай обеспокоенно. -- Над нами еще каменюк -- горы! Ежели посыпятся, то полдня мусор из головы вытряхивать. -- Полдня?! -- огрызнулся Мрак. -- Из твоей головы восемнадцатый год вытряхиваем! Каменные стены сужались, Мрак пробирался боком, затем раздвинулись так, что можно бы ехать на коне. Дважды попадались скелеты -- истлевшие, в полутьме не понять: человеческие ли, звериные ли, или какой-нибудь нечисти. -- Сюда, -- внезапно сказал Олег и, не дожидаясь ответа, нырнул в темный боковой ход. -- А куда "сюда"? -- переспросил Таргитай боязливо. -- Пойдем и убьем злого мага, -- донесся из тьмы саркастический голос. -- Как таракана! Ежели ветра не будет. Впереди посветлело. В грубо высеченной в красном граните пещере под стеной бежал ручей. Олег жадно припал, первым опустившись, как Мрак, на четвереньки. -- Теперь бы поесть, -- проговорил Таргитай слабым голосом. Он отряхнул брызги, живот его, раньше прилипавший к спине, раздулся как у паука. -- Еще и есть! -- изумился Мрак. -- Ты ж неделю тому уже ел! -- Я не ел уже полгода! С той поры, как вышли из Леса. -- Олег, -- сказал Мрак предостерегающе, -- нюхай, как выбраться. А то тебя в самые темные норы тащит. -- Я ищу Лиску. -- Ее не спасем и сами теляхнемся. Перед ними выросла массивная дверь. Олег сперва ударил плечом, потом, оглянувшись на Таргитая, дернул за рукоять. Дверь устояла. Вдвоем с Мраком, а затем втроем кидались всем весом, но дверь не замечала их нынешнего веса. -- Погоди, -- прохрипел Олег наконец, -- дай-ка... Таргитай едва успел убрать ногу, когда громадный замок, размером с откормленного кабанчика, щелкнул дугой и сорвался вниз. Звон раздался по всему подземелью, прокатился по коридорам, постепенно замирая. Дверь под напором Мрака нехотя отворилась. Таргитай зашипел, как змея: -- Мог бы сразу!.. Мы с Мраком кидались-кидались... -- Теперь Мардух нас почует, -- ответил Олег обреченно. Мрак уже скрылся за дверью. Из темноты раздался его сиплый рев. Таргитай опасливо двинулся следом, подождал, пока глаза малость привыкли -- не волчьи, а когда увидел в углу блистающую крестообразную рукоять, сам не удержался от радостного визга. Олег зашел последним, быстро пробежался вдоль стен, выхватывал свертки, узелки. -- Быстро! Мардух вот-вот будет здесь. Дальше бежали вниз, пол понижался круто, все трое не шли, мчались, с разбега натыкались на выступы, повороты, падали. Мрак услышал впереди шаги, покрепче сжал секиру. Едва человек показался из-за поворота, ударил всем телом. Несчастный отлетел к стене, секира со стуком опустилась ему на голову. Мрак счастливо хрюкнул, не веря неслыханной удаче. Страж нес корзинку с едой. Правда, только хлеб и зелень, но в желудках отощавших невров и пресный залежалый хлеб исчез, как брошенный в озеро камень. Приободрились, хотя хрипели и задыхались по-прежнему. Впереди Олега плыл по воздуху светящийся шарик, сыпал искрами. Таргитай и Мрак держались на шаг сзади. За плечами Таргитая трепыхался Меч на перевязи, а оборотень не выпускал из рук секиру. Внезапно Олег ускорил шаг. Впереди выросла массивная дверь. Замок на задвинутом засове казался валуном размером со щит. Светящийся шарик метнулся вперед, как хвостатая звезда. Замок вспыхнул красным огнем, на каменный пол упали багровые потеки. Олег ухватился за пышущий жаром засов, Мрак помог, а Таргитай с разбегу налетел на дверь. Из темноты темницы послышался слабый вскрик: -- Олег?.. Люди, вы откуда? -- Быстрее, -- велел Олег. Лиска выбежала бледная, с длинной царапиной на щеке. Одежда на ней была разорвана, а ноги босые. Олег отстранил, не дав кинуться на шею: Лиска не выглядела голодающей, могла сбить с ног или задавить в объятиях. -- Мардух уже спускается, -- предупредил он. Выбежали, Олег указал на зарешеченное окно -- там ослепительно блистало голубое небо. Мрак взапрыгнул, ухватился за прутья. Под тонкой кожей страшно вздулись истончившиеся сухожилия. Таргитай поспел вместе с Олегом, сшиблись лбами с треском, путались, мешали друг другу, но прутья поддались. Таргитай протиснулся первым. -- Мамочки!.. До земли всего три сажени! -- Подомнет? -- спросил Мрак обреченно. -- Сейчас не распрыгаемся, как кузнечики. -- Нет, выпадем, как у коровы из-под хвоста... Олег смолчал, что дело не в везении, он рассчитал на этот раз точно, но кто теперь поверит? Таргитай спустился на сажень, разжал руки. Мрак прыгнул. Они стали быстро удаляться: распластанные на взрыхленной и проутюженной земле. Олег поспешно сдернул Лиску, полетел с ней вниз. Сердце на миг замерло, упали на вал взрыхленной земли, ушиблись, но Олег с неимоверным облегчением увидел, как массивная стена камня быстро удаляется. Прижав голову Лиски к земле, на случай ежели Мардух выглянет в одно из окон на этой стороне, он выжидал, пока грубый голос над головой не заставил вздрогнуть всем телом: -- Опять залег! Ну, второй Таргитай! Мрак уже высился над ними, по-прежнему башнеподобный, несмотря на худобу. К ним ковылял, хромая и обхватив правую руку левой, Таргитай. Из-за плеча дудошника торчала рукоять страшного Меча. -- Надо уходить, -- проговорил Олег. Он поднялся, его качнуло от слабости. Голова закружилась, а во рту появилась голодная слюна. -- Мардух сейчас как раз заглядывает в нашу темницу. -- Отыщет и здесь? -- спросил Мрак. Его пальцы крепче стиснули секиру. -- Сейчас не отобьемся и от мух. -- Мы не в его башне, здесь можно прятаться. Мрак кивнул в сторону: -- Там отлежимся. Чудно мне, даже Тарх жрать не просит. Отлеживались двое суток. За время темницы отощали так, что Олег потом изумлялся, как сумели выбраться, спуститься. Лиска оказалась живучее других: даже Мрак лежал пластом, а она собрала ягоды, сунула горсть Олегу, досталось Таргитаю и Мраку. Все трое малость ожили, собрали ягод на соседней поляне, Таргитай натряс орехов и малины. Мрак сумел подстрелить тетерева, чуть погодя -- куницу. Съели едва ли не с перьями и шерстью. С той минуты начал мучить зверский голод. Ели все, что попадалось: молодые листья, коренья, жуков, ягоды, птичьи яйца, убивали и ели сырыми белок. Желудки не выдерживали, все четверо разбегались, наполняя лес вонью, но уже на вторые сутки Олег сказал озабоченно: -- Гольш продержится еще пять дней. А мы еще Камня даже не видели. -- Камня? -- вяло удивился Таргитай. -- Мы и острова не нашли! Мрак хмыкнул: -- Да и самого моря еще не зрели... Но волхв попал пальцем в небо, к тому же в самую середку. До зимы авось дойдем. К вечеру того же дня Олег разложил вокруг себя обереги, долго вслушивался, связывал между собой невидимыми нитями. Мир вокруг заполнен жизнью. Чем человек больше всматривается, тем больше видит. Простой люд зрит лишь свой огород и свою корову, больше и не старается, а маги всматриваются жадно, задают нелепые для простого человека вопросы. Самые упорные получают ответы, а вместе с ними видят и тех, кто делает воду мокрой, а снежинки вырезает такими красивыми. Олег еще полгода назад видел лишь то, что видит обычный человек, а новое зрение все еще потрясало волхва до глубины души. К тому же, видя мир богаче, населеннее, мучился, что другие маги -- тот же проклятый Мардух! -- наверняка видят еще больше. Умеют смотреть, а он, деревенский волхв, лишь глупо таращит глаза, и перед ним лишь смутные тени. Правда, Мрак с Таргитаем даже их не видят. Под землей на большой глубине, где за слоем сухой земли пополам с песком начинался горный камень, бродили странные существа -- не куды, не гномы, а нечто странное, проникающее прямо сквозь камни, пожирающее друг друга. Олег смутно видел, как прямо из стен посыпались на огромного зверя, что бродил по великанской пещере. Чудовище, застигнутое врасплох, успело одного сшибить хвостом, тут же его утыкали копьями. Сбитый умер сразу: от удара о стену разнесло череп. Олег заметил для себя, что камень не всегда проницаем, воевать с ними все-таки можно. В плотных сгустках воздуха, невидимых простому глазу, проносились еще более странные существа. Некоторые похожи на людей, другие -- нежнее и красивее, были даже с крылышками -- прозрачными, легкими, но Олег видел и чудовищ, словно сотканных из молочного тумана. В ближайшем лесу, даже не лесу -- роще, жили мавки, вилы, русалки. За ними охотился чугайстырь -- старый, одряхлевший, спал бы давно вечным сном, но извечная ненависть к мавкам не давала умереть уже пять столетий. Под корой деревьев таились существа, на которых Олег не стал задерживать внимание, как и на множестве легких изящных созданий, населявших чашечки цветов, прыгающих по стеблям трав -- мелкие, слабые, угрозы нет, и ладно. -- Когда же перестану копать канавы? -- сказал он с мукой. -- Когда займусь делом? -- Какие канавы? -- не понял Таргитай. -- Может, ты ночью копал, пока мы спали? Только зачем нам канавы, Олег? Но если нужно, ты только скажи! Что ты все один да один? Мрак тебе сразу поможет. Он здоровый, хоть и худой. Да и Лиска... Олег вздохнул, возвращаясь в реальный мир: -- Нам из всех сокровищ нужны сапоги Лиске, штаны Таргитаю и крылатые кони. Можно не коней, можно любое, что домчит до острова. -- Крылатых коней? -- раскрыл рот Таргитай. -- Так это ж самое чудесное, что есть на свете! Олег с неловкостью отвел глаза: -- На свете есть вещи чудеснее. Мрак спросил нетерпеливо: -- А где они? Как их приманить? Чем заарканить? Успеют ли допереть? Подул холодный северный ветер. Синее небо затянуло белесой мглой, воздух стал прозрачным и холодным. В небе пролетели странные мохнатые птицы: покрытые длинной заиндевевшей шерстью, с остроконечными клювами. В угрюмом молчании, без крика и карканья, снизились над людьми, оглядели через узкую прорезь пленочных глаз, сделали два кружка и унеслись, экономно взмахивая короткими утолщенными крыльями. -- Чего это они? -- спросила Лиска встревоженно. Олег вздрогнул, отвел взгляд. -- Не отставай. Что-то не нравятся мне эти пташки. -- Они такие гадкие! Таргитай уныло брел сбоку, возразил дохлым голосом: -- Мы для них тоже гадкие. Лиска вздохнула: -- Я его когда-нибудь прибью. За такую жажду справедливости. Ветер усилился, нагнало темные низкие тучи. Повалил крупный снег. Лиска остановилась, будто ударилась о башню Мардуха, вид у воительницы был потрясенный. -- С неба падают перья!.. Белые перья! Мрак предложил деловито: -- Скорее собирай на подушку! Пока не унесло ветром. Олег ошарашенно таращил глаза на Лиску: -- Ты что же, снега не видывала? -- Снег? Что такое снег? Теперь уже у двоих челюсти отвисли до поясов, а у Таргитая -- до колен. Лиска подпрыгивала, пробовала ловить крупные снежинки, вскрикивала пораженно при виде магии, когда те бесследно исчезали на горячих ладошках, оставляя мокрые пятнышки. Снег повалил гуще, снежинки измельчились. Земля застыла, в щелях забелело, затем у бугорков намело сугробики. Быстро промерзающая земля звенела под сапогами. Лиска все еще не могла придти в себя, зачерпывала мягкий снег, мяла в ладошке, превращая в ледышку, изумленно смотрела, как твердый камешек исчезает, оставляя мокрыми пальцы. Глава 7 Еще большее потрясение ждало утром. Земля отвердела, а растаявший снежок растекся ровными лужицами, те за ночь затвердели, стали ровными и твердыми как зеркала. Ничего не подозревающая Лиска ступила на такую ледяную дорожку. Невры только услышали ее потрясенный вопль, в воздухе мелькнули руки-ноги. Лиска подхватилась, щупая ушибленную задницу, глаза были как блюдца. В тот же миг ноги лихо выскользнули из-под нее, взлетели выше головы. Лиска с размаху крепко ляпнулась тем же местом. Невры дружно заржали, вид у растерявшейся воительницы был лучше не придумать. Она распласталась посреди замерзшей лужи, похожая на жука-плавунца, подняться уже не пробовала, взмолилась жалобно: -- Олег, сделай что-нибудь!.. Злые маги превратили воду в камень!.. Очень злой камень! -- Ну оч-ч-чень злой, -- поддержал ее Мрак. -- Олег, скорее преврати этот злой камень обратно в добрую воду. Добрый Таргитай вскрикнул: -- Бедная Лиска окажется в луже? Он без опаски вступил на лед, подал руку. На этот раз из-под Лиски убежали руки, ударилась снова, на этот раз -- носом. К звону мечей привыкла, к крови и смерти притерпелась, но сейчас, видя бессердечную ухмыляющуюся рожу Мрака, заревела навзрыд -- перепуганная, уверенная, что маги отобрали рассудок у нее или спутников. -- Это колдовство надолго, -- утешил ее Мрак. -- Даже наш великий волхв ни черта поделать не может! -- Тогда мы погибли! -- вскрикнула Лиска обреченно. -- Если вода превращена в камень, то погибнем от жажды! -- Будем грызть камни, -- утешил Мрак. -- Вы сможете? -- спросила Лиска потерянно, ее круглые, как у совенка, глаза стали еще и выпуклыми, как у лягушки из Большого Леса. -- И ты сможешь, -- сказал Мрак злорадно. -- Куды денешься? -- Никогда в жизни! Мрак на ходу подхватил с земли ледышку, сунул в рот. Лиска ахнула. Оборотень подержал прозрачный камень -- наверное, драгоценный! -- во рту, даже глаза прикрыл от удовольствия, с хрустом разжевал. Она вздрагивала, втягивала голову в плечи. Мрак наконец раскрыл рот, показал: ни песчинки не оставил под языком! -- Не обижай ребенка, -- сказал добрый Таргитай. -- А ты, Олег мудрый, мог бы не мучить дурочку. Давай, Лиска, наберем этих камней. Только выбирай прозрачные, я покажу, как делать из них похлебку. Лиска отшатнулась, закусила губу. Проглотить камень -- еще куда ни шло, но варить из них? Или все трое могучие маги, только прикидываются дикими да невежественными? Магия странных людей оказалась мощнее: камни в котелке превратились в воду, та вскипела, а похлебка из этих камней оказалась ничуть не хуже, чем обычно. Правда, Мрак добавил мяса и трав. Когда выступили в путь, Таргитай в надежде согреться забегал вперед, с разбега вскакивал на застывшие лужи. Лиска сжималась: добрый, но глуповатый певец должен оказаться в луже... но боги в самом деле хранят дураков и увечных. Мрак и Олег тоже проезжали по ледяным дорожкам, если те оказывались прямо перед ними, а Таргитай сворачивал, делая зигзаги, даже возвращался, чтобы проехать еще разок. Лиска наконец поддалась на уговоры Таргитая, попробовала с замершим сердцем тоже катнуться, но тут же с размаху -- ноги выше головы! -- обрушилась на задницу. Мрак тут же начал рассуждать глубокомысленно, у кого что тяжельше: у волхва -- голова, у Таргитая -- уды, а у Лиски... Лиска лужи стала избегать, но снежинки ловила на ладонь и на высунутый далеко вперед язык. С утра снег падал мелкий, каждая снежинка опускалась в одиночестве. Лиска жадно рассматривала затейливый узор -- кто вырезает такие красивые? Какие крохотнейшие существа? -- С неба падают и поломанные, -- буркнул Мрак безучастно. -- Сами ломаются, -- возразил Олег. -- Пока падают. Боги лепят их совершенными! -- Сами? Это у тебя само из рук валится. Олег насупился, сказал убеждающе: -- С неба падать далеко. Много им надо, если такие хрупкие стукнуть хоть раз? Лиска слушала, не понимая, наконец взмолилась: -- Все равно не пойму. Столько труда в них вложено, а ведь ломаются, а то вовсе -- в воду! Зачем? Олег в затруднении почесал в затылке. Все взоры обращены к нему, он-де мудрый, знает ответы на все вопросы. -- Снежинки -- подсказка богов. О красоте всегда надо заботиться, даже если на это уходит много сил и труда. Даже если на часок... и то надо делать красиво. Поступать красиво. Жить красиво. Снежинки постоянно напоминают. У Лиски личико вытянулось, как у печального жеребенка. -- В моих краях снежинок не бывает! -- Подсказки есть везде, -- ответил Олег неуверенно. Снег скрипел под сапогами, дыхание вырывалось белыми облачками. Мельчайшие кристаллики позвякивали, сталкиваясь в воздухе, терлись друг о друга с хрупким шелестом. Брови и волосы невров покрылись инеем. Лиска потрясенно наблюдала превращение странных людей в заиндевевших чудовищ. Они двигались по замерзшей земле такие же невозмутимые, с расстегнутыми на груди душегрейками. Снег укрыл их головы, не таял, зато голые плечи были мокрыми, покрытыми мелкими прозрачными бусинками. На другой день вошли на поле ледяных глыб, что повергло бедную Лиску в панику. Эти прозрачные глыбы -- каменная вода? Ночью вокруг их костра в темноте бродили странные звери. При лунном свете Лиска видела блистающие глыбы -- смерзшиеся, кристаллы от кулака до глыб с конскую голову. Олег чаще Мрака начал оставаться дозорным, спал мало, осунулся, выглядел как сплетенный из костей и тугих жил. Звери, сдерживаемые мощью волхва, зло и разочарованно ревели, самые яростные подбирались прямо к освещенному кругу. Лиска пугливо сжималась в комок с грецкий орех, старалась стать совсем маленькой. Хвороста на большой костер недоставало, Олег бросал в ледяных зверей огненные стрелы. В глыбах возникали оплавленные дыры, взвивались облака пара. Раненые звери ревели так, что замерзший мир трясся, как Лиска под шкурой Олега, но отступали во тьму. Утром поднялись занесенные снегом, застывшие. Лиска неосторожно прикоснулась к своему обнаженному мечу, ахнула: розовый пальчик прилип! Завизжала от ужаса перед злой магией, рванулась, оставив примерзшую кожу на заиндевевшем лезвии. -- Языком лизни, -- посоветовал Мрак, его корчило от бабьего визга. -- Перестанет болеть? -- Ну... визжать перестанешь точно. -- Ты... волхв? -- Еще какой! На такие дела мы все волхвы хоть куда. С полудня задул устойчивый ветер с юга, снег быстро таял. Мрак вздохнул с облегчением: зиме рановато даже для такого северного края. Олег уверяет, что на крае земли даже летом снег и не думает таять, но пока что небесная твердь еще высоко, стрелы не долетают, он натягивал тетиву на всю мощь, пробовал. Лиска тоже оживала, словно бабочка, вылезающая из тесного кокона. Кони увязали в грязи, Таргитай и Лиска часто слезали, тащились, держа в руке туго натянутые повода своих коней и коней Олега и Мрака. Те схитрили, как уверял разобидевшийся Таргитай: один в личине огромного волка мчался гигантскими прыжками впереди маленького отряда, а другой ширял в поднебесье, растопырив уродливые крылья, задевал низкие тяжелые облака. Олег парил с опаской: часто приближались вороны -- крупные, наглые, хищные. Дважды вблизи пролетал орел. Олег всякий раз падал камнем -- крылья немели. Лишь быстро приближающаяся земля придавала силы -- судорожно бил по воздуху обеими крыльями, взмывал свечой, переводил дыхание, в страхе озирался. Не сразу понял, что достаточно встопорщить перья и грозно щелкнуть клювом, чтобы все пернатые опрометью очистили небо. Разбегались не только гордые орлы, но и хищные вороны, которые дружными стаями гоняли орлов и более крупных и злых летающих тварей. Однажды приблизилась странная птица -- уродливая, нелепая, обликом похожая на него. Пошла ходить кругами, урчать, от нее пошел сильный зовущий запах. Олег не сразу понял, но все же дошло, растерялся, начал метаться из стороны в сторону, наконец ринулся к земле, принял личину человека. Весь день не слезал с седла, а ночью, когда безжалостный Мрак хотел погнать его в небо посторожить, заупрямился, ибо в темном небе ходила широкая тень с растопыренными крыльями, затмевая звезды. Порой спускалась так низко, что взмахами крыльев сдувала пепел. Любопытный Таргитай допытывался, что за ночной зверь шуршит крыльями, роняет шерсть в костер, почему стонет, будто из него душу вынимают. Мраку ночная птаха, или что там бороздит воздух, как прошлогодний снег, пусть порхает, только бы в суп не гадила. Олег отмалчивался, опускал голову. Лиска посматривала испытующе, у женщин если ума не всегда в избытке, то чутья поболе. Олег боялся встречаться с нею взглядом, еще больше боялся наступления утра. На рассвете безжалостный Мрак все-таки загнал в небо. Олег продрог, поднялся как можно выше, воздух там холоднее, но солнечные лучи достают раньше. На земле еще темень, а под облаками подставляешь солнцу то спину, то пузо -- научился. Вчерашней чудовищной птахи в синем небе не оказалось. Олег ощутил, как спало тягостное напряжение. Поняв по чудовищу, как выглядит сам, преисполнился удивления и бодрости. Когда вблизи показалась орлиная чета, Олег только повел налитым кровью глазом -- царей воздуха как веником вымело из поднебесья. Внизу двигались четыре крохотных коня с двумя всадниками. Олег почему-то не различал цвет, трава казалась бурой, глинистой, зато видел отчетливо даже ящериц, степных жаб, хомяков и лисиц. Далеко впереди коней мчался широкими прыжками огромный черный волк. Волк-оборотень словно стелился над землей, будто стремительно плыл, в каждом движении были мощь и лепота. Олег завистливо дернулся: Мрак мужественно красив даже в волчьем облике, он по-волчьи прекрасен и в человеческой личине! Так бы наловчиться ширять в поднебесье... В глазах начало расплываться, далекие фигурки сперва застлало туманом, потом поглотило вовсе. Олег досадливо снизился: облака, оказывается, не так уж и высоко, хотя в родной деревне считали, что совсем низко -- Боромир пробовал доставать их с крыши рогатиной. Облака -- это остывший пар, что вырвался из котлов и поднялся под небесную твердь, но сколько Олег ни принюхивался, вкусные запахи выветрились. Странная острота глаз даже мешала, сбивала с толку. Он видел на сотни верст каждую щепочку, от непривычки начинало ломить виски. С трудом отрывал зачарованные глаза от всего, что ползало, прыгало, скакало и рыло норки. Надо выискивать всадников, особенно в засаде на их пути! Все чаще видел крупные отряды воинов. В каждом ныне различал человека без оружия в расшитой ночными звездами одежде. Яркий блеск показывал, что вместо доспехов на них только талисманы -- отполированные камни. Всадники упорно стремились навстречу неврам. Олег тут же указывал Мраку другой путь, но едва маленький отряд сворачивал, как враги, словно чуя каждое их движение, поворачивали коней тоже. Еще опаснее были скрытые засады. Однажды Олег едва не послал своих прямо в руки Агимасу. К счастью, ветер дул в спину, Мрак почуял, взвыл, опрометью кинулся назад. Добежал, грянулся оземь, а с боков уже начали подтягиваться два отряда со своими походными колдунами. На великое их счастье Мрак по запахам видел, кто где схоронился, затаился, сколько их там и кто три дня не мыл ноги. Без него их ловили бы на каждой версте, не помогло бы даже волховство Олега: в каждом отряде колдун был наготове, а сжигаемый местью Агимас дни и ночи упражнялся в магии, стремительно набирал силы. Рассвирепевший Мрак едва не прибил волхва: замечтался дурень, в таргитаи лезет, о Высоком мыслит, а какой длины сопли -- не видит. Таргитай заступался: волхв мыслию растекся по всему поднебесью, искал щелочку в небесной тверди, у богов правды искал, а злая Лиска сама набросилась на опешившего оборотня: мог бы сам напасть на коней врага, покусал бы за ноги, а без коней те вовсе не люди, а так, трава без корней, птицы без перьев, гадюки без яда... Мрак посмотрел с отвращением. -- Ишь, подлая! Я бы до такой гадости никогда бы не додумался, хоть все дрова бы у меня на голове перекололи. Гольш был прав, не зря бабу заставил взять. Таргитай ахнул: -- Будешь обижать коней? -- Зачем коней? Кони не виноваты. А вот перепортить подпруги, ремни, тетивы... Ночью он неслышно исчез. Лиска бдила у крохотного костра, спрятанного в ямке, но не обнаружила, когда вернулся и скользнул под одеяло. Утром на удивление Мрак дрых долго, а когда наконец вскочил в седло, заявил весело: -- Прем во-о-о-он на тот гаек. Потом левее, проедем так, чтобы между нами оставалась лесная засека... Хоть рожи ихние разглядим, а то человеческого лица давненько не видывал. Таргитай обиделся: -- А у нас какие? Олег спросил осторожненько: -- Не перебьют стрелами?.. -- Твоя гадкая девка такое надумала, ты слышал... Я бы до такого век не допер. Это все одно, что плюнуть соседу в суп. Таргитай снова обиделся: -- Соседи? По всему свету гоняются за нами! -- Так мы ж не знаем, зачем гоняются. Вдруг хотят спросить, кто нам сшил такие штаны? Он пустил коня в галоп. Таргитай ткнул своего пятками в бока, привык за Мраком двигаться бездумно, но на чистом детском лице было такое недоумение, что даже Лиска, переживающая только за Олега, возмутилась, крикнула срывающимся голоском в спину оборотню: -- Ты злой! Таких даже звери не трогают. Мрак оскалил зубы: -- Верно. Собаки не трогали, волки брезговали. Зато люди... Ладно, не скули. Берег близко. Она недоверчиво покачала головой. Олег ничего не сказал. -- Думаешь, ему сверху так уж все видно? Понюхай воздух! Он мокрый и пахнет солью. Тонко вырезанные ноздри Лиски дернулись, она втянула воздух. Измученное личико медленно осветилось надеждой. -- Чую... Верст десять? -- Двенадцать, если по прямой, как ворона... или сто, если полетит Олег. Еще за версту они слышали далекий грозный рев, глухие удары. Когда выехали на крутой берег, все четверо ошалело ухватились за седла. Они стояли на краю высокого скалистого берега. Далеко внизу волны как горы мерно накатывали на красный гранит, обрушивались исполинской тяжестью, расшатывали, ломали камень, выгрызали куски и уносили. Волны уходили вдаль, становясь все мельче и мельче, но на том конце мира не видно было ожидаемой полоски земли! -- Край света? -- спросил Таргитай дрогнувшим голосом. -- Размечтался, -- бросил Мрак грубо. -- Врежь ему, Олег. -- Остров Буян лежит прямо, -- врезал Олег безжалостно. -- Его не видно, это остров старой магии. Даже я не видел, но книги говорят... Только сам Буян уже на краю мира, хрустальный купол неба краем опирается на него. Он почти кричал, скала содрогалась под их ногами. Глухой, но мощный рев приглушал слова. Воздух был резкий, соленый и прозрачный. Мелкая водяная пыль поднималась от пены прибоя, там высовывались и пропадали горбатые спины морских зверей. Таргитаю почудились громадные клешни, горящие злобой выпуклые глаза. -- Близок локоть, -- сказал он с тоскливой надеждой, -- а ты уж придумай, как укусить... а лучше -- грызануть. Чтобы р-р-р-раз -- и тама. Они сидели у костра, разожженного из предосторожности в ямке, когда сверху грохнулась птица, которая с каждым днем казалась Мраку все безобразнее, а Лиске -- гордой и умной. Олег упал на кучку своей одежки, молниеносно оделся -- так бы дрался, проворчал Мрак, -- с тревогой поглядел на коней. -- Добро, что не отпустили... Без них не обойтись. Лицо его было осунувшееся, желтое, в глазах метался страх. Мрак вскинул брови. -- На остров?.. Хрустальный мостик сотворишь? Таргитай подпрыгнул. -- Олег, не вздумай!.. Кони подкованные, враз разнесут к чертям собачьим... или собачачьим, никак не запомню. -- Он подождет зимы, -- предположил Мрак саркастически. Олег не отвечал, пристально смотрел в серое небо, затянутое свинцовыми тучами. Там двигались темные тяжелые массы, сталкивались, в грязных массах глухо рокотало, поблескивало. -- Сейчас полнолуние, -- сказал он мертвым голосом. -- Чары сейчас бьют, как молот... В этот день можно зачаровать воду. Но только на час... Ежели не успеваем, а мы не успеваем, погибнем вместе с конями. -- Погибнем мы -- погибнет весь мир, не только наши кони, -- рассудил Мрак. -- А там старик отбивается, ему сил осталось на неделю. -- Тогда собирайтесь, -- сказал Олег тяжело. -- Уже темнеет, я начну. В полночь мы должны свести коней на воду. -- В воду? -- Нет, на воду. Глава 8 Таргитай и Мрак где рубили ступени, где опускали на веревках, на лютом холоде упрели, валил пар. Стемнело, на небе ни звездочки, в тяжелой плотной ночи измучились, даже не было сил возликовать, когда снизу донесся напряженный голос: -- Еще чуть... Что так долго?.. Уже полночь! Опаздываем. Лиска спустилась последней. Олег вскочил на коня, громко и четко произнес заклятие. Пахнуло холодом, у Таргитая на лбу замерзли капли пота, а Мрак запахнул на животе душегрейку. Олег пустил коня вперед. В полной тьме остальные услыхали глухой стук, словно конь ступил по твердому. -- Никак море заморозил? -- раздался в ночи неверящий голос Мрака. -- Кони ноги переломают! После второго заклинания темные тучи поредели, появилось светлое окошко. Призрачный лунный луч упал впереди, высвечивая площадку не шире огорода ленивого хозяина. Там торчали белесые застывшие волны. Дальше была ночь, но зоркий Мрак разглядел на краю света живые волны. -- Море будет замерзать впереди, -- сказал Олег бесцветным голосом, -- а таять сразу за конскими копытами... -- Всю дорогу? -- спросил Таргитай зябко. Олег не ответил, покачнулся. Мрак торопливо протянул руку. -- Быстрее вперед! Сомлеет -- все разверзнется. -- Если не успеем за час, -- добавила Лиска тревожно, -- разверзнется тоже. -- Полнолуние длится дольше! Из-под подков летели твердые брызги, лунный свет холодно блистал на острых гранях. Кони хрипели в смертельном страхе, едва удерживались на скользком, не понимая, откуда вдруг лед, пытались остановиться, страшась скакать в ночь, -- оттуда доносилось шлепанье волн и чувствовалось бездонное море. Мрак побледнел, ему одному лунный свет позволял видеть сквозь прогибающийся под ногами тонкий лед шныряющих крупных рыб, многоруких зверей, огромные глыбы тьмы с острыми зубами и шипами. Лед трещит, разбегается тонкими прожилками! Олег скакал впереди: синий как мертвец, с отчаянно вытаращенными глазами. С нижней губы на подбородок текла темная струйка, встречный ветер срывал и размазывал по груди. От него шел нестерпимый холод, рыжие волосы от инея стали седыми. Конь весь стал белым. Мрак страшился, что тот на полном скаку рассыплется ледяными глыбами. Лиска тоненько вскрикнула, перекрывая свист ветра: -- Луна прячется! Олег на миг вскинул мертвецки желтое лицо. Светлое пятно, уже затянутое пленкой, тут же расширилось, свет стал чуть ярче. Конь Мрака сделал отчаянный прыжок, выбираясь из разверзающейся полыньи, понесся как заяц, обогнал Олега. Губы волхва шевелились, подновлял слабеющее заклятие. -- Держи лед, -- закричал сзади Таргитай. -- Я не умею плавать!.. И кони... Олег стиснул зубы, напрягся. Лед упрочился, зато из тьмы в лунный свет начали выпрыгивать застывшие в беге волны -- вздыбленные, с острыми гребнями, о которые легко споткнуться или поранить ноги. Промелькнула темная тушка зверя или большой птицы -- рассмотреть не успели, -- превращенная в лед страшным полнолунным заклятием. Мрак щурился от встречного ветра, чувствовал себя уже погибшим. Бешеная скачка через морозную ночь на обезумевших от страха животных вот-вот кончится: проломится тонкий лед, разобьются о вздыбленные льдины, сорвутся ли со льдины -- везет слишком долго. Пошли на авось, а авось хоть и вывозит, но не всегда туда, куда ждешь! Сзади тяжело грохнуло. Мрак на скаку оглянулся, поднял коня на дыбы. Позади бился, взбрыкивая всеми четырьмя, конь Таргитая. Дудошник перекувырнулся трижды, похожий на перекати-поле, грянулся о лед, тут же подхватился на ноги. Мрак не успел раскрыть рот для вопля, как Таргитай уже бежал, оставив оглушенное животное. -- Не отставайте! -- донесся отчаянный вопль Олега из удаляющегося лунного круга света. -- Не могу держать дольше... Мрак бросил быстрый взгляд на бледное лицо певца. Таргитай несся огромными скачками, сосредоточенный, не запыхался, взгляд острый -- не трусил, по дурости не умел трусить, а на таком холоде соображал молниеносно: успел с коня, не придавило, сразу руки в ноги, не плакался над убиенным животным. Видать, на бегу думается лучше. Жаль, редко заставишь бегать... Тонко вскрикнула Лиска, конь под ней грохнулся тоже. Его пронесло по скользкому льду на торчащую ребром льдинку. Послышались трест и хруст. Конь жалобно закричал, под ним расплылось темное дымящееся пятно. Лиска с трудом поднялась, оглушенная падением, над головой раздался лютый рык: -- Держи, дура!.. Держи! Она сжала пальцы, ощутив разогретые поводья. Ее толкнул горячий конский бок, над головой мелькнула черная тень, пахнуло псиной. Конь завизжал в страхе, копыта замелькали прямо перед ее лицом. Почти не сознавая, что делает, она подпрыгнула, седло скрипнуло под нею, конь сорвался с места как стрела, а в стороне метнулся во тьму и слился с ней черный лохматый зверь. -- Левее! -- заорал Таргитай. Он мчался большими скачками, его рука почти не касалась седла. -- За Олегом... Он осекся. Впереди в круге света конь на полном скаку грохнулся через голову. Подпрыгнул и остался в темной луже крови. Таргитай горестно вскрикнул: никто не выскочил из-под упавшего коня, волхву повезло меньше, чем ему или Лиске! Лиска остановила коня, Таргитай подбежал к умирающему коню. Круг лунного света быстро удалялся, высвечивая мертвенно-бледный лед. Внезапно над головами послышалось хлопанье крыльев. Таргитай чихнул от попавшей в ноздри шерсти, а злой голос сверху заорал: -- Быстрее, дурье!.. Лед истончается... Мощный рывок едва не выдернул Таргитаю руку из плеча: Лиска стегнула коня. Сзади слышался треск: волны взламывали истончающийся лед. Однажды Таргитая догнала волна, он наддал так, что, разметывая брызги, обогнал Лиску. Круг света постепенно приближался. Таргитай увидел убегающего черного волка. Сверху натужно хлопали широкие крылья: лететь по морозу не с руки, загибался сам и морил друзей. Таргитай догнал Мрака, понесся рядом -- распаленный, с развевающимися волосами. Рукоять длинного Меча хищно торчала за левым плечом. Глаза уже привыкли, не замечали, что свет луны медленно блекнет. Лиска вскрикнула: грозно затрещало, конь в прыжке проломился, сразу оказавшись по брюхо в ледяной воде. Дико заржал, замолотил копытами, ломая тонкий лед. Лиска встала на седло ногами, с силой оттолкнулась. Она не долетела бы до края полыньи, но внезапно ее грубо ухватили за шиворот, больно защемив волосы, рванули вверх. Ее ноги скользнули по льду, набежавшая глыба больно стукнула по косточке. Лиска взвыла, пытаясь ухватиться за ушибленное место, тут же замерла в ужасе: мощные когтистые лапы стремительно несли ее над застывшим льдом к краю полыньи, удары крыльев над головой становились все натужнее, а ее поднимало все выше! Мрак и Таргитай бежали бок о бок. Лед трещал, прогибался. С минуты на минуту должны были оказаться в ледяной воде. Таргитай задержал дыхание, приготовился барахтаться, пусть даже черный Меч сразу потянет на дно, но мужчина