Юрий НИКИТИН
УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА
Агент К-70 вошел в кабинет, вытянулся. Сзади мягко захлопнулись двери. Агент вскинул подбородок, прижатые к бедрам пальцы подрагивали. К руководителю отдела убийств и диверсий его вызвали впервые. При одном взгляде на шефа, круглоголового, с бычьей шеей, жуткими шрамами на лице, которые стянули кожу так, что никогда не улыбался, сразу становилось ясно, что шеф тяжело протопал по всем ступенькам служебной лестницы, начиная с самых низов, еще с тех времен, когда убийства и диверсии осуществлялись традиционными донаучными методами. - Агент К-70, - четко сказал начальник отдела, и агенту показалось, что в кабинете лязгнули огромные ножницы. - Вам поручается ответственнейшее задание. По данным нашей разведки, на вражеской территории в секторе А-12 появился гений, который может в будущем причинить нам немало хлопот. Пусть даже не будет работать в военной области, но любой гений в стане врага - угроза нам. Вам поручается найти его и ликвидировать. От холодных жестких слов и ледяного тона словно бы застыл воздух во всем бункере. Агент вытянулся с таким рвением, что кости хрустнули, рявкнул: - Слушаюсь! Он щелкнул магнитными подковами, но шеф заговорил снова, и агент с удивлением услышал незнакомые, почти сентиментальные нотки: - Вы едете в прекрасный город... Там было мое последнее дело, потом засел здесь. В тех местах жил талантливейший поэт Крестьянинов. Не слыхали? То-то... Вон его фото в черной рамочке. Еще молодой, но о нем уже заговорили! Он мог бы сделать многое, очень многое... К счастью для нас, в его местной организации еще не понимали, что сильный писатель стоит ряда оборонных заводов, а его продукция, так сказать, равна продукции целой страны. А если гений экстра-класса, то и вовсе неоценим... Словом, я ликвидировал его четко, красиво и надежно. Агент вытянулся снова: - Доверие оправдаю! Какая у него охрана? Начальник поколебался, ответил: - Видимо, он все еще не охраняется. Во всяком случае, вчера еще, если верить разведке, был без охраны. Мы должны убрать его раньше, чем противники пронюхают, что у них одним гением стало больше. Агент разочарованно вздохнул. Начальник отдела словно нож всадил взглядом, предупредил жестко: - Не расслабляйтесь! Пока прибудете, измениться может многое. И пусть у вас не будет сомнений! Убивайте, убивайте! Ликвидация противника - не убийство, а необходимый компонент войны. Агент К-70 отдал честь и, четко печатая шаг, вышел из кабинета. В коридоре его уже ждали два инструктора по видам вооружения. Борис возвращался поздно. Луна часто пряталась за тучи, становилось совсем темно. Город спал, фонари светили вполнакала. Окна домов были темными, и он шагал как в ущелье, слыша только сухой стук своих шагов. Умные ребята собрались у Шашнырева, умные и знающие. Сперва пасовал перед именитыми соперниками: звезда на звезде! - но азарт увлек в гущу, вскоре же ощутил, что не уступает, часто проникает глубже, нередко видит шире, во взаимосвязи с другими явлениями... Задумавшись, пересек улицу и вступил в скверик. После дождя дорожки раскисли, зато срежет угол и дома окажется быстрее... - Эй, парниша! Он вздрогнул, очнулся. Дорогу загородили четыре темные фигуры. Все на голову выше и чуть ли не вдвое шире. Фонарь светил в лицо, и Борис видел только угольные силуэты, массивные как чугунные тумбы. Один, низколобый и широченный, с тяжелыми вывернутыми в стороны ручищами надвинулся, оскалил во тьме зубы, блестящие и острые: - Понимаешь. Сигареты кончились... - Я не к-к-курю, - пролепетал Борис. Ноги подкосило острое чувство беспомощности. И с одним не справится, а тут четверо. Двое уже заходят за спину, чтобы не убежал. А если бы сигареты нашлись? Ответили бы, что не тот сорт. - Ах, не куришь? - протянул