Юрий Hестеренко
ОШИБКА РИЛЛЕНА ЛИ
1 Я, Риллен Эр Ли, человек Проклятого Века, гражданин некогда могущественного государства Соединенные Республики, пишу эти записки, несмотря на смертельную опасность подобного занятия. Я пишу их, конечно, не для современников и даже не в назидание потомкам. Просто я чувствую необходимость поведать кому-нибудь о роковой ошибке, повлекшей за собой катастрофу - поведать хотя бы листам бумаги, если, конечно, ту мерзость, на которой мне приходится писать, можно назвать бумагой. Не знаю, прочтет ли кто-нибудь когда-нибудь эту повесть; но если это так, то кто бы вы ни были, неведомые читатели, заклинаю вас, не отнеситесь к ней как к мрачной фантазии мрачных времен! Все, изложенное здесь - чистая правда о самом трагическом периоде истории Лямеза. События, которые я намереваюсь изложить, начались в 83 году Проклятого Века - это название появилось уже тогда, но еще не было официальным. Его употребляли некоторые писатели и журналисты. Это был разгар глобального кризиса цивилизации. Разумеется, внутри- и внешнеполитические, экологический, ресурсный и культурный кризисы не обошли стороной и Соединенные Республики, одну из крупнейших держав тогдашнего Лямеза. В год, о котором я веду повествование, у власти находился Генерал-Президент Андего III. Сейчас это имя вряд ли кому-нибудь много скажет, а между тем это был один из известнейших политиков Проклятого Века. Он обладал твердой уверенностью, что все проблемы можно решить силой, и режим его был, по существу, террором, плохо маскируемым под демократию. Свой рассказ я начну с того дня, когда на Андего было совершено покушение. Собственно, официально о нем так и не было объявлено. Андего был ранен легко и уже через два дня выступал по телевидео. О покушении я узнал от Кройлеса Ди, моего старого школьного друга, а в то время чиновника Министерства Государственной Безопасности. Вечером он зашел ко мне и рассказал о случившемся. Не знаю, почему, но Кройлес доверял мне - это в те-то времена, когда никто не доверял никому! Может быть он чувствовал себя виноватым, поскольку пошел служить в учреждение, которое в юности мы оба презирали? Не знаю. Так или иначе, он сообщил мне подробности: в президента стрелял один из охранников, один из самых проверенных людей в окружении Андего. Мы некоторое время говорили о том, что это может означать. За окном начинало темнеть; я взглянул на часы. - Скоро начинается комендантский час, - напомнил я Ди. - Ты не собираешься уходить? - Пустяки, - отмахнулся он, - у меня спецпропуск. - Все равно, твое начальство узнает, могут быть неприятности. Ди неопределенно пожал плечами и принялся теребить подбородок; казалось, он собирался что-то сказать и не мог решиться. Наконец он придвинулся ко мне и глуховато произнес: - Ты знаешь, готовится новый закон о перебежчиках. - Ну и что? - Так... правительство принимает все более жестокие меры, а число перебежчиков растет. Только, будь я среди них, я бы поторопился с побегом, пока не приняли новый закон. Даже если человек колеблется, он должен решать немедленно, а то потом за это дело будут расстреливать. - Что-то не пойму, куда ты клонишь... уж не думаешь ли ты, что я состою в кружке перебежчиков? - Не состоишь... но, зная твой характер, думаю, мог бы состоять... Я посмотрел на него в упор. - Сейчас ведь все это упростилось... - продолжал он. - Не нужно проникать в секретные лаборатории. Самодельные машины вполне надежны. - Ты предлагаешь мне!... Он смотрел на меня недвижным горящим взглядом. Да, он был моим другом, он сообщал мне служебные секреты, он делился со мной крамольными мыслями. Но сейчас... сейчас он толкал меня на государственное преступление. На то, что вот-вот должны были законодательно приравнять к измене Родине. Собственно, принцип передвижения во времени, как это случалось со многими великими открытиями, был обнаружен совершенно случайно. Исследования проводились на стыке физики с кибернетикой... что-то в области новых, неполупроводниковых интегральных схем, очередного шага микроминиатюризации вычислительной техники. Но на каком-то этапе работы новые устройства функционировать отказались. Электрический импульс на выходе схемы фиксировался совсем не тогда, когда должен был быть. Более того, он появлялся на уже отключенной схеме. Сначала полагали, что получился принципиально новый конденсатор большой емкости. Но эта теория не подтверждалась опытами. Наконец, увеличили подаваемые мощности... и тут убедились, что имеют дело с перемещением энергии, а затем и материальных тел, во времени. Это открытие было сделано в Южной Федерации и, разумеется, тут же глубоко засекречено. Но - не знаю, надо ли отдать честь нашей разведке или нашей науке - вскоре подобные результаты были получены и у нас. Впоследствии секретом завладели и другие ведущие страны Лямеза. Несколько лет исследований показали, что изменить прошлое из настоящего невозможно. Вместе с этим отпала заманчивая возможность отправить в прошлое вооруженный десант и уничтожить державу противника, так сказать, в зародыше или просто подредактировать историю. Требования к секретности снизились, и открытие получило огласку. В конце концов правительствам пришлось признать возможность путешествий во времени, и они сразу наложили строжайшую монополию на эти путешествия. Попытки отправить в будущее шпионов с целью выведать военные секреты у людей, живущих на десять-двадцать лет позже, так же не увенчались успехом: зная о шпионах из собственной истории, державы будущего выработали столь сложную систему проверки всех граждан, что лишь нескольким агентам удалось вовремя бежать в свое время, не узнав практически ничего; остальные были выявлены и, вероятно, уничтожены. Посылали разведчиков и в более удаленные эпохи, но ни один из них не вернулся. Таким образом, величайшее открытие не имело стратегического значения. Тогда государства попытались извлечь из него коммерческую выгоду. Будущее уничтожало разведчиков, но, возможно, оно согласилось бы принять мирных туристов? Были предприняты многочисленные попытки наладить подобную связь, нашлось немало добровольцев для засылки в более и менее отдаленные времена. Вернулись лишь те из них, которые отправились на несколько лет вперед - вернулись с вестями неутешительными: все проблемы Лямеза только обострились в близком будущем. Более никто не вернулся, и это охладило пыл правительств и многочисленных добровольцев. Постепенно государственные наборы в хроноотряды прекратились, а для частных лиц хронотехника была еще слишком сложна. Меж тем оправдывались мрачные предсказания вернувшихся хронопутешественников: астрономические суммы шли на вооружения, усугублялся экологический кризис, прежние политические институты рушились на глазах: на смену конституционным свободам приходили жестокие диктатуры и мафия. Гуманисты пытались спасать гибнущую культуру, экономисты тщетно искали выход из мирового кризиса. Наркомания и преступность все более распространялись в молодежной среде. Вдобавок ко всему появилась новая загадочная болезнь, с длительным инкубационным периодом, принимавшая различные формы и убивавшая наверняка. В скором времени она получила название СИДА. Передаваясь преимущественно половым путем, она приняла характер пандемии. Религиозные деятели утверждали, что это - кара человечеству за разврат; политики обвиняли своих противников в создании нового биологического оружия; в обществе множились самые невероятные слухи. Пробовали вновь обратиться к будущему, но ни через два, ни через три года еще не знали вакцины, а из более отдаленного времени никто не возвращался. Пожалуй, как раз в это время и возникла идея о том, что из будущего не возвращаются, поскольку все проблемы там решены и жизнь прекрасна - никто не желает отправиться обратно в Проклятый Век. Правда, одновременно существовала и противоположная концепция: в будущем произошла ядерная война, и экспедиции погибли в радиоактивной пустыне без средств к возвращению - ведь машины сами не путешествовали во времени, они лишь "выстреливали" материю в будущее или в прошлое. Однако эта гипотеза была опровергнута Государственным Институтом хроноисследований Соединенных Республик, отправившим в будущее возвращаемый зонд. Подобно космическому зонду, он состоял из двигательного и приборного отсеков. Двигательный отсек представлял собой небольшую машину времени, возвращавшую в прошлое приборный отсек, который проводил примерно те же измерения, что и космический аппарат на другой планете. Несколько таких зондов отправили в близкое будущее, но ни один не вернулся - очевидно, люди будущего с помощью хронодетекторов, появившихся уже в наше время, засекали прибывший зонд и не давали ему вернуться. Наконец, ГИХИ отправил зонд сразу на сто лет вперед... Результат был потрясающий. Зонд вернулся, обнаружив нормальный радиационный фон, нормальную температуру, исключительно чистый воздух и плодородную почву. Правительство имело глупость предать это гласности, надеясь побороть в населении возрастающую апатию и агрессивность в связи с угрозой ядерной войны. Но результат был вовсе не таков, как ожидали политики... Толпы людей осаждали институты, требуя включить их в состав хроноэкспедиций. Ни