Дмитрий Мансуров

Кащей

Кащей — импозантный мужчина и обладатель несметных запасов золота — решил похитить царевну, чтобы узнать, почему царь называет ее золотком? Но нашествие вампиров и колдунов из параллельного мира меняет его планы.

Часть 1

НАШЕСТВИЕ

Теплым летним утром довольный коршун лениво парил над лесом. День начинался на редкость удачно: чумной старик с взлохмаченной бороденкой по одному ему известным причинам привязал всех цыплят нитками за лапки к самой большой курице, и не унести их со двора было бы очень большой глупостью со стороны коршуна. Старик только и успел, что отчаянно прокричать вслед несколько фраз, крайне эмоциональных, но по сравнению с речью, которую вечером выдаст ему жена по поводу ведения домашнего хозяйства, по сути ласковых и совершенно бе­зобидных...

Из леса вышли девушка и мальчик с корзинками в руках. Коршун знал, что их родители умерли шесть лет назад во время эпидемии и теперь они жили одни в доме у самой околицы. В свои восемнадцать лет Аленушка прекрасно справлялась с хозяйством и с воспитанием младшего брата, которому недавно стукнуло одиннадцать. Непосильные для нее проблемы помогал решать пожилой кузнец Сарыч по прозвищу Бабай, живший на другом конце деревни. Ничего необычного в этом не было — после бушевавшего в этих местах мора многие дома так и остались стоять пустые и заброшенные. Стражники в попытках не дать эпидемии распространиться дальше обычно сжигали опустевшие деревни, но кое-какие остались. За неполные шесть лет люди успели немного прийти в себя и оправиться от потрясений, и теперь о бедствии напоминало только пестревшее крестами кладбище.

Мальчик очень хотел пить, он то и дело порывался наклониться к ближайшей луже и глотнуть воды, но сестра каждый раз успевала его оттащить. В центре каждой лужи был виден отпечаток копытца — тайный предупреждающий знак Яги. По неписаному правилу профессионально занимавшейся колдовством нечистой силы каждый человек имел право на незначительную подсказку, чтобы он, если немножко соображает, мог избежать неприятностей. Мальчик, в отличие от осторожной сестры, которая сразу же заметила отпечатки копытца и поняла, что это означает, сообразительностью явно не отличался.

Коршун, который за свою долгую жизнь научился понимать человеческую речь, прислушался, о чем говорят внизу. Мальчик в очередной раз побежал вперед и все-таки склонился над большой лужей.

—  Не пей, Иванушка, козленочком станешь! — прокричала сестра, но братец, не обращая внимания на надоевшие предостережения сестры, быстро сделал несколько глотков. На мгновение его словно обволокло черным облаком, а когда это облако растаяло, у лужи стоял не человек, а козленок.

—  Бе! — ответил превратившийся в козленка Иванушка. От изумления у коршуна сам собой раскрылся клюв. До него только сейчас дошло, почему Баба Яга так старательно возилась с каждой лужей.

—  А-а-а! — в ужасе вскрикнула Аленушка, прижав руки к груди. — Козел! Я же предупреждала!

Ну а коршун погрузился в раздумья, как бы исхитриться и стащить у Яги раствор, капли которого она подмешала в воду. Тогда не придется искать крупную дичь: поймал мышку, бросил в воду, и на берег выйдет уже не мелкий грызун, а приличных размеров упитанный козленок. Это ж был бы просто подарок судьбы!

Аленушка кое-как взяла себя в руки, собрала валявшуюся на земле одежду брата, подхватила козленка и бросилась к местной знахарке за помощью.

Коршун, размечтавшись о превращении выводка мышей в козлиное стадо, на какое-то время отключился от внешнего мира и очнулся, лишь когда краем глаза уловил едва различимую даже его острым взором черную точку на горизонте. Его разом пробрала дрожь, он перестал мечтать о несбыточном, резко развернулся и испуганно полетел назад.

Еле видимый отсюда замок принадлежал неимоверно злому и жестокому Кащею Бессмертному, и никто, будь он даже и не в здравом уме, более того, в беспамятстве, не жаждал оказаться на его пути. Идеи, постоянно приходившие ему в голову, отличались столь невообразимой оригинальностью, что даже среди нечисти он стоял на особом месте и считался жутким злодеем. Справедливости ради стоит заметить, что сокрушительно злобным он бывал довольно редко, хотя и метко, но и от его обычных развлечений стонали все, кто мог издавать хоть какие-то звуки. В периоды спокойствия он развлекался тем, что иссушал деревенские колодцы в поисках золотых монеток, коих в деревнях отродясь не видали даже во сне. А иногда от большой скуки так стравливал между собой злые силы, что отзвуки их батальных столкновений не только приводили в немалый ужас человечество, но и вызывали сильную головную боль у самих злых сил. Коршун очень боялся, как бы Кащею не вздумалось натаскивать коршунов для охоты вместо соколов. И еще ему не хотелось, чтобы тот затеял что-нибудь крупное, иначе придется искать новое место для жилья на очень далеком расстоянии от этих лесов. Примерно на другом конце света.

Но у Кащея на этот день были совсем другие планы. И касались они изображенной на портрете царевны Марии, дочери местного царя Никодима.

* * *

В тот достопамятный день, ровно три недели назад, Кащей решил совершить легкую прогулку на призрачном коне по длинным межгосударственным дорогам в поисках приключений на чью-нибудь голову. Удача улыбнулась ему, когда он встретился с обозами путешественников из далекого тридевятого царства. Пристроившись к главному обозу во всем своем боевом облачении, а именно: в черной, отливающей металлическим блеском кольчуге, в черном же плаще, на голове — позолоченный шлем, он вежливо поинтересовался, далеко ли держат путь уважаемые путешественники и не намерены ли они продолжать путешествовать в полном здравии и в дальнейшем?

Если путешественники и не совсем поверили поначалу, что перед ними Кащей, то вид легендарного меча-кладенца, приподнятого им над головой, напрочь разбил их последние сомнения. В едином порыве путешественники достали из-за пазух мешочки с золотыми монетами и очень сильно удивились, когда Кащей на них даже не взглянул. Наблюдая до того за обозом, он услышал из разговора обозников, что царь Никодим называет свою дочь, царевну Марию (с портретом которой они возвращались домой) золотком. Он сильно заинтересовался этим моментом после чего и направился к главе процессии, чтобы получить более подробные сведения, а заодно и прихватить перевозимый портрет.

Путешественники немного поартачились, но после показанных им веских аргументов, то есть демонстрации возможностей меча-кладенца, во время которой Кащей одним махом разрубил толстенное дерево, быстро согласились, что Кащею портрет гораздо нужнее, чем им. И охотно продемонстрировали в ответ свое полезное для здоровья умение быстро исчезать с места событий. Они даже оказались настолько любезны, что оставили с картиной перевозившую ее телегу и потребовали взамен лишь такую малость, как собственные жизни. Обмен по взаимному согласию был совершен.

Небольшой портретик, занимая площадь всего два на три метра в сложенном состоянии, являл собой ручную вышивку, и Кащей, повесив чудо-гобелен на стену главного зала своего замка, уважительно снял с головы специально надетую по такому случаю корону.

А далее начались неприятности.

Все прошедшее с той поры время он пристально вглядывался в изображение царевны и хмурился, тщетно пытаясь понять, какие именно части человеческого тела состоят из названного металла. И все отчетливее приходил к выводу, что самостоятельно ответить на данный вопрос ему попросту не под силу. (Вообще-то царь имел в виду основные черты ее характера, но Кащей всю жизнь фигуральному золоту предпочитал настоящее, а потому не вдавался в психологические тонкости своего любимого слова)

Царевна мило и таинственно улыбалась, и это злило его больше всего. И вот наконец сегодня утром он решил, что наилучшим выходом из сложившейся ситуации станет похищение царевны с целью уточнения смысла речей царя, и не стал откладывать дело в долгий ящик. Накопившуюся за двадцать дней ярость надо было выплеснуть, и Кащей, приготовив несколько сюрпризов для тамошних жителей, вскочил на призрачного коня и помчался в столицу царства, дивный город Славноград, возвращать удачу на свое законное место.

* * *

Часы на главной площади города пробили шесть часов вечера, когда он приземлился перед городскими воротами, украшенными драгоценными камнями. Несмотря на раннее время, ворота были уже закрыты, а по верху стен ходили не по-будничному хмурые часовые. Кащея позабавило, что они проморгали его появление. Из-за стен доносились странные звуки, напоминавшие судорожные всхлипы гуслей, над которыми измывается неумелый гусляр.

—  Не иначе как у нас тут праздник? — обрадовался он. — Стало быть, я вовремя!

Кащей соскочил с коня и недолго думая нанес прямой удар по воротам. От удара с треском сломались и выскочили из петель тяжелые дубовые засовы, ворота легко и без скрипа раскрылись и гулко стукнулись о стены, заставив наблюдавшихся в изрядном количестве стражей оторваться от разговоров ни о чем и сердито прокричать что-то насчет манер и ближайшего будущего нахального незнакомца. Поначалу.

—  Здоров, мужики! — радостно ответствовал Кащей, размахивая руками. Жизнерадостности на лицах охранников не прибавилось. — Разве вы не видите, кто пожаловал к вам в гости? Неужели вы меня не узнаете? Это же я, добрый Злыдень Невмеручий!

Стражи, с отвисшими до земли челюстями и увеличившимися до размеров блюдца глазами, встрепенулись и схватились за оружие.

—  Сразу веселиться? — удивился Кащей. — Даже кваску не хлебнем за знакомство?

Он выхватил из ножен меч-кладенец и попер на выставленные перед ним пики и колья. Стражники оказались не самыми трусливыми существами во Вселенной, и прошло не меньше минуты, прежде чем он сумел обратить их в бегство, подгоняя отстающих дикими воплями и свистом рассекаемого мечом воздуха.

Стражи на стенах бессильно взирали на суматоху внизу. Мало того что они бессовестно проморгали появление незапланированного гостя, так еще и стрелять из луков не могли, опасаясь попасть в своих же. К тому же переводить стрелы на бессмертного злодея — напрасная трата боеприпасов и времени. После некоторого промедления две трети стражников быстро спустились на землю и бросились следом за “добрым Злыднем”. Двойная погоня продолжалась до тех пор, пока петлявшие по узким переулочкам стражники не столкнулись между собой, между тем как Кащей остался далеко в стороне. Он не стал терять времени даром и понесся в атаку на вооруженный до зубов отряд царской стражи, выкрикивая яростные угрозы и размахивая мечом-кладенцом.

Когда подгоняемая им стража по-спринтерски пронеслась мимо царской конюшни и умчалась в неизвестном направлении, Кащей остановился, —  его внимание привлекло огромное скопление украшенных гербами карет.

Он сразу же обо всем догадался. Стало ясно, почему так много стражи и куда везли портрет царевны горе-путешественники. Принцы и царевичи всех мастей прибыли на ежегодный бал. Такие балы устраивались каждый год в разных государствах и служили по большей части как средство для знакомства с царевнами и принцессами, а также для развития дипломатических отношений и обустройства личной жизни. Явление Кащея могло внести в традиционный распорядок великосветского междусобойчика немало сумятицы и неожиданностей, чем он и решил воспользоваться. Развлекаться — так развлекаться!

* * *

Бал был в самом разгаре, когда старенький мужичок с длинной бородой вошел в зал и остановился около балкончика, где оркестр от души наяривал веселую быструю мелодию.

—  Ась?!! — прокричал он так, что у ближайших к нему пар заложило уши, а музыка превратилась в вызывающую дрожь какофонию и заглохла. Танцы монархов мира превратились в броуновское движение частиц и плавно сошли на нет. Присутствующие во все глаза уставились на громогласного незнакомца.

—  Ничего не слышу! — прокричал старичок. — Что ж такое, не пойму никак?

Он поковырял пальцами в ухе и вытащил белый комочек.

—  Стража! Выкиньте этого оборванца к чертовой бабушке! — с сильным акцентом прокричал нахального вида принц.

—  Опять вату в уши затолкали! — возмущенно прошамкал старичок, пульнул вату в кричавшего и, увидев, что все шокированы донельзя его манерами, нанес последний, выбивающий почву из-под ног удар. Он выплюнул горсть камешков, из-за которых шепелявил, разорвал надетую поверх боевого костюма деревенскую одежку и сдернул бороду. — А вот и я, Великий и Могучий в меру своих скромных сил и маленьких возможностей — собственной персоной!

Толпа одновременно и недоуменно моргнула. Кащей выплюнул последний камешек и прокашлялся, нарушая мертвую тишину.

—  Что за день сегодня? — возмущенно обратился он к весьма озадаченному происходящим царю. — Меня, Великого и Злобного Кащея Бессмертного, нахально не признают!.. Или признают? — добавил он тихо. — Вы куда отступаете?! Я не ядовитый!

Свободная площадь вокруг него стремительно увеличивалась.

—  А как же танцы до упаду? — воззвал он. Желающих не оказалось.

—  Потанцуйте же с величайшим злодеем Вечности! Имейте совесть, не заставляйте меня самого выбирать себе пару! — пригрозил Кащей, и, словно услышав его призыв, в зал вбежала значительно возросшая в количестве и вооружении стража.

—  Я не танцую с мужиками! — запротестовал он, опуская меч-кладенец и очерчивая вокруг себя круг. Стражу хлебом не корми, а дай исполнить танец с саблями. — Кто зайдет за черту, резко увеличится в количестве и уменьшится в качестве!

Стража не прислушалась к совету и неразумно бросилась в атаку. Дикий крик — нечто среднее между “ура!” и “спасайся, кто может!” — потряс стены дворца.

—  Разве вам не говорили, что нападать всем скопом вредно для организма? — спрашивал Кащей, разрубая пики и топоры рвущихся в бой и мешавших ДРУГ другу противников на весьма мелкие кусочки. Стража озверела, но, лишившись оружия, вынуждена была отступить и оставить свои эмоции при себе. Гости разбежались по углам, за исключением нескольких сумасшедших царевичей, бросившихся на помощь страже. Кащей сначала и не сообразил, что воюет не только со стражей. Лишь заметив, что у некоторых из них обмундирование странных мирных расцветок, он понял, что повоевать любит и мирное население.

—  Не ожидал! — искренне восхитился он, отбиваясь от особо назойливого монаршего отпрыска. — А как насчет честной битвы один на один?

—  У нас неравные условия! — парировал отпрыск.

—  Какие еще неравные условия? — возмутился Кащей.

—  Ты бессмертен! — вякнул кто-то из-за спин стражников.

—  Ну да, в общем-то, —  согласился Кащей, —  я действительно бессмертен. Так что же, мне теперь искать бессмертного противника? Да я помру быстрее!

Выискивая взглядом царевну, он едва не пропустил выпад, разозлился, перестал ломать комедию, одним мощнейшим ударом перерубил слабенькие мечи противников и ураганом бросился к Марии, разбрасывая гостей и стражу, точно кегли. Пространство вокруг растерявшейся царевны мигом опустело, рядом с ней остался только партнер по танцу царевич Ярослав, заслонивший ее и выставивший перед собой меч. Кащей, пока бежал, разбросал кучку бомбочек из своего арсенала и исчез в клубах быстро распространившегося по залу симпатичного фиолетового сонного газа. Затем он выбил меч из рук царевича, тот ударил кулаком, но Кащей, не останавливаясь, слегка присел — кулак просвистел над головой, —  схватил засыпавшую царевну и бросился к окну. Там он остановился, повернулся лицом к гостям и прокричал:

— Вызываю на бой самого храброго из вас! Победивший меня в жестоком кровопролитном бою освободит царевну! Если сумеет — Кащей ухмыльнулся, заставив особо впечатлительных гостей упасть в обморок чуть раньше попадания в страну сновидений. — Приятных кошмариков!

Он щелкнул каблуками, они в тот же миг полыхнули ракетным пламенем и стремительно подняли его к верхним окнам. Кащей оглянулся в последний раз на трон, увидел выкрикивающего угрозы царя, помахал ему рукой, достал из рукава дистанционный взрыватель, нажал на кнопку и укрыл себя и царевну плащом. Снаружи прогремели взрывы, в небе засверкал разноцветный фейерверк. С жалобным стоном осыпались стекла, с криками попадал на землю перепуганный народ, а к дворцу поспешил из укромного уголка призрачный конь. Кащей выпрыгнул в окно и понесся к земле в свободном падении. Опоздай конь хоть на мгновение, Кащей покончил бы жизнь коллективным самоубийством на пару с царевной, так и не узнав ее тайны — до земли было пятнадцать метров. Конь в последний момент подхватил их у самой земли и тут же взмыл под облака.

Через короткую минутку всеобщей паники дворец надолго погрузился в крепкий и здоровый искусственный сон.

* * *

Лиса понуро брела по тропинке, понапрасну стараясь не обращать внимания на урчание пустого желудка. Где-то под утро она попробовала утащить в деревне курочку, но страдавший бессонницей петух оказался таким здоровым, бойким и коварным, что налетел на хищницу едва ли не раньше, чем она успела прокрасться в курятник. Заклеванная в нос лиса ломанулась к лесу, но на свою беду наскочила на дремавшую у забора собаку. Та от криков петуха приоткрыла глаза и не сразу сообразила, что за рыжее чудо на нее несется, однако это не помешало ей ловко щелкнуть челюстями и оттяпать от лисьего хвоста клок шерсти. Лиса взвыла от боли и перелетела через забор под свирепый собачий лай, до сих пор эхом отдававшийся в ушах.

Внезапно перед самым ее носом стрелой пролетел шустрый воробей, заставив ее вздрогнуть от неожиданности и разом позабыть о будущей мести.

—  Эй, что с тобой такое? Вот нервная лисица! Довольный испугом хищницы, воробей благоразумно уселся на дереве вне пределов ее досягаемости.

—  Лети, лети, касатик. Оставь меня в покое!

Лиса остановилась, ожидая, что воробей повторит полет у ее носа. Тогда уж она не станет зевать и по крайней мере заморит червячка. Но воробей явно не собирался испытывать судьбу дважды. Удобно устроившись на ветке, он поинтересовался:

 — Ты что-то похудела. Видать, давно не ела?

—  Ты лучше сядь поближе — тебя я плохо слышу!

—  Твои я штучки знаю. Быть рядом не желаю!

—  И что ж это за штучки? Узнать-то хоть мне можно?

—  Такие, что с тобою быть надо осторожней!

Воробей перепрыгнул с ветки на ветку, чирикнул на прощание и упорхнул, едва не столкнувшись с пролетавшей по своим делам Ягой. Лиса вздохнула. Везет же Яге — даже избушка, и та на курьих ножках! А тут живот к спине приклеился. Где же ты, лисье счастье, за какими горами спряталось? Ау...

* * *

Вечером Баба Яга наблюдала с помощью древней подзорной трубы за крайним домом в деревне, где по двору весело прыгал козленок Иванушка. Наблюдала до тех пор, пока с неба не донеслось размноженное эхом дикое ржание.

—  Что за странные звуки? — подивилась Яга, недовольно направляя трубу вверх и высматривая небесного хохотуна. — Кащей? Опять светопреставление устроил! Кого он там несет?

К своему неописуемому изумлению она признала в пленнице, находившейся без сознания, царевну Марию.

—  Не иначе Кащей вздумал расширить сферу своих мелких злодеяний, —  пробормотала Яга. — Вот дурень, не знает, за что взялся! От малолетних детей проблем выше ушей, а молодая разгневанная царевна его вообще в могилу сведет, даром что бессмертный!

Кащей пролетел, а Яга вспомнила про свои проблемы. Из дальних западных лесов кот Баюн принес ужасную весть о новом нашествии вампиров. А ведь, казалось бы, пять тысяч лет назад уничтожили всех до одного; видимо, какая-то особо хитрая тварь сумела спрятаться до поры до времени в укромном уголке и на тебе, вышла, так сказать, на тьму через столько лет. Пока вампир прятался, появилось человечество, и это сыграло ему на руку. У людей совершенно отсутствовал иммунитет против вампирьего яда, и это еще не все — яд этот действовал на людей очень странным образом, превращая их тоже в вампиров. Пришел день, вампир решил, что набрал достаточное войско для отмщения и порабощения, и пошел походом против тех, что разгромили когда-то его и его сотоварищей.

Воюй теперь по новой с этими тварями, никаких нервов не хватит. Столько кровушки у тебя высосут (фигурально, конечно), что страшно подумать! А от старых воинов, кроме нее, Яги, никого не осталось. Остальные за столько лет разбрелись, многие давно померли, и на то, чтобы снова собрать их воедино, придется потратить гораздо больше времени, чем понадобится вампиру для завоевания территорий.

Придется бороться с ними в одиночку, если, конечно, кот Баюн не сумеет разыскать хоть кого-то из старой гвардии. И для начала надо обезопасить тылы. Созданная несколько тысяч лет назад жидкость для временных мутационных изменений пришлась бы сейчас как нельзя кстати, да только ее рецепт остался в том же далеком прошлом. Тогда ее использовали против вампиров, изменяя их структуру и превращая в малоподвижные существа, которые легко было убить. Вампирий организм, однако, подозрительно быстро выработал против нее иммунитет, и жидкость пришлось “похоронить” в толще веков. Вряд ли за пять тысяч лет что-то изменилось, вампиры, они такие вредные, переживут даже тараканов. Но жидкость можно давать людям, чтобы превращать их в зверей, ведь вампиры в большинстве своем не пьют кровь животных. Чтобы восстановить состав, приходится тщательно подбирать компоненты, начав работу практически с чистого листа, и испытывать их на добровольцах, которые, впрочем, понятия не имеют о том, что они добровольцы, им просто захотелось попить водицы из лужи.

Нужно поймать козленка, чтобы изучить все возможные последствия восстановленного состава для человеческого организма и на основе полученных данных вывести формулу жидкости, способной превращать любого человека в зверя. Желательно в дикого и свирепого на различное по продолжительности время. Если уж войско вампиров пополняется в основном людьми, то надо сделать так, чтобы этих несчастных людей невозможно было нигде найти. Конечно, удобнее и быстрее всего было бы похитить козленка, влетев в деревню на метле, но Баба Яга сразу отмела эту мысль — и так уже ходят слухи, будто случающиеся время от времени исчезновения людей, животных и птиц — это ее рук дело.

Может, сгодится какая-нибудь дворняжка? А что? Собака любит поиграть, поохотиться, с удовольствием погоняется за козленком. Следовательно, план такой: натравить собаку на козленка, заманить обоих в лес, схватить козленка и лететь на всех парах в избушку. Собака пусть себе бегает дальше и на собственной шкуре почувствует вкус настоящей охоты, пока не натолкнется на своих диких предков. Будет о чем вспомнить, если сумеет спастись от их гостеприимства.

Но вот беда — козленок-то не настоящий и знакомой собаки не испугается. Значит, придется все-таки брать домик Аленушки штурмом.

—  Не нравится мне это... — пробормотала Яга, складывая трубу и засовывая ее в карман. — Откуда они только взялись, эти вампиры?!! И люди тоже свалились как снег на голову.

Она вздохнула: с каждым годом загадок становилось все больше и больше. И тут ей в голову пришла неожиданная мысль: а что, если загипнотизировать собаку? Внушить ей, что она до смерти обожает загонять мелких козлят прямиком к Яге?

Идея неплохая.

* * *

Кащей летел на призрачном коне не так и долго, но за это время успел так утомиться, удерживая царевну и противостоя встречным воздушным потокам и щекочущим нервы воздушным ямам, что едва не вывалился из седла, когда конь приземлился перед потайным входом в замок на плоской крыше одной из четырех якобы декоративных башенок. Потайные дверцы отворились, он вошел в просторную кабину и нажал на кнопку. Скоростной лифт одним махом преодолел расстояние в сорок метров и остановился на уровне второго этажа, приспособленного по большей части под склад. Открыв дверь в вечно пустовавшую комнату для гостей, он положил находившуюся в глубоком сне царевну на кровать и тихо удалился.

“Каково! — поделился он с собой собственными соображениями. — Не сомневаюсь, что мирное пришествие скромного меня произвело неизгладимое впечатление на их слабонервные организмы!”

Возражений не последовало. Да и откуда им было взяться? Кащей потянулся, расправил плечи и направился в просмотровый зал. Было жутко любопытно узнать, как царь, проснувшись, отреагировал на похищение дочери. Воздействие сонного газа было длительным, но Кащей надеялся, что царствующие особы уже оклемались.

Дальше было документальное кино. В полутораметровой тарелочке с золотой каемочкой. К сожалению, без яблочка — Кащей его как-то случайно съел, наблюдая за творящимися на экране безобразиями. Изображение от этого хуже не стало, просто тарелочка перестала выключаться и вела трансляцию круглые сутки, изредка прерывая ее и выдавая странные повторяющиеся ролики о сомнительной пользе неведомых Кащею вещей. Существа, расписывавшие достоинства вещей под хохлому, сами выглядели не ахти, и потому Кащей не очень-то и верил их душещипательным речам о новейших чудесах света, с тоской вспоминая то время, когда яблочко еще наворачивало обороты по привычной тарелочной траектории.

Попытки заменить яблочко первым попавшимся с рынка, сворованным при недремлющем торговце (легче было бы сорвать его с дерева в чьем-то саду, но вид Кащея, втихаря ворующего яблоки, словно он мальчишка какой, отрицательно сказался бы на его славе Великого Злодея), не принесли желаемого результата. Яблоки быстро съеживались и превращались в сухофрукты. Нужно было особое яблоко, молодильное. Именно оно идеально подходило для таинственной “фильтрации телесигнала” (так было написано в паспорте для тарелки, и Кащей иногда начинал проклинать себя за то, что умеет читать) и сохраняло свой вид буквально тысячелетиями. Он подозревал, что с этими яблоками не все так просто, он знал, что они до сих пор растут на единственном дереве где-то у черта на куличках. Ему также было известно, что дерево росло неимоверно долго, для роста ему был необходим песок в больших количествах, и жило оно по своему внутреннему графику, не считаясь с временами года. Яблокам, чтобы вырасти и созреть, необходимо было лет триста, росли они в малом количестве, и потому охранялись так, как не охранялось ничто на свете... Во время каждого показа роликов он начинал подумывать о взятии неприступной цитадели, но устраивать апокалиптическое светопреставление (иначе никак — слишком мощная защита) ради спокойного просмотра тарелочки он не считал необходимым. Пока...

И показался на тарелочке переживший его нашествие дивный город Славноград. Изображение было цветным, но без звука — к тарелке с яблоком явно не хватало кружки с вишенкой, поэтому о произносимых присутствующими лицами речах оставалось лишь догадываться. Самое интересное было даже не в самой передаче, а в способе наблюдения за интересующими объектами. Кащей никак не мог взять в толк, как происходящее попадает в тарелочку. Ведь кто-то же должен по крайней мере наблюдать за присутствующими, чтобы снимать их в разных ракурсах и с разных сторон. Как говорится, прежде чем выйти, нужно войти. И вот куда это все входило, оставалось неразгаданной загадкой. Однажды Кащей настроился на трансляцию самого себя и чуть с ума не сошел, увидев свое лицо крупным планом и пытаясь найти то, что должно его снимать. Пустой воздух перед лицом никак не подходил для этой роли, но ничего больше рядом не было. Активное размахивание руками перед собой также не принесло ожидаемых результатов, изображение не изменилось ни на йоту. Как ни горько, пришлось признать: все мы под контролем неизвестных сил и за нами наблюдают всякие длинные носы.

—  Поукорачиваю на фиг! — твердо пообещал он, ради собственного успокоения задвигая мысль о непрерывном мониторинге в дальние глубины подсознания. Чтение словарей в библиотеке замка (предпринятое после прочтения всяких там паспортов с умными, но чаще заумными рекомендациями) не прошло даром, Кащей знал кучу дивных терминов. С замком стоило, конечно, разобраться основательно, но он тешил себя надеждой, что времени у бессмертного хватит на все и что день для исследований обязательно наступит. Примерно в конце следующего тысячелетия.

В пустом и оттого казавшемся необъятным зале перед подавленным последними событиями царем стоял царевич Ярослав с младшим братом Артемом. Остальные гости, не успели они проснуться и чуть-чуть отойти после дикой головной боли, неожиданно вспомнили о срочных, ну просто неотложных государственных делах и заспешили домой прямо среди ночи. Про Кащея, как и про его дела, слышали все, и все прекрасно понимали, что постараться выручить из беды царевну может любой, но удача улыбнется только сумасшедшему. Или влюбленному. А таковым среди присутствующих был царевич Ярослав. Гости дружно пожелали ему удачи на прощание, извинились перед царем и тихо скрылись во мраке ночи.

— Трусы! — прокричал Кащей. — Слабо на меня толпой налететь! А где же ваша монархическая взаимовыручка? Двое в драку — третий не мешай?

Появившееся желание запустить в монарших особ чем-нибудь тяжелым едва не привело к катастрофическим последствиям, но в последний момент он вспомнил! Что перед ним всего-навсего тарелка с односторонней связью, и медная статуэтка пролетела чуть выше цели.

—  Мне за вас стыдно — вынес он суровый при­говор, но вдруг опомнился. — Чего это я? А ну, поторапливайтесь, лежебоки! Время не ждет! Еще столько всего впереди, что вам какая-то спящая царевна? Скатертью дорожка! Паласами застолье!

Оставшиеся царевичи его заинтересовали. Явно сумасшедшие, раз решили идти на него локальной войной. Одного он хорошо помнил — давешний кавалер царевны честно пытался ее защитить и почти что преуспел. Второй был похож на первого, но помоложе.

—  Похоже, безрассудство у них в роду, —  пробормотал Кащей. — Погибнуть в расцвете лет! И ради чего?

Убитый горем царь что-то говорил царевичам, те уверенно отвечали, потом царь встал с трона и обнял их. Кащей хмыкнул. Дальнейшие события угадывались стопроцентно. Царевичи не стали тратить время даром, вскочили на коней и дружно поскакали в сторону его замка.

—  Шоу начинается, —  громко объявил Кащей, вставая. Ответом была ставшая такой привычной за многие годы тишина. Он бросил прощальный взгляд на тарелку — царь сидел на троне, повесив голову, и разглядывал маленький портретик своей дочери. Слуги толпились на приличном расстоянии, не рискуя лишний раз потревожить Его Величество. — В молодости ты был намного жизнерадостнее, Никодим.

В былые времена царь не раздумывая самолично бросился бы спасать свою дочь, но теперь годы брали свое, руководство царством требовало его постоянного присутствия, и он понимал, что попал в капкан покрепче медвежьего. Оставалось надеяться на помощь молодежи. В голову приходили лишь тяжелые мысли. Страшные истории о проделках Кащея царь слышал еще в детстве, и он всей душой надеялся, что царевичи преодолеют все преграды на своем тернистом пути и сумеют освободить Марию.

Дверь за Кащеем с тихим щелчком захлопнулась.

* * *

Ближний космос. Расстояние до Земли — двести тысяч километров. Капитан малолитражного межзвездного кораблика, выглядевшего соответственно своей дешевизне и неприхотливости, а потому похожего на орех фундук, отчаянно пытался затормозить и не столкнуться с планетой, чтобы не превратить ее в зараженную радиоактивным излучением безжизненную пустыню.

Прилетев на окраину Галактики, капитан очень удивился, когда с первого раза набрел на обитаемый мир о котором ничего не было известно ученым Галактического Союза Астрономов. Засмотревшись на ярко-красочные цвета атмосферы (приятно было увидеть что-то отличное от широко распространенного серого цвета безжизненных планет), капитан забыл вовремя включить тормозную систему. И теперь с отчаянием смотрел на монитор, где черным по белому были написаны оставшиеся до столкновения расстояние и время. Пытаясь резко повернуть и направить корабль в сторону от планеты, капитан добился лишь того, что сломал штурвал.

Кораблик вошел в плотные слои атмосферы и стал стремительно нагреваться. Капитан лихорадочно вспоминал события прожитых лет, начиная с самого рождения, обильно сдабривал их монотонным душераздирающим звуковым сопровождением, исходившим из самого сердца, —  он истерично кричал, рассматривая оставшиеся в руках обломки штурвала, и попусту терял драгоценное время.

Корабль, перестав получать указания пилота, перешел на автоматическое управление. Капитан не имел ни малейшего понятия о том, что такое вообще существует на его посудине, поскольку приобрел кораблик на распродаже старой космической техники без руководства пользователя. Продавец скинул тридцать процентов от стоимости исключительно из-за этого, и ошалевший от радости капитан купился, как последний идиот.

“В вашем случае, —  вспомнилась ему фраза из анекдота, —  идиотизм — это выздоровление!”.

— Не смешно-о-о-о-о-о! — ради разнообразия выкрикнул он, и тут с полки на него рухнули коробки. Он перестал кричать по предыдущему поводу, переключившись на крики от боли, и только после этого соизволил обратить внимание на монитор. Крики словно обрезало. Хотя скорость корабля не падала, расстояние до планеты перестало стремительно сокращаться, а вскоре и вовсе застыло на одной отметке. Автопилот сумел поменять курс и летел по касательной. Температура обшивки замерла на восьмистах градусах и медленно покатилась вниз.

Корабль задрожал, начиная посадку в автоматическом режиме. Капитан бессильно откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и не открывал их до тех пор, пока не ощутил легкий толчок от соприкосновения корабля с поверхностью планеты.

Являясь по совместительству штурманом, вторым пилотом, поваром, механиком, бортинженером и уборщиком (что позволяло потратить внушительную сумму на что-нибудь более приятное, чем зарплата экипажу при полной комплектации), капитан залпом выпил литровую кружку успокоительного — сразу за всю команду, вытер пот со лба и поздравил себя с самой удачной посадкой в его едва не закончившейся жизни. Во-первых, никто не погиб, а во-вторых, никому не известная планета на краю Галактики оказалась на редкость кислородной и обжитой высокоразвитыми формами жизни! Возможно, даже слегка разумными!

Голубое небо, белые облака, зеленая трава — предел мечтаний любого космического путешественника! Получить такой подарок от судьбы — это как поймать черную кошку в черной комнате, особенно если кошки там отродясь не было. Это как открытие нефтяного месторождения при рытье собственного погреба, как золотой дождь с неба, как одновременная смерть десятка родственников-миллиардеров, как проигрыш в беспроигрышную лотерею...

“Последнее сравнение несколько неудачно, —  укорил себя капитан, не отрывая горящего взора от раскинувшейся перед ним планеты. — Местные жители, разумеется, как и все аборигены на открытых ранее планетах, жуткие трусы и с удовольствием передадут мне власть над ними, стоит лишь продемонстрировать им парочку дешевых фокусов!”

Компьютерный анализ показал, что на планете шесть материков, один из которых покрыт внушительным слоем вечного льда, на остальных материках никаких высоких индустриальных технологий и загрязнения атмосферы, самый большой материк расположен в северной части планеты.

“Мелочиться не будем! Начнем покорение с самого большого континента. — Капитан бросил взгляд на свое отражение. — А что такого?”

Но сначала заменить штурвал и выпить еще парочку литров успокоительного. И не обязательно именно в такой последовательности.

Однако толком расслабиться у него не получилось. Через час монитор тревожно замигал: к кораблю приближались аборигены. Капитан сдул пылинку с нового штурвала и с нетерпением приготовился посмотреть на местных жителей. Было любопытно увидеть, как они испугаются и дадут деру от корабля. Вот смеху-то будет!

* * *

... Прошло три минуты...

* * *

Капитан молча и напряженно смотрел на экран: сумасшедшие аборигены, вместо того чтобы дать деру от непонятного (и пугающего, черт побери, пугающего!) объекта, стали метать в него ножи, кидать камни и прочий подручный мусор, причем делали это с видимым удовольствием. Защитные лазерные лучи со свистом успевали рассеивать предметы на атомы до того, как они долетали до обшивки, и, кажется, именно этот процесс аборигенам и приглянулся больше всего.

Ладно, подобные выходки озверевших форм местной жизни капитан скрепя сердце еще мог стерпеть, повредить корабль такими штучками было весьма проблематично. Но когда аборигены повыхватывали из ножен мечи и стали рубить высоченное массивное дерево, толкая его прямо на корабль, на душе стало неспокойно.

—  Кто кого пугает? — возмущался капитан, торопливо усаживаясь в кресло пилота и пристегивая ремни безопасности. — Вандалы!

* * *

—  Руби! — прокричал Ярослав, азартно размахивая мечом. Несколько сильных ударов — и трехсотлетняя береза, накренившись, нависла над огромным коричневым камнем. Тот сердито загудел и неожиданно резко взлетел под небеса, подняв волну сдувшего всю пыль ураганного ветра и оставив позади себя толстый, длинный туманный хвост. Царевичи закашлялись, кони тревожно попятились, береза рухнула на дорогу.

—  Летающие булыжники! — Удивлению Артема не было предела. — Ничего себе шуточки!

Ярослав проводил пристальным взглядом непонятный камень и задумчиво произнес:

 — Может, это зверь какой, а не булыжник? Вроде нашего Змея Горыныча?

— Например, злобствующий Колобок, проглотивший Соловья-разбойника? — поинтересовался брат. — Не слишком ли?

—  После встречи с Кащеем — не слишком.

Эти места царевичам были хорошо знакомы. Они не раз бывали в столице и охотились тут на кабанов. Царевну Ярослав знал хорошо и дружил с ней с самого детства. А в этот раз собирался официально, при всех, попросить ее руки и сердца. И если бы не шуточки излишне любознательного Кащея, он бы сделал это уже сегодня.

Камня здесь никогда не было, и появление его среди дороги царевичей изрядно озадачило. Высотой под шесть метров с гаком, он перекрывал движение, а земля вокруг него на много метров была опалена и покрыта слоем сероватого пепла. Артем соскочил с коня и подошел к преграде. Дотронулся, удивленно отметив, что камень довольно теплый и странно гудит, как будто внутри поселился шмелиный рой.

Ярослав взялся за булаву и подошел к камню проверить его на прочность. Размахнулся — и услышал в ответ протяжный вой. По булаве ударила прямая красная молния, распылив ее на ослепительный сноп искр. Кони встали на дыбы, Ярослав отскочил и отвернулся, чтобы искры не попали ему в лицо. Артем крепко зажмурился, закрыв лицо руками... Кое-как успокоив коней, братья переглянулись...

Когда камень исчез в облаках, они кое-как оттащили березу на обочину дороги, для чего пришлось порубить почти все ветки и откатить ствол. Умная пословица говорит: “Любишь кататься — люби и саночки возить”, и Артем только сейчас понял всю глубину этого выражения. Его воспитатель, пока не умер от старости, постоянно любил повторять другую фразу: “За три минуты удовольствия приходится расплачиваться годами” и иногда добавлял, что многие начинают понимать это уже после того, как вышеназванные годы уйдут в вечность. Начальник стражи после этих слов всякий раз удрученно кивал головой и говорил медленное “М-да-а-а-а-а...”, но Артем так и не понял почему.

Последнее бревно было убрано, последние ветки полетели вслед за бревнами, царевичи полюбовались ничуть не затупившимися мечами, вложили их в ножны и вскочили на коней.

* * *

Близилась полночь. Дремавшая в будке собака ворочалась и щелкала зубами. Ей снилось, что прямо перед ней появилась большая сахарная косточка, и она пыталась эту косточку схватить. Но косточка постоянно уворачивалась, оказываясь чуть дальше челюстей. Настал момент, когда достать до нее просто вытягивая шею стало невозможно, и собаке пришлось встать. Подивившись реальности сна и на всякий случай повиляв хвостом, она сделала резкий рывок, но косточка оказалась проворнее. Отлетев далеко в сторону, она повисла на уровне глаз собаки, медленно вращаясь вокруг своей оси. Собака недовольно зарычала.

Косточка остановилась и плавно тронулась с места, совершая круг оскорбления вокруг собаки. Та поворачивалась следом за наглой костью, но наброситься пока не пыталась, выгадывая наилучший мо­мент для атаки.

Когда косточка совершила десятый круг, собака не выдержала. У нее закружилась голова, и потому терпеть дальнейшие полеты еды вокруг себя она не стала. Сделав обманный рывок, она схватила-таки ненавистную косточку и хотела как следует ее изгрызть но тут за ее спиной выросла огромная тень. Собака почувствовала на себе тяжелый взгляд и испуганно застыла.

Тень подошла ближе и превратилась в Бабу Ягу, которая размеренным гипнотическим голосом привычно произнесла:

 — Встань к лесу... к-х, к-х... тьфу... посмотри на меня!

Собака разжала челюсти. Косточка упала на землю.

—  Смотри мне в глаза! — тем же голосом продолжала Баба Яга, одновременно отцепляя ошейник от цепи и размахивая перед собакой шариком на цепочке. — Следи за шариком! На счет “три” ты будешь мне полностью повиноваться!

Это явно было излишним. Собака на сто пятьдесят процентов была готова выполнить любую просьбу Яги, только бы та оставила ее в покое.

—  Раз! — считала Яга. — Ты чувствуешь тепло по всему телу — Правой рукой она схватилась за голову и обреченно пробормотала: — Дожили! Собак гипнотизировать...

Объект гипнотизации удивленно повернул голову набок и приподнял правое ухо. Яга мотнула головой, откашлялась и повторила:

 — Тепло разливается по твоему телу от головы до хвоста. Твои глаза закрываются, веки медленно тя­желеют... Два! Ты засыпаешь, ты очень хочешь спать, тебе невыносимо хочется уснуть на целые сутки! И пока ты будешь спать и видеть сны, ты будешь выполнять то, что я тебе прикажу. Внимание! Мой приказ: первого же зверя, решившего с тобой поиграть, ты гонишь в лес к моему скромному домику. На счет “три” ты станешь ждать появления зверя. Через сутки ты очнешься, но не будешь помнить ничего о том, что с тобой случилось... ТРИ!

Собака дернулась от неожиданности. Ей показалось, что Баба Яга только что держала перед ее носом качающийся шарик, но перед ней никого не было. Собака повернулась, чтобы забрать косточку, и остановилась на полпути.

“Какая еще косточка? — озадаченно подумала она. — С чего бы тут взяться какой-то косточке? И Яги никакой не было. Ведь ее следов нигде нет. Это же просто страшный сон...”

Собака улеглась на подстилку, зевнула, закрыла глаза и мгновенно заснула. Но вдруг ее тело вздрогнуло и глаза снова открылись. Только теперь они светились зеленым, а из пасти вырывалось легкое, но злобное рычание. Запрограммированная Ягой, собака стала ждать зверя, который захочет с ней поиграть.

На дворе никого не было, и глаза снова закрылись. Постороннему могло показаться, что собака спит безмятежным сном, но это было далеко не так. Ее уши еле заметно подрагивали, улавливая малейший шум, и она была готова в любой момент вскочить и выполнить задание. Когда появится играющий зверь...

* * *

Лиса яростно вцепилась в ветви куста, выплескивая накопившуюся за день злость. Подумать только, до чего же черные деньки настали в ее жизни! Никакой еды, вся охота насмарку, кур, и тех не сумела изловить!