передний. К Борису приблизилось огромное как вырубленное из камня лицо с тяжелыми надбровными дугами и огромной челюстью. - Ах, ты еще сопельки жуешь... Ах, ты еще сосешь... Остальные грубо захохотали. Верзила почти нежно взял Бориса за рубашку, притянул к себе ближе. Перед носом у Бориса появилось волосатое бревно руки, по глазам ударили ядовито-синие буквы: "Нет в жизни счастья". Он тоскливо ждал ударов, боли, от страха в животе стало холодно, но четверка, окружив его плотнее, млела от восторга, наслаждалась беспомощностью жертвы, его дергали за нос, щелкали по ушам и губам, щипали, похохатывали, предлагали то одну забаву, то другую, а щелчки и дерганье становились все грубее, гоготали все громче, входили в раж, и он уже знал, что будут бить свирепо, сокрушая ребра и кости, разобьют ногами лицо, искалечат, а то и забьют совсем... - А ну отпустите парня! Голос был негромким. Мучители остановились, опешив. Из соседней аллейки вышел невысокий парнишка. Такого же возраста, что и Борис, сложением даже мельче. - Алеха, - пролепетал тот, что взялся за Бориса первым, - что за гнида, а? - Не знаю, - ответил Алеха тупо, не сумев выдавить ничего остроумного или хотя бы похабного. - Так придуши ее! - взревел вожак возмущенно. Алеха, исправляя оплошность, ринулся на смельчака. Р-раз! Страшный удар остановил Алеху буквально на лету. Второй удар сокрушил, хрустнули кости... Алеха рухнул без звука, на асфальте плеснуло, словно упал тюлень. Трое оцепенели, и парнишка налетел на них сам. Кулаки работали как стальные поршни. Трое по разу только взмыкнули, и вот уже все на асфальте... Еще дальше головой в кусты лежал Алеха. - Вот так-то, - сказал парнишка удовлетворенно. Он отряхнул ладони, и Борису послушался сухой треск, словно сталкивались дощечки. - За что они? - Хулиганы, - прошептал Борис. Губы тряслись, и сам весь дрожал и дергался. - Им не надо повода... Сами найдут. - Так надо уметь защищаться, - сказал парнишка презрительно. - Эх, ты!.. И не дрался, а нос тебе расквасили! Борис стер кровь с губ, зажал ноздри. Когда закинул голову, прямо перед ним заколыхалось темное звездное небо. Душа еще трепетала от сладкого ужаса. Звероподобные гиганты, казавшиеся несокрушимыми, лежали поверженные. Один пытался подняться, но руки разъезжались, и он брякался мордой в лужу на асфальте. - Пошли, - сказал парнишка, - умоешься. Когда вышли из переулка на улицу, Борис при свете фонарей хотел рассмотреть избавителя, но тот вдруг изменился в лице, сильно толкнул. Борис отлетел в сторону, еле удержавшись на ногах, тут же на высокой ноте совсем рядом на миг страшно вскрикнули тормоза, ударило смрадом бензина и мазута, мимо пронеслась как снаряд тяжелая гора из металла, толстого стекла и резины. Виляя по шоссе, МАЗ резко повернул за угол, едва не выскочив на тротуар. - Сволочь, - сказал спутник Бориса свирепо. Борис в страхе смотрел на то место, где пронесся грузовик. Земля с трудом выпрямлялась после пронесшегося многотонного чудовища. - Спасибо, - прошептал он. Губы запрыгали снова. - Ты меня прямо из-под колес... - А ты не мечтай на улице! Ладно-ладно, не раскисай. - Сегодня получка, - объяснил Борис растерянно. - Район не самый благополучный, как видишь... Пьяные бродят, лихач за рулем... - Хорошо, если только лихач, - пробормотал странный парнишка угрюмо. - Тут каратэ не спасет... Меня зовут Анатолием. Я с турбинного, живу в общаге. - Я аспирант кафедры математики. Сененко Борис. - Эх ты, аспирант Боря... Вон колонка! Пойдем, обмоешься, ты в крови. Кирпич сухо треснул, половинки провалились, бухнулись в траву, ярко-красные как окровавленная плоть. Борис, еще не веря глазам, повернул занемевшую ладонь ребром вверх. Твердая желтая кожа, твердая как рог, как копыто, а в ней красные бусинки... Не кровь, это врезались