сперва отказывали, потом стали разгонять. Демонстранты лезли с плакатами на дубинки и пластиковые щиты. Демократические партии включали в свои программы пункты об отмене государственной монополии на хронопередвижения, а затем и о праве человека на выбор времени проживания. Правительства отвечали репрессиями. Обстановка накалялась до тех пор, пока дивизия генерала Дролла, над головой которого сгущались тучи, не взяла штурмом один из центров хроноисследований. Пока выставленные на окраинах городка части дрались с правительственными войсками, генерал, весь высший, 90% низшего офицерского состава, а также 60% рядовых бежали в будущее. Волна побегов прокатилась по развитым странам. Бежали те, кто имел доступ к машинам - сотрудники институтов и лабораторий. Их место занимали новые, занимали с единственной целью - бежать вслед за своими предшественниками. Перед Лямезом в целом встала проблема массового бегства в иное время. Тогда-то и был оформлен юридически статус хронодезертирства, или перебежничества. Законы против перебежчиков ужесточались с каждым годом, но технический прогресс делал побеги все доступнее, и число перебежчиков росло. Борьба с хронодезертирством явилась беспрецедентным случаем в мировой юридической практике. Это было единственное преступление, за которое _н_е_в_о_з_м_о_ж_н_о_ покарать _п_о_с_л_е_ его совершения. Нельзя же было всерьез надеяться, что будущие правительства в течении сотен лет будут выполнять какие бы то ни было решения нынешних властей, а даже если бы это было и так, для перебежчиков осталось бы открытым прошлое, лишенные удобств технической цивилизации, но манящее отсутствием экологического кризиса, мафии, ядерной угрозы, СИДА, а также возможностью испытать себя в опасном, но доходном амплуа предсказателя. И правосудие всего мира - сперва тоталитарных, а потом и демократических государств - нашло выход: перебежничество должно караться _д_о_ совершения. И, хотя населению Соединенных Республик не привыкать было к обыскам, доносам и допросам, теперь они особенно участились. Кройлес Ди, как работник госбезопасности, не мог не знать всей трудности и опасности попыток к побегу... но он решился... или?! Видимо, уловив мелькнувшее в моем взгляде презрение, Ди вскочил. - Как ты мог подумать! Я никогда не был провокатором! Да и к тому же... если тебя арестуют, ты сможешь рассказать обо мне столько... - Ты можешь ответить, что испытывал меня подобными разговорами. - Да пойми ты, что цель государства не в том, чтобы избавиться от колеблющихся, толкнув их на побег, а в том, чтобы всеми силами отвратить колеблющихся от побега! Потому что сейчас, может, вся страна колеблется! - Хорошо. Извини. - Да мне грех обижаться... Нас все страна ненавидит. - И боится. - А что мне в этом? Власть? Эта власть призрачна! Завтра же начальник напишет на меня рапорт или подчиненный - донос, и я отправлюсь вслед за нашими "клиентами"! Я пошел в это проклятое учреждение потому, что мне казалось, будто только служа в государственной безопасности, можно быть в безопасности от государства! Боже, боже, как я ошибался! Именно здесь опаснее всего! Но уйти я не могу, пытаться уйти... - ...значит расписаться в собственной нелояльности. Ты говорил это уже сотню раз. Кройлес смолк, как-то весь съежился, отвернулся к окну. Затем сказал, не оборачиваясь: - Мне не звони - могут прослушивать телефон. Завтра я сам позвоню тебе, спрошу, как насчет пикника. Если ты надумаешь, я назову тебе место встречи. - Почему не сейчас? - Ты извини, но _м_ы_ тоже не можем безоговорочно верить тебе. Ди собрался уходить. - Подожди, - остановить я его, - насколько я понимаю, ты предложил мне это не просто из дружеских побуждений. - Разумеется. Даже если бы я захотел принять тебя бескорыстно, другие не позволили бы мне. Ты должен будешь достать нам некоторые микросхемы. - Я не имею никакого отношения к хронотехнике. - Зато ты имеешь отношение к кибернетике. Ты бы удивился, узнав, сколько разработок твоей отрасли применяется в хронотехнике. - Но ведь это разработки военного профиля! Ты знаешь, что будет, если меня поймают? - Тебе еще не поздно отказаться. Подумай как следует и завтра дашь мне ответ. А теперь прощай. 2 Трудно описать, как я провел ту ночь. Мысль о возможности вырваться из лап полиции, госбезопасности, из тисков Проклятого Века не давала мне покоя. Но, с другой стороны, что ждало меня в случае провала? Арест, пытки, наркотики, психотропные средства... Восемь лет лагерей, это в лучшем случае. Если не припаяют расстрел за кражу микросхем, подведя это под шпионаж. Однако, чтобы избежать этого, просто отказаться от побега недостаточно. Я должен был немедленно позвонить по одному из работающих круглосуточно телефонов, которые в народе окрестили "телефонами доверия", и сообщить все о своем разговоре с Кройлесом. Этого я сделать не мог. К утру я так и не решил, согласиться или отказаться. Я сидел перед телефоном, обмотав голову мокрым полотенцем, и ждал звонка. И звонок раздался. Я медленно поднес трубку к уху. - Вы еще не приобрели часы нашей марки? - раздался в трубке мягкий женский голос. Я швырнул трубку на рычаг. Проклятая реклама! И тут телефон зазвонил вновь. - Салют, Риллен! Ну что ты решил насчет пикника? В моем сознании всплыл обрывок одной из речей Генерала-Президента. "Недоносительство, - вещал он, - есть большее преступление, чем простое соучастие. Соучастник скрывает правду от властей потому, что в случае раскрытия преступления будет наказан, то есть он прямо заинтересован в нераскрытии преступления. Недоноситель же знает, что в случае информирования властей его ждет не наказание, а награда, он прямо заинтересован в раскрытии преступления, но не способствует ему. Ясно, что так может поступать только сознательный враг государства. Соучастник может быть просто уголовником; недоноситель же всегда политический преступник." - Ты меня слышишь? Я спрашиваю насчет пикника! - Я приму в нем участие, Кройлес. - Тогда я жду тебя за углом третьего от твоего дома, налево. Кройлес удачно выбрал место: даже если разговор прослушивался и вызвал чьи-либо подозрения, агенты не успели бы добраться до места раньше меня. Когда я свернул за угол, из переулка выехал Ди и распахнул дверцу автомобиля. Я сел внутрь, и машина на большой скорости выехала на магистраль. - Прежде чем ты станешь членом кружка, - сказал мне Ди, - я должен познакомить тебя с некоторыми пунктами устава. Приняв мое предложение, ты автоматически согласился ему подчиняться. - А если я откажусь? - Я предложу тебе укол, после которого ты забудешь этот разговор и многое другое, но останешься психически нормальным. Если ты будешь сопротивляться, мне придется тебя убить. Взглянув на Ди, я понял, что он совершенно серьезен. - Пойми, я не могу поступить иначе. Итак, ты обязан выполнять решения собрания кружка и непосредственно руководителя, даже если это противоречит законам или твоим убеждениям. Я медленно кивнул. - Никого из членов кружка ты не будешь знать ни в лицо, ни по фамилии. Сам ты тоже выберешь себе псевдоним. - Я оставлю себе свое имя. Мне кажется, это, как наименее вероятное, надежнее всего. - Хорошо, ты будешь называться Рилленом. Если кружок безвозмездно потребует от тебя денег, ты дашь их. - Хорошо. - Если ты знаешь человека, надежного и полезного для организации, ты можешь рекомендовать его. До тех пор, пока он не согласится повиноваться уставу, он не должен ничего знать о кружке. За рекомендованного тобой ты отвечаешь жизнью. - В данный момент ты рекомендуешь меня? - Именно так. Итак, ты согласен подчиняться уставу? - Да. - Весь разговор записан на пленку. С этого момента ты - соучастник хронодезертирства. Пленка будет предъявлена властям в случае твоего предательства. Машина остановилась перед трехэтажным коттеджем. Мы вышли и подошли к дверям. Секунду установленная над входом телекамера изучала нас, потом дверь открылась. В холле Ди достал две черные повязки, которые целиком скрывали лицо, оставляя лишь щели для глаз и рта. Одну он надел сам, другую дал мне. - Меня отныне называй Лоут, - сказал он. - Сейчас тебе предстоит безвредная проверка. Чтобы с тобой ни делали, не сопротивляйся. Я вошел в небольшую комнату, где стояли два кресла и журнальный столик. Ди закрыл дверь снаружи, и я остался один. Вскоре через дверь напротив вошел высокий человек в черной повязке и с железным ящичком в руке. - Садитесь в кресло, - велел он мне и поставил ящичек на столик. Открыв его, он достал оттуда моток какой-то ленты и привязал ею мои руки к подлокотникам. Помня наставления Ди, я не сопротивлялся. Человек засучил мне рукав на левой руке, достал из ящичка ампулу и шприц и сделал мне укол. Напрягшись, я ждал чего-то неприятного, но ничего не происходило. Боль от укола почти прошла, и я с недоумением смотрел на человека, севшего в кресло напротив. - Что вы чувствуете? - спросил он. - Ничего. - Вы всем довольны? - Нет. - Вы хотите жить? - Конечно! - ответил я с некоторым испугом. Человек вновь замолчал. Постепенно я почувствовал желание спать. По телу разлилась слабость, сознанием овладела апатия. - Вы готовы отвечать? - снова спросил мой странный собеседник. - Да. - Вы хотите жить? - Мне все равно, - ответил я