“Это нельзя так оставлять! Так ведь и от голода загнуться недолго! — думала она. — Отомстить! Наказать! Откусить собаке хвост!”

Она снова вцепилась в безобиднейший куст и стала нервно его теребить. И тут...

Шшшшшшшшшшшшшшыххх!

Лиса с трудом уняла дрожь в лапах. Яга пролетела мимо так стремительно, что она поняла, что это такое было, лишь когда та уже исчезла в темноте.

—  Ох, ну надо ж, напугала.

Дня ей, что ли, стало мало?

Мне от голода не спится.

Ну а ей что не сидится?

Лиса посидела, приводя расшалившиеся нервы в порядок. Выплюнув комок листьев, она долго вглядывалась в ночную темноту, пытаясь догадаться, что понадобилось Бабе Яге среди ночи в деревне? И почему ей пришлось уноситься оттуда с умопомрачительной скоростью?

И тут ее осенило — словно молнией ударило!

“Яга летает в деревню, чтобы воровать кур! Зачем еще нужно летать в деревню, да к тому же по ночам? — вихрем пронеслось у нее в голове. С точки зрения лисы, иной причины просто быть не могло. — Значит, и она голодная! Да что же творится на этом свете?! Вперед, пока всех птиц не украли!”

Позабыв обо всем, она бросилась к курятнику.

* * *

Жившие в доме напротив курятника люди спали. Лиса определила это по тому, что ни в одном окошке не горел свет. Людей она всегда воспринимала как неизбежное зло, примостившееся под боком у жилища кур. Видимо, это судьба: куда бы ни отправлялись жить вкусные птички, следом неизменно появлялся человек и городил вокруг них практически неприступные ограждения. Наверное, люди — слуги кур. А по ночам, пока они спят, за охрану принимаются собаки. Выхода нет, куры в кольце. Вот и приходится совершать партизанские вылазки.

Забор — это так, ограждение от крупного рогатого скота, любая мелочь проскочит сквозь него, как вода сквозь решето. Собака, как обычно, храпит в будке, но это не помешает ей проснуться от криков петуха. Так что прокрасться нужно с минимальным шумом, чтобы его не потревожить.

Лиса скривилась от вчерашних воспоминаний. Хвост уже не болел, но израненное чувство собственного достоинства требовало кровожадной мести. Если повезет, думала лиса, то остатки от съеденной курицы надо будет обязательно положить перед собачьей конурой, и поутру собаке капитально влетит. Вот вам и кровожадная месть. Главное, чтобы петух не проснулся. Иначе кровожадная месть обернется особо изощренным самоубийством, потому что в следующий раз безболезненно пробраться в курятник удастся как минимум через три — четыре месяца. За это время она отдаст концы в воду, при такой-то охоте, как сейчас. Утопится от тоски, одним словом. Нельзя такого допустить. Ни в коем случае.

Она перемахнула через изгородь и прошлась по морковной грядке. Чистое удовольствие ходить по разрыхленной земле, а уж копаться в ней — верх блаженства. Узнать бы, как куры завели себе людей, и тоже завести парочку, пусть копают землю рядом с ее норкой, а она будет топать по ней круглые сутки.

Юркнув под яблоню, лиса бросила быстрый взгляд на конуру. Собака оптимистически дрыхла и чуть ли не храпела от блаженства. Может, она и не охраняет вовсе, а так, живет по соседству?

Соблюдая максимальную осторожность, лиса прокралась к курятнику. Вчерашний подкоп засыпать не успели. Да и кто успеет, если в доме живут только человеческие детеныши, АЛЕНУШКА и ИВАНУШКА — она припомнила их имена. Непроизносимо. Не только язык, но и челюсть свернуть можно.

* * *

Собака не спала. Усиленные Ягой, ее способности многократно возросли, и она даже с закрытыми глазами понимала, что творится вокруг. Крестьяне ложились спать, за печками вовсю стрекотали довольные жизнью сверчки. Аленушка пыталась напоить братца бесполезной гадостью, которую дала знахарка. Козленок, наученный горьким опытом, уворачивался и отказывался пить любую воду вообще. По крайней мере до тех пор, пока сестра не глотнет первая. Борьба утомила обоих, и теперь они тихо-мирно спали. А далеко-далеко, у старой мельницы происходили странные события, и странные существа вызывали на разговор страдавшего бессонницей мельника. От существ, очень похожих на людей, несло самой настоящей смертью, и, если бы не приказ Яги, собака не стала бы притворяться спокойно спящей, а уже мчалась бы со всех ног на помощь. Мельника она любила, тот постоянно угощал ее чем-нибудь вкусненьким, когда она пробегала мимо мельницы, и ей не хотелось потерять такого доброго знакомого.

“СНАЧАЛА ИГРАЮЩИЙ ЗВЕРЬ” - пронеслась в голове команда Яги, и собака послушно поджала хвост.

Квакали на дальних болотах неугомонные лягушки, ходил по курятнику нервничавший петух, наверное, сражался с воображаемой лисой, отыскивая способ исклевать ее побольнее, так, чтобы навсегда отвадить от этого места.

За оградой на миг сверкнули чьи-то глаза, собака насторожилась. То, что это зверь, стало понятно сразу — И даже понятно, что за зверь. Разумеется, это лиса. Оставалось выяснить, ИГРАЮЩИЙ ли это зверь, и если он действительно играющий, то препроводить его в гости к Яге. И чем скорее, тем лучше, потому что действие, разворачивавшееся у старой мельницы, собаке очень не нравилось.

Глаза внимательно осмотрели двор. Вскоре, убедившись, что никого постороннего впереди нет, их рыжая владелица двинулась в глубь двора со стороны забора, аккуратно, тихо прошла мимо собачьей конуры и, перебегая из укрытия в укрытие, направилась в курятник. Собака, чуть приоткрыв глаза, неторопливо наблюдала за развитием событий.

“В прятки играет! — догадалась она. — Вот он, нужный зверь!”

Однако странное время для игр. Хотя прятаться лучше всего действительно по ночам.

* * *

Посмотрев по сторонам, лиса юркнула в подкоп. Счет пошел на секунды: поймать курицу, пока спят петух и собака, и быстро ретироваться. Лиса выскочила перед насестом с нахохлившимися во сне курами и почти уже цапнула ближайшую зубами, как вдруг увидела прямо перед собой грозно поднявшего гребешок здоровенного петуха и обомлела от неожиданности.

—  Ку?? — Петух не успел еще закончить битву с воображаемой лисой, как до кучи явилась и настоящая. Едва он шевельнулся, как отброшенная курица полетела в одну сторону, а лиса — в другую. Петух раскукарекался в полную силу своих легких.

—  Чтоб тебя, —  пробормотала лиса. — Опять без еды!

Выскочив на улицу, она увидела в метре от себя дремлющую собаку.

“Кажется, такое со мной уже было. И когда это она успела выскочить из будки? — только и подумала лиса, как вдруг глаза собаки открылись. — Ой! Не было!”

Шерсть у собаки встала дыбом. Сияющие зеленые

глаза без зрачков смотрели с дикой ненавистью, и, казалось, шевельни лиса хотя бы кончиком хвоста, заботы о собственном пропитании уйдут в прошлое вместе с ее жизнью.

—  Я... Я... Я, —  запаниковала лиса.-

Я больше не буду! Клянусь, честно слово!

Ни шагу сюда ни за что, никогда!

Ты только уйди, отвернись, ради бога,

Я тут же исчезну, уйду навсегда! — Ее голос сорвался на истерический визг.

Собака зарычала. Из подкопа выскочил озлобленный петух, но, как только он увидел собаку, боевой клич застрял у него в горле, выдавившись наружу жалким цыплячьим писком. Петух юркнул обратно в курятник, предоставив собаке самой решать, что делать в создавшейся ситуации. И до утра не заснул, дрожа от страха...

В то утро он впервые в жизни не кукарекал.

* * *

Собака сделала шаг вперед. Лису словно ветром сдуло. Вчерашний изматывающий бег казался ей теперь легкой, неспешной прогулкой при луне. Собака ничуть не отставала, и ее рык звучал приглашением Смерти на вечное поселение: мол, заходите к нам на огонек, на всех места хватит.

“Что за дикий монстр выдавал себя за скромную дворняжку? Откуда он такой взялся? Что ему нужно? — лихорадочно думала лиса. — А ведь я так молода! Я ведь так ничего и не поела толком! За что?”

 — С-П-А-С-И-Т-Е-Е-Е! — закричала она что было мочи, но в ответ раздался жуткий смех, больше напоминавший вой целого хора озверевших волков, чем одиночный собачий. Проснувшиеся от призыва о помощи предпочитали снова заснуть, едва до них доносился леденящий душу вой преследователя.

Не разбирая дороги, лиса неслась сквозь бурелом, собака подвывала чуть позади. Вот они дружно влетели в лес, одним махом преодолели с добрый десяток километров, продрались сквозь колючие заросли, перепрыгнули через поленницу дров около царского охотничьего домика, пробежали по его крыше (лиса удивленно отметила, что умеет подниматься по стенам не хуже таракана, и, что самое страшное, собака не отстает ни на шаг!), чуть не столкнулись с печной трубой и кубарем покатились вниз.

Не помня себя от страха, лиса бросилась на первое попавшееся дерево (начальный опыт уже есть) и мигом взлетела на самую верхушку. Ствол накренился под ее весом и с силой спружинил, швырнув ее далеко вперед. Собака была ниже и едва успела вцепиться в ветку, как ее закачало из стороны в сторону. Ни секунды не раздумывая, она отцепилась от ветки, в полете ухватилась за верхушку соседнего дерева, оно накренилось, и полученного ускорения хватило на то, чтобы ее с той же силой бросило следом за лисой. Приземление было стремительным. Только что она летела, словно гордая рыжая птица, высоко в небо, как вдруг его место заняла быстро приближавшаяся земля. Летать оказалось интересно, и особенно интересно было управлять полетом при помощи собственного хвоста. А вот падать...

Собака отставала, это ощущалось по удаляющемуся вою, повернуть же голову, чтобы посмотреть своими глазами, у лисы не было сил — слишком страшно видеть ТАКУЮ собаку, да еще в полете. Лучше целый год смотреть ночные кошмары, чем на нее всего две секунды.

Плюхнувшись в воду посередине небольшой тихой речки, лиса так быстро заработала лапами, что пробежала по воде, аки посуху. Громкий всплеск позади показал, что собаке подобный фокус не удался.

Было время на короткую передышку, но лиса чувствовала, что если она остановится, то двигаться уже не сможет. И она, не замедляя скорости, побежала в прежнем направлении — куда глаза глядят. Волчья стая, сквозь которую лиса бесцеремонно проскочила, осталась позади с чувством превеликого недоумения, сменившегося настоящим страхом и яростью, когда мелкая мокрая дворняжка с зелеными огнями вместо глаз нагло пропрыгала по их спинам и напоследок облаяла стаю мощнейшим собачьим матом.

Пожилой вожак недоверчиво помотал головой, видимо решив, что он малость тронулся в конце жизни. Однако аналогичное поведение половины волков стаи показало, что здоровье у него не все потеряно. И если он где и глюкует, то не здесь и не сейчас.

—  В погоню за мелким псом! — яростно прорычал он и первым бросился по следу. Стая азартно взвыла. После нанесенных оскорблений собака могла расплатиться единственным способом — отдать богу душу. И волки намеревались оказать ей в этом тяжелом деле всестороннюю поддержку и помощь.

Заметив впереди одинокий домик, лиса не раздумывала. Кем бы ни были тамошние обитатели, они не будут такими страшными, как четвероногая Смерть! Влетев в приоткрытую дверь, она седьмым чувством определила, что в доме есть просторная клетка, юркнула в узенький проход и захлопнула за собой дверцу.

“Попробуй, прогрызи!” — истерично прокричала она и зашлась диким хохотом от затопившего ее огромного чувства облегчения. Но собака даже не вошла. Убедившись, что играющий зверь доставлен по назначению, она разом потеряла к лисе всякий интерес и помчалась на помощь мельнику. Отсюда нельзя было понять, как развиваются события у мельницы, но она очень надеялась, что успеет вовремя. И столкнулась с волками.

* * *

Мельник, на первый взгляд такой же старый, как и сама мельница, неторопливо молол муку. Лопасти медленно вращались, мука сыпалась в мешки. Спать не хотелось, просто так сидеть тоже не доставляло особой радости, вот он и работал.

Уже миновала полночь, когда сквозь привычное шуршание жерновов он услышал чей-то зов. Это его удивило, по ночам никто не ходил на мельницу, опасаясь волков. И не без оснований — после эпидемии волки осмелели. Поэтому прийти сюда могли лишь в крайней необходимости или в случае какой беды. Но и то и другое ничего приятного не сулило. Пришлось выглянуть.

Двое мужиков, совершенно ему не известных, смотрели на двери мельницы, как бараны на новые ворота. Оружия при них не было, но одежда выдавала в них чужестранцев. А путешественники без оружия — это как мельница без ветра.

—  Что случилось? — спросил мельник. Мужики, явно ожидавшие, что откроются ворота, а не окно, недоуменно озирались и заметили мельника, подняв головы лишь по недоразумению.

—  Пусти-ка нас переночевать! — не терпящим возражения тоном потребовали они.

—   Чего ради? — поинтересовался мельник. Путники ему не понравились. Разбойники? Но почему без оружия? — Вы откуда пожаловали?

—  Не твоего ума дело, смерд! — высказался один в том духе, что, мол, сам не видишь, что ли.

—  Здесь бродят волки, так что вам лучше убраться подобру-поздорову! — посоветовал мельник. Смысл иноземного словечка не был ему известен, но то, с каким чувством оно было произнесено, ясно намекало на оскорбление. Добрые гости так не поступают.

—  Ваши волки, вот и спасайте их сами! — недовольно буркнул второй. — Так ты откроешь или нет? Мельник отрицательно покачал головой.

—  Смотри, старик, мы тебя по-хорошему просили! — Иноземцы переглянулись, и мельник понял, что спокойно выспаться ему не дадут. Их самоуверенные повадки начинали его злить.

—  А не отправиться бы вам обратно домой? — примерно так можно перевести с матершинного его короткое пожелание.

—  Без еды? — гости снова переглянулись. — Ни. За. Что.

Точно, разбойники. За мукой пожаловали.

—  Уходите! — честно предупредил их мельник. — Вам здесь ничего не светит.

—  Эта вопрос спорный! — заикнулся было второй, но первый его перебил.

—  Открывай! — рявкнул он, хватаясь за ручку двери и с силой дергая ее на себя. Мельница неожиданно для всех засветилась пронзительным синим светом, а мужик с воплем отскочил, прижимая к груди опаленную руку. Мельница потемнела.

—  Я вас предупреждал! — воспользовался моментом мельник. Озадаченный не меньше гостей, он решил, что не стоит упускать случая, и сделал вид, что так и было задумано.

Второй оказался умнее и на рожон не полез. Осторожно приблизившись к двери, он тыльной стороной ладони дотронулся до нее и сразу же отдернул руку. Ничего не случилось. Он усмехнулся и сделал новую попытку. Снова ничего не произошло. Тогда он смело схватился за ручку и замер в ожидании. Свечения не было.

—  Попался дед на наш обед! — радостно прокричал пострадавший. — Давай, открывай эту дерганую дверь, и выпьем у старика всю его старую кровь!

Мельник опешил.

—  Да кто вы такие? — прошептал он.

Напряжение на лице второго сменилось победной улыбкой, и он схватился за ручку обеими руками. Громыхнуло, мельница в ответ пошла искрами и засияла так, что мельник ненадолго перестал видеть что-нибудь, кроме светлого пятна в глазах.

Гулкий хлопок отбросил второго далеко в сторону. Оба гостя яростно закричали от невыносимого света, показав торчавшие изо рта клыки.

—  Что за бред? — в сердцах прокричал первый. — Почему мы не можем добраться до этого мелкого старикашки? Что за хренова мельница?

—  Я доберусь до тебя, старик, ты меня понял? — прокричал второй, позабыв про свою роль мирного собеседника. — Я не уйду, пока не выпью твою кровь!

—  Дерзай, висельник! — откликнулся мельник, повторил фразу насчет возвращения домой и закрыл окно. Он заметил (как ему удалось — одному богу известно), что у гостей верхние клыки не короче, чем у волков, и не желал испробовать на себе силу их укусов. — Нечисть поганая!

С неожиданным прикрытием можно ничего не опасаться. Вампир заскрежетал зубами. Он посмотрел на напарника и закричал:

 — Думай, что ему помогает! Я никогда не сталкивался с мельницами!

—  А я сталкивался? — в тон ему ответил первый. — Я предпочитаю пить кровь у горожан!

—  Ну где я найду горожанина в деревенской глуши в час ночи?

Мельник услышал, приоткрыл окно и невинным голосом спросил:

 — Вы еще здесь, висельники?

—  Пошел ты в одно известное тебе место! — дружно ответили вампиры.

—  Уж лучше вы сами! — улыбнулся мельник, закрывая окно.

Второй нервно задышал.

—  Надо мной издевается смерд! Я... Я, —  вопил первый, задрав голову к небу. Ярость в его голосе внезапно сменилась ликованием. — Я знаю!

Второй бросил на него недоуменный взгляд.

—  Что именно ты знаешь? — поинтересовался он.

—  Почему мельница не всегда бьет! Смотри на нее! Что ты видишь?

Снова недоуменный взгляд.

—  То же, что и раньше.

—  Это же ветряная мельница! — словно перенапрягшийся учитель нерадивому ученику, прокричал первый.

— И?

—  КРЕСТ, — прокричал первый. — Понимаешь?! КРЕСТ!

Второй уставился на мельницу. Медленно вращавшиеся лопасти совершили четверть оборота и встали по отношению в земле под прямым углом.

Еще четверть оборота, и снова крест. Крест! Крест!! Крест!!! Проклятие вампиров, защитный амулет для людей. ЕГО штучки!

—  Да кто ТЫ такой, чтобы вставать у нас на пути?! — взвыл второй. — Наш род древнее ТЕБЯ! Первый опустил руки и пробормотал:

 — ОН сильнее. Но мы все равно обхитрим ЕГО защиту.

— Как?

—  Вот как. Смотри! — Он подошел к двери. Как только крест сместился, он дотронулся до ручки. Второй ожидал свечения, но его не было. Первый убрал руку и притронулся к двери указательным пальцем. — Сейчас!

КРЕСТ.

Мельница вспыхнула. Вампир отдернул руку:

 — Очень просто.

Второй вскочил, разом позабыв о боли.

—  Стало быть, нам остается дождаться поворота и спокойно забираться внутрь? — спросил он.

—  Не совсем, —  ответил первый. — Когда снова станет КРЕСТ, нам несдобровать и внутри мельницы. Мы долж...

Окно наверху открылось, и до них донесся голос мельника:

 — Вот прилипли, как мухи на д...

—  П... на... и! — Вампиры от злости позабыли слова и какое-то время изъяснялись исключительно междометиями. Мельник только хмыкнул в ответ. Окно с демонстративным стуком захлопнулось. К вампирам вернулся дар речи, и они разразились изощренными угрозами. Мельник с интересом прислушивался к новым оборотам и старался запомнить наиболее оригинальные проклятия. Авось пригодится.

Вампиры бесновались до тех пор, пока первый не вспомнил, что основная цель, ради которой они явились, —  не покрывать мельника семиэтажным матом а использовать кровь вышеназванного мельника в гастрономических целях. Громко сплюнув, он молча направился к ближайшему дереву и стал лупить по нему что было силы. Береза не выдержала серии мощных ударов и рухнула. Вампир перестал колотить по стволу, тяжело дыша. Кулаки отчаянно болели, и если бы не мечта стереть мельника вместе с мельницей в кучу порошка, он бы бросил все и ушел на поиски деревни. Второй подхватил березу — силищи немерено, и прислонил ее к мельнице, не давая лопастям вращаться.

Жернова замерли, и мельник замер вместе с ними. Мука перестала сыпаться из желобка, оставив мешок заполненным наполовину. Затем последовали дикий хохот, звуки ударов по двери, треск ломаемых досок и топот быстро поднимавшихся по лестнице крово­сосов. В помещение ввалились вампиры. Мельник схватился за табуретку.

—  Ты попался, старик! — выкрикнул второй, насмешливо глядя на попытки человека защититься. — Ты труп. — Он сделал шаг вперед. — Что скажешь теперь? А? — Это “а” было больше похоже на легкий кашель, чем на звук, но мельник его отлично понял.

—  Ты слишком самонадеян, —  невозмутимо ответил он.

—  А ты просто идиот! — взревел второй.

—  Хватит болтать, —  прервал обмен мнениями первый. — Я устал и голоден.

Он стремительно приблизился к странно посмотревшему на дверной проем мельнику, вырвал из его рук табуретку и схватил его за грудки, намереваясь впиться в шею. Но непонятный монотонный звук, раздававшийся позади, удивленный вопль второго и остекленевший взгляд мельника, смотревшего совсем не на вампира, не дали довершить начатое дело. Вампир недоуменно обернулся и от испуга выронил мельника на пол. Существо, стоявшее в дверном проеме, можно было бы назвать обычной собакой, если бы оно не было покрыто кровью с головы до хвоста, не имело окровавленных зубов и жутко светившихся зеленых глаз. Вампир икнул, до сих пор ничего подобного ему видеть не приходилось. Мельник отполз к стене, а существо зарычало с утроенной силой.

—  Пошла отсюда! — Второй вампир хлопнул в ладоши, намереваясь испугать собаку, но та в ответ метнулась к нему и вцепилась в ногу. Вампир взревел от боли. Собака подскочила к мельнику, встала перед ним и повернулась к вампирам, ясно давая понять, что в обиду его не даст.

С улицы донесся тихий скрежет. Первый вампир попытался пнуть собаку, но получил в ответ такой болезненный укус, что на время потерял способность здраво рассуждать. Вне себя от ярости, он прыгнул на собаку, та отскочила, и он оказался лицом к лицу с мельником. Вампир протянул руки, чтобы придушить его — не поесть, так хоть отомстить за унижения, —  и в этот миг собака запрыгнула ему на спину и вцепилась острыми зубами в шею. Он взвыл, но тут подбежал второй вам­пир и пинком отбросил собаку в сторону. Та зарычала так, что у вампиров заложило уши. Мельник уже слабо соображал, что происходит, и руками искал любой предмет для защиты от врагов.

Скрежет повторился. Прислоненная к мельнице береза не могла долго противостоять лопастям и медленно кренилась в сторону. Жернова чуть дернулись. Вампир схватил мельника и с силой тряхнул, тот раскинул руки, раскрытая ладонь прошла под желобком в тот момент, когда оттуда просыпалось немного муки. Рука сжалась в кулак, и мельник почти рефлекторно бросил горсточку вампиру в лицо. Вам­пир замер и вдруг пронзительно завизжал от невыносимой боли. Мука засветилась призрачным синим светом и насквозь прожгла его тело. Он бросил мельника, вскочил и завертелся на месте, громко вереща.

Собака налетела на второго вампира, тот перехватил ее у самого горла и теперь изо всех сил старался удержать на безопасном расстоянии. Окровавленные клыки лязгали, хватая воздух, перед его носом, и только сейчас он понял, что чувствует жертва вампира перед смертью.

Скрежет превратился в непрерывный шум, лопасти завращались, береза рухнула на землю, мельник обессиленно упал, первый вампир бился о стену, оглашая лес криками боли, второй боролся с собакой, когда... Когда лопасти встали перпендикулярно к земле и мельница озарилась сиянием.

Взрыв потряс землю. Мельница заходила ходуном и рассыпалась.

* * *

Наступившая тишина привела мельника в чувство. Последнее, что он помнил перед погружением в беспамятство, было ослепительное сияние, охватившее мельницу, и одновременно взорвавшиеся вампиры.

Он открыл глаза. От вампиров не осталось и следа, от мельницы тоже мало что осталось, он сам лежал на траве, придавленный обломком бревна, а рядом виляла хвостом собачка. Вся в крови, с дикими зелеными глазами, она тревожно поскуливала, глядя на мельника. Тот присмотрелся повнимательнее, и его пронзила догадка. Собака казалась ему смутно знакомой, и если бы не кровь на шерсти... и не странные глаза... то вполне похоже на...

—  Трезор? — тихо спросил мельник. Пес от счастья чуть не встал на задние лапы. Бешено виляя хвостом, он лизнул мельника в щеку окровавленным языком, взвизгнул и радостно залаял. Потом скосил на мельника глаз, увидел, что тот слабо улыбается, и снова зашелся счастливым лаем.

А потом повернулся, в последний раз вильнул хвостом и убежал.

—  Трезор, куда же ты? — позвал мельник, но пса и след простыл. Мельник осторожно отодвинул бревно и приподнялся, проверяя, целы ли косточки. Было похоже, что целы, но все равно было очень больно. — Хватит с меня...

* * *

Раннее утро. Домик Яги.

Прислоненная к стене тарелка с яблочком засветилась, яблочко покатилось по ободку. Появилось изображение коровы, размеренно жующей траву. Корова приподняла голову и басовито замычала. Яга испуганно вскочила с печи и уставилась на тарелку. Сплюнула от досады, зевнула и скомандовала:

 — Яблочко, стоп! — Хотя Яга довольно часто просыпалась под крики транслируемых по тарелке зверей, она до сих к этому не привыкла.

Быстро позавтракав, Яга стрелой помчалась в деревню проверять, все ли идет по намеченному плану. Долетев до дуба, где располагалась наблюдательная вышка, она достала подзорную трубу и посмотрела в открытое окно Аленушкиного дома. Козленок спал. А собака?

— Собака! — позвала Яга, всматриваясь в темноту конуры и тщетно пытаясь разглядеть внутри хоть что-нибудь живое. — Собака!.. Ну и собака же ты!

Плану не соответствует. Варвары, план насмарку пустили! От собаки один поводок остался! А ведь задумывалось-то все наоборот!

Стоп. Именно так все и задумывалось. Учитывая тог факт, что поводок лежит не в конуре, а на улице, собака дождалась-таки играющего зверя... Или кого-то другого?

“Какому дегенерату вздумалось поиграть прошлой ночью именно перед этим домом? — нервно спросила себя Яга. — На Земле сто сорок стран, тысячи городов и деревень, десятки тысяч домов, миллионы зверей и птиц, а какая-то гадина вздумала поиграть именно с заговоренной собакой! Ну и кто она после этого?”

Так кого погнала собака вместо козленка? И где она сейчас?

“Так, быстренько сочиняем правдоподобную версию. Например, собака могла пойти прогуляться по соседям, чтобы похвастаться своими новыми глазами. Нет, исключено, гипнотическое воздействие не позволило бы ей сбежать со двора до выполнения задания. А стало быть, версия отметается как невероятная. Что еще?”

Яга почесала лоб и призадумалась.

“Предположим, что во двор проник некто, чьи действия собака приняла за игру. Кто это мог быть? Во-первых, воры. Не местные, поскольку воровать У Аленушки нечего, разве что одного Иванушку, но на фига им это нужно? Отпадает. Во-вторых, могла заглянуть соседская собака — а это “перелай” почти на всю ночь. Выбегать со двора при этом совершенно не обязательно. Тоже отпадает. В-третьих. А что в-третьих?”

Яга еще раз осмотрела двор. Из курятника на шатающихся и подгибающихся ногах вывалился взъерошенный петух. Судя по всему, именно он был последним, кто видел собаку живой и здоровой, иначе с чего бы ему так нервничать?

Ага! Курятник! Гость, крадущийся во мраке ночи (чем не игра в разведчиков?), подстерегающая его собака, столкновение, и... весь план коту под хвост! Ну конечно же, единственный, кто мог сотворить подобное злодейство, —  рыжий и хвостатый, хитрый зверь, до неприличия обожающий курятину и партизанские вылазки. Лиса! И, несомненно, та самая, что дважды попадалась на глаза последнее время.

А это значит, что...

—  Пропала собака, —  вздохнула Яга. Куда ей тягаться с рыжей плутовкой? Завела бедного пса в глухомань, бросила на съедение волкам и небось спит себе спокойным сном в укромном местечке.

Придется придумать новый план. Можно загипнотизировать другую собаку, но если лиса будет шляться по соседству каждую ночь, то очень скоро собаки в деревне закончатся.

—  А у меня нет времени на бездействие! — гаркнула Яга, усаживаясь на метлу. — Домой, метелка!

* * *

Высоко-высоко над ней летел наевшийся до отвала и жутко довольный собой и своими успехами в общественной жизни коршун. Новая неделя была просто на редкость удачная! Настолько удачная, что от прихваченного про запас сыра можно запросто отделить приличный кусочек, что называется, собачкам на драчку. В кого бы только его запустить? Вот потеха будет!

Выпорхнувший из облака замерзший воробей, надеясь согреться, стремительно пронесся перед клювом коршуна, нагло чирикнул и камнем ломанулся вниз. Коршун вздрогнул, в запале прокричал пару ласковых, прицелился и запустил в обнаглевшего задиру сыр. Оба вскоре превратились в точки и исчезли из виду. Коршун недовольно замахал крыльями, поднимаясь выше и дальше от мелких наглых птичек, ни во что не ставящих королей неба.

* * *

—  Хочу есть! Есть хочу! — тоскливо каркала ворона, качаясь на ветке рядом с гнездом. Косточки, лежавшие в нем беспорядочными кучками, были неоднократно объедены и приобрели полупрозрачный вид. Ну кто виноват, что сезон охоты выдался такой неудачный? Настолько неудачный, что она даже услышала слова сочувствия от потенциальной еды, юркнувшей в норку прежде, чем ворона успела ее поймать.

Вертикально вниз пронесся ошалевший от адреналина в крови воробей, а сверху пролетело что-то неимоверно вкусное, ударившее сногсшибательным убойным запахом. Сыр! Обалдевшая ворона вдохнула манящий запах, но сыр, едва оказавшись на уровне ее глаз, внезапно исчез, и ворона надолго выпала из действительности, застыв в полном изумлении.

Вы могли бы понять истинные причины ее изумления только в том случае, если бы просмотрели сцену падения сыра при сильно замедленной скорости. Потому что в этом случае вы увидели бы весьма интересную картину: вот ворона сидит на ветке, мимо медленно-медленно, с распахнутым клювиком и глазами навыкате, проносится воробей, а с неба неторопливо падает кусок свежего деревенского сыра. Вот он достигает уровня глаз вороны, тут ее клюв резко раскрывается, шея стремительно вытягивается, клюв хватает сыр, ворона поворачивается, прячет сыр в гнезде, возвращается в первоначальное состояние и только тогда начинает принимать изумленный вид.

Переполнившее ворону чувство неожиданного счастья выплеснулось наружу длинным, громким и невероятно восторженным вороньим кличем “КААААААААААААА (всего четыреста сорок три буквы и двадцать децибел)... АААРРР!!” Причем прокаркала она его по чистой случайности прямиком в ухо меланхолично жевавшей листок гусенице, уши которой вместе с листком тут же завяли, но для вороны это обстоятельство не имело никакого значения, в отличие от гусеницы и ее потомков, ушей у которых нет до сих пор.

Нежданно-негаданно исполнившееся желание повысило настроение до седьмых небес, ворона выдохнула, вдохнула и старательно запела, распугивая тех, кого не испугал ее восторженный крик. У гусеницы временно съехала крыша, а сама она съехала с завядшего листка следом за крышей и понеслась в свободном полете в заросли травы, где и осталась жить до превращения в бабочку-невротика с дистрофическим тельцем.

—  Не ела я сыра уж тысячу лет,

Пора отмечать юбилей.

Но вот он упал, птичке в небе привет!

Теперь заживу веселей!

А вдруг это морок, видение, сон,

И не было сыра, и нет?

Понюхать, взглянуть, поклевать поскорей...

Да нет, это сыр, это он!

* * *

Яга в подпорченном последними событиями настроении возвращалась домой, пытаясь по дороге придумать новый план, на этот раз такой, чтобы учитывал любые возможные последствия, как вдруг столкнулась с воробьем, выскочившим из леса на высокой даже для крупных птиц скорости.

—  Смотри куда несешься! — крикнула она, совершая экстренное торможение. — Убьешься же! Или я метлой заеду!

Воробей испуганно посмотрел на небо, после чего облегченно выдохнул и ответил:

 — Напугала!

Яга проследила взгляд воробья и увидела высоко летящего коршуна.

—  С тобой все ясно, —  произнесла она. — Странно, что ты до сих пор жив. Я бы тебя, на месте коршуна, съела вместе с потрохами.

—  Нет, я мертв! — зловеще прочирикал воробей, вытащил из-под крыла маску-череп и водрузил ее на голову:

 — Я вернулся с того света,

Чтоб теперь, посередь лета,

Найти рыжую лису — испугать ее хочу!

Уууууууууууууууууууууууу!

 — Впечатляет! — хмыкнула Яга. — Только...

—  Все, пора, уже лечу! — отозвался воробей, улетая.

— ...не забудь ее снять!.. Ладно, увидимся позже. Если тебя не найдут и не придушат к тому времени озверевшие собратья... — Яга подлетела к избушке, поставила метлу у порога и вошла в комнату. Подойдя к столу, она положила на тарелку яблоко и приказала: — Вызывай лешего!

Яблочко завертелось.

Спавшая в клетке лиса сладко потянулась и открыла глаза. Яга, удивленная незапланированными движениями непонятно кого в собственном доме, оторвалась от тарелки и взглянула на клетку. Их взгляды встретились...

—  Это что еще такое?!! — Яга разразилась бранью. Перепуганная лиса, проснувшаяся от ее слов, только теперь обратила внимание, ГДЕ она ночевала! Из огня да в полымя! — Это же надо! Пробраться в избушку и нагло превратить ее в спальню! Здесь что, приют для бездомных лисиц?

Лиса, со вчерашней ночи надеявшаяся, что хозяева окажутся милыми старичками, которые угостят ее курочкой, была обескуражена не меньше Яги. Курочки, ясное дело, уже не дождаться, как бы самой не попасть на вакантное место. Она не знала, поедает ли Яга лисиц или предпочитает использовать их на воротник, но с детских лет родители приучали в первую очередь бояться именно ее.

—  А ну, выбирайся из клетки! — приказала Яга, но лиса, испуганно забившись в дальний уголок, и не подумала ничего выполнять. Решив выбрать из двух зол меньшее, она предпочла остаться в клетке, тут Яге до нее не добраться, а потому внутри находиться куда безопаснее, чем снаружи. Тоскливо положив мордочку на передние лапы, лиса жалобно посмотрела на Ягу и горестно вздохнула.

—  Нет в жизни счастья, удач и побед, когда ничего нет поесть на обед, —  пробормотал она.

Яга прекратила бесполезный монолог, схватила клетку и выволокла ее на улицу.

—  Брысь с глаз моих! — приказала она и, не дожидаясь, пока лиса очухается, захлопнула за собой дверь. Собака все-таки выполнила приказ и доставила играющего зверя (чтоб ему пусто было!) по назначению. Но дело не сдвинулось с мертвой точки ни на шаг. И это очень плохо.

Лиса недоверчиво глянула на избушку. Яга просто ушла, оставив ее на свободе? Невероятно!

Или изощренная месть?

—  Собака? — Лиса присмотрелась, не затаилось ли где вредное четвероногое, успешно маскировавшееся под обычную дворняжку все прошедшие годы.

Похоже, что нет.

Лиса вздохнула, медленно, опасаясь подвоха, выбралась из клетки и на мгновение застыла, ожидая грома с небес, диких победных криков и злобного рычания притаившихся монстров. Но ничего такого не было, и она, в последний раз обернувшись на домик Яги, дала стрекача.

* * *

Кащей нетерпеливо ходил из угла в угол и ждал пробуждения царевны. Хотя действие газа должно было закончиться в четыре утра, гости разъехались из дворца почти сразу после полуночи, укатив на свои любимые юга. Сейчас уже восемь часов, а царевна все дрыхнет!

Он вслушивался в тишину и не желал верить собственным ушам: кроме мерного тиканья обычных часов с кукушкой, других звуков не было. Насколько он знал людей вообще и царственных особ в частности, любая (ой) из них обязательно устроит шумное пробуждение, переходящее в буйное помешательство на почве похищения. Особенно, если во рту нет кляпа и свободны руки-ноги. От царевны он планировал наслушаться изысканных угроз, неописуемых оскорблений и поэтичных рыданий, но царевна хранила упорное молчание! Неужели она так его боится, что предпочитает не напоминать о себе лишний раз? Мол, отлежится, а Кащей тем временем про нее забудет, найдет себе новую игрушку, и тогда она спокойно вернется домой.

А вдруг... Нет, не может быть! Не хватало еще трупов в доме!

—  Ты хоть тарелки разбей, что ли? Зря я их оставил целую сотню? — недовольно пробурчал он.

Провести гениальную операцию с ослепительными спецэффектами, устроить забег по пересеченной местности лучшим стражникам царства, усыпить невиданное количество повелительных особ разом, перерубить сотни мечей и пик, и все ради того, чтобы теперь нервно ходить по собственному замку и терпеливо ждать, пока некая молодая особа перестанет паясничать и раскроет свой прекрасный рот для перечисления слов, которые она по своей наивности считает ругательствами. Или ее искусственный сон плавно перетек в сон обычный, и она спит себе спокойно, не желая знать, что великий злодей вечности ожидает ее выхода в свет целых три часа!

Царская наглость! Нет, так больше продолжаться не может. Если гора не идет добровольно к Кашею, Кащей эту гору взрывает!

—  Царевна! — прокричал он. — Я иду тебя будить! Но учти, слюнявые чмоки пусть останутся царевичам-юнцам! Я не собираюсь будить тебя извращенным способом озадаченных кое-чем личностей! Понятно?

К тому же он помнил одну давнюю и очень страшную историю, случившуюся с неким царевичем, прослышавшим про спящий замок и разбудившим описанным выше способом спавшую сотню лет в стеклянном гробу царевну. Беднягу никто не предупредил о том, как ведут себя очнувшиеся зомби. А ведь очнулся весь замок. Насилу царевич вырвался и убежал...

Кашей поднялся по широкой черной лестнице на второй этаж, подошел к двери, отомкнул внутренний замок своим ключом, приоткрыл дверь, ожидая коварных сюрпризов со стороны противника, и почувствовал, что дверь не поддается обычным его усилиям. Что ж, царевна по крайней мере жива и находится в полном рассудке, иначе бы ей никогда не пришло в голову подпирать чем-то дверь.

—  Баррикады строим? — обратился к ней Кащей. — Практично! Но бесполезно!

Разбежавшись (а чего бояться, если ты бессмертен?), он налетел на дверь всей своей мощью. С треском вылетев из петель, та рухнула на пол, задев за край стола, на котором стояла посуда, и катапультировала последнюю прямиком на Кащея. Сверху грохнулась сама столешница. От звона разбиваемой посуды зазвенело в ушах. На миг повисла мертвая тишина.

—  Оп! — выдохнул Кащей. — Вот и разбили!

Выбравшись из-под обломков и отряхнув с себя мелкие осколки, он огляделся в поисках царевны. И не нашел.

Вот это сюрприз!

—  Ушла?! — недоуменно воскликнул он. — Что за народ пошел?

Осложнение. Кащей никак не ожидал, что царевна сумеет взломать замок на двери. Да и кто будет ожидать такое от ЦАРЕВНЫ? Она что, в перерывах между танцами обучалась воровскому ремеслу? Ей что, больше заняться было нечем?

Куда катится человечество? Это же конец всему! А, да хрен с ним, с человечеством. Куда катится царевна? И что интереснее всего: куда она покатилась именно сейчас и где это она взяла отмычки? Нет! Самое интересное: как она вышла из комнаты и после этого забаррикадировала дверь?!

Из замка она не выйдет, потому что открыть ворота под силу только ему. Мимо него она не проходила — он бы обязательно ее заметил. Получается, что царевна отправилась бродить по замку, где никого не было несколько тысяч лет, в поисках запасного выхода!

“Что за ребячество! — подумал он. — Наслушалась всяких сказок о потайных ходах и думает, что все дворцы и замки строили по одному типовому проекту!”

А пылищи поднимет, просто ужас! Заблудиться, конечно, не заблудится, следы на толстом слое пыли сохранятся еще не одно тысячелетие, если, конечно, в будущем здесь не поселится какой-нибудь зануда, повернутый на влажной уборке помещений. Что вряд ли, потому что он, Кащей, менять место жительства не собирается.

* * *

... Он не любил бродить по заброшенной части замка и, появившись здесь, вовсе не жаждал затеряться среди бесчисленных поворотов и параллельных коридоров. Кто построил замок, он не знал. Как не знал и того, почему его воспоминания начинаются с пребывания в полном одиночестве среди бескрайних лесов и крайних, коли речь зашла об этой проблеме, местных жителей. Благоразумно исчезнувших из замка перед его прибытием, хотя не исключено, что они там никогда и не появлялись. Несколько веков Кащей потратил на то, чтобы найти хоть какие-нибудь следы их жизнедеятельности, но пришел к странному выводу, что замок никогда не был обитаем. Он остался здесь жить, продолжая занимать небольшую часть комнат. В большинстве своем они были заполнены всякими вещами, предназначение которых было еще более таинственной загадкой, чем загадка существования их мифических владельцев, которые рано или поздно, но должны были объявиться, если только замок не возник сам собой из воздуха. К тому же Кащей окончательно запутался, когда попытался вспомнить свою жизнь до прихода в замок. Единственное, что он восстановил в памяти, так это несколько дней накануне своего появления в замке, этом загадочном строении, стоящем в самой что ни на есть непролазной глуши. Судя по воспоминаниям, получалось, что он начал свое существование с того момента, когда продирался сквозь лесные дебри по направлению к своему будущему дому. Как будто материализовался из воздуха в придачу к бесхозному замку. Кащей постепенно впал в депрессию, так как не мог ответить на жизненно важные для него вопросы. И депрессия, охватившая его на долгие десятилетия, вылилась в дикую злобу, со временем превратившуюся в мрачное чувство юмора. Он даже пытался покончить жизнь самоубийством, но обнаружил, что неизменно, раз за разом возвращается к жизни. Убедившись, что Смерть не желает забирать его к себе ни под каким видом, он стал проводить разные эксперименты над окружающим миром, чем и занимался до сих пор. Изредка посещая дальние комнаты, он нашел много удобных штучек, которыми и пользовался во время налетов на мирных и военных граждан. Капсулы с сонным газом, фейерверк, да и летающие сапоги — все было оттуда. Плюс много-много разного на самые невероятные случаи жизни.

Жизнь была размеренной и иногда тоскливой, вплоть до того самого дня, когда ему вздумалось заняться похищением царевны...

Побродив, он вскоре натолкнулся на запыленный коридор, на полу которого отпечатались следы уходившей в неизвестность царевны. Кащей остановился и, сложив руки на груди, громко произнес в пустоту:

 — Мне-то спешить некуда. А вот ты проголодаешься. Я знаю, что царевны весьма щепетильны в этих вопросах и предпочитают иногда похудеть, чтобы добавить себе привлекательности, но так ведь и с голоду опухнуть недолго. Оно тебе надо? Мария! Ау!