или прилипли крупинки обоженной глины. Второй кирпич поспешно лег на подставку вслед за первым. Резкий взмах... Обе половинки с силой ударились в землю. Из разлома взвилось как дымок красное облачко мельчайшей пыли. Борис с усилием разогнул спину. Между лопатками прополз, плотно прижимаясь ядовитым брюхом к горячей коже, неприятный холодок, застывшие мышцы ныли. От дома донеслось бодрое: - Удается? Борис промолчал. Первый успех, как ни странно, не окрылил, на новые свершения не подтолкнул. - Удается? - спросил Анатолий снова. Он выпрыгнул из окна, пошел к Борису. - Да. - А почему такой мрачный? - Не знаю. Слишком уж все... Да и получится ли из меня каратэка? - Получится! - воскликнул Анатолий. - Ты талантище! Месяц всего тренировался, а уже кирпичи колешь. Теперь и черепа сможешь рубить так же запросто. Осталось только освоить несколько приемчиков, и ты непобедим! Борис задумчиво потрогал загрубевшие ладони. - Заманчиво, - сказал он неуверенно. - Вот только было бы в сутках часов сорок, а то на математику ничего не остается! За месяц так и не выбрался... Каратэ берет тебя с потрохами. Анатолий задумался, ответил со вздохом: - Да, спорт требует человека целиком, а желание реабилитироваться может завести далеко... Но ты от каратэ не отрекайся полностью, пробуй совместить с математикой. Ведь надо быть в первую очередь не математиком, а человеком, то есть полноценным мужчиной, чтобы мог постоять за себя и за других! Обидно, что эта мразь, у которых всего одна извилина, да и то прямая - между ягодицами, берут над нами верх хотя бы с помощью кулаков! Лично я, например, этот вопрос решил. Борис с уважением смерил взглядом его суховатую фигурку: - Да. Тебе легче. - Не скажи, - засмеялся Анатолий. - Слушай, а если встряхнуться малость? К тренировкам вернешься, когда появится желание. А сейчас едем! Людей на улице было мало, шла двадцатая серия "Приключений майора Чеховского". Когда вошли в метро, Анатолий огляделся и вдруг оттащил Бориса от края перрона. - Не стой так близко, - шепнул он сердито. - Время пик, еще столкнут ненароком на рельсы! Ты ж такой рассеянный... Никогда близко к краю не становись. Поезд доставил их к конечной остановке, эскалатор подхватил и вынес на поверхность. Борис поежился, втянул голову, спасаясь от холодного ветра. На выходе из подземелья услышали жалобное: - Молодые люди, купите лотерейки! Завтра тираж! На них умоляюще смотрела хорошенькая молоденькая девушка. Губы ее полиловели, она зябко куталась в легонькую кофточку, а из-за ее спины наползала, прогибая небо, угольно-черная туча. Анатолий удивился: - Вы нам? - Вам, - ответил девушка, ее губы еле шевелились. - А что? - Неужели, - сказал Анатолий оскорбленно, - я похож на человека, который покупает лотерейные билеты? Сверхтренированный, всегда знающий что делать, он, по мнению Бориса, конечно же, не был покупателем лотереек. Сам вырвет все, что захочет, со дна морского достанет, если возжелает... - А вот я, - сказал Борис неожиданно даже для себя, - в коленках слабоват, потому рискну. Девушка, мне билетик. - Ты что? - изумился Анатолий. - Не позорься! Слабаки покупают! Ничтожества, которые сами ничего не могут, вот и надеются на слепой случай. Держи карман, отвалят крупными купюрами! - Девушка, - сказал Борис, - Я передумал, мне десяток. Девчонка торопливо отсчитала ему билетики, схватила деньги, пока гонористый парень не передумал. Анатолий развел руками. Борис принялся зачеркивать, и Анатолий сказал с язвинкой: - Тогда уж рисуй до конца, зачеркивай одинаковые! Борис бросил карточки в ящик с надписью "Спортлото", а Анатолий заговорил увлеченно, словно бы и не было только что нелепой микростычки из-за лотереек: - Все-таки йоги добились многого! Знаю одного, живет на городских харчах, а выглядит на сорок лет