чистосердечно. - Сколько будет дважды два? - Четыре. - На самом деле пять. Вы согласны? - Да. - Ударьтесь головой о спинку кресла. Я исполнил. У меня не было ни сил, ни желания сопротивляться его приказам. - Еще раз. Я повторил. - Хорошо. Теперь отвечайте все, как есть. Вы - агент госбезопасности? - Нет. - Вы засланы к нам специально? - Нет. - Вы сторонник режима Андего? - Нет. - Вы собираетесь предать нашу организацию? - Нет. - Вы кому-нибудь говорили о своем вступлении? - Да. - Кому именно? - Лоуту. - Еще кому? - Никому. - Вы достанете необходимые нам детали? - Да. Те же вопросы он повторил еще несколько раз, все время меняя их порядок. В глазах у меня двоилось, я едва слышал свои ответы. Наконец он поднялся, и мне показалось, что громадная зыбкая тень нависла надо мной. - Вы приняты в наш кружок, - отдалось у меня в мозгу, и я потерял сознание. Очнулся я все в том же кресле. Мои руки были свободны. Надо мной стоял Лоут. - Все в порядке, Риллен, - улыбнулся он. Мы были вдвоем, и на лице его не было маски. - Что это было? - спросил я. - Препарат D, - отмахнулся он. - Один из применяемых госбезопасностью. Разовая доза его действительно безвредна, но если это повторять каждый день, через месяц человек превращается в полного кретина. - Погоди, - я начал понимать. - Это что же, ты удружил мне этой гадостью?! - Всякий член организации вносит свой вклад. Я информирую кружок о действиях и планах госбезопасности, а также достаю некоторые препараты. Ты напрасно оскорбляешься. Как только я добыл эту штуку, все члены кружка, в том числе и я, прошли эту проверку. Пойдем, тебя ждут. Он снова надел маску и вышел. Я последовал за ним, стараясь примириться с жестокостью законов кружка - жестокостью, вполне обоснованной мерами против перебежчиков. Мы поднялись на второй этаж. Следом за Лоутом я вошел в большую полутемную комнату. Жалюзи на окнах были опущены. То, что я увидел, напомнило мне тайные секты средневековья, как их описывают в романах. За круглым столом сидело десять человек (Лоут был одиннадцатым, а я - двенадцатым), все в похожих костюмах и черных масках, скрывавших лица. Один из них поднялся при моем появлении. - Приветствую нового члена общества, - сказал он. - Я руководитель Эрэл. А это Коннол, Глэк, Лаус, Холлен, Ри, Делль, Саннэт, Зи и Дойлес. Лоута вы уже знаете. - Меня зовут Риллен, - представился я. - Итак, Риллен, вы будете поддерживать непосредственный контакт с тремя членами кружка: вы будете знать их телефоны и выработаете свой условный язык, с помощью которого сможете обмениваться с ними любой информацией, относящейся к кружку. С этими людьми вы можете общаться вне этого здания, в обычной обстановке. Со всеми остальными вы будете встречаться только здесь и ничего не будете о них знать, кроме их псевдонимов. В случае, если один из ваших напарников будет арестован, вы должны немедленно предупредить других, уехать из города и сделать укол. - Какой укол? - Сегодня вы получите шприц и ампулу амнезина. В случае опасности ареста укол существенно промоет вам память, и госбезопасности придется долго стараться, чтобы выудить из вас сведения о кружке. - Значит, даже если меня не схватят, я забуду о кружке и потеряю всякую возможность бежать с вами? - Человек, напарник которого арестован, автоматически выбывает из кружка. Это пункт устава, и вы обещали ему повиноваться. Таким образом мы обрываем нити в руках госбезопасности. Эрэл протянул мне коробочку со шприцем и ампулой. Я опустил ее во внутренний карман. - Садитесь, - сказал Эрэл и, указав мне на свободный стул у стола, сел сам. - Одним из ваших напарников является рекомендовавший. Другие - из числа тех, которые имеют лишь одного или двух напарников - представятся вам сегодня. Если вы сразу никому не приглянетесь, у вас тоже пока будет один напарник. Запомните: ни один из ваших напарников ничего не должен знать о других. Информацию, полученную от одного из них, вы передаете остальным. Условный язык в общении с каждым из них должен быть разным. А сейчас начнем заседание. Эрэл проделал краткий анализ ситуации. Речь его сводилась к тому, что необходимо спешить: утром бежал в будущее начальник госбезопасности и полиции города. На его место назначен генерал Сторр, получивший за прежние свои подвиги прозвище "Убийца". - Это человек очень умный, очень энергичный, очень жестокий и абсолютно беспринципный. Он подавлял восстания в Южных провинциях, Республике Дру и секторе Би. В последнее время известен как истребитель перебежчиков. Лаус, в каком состоянии ваши дела? - Монтаж силовых установок в основном закончен. Осталась хроноэлектроника, но здесь не хватает многих деталей. - Будем надеяться, они скоро будут. Оружие, Саннэт? - Будет на той неделе вместе с боеприпасами. - Лоут, какая у вас информация? - Пока все тихо, о нас никто не догадывается. Но, может быть, Эрэл?... - Да? - Убрать этого Сторра? - Ваше мнение, Ри? - Это безрассудство. Сторра слишком хорошо охраняют. Даже если покушение удастся, нашего человека наверняка схватят. Вы понимаете, чем это грозит. - Другие мнения есть? Других мнений не было. - У меня вопрос к Коннолу, - сказал один из молчавших до сих пор, кажется, Зи. - Мы все еще не решили важный вопрос - о цели нашего путешествия, точнее, о времени прибытия. Для этого нужны определенные теоретические знания. Я хочу, Коннол, чтобы вы объяснили нам принцип детерминизма и влияние настоящего на прошлое и будущее. - Да, - сказал Коннол, - мы так увлеклись практической подготовкой к побегу, что совершенно не уделяли внимания хронотеории. Что же, я восполню этот пробел. Так вот, принцип исторического детерминизма заключается в том, что хотя все события во времени взаимосвязаны, ни одно из них не может быть изменено. Если некоторый факт существует во времени, то как бы вы ни старались его изменить, результатом всех ваших усилий оказывается именно этот факт. Простой пример: вы решили помочь Налу в покушении на диктатора Уллена. Вы отправляетесь в прошлое и обнаруживаете, что там никто не слыхал ни о каком Нале. Вы ищете его, и в результате имя Нала, связанное с вашим обликом, остается в памяти у нескольких людей. Наконец, никого не найдя, вы достаете такой же пистолет и отправляетесь на площадь, надеясь помочь Налу во время самого покушения. Наступает соответствующая минута... Никто не стреляет! Вы в растерянности делаете это сами... диктатор ранен, вы в руках полиции и в отчаянии называетесь Налом. Вас благополучно расстреливают, а в учебники истории входит факт покушения Нала на Уллена. - Вы что же, хотите сказать, что Нал - пришелец из будущего? - спросил Зи. - Разумеется, нет, это просто абстрактный пример. - Значит, все жестко предопределено, и человек не свободен в своем выборе? - Вовсе нет. Каждый исторический факт является результатом сознательных действий тех или иных людей. У них постоянно был выбор, они непрерывно делали выбор, и именно в результате данного выбора в истории возник данный факт. А уж возникнув, он не может быть изменен. Это не так просто понять, но тогда это придется принимать на веру, как подтвержденную исследованиями теорию. После этого заседание закончилось. Никто не подошел ко мне и не предложил себя в напарники. 3 Прошло несколько дней. Я постоянно обдумывал, каким образом достать необходимые микросхемы. Конечно, вынести их с территории института не составляло труда, но отчетность в моем отделе была на высоте, и пропажа очень быстро бы обнаружилась. В этом случае - немедленное расследование, возможно - допрос с применением психотропных средств, в эффективности которых я уже убедился. Наконец я нашел выход. Я купил в магазине, торгующем электроникой, несколько заурядных микросхем, внешне похожих на необходимые мне секретные, и принес их в лабораторию. В обеденный перерыв я вышел вместе со всеми, затем вернулся, убедился, что в коридоре никого нет, набрал код и вошел. Облачившись в халат, маску и перчатки монтажника, я выпаял из платы одного из блоков нужные мне детали и поставил на их место свои, после чего отправился обедать. Когда после перерыва мы включили блок, он моментально вышел из строя - я точно рассчитал, что и куда ставить. Напряжение настолько превзошло номинал, что обуглившиеся детали нельзя было отличить от украденных. Блок, в соответствии с инструкцией, был искрошен в порошок (секретность прежде всего!), а отдел потом еще долго искал ошибки в принципиальной схеме. В тот же день я передал добычу Лоуту. На следующем общем собрании моим напарником стал Делль. На том же собрании Лоут доложил об аресте крупной организации перебежчиков. Они уже смонтировали машину и были схвачены совершенно случайно буквально перед самым побегом. Генерал Сторр ввел практику внезапных облав и обысков в самых разных районах столицы. Жертвой такого обыска и стали заговорщики. - Надеюсь, нам такое не грозит? - спросил я, едва Лоут умолк. - Разумеется, нет. Наша машина находится далеко отсюда и спрятана весьма надежно. Даже если нас застукают здесь во время собрания, мы успеем представить дело дружеской вечеринкой - в соседней комнате все подготовлено, - ответил Эрэл. - Пир во время чумы, - усмехнулся Глэк. - Да, пожалуй, - кивнул Холлен. - Слышали новость? Сегодня в