В ответ — тишина. Разумеется. Что же еще? Положение — не позавидуешь. Царевна сама не вернется, будет бродить по замку до последнего, пытаясь проникнуть во все двери и выстукивая стены в поисках пустых пространств за ними. В принципе, пусть потешит свое самолюбие, но тогда на повестку дня выходят новые проблемы: как узнать ответы на поставленные вопросы, если царевна будет ходить по своим следам туда-сюда, пока окончательно не заблудится и не затеряется среди паутины с мертвыми пауками и мухами? А потом приедет царевич, убьет Кащея и в результате поисков затерявшейся царевны тоже сгинет в лабиринтах коридоров. Нервы у старого царя не выдержат. После долгого, томительного ожидания он бросит царство и пойдет войной на замок, поскольку в жизни ему больше терять будет нечего. Где и сложит буйну головушку, потому что не судьба ему вернуться счастливым.

Это увлекательно, но совершенно не то, что нужно сейчас.

—  Мария! Этого тебе никто не простит! — воззвал Кащей. Глас одинокого в пустынном замке. Имя эхом отразилось от стен и укатилось вдаль многочисленными повторениями. — Что я, нанимался работать спасателем у любопытных царевен? Пускай бродит, где хочет! Выход все равно один. — Он развернулся и  сделал  шаг. — Я  ухожу!   — прокричал он. — Кто спрятался, я не виноват! Тишина.

—  Повторяю для глухих! — прокричал он так громко, что со стен посыпались кусочки окаменевшей пыли. — Я ухожу!

—  Ухожу! Ухожу! Ухожу! — забубнило эхо.

—  Ну и ладно! — Кащей махнул рукой. — Будет у меня в замке свое собственное привидение. Будем коротать с призраком царевны столетия жизни, вспоминать о славных денечках и пугать одиноких путников теплыми безлунными ночами... А, ладно, черт с тобой... Придется выручать эту рехнутую дамочку, пока она в ходячую мумию не превратилась. Доказывай потом, что ты не верблюд.

* * *

—  Леший слушает! — неохотно отозвались из тарелки. Изображения и вовсе не было: похоже, Леший был не в духе. — Что-то случилось? Ты кого там костеришь?

—  Лиса заночевала к клетке и выходить не хочет, —  пожаловалась Яга. — Наверное, у нее депрессия.

—  У меня тоже депрессия, —  сказал Леший. — Спроси у лисы, она не потеснится в твоей клетке?

—  Хм. У тебя-то что стряслось?

—  Не важно, —  отмахнулся Леший. — Зачем вызывала?

—  Мне нужна собака, —  объяснила Яга.

—  Браконьерничать не дам!

—  Мне? Браконьерничать? — Баба Яга чуть воздухом не подавилась. — Что с тобой сегодня? Леший прокашлялся:

— Извини, сорвалось. Работа нервная, знаешь ли. — Извиняющийся голос чуть потеплел, но при общей ледяной интонации потепление выглядело так, точно с минус двухсот двух градусов температура поднялась до минус двухсот одного. — В моем лесу появились вандалы! Варвары! Изверги!

—  Все сразу или по отдельности? — поинтересовалась Яга.

—  Шутить изволите?

—  Что они такого сотворили?

—  А вот посмотри сама! — Тарелка наконец-то посветлела и выдала изображение, от которого у Яги волосы немедленно встали бы дыбом, если бы не платок на голове. — Ну как?

—  Кто их? — спросила она с застывшим от катастрофических предчувствий сердцем. От ответа зависело, с какой скоростью предстоит разобраться с новой формулой “оборотня”.

—  Те, что остались в живых, говорят, что это сделала собака... Кстати, не про нее ли ты спрашиваешь?

—  Не про нее, —  замахала руками Яга. — Моя собачка мирная, никого и пальцем не тронет. А здесь не собака похозяйничала, а самый настоящий трехголовый Цербер. Ты поинтересуйся у соответствующих органов, может, он на самом деле сбежал?

—  Уже интересовался, —  хмуро ответил Леший. — Мне вежливо намекнули, что если бы он сбежал, то вся планета с самого утра была бы по уши в призраках древних греков. Так что там с твоей собакой?

—  Дворняжка такая, тихая, пугливая в лесу, но это если без поводка. А с поводком — хлебом не корми, дай кого-нибудь облаять! Вчера убежала со двора и пропала. Она мне просто жизненно необходима.

— Я пройдусь по лесу, может, отыщу твою беглянку. Срочно нужна?

—  Как можно скорее.

—  Ну, так скоро не обещаю, но постараюсь, —  сказал Леший. — Как что узнаю, сразу сообщу.

—  Буду признательна, —  ответила Яга.

—  А хочешь, волка одолжу на денек? Он не поможет?

—  Это который из двух? — поинтересовалась Яга. — Одноглазый, что без хвоста, или другой, с рваными ранами во всю спину?

—  М-да... Им самим нужна помощь, —  вздохнул Леший. — Ну, найду я того, кто это сделал, сам с него шкуру спущу!

—  Лучше похорони этих и пересели новых. В южных лесах их много развелось, девать некуда. Вот и поможешь тамошним с их проблемами перенаселения.

—  Договорились, —  кивнул головой Леший. — До связи.

—  До связи.

Тарелочка потемнела.

Яга задумалась. Что теперь прикажете делать? Ну никак не получается выполнить похищение изящно и грациозно. А собака тоже выдала номер, словно в роду у нее сплошные тираннозавры! Изувечить целую стаю злых и голодных волков — такое не под силу нормальным зверям. Вот и гипнотизируй после этого мирных дворняжек!

Придется работать самостоятельно. На время отбросить ментальные способности и вернуться к проверенным веками грубым, но пробивным действиям. Вампиры близко, времени почти не осталось, того и гляди налетят со дня на день, а тут и противопоставить нечего.

— Эх, лиса, лиса! — укоризненно сказала Яга. — Если бы ты только знала, что по твоей вине в скором времени некому будет разводить обожаемых лисьим семейством кур. И вместо них будут бегать одни куриные вампиры.

А интересное будет зрелище...

* * *

Виновница головной боли и странных фантазий Яги о возможном вампирском периоде жизни куриц — голодная лиса бродила по лесу и разговаривала со всеми, кто услышит, то есть, по сути дела, сама с собой. Благополучно покинув опасную территорию, она уж было успокоилась, но неожиданно с новой силой напомнило о себе желание как следует поесть.

—  Ничего не вижу, ничего не слышу, Опустел с чего-то мой богатый лес. Где вы, мои птички, вкусненькие птички? Прилетайте срочно, хочется мне есть! Воробьи шумно отозвались с веток:

 — А лиса, а лиса

Слишком много захотела!

Да одну лишь фигу съела,

Наша хитрая лиса!

Лиса остановилась и подняла мордочку. Сотни воробьев примостились на огромном дубе и шумно обсуждали свежие сплетни. Ей захотелось нахамить —   вдруг полегчает на душе, но столько птичек сразу не одолеть. Этим паразитам нагадить — раз плюнуть, тем более в таком количестве... Придется мирно побеседовать.

—  Ой, да что вы говорите?

Вы получше присмотритесь!

Это ж я, сама лиса!

Я, охотница лесная,

Мне ума не занимать,

Захочу, любую птицу

Без труда могу поймать!

—  Знаем, знаем, только если

На охоте не везет,

Да животик подведет,

Так и желудь подойдет!

—  Вы что, шутите со мною?

На себя оборотитесь,

Это вы, дурные птицы,

Вы клюете все подряд.

А чтоб я, сама лисица,

Снизошла до желудей?

Кабаны пусть их едят!

“А хорошая мысль! — подумала лиса. — Лучше съесть мелкого кабанчика, чем большой желудь. Желуди, желуди... Отличная идея! Устрою ловушку!”

Она уже заприметила, где много желудей, и принялась сгребать их в кучку, надеясь привлечь кабаньих детенышей. И поймать одного, пока матерые свинтусы будут лопать желуди. Главное в этом деле — не попасться им на глаза, но тут лиса была за себя спокойна. Последнее время ей так часто приходилось бегать на предельных скоростях, что вероятность еще одного пробега уже не пугала. Подумаешь, одним больше, одним меньше.

* * *

Задира сел на дерево позади стаи, с большим интересом наблюдавшей, как лиса собирает в кучу желуди, и, убедившись, что никто не обращает на него внимания, громко, зловеще прочирикал:

 — Чирррррррррррраааааааааааааааааааааааа!

Воробьи оторвались от любопытного зрелища и недовольно повернули головы в сторону Задиры. Представшее пред их глазами новое зрелище было столь впечатляющим и шокирующим, что несколько воробьев, увидев череп с глазами, заикали от неожиданности и один за другим попадали без чувств.

Лиса как раз подтолкнула очередной желудь к большой уже кучке, когда ей на голову что-то свалилось, отскочило и плюхнулось коричневым мягким комочком в траву. Отпрыгнув на всякий случай подальше, она увидела лежащего кверху лапками воробья.

—  Завтрак подан! Наконец-то заморю я червячка! — обрадовалась лиса, но воробей лежал как мертвый и даже не пошевелился. Лиса тронула его лапой, результат не изменился. — Что такое? Он же неживой! Нет, такое я не ем!

Рядышком упал еще один воробей. И еще один. Лиса недоуменно подняла голову, и ее глаза превратились в два блюдца — с дуба обрушился град бесчувственных воробьев.

—  Эпидемия! — хрипло пробормотала лиса, судорожно выкарабкиваясь из кучи пернатых, и помчалась куда даже глаза не глядят.

Задира изумленно смотрел, как половина птиц в едином порыве сыплется с дерева, а остальные звереют на глазах.

—  Череп, череп, говоришь? — переспросил во­жак. Впрочем, ответа он не ждал. — А снять маску не желаешь?

Воробьи окружили шутника со всех сторон. Шестое чувство ясно давало понять, что в их намерения изъявление благодарности за оригинальную шутку явно не входит.

— Чирик! Чирик! Вы что, рехнулись? Я ж пошутил! Ну что вы, право?

Задира отскочил, бешено замахал крыльями и полетел в том же направлении, в каком ретировалась измученная неприятностями лиса. Стая, яростно галдя, бросилась за ним.

—  Мы тебе такие похороны

Пышные устроим, погоди!

Вот сейчас поймаем и посмотрим,

Как ты будешь черепом трясти!

Мы тебя из-под земли достанем

И обратно дружно закопаем!

Вот тогда, дружок, не будешь больше ты

Перед нами черепом трясти!

Недостроенная часть ловушки (кучка желудей), которую так старательно нагребла лиса, сработала, но лиса была уже слишком далеко, чтобы услышать довольное чавканье кабанчиков. Впрочем, совершенно неожиданно она нашла кое-что не хуже.

* * *

Ворона достала из тайника сыр, положила его перед собой и замерла, наслаждаясь дивным, сводящим с ума запахом. Ей хотелось получить как можно больше удовольствия от неожиданного подарка.

—  Сыр! — пропела она, и ближайшие соседи скривились от скрипучего звука. — Ням-ням!

—  Что-что? Ням-ням? — невольно повторила лиса, останавливаясь и устремляя на ворону внимательный взгляд. — О-о-о, сыр! Действительно ням-ням!

Ворона испуганно зажала сыр в клюве, настороженно посматривая то одним, то другим глазом в сторону рыжей плутовки. Лиса обошла вокруг дерева: забраться невозможно, ветки больно высоко. По праву считая себя экспертом в области лазанья по деревьям, она твердо знала, что без помощи свирепого лая преследующей тебя по пятам собаки наверх никак не попасть. А собаки нет. Это хорошо. То есть плохо. В общем, смотря с какой стороны подойти к данному вопросу.

—  Караул! Спасите! Помогите!

Кто-нибудь, маньяков задержите!

Посторонитесь, дайте пролететь!

Поберегитесь, всем грозит вам смерть!

Воробей с черепом на первой космической скорости пролетел под носом у вороны. Та испуганно вжалась в ветку. Следом за крикуном пронеслась воробьиная ярость в чистом виде, сметавшая на своем пути все преграды, какие только могла смести. Ворона в ужасе закрыла глаза, а когда открыла, то обнаружила, что ее до самой макушки завалило сорванной листвой.

Она попыталась нащупать крылом сыр, но, кроме микроскопического кусочка в клюве, ничего больше не нащупала. Чувствуя, как внутри все холодеет, ворона в последней надежде раскидала листья и, не найдя сыра, отчаянно прокричала:

 — Кккааааааааааааааааааааааааааарррр!

—  Чавк-чавк! — тут же восторженно отозвались с земли. Ворона поперхнулась и посмотрела вниз. Лиса. Жует что-то. Довольная такая! Что жует-то? Ворона пригляделась. Две мелкие козявки, упавшие во время стихии в гнездо вороны, почувствовали страшный холод и поспешили выбраться из гнезда, пока не замерзли окончательно.

—  Сыр! — Отчаянию вороны не было предела.

—  Ага! — радостно кивнула лиса. — Вку-у-у-усный!

Прости, ворона!

Сыр ты потеряла. Он у меня!

И сыром этим буду я обедать

Подряд три долгих и счастливых дня!

Ну что за сыр! Как он благоухает,

Как вкусен и красив!

Какое наслажденье обещает

Он мне на три счастливых дня!

А ты, ворона, перестань браниться!

Потерянного этим не вернешь.

Досада велика, но что ж поделать...

Ты как-нибудь ее переживешь.

Сама подумай, стала б ты делиться,

Будь сыр перед тобой? Вот так и я.

А впрочем, можешь ты браниться

Подряд три долгих и счастливых дня!

Лиса подхватила остатки сыра и, махнув хвостом, скрылась с вороньих глаз долой, крикнув на прощание:

 — Сначала ешь, потом болтай! Об этом ты не забывай!

* * *

—  Какой гений говорил мне, что держит ситуацию под полным контролем? — Артем вопросительно посмотрел на Ярослава и перевел взгляд вниз. Там под березой стояла разъяренная медведица, уже почти приготовившаяся к покорению очередной вершины. — Ты не помнишь, случайно?

—  Случайно нет! — отозвался Ярослав, опасливо косясь на осиное гнездо, висящее в метре слева от их временного убежища. Но сказал он это, явно не подумав.

—  Рад, что мы думаем одинаково по этому поводу. В следующий раз, будь настолько любезен, не нервируй мирных обитателей леса почем зря. А то мы не только без коней останемся, но и сами дадим дуба.

—  Откуда я знаю, куда делись кони? — возмутился Ярослав. — Я только на минуточку отвернулся! Оборачиваюсь, а вместо них стоят два взнузданных козла!

—  И третий перед ними, —  уточнил Артем. Ярослав показал брату кулак.

—  По уху врежу! — откровенно пообещал он. — Я тебе такое устрою, что ты всю жизнь будешь не на конях, а на скакалках скакать!

Артем показал язык.

—  Надо же додуматься до такого — разъярить медведицу, —  невозмутимо продолжал он. — И забраться от нее именно на то дерево, где живут осы!

—  Я думал, конокрады в кустах спрятались, —  оправдывался Ярослав.

—  Нет, там были козлодары! — съехидничал Ар­тем.

Медведица пошла на взятие высоты. Братья перестали дурачиться. Ярослав сглотнул и, прошептав:

 — Что я делаю? — аккуратно схватился за осиное гнездо и со всеми предосторожностями, на какие только был способен, отделил его от дерева. — А вот и наш подарок дорогому гостю!

Гнездо полетело в медведицу. Часть осиного роя начала недовольно носиться вокруг, а мимо Ярослава пролетел воробей с черепом.

—  Воробьиная Смерть! — ахнул царевич. — Что только в этой глуши не летает!

Осы уже обратили на них свое пристальное внимание и почти что бросились в атаку, как вдруг сквозь них сметающим все тараном пронеслась воробьиная стая. Людей и медведицу смело с дерева, и они рухнули вниз, с треском ломая сучья. Медведица громыхнулась первой, следом на нее упали царевичи, тут же вскочившие на ноги и ринувшиеся прочь, напролом через кусты, прямиком к дороге. Сзади недовольно рычала медведица, гудели осы да чирикала возмущенная стая, прибавляя людям силы. Царевичи бежали до тех пор, пока не затихли вдали шум и гам представителей животного мира, сменившись легким шелестом листвы.

—  Хватит! — устало выдохнул Ярослав. Артем согласно споткнулся на ровном месте и упал на траву. — Надо передохнуть чуток.

Артем прислонился спиной к дереву, чувствуя, что названного времени ему катастрофически не хва­тит. Ну что за напасть — как приключения, так одно за другим, без передыху?

—  Простите, вы мне не поможете найти мою корзинку? — послышался голос со стороны леса. Царевичи обернулись и увидели девушку с козленком. Все трое вздрогнули: царевичи от неожиданности, а Аленушка оттого, что увидела на их одежде гербы соседнего государства. Это означало, что перед ней не простые люди.

Небольшая немая сцена.

—  Корзинку? — переспросил Артем. Он никак не мог поверить, что на свете бывают такие красивые девушки. — Что за корзинка?

—  С ягодами. Я собирала, а ее кто-то забрал.

—  Медведи, наверное, —  предположил Артем. — Мы тут недавно встретились с ними.

—  Где? — удивилась Аленушка.

—  У кривой речки.

—  Так это же в двух часах ходьбы! — удивилась Аленушка.

Царевичи переглянулись.

— Сколько мы бежали? — спросил Ярослав. — Минут десять?

—  Меньше.

—  Кто же вы, такие скоростные? — поинтересовалась Аленушка. Козленок у ее ног весело подпрыгнул и безбоязненно подошел к Артему.

—  Не может быть! Первый раз забыли представиться! — спохватился Ярослав. — Я — царевич Ярос­лав, а это — царевич Артем, мой младший брат. Мы бежим... то есть идем, в смысле, скачем спасать царевну Марию от Кащея Бессмертного.

—  Он похитил нашу царевну?

—  Не только, —  уточнил Артем. — Он еще разогнал стражу, усыпил кучу народа, распугал будущих королей и царей, выбил все стекла во дворце. И не дал моему брату предложить царевне Марии руку и сердце!

—  Это говорить не обязательно! — Ярослав толкнул Артема локтем в бок.

—  Вам непременно надо встретиться с Бабаем! — воскликнула Аленушка.

—  С кем? — Царевичи недоверчиво переглянулись. — Разве он не из сказки?

—  Кащей тоже из сказки, но это ему нисколечко не мешает вредить людям, —  резонно заметила Аленушка.

—  А зачем он нам?

—  Он много знает об этих местах и с радостью расскажет, как быстрее добраться до замка Кащея. Идемте, я вас провожу!

—  Далеко? — спросил Артем, чувствуя, что ноги не хотят ему подчиняться.

—  Здесь недалеко, за холмиком! — махнула рукой Аленушка.

— Отлично! — обрадовался Артем. “Если не хва­тит сил идти, так можно будет скатиться”. — Мы охотно принимаем ваше приглашение, милая незнакомка!

—  Ой! — опомнилась Аленушка. — Меня зовут Аленушка, а вот этого козлика — Иванушкой. Он мой младший брат. Заколдованный.

—  Как это? — удивились царевичи.

—  Он выпил воду из лужи, —  пояснила Аленушка. — Стал козликом. Братья переглянулись.

—  Теперь понятно, откуда появились козлы за моей спиной, —  сказал Ярослав. — Они тоже воду из лужи пили.

—  Вот козлы! Из лужи пить...

—  Кто? — поинтересовалась Аленушка.

—  Да кони наши, кто ж еще? — вздохнули царевичи.

* * *

—  Царевичи свалились как нельзя кстати! — радовалась Яга, наблюдая за ними из-за кустов. Это она прихватила, улучив случай, Аленушкину корзинку. Чужое всегда вкуснее своего, особенно когда своего еще нет. — Все деревенские сбегутся послушать свежих новостей, появится реальный шанс похитить этого серенького скакуна. Как там пелось в русской народной: “Жил у Аленушки серенький козлик, раз-два, раз-два, толстый ко...” Хм.

* * *

Кащей стоял посреди запыленного зала и кричал, призывая царевну вернуться в обжитую часть замка. Бродить по заброшенной территории оказалось не столько неприятно, сколько смертельно скучно. Он тщетно пытался понять, каким образом царевна спокойно прошла по тысячелетней пыли, не подняв на воздух горы этих залежей и не расчихавшись до полного изнеможения, а он — нет? Почихав с полчаса, Кащей решил, что бродилок с него хватит. Пытка чиханием вошла для него в число самых садистских, и он решил использовать ее в случае необходимости. Но сейчас самое большое его желание состояло в том, чтобы от его чихания вся пыль не взметнулась вверх, вбок и так далее, иначе следующая смерть будет самой мучительной и изуверской в его многострадальной жизни.

Царевна оказалась хитрой особой, следы вели в зал изо всех трех дверей. Получалось так, словно она вошла одновременно во все, подошла к центру зала и там испарилась. Кащей развел руками — царевна доказала, что умные люди попадаются и среди царственных особ.

—  Чересчур умные! — проворчал он. Это уже вызов: игра, им начатая, подхвачена и разыграна куда лучше, чем он ожидал. Умный противник — длинная игра. Самому бы не заблудиться! — Царевна! Я иду искать! Кто не спря... тьфу, ты... кх-кх... Найду — царю придется выложить за твое спасение такую кругленькую сумму, какой нет и в десяти царствах! Из-за тебя ему придется воевать с соседями, чтобы наскрести нужное количество монет! Неужели ты хочешь неприятностей для соседних царей и королей?! Они же на подобное коварство с твоей стороны тоже ответят войной! Неужели ты хочешь, чтобы из-за тебя началась мировая война? Ау!

Безрезультатно.

—  Ох уж мне эта царская заносчивость и самоуверенность! Кащей поднес пальцы ко рту и коротко свистнул. Словно из-под земли, не подняв ни пылинки, вырос призрачный конь. — Найди царевну, и привези ее ко мне!!! — приказал Кащей, и конь вылетел в коридор, уже не заботясь о том, чтобы не поднимать пыль. Кащей закашлялся. — Ст... кх-кх... ой!!! Стоять!!! Конь вернулся.

—  Лучше я сам — прикрыв рот рукавом, прохрипел Кащей. — А то когда ты до царевны доскачешь, кх-кх, она погибнет от удушья в расцвете лет! Ты иди отдыхай пока... Медленно!!! И аккуратно...

Царевна очнулась. Открыв глаза, она пыталась понять, где находится, и не смогла.

Странно.

Голова немного болела. Мария рывком села и уставилась на отдающие прохладой полы. Ровные, но не деревянные. И кровать какая-то не такая. Она разозлилась: тут бал на носу, а кто-то непонятные шутки шутит.

И обомлела: бал уже был! Иначе почему она красуется в бальном платье?

Стоп. Если бал уже был...

И тут она все вспомнила.

—  Кащей!!! — отчаянно прокричала она. — Что ты наделал?!

Никто не отозвался: Добрый Злыдень изволил отдыхать на первом этаже.

“Надо выбираться!” — решила она.

Дверь была заперта на внутренний замок, как у сундуков. И отверстие для ключа имелось. Плоское, не похожее на обычные. Но попробовать стоит: попытка не пытка. Верная отмычка, которую Мария носила с собой с тех пор, как стала интересоваться запертыми комнатами во дворце и хранившимися в них секретами, не подвела и на этот раз. Отмычку ей подарил пойманный при ее подпольном участии вор за то, что она уговорила царя просто выслать его куда подальше, а не казнить.

Пять минут мучений, и дверь капитулировала.

Мария торопливо бросилась к главной двери, но вид сидевшего к ней лицом Кащея вовремя ее оста­новил. На цыпочках удалившись от опасного места, она решила отыскать другой выход. Как ей было известно, в каждом замке существует запасной или потайной выход на случай непредвиденных катастроф вроде осады, землетрясения или генеральной уборки. Чувствовалось, что последней беды замок сумел избежать, потому что в последний раз здесь прибирали не иначе как перед началом строительства. А Кащей в одиночку явно не справлялся с хозяйством, о чем свидетельствовали неимоверные горы пыли. Чтобы нормально жить в подобном замке, одних уборщиков нужно человек двести — триста. Правду говорили волхвы: замок стоял пустынный и заброшенный с самого сотворения. По их же рассказам выходило, что его воздвигли шесть богов за десять дней, воздвигли и перед возвращением на небо строго наказали не приближаться к замку ни зверям, ни людям. А когда появился Кащей, никто толком не знал, но зато всем было известно, что даже среди нечисти он стоит на особом месте.

Говорят, кто-то решил навестить его и сказать про запрет. Но то ли он оказался слабым оратором, то ли Кащей оказался упрямее, чем тот думал, но только из той затеи ничего не вышло. Храбрец остался жив и даже получил монетку за труды — после хорошего пинка в одно хорошо известное многим место, и большего добиться не удалось. Не исключено, что к счастью.

По пути то и дело попадались двери с читаемыми, но совершенно непонятными надписями. Складывалось ощущение, что буквы написали в произвольном порядке и прилепили на двери как придется, не заботясь о смысле На попытки войти внутрь двери не реагировали, но на табличке из прозрачного камня появлялась первая понятная надпись: “Открывается через Центральный пульт!”. Мария перебрала в памяти все разновидности замков, все возможные способы законного и незаконного открытия дверей, начиная от грубых ударов дубиной и заканчивая деликатным и широко практикуемым в западных странах взломом отмычками, но ничего похожего на написанное не нашла. А потому решила заняться этим позже, в случае неудачи с основными поисками.

Пройдя немало коридоров, потеряв счет поворотам и закрытым дверям, она оказалась наконец в маленьком тупичке с единственной дверью, на которой были выгравированы ломаными линиями слова: “ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПУЛЬТ”.

Дверь открылась от одного легкого прикосновения. Замелькали многочисленные лампочки на оригинального вида столе, зазвучали ни на что не похожие звуки. Царевна, поколебавшись, вошла внутрь и, подойдя к столу, дотронулась до огонька, одного из многих, запрятанного в матовый квадратный ку­бик. Кубик поддался и опустился на треть. На вертикально стоящих квадратных камнях появились многочисленные графики и тревожно мигающая надпись:

Количество мусора — выше 100%!

ПЕРЕГРУЗКА!!!

ПЕРЕГРУЗКА!!!

ПЕРЕГРУЗКА!!!

Переведите “Уборщик” с ручного на авторежим!!!

Переведите “Уборщик” с ручного на авторежим!!!

Переведите “Уборщик” с ручного на авторежим!

Замигала одна-единственная клавиша: “Уборщик”, под ней загорелась клавиша поменьше: “Авторежим”.

Мария сглотнула, робея, и нажала.

* * *

Измученный чиханием Кащей гневно заколотил кулаками в стену и в тот же миг услышал доносившееся откуда-то из ее глубин сердитое, набирающее мощность гудение. Отбежав от нее на приличное расстояние — из тактических соображений, а вовсе не от страха, он увидел, как в стене открылись невидимые заслонки, явив его ошеломленному взору многочисленные окна. Рамы распахнулись, пыль, поднятая неведомо откуда взявшимся ветром, со всего замка устремилась через открытые двери в зал и оттуда через окна наружу. Кащей едва успел накрыться плащом, как его окутало плотное серое облако.

Со стороны могло показаться, что замок внезапно взорвался пылью — столько ее выдуло. Серый столб поднялся до небес, чем изрядно перепугал и без того напуганное проделками Кащея общество животного мира.

Звери и птицы заметались, пытаясь угадать, какое злодейство он задумал на этот раз и какие меры надо предпринять, чтобы в ближайшее время не попадаться ему на глаза. А Кащей в этот момент безуспешно пытался набрать в грудь немного воздуха и думал, что если ему не судьба умереть от чихания, то лишь по той причине, что он умрет, надышавшись пылью. Что толку, что вскоре он снова оживет? Время, когда он развлекался серией самоубийств, давно прошло. И не хватало еще, думал он, чтобы царевна оказалась не только взломщицей, но и тайным членом мифического общества волшебниц. Как она умудрилась сотворить подобное? В зале окон отродясь не бывало, а теперь их как сельдей в бочке! И ветер...

* * *

Мария услышала усиливающийся шум и испуганно вытащила пальцами кнопку, но та снова опустилась на прежний уровень. Царевна взяла себя в руки, устроилась поудобнее и аккуратно повторила попытку. Кнопка и на сей раз не пожелала подниматься. Мало того, во время попыток заставить неведомые силы утихнуть царевна совершенно случайно облокотилась о стол, нажала на кнопки у края стола и в результате увеличила количество шума почти в два раза.

В полной растерянности она тупо смотрела на пульт до тех пор, пока ее не привели в чувство жужжащие звуки из коридора. После минутного колебания она решилась выйти и посмотреть. По коридору медленно двигался коридор поменьше. Именно он и жужжал. Поравнявшись с входом, он выпустил из себя паровое облачко, уперся в стену, погудел и укатил. Очищенный от пыли коридор превратился в неописуемой красоты произведение искусства.

Из пульта выскочила маленькая штучка с присосками и метелками, крутанулась вокруг своей оси и трудолюбиво взялась за очистку пола от капелек воды. Царевна уже не удивлялась — куда уж больше, —  а просто смотрела на неведомого зверька. Чуть позже она догадалась, что зверек на самом деле — обычная волшебная метелка. Мария попыталась взять ее в руки, но метелка отъезжала в сторону и отвечала недовольным гудением.

—  Куть-куть-куть! — попробовала позвать ее царевна. Метелка не реагировала, равномерно подметая пол. — Иди сюда! Я приказываю!

Метелка замерла, подкатилась к обрадовавшейся царевне и вдруг стремительно юркнула в основание пульта. Металлическая заслонка за ней с лязгом опустилась, едва не прищемив царевне руку. Это ей не понравилось, и она возмущенно принялась нажимать на все кнопки подряд: ей захотелось, чтобы метелка вернулась. Пульт быстро замигал, из зашипевших динамиков вместо звуков леса послышалось нечто вроде песенки рассерженных гремучих змей. Где-то завыла сирена.

Тот, кто пролетал в те минуты над замком, мог увидеть незабываемую картину: из башенок во все стороны вылетали туманные, почти невидимые лучи, сворачивая пространство в воздушные смерчи. Следом появилось защитное поле, выросшее и сровнявшее с землей растительность вокруг замка на расстоянии два километра. Замок становился хрустально прозрачным, а в воздухе своеобразным эхом то тут, то там появлялись его копии, он становился зеркальным, а солнечные лучики сказочным фейерверком разбегались по всему миру. Ветер выдул пыль на улицу, и турбины плавно остановились. Под финал замок выдал и вовсе невообразимое: словно круги от камня по воде от замка пошли воздушные волны, точь-в-точь повторяющие его очертания, а потом все разом стихло, как отрезало.

Почувствовав, что ни пыли, ни ветра больше нет, Кашей открыл глаза и понял, что в родном жилье стоит прибираться хотя бы раз в тысячу лет. Хотя бы для того, чтобы увидеть, что покрытые одеялом из пыли полы на самом деле никакие не каменные, а золотые!

И потолки! Очищенные от пыли, они покрылись не серыми полосками, а необычайной красоты узорами вокруг засверкавшей всеми цветами радуги люстры, то вспыхивая мириадами звездочек, то разбегаясь разноцветными кометами.

Куча золота, собранного Кащеем за многие века, на фоне зала смотрелась бы просто-напросто убого.

—  Бурум, бурум, —  пробурумкал он в полной растерянности. Что же теперь, выбросить коллекцию монет и начинать собирать замки и дворцы? А как их переносить?

В замке посветлело, желтым светом засветились потолки, сработали ароматизаторы воздуха, усиливая запахи леса. Воздух наполнился послегрозовой свежестью и легкостью — включились озоновые синтезаторы.

Температура воздуха опустилась до двадцати трех градусов, а из скрытых динамиков донеслась задорная песенка все тех же гремучих змей. Кащей скривился. Замок из черно-белого превратился в изумрудно-зеленый, с золотыми наконечниками — крышами башенок и зубцами стен. Стекла приобрели коричневый оттенок, ослабив сияние солнца и имитируя вечернее время суток.

—  Я думал — я умирал, —  задумчиво проговорил Кащей. — А оказалось, я еще и не жил. Да выключите кто-нибудь эту какофонию!

Звездочки под потолком погасли, постепенно засияли стены, меняя окраску на лиловый, а потолок в точности повторил вид ночного неба над замком. Кащей почувствовал, что должен немедленно сесть, иначе он просто упадет от восхищения, переизбытка эмоций и чувства гордости за то, что вся эта красота принадлежит именно ему!

Неожиданно его пронзила странная мысль, что если все и дальше пойдет в подобном ключе, то не ему должны будут заплатить, а он должен будет выложить царевне астрономическую сумму!

“Похоже, начинается новое шоу”, —  подумал он.

* * *

Исследовательский космический корабль попал под один из лучей и совершил экстренную посадку прямо на то место, над которым висел. Датчики застыли, словно их “сфотографировали”, и капитан, едва оправившийся от шока, вызванного столкновением с гуманоидами, вновь впал в депрессию. Обозвав непонятную планету нехорошими словами, он попытался исправить возникшую ситуацию, после чего обнаружил — приборы вроде бы и работают, но в настолько замедленном режиме, что на выполнение простейшей секундной команды в нынешнем состоянии уйдет несколько часов, не меньше. Воздействие луча было подобно воздействию новейшего технологического парализатора, подобное оружие едва ли можно было встретить даже среди наиболее высокоразвитых миров, настолько оно было дорогостояще и засекречено. Чтобы тебя подбили подобным лучом на отсталой планете у края Галактики? Да это же просто невозможно!

Отсюда следуют далеко идущие выводы...

“Надо создать межпланетную комиссию по проверке на предмет вмешательства во внутренние дела планеты, —  решил он. — Предчувствую грандиозный межпланетный скандал!”

И кучу денег, на которые легко купить новый, сверхсовременный космический корабль.

Капитан вдохновенно развешивал высококачественную лапшу на свои собственные уши, забыв, что кораблик висит в наклонном положении на ветвях тысячелетних деревьев и готов сорваться при первом же сильном порыве ветра.

* * *

... Никогда еще время не тянулось так медленно. Еле дождавшись темноты, Яга подлетела к дому Бабая и заглянула в окно. Как и ожидалось, царевичи сидели в окружении половины деревни и рассказывали последние новости, а их, судя по всему, оказалось довольно много. Яга поднялась к окошку чердака, перестроенного Бабаем под летнюю комнату. Там на кровати спокойно спал Иванушка, ни сном ни духом не ведая, кто явился, чтобы прервать его сновидения.

Окно было прикрыто, распахнуть его не было проблемой. Яга пригнулась, чтобы не удариться головой о раму, подлетела к кровати, приготовленный мешок гостеприимно распахнул “объятия”, секунда — и Иванушка внутри. Яга развернулась и случайно смахнула метлой с полочки деревянные игрушки, вырезанные на досуге Бабаем. Фигурки зверей, людей и птиц барабанной дробью простучали по полу, внизу замолчали, затем послышался голос Аленушки:

 — Иванушка, почему не спишь? — и ее шаги по лестнице.

Помянув недобрым словом закон подлости и не заботясь больше о соблюдении конспирации, Яга рванулась к окну. Аленушку она не видела, но ясно услышала ее испуганный вскрик. Метлу от резкого разворота занесло, и она прошлась по мебели, прежде чем настроиться на правильный курс. Посыпались с полок вещи, кувшин с цветами, больно ударило по лбу внезапно оказавшееся перед носом окно, проснувшийся козленок от переизбытка эмоций раскричался так, что стало тошно, да царевичи с мечами подозрительно быстро ворвались в комнату. С трудом протиснувшись на улицу, Яга настолько резво набрала высоту, что чуть сама с метлы не свалилась и мешок не выронила.

—  Украла! Братца украла! — закричала Аленушка, бросаясь к окну, но Яга к тому времени уже проносилась мимо луны, усиленно потирая ушибленный лоб.

—  Вот сволочь! — пробормотал Ярослав. Артем скрипнул зубами.

—  Кто это был? — спросил он, в его голосе слышались ледяные нотки.

—  Это же Баба Яга! — пояснили ввалившиеся в комнатку крестьяне.

—  Я ей ноги поотрубаю! — пригрозил Артем, ни на кого не глядя. — Нет, одну, чтоб неповадно было!

Аленушка бросилась к Бабаю, зарыдав, уткнулась в его плечо.

Артем быстро спустился на первый этаж, надел на голову шлем, натянул кольчугу, брата остановил рукой:

 — Яр, оставайся на случай ее возвращения! — и обратился к крестьянам: — Как ее найти? Она часто здесь появляется?

—  Сюда она не вернется! — сказал Ярослав. — Она забрала то, что ей было нужно. Я пойду с тобой.

—  Это опасно! — предупредили крестьяне, что нисколечко не помешало самому грамотному подробно объяснить, как найти избушку в дремучем лесу и как при этом не заблудиться.

—  А если ей нужен не только Иванушка? — сказал Артем. — Вдруг это обманный маневр, а главная цель —   похитить Аленушку?

—  Ты слишком глубоко копаешь, —  отозвался Ярослав. — Стратегические задачи любого противника состоят прежде всего в том, чтобы навести как можно больше паники и направить мысли противника в ложном направлении.

Крестьяне глубокомысленно помолчали, переглянулись и согласно покивали головами. Никому не хотелось показывать свою неграмотность.

—  Тем не менее я прошу, чтоб ты остался! — Артем пристально посмотрел на брата, и тот, сообразив, что к чему, еле заметно улыбнулся уголками губ.

—  Будь осторожен! — сказал он. — Я не хочу, чтобы сразу в двух семьях пропало по брату.

Артем проверил снаряжение и отправился в путь. Крестьяне показали ему правильное направление — за столетия здесь побывало немало пилигримов, движимых аналогичным желанием разыскать мудрую, но пугающую своими действиями старушку, —  пожелали удачи и разошлись по домам.

Ярослав удивленно подумал, что у разных людей и сословий сходная реакция на беду. Те, кто поумнее, знают истинную цену геройству и понимают, что у героя нет шансов на победу. И потому не воюют, посылая оптимистически настроенного добровольца- идиота, одним словом, —  расхлебывать кашу. В первый раз таким идиотом оказался он сам, а теперь его место занял младший брат.

—  Вот семейка! — пробормотал он. — Слава богу, нас всего двое.

—  Ты о чем? — услышал Бабай.

— О превратностях судьбы, —  ответил Ярослав. — Нормальные люди живут спокойно, а нам постоянно на голову падают приключения одно другого хлеще. Как Алена?

—  Прилегла отдохнуть, —  ответил Бабай. — Что это с Ягой случилось, детей она сроду не трогала! Ничего не понимаю!

—  Не съест? — шепотом спросил Ярослав, опасливо покосившись на лестницу.

—  Да что ей, еды в лесу мало? — так же тихо ответил Бабай, посматривая в ту же сторону. — Нет, здесь что-то не так. Ума не приложу, в чем дело?

Ярослав удрученно развел руками.

—  Царевич не пропадет? — сменил тему Бабай.

—  Что ему Яга сделает? — отмахнулся Ярослав. — Он двигается быстрее молнии. Как воин он лучше меня. Просто зверь, когда воюет.

—  Я тоже был таким, —  кивнул головой Бабай. — Давно, правда.

—  Ты был воином?

—  Кем я только не был, —  усмехнулся дед. — Интересуешься преданиями старины глубокой? Тогда садись, расскажу много интересного.

—  Скажи, Бабай, почему тебя так назвали? — спросил вдруг царевич. — Ты не похож на дряхлого, ворчливого старика.

Бабай усмехнулся:

 — Дело в том, что в молодости я был довольно свирепым типом. Сам понимаешь, ходить на медведей, имея миролюбивый характер, чревато нехорошими последствиями. За мой нрав местные жители использовали меня в качестве пугалки. Говорили, что вот, дескать, приду темной ночью с мешком на плечах и унесу непослушных детей в темный-темный лес. И называли, чтобы детям было понятнее, Баба-Ягом. Все дети знают, кто такая Яга, и то, что меня сделали ее подобием, мгновенно им объясняло, что будет, если я появлюсь. Но постоянно говорить Баба-Яг было неудобно, потому имя слегка сократили до Баба-Й. Так вот и получилось мое прозвище. Бабай. А то, что ты говорил про старика, —  это уже страшилки. Сказки. Но, признаюсь откровенно, мне льстит, что мною пугают чуть ли не по всему свету. Я как детский Кащей. Он тысячник, а я сотник.

—  Живая легенда! — уважительно пробормотал Ярослав. А легендарный детский “Кащей” стал рассказывать истории из своей жизни, одну страшнее и увлекательнее другой. Медвежьи шкуры, которыми избушка была завалена чуть ли не по уши, убедительно доказывали, что дед действительно умел не только складно говорить. Ярослав глядел на него и думал, что не зря детей во многих местах пугают его именем. С таким храбрым до безрассудства человеком несложно выйти вдвоем против целой армии и победить ее.

“Но скажите мне кто-нибудь, откуда у крестьянина такая силища и потрясающие познания в военном деле, словно он не простой смертный, а великий полководец?! — думал царевич. — Всех знаменитых воинов я знаю, но про Бабая никогда ничего не слышал! Самоучка? И где?..”

Дед говорил и говорил, и в его чуть хитроватом взгляде туманно читалось, что от него не ускользнули безуспешные потуги Ярослава вычислить, не являлся ли он кем-то большим, чем хочет себя представить. Вносить ясность в мучившую царевича загадку он не хотел, и лишь в перерывах между историями кружками пил сам и поил Ярослава приготовленным им собственноручно необыкновенно вкусным квасом в таких количествах, словно внутри он был гораздо объемистее, чем снаружи.

Аленушка не спускалась, и было неясно, действительно ли она спит или просто хочет побыть в одиночестве. Иванушка был ее единственной родней после трагической смерти родителей, и потеря, возможно, навсегда последней родной души стала для нее тяжелейшим ударом. Часы прокуковали три, когда наверху послышался вскрик и, прервав очередную байку деда, на лестнице показалась Аленушка.

—  На улице кто-то есть! — взволнованно сказала она. — Он смотрел в окно!

У Ярослава брови полезли на лоб, когда он представил себе размеры подглядывающего. Первой его мыслью было, что Аленушка просто спутала с силуэтом человека тень от дерева, ведь не бывает людей такого роста, но вовремя вспомнил, что с той стороны деревьев нет. К тому же любой житель деревни запросто отличит тень дерева от любой другой тени. Второй мыслью было, что люди могут встать друг другу на плечи.

“Хм. Любопытные крестьяне? Но что такого интересного можно увидеть в кромешной тьме ничем не освещенной комнаты?” — озадаченно думал он.

Бабай нахмурился. Добродушное выражение его лица незаметно исчезло, сменившись выражением приготовившегося к атаке хищника. К чему, к чему, а к неприятностям он был готов в любую минуту.

