Риплей Александра. Скарлетт


   Продолжение романа Маргаретт Митчел "Унесенные ветром"

   Изд. "Дрофа", Москва, 1992 г.
    Палек, 1998 г.



ЗАТЕРЯВШИЕСЯ ВО МГЛЕ




ГЛАВА 1


   "Это скоро закончится, и тогда я могу поехать домой в Тару".
   Скарлетт О'Хара Гамильтон Кеннеди Батлер одиноко стояла в  нескольких
шагах от остальных, горевавших на похоронах Мелани Уилкс. Шел  дождь,  и
одетые в черное мужчины и женщины держали над головами  черные  зонтики.
Они опирались друг на друга, женщины рыдали, разделяя кров и горе.
   Скарлетт не делилась ни с кем ни своим  зонтиком,  ни  горем.  Порывы
ветра задували холодные струи дождя под зонтик, на ее шею, но она  этого
не чувствовала, она не чувствовала ничего, онемев от утраты.  Она  будет
горевать позже, когда будет способна выдержать  эту  боль.  Скарлетт  не
подпускала к себе свои чувства, раздумья, боль, снова и  снова  повторяя
слова, которые обещали заживить раны и дать ей силы, чтобы выжить,  пока
боль не прошла: "Это скоро закончится, и тогда я могу  поехать  домой  в
Тару".
   "... Пепел к пеплу, пыль к пыли... "Голос священника  проникал  через
заслон онемения, слова отпечатывались в ее сознании. Нет! Скарлетт молча
плакала. Нет Мелли. Это не могила Мелли, она слишком огромна для нее, ее
косточки не больше птичьих. Нет! Она не могла умереть, не могла.
   Скарлетт буквально металась от горя,  она  не  могла  себя  заставить
смотреть на свежевырытую могилу, на голый сосновый  ящик,  опускаемый  в
нее. На нем видны были маленькие полукруглые вмятины, отметины молотков,
которые заколотили крышку над нежным личиком Мелани.
   "Нет! Вы не можете, вы не должны делать это, идет дождь, и вы не  мо-
жете положить ее туда, чтобы дождь капал на нее. Она была  так  чувстви-
тельна к холоду, ее нельзя оставлять под  холодным  дождем.  Я  не  могу
смотреть, я не вынесу этого, я не поверю, что она ушла. Она любит  меня,
она мой друг, мой единственный друг. Мелли любит меня, она не может  по-
кинуть меня сейчас, когда я так нуждаюсь в ней".
   Скарлетт посмотрела на людей, стоящих вокруг могилы, и горячая  волна
раздражения поднялась в ней. "Никого из них это так не волнует, как  ме-
ня, никто из них не потерял так много, как я. Никто не знает, как сильно
я ее люблю. Мелли знает, хотя, знает ли? Она знает, я должна верить, что
она знает.
   Хотя они в это никогда не поверят. Ни мисс Мерриуэзер,  ни  Миды,  ни
Уайтинги, ни Элсинги. Посмотрите на них, собравшихся около Индии Уилкс и
Эшли, как стая мокрых ворон, в своих траурных нарядах.  Они  успокаивают
тетю Питтипэт, хотя каждый знает, что она выплакивает свои глаза по  ма-
лейшему поводу, начиная с хлебца, который подгорел. Никому не  придет  в
голову, что я тоже нуждаюсь в поддержке, что я была ближе всех к Мелани.
Они ведут себя так, как будто меня здесь вообще нет. Никто не обратил на
мен" никакого внимания. Даже Эшли, хотя я была там в те два ужасных  дня
после смерти Мелани, когда он нуждался в моей помощи. Все они нуждались,
даже Индия, блеющая, как коза: "Что нам делать с  похоронами,  Скарлетт?
Что делать с едой для гостей? с гробом?  с  носильщиками?  с  местом  на
кладбище? с надписью на могиле? с заметкой в газете?" Теперь они склони-
лись друг к другу, рыдая и причитая. Я не доставлю им  удовольствия  ви-
деть меня одиноко плачущей. Я не должна плакать. Не здесь. Еще не время.
Если я начну, то, может быть, я не остановлюсь никогда. Когда я доберусь
до Тары, я могу плакать".
   Скарлетт подняла подбородок, крепко сжала зубы, стучавшие от  холода,
проглотила комок в горле. "Это скоро закончится, и тогда я могу  поехать
домой в Тару".
   Острые куски разбитой вдребезги жизни Скарлетт  были  повсюду  вокруг
нее здесь, на Оклендском кладбище Атланты. Высокий гранитный шпиль,  се-
рый камень, исполосованный серым дождем, был  памятником  миру,  который
ушел безвозвратно, беспечному миру ее юности. Это был мемориал  конфеде-
ратам, символ гордой и беспечной храбрости, которая привела Юг с  разве-
вающимися яркими знаменами к разрухе. Он воздвигнут в честь стольких по-
гибших друзей ее детства, поклонников, которые выпрашивали вальсы и  по-
целуи, когда у нее не было больших проблем, чем выбор  бального  платья.
Он стоит в честь ее первого мужа, Чарльза Гамильтона, брата  Мелани.  Он
стоит в честь сыновей, братьев, мужей, отцов всех, кто мокнул под дождем
у маленького холмика, где похоронили Мелани.
   Здесь были и другие могилы, другие надгробия. Фрэнк  Кеннеди,  второй
муж Скарлетт. И маленькая, ужасно маленькая могилка с надписью:  Евгения
Виктория Батлер и ниже - Бонни. Ее последний и самый любимый ребенок.
   Живые, как и мертвые, были здесь, но она стояла в стороне.  Казалось,
что там собралась половина Атланты. Толпа заполнила всю церковь,  а  те-
перь растеклась широким неровным темным кругом около скорбного разреза в
сером дожде - открытой могилы, вырытой в красной глине Джорджии для  Ме-
лани Уилкс.
   Первый ряд оплакивающих состоял из самых близких. Белые и  черные  их
лица, за исключением лица Скарлетт, были мокрыми от слез.  Старый  кучер
дядя Петер стоял с Билси и Куки, как  бы  образуя  защитный  треугольник
вокруг Бо, маленького мальчика, обожаемого Мелани.
   Старшее поколение Атланты было там же. Трагически мало потомков оста-
лось у них. Миды, Уайтинги, Мерриуэзеры, Элсинги, их дочери и зятья, Хью
Элсинг, единственный оставшийся в живых сын, тетушка Питтипэт  Гамильтон
и ее брат, дядя Генри Гамильтон, их вековая вражда позабыта в общем горе
по их племяннице. Младшая, но выглядевшая так же старо,  как  и  другие,
Индия Уилкс укрылась в этой группе и наблюдала за своим братом Эшли  за-
туманенными горем и виной глазами. Он стоял один, как Скарлетт, под дож-
дем, с непокрытой головой, бесчувственный к холодной влаге,  неспособный
воспринять ни слов священника, ни медленного опускания  узкого  гроба  в
могилу.
   Эшли. Высокий, худой, бесцветный, его выцветшие золотые волосы  стали
почти серыми, его бледное потрясенное лицо так же пусто, как и невидящие
серые глаза. Он стоял прямо, как будто отдавал честь, - привычка  многих
лет, проведенных в серой униформе офицера. Он стоял  неподвижно,  ничего
не чувствуя и не понимая.
   Эшли. Он был центром и символом разрушенной жизни Скарлетт. Ради люб-
ви к нему она игнорировала счастье. Она не замечала любви к мужу, потому
что Эшли всегда вставал у нее на пути. А теперь Ретт ушел, и  единствен-
ным воспоминанием о нем были ветки тепло-золотых осенних цветов, лежащие
на могиле. Она предала своего единственного друга,  пренебрегла  упрямой
преданностью и любовью Мелани. А теперь и Мелани  ушла.  И  даже  любовь
Скарлетт к Эшли прошла, так как она поняла слишком поздно, что  привычка
любить его уже давно вытеснила саму любовь к нему.
   Она не любила его и никогда не полюбит снова. Но  теперь,  когда  она
уже не хотела его, Эшли был ее, ее наследством от Мелани. Она  пообещала
Мелани, что она позаботится о нем и о их ребенке.
   Эшли был причиной разрушения ее жизни. И единственным, что теперь ос-
талось у нее.
   Скарлетт стояла одиноко в стороне. Было только холодное серое  прост-
ранство между ней и людьми, которых она знала в  Атланте,  пространство,
которое однажды заполнила Мелани, защищая ее от изоляции и  изгнания  из
общества. Был только холодный и мокрый ветер, и не было  Ретта,  который
должен был бы защитить ее своей любовью.
   Она высоко подняла голову, подставив лицо порывам ветра. Все ее  соз-
нание сконцентрировалось в словах, которые были ее силой, ее надеждой:
   "Это скоро закончится, и тогда я могу поехать домой в Тару".
   - Посмотрите На нее, - прошептала своему соседу укрытая черной накид-
кой леди. - Тверда, как гвоздь. Я слышала, что она не пролила и слезинки
за все время, пока устраивала похороны.  Скарлетт  -  это  только  дела.
Сердца у нее нет совсем.
   - Вы знаете, ребята говорят, - был ответный шепот, - что у  нее  сер-
дечная привязанность к Эшли. Уилксу. Думаете, они действительно...
   Рядом стоящие зашикали на них, хотя сами думали...  Каждый  думал  об
этом.
   Ужасный стук земли по дереву заставил Скарлетт сжать кулаки. Она  хо-
тела закрыть уши, завизжать, закричать - все,  что  угодно,  -  лишь  бы
прекратить этот ужасный звук закрывающейся над Мелани могилы. Она больно
прикусила губу. Она не закричит, нет.
   Крик, который прорезал молчание, издал Эшли.
   - Мелли... Мел-ли-и-и!
   Это был крик мучающейся души, страдающей от одиночества и страха.
   Он подошел к глубокой скользкой яме, шатаясь, как только что поражен-
ный слепотой человек, ища руками маленькое тихое создание, в котором за-
ключалась вся его сила. Но ему не за что было схватиться, кроме  текущих
серебряных нитей холодного дождя.
   Скарлетт взглянула на доктора Мида, Индию, Генри  Гамильтона.  Почему
они ничего не делают? Почему они его не остановят? Его надо остановить!
   - Мел-ли-и-и...
   Во имя любви к Господу! Он же сломает себе шею, а  они  просто  стоят
там и смотрят, разинув рты, как он качается на краю могилы.
   - Эшли, остановись! - закричала она. - Эшли!
   Она бросилась к нему, скользя по мокрой траве.  Зонтик,  который  она
отбросила в сторону, покатился, гонимый ветром, пока не застрял  в  цве-
тах. Она схватила Эшли, попыталась оттащить его от опасности. Он  сопро-
тивлялся ей.
   - Эшли, не надо! - Скарлетт пыталась успокоить его.  -  Мелли  теперь
тебе не поможет.
   Но голос не мог прорваться через глухое, сводящее с ума горе.
   Он остановился и слабо застонал. Его тело обмякло,  и  Скарлетт  едва
успела поддержать его. Доктор Мид и Индия помогли ей  поставить  его  на
ноги.
   - Ты теперь можешь идти, Скарлетт, - сказал доктор Мид.  -  Тебе  уже
больше здесь нечего разрушать.
   - Ноя...
   Она посмотрела на лица, окружавшие ее, на глаза, жаждущие сенсации.
   Затем она повернулась и пошла под дождем. Толпа отшатнулась, как буд-
то кончик ее платья мог запачкать их.
   Они не должны знать, что это значит для нее, она не покажет  им,  что
они могли причинить ей боль. Она вызывающе подняла подбородок, не  боясь
дождя. Ее спина и плечи были выпрямлены,  пока  она  не  достигла  ворот
кладбища и не скрылась из виду. Тогда она схватилась за железную ограду.
У нее кружилась голова от изнеможения, она не могла держаться на йогах.
   Ее кучер Элиас подбежал к ней, открывая зонтик над ее склоненной  го-
ловой. Скарлетт направилась к своему экипажу. Внутри обитой  плюшем  ко-
робки она забилась в угол и натянула шерстяную накидку. Она продрогла до
костей и была испугана тем, что наделала. Как она  могла  так  опозорить
Эшли перед всеми, когда только несколько ночей назад она пообещала Мела-
ни, что позаботится о нем, будет защищать его, как всегда делала Мелани?
Но что еще она могла сделать? Допустить, чтобы он сам бросился в могилу?
Она должна была остановить его.
   Экипаж раскачивало, его высокие колеса тонули в глубоких колеях,  за-
полненных глинистой грязью. Скарлетт чуть было не упала на пол. Она лок-
тем ударилась об оконную раму, и острая боль пронзила ее руку.
   Это была только физическая боль, она могла вытерпеть ее. Но была дру-
гая боль, отстраненная, та боль, которую она не могла вынести. Она долж-
на добраться до Тары, она должна. Мамушка была там. Мамушка обняла бы ее
своими коричневыми руками. Мамушка прижала бы ее к себе, положила ее го-
лову к себе на грудь, где она выплакивала все свои детские горести.  Она
сможет поплакать в Мамушкиных руках, она выплачет всю боль до конца,  ее
голова отдохнет на Мамушкиной груди, ее раненое сердце успокоит Мамушки-
на любовь. Мамушка поддержит, будет любить ее, разделит ее боль и  помо-
жет перенести ее.
   - Спеши, Элиас, - сказала Скарлетт. - Спеши.
   - Помоги мне снять мокрые вещи, Панси, - приказала Скарлетт служанке.
- Быстрее.
   Ее глаза на фоне бледного лица казались более темными и пугающими.
   - Поспеши, я сказала. Если ты заставишь меня опоздать на поезд, я те-
бя выпорю.
   Панси знала, что Скарлетт не могла этого сделать. Дни рабства  закон-
чены, и она уже не собственность мисс Скарлетт, она  может  уволиться  в
любое время, стоит только захотеть. Но отчаянная, лихорадочная вспышка в
зеленых глазах Скарлетт заставила Панси усомниться в этом. Скарлетт выг-
лядела готовой на все.
   - Запакуй черное мерино, будет холодать, - сказала Скарлетт.
   Она посмотрела на открытый шкаф. Черная шерсть, черный  шелк,  черный
хлопок, черная саржа, черный вельвет Она может  носить  траур  до  конца
своих дней Траур по Бонни, а теперь вдобавок траур по Мелани.
   "Я не буду думать об этом сейчас. Я сойду с ума, если подумаю. Я  по-
думаю об этом, когда приеду в Тару. Там я смогу это вынести".
   - Одевайся, Панси. Элиас ждет. И не забудь надеть траурную повязку на
руку. Это день траура.
   Улицы, которые сходились в Пяти Углах, были болотистыми. Повозки, ко-
ляски и экипажи тонули в грязи. Их кучера проклинали дождь, дороги, сво-
их лошадей. Стоял крик, шум, щелчки бичей. Здесь все  время  были  толпы
людей куда-то спешащих, спорящих, жалующихся  и  смеющихся.  Пять  Углов
бурлили жизнью, капором, энергией. Пять Углов - это была Атланта,  кото-
рую так любила Скарлетт.
   Но не сегодня. Сегодня Пять Углов лежали у нее на пути. Атланта ее не
выпускала. "Я должна успеть на этот поезд, я умру, если опоздаю на него,
я должна добраться до Тары, или я сломаюсь".
   - Элиас, - закричала она, - меня не волнует,  как  ты  доберешься  до
станции, даже если ты засечешь лошадей до смерти и  передавишь  всех  до
единого на улице.
   Его лошади были самыми сильными, ее кучер был самым ловким, ее экипаж
- самым лучшим. Она успела к поезду с запасом времени.
   Прозвучал гудок паровоза. Поезд тронулся. Наконец-то она была в пути.
   Все будет хорошо. Она ехала домой в Тару. Она представила  себе  это:
солнечно и ясно, светящийся белый дом, сверкающие зеленые листья  жасми-
новых кустов, усыпанные ароматными белыми цветами.
   За окном лил сильный дождь. Но это было уже  неважно.  В  Таре  будет
огонь в гостиной, потрескивающий от сосновых шишек, брошенных на бревна,
и шторы будут опущены, закрывая и дождь, и темноту, и весь Она  по-
ложит свою голову на мягкую широкую Мамушкину грудь и расскажет ей  все,
что случилось. Тогда она станет способной размышлять и придумает  чтони-
будь...
   Свист пара и визг колес разбудили задремавшую Скарлетт.
   Это уже Джонсборо? Она, должно быть,  задремала,  и  не  удивительно,
ведь она так устала в последние дни. Она не могла сомкнуть глаз даже ус-
покаивая свои нервы с помощью бренди. Нет, это была станция Раф и  Рэди.
Еще час до Джонсборо. По крайней мере, дождь кончился, даже была полоска
голубого неба впереди. Может быть,  солнце  светило  и  над  Тарой.  Она
представила подъезд к дому, темные кедры, широкую зеленую лужайку и  лю-
бимый дом на вершине небольшого холма.
   Скарлетт тяжело  вздохнула.  Теперь  хозяйкой  Тары  была  ее  сестра
Сьюлин. Ха! Быть плаксой дома больше подходило ей. Все, что Сьюлин  ког-
да-либо умела делать, так это плакать, это все, что она когда-либо дела-
ла, начиная с детства. А теперь у нее есть собственные  дети,  плаксивые
маленькие девочки, совсем такие, какой она сама была когда-то.
   Дети Скарлетт тоже были в Таре. Уэйд и Элла. Она выслала их с Присей,
их нянькой, когда получила известие, что Мелани умирает.  Ей  надо  было
бы, конечно, оставить их с собой на похороны. Это дало  еще  один  повод
старым кошкам в Атланте болтать о том, какая она плохая мать. Пусть  го-
ворят, что угодно. Она не пережила бы эти ужасные дни и ночи после смер-
ти Мелли, если бы ей пришлось еще успокаивать детей.
   Она не будет думать о них, вот и все. Она едет домой, в Тару,  к  Ма-
мушке, и просто не будет думать о вещах, которые расстраивают  ее.  "Бог
знает, у меня больше чем достаточно поводов для расстройств. И я так ус-
тала..." Ее голова склонилась, и глаза закрылись.
   - Джонсборо, мэм, - сказал конду
   Скарлетт открыла глаза.
   - Спасибо.
   Она осмотрела вагон в поисках Панси и чемоданов.  (Я  сдеру  шкуру  с
этой девчонки, если она ускользнула в другой вагон. О,  если  бы  только
леди не требовалась компаньонка каждый раз, когда она ступает  за  порог
своего дома. Я бы намного лучше справилась сама. Вот она".
   - Панси, сними эти мешки с полки. Мы приехали.
   "Теперь только пять миль до Тары. Скоро я буду дома. Дома!"
   Уилл Бентин, муж Сьюлин, ждал на платформе. Увидеть Уилла  было  уда-
ром. Первые несколько секунд всегда шокируют. Скарлетт искренне любила и
уважала Уилла. Если бы у нее был брат, чего она всегда хотела, она жела-
ла, чтобы он был таким же, как Уилл. За исключением деревянной ноги,  и,
конечно, бедности. Его невозможно было принять за джентльмена, он был из
низшего класса. Она забыла это, когда находилась далеко от него, и забы-
ла через минуту после того, как встретилась с ним, потому что он был та-
ким хорошим и добрым. Даже Мамушка хорошо относилась к нему,  а  Мамушка
была самым, строгим судьей, когда дело касалось леди или джентльменов.
   - Уилл!
   Он пошел ей навстречу своей особой неуклюжей походкой. Она обвила ру-
ками его шею.
   - О, Уидл, я так рада увидеть тебя, что плачу от радости.
   Уилл отнесся к ее объятиям без эмоций.
   - Я тоже рад тебя видеть, Скарлетт. Прошло немало времени.
   - Слишком много. Это стыдно. Почти год.
   - Больше похоже на два.
   Скарлетт была ошеломлена. Неужели это было так долго?  Неудивительно,
что ее жизнь пришла в такое печальное состояние. Тара все время  возрож-
дала ее, давала новые силы, когда она нуждалась в  них.  Как  она  могла
прожить так долго без нее?
   Уилл сделал знак Панси и пошел в сторону повозки.
   - Нам пора трогаться в путь, если мы хотим успеть до темноты, -  ска-
зал он. - Надеюсь, ты не возражаешь против жесткой езды,  Скарлетт.  Раз
уж я ехал в город, я решил, что заодно пополню запасы.
   Фургон был высоко завален мешками и посылками.
   - Совсем не возражаю, - четко ответила Скарлетт.
   Она ехала домой, и сошло бы все, что могло доставить ее туда.
   - Забирайся на эти мешки. Панси.
   Они оба молчали в течение всего долгого  пути  до  Тары.  Воздух  был
свеж, и дневное солнце припекало. Она правильно  сделала,  что  приехала
домой. Тара даст ей святилище, в котором она нуждалась, и вместе  с  Ма-
мушкой она сможет найти выход, чтобы восстановить свой разрушенный 
Она  наклонилась  вперед,  улыбаясь  в  предвкушении  увидеть   знакомый
подъезд.
   Но когда она увидела дом, у нее вырвался крик отчаяния.
   - Уилл, что случилось?
   - Фасад дома был покрыт уродливыми виноградными  ветками  с  мертвыми
листьями, на четырех окнах ставни перекосились, на двух их вообще не бы-
ло.
   - Ничего не случилось, Скарлетт. Было лето, а я ремонтирую дом зимой,
когда не надо заботиться об урожае. Я примусь за эти ставни  через  нес-
колько недель. Пока еще не октябрь.
   - О, Уилл, почему ты не разрешишь мне дать тебе немного денег? Ты мог
бы нанять помощников. Да, через побелку  уже  проглядывает  кирпич.  Это
выглядит как какой-то хлам.
   Ответ Уилла был терпеливым:
   - Не бывает помощи ни по любви, ни за деньги. У того, кто хочет рабо-
тать, работы достаточно, а тот кто не хочет, не принесет никакой пользы.
Мы справимся. Большой Сэм и я. Нет нужды в твоих деньгах.
   Скарлетт прикусила губу и проглотила слова, которые  хотела  сказать.
Она много раз сталкивалась с его гордостью и знала, что он был  несгиба-
ем. Он был прав, что урожаем надо заниматься в первую очередь.  Все  ос-
тальное подождет. Она посмотрела на поля, простирающиеся за  домом.  Они
были прополоты, свежевспаханы, и от них шел резкий запах удобрения, вне-
сенного для следующего посева. Красная земля выглядела теплой  и  плодо-
родной, и Скарлетт расслабилась. Это было сердце Тары, ее душа.
   - Ты прав, - сказала она Уиллу.
   Дверь дома распахнулась, и крыльцо заполнилось людьми. Сьюлин  стояла
впереди, держа своего младшего ребенка на руках над  распухшим  животом.
Шаль упала  ей  на  руку.  Скарлетт  изобразила  веселость,  которой  не
чувствовала.
   - Боже, Уилл, неужели у Сьюлин будет еще один ребенок? Тебе  придется
достроить еще несколько комнат.
   Уилл хихикнул:
   - Мы все еще пытаемся сделать мальчика.
   Он поднял руку, приветствуя свою жену и дочек.
   Скарлетт помахала тоже, сожалея, что не подумала купить  игрушек  для
детей.
   О, Господи, посмотри на них всех! Сьюлин  хмурилась.  Глаза  Скарлетт
пробежали по другим лицам, отыскивая черные... Присей была здесь, Уэйд и
Элла прятались за ее юбку... и жена Большого Сэма, Далила, с ложкой, ко-
торой - она, должно быть, только что что-то помешивала... Здесь  была  -
как же ее имя? - о, да. Люти, мамка детей в Таре. Но где же Мамушка?
   Скарлетт обратилась к своим детям:
   - Привет, милые, мама приехала.
   Затем она повернулась обратно к Уиллу, положила руку ему на плечо.
   - Где Мамушка, Уилл? Она не так стара, чтобы не выйти встретить меня.
   Страх сдавил слова в горле Скарлетт.
   - Она лежит в постели больная, Скарлетт.
   Скарлетт спрыгнула с еще двигавшейся повозки, оступилась, выпрямилась
и побежала к дому.
   - Где Мамушка? - спросила она Смолин, оставаясь глухой к шумным  при-
ветствиям детей.
   - Хорошее приветствие, Скарлетт, но не хуже, чем я ожидала от тебя.
   О чем ты думала, когда посылала Присей и своих детей  сюда,  когда  у
меня руки и так заняты?
   Скарлетт подняла руку, готовая ударить сестру.
   - Сьюлин, если ты не скажешь мне, где находится Мамушка, то я  закри-
чу.
   Присей потянула за рукав Скарлетт.
   - Я знает, где Мамушка  есть,  мисс  Скарлетт,  я  знает:  Она  мощно
больна, так что мы прибрали маленькую комнату рядом с  кухней  для  нес,
ту, где раньше все окорока висели, когда было полно окороков. Там мило и
тепло, рядом с камином. Она была уже там, когда я приходить; так  что  я
не могу точно сказать, что мы приготовили комнату все вместе, но я  при-
носила туда стул, так, чтобы было где ей посидеть, если она захотела  бы
подняться с постели или если бы посетитель...
   Присей разговаривала с пустотой. Скарлетт стояла уже у двери Мамушки,
держась за дверной косяк для поддержки.
   Эта... эта вещь в постели не была ее Мамушкой. Мамушка  была  большой
женщиной, сильной и толстой, с тепло-коричневой кожей.  Прошло  едва  ли
больше шести месяцев, как Мамушка уехала из Атланты, не так много, чтобы
вот так измениться. Этого не могло быть. Скарлетт не могла вынести  это-
го. Это была не Мамушка, в это невозможно поверить. Это было  серое  вы-
сохшее создание, которое было едва заметно под выцветшим лоскутным  пок-
рывалом, согнутые пальцы ее слабо водили по складкам одеяла, у  Скарлетт
побежали мурашки по коже.
   Потом она услышала голос Мамушки. Тонкий и запинающийся, но Мамушкин,
любящий голос.
   - Разве я не говорила вам не ступать из дому без шляпки и зонтика  от
солнца... Говорила вам, говорила вам...
   - Мамушка! Скарлетт упала на колени рядом с кроватью.
   - Мамушка, это Скарлетт. Твоя Скарлетт. Пожалуйста, не болей.  Мамуш-
ка, я не вынесу этого.
   Она положила голову рядом с тонкими плечиками  и  по-детски  разрыда-
лась.
   Легкая рука погладила склоненную голову.
   - Не плачь, дитя. Не так все плохо, чтобы ничего нельзя  было  попра-
вить.
   - Все, - рыдала Скарлетт. - Все идет не так, как надо, Мамушка.
   - Тише, это только одна чашка, а у тебя еще есть другой  чайный  сер-
виз, такой же красивый. Ты еще почаевничаешь, как Мамушка обещала тебе.
   Скарлетт откинулась назад, ужаснувшись. Она уставилась на лицо Мамуш-
ки и увидела светящуюся любовь в потонувших глазах,  которые,  казалось,
не видели ее.
   - Нет, - прошептала она.
   Она не могла этого вынести. Сначала Мелани, потом Ретт, а теперь  Ма-
мушка, все, кого она любила, покинули ее. Это было слишком жестоко. Это-
го не могло быть.
   - Мамушка, - громче сказала она, - Мамушка, послушай меня. Это  Скар-
летт! - Она схватила край матраса и попыталась встряхнуть его. - Посмот-
ри на меня, - рыдала она, - на меня, на мое лицо. Ты должна узнать меня.
Мамушка. Это я, Скарлетт.
   Большие руки Уилла замкнулись у ее запястий.
   - Ты не должна делать этого, - сказал он.
   Его голос был мягким, но хватка железной.
   - Она счастлива, когда она в таком состоянии, Скарлетт. Она  в  прош-
лом, в Саванне, ухаживает за твоей матерью, когда та еще была  маленькой
девочкой. Это были счастливые времена для нее. Она была молода,  сильна,
ей не было больно. Оставь ее.
   Скарлетт сопротивлялась, пытаясь высвободиться.
   - Но я хочу, чтобы она узнала меня, Уилл. Я никогда не  говорила  ей,
как много она для меня значит.
   - Она знает также, что умирает. А сейчас пойдем со мной. Все ждут те-
бя. Далила будет прислушиваться к Мамушке из кухни.
   Скарлетт позволила Уиллу помочь ей подняться на ноги. Она вся  онеме-
ла, онемело ее сердце. Она молча проследовала за ним в гостиную.  Сьюлин
тотчас принялась ее бранить, начиная с жалоб, которыми встретила  ее  на
крыльце, но Уилл шикнул на нее.
   - Скарлетт пережила несчастье, Сью, оставь ее в покое.
   Он налил виски в стакан Скарлетт.
   Виски помогло. Оно прожгло знакомую дорожку по всему телу,  притупляя
боль. Она протянула пустой стакан Уиллу, и тот налил еще.
   - Привет, любимые, - сказала она своим детям, - идите  обнимите  свою
маму.
   Скарлетт услышала свой голос, он звучал, как чужой,  но,  по  крайней
мере, он говорил правильные вещи.
   Она проводила все время в Мамушкиной комнате.  Все  ее  надежды  были
связаны с Мамушкиной поддержкой, но сейчас именно сильные  молодые  руки
держали умирающую черную старушку. Скарлетт купала  Мамушку,  меняла  ей
белье, помогала Мамушке, когда ей становилось совсем тяжело дышать, уго-
варивала ее выпить несколько ложек бульона. Она пела колыбельные  песен-
ки, которые Мамушка так часто пела ей, и когда Мамушка  разговаривала  в
бреду с умершей матерью Скарлетт, Скарлетт  отвечала  словами,  которые,
как ей казалось, могла сказать ее мать.
   Иногда слезящиеся глаза Мамушки узнавали ее,  и  потрескавшиеся  губы
старушки улыбались при виде своей любимицы. Затем ее дрожащий голос рас-
пекал Скарлетт, как она распекала ее в детстве.
   - Твои волосы в полном беспорядке, мисс Скарлетт, а теперь ты пойдешь
и причешешься сто раз, как учила тебя Мамушка. У тебя нет причины носить
такое измятое платье. Иди надень что-нибудь свеженькое, пока  ребята  не
увидели тебя.
   Или:
   - Ты бледна, как привидение, мисс Скарлетт. Ты посыпаешь лицо  порош-
ком? Иди умойся сию минуту.
   Что бы Мамушка ни приказала, Скарлетт обещала сделать, но никогда  не
хватало времени выполнить обещанное до того, как  Мамушка  снова  теряла
сознание.
   Днем и вечером Сьюлин Люти или даже Уилл помогали Скарлетт в  комнате
больной, и тогда она могла поспать полчаса, свернувшись на  перекошенном
стуле. Но ночью Скарлетт стойко не  отходила  от  постели  больной.  Она
уменьшала огонь в масляной лампе, брала Мамушкину тоненькую сухую  ручку
в свою. Когда весь дом спал и Мамушка спала,  Скарлетт  могла,  наконец,
плакать, и слезы ее разбитого сердца облегчили немного боль.
   Однажды в тихий предрассветный час Мамушка проснулась.
   - Из-за чего ты плачешь, милая? - прошептала она.  -  Старая  Мамушка
готова сложить свою ношу и отдохнуть в  объятиях  Господа.  Нет  причины
воспринимать все это так.
   Ее рука дрогнула в руках Скарлетт, освободилась, шлепнула  склоненную
голову Скарлетт:
   - Тише теперь. Не все так плохо, как ты думаешь.
   - Прости, - рыдала она. - Я просто не могу не плакать.
   Согнутые пальцы Мамушки пытались убрать запутанные волосы Скарлетт от
ее лица.
   - Скажи старой Мамушке, что беспокоит ее овечку.
   Скарлетт посмотрела в старые, мудрые, любящие глаза  и  почувствовала
такую глубокую боль, какой никогда не знала до этого.
   - Я все сделала неправильно. Мамушка. Не знаю, как я  могла  наделать
так много ошибок. Я не понимаю.
   - Мисс Скарлетт, ты сделала то, что должна была сделать. Никто не мо-
жет сделать больше этого. Господь послал тебе тяжелое бремя,  и  ты  его
несла. Нет смысла спрашивать, почему это было предназначено именно  тебе
и чего тебе стоило нести его. Что сделано, то  сделано.  Не  мучай  себя
сейчас.
   Мамушкины тяжелые ресницы закрыли слезы, которые сверкали  в  тусклом
свете, и ее тяжелое дыхание замедлилось во сне.
   "Как я могу не раздражаться? - хотелось  закричать  Скарлетт.  -  Моя
жизнь разрушена, и я не знаю, что мне делать.  Мне  нужен  Ретт,  но  он
ушел. Мне нужна ты, но и ты покидаешь меня".
   Она подняла голову, вытерла рукавом слезы и выпрямилась. Угли в печке
сгорели, а ведро пусто. Ей надо  его  наполнить,  ей  надо  поддерживать
огонь. Комната начинала охлаждаться, а  Мамушка  должна  быть  в  тепле.
Скарлетт натянула лоскутное покрывало на хрупкое тело Мамушки, затем вы-
несла ведро в холодную темень двора. Она поспешила в  сторону  угольного
склада, сожалея, что не накинула шаль.
   Луны не было видно, только серебряный полумесяц затерялся в облаке.
   Воздух был тяжелый от ночной влаги, и несколько не спрятанных облака-
ми звезд казались очень далекими и холодными, как лед. Скарлетт продрог-
ла.
   Чернота вокруг казалась бесформенной, бесконечной. Она торопливо отп-
равилась в центр двора, ничего не видя перед собой, и  теперь  не  могла
воспроизвести знакомые очертания печного домика и конюшни, которые долж-
ны быть рядом. Она огляделась в панике, ища белый силуэт  дома,  который
только что покинула. Но он тоже был бесформенным и темным. Свет не горел
нигде. Казалось, она затерялась в молчаливом и неизвестном  мире.  Ничто
не шевелилось в ночи: ни листочек на дереве, ни перо с  птичьего  крыла.
Ужас пробежал по ее натянутым нервам, и ей захотелось броситься куда-ни-
будь. Но куда? Везде была враждебная темнота.
   Скарлетт сжала зубы. "Что за глупости? Я дома, в Таре, и темный холод
исчезнет, как только взойдет солнце". Она выдавила смешок,  и  неестест-
венный звук заставил ее подпрыгнуть.
   "Правильно говорят, что перед рассветом  всегда  темнее,  -  подумала
она. - Я просто пала духом, вот и все. Я не поддамся этому, надо  топить
плиту". Она протянула руку в темноту перед собой и пошла по  направлению
к угольной куче, вдруг оступилась и упала. Ведро громко звякнуло и пока-
тилось.
   Каждая частичка ее тела кричала, что она должна  сдаться,  оставаться
там, где она есть, пока не настанет день, и она сможет видеть. Но Мамуш-
ке нужно тепло и приветливый желтый огонек за слюдяным окошком в печке.
   Скарлетт встала на колени и  ощупала  землю  вокруг  себя  в  поисках
угольного ведерка. Несомненно, еще не было такой непроглядной темноты  в
мире. Или такого влажного, холодного ночного воздуха. Где же ведро?  Где
рассвет?
   Ее пальцы наткнулись на холодный металл. Скарлетт подползла на  коле-
нях поближе, и ее рука почувствовала ребристые края  ведерка  для  угля.
Она отчаянно прижала его к своей груди.
   "О, Боже, я теперь даже не знаю, в какой стороне находится  дом,  тем
более угольный склад. Я потерялась в ночи". Она посмотрела наверх, наде-
ясь увидеть хоть какой-то свет, но небо было черным. Даже холодные дале-
кие звезды исчезли.
   На мгновение ей захотелось закричать и кричать до тех пор, пока  кто-
нибудь не проснется, не зажжет фонарь и не проводит ее домой.
   Но гордость запрещает ей это. Потеряться на своем собственном  дворе,
всего в нескольких шагах от двери кухни? Она не сможет жить с таким  по-
зором.
   Она надела ведро себе на руку и стала неловко ползать на четвереньках
по темной земле. Рано или поздно она  наткнется  на  что-нибудь  -  дом,
стопку дров, конюшню, колодец - и определит свое местонахождение.  Будет
быстрее, если она встанет и пойдет. И не будет чувствовать  себя  дурой.
Но она может опять упасть и подвернуть ногу. И тогда она будет беспомощ-
на, пока кто-нибудь не найдет ее. Все равно, что, но  что-то  надо  было
делать, это лучше, чем лежать одинокой, беспомощной и потерявшейся.
   Где была стена? Здесь где-то должна быть она, ей казалось, будто  она
проползла полпути в Джонсборо. Ей стало страшно. Казалось,  темнота  ни-
когда не спадет, а она все будет ползать и ползать.
   "Перестань! - сказала она себе, - перестань сейчас же!
   Она задыхалась.
   С трудом она встала на ноги и заставила себя дышать спокойнее.  "Я  -
Скарлетт О'Хара, - сказала она себе. - Я в Таре и знаю каждый фут  этого
места лучше, чем свои пять пальцев. Ну и что,  если  я  не  могу  видеть
дальше четырех дюймов впереди себя? Я  знаю,  что  там  находится,  надо
только найти это. И сделаю я это на ногах, а не на четвереньках, как ка-
кая-то малышка или собака". Она подняла подбородок и выпрямила свои  то-
ненькие плечики. Слава Богу, никто не видел ее распростертой в грязи или
ползающей по кругу.
   Никогда еще в своей жизни она не была побита: ни старой армией Шерма-
на, ни худшими из "саквояжников". Никто, ничто не побьет ее, если она не
позволит этого сделать. Что за мысль: испугаться темноты,  как  какаяни-
будь плакса, трусиха!
   "Я, кажется, начинаю ныть, - подумала она с отвращением. - Я не  поз-
волю этому случиться. Как только спустишься вниз до конца, дорога  может
вести только вверх. Если я привела в беспорядок жизнь, я и разберу ее. И
в этом я не солгу".
   Держа угольное ведерко прямо перед собой, Скарлетт пошла вперед твер-
дыми шагами. Почти сразу же металлическое ведерко стукнулось обо что-то.
Она громко засмеялась, когда почувствовала резкий хвойный запах  свежес-
рубленной сосны. Она была у дровяного склада с кучей угля рядом  с  ним.
Это было точно то место, куда она шла.
   Железная дверца печки захлопнулась с громким стуком. Мамушка  заворо-
чалась в постели. Скарлетт поспешила снова натянуть на нее -  покрывало.
В комнате было холодно.
   Превозмогая боль. Мамушка посмотрела на Скарлетт.
   - У тебя грязное лицо и руки, - проворчала она слабым голосом.
   - Я знаю, - сказала Скарлетт. - Я помою их сию минуту.
   Прежде чем старушка унесется обратно, Скарлетт поцеловала ее в лоб. -
Я люблю тебя. Мамушка.
   - Нет надобности говорить мне то, что я уже знаю.
   Мамушка снова провалилась в забытье.
   - Есть необходимость, - сказала ей Скарлетт.
   Она понимала, что Мамушка не могла ее слышать, но все равно продолжа-
ла говорить, уже для себя.
   - Есть много необходимостей. Я не говорила ничего Мелани и  Ретту  до
тех пор, пока не стало поздно. У меня не было времени, чтобы понять, что
я их люблю, и тебя тоже. По крайней мере, с тобой я не  совершу  ошибки,
которую допустила с ними.
   Скарлетт взглянула на лицо умирающей старухи.
   - Я люблю тебя. Мамушка, - прошептала она. - Что  случится  со  мной,
когда тебя не будет?



ГЛАВА 2


   Голова Присей просунулась в притворенную дверь комнаты больной.
   - Мисс Скарлетт, мистер Уилл просил меня посидеть с Мамушкой, пока вы
будете завтракать. Далила говорит, что вы измотаете себя ухаживанием  за
больной, и она приготовила вам большой кусок ветчины с подливкой.
   - Где мясной бульон для Мамушки? - спешно спросила Скарлетт. - Далила
знает, что утром она должна приносить теплый бульон.
   - Он у меня в руке. - Присей открыла дверь локтем, держа поднос перед
собой. - Но Мамушка спит, мисс Скарлетт. Вы хотите ее  разбудить,  чтобы
накормить бульоном?
   - Оставь его закрытым и держи поднос около печки. Я покормлю ее, ког-
да приду обратно.
   Скарлетт почувствовала себя голодной. Аромат горячего бульона  заста-
вил ее желудок сжаться.
   Она спешно вымыла лицо и руки на кухне. Ее платье тоже было  грязным,
но с этим придется смириться. Она наденет чистое после "еды.
   Уилл как раз поднимался из-за стола, когда Скарлетт вошла в столовую.
Фермеры не могут тратить время зря, особенно в такой  светлый  и  теплый
день, какой обещало раннее золотое солнце за окном.
   - Я могу помочь вам, дядя Уилл? - спросил с надеждой Уэйд.
   Он вскочил, чуть не уронив стул. Затем он увидел  мать,  и  его  лицо
побледнело. Ему придется остаться за столом и демонстрировать свои  луч-
шие манеры, или она рассердится. Он подошел отодвинуть  стул  для  Скар-
летт.
   - Какие милые манеры у тебя, Уэйд, - проворковала  Сьюлин.  -  Доброе
утро, Скарлетт. Гордишься ли ты своим юным джентльменом?
   Скарлетт озадаченно посмотрела на Сьюлин, затем на Уэйда. Он был сов-
сем еще ребенком, но что заставило Сьюлин быть столь слащаво притворной?
Она вела себя так, как будто Уэйд был ее партнером по танцу,  с  которым
она собиралась пофлиртовать.
   Это был очень симпатичный мальчик, с удивлением обнаружила  Скарлетт.
Большой для своего возраста, он выглядел тринадцатилетним, хотя ему  еще
не исполнилось двенадцати.
   "Боже, что я буду делать с одеждой для Уэйда? Об этом всегда заботил-
ся Ретт. Я даже не знаю, что носят мальчики, что где покупать. Его  руки
торчат из рукавов, ему необходима одежда большего размера. Надо  поторо-
питься. Скоро начинаются школьные занятия, если уже не начались, я  даже
не знаю, какое сегодня число".
   Скарлетт тяжело опустилась на стул, который придерживал Уэйд. Она на-
деялась, что он сможет рассказать, что ей нужно было знать.  Но  сначала
она позавтракает. У нее уже слюнки текут.
   - Спасибо, Уэйд Хэмптон, - рассеянно сказала она.
   Ветчина выглядела безупречно: розовая и сочная, с хрустящей  коричне-
вой корочкой жира, окаймлявшей кусок. Она бросила  салфетку  на  колени,
даже не разворачивая ее, и схватила вилку с ножом.
   - Мама? - сказал осторожно Уэйд.
   - А? - Скарлетт с удовольствием взялась за ветчину.
   - Могу ли я пойти в поле помогать дяде  Уиллу,  пожалуйста?  Скарлетт
нарушила основное правило поведения за столом и  стала  разговаривать  с
полным ртом. Ветчина была великолепна.
   - Да, да иди.
   Она уже отрезала другой кусок.
   - Я тоже, - подала голосок Элла.
   - Я тоже, - вторила ей эхом Сюсси.
   - Вас не приглашают, - сказал Уэйд. - Поле - это мужское дело. Девоч-
ки остаются дома.
   Сюсси разревелась.
   - Взгляни, что ты наделала? - сказала Сьюлин.
   - Я? Это шумит не мой ребенок.
   Скарлетт всегда старалась избегать ссор с Сьюлин, когда  приезжала  в
Тару, но привычка была сильней. Они начали ссориться еще малышками и ни-
когда этого не прекращали.
   "Я не дам испортить ей мой завтрак", -  и  Скарлетт  сконцентрировала
свое внимание на размазывании масла. Она даже не  подняла  глаза,  когда
Уэйд вышел вместе с Уиллом, и рев Эллы присоединился к реву Сюсси.
   - Тише, вы обе, - громко сказала Сьюлин.
   Скарлетт полила подливкой свою овсянку, наложила горку каши на  кусок
ветчины, поддерживая все это ножом.
   - Дядя Ретт отпустил бы меня, - рыдала Элла.
   "Я не буду слушать, - подумала Скарлетт, - я заткну себе уши  и  буду
наслаждаться завтраком". Она положила ветчину с овсянкой себе в рот.
   - Мама... Мама, когда дядя Ретт приедет в Тару?
   Голос Эллы был резким, сверлящим. Скарлетт услышала эти  слова,  нес-
мотря на свое решение не слушать. Что она может сказать? Как бы она  от-
ветила на вопрос Эллы? "Никогда". Она не могла бы поверить  в  это  даже
сама. Она с неохотой взглянула на красное личико своей дочери. Элла  все
испортила. "Не могла бы она меня оставить в покое хотя бы на время завт-
рака?"
   У Эллы были рыжие курчавые волосы ее отца, Фрэнка Кеннеди. Они прили-
пали к ее заплаканному личику, как ржавые нити проволоки, все время  вы-
биваясь из плотно завязанных Присей кос, как бы она ни смачивала их  во-
дой. Тело Эллы тоже было похоже на проволоку - одна кожа  и  кости.  Она
была старше Сюсси на полгода, но Сюсси уже была на полголовы выше и нам-
ного тяжелее, так что могла безнаказанно задирать Эллу.
   "Ничего странного, - подумала Скарлетт, - что Элла хочет, чтобы  Ретт
приехал. Он действительно заботился о ней, а я нет. Она действует мне на
нервы точно так же, как и Фрэнк, и как бы я ни старалась, я все равно не
могу полюбить ее".
   - Мама, когда дядя Ретт приедет? - снова спросила Элла.
   Скарлетт резко отодвинула свой стул и встала из-за стола.
   - Это дело взрослых, - сказала она. - Я пойду присмотреть  за  Мамуш-
кой.
   Она не могла думать о Ретте сейчас, она подумает о нем  позже,  когда
не будет так расстроена. Было более важно - гораздо более важно - угово-
рить Мамушку выпить немного бульона.
   - Еще одну маленькую ложечку.  Мамушка,  дорогая,  это  сделает  меня
счастливой.
   Старушка отвернулась от ложки.
   - Устала, - выдохнула она.
   - Я знаю, - сказала Скарлетт, - я знаю. Тогда спи, я не  буду  больше
тебе докучать.
   Она посмотрела на почти полную тарелку. Мамушка с каждым днем ела все
меньше и меньше.
   - Мисс Эллин... - слабо позвала Мамушка.
   - Я здесь. Мамушка, - ответила Скарлетт.
   Ей все время причиняло боль, когда Мамушка не узнавала ее, когда  она
думала, что это руки матери Скарлетт так  любяще  ласкали  ее.  "Это  не
должно меня тревожить, - постоянно повторяла себе Скарлетт. -  Ведь  это
мама все время ухаживала за больными, а не я. Мама была добра  ко  всем,
она была ангелом, она была безупречной леди. Я должна гордиться тем, что
меня принимают за нее. Кажется, я попаду в ад, ревнуя, что Мамушка люби-
ла ее сильнее... только я не особенно верю в ад... или небеса".
   - Мисс Эллин...
   - Я здесь. Мамушка.
   Старые глаза полуоткрылись.
   - Ты не мисс Эллин.
   - Мамушка, это Скарлетт - твоя Скарлетт.
   - Мисс Скарлетт... мне нужен мистер Ретт. Что-то сказать...
   Скарлетт прикусила губу. "Он мне тоже нужен, - она молча  плакала.  -
Очень нужен. Но он ушел. Мамушка. Я не могу дать тебе то,  чего  ты  хо-
чешь".
   Она увидела, что Мамушка опять провалилась в беспамятство, и была те-
перь даже рада этому. По крайней мере, Мамушка не чувствовала  боли.  Ее
собственное сердце ныло, как будто оно было истыкано ножами. Ей  так  не
хватало Ретта, особенно сейчас, когда Мамушка все быстрее и быстрее ска-
тывалась к смерти: "Если бы он просто мог быть здесь, рядом со мной, пе-
реживая ту же боль, что и я, поскольку Ретт любил Мамушку, и Мамушка лю-
била его. Он никогда не старался, чтобы заработать чье-либо расположение
так, как Мамушкино. У него разобьется сердце, когда он узнает,  что  Ма-
мушка умерла. Он будет так сожалеть, что не смог проститься с ней..."
   Скарлетт подняла голову, ее глаза расширились. Конечно, какой же  ду-
рой она была. Она взглянула на высохшую старушку.
   - Мамушка, дорогая, благодарю тебя, - вздохнула она. - Я пришла к те-
бе за помощью, чтобы ты все снова исправила, и ты это сделаешь,  как  ты
все время делала.
   Она нашла Уилла в конюшне, вытирающего лошадь.
   - Уилл, я так рада, что нашла тебя, - сказала Скарлетт.
   Ее зеленые глаза сверкали, щеки покрылись настоящим румянцем.
   - Можно мне взять лошадь и багти? Мне надо съездить в Джонсборо. - Ты
ведь не планировал поехать в Джонсборо сам?
   Она затаила дыхание, пока ждала ответа.
   Уилл спокойно посмотрел на нее. Он понимал Скарлетт  лучше,  чем  она
ожидала.
   - Я могу что-нибудь сделать для тебя?
   - Уилл, ты такой милый, хороший. Я бы с удовольствием осталась с  Ма-
мушкой, но мне очень надо оповестить Ретта об  этом.  Она  спрашивает  о
нем, и он ее так любил, что никогда не простит себе, если не попрощается
с ней.
   Она потрепала гриву лошади.
   - Он в Чарльстоне по семейным делам, его мамочка не может даже вздох-
нуть, не спросив его совета.
   Скарлетт подняла глаза, увидела ничего не выражающее лицо Уилла,  за-
тем отвернулась. Она стала заплетать гриву, тщательно выполняя свою  ра-
боту, как будто от нее зависела ее жизнь.
   - Я дам тебе его адрес, чтобы ты послал телеграмму.  И  лучше  бы  ты
послал ее от своего имени, Уилл. Ретт знает, как я  обожаю  Мамушку.  Он
может подумать, что я сильно преувеличиваю серьезность  ее  болезни.  Он
подумает, что я соображаю не больше, чем майский жук.
   Уилл знал, что это была откровенная ложь.
   - Я думаю, ты права, - сказал он медленно, - Ретт должен приехать как
можно скорее. Я тотчас же отправлюсь в путь, верхом будет быстрее, чем в
упряжке.
   - Спасибо, адрес у меня в кармане.
   - Я приеду обратно к обеду, - сказал Уилл.
   Он снял с крючка седло. Скарлетт ему помогала. Ее  переполняла  энер-
гия. Она была уверена, что Ретт приедет. Он сможет быть в Таре через два
дня, если отправится из Чарльстона, как только получит извещение.
   Но Ретт не приехал через два дня. И через четыре, и через пять. Скар-
летт перестала прислушиваться к шуму колес и стуку копыт на  подъезде  к
дому. Она вымотала себя, напрягая слух.  Теперь  ее  вниманием  завладел
ужасный хрипящий шум, тщетные попытки Мамушки дышать. Казалось невозмож-
ным, что это обессилевшее, чахнущее тело находило силы, чтобы вбирать  в
легкие воздух, а затем выдыхать его. Но она дышала раз за разом,  сосуды
на ее иссохшейся шее пульсировали.
   Сьюлин присоединилась к дежурствам Скарлетт.
   - Она и моя Мамушка, Скарлетт.
   Вся ревность и жестокость, продолжавшиеся между ними всю жизнь,  были
позабыты в совместном усилии помочь старой негритянке. Они  снесли  вниз
все подушки, чтобы выпрямить ее, держали задний котел постоянно под  па-
ром. Они мазали маслом ее потрескавшиеся губы, поили с ложечки водой.
   Но ничто не облегчало страданий Мамушки. Она с сожалением смотрела на
них:
   - Не выматывайте себя, вы мне ничем не поможете.
   Скарлетт приложила руку к ее губам.
   - Тише, - попросила она, - побереги силы.
   "Почему, - молча взывала она к Богу, - почему Ты не дашь  ей  умереть
спокойно и легко, когда она блуждает по своему прошлому? Почему  Ты  бу-
дишь ее и заставляешь страдать? Она была хорошей  всю  свою  жизнь,  все
время заботилась о других, никогда о себе. Она  заслуживает  лучшего.  Я
никогда не склоню свою голову перед тобой, пока я живу".
   Она громко читала Мамушке потрепанную старую Библию. Она читала псал-
мы, и ее голос не выдавал боли и нечестивого раздражения в сердце. Когда
опустилась ночь, Сьюлин зажгла лампу и сменила Скарлетт, потом она вновь
заняла свое место, потом опять Сьюлин, пока Уилл не отослал  ее  немного
отдохнуть.
   - Ты тоже, Скарлетт, - сказал он. - Я посижу  с  Мамушкой.  Читать  я
плохо умею, но зато многое из Библии знаю наизусть.
   - Тогда рассказывай. Но я не оставлю Мамушку. Я не могу.
   Она села на пол и прислонилась к стенке,  прислушиваясь  к  ужасающим
звукам смерти.
   Когда первый тонкий луч света осветил окна, звуки неожиданно  измени-
лись: каждый вздох стал более шумным, промежутки между ними увеличились.
Скарлетт вскочила на ноги. Уилл поднялся со стула.
   - Я позову Сьюлин, - сказал он.
   Скарлетт заняла его место у постели.
   - Ты хочешь, чтобы я подержала твою руку. Мамушка? Дай я ее подержу.
   От усилия на лбу Мамушки появились складки.
   - Так... устала.
   - Я знаю, знаю. - Не утомляй себя еще больше разговором.
   - Хотела... дождаться до... мистера Ретта.
   Скарлетт проглотила слезы. Она не может плакать "сейчас.
   - Мамушка. Отдыхай. Он не может приехать.
   Она услышала спешащие шаги на кухне.
   - Идет Сьюлин. И мистер Уилл. Мы будем с тобой, дорогая. Мы все любим
тебя.
   Тень упала на кровать, и Мамушка улыбнулась.
   - Она ждала меня, - сказал Ретт.
   Скарлетт посмотрела на него, не веря своим глазам.
   - Подвинься, - мягко сказал он. - Дай мне подойти поближе к Мамушке.
   Скарлетт поднялась, чувствуя его близость, его силу,  мужественность,
и ее колени ослабли. Ретт подвинул Скарлетт и опустился на колени  около
Мамушки.
   Он пришел. Все будет в порядке. Скарлетт склонилась рядом с ним, пле-
чом касаясь его руки, и она была счастлива, в то  время  как  ее  сердце
разрывалось по Мамушке. Он приехал, Ретт рядом. "Какой же дурой я  была,
когда потеряла всякую надежду на это".
   - Я хочу, чтобы ты сделал одну вещь для меня, - заговорила Мамушка.
   Ее голос окреп, как будто она берегла силы для этого момента. Ее  ды-
хание стало легче и чаще.
   - Все, что угодно. Мамушка, - ответил Ретт. - Я сделаю  все,  что  ты
хочешь.
   - Похорони меня в моей шелковой красной нижней юбке, которую ты пода-
рил мне. Проследи за этим. Я знаю, что Люти положила глаз на нее.
   Ретт засмеялся. Скарлетт была шокирована. Смех у  постели  умирающей.
Затем она поняла, что Мамушка тоже беззвучно смеялась.
   Ретт положил руку к себе на сердце.
   - Я клянусь тебе, что Люти даже не увидит ее. Я позабочусь, чтобы  ты
забрала ее с собой на небеса.
   Мамушка протянула руку к нему, делая знак придвинуться поближе к ней.
   - Не оставляй мисс Скарлетт, - сказала она. - Ей нужна  забота,  а  я
уже больше не могу заботиться о ней.
   У Скарлетт перехватило дыхание.
   - Я позабочусь. Мамушка, - сказал Ретт.
   - Поклянись в этом, - голос ее звучал слабо, но твердо.
   - Я клянусь, - ответит Ретт.
   Мамушка тихо вздохнула.
   Скарлетт выдохнула с рыданием.
   - Дорогая Мамушка, благодарю, - плакала она. - Мамушка...
   - Она не слышит тебя, Скарлетт, она умерла.
   Он провел своей большой рукой по лицу Мамушки, закрывая ей глаза.
   - Целый мир ушел, целая эра закончилась, - сказал он мягко.  -  Пусть
она покоится в мире.
   - Аминь, - сказал Уилл от дверей.
   Ретт повернулся.
   - Привет, Уилл, Сьюлин.
   - Ее последняя мысль была о тебе, Скарлетт, - плакала  Сьюлин.  -  Ты
все время была ее любимицей.
   Она стала громко рыдать. Уилл обнял ее, давая своей жене выплакаться.
   Скарлетт подбежала к Ретту, протягивая руки, чтобы обнять его.
   - Я так скучала по тебе, - сказала она.
   Ретт поймал запястья ее рук и удержал их.
   - Не надо, Скарлетт, - сказал он. - Ничего не изменилось.
   Скарлетт не могла сдержать себя.
   - Что ты имеешь в виду? - громко заплакала она.
   Ретт вздрогнул.
   - Не заставляй меня повторять это снова, Скарлетт. Ты отлично знаешь,
о чем я говорю.
   - Я не знаю. Я не верю тебе. Ты не сможешь покинуть меня, когда я те-
бя люблю и нуждаюсь в тебе. О, Ретт, не смотри на меня так. Почему ты не
обнимешь меня и не утешишь? Ты обещал Мамушке.
   Ретт покачал головой, слабо улыбнувшись.
   - Ты такой ребенок, Скарлетт. Ты знала меня все эти  годы,  но,  если
тебе захочется, ты можешь забыть все, что выучила за это время.  Я  сол-
гал. Я лгал, чтобы осчастливить последние мгновения старушки. Помни, моя
милая, я негодяй, а не джентльмен.
   Он пошел к двери.
   - Не уходи, Ретт, пожалуйста, - рыдала Скарлетт.
   Потомона закрыла обеими руками рот, чтобы остановить себя. Она перес-
танет уважать себя, если попросит его еще раз. Она резко отвернулась, не
желая видеть его выходящим. Она увидела триумф в глазах Сьюлин и сожале-
ние в глазах Уилла.
   - Он вернется, - сказал она, высоко держа голову. - Он все время воз-
вращается.
   "Если я буду повторять это достаточно часто, - подумала она, -  то  я
поверю в это. Может быть, это будет правдой".
   - Постоянно, - сказала она, глубоко вздохнув. - Где Мамушкина  нижняя
юбка, Сьюлин? Я должна проследить, чтобы Мамушку похоронили в ней.
   Скарлетт контролировала себя, пока не закончилась процедура  омовения
и одевания тела Мамушки. Но когда Уилл внес гроб, она стала трястись. Не
говоря ни слова, она вышла.
   Она налила полстакана виски из графина в столовой и выпила его  тремя
обжигающими глотками. Тепло разлилось по ее измотанному телу, она перес-
тала дрожать.
   "Мне нужен воздух, - подумала она. - Мне нужно выбраться из этого до-
ма, подальше от них всех". Она слышала испуганные голоса детей на кухне.
Ее нервы не выдержали. Она подхватила юбки и побежала.
   На улице утренний воздух был свежим и  прохладным.  Скарлетт  глубоко
дышала, наслаждаясь свежестью. Легкий бриз подхватил  прилипающие  к  ее
шее волосы. Когда она расчесывалась в  последнее  время?  Она  не  могла
вспомнить. Мамушка бы очень рассердилась.  Она  прикусила  правую  руку,
чтобы сдержать свое горе, и пошла по  высокой  траве  пастбища  вниз,  к
окаймлявшему реку лесу. Огромные сосны сладко пахли, в тени лежал мягкий
покров выцветших игл, опадавших уже сотни лет. Под их укрытием  Скарлетт
осталась одна. Она устало опустилась на  мягкую  землю,  затем  уселась,
опираясь спиной на ствол дерева. Ей надо было подумать, должен  же  быть
выход, чтобы спасти свою жизнь из руин.
   Но она не могла собраться с мыслями. Она так запуталась, так устала.
   Она уставала и раньше. Даже больше, чем сейчас. Когда  ей  надо  было
добраться до Тары из Атланты через войска янки, она не  позволила  уста-
лости остановить ее. Когда ей приходилось рыскать в поисках еды по  всей
округе, она не сдалась. Когда она собирала хлопок, пока ее руки не  оде-
ревенели, когда она впрягала себя в плуг, как будто была мулом, когда ей
нужно было найти силу, чтобы выжить, несмотря ни на что, она не сдалась.
Она не собиралась сдаваться и сейчас. Поражение было не в ее натуре.
   Она глядела вперед, встречаясь лицом к лицу со всеми своими  горестя-
ми. Смерть Мелани... Мамушки... Ретт, покидающий ее...
   Это было хуже всего. Ретт, покидающий ее... Вот что ей  придется  вы-
держать. Она слышала его голос: "Ничего не изменилось".
   Это не могло быть правдой! Но это была правда.
   Ей надо придумать способ вернуть его. Она всегда знала,  как  заполу-
чить любого нужного ей мужчину, а Ретт был таким же мужчиной, как и все,
не так ли?
   Нет, он был не такой, как все, и поэтому она хотела его. Она  вздрог-
нула, внезапно испугавшись. Что, если в этот раз она не победит? Она все
время выигрывала, тем или иным способом. Она все время получала то,  что
хотела. До сих
   Над ее головой хрипло прокричала голубая  сойка.  Скарлетт  взглянула
наверх, послышался второй насмешливый крик.
   - Оставь меня в покое, - сказала она.
   Птичка улетела.
   "Надо подумать, вспомнить, что сказал Ретт. Не этим утром или прошлой
ночью, когда умирала Мамушка. Что он сказал у нас дома, когда уезжал  из
Атланты? Он говорил и говорил. Он был так спокоен, так ужасно терпелив".
   Она вспомнила одно почти забытое выражение, и ее усталость как  рукой
сняло. Она нашла то, что ей нужно было. Да, да, она помнила это отчетли-
во. Ретт предложил ей развод. Затем, после ее яростного отказа, он  про-
изнес это. Скарлетт закрыла глаза, слушая его голос опять: "Я буду  при-
езжать достаточно часто, чтобы не было сплетен".
   Она улыбнулась. Она еще не выиграла, но у нее был шанс. Хотя  бы  для
начала. Она поднялась, стряхнула сосновые иголки с платья и  волос.  На-
верное, она выглядит растрепанной.
   Грязно-желтая рука Флинт медленно текла под уступом, на котором  воз-
вышались сосны. Скарлетт посмотрела вниз и бросила в реку горсть  сосно-
вых иголок. Их подхватил водоворот течения.
   - Все время в движении, - пробормотала она. - Прямо как я. Никогда не
смотреть назад. Что сделано, то сделано. Пошевеливайся.
   Она взглянула на яркое небо. Полоска ослепительно белых облаков быст-
ро пересекла небосвод. "Будет холодать, - подумала она. - Нужно  одеться
потеплее на похороны". Она повернула к дому. Ей надо добраться  домой  и
привести себя в порядок. Она обязана выглядеть опрятно.  Мамушка  всегда
сердилась, когда она не следила за собой.