Северной Империи армия правительства нанесла ядерный удар по войскам оппозиции. Атомное оружие применено в гражданской войне. - Кошмар! - воскликнул Зи. - Ядерное оружие - против своего народа! - Вы думаете, Андего поступил бы иначе? - пожал плечами Холлен. - Нет, в этом столетии нам терять нечего. Надо бежать. - В этом никто не сомневается, - отрезал Саннэт. - Вопрос в том, куда, - отметил Делль. - Большинство перебежчиков выбирают срок порядка двухсот лет, - заметил Зи. - Не слишком оторвано от современности, можно адаптироваться. - Чепуха, - решительно заявил я. - Пусть эти болваны бегут на двести лет вперед. Они унесут с собой туда все наши нынешние проблемы, и даже законы против перебежчиков. Нет, мы уйдем в будущее на семь веков. Тогда-то уж точно на Лямезе построят настоящий рай. В крайнем случае, если нам не понравится, мы сможем перебраться в другое время. Представляю, какие совершенные машины времени будут тогда. - Ну, нет, - заявил Лаус. - Здесь я один из лучших инженеров, а там буду дикарем, в принципе неспособным догнать науку. Двести лет - еще куда ни шло... - Лаус прав, - поддержал его Дойлес. - Мы и так бросаемся в неизвестность очертя голову. Через двести лет мы, по крайней мере, вынырнем среди своих современников, бежавших туда. - Я полагаю, мы делим шкуру неубитого медведя, - вмешался Эрэл. - Машина еще не готова. Вопрос о нашей цели еще не стоит на повестке дня. После этого разговора прошло еще несколько дней. Был принят новый закон о перебежчиках. Хронодезертирство приравняли к дезертирству из армии в военное время. В то же время перебежчику, который выдаст своих сообщников, в случае их ареста обещалась полная амнистия и даже денежная премия. Облавы Сторра продолжались. Однажды вечером я смотрел телевидео. Передавали последние новости. В одной из демократических стран к власти пришла военная диктатура; террористы взорвали здание Лиги Наций. В этот момент зазвонил телефон; я снял трубку и услышал взволнованный голос Лоута. - Риллен? Случилась беда. Дядюшка болен! Я почувствовал, как холодеет в животе. Арестован руководитель Эрэл! - Давно? - Приступ случился сегодня. Приезжай! - Но... уже поздно. Комендантский час... - Риллен, поторопись, пока он в сознании! - Понял! Я швырнул трубку. Похоже, они взяли его внезапно, и он не успел воспользоваться амнезином. Скорее всего, кто-то из наших предал. Теперь не время рассуждать. Аресты, должно быть, уже начались. Я позвонил Деллю. Никто не брал трубку. Похоже, дело далеко зашло! Собрать вещи? Некогда! Я сбежал вниз по ступенькам, влетел в гараж и сел в машину. Машинально ощупав карман, где лежал шприц с амнезином, я выехал на пустынную улицу и сразу свернул в темный переулок. Комендантский час... Когда после мировой войны возросла преступность, никто не предполагал, к каким это приведет последствиям. И действительно, волну обычной преступности вскоре удалось сбить, а шпану, отбиравшую мелочь у детей и срывавшую шапки с прохожих, не принимали всерьез. Но время шло, и шпана эволюционировала. В драках все чаще мелькали ножи, а потом и огнестрельное оружие. Праздношатающиеся молодежные группы все более напоминали боевые организации. Общий кризис культуры и рост наркомании толкал в эти группировки все больше молодежи. И, наконец, горожане убедились, что имеют дело уже не с примитивной шпаной, а с хорошо организованными и вооруженными молодежными бандами, занимающимися рэкетом, грабежами и убийствами и ведущими между собой кровавые войны за раздел территории. Как всегда, мы спохватились слишком поздно... И вот - комендантский час, бронированные автомобили, пуленепробиваемые жалюзи на окнах... В зеркале заднего вида мелькнули фары. Только этого не хватало! Я тут же свернул в подворотню и некоторое время петлял по переулкам, так что сам едва не потерял ориентацию. Наконец я почти успокоился и взял курс на дом, где проходили наши собрания. Я уже подъезжал к нужной улице. Оставалось миновать перекресток. И на этом-то перекрестке навстречу мне выскочил полицейский автомобиль. Сворачивать было поздно, и я на полной скорости проскочил мимо него. В зеркало я увидел, как машина разворачивается и устремляется в погоню. На шоссе у моей старушки, купленной на распродаже, не было никаких шансов в состязании с мощным мотором полиции. Единственной надеждой были переулки. Громоздкий бронированный полицейский лимузин обладает плохой маневренностью. На полной скорости я свернул в какую-то улочку. Машина встала на два колеса, едва не врезавшись в стену, и я явственно ощутил запах горелой резины. Затем колеса тяжело ударились о тротуар, и я помчался дальше. Несколько раз мне казалось, что я оторвался от преследователей, но фары полицейского автомобиля вновь возникали из-за очередного поворота - всякий раз все ближе. Два раза меня обстреливали из автоматов. Я падал на сиденье, на меня сыпалось разбитое стекло, я отчаянно рулил, почти не видя дороги. Я понимал, что долго так продолжаться не может: я либо врежусь, либо получу пулю в шину или бензобак. Наконец я нырнул в очередную подворотню... и изо всех сил вдавил педаль тормоза. Лучи фар уперлись в глухую стену. Тупик! Я сам себя загнал в ловушку. Мозг работал с лихорадочной быстротой. Выскакивать из машины бессмысленно: подъезды заперты, на окнах жалюзи, бежать некуда и спрятаться негде. Если полицейские видели, куда я свернул, я погиб. Выехать назад - значит попасть к ним в лапы. Но если они не видели... Я выключил фары, отъехал в сторону, развернулся и встал у самого въезда во двор. Снаружи меня теперь не увидеть, а если преследователи ворвутся во двор на достаточной скорости, я успею выскочить у них за спиной. Я протянул руку и пошарил в "бардачке". Газовый пистолет. Недурное средство против полицейских автоматов... Вдали послышался нарастающий шум мотора. Лучи фар ворвались в подворотню, осветили стену, в которую я чуть не врезался, потом вдруг ушли вбок и исчезли. Полиция проскочила мимо, не став заезжать во двор. Я подождал, пока шум мотора стихнет, и выехал из подворотни. Тут меня ждал очередной сюрприз. Очевидно, в охоте на меня участвовали уже несколько машин. Одна из них ослепила меня фарами и рванулась вперед. Я еле успел выбраться из тупика. Теперь положение было гораздо хуже: меня и преследователей разделяло не более ста метров. Сзади ударила автоматная очередь. Я вилял из стороны в сторону, чтобы не дать врагам прицелиться. Теперь я уже боялся сворачивать в подворотни, но ясно было, что на открытой улице мне не уйти. Держа руль одной рукой, я другой достал из кармана шприц. В этот момент какая-то длинная тень закрыла от меня преследователей. Это был черный автомобиль без огней, выехавший из подворотни у меня за спиной. Я успел увидеть в свете фар полицейской машины, что в кабине его никого нет. Автомобиль ткнулся в стену дома и загородил улицу. В следующий момент раздался оглушительный взрыв, пламя взметнулось над местом катастрофы. С полицейскими было покончено. Очевидно, бандиты, контролировавшие этот район, приняли меня за своего и пришли мне на помощь. Не дожидаясь, пока они убедятся в своей ошибке, я помчался к своей цели. В начале улицы я снизил скорость и выпрыгнул из машины на ходу. Приземление было не слишком приятным, но вполне благополучным. Поднявшись, я подбежал к дому и позвонил. Над дверью зажглась лампочка, освещая мое лицо для телекамеры. Наконец, меня впустили. Уже в дверях комнаты я вспомнил, что забыл надеть маску, но тут же заметил, что масок нет ни на ком из присутствующих. Всего нас собралось восемь человек. Отсутствовали Эрэл, Делль, Дойлес и Глэк. - Больше ждать нельзя, - сказал Ри. - Да, - кивнул Лаус. - Итак, все вы знаете, руководитель арестован, и прежде всего мы должны избрать нового. В соответствии с уставом - жребий. Лаус включил компьютер и загрузил программу, затем ввел псевдонимы присутствующих. Все столпились у монитора. Экран очистился, и на нем осталось одно имя: РИЛЛЕН. Все обернулись ко мне. - Как я понимаю, для инаугурационной речи нет времени, - сказал я, - поэтому к делу. Лоут, сколько времени у нас в запасе? - Они могут быть здесь с минуты на минуту. - Так... Есть ли у нас шансы добраться до машины времени? - Сто процентов, - усмехнулся Лаус. - Она здесь, в подвале. Эрэл для конспирации говорил, что она в другом месте. Это известие приятно удивило всех. - Она готова? - спросил я. - В общем, да. Не оформлена должным образом, но работать будет. Надо перенести ее сюда. - Зачем? - поинтересовался Зи. - Чтобы не материализоваться под землей, - пояснил Коннол раздраженным тоном. - Как у нас с оружием? - спросил я. - Здесь шесть автоматов, пистолеты и гранаты, - ответил Саннэт. - Ри и Саннэт, забаррикадируйте вход. Остальные в подвал. Машина тяжелая? - Блоки по отдельности можно тащить. Смонтируем их уже здесь, - ответил Лаус. Через несколько минут мы уже волокли вверх по лестнице тяжелые металлические ящики, из которых свисали толстые жгуты кабелей и торчали трубки и разъемы. Зи тащил на себе баллон с жидким азотом. Лаус показал нам, как это все расставить, и нырнул в путаницу проводов. - Вам кто-нибудь нужен в помощники? - спросил я. - Сам справлюсь, - ответил Лаус и добавил: - Пусть кто-нибудь принесет