—  Ты хорошо его рассмотрела? — спросил он. Аленушка кивнула.

—  Он... у него... у него глаза странные. Светятся в темноте и злющие до жути!

—  Наверное, ему в рожу чем-то зафутболили, —  предположил Бабай. — Вот у него фонари под глазами и сияют.

Ярослав поежился. Количество нечистой силы стремительно росло по мере удаления от столицы. Признак общего помешательства для здравомыслящего городского человека, но для крестьян существование всякой нечисти — нечто само собой разумеющееся, и, что самое смешное, ее и вправду полно, причем не только в страшных историях, рассказываемых на ночь. А уж если неподалеку живет самая что ни на есть настоящая легендарная Баба Яга, королева потусторонних сил, то всего прочего тут непременно должно быть просто видимо-невидимо.

—  Это что-то новенькое в моей жизни, —  пробормотал Ярослав. Что за странное царство: кругом нечисть! — А у нас во дворце ни одна собака не упомянула про местные страсти-мордасти!

За окном прошло стремительное, словно быстрый ветер, движение. Ярослав моргнул, но движение не повторилось. Морок или попытка этих самых сил добавить ужаса предполагаемым жертвам?

—  Отлично, —  сказал Ярослав, доставая меч из но­жен. — Я не силен в знаниях относительно потусторонней силы, и если это не вернувшаяся неизвестно зачем Яга и не страдающий бессонницей домовой, то я просто не знаю, кто это может быть. Я даже не знаю, годится ли мой меч против этого существа, если тот нападет, но буду драться до конца. Моего или его.

Бабай согласно кивнул, а Аленушка спросила:

 — Все царевичи говорят так... витиевато?

—  У нас говорят проще, —  заметил Бабай, изумленно взглянув на девушку. — С чем пришел, от того и погибнешь! Помоги-ка отодвинуть стол к стене. Когда они ворвутся, у нас должно быть много свободного места для маневра.

—  Они? — переспросил царевич. Бабай снова кивнул.

— Опять! — Аленушка показала на окно. Промелькнувшее было существо, наконец-то сообразив, что прятаться дальше бесполезно и на панику и внезапность атаки больше рассчитывать не стоит, остановилось и уставилось на людей. Из раскрывшегося рта выглянули, сверкнув в лучах десятка свечек, длинные клыки, а в глазах кипела неутолимая ярость.

—  Ну и рожа у тебя, приятель! Я таких раньше нигде и не видел, —  невозмутимо заметил Бабай. В его руках неведомо откуда появилась палица. — Надо бы ее малость подправить.

Вампир удивленно заморгал. В дверь заколотили.

—  Прячься наверху! — приказал Бабай Аленушке. — Закрой дверь и никого не впускай, окошко закрой внутренними ставнями! Зажги масляную лампу — на полке штуки три стоит, если кто вломится, кидай в него что есть силы!

Вампир растерянно повторял бесполезные попытки напугать людей, а в двери колотили так, что стены ходили ходуном. Воздух наполнился режущими, скрипящими и воющими звуками, устроенными все для той же психологической обработки.

—  Ну, входите, гости непрошеные! — пригласил Бабай, удобнее взявшись за палицу.

Стук неожиданно прекратился. Ярослав недоверчиво посмотрел в окно. Монстр исчез.

—  Ты заметил, что рама полыхнула синим све­том? —  растерянно обратился он к Бабаю. — Или мне мерещится?

—  Заметил, —  ответил тот. — Могу тебя заверить, что ничего подобного я раньше за своими окнами не замечал... Наши незваные гости выдохлись?

—  Хотят, чтобы мы сами открыли дверь и выглянули на улицу, —  предположил Ярослав. — Купиться на затишье перед бурей?

— Многие из крестьян купились бы на это, —  заметил Бабай. — Некоторые купились бы и на совершенно идиотское “дайте попить воды!”, сказанное человеком, который только что пытался вломиться в дом и убить жильцов. Народ у нас в основном добрый и чересчур отходчивый. За что и платится.

В дверь ударили изготовленным из подручных средств тараном.

—  А, так вы за тараном бегали? К чему такие сложности? — полюбопытствовал Бабай, отпирая за­сов. Шестерка разогнавшихся монстров ввалилась в дом, держа на вытянутых руках толстое бревно. С криками устрашения вампиры азартно проскакали по комнате, снесли стол, по инерции протаранили и вынесли на улицу стену с окном и только после этого соизволили сообразить, что сделали не совсем то, что задумывали.

Пламя свечей заколыхалось, но не погасло.

—  Клыкастые, вы откуда? — спросил Ярослав, выставив меч перед собой. Впрочем, ответа он не ожи­дал. Вампиры, не говоря ни слова, развернулись и кинулись в атаку, но на полпути затормозили, чтобы бросить на пол ненужный таран.

—  Смешно, —  мрачно прокомментировал Бабай. Он крутанул палицей, и не успел первый вампир толком подбежать, как с глухим треском костей был буквально смят до плеч и безжизненно рухнул на пол. Ярослав нанес молниеносный удар мечом, вампиры отскочили, самый неповоротливый схватился за рассеченную грудь — полилась кровь — и злобно зашипел.

—  Так мы их за минуту уложим! — обрадовался Ярослав, но улыбка сползла с его лица, когда он увидел, как рана на теле вампира, смертельная для обычного человека, с невероятной быстротой затягивается, не оставляя после себя никаких следов, даже тонкой полоски шрама. — Еще палица есть?

— Нет.

Вампиры приготовились к броску, но тут слева от Ярослава вдруг так ослепительно полыхнуло, что они отскочили и прикрыли глаза руками. Царевич, удивившись, нарушил главную заповедь воина: не упускай противника из виду, и повернул голову посмотреть, что это там такое, трещит и горит, а дыма нет?

Оказалось, это полыхал смятый палицей мертвый монстр. Судя по лицам живых противников, такого сюрприза от себе подобного они никак не ожидали.

—  Дерево! — быстро сообразил дед. — Их убивает только дерево!

Ярослав в один прыжок подскочил к столу и, взмахнув мечом, отрубил ножку. Вампиры инстинктивно — реакция охотников — бросились следом за ним. Палица Бабая со свистом рассекла воздух, и второй вампир, изрядно деформировавшись, навечно обрел покой.

—  А вот так вам! — Ярослав крутанул мечом, вампиры с яростным шипением отскочили. Царевич поморщился. — Змеюки!

Дед нанес серию сокрушающих ударов, не давая вампирам опомниться, царевич проткнул одного острием отрубленной наискосок ножки и ударил в челюсть другому. Тот в ответ взмахнул своим кулаком. Ярослава отбросило назад. Убитые вампиры горели синим пламенем. Ударивший прыгнул на царевича, намереваясь схватить его за горло, но Ярослав успел выставить перед собой острие ножки. Вампир попытался было остановить свой полет, но не смог. Наездившись на пику, он вскрикнул, уронил голову, руки его упали, он вспыхнул. Ярослав наклонил ножку влево, вампир рухнул на пол и перевернулся на спину.

Оставшиеся предусмотрительно отступили, выжидая удобный момент для нападения и не отводя глаз от палицы. На их лицах ясно читалось недоумение, ведь до сих пор ни одна живая душа не отважилась оказать им достойного сопротивления.

Ярослав помотал головой и встал на ноги. В глазах плыло и двоилось от мощного удара, но ничего не было сломано.

—  Живой? — спросил дед, не отрывая глаз от вам­пиров. — Ну, кто храбрый?

—  Не мертвый точно! — ответил Ярослав. — Однако силища у него, как у медведя!

—  Мне с медведями не привыкать драться! — Дед крутанул палицу, вампиры подались назад. — Боятся, зверюги!

—  Сейчас подойду! — Ярослав шагнул к стене, прислонился к ней и помотал головой. Двоиться перестало.

Вампиры яростно сверлили глазами палицу, готовые вот-вот наброситься на деда. Царевич вырвал ножку из догорающего вампира, отметив мимоходом, что враги предпочитают сгорать локально, не затрагивая огнем окружающие вещи. Шатаясь, добрался до Бабая.

—  Сильные, но тупые, —  вынес он свой вердикт.

—  Присоединяюсь, —  отозвался Бабай.

Вампиры дружно подпрыгнули раз, другой, третий, живо размахивая руками. Царевич с дедом удивленно переглянулись. Последний прыжок оказался самым высоким, вампиры не упали, а повисли в воздухе и обратились в огромных, сантиметров тридцать в длину, летучих мышей.

—  Твари кусачие! — рявкнул Бабай. — Оборотни!

— Моя очередь! — Ярослав вышел вперед. Боль разом ушла, лишние мысли исчезли, осталась одна только холодная ярость. — Понятно, почему они шипят!

Мыши тяжело захлопали крыльями и рывками полетели на царевича. Было видно, что толком летать они не умеют. Наверное, негде или некогда было нарабатывать опыт.

У Ярослава боевого опыта было в достатке.

* * *

Они стояли над убитыми летучими мышами. Те умерли не сразу, и огонек ярости в их глазах погас не скоро. Ярослав ждал, что и они сгорят, но трупики так и остались лежать в луже крови.

Легкий ветерок проникал через дыру в стене, и Ярослав услышал тихое стрекотание кузнечиков. Мирная тишина, словно и не изменилось ничего. Обычная тихая ночь.

—  Что же это за твари? — раздумчиво произнес Бабай, словно спрашивал самого себя. Вопросов было много, но ответа — ни одного.

Из ночной темноты до них донеслись тихие вздохи. Вскочив на ноги, Бабай и Ярослав схватились за оружие. Сквозь черноту проглянуло серое пятно. По мере приближения оно становилось все отчетливее и все больше походило на человека, но Ярослав не исключал, что это очередной ночной гость по их душу, и меча не опустил.

—  Что вы наделали? — скорбным голосом заговорил таинственный незнакомец. — Я едва успел их выдрессировать на охоту, а вы испортили мне труд двух месяцев.

—  Что ты за птица? — полюбопытствовал Бабай.

Человек подошел достаточно близко, чтобы его легко можно было разглядеть, но недостаточно для удачного выпада мечом. Бросив взгляд на разрубленные трупики, незнакомец пробормотал:

 — Да, да, мыши из них никудышные...

—  Да кто ты такой, черт тебя побери? — взорвался Ярослав.

Человек поднял на него грустные глаза:

 — Зачем тебе? Ты все равно умрешь. Вы все умрете. Все умрут.

—  Тебе другие слова известны? — спросил Бабай.

—  Известны, —  ответил незнакомец и монотонно забубнил: — Думай о смерти. Вы умрете. Думайте о смерти.

Ярослав повернулся к Бабаю:

 — Чокнутый какой-то.

Бабай отрицательно покачал головой, не сводя глаз с вампира:

 — Стратег. Пытается показать себя слабее, чем он есть на самом деле. Ты слышал, что он сказал про дрессировку?

Ярослав кивнул.

—  Он сильнее их.

—  Логично. —Ярослав обратился к вампиру: — Не советую здесь больше появляться.

—  Не выйдет, —  не меняя тона, сказал вампир. — Вам не под силу убить всех. Вы потонете в собственной крови. Думайте о смерти. Все вы смертны. Думайте о смерти. Я могу избавить вас от нее. Станьте вампирами. Вы станете вечными существами, я стану вашим учителем.

—  А ты думай о зубной боли, гипнотизер хренов! —  передразнил его Ярослав. — Все вы с зубами! Думайте о зубной боли! Вы останетесь без зубов! Думайте о зубной боли! — Он подумал секунду и добавил: — О! Я помогу вам избавиться от них. Станете беззубыми. Отправитесь в вечность. И катитесь ко всем чертям!

С такой постановкой вопроса вампир был не со­гласен.

—  Вы теряете вечную жизнь, —  меланхолично заметил он. — Завтра вы умрете.

—  Что нам мешает убить тебя прямо сейчас? — напрямик спросил Ярослав. Вместо ответа вампир превратился в летучую мышь и быстро взлетел на недосягаемую для них высоту.

—  Мы вернемся! — сказал он на прощание. — Вы умрете.

—  Лети, пока цел! — попрощался Ярослав. Потом посмотрел на Бабая. — Что будем делать?

—  Предупредим остальных.

—  Не поможет, —  отозвался вампир. Ярослав схватился за лук, натянул тетиву и, пока вампир не скрылся в полной тьме, выстрелил.

—  Бфувак! — послышалось сверху, и летучая мышь с легким стуком шлепнулась о землю.

—  Много вас тут разлеталось, —  проворчал Ярос­лав. — Что они о себе возомнили?

* * *

— Значит, так! — без предисловия начала Яга, устало вытряхнув из мешка превратившегося по пути обратно в человека Иванушку (все бы ничего, но вес мальчишки был на порядок больше, чем козленка). Тот начал что-то возмущенно выкрикивать, пока не встретился с ней взглядом и не сделал выводы. Возмущение сошло на нет, и Яга смогла продолжить свой монолог: — Говорю длинно, но по существу, так что слушай меня внимательно!

Иванушка поморгал. Яга во время монолога продырявила мешок в трех местах, соорудив подобие рубашки, и бросила его съежившемуся мальчишке.

Тот кое-как натянул огромный мешок на голое тело, с трудом добравшись до дыр, и стал похож на что-то очень комичное. Примерно так выглядел бы первобытный Бэтмен в детстве.

—  Я пытаюсь восстановить по памяти один очень древний состав, и ты как нельзя кстати вызвался добровольно помогать мне в решении этой трудновыполнимой задачи! Молчи, я знаю, что ты хочешь сказать! С запада на восток движется волна страшных монстров, выпивающих у людей кровь и превращающих их в таких же, как они сами. Их приход в наши края грозит тем, что никого из знакомых и незнакомых тебе людей не останется в живых, человеческий род здесь, а потом и в других местах прекратит свое существование, и мир будет обречен на вымирание из-за немыслимых полчищ вампиров! Ты будешь выпивать воду, которую я тебе дам, а я проведу сравнительный анализ полученных данных и выведу точное количество компонентов состава для превращения человека в животного! Вампиры не будут трогать животных, потому что кровь человека представляет для них гораздо больший интерес из-за своих вкусовых и прочих полезных для вампиров ка­честв. То есть кровь человека по сравнению с кровью животных — это почти то же самое, что родниковая вода по сравнению с болотной жижей. Молчи! Я знаю, что ты не понял ни одного научного термина, но твоя задача от этого не уменьшается. Мы должны торопиться, потому что вампиры на подходе и со дня на день могут напасть на твою деревню. Ты же не хочешь, чтобы твоя сестра стала обедом для озверевшего монстра?!!

Иванушка испуганно кивнул.

—  Ты сделал правильный выбор! — обрадовалась Яга. — Теперь выпей вот это.

Иванушка тихо пробормотал:

 — Никакого выбора у меня не было... — но воду из стакана выпил. Одно радовало его в тот момент: Яга, похоже, вовсе не собирается его есть. Как она сказала: “Обедом для озверевшего монстра”? Мама родная!

Что это за страхолюдины такие, если даже ОНА называет их ОЗВЕРЕВШИМИ?

Черный туман вновь окутал Иванушку.

* * *

Яга засекла время и занялась подготовкой оружия для защиты избушки. Встроенный в дом механизм, своеобразная версия парового оружия, был создан несколько тысяч лет назад лешим в сотрудничестве с кузнечным. Пар собирался в специальном отсеке, создавая давление на стержни с металлическим основанием и острым деревянным наконечником в никелевых трубах. Первоначально ружье было приспособлено для отпугивания подарков от злых колдунов — хищных химер, забредающих иногда в заселенные людьми места. Большая часть сохранившихся монстров пряталась в озерах Причудливого леса, изредка всплывая на поверхность и пугая редких в тех краях рыбаков, вытаскивающих подчас вместо рыбы громадную голову с клыками...

Пришло время использовать его вновь. Вампиры доберутся до ее домика, ведь недобитый пришелец поклялся убить победителя в прошлой войне. Яга точно знала, что они умирают после ударов кольями и от солнечного света. Возможно, они умирали еще от чего-то, но у нее таких данных не было.

Рычаг приводил в действие систему демаскировки и выдвижения орудийных дул. На печке уже несколько дней кипел котел с водой. Другой рычаг приводил в действие само оружие, заставляя стрелять и автоматически ставить новые стержни.

Яга проверила орудие и, нацелившись на первое попавшееся дерево, выстрелила. Стержень со свистом выплюнуло из ствола, он глухо пронзил мишень.

—  Отлично! — Она потерла руки. — Ха, вот судьба: либо ты первый злодей, либо последний герой. Как в сказке.

* * *

... Прошло два часа. Артем с трудом пробирался сквозь густые- заросли кустарника, чертыхаясь на каждом шагу. Но с намеченного пути не сходил: крестьяне говорили, что домик Яги стоит в самой непролазной чаще. Раз или два ему показалось, что за ним неотступно, шаг за шагом следуют тени, но, вполне возможно, это просто ветер шевелил кусты, а ему казалось, будто сзади кто-то крадется. Царевич успокаивал себя тем, что вряд ли нормальный человек отправится на прогулку в такое время и по такому месту, не будь на то крайней необходимости, как та, что погнала в дорогу его самого. Разве что какой-нибудь полный придурок, у которого не хватает ума даже на то, чтобы бояться. Согласиться с мыслью, что он идет к Яге в сопровождении неведомо откуда взявшихся идиотов, как-то не хотелось. Ца­ревич очень удивился бы, узнай он, что предчувствия его не обманывают. За ним действительно следовали попутчики. Вампиры, добравшись до первой деревни после длительных скитаний по глухим лесам, с трудом удержались от желания напасть на царевича, как только тот вышел за околицу. Чья-то светлая голова предложила отправить следом за ним группу — проследить, куда он пойдет? Ведь не случайно он отправился в путь именно ночью! Наверное, кто-то прячется в лесу, неплохо бы устроить этому “кому-то” сюрприз.

Ко всему прочему повелитель питал просто патологический, неизвестно чем вызванный интерес к здешним местам, из-за чего и выслал вперед небольшой отряд разведчиков для прояснения обстановки: чем больше добытых сведений, тем лучше.

Артем наткнулся на избушку под утро, когда на восточной части неба появилась светлая полоска. Выбравшись из смертельно надоевших зарослей, он обнаружил, что стоит на краю поляны, в центре которой смутно различается силуэт избушки.

—  Наконец-то! — обрадовался царевич. Прокашлявшись, он подошел поближе и скомандовал известной по детским сказкам фразой:

 — Избушка, избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом!

Избушка заскрипела. Яга заметила ее движение и, ощутив слабое беспокойство, схватилась за рычаги, готовая выстрелить в любой момент. Избушка давненько не вытворяла подобных фокусов. Заставить ее повернуться мог либо кто-то из царевичей, либо какой-то дурачок, незнамо откуда вызнавший самый большой секрет оживления избушки. Эти недоумки постоянно являются со своими проблемами не в то время и не на то место! Справочную тут, понимаешь ли, устроили!

Избушка повернулась и замерла, дверь с пробирающим до самой глубины души отвратительнейшим скрипом (сигнализация на незнакомцев) отворилась. Вбежавшего внутрь Артема едва не вывернуло наизнанку от отвращения. Яга узнала ночного гостя, но первым делом посмотрела, не выглядывают ли из его рта клыки. Не выглядывают. Тоже неплохо. Теперь и поскандалить можно.

— Царевич! — Ее возмущению не было предела. — Мало того что ты заявляешься среди ночи, так еще заставляешь вертеться юлой старенькую дряхлую избушку!

Артем помотал головой, пытаясь привести организм в порядок, приблизился вплотную к Яге и прокричал ей в лицо:

 — Где Иванушка?!!

—  Здесь! — на той же громкости ответила Яга. — А ты не обучен манерам, царевич! Это раз! И два: а кто ты такой, вообще, чтобы спрашивать про тех, кто тебе не принадлежит?!

Проснувшийся от скрипа двери Иванушка с интересом вслушался в перебранку и, поняв, что разговор идет о нем, еще больше навострил уши.

—  Я за Аленушку!

—  Чего она сама не пришла? — Яга уперлась руками в бока. — Или ты у нее на побегушках? Артем опешил.

—  Ты что, издеваешься? — прорычал он. — Какой идиот отпустит девушку ночью в дремучий лес, в котором бродят волки?

—  Мама Красной Шапочки!

—  КТО?! — возмущенно выдохнул царевич.

Дверь снова заскрипела, и в избушку, зажав уши и тараща глаза, ввалились три вампира. Всех троих одновременно стошнило. Артема передернуло так, что он весь покрылся потом, вампиры пораскрывали рты и зашипели, демонстрируя клыки.

—  Да что же это такое? То не дождешься никого, то половина планеты разом в гости заявляется! — с досадой проговорила Яга. Не успели вампиры сделать и шаг в ее сторону, как она очутилась около прикрепленных к стене кольев разной длины, схватила метровое и рванула в контратаку. Артем, освобождая ей дорогу, отскочил и выхватил меч, решив, что сейчас не время выяснять отношения по поводу Иванушки. Кем бы ни были новоявленные пришельцы, ничего хорошего от них ждать не приходится. Раз уж сама Яга перестала препираться и взялась за оружие, значит, дело действительно обстоит очень серьезно.

Пронзенный копьем вампир завизжал и вспыхнул ярким пламенем, заставив остальных отшатнуться. Артем сделал быстрый выпад и отрубил второму голову, но тот не умер, а стал суматошно носиться по шатающейся избушке следом за катавшейся из угла в угол головой, наполняя царевича ощущением нереальности происходящего. Упавшая на пол голова беззвучно шипела и скалилась, но никого укусить не могла.

—  Кто это? — воскликнул обескураженный ца­ревич.

—  Вампиры! — отозвалась Яга, нанося последнему противнику серию удивительно стремительных и сильных ударов. Полыхнуло огнем, и от монстра осталась жалкая кучка пепла. — Бейся кольями, их больше ничто не берет!

Безголовый рухнул на пол, но его руки упорно дергались, хватая и ломая что попадется. Артем с силой пронзил его копьем, дивясь, что дерево проходит как нож сквозь масло. Яга закрыла дверь на мощный засов: не ровен час, другие вампиры пожалуют!

Царевич отшатнулся от языков пламени, поймал злобно вращающую глазами голову и с криком:

 — Вот гадость! — бросил ее в горящую печь и прикрыл отверстие заслонкой. Наступила тишина.

— Все? — надеясь на положительный ответ, спросил он. — У тебя больше нет врагов?

—  Хорошо бы! — отозвалась она. — Но я не ув...

Избушка затряслась от ударов, били и в пол, и в стены, и по крыше. Дверь ходила ходуном, в единственное не закрытое ставнями окошко с непробиваемым алмазным стеклом яростно колотили. Вампиры, не желавшие смириться с потерей еды, бросились на приступ всеми силами.

Яга выматерилась — Артем от удивления разинул рот — бросилась к креслу и дернула за рычаги. Заработала пушка. Первый же снаряд, выпущенный наугад в пустоту, попал в вампира!

—  Сколько же вас набежало? — изумилась Яга. — Ну, добро пожаловать!

Избушка походила на микрокосмодром с непрерывно взлетающими ракетами. Яга стреляла без промаха, вампиры вспыхивали один за другим, в свете этих факелов стало видно, как много их пришло следом за царевичем.

—  Вы на что надеялись, олухи? — саркастически бурчала Яга, давя на гашетку и стреляя уже практически не прицеливаясь.

Избушку шатало, Артема и Иванушку бросало из угла в угол, летали стулья, тарелки, предусмотрительно закрепленные в шкафу, звенели, а печка гудела, как стадо слонов. Озлобленные вампиры угрожающе кричали на весь лес, а нечаянные свидетели битвы забились по щелям и молчали в тряпочку от греха подальше.

Зарево пожара поднялось до небес, во многих деревнях и городках люди высыпали на улицу, разбуженные непонятным гулом. Они озадаченно озирались по сторонам и гадали, что это может быть, не ведая, что очень скоро сами окажутся в центре страшного бедствия.

* * *

Ярослав и Бабай умолкли и посмотрели на зарево.

—  Похоже, Артем нашел Ягу, —  предположил ца­ревич.

—  А эти дикие крики — ее доброжелательное приветствие... — добавил Бабай. — Это не ее голос, можешь мне поверить.

—  И не его, —  пожал плечами Ярослав. — Больше похоже на то, что... Неужели...

Он замолчал, не в силах договорить.

— ...он увел большинство вампиров за собой, —  закончил за него Бабай. Ярослав побледнел.

—  Я пойду на выручку! — решил он. — Какого черта я его послушался?

—  Не сходи с ума! Ты все равно не успеешь, что бы там ни случилось, —  тихо ответил Бабай. — Ты придешь слишком поздно.

Ярослав закрыл глаза.

* * *

Лиса дернулась от страха и проснулась. Ближе к утру ей приснилась выросшая до небес ворона, отвратительно свистящая и изрыгающая огненные струи. Было жутко страшно, но остатки сыра разогнали кошмары и навеяли лучезарные воспоминания о вчерашней операции, так удачно проведенной на пару с ничего не подозревающими воробьями. А ведь что-то странное творится с ними в последнее время: то падают ни с того ни с сего, то носятся как угорелые по лесу. Из-за них пришлось ловушку забросить. А теперь там не то что желудей, дуба не найдешь. На собранную кучку желающих всегда хоть отбавляй — подошел и хряпай себе, пока не подавишься от жадности.

—  Ну-ка, ну-ка! Так, так, так! Весела с утра лиса. Может, мы с лисой-красой Вместе поедим?

* * *

Лиса подскочила. Волк. Расцарапанный, как неизвестно что. Ухмыляется. Это подозрительно.

—  Какие-то проблемы, волк?

—  О, ты и в сыре знаешь толк?

А я — то думал, ты, подруга,

Лишь кур умеешь воровать.

Да и ворона говорила:

Ты, мол, цыплят ей приносила!

—  Чтоб я носила ей цыплят?!

Ну и брехушка, ей-же-ей!

А ты давай, побольше верь!

А если про тебя что скажет?

Ну нет, я удивляюсь даже!

Нет, ты подумай головою —

Она ж накаркает такое,

Что и безвинный виноват!

—  Лиса, бросай свои увертки,

Поверю я тебе навряд.

Я знаю точно, это факт —

Вороне носишь ты цыплят!

—  Да что ты, волк, ну как же можно!

Ты так умен и осторожен,

И вдруг поверил глупой птице?

А та и рада — как же, волк,

Сам волк поверил небылице...

—  А мне плевать, пусть небылица,

Пусть наврала дурная птица,

Но больно уж красиво врет!

А потому — чтоб завтра утром

Я знал — меня тут завтрак ждет.

Намек тебе понятен?

* * *

Волк зарычал и побежал прочь. Лису просто распирало от злости. Если б она могла покраснеть, то надолго превратилась бы в темно-вишневую. Остатки сыра встали ей поперек горла. Ворона, спрятавшаяся на всякий случай высоко на дереве, где ей было все прекрасно слышно и видно, зашлась в настоящей истерике. От ее каркающего смеха лиса была готова завертеться юлой от бешенства. Ворона, кое-как продышавшись, крикнула:

 — Эй, рыжая лисица! Не надо же так злиться!

Ведь волк — он тоже пти... нет, ры...

И замолчала, запутавшись в понятиях. Лиса поскрежетала зубами, но ничего внятного сказать не смогла — челюсти свело от ярости. Кто мог ожидать от вороны такого коварства? Это ж надо — наслать прожорливого волка! Кое-как разжав наконец челюсти, лиса яростно просипела:

 — Ты шутку, что ль, не поняла?

Ну, сыр взяла... Но я б вернула!

А ныне — снова лезть в курятник,

И знаешь, что меня там ждет?

Петух орет, собаки лают,

Людишки с кольями бегут...

А не сворую — мне капут!

Ворона назидательно произнесла: “Голодный сытого не разумеет” и, прыснув, зачастила:

Ах ты, бедная лиса,

Леса нашего краса!

Что все плачешь да рыдаешь?

Не пора ль за ум приняться,

И в курятник отправляться?

Уж пора тебе понять —

Притащишь кур — иди гулять!

Ворона взлетела, и уже сверху донеслось:

— И сыр не будешь воровать...

Хохотнув на прощание, она совершила круг непочета над лисой, но не попала. Лиса в бешенстве разбрасывала остатки сыра. Жалко вороне кусочек! Да подавись ты им! Но предупреждаю: один раз он уже съеден!

Скорчив гримасу, она побежала прочь.

“Если бы не тупые воробьи, я бы сейчас ела кабанчиков, а не наживала неприятностей с волком!” — злилась она, а в голове складывались ужасающие планы кровавой мести всему птичьему роду. Спилить дуб, накормить их отравленным пшеном, не давать спать, замочить недельным проливным дождем!

С дерева, мимо которого проходила взбешенная лиса, упал череп воробья. Она остановилась и медленно-медленно подняла голову, собираясь испепелить нахала взглядом, но вдруг поняла, КТО раскидывается черепами, и почувствовала совершенно неоправданный прилив сил. На ветке устало притулился знакомый комок перьев: череп здорово натер ему шею. Со стороны дальнего леса приближался птичий гомон; чирикнув, воробей посмотрел туда и тут же пулей нырнул в дупло. Через мгновение раздалось отчаянное хлопанье крыльев, и на дерево спикировала целая стая воробьев. Лихорадочно озираясь, они заметили одиноко летевшего вдали воробья, взмыли все разом и помчались за ним, уверенные, что это и есть тот таинственный шутник.

Лиса запомнила, где живет воробей, подхватила череп и побежала прочь, пока никто не заинтересовался ее находкой. Пока неясно, как и для чего его использовать, но ведь еще не вечер, авось набегут нужные мысли. Например, можно пошантажировать воробья, чтобы тот выполнял ее желания, или пообещать стае, что при выполнении определенных условий она скажет, где находится тот, кто им нужен. И уж совсем замечательно будет использовать оба варианта одновременно.

Похоже, подумалось лисе, появился свет в конце тоннеля. Слабый и призрачный, но появился. Она подняла голову, чтобы издать победный крик, и поперхнулась: прямо над ней висел огромный, невиданных размеров светлый орех. Странно, как-то уж много всего перебралось на верхние этажи леса. И тут лиса поняла, что план спасения от волка готов. Все лежит под ногами. То бишь висит над головой. Единственное, что нужно, —  так это с толком использовать подручные средства, а тогда можно будет пожинать плоды праведных трудов.

* * *

Еле сдерживая вырывавшееся из горла хихиканье, лиса подкралась к одному не слишком внимательному воробью и шепнула:

— Эй!

Ответная реакция на шепот оказалась такой, словно в птичку выстрелили из пушки. Вздрогнув и распушив перья так, что он стал выглядеть в два раза больше, воробей плавно сдулся и тихо отдал концы. Лиса недоуменно дотронулась до трупика:

 — Ну что за воробьи пошли?

Словечка им сказать нельзя.

Хоть кричи им, хоть шепчи,

Дохнут почем зря!

Здоровенный жук сел лисе на мордочку, нахально устроился на носу и стал невозмутимо чистить крылышки. Лиса мотнула головой, жук недовольно взлетел и, прожужжав все уши, неторопливо полетел прочь. Ругаясь, как когда-то ворона, лиса пробежала мимо избушки Яги — днем не так страшно. Странно тут как-то, мелькнула мысль. Железяки разные торчат, кусты обгорелые, под избушкой следов, будто она отплясывала целую ночь. Что бы это могло значить?

Ничего путного в голову не приходило. Одна ерунда. Например, что Яга, оголодав, пыталась насадить на шомпол ножки избушки, да все время промахивалась. Иначе откуда здесь столько следов? Натоптано так, что диву даешься.

А ведь следы-то не Яги, размером побольше будут! Наверное, это охотники пытались насадить ножки на шомпол, но тоже промахивались, потому что избушка скакала по поляне, а Яга гоняла охотников. Глупо, конечно, но по-человечески. А охотников-то было немерено! С чего бы это?.. Ай, да ну их!

Подбежав к дубу, где обычно собиралась воробьиная стая, лиса обнаружила, что кабанчики съели все желуди подчистую. И как ни странно, погибших от неизвестной эпидемии воробьев не было. Кабаны воробьев не едят, следовательно...

“Понятно, почему за ним гналась целая стая! — догадалась лиса. — Очень милый розыгрыш”.

Но так некстати! Не случись истории с вороной и сыром, не надо было бы сейчас бегать и спасать свою мягкую рыжую шкурку. Стая уже вернулась, и, судя по недовольному чириканью пернатых, легко было догадаться, что поиски нахала не увенчались успехом.

“Удача на моей стороне!” — обрадовалась лиса, хихикнула и громко обратилась к стае:

 — Эй, воробьи!

—  Что? — коротко спросили воробьи, скосив на нее равнодушные глазки.

— Я знаю кое-что такое, Что вас обрадует весьма. Я знаю, где укрылся “череп”, Который свел вас всех с ума!

—  Где? — Воробьи засуетились и перепорхнули на нижние ветки.

“Надо же, как он вас всех разозлил! — подумала лиса. — Не стая, а одно большое ВНИМАНИЕ в чистом виде!”

 — Он тут совсем недалеко,

Забился в щель, страшась возмездья.

Его найдете вы легко.

Я покажу вам — только прежде

Давайте вспомним, что друзья

Всегда придут на помощь другу.

Вы мне окажете услугу

Нахальника вам выдам я!

—  Нет! — дружно чирикнули воробьи, прекрасно зная: лиса соврет — недорого возьмет.

—  Вы что?! Сами-то хоть понимаете, от чего отказываетесь? — Оторопевшая лиса даже малость сбилась с звериного литературного.

—  Ведь этот забияка вернется, как пить дать,

Вас снова напугает, и без меня, поверьте,

Вам, как вы ни пытайтесь, а с ним не совладать!

Готова я поспорить на мелкую услугу,

Что миллион кошмаров приснится вам во сне.

И завтра же с рассветом, как только солнце встанет,

Я знаю, прилетите, примчитесь вы ко мне!

—  Не примчимся!! — решительно отмахнулись воробьи.

—  Ну что же, как говорится, на “нет” нет и суда. Прощайте, глупые птицы, вряд ли свидимся с вами когда...

Вы сделали выбор — страхом исполнится день ваш и час,

Прощайте, пойду потихоньку — проблемы, мне не до вас.

—  Прощай! — отозвались воробьи. Но если лиса серьезно за что-то взялась, то все равно не уйдет, пока не получит свое. Так и случилось. Лиса отошла было от дуба, но “вдруг” остановилась, потерла лапой нос и вернулась обратно.

—  Нет, постойте, позабыла, доказательство же есть! Вот оно, с собой носила, хорошо, не проглотила!

Она выплюнула череп. Воробьи дружно ахнули: не соврала, рыжая плутовка!

—  Уж не съела ль ты задиру?

Мы доверимся тебе,

Все дела твои уладим,

А окажется, что зря,

Вовсе нету воробья!

Лиса села и сделала большие глаза.

—  Да как я могу обмануть вас, друзья?

Вы гордые птицы, вы в небе парите,

На бедную лисоньку сверху глядите.

Куда мне до вас — где вы, а где я!

—  Нет уж, нет уж, было дело —

К нам на дуб ты залетела!

Мы видали, все видали,

Как с собакой вы летали!

Кувырок вперед-назад,

На верхушку дуба бряк!

Шум и гам, кричат вороны,

Суматоха до небес!

Не видал такого лес —

Пес да рыжая лиса

Поскакали в небеса!

 — То был случай, и не боле,

Не умею я летать.

Посмотрите, приглядитесь,

Я лиса, совсем не птица,

И летать мне не годится.

—  Нам — что птица, что не птица,

Но летать ты мастерица. В

друг в один прекрасный день,

Ты взлетишь...

—  Вот дребедень!

Сколько можно повторять:

Непривычно мне взлетать.

И летать, и приземляться —

В небе не за что хвататься!

Вы летайте, мне ж судьбой

Предназначено ходить,

Пробираться сквозь чащобу,

Кур таскать да нору рыть.

Очень дорого достался

Мне злосчастный тот полет.

Дух мой страшно искалечен.

И как вспомню — дрожь берет!

Нет уж, лучше без полетов

Перебьюсь я как-нибудь...

Лучше вспомним-ка про вас.

Ведь настанет день и час,

Повстречаете вы снова

Страшный череп. Что тогда?

Вот тогда-то и начнется

Настоящая беда!

Кто летает, не летает —

Позабудете вы враз!

Только б смыться да укрыться,

Хоть сквозь землю провалиться,

Лишь об этом думать...

— Хватит! Помолчи-ка ты сейчас!

Мы согласны, мы готовы!

Говори свое ты слово,

Что хотела? Говори!

Только лишку не проси!

“Другой разговор!” — удовлетворенно подумала лиса.

—  Дел всего-то ничего.

Там на дереве одном

Я большой орех видала.

Вы собьете мне его.

Налетите стаей дружно,

Вам! — и только и всего!

Я ж за это покажу,

Где укрылся “черепушник”.

Ну, так как? Идет?

—  Годится!

Мы покажем глупой птице,

Ишь, пугать нас захотела!

—  Вот и ладно, и отлично.

А теперь, друзья, за дело!

Лиса подробно растолковала воробьям, что и как им делать, после чего отправилась за главным, за тем, без чего операция теряла смысл, —  за курами. Череда удач привела ее в приподнятое настроение, она бьша уверена, что все у нее получится, она утащит столько кур, сколько нужно, и не попадется ни собакам, ни петуху. Представив себе, как удивится волк, когда она выложит свой неожиданный контраргумент, лиса чуть не подавилась от хохота.

Вот умора!

* * *

Деревня показалась из-за холма, людей почему-то не было видно, лиса походила туда-сюда, собираясь с духом (ведь напасть на курятник среди бела дня дело нешуточное), и бросилась вперед. Полное безлюдье наводило на неясные тревожные мысли, однако лисе сейчас было не до этого.

Большинство кур бродили по огороду, петух был среди них. Лиса сделала большой крюк и проникла в курятник с противоположной стороны. С непостижимой в прежние времена легкостью загнав сжавшихся от ужаса птиц в мешок, она приготовилась незаметно выбежать из курятника, но в этот момент туда зашел обеспокоенный внезапным шумом, а потом затишьем петух.

—  Чтоб тебе неладно было! — проворчала лиса, замирая. Увидев среди бела дня ночную воровку, петух принял боевую стойку, взъерошил перья, распрямил гребешок и угрожающе прокукарекал. Лиса попятилась, не зная, чего ожидать в следующий мо­мент. И скорее от испуга, чем в здравом уме, неожиданно даже для себя она выплюнула зажатый в зубах край мешка, прыгнула на петуха и придавила его передними лапами. Петух попытался вырваться, но только перышки помял. Лиса, краешком сознания понимая, что делает что-то уж совсем непотребное, заехала ему лапой, поцарапав гребешок и выдернув из хвоста два пера, и пулей выскочила вон, не забыв прихватить мешок. Куры во дворе разбежались по углам, посылая куриное “SOS” на всю округу, в соседних дворах радостно залаяли скучавшие до того собаки.

Спрятав кур в тайник, лиса закрыла вход в него ветками и отправилась к Задире проводить душеспасительную беседу.

Дерево миролюбиво раскинуло могучие ветви, и никто не догадывался, что в дупле прячется опасный смутьян и баламут, пугатель и скандалист, злодей и хитрец, наглец и кошмар воробьиного рода Задира.

 “Хорошо, что он не слышит, как его именуют, а то бы возгордился неимоверно!” — подумалось лисе. Она подошла к дереву:

 — Задира! Ты спишь?

Выходи, поболтаем!

Я, между прочим,

По делу пришла

И принесла тебе

Грустную весть.

Слыхала я, птицы

Хотят тебя съесть!

—  Кто кричит, меня зовет? — Задира ошалело выскочил из дупла.

—  Ты меня не узнаешь?

—  Ой, лиса!! Откуда? Згинь!

Померещилось! Ой, худо!

—  Замолчи, пока и вправду

Тебе худо не пришлось.

Повторяю — дело есть!

—  Что, решила меня съесть?

—  Воробьями не питаюсь,

Больше кур предпочитаю.

Но ты прав в одном — бывает,

Мне мясца и не хватает.

—  Так ты, может быть, решила,

Что сгожусь я на обед?

Да на мне и мяса нет!

Глянь — костяшки, пух да перья!

Смысла нет, уж ты поверь мне!

Неужели ж помирать?

—  Прекрати зря глотку драть!

Дай хоть слово мне сказать!

Ну зачем ты всех пугал,

С черепушкою мотался?

Вот теперь и доигрался -

Расклюют тебя, съедят,

И следочка не оставят!

—  Ужас, ужас, что же делать?

—  Можно все еще поправить.

Предложенье есть одно.

Вырви-ка ты мне перо.

Я его им покажу:

Мол, я вовсе не хотела,

Да случайно тебя съела.

Но за эту за услугу

Ты поможешь мне как другу.

Как, согласен ты?

—  Идет!

Ну а вдруг поймет народ,

Что ты врешь? Тебе, сестрица,

Туговатенько придется!

—  Не боись, все обойдется!

Дел я хитрых мастерица.

Провести сумею всех.

Во спасенье ложь не грех.

Ну а ты, как кончишь дело,

Улетай, да побыстрее,

Да подальше, в те края,

Где и слыхом не слыхали

Про Задиру-воробья.

И не пробуй отвертеться

От того, что обещаешь!

От меня тебе не деться

Никуда! Меня ты знаешь!

* * *

Время летело незаметно, к реальности Марию вернул забурчавший желудок.

“Может, можно как-нибудь так пробраться на кухню, чтобы не натолкнуться на Кащея? — с отчаянием подумала она. — Интересно, он уже обнаружил мой побег или до сих думает, что я решила уморить себя голодом, сидя взаперти?”

Самое лучшее, если бы Кащея выдуло вместе с пылью, но на такое чудо надеяться не приходилось. Возвращаясь практически наугад (следы унесло на свежий воздух), Мария проплутала добрых два часа, пока не нашла вход в главный зал. Не замечая стоявшего столбом Кащея, ахнула от изумления — такой красоты она никогда раньше не видела. Кащей недовольно повернул голову: ахи, пусть и восторженные, были совершенно неуместны в этом величественном зале. Единственными приличествующими здесь звуками могли быть лишь звон колокольчиков и пение флейт при мощной поддержке многократного эха.

Мария очнулась и бросилась бежать.

—  Стой! — услышала она и припустила еще быстрее. — Да стой, тебе говорят!

Кащей догнал ее и схватил за плечо. Мария крутанулась на месте и взмахнула рукой, явно собираясь влепить ему пощечину.

—  Не надо! — только и успел крикнуть он, но поздно. Раздался звонкий шлепок, Мария охнула. Рука болела так, словно царевна ударила не по лицу, а по стене. — Я предупреждал!