бьется до последнего мига жизни, да и потом, когда Ящер тянет в свое логово, надо драться, царапаться и лягаться!.. Темнота страшно хрястнула в лицо. Он отлетел, оглушенный, рухнул, чувствуя, как теплая кровь бежит из разбитого носа. Сильные руки ухватили за плечи. Грубый голос проревел прямо в ухо: -- Опять спишь на ходу?.. Таргитай всхлипнул: -- Это ты все зришь, волчара, в темноте!.. А где Олег? -- Собирает Лиску, выронил. Отыщи хворост, Олег разведет костер, а я погляжу, где что лежит. Темная тень стала приземистее, пахнуло волчьим духом. Слышался мерный рокот волн, набегающих на камни. Подошел Олег, за ним плелась измученная Лиска, ее Таргитай узнал по неистребимому запаху южных трав. -- Это и есть Край Земли? -- Самый что ни есть, -- подтвердил Олег. Он с сочувствием посмотрел на распухающие губы и нос Таргитая. -- Чего губы надул? Кафтан прогорел? -- О Край Земли ударился, -- огрызнулся Таргитай. -- О самый что ни есть угол. Хвороста, выброшенного прибоем, почти не было, а на скалистом голом береге в темноте отыскали только обкатанные прибоем валуны и мелкую гальку. Лиска дрожала, озиралась со страхом. Мир суров, жесток и неуютен: угрюмые скалы, тяжелые волны свинцового цвета, круглые, как гигантские яйца, камни. Воздух сырой, холодный, промозглый. Даже редкие птицы пролетают над камнями неприветливо серые, с плотно прижатыми перьями, угрюмые. Среди волн иногда мелькают блестящие спины гигантских животных, похожие на каменные холмы. Таких исполинских чудовищ Лиска не видела и не могла даже вообразить, что подобные существуют. Мрак поднял их почти силой, повел вверх по склону. Прятаться приходилось за камнями и выступами скал. Не то что деревьев -- ни травинки, даже земли не видать, только камни. Навстречу дул резкий злой ветер. Таргитай и Лиска зябко кутались. Олег, как и Мрак, не замечал непогоды -- аскеты и волхвы должны быть равнодушны к миру. Ноздри Мрака затрепетали. Он насторожился, поднял руку. Таргитай боднул его в спину. По воздуху плыл слабый запах жареного мяса! Чувствовалась магия, ибо на версты голо, но запах усиливался. Мрак побежал вперед, пригибаясь и затаиваясь за валунами. Впереди была каменная гряда. Мрак скользил как ящерица, лавируя между глыб, осторожно выглянул через гребень. Таргитай и Лиска поспели в тот момент, когда оборотень повернул изумленное лицо. -- Где Олег?.. Пусть растолкует. За гребнем открывался простор очищенного от камней и выровненного поля. Далеко виднелись черные скалы, груды камней, темнел угрюмый северный лес. В середке поля на медленно повышающемся холме со срезанной вершинкой пламенела прямоугольная глыба размером с приземистый амбар, на ней исходила паром туша исполинского быка -- таких Мрак не видел, а Олег о таких даже не читал. Все поле было заполнено людьми, телегами. Волы с натужным мычанием тащили вековые дубы -- уже с содранной корой, высохшие. На телегах везли битую дичь, нарядно одетые люди и толпы победнее сидели у костров. На плоских камнях что-то пеклось, жарилось. Мрак принюхался, уловил пресный запах рыбы. Олег потихоньку выглянул, присвистнул. Мрак сказал саркастически: -- Может быть, нас не туда занесло?.. -- Почему так решил? -- Какой же это Край Света?.. Это же остров Буян! С детства помню рассказ, что здесь лежит на камне Алатыре бык печеный, в быке нож точеный, в боку лук толченый... Вон нож блестит, а лук я учуял раньше мяса... Олег долго озадаченно всматривался. Таргитай и Лиска тоже таращили глаза, но видели только красный как кровь камень, на нем нечто темное. Иногда на темном что-то поблескивало. -- Какие беспомощные, -- озлился Мрак. -- Тогда вон по той ложбинке! По ней подберемся ближе! С нового места уже все отчетливо увидели гигантскую тушу быка. Он нее распространялся вкусный запах печеного мяса. По холму широкие ступени вели к жертвенному камню, там белел помост из свежеотесанных бревен. Верховный волхв, освящающий церемонию, наверняка стар, ибо ступени низкие, широкие. Зоркие глаза Мрака разглядели даже загнутую рукоять ножа и причудливый узор. -- Если там бык, то мы -- зайчики. А если у него в боку нож, то что у нас в руках? Олег прошептал еще тише: -- Для кого -- бык, для кого -- зайчик. Что твоя секира в мощной длани бога? Таргитай лишь потрясенно выглядывал, шумно глотал слюни и щупал дудочку. Лиска крепко держала Олега за руку, вздрагивала. По обширному полю костры горели редко, но у подножия холма люди окружали сплошным кольцом. На белесой, словно вытертой вершине пламенело застывшее пурпурное пламя -- таким казался издали Алатырь-камень. На коричневой туше гигантского быка расплавленной каплей серебра блестело лезвие. -- А где же Пракамень? -- спросил Мрак наконец. -- Или это и есть Алатырь? Тот самый, про который постоянно твердил Боромир... Олег был огорошен больше всех. -- Не ведаю... Но чтобы не рехнуться, давайте считать, что Край Земли в самом деле на острове Буяне, где, если Громобой не врет, он в молодости охотился... Первокамень -- всем камням камень, тоже здесь. Боромир плел про него такое... Странно, он угадал и цвет, и размер... Лиска сказала сдавленно: -- Олег, туда не добраться. Охрана из чародеев! В тягостном молчании рассматривали гигантскую площадь, костры, повозки. Всадников не видать, коней нет вовсе, даже в телеги запряжены волы. Люд явно праздный, к капищу везут приземистые бочки: даже Таргитай сообразит, что внутри. Мраку соображать не надо: ноздри давно ему донесли, где, что и сколько. Таргитай произнес с надеждой: -- Олег у нас мудрый, придумает! Олег съежился, не чувствовал себя ни мудрым, ни хитрым. Хуже того -- понимал, что вовсе не хитрый, не мудрый и скорее всего не успеет помудреть до того времени, как добежит до заветного камня. -- Стража, -- внезапно произнес Мрак с внезапной тоской. -- Охрана, мечи... Наслушаешься с детства о волшебных сапогах-скороходах, ковре-самолете, молодильных яблоках, скатерти-самобранке... И никто не скажет, что сперва надо одолеть горы и долы, сносить сапоги, пролить реки крови... Почему, Олег? -- Если сказать сразу, -- ответил Олег невесело, -- что ничто даром не дается, мало кто пустится в дальний путь. А поманить легкой добычей, то и Таргитай слезет с печи. -- Понятно, -- вздохнул Мрак, его плечи опустились, он выглядел таким уставшим, каким его не видели. -- Тогда это еще не все, что видится. Кроме стражи из чародеев нас наверняка ждет еще какая-нибудь гадость. -- Две гадости, -- поправил Олег. -- А то и больше. Под кем лед трещит, было написано крупными чертами и резами на унылом лице Таргитая, а под ним -- ломится. Если кому две, то ему клади все пять. А то и десять, чтоб жизнь медом не казалась. -- Думай, Олег, -- сказал Мрак настойчиво. -- Это Тарх чем больше думает, тем хуже. Наше положение не так уж плохо, как кажется, -- гораздо хуже. Но когда-то и у нашей козы хвост вырастает! -- Когда-то и рак свистнет, -- согласился Таргитай. -- И сухая верба зацветет... Они переговаривались приглушенными голосами. Не столько из страха быть услышанными буянцами, сколько из боязни помешать Олегу мыслить. Волхв уже сел, привалившись спиной к камню, расслабил мышцы и устало закрыл глаза. Вышли из Леса совсем недавно, напомнил себе Олег. Люди только наполовину. Если бы не изгнание, не узнали бы, что существуют Степь, Горы, Пески, что на белом свете есть и другие люди кроме жителей их лесной деревушки: причудливые и многочисленные, как песок на дне реки. За время скитаний Мрак сумел остаться человеком, а Таргитай научился складывать удивительные песни. Даже его, волхва, иной раз задевают, а с Мраком невесть что делают вовсе. Оба они, Таргитай и Олег, обросли жилистым мясом, научились сносить удары и бить в ответ, но оборотень не видит, что еще больше они изменились внутри. Бояться меньше не стал, но в мире, где страх не спасает, научился драться за жизнь. Он ценил ее больше, чем уверенный в себе Мрак или беспечный по дурости Таргитай, потому старался предусмотреть все ямки по дороге, издали различить и пересчитать все камешки. Вещий или не вещий, пусть Мрак острит как хочет, но то ли от страха, то ли еще от чего странного, но иногда возникали странные видения. Да, он зрел чудные города -- дивные и непривычные, трижды плыл на больших лодках под красным парусом, потом те же люди ехали, вспахивая песок, к стенам исполинского города, явно города богов... Затем он, Олег, в воинских доспехах, зачем-то прибивал к воротам града червоный щит... Трижды видел конский череп, трижды тоска и холод заползали в сердце... Но были и красочно-отвратительные картины пиров, великих битв -- с древними богами, чудовищами подземного мира, зрел мрачные пещеры... Он уже знал, как трясти землю, раскалывать скалы и выводить наружу подземные ручьи. Заклятием мог вызвать тучу и метнуть молнию в дерево, терем или человека. Правда, это истощало, словно брали за ноги и долго били по твердой земле, но в седле держался, слабость не выказывал, а птицей парил в небе уже подолгу. Правда, Мрак и Таргитай не понимают, почему он не пользуется магией на каждом шагу и на каждом вздохе. Чем подолгу бить кресалом, не проще ли шарахнуть в кучу хвороста молнией? Что магия отбирает много сил -- ладно, хотя внезапная слабость пугает и ввергает в уныние, но хуже то, что от заклятий идет неслышимый треск: все маги, чародеи и даже простые колдуны, где бы ни находились, слышат и точно угадывают место, где они сейчас топчут землю. Об их присутствии не подозревают даже полсотни волхвов-буянцев, пьют и орут песни на расстоянии полета стрелы, но едва сотворит хоть малое колдовство, почуют за тридевять земель! Одни пропустят мимо ушей, мало ли колдунов на свете, но кто-то сразу поставит защиту... Он услышал приглушенный шепот Таргитая: -- Мрак, нам бы поторопиться... -- Куда смотришь? -- донесся недовольный голос Мрака. -- Нам каменюка надобна, а не бык. -- Бабушке своей скажи!.. У тебя слюни до коленей. Тихо вздохнула Лиска. Олег уже заметил, что она соперничала с Мраком в чуткости и зоркости, словно сама была лесным зверьком, распознавала запахи не хуже, только в силе уступала, отчего Мрака то ненавидела, то побаивалась. Снова раздался рокочущий голос Мрака: -- Видать, тут состаримся. -- И слюнями истечем, -- добавил Таргитай. -- Тихо, -- прошептала Лиска. -- Это не я, -- сказал Таргитай поспешно. -- Это у меня в животе... нет, у Мрака. Глава 9 Когда на востоке появилась светлая полоска, а звезды начали меркнуть, Олег медленно поднялся, вид у него был суровый и сосредоточенный. -- Пора. Оружие спрятать. -- Как же, -- удивился Мрак, -- без драки? -- Без нее. -- А как это без драки? Олег, не отвечая, вылез из укрытия. Таргитай и Лиска послушно, как гуси к озеру, двинулись следом. Оба верили в мудрость волхва, как будто даже подлинная мудрость делает бессмертным или хотя бы неуязвимым. Мрак секиру оставил на перевязи, но сдвинул так, чтобы рукоять не искал полдня. Олег целенапpавленно двигался прямо к площади, там костры вспыхивали все ярче: гуляки бросали остатки хвороста. Пир был в разгаре, у костров сидели в обнимку, орали песни, бродили по двое-трое, искали вина и новых драк. Последним шел Мрак. Пусть Олегу виднее спереди, но злая собака и сзади кусает. Надо прикрывать всех троих, эти и от воробьев не отобьются, их куры загребут... Запах жареного мяса дразнил ноздри, Таргитай шумно глотал слюни. Воздух был пропитан дымом, ароматом вина, хмельного меда, крепкой бражки. Костры бросали багровые блики на лица пирующих. Четверо шли гуськом, зигзагами, старались держаться в темноте. Мрак наконец сообразил как идти, не вызывая подозрений, облапил Таргитая за плечи, потащился с ним пьяной походкой. Лиска, глядя на них, с готовностью обняла за пояс Олега, прижалась. Пьяные песни слышались со всех сторон. Ритуальные уже отпели, каждая группка гуляк заводила свою. Орали дружно недолго; то ли не помнили слов, то ли смачивали быстро пересыхающие глотки. Наконец костры пошли так густо, что дальше все было залито багровым трепещущим пламенем. Пьяные мужчины и женщины сидели и лежали, орали песни, обнимались, спорили. Вспыхивали драки, вино и брага лились ручьями, под ногами хрустели обглоданные кости. Олег старался не ступать на упившихся, но почти из каждой группки, мимо которой с опаской проходили, к ним тянулись руки, пытаясь усадить, напоить, заставить петь. Крупные псы сновали между пирующими, подбирали кости, а то и выхватывали ломти мяса, бесстыдно мочились на мертвецки пьяных, опрокидывали кувшины. Мрак расслабил мышцы, с таким шумом выдохнул воздух, словно держал взаперти с вечера. -- Свинота!.. Надо же так нажрякаться... Силен Ящер, ничо не скажешь. Простому людишке трудно. -- А непростому? -- прошептала Лиска. -- Взгляни на Олега, -- посоветовал Мрак. Олег вместо того, чтобы посмотреть орлом и выпятить грудь, согнулся и втянул голову в плечи, как черепашка в панцирь. Ближе к холму женщин попадалось меньше. У подножия простые мужики сменились воинами в кожаных доспехах с нашитыми копытами, кожаных шлемах. Песни, впрочем, орали те же, нажирались браги не меньше, а блевали и ползали на карачках, как и простолюдины. Псы тоже не понимали разницы между знатными и незнатными, прыгали через воевод, разливали дорогое вино, как простую бражку. Еще выше пировали волхвы. Их было столько, что весь холм казался покрытым снегом. Мрак начал бормотать о дармоедах -- быка сожрут и еще восхотят, потом и телят затребуют -- саранча, а не волхвы. Верно, в каждой деревне должен быть свой дурак, остальным есть о ком поговорить, но ежели дурней заведется много, то все захиреет и передохнет. Переступая через сонных и пьяных, поднялись к священному Первокамню, краеугольному булыжнику богов, с которого началась земля, весь мир и белый свет, включая звезды, солнце, вирый и подземный мир Ящера. От пурпурной глыбы шел мощный радостный свет. Вокруг Алатырь-камня сидели, привалившись спинами, крепкие воины в кольчугах, при боевых топорах, сапожки из мягкой кожи, красные, а вместо кожаных шлемов блестели бронзовые -- с забралами, кольчужными сетками, еловцами на кончиках. Половина спали, бесстыдно раскрыв рты, храпели, другие сонно ерзали, неверными пальцами загребали землю, пытаясь дотянуться до откатившихся кувшинов. Алатырь-камень был массивной плитой в пять саженей в ширь, семь в длину, но над землей выступал на аршин. Олег облизал пересохшие губы, шепнул: -- Правнуки этих гуляк не увидят его вовсе. -- Почему так? -- Земля не держит. Мрак кивнул понимающе: -- Не дудка Таргитая! Да еще бычка кладут, а то и кидают. Вон когда ты мордой оземь, то погружался тоже. Таргитай зачарованно глядел на гигантскую тушу, что закрывала полнеба. Смутно поблескивала широкая полоска стали с крестообразной рукоятью. Нож торчал, воткнутый почти по рукоять. Сбоку слышались глухие удары. Кто-то больно толкнул Таргитая в спину, прошипел: -- Помогай, лодырь! Этого телка даже тебе не сожрать. За один присест, понятно. Мрак мощно ударил обухом секиры об угол Первокамня. Секиру отбросило с таким страшным звоном, что Олег присел, как кот на песке, и в страхе огляделся. Ближайшие воины замычали, один повел мутными глазами, попытался встать, но отяжелевшее брюхо потянуло вниз. Мрак сказал с отвращением: -- Свиньи перепились... как свиньи! Нас не тронут, а тронут, размечем как сухие листья. Зря другие племена ухами ляпают, этих приходи и бери голыми руками. Олег прошептал: -- Сегодня ночь Купалы. Все собираются в купы, и там, вкупе, празднуют. Во всех племенах на сотни верст окрест. Никто ни на кого напасть просто не может. Мрак, морщась, взвесил секиру в руках, примерился к новому удару. -- Неужто на сотни верст нет трезвого? Он бы стал царем в этом царстве пьяных дураков. Мрак с силой обрушил обух на красный угол, скривился, но секиру удержал. Поплевал на ладони и начал мерно колотить по краю. Таргитай вскрикнул горестно: -- Ежели все так просто, то зачем мучились? Зачем так долго готовились? Он быстро полез наверх, прямо на пылающий жаром камень, на ходу выдернул Меч. Олег вскрикнул негодующе: -- Тарх! Нас не за тем послали! -- Ну да, -- огрызнулся Таргитай. -- Были возле печеного быка, о котором с детства наталдычили, и только облизнулись? Да нас мухи засмеют! Таргитай с силой обрушил Меч, вниз брызнул пахучий сок. Дразнящий запах потек такой густой волной, что даже Олег сглотнул слюну и непроизвольно облизнулся. Таргитай застонал, оранжевое лезвие мелькнуло в багровом свете с такой быстротой, с какой не двигалось даже в самых яростных схватках. -- Поменьше, -- крикнула снизу Лиска. -- А то не унесем. -- Это я съем здесь, -- предупредил Таргитай поспешно. -- Это мне одному. Олег дергался, оглядываясь на воинов, на волхвов, что еще пировали в двух десятках шагов, смотрел на Мрака и Таргитая. Звонкие удары металла о камень сменялись чмокающими, словно мокрым бельем хлестали по дереву. На него попеременно брызгали то мельчайшие осколки камня, то капли пахучего сока. -- Дай мешок, -- крикнул он Лиске торопливо. Мрак наращивал мощные удары, приловчился, в черноте ночи искры разлетались во все стороны, как вспугнутые золотые пчелы. Волхвы уставились пьяными непонимающими глазами. Немногие воины, что еще держались на ногах, хохотали и тыкали в их сторону пальцами. Гуляет мужик! Подраться -- эка невидаль, каждый день с кем-нибудь да дерешься, а шарахнуться головой об Алатырь-камень можно раз в году, да и то если не надерешься раньше. Олег наконец выудил пучок, понюхал спешно, успел бросить на край плиты, прямо под удар тяжелой секиры: -- Лупи, теперь лупи!.. Разрыв-трава в смеси с одолень-травкой. Мрак обрушил тяжелый удар с осторожностью: кисти уже ныли и быстро распухали. Обух коснулся пурпурного края. Мрак заранее скривился в ожидании резкой боли, послышался хруст, треск. Уголок исчез, Мрак едва успел убрать ногу от лезвия: едва не осчастливил Агимаса и проклятых магов! -- Есть! -- шепнул Олег снизу. На ладони пурпурным огоньком горел осколок не крупнее лесного ореха. На острых гранях блистали звезды, в сердцевине полыхал крохотный пожар. Таргитай и Лиска хрястнулись лбами, пытаясь рассмотреть лучше. Мрак с секирой в руках затравленно оглядывался, глаза были дикими, неверящими. -- Все? Обратно? Так просто?.. Без драки? Олег поспешно завязал камешек в чистую тряпицу, сунул за пазуху. -- Быстро! Убегаем. Пока не опомнились. Сбежали с холма, стараясь выглядеть все теми же беспечными гуляками. На остров съехались вожди разных племен -- с дружинами, волхвами, явно и посланцы дальних земель, так что затеряться сейчас, когда уже подзаморились от пьянки, нетрудно, если Мрака держать за руки, Олега за ноги, Таргитаю не дать дудеть, а Лиске спрятать вызывающе красную гриву под капюшон. У подножия Лиска с отвращением пошла на цыпочках по дуге, обходя лужу кислой блевотины. Там тяжело сопел в пьяном беспамятстве краснорожий детина в роскошной одежке боярина. Худая свинья, подбирая извергнутое, подобралась ближе, объела перепачканные губы, с хрустом отгрызла нос, затем разохотилась, пошла сгрызать уши. Олег передернул зябко плечами, ускорил шаг, но отвратительный хруст перемалываемых хрящей перекрывал пьяные вопли, песни и лай разгулявшихся псов. Все больше попадалось упившихся вусмерть. Иные еще ползали, на ощупь хватали кувшины, лакали почти что через силу. У одного костра собралась четверка гигантов с вислыми животами, огромная чаша ходила по кругу. Все подозрительно следили друг за другом налитыми кровью глазами, словно шло состязание, кто дольше не свалится мордой оземь. -- Такие никогда не опомнятся, -- прошептал Мрак с гадливостью. -- Сгинут, но не опомнятся. Ну и хрен с ними! И жаба за ними не кумкнет. Лавируя между кострами, приближались к темной груде камней. Уже слышались тяжелые удары волн, костры попадались реже, а песни орали только самые выносливые. Остальные спали, блевали, пытались ползти куда-то. Воздух был влажный, соленый. Таргитай растерянно повторял: -- Это все?.. Так просто?.. Зачем же мучались, планы строили, всю ночь просидели на камнях? Олег бросил через плечо язвительно: -- Кабы знал, где не надо соломку стелить! Переработался. -- Я всегда перерабатываюсь, -- огрызнулся Таргитай. -- На кой ляд киммеров рушили? А теперь того и гляди, камешек сгодится разве что на кресало. -- Сплюнь, -- вскрикнула Лиска тревожно. Таргитай плюнул в темноту, Мрак выругался. Олег объяснил ядовито: -- Он уже три дня на палке с дырками не сопел! Это все одно, как если бы Лиска не расчесалась, а ты не подрался. Ближе к ограде из массивных глыб пировали самые бедные, одетые проще, зато надравшихся было меньше. Больше орали песни, обнимались, клялись в вечной дружбе, дрались, мирились, снова заводили застольные, плясовые, подблюдные, валились и поднимались снова. Таргитай, заглядевшись на пиршество, часто падал, запнувшись, сталкивался с гуляками. Его радостно хватали, заставляли пить. Дудошник охотно подчинялся, дважды друзьям пришлось силой выдирать его из загулявших компаний, где Таргитай, забыв для чего он здесь, уже плясал с девками непотребного вида. Неожиданно впереди возник человек огромного роста. Он шел навстречу, в руке держал боевой топор. На нем была звериная шкура, шерсть блестела в лунном свете, всклокоченные волосы стояли дыбом. Лик человека был страшен, глаза горели красным пламенем. Огромный красногубый рот, что в призрачном свете казался черным, внезапно полыхнул пламенем: -- Невр-р-р-ры... Рр-р-р-рад... Таргитай завороженно смотрел в пляшущие языки огня. Лицо, подсвеченное снизу, выглядело особенно лютым, нечеловеческим. Мрак на ходу снял секиру, набычился, пошел осторожным охотничьим шагом. Олег поспешно забежал вперед, крикнул: -- Ты кто? -- Меня зовут Дикий Остап, -- проревел незнакомец. -- Но ты можешь звать меня Смерть. -- Что тебе надо? -- Дурень, что надо Смерти? Он даже не замедлил шаг, топор взлетел в воздух. Руки незнакомца были огромные как бревна. В сторонке остановились подгулявшие, начали подбадривать, кто-то сунулся к Дикому Остапу с мехом вина. Тот небрежно пнул локтем, гуляка отлетел и растянулся как лягушка. Среди любопытных раздался обидный хохот. -- Кто тебя послал? -- спросил Олег вдруг. -- Меня послать нельзя, -- прорычал Дикий Остап. -- Меня можно только упросить! -- Кто это сумел? -- Ваш лучший друг, -- сказал с хохотом Остап. -- Мардух! -- Лучший друг после Агимаса, -- пробормотал Мрак. -- И Савиджака... Здешний ты или приблудился в эти земли, но закопают тебя здеся, милок. Гигант хохотнул: -- Люблю дерзкие речи. Защищайся! -- Опять драка, -- сказал Таргитай с тоской. -- А совсем рядом -- девки, пляски, песни... Дурачье мы! Богатыри сшиблись, секира и топор взвились одновременно. Олег шевельнул губами, вокруг Остапа вспыхнули серебристые огоньки. По телу Мрака заплясали крохотные красные искорки, тут же топор и секира сшиблись... но ни лязга, ни стука -- их разбросало в стороны. Дикий выглядел озадаченным. Топор застыл в громадных пальцах, голова медленно повернулась, словно гигант ощутил звериным чутьем нечто чужое. Взгляд упал на неподвижного Олега. -- Это ты? Олег ответил громко, видя, что все больше гуляк собираются, привлеченные дракой: -- Думаешь, один ты ешь сено, остальные -- солому? Среди буянцев пошли смешки, хохот, кто-то заорал подбадривающе, не то Олегу, не то Мраку. Дикий Остап взревел, ринулся как бык. Мрак покрепче уперся, гигант возвышался на голову, раза в полтора тяжелее, но снова вспышка, россыпь искр -- серебристых и красных, странная схватка, словно двое одновременно бросаются на стеклянную стену с двух сторон. -- Перестань мешать! -- загремел Дикий Охотник нечеловеческим голосом. -- Оставь магию сам, -- ответил Олег зло и добавил: -- Мешок с дерьмом, корова безрогая, жаба бесперепончатая... Удар красных искр был такой мощи, что за спиной Олега смело толпу зевак, вдали затрещали вековые сосны. Олег не поднимаясь послал узкое серебристое копье из трепещущих искр. Охотник пошатнулся -- огненная стрела угодила в грудь, а Мрак с готовностью хватил секирой по голове. Раздался звук, словно лезвие со всего размаха снова ударило по камню. Секиру едва не вывернуло из рук оборотня. Все видели его искаженное лицо: то ли от боли, то ли страдал за выщербленное лезвие. -- Ну и головы у этих магов, -- прохрипел он с мукой. -- У меня секиры на всех не хватит... -- Скоро кончатся, -- крикнул Таргитай торопливо, -- держись! -- Кончатся, как же, -- буркнул Мрак. -- Одного бы кончить... Он отступал, не решаясь ударить со всего маху. Охотник надвигался медленно, кружил топором над головой. Глаза казались дырами в котле, где полыхало красное пламя. Среди буянцев одни орали громче, другие же, более трезвые, утихли, с удивлением и страхом смотрели на гиганта с нечеловеческим лицом. -- Надо уходить, -- сказал Олег тревожно. -- Мрак, можешь дать деру? -- Дать чего? -- переспросил Мрак оскорбленно. -- У нас важное дело, -- сказал Олег громко, косясь на собирающийся народ. -- Мы должны пировать с Гольшем, помнишь? Мрак отразил удар топора. Звякнуло так, что в толпе присели, словно боги грохнули в медные гонги. Охотник снова выругался: противник должен быть рассечен надвое! Мрак тоже удивился: огромный топор падал, как наковальня, а Олег напряженно следил за Охотником, перехватывая каждый выпад магии. Охотник же так давно привнес магию в охоту и драки, что не мог без нее, если даже был от рождения человеком. -- Бей! -- закричал Олег громко, он косился краем глаза на толпу. -- Не нашего поля скотина. Он, хоть и толстый, как пивная бочка, но слабый и трусливый! В толпе заорали громче, подбадривали Мрака -- оборотень выглядел намного мельче, но дрался, как злой пес с разъяренным быком. Оскорбленный Охотник ревел и размахивал топором с такой яростью, что вокруг него сверкала широкая полоса, словно сотканная из лунного света -- такого же холодного, но осязаемого. Через толпу пробирались двое в белых одеждах. Олег напрягся в ожидании неприятностей. Один держал высокий резной посох. Олег начал спешно подбирать заклятия для волхвов, в тот же миг раздался крик ужаса. Охотник, размахивая топором, не переставал осыпать разными чарами противника. Внезапно могучая фигура Мрака окуталась дымом, он упал, скрючился, а в следующий миг огромный волк с опаленной шерстью поднялся, повел лобастой головой по сторонам, прыгнул прямо на плотную цепь людей. Двое упали, раздались крики, блеснул поднятый над головой нож. Олег спешно устанавливал двойной щит против объединенной мощи волхвов -- незнакомой, несильной, но с острыми концами. -- Умри! -- услышал он торжествующий рев. Мощный удар магического молота обрушился с такой мощью, что у Олега потемнело в глазах. В следующее мгновение, когда вспомнил себя, он судорожно бился в темном холодном мире, где не было опоры, где падал, переворачивался через голову, падал снова и не мог найти земли. Таргитай проводил коротким взглядом бедную уродину, что суматошно хлопала крыльями и кувыркалась над их головами, со вздохом обнажил меч. В свете костров везде блистали кроваво-красные блики, лишь оранжевое лезвие блеснуло, как узкий луч золотого солнца. -- Наконец-то, -- сказала Лиска сердито. Она уже бережно прижимала к груди жезл Олега и его одежду, другой рукой старалась поднять с земли секиру Мрака. -- А вдруг он тоже человек? -- спросил Таргитай печально. -- Тем более руби скорее! Охотник с ревом прыгнул на него. Таргитай коротко взглянул в пылающие красным нечеловеческие глаза, начал поднимать оружие. Меч рванулся дальше сам, над головой звякнуло, бронзовый конец топора со свистом метнулся в толпу, а топор вырвало из рук гиганта. Золотое острие полоснуло Охотника по широкой и выпуклой как бочка груди. Длинная рана заполнилась кровью. Охотник пошатнулся, в недоумении взглянул вслед отлетевшему топору, ухватился за грудь. В толпе встревоженно крикнули: -- Это див!.. Бей дива! Меч снова дернулся вперед, с хрустом разрубил плечо Дикого Охотника. Темная в свете луны кровь брызнула ручьем, но исчезла, не достигнув земли. Охотник побелел, словно крови в нем не осталось, а Меч в руках Таргитая застонал от наслаждения, потеплел от притока горячей крови. -- Ты... -- прошептал Охотник, -- откуда... этот Меч... Он упал на колени. Таргитай угрюмо взмахнул Мечом в последний раз. Двое в белом обогнули схватку с боков, подходили сзади, а от чужих волхвов Таргитай хорошего не ждал. Острие ударило по голове Охотника. Послышался стук, словно рубили каменную глыбу. Меч врубился на ширину ладони, развалил череп до глаз. Багровые глаза начали гаснуть. Охотник пытался встать, грохнулся лицом вниз, как срубленное дерево, разбросал руки! Кто-то сказал в наступившей тишине: -- Он умер достойно. -- Он мог бы и жить достойно, -- возразил Таргитай. Лиска метнулась к нему, вскрикнула: -- Молодец! Ты победил! -- Разве победил? -- возразил Таргитай. -- Я его всего лишь убил... Меч даже не противился, отяжелевший от сытости, когда Таргитай вдвинул его в ножны. Лиска уже растолкала гуляк, неслась со всех ног, оглядывалась, показывала язык. Таргитаю орали подбадривающе, парню осталось только затащить девку в кусты и задрать юбку. Глава 10 На берегу сидели долго, потерянные, осиротевшие. На рассвете с неба упала птица, побарахталась в одежде. Олег встал и сказал замученно: -- Мрак все еще дерется... Эти волхвы -- крутые парни. К счастью, их заклятия не действуют на оборотня. А своих спьяну уже напревращали в камни, жаб, зайцев... -- Зайцев? -- встрепенулся Таргитай. -- Ты бы прибил пару. С голоду мрем! -- Тарх, думай, прежде чем сказать. -- Пробовал, -- буркнул Таргитай обиженно. -- Еще хуже. Огромный волк выбежал внезапно, но Таргитай тут же бросил ему одежду, а Лиска с готовностью протянула секиру. Мрак торопливо оделся, кивнул: -- Не скоро догонят. Мы с Олегом кое-кому глотки порвали, кому -- штаны. Им есть чем заняться. А завтра решат, что спьяну пригрезилось. -- А труп? -- спросила Лиска скептически. -- Мало ли к ним чудищ на пьянку слезлось? Там такие рожи... Их мамки у дивов в полоне побывали. Решат, что свои подрались. -- Там были волхвы, -- возразил Олег ревниво. -- Пьют, но разум не пропивают. Все запомнят. -- Как же, -- сказал Мрак саркастически, -- запомнят! Особенно ежели мозги расплескались на сажень. Я что, я больше штаны рвал, без штанов все одно не вояки. А ты прямо в темя клевал! Изверг. Лиска смотрела на Олега восторженными глазами. Мрак подмигнул, чтобы порасспросила подробности, волхв-де герой, отчаюга, скромничает, а ежели подлащиться -- расскажет, как клювищем долбил мозги... Послышалось громкое хлопанье крыльев. Лиска ухватилась за лук. Из низких туч вынырнула огромная черная птица. От взмахов крыльев воздух заколыхался. Птица села в трех шагах на валун. Это был крупный ворон -- черный как смоль, с блестящими глазами, а крепкие когтистые лапы, которыми держался за камень, напомнили Мраку лапы Змея. Ворон зорко оглядел путешественников, поворачивая к ним голову то одним боком, то другим. -- К несчастью, -- прошептала Лиска, ее пальцы засновали, рисуя предохранительные знаки. -- У кого как, -- буркнул Мрак. -- Что речешь, пташка? Ворон повернул голову к Олегу, внимательно оглядел снова. Когда раскрыл клюв, голос прозвучал почти человеческий, только хриплый: -- За вами погоня. -- Удивил, -- снова сказал Мрак. -- Скажи новенькое. Лиска переводила вытаращенные глаза то на птицу, то на невров, которых говорящая птица ничуть не удивила. Таргитай шепотом начал объяснять, что у них в Лесу можно научить разговаривать ворон, галок, даже скворцов. Если удается научить говорить глупую ворону, то уж ворона -- и без того мудрого... -- Новое? -- прокаркал ворон. Он переступил с ноги на ногу, поправил крылья, на миг задумался. -- Не знаю... Один отряд идет из чужих земель. Другие, собираемые неведомой мне магией, стягиваются с разных мест уже здесь... Мрак вздохнул: -- Как хорошо с крыльями... Вишь, Олег, ворон тоже вроде не совсем орел, рылом... э-э-э... клювом не вышел, а летает высоко, видит много. А ты все бедных зайцев бьешь! Олег спросил напряженно: -- Как скоро будут здесь? Ворон подумал, почесал лапой за ухом, с трудом балансируя на другой. -- Отряд, который идет за вами, будет вот-вот. Еще два идут наперехват. Те поспеют позже. Олег в страхе огляделся, вскрикнул: -- Мудрая птица, помоги! -- Цена? -- потребовал ворон. -- Что хочешь? У нас золотые монеты, кольца, жемчуг... Ворон хрипло раскаркался, запрокинул голову. -- Это предложи вороне, а не ворону. Мудрый ценит знания, а не золото. Знание -- это уже и золото, и мощь, и магия, и власть... и многое другое. Олегу послышался далекий звук охотничьего рога. -- Спрашивай! Да спрашивай же! -- Гм... спешка -- помеха мудрости. Пошто за вами столько народу гонится? Плюнули в суп верховному волхву? -- Точно! -- вскрикнул Мрак, снова не давая слова сказать Олегу. -- Еще и высморкались в скатерть. А Таргитай и ноги вытер. Ты не мог бы спрашивать как-нибудь по дороге? За нами целая стая псов, с ними не справиться и волку, а следом -- конные лучники! Ворон вытянул шею, прислушивался. Сквозь мерный гул прибоя слышались голоса гончих псов, а чуть дальше -- хриплый рык и лай боевых псов, приученных хватать жертвы за горло, рвать на части. Земля начала подрагивать от тяжелого топота: кони на острове были громадные, рослые. Без слов ворон поднялся в воздух. Взметнулись песчинки, даже галька зашелестела. Невры провожали взглядами черную птицу, что сделала круг над волнами, снизилась, сделала еще круг, едва не задевая за верхушки. Внезапно прямо из высокой волны взметнулась ощеренная пасть гигантской рыбы, где ворон бы поместился целиком. Ворон ловко ударил клювом, чудовище рухнуло, расплескав воду. Ворон камнем упал водяному зверю на спину, вонзил когти, снова взмахнул клювом. Людям послышался легкий хлопок. Олег посерел, догадался, что ворон выклевал второй глаз. -- Лихой боец, -- пробормотал Мрак с невольным восхищением. -- Но какой же он мудрый? Мудрые сидят себе в норках... или гнездах, сопят в две дырки. Или у ворона одна? Неужто думает вытащить