из подвала рюкзаки, там вода и продукты. На первое время нам может понадобиться. В этот момент на улице послышался шум машины. Я подошел к окну и слегка приподнял жалюзи. У подъезда остановился длинный черный автомобиль. С другой стороны улицы подъехал бронированный фургон. Следом за ним, сверкая мигалками, подкатили две полицейские машины. Я опустил жалюзи, обернулся и молча кивнул. - Торопитесь. Лаус, они уже здесь, - сказал Зи. Я вышел на лестничную площадку, окинул взглядом нагромождение мебели перед дверью и сделал знак Саннэту и Ри. Через минуту они вошли в комнату, неся ящик с оружием. В этот момент раздался звонок. Мы подошли к монитору телекамеры. Перед входом стоял человек в серой форме. - Госбезопасность, - сказал он и сунул в объектив удостоверение. - Немедленно откройте. - Разбирайте оружие, - скомандовал я. - Не валяйте дурака, - продолжал гэбист. - Мы знаем, что вы дома. Открывайте, или ломаем дверь. Затем он вытащил из кобуры пистолет и выстрелил в объектив. Экран погас. Я взял последний автомат. Все, кроме Лауса и Зи, который заявил, что не умеет стрелять, уже вооружились. Холлен стоял у окна и докладывал обстановку. - Несколько человек держат дверь на прицеле, один возится у нее... Кажется, подкладывает взрывчатку. Саннэт рывком подскочил к окну, приподнял жалюзи и просунул между ними ствол автомата. Раздалась длинная очередь. Внизу послышались крики и проклятия, раздались ответные выстрелы. Пули защелкали по жалюзи. - Трое есть, - удовлетворенно доложил Саннэт. - Все к окнам! - скомандовал я. - Зи, в случае надобности будете подавать магазины. Но патроны беречь! Лаус, долго еще? - Сейчас, - буркнул тот. Мы заняли места у окон. Полицейские еще раз пытались заминировать дверь, но вынуждены были отступить, оттаскивая двух раненых. Преимущества были на нашей стороне: мы стреляли сверху, а жалюзи худо-бедно защищали нас от пуль. Полицейские отступили за бронированные машины и присели за ними, стреляя по окнам. Позади послышалось низкое гудение. Я обернулся. Лаус вылез из недр машины. - Все готово. Осталось установить время прибытия. - Семьсот лет вперед, - сказал я и подошел к Лаусу взглянуть, как он это сделает. Надо сказать, самодельная машина времени не внушала доверия. Мое представление о величайшем достижении прогресса не вязалось с этим хаотическим нагромождением неправильной формы блоков, кое-как соединенных проводами и трубками. В центре всего помещались две параболические антенны друг против друга, между которыми оставалось пустое пространство. Наиболее удручающе выглядел пульт управления: свисающая на жгуте проводов панель, к которой привинчены были рубильник, два стрелочных прибора и механический счетчик, как в старых кассовых аппаратах. В окошечках этого счетчика Лаус и выставил число 700. - Отбываем по одному, - сказал Лаус, - в следующем порядке, - он шагнул к компьютеру и что-то ввел. На экране возник список: Коннол Лоут Зи Холлен Лаус Риллен Ри Саннэт В этот момент кто-то вскрикнул. Я обернулся. Коннол выронил автомат и рухнул на пол. Одна из пуль достигла цели. - Зи! - крикнул я, занимая место у окна. - Возьмите автомат и стреляйте, это не сложно! Тем временем из-за фургона высунулся человек с каким-то громоздким оружием в руках. Гранатомет! Я пустил длинную очередь. Тот пошатнулся и исчез за фургоном. - Лоут! - командовал за моей спиной Лаус. - Становитесь туда! Жмите кнопку! Гудение стало нарастать и оборвалось громким щелчком. Мигнул свет, запахло озоном. - Теперь надо ждать, пока охладится и зарядится, - пояснил Лаус. Меж тем полицейские и гэбисты наконец расположились так, что мы не могли их достать. Снова показался ствол гранатомета. Раздался выстрел и сразу же взрыв. Дом содрогнулся. Нападающие бросились к выбитой двери. Снова раздались звуки хронопереброски. - Я отправил рюкзаки, - пояснил Лаус. - Зи, теперь вы! Зи отошел от окна. Под нашим огнем трое нападающих остались лежать, но нескольким удалось прорваться к двери. Правда, баррикада еще представляла серьезное препятствие. - Ри, Саннэт! - скомандовал я. - На лестницу! Не позволяйте им ворваться! В этот момент я увидел ствол гранатомета, нацеленный на наши окна. - Ложись! - крикнул я, и тут прогремел взрыв. Первое, что я увидел, поднявшись, был изувеченный труп Холлена без головы. В стене на месте окна зияла неправильной формы дыра. Оглянувшись на машину, я увидел, что Зи уже исчез. - Машина цела? - крикнул я. - Порядок! Все досталось бедняге Холлену. Снизу донеслись взрывы: штурмовали баррикаду. С лестничной площадки им ответили автоматные очереди. Я схватил из ящика несколько гранат, одну за другой швырнул их в пролом и упал на пол - как раз вовремя, чтобы не угодить под шквальный огонь. На улице гремели взрывы. Две машины внизу горели, возле фургона валялся убитый гранатометчик. - Риллен! - крикнул Лаус. - Смотрите, как это делается! Я отскочил от окна и посмотрел на него. Он стоял между антеннами - или чем там эти штуки были на самом деле. - Нажимаете кнопку, - Лаус протянул руку вбок. Нарастающее гудение, щелчок - и он исчез. В комнату вбежал Ри. Левый рукав его был весь мокрый от крови. Он схватил правой рукой ящик, в котором осталось несколько гранат и два магазина патронов, и потащил на лестницу. Я подбежал к машине. Ри, стоя в дверном проеме, швырял гранаты вниз. - Ри, смотрите! - я влез между антеннами. В этот момент в комнату буквально вполз Саннэт. - Риллен! Умоляю, пропустите меня вперед! Я ранен, не смогу их сдерживать один! Момент для благородства был не самый подходящий, но я помог Саннэту влезть на свое место и нажал кнопку. У Ри кончились гранаты, и он продолжал отстреливаться где-то на лестничной площадке. Я опять залез на место и подождал, пока гудение снова станет ровным. В этот момент в комнату, пятясь задом, вошел Ри. Он пятился, припадая на правую ногу, и стрелял одиночными - видимо, экономил патроны. С лестницы ему отвечали очереди. Я хотел окликнуть его, но в этот момент он дернулся - на спине его расплывались три кровавых пятна - и повалился на пол. Я нажал кнопку. Гудение стало нарастать. В дверях возник полицейский с автоматом. Прежде, чем он успел выстрелить, я всадил в него очередь. Полицейский рухнул, но за ним вбежал следующий. Я нажал на спуск... раздался металлический щелчок. У меня кончились патроны! В полном бессилии я смотрел, как палец полицейского жмет на спусковой крючок. Дуло автомата смотрело мне прямо в лицо. Но в этот момент гудение достигло высшей точки. Полицейский исчез, исчезла комната, исчез Проклятый Век. 4 Несколько секунд ничего не было, кроме темноты и звона в ушах. Затем вспыхнул свет, и я почувствовал, что падаю. Мгновение спустя я повалился в густую зеленую траву. Некоторое время я приходил в себя, глядя в безоблачное летнее небо. Затем на фоне неба возник Лаус и склонился надо мной. - Вот и вы, Риллен. Вы в порядке? - Вполне. - Как там Ри? - Ри убит. - Печально... Итак, нас пятеро. Я поднялся и оглядел товарищей. Все были в порядке, кроме Саннэта, которого перевязывал Зи. Заметив мой взгляд, Саннэт улыбнулся. - Спасибо, Риллен. Если бы не вы, я бы остался там... где Ри... Мы осмотрели наше вооружение. Пять автоматов, три пистолета и примерно две сотни патронов. - Надеюсь, нам это не понадобится, - сказал Зи. - Как знать, - возразил я. - Надежда - штука хорошая, но пока нам незачем торчать на открытом месте. Предлагаю перебазироваться в тот лесок. Саннэт, вы сможете идти? Тот кивнул утвердительно. Собственно, "лесок" - это было мягко сказано. Мы направились к настоящему вековому лесу, тянувшемуся в обе стороны до горизонта. Остальное пространство представляло собой холмистую равнину, заросшую буйной травой. Нигде не было следов цивилизации. Довольно скоро мы набрели на дорогу - точнее, это была скорее тропа с неглубокими колеями по бокам. По ней мы и вошли в лес. Внезапно Лоут замер. - Кажется, я слышал голоса, - произнес он шепотом. Я не слышал ничего, кроме пения птиц, но тем не менее встал на колени и приложил ухо к земле. Я явственно различил какие-то звуки, какие-то удары в землю, слишком сильные для обычных шагов. Я вскочил и, сделав своим спутникам знак молчать, соскочил с дороги. Мы спрятались в кустах и затаились. Через несколько минут нашему взору предстал удивительный отряд. Я сразу понял, что за звуки я слышал. Это был топот копыт; перед нами были всадники. Первым выехал коренастый чернобородый человек лет тридцати, в железной кольчуге, кожаных штанах и тяжелых сапогах. На седле у него висел свернутый аркан, за спиной - лук и колчан со стрелами, а правой рукой он сжимал длинное копье. Он не спеша миновал наше убежище, поглядывая по сторонам. За ним проехали еще шестеро, так же одетые и вооруженные. Затем показались трое еще более необычного вида. Первый из них, как видно, был лицом совсем незначительным: он ехал на низенькой тощей лошаденке и вовсе не имел оружия, а одет был в какую-то мешковину. За ним, друг рядом с другом, ехали двое важных персон на лошадях, покрытых богатыми попонами. Первый из них с ног до головы был закован в латы и держал вытянутый щит. На поясе его висел длинный меч в богато отделанных ножнах, над шлемом горделиво развевались черные перья. Второй, ниже