моложе! Семьдесят, а дают тридцать! Поездил везде, все повидал, все перепробовал, во всем поразвлекся... А вот на что мы будем годны в свои семьдесят? - Как же в городе сумел... Свежий воздух надо, питание, а тут все на ходу! Часто всухомятку. - В том-то и дело, - воскликнул Анатолий, сразу загораясь. - Оказывается, еще как можно! Дверь им открыла хорошенькая девушка, миниатюрная, загорелая, блестящеглазая. С любопытством взглянула на Бориса, раздвинула губы, блеснув жемчужными зубками, но глаза ее смотрели вопросительно. - Леночка, - сказал Анатолий, - это мой друг Боря. Он восходящая звезда в математике, но человек застенчивый, потому всецело отдается под твое покровительство. Глаза у Лены были крупные, живые, но за ними угадывался мозг, пытливый и сильный. Борису она понравилась. - Милости просим, - сказала она щебечуще. - Ох, Толя, зачем столько вина? Ребята принесли больше, чем достаточно. Заходите, располагайтесь. В большой комнате у низкого столика сидели в вольных позах двое мужчин в глубоких креслах. Как определил про себя Борис, богемного вида. Один лысоватый, с русой неопрятной бородой, в блузе, с выпирающим животиком, второй утопал в иссиня-черных лохмах, что блестящими водопадами струились на плечи, спину. Глаза у него сверкали как уголья, черные брови нависали как грозовые тучи. Между ними на столике высились три бутылки вина, две уже наполовину пустые. Лохматый сосал трубку и благодушно посматривал на диван, где спортивного вида парень целовался с девушкой. Лена, оставив прибывших, охнула и упорхнула на кухню. Анатолий коротко представил Бориса мужчинам, имена которых тот тут же забыл, усадил за другой стол, налил фужер вина: - Давай! Надо развязаться, а то как в цепях. Нельзя мозги перенапрягать только в одном направлении. Зато после встрясочки заработают еще лучше. - Это называется "зигзаг", - сказал Борис смущенно. - Правда, я к этому еще не прибегал. Вино оказалось неожиданно хорошим. Пришли еще две девушки, Борис перезнакомился со всеми уже без особого стеснения. Принесли коньяк, появились конфеты и фрукты. Анатолий подсел к парням, а Борис с блаженной улыбкой рассматривал девушек. В соседней комнате перед зеркалом прихорашивалась Нина, хорошенькая блондиночка, которую он видел целующейся со спортивного вида парнем, тот, кстати, вскоре ушел. От Нины хорошо пахло, она и сейчас, поймав через открытую дверь его взгляд, улыбнулась очень-очень дружески. Весь вечер улыбалась только ему, ревниво надувала губки, когда с ним рядом оказывалась Алла, пышнотелая, рыжеволосая, с огромным вырезом. Была еще одна, дочерна загорелая, кареглазая, с длинными иссиня-черными волосами и ладной спортивной фигурой. Она дважды усаживалась к нему на колени, и Борис с бьющимся сердцем понимал, что стоит ему протянуть руку, и она покорно пойдет с ним в соседнюю комнату. Он плеснул себе шампанского. Острые пузырьки приятно щекотали небо. Девушки призывно смеялись, Анатолий уже с кем-то целовался за портьерой. Борис вздрогнул, когда к нему подошел тот, с неопрятной бородой и лысиной. "Богемец" смотрел насмешливо, неодобрительно. - Математик? - сказал он вопросительно. - Знания по крупинке. К концу жизни, если окажется долгой, знать на пару песчинок больше, да и то, если сильно повезет! Борис придвинул к себе бокал поближе, буркнул: - Как будто есть другой путь. Бородач пожевал губами, голос его был снисходительным: - Есть. - Да ну? - сказал Борис насмешливо. - Не смейтесь, есть. - Априорные знания? - Зря смеетесь, я же говорю. Когда-то над кибернетикой, над генетикой тоже смеялись, а теперь как грибы растут лаборатории по парапсихологии, телепатии, телекинезу, телепортации... Всерьез занимаются, спохватились! - Так уж и всерьез, - усомнился Борис. - Не слышал про такие лаборатории. - Они есть. Людям надоело