такую махину? Ворон выпустил добычу, но по тому, как оглядывался, направляясь к берегу, видно было, как жалел о брошенной добыче. Когда тяжело рухнул на прежний валун, Мрак сказал саркастически: -- Ну, мудрец, даешь!.. На что тебе такая мелкая рыбешка? Ее ж тебе на один кутний зуб! Ворон строго оглядел нагло ухмыляющегося невра. -- Во мне другая сущность делает ошибки. Она и ответствует... Вы хотите уйти через море быстро и опасно... или медленно, но без риска? Мрак не успел открыть рта, как его толкнул в бок Тартигай, взмолился: -- Безопасно, безопасно! А что медленно, так еще лучше. А то и так пена капает даже изо рта. В мыле все, где растут волосы. Правда, Олег? Правда, Лиска? Ворон взлетел, сделал круг над головами. Лай собак был совсем близко. Топот нарастал, из-за близкого бора выметнулись всадники. Впереди стелились низко над землей крупные лохматые псы. -- В воду! -- крикнул Мрак страшно. Секира была в его руках. -- Псы не полезут, там примем бой! -- В воде околеем, -- вскрикнул Таргитай. -- Это Гиперборея. Олег присмотрелся, крикнул: -- Быстрее к воде! Там плывет плот вверх дном. Или миска, из которой обедали велеты. Ворон пролетел над их головами, прокаркал: -- Перевезет на тот берег... если ваше повествование заинтересует меня. Нет, нырнет на дно морское. С вами. Олег первым вбежал в воду, вскарабкался на костяной панцирь. На берег черепаха не шла, то ли боялась ударов волн, то ли собак. Мрак потащил упирающегося Таргитая, а Лиска побежала последней. Мрак ухватил и ее, забросил наверх, там подхватил Олег. На панцире помещались едва-едва, хорошо -- горбатая костяная спина в канавках, можно зацепиться, но когда черепаха тяжело развернулась и двинулась обратно, края панциря опустились в воду. Преследователи подскакали к берегу, когда черепаха потеряла дно и поплыла. Стрелы упали в воду, самые горячие пустили коней прямо в волны. Собаки в бессильной злобе носились у кромки волн, лаяли, отпрыгивали от обрушивающейся массы воды. Две стрелы ударили по панцирю, три Мрак отразил щитом. Наконец на берегу остались потрясающие кулаками фигурки. Ветер донес крик всадника в блестящем шлеме, он вбежал в кипящие волны коню по грудь: -- От меня все одно не уйти!.. Боги предрекли нам встречу! Мрак проворчал, не оглядываясь: -- Хотя б слова менял. Это песни Тарха можно слушать много раз. Черепаха ползла медленно, волны накатывались, вскоре все четверо вымокли с головы до ног, продрогли. Лиска цокотала зубами как белка, тряслась и прижималась к волхву. Мрак съежился, с подозрением глядел на волны. -- Мы плывем? Аль черепаха заснула, а волны гонит ветер? Над головами послышался шум, голос с высоты каркнул: -- Пока что плывет. Но скоро начнет нырять... Ответствуйте, кто вы? -- Удобное местечко для допроса, -- пробормотал Мрак. Олег торопливо крикнул: -- Мы -- невры из Большого Леса, а это поляница вольного племени. Мы были посланы взять кусочек Алатырь-камня для волшебного Жезла. -- Ага, -- каркнул ворон удовлетворенно. -- Удалось, вижу. Но почему среди погони чужаки? -- Старые свары! Мы порушили царство киммерийцев, теперь там тюринцы. Из киммерийцев уцелел царевич Фагимасад, теперь он зовется Агимас. Он преследует нас всюду! -- Это маг растущей силы. Если не остановить, накопит страшную мощь... Зачем вам Жезл? -- Хотим порушить и царство злых магов. Пусть люди живут по своей воле. -- А добрых? Олег не успел ответить, вмешался Таргитай, голос певца дрожал от обиды: -- Добрые... тоже, если заставляют. Человека... нельзя заставлять! Ворон сделал над ними круг, раскрывал клюв, словно хотел что-то спросить, но, так и не надумав, повернул на север, мощно заработал крыльями и вскоре исчез. Озябшие, продрогшие, с тоской смотрели на бескрайнее море. Островок сзади удалялся, всадники превратились в крохотных букашек, но впереди были все те же волны. Когда черепаха доплывет, застынут от холода. Внезапно навстречу начал дуть резкий пронизывающий ветер. Он усиливался, все ощутили, как остатки тепла выдуваются из самых потаенных мест. -- Это Агимас, -- прошептал Олег, едва шевеля губами. -- Наслал встречный. Мрак, чьи ноги болтались в воде, попробовал загребать сапогом, вытащил секиру и начал грести, используя широкое лезвие как весло, но пальцы задубели и не слушались. Внизу в прозрачной воде мелькали серебристые рыбки. Черепаха дергалась, вытягивала длинную дряблую шею, с интересом рассматривала добычу. -- Шоры бы ей на глаза, -- не вытерпел Мрак. -- Вдруг нырнет, зараза? -- Боги, -- сказал Таргитай тоскливо. -- Уж и околеть спокойно не дадут! С двух сторон наперерез приближались, прыгая по волнам, приземистые существа -- блестящие, похожие на огромных горбатых рыб. Когда приблизились, все четверо поняли, что горбы были прижавшимися к спинам больших рыб малорослыми людьми. В руках морских незнакомцев появились короткие остроги. Лица людей походили на тюленьи, глаза были выпуклые, круглые, смотрели холодно, с бессмысленной злобой. -- Олег, -- сказал Мрак торопливо, -- ты у нас волхв... Ежели не можешь волшебнуть, то договорись как-нибудь. Пообещай им Лиску, например. -- Ты всегда был любителем подраться, -- напомнила Лиска ядовито. -- Самое время согреться. Первый всадник пронесся, вспенивая воду, перед мордой черепахи. Она негодующе отвернулась, шибче заработала широкими как весла лапами. Второй промчался еще ближе, но внезапно рыба пронеслась дальше одна, а всадник с белым оперением под ухом рухнул в волны. Лиска торопливо наложила новую стрелу на тетиву. Мрак придерживал ее за плечи, волны подбрасывали черепаху, Лиска была зеленой от качки. -- Пусть плавают сами, -- сказал Мрак подбадривающе. -- Неча бедных рыб мучить. -- Рыб неча, -- сказал Олег бесцветным голосом, -- а черепаху можно... -- Черепаху мы покормим, -- возразил Мрак. -- Мы ей скормим волхва, что колдовать не умеет. Там, на берегу. -- Ежели доплывем. Лиска выпустила одну за другой две стрелы. Еще один свалился в воду, окрасив белую пену, остальные кружили на расстоянии, верещали, потрясали острогами. Самые смелые приближались на расстояние броска, один даже метнул, но в груди появилось белое перо раньше, чем острога выскользнула из руки. -- Сейчас пойдут на приступ, -- сказал вдруг Олег. -- Я понял их язык. Мрак оставил Лиску, она торопливо спрятала лук и обнажила меч. Мрак взял в обе руки секиру, сказал сварливо: -- Тарх, Олег!.. Держите нас, а то свалимся. Мы с Лиской подеремся за четверых. -- Добро, -- согласился Таргитай с облегчением. Подумав, добавил: -- А кто нас самих держать будет? Морские люди ходили кругами, к ним присоединялись все новые. Когда их оказалось около двух десятков, все разом повернули рыб и, вспенивая воду, с бешеной скоростью понеслись на черепаху. Мрак поднял секиру. -- С кем только не дрался... Нападавшие обрушились со всех сторон, навстречу заблистали секира и Меч, а Олег бешено бил Жезлом как простой дубиной. Вода окрасилась кровью, рыбы тут же уходили на глубину, а тела оглушенных и убитых погружались медленно. Уцелевшие отпрянули, посовещались, внезапно повернули рыб-тюленей, исчезли так же неожиданно, как и появились. -- Пеньки трухлявые, -- выругался Мрак. -- Если бы разом с одной стороны, нас бы опрокинули вместе с черепахой! -- Молчи, -- прошипел Олег. -- В море далеко слышно. Он зажимал длинную царапину на предплечье, а Таргитай неумело выпутывал сломанное острие остроги. Черепаха ползла еще медленнее, над водой торчала лишь верхушка панциря. Мрак уже прикидывал, как бы пришпорить: ножом или стрелой, но над водой высовывалась лишь вершина панциря, а нырнуть -- сразу задубеть и пойти камнем на дно. -- Брось, -- не вытерпел он. -- Чешешься, как пес шелудивый! Сыграй лучше. -- На дуде? -- удивился Таргитай. -- На чем же еще? Все одно скоро сгинем, у меня ноги отнялись. Я привык умирать под музыку. Таргитай лишь с третьей попытки выудил сопилку. Задубевшие пальцы не слушались, а когда поднес ее к синим губам, из дудочки раздался сиплый вой, похожий на лай простуженного пса. Мрак смотрел угрюмо, Олег и Лиска молчали, не понимали пристрастия оборотня к таргитаевскому дудению. Продрогший и закоченевший Таргитай сумел все-таки заставить пальцы передвигаться с дырочки на дырочку, выводить рулады -- не самые сложные, но все же лицо Мрака смягчилось, он полузакрыл глаза, слушал. Таргитай не сыграл и двух песен, когда Лиска ткнула пальчиком в морскую даль. -- Опять! Прямо на них снова неслись, бешено прыгая по волнам, морские люди. На этот раз около сотни. Мрак молча взял в руки секиру, а Таргитай спрятал дудочку и потащил из ножен Меч. Морские люди заходили вокруг черепахи, что-то показывали знаками. Олег догадался первым. -- Приглашают пересесть. Ну, даже Таргитай не настолько... Никто не двинулся, оружие холодно блистало наготове. Морские люди посоветовались, один провалился под волны, а когда вынырнул, в руках был моток веревок. Мрак поймал брошенный ему конец, поколебался, затем закрепил за выступ, придавил сапогом. Если что не так, всего лишь сдвинет подошву. Олег следил с беспокойством. -- Ты хоть что-то понял?.. Я -- ничего. -- Я тоже, -- ответил Мрак хладнокровно. -- Когда много думаешь -- много ошибок. Всадники ухватились за веревку, растянулись по всей длине. Черепаха втянула голову и убрала под панцирь лапы. За веревку цеплялись все новые всадники, она натянулась и дрожала, как тетива перед боем. Черепаха сперва бороздила волны, как полянская соха, потом уже летела, прыгая с волны на волну, будто брошенный плоский камень. Ветер стал пронизывающим, едва не сбрасывал с панциря. Все цеплялись друг за друга, за выступы. Ветер свистел и ревел, мокрая одежда высыхала и тут же промокала от брызг. За морскими всадниками тянулся бурлящий след пены. -- Терпите, -- прохрипел Мрак, в голосе была мука. -- Прут к берегу, а там увидим. Лиска стучала зубами, едва не откусывая Таргитаю ухо. Морские кони били хвостами с такой мощью, что за каждым оставался взбитый кружевной след пены. Они почти летели над волнами, едва касаясь гребешков. Черепаха втянулась в панцирь, ее плоское брюхо было твердым, отполированным. Она тоже прыгала по верхушкам, как плоский камешек, запущенный умелой рукой. Таргитай жалобно стонал, он не выблевал лишь потому, что всякий раз, когда содержимое желудка поднималось к горлу, его с такой мощью бросало вверх, что все проваливалось на дно желудка, словно проглотил валун. Глава 11 В двух десятках шагов от берега морские всадники ускорили полет над волнами, круто свернули. Мрак ругался: их стремительно несло прямо на скалы! Он успел увидеть смеющиеся морды, задержал дыхание, изготовившись к удару и быстрой смерти, но черепаху внесло в узкую щель между каменными стенами, она пропахала крупнозернистый песок, замерла, вкопавшись до середины панциря. Таргитая и Лиску смахнуло как ветром. Мрак слетел словно брошенная рукой велета глыба. Олег упал ближе всех. -- Как точно! -- Промахнулись, дурни, -- проворчал Мрак. Земля скакала под ним, словно черепаху все еще несло по волнам. Секира и мешки были разбросаны, волны подбирались к ним. Черепаха с трудом зашевелилась, выкопалась из песчаной ямы, заковыляла к морю. Она тоже пошатывалась, ползла зигзагами. Мрак заорал, заметив наконец на панцире чудом застрявший мешок Лиски, догнал. Черепаха торопливо уходила, Мрак спрыгнул в воду, вышел облепленный пеной. В глазах было удивление: -- Пожалуй, мне тоже пора в ведуны! Как вовремя я заставил нашего лодыря подудеть! -- Думаешь, те пришли ради игры Тарха? -- спросил Олег лязгая зубами. -- А чего же еще? -- Не знаю, -- ответил Олег с сомнением. -- Тогда они должны были бы утопить нас еще быстрее. -- Но не утопили же! -- воскликнула Лиска с негодованием. Она присела на корточки: то ли удерживала остатки тепла, то ли еще чего. -- Наоборот донесли, как ветер! -- Не вынесли визга? -- наморщил лоб Олег. -- Или не хотели, чтобы дудка поганила их чистое дно? Мрак уже настороженно осматривал окрестности, замечал взлетевших ворон на далеком дереве, подозрительно измерил взглядом старый след от колес. -- Я верю тому, что зрю. У Тарха -- дудка волшебная. Нашему дурню еще научиться бы пользоваться! Тарх, вконец задубевший, прыгал, хлопал в ладони, бил нога о ногу. Губы были лиловые, он жалобно улыбался, не в силах даже оправдываться. -- Соберите на костер, -- велел Мрак. -- Только не на виду, вон там скалы. А я малость промнусь. Он ударился оземь, метнулся к лесу черным волком с прилипшей шерстью. Таргитай подобрал его одежду и секиру, втайне надеясь, что дрова для костра соберут Олег с Лиской: замерзли, если уединятся -- согреются, заодно нагребут и дров или хотя бы наломают. Олег огляделся, сказал сиплым от холода голосом: -- Тарх, мы с Лиской наберем хвороста, а ты отдыхай... Только сложи из камней стенку с трех сторон, чтобы огня не увидели! Таргитай застонал, с мукой взялся таскать камни и громоздить друг на друга. Когда вымостил одну стенку по пояс, от него уже валил пар. Олег и Лиска вернулись с двумя вязанками, когда Таргитай, сухой и пышущий жаром, несмотря на пронизывающий холод, заканчивал третью стенку. Два плоских камня ребрами кверху уже лежали внутри круга. -- Сам таскал? -- удивился Олег. -- Я читал, один дударь игрой на дудке заставил глыбы всползать друг на дружку, будто черепахи весной. Так и построил стены, которые даже демоны не могли разрушить! -- Ты мог бы колдовством возвести, -- отпарировал Таргитай. -- Тебе что: дунул-плюнул, вот и все. Мрак приволок косулю. Пока натягивал оледеневшую одежду, косулю освежевали, тонкие ломти мяса бросили на раскаленные камни. Мелкие кусочки нетерпеливый Таргитай наколол на прутики, жарил над огнем, жадно ел -- пропахшие дымом, истекающие соком. -- Жрешь, как кабан, -- сказал ему Мрак осуждающе. -- У певца должен быть пустой желудок. Лучше поет. -- У певца должна быть пустая голова, -- возразил Олег. -- Для резонанса. -- У певца должно быть доброе сердце, -- заспорила Лиска. -- И крепкое сердце, -- согласился Мрак. -- Голос как у быка, и обязательно -- быстрые ноги! Они торопливо уходили от побережья, когда все четверо услышали мощные хлопки по воздуху. Мрак буркнул, видя обращенные к нему встревоженные лица: -- Эта тварь давно за нами гонится. -- А топота не слыхать, -- провозгласил Таргитай недоумевающе. -- Вон даже ты как подкованный волк топочешь... -- По воздуху! Хлопанье становилось мощнее. Таргитай вскрикнул с надеждой: -- Олег сейчас взовьется, разнесет... -- Олег едва свою задницу таскает. А эта тварь побольше верблюда. А крылья... половину нашей деревни прикроет. Они добежали до скальной россыпи, вжались в щели. Из низких туч вынырнула исполинская крылатая тварь. Мрак ошибся, крылатый зверь был намного крупнее верблюда, а крыльями закрыл бы всю деревню. От могучих взмахов закрутились пылевые вихри, взметнулся песок и камешки, дыхание забило, распространилось зловоние. -- Обгадилась, что ли, -- прошептал Мрак люто. -- И не вытерлась, дура. От нее любое зверье за сто верст схоронится. -- Только сова летает бесшумно, -- объяснил Таргитай наивно. Подумал, добавил: -- И летучая мышь... Ага, еще Олег -- он тоже летучая мышь, только не такая красивая, зато большая и уродливая. -- Олег не уродливая мышь, -- возразила Лиска. Густая как деготь тень накрыла на миг, вонь едва не размазала по камням. Когда солнце снова согрело затылки, Мрак поднялся, сказал брезгливо: -- Слепой надо быть, чтобы не заметить ваши задницы. Или она, как и наш волхв, только на лету бьет, а сесть не умеет? -- Олег все умеет, -- ощерилась Лиска. -- Тогда выследила, -- решил Мрак. -- Теперь жди дядю покрепче. Она для них навроде вороны-доносчицы. Молча все трое ринулись через открытое место к темнеющему вдали лесу. Трава хлестала по ногам, зазубренные верхушки цеплялись за пояс. Из-под ног Таргитая выпорхнула, шумно лопоча крыльями, куропатка. Таргитай от испуга едва не сбил с ног Олега, Лиска зашипела, как разъяренная кошка. Ломая кусты, влетели в лес. В руках Мрака внезапно появилась секира, Таргитай сразу же на бегу лапнул рукоять Меча. Олег выставил перед собой Жезл, а Лиска выдернула острый меч. Когда догнали Мрака, тот уже склонился над залитым кровью человеком в простой сельской одежде, тот лежал у подножия дуба. Красный след вел по примятой траве из кустов. На сломанных ветках зацепился клок окровавленной рубахи. -- Прыгнул прямо с неба, -- прохрипел человек. -- Все в огне... Всю семью мою... Жену, дочь и двух сынов... -- Кто? -- потребовал Мрак жестко. -- Скажи, мы отомстим! Олег метнул предостерегающий взгляд на оборотня. Врет, да еще умирающему. Самим бы унести ноги. -- Разве что вы сами волхвы, -- прохрипел раненый тише. -- Хотел бы увидеть... Он худой как скелет, голый до пояса... Волосы длинные, черные как воронье крыло. Чужак, у нас таких людев нету... Вбейте ему зубы в глотку... Дыхание его оборвалось. Мрак медленно закрыл ему глаза. Таргитай покачал головой: -- Выходит, еще кто-то бьется с магами? Мрак тяжело поднялся, словно на плечах лежала гора, лицо было темным и суровым. -- Всю семью под корень... Дочь и двух сынов... Бедолага, в самом деле жить не захочешь. -- Еще не поняли? -- сказал Олег тихо. -- Их приняли за нас. Он сам, дочь и двое сынов! Мрак пригнулся и метнулся в сторону, пригибаясь и петляя среди кустов. Земля резко пошла вниз, влетели в пологий овражек. Густой терновник перегородил дорогу, заполнил сверху донизу, совсем некстати торчали нежные белокорые березки. Таргитай взвыл, зря так несутся! Олег и Лиска терпели молча, а Мрак летел впереди, как пущенная из катапульты скала. Миновали терновник, проломились сквозь заросли орешника. Дважды бросились под ноги петли ручья, понеслись вверх, увязая в глине. Мрак выскочил наверх первым и, не успел Олег крикнуть об опасности, вскарабкался на одиноко торчащую глыбу, источенную ветром и дождями. -- Не видать!.. И с той стороны -- никого... -- Зато тебя видно, -- крикнул Олег яростно. -- Прыгай! Мрак метнулся вниз не раздумывая, кто меньше думает -- дольше живет. Был еще в воздухе, когда блеснула длинная игла жгучего света. Верхушка глыбы исчезла, словно невидимый великан смахнул горку песка. Пахнуло сухим жаром, по стенкам потекли струйки вишневого цвета. Мрак упал на живот, быстро откатился. Секира уже была в руках. Олег указал на другой овражек, края подходили почти к глыбе. Мрак вскочил, сиганул, как заяц, с места, покатился, подминая траву. Олег взмахом послал Лиску и Таргитая вслед. Над дальними темными верхушками леса взвились черные точки, донеслось раздраженное карканье. Олег попятился, не сводя взгляда с темной стены леса. Когда за спиной был уже овраг, снова блеснуло. Сзади послышался предостерегающий крик. Длинная слепящая игла переломилась в полушаге от Олега, ушла, как солнечный зайчик, в сторону. Тут же блеснуло снова, переломилось, острие прошло от Олега в трех саженях. -- Да прыгай же! -- заорал Мрак. -- Ишь, подраться невтерпеж! Олег третий удар огненного копья сломил почти у леса, на этот раз раздробив о свой невидимый щит на сотни осколков. Воздух шипел, земля под ногами молодого волхва начала дымиться. Олега трясло от страха. Сердце стучало так, что едва держался на ногах. Отступив еще, он нащупал пяткой спуск. Зеленые глаза ни на миг не теряли место, откуда блеснуло. Когда голова скрылась за краем, Мрак с облегчением перевел дух: -- Фу!.. Руки трясутся, будто курей крал. Ну ты и драчливый! -- Случай удобный, -- сказал Олег и ощутил, что оправдывается. -- Он не ожидал, что я смогу... или успею... -- А ты можешь? -- Похоже, теперь смогу выстоять, ежели один на один. Мрак сказал предостерегающе: -- Ежели он другого подлого приема не применит. Лиска раскрыла рот, глаза от счастья блестели: -- Ты можешь с ним тягаться? -- Надеюсь. Тартигай подскочил, засуетился, голос стал заискивающим: -- Так чего мы стоим? Лезь наверх, а мы с Мраком посмотрим!.. Вот здорово, когда волхвы бьются! -- Особенно здорово, что бьют не тебя, -- хмыкнул Мрак. Он и Олег бросились плечо в плечо через заросли, а разочарованные Лиска и Таргитай, когда опомнились и кинулись вслед, волхва и оборотня догнали уже в полуверсте: Олег тоже умел при нужде наддать так, что догонял и хватал на бегу зайца. Земля под ногами становилась мягче, потянулся бугристый мох. Коричневые кочки поднялись, под ногами захлюпало. Стаи комаров взвились такой плотной стеной, что Таргитай больно ударился, взвыл, пошел отмахиваться, тут же провалился в теплую болотную жижу. Грязная вода полилась через голенище, под пяткой судорожно забилось живое. -- Опять по болоту, -- крикнул впереди Мрак со злым удовлетворением. -- А то все пески да пески... Саранча да бабочки, ни тебе родных жаб, ни тебе упырей... Олег с тревогой посматривал на солнце, что уже просвечивало между редкими деревцами, касалось краем земли. -- Жаб впереди вдоволь, будут и упыри. -- Уф, успокоил. А то чуть сердце не выскочило. Сумерки наступили раньше, чем хотелось Таргитаю. Комары лезли в глаза, забивали ноздри, рот, из темной воды высовывались круглые блестящие головы, провожали их немигающими глазами. Лиска взвизгивала, в ужасе хваталась за волхва, всякий раз едва не топила в болотной жиже. -- Олег, чего эти чудища в болоте сидят? -- Смолоду привыкли, -- ответил Олег равнодушно. -- Им болотная гниль, что для нас темный Лес. Мрак ревниво вмешался: -- Не морочь дурочке голову. Лес -- это Лес! Лиска ухнула до пояса, грязная затхлая вода плеснула в лицо. Отплюнула, чувствуя на губах скользкое и шевелящееся. Нечто пыталось пробраться в глотку, по словам волхвов, дабы развести в животе потомство. -- Никогда не поверю, -- пропищала она. -- Тут нельзя привыкнуть! Это ж совсем не Пески! Таргитай брел сосредоточенный, глубокие складки избороздили лоб. Чувствовал, что у него наступил один из редких моментов мышления, лицо стало отрешенное и просветленное. -- Все-таки упыри живут только в своих гадостных для нас вонючих болотах, -- произнес он задумчиво. -- Мне кажется, я знаю почему! -- Почему? -- вскрикнули все трое. -- Есть такое великое слово -- родина! Мрак скривился, словно проглотил жирную пиявку, а Олег посоветовал хмуро: -- Лучше на дуде шпарь. Когда спишь или дудишь, не видно, какой ты умный. Топкая земля сменилась полоской твердой земли, заросшей осокой. Затем опять кочки, наконец кончились и они, протянулась темная вода. Далеко впереди виднелся уже настоящий лес. Мрак присвистнул: -- Эт точно, кроме жаб там полно и упырей. А солнышко уже закатилось! -- Зато за болотом надежный лес, -- возразил Олег. -- Пойдемте, пока еще не ночь. Он соступил в темную как деготь воду, погрузился до колен. Через десяток шагов вода достигла пояса. Олег замешкался, начал нащупывать дорогу, тут же в трех шагах внезапно вынырнул желтый как мертвяк упырь -- скользкий, покрытый слизью, как улитка без раковины. Лиска в страхе заверещала. Олег быстро повернулся к упырю, напрягся. Из груди вырвалась слепяще белая молния. Зашипело, в животе упыря образовалась дыра, куда пролез бы сапог Мрака. Взвилось облачко пара. Упырь рухнул навзничь, гнилая вода сомкнулась без плеска. -- За что так? -- буркнул Мpак. Он пер, как лось в половодье, обогнал волхва и пошел впереди, волчьим чутьем отыскивая дорогу. -- Может, он хотел, только хотел спросить тебя, как кличут твоего деда. -- Теперь пусть спрашивает самого деда, -- буркнул Олег. Таргитай скулил, облепленный грязью, тиной, ряской: -- Олег! Хоть комаров перебей! -- И пиявок! -- взвизгнула Лиска. -- И пиявок! Справа и слева от Мрака вода пошла кругами, показались круглые головы. Олег выждал, пока протянули лапы к оборотню, быстро метнул из груди молнии. Лиска видела, как он побледнел, словно с каждой молнией выбрасывал часть своего жара. Мрак шел, не оглядываясь, вода за ним шла такими водоворотами, что едва не сбивала с ног остальных. Быстро смеркалось. Упыри потревоженно высовывались по всему болоту, влезали на коряги, выворотни, низкие кочки. Впереди вырос, как заборчик из мокрых камней, целый ряд голов: упыри перегородили дорогу. Мрак вытащил секиру, но вода до пояса, часто проваливался по грудь. Олег с трудом опередил, из груди и даже с рук срывались длинные шипящие молнии, прожигали воздух и гасли в телах болотных чудищ, оставляя оплавленные дыры, быстро заполняемые слизью. Лиска держалась рядом, вскрикивала от жалости. Огненные стрелы вылетали, забирая жизнь: сперва как двуручные мечи, потом как длинные узкие кинжалы, затем скупо летели красные стрелы, наконец выстреливались только жалящие искры. Когда Олег начал опускаться на подгибающихся ногах, Таргитай и Лиска подхватили, потащили, но все равно выставляли перед собой: волхв сразу дырявил огнем, расчищал дорогу как веником. Упыри исчезали только под ударами огненного Меча, от шипящих искр лишь отшатывались, пытались зайти с боков или сзади. Таргитай пытался рубить Мечом: не люди -- не так жалко, но Меч тоже чуял разницу, рассекал мокрые тела без охоты, застревал среди жил и костей, противно скрежетал. Глава 12 Они были в полусотне шагов от берега, обрывистого, со свисающими в воду корнями, когда страшная тяжесть внезапно обрушилась на плечи. Все четверо разом провалились, прорвав толстый мох. Мрак ушел с головой, рядом без плеска исчезла голова Таргитая. Мрак успел закрыть рот, лишь чуть хлебнул гнилой воды, рванулся вперед, нащупал тонущее тело, толкнул вверх. Когда тяжесть стала ощутимее, подержал, моля богов, чтобы Таргитай ухватился за что-либо, а когда воздух в груди кончился, вынырнул следом. Теплая жижа заливала глаза, он жадно хватил воздух. Рядом барахтался Таргитай, слева верещала Лиска. Впереди на краю болота лицом к ним стоял полуголый, очень худой и смуглый человек. Рядом послышался задыхающийся голос волхва: -- Кто ты? Человек протянул к ним руки. Пальцы мгновенно покраснели, с них сорвалась багровая нить. Олег охнул, погрузился в болото до пояса. Человек, не отвечая, сжал кулаки, между стиснутых пальцев заблистали красные огни. Лиска закричала отчаянно: -- Олег, мы тонем! Мрак сцепил зубы, ибо две невидимые ладони сдавили, как между молотом и наковальней. Одна мощная ладонь вжимала в топкую грязь, другая пыталась не дать погрузиться с головой. Мокрые волосы сразу высохли, начали потрескивать. Человек на берегу внезапно раскрыл обе ладони: -- Все равно будете на дне! Голос был сильный, властный. Из ладоней метнулись багровые молнии. Мрак наконец заметил, что все рассыпаются искрами перед его грудью, словно Олег оградил их невидимым щитом. Лиска лезла из колыхающейся воды, подобралась к кромке мха. Таргитай, глядя на нее, пополз, как по тонкому льду, в другую сторону. Мрак спросил напряженно: -- Олег, кто это? -- Добирайся... к берегу, -- выдавил Олег сквозь стиснутые зубы. Крупные капли пота бежали по его измученному лицу, прокладывали дорожки среди грязи. -- Теперь ни я, ни он не можем сойти с места... Мрак бросил осуждающе: -- Разве в спину бьют?.. Ладно, попробую. Олег изо всех сил концентрировал волю, держал незримый шит. Грязная вода дошла до середины груди. Он медленно погружался в топь, под ногами была пустота. Человек на берегу посылал магическую стрелу за стрелой, медленно, но верно вбивая в топь. Олег боялся повернуть голову, лишь краем глаза ловил окpужающее. Лиска все так же ползла, как ящерица, через тягучий клей. С другой стороны чавкало, хлюпало, доносилось хриплое дыхание -- Мрак или Таргитай... Изловчившись, рискнул метнуть тонкое жало. Человек на берегу тут же закрылся двойным щитом. Жало рассыпалось десятками искр в шаге от незнакомца. Он оскалил зубы в торжествующей усмешке -- завязший в болоте был слаб, но Олег и сам знал, что в отчаянном положении, зато чужак часть силы бросил на защиту, иначе уже вбил бы в грязь по уши... Из последних сил Олег метнул еще две стрелы. Лиска выбиралась, но Мрак увяз по шею, отчаянно цеплялся за горбатые кочки. Таргитая не было видно вовсе. Незнакомец отбил и новые стрелы, а на Олега навалилась такая тяжесть, что ухнул сразу по плечи. Грязная вода плеснула в рот. Он поспешно задрал подбородок, в мозгу паника гасила магическую волю. -- Теперь... не уйти тебе... -- сказал он одними губами. Человек услышал, процедил сквозь стиснутые зубы: -- Ты останешься там. Голос донесся сдавленный, сквозь зубы. Олег воспрянул духом -- чужаку тоже нелегко! Лиска выползла на твердое в десятке шагов от чужака, встала на колени, затем на четвереньки. Олег видел, насколько она измучена, но девушка храбро поднялась, вытащила меч. Мрак выбирался в трех шагах слева, но над болотной ряской торчала только голова. Наконец, расплескивая воду, взметнулась рука, пальцы ухватились за свисающие стебли. Трава тут же осталась у него в кулаке, он окунулся с головой. Вода плеснула Олегу в лицо. Он набрал в грудь воздуха. Его вдавило по переносицу, но запах гниющих болотных трав все равно забивал дыхание. Красные стрелы накалили воздух, рядом падали с обугленными крылышками стрекозы. Болотный стебель вспыхнул по краям. Олег усилил щит, огоньки погасли. Лиска, все еще на подгибающихся ногах, шагнула к чужаку. Безумная, мысленно вскрикнул Олег, у тебя не получится... Чужой маг вдавливал Олега по уши, когда острие вонзилось ему в бок. Он дернул головой, меч в руке Лиски мгновенно раскалилась докрасна, а кончик запылал оранжевым. Она тонко вскрикнула, выронила, на землю упал лишь почерневший эфес, но еще раньше Олег, собрав силы, метнул волю во врага. Огненный меч с треском сжег воздух между ними, ударил чужака в тот миг, когда он стискивал магический капкан на горле девушки. Красное пятно вспыхнуло на плече врага, исчезло, но он упал, выпустив Лиску. Олег начал спешно выкарабкиваться. Оглушенная Лиска с трудом встала на четвереньки, помотала головой. Незнакомец вперил в нее огненный взгляд, в нем заблистали зарождающиеся молнии смерти. Олег в отчаянии пытался ударить снова, но потерял равновесие, ушел в темную воду с головой. Когда выбрался, раздираемый страхом, чужак поднимался с коленей. Лиска уже была в длинном прыжке с поднятым мечом, а в сторонке катился, как лист, сорванный ветром, Мрак. Лиска на лету ударила мага мечом, острейшее лезвие не оставило и следа на голой коже! Маг раздраженно повел плечом, девушку отшвырнуло с такой мощью, что ударилась о деревцо в пяти шагах и осталась без движения. Олег в ярости метнул огненный меч -- ослепительно белый, рассыпающий искры. Маг повернулся к Мраку в тот момент, когда меч Олега ударил его в голову. Снова вспыхнуло красное пятно, чужак упал на колени, но когда поднялся, пятна уже не было. -- Мрак, -- прохрипел Олег. -- Уходи... Он ухватился за космы травы, начал выползать на твердую землю. Чужак быстро повернулся к нему. Впервые Олег ощутил в противнике беспокойство. Не страх, только беспокойство. Показался бегущий, облепленный грязью и тиной с ног до головы Таргитай. Олег узнал его только по Мечу, который тот держал в обеих руках. -- Тарх! -- заорал Олег. -- Не бей!.. Он уже... Таргитай начал замедлять бег, поднялись на ноги Мрак и Лиска. Лиска осталась на коленях, Мрак тяжело пошел на мага, секиру волочил по земле, постепенно перехватывал за рукоять поудобнее. Маг всадил взгляд в Таргитая, нагнул голову, как перед прыжком. Блеснуло, на виске мага расцвел огненный цветок. Багровый столб огня протянулся от мага и прошел от Таргитая всего на палец. Мрак внезапно метнул секиру. Маг снова поймал взглядом Таргитая, тот надвигался с поднятым Мечом, тяжелая секира обрушилась ему на голову. Самым острием, самым краем... Олег содрогнулся, едва не отвернулся, ибо секира должна была погрузиться по обух, расколов череп. Вспыхнули искры, раздался хлопок. Секиру с силой отшвырнуло, пылающий слиток металла прочертил длинную дугу и упал среди болотных кочек. Там зашипело, поднялся столб горячего пара. Мрак в ярости прыгнул на врага, растопырив руки. Таргитай бросился, выставив перед собой Меч. Олег уже выполз, встал на колени. Последний разряд огня вырвался слабым, но он оттолкнул мага с пути Меча разъяренного Таргитая. -- Стойте! -- вскрикнул Олег слабым голосом. -- Мрак, разве тебе не нужен пленник? Мрак тут же ухватил Таргитая сзади за локоть и дернул, не дав ударить врага. Левой рукой перегородил дорогу Лиске, та повисла на ней, как змея на ветке. Олег поднялся, вперил взгляд в противника. Тот стоял напряженный, в глубоко запавших глазах чувствовались воля и злой отточенный ум. Тело было худым, на груди синей краской выделялись странные знаки. -- Ты побит, -- прохрипел Олег. Его шатало, перед глазами плыли цветные пятна. Лицо противника то появлялось, то исчезало. -- Не сумел... внезапно... -- Хищные звери побеждают не всегда, -- ответил маг. Вокруг него вспыхивали едва заметные искорки. Сгорают пылинки, понял Олег. Краем глаза увидел, как Мрак поднял камень, взвесил на руке, с силой метнул. На расстоянии пальца от головы мага камень разлетелся вдрызг, дымящиеся песчинки брызнули во все стороны. -- Видел? -- спросил маг. -- Я неуязвим. -- Неуязвим -- еще не бессмертен, -- ответил Олег. Он дышал медленнее, восстанавливая дыхание. Сердце перестало колотиться, как птица, внезапно попавшая в клетку, постепенно возвращалась мощь волхва. Мрак и Таргитай вопросительно посматривали на Олега. Лиска подошла, хромая, хотела кинуться на врага, ее удержали. Олег сказал медленно: -- Если ответишь на вопросы, отпустим. -- Но не отпущу вас я, -- ответил маг крепнущим голосом. Олег ощутил опасность, враг что-то задумал. Изготовившись к схватке магов, бросил резко: -- Мрак!.. Сбрось в болото! Мрак, как будто подслушал мысли, уже летел в прыжке, выставив перед собой согнутые ноги. Олег швырнул всю мощь на щит врага, а ноги оборотня со страшной силой распрямились. Маг от двойного удара пошатнулся, но не упал. -- Еще! -- крикнул Олег в тревоге. Мрак грянулся оземь, но теперь Таргитай, еще ничего не поняв, но получив пример, сам скакнул на врага, ударил проще -- плечом, словно вышибал дверь. Олег успел чуть раньше сомкнуть свой щит с чужим, а плечо Таргитая ударило тощего мага с силой падающей скалы. Он сделал шаг, взмахнул