ростом и довольно полный, был облачен в черный балахон, перепоясанный веревкой. Лицо его скрывал низко надвинутый капюшон. Оружия не было видно, но под слишком уж твердыми складками сутаны угадывалась кольчуга. - Ну что, где твои Посланцы? - спросил латник. - Тут где-нибудь, ваша милость, - ответил поспешно человек на тощей лошаденке. - Сам видел, как они в поле попадали. Говорили они на языке, весьма похожем на наш, только каком-то упрощенном. Эта троица проехала мимо, за ней следовало еще около десятка воинов в кольчугах. Оцепенев, мы ждали, пока они скроются. Первым пришел в себя Лоут. - Что все это значит? - воскликнул он. - Может быть, фильм снимают, - неуверенно предположил Зи. - Фильм? - усмехнулся я. - А где камеры? Где режиссер? - Техника будущего... - Зи, вы же сами в это не верите! Вы слышали, что они говорили? Они же нас ищут! - Тогда что же?... - пробормотал Лоут. - Что? Я думаю, Лаус нам объяснит. Куда вы нас загнали, Лаус? Лаус выглядел растерянным не меньше остальных. - На семьсот лет... - В _п_р_о_ш_л_о_е_, Лаус! В _п_р_о_ш_л_о_е_!!! Волна горького бешенства захлестнула меня. Все, все пропало! Вместо технократического рая будущего - дикость Средневековья, за семь столетий до первой машины времени! Нам не выбраться отсюда! И все из-за... Я схватил Лауса за ворот. - Ну, признайся! Это же ты виноват! Где-нибудь перепутал полярность, а? - Пустите меня, Риллен, ничего я не перепутал! - отбивался он. - Ааа, не перепутал?! - новая мысль осенила меня. - Значит, ты нарочно? Ты же был против далекого будущего! "Здесь я инженер, там я буду дикарем!" А теперь ты среди дикарей будешь величайшим техническим гением! Но я тебе не доставлю этого удовольствия! - я вытащил пистолет. Но тут Лоут схватил меня за руку и вырвал оружие. - Не сходи с ума, Риллен! Нам теперь не счеты надо сводить, а думать, как выжить. - Вы идиот, Риллен, - сказал Лаус спокойно. - В том, что происходит, я понимаю не больше вашего. Я настроил машину на будущее. Вероятно, какой-то дефект... но не в конструкции, а в деталях... может, даже в ваших микросхемах... Минутная вспышка прошла. - Все может быть, - сказал я. - Извините меня, Лаус. - Нам нужно решить, что делать дальше, - сказал Зи. - Очевидно, оставаться здесь нет смысла, идти напролом в чащу - тоже, - сказал я. - Да и Саннэту необходима медицинская помощь. С другой стороны, встречаться с этими всадниками не хочется... - А почему вы уверены, что их намерения враждебны? - спросил Зи. - Этот рыцарь назвал нас Посланцами. По-моему, это не означает ничего плохого. - Нет, идти к ним не стоит, - поддержал меня Лоут. - Лучше уж пойдем по этой дороге в другую сторону. За лесом должен быть город, откуда они приехали. Там разберемся на месте. - Они не из города, - возразил я, - а если из города, то непохоже, что он тут близко. Этот тип на своей тощей кляче не мог успеть доехать до города, вызвать эту экспедицию и вернуться; скорее всего, он случайно встретил отряд в лесу. Но я не думаю, что такие отряды здесь попадаются часто, поэтому согласен с Лоутом. Пойдем через лес. Остальные не возражали. Мы выбрались на дорогу и двинулись вглубь леса. Но не успели мы пройти и полумили, как вдруг в кустах затрубил рог, и слева и справа засвистели стрелы. Я мгновенно оценил всю тяжесть положения: на открытом месте мы представляли собой превосходную мишень для стрел, а наши автоматы были малоэффективны против засевших за деревьями и кустами врагов. - Назад! - крикнул я, и мы бросились бежать, стреляя по кустам. Тут я вспомнил о Саннэте и остановился. Саннэт и Зи лежали на дороге и отстреливались. - Ползите к нам! - крикнул я им. - Лоут, Лаус, прикройте их! Мы обстреливали чащу слева и справа от дороги. Очевидно, автоматный огонь произвел впечатление на жителей средневековья: поток стрел почти иссяк. Саннэт и Зи были уже близко, как вдруг что-то чиркнуло мне по уху. Я резко обернулся и понял все коварство наших врагов. Увлеченные боем, мы забыли про первый отряд, который, очевидно, и оставил свой арьергард в засаде, а теперь мчался прямо на нас, стреляя из луков. Я расстрелял в упор первого воина, раскручивавшего над головой аркан, и отскочил на обочину. - В лес, в лес! - крикнул Лоут. В течение нескольких минут творился кромешный ад. Стрелы свистели со всех сторон. Я метался между деревьями, падал на землю, стрелял, слышал выстрелы своих товарищей и только по этому догадывался, что они еще живы. Наша стрельба, хотя и сразила немало врагов, все же не внушила им суеверного ужаса, на который я надеялся, а в лесу стала почти бесполезной. Поэтому я бежал, не разбирая дороги, и наконец, убедившись, что меня не преследуют, повалился на землю, ловя ртом воздух. Едва отдышавшись, я услышал, как треснула ветка. Я приподнялся на локте, сжимая автомат. - Риллен! - услышал я приглушенный голос Лоута. - Где ты? Я окликнул его, и некоторое время мы сидели в ожидании Лауса. Наконец он показался между деревьями. - Вы не торопитесь, Лаус, - сказал Лоут. - Мы уже собрались вас искать. - Я, кажется, ранен, - сообщил он. - Посмотрите, что там с моим плечом. Я взглянул и почувствовал, как тошнота подступает к горлу. Из спины Лауса торчала стрела. Все вокруг было в крови. Лоут хотел вытащить стрелу, но я возразил: - Сначала нужно добраться до места, где можно его уложить и перевязать. Действительно, нам нужно было поискать убежище. В то же время тревожило отсутствие Зи и Саннэта. В конце концов мы разделились: Лоут пошел искать пристанище, а я - осмотреть место боя. Лауса мы оставили на том же месте, договорившись встретиться там же. Соблюдая все меры предосторожности, я подкрался к месту недавнего сражения. Там уже не было ни одной живой души. В кустах и на дороге я насчитал семнадцать трупов. Ни Зи, ни Саннэта среди них не было. Не было и странной троицы из первого отряда: все убитые были простые воины. Я подумал, что нам пригодится их одежда, и снял кольчуги и одежду троих, а также взял три длинных ножа. Кольчуги оказались весьма тяжелой ношей, но следовало подумать и о пропитании - наши рюкзаки, брошенные во время боя, исчезли. Поэтому я подошел к одной из убитых лошадей и, преодолевая отвращение, вырезал большой кусок мяса. Тяжело нагруженный, я отправился в обратный путь. Вскоре вернулся Лоут с хорошей вестью: он нашел в лесу вполне пригодную землянку - вероятно, убежище дровосеков, а может, и монаха-отшельника. Мы перенесли туда Лауса и мою добычу. У Лоута нашлись спички, и мы развели костер. После этого, накалив на огне один из ножей, решили вытаскивать стрелу. Несмотря на полное отсутствие у нас медицинских навыков, рискованная операция прошла довольно успешно: нам удалось остановить кровь и перевязать рану. На бинты пустили рубашку Лоута, как самую чистую имевшуюся под рукой ткань. Увы, это было все, что мы могли сделать для Лауса. Тот мужественно перенес всю процедуру, лежа на деревянных нарах. Мы с Лоутом сидели, обдумывая незавидное положение, и подбрасывали ветки в костер. Я поднял и хотел уже бросить туда злополучную стрелу. - Риллен! - окликнул вдруг меня Лаус. - Дайте ее сюда. Нет, сначала ототрите наконечник от крови. Я исполнил его просьбу. Он долго рассматривал стрелу. - Что вы там увидели? - спросил я. - Вы напрасно обвиняли меня, Риллен, - сказал он. - Забудьте об этом, Лаус, я вел себя как последний... - Не в этом дело. Взгляните. Вы ничего не видите? - Деревянная стрела с железным наконечником... - Это не железо, Риллен! Это легированная сталь очень высокого качества. Получить такую в средневековой печи абсолютно невозможно. Самый ранний срок изготовления - начало Проклятого Века. Но это не все. Подобный сплав почти не поддается коррозии. Здесь же следы коррозии хорошо видны. Вывод: прежде, чем из этой стали сделали наконечник стрелы, она где-то валялась не одно столетие. - Вы хотите сказать... - воскликнул пораженный Лоут. - Мы в _б_у_д_у_щ_е_м_, господа. Через семьсот лет после Проклятого Века, как того и хотели. 