ГЛАВА 3


   Скарлетт пошатывалась. Она, должно быть, так же устала, как уже  ког-
да-то уставала в своей жизни, но она  не  могла  вспомнить,  когда.  Она
слишком устала, чтобы вспомнить.
   "Я устала от похорон, я устала от смерти, я устала  от  распада  моей
жизни".
   Кладбище в Таре было не очень большим. "Могила Мамушки отличалась  от
Мединой своими размерами, - подумала Скарлетт, - но Мамушка так высохла,
что ей не нужна была такая большая могила".
   Дул резкий в Хотя небо было ясным, и день стоял  солнечный,  по-
желтевшие листья носились по небу, гонимые ветром. "Приближается  осень,
- подумала она. - Раньше мне нравилась осень в деревне, прогулки в лесах
на лошади. Земля выглядела так, как будто ее осыпали золотом,  и  воздух
был вкуса сидра. Так давно это было. После смерти Па в  Таре  больше  не
катались по-настоящему на лошадях".
   Она посмотрела на надгробия. Джералд О'Хара, родился в графстве  Миг,
Ирландия. Эллин Робийяр О'Хара, родилась в  Саванне,  Джорджия.  Джералд
О'Хара, младший. Три маленьких камня, один похож на другой.  Братья,  но
которых она никогда не увидит. Мамушку похоронили здесь же, рядом с мисс
Элети, ее первой любовью, а не на кладбище для слуг.  "Сьюлин  орала  до
небес, но я выиграла эту битву, как только Уилл принял мою сторону. Если
Уилл что-то решил, то это остается непререкаемым. Плохо,  что  он  такой
несгибаемый и не разрешает мне дать ему денег. Дом  выглядит  ужасно.  И
кладбище тоже. Сорняки повсюду, все это откровенно постарело. Эти  похо-
роны тоже откровенно никудышные. Мамушке бы  они  не  понравились.  Этот
черный проповедник все говорил и говорил, а он даже не знал ее.  Мамушка
бы не потратила на него ни минутки, она была романской  католичкой,  как
все в доме Робийяров, за исключением дедушки. Нам надо было  бы  позвать
священника, но ближайший был в Атланте, и это заняло бы несколько  дней.
Бедная Мамушка. Бедная мама тоже умерла и была похоронена без  священни-
ка. Па тоже, ко вряд ли его это так беспокоило. Он все время  дремал  во
время молитвы по вечерам".
   Скарлетт посмотрела на неухоженное кладбище, затем на обшарпанный фа-
сад дома. "Я рада, что мама не увидит все это, - подумала она  с  неожи-
данной болью и раздражением. - Это разбило бы ей сердце". Скарлетт  уви-
дела на мгновение высокую, стройную фигуру  матери  так  отчетливо,  как
будто Эллин О'Хара была среди пришедших на похороны. Всегда опрятная,  с
белыми руками, занятыми шитьем или одетыми в перчатки для поездки по де-
лам милосердия, с мягким голосом, постоянно занятая наведением  порядка,
который при ней соответствовал жизни Тары. Как она это делала?  Скарлетт
молча плакала. "Как она делала мир удивительным  все  время,  пока  была
здесь? Мы все были так счастливы тогда. Что бы ни случилось, мама всегда
могла это исправить. Как бы я хотела, чтобы она была здесь! Она бы  при-
жала меня к себе, и все мои несчастья исчезли бы.
   Нет, нет, я не хочу, чтобы она была здесь, ее бы так  огорчило,  если
бы она увидела, что стало с Тарой, что стало со мной. Она бы разочарова-
лась во мне, и я бы не вынесла этого. Что угодно, только не  это.  Я  не
буду думать об этом, я не должна. Я подумаю о чем-нибудь другом -  инте-
ресно, сообразила ли Далила приготовить что-нибудь поесть для людей пос-
ле похорон. Сьюлин не подумала бы об этом, да и не решилась бы потратить
деньги на закуску.
   Это вряд ли сказалось бы на ее бюджете  -  здесь  почти  никого  нет.
Только этот черный проповедник выглядит способным есть за двадцать чело-
век. Если он не перестанет говорить об успокоении на груди Абрама и  пе-
ресечении реки Иордан, то я закричу. Эти три тощие женщины,  которых  он
называет хором, здесь единственные люди, которые не дергаются от  смуще-
ния. Ничего себе хор! Тамбурины и духовые! Мамушке нужно что-нибудь тор-
жественное на латыни, а не "Поднимаясь на лестницу Якова".  Хорошо  хотя
бы, что здесь почти никого нету, только Сьюлин, Уилл и я, да еще дети  и
слуги. По крайней мере, мы все любили Мамушку и  переживаем  ее  смерть.
Глаза Большого Сэма покраснели от слез. Посмотрите  на  бедного  старого
Порка, также выплакавшего свои глаза. Его волосы почти что белые, я  ни-
когда не думала, что он так  Дилси не выглядит на свои годы, она не
изменилась ни капельки с того момента, как приехала в Тару..."
   Истощенное, блуждающее сознание Скарлетт неожиданно обострилось.  Что
делают здесь Порк и Дилси? Они не работали в Таре уже много лет.  С  тех
пор, как Порк стал слугою Ретта, а Дилси, жена Порка,  переехала  в  дом
Мелани в качестве Мамушки Бо. Как они очутились здесь, в Таре? Они никак
не могли узнать о смерти Мамушки. Если только Ретт не сказал им.
   Скарлетт посмотрела через плечо. Вернулся ли Ретт? Ничто не  говорило
о его присутствии.
   Как только кончилась служба, Скарлетт сделала знак Порку. Пусть  Уилл
и Сьюлин общаются с проповедником.
   - Это печальный день, мисс Скарлетт, - из глаз Порка все  еще  струи-
лись слезы.
   - Да, Порк, - сказала она. Не надо торопить его, иначе она никогда не
узнает то, что ее интересовало.
   Скарлетт пошла рядом со старым черным слугой, слушая его воспоминания
о мистере Джералде, Мамушке и о первых днях Тары. Она ведь  забыла,  что
Порк так долго был рядом с ее отцом. Он приехал в Тару вместе с  Джерал-
дом, когда здесь еще ничего не было, кроме сожженного строения и  полей,
поросших кустарником. Да, Порку, должно быть, ухе семьдесят или больше.
   Понемногу она выжала информацию, которая была нужна  ей.  Ретт  уехал
жить в Чарльстон. Порк упаковал все вещи Ретта и отвез их на станцию для
отправки. Это было его последней обязанностью в качестве слуги Ретта, он
ушел на пенсию с премией, достаточной для приобретения собственного оча-
га.
   - Я тоже помогу своей семье, - гордо заявил Порк. - Дилси не надо бу-
дет больше работать, а у Присей будет  приданое.  Присей  не  красавица,
мисс Скарлетт, и ей скоро двадцать пять, но с ожидающим  ее  наследством
она так же легко поймает себе жениха, - как и  симпатичная  девчонка,  у
которой нет денег.
   Скарлетт все улыбалась и согласилась с Порком, что  мистер  Ретт  был
отличным джентльменом. Внутри же ее раздирала ярость. Щедрость этого за-
мечательного джентльмена смешивала все ее планы. Кто будет заботиться об
Уайде и Элле, когда уйдет Присей? И как она найдет  хорошую  няньку  для
Бо? Он только что потерял свою мать, а его отец полусумасшедший от горя,
и теперь единственный человек в доме, который был в здравом уме,  уезжа-
ет. Ей бы хотелось тоже вот так собраться и уехать, оставив все  и  всех
позади себя. "Матерь божья! Я приехала в Тару, чтобы  отдохнуть,  выпра-
вить свою жизнь, а все, что я здесь нашла, - это проблемы,  которые  мне
придется решать - Найду ли я когда-нибудь спокойствие?"
   Уилл тихо и спокойно Предоставил Скарлетт передышку. Он  отправил  ее
спать и наказал всем, чтобы ее не беспокоили. Она проспала почти  восем-
надцать часов и проснулась, уже зная, с чего ей начинать.
   - Я надеюсь, ты хорошо поспала? -  спросила  Сьюлин,  когда  Скарлетт
спустилась вниз к завтраку. Ее голос был отвратительно слащавым.  -  Ты,
должно быть, ужасно устала после всего, что перенесла.
   Скарлетт поняла, что со смертью Мамушки перемирие закончилось.  Глаза
ее опасно засверкали. Она знала, что Сьюлин  помнила  об  отвратительной
сцене, которую она устроила, упрашивая Ретта не покидать ее. Но отвечала
она такими же приторными словами.
   - Я едва успела почувствовать прикосновение  головы  к  подушке,  как
сразу же провалилась в сон. Деревенский воздух освежает и успокаивает.
   "Ты, тварь противная", - добавила она про себя. Спальня  теперь  при-
надлежала Сюсси, старшему ребенку Сьюлин, и  Скарлетт  чувствовала  себя
посторонней. Сьюлин также знала это, Скарлетт была уверена. Но  это  не-
важно. Ей надо сохранить хорошие отношения со Сьюлин, если она собирает-
ся выполнить свой план. Она улыбнулась сестре.
   - Что смешного, Скарлетт? У меня пятно на носу или еще что-то?  Голос
Сьюлин заставил Скарлетт заскрипеть зубами, но она продолжала улыбаться.
   - Прости, Сьюлин. Я просто вспомнила вчерашний глупый сон.  Мне  сни-
лось, что мы были опять детьми, и Мамушка стегала меня прутиком персико-
вого дерева. Помнишь эти прутики?
   Сьюлин засмеялась.
   -  Конечно,  помню.  Люти  тоже  стегает  ими  девочек.  Я  постоянно
чувствую, как будто меня жалят, когда она их наказывает.
   Скарлетт наблюдала за лицом сестры.
   - Я удивлена, что у меня не осталось миллиона рубцов, - сказала  она.
- Я была такой ужасной девчонкой, не знаю, как вы с Кэррин меня терпели.
   Она намазывала маслом печенье так, как будто только это ее занимало.
   Сьюлин выглядела подозрительной.
   - Ты действительно мучила нас, Скарлетт. Каким-то образом ты  умудря-
лась сваливать всю вину за драки на нас.
   - Я знаю. Я была ужасной. Даже, когда мы повзрослели. Я  гоняла  вас,
как мулов, когда надо было собирать хлопок после того, как янки обокрали
нас.
   - Ты едва не убила нас. Еле живых после брюшного  тифа,  ты  вытащила
нас из постелей под жаркое солнце...
   Сьюлин стала живей и эмоциональней, когда повторяла свои обиды, вына-
шиваемые многие годы.
   Скарлетт кивнула вдохновляюще, издавая сокрушающиеся вздохи. Она  по-
думала о том, как Сьюлин любит жаловаться. Это ее хлеб и мясо.  Она  по-
дождала, пока Сьюлин не выговорится.
   - Я так ужасно себя чувствую, и нет ничего, чем бы я могла возместить
те неприятности, который я вам доставляла. Я думаю,  Уилл  не  прав,  не
принимая от меня денег для вас всех. В конце концов, это ведь для  Тары.
Мужчины такие упрямые.
   О, Сьюлин, я что-то придумала. Скажи "да", это будет  такой  радостью
для меня. И Уилл не сможет придраться к этому. Что если я оставлю Эллу и
Уэйда здесь и буду посылать деньги на их содержание? Они так  зачахли  в
городе, что деревенский воздух будет им очень полезен.
   - Я не знаю, Скарлетт. У нас и так будет много народу, когда  родится
еще один.
   Сьюлин обуревала жадность, но она все еще проявляла осторожность.
   - Я знаю, - с сочувствием произнесла Скарлетт. - Уэйд Хэмптон к  тому
же ест, как лошадь. Но это им так необходимо, бедным городским  создани-
ям. Я думаю, будет уходить около сотни в месяц, чтобы их обуть и  накор-
мить.
   Она сомневалась, что Уилл за год напряженной работы в Таре  зарабаты-
вал сто долларов наличными. "Сьюлин потеряла дар  речи",  -  отметила  с
удовлетворением Скарлетт. Она была уверена, что к моменту  ответа  голос
сестры вернется. "Я выпишу чек после завтрака", - подумала она.
   - Это лучшее печенье из того, что я когда-либо пробовала,  -  сказала
Скарлетт. - Можно, я возьму еще одно?
   Она начинала себя чувствовать намного лучше, хорошо выспавшись, хоро-
шо поев и пристроив своих детей. Она знала, что ей придется возвращаться
в Атланту, - надо будет что-нибудь придумать насчет Бо Эшли, она  пообе-
щала Мелани. Но она подумает об этом позже. Она приехала в Тару ради де-
ревенского спокойствия и тишины и собиралась  насладиться  этим,  прежде
чем снова уедет.
   После завтрака Сьюлин вышла в кухню. "Наверняка,  чтобы  пожаловаться
на что-то", - немилосердно подумала Скарлетт. Неважно. У нее  есть  шанс
побыть одной...
   "Дом такой тихий. Дети, наверное, завтракают на  кухне,  и,  конечно,
Уилл уже давно ушел в поле с Уэйдом,  таскающимся  за  ним.  Уэйд  будет
здесь намного счастливее, чем в Атланте,  особенно,  когда  Ретт  уехал.
Нет, я не буду думать об этом сейчас, я сойду с ума, если начну. Я прос-
то буду наслаждаться тишиной и спокойствием, ради которых и приехала сю-
да".
   Она налила себе еще чашку кофе, не обращая внимания, что он был  чуть
теплым. Проникший через окно солнечный луч осветил картину на противопо-
ложной стене, над изрубцованной доской. Уилл проделал, большую восстано-
вительную работу, чиня мебель, которую разбили янки, но даже он  не  мог
стереть ни глубокие зарубины от их сабель, ни штыковую рану на  портрете
бабушки Роб
   "Солдат, который проткнул ее, очевидно, был пьян", - решила Скарлетт,
так как он промазал и не попал в надменное, почти презрительное бабушки-
но лицо или в ее грудь, которая  округло  выступала  из  низкого  выреза
платья. Он только сделал прорез там, где была ее левая серьга, и  сейчас
она выглядела даже более интересной с одной сережкой.
   Мать ее матери была единственным предком, который  интересовал  Скар-
летт, и ее очень раздражало, что никто не рассказывал о ее бабушке. Была
замужем трижды. Это все, что она узнала от своей матери, и никаких  под-
робностей. Мамушка все время прерывала рассказы на самых интересных мес-
тах. Из-за бабушки происходили дуэли, а мода ее  дней  была  скандальна,
женщины намеренно увлажняли свои тонкие  муслиновые  платья,  чтобы  они
прилипали к их ногам. И остальное тоже, судя по портрету.
   Скарлетт посмотрела через плечо на портрет, когда выходила из  комна-
ты. Интересно, какая она была на самом деле?
   Общая комната носила на себе признаки бедности и постоянного пребыва-
ния детей. Скарлетт с трудом узнала обтянутый вельветом диван,  где  она
мило усаживалась, когда появлялся очередной щеголь. Все было переставле-
но. Они признавала за Сьюлин право переделывать в  доме  все  по  своему
вкусу, но это все же терзало ее. Это была не настоящая Тара.
   Переходя из комнаты в комнату, она становилась все более унылой.  Ни-
чего не осталось по-прежнему. Каждый раз, приезжая домой,  она  находила
все новые перемены и все большее одряхление. О, почему  Уилл  был  таким
упрямым?! Вся мебель нуждалась в  новых  чехлах,  шторы  превратились  в
тряпки, и можно было увидеть пол сквозь ковры. Она бы достала новые вещи
для Тары, если бы Уилл разрешил ей. Тогда бы у нее не щемило сердце  при
виде так безжалостно истрепанных родных вещей.
   "Она должна бы быть моею! Я бы лучше управилась здесь. Па всегда  го-
ворил, что оставит Тару мне. Но он не оставил завещания. В этом он весь,
он никогда не думал о завтрашнем дне". Скарлетт бранилась, но  не  могла
понастоящему сердиться на своего отца. Никто никогда не держал злобы  на
Джералда О'Хара: он был, как маленький непослушный ребенок,  даже  когда
ему было шестьдесят.
   "На кого я еще сержусь, так это на  Кэррин.  Маленькая  сестричка  не
права, сделала то, что сделала, и я никогда не прощу  ее,  никогда.  Она
была упряма, как мул, когда решила пойти в монастырь, и  я  согласилась.
Но она ни разу не сказала мне, что собирается третью часть Тары отдать в
Качестве вступительного взноса в монастырь.
   Она должна была сказать мне! Как-нибудь я бы нашла деньги. Тогда бы я
обладала двумя из трех частей владения. Это, конечно, не  полное  владе-
ние, как должно было бы быть, но хотя бы четкий контроль. Тогда бы у ме-
ня было право голоса. А вместо этого я должна прикусывать язык и  наблю-
дать, как все скатывается вниз, и позволять Сьюлин быть  королевой.  Это
нечестно. Это я спасла Тару от янки и саквояжников.  Она  моя,  неважно,
что гласит закон, и она будет когда-нибудь принадлежать Уэйду, я просле-
жу за этим, чего бы это ни стоило".
   Она положила голову на старую софу, покрытую потрескавшейся кожей,  в
маленькой комнате, из которой Эллин О'Хара  тихо  управляла  плантацией.
Здесь, казалось, сохранился застоявшийся запах маминой  лимонно-вербено-
вой туалетной воды. Это и есть спокойствие, за которым она  приехала.  И
несмотря на изменения и запущенность. Тара все еще была Тарой,  все  еще
ее домом. И сердце ее было здесь, в комнате Эллин О'Хара.
   Стук двери нарушил тишину.
   Скарлетт услышала Эллу и Сюсси, идущих  по  коридору  и  болтающих  о
чем-то. Ей надо выбраться отсюда, она не выдержит шума и Конфликтов. Она
поспешила на улицу. Ей все равно хотелось осмотреть поля. Они все были в
рубцах пашни, плодородные и красные, как всегда.
   Она быстро пересекла поросшую сорняком лужайку и прошла  мимо  хлева.
Она никогда не справится с отвращением к коровам, даже если  доживет  до
ста лет. Противные рогатые создания. На краю первого поля она  облокоти-
лась на ограду и вдохнула  насыщенный  аммиачный  запах  свежевспаханной
земли.
   "Уилл, безусловно, хороший фе Чтобы я ни делала, мы  бы  никогда
не справились, если бы он не остановился здесь по дороге во Флориду и не
решил остаться здесь. Он влюбился в эту землю, как другие мужчины  влюб-
ляются в женщин. А он даже не ирландец! Пока Уилл  не  появился,  я  все
время думала, что только провинциальный ирландец, вроде  Па,  может  так
работать на земле".
   На дальней стороне поля Скарлетт увидела Уэйда, помогающего  Уиллу  и
Большому Сэму поправить покосившийся участок ограды. "Это полезные уроки
для него, - подумала она. - Это его наследство".  Она  понаблюдала  нес-
колько минут за работающими. "Пора возвращаться в дом, - решила она. - Я
забыла выписать чек для Сьюлин".
   В подписи на чеке был весь характер Скарлетт. Четкая и  неприукрашен-
ная, без пятен и волнистых линий, как у начинающих писателей,  она  была
деловая и прямая. Она посмотрела мгновение, прежде  чем  промокнуть  ее,
затем взглянула еще раз.
   "Скарлетт О'Хара Батлер".
   Когда она писала личные записки или приглашения, то следовала моде  и
добавляла сложные завитки к заглавным буквам, заканчивая послания замыс-
ловатыми вензелями под своим именем. Она сделала то же самое  сейчас  на
обрывке оберточной бумаги. Затем взглянула еще раз на только  что  выпи-
санный ею чек. На нем стояла дата. Ей пришлось спросить об этом  Сьюлин,
и она была шокирована ответом - 11 октября 1873 года. Более трех  недель
со дня смерти Мелли. Она пробыла в Таре уже двадцать четыре дня,  ухажи-
вая за Мамушкой.
   Дата имела и другое значение. Бонни умерла более шести месяцев назад.
Скарлетт может оставить глубокий траур, она может принимать приглашения,
созывать к себе гостей. Она может вернуться в свет.
   "Я хочу домой в Атланту. Мне нужно веселье. У меня было слишком много
горя, слишком много смертей. Мне нужна жизнь".
   Она сложила чек для Сьюлин.
   "Я скучаю по магазину. Счетовые книги скорее всего в страшном  беспо-
рядке. И Ретт будет приезжать в Атланту,  "чтобы  не  было  сплетен".  Я
должна быть там".
   Единственным доносившимся до нее звуком был стук  часов  за  закрытой
дверью. Тишина, которой она так долго хотела, внезапно стала сводить  ее
с ума. Она резко вскочила на ноги.
   "Я отдам чек Сьюлин после обеда, как только Уилл уйдет снова в поле.
   Затем вечером упакуюсь и уеду завтра утром с утренним поездом.
   Домой в Атланту. Тара уже больше не дом для меня, как бы я ни  любила
ее. Пора уезжать".
   Дорога в Фэрхил заросла сорняком и корнями. Скарлетт  помнила  время,
когда ее каждую неделю чистили и поливали,  чтобы  прибить  пыль.  "Было
время, - с грустью думала она, - когда здесь в округе  было  по  крайней
мере десять плантаций, и люди постоянно приезжали и  уезжали.  А  теперь
осталась только Тара, и Тарлтоны с Фонтейнами. Все остальное - это обго-
ревшие камины и обсыпавшиеся стены. Мне действительно надо  перебираться
в город. Все в округе наводит меня на грустные размышления.  Старая  ло-
шадь и рессоры багги были так же плохи, как и дорога".  Она  подумала  о
своем обитом тканью экипаже и объезженной упряжке. Ей необходимо поехать
домой в Атланту.
   Шумные приветствия в Фэрхиле рассеяли ее грусть. Как обычно, Беатриса
Тарлтон была полна рассказами о своих лошадях и не интересовалась больше
ничем. "Конюшням, - заметила Скарлетт, - поменяли крышу. Крыша  же  дома
была в свежих заплатах. Джим Тарлтон выглядел стариком  с  посветлевшими
волосами, но он собрал вместе с одноруким зятем,  мужем  Хетти,  хороший
урожай хлопка. Остальные три девушки откровенно были  похожи  на  старых
дев".
   - Конечно, мы переживаем это несчастье день и ночь, - сказала  Миран-
да, и все засмеялись.
   Скарлетт их совсем не поняла. Тарлтоны могут смеяться по любому пово-
ду. Может, это было как-то связано с рыжими волосами.
   Не был новым для нее укол зависти. Она всегда желала быть членом  та-
кой любящей и веселой семьи, как Тарлтоны. Но она задушила зависть.  Это
было предательством по отношению к матери. Она пробыла  у  них  довольно
долго. А завтра придется поехать к Фонтейнам.
   Было почти совсем темно, когда она приехала в Тару. Она услышала  за-
вывание младшей дочки Сьюлин еще до того, как открыла дверь.  Определен-
но, пора ехать в Атланту.
   Но услышанная новость мгновенно изменила  ее  планы.  Когда  Скарлетт
вошла, Сьюлин подхватила вопящего ребенка и стала успокаивать его.  Нес-
мотря на засаленные волосы и бесформенное тело, Сьюлин  выглядела  более
милой, чем когда была ребенком.
   - Ох, Скарлетт, - воскликнула она, - у нас такая  волнующая  новость,
ты никогда не догадаешься... Тише, сладкая, тебе дадут на  ужин  хорошую
косточку, ты избавишься от этого своего дрянного  старого  зуба  и  тебе
больше не будет больно.
   "Если новый зуб - это и есть волнующая новость, я даже не хочу  этого
слышать", - собиралась сказать Скарлетт. Но Сьюлин не дала ей  это  ска-
зать.
   - Тони дома! - опередила Сьюлин. - Салли  Фонтейн  приезжала  к  нам,
чтобы сказать это. Тони вернулся. Жив и  здоров.  Мы  едем  к  Фонтейнам
завтра на ужин, как только Уилл управится с коровами. Ох, как это  заме-
чательно, Скарлетт!
   Сьюлин сияла. Округ опять наполняется людьми.
   Скарлетт захотелось обнять сестру. Такого желания она раньше не испы-
тывала. Сьюлин права. Это замечательно, что Тони вернулся. Она  боялась,
что больше никто никогда не увидит его. Теперь это ужасное  воспоминание
последней встречи с ним может быть забыто навсегда. Он был так  измотан,
промок до костей, дрожал. Кто бы не замерз и не испугался? Янки  шли  по
пятам за ним, он спасал свою жизнь после убийства  чернокожего,  который
избивал Салли, и скалливага, которые подговорили черного дурака  напасть
на белую женщину.
   Тони вернулся домой! Она едва дождалась следующего вечера. Округ воз-
вращался к жизни.



ГЛАВА 4


   Плантация Фонтейнов называлась Мимозой из-за рощицы деревьев, что ок-
ружали выцветший желтый домик. Нежно-розовые цветы  деревьев  опадали  в
конце лета, но листья были еще ярко-зеленого цвета. Они качались, словно
танцоры, подхваченные легким ветерком, отбрасывая дрожащие  узоры  теней
на пестрые стены похожего на масло дома. Он выглядел теплым и  гостепри-
имным в косых лучах заходящего солнца.
   "Ох, я надеюсь. Тони не очень изменился, -  нервозно  подумала  Скар-
летт. - Семь лет - это такое долгое время". Она еле тащила  ноги,  когда
Уилл снял ее с багги. А если Тони выглядит старым, усталым  и  разбитым,
как Эшли? Ей будет тяжело это вынести.  Она  поплелась  позади  Уилла  и
Сьюлин по дорожке к дому.
   Дверь с шумом распахнулась, и все ее опасения исчезли.
   - Кто это тут прогуливается, будто идет в церковь? Вы  не  додумались
поспешить и поприветствовать героя, который вернулся домой?
   Смех наполнял голос Тони так же, как это было всегда,  его  волосы  и
глаза были такими черными, как раньше, его широкая улыбка такая же яркая
и озорная.
   - Тони! - закричала Скарлетт. - Ты все такой же.
   - Это ты, Скарлетт? Иди сюда и поцелуй меня. Ты тоже, Сьюлин:  Ты  не
была щедра на поцелуи, как твоя сестра в старые времена, но Уилл  навер-
няка научил тебя некоторым вещам после того, как вы поженились. Я  наме-
реваюсь расцеловать каждую особу женского пола старше шести во всем шта-
те Джорджия.
   Сьюлин нервно хихикнула и посмотрела на Уилла. Легкая улыбка  на  его
спокойном лице означала разрешение, но Тони даже не затруднил себя  дож-
даться этого. Он обхватил ее за растолстевшую талию и запечатлел поцелуй
у нее на губах. Она покраснела от смущения и удовольствия, когда он отп-
устил ее. Франтоватые братья Фонтейн уделяли мало внимания Сьюлин в  до-
военное время щеголей и красавиц. Уилл положил ей на плечо свою  твердую
и теплую руку.
   - Скарлетт, милая, - закричал Тони, раскрыв объятия.
   Скарлетт шагнула к нему, крепко обвила шею руками. Ты подрос в  Теха-
се, - воскликнула она.
   Тони смеялся, целуя подставленные губы. Затем он  поднял  свою  ногу,
чтобы показать всем сапоги на высоких каблуках.
   - Если бы каждый вырос в Техасе, - сказал он, - я бы не удивился.
   Алекс Фонтейн улыбался из-за плеча Тони.
   - Вы услышите о Техасе больше, чем  надо  знать,  -  протянул  он,  -
только если, конечно. Тони впустит вас в дом. Он забыл о таких вещах.  В
Техасе они все живут около лагерных костров, под звездами, вместо стен и
крыши.
   Алекс светился от счастья. "Он, кажется, сам не против обнять и  рас-
целовать Тони, - подумала Скарлетт, - а почему бы и нет? Они росли вмес-
те, как два пальца на руке. Алекс, наверное, скучал по нему ужасно". Не-
ожиданно слезы брызнули у нее из глаз. Шумное возвращение Тони домой бы-
ло первым радостным событием в округе после  того,  как  войска  Шермана
опустошили все вокруг. Она едва ли знала, как реагировать на такой  при-
ход счастья.
   Жена Алекса, Салли, взяла ее за руку, когда они вошли в потертую гос-
тиную.
   - Я знаю, что ты чувствуешь, Скарлетт, - прошептала она. -  Мы  почти
забыли, что такое веселье. Сегодня в доме было больше смеха, чем за пос-
ледние десять лет вместе взятых. Мы заставим стропила звенеть сегодня.
   Глаза Салли были тоже полны слез.
   Затем стропила начали звенеть. Приехали Тарлтоны.
   - Благодарение небесам, ты вернулся целым, мой  мальчик,  -  Беатриса
Тарлтон приветствовала Тони. - Ты можешь выбрать любую из моих трех  де-
вочек. У меня только один внук, а я не становлюсь моложе.
   - Ох, Ма! - простонали хором Хетти, Камилла и Миранда Тарлтоны.
   Затем засмеялись. Увлечение их матери племенными  лошадьми  и  людьми
было известно всей округе, чтобы они могли разыгрывать смущение. Но Тони
покрылся ярким румянцем.
   Пока не стемнело Беатриса Тарлтон настояла на том, чтобы Тони показал
ей лошадей, которых пригнал с собой из Техаса, и  спор  о  превосходстве
восточных чистокровок над западными мустангами продолжался, пока все ос-
тальные не взмолились о перемирии.
   - К столу! - пригласил Алекс. - Я даже нашел немного настоящего виски
для празднества.
   Скарлетт пожалела - не в первый раз - что крепкие  напитки  были  тем
удовольствием, в котором женщинам автоматически отказывали. Она бы выпи-
ла немного. Более того, ей бы доставило удовольствие поговорить с мужчи-
нами вместо ссылки на другой конец комнаты к женским сплетням и разгово-
рам о детях и домашнем хозяйстве. Она никогда не понимала и не принимала
традиционное разделение полов. Но так был устроен мир, и она должна была
следовать предписанному. По крайней мере, она могла развлекать себя наб-
людением за дочками Тарлтонов, которые старались показать, что совсем не
думали о том же самом, что и их мама: если бы только Тони посмотрел в их
сторону!
   - Маленький Джо, должно быть, до смерти рад, что его дядя приехал до-
мой, - говорила Салли Хетти Тарлтон.
   Хетти могла позволить себе игнорировать мужчин. У нее был уже толстый
однорукий муженек.
   Салли подробнейшим образом рассказывала о своем  маленьком  мальчике,
наскучив Скарлетт. Она стала спрашивать себя, когда будет  ужин.  Он  не
должен быть поздно: ведь мужчины были фермерами, завтра  им  надо  будет
вставать на рассвете. Это означало ранний конец вечерним празднествам.
   Она была права насчет раннего ужина, мужчины объявили, что они готовы
к нему, после первой же рюмки. Но вечеринка все равно  затянулась.  Всем
она слишком нравилась, чтобы закончить ее так скоро. Тони восхищал  всех
рассказами о своих приключениях.
   - Прошло меньше недели, прежде чем я пристал к техасским  рейнджерам,
- сказал он. - Штат был под военным управлением янки, как и любое другое
место на Юге, но, черт, - мои извинения, леди, - эти голубые  шинели  не
имели ни малейшего представления о том, что делать с индейцами. Рейндже-
ры все время схватывались с ними, и единственная надежда у  людей  была,
что рейнджеры станут и дальше защищать их. Чем они и занимались. Я с са-
мого начала понял, что нашел парней моего склада, и присоединился к ним.
Это было славно! Ни униформы, ни маршей с  пустым  желудком,  куда  тебя
пошлет дурак-генерал, ни строевой подготовки! Прыгаешь в седло и отправ-
ляешься с такими же парнями на поиски стычек.
   Черные глаза Тони сверкали от возбуждения. Алекс  не  сводил  с  него
глаз. Фонтейны всегда любили хорошую драку. И ненавидели дисциплину.
   - Как выглядят индейцы? - спросила одна из Тарлтонских девиц.  -  Они
вправду пытают людей?
   - Тебе не стоит об этом знать, - сказал Тони, и его  смеющиеся  глаза
погрустнели. Затем он улыбнулся. - Они умны, как черти, когда дело дохо-
дит до драки. Рейнджеры сразу поняли,  если  они  хотят  побить  красных
дьяволов, им придется приспосабливаться к ним. Да, мы  можем  обнаружить
человека или животное по следам на голой скале лучше,  чем  любая  охот-
ничья собака. Никто не сравнится с техасским рейнджером, и никто не  ус-
кользнет от него.
   - Покажи всем свои шестизарядки. Тони, - не вытерпел Алекс.
   - О, не сейчас. Завтра, может быть, или послезавтра. Салли не  хочет,
чтобы я продырявил ей стены.
   - Я не прошу тебя палить из них, я сказал, покажи их, - Алекс ухмыль-
нулся своим друзьям. - У них рукоятки из резной слоновой кости, - похва-
стался он, - и вы только дождитесь, когда мой маленький братец приедет к
вам верхом в большом седле в западном стиле. На нем столько серебра, что
вы ослепнете от его блеска...
   Скарлетт улыбнулась. Она должна была знать: Тони с Алексом всегда бы-
ли первыми дэнди во всей Северной Джорджии. Тони явно  не  изменился  ни
капельки. Сапоги на высоких каблуках и серебряное седло. Она могла  пос-
порить, что он вернулся с такими же пустыми карманами, как  и  во  время
бегства от виселицы. Было большой глупостью -  обзаводиться  серебряными
седлами, когда дом в Мимозе нуждается в крыше. Но для  Тони  это  так  и
должно быть. Это значило, что он все еще был Тони. И Алекс  был  так  же
горд, как если бы он вернулся домой с полным вагоном золота. Как она лю-
бит их обоих! Они могли остаться ни с чем, только с фермой,  на  которой
надо вкалывать, но янки не сломили Фонтейнов.
   - Господи, как бы мальчики хотели скакать и полировать серебро своими
задами, - сказала Беатриса Тарлтон. - Я прямо вижу близнецов сейчас.
   У Скарлетт замерло дыхание. Зачем надо миссис Тарлтон  все  испортить
таким образом? Зачем портить такое счастливое время, вспоминая, что поч-
ти все их старые друзья умерли?
   Но настроение не испортилось.
   - Они бы не удержали своих седел и недели, мисс Беатриса,  вы  знаете
это, - ответил Алекс. - Они их или проиграли бы в покер, или бы продали,
чтобы купить шампанское в конце вечеринки. Помните, когда  Брент  продал
всю мебель из своей комнаты в университете и купил всем ребятам, которые
не пробовали курить, долларовые сигары?
   - А когда Стюарт проиграл свой костюм в карты, и ему  пришлось  поки-
нуть вечеринку, завернувшись в коврик? - добавил Тони.
   - Помните, когда они заложили все книжки Бонда по законодательству? -
сказал Джим Тарлтон. - Я думал, что вы с них живых сдерете шкуру,  Беат-
риса.
   - Она у них всегда опять отрастала, - сказала миссис Тарлтон,  улыба-
ясь. - Я попыталась переломать им ноги, когда они  подожгли  ледник,  но
они бегали слишком быстро, я не могла поймать их.
   - Это было время, когда они пришли в Лавджой и спрятались в сарае,  -
сказала Салли. - Коровы на целую неделю остались без молока,  когда  они
попытались сами надоить себе ведро.
   У каждого была своя история о близнецах Тарлтона, и эти  истории  на-
помнили о других их друзьях и братьях - всех ребятах, которые не  верну-
лись домой. Рассказы эти были проникнуты любовью, и темные уголки комна-
ты постепенно наполнялись ожившей улыбающейся молодостью тех, кто  умер,
но о них вспоминали с любовью, а не с отчаянной горечью.
   Старшее поколение также не было забыто. У всех, кто  собрался  вокруг
стола, были богатые воспоминания о старой мисс Фонтейн, острой на язычок
бабушке Алекса и Тони. И об их матери, прозванной Молодой Мисс, пока она
не умерла в свой шестидесятый день рождения.  Скарлетт  обнаружила,  что
может добродушно подсмеиваться над привычкой своего отца напевать  песни
ирландского восстания, когда он, как он говорил, "принял каплю или две",
и даже слушать, как говорят о маминой доброте, без замирания сердца, что
было раньше мгновенной реакцией на упоминание имени Эллин О'Хара.
   Тарелки давно опустели, огонь в камине догорал, а разговор  все  про-
должался, и выжившие вернули к жизни всех любимых, кто не мог  уже  быть
здесь, чтобы приветствовать Тони. Это было счастливое время, когда зажи-
вали душевные раны. Тусклый мерцающий огонек масляных  ламп  не  освещал
шрамов и рубцов, оставленных армией Шермана в  прокуренной  комнате.  На
лицах собравшихся у стола не было морщин, на их одежде не было заплат. В
эти короткие мгновения казалось, что Мимоза была перенесена в безвремен-
ное место, где не было боли, и не было войны.
   Много лет назад Скарлетт поклялась себе, что никогда не будет огляды-
ваться назад. Воспоминания довоенных лет, тоска по ним  только  причинят
ей боль и ослабят ее, а ей нужна была вся ее сила и  целеустремленность,
чтобы выжить и защитить свою семью. Но общие воспоминания в столовой Ми-
мозы не были источником слабости. Они придали ей силы, они были  доказа-
тельством, что хорошие люди могут пережить любые потери и сохранить спо-
собность любить и смеяться. Она гордилась, что была в их  числе,  горди-
лась, что могла назвать их своими друзьями, гордилась, что они были  те-
ми, кто они есть.
   Домой Уилл шел впереди багги, неся сосновый факел в  руке  и  освещая
дорогу лошади. Ночь была темной, и было очень поздно. В безоблачном небе
звезды светились так ярко, что месяц казался почти прозрачным,  бледным.
В тишине раздавалось цоканье копыт.
   Сьюлин дремала, но Скарлетт не поддавалась  сонливости.  Она  хотела,
чтобы вечер не заканчивался, чтобы его теплота  и  счастье  продолжались
вечно. Каким сильным выглядел Тони! И каким полным жизни, довольным сво-
ими смешными сапогами, самим собою, всем. Тарлтонские девицы вели  себя,
как рыжие вредненькие котята перед миской сливок.  Интересно,  какая  из
них заполучит его? Беатриса Тарлтон, безусловно, проследит,  чтобы  одна
из них поймала его!
   Заухала сова в придорожном лесу. Скарлетт хихикнула про себя.
   Они еще не проехали и половины пути до Тары, когда Скарлетт  вспомни-
ла, что не думала о Ретте уже много  часов.  Меланхолия  и  беспокойство
сразу свалились на нее, как свинцовый груз, и она  заметила  вдруг,  что
ночной воздух был холодным и она замерзла. Скарлетт поглубже завернулась
в свою шаль.
   Я не хочу думать ни о чем сегодня. Я не хочу  испортить  это  хорошее
состояние. Спеши, Уилл, здесь холодно и темно".
   На следующее утро Скарлетт и Сьюлин повезли детей в Мимозу.  У  Уэйда
засветились глаза, когда Тони вытащил свои шестизарядки.  Даже  Скарлетт
была восхищена, когда Тони прокрутил их вокруг своих пальцев и  одновре-
менно подбросил вертящимися в воздух, затем поймал и  загнал  в  кобуры,
которые висели у него на бедрах на модном, отделанном серебром,  кожаном
ремне.
   - Они и стреляют? - спросил Уэйд.
   - Да, сэр, стреляют. И когда ты  немного  подрастешь,  я  научу  тебя
пользоваться ими.
   - Крутить так же как ты?
   - Ну да, обязательно. Нет смысла иметь шестизарядки, если ты  не  мо-
жешь проделывать с ними такие штуки, - Тони потрепал волосы Уэйда грубой
мужской рукой. - Я научу тебя ездить по-западному, Уэйд Хэмптон. Я пола-
гаю, ты будешь единственным парнем в этих краях,  который  знает,  каким
должно быть настоящее седло. Но мы не можем начать сегодня. Мой брат со-
бирается преподать мне уроки фермерства. Посмотрю, что это - каждый дол-
жен постоянно чему-то учиться.
   Тони быстро поцеловал Сьюлин и Скарлетт в щечки, маленьких девочек  в
- макушки и распрощался.
   - Алекс ожидает меня внизу у речки. Почему бы вам не найти  Салли?  Я
думаю, она развешивает белье за домом.
   Салли, казалось, была рада их видеть, но Сьюлин отказалась зайти  вы-
лить по чашечке кофе.
   - Мне надо ехать домой и делать то же, что и ты, Салли, мы  не  можем
задерживаться. Мы просто не хотели уезжать, не поздоровавшись.
   И она поторопила Скарлетт к повозке.
   - Я не понимаю, почему ты была так груба с Салли, Сьюлин. Твоя стирка
обождала бы, если бы мы выпили по чашечке кофе и поговорили о вечеринке.
   - Скарлетт, ты ничего не знаешь о хозяйстве на ферме. Если  бы  Салли
запоздала со стиркой, все остальное она бы сделала тоже с опозданием. Мы
не можем нанять здесь слуг, как вы делаете в Атланте. Нам приходится де-
лать очень многое самим.
   Скарлетт сдержалась, чтобы не отреагировать на ее тон.
   - Я, может, поеду в Атланту сегодня днем.
   - Так будет для всех нас намного легче, - ответила Сьюлин. - Ты  дос-
тавляешь много хлопот, и мне нужна спальня для Сюсси и Эллы.
   Скарлетт было открыла рот, чтобы возразить. Если бы Тони  не  приехал
домой, она бы уже сейчас была там. Люди будут рады увидеть ее. У нее бы-
ло много друзей в Атланте, у которых достаточно времени и  для  кофе,  и
для партии в вист, и для вечеринки. Она выдавила улыбку детям, отворачи-
ваясь от Сьюлин.
   - Уэйд Хэмптон, Элла, мама должна поехать в Атланту. Я хочу, чтобы вы
обещали, что будете послушными и не причините тете Сьюлин  никаких  хло-
пот.
   Скарлетт ожидала возражений и слез. Но дети  были  слишком,  увлечены
обсуждением шестизарядок Тони, чтобы обратить на нее какое-нибудь внима-
ние. Когда они приехали в Тару, Скарлетт распорядилась, чтоб Панси  соб-
рала ее багаж. Только тогда Элла заплакала.
   - Присей уехала, а я не знаю здесь никого, кто бы заплетал мне  воло-
сы, - рыдала она.
   Скарлетт превозмогла порыв отшлепать свою маленькую девочку.  Она  не
может оставаться в Таре, раз уже настроилась ехать, она  сойдет  с  ума,
ничего не делая и не разговаривая ни с кем. Но она не может  уехать  без
Панси, это было неслыханно, чтобы леди путешествовала одна. Что она  бу-
дет делать? Элла хотела, чтоб Панси осталась с ней. Может  пройти  много
дней, пока Элла не привыкнет к Люти, мамушке маленькой Сюсси. А если Эл-
ла будет продолжать в том же духе день и ночь, Сьюлин  может  передумать
насчет пребывания ее детей в Таре.
   - Ну ладно, хорошо, - резко сказала Скарлетт, - прекрати этот  отвра-
тительный шум, Элла. Я оставлю Панси здесь до конца недели.  Она  научит
Люти ухаживать за твоими волосами.
   "Мне придется присоединиться к  какой-нибудь  женщине  на  станции  в
Джонсборо. Там наверняка должен быть кто-то  респектабельный,  с  кем  я
смогу разделить дорогу. Я еду дневным поездом, и точка. Уилл  может  от-
везти меня на станцию и успеть вечером подоить  своих  противных  старых
коров".
   На полпути к Джонсборо Скарлетт прекратила легкую болтовню о  возвра-
щении Тони Фонтейна. Она помолчала немного, затем выпалила то, что  было
у нее на уме.
   - Уилл, насчет Ретта. О том, что он уехал так быстро, я имею в  виду,
я надеюсь, что Сьюлин не будет болтать об этом по всей округе.
   Уилл взглянул на нее своими бледно-голубыми глазами.
   - Скарлетт, ты это лучше знаешь. Семья не чернит себя.  Я  все  время
считал, это очень грустно, что ты не видела ничего  хорошего  в  Сьюлин.
Оно в ней, но оно как-то не проявляется, когда ты находишься  рядом.  Ты
должна поверить мне на слово. Не обращай внимания на то, как  ты  к  ней
относишься. Сьюлин никогда никому не расскажет о твоих  личных  неприят-
ностях. Она не больше тебя хочет, чтобы трепали языками о семействе  Оа-
Хара.
   Скарлетт немного расслабилась. Она безоговорочно доверяла Уиллу.  Его
слово было более надежным, чем деньги в банке. И он был  рассудительным.
Она ни разу не видела, чтобы Уилл ошибался в чем-то, за исключением, мо-
жет быть, Сьюлин.
   - Ты ведь веришь, что он вернется, не правда ли, Уилл? Уиллу не  надо
было спрашивать, кого она имела в виду. Он  услышал  беспокойство  в  ее
словах. Он тихо покручивал соломинку в углу рта, пока раздумывал над от-
ветом. Наконец он медленно произнес:
   - Я не могу сказать, что верю. Скарлетт,  но  я  не  тот,  кто  может
знать. Я его видел не больше четырех-пяти раз.
   Ей казалось, будто он ее ударил.
   - Ты просто вообще ничего не понимаешь, Уилл Бентйн!  Ретт  расстроен
сейчас, но он это переборет. Он никогда не поступит так низко, чтобы уе-
хать и оставить жену в затруднительном положении.
   Уилл кивнул. Скарлетт могла принять это за согласие, если б захотела.
Но он не забыл, как язвительно описывал Ретт сам себя: Он был  негодяем.
Согласно тому, что говорили ребята, он всегда им был, и похоже, им оста-
нется.
   Скарлетт уставилась на знакомую красную глинистую дорогу впереди.  Ее
зубы были сжаты, мозг яростно работал. Ретт придет обратно.  Он  должен,
потому что она хочет этого, а она все время получала то, что хотела.  Ей
надо только настроиться на это.



ГЛАВА 5


   Шум и суматоха в Пяти Углах воздействовали как  тоник,  на  состояние
духа Скарлетт. Точно так же подействовал на нее и беспорядок на ее столе
дома. Ей не хватало жизни и действий после оцепеняющей последовательнос-
ти смертей. Ей также не хватало работы.
   Здесь были груды непрочитанных газет, кипы ежедневных деловых  счетов
из ее торговой лавки. Скарлетт вздохнула и подвинула стул ближе к столу.
   Она проверила свежесть чернил и запасы перьев.  Затем  зажгла  лампу.
Стемнеет намного раньше, чем она покончит со всем этим, может, даже  она
сегодня поужинает прямо во время работы.
   Она с нетерпением потянулась за счетами из магазина,  затем  ее  руки
застыли в воздухе, когда она заметила  огромный  квадратный  конверт  на
пачке газет. Он был просто подписан "Скарлетт", это был почерк Ретта.
   "Я не буду его читать сейчас, - моментально подумала она, - он отвле-
чет меня от работы. Меня не волнует, что в нем, ни капельки,  я  оставлю
его на десерт". И она занялась счетной книгой.
   Но она теряла нить подсчетов, которые она производила в уме, и, нако-
нец, отбросила счета. Ее пальцы вскрыли запечатанный конверт.
   "Поверь мне, - начиналось письмо Ретта, - когда я говорю, что глубоко
переживаю твою тяжелую утрату. Смерть Мамушки - огромная потеря. Я приз-
нателен, что ты известила меня вовремя, чтобы я  успел  приехать  до  ее
ухода в мир иной".
   Скарлетт в ярости оторвалась от жирного почерка и заговорила вслух.
   "Признателен, держите меня! Так ты мог налгать и ей, и мне, ты, шало-
пай!"
   Она желала бы сжечь это письмо и бросить пепел Ретту в лицо, выкрики-
вая ему эти слова. О, она отомстит за посрамление перед Сьюлин и Уиллом.
Неважно, сколько ей придется ждать этого, она найдет способ. У него  нет
никаких прав так относиться к ней, так относиться к  Мамушке,  жульничая
даже с ее последней волей.
   "Я сожгу его прямо сейчас, я даже не дочитаю остальное!" Ее рука про-
тянулась за коробком спичек, но она сразу же выронила его.  "Я  умру  от
желания узнать, что же было в нем", - призналась она себе и опять накло-
нила голову над письмом.
   В ее жизни не будет изменений, заявлял Ретт. Счета по  домашнему  хо-
зяйству будут оплачиваться его адвокатами, договоренности, которые  были
достигнуты много лет назад, и все деньги, снятые Скарлетт со счета,  бу-
дут возмещаться автоматически. Она может сообщить в любые магазины,  где
открыла кредиты, о процедуре оплаты покупки: присылать счета прямо к его
адвокатам. Либо она может расплачиваться чеками, а деньги  на  ее  счету
будут возмещаться самим банком.
   Скарлетт прочитала это с восхищением. Все, что относилось к  деньгам,
всегда интересовало ее, особенно с тех пор, когда она узнала, что  такое
нищета. Деньги - это спокойствие, верила она. Она копила деньги, которые
зарабатывала сама, и сейчас, видя щедрость Ретта, была в недоумении.
   "Какой же он дурак, я бы могла ограбить его, если бы хотела. Наверня-
ка, его адвокаты занимались этими счетовыми книгами долгое время.
   Но Ретт, должно быть, очень богат, если может тратить деньги, не  ин-
тересуясь, куда они уходят. Я знала, что он богат. Но не до такой степе-
ни. Интересно, сколько у него денег?
   Очевидно, он все еще любит меня, это служит доказательством.  Никакой
мужчина не баловал бы так женщину, как Ретт баловал меня все  эти  годы,
если бы он не любил до безрассудства, и он собирается продолжать  давать
мне все, что я захочу. Он должен испытывать те же чувства, иначе  бы  он
держал меня в узде. Ох, я знала это! Он не имел в виду то, что тогда го-
ворил. Он просто не поверил мне, когда я сказала, что люблю его".
   Скарлетт прижала письмо Ретта к щеке, как будто это была рука,  кото-
рая писала его. Она докажет ему это, докажет, что любила его всем  серд-
цем, и тогда они будут  так  счастливы,  они  будут  самыми  счастливыми
людьми во всем мире!
   Она покрыла письмо поцелуями, прежде чем положить его в ящичек. Затем
с энтузиазмом принялась за работу. Занятие делом укрепило ее. Когда слу-
жанка постучала в дверь и робко спросила об ужине, Скарлетт едва  взгля-
нула на нее.
   - Принеси мне что-нибудь на подносе, - сказала она, - и зажги огонь в
камине.
   К вечеру заметно похолодало, и она была голодна, как волк.
   Она спала очень хорошо этой ночью. Лавка нормально работала в ее  от-
сутствие" и ужин был очень сытным.  Хорошо  быть  дома,  особенно  когда
письмо Ретта лежит под подушкой.
   Она проснулась и с удовольствием потянулась. Хруст бумаги под  подуш-
кой заставил ее улыбнуться. Она позвонила, чтобы ей принесли завтрак  на
подносе, и стала планировать свой день. Первым делом магазин. В нем, на-
верное, кончаются запасы. Кершоу достаточно хорошо справлялся с  бухгал-
терией, но у него не было даже куриных мозгов. У него закончатся мука  и
сахар, прежде чем он подумает о пополнении бочонков, и он, наверное,  не
заказал керосин, хотя с каждым днем становилось холоднее.
   Она не добралась до газет прошлой ночью, и поездка в магазин  освобо-
дит ее от этого скучного чтения. О событиях в Атланте она узнает у  Кер-
шоу и клерков. Нет ничего лучше торговой лавки для сбора всех  новостей"
округе. Люди любят говорить, ожидая, когда завернут их  покупки.  Да,  в
половине случаев она заранее знала, что будет на первой странице газеты,
которая еще даже не прочитана. Она может выкинуть всю пачку  газет,  что
лежит у нее на столе, и не пропустит ни одной новости.
   Улыбка исчезла с лица Скарлетт. Нет, она не  должна  выкидывать.  Там
будет заметка о похоронах Мелани, а она хотела увидеть ее.
   Мелани...
   Эшли...
   Магазину придется подождать. На первом месте у нее другие  обязаннос-
ти.
   "Что только дернуло меня пообещать Мелли, что я присмотрю за Эшли? Но
я обещала. И лучше отправиться сначала туда. Неплохо бы захватить с  со-
бой Панси, чтобы все выглядело, как надо. Злые языки, должно быть,  бол-
тают по всему городу об этой сцене на  кладбище.  Нет  смысла  разжигать
сплетни". - Скарлетт быстро пересекла по толстому ковру комнату, направ-
ляясь к вышитому звонку, потянула и  дернула  его  раздраженно.  Где  же
завтрак?
   Нет, Панси была в Таре. Ей придется взять еще кого-то  из  слуг,  эта
новенькая девочка, Ребекка, ее устроит. Она поможет ей одеться, не нару-
шая заведенный порядок. Ей нужно было отправиться в путь и  покончить  с
ее долгом.
   Когда ее экипаж остановился перед крохотным домиком Эшли и Мелани  на
Айви-стрит, Скарлетт увидела, что траурная лента снята с двери, а ставни
закрыты.
   "Индия, - тотчас же подумала она. - Конечно. Она взяла Эшли и Бо жить
в дом тетушки Питтипэт. Она, должно быть, очень довольна собою".
   Сестра Эшли, Индия, всегда была непримиримым врагом Скарлетт.
   Скарлетт прикусила губу и задумалась над дилеммой. Она была  уверена,
что Эшли переехал к тетке Питтипэт вместе с Бо, это было самое разумное,
что он мог сделать. Без Мелани, а теперь и без Дилси не было никого, кто
присматривал бы за его домом и нянчил его сына. У тетушки было  комфорт-
но, безупречный порядок в домашнем хозяйстве и постоянная любовь  к  ма-
ленькому мальчику от женщин, которые все время ласкали его.
   "Две старые девы, - презрительно  подумала  Скарлетт.  -  Они  готовы
преклоняться перед любыми штанами, даже если это короткие штанишки.
   Если бы только Индия не жила с тетушкой Питтипэт!"  Скарлетт  справи-
лась бы с тетушкой Питти. Застенчивая старая леди, не способная  обидеть
даже котенка, оставила бы ее в покое.
   Но сестра Эшли другое дело. Индия так и желает сцепиться,  наговорить
обидных слов своим холодным голосом, указать Скарлетт на дверь.
   Если бы только она не пообещала Мелани, но она это сделала.
   - Отвези меня к мисс Питтипэт Гамильтон, - приказала  она  Элиасу.  -
Ребекка, отправляйся домой, пойдешь пешком.
   Индия открыла на ее стук. Она посмотрела на модный, отделанный  мехом
траурный наряд Скарлетт, и улыбка удовлетворения появилась у нее на  гу-
бах.
   "Улыбайся сколько хочешь, старая ворона", - подумала Скарлетт. Траур-
ное платье Индии было из монотонного черного крепа, не  украшенное  даже
пуговкой.
   - Я пришла навестить Эшли, - сказала она.
   - Тебя здесь никто не ждет, - ответила Индия и стала закрывать дверь.
   Скарлетт уперлась.
   - Индия Уилкс, не вздумай хлопать дверью перед моим носом. Я пообеща-
ла Мелли и сдержу слово, даже если придется убить тебя для этого.
   Ответом Индии послужило более сильное нажатие на  дверь.  Настойчивое
сражение продолжалось несколько секунд. Затем  Скарлетт  услышала  голос
Эшли:
   - Это Скарлетт, Индия? Я бы хотел поговорить с ней.
   Дверь распахнулась, и Скарлетт последовала внутрь, с  удовлетворением
замечая, что лицо Индии покрылось от злости красными пятнами.
   Эшли вышел в коридор, чтобы поприветствовать ее. Он выглядел больным.
Темные круги вокруг бледных глаз, глубокие  морщины,  идущие  к  уголкам
рта. Его одежда казалась слишком большой для него, куртка свисала на его
покосившейся фигуре, как сломанные крылья черной птицы.
   У Скарлетт перевернулось сердце. Она больше не любила Эшли  так,  как
все эти годы, но он все еще оставался частичкой ее жизни. У них было так
много общих воспоминаний. Она не могла спокойно вынести его вида.
   - Милый Эшли, - нежно сказала она, - иди сядь сюда. Ты выглядишь  ус-
талым.
   Они сели на диванчик в тетушкиной маленькой гостиной. Скарлетт  гово-
рила мало. Она слушала, пока Эшли рассказывал, повторяясь и  прерывая  -
себя в сбивчивом зигзаге воспоминаний.  Он  рассказывал  о  доброте  его
умершей жены, ее сердечности, благородстве, любви к Скарлетт, Бо и к не-
му. Его голос был тихим, лишенным эмоций, обесцвеченным горем  и  безна-
дежностью. Его рука слепо нащупала руку Скарлетт и сжала ее с такой  от-
чаянной силой, что у нее заломило кости. Она сжала губы, но не выдернула
руку.
   Индия стояла в дверях - темный, неподвижный наблюдатель.
   Наконец Эшли прервал самого себя и повернул голову,  как  ослепший  и
потерявшийся человек.
   - Скарлетт, я не могу жить без нее, - застонал он, - я не могу.
   Скарлетт освободила свою руку. Она должна пробиться через заслон  от-
чаяния, окружающий его, или это погубит его, она была уверена. Она вста-
ла и наклонилась к нему.
   - Послушай меня, Эшли Уилкс, я выслушала тебя, а теперь  ты  послушай
меня. Ты думаешь, что ты единственный человек, который любил Мелли и за-
висел от нее? Я тоже любила, даже больше, чем думала. Я надеюсь,  что  и
другие сильно любили Мелли. Но мы не собираемся зачахнуть и  умереть  от
этого, как ты. И я стыжусь за тебя. Мелли тоже, если она смотрит на  нас
с небес. Представляешь ли" что она пережила,  чтобы  родить  Бо?  Да,  я
знаю, как она страдала, и я говорю тебе, что это  убило  бы  сильнейшего
мужчину, когда либо созданного Богом. Теперь ты - все, что у него  оста-
лось. Так ты хочешь, чтобы Мелли это видела? Что ее мальчик сам по себе,
практически сирота, потому что его отец слишком жалеет себя, чтобы забо-
титься о нем? Ты хочешь разбить его сердце, Эшли Уилкс? Именно это ты  и
делаешь.
   Она поймала его подбородок своей рукой и заставила взглянуть на нее.
   - Соберись, ты слышишь меня, Эшли? Ты пойдешь на кухню и закажешь по-
вару горячую еду для себя. И ты съешь ее. Если тебя вырвет, ты съешь еще
раз. Ты найдешь своего мальчика, возьмешь его на руки и скажешь ему, что
его отец позаботится о нем. Подумай о ком-нибудь, кроме самого себя.
   Скарлетт вытерла свою руку об юбку, будто Эшли ее испачкал. Затем она
вышла из комнаты, оттолкнув Индию.
   - Мой бедный, дорогой Эшли. Не обращай внимания на ужасные вещи"  ко-
торые говорила Скарлетт. Она чудовище.
   Скарлетт остановилась, развернувшись. Она вытащила визитную  карточку
из своей сумочки и бросила ее на стол.
   - Я оставлю свою карточку вам, тетушка Питти, - прокричала она, - раз
вы боитесь встретиться со мной лично.
   Она вышла, хлопнув дверью.
   - Поезжай, Элиас, - сказала она кучеру, - куда угодно.
   Она не могла выдержать ни одной минуты больше в этом  доме.  Что  она
будет делать? Прорвалась ли она к Эшли? Она вела себя нехорошо, хотя она
должна была так действовать. Эшли обожал своего сына, и может, он  собе-
рется ради Бо. "Может" ее не устраивало. Он должен, она заставит его это
делать.
   - Отвези меня к мистеру Генри Гамильтону, в  адвокатскую  контору,  -
сказала она Элиасу.
   Дядюшки Генри боялись почти все женщины, но не Скарлетт. Она  понима-
ла, что воспитание вместе с тетушкой Питтипэт сделало его  женоненавист-
ником. И она знала, что нравилась ему. Он говорил, что она не такая глу-
пая, как остальные женщины. Он был ее адвокатом и знал,  какой  проница-
тельной она была в деловых вопросах.
   Она вошла в его офис, не дожидаясь, когда о ней доложат, он отложил в
сторону письмо и усмехнулся.
   - Входи, Скарлетт, - сказал он, поднимаясь. - Ты спешишь подать в суд
на кого-нибудь?
   Она ходила взад и вперед, не замечая стул около его стола.
   - Я бы хотела пристрелить кое-кого,  но  не  знаю,  поможет  ли  это.
Действительно ли, что после смерти Чарли оставил мне всю свою  собствен-
ность?
   - Ты знаешь, что это так. Перестань  суетиться  и  сядь.  Он  оставил
склады около станции, которые сожгли янки. Оставил часть фермы  недалеко
от города, которая очень скоро станет его территорией,  судя  по  темпам
роста Атланты.
   Скарлетт примостилась на уголке стула, заглядывая ему в глаза.
   - И половину дома тетушки Питтипэт на Пич-стрит. Разве он не  оставил
мне и это?
   - Боже мой, Скарлетт, уж не собираешься ли ты вселиться туда?
   - Конечно, нет. Но я хочу, чтобы Эшли уехал оттуда. Индия  и  тетушка
Питти сведут его в могилу своим сочувствием. Он может вернуться  в  свой
дом. Я найду ему домохозяйку.
   Генри Гамильтон посмотрел на нее невыразительными, изучающими  глаза-
ми.
   - Ты именно потому хочешь, чтобы он вернулся в свой дом, что он стра-
дает от обилия сочувствия?
   Скарлетт воскликнула:
   - Боже, дядя Генри! Неужели на старости лет ты  становишься  сплетни-
ком?
   - Не показывай свои зубки, юная леди. Усаживайся и послушай меня.
   Когда речь идет о делах, у тебя лучшая голова, которую  я  когда-либо
встречал, но во всем остальном ты так же тупа, как и деревенский идиот.
   Скарлетт нахмурилась.
   - Теперь о доме Эшли, - медленно произнес старый адвокат, -  его  уже
продали. Я составил документы вчера.
   Он поднял руку, чтобы остановить Скарлетт до того, как она заговорит.
   - Я посоветовал ему переехать в дом тетушки Питти и продать свой.  Не
из-за болезненных ассоциаций и горестных воспоминаний, связанных с  этим
домом, и не потому, что меня беспокоило, кто будет присматривать за  ним
и за мальчиком, хотя все это веские причины. Я  посоветовал  ему  перее-
хать, потому что он нуждался в деньгах, чтобы  спасти  свой  лесопильный
бизнес от краха.
   - Что ты имеешь в виду? Эшли ничего не понимает в деньгах, но  он  не
может разориться. Строителям постоянно нужны доски.
   - Если они что-нибудь строят. Слезь со своего  конька  на  минутку  и
послушай, Скарлетт. Я знаю, что тебя ничего не интересует в  мире,  если
это не касается тебя лично, но несколько недель назад в Нью-Йорке  прои-
зошел крупный финансовый скандал. Делец по имени Джей Куке обсчитался  и
разорился. Он потянул за собой железную дорогу.  Северную  Тихоокеанскую
ветку, прихватил и группу таких же дельцов, как он, которые  участвовали
в его железнодорожном бизнесе и других сделках. Они в свою очередь пота-
щили многие предприятия, в которых участвовали отдельно от  Куке.  Затем
разорились парни, которые были в их предприятиях.  Прямо  как  карточный
домик. В Нью-Йорке это называется паникой. Она уже  распространяется.  Я
думаю, что она охватит всю страну.
   Скарлетт почувствовала, что ее охватывает ужас.
   - Что с моей лавкой? - вскричала она. - И моими деньгами?  Банки  на-
дежны?
   - Те, где у тебя деньги, да. У меня там тоже есть вклады, так  что  я
проверил. Атланту это вряд ли заденет. Мы не так велики, чтобы  участво-
вать в больших сделках. Но бизнес  везде  замер,  выжидая.  Люди  боятся
вкладывать деньги, в том числе и в строительство. А если никто не  стро-
ится, значит никому не нужен лес.
   Скарлетт вспылила.
   - Значит Эшли не будет получать денег с лесопилок. Я могу понять это.
Но если никто не вкладывает деньги, то почему его дом так быстро купили?
Мне кажется, что если везде паника, то цены на недвижимость должны  сни-
жаться первыми.
   Дядя Генри усмехнулся.
   - Как скала. Ты умница, Скарлетт. Именно поэтому я  посоветовал  Эшли
продать его. Атланта еще не почувствовала панику, но она скоро доберется
сюда: У нас был бум в последние восемь лет, но ты не можешь  развиваться
без денег.
   Он громко рассмеялся.
   Скарлетт смеялась вместе с ним, хотя не думала, что было что-то смеш-
ное в экономической катастрофе. Но она знала, что мужчины  любят,  когда
их оценивают по достоинству.
   Смех дяди Генри резко прекратился.
   - Итак, теперь Эшли в доме своей сестры и тети. По  моему  совету.  И
это не устраивает тебя.
   - Да, сэр, меня это совсем не устраивает. Он выглядит ужасно. Он, как
ходячий труп. Я дала ему хорошую встряску, хотела вывести его из состоя-
ния, в котором он находится. Но я не знаю, подействовало ли  это.  Знаю,
что даже если и подействовало, то ненадолго, пока он  находится  в  этом
доме.
   Она посмотрела на скептическое выражение дяди Генри.  От  раздражения
она покраснела.
   - Меня не волнует, что ты слышал или что ты думаешь, дядя Генри.  Мне
не нужен Эшли. Я пообещала у постели умирающей Мелани, что позабочусь  о
нем и о Бо. Я не хотела бы этого делать, но я пообещала.
   Она поставила Генри в неловкое положение. Он не любил эмоций, особен-
но у женщин.
   - Если ты хочешь плакать, Скарлетт, то я тебя выведу.
   - Я не собираюсь плакать. Я здесь. Мне необходимо что-то предпринять,
а ты не можешь мне помочь.
   Генри Гамильтон откинулся на спинку стула. Он сложил кончики  пальцев
у себя на животе. Это была его адвокатская поза, почти судейская.
   - Ты самый последний человек сейчас, Скарлетт, кто бы мог помочь  Эш-
ли. Я открою тебе неприятную правду. Правда или нет - меня это не волну-
ет, - но о тебе и Эшли одно время много болтали. Мисс Медли  заступилась
за тебя, и все остальные последовали ее примеру из-за любви к  ней,  за-
меть, а не потому что ты им  нравилась.  Индия  подумала  самое  плохое,
рассказывала об этом, многие ей верили. Это продолжится и  после  смерти
Мелли. А тебе надо было еще устроить спектакль у самой могилы Мелли. Об-
нять ее мужа, оттаскивать его от умершей жены, которую многие люди  счи-
тали святой.
   Он поднял руку.
   - Я знаю, что ты собираешься сказать,  так  что  не  затрудняй  себя,
Скарлетт.
   Кончики его пальцев снова сомкнулись.
   - Эшли почти бросился в могилу, мог сломать себе шею. Я  был  там,  я
видел все. Но это не важно. Такой умной девочке, как ты, можно  было  бы
получше разбираться в людях. Если бы Эшли бросился на гроб, все бы  наз-
вали это "трогательным". Если бы он убил себя, они бы очень сожалели. Но
есть, есть некоторые правила выражения печали. Обществу  нужны  правила,
Скарлетт, чтобы не распадаться. То, что ты сделала, нарушало все  прави-
ла. Ты устроила публичную сцену. Ты обняла мужчину, который не был твоим
мужем. Публично. Ты подняла шумиху, которая прервала  похороны,  правила
которых знает каждый. Ты нарушила священный обряд. Теперь все до  единой
женщины на стороне Индии. Значит, против тебя, У тебя здесь нет ни одно-
го друга, Скарлетт. И если ты как-то покажешь свое отношение к Эшли,  ты
превратишь его в такого же изгоя, как ты. Женщины настроены против тебя.
Господь тебе поможет, Скарлетт. Когда леди отворачиваются от тебя, нече-
го надеяться на их христианское милосердие и прощение. В них этого  нет.
И они это не позволят никому другому, особенно своим мужьям. Они владеют
телом и душой своих мужей. Вот почему я все время держался в стороне  от
"слабого пола". Я желаю тебе добра, Скарлетт.  Ты  знаешь,  что  ты  мне
всегда нравилась. Хорошие пожелания - вот все, что я могу предложить те-
бе.
   Старый адвокат поднялся.
   - Оставь Эшли в покое. Какая-нибудь сладкоголосая маленькая леди поя-
вится в один прекрасный день и ободрит его. Затем она позаботится о нем.
Оставь дом Питтипэт в покое, включая твою половину. И не прекращай посы-
лать деньги через меня для уплаты счетов на ее содержание,  как  ты  все
время делала. Так ты выполнишь обещание Мелани. Пойдем, я  провожу  тебя
до экипажа.
   Скарлетт оперлась на его руку и кротко пошла рядом с ним. У нее внут-
ри все кипело. Она должна была знать, что не получит никакой  помощи  от
дяди Генри.
   Ей надо будет самой узнать, правда ли то, что рассказал дядя Генри  о
финансовой панике, и в  первую  очередь  узнать,  в  сохранности  ли  ее
деньги.