руками, удерживая равновесие на краю болота. Голые пятки свисали над темной жижей, откуда поднимались огромные пузыри, лопались, распространяя зловоние. Он удержался бы, однако Лиска оторвала верхушку зеленой кочки, швырнула чужаку в лицо. Тот инстинктивно отдернул голову, его повлекло назад. Олег успел увидеть расширившиеся в жутком страхе глаза. Маг понял свою участь! Грязь без плеска приняла тело, маг пытался выровняться, вытянутые кончики пальцев, дрожа от напряжения, дотянулись до свисающих стеблей травы. Мрак шлепнул по пальцам. -- Не шали. Эта травка уничтожает болото. Ее беречь надобно! Рука мага со стеблями ушла в грязь. Только голова торчала из топи, но и та медленно погружалась. Смуглое лицо побелело, стало серым. Глаза стали не человеческие, а животные. Губы шевелились, но слов Олег не слышал. -- Ты все еще можешь жить, -- напомнил Олег. -- Я самый... могучий, -- выдавил чужак. Мрак нахмурился. Таргитай в удивлении раскрыл рот, Олег же поспешно кивнул: -- Кто спорит?.. И самый умный, это видно. Кто послал тебя? Кто ты? Болотная грязь поднялась до подбородка незнакомца. Он запрокинул голову, прохрипел: -- Послал величайший Мардух... Меня зовут Вишандра... Олег сделал знак Мраку, тот с жестокой ухмылкой захватил мощной дланью длинные волосы чужака, сжал, кожа со щек оказалась на макушке. Мрак даже чуть приподнял, чтобы тот говорил раздельно, не плюясь грязью, пиявками и болотными червями. -- Где ты взял мощь? -- спросил Олег. -- Мне непонятен ключ. -- Мне твой тоже... Я -- аскет. Когда подвергаешь себя испытаниям, то приобретаешь магическую мощь. Если испытаний много, мощь вырастает... -- Как получил ты? -- Я простоял на снежной вершине горы голым сто лет. Даже боги начали страшиться... Аскет, совершающий все ритуалы, способен подчинять даже богов... Мрак недоверчиво хмыкнул: -- Демонов!.. Олег, ихние боги для нас демоны. А для наших богов вовсе вроде червяков. -- Кого еще послал Мардух? -- потребовал Олег. -- Только меня... -- Всякий считает себя единственным, -- опять прервал Мрак и плюнул в залитое болотной жижей лицо мага. -- Мы этих единственных уже уложили под дерновое одеяльце! На гривну кучка! Олег молчал, всматривался в перекошенное болью лицо аскета: Мрак больно защемил волосы. Пот катился по страдальческому лицу, сливался с болотной жижей, куда торжествующий Мрак время от времени окунал мага. Олег сказал медленно: -- Если расскажешь все, останешься жить. Мрак закряхтел, бросил на волхва предостерегающий взгляд: -- От лишних знаний только голова болит... Вот ежели отнесет к Гольшу... тогда, может быть, как-нибудь при случае... Олег, могет он нас отнести на горбу? Олег подумал, покачал головой: -- Вряд ли. -- А ежели нож к глотке? Олег подумал еще, кивнул: -- Возможно. Даже йог не спешит воссоединиться с Брахмой в Великом Лоне Праматери и плавать в Океане Сладкого Небытия. Хоть голодный, но живой. Мрак достал нож и приставил к горлу Вишандры. -- Ты уже понял, зараза? Вишандра надменно молчал. Мрак нажал на рукоять, острое лезвие пропороло желтую кожу. Потекла красная струйка, лезвие погрузилось еще, струйка побежала шире. Вишандра медленно бледнел, лезвие приближалось к артерии. Мрак молчал, улыбка была зловещей. Нож был на волосок от артерии. Вишандра явно хотел сглотнуть комок в горле, но побоялся ускорить движение ножа, прошептал, едва двигая губами: -- Я доставлю вас... -- К Гольшу? -- потребовал Мрак подозрительно. -- Куда скажете. Мрак убрал нож, но мага все еще любовно держал за горло. Олег спросил недоверчиво: -- Всех? -- Да, -- прошептал Вишандра. -- В этом я лучше всех... Дикий Охотник сильнее в поединке... я в перемещениях... Мрак чуть ослабил хватку, сказал громче: -- Олег, не спишь? Следи, чтобы не надул. Опять ограду из каменюк строить? Так тут ни камня на сто верст... Олег строго взглянул на Вишандру, поколебался: -- Возьмитесь за него. За волосы, за бороду, за руки. А я держу, чтобы не использовал магию. Мрак вжал Вишандру в землю, нож снова кольнул горло мага. -- Ну, длинноволосый! Схитришь, убью сразу. Лиска встала коленом на живот йога, плоский и твердый как доска, запустила пальчики в бороду и намотала длинную прядь на кулак. Таргитай с неловкостью взялся за длинные волосы, его пальцы встретились с пальцами Мрака. -- Не вздумай обмануть, -- сказал Олег. -- Я слежу. В Пески, можешь прямо в башню Гольша. Мрак подозрительно косился на аскета. Тот лежал на спине, мерно дышал, выравнивал дыхание. Глаза горного мага были плотно зажмурены. Что-то тревожило Мрака, волчьим чутьем ощущал близость опасности, что приближалась, росла, но волки, на беду, слабо разбираются в магии. -- А вдруг не туды занесет?.. Олег, ты ж сильнее. Взял бы да сам не поленился. Не перетрудишься, поди! -- Ты тоже сильнее Тарха, -- буркнул Олег. -- Сыграй! Под ними задымилась земля. Воздух потеплел, стебельки трав скрутились, побурели, вспыхнули крохотными факелами. Мрак потуже натянул бороду мага на кулак. -- Я пужливый, понял?.. Чуть что, штрикну с перепугу, а извиняться потом буду. -- Не выскользнет, -- сказал Олег напряженно. -- Я держу тоже. -- За плечо, -- фыркнул Мрак. -- Лучше возьми за глотку. -- Я держу за сердце. Горный маг начал тихо проговаривать одно слово, понижая и повышая голос. Сумерки сменились кромешной тьмой, в черноте заблистали яркие холодные звезды. Мрак в ужасе увидел звезды под ногами, с боков, сверху, внезапно ощутил, что под ним нет опоры. Он висел в черноте, крепко намотав на кулак бороду пленного мага, вокруг было чужое звездное небо, совсем не то, которое привык видеть. Откуда-то из неизмеримой дали донесся предостерегающий голос, в котором Мрак с трудом различил искаженный голос Олега: -- Не... делай... Мы... к Лесу... -- Олег! -- зарычал Мрак. -- Мне удавить эту заразу? Из горла почему-то вырвался звериный рык. Звезды разгорались ярче, стремительно надвинулись, слились в пылающее жерло. Его внесло в самый жар, завертело, в спину кольнуло. Глава 13 Он держал горного мага за горло. С великой мукой сдержался, не стиснул челюсти... внезапно понял, что мага держит за глотку зубами. Вишандра застыл, выпученные глаза не отрывались от страшной волчьей морды. Олег поднимался с земли. Мраку почудилось, что волхв только что вернулся из птичьей личины. Таргитай и Лиска прилежно держались за пояс Вишандры. Мрак с отвращением разомкнул челюсти, подпрыгнул и грудью ударился оземь. Правда, получилось больше пузом, но Вишандра вытаращил глаза еще шире. Мрак повел плечами, разминая человечье тело. -- Олег, я как чуял, что эта костлявая зараза сотворит пакость. Со всех сторон грудились огромные могучие дубы -- поперек себя шире, в наплывах, наростах. Сырой воздух был пропитан запахом свежей стружки и смоляного сока. Вишандру коленями вмяли в толстый влажный мох. В разрушенном при их падении трухлявом пне забегали потревоженные краснотелые муравьи, а белые личинки, жуки и сороконожки спешно юркнули под остатки коры. Сильно пахло сладостью истекающего сока, над головой скреблось, шуршало, сыпалась ореховая скорлупа. -- Убей его, -- сказал Олег просто. Секира молниеносно оказалась в руках оборотня. Страшно блеснуло широкое лезвие, свистнул рассекаемый воздух, тяжелый удар обрушился на толстую подушку мха, с треском рассек толстый корень. Таргитай и Лиска повалились друг на друга: их колени, что прижимали Вишандру, попали на примятый мох. Над их головами прохрипел искаженный голос Олега: -- Быстрее... Да быстрее же! Вишандра висел в воздухе в двух десятках шагов. Ноги уже отделились от земли, он медленно поднимался -- багровый, с перекошенным лицом, словно нес на плечах гору. Мрак с ревом вскочил, секира оказалась в руке. Вишандра словно ужаленный рванулся вверх, но неведомая сила тянула к земле, он завис в сажени от трухлявой валежины, начал медленно проламываться ввысь. Когда Мрак добежал, брызгая глиной и проваливаясь до колен, Вишандра был уже на высоте в два человеческих роста. Секира бессильно рассекла воздух, а черный маг толчком поднялся еще на вытянутую руку. -- Теперь умрете, -- процедил Вишандра сквозь стиснутые зубы. -- Меня не удержать... Я сильнее всех на белом свете... Таргитай и Лиска кинулись к Мраку. Олег остался на коленях, его глаза неотрывно держали парящего над болотом мага, на лбу выступили крупные капли. -- Это Пралес, -- сказал сверху Вишандра, в запавших глазах было злое торжество. -- Тот самый Пралес, середка мира... Здесь самые лютые звери, самые странные и злобные существа... Здесь пралюди, свирепые и могучие, никого не оставляют в живых... Лиска на бегу сорвала лук, в тонких пальцах появилась стрела. Вишандра, по мере того как освобождался от волевой хватки Олега, поднимался все быстрее. Улыбка становилась шире, но она замерзла, когда он увидел блеснувший наконечник стрелы. -- Бей точнее, Лиска! -- гаркнул Мрак люто. Стрела описала короткую дугу, вонзилась в живот йога. Так и осталась торчать, словно вонзилась в дерево. Йог продолжал подниматься, еще миг -- и стрелы уже не достанут... Звонко щелкнула тетива. Вишандра вскрикнул, а Мрак гулко захохотал: -- Так, Лиска!.. Все одно грамотный, ему дети ни к чему. Еще! Вишандра вскрикнул еще дважды, когда стрелы, пущенные безжалостной рукой женщины, поражали цель. Подниматься перестал, судорожно дергался в воздухе. Олег воспользовался и пытался если не сдернуть вниз, то рывком по наклонной повести к земле. Мрак подавал стрелы Лиске, невиданное дело, а она быстро и ловко всаживала их в обнаженное тело мага -- тот висел над их головами всего в трех саженях. Наконец он быстро пошел вниз. Последняя стрела с силой ударила под левую бровь. Глазное яблоко хлопнуло с овальным звуком разбитого яйца. Вишандра уже выл, не в силах заглушить острую боль ни волей, ни магией. Мрак поймал за ногу, сдернул на землю. Снова нож оказался у горла мага, а колено на тощей груди. -- Зачем занес сюда? Случайно? Маг шевелил губами, стонал, на губах пузырилась пена. Олег сказал, отводя взгляд: -- Нарочито. Отсюда еще никто не выходил живым. Сами боги сделали это место таким, чтобы живыми не выходили. Здесь хранится Яйцо! Мрак с недоумением вскинул брови. -- Что еще за Яйцо? -- Гольш рассказывал, -- напомнил Олег. -- Новое Яйцо, из которого может возникнуть новый мир. Кто расколет -- станет богом, а старый мир... вместе с людьми, богами, звездами исчезнет. Мрак настороженно огляделся. Шерсть на загривке вздыбилась. -- Племя неведомых людей, чья мощь неизмерима, а лютость не знает границ?.. -- Верно. Ты хоть и пьянствовал все дни, а кое-что запомнил. В самом племени под охраной магов неслыханной мощи, равной богам, хранится Яйцо. Нам бы только не наткнуться на них! -- С нашим счастьем только по грибы, -- проворчал Мрак. -- Обязательно напоремся, не сумлевайся. Худое лицо Вишандры посинело, изо рта текла кровь. Мрак нажал сильнее, красная струйка брызнула фонтанчиком. Таргитай отвернулся, но Лиска смотрела на врага в упор. Красиво вырезанные ноздри бешено раздувались. Мрак поднял секиру, но Олег сказал внезапно: -- Оставь его. Мрак упер острие в горло жертве. -- Пошто так? -- Не знаю, -- ответил Олег. -- Наверное, от Таргитая заразился. Противно добивать раненого. -- Мне не противно, -- возразил Мрак. -- И мне, -- сердито добавила Лиска. Мрак одобрительно оскалил зубы, подмигнул. Они стояли рядом, чем-то похожие, тяжелый могучий оборотень -- с темным лицом, черноволосый, с черной волосатой грудью, и тонкая, как лоза, гибкая Лиска с огненно-красными распущенными волосами. Олег отвернулся, пошел между деревьями. Таргитай поплелся за ним, пугливо оглянулся. Мрак хмыкнул: недотепы, но направление выбрали точно на башню Гольша... что теперь за тыщи верст. Когда Вишандра остался за деревьями, Мрак хлопнул себя по лбу, сказал досадливо: -- Огниво выронил! Таргитай вызвался услужливо: -- Я сбегаю! -- Сиди, -- буркнул он. -- Сам забыл, сам вернусь. Он исчез, а когда немного погодя догнал их в волчьей личине, Олег спросил печально: -- Вишандра, конечно же, упал в болото? Волк облизнулся, убирая красные капли с морды, перевернулся, уже в людской личине буркнул: -- Ты как в воду глядел! Вот что значит вещий! Подхожу, а там одни пузыри. Воняет гадко, эти чужие маги не моются годами -- неумытым богам угождают... -- Нужно ли было? -- спросил Олег укоряюще. -- Все-таки один из величайших умов на всем белом свете. -- Ну и умничал бы себе дальше. А то взялся... Кто идет за шерстью, возвращается стриженным. А то и вовсе без шкуры. Таргитай услышал, удивился: -- Как же утонет? Он же почти бессмертен! -- Этого "почти" хватит надолго, -- пояснил Мрак. -- Я ему нечаянно такой валун к ногам привязал! Тыщу лет просидит на дне, не отвяжется. Лиска пыталась идти, как и невры, но постоянно зависала на валежинах, застревала в кустах, а когда пыталась перепрыгнуть вслед за всеми низкую сушину, зависла на сучке, как жучок на паутинке. Едва освободилась, сорвалась в глубокую яму, замаскированную узорчатыми листьями папоротника. Добрый Таргитай вернулся, вытащил, повел к нетерпеливо ожидающим Мраку и Олегу. -- Глаза береги, -- буркнул Мрак. -- Сослепу напорешься, никакая магия не поможет. Таргитай наивно удивился: -- Ежели в Лесу трудно, то как вообще по Пескам ходють? Деревья нехотя пропускали чужаков, корни вспучивали темно-зеленый мох. Воздух дрожал от комариного звона. Когда проходили мимо широкого как гора дуба, из темного дупла блеснули страшные желтые глаза, жуткий голос сказал злорадно: -- Ух ты, ух ты!.. Лиска присела, судорожно искала меч, не могла выдернуть трясущимися руками. Жесткое лицо Мрака расплылось в широчайшей улыбке: -- Филя... Филечка... У-тю-тю-тю!.. Он умильно чмокнул губами, вытянул их в трубочку. Олег и Таргитай ощутили, что жуткое напряжение чуть ослабело. Они были почти что в родном Лесу. Мрак улыбался во весь рот, расправил плечи. Лиска с трудом пришла в себя, сказала злобно: -- Тебе хорошо, ты -- волк, а Олегу ветки мешают. -- Ему летать не только ветки мешают, -- ответил Мрак, -- еще и... Олег прервал поспешно: -- Надо торопиться. Гольш обещал продержаться неделю. -- Ты думаешь, мы пройдем тыщи верст за эти два дня? -- Надо драться до конца, -- ответил Олег сухо и добавил: -- Авось победа и придет. Так говорил нам великий Мрак. Мрак открыл и закрыл рот, не нашелся, что сказать, хмыкнул и пошел впереди. Дважды миновали крохотные лесные озерца, проскочили болото, где упырей из воды торчало больше, чем лягушек на листьях кувшинок, обошли по краю озеро с кроваво-красной водой. Дважды Лиску брал на руки Олег, нес. Она вяло высвобождалась, но вскоре ее подхватывал Таргитай, помогал перебираться через чудовищные переплетения корней, веток, острых кольев. Со всех сторон ухало, ахало, скрипело, рычало, на голову сыпались чешуйки и скорлупки: неведомые существа следили за каждым их шагом. Бежали через лес молча, но Олег чувствовал как Мрак постепенно накаляется. Впереди маячил Таргитай, разорванные на заднице портки болтало по ветру. Странно и непривычно проглядывал белый лоскуток мяса. - Тарх, - рявкнул Мрак внезапно. - Бес бы тебя побрал, лодырь поганый! - Что стряслось? - удивился Таргитай. Он завертел головой по сторонам. - Что-то случилось? - Случилось, - прорычал Мрак. - Жрун ненасытный! Ты еще вчера портки распорол!.. Почему не залатал? Таргитай обиженно вспикнул: - Разве не ты гнал нас, не давая поднять голов? - Ну и что? - удивился Мрак. - А ночь на что? Таргитай обиженно захлопал ресницами. Судя по его лицу, он явно полагал, что ночь не совсем для латания портков, но с грозным Мраком разве поспоришь, вон сопит как разъяренный вепрь, глаза налились кровь будто у тура в осенний гон, только скажи слово поперек, сразу шею свернет как гадкому утенку, и он сказал тихонько: - Мрак, когда я вижу этот лес, эти белокожие березы, что как девушки собрались стайкой, смеются и шепчутся, вот-вот пойдут в хороводе, когда зрю на могучие дубы, так похожие на тебя, когда вижу как солнечные лучи проникают сквозь листву, а она светился странно и таинственно... Голос его из жалобного становился громче, вдохновеннее, чище, Мрак начал морщится, Олег вовсе скис, будто вместо сладкой груши куснул яблоко-кислицу. - А какие пушистые облака проплывают в разрывах между деревьями! - продолжал Таргитай громче. - Они похожи на невинных барашков, каких мы зрели в Песках, только здесь их подсвечивает заходящее солнце, и облака словно осыпаны золотым песком. чистым и невесомом.. Я вижу это, мир велик и прекрасен до слез, до комка в горле... Ты же с твоими острыми глазами мог бы узреть в сто раз больше. Но куда смотришь ты? Мрак не сразу понял, что поток дурацки красивых слов оборвался, притом - довольно неожиданно. Рядом злорадно хихикнула замученная Лиска. Олег непонимающе смотрел то на рыжеволоску, что развеселилась ни с того, ни с сего, то на Мрака, что засопел и набычился. Но Мрак, снова удивив волхва, внезапно хохотнул, прибавил шаг и пропал в оранжевой листве. Лиска со страхом и изумлением вглядывалась в странных спутников. Удары и несчастья обрушиваются, как удары молота, но ни один не дрогнул, только темнеют, скрипнут зубами и стиснут кулаки, но идут, сражаются! Внезапно резкий голос Мрака как ножом вспорол ее думы: -- Чую жилье. -- Обойдем? -- предложил Олег тут же. -- Еще тыщи верст без еды и отдыха? -- Поедим на ходу, вон еда скачет и прыгает, а спать можно под деревом, -- возразил Олег. -- А ежели это жилье тех неведомых исполинов? Которые охраняют Яйцо? Мрак шумно поскреб затылок, наморщил лоб. Думал он трудно, даже покраснел и взмок, наконец сказал решительно: -- Бог не выдаст, свинья не съест. Авось не пропадем. Лиска поправила за спиной лук и колчан со стрелами. Таргитай на ходу передвинул перевязь, чтобы рукоять Меча хватать было сподручнее. Тревожился как никогда раньше, кусал губы, пугливо осматривался, лапал Меч и вытаскивал до половины, задвигал снова. Другая рука беспокойно щупала дудочку. Мрак тоже лапнул секиру. -- Олег, я почуял псов, а ты должен почуять Яйцо. Там оно? Или шкилет наврал? -- Волк родня псу, -- вмешалась Лиска, -- почему Олег должен чуять Яйцо? Мрак хмыкнул, глаза стали хитрые. Олег поспешил задавить каверзу в самом начале: -- Деревня как деревня. Я ничего не чую. Если и есть магия, то либо слишком малая, чтобы ее заметить, либо столь огромная, что не замечаешь тоже. Внезапно Мрак остановился, словно шарахнулся головой о дерево. -- Ничего себе, -- прохрипел он таким голосом, словно сильная рука держала его за горло, как он недавно держал Вишандру. Его взгляд был прикован к молодому дубку, на коре которого были две зарубки и грубо вырезанный Род в виде колеса с шестью спицами. Олег кивнул с ученым видом: -- Рода чтут и здеся. Видать, народ правильный. Мрак смотрел остановившимися глазами. -- Правильный?.. Куда уж правильнее. Самый что ни есть наилучший... Это я вырезал, когда одну... гм... уговорил сходить за ягодами. Олег вытаращил глаза, а Таргитай, ничего не поняв, или же поняв сразу все, как бывает с дураками, и ничему не удивившись, заявил обрадованно: -- Ага, вот что значат эти зарубки!.. Я по всему Лесу натыкался. У нас в селе вроде бы и девок столько нету... Из глаз Олега блеснули молнии. -- Захлопни пасть! Мы подходим к своему селу? Или это подлая уловка лютого врага? Таргитай смотрел непонимающе, как и Лиска. Мрак обошел дубок со всех сторон, словно ожидал увидеть свежевскопанную землю. Проклятые хитрющие маги могли перенести дубок на край света и вкопать у них на дороге. Мол, пусть Мрак с друзьями свихнется. -- Мы не будем ломать головы, -- заявил он хмуро. -- Авось не сгинем. Пойдемте и все узнаем. -- Мрак, -- попытался запротестовать Олег, -- надо осмыслить, понять... -- Дурень, хоть и ученый, -- оборвал Мрак. -- Рази не видишь, что проклятые на это и рассчитывают? Будем думать -- свихнемся. Во многом думанье -- вред. Шибко умные долго не живут. Надо идти на авось. -- Авось не бог, -- сказал Таргитай глубокомысленно, -- но полбога тоже на дороге не валяются. Олег с отвращением оглянулся на безмятежного певца. Этому только бы не перетрудиться, шевеля мозгами! Лиска сказала тихонько, голос был полон сочувствия: -- Олег, мы ведь спешим? Нам через два дня надо быть у Гольша. А тут думать на неделю... Олега перекосило, неведомый зверь грыз внутренности. Поступать не думая -- это против воли богов! Зря старались, вылепливая единственного зверя по своему облику. Рассердясь, могут стереть неудачное творение с лица земли. Но надо идти не думая или же руководствоваться странным авось -- таинственным знанием, заложенным в человеке богами. Знание, которое не назовешь знанием, оно целиком на подсказке богов... а те бывают невнимательными, вместо удачи иной раз так шарахнешься... Мрак сказал настойчиво: -- Олег! Когда сдуру ухватишься за горячую сковородку, то бросаешь сразу, не раздумывая? Он повернулся и зашагал в сторону неведомой деревни. Таргитай и Лиска, поглядывая на замершего Олега, осторожно двинулись за оборотнем. Олег судорожно вздохнул, незримый зверь вцепился в сердце зубами и когтями. Сковородку можно уронить на свои голые ноги. А если вместо сковородки острый меч? Чем ближе подходили к деревне -- ощущали по запаху, слышали лай, -- тем отчетливее Олег воспринимал неведомую мощь. Так еще с порога кузни чуешь жар, а чем ближе к горну... Таргитай резво бежал по знакомой тропинке, обогнав Мрака, пока оборотень не цыкнул громко, а волхв не дернул сзади за шиворот. Оба пошли впереди, сжатые в тугие комки мышц, готовые к неожиданностям. Большая Поляна открылась, едва взбежали на пригорок за речкой. Все, кроме Лиски, ощутили, будто окунулись в горячую воду. Вон исполинский дуб Боромира, вон сложенная из тяжелых глыб крыша землянки Громобоя. Чуть дальше -- сдвоенная сосна, в дупле которого жил с родными Олег, а на той стороне вытоптанной поляны зияет дупло, из которого маленький Таргитай привык выглядывать в большой мир Леса. Мрак отыскал взглядом свой дуб. Сами боги не убедят, что это мара или похожее дерево!.. Своими руками расширял дупло, таскал туда сухой мох и листья, устилал звериными шкурами, стесывал неровности, вбивал в щели рога туров и лосей.. Вернулись на свою родную поляну! Но что теперь за народ поселился там? Он стиснул секиру так, что костяшки побелели, сказал сдавленным голосом: -- Вперед не высовываться!.. Тарх, твой Меч скоро заржавеет. Лиска встала рядом, меч ее был обнажен. На этот раз ни Мрак, ни Олег не прятали ее за спины. Таргитай без напоминаний вытащил Меч, чистое лицо потемнело. Когда подходили к заметным деревьям, псы залаяли громче. Из кустов выметнулся огромный лохматый зверь. Он с разбегу прыгнул Мраку на грудь, визжал, пытался лизнуть в лицо, падал на землю и бешено вилял задом, счастливо вереща. -- Это не мара, -- сказал Мрак озадаченно. -- Такое ни один маг не подделает! Из ближайшего дупла боязливо выглянули детские головки. Затем из темноты появилась громадная лапа, грубо втащила, минуту спустя выглянул кряжистый мужик -- сумрачный, глядящий исподлобья. В обеих руках сжимал огромную секиру. Мрак развел руками. Глаза не отрывались от секиры, когда-то привычной -- грубо обделанная глыба камня на длинном держаке! -- Буян, -- сказал он тихо, чувствуя неясную печаль. -- Это я, Мрак. Буян все всматривался в пришельца, глубоко спрятанные под лоб глазки беспомощно мигали. -- Мрак?.. Кости Мрака растащили дикие звери. Ты -- навьяк. -- Я жив, Буян. -- Ты навьяк, -- повторил мужик. -- Как и эти за тобой. Да еще и мавка... За спиной Буяна неслышной тенью скользнула женщина с неопрятными распущенными волосами. В другой руке хозяина появился осиновый кол. За своей спиной Мрак услышал ропот. Из-за деревьев опасливо появлялись мужчины -- с топорами, рогатинами, дубинами. Вдали послышался грозный рык Главного Охотника. Вскоре Громобой уже расталкивал народ, его глаза не отрывались от пришельцев. -- Нежить! -- рявкнул он во весь голос. -- Забить их кольями! Таргитай и Мрак повернулись в разные стороны. Секира и Меч блестели красным, словно не закатные лучи отражались, а кровь жителей стекала по лезвиям. Олег поспешно крикнул: -- Болваны!.. Вы когда-нибудь видели нежить с оружием? Мрак уже почти опустил секиру на голову Буяна, тот отпрянул, споткнулся и растянулся на спине. Мрак добивать не стал, изготовился к новой схватке. Среди жителей росло замешательство, наконец Громобой зычно взревел: -- Была нежить голая, теперь -- в портках и при оружии. Ну и что? Бей! Мрак взмахнул секирой, двое упали, оглушенные -- оборотень бил обухом. Таргитай с трудом удерживал Меч, его налитый тяжелым солнцем зверь плашмя не ударит. Олег придержал Лиску. -- Где Боромир? Вы ж не забор ставите, чтобы самим решать! В таких делах без Боромира нельзя! В толпе завопили, призывая старшего волхва. Двое парней выбрались из толпы, понеслись так, что голые пятки влипали в спину -- дуб Боромира был на том конце поляны. Олег стоял, подняв Жезл. Заклятие может обрушить громовую стрелу с небес, разнесет столб с Велесом в щепки, но это же его люди! Пусть обидели, присудили к смерти изгнанием, но другой жизни не знали и не знают... Но почему Вишандра полагал, что здесь совсем не слабые люди? Глава 14 Боромир пришел, ведомый под руки -- из уважения, конечно. Сам он выглядел таким же крепким старым дубом, каким Олег его помнил всегда... Боги, воскликнул он про себя в тихой панике, это только кажется, что прошла вечность! Изгнали всего год тому! Того меньше -- весной, а сейчас едва-едва листья желтеют! Он покосился на Мрака и Таргитая. Год назад это были другие люди -- простоватые, деревенские, невежественные. Мрак был диким охотником, вот-вот навеки станет волком, а глупее и ленивее Таргитая не было на свете... Да и сам он был жалким трусом, уходил в кусты при любой ссоре! -- Зачем вернулась, нежить? -- спросил Боромир зычно. -- Боромир, -- сказал Олег, стараясь, чтобы голос не дрожал. -- Не собираемся мешать вам жить по вашим законам. Мы выжили, кое-что можем дать вам самим. Вот, например, секира Мрака из незнакомого вам материала... Он ею рубит быстрее и легче, чем любой из вас каменным топором. -- Топором? -- не понял Боромир. -- Так зовут секиру другие народы, -- поспешно объяснил Олег. -- Чужие слова сами влезают в язык. -- Чужие надо гнать, -- сказал Боромир строго. -- Иначе ты уже не невр. -- Думаю, мы уже перестали быть неврами, -- ответил Олег, но печали не ощутил, он и раньше не знал, что он невр. -- Но в дальних странствиях узнали, что судьба всего мира находится в ваших руках! Сокровенная вещь, которая может... многое изменить, где-то здесь. В толпе угрюмо молчали. Острия копий с кремневыми наконечниками и рогатины с обугленными для крепости концами были направлены в сторону пришельцев. У всех были враждебные лица. Пальцы крепко стискивали оружие. Боромир медленно пожевал губами, буркнул: -- Мы не жалуем перемены. Ладно, идите в мое жилье. Там поговорим. Громобой, который при появлении старшего волхва молчал, теперь враз налился дурной кровью. -- Рехнулся? А как же наша исконность? Мы ж нарушаем заветы предков! Боромир остро взглянул на замерших путешественников. -- Да?.. Мне сдается, они сами пытаются сохранить Искон. Из толпы крикнули: -- Громобой! Боромир юлит, шепчет. Нам не потребна нежить в собственном доме. Не позволяй! Боромир протестующе качал головой, но Громобой прервал зычным рыком: -- Я прослежу, о чем будут гутарить. Олег сказал напряженно: -- Дело касается спасения всего мира. Это волховство страшной силы... Только волхвы должны... Громобой со злой ухмылкой ступил вперед, поднимая блистающую злыми искрами на сколах кремния секиру. Толпа сомкнулась, обугленные острия уперлись чужакам под ребра, в спины. Боромир сказал торопливо: -- Ладно, пусть Громобой идет с нами. Вы ему верите? Пусть будет, как он скажет. В дупле Боромира было просторно, пахло не только гнильем, но и травами. Сверху свешивались связки целебной коры, пучки трав, высохшие корешки. В сторонке под стеной виднелся лаз. Оттуда поднимались запахи гнили, слышно было как неспешно, словно в сонной одури, роются в земле исполинские корни. Боромир сидел под стеной, испытующе смотрел на так изменившихся Таргитая и Олега -- оба стали крепкими молодыми мужиками, лишь Мрак не изменился, только во взгляде окрепла гордая уверенность, а волчья злоба, что день ото дня полыхала ярче, ушла, затаилась. К Олегу прижимается мелковатая молодуха с красными как пламя волосами, лицо в веснушках, гибкая и хищная. В крупных глазах видна боль. Боромир буркнул сочувствующе: -- За что тебя, деваха? -- Нарушила, -- ответила она, избегая взгляда. -- Надолго? -- Не знаю, -- ответила она еще тише. -- Разве что вот эти... Она кивнула на спутников. Боромир откашлялся, сказал в пространство: -- Громобой, если сказанное здесь может повредить миру или нашей деревне... -- Смолчу, конечно, -- раздраженно бросил Громобой. Он нетерпеливо ерзал спиной по стене, собирал желтую пыль на волчовку. -- Давай, не тяни пса за... лапу. Таргитай и Олег сидели близ входа. Отвыкли от гнили, ловили свежий воздух Лиска из осторожности держалась рядом с Олегом. Оружия у них не отобрали, но снаружи слышались голоса. Мрак уловил сухой стук каменных секир, щелканье тугих струн. Десяток лучших стрелков уже изготовились. Хоть наконечники и каменные, но здесь умеют бить лосей на скаку, уток влет, а зайцев в прыжке. -- Боромир, -- начал Олег, осторожно подбирая слова, -- мы вышли в странный, удивительный мир. Наша деревня не единственная на белом свете. Мы шли через Лес, думали, что вот-вот сгинем, но внезапно Лес кончился!.. Это было страшно, ибо впереди была только -- ты не поверишь! -- ровная голая земля. Ни деревьев, ни даже кустов. Одна голая мертвая земля, если не считать травы -- коню по брюхо. Конь -- это такой безрогий лось, на нем ездят и возят мешки. Мы встретили другие деревни, другие народы. В мире много удивительного, ты взгляни на оружие, что у нас, увидишь разницу... Громобой взял секиру Мрака, тот выпустил с великой неохотой, тут же отступил и положил ладонь на рукоять кимерийского акинака. Олег, следя краем глаза за Громобоем, продолжил так же убеждающе: -- Узнали мы многое, но среди тех тайн были нужные и ненужные... -- Разве ненужные бывают? -- не поверил Боромир. -- В одном племени мы видели, как совокупляются с животными, -- ответил Олег, не глядя на Лиску. -- Ты прав, -- кивнул Боромир, -- продолжай. -- Но узнали также, что есть еще одно Яйцо. Новое! Из первого образовался весь белый свет, появились боги, люди, звезды, мухи, рыбы. Но если разбить второе Яйцо, то возникнет новый мир! А старый исчезнет. Громобой подпрыгнул. -- Враки! Яйцо было одно-единственное. Зачем еще? Олег покачал головой. -- А ежели мы, люди, обгадимся, не выполним предначертания? Значит, мир создавался зазря. Тогда надо разбить второе. Но надо не раньше, чем исчерпаны все силы. Не раньше, чем когда потеряемся вовсе... -- Выход есть всегда, -- буркнул Громобой. -- Даже в самом-самом... Всегда два выхода, не меньше. К примеру: то ли помру, то ли нет. Ну допустим, помру. Попаду к Ящеру или в вирый? Возьмем, к Ящеру. Встречу его там аль нет. Берем, что встречу. Съест меня или нет? Берем, съест... Он запнулся. Боромир закончил с ехидцей: -- Из этого положения есть только один выход. А что вас, приблудные зайды, тревожит? Хотите разбить Яйцо? Мрак зло вскинулся. Олег успокаивающе вскинул ладонь. -- Нам по душе этот мир. Но беда в том, что маги указали на вас. Мол, именно здесь боги спрятали Яйцо. Здесь будто бы самое дикое место на всем белом свете. Живым не дойти, не долететь. Да и защищают неведомые люди-богатыри... Мрак громко хмыкнул, а Лиска хихикнула. Громобой сдвинул мохнатые брови, засопел. -- Ну-ну, -- подбодрил Боромир. -- После войны появляется много героев. Чем больше уходит времени, тем герои бесстрашнее, а палица тяжелее... Кусты становятся столетними дубами, а зайцы -- трехглавыми Змеями... Это хорошо, чужаки убоятся. -- Степь теснит наш Лес со всех сторон, -- пояснил Олег с болью. -- Мы летели под облаками, видели старые вырубки... Лес уничтожают! Другие народы почему-то боятся темного леса. Леса истребляют все племена и народы. Одни -- дабы распахать землю под пашни или огороды, другие -- пасти несметные стада скота на просторах... Но Лес уменьшается, мощь его слабеет. Исчезают могучие защитники -- лешии, чугайстыри, кикиморы, мавки, дивы. Болота пересыхают, если вырубают лес, а с ними исчезают страшные упыри... сейчас их уже не считаю врагами. Эти мерзкие твари все же охраняют Лес, как наши псы -- Поляну. -- Но мы остаемся, -- ответил Боромир угрюмо. Олег с мукой смотрел в каменное лицо старого волхва. -- Надолго ли?.. Скоро сюда доберутся первые чужаки. Вы их, конечно же, порубите и закопаете, как всегда делали с приблудами и зайдами. Придут другие, их будет больше. Наконец кто-то ускользнет, вернется с сотнями разъяренных сородичей. Вам не устоять, ибо вас здесь не больше трех десятков, а в племенах, что окружают Лес, народу десятки тысяч! Громобой скептически хмыкнул. Он все еще вертел секиру Мрака, осматривал так и эдак, наконец пренебрежительно вернул оборотню. Таргитай смотрел в окно, пальцы беспокойно щупали дудочку. Здесь еще не слыхали его новых песен, а девки не зрели его, вчерашнего изгоя, в новеньких красных сапогах. Лиска большими обеспокоенными глазами следила за Олегом. -- Зачем тебе Яйцо? -- поинтересовался Боромир. -- Чтобы защитить! -- ответил Олег горячо. -- Ты сам видишь, мы не только уцелели. Я стал волхвом, я двигаю горами, могу обращаться в летающую... летающего... Словом, мне нравится жить в этом мире, как нравится и Мраку, и Таргитаю. Боромир долго молчал, покряхтывал, жевал губами. Два раза взглянул на Громобоя, тот пожал плечами, снял ремень и начал чинить пряжку. -- Яйцо в самом деле здесь, -- ответил наконец Боромир. Он говорил медленно, останавливался, рылся в памяти. -- Давненько было. Сперва, помню, добыл яйцо поменьше, еще когда Змей упер одну девку, которую я хотел для себя... Я сходил, отыскал, прибил, смерть Змея пряталась