Царевна знала не слишком много слов, которые говорятся обычно в таких случаях, зато в интонации могла дать фору любому грубияну. Если бы взгляд мог убивать, то она вышла бы против всех армий мира и легко их победила. Хорошо, что Кащей оказался бессмертным, иначе жить бы ей в гордом одиночестве в пустом замке у черта на куличках, без всяких перспектив возвращения в родные пенаты.

—  Повтори на бис! — попросил Кащей, когда царевна закончила свой бурный, страстный монолог. — Я не все запомнил. — Он увернулся от очередной оплеухи и продолжал дальше: — Каюсь, по моей непосредственной вине! Но ты так быстро произносила слова!

—  Царевичи тебя убьют! Приедут и убьют!

—  Возможно, но кто именно? Те, что весь вечер делали странные движения, лишь по большому недоразумению названные танцами, и покинули царство сразу же после моего грандиозного появления, отказавшись заплатить за тебя выкуп? Заметь, из всей толпы ни один царевич-королевич не выразил желания расстаться с небольшой... кх-кхл. с огромной суммой! Никто!

Мария окаменела, на лице ее было написано такое выражение, что Кащей испугался, уж не хватил ли ее удар. Придется отыграть назад.

—  Да успокойся ты, двое олухов возжелали спасти тебя и уже мчатся на всем скаку к замку. А ты уверена, что выбрала бы среди многочисленного скопления якобы танцоров именно того, кто сейчас жаждет отдать за тебя жизнь? Причем не только свою собственную, но и младшего брата. Тебе наверняка приглянулся бы совсем другой, тот, кто теперь и в ус не дует, забыв и про тебя, и про твои проблемы. Подумай о превратностях судьбы на досуге. Но прежде, уж будь так любезна, объясни, как ты умудрилась сотворить такое с моим любимым мрачным замком?

—  Что сотворить? — глухо спросила Мария, мысленно находясь за многие километры отсюда.

—  Генеральную уборку... Да забудь ты про тех трусов, а то до конца жизни не избавишься от ошарашенно-глупого  вида.  Спасают тебя.  Твой  сумасшедший партнер по танцам... Ты меня слышишь?

—  Не знаю, —  встрепенулась Мария, когда Кащей в третий раз щелкнул пальцами перед ее лицом и повторил вопрос. — Я нажимала на огоньки в одной комнате... Ты что же, не знаешь, что находится в твоем собственном замке?

—  Не до того было, —  отмахнулся Кащей. — Сумеешь ее найти?

—  Думаю, да. Если ты пригласишь меня на скромный злодейский обед. — Царевна пришла в себя.

* * *

—  Обед подан! — объявил Кащей, ставя перед царевной поднос. Мысль о том, что царевны уж больно быстро садятся на шею, пришлось на время отставить.

—  У тебя есть высокий стул? — спросила Мария и отодвинула поднос.

—  Он у тебя за спиной, —  ответил Кащей, усаживаясь за другой, тоже довольно высокий стул, и начал есть из ее тарелки.

—  Нет, ты только посмотри, —  продолжала она, двигая к себе тарелку Кащея и рассматривая ее. — Теперь понятно, почему ты такой тощий.

—  Это я — то тощий? — возмутился Кащей. — Да я просто двигаюсь много.

—  А еду ты сам себе готовишь или воруешь? — поинтересовалась Мария, проглотив первую ложку каши. — Если воруешь, то смени место — готовят там отвратительно.

—  Разумеется, если они заранее знают, что им не Достанется ни кусочка, то зачем стараться? — согласился Кащей. — На самом деле еду готовит автомат. Я заказываю то, что хочу, а он готовит.

— Странное имя для повара, —  сказала Мария. — Он издалека?

—  Это не... — Кащей запнулся. — Тебе не понять. Мария возмущенно открыла рот, но Кащей вовремя предотвратил поток гневных словоизлияний.

—  Не спорь, я знаю, что ты умная, увидел на деле. Просто это выше твоего понимания. Это прибор, машина, ну, не знаю даже, как сказать... Ну, можешь считать это волшебным помощником, вроде волшебной палочки.

—  Как та метелка?

—  Именно! — согласно кивнул Кащей, хотя понятия не имел ни о какой метелке. Тем не менее царевну ответ устроил.

—  Тебе надо заставить его выполнять приказы правильно, —  добавила она. — Тогда и еда будет вкуснее.

—  Вечером займусь, —  пообещал он. Мария допила компот.

—  Скажи, разве это не твой замок? — неожиданно сменила она тему разговора.

—  Мой, —  коротко ответил Кащей. Расписывать полную историю своего появления ему не хотелось.

—  Тогда почему ты до сих пор не знаешь, куда и как идти? — настаивала царевна, и Кащей скоро сдался, понимая, что теперь она не отстанет.

“Вот и состоялось незаметное обустройство на моей хрупкой шее”, —  подумал он.

—  О замке я знаю только то, что в нем хранится много странных вещичек, трогать которые мне было как-то недосуг. Они не золотые, а я пока что собираю золото. Как только решу, что пора взяться за замок основательно, то все здесь переворошу.

—  Но кто положил эти вещи в твой замок? — поинтересовалась Мария.

— Замок стал моим не так и давно, а кто жил в нем до меня и жил ли вообще, не имею ни малейшего понятия. Я знаю легенды о богах и думаю, что замок построили специально для меня, раз уже за столько лет никто не попытался прибрать его к своим загребущим рукам. Но я не имею ни малейшего понятия, для чего хранятся все эти вещи в замке. Я тут что-то вроде добровольного сторожа.

—  И ты до сих пор не пытался ничего разузнать? Я бы мимо такой тайны ни за что не смогла пройти.

—  Во-первых, мое собственное прошлое является для меня самой большой тайной, а во-вторых, ты и не пройдешь, потому что тебе придется отыскать нужную мне комнату, а в награду за это я позволю тебе осмотреть экспонаты в этом хранилище. Но сначала комната. Идет? — Кащей заглянул Марии в глаза. — Я уверен, ты не откажешься, потому что слоняться просто так я тебе не дам, а сидеть на месте и ждать, пока явятся царевичи, скучно и утомительно. Ну, что скажешь?

—  Идет, —  неожиданно миролюбиво согласилась Мария. — А сколько мне ждать их появления?

—  Несколько недель, —  ответил Кащей. Это была вторая попытка отомстить за использование его шеи в качестве удобного сиденья, и она увенчалась-таки успехом.

—  Сколько-сколько? — изумленно воскликнула Мария, едва не поперхнувшись.

—  Ну, разумеется, если они будут идти пешком, —  довольно заметил Кащей. — Да ты не волнуйся так сильно! Пока мы будем разбираться с замком, время пролетит незаметно. Зато мы будем точно знать, достойны ли тебя царевичи или это так, одна видимость.

— Ты всегда умеешь выкрутиться! — фыркнула царевна.

Кащей засмеялся:

 — Скажи на милость, с чего это царь назвал тебя золотком?

—  Не скажу.

—  А я теперь и сам знаю. Он в тебя угрохал огромную сумму Ну что, начнем поиски?

—  Ничего он в меня не угрохал. Начнем.

* * *

Никто не поверил, что ночные пришельцы — смертельно опасные существа, которым не то что палец в рот не клади, но даже и не помышляй об этом. У страха глаза велики — вот что все подумали. Ведь раньше им не приходилось встречаться с подобными существами. Стало быть, на самом деле все, наверное, было вовсе и не так страшно, как им тут расписали. И есть ли другие чудища, кроме тех, что пришли? Да и вообще, приходили ли на самом деле эти чудища, про которых рассказывают Бабай и царевич? Понятное дело, после вторжения Яги могло присниться все что угодно, а разобрать спросонья, сон это был или явь, бывает трудненько.

—  А если все это вам просто приснилось? Беспокоились за Иванушку, мало ли что могло присниться. — Так сказал кто-то из крестьян, когда Бабай созвал всех на собрание у маленькой колокольни в центре деревни и рассказал о сражении, происшедшем прошлой ночью.

—  Всем троим одинаковый сон? — съязвил царе­вич. — А шум битвы — вы что, не слышали?

—  Это домовые да лешие шалят. Такое бывает! —  уверенно ответил крестьянин. — Это у вас в городах такого нет, а здесь может быть всякое! Недаром здесь живет Баба Яга!

—  И что? Ее существование — свидетельство того, что мы заблуждаемся? — воскликнул царевич. Крестьяне недоуменно поморгали.

—  Чего? — удивленно переспросил один.

—  Если здесь есть Яга, то никаких других чудищ уже и быть не может?

—  Кто его знает? Но где убитые чудища? Растаяли, что ли?

—  Сгорели.

 — Где пепел?

—  Разнесло ветром. Но у нас остались трупики летучих мышей.

— Где?

— Вот! — царевич кивнул на маленькую кучку. Крестьяне послушно посмотрели в указанном направлении.

—  Вот это? — изумленно вскричали они хором. — От шести здоровых чудищ осталось три маленьких трупика?!

—  Не спорю, —  сказал Ярослав. — Но по-вашему выходит, раз противники сгорают практически бесследно, то их можно не принимать в расчет? Между прочим, им по силам протаранить дверь и ворваться в ваши крепкие дома.

—  Сказки! — отмахнулся кто-то.

—  Да? — вступил в спор Бабай. — А ты сходи к моему дому и посмотри на дыру в стене. Ее монстры проделали. А шум, который вы приняли за игрища леших? Это же царевич Артем дрался с ними!

—  А где доказательства? — выступил вперед угрюмый бородач. — Стену сломать каждый может...

—  Ты соображаешь, что говоришь? — прервал его Бабай, но крестьянин словно его не слышал.

— Я считаю, что была гроза. Ураган. Буран. Да мало ли что было! Не рассказывайте небылицы! — Бородач повысил голос. — Это ни в какие ворота не лезет! Никаких чудовищ нет! И точка! А вот это, —  он показал на летучих мышей, —  не доказательства.

Бабай вспылил:

 — Тебе скажи, что царь раздает каждому по золотой монете, так ты первый прибежишь! И доказательств никаких не надо!

Бородач замолчал, раздумывая. Ярослава поразило, что он сказал после этого:

 — А где дают по монете?

Бабай так хмуро взглянул на него, что всем присутствующим и без слов стало ясно, где именно и что конкретно дадут по определенному адресу.

Ярослав прервал паузу:

 — Не знаю, что будет сегодня ночью, возможно, что ничего не случится. Возможно, это были единственные чудища. Пусть даже так. Но на всякий случай я предлагаю вам укрепить жилища.

—  Это в любом случае не помешает. Случается, к нам наведываются разбойники, ведь так? — добавил Бабай.

Крестьяне заговорили разом, перекрикивая и перебивая друг друга. Общее мнение складывалось не в пользу ораторов.

—  Между прочим, —  сказал вдруг Бабай, —  у нас есть свидетель со стороны. Рано утром ко мне пришел мельник. Он рассказал много интересного. Позавчера ночью к нему пожаловали два чужестранца, которые на самом деле тоже оказались монстрами. Его спасло только чудо.

—  Где же он был вчера? Небось отметил день рождения нового дня, вот и привиделось ему черт-те что. А сегодня протрезвел и пришел с рассказами! А ты пересказываешь!

—  Ему же шестьдесят с хвостиком! — напомнил Бабай. — Монстры его прилично потрепали, ему крупно досталось при взрыве мельницы и мешков с мукой, да и нервы у него давно не те, что были раньше.

—  Ноги отнялись у него! — перебил Ярослав. — Он полз целые сутки! Чтобы предупредить вас, тупоголовых кретинов, о большой беде! А вы...

Крестьяне как один уставились на царевича. Повисло напряженное молчание.

—  Мука не взрывается, —  упрямо сказал боро­дач. — Сказки это все.

Ярослав обреченно махнул рукой.

—  Да пошли вы к черту! — проговорил он и, расталкивая крестьян, пошел к дому Бабая.

—  Так мы что, мы люди маленькие, —  произнес кто-то.

—  Вот и умрите вашей маленькой смертью! — зло ответил Ярослав. — Всего наилучшего! Копайте могилы и ждите врагов! Я не желаю оставаться в этом обществе добровольных покойников.

—  Это все из-за тебя! — прокричала одна старушка. — Пока тебя не было, мы жили тихо и спокойно! Ты явился, и начались неприятности! Убирайся отсюда!

Ярослав повернулся. От его улыбки и горящих глаз захотелось спрятаться за тридевять земель.

—  С превеликим удовольствием, —  желчно произнес он. — Желаю вам приятной и безболезненной смерти.

—  Погоди! — окликнул его Бабай. — Я с тобой. Мой дом сильно поврежден, делать мне здесь нечего.

Заберем наших и уйдем. Разойдись, покойнички, мне пройти надо!

—  Так что, это правда, что ли? — робко спросил кто-то.

Бабай издал неопределенный звук.

—  Нет, вы постойте, это все правда?

—  Господи, —  обратился к небу Бабай, —  закрой уши, мне выговориться надо! В небесах громыхнуло.

—  Ты тоже хочешь выговориться? — понимающе спросил он. — Сочувствую.

* * *

—  Как же я теперь людей защищу? — размышляла Яга. — Сам видишь, какие вампиры зловредные!

—  Прекрасно вас понимаю, но ничем не могу помочь, я обещал вернуть Иванушку, —  исключительно вежливо отвечал Артем. — К тому же, я думаю, ваш способ превращения людей в животных не будет иметь большого успеха. На безрыбье, знаете ли, и рак — рыба.

—  У вампиров свой кодекс. Они не пьют кровь животных, —  пояснила Яга. — Считают ниже своего достоинства.

—  Это достоверные сведения?

—  Насколько я могу судить, да.

—  Хорошо, пусть так, —  согласился царевич. — Но дотрагиваться до животных они могут? Это не оскорбительно для их изнеженных особ?

—  Они не такие уж и неженки, —  возразила Яга. — И могут дотрагиваться до такого, что тебя вырвет, стоит мне только сказать до чего.

—  Тогда предположим, что они заподозрят неладное, увидев вместо кучи народа огромное стадо козлов, ведущих себя подобно людям... Кстати, а настоящих козлов нельзя превратить в людей? Тогда вампиры будут опозорены, сами того не подозревая.

—  Среди людей и так полно настоящих козлов! — не согласилась Яга. — Не стоит добавлять искусст­венных.

—  Вы так считаете? Жаль, —  огорчился царевич. — Так вот, они заподозрят, проследят и в один прекрасный момент увидят, как козлы становятся людьми. Что, опять-таки, помешает им выпить кровь?

—  Ничто не помешает, —  согласилась Яга. — Разве что им не хватит терпения долго сидеть на одном месте и ждать у моря погоды. Они как саранча кочуют с места на место.

—  Но вы сами говорили, что у главного вампира есть на вас зуб. Стало быть, они задержатся здесь всерьез и надолго. — Артем схватился за голову. — Елки-палки! Они же уничтожат всех подчистую! Надо срочно вернуться в Славноград и рассказать о надвигающейся катастрофе. Сколько будет вампиров?

—  Я не знаю, —  честно ответила Яга. — Предполагаю, что много.

Кот Баюн, прибывший после дальней дороги, тихо завтракал в углу избушки вместе с Иванушкой. Услышав вопрос, он ответил:

 — Несколько сотен. Тысяча. Или три. Они собираются со всех сторон, и я не знаю, сколько государств они успели уничтожить. Беда в том, что укушенный вампиром сам может им стать. Это болезнь. Смертельно опасная. Одно я знаю точно: все вампиры слушаются своего главаря и по его команде могут разом явиться и уничтожить противника.

Перевоплотившийся обратно в человека Иванушка слушал говорящего кота, широко раскрыв рот и Держа перед собой откусанный пряник. Мальчик был поражен уже тем, что кот самостоятельно налил себе молока и наложил еды, а оказывается, он еще и разговаривать умеет...

—  У нас есть против них хорошее оружие! — Ар­тем показал на копье.

Кот презрительно фыркнул:

 — Многих вы успеете пронзить до того, как вас схватят и выпьют кровь? Один умрет, десяток налетит следом. Кстати, дорогая Яга, вампиры нынче не те, что раньше. Если раньше они пили кровь людей, то теперь их слишком много. Они потрошат всех подряд, не к завтраку будет сказано. Я думал, затея с напитком пройдет, но теперь понимаю, что мы здорово ошиблись.

Яга стукнула кулаком по столу:

 — Мне больше нечего противопоставить им. Одна избушка не справится с полчищем вампиров. Да у меня и снарядов столько нет!

—  Думаю, вас они не тронут, —  заметил Артем. — Поскольку вы нужны главарю, то остальные не посмеют испортить ему праздник мести.

—  Слабое утешение, —  кисло улыбнулась Яга. — После его смерти их некому будет удерживать.

—  Нам пора. — Артем встал. — Предупредим деревенских!

—  Пора так пора, —  вздохнула Яга. — Тропинку я вам устрою. Зверей не опасайтесь, я Лешему скажу, чтобы он проводил вас до деревни. К тому же кто-то угробил почти всех волков в нашем лесу, так что здесь и бояться некого.

—  А этот “кто-то”? — возразил Артем. — Разве он не опасен?

Яга на миг замешкалась:

 — Он пропал. Бесследно.

Иванушка гладил кота, тот до неприличия разомлел и размурлыкался, как котенок.

Послышались негромкие щелчки.

—  Что такое? — насторожился царевич, хватаясь за меч.

—  Свои! Свои! — замахала руками Яга. — Леший пришел. Он проводит вас до деревни.

Иванушка вышел из дома, царевич попрощался, закрыл за собой дверь и пошел в ту сторону, куда показала Яга. Леший, не желавший, чтобы его видели, скрывался среди ветвей.

—  До деревни проводить? — спросил он. Артем кивнул, пытаясь разглядеть собеседника, но ничего особенного не заметил.

Леший добродушно посмеялся над его наивными попытками, кашлянул и сказал:

 — Идите по следам!

—  По чьим? — удивился Артем.

—  А вот! — показал Иванушка.

На земле четко отпечатались следы маленьких ножек — кто-то невидимый с явным удовольствием протаптывал тропинку. Иванушка первым побежал за таинственным зверьком, царевич поблагодарил Лешего.

—  Не стоит! — отмахнулся тот, удаляясь. И снова царевич его не увидел, только шевельнулись ветви деревьев да птички разлетелись. Пройдя метров сто, путники посмотрели назад: дома Яги не было видно, а отчетливые следы позади них таяли как снег на майском солнце вместе с узкой тропинкой.

Зверек пропиликал, увлекая их за собой. Ему вовсе не хотелось тратить весь день, провожая людей до дома, было много и других интересных дел. За час ходьбы он ни разу не сбился с первоначально заданного темпа. Следы появлялись через равное расстояние с точностью, как в аптеке. Выведя людей на полянку перед деревней, зверек остановился, прошептал что-то и исчез окончательно. Путники взошли на холм и не поверили своим глазам деревня была покинута! Забиты окна и двери, ни одного живого существа, кроме собак и кур.

—  Мы правильно вышли? — спросил царевич. — Это точно твоя деревня?

—  Да, но она никогда так не выглядела!

—  Не могли же крестьяне ни с того ни с сего покинуть деревню, да еще так быстро, —  недоумевал Артем. — Так просто не бывает! Так сильно испугаться — быть того не может!

Слабый стук топора донесся до их ушей.

—  Кажется, не все успели сделать ноги! — обрадовался царевич. Он шел на стук до тех пор, пока не подошел к маленькому домику, к которому как раз приделали доски, придававшие ему окончательно вид древней, покинутой всеми развалюхи. Артем мгновение постоял, дивясь этой картине, потом постучал в дверь. Никто не откликнулся: хозяева успели юркнуть внутрь и, перепуганные историями о вампирах, решили вообще никому не открывать.

—  Идем ко мне домой! — предложил Иванушка.

—  К Бабаю! — поправил его Артем. — Аленушка там. Если повезет, узнаем, почему в деревне резко пропало гостеприимство. Не померещился же нам стук топора?

Добравшись до знакомого дома у околицы, ца­ревич увидел точно такую же картину опустошения. В полном недоумении они остановились перед огромной дырой в стене и переглянулись.

—  Ничего не понимаю, —  сказал Артем. — Дыра-то откуда взялась?

Перед его мысленным взором предстал образ ломающего головой стену Ярослава. Учитывая время, силу брата и толщину бревен, получалось, что он должен был биться тридцать лет и три года.

Артем прошел внутрь и заметил темное пятно на полу.

—  Кровь! — ахнул он и молниеносно выхватил меч. — Оставайся на месте, —  шепнул он, оборачиваясь к Иванушке.

Люк на чердак приоткрылся, послышался голос Аленушки:

 — Кто там?

—  Аленка! — обрадовался Иванушка, вбегая в дом. Сестра быстро спустилась вниз:

 — Иванушка! Ты прежний! Артем опустил меч.

—  Живы!   — облегченно  выдохнул  он. — Вот и славно!

От бурной встречи родственников у него защемило сердце. Чтобы не мешать, он вышел на улицу и сел на бревно, послужившее вампирам тараном. Из раздумий его вывел поцелуй в щеку и последовавшее за этим радостное:

 — Спасибо тебе, царевич Артем! Он повернул голову. Аленушка стояла рядом и вся светилась от счастья.

—  Всегда пожалуйста, —  пробормотал он смущенно.

—  А мы с вампирами воевали! — гордо и совсем некстати сообщил Иванушка.

—  Ой! — Аленушка сразу посерьезнела. — А мы тоже. Это такие клыкастые и кровожадные? Иванушка согласно закивал.

—  Тогда точно они.

—  Давно? — уточнил Артем.

—  После твоего ухода.

Он грустно вздохнул. Какие бы планы по спасению деревень ни строила Яга, она сильно ошибалась, думая, что вампиры сначала пожалуют к ней.

* * *

Ярослав и Бабай пришли такие хмурые и злые, что Артем даже испугался. Казалось, они готовы были пришибить всякого, кто попадется им на пути. Слава богу, их лица прояснились, когда они увидели вернувшегося героем царевича и услышали веселый говорок Иванушки, который взахлеб рассказывал о своих приключениях.

Увидев брата живым и невредимым, Ярослав напрочь позабыл про неприятности, подбежал к Артему и стиснул его с такой силой, словно не видел тысячу лет.

—  Да что ты? — засмущался Артем. — Все отлично...

—  Я... Я думал, ты погиб вчера, —  пробормотал Ярослав. — Над лесом стоял такой шум! Мы думали, тебя убили чужаки...

—  Уж не думал ли ты, что этим диким ревом они праздновали мое поражение? У меня был мощный напарник! — пояснил Артем. — Но его имя я не могу сказать... Пока. Он... Он не в ладах с местными и не хочет ничего менять.

—  Вы вдвоем с ним отбили Иванушку у Яги?

—  Ну... Как тебе сказать... Не совсем. — Артем покосился на Бабая. Тот дружески болтал с мальчишкой, изредка бросая на царевича изумленно-уважительные взгляды. — Наверное, он им все рассказал.

—  Кто? Иванушка?

—  Ладно, слушай, —  вздохнул Артем. — Но это тайна. Я сражался с вампирами...

—  Их называют вампирами?

— Угу. Я сражался против них на пару с Бабой Ягой. — На лице Ярослава изобразилось изумление. — После этого она отпустила Иванушку. Знаешь, она наш союзник в борьбе с ними. А мальчика похитила, чтобы создать напиток для обмана вампиров и спасения людей.

—  Тоже мне, нашла способ! — возмутился Ярос­лав. — Нельзя было найти добровольца?

—  Как ты это себе представляешь? Думаешь, ей позволили бы заявиться в деревню с миссией спасения и провести конкурс среди добровольцев, если таковые найдутся?

—  Но почему мальчишку?

—  Дети обожают приключения и более лояльны к потусторонним силам. А вообще это дело случая.

—  Главное, он жив-здоров, —  подвел итог Ярос­лав. — Я думаю, мы прекрасно справимся сами. Вампиры, судя по всему, появятся сегодня ночью, мы их перебьем и поедем спасать Марию.

—  Не все так просто! — мрачно заметил Артем. — С чего ты взял, что мы перебьем их всех?

—  Их не должно быть особенно много, иначе они бы нападали большими отрядами, —  пояснил Ярос­лав. — И мы давно бы слышали про них. Кто их полководец? Из какой они страны?

—  Они... — Артем припомнил лекцию Яги. — Как там говорилось... “Они уже не люди. Не маги. Не свихнувшиеся бригады чернокнижников. Они вампиры. А мы столкнулись с разведчиками — не самыми умными среди вампиров. Это новообращенные. Их задача — посеять панику и лишить людей способности здраво мыслить”.

—  Что ты говоришь? — испугался Ярослав. — Ты что?

— Это правда, —  сказал Артем. — Их много, очень много. Их тысячи. И все они движутся сюда.

Ярослав ошеломленно молчал, обдумывая информацию, когда к ним подошел Бабай.

—  Молодец, царевич! — похвалил он. — С такими воинами, как ты, мы не пропадем!

—  Иванушка рассказал про Ягу? — спросил Ар­тем.

—  Разве от меня что-то скроешь? — улыбнулся Бабай. — Ты действительно завербовал ее в наши ряды?

—  В некотором роде...

—  Есть одна хорошая история, очень актуальная, —  задумчиво начал Ярослав.

Бабай и Артем замолчали и повернулись к нему.

—  Ну так вот, прискакал как-то к Добрыне Никитичу воин и говорит: “Добрыня! На нас идет великое войско! Что делать?” — “Дай мне две недели, надо сделать новый щит, взять новый меч, и я соберусь на войну”. Воин поскакал к Алеше Поповичу:

“Алеша! На нас идет войной великое войско! Что делать?” — “Дай мне неделю, надо собрать оружие, подлатать кольчугу, и я поеду на войну”. — Воин поскакал к Илье Муромцу: “Илья Муромец! На нас идет войной великое войско! Что делать?” Илья Муромец бросает все дела и мигом вскакивает на коня. “Что, даже амуницию не соберешь?” — удивился воин. — “Да чего тут собирать?! — кричит Илья. — Сматываться надо!”

 — Это ты к чему? — поинтересовался Бабай, отсмеявшись. Артем оставался хмурым, но и по его лицу пробежала легкая улыбка.

—  Мне только что сообщили, —  сухо сказал Ярос­лав, —  что мы полные идиоты. Нам хана!

—  С чего это? — удивился Бабай.

Артем повторил то, что говорил брату. Бабай схватился за голову.

—  Надо бежать, —  сказал Ярослав. — Собраться в городах и там защищаться. Три воина не могут противостоять тысячной армаде. Если останемся здесь, мы обречены.

—  В таком случае воспользуемся дельным советом Ильи Муромца и последуем за ним, —  вынес общее мнение Бабай. — Только предупредим остальных.

—  Они нас пошлют на хутор бабочек ловить, —  мрачно заметил Ярослав.

—  Или в другое местечко, покомпактней, —  добавил Артем.

—  Уж   куда   компактней?.. — возразил   Бабай. — Но...

— ...есть одно словечко...

— ...но логика в твоих словах есть. Он призадумался.

—  Я им объясню! — вызвался Артем. — Они прекрасно знают, что я ушел воевать с Ягой, и прислушаются к моим словам.

—  Куда лучше они прислушаются к своему внутреннему голосу, который им скажет послать тебя следом за нами, —  возразил Бабай. — Я имею в виду мелкий населенный пунктик. Или нечто покомпактнее. Не буду уточнять, что именно.

—  Я царевич или не царевич? — возмутился Ар­тем.

—  Не наш царевич, —  уточнил Бабай. — И пока староста не соблаговолит напрячь свои гладкие и ровные мозги, никто и пальцем не пошевелит.

—  А кто здесь староста? — Ярослав пытался припомнить его среди крестьян. — Я что-то не помню такого.

— Он уехал по делам в столицу Захотелось полюбоваться на коронованных особ.

—  Понятно. Так. Предлагаю план на всеобщее короткое обсуждение, у нас мало времени, —  сказал Ар­тем. — Бабай! Ты забираешь с собой Аленушку и Иванушку и скачешь в столицу предупредить царя о большой беде. — Он снял с шеи медальон. — Покажешь его страже, тебя пропустят без лишних разго­воров. Мы будем спасать Марию. Да, и объясни им, чтобы сделали как можно больше стрел. Думаю, только так мы сумеем с ними справиться.

—  Я все-таки попытаюсь объяснить сельчанам. — После утренней беседы Бабай перестал называть односельчан “нашими”. — Для очистки совести... Аленушка, как там мельник?

—  Спит.

—  Разбуди его и скажи, что мы собираемся. Нельзя терять ни минуты.

Аленушка ушла в дом.

—  Вам тоже надо сделать деревянное оружие, —  напомнил Бабай. — Хоть по копью выточить.

—  Прямо сейчас и займемся, —  ответили царевичи.

Ярослав посмотрел на брата и пробормотал:

 — Жаль, не было возможности проверить на них действие стрел. Тогда бы мы точно знали, подействуют они или нет.

—  Но ты убил мышь! — напомнил Артем.

—  Она не сгорела. А вампиры сгорают.

—  И всего-то проблемы? — удивился Артем. — А мне жаль, что нельзя сделать острый деревянный меч!

Из дома вышла бледная Аленушка. Царевичи замолчали, томимые нехорошим предчувствием.

—  Он умер, —  тихо сказала она. — Умер...

* * *

Тем же утром лиса приступила к выполнению своего хитроумного плана.

Волк, не найдя заказанных кур, рассвирепел и, выругавшись, бросился на поиски коварной лисы, нагло осмелившейся его ослушаться. И вскоре нашел то, что искал. На земле лежала распотрошенная курица, а на ней сидел воробей.

—  Кыш отсюда, мелкашка-козявка!

Ишь какой наглый воробей, решил стащить личный завтрак, и кого, самого волка!

Но воробей не улетел, а ленивым движением крыла показал, куда может отправиться сам волк. Тот не поверил своим глазам. Воробей же расчирикался такими словами, что на ближайших деревьях покраснели листья. Волк в ответ зарычал так, что воробей и покрасневшие листья полетели в разные стороны. Однако птичка не сдавалась, она вернулась и опять прикурятилась, возобновив свой многоэтажный мо­нолог. Волк не выдержал — ну нет, слишком многие стали позволять себе вольности в обращении с ним, и бросился на чокнутого воробья, намереваясь его жестоко покарать. Воробей вспорхнул и полетел, стараясь особенно не опережать взбешенного волка.

—  Ах ты, наглая козявка,

Тонконогая букашка!

Пришибу, не пожалею!

Только перья полетят! — кричал волк.

Воробей отвечал все на том же многоэтажном уровне. Волка трясло от негодования, и только появление на тропинке лисы не дало ему взорваться от злости. Он затормозил и оскалился, но сказать ничего не успел, потому как поднялся невообразимый гвалт, налетела туча воробьев.

* * *

А несколькими минутами ранее...

* * *

Капитан корабля проснулся оттого, что бортовой компьютер выдал мелодичную трель, извещая о собственных неисправностях. Капитан открыл глаза и резво вскочил. Трель означала, что возвращаются хорошие времена. Больно ударившись головой о полку, слегка съехавшую вниз после аварии, он запрыгнул в кресло, дал команду о проверке работоспособности оборудования и только потом проверил, не рассек ли он себе кожу на затылке.

Не рассек. Вторая хорошая новость.

На голографическом экране появились и побежали вверх сообщения о состоянии приборов на данный момент: большинство из них восстановило свои параметры почти полностью, осталось перезагрузить программу запуска корабля, и через несколько минут — на часах появилось точное время — корабль будет полностью готов к выполнению основных функций.

Капитан потер руки. Отличные известия! Он включил секундомер, ввел в компьютер команду о трансляции времени, оставшегося до окончательного восстановления корабля, и включил звуковое сопровождение.

—  Пятнадцать минут десять секунд, —  на низких тонах забубнил непонятно какой голос. Прежде он был женский. Видимо, блок модуляции пока не восстановился. Капитан поежился — голос звучал непривычно глухо, и радостная новость с такой интонацией казалась несколько зловещей.

Он попытался успокоить невесть отчего занывшее сердце и включил второй монитор, чтобы полюбоваться дивными местными пейзажами. От увиденного сердце заныло еще сильнее: вокруг корабля наблюдалось подозрительное оживление летающих форм жизни. Налетевшие незнамо откуда воробьи расселись на соседних деревьях в таком количестве, что те съежились и поникли под их тяжестью. А еще через минуту подошла лиса, положила метрах в пятидесяти от корабля распотрошенную курицу и так взглянула на корабль, что капитана прошиб холодный пот. Он почувствовал, что стремительно бежавшее до того время резко замедлилось, и даже голос продолжал счет после уж очень длинной паузы.

— Сссссеееееееееееееееееееемммммь ммммииии-нуууууууууут ссссооооооорррррррооооок ссссссее-ееееееееекккуууууууууууунд! — невыносимо медленно тянул компьютерный бубнист.

Капитан нервно постучал пальцами по столу, продолжая наблюдать развитие событий. Лиса спряталась за деревом, раз по шесть в минуту выглядывала и бросала взгляд на приманку, пока на нее не сел воробей и не появился волк.

До восстановления работы корабля оставалось десять секунд, и капитан надеялся, что ничего плохого не успеет произойти, но...

Далее началось невообразимое.

Воробей, спасаясь, пролетел под кораблем, следом выскочил волк. Лиса выбежала из укрытия и перегородила ему дорогу, волк остановился, воробьиная стая взмыла в воздух, и все птички, как одна, пошли на таран корабля. Капитан испуганно схватился за штурвал, пытаясь включить систему взлета Корабль накренился, капитан дернул за рычаг перехода на ручное управление антигравом и изо всех сил вдавил нопку. Безрезультатно. Компьютер досчитал время до трех секунд, корабль потерял равновесие, сорвался и камнем полетел вниз.

Волк, готовый вцепиться лисе в глотку, с трудом услышал сквозь собственный яростный рык подозрительный шум над головой, непроизвольно посмотрел вверх и вытаращил глаза: прямо на него падало что-то огромное с дыркой в центре. В то же мгновение он услышал радостный вопль отскочившей лисы и понял, что она перехитрила его, как серого волчонка!

—  Ноль! — досчитал компьютер. До земли оставалось семьдесят пять сантиметров. Приборы восстановились, антиграв включился, и корабль повис, едва не съездив волка по ушам.

“Пронесло! — подумал волк, глядя на лису, которая больше не смеялась. — Сейчас я тебе покажу, как нападать на меня!”.

Капитан нервно дернул ремни безопасности, выскочившие со сверхзвуковой скоростью из углублений в кресле, и подал команду на экстренный взлет.

Волк оскалил зубы и...

И корабль взлетел, выбросив из жерла мощную струю плазмы. Воробьи и лиса ринулись прочь от шума, дыма и испепеляющего огня.

Волка больше не было.

* * *

Задира был уже далеко от места основных событий, когда услышал позади жуткий грохот. От поднявшегося ветра возмущенно закачались, зашумели и стали валиться, словно травинки, рослые многовековые деревья. Задира чирикнул и полетел на север, подальше от напугавшей его жуткими историями лисы и воробьев. Вот когда ему перестанет казаться, будто каждый пролетающий мимо воробей занят поисками воробья с черепом, вот тогда он, может, и вернется.

—  Никто меня не понимает,

Всего лишь шутка то была.

Все кончено, я улетаю.

Здесь жизнь мне больше не мила.

Лиса отбежала, точнее сказать, отлетела, сметенная жаркой волной, на приличное расстояние. Воробьи терпеливо ждали, пока она придет в чувство и расскажет им, где находится гнездо неизвестного горе-шутника.

—  Ну нет, я срочно убираюсь.

А то еще, не ровен час,

Ворона с дури натаскает

Волков с десяточек. Я — пас!

Пришла пора подобру-поздорову переселиться куда подальше, ведь ворона не успокоится, пока не отомстит за свой поганый сыр. С одним волком справиться удалось, но кто знает, сколько еще волков поддадутся на ее уговоры? Орех улетел... странный орех, по правде говоря, и других не видно. Волков по голове бить нечем. И воробьи больше не согласятся помогать, им резона нет — череп она отдала и про место рассказала. Остается бежать на север, там точно искать не будут.

Попрощавшись с привычным с детских лет лесом, лиса юркнула в кусты. На север так на север. Ни к чему откладывать на завтра то, что можно было сделать вчера.

И никто не заметил, что на дереве осталась сидеть помятая вихрем ворона, чьи планы мести так неожидание провалились. Если лиса запросто вытворяет такие фокусы, то ее ответная месть будет фантастически ужасающа, спасения ждать не приходится. Надо бежать! В смысле лететь! Тихо исчезнуть из этого леса и поселиться в далеком укромном местечке. Там, где не будет ни лисы, ни тупого воробья с еще более тупым черепом на голове, ни неуловимой еды.

Когда корабль исчез в облаках, ворона сочувственно посмотрела на то, что осталось от волка. Кусок выжженной земли да горсточка пепла. Каркнув на прощание, ворона взмахнула крыльями и медленно полетела на север.

Вот так процессия, участники которой и знать не знали, что они и есть эта самая процессия, двинулась к замку Кащея, самому безопасному на взгляд каждого из них месту, ведь ни одному нормальному существу в голову не придет искать там беглецов — опасно для жизни. А Кашей вряд ли обратит внимание на одинокого жильца в его тихих владениях.

Если повезет.

* * *

Капитан остановился на высоте в три километра и угрюмо уставился на панель управления, не желая смотреть на простиравшийся под ним зеленый лес. Примитивные жители этого мира оказались до идиотизма храбрыми и безрассудными. Неразумные виды тоже недалеко ушли. Озверевшая цивилизация. Просто эпидемия какая-то...

—  Конечно! — осенило вдруг капитана. — Я же не провел микробиологическую экспертизу! А ведь налицо массовое заражение бешенством!

Итак, надо проверить состояние здоровья местного населения, выявить возбудителя болезни, если таковой существует, синтезировать лекарство и вылечить местные формы жизни, после чего объявить себя их спасителем и повелителем. Работы много, но результат того стоит!

Корабль завис над деревней и выпустил зонд с микророботом. Капитан решил, что в свете новых фактов не стоит рисковать и лично бродить по земле — не ровен час кто-нибудь набросится.

Зонд полетел вниз, капитан уставился на монитор.

—  Деревня, —  пробормотал он пренебрежительно. — Примитивное хозяйствоведение на заре цивилизации. Ни одного автоматического приспособления, отсутствие газа и электричества, дорогой считается направление, по которому надо ехать на одной полудохлой лошадиной силе. А злости на всю Галактику хватит!

Постепенно до него стало доходить, что происходящее внизу как-то не соответствует обычной деревенской повседневности. И правда — на улице не было ни одного крестьянина, а те, что изредка появлялись, исчезали в домах так же стремительно, как и выходили из них. Модулятор сквозного изображения, которому надлежало показывать, что происходит внутри стен, с честью справился с поставленной задачей. Судя по всему, люди к чему-то активно готовились. Создавалось впечатление, что они строят систему обороны, однако против кого? Сосед против соседа?

Чувствовалось, что грядут грандиозные события.

—  Я же говорил, что они бешеные! — буркнул капитан. На тот случай, если проходит какой-то туземный обряд, он включил записывающую аппаратуру. Но ждать развития событий пришлось так долго, что капитан чуть не вывихнул челюсти, зевая, пока, наконец, не поступили первые данные от микроробота.

Данные показывали, что жители местности ничем особо опасным не болеют, более того, они не болеют вообще ничем. И не случайно: природные условия здесь просто наисовершеннейшие. Идеальное место для межпланетного курорта.

—  Кстати, кстати, —  задумчиво пробормотал ка­питан. — Далековато, правда, но оно того стоит. Состав воздуха... Так... Состав почвы... Так... Прочая дребедень... Хм... Ничего существенного. В смысле отрицательного. С чего они тогда такие сумасшедшие?

Компьютер перевел речь с местного языка, ка­питан прочитал распечатку. В основном болтовня ни о чем, но проскальзывает общая мысль о неких организмах, чье существование находится под большим вопросом, но которые могут напасть на деревню этой ночью.

“Вот хохма! Готовиться к битве с несуществующими врагами! Этого нельзя пропустить! Вот планета, не психопаты, так чокнутые! О! Придумал, как их заставить подчиняться! Создам голограммы монстров и устрою светопреставление, а потом сам прогоню их и заставлю почитать меня как Спасителя!”

Стать повелителем этого примитивного мирка не так и сложно! Ха! Скорей бы вечер!..

* * *

Да сколько же часов в местных сутках, сто пятьдесят, что ли?

* * *

Когда солнце медленно зашло за горизонт, капитан уже весь издергался от утомительного ожидания. Созданные им голограммы проецировались на поверхность стола в уменьшенном размере, но даже в таком виде внушали если не ужас, то отвращение точно. Капитан нажал на кнопку, голограммы исчезли со стола и спроецировались на земле в величину среднестатистического человека. Он нажал на клавишу запуска, и фигуры нестройной толпой двинулись к деревне.

Капитан довольно потер руки. Наблюдая за приближением фантомов и представляя, как перепугаются жители деревни, он то и дело прыскал со смеху, предвкушая самое веселое зрелище в своей жизни.

И не сразу обратил внимание на то, что к его фантомам как бы невзначай пристроилась толпа не менее странных существ. Беспристрастный компьютер тут же проанализировал пришельцев и вывел данные на принтер. Капитан оторвался от экрана, удивленно посмотрел на листок и недоуменно взял его в руки. В чем дело? Текст автоматически распечатывается только в том случае, если новость имеет катастрофический характер! Капитан быстренько пробежал глазами по первым строчкам, вернулся к началу и стал читать медленно, внимательно. По мере того как он читал, веселье сходило на нет, и под конец на лице капитана изобразился не просто страх, а настоящий ужас. Он обратил взор на экран и похолодел, увидев то, что несведущему человеку показалось бы, наверное, забавным: вампиры пытались наброситься на фантомов, проскакивали сквозь них и набрасывались снова и снова, не понимая, что происходит. Фантомы невозмутимо шествовали к деревне, а вампиры озверело пытались прокусить им шею или ударить, и то, и другое с одинаково отрицательным результатом.

Капитан попытался прочитать текст еще раз, но не мог — руки его, державшие листок, дрожали все сильнее, буквы прыгали перед глазами, словно черные мухи.

— Этого просто не может быть! — завопил капитан на весь кораблик. — Их же уничтожили тысячи лет назад!

Космическая зараза, жители темных миров, пришельцы-паразиты с древней звезды, пьющие кровь для поддержания своей жизни и заражающие жертву вирусами, которые изменяют состав ДНК и превращают жертву в нового паразита, преспокойно живут на этой богом забытой планете!

—  Нет! Нет! Нет! — как заведенный повторял ка­питан.

В великой войне не на жизнь, а на смерть, некогда охватившей сотни звездных систем и потребовавшей поистине космических усилий, было уничтожено неисчислимое количество паразитов, и до сих пор считалось, что вампиры остались только в памяти победителей.