5 Садилось солнце. Лоут принялся жать кнопку на своих часах. - Что ты делаешь? - спросил я. - Перевожу часы. Ориентировочно. Завтра в полдень поставлю точно. - Зачем тебе это? Выброси их. Они же электронные, что ты будешь делать, когда сядут батарейки? Он не ответил. Мы снова замолчали. - В конце концов, все не так плохо, - подал вдруг голос Лаус. - Если бы это было прошлое - тогда да. Как вы знаете, историю нельзя изменить. Если в ней нет сведений о технической революции за семь столетий до Проклятого Века, значит, этого не было и не могло быть. Но будущее - другое дело. Цивилизация погибла - это ясно. Война, экологический кризис, СИДА - пока мы не знаем, в чем причина, но причин было достаточно. Наше счастье, что мы этого избежали. Теперь мы можем расшевелить это болото и возродить цивилизацию хотя бы в локальном масштабе. - Что вы понимаете под локальным масштабом? - спросил я. - То, что необходимо для постройки машины времени. - Разве это возможно? - недоверчиво пожал плечами я. - Это чертовски трудно, но в принципе возможно. Главное - заручиться поддержкой местного правителя, которому можно наобещать с три короба. Конечно, моих знаний недостаточно, чтобы построить машину времени в мире, где не знают электричества. Но если вооружить моими знаниями весь местный народ, найдутся таланты, которые сделают необходимые открытия, ведь открывать надо сравнительно простые вещи, самое сложное я как раз знаю. Потом - от нашей цивилизации осталась какая-то техника, надо только поискать... - Нет, - покачал головой Лоут, - ничего не выйдет. А если и выйдет, я в эти игры больше не играю. Опять в будущее?! А нас там встретят уже каменными топорами? И их цивилизовывать? Пока не доберемся до динозавров, которых уже нельзя обучить хронотехнике? - Необязательно в будущее, - возразил я. - В конце концов, в прошлом не так уж мало спокойных периодов, претендовавших на звание "золотого века". - Все это пустые фантазии, - огрызнулся Лоут. - О какой поддержке правителей может идти речь? Вы убедились, как нас встретили. Нас прикончат прежде, чем мы успеем распропагандировать прогресс. - Прикончат, если полезем напролом. Действовать надо осторожно, - сказал я. - Завтра утром я пойду на разведку. Нужно выяснить судьбу Зи и Саннэта, кроме того, может быть, найду доктора для Лауса. - Заложит нас твой доктор, - пробурчал Лоут. - А чем ему платить? - осведомился Лаус. - У одного из убитых нами воинов был кошель, - ответил я. - Там всего несколько монет, но, может, хватит. Наутро, вскоре после восхода, я отправился на разведку, облачившись в одежду одного из воинов. С собой я взял пистолет, который засунул за пояс и прикрыл сверху кольчугой, две обоймы патронов и пару монет. На месте вчерашнего боя уже не было трупов. Путь через лес обошелся без приключений. Через три часа, изрядно уставший - главным образом из-за непривычки ходить в кольчуге - я добрался до города. По нашим меркам, городок был крохотный, километра три в диаметре. Был он обнесен крепостной стеной с башнями по углам, над которыми развевались треугольные клетчатые флаги. К стенам города жались крестьянские лачуги; вокруг зеленели поля. Дорога привела меня к воротам одной из башен. Двое стражей дремали по обе стороны входа, опершись на алебарды. При моем приближении один из них поднял голову, но тут же снова закрыл глаза. Я беспрепятственно вошел в город. Город произвел на меня отвратительное впечатление. Узкие кривые улочки имели на редкость грязный и обшарпанный вид. Жители здесь лили помои из окон прямо на улицу; сточные канавы и валявшиеся на мостовой гниющие отбросы источали омерзительное зловоние. То тут, то там попадались дохлые крысы; их живые собратья без страха шныряли под ногами прохожих. Здесь же, в ужасающей грязи, возились оборванные дети. Фонарей на улицах не было; стало быть, ночью город погружался в непроглядный мрак. На мгновение меня охватил ужас при мысли о несчастных, всю жизнь живущих в этой грязи и зловонии. Но затем я подумал, что сами они вовсе не считают себя несчастными, и, напротив, задирают нос перед приезжающими в город крестьянами. В городе царило какое-то оживление. Почти никто не шел мне навстречу: все спешили к центру города. Двигаясь в том же направлении, я попал в конце концов на площадь, запруженную сторону. Площадь, по нашим меркам, была небольшая, но после удушливого лабиринта кривых улиц казалась необыкновенно просторной. Вдобавок здания, выходившие на площадь, не только не отличались безобразием и убожеством, характерными для остальных построек, но, напротив, неплохо смотрелись. По-видимому, это были главные здания города, средоточие духовной и светской власти. Мое военное обмундирование сыграло свою роль: горожане почтительно расступались, давая мне дорогу. Таким образом, я пробрался в первые ряды и увидел, наконец, что готовилось на площади. В центре ее возвышались два грубо отесанных столба, со всех сторон обложенных большим количеством хвороста. В каждый столб были вбиты четыре железных кольца; с них свешивались тяжелые цепи. Тут же прохаживался рослый человек, голый по пояс, в черном колпаке, закрывавшем голову и лицо и оставлявшем лишь прорези для глаз. Несколько стражников с алебардами стояли вокруг. На противоположной мне стороне площади было сооружено нечто вроде деревянных трибун в два яруса. Над серединой второго яруса нависал тяжелый красный балдахин. Понемногу места на трибуне занимали хорошо одетые люди, их появление толпа встречала шумом. Верхний ярус заняли почти исключительно рыцари в доспехах, но без шлемов, и их дамы в нелепых платьях и уродливых колпаках, которые, вероятно, считались здесь верхом изящества. Наконец высшие властители заняли места под балдахином. Их было двое: высокий мужчина средних лет, в расшитом золотом камзоле и красном плаще, и молодая женщина в платье того же, что у прочих, нелепого покроя, но без головного убора, если не считать изящной золотой - или золотистой - диадемы. После того, как они уселись, от трибуны к столбам вышел приземистый человек в черной сутане, лицо его почти совершенно скрывал капюшон. Он поднял руку, и наступила тишина. - Дети мои! - обратился он к присутствующим. - Сегодня славный день, ибо мы одержали очередную победу над врагом человеческим. Диавол силен и хитер, и многие средства применяет он, дабы погубить наши души. Однажды род людской пошел за ним, прельстившись мишурным блеском науки, и постигла наш мир Кара Господня. И ныне Посланцы Сатаны прибывают к нам и тщатся смутить наши души диавольской прелестью. Но Священный Трибунал стоит на страже дела Церкви! Сегодня еще двух Посланцев Сатаны мы предадим огню, из которого они явились. Да возвратятся в геенну огненную! Да свершится правосудие, к вящей славе Господней! - К вящей славе Господней, - нестройно повторила толпа. Затем в толпе образовался проход, и на площадь въехала окруженная стражниками телега, влекомая тощей клячей. На телеге, в размалеванных балахонах, спиной друг к другу сидели связанные Зи и Саннэт. Я понемногу, стараясь не привлекать внимания, выбирался из толпы. На одной из улиц, выходивших на площадь, стояло несколько телег, должно быть, принадлежавших крестьянам, привезшим товары на рынок. Телеги были неплохим укрытием и, в случае погони, затруднили бы путь преследователям. Туда я и перебрался. Убедившись, что за мной никто не наблюдает, я достал пистолет. Разумеется, у меня не было никаких шансов спасти товарищей. Как мы уже убедились, местные жители не испытывали суеверного страха перед огнестрельным оружием, хотя сами его не имели. Я мог бы перебить два десятка стражников из своего пистолета, но что дальше? Их в городе было гораздо больше, да и простые горожане, по-видимому, относились к Посланцам Сатаны однозначно. Приговоренных уже приковали к столбам. Саннэт был без сознания, его тело безжизненно висело на цепях. Палач с зажженным факелом подошел к столбам. Я тщательно прицелился и выстрелил дважды. Я видел, как дернулось тело Саннэта, как повисло на цепях тело Зи. Это было все, что я мог для них сделать: избавить от мучений. В следующий момент пламя охватило столбы, черный дым повалил к небу. На площади произошел некоторый переполох, те, кто слышал выстрелы, обернулись в мою сторону. Я повернулся и пошел по улице. Мышление этих людей было столь ограниченным, что им в первый момент не пришло в голову отождествить человека в воинской кольчуге - представителя власти - с нарушением порядка казни. Правда, дойдя до первого поворота, я ускорил шаг и поступил совершенно правильно. Переполох все-таки поднялся. По улицам скакали конные патрули, торговцы запирали двери лавок. Какой-то военный, судя по всему, офицер, отчитал меня за то, что я шляюсь без дела, и велел идти за ним. Ничего хорошего это не сулило, но я решил, что проявить открытое неповиновение прямо сейчас, посреди улицы, слишком опасно, и подчинился. Офицер свернул в какую-то подворотню, и мы оказались на мощеном дворе, где солдаты седлали лошадей. Офицер велел мне скакать к Южным воротам с приказанием их закрыть. К счастью, в детстве, когда я гостил у родственников в деревне, мне приходилось ездить верхом, и потому я сумел сесть в седло и выехать со двора. Я добросовестно передал приказ, однако выехал из города прежде, чем он был исполнен. Если бы я не передал приказа, за мной послали бы погоню сразу же, как только обнаружили бы, что ворота открыты. А так я избежал погони и добрался до нашего убежища почти благополучно, если не считать, что детские навыки оказались недостаточно прочными и уже в лесу проклятая лошадь скинула-таки меня и ускакала. 