в яйце... Потом еще, помню, пришлось по такому же случаю разыскать Кощея... Тоже, скотина, прятался за горами, за лесами. Но отыскал, хоть истоптал сорок сапог с крепкими подошвами. Отыскал яйцо, как ни прятали, разбил, тут Кощей и копыта отбросил... -- Давно это было? -- спросил Олег, не веря своим ушам. Боромир рассеянно отмахнулся: -- Давно. Твоего деда еще на свете не было. -- А потом? -- Потом стали жить-поживать, добро наживать, -- ответил Боромир. Он зевнул, мотнул головой. -- Все забыл, ты напомнил... Вон и Громобой ходил на Змея... -- Не на Змея, -- поправил Громобой. -- Со Змеями я никогда не сварился. Я вообще люблю жаб, ящерок и Змеев. Они такие голенькие, без шерсти, чистенькие... Это я с дивами завсегда схлестывался. Они меня тоже не любили, издалеча приходили, только бы подраться. А еще с лесными великанами, помню... Когда-то целыми стадами перли через Лес, чуть Поляну не затоптали... Олег подпрыгнул. -- Да когда же это было? Громобой наморщил лоб совсем как Боромир. -- Рази упомнишь?.. Давно. Боромир тогда еще не был волхвом. Аль уже был?.. Не помню. Когда я воротился от великанов, помню, дубок тогда на околице рос. Я на него палицу железную повесил, а ты заорал, что поломаю молодое деревцо. Олег смотрел непонимающе: - Железную?.. Откуда о нем слышали, ежели кроме деревьев ничего не зрели? Вам и камень в диковину! Громобой почесал в затылке: - А рази я не говорил?.. С неба сколько хошь сыплется. Хоть дупой ешь. Из него и делали секиры, топоры, ножи... - Небесное железо? - пробормотал Олег, - я слыхивал о нем, но не думал... что оно так часто. - Поживи с мое, - буркнул Громобой. - Дюжину раз находил! Раза два чуть по голове не шарахнуло, а однажды суму с харчами вдрызг... Если от зверей и убережешься, то уж камнем с неба все одно когда-нибудь прибьет. Челюсть Мрака отвисла до пола. Глаза стали как у совы, да не простой, а которая увидела мышь размером с зайца. Таргитай непонимающе смотрел то на одного, то на другого, только Олег сказал с горечью: - Брали, что само на голову падает? Этого самого железа в наших болотах в сто раз больше, чем на небе! Но это ж нагнуться, спинку утрудить. А ты зверя прибил, палицу повесил на дубок и забыл о нем! Пока дубок не вымахал до небес, а палица не оказалась так высоко, что... А копье ты случаем не забыл в этом дубке? Громобой сокрушенно покрутил головой. -- Всего рази упомнишь? На то ты и волхв, чтобы помнить больше. А мое дело телячье: наелся -- и в хлев. Помахался с великанами -- снова в родное дупло. Живу-поживаю, добро наживаю. Пришла новая беда -- опять вылез. Побил -- снова в теплое. Мрак и Таргитай стояли с челюстями, отвисшими до поясов. Олег спросил все еще дрожащим голосом: -- Боромир... Ты ходил с бронзовыми подошвами. Громобой знает, что такое телячье, ты бывал в горах... Значит, вы сами выходили из Леса? Боромир в затруднении посмотрел на Громобоя, но тот с сопением вдевал костяную иголку в щель на ременной пряжке. -- Да не было тогда нынешнего Леса, -- ответил Боромир досадливо. -- Было другое... Уже не помню, много воды утекло... Настоящей воды, она бежала реками со Льда. Лед отодвигался, таял, а за ним оставались Болота. -- Что за Лед? -- переспросил Олег. -- Я о нем даже не читал. -- А хрен его знает. По земле отползала льдинка версты в две толщиной, а вширь и длину я не мерил. Может быть, она покрывала весь белый свет?.. Так вот шли мы через Болото, что оставалось за Льдом, а когда отыскали малость сухое... нет, не сухое, а хоть твердое место, остановились. Вскоре вокруг выросли деревья, а потом нарос даже Лес. Тогда дрались часто: на белом свете людей было мало, а зверья и чудищ много. Все лезли на сухое, приходилось по башке и в Болото. Много наших полегло, ибо порой такое вылезало... Он помрачнел, голос прервался. Громобой поднял голову, сказал утешающе: -- Ничо-ничо!.. Когда Первоболото подсохло, островков появилось много. Нам стало полегче. А теперь от Праболота только пятнышки, все занято нашим родным Лесом. Олег прислушался к шумным голосам за стеной, поспешно прервал: -- Лес в свою очередь уступает Степи. А в Степи -- хищные, жадные народы. Злые и беспощадные. Они хлынут, как морские волны! Громобой поднял голову, мирно сказал: -- Хлынут, тогда и вылезем. Впервой, что ли? Олег оглянулся на друзей. Он чувствовал злость и отчаяние. Трудно свыкнуться с мыслью, что эти грубые неопрятные мужики что-то знают и что-то могут, но в голове начали появляться картинки детства, когда видел или слышал непонятное. Да, били страшных чудовищ, когда те крали девок -- те уходят далеко за ягодами и грибами, но затем почему-то замирали, как мухи зимой. Снова в теплое дупло, снова жить-поживать да добро наживать... Какое добро наживешь в дремучем лесу? Когда приходила новая беда, снова вылезали, творили подвиги, чудеса... и снова в дупло. Мрак прокашлялся, очищая горло: -- Великаны, Змеи, Кащеи -- что, простое бесхитростное зверье. А сейчас прут люди -- самое злое, хищное, подлое зверье. Новые люди! А чем новее, тем подлее. Боромир с удивлением перевел взор на оборотня. -- Ты знаешь даже такое? -- Боромир! Тот, кто вылез из дупла и хоть раз обошел вокруг дуба, уже умнее того, кто не вылезал. Боромир хлопнул себя по коленям, с кряхтением поднялся. -- Добро. Передохните малость, а мы порешим вашу долю. Громобой, скажи людям, что изречем завтра утром. Громобой молча вылез, лишь бросил неприязненный взгляд на Мрака. За шкурой, что заменяла дверь, раздался радостный рев, сменился разочарованным гулом. Прогремел неразборчивый рык старшего охотника. -- Идите, -- разрешил Боромир. -- Повидайтесь с родичами. На рассвете решим, быть вам живу аль не быть... Выждав, когда народ разбредется, четверо выскользнули из дупла. Мужики с рогатинами и кольями уже нагалделись как стая галок, показали своим бабам, какие храбрые, удовлетворенно расползлись. Народ Большой Поляны спал долго и сладко, просыпаться не любил. Жилье Мрака стало вроде поменьше. Внутри пыльно, под стеной тянулся живой ручеек крупных красноголовых муравьев. Олег заметил, что в одну сторону бежали поджарые, а в другую -- едва волочили раздутые брюха, несли жуков, кузнечиков, тащили мышь-полевку. -- Заразы, -- сказал Мрак с неудовольствием. -- Видите ли, дерево выросло на их дороге!.. Прогрызли стену, так и ходють... Еще мой дед отучал, не вышло. Он тяжело сел, опустил голову на кулаки. Олег рассеянно глядел на деловитых муравьев. Где эти хлопотуны пережидали Великий Лед, они ж намного древнее людей?.. Видать, как и здешние жители, просто залегли и поспали. Пережидали, пока Лед уйдет. Можно спать и тыщи лет, ежели сильно захотеть, а вот им в эту ночь не придется -- что решит Боромир? Судя по всему, не держит на них зла, но Громобой, охотники, запуганные и невежественные жители Большой Поляны? Мрак исчез ненадолго, вернулся с парующим большим горшком, но потемневший. -- Издали выставили... Боятся прикоснуться! А ведь родня. В горшке оказалась вареная лосятина -- без соли, сильно вываренная. Раньше трое другой еды не знали, но теперь ели без охоты, только бы утолить голод. Стемнело, в натянутую шкуру поскреблись. Мрак осторожно отворил, держа секиру в другой руке, а Лиска наложила стрелу на туго натянутую тетиву. Вошел старый дед Тарас. Покряхтел, подошел к Мраку и долго подслеповато всматривался в черный пояс. -- Я исчо там заприметил... Думал, обмишурился. Ты зачем спер, шельма? Шерсть на затылке Мрака встала дыбом, а голос зазвенел от злости: -- Шел бы ты, дед... в глубокую дупу. Дупло, то-есть. Этот пояс я завоевал в таких странах, что тебе и во сне не привидится! Дед нагнулся, кряхтя, коснулся дряблыми пальцами. -- Чудно... Голову дал бы наотрез, что мой... Ты бы признался, Мрак, врать нехорошо. Кто много брешет, на том Ящер будет воду возить. -- Зачем ему столько воды, -- возразил Мрак. -- Тарх брешет, Олег брешет, весь мир брешет! Пояс отыскал в Долине Битвы Магов, что за тридевять земель. Дед пощупал тяжелые нашлепки из металла. Внезапно клацнуло, пояс соскочил с Мрака. Дед Тарас удерживал с трудом -- на поясе висели акинак и баклажка с водой. -- Ишь ты, -- сказал дед Тарас растерянно, -- все такое же... Под его пальцами пояс вытянулся в струну, превратился в плоский тупой меч. Дед Тарас повертел его в руках, ударил краем о каменную глыбу очага. Звякнуло, взметнулись искры, а огромный камень раскололся. Четверо разинули рты. Дед Тарас с натугой держал странный пояс, в выцветших глазах было слабое удивление. -- Нет, -- сказал он наконец сожалеюще, -- мой был полегче. У нас у всех были такие... На пряжке с той стороны каждый выцарапал свое имя... Олег выхватил пояс, лихорадочно начал искать надпись, уже в полной уверенности, что отыщет. На тусклом металле были глубоко врезаны значки, по краю твердый металл стерся, словно хозяин носил его, не снимая, столетия. Значки были странные, ничего похожего Олег не встречал в мудрых книгах. -- Такого языка на свете нет, -- сказал он потрясенно. -- Кто это писал? Дед Тарас покачал головой. -- Слаб глазами нынче. Кукиш поднеси под самый нос, не увижу. На каковском языке, не скажу. Мало ли сменилось! Все куда-то спешат, торопятся... Он рассеянно махнул рукой. Мрак взял пояс, подал деду. -- Носи на здоровье. Не знаю, после драки или доброй попойки ты забыл в... одном месте, но, похоже, пояс все-таки твой. Хотя, разрази меня боги, я битву великих магов представлял иначе... Или с годами накручивают брехни? Дед неуклюже надел пояс, пряжка звонко щелкнула. Черный пояс на миг осветился ярко-оранжевым, словно на него упал луч солнца. По бляхам молниеносно пробежал странный узор, промелькнули буквы. Дед Тарас, возможно, мог бы прочесть, если бы глаза помоложе да память получше, а так уже стал забывать, что утром ел, тут же снова к столу садится. -- Благодарствую, -- сказал Тарас степенно. -- Помню, что потерял, а где -- запамятовал. Спасибо, что уважили старика... Думал на свояка, у того пояс похуже, мог увести. А как же вы теперь без пояса доберетесь?.. Мрак насторожился, не поняв, а Олег спросил быстро: -- А что пояс... может? -- Ну, -- ответил Тарас, подумав. -- Портки держит, не спадут. Особенно когда оголодаешь. Еще к нему можно цеплять палицу, нож... Да и странствовать с ним легко. Помню, только велишь отнести себя за тридевять земель, только ветер засвистит в ухах. Правда, иной раз в такие места заносило... Раз даже к Ящеру. Дед Тарас зябко передернул узкими плечами. Хоть не помнил подробностей, но впечатление, видать, осталось гадостное. Мрак перекосился от сожаления, глаза пожирали пояс, о чудесных свойствах которого не знал. -- Батя, для тебя это дорого как память, но я для тебя еще лучше пояс сделаю своими руками! Нам как раз до зарезу надо в одно место поспеть. Если опоздаем, там всю посуду побьют. Дед Тарас оглядел его старческими глазами. -- Да нешто окромя пояса ничо не придумаете?.. Во молодежь пошла. Откуда у вас руки растут? Скитаться по свету -- самое простое дело. Ума не надо. С умом дома сидят. Мрак сказал, уже немного сердясь: -- Батя, а как, по-твоему, нам четверым попасть на край света? Что, дунул-плюнул -- и дело в портках? Дед помолчал, что-то вспоминая, долго сморкался, чесался, поймал что-то в подмышках, звонко щелкнул в ногтях, вытер ладони о грязные портки, волосы, сказал неуверенно: -- За рекой на горе живет Змей. Еще змеенком подобрал, когда родителей прибил... За дело -- скот таскали, а потом еще и девку уволокли. Домой было принес, так тут крик поднялся: убери, от него рыбой пахнет! Отнес к горе, он там в щель залез. Я ему живность бил, пока он не научился сам. Потом сменил щель на нору поболе, но живет еще там... -- А мы при чем? -- удивился Мрак. -- Покормите его, -- сказал дед просто, -- приласкайте, он и отвезет. Вон Тарха пока чешешь, можно вовсе зарезать... Ваш волхв малость кумекает, заставит лететь куда потребно. А назад воротится сам. Он у меня умный... -- На обратном пути пусть хоть головой о стену, -- сказал Мрак напряженно. -- Но не занесет ли твой Змей и нас к Ящеру? Это ты, дед, ходил по белу свету, сам как Змей, а мы люди простые. Таргитай от воробьев не отобьется, Олег больно умный, разве что Лиска кому угодно глаза выцарапает... Но ежели какая зверюка вылезет из преисподней, пропадем, как Боромир без масла. Дед подумал, пожевал губами. Руки беспокойно ощупывали пояс, к путешественникам потерял интерес. Уже с порога бросил: -- Эт как знаете... Будьте здоровы. Отлучились за все время только Таргитай и Олег, но даже Таргитай не смог вынести отчуждения матери, деда и младшего братишки. Смотрели со страхом, все ждали, что растечется слизью или загукает страшным голосом, накинется, начнет жадно пить их теплую кровь. Мать уклонялась от его объятий, братишка прятался, дед не поднимался с вороха шкур. Таргитай всплакнул, всегда был материным мазунчиком, повздыхал и поспешил распрощаться. Олег пришел еще раньше. Мрак вообще не выходил из своего дупла, другой родни не было, а Лиска оставалась с оборотнем -- жители Большой Поляны ее боялись особенно, плевали вслед. Таргитай влез в дупло, когда Олег и Мрак, красные и растрепанные, почти кричали друг на друга. Лиска с несчастным видом забилась в уголок, жалобно смотрела большими испуганными глазами. -- Какое Яйцо? -- орал Мрак. -- Ты с дерева упал? Они правую ногу от левой отличить не могут!.. В соплях путаются, в трех соснах блудят! -- А что мы знаем? -- орал Олег еще громче. -- Что знаем о своем народе? Только теперь начинаем задавать вопросы, а почему не раньше? Могли бы раньше что-то узнать! -- Они простые как ладони! Не разнятся от медведей, с которыми схлестываются. -- Правильно!.. Не любят лишних усилий. От жизни хотят мало, мало и получают. Но ежели вместо медведя нападет див, то Громобой сам надувается как див, дерется на равных. Когда прилетает Змей, Громобой натуживается, чтобы быть вровень со Змеем. Когда сталкиваются с хитрым магом, то тупой Боромир напрягает мозги, которые обычно спят, как медведи в берлоге, и кое-как сдюживает мага. А потом сразу отдыхать!.. Так и спят всю жизнь, от любой работы прячутся, любых усилий избегают! Мрак с отвращением оглянулся на Таргитая. -- Так чего своего лодыря шпыняем?.. Все такие. -- Такие, -- сказал Олег уже тише. -- Если бы нас троих не выгнали, мы бы тоже... -- А что хорошего в скитаниях? -- ощетинился Таргитай. -- Лучше идти, чем бежать... лучше стоять, чем идти... лучше сидеть, чем стоять... лучше лежать, чем сидеть... Колени подогнулись, он едва не рухнул. Мрак плюнул ему под ноги, отвернулся. Олег сел у входа, приподнял край шкуры, краем глаза косил наружу. Лиска осторожно положила узкую ладошку ему на затылок, провела кончиками пальцев по волосам -- почти таким же рыжим, как у нее. -- Лучше лежать, -- согласилась она тихо. -- Конечно, лучше лежать. Но под лежачий камень... К тому же лежачий камень мхом обрастает. А здесь хоть и бывшие герои, но уж больно замшелые. -- Да какие герои! -- взорвался Мрак снова. Таргитай робко подал голос: -- Мрак, но тогда ж не было таких могущественных, как ты! Боги поневоле могли доверить Громобою с Боромиром. А сейчас пришел час новых силачей и справедливщиков. Олег вставил быстро: -- Они герои, хотя сами об этом не помышляют. Им не с кем сравниваться. Вспомните, хоть кто-то умер своей смертью? Кто с медведем неудачно схлестнулся, кого деревом прибило. Дед Тарас собирается умереть, но я еще на карачках ползал, когда он все так же собирался. Надо стариков бы расспросить... У меня самого в голове не укладывается, что мы сами из такого племени! Правда, мы не такие богатыри, но как-то сумели и каганат растрясти по камешку, магов пощипали, через такие земли прошли, где и муха не пролетит, чтобы шерсть с носа не сбрили.. -- Ладно, -- внезапно сдался Мрак. -- Ты умный, тебе виднее. Но если Боромир не отдаст Яйцо, силой заберешь? Если ты прав, то нас в драчке размажут по стенам. -- Боромир упрям, -- признался Олег тоскливо. -- А Громобой ненавидит, -- добавил Таргитай слабым голосом. -- Значит, -- подвел Марк итог, -- готовимся к большой драке! Прикорнуть удалось перед рассветом. Почти сразу сильный стук разбудил всех, кроме Таргитая. Снаружи уже слышались грубые голоса. В стену нетерпеливо заколотили снова. Угрожающий голос взревел: -- Передохли?.. Тогда воронам выбросим! Мрак взял секиру в обе руки, локтем сорвал шкуру, отпрыгнул. Хлынул яркий свет.. Два мужика поперек себя шире, Буян и Твердяк, в руках дубины с бревна, оба зло ухмылялись. Буян гаркнул: -- Выходи, нежить! -- Лучше ты заходи, -- сказал Мрак. Он отступил на шаг. -- Заходи! Или желтая кровь потекла из задницы? Буян побагровел, качнулся вперед, Твердяк поспешно ухватил его за плечо. -- Погодь! Успеем. Их ждет Боромир. Мрак покачал головой: -- Это для дураков вроде тебя. Твердяк захлопал глазами, рот начал раскрываться, челюсть отвисла. Олег отпихнул Мрака, шагнул через порог. -- Они еще не доросли до хитростей, вранья. Мрак сразу подобрел, даже похлопал Буяна по плечу. -- Хороший парень, хороший! Таким будь всегда. Пока Буян раздумывал, что бы это могло значить, все четверо вышли на поляну. В толпе заорали, над головами взлетели секиры и рогатины. Буян и Твердяк оттеснили самых прытких. Боромир высунулся по пояс из дупла, заслышав крики. Мрак первым, подняв руку в приветствии, полез в дупло к главному волхву. В тесном помещении, где запахи внутренностей дерева были почти осязаемы на ощупь, сидел громадный Громобой, кривился от аромата трав и корешков. -- Что порешили? -- спросил Мрак, не давая Олегу раскрыть рта. -- Солнце вот-вот взойдет. Громобой сморщился еще сильнее, а Боромир сонно рассматривал Олега. Верховный бог, творец всего сущего, Род породил жизнь, метнув родяницу вниз. От страшного удара в воде зародилась жизнь, из коей пошли земные твари, птахи, гады и люди. Так шли века, тысячи лет. Но Род все еще изредка мечет огненные родяницы. Обычно бьют по высоким деревьям, крышам, а ежели попадают в человека или зверя, то убивают так страшно, что остается лишь обугленный труп. Но ежели такой человек выживает, то он уже не простой человек... Когда молния ударила в дерево, где жила семья Вырвидубов, погибли все, но когда подоспевшие вытащили обугленные трупы, то увидели как шевелится живот брюхатой жены Вырвидуба. Боромир сразу же вспорол чрево, и все узрели как вытащил из крови и слизи ребенка с красной кожей и красной головой. Ребенок выжил, но волосы у него стали расти огненно красные, словно пламя все еще полыхало в него в голове. Его назвали Олегом. Он был сиротой, и Боромир тогда не зря взял его к ученики. Люди с родяницей в крови - совсем не простые люди... Он сказал неожиданно мирно: -- Да хрен с ним, Яйцом. Баба с воза -- кобыле легче. Громобой наклонился, пошарил под ногами. Олег раскрыл рот. Из старого тряпья и прелых шкур старший охотник вытащил что-то овальное, светящееся, размером с ежа, но с гладкими блестящими боками, голубовато-розовое. Если это в самом деле яйцо, то его должна была снести птица размером с сарай! Громобой поставил Яйцо на лавку, оно качнулось, покатилось к зияющей щели, из которой тянуло могильным холодом. Боромир вскрикнул, Громобой успел подхватить Яйцо на лету. Старший волхв выпустил шумно воздух: -- Фу... Новый мир мог выпорхнуть прямо сейчас! Таргитай спросил наивно: -- Так, может быть... стоит? -- Нас сметет вместе со старым, -- буркнул Боромир. -- Ну так что, берете? Олег переступил с ноги на ногу. -- А вы... вам не жаль расставаться? Боромир удивился: -- С чего бы?.. Мне надо хату перебрать по бревнышку, мох гниет, корни копаю за речкой: старые Тарх с девками вытоптал... Еще столб Велесу подновить бы... Есть дела неотложнее, чем старый мир беречь от нового!.. А вам все одно делать неча. У вас ни кола, ни дупла. Вот и храните. Мрак потемнел лицом. -- Не верю, что в этой штуке... -- В ней весь белый свет, -- произнес Боромир, зевая. -- Будущие боги, новые звезды, другое солнце и луна, другие деревья -- вовсе непохожие на нынешние... И люди другие! Может быть, двухголовые или рябые, как Мрак? Может быть, там живут всего лет по сто, а затем мрут, как мухи?.. Хрен его знает, мне думать некогда. Пусть лось думает, у него голова побольше... А рога какие! Олег бережно взял Яйцо. Руки подрагивали, а пальцы от волнения пошли мурашками. -- Беречь надо пуще зеницы ока, -- прошептал он. -- За семью печатями!.. Даже пуще. У самого доброго человека бывают минуты, когда взял бы да и уничтожил весь белый свет. Беречь от всего, беречь и от всех... Боромир протяжно зевнул, сделал щепоткой знак, отгоняющий порождения, что живут за чертой этого мира, в Народе их звали просто чертями. -- Давай-давай. Береги. Вижу, в надежные руки отдаю. Прямо кудахчешь. Авось убережешь в самом деле. Громобой громыхнул: -- Сейчас взойдет солнце! Олег заторопился: -- Все-все. Мрак, Лиска, уходим. Таргитай спросил жалобно: -- А как отсель? Если пехом, то лет за сто доберемся до Гольша. Может быть. Мрак быстро оглянулся на Боромира, Громобоя. -- Если они такие лихие ребята, как хвастались, то... Олег тоже оглянулся на старшего волхва и главного охотника. Один зевал во всю пасть, уже забыв, кому отдал Яйцо и что вообще отдал, другой с наслаждением чесал волосатую грудь крепкими ногтями, поглядывал в угол, где лежали мягкие шкуры, а в лукошке темнела горка каленых орешков. -- Им не печет, -- вздохнул он, -- а вот нам... Олег с величайшей бережностью обращался с Яйцом, шел на цыпочках. Когда перебирался через валежины, то страшился задеть сучок, а ямы, даже крохотные, обходил. Мрак ярился: -- До Гольша? Во-о-о-он до того дерева будем идти год! -- А ежели Яйцо хрястнет? Когда исполинские деревья Большой Поляны скрылись из виду, Олег поставил Яйцо на землю, тут же спохватился, сунул Мраку. -- Держи крепко! А я попытаюсь отыскать Гольша. Мрак с отвращением и опаской принял Яйцо, едва не выронил, спросил, держа на вытянутых руках: -- Ну и хрен с ним делать? -- Держи, -- повторил Олег. -- Лиска, проследи за ним. Тарх, держи Мрака за локти, а то вроде жабу держит, а не судьбу всего белого света вместе с богами, мухами и рыбами. В напряженном молчании следили, как он лег посреди полянки, закрыл глаза. Грудь мерно вздымалась, лицо порозовело. Два раза чуть дернул ногой, затем на глазах расслабился, лежал совсем тихо. Мрак не выдержал: -- Помирать собрался?.. Или спит? Клянусь старыми богами, выроню эту штуку. -- Только не мне на ноги, -- сказал Таргитай, отскочив. Лиска опустилась на колени, тревожно всматривалась в застывшее лицо волхва. Два рыжих муравья тащили по щеке оторванную ногу кузнечика, дергали в разные стороны, заползали на нос. Лиска нерешительно коснулась их розовым пальчиком. Один из рыжих, явно посообразительнее, бросил ногу и ухватился за новую добычу. Лиска с визгом отдернула, муравей висел на сомкнутых жвалах. Волхв не проснулся, хотя другой муравей, поглупее, пытался затащить ногу в ноздрю, явно приняв ее за вход в родной мурашник. -- Во дают, -- сказал Мрак раздраженно. -- Они комашек гоняют, а мы стой? -- Да разве это гоняют? -- возразил Таргитай. -- Вот мы втыкали им сзади соломинки, а потом какая быстрее... Олег медленно распахнул глаза, мертво смотрел в просвет между деревьями. В синем безоблачном небе что-то мерцало, словно вспыхнула необычайно яркая звезда. Губы зашевелились с трудом, словно скованные морозом: -- Я отыскал дорогу... Зрел башню... Лиска помогла ему подняться. Волхв пошатывался, кровь отлила от щек, а губы посинели. Таргитай спросил торопливо: -- А как доберемся? Туды ж тыщи верст! Олег сказал еще тише: -- Я доставлю... -- Усех? -- ахнул Таргитай с недоверием. -- Ты ж дорогу еле-еле нащупал! Мрак хмыкнул: -- А у него все через спину. Забыл, откуда он родом? На легком деле пуп надрывает, а трудное запросто, как орехи щелкает. Как Таргитай баб. На привале Олег читал книгу Вед, разбирал древние записи. По рассказам Боромира книгу мудрости составили боги, но Олег чувствовал, что либо боги слишком похожи на людей, точнее -- магов, либо знающие маги с каждым поколением добавляли что-то свое, ново узнанное. Что-то устаревало, уже не нужны были заклятия, как обращать в камень чудовищных жаб размером с горы -- таких зверей перебили герои древности, а на других зверей такие заклятия не действовали. Были еще более старые заклятия, но прочесть Олег не мог -- письмена оказались древние, часть стерлась вовсе. Мрак подпрыгнул, когда Олег ликующе взвизгнул: -- Вот оно!.. Яйцо можно ронять! Мрак сунул секиру в петлю, опустился на валежину. Его большой палец ткнулся в висок, а остальными Мрак помахал, выразительно глядя на заучившегося волхва. Таргитай сказал сочувствующе: -- Много думать -- вредно. Олег неуверенно улыбнулся, будто еще не до конца верил самому себе. -- Да нет, все проще. Сказано, что Яйцо разобьется от малейшего удара... если ударят... трое... Понимаете? Таргитай спросил наивно: -- Значит, зазря ты трясся, как заяц? А Мрак покосился на блестящее Яйцо: -- Ясно. Каждый бывает готов уничтожить белый свет, но чтобы сразу троим стал не мил... Лиска, самая деловая, сказала: -- Во всяком случае, ронять можно без страха... Что ты делаешь? Мрак постучал обухом секиры об Яйцо, сбивая засохшую корку грязи, всмотрелся в зазубрины на лезвии. Хмыкнул и принялся водить по вершинке как по точильному камню. Олег оглянулся, покраснел от негодования. -- Мрак! Как ты... можешь? -- Да, Мрак, -- поддержал Таргитай. -- Оно ж гладкое, как лысина Боромира. На нем не наточишь. Зато орехи колоть... -- Тебе бы все орехи, -- проворчал Мрак. -- На нем можно что хочешь колоть. Олег побагровел. Вокруг него завихрился воздух, волосы встали дыбом, потрескивали. -- Отлупи их, -- сказала Лиска кровожадно. -- Обрати в жаб! Толстых, с бородавками. Пусть знают, как насмехаться над могучим магом! -- Во-во, -- сказал Мрак приглашающе. -- Бей своих, чтобы чужие боялись. Глаза Олега погасли, он отвернулся. Лиска мгновенно оказалась рядышком, начала наглаживать, нашептывать. Мрак и Таргитай видели, как обмякли и опустились круглые как валуны плечи волхва, а ровная спина сгорбилась. Когда вышли к заросшей лесом горе, Олег со стыдом подумал, что от родной деревни рукой подать, а ни разу не бывал, даже не слыхал про гору от Боромира или жителей! Окрестный Лес кишит зверьем, в ручье -- рыба, ягод непроворот, орехов собирают мешки, так что на прожитье набрать можно прямо за околицей, а раз так, то никто не уходит дальше. Даже Боромир в поиске трав дальше ручья не ходил. Знакомые целебные травы и корешки растут там по берегу, а новых не искал. -- Стойте здесь, -- велел он. -- Лиска, останься тоже. Я вернусь скоро. Или... -- Или не вернешься? -- вскрикнула она. Он сказал строго: -- Или чуть задержусь. Если придется будить. Они с тревогой следили, как он проворно карабкается вверх по косогору. Камешки и комья земли срывались, но волхв хватался за деревца, выступы коренных скал, поднимался споро. Мрак хмуро поглядывал на небо: последний день, что Гольш обещал продержаться. -- Поедим, что ли? -- предложил Таргитай. Он сел на пень, принялся pазвязывать мешок. -- Я кое-что захватил... -- Хорошо, что родня есть, -- сказал Мрак завистливо. -- Да нет, спер, когда не видели. Сверху раздался рев такой мощи, что Таргитай выронил мешок, а Лиска присела. Мрак встревоженно смотрел на вершину горы. -- Олег?.. Нет, это не он, это что-то ревет на него. Договорятся или дойдет до мордобоя? Лиска молча прижала ладони к развилке, шмыгнула за кусты. Таргитай ползал в траве, собирал ломти сала и головки чеснока. -- Олег да не договорится?.. Он самого Ящера заставит себе спину чесать. Вон даже тебя уболтал... Рев прозвучал снова. Затем хлопнуло, окрестные деревья тревожно зашумели, вершинки закачало в разные стороны. Налетевший ветерок взметнул пыль, сухие листья. Над головами захлопало громче, поляну накрыла густая тень. -- Разбегайся! -- крикнул Мрак страшным голосом. Таргитай, как был на четвереньках, так и ринулся через кусты к могучему дубу. Лиска лишь высунулась, тут же скрылась за деревом. На поляну падала, люто хлопая огромными кожистыми крыльями, крупная тварь. Мелькнуло раздутое пузо, покрытое перламутровыми чешуйками. Летающий зверь был похож на огромную рыбу, даже ящерицу, только растопыренные лапы были как бревна, с когтями наподобие кривых ножей, а крылья из кожи, похожей на медвежью шкуру, были натянуты на жесткий каркас. По краям крыльев блестели ножи когтей. Зверь рухнул, с треском разломив валежину, медленно опустил крылья. Страшная голова размером с бочку качнулась на толстой длинной шее, желтые глаза отыскали Мрака, тут же налились кровью, а пасть раскрылась, как жерло печи. В красной пасти блеснули белые зубы, глотка выглядела черным колодцем. -- Не трогать! -- раздался строгий голос. Олег сидел на загривке Змея, лицо было хмурым и изможденным. Он приглашающе помахал рукой. Таргитай мотнул головой, попятился в кусты глубже. Лиска выглядывала из-за дерева, глаза были умоляющими. Мрак поинтересовался: -- А не укусит? -- Залезай сбоку, -- крикнул Олег. -- Понятно. Коня бойся сзади, волка спереди, Таргитая... то бишь дурня с любой стороны, а про Змея не слыхивал... С бока, говоришь? А с какого? -- Хоть с левого, Змей не суеверный. Поторопи Тарха и Лиску, мне трудно держать на земле. Он привык садиться только в горах! Мрак бесстрашно полез по кривой лапе, взобрался на спину, где сел между острых пластин гребня. Несмотря на каменное лицо, руки подрагивали, а за костяные выступы на спине вцепился так, что пальцы побелели. Таргитай и Лиска взбирались как на отвесную стену: падали, слепо шарили руками в поисках опоры. Мраку показалось, что Таргитай смотрит сквозь Змея, а Лиска вовсе закрыла глаза. Впервые призвав богов, Мрак решился протянуть им руку, вдернул наверх. Оба, оказавшись наверху, тут же как клещи вцепились в роговые шипы, страшась даже взглянуть вниз. Таргитай прошептал: -- Мрак, ты как дерево! Тебе что на Змея, что на сарай. -- На сарае склизко, -- буркнул Мрак, но ощутил, как от похвалы на душе потеплело. Спина под ним медленно поднималась и опускалась. Змей дышал тяжело, словно пролетел уже тыщи верст. Возможно, подумал Мрак подозрительно, прикидывается. У него постоянно прикидывался конь, не давал затягивать подпругу: надувал брюхо, чтобы затем не жало, из-за чего седло потом сползало под брюхо, а Мрак оказывался на земле. Впрочем, конь зверь хитрый, а сейчас под ним просто большая жаба с крыльями, а жабы -- звери бесхитростные... -- Держитесь крепче, -- предупредил Олег. -- Опять за Змее, -- прошептал Таргитай тоскливо. -- Другие летают на Феникс-птице, на Рухе, пусть даже на ковре, если толстый... -- Размечтался, -- бросил Мрак грубо. -- А в ступе или на метле не хошь? Мужчина не должен перебирать. На Змее, так на Змее! Разве что бородавки... -- Бородавки? -- воскликнул Таргитай в ужасе. Его красивое нежное лицо без единого пятнышка пошло бурыми пятнами. Змей начал подпрыгивать, судорожно озираться. Разбежаться на поляне не удастся, а прыгнуть с места, как какой-нибудь несерьезный воробей, Змей не умел. Ему, как понял Мрак, требовался разбег, как большой птахе вроде журавля или дрофы. Могучие крылья замолотили по воздуху с такой силой, что взвилась туча старых листьев, сосновых шишек, мха и комьев земли. Толчком всех прижало к костяным пластинам. Мрак впервые ощутил, что от Змея несет затхлой рыбой, тиной и лягушачьей икрой. Внезапно тяжесть отпустила. Мрак обнаружил, что все еще цел и сидит, щурясь от мощного встречного ветра. Таргитай распластался как лягушка, а Лиска прижалась щекой к спине Олега, крепко обхватила. Волхв торчит, как вбитый в загривок Змея кол, держится только ногами. Обеими руками прижимает к груди мешок с Яйцом. Перед ним простирается вытянутая как у гуся шея Змея, чешуйки раздвинулись, в самый раз секирой бы, но волхв не то что Змея, жаб жалеет, хотя жабы, как и люди, разные. Вон Таргитай людей жалеет, даже самых подлых, Меч совсем заржавел. Вообще-то это несправедливо: Меч попал тому, кто избегает им пользоваться! А волшебству обучился тот, кто старается все делать без волшбы. Мрак прикрыл глаза и вдруг обнаружил, что мечтает, как бы он жил, если бы такой Меч ему. Да еще бы и горами двигать! Взаправду мечтает, будто на печи среди мягких шкур, а не вцепился в гребень страшного Змея, когда верстах в пяти низом проносятся деревья, скалы, озера... Привыкает человек ко всему, привыкает! Хотя только второй раз на жабе с крыльями. Боги создали человека, который привыкает сразу. Видать, очень трудную жизнь уготовили. Услышал тихое сопенье задремавшего Таргитая, сказал предостерегающе: -- Дурень, перестань сталкивать Олега. Ты не на печи, а на Змее! Глава 15 Олег пристально всматривался в линию, где небесная твердь давила на край земли. Змей несся в блистающем знойном мире. -- Терпите, уже скоро... -- сказал наконец Олег. Он неотрывно всматривался вдаль. -- Башня Гольша покажется раньше, чем Таргитай допоет... Мрак сказал медленно, едва двигая растрескавшимися губами: -- Гольш?.. Пока что вижу башню похуже. -- Какую? -- не понял Олег. -- Там должна быть только золотая башня Гольша... -- Тогда Гольш построил еще одну, -- хмыкнул Мрак, но голос отвердел. -- Из черного как сажа камня. Размером с Гору. И движется эта башня, движется! Бледный от пронизывающего холода Олег побелел. -- Такая башня только у Мардуха! -- Этот Мардух приперся к Гольшу, как Емеля, -- предположил Таргитай завистливо. -- Не слезая с печи!.. А ты говорил, что всякий, кто хоть раз обошел вокруг своего огорода, уже умнее того, кто не слазит с печи! Мардух и с печи не слазил, и по свету похаживал. Мрак вскрикнул: -- Вижу золотую башню! А черный сарай вовсю прет на нашего старика!.. Нас пронесет прямо над чертовым амбаром. Камнем туда, что ли? Или хоть что-то из-под себя кинуть... -- Можно из-под Лиски, -- предложил Таргитай услужливо. -- Кинем твои портки, -- предложил Мрак грубо. -- Задохнутся, как куры, где побывал хорь. Олег, что со Змеем? Крылья хлопали реже, Змей чаще скользил, растопырив