Но данные компьютера ясно показывали: часть паразитов сумела выжить, каким-то непостижимым образом перелететь на эту ничтожную планету в отдаленной части Галактики и спокойно просуществовать здесь до сегодняшнего дня!

“Каким образом им удалось ускользнуть? Планету нужно уничтожить! Чем? Срочно вернуться домой! Доказательства! Представить документальные доказательства!” — метался капитан.

Он швырнул листок на пол, склонился над компьютером, отдал приказ уничтожить фантомов и включил запись. Придется пожертвовать несколькими туземцами, чтобы заснять сцену охоты паразитов.

—  Я бы с радостью спас вас от врага, —  пробормотал он себе под нос, позабыв, как он веселился, предвкушая схватку крестьян с несуществующим противником, —  но у меня нет оружия, способного это сделать!

Паразиты не умирали от обычного оружия, уничтожить их стандартными средствами было невозможно, долгие годы приходилось работать исключительно парализаторами, обездвиживая вампиров и перевозя их в специальные бункеры, рискуя каждую секунду быть укушенным паразитом, оправившимся от паралича, или попасть в вампирью ловушку. В бункерах вампиров отправляли в аннигиляторы и перерабатывали в энергию, которую закачивали в аккумуляторные батареи для парализаторов и отправляли обратно на фронт.

Война шла с переменным успехом, часть планетных систем удавалось освободить от паразитов за считанные годы, в других мирах безрезультатно приходилось воевать десятилетиями. Проблема заключалась в том, что эти паразиты обладали разумом и были способны обратить оружие противника против его самого.

А начиналась история нашествия вампиров на редкость миролюбиво. Научно-исследовательский корабль прибыл в новую планетную систему. На самом деле система была древней и находилась в зоне Темных миров, миров со стареющими звездами (после начала войны с вампирами и получения новых сведений о развитии жизни в этой части Галактики название приобрело зловещий смысл). Ученые приступили к изучению земель с целью разработки полезных ископаемых. На седьмой планете у красного гиганта была обнаружена жизнь. Не бог весть какая, но довольно развитая. Ничего по человеческим меркам разумного, но высокоорганизованные животные формы уже присутствовали. Космонавты впервые встретили такую форму жизни и с восторгом взялись за ее изучение. Первым делом они стали выяснять причины появления жизни на планете. Выяснилось, что при практически полном отсутствии света из-за отдаленности планеты от звезды (шесть миллиардов световых лет) существование жизни стало возможным благодаря переизбытку углекислого газа, создавшему так называемый парниковый эффект.

Животные и птицы как будто не знали о том, что существуют враги, и беспечно бродили по лагерю, словно жили в нем всю жизнь. Исследователи накопили кучу материала, когда их внимание привлекли небольшие насекомые, питавшиеся кровью животных и птиц. В слюне этих насекомых был обнаружен микроорганизм, уничтожавший болезнетворные микробы, вследствие чего после серии укусов болевшее чем-либо животное выздоравливало буквально на глазах.

Исследователи поймали двадцать семей насекомых и поместили их в контейнеры для дальнейшего исследования в стационарных лабораториях на родной планете.

С этого и начались проблемы.

Микроорганизм, прозванный Целителем, был выделен, досконально изучен со всех сторон и разведен в подходящем для широкомасштабных экспериментов количестве. Его воздействие на штаммы вирусов и бактерий превзошло самые смелые ожидания ученых — все они погибли! Первые опыты на крысах показали фантастическое воздействие Целителя на высокоорганизованные существа: крысы, зараженные неизлечимой болезнью, полностью выздоравливали примерно за сутки! Нанесенные им порезы заживали, как в сказке!

Восхищенным космонавтам наконец-то поверили (после того как поверили собственным глазам, в который раз просматривая кадры испытаний в лаборатории). Созданный на основе Целителя эликсир действительно был панацеей от всех болезней!

И вот тут крысы преподнесли первый нежелательный сюрприз, послуживший прологом к началу Великой Войны. Лаборанты заметили, что подопытные животные стали отдавать предпочтение животной пище, причем сырое мясо ели с большим удовольствием, чем вареное. В них проснулись дремавшие дотоле инстинкты хищника, и однажды крыса чуть не укусила потерявшего бдительность лаборанта.

Эксперимент перешел в сверхзакрытый режим, но одна ампула с эликсиром пропала. Ее похитил служащий Медицинского Центра, не знавший о случившемся. Некая личность через свои каналы прослышала о чудо-лекарстве и захотела во что бы то ни стало заполучить его. И заполучила. Эта ампула и послужила толчком к появлению первого вампира из числа людей.

Никогда еще жадность не получала по заслугам так скоро и основательно. Но бумеранг развернулся и ударил по невинным и ничего не подозревавшим людям. Человек поначалу действительно чувствовал себя великолепно: старые шрамы рассосались и исчезли, любая ранка быстро затягивалась. Человеку это нравилось, и он забавы ради наносил сам себе маленькие порезы и смотрел, как они пропадают. Но...

Ах, это неизменное, неприятное “но”.

Постепенно человек стал замечать: вместе с усилением восстановительных свойств изменяется его отношение к людям. Все реже он видел их людьми, все чаще они представали перед ним лишь некими сосудами, наполненными кровью. И организм начинал настойчиво требовать эту кровь выпить! Такая мысль вызывала чувство отвращения лишь первое время, сменившись непреодолимым чувством голода.

И однажды человек решился и сделал то, что давно хотел сделать. Он с удивлением обнаружил, что его клыки удлинились и заострились, и отправился на охоту. Но от страха не сумел допить кровь жертвы до конца и сбежал. Жертва выжила, часть крови вампира передалась ей. Так появился второй вампир. Он тоже столкнулся с похожими проблемами, и... Цепная реакция, стоившая жизни сотням миллиардов, постепенно, шаг за шагом, набирала обороты...

Волна вампиризма была поначалу мелка и незаметна, вампиры выпивали кровь людей из низшего сословия, нищих и бомжей. Те, кто оставался в живых, сами выпивали кровь из таких же, как и они. Но в один прекрасный вечер граждане из среднего класса обнаружили, что нищие, прежде миролюбивые, уступчивые существа, словно в кошмарном сне обратились в злобных монстров. Это открытие было последним в их внезапно оборвавшейся жизни. Дело принимало катастрофический оборот. Волна вампиризма стремительно захватила один город, другой, затем со все увеличивавшейся скоростью прокатилась по стране и перекинулась на соседние, причем сразу на все и так стремительно, что ни органы правопорядка, ни врачи, ни войска не успели организовать должной обороны. В жуткой схватке за планету победили вампиры. Население, побросав все, в панике ринулось на космодромы, но вовремя взлететь сумели лишь несколько правительственных чиновников, бандитов и мультимиллионеров. Кучка измученных людей попроще также сумела добраться до космодрома, но космических кораблей там уже не было, все улетели. Их экипажи не решились рисковать жизнью ради спасения неизвестных им людей.

Столпившиеся на космодроме люди были обречены.

Но и счастье улетевших было недолгим. Им не удалось убежать от проблемы. Вампиры были и среди них. Оставшиеся на планете вампиры, полностью сохранившие знания и умения, которыми владели, будучи людьми, тоже ринулись в космос с других космодромов, на других кораблях покорять Вселенную.

Наступил час Великой Экспансии.

Сотни космических кораблей не долетели до места назначения, оставшись блуждать в глубинах космоса кораблями-призраками. Из-за отсутствия высокотехнологической связи большая часть Галактического союза знать не знала о приближающемся Армагеддоне и не приготовилась к обороне планет.

За один год почувствовавшие силу вампиры захватили и истребили человечество на двадцати семи планетах. Корабли-призраки с находившимися в анабиозе клыкастыми изредка сталкивались с встречными кораблями. Их экипажи брали на буксир бесхозные судна и очень радовались тому, что обнаружили спящих людей. Но недолго.

Это было упоение кровью. Не сдерживаемые ничем, вампиры шествовали от планеты к планете, как саранча, истребляя все живое, и никто во всей Галактике не мог им помешать.

Постепенно странные истории просачивались на высокоразвитые планеты, и военные в тех мирах стали предусмотрительно готовиться к неизбежным стычкам.

Так началась Великая Война. Добро и Зло сошлись в неравной схватке, и последствия далеких битв аукались Галактическому союзу до сих пор. Десятки тысяч брошенных кораблей всех мастей и конфигураций и по сей день выплывали из темных глубин Космоса, сея панику на планетах. Никто, нигде и никогда больше не пытался исследовать корабли-призраки. Их попросту аннигилировали.

А в те далекие времена, когда аннигиляторов не существовало даже в теории, вампиров пытались уничтожить простым оружием, но неизменно обнаруживали, что с таким же успехом можно убить слона мухобойкой. Созданные специально разрывные патроны 24-го калибра решали проблему отчасти: вам­пир погибал, если его разрывало на мелкие кусочки. Но разбрызгиваемая кровь просачивалась в землю, попадала на растения, на людей, на насекомых и проникала внутрь организмов, вызывая и вовсе катастрофические последствия — заражение насекомых через пыльцу цветов, заражение птиц через насекомых и заражение животных через птиц. Образно выражаясь, заражалось все и вся, и это приводило к тому, что вампирами становились даже миролюбивые бабочки, не говоря уже о пчелах, осах и муравьях! Рост числа вампиров шел в геометрической прогрессии, они умножались подобно тому, как распространяется ударная волна ядерного взрыва, и этот вал не щадил никого на своем пути.

Ученые многих планет пытались создать эффективное оружие, но ничего лучше парализатора придумать не смогли. Разумеется, парализаторы использовали в тех местах, где вампиров было не слишком много и их еще можно было истребить. На планетах, где заражение шло полным ходом, точечное маломощное оружие не применялось. В таких случаях использовалось самое мощное на то время оружие. Термоядерные бомбы, нейтронные бомбы, тектонические системники, столкновения с искусственно наведенными астероидами, смещение с прежней орбиты — спектр применяемых технологий был достаточно широк. Парализованных вампиров уничтожить индивидуальными методами было не под силу, приходилось использовать кардинальные меры, аннигилировать или сжигать врагов в крематориях, пока те не очнулись от паралича, но аннигиляторов, крематориев и топлива катастрофически не хватало, приходилось держать вампиров в специальных бункерах на безжизненных планетах. Местами пользовался популярностью выброс вампиров над необитаемой планетой, обладающей атмосферой. Они падали с огромной высоты и сгорали в ее плотных слоях. Но из-за боязни, что не все возбудители вампиризма сгорят, этот метод не получил широкого распространения, так как планета становилась закрытой для посадки навечно. Применялись и другие методы, но они были малоэффективны. Создание спустя четыреста пятьдесят лет мощных ручных аннигиляторов стало большим прорывом. Вампиров уничтожали миллионами, получая взамен огромное количество энергии, шедшее для борьбы с ними же. Был построен гигантский парализатор, способный воздействовать на целую планету средних размеров с длительностью воздействия в полтора среднегалактических месяца. Парализованных жителей проверяли на присутствие вампирских мутаций и при обнаружении последних уничтожали. Метод был действен, но непосильно трудоемок. И только созданный на основе изучения воздействия вампиров на организмы жертв легендарный ДНК-атрофикатор позволил наконец-то положить конец тысячелетнему наступлению вампиров и обратить их в бегство. То есть это было даже не бегство, а исчезновение: атрофикатор работал так, что цепочки ДНК вампиров мутировали и уничтожали свой собственный организм за двое-трое суток. Занимая площадь боевого космического линкора, атрофикатор облучал планету, подобно парализатору, из открытого космоса, не причиняя вреда нормальным живым организмам, но уничтожая зараженные и самих вампиров. Правда, выяснилось, что некоторые вампиры успевали улететь с планеты до полного облучения, поэтому вскоре к линкорам с атро-фикаторами присоединили линкоры с парализато-рами, и в таком тандеме космическая армада взялась за тотальное уничтожение вампиров, на что ушло почти пятьсот лет. Каждая планета была досконально обработана и очищена, каждый обитаемый мир подвергался периодической переобработке атрофикатором, мелкие планеты, астероиды, кометы и всякий космический мусор попросту аннигилировались. С этой целью были созданы специальные команды военных, уважительно называемых “бессмертниками”. Эти люди десятилетиями, до самой своей смерти бороздили космос, выискивая и уничтожая корабли-призраки, астероиды, кометы и прочий мусор, где могли сохраниться вирусы вампиризма. За полторы тысячи лет никто так и не научился лечить болезнь, и единственной положительной новостью было то, что со временем беспощадный вирус мутировал в сторону уменьшения своего воздействия на организмы: излучение молодых звезд действовало на него губительно. При таком раскладе сил через семь тысяч лет он должен был окончательно ослабнуть и тихо уйти в прошлое.

* * *

И вот теперь оказалось, что часть вампиров уцелела. Но вот что странно: после окончания войны прошло примерно пять тысяч лет, а вампиры до сих пор не завоевали эту планету.

“Вероятно, —  подумал капитан, когда к нему вернулась способность логически мыслить, —  выжило не больше двух-трех вампиров-долгожителей из позднего периода Войны. Теперь они выходят по ночам, то есть ведут себя совершенно не так, как в те времена. Не хотят привлекать к себе внимания или что-то им мешает разгуляться в полную силу? Молодая звезда, например”.

* * *

Второй отряд разведчиков подобрался к деревне около полуночи, раззадоренный жалобами уцелевших вчера вампиров на обнаглевших людишек. Случаи победы людей бывали и раньше, но они были настолько редкими и незначительными, что вампиры, узнав о них, лишь иронически посмеивались. Каждую ночь они выходили на битву и, если люди одерживали победу над мелкой группой, возвращались туда уже отрядом численностью в пять-шесть десятков. Ни один воин, будь он даже храбрец из храбрецов, не мог противостоять такому отряду. Его попросту сминали и превращали в себе подобного: хорошие воины ценились везде.

От драки с таинственной боевой старухой, черт знает зачем спрятавшейся в лесной глуши, вампиры решили отказаться. Пользы мало. В деревнях живут люди попроще и без убойных сюрпризов. Это известно из прошлого опыта. Подобных деревушек по пути встречалось не меньше сотни, и везде было одно и то же. Перепуганные люди теряли всякую уверенность и становились легкой добычей. Некоторые из них сами превращались в вампиров, другие умирали, лишившись всей крови, или сгорали с наступлением утра.

Ночь стояла ясная, все было залито лунным све­том. Вампиры в недоумении остановились. Двери и окна домов были забиты, а деревня выглядела так, точно ее покинули лет сто назад. Командир обернулся к остальным. Те постояли, раздумывая, и разбрелись по улицам.

Деревня покинута.

Или...

Тихие шорохи, еле слышное чиханье, приглушенный кашель, невнятная ругань... от вампиров с их острым слухом не ускользнуло ничто. Они дружно бросились к первому попавшемуся дому, сорвали маскировку и ворвались внутрь. Испуганные хозяева забросали их домашней утварью, но силы были неравны, а утварь скоро закончилась.

Запах крови раздразнил голодных вампиров. Они взламывали дома, как орешки, набрасывались на прятавшихся там людей и пировали, не в силах насытиться свежей кровью.

Деревня наполнилась дикими криками.

... Бородач спокойно сидел на табуретке. Лучины освещали опустевшую комнату. Его семья не решилась остаться. Он отпустил их — жену, дочь и двух сыновей. И сейчас радовался, что сделал это. Крики становились все громче и ближе. Вампиры приближались, сея смерть направо и налево, догоняя убегавших и убивая пойманных.

—  Прости меня, Господи, —  прошептал бородач. Кувшины с горючей смесью из болот Причудливого леса образовывали арку над входной дверью. Восемь стояло перед ним на столе и ожидало своей участи. Еще десять лежали, разбитые, вокруг дома. В его руках горела свечка.

Когда раздались первые удары, бородач не шевельнулся. Но когда послышался треск ломаемого дерева, он поджег фитилек первого кувшина, подождал мгновение и, как только дверь треснула и разлетелась на куски, бросил его во врагов. Незваные гости превратились в живые факелы, жидкость разлилась на пол и горящим потоком потекла к разбитым кувши­нам.

Оконное стекло треснуло, от сквозняка огонь вспыхнул яростнее. В дом просунулась покрытая кровавыми струйками рожа, бородач швырнул прямо в нее второй кувшин. Воспламенившаяся рожа с воплями ретировалась. Жидкость разлилась перед ок­ном. Дом заволокло черным дымом. Следом за вторым полетели третий и четвертый. Криков значительно прибавилось.

Взорвались кувшины у входа. Мощная волна пламени охватила дом. Бородач закашлялся. Стало трудно дышать, температура стремительно повышалась. Огонь охватил почти все.

—  К черту! — выкрикнул бородач, швырнув последний кувшин. Вой вампиров перекрыл крики их жертв. Огонь охватил бородача, но он, не обращая на него никакого внимания, на ощупь, по памяти схватив дубину, накрылся одеялом и храбро бросился сквозь пламя прямо в дверной проем. Прыгнул, кувыркнулся, отбросил одеяло и вскочил. Вампиры носились вокруг горящими факелами, и до него не было никому дела.

Мощные удары сбивали их с ног, дубина крошила черепа, как орехи. Он давно, с детских лет, со времен волшебных сказок, мечтал стать героем. В последние часы воспоминания из детства нахлынули с новой силой, и он позабыл о тяжелой будничной жизни. В голове обрывками звучали голоса из прошлого, напоминая старые, почти забытые истории, и он сам себе казался ураганным ветром, сминающим любое препятствие на своем пути.

Увидев, что он сражается не один, бородач улыбнулся.

“Пусть мы сглупили, —  думал он, —  но никто не скажет, что мы сдались без боя...”

Соседи лупили вампиров кто чем мог, но их ряды неуклонно редели, и вскоре бородач остался одним из последних. Пламя с его дома перекинулось на соседние, от огня было светло, как днем; криков раненых больше не было слышно. Вампиры беспорядочно носились от погибших к умирающим, допивая остатки крови, а бородач все лупил и лупил по ним что было силы. Голоса родных звучали в его ушах все громче и отчетливее...

А когда его окружила большая толпа кровососов, когда его сбили с ног и стали пить его кровь, он уже не чувствовал боли. Последним движением выбросив дубину и разбив ею лицо вампира, он обессиленно замер, пробормотав:

 — Сбылось...

Знакомые голоса зазвучали громко и отчетливо. Окружавшие его вампиры растаяли в ослепительном сиянии, вместо них перед ним встали умершие родители и друзья. Они радостно улыбались и здоровались с ним.

—  Идем! — сказал ему мельник. — Ты хорошо поработал, пора хорошо отдохнуть.

—  Я убил много вампиров? — хрипло спросил бо­родач.

—  Больше всех, —  ответил мельник. Остальные согласно закивали.

—  Жаль, что ты не ушел вместе с семьей, —  сказал его отец. — Но не печалься.

Словно сквозь вату он услышал его последние слова и растерялся, не зная, радоваться ему или горевать.

—  Вы скоро встретитесь, —  сказал отец. — Идем, мы покажем тебе твой новый дом.

* * *

Ярослав и Артем проводили Бабая, Аленушку и Иванушку до околицы и вернулись обратно. Очень хотелось взять и уйти, а эти бестолковые крестьяне пусть разбираются со всем как знают, но они подавили этот порыв и остались. Похоронив мельника, они постояли над его могилой и уже собрались было устроить наблюдательно-боевую точку на высоком дереве, с которого деревня хорошо просматривалась, когда, появившись из леса, к могиле подбежала усталая дворняжка со светящимися зелеными глазами. Гипнотическое внушение Яги давно перестало действовать, но псу так понравился новый образ, что он решил оставить его навсегда.

Он долго бегал по лесу, надеясь найти и загрызть кого-нибудь похожего на незваных гостей, заявившихся на мельницу. Сцепившись с ними там, на мельнице, пес уже тогда отчетливо увидел смерть мельника. Но ему хотелось запомнить его живым, и, чтобы не видеть, как он будет умирать, пес постарался хоть немножко приободрить его веселым лаем и убежал, и появился снова лишь после того, как царевичи его похоронили.

Пес подбежал к кресту, сел и тоскливо завыл.

—  Это, случайно, не Аленушкина собака? — спросил Артем. — Помнишь, она говорила про пропажу.

—  Проверим! — Ярослав присел и позвал: — Трезор...

Трезор перестал выть, оглянулся, неуверенно повилял хвостом и снова огласил окрестности душераздирающим воем.

—  Точно, он.

—  Мне тоже завыть хочется! — сказал Ярослав.

—  Спой для него Прощальную песню, —  предложил Артем.

—  Не могу. Так прочувствованно, как у Трезора, у меня не получится.

Они постояли немного, вздохнули, надели шлемы и ушли с кладбища. Трезор добыл прощальную и присоединился к ним.

* * *

—  Здесь!   — показал Ярослав. — Самое удобное место.

Огромная вишня в саду возвышалась над всей деревней. Старое дерево, оно по-прежнему приносило богатый урожай, вишни на нем вызревали крупные, ядреные. Хозяева сада скрепя сердце покинули родной дом под мощным давлением Бабая, утешаясь лишь обещанием Ярослава очистить землю от кровожадной нечисти. Простодушно обязав царевича присматривать за двором во время их отсутствия, чтобы ничего не пропало, они со спокойной душой укатили в столицу.

Многих удалось уговорить, но еще больше людей осталось. Они не желали покидать родные дома, объясняя это тем, что раз вампиров будет действительно так много, как расписал Артем, то и выжить удастся немногим. Совсем как во время эпидемии. А потому, говорили они, лучше всего умереть в родном доме. Царевичи и Бабай уговаривали их всячески, но те упрямо стояли на своем и отказывались покидать родные края. Тогда троица сдалась и принялась объяснять, что делать, чтобы уцелеть. Шансов было катастрофически мало, но сдаваться без боя — попросту глупо, особенно когда знаешь, что вампиры пленных не берут. Оставшиеся дружно взялись точить колья и маскировать дома под заброшенные халупы.

Маскировка удалась бы, если бы кое-кому не вздумалось переговариваться во время атаки вампиров. Что и привело к бойне.

* * *

Ярослав и Артем бесперебойно стреляли из укрытия, вампиры, то один, то другой, вспыхивали и сгорали, но их было так много, а стрел было так мало, что партизанские действия закончилась до обидного быстро.

Деревня разгоралась: ветер нес в сторону пламя от горевшего дома бородача и раздувал искры. Соседние дома вовсю полыхали, загорались дальние, уцелевшие вампиры добивали остававшихся пока в живых людей, а царевичи неслись в атаку с двуост-рыми мини-копьями. Если вампир пил кровь у человека, то первый удар наносился наотмашь. Вампир с воем отскакивал от жертвы, и царевич тут же наносил второй удар, по прямой, нанизывая его на копье. Кровопийцы весело вспыхивали и, не теряя времени, начисто выгорали, изредка оставляя после себя подошвы от обуви.

Пытавшиеся подскочить сзади натыкались на второй острый конец копья, и тоже экологически чисто сгорали.

Трезор носился как угорелый, устроив свою, собачью месть за смерть мельника. Зверски искусанные вампиры приличной толпой гонялись за ним следом, позабыв про еду и давая возможность немногим уцелевшим спастись от неминуемой гибели.

Царевичи сеяли смерть направо и налево. С двух сторон налетев на убивших бородача вампиров, они яростно кололи нечисть, добавляя огня к бушевавшему вокруг пламени. Трезор налетал следом, яростно кусаясь. Вампиры взвыли: как ни крути, а собак они боятся больше, чем людей, —  с последними можно иногда договориться или обхитрить. Взбесившаяся же собака на уговоры не поддается. И кусается не в пример больнее.

Толпа рассвирепевших трезороловов налетела секундой позже, образовав кучу из матерящихся вам­пиров. Царевичи добивали их, и Артем мог поклясться, что по левое плечо от себя мельком видел черную фигуру в капюшоне и с косой, помогающую им в битве с врагами.

Жалкие крохи вампирского отряда дрогнули и отступили, превратившись в плохо летающих летучих мышей и скрывшись в облаках. Ярослав запустил следом импровизированное копье, сбив последних четырех. Фигура в черном исчезла.

Наступила тишина.

—  Победа! — радостно прокричали братья. Им вторили жиденькие голоса оставшихся в живых крестьян, да Трезор радостно залаял на луну.

* * *

Кащей сидел на стуле времен позднего палеолита и раздумывал о том, что хранить вещи немыслимое количество лет по меньшей мере глупо. Рядом лежал на полу Определитель возраста.

—  Как мы найдем центральный пульт, если после твоего набега двери открываются, едва к ним подойдешь? — озадаченно спросил он.

—  А откуда я знала, что так получится? — смущенно оправдывалась Мария. — Я же здесь в первый раз.

— И в последний! — добавил Кащей. — Не рассчитывай, что я буду похищать тебя каждое лето. Что у нас там еще есть?

—  Коробочки, —  отозвалась Мария. — Не знаю, для чего они.

—  Дай мне! — Он требовательно протянул руку. Получив матовый черный прямоугольник, осмотрел, нашел кнопки, нажал, коробка засветилась тусклым светом и замигала. Он положил ее на стул и отодвинулся. — Посмотрим, что она сделает.

Щелкнуло, коробочка прилипла к стулу.

—  И все? — удивился Кащей. — Подними-ка ее.

Мария не успела сделать и шага, как коробочка самостоятельно взлетела вместе со стулом и повисла в воздухе.

—  Опа! — выдохнул Кащей. — А ну, вот так, вверх!

Стул взмыл вверх, стукнулся о потолок и разлетелся на куски, коробочка же пробила потолок и улетела на следующий этаж. Затем она протаранила второй потолок, так прошла через весь замок и улетела в необъятные глубины космоса. Кащей, подождав, пока осядет пыль, посмотрел на дырку.

—  Ого! — невозмутимо заметил он. — На улице ливень!

—  Да ну? А как ты узнал? — удивилась царевна, подошла поближе, задрала голову и еле успела отскочить, когда из дыры полилась струя воды. — Ой! Мог так сразу и сказать!

—  Я не просил тебя повторять мои опыты, —  развел руками Кащей. — Я ведь бессмертный.

—  Не хвастайся! — бросила Мария.

В комнату въехала мигающая полусфера, подкатила к дыре и накрыла ее, а когда отъехала, то потолок снова был целехонек, не осталось даже намека на починку. Проводив ее удивленным взглядом, Кашей покачал головой:

 — Чего только нет в моем замке!

—  Порядка! — язвительно заметила царевна, доставая с полки шапку и надевая ее на голову.

—  Шапка. Теплая!

— Шапки нам пока не нужны, —  отозвался Кашей, оборачиваясь. — Не понял. Царевны не было.

—  Мария! — воскликнул он. — Ты где?!!

—  Что ты кричишь?!! — испуганно отозвалась шкатулка с четвертой полки сверху. — Так ведь заикой можно остаться... Что ты так странно смотришь?

—  Я тебя не вижу! — проговорил Кащей внезапно осипшим голосом.

—  Брось шутить!

—  Честно, не вижу! А ну, появись, как исчезла! — приказал он. Было из-за чего запаниковать — вот явится царевич-спаситель, попробуй тогда ему объяснить, что разговаривающий воздух — это и есть его ненаглядная, к которой он так стремился.

Мария туманным, быстро уплотнившимся сгустком тумана проявилась на стуле. В ее руке была шапка. Шкатулка находилась как раз на уровне ее головы, из-за чего Кащею в замешательстве и померещилось невесть что. Когда он сам начинал выдумывать разные фокусы — это еще куда ни шло. Но последователи — это уже явный перебор.

—  Что с тобой? — растерялась Мария. — Тебе плохо?

—  Когда мне станет плохо, —  сказал наставительным тоном Кащей, —  я буду выражаться другими словами! — Он подошел к стоявшему у стены невысокому шкафу и облокотился на него. — Ты сразу поймешь, когда услышишь! Пойми, ты только что нашла шапку-невидимку. А я тут уже начинал подумывать насчет трансмутации и преобразования материи...

—  Чего ты там... эээ... выражаешься? — растерялась Мария. — Тебе резко поплохело? Это ругательства такие или заклинания?

—  Научные термины, —  пробурчал хмурый Кащей, неприязненно выключая и отодвигая в сторону электронный карманный подсознательно развивающий научно-популярный разговорник, на который нечаянно надавил рукой, опираясь о шкаф. — Я только что узнал неимоверное количество заумных и головоломных терминов... то есть слов. Ни в коем случае не совершай касательных действий по отношению к данному высокотехнологическому устройству во избежание риска повышения внутричерепного давления...

Он зажмурил выползающие из орбит глаза и обреченно застонал.

—  Мне плохо, —  пробормотал он.

—  А как... — начала Мария. Кащей остановил ее, выставив перед собой раскрытые ладони.

—  Я отдохну непродолжительное время, а ты продолжай всестороннее изучение и анализ коллекционных объектов. Составишь отчет в трех экземплярах.

Он помотал головой и посмотрел в глаза царевне. Если его глаза выражали то же самое, то это значит, что он впервые за много лет соизволил перепугаться.

Как не стать пугалом, а остаться внушающим ужас воином, если будущие противники станут впадать в ступор и выпадать в аут от первых слов его модернизированного приветствия, принимая его за неслыханную доселе ругань?

—  Пойду прилягу, —  после минутного напряжения и борьбы с собственным языком медленно и четко произнес он. — А ты не стесняйся, рассматривай Найдешь интересную штучку, отложи в сторону После приду, посмотрю, что это такое. Договори... Идет?

—  Идет, —  тоненьким голоском ответила Мария, на ходу теряя дар речи. — Тебе помочь дойти?

—  Я сам! — коротко ответил Кащей.

Боясь лишний раз подумать, он уселся перед тарелкой и уставился на изображение, надеясь развеяться. Действие прибора не должно быть долгим, иначе он попросту рехнется, пытаясь объяснить себе все то непонятное, что тот расскажет, растолковывая уже рассказанное. Как в том паспорте, где основной текст непонятен, а приложение, где объясняются непонятные места, вообще выше человеческого понимания.

* * *

...пустой кабинет. Стол. Десять пластин с кучей кнопок. Ощущение великого восторга и опасности...

* * *

Кащей помотал головой, и странный образ схлынул и исчез в бездне подсознания. Уставившись на тарелку, он пожал плечами. Что бы ему ни привиделось, оно ничего не разъясняло и не нуждалось в запоминании.

Дивный город Славноград ничем особенным не радовал. Та же тихая паника, как и раньше, разве что добавилось нетерпения, с которым ждут царевичей. Кащей не рассказывал Марии, что имеет возможность наблюдать за передвижением спасательной группы — не хотел, чтобы она целыми днями следила за их путешествием. Вдруг нервы не выдержат или еще что случится. Зачем лишние истерики?

Настроившись на царевичей, Кащей с большим удивлением обнаружил, что они вторые сутки торчат в захудалой деревушке и не торопятся выполнять свои прямые обязательства. Ну, один день ладно, остановка по требованию крестьян, жаждущих послушать, что, где и когда. Но второй день — явный перебор. Хороший рассказчик умеет рассказать хорошую историю быстро и со вкусом. Особенно когда торопится.

Спать царевичи тоже не намеревались. Удобно устроились на вишне и, судя по всему, готовятся к сражению.

—  Что за бред? — возмутился Кащей. — Полевые испытания оружия перед битвой со мной? В ночное время? На деревенских лунатиках? Лично я предпочитаю воевать в светлое время суток.

Днем легче уворачиваться от стрел противника. Ночные снайперы считают себя непревзойденными профессионалами и готовы превратить любую мишень в подобие ежика. Замучаешься потом выдирать из себя стрелы и металлические наконечники. Последние особенно, из-за специфики их извлечения.

К деревне шли непонятные химеры, от вида которых Кащея непроизвольно потянуло за мечом-кла­денцом. Но они пропали так же быстро, как и появились, сменившись другими личностями.

Развернувшаяся чуть позже бойня повергла его в задумчивость. Кем бы ни были новоявленные монстры, но ничего хорошего от них ожидать не приходилось.

—  Отстаю от жизни, —  задумчиво пробормотал он. — В моих землях новые паразиты.

Кащей переключился на дивный город Славноград, удостовериться, что там ничем подобным пока не пахнет. В принципе так оно и было, но перед воротами стояли повозки с людьми, а какой-то человек размахивал руками и что-то громко кричал стражам на стенах. Мост через ров был поднят, а ворота закрыты. Люди держали при себе заостренные жерди и дубины, словно ожидая нападения. Стражи взирали на потуги кричавшего, но ничего не предпринимали. Ночные путешественники выглядели не ахти какими воинами, но в любой момент из засады могли выскочить отряды кочевников, и тогда беды не оберешься. Самым логичным поступком со стороны охраны было не обращать внимания на призывы и требования до утра. Человек устало обругал все мыслимое и немыслимое население всех существующих и вымышленных миров, плюнул и вернулся к своей телеге. Кащей заинтригованно ждал продолжения. В обычное мирное время вот так кричать перед воротами — явный шанс попасть на тот свет. Разгоряченные криками, стражи сначала вдоволь настреляются и только потом соизволят выйти уточнить, в чем, собственно, дело. И ничего не узнают, потому что единственное умение мертвых — непоколебимо молчать. Но теперь, после похищения царевны, стражи не рисковали лишний раз отвлекаться на всяких там крестьян.

* * *

С первыми солнечными лучами зазвенели толстенные цепи, мост стал медленно опускаться, и ворота тихо раскрылись. Плотники уже поменяли сломанные Кащеем перекладины, но старые оставили на месте, и те были сложены штабелем около стены.

—  Но! — скомандовал Бабай. Лошадь тронулась с места.

Суровые стражники у ворот перекрыли проезд.

—  По какому делу? — грозно спросили они. Бабай продемонстрировал медальон.

—  Новости от царевича Ярослава, —  лаконично ответил он.

— А они? — страж кивнул на спящих Аленушку и Иванушку. — Это тоже новости?

—  Для родственников царевича Артема — еще какие — ответил Бабай. — А в чем дело?

—  Проезжай! — равнодушно объявил страж, проигнорировав вопрос. — Не забудь заплатить пошлину.

—  Бог подаст! — усмехнулся Бабай. Стражник по­багровел. Но не успел он покрыть нахала великим и могучим, как кузнец сам на повышенных тонах выразил свое отрицательное мнение относительно казнокрадства и незаконных поборов. Из будки выскочил начальник стражи, безуспешно пытаясь вклиниться в его страстный монолог, но получил и свою порцию на орехи.

—  Сарыч! Ты, что ли? — воскликнул он, приглядевшись.

—  А кто еще? — рявкнул Бабай. — Совсем своих ребят распустил. Останься я на месте, я бы таких со стены в свободный полет отправил!

Страж заподозрил неладное, захлопнул приоткрытую пасть и вовремя улизнул.

—  Народ мельчает, —  пожаловался начальник. — Все хотят жить припеваючи.

—  В деревню на год! — отрезал Бабай. — Они у меня так напоются, что от сверчковой трели шарахаться начнут!

—  Вернешься обратно? — без особой надежды в голосе поинтересовался начальник. — Не обидим зва­нием.

—  Снова подковерные интриги? — воскликнул Бабай. — Нет уж, уволь! Ты знаешь, я скор на расправу. Кто брехать начинает, тот долго не живет.

—  Да... Ты всегда был таким... жестким.

— Справедливым, —  уточнил Бабай. — А теперь меня здесь нет, и что? Сплошняком одна коррупция. Это и есть ваш идеальный мир?

—  Охотно бы с тобой поспорил, но ты полностью прав.

—  А убрать это безобразие — кишка тонка?

—  Как видишь. Я не ты.

—  Вы все — не я! — уточнил Бабай. — Проводи к царю, у меня срочное дело.

—  Насколько срочное?

—  Если опоздаю, то нам всем будет крышка. И без могильного надгробия. Смертельная война. Устрой крестьян, им больше негде жить.

Начальник стражи побледнел.

—  Проезжай! Проводить?

—  Меня?

Начальник махнул рукой: гость с таким же успехом мог провести экскурсию для хозяев города.

—  Вот за что я люблю военных, так это за сообразительность, —  пояснил Бабай проснувшейся Аленушке. — Мы в столице.

* * *

Изображение города сменилось галактической рекламой. Кащей помянул недобрым словом того, кто сожрал яблоко, и вышел из комнаты. Воздействие прибора закончилось. Хорошо, что он держался за него всего семь секунд.

—  Ну, Мария, что новенького? — первым делом спросил он, давая понять, что все вернулось на круги своя.

—  Зеркало! — ответила Мария. — Я себе такое никогда не поставлю.

—  Да? Почему?

Отражение было пострашнее, чем встреча ночью со стаей волков-переростков — зеркало искривляло изображение самым немыслимым образом. Смотревший мог видеть себя то святым, то монстром, но явно никак не тем, кем он являлся на самом деле.

—  Поставлю его перед входом, —  решил Кащей.

Мария протянула ему завязанную папку. Кащей безуспешно развязывал ее, пока не сообразил, что узелок декоративный. Папка открывалась нажатием на выпуклость в виде стрелки. Он раскрыл ее, и оттуда полыхнуло синим пламенем.

—  Ух! — Кащей отпрянул, захлопнул папку и прочитал микроскопическую надпись на обороте: “Плитка дорожная. Открывать осторожно!”

Положив ее на законное место, он взялся за шкатулку, не закрывавшуюся, пока она была пустой. Как только Кащей скомкал и положил внутрь распрямляющийся листок с надписью “идеально гладкая поверхность”, шкатулка закрылась и открыть ее стало невозможно.

—  Посмотреть бы, как он сейчас выпрямится! — хитро заметил Кащей и тут же вздрогнул от треска дерева: листок пробил стенки и выпрямился, разрезав шкатулку пополам. — Вот гадость!

Он убрал половинки шкатулки на самую верхнюю полку и схватился за странный мешочек, который начал истерически хохотать, как только его взяли в руки. Кащей озадаченно посмотрел на дикий мешочек и попробовал его открыть и посмотреть, кто там так заразительно смеется. Напрасно, только попусту потратил кучу времени — мешочек не раскрывался и не разрывался, выдерживая Кащееву титаническую силу.

—  Придумают же всякую дребедень! Делать было нечего? — воскликнул он недоуменно, но вопрос остался без ответа.

— Наверное, —  предположила Мария, —  это сделали для того, чтобы развеселить грустную толпу. У нас часто бывают такие дни, когда улыбаться совершенно не хочется. Бывает, погода плохая, ураганный ветер, или просто настроения нет. Мешочек здорово пригодился бы.

—  Не думаю, —  ответил Кашей. — Заразный смех, он, конечно, хорош, но до определенного времени. Я просто уверен в том, что тебе надоест держать его в руках. А когда у тебя будет плохое настроение, дикий смех будет раздражать. Знаю по личному опыту. Потому что смех будет звучать издевательски.

—  Не может такого быть!

—  Сейчас продемонстрирую. Ты садись, в ногах правды нет... а... ты уже сидишь... на моем кресле... Удобно?.. Еще бы!.. Вот смотри! — Он вытянул перед собой мешочек. — Я похитил царевну!

—  Хи-хи-хи! — засмеялся мешочек.

—  Я разогнал лучшую стражу царства!

—  Ха-ха-ха! — Смех становился все сильнее.

—  Я показал им, где раки зимуют!

—  О-ха-ха! — Мешочек просто распирало от смеха.

—  Они дружно разбежались при первых звуках моего имени!

—  Аааааааааааааааааа-ха-ха! — истерика. — О-ха -ха-ха-ха!

—  Они все просто тупые идиоты!

—  И-го-го-го-го-го-го! — дико заржал мешочек. Кащей закашлялся.

—  Нет, такого я сам не выдержу! Думаю, ты меня одобришь, —  сказал он, забрасывая мешочек в компанию к шкатулке и заумному карманному разговорнику.

* * *

На всех парах влетев в Причудливый лес, лиса так растерялась, что первым делом облаяла похожий на ворону кустик и только после этого стала думать, чего это она так лает. Ничего особенно страшного в Причудливом лесу в последние годы не происходило, но невиданные звери часто жили по иным житейским и физическим законам, непонятным для простых птиц, зверей и людей. На территории леса постоянно пpоисxодили всякие причудливые штучки, отчего его и прозвали Причудливым.

Кто бы мог подумать, что за кусок сыра придется так дорого платить? А ворона, тоже мне, не могла подарить кусочек! Хотя разве она знает, что такое голод? Откуда? Жрет себе, небось, сутки напролет, а тут приходится от голода лапы протягивать.

—  Жадина! — завопила лиса, отводя душу. На миг повисла мертвая тишина, а потом местные жители завозмущались так, что только шум да треск пошел. Удивленная лиса обнаружила, что на нее никто не обращает никакого внимания. Похоже, она просто высказала вслух мнение каждого обитателя этих мест про своего соседа. А соседу было до лампочки, кто первый начал обзываться, и он наорал на того, на кого давно хотелось наорать, да повода не было. Тот, в свою очередь, наорал и на первого, и на третьего, а уж третий разбушевался вовсю.

Лисе только и оставалось, что устроиться поудобнее и смотреть, как птицы выясняют отношения, ломая ветки, выдирая перья и листья, крича и ругаясь на чем свет стоит. Заодно перекусила нокаутированными и заела выпавшими из гнезд яйцами.

Задира залетел в Причудливый лес случайно. Он спокойно отдыхал в тени, как вдруг вокруг него закипели страсти-мордасти, начавшиеся с призывного клича “Жадина!”

После чего в него полетело все, что только могло полететь, а кругом началось великое побоище, грозящее перерасти в великую лесную войну из цикла “Каждый сам за себя”. Поэтому воробей не стал особо задерживаться и поспешил скорее вылететь из зоны боевых действий.

“Здесь слишком шумно, —  подумал он, —  лучше полететь еще севернее. А может, совершить смертельный трюк и навестить старину Кащея?”

Вот хохма. Аж страшно стало!

* * *

Залетевшая дальше всех ворона решила подкрепиться, удобно устроилась в пустующем гнезде, положила перед собой сорванный с растущих прямо перед носом желтолистных деревьев пахнущий хлебом плод, по виду напоминающий яблоко, вдохнула ароматный запах пшеничного хлеба, клюнула и скривилась: на вкус плод напоминал лимон, только еще кислее. С трудом разжав сведенный судорогой клюв, она выплюнула обманку, смела крыльями коварный плод и замотала головой, пытаясь освободиться от остатков запаха и вкуса лимона.

На разбившийся при падении плод налетели никелированные рыбки, хватая и вырывая их друг у друга. Из ветвей -выглянули хитрые мордочки, посмотрели, подождали, не появятся ли оторванные хвосты, не дождались и растворились в воздухе.

Ворона обиженно каркнула и взлетела, не зная, что плод, который она так неосмотрительно попробовала, имел запах свежего хлеба, пока был незрелый, ну а поспев, начинал пахнуть лимоном, а на вкус напоминать хлеб. Но самое ужасное заключалось в том, что он изменял на какое-то время сознание.