выцарапывать крохи. Жизнь уходит, пока усваиваешь добытое предками. А когда новые знания проибретать? Цель заманчива, не жаль рискнуть жизнью. Не ловить по капле, а открыть все сокровища разом! - Представляю. - Уже есть предварительные результаты, - заговорил бородач горячо. - Обнадеживающие! Вот только головастого математика нам не хватает... Борис чувствовал неудобство. Очень уж не вовремя этот фанатик со своей идеей. Тут вино и девушки, болдежная музыка, сознание засыпает и просыпается подкорка, а тут этот... Краем глаза заметил, что в глубине комнаты поднялся лохматый, что напоминал ему грозовую тучу, двинулся к ним, привлеченный горячей речью бородача. Остановившись в двух шагах, метнул огненный взор на противника, сказал неистово: - Знания, знания!.. Сколько вам еще нужно? Как будто знания могут дать человеку счастье! - А что такое счастье? - возразил бородач немедленно и так картинно яростно, что Борису показалось, будто этот спор рассчитан на него, а эти двое только играют роли. - Счастье - это знания, которые черпаешь руками без усилий и сколько захочешь. - Чушь!.. - взревел лохматый. Он напыжился, стал похожим на большую неопрятную копну. - Счастье, это спокойствие души. Знания дадут утеху только телу, а оно временное, временное! Уже прожили половину срока, а дальше что? Кости грамотного и неграмотного белеют одинаково. Могильный червь не разбирает, кто много знал, а кто мало. Борис ощутил, что трезвеет от неприятного холодка. - Что вы предлагаете? - спросил он. - Душу спасать! Душу, а не плоть тешить!.. Как? В этой атмосфере разговор вряд ли получится, но вы меня заинтересовали... Что-то в вас есть особенное... Мой телефон и адрес у Анатолия. Приходите, поделюсь всем, что обрел сам. Он также стремительно и отошел от них, с омерзением отстраняясь от хохочущей девушки, что пыталась его обнять. Борис с неловкостью обернулся к бородачу: - Вы где работаете? - Я...гм... младший научный сотрудник рыбного института. Ведь пока официально нет групп по изучению априозных знаний! Но мы уже работаем, хотя тему еще не пробили. - Понятно, - сказал Борис. - Можно взглянуть, как вы пытаетесь без труда вытащить рыбку из пруда? - Буду рад. Что-то сможете подсказать, тот лохмач прав: в ваших глазах что-то есть... Да я сам слышал как о вас говорят, дескать, восходящая сверхзвезда... Запишите телефон, адресок. Борис вытащил блокнот, поинтересовался: - Уже уходите? - Да, здесь мило, но жаль времени. Если получится, то и в этой области получу разом все, а не крохами, как сейчас. Он продиктовал адрес, крепко сдавил пальцы. Борис уже встречал фанатиков, ставящих на телепатию и прочую вненауку, но этот произвел впечатление человека, который знает цель и близок к ее осуществлению. Дня через два Борис, просматривая за обедом газету, наткнулся на результаты тиража "Спортлото". Уже и забыл о глупой выходке, но номера впечатались в память поневоле: десять раз повторил его на карточках! Он протер глаза. Да-а-а-а... Высший выигрыш, да еще удесятиренный! Рука нащупала трубку. - Анатолий!.. Помнишь, как мы лотерейки брали?.. Ну?.. Да не рубль, не гикай! Все шесть номеров угадал, понял?.. Сам не знаю, приезжай, подумаем... Да не трешка, клянусь! Анатолий явился быстро. Чисто выбритый, подтянутый, он еще с порога заявил: - Не "мы брали", а ты купил сам, я был против. Деньги твои, сам и владей. Поздравляю и... завидую. Везет же простофилям! Борис улыбнулся с неловкостью: - В жизни нужно малость везения. Так что делать? - Сперва получи. Честно говоря, как-то не верится... Обманут, не дадут. Причина всегда найдется. Когда поднимались по широкой лестнице в банк, Борис ежился, ожидая что за ним следят недремлющие телекамеры. На выходе стоят двое милиционеров, еще двое дежурили внутри. Борис безропотно уступил инициативу