кожаные паруса. Его несло по длинной дуге, земля постепенно приближалась. Олег вытеснил из сознания голоса друзей, сосредоточился: Змея надо опустить у подножия золотой башни Гольша. Там дверь, успеют вбежать, а если сверху на площадку, то Змей не поместится, вообще башню развалит. Внезапно тряхнуло, словно с разбега наскочили на камешек. Змей странно икнул: то ли закряхтел, то ли застонал, судорожно замолотил крыльями. Четверо привычно сжались, ожидая, что придавит к спине, но едва не сбросило -- Змей ухнул вниз! В какой-то миг он сумел выпростать скомканные ветром крылья, пошел вниз по крутой дуге. Толчок тут же повторился, по телу гигантского зверя прошла судорога. Он отчаянно сопротивлялся, но чужая мощная рука властно тянула вниз. Ветер свистел в ушах, земля быстро вырастала. Черная гора остановилась, зловеще мрачная на сияющем оранжевом песке. На плоской вершине появились крошечные фигурки в желтых халатах, похожие на ядовитых ос. -- Олег, -- вскрикнул Таргитай, преодолевая свист ветра. -- Останови Змея! Олег нащупал оплетающие их невидимые нити, с силой рванул. Змей тут же всхрапнул, задвигал крыльями, мышцы затрещали. Затем Змей с усилием взмахнул -- летящий зверь жаждал шарахнуться оземь не больше, чем седоки. -- Еще, Олег, -- молил Таргитай. Глаза дудошника были жалобными. -- Еще, миленький! Лиска крепче прижималась к спине Олега, словно пыталась влить и свои силы. Змея тряхнуло, тут же Олег перехватил и новые нити, оборвал. Их дергало, трясло, бросало. Змей то взмывал, то падал камнем. Его заносило в сторону, переворачивало боком. Олег изо всех сил не давал перевернуть пузом кверху -- люди посыпятся как орехи. Да и ошалевший Змей, не понимая, где верх, где низ, расшибется всмятку. Даже Таргитай, который то закрывал глаза, то открывал, видел, как на плоскую крышу из нор выскакивали все новые и новые люди. Воины затерялись среди суетящихся жрецов в желтых халатах, а с каждым новым жрецом Змея трясло сильнее. Черная гора стремительно росла. Олег с бледным решительным лицом вцепился в шею зверя, глаза не отрывались от желтых халатов. Мрак начал отвязывать ноги. Олег крикнул: -- Попытаюсь сдвинуть Змея... упадем возле ворот... Только на башню не Гольша, а Мардуха! -- Понял! Готовы! -- прорычал Мрак. Он держался обеими руками, уже отвязавшись, рукоять секиры грозно торчала из-за плеча. Лиска все еще прижималась к могучему волхву, крупно дрожала. Таргитай начал переползать, готовясь спрыгнуть первым. Дурень никогда не знал страха, успел подумать Олег, и не научился... Сбоку мелькнула черная стена. Змей падал в тени башни, уже почти не пытался держаться в воздухе. Олег был бледный как смерть и мокрый, кожа натянулась на скулах. Мрак, который сидел к нему ближе всего, не считая Лиску, ощутил по всему телу покалывание, словно катались ежи. В двух саженях от земли Змея тряхнуло, понесло наискось. Мрак прыгнул, не дожидаясь, когда зверь ударится о песок. Огромная туша с разгона проехала чешуйками по земле, заскрипело, словно мельничьи жернова с силой потерли один о другой. Поднялась туча горячего песка, на зубах заскрипело. Олег едва не сомлел, но Змея остановил, словно вморозил брюхом в золотой песок, иначе Мраку пришлось бы драться одному. Пока Олег слезал, оступаясь от слабости и чувствуя тонкие, но сильные руки Лиски, Таргитай уже опрометью бежал к распахнутым воротам. Мрак ревел, как разъяренный бык, секира блистала, как молния. Двое стражей рухнули ему под ноги и остались позади. Третий, самый могучий, отступал, закрываясь обломком щита. С каждым ударом секиры от щита оставалось все меньше. Змей распластался искалеченный, со сломанными крыльями, полуживой. Лиска тащила волхва, тормошила. -- Проснись!.. Теперь все зависит от тебя! -- Не дай боги, -- прошептал Олег в страхе. Он все еще обеими руками прижимал к груди Яйцо. Лиска выхватила, сунула в мешок, а тот повесила Олегу на спину. -- Не боись! Магов держи за руки, а с остальными мы сами. В башню вбежали, когда Мрака след простыл, даже шаги Таргитая гулко отдавались далеко впереди на винтовой лестнице. Сверху доносился рев, звон металла, крики. На ступеньках истекал кровью воин, обеими руками зажимал широкую рану на животе. Олег ощутил сильнейший порыв немедленно взяться за лечение: он знал, как это сделать быстро, уже через два дня человек будет плясать, забыв о ране... Лиска нетерпеливо дернула за полу, Олег лишь оглянулся. Сквозь мозг как молния мелькнула острая мысль: а не делает ли страшную ошибку? Таргитай, будь волхвом, остановился бы, принялся лечить. Но Таргитай -- дурак, он руководствуется только сердцем, какое есть и у зверей, а он, Олег, -- умом, великим сокровищем, коим обладает лишь человек... -- Мрак! -- заорал он предостерегающе. -- Стой! Стой, говорю! Впереди ловушки! Впереди хитрости! Таргитай остановился, пропустил Олега вперед. -- Я тоже простой, как Мрак, и даже очень простой. Мрак послушно ждал, секира в руках была красная по рукоять, с нее падали тяжелые темные капли. На втором поверхе были длинные узкие коридоры, что вели в темноту. Олег поколебался, поднялся еще на поверх, быстро вбежал в проход, где мерцали светильники. Все чувства были обострены, он бежал длинными прыжками, успевая улавливать движение далеко впереди, догадываясь, что происходит на самом верху, смутно видя через толстую стену бегущих по соседнему ходу трех странных зверей -- выше человека, в плотной чешуе, с гребнями на спинах и тяжелыми палицами в руках. Когда ход расширился, а свет стал ярче, Олег замедлил бег, мгновенно охватил взглядом высеченный в красном граните зал. Прямо из каменного пола росли роскошные цветы -- с капустные кочаны, но распустившиеся, золотисто-оранжевые, со сверкающими палочками в середке. От них шел приятный сладкий запах, листья устилали пол. Сзади послышался лязг металла, тяжелый топот. Олег хрипло крикнул: -- В дверь напротив! Упаси боги зацепить цветок! Он прыгнул без разбега, затем перескочил сразу два. Сзади шумно сопел Мрак, не отставал, Лиску оттер, она держалась бок о бок с Таргитаем. В середке зала застыл цветок размером с тележное колесо. Можно было бы обойти, но крики уже настигали, Олег перемахнул с ходу, устремился к зияющей дыре напротив. Чутье подсказывало, что на ближайшие два десятка шагов опасности нет. Мрак влетел следом, как выпущенный из катапульты булыжник. Из противоположного хода выбежали рослые мужики с кривыми мечами. Толпой, крича и толкаясь, устремились через зал, обнаженные мечи блистали. Таргитай начал было поворачиваться ко входу, когда сзади отвратительно хлопнуло. Самый быстрый страж, он гнался с поднятым мечом, не сумел с разбега перепрыгнуть цветок-колесо. Его опускало прямо в жадно смыкающиеся лепестки, ноги расплывались красной ноздреватой кашей, рот застыл в страшном беззвучном крике. Оранжевый цветок наливался багровым пурпуром. Таргитая сдуло как ветром, догнал и обогнал в темном коридоре Олега, Мрак крикнул вдогонку: -- Обед зачуял? -- Тебе бы только подраться, -- огрызнулся Таргитай, весь дрожа. -- А нам надо побыстрее отыскать Мардуха и... -- Дать по голове. -- Победить, -- возразил Таргитай сердито. Ход постепенно повышался. Ноги стали тяжелее, дыхание вырывалось из груди с хрипами. Таргитай наконец взмолился: -- Олег, ты же волхв! Сделай что-нибудь! -- Это мне раз плюнуть, -- прохрипел Олег замученно. -- Только малость отлежаться... помыслить... отрешиться думами от суеты... Денек-другой... Мрак, раскрасневшийся так, что светился в темном коридоре, на бегу отпихнул Олега, вырвался вперед. Волхв от усталости теряет видение чародея, а волчье чутье само заставляло подпрыгивать, минуя острые зубья кривых мечей, перескакивать через ловушки, даже иной раз как бы пробегал по стене, ежели весь коридор устилали шипы с острыми краями. Олег пытался вырваться вперед, для него логово проклятого мага было почти знакомо, но измученный Мрак находил новые силы, оттирал перед самой ловушкой или торчащим из стены длинным заостренным прутом, и снова все четверо неслись по темному, едва освещенному дохлыми светильниками коридору. Когда добежали до выхода, Таргитай непроизвольно икнул, а Лиска завизжала от ужаса. Далеко внизу багровело поле пылающих углей. Оранжевые языки пламени взмывали часто, угли с треском лопались, рассыпая искры. Через весь зал от коридора, откуда выбежали люди, протянулся странный мостик из приставленных друг к другу каменных плит -- неизвестно чем сцепленных. Последняя плита упиралась в отвесную стену прямо перед темным входом на противоположной стороне зала. Мрак заглянул, вытягивая шею, в страшную пропасть, через которую никакой мост не казался бы чересчур прочным. -- В прошлый раз ничего такого не было! Ни цветочков, ни этого... Мне не пройти, я -- не какая-то там замухрышка. Ты и Тарх -- полегче. А Лиска вовсе... -- Лучше Тарх, -- сказал Олег быстро. -- Он дурной, ему все равно. -- Но ты легче, -- запротестовал Таргитай. -- У меня колени трясутся. А ты... ты от природы отважен. Таргитай поплевал в ладони, пригладил волосы. Взгляд был прицельным. Таргитай начал покачиваться взад-вперед, примериваясь, нацеливаясь, измеряя расстояние и нечто ведомое только ему. Сзади нарастал треск, дверь выгибалась как парус под ударами ветра. Внезапно вылетели щепки, просунулось острие копья. Лиска в испуге подпрыгнула, тут же резким ударом ссекла наконечник. -- Стой! -- сказал Олег внезапно. Отпихнув Таргитая, он помчался по узким каменным плитам. Мрак ахнул, а волхв несся как дикая коза, за которой бегут волки. Мешок с Яйцом как влип в спину, но у Мрака появилось нехорошее чувство. Не зря ли взяли из Леса? Плиты проваливались, едва их касалась нога, но Олег успевал оказаться на другой. Та обрушивалась в пропасть следом, они звонко и страшно грохались на мозаичный пол внизу. Олег был уже на середине мостика, плиты вдруг начали расшатываться и перед ним. -- Все понятно, -- сказал Мрак угрюмо. -- Ежели по-быстрому, то всякий перебежал бы. Олег это сообразил, на то он и самый смышленый... Приготовьтесь, други. Волхв добежал до башенки, скрылся. Последняя плита отвалилась, медленно полетела вниз. Теперь между двумя башнями было саженей двадцать. Не всякая птица перелетит, ежели после обеда. Дверь содрогалась, в расширившуюся дыру просовывались острия мечей, копий. Видны были бородатые лица. Вдруг острия исчезли, по ту сторону послышался могучий голос, а дверь затрещала -- рубили тяжелым топором. -- Наконец-то доперли, -- сказал Мрак с презрением. -- Теперя уже надолго... В образовавшийся проем просунулась рука, вслепую щупала засов. Лиска хладнокровно полоснула мечом. На пол упали срубленные пальцы, по ту сторону двери раздался жуткий вопль. -- Правильно, -- одобрил Мрак. -- Ему же лучше -- не надо ногти стричь. Когда дыра расширилась, в нее полезли, спеша и толкаясь, вооруженные люди. Мрак и Таргитай стали по обе стороны, хладнокровно рубили. Тяжелая секира разбивала щиты и шлемы, почти не уступая золотому Мечу. Лиска отошла на пять шагов, наложила стрелу на тетиву, выжидала. Когда в дыре мелькали оскаленные лица, била быстро и точно. Мрак наконец ругнулся, но в голосе была похвала: -- Ты ж нас с Тархом без дела оставишь! Тарх и так спит на ходу. -- Да не сплю я, не сплю! -- заверил Таргитай. Наконец остатки двери слетели с петель. В проем ринулись люди. Мрак и Таргитай рубились отчаянно, но на них перли неудержимо. Мрак отступил первым, ибо на него уже прыгали сверху с завала трупов. Таргитаю было немногим легче: Меч сам рассекал прыгающих, еще в воздухе отнимал жизнь, но убитые валились на голову, на плечи. Когда отступили, несколько человек быстро скользнули в стороны, начали заходить с боков. Лиска побледнела, стрелы, как пчелы, зажужжали, наконец отшвырнула лук, едва успев выхватить меч. Втроем встали спинами друг к другу. Расталкивая нападавших, вперед выступил высокий широкий в плечах воин с хищным высокомерным лицом. Лиска вскрикнула: -- Савиджак! Воин указал на нее острием меча. -- Эту взять живой! Остальных убить на месте. Лиска сказала Мраку быстро: -- Я встану впереди. Таргитай заикнулся негодующе: -- Женщин надо беречь... -- Молчи, дурень, -- оборвал Мрак. -- Это баб надо беречь, а она -- женщина! Настоящая. Волна нахлынула и разбилась, оставив троих с рассеченными головами. Еще двое отползали, зажимая ладонями страшные раны. Мрак перевел дух, сказал приглашающе: -- Савиджак, меч у тебя для похвальбы? Воин побагровел. -- Я знаю, что такое блистающий Меч бога. Пусть возьмет в руки простое оружие. -- У меня простое, -- ответил Мрак. -- А сам я еще проще своей секиры. Савиджак стиснул челюсти. Мрак увидел по напряжению мышц врага, что тот бросится в следующий миг, хотел сказать и не успел, чтобы им не мешали схлестнуться вдвоем -- вверху загремело, повалились каменные плиты. Сквозь грохот падающих глыб слышен был отвратительный хруст ломаемых костей, крики. Савиджак оглянулся, побледнел. За его спиной оставалось едва ли полдюжины ошалелых людей, вместо остальных высился угловатый холм камня. -- Зовите остальных! -- крикнул Савиджак. -- Которые сторожат выход! -- Да, вам самим кишка тонка, -- сказал Мрак понимающе. -- Всего дюжина на троих! Его что-то хлестнуло по плечу, он раздраженно отмахнулся. Глаз не спускал с Савиджака, но у того лицо переменилось, смотрел куда-то вверх. На верхушке их башенки маячила человеческая фигурка в звериной шкуре и с горбатым мешком за спиной. Человек спускал толстую веревку, другой конец уже был захлестнут за выступ. -- Шустрый! -- сказал Мрак. -- Когда успел обратно, да еще поверхом? Это не Тарх, что на ходу спит... -- Да не сплю я, не сплю! -- торопливо заверил Таргитай снова. Лиска быстро обвязала веревку вокруг пояса Мрака, едва не попадая под удары: Савиджак с людьми бросились вперед. Таргитай рубил так, что опережал свой Меч, впервые кисти рук не выворачивало рывками. Лиска полезла по веревке первой, за ней карабкался Таргитай. На полдороге завис, хотел было помочь Мраку -- бьется, бедолага, в одиночку, но опять загрохотало, взвилась пыль. Предусмотрительный волхв обрушил последние две плиты: Савиджак едва отпрыгнул, а двое исчезли -- только чавкнуло и брызнуло из-под глыб. Мрак еще сражался, когда вдруг так дернуло за пояс, что только гыкнул и распахнул рот, задохнувшись: рванули в шесть рук, не давая висеть, как пауку, над полом. Савиджак подпрыгнул, Мрак торопливо поджал ноги, звякнул перерубленный в подошве гвоздь. Олег с распаренным лицом и с голой грудью сказал быстро: -- Ежели не успеем добежать до во-о-о-он той башенки... Таргитай, который в изнеможении опустился на выщербленные плиты, ахнул: -- Опять? -- Не опять, а снова, -- бросил Олег зло. Глаза блестели как у больного, щеки запали. -- До победы рукой подать! -- Какие длинные у тебя руки, -- пробормотал Таргитай. Он с ужасом смотрел на дальнюю башенку, куда вел узенький мостик, похожий на паутинку. К тому же мостик раскачивало, хотя дул не ветер, а так себе. -- Ты перелетишь или опять дернешь аки заяц? А мы с бедной Лиской? -- Аки заяц? -- повторил Мрак. Он остро взглянул на Таргитая. -- Это мысль! Таргитай раскрыл рот спросить, что за умную мысль высказал, узнать бы, чтобы потом хвастаться, но Мрак грянулся оземь, на миг взметнулось мохнатое и бесформенное, на каменном полу остались волчья душегрейка и секира, а громадный волк с оскаленной пастью частыми прыжками помчался к мостику. Мостик задрожал. Лиска ахнула, отвернулась, еще и зажмурилась плотно-плотно. Волк несся как стрела, мостик не раскачивался -- мелко дрожал. Волка словно несло быстрым ветром над ним, ноги едва касались тонких дощечек. Достигнув площадки, волк прямо в прыжке обратился в голого человека, мгновенно обвил веревку вокруг выступа. Олег сунул оторопевшему Таргитаю конец, толкнул к нему Лиску. -- Держись! Хоть за уши, но держись! Таргитай не успел опомниться, как грубо дали пинка. Он судорожно вцепился в веревку, падая в пропасть. Лиска прыгнула ему на спину, обхватила. Полузадушенный Таргитай рухнул в бездну, встречный ветер дунул в лицо с такой силой, что едва не сорвал душегрейку. Он почти не соображал, что с ним и куда несет, а Лиска уже и когти вонзила, но ветер внезапно стих, в ухо противно заверещало: -- Брось веревку!.. Брось, дурень! Он расцепил пальцы, упал на камни, сверху обрушилась Лиска -- вроде маленькая, но костлявая как ерш, к тому же ножны Меча больно стукнули по зубам. Таргитай раскрыл глаза и тут же зажмурился: грудью свесился над краем пропасти! Внизу белеют обглоданные кости, черепа, рыжеют заржавленные мечи. Мрак стоял к ним спиной, рассматривал врагов, непривычно голый: не потому что без штанов и волчьей душегрейки, а потому что в руках не было секиры. -- Дурень, -- всхлипнула Лиска. -- Вцепился, как в свою дурацкую дудку! Еще бы чуть... -- Где Олег? -- перебил Таргитай. Над головой захлопало, их обдало ветром. Крупная птаха с кожаньими крыльями тяжело упала в сторонке. В уродливом клюве был зажат ворох одежды, сапоги, магический Жезл и мешок с Яйцом. Плиты крякнули, хрустнули, едва птаха гупнулась на пузо, перегруженная непривычной ношей. -- Во дает, -- сказал Мрак с отвращением. -- Штаны ему подавай! Без штанов, видите ли, драться не может! -- Зря ты так мучился, -- сказала Лиска сочувствующе. -- Тяжело! Взял бы только свою магическую дубинку... Олег, не отвечая, быстро натянул одежду, стыдливо поворачиваясь к ним задом. Таргитай насторожился, лицо стало несчастным. -- Боги, эти странные люди бегут и с той стороны! Когда защитники башни выметнулись на площадку, Таргитай и Лиска встретили их первыми. Олег подхватил Жезл, кинулся в сечу. Голый, как палец, Мрак в бессилии рычал за их спинами и потрясал кулаками. Впервые позавидовал волхву: догадался взять в клюв, а ему, могучему волку, еще проще цапнуть свое и пробежать хоть сотню верст! Сложные решения находим, а простых не замечаем... Таргитай и Лиска потеснили врагов, оставив троих на полу, а Мрак за их спинами поспешно подхватил с пола оброненный топор, малость напоминающий секиру. Мог бы и содрать одежду, но больно мелковатый народец! Да и сшиты штаны препогано. С ревом врубился, отпихнув Лиску, а Таргитай сам с облегчением отступил и опустил Меч. За Мраком двинулся, как ни странно, Олег -- его бронзовая дубина, которую упорно величал магическим Жезлом, вертелась, как крылья ветряной мельницы. Лиска ревниво охраняла мудрого волхва не только от врагов, но и, казалось, от Мрака -- теснила стражей Мардуха плечо в плечо, в полном взаимопонимании, хотя такое может быть лишь с нею, сам же назвал ее самой чуткой и понимающей! На плечах убегающих ворвались в небольшой зал, откуда вело четыре хода. Бегом понеслись за Мраком, тот умело перепрыгивал ловушки, влетели в богато украшенную комнату. Выход перекрывала сказочно яркая массивная дверь -- из сверкающего золота, рукоять украшена рубинами, толстый засов из синеватой бронзы, а петлю оттягивал круглый как щит тяжелый замок. Из-под двери через узкую щель бил яркий лиловый свет. Мрак кинулся на замок, потряс. -- Ключ! Где ключ? -- У меня нету, -- ответил Таргитай быстро. -- Я не брал! Лиска вскрикнула умоляюще: -- Олег, у тебя ж была какая-то трава... -- Тарх сжевал, когда в темнице сидели. -- И ему задницу не разорвало? -- Не знаю, еще не проверял. Ищите ключ! Мрак отпихнулся от пудового замка, подозрительно обвел комнату налитыми кровью глазами. -- Ключ... Он может лежать в ларце на другом конце крепости. -- Или болтаться на шее у самого Мардуха, -- добавил Олег убито. -- В прошлый раз видел у него цепочку. Из конца коридора, откуда бежали, послышался отдаленный топот. Мрак взял секиру в обе руки, повернулся. Олег суетливо бегал вдоль стен, заглядывал в ларцы, расшибал их оземь. Топот затих, видимо, вбежали в другой туннель. Мрак хмыкнул и, в подражание волхву, ринулся помогать. Никогда не помогал волхвам с таким удовольствием: крушил расписные шкафы, расшибал обухом сундуки, смахивал на пол расписные вазы тончайшего фарфора. Под подошвами хрустело, за ноги цеплялась тонкая узорная ткань. Воздух наполнился запахом благовоний. Ноздри Лиски жадно затрепетали, она судорожно вздохнула и посмотрела на Мрака так, будто он пинком сбросил с высокой лестницы калеку. Из коридора снова донеслись крики, топот, лязг. Мрак на миг задержал над головой топор, прислушался, ухмыльнулся по-волчьи, с наслаждением обрушил обухом на середину раззолоченного столика. Хрястнуло так, что зазвенело в ушах. Брызнули щепки, драгоценные камешки, посыпались золотые монеты. Топот уже утих. Олег и Лиска поспешно выдвигали ящики, сбивали маленькие замочки, поднимали крышки ларцов. Таргитай топтался посреди комнаты, глазел на невиданную в его краях лепоту. Когда топот послышался в третий раз, Мрак даже не повел глазом, крушил и топтал, но крики и звон металла усилились, в конце темного туннеля показались красные огоньки факелов. Мрак раздосадовано ругнулся: из пещеры вели сюда четыре хода, своими глазами видел, так чего же эти прут уже, могли бы еще в один тупик сунуть свои рыла! Он нехотя слез, колеблясь, крушить роскошную мебель оказалось почти так же здорово, как и головы дураков. Он оглянулся с сожалением, но Олег и Лиска только переворачивали все вверх дном, оставляли работу для его топора. По правде сказать, Мрак иной раз забывал, для чего разбивает дорогую мебель, может быть, чертов ключик уже выпал и затерялся под его ногами? Он встретил набежавших, снес два шлема с головами, одного развалил до пояса, отступил: не оскользнуться бы в луже крови, но четвертый зацепил самым краешком кривого меча в плечо. Последний, пятый, повернулся и опрометью бросился обратно, крича во все горло. Олег крикнул в испуге: -- Приведет остальных! А дверь выбить нельзя? Мрак бросил взгляд через плечо, скривился, словно надкусил лесную грушу. -- Через стену проломиться проще. Изукрашенный зал теперь напоминал дикий грот, где бесновалось стадо озверевших медведей. Мрак в азарте посбивал даже со стен изразцовые плитки. Под ногами катались драгоценности. Мрак начал распинывать обломки, очищая место для последней драки, Олег и Таргитай обреченно расшвыривали черепки. Перед самой дверью лежал коврик, когда-то роскошный, ныне вытертый грубыми подошвами. Лиска машинально поправила загнувшийся коврик, ахнула. На полу ярко блестел золотой ключ размером с палец. -- Ни хрена себе, -- проговорил Мрак обалдело, челюсть отвисла. -- Какой дурень его туда сунул? -- Наверное, Мардух, -- ответил Олег так же ошарашено. -- А мы тут все разнесли! Мрак буркнул зло: -- Кто же думал, что он настолько хитрый? До такого додуматься -- какую голову надо иметь! Поди с таким справься. Замок висел на петлях с оглобли, дуга была с рукоять топора, а сам замок походил размерами на колесо. Однако Мрак ухитрился не попасть с разгону в широкую скважину, а когда сунул, то сперва не тем концом, а затем не той стороной. Крики и лязг металла приближались. Мрак наконец попал, ключ сперва отказывался повернуться, Мрак тряс замок как грушу, ругался, а грохот за их спинами стал таким, будто стучали по их головам. Таргитай приплясывал от нетерпения рядом, суетился, в конце концов взмолился жалобно: -- Дай я! В преданиях только чистый душой отрок... -- Ты чистый? -- изумился Мрак. -- А кто всех баб перещелкал по дороге? Он снова сунул ключ в узкую щель, тот не шел, а крики стали громче. Олег попытался выхватить из руки упрямого оборотня, ключ упал, звякнув на каменных плитах. Лиска бросилась подбирать, но ее нечаянно пихнули, задвинули вместе с ключом под стену с бочками, сундуками и хламом. -- Перестаньте, -- простонал Таргитай. -- Нашли время играться! Лиска вылезла с ключом, споткнулась о ногу Мрака, растянулась во всю длину, ключ выскользнул из ладони и покатился по плитам. Таргитай, замерев, смотрел, как золотой ободок блеснул и скрылся в узкой щели под дверью. Мрак выругался, вытащил секиру и обреченно повернулся на приближающиеся крики. Таргитай стал на колени, пошарил ладонью, вслепую хлопая по невидимым плитам. Что-то укололо в палец, он взвыл от испуга и отдернул руку, больно сорвав кожу ладони. Нападающие вылетели со всей дури. Передние упали под ударами секиры. Другие шарахнулись в стороны, зашли с боков. Мрак рубился, бешено вращая секирой, орал, ругался. Был страшен, его боялись, пытались подкрасться незаметно, что было ошибкой: волчьи повадки предупреждали, даже если бы зашли со спины, но навалиться скопом пока что не додумались. Лиска отпихнула Таргитая, упала на живот. Ее узкая ладошка пролезла под дверь целиком, она сосредоточенно шарила, не обращая внимания, что в пылу схватки ее топчут и даже ставят ноги для лучшего упора. Внезапно в сгущающихся сумерках посветлело: в ладони блестел золотой ключ! -- Втыкай! -- заорал Таргитай. -- Втыкай, дурочка! Лиска быстро вставила ключ в чернеющую скважину. Громко хлопнуло, будто лопнул надутый горячим воздухом бычий пузырь. Золотой огонь сверкнул так ярко, что на миг в глазах заплясали искры. В уши врезался потрясенный визг Лиски: -- Двери больше нет! -- Ну и черт с ней. Нашла о чем реветь! Таргитай первым ринулся в темный проход, за ним отступили Олег и Мрак. Оба рубили самых смелых, отодвигались медленно. Из стены торчали два штыря -- все, что осталось от массивной двери. Извилистый коридор, то понижаясь, то круто взмывая вверх, по кругу вывел в зал, заваленный трупами в лужах крови. -- Чудно, -- ахнул Мрак. -- Кто бы это их? Сзади нарастал топот, рев. Пробежали с разбега, пронеслись по кольцевому коридору, промчались через зал с трупами, потом миновали в бешеном беге еще раз и еще. Когда Мрак в пятый раз перепрыгнул через стражника с начисто срубленным вместе с черепом шлемом, забеспокоился: -- Я не вещий, но у меня такое предчувствие... -- Мы тут уже бывали! -- вскрикнула Лиска. Измученный Таргитай, у которого волчья шкура прилипла от пота, прохрипел: -- Я иногда вижу впереди свою собственную спину... -- Он это место называет спиной! -- бросил Мрак саркастически. -- Была бы у тебя спина такого размаха. Олег крикнул на бегу: -- Мы как собаки гоняемся за своими хвостами! -- Бессовестный, -- выкрикнул Таргитай. -- Это у Мрака не хвост. Хвост у него бывает только сзади. Сопя и разбрасывая пену, а кто и слюни, они выскочили из коридора на винтовую лестницу. Исполинская шахта, слабо освещенная светильниками на стенах, шла в темноту вверх, низ терялся в черноте. Вдоль стен тянулась лестница -- тяжелые глыбы, торчащие из стены, без перил и ограды. Лиска зябко передернула плечами. Мрак набычился, секира привычно заходила в руках, ступеньки поплыли навстречу. Олег спросил с недоумением: -- А почему вниз? -- Мрак всегда идет вниз, -- объяснил Таргитай с готовностью. Подумал: -- И всегда налево. Из темной ниши впереди выметнулась мохнатая тень. Длинная шерсть блистала синими искрами, побежала, почти не касаясь плит, впереди людей. Мрак зарычал, резко остановился, даже руки раскинул, не пуская друзей обогнать. За невесомой тенью массивные плиты с хрустом обламывались, оставляя ниши или торчащие как зубы обломки. Падали медленно, словно осенние листья, затем все быстрее и быстрее. Исчезли, но грохота не донеслось, будто дыра тянулась до преисподней Ящера. -- Что за пакостью населил Мардух крепость? -- Завелась сама, -- предположила Лиска, -- как тараканы в доме? Мрак хмуро покосился на таракана, под которым с треском обламывались глыбы в бревно толщиной. Шерсть встала дыбом. -- А какие тут клопы?.. -- Или мыши, -- прошептала Лиска зябнущим голоском. Мрак медленно приблизился к краю, измерил взглядом расстояние через зияющий провал. Хоть и вниз шли, но даже волку не перескочить, разве что Олегу при клюве и крыльях. -- Тоже мне маг, -- сказал Мрак с отвращением. -- Тараканов не может вывести в собственном доме! Такого шапками закидаем. Ну, в прошлый раз, можно сказать, поддались, чтобы раззадорить. Олег отступил, подпрыгнул и влез в темный ход, что тут же расширился, привел в пещеру-чулан, загроможденную старыми вещами. Он быстро пинал рухлядь и срывал со стен ковры, гобелены. Попадались то блестящие палочки, то стоптанные сапоги, наткнулся на россыпь камней, а Таргитай, который влез следом, сразу же наткнулся на крюки и моток веревки, отбросил, а Олег подхватил на лету. -- Дурень, это и нужно! Таргитай еще ворошил старье, обнаружил сундуки с висячими замками, изогнутый меч, покрытый ржавчиной. Олег вылез, царапая спину. -- Отстанешь, бросим. Мрак выхватил крюки, едва Олег высунулся из норы, метнул. Сзади уже слышался привычный лязг чужих мечей, без которого теперь, казалось, уже не смогут и заснуть. Таргитай вывалился из норы, прижимая к груди сокровища, а Олег закрепил на той стороне веревку. Лиска и Мрак уже были за его спиной. Таргитай заспешил. Олег взял у Мрака секиру и, едва Таргитай переполз через пропасть по раскачивающейся веревке -- вытянулась, зараза, -- обрубил. На ступенях уже показались преследователи, полетели стрелы. Блеснули доспехи Савиджака. Он погрозил мечом, зычный голос легко преодолел пропасть: -- Здесь вам не схорониться! Найду! -- Ищи-ищи! -- проворчал Мрак на бегу. -- Должон быть. Они обежали вдоль стены почти на другую сторону колодца. Ступени иной раз едва высовывались из стены. Все четверо продвигались, растирая животы о стену, но застревали и преследователи. Олег страшился, что догадаются выслать отряд навстречу. Едва одна из дыр показалась широкой, поспешно влез до пояса, вслушался, сдавленно крикнул: -- Ход дальше расширяется! Он полз на четвереньках, затем бежал пригнувшись, а когда удалось выпрямиться, сзади уже слышалось тяжелое дыхание Мрака, сопение Таргитая и повизгивание Лиски. Коридор с подслеповатыми светильниками извивался, карабкался все выше, но когда удалось разбежаться по ровному во всю мочь, впереди из темноты выступила сплошная стена. -- Тупик, -- выдохнул Мрак обреченно. Он сразу развернулся лицом ко входу, секира рассыпала в слабом свете факела искорки. Олег попрыгал на месте, скакнул в сторону, пробуя пол, но каменные плиты не дрогнули, потайные хода не открылись. Стены были из сплошного камня -- зеленоватого, поросшего плесенью. -- Что за ритуальные танцы? -- сказал Мрак досадливо, не оборачиваясь. -- Нашел когда устраивать пляски! -- Волхву необходимо пошаманить, -- сказала Лиска защищающе. -- Чтоб аж пена из ушей... Еще бы бубен! Олег слышал привычный, как шум дождя осенью, лязг металла, подпрыгнул, стукнул вытянутыми пальцами в низкий потолок. Затрещало, появилась трещина. Олег как заяц сиганул вбок, посыпались камешки. На то место, где мгновение тому стоял волхв, рухнула тяжелая плита. -- Ого, -- сказал Таргитай, раскрыв рот. -- Такая упадет на голову -- Лиске прическу испортит! Вверху из квадратной дыры пахнуло нечистым теплом. Трещина появилась и в полу, две широкие плиты обвалились, через долгие мгновения внизу раздался глухой хряск. Таргитай опасливо вытянул голову, заглянул, отпрянул, словно конь лягнул между глаз. Стены ловушки были отвесными, гладкими, как стекло, а со дна торчали острые колья. Внизу белели человеческие кости. -- Не сорваться бы, -- сказал Мрак и облизнул губы. -- Упадешь с такой высоты, точно штаны порвешь. -- Тебе что, -- сказал Таргитай уныло, -- у тебя чужие, опять с мертвяка стащишь. Вон за нами сколько гонятся! Все в штанах. -- Так они ж еще не мертвяки, -- не понял Мрак. -- Ну, здесь все такие скорые! Олег подбросил Лиску в темный лаз. Невры вскарабкались, помогая друг другу. Впереди тянулся коридор из лиловых камней, от них веяло теплом, а рассеянный свет шел прямо из стен. Слабый свет осветил впереди массивную решетчатую дверь из толстых прутьев. Она со скрипом начала подниматься, а еще дальше, шагах в десяти, точно такая же несокрушимая дверь уже опускалась из потолка. Олег похолодел, уже представив себя и друзей в западне. В последний миг успел заметить чуть выступающий квадратный камень, поменьше громадных плит, догадался ударить пяткой, прыгнул вперед. Решетка опустилась почти до пола. Олег шлепнулся плашмя, протиснулся, извиваясь как ящерица, острые зубцы раскровянили плечи. Под ними хрустнуло, решетка на миг замерла, после паузы с тем же унылым скрипом поползла вверх. Лиска, подражая Олегу, скакнула в том же месте, перескочила невредимой. Когда в коридоре появились Мрак и Таргитай, Олег лишь успел открыть рот, как яростный Мрак уже оказался рядом -- волчье чутье предупредило: скакнул, еще не осознав зачем. Таргитай бежал, как по своей деревне: щелкал хлебалом по сторонам, сопел, рассматривал стены, даже чесался на бегу. Он ухитрился наступить на опасную плиту дважды. Олег окаменел в ужасе: решетка могла обрушиться, захлопнуть всех в ловушке, но вместо этого плита под ногами Таргитая рассыпалась в мелкую удушливую пыль. Таргитай исчез, а когда облако рассеялось, перед решеткой зиял черный провал. Мраку послышался глухой удар, а Олегу почудился отвратительный хруст, будто с большой высоты человек падает на острые колья. Лиска вскрикнула, закрыла лицо ладонями. -- Бегом, -- велел Мрак настолько жестким голосом, какого никогда не слышали от него. -- Мы знали, на что шли. Он погиб для того, чтобы мы нашли и убили Мардуха! Глава 16 Таргитай падал в облаке пыли. Его перевернуло дважды, стукнулся головой так, что из глаз полетели искры почище, чем у Олега из пальцев, но голова что, она важна для Олега, как для Мрака секира, а ему бы сохранить дудочку за пазухой! Внезапно его дернуло, зубы лязгнули, едва не откусив язык. Мрак, подумал он сердито, хватанул за ворот, волчара свирепый. Все мужчину делает, под свой рост и свой хвост подгоняет. Как попугай ему тогда ответил, а? А летать, мол, дурень, умеешь? Он подергался, вися в воздухе как кот на веревке. Внизу в темноте с грохотом разбились глыбы. Мрак молчал. Таргитай извернулся, лапнул свой ворот. Оказывается, он болтался над пропастью, зацепившись за торчащий из стены прут -- ржавый, осыпающийся окалиной. Хуже того, прут медленно сгибался под его весом! -- Что за строители, -- прошептал Таргитай. -- Пол ломается, крюки ржавые... Мрак