Настроение неожиданно быстро восстановилось, и если бы не вкус лимона во рту, было бы совсем хорошо.

“Как хорошо жить на свете! — думала ворона. — Особенно тем зубам с крыльями, которые летят прямо на меня. Что им надо? Съесть хотят или просто покусать?”

Настроение дико флегматичное. Пусть кусают.

Зубы приближались, а ворона смотрела на них и ничего не пыталась предпринять. Наступило успокоение, наверное, это обманка так действовала. Ворона ждала развития событий. И дождалась. Хор зубов запел чарующие песни, заметались языки-змеи, появившиеся непонятно откуда, а способное мыслить население леса при первых же звуках попряталось так, что и днем с огнем не сыщешь. Зубы пронеслись над головой вороны и повернулись, заходя на второй круг. Она зевнула, не понимая, как это она до сих пор висит в воздухе. Захотелось спать, а тут зубы расшумелись чего-то. Чего им надо? Ищут свободную челюсть? Так это к другим надо обращаться: у птиц зубов нет принципиально. А зачем им зубы? Челюсти не закрыть, еда застрянет, еще что случится вроде зубной боли. Кому нужны такие мучения? Так что никаких зубов!

—  Долой зубы! — пьяно прокричала ворона. Кто-то сильно дернул ее за хвост. Тащивший юркнул вместе с вороной под ветку, зубы пролетели совсем рядом, щелкая двухметровыми челюстями в опасной близости.

Ворона возмутилась:

 — Это что же за прохвост Меня дергает за хвост? Ну-ка, дай мне повернуться И получишь клювом в нос!

Отцепись, оставь в покое, Мне не надо ничего, Кроме зубок, зубок, зубок...

—  Намек твой понятен. Ты хочешь сказать, Что свет, мол, не мил, лишь томленье да скука, Что лучшие, светлые дни миновали... Ты хочешь, чтоб зубы тебя зажевали! — отозвался таинственный    собеседник.    Ворона    недоверчиво встрепенулась:

 — Жевали... Жевали? Я тоже хочу!

—  Ворона, никак, тормозят ты объелась?

—  Объелась... наелась... я кушать хочу!

Чего, говоришь, они там зажевали?

Зубы между тем пели с таким очарованием, что по сравнению с ним разговор вороны и таинственного собеседника звучал банальной прозой.

—  Ягоды такие, вроде лимонного хлеба.

—  Вкусные ягоды. Кислые до жути, плеваться хочется.

—  Никогда, слышишь, никогда их не ешь!

—  Это еще почему?

—  Потому что станешь тормозучкой!.. Хотя о чем это я?.. Ты уже ею стала! Понятно?

— Нет.

—  Я так и знал.

Ворона помотала головой, фокусируя зрение.

—  Я хочу улететь далеко на север! — поделилась она планами на ближайшее будущее.

—  Отсидись, пока зубы не улетят. Потом лети, куда хочешь. Понятно?

— Нет...

— Я так и знал.

—  А ты кто?

—  Бронтокряк.

—  Кто это?

— Это я.

Ворона помотала головой. В небе носились зубы, выискивая жертву и не прекращая издавать неземные звуки. Ворона куда-то вдруг исчезла, надо было ее найти.

—  Ты зачем меня за хвост дернул?

—  Чтобы спасти от зубов: они тебя сжуют.

—  Такие голодные?

— Нет, они просто обожают жевать. Жуют, жуют, пока уже и жевать становится нечего.

В голове засверкали яркие огоньки, что-то дико застучало изнутри, и...

Ворона пришла в себя — действие тормозучек закончилось. Все, что говорилось, пока действовал наркотик, моментально выскочило из памяти.

—  Что я тут делаю? — спросила ворона с недо­умением.

—  Я так и знал! — сказал бронтокряк. — Ты помнишь, что я тебе только что говорил?

—  Не помню. А ты что-то говорил?

—  И очень много, между прочим.

—  Повтори! — попросила ворона. — Я помню, что летела и увидела крылатых... Я видела зубы, летающие зубы! Ты должен немедленно посмотреть на это чудо! Я никогда не видела, чтобы зубы летали по небу, да еще сами по себе! Кто им приделал крылья?

Бронтокряк терпеливо повторил свой рассказ, начиная с тормозучек. Ворона ахала и, глядя на него, пыталась понять, на кого он похож. Нет, на утку не похож. Скорее похож на лебедя с укороченной шеей и руками вместо крыльев. Крылья чуть дальше на спине. Две ладошки, пальчики с выдвигающимися когтями.

—  Скажи, если не секрет, почему тебя так назвали? — спросила ворона, когда бронтокряк замолчал.

— Потому что я в детстве всем говорил, что вырасту огромным и великим.

—  А как ты зовешься по-настоящему?

—  Не помню уже. Забыл, —  пожал плечами бронтокряк. — Но мне и это прозвище нравится.

Зубы продолжали носиться над лесом, было слышно, как они рассекают воздух. Зубы выискивали места, где могли прятаться будущие жертвы, и прислушивались, не доносится ли оттуда каких звуков.

—  И как долго они летают?

—  До тех пор, пока не поймают и не сжуют одного из нас.

—  И часто летают?

—  Каждый день, —  сообщил бронтокряк.

Вороне новость не понравилась. Как же ей добраться до замка, если они разлетались и не дают прохода?

—  Они не из замка Кащея вылетают?

—  Нет, что ты! Они живут гораздо ближе. Кащей их выгнал со своей территории.

—  Каким образом?

—  Он выходил им навстречу несколько раз.

—  И что?

—  Они себе все зубы переломали, пытаясь его прокусить. И так раз за разом. Они ведь не могут не жевать того, кто попадает им в зубы, а потому однажды перелетели на юг, и теперь охотятся здесь.

—  Хорошая новость.

—  Тебе нравится Кащей?

—  Нет, но около его замка нет никаких шутников, и там можно спокойно отдохнуть некоторое время.

—  Интересный подход к отдыху, —  заметил бронтокряк, но расшифровывать не стал, потому что заметил букашку, слизнул ее метровым языком и смачно зачавкал. Ворона остолбенела.

— Ты чего? — удивился бронтокряк.

—  Как ты это сделал?

—  Что сделал?

—  Я не ожидала, что у тебя такой длинный язык.

—  Длинный? Он у меня короткий! Вот у... ну... как их, ну, в общем, ясно, кого я имею в виду, у них язык так язык! С верхушки дерева могут поймать бегущего по земле!

—  Не поняла, —  сказала ворона, но бронтокряк сделал вид, что не расслышал. Зубы носились, пение становилось все громче и зазывнее, от восхитительных звуков против воли начинало тянуть вверх, чтобы услышать получше. Ворона начала терять терпение.

—  Скорее бы они улетели! — выразила она общее пожелание жителей леса.

—  Тянет наверх? — спросил бронтокряк.

—  Есть немного! — ответила ворона.

—  У нас раньше во время таких полетов избавлялись от врагов.

—  То есть?

—  Ну, к примеру, какой-то зверек постоянно всех донимает, надоел до смерти. Его хватают и подбрасывают вверх, а дальше он уже сам летит к зубам, не в силах противостоять пению.

—  Хороший способ! — похвалила ворона, представляя, как она отрывает от дерева вопящую лису, а та умоляет пощадить ее, визжит, а она только смеется и повторяет: “Нехорошо чужой сыр хватать, нехорошо”.

—  Но тут есть одна проблема.

—  Какая?

—  Тот, кто пытается покончить с врагом, часто и сам, забыв в азарте об осторожности, тоже летит вверх. И они погибают вдвоем. Так что никто больше не пытается избавиться от врага подобным способом.

Мечты померкли.

— К тому же лиса не летает... — пробормотала ворона. Зубы с усиленным рвением запели чарующую песню многоголосым хором, с переливами и поочередным вступлением то одного, то другого голоса. У вороны закружилась голова от счастья, и, лишь краем сознания понимая, что поддаваться пению нельзя, она вцепилась клювом в ветку, представив себе, что это лисий хвост. Зубы над ней издавали самые притягивающие звуки во Вселенной, клюв держался за ветку помимо сознания, в мыслях ворона пела вместе с ними, то солируя, то в общем хоре. Песня затуманила сознание, казалось, что наступил счастливейший момент в ее жизни, после которого не стыдно и умереть. Сжимая клюв все сильнее и сильнее, ворона прокусила кору, в клюв закапал сок. Она сглотнула и чертыхнулась. В голове немного прояснилось, желание попеть в хоре поблекло, уступив место проблеме противного сока, который все прибывал и прибывал.

Ворона принялась отплевываться, не разжимая клюва.

—  Что ты делаешь? — услышала она голос бронтокряка.

—  Фок фыфлефыфаю! — сквозь клюв ответила ворона.

—  Аааа... А я думал, ты сок выплевываешь! — отозвался бронтокряк.

—  Я и фофою, фто фок фыфлефыфаю!

—  Ты серьезно? — не поверил бронтокряк. — Где ты его взяла? Стой, я понял: ты ветку прокусила!

—  Угу! — подтвердила ворона.

—  Челюсти качала? — восхитился бронтокряк.

—  Щефо?

—  Ну, тяжести в клюве носила стабильно, по нескольку раз в день.

— А при чем здесь качели? — ворона выплюнула ветку, сообразив, что зубы больше не поют, а громко и некультурно чавкают. — Поймали кого-то!

—  Главное, что не меня, —  отозвался бронток­ряк. — Кому так не повезло?

Они осторожно высунули головы. Зубы строились в ряд; первые, пережевав, улетали по своим делам, передавая обед следующим по очереди. То, что когда-то было живым существом, сейчас напоминало комок перьев, окрашенных в красный цвет. Зубы довольно щелкали, и казалось, этому не будет конца. Очередь уходила за линию горизонта, сливаясь с верхушками деревьев.

—  Кошмар! — прошептала ворона. — Сколько их?

—  Много! — отозвался бронтокряк. — На всех хватит!

—  Я только сейчас заметила, что говорю как-то странно.

—  Ничего странного. Так всегда бывает, когда приближаются зубы. Таким образом мы и узнаем, что они прилетели. Мы говорим по-прежнему, но наша речь по сравнению с пением зубов выглядит грубо и некрасиво. Потому и кажется, что речь не такая.

—  Что-то я устала сегодня, —  пробормотала ворона. — Сделаем перерыв на несколько... часок-другой... хрррррр...

—  Во дает! — изумился бронтокряк. — Мне бы так!

Зубы над головой умолкли, и жители леса постепенно приходили в себя. А пока они пели, в километре от вороны лиса лежала на траве и с удовольствием их слушала. Пели очень красиво, но ничто на свете не могло заставить лису подняться. Столько всего навалилось. Лиса была измотана донельзя, и сил не было даже встать и посмотреть. Просто лежала и слушала.

* * *

Крестьяне больше не спорили. Убедившись на собственном опыте, что с вампирами шутки плохи, рано поутру они собрались и тронулись в столицу. От вчерашних победителей осталось намного меньше, чем было ночью: вампиры успели покусать большинство селян, и покусанные тихо сгорели в собственных постелях с первыми лучами солнца. Осталось всего восемь человек.

Они с грустью смотрели на деревню, наполовину превратившуюся в пепелище и кое-где все еще дымившуюся. Артем и Ярослав пожелали им удачи и тронулись в противоположном направлении — спасать царевну. Какие бы неприятности ни случились, забывать об основной цели путешествия не следовало.

К Яге заезжать не стали. Мало ли что? После неудачной попытки спасти человечество (не ради человечества, если честно, а чтобы вставить палки в колеса вампирьему войску) она могла пребывать не в лучшем настроении и устроить им такую штуку, что царевна останется в замке Кащея доживать свои лучшие и последние годы жизни.

Проскакав на одолженных крестьянами лошадях значительное расстояние, царевичи пересекли границу Причудливого леса.

—  Что за странный лес? — удивлялся Ярослав, оглядываясь по сторонам.

— Обыкновенный Причудливый лес, —  отозвался Артем. — Аленушка про него рассказывала.

—  Когда успела? — подивился Ярослав.

—  Пока ты с Бабаем спорил по поводу выработки военной стратегии, —  пояснил Артем.

—  Там много чего было, —  согласился Ярослав. — Всего и не запомнишь.

—  Это точно. — Артем успел подарить Аленушке свой медальон и пообещал вернуться сразу же после спасения царевны, чтобы спросить, не согласится ли она выйти за него замуж. Иванушка, как будущий родственник, был не против и тайком собирался последовать за царевичами и лично спасти царевну. Номер не прошел благодаря Бабаю, вовремя переключившему внимание мальчишки на стрельбу из лука и на всякие хитрости и тонкости охоты, рыбалки и жизни в различных условиях.

Аленушка в ответ на намеки Артема заалелась и сказала что-то туманное, неопределенное, но отнюдь не отрицательное. Что подняло его настроение до небес.

* * *

... Место, куда они забрели, не вызывало особого желания долго тут оставаться, но голод не тетка — пришлось царевичам устроить привал на крохотной круглой полянке.

По мере приближения к замку Кащея лес становился все тише и безжизненнее. Это и радовало, и тревожило одновременно. Радовало, потому что животный мир Причудливого леса был на редкость непривычным и так и норовил сунуть свой любопытный нос в котомки царевичей. А если повезет, то и цапнуть оттуда что-нибудь съедобное. Трезора царевичи с собой брать не хотели: затеряется по дороге- вовек не сыщешь, но тот имел свое мнение на этот счет и не отставал от царевичей ни на шаг, упорно задабривая их во время привалов свежепойманными кроликами.

Они разожгли костер и поставили вариться похлебку.

—  Далеко забрались! — начал разговор Ярослав. Артем прилег на траву и довольно произнес:

 — Ух! Знаешь, в последнее время вампиры беспокоят меня гораздо сильнее, чем Кашей.

—  В столице надежная охрана, и Бабай давно всех поднял на уши.

—  Так-то оно так, но недаром Баба Яга пыталась приготовить волшебную воду. Она и Иванушку-то похитила исключительно для того, чтобы испытывать на нем свою воду.

—  Оригинальный у нас союзник! — заметил Ярос­лав.

—  Да нет, дело не в этом. Люди просто не умеют с ней подружиться, у них разный уклад жизни, да и Яге, заметь, несколько тысяч лет, для нее люди словно неопытные малыши. Сам понимаешь, какое у тебя будет настроение, если вокруг тебя детский сад и детишки теребят тебя и спрашивают о всякой ерунде.

Ярослав потер подбородок.

—  Жаль. Но она теперь — твой союзник! С одним малышом даже я справлюсь, —  он немного помолчал и добавил: — Со спящим.

—  Это я малыш? — Артур схватился за меч.

—  Но ты же младше меня! — ответил Ярослав. Братья скрестили мечи. — И ты ни разу меня не победил!

Шуточный бой продолжался до тех пор, пока вкусный запах из котелка не собрал вокруг поляны уйму хитрых мордочек, пересиливших свой страх перед неизвестными существами и одновременно выглянувших из листвы. Царевичи услышали шум, прекратили бой и изумленно посмотрели по сторонам. Отовсюду, куда бы они ни бросили взор, выглядывали хитрые мордочки — кусты просто ломились под их тяжестью, деревья стали уже, потому что мордочки своим весом склонили ветки — и все они смотрели точнехонько на котелок с кипящей похлебкой. Небольшая полянка была полностью окружена и блокирована и походила на широкий колодец, и царевичам показалось, что перед ними концентрированная хитрющая-прехитрющая хитрость. Мордочки все были одинаковые, как на подбор. И улыбки, улыбки, улыбки! Вот все одновременно облизались, принюхались и снова облизались. Трезор ощерился.

—  Что им нужно?

—  Думаю, они хотят к нам присоединиться.

—  Или нас присоединить, —  предположил Ярос­лав. — К своему обеду.

Он положил меч и снял котелок с огня. Мордочки передвинули взгляд.

—  Ты уверен, что они дадут нам поесть спокойно?

—  Не уверен. Доставай ложки.

Ярослав опустил ложку в котелок под шумный выдох облизнувшихся мордочек, помешал похлебку и стал есть. Артем сел рядом.

—  У меня кусок в горло не лезет! — сказал он с набитым ртом. — У них такое выражение...

Трезор невозмутимо принялся за свою порцию, не дожидаясь, пока она толком подостынет.

—  Соображает собачка, что конкуренты появились, —  заметил Ярослав. — И ты не теряй времени.

Мордочки заволновались, увидев, как быстро убывает похлебка. Артем съел очередную ложку, как вдруг...

* * *

Полет, как ни странно, проходил вполне спокойно. Никто не пытался ни догнать, ни схватить, ни съесть. Воробей догадался, что замок Кащея находится не так далеко. А значит, скоро конец путешествию.

Что за шум в тихом лесу?

Подлетев ради интереса, воробей увидел шумное сборище хитрых мордочек, окруживших что-то интересное и внимательно за этим наблюдающих. Было видно, что им не терпится броситься вперед, но они не решаются и лишь топчутся на месте.

—  Сейчас устроим хохму! — решил воробей

Он осторожно подлетел к одной мордочке и со всей силы клюнул ее в хвост. Мордочка рванула вперед скорее от неожиданности, чем от боли, но дело было сделано: другие мордочки, увидев бегущую, бросились за ней и в одно мгновение налетели на царевичей, доедавших похлебку. Образовалась великая куча из дерущихся мордочек. Но, как ни странно, они выглядели все такими же хитрыми.

Ярослав закричал во весь голос, пытаясь отпугнуть напавших, но мордочки лишь хитро улыбались и плотоядно облизывались, наполняя его душу нехорошим предчувствием. Рев стоял до небес, задние напирали на тех, кто успел добраться до котелка. Громкое чавканье заглушило все остальные звуки. А когда послышались подозрительные звуки царапанья по металлу, толпа разом схлынула и разбежалась в разные стороны, исчезая прямо на глазах. Наступившая тишина показалась гробовой. Артем открыл глаза, выдохнул и пробормотал:

— Какое небо голубое! И тучи по небу летят. Будет дождь.

Он нащупал смятый, изгрызенный до дыр котелок, не глядя провел пальцем по следам от зубов, вытаращил глаза, привстал и поднес котелок в лицу. Увидел сквозные дырочки, посмотрел на Ярослава и выразил общее мнение:

 — Поехали отсюда! Ужин не за горами.

Они вскочили на коней. Дырявый котелок остался висеть на ветке дерева. Воробей подлетел к нему, намереваясь поживиться остатками еды, но обнаружил, что мордочки съели все подчистую.

—  Обжоры! — буркнул воробей и, клюнув от обиды котелок, взмахнул крылышками и полетел следом за царевичами — у них должна быть еда. А если они мчатся к замку, то будет совсем хорошо: они, может, убьют Кащея и тогда он останется там жить навсегда, не опасаясь шуточек Главного Злодея. Но вот вопрос: что он там будет есть? Неожиданно воробей почувствовал острую тоску по дому.

“Чего ради я послушался лисы? — подумал он. — Никто в лицо меня не видел, никому не известно, что это именно я пугал сородичей, чего же я улетел? Домой! Я хочу домой! Лиса! Ну и приколы у тебя!”

Он круто развернулся и полетел обратно, к родному лесу.

* * *

Около полуночи в ворота замка постучали.

—  Ты ждешь гостей? — поинтересовался Кащей.

—  Жду! — уверенно ответила Мария.

—  И я жду. Но это не они. Это кто-то другой. Сиди здесь, я проверю, что за безрассудный тип сюда заявился. Не испугался собственного отражения в зеркале!

—  А ты говорил, что у всех путников инфаркт будет!

—  Исключения подтверждают правила.

—  Ха, а если исключений больше?

—  Значит, это самое настоящее правило, все любят нарушать именно такие!

В ворота забарабанили сильнее. Грянул гром. Молния сверкнула в окно, снова громыхнуло.

—  Не любим мокнуть? — усмехнулся Кащей. — Ничего, не растаешь.

Ворота начали медленно открываться. Кащей встретил путника с цветами в руках. Как только ворота распахнулись, цветы полетели в гостя вместе с горшком. Тот издал неопределенный звук и зачихал от цветочной пыльцы. Кащей получил возможность внимательно его рассмотреть и понял, что теперь может спокойно умереть, потому что ничего более удивительного в жизни уже не увидит — у незнакомца была огромная голова, сложенные за спиной крылья, удивительно похожие на совиные, изо рта торчали клыки, а когти такие, что хоть святых выноси!

Гость прочихался, посмотрел на Кащея в упор и пробасил-прорычал:

 — Замок будет моим!

—  Много хочешь, пугало! — ответил Кащей. — Твое место — в огороде, ворон пугать.

—  Ты, олух, да ты представляешь, кто я такой?

—  Я уже сказал, кто ты, —  пожал плечами Кащей. — А если ты не согласен, то выдай свою версию.

—  Я — повелитель вампиров!

—  Круто! — согласился Кащей. — А что это такое?

— Я...

—  Ты!

Вампир размахнулся и со всей силы ударил Кащея кулаком в солнечное сплетение. Раздался такой звук, словно со скалы сорвался камень тонн в десять, не меньше. Грохот разнесло эхом и повторило по окрестностям шесть раз. Кащей даже не пошевелился. Физиономия вампира перекосилась.

—  АААААААААААААА! — завопил он, широко раскрыв рот и обнажая свои страшные клыки. Крик оборвался, вампир прижал кулак к животу и временно отключился от действительности.

—  Что за невоспитанные, нервные гости! — возмутился Кащей. — Повелитель вампиров... Что за вампиры? Вампиры... вампиры... А! Вампиры! Кровососущие семейства летучих мышей! Ничего себе, мышка вымахала! Эй, мышка, ты чем питалась? Я тоже так хочу!

—  ААААААААААААА! — снова затянул вампир, приходя в себя и чувствуя, что рука откажет если не навсегда, то лет на десять точно. Кащей покачал головой. Из темноты показалась приближающаяся толпа. Кащей присмотрелся. На первый взгляд это были обычные люди, но только на первый — со второго стало ясно, что они — подобие своего предводителя, который стоял, ссутулившись, прижав руку к груди, и тянул свое занудное “аааа”. Толпа прибавила шагу, и Кащей понял, что если он не закроет ворота прямо сейчас, то не закроет их никогда.

—  Вот это да! — пробормотал он. — Они не знают, кто я такой!

Этот номер будет почище усыпления царского дворца! Из какой глуши они заявились? Ворота захлопнулись перед их носами, вампиры забарабанили в створки, сопровождая удары ревом и шипением, которые приводили в ужас обычных людей.

— Перестаньте! Вам же хуже будет! — прокричал Кащей, прижимаясь спиной к ходившим ходуном воротам. Ничего не изменилось. Кащей пожал плечами. — Я предупредил...

Он открыл крышку электрощита и переключил один из рычажков в положение “включено”. На улице оглушительно громыхнуло, сверкнуло ослепительно белым сиянием, осветившим треть планеты. Задрожали стены, кое-где потрескались стекла, замигали лампы, местами посыпалось с потолка. Запахло озоном: электрошок для непрошеных гостей только что разрядил в них накопленную за четыре тысячи лет энергию.

Стук и рычание прекратились.

Кащей подождал чуток и выглянул посмотреть, что случилось с пришельцами. Поляна превратилась в ровное, покрытое серым пеплом поле. Первый вам­пир, почерневший до состояния сажи, как ни странно, пребывал в прежней скрюченной позе, но уже ничего не издавал. Остальные вампиры попросту стерлись с лица земли, оставив вместо себя крохотные чешуйки пепла. На несколько километров вокруг деревьев как не бывало, в окрестных лесах посрывало листву.

—  Ты как? — полюбопытствовал Кащей. Фигура невнятно буркнула и столбом повалилась на землю. — Ого! Живучий попался! Почти как я!

Ворота захлопнулись.

Через полчаса он привел в порядок обстановку в главном зале, большей частью успокаивая перепуганную царевну.

—  Что там было? Небо упало?

—  Нет, всего-навсего одна образина.

—  Так громко?

—  Образины только так и падают!

— Ты, разумеется, не пустил ее.

—  Разумеется. Он хочет завладеть моим замком...

— Он?

—  Он, он! Образин!.. Ух ты! Смотри, вон он как карабкается по окнам!... Быстро отошел!

Вампир влез на подоконник, сердито пнул неразбиваемое стекло ногой, но отдачи не рассчитал, не удержался и полетел вниз, размахивая крыльями, не способными его удержать из-за усиленного земного притяжения.

—  Ааааа! — Услышали они.

—  Это мы уже слышали! — негодующе прокричал Кащей.

—  Разбился? — ахнула Мария.

—  Откуда? Такие не разбиваются! Он живучий, как и всякий паразит вроде меня, —  пояснил Кащей, открывая окно. Посмотрев на вампира и убедившись, что тот все еще жив, Кащей прокричал: — Подожди, я принесу тебе чудный маленький сувенирчик!

Он убежал и вскоре появился с черным шаром диаметром около полуметра.

—  Сейчас будет маленький “бах!”, —  объявил он, нажал на единственную кнопку на шаре и выбросил его на улицу. Тот упал на землю рядом с вампиром. — Теперь бежим! — крикнул Кащей, с силой захлопывая окно. — Это гудящая бомба! Сейчас такой вой поднимется, что мертвые проснутся! Три часа выть будет!

— СКОЛЬКО?

—  УУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУ! — завыла бомба, основательно ударив по ушам запредельными децибелами. Мария попыталась представить, что чувствует вампир, но думать было трудно, вой был просто нестерпим. Пробежав несколько шагов, она закачалась и упала без сознания.

Когда спустя шесть часов она пришла в себя, то обнаружила, что находится в той самой комнатушке, которая носит странное название “Центральный пульт”, а за пультом сидит Кащей и увлеченно щелкает клавишами. Заметив, что царевна очнулась, он дал ей воды и радостно сообщил, что во время беготни по коридорам он заблудился и после очередного поворота наткнулся на то, что так упорно искал.

—  Мощная бомба! — сказал он, то ли констатируя факт, то ли хвастаясь, то ли сочувствуя. — Надеюсь, вампир к нам больше не пожалует, конечно, если у него после звуковой атаки мозги не сдвинулись. И знаешь что? Я узнал массу интересного. Ты отдыхай пока.

Он щелкал тумблерами, нажимал на разные кнопки, проверяя, что из этого получится, запоминая результат и между делом ровняя с землей все, что хоть чуть-чуть возвышалось над ней в окрестностях замка. А закончил лишь когда из верхушек башен замка вырвались лучи и в космосе, между Марсом и Юпитером, разлетелась поясом астероидов планета Фаэ­тон.

—  Я могуч! — подвел итог Кащей. — Я такой могучий, что даже страшно подумать!

Вампир очнулся и тут же пожалел об этом. Он поднялся на ноги и, стараясь передвигаться как можно ровнее, побрел прочь, решив вернуться, когда ему станет получше. Повсюду оглушительно сталкивались друг с дружкой молекулы газовой смеси, в простонародье называемой воздухом, свистел ветер. Лишившись в одно мгновение собранного лично им элитного вампирьего войска, он понимал теперь, что сделал большую ошибку, приземлившись пять тысяч лет назад на этой планете и не заняв замок сразу же по прибытии. А когда решил исправить положение и сделать наконец замок своим неприступным логовом, то опять же действовал неправильно. Разве можно было вот так, с бухты-барахты кидаться в таежную глушь, не выяснив толком, кто здесь живет. И вот результат — чувствительное поражение и удар по планам захвата планеты.

Голова гудела, ветер, задувая в уши, невыносимо выл и свистел. Кое-как добравшись до леса, вампир нашел местечко потемнее и рухнул без чувств.

* * *

Капитан с восторгом следил за действиями царевичей. Да уж, бойцы они смелые, это он помнил еще по тому, как они встретили его корабль. Такие люди способны победить вампиров, и капитан был рад, что не спалил их при экстренном взлете корабля. Робот-перехватчик записал их разговоры, из которых стало ясно, что царевичи направляются к таинственному Кащею, которого все называют бессмер­тным. Только непонятно было, так ли это на самом деле или это обычное преувеличение. Вон, крестьяне, например, рассказывая про свое сражение, преувеличили число убитых вампиров ровно в три раза. А воины в столице и ухом не повели, услышав про новую напасть. Да уж, этот мир, кажется, стоит крепко, и люди в любой момент готовы дать отпор кому угодно. Военное мастерство у них — просто высший класс!

Узнать бы, кто такой Кащей.

А почему бы и нет? О вампирах можно не беспокоиться, люди сами их уничтожат. Теперь понятно, почему вампиры не сумели завоевать эту планету: люди не позволили! (Капитан не знал, как глубоко он ошибается, с такой легкостью перейдя от пессимизма к излишнему оптимизму.) Так что теперь остается лишь проследить за царевичами, и он узнает, кто такой этот легендарный Кащей и что он собой представляет.

Капитан дал команду роботу-разведчику, и тот, соблюдая приличную дистанцию, двинулся следом за царевичами, передавая на корабль видеосигналы о своем местонахождении и передвижении царевичей. А сам приступил к монтажу ночных съемок — по возвращении домой фильм станет такой сенсацией, что на заработанные от продажи деньги можно будет купить целую планетную систему!

Капитан всецело предался своему занятию, однако ближе к ночи его отвлекло странное событие — с северной стороны сверкнуло так, что он на минуту потерял зрение, а приборы ночного видения навсегда вышли из строя. Компьютер показал рассчитанную мощность вспышки, и вышло, что она эквивалентна взрыву ядерной бомбы мощностью в три тысячи восемьсот мегатонн.

Лучи-смерчи пришли с той же стороны.

Это забавно, но и рассчитанный компьютером путь царевичей пролегает в те же края. Вывод? Черт знает что. Нужно сойти на планету и все осмотреть и разузнать. Разумеется, не совсем лично. При помощи мегасканера. Капитан достал с ящика шлем и с трепетом надел его на голову. Прибор стоил немыслимых денег, и использовать его до сих пор он не решался. Но теперь действительно настал тот самый момент. Капитан щелкнул тумблером, шлем слабо засветился розовым светом, и стереоочки показали мир планеты так, словно капитан стоял на земле. На самой планете появился призрачный фантом, двигавшийся согласно командам и передававший видеосигнал на корабль в мегасканер, откуда тот поступал в шлем и в очки в режиме живого времени. Капитан синхронизировал свое перемещение с передвижением царевичей, встал на “бегущую дорожку” _ имитатор полетов — и тронулся в путь. Фантом с той же скоростью полетел на север.

Поначалу капитан уворачивался от деревьев, но один раз не успел увильнуть и убедился, к своему облегчению, что мегасканер спокойно проскакивает и сквозь древесные стволы. Мчаться напролом было непривычно, и капитан то и дело закрывал глаза, но вскоре освоился и увеличил скорость.

* * *

Ворона летела, изредка поднимаясь над верхушками деревьев и проверяя, не видно ли где зубов. Бронтокряк говорил, что они обычно налетают внезапно и об их приближении можно узнать по тому, как грубеет на слух собственная речь. Но дружески болтать с самой собой как-то не хотелось. Собравшись с духом, ворона храбро взлетела повыше и к своей радости убедилась, что зубами и не пахнет. Зона полетов была совершенно чиста — лети куда пожелаешь! Но вот странность: где птицы и букашки?

И вездесущие хитрые мордочки попрятались, словно их языком слизнуло.

Устроив привал на высоком дереве, ворона поискала жучков-червячков, но и тех не было видно.

—  Есть тут кто? — прокричала она. Надо же кем-то перекусить!

—  Есть тут кто? — ответило звучное эхо. — Есть тут кто... Есть тут... Есть... Ее... Е... Соседнее дерево зашевелилось и...

—  В чем дело? Почему шумишь? — недовольно вопросило оно низким хриплым голосом.

— ААААААААААААААААААААААААААААА! — закричала ворона, шарахаясь в сторону. Запутавшись в ветках, она упала на землю и поволоклась по земле.

—  Ты где? — вопрошало дерево. — Что за шутки? Будить ни с того ни с сего, да еще и прятаться? Я же в прятки не играю! Вернись и скажи, чего шумишь?

Ворона приказ проигнорировала.

—  Ладно, поиграем в прятки! — согласилось дерево. — Кто не спрятался, я не виноват.

Послышался шум, отдаленно напоминавший раскаты грома, дерево закачалось и зашевелилось. Верхние, самые тонкие ветки задергались, быстро-быстро втягиваясь в ветки побольше, а те, в свою очередь, втягивались в стремительно уменьшающийся ствол. Превратившись в крохотный побег, дерево качнулось, словно высматривая ворону, и исчезло совсем. Ворона взлетела и, к своему ужасу, увидела, как перед ней стремительно разрастается сеть из веток, поднимаясь высоко в небеса. Совершив крутое пике, ворона развернулась и полетела в противоположную сторону.

—  Куда? — возмутилось дерево. — От меня не улетишь.

—  Посмотрим!

—  Мне приходилось ловить птиц и побольше тебя раз в десять.

—  Но при чем здесь я?

—  Как это? Ты же меня разбудила.

—  И что?

—  Я тебя съем, что же еще? И хотя ты чересчур спортивно выглядишь, есть мне все равно больше нечего.

Ворона хмыкнула и села на верхушку березы. Дерево тут же окружило ее ветками.

—  Попалась! — закричало оно. — Ты сдаешься! Надо же, как быстро. Ну все, теперь я тебя съем. Съем! Съем!

—  Ты слишком много болтаешь! — заметила ворона, осторожно выбираясь через единственную подходящую дырку. — Никудышный ты охотник.

И ворона стремительную помчалась на север. Дерево завопило:

 — Обманщица! Я тебя все равно поймаю!

—  Я летаю довольно быстро.

—  Я тоже не ползу черепахой!

—  Прощай! — каркнула ворона. Дерево ушло в землю и понеслось следом. Земля, выталкиваемая его объемом, четко показывала, куда мчится хищное дерево.

—  Росянка-переросток, вот ты кто! — крикнула ворона.

Корни деревьев, разрываемые подземным бегуном, торчали из земли, словно развороченные гнезда червей, а мелкие деревца подскакивали вместе с корнями и, падая, увлекали за собой листву и слабые ветки других деревьев. Ворона видела стремительно удлинявшуюся черную линию на зеленом фоне; дерево уже обгоняло ее, она резко свернула в сторону, дерево с небольшим опозданием сделало то же самое. Это плохо. Снова повернув на север, ворона набрала высоту и полетела в свободном парении. Падать было далеко, можно расслабиться и отдохнуть. Земля постепенно приближалась, тоненькая черная линия становилась все шире — дерево не отставало.

Когда-то давно, когда ворона была совсем маленькой, старый ворон не раз рассказывал о таинственных деревьях, которые внезапно оживают и ловят маленьких воронят, решивших полетать ночью по лесу. Воронята не верили в эти сказки — сколько раз они летали по ночам и ничего такого не встречали. Как теперь оказалось, старый ворон не выжил из ума на старости лет. Он говорил правду и ошибался только в одном: деревья, оказывается, охотятся не только по ночам, но и днем! Наверное, это оно всех и поело, вот почему в лесу стоит мертвая тишина.

Небо было безумно чистым — ни одного облачка, чтобы изменить направление незаметно для дерева. Линия его передвижения скрылась за верхушками деревьев, изредка проглядывая сквозь густую листву. Дерево оказалось упорным противником. Или оно уж очень сильно проголодалось.

—  Охотник ползучий! — пробормотала ворона. И вдруг до нее дошло, что уже битых полчаса она говорит как-то странно, именно так, как, по словам бронтокряка, говорят при приближении зубов. Ворону обуял дикий страх, сердце чуть не выпрыгнуло из клюва. Она бешено завертелась на месте, пытаясь увидеть опасного врага.

Дерево замедлило скоростной бег, уловив мощные волны вороньего страха. С чем они были связаны, дерево определить не могло, но явственно почувствовало, что про него ворона думает меньше всего. В небе показалась точка, стремительно разраставшаяся. Подтверждались ее худшие опасения: это зубы!

Ворона заметалась, не зная, что предпринять: в небе ее сжуют и не подавятся, а внизу... тоже сжуют и аналогично не подавятся. Выбор небольшой — как сжуют и как не подавятся. Оба варианта ворону не устраивали.

Дерево заинтересовалось, что такое испугало птицу, вытянулось над лесом и повернулось в ту сторону, куда всматривалась ворона. Оно хотело понять, какие волны исходят от зубов, но излучаемая ими ненависть с такой силой ударила по нему, что дерево медленно осело, оглушенное.

Ворона среагировала мгновенно. Спикировав вниз на максимальной скорости, она успела скрыться в листве прямо под носом у зубов, ухватилась за ветку клювом и замерла в ожидании чарующего пения. Но зубы молча расселись по верхушкам деревьев, устроились поудобнее и затихли. Ворона разжала клюв и посмотрела на землю, узнать, не готовит ли подлость дерево-охотник? То, что она увидела, повергло ее в- глубокий шок. Земля была усеяна измятыми и изжеванными перьями, измельченными и просто обглоданными косточками зверей и птиц, а посередине лежало дерево, напоминавшее собой мертвую змею, подавившуюся ежиками и дикобразами.

Ворона скользнула к самой земле и полетела над слоем костей. Она поняла, куда попала: здесь была помойная яма зубов, а верхушки деревьев были их домом. Отсюда они отправлялись на охоту и сюда возвращались на отдых. Это было логово хищников, приводящих в дрожь лесных обитателей. — Искусанный череп какого-то крупного животного пялился пустыми глазницами, но ворону это не испугало. После пережитого кошмара она потеряла способность бояться и чувствовала себя так, словно ничего страшного не было. Страх ушел, осталось ощущение нереальности происходящего.

Дерево очнулось и забилось в судорогах. Зубы замерли. Чтобы кто-то шумел в их доме? Да это же равносильно удару молнии! Но спуститься вниз и разузнать, кто шумит, они не могли — боялись запутаться в ветвях. Зубы взлетели ввысь и замерли, пытаясь определить, в какую сторону движется источник шума. Дерево поискало ворону, уловило ее мыслеволны и, нырнув под землю, бросилось к ней. За деревом толпой полетели зубы.

Ворона услышала шум и обернулась. Дерево выпрыгивало из земли наподобие стремительно плывущих и выпрыгивающих над водой рыбок, над ним летели зубы, и вся эта веселая компания двигалась прямо на нее!

—  Кааааааррр! — вырвалось у вороны, и она на пределе сил полетела к замку.

* * *

Явившись к замку во второй раз, вампир не стал легкомысленно барабанить по воротам, решив, что повторного взрыва звуковой бомбы он не выдержит. Лучше поискать, нет ли где дыр или щелей (и надо поторопиться, потому что утренний свет он еще выдержит, но полуденное солнце убьет его моментально), через которые можно будет проникнуть в замок и напасть сзади. Пусть это будет местью за то, что приходится проникать в здание подобно крысе, а не как подобает повелителю вампиров.

Или, может, вызвать хозяина замка на дуэль? Нет, не стоит. Судя по отдаленности его жилья от обжитых районов, он не простой человек. То ли отшельник, то ли злодей.

Поток мыслей был прерван происшествием. Из леса на невероятной скорости вылетела отчаянно каркавшая ворона. Вампир изумленно приподнял брови — за ней летело нечто, похожее на невероятно толстого червяка и прыгающее, точно рыба над водой. Ворона подлетела к замку, резко взмыла вверх, дерево рванулось за ней следом, врезалось в окно, от удара разлетевшееся на сотни мелких осколков, и, оттолкнувшись от выступа на стене, прыгнуло на ворону, успевшую совершить мертвую петлю и нырнуть в разбитое окно.

Дерево повторило ее путь и почти исчезло внутри, но туг налетела стая зубов и, ухватившись за него, потащила обратно. Дерево дернулось, разрушив при этом часть стены. Камни посыпались на землю. Вам­пир отбежал в сторону и затаился.

Ворона с карканьем металась по коридорам, ничего не соображая и думая только о том, как спастись от дерева. Но вот она залетела в очередной коридор и... и чуть не упала — такой вкусный запах шел из ближайшей комнаты.

Каким-то восемнадцатым чувством убедившись, что ни дерева, ни кого другого, представляющего опасность, рядом нет, ворона прыгнула на стол и набросилась на котлеты, склевывая их с такой быстротой, точно от этого зависела ее жизнь.

Зубы вытащили упирающееся дерево наружу и стали жевать. Дерево так металось и извивалось, что зубы десятками разлетались на части и сыпались на землю.

Вампир остолбенел. Зубы рвали дерево, оно отвечало титаническими ударами, в свалке невозможно было понять, кто побеждает. Битва в небе достигла своего апогея, когда рядом с вампиром появилась из воздуха хитрая мордочка. Вампир на миг оторвался от просмотра битвы и опешил: мордочки появлялись из пустоты прямо на его глазах, хитро улыбаясь и покрывая землю ровным улыбчивым ковром. Вампир отошел подальше, и вовремя — ковер двинулся на валявшиеся тут и там осколки зубов и кусочки крыльев.

—  Хрумк! Хрумк! Хрумк! — услышал вампир, холодея. Ему пришло в голову, что если они не наедятся, то и за него возьмутся, чего доброго!

Ворона с трудом доклевала котлеты, плюхнулась без сил на стол и только теперь заметила, что на кухне она не одна. Рядом сидели вошедшие в самый разгар вороньего пиршества Кащей и Мария. Они с любопытством наблюдали за вороной и даже успели уже заключить пари на то, сумеет ли она съесть все котлеты или все-таки подавится.

—  Ты подумай, до чего можно дойти от голода! — сказал Кащей. — Аппетит, как у слона! Откуда она взялась и как она попала в замок?

—  Спроси у нее самой! — посоветовала Мария. — А заодно поинтересуйся, что там за грохот. Слышишь?

—  Слышу. Путь она отдохнет и летит, куда хочет, такую храбрую птичку не стоит превращать в чучело.

—  А я думаю, раз она сюда прилетела и не испугалась, то значит, у нее к тебе какое-то дело.

—  Ко мне? У нее? Ты, никак, рехнулась?

—  А что, бывают ведь вороны-злодеи!

—  Из нее злодей, как из меня ворона!

—  Тем не менее. Ты же нашел переводчик с языков всех известных форм жизни, вот и воспользуйся им, расспроси, чего она хочет.

—  Ладно, уговорила, но это потом, надо посмотреть, кто там буянит. Не исключено, что вампир не понимает намеков и решил повторить атаку.

* * *

Капитан так привык проходить сквозь преграды, что в азарте переключился, сам того не заметив, на максимальную скорость и оставил царевичей далеко позади. Он пулей миновал бурелом и чуть не пролетел сквозь замок Кащея, остановившись в сантиметре от высоченной стены с немыслимым количеством окон. Капитан задрал голову — посмотреть, что это за здание.