6 Заслышав мои шаги, Лоут выглянул из землянки с автоматом наготове. Увидев, что это я, он успокоился. - Как Лаус? - спросил я вполголоса. - Ему хуже. Рана гноится, у него поднялась температура. Сейчас он спит. Чтобы не тревожить больного, мы отошли в сторону. Я рассказал Лоуту о событиях в городе. Он стал еще мрачнее. - Я вижу, ты не пытался найти врача, - сказал он. - Да, не до этого было. Но я намерен... - Ни в коем случае! Он выдаст нас обязательно. - Но речь идет о жизни Лауса. - И о наших жизнях тоже. К тому же, если врач выдаст нас, он выдаст и Лауса. - Но все-таки будет шанс, что он нас не выдаст. Мы не можем лишить Лауса последней надежды. В конце концов, мы ему обязаны. - Тем, что оказались здесь? Нечего сказать, много мы выиграли! - Лоут, не забывай, наш мир постигла катастрофа. Нам, во всяком случае, удалось ее избежать. Кроме того, Лаус - наша единственная надежда построить новую машину. - Я уже сказал: я в эти игры не играю. - Хорошо. В таком случае, вопрос будет решен голосованием. Голос Лауса станет решающим. Не дожидаясь ответа Лоута, я вошел в землянку. Некоторое время я стоял, не решаясь нарушить сон больного: ведь это было единственное лекарство, которым мы располагали. Неожиданно Лаус открыл глаза. - Как вы себя чувствуете? - спросил я. - Скверно, Риллен. Чем окончилась экспедиция? Я вкратце изложил ему события и в завершение спросил, желает ли он, чтобы мы привели врача. Лаус подумал, затем ответил: - Нет. Лучше умереть от раны, чем на костре. К вечеру жар у Лауса увеличился. В окрестных лесах наверняка росли целебные растения, но у нас не было никаких знаний в этой области. Два дня мы просидели, как загнанные звери, не смея высунуть носа из норы. Затем у нас кончилась провизия, и я отправился на охоту. Блуждая по лесу, я наткнулся на весьма неприятное зрелище. На ветвях старого раскидистого дерева висели четыре трупа. Тела уже порядком разложились, от них шла омерзительная вонь. При моем приближении несколько птиц тяжело взлетели из кроны дерева. Одежда покойников висела грязными лохмотьями. Я повернулся и быстро пошел прочь. Поразмыслив, я пришел к выводу, что эти люди - либо разбойники, либо их жертвы. Так или иначе, мысль о наличии в лесу разбойников заставила меня удвоить осторожность. Однако моя охота закончилась удачно: никто на меня не напал, и мне удалось подстрелить двух зайцев. Когда я вернулся, Лаус был уже без сознания. - Как, по-твоему, у него есть шансы? - спросил я. - Никаких, - покачал головой Лоут. - Но, по-моему, рана неглубокая. - Он умирает не от раны. Это заражение крови. Вечером больной ненадолго пришел в себя. Он посмотрел на меня мутным взглядом и шевельнул губами. Я наклонился к нему, чтобы лучше слышать. - Какого... черта, Риллен? - прошептал он. - Что? - Какого черта... мы... бежали? Это были его последние слова. Лаус умер на следующий день рано утром. Целый день мы с Лоутом копали могилу недалеко от входа в землянку. В качестве инструмента нам служили широкие ножи солдат. Работа продвигалась медленно. Под вечер, когда могила была почти готова, нож Лоута уперся в какое-то препятствие. Сперва он решил, что это камень, но вскоре убедился, что неизвестный предмет плоский, прямоугольной формы. Лоут подозвал меня, и мы выкопали загадочный предмет. Им оказался металлический кейс, завернутый в полиэтилен, искромсанный нашими ножами. Находка привела нас в необычайное волнение. Первая попытка открыть кейс не дала результатов: проржавевшие, несмотря на полиэтилен, замки не поддавались нашим ножам. - Может, там и нет ничего, - сказал Лоут. - Под нами развалины города, мало ли что можно найти. - Нет, недаром он был завернут, - возразил я. - И вообще, непохоже, чтобы он пролежал в земле больше полувека. Прежде чем возобновить попытки, мы отдали последний долг нашему товарищу. Когда могила была засыпана, я вырезал ножом на коре ближайшего дерева: "Здесь лежит Лаус". Увы! Мы не знали ни настоящего имени этого человека, ни года его рождения, ни даже точной даты смерти. А что мы знали о других членах кружка, заплативших жизнью за наш побег? Нас осталось двое - двое из двенадцати. И чего мы достигли - одни в чужом и варварском времени, всеми преследуемые, не знающие, как жить дальше? Кейс был для нас тем же, чем соломинка для утопающего. Эта весточка из Проклятого Века казалась последней надеждой на спасение. Проклятый Век, век торжества самых чудовищных идей, век самого страшного террора и самых многочисленных жертв, век мировых войн, век упадка культуры и кризиса цивилизации! Каким привлекательным он вдруг показался! Гибель миллионов там казалась нам куда предпочтительней нашей собственной гибели здесь! Наконец, сломав один из ножей, мы открыли кейс. Внутри оказался столь же тщательно завернутый в полиэтилен свиток, на обратной стороне которого я и пишу теперь. Не знаю, что это - папирус, пергамент, но, во всяком случае, не бумага. Свиток содержал историю прежнего обитателя землянки. Этот человек, Даллен Кри, бежал из прошлого через год после нас, но прибыл в будущее на сорок лет раньше. Он быстро понял, какой прием здесь оказывают перебежчикам, и нашел оригинальный способ обмануть Священный Трибунал: сделался святым отшельником. В этом ему сильно помогли знания по истории средневековья. Повесть его невероятно скучна: в самом деле, что интересного могло быть в жизни человека, тридцать лет просидевшего в землянке? Впрочем, иногда он наведывался в окрестные монастыри и там, роясь в старинных документах, сделал удивительное открытие. Он выяснил, какая катастрофа постигла нашу цивилизацию. "Массовое хронодезертирство, - пишет Кри, - привело к тому, что проблемы Лямеза стало просто некому решать. В будущее бежали ученые, квалифицированные специалисты, просто честные люди, не желавшие мириться с деградацией общества. В итоге во всем мире произошло падение производства, разразился глобальный кризис, начался голод. Продолжала свирепствовать СИДА, и ей уже не могли противостоять так же организованно, как раньше. Правительства пытались бороться с перебежчиками террором, но он вызывал ответный террор и новый рост числа побегов. Начался хаос. Повсюду к власти приходили уголовные элементы. Вспыхивали войны и мятежи. По нескольким городам были нанесены ядерные удары. Государства рухнули. Повсюду воцарилась анархия. Власть перешла к враждующим вооруженным группировкам. Клич "Наука довела нас до этого!" был подхвачен. Озверевшие толпы громили оставшиеся научные центры, убивали ученых. В течение каких-нибудь двух десятилетий цивилизация была уничтожена. Войны, террор, СИДА и возродившиеся страшные болезни средневековья истребили большую часть человечества. Через несколько десятилетий после гибели цивилизации восстановилось экологическое равновесие. Природа стала залечивать нанесенные людьми раны. К этому времени начали прибывать перебежчики из прошлого. Но, растерянные, неорганизованные, не умеющие найти общий язык с жителями этого времени, они уже ничего не могли исправить. Последняя попытка возродить цивилизацию была предпринята через двести лет после Проклятого Века. В этот период количество прибывающих перебежчиков достигло максимума. Но большинство из них захотели использовать имевшиеся у них знания для захвата власти. В итоге все закончилось очередной вспышкой насилия, уничтожившей то, что еще сохранялось. В настоящее время Лямез переживает эпоху раннего средневековья. Большая часть планеты представляет собой так называемые Дикие Земли - никто не знает, что там творится. Мне ничего не известно о попытках пересечь океан. На протяжении столетий то тут, то там взрываются склады ядерного оружия; из-за этого на планете живут целые расы мутантов. СИДА по-прежнему уносит человеческие жизни, укрепляя тем самым позиции церкви, которая преследует разврат так же, как и науку." Кроме того, мы узнали из манускрипта Кри некоторые географические подробности. Мы узнали, что находимся в Королевстве Корринвальд, обширном, но раздробленном. Наиболее населенные области находятся к северу от нас; вольный город Линдерг, где нашли свою смерть Зи и Саннэту, служит им своеобразной границей. К западу и северо-западу земли принадлежат крупным и мелким феодалам; они по большей части населены мало, в основном крестьянами. На юго-западе - соседнее королевство Грундорг. На востоке и юго-востоке - владения герцога Раттельберского. Наконец, на юге - почти незаселенные территории, переходящие в Дикие Земли. Кроме того, мы узнали, что нынешняя религия имеет своей основой государственную религию Соединенных Республик и что нынешнее летоисчисление ведется от конца Проклятого Века - от Искупления, по теперешней терминологии. Свою повесть Кри заканчивал так: "Я чувствую, что жить мне осталось недолго. Сейчас я спрячу эту рукопись в кейс, закопаю его и пойду в город. Тридцать лет я прожил в норе, как зверь; пусть хоть похоронят меня по-человечески." Мы обсудили наше положение. Лоут предложил податься к разбойникам, но я отклонил эту идею. - Разбойникам нужны не мы, а наше оружие. Нас прирежут в первую же ночь, чтобы завладеть им. Однако остаться в землянке, как Кри, нам тоже не хотелось. В конце концов мы решили, что Лоут отправится в дальнюю разведку на юг, а я буду ждать его в течение месяца. Лоут отсутствует уже тридцать восьмой день. Все это время я жил в землянке, охотился, в результате чего истратил почти весь оставленный мне Лоутом боезапас, и писал эту повесть. Теперь она подошла к концу, и, кажется, вовремя: паста в шариковой ручке Лауса кончается. Два дня назад сели батарейки в часах Лоута. Рвутся последние ниточки, соединяющие меня с моим временем. Сегодня я отправлюсь в путь - куда-нибудь на юго-запад. Но прежде я, как и мой предшественник, положу эту рукопись в кейс и зарою его перед входом в землянку. Найдут ли его когда-нибудь? Кто прочтет эти строки? Полуграмотный кладоискатель? Следующий собрат по несчастью - перебежчик? Или, может быть, археолог будущей цивилизации? Если, конечно, человечеству удастся возродиться после чудовищной ошибки, совершенной нашим поколением...
[X]