прибил бы таких. Повисел, подрыгался, кое-как дотянулся до крюка. Долго не соображал, как сняться, он же не мудрый волхв, затем долго мыслил, как не рухнуть вниз на колья, когда слезет с крючка. Сверху смутно доносились затихающие крики, оттуда лился слабый свет. Когда удалось слезть, Таргитай как мартовский кот дряпался вверх по камню, где даже ящерица не удержалась бы, но у ящерки тяжелый хвост, даже у волка есть хвост, а у человека никакого хвоста нет, а что остряки зовут хвостом, то вовсе не хвост, так что кое-как долез до самого верха, без боязни перевалился через край, долго лежал, жадно хватая широко распахнутым ртом воздух. В коридоре было пусто, если не считать что-то ползущее через неподвижно лежащих людей. Пол был залит темным, липким. Это что-то ползло прямо на Таргитая. Он нехотя посторонился, существо с готовностью перевалилось через край пропасти, в воздухе взметнулись ноги. Таргитай в слабом свете не успел рассмотреть, было ли существо человеком, но сил не было предупредить даже нечеловека о хреновых строителях. -- А может, у него там нора, -- сказал себе в утешение. -- Может быть, оно там свило гнездо. Снизу сочно хрястнуло. Таргитай предпочел думать, что это радостно хрюкнуло существо, наконец-то оказавшись возле своего гнезда. Кое-как поднялся, пощупал ножны, что натерли спину до твердых мозолей, поковылял по следам друзей -- очень заметным! -- часто поскальзываясь, переступая через стонущих, ползающих, но чаще недвижимых. Лязг оружия доносился из трех-четырех мест, но там не обязательно драка: дурачье, которое особенно старается выглядеть крутыми мужиками, обвешиваются металлом с головы до ног, гремят и звякают, будто голодные собаки в лачуге деревенского кузнеца. Чувствуя себя заблудившимся, Таргитай рискнул завопить во весь голос: -- Мрак!.. Мрак!.. Эт я, Мрак! В длинном как дождевой червь коридоре было глухо и пусто. Его шаги отдавались гулким эхом. Таргитай повертел головой, обнаружил огромные пустоты в камне, словно оставшиеся от воздушных пузырей, когда боги замешивали землю. Он крикнул еще, громче, наконец сообразил, что его могут понять неверно, раз называет себя Мраком, заорал поспешно: -- Мрак!.. Мрак!.. Эт я, Таргитай! Таргитай! Громкое эхо повторило истошный крик, раздробило, вернуло заунывным хохотом. Таргитай съежился, втянул голову в плечи. Из сгустившейся темноты к нему тянулись хищные костлявые лапы. Он пугливо выдернул Меч. Мрак с Олегом и Лиской едва вышли из очередного грота, как сверху посыпались вооруженные до зубов воины. Мрак без размаха махнул секирой, мгновенно оказался спиной к стене, крикнул яростно: -- Их здесь не больше десятка!.. -- И там не больше сотни, -- ответила Лиска, кивнув в темноту. Ее меч блистал часто, она как змейка уворачивалась от тяжелых ударов, парировала легкие, делала молниеносные выпады. -- А в крепости едва тысяча, -- крикнул Олег с горькой насмешкой. -- Не считая тех, кого сотворит Мардух еще! Он выбросил сноп искр из ладоней. Треть воинов исчезла. Взвились легкие дымки, остальные -- из плоти и крови -- мощно орудовали кривыми мечами. Олег метнул другой сноп молний, но воины лишь щурились, либо защищенные магией Мардуха, либо Олег не умел ударить правильно. Когда потеснили оставшихся, из туннеля выскочили, гремя костями, скелеты. Лиска от неожиданности завизжала, шарахнулась в сторону. Два скелета, двигаясь очень быстро, вклинились, один набросился на Олега, другой ухватил Лиску сзади за локти, резво поволок в гущу собратьев. -- Олег! -- завизжала Лиска отчаянно. -- Спаси, они такие гадкие! Олег, уклонившись от просвистевшего над головой меча, с силой ударил Жезлом по ребрам. Грудная клетка разлетелась вдрызг, затрещало, но череп и длинные кости рук не успели коснуться пола, когда коротко блеснуло лиловое пламя, кости взвились, и восставший скелет прыгнул на оторопевшего Олега. Его спасла звериная быстрота -- все-таки из Леса, -- упал, перекатился вбок, с силой лягнул ноги скелета и тут же выкрикнул заклинание. Кости в беспорядке сыпались на пол, стучали о камень, рассыпались в мелкую пыль, похожую на истолченный мел. -- Олег! -- звенел удаляющийся вопль. Бешенство, неведомое ранее, пришло и накрыло с головой. Он вскочил и пошел прямо на загородивших дорогу скелетов. Кости страшно хрустели под ударами Жезла, разлетались мелкими острыми осколками. Его ранило в лицо, но не мечом -- осколками костей. Скелеты не реагировали на заклятия, если сперва не расшибал сам скелет, но когда озверел, ощутил, что после страшных ударов, когда обломки костей разлетались по всей крепости Мардуха, на заклятия можно и не тратиться. Опрокинув двух, в три длинных прыжка оказался возле выхода раньше страшил, волокущих Лиску. Скелеты молча шли на него, холодные и нечувствительные к боли, не знающие страха, который мял Олега в ладонях. Он судорожно бил по черепам, увертывался, подныривал, бил локтями. Двое, что держали Лиску за локти, остановились. Пустые глазницы смотрели жутко и мертво. Олег чувствовал, что слабеет: по голове саданули так, что звенело и плыло красными пятнами. Он весь был в липком поту, ладони в крови -- его собственной. Таргитай уныло носился по переходам, чувствуя себя заброшенным, одиноким. Волхвам необходимо одиночество, даже в пещеры уходят, становясь пещерниками, живут в пустынях, превращаясь в пустынников, но ему нужны люди, без них певцу-кощуннику не жить, помрет, как муравей без муравейника. Сперва избегал топота и криков чужих людей, затем в последней надежде пошел на шум: авось, это Мрак шумит и топает, как заблудившийся конь. Трижды натыкался на группки таких же взмыленных воинов. Один раз пришлось обнажить Меч, два раза удалось победно сбежать без драки. Когда уже совсем волочил ноги, увидел, как из дальнего конца зала вытаскивали раненых. Уцелевшие воины были в жалком состоянии, одежда в клочьях, мечи и щиты в обломках, брели, поддерживая друг друга, цепляясь за стены. Таргитай с хриплым воплем кинулся в черный туннель, расшвырял несчастных, как лавина пронесся по расширяющемуся ходу. Впереди слышались брань, лязг, крики, странный стук. -- Мрак! -- заорал Таргитай в страхе, что друзья перебьют врагов и уйдут дальше. -- Мрак! Он еще издали увидел в огромной пещере две яростные схватки. Около десятка могучих воинов, рослых и закованных в металл, молотили по Мраку огромными кривыми мечами. Оборотень закрывался треугольным щитом, вертелся, как вьюн на сковороде, успевал отражать удары с трех сторон -- сзади стена, -- за его секирой уследит разве что мышь, на каждый удар отвечал тремя. Однако по щеке Мрака текла темная красная струйка, правое плечо тоже было в крови. В другом конце пещеры белые как снег скелеты пытались прорваться в темнеющий ход, там стоял Олег, явно не понимая, что загораживает дорогу. Волхв наверняка бы с радостью уступил -- он не любит драк. Два скелета заломили руки Лиске, она изгибалась и старалась пнуть ногами. -- Я иду! -- заорал Таргитай. -- Счас мы их всех по стенам! Впереди на выходе из туннеля стена пошла трещинами. Посыпались камни, в дыру высунулась страшная морда, похожая на жабью, только с кадку размером. Голова повела тупым взглядом в сторону схватки, коротко взглянула на Таргитая, что на бегу ухватился за выступ, чтобы не налететь на чудовище. Мгновение зверь колебался, но явно решил, что лучше синица в руке, чем журавль в небе, и быстро полез наружу в его сторону. Таргитай пятился, не сводя вытаращенных глаз с вылезающего чудовища. Зверь оказался огpомной змеей -- тело с бревно столетней сосны, вместо чешуек наплывы и наросты, а на клиноподобной голове, которая с легкостью крушила камень, не оставалось даже царапины! Туловище зверя начало истончаться. Таргитай понял, что видит змею почти целиком, повернулся и дернул обратно так, словно только что не он брел здесь же, цепляясь за стены. Сзади слышалось частое шуршание, словно скребли обе стены сразу. Узкий ход мешал змее извиваться, а иначе ползать не научили. Таргитай впервые благословил тесноту. Змея гналась судорожными рывками, иначе уже догнала бы и сжевала. Когда впереди возникла узкая трещина, Таргитай без раздумий -- пусть Олег раздумывает -- прыгнул в ту сторону. Змея же, дура в чешуе, нет чтобы шмыгнуть в расщелину, готовая нора ведь, даже змеенышей развести можно, тоже умудрилась скакнуть и задвигалась шибче: коридор малость раздвинулся. Запыхавшись, Таргитай выбежал в маленький зал, там чернели три норы. Выбрал самую дальнюю, тесную, двигался сперва на ощупь, потом увидел впереди слабый свет светильника. У Мардуха они горели без масла, а факелы не сгорали, мог бы, колдун проклятый, и не жадничать, поставил бы чаще, в иных ходах вовсе нет света, будто только что прорыли... А вдруг их в самом деле только что, подумал он в страхе. Плечи осыпало морозом. Не то, чтобы очень страшно -- говорят, он по дурости страха не знает, но противно оказаться в пасти большой гадюки, это ж она прогрызает все эти ходы! Не та, что гналась за ним, а еще поболее... Сзади послышалось знакомое шуршание. Змея совсем сдурела, тоже поперлась в самый темный ход -- пусть теперь и ее дурой называют, -- трется боками о стены, выгибается, как гусеница, двигается упорно и неотрывно. В красной пасти белеют мелкие острые зубы в два ряда, один громадный зуб, как у простой гадюки, загибается вовнутрь. -- Дура набитая, -- прошептал Таргитай в тоске. -- Жрать нечего, да? Он на бегу пощупал Меч. Нет, против зверей это не оружие. Мрак еще мог бы совладать, он сам зверь почище любой змеюки, а пальцы, привычные перебирать дырочки на дуде, плохо держат рукоять Меча. У каждого есть свои боевые приемы, а у него самый надежный -- задать стрекача. Он выбежал еще в один зал, пробежал по туннелю до другого -- сколько Мардух их нарыл? -- но змея упорно двигалась следом. Она не потела, как Таргитай, не захекалась, ее ноги не подкашивались -- у нее их вообще не было или она их старательно прятала. Чешуйки и острые наросты мерно скреблись о стены. Теперь Таргитай замечал на бегу продольные царапины на камне: будто по глине процарапали остриями копий! И не пообламывались у этой заразы, даже не стерлись. Наверное, и зубы еще не выпали... Пот начал заливать глаза. Таргитай с разбега налетал на выступы, падал в снопе искр из глаз, убегал, какое-то время не понимая, почему пол так близко, потом соображал, что мчится, как гордый лев -- на четвереньках. Внезапно впереди донеслись шум, звон металла. Вскоре Таргитай различил крики, лязг оружия. На бегу вытащил Меч. В зале кипела яростная схватка. Пятеро гигантов в бронзе, а то и сами из металла, наседали на человека в волчьей шкуре. Тот отмахивался огромной секирой, другой рукой держал металлическую дверь, прикрываясь от страшных ударов. Гиганты лупили тяжелыми молотами, человек, в котором Таргитай узнал Мрака, сотрясался от жутких ударов, колени подгибались. Дверь гудела, как огромный медный колокол. -- Мрак! -- заорал Таргитай на бегу. -- За мной гадюка гонится!.. Укусит! Мрак зыркнул в его сторону. Кровь текла со лба, заливала глаза. Дверь вибрировала, рука онемела, пальцы разжимались, плечо ныло, как вмороженное в ледяную глыбу. -- Чертов лодырь, -- прохрипел он. -- Зеленого червяка испужался... Пусть Олег... На другом конце звенел металл и сухо стучало, будто вместо одной змеи о стены колотилась дюжина. С десяток скелетов насели на человека в волчьей шкуре, тот опустился на колено, вяло отмахивался дубиной. Из дубины и пальцев летели искры -- слабые, темно-красные. Шагах в пяти два скелета заломили руки Лиске, она ухитрилась ухватить одного зубами, с отвращением выплюнула белую косточку. Олег даже не увидел Таргитая за скелетами, его теснили в темный ход, а волхв упорно не желал отступать. Таргитай успел заметить выскользнувшее из норы зеленое тело, скакнул, избегая зубастой пасти, бросился к единственному зияющему входу, на беду -- широкому. Змея тоже сообразила, что догонит, или же просто поняла, что скелеты жрать -- костьми давиться, а о гигантов зубы обломает. Припустила, бока часто стучали о стены, срывая камешки, а пасть начала распахиваться шире. Впереди чернел провал -- широкий, дальний край едва угадывался в полумраке. Что дальше, гадать некогда: Таргитай с разбега прыгнул, успел понять, что не допрыгнул... Ухватился за край, грудью ударился о стену так, что воздух вырвался с орлиным клекотом. Внизу зловеще вжикнули, вылезая из перевязи, бронзовые колья -- дна не видно из-за белеющих костей и черепов тех, кто не допрыгнул тоже... Превозмогая тошноту, Таргитай вскарабкался наверх, отполз и распластался без сил. Пока слезет в эту пропасть, мелькнула спасительная мысль, пока вылезет по другой стороне... А то и не вылезет, стены гладкие как стекло... Змея на той стороне сплелась в клубок, внезапно прыгнула, словно выстрелила сама собой из лука. Зеленое тело пронеслось над пропастью, тяжело гупнулось, одолев провал с запасом. Камни под Таргитаем дрогнули. Таргитай поспешно закрыл глаза. В груди хрипело, руки и ноги были чугунными. Пусть жрет, мелькнула слабая мысль. Авось подавится. Хоть так помогу друзьям. Его швырнуло, лицом ударился о камень. Упал, все еще не раскрывая глаз, рядом скрипели камни, словно по ним тащили тяжелую глыбу. По ногам задело тяжелым, а потом шорох начал стремительно удаляться. Он приоткрыл один глаз, тут же распахнул оба во всю ширь. В двух десятках шагов было зарешеченное окно, откуда лился ровный свет хмурого утра. На широком подоконнике с этой стороны решетки стояло деревянное блюдо, где горкой пламенели налитые соком яблоки. По ту сторону окна на выступе сидел огромный грифон. Все четыре львиные лапы прочно держались за камень, а грифон, просунув птичью голову через решетку, жадно клевал яблоки. Змея одолела зал в мгновение ока. Грифон увидел чудовище, попятился, шея застряла между прутьями, и пока он, обламывая золотые перья, высвобождался, змея метнулась к окну. Грифон мощно оттолкнулся, гигантские крылья взметнули пыль. Змея в прыжке вышибла решетку и в последний миг ухватила взлетающего зверя за ногу. Грифон хрипло каркнул, ударил змею клювом. Выпуклый глаз лопнул с мокрым хлопком, змея зашипела, вдернула грифона через окно в зал. Оба покатились по каменному полу, поднялась пыль, а каменные стены задрожали от тяжелых ударов. Таргитай с трудом поднялся, цепляясь за стену. -- Я дрался, как мужчина, -- сказал он гордо. -- До конца! Только тогда приходит победа! Змея и грифон откатились в другой конец. Змея давила крылатого зверя в кольцах, а тот долбил клювом и драл лапами так, что чешуя летела, как с рыбы, которую чистит на уху Мрак. Таргитай подобрал пару перьев -- тяжелых, с острыми как иглы концами, -- покажет как знак победы. Олег станет просить для волхования, но шиш ему, этими перьями можно чистить дудочку. Когда доковылял до конца зала и вступил в очередной ход -- муравьи проклятые! -- то наверное наступил в творческой рассеянности на потайную плиту. Сверху затрещало, сзади упала, едва не отрубив ему пятки, тяжеленная решетчатая дверь из прутьев толщиной с руку. Ход обратно оказался отрезан, но Таргитай лишь с облегчением перевел дыхание. Через такую преграду не проломится и змея. Или не скоро проломится. Надо сказать Олегу, когда встретятся, если встретятся, что он наступил на запор нарочито, не так смеяться будут. Он долго, как ему показалось, бродил по переходам, поворачивал, спускался ниже, карабкался наверх. Однажды услышал шум, лязг, будто опять где-то дрались. -- Кто бы это? -- удивился он вяло. -- Неужто опять нашли с кем? На подкашивающихся ногах заспешил, сбился с пути. Шум доносился то справа, то слева, а иной раз и сзади, словно Мрак с Олегом и Лиской гоняли колдунов по всей крепости. Или те гоняли их самих. Едва не теряя помороки от усталости, стоя по пояс за валом из трупов, вывалился в зал из зеленого камня. Мрак все еще отбивался от гигантов. В руке был обломок двери, секира поднималась вяло. Прижатый к стене, вяло, из последних сил защищался от ударов, что с каждым мгновением становились все мощнее. На другом конце три скелета пытались войти в узкий туннель, там белели кости еще одного: дергались, поблескивал кривой меч. Еще двое держали Лиску, злая рыжая все так же молотила по ним ногами. -- Что вы тут делали, -- заорал Таргитай на бегу, -- пока я дрался в поте лица? Меч со вжиком выскользнул из ножен. Один из гигантов успел повернуться, острие щелкнуло, разрубив бронзу: внутри была красная плоть, вокруг бронзы вспыхнуло синеватое как окалина облачко. Таргитай увернулся от второго, ударил острием, как копьем, в живот исполина. Меч пробил доспехи, как гнилую шкуру. Гигант не успел рухнуть, еще стоял, глядя на невесть откуда взявшегося убийцу горящими глазами, как Мрак собрался с силами, секира взвилась и обрушилась на третьего, последнего. Удар пришелся обухом, лезвие было выщерблено. Гигант пошатнулся, руку Таргитая дернуло, острие вошло последнему противнику между ребер. Металл заскрипел, пропуская чужое острие. Брызнула алая струйка, тут же исчезла, попав на алчущее лезвие. По Мечу прошла легкая дрожь, словно тот жадно глотал кровь. Мрак остался на месте, привалившись спиной к стене, закрыв глаза. Сиплое дыхание вырывалось как из порванных кузнечных мехов. Руки бессильно опустились, но пальцы не выпускали ни секиры, ни обломка двери. Таргитай метнулся к Лиске. Увидев невра, Лиска заизвивалась яростнее. Таргитай почти без помех шарахнул ближайшего скелета по черепу. Кости разлетелись вдрызг. Меч работал против неживой плоти, как простой лом. Таргитай едва поднимал его, внезапно отяжелевший, сытый. Второй скелет выпустил Лиску, подхватил с пола кривой меч. Таргитай пнул его ногой, Лиска тут же выдернула меч и хищным движением отсекла белую костлявую ногу. Уже вдвоем набросились на оставшихся. Те загнали Олега в нору и теснили шаг за шагом. Волхв, увидев подмогу, воспрянул духом, дубинка замелькала чаще. Зажатые с двух сторон скелеты продержались недолго. Лиска бросилась по костям Олегу в объятия, а Таргитай бегом вернулся в зал: кости хрустели так противно, словно Лиска скребла ножом по сковороде. Секира и обломки двери лежали у ног Мрака. Оборотень неверными движениями вытирал кровь, заливающую глаза. Таргитая спросил грубо: -- Где шлялся? -- За мной змея гонялась! -- ответил Таргитай горячо. Ему хотелось плакать от обиды. -- Здоровая, как ты!.. Даже больше. Противная, только не в шерсти, как ты, а в чешуе, как рыба. Я ее пристукнул, а по дороге прибил еще и грифона... Он вытащил перья, покрутил перед оборотнем. Мрак пренебрежительно хмыкнул, перья всегда перья, с кого бы ни содрали. Сзади послышались шаркающие шаги, помирающий от усталости голос произнес: -- Тарх... Где отыскался? -- За ним гадюка бегала, -- объяснил за Таргитая Мрак. Дыхание оборотня быстро выравнивалось. -- Здоровая, как вон ты с Лиской. Да поскользнулась на струе, что оставил после себя Тарх, ударилась головой о стену. До смерти! Олег без интерееса скользнул взглядом по золотому перу, звякнул ногтем по тяжелым ворсинкам. Голос волхва был презрительный: -- Чешуи со Змеи, конечно же, не наскреб? -- Какой чешуи? -- возопил Таргитай. -- Лучше с шеи, - объяснил Олег. - Но можно и с боков. Даже с пуза. Там магичности накапливается больше, но ежели Змея жила на дереве, то лучше с пуза... Таргитай со стуком задвинул Меч в ножны. Хотелось сесть прямо на пол, но все залито кровью, опустился на закованного в бронзу гиганта. Ему и раньше не было бы тяжело, теперь стерпит и подавно. -- Я устал и хочу есть, -- заявил он сипло. -- В этих крысиных норах можно блуждать всю... Его качнуло, он полетел вверх тормашками, грохнулся о каменный пол. Под ладонями заскользило теплое и липкое. Послышался злой вскрик Мрака, глухой удар. Поднявшись, Таргитай увидел, как Мрак приставил лезвие секиры к горлу воина в бронзе: тот был оглушен и истекал кровью. Глядя прямо в нависающее над ним страшное лицо оборотня, воин выплюнул вместе с кровью: -- Агимас... вас найдет! Вы... уже мертвы... Он великий... по отпечатку копыта знает, какой бежал олень, что ел вчера... где пил воду... какую траву щипал на той неделе... -- Это всяк умеет, -- прервал Мрак. Секира чуть потяжелела, по горлу потекла красная струйка. -- К чему ты плетешь? Гигант выплюнул сгусток крови, свежие красные струйки бежали из уголков рта. -- Он начал слушать ваши песни!.. Теперь увидит... когда и как ударить... Песни -- след души, как отпечатки копыт... Вам теперь не уйти... Он затих на полуслове. Мрак убрал секиру, пошарил по карманам убитого, стащил сапоги, попробовал натянуть. Отшвырнул с сердцем. -- Я ж говорил, что народ нынче мелкий!.. Ходи из-за таких разутым. Лиска переводила встревоженный взгляд с обозленного Мрака на впавшего в задумчивость волхва. -- Тот зверь в шрамах... не может ли в самом деле... Олег сказал тяжело, неуверенно: -- Песни в самом деле -- отпечатки душ. Но я не знаю, по зубам ли Агимасу читать такие следы? Они сидели на бронзовых гигантах, как на бревнах. От зеленых стен на лица падал мертвенный оттенок, руки бессильно висели. Чуткое ухо Мрака уловило далекие удары. Вскоре удары стали громче, внезапно оборвались в мертвой тишине. -- Опять? -- спросил Мрак угрюмо. -- Наконец-то, -- выдохнул Олег. Его плечи расправились, из груди вырвался вздох облегчения. -- Вот оно! Лиска прижала ладони к губам. Мрак поспешно опустил глаза, к горлу подступила тошнота. Олег во все глаза смотрел, как в стене напротив появляются красные и синие жилки, которых только что не было. Зал в половину сузился, зато стал роскошнее. Серые плиты сменились яркой мозаикой. Горящие факелы исчезли, вместо них ровно и оранжево полыхали светильники, распространяя сладкий запах. Таргитай повалился на спину, нелепо задрав ноги. Гупнулись о пол и другие: трупы исчезли, пол блистал чистотой -- ровный, блестящий, оранжевый. Мрак тут же лапнул рукоять секиры: оружие осталось при нем. -- Куды нам теперь? -- спросил Мрак с подозрением. -- Куды надо, -- ответил Олег. -- Теперь рукой подать. Голос волхва звучал неожиданно бодро. Лиска встала рядом, на измученном личике остались грязные дорожки. Таргитай с оханьем поднялся, а Мрак спросил, не двигаясь: -- Ты рассчитал? -- Да. Нарочито забирался вниз, чтобы Изменение перебросило нас почти на крышу. Мардух наверху! Маги постоянно читают звезды. Таргитай кинулся за Олегом, едва не сбил с ног. Олег внезапно остановился, раскинул руки. Туннель оборвался, дальше -- пропасть, по ту сторону виднелись человеческие фигуры в оранжевых халатах. На круглой площадке было странное сооружение из труб, веревок и стекол, но главное -- наконец-то над головой было синее блистающее небо! -- Мардух? -- спросил Мрак полуутвердительно. -- Но это ж все одно дряпаться по стене до самого низа, бежать через пропасть, где вон сколько людишек с топорами, потом опять дряпаться по стене вверх! А я не муха, чтобы столько ходить по стене... -- Это крыша, -- подсказал Таргитай услужливо. -- Ты не пробовал котом перекидываться? Олег не спускал острого взгляда с фигур на той стороне, бросил отстраненным голосом: -- Чуть ниже -- узенький как лезвие бритвы мостик. Он ведет прямо в комнату, где Мардух нас заковал в цепи! Воздух вокруг него потрескивал, плясали синие искорки. Мрак с проклятиями свесился на руках через край, исчез, тут же послышался грохот, словно с петель слетела тяжелая дверь, закричали в несколько голосов, послышался лязг. Олег, преодолевая страх, перевесился через край. Внизу был уступчик, высовывалась окровавленная рука. Почти зажмурившись, Олег сполз, уперся ногами в надежное, ввалился в проем. Там еще вилась каменная пыль, тут же споткнулся о закованного в доспехи воина. Он был в богато украшенном зале, где как валуны у подножия горы лежали трупы. Еще с полдюжины раненых расползались от кровавой дорожки, та вела от выбитой двери до зияющего пролома в другом конце зала; уже не дверь -- ворота висели на одной петле! Гигант-страж сидел, привалившись к стене, голова качалась, а еще два лежали, словно продали коней и пропили свою долю. Шум и лязг доносились с площадки, там начинался мостик через пропасть. Олег задрал голову. -- Таргитай, Лиска! Мрак отыскал дорогу! -- Почуял, а не отыскал, -- донесся сверху сердитый голосок. -- Ему не отыскать, как тебе. У него ищет волчачий нос, а ты ищешь умом! Олег пробормотал: -- И я бы лучше носом, если бы умел... Мрак уже исчез, Олег пробежал через зал к проему. Яркий дневной свет слепил после блужданий в полутемных залах. Мрак, казалось, бежал по воздуху. Олега осыпало морозом: прозрачный мостик был абсолютно невидимым. Он вспомнил с раскаянием, что Мрак закрывал глаза, когда летел на Змее и Рухе, сейчас оборотню еще страшнее, но сумел же заставить себя! А он, мудрый и впередглядящий, страшится, как глупое животное, коему неведомы доводы рассудка... Его грубо отпихнул Таргитай, осторожно пошел через пропасть. Чутья у дудошника нет, а Мрак ушел далеко, но нет и страха; пошел, топая выставленной впереди ногой. Лиска ступала за Таргитаем след в след, лишь тогда Олег сумел заставить замороженные ступни оторваться от пола. Таргитаю наскучило топать ногой, щупая дорогу, как по тонкому льду, начал плевать: ежели зависало, шел уверенно, с удовольствием харкал снова на магическую дорогу. Уже на краю Мрака встретили два ярко-красных гиганта, словно залитые кровью, и, не давая выйти, набросились с длинными прямыми мечами. Мрак попятился: мостик в ширину ступни, не размахнуться, а гиганты с длинными мечами двигаются по краю, мечи из металла рассекают воздух на волосок от головы! Олег видел отчаянное положение Мрака лучше, чем сам оборотень: ко всему еще возле сооружения из труб и стекол возились трое в желтом. Один раздраженно повернулся, взмахнул рукой. Сгусток темного воздуха понесся к мостику. Пурпурные гиганты разом расступились, черный вихрь пронесся между ними. Мрак успел броситься вниз лицом. Над ним просвистело острие длинного меча. Мрак с трудом парировал, зашатался, второй гигант быстро ударил сбоку. Мрак яростно рыкнул, теряя равновесие, начал медленно валиться с мостика. Олег в муке закричал, он был еще на другом конце мостика, а Мрак падает, падает... Вдруг оборотень выпустил секиру, в последний миг выбросил в сторону руку, ухватился как бы за воздух, завис. С усилием повернулся, ухватился и другой рукой за край незримого моста. Гиганты, торопясь и толкаясь, пытались ударить мечами по пальцам, не доставали. Один осторожно ступил на невидимый край, для проверки топнул, на красном хищном лице появилась ухмылка. Он без замаха ударил мечом, сердце Олега ухнуло в пропасть. В последний миг Мрак качнулся вбок, острие ударилось о то место, где только что были пальцы. Гигант с ревом нанес второй удар, Мрак снова судорожно перехватился. Гигант всхрапнул рассерженно, внимательно посмотрел на висящего над бездной оборотня, рыкнул и принялся уже без спешки бить мечом, стараясь попасть в белые от натуги пальцы. -- Пригнись! -- заорал Олег яростно. -- Тарх, ложись! Лиска, присядь, а то скину вниз! Лиска ухватила непонимающего Таргитая, заставила сесть на корточки. Олег метнул из груди огонь. Вместо стрелы вырвался слепящий столб огня, со странным лопотанием, словно хлопал треплемый ветром парус, пронесся над мостиком, сжигая воздух. Гигант только занес меч для решающего удара, прежний раз задел палец оборотня, тот отдернул руку и висел на одной руке, ослабевшие пальцы медленно разжимались. Огненное бревно торцом ударило в грудь -- хлопнуло, голова и руки взлетели, а на мостике остались сапоги с обугленным верхом. Мрак с нечеловеческим усилием перехватился другой рукой, подтянулся и остался висеть на стеклянном бревне, как убитая гадюка на палке. Огненный столб пронесся дальше, один из жрецов вспыхнул и пропал, взвились желтые клочья. Сооружение, задетое краем, с грохотом рассыпалось. По всей площадке раскатились стекляшки. Двое уцелевших повернулись к Олегу, волхв пробежал по спинам Таргитая и Лиски -- стеклянный мост от жара стал видимым: светился темно-вишневым. Олег с разбега наступил и на Мрака, тот раздраженно дернулся, а сердце Олега подпрыгнуло: живой! Маги метнули две желтые молнии. Олег на бегу закрылся магическим щитом, а когда волна жара схлынула, метнул стрелу еще и тут же с головы до ног снова укутался в магический кокон. Второй маг исчез в треске и жаре. Клочья одежды и сапог разметало по всей площадке. Олег выпрыгнул на зримый край надежного камня, ощутил несказанное облегчение. -- Раб, ты будешь жить, если скажешь, где Мардух! -- Я не раб, я маг... Олег сжал кулаки, мага сдавило в невидимых ладонях, бросило оземь. Из груди от удара с шумом вырвался воздух. На бледных губах выступила кровь. -- Маpдух от вас не оставит и мокрого места... За спиной Олега послышались шаги, он ощутил присутствие Мрака и Таргитая с Лиской. -- Олег, это не тот, что заковал нас. -- Вижу, -- ответил Олег мертвым от усталости и разочарования голосом. -- Похоже, и здесь ловушка... Но с какой целью Мардух заманил нас, не знаю. Он -- старый маг, умеет просчитать вперед и в стороны. -- Где Мардух? -- Он... он убьет вас всех. -- У меня раненые пальцы, -- предупредил Мрак. -- Долго играть в паука на ниточке не будешь. Сейчас брошу! Он с усилием держал его на вытянутой руке, кровь капала из большого пальца, а лицо оборотня побагровело от натуги. Маг на миг опустил голову, взглянул в пропасть. Тут же вскинул побелевшее лицо, словно получил удар копытом в подбородок. -- Мардух... он только что ушел в башню Гольша! Мрак разжал пальцы. Маг исчез, донесся долгий вопль. Таргитай обвиняюще вскрикнул, страшась услышать жуткий удар о дно: -- Он же ответил! -- И я не обманул, -- ответил Мрак. Он глядел на дудошника честными глазами. Лиска зябко передернула плечиками, спросила с надеждой: -- Пусть обратится в птицу! Снизу послышался глухой удар. Мрак хмыкнул: -- А когда учиться? Второй удар долетел еще ниже. Лиска предположила: -- Олег научился быстро! -- Куда вороне до сокола! Олег тяжело поднялся, мрачный, как грозовая туча. -- Нас заманили сюда, а сами ворвались к Гольшу... Всеми силами. Мардух, Агимас, Савиджак, лучшие из воинов, умелые маги. Что будем делать? -- Старика не спасем, хоть отомстим, -- сказал Мрак. Олег тут же затянул пояс, напряг мышцы. Вспыхнули искры, слились в мерцающие как вечерние звезды пятна, от них побежали тонкие лучики. Олег стоял внутри серебристого кокона. Мрак скривился, когда скорлупа серебристого яйца коснулась его груди, Лиска легонько вскрикнула, только Таргитай бесстрашно вытянул голову навстречу, словно бурундук, что суется в подставленную петлю охотника. Крупные капли пота выступили на лбу Олега. Скорлупа уплотнилась. Мрак с трудом различал оранжевые тела, обугленные остатки колдовского очага. Раздался грохот. Гигантское яйцо, внутри которого находились, качнуло, каменная стена резко пошла в сторону. Мрак увидел падающие камни, вскинул руки, пытаясь защитить голову. Пальцы ткнулись в твердое, а Таргитай произнес заботливо: -- Не клюй, рано. -- Олег выродил яйцо с крепкой скорлупой, -- гордо сказала Лиска. Яйцо покатилось, под ногами внезапно оказалась пустота. Сердце Мрака застыло, он понял, что падают с огромной высоты. Сквозь матовую стену мелькнула расколотая стена с рассеченным вдоль туннелем. Холодно блеснули острые зубы кольев. Грохот оглушал, магическое яйцо кружило, вертело, бросало из стороны в стороны. Наконец Олег шумно выдохнул воздух, серебристые стены исчезли. Он стоял среди развалин, в руках был магический Жезл, за спиной горбился мешок с Яйцом -- зародышем нового мира. От камней веяло жаром, клубилась пыль. Рядом с Мраком застыл в недвижимости исполинский зазубренный нож, Мрак инстинктивно поднял голову, отшатнулся. Второй нож едва держался на треснувшей раме, чихни или еще что -- сорвется, расчахнет на половины. Оборотень отодвинулся. Рядом раздался потрясенный голосок: -- А где башня Мардуха? -- Все там же, под нами, -- ответил Олег. -- Зато до башни Гольша рукой подать! В сотне шагов поднималась оранжевая, словно сотканная из света и солнца, башня. Таргитай оглянулся, потрясенно вспикнул: -- Это столько нас катило? -- То-то у меня все перемешалось, -- бросил Мрак. Он подхватил секиру, кинулся к башне экономным бегом, рассчитанным не столько на долгое одоление дороги, а на мерзости и неожиданности. Таргитай и Лиска привычно бросились за могучим оборотнем. Олег закричал вдогонку: -- Стойте! Там же ловушки... Теперь битва магов, а не мечей! Глава 17 Вблизи оранжевая башня выглядела обугленной как головешка. Окровавленные трупы закрывали желтый песок, всюду лежали почерневшие трупы коней и чудовищ -- крылатых, чешуйчатых, усеянных шипами. Вокруг башни темнели выжженные пятна костров, в иных еще багровели угли. Мрак на бегу крикнул: -- Старик, а какой дал бой! -- Они уже в башне, -- закричал Таргитай. -- Могли убить! Когда осталось около сотни шагов, из разбитого входа, где раньше были массивные двери, вышел и остановился, загородив проход, рослый человек в пурпурном плаще поверх доспехов. Его лицо было закрыто шлемом из синеватой бронзы. Агимас! За Агимасом вышли и стали в ряд широкие в плечах лучники, наложили стрелы. Агимас медленно потащил из ножен длинный прямой меч. Голос из-под стальной маски прозвучал с глухой издевкой: -- Я не гонялся за вами, как то дурачье. Вы сами пришли ко мне. Здесь и останетесь. Мрак на бегу выхватил секиру. Таргитай тащил и не мог выдернуть на ходу Меч, вынужденно остановился, передвинул перевязь, потащил из ножен оружие бога войны. Лиска обнажила меч. Олег закричал нетерпеливо: -- Некогда! Не сбавляя бега, он потряс над головой сжатыми кулаками. Страшно загремело, из потемневшего неба ослепительно блеснули ветвистые как оленьи рога молнии. Земля качнулась, по сухой как камни земле пробежала быстро расширяющаяся трещина. Агимас страшно вскрикнул. Извилистая трещина как ящерица пробежала у его ног. Земля обрушилась, Агимас взмахнул руками и пропал в расщелине. Из лучников только двое успели попятиться к двери башни, остальные исчезли. Из глубины вылетели языки багрового огня, синий дым, пахнуло сухим жаром. Башня оказалась на самом краю обрыва, стала медленно наклоняться. Олег выкрикнул что-то сорванным голосом, бег не сбавил, несся к краю провала. Языки огня стали желтыми, оранжевыми, дым истончился. Жар превратился в невыносимый зной, воздух начал колебаться. Олег крикнул снова, он был почти у края. Земля дрогнула еще, стены провала поползли навстречу друг другу. Огонь уже стал почти белым, края черными, плавились как воск. Олег с силой оттолкнулся, взлетел над пышущим жаром провалом. Его на миг охватило пламя, а Таргитай в страхе крикнул в спину Мраку: -- Он волхв, а нам штаны спалит! -- Ты не прыгал через костер на Купалу? -- крикнул Мрак яростно. -- Я прыгал... сбоку. Они добежали в тот миг, когда края со стуком сомкнулись. Мрак успел прыгнуть, а Таргитай от толчка покатился, заорал, коснувшись места, где расплавленные края спеклись в целое, выдавив наверх как гнилой гной безобразный налитый жаром шрам. Лиска тоже не удержалась, но вскочила сразу, перекувыркнувшись через голову, догнала и опередила Мрака. Олег прямо с прыжка оказался в дверном проеме, исчез, не оглядываясь. Из-за башни выбежали два быстроногих стража в легких накидках, юркие, и оба держали тонкие кривые мечи. Мрак остановился, не хотел оставлять врагов за спиной, взмахнул раз, взмахнул другой, сделал ложный выпад, тут же широкое лезвие обагрилось кровью. Лиска и Таргитай вбежали в башню, когда Мрак уже мчался по каменным ступеням винтовой лестницы, а сапоги Олега вовсе мелькнули вверху и пропали за поворотом. Таргитай сжал зубы и с потемневшим лицом выдернул из ножен Меч. Лиска выхватила меч, их опередил Олег: из груди вырвалась слепящая молния -- даже не огненный меч, а блистающее жаром раскаленное копье! Стражи исчезли без крика. В воздухе стоял только запах горелого мяса, жар стал нестерпимым. Со всех сторон раздавались крики, блистали мечи и слышался топот множества ног и копыт, но загораживать путь чужакам решались немногие. У вывороченных ворот пахло не только гарью, но и жуткой смесью магических снадобий. На пороге лежали полуголые слуги Гольша. Изрубленные на куски, но крови не было. От трупов нападавших остался только запах. Мрак бросился к лестнице, но опять Олег опередил: понесся гигантскими прыжками, перепрыгивая через три ступени. Вокруг него блистали синеватые искорки, а впереди выстреливались крохотные стрелы белого огня. Мрак и Таргитай бежали следом плечом к плечу, отбросив к стене разъяренную Лиску. Олег двигался, как раскаленная добела глыба металла: сыпал искрами, исходил жаром. Враги исчезали без следа, а кто успевал увернуться -- падали обугленными факелами. В него пускали стрелы, метали дротики, швыряли ножи и булавы -- оружие исчезало с сухими хлопками, рассыпая гаснущие искры. Мрак матерился: разошедшийся волхв сметает все, самому бы не попасть под руку, зашибет -- не поморщится, вон глаза налились кровью, как у лося в весенний гон, никогда бы не подумал! Дудошник не лучше: озверел, вместо Меча теперь блистает сверкающая стена стали, пчела не пролетит, чтобы не обрубили задницу с ядом. Идет как по бойне, кровь плещет на стены ведрами, ноги скользят по мокрому. Мрак уже заморился переступать через трупы, еще не успел даже замахнуться, не то что шарахнуть -- такое впервой! Лиска не отрывала взгляда от грозного как бог Олега. Он словно бы раздался в плечах, глаза сверкают, как две звезды -- зеленые, смертоносные. Стража, набегавшая сверху, либо рассыпалась в песок, либо вспыхивала ярким пламенем, тут же растворяясь в воздухе, не оставляя даже привычного запаха горелого мяса. Ворвались на верхнюю площадку, смели с разбега еще троих. Возле главной двери загораживали вход два ярко-красных гиганта с такими же красными мечами. Закованные в красные доспехи цвета свежепролитой крови, они были в красной одежде, с красными лицами. Запыхавшийся Таргитай взглянул на них, отшатнулся: даже глаза были кроваво-красными, а зрачки горят оранжевым! -- После...