Замок. Такой высоченный, если глядеть снизу, что запросто можно заразиться комплексом низкорослости. Капитан отошел подальше и попытался определить тип архитектуры, но подобных деталей орнамента он никогда раньше не видел. Он прикинул, сколько лет замку, и его прошиб пот: судя по трещинкам и внешнему виду, а также по толщине подземной части осевшего от времени фундамента, строение было таким древним, что запросто могло тягаться с цивилизацией капитана. Что за цивилизация его построила?

Неизвестная высокоразвитая цивилизация на краю Галактики? Успевшая кануть в Лету до появления Союза Миров? Да разве может такое быть? Это же самое настоящее ОТКРЫТИЕ, одно из тех немногих, которые достойны упоминания в золотой книге “Истории развития миров”!

—  Я обессмертил свое имя! — воскликнул капитан и почувствовал, что сквозь него кто-то прохо­дит. — Если сумею вернуться домой... — пробормотал он, забыв на мгновение, что является нематериальным образованием мегасканера. Капитан уставился на стукнувшее его чудище. Ему подумалось, что в этом месте скопилось до странности много организмов с разных планет, разительно отличающихся друг от друга строением и физическими характеристиками. Ну почему разработчикам мегасканера не пришло в голову сделать встроенный экран, чтобы можно было уточнить характеристики новоприбывших форм жизни? Как это так получилось, что никто не догадался снабдить прибор столь важными возможностями?

—  Замок мой! — услышал он сердитый выкрик вампира, безуспешно пытавшегося схватить капитана за грудки. Капитан старался перехватить его руки, но у обоих ничего не получалось.

—  Ты хозяин замка?

— Пока нет! — прорычал вампир. — Но скоро им стану! И советую тебе на моем пути не становиться!

Он нанес серию сокрушительных ударов, но лишь попусту измолотил воздух. Капитан решил показать, что он тоже не лыком шит, и в ответ увлеченно побоксировал в усиленном режиме, пока не понял, что удары достаются не вампиру, а окружающим его в реальности приборам корабля. И ведь что-то он там столкнул, раз кулак усиленно подает сигналы боли. Капитан снял шлем и бросился проверять, какой ущерб он нанес собственному имуществу.

Как оказалось, драться он умеет на славу. Потому что основательно стукнул кулаком по висевшей на соплях полке, та сорвалась и упала, с нее посыпались диски, ручки, книги, задев краем кнопку экстренного взлета и приведя в действие бортовые двигатели. Корабль одним махом отлетел от планеты на сорок тысяч километров.

Капитан надел шлем, гневно рявкнув на вампира:

 — Урод! — отключил мегасканер и бросился к пульту исправлять положение — впереди была Луна, и если он не успеет выправить курс, то в скором времени корабль может так прилуниться носом вперед, что в дальнейшем никакой ремонт ни ему, ни капитану уже не понадобится. И вряд ли капитану удалось бы после этого не только наблюдать за Землей в виде блуждающей души, но и вернуться в родные края.

Вампир увидел, что призрак застыл, посветлел и исчез.

—  Испугался! — злорадно усмехнулся он и бросился к разбитому окну. Это был прекрасный шанс попасть в замок незаметно для владельца.

Зубы, которых осталось катастрофически мало, с удовольствием победителей сжевали остатки трепыхавшейся массы опилок и полетели домой. Вампир ухватился за выступы в стене и стал карабкаться к разбитому окну. Поглядывая на улетающие зубы, он с удовольствием думал, что за тысячи лет в этих местах кое-что изменилось. Никаких зубов здесь раньше не было, а были некие личности, что победили тогда его. И вот он здесь, а их нет! Ха! Вот что значит жить вечно: враги давно в гробу, а ты живешь и радуешься жизни! И не один, а со своим великим войском.

Где-то оно сейчас свирепствует?

Вампир добрался до окна и посмотрел вниз. Сорок метров, высота не для слабонервных! Окно выходило в коридор с многочисленными дверьми. Спрятаться проще простого. А там дождаться удобного момента и схватить владельца за горло. И обязательно выпить из него всю кровь, чтобы не стал вампиром. Не хватало еще конкуренции, ведь эта сволочь враз всю планету вверх ногами поставит своими идиотскими штучками.

—  Я — победитель! — прокричал вампир и стал выдирать из окна осколки. — Держись, вражина, настал твой последний час!

Надо торопиться, солнце уже высоко, не дай бог, облака рассеются...

Прямо за его спиной, тихо шурша крыльями, повисли огромные зубы. Вампир замер и обернулся.

Чавк.

И тишина...

* * *

Капитан успел затормозить на приличном расстоянии от Луны, но колебался, не зная, куда направиться — то ли вернуться на родную планету, то ли продолжать наблюдения за людьми. При их воинственности они сумеют продержаться. Но долго ли?

“Что делать? — думал капитан. — Оставить все как есть — технологии этого мира не позволят вампирам отправиться в космические путешествия и экспансия не повторится. Пожертвовать отсталой планетой ради спасения Галактического Союза — разве это плохо? Лучше пусть погибнет один мир, чем заново хоронить межзвездное сообщество”.

—  Простите меня, аборигены, —  прошептал он. — Я просто маленький человечек...

* * *

Хитрая мордочка нырнула в листву и исчезла. Лиса недовольно набросилась на куст, но никого не нашла. Настроение было ни к черту: мордочки непрерывно преследовали ее на протяжении последних часов, и нельзя было сказать точно, чего они добиваются. Просто следят от нечего делать или мечтают полакомиться? Но если так будет продолжаться и дальше, то можно себе представить, что творится у замка Кащея.

Стоит ли туда идти?

Лиса подумала и, ответив самой себе:

 — Да ну его, замок, своя жизнь дороже, —  повернула на восток. Лесов на земле полно, жить везде можно. Вот и поживем!

—  Ура мне — великой лисе! — пропела она, гордо выпятив грудь. Прямо перед носом появилась заинтересованная мордочка. Лиса остановилась и неожиданно дунула на нее что было силы. Мордочка испарилась.

—  Пусть дура-ворона летит куда хочет, —  запела лиса еще громче.

— Куда ей, несчастной, тягаться со мной!

Куда занесло меня в час неурочный?

Пора мне домой, иду я домой!

Домой! К курятнику! Нет... К курятнику! Домой!

* * *

В ворота громко, требовательно постучали.

Кащей и Мария сидели за столом и пили чай. Кащей выполнил свое обещание и отремонтировал кулинарный автомат. Качество еды значительно улучшилось, изумив даже привыкшую к изыскам царевну.

Сейчас они отдыхали. Число изученных комнат перевалило за двадцать, а впереди был непочатый край работы — десятки этажей и сотни (“Сотни! — с ужасом думал Кащей. — Как же хорошо, что я бессмертен!”) помещений.

Ворона сидела рядышком и неторопливо поглощала любимые мясные котлеты. По просьбе Марии Кащей оставил птичку при дворе. Первые дни они заходились жизнерадостным смехом, замечая, как ворона опасливо косится на Великого Злодея. Постепенно она успокоилась и привыкла. Кащей изредка подумывал использовать ее в качестве разведчика — птичий язык он понимал в совершенстве благодаря найденному переводчику. Нопока ничего не предпринимал, предоставляя вороне полную свободу действий — ему было ужасно любопытно.

—  Опять вампир? — изумился Кащей. — Неделю его не было видно, и вот на тебе! Настырная личность! Снаружи донеслось:

 — Кащей! Выходи на смертный бой! Кащей удивленно взглянул на Марию:

— Быстро же они, твои спасители, примчались! Что будем делать?

—  Как “что”?

—  Это я у тебя хочу спросить. Хочешь ты остаться в замке и исследовать его внутренности или желаешь вернуться домой и забыть похищение, словно кошмарный сон?

—  Разумеется, я хочу вернуться! Но исследовать замок мне тоже хочется!

Кащей растянул рот до ушей:

 — Как истинный злодей, я не могу исполнить твое второе желание. Как говорится, первое слово дороже второго. Но, раз уж ты помогла мне в исследовании замка и включила главный пульт, без которого я теперь как без рук, то дарю тебе вот этот передатчик! — Он вложил в руку царевны пластинку с кнопками, длиной с пять сантиметров и толщиной в шесть миллиметров. — С его помощью ты всегда сможешь позвать меня, если с тобой случится что-то такое, с чем не под силу справиться остальным. Первая кнопка — включение и отключение автоматического сигнала “На помощь!” и маяка, вторая — включение и переключение переговорного устройства, третья — включение моей голограммы. На сон грядущий твоим врагам.

—  Что это?

—  Это как будто картина, но изображает меня таким, какой я есть.

Мария удивленно покачала головой:

 — Я не помню такого устройства.

—  Я и сам могу не только монеты собирать! Тем более что в мою бедную голову было вложено столько знаний, что я просто не понимаю, где я сумею их применить?! Но это так, лирика. План действий таков: я привязываю тебя у входной двери, сам выхожу на неравный бой и проигрываю, царевичи входят в замок, освобождают тебя, и вы дружно возвращаетесь домой!

—  Подожди, здесь четыре кнопки! — прервала его царевна.

—  Да? — удивился Кащей. — Смотри-ка, точно. Ну, я думаю, четвертую кнопку мы используем для того, чтобы... М-м-м... Например, для того, чтобы передавать мне привет! Нажмешь на кнопку, а на моем датчике появится надпись: “Привет, Кащей!”

 — Но ты же бессмертный! — опять прервала его Мария. — Как ты можешь проиграть?

—  Я не совсем бессмертный. То есть я бессмертный, но меня можно убить. А потом я заново воскресну, уже после того, как нежелательные свидетели моего воскрешения покинут это место. Но об этом тс-с-с-с-с-с... Пусть люди думают, что я обычный долгожитель с манией величия.

—  Да люди и слов-то таких не слыхали ни разу!

—  Это их проблемы. Однако надо поторопиться, слышишь, как царевичи буянят и называют меня нехорошими словами? Ну? Ты по-прежнему желаешь выйти замуж за одного из этих грубиянов? Ладно, в конце концов не мне с ними всю жизнь рядом быть... Не забудь — для всех я умер! Скоро умру!

Мария кивнула.

—  Вот и ладненько! Желаю тебе всего наилучшего и долгих лет счастливой жизни! Если повезет, меня ты больше не увидишь. Но... — Кащей понизил голос и шепотом добавил: — Если с тобой или твоим будущим семейством неожиданно случится неприятность, не забудь про мою секретную помощь, в этом случае я всегда живой. А теперь быстренько идем к выходу, чтобы царевичи долго тебя не искали и не громили от ярости замок. — Он схватился за ручку на воротах, сказал: — Прощай! — и вышел навстречу своей очередной смерти. — А где трагическая музыка? Ворота с душераздирающим скрежетом открылись, закрылись, приоткрылись и опять закрылись, опять открылись и опять закрылись. Кащей весело наблюдал, как царевичей передергивает от отвращения. Систему скрипучести он перенял у Яги, побывав однажды у нее в гостях.

—  Вот и пришел ваш смертельный враг! — объявил он, в последний раз проскрежетав воротами. — Позвольте от имени царевны Марии поблагодарить вас за то, что не испугались меня и пошли войной против великого злодея современности, то есть меня же. На том торжественную речь по случаю вашего приезда объявляю законченной. Приступаем ко второй части. Кто из вас будет сражаться со мной первым?

Царевичи переглянулись.

—  Ворота откроются после моей смерти! — пояснил Кащей. — Или после вашей, что вернее. Или, в третьем случае, если что-то случится. Но это вряд ли. В любом случае не стоит таранить их ногами и дубинами. Я знаю ваши людские привычки: чуть что — двери с петель, и чтобы обязательно с диким грохотом. Повторяю еще раз: ворота откроются самостоятельно! Вы готовы, царевичи? Я понимаю, что видеть главного злодея мира в двух шагах от себя — поистине впечатляющее зрелище, но царевна может обидеться на вас за задержку.

—  Ты еще смеешь нас ругать? — возмутился Ар­тем. — Кто из нас ее похищал?

—  Я похитил ее на пару месяцев, а кто-то из вас заберет навсегда! Кто из нас больший похититель?

—  Я не собираюсь ее похищать. Я собираюсь на ней жениться! — сердито крикнул Ярослав.

— Увозишь же ты ее из дворца! Суть от этого не меняется. Я требую за нее выкуп, который никто из вас не догадался с собой захватить, а ты заберешь огромное приданое. Кстати, почему не привезли выкуп?

—  Много чести!

—  Правда? — Кащей скорчил удивленную рожу и тут же нанес оглушительной силы удар, но его кулак просвистел над головой быстро присевшего Ярослава и сбил шлем с головы Артема. Ярослав взмахнул мечом, пытаясь ранить Кащея. Тот отскочил и сдернул с пояса свое оружие — шпагоплеть с восемью острейшими наконечниками. Первый же удар разнес вдребезги меч Ярослава, при этом прорезав воздух так, что в ушах зазвенело.

Ярослав уставился на обрубок меча, служившего ему верой и правдой много лет, зло зыркнул на Кащея и метнул в него кинжал. Кащей сбил его ударом шпагоплети, отбросив далеко в сторону.

—  Ха! — громыхнул он. Ярослав отступил.

—  Со мной ты так легко не справишься! — заметил он. — Я тоже владею кое-какими хитростями.

Он повернул левую руку на сорок пять градусов, вытянул ее, и из кольчуги выдвинулись два меча — один в правой руке, второй — в левой, оставляя кисти свободными.

—  Браво! — похвалил Кащей и взмахнул шпагоплетью. Ярослав сложил мечи крестом, остановив плеть, напрягся и резко, с силой раздвинул их, разрезая шпагоплеть на манер ножниц. Кащей дернул, шпагоплеть вылетела из капкана со следами от мечей. Ярослав поднял мечи вертикально и замахал ими, образуя что-то вроде щита. Кащей ударил шпагоплетью, искры посыпались снопами, осколки ее взлетели высоко вверх. Ярослав выдохнул и отскочил, Артем с мечом в руках бросился на Кащея.

—  Слабо в одиночку справиться? — оскалился Кащей. — Это вам не в лапту играть!

—  Я тоже хочу тебя убить! — ответил Артем. Кащей ударил шпагоплетью, Артем подставил меч боком — шпагоплеть вцепилась в него наконечниками, намертво застряв. Царевич дернул меч направо, сделал разворот, выхватил нож и всадил его в бок Кащея. Тот дернулся и ударил царевича с такой силой, что тот пролетел добрый десяток метров. Кащей выдернул нож, налившиеся кровью глаза убийственно уставились на Ярослава. Тот нанес серию быстрых ударов мечами, ранив противника, в ярости так мощно ударившего шпагоплетью, что она разрезала царевичу кольчугу.

Ярослав дернулся, глаза его сверкнули от боли.

—  Проиграл! — подвел итог Кащей, нанося последний удар. Ярослав снова схватил шпагоплеть в “ножницы” и дернул на себя в падении. Кащей перелетел через него, приземлившись перед поднявшимся, но шатающимся от удара Артемом. Выставив перед собой шпагоплеть, он шагнул к царевичу и замахнулся. Подскочил Ярослав, схватил шпагоплеть и с силой дернул ее на себя. Кащей выпустил ее и повернулся. Артем снова упал. Ярослав отбросил мечи и выставил кулаки. Кащей хитро улыбнулся и встал в боксерскую стойку. Царевич набросился на противника, осыпая его градом ударов. На него посыпалось не меньше. Ярослав чувствовал, что силы покидают его, и понимал, что его хватит не больше чем на две-три минуты. Только бы брат успел оклематься!

Словно читая его мысли, появился Артем, но Кащей, даже не глядя в его сторону, нанес такой удар, что царевич окончательно свалился без сознания.

—  Третий лишний, не правда ли? — заметил он, чуть ослабляя удары: того и гляди, Ярослав потеряет последние силы и придется самому себе устраивать харакири.

Теперь он дрался, не прилагая особых усилий. Царевичу для победы надо было много сил, но после каждой атаки их оставалось все меньше. Кащей знал, что победить его практически невозможно. Но он решил, что погибнет, и не отходил от намеченного плана. Он погибнет, но так, чтобы никто не догадался, что он поддается. Что для него смерть? Очередной миг несуществования перед новым воскрешением — не более того, обычный проход по светлому и плавно закругляющемуся тоннелю, ведущему обратно к восстановившемуся телу. Сплошное удовольствие. Ярослав выдыхался, и Кащей понял, что придется ускорить момент смерти. Да ему и самому хотелось поскорее вернуться к хранившимся в замке и дожидавшимся его рук безделушкам и дедушкам. Он отразил выпад Ярослава, выхватил из сапога нож и занес его над головой царевича. Тот перехватил руку и постарался направить лезвие на врага. Кащей с трудом удержался от смеха. Убивать его, Кащея, под его же непосредственным чутким руководством! Он расслабился и получил удар в живот. Руки Кащея, державшие Ярослава, разжались, он схватился за торчавшую из живота рукоятку и повалился на землю. Сердце в груди перестало биться, настроенный на частоту биения дистанционный взрыватель сработал, и заранее подготовленные Кащеем динамитные шашки и фейерверки разом взорвались, устроив на улице настоящее светопреставление. В воздух взметнулась туча пыли, Ярослав едва успел подбежать к брату и накрыться плащом, как песок и листья посыпались на его голову.

Когда все стихло, он с трудом выбрался из-под плаща и привел брата в сознание. Поддерживая друг друга, они добрели до ворот, те отворились, и они вошли в замок.

* * *

Когда счастливая компания удалилась от замка на достаточное расстояние, из покрытой ровным слоем пыли земли вырос бугорок и на поверхности появилась голова Кащея. Он пошарил вокруг себя рукой и вытащил на свет шлем Артема. Кащей бросил на него недоуменный взгляд, отбросил находку далеко за спину и вылез. Потом встал, отряхнулся, отодрал от плаща прилипший листик, поднес его к глазам и отпустил. Листок плавно упал, а Кащей потянулся, достал из кармана звуковой синтезатор и сыграл на нем траурный марш. На его плечо села ворона.

—  Ты был великим злодеем, Кащей. Мир праху твоему и покой твоей душе, —  трагическим голосом произнес он. — А теперь поминки!

—  Каррр! — добавила ворона.

—  Не увлекайся! — предупредил ее Кащей. — У нас много дел...

И они вошли в замок.

Часть 2

ОТГОЛОСКИ ПРОШЛОГО

Вампиры долго ждали возвращения своего повелителя. Но дни проходили за днями, повелитель не возвращался, и они не знали, что им делать дальше, в каком направлении двигаться, ведь повелитель всегда давал четкие команды и сам определял курс. Он мечтал поквитаться с силами, истребившими его соплеменников и едва не угробившими его самого, когда они только-только появились на этой отдаленной планете. Он единственный остался в живых, и выжить ему помогла мысль о мести. Жалкие остатки прежней цивилизации, погибшей по неизвестной ему причине, не могли дать вампирам отпор, как когда-то, и он с легкостью убил многих и многих. В местных лесах скрывался вожак, среднее звено между старой и новой цивилизацией — странная женщина из новых, сумевшая изучить тайны и науки прошлой цивилизации и обретшая бессмертие. Он хотел убить ее сейчас, но не успел. На свою беду, он решил сначала захватить замок, запрятанный далеко на севере, идеальное место для спокойной жизни и руководства порабощенными народами. Его мечтой было всемирное государство вампиров, правящих миром и получающих в качестве дани кровь людей. Этот мир мог просуществовать достаточно долго, если жить тихо и не давать знать о себе Космическому Союзу, если строго соблюдать равновесие между воспроизведением людей и потреблением их крови — количество людей должно изменяться в дозволенных рамках. Его мечта реально могла сбыться, если бы... Если бы голодные зубы не решили испробовать его на вкус...

Элитное войско вампиров погибло вместе с ним. Не погибли командиры, но они слабо понимали план действий повелителя. Далекие от его планов мести, они были поглощены заботой о собственном выживании и хорошо уяснили себе одну истину: чтобы остаться в живых, нужно постоянно пить кровь. А чтобы кровь не заканчивалась, часть людей следует оставлять в живых под строгим надзором охраны. Но не все вампиры понимали даже это. Те, что стали вампирами уже во время нашествия и сумели прожить до следующей ночи, влекомые неутолимой жаждой, огромными стаями нападали на города и убивали всех без разбора. Ненасытная жажда крови гнала их вперед, они выпивали кровь у всех живых существ, не шадя ни животных, ни птиц на захваченных тер­риториях. Оставляя после себя полное опустошение, они двигались к новым местам...

* * *

Вечер.

Дивный город Славноград был пуст и безжизнен. Ярослав оторопело озирался, но еще больше была поражена вернувшаяся домой царевна.

—  Что толку возвращаться с вестью о победе над Кащеем, если ею не с кем поделиться? — подал голос Ярослав. Царевна не ответила, но мысленно с ним согласилась. Они въехали в распахнутые настежь ворота и остановились, с тревогой глядя на представшую перед ними картину разрушения. Кругом Лежали стрелы, тут и там виднелись пятна высохшей крови, двери и окна были поломаны и разбиты.

—  Они не смогли, —  тихо сказал Артем. — Неужели Бабай не успел?

—  Ого-го! — прокричал Ярослав. — Есть кто живой?

Он спрыгнул с коня, вошел в дом, мгновение постоял, вслушиваясь. Дом будто вымер. Ярослав на всякий случай вытащил меч и стал подниматься по выложенной белыми плитами лестнице. Солнечный свет едва пробивался сквозь запыленное окошко, затянутое по углам паутиной с дохлыми мухами, но и этого хватило, чтобы осмотреться. Ярослав постучал по деревянному столу в надежде, что кто-нибудь отзовется, но ответом была тишина.

—  Есть тут кто? — не выдержал он. — Отзовитесь!

Он с детства был готов к тому, что из тайного угла, из шкафа или из-под сундука внезапно выскочит ополоумевшая кошка и с диким кошачьим матом бросится прочь, еще долго выражая недовольным мяуканьем свои претензии к ворвавшимся на ее территорию людям. Однако никакой кошки не выскочило.

Ярослав приоткрыл дверцу шкафа, вещи были на месте, закрыл, подошел к окну и распахнул ставни. В комнату хлынул свежий воздух. На булыжной мостовой стояла царевна и с тревогой смотрела наверх. Ярослав отрицательно покачал головой. Артем вышел из дома в противоположном конце улицы и приблизился к царевне.

—  Никого нет, —  сказал он.

—  Поехали во дворец! — предложила царевна. Ярослав согласно кивнул.

Попетляв по городу, они окончательно убедились, что он пуст. Не было вообще ни одной души, ни живой, ни мертвой.

—  А тут нет потайного хода на случай войны? — поинтересовался Ярослав — Я думаю, они могли уйти через него, если здесь началась война или стычка какая.

—  Есть! — сказала Мария. — Но кто мог пойти на нас войной? Что мы такого сделали?

—  Для войны достаточно простого желания расширить свое государство за счет соседнего. Но, боюсь, здесь было что-то пострашнее, —  заметил Артем.

—  Вот страна! — со вздохом проговорил Ярос­лав. — Сплошные приключения! А нам столько лет рассказывали исключительно про красивые места!

—  Это правильно, —  согласилась Мария, старательно отгоняя мысль о том, что люди погибли. Не время для стенаний. — Места здесь действительно красивые. А про приключения, раз уж ты заинтересовался нашими тайнами, пожалуйста! На нашей территории находятся остатки некогда могущественного мифического государства, в котором жили те, кого теперь называют лешими, водяными и прочими жителями лесов.

—  У них было свое государство? — удивился Ярос­лав. — Вот это новость! А что с ним случилось? Почему оно распалось?

—  Этого никто не знает. Государство распалось около пяти тысяч лет назад. Я знаю только, что Баба Яга, например, жила в те времена, когда это государство еще существовало. Она долгожительница. Многие жители этого государства жили долго. И живут до сих пор. А Причудливый лес, через который мы с таким трудом пробрались на нормальную землю, —  это след древнего нашествия колдунов. Помните кусты с растягивающимися листьями? И хитрые мордочки — они остались от того мира. Говорят, там встречаются даже говорящие деревья. Они говорят, говорят, говорят, хватают зазевавшуюся жертву ветвями и поедают. А еще там есть зубы с крыльями. Они все время кого-то жуют. А еще... У Ярослава вытянулось лицо.

—  Стоп! — сказал он, думая про себя: “Слава богу, что мы ничего не знали! Иначе я в тот лес со своим легким снаряжением не сунулся бы ни за что в жизни!”

Следов борьбы становилось все больше и больше. Теперь уже попадались не только стрелы, но и мечи, и луки, и топоры. А у дворца они увидели сломанные колья, разбросанные тут и там обломки мебели, битое отекло, стрелы, перевернутые телеги, следы от пожара. Впрочем, что касается стекла, так окна были разбиты еще когда сюда наведался Кащей.

Остановившись перед разбитым, обгорелым шкафом, они оглядели место побоища.

—  Оставайтесь здесь, —  сказал Ярослав, —  а я пойду, рроверю дворец.

—  Я умею драться не хуже тебя! — заявила обиженная царевна. — Ты думаешь, только мальчишки на это способны?

—  Лучше быть вместе! — Артем отвлекся от созерцания заброшенного дворца. Давно ли он сиял светом, был полон веселыми людьми, играл оркестр...

—  Ладно, как хотите, — сказал Ярослав. Спорить ему не хотелось, да и во дворце они вряд ли встретят хоть одно живое существо.

Они взбежали по ступенькам и тихонько вошли внутрь. Двери многих комнат были взломаны и раскрыты настежь, повсюду бросались в глаза следы разрушения, не осталось ни одного целого зеркала, люстры были разбиты, осколки хрусталя сияли миллионами звездочек в лучах заходящего солнца. По главному залу, похоже, на скорости пробежало стадо слонов-спринтеров, успевавших или не успевавших вписаться в поворот.

—  Просто глазам не верю, —  пожаловался Ярос­лав. — Как это удалось устроить такой разгром?

—  У меня тоже с глазами неладно, —  согласился Артем. — Но разгром налицо.

Где-то что-то звякнуло и с жалобным звоном разбилось. Обиженный собачий лай громом отозвался в ушах. Ярослав повернулся как ужаленный.

—  Это Трезор! — успокоила его Мария. Ярослав опустил меч. Подбежавший пес виновато завилял хвостом.

—  Я думал, они, —  выдохнул Артем. Царевна вопросительно посмотрела на Артема, потом на Ярослава.

—  Мне кажется, вы хотите мне что-то рассказать, —  вкрадчиво произнесла царевна. — Я не ошибаюсь?

—  Нет. Теперь нет, —  ответил Ярослав. — Дело в том, что пока мы мчались вызволять тебя из Кащеева плена...

Он рассказывал долго, Мария требовала подробностей. Артем изредка вставлял свое слово, если картина получалась излишне однобокой. Мария то бледнела, то краснела от волнения.

—  Почему вы мне раньше не рассказали? — спросила она, когда братья умолкли.

—  Не хотели портить тебе настроение, —  пояснил Ярослав. — Мы надеялись, что в столице прислушаются к советам Бабая и успеют подготовиться. А что произошло на самом деле...

—  Давайте сходим к летописцу! — предложила Мария. — Он всегда записывает самые важные события.

* * *

В маленькой каморке без окон позади кухни на столике лежала толстая книга. Рядом пустая чернильница, сломанное перо, огарок свечи. Почерк был неровный — писарь явно торопился, —  но разборчивый. Артем склонился над книгой и начал читать вслух:

— “В день двадцать седьмой вернулся добровольно ушедший ратник Сарыч с девицей, мальчиком и группой крестьян. Он потребовал встречи с царем и показал медальон царевича Ярослава. Девица предъявила медальон царевича Артема. Они заявили, что на наше царство идет войной Темная Сила, с которой надо бороться по-особому. Царь Никодим выслушал ратника с большим вниманием, но первый советник потребовал доказательств. Он заявил, что опрошенные крестьяне знают о так называемой Темной Силе исключительно со слов Сарыча, а ратник Сарыч двадцать лет назад покинул работу после того, как оклеветал без всяких на то оснований его, первого советника. И теперь желает поквитаться за прошлые обиды. Всем достопочтенным людям хорошо известен его злобный характер и дурной нрав. Он способен на самую наглую ложь, лишь бы вернуться обратно и занять свою прежнюю должность. Никогда, говорил первый советник, никогда его ноги здесь не будет. А за клевету двадцатилетней давности его следует казнить немедленно. И девицу с мальчиком тоже, поскольку они его сообщники и обманным путем завладели медальонами царевичей. Ратник Сарыч употребил слова, не предназначенные для начертания на бумаге, но общий смысл их сводился к тому, что первый советник как был вором, так им и остался и что он, Сарыч, не стал бы приезжать в столицу, чтобы спасти именно этого вора. Ему нужно спасти остальных, добропорядочных жителей столицы. Первый советник сделал недостойное его положения дело и набросился на ратника Сарыча с кулаками. Ратник не стал марать руки и нанес опаснейший выпад ногой советнику прямо в челюсть. Советника унесли к костоправам, а ратника и девицу с мальчиком по указу царя направили в дворцовую тюрьму до возвращения царевичей и разъяснения ими положения с медальонами. В бредни о таинственных существах, выпивающих кровь у людей и превращающихся в летучих мышей, здравомыслящие воины и ученые не поверили и убедили царя Никодима в невозможности существования подобных хи­мер...”

Артем поднял глаза и посмотрел на слушателей. На лице царевны читалось недоумение, по Ярославу же было видно, что он кипит гневом.

—  Это еще не все, —  сказал Артем и стал читать дальше: “Среди стражи начался ропот. Старая гвардия, прослышав про ратника Сарыча, попыталась высвободить его, но потерпела неудачу. Царь не согласился выпустить ратника до возвращения царевичей. Второй советник объяснил, что, мол, если царевичей убили и с их медальонами решили провернуть обманное дело, то сидеть им в темнице до самой смерти. Если же нет, то по возвращении царевичей их отпустят на все четыре стороны...” А вот самое важное: “Великий боже, ратник был прав! Нынешней ночью на город пошли разрозненной толпой странные люди. Они обладают невероятной силой и могут забрасывать друг друга на стены. Они хватались за крохотные выступы и поднимались по стенам вверх.

Стражи стреляли в них из луков, и они действительно сгорали. Мы отразили первую атаку, но не заметили вторую. Пока стражи убивали карабкавшихся по стенам, стаи летучих мышей влетели в город с неба. Имя им было тьма, они заслонили собой луну, словно черной тучей, и от их писка невозможно было спрятаться. Они залетали в город и превращались в человекоподобных чудовищ! Они набрасывались на всех, кого видели, и выпивали у них кровь! Я пишу эти строки около трех часов ночи. Не знаю, кто из стражи остался в живых, живы ли жители дивного города Славнограда, но моя смерть на пороге. Крепкие двери сдерживают их напор, но уже трещат. Если ты, читающий мною написанное, не из племени вам­пиров, то спасай живых и спасайся сам! Наш мир отныне — обитель страшного зла...” Это все.

—  Где находится тюрьма?

—  Сразу за дворцом, —  припомнила Мария.

—  Идем быстрее! Мне бы не хотелось быть на улице после захода солнца.

—  А на улицу и не надо. Во дворце есть свой выход в тюрьму.

—  А зачем? — удивились царевичи.

—  Батюшка навещал их иногда, выспрашивал у заключенных, как они дошли до жизни такой.

—  Стало быть, там постоянно находится охрана.

— Да.

—  И заключенные все время под их надзором?

—  Да ты просто мудрец! — улыбнулась Мария. — Но к чему ты клонишь?

—  А к тому, что мы можем встретиться с ними лицом к лицу.

—  Это же хорошо.

—  Теперь вряд ли, —  сказал Ярослав. — Хочу сказать вам вот что, дорогие мои. Горожане либо успели скрыться, в чем я не уверен, либо стали вампирами и скрылись после этого. Сколько человек жило в столице?

—  Ну... — Мария задумалась. — Учитывая, что каждый день прибывает сотня торговцев, плюс две-три тысячи человек... Будем считать, что две с половиной тысячи.

—  И нас трое. Немного, —  прикинул Ярослав.

—  На каждого по три секунды — за час справимся. Еще и выспаться успеем, —  подхватил Артем. — Осталось найти приличный коридорчик с крепкой стенкой — чтобы сзади напасть не смогли, выстроить вампиров в колонну и размахивать мечом в свое удовольствие.

—  Вы это серьезно говорите или шутите? — Мария

выглядела растерянной.

—  А как по-твоему?

—  По-моему, смеетесь. Братья хитро переглянулись.

—  Не исключено.

—  Вот ваша тюрьма, мальчики! — сказала Мария.

Дверь приглашающе распахнута. Не хватает самой малости — надписи “День открытых дверей” и делегации с хлебом и солью, ну и с кандалами в качестве завершающего штриха торжественной встречи.

—  Как я и думал, стражи на месте нет, —  обронил Ярослав. — Стало быть, вампиры погуляли и здесь. Ну как, вы готовы войти и выяснить, что стало с нашими друзьями? Любимая, ты останешься или предпочитаешь нашу скромную компанию?

—  Лучше ваша компания, чем неизвестность. Попадете в засаду, а я тут стой до старости? Нет уж.

—  Дамы в центре! — предложил Артем. — Замыкающий — Ярослав. — Один на всех!

__ И все на одного!

Мария хмыкнула.

Воинственно топая, они вошли в тюрьму.

В коридоре было сумрачно, дальний его конец терялся во мраке. Кованые металлические двери располагались через каждые десять метров, все были открыты.

—  Вандалы! — ругалась Мария.

—  Не приведи господь с таким врукопашную схватиться! — пробормотал Артем. — В рулон свернут.

—  Есть убедительный аргумент не подпускать их ближе вытянутой руки, —  сказал Ярослав. Двери были не взломаны, а самым варварским способом выдернуты, замки смяты, на многих — следы от ударов кулаками. Ярослав припомнил удар вампира и покачал головой — тот, оказывается, был жутким слабаком. Они заглядывали в камеры, пытаясь найти следы попавшей в беду троицы, но повсюду царило запустение. Плотный слой пыли покрывал лежанки, и единственными признаками обитания живых существ были крошечные следы грызунов. Следы вам­пиров показывали, что кровопийцы не чурались и мышиной крови.

—  Деликатес, что ли? — предположил Ярослав. — Зачем тогда было взламывать камеры?

—  Зачем нужна большая тюрьма, если в ней некого держать? — возмутился Артем.

—  Маленькая тюрьма выглядит несолидно, —  пояснила Мария.

—  К вам что, приезжал с миссией культурного обмена лорд Гадд Персоной третий?

—  Откуда ты знаешь?

—  Его словечки! — усмехнулся Артем. — Он и к нам завернул однажды. Все пытался обучить истинным манерам. Мол, качество жизни заключенных — главное дело для царя, и тюрьмы обязаны быть просторными и теплыми. Мы сначала понять не могли, что это такое — тюрьмы и кто такие заключенные, но лорд Гадд...

—  Имя дали — под стать характеру, —  вставил Ярослав.

— ...от наших вопросов пришел в ужас, и у себя на родине (нам потом сообщили) объявил нас варварским и жестоким народом, который попросту убивает провинившихся, и сказал, дескать, с этой страной нельзя иметь дело. Они — то есть мы — далекий от совершенства народ. Только с чего он взял, что везде... как он сказал?

—  Воруют и убивают, —  напомнил Ярослав. — По его мнению, без воровства, убийств и лицемерия нет настоящей свободы слова. Псих, одним словом.

—  Цивилизация, так их через эдак. Выдумали невесть чего и теперь пытаются подогнать соседей под свои странные стандарты, да и страна у них непонятно где находится, —  недовольно буркнул Артем. — А Бабая, никак, завели в самую дальнюю камеру?

—  Конечно! — сказала царевна. — Страже скучно, делать нечего, а тут придется ходить туда-сюда — какое-никакое развлечение.

—  И как долго до нее шагать?

—  Думаю, минут десять, не больше.

—  Будем надеяться, что вампиры оказались не такими упорными, как мы. — Ярослав смотрел на их следы. — На их месте я не стал бы идти так далеко.

—  Если стражники не побежали в ту сторону, пытаясь спастись от смерти, —  тихо добавил Артем.

Становилось все темнее. Ярослав зажег факелы и протянул один брату. Мария тоже взяла один. По коридору протянулись длинные, ритмично дергающиеся тени.

—  Это еще что? — Ярослав заглянул в камеру, битком набитую вещами.

—  Не обращайте внимания! — сказала Мария. — Торговцы у нас первыми оценили прелесть тюрьмы и используют ее в качестве склада. Пока лорда Гадда нет. Не пропадать же месту напрасно.

—  Логично, —  согласились царевичи. — Но далеко от выхода.

—  Недалеко. Видите поворот — это середина тюрьмы. Она огибает стену дворца и выходит на территорию рынка. У того конца есть выход на улицу, —  сказала Мария.

Двадцать дверей подряд были целехоньки.

—  Алена! Бабай! — громко позвал Артем — Иванушка! Вы здесь? Это мы!

—  А это мы! — радостно отозвались сзади. Троица настороженно обернулась. Ярослав хотел было наподдать веселому вампиру, но передумал. Может, удастся что-то выяснить? Вампиры, бывшие стражники, с нескрываемой радостью смотрели на спасательную команду. — Мы так и думали, что вы первым делом броситесь спасать ваших помощников.

От толпы отделился начальник стражи.

—  Приветствую вас, царевна Мария. Мы долго ждали вашего возвращения. Уж не обессудьте, что наши планы относительно вас поменялись, но мы все равно рады видеть вас в нашей скромной обители. Нам всегда говорили, что у владык кровь голубая, и нам не терпелось это проверить. И вот наконец мы это сделаем. Не обессудьте! — начальник стражи развел руками. — Против вас лично, как и против Уважаемых царевичей, мы не имеем ничего конкретного, но голод не тетка.

— Где пленники? — повысил голос Ярослав. Копье в его руке подергивалось от нетерпения. — Что вы с ними сделали, упыри хреновы?

—  Неужели не ясно? — с притворным сочувствием покачал головой начальник стражи. — Могли бы и догадаться.

—  Нет! — вырвалось у Артема.

—  Почему? — удивился начальник стражи. — Чем они хуже? Но давайте не будем отвлекаться. У нас режим.

—  Какой режим? — возмутился Ярослав. — Каждые шесть часов по человеку?

—  Вы прозорливы, дорогой царевич.

—  Обойдешься! — сердито сказала Мария, нажимая на кнопки висевшего на ее шее украшения.

—  Чтоб ты подавился! — от всего сердца пожелал Артем.

—  Захлебнулся! — поправил Ярослав. — Как хотите, но свою кровь я вам просто так не отдам!

—  Мальчики, кажется, вот ваша стенка! — Мария показала кивком головы назад. — Все, как вы мечтали. И вампиров не меньше.

—  Отходим! — скомандовал Ярослав. — Прячься за нас!

—  Я буду драться! — не согласилась Мария. — Дай мне копье!

—  А я голыми руками буду бить в их поганые рожи? — удивился Ярослав. Начальник стражи с интересом слушал их болтовню. Он был уверен в своей победе и благодушно давал людям последний шанс посопротивляться. Братья достали из-за спин копья.

—  Я начну первым! — твердо сказал Артем. — Ты смертельно оскорбил меня и убил моих друзей! За это ты умрешь в страшных мучениях.

Вампиры искренне расхохотались. Начальник стражи взял протянутую сзади кочергу и без видимых усилий завязал ее в узел.

—  Ах ты, крокозябра! — рассвирепел Артем. — Да я убью тебя голыми руками! Выходи один на один! Или ты боишься человека?

Он сунул копье в руки ошеломленной Марии и отдал меч брату.

—  Ты с ума сошел! — свирепо прошептал тот. — Умереть хочешь?

—  Ну уж нет! Я не доставлю им такого удовольствия! — ответил Артем и дернул себя за рукав, всколыхнув облачко муки. — Вот это видишь?

Он сделал шаг вперед. Начальник стражи жестом показал вампирам, что справится сам.

—  Всю жизнь мечтал добить принца! — обронил вампир, отбрасывая испорченную кочергу. Послышался глухой удар и чьи-то гневные вопли.

—  Я — царевич!

Артем нанес удар первым. Прямой удар в челюсть, способный выбить предпоследние зубы. Начальник стражи с легкостью уклонился от кулака и ударил сам. Артем стремительно развернулся и перехватил вампира. Он сделал захват, крутанул руку, и начальник стражи, просвистев пятками у самого потолка, звучно грохнулся затылком о каменный пол. Царевич выхватил из-за пазухи холщовой мешочек с мукой и, раскрутив его за веревочку над головой, ударил вампира по клыкам. Белое облачко взметнулось в воздух. На лице вампира отразилась не поддающаяся разгадке эмоция. Он бросил испуганный взгляд на Царевича и дико закричал. Мука превратилась в синий огонь, и он прожигал его насквозь.

Вампиры озадаченно притихли.

— Вот так! — прокричал Артем. — Получайте, кровопийцы!

И заколотил мешочком. Мука разлеталась во все стороны, попадая на вампиров и впиваясь в них пожирающим огнем. Бывшие стражи в испуге попятились, и вдруг тот, что находился сзади, взвыл от боли тонким фальцетом. Это прятавшийся в камере Трезор вылетел из укрытия и пустил в дело острые клыки.

Ярослав, внося еще больше сумятицы, дико закричал:

 — УРАААА! — и тараном вклинился во вражеские ряды, ловко орудуя копьем. Стало заметно светлее. Но драки как таковой не получилось — повисшая в воздухе мучная пыль, попадая в легкие вампиров, разъедала их изнутри. Они падали на пол один за другим, судорожно хватаясь кто за горло, кто за грудь, пытаясь справиться с разгорающимся внутри пожа­ром. Артем выхватил копье у царевны и неистово набросился на врагов.

—  Убийцы! Хотели заманить в ловушку? Вот вам ловушка! Получайте! — кричал он. Начальника стражи, катавшегося по полу, он схватил за горло и стал колотить головой о каменный пол. Тот пытался укусить его, но тщетно. От ярости у Артема потемнело в глазах, а когда он очнулся, от вампира не осталось и горстки пепла. Ярослав дергал его за плечи и что-то кричал, но Артем его не слышал, в голове тяжело билась мысль о гибели друзей.

Вампиры сгорели дотла.

Послышался грохот упавшей со стороны улицы двери, затем гулкие размеренные шаги, эхом отдававшиеся от стен. Ярослав схватил копье. Чтобы привыкнуть к темноте после яркого пламени, требовалось несколько минут, но их в запасе не было. Мария зажгла факел от догоравшего вампира, подняла его, и тусклый огонь осветил фигуру в черном плаще.

—  Мне очень жаль, что так получилось с вашими друзьями, —  неуловимо знакомым голосом сказал подошедший. — Но я пришел к вам не как враг.

Мария медленно опустила факел, не дожидаясь, пока осветится его лицо.

—  Он не обманывает! — сказала она Ярославу. — Он действительно пришел нам помочь.

—  Кто ты? — спросил царевич. Человек вышел из тени, и Ярослав не поверил собственным глазам.

Кащей.