ГЛАВА 6


   "Паника", как называл это Генри Гамильтон, финансовый кризис,  начав-
шийся в Нью-Йорке на Уолл-стрит, распространялся по всей Америке.  Скар-
летт боялась, что она может потерять  заработанные  ею  деньги.  Изофиса
старого адвоката она прямиком отправилась в свой банк. Она вся  дрожала,
когда входила в кабинет управляющего.
   - Я ценю вашу заботу, миссис Батлер, - сказал он.
   Но Скарлетт видела, что он не  ценил  ни  капельки.  Он  выдержал  ее
расспросы о надежности банка. Чем дальше он говорил, тем меньше ему  ве-
рила Скарлетт.
   Затем он нечаянно рассеял все ее страхи.
   - Да, мы не только будем  выплачивать  наши  обычные  дивиденды  вла-
дельцам акций, но в действительности они будут даже больше, чем всегда.
   Он посмотрел на нее краешком глаза.
   - Я получил эту информацию только сегодня утром и хотел бы знать,  на
каких основаниях ваш муж решил увеличить вклады, еще месяц назад.
   Скарлетт почувствовала огромное облегчение. Если Ретт  покупает  бан-
ковские акции, это самый надежный банк в Америке.  Он  все  время  делал
деньги, когда остальной мир распадался на кусочки. Она не знала, как  он
выяснил положение банка, ее это не касалось.  Ей  достаточно  было,  что
Ретт верил в него.
   - У него есть этот маленький милый кристальный шарик, - сказала  она,
легкомысленно хихикнув, чем разъярила управляющего.
   Она чувствовала себя немного опьяневшей. Но не настолько,  чтобы  за-
быть поменять наличные в персональном ящичке на золото. У  нее  все  еще
стояли перед глазами красиво надписанные обесцененные облигации конфеде-
ратов, от которых зависел ее отец. У нее не было веры в бумагу.
   Выходя из банка, она остановилась на  ступеньках,  чтобы  насладиться
теплым осенним солнцем и суматохой делового района. Посмотрите  на  этих
парней, спешащих вокруг, они торопятся делать деньги и не боятся ничего.
Дядя Генри сумасшедший простак. Нет никакой паники.
   Следующей остановкой был ее магазин. "Универмаг  Кеннеди"  -  гласила
золотыми буквами вывеска. Это было ее наследство после короткого замуже-
ства с Фрэнком Кеннеди. Это и Элла. Ее удовлетворение от магазина  пере-
живало разочарование в ребенке. Витрина, с набором выставленных товаров,
была ослепительно красива. Все, начиная с сияющих осей  для  повозок  до
сияющих булавок. Ей придется, правда, убрать оттуда ткани. Они мгновенно
выгорят на солнце, и ей надо будет снижать цену.  Скарлетт  ворвалась  в
лавку, готовая спустить шкуру с Вилли Кершоу, старшего клерка.
   Но оказалось, было мало причин, обвинять его. Выставленные ткани пос-
традали от воды во время перевозки. Производитель уже согласился снизить
цену на две трети из-за брака. Кершоу также сделал заказы для пополнения
складов, а в квадратном железном сейфе, в подсобке, лежали аккуратно пе-
ревязанные и сложенные пачки и стопки заработанных монет и зеленых банк-
нот, многочисленные чеки.
   - Я заплатил помощникам клерка, миссис Батлер, - нервно  сказал  Кер-
шоу. - Надеюсь, что это ничего. Отметка в субботней ведомости.  Мальчики
сказали, что не обойдутся недельным заработком. Я не взял  своей  платы,
не зная, как бы вы хотели, чтобы я сделал, но я был бы  очень  признате-
лен, если вы четко определитесь.
   - Конечно, Вилли, - любезно сказала Скарлетт, - как  только  я  сверю
деньги со счетовыми книгами.
   Кершоу справился намного лучше, чем ожидала Скарлетт, но это не  зна-
чит, что он может держать ее за дурочку. Когда все сошлось до цента, она
отсчитала его двенадцать долларов семьдесят пять центов - плату  за  три
недели. Она добавит лишний доллар завтра, когда будет платил" за эту не-
делю, решила она. Он заслужил поощрение за хорошее руководство в ее  от-
сутствие.
   Она также планировала прибавить ему обязанностей.
   - Вилли, - сказала она ему наедине, - я хочу, чтобы ты открыл кредит.
   Выпуклые глаза Кершоу полезли на лоб. В магазине не открывался кредит
после того, как Скарлетт стала управлять им. Он внимательно выслушал  ее
инструкции. Когда она заставила его поклясться, что он не  расскажет  ни
одной живущей душе об этом, он положил руку себе на  сердце  и  произнес
клятву. Он был убежден, что у Скарлетт были глаза на затылке и она могла
читать мысли.
   Потом Скарлетт Поехала домой пообедать. Вымыв лицо и руки,  она  взя-
лась за пачку газет. Заметка о похоронах Мелани была такой,  как  она  и
ожидала - минимум слов, имя Мелани, дата рождения и дата смерти. Имя ле-
ди может появляться в новостях только три раза: при рождении, свадьбе  и
смерти. И не должно быть никаких подробностей. Скарлетт  сама  написала,
заметку и добавила вполне достойную, на ее взгляд  строчку  о  том,  как
трагично для Мелани умереть такой молодой и как не будет хватать ее  го-
рюющей семье и друзьям в Атланте.  "Индия,  наверное,  ее  вырезала",  -
раздраженно подумала Скарлетт. Если бы только домашнее хозяйство было  в
чьих-либо других руках, жизнь была бы намного проще.
   Следующий же номер газеты заставил ладошки Скарлетт  увлажниться,  от
страха. Следующая, и следующая, и следующая - она перелистывала страницы
с возрастающей тревогой. Когда служанка объявила, что  обед  готов,  она
сказала, чтобы его оставили на столе. Куриная грудка затвердела  в  зас-
тывшей подливке, когда она села за стол, но это не имело  значения.  Она
была слишком расстроена. Дядя Генри был прав. Действительно, была  пани-
ка. Деловой мир переживал отчаянную неразбериху, даже катастрофу.  Рынок
ценных бумаг в Нью-Йорке был закрыт уже десять дней со дня,  прозванного
репортерами "черной пятницей", когда цены на акции резко полетели  вниз,
потому что все продавали, но никто не покупал. В главных городах Америки
банки закрывались, так как их  клиенты  хотели  вернуть  деньги,  а  эти
деньги было вложены банками в "надежные"  акции,  которые  почти  совсем
обесценились. В промышленных районах фабрики  закрывались  со  скоростью
одного предприятия в день, оставляя тысячи людей безработными и без  де-
нег.
   Дядя Генри сказал, что это не  случится  в  Атланте,  повторяла  себе
Скарлетт много раз. Но ей пришлось сдержать себя,  чтобы  не  сходить  в
банк и принести домой свой ящик с золотом. Она бы так и сделала, если бы
Ретт не купил акции банка.
   Она вспомнила о деле, которое запланировала на  сегодня,  лихорадочно
пожалела, что такая идея пришла ей в голову, но решила, что это  все  же
необходимо сделать, когда страна в панике, и именно поэтому.
   Может, ей стоит выпить маленькую  рюмочку  коньяка,  чтобы  успокоить
брожение в желудке. Графин был рядом, на боковом столике. Это бы сдержа-
ло ее нервы... Нет - запах будет заметен при дыхании, даже если она  за-
ест листьями мяты и петрушки. Она глубоко вздохнула и встала из-за  сто-
ла.
   - Беги в гараж и скажи Элиасу, что пора ехать, - сказала она  служан-
ке.
   Никто не отвечал на ее звонок в доме Питтипэт. Скарлетт была уверена,
что видела дернувшуюся штору в маленькой гостиной. Она крутанула  звонок
еще раз. Был слышен звук колокольчика за дверью и приглушенный звук  ка-
кого-то движения. Скарлетт позвонила снова. Когда стих звон, везде восс-
тановилась тишина. Она посчитала до двадцати. Лошадь и багги проехали по
улице позади нее.
   "Если кто-нибудь видел меня здесь, стоящую перед закрытой  дверью,  я
никогда не смогу смотреть ему в лицо, не сгорая от  стыда",  -  подумала
она. Она чувствовала, как ее щеки горели. Дядя Генри был прав  во  всем.
Ее не принимали. Всю свою жизнь она слышала истории о скандальных людях,
которых не принимали в приличных домах, но даже в самой  дикой  фантазии
она никогда не думала, что это когда-либо может случиться с ней.
   "Я пришла сюда с добром", - подумала она в болезненном  смущении.  На
глаза навернулись слезы. Затем, как это  часто  случалось,  ее  захватил
прилив злости и ярости. Черт побери, половина этого дома принадлежит ей!
Как они смели запереть дверь перед ней?
   Она стала ломиться в дверь, но она была надежно заперта.
   - Я знаю, что ты там, Индия Уилкс, - прокричала Скарлетт  в  замочную
скважину.
   "Вот! Надеюсь, она прислушивалась у двери и теперь оглохнет".
   - Я пришла поговорить с тобой. Индия, и я не  уйду,  пока  не  сделаю
этого. Я буду сидеть на крыльце, пока ты не откроешь дверь или пока Эшли
не придет домой со своим ключом, выбирай.
   Скарлетт повернулась и подобрала свои юбки. Она услышала звук повора-
чиваемого засова позади нее, затем скрип петель.
   - Ради всего святого, войди внутрь, - хрипло прошептала  Индия.  -  О
нас будет болтать весь район.
   Скарлетт холодно осмотрела Индию из-за плеча.
   - Может, ты выйдешь и посидишь на ступеньках вместе со  мною.  Может,
слепой бродяга задержится здесь и женится на тебе в обмен на кров и  пи-
щу.
   Как только это было сказано, она пожалела,  что  не  придержала  свой
язык. Она пришла сюда не для стычек с Индией. Но сестра Эшли всегда была
для нее вроде занозы под седлом, а сейчас ее терзало еще и унижение сто-
ять перед закрытой дверью.
   Индия толкнула дверь. Скарлетт повернулась и бросилась,  чтобы  поме-
шать ее закрыть.
   - Я извиняюсь, - сказала она сквозь зубы.
   Наконец, Индия отступила назад.
   "Как бы Ретту это понравилось!" - внезапно подумала она. В счастливые
времена их женитьбы она постоянно рассказывала ему  о  своих  победах  в
бизнесе и в обществе. Это его долго веселило, и он называл ее "неиссыха-
ющим источником восхищения". Может быть, он снова бы рассмеялся после ее
рассказа об Индии, сопящей, как дракон.
   - Чего ты хочешь? - сказала Индия ледяным голосом, хотя  вся  дрожала
внутри от ярости.
   - Это очень любезно с твоей стороны пригласить меня на чашку  чая,  -
ответила Скарлетт в ее лучшей манере. - Но я только пообедала.
   В действительности она проголодалась. Пыл битвы вытеснил панику.  Она
надеялась, что ее желудок не заурчит, хотя он был пуст, как высохший ко-
лодец.
   Индия встала перед дверью в гостиную.
   - Тетя Питти отдыхает.
   "Скорее, выпускает пары", - сказала себе Скарлетт,  но  на  этот  раз
сдержала свой язык. Она не злилась на Питтипэт. Кроме того, ей лучше  бы
покончить с тем, зачем она сюда пришла. Она хотела  уйти  до  того,  как
вернется Эшли.
   - Не знаю, догадываешься ли ты, Индия, но Мелли попросила  меня  пок-
лясться у постели умирающей, что я присмотрю за Эшли и Бо.
   Индия передернулась, будто в нее попала пуля.
   - Не говори ни слова, - предупредила Скарлетт, - так как все, что  ты
скажешь, не сравнится с практически последними словами Мелли.
   - Ты запятнаешь имя Эшли точно так же, как и свое. Я не позволю  тебе
здесь сшиваться рядом с ним, позоря всех нас.
   - Меньше всего на этой зеленой планете, Индия Уилкс, я бы хотела про-
быть хоть одну лишнюю минуту в этом доме. Я приехала сказать тебе, что я
устроила так, что ты сможешь получать все необходимые тебе вещи  в  моем
магазине.
   - Уилксам не нужна благотворительность, Скарлетт.
   - Простушка, я не говорю о благотворительности, я говорю о моем  обе-
щании Мелани. Ты совсем не представляешь, как быстро  мальчик  вроде  Бо
вырастет из штанишек и ботинок. Или сколько они стоят. Ты  хочешь  пове-
сить эти мелкие заботы на Эшли, когда у него разбито сердце? Или ты  хо-
чешь сделать Бо посмешищем в школе? Я знаю, каков  доход  у  тетушки,  я
ведь же здесь, помнишь? Хватит, чтобы только  содержать  дядю  Петера  и
экипаж, накрывагь скромный стол и оплачивать ее нюхательные соли. К тому
же существует такая вещь, как паника. Половина предприятий в стране зак-
рывается. Похоже, Эшли будет получать меньше денег в этом году, чем ког-
да-либо до этого. Если я могу  проглотить  свою  гордость  и  стучать  в
дверь, как сумасшедшая, то ты сможешь проглотить свою и принять то,  что
я даю. И не тебе отвергать мое  предложение,  ведь  если  бы  было  дело
только в тебе, я, не моргнув, оставила бы тебя голодать. Я говорю о Бо и
Эшли. И Мелли, так как я пообещала ей. Позаботься об Эшли, но не  говори
ему об этом. Без твоей помощи, Индия, я не смогу скрыть это от него.
   - Откуда я знаю, что она сказала именно это?
   - Потому что я так говорю, а мое слово стоит золота. Что бы ты ни ду-
мала обо мне, ты никогда не найдешь того, кто скажет, что я не  сдержала
своего слова или пошла на попятную.
   Индия засомневалась, и Скарлетт поняла, что она выигрывает.
   - Тебе не надо ходить в лавку самой, можешь присылать перечень с кем-
нибудь еще.
   Индия глубоко вздохнула.
   - Только ради школьной одежды для Бо, - неохотно согласилась она.
   Скарлетт удержалась от улыбки. Раз увидев, как приятно получать  вещи
бесплатно, она станет делать больше заказов.  Скарлетт  была  уверена  в
этом.
   - Тогда всего  хорошего,  Индия.  Мистер  Кершоу,  старший  клерк,  -
единственный, кто знает об этом, и он не  проговорится  никому.  Поставь
его имя наверху твоего списка, и он все устроит.
   Как только он уселась в экипаж, ее желудок громко дал знать  о  себе.
Скарлетт улыбнулась до ушей. Слава Богу, он потерпел.
   Дома она приказала повару разогреть обед и подать его. Пока она  жда-
ла, чтобы ее позвали за стол, она посмотрела остальные страницы  газеты,
избегая материалов о "панике". Она обнаружила колонку,  которую  никогда
раньше не замечала, но которая приятно удивила ее сейчас, она  содержала
новости и сплетни из Чарльстона. Там мог бы быть упомянут Ретт, или  его
родственники.
   О них не сообщалось, но она и не особенно надеялась. Если в Чарльсто-
не произойдет что-нибудь интересное, она узнает об этом от Ретта,  когда
он приедет домой. Заинтересованность в людях и местах, где он вырос, бу-
дет доказательством, что она любит его, что бы он ни говорил. Интересно,
как часто будет его "достаточно часто, чтобы не было сплетен?"
   Скарлетт не смогла заснуть этой ночью. Каждый раз, когда она закрыва-
ла глаза, она видела широкую парадную дверь дома тетушки Питти, запертую
от нее на засовы. "Это проделки Индии", - подумала она.  Дядя  Генри  не
мог быть прав, утверждая, что любая дверь в Атланте  будет  закрыта  для
нее.
   Но она не думала, что он был прав и насчет паники, пока не  прочитала
газеты и не обнаружила, что положение даже хуже, чем он описывал.
   У нее была бессонница, она знала, что немного бренди успокоит ее нер-
вы и поможет заснуть. Она молча прошлепала вниз в  столовую  к  стенному
бару. Ребристый графин радужно сверкал в лучах ее лампы.
   На следующее утро она проспала дольше, чем обычно. Не из-за бренди, а
потому, что даже с его помощью смогла заснуть только перед рассветом.
   По дороге в магазин она заехала в пекарню миссис Мерриу Клерк за
стойкой посмотрел через нее и повернулся к ней глухим ухом.
   "Он отнесся ко мне, будто меня не существовало", - поняла она потом с
ужасом. Когда она пересекала дорожку между  магазином  и  экипажем,  она
увидела приближающихся пешком миссис Элсинг и ее дочь. Скарлетт приоста-
новилась, готовая улыбнуться. Но  Элсинги  остановились  как  вкопанные.
Когда заметили ее, затем, не произнеся ни слова,  развернулись  и  пошли
прочь. На мгновение Скарлетт была парализована. Затем она поспешно  села
в экипаж и спряталась в темный угол. В какой-то  момент  ей  показалось,
что ее вырвет.
   Когда Элиас остановился перед лавкой,  Скарлетт  осталась  в  убежище
экипажа. Она послала Элиаса в магазин с конвертами с зарплатой для клер-
ков. Если она выйдет, то она может наткнуться на кого-либо из  знакомых.
Было невыносимо даже думать об этом.
   "Это все исходило от Индии. И это после того, как я была так щедра  с
нею! Я это так ей не прощу, нет. Никто безнаказанно не может  обращаться
так со мною".
   - Поезжай к лесному складу, - приказала она Элиасу, когда тот вернул-
ся.
   Она расскажет Эшли. Он что-нибудь сделает. Эшли не потерпит, он  зас-
тавит Индию и всех друзей вести себя прилично.
   Ее бедное сердце наполнилось еще большей горечью, когда  она  увидела
лесной склад. Он был переполнен. Штабеля сосновых досок отливали золотом
и терпко пахли смолой на осеннем солнце. Не было видно ни одной повозки.
Никто не покупал древесину.
   Скарлетт хотелось плакать. "Дядя Генри говорил, что это случится,  но
я никогда не думала, что будет так ужасно". Она глубоко вздохнула. Запах
свежесрубленной сосны был сладчайшими духами в мире. Ох, как она скучает
по лесопильному бизнесу, она никогда не поймет, каким образом Ретт  уго-
ворил ее продать его Эшли. Если бы она еще занималась мм, такого  бы  не
случилось никогда. Она бы пристроила лес как-нибудь. Паника подступила к
ней, но она ее отогнала прочь. Все было ужасно, но она не должна  ругать
Эшли.
   - Склад выглядит замечательно! - легко сказала она. - У тебя,  навер-
ное, лесопилка работает день и ночь, чтобы  поддержать  такой  запас  на
складе.
   Он оторвался от счетовых книг за своим столом, и Скарлетт поняла, что
любые ее слова ободрения расходуются даром. Он выглядел  не  лучше,  чем
когда она давала ему встряску.
   Он поднялся, стараясь улыбнуться ей. Его врожденная  вежливость  была
сильней, чем изнеможение, но его отчаяние больше их обоих.
   "Я не могу ему сказать что-нибудь об Индии, -  подумала  Скарлетт,  -
или о лесопильном бизнесе. На него сейчас все навалилось сразу. Кажется,
что он не рассыпается только из-за одежды на нем".
   - Скарлетт, дорогая, как мило с твоей стороны заехать. Присаживайся!
   "Мило, черта с два! Эшли звучит, как заведенная музыкальная шкатулка,
начиненная вежливыми словами. Нет, не так. Он звучит так, будто не  зна-
ет, что слетает у него с языка, и я считаю это ближе  к  истине.  Почему
его должно касаться, что я рискую остатками  своей  репутации,  приезжая
сюда? Он не заботится о себе - любой дурак это  видит,  -  почему  же  я
должна волновать его? Я не могу сесть и поддерживать вежливый  разговор,
я этого нет выношу. Но я должна".
   - Спасибо, Эшли, - сказала она, садясь на подставленный им стул.
   Она заставит себя остаться здесь на пятнадцать минут и  сделать  нес-
колько пустых замечаний о погоде, рассказать о своей поездке в Тару. Она
не сможет ему сказать о смерти Мамушки, это так  его  расстроит.  А  вот
приезд Тони - хорошая новость. Скарлетт приготовилась говорить.
   - Я была в Таре.
   - Зачем ты меня остановила, Скарлетт? - спросил Эшли  пустым  безжиз-
ненным голосом. Скарлетт не нашлась, что ответить.
   - Зачем ты меня остановила? - спросил он  снова,  но  в  этот  раз  с
болью, раздражением в голосе. - Я хотел быть в могиле. В любой, необяза-
тельно в могиле Мелли. Это единственное, на что я гожусь... Нет, не  го-
вори, что ты хотела сказать, Скарлетт. Мне сочувствовали и меня успокаи-
вали так много доброжелательных людей, что я все это слышал сотни раз. Я
ожидаю большего от тебя, чем простые банальности.  Я  буду  признателен,
если ты скажешь все, что думаешь. Что лесопильный бизнес, твой бизнес, в
который ты вложила все свое сердце,  умирает.  Я  несчастный  неудачник,
Скарлетт. Ты знаешь это. Я знаю это. Весь свет знает  это.  Зачем  вести
себя, как будто это не так? Вини меня.  Ты  не  найдешь  более  жестоких
слов, чем те,  которыми  я  себя  обзываю,  ты  не  можешь  "ранить  мои
чувства". Боже, как я ненавижу эту фразу! Как будто у меня остались  ка-
кие-то чувства, которые можно ранить. Как будто я вообще  могу  что-либо
чувствовать сейчас.
   Эшли покачал головой. Он был похож на смертельно  раненное  животное,
затравленное шайкой хищников. Из его горла вырвалось рыдание, и  он  от-
вернулся.
   - Прости меня, Скарлетт, я прошу тебя. У меня нет никаких прав  взва-
ливать на тебя мои беды. Будь милосердна, моя дорогая, оставь меня в по-
кое. Я будут признателен, если ты уедешь сейчас.
   Скарлетт исчезла, не сказав ни слова.
   Позже она села за свой стол, заваленный  различными  бумагами.  Будет
много труднее сдержать обещание перед Мелли. Одежда и товары для дома  -
этого еще не достаточно.
   Эшли не пошевелит и пальцем, чтобы помочь себе. Она сделает его удач-
ливым, она пообещала Мелани.
   И она не могла вынести вида бизнеса, который она начинала, идущего на
убыль.
   Скарлетт составила список своего имущества.
   Магазин, строение и торговля. Это приносило почти сотню дохода а  ме-
сяц, но это снизится, когда паника доберется до Атланты, и  у  людей  не
будет денег, чтобы тратить их в магазине. Она сделала пометки о  покупке
более дешевых вещей.
   Салун на участке ее земли рядом со станцией.  Она  не  владела  им  в
действительности, а сдавала в аренду и землю, и здание на ней  за  трид-
цать долларов в месяц. Люди, похоже, станут больше выпивать, чем раньше.
Может быть, надо повысить арендную плату. Ей нужны настоящие деньги.
   Золото в ее ящичке. У нее настоящие деньги, более двадцати пяти тысяч
долларов настоящих денег. Она была состоятельной женщиной в  представле-
нии большинства людей, но не в ее собственном. Она  еще  не  чувствовала
себя в безопасности.
   "Я могу выкупить бизнес у Эшли обратно", - подумала она, и на мгнове-
ние ее ум заработал в возбуждении. Но затем она вздохнула. Это не  решит
проблему. Эшли такой дурак, что настоит на получении  только  того,  что
ему предложили бы при открытых торгах, а это почти ничего. Потом,  когда
бизнес у нее начнет преуспевать, он почувствует себя еще большим неудач-
ником. Нет, как бы ей ни хотелось заполучить лесопилки со складом в свои
руки, она должна сделать Эшли преуспевающим здесь.
   "Я просто не верю, что нет рынка для леса. Паника или не паника, люди
должны же строить что-нибудь, даже если это только навес для  коров  или
лошадей".
   Скарлетт просмотрела свои книги и бумаги. У нее появилась идея.
   Вот частица фермерской земли, которую ей  оставил  Чарльз  Гамильтон.
Фермы почти не приносили никакого дохода. Какая польза  от  пары  корзин
кукурузы и одного тюка хлопка? Ее сотня акров находилась прямо  на  краю
Атланты. Если бы ей найти хорошего строителя, она  может  поставить  там
сотню или две легких домиков. Всем, кто будет терять свои  деньги,  при-
дется выезжать из больших домов и искать что-нибудь поскромнее.
   "Я не заработаю на этом денег, но, по крайней мере, ничего  не  поте-
ряю. И я прослежу, чтобы строитель использовал лес, купленный у Эшли. Он
будет зарабатывать деньги - не состояние, но стабильный доход - и никог-
да не узнает, что это пришло от меня. Все, что мне нужно, - это  хороший
строитель, который не будет болтать языком и не будет много воровать".
   На следующий день Скарлетт известила фермеров о необходимости освобо-
дить земли.



ГЛАВА 7


   - Да, миссис Батлер, мне нужна работа, - сказал Джо Коллтон.
   Это был низкий худой мужчина лет сорока. Он выглядел немного  старше,
так как его пышные волосы были белы, как снег, а лицо задубело от  ветра
и солнца. Он хмурился, и большие складки на бровях затеняли  его  темные
глаза.
   - Мне нужна работа, но не в такой степени, чтобы я принял ее от вас.
   Скарлетт почти уже повернулась,  чтобы  уходить;  она  не  собиралась
проглатывать обиды от какого-то выскочки. Но ей нужен  был  Коллтон.  Он
был единственным честным строителем в Атланте,  она  узнала  это,  когда
поставляла им всем лес в годы строительного бума после войны.  Ей  хоте-
лось топнуть ножкой. Это все вина Мелли. Если бы не это глупое  условие,
что Эшли не должен знать, что она помогает ему, она могла бы  прибегнуть
к услугам любого строителя, потому что она бы следила за ним,  как  яст-
реб. Как бы ей хотелось этим заняться!
   Но нельзя, чтобы видали, что она принимает в этом участие. А  она  не
могла никому доверять, за исключением Коллтона.  Он  должен  согласиться
взяться за эту работу, она заставит его  согласиться.  Она  прикоснулась
своей маленькой ручкой к его руке. Она выглядела крошечной в тугой детс-
кой перчатке.
   - Мистер Коллтон, если вы мне откажете, это разобьет мое сердце.  Мне
нужен особенный человек...
   Она посмотрела на него с взывающей беспомощностью. Очень  плохо,  что
он не такой высокий. Трудно быть маленькой хрупкой леди с человеком тво-
его роста. Зато, нередко эти задиристые маленькие мужчины  были  лучшими
заступниками за женщин.
   - Я не знаю, что я сделаю, если вы мне откажете.
   Рука Коллтона напряглась.
   - Миссис Батлер, вы однажды продали мне сырой лес, уверив  меня,  что
он просушен. Я не связываюсь дважды с теми, кто обманывает меня.
   - Это должно быть была ошибка, мистер Коллтон. Я сама только  училась
лесопильному делу. Вы вспомните, каково было в те дни.  Янки  сидели  на
нашей шее. Я все время боялась до смерти.
   Ее глаза заполнились слезами, а слегка накрашенные  губки  задрожали.
Она била маленьким, заброшенным человеком.
   - Мой муж - мистер Кеннеди, - был убит.
   Его прямой, знающий взгляд обескураживал.  Его  глаза  находились  на
уровне ее глаз, и они были тверды, как мр Скарлетт  убрала  руку  с
его рукава. Что она будет делать? Она не может проиграть. Он должен сог-
ласиться на эту работу.
   - Я пообещала у постели умирающей, моей лучшей подруги. - Ее слезы не
были запланированы. - Миссис Уилкс просила меня помочь, а теперь я прошу
вас.
   Она рассказала всю историю, как Мелани все время защищала Эшли... не-
расторопность Эшли в делах... его попытку похоронить себя в  могиле  же-
ны... штабеля непроданного леса... необходимость секретности.
   Коллтон поднял руку, чтобы остановить ее.
   - Ладно, миссис Ба Ради миссис Уилкс я возьму эту работу. Вы по-
лучите отлично построенные дома из лучших материалов.
   Скарлетт вложила свою руку в его.
   - Спасибо, - сказала она. Она почувствовала, что одержала победу.
   Только несколько часов спустя она осознала, что эти  несчастные  дома
обойдутся ей в целое состояние из ее собственных денег. Она не заработа-
ет даже хорошего отношения к себе, помогая Эшли. Все так и будут  захло-
пывать двери перед ее носом.
   Конечно, не все. У нее полно собственных друзей, и они намного  весе-
лее этих старомодных стариков.
   Она отложила эскизы, которые принес ей для изучения Джо Коллтон.  Она
куда более была бы заинтересована, если бы  он  принес  ей  цифры  своих
приблизительных подсчетов, какая разница, как будут выглядеть дома,  или
где будет расположена лестница.
   Она вытащила из ящика свою обтянутую вельветом книжку гостей и  стала
составлять список. Она собиралась задать вечеринку. Большую, с  музыкан-
тами, с рекой шампанского и горой лучшей,  самой  дорогой  еды.  Теперь,
когда у нее закончился глубокий траур, настало время известить друзей  о
том, что ее можно приглашать на вечеринки, и лучший способ сделать это -
пригласить их к себе.
   Она быстро пробежала фамилии старинных семейств Атланты. Все  думают,
что я должна быть в глубоком трауре по Мелли, нет  смысла  звать  их.  И
также нет необходимости укутываться в черное. Она не была моей  сестрой,
только свояченица, и в этом я даже не уверена, ведь Чарльз Гамильтон был
моим первым мужем, а после него у меня было еще два.
   Плечи Скарлетт тяжело опустились. Чарльз Гамильтон тут  ни  при  чем,
как и черная одежда. Она по-настоящему горевала по Мелани. Она была оди-
нока. Скарлетт приехала из деревни только два дня назад, но уже  познала
достаточно одиночества, чтобы в ее сердце зародился страх.
   Она могла бы рассказать Мелани о том, что Ретт  уходит,  Мелани  была
единственным человеком на земле, кому  бы  она  доверила  такую  ужасную
весть. Мелли сказала бы ей то, что ей хотелось  услышать:  "Конечно,  он
вернется назад, дорогая, он любит тебя так  сильно".  Именно  эти  слова
произнесла она перед смертью: "Будь умницей с капитаном Батлером, он так
тебя любит".
   Даже мысль о словах Мелани заставила Скарлетт почувствовать себя луч-
ше. Если Мелли сказала, что Ретт любит ее, значит, он действительно  лю-
бит. Скарлетт стряхнула с себя тоску, выпрямила спину. Ей  необязательно
быть одинокой. И не важно, если "старая гвардия" Атланты больше  никогда
не будет с ней разговаривать. У нее полно  друзей.  Список  приглашенных
уже занимал две страницы, а она дошла только до буквы "л".
   Друзья, которых Скарлетт собиралась развлекать, были самыми удачливы-
ми из ватаги разгребателей грязи, высадившейся  в  Джорджии  во  времена
правительства Реконструкции. Многие уехали после смены  правительства  в
1871 году, но большинство осталось, наслаждаясь большими домами и огром-
ными состояниями, накопленными ими. У них не было стремления уехать "до-
мой". Их происхождение было преспокойно забыто.
   Ретт презирал их. Он называл их "отбросами" и уезжал из  дома,  когда
Скарлетт устраивала свои щедрые вечеринки. Скарлетт думала, что  он  вел
себя глупо, и говорила ему это.
   - Богатые намного веселее бедных. Их одежды,  экипажи,  драгоценности
намного прекраснее, и они угощают тебя вкусными обедами, когда ты  заез-
жаешь к ним в гости.
   Но приемы, которые устраивала  Скарлетт,  были  самыми  шикарными,  а
этот, она была абсолютно уверена, будет самым лучшим из них. Она  начала
новую страничку списка, озаглавленного "не забыть", с  заметки  заказать
дичь, десять ящиков шампанского и новое платье. Ей  придется  поехать  к
портнихе сразу после того, как она завезет приглашения переписчику.
   Она в восхищении тряхнула головкой, любуясь белыми хрустящими  склад-
ками шляпки в стиле Марии Стюарт. Шляпка  подчеркивала  черные  дуги  ее
бровей и светящиеся зеленые глаза. Ее шелковые волосы выбивались  из-под
складок. Кто бы подумал, что траурный наряд может так идти ей.
   Она поворачивалась в разные стороны, разглядывая свое  отображение  в
зеркале. Струйки бисера и кисточки поблескивали.
   "Обычный" траур был не таким ужасным, как "глубокий", при котором  вы
не могли показать ослепительно белую  кожу  в  глубоком  вырезе  черного
платья.
   Она быстро подошла к трюмо и слегка надушила шею и плечи. Нужно  пос-
пешить, гости вот-вот придут. Она  слышала,  как  музыканты  настраивают
инструменты. Скарлетт взглянула на белые карточки, брошенные в беспоряд-
ке среди ее расчесок и ручных зеркал. Приглашения стали  поступать,  как
только друзья узнали, что она возвращается в водоворот жизни. Она  будет
занята многие недели. А затем последуют другие приглашения, и она устро-
ит очередную вечеринку, а может, танцы в сезон Рождества. Да, все  будет
просто замечательно. Она волновалась так же,  как  молоденькая  девочка,
впервые пришедшая на праздник. Но это и не удивительно. Уже больше  семи
месяцев она не появлялась в свете. За исключением  поездки  к  Фонтейнам
после возвращения Тони домой. Она улыбнулась, вспоминая Тони. Она бы хо-
тела, чтобы он был у нее сегодня. У всех бы глаза полезли на  лоб,  если
бы он показал им свой трюк с шестизарядками!
   Ей надо идти - музыканты уже играют.
   Скарлетт спешно спустилась по покрытым красным ковром  ступенькам,  с
удовольствием вдыхая запах цветов, в огромных вазах расставленных в каж-
дой комнате. Ее глаза светились радостью, когда она ходила из комнаты  в
комнату, убеждаясь, что все готово. Все было безупречно. Слава  небесам!
Панси вернулась из Тары, а она очень хорошо  умела  заставлять  работать
других слуг.
   Раздался звонок. Она ослепительно улыбнулась и пошла в коридор встре-
чать гостей.
   Дом заполнялся шумом голосов, запахом духов, яркими цветами шелков  и
сатина, рубинов и сапфиров.
   Скарлетт двигалась через толпу, улыбаясь, слегка заигрывая с мужчина-
ми, принимая неискренние комплименты женщин. Они были так счастливы уви-
деть ее снова, они так скучали по ней, никакие другие вечеринки не  были
так хороши, как ее, ничей дом не был так красив, ничье  платье  не  было
так модно, ничьи волосы так не блестели,  ничья  фигура  не  была  такой
юной.
   "Я прекрасно провожу время, это великолепная вечеринка".
   Она взглянула поверх серебряных блюд и Подносов на длинном полирован-
ном столе: пополняют ли их слуги. Количество еды было  очень  важно  для
нее, так как она никогда не забудет, что  значит  голодать.  Ее  подруга
Мамми Барт уловила этот взгляд и улыбнулась. Полоска жирного соуса  кап-
нула из уголка ее рта на бриллиантовое ожерелье. Скарлетт  в  отвращении
отвернулась. "Мамми станет однажды такой же здоровой, как слониха. Слава
Богу, я могу есть все, что мне захочется, и не пополнеть ни на грамм".
   Взрывы смеха привлекли ее внимание, и она направилась в сторону весе-
лящейся троицы. Ей бы очень хотелось услышать что-нибудь  смешное,  даже
если это одна из шуток, которые было не положено понимать леди.
   - ...и я говорю себе: "Билл, паника одного человека  приносит  выгоду
другому, и я знаю, кем из этих людей будет старина Билл".
   Скарлетт отвернулась. Она хотела хорошо провести время, а разговоры о
панике не входили в ее представление о веселье. Хотя,  может  быть,  она
узнает что-то. Она была умнее даже в полудреме, чем Билл Уэллер  в  свои
лучшие дни, она была твердо уверена в этом. Если он делал деньги на  па-
нике, она хотела бы знать, как он это делал. Она бесшумно подошла побли-
же.
   - ...эти тупые южане, они были проблемой для меня с того момента, как
я приехал сюда, - признавался Билл. - Ты просто ничего  не  поделаешь  с
человеком, у которого нет природной человеческой жадности, так  что  все
облигации и сертификаты, умножающие деньги втрое, которые я высыпал  им,
легли на дно без дела. Они работали больше, чем когда-либо работали даже
негры, и откладывали каждую заработанную ими  монетку  на  черный  день.
Оказалось, что многие из них имели полные  коробки  облигаций,  выданных
правительством Конфедерации. - Смех Билла заглушал смех остальных.
   Скарлетт кипела. "Тупые южане" - действительно! У ее дорогого Па была
коробка, полная облигаций Конфедератов. И у других в округе Клейтон. Она
попыталась уйти, но была задержана группой людей, которых  тоже  привлек
смех собравшихся вокруг Билла Уэллера.
   - Я скоро просек, что к чему, - продолжал Уэ - Они просто больше
не верили в бумажки. И ни во что другое. Сказать вам, мальчики, это  ра-
нило мою гордость.
   Он сделал печальное лицо, затем широко усмехнулся, показывая три  зо-
лотых зуба.
   - Я не буду вам говорить, что мне не пришлось бы нуждаться ни в  чем,
даже если бы я ничего не придумал. В старые добрые времена,  когда  рес-
публиканцы держали Джорджию в руках, я нахватал достаточно на железнодо-
рожных контрактах, так что мы бы могли жить припеваючи  на  заграбастан-
ное, даже если б я был полнейшим дураком, чтобы строить эти железные до-
роги. Но Люла стала раздражаться от того, что я шатался по дому без  де-
ла. Потом - слава ей - настала паника, и все республиканцы забрали  свои
сбережения из банков и положили деньги под матрасы. Каждый дом, даже ла-
чуга стали золотым шансом, который я не мог упустить.
   - Перестань нести чепуху, Билл. Я не могу дождаться, когда ты  перей-
дешь к главному. - Амос Барт выразил свое нетерпение плевком, который не
долетел до плевательницы.
   Скарлетт тоже испытывала нетерпение, ей не терпелось выбраться  отту-
да.
   - Обожди, Амос, я подхожу к этому. Каким же способом можно было проб-
раться к этим матрасам? Проповедники - это не мой тип, я люблю сидеть за
своим столом, пока мои служащие быстро действуют. Именно этим я и  зани-
мался, сидя на кожаном вращающемся стуле, и, выглянув  из  окна,  увидел
похоронную процессию. Это было как озарение. Нет ни одной крыши в Джорд-
жии, где бы не горевали по своим ушедшим любимым.
   Скарлетт с ужасом уставилась на Билла Уэллера, разглагольствующего  о
своих мошенничествах.
   - Легче всего с матерями и вдовами. Они, не моргнув  глазом,  достают
свои денежки из матрасов, когда мои мальчики рассказывают им, что  вете-
раны конфедератов возводят мемориал на полях сражения, ради того,  чтобы
имя их мальчиков тоже было высечено там.
   - Ты - хитрый старый лис, Билл, это просто  гениально!  -  воскликнул
Амос, а мужчины рассмеялись еще громче.
   Скарлетт почувствовала себя тяжело больной.  Несуществующие  железные
дороги и золотые прииски ее не интересовали, но матери и вдовы,  которых
обманывал Билл Уэллер, были ее близкие. Он мог послать своих парней пря-
мо к Беатрисе Тарлтон, Кэтлин Калверт, Димити Манро или к  любым  другим
женщинам в округе Клейтон, которые потеряли своих сыновей или мужей.
   Ее голос, словно нож, разрезал смех мужчин, окружавших Билла:
   - Это самая низкая, грязная история, которую я когда-либо слышала. Ты
противен мне, Билл Уэ Все вы противны мне. Что вы знаете о  южанах?
Вам в голову ни разу в жизни не приходила ни одна разумная мысль, вы  не
сделали ни одной приличной вещи за всю свою жизнь!
   Она протолкнулась сквозь пораженных мужчин и женщин, вытирая руки  об
юбку от омерзения прикосновения к ним.
   Столовая с изысканными блюдами на сверкающих серебряных подносах была
прямо перед ней, пресыщение выросло в Скарлетт при виде и запахе  жирных
подливок и заплеванных плевательниц. Она представила освещенный  лампами
стол Фонтейнов, простую еду - по-домашнему приготовленную ветчину, куку-
рузный хлеб и выращенную дома зелень. Она принадлежала им, они  были  ее
народом, они, а не эти вульгарные, грязные, жирные женщины и мужчины.
   Скарлетт повернулась лицом к Уэллеру и его группе.
   - Отбросы! - прокричала она. - Вот кто вы такие. Отбросы!  Убирайтесь
вон из моего дома, с глаз долой, меня тошнит от вас!
   Мамми Барт совершила ошибку, попытавшись ее успокоить.
   - Перестань, милая, - сказала она, протягивая свою руку, всю в драго-
ценностях.
   Скарлетт отшатнулась, прежде чем до нее успели дотронуться.
   - Убирайтесь! В особенности ты, жирная свиноматка.
   - Ладно, я никогда, - голос Мамми Барт дрожал, - никогда, черт, я  не
стерплю такого разговора. Я бы не осталась, даже если бы  ты  упрашивала
меня на коленях, Скарлетт Ба
   Началось поспешное бегство гостей, и менее  чем  через  десять  минут
комнаты были пусты. Скарлетт прошла мимо опрокинутой еды, пролитого шам-
панского, разбитых тарелок и бокалов. Она должна держать голову  высоко,
как учила ее мама. В мыслях она перенеслась назад в Тару  и  представила
себя поднимающейся по лестнице с балансирующим на голове  тяжелым  томом
романов - прямая, как деревце. Как леди. Так учила ее мать. У нее в  го-
лове поплыло, ноги тряслись, но она поднималась, не останавливаясь. Леди
никогда не показывает, что устала или расстроена.
   - Вовремя она это сделала, - сказал кларнетист.
   Оркестр играл на многих приемах Скарлетт.
   Один из скрипачей аккуратно сплюнул в горшок с пальмой.
   - Слишком поздно, я бы сказал. Поспишь с собаками, наберешься вшей.
   Над их головами на застеленной шелком кровати лежала Скарлетт и рыда-
ла, у нее разрывалось сердце. Она так надеялась хорошо провести время.
   Ночью Скарлетт спустилась вниз за спиртным, чтобы избавиться от  бес-
сонницы. Все свидетельства вечеринки исчезли, за исключением  изысканных
букетов цветов и наполовину сгоревших свечей в канделябре  на  обеденном
столе.
   Скарлетт зажгла свечи и задула свою лампу. Почему она должна красться
в полутьме, как какой-то воришка? Это был ее дом, ее бренди, и здесь она
может делать все, что ей нравится.
   Она выбрала рюмку, поставила ее рядом с графином, уселась в кресле во
главе стола.
   После бренди по телу разлилось приятное тепло. Скарлетт вздохнула.
   Слава Богу! "Еще одна рюмка, и мои нервы перестанут  дергаться".  Она
наполнила рюмку снова и быстро выпила ее. "Не надо спешить,  -  подумала
она, снова наливая. - Это не по-женски".  Мелкими  глотками  она  выпила
третью рюмку. "Как мило горят свечи". Золотые огоньки отражались на  по-
лированной поверхности стола. Грани пустой рюмки радужно сверкали, когда
она поворачивала ее в руке.
   Было тихо, как в могиле. Звон стекла, когда она наливала бренди, зас-
тавил ее вздрогнуть.
   Свечи догорели, графин постепенно опустел, и Скарлетт теряла контроль
над собой. С этой комнаты все начиналось. Стол был также  пуст,  на  нем
стояли только свечи и серебряный поднос с графином и рюмками.  Ретт  был
пьян. Она никогда не видела его таким пьяным, он воздерживался от спирт-
ных напитков. Он был пьян в ту ночь, несмотря на это, и жесток. Он гово-
рил ей ранящие ее слова, и он больно  повернул  ее  руку  так,  что  она
вскрикнула от боли.
   Но затем... затем он отнес ее наверх в комнату и овладел ею. Скарлетт
ожила после его прикосновения к ней, когда он целовал ее губы, ее шею  и
тело. Она вся горела, когда он прикасался к ней, она кричала: "Еще..."
   Ни одна леди не  почувствовала  бы  такого  дикого  желания,  которое
чувствовала она. Скарлетт попыталась не думать об этом,  но  ей  это  не
удавалось, так как она слишком много выпила.
   "Это случилось, - кричало ее сердце, - это действительно было.  Я  не
придумала это".
   Мать приучила ее думать, что у леди не может быть  животных  порывов,
но мозг не смог контролировать страстные потребности тела.
   Она уронила руки на стол, голову на руки и застонала. Желание и  боль
заставили ее корчиться, кричать в пустоту, освещенную свечами:
   - Ретт, ох, Ретт, ты нужен мне.



ГЛАВА 8


   Приближалась зима, и Скарлетт с каждым днем становилась все более не-
истовой. Джо Коллтон выкопал яму для подвала  первого  дома,  но  частые
дожди помешали заливке фундамента.
   - Мистер Уилкс пронюхает, в чем дело, если я куплю у него лес, прежде
чем подготовлюсь к строительству, - разумно сказал он, и Скарлетт знала,
что он прав.
   Может быть, вся идея была ошибкой. День за днем газета рассказывала о
катастрофах в деловом мире. Появились хлебные очереди в крупных  городах
Америки, потому что каждую неделю тысячи людей теряли рабочие места. За-
чем она рисковала своими деньгами именно сейчас, в самое  плохое  время?
Зачем она дала Мелли это дурацкое  обещание?  Если  бы  только  холодный
дождь перестал... И дни прекратили бы уменьшаться. Днем она занимала се-
бя работой, но темнота закрывала ее в пустом доме наедине с  мыслями.  А
она не хотела думать, так как не могла найти ответов ни на один  вопрос.
Как она докатилась до такого? Она ничего не натворила такого, чтобы люди
отвернулись от нее. Почему они все так ненавидят  ее?  Почему  Ретт  так
долго не приезжает домой? Что она может сделать, чтобы поправить положе-
ние? Должно же быть что-то, не может же она вечно слоняться из комнаты в
комнату по пустому дому, как горошина, гремящая в пустой раковине.
   Она была бы рада, если бы Уэйд и Элла приехали к ней, но Сьюлин напи-
сала, что они на карантине после ветрянки.
   Она могла бы сойтись снова с Бартами и их друзьями. Неважно, что  она
обозвала Мамми свиньей, она была толстокожей. Одной из причин ее  дружбы
с "отбросами" было то, что она всегда могла развязывать свой острый язы-
чок при них, и в любой момент, если бы захотела, они  бы  приковыляли  к
ней. "Слава богу, я еще не опустилась на такой уровень. Я не поползу те-
перь к низким созданиям. Просто темнеет очень рано, и ночи  такие  длин-
ные, и я не могу спать. Все изменится к лучшему, когда прекратятся  дож-
ди... когда кончится зима... когда Ретт приедет домой...
   Наконец, погода изменилась,  установились  светлые  морозные  деньки.
Коллтон выкачал воду из ямы для фундамента, и резкий ветер высушил крас-
ную глину Джорджии до твердости кирпича. Тогда он заказал цемент и доски
для форм, чтобы заливать фундамент.
   Скарлетт с радостью покупала подарки. Был канун Рождества. Она купила
кукол Элле и всем дочкам  Сьюлин.  Маленьких  куколок,  набитых  мягкими
опилками и с круглощекими личиками, для младших, Сюсси с Эллой  получили
почти одинаковые куклы с  прелестными  чемоданчиками,  полными  красивых
платьев. Проблема была с Уэйдом. Скарлетт никогда не знала, что ему  да-
рить. Она вспомнила обещание Тони Фонтейна научить его крутить  шестиза-
рядками и купила Уайду собственную пару, с его инициалами, выгравирован-
ными на отделанных слоновой костью рукоятках. Со  Сьюлин  было  проще  -
круглый шелковый ридикюль, который был слишком шикарным,  чтобы  пользо-
ваться им в деревне, с двадцатидолларовым кусочком золота внутри - хорош
для любого случая. Уилл был невозможен. Скарлетт искала  и  там  и  сям,
прежде чем сдаться и купить ему еще одну кожаную куртку, такую же, как в
прошлом году и в позапрошлом. "Главное - внимание", - подумала она.
   Она раздумывала долго, прежде чем решила не дарить подарка Бо. Она не
сможет пронести его мимо Индии, не получив его обратно  нераспакованным.
Кроме того, Бо не нуждался ни в чем, горько подумала она. Кредит Уилксов
в ее магазине увеличивался каждую неделю.
   Она купила Ретту золотые ножницы для сигар, но у нее не хватило реши-
мости отослать их. Вместо этого она послала подарки своим двум  тетушкам
в Чарльстоне. Они могут рассказать матери Ретта, какая она заботливая, а
миссис Батлер может сказать это своему сыну.
   "Интересно, пришлет ли он мне что-нибудь?  Или  привезет?  Может,  он
приедет домой на Рождество, чтобы не было сплетен".
   Возможность была достаточно реальна, чтобы  Скарлетт  с  неистовством
принялась за украшение дома. Когда он превратился в коттедж, полный сос-
новых веток, плюша и падуба, она снесла остатки в магазин.
   - У нас уже есть в витрине гирлянда, миссис Ба Нам больше не на-
до, - сказал Вилли Кершоу.
   - Не говори мне, что надо, а что не надо. Оберни этой сосновой лентой
стойки и повесь полоску из падуба на дверь. Это настроит людей на рожде-
ственское настроение, и они потратят больше денег на подарки, У  нас  не
хватает миленьких мелочей для подарков. Где эта коробка с  промасленными
бумажными веерами?
   - Вы мне сказали убрать ее. Сказали, что не стоит  тратить  место  на
прилавках на всякие безделушки, когда людям нужны  гвозди  и  стиральные
доски.
   - Ты дурень, это было тогда, а теперь доставай.
   - Но я не знаю" куда я ее положил. Это было так давно.
   - Матерь божья! Я найду ее сама.
   Скарлетт ворвалась в хранилище под потолком.
   Она стояла на лестнице, роясь среди пыльных стопок на верхней  полке,
когда она услышала знакомые голоса миссис Мерриуэзер и  ее  дочери  Мей-
белл.
   - Ты говорила, что ноги твоей не будет на пороге  магазина  Скарлетт,
мама.
   - Тише, клерк может услышать нас. Мы обошли весь город, и не осталось
нигде черного вельвета. Я не могу закончить мой наряд без  него.  Ктони-
будь разве слышал, чтобы королева Виктория носила цветную накидку?
   Скарлетт нахмурилась. О чем это они разговаривают? Она  тихо  спусти-
лась с лесенки, подошла на цыпочках и прислушалась.
   - Нет, мэм, - услышала она голос клерка. - Вельвет у нас не пользует-
ся большим спросом:
   - Я так и думала. Пошли, Мейбелл.
   - Раз уж мы здесь, может, мы найдем перья, которые мне нужны для  на-
ряда Покахонтаса, - сказала Мейбелл.
   - Чепуха, пойдем. Мы не должны были приходить сюда. Что, если  ктони-
будь нас видел. - Походка миссис Мерриуэзер была  грузной,  но  быстрой.
Она захлопнула за собой дверь.
   Скарлетт взобралась на лестницу снова. Все ее рождественское настрое-
ние исчезло. Кто-то устраивал костюмированную вечеринку, а ее не пригла-
сили. Она пожалела, что не дала Эшли сломать себе шею на могиле  Мелани!
Она нашла коробку, которую искала, и бросила ее на пол, ярко  окрашенные
веера рассыпались по полу.
   - Теперь подберите их и вытрите пыль с каждого, - приказала она. -  Я
еду домой. Она лучше бы умерла, чем стала бы хныкать на глазах  у  своих
клерков.
   Сегодняшняя газета лежала на сиденье ее экипажа.  Скарлетт  пробежала
глазами по восторженным описаниям недельных скачек  в  довоенное  время,
чарльстонцы утверждают и предсказывают, что будущие скачки будут не  ху-
же. Согласно корреспонденту, празднества будут продолжаться день и  ночь
в течение недели и завершатся балом.
   - И я спорю, что Ретт посетит их, - пробормотала Скарлетт. Она отбро-
сила газету на пол.
   Заголовок на первой странице привлек ее внимание: "Карнавал завершит-
ся маскарадным балом". "Это, должно быть, то, к  чему  готовятся  старая
дракониха и Мейбелл, - подумала она. - Все в этом мире,  за  исключением
меня, ходят на вечера". Она схватила газету, чтобы прочитать статью:
   "Приготовления заканчиваются. Атланта украсится 6 января  карнавалом,
возрождающим великолепие Нью-Орлеанского знаменитого Марди Грае. Двенад-
цать Ночных Весельчаков - организация, недавно основанная в нашем городе
выдающимися фигурами общественных и деловых кругов, -  инициаторы  этого
знаменитого события. Король карнавала, сопровождаемый придворной знатью,
въедет в город и пересечет его на королевской платформе. Ожидается,  что
шествие будет длиной более мили. Все граждане города, его подчиненные на
этот день, приглашаются на этот парад. Расписание и маршрут шествия  бу-
дут объявлены в следующих номерах газеты.
   Праздник завершит бал-маскарад, для которого Оперный дом де Гивов бу-
дет переделан в настоящую Страну Чудес. Весельчаки распространили  почти
триста приглашений Лучшим Рыцарям и красивейшим Леди Атланты".
   - Черт! - сказала Скарлетт.
   Обида и горечь взяли верх над ней, и она расплакалась,  как  ребенок.
Было нечестно, что Ретт будет танцевать и смеяться в  Чарльстоне,  а  ее
враги в Атланте будут веселиться в то время, как она застряла в этом ог-
ромном молчаливом доме. Она не делала ничего  плохого,  чтобы  заслужить
такое наказание.
   "Ты никогда не будешь такой трусливой, чтобы  позволить  мм  огорчить
тебя до слез", - сердито сказала она себе.
   Скарлетт вытерла слезы тыльной стороной руки. Она не будет впадать  в
отчаяние. Она будет добиваться своего. Она пойдет на бал, как-нибудь она
найдет способ это сделать.
   Достать приглашение на бал было нетрудно. Скарлетт узнала" что  парад
будет с основном состоять из украшенных повозок, рекламирующих  продукты
и магазины. Был вступительный взнос для участников, равный цене  декора-
ции платформы, но все, принимающие участие в шествии,  получали  по  два
приглашения на бал. Она послала Вилли Кершоу со вступительными  деньгами
для участия "Универмага Кеннеди" в параде.
   Это вселило в нее веру в то, что все может быть куплено. Деньги могут
все.
   - Как вы украсите повозку, миссис Батлер? - спросил Кершоу.
   Вопрос вызвал к жизни сотни вариантов.
   - Я подумаю об этом, Вилли.
   Да, она может проводить за этим занятием многие часы, заполнить много
вечеров, обдумывая, как заставить все остальные повозки жалко  выглядеть
по сравнению с ее собственной.
   Ей также придется подумать о бальном наряде. Как много времени  уйдет
на это! Ей придется просмотреть все журналы мод, выбрать ткань,  просчи-
тать размеры, подобрать прическу...
   Она еще была в обычном трауре. Но это, конечно,  не  значит,  что  ей
придется надеть черное на бал. Она еще не была ни на одном, она не  зна-
ла, каковы правила. Но идея в целом была позабавить людей, ведь так?  Не
выглядеть, как обычно, а изменить свою внешность. Тогда  ей  определенно
нельзя надевать т Бал становится с  каждой  минутой  все  привлека-
тельнее для нее. - Скарлетт закончила дела  в  магазине  и  поспешила  к
портнихе.
   Тучная, с одышкой миссис Мэри вытащила булавки изо рта,  чтобы  доло-
жить, что леди  заказали  костюмы  Розового  бутона  -  розовое  бальное
платье, отделанное шелковыми розами; Снежинки - белое бальное платье,  с
блестящими белыми шнурками; Ночи - темно-голубой вельвет с вышитыми  се-
ребряными звездами; Рассвет - розовое на  более  темном  розовом  шелке;
Пастушки - платье в штрипочках с отделанным шнурком белым фартуком.
   - Хорошо, хорошо, - нетерпеливо сказала Скарлетт. - Я вижу,  что  они
готовят. Я извещу вас завтра, кем я буду.
   Миссис Мэри воздела руки к небу.
   - Но у меня не будет времени сшить ваше платье,  миссис  Ба  Мне
пришлось нанять дополнительно еще двух швей, и я еще не знаю,  успею  ли
я... Я просто уже ну никак не могу прибавить еще один костюм к обещанным
мною.
   Скарлетт не придала значения отказу. Она  знала,  что  всегда  сможет
уговорить ее. Самым трудным было решить, кем же она будет.
   Ответ пришел к ней, когда она раскладывала пасьянс, дожидаясь  обеда.
Заглянула в колоду посмотреть, выпадет ли король  на  нужное  ей  место.
Нет, перед королем были две дамы. Игра не получалась.
   Дама! Ну конечно. Она сможет надеть чудесное платье с  длинным  шлей-
фом, отделанным белым мехом, и любые драгоценности.
   Она бросила карты на стол и побежала наверх посмотреть коробку с дра-
гоценностями. Почему, ну почему Ретт был таким несговорчивым  в  покупке
драгоценностей? Он покупал ей все, что она хотела, но  в  украшениях  он
одобрял только жемчуг. Она вытаскивала бусы за бусами, складывала их  на
бюро. Вот! Ее бриллиантовые подвески. Она определенно наденет их. И  она
сможет украсить жемчугом свои волосы, шею и запястья. Какая жалость, что
она не может рискнуть надеть  свое  бриллиантовое  обручальное  колечко.
Слишком много людей смогут узнать его, а если они узнают, кто  она,  они
могут оскорбить ее. Она рассчитывала на свой костюм и маску,  чтобы  ук-
рыться от миссис Мерриуэзер, Индии Уилкс и других женщин. Она  намерева-
лась чудесно провести время, танцевать каждый танец.
   В предкарнавальные дни вся Атланта была в праздничных приготовлениях.
Мэр приказал закрыть магазины 6 января, когда весь город будет  перепол-
нен людьми.
   Скарлетт подумала, что это большая потеря - закрыть магазин, когда  в
городе будет много людей из провинции. Она украсила витрину магазина,  а
также железную ограду перед домом бантиками из лент. Знамена и флаги ук-
рашали каждый фонарный столб и фасад дома, создавая на последней  стадии
маршрута Рекса к трону тоннель из яркого, трепещущего красного и белого.
   "Надо было бы привезти на карнавал Уэйда и Эллу из Тары,  -  подумала
она. - Но они скорее всего еще слабы после ветрянки. И у меня нет  приг-
лашений на бал для Сьюлин и Уилла. Кроме того, я послала  огромные  кипы
подарков для них на Рождество".
   Непрекращающийся дождь в день карнавала согнал все остатки  угрызений
совести по поводу ее детей. Они не могли бы стоять под дождем на холоде,
чтобы посмотреть карнавал.
   Но она могла. Она завернулась в теплую шаль и встала на каменную ска-
меечку рядом с воротами, укрываясь под большим зонтом.
   Как было обещано, шествие растянулось на целую  милю.  Это  было  пе-
чальное зрелище. Дождь почти  разрушил  средневековые  костюмы.  Красная
краска стекала, страусиные перья опали,  вельветовые  шапочки  мгновенно
промокли и выглядели, как вялый салат. Марширующие геральды и пажи  выг-
лядели замерзшими и промокшими, но целеустремленными, конные рыцари  по-
нукали с хмурыми лицами своих упирающихся лошадей. Скарлетт  присоедини-
лась к аплодисментам  толпы.  Только  дядя  Генри  Гамильтон,  казалось,
единственный получал удовольствие от происходящего. Он хлюпал  по  грязи
босыми ногами, держа в одной руке ботинки, а в другой - шапку, помахивая
толпе то одной рукой, то другой и ухмыляясь во весь рот.
   Она усмехнулась про себя, когда Придворные Дамы медленно  проехали  в
открытых экипажах. Лидеры Атланты были в масках, но стоическое  отчаяние
читалось у них в глазах. Покахонтас Мейбелл Мерриуэзер щеголял распавши-
мися перьями у нее на голове, с которых стекала вода на ее щеки  и  шею.
Легко было узнать и миссис Элсинг и миссис Уиттинг, промокших,  дрожащих
Бетси Росс и Флоренцию Найтингейл. Миссис Мид была чихающим представите-
лем Старых Добрых Времен в лавине мокрой тафты. Только на миссис Мерриу-
эзер дождь не подействовал. Королева Виктория держала широкий зонтик над
сухой королевской головой. На ее вельветовой накидке не было ни  пятныш-
ка.
   Когда проехали дамы, случился длинный разрыв  в  шествии,  и  зрители
стали расходиться. Но затем раздался отдаленный звук "Дикси". Через  ми-
нуту толпа хрипло приветствовала появление оркестра, затем наступила ти-
шина.
   Это был маленький оркестр: только два барабанщика, и двое играющих на
свистульках, и один - на сладкоголосом кларнете. Музыканты были одеты  в
серое, с золотистыми лентами и яркими пуговицами. А перед ними однорукий
мужчина держал в сохранившейся руке флаг Конфедератов. Звезды  и  полосы
выгорели, он выглядел потрепанным, но его вновь проносили с гордостью по
Пис-стрит. У всех запершило в горле от волнения.
   Скарлетт почувствовала у себя на щеках слезы, это были слезы  гордос-
ти. Люди Шермана сожгли Атланту, янки разграбили Джорджию, но  они  были
не способны разрушить Юг. Она видела такие же слезы на лицах стоящих пе-
ред ней мужчин и женщин. Все опустили зонтики, чтобы с непокрытой  голо-
вой отдать честь флагу.
   Они долгое время стояли высокие и гордые под холодным дождем. Оркестр
сопровождала колонна ветеранов Конфедерации  в  оборванных,  замасленных
униформах, в которых они пришли с Войны. Они  маршировали  под  "Дикси",
как будто они были молодыми ребятами, а вымокшие горожане  обрели  снова
голоса для приветствий в их честь.
   Приветствия продолжались, пока ветераны не скрылись  из  вида.  Тогда
взметнулись зонтики, и люди начали расходиться. Парад пришел и ушел, ос-
тавляя их мокрыми и замерзшими, но довольными.
   - Чудесно, - слышала Скарлетт от проходивших мимо нее людей.
   - Парад еще не закончился, - говорила она некоторым.
   - Лучше "Дикси" не будет, не правда ли? - отвечали они.
   Она утвердительно качнула головой. Даже она потеряла интерес к  шест-
вию платформ, а ведь она так старалась украсить  свою.  Потратила  много
денег на гофрированную бумагу  и  блестки,  которые,  наверно,  испортил
дождь. По крайней мере, она может наблюдать теперь сидя, она  не  хотела
утомлять себя, ведь ночью предстоял бал-маскарад.
   Потянулись бесконечные минуты  ожидания  первой  платформы.  Скарлетт
увидела, что колеса повозки постоянно  застревали  в  размокшей  красной
глине. Она вздохнула и поплотнее завернулась в свою шаль. "Кажется,  мне
придется долго ждать".
   Прошло более часа, пока все раскрашенные повозки проехали  мимо  нее,
ее зубы стали стучать прежде, чем все это было закончено. Цветы из  гоф-
рированной бумаги на ее повозке намокли, но все еще были яркими. А "Уни-
вермаг  Кеннеди"  сверкал  серебряными  блестками  сквозь  капли  дождя.
Большие бочки с этикетками: "мука", "сахар", "кукуруза", "патока",  "ко-
фе", "соль" - были пустыми, а жестяные раковины и  стиральные  доски  не
заржавеют. Единственной безвозвратной потерей были инструменты  с  дере-
вянными ручками. Даже за ткань, которой она задрапировала повозку, можно
будет получить немного денег в меняльной лавке.
   Если бы кто-нибудь дождался ее платформы, она была уверена, он был бы
потрясен.
   Она передернула плечами и состроила рожицу последнему фургону. Он был
окружен кричащими мальчишками. Человек в костюме эльфа раскидывал налево
и направо конфеты.  Скарлетт  уставилась  на  вывеску  над  его  головой
"Ричс". Вилли, не переставая, говорил об этом новом магазине в Пяти  Уг-
лах. Он был обеспокоен, так как цены там были ниже,  и  он  уже  потерял
несколько клиентов. "Чепуха, - с презрением подумала Скарлетт. -  "Ричс"
не продержится так долго, чтобы успеть повредить мне. Сбивание цен и вы-
кидывание товаров - не путь к преуспеванию в бизнесе. Я очень рада,  что
увидела это. Теперь я могу посоветовать Вилли Кершоу не быть таким дура-
ком". -
   Последней платформой позади "Ричс" был трон Рекса.  Красно-белая  на-
кидка протекла, и вода лилась на коронованную голову и  ватиновые  плечи
доктора Мида. Он выглядел совершенно несчастным.
   "Надеюсь, что ты подцепишь воспаление легких и умрешь", - сказала се-
бе Скарлетт. Она побежала домой принять горячую ванну.
   Скарлетт была одета как Дама Червей.  Она  бы  предпочла  быть  Дамой
Бриллиантов, со сверкающей короной, и ожерельем, и брошками. Однако тог-
да бы она не смогла надеть свой жемчуг, который, по словам ювелира,  был
хорош для самой королевы. К тому же она  нашла  большие  поддельные,  но
красивые рубины, которые можно было пришить  вокруг  низкого  выреза  ее
красного вельветового платья. Так хорошо было надеть что-то цветное!
   Шлейф ее платья был окаймлен белой лисицей. Она знала, что мех  будет
испорчен, но это было для нее неважно, он будет выглядеть очень элегант-
но на ее руке во время танца. У нее была загадочная красная маска,  зак-
рывающая ее лицо до кончика носа, ее губы были слегка подкрашены,  чтобы
соответствовать ей. Она чувствовала себя  привлекательной.  Сегодня  она
может танцевать, сколько пожелает, и никто не будет знать,  кто  она  на
самом деле. Какая замечательная идея организовать маскарад!
   Даже с маской на лице Скарлетт немного нервничала, появляясь  в  зале
без сопровождения. Большая группа весельчаков в масках входила в  прихо-
жую, когда Скарлетт вышла из своего экипажа, и она присоединилась к ним.
Попав внутрь, она с удивлением оглядывалась. Оперный дом де Гивов  изме-
нился почти до неузнаваемости. Симпатичный театр  был  теперь  настоящим
королевским дворцом.
   В дальнем конце танцевального зала доктор Мид, в качестве Рекса, вос-
седал на троне со своими камердинерами в униформе по бокам, включая  Но-
сителя Королевского Кубка. В центре был  самый  большой  оркестр,  какой
Скарлетт когда-либо видела, а вокруг - масса танцующих, наблюдающих, лю-
бопытных. Было заметно явное чувство легкой веселости  и  безрассудства,
вызванного анонимностью масок. Как только она вошла в  залу,  мужчина  в
китайском халате и с длинной косичкой обнял ее за талию и закружил ее  в
танце. Он может быть идеальным незнакомцем. Это было опасным  и  волную-
щим.
   Ее партнер был классным танцором. Когда они кружились, Скарлетт заме-
чала наряды индусов, клоунов, Арлекино, Пьеро, монахов, медведей,  пира-
тов, нимф, танцующих так же упоительно, как и она. Она прерывисто  дыша-
ла, когда кончилась музыка.
   - Чудесно! - выдохнула она. - Это чудесно! Так  много  людей.  Должно
быть, вся Джорджия танцует здесь.
   - Не совсем, - сказал ее пар - У некоторых не было приглашений.
   Он указал наверх рукой. Скарлетт увидела, что галереи были полны зри-
телей в обыкновенной одежде. Некоторые не совсем  уж  в  обычной.  Мамми
Барт была там со всеми своими бриллиантами. "Как замечательно, что я  не
сошлась снова с этой шайкой. Они слишком дрянны, чтобы их приглашали ку-
да-нибудь", - подумала Скарлетт, умудряясь  забыть  о  происхождении  ее
собственного приглашения.
   Присутствие зрителей  сделало  бал  еще  более  привлекательным.  Она
встряхнула головой и засмеялась. Ее  алмазные  сережки  засверкали,  она
могла видеть их отражение в глазах Мандарина.
   Потом ом ушел. Монах со своей рясой, натянутой вперед, чтобы она  за-
теняла замаскированное лицо, не говоря ни слова, взял Скарлетт за  руку,
другой обвил ее талию, и они понеслись в  танце,  когда  оркестр  грянул
быструю польку.
   Она танцевала так, как не танцевала никогда. Голова у  нее  кружилась
от интригующего сумасшествия маскарада, опьянения всем происходящим вок-
руг, шампанским, разносимым на серебряных подносах пажами, своим  несом-
ненным успехом. И она была не узнана.
   Она заметила вдов Старой Гвардии. На них были те же костюмы, что и во
время парада. На Эшли была маска, но она узнала его сразу. У  него  была
траурная повязка на рукаве черно-белого костюма Арлекина. "Индия, навер-
ное, вытащила его сюда, чтобы сопровождать ее, -  подумала  Скарлетт.  -
Конечно, ее не волнует, прилично это или нет, тем более, что  мужчина  в
трауре не обязан прятать себя, как это должна делать женщина.  Он  может
повязать траурную повязку на свой лучший костюм и  начать  ухаживать  за
своей новой дамой, прежде чем его жена остынет в могиле. Но  посмотрите,
как свисает его шикарный костюм. Ладно, не  обращай  внимания,  дорогая.
Будет построено достаточно таких же домиков,  какой  строит  сейчас  Джо
Коллтон. Придет весна, и ты так будешь занята доставкой леса, что у тебя
не будет времени грустить".
   Постепенно маскарад приобретал все  больше  откровенности.  Некоторые
поклонники Скарлетт спрашивали ее имя, один даже попытался приподнять ее
маску. Она отклонила без труда все их попытки. "Я еще не забыла, как об-
ращаться с развязными мужчинами, - подумала она, улыбнувшись. - Они даже
повадились за угол, за чем-то покрепче, чем шампанское.  Следующее,  что
они начнут делать, - это издавать Клич Веселья".
   - Чему вы улыбаетесь, моя Загадочная Королева?  -  спросил  осанистый
Кавалер, который, казалось, делал все нарочно, чтобы как можно чаще нас-
тупать ей на ноги во время танца.
   - Да, конечно, вам, - ответила Скарлетт, улыбаясь. Она не забыла  ни-
чего.
   Когда Кавалер вынужден был уступить ее жаждущему  Мандарину,  который
вернулся в третий раз, Скарлетт пожелала бокал шампанского.
   Но когда эскорт проводил ее отдохнуть, она внезапно объявила, что ор-
кестр играет ее любимую песенку и что она не может удержаться от танца.
   Она увидела тетушку Питтипэт и миссис Элсинг на своем пути. Могли  бы
они узнать ее?
   "Я не буду думать о миссис Элсинг. Я не  позволю  испортить  мое  ве-
селье". Она попыталась отогнать мысли и предаться удовольствию.
   Но помимо ее воли ее глаза смотрели по сторонам на мужчин  и  женщин,
сидящих и танцующих в бальном зале.
   Ее взгляд остановился на высоком  бородатом  пирате,  опирающемся  на
дверной косяк, он поклонился ей. У нее перехватило дыхание. Она поверну-
ла голову, чтобы посмотреть еще раз. В нем было что-то...  что-то  дерз-
кое...
   Пират был одет в белую рубашку и темные вечерние брюки. Широкий крас-
ный пояс придерживал два пистолета. Голубые банты были привязаны к  кон-
чикам его пышной бороды. На нем была простая черная  маска,  закрывающая
его глаза. Он не был похож на кого-либо из ее знакомых, не так ли? Хотя,
поза, в которой он стоял, и его уставившийся на нее взгляд, прямо сквозь
маску...
   Когда Скарлетт взглянул на него в третий раз, он  улыбнулся,  обнажив
очень белые зубы на фоне темной бороды  и  смуглой  кожи.  Скарлетт  по-
чувствовала слабость. Это был Ретт.
   Этого не может быть... Она, должно быть, фантазирует... Но, нет,  это
было точно по-реттовски. Показаться на балу, куда большинство  людей  не
может попасть... Ретт мог сделать все, что угодно!
   - Извините меня, мне надо идти. Нет, действительно, я серьезно, - она
оттолкнула Мандарина и подбежала к своему мужу.
   Ретт поклонился снова.
   - Эдвард Тич к вашим услугам, мэм.
   - Кто?
   "Он что, думает, я его не узнала?"
   - Эдвард Тич, всем известный как Черная Борода, великий злодей, кото-
рый когда-либо бороздил воды Атлантики.
   Ретт завернул лихо свою бороду.
   У Скарлетт сердце упало. "Он веселится, - подумала  она,  -  отпуская
свои шуточки, которые, он знает, я едва понимаю. Прямо такой,  каким  он
был до... до того, как все стало плохо. Я  не  должна  допустить  ошибки
сейчас. Не должна. Что бы я сказала до того,  как  так  сильно  полюбила
его?"
   - Я удивлена, что ты приехал на бал в Атланту, когда так много  собы-
тий в твоем драгоценном Чарльстоне, - сказала она.
   "Вот. Так, как надо. Не совсем резко, но и не слишком любяще", -  по-
думала Скарлетт.
   Брови Ретта поднялись полумесяцами над его маской, у Скарлетт  перех-
ватило дыхание. Он все время так делал, когда был удивлен. Она вела себя
так, как надо.
   - Как случилось, что ты так информирована о жизни  Чарльстона,  Скар-
летт?
   - Я читаю газеты.
   "Черт побери эту бороду". Ей казалось, что он улыбается,  но  она  не
могла видеть его губы.
   - Я также читал газеты, - сказал Ретт. - Даже в Чарльстоне это сенса-
ция, конца отсталый провинциальный городишко вроде Атланты  решает  пре-
тендовать на роль Нового Орлеана.
   Новый Орлеан. Он повез ее туда на медовый месяц.  "Возьми  меня  туда
еще раз, - хотела она сказать, - мы начнем все снова, и вес будет теперь
по-другому". Но она не должна говорить этого.  Еще  не  время.  Ее  мозг
быстро перебирал одно за другим воспоминания. Узкие мощеные улочки,  вы-
сокие темные комнаты с огромными зеркалами, вправленными в тусклое золо-
то, странная, великолепная еда...
   Ретт усмехнулся.
   "Я смешу его. Он, должно быть, видел мужчин, толпящихся передо мной".
   - Как ты узнал, что это я? - спросила она. - На мне маска:
   - Мне стоило только увидеть самую разряженную женщину, Скарлетт:  это
должна была быть ты, и я не ошибся.
   - Ах ты... ты негодяй. Ты выглядишь не очень симпатично. Ретт Батлер,
с этой дурацкой бородой. Мог бы с таким же  успехом  приклеить  медвежью
шкуру себе на лицо.
   - Это лучшее, что полностью изменило мою внешность. Я не хочу,  чтобы
меня легко узнали.
   - Тогда зачем ты пришел? Не затем, чтобы расстроить меня, я полагаю.
   - Я же обещал, что буду появляться достаточно часто,  чтобы  не  было
сплетен, Скарлетт. Это идеальный случай.
   - Какая польза от бала-маскарада? Никто не знаете кто есть кто.
   - В полночь маски снимаются. Это примерно  через  четыре  минуты.  Мы
провальсируем до этого момента, затем уйдем.
   Ретт обнял ее, и она забыла свое раздражение. Ничего не  было  важнее
того, что он был здесь и обнимал ее.
   Скарлетт не спала почти всю ночь, силясь вспомнить, что же случилось.
Все было замечательно на  балу...  Когда  пробило  полночь,  доктор  Мид
объявил, что все должны снять свои маски, и Ретт смеялся,  когда  срывал
свою бороду. Он поприветствовал доктора и поклонился миссис Мид, а затем
он прогнал меня оттуда. Он даже не заметил, как люди  поворачивались  ко
мне спиной, по крайней мере, он и вида не подал, что заметил.
   А в экипаже по дороге домой было слишком темно, она не видела его ли-
ца, но его голос звучал нормально. "Я не знала, что сказать, у меня даже
почти не было времени подумать о чем-нибудь. Он спросил, как идут дела в
Таре и платил ли его адвокат по ее счетам вовремя. Когда подъехали к до-
му, он сказал, что устал, пожелал доброй ночи и ушел в свою комнату.
   Он не был злым или холодным, он просто пожелал доброй ночи и ушел на-
верх. Что это значит? Почему он приехал сюда из такой дали? Не для  того
же, чтобы пойти на вечеринку, когда их и так полно в Чарльстоне. Не  по-
тому, что это был маскарад, - он мог бы поехать на Марди Грае,  если  бы
захотел. К тому же у него полно друзей в Новом Орлеане.
   Он сказал - "чтобы не было сплетен".
   Ее мозг возвращался назад, проигрывал весь вечер снова и снова,  пока
у нее не разболелась голова. Ее сон, когда она  заснула,  был  коротким.
Тем не менее, она проснулась вовремя, чтобы спуститься к завтраку в сво-
ей лучшей одежде. Она отказалась от завтрака на подносе, который ей при-
носили в постель. Ретт все время завтракал в столовой.
   - Встала так рано, моя дорогая? - спросил он. - Как мило с твоей сто-
роны. Мне не надо будет писать прощальную записку.
   Он стряхнул салфетку.
   - Я упаковал некоторые вещи. Я заеду за ними попозже,  по  дороге  на
станцию.
   "Не покидай меня", - молило сердце Скарлетт. Она  отвернулась,  чтобы
он не видел просьбу в ее глазах.
   - Бога ради, Ретт, допей свой кофе, - сказала она. - Я не устрою сце-
ну.
   Она подошла к боковому столику и налила себе немного  кофе,  наблюдая
за ним в зеркало. Она должна быть спокойна. Тогда, он может быть,  оста-
нется.
   Он стоял с раскрытыми часами в руках.
   - Нет времени, - сказал он. - Мне надо еще увидеть  нескольких  чело-
век, пока я здесь. Я буду очень занят до лета, скажу кому-нибудь, что  я
уезжаю в Южную Америку по делам. Никто не будет сплетничать про мое дол-
гое отсутствие. Большинство людей в Атланте даже не знают, где находится
Южная Америка. Ты видишь, моя дорогая, я сдерживаю свое обещание  сохра-
нить незапятнанность твоей репутации.
   Ретт злорадно ухмыльнулся, закрыл часы и положил их в карман.
   - До свидания, Скарлетт.
   - Почему бы тебе не поехать в Южную Америку и не потеряться навсегда!
   Когда дверь закрылась за ним, рука Скарлетт потянулась  к  графину  с
бренди. "Почему она так себя вела? Совсем не так, как  она  чувствовала.
Он все время так влиял на нее, побуждая говорить не то, что она  думала.
Она должна была это знать, и не терять контроль над собой. Но он не дол-
жен был так издеваться над ее репутацией. Как он узнал, что я изгой?"
   Она никогда не была так несчастна за всю свою жизнь.