дний...бой, -- прохрипел Мрак, задыхаясь. -- Последний, -- крикнул Олег. Он бросился на одного гиганта, Мрак на другого. -- Ага, последний, -- вспикнул Таргитай. -- Бабушке своей скажите! Он кинулся к двери, стараясь проскочить между сражающимися. Мрак с руганью рубился с красным гигантом, встретив равного, если не сильнее. Олег, истратив на своего три огненных стрелы-копья и едва увернувшись от сверкающего меча, забыл про магию и начал орудовать Жезлом как дубиной. Когда Меч и Жезл сшибались в воздухе, раздавался сухой треск, на миг вспыхивало сияние, разлетались красные и белые искры. Таргитай пригнулся, отпихнулся в чей-то бок, грянулся плечом в дубовую дверь. Створки подались неожиданно легко, Таргитай растянулся на мозаичном полу. Над головой просвистело, сзади послышался вскрик. Красный рыцарь, что уже замахнулся на Мрака красным мечом, выгнулся, словно пытался лопатками зажать торчащую там рукоять исполинского ножа. Таргитай подхватился вовремя, Меч взметнулся, знакомо выворачивая кисть. Блеснули искры, со звоном разлетелись доспехи и перерубленные мечи с пальцами на рукоятях. Вторым ударом Меч рассек сразу двоих, но Таргитай не ощутил радости. В рабочей комнате Гольша была перевернутая мебель, пол усеивали клочья бумаги, пергамента, смятые свитки папируса, обломки глиняных табличек. Сам Гольш сидел в своем кресле, безжалостно прикрученный толстой веревкой: за руки, за ноги, даже за горло -- к спинке. Седые волосы слиплись от крови, торчали петушиным гребнем. Лицо старика было землистым, дышал с трудом, через бровь текла кровь, заливая глаз. Перед Гольшем стояли трое: Мардух и два мага в желтых халатах. Мардух неторопливо повернулся к неврам, так неспешно и уверенно повернулась бы сама башня, а маги в желтом поспешно отошли в стороны, словно освобождая место для схватки. Полыхнул багровый свет, воздух колыхнулся. Слепяще белый свет как лезвие длинного меча вырвался из груди Олега. Одежда Мардуха вспыхнула, тут же погасла, оставив обгорелое пятно на груди и сильный запах гари. -- Можно сказать, поздоровались, -- произнес Мардух напряженно. Его глаза не отрывались от бледного лица молодого волхва, остальных не замечал. -- Это все, чему научился? -- Чтобы тебя оставить здесь, хватит, -- ответил Олег тем же напряженным голосом. Капли пота выступили на лбу, он медленно сжимал и разжимал кулаки. -- Да? Тогда почему ползли сюда так долго? Олег молчал, а Мрак, которого с остальными Мардух вроде бы не замечал, вмешался: -- Можно подумать, ты нас ждал. -- Заждался, -- ответил Мардух. По его лицу Мрак внезапно понял, что могучий маг говорил правду. Сердце сжала холодная лапа, рядом судорожно вздохнул Таргитай, за спиной горестно вспикнула Лиска. Мардух окинул их хозяйским взглядом, так смотрит мясник на коров для забоя, сказал спокойным насмешливым голосом: -- Сколько народу истратил, чтобы поторопить!.. А намучился, убирая с вашего пути, усыпляя, отвлекая, заставляя смотреть в другую сторону? Вы ж топали, как стадо подкованных свиней! Выбрались бы сами из окруженной башни, как же... Он с видимым удовольствием оглядел их потрясенные лица. На красногубом лице появилась торжествующая ухмылка. Голос стал медленным, Мардух смаковал каждое слово, наслаждался, видя почтительно внимающих магов, понурого плененного Гольша и раздавленных его словами чужаков в звериных шкурах: -- Мне нужен был Жезл! Потому и послал вас, пусть Гольш думает, что послал он. И за Камнем погнал я. Олег скосил глаза на Гольша. Старый маг опустил голову. -- Этот злодей все рассчитал... Он готовился долго... Мардух кивнул. -- Долго? Всю жизнь. Магия -- свойство сильнейших умов. Сейчас мы видим, у кого сильнейший ум? Да, сейчас мы видим. Олег стоял раздавленный, плечи опустились. Таргитай распахнул глаза во всю ширь, а Мрак сказал хриплым злым голосом: -- Разве можно рассчитать... так много? -- Я рассчитал. Думаешь, случайно я послал Вишандру и Дикого Остапа уже после того, как вы добыли Жезл?.. Либо они, либо вы сами, но вот он -- Жезл! И Пракамень! И даже -- Первояйцо! Олег поднял кулаки. За окнами потемнело, загрохотал гром. В комнате под самым потолком сгустились тучи, в угольно черных клубах коротко и хищно вспыхивали белые молнии. Мардух оскалил зубы. Острые молнии били в него из рук волхва, из низких туч, даже из стен, но гасли бесследно. Оба мага в желтом прижались к стене, на белых лицах вспыхнули красным глаза -- даже белки были багровые как горящие угли! Гольш проговорил торопливо, спеша и глотая слова: -- Щит из ветра Мощи... Ближайший к нему маг коротко ударил старика в висок. Голова Гольша запрокинулась, хрустнули шейные косточки. Изо рта побежала струйка крови. Олег выкрикнул заклятие, над головой вспыхнул и сгорел воздух. Всех обдало волной жара. Мардух начал поднимать руку, когда из кулака Олега с шипением полыхнула синяя молния. На груди Мардуха расплылось обугленное пятно, он вскрикнул и рухнул на колени. Оба мага одновременно вытянули руки к Олегу, два черных шара возникли в воздухе и метнулись к нему. -- Берегись! -- крикнул Мрак. Олег шагнул в сторону, шары ударили в стену. Вспыхнул сноп искр, полыхнуло красным. В каменной стене возникла широкая дыра с оплавленными краями: темно-вишневыми, пышущими жаром. Красные капли падали на пол, застывали каменными шариками. Мардух уже пришел в себя, поднялся во весь рост. Улыбка исчезла, вид у могучего мага был решительный, брови сшиблись на переносице, а глаза смотрели прицельно. В мертвой тишине внезапно послышался прерывающийся шепот: -- Успей... стрелу... холод...ного Огня... Голос старика оборвался раньше, чем маг в желтом ударил снова. Олег внезапно ощутил прилив звериных сил -- слепых, страшных, нерассуждающих. -- Умри! Полыхнул синий свет. Маг вскинул руки, словно пытался взлететь. В груди возникла широкая дыра, расширилась, а за спиной мага исчез валун из стены. Края знакомо засветились пурпурным, повисли быстро застывающие сосульки. На пол с остатками бумаг и глиняных табличек со стуком упали, свалив сапоги, голова с вытаращенными глазами и кисти рук -- все, что осталось от помощника Мардуха. По всему полу рассыпались странные белесые хлопья, сильно пахло горелым. Мардух застыл, брови полезли вверх: -- Он был почти равен мне... -- Ты уйдешь за ним, -- произнес Олег. -- Он был почти равен, -- повторил Мардух, -- но между "равен" и "почти" -- пропасть. Олег встретил удар черных молний на полдороге. Черные молнии полыхнули всеиспепеляюще на пути, лишь у груди Олега расшиблись сотнями злых шипящих искр о красный, неизвестно откуда взявшийся шар. Олега трясло, пот катился крупными каплями. Мардух тоже побледнел, черные волосы слиплись, вокруг глаз пролегли глубокие складки, а под глазами повисли черные мешки. -- Ты силен... Но недостает умения. Я мог бы из алмаза превратить тебя в бриллиант... -- Алмаз -- всегда алмаз, -- ответил Олег злым голосом. Мардух успел дернуть головой, а слепящий меч волхва сжег волосы возле уха, воздух рядом, а за спиной мага возникла новая дыра, куда пролезла бы Лиска. Сизый дым освобожденно потянулся в новую дыру, воздух чуть посвежел. -- Они истыкают стены, как сыр! -- вскрикнула Лиска. -- Как червяки дерево, -- сказал Мрак с тревогой, -- короеды чертовы... Мардух метнул шаровую молнию с кулак размером. Олег подпрыгнул, огненный шар пронесся мимо, быстро расширяясь. За спиной вспыхнуло, зашипело, сквозь дым проглянуло синее небо. Эта дыра в стене была еще шире, а края светились оранжевым. -- Пора бежать, -- пробормотал Мрак. -- Оба криворукие, с трех шагов не попадут. -- Они маги, а не воины, -- возразила Лиска сердито. -- Моя бабка лучше кидала камни! Таргитай оживился: -- Я помню! Когда-то мы стащили у нее... Новая шаровая молния, двигаясь зигзагами и разбрасывая длинные горячие искры, пронеслась от них совсем близко. Таргитай отпрянул, жар опалил лицо так, что затрещали брови. -- Бежим вниз? Олег сам побьет, его хлебом не корми, дай поколдовать. Мрак возразил: -- И не увидеть, как Мардух его оттреплет? Ни за что. На всякий случай попятились к порогу. Из комнаты, продуваемой в четыре дыры, катили волны сухого жара, словно там все стало пылающим горном. Маги следили друг за другом, молнии и пучки огня бросали осторожно, прицельно. Оба шатались от усталости, лица осунулись, но горящими глазами следили за каждым движением. Еще три дыры появились в несокрушимых, как казалось раньше, толстых стенах. Сверху посыпалась каменная крошка. -- Что за дурь, -- прошептал Таргитай сдавленно. -- Башню строили-строили... Сюда не то что каменюку -- себя пока затащишь, сто потов сойдет! -- Откуда тебе знать, -- буркнул Мрак, он хищно следил за поединком магов, руки непроизвольно дергались. -- Как будто хоть раз в жизни вспотел на работе! Мардух и Олег двигались, все дольше готовились к ударам. Молнии и колдовские шары огня стали слабее. В стенах новые дыры становились меньше, наконец в каменных глыбах остались лишь пышущие жаром впадины. На пол стекали струйки жидкого камня, застывали безобразными наплывами. Бумага сгорала, комната была заполнена дымом. Мардух заставил Олега повернуться почти спиной к застывшему помощнику в желтом, который не двигался с начала схватки. Мрак открыл рот для предостерегающего крика, но Мардух и маг оба молниеносно выбросили по узкой как нож черной молнии, словно готовились к этому мигу давно. Олег бросился ничком, словно ждал тоже. Молния помощника ударила в стену, оставив выжженное пятно, а черное острие, обрушенное Мардухом, задело мага в плечо. Он упал, страшно вскрикнув. Плечо горело, запах горелого мяса стал невыносим. Маг кричал и катался по полу, под ним загорелись свитки папируса и пергамента. Не вставая с пола, Олег вытянул руки. Синяя молния метнулась к Мардуху. Тот все еще неверяще смотрел на вопящего от страшной боли помощника. Грудь вспыхнула, Мардух вскрикнул яростно. В груди возникла дыра, куда пролез бы кулак Мрака, через нее было видно стену. Изо рта Мардуха брызнула темно-красная кровь. -- Прощай, сильнейший, -- сказал Мрак над ухом Таргитая. -- Что ты супротив волхва? Мардух качался, из широкой дыры вился дымок, но молния запекла кровь коричневыми комьями. Глаза все еще неверяще глядели на Олега. -- Ты... Как ты... сумел... -- Узнаешь у Ящера, -- прохрипел Олег. Лиска подбежала и просунула голову под руку, приняла тяжесть на себя. Мрак брезгливо переступил помощника, что слепо ползал от стены до стены. Таргитай обеспокоенно спрашивал: -- Все?.. Неужто все?.. Теперь на свете Зла не будет?.. Мардух услышал, выплюнул вместе с кровью: -- Дурак... Вы сами -- Зло... Олег отстранил Лиску, шагнул к Мардуху. Вспыхнул слепяще белый свет -- небывалый, чересчур белый. Перед ослепленными глазами пе рестали плавать черные пятна, в комнате исчез дым -- сожгло вместе с остатками рукописей, а вместо Мардуха... дымилась горстка пепла! Мрак услышал стон, быстро подхватил Олега. Изможденное лицо волхва было мертвенно бледным, глаза закрывались. Лиска и Таргитай держали Олега с другой стороны, не давая упасть. Олег с трудом открыл глаза, медленно освободился. Глаза отыскали мага в желтом, что двигался все медленнее. С трудом нагнулся, перевернул его на спину. -- О какой власти говорил Мардух? Зачем ему Яйцо? Раненый дышал тяжело, обгорелое плечо было похоже на обугленный ствол дерева. Из раны торчала белая кость с обгорелыми лохмотьями жил. Глаза были дикими от ужаса, он просипел: -- Спаси... Я хочу жить... Мардух мог бы спасти... -- Все хотели жить, -- ответил Олег. -- Ты им дал? Раненый дышал все чаще, глаза неверяще смотрели в каменное лицо волхва. В прошлый раз, когда захватили башню Гольша, этот лесной увалень выглядел мягким и слабым. -- Да, -- прошептал он затихающим голосом. -- Умирать надо по-мужски... Он рванулся, ухватил Олега за горло. Волхв рывком приподнял его, обрушил затылком о каменный пол. Отвратительно хрустнуло, маг раскинул руки и затих. В наступившей тишине слышалось хриплое дыхание Олега, затем -- грубый голос Мрака: -- Зверь... Почему не магией? Таргитай и Лиска уже отвязали Гольша. Скрученные руки старика посинели, распухли. Голова моталась из стороны в сторону. Олег ответил мертво: -- Магию истратил до капли... Неделю теперь копить... Гольш открыл глаза. Олег зябко передернул плечами: старик был кожа да кости, словно не ел эти две недели, желтая кожа высохла, висела. Он едва шевельнул дряблыми губами: -- Я не ожидал, что такая мощь вообще возможна... -- Я не ожидал тоже, -- ответил Олег еще тише. Он утих, повернулся к двери. Все услышали приближающийся снизу по лестнице топот множества ног, лязг металла. Мрак и Лиска взялись за секиру и меч, лишь Таргитай стоял возле Гольша, бережно держал у груди мешок с Яйцом. -- Савиджак, -- вскрикнула Лиска жалобным голосом. -- Или Агимас выбрался из ада, -- буркнул Мрак. -- Прямо неистребимый... Мог с Ящером столковаться. А то и породниться. -- Савиджак, -- повторила она потерянно. -- Узнаю его тяжелый шаг! Таргитай опустил плечи, в синих глазах появилось побитое выражение. Олег выжат до последней капли, а Гольшу за подвиг стереть кровь, что заливает лицо. Мрак ранен, а Лиска... Он горестно вздохнул, опустил Яйцо на пол и медленно потащил из-за спины Меч. Заблистало оранжевым. Затем Меч неуловимо быстро стал ярко-синим, как глаза Таргитая. В комнате сразу похолодало, по стенам пробежали странные мигающие сполохи. Рука Гольша застыла на полдороги к глазам: лезвие стало седым, покрывшись инеем! Гремя подкованными сапогами, через порог ворвались воины в медных доспехах. Все были с грубыми лицами, от них пахло потом и распаренными телами. Остановились у стен, а следом пошел огромного роста воин -- свирепый, с горящими яростью выпуклыми как у коршуна глазами. Черные как смоль брови сшиблись на переносице, крючковатый нос хищно загнулся. По щеке тянулся глубокий шрам. В правой руке воин держал длинный изогнутый меч, простому человеку вряд ли поднять, на локте левой висел круглый щит. В наступившей тишине раздался дребезжащий голос старого мага: -- Руны абсолютной защиты... Такой щит нельзя тронуть... Савиджак оскалил крупные, белые как у зверя зубы. -- Не нравится?.. Магия против магии, меч против меча, а отвага -- на отвагу! Я раскатаю ваши кости по всей башне, а женщину пошлю на кухню! Впрочем, ночью ей тоже найдется работа -- обслуживать рабов. Таргитай нахмурился, женщин обижать -- последнее дело, шагнул вперед. Меч шелохнулся, учуяв противника. Савиджак одним красивым движением сбросил плащ, голос был сдавленным от ненависти: -- Думаешь, Меч богов спасет?.. На этот раз я готов. У меня щит богов, и меч не простой!.. Сейчас узнаешь, в чем его непростота... За спиной Таргитая раздался слабый вскрик. Савиджак неотрывно смотрел куда-то через плечо Таргитая, тот осторожно скосил глаза. Лиска, бледная как смерть, перекосившаяся и сгорбленная, вышла как во сне на середину комнаты, между противниками. -- Хотела солгать, уйти с Савиджаком, а затем... Но это огорчит... нет, просто убьет Олега... Я лучше скажу правду. Мрак хмыкнул, крепче сжал секиру. Если женщина обещает сказать правду... Савиджак сказал злым, словно от долгого крика, голосом: -- Говори. Может быть, отдам не рабам, а лишь надсмотрщикам. Глаза его сухо блестели, он смотрел на нее неотрывно. Олегу почудились в налитых кровью глазах боль и мука. -- Я была заколдована, -- сказала Лиска угасшим голосом. Она смотрела в пол. -- Я совершила тяжкий проступок... за что наши волшебники... -- Доберемся и до них, -- пообещал Савиджак. Таргитай остался с открытым ртом, он тоже хотел сказать именно эти слова. -- Нет-нет, они были... милостивы. Я должна была носить тяжелое заклятие, пока... пока жив Мардух. Он и наложил заклятие по слову Вождей. Мардух был самый могучий из магов на белом свете, у меня не было надежды... Но появились вы, сумели спастись, поклялись его уничтожить... Я не могла отказаться от надежды!.. Теперь, когда чудо свершилось, я наконец-то могу вернуться в настоящий мир... -- Какой-какой? -- переспросил Савиджак, и опять Таргитай лишь открыл и закрыл рот. -- Свой!.. Из этого -- жестокого, страшного, холодного... Я поняла всю свою вину, я раскаялась. -- Настоящий? -- пробормотал Таргитай. -- Куда уж настоящее. Олег пошатывался, вцепившись обеими руками за каменную стену. Сознание плыло, он смутно видел проплывающих перед глазами полупрозрачных берегинь -- небесных дев, что приносят летние дожди, которые покрывают по утрам листья капельками росы, за что их зовут еще русалками. Они все крылаты, прекрасны, а живут на небе... -- Это твой мир, -- угрюмо сообщил Савиджак. -- Да... но не эта часть. Прости, я уже почти дома. Она вскинула руки, вспыхнул пурпурный свет, слился с ее красными волосами. Она рухнула, Олег качнулся к ней, слепо вытянул руки. Савиджак метнулся вперед, как подающая скала, но его руки ухватили воздух. На месте миниатюрной девушки возникла... молоденькая лисичка -- красно-рыжая, с торчащими ушами. Узкой мордочкой, желтыми широко расставленными глазами и всем обликом неуловимо напоминала прежнюю Лиску. Лишь мгновение она в упор смотрела на огромных страшных людей. Затем свет сознания погас в желтых глазах, она в ужасе подпрыгнула и кинулась к выходу. Закаленные воины, топча один другого, кинулись в стороны. Красный зверек исчез в дверном проеме. Внизу послышался вопль, возник закованный в доспехи воин поперек себя шире. -- Владыка!.. Лиса прошмыгнула. Ежели кто ушел, то вели в погоню? От моих хортов ничто не уйдет, не скроется! Савиждак все еще стоял на коленях, как упал. Когда после долгого молчания поднял голову, лицо было желтым как у мертвеца, а голос безжизненным: -- Не надо... Это была... всего лишь лиса. Олег поднялся с коленей, в глазах двоилось, плыло. Он понял, что смотрит сквозь слезы, но поднять руки не мог. Перед ним колыхалось широкое лицо Савиджака, вытягивалось, исчезало. Понесся обеспокоенный ропот воинов, звякнуло оружие. Когда в глазах перестало двоиться, он увидел перед собой Савиджака. Свирепый воин сказал все тем же неживым голосом: -- Я пришел убить вас, лесные варвары. У меня достаточно воинов... а сам я стою целого войска. Олег молчал, слова доходили, как сквозь густой туман. По бокам колыхались бледные лица, друзей или врагов -- не сказал бы, да и все было безразлично. Кто-то взял его за плечи, встряхнул. Савиджак, пошатываясь, уходил к дверному проему. Воины растерянно смотрели то на него, то на троих лесных варваров. Савиджак сказал через плечо тем же мертвым голосом: -- Душа моя уже убита... Теперь мне все равно, кто из нас жив. Он исчез, слышались его тяжелые неверные шаги, словно огромный воин при каждом шаге хватался за стену. Воины, растерянно оглядываясь на врагов, один за другим выходили за вождем. Мечи в их руках вздрагивали. Мрак непривычно мягко усадил Олега на перевернутый сундук. -- Живи, волхв. Горько, но мы ведь люди, не боги. -- Зачем так жить? -- Живи, -- повторил Мрак. -- Мы -- люди. Потому и живи. Гольш с трудом разминал опухшие руки. Рубцы из синюшных стали темно-багровыми, старый маг морщился от боли, закусывал губы. Таргитай с облегчением поднял с пола Яйцо и с готовностью положил Гольшу на колени. Старик ухватил Яйцо обеими руками, замер. Таргитай поднял оброненный Олегом Жезл, подал Гольшу, тот лишь беспомощно повел глазом. Таргитай прислонил Жезл к креслу, отступил и даже руки отряхнул. Кровь уже засохла на лбу Гольша, коричневая корочка осыпалась комочками. Лицо быстро обретало прежний вид, кровоподтеки исчезли. Он судорожно вздохнул, проговорил еще слабым, но крепнущим голосом: -- Я надеялся... но не верил. Вы прошли такой путь! Вы хоть понимаете, что сумели сотворить? Никто из героев древности... Мрак сразу набычился, спросил подозрительно: -- Не верил? Значит, послал нас на смерть? Гольш бережно погладил Яйцо, поднял измученные глаза с лопнувшими красными жилками в белках. -- А что оставалось? Мы и так уже погибали... К тому же тоже кое-чему у вас научился. Это странное "авось"!.. Я видел, что все расчеты против вас. Но они и раньше были против, а вы все равно побеждали. Таргитай не слушал, обнимал и гладил Олега, тот уронил голову, мертвый ко всему. Мрак сказал нетерпеливо: -- Но теперь-то Зло истреблено? Улыбка Гольша была печальной: -- Вы все еще дети... Ну, убили сильнейшего из магов. Но кто-то же остается все равно сильнейшим? Будете убивать одного за другим? Так перебьете всех умнейших людей на свете. Останутся только полудикие варвары. -- Но Жезл и Камень у тебя, -- сказал Мрак упрямо. -- Действуй! Если боишься, давай я. Я враз все Зло к ногтю! Только скажи, какие слова пошептать. -- Вот и ты стал, как Мардух... Опять прав тот, у кого больше силы. Конечно, ты будешь творить только добро, а зло -- так, мимоходом. Лес рубят -- щепки летят. Да и что обращать внимание на людишек, когда заботишься для всего белого света? В разгромленной комнате повисло тяжелое молчание. Гольш поглаживал Яйцо, в глазах появился лихорадочный блеск. Старческие губы поджались, он постепенно выпрямлялся, силы прибывали на глазах. -- Но что делать? -- спросил Мрак горько. -- Вам?.. Ничего. Уже все сделано. Вот Жезл Мощи, вот Пракамень, а вот Яйцо, с помощью которого могу заставить трепетать даже богов. Мардух верно сказал, что побеждает не сила мышц, а мощь разума. Он был в этом самым могучим, но я, как уже говорил, рискнул поставить на вашенское "авось"... Да, я дал им схватить меня, хотя мог бы продержаться еще пару дней. Я чуял ваше приближение! Вы ломились через пространство, как стадо свиней к водопою. Вас слышали даже глухие. -- Быстрая смерть тебе не грозила? Гольш провел ладонью по лицу. Комочки крови исчезли вовсе, засохший красный гребень опал, седые волосы ухоженно упали на плечи. Синева ушла с распухших рук, Гольш выглядел здоровым и полным сил, как прежде. -- Это я все рассчитал, а не Мардух. Мрак пораженно протянул: -- Вот как... Теперь я с тобой в кости играть не сяду! -- Не сядешь, -- согласился Гольш. -- Верно говорят: настоящая мощь приходит из Леса, в городах лишь обретает блеск и опыт. Вы настолько могучи, что... Олег, останови своего звероватого друга, он подошел чересчур близко. Олег поднял голову, бросил хриплым безжизненным голосом: -- Мрак, не глупи. Он тебя убьет. Мрак сделал крохотный шажок назад. Таргитай переводил непонимающий взгляд с одного на другого. Олег опустил глаза. Таргитай негодующе вскрикнул: -- Ты... обманщик? Твое дружелюбие ненастоящее? Гольш смотрел насмешливо, покачивал головой. -- Все на свете ненастоящее, варвар. Даже друзья. Только враги -- настоящие, всегда. Друг может предать, а враг... Агимас никогда не обманет. Жаждал убить и таким останется. Таргитай ухватился за грудь, его согнуло от резкой боли. Гольш взглянул, словно кольнул двумя ножами. -- Предательство раскалывает сердце певца? Слышал, не верил. Лесные люди, я вынужден лишить вас жизней... Маги не знают ни жалости, ни благодарности, ни злобы. Они -- разум. Мрак стоял потемневший, плечи обвисли, будто держали гоpу. Олег спросил безнадежно: -- Но у тебя -- Жезл Мощи, у тебя -- Пракамень, у тебя даже Яйцо!.. Почему не дать нам уйти? Гольш покачал головой: -- Вы с вашим "авось" чересчур опасны и непредсказуемы. Не могу дать вам даже одного шанса на миллион лет... хотя столько не проживете. А вот я, имея Жезл и Пракамень... Он обрекающе опустил ладонь на Пракамень. Мрак и Таргитай невольно придвинулись к Олегу, стали плечо к плечу, покрытые ранами, измученные, в рваных волчьих шкурах. -- Вы чересчур удачливы! Камень под рукой мага вспыхнул радостным пурпурным светом, комнату залил ровный ликующий свет. На лице Гольша появилось удивление, пальцы разжались, в глазах метнулся дикий страх. Олег сказал зло: -- Миллионы лет?.. Доживи до вечера. Гольш начал подниматься, но красный свет от Пракамня побежал по руке, наполнил старого мага, вспыхнул ярко и слепяще. Яйцо осело сквозь дымок, а сизый пепел, бывший только что могучим магом, выдуло ветерком. Мрак неверяще смотрел на опустевшее кресло, где одиноко и холодно блистало Яйцо. -- Что это он? Не умеет обращаться с огнем? В таком возрасте? -- С огнем никто не умеет, -- устало сказал Олег. Глаза блуждали, тело оставалось здесь, а душа явно заглядывала во все лисьи норки вблизи башни. Он проговорил с усилием, помня, что маги -- это разум, а не позорящие человека чувства: -- Не такие уж мы лесные авосьники, Мрак. Я все-таки просчитал так и эдак, прикинул, просмотрел все дороги. Всякий раз выходило недоброе... Подозревать старого человека неловко, потому я лишь на всякий случай... Ты ж сам говорил, что береженого свои боги берегут, и чужие не трогают! Я наложил заклятие на Пракамень. Всякий погибнет, кто воспользуется первым. Мрак раскрыл рот: -- Но как же ты? -- Сотворенный раб по моему наказу велел бы Камню, скажем, подмести пол. Сгорел бы, но заклятие снялось бы. Голос его прервался всхлипом. Мрак дружески обхватил за плечи, а Таргитай с горячим сочувствием обнял и поцеловал в щеку. -- Олег, мы тебя любим!.. Ты самый замечательный. Ты -- умный, ты в самом деле Вещий. А ей в личине зверя лучше. Ты ж сам говорил, что звери счастливее людей! Потому она к тебе сразу и прилипла. -- Она прилипла потому, что Олег взялся найти Мардуха, а там -- за ноги и о стену! Олег, ты -- Вещий. А что Лиску не раскусил, то никто не поймет, не вычислит баб. Даже Ящер не поймет, хотя все женщины ему родня. Он бережно усадил Олега на место Гольша. Таргитай положил волхву на колени Яйцо, как недавно клал Гольшу. Мрак подал Жезл. Олег рассеянно опустил ладонь на кристалл Пракамня, а Таргитай зачарованно уставился на просвечивающуюся кисть молодого волхва. Косточки темные, суставы как зеленоватые хрящики, а плоть просматривается нежно-розовым, видно каждую жилку! Олег опустошенно взирал на сверхмогущество в его руках. Дрались для всего человечества, а ушла Лиска, и нет дела до всего света.Неужто прав Боромир, что все делаем ради женщин, признаемся в этом или нет? Мрак беспокойно ходил по разгромленной комнате. В огромные дыры врывались горячие струи, оплавленные края уже потемнели. Стены потрескивали, потревоженные глыбы кряхтели, с потолка сыпались тонкие струйки песка. Мрак поднял Жезл Мощи, насильно воткнул в руки Олега. -- Держи! Как я держу секиру, а Таргитай -- дудочку. Эх, если бы он так Меч держал!.. Что делать с Яйцом? Нам решать. На Гольше Ящер уже воду возит. У нас никого, с кем советоваться. Только три наши голые как облупленные яйца души на всем белом свете. -- Почему только наши? -- не понял Таргитай. -- А потому, что надоверялись, хватит. Олег, двигаясь все еще как во сне, оставил Яйцо на кресле, единственном, что уцелело в помещении, сам пошел к порогу и сел, уронил голову. Жезл лежал на коленях как простая бронзовая палица. Пракамень едва заметно поблескивал. Подозрительному Мраку показалось, что предостерегающе. -- Судьба мира, -- прошептал Олег. -- А мне сейчас ударить бы по скорлупе... Пусть все заново. Другие люди, другие боги. -- И я готов, -- сказал Мрак угрюмо. -- Влуплю, так влуплю! Таргитай смотрел растерянно: -- Если вы, то и я стукну, но как же?.. Такое говорите, такое... что я даже не знаю!.. Неужто все... так по-дурному? Олег остро взглянул на певца. Тот впервые попал в точку. Великое и грандиозное как раз и свершается по случаю, нечаянно, от недомыслия, по злости, редко -- как задумано. Такой горькой истине учили мудрые книги, так увидел и сам. Три лесных варвара, грубых и диких, в силах изменить судьбы мира, а великие умы высчитывают, сколько демонов поместится на острие иглы! Внезапно в мертвой тишине прогремел хохот, в котором почти не было человеческого. Над головами затрещало, посыпались мелкие камешки, блестя свежими сколами. Обрушился яркий свет. Крыша исчезла, все оказались под открытым небом. Каменные глыбы, словно сметенные могучим кулаком великана, падали по широкой дуге вниз! В синем небе очень быстро сгустилась угольно-черная туча, зависла над башней. Заблистали молнии, и, прорвав тучу, к башне устремилась гигантская волосатая рука. Сполохи играли на толстых ногтях, похожих на спины черепах. Один ноготь зацепил за пол, заскрежетало, в камне протянулась дымящаяся канавка. Пальцы с хрустом загребли кресло вместе с Яйцом. Мелкая щепа брызнула между пальцев, а рука, где каждым волоском Мрак мог бы подпоясаться, поднялась и сгинула в туче. Снова донесся хохот -- удаляющийся, злорадный. Туча рассыпалась на мелкие облачка, те таяли, как сахар в горячей воде. Обломки стен торчали словно ощерившиеся зубы. Все трое очутились на вершине башни, где рука бога смахнула крышу! -- Перун? -- спросил Мрак перехваченным голосом. -- Скорее Велес, -- прошептал Олег. -- Больно волосат... В глазах Таргитая стояла боль. Голос его был таким, словно не только горло сжимали чужие руки, но и сердце: -- Думали, что миром правят каганы. Потом решили, маги... Да, это они, а не цари, создают царства, строят города и дворцы, творят новые племена и народы. Но зачем?.. Кто велит им делать то, а не это?.. Олег, не маги правят, даже если думают, что правят! Теперь уже видно, кто правит на самом деле. Мрак угрюмо смотрел с края башни на далекие песчаные холмы. Ветерок подталкивал в спину, предлагал прыгнуть, тогда все решится само. -- Киммеров побили едва-едва, -- сказал он с горечью, -- можно сказать, по счастью да по дури. Глаза на лоб лезли, чуть кишки не лопнули. Магов по случаю одолели, хоть Олег и думает, что по нашей силе да хитрости. О чем грезишь, несчастный, глядя наверх? Олег молчал, уронив голову. Таргитай заговорил быстро-быстро, глотая слова, обида и унижение стояли в больших чистых как небо глазах: -- Это зверь может вот так оплевано, униженно... но мы -- люди! Мы должны пойти не потому, что за правду и счастье для всех, а уже затем, чтобы снять с себя этот смех... Никто не смеет вот так свысока над людьми, даже боги! Мрак медленно протянул руку Таргитаю. Поколебавшись, Олег положил на их скрещенные руки и свою ладонь.
[X]