энергичному другу, сам только отвечал, подписывал, наконец послушно подставил раскрытую сумку. На улице Анатолий расхохотался: - Теперь ты с оттопыренным бумажником! Ну и глаза были у того усатого... Пришел за трешкой, а тебе как раз пачками бросают в сумку. - Что будем делать? - спросил Борис растерянно. Он взмок, ноги были как ватные. - Твои деньги, решай, - отозвался Анатолий беспечно. Он бросил быстрый взгляд по сторонам. - Правда, обмыть полагается... Зайдем в гастроном. - Я не пью, - запротестовал Борис слабо. - Я тем более не употребляю! Но если не пить абсолютно, то тебя ждет участь белой вороны. Скажем, у директора юбилей, а ты не пьешь, зла желаешь? У друга сын родился, а ты за его счастье рюмку не осушишь? Словом, бери хорошего вина для домашнего бара. От марочного еще никто алкоголиком не стал, а мы возьмем не просто марочное - коллекционное возьмем! - Да-а-а, - сказал Анатолий медленно, - за эти две недели у тебя кое-что изменилось... Изменилось. Он стоял на пороге квартиры Бориса, осматривался. Вместо коммуналки - двухкомнатная в образцовом районе, мебель антикварная, однако в стены умело вделаны новинки бытовой электроники и кибернетики, радиоаппаратура, даже прихожая импозантно отделана мореным дубом, в баре тесно от коллекционных коньяков и вин... - Ты йогой начал заниматься? - Спросил Анатолий с удивлением. - Какая теперь йога, - отмахнулся Борис. - Садись. Что будешь пить? - Спасибо, я не пью. Анатолий опустился в кресло. Борис утопал в кожаных подушках по ту сторону антикварного столика из орехового дерева, в зеркальной поверхности отражалась начатая бутылка бурбона, блестел поднос из серебра с горкой отборного винограда, желтели налитые солнцем апельсины... Пока Борис наливал, Анатолий включил музыку. Быстро взглянул в окно, не подходя к нему близко, зачем-то опустил штору. - Устроился ты неплохо. - Начинаю чувствовать вкус к хорошим вещам, - усмехнулся Борис. - Раньше как-то не обращал внимания. - Пора! А то ты, надо признаться, был узкий как ленточный червь. Страшно становилось. Зазвонил телефон. Борис нехотя снял трубку: - Алло?.. А Флорина... Привет... Сегодня не смогу... То да се... Хорошо-хорошо, но не раньше десяти, ладно?.. А почему в девять?.. Ну, ладно, приходи. Пока. - Обсели? - Да, - признался Борис. - Я с этой стороны жизнь как-то не знал. Некогда было, да и на развлечения с девчонками нужен бумажник потолще, чем у меня был. Анатолий лениво предостерег: - По коньяку и девчонкам не очень, понял?.. Это не самое интересное. Зато я сейчас видел, как в букинистику сдали Брокгауза, полный комплект энциклопедии, совсем новенькая! Будто и не пользовались. И под цвет твоего кабинета, и полезной информации навалом. Советую!.. И другие старые энциклопедии купи. В каждой есть то, чего нет в другой. Да и приятно их держать в руках, это не современные книжонки-однодневки... Борис ощутил, что в нем просыпается книжник: - Слушай, твоими устами... Шкафы пустые! Надо, надо накупить хорошей литературы. - Только замки получше поставь, - сказал Анатолий вдруг. - Зачем? - не понял Борис. - Ну, мало ли для чего, - ответил Анатолий. Он стоял у края окна. Взгляд его падал сквозь кисейную занавеску на улицу. Еще через неделю Анатолий позвонил ему, сказал радостно: - Слушай, есть концы на книжной базе... Любые книги поставят! Не задаром, конечно, зато ни одной новинки не упустишь. В трубке тихо потрескивало. Анатолий уже забеспокоился, наконец донеслось тусклое: - Ты знаешь... Не надо... Может, и вовсе не понадобится... - Что случилось? - не понял Анатолий. - Чепухой занимаемся... - Ты что? - встревожился Анатолий. - Заболел? - Начинаю выздоравливать... Только теперь... - Да что с тобой? - Не нужна мне эта роскошь... Девчонки, пьянки, парапсихология... Звонил тот лохматый, звал в какие-то мистические секты... Скажи, пусть не звонит. И коллекционирование не для меня, как и наркотики, вино и дурацкое каратэ... Не нужно ничего. - Погоди! - воскликнул Анатолий в страхе. - Никуда не выходи! Он ворвался к нему минут через десять. В комнате было строже, Борис, похудевший и посерьезневший, с запавшими глазами, был на кухне. Его руки с точностью механизма двигали чугунным пестиком в миниатюрной ступке. Анатолий, сметая табуретки, ринулся к нему: - Что случилось? Что это? - Готовлю еду, - тихо ответил Борис. - Мафусаилистом стал. Это зерна дикорастущих плодов, в них энергии больше. - А как же... - Все тлен. Бессмертия нет, лохматый чушь порет о бессмертии души, но прожить долго можно! Некоторые почти до двухсот лет дотягивают! Только бы выдержать режим: питания, сон, очищения... Анатолий как в стену головой ударился, помотал очумело: - А как же математика? - Что математика?.. Абстрактные игры мозга! Верно сказал лохматый, что проживу еще тридцать-сорок лет, вот и все мои занятия математикой... А ведь каждый день невосполним, неоценим... Я должен продлить свою жизнь как можно дольше. Анатолий круто развернулся, пронесся по комнатам. На столах, на подоконниках, на телевизоре лежат раскрытые книги по долголетию, рецепты продления жизни... Глупые трактаты, порожденные животным страхом перед смертью, паническим желанием растянуть жизнь любой ценой. Любой!!! Из кухни донесся голос Бориса, слабый и блеклый: - Тебе спасибо... Помог найти правильный путь. Может, тоже займешься? Нужно только перейти на сыроедение, составить карту своего организма и начинать скрупулезно... - Спасибо, - прервал Анатолий горько. - Это не мой путь. Значит, с математикой покончено? Ты уверен? Голос Бориса был серый и ровный, словно шел из другого мира, оставив там краски: - Да. Математика - это напряжение. Нервы горят, когда не вытанцовывается в формуле... А когда получается, то сидишь ночи на крепчайшем кофе... Математики не живут долго. Анатолий посмотрел на него, запоминая, потом комната ушла, и он обнаружил, что спускается по лестнице. Колени подгибались, словно нес в себе огромный валун, и тот рос, распирал грудь и сплющивал сердце. На улице по ногам ударила холодная волна грязи. Он отскочил запоздало, по брюкам расползлись серые пятна вперемешку с мазутом. Элегантная машина пронеслась у самой обочины, впереди притормозила, остановилась. "Скотина, - подумал Анатолий со злостью. - Грязная жирная скотина... Морду бы тебе набить". Из распахнутых дверей ресторана услужливо выкатилась огромная бочка в галунах и позументах, стала маленькой, юркой, услужливо распахнула дверцу, и все кланялась, кланялась... Анатолий, кипя яростью, быстро пошел к машине, оттуда как раз выдвинулось грузное оплывшее тело. Еще не старый мужчина с нездоровым красным лицом, одет не по возрасту, ни по комплекции в спортивно молодежный костюм. На пальцах блестят золотые перстни с огромными бриллиантами. С другой стороны машины выпорхнула яркая как бабочка молодая женщина, очень красивая и элегантная. Швейцар, все еще мелко и часто кланяясь, проводил их до дверей. Рассвирепевший Анатолий уже был рядом, готовый испортить аппетит в отместку за испорченные брюки, но уперся взглядом в мясистое, налитое дурной кровью лицо мужчины, увидел заплывшие глазки с крупными склеротическими бляшками на веках, капризно изогнутые губы... Это был Крестьянинов, в прошлом талантливейший поэт, которого двадцать лет назад шеф ликвидировал "четко, красиво и надежно", сумев столкнуть сперва на конъюнктурные стихи, что пошли массовым тиражом, потом на коллекционирование книг, антиквариата, икон, на женщин и, наконец, устроил директором престижного магазина для кинозвезд. У агента К-70 потемнело в глазах. Все-таки мы убийцы... Убийцы, подлее которых нет.
[X]