ГЛАВА 9


   Позже Скарлетт стало стыдно за себя. Выпивать с утра! Только  горькие
пьяницы делают это. "Не все еще так плохо", - сказала она себе. По край-
ней мере она знала, когда Ретт возвращается. Это было в далеком будущем,
но зато определенно. Теперь она не будет тратить время,  размышляя,  что
сегодня, может быть, днем, или завтра... или послезавтра.
   Февраль был удивительно теплым.  Набухшие  почки  деревьев  наполняли
воздух запахом пробуждающейся земли.
   - Откройте все окна, - сказала Скарлетт слугам, - проветрите комнаты.
   Легкий бриз играл свободными локонами ее волос; Она вдруг  почувство-
вала ужасное желание побывать в Таре. Она могла бы спать там, вдыхая ве-
сенний аромат, приносимый ветерком с прогревшейся земли в ее спальню.
   "Но я не могу поехать. Коллтон сможет начать еще по крайней мере  три
дома, как только земля разморозится, но он это никогда не сделает,  пока
я его не потороплю. Я никогда еще не видела такого придирчивого  челове-
ка. Он будет ждать, пока земля не прогреется так, что он  сможет  проко-
пать до Китая, не найдя мерзлоты".
   Что если она поедет только на несколько денечков? Несколько  дней  не
играют никакой роли, ведь правда? Она смогла бы отдохнуть в  Таре,  если
бы поехала туда.
   Она послала Панси к Элиасу с просьбой  приготовить  экипаж.  Ей  надо
найти Джо Коллтона.
   Вечером раздался звонок в дверь, сразу после наступления темноты.
   - Скарлетт, милая, - позвал Тони  Фонтейн,  когда  дворецкий  впустил
его, - старому другу нужна комната на  одну  ночку,  ты  сжалишься  надо
мной?
   - Тони! - Скарлетт выбежала из комнаты, чтобы обнять его.
   Он бросил свои вещи и поймал ее в свои объятия.
   - Всемогущий Боже, Скарлетт, ты неплохо позаботилась о себе. Я  поду-
мал, что какой-то дурак указал мне дорогу в отель, когда я  увидел  этот
огромный дом. - Он посмотрел на богато украшенный подсвечник, на вельве-
товую обивку стен и массивные позолоченные зеркала в прихожей, затем ух-
мыльнулся ей.
   - Не удивительно, что ты вышла замуж за этого чарльстонца, вместо то-
го, чтобы дожидаться меня. Где Ретт? Я бы хотел посмотреть  на  мужчину,
который заполучил мою девушку.
   Холод ужаса разлился в жилах Скарлетт. Сказала ли  Сьюлин  что-нибудь
Фонтейнам?
   - Ретт в Южной Америке, - легко сказала она, - можешь  себе  предста-
вить? Милое местечко, я думала, что только миссионеры наведываются в та-
кие отдаленные края!
   Тони засмеялся.
   - Я тоже. Очень жаль, что не увижу его, но это удача для меня -  ведь
тогда ты будешь вся предоставлена только мне. Как насчет выпивки  жажду-
щему мужчине?
   Он не знал, что Ретт уехал, она была уверена в этом.
   - Мне кажется, что твой визит заслуживает шампанского.
   Тони сказал, что он не отказался бы от  шампанского,  по  попозже,  а
сейчас бы предпочел старое доброе виски и ванну: он еще чувствует  запах
коровьего навоза на себе.
   Скарлетт сама приготовила ему напиток, затем послала его с  дворецким
наверх, в одну из комнат для гостей. Слава Богу, что слуги жили в  доме,
и не будет скандала, если Тони останется у нее, сколько он захочет. И  у
нее будет с кем поговорить. Скарлетт даже надела свой жемчуг.
   Они выпили шампанского за ужином. Тони  съел  четыре  огромных  куска
торта.
   - Я испытываю страсть к торту с такой вот толстой глазурью. Я  всегда
был сластеной.
   Скарлетт рассмеялась и послала распоряжение на кухню.
   - Ты что, клевещешь на Салли, Тони? Разве она не может  вкусно  гото-
вить?
   - Салли? Откуда у тебя такая мысль?  Она  готовила  умопомрачительные
десерты каждый вечер специально для меня. У Алекса нет  такой  слабости,
так что она может прекратить их готовить теперь.
   Скарлетт выглядела озадаченной.
   - Ты хочешь сказать, что ты не знала? - спросил Тони. - Я-то  считал,
что Сьюлин напишет тебе об этом. Я еду обратно в Техас, Скарлетт. Я при-
нял решение в канун Рождества.
   Они проговорили долгое время. Вначале она его молила остаться до  тех
пор, пока неловкое смущение Тони не переросло в известный  фонтейновский
темперамент.
   - Черт возьми, Скарлетт, помолчи! Я пытался,  господь  знает,  как  я
старался, но не могу я остаться. Так что тебе лучше прекратить  изводить
меня.
   Его громкий голос заставил канделябр качнуться и зазвенеть.
   - Ты мог бы подумать об Алексе, - настаивала она.
   Она остановилась, увидя лицо Тони.
   Его голос был тихим, когда он заговорил.
   - Я на самом деле пытался.
   - Я извиняюсь. Тони.
   - Я тоже, милая. Почему бы тебе не попросить твоего  дворецкого  отк-
рыть еще одну бутылку, и мы поговорим о чем-нибудь еще.
   - Расскажи мне о Техасе.
   Черные глаза Тони засияли.
   - Там нет заборов на сотни миль. - Он засмеялся и добавил: - Это  по-
тому, что там нет ничего стоящего, чтоб огораживать, разве  что  пыль  и
выжженный кустарник. Но ты знаешь, кто ты есть, когда ты один-одинешенек
в этой пустоте. Там нет прошлого, не надо вспоминать  прошедшие  стычки.
Все сосредоточено в текущей минуте или, может быть, в завтрашнем дне, но
не в прошлом.
   Он поднял свой бокал.
   - Ты выглядишь симпатично, Скарлетт. Ретт не такой уж умный, иначе бы
он не оставлял тебя. Я бы попробовал подступиться к тебе, если бы  знал,
что мне это сойдет с рук.
   Скарлетт кокетливо встряхнула головой. Было противно играть в  старые
игры.
   - Ты бы постарался подступиться даже к моей бабушке, если бы она была
единственной женщиной в округе. Ни одна леди не устоит, когда ты сверка-
ешь этими черными глазами и ослепительной улыбкой.
   - Ну, милая, ты же знаешь, что это неправда. Я самый галантный парень
на свете... разве если только леди так красива, что я забываю, как  себя
вести.
   Они добродушно подшучивали друг над другом, пока дворецкий не  принес
шампанского. Они выпили. У Скарлетт закружилась  голова,  она  была  до-
вольна, что Тони допил бутылку. Он рассказывал ей смешные истории о  Те-
хасе, от чего она так смеялась, что у нее заболели бока.
   - Тони, я действительно хотела бы, чтобы ты остался ненадолго, - ска-
зала она, когда он объявил, что готов заснуть прямо на столе. - Я  давно
так не веселилась.
   - Я люблю хорошо поесть и выпить, особенно с  такой  милой  девушкой,
смеющейся рядом со мной. Но я должен воспользоваться этим затишьем в по-
годе. Я уезжаю завтра утром, пока все еще не покрылось льдом. Поезд отп-
равляется достаточно рано. Ты выпьешь кофе со мной перед моим отъездом?
   - Я даже провожу тебя. Ты бы не остановил меня, если бы даже захотел.
   Элиас отвез их в сумерках перед рассветом на станцию, и Скарлетт про-
щально махала платочком, пока Тони садился в вагон. Он взял с собой  ма-
ленький кожаный ранец и большую брезентовую сумку  с  седлом.  Когда  он
забросил их на платформу вагона, он обернулся и помахал  своей  огромной
техасской шляпой со шнурком из змеиной кожи. Это движение распахнуло по-
лы его пальто, и она могла увидеть на ремне его шестизарядки.
   "По крайней мере, он пробыл достаточно  долго,  чтобы  научить  Уэйда
вертеть свои револьверы. Я надеюсь, он не прострелит себе ногу", - поду-
мала Скарлетт. Она послала воздушный поцелуй Тони. Он вытянул свою  шля-
пу, как тарелку, чтобы поймать его, достать из шляпы и  положить  его  в
карманчик для часов. Скарлетт все еще смеялась, когда поезд тронулся.
   - Отвези меня к месту, где работает мистер  Коллтон,  -  сказала  она
Элиасу. Солнце уже взойдет к тому времени, как она туда приедет, и рабо-
чей бригаде лучше бы уже быть за работой, а то она  им  кое-что  скажет.
Тони был прав. Надо воспользоваться просветом в погоде.
   Джо Коллтон был непоколебим.
   - Я прихожу, как я и обещал, миссис Батлер, но все, как я и ожидал.
   Оттепель не такая сильная, чтобы можно было копать  подвалы.  Пройдет
еще месяц, прежде чем я смогу начать.
   Скарлетт пробовала льстить, затем разъярилась, но это не помогло. Она
еще кипела от злости, когда месяцем позже получила послание от Коллтона,
которое привело ее снова на место строительства.
   Она не видела Эшли, пока не оказалось слишком поздно поворачивать на-
зад. "Что я ему скажу? У меня нет причины быть здесь, а Эшли такой сооб-
разительный, что различит любую ложь".
   Эшли подал ей руку со своей обычной врожденной вежливостью.
   - Я счастлив, что застал тебя, Скарлетт, приятно видеть тебя.  Мистер
Коллтон сказал, что ты можешь приехать, и я  болтался  здесь  как  можно
дольше, - он улыбнулся. - Мы оба знаем, что я не ахти  какой  бизнесмен,
моя дорогая, так что мой совет ничего не стоит, но я все  же  хочу  ска-
зать, что, если ты в действительности построишь здесь еще один  магазин,
ты не прогадаешь.
   "О чем это он? Ах... конечно, я вижу. Какой умница  Джо  Коллтон,  он
уже объяснил причину моего пребывания здесь". Она опять переключила свое
внимание на Эшли.
   - ...и я слышал, что очень возможно, что  город  проведет  трамвайную
линию сюда. Удивительно, не правда ли, как растет Атланта?
   Эшли выглядел очень усталым от усилия жить, но более способным к это-
му. Скарлетт показалось, что лесопильный бизнес оживает. Она бы  не  вы-
несла, если бы он заглох. И она никогда бы не смогла простить этого  Эш-
ли.
   Он взял ее руку в свою и озабоченно посмотрел на нее.
   - Ты выглядишь усталой, моя дорогая. Все ли в порядке?
   Она хотела бы прижаться к его груди и расплакаться.  Но  она  улыбну-
лась.
   - О, чепуха, Эшли, не будь глупым. Я долго просидела вчера  на  вече-
ринке, вот и все. Ты должен знать, что нельзя напоминать леди,  что  она
неважно выглядит. И пусть это дойдет до Индии и ее дурных друзей, -  до-
бавила молча Скарлетт.
   Эшли удовлетворился ее объяснением, не задав ни  одного  вопроса.  Он
стал ей рассказывать о домиках Джо Коллтона. Как будто она не знала  все
это, вплоть до количества гвоздей, необходимых для каждого.
   - Они качественно строятся, - сказал Эшли. - Хоть здесь к менее удач-
ливым относятся так же, как к богачам. Кажется, еще не все  старые  цен-
ности потеряны. Я горжусь, что принимаю участие в  этом.  Знаешь,  Скар-
летт, мистер Коллтон хочет, чтобы я его снабдил лесом для его дома.
   Она сделала удивленное лицо.
   - Правда, Эшли, - это замечательно! Она была действительно счастлива,
что ее план помощи Эшли срабатывал. Но Скарлетт не подозревала, что, это
может стать его пристрастием. Эшли собирался проводить все время на пло-
щадке каждый день, сказал ей Джо. Она думала обеспечить  Эшли  некоторым
доходом, а не хобби, ради всего святого! Теперь она не сможет  приезжать
сюда.
   Она сама была  почти  одержима  этими  еженедельными  поездками.  Она
больше не думала об Эшли, когда видела чистые, крепкие доски, затем  де-
ревянные стены и полы. Она прошла с тоскующим сердцем мимо штабелей дре-
весины, строительных дебрей. Как бы она хотела быть частью  этого,  слу-
шать стук молотков, наблюдать за выползающей из-под  рубанков  стружкой,
отмечать ежедневный прогресс. Она хотела быть занятой.
   "Я должна продержаться до лета, - эти слова она повторяла, как молит-
ву. - Ретт приедет домой. Ретт единственный, кому я могу довериться,  он
единственный, кто беспокоится обо мне. Он не допустит, чтобы я была изг-
нанной и несчастной".
   Но прошло лето, а Ретт не приехал и не написал ни слова. Каждый  день
Скарлетт спешила из магазина домой к обеду: вдруг он приедет дневным по-
ездом. Вечером она надевала свои лучшие платья и  жемчуг.  Длинный  стол
простирался перед ней, сверкающий серебром. Именно тогда она начала пос-
тоянно пить, чтобы заглушить тишину, когда она прислушивалась к его  ша-
гам.
   Она стала пить днем шерри. "Выпить рюмку или две шерри -  это  вполне
достойно леди", - успокаивала себя Скарлетт. Она вряд ли заметила, когда
переключилась с шерри на виски... или когда она стала оставлять  еду  на
тарелке, так как алкоголь удовлетворял ее аппетит... или когда она стала
выпивать рюмку бренди, не вставая с постели утром...
   Панси принесла на подносе дневную  почту.  Последнее  время  Скарлетт
пробовала спать после обеда. Это заполняло часть ее дня и давало ей нем-
ного отдыха.
   - Вы хотите, чтобы я принесла вам кофе или еще что-нибудь?
   - Нет, ты свободна, Панси.
   Скарлетт взяла верхнее письмо и  открыла  его.  Она  бросила  быстрые
взгляды на Панси. Почему эта глупая девчонка не уберется из комнаты?
   Письмо было от Сьюлин. Скарлетт даже не потрудилась достать сложенные
странички из конверта. Она знала, о чем оно будет: жалобы на  Эллу,  как
будто ее собственные дети были святыми, сетования на  высокие  цены,  на
маленький доход с Тары, а ведь Скарлетт такая богатая. Скарлетт  бросила
письмо на пол. Она не могла читать его. Она  сделает  это  завтра...  О,
слава Богу, Панси ушла.
   "Мне нужно выпить. - Уже почти темно, и нет ничего плохого в том, что
она выпьет вечером. - Я просто  буду  пить  глоточками  маленькую  рюмку
бренди, пока буду читать почту".
   Бутылка, спрятанная за шляпными картонками, была почти пуста.
   Скарлетт разъярилась. "Черт возьми эту Панси. Если бы она не была так
ловка с моими волосами, я бы ее выгнала завтра. Должно быть,  это  Панси
выпила ее. Или одна из служанок. Я не могла так много пить. Я ее спрята-
ла всего несколько дней назад. Неважно. Я возьму письма вниз в столовую.
В конце концов, кого это волнует, если слуги следят за уровнем бренди  в
графине? Это мой дом, мой графин и мой бренди, и я могу делать, что  хо-
чу. Где мой халат? Вот он. Почему эти пуговицы такие тугие? Пройдет веч-
ность, пока я его надену".
   Скарлетт поспешила вниз, в столовую, вывалила почту кучей на стол.
   Она налила бренди в рюмку и выпила. Теперь она просто будет прихлебы-
вать напиток, пока она спокойно дочитывает письма...
   Извещение о вновь прибывшем зубном враче.  Фи.  Ее  зубы  в  порядке,
большое спасибо. Еще одно от развозчика молока. Анонс новой пьесы  у  де
Гивов. Скарлетт раздраженно рылась в конвертах. Неужели не было там нас-
тоящего письма? Ее рука остановилась, когда она дотронулась до  тонкого,
хрустящего, как луковая шелуха, конверта, надписанного паутинным  почер-
ком. Тетушка Элали. Она допила остатки бренди и разорвала  конверт.  Она
всегда ненавидела сестру матери. Но тетушка жила в Чарльстоне. Она могла
упомянуть про Ретта. Его мать была ее ближайшей подругой.
   Глаза Скарлетт двигались быстро, щурясь, чтобы лучше различать слова.
Тетушка Элали все время писала на обеих сторонах бумаги  и  очень  часто
"перекрещивала" письмо, написав страницу, затем переворачивая под прямым
углом.
   "Не по сезону теплая осень..." Она писала это каждый год.  "...  тетя
Полина страдает болью в коленке..." Насколько помнит Скарлетт, это у нее
было всегда, "... визит к сестре Мэри Джозеф..." Скарлетт сделала грима-
су. Она не могла привыкнуть к религиозному имени своей младшей  сестрен-
ки, хотя та была в монастыре в Чарльстоне уже восемь лет...
   "Распродажа в фонд строительства собора отставала от расписания,  по-
тому что контрибуции не поступали, и не могла ли Скарлетт..." -  гром  и
молния! Она содержала тетушек, должна ли она еще  содержать  собор?  Она
перевернула страницу, хмурясь.
   Имя Ретта выступило из путаницы слов.
   "... Приятно для  сердца  увидеть  друга  Элеонору  Батлер,  нашедшую
счастье после многих огорчений. Ретт ухаживает  за  своей  матерью,  его
преданность сделала многое для восстановления его доброго имени в глазах
тех, кто осуждал его дикие годы молодости. Почему ты настаиваешь на сво-
ем увлечении торговлей, когда у тебя нет надобности связываться с  твоим
магазином? Я осуждала занятия такого рода много раз, но  ты  никогда  не
обращала внимания на мои мольбы. Поэтому я прекратила напоминать тебе об
этом несколько лет назад. Но теперь, когда это удерживает тебя от  поло-
женного места рядом с супругом, я считаю своей обязанностью еще раз упо-
мянуть об этом".
   Скарлетт бросила письмо на стол.  Так  вот  какова  история,  которую
рассказывает им Ретт! Что она не могла оставить магазин и не поехала  бы
с ним в Чарльстон?! Каким он был лжецом! Она молила его взять  с  собою,
когда он уезжал. Как он смеет распространять такую ложь?  Ей  будет  что
сказать мистеру Ретту Батлеру, когда он приедет домой.
   Она подошла к боковому столику, плеснула бренди  в  рюмку.  Несколько
капель пролилось на  блестящую  деревянную  поверхность.  Она  аккуратно
стерла разлитое. Он наверняка будет отрицать  это,  негодяй.  Тогда  она
потрясет письмом тетушки Элали у него перед лицом. Посмотрим, как он на-
зовет лучшую подругу его мамочки лгуньей?!
   Внезапно ярость оставила ее, и она почувствовала  холод.  Она  знала,
что он скажет: "Тебе бы хотелось, чтобы я сказал правду? Что  я  оставил
тебя, потому что жить с тобою невыносимо?!"
   Какой стыд! Что угодно, но только не  это.  Даже  одиночество...  Она
поднесла рюмку к губам.
   Вдруг она увидела свое отражение в зеркале.  Медленно  она  поставила
рюмку, посмотрела себе в глаза. Они расширились в  шоке  от  увиденного.
Скарлетт не смотрела на себя уже многие месяцы, и она не могла поверить,
что эта бледная, худая, со впавшими глазами женщина имеет что-то общее с
нею.
   Что случилось с нею?
   Ее рука автоматически потянулась к графину. Вдруг она отдернула ее:
   Скарлетт заметила, что рука дрожит.
   "Боже мой!" - прошептала она. Она схватилась за край столика и  уста-
вилась на свое отражение. "Дура!" - сказала она себе.  Ее  глаза  закры-
лись, и слезы покатились по щекам, но она вытерла их дрожащими пальцами.
   Ей все сильнее хотелось выпить. Она облизывала губы. Ее  правая  рука
протянулась помимо ее воли, сжала горлышко сверкающего сосуда.  Скарлетт
посмотрела на свою руку, как будто она принадлежала незнакомке.  Медлен-
но, наблюдая за своими движениями в зеркале, она подняла графин и  попя-
тилась назад от пугающего отражения.
   Затем она глубоко вздохнула и метнула графин изо всех сил. Сверкающий
голубым, красным и фиолетовым, он разбился об огромное зеркало.
   На мгновение Скарлетт увидела свое лицо, разламывающееся на  кусочки,
увидела свою искаженную улыбку. Серебряное  стекло  разлетелось,  и  ма-
ленькие осколки упали на столик. Верхний край зеркала наклонился вперед,
и огромные острые куски рухнули, разбиваясь со звуком пушечного  выстре-
ла, на боковой столик, пол.
   Скарлетт плакала и смеялась: "Трусиха! Трусиха! Трусиха!"
   Она не почувствовала порезы, которые маленькие осколки сделали на  ее
руках, шее и лице. Ее язык почувствовал соленое, она  дотронулась  рукой
до струйки крови на щеке и посмотрела с удивлением на свои  окрасившиеся
пальцы.
   Скарлетт взглянула на место, где только что было  ее  отражение.  Она
резко засмеялась: "Хорошее избавление".
   Слуги вбежали в комнату. Они стояли, прижимаясь друг к  другу,  боясь
переступить порог, со страхом глядя на суровую фигуру Скарлетт. Она рез-
ко повернула к ним голову, и Панси издала слабый крик ужаса при виде  ее
окровавленного лица.
   - Уходите, - спокойно сказала Скарлетт, - я в порядке. Уходите. Я хо-
чу побыть одна.
   Они беспрекословно повиновались.
   Она была наедине с собою, хотела она этого или нет, и никакое бы  ко-
личество бренди не изменило это. Ретт не собирался приехать  домой,  это
здание не было больше ему домом. Она знала это уже долгое время,  только
отказывалась смотреть правде в глаза. Она была трусихой и дурой.  Неуди-
вительно, что она не узнала ту женщину в зеркале. Та трусливая  дура  не
была Скарлетт О'Хара. Скарлетт О'Хара не заливала свои горести. Скарлетт
О'Хара не пряталась. Она поворачивалась лицом к худшему, что приготовила
ей судьба. И она шагала навстречу опасности.
   Скарлетт вздрогнула. Она так близко приблизилась к поражению.
   Хватит! Настало время, давно  упущенное,  взять  свою  жизнь  в  свои
собственные руки. Хватит больше бренди!
   Все ее тело кричало, требовало выпивки, но она отказалась ему повино-
ваться. Она справлялась с более трудными вещами в ее жизни,  она  сможет
справиться и с этим. Она должна это сделать.
   Она потрясла кулаком в сторону разбитого зеркала: "Черт побери тебя!"
Ее дерзкий смех был яростным.
   Она облокотилась на стол, пока собиралась с силами.
   Затем она прошла, круша своими каблуками разбитое зеркало в маленькие
осколки.
   - Панси, - позвала она из дверей. - Я хочу, чтобы ты вымыла мне голо-
ву.
   Скарлетт дрожала, но она заставила свои ноги донести ее до лестницы и
взобраться по длинным пролетам ступенек.
   - Моя кожа, наверное, как деревянная мостовая, - сказала она  громко,
отвлекая свои мысли от требований тела.  -  Мне  придется  израсходовать
кварты розовой воды и глицерина. И мне надо сменить все мои наряды. Мис-
сис Мэри может нанять дополнительных помощниц.
   Это не должно занять более, чем несколько  недель,  чтобы  перебороть
слабость и вернуть себе привлекательную внешность.
   Она должна быть сильной и красивой, и у нее не  было  времени,  чтобы
попусту его тратить. Она и так слишком много потеряла.
   Ретт не вернулся к ней, ей придется поехать к нему.
   В Чарльстон.



ВЫСОКИЕ СТАВКИ




ГЛАВА 10


   Приняв решение, Скарлетт радикально изменилась.  У  нее  теперь  была
цель, и вся ее энергия была направлена на ее  достижение.  Она  подумает
позже, как именно она собиралась заполучить Ретта обратно, после приезда
в Чарльстон. Сейчас ей надо было готовиться к поездке.
   Миссис Мэри воздела свои руки и заявила, что  невозможно  сшить  пол-
ностью новый гардероб за несколько недель;  дядя  Генри  сложил  кончики
пальцев вместе и выразил свое неодобрение, когда Скарлетт  сказала  ему,
что ей было надо от него. Их столкновение зажгло глаза Скарлетт радостью
битвы, и, в конце концов, она выиграла. К началу ноября дядя Генри  взял
на себя финансовое руководство магазином  и  салуном  с  гарантией,  что
деньги пойдут Джо Коллтону. В спальне Скарлетт царил хаос: ее новые  на-
ряда были выложены для упаковки в дорогу.
   Она все еще была худенькой, а под глазами были круги,  так  как  ночи
были для нее пытками из-за бессонницы и  яростных  усилий  противостоять
графину бренди. Но она выиграла и эту битву, и к ней вернулся нормальный
аппетит. Ее лицо пополнело так, что уже стали появляться  ямочки,  когда
она улыбалась, а ее грудь стала соблазнительно округлой. С  умело  нане-
сенной краской на губы и щеки, она выглядела снова почти,  как  девочка,
она была уверена в этом.
   Настало время ехать.
   "До свидания. Атланта, - сказала про себя Скарлетт, косца поезд  тро-
нулся со станции. - Ты попыталась меня сразить, но я не далась. Меня  не
волнует, одобряешь ты меня или нет".
   Она не боялась, ни чуточки. Она проведет замечательное время в Чарль-
стоне. Не говорили ли люди, что это самый праздничный город на всем Юге?
И не было никаких сомнений, что она будет приглашена повсюду. Ее тетушки
знали всех. Они знают все о Ретте: где он живет, куда он уехал,  что  он
делал.
   Нет смысла думать об этом сейчас. Она примет решение, когда доберется
туда. Если она будет думать об этом сейчас, она  может  разнервничаться.
Как будто Чарльстон был краем света. Да. Тони  Фонтейн  уехал  в  Техас,
миллион миль отсюда, так же легко, как будто это была только прогулка  в
Дек Она была уже в Чарльстоне. Она знает, куда едет...
   Ничего не значит, что она его ненавидела. Она была такой юной  тогда,
всего семнадцать лет, и молодой вдовой с ребенком к тому же. У Уэйда да-
же не прорезались зубки. Это было более двенадцати лет назад. Все совер-
шенно изменилось сейчас. Все будет просто отлично, так, как она хотела.
   - Панси, сходи к кондуктору, попроси его подвинуть наши вещи, я  хочу
сесть поближе к печке. Из окна дует.
   Скарлетт послала телеграмму со станции в Огюсте, где она  пересажива-
лась на ветку железной дороги Южной Каролины:
   ПРИБЫВАЮ ЧЕТЫРЕ ВЕЧЕРА ПОЕЗДОМ ТЧК ОДНА СЛУЖАНКА ТЧК ЛЮБЛЮ СКАРЛЕТТ
   Она все продумала. Точно десять слов, и не было риска, что ее тетушки
телеграфируют обратно, придумав какую-нибудь  причину,  удержать  ее  от
приезда, так как она уже была в дороге. Вряд ли они хотели бы  так  сде-
лать. Элали молила ее ухе вечность приехать навестить  их,  а  гостепри-
имство было неписаным законом на Юге. Но нет смысла играть, когда  можно
действовать наверняка, и у нее будет дом ее тетушек и их защита для  на-
чала. Чарльстон был очень высокомерным местом, а Ретт  очевидно  пытался
настроить людей против нее.
   Нет, она не будет думать об этом сейчас. Она полюбит Чарльстон в этот
раз. Она четко решила. Все будет по-другому. Вся ее жизнь будет  другой.
"Не смотри назад", - все время говорила она себе. Вся ее жизнь была  по-
зади нее, все больше удаляясь с каждым поворотом колес. Все дела были  в
руках дяди Генри, ее обязанности по отношению к Мелани  были  выполнены,
ее дети пристроены в Таре. В первый раз в течение ее взрослой жизни  она
могла делать все, что захочет. Она докажет Репу, что он был неправ, ког-
да отказался верить, что она действительно любит его. Он увидит. И тогда
он пожалеет, что оставил ее. Он обнимет ее, поцелует, и они будут счаст-
ливы. Даже в Чарльстоне.
   Задремав, Скарлетт не замечала мужчину, который сел в поезд в Риджви-
ле, пока он не качнулся на ручку ее сиденья. Она отшатнулась,  будто  он
ударил ее: он был одет в голубую форму армии Союза.
   Янки! Что он делает здесь? Те дни прошли, и ей хотелось забыть их на-
всегда, но вид униформы оживил воспоминания о них. Страх, когда  Атланта
была в осаде, вероломство солдат, когда они собирали жалкие запасы еды и
поджигали дома, брызги крови, когда она застрелила  отставшего  солдата,
попытавшегося ее изнасиловать... Скарлетт чувствовала, как ее сердце за-
билось снова от ужаса, и она чуть было не закричала. Будь  они  прокляты
за то, что заставили ее почувствовать себя беспомощной и испытать страх.
Она ненавидит это чувство и ненавидит их!
   "Я не позволю этому расстроить меня, не позволю. Ничто не может  бес-
покоить меня теперь, когда мне нужны все мои силы для Чарльстона  и  для
Ретта. Я не буду смотреть на янки и не буду думать о прошлом. Только бу-
дущее в счет". Скарлетт решительно уставилась из окна на холмистый  пей-
заж, такой похожий на окрестности Атланты. Красные дороги, идущие  через
островки темных сосновых лесов и подмерзшие поля. Она находится в дороге
уже более дня. "Спеши, - поторапливала она поезд, - спеши".
   - Как выглядит Чарльстон, мисс Скарлетт? - спросила в сотый раз  Пан-
си, когда свет за окном стал угасать.
   - Очень мило, тебе он понравится, - ответила в сотый раз Скарлетт.  -
Там! - она указала на пейзаж. Видишь то дерево с чем-то  болтающимся  на
нем? Это испанский мох, о котором я тебе рассказывала.
   Панси прижалась носом к стеклу.
   - У-у-у-у, - захныкала она, - кажется, что движутся привидения. Я бо-
юсь привидений, мисс Скарлетт.
   - Не будь дурочкой! - Скарлетт вздрогнула.
   Длинные, дрожащие, серые клочья мха были жуткими в сером свете, и  ей
не нравилось, как все это выглядело. Однако это означало, что они  въез-
жали в низкую местность, ближе к морю и к Чарльстону. Скарлетт посмотре-
ла на свои часы. Пять тридцать. Поезд опаздывает более чем на два  часа.
Ее тетушки подождут, она была уверена. Но она все  равно  не  хотела  бы
приехать в темноте. В ней есть что-то недружелюбное.
   Станция в Чарльстоне была плохо освещена. Скарлетт вытянула шею,  ища
своих тетушек или их кучера. Вместо этого она увидела с полдюжины солдат
в голубой униформе с ружьями через плечо.
   - Мисс Скарлетт, - Панси тянула ее за рукав, - здесь солдаты ПОВСЮДУ.
   Голос молодой служанки дрожал.
   Ее страх заставил Скарлетт казаться храброй.
   - Просто веди себя, как будто их нет вообще. Они не  могут  причинить
тебе вреда. Война окончена уже десять лет назад. Пошли.
   Она сделала жест носильщику, который толкал тележку с ее вещами.
   - Где я могу найти экипаж, который ожидает меня? - спросила она.
   Он повел их наружу, но единственным экипажем там оказался ветхий баг-
ги, с дряхлой лошадью и расстрепанным кучером. У Скарлетт упало  сердце.
Что, если тетушки уехали из города? Они могли поехать в  Саванну  навес-
тить отца. Что, если телеграмма лежит в пустом, темном доме?
   Она глубоко вздохнула. Ей наплевать, в чем дело, но ей надо уехать со
станции от этих янки. "Я разобью стекло, если надо будет пролезть в дом.
Почему не должна? Я просто заплачу, чтобы его починили, так  же,  как  я
заплатила за починку крыши". Она присылала тетушкам деньги  на  жизнь  с
тех пор, как они потеряли свои состояния во время войны.
   - Положи мои вещи в эту колымагу, - приказала  она  носильщику,  -  и
скажи кучеру, чтобы он сошел помочь тебе. Я еду в Баттери.
   Волшебное слово "Баттери" оказало именно такой эффект, на который она
надеялась. Оба, кучер и носильщик, стали более уважительными и желающими
услужить. "Значит, это  все  еще  один  из  наиболее  модных  районов  в
Чарльстоне, - подумала Скарлетт. - Слава небесам! Было бы  ужасно,  если
бы Ретт услышал, что я живу в трущобах".
   Как только багги остановился, Полина и Элали распахнули двери  своего
дома. Золотой свет падал на дорожку, ведущую к дому, и Скарлетт побежала
через него к прибежищу, которое он обещал.
   "Боже, как они постарели! - подумала она, когда приблизилась к  своим
тетям. - Я не помню, чтоб тетя Полина была худа, как тросточка, и  такая
сморщенная. И когда тетя Элали так располнела? Она выглядит, как воздуш-
ный шарик".
   - Посмотрите на нее! - вскричала Элали. - Ты  так  изменилась,  Скар-
летт, я едва узнаю тебя.
   Скарлетт вздрогнула. Не постарела ли она? Она ответила на объятия те-
ток и выдавила улыбку.
   - Посмотри, сестра, - болтала Элали, - Скарлетт очень похожа  на  Эл-
лин.
   Полина фыркнула.
   - Эллин никогда не была такой худой, сестра, ты ведь знаешь это.
   Она взяла Скарлетт за руку и оттащила ее от Элали.
   - Хотя есть удивительное сходство.
   Скарлетт улыбнулась на этот раз счастливо. Не было лучшего комплимен-
та для нее, чем этот.
   Тетушки болтали и спорили об устройстве Панси на половине  слуг  и  о
чемоданах Скарлетт.
   - Не вздумай браться за что-нибудь, милая, ты,  наверное,  вымоталась
за такую долгую дорогу, - сказала Элали.
   Скарлетт уселась на диванчике в гостиной подальше  от  суматохи.  Те-
перь, когда она доехала сюда, лихорадочная энергия, с которой она  гото-
вилась к поездке, казалось, испарилась, и она поняла, что ее  тетя  была
права: она вымоталась.
   Она почти засыпала за ужином. У обеих ее тетушек был мягкий  голос  с
характерным местным акцентом, который вытягивал гласные и сглаживал сог-
ласные. Несмотря на то, что их разговор состоял в основном из мягко  вы-
раженного несогласия во всем, звук его был убаюкивающим. Она узнала  то,
что ей было нужно, как только она переступила порог: Ретт живет  в  доме
своей матери, но сейчас он уехал из города.
   - Поехал на Север, - с горьким чувством сказала Полина.
   - Но с хорошей целью, сестра, - напомнила ей  Элали.  -  Он  в  Фила-
дельфии покупает семейное серебро, которое украли у них янки.
   Полина смягчилась.
   - Приятно видеть, как он предан матери.
   На этот раз Элали стала критиковать.
   - Он мог показать эту преданность намного раньше.
   Скарлетт была занята своими собственными размышлениями: когда она мо-
жет пойти спать. "Бессонница не будет мучить меня сегодня",  -  подумала
она.
   И она была права. Теперь, когда ее жизнь была у нее в руках и она бы-
ла на пути к тому, что она хотела получить, она спала, как ребенок.  Ут-
ром она проснулась с чувством удовлетворения, чего уже давно не  испыты-
вала. Она была хорошо принята тетушками, ее не гнали, она не была одино-
кой, как в Атланте, и ей не надо было даже думать, что сказать Ретту при
встрече. Она сможет отдохнуть, дожидаясь, когда  он  вернется  из  Фила-
дельфии.
   Но прежде чем она успела допить первую  чашечку  кофе  за  завтраком,
Элали заставила Скарлетт вскипеть.
   - Я знаю, что тебе не терпится увидеть Кэррин, милая, но к ней допус-
кают посетителей только по вторникам и субботам, так что мы запланирова-
ли кое-что другое на сегодня.
   "Кэррин! - Губы Скарлетт сжались. Ей вовсе не хотелось ее  видеть.  -
Предательница! Отдать свою часть Тары, будто она ничего не значила... Но
что она скажет тетушкам? Они никогда не поймут, что сестра может не сго-
рать от нетерпения увидеть другую сестру.  Да,  они  живут  вместе,  они
близки. - Я должна притворяться, что хочу увидеть Кэррин больше всего на
свете, а когда настанет время идти, разыграть головную боль".
   Внезапно до нее дошло, что говорила Полина, и у нее сильно  застучало
в висках.
   - ...так мы послали служанку с запиской Элеоноре Ба Мы  навестим
ее сегодня, - она потянулась за сиропом. - Ты не передашь  сироп,  Скар-
летт?
   Скарлетт автоматически протянула руку, но  опрокинула  сироп,  разлив
липкую жидкость по столу. Мать Ретта... Она еще не  была  готова  встре-
титься с ней. Она видела ее только однажды, на похоронах  Бонни,  и  она
почти не сохранила ничего в памяти о ней, только то, что  миссис  Батлер
была очень высокой, полной достоинства и  величественно  молчаливой.  "Я
знаю, что мне придется увидеть ее, - подумала Скарлетт, - но еще не сей-
час. Я не готова". Ее сердце бешено колотилось, и она неловко  промокала
салфеткой липкую жидкость на скатерти.
   - Скарлетт, дорогая, не втирай так пятна в материю.
   Полина положила ей свою руку на запястье.  Скарлетт  отдернула  руку.
Кто может волноваться об этой дурацкой скатерти в такое время?
   - Я извиняюсь, тетушка, - пересилила она себя.
   - Все в порядке, дорогая. Ты просто делаешь дырку, а у  нас  осталось
так мало приятных вещей... - голос Элали горестно затих.
   Скарлетт скрипнула зубами. Ей хотелось кричать. Какое значение  имела
скатерть, когда ей придется увидеться с мамой Ретта, которую он  обожал?
Что если он сказал ей правду, почему он оставил Атланту?
   - Я лучше пойду, разберусь в моих платьях, - сказала  Скарлетт  через
спазм в горле. - Панси придется гладить складки на платье, которое я ре-
шу надеть.
   Ей надо избавиться от Полины и Элали, она должна привести себя в  по-
рядок.
   - Я прикажу Сюсси разогреть утюги, - предложила Элали. Она  позвонила
в серебряный колокольчик, который лежал рядом с ее тарелкой.
   - Ей бы лучше постирать скатерть, прежде чем заниматься  чем-то  дру-
гим, - сказала Полина. - Раз пятна высохнут...
   - Ты могла бы заметить, сестра, что я еще не закончила свой  завтрак.
Не думаешь ли ты, что я позволю ему остыть, пока  Сюсси  будет  вытирать
стол?
   Скарлетт выскользнула из комнаты.
   - Тебе не понадобится эта тяжелая меховая накидка, Скарлетт, - сказа-
ла Полина.
   - На самом деле, - добавила Элали. - Сегодня типичный зимний  день  в
Чарльстоне. Да, я бы тоже не надела эту шаль, если бы  у  меня  не  было
простуды.
   Скарлетт отстегнула накидку и протянула ее Панси. Если Элали  захоте-
ла, чтобы все остальные простудились тоже, она будет рада  доставить  ей
удовольствие. Ее тетки должно быть принимают ее за дурочку.  Она  знает,
почему они не хотят, чтобы она надевала эту меховую накидку. Они совсем,
как Старая Гвардия в Атланте. Человек должен быть таким же потертым, как
и они, чтобы быть уважаемым. Она заметила,  как  Элали  разглядывала  ее
модную отделанную перьями шапочку, и ее скулы напряглись. Если  ей  при-
дется встретиться с мамой Ретта, то по крайней мере она  сделает  это  в
стиле.
   - Тогда, тронулись, - сказала Элали, сдаваясь.
   Сюсси растворила настежь большую дверь, и  Скарлетт  проследовала  за
своими тетушками на улицу. Она задохнулась, когда сошла вниз с  крыльца.
Было, как в мае, а не в ноябре. Солнце ослепительно отражалось от повер-
хности дорожки и покрывало ее плечи невесомым одеялом. Она подняла  свой
подбородок, чтобы ощутить его на лице, и ее глаза закрылись в  чувствен-
ном удовольствии.
   - Ах, тетушки, это так замечательно, - сказала она. -  Я  надеюсь,  у
вашего экипажа складывающаяся крыша.
   Тетки засмеялись.
   - Милый ребенок, - сказала Элали. - Ни у одной живущей  в  Чарльстоне
души нет экипажа, кроме Салли Брютон. Мы пойдем пешком. Все так делают.
   - Есть экипажи, сестра, - поправила  Полина.  -  У  саквояжников  они
есть.
   - Ты едва ли можешь называть саквояжников "живущими душами",  сестра.
Бездушные они, иначе бы они не были саквояжниками.
   - Хищники, - согласилась, сопя, Полина.
   - Канюки, - сказала Элали.
   Сестры  рассмеялись.  Скарлетт  вместе  с  ними.  Замечательный  день
опьянял ее с наслаждением. Ничто не может быть плохо в такой  прекрасный
день. Внезапно она почувствовала большое расположение к своим  тетушкам,
даже к их безобидному ворчанию. Она следовала за ними через широкую ули-
цу.
   Бриз растрепал перья у нее на шапке и  коснулся  ее  губ  солоноватым
привкусом.
   На дальнем конце набережной коричневато-зеленые  воды  чарльстонского
залива простирались перед ней до горизонта.  Слева  от  нее  развевались
флажки на мачтах кораблей, стоящих у причала. Справа ярко светились  зе-
леные деревья низкого длинного острова. Солнечный свет сверкал на  греб-
нях маленьких волн, как бриллианты, перекатывающиеся по воде. Три  осле-
пительно белые птицы прорезали безоблачное небо, бросившись вниз,  чтобы
коснуться гребешков воды. Казалось, что они играют в  беззаботную  игру.
Слабый солоноватый бриз ласкал шею Скарлетт.
   Она была права, что приехала, она была в этом уверена теперь. Она по-
вернулась к тетушкам.
   - Это чудесный день.
   Набережная была такой широкой, что они шли втроем вдоль  нее.  Дважды
они останавливались: при встрече с пожилым мужчиной в старомодном сюрту-
ке и касторовой шляпе, затем с дамой, сопровождаемой мальчиком,  который
краснел, когда с ним заговаривали. Каждый раз они останавливались, и те-
тушки представляли Скарлетт.
   - ...наша племянница из Атланты. Ее мать была нашей сестрой, она  за-
мужем за мальчиком Элеоноры Батлер, Реттом.
   Старый джентльмен поклонился и поцеловал руку Скарлетт, дама предста-
вила своего внука, который вытаращился на Скарлетт, будто он был поражен
молнией. День становился все лучше с каждой минутой для нее.  Затем  она
заметила прогуливающихся в голубых униформах.
   Ее походка стала неровной, она схватила руку Полины.
   - Тетушка, - прошептала она, - там солдаты-янки приближаются к нам.
   - Продолжай идти, - четко произнесла Полина. - Им придется убраться с
нашей дороги.
   Скарлетт в шоке посмотрела на Полину. Кто бы подумал, что эта худень-
кая старенькая тетушка может быть столь храброй? Ее  собственное  сердце
так громко стучало, что она боялась, как бы янки его не услышали, но она
заставила свои ноги двигаться.
   Когда их разделяло только три шага, солдаты отошли в сторону, прижав-
шись к металлической ограде, окаймлявшей край дорожки около воды. Полина
и Элали проплыли мимо них, как будто их там и не было. Скарлетт  подняла
свой подбородок, чтобы выровнять его с наклоном тетушкиных и проследова-
ла за ними.
   Где-то впереди оркестр наигрывал "Ох, Сюзанна" Веселая  мелодия  была
такой же легкой и солнечной, как и день. Элали и  Полина  ускорили  свой
шаг в такт музыки, но ноги Скарлетт были, как свинец. "Трусиха!" - руга-
ла она себя. Но не могла остановить дрожь внутри себя.
   - Почему здесь так много проклятых янки? - сердито спросила она. -  Я
видела несколько и на станции.
   - Моя дорогая, Скарлетт, - сказала Элали. - Ты  не  знала?  Чарльстон
все еще оккупирован военными. Они кажется никогда не оставят нас  в  по-
кое. Они ненавидят нас потому, что мы их вышвырнули из форта  Самтер,  а
затем удерживали его против всего их флота.
   - И Бог знает, против скольких полков, - добавила Полина.
   Лица сестер гордо сияли.
   - Матерь божья, - прошептала Скарлетт.
   Что она наделала? Пришла прямо в лапы врага. Она знала, что такое во-
енное управление: беспомощность и ярость, постоянный страх, что они кон-
фискуют твой дом или бросят тебя в тюрьму, или расстреляют. Военное пра-
вительство было всемогущим. Она жила под его капризным правлением долгие
пять лет. Как она могла быть такой дурой, чтобы нарваться на него снова?
   - Но у них приятный оркестр, - сказала  Полина.  -  Следуй  за  нами,
Скарлетт, мы переходим здесь. Дом Батлеров - тот, что недавно выкрашен.
   - Везучая Элеонора, - сказала Элали, - у нее такой любящий сын.  Ретт
действительно преклоняется перед своей мамой.
   Скарлетт посмотрела на дом. Не дом, а имение. Ослепительно белые  ко-
лонны поддерживали крышу над большими верандами, идущими вдоль высокого,
величественного кирпичного дома. Скарлетт почувствовала слабость и коле-
нях. "Она не может войти, не может. Что она скажет женщине, которая  жи-
вет в таком великолепии? Женщине, которая могла бы разбить все ее надеж-
ды".
   Полина держала ее под руку, поторапливая перейти улицу. Скарлетт поз-
волила вести себя, как лунатика. Через какое-то время, она очутилась  за
дверью перед высокой элегантной женщиной с ослепительно белыми волосами,
обрамлявшими вытянутое миловидное лицо.
   - Дорогая Элеонора, - сказала Элали.
   - Вы привели Скарлетт, - прервала миссис Ба - Мое дорогое  дитя,
ты выглядишь такой бледной!
   Она легко положила свои руки ей на плечи и наклонилась поцеловать  ее
в щечку.
   Скарлетт закрыла глаза. Легкий аромат лимонной  вербены  окружил  ее,
распространяясь мягко от шелкового платья и шелковистых  волос  Элеоноры
Ба Это был запах, который все время был частью Эллин О'Хара,  запах
комфорта, любви, спокойствия довоенной жизни.
   Скарлетт почувствовала, что у нее невольно льются слезы.
   - Ну вот, вот, - говорила мама Ретта, - все в порядке,  моя  дорогая,
все в порядке теперь. Ты приехала домой,  наконец.  Я  страстно  желала,
чтобы ты приехала.
   Она обняла свою невестку и крепко прижала ее.



ГЛАВА 11


   Элеонора Батлер была южанка. Ее мягкий голос  и  грациозные  движения
прикрывали необычайную энергию. Дамы здесь с самого детства учили восхи-
щаться собеседницами, быть беспомощными, пустоголовыми и обожающими. Они
также были научены справляться с громадными домами и большими, часто во-
юющими между собой, штатами слуг все время делая  вид,  как  будто  дом,
сад, кухня, слуги сами управляются безупречно в то  время,  как  хозяйка
дома сосредоточивается на подборе цветов для вышивки.
   Когда лишения войны уменьшили штат слуг с тридцати - сорока до одного
или двух, требования к женщинам увеличились соответственно. Разбитые до-
ма должны укрывать семьи, сиять чистыми  окнами  и  натертой  до  блеска
медью и иметь ухоженную, невозмутимую  хозяйку,  отдыхающую  в  гостиной
комнате. Каким-то образом дамы Юга умудрялись все это совмещать.
   Элеонора успокоила Скарлетт нежными словами и душистым чаем, польсти-
ла Полине, спросив ее мнение о столике, недавно поставленном в гостиную,
развлекла Элали просьбой попробовать торт и оценить, достаточно  ли  там
ванильного порошка. Она также пробормотала  слугам,  чтобы  они  помогли
служанке Скарлетт перенести ее вещи из дома тетушек  в  большую  спальню
Ретта с видом в сад.
   Менее, чем за десять минут, все было устроено, чтобы Скарлетт  перее-
хала под крышу Элеоноры Батлер, не поранив ее чувств и не  нарушив  хода
размеренной жизни в ее доме. Скарлетт почувствовала себя снова девочкой,
в безопасности, защищенной всемогущественной любовью матери.
   Она смотрела на Элеонору затуманенными, обожающими глазами.  Вот  кем
она все время хотела быть, постоянно пыталась быть, дамой вроде ее мамы,
вроде Элеоноры Ба Эллин О'Хара учила ее быть леди. "Я  могу  теперь
стать такой, подумала Скарлетт. - Я еще могу  исправить  многие  ошибки,
которые я наделала. Мама смогла бы гордиться мной".
   Когда она была ребенком, Мамушка описывала небеса как страну облаков,
вроде большого пухового матраса, где  отдыхали  ангелы,  развлекая  себя
наблюдением через разрывы в облаках над происходящим  внизу.  С  момента
смерти матери у Скарлетт было детское представление, что Эллин наблюдала
за ней с несчастным беспокойством.
   "Все будет лучше теперь", - пообещала она матери. Любезный прием Эле-
оноры на мгновение заставил Скарлетт забыть все страхи  и  воспоминания,
наполнившие ее сердце, и мысли после встречи с янки. Он даже стер ее не-
уверенность по поводу решения остаться с Реттом в  Чарльстоне.  Она  по-
чувствовала себя в безопасности, любимой и непобедимой. Она может все. И
она это сделает. Она завоюет любовь Ретта снова. Она станет леди, такой,
какой хотела видеть ее мать. Она будет уважаема и обожаема всеми. И  она
никогда-никогда не будет снова одинокой.
   Когда Полина закрыла последний маленький, отделанный слоновой  костью
ящичек стола из розового дерева и Элали торопливо  проглотила  последний
кусочек торта, Элеонора Батлер поднялась, уводя за собой Скарлетт.
   - Мне надо забрать мои ботинки от сапожника сегодня, - сказала она, -
я возьму Скарлетт с собой и покажу ей Кинг-стрит. Ни одна женщина не мо-
жет почувствовать себя дома, не зная, где находятся магазины. Вы присое-
динитесь к нам?
   К необычайному облегчению Скарлетт, ее тетушки отказались.  Ей  хоте-
лось одной побыть с миссис Ба
   Прогулка по чарльстонским  магазинам  была  настоящим  удовольствием.
Светило яркое зимнее солнце. Кинг-стрит была полным откровением. Магази-
ны вытянулись квартал за кварталом: продукты, фарфор, семена, медикамен-
ты, вина, книги, перчатки, сладости - казалось, на Кинг-стрит можно  ку-
пить все. Там были толпы покупателей, дюжины прелестных багги и открытых
экипажей с кучерами в ливреях и модно одетыми пассажирами.  Чарльстон  и
отдаленно не напоминал тот мрачный город, который она опасалась увидеть.
Он был намного больше и оживленнее, чем Атланта. И никакой видимости па-
ники.
   К сожалению, мать Ретта вела себя так, будто совсем  не  существовало
этих красок, возбуждения и занятости вокруг. Она проходила  мимо  витрин
со страусиными перьями и раскрашенными веерами, даже не взглянув на них,
пересекла улицу, даже не поблагодарив женщину в багги, которая останови-
лась, чтобы не наехать на нее. Скарлетт вспомнила, что ей сказали тетуш-
ки: не было экипажей в Чарльстоне, которые не принадлежали бы янки, сак-
вояжникам и скалливагам. Она вдруг почувствовала  прилив  ярости  против
хищников, которые жирели на потерпевшем поражение Юге. Она немного успо-
коилась, когда в обувном магазине заметила, что хозяин перепоручил бога-
то одетого  покупателя  одному  из  своих  помощников,  чтобы  поспешить
навстречу маме Ретта. Было приятно находиться рядом с представительницей
Старой Гвардии Чарльстона. Она страстно пожелала, чтобы миссис  Мерриуэ-
зер или миссис Элсинг оказались здесь.
   - Я оставляла ботинки, чтобы их прошили заново,  мистер  Бракстон,  -
сказала Элеонора, - я хочу также показать своей невестке, куда приходить
покупать лучшую в городе обувь и где самое приятное обслуживание.  Скар-
летт, дорогая, мистер Бракстон позаботится о тебе, как он постоянно  это
делал для меня все эти годы.
   - Это делает мне честь, мэм, - мистер Бракстон элегантно поклонился.
   - Как ваши дела, мистер Бракстон? - спросила очень изящно Скарлетт. -
Я, кажется, куплю пару ботинок сегодня.
   Она подняла на несколько дюймов свою юбку, чтобы показать туфельки из
нежной, тонкой кожи.
   - Что-нибудь более подходящее для прогулок по городу, - гордо сказала
она.
   Бракстон достал из кармана безупречно чистый белый  платок  и  протер
два стула.
   - Если вы будете так любезны, леди...
   Когда он скрылся за шторой в дальнем конце магазина, Элеонора  накло-
нилась к Скарлетт и прошептала ей на ухо:
   - Посмотри поближе на его волосы, когда он встанет на  колени,  чтобы
примерить тебе ботинки. Он красит их сапожной ваксой.
   Ей пришлось напрячь все свои силы, чтобы не  рассмеяться,  когда  она
увидела, что миссис Батлер была абсолютно права, особенно после  быстрых
взглядов Элеоноры с конспираторской искринкой в ее темных глазах.  Когда
они вышли из магазина, Скарлетт захихикала.
   - Вам не следовало бы мне этого говорить, мисс Элеонора. Я чуть  было
не устроила там спектакль.
   Миссис Батлер спокойной улыбнулась:
   - А теперь пойдем к Онслоу, съедим по порции мороженого. Один из офи-
циантов там делает лучший самогон во всей Южной Каролине, я  хочу  зака-
зать несколько кварт для пропитки фруктовых пирогов. Мороженое там также
отличное.
   - Мисс Элеонора!
   - Моя дорогая, коньяк не достанешь ни за деньги, ни  по  дружбе.  Нам
всем как-то приходится выкручиваться, не так ли? И в этом что-то есть  -
в покупках на черном рынке, ты не думаешь?
   Теперь Скарлетт уже не удивлялась, почему Ретт обожает свою мать.
   Элеонора Батлер продолжала знакомить Скарлетт  с  жизнью  Чарльстона,
сводив ее в модный магазин тканей за отрезом хлопка (стоящая за  прилав-
ком женщина убила своего мужа швейной иголкой в сердце, но  судья  повел
дело так, будто он сам упал на нее, когда  был  пьян);  и  к  фармацевту
(бедный человек, он был так близорук  однажды,  что  заплатил  небольшое
состояние за необычную тропическую рыбку, хорошо сохранившуюся в спирте,
которая, как он был убежден, была маленькой русалкой).
   - За настоящими лекарствами ходи в магазин Брод-стрит, который я тебе
покажу, - сказала миссис Ба
   Скарлетт была глубоко огорчена, когда наступила пора идти домой.  Она
не помнила, чтобы она когда-нибудь так весело  проводила  время,  и  она
почти взмолилась о визитах в еще несколько магазинов.
   - Я думаю, мы поедем на трамвае обратно, - сказала миссис Ба - Я
чувствую себя немного усталой.
   И Скарлетт тут же стала волноваться. Была ли бледность Элеоноры  зна-
ком болезни или так превозносимой белизной кожи леди?  Она  поддерживала
локоть своей свекрови, когда они садились в трамвай, раскрашенный в  яр-
кие зеленые и желтые цвета. Ретт ни за что не простит ей,  если  что-ни-
будь случится с его матерью. Она сама себе этого не простит.
   Она наблюдала краешком глаза за миссис Батлер, пока движимый лошадьми
вагончик медленно двигался по своим рельсам, но она не  видела  никакого
внешнего признака несчастья. Элеонора бодро говорила о том, как они пой-
дут еще раз по магазинам вместе.
   - Мы пойдем завтра на рынок, ты познакомишься со всеми, кого тебе на-
до знать. Это традиционное место, где узнают все новости. Газета никогда
не печатает о действительно интересных вещах.
   Вагончик качнулся и повернул налево, затем проехал один квартал и ос-
тановился на перекрестке. Скарлетт вздрогнула. Сразу же за окошком рядом
с Элеонорой она увидела солдата в голубом, с ружьем на плече, идущего  в
тени высокой колоннады.
   - Янки, - прошептала она.
   Взгляд миссис Батлер проследил за глазами Скарлетт.
   - Это точно, Джорджия освободилась от них, не так ли? Нас  оккупируют
так долго, что мы уже едва их замечаем. В феврале будет уже десять  лет.
Человек привыкает почти ко всему за десять-то лет.
   - Я никогда не привыкну к ним, - прошептала Скарлетт, - никогда.
   Внезапный шум заставил ее вздрогнуть. Затем она поняла, что  это  был
бой курантов где-то у нее над головой. Вагончик проехал перекресток, по-
ворачивая направо.
   - Уже час, - сказала миссис Батлер, - не удивительно, что  я  устала,
это было долгое утро.
   Позади них куранты прекратили свою музыку. Единственный колокол  про-
бил только один раз.
   - Это хранитель времени каждого чарльстонца, -  сказала  Элеонора,  -
часы на колокольне Святого Михаила. Они отмечают наше рождение и уход.
   Скарлетт смотрела на высокие дома и огороженные забором сады. Они все
без исключения несли отметины войны. Рубцы от снарядов исполосовали  все
поверхности, и бедность была заметна везде: отслаивающаяся краска, окна,
заколоченные накрест досками, разрывы и ржавчина, обезображивающие изыс-
канные кованые железные балконы и ворота. Деревья вдоль дороги все  были
с маленькими стволами, они были посажены взамен прежних гигантов,  унич-
тоженных бомбежкой. Проклятые янки!
   Но, несмотря на это, солнце сверкало на отполированных медных  ручках
дверей, и чувствовался аромат цветов,  растущих  за  садовыми  оградами.
"Они молодцы, эти чарльстонцы, - подумала она, - они не сдаются".
   На последней остановке она помогла спуститься  миссис  Ба  Перед
ними был парк с аккуратно подстриженной травой и сверкающими белыми  до-
рожками, которые закруглялись и огибали заново покрашенную сцену для ор-
кестра, с чистой крышей в виде пагоды. За ней был залив. Она  почувство-
вала запах воды и соли. Бриз шумел в листьях пальмовых деревьев в  парке
и развевал клочья мха на ветвях вечных дубов. Маленькие дети бегали, ка-
тая обручи, жонглируя мячиками, играя на траве под бдительным оком  чер-
ных служанок, сидящих на скамеечках.
   - Скарлетт, я надеюсь, ты простишь мне, я знаю, я не должна,  но  мне
необходимо тебя спросить.
   Щеки миссис Батлер покрылись пятнами румянца.
   - Что такое, мисс Элеонора? Вы себя плохо чувствуете? Вы хотите, что-
бы я сбегала за чем-нибудь? Присядьте.
   - Нет, нет, я себя отлично чувствую. Я просто  не  могу  вынести,  не
зная... Вы с Реттом когда-либо думали о том, чтобы  завести  еще  одного
ребенка? Я понимаю, что вы боитесь опять испытать горе, которое вы пере-
жили, когда умерла Бонни...
   - Ребенок...
   Скарлетт потеряла контроль над своим  голосом.  Прочитала  ли  миссис
Батлер ее мысли? Она хотела бы забеременеть как можно скорее. Тогда Ретт
никогда не отошлет ее назад. Он с ума сходит по детям и он всегда  будет
любить ее, если она родит ему  ребенка.  Ее  голос  звенел  чистосердеч-
ностью, когда она заговорила.
   - Мисс Элеонора, я хочу ребенка больше всего на свете.
   - Слава Богу, - сказала миссис Батлер, - значит, я могу стать  бабуш-
кой снова. Когда Ретт привез Бонни в гости,  я  едва  могла  сдержаться,
чтобы не задушить ее в своих объятиях. Знаешь,  Маргарет  -  жена  моего
другого сына, ты увидишь ее сегодня - бедная Маргарет бесплодна. А  Роз-
мари... Сестра Ретта... Я очень боюсь, что не найдется человека, который
женился бы на ней.
   Мозг Скарлетт напряженно работал, собирая  вместе  сведения  о  семье
Ретта. "Розмари может стать проблемой. Старые девы всегда противные.  Но
брат - как его имя? Ах да, Росс. Росс был мужчиной, а у нее  никогда  не
было проблем с ними. Бездетная Маргарет не стоила того, чтоб о ней  вол-
новаться. Вряд ли она имела какое-либо влияние на Ретта. Чепуха, что они
все вообще значат? Это свою мать он так сильно любит, а его мать  хочет,
чтобы они были вместе, с ребенком, с двумя, с дюжиной. Ретт должен взять
ее обратно".
   Она быстро поцеловала в щечку миссис Ба
   - Я просто сгораю от желания иметь ребенка, мисс Элеонора. Мы  убедим
Ретта вдвоем.
   - Ты сделала меня очень счастливой, Скарлетт. Пошли теперь домой,  он
всего Лишь за углом. Затем я думаю, что отдохну  немного  перед  обедом.
Мой комитет собирается сегодня днем у меня дома, и я должна быть нагото-
ве. Я не хочу заставлять тебя работать, но, конечно, я бы была польщена,
если бы ты была заинтересована этим.  Мы  собираем  деньги,  распродавая
торты и устраивая базары ручных поделок и тому  подобное,  для  Конфеде-
ратского Дома для вдов и сирот.
   "Боже милосердный, не одинаковы ли они все, эти южанки? Прямо, как  в
Атланте. Постоянно Конфедератское то, Конфедератское се.  Не  могут  они
что ли признать, что война закончена, и изменить свою жизнь? У нее  раз-
болится голова". Скарлетт запнулась, затем вернулась к  твердой  похоже,
приноравливаясь к миссис Ба Нет, она пойдет на комитет сегодня, она
даже будет работать для него, если они ее попросят. Она не будет  больше
делать ошибок, которые совершила в Атланте. Она никогда больше не  будет
отвергнута людьми и одинока, даже если ей для этого придется носить кор-
сеты с вышитыми на них звездами и полосками.
   - Это очень мило, - сказала она. - Я все время немного сожалела,  что
у меня не хватало времени для дополнительной работы в Атланте. Мой  быв-
ший муж, Фрэнк Кеннеди, оставил мне дело, как наследство  для  моей  ма-
ленькой девочки. Я считала своим долгом присматривать за ним ради нее.
   Это подтвердит историю, которую рассказывал Ретт.
   Элеонора Батлер кивнула с пониманием. Скарлетт опустила ресницы, что-
бы скрыть радость в глазах.
   Пока Миссис Батлер отдыхала, Скарлетт осматривала дом.  Она  поспешно
сбежала вниз по лестнице, чтобы посмотреть, что же покупал Ретт  у  янки
своей матери.
   Комнаты выглядели очень пусто. Глаз Скарлетт  не  был  обучен,  чтобы
оценить совершенство того, что он сделал. На втором этаже двойные гости-
ные были обставлены щегольскими софами, столами и стульями,  расположен-
ными так, что каждый мог быть оценен и использован.  Скарлетт  полюбова-
лась качеством шелковой обивки и хорошо отполированным деревом.  Намного
больше ей понравилась маленькая комната для игры в карты.
   Столовая на первом этаже была только столовой для нее.  И  библиотека
была просто местом, заполненным книгами, а следовательно - скучной.  Что
ей понравилось больше всего, так это большие веранды,  потому  что  день
был теплым, а вид на залив включал в себя парящих чаек и  маленькие  ях-
точки, которые, казалось, вот-вот тоже воспарят в небо. Окруженная сушей
всю свою жизнь, Скарлетт находила широкие водные просторы очень экзотич-
ными. А воздух пах так хорошо! Он также пробудил в ней аппетит. Она  бу-
дет рада, когда мисс Элеонора закончит свой отдых, и они  смогут  пообе-
дать.
   - Не хотела бы ты выпить кофе на веранде, Скарлетт? - спросила  Элео-
нора Ба - Это может быть нашим последним  шансом.  Кажется,  погода
меняется.
   - О, да, очень бы хотела.
   Обед был хорошим, но она еще чувствовала себя усталой, немного  стес-
ненной. На улице будет лучше.
   Она последовала за миссис Батлер на веранду второго этажа. Стало  хо-
лоднее после того, как она выходила сюда перед обедом. Горячий кофе  бу-
дет кстати.
   Она быстро выпила первую чашку и уже было  собиралась  попросить  еще
одну, когда Элеонора Батлер рассмеялась и указала вниз на улицу.
   - Вот едет мой комитет, - сказала она. - Я узнаю этот звук, где бы то
ни было.
   Скарлетт тоже услышала звон маленьких колокольчиков. Она подбежала  к
ограде, выходящей на улицу.
   Пара лошадей неслась в ее сторону, таща за собой симпатичную темнозе-
леную карету с выкрашенными в желтый цвет спицами колес. Колеса сверкали
вспышками света и издавали веселое позвякивание. Экипаж снизил скорость,
затем остановился перед домом. Скарлетт смогла разглядеть  колокольчики,
это были санные колокольчики, привязанные к кожаному ремню,  обмотанному
вокруг спиц. Она еще никогда такого не видела. Не видела  она  и  такого
кучера, расположившегося на высоком сиденье. Это была женщина, одетая  в
коричневый костюм для верховой езды и желтые, перчатки.  Она  привстала,
натягивая вожжи, ее уродливое лицо скривилось, она выглядела, как перео-
детая обезьянка.
   Дверца кареты открылась, и оттуда вышел смеющийся молодой человек. Он
протянул руку. Дородная дама оперлась на нее и вышла из кареты. Она тоже
смеялась. Молодой человек поддержал ее, когда она  ступала  на  дорожку,
затем протянул руку более молодой женщине с широкой улыбкой на лице.
   - Входи, дорогая, - сказала миссис Ба - Помоги мне  организовать
чай.
   Скарлетт с охотой пошла за ней. "Какие необычные люди.  Комитет  мисс
Элеоноры наверняка отличается от тех сборищ старых кошек, что  правят  в
Атланте. Где они откопали эту обезьяну-женщину? И кто такой этот  мужчи-
на? Мужчины не пекут пирогов для благотворительности. Он выглядит доста-
точно привлекательно". Скарлетт приостановилась  перед  зеркалом,  чтобы
поправить растрепанные ветром волосы.
   - Ты выглядишь немного потрясенной, Эмма, - говорила миссис Ба
   Она и полная женщина коснулись щеками, сначала одной стороной,  затем
другой.
   - Выпей живительную чашечку чая, но вначале разреши представить  тебе
жену Ретта, Скарлетт.
   - Потребуется больше, чем одна чашка чая, чтобы восстановить мои нер-
вы после небольшой поездки. Элеонора, - сказала женщина и протянула  ру-
ку. - Как поживаете, Скарлетт? Я Эмма Ансон,  или,  скорее,  остатки  от
нее.
   Элеонора обняла молоденькую женщину и подвела ее к Скарлетт.
   - Это Маргарет, дорогая, жена Росса. Маргарет, познакомься  со  Скар-
летт.
   Маргарет Батлер была бледная, светловолосая молодая женщина с  краси-
выми голубыми, как сапфиры, глазами, которые выделялись  на  ее  тонком,
бесцветном лице. Когда она улыбнулась,  сетка  глубоких  преждевременных
морщин появилась вокруг ее глаз.
   - Я рада, наконец, познакомиться с вами, - сказала она,  взяла  Скар-
летт за руки и поцеловала ее в щеку. - Я все время мечтала о  сестре,  а
невестка практически то же самое. Я надеюсь, ты и Ретт придете  скоро  к
нам на ужин. Росс страстно желает познакомиться с тобой.
   - С удовольствием, Маргарет, и я уверена, что  Ретт  тоже  обрадуется
возможности побывать у вас, - сказала Скарлетт.
   Она улыбнулась, надеясь, что говорила правду. Кто может сказать, пой-
дет ли Ретт с ней в дом своего брата или в любое другое  место?  Но  для
него будет очень трудно отказать семье. Мисс Элеонора, а теперь и Марга-
рет были на ее стороне.
   - Скарлетт, - сказала миссис Батлер, - иди познакомься с  Салли  Брю-
тон.
   - И с Эдвардом Купером, - добавил мужской голос. -  Не  лишайте  меня
возможности поцеловать ручку миссис Батлер, Элеонора. Я уже поражен.
   - Дождись своей очереди, Эдвард, - сказала миссис Ба  -  У  вас,
молодых людей, совсем нет хороших м
   Скарлетт едва взглянула на Эдварда Купера, а его лесть совсем не кос-
нулась ее. Она старалась не смотреть, но тем не менее смотрела на  Салли
Брютон, обезьянолицего кучера кареты.
   Салли Брютон была маленькой женщиной лет сорока.  Она  была  сложена,
как худой, непоседливый мальчишка, а ее лицо действительно очень напоми-
нает обезьянье. Она ни капельки не расстроилась из-за откровенного расс-
матривания Скарлетт. Салли привыкла к  такой  реакции,  ее  удивительное
уродство, к которому она приспособилась уже давно, и ее необычное  пове-
дение часто изумляли незнакомых с нею людей. Она подошла к Скарлетт,  ее
юбки волочились за ней, как коричневая река.
   - Моя дорогая миссис Батлер, ты думаешь, что мы сумасшедшие, как мар-
товские зайцы. Дело в том, что я  единственная  выжившая  обладательница
экипажа в городе, но я не могу содержать кучера. Они отказываются  пере-
возить моих лишившихся собственности друзей, а я настаиваю на этом.  Так
что я отчаялась нанимать мужчин, которые увольняются  почти  что  сразу.
Если мой муж занят, я правлю каретой сама. - Она коснулась руки Скарлетт
и посмотрела ей в лицо. - Теперь я вас спрашиваю, ест!" ли в этом смысл?
   Скарлетт вернулся ее голос и она сказала.
   - Да.
   - Салли, не лови бедную Скарлетт в ловушку, - сказала Элеонора. - Что
еще она могла ответить? Расскажи ей остальное.
   Салли вздрогнула, затем усмехнулась.
   - Мне кажется, твоя сноха намекает на мои колокольчики. Жестокое соз-
дание. Дело в том, что я плохо управляю лошадьми, и  поэтому  я  обязана
оснащать экипаж колокольчиками, заранее предупреждающими  людей  о  том,
что они должны убраться с моей дороги.
   - Прямо как прокаженные, - предположила миссис Ансон.
   - Я проигнорирую это, - сказала  Салли  с  чувством  раненого  досто-
инства.
   Она улыбнулась Скарлетт истинно доброжелательной улыбкой.
   - Я надеюсь, - сказала она, - что вы позовете меня, когда вам понадо-
бится моя карета, несмотря на то, что вы видели.
   - Спасибо, миссис Брютон, вы очень добры.
   - Не за что. Дело в том, что я обожаю носиться  по  улицам,  разгоняя
скалливагов и саквояжников на все четыре стороны. Разрешите мне предста-
вить вам Эдварда Купера, прежде чем он угаснет...
   Скарлетт автоматически отвечала на галантность Эдварда Купера, улыба-
ясь, чтобы образовалась соблазнительная ямочка у уголка ее рта,  застен-
чиво смущаясь от  комплиментов,  в  то  время  как  глазами  поощряя  на
большие.
   - Да, мистер Купер, - сказала она, - как вы спешите. Вы вскружите мне
голову. Я всего лишь деревенская девушка из округа Клэйтон, Джорджия,  и
я не знаю, как обращаться с таким умным чарльстонским джентльменом,  как
вы.
   - Мисс Элеонора, пожалуйста, простите меня, - услышала она новый  го-
лос.
   Скарлетт повернулась и резко вздохнула. Там стояла девочка, молодень-
кая девушка, жгучая брюнетка, с волосами, свисающими гребешком над кари-
ми глазами.
   - Я так извиняюсь, что опоздала, - продолжала девушка.
   Ее голос был мягкий, немного запыхавшийся. Она была одета в  коричне-
вое платье с белым полотняным воротником и  манжетами  и  в  старомодную
шляпку, обтянутую коричневым шелком.
   "Она выглядит точно так же, как Мелани, когда я ее увидела  в  первый
раз, - подумала Скарлетт. - Как маленькая, коричневая птичка.  Могла  ли
она быть кузиной?  Я  никогда  не  слышала,  чтобы  у  Гамильтонов  были
родственники в Чарльстоне".
   - Ты вовсе не опоздала, Анна, - сказала Элеонора Ба - Иди  выпей
немножко чая, ты выглядишь продрогшей до костей.
   Анна благодарно улыбнулась.
   - Ветер набирает силу, и тучи быстро надвигаются. Я думаю, что  обог-
нала дождь всего на несколько шагов... Добрый день, мисс Эмма, мисс Сал-
ли. Маргарет, мистер Купер, - она остановилась, губы ее раскрылись:  она
увидела Скарлетт. - Добрый день. Я не думаю, что мы встречались. Я  Анна
Хэмптон.
   Элеонора Батлер поспешила к девушке. Она держала дымящуюся чашку.
   - Какая оплошность с моей стороны! - воскликнула она. -  Я  была  так
занята чаем, что, конечно же забыла, что ты не знаешь Скарлетт, мою  не-
вестку. Вот, Анна, выпей это залпом. Ты бледна, как привидение...  Скар-
летт, Анна наш эксперт по  Конфедератскомудому.  Она  окончила  школу  в
прошлом году, и теперь она там преподает. Анна Хэмптон -  Скарлетт  Бат-
   - Как поживаете, миссис Батлер? - Анна протянула  маленькую  холодную
ручку. Скарлетт почувствовала ее дрожь, когда пожимала ее  своей  теплой
рукой.
   - Пожалуйста, зови меня Скарлетт, - сказала она.
   - Спасибо... Скарлетт. Я Анна.
   - Чай, Скарлетт?
   - Благодарю вас, мисс Элеонора.
   Она поспешно взяла чашку, обрадовавшись возможности скрыть  смущение,
которое испытывала, глядя на Анну Хэмптон. Она живой двойник Мелли.  Та-
кая же хрупкая, похожая на мышку, такая же милая. Она, наверное, сирота,
если живет в этом Доме. Мелани была сиротой тоже. Ах, Мелли, как я  ску-
чаю по тебе".
   Небо за окнами темнело. Элеонора Батлер попросила  Скарлетт  опустить
шторы, когда она допьет свой чай.
   Когда она опускала последнюю штору, она  услышала  отдаленный  грохот
грома, и полоски дождя заструились по окнам.
   - Давайте наведем порядок, - сказала мисс Элеонора.  -  У  нас  полно
дел. Пусть каждый сядет. Маргарет, можно тебя попросить передавать кексы
и бутерброда? Я не хочу, чтобы кто-нибудь отвлекался из-за  пустого  же-
лудка. Эмма, а ты продолжишь разливать чай, не  правда  ли?  Я  позвоню,
чтобы принесли еще горячей воды.
   - Давайте я ее принесу, мисс Элеонора, - сказала Анна.
   - Нет, дорогая, ты нам нужна здесь. Скарлетт, просто потяни за шнурок
этого звонка, пожалуйста, моя дорогая. Теперь,  леди  и  джентльмены,  -
первый деловой вопрос. Я получила чек на огромную сумму от дамы из  Бос-
тона. Что нам с ним делать?
   - Разорвать и послать кусочки ей обратно.
   - Эмма! Ты в своем уме? Нам нужны любые деньги, которые мы можем дос-
тать. Кроме того, это от Пэйшенс Бедфорд. Ты помнишь ее. Мы  встречались
с ней и с ее мужем почти каждый день в Саратоге.
   - Не было ли генерала Бедфорда в армии Союза?
   - Не было. Был генерал Натан Бедфорд Форест в нашей армии.
   - Лучший кавалерист, который у нас был, - сказал Эдвард.
   - Я не думаю, что Росс согласится с этим, Эдвард, - Маргарет со  сту-
ком поставила на стол тарелку. - После всего, он ведь служил в кавалерии
вместе с генералом Ли.
   Скарлетт дернула за шнурок звонка во второй раз. Гром и молнии!  Неу-
жели всем южанам заново переигрывать войну? Какое значение  имело,  даже
если бы деньги поступили от самого Одиссея Великого? Деньги есть деньги,
и вы берите их, где бы вы их ни нашли.
   - Перемирие! - Салли Брютон помахала в  воздухе  белой  салфеткой,  -
Дайте возможность выступить Анне, она хочет что-то сказать.
   Глаза Анны засветились:
   - У меня есть девять маленьких девочек, которых я учу читать, а у ме-
ня только одна книжка, по которой их можно  учить.  Если  бы  привидение
Линкольна пришло и предложило бы купить нам книжек, я бы... я бы  расце-
ловала его!
   "Здорово!" - молча похвалила Скарлетт. Она посмотрела  на  удивление,
написанное на лицах других женщин. Выражение Эдварда Купера  было  чемто
другим. "Да он же влюблен в нее, - подумала она.  -  Просто  посмотрите,
как он на нее глядит. А она совсем его не замечает, она даже  не  знает,
что он тоскует по ней, как дурачок. Может быть, я должна сказать ей?  Он
действительно достаточно привлекательный, стройный  и  мечтательный.  Не
очень похожий на Эшли".
   Салли тоже наблюдала за  Эдвардом,  заметила  Скарлетт.  Глаза  Салли
встретились с ее, и они обменялись сдержанными улыбками.
   - Тогда мы договорились, не так ли? - сказала Элеонора.
   - Мы договорились. Книги более важны, чем честь"  Я  слишком  эмоцио-
нальна. Это, должно быть, от обезвоживания. Кто-нибудь  собирается  при-
нести горячую воду?
   Скарлетт позвонила еще раз. Может быть, звонок был сломан,  не  спус-
титься ли ей на кухню и сказать слугам? Она встала и тут увидела  откры-
вающуюся дверь.
   - Вы звонили, чтобы принесли чай, миссис Батлер?
   Ретт толкнул дверь ногой. В руках он держал огромный серебряный  под-
нос, заставленный сверкающими чайником, кофейником,  вазочкой,  сахарни-
цей, молочницей, ситечком и тремя чайными чашками.
   - Индийский, китайский или ромашковый? Он улыбался от удовольствия.
   Ретт! Скарлетт не могла дышать. Какой он красивый! Он был  где-то  на
солнце, он был коричневым, как индеец. О Боже, как  она  его  любит,  ее
сердце так стучит, что, наверное, все могут его слышать.
   "Ретт! Дорогой! Я боюсь, что обращу на себя внимание". Миссис  Батлер
схватила салфетку и вытерла свои глаза.
   - Ты сказал "какое-то серебро" в Филадельфии. Я и не подозревала, что
этой чайный сервиз. И полностью. Это просто чудо.
   - Это также очень тяжело. Миссис Эмма, будьте  так  добры,  подвиньте
этот фарфор в сторону. Я слышал, вы упоминали что-то  о  жажде.  Вы  мне
окажете честь, удовлетворив желание вашего сердца... Салли, моя  возлюб-
ленная, когда ты позволишь мне вызвать на дуэль твоего мужа  и  похитить
тебя?
   Ретт установил поднос на стол, наклонился через него и поцеловал трех
женщин, сидевших на диванчике. Затем он посмотрел вокруг.
   "Посмотри на меня, - молча умоляла Скарлетт из темного угла. -  Поце-
луй меня".
   Но он не видел ее.
   - Маргарет, как мило ты выглядишь в этом наряде. Росс не  заслуживает
тебя. Привет, Анна, приятно видеть тебя. Эдвард, я не могу сказать то же
о тебе. Я не одобряю организованного тобою гарема в моем доме,  когда  я
нахожусь под дождем в жалком кэбе в Северной Америке и прижимаю  серебро
к груди, чтобы защитить его от саквояжников.
   Ретт улыбнулся своей матери.
   - Прекрати так плакать теперь, дорогая мама, или я подумаю, что  тебе
не понравился сюрприз.
   Элеонора взглянула на него, ее лицо светилось любовью.
   - Благословляю тебя, сын мой. Ты делаешь меня очень счастливой.
   Скарлетт не могла вынести больше ни минуты. Она побежала вперед.
   - Ретт, дорогой!
   Он довернул голову к ней, и она остановилась. Его лицо  было  твердо,
все эмоции под железным контролем. Но его глаза были светлыми, мгновение
они смотрели друг на друга. Затем его губы дернулись вниз в одном уголке
в сардонической улыбке, которую она так хорошо знала и боялась.
   - Это удачливый мужчина, - медленно и четко произнес  он,  -  который
получает больший сюрприз, чем тот, который он преподносит.
   Он протянул ей свои руки. Скарлетт положила свои дрожащие пальчики  в
его ладони, сознавая, что его вытянутые руки держат ее  на  определенной
дистанции. Его усы потерлись о ее правую, затем левую щеки.
   "Он хотел бы убить меня", - подумала  она,  и  это  опасение  вызвало
странную дрожь. Ретт положил свои руки ей на плечи, и они крепко сомкну-
лись на ее плечах.
   - Я уверен, что вы, леди, и ты, Эдвард, извините нас, если мы оставим
вас, - сказал он. В его голове звучала привлекательная смесь мальчишест-
ва и жуликоватости.
   - Прошло так много времени, с тех пор как я в последний раз  разгова-
ривал с женой. Мы поднимемся наверх и оставим вас решать проблемы,  свя-
занные с Конфедератским домом.
   Он вывел Скарлетт за дверь, даже не дав ей возможность попрощаться.



ГЛАВА 12


   Ретт разговаривал, пока тянул ее вверх по лестнице в свою спальню. Он
закрыл дверь и встал, прижавшись к ней единой.
   - Какого черта ты тут делаешь, Скарлетт? Она хотела протянуть к  нему
свои руки, но его ярость остановила ее. Скарлетт расширила глаза  в  не-
винном непонимании. Ее голос был торопливым и чарующим, когда она  заго-
ворила.
   - Тетушка написала мне, что ты говорил. Ретт, как ты хотел,  чтобы  я
была здесь с тобой, но что я не могу оставить магазин. Ах, милый, почему
ты мне не сказал? Меня ни капельки не волнует магазин.
   Она беспокойно следила за его глазами.
   - Это не пройдет, Скарлетт.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Все это. Ни пылкое объяснение, ни невинное непонимание. Ты  знаешь,
что не можешь солгать мне.
   Это была правда, и она знала это. Она должна быть честной.
   - Я приехала потому, что хотела быть с тобою, - в ее тихом  признании
звучало достоинство.
   Ретт посмотрел на - ее гордо поднятую голову, и его голос смягчился.
   - Моя дорогая Скарлетт, - сказал он, - через некоторое время мы можем
стать друзьями, когда воспоминания смягчатся до горьковатой  ностальгии.
Мы дойдем до этого, если мы оба будем терпеливы и милосердны. Но  ничего
больше этого.
   Он прошелся нетерпеливо по комнате.
   - Что я должен сделать, для того чтобы достучаться до тебя? Я не хочу
причинять тебе боль, но ты заставляешь меня. Я не хочу,  чтобы  ты  была
здесь. Уезжай обратно в Атланту, Скарлетт, оставь меня. Я больше не люб-
лю тебя. Более ясно я не могу сказать.
   Кровь отлила от лица Скарлетт. Ее зеленоватые глаза светились на фоне
ее белой кожи.
   - Я тоже могу говорить ясно, Ретт. Я твоя жена, а ты мой супруг.
   - Несчастливое обстоятельство, которое я предлагал исправить.
   Его слова были как удары кнута. Скарлетт забыла, что ей надо  сдержи-
вать себя...
   - Развестись с тобою? Никогда, никогда, никогда! И я никогда  не  дам
тебе повода для развода. Я твоя жена, и я приехала к тебе,  бросив  все,
что мне было дорого.
   Улыбка триумфа тронул уголки ее губ, и она пошла  со  своей  козырной
карты.
   - Твоя мама просто в восторге, что я здесь. Что ты ей  скажешь,  если
вышвырнешь меня отсюда? Я скажу ей правду, и это разобьет ее сердце.
   Ретт тяжело шагал из одного конца большой комнаты в  другой.  У  него
вырывались проклятия, ругательства, которые Скарлетт никогда не слышала.
Это был Ретт, которого она знала только по слухам, это был Ретт, который
последовал во время золотой лихорадки в Калифорнию и защищал свой  учас-
ток ножом и тяжелыми сапогами. Это был Ретт, завсегдатай худших таверн в
Гаване, Ретт - авантюрист, друг и компаньон таких же ренегатов, как  он.
Она наблюдала, шокированная, и восхищенная, и возбужденная, несмотря  на
угрозу. Внезапно его звероподобное метание по комнате прекратилось, и он
повернул свое лицо к ней. Его черные глаза сверкали, но уже не от  ярос-
ти. В них был юмор, темнота, горечь и настороженность. Это был Ретт Бат-
лер, чарльстонский джентльмен.
   - Шах, - сказал он с перекошенной улыбкой, - я не учел  непредсказуе-
мость и мобильность королевы. Но еще не мат, Скарлетт.
   Он поднял ладони, вверх, временно сдаваясь.
   Она не поняла, что он говорил, но его движение, тон его голоса  пока-
зали ей что она выиграла, - что-то.
   - Так я останусь?
   - Ты останешься до тех пор, пока не захочешь уехать. Я не думаю,  что
это будет долго.
   - Но ты не прав, Ретт! Мне нравится здесь.
   Старое, знакомое выражение появилось на его  лице.  Он  был  удивлен,
скептичен и всезнающ.
   - Как давно ты в Чарльстоне, Скарлетт?
   - С прошлой ночи.
   - И ты уже узнала его так, чтобы полюбить. Быстрая работка,  я  позд-
равляю тебя с твоей чувствительностью. Тебя выгнали из Атланты  -  чудом
не в смоле и в перьях  -  с  тобой  прилично  обращались  дамы,  которые
по-другому не умеют относиться к людям. Итак, ты думаешь, что нашла при-
бежище.
   Он рассмеялся, глядя на выражение ее лица.
   - О, да, у меня все еще есть знакомые в Атланте. Я знаю все  о  твоем
изгнании оттуда. Даже шваль, с которой ты общалась, не признает тебя.
   - Это неправда! - закричала она, - Я вышвырнула их вон.
   Ретт передернулся.
   - Нам не стоит это обсуждать дальше. Если что и имеет  значение,  так
это то, что ты здесь, в доме моей матери и под ее крылышком. Я  беспоко-
юсь о ее счастье, в данный момент я ничего не могу поделать с этим.  Од-
нако мне ничего и не нужно делать. Ты все сделаешь сама, без  каких-либо
шагов с моей стороны. Ты раскроешь свою суть, каждый почувствует жалость
ко мне и сочувствие к моей матери. И я упакую тебя и пошлю назад  в  Ат-
ланту под молчаливые приветствия всего общества. Ты думаешь, что сможешь
продержаться как леди, не так ли? Ты не сможешь одурачить и  слепоглухо-
немого.
   - Я леди, черт тебя побери. Ты просто не знаешь, как  быть  приличным
человеком. Буду признательна, если ты вспомнишь, что моя  мама  была  из
Робийяров из Саванны, а О'Хары происходят от ирландских королей!
   Его ухмылка в ответ была мучительной.
   - Оставь в покое это. Скарлетт. Покажи мне наряда, которые ты привез-
ла с собой.
   Он сел на ближайший к нему стул и вытянул ноги.
   Скарлетт уставилась на него, слишком раздраженная его резким  перехо-
дом к спокойствию. Ретт достал из кармана  сигару  и  покатал  ее  между
пальцев.
   - Ты не возражаешь, если я покурю в своей комнате? - сказал он.
   - Конечно, нет.
   - Спасибо. Теперь покажи мне свои наряды. Они определенно  новые,  ты
никогда бы не попыталась вернуть мое расположение без  арсенала  нижнего
белья и платьев в отвратительном вкусе. Я не допущу,  чтобы  ты  сделала
мою маму посмешищем. Так покажи мне, Скарлетт, и я посмотрю,  что  можно
будет спасти.
   Он взял ножницы от с
   Скарлетт сердито взглянула, но тем не менее пошла в  комнату  собрать
вещи. Может это было и хорошо. Ретт всегда просматривал ее гардероб.  Он
любил видеть ее в нарядах, которые выбирал, он гордился, что она  выгля-
дела модно и красиво. Если он хотел заняться ее внешностью  снова,  гор-
диться ею, она готова сотрудничать. Она примерит их все для него.  Тогда
он ее увидит в сорочке. Пальцы Скарлетт быстро расстегнули платье, кото-
рое было на ней. Она шагнула из роскошной материи, схватила новые платья
и медленно вошла в спальню: ее руки и грудь были полуобнажены, ноги были
в шелковых чулках.
   - Брось их на кровать, - сказал Ретт, - и накинь халат, чтобы не  за-
мерзнуть. Стало холодно после дождя, или ты не заметила? -  Он  выпустил
струйку дыма, отворачиваясь от нее. - Не простудись,  Скарлетт,  пытаясь
быть привлекательной. Ты попусту тратишь время.
   Лицо Скарлетт  зажглось  злостью,  ее  глаза  сверкали,  как  зеленые
огоньки. Но Ретт не смотрел на нее. Он рассматривал убранство кровати.
   - Сорви этот шнурок, - сказал он по поводу первого платья, - и оставь
только одну лавину бантов. Тогда оно будет получше...  Это  отдай  своей
служанке, оно безнадежно... Это сойдет, если ты срежешь  отделку,  заме-
нишь золотые пуговицы просто черными и укоротишь шлейф...
   Ему потребовалось только пять минут, чтобы просмотреть все наряды.
   - Тебе нужны будут крепкие ботинки, просто черные, - сказал он, когда
разделался с платьями.
   - Я купила одни сегодня, - сказала Скарлетт ледяным голосом.
   - Когда мы ходили по магазинам вместе с твой мамой  -  добавила  она,
подчеркивая каждое слово. - Я не понимаю, почему ты не купишь ей экипаж,
если ты так сильно ее любишь. Она очень устает.
   - Ты не понимаешь Чарльстона. Вот почему скоро ты будешь  очень  нес-
частна здесь. Я мог купить ей этот дом, потому что наш был разрушен  ян-
ки, а у всех, кого она знает, такие же большие дома. Я даже могу  мебли-
ровать его более комфортабельно, чем у ее друзей. Но я не могу  развести
ее с друзьями, покупая ей предметы роскоши, которые они  не  могут  себе
позволить.
   - У Салли Брютон есть экипаж.
   - Салли Брютон не такая, как все. Салли - оригиналка. Чарльстон  ува-
жает, даже любит эксцентричность. Но не выносит хвастовства. А  ты,  моя
дорогая Скарлетт, никогда не могла от этого удержаться.
   - Тебе нравится оскорблять меня, Ретт Батлер! Ретт засмеялся.
   - Теперь ты можешь начать работать над одним из платьев,  чтобы  при-
вести его в приличный вид для сегодняшнего вечера. Я развезу комитет  по
домам. Салли не должна это делать в такую грозу.
   Она надела халат Ретта, когда он ушел. Он был теплее, чем ее, да,  он
был прав: стало намного холоднее, и она дрожала. Она подняла воротник до
ушей и села на стул, на котором он сидел. Его присутствие еще чувствова-
лось в комнате, и она укутывалась в него. Ее пальцы потрогали  "футляр",
в который она была завернута - странно подумать, что Ретт  выбрал  такой
легкий, тонкий халат, когда сам он такой крепкий и сильный. Но его  вещи
казались таинственными. Она совсем не знает  его  и  никогда  не  знала.
Скарлетт почувствовала страшную безнадежность. Пытаясь стряхнуть ее, она
поспешно встала. Ей надо одеться прежде, чем Ретт придет домой. Боже ми-
лосердный, как долго она сидела на этом стуле! Было уже почти темно. Она
резко позвонила Панси. Банты и шнурки должны быть сорваны с ее  розового
платья, чтобы она могла надеть его сегодня вечером, и щипцы для  завивки
волос надо тотчас положить нагреваться. Ей  хочется  выглядеть  особенно
милой и женственной для Ретта... Скарлетт посмотрела на широкое покрыва-
ло на огромной кровати и вдруг вспыхнула от своих мыслей.
   Фонарщик еще не добрался до верхней части города, где жила  Эмма  Ан-
сон, и Ретту пришлось ехать медленно, наклонившись вперед, чтобы разгля-
деть сквозь сильный дождь темную улицу. В экипаже остались только миссис
Ансон и Салли Брютон. Маргарет Батлер отвезли первой к ее маленькому до-
мику на Уолтер-стрит, где они  жили  с  Россом,  затем  Ретт  поехал  на
Брод-стрит, где Эдвард Купер проводил Анну  Хемптон  под  своим  большим
зонтиком до дверей Конфедератского дома.
   - Я пройдусь дальше пешком, - крикнул он Ретту с боковой  дорожки,  -
боюсь садиться рядом с дамами с таким мокрым зонтиком.
   Он жил на Чсрч-стрит, всего один квартал отсюда. Ретт  притронулся  к
широким полям своей шляпы, приветствуя его.
   - Ты думаешь, Ретт слышит нас? - пробормотала Эмма Ансон.
   - Я сама едва слышу тебя, Эмма, а я всего в одном футе от тебя, - от-
ветила кисло Салли. - Ради всего святого, говори. Этот ливень оглушает.
   Она была раздражена дождем. Он помешал ей править лошадьми.
   - Что ты думаешь о его жене? - спросила Эмма. - Она совсем не то, что
я ожидала. Ты когда-нибудь видела что-нибудь такое гротескно приукрашен-
ное, как ее прогулочный костюм?
   - Ах, наряди легко исправить, да  и  у  многих  такой  отвратительный
вкус. Но у нее есть способности, - сказала Салли. - Вопрос в  том,  вос-
пользуется ли она ими. Это ужасно, быть красивой, но не уметь быть  кра-
савицей.
   - Было смешно, как она флиртовала с Эдвардом.
   - Автоматически, я думаю. Есть достаточно мужчин, которые ждут такого
обращения. Наверное, им это необходимо сейчас более, чем когда-либо. Они
потеряли все, что раньше заставляло их чувствовать себя  мужчинами,  все
их состояние, земли и власть.
   Женщины помолчали немного, раздумывая над  вещами,  не  признаваемыми
гордыми людьми, находящимися под каблуком оккупационной силы.
   Салли откашлялась.
   - Одно хорошо, - сказала она уверенно, - жена Ретта отчаянно влюблена
в него. Ее лицо расцвело, когда он появился в дверях. Ты видела?
   - Нет, не видела, - сказала Эмма. - Клянусь Богом, что хотела бы. За-
то я увидела такое же выражение на лице Анны.



ГЛАВА 13


   Глаза Скарлетт все время возвращались к двери.  Что  задерживало  так
долго Ретта? Элеонора Батлер притворялась, что не  замечает,  но  слабая
улыбка тронула уголки ее губ. Ее пальцы быстро крутили челнок из  слоно-
вой кости, плетя сложную паутину петель. Это было уютное мгновение. Што-
ры гостиной были закрыты, лампы были зажжены в двух смежных Комнатах,  и
золотой потрескивающий огонь разгонял холод и сырость. Но нервы Скарлетт
были слишком напряжены, чтобы ее мог успокоить  домашний  уют.  Где  был
Ретт? Будет ли он все еще сердиться, когда приедет?
   Она пыталась сосредоточиться на словах мамы Ретта, но ей это не  уда-
валось. Ее не волновал Конфедератский дом для вдов и  сирот.  Ее  пальцы
щупали поверхность платья, но на нем не было каскадов  шнурков,  которые
можно было бы теребить. Наверняка он не беспокоился бы о ее нарядах, ес-
ли бы она не интересовала его?
   - ...вот школа и выросла, вроде сама  по  себе,  потому  что  сиротам
больше некуда было идти, - говорила миссис Ба  -  Получилось  более
удачно, чем мы могли мечтать. В июне ее закончило шесть человек, все они
теперь учителя. Две девушки уехали преподавать в Уолтерборо.
   "Ах, где же он? Что он так долго делает? Если мне придется сидеть еще
столько же, я закричу".
   Пробили бронзовые часы  на  каминной  полке.  Два...  Три...  Пять...
Шесть...
   - Интересно, что задерживает Ретта? - сказала его мать. -  Он  знает,
что мы ужинаем в семь, а он всегда выпивает сначала пунша. Он  промокнет
до костей, ему надо будет переодеться. -  Миссис  Батлер  положила  свои
кружева на стол перед собой. - Я пойду посмотрю, не перестал ли дождь.
   Скарлетт вскочила на ноги.
   - Я схожу.
   Она быстро подошла к окну и подняла угол тяжелой шелковой шторы. Сна-
ружи клубился плотный туман в районе набережной, он завивался на  улице,
поднимаясь ввысь, как живой. Уличный фонарь светился в движущейся белиз-
не, окружающей его. Она отшатнулась и задернула штору.
   - Там все в тумане, - сказала она, - но дождь не идет. Вы  думаете  с
Реттом все в порядке?
   Элеонора Батлер улыбнулась.
   - Он прошел через худшее, чем сырость и туман, ты знаешь это.  Конеч-
но, с ним все в порядке, ты услышишь его, входящего в  дверь,  теперь  в
любую минуту.
   Как будто бы в подтверждение ее слов  послышался  звук  открывающейся
парадной двери. Скарлетт услышала смех Ретта и низкий голос дворецкого.
   - Вы бы лучше отдали мне вашу мокрую одежду, мистер Ретт, и сапоги, я
принес ваши домашние туфли.
   - Спасибо, Маниго. Я ПОЙДУ наверх и переоденусь. Скажи миссис Батлер,
что я спущусь к ней через минуту. Она в гостиной?
   - Да, сэр, она и мисс Ретт.
   Скарлетт прислушивалась к его реакции, но она различила только  быст-
рые, твердые шаги на лестнице. Казалось, прошел целый век прежде, чем он
спустился вниз. Часы на камине врут. Каждая минута  длилась,  как  целый
час.
   - Ты выглядишь усталым, дорогой, - воскликнула Элеонора Батлер, когда
Ретт вошел в гостиную.
   Ретт приподнял мамину руку и поцеловал ее.
   - Не беспокойся обо мне, мама, я более голоден, чем устал. Ужин  ско-
ро?
   Миссис Батлер стала подниматься.
   - Я распоряжусь на кухне, чтобы подали прямо сейчас.
   Ретт нежно дотронулся до ее плеча, чтобы удержать ее.
   - Я вначале выпью, не спеши.
   Он подошел к столу, на котором стоял поднос с напитками. Наливая вис-
ки в стакан, он в первый раз взглянул на Скарлетт.
   - Не составишь ли мне компанию, Скарлетт?
   Его приподнятые брови насмехались над ней. То же делал и запах виски.
Она отвернулась, будто оскорбленная. "Итак,  Ретт  собирается  играть  в
"кошки-мышки", не так ли? Попытается заставить меня сделать  что-нибудь,
что восстановит его маму против меня. Что ж, ему придется  очень  излов-
читься, чтобы сделать это". Она ухмыльнулась, а ее глаза заискрились. Ей
надо быть очень ловкой, чтобы перехитрить его. У  нее  участился  пульс.
Состязание ее всегда волновало.
   - Мисс Элеонора, разве Ретт не шокирует? - рассмеялась она. - Был  ли
он таким озорным мальчишкой?
   За спиной она почувствовала резкое движение. Ха! Это попало в  точку.
Он многие годы чувствует вину перед мамой за боль, которую он  причинил,
заставив своими выходками отца отречься от него.
   - Ужин накрыт, миссис Батлер, - сказал Маниго, стоя в дверях.
   Ретт предложил свою руку маме. Скарлетт почувствовала укол  ревности.
Затем она напомнила себе, что именно его любовь к  матери  позволила  ей
остаться здесь, и она проглотила раздражение.
   - Я так голодна, что могу съесть полтеленка, - сказала она, - а  Ретт
просто умирает от голода, не так ли, дорогой?
   У нее было преимущество теперь, он сам признался.  Если  она  упустит
ею, она проиграет всю игру, она никогда не получит его обратно.
   Как потом выяснилось, Скарлетт не стоило беспокоиться. Как только они
уселись, Ретт взял разговор в свои руки. Он вспоминал свои розыски  чай-
ного сервиза в Филадельфии, превращая это в приключение, рисуя  искусные
словесные портреты людей, с которыми он разговаривал,  передразнивая  их
акценты и характерные черты с таким мастерством, что его мама и Скарлетт
хохотали, пока у них не заболели бока.
   - И когда я проследовал по этому долгому пути, чтобы получить его,  -
завершил Ретт театральным жестом, - просто вообразите  мой  ужас,  когда
новый владелец оказался слишком честным, чтобы продать чайный сервиз  за
двадцатикратную цену, которую я ему предложил. Минуту я боялся, что  мне
придется его выкрасть, но, к счастью, он принял  предложение  развлечься
немного в карты.
   Элеонора Батлер попыталась показать свое неодобрение.
   - Я смею надеяться, что ты не совершил ничего  бесчестного,  Ретт,  -
сказала она. Но за ее словами слышался смех.
   - Мама, ты шокируешь меня. Я действую из-под стола, только когда  иг-
раю с профессионалами. Этот несчастный отставной полковник армии Шермана
был просто любителем. Мне пришлось надуть его,  позволив  выиграть  нес-
колько сотен долларов, чтобы облегчить его боль. Он напомнил мне  Эллин-
тона.
   Миссис Батлер засмеялась.
   - Ох, бедный человек. И его жена - мое сердце переживает  за  нее,  -
сна наклонилась к Скарлетт. - Одна из семейных тайн  по  моей  линии,  -
скала Элеонора Батлер насмешливым тоном. Она снова рассмеялась и  начала
вспоминать.
   Эллинтоны, как узнала Скарлетт, были известны по всему Восточному по-
бережью из-за своей слабости: они играли на что угодно. Первый Эллинтон,
появившийся в колониальной Америке, прибыл на корабль туда только  пото-
му, что выиграл в пари земельный участок, спор был  о  том,  кто  выпьет
больше эля и останется стоять на ногах.
   - К моменту, когда он выиграл, - сказала Элеонора, - он был так пьян,
что подумал о том, что неплохо было бы посмотреть на свой выигрыш. Гово-
рят, что он даже не знал, куда едет, пока не приехал туда,  так  как  он
выигрывал у большинства матросов в кости их порции рома.
   - Что он сделал, когда протрезвел? - хотела узнать Скарлетт.
   - Он, моя дорогая, он так ни разу и не протрезвел. Он умер всего  че-
рез десять лет после того, как причалил корабль. Но за это время он сра-
зился с другим игроком в кости и выиграл девушку - одну  из  служанок  с
корабля - и, как оказалось позже, у нее появился  ребенок,  было  что-то
вроде женитьбы постфактум у его могилы, и ее сын стал моим  прапрапраде-
душкой.
   - Он тоже был не прочь поиграть в карты,  не  правда  ли?  -  спросил
Ретт.
   - Ну да, конечно. Это было семейное.
   Миссис Батлер продолжала рассказ о фамильном дереве.
   Скарлетт часто посматривала на Ретта. Как много сюрпризов было  спря-
тано в этом мужчине? Она никогда  не  видела  его  таким  расслабленным,
счастливым и чувствующим себя полностью дома. "Я никогда не  могла  соз-
дать ему очага, - осознала она. - Ему никогда не нравился  дом.  Он  был
моим, построенным по моему вкусу, подарок от  него".  Скарлетт  хотелось
прервать рассказ мисс Элеоноры, сказать Ретту, что она сожалеет о  прош-
лом, что она исправит все ошибки. Но она промолчала. Он наслаждался  ма-
миными бессвязными воспоминаниями. Она не должна была портить его  наст-
роение.
   Свечи, стоявшие в толстых серебряных подсвечниках, отражались на  по-
лированной поверхности дубового стола и в зрачках черных светящихся глаз
Ретта. Они окружали стол и трех собеседников теплым, неподвижным светом,
образуя островок мягкой освещенности среди теней длинной комнаты.  Внеш-
ний мир был отсечен толстыми складками штор на окнах и интимностью этого
маленького островка. Голос Элеоноры Батлер был нежным, смех Ретта -  ти-
хим, подбадривающим. Любовь создала воздушную неразрывную сеть между ма-
терью и сыном. Скарлетт внезапно испытала страстное желание  быть  вклю-
ченной в эту атмосферу.
   Ретт спросил:
   - Расскажи Скарлетт о кузене Тоунсенде, мама. - И она попала в  безо-
пасность тепла свечей, включенная в счастье, окружающее стол. Она хотела
бы, чтоб это продолжалось всегда, и она упросила мисс  Элеонору  расска-
зать ей о кузене Тоунсенде.
   - Тоунсенд не настоящий кузен, ты знаешь, он очень далекий  родствен-
ник, но он прямой потомок прапрапрадедушки Эллинтона. Итак, он унаследо-
вал этот участок земли, а также игорную лихорадку Эллинтонов и их  везе-
ние. Они все время были удачливыми, эти Эллинтоны. За исключением  одно-
го: у них есть еще одна семейная черта, глаза их мальчиков всегда  коси-
ли. Тоунсенд женился на исключительно красивой девушке из хорошей  семьи
в Филадельфии. Но отец девушки был адвокатом и  очень  чувствительным  к
собственности человеком, а Тоунсенд был баснословно  богат.  Тоунсенд  с
женой обустроились в Балтиморе. Началась война.  Его  жена  вернулась  в
семью, как только Тоунсенд более чем вероятно мог быть убит. Он  не  мог
попасть, стреляя, даже в сарай, не говоря о двери в нем, по причине сво-
его косоглазия. Однако у него еще оставалось везение Эллинтонов.  Он  не
получил ничего серьезнее легких обморожений. В это  время  три  брата  и
отец его жены были убиты, сражаясь за армию Союза. Так что она унаследо-
вала в отличном порядке наследство ее аккуратного отца  и  его  предков.
Тоунсенд живет теперь, как король, в Филадельфии,  и  его  абсолютно  не
волнует, что его кусочек земли в Саванне был  конфискован  Шерманом.  Ты
видел его, Ретт? Как он?
   - Еще больше косит, с двумя косоглазыми сынишками и с  дочкой,  кото-
рая, слава Богу, пошла в мать.
   Скарлетт едва расслышала ответ Ретта.
   - Вы сказали, что Эллинтоны были из Саванны? Моя мама была оттуда,  -
охотно произнесла она.
   Перекрещивание родственных связей, что часто встречалось на Юге, было
досадным недостатком в ее собственной жизни. У каждого, кого она  знала,
была "паутина" кузенов, дядей и тетушек, которая охватывала многие поко-
ления и большие пространства. Но у нее никого не было. У Полины и  Элали
не было детей. Братья Джералда О'Хара в Саванне были  также  бездетными.
Должно быть, еще полно О'Хара в Ирландии, но это не имело  значения  для
нее, а все Робийяры, кроме ее дедушки, уехали из Саванны.
   И вот теперь она опять слушает рассказы о чьей-то семье. У Ретта есть
родственники в Филадельфии. Без сомнения, он также был связан с  полови-
ною Чарльстона. Это нечестно. Но, - может, эти Эллинтоны имели какое-ни-
будь отношение к Робийярам? Тогда она будет  частью  "паутины",  которая
включаете себя и Ретта. Может, ей удастся найти связь с миром Батлеров и
Чарльстона, миром, который выбрал Ретт и в который она решила вступить.
   - Я помню Эллин Робийяр очень хорошо, - сказала миссис Батлер, - и ее
маму. Твоя бабушка, Скарлетт, была самой восхитительной женщиной во всей
Джорджии и Южной Каролине.
   Очарованная, Скарлетт наклонилась вперед. Она  знала  только  отрывки
рассказов о своей бабушке.
   - Она действительно была скандальна, мисс Элеонора?
   - Необычайно. Но когда я ее узнала получше, она не  была  скандальной
вовсе. Она была слишком занята рождением детей. Вначале твоя тетя  Поли-
на, затем Элали, потом твоя мать. Знаешь, я даже была в  Саванне,  когда
родилась твоя мама. Я помню фейерверк. Твой дедушка нанимал  знаменитого
итальянца из Нью-Йорка и устраивал великолепные фейерверки, каждый  раз,
когда у него рождался ребенок. Ты, конечно, не помнишь, Ретт, и я не ду-
маю, что ты будешь благодарен мне за эти воспоминания, но ты очень испу-
гался тогда. Я специально вынесла тебя на улицу, чтобы ты  посмотрел  на
огни, а ты кричал так громко, что я чуть со стыда  не  провалилась.  Все
остальные дети хлопали в ладоши и визжали от восторга. Конечно, они были
взрослее. Тебе было чуть больше одного годика.
   Скарлетт посмотрела на миссис Батлер, затем на Ретта. Это было невоз-
можно! Ретт не может быть старше ее матери. Да, ее мама была  ее  мамой.
Она все время принимала это как должное, что ее мама  была  старой.  Как
Ретт может быть старее ее? Как она может любить его так отчаянно,  когда
он такой старый?
   Ретт бросил салфетку на стол, поднялся, подошел к Скарлетт и  поцело-
вал ее в макушку, взял руку мамы в свою и поцеловал ее.
   - Я ухожу, мама, - сказал он.
   "Ах, Ретт, нет!" - Скарлетт хотела закричать.  Но  она  была  слишком
потрясена всем, чтобы что-нибудь произнести.
   - Мне бы не очень хотелось, чтобы ты выходил в такую дождливую темную
ночь, Ретт, - запротестовала его мама, - и Скарлетт здесь. Ты едва успел
сказать ей "привет".
   - Дождь прекратился, и светит полная луна, - сказал Ретт. - Я не могу
пропустить шанс пройти с приливом вверх по реке, пока не повернул обрат-
но. Скарлетт понимает, что необходимо проверять рабочих, когда  уезжаешь
и оставляешь их одних, - она деловая женщина. Не так ли, моя любимая?
   Его глаза заблестели от пламени свечи, когда он повернулся к ней. За-
тем он вышел в холл.
   Она оттолкнулась от стола, почти опрокинув стул в спешке.  Затем,  ни
слова не говоря миссис Батлер, она побежала за ним.
   Он стоял в вестибюле, застегивая свое пальто, держа шляпу в руке.
   - Ретт, Ретт, подожди! - кричала Скарлетт.
   Она не обратила внимания на предупреждение в его  взгляде,  когда  он
повернулся к ней.
   - Все было так мило за ужином, - сказала она, - зачем тебе надо  ухо-
дить?
   Ретт шагнул мимо нее и толкнул дверь из прихожей в холл. Она  захлоп-
нулась с тяжелым, тусклым щелчком замка, отрезав их от остального дома.
   - Не устраивай сцен, Скарлетт. Это бесполезно.
   И, как будто он мог видеть, что творится у нее в голове, он  произнес
свои последние слова.
   - Не рассчитывай также разделить со мной постель, Скарлетт.
   Он открыл дверь на улицу. Прежде чем она смогла  сказать  слово,  его
уже не было в доме. Дверь медленно закрылась за ним.
   Скарлетт топнула ногой. Почему он был таким с ней? Лицо  ее  исказила
гримаса наполовину от раздражения, наполовину от  невольного  смеха.  Он
достаточно легко догадался о ее планах. Ну  что  ж,  тогда  ей  придется
стать умнее, вот и все. Ей придется оставить идею завести ребенка сразу,
подумать о чемнибудь еще. Ее брови хмурились, когда она вернулась к маме
Ретта.
   - Ну вот, дорогая, не расстраивайся, - сказала Элеонора Батлер,  -  с
ним будет все в порядке. Ретт знает реку, как свои пять пальцев.
   Она стояла все это время у камина, не желая выйти в  холл,  чтобы  не
помешать прощанию Ретта с его женой.
   - Пойдем в библиотеку, там уютнее, а слуги уберут со стола.
   Скарлетт уселась на стуле с высокой спинкой, защищающей ее от  сквоз-
няков.
   - Нет, - сказала она, - мне не нужна накидка на  колени,  все  просто
отлично, спасибо. Разрешите мне укутать вас, мисс  Элеонора  -  настояла
она, взял кашемировую шаль. - Вы сядьте и расслабьтесь.
   Она удобно устроила миссис Ба
   - Какая милая девушка ты, Скарлетт, так похожа на твою дорогую  маму.
Я помню, какой она все время была заботливой, с такими красивыми манера-
ми. Все девушки Робийяр, конечно, вели себя прилично, но Эллин была осо-
бенной...
   Скарлетт закрыла глаза и вдохнула слабый запах лимонной вербены.  Все
будет в порядке. Мисс Элеонора любит ее, она  заставит  Ретта  вернуться
домой, и они все вместе заживут счастливо.
   Скарлетт дремала в глубоком мягком кресле, убаюкиваемая нежными  вос-
поминаниями. Когда раздался шум в холле, она вздрогнула. На мгновение ей
показалось, что она не знает, как она сюда попала: она туповато смотрела
на мужчину, стоявшего в дверях. Ретт? Нет, это не мог быть Ретт.
   Мужчина неровно переступил через порог.
   - Я пришел встретиться с моей сестрой, - сказал он.
   Маргарет Батлер подбежала к Элеоноре.
   - Я пыталась остановить его, - плакала она, - но он был в таком  сос-
тоянии, я не могла заставить его послушать меня, мисс Элеонора.
   Миссис Батлер поднялась.
   - Тише, Маргарет, - быстро и спокойно сказала она. - Росс, я жду  по-
ложенного приветствия.
   Ее голос был необычайно громким, слова - отчетливыми.
   Мысли Скарлетт прояснились теперь. Итак, это был брат Ретта. И пьяный
к тому же, судя по его виду. Она  встала,  улыбнулась  Россу,  показывая
свои ямочки.
   - Я удивляюсь, мисс Элеонора, как одна леди может быть так  удачлива,
родив двух сыновей, один - симпатичнее другого? Ретт никогда не  говорил
мне, что у него есть такой брат!
   Росс направился к ней. Его глаза осмотрели ее тело,  остановились  на
ее взъерошенных кудряшках и накрашенном лице. Он вскоре хитро  скосился,
чем улыбнулся.
   - Итак, это Скарлетт, - сказал он, заплетаясь. - Я так  и  знал,  что
Ретт закончит таким лакомым кусочком, как она. Иди сюда, Скарлетт, поце-
луй дружески твоего брата. Ты знаешь, как удовлетворять мужчину, я  уве-
рен.
   Его большие руки, как огромные пауки, поднялись вверх по ее  рукам  и
схватили ее за открытую шею. Затем она почувствовала его открытый рот на
своем, его горькое дыхание, его язык,  пытающийся  раздвинуть  ее  зубы.
Скарлетт попробовала его оттолкнуть, но Росс был  слишком  сильным,  его
тело еще плотнее прижалось к ней.
   Она могла слышать голос Элеоноры Батлер и Маргарет, но она  не  могла
разобрать, что они говорили. Она старалась  вырваться  из  омерзительных
объятий Росса. "Он назвал ее проституткой! И обращался, как с подобной".
   Внезапно Росс отбросил ее.
   - Готов поспорить, что ты не так холодна с моим дорогим старшим брат-
цем, - проворчал он.
   Маргарет Росс всхлипывала на плече Элеоноры.
   - Росс! - резко выкрикнула миссис Ба
   Росс повернулся, неловким движением опрокидывая маленький столик.
   - Росс! - сказала его мать. - Я позвонила  Маниго.  Он  поможет  тебе
добраться до дома и проводит Маргарет. Когда ты протрезвеешь,  ты  напи-
шешь письма с извинениями жене Ретта и мне. Ты опозорил себя,  и  Марга-
рет, и меня, и тебя не будут принимать в моем доме, пока я не  оправлюсь
от стыда.
   - Я так сожалею, мисс Элеонора, - плакала Маргарет.
   Миссис Элеонора положила свои руки Маргарет на плечи.
   - Мне жалко тебя, Маргарет, - сказала она. - А теперь иди  домой.  Ты
всегда будешь желанной гостьей в моем доме.
   Мудрые глаза Маниго оценили ситуацию мгновенно, и он увел Росса,  ко-
торый не произнес ни слова протеста. Маргарет суетливо вышла за ним.
   - Я так сожалею, - повторяла она снова и снова, пока звук  ее  голоса
не пропал за закрывшейся дверью.
   - Мое дорогое дитя, - сказала Элеонора, - Росс был пьян, он не  пони-
мал, что он говорил, но это не оправдывает его.
   Скарлетт тряслась от отвращения, от унижения, от раздражения. Как она
позволила этому случиться, позволила брату Ретта коснуться ее? "Я должна
была плюнуть ему в лицо, выцарапать ему глаза, ударить  кулаком  по  его
отвратительному, дурацкому рту. Но я не сделала этого,  я  приняла  все,
как будто заслужила это". Скарлетт сгорала от стыда. Лучше бы Росс  уда-
рил ее или порезал ножом. Ее тело оправилось бы от синяков или  ран.  Но
ее гордость не излечится никогда.
   Элеонора наклонилась к ней, попыталась обнять ее, но Скарлетт  съежи-
лась от ее прикосновения.
   - Оставьте меня в покое! - она попыталась закричать, но вышел  только
стон.
   - Я не оставлю, - сказала миссис Батлер, - пока ты не выслушаешь  ме-
ня. Ты многого не знаешь. Ты слушаешь?
   Она подвинула стул ближе к Скарлетт.
   - Нет! Уходите! - Скарлетт заткнула уши руками.
   - Я не оставлю тебя, - сказала Элеонора. - И я  скажу  тебе  снова  и
снова, тысячу раз, если будет необходимо, до тех пор, пока ты  не  услы-
шишь меня...
   Она нежно поглаживала склоненную голову Скарлетт, успокаивая, лаская.
   - То, что сделал Росс, непростительно, - сказала она, -  я  не  прошу
тебя простить его, но я должна, Скарлетт... Он мой сын, и  я  знаю,  что
заставило его это сделать. Он не хотел причинить тебе боль, моя дорогая.
Это Ретта он атаковал через тебя. Ретт сильный. Росс никогда не сравнит-
ся с Реттом ни в чем. Ретт протягивает руку и берет то, что он хочет.  А
бедный Росс - неудачник во всем.
   Маргарет рассказала мне сегодня днем, что, когда Росс утром пришел на
работу, ему сказали, что он уволен из-за его пристрастия к  выпивке.  Он
постоянно пил, мужчины всегда пьют, но не так, как он начал пить,  когда
год назад Ретт приехал в Чарльстон. Росс пытался восстановить плантацию,
он работал на ней, как раб, сразу, как только вернулся с  войны,  но  он
так и не получил приличного урожая риса. Скоро все должно быть распрода-
но за налоги. Ретт предложил купить у него плантацию. Она должна была бы
быть землей Ретта в любом случае, только он и его отец... - но это  дру-
гая история.
   Росс получил должность кассира в банке,  он  думал,  что  работать  с
деньгами было пошло. В старые  времена  джентльмены  только  подписывали
счета. Росс делал ошибки, его счета никогда не сходились, а  однажды  он
совершил большую ошибку и потерял работу. Банк собирался подать  в  суд,
чтобы получить с него деньги, которые он выплатил по  ошибке.  Ретт  все
это уладил. Это было как нож в сердце Россу. Тогда он  сильно  запил.  К
довершению всего, какой-то дурак или негодяй  проговорился,  что  первую
работу нашел для него Ретт. Он пошел домой и так напился, что  едва  мог
стоять на ногах.
   Я люблю Ретта сильнее. Бог простит мне это. Он мой первенец, и я вло-
жила мое сердце в его крохотные ручонки, как только он  протянул  их  ко
мне. Я люблю Росса и Розмари, но не так, как я люблю Ретта, и  я  боюсь,
что они знают это. Розмари думает, что это потому, что его не было  дол-
гое время, затем он появился, как джинн из бутылки, и купил мне все, что
есть сейчас в этом доме, купил ей нарядные платья,  о  которых  она  уже
давно мечтала. Она не знает, что он всегда был первым для меня. Росс это
знал всегда, но он был любимцем отца, поэтому это его не очень  волнова-
ло. Стивен, прогнал Ретта, сделал Росса своим наследником. Он любил Рос-
са, он гордился им. Но теперь Стивен мертв, вот уже  семь  лет.  А  Ретт
вернулся домой, и радость наполняет мою жизнь, и Росс не может не видеть
это.
   Голос миссис Батлер был хриплым, надорванным. Она раскрывала наболев-
шие тайны своего сердца. Оно не выдержало, и она горько зарыдала.
   - Мой бедный мальчик, мой бедный Росс.
   "Я должна сказать что-то, - подумала Скарлетт, - утешить ее". Но  она
не могла. Ей самой было слишком больно.
   - Мисс Элеонора, не плачьте, - сказала она, - не  переживайте,  пожа-
луйста, мне надо о чем-то спросить у вас.
   Миссис Батлер глубоко дышала, она вытерла глаза.
   - Что такое, моя дорогая?
   - Я должна знать, - поспешно сказала Скарлетт. - Вы  обязаны  сказать
мне. Правда, действительно ли я выгляжу так, как он сказал?
   Ей нужно было, чтобы ее разуверила, поддержала эта любящая женщина.
   - Драгоценное дитя, - сказала Элеонора, - это не имеет никакого  зна-
чения, как ты выглядишь. Ретт любит тебя, и поэтому я тоже люблю тебя.
   "Матерь божья! Она говорит, что я выгляжу, как шлюха, но это неважно.
Она что, сошла с ума? Конечно, это важно, это важнее всего на  свете.  Я
хочу быть леди, такой, как меня воспитывали!"
   Она в отчаянии схватила руки миссис Батлер, не сознавая, что она при-
чиняла ей боль.
   - Ах, мисс Элеонора, помогите мне! Пожалуйста, мне нужна ваша помощь.
   - Конечно, моя дорогая. Скажи, что ты хочешь.
   На ее лице была только безмятежность и любовь. Она уже  давно  научи-
лась прятать боль.
   - Я должна знать, что я делаю не так, почему я не выгляжу, как  леди.
Я леди, мисс Элеонора. Вы знали мою мать, поэтому вы должны знать это.
   - Конечно, ты леди, Скарлетт, и, конечно, я это знаю.  Внешность  так
обманчива. Мы можем все исправить почти без усилий.
   Миссис Батлер нежно выпустила дрожащие, сведенные пальцы Скарлетт  из
своей руки.
   - В тебе так много жизни, дорогое дитя, так много силы мира, в  кото-
ром ты выросла. Это отсутствует здесь, в людях старой, усталой  лоукант-
ри. Ты не должна это терять, это слишком ценно. Мы просто найдем  способ
сделать тебя менее заметной, похожей на нас. Тогда ты будешь чувствовать
себя лучше.
   "И я тоже", - молча подумала Элеонора Ба Она будет  защищать  до
последнего дыхания женщину, которую любит Ретт, но будет намного  легче,
если Скарлетт перестанет красить лицо и надевать  дорогие,  необдуманные
наряды.  Элеонора  приветствовала  возможность  переделать  Скарлетт  по
чарльстонскому шаблону.
   Скарлетт благодарно проглотила дипломатическую оценку миссис  Ба
Она была слишком умна, чтобы полностью этому поверить. Но мама Ретта бу-
дет помогать ей, и именно это было важно, по крайней мере сейчас.



ГЛАВА 14


   Чарльстон, который сформировал Элеонору  Батлер  и  притянул  обратно
Ретта, был самым старым городом в Америке. Он был стиснут на узком треу-
гольном полуострове двумя приливно-отливными реками, которые встречались
в заливе, выходящем в Атлантику. Основанный в 1682 году, он с самого на-
чала выделялся  романтической  томностью  и  чувствительностью,  чуждыми
спешке и пуританскому самоотречению колоний Новой Англии. Соленые  бризы
шевелили пальмовые ветви и виноградные лозы, а цветы благоухали  круглый
год. Земля была плодородной, без камней, ломающих плуги; воды были полны
рыбой, крабами, креветками, черепахами и устрицами; леса -  подарок  для
охотников. Это была богатая земля, предназначенная для наслаждения.
   Корабли со всего света прибывали в залив за рисом, который выращивали
здесь на обширных плантациях вдоль рек; они привозили  роскошные  товары
со всего мира. Это был самый преуспевающий город в Америке.
   Чарльстон использовал свое благополучие в стремлении к красоте и зна-
нию. Обладая мягким климатом и природными щедротами, он использовал свои
богатства и на чувственные наслаждения. В каждом  доме  был  шефповар  и
бальная зала, у каждой леди была парча из Парижа и жемчуг из Индии.  Су-
ществовали многочисленные музыкальные общества, общества  танцев,  школы
фехтования и научные клубы. Он был цивилизованным  и  гедонистическим  в
таком равновесии, которое создало изящную культуру, где роскошь  смягча-
лась требовательной дисциплиной интеллекта  и  образования.  Чарльстонцы
красили свои дома во все цвета радуги и возвели вокруг  них  затемненные
веранды, которые продували морские бризы, донося до них аромат с розовых
кустов. Внутри каждого дома была комната, в  которой  находился  глобус,
телескоп и все стены были заставлены книгами на многих  языках  мира.  В
середине дня чарльстонцы наслаждались обедом из шести  блюд,  подаваемых
на фамильном серебре.
   Вот таким был мир, который Скарлетт О'Хара, когда-то деревенская кра-
савица, выросшая на грубой, красноватой земле Джорджии, теперь намерева-
лась завоевать, вооруженная только энергией, упрямством и страстным  же-
ланием. Выбранное для этого время было трудным.
   Веками чарльстонцы славились своим гостеприимством. Было обычно разв-
лекать сотню гостей, большая часть которых была не известна ни  хозяину,
ни хозяйке. Во время недели скачек из Англии, Франции, Ирландии, Испании
привозили лошадей часто за месяцы до начала соревнований, чтобы они при-
выкли к климату и воде. Владельцы их останавливались в домах их соперни-
ков, их лошади стояли в конюшнях, в качестве "гостей", рядом с лошадьми,
которые выставит на скачках хозяин дома. Это был открытый,  чистосердеч-
ный город.
   Пока не пришла война. Первые залпы  Гражданской  войны  прогремели  в
чарльстонском заливе. Для всех Чарльстон олицетворял таинственный и вол-
шебный, пропахший магнолиями Юг.
   И для Севера тоже. "Гордый и надменный Чарльстон" - повторяющийся мо-
тив в нью-йоркских и бостонских газетах. Военное командование Союза  ре-
шило разрушить заполненный цветами, окрашенный в пастельные тона  старый
город. Был блокирован вход в залив, установленные на ближайших  островах
пушки обстреливали узкие улочки и дома осажденного города, который  про-
держался шестьсот дней, наконец армия  Шермана  пришла  сжечь  плантации
вдоль рек. Когда войска Союза вошли в город, они увидели заброшенные ру-
ины. Им также пришлось встретиться с населением, которое осталось  таким
же гордым и надменным.
   Люди восстановили свои крыши и окна, как смогли, и заперли свои  две-
ри. Они сохранили традиции веселиться. Они собирались для танцев в  гос-
тиных, произносили тосты в честь Юга, запивая их простой водой из разби-
тых чашек. "Голодными вечеринками" называли они свои сборища и смеялись.
Могли закончиться времена французского шампанского в  хрустальных  бока-
лах, но они все еще были чарльстонцами. Они потеряли все, чем  обладали,
но у них остались общие традиции и мода. Война была закончена, но они не
были разбиты. Их никогда не одолеют, что бы ни делали эти проклятые  ян-
ки. Никогда, пока они держатся вместе. И не пускают больше никого  в  их
закрытый круг.
   Военная оккупация и крайности правительства Реконструкции  испытывали
их характер, но они выстояли. Один за другим все остальные штаты  Конфе-
дерации были присоединены к Союзу, их управление опять отдано  населению
штата. Но не Южная Каролина. И, в особенности, не Чарльстон. Более деся-
ти лет после завершения войны вооруженные солдаты  патрулировали  старые
улицы, навязывая комендантский час. Постоянно меняющийся контроль затра-
гивал практически все, начиная от  кусочка  решимости  сохранить  старый
стиль жизни. После своей работы в качестве  клерков  и  служащих  бывшие
владельцы плантаций приезжали или приходили  на  окраины  города,  чтобы
восстановить двухмильный овал Чарльстонского ипподрома и посадить в про-
питанной кровью земле вокруг него семена травы, купленные  на  сложенные
гроши вдов.
   Понемножку, по символам и по дюймам, чарльстонцы  восстанавливали  их
возлюбленный Но в нем не было места для тех, кто раньше к  нему  не
принадлежал.



ГЛАВА 15


   Панси не могла скрыть свое удивление от распоряжений, которые отдава-
ла ей Скарлетт, когда она впервые раздевалась перед сном в  доме  Батле-
ров.
   - Возьми зеленый прогулочный костюм, который я надевала  сегодня  ут-
ром, и хорошенько почисти его. Затем спори всю отделку, включая  золотые
пуговицы, и пришей вместо них простые черные.
   - Где я возьму просто черные пуговицы, мисс Скарлетт?
   - Не беспокой меня такими глупыми вопросами. Спроси  служанку  миссис
Ба Как ее имя? Селли. И разбуди меня завтра в пять часов.
   - Пять часов?
   - Ты что, оглохла? Ты слышала меня? Теперь проваливай. Я хочу,  чтобы
этот зеленый наряд был готов, когда я проснусь.
   Скарлетт благодарно утонула в пуховом матрасе и подушках. Это был пе-
реполненный, слишком эмоциональный день. Встреча с мисс Элеонорой, затем
магазины, потом это глупое собрание Конфедератского дома, потом  появле-
ние Ретта с серебряным чайным  сервизом...  Она  хотела,  чтобы  он  был
здесь, но, может, лучше подождать несколько дней, пока она действительно
не будет принята в Чарльстоне. Этот несчастный Росс! Она не будет думать
ни о нем, ни о том, что он сказал ей. Мисс Элеонора отказала ему от  до-
ма, и ей не придется больше его встречать.  Она  подумает  о  чем-нибудь
еще. Она подумает о мисс Элеоноре, которая любит ее и которая поможет ей
получить Ретта обратно.
   - Рынок, - сказала мисс Элеонора, - это место  встречи  всех  жителей
Чарльстона, и там можно услышать все новости.
   Итак, она пойдет на рынок завтра. Скарлетт не очень хотелось идти так
рано, в шесть часов. Но дела заставляют. Скарлетт быстро заснула.
   Рынок  был  отличным  местом,  где  Скарлетт   могла   начать   жизнь
чарльстонской леди. Рынок был внешней, видимой формой чарльстонского ду-
ха. С первых дней города он был местом, где  чарльстонцы  покупали  себе
продукты. Хозяйка или, в редких случаях, мужчина выбирали и  платили  за
них, а слуга или кучер клали их в корзину, висящую у  них  на  руке.  До
войны продукты продавали слуги, которые доставляли их с плантаций.  Мно-
гие продавцы остались на своих местах, только теперь они были  свободны-
ми, а корзины носили те же слуги, за работу которым теперь платили.  Для
Чарльстона было важно, что не нарушался привычный уклад жизни.
   Традиция была краеугольным камнем общества, прирожденным правом жите-
лей Чарльстона, бесценным наследием, которое ни саквояжник, ни солдат не
могли украсть. Манифестом ее был рынок. Чужаки могли ходить туда за  по-
купками, это была общественная собственность. Но это было испытанием для
них. Ведь чужаки никак не могли понравиться женщине, торгующей  овощами,
или мужчине, продающему крабов. Черные граждане были такими  же  гордыми
чарльстонцами, как и белые. Когда посторонний человек уходил, весь рынок
звенел от смеха. Рынок был только для жителей Чарльстона.
   Скарлетт передернула плечами, чтобы приподнять свой воротник  повыше.
Холодный ветер задувал под одежду, и она дрожала.  Ее  глаза,  казалось,
были полны угольков, а ботинки были сделаны из свинца. Сколько миль  мо-
жет быть в пяти кварталах? Она ничего не может разглядеть. Уличные фона-
ри - это только бледные круги в тумане, в прозрачной серой  предрассвет-
ной полутьме.
   Как может мисс Элеонора быть такой  чертовски  радостной,  беззаботно
болтать, как будто здесь не холодно и не темно, как в дыре? Появился ка-
кой-то свет впереди, далеко впереди. Скарлетт направилась в его сторону.
Ей бы хотелось, чтобы прекратился этот ужасный в Что это? Она поню-
хала воздух. Конечно! Это был кофе. Ее шаги выровнялись с походкой  мис-
сис Ба
   Рынок был похож на оазис тепла и света, жизни и красок в бесформенной
серой туманности. Факелы горели на каменных столбах, которые поддержива-
ли высокие и широкие арки, открытые к окружающим их улицам, освещая  яр-
кие фартуки и головные повязки улыбающихся черных женщин и высвечивая их
товары, выставленные в корзинах любых размеров и форм на  длинных  дере-
вянных столбах, выкрашенных  в  зеленый  цвет.  Там  было  полно  людей,
большинство которых переходило от стола к столу, разговаривая с  другими
покупателями или с продавцами. Захватывающий ритуал торговли,  очевидно,
нравился всем.
   - Кофе вначале, Скарлетт?
   - О, да, конечно.
   Элеонора Батлер направилась к ближайшей группе  женщин.  Они  держали
дымящиеся жестяные кружки в затянутых в перчатки  руках,  отхлебывая  из
них, смеясь и болтая друг с другом, не замечая шума вокруг.
   - Доброе утро. Элеонора... Элеонора, как ты?.. Отойди, Мильдред,  дай
пройти Элеоноре... Ах, Элеонора, ты слышала, что у Керрисона  в  продаже
настоящие шерстяные чулки? Это до завтра не появится в газете. Не хочешь
пойти со мною и Алисой? Мы идем сегодня после обеда... Ах, Элеонора,  мы
только что говорили о дочке Лавины. У нее умер  ребенок  прошлой  ночью.
Лавина в прострации от горя. Ты думаешь, твой повар смог бы  приготовить
замечательное винное желе? У Мэри есть бутылка  кларета,  я  обеспечиваю
с..
   - Доброе утро, миссис Батлер, я видела, что вы идете, кофе уже готов.
   - И еще одну чашечку для моей невестки, пожалуйста, Сюки. Леди, я хо-
чу вам представить жену Ретта, Скарлетт.
   Все разговоры прекратились, и все головы повернулись к Скарлетт.
   Она улыбнулась и наклонила свою голову. Скарлетт с  опаской  смотрела
на группу женщин, представляя себе, что весь город уже знает  о  выходке
Росса. "Я не должна была сюда идти, я не могу вынести  это".  Она  сжала
зубы, плечи ее выпрямились. Она ожидала худшего, и к ней  вернулась  вся
ее враждебность к чарльстонской аристократической претенциозности.
   Но она кивала и улыбалась каждой  женщине,  которой  представляла  ее
Элеонора.
   ...Да, я просто обожаю Чарльстон...  да,  мэм,  я  племянница  Полины
Смит... нет, мэм, я еще не видела художественную галерею, я здесь только
с прошлого вечера, прежде... да, мэм, я думаю действительно,  что  рынок
восхитительный... Атланта, округ Клэйтон,  у  моих  родителей  была  там
плантация... ох, да, мэм, погода - настоящий праздник, эти теплые зимние
деньки... нет, мэм, я не думаю, что встречала вашего  племянника,  когда
он был в Валдоста, ведь это достаточно далеко от Атланты... да, мэм, мне
нравится вист... ох, большое спасибо...
   "У мисс Элеоноры мозгов не больше, чем у курицы, -  подумала  она.  -
Она думает, у меня память, как у слона. Так много имен, и они все  пере-
путались. Они смотрят на меня, будто я слон или кто-нибудь еще в зоопар-
ке. Они знают, что сказал Росс, я уверена, что они знают. Мисс  Элеонору
можно, наверное, обмануть их улыбками, но не меня.  Сборище  старых  ко-
шек!" Ее зубы сжали края кружки с кофе.
   Она не будет показывать свои чувства, даже если  ей  придется  ослеп-
нуть, сдерживаясь от слез. Но ее щеки пылали.
   Когда она допила свой кофе, миссис Батлер взяла ее кружку и протянула
ее вместе со своей продавщице кофе.
   - Мне придется попросить тебе о сдаче, Сюки, - сказала она и вытащила
пятидолларовую банкноту.
   Без всяких эмоций Сюки сполоснула кружки в коричневатой воде,  поста-
вила их на стол, вытерла о фартук руки, взяла деньги  и  положила  их  в
потрескавшуюся кожаную сумочку, висящую у нее  на  ремне,  достала  один
доллар, не глядя.
   - Вот, миссис Батлер, надеюсь, вам понравилось.
   Скарлетт была поражена. Четыре доллара за чашку кофе! За  эти  деньги
можно было купить лучшую пару ботинок на Кинг-стрит.
   - Мне всегда нравится твой кофе, Сюки, хотя я должна  оставаться  без
еды, чтобы заплатить за него. Тебе никогда не было стыдно за себя?
   Белые зубки Сюки сверкнули на фоне ее коричневой кожи.
   - Нет, мэм, никогда! - сказала она. - Могу поклясться, что  ничто  не
тревожит мой сон.
   Остальные засмеялись. У каждой из них были с Сюки подобные разговоры.
   Элеонора Батлер осматривалась, пока не обнаружила Селли и ее  корзин-
ку.
   - Пойдем, дорогая, - сказала она Скарлетт, - у нас большой список се-
годня. Нам надо приняться за него, пока еще не все распродано.
   Скарлетт последовала за миссис Батлер в конец рыночного зала, где ря-
ды столов были заставлены погнутыми раковинами, которые  были  заполнены
морскими продуктами, издававшими сильный отвратительный запах.  Скарлетт
сморщила нос. Она думала, что знала рыбу достаточно хорошо. Уродливая, с
жабрами, костлявая еда для кошек, которой было полно в реке около  Тары.
Они ели ее, когда уже совсем нечего было есть. Неужели ктонибудь захочет
купить эти противные создания?! Это было выше ее  понимания.  Но  многие
дамы, сняв перчатку, ощупывали раковины. "Мисс Элеонора собирается  поз-
накомить со мной всех". Скарлетт приготовилась улыбаться.
   Крошечная седая дама подняла что-то большое серебряное из раковины.
   - Элеонора, что ты думаешь об этой камбале?
   - Я сама предпочитаю камбалу, к ней так хорошо идет соус. Разреши мне
представить тебе жену Ретта, Скарлетт... Это миссис Вентворф, Скарлетт.
   - Как поживаете, Скарлетт? Скажите, нравится ли вам эта камбала?  Она
выглядела отвратительно, но Скарлетт пробормотала:
   - Я всегда была неравнодушной к камбале.
   Она надеялась, что не все друзья мисс Элеоноры  будут  спрашивать  ее
мнение. Она даже не знала, что такое камбала, тем более  не  могла  ска-
зать, хороша она или нет.
   За следующий час она была представлена еще двадцати  дамам  и  дюжине
новых сортов рыбы. Она получила глубокие познания в области морских про-
дуктов. Миссис Батлер купила крабов, переходя от одного продавца к  дру-
гому, пока не набрала восемь.
   - Наверное, я кажусь тебе очень придирчивой, - сказала она, - но  суп
немножко не тот, если он сделан из  крабов-самцов.  Икра  добавляет  ему
особый вкус. В это время года намного труднее найти крабов-самок, но это
стоит усилий, я думаю.
   Скарлетт не волновало, какого пола были крабы. Ее пугало то, что  они
были еще живыми, копошились в раковинах, протягивали свои клещи, издавая
шумные звуки, когда они заползали один на другого,  пытаясь  вылезти.  А
теперь она слышала, как они ползают по корзине Селли, копошась в  бумаж-
ном пакете.
   Самыми противными для нее оказались креветки, хотя они и были мертвы-
ми. Их глаза были ужасными черными шариками на стебельках,  у  них  были
длинные усики и остроконечные брюшки.
   Устрицы не беспокоили ее, они просто выглядели,  как  грязные  камни.
Когда миссис Батлер взяла изогнутый нож со стола и открыла  одну,  Скар-
летт почувствовала, как у нее в желудке все поднимается. Это  выглядело,
как плевок, плавающий в старой воде после мытья посуды.
   После даров моря мясо показалось ей успокаивающе знакомым, хотя  ско-
пища мух на пропитанных кровью газетах заставили  ее  испытать  тошноту.
Она смогла улыбнуться маленькому  черному  мальчику,  который  махал  им
большим, в форме сердца веером, сделанным из чего-то высушенного,  похо-
жего на солому. К тому времени, как они достигли рядов птиц с  обмякшими
шеями, она снова могла подумать об отделке шапочки перьями.
   - Какие перья, дорогая? - спрашивала миссис Ба - Фазана?  Конеч-
но, ты можешь купить немного.
   Она быстро поторговалась с черной толстой женщиной, которая продавала
птицу.
   - Что это Элеонора делает? - услышала Скарлетт.
   Она обернулась и увидела обезьянье лицо Салли Брютон.
   - Доброе утро, миссис Брютон.
   - Доброе утро, Скарлетт. Зачем Элеонора  покупает  несъедобные  части
этой птицы? Или кто-то изобрел способ приготовить перья? У меня есть не-
сколько матрасов, который я сейчас не использую.
   Скарлетт объяснила, зачем они были ей нужны. Она  почувствовала,  что
лицо ее краснеет. Может, только "лакомые кусочки"  носят  на  украшенных
шляпках в Чарльстоне?
   - Какая хорошая идея! - сказала Салли с подлинным  энтузиазмом.  -  У
меня есть шляпка для верховой езды, которая может быть  восстановлена  с
помощью кокарды из лент и перьев. Если только я смогу ее  найти,  прошло
так много времени с момента, когда я ее надавала в последний раз. Вы ез-
дите верхом, Скарлетт?
   - Не ездила уже многие годы.  С  того  времени...  -  она  попыталась
вспомнить.
   - С начала войны. Я знаю. Я тоже, я ужасно скучаю по езде.
   - О чем вы скучаете, Салли? - присоединилась к ним миссис Ба Она
протянула перья Селли.
   - Обвяжи их ниткой с обоих концов и будь осторожней с ними.
   Затем она вздохнула.
   - Извините меня, - сказала она со смехом, - я упущу брютонскую колба-
су. Слава Богу, я увидела тебя, Салли, это совсем вылетело у меня из го-
ловы.
   Она поспешно ушла, Селли последовала за ней.
   Салли улыбнулась при виде удивленного выражения Скарлетт.
   - Не волнуйся! Она не сошла с ума. Лучшая в  мире  колбаса  продается
только по субботам. Распродается она очень быстро. Человек, который  де-
лает ее, был нашим лакеем, когда был рабом. Его зовут Лукул.  Когда  его
освободили, он взял фамилию Брютон. Почти все рабы так сделали  -  здесь
можно встретить имена всей чарльстонской аристократии. Конечно, немало и
Линкольнов. Пойдем, пройдемся со мною, Скарлетт. Мне надо купить овощей.
Элеонора найдет нас.
   Салли остановилась перед столом с луком.
   Где, дьявол ее побери, Лилла? А, вот она где. Скарлетт, это крохотное
юное создание, если ты можешь поверить в это, управляет всем моим домаш-
ним хозяйством. Это миссис Батлер, Лилла, жена мистера Ретта.
   Миловидная служанка неуклюже присела в реверансе.
   - Нам надо много лука, мисс Салли, - сказала она, - для засолки арти-
шоков.
   - Ты слышала, Скарлетт? Она думает, что я старуха. Я  знаю,  что  нам
надо много лука.
   Салли схватила со стола бумажный пакет и стала бросать  в  него  лук.
Скарлетт презрительно наблюдала. Она импульсивно закрыла пакет рукой.
   - Простите меня, миссис Брютоя, но этот лук нехорош.
   - Нехорош? Как может быть лук нехорошим? Он не гнилой и не проросший.
   - Этот лук был выкопан очень рано, - объяснила Скарлетт. - Он  выгля-
дит достаточно хорошо, но у него не будет никакого вкуса. Я знаю это по-
тому, что сама совершила такую  ошибку.  Когда  я  управляла  нашим  хо-
зяйством, я посадила лук. Так как я ничего  не  понимала  в  выращивании
овощей, я выкопала всю грядку, как только верхушки начали окрашиваться в
коричневый цвет, боясь, что он сгниет. Он был как на картинках, такой же
красивый, но он был безвкусным. Мы его ели вареным, клали в жаркое и  не
притронулись к нему. Позже, когда я вскапывала эту грядку,  чтобы  поса-
дить что-нибудь еще, я наткнулась на одну луковицу, которую раньше  про-
пустила. Эта была как раз тем, чем должен быть  настоящий  лук.  Дело  в
том, что ему нужно время, чтобы приобрести вкус. Я покажу вам, как  дол-
жен выглядеть настоящий лук.
   Скарлетт опытными руками, взглядом и  нюхом  просмотрела  стоящие  на
столе корзины.
   - Вот этот вам подойдет, - наконец произнесла она.
   Ее подбородок воинственно поднялся. "Ты можешь принимать меня за нео-
тесанную деревенщину, если хочешь, - думала она, - но я не стыжусь,  что
запачкала свои руки, когда мне это  было  необходимо.  Вы,  высокомерные
чарльстонцы, думаете, что на вас свет клином сошелся, но это не так".
   - Спасибо, - сказала Салли. - Я была к тебе несправедлива,  Скарлетт.
Я не думала, что у такой милашки, как ты, может быть голова  на  плечах.
Что еще ты сажала? Я бы была не против узнать про сельдерей.
   Скарлетт изучала ее лицо. Она увидела подлинный интерес.
   - Сельдерей был слишком большой роскошью для меня. У меня была дюжина
голодных ртов, которые мне надо было кормить. Я знаю все  о  моркови,  о
картошке и репе. Также и о хлопке.
   Она готова поспорить, что ни одна леди в Чарльстоне не потела под па-
лящим солнцем, собирая хлопок!
   - Ты, наверное, много работала, - с уважением произнесла Салли.
   - Нам надо было есть.
   Она вздрогнула от воспоминаний о прошлом.
   - Слава Богу, это прошло.
   Затем она улыбнулась. Салли Брютон заставила  ее  почувствовать  себя
лучше.
   - Хотя я стала очень привередливой насчет корнеплодов.  Однажды  Ретт
сказал, что он встречал много людей, которые отсылали назад вино,  но  я
была первой, кто делал то же самое с морковкой. Дело было в  шикарнейшем
новоорлеанском ресторане, и какую это вызвало суматоху!
   Салли разразилась смехом.
   - Мне кажется, я знаю этот ресторан. Скажи мне, поправил ли  официант
салфетку у себя на руке и не посмотрел ли он себе под нос с  неодобрени-
ем?
   Скарлетт хихикнула.
   - Он уронил салфетку на сковородку, с десертом.
   - И она загорелась? - она озорно ухмыльнулась.
   Скарлетт кивнула.
   - О Господи! - оглушительно засмеялась Салли. - Я бы отдала свой зуб,
чтобы быть там.
   Элеонора прервала их.
   - Над чем вы тут смеетесь? Я тоже не прочь. У Брютона осталось только
два фунта колбасы, и он уже пообещал Минни Вентворф.
   - Пусть Скарлетт расскажет тебе, - сказала Салли, все  еще  посмеива-
ясь. - Ваша девушка - просто чудо, Элеонора, но мне пора идти.
   Она положила руку на корзину с луком, которую выбрала Скарлетт.
   - Я возьму это, - сказала она продавцу. - Да, всю корзину. Высыпь его
в мешок и отдай Лилле. Как ваш мальчик, все еще кашляет?
   Прежде чем ее завлекли в обсуждение способов лечения кашля,  она  по-
вернулась к Скарлетт и посмотрела ей в лицо.
   - Надеюсь, ты будешь звать меня "Салли" и придешь навестить меня.
   Скарлетт не знала, что она только что продвинулась на высший  уровень
чарльстонского общества. Двери, которые открыли вежливую щелочку для не-
вестки Элеоноры Батлер, широко распахнулись для протеже Салли Брютон.
   Элеонора Батлер с удовольствием воспользовалась советами Скарлетт при
покупке картошки и морковки. Затем она приобрела кукурузу, муку  и  рис.
Наконец, она купила масло, сливки, молоко и яйца. Корзина Селли была пе-
реполнена.
   - Нам придется все вытащить и упаковать заново, - раздраженно сказала
миссис Ба
   - Я понесу что-нибудь, - предложила Скарлетт.
   Ей не терпелось поскорее уйти, прежде чем ей надо будет знакомиться с
другими подружками миссис Ба Они так часто останавливались, что  им
потребовалось больше часа, чтобы пройти по овощным и молочным радам. Она
ничего не имела против знакомств с продавцами продуктов: она хотела  по-
лучше запомнить их, потому что была уверена, что ей скоро придется поль-
зоваться их услугами. Мисс Элеонора была слишком мягкой. Она была увере-
на, что сможет договориться о более низких ценах. Это будет забавно. Как
только она освоится, она предложит делать  какие-нибудь  покупки  самой.
Лишь бы не рыбу, от которой ее тошнит.
   Как оказалось, это не так, когда она попробовала ее. Обед был для нее
откровением. Суп из крабов имел бархатистую смесь вкусов. Она  пробовала
такие деликатесы в Новом Орлеане. Конечно!
   Скарлетт попросила вторую тарелку супа и съела все  до  капли,  затем
отдала должное остальному, включая десерт: взбитые сливки, политые  соу-
сом из орехов и фруктов, который миссис Батлер называла Гугенотским пор-
том.
   Днем у нее случилось в первый раз несварение желудка. Не от  перееда-
ния. Элали и Полина расстроили ее.
   - Мы едем проведать Кэррин, - объявила Полина, когда они  приехали  к
ним, - и мы решили, что Скарлетт, наверное, захочет поехать с нами.  Из-
вините, что прервали вас. Я не знала, что вы будете как раз обедать.
   Кэррин! Она вовсе не хочет ее видеть. Но она не может этого  сказать,
у тетушек случился бы припадок.
   - Я просто до смерти хочу поехать с вами, тетушка, - всплакнула  она,
- но я чувствую себя не очень хорошо. Я собираюсь лечь в постель и поло-
жить на лоб холодную тряпку.
   Она опустила глаза.
   - Вы знаете это.
   "Вот, пусть они думают, что у меня женские неприятности. Они  слишком
вежливы, чтобы о чем-либо спрашивать".
   Она была права. Ее тетушки поспешно распрощались. Скарлетт  проводила
их до двери, осторожно ступая, будто у нее были судороги в животе. Элали
сочувственно похлопала ее по плечу, когда целовала ее на прощание.
   - Хорошенько отдохни, - сказала она. Скарлетт коротко  кивнула.  -  И
приходи завтра утром к нам в девять тридцать. От  нас  полчаса  ходу  до
святой Марии на мессу.
   Скарлетт смотрела, разинув в ужасе рот. Мысль о мессе никогда не при-
ходила ей в голову.
   В это же мгновение настоящая боль заставила ее сложиться почти  попо-
лам.
   Весь день она, съежившись, пролежала на кровати с расслабленным  кор-
сетом и грелкой на животе. Несварение желудка было незнакомым и неуютным
ощущением и поэтому пугающим. Но намного более пугающим был ее  малодуш-
ный страх перед Богом.
   Эллин О'Хара была набожной католичкой, и она сделала все, чтобы рели-
гия стала частью жизни в Таре. Проводились ежевечерние молитвы и молитвы
по четным дням, она постоянно напоминала дочерям об их аристократических
обязанностях. Эллин сожалела об уединенности плантации, так  как  ей  не
хватало утешения церкви. К двенадцати годам Скарлетт и ее сестрам вложи-
ли в сознание наставления катехизиса.
   Теперь Скарлетт винила себя в том, что все эти годы пренебрегала  ре-
лигией. Ее мама, наверное, рыдает на небесах. Ах, почему маминым сестрам
необходимо было ждать в Чарльстоне? Никто в Атланте не ожидал,  что  она
будет ходить к мессе. Миссис Батлер не сердилась бы на нее или, в худшем
случае, могла бы пригласить ее пойти с ней в епископальную церковь.  Это
не было так плохо. У Скарлетт было смутное представление, что Бог не об-
ращал внимания на то, что происходило в протестантской  церкви.  Но  как
только она переступит порог св. Марии, он сразу узнает,  что  перед  ним
грешница, которая не была на покаянии с... она даже  не  помнила,  когда
это было в последний раз. Она не сможет принять причастие. Она представ-
ляла ангелов-хранителей, о которых рассказывала ей Эллин, когда она была
маленькой. Все они хмурились. Скарлетт натянула покрывало на голову.
   Она не знала, что ее концепция религии была суеверной и дурно сформи-
рованной, как у человека каменного века. Она только знала, что она напу-
гана, несчастна и сердита, что она стоит перед дилеммой. Что же  ей  де-
лать?
   Скарлетт вспомнила спокойное лицо матери; освещенное  свечами,  когда
она рассказывала своей семье и слугам, что Бог любит  заблудших  овечек,
но это было небольшим утешением. Она не могла придумать предлога,  чтобы
не ходить на мессу.
   Это было ужасно! Когда все стало развиваться  так  хорошо,  и  миссис
Батлер сказала ей, что Салли Брютон устраивает  увлекательные  партии  в
вист, и она была уверена, что ее пригласят.



ГЛАВА 16


   Скарлетт, конечно же, пошла на мессу. К ее удивлению, древний  ритуал
был успокаивающим, как старые друзья в новой жизни, которую она  начина-
ла. Легко вспоминалась ее мать, бормочущая "Отче Наш", а гладкие бусинки
четок были так знакомы ее пальцам. Эллин, должно  быть,  была  довольна,
видя ее на коленях, и от этого она чувствовала себя лучше.
   Так как это было неизбежно, она исповедалась и навестила Кэррин.  Мо-
настырь и ее сестра были еще двумя сюрпризами для нее. Скарлетт все вре-
мя представляла себе монастыри, как крепости с запертыми  воротами,  где
монахини день и мочь скребли каменные полы. В Чарльстоне сестры милосер-
дия жили великолепном кирпичном здании и устроили школу в красивой баль-
ной зале.
   Кэррин была счастлива; она так изменилась по сравнению с той  застен-
чивой девушкой, которой Скарлетт ее помнила, что казалась совсем  другим
человеком. Как она может сердиться на незнакомку? Особенно на  незнаком-
ку, которая казалась взрослее ее, несмотря на то, что она была ее  млад-
шей сестренкой. Кэррин - сестра Мария Иосиф - была  также  рада  увидеть
ее. Скарлетт почувствовала себя согретой обильно выраженными  любовью  и
восхищением. Вели бы Сьюлин была хотя бы наполовину такой же милой,  как
Кэррии, Скарлетт не была бы так замкнута в Таре. Было по-настоящему при-
ятно увидеть Кэррин и попить чаю в милом садике в  монастыре,  даже  при
том, что Кэррин слишком много говорила о маленьких девочках в ее матема-
тическом классе, что почти усыпила Скарлетт.
   Воскресная месса с последовавшим за ней завтраком у тетушек и посеще-
ние Кэррин были тихими мгновениями в напряженном распорядке жизни  Скар-
летт.
   Лавина визитных карточек свалилась на дом Элеоноры Батлер через неде-
лю после обучения Салли Брютон покупке лука.  Элеонора  была  благодарна
Салли, по  крайней  мере,  она  думала,  что  была.  Хорошо  зная  жизнь
Чарльстона, она опасалась за Скарлетт. Даже в спартанских условиях  пос-
левоенной жизни общество было зыбучим песком неписаных правил поведения,
византийским лабиринтом изысканного изящества, готовым  поймать  в  свою
ловушку неосмотрительного и непосвященного человека.
   Она пыталась руководить Скарлетт.
   - Ты не должна посещать всех, кто оставил тебе визитные карточки, до-
рогая, - сказала она. - Достаточно оставить свою визитку с загнутым вниз
уголком. Это обозначает, что был сделан визит, и твою готовность  позна-
комиться.
   - Поэтому так много карточек было согнуто? Я думала, что  они  просто
старые и поистертые. Впрочем, я собираюсь навестить каждого  из  них.  Я
рада, что все хотят подружиться, и я тоже хочу.
   Элеонора прикусила свой язык. Это было правдой, что большинство  кар-
точек были "старые и поистертые". Никто не мог позволить  себе  новые  -
почти никто. А те, кто мог, не делали этого, чтобы не смущать  тех,  кто
не мог. Было приятной традицией теперь оставлять все полученные  визитки
на подносе в прихожей для возвращения их хозяевам. Элеонора решила,  что
не будет пока осложнять обучение Скарлетт этой информацией. Скарлетт по-
казала ей коробочку с сотней новых беленьких визиток, которые  она  при-
везла из Атланты. Они были еще проложены материей и могли послужить дол-
гое время. Осмотрев набор Скарлетт, Элеонора  почувствовала  себя  точно
так же, как много лет назад, когда Ретт трехлетним ребенком  с  триумфом
позвал ее с верхнего сука гигантского дуба.
   Беспокойство Элеоноры Батлер было напрасным. Салли Брютон была точна:
   - Девушка почти полностью без образования и со вкусом готтентота.  Но
у нее есть сила и энергия. Нам нужны такие, как она, на Юге, да  даже  в
Чарльстоне. Может, особенно в Чарльстоне. Я отвечаю за нее,  я  надеюсь,
все мои друзья дадут ей возможность это почувствовать.
   Вскорости Скарлетт закружилась в водовороте городской жизни. Начинала
свой день она на рынке, затем плотный завтрак  дома,  обычно  включающий
брютонскую колбаску; около десяти часов, одетая в новый наряд, она  ухо-
дила с Панси, несущей коробочку визиток и запас сахара,  который  обычно
приносили все гости в это трудное время. До обеда  ей  хватало  времени,
чтобы нанести пять визитов. Послеобеденное время было посвящено  посеще-
ниям леди, проводящих время за партией в вист, или экскурсиям со  своими
новыми подружками на Кинг-стрит, или приему посетителей  вместе  с  мисс
Элеонорой.
   Скарлетт обожала постоянную активность.  Более  того,  ей  нравилось,
когда на нее обращали внимание. Но больше всего она любила  слышать  имя
Ретта на устах у всех. Несколько старушек были открыто критичны. Они  не
одобряли его, когда он был молодым,  и  они  никогда  не  смягчатся.  Но
большинство уже простило ему грехи молодости. Он повзрослел, стал  сдер-
жаннее. И он был предан своей матери. Старые леди, которые потеряли сво-
их сыновей и внуков на войне, хорошо понимали счастье Элеоноры Ба
   Молодые женщины рассматривали Скарлетт с плохо скрытой  завистью.  Им
доставляло удовольствие пересказывать слухи о том, что делал Ретт, когда
он внезапно покинул город. Одни говорили, что их мужья знали  наверняка,
что Ретт финансирует политическое движение, чтобы скинуть  правительство
саквояжников в столице штата. Другие шептали, что он с оружием возвращал
краденые семейные портреты и мебель. Все они знали рассказы о его подви-
гах во время войны, когда его темный корабль прорывался через  блокирую-
щий флот Союза, как приносящая смерть тень. На лицах появлялось  особен-
ное выражение, смесь любопытства и романтического воображения. Ретт  был
почти мифом. И он был мужем Скарлетт. Как можно было не завидовать ей?!
   Скарлетт достигла своей лучшей формы, когда была постоянно занята.
   Это было необходимо после ужасающего одиночества  в  Атланте,  и  она
быстро забыла отчаяние,  которое  чувствовала  там.  Атланта,  наверное,
ошиблась, вот и все. Она не сделала ничего такого, чтобы  заслужить  эту
жестокость. Но она в Чарльстоне нравилась, а иначе зачем им  ее  пригла-
шать.
   Эта мысль удовлетворяла Скарлетт. Она часто возвращалась к ней. Когда
она наносила свои визиты, или принимала вместе с миссис Батлер посетите-
лей, или посещала свою подружку Анну Хэмптон в Конфедератском доме,  или
сплетничала за кофе на рынке, Скарлетт все время хотела, чтобы  Реп  мог
видеть ее. Иногда она даже быстро осматривалась вокруг,  воображая,  что
он был там, таким сильным было ее желание. Ах, если бы только он был до-
ма!
   Особенно близким к ней он оказался в тихие послеобеденные часы, когда
она сидела с его мамой в рабочем кабинете и слушала рассказы мисс  Элео-
норы. Она была рада вспоминать, что сделал или сказал Ретт,  будучи  ма-
леньким мальчиком.
   Скарлетт нравились и другие истории мисс Элеоноры.  Иногда  они  были
задорно веселыми. Элеонора Батлер, как большинство ее чарльстонских сог-
раждан, была обучена гувернанткой. Она была хорошо начитана, но не  была
интеллектуалкой, говорила на романских языках, но  с  ужасным  акцентом,
была знакома с Лондоном. Парижем, Римом, Флоренцией, но только с извест-
ными историческими достопримечательностями и с магазинами  роскоши.  Она
была верна своему времени и классу. Она никогда не ставила под  сомнение
авторитет родителей или мужа, и она выполняла все свои  обязанности,  не
жалуясь.
   Что выделяло ее среди остальных женщин ее типа, так  это  неукротимое
чувство юмора. Она наслаждалась всем, что преподносила ей жизнь, и нахо-
дила человеческое положение изначально развлекательным, и она была  ода-
ренным рассказчиком с репертуаром, который включал в  себя  удивительные
происшествия в ее собственной жизни и рассказы о тайнах каждой  семьи  в
регионе.
   Скарлетт не понимала, что миссис Батлер  пыталась  косвенным  образом
исправить ее ум и сердце. Элеонора увидела ее  уязвимость  и  храбрость,
которые притянули ее сына к Скарлетт. Она также  видела,  что  произошло
что-то ужасное с их браком и Ретт не хотел больше иметь к нему  никакого
отношения. Она знала, без каких-либо слов, что Скарлетт отчаянно  решила
вернуть его обратно, и по своим собственным причинам она желала их  вос-
соединения сильнее, чем сама Скарлетт. Она не была  уверена,  сможет  ли
Скарлетт сделать Ретта счастливым, но она всем сердцем верила,  что  еще
один ребенок сделает их брак удачным. Ретт навещал ее с Бонни,  она  ни-
когда не забудет эту радость. Она любила маленькую девочку и  любила  ее
еще сильнее, видя своего сына счастливым. Она хотела, чтобы это  счастье
вернулось к нему обратно и радость к ней самой, и  поэтому  была  готова
сделать все, что было в ее силах, чтобы добиться этого.
   Так как она была слишком занята, Скарлетт прожила в Чарльстоне  более
месяца прежде, чем заметила, что начинает скучать. Это случилось у Салли
Брютон, в наименее скучном месте в городе, когда все  говорили  о  моде,
которая раньше была ее постоянным интересом. Сначала ей  было  интересно
слушать Салли и ее подружек, упоминающих Париж. Ретт однажды  привез  ей
шляпку из Парижа, самый красивый подарок, который она когда-либо получа-
ла. Зеленая - к ее глазам, сказал он -  с  широкими  шелковыми  лентами,
чтобы завязывать их под подбородком. Она заставила себя слушать, что го-
ворила Алиса Саваж, хотя было трудно представить,  что  могла  знать  об
одежде такая старая тощая леди. И Салли  тоже.  С  ее  лицом  и  плоской
грудью ничто не поможет ей выглядеть лучше.
   - Ты помнишь примерочные Ворфа? - спросила миссис Саваж. - Я  думала,
что рухну, простояв так долго на возвышении. " Полдюжины голосов загово-
рило одновременно, делясь жалобами  на  вероломство  парижских  портных.
Другие возражали им, говоря, что неудобство было маленькой ценой за  ка-
чество, которое мог обеспечить только Париж. Они вздыхали,  вспоминая  о
перчатках, ботинках, веерах и парфюмерии.
   Скарлетт автоматически поворачивалась к говорившей с заинтересованным
выражением на лице. Когда она слышала смех, она смеялась. Но думала  она
о других вещах - осталось ли что-нибудь от вкусного пирога, чтобы съесть
на ужин... неплохо бы поменять воротник на ее голубом платье...  Ретт...
Она посмотрела на часы за головой Салли. Она не могла уехать  еще  целых
восемь минут. А Салли заметила ее взгляд. Ей придется отнестись к разго-
вору с вниманием.
   Восемь минут показались ей восемью часами.
   - Все говорили, мисс Элеонора, только об одежде. Я думала, что  сойду
с ума от скуки! - Скарлетт рухнула на стул напротив миссис Ба
   Наряды потеряли для нее всю привлекательность, так как она была огра-
ничена четырьмя тускло-коричневыми платьями, которые могла заказать мама
Ретта у портного. Даже бальные наряды, изготавливающиеся для  нее,  были
мало ей интересны. Их было всего два  на  приближающуюся  шестинедельную
серию балов почти каждую ночь. Они также были тусклыми;  тусклые  цвета:
голубой шелк и вельвет цвета бордо; и почти  никакой  отделки.  Впрочем,
даже самый скучный бал означал музыку и танцы, а Скарлетт обожала танце-
вать. Ретт также вернется с плантации, обещала ей мисс Элеонора. Если бы
только не надо было так долго ждать начала Сезона. Три недели вдруг  по-
казались нестерпимо скучными.
   Ах, как бы она хотела, чтобы случилось что-нибудь волнующее!
   Желание Скарлетт было удовлетворено очень скоро, но не так,  как  она
хотела. Вместо этого, волнение было пугающим.
   Все началось со страшного слуха, о котором, посмеиваясь,  говорили  в
городе. Мэри Элизабет Питт, старая дева сорока с лишним  лет,  заявляла,
что она проснулась в середине ночи и увидела в комнате мужчину. "Так  же
отчетливо, как все остальное, - говорила она, - с платком на лице, как у
Джесси Джеймса". "Если я когда-либо слышал о мечтаниях, -  недобро  про-
комментировал кто-то, - то именно это они и есть. Мэри Элизабет,  навер-
ное, старше Джесси Джеймса на двадцать лет". В газетах печатались  серии
статей, романтизирующих подвиги братьев Джеймс и их банды.
   Но на следующий день история продолжилась. Алиса Саваж была тоже  со-
рока с лишним лет, но была замужем дважды, и все  знали,  что  она  была
спокойной, разумной женщиной. Она также проснулась и увидела  мужчину  у
себя в спальне, который стоял рядом с ее кроватью и  смотрел  на  нее  в
лунном свете. Он приподнял штору, чтобы на нее попадало больше света; на
нем также был платок на нижней части лица. Глаза были  в  тени  козырька
его шапки. На нем была униформа солдата Союза.
   Миссис Саваж закричала и швырнула в него книгой. Он выскочил  на  ве-
ранду, прежде чем ее муж успел прибежать в спальню.
   Янки! Вдруг всем стало страшно. Одинокие женщины боялись за себя и за
своих мужей, потому что если мужчина нанесет травму  солдату  Союза,  то
его посадят в тюрьму или повесят.
   Следующие две ночи солдат появлялся в  женских  спальнях.  На  третью
ночь не лунный свет разбудил Феодосию Хардинг,  а  прикосновение  теплой
руки к покрывалу над ее грудью. Когда она открыла глаза, перед ней  была
темнота. Но она чувствовала сдерживаемое дыхание, затаенное  присутствие
человека. Она закричала, затем упала в обморок от страха. Никто не знал,
что может произойти дальше. Феодосию отослали к  кузинам  в  Саммервиль.
Все говорили, что она была в тяжелом нервном состоянии, близком к  идио-
тизму, добавляли злые языки.
   Делегация Чарльстонских мужчин отправилась  в  командование  армии  с
престарелым адвокатом Иозефом Ансоном. Они собрались патрулировать  ста-
рую часть города. Если они встретят незваного гостя, то они будут разби-
раться с ним сами.
   Командование согласилось с патрулированием, но предупредило, что если
солдат Союзной армии пострадает, то ответственный  за  это  человек  или
группа людей будут наказаны. Они не хотят,  чтоб  под  предлогом  защиты
чарльстонских женщин совершались нападения на солдат Северной армии.
   Все страхи Скарлетт волной нахлынули на нее.  Она  стала  пренебрежи-
тельно относиться к оккупационным войскам, как и все в  Чарльстоне,  она
не замечала их, вела себя, будто их и вовсе не было, и они  убирались  с
ее пути, когда она выходила на дорожку рядом с домом, чтобы пойти на ры-
нок или нанести визит. Теперь же она боялась всякой голубой формы. Любой
мог быть полуночным незваным гостем. Она легко представляла его,  фигуру
человека, выступающую из темноты.
   Ее преследовали страшные сны, скорее, воспоминания. Снова и снова она
видела мародера-янки, пришедшего в Тару, чувствовала резкий запах, виде-
ла его грязные, волосатые руки, перебирающие содержимое маминой  шкатул-
ки, его красные глаза, горящие от  жестокости,  похотливо  смотрящие  на
нее, его рот с выбитыми зубами, влажный и скривившийся в плотоядном  ос-
кале. Она застрелила его, уничтожила глаза и рот в фонтане крови, кусоч-
ков костей и липких комочков его мозгов.
   Она никогда не сможет забыть грохот выстрела, призрачно-красные брыз-
ги и ее неистовый триумф.
   Ах, если бы только у нее был пистолет, чтобы  защитить  себя  и  мисс
Элеонору от янки!
   Но в доме не было оружия. Она обыскала полочки и ящики,  гардеробы  и
бельевые шкафы, даже полки с книгами в библиотеке. Она была  беззащитна.
В первый раз в своей жизни она почувствовала  себя  слабой,  неспособной
посмотреть в лицо опасности и преодолеть ее. Это ее чуть не сломало. Она
умоляла Элеонору Батлер послать записку Ретту.
   Элеонора медлила. Да, да, она пошлет ему весточку.  Да,  она  напишет
ему, что сказала Алиса о громадных размерах и о блеске лунного  света  в
его нечеловеческих глазах. Да, она напомнит ему, что она  и  Скарлетт  -
две одинокие женщины, остающиеся в доме на ночь, когда все слуги,  кроме
старика Маниго и Панси, маленькой и  слабой  девушки,  расходятся  после
ужина по домам. Да, она срочно напишет записку и передаст ее со  следую-
щей же лодкой, что привезет дичь с плантации.
   - Но когда это будет, мисс Элеонора? Ретт должен приехать сейчас! Это
дерево магнолии - практически лестница, ведущая от земли на веранду нап-
ротив наших комнат!
   Она для большей выразительности трясла руку миссис  Ба  Элеонора
похлопала ее по руке.
   - Скоро, дорогая, это должно произойти очень скоро.  У  нас  не  было
уток уже целый месяц, а жареная утка - мое  любимое  блюдо.  Ретт  знает
это. Кроме того, все теперь будет в порядке. Росс  и  его  друзья  будут
патрулировать улицы по ночам.
   "Росс! - про себя вскрикнула Скарлетт. - Что  может  сделать  пьяница
вроде Росса Батлера? Или любой другой чарльстонский мужчина? Большинство
из них - либо старики, либо калеки или еще мальчики. Если бы от них была
какая-нибудь польза, они бы не  проиграли  эту  дурацкую  войну.  Почему
кто-то должен доверять им сражаться с янки теперь?"
   Какое-то время казалось, что патрули помогли. Перестали поступать со-
общения о непрошеных гостях, и все успокоились. Скарлетт устроила первый
приемный день, на который пришло так много приглашенных, что тетя  Элали
жаловалась, что не всем хватило пирога. Элеонора Батлер порвала записку,
которую она написала Ретту. Люди ходили в церковь, ходили по  магазинам,
играли в вист, проветривали свои вечерние платья и занимались их  почин-
кой перед началом Сезона.
   Скарлетт вернулась после своих утренних визитов с горящими щеками  от
быстрой ходьбы.
   - Где миссис Батлер? - спросила она Маниго.
   Узнав, что она на кухне, Скарлетт побежала в дальнюю часть дома.
   Элеонора Батлер взглянула на вбежавшую Скарлетт.
   - Хорошие новости, Скарлетт! Я получила сегодня утром письмо от  Рое-
мари. Она будет дома послезавтра.
   - Лучше послать ей телеграмму, чтобы она осталась,  -  резко  сказала
Скарлетт. Ее голос был хриплым, лишенным эмоций.  -  Янки  добрались  до
Гарриет Мэдисон прошлой ночью. Я только что услышала.
   Она посмотрела на стол рядом с миссис Ба
   - Утки? Вы ощипываете уток! Лодка с плантации пришла! Я смогу поехать
на ней на плантацию, чтобы привезти Ретта.
   - Ты не сможешь поехать одна с  четырьмя  мужчинами  на  этой  лодке,
Скарлетт.
   - Я возьму Панси, хочет она этого или нет. Вот, дайте мне сумку и не-
много этих пирожных. Я хочу есть. Я съем их по дороге.
   - Но, Скарлетт...
   - Никаких "но", мисс Элеонора. Просто передайте мне эти  пирожные.  Я
еду.
   "Что я делаю? - подумала Скарлетт почти в панике. - Я не  должна  так
мчаться, Ретт рассердится на меня. И я, должно быть, выгляжу ужасно. Это
и так плохо, что я показываюсь там, где не должна, по  крайней  мере,  я
могла бы выглядеть получше. Я планировала нашу встречу совсем  по-друго-
му".
   Она тысячу раз думала о том, как это будет выглядеть, когда она  уви-
дит в следующий раз Ретта. Иногда она воображала, что он  приедет  домой
поздно, она будет в своей расстегнутой ночной рубашке с распущенными во-
лосами перед отходом ко сну. Ретт всегда любил ее  волосы,  он  говорил,
что они живые, иногда раньше он расчесывал их, наблюдая голубые электри-
ческие искорки.
   Часто она представляла себя за чайным столиком, бросающей кусочек са-
хара в чай серебряными щипцами, элегантно держа их  в  своих  пальчиках.
Она мирно разговаривает с Салли Брютон, и он увидит, как она подходит  к
дому, как доброжелательно  относятся  к  ней  самые  интересные  люди  в
Чарльстоне. Он возьмет ее руку и поцелует ее, и щипцы выпадут у  нее  из
руки, но это будет не важно... Или что они будут сидеть  вдвоем  с  мисс
Элеонорой после ужина в креслах перед огнем, так уютно вместе, рядом  со
свободным местом, дожидающимся его. Только однажды она  представила  по-
ездку на плантацию; Скарлетт не знала, как она  выглядела  теперь,  ведь
солдаты Шермана сожгли ее. В мечтах она и мисс Элеонора приезжали в  ми-
лой зеленой лодке с горами кексов и шампанским, покоясь на шелковых  по-
душках, держа над собой яркие цветастые зонтики от солнца. Ретт, смеясь,
бежал к ним с распростертыми объятиями. Но потом все исчезло в  пустоте.
Ретт ненавидел пикники. Он говорил, что можно жить в пещере, если  соби-
раться есть, сидя на земле, как животные, вместо стола  и  стульев,  как
цивилизованные люди.
   Безусловно, она никогда не думала о возможности такого вот появления:
раздавленной среди коробок и бочек Бог знает чего,  на  паршивой  лодке,
пахнущей непонятно чем.
   Теперь, когда она была вдалеке от города, она больше  беспокоилась  о
раздражении Ретта, нежели о блуждающем янки. Что если он  просто  скажет
лодочнику повернуть назад и отвезти ее домой?
   Гребцы опускали весла только, чтобы направлять лодку, невидимое, мощ-
ное течение прилива несло ее. Скарлетт нетерпеливо посматривала на бере-
га широкой реки. Ей казалось, что они вовсе не движутся. Все было одина-
ково: широкие просторы высокой травы проплывали так медленно -  ох,  так
медленно - в течении прилива, а сзади них плотный лес был завешен непод-
вижным занавесом испанского мха. Все было так тихо. Почему,  ради  всего
святого, не пели птицы? И почему уже темнее?
   Пошел дождь.
   Задолго до того, как весла стали подгребать к левому берегу, она про-
мокла до костей и дрожала и телом и душой. Стук носа лодки о причал  вы-
вел ее из оцепенения. Через завесу дождя она увидела фигуру в непромока-
емом костюме, освещенную горящим факелом. Лица не было видно под капюшо-
ном.
   - Кинь мне трос, - наклонился вперед Ретт, протягивая  одну  руку.  -
Хорошая поездка, ребята?
   Скарлетт оттолкнулась от ближайшего ящика, чтобы подняться.  Ее  ноги
затекли, она упала назад, опрокидывая с шумом верхнюю коробку.
   - Какого черта? - Ретт поймал канат с петлей и надел его на  утку  на
причале. - Бросай трос с кормы, откуда такой шум? Вы что, пьяны?
   - Нет сэр, мистер Ретт, - хором ответили лодочники.
   Они заговорили впервые после того, как вышли из  дока  в  Чарльстоне.
Один из них показал на двух женщин на корме баржи.
   - Боже мой! - сказал Ретт.



ГЛАВА 17


   Ты чувствуешь себя получше теперь? - Ретт контролировал свой голос.
   Скарлетт онемело кивнула. Она была завернута в одеяло, одетая в рабо-
чую рубашку Ретта, и сидела на табуретке перед огнем, опустив ноги в таз
с горячей водой.
   - Как у тебя, Панси? Служанка Скарлетт, на другом табурете,  в  таком
же коконе из одеяла, ухмыльнулась и объявила, что она в порядке,  только
ужасно голодна.
   Ретт довольно засмеялся:
   - И я тоже. Когда вы высохнете, мы поедим.
   Скарлетт поплотнее закуталась в одеяло. "Он слишком любезен, я видела
его таким до этого, но потом окажется, что он зол, как черт  знает  кто.
Это все из-за Панси он так себя ведет, а когда она уйдет, он  набросится
на меня. Может сказать, что мне нужно, чтобы она осталась  со  мной,  но
для чего? Я уже раздета и не могу одеться, пока платье  не  высохнет,  а
это неизвестно когда будет с таким дождем на улице и сыростью в комнате.
Как может Ретт жить в таком ужасном месте?"
   Комната, в которой они сидели, была освещена только светом очага. Это
был огромный прямоугольник, наверное, двадцать футов каждая стена, с ут-
рамбованным земляным полом и с испачканными стенами, у которых осыпалась
вся штукатурка. В ней пахло дешевым виски и соком  жевательного  табака,
жженым деревом и тканью. Единственной мебелью был набор грубых табуреток
и скамеек, плюс разбросанные повсюду  погнутые  плевательницы.  Каминная
доска над широким очагом и дверные и оконные рамы выглядели каким-то Не-
доразумением. Они были сделаны из сосны, с красивым рисунком и покрашены
лаком до золотисто-коричневого цвета. В углу была крутая лестница с рас-
щепленными деревянными ступеньками и наклонившимися, ненадежными перила-
ми. Одежда Скарлетт и Панси висела вдоль них. Белое нижнее  белье  время
от времени развевалось, захваченное сквозняком, как привидение, скрываю-
щееся в тени.
   - Почему ты не осталась в Чарльстоне, Скарлетт? Ужин был закончен,  и
Панси отправили спать вместе с черной старушкой,  которая  готовила  для
Ретта. Скарлетт выпрямила плечи.
   - Твоя мама не хотела тебя отвлекать в этом раю, - она с  отвращением
оглядела комнату. - Но мне кажется, ты  должен  знать,  что  происходит.
Солдат-янки влезает по ночам в спальни дам и ощупывает их. Одна девушка
   лишилась рассудка, и ее услали из города.
   Она пыталась разгадать, что выражало его лицо, но не могла. Он  молча
смотрел на нее, будто ожидал чего-то.
   - Тебя не волнует, что твоя мать и я можем быть убиты в  постели  или
еще что похуже?
   Уголки губ Ретта опустились вниз в иронической улыбке.
   - Правильно ли я расслышал? Девственная застенчивость у женщины,  ко-
торая проехала в повозке через всю армию янки, только  потому,  что  она
была на ее пути? Оставь это, Скарлетт. Ты всегда говорила правду. Почему
ты приехала под дождем в такую  даль?  Ты  надеялась  заключить  меня  в
объятия светлой любви? Этот ли способ порекомендовал  тебе  дядя  Генри,
чтобы я возобновил оплату твоих счетов?
   - О чем ты говоришь, Ретт Батлер? Причем здесь дядя Генри?
   - Такое убедительное неведение! Я восхищаюсь тобой. Не думаешь ли ты,
что я поверю на мгновение, что твой коварный старый адвокат не  уведомил
тебя, когда я прекратил высылать деньги в Атланту? Я слишком хорошо  от-
ношусь к Генри Гамильтону, чтобы поверить в такую халатность.
   - Прекратил высылку денег? Ты не можешь сделать этого! Ноги  Скарлетт
стали ватными. Ретт не предполагал этого.  Что  станет  с  ней?  Дом  на
Пич-стрит - тонны угля, чтобы обогревать его,  слуги,  чтобы  убираться,
готовить, мыть, присматривать за садом и лошадьми, чистить  кареты,  еда
для всех них. Да это стоит целое состояние! Как бы дядя Генри  мог  пла-
тить по счетам? Он использует ее деньги. Нет, этого не может  быть.  Она
едва ползала, работая в поле, чтобы не голодать,  с  пустым  животом,  в
ободранных ботинках, с разламывающейся спиной  и  кровоточащими  руками.
Она отбросила всю свою гордость, забыла все, чему ее учили, делала  биз-
нес с низкими людьми, недостойными даже того, чтобы на них плюнуть, пла-
нировала и хитрила, работала день и ночь ради своих денег. Она не  могла
их лишиться. Они ее. Это было все, что она имела.
   - Ты не можешь забрать мои деньги! - хотела закричать она. Но  вместо
крика раздался надломленный шепот.
   Он засмеялся.
   - Я ничего не брал у тебя, моя любимая. Я только  перестал  добавлять
свои. Раз ты живешь в моем доме в Чарльстоне, нет никакого смысла содер-
жать пустой дом в Атланте. Конечно, если бы ты вернулась туда, он перес-
тал бы быть пустым. Тогда бы я почувствовал себя обязанным снова платить
за него.
   Ретт подошел к огню, чтобы рассмотреть ее лицо в свете  пламени.  Его
вызывающая улыбка исчезла, а лоб озадаченно нахмурился.
   - Ты действительно не знала? Держись, Скарлетт, я принесу тебе  брен-
ди. Ты выглядишь так, будто собираешься потерять сознание.
   Ему пришлось поддерживать ее руки своей, когда она  подносила  стакан
ко рту. Она дрожала. Когда стакан опустел, он бросил его на пол  и  стал
разминать ее руки, пока они не согрелись и не перестали трястись.
   - Теперь  скажи  мне  правду,  действительно  ли  солдат  залезает  в
спальни?
   - Ретт, ты ведь не имел это в виду? Ты не перестанешь посылать деньги
в Атланту?
   - Черт с ними, с деньгами, Скарлетт, я задал тебе вопрос.
   - Черт с тобой, - сказала она, - я тоже спросила тебя.
   - Я должен был знать, что раз упомянуты деньги, ты не будешь способна
говорить о чем-нибудь еще. Хорошо, я пошлю их Генри. Теперь ты  ответишь
мне?
   - Ты клянешься?
   - Клянусь.
   - Завтра?
   - Да! Да, черт возьми, завтра. Теперь, раз и навсегда, что за история
с солдатом-янки?
   Вздох облегчения Скарлетт, казалось, будет длиться вечно.  Затем  она
набрала воздуха в легкие и рассказала ему все, что она  знала  о  ночном
госте.
   - Ты говоришь Алиса Саваж видела его обмундирование?
   - Да, - ответила Скарлетт. Затем она злорадно добавила:
   - Ему наплевать, какого они возраста. Он, может быть,  в  эту  минуту
насилует твою мать.
   Ретт стиснул свои руки.
   - Я должен был удушить тебя, Скарлетт. Мир стал бы от этого лучше.
   Он расспрашивал ее почти целый час, пока не выпытал у  нее  все,  что
она слышала.
   - Очень хорошо, - сказал он, - мы тронемся завтра, как только  повер-
нет прилив.
   Он подошел к двери и распахнул ее.
   - Хорошо, небо чистое. Будет легко ехать.
   Скарлетт видела его силуэт на фоне звездного неба. Была  видна  луна.
Она устало поднялась. Туман от реки покрывал землю. Свет  луны  придавал
ей беловатый оттенок, и на мгновение она  подумала,  что  земля  покрыта
снегом. Клочья тумана обволакивали ноги Ретта, потом заползли в комнату.
Он закрыл дверь и повернулся. Без лунного света комната  казалась  очень
темной, пока не зажглась и не осветила  снизу  подбородок  и  нос  Ретта
спичка. Он прикоснулся ею к фитилю лампы, и Скарлетт смогла увидеть  его
лицо. Скарлетт страстно желала его. Он накрыл лампу стеклянным  колпаком
и поднял ее высоко.
   - Пойдем со мною. Наверху есть комната, где ты можешь поспать.
   Она была почти такая же примитивная, как и нижняя комната. На высокой
кровати лежали толстые матрасы, подушки  и  яркое  шерстяное  одеяло  на
хрустящих простынях. Скарлетт не посмотрела  на  остальную  мебель.  Она
сбросила с себя одеяло, взобралась по ступенькам в кровать.
   Он некоторое время постоял, прежде чем выйти из комнаты. Она  прислу-
шалась к его шагам. Нет, он не пошел вниз, он будет рядом с  ней.  Скар-
летт улыбнулась и заснула.
   Кошмар начался, как и всегда, туманом. Прошло много лет  с  тех  пор,
как Скарлетт видела этот сон последний раз,  но  ее  бессознательный  ум
вспомнил даже, как развивается сон, и она стала крутиться, биться, стра-
шась того, что наступит. Затем она опять бежала,  стук  ее  напряженного
сердца отдавался у нее в ушах, она прорывалась через плотный  белый  ту-
ман, который окутывал холодными завитушками ее шею, ноги и руки. Ей было
холодно, смертельно холодно, она хотела есть, и ей было страшно. Он  был
все тот же" он всегда был одинаковым, и каждый раз хуже предыдущего, как
будто ужас, голод и холод нарастали, становились сильнее.
   И все же он не был тем же. Так как в  прошлом  она  бежала  и  видела
что-то неизвестное, незнакомое впереди, а  теперь  она  могла  различить
сквозь пелену тумана широкую спину Ретта, постоянно уходящую от  нее.  И
она знала, что он был именно то, что она искала, и что,  когда  она  его
настигнет, сон потеряет свою силу и исчезнет и никогда больше не возвра-
тится. Она бежала и бежала, но он всегда был далеко впереди, все  время,
повернувшись к ней спиной. Затем туман стал гуще, и он стал исчезать,  а
она закричала: "Ретт... Ретт... Ретт... Ретт... Ретт..."
   - Тише, тише. Тебе снится, это сон.
   - Ретт...
   - Да, я здесь. Тише. Все в порядке.
   Сильные руки подняли ее и прижали к себе, наконец, она была в тепле и
сохранности. Скарлетт наполовину проснулась от толчка. Тумана  не  было.
Вместо него стоящая на столе лампа бросала  дрожащие  отблески  на  лицо
Ретта, склоненное к ней.
   - Ах. Ретт, - заплакала она. - Это было так ужасно.
   - Старый сон?
   - Да, да, почти что. Было что-то другое в нем, но я  не  могу  вспом-
нить... Мне было холодно и хотелось есть, я ничего не могла видеть из-за
тумана, и я была так испугана, Ретт, это было ужасно.
   Он крепко прижал ее, и его голос вибрировал в его твердой груди.
   - Конечно, тебе хотелось есть и было холодно. Этот ужин  был  слишком
легким, и ты сбросила одеяла. Я накрою тебя, и ты хорошо поспишь.
   Он уложил ее.
   - Не оставляй меня. Он вернется.
   Ретт расправил одеяла.
   - На завтрак будет много пирожных, мамалыги и масла. Подумай об  этом
и о деревенской ветчине и свежих яйцах, и ты будешь спать, как дитя.  Ты
всегда была хорошим едоком, Скарлетт.
   Его голос был веселым и усталым. Она закрыла свои тяжелые веки.
   - Ретт... - произнесла он сонно.
   Он остановился в дверях, закрывая рукой лампу.
   - Да, Скарлетт!
   - Спасибо, что ты пришел разбудить меня. Как ты узнал?
   - Ты кричала так громко, что могли вылететь стекла.
   Последний звук, который она услышала, был его теплый, нежный смех. Он
был как колыбельная песенка.
   Как и предсказал Ретт, Скарлетт съела  необычайно  огромный  завтрак,
прежде чем увиделась с ним.
   - Он встал до рассвета, - сказала ей повариха. - Он постоянно  встает
до рассвета.
   Она посмотрела на Скарлетт с нескрываемым любопытством.
   "Я должна наказать ее за эту дерзость", - подумала Скарлетт,  но  она
была довольна, что не смогла выдавить из себя раздражение. Ретт  обнимал
ее, успокаивал ее, даже посмеялся над ней, как он  делал,  пока  все  не
пошло вверх тормашками. Она была права, что приехала на  плантацию.  Она
должна была сделать это раньше, вместо того, чтобы терять время за  чае-
питием в гостях.
   Солнечный свет заставил ее прищурить глаза, когда она вышла из  дому.
Солнце было уже яркое и теплое, хотя было очень рано. Она приставила ру-
ку к глазам и осмотрелась вокруг.
   Слабый вздох был ее первой реакцией. Кирпичная терраса у нее под  но-
гами простиралась влево на сотню футов. Разбитая, почерневшая,  поросшая
травой, она была рамкой для обуглившихся руин. Зазубренные остовы стен и
каминов - все, что осталось от некогда великолепного имения. Горы почер-
невших кирпичей между кусками стен были останавливающими сердце  напоми-
наниями об армии Шермана.
   У Скарлетт заныло сердце. Это было домом, жизнью Ретта -  потерянными
навсегда до того, как он мог вернуться и потребовать это себе.
   Ничто в ее жизни не было так ужасно, как это. Она никогда не  узнает,
какую боль он пережил, и до сих пор чувствует сотни раз  в  день,  когда
видит руины своего дома. Не удивительно, что он решил построить его  за-
ново, найти, вернуть все, что может, из старого достояния.
   Она может помочь ему! Разве она сама не вспахивала, не засевала и  не
собирала урожай на полях Тары? Да, она может держать пари, что  Ретт  не
отличит хорошего зерна кукурузы для посева от плохого. Она была бы  гор-
да, если бы помогла ему, ведь она знает, как много это значит, какая это
победа над грабителями, когда земля возрождается новой нежной  порослью.
Я все понимаю, я могу чувствовать, что он  чувствует,  я  могу  работать
вместе с ним. Меня не пугает земляной пол. Нет, если Ретт со  мной.  Где
же он? Я должна сказать ему это!
   Скарлетт отвернулась от сгоревшего дома и очутилась  перед  пейзажем,
похожего на который не видела за всю свою жизнь. Кирпичная терраса  вела
на покрытый травой цветник, который спускался к глади озер, напоминающих
крылья гигантской бабочки. Масштаб был так совершенен, так  пропорциона-
лен, что огромные растения казались меньше, и все вместе выглядело,  как
ковер, постеленный на улице. Буйная трава покрыта  солнцем  спокойствия,
гармонического соединения природы с человеком. Вдалеке птичка  пела  за-
тяжную мелодию, как бы празднуя что-то.
   - Ах, как мило! - сказала она вслух.
   Движение слева от нижней террасы привлекло  внимание  Скарлетт.  Это,
скорее всего, Ретт. Она принялась бежать. Вниз по террасам - от беге под
горку скорость ее увеличилась и она почувствовала пьянящую, одурманиваю-
щую радость свободы, она засмеялась и распростерла руки - птица или  ба-
бочка вот-вот взлетящая в голубое-голубое небо.
   У нее захватило дыхание, когда она добежала до места, где стоял  Ретт
и наблюдал за ней. Скарлетт глубоко дышала, держа руку у себя на  груди,
пока к ней не вернулось нормальное дыхание.
   - Я никогда еще так не веселилась! - сказала она.  -  Какое  чудесное
место, Ретт. Не удивительно, что ты его любишь. Бегал ли ты вниз по  лу-
жайке, когда был маленький? Чувствовал ли ты, что можешь летать? Ах, мой
дорогой, как ужасно видеть пожарище! У меня разбито сердце из-за тебя, я
бы хотела убить всех до одного янки на земле! Ах, Ретт, я так много хочу
рассказать тебе. Все вернется назад, как трава. Я  понимаю,  я  действи-
тельно понимаю то, что ты делаешь.
   Ретт странно посмотрел на нее, с опаской.
   - Что ты "понимаешь", Скарлетт?
   - Почему ты здесь, а не в городе. Почему тебе надо оживить плантацию.
Покажи мне, что ты сделал, что сбираешься делать.
   Лицо Ретта осветилось, и он показал на ряды растений позади него.
   - Они сгорели, - сказал он, - но они не умерли. Кажется, что они даже
набрали больше сил: пепел, наверное, дал им что-то нужное. Я должен  это
выяснить. Мне еще много чему нужно учиться.
   Скарлетт взглянула на низкие, обрубленные остатки  деревьев.  Она  не
знала таких темно-зеленых блестящих листьев.
   - Какой это сорт дерева? У вас растут здесь персиковые деревья?
   - Это не деревья, Скарлетт, это кустарник камелии. Первые  в  Америке
были посажены здесь, в Дамор Лэндинге. Это их отростки, около  трех  со-
тен.
   - Что ты хочешь сказать, что это цветы?
   - Конечно. Самый близкий к  совершенству  цветок  на  свете.  Китайцы
преклоняются перед ними.
   - Но ты не можешь есть цветы. Что ты растишь для урожая?
   - Я не могу думать об урожае. Мне надо спасти сотни акров сада.
   - Ты с ума сошел, Ретт. Для чего нужен цветочный сад? Ты можешь  рас-
тить что-нибудь на продажу. Я знаю, что хлопок не растет в этой местнос-
ти, но должна же быть какая-нибудь культура, приносящая хорошие  деньги.
В Таре мы используем каждый фут земли. Ты мог бы засадить все  прямо  до
стен. Все, что тебе надо сделать, - это вспахать и бросить семена, побе-
ги взойдут у тебя раньше, чем ты успеешь уйти с поля.
   Она нетерпеливо взглянула на него, готовая  поделиться  с  ним  своим
трудно приобретенным опытом.
   - Ты варвар, Скарлетт, - тяжело сказал Ретт, - иди в  дом  и  прикажи
Панси приготовиться. Встретимся у пристани.
   Что она сделала не так? Одну минуту он был полон жизни и возбуждения,
но внезапно все улетучилось, и он стал чужим. Странный он.  Она  никогда
не будет его понимать, даже если доживет до ста лет. Она  быстрым  шагом
направилась по зеленым террасам к дому, не замечая окружающую ее  красо-
ту.
   Лодка, что причалила к  мосткам,  сильно  отличалась  от  непривлека-
тельной баржи, которая привезла на плантацию Скарлетт и Панси.  Это  был
коричневый шлюп с медными фитингами и позолоченной витой полоской  вдоль
борта. За ним на реке стоял другой корабль, который  Скарлетт  предпочла
бы с большим удовольствием: он был в пять раз больше шлюпа, у него  было
две палубы, с бело-синей окантовкой по борту и  ярко-красное  колесо  на
корме. Весело окрашенные флажки были натянуты между его мачтами, а  ярко
одетые мужчины и женщины толпились у поручней на обеих палубах. Он  выг-
лядел праздничным и веселым.
   Точно по Ретту, размышляла Скарлетт, поехать  в  город  на  этой  ма-
ленькой лодочке вместо того, чтобы остановить пароход,  который  мог  бы
нас подвезти. Она подошла к причалу в тот момент, когда Ретт снял  шляпу
и сделал размашистый, чувственный поклон в сторону колесного корабля.
   - Ты знаешь этих людей? - спросила она. Может, она была не права, мо-
жет, он им сигналит.
   Ретт отвернулся от реки, надевая свою шляпу.
   - На самом деле да. Но не каждого лично, а в целом. Это  еженедельная
экскурсия из Чарльстона вверх по реке и обратно. Очень  доходный  бизнес
для одного из чарльстонских саквояжников. Янки заранее раскупают билеты,
чтобы насладиться зрелищем скелетов сгоревших домов на плантациях. Я все
время приветствую их, если это удобно; меня развлекает их смущение.
   Скарлетт была слишком шокирована, чтобы даже слово сказать. Как может
Ретт шутить с этой стаей янки-канюков, смеющихся над тем, что они сдела-
ли с его домом?
   Она послушно устроилась на мягком сиденье в маленькой каюте,  но  как
только Ретт ушел на палубу, она вскочила, чтобы рассмотреть сложное наг-
ромождение шкафов, полок, запасных вещей и оборудования, каждый  предмет
находился на месте, очевидно, заранее запланированном для его  хранения.
Она все еще удовлетворяла свое любопытство, когда шлюп медленно тронулся
вдоль берега реки, затем через некоторое время снова  остановился.  Ретт
выкрикивал резкие приказания.
   - Перенеси эту связку сюда и привяжи ее на носу.
   Скарлетт высунула свою голову из люка посмотреть, что происходит.
   Боже милосердный, что это такое? Дюжина черных  мужчин  опиралась  на
свои пики и лопаты и смотрела, как бросали мешки матросам на шлюпе.  Где
бы они могли быть? Это место выглядит, как черная сторона луны. Был  ви-
ден просвет в лесу, там была вырыта большая яма и лежали гигантские шта-
беля чего-то похожего на белые глыбы скал. Пыль от мела наполнила воздух
и вскорости ее ноздри, и Скарлетт чихнула.
   Эхом отозвалось чихание Панси. "Нечестно", - подумала она. Панси  все
было хорошо видно.
   - Я поднимаюсь, - выкрикнула Скарлетт.
   - Отдать концы, - одновременно крикнул Ретт.
   Шлюп быстро набрал скорость, подхваченный течением  реки,  отбрасывая
Скарлетт с лесенки. Она неуклюже упала в каюту.
   - Черт бы побрал тебя. Ретт Батлер, я могла сломать себе шею.
   - Не сломала же. Оставайся там. Я скоро спущусь.
   Скарлетт услышала скрип канатов, скорость шлюпа увеличилась. Она  до-
ползла до одной из скамеек и поднялась.
   Ретт легко спустился по лесенке, пригнул голову, чтобы не  задеть  за
косяк. Он выпрямился, и его голова уперлась в  полированное  дерево  над
ней. Скарлетт свирепо взглянула на него.
   - Ты сделал это назло, - проворчала она.
   - Сделал что? - Он открыл маленький иллюминатор и закрыл люк. - Хоро-
шо, ветер нам в спину, и нам помогает сильное течение. Мы будем в городе
за рекордное время.
   Он упал на сиденье напротив Скарлетт и отклонился назад, лоснящийся и
пружинистый, как кот.
   - Я предполагаю, ты не будешь возражать, если я закурю.
   Его длинные пальцы достали сигару из внутреннего кармана пальто.
   - Я очень возражаю. Почему я здесь закрыта в темноте?  Я  хочу  пойти
вверх, на солнце.
   - Наверх, - автоматически поправил Ретт. - Это  достаточно  маленькое
сооружение. Команда черная, Панси черная, ты белая, да еще женщина. Пан-
си может закатывать глаза, смеяться над их неделикатными ухаживаниями, и
они все втроем проведут приятно время. Твое  присутствие  это  испортит.
Итак, в то время, как низший класс наслаждается путешествием,  ты  и  я,
привилегированная элита, глубоко несчастны в обществе друг  друга,  пока
ты будешь дуться и хныкать.
   - Я не дуюсь и не хнычу! И я буду благодарна тебе, если ты не  будешь
со мной говорить, как с ребенком!
   Скарлетт поджала нижнюю губу. Она терпеть не могла, когда  Ретт  зас-
тавлял ее чувствовать себя дурочкой.
   - Что это был за причал, где мы останавливались?
   - Это, моя дорогая, было спасение Чарльстона и мой пропуск  в  сердце
людей. Это фосфатная шахта. Их здесь дюжины,  разбросанные  вдоль  обеих
рек.
   Он зажег сигару с долгожданным наслаждением, и дым спиралью потянулся
к иллюминатору.
   - Я вижу, твои глаза светятся, Скарлетт. Это не то же самое, что  зо-
лотая шахта. Ты не можешь делать монеты или драгоценности из фосфата. Но
после соответствующей обработки из него получается лучшее в мире быстро-
действующее удобрение. Есть уже покупатели,  готовые  покупать  столько,
сколько мы можем произвести.
   - Так значит, ты еще больше богатеешь.
   - Да. Но если быть более точным, это  респектабельные,  чарльстонские
деньги. Я могу теперь тратить сколько угодно  моих  грязно  заработанных
спекуляцией денег, не вызывая людского неодобрения. Каждый  будет  гово-
рить себе, что это деньги от продажи  фосфатов,  хотя  шахта  крошечного
размера.
   - Почему бы тебе не сделать ее больше?
   - Мне не надо. Она выполняет свою роль. У меня есть управляющий,  ко-
торый не особенно обманывает меня, пара дюжин рабочих, которые  работают
почти столько, сколько они бездельничают, и  респектабельность.  Я  могу
тратить свое время и деньги и потеть над тем, что меня интересует,  а  в
данный момент - это восстановление садов.
   Скарлетт была раздражена. Разве это не похоже на Ретта: упасть в мис-
ку с маслом и использовать случай? Неважно, насколько он был  богат,  он
мог бы стать еще богаче. Деньги не могут быть лишними. Если бы он  изба-
вился от управляющего и заставил своих парней прилично работать днем, он
мог бы увеличить доход. Добавив еще две дюжины рабочих, он бы удвоил...
   - Прости меня, что прерываю строительство твоей империи, Скарлетт, но
я хочу задать тебе серьезный вопрос. Что мне необходимо  сделать,  чтобы
убедить тебя оставить меня с миром и уехать в Атланту?
   Скарлетт уставилась на него. Она была по-настоящему удивлена. Он  ни-
как не мог иметь в виду то, что говорил, после того, как  он  так  нежно
прижимал ее к себе прошлой ночью.
   - Ты шутишь, - сказала она.
   - Нет, я не шучу. Я никогда не был более серьезен, чем  теперь,  и  я
хочу, чтобы ты отнеслась ко мне серьезно. У меня нет привычки  объяснять
каждому, что я делаю и что я думаю, и у меня нет  действительно  уверен-
ности, что ты поймешь то, что я собираюсь тебе сказать. Но я  попытаюсь.
Я работаю упорнее, чем когда-либо работал в  своей  жизни,  Скарлетт.  Я
сжег мои мосты с Чарльстоном так публично, что зловоние этого разрушения
еще держится в ноздрях каждого в городе.  Оно  неизмеримо  сильнее,  чем
худшее, что мог сделать Шерман. Завоевывание себе хорошего  положения  в
Чарльстоне похоже на восхождение на покрытую льдом гору в темноте.  Один
неосторожный шаг - и я мертв.  До  сих  пор  я  был  очень  осторожен  и
действовал очень медленно, и я немного продвинулся. Я не могу рисковать,
разрешая тебе разрушить все, чего я достиг. Я хочу, чтобы ты  уехала,  и
спрашиваю твою цену.
   Скарлетт с облегчением рассмеялась.
   - Это все? Ты можешь расслабиться, если именно это тебя беспокоит. Да
все в Чарльстоне просто любят меня. Я сбиваюсь с ног от приглашений то к
одному, то к другому, и не проходит и дня, чтобы кто-то  не  подошел  ко
мне на рынке и не спросил моего совета насчет покупки.
   Ретт затянулся сигарой. Затем он наблюдал, как яркий конец ее остыва-
ет и превращается в пепел.
   - Я боялся, что понапрасну истрачу свои слова, - наконец сказал он. -
Я был прав. Я признаю, что ты продержалась дольше и была более  сдержан-
ной, чем я ожидал; о, да, ко мне поступают некоторые новости из  города,
пока я на плантации, но ты как пороховая бочка, привязанная к моей спине
на этой ледяной горе, Скарлетт. Ты мертвый груз, неграмотная,  нецивили-
зованная, католичка, изгнанная из приличного общества в Атланте. Ты  мо-
жешь взорваться в любую минуту. Я хочу, чтобы ты уехала. Сколько ты  хо-
чешь?
   Скарлетт ухватилась за единственное обвинение, на которое  она  могла
ответить.
   - Я буду благодарна, если ты объяснишь мне, что плохого в  католиках,
Ретт Батлер! Мы были богобоязненными задолго до того, как о вас, привер-
женцах епископальной церкви, услышали.
   Внезапный смех Ретта не имел никакого значения для нее.
   - Мир, Генри Тюдор, - сказал он, что ничего не прояснило для нее.  Но
его следующие слова оглушили ее своей точностью. - Мы не  будем  тратить
время, обсуждая теологию, Скарлетт. Дело в том, и ты это знаешь так  же,
как и я, что по необъяснимой причине в южном обществе презрительно отно-
сятся к романским католикам. Сегодня в  Чарльстоне  ты  можешь  посещать
церкви святого Филиппа, святого Михаила,  или  Гугенотскую,  или  Первую
Шотландскую Пресвитерианскую. Даже остальные епископальные и пресвитери-
антскис церкви немного под подозрением, а остальные протестанские  веро-
исповедания считаются откровенно индивидуалистическими. Романский  като-
лицизм оказался за пределами. Это неразумно и. Бог знает,  не  похристи-
ански, но это факт.
   Скарлетт молчала. Она знала, что он был  прав.  Ретт  использовал  ее
временное поражение, чтобы повторить свой исходный вопрос.
   - Чего ты хочешь, Скарлетт? Можешь сказать мне? Меня никогда не шоки-
ровали темные стороны твоей натуры.
   "Он действительно это имеет в виду, - подумала она в отчаянии. -  Все
чаепития, которые мне пришлось отсидеть, и мрачные платья, которые  при-
ходилось надевать, и пешие прогулки в холодной темноте каждого  утра  на
рынок - все это пошло насмарку". Она приехала в Чарльстон, чтобы заполу-
чить Ретта, но она не одержала победу.
   - Я хочу тебя, - прямо сказала Скарлетт.
   На этот раз замолчал Ретт. Она видела только его контур и бледный дым
от его сигары. Он был так близко, если бы она  подвинула  ногу  на  нес-
колько дюймов, то могла бы дотронуться до него. Она  так  сильно  желала
его, что почувствовала физическую боль. Ей хотелось  сложиться  пополам,
чтобы облегчить ее. Но она сидела прямо, ожидая, когда он заговорит.



ГЛАВА 18


   Над головой Скарлетт слышала шум голосов, прерывающийся смешками Пан-
си. Это делало тишину в каюте еще более тягостной.
   - Полмиллиона золотом, - сказал Ретт.
   - Что ты сказал? Я, наверное, ослышалась.
   "Я сказала ему, что было у меня на сердце, а он не ответил", -  поду-
мала Скарлетт.
   - Я сказал, что дам тебе полмиллиона золотом, если ты  уедешь.  Какое
бы ты удовольствие ни получала в Чарльстоне, оно едва ли стоит этого для
тебя. Я предлагаю тебе симпатичную взятку, Скарлетт. Твое маленькое жад-
ное сердце никак не может предпочесть тщетную попытку  спасти  наш  брак
состоянию, большему, чем то, о котором ты когда-либо мечтала. Как  поощ-
рение, когда ты согласишься,  я  возобновлю  оплату  расходов  на  этого
монстра на Пичстрит.
   - Вчера ты пообещал, что пошлешь деньги дяде Генри сегодня же, -  ав-
томатически сказала она.
   Ей хотелось, чтобы он помолчал с минуту. Ей надо  подумать.  Была  ли
это действительно "тщетная попытка"? Она отказывалась верить в это.
   - Обещания даются, чтобы их не сдерживать, - спокойно сказал Ретт.  -
Как насчет моего предложения, Скарлетт?
   - Мне надо подумать.
   - Тогда думай, пока я докуриваю сигару. Потом мне  нужен  будет  твой
ответ. Подумай о том, что тебе придется платить своими деньгами за  этот
дом на Пич-стрит, так любимый тобою, ты просто не представляешь затраты.
А потом подумай о возможности получить в тысячу раз больше денег,  кото-
рые ты копила все эти годы, - королевский выкуп, Скарлетт,  все  это  за
один раз, и все это твое. Больше, чем когда-либо смажешь потратить. Плюс
расходы по дому, оплачиваемые мной. Я даже дам тебе титул к собственнос-
ти.
   Кончик его сигары ярко светился.
   Скарлетт начала думать с  отчаянной  сосредоточенностью.  Она  должна
найти выход, чтобы остаться. Она не может уехать, даже за все  деньги  в
мире.
   Ретт поднялся и подошел к иллюминатору. Он выкинул сигару и некоторое
время смотрел на берег, пока не заметил поворотный  пункт.  Солнце  ярко
светило ему в лицо.
   "Как он изменился после того, как уехал из Атланты! - подумала  Скар-
летт. - Тогда он пил так, будто хотел забыть весь Но теперь он сно-
ва Ретт, с потемневшей от солнца кожей, плотно натянутой на острых плос-
костях его лица, и с глазами, темными, как желание". Под его  элегантным
пальто и рубашкой чувствовались крепкие мускулы. У него  было  все,  что
должно быть у мужчины. Она хотела вернуть его, и она вернет его, несмот-
ря ни на что. Скарлетт глубокого вздохнула. Она была  готова,  когда  он
повернулся к ней и вопросительно поднял одну бровь.
   - Чему быть, Скарлетт?
   - Ты хочешь заключить сделку, Ретт. - Скарлетт была деловита, - но ты
не торгуешься, ты бросаешь угрозы в мою голову, будто камни. Кроме того,
я знаю, что ты просто блефуешь, говоря, что прекратил посылать деньга  в
Атланту. Ты очень дорожишь хорошим отношением к тебе в Чарльстоне, а лю-
ди не бывают высокого мнения о мужчине, который не заботится о своей же-
не. Твоя мама не сможет головы поднять, если такое станет здесь  извест-
но.
   Второе - "горы денег" - ты прав. Я бы хотела их получить.  Но  только
если не надо ехать в Атланту прямо сейчас. Я также  могу  раскрыть  свои
карты, раз уж ты их знаешь. Я наделала много глупостей, но  прошлого  не
вернуть. В эту минуту у меня нет ни одного друга в штате Джорджия. Я за-
вожу себе друзей в Чарльстоне. Ты можешь этому не верить, но это правда.
И я учусь также многому. Как только пройдет достаточно времени и люди  в
Атланте забудут некоторые вещи, я считаю, что смогу поправить свои ошиб-
ки.
   Итак, у меня есть к тебе предложение. Ты перестаешь относиться ко мне
с ненавистью, ведешь себя мило и помогаешь мне  хорошо  провести  время.
Сезон мы проводим как любящие, счастливые муж и жена. Затем придет  вес-
на, я уеду домой и начну все сначала.
   Она затаила дыхание. Он должен сказать "да", он просто должен.  Сезон
длится почти восемь недель, и они будут вместе каждый день. Не было  та-
кого мужчины на двух ногах, кто бы не стал есть у нее с  руки,  находясь
так долго с нею рядом. Ретт  отличался  от  других  мужчин,  но  не  так
сильно. Еще не было мужчины, которого она бы не смогла получить.
   - С деньгами, ты имеешь в виду.
   - Ну, конечно, с деньгами. Ты меня принимаешь за дуру?
   - Это не соответствует моему представлению о сделке, Скарлетт.  Здесь
нет ничего для меня. Ты берешь деньги, которые я готов  заплатить  тебе,
если ты уедешь, но ты не уезжаешь. В чем я выигрываю?
   - Я не остаюсь навсегда и не говорю твоей матери, какой ты подлец.
   Она была почти уверена, что увидела улыбку у него на лице.
   - Ты знаешь название реки, по которой мы идем, Скарлетт? Какой глупый
вопрос. Что происходит?
   - Это река Эшли, - Ретт произнес название с  преувеличенной  отчетли-
востью. - Оно наводит на  мысль  об  определенном  джентльмене,  мистере
Уилксе, чьей благосклонности ты некогда жаждала. Я был свидетелем  твоей
упорной привязанности, Скарлетт, а твоя решительность,  направленная  на
одну цель, ужасающа, если наблюдать ее со стороны.  Последнее  время  ты
была столь любезна, что решила поместить меня на  освободившееся  место,
некогда занимаемое Эшли. Эта перспектива наполняет меня тревогой.
   Скарлетт перебила его, она должна была это сделать. Он собирался ска-
зать "нет", она видела.
   - Ах, чепуха, Ретт. Я знаю, что нет смысла домогаться тебя. Ты не до-
статочно любезен, чтобы можно было с этим мириться. Кроме того, ты  зна-
ешь меня слишком хорошо.
   Ретт засмеялся, но невесело.
   - Если ты поймешь, насколько ты была права сейчас, то мы, может, смо-
жем договориться.
   Скарлетт была осторожна, чтобы не улыбнуться.
   - Я готова торговаться, - сказала она. - Что у тебя на уме?
   На этот раз отрывистый смех Ретта был настоящим.
   - Я не верю, что подлинная мисс О'Хара присоединилась к нам, - сказал
он. - Вот мои условия: ты расскажешь моей матери, что я храплю, и поэто-
му мы все время спим в раздельных комнатах; после бала  Святой  Сесилии,
который завершает Сезон, ты выражаешь желание отправиться домой в Атлан-
ту, и приехав туда, ты сразу же назначишь адвоката. Генри Гамильтона или
кого другого, который встретится с  моими  адвокатами  для  согласования
соглашения о  разделе.  Более  того,  никогда  твоей  ноги  не  будет  в
Чарльстоне. Не будешь ты также писать или как-нибудь еще слать  послания
мне или моей маме.
   Ум Скарлетт работал, как бешеный. Она почти выиграла, за  исключением
"раздельных комнат". Может, ей стоит попросить больше времени.  Нет,  не
просить. Она должна была торговаться.
   - Я могу согласиться на твои условия, Ретт, но не на временные рамки.
   Если я соберусь на следующий день после праздников,  каждый  заметит.
Ты поедешь на плантацию после бала. Будет иметь смысл, если я начну  ду-
мать об Атланте тогда. Почему бы нам не договориться, скажем, что я  еду
в середине апреля?
   - Я согласен, что ты задержишься в городе, когда я поеду  в  деревню.
Но первое апреля - более подходящий срок.
   Лучше, чем она надеялась! Сезон плюс более месяца! И она не говорила,
что четко останется в городе, когда он уедет  на  плантацию.  Она  может
последовать туда за ним.
   - Я не хочу знать, кто из нас апрельский дурак, Ретт Батлер, но  если
ты поклянешься, что будешь любезен со мною все это время до моего отъез-
да, то я согласна. Если ты начинаешь обращаться со мной  плохо,  значит,
ты не сдержал слово, и я не уеду.
   - Миссис Батлер, преданность вашего мужа заставит завидовать вам всех
женщин в Чарльстоне.
   Он издевается, но Скарлетт это теперь не волнует. Она победила.
   Ретт открыл люк, впуская соленый воздух, солнечный свет и удивительно
резкий бриз.
   - У тебя морская болезнь, Скарлетт?
   - Я не знаю. Я не была на лодке до вчерашнего дня.
   - Ты узнаешь это очень скоро. Залив впереди, на  нем  заметная  зыбь.
Достань ведро из ящика сзади тебя, на всякий случай.
   Он поспешил на палубу.
   - Давайте поднимем кливер и поставим его на сухарь.  Мы  сбиваемся  с
маршрута, - закричал он.
   Минутой позже сиденье наклонилось под устрашающим углом,  и  Скарлетт
обнаружила, что она беспомощно скатывается с него. Медленная поездка  на
барже вверх по реке не подготовила ее к условиям парусного судна.  Спуск
по реке с нежным ветром, наполовину наполняющим главный парус, был  нам-
ного быстрее, но таким же ровным, как и на барже. Она доползла до лесен-
ки и поднялась так, что ее голова оказалась над  уровнем  палубы.  Ветер
перехватил ее дыхание, и сорвал отделанную перьями шляпку с  ее  головы.
Она посмотрела наверх и увидела ее порхающей в воздухе, в то  время  как
чайка истерично закричала и захлопала крыльями, чтобы  улететь  подальше
от похожего на странную птицу предмета.  Скарлетт  рассмеялась  от  удо-
вольствия. Лодка еще больше накренилась, и вода омыла ее нижнюю сторону.
Это было захватывающе! Сквозь ветер Скарлетт услышала Панси, кричащую  в
ужасе. Что за гусыня эта девушка!
   Скарлетт выпрямилась и стала подниматься по лесенке. Рев Ретта  оста-
новил ее. Он крутанул штурвал, и шлюп возвратился в  прежнее  положение,
его паруса захлопали. По его указанию один из матросов взялся  за  штур-
вал.
   В два шага Ретт был у лестницы, ругаясь на Скарлетт.
   - Ты, маленькая идиотка, твою голову могло бы снести бумом. Спускайся
вниз, там тебе место!
   - Ах, Ретт, нет! Разреши мне подняться наверх, где  я  смогу  видеть,
что происходит. Это так захватывает. Я хочу почувствовать ветер  и  вкус
брызг.
   - Тебя не укачивает? И не страшно?
   Насмешливый взгляд был ему ответом.
   - Ах, мисс Элеонора, это было самое замечательное время в моей жизни!
Я не понимаю, почему каждый мужчина на земле не становится моряком.
   - Я рада, что тебе понравилось, дорогая, но это было нехорошо со сто-
роны Ретта подставлять тебя такому солнцу и ветру. Ты красная, как инде-
ец.
   Миссис Батлер отослала Скарлетт в ее комнату с глицериновыми и из ро-
зовой воды компрессами на лице. Потом она бранила своего огромного смею-
щегося сына, пока он не склонил голову в притворном покаянии.
   - Если я развешу рождественские ветки, которые я привез тебе,  разре-
шишь ли ты мне съесть десерт после обеда, или мне придется стать в угол?
- спросил он с насмешливой покорностью.
   Элеонора Батлер развела руками, сдаваясь.
   - Я не знаю, что буду делать с тобой, Ретт, - сказала она, но ее  по-
пытка не улыбнуться полностью провалилась.
   Она любила своего сына до умопомрачения.
   В этот день, пока Скарлетт лечила с помощью лосьонов свое  обгоревшее
лицо, Ретт понес одну из гирлянд из падуба Алисе Саваж в качестве подар-
ка от своей матери.
   - Как мило со стороны Элеоноры и тебя, Ретт. Не хочешь выпить пунша?
   Ретт с удовольствием принял предложение, и они поболтали о  необычной
погоде, о зиме тридцать лет назад, когда выпал настоящий снег,  о  годе,
когда лил дождь тридцать восемь дней подряд. Они еще детьми  знали  друг
друга. Сады, которые окружали их усадьбы, разделяла общая стена, а дере-
во шелковицы со сладкими, красящими в  пурпур  пальцы  ягодами,  которые
низко опускались по обе стороны стены, как бы объединяло их.
   - Скарлетт испугалась до полусмерти этого  янки,  бродяжничающего  по
спальням, - сказал Ретт, когда они закончили вспоминать свое детство.  -
Я надеюсь, ты не откажешься поговорить об этом со своим  старым  другом,
который заглядывал тебе под юбку, когда тебе было пять лет.
   Миссис Саваж рассмеялась от всего сердца.
   - Я свободно буду говорить об этом, если ты сможешь забыть мою  детс-
кую антипатию к нижнему белью. Я привела семью в отчаяние... по  крайней
мере... на целый год. Это смешно сейчас... но история с янки  совсем  не
смешная. Кто-то разозлится и пристрелит солдата, а тогда нас ожидает же-
стокая расплата.
   - Скажи мне, как он выглядел, Алиса. У меня есть своя версия.
   - Я видела его всего одно мгновение, Ретт...
   - Этого достаточно. Высокий или низкий?
   - Высокий, да, действительно, очень высокий. Его голова была  прибли-
зительно на фут ниже штор, а эти окна по высоте семь футов четыре дюйма.
   Ретт ухмыльнулся.
   - Я знал, что могу рассчитывать на тебя. Ты единственный человек, ко-
торого я знаю, кто мог был опознать даже огромное ведро с  мороженым  из
дальней части комнаты во время вечеринки по поводу дня рождения.  "Орли-
ным глазом" прозвали мы тебя за глаза.
   - Ив лицо, я помню... ты был ужасным маленьким мальчиком.
   - А ты была противной маленькой девчонкой. Я бы любил тебя, даже если
бы ты носила нижнее белье.
   - Я бы тоже любила тебя, даже если бы ты не носил его.
   Они по-товарищески улыбнулись друг другу. Затем Ретт возобновил  свои
расспросы. Подумав, Алиса вспомнила очень много подробностей. Солдат был
молод, с неуклюжими движениями подростка. Он был также очень худым. Мун-
дир свободно болтался на нем. Его запястья отчетливо выступали  за  обш-
лаг, форма могла быть и вовсе не его. Его волосы были темные.
   - Не такие, как твои, Ретт, цвета вороньего  крыла;  кстати,  немного
седины тебе очень идет; нет, его волосы, наверное, были темно-каштановые
и выглядели еще темнее в тени...
   Да, хорошо подстрижен, и почти точно, что его волосы были не  обрабо-
таны, она бы почувствовала запах макассарового масла. Деталь за  деталью
Алиса собирала вместе свои воспоминания.
   - Ты ведь знаешь, кто это, Алиса?
   - Я, наверное, ошиблась.
   - Ты должна знать. У тебя есть сын такого же возраста, и ты наверняка
знаешь его друзей. Как только я услышал об этом,  я  подумал,  что  это,
должно быть, чарльстонский парнишка. Ты думаешь, что солдат-янки залезет
в спальню женщины только для того, чтобы посмотреть на ее тело под одея-
лом? Это несчастный мальчик, который сбит с толку тем,  что  делает  его
тело. Он хочет знать, как выглядит женское тело без корсета, так  сильно
хочет знать, что это его заставляет подглядывать за  спящими  женщинами.
Скорее всего, он  стыдится  своих  мыслей,  когда  видит  их  одетыми  и
бодрствующими. Бедный маленький дьявол. Я предполагаю, его отец был убит
на войне, и у него нет мужчины, с которым бы он мог поговорить.
   - У него есть старший брат.
   - Да? Тогда я, наверное, не прав. Или ты думаешь не о том мальчике.
   - Боюсь, что нет. Имя мальчика Томми К Он самый высокий и чистый
среди всех. Плюс он чуть было не умер, когда я встретила его на улице  и
сказала ему "привет", через два дня после инцидента у  меня  в  спальне.
Его отец погиб. Томми не знал его. Его брат лет на десять старше.
   - Ты имеешь в виду Эдварда Купера, адвоката? Алиса кивнула.
   - Тогда не удивительно. Купер работает в комитете по  Конфедератскому
дому у моей мамы, я встречал его у нас. Он почти что евнух. Томми не по-
лучит от него помощи.
   - Он вовсе не евнух, он просто слишком влюблен в Анну Хэмптон,  чтобы
замечать нужды своего брата.
   - Как тебе нравится, Алиса. Но я собираюсь побеседовать с Томми.
   - Ретт, ты не должен. Ты до смерти напугаешь бедного мальчика.
   - Бедный мальчик пугает до смерти все женское  население  Чарльстона.
Слава Богу, ничего еще не произошло. В следующий раз он  может  потерять
контроль над собой. Или его могут застрелить. Где он живет, Алиса?
   - Черч-стрит, посредине кирпичных домов на  южной  стороне  от  аллеи
святого Михаила. Но, Ретт, что ты  собираешься  сказать?  Ты  не  можешь
просто войти и задать ему хорошую трепку.
   - Доверь это мне, Алиса.
   Алиса взяла двумя руками лицо Ретта и мягко поцеловала его в губы.
   - Хорошо, что ты вернулся домой, сосед. Удачи с Томми.
   Ретт сидел на веранде Куперов и пил чай с мамой Томми, когда  мальчик
пришел домой. Миссис Купер представила своего сына Ретту, затем отправи-
ла его положить учебники, умыться.
   - Мистер Батлер собирается отвезти тебя к своему портному,  Томми.  У
него есть племянник в Айкене, который растет также быстро, как и  ты,  и
ему надо, чтобы ты примерил некоторые вещи, тогда рождественский подарок
будет в самый раз племяннику.
   Когда взрослые его не видели, Томми состроил ужасную  гримасу.  Затем
он вспомнил некоторые отрывки историй о буйной молодости Ретта и  решил,
что будет рад пойти помочь мистеру Батлеру. Может быть, у него даже хва-
тит смелости задать мистеру Батлеру несколько вопросов, которые волнова-
ли его.
   Томми не пришлось спрашивать. Как только они  отошли  на  достаточное
расстояние от дома, Ретт положил руку на плечо мальчика.
   - Том, - сказал он, - думаю научить  тебя  нескольким  ценным  вещам.
Первое - как надо убедительно обманывать маму. Пока мы  будем  ехать  на
трамвае, поговорим с несколькими подробностями о моем портном, его мага-
зине и привычках. Ты потренируешься, пока не расскажешь все,  как  надо.
Потому что у меня нет племянника в Айкене, и мы не едем к моему  портно-
му. Мы доедем до конца, затем совершим прогулку к дому, где я хочу, что-
бы ты встретился с некоторыми моими друзьями.
   Томми Купер согласился, не споря. Он привык, когда взрослые  говорили
ему, что делать, и ему нравилось, как мистер Батлер называл  его  Томом.
Прежде чем закончился день и Тома доставили к его маме, мальчик  смотрел
на Ретта с таким преклонением в юных глазах, что Ретт знал,  что  теперь
долгие годы он не отвяжется от него.
   Он также был уверен, что Том никогда не забудет друзей,  которых  они
ходили проведать. Среди чарльстонских  многих  исторических  "первенств"
был первый публичный дом "только для джентльменов". За  почти  два  века
своего существования он менял свое место расположения несколько раз,  но
он ни на день не прекращал свою работу, несмотря на  войну,  эпидемии  и
ураганы. Одной из специальностей этого дома было нежное, осторожное вве-
дение молодых юношей в удовольствия взрослой жизни.  Это  была  одна  из
хранимых чарльстонских традиций. Ретт иногда раздумывал о том, какой от-
личной от нынешней была бы его жизнь, если бы его отец был таким прилеж-
ным в этой традиции, каким он был по отношению к другим вещам,  положен-
ным чарльстонскому джентльмену... Но что было, то прошло. Его губы дрог-
нули в грустной улыбке. По крайней мере, он смог  заменить  Томми  отца,
который сделал бы то же самое для мальчика. У традиций есть своя польза.
Одно хорошо, теперь не будет больше полуночного янки-бродяги. Ретт  пое-
хал домой, чтобы выпить за свою удачу, перед тем как  ехать  на  станцию
встречать свою сестру.



ГЛАВА 19


   - Что, если поезд приедет раньше, Ретт? - Элеонора Батлер  посмотрела
на часы десятый раз за последние две минуты. - Я не могу думать  о  том,
что Розмари будет стоять одна на станции, когда уже начинает темнеть. Ее
служанка обучена только наполовину, ты знаешь. Да и разума у нее  только
половина, по моему разумению. Не знаю, почему Розмари терпит ее.
   - Этот поезд, мама, за всю свою историю не опаздывал меньше,  чем  на
сорок минут, и если даже он приходит по расписанию, то еще только  через
полчаса.
   - Я просила тебя с запасом рассчитать время. Я бы поехала сама, как и
планировала, когда не знала, что ты приедешь домой.
   - Постарайся не волноваться, мама. - Ретт снова объяснил то, что  уже
говорил своей матери. - Я нанял извозчика, чтобы он заехал за мной через
десять минут. Затем пять минут езды до станции. Я буду на пятнадцать ми-
нут раньше, поезд приедет на час или больше позже,  и  Розмари  появится
дома со мной под ручку как раз к ужину.
   - Можно я поеду с тобой, Ретт? Я бы хотела подышать свежим воздухом.
   Скарлетт представила целый час рядом с  ним  в  наемной  карете.  Она
выспросит у него все о его сестре, ему это будет приятно. Он с ума  схо-
дил по Розмари. А если он будет рассказывать  достаточно  долго,  тогда,
может быть, Скарлетт будет знать, что ожидать от нее.  Она  ужасно  боя-
лась, что не понравится Розмари, что та будет такой же, как Росс.  Напы-
щенное извинительное письмо деверя не изменило ее ненависти к нему.
   - Нет, моя дорогая, ты не можешь поехать со мной. Я  хочу,  чтобы  ты
оставалась там, где лежишь, с компрессами на твоих глазах.
   Они все еще были опухшими от солнечного ожога.
   - Ты хочешь, чтобы я, поехала, дорогой? - Миссис Батлер скатала  кру-
жева. - Я боюсь, придется долго ждать.
   - Я не возражаю против того, чтобы подождать, мама. Мне надо обдумать
некоторые планы насчет весенней посадки на плантации.
   Скарлетт откинулась на подушки, желая, чтобы сестра Ретта не приезжа-
ла домой. У нее не было четкого представления о Розмари, и она не хотела
его получать. Она знала из отрывочных слухов, дошедших до нее, что  рож-
дение Розмари вызвало много скрытых усмешек. Она была ребенком от  изме-
ны, родившись, когда Элеоноре Батлер было больше сорока лет.  Она  также
была старой девой, одной из пострадавших от войны: слишком  юная,  чтобы
выйти замуж до ее начала, слишком бедная и  некрасивая,  чтобы  привлечь
внимание оставшихся мужчин, когда война закончилась. Возвращение Ретта в
Чарльстон и его несметное состояние послужили  поводом  для  сплетен.  У
Розмари теперь будет богатое приданое. Но она была постоянно  в  разъез-
дах, навещая родственников или друзей в других городах.  Искала  ли  она
там мужа? Разве чарльстонские мужчины недостаточно хороши для  нее?  Все
ждали объявления о помолвке вот уже целый год, но не было даже и  намека
на обручение. "Богатый выбор" - так описала Эмма Ансон эту ситуацию.
   Скарлетт тоже размышляла об этом. Она будет рада, если Розмари выйдет
замуж, сколько бы это ни стоило Ретту. Скарлетт не  устраивало  ее  при-
сутствие в доме. Неважно, что Розмари некрасива, как грязный забор,  она
все же была моложе Скарлетт, и она была сестрой Ретта впридачу.  Розмари
будет отнимать у нее внимание Ретта. Она напряглась, когда услышала отк-
рывающуюся дверь за несколько минут до ужина. Приехала Розмари.
   Ретт вошел в библиотеку и улыбнулся своей матери.
   - Твоя странствующая девочка, наконец, дома, - сказал он. - Она  здо-
рова духом и телом и свирепа, как лев, от голода. Как только она  вымоет
руки, она наверняка придет сюда и разорвет вас на части.
   Скарлетт с опаской посмотрела на дверь. Молодая девушка, которая вош-
ла в нее через мгновение, приятно улыбнулась. В ней ничто не  напоминало
джунгли. Но она так шокировала Скарлетт, будто у нее была грива,  и  она
издавала громкий рык. Это была точная копия Ретта! Нет, не совсем. У нее
такие же черные глаза и волосы и белые зубы, но это не то, что делает их
похожими. Это больше сказывается в ее поведении. "Мне не  нравится  это,
мне это совсем не нравится".
   Ее зеленые глаза сузились, изучая Розмари. "Она в действительности не
так уж некрасива, как говорят люди, но она не следит за собой. Посмотри-
те, как она стянула все свои волосы в узел на затылке. И она даже не но-
сит сережек, хотя ее ушки очень миленькие. Немного желтоватая кожа.  На-
верное, у Ретта она бы была такой же, если бы он  не  был  постоянно  на
солнце. Но яркое платье исправит это. Она выбрала  наихудшую  окраску  -
тусклый коричнево-зеленый цвет. Может, я смогу помочь ей  разобраться  в
этом".
   - Итак, вот это Скарлетт.
   Розмари пересекла комнату. "О Боже, мне придется учить ее походке,  -
подумала Скарлетт, - мужчины не любят женщин, которые так галопируют".
   Скарлетт встала прежде, чем Розмари подошла к ней, улыбаясь и  подни-
мая лицо для поцелуя.
   Вместо прикосновения щеками по установившейся моде, Розмари откровен-
но уставилась в лицо Скарлетт.
   - Ретт сказал, что в тебе есть что-то кошачье, - сказала она. - Вижу,
что имел он в виду, эти зеленые глаза. Я надеюсь, что ты  будешь  мурлы-
кать, а не шипеть на меня, Скарлетт. Я хочу, чтобы мы стали друзьями.
   Скарлетт беззвучно хватала ртом воздух. Она  была  слишком  изумлена,
чтобы говорить.
   - Мама, скажи, что ужин готов, - сказала Розмари. Она уже отвернулась
в сторону. - Я сказала Ретту, что он бездумное животное, раз не привез с
собой на станцию корзинку с едой.
   Глаза Скарлетт нашли его, и она пришла в ярость. Ретт стоял,  присло-
нившись к дверному проему, и сардоически улыбался. "Животное! - подумала
она. - Ты приучил ее к этому. "Кошка" - это я-то? Хотела бы  я  показать
тебе, какая я кошка. Я бы рада была выцарапать этот смех из твоих глаз".
Она быстро посмотрела на Розмари. Она тоже смеется?  Нет.  Она  обнимает
Элеонору Ба
   - Ужин, - сказал Ретт. - Я вижу, Маниго идет объявить об этом.
   Скарлетт гоняла еду по тарелке. Солнечный ожог причинял боль,  а  на-
хальность Розмари причиняла ей головную боль, так как сестра Ретта стра-
стно и громко выражала свое мнение, спорила. Родственники,  которых  она
навещала в Ричмонде, были безнадежными болванами, объявила  она,  и  она
ненавидела каждую минуту своего пребывания там. Она была абсолютно  уве-
рена, что ни один из них не прочитал ни единой книжки, по  крайней  мере
ни одной стоящей.
   - Ах, дорогая, - мягко сказала Элеонора Ба Она с немой  просьбой
посмотрела на Ретта.
   - Кузины, - это всегда испытание, Розмари, - с улыбкой сказал  он.  -
расскажу тебе последние новости о кузене Тоусенде Эллинтоне. Я ви-
дел его недавно в Филадельфии, и после встречи у меня целую неделю  было
нечеткое зрение. Я пытался смотреть ему в глаза, и, безусловно,  у  меня
закружилась голова.
   - Пусть у меня лучше кружится голова, нежели  подыхать  со  скуки!  -
прервала его сестра. - Можешь ли ты представить: собираться вместе после
ужина и слушать, как кузина Миранда вслух  читает  романы  Вэверли?  Это
сентиментальное пустословие!
   - Я всегда предпочитала Скотта, дорогая, как  и  ты,  -  успокаивающе
сказала Элеонора.
   Розмари не успокаивалась.
   - Мама, я тогда не знала ничего лучшего.
   Скарлетт подумала о тихих часах после ужина,  которые  она  проводила
вместе с Элеонорой Ба С  появлением  в  доме  Розмари  такого  явно
больше не будет. Как вообще она может нравиться Ретту? Теперь она, каза-
лось, решила во что бы то ни стало поспорить с ним.
   - Если бы я была мужчиной, ты бы меня отпустил, - кричала Розмари  на
Ретта. - Я читала статьи мистера Генри Джеймса о Риме, и я чувствую, что
я умру от невежества, если я не увижу его собственными глазами.
   - Но ты не мужчина, моя дорогая, - спокойно сказал Ретт. - Откуда это
ты достала копии "Нации"? Тебя могут  вздернуть  за  чтение  этих  либе-
ральных листков.
   У Скарлетт навострились ушки, и она вступила в разг
   - Почему ты не разрешишь Розмари поехать в Рим?  Рим  недалеко.  И  я
уверена, что мы найдем среди наших знакомых кого-нибудь, у кого есть там
родственники. Это не дальше, чем Афины, а у Тарлтонов около миллиона ку-
зенов в Афинах.
   Розмари уставилась на нее.
   - Кто это такие - Тарлтоны и что общего у Афин с  Римом?  -  спросила
она.
   Ретт закашлялся, чтобы скрыть свой смех. Зачем он прочистил горло.
   - Афины и Рим - названия провинциальных городов в Джорджии,  Розмари,
- выдавил он. - Не хочешь ли ты их посетить?
   Розмари приложила руки к своей голове в драматическом жесте отчаяния.
   - Я не могу поверить в то, что слышу. Ради всего святого, кто захочет
поехать в Джорджию? Я хочу поехать в Рим, в настоящий Рим, Вечный город.
В Италию!
   Скарлетт почувствовала, как кровь окрашивает ее щеки. "Я должна  была
знать, что она говорит об Италии".
   Но прежде, чем она успела взорваться так же громко,  как  и  Розмари,
дверь в столовую с грохотом распахнулась, приведя их всех в  оцепенение,
и вошел, спотыкаясь. Росс.
   - Помогите мне, - задыхаясь, сказал он, - охранники бегут за мной.  Я
застрелил янки, который лазил в спальни.
   В считанные секунды Ретт оказался рядом с братом, поддерживая его.
   - Шлюп в доке, и на небе нет луны, мы вдвоем сможем управлять  им,  -
сказал он с успокаивающим авторитетом. Когда он выходил из  комнаты,  он
повернул голову и тихо сказал через плечо.
   - Скажите им, что я уехал, как только привез Розмари, чтобы я мог ус-
петь подняться вверх по реке с приливом, и что вы не видели Росса и  ни-
чего не знаете. Я пришлю вам весточку.
   Элеонора Батлер, не торопясь, поднялась со стула, будто это был обыч-
ный вечер, и она доела свой ужин. Она подошла к Скарлетт, обняла ее  ру-
кой. Скарлетт дрожала. Янки идут. Они повесят Росса за  убийство  одного
из них и поверят Ретта за помощь Россу. Почему он не мог оставить  Росса
самому позаботиться о себе? У него  нет  права  оставлять  незащищенными
женщин, Когда приближаются янки.
   Элеонора заговорила, и в ее голосе чувствовалась сталь, хотя  он  был
попрежнему медленным и мягким.
   - Я отнесу тарелки и приборы Ретта на кухню. Слугам надо будет объяс-
нить, что им говорить, и не должно остаться никакого намека, что он  был
здесь. Не поправите ли вы с Розмари стол на три персоны?
   - Что мы будем делать, мисс Элеонора? Янки идут. Скарлетт знала,  что
ей нужно оставаться спокойной, она презирала себя за свой испуг. Но  она
не могла контролировать свой страх. Она привыкла думать, что янки,  были
безобидные, достойны смеха. Напоминание о том, что  оккупационная  армия
может делать что угодно и называть это законом, было для нее ударом.
   - Мы закончим свой ужин, - сказала миссис Ба
   В ее глазах появились искорки смеха.
   - Потом, я думаю, мне стоит почитать вслух из "Айвенго".
   - Вам больше нечего делать, кроме как запугивать семейных женщин?
   - Розмари свирепо смотрела на капитана армии Союза, подбоченясь  сжа-
тыми в кулак руками.
   - Сядь и не шуми, Розмари, - сказала миссис Ба - Я извиняюсь  за
грубость моей дочери, капитан.
   Примирительная вежливость Элеоноры не завоевала расположения офицера.
   - Обыскивайте дом, - приказал он своим подчиненным.
   Скарлетт неподвижно лежала на диване с ромашковым компрессом на обго-
ревшем на солнце лице и опухших глазах. Она была почти рада, что  ей  не
надо было смотреть на янки. Какая мисс Элеонора хладнокровная,  подумать
об устройстве комнаты больной в библиотеке. Все же она чуть  не  умирает
от любопытства. Она не могла по звукам, различить, что происходит в  до-
ме. Она слышит шаги и закрывающиеся двери, а потом тишина. Ушел ли капи-
тан? Ушли ли мисс Элеонора и Розмари? Она не может вынести это. Она мед-
ленно поднесла руку к глазам и подняла уголок пропитанной тряпки.
   Розмари сидела на стуле рядом со столом и спокойно читала книжку.
   - Т-с-с-с, - шепнула Скарлетт.
   Розмари быстро захлопнула книгу и закрыла рукой ее название.
   - Что такое? - спросила она тоже шепотом. - Ты что-нибудь слышишь?
   - Нет, я ничего не слышу. Что они делают? Где мисс Элеонора?  Они  ее
арестовали?
   - Ради всего святого, Скарлетт, почему ты разговариваешь  шепотом?  -
Нормальный голос Розмари звучал ужасно громко. - Солдаты обыскивают  дом
в поисках оружия, они конфискуют все огнестрельное оружие в  Чарльстоне.
Мама сопровождает их, чтобы они не конфисковали что-нибудь еще.
   И это все? Скарлетт расслабилась. В доме не было оружия,  она  знает,
потому что сама его искала. Она закрыла глаза и задремала. Это был длин-
ный день. Она вспомнила волнующий вид пенящейся воды вдоль борта  ныряю-
щего, шлюпа, и на мгновение позавидовала Ретту,  идущему  под  звездами.
Если бы только она могла быть с ним, вместо Росса. Она  не  волновалась,
что янки могут его поймать, она никогда не беспокоилась о Ретте. Он  не-
победим.
   Когда Элеонора. Батлер вернулась в библиотеку, выпроводив  солдат  из
дома, она подоткнула свою кашемировую шаль вокруг спящей Скарлетт.
   - Не надо мешать ей, - сказала она тихо, -  ей  будет  здесь  удобно.
Пойдем спать, Розмари. У тебя была долгая дорога, и я устала тоже, завт-
ра будет много дел.
   Она улыбнулась про себя, когда увидела закладку  в  книге  "Айвенго".
Розмари читала быстро.
   На следующее утро рынок гудел от возмущения  и  невероятных  догадок.
Скарлетт с презрением прислушивалась к бурным разговорам. Чего они  ожи-
дали, эти чарльстонцы? Что янки позволят им просто так шляться по округе
и стрелять в них? Они только ухудшат положение, если  начнут  спорить  и
протестовать. Что толку, что генерал Ли уговорил Гранта разрешать офице-
рам Конфедерации оставить себе оружие после сдачи при  Аппоматоксе?  Все
равно это был конец Юга, а какая польза от револьвера, если  ты  слишком
беден, чтобы купить к нему пули? Как дуэльные пистолеты! Кто будет забо-
титься о том, чтобы сохранить их? Они не пригодны ни для чего, кроме как
для мужчин, показывающих, какие они храбрые, и получающих  пули  в  свои
дурацкие головы.
   Она не ввязывалась в разговоры и сосредоточилась на  покупках.  Иначе
она бы никогда не покончила с ними. Даже мисс Элеонора носилась  вокруг,
как цыпленок с отрезанной головой, разговаривая со всеми едва различимым
торопящимся шепотом.
   - Они говорят, что мужчины хотят довершить то, что начал Росс, - ска-
зала она Скарлетт, когда они шли домой. - Это выше их сил - терпеть, как
их дома обыскивают солдаты. Придется нам, женщинам, взять руководство  в
свои руки, мужчины слишком горячи.
   Скарлетт почувствовала холодок ужаса. Она думала, что  это  все  были
только разговоры. Конечно, никто не будет ухудшать положения!
   - Тут нечем руководить! - воскликнула она. - Единственное, что  можно
сделать, - это лечь на дно и переждать,  пока  буря  не  утихнет.  Ретт,
должно быть, перевез Росса в сохранности, иначе бы мы узнали.
   Миссис Батлер выглядела изумленной.
   - Мы не должны спускать это армии Союза с рук, Скарлетт, ты ведь  по-
нимаешь это. Они обыскали наши дома, они объявили усиление комендантско-
го часа, они арестовывают всех дельцов черного рынка нормированных това-
ров. Если мы позволим им продолжать в том же духе, то скоро мы  окажемся
в таком же положении, как и в шестьдесят четвертом, когда их сапоги были
у нас на шее и они руководили каждым нашим вздохом. Это теперь не  прой-
дет.
   Скарлетт подумала, не сошли ли все с ума.  Что  надеялись  попивающие
чай и плетущие кружева чарльстонские дамы сделать против армии?
   Она это узнала двумя ночами позже.
   Свадьба Люсинды Врэгг была запланирована на двадцать третье января.
   Приглашения были надписаны и должны быть разосланы второго января, но
они никогда не были использованы. "Ужасная оперативность"  была  вкладом
Розмари Батлер к усилиям мамы Люсинды, ее собственной матери и всех  ос-
тальных чарльстонских дам. Свадьба Люсинды состоялась в девять часов ве-
чера девятнадцатого декабря. Величественные звуки свадебного марша  раз-
дались из открытых дверей и окон битком  забитой  и  красиво  украшенной
церкви четко в момент начала комендантского часа. Их отлично было слышно
в доме Гвардии напротив церкви св. Михаила.
   В девять тридцать все население Старого Чарльстона вышло из церкви  и
пошло пешком по Митинг-стрит на прием в Саут  Кэролайна  Холл.  Мужчины,
женщины и дети, в возрасте от пяти и до девяноста семи лет, брели,  сме-
ясь, в теплом ночном воздухе, нарушая закон с вызывающим неповиновением.
Командование Союза никак не могло заявить о своем неведении о происходя-
щем, это все совершалось у него под носом. Но злодеев не  могли  аресто-
вать. В доме Гвардии было всего двадцать шесть тюремных клеток. Даже ес-
ли использовать офисы и коридоры, то все равно будет недостаточно места,
чтобы задержать всех. Скамейки церкви св. Михаила пришлось убрать  в  ее
тихий дворик, чтобы освободить достаточно места  для  каждого  желающего
попасть внутрь, люди стояли там плечо к плечу.
   Во время приема пришлось по очереди выходить на веранду подышать све-
жим воздухом и посмотреть на беспомощных  патрульных,  дисциплинированно
марширующих вдоль пустой улицы.
   Этим днем вернулся в город Ретт, привезя известие, что Росс находится
в безопасности в Вилмингтоне. Скарлетт призналась ему  на  веранде,  что
боялась идти на свадьбу, даже в его сопровождении.
   - Я не могла поверить, что группка чарльстонских дам  может  победить
армию янки. Я должна сказать это. Ретт. У этих чарльстонок  находчивости
хватит на весь мир!
   Он улыбнулся.
   - Я люблю высокомерных дураков, каждого из них. Даже бедного  старого
Росса. Я действительно надеюсь, что он никогда не узнает,  что  промазал
на целую милю, он будет очень смущен.
   - Он даже не попал в него? Думаю, что он был пьян, - ее голос был по-
лон презрения. Затем он возвысился от страха. - Тогда бродяга все еще  в
округе!
   Ретт похлопал ее по плечу.
   - Нет. Будь спокойна, моя дорогая, ты больше не услышишь о бродяге.
   Мой братец и свадьба Люсинды вселили страх в янки.
   Он усмехнулся.
   - Чего смешного? - подозрительно спросила Скарлетт.  Она  ненавидела,
когда люди смеялись, а она не знала почему.
   - Ничего, что ты бы поняла, - сказал Ретт. - Я поздравляю себя с соб-
ственноручным решением проблемы, а потом мой шумный братец обошел  меня:
не желая того, он доставил целому городу повод для  радости  и  гордости
собою. Посмотри на них, Скарлетт.
   Веранда была набита битком. Люсинда Врэгг, теперь  Люсинда  Гримболл,
бросала цветы из букета вниз на солдат.
   - Хм! Я бы скорее кидалась обломками кирпичей!
   - Верно, что кидалась бы. Тебе все время нравилось материальное. В то
время как для Люсинды важно воображение.
   Его ленивая, медлительная речь превратилась  в  злобное,  язвительное
замечание.
   Скарлетт вскинула голову.
   - Я иду внутрь. Я лучше буду задыхаться, чем подставлять себя под ос-
корбления.
   Невидимая в тени ближайшей колонны, Розмари съежилась  от  жесткости,
услышанной в голосе Ретта, и сердитой боли в голосе Скарлетт. Позже этим
вечером, когда все легли в постель, она постучала  в  дверь  ,
где сидел Ретт, затем вошла и закрыла за собой дверь.
   Ее лицо было в красных пятнах от рыданий.
   - Я думала, что знаю тебя, Ретт, - выпалила она,  -  но  я  вовсе  не
знаю. Я слышала, как ты говорил со Скарлетт на веранде Холла. Как ты мо-
жешь так обращаться со своей женой? Кто будет твоей следующей мишенью?



ГЛАВА 20


   Ретт быстро поднялся со стула и направился к ней с распростертыми ру-
ками. Но Розмари выставила перед собой руки ладонями вперед и  отступила
назад. Его лицо потемнело от боли, и он замер на месте, опустив руки. Он
хотел защитить Розмари от боли, а теперь он был источником ее муки.
   Его сознание было заполнено короткой грустной историей Розмари и  его
ролью в ней. Ретт никогда не сожалел о том, что он сделал в свои  буйные
молодые годы. Ему нечего было стыдиться. Кроме влияния на свою сестру.
   Из-за его категорического неповиновения семье и обществу отец отрекся
от него. Имя Ретта было только обведенной в кружок строчкой  в  семейной
библии Батлеров, когда родилась Розмари. Она была младше его  более  чем
на двадцать лет. Он даже не видел ее, пока ей не исполнилось тринадцать,
неуклюжей длинноногой девочке с обрисовавшейся грудью. Однажды  их  мать
не послушалась своего мужа. Когда Ретт начал  опасную  жизнь  блокадного
контрабандиста, она пришла ночью в док,  куда  причалил  корабль  Ретта,
приведя с собой Розмари, чтобы познакомить их. Глубокое чувство нежности
поднялось в Ретте при виде смущения маленькой сестренки, и он прижал  ее
к своему сердцу с такой теплотой, какую не мог ей дать отец. С  тех  пор
Розмари была верна и преданна ему.
   Он никогда не простил себе, что поверил маминым заверениям о том, что
Розмари жила хорошо и счастливо, защищенная деньгами, расточаемыми  Рет-
том. Он должен был бы быть более внимательным, тогда, может, его  сестра
не выросла бы такой недоверчивой к мужчинам. Может, она полюбила бы, вы-
шла замуж, и у нее были бы дети.
   Когда он вернулся домой, он увидел двадцатитрехлетнюю женщину  с  той
же неуклюжестью, что и у тринадцатилетней девочки. Она чувствовала  себя
неуютно со всеми мужчинами, за исключением Ретта. Она не разделяла пред-
ставления общества о том, как должна выглядеть женщина, как думать и как
вести себя. Розмари была педанткой, огорчительно прямой и с  полным  от-
сутствием женских уловок и тщеславия. -
   Ретт любил ее, и он уважал ее колючую независимость. Он не мог испра-
вить случившееся за годы его отсутствия. Он был абсолютно честен с  Иоз-
мари, разговаривал с ней на равных и при  случае,  даже  исповедовал  ей
секреты своего сердца, чего он никогда не делал с  другими  людьми.  Она
поняла бесценность его подарка и обожала его.  За  четырнадцать  месяцев
пребывания Ретта дома старая дева и лишившийся иллюзий искатель  приклю-
чений стали лучшими друзьями.
   Теперь Розмари почувствовала себя преданной. Она увидела черты в  ха-
рактере Ретта, о существовании которых она не знала: жесткость в  брате,
которого она знала как постоянно доброго и любящего. Она  была  сбита  с
толку.
   - Ты не ответил на мой вопрос, Ретт,  -  покрасневшие  глаза  Розмари
смотрели на него осуждающе.
   - Прошу прощения, Розмари, - сказал он осторожно. - Я  глубоко  сожа-
лею, что ты услышала меня. Мне это было необходимо сделать. Я хочу, что-
бы она уехала и оставила всех нас в покое.
   - Но она твоя жена!
   - Я бросил ее, Розмари. Она не захотела развестись  со  мной,  как  я
предложил, но она знает, что с браком покончено.
   - Тогда почему она здесь? Ретт передернул плечами.
   - Может, нам лучше сесть. Это длинная, утомительная история.
   Медленно, методично, без эмоций Ретт рассказал своей  сестре  о  двух
предыдущих замужествах Скарлетт, о его предложении и согласии  выйти  за
него замуж. Он также рассказал ей о любви Скарлетт к Эшли Уилксу на про-
тяжении всех лет, что он знал ее.
   - Но если ты знал это, то почему, ради Бога, ты  женился  на  ней?  -
спросила Розмари.
   - Почему? - Ретт усмехнулся. - Потому что в ней было столько огня,  и
она была так беспечна, упряма, храбра. Потому что она была таким  ребен-
ком, несмотря на свою претенциозность. Потому что она была  непохожа  на
всех женщин, которых я когда-либо знал. Она восхищала  меня,  сводила  с
ума. Я любил ее так всепоглощающе, как она любила его. Это  было  своего
рода заболевание.
   В его голосе чувствовалась тяжесть сожаления.
   Он наклонил голову на свои руки и засмеялся, трясясь. Его  голос  был
приглушен.
   - Какая гротесковая практическая штука эта жизнь. Сейчас  Эшли  Уилкс
свободный человек и женился бы на ней по первому зову, а  я  хочу  изба-
виться от нее. Именно это и придает ей решительность заполучить меня. Ей
хочется только то, что она не может достать.
   Ретт поднял голову.
   - Я боюсь, - тихо сказал он, - боюсь,  что  все  начнется  заново.  Я
знаю, что она бессердечна и эгоистична, что она как ребенок, который  со
слезами просит игрушку, а потом ломает ее, как только получит.  Но  есть
мгновения, когда она наклоняет свою голову под определенным  углом,  или
улыбается радостной улыбкой, или внезапно выглядит потерявшейся  -  и  я
почти забываю все.
   - Мой бедный Ретт! Он улыбнулся ей и стал снова самим собой.
   - Ты видишь перед собой мужчину, который был грозой судов на Миссиси-
пи. Я делал ставки всю свою жизнь и никогда  не  проигрывал.  Выиграю  и
эту. Скарлетт и я заключили сделку. Я не могу рисковать, поэтому она  не
должна слишком долго оставаться в этом доме. Я либо опять  в  нее  влюб-
люсь, либо убью. Итак, я поманил золотом перед ней,  и  ее  жадность  на
деньги перевесила умирающую любовь ко мне. Она уедет насовсем, когда за-
кончится Сезон. А пока я должен держать ее на расстоянии,  пересидеть  и
перехитрить ее. Она терпеть не может проигрывать, и она это  показывает.
Не очень занимательно выигрывать у того, кто умеет хорошо проигрывать.
   Его глаза смеялись. Потом они посерьезнели.
   - Это разобьет маму, если она узнает правду  о  моей  несчастной  же-
нитьбе, но ей будет очень стыдно, если она узнает, что  я  убежал  из-за
нее. Ужасно. В этом случае Скарлетт уедет, а  я  буду  пострадавшей,  но
стоической стороной, и не будет никакого позора.
   - И не будет сожалений?
   - Только о том, что был дураком однажды - много лет тому назад. У ме-
ня будет очень сильное утешение, если не стану дураком дважды. Требуется
время, чтобы стереть унижение от первого раза.
   Розмари смотрела с любопытством на него.
   - Что, если Скарлетт переменилась? Она могла повзрослеть.
   Ретт усмехнулся.
   - Это случится, как говорят, "когда свиньи полетят".



ГЛАВА 21


   - Пошла прочь, - Скарлетт спрятала лицо в подушку.
   - Сегодня воскресенье, миссис Скарлетт, вы не можете так долго спать.
Мисс Полина и мисс Элали ждут вас.
   Скарлетт застонала. Этого было достаточно, чтобы человек стал привер-
женцем епископальной церкви. По крайней мере, они  могут  дольше  спать;
служба в церкви св. Михаила начиналась не раньше одиннадцати. Она вздох-
нула и встала с кровати.
   Ее тетки не теряли зря времени и стали читать ей лекцию о  том,  чего
ждут от нее в наступающем Сезоне. Она нетерпеливо слушала, как  Элали  и
Полина объясняли ей важность этикета,  неброской  одежды,  почтительного
отношения к старшим, поведения, достойного леди. Ради всего святого! Она
сломает себе зубы об эти правила. Ее мама и Мамушка вбивали их в  нее  с
момента, когда она стала ходить. Скарлетт напрягла скулы и смотрела себе
под ноги, когда они шли в церковь св. Марии. Они просто  не  будет  слу-
шать, вот и все.
   Однако когда они вернулись в тетушкин дом, за завтраком Полина сказа-
ла то, что заставило Скарлетт обратить внимание.
   - Незачем хмуриться на меня, Скарлетт. Я говорю тебе ради  твоего  же
блага. Ходят слухи, что у тебя два совершенно новых бальных платья.  Это
скандал, когда все остальные вынуждены надеть то,  что  они  уже  носили
много лет. Ты новенькая в городе, и тебе надо быть  осторожнее  с  твоей
репутацией. И репутацией Ретта тоже. Люди еще не решили, как к нему  от-
носиться, ты знаешь.
   У Скарлетт заныло сердце. Ретт убьет ее, если она испортит его дела.
   - Как насчет Ретта? Пожалуйста, скажите мне, тетушка Полина.
   Полина рассказала старую историю: его  выгнали  из  высшего  военного
училища, отец отрекся от него, было известно, что он  делал  деньги  как
профессиональный игрок на лодках Миссисипи, на скандальных золотых  при-
исках в Калифорнии, а главное, сотрудничая со скалливагами и  саквояжни-
ками. Правда, он храбро сражался за Конфедерацию, пожертвовав ей большую
часть своих грязных денег.
   - Ха! - подумала Скарлетт, - Ретт действительно хорош в распространя-
емых о нем историях, но, тем не менее, его прошлое было  отвратительным.
Хорошо, что он приехал домой позаботиться о своей матери и сестре^ но до
этого он неплохо провел время. Если бы его отец не голодал, чтобы запла-
тить страховку, его мать и сестра могли бы умереть.
   Скарлетт сжала зубы, чтобы не закричать на Полину. Это была  неправда
насчет страховки! Ретт никогда, никогда не прекращал заботиться о  своей
матери и сестре, но отец не разрешал  им  принимать  что-либо  от  него!
Только когда мистер Батлер умер, Ретт смог купить  своей  матери  дом  и
дать ей денег. И миссис Батлер пришлось даже придумать историю со  стра-
ховкой, чтобы объяснить свое благосостояние,  потому  что  деньги  Ретта
считались  грязными.  Деньги  есть  деньги,  не  могут  эти  твердолобые
чарльстонцы понять это? Какая разница, откуда они, если они обеспечивают
крышу над головой и, пищу в животе?
   Почему Полина не перестает проповедовать? О чем это она говорит? Глу-
пый бизнес с удобрениями. Это еще одна шутка. В мире не хватило бы удоб-
рений, чтобы перевести их на деньги, которые  Ретт  выкидывал  на  такие
глупости, как скупка маминой мебели, серебра, картин прапрародителей,  и
платя здоровым мужчинам, ухаживающим за его драгоценными камелиями.
   - ...некоторые чарльстонцы хорошо зарабатывают на фосфатах, но они не
показывают этого. Ты должна избегать экстравагантности и хвастовства. Он
твой муж, и это твой долг предупредить его. Элеонора Батлер думает,  что
он все делает правильно, она все время портила его; но ради нее, так же,
как и ради вас с Реттом, ты должна проследить, чтобы Батлеры не  ставили
себя под подозрение.
   - Я попыталась поговорить с Элеонорой, - фыркнула Элали, - но она  не
захотела и слушать меня.
   Глаза Скарлетт опасно блеснули.
   - Я более признательна вам, чем могу это выразить, -  сказала  она  с
преувеличенной вежливостью, - и я обращу внимание на каждое ваше  слово.
Но сейчас мне действительно надо бежать. Спасибо за  изумительный  завт-
рак.
   Она встала, поцеловала в щечку тетушек и поспешила к двери. Если  она
не уйдет в эту минуту, то она закричит. Хотя ей все же стоит  поговорить
с Реттом.
   - Видишь ли. Ретт, почему я решила сказать тебе об этом? Люди осужда-
ют твою маму. Я знаю, что мои тетушки любительницы совать  нос  в  чужие
дела, но именно такие люди причиняют  много  неприятностей.  Ты  помнишь
миссис Мерриуэзер и миссис Мид?
   Скарлетт надеялась, что Ретт поблагодарит ее. Она не  была  готова  к
его усмешкам.
   - Благословляю их встревающие старые сердца, - усмехнулся он. -  Пой-
дем со мною, тебе придется сказать это маме.
   - Ах, Ретт, я не могу. Она будет так расстроена.
   - Ты должна. Это серьезно. Абсурдно, но все серьезные дела всегда аб-
сурдны. И убери со своего лица выражение дочерней  заботы.  Тебе  напле-
вать, что происходит с моей мамой, и мы оба знаем это.
   - Это неправда! Я люблю твою мать.
   Ретт подошел к ней, взял ее руками за плечи и встряхнул ее  так,  что
она изменилась в лице. Его холодные глаза рассматривали  ее,  будто  она
была на допросе.
   - Не лги мне о моей матери, Скарлетт. Я предупреждаю, это опасно.
   Он был рядом с ней, прикасался к ней; губы  Скарлетт  раскрылись,  ее
глаза говорили, как долго она ждет его поцелуя. Если бы только он немно-
го наклонил голову, она бы встретила своими губами его губы. У нее  зах-
ватило дыхание.
   Руки Ретта напряглись, она могла чувствовать это, он собирается  при-
жать ее к себе, слабый возглас радости вырвался с ее дыханием.
   - Черт побери тебя! - тихо выругался Ретт. Он оторвал себя от нее.  -
Пойдем вниз. Мама в библиотеке.
   Элеонора Батлер уронила свои кружева себе на колени и положила на них
свои руки, левую сверху правой. Это значило, что она готова  внимательно
слушать Скарлетт.
   Закончив, Скарлетт нервозно ожидала реакции миссис Ба
   - Садитесь оба, - спокойно сказала мисс Элеонора. - Элали  не  совсем
права. Я с вниманием отнеслась к ее словам о том, что  я  трачу  слишком
много денег.
   Глаза Скарлетт расширились.
   - Однако я решила, что в этом нет риска остракизма. Чарльстонцы праг-
матичны, как все старые цивилизации. Мы признаем, что благосостояние же-
лательно, а бедность исключительно неприятна, но бедному  полезно  иметь
богатых друзей. Люди будут считать это непростительным, если я буду  по-
давать ужасное вино вместо шампанского.
   Скарлетт нахмурилась. Она плохо понимала, но ровный, спокойный  голос
миссис Батлер говорил ей, что все в порядке.
   - Может, мы были более заметными, - говорила Элеонора, - но в  данный
момент никто не может позволить осуждать нас, если Розмари  решит  выйти
замуж за сына, брата или кузена семьи.
   - Мама, ты бесстыдно цинична, - засмеялся Ретт.
   Элеонора Батлер просто улыбнулась.
   - Над чем вы смеетесь? - спросила Розмари, открывая дверь.  Ее  глаза
быстро пробежали с Ретта на Скарлетт и обратно.
   - Я услышала твое гоготание еще на полпути сюда,  Ретт.  Над  чем  вы
смеялись?
   - Мама была циничной, - сказал он.
   Они переглянулись с Розмари, как конспираторы. Скарлетт почувствовала
себя отстраненной, и она повернулась спиной к ним.
   - Можно, я посижу немного с вами, миссис Элеонора?  Я  хочу  спросить
вашего совета, что надеть на бал.
   Элеонора Батлер вдруг увидела, как рот Скарлетт раскрылся от  удивле-
ния, а ее глаза засверкали от возбуждения. Элеонора посмотрела себе  че-
рез плечо, надеясь увидеть, что же удивило Скарлетт.
   Скарлетт смотрела в одну точку, но она ничего не видела: она была ос-
леплена мыслью, которая только что осенила ее.
   "Ревность! Какой же я была дурой! Конечно, именно это. Это  объясняет
все. Почему я так долго не могла додуматься? Ретт практически ткнул меня
носом в нее, когда намекнул на название реки Эшли. Он все еще ревнует  к
Эшли. Он все время сумасшедше ревновал к Эшли, вот почему он  так  желал
меня. Все, что мне надо сделать, - это заставить его снова ревновать. Не
к Эшли! Нет, я найду кого-нибудь еще, кого-нибудь здесь"  в  Чарльстоне.
Это будет не трудно. Сезон начинается через шесть дней, и начнутся вече-
ринки, балы и танцы. Чарльстон может быть шикарным, снобистским, но муж-
чины не меняются с географией. У меня будет целая свита кавалеров, шата-
ющихся за мной после первой же вечеринки. Я едва могу дождаться этого.
   После воскресного обеда вся семья пошла в  Конфедератский  дом,  неся
корзины зеленых веток с плантации и два торта миссис Элеоноры.  Скарлетт
почти танцевала, раскручивая свою корзинку и напевая рождественскую  пе-
сенку. Ее веселость была заразительна, и  скоро  все  четверо  распевали
песни перед домами на их пути.
   - Входите, - кричали хозяева каждого дома.
   - Пойдемте с нами, - предлагала миссис Батлер,  -  мы  идем  украшать
Конфедератский дом.
   Уже набралось более дюжины добровольных помощников, когда они подошли
к старому дому на Брод-стрит.
   Миссис Элеонора вытащила сахарное печенье, которое принесла  для  си-
рот. Две вдовы поспешно усадили сирот вокруг стола.
   - Теперь мы можем спокойно развесить зелень, - сказала миссис Ба
- Ретт, ты будешь работать на лесенке, пожалуйста.
   Скарлетт уселась рядом с Анной Хэмптон. Ей Нравилось быть очень милой
с этой робкой молодой девушкой, так как Анна была так похожа на  Мелани.
Анна тоже ее обожала. Ее мягкий голос оживлялся, когда  она  восхищалась
волосами Скарлетт.
   - Это чудесно иметь такие темные волосы, - сказала  она.  -  Они  как
черный шелк.
   Когда с украшениями было покончено и высокие комнаты наполнились  за-
пахом смолы и сосновых веток, дети стали петь веселые песенки.  "Как  бы
все это понравилось Мелли, - подумала Скарлетт, - Мелли так  любила  де-
тей". На мгновение Скарлетт почувствовала себя  виноватой,  так  как  не
послала рождественских подарков Уэйду И Элле.
   - Как это было весело! - говорила она, когда они ушли из  Дома.  -  Я
люблю канун Рождества.
   - Я тоже, - сказала Элеонора. - Это хорошая передышка перед  Сезоном.
Бедные солдаты-янки будут сидеть у нас на шее. Их полковник не может нам
простить того, что мы нарушили комендантский час.
   Она хихикнула, как девочка.
   - Как это было весело!
   - Мама, - сказала Розмари. - Как ты можешь звать этих мерзавцев в го-
лубых формах "бедными" янки?
   - Они бы с большим удовольствием провели эти праздники в кругу  своей
семьи, нежели изводить нас здесь. Я думаю, они стыдятся.
   Ретт усмехнулся.
   - Ты и твои загадочные подруги приготовили что-то для них, готов пос-
порить.
   - Только если нас вынудят на это. - Миссис Батлер снова хихикнула.  -
Мы считаем, что сегодня все так тихо только  потому,  что  их  полковник
слишком набожный, чтобы  приказать  действовать  в  святое  воскресение.
Завтра он нам покажет. В старые времена они утомляли нас тем, что  обыс-
кивали наши корзинки, когда мы возвращались с рынка. Если они  попробуют
это снова, то будут опускать свои руки во что-то интересное под  зеленым
луком и рисом.
   - Внутренности? - попыталась догадаться Розмари.
   - Битые яйца? - предположила Скарлетт.
   - Порошок, вызывающий зуд? - гадал Ретт.
   Мисс Элеонора хихикнула в третий раз.
   - И еще некоторые другие вещи, - самодовольно сказала она. - Мы  раз-
работали определенную тактику в те времена. Спорю, многие из солдат  еще
ни разу не слышали о ядовитом сумраке. Мне не хочется быть столь немило-
сердной с христианами, но они должны узнать, что  мы  перестали  бояться
их.
   - Хотела б я, чтобы Росс был здесь, - сказала она резко, без смеха. -
Когда, ты считаешь, будет безопасно для  твоего  брата  приехать  домой,
Ретт?
   - Это зависит от того, как быстро вы укажете место янки, мама. Обяза-
тельно ко времени святой Сесилии.
   - Тогда все в порядке. Не важно, если он пропустит все остальное,  но
попадет на Бал. - В голосе мисс Элеоноры Скарлетт могла расслышать  заг-
лавную букву "Б".
   Неожиданно для Скарлетт время до начала Сезона пролетело так  быстро,
что она едва заметила его. Самым веселым событием была битва с  янки.  В
понедельник рынок звенел от хохота, когда  чарльстонские  дамы  готовили
корзинки с собственным оружием.
   На следующий день солдаты были осторожней, они надели перчатки.
   - У меня была коробка с сажей с открытой крышкой в моих  покупках,  -
сказала Салли Брютон во время партии в вист. - А что у тебя?
   - Перец. Я до смерти боялась, что начну чихать и выдам ловушку...
   Новый порядок нормирования был издан недавно,  и  чарльстонские  леди
теперь играли на кофе, а не на деньги.
   - Сделка, - сказала она, - мне везет. Всего  несколько  дней,  и  она
пойдет на бал, будет танцевать с Реттом. Он сторонился ее сейчас, устра-
ивая так, чтоб они не оставались вдвоем, но на танцевальной площадке они
будут вместе.
   Скарлетт приложила белые камелии, которые прислал ей Ретт, к завиткам
волос на затылке, затем посмотрелась в зеркало.
   - Это выглядит, как жир на колбасе, - сказала она с отвращением.
   - Панси, тебе придется изменить мою прическу. Собери волосы наверх.
   Она может приколоть цветы между волнами, это будет неплохо. Ах, поче-
му Ретт говорит, что цветы со старой плантации должны быть  единственным
украшением? Мало того, что ее бальное платье было  таким  немодным.  Она
рассчитывала на свой жемчуг и бриллиантовые сережки.
   - Тебе не надо прочесывать дырку у меня в голове, - заворчала она  на
Панси.
   - Да, мэм. - Панси продолжала расчесывать длинную темную массу  волос
широкими движениями, уничтожая кудри, на которые Пришлось потратить  так
много времени.
   Скарлетт смотрела на свое изображение. Да, так намного лучше. Ее  шея
слишком красива, чтобы закрывать ее. Намного лучше зачесывать волосы на-
верх: ее сережки будут лучше выделяться. Она наденет их,  чтобы  там  ни
говорил Ретт. Она должна быть ослепительной, она  должна  покорить  всех
мужчин на балу, по крайней мере нескольких. Это заставит Ретта  призаду-
маться.
   Она надела сережки. Вот! Качнула головой, наслаждаясь эффектом.
   Слава Богу. Розмари отклонила ее предложение одолжить ей Панси на ве-
 Хотя почему Розмари не использовала шанс, было загадкой. Она навер-
няка соберет свои волосы в тот же самый девственный пучок, как она всег-
да делает. Скарлетт улыбнулась. Она представила себя входящей в  бальную
залу вместе с сестрой Ретта. Это только подчеркнет, насколько она симпа-
тичнее.
   - Так хорошо, Панси, - сказала она в хорошем  настроении.  Ее  волосы
сверкали, как воронье крыло. Белые цветы будут действительно ей очень  к
лицу.
   - Дай мне немного заколок для волос.
   Через полчаса Скарлетт была готова. Она в последний раз  взглянула  в
зеркало. Темно-голубое шелковое платье мерцало в отблесках света от лам-
пы и подчеркивало белизну ее напудренных плеч и шеи. Ее бриллианты осле-
пительно сверкали, ее веселые глаза -  тоже.  Черная  вельветовая  лента
окаймляла шлейф ее платья, а большой бант красовался  у  нее  на  груди,
подчеркивая крохотную талию. Ее бальные туфельки были сделаны из голубо-
го вельвета с черными шнурками, а узкая лента черного вельвета была при-
вязана вокруг ее  шеи  и  запястий.  Белые  камелии,  связанные  черными
вельветовыми бантами, были приколоты к ее плечам. Она еще никогда не бы-
ла такой миленькой.
   Первый для Скарлетт бал в Чарльстоне был полон сюрпризов. Все было не
так, как она ожидала. Вначале сказали, что ей  придется  надеть  ботинки
вместо туфелек: они пойдут на бал пешком. Она бы наняла извозчика,  если
бы знала это, она не могла поверить, что Ретт этого не сделал. Не помог-
ло и то, что у нее не было сумочки для туфель, в  которой  Панси  должна
была нести их. Почему никто не сказал, что ей потребуется  это  дурацкое
чарльстонское приспособление?
   - Мы не подумали об этом, - сказала Розмари. - У каждого есть сумочка
для туфель.
   У каждого в Чарльстоне, но не в Атланте. Там люди не ходят пешком  на
балы. Счастливое предвкушение ее первого чарльстонского бала  стало  ме-
няться в напряженное опасение. Что еще будет по-другому?
   Все, как выяснила она. Чарльстон выработал формальности и ритуалы  за
долгие годы своей истории, которые были незнакомы в кипучей,  полупогра-
ничной жизни Северной Джорджии. Даже когда падение Конфедерации обрубило
расточительное благосостояние, ритуалы выжили.
   В бальной комнате наверху дома Вентворфов каждый должен был стоять  в
очереди на лестнице, чтобы войти в комнату и  пожать  руки,  пробормотав
что-то Минни Вентворф, затем ее супругу, их сыну, жене сына, мужу их до-
чери, самой дочери, их замужней дочери. В то время, как играла музыка  и
приехавшие раньше уже танцевали, ноги Скарлетт просто  ныли  от  желания
танцевать.
   "В Джорджии, - нетерпеливо думала она, -  хозяева  выходят  встречать
гостей. Они не заставляют их ждать в таких очередях".
   Когда она уже собиралась войти следом за миссис Батлер в комнату, на-
пыщенный слуга предложил ей поднос. Кипа  сложенных  бумажек  лежала  на
нем, маленькие книжечки, стянутые голубой ленточкой с маленьким каранда-
шиком, висящим на ней. Карточки танцев? Это, должно  быть,  танцевальные
карточки. Скарлетт слышала разговоры Мамушки о балах  в  Саванне,  когда
Эллин О'Хара была девушкой, но она никогда не могла поверить, что  вече-
ринки были такими спокойными, что девушка  заглядывала  в  свою  книжку,
чтобы посмотреть, с кем она должна была танцевать. Да, тарлтонские близ-
нецы и ребята Фонтейны надорвали бы бока от смеха, скажи им кто, что  им
надо будет записывать свои имена на крохотных бумажках маленькими каран-
дашиками, такими изящными, что они могли бы сломаться в настоящих  мужс-
ких руках!
   Да, она хочет! Она будет танцевать и с самим дьяволом с хвостом и ро-
гами, лишь бы только танцевать. Казалось, будто прошло десять лет  после
бала-маскарада в Атланте.
   - Я так счастлива находиться здесь, - сказала Скарлетт  Минни,  и  ее
голос задрожал от искренности. Она улыбнулась всем Вентворфам по  очере-
ди. Наконец она преодолела эту преграду. Она повернулась в сторону  тан-
цующих, ее ноги уже двигались в такт музыке. Ах, это  так  красиво,  так
неизвестно и в то же время знакомо, как сон. Освещенная свечами  комната
вся жила музыкой, красками и шуршанием юбок. Вдоль стен на хрупких позо-
лоченных стульях сидели престарелые дамы, перешептываясь за своими  вее-
рами: о молодых людях, которые танцевали, слишком прижавшись друг к дру-
гу, о последней ужасной истории, о чьей-то дочери, о затянувшихся родах,
о скандалах их лучших друзей. Официанты в парадных  костюмах  переходили
от группы к группе мужчин и женщин, обнося их  серебряными  подносами  с
наполненными бокалами и замороженным желе в чашках. Слышался шум возбуж-
денных голосов, прерываемый смехом, старый, как век, шум  удачливых  лю-
дей, наслаждающихся собой. Казалось, что старый мир, красивый, беззабот-
ный мир их юности все еще существовал, что ничего не менялось и  что  не
было войны.
   Ее острый взгляд заметил облупившуюся краску на стенах, выбоины в по-
лу под толстым слоем воска, но она отказывалась это видеть.  Лучше  пре-
даться иллюзии, забыть войну и патрули на улице.  Здесь  была  музыка  и
танцы, Ретт обещал быть с ней ласковым. Ничего больше и не надо.
   Ретт был более чем просто мил, он очаровывал. И никто на свете не мог
быть более чарующим, чем Ретт, если он хотел таким быть. К сожалению, он
был таким со всеми остальными, а не только с нею. Она лихорадочно  выби-
рала между гордостью и яростной ревностью. Ретт был внимательным и к ма-
тери, и к Розмари, и к дюжине других женщин, которые были,  в  понимании
Скарлетт, мрачными старыми матронами.
   Она сказала себе, что не должна волноваться из-за этого, а через  не-
которое время она так и сделала.  Как  только  заканчивался  танец,  она
мгновенно была окружена мужчинами, которые настаивали, чтобы ее предыду-
щий партнер представил их ей, чтобы они могли  умолять  ее  о  следующем
танце.
   Это было не просто потому, что она была новенькой  в  городе,  свежим
лицом в толпе людей, которые хорошо знали друг друга. Она была неотрази-
ма привлекательной. Ее решение заставить ревновать Ретта  добавило  бес-
печный блеск к ее восхитительным, необычным зеленым  глазам,  а  горячая
волна возбуждения окрашивала ее щеки, как красный флаг,  сигнализирующий
опасность.
   Много мужчин, которые волочились за ней с мольбой о танце, были  суп-
ругами ее подружек, женщин, которым она наносила визиты, с которыми  иг-
рала в вист, сплетничала за чашкой кофе на рынке. Ее это  не  волновало.
Будет достаточно времени, чтобы все поправить, когда Ретт опять будет ее
Реттом. В настоящее же время она была обожаема, засыпаемая  комплимента-
ми, флиртующая, и она была в своей стихии. Ничто не изменилось.  Мужчины
все так же реагировали на ее дрожащие ресницы, и соблазнительные  ямочки
на щеках, и страстное трепетание. "Они поверят в любую ложь,  как  скоро
она дает им почувствовать себя героями", - подумала дна с озорной  улыб-
кой. Ее глаза приковывали к себе.
   - Какая милая вечеринка! - сказала она счастливо, когда они  шли  до-
мой.
   - Я рада, что ты хорошо провела время, - сказала Элеонора Ба - И
я очень, очень рада за тебя также, Розмари.  Мне  показалось,  тебе  это
нравилось.
   - Ха! Я терпеть это не могла, мама, ты должна была знать  это.  Но  я
так счастлива, что поеду в Европу, что глупый бал меня совсем не  волно-
вал.
   Ретт засмеялся. Он шел под руку со своей мамой позади Скарлетт и Роз-
мари. Его смех был теплым в холодной декабрьской ночи. Скарлетт подумала
о теплоте его тела. Почему он не ее держал под руку, не она была  близка
к этой теплоте? Она знала почему: миссис Батлер была стара, было естест-
венно, что сын поддерживал ее. Но это не уменьшало желания Скарлетт.
   - Смейся сколько хочешь, дорогой братец, - сказала Розмари, - но я не
думаю, что это смешно.
   Она шла спиной вперед, почти наступая на свой шлейф.
   - Я не успела и слова сказать мисс Джулии Эшли за весь вечер,  потому
что должна была танцевать со всеми этими смешными мужчинами.
   - Кто это, мисс Джулия Эшли? - спросила Скарлетт. Имя  заинтересовало
ее.
   - Она - идол Розмари, - сказал Ретт, - и единственный человек, кого я
боялся за всю мою взрослую жизнь. Ты бы заметила  мисс  Эшли,  Скарлетт,
если бы увидела ее. Она все время носит черное и выглядит так, будто вы-
пила уксуса.
   - Ах, ты! - зашипела Розмари. Она подбежала к Ретту и ударила его ку-
лачком в грудь.
   - Мир! - закричал он. Он обнял ее правой рукой и притянул к себе.
   Скарлетт почувствовала холодный ветер с реки. Она подняла  подбородок
и дошла до дома в одиночестве.



ГЛАВА 22


   В следующее воскресенье Скарлетт выслушала нотации Элали и Полины. Им
не понравилось, как она себя вела на балу. Возможно, она и  была  слегка
оживлена. Но Скарлетт так давно не веселилась, и не ее вина в  том,  что
она привлекала к себе гораздо больше внимания, чем леди Чарльстона.  Она
и осталась-то ради Ретта, чтобы растопить лед в их отношениях. Никто  не
может обвинять жену за ее попытки сохранить брак.
   Ее раздражало молчание ее тетушек на пути в монастырь святой Марии  и
обратно. И она тешила себя мыслями, что настанет момент, когда Ретту на-
доест изображать гордость и он поймет, что по-прежнему любит  ее.  Разве
может быть иначе? Когда в танце он держал ее в  своих  объятиях,  у  нее
подкашивались ноги. Она не могла бы почувствовать теплоту близости, если
бы этого не чувствовал Ретт.
   Во время  новогоднего  торжества  он  должен  был  сделать  несколько
больше, чем просто положить руку, к тому же в перчатке, ей на талию.  Он
должен был поцеловать ее в полночь.  Ее  поцелуй  объяснил  бы  все  без
слов...
   Древняя красота и таинственность мессы совсем не  занимали  Скарлетт,
она витала в облаках своих грез, и острый локоть Полины то и дело  напо-
минал ей о том, где она находится и что ей нужно делать.
   За завтраком царило такое же гробовое молчание.  Скарлетт  больше  не
могла выдержать этих пристальных ледяных взглядов Элали  и  недовольного
осуждающего кряхтения Полины, и она решила заговорить первой, прежде чем
это бы сделали ее тетушки.
   - Это, конечно, хорошо, что вы говорите: ходить везде и  всегда  пеш-
ком, но у меня от ваших советов - мозоли во всю ступню. А прошлой  ночью
во время бала улица была забита экипажами!
   Полина подняла брови и поджала губы.
   - Скарлетт нос воротит от того, на чем Чарльстон стоял всю  жизнь,  -
обратилась она к Элали.
   Скарлетт с грохотом поставила чашку с водянистым кофе на блюдце.
   - Вы бы были очень любезны, если бы не разговаривали со мной,  как  с
безмозглой девчонкой. Вы мне можете читать проповеди до посинения,  если
вам так хочется, но сначала скажите, кому принадлежат эти коляски.
   У тетушек расширились глаза.
   - Янки, конечно, - проговорила Элали.
   - Саквояжникам, - уточнила Полина.
   Перебивая друг друга, сестры объясняли Скарлетт, что кучера  работают
по-прежнему на своих старых довоенных хозяев, однако  обслуживают  новых
богачей из богатых районов города. Хозяева умело распоряжаются кучерами,
и те развозят людей по балам и приемам, если очень далеко ехать или  по-
года плохая во время светского Сезона.
   - В ночь святой Сесии они настояли на том, чтобы у них был выходной и
они могли распоряжаться экипажами по своему усмотрению, - добавила  Эла-
ли.
   - Они очень крепкие ребята, и саквояжники боятся  с  ними  ссориться.
Они знают, что кучера их ненавидят. Домашние слуги  всегда  были  самыми
снобистскими созданиями на земле.
   - Конечно, эти домашние слуги - такие же чарльстонцы, как и мы, - ра-
достно сказала Элали, - вот почему они заботятся о  светском  Сезоне.  -
Янки хотят переделать все на свой лад. Но Сезон по-прежнему наш.
   - И это наша гордость, - завершила Полина.
   "Со своей гордостью за пенни они бы могли доехать, куда  захотят",  -
угрюмо подумала Скарлетт. Но она была благодарна тетушкам за то, что они
хотя бы не стали распространяться по поводу слуг, которые обслуживали их
за столом. Она почти не тронула завтрак, освобождая слуг от забот с  од-
ной целью, чтобы Элали доела как можно быстрее.
   Она была приятно удивлена, встретив в доме Батлеров Анну Хэмптон пос-
ле многочасового общения с тетушками.
   Анна и вдова были обставлены горшками с камелиями, которые прислали с
плантации. Здесь же был и Ретт.
   - О, посмотрите! - воскликнула Анна. - Это Рейн де 
   - И Рубра Плена! - худощавая пожилая вдова сжимала  в  руке  дрожащий
красный цветок. - Такие у меня обычно стоят на фортепиано.
   Анна бросила взгляд.
   - У нас тоже, мисс Хэрриэт, а Альба Плена у нас стоит на чайном  сто-
лике.
   - Моя Альба Плена, к сожалению, совсем не растет, -  сказал  Ретт,  -
почки не распускаются.
   - Вы не увидите цветов до января мистер Батлер, - объяснила  Анна.  -
Альба поздно цветет.
   На лице Ретта появилась шутливая гримаса.
   - Да уж я ничего не смыслю в садоводстве.
   "Кошмар! - подумала Скарлетт. - Мне кажется, скоро  они  заговорят  о
том, что лучше, коровьи лепешки или конские шарики как удобрение. И  та-
кие бабские разговоры ведет Ретт!" Она уселась спиной ко всем в  кресло,
где Элеонора Батлер обычно плетет кружева.
   - Этот кусочек кружева очень бы пошел на воротник к твоему  бордовому
платью, когда его нужно будет обновить, это можно сделать. Как раз в се-
редине Сезона. Всегда хорошо иметь что-то новенькое. Я скоро закончу.
   - О, мисс Элеонора, вы всегда такая добрая и находчивая.  Мне  всегда
плохо, когда я ухожу от вас. Я так рада, что вы такие близкие подружки с
тетушкой Элали. Она совсем на вас не похожа. Она  все  время  кряхтит  и
сплетничает с тетушкой Полиной.
   Элеонора положила кружева.
   - Скарлетт, ты меня удивляешь. Конечно, Элали моя подруга, почти  как
сестра. Ты разве не знаешь, что она почти жена моего младшего  брата?  -
доверительно сказала она.
   У Скарлетт отвис подбородок.
   - Я не могу представить человека, который бы хотел жениться на тетуш-
ке Элали, - пооткровенничала Скарлетт.
   - Но, дорогая, она была очень милой девушкой, просто прелестью. После
того как Полина вышла замуж за Кэри Смита, она приехала ее навестить, да
так и осталась в Чарльстоне. Дом, в котором они живут, принадлежал  Сми-
ту. Мой брат Кэмпер разбился. Все думали, что они поженятся. Но он  упал
с лошади и  С тех пор Элали считает себя вдовой...
   Влюбленная тетушка Элали! Скарлетт не могла себе представить.
   - Я думала, ты знаешь. Вы ведь одна семья.
   "Но у меня нет никакой семьи, - подумала Скарлетт. - Все, кто у  меня
есть, - это Сыолин и Кэррин". И она почувствовала  себя  такой  одинокой
среди таких благодушных людей, с которыми она так мило беседовала и  ко-
торые ей так мило улыбались. "Я, наверное, хочу есть, вот почему мне так
хочется плакаты Нужно было есть завтрак", - решила для себя она.
   Она с нетерпением ждала обеда, когда вошел Маниго и что-то тихо  ска-
зал Ретту.
   - Извините, - сказал Ретт, - мне кажется, пришел офицер янки. Он сто-
ит у дверей.
   - Как ты думаешь, что ему нужно? - поинтересовалась Скарлетт.
   Через минуту Ретт вернулся, смеясь во весь голос.
   - Все что угодно, кроме белого флага капитуляции, - воскликнул он.  -
Ты выиграла, мама. Они приглашают всех мужчин прийти в караульное  поме-
щение и забрать конфискованное у них оружие.
   Розмари захлопала в ладоши.
   Мисс Элеонора остановила ее.
   - Мы не можем особенно доверять им. Слишком  большой  риск  для  всех
этих незащищенных домов в День Освобождения.  Первый  день  нового  года
сейчас совсем не тот день, когда лечили головную  боль  после  завтрака.
Мистер Линкольн выпустил Декларацию об освобождении  первого  января,  и
сейчас это главный праздник всех настоящих рабов.  Они  устроят  веселую
пальбу и фейерверки день и ночь напролет, все больше и больше напиваясь.
Естественно, мы запремся на все замки, как во время урагана. Но  неплохо
бы также иметь пару вооруженных людей в доме.
   Скарлетт насупилась.
   - В доме нет никакого оружия.
   - Будет, - казал Ретт, - и два человека будут. Они приедут сюда  спе-
циально для этого из Лэндинга.
   - А ты косца уезжаешь? - спросила Ретта Элеонора.
   - Тридцатого. У меня назначена встреча с  Джулией  Эшли  на  тридцать
первое, нам нужно составить план общих действий.
   "Ретт уезжает! На свою старую вонючую плантацию! Его не будет на  но-
вогоднем празднике и мы не поцелуемся!"  Сейчас  Скарлетт  действительно
была готова зареветь.
   - Я поеду с тобой, - сказала Розмари. - Я там уже давно не была.
   - Ты не можешь поехать, - подчеркнуто сдержанно ответил Ретт.
   - Боюсь, что Ретт прав, дорогая, - сказала миссис Ба - Он не мо-
жет быть с тобой все время, у него и так много дел. А ты не можешь оста-
ваться одна в доме или в любом месте всего лишь с одной девочкой-служан-
кой.
   - Тогда я возьму с собой и Селли. А Скарлетт, надеюсь позволит  взять
ее Панси, и она поможет тебе одеваться, правда, Скарлетт?
   Скарлетт заулыбалась. Не было причин для слез.
   - Я поеду с тобой, Розмари. И Панси тоже, -  радостно  сказала  Скар-
летт. - Новогодняя вечеринка придет и на плантации... Будет и танцеваль-
ный зал, полный людей. Будет Ретт и она.
   - Как великодушно с твоей стороны, -  воскликнула  мисс  Элеонора.  -
Ведь тебе же придется пропустить праздники здесь. А тебе  везет  больше,
чем ты этого заслуживаешь, Розмари. Иметь такую добрую крестницу.
   - Я не думаю, что кто-нибудь из них поедет, мама. Я этого не позволю,
- сказал Ретт.
   Розмари открыла рот, чтобы возразить, но мама жестом ее остановила. И
тихо сказала:
   - Ты неосмотрителен, Ретт. Розмари любит Лэндинг не меньше,  чем  ты,
но она не может свободно ездить. Я уверена, что ты ее  должен  взять,  к
тому же если едешь к Джулии Эшли. Она так любит твою сестру.
   Мысли завертелись в голове у Скарлетт. Зачем мне думать  о  том,  что
попаду на торжество, если есть возможность остаться  наедине  с  Реттом.
Можно будет избавиться как-нибудь от  Розмари.  Может  быть,  мисс  Эшли
пригласит ее к себе. И тогда останутся только Ретт и... Скарлетт.
   Она помнит его в своей комнате в  Лэндинге.  Он  держал  ее  в  своих
объятиях, ласкал ее, говорил так нежно...
   - Потерпи, скоро уже пойдут плантации мисс Джулии, Скарлетт, -  крик-
нула Розмари. - По-моему, мы уже на месте.
   Ретт ехал впереди, сбивая мешающие ветки. Скарлетт ехала за  Розмари,
абсолютно не интересуясь, чем там занимается Ретт, ее голова была занята
совсем другим. "Слава Богу, лошадь попалась такая толстая и  ленивая.  Я
не ездила верхом так долго, что любая другая уже давно бы меня  скинула.
Как я любила кататься верхом... когда конюшни в Таре были полны лошадей.
Пана так гордился своими лошадьми. И мной. У Сыолии были руки, как нако-
вальни, она ими могла порвать пасть аллигатору. А  Кэррин  боялась  даже
собственного пони. Но я любила ездить наперегонки с папой и даже  иногда
выигрывала. "Кэтти Скарлетт, - говорил он, - у тебя руки ангела и  нервы
самого дьявола. В тебе говорит порода О'Хары, конь всегда узнает ирланд-
ца и уж постарается для него". Дорогой папа... Аромат сосен приятно  ще-
котал нос. Птицы щебетали над  головой,  под  копытами  шуршали  опавшие
листья, во всем царил мир и покой. "Интересно, сколько мы уже  проехали.
Надо спросить у Розмари. Надеюсь, что эта мисс Эшли не такой ух  дракон,
какой ее рисует Ретт. Что он о ней говорил? У нее вид такой,  как  будто
она пьет уксус. Он такой смешной, когда вредничает. Как будто он  делает
это не из-за меня".
   - Скарлетт! Держись, мы почти приехали, - донесся откуда-то  издалека
голос Розмари.
   Скарлетт пришпорила лошадь. Ретт и Розмари почти уже выехали из леса,
когда она их догнала. Солнце выгодно оттеняло точеную фигуру Ретта, лад-
но сидевшего в седле. "Какой он все-таки красивый, какая у него  статная
лошадь! Не то, что моя развалюха! Настоящая лошадь, она слушается каждо-
го движения его колена, его руки спокойно держат уздечку. Его руки..."
   У Скарлетт захватило дух. Она была равнодушна к архитектуре. Даже ве-
ликолепные постройки Батареи Чарльстона особо ее не  трогали,  хотя  они
были известны своей красотой. Для нее это были просто дома.  Однако  дом
Джулии Эшли поразил ее какой-то суровой красотой. Он отличался от всего,
что она видела раньше. Он стоял обособленно, рядом небольшой садик. А по
всему периметру газона одинокими стражниками стояли дубы. Площадь  перед
домом была вымощена кирпичом.
   Послышался смех, затем пение. Скарлетт обернулась. Дом навевал на нее
страх. Слева от нее простирались огромные зеленые  пространства.  Зелень
эта была очень странной: темной, ядовито-насыщенной, совсем  не  похожей
на обычную зелень растений. Человек двенадцать негров  работали  и  пели
свои песни среди этой зелени. Да, Розмари права.  Такой  и  должна  быть
настоящая плантация. Ничто не выгорает под солнцем. Ничто  не  меняется,
ничто не изменится. Само время заботится о красоте имения Эшли.
   - Очень рад нашей встрече, - сказал Ретт мисс Эшли.
   Он почтительно взял протянутую ему руку и очень элегантно  запечатлел
на ее запястье поцелуй. Никто из джентльменов не  решился  бы  на  такой
поступок: поцеловать руку старой деве, и не важно даже, сколько ей лет.
   - Это хорошо нам обоим, мистер Ба А ты по-прежнему  привязана  к
лошадям, Розмари, рада встрече с тобой. Представь мне свою крестницу.
   "Кошмар, она действительно дракон, - занервничала Скарлетт.  -  Инте-
ресно, от меня она тоже ждет раскланиваний?"
   - Это Скарлетт, мисс Джулия, - весело сказала Розмари.
   Она абсолютно нормально воспринимала эту женщину...
   - Как дела, миссис Батлер? Скарлетт  была  уверена,  что  в  действи-
тельности ей было все равно, как у нее ищут дела.
   - Нормально, - мягко ответила  Скарлетт.  И  поклонилась  ровно  нас-
только, насколько, по мнению Скарлетт, заслуживала эта  женщина.  "Инте-
ресно, что она сама о себе думает?"
   - Вы можете пока попить чай наверху, девочки. А мы побеседуем с  мис-
тером Батлером в библиотеке.
   - О, мисс Джулия, а не могу ли я присутствовать при вашей  беседе?  -
молящим голосом попросила Розмари.
   - Нет, Розмари.
   "Вот вроде бы и все", - подумала про себя Скарлетт. Джулия Эшли вышла
из комнаты, за ней послушно последовал Ретт.
   - Пойдем, Скарлетт, пить чай, - позвала Розмари.
   Комната, куда они пришли, очень удивила Скарлетт. Она была очень уют-
ной, что совсем не похоже было на, владельцев этого дома. На полу  лежал
огромный персидский к Продолговатые окна были занавешены нежнорозо-
выми портьерами, и сквозь них радостно пробивались лучи солнца и попада-
ли прямо на стол, где стоял серебряный чайный сервиз. Вокруг стола стоя-
ли кресла, обитые синим бархатом. Огромный рыжий кот  спал  в  одном  из
них.
   Скарлетт с любопытством вертела головой во все стороны. Ей трудно бы-
ло представить, что такая уютная и располагающая обстановка могла быть в
доме холодной женщины, одетой во все черное. Они присела рядом с  Розма-
ри.
   - Расскажи мне о мисс Эшли, - попросила Скарлетт.
   - Она замечательная! - воскликнула Розмари. - Она сама следит за все-
ми своими плантациями и никогда не нанимала смотрителя.  У  нее  рисовых
полей так же много, так было и до войны. Она могла бы  добывать  фосфат,
как Ретт, но она не знает, что с ним делать. Плантации созданы для того,
чтобы на них растить что-нибудь, а не для того, чтобы их грабить и  выг-
ребать то, что у них внутри. Она всегда так считала. У нее растет сахар-
ный тростник и есть свой пресс, чтобы давить патоку. У нее есть  кузнец,
чтобы подковывать быков и делать колеса для телег. Есть свой бочар, что-
бы делать бочки для риса и патоки. Она продает рис в городе,  чтобы  ку-
пить чай и кофе, все остальное она выращивает сама. Есть свиньи, коровы,
овцы, коптильня для мяса, погреба, чтобы хранить фрукты. Она делает даже
свое вино. А из сосен она добывает скип
   - И у нее все еще есть рабы? - саркастически усмехнулась Скарлетт.
   Дни великих плантаторов и плантаций закончились, и их невозможно вер-
нуть.
   - О, Скарлетт, ты говоришь прямо как Ретт. За это  я  вас  так  люблю
обоих. Мисс Джулия платит за работу жалование, как и все другие. Если  у
меня будет возможность, я тоже обязательно сделаю все, как  у  нее.  Это
ужасно, что Ретт даже и пробовать не собирается.
   Розмари в сердцах грохнула чашкой о блюдце.
   - Скарлетт, я не помню, ты положила лимон?
   - Что? Мне молоко, пожалуйста.
   Скарлетт совсем не хотелось чаю. Она опять улетела в своих мечтах. Ей
представлялось, что Тара возродится, опять зацветут хлопковые поля.  Все
точь-в-точь как тогда, когда была жива мама.
   Ее рука машинально взяла протянутую ей чашку, поставила на стол осты-
вать и так и не притронулась к ней. "Почему  в  Таре  все  не  так,  как
раньше? Если эта пожилая леди может управляться со своими огромными вла-
дениями, то почему я не могу то же самое сделать в Таре. Я  сделаю  это.
Ведь отец мне всегда говорил, что я из рода О'Хара. Неужели я  не  смогу
возродить Тару, как в свое время сделал отец? Может быть, даже лучше.  Я
знаю, как вести все дела. Я знаю, как получить прибыль, когда даже никто
не знает. Я добьюсь. Я смогу купить землю, чего бы мне это не стоило!.."
   Перед ее глазами проплывали одна картина за другой: огромные  богатые
поля, стада упитанного скота. Ее маленькая спальня  с  запахом  жасмина,
катание на лошади в сосновом лесу...
   Сама того не желая она все-таки вспомнила о Розмари,  которая  что-то
продолжала рассказывать.
   "Рис, рис, рис, рис! Неужели не о чем больше поговорить? Ретт  навер-
няка говорит о чем-то другом с этой старухой".
   Скарлетт заерзала в кресле. У сестры Ретта была привычка: когда она с
жаром что-то рассказывала, она постепенно  наклонялась  близко-близко  к
собеседнику. Розмари почти уже съехала со своего стула. Внезапно  откры-
лась дверь. О черт, Ретт так смеется с Джулией Эшли?
   - Ты всегда был бесцеремонным, Ретт Батлер, и я не  помню,  чтобы  ты
когда-нибудь относил свое нахальство в разряд своих недостатков.
   - Мисс Эшли, насколько я знаю, нахальство -  это  неотъемлемая  черта
слуг перед своими хозяевами и молодежи перед  взрослыми.  Я  же  не  кто
иной, как ваш слуга, я совсем не имею в  виду  ваш  возраст.  Я  с  удо-
вольствием доверюсь сверстнику, но никогда старшему.
   "Почему он флиртует с этим существом! Я не думаю, что у него  на  уме
что-нибудь хорошее, если он здесь ломает дурака".
   Джулия Эшли издала звук, весьма напоминающий самодовольное фырканье.
   - Очень хорошо. И я даже готова со многим  согласиться,  если  только
прекратишь нести эту чепуху. Сядь и не будь клоуном.
   Ретт услужливо подвинул стул Джулии к столику, когда она решила  при-
сесть.
   - Спасибо, мисс Джулия, за вашу снисходительность.
   - Не будь такой сволочью, Ретт.
   Скарлетт уставилась на них. "Что все это  значило?  Что  должно  было
произойти, чтобы "мисс Эшли" стала "мисс Джулией", а "мистер  Батлер"  -
"Реттом"? Эта женщина назвала Ретта - сволочь. Но  по  своему  поведению
она больше подходит под это определение. Почему она в самом  деле  жема-
нится перед ним?"
   В комнату вошли две служанки. Одна взяла со стола  поднос  с  чайными
принадлежностями, другая передвинула столик поближе к Джулии. Следом во-
шел слуга, на подносе у которого стояло много вазочек и тарелочек с  бу-
лочками, конфетами, печеньем. Скарлетт подумала: "Какой бы противной она
ни была, он делает все со вкусом!"
   - Ретт говорил мне, что тебе хотелось попутешествовать, Розмари?
   - Да, мэм, хочется до смерти.
   - Это было бы неудобно, мне кажется. Скажи, ты  уже  делаешь  путевые
заметки?
   - Нет еще, мэм. Мне хочется пробыть в Риме, как можно дольше.
   - Поезжай в удобное время  года.  Летняя  жара  невыносима  даже  для
чарльстонца. Я переписываюсь со многими людьми. Они бы тебе понравились.
Я напишу рекомендательные письма.
   - О, пожалуйста, мисс Джулия. Мне так много хочется узнать.
   Скарлетт перевела дух.  Она  обязательно  попросит  Ретта,  чтобы  он
объяснил мисс Эшли, что Рим есть не только в Джорджии. Но только  потом,
сейчас он занят и беспрестанно вставляет свои глупые реплики в разг
Да и Розмари от этого без ума.
   Разговор совсем не интересовал Скарлетт. Но ей не  было  скучно.  Она
смотрела, наблюдала и восхищалась каждым движением Джулии с тех пор, как
она села за стол. Не прерывая ни на секунду разговор,  Джулия  наполняла
чашку и держала ее на уровне плеча, чтобы затем слуга мог ее забрать. Ей
не приходилось ждать больше трех секунд, затем она, не  обращая  на  все
это никакого внимания, опускала лениво руку.
   Скарлетт восхищалась. Если бы слуга не был таким расторопным, то чаш-
ка просто бы упала на пол и разбилась. Но такого не случалось,  и  чашка
благополучно оказывалась у одного из гостей.
   Откуда такой слуга? Скарлетт даже испугалась, когда он появился около
нее, предлагая ей салфетку и несколько видов сандвичей. Она была  готова
взять один, мгновенно откуда-то у него появилась тарелка в  руке  специ-
ально для ее сандвичей, и он аккуратно держал ее рядом с рукой Скарлетт,
пока та не выбрала.
   А, понятно, это служанка сзади передает ему чистые  тарелки.  Сандвич
такой толстый, так много слоев разного теста, с разной рыбой.
   Она была ошарашена такой элегантностью, с какой все здесь делалось. И
тем, как слуга серебряным пинцетом брал со своего подноса пирожные и пе-
рекладывал их в тарелку Скарлетт. Последний удар наступил для нее в  тот
момент, когда служанка поднесла ей совсем маленький  столик,  решив  тем
самым все проблемы Скарлетт: та долго думала, как она будет  управляться
с блюдцем, тарелкой и чашкой всего двумя руками. Несмотря на  подступив-
ший голод, Скарлетт с любопытством наблюдала, как около  Розмари  суети-
лись слуги и стали появляться тарелки, сандвичи и  столики.  Для  такого
обслуживания и пища должна быть особенной. Что здесь? -  только  хлеб  и
масло, нет, еще петрушка, лук, сельдерей. Очень вкусные сандвичи. Однако
пирожные на той тарелке выглядят аппетитнее.
   "Боже мой! Они все еще говорят о Риме". Скарлетт посмотрела на  слуг.
Они стояли вдоль стены, как вкопанные. С пирожными  придется  подождать.
Слава Богу, Розмари недолго возится с сандвичами.
   - ...но мы так неосмотрительны, - сказала Джулия Эшли, - миссис  Бат-
лер, в какой город вы бы хотели поехать? Или вы разделяете мнение Розма-
ри, что все дороги ведут в Рим?
   Скарлетт радостно ей улыбнулась.
   - Мне так нравится Чарльстон, что я никогда и  не  думала  уезжать  в
другой город, мисс Эшли.
   - Достойный ответ, - сказала Джулия, - но нужно сделать перерыв в на-
шей беседе. Могу я вам предложить еще чаю?
   Прежде чем Скарлетт успела согласиться, Ретт ответил:
   - Боюсь, что нам уже пора, мисс Джулия. Мы не приспособлены к  ночной
езде, а дни здесь короткие.
   - Вам нужно позаботиться о том, чтобы добраться до  сумерек.  Розмари
может провести ночь у меня. Я провожу ее завтра до Лэндинга.
   "Отлично!" - подумала Скарлетт.
   - К сожалению, не пойдет, - сказал Ретт. - Я не хочу, чтобы  Скарлетт
оставалась совсем одна. Ведь мы поедем вчетвером.
   - Ну и что, Ретт! Я совсем не боюсь темноты.
   - Ты прав, Ретт, - оборвала Джулия. - Поезжайте все вместе.
   Голос Джулии был решительный, и возразить ей было невозможно.
   - Увидимся позже. Гектор подготовит вам лошадей.



ГЛАВА 23


   Около дома, куда они подъехали, столпилось  несколько  групп  негров,
которые были явно чем-то недовольны. Ретт помог слезть с лошадей и отдал
поводья конюху. Когда тот отошел достаточно далеко, Ретт тихо произнес:
   - Я провожу вас к подъезду дома. Идите внутрь и запритесь в одной  из
спален. Будьте там, пока я не приду. Я вам пошлю Панси. Пусть она  будет
с вами.
   - Что происходит, Ретт? - голос Скарлетт задрожал.
   - Скажу позже, сейчас некогда. Делай, что я сказал.
   Он держал девушек за руки, стараясь не выдавать волнения.
   - Мистер Батлер! - крикнул один из мужчин, направляясь к  Ретту,  ос-
тальные последовали за ним.
   "Это мне не нравится, - подумала Скарлетт, -  они  его  зовут  мистер
Батлер вместо мистер Ретт. Они явно не дружелюбны, и их около  пятидеся-
ти".
   - Стойте, где стоите, я сейчас подойду, - крикнул им Ретт,  -  только
провожу девушек.
   Розмари оступилась и чуть не упала. Ретт подхватил ее.
   - Мне наплевать, если даже у тебя сломана нога, все равно иди.
   - Я в порядке, - пролепетала Розмари.
   "Какой у нее безжизненный голос", - подумала Скарлетт. Она ненавидела
себя за то, что внутри у нее все дрожало от страха. Слава Богу, они поч-
ти пришли. Еще несколько шагов. Только когда показались зеленые террасы,
она позволила себе перевести дух.
   Они завернули за угол кирпичной террасы и увидели человек десять  бе-
лых, сидящих на ступеньках, прислонившись к стене.
   На коленях небрежно лежали ружья и пистолеты. Шляпы были глубоко над-
винуты на глаза, но Скарлетт понимала, что глаза, почти скрытые под  ши-
рокими полями шляп, пристально следят за ними. Один из  сидящих  презри-
тельно сплюнул табачную жвачку, чуть не попав прямо на блестящие  сапоги
Ретта.
   - Благодари Бога, что не попало ни капли на мою сестру. Клинч Докинс,
- сохраняя спокойствие, сказал Ретт, - иначе я бы тебя убил.  Я  с  вами
поговорю через минуту, ребята. Сейчас я кое-чем занят.
   Он говорил легко и непринужденно. Но Скарлетт могла почувствовать на-
пряжение, с каким он сжимал оружие... Она  подняла  голову  и,  стараясь
подражать Ретту, твердо проследовала дальше. Никто не посмел больше ска-
зать им ни слова.
   Войдя в дом, Скарлетт погрузилась в темноту.  Ну  и  вонь!  Ее  глаза
быстро привыкли, и она увидела, что на полу и скамейках -  везде  сидели
белые вооруженные люди с голодным и злым блеском в глазах. Пол был  зап-
леван и загажен. Скарлетт собрала складки юбки и аккуратно стала  подни-
маться по лестнице наверх, как будто делала это первый раз в жизни.  Еще
не хватало, чтобы всякая сволочь заглядывала ей под юбку!
   - Что происходит, мисс Скарлетт? Никто мне ничего не может объяснить!
- сразу выпалила Панси, как только дверь спальни плотно закрылась за ни-
ми.
   - Заткнись! - оборвала ее Скарлетт. - Ты хочешь, чтобы тебя  услышала
вся Северная Каролина?
   - Мне ничего не нужно от Северной Каролины. Я хочу обратно в Атланту.
Мне здесь очень не нравится.
   - Никому нет дела до того, что тебе нравится и что нет.  Иди  сядь  в
тот угол и сиди там молча. Если я услышу  хоть  один  писк,  я  с  тобой
что-то сделаю.
   Она посмотрела на Розмари. Она была очень бледной,  однако  казалось,
что она старается держаться изо всех сил. Она сидела  на  краю  кровати,
уперев свой взгляд в какую-то картинку на стене, как будто увидела ее  в
первый раз.
   Скарлетт подошла к окну, которое выходило как раз на задний  Она
осторожно отодвинула занавески и посмотрела вниз. Был ли Ретт там? Боже,
он там! Она могла видеть лишь его шляпу среди остальных шляп  и  машущих
рук. Разрозненные раньше группы чернокожих сейчас собрались в одну бушу-
ющую толпу.
   "Они могут разорвать его в момент, - подумала она, - и я не  могу  их
остановить". Она в сердцах задвинула занавеску.
   - Лучше отойти от окна. Скарлетт, - очнулась Розмари. - Если Ретт бу-
дет сейчас заботиться о нас с тобой, то он вообще ничего не сможет  сде-
лать.
   Скарлетт набросилась на нее.
   - Тебе все равно, что там происходит?
   - Совсем не все равно, но понять пока ничего нельзя. И у тебя  ничего
не получится...
   - Я только знаю, что Ретта могут там разорвать на части, эти  чертовы
чернокожие. Почему эти табакоплеватели сидели там с оружием?
   - Ну и попали мы в переделку. Я знаю некоторых черных,  они  работают
на фосфатной шахте. Они совсем не заинтересованы в том, чтобы  с  Реттом
что-нибудь случилось. Они могут потерять работу. Кроме того,  многие  из
них - это люди Батлера. Но они белые. Вот чего я опасаюсь. И боюсь, Ретт
тоже.
   - Ретт ничего не боится!
   - Конечно. Было бы глупо думать иначе. Но я очень боюсь, и ты тоже.
   - Я нет!
   - Ну и дура.
   Реакция Розмари поразила Скарлетт, как удар молнии. Ее голос был  так
похож на голос Джулии Эшли. Полчаса с женщиной-драконом, и Розмари прев-
ратилась в чудовище.
   Она резко прильнула к окну. Смеркалось. Что же там происходит?
   Она ничего не могла разглядеть. Только темные тени  на  темном  фоне.
Был ли Ретт все еще там?  Она  приставила  ухо  к  оконной  створке.  Но
единственное, что удалось услышать в тот момент, - так это сопение  Пан-
си.
   "Если я что-нибудь не предприму, я сойду с ума". Она нервно  заходила
по комнате из угла в угол.
   - Почему в таком большом доме такие маленькие спальни?  -  недовольно
спросила Скарлетт. - В Таре любая из комнат в два раза больше этой.
   - Тебе действительно интересно? Тогда присядь. Вон в ту качалку у то-
го окна. Лучше покатайся вместо того, чтобы ходить. Я сейчас зажгу лампу
и расскажу тебе о Данмор Лэндинге, если хочешь слушать.
   - Я не могу просто так сидеть. Я иду вниз и узнаю,  что  же  все-таки
происходит.
   Скарлетт рванулась к двери.
   - Если ты это сделаешь, он тебе этого никогда не простит.
   Скарлетт вернулась на место.
   Страсти на улице разгорались. Сердце Скарлетт было готово  выпрыгнуть
наружу. Скарлетт взглянула на Розмари, та сидела, как ни в чем ни  быва-
ло, со своим обычным выражением на лице. Желтый свет  керосиновой  лампы
делал интерьер комнаты очень живописным. Она еще походила в растеряннос-
ти и плюхнулась в качалку.
   - Хорошо, расскажи мне о Данмор Лэндинге.
   Она стала яростно раскачиваться. И Розмари  начала  свой  рассказ  об
этом месте, которое так много для нее значило.  А  Скарлетт  с  яростным
удовольствием продолжала раскачиваться.
   - Дом, - начала Розмари, - имел такие маленькие спальни  потому,  что
раньше здесь были кельи монахов. А этажом выше были кельи их слуг. Внизу
был кабинет Ретта и столовая, которая сейчас используется и  как  гости-
ная. Все стулья были обиты красной кожей, - мечтательно произносила Роз-
мари. - Когда все мужчины уезжали на охоту, я любила спускаться  вниз  и
вдыхать запах этих кресел, дыма сигар и виски. Данмор Лэндинг  назван  в
честь места, где праотцы Батлеров жили на Барбадосе, куда уехали из Анг-
лии давным-давно. Наш дед приехал оттуда сто  пятьдесят  лет  назад.  Он
построил Лэндинг и разбил сады. Его жену до замужества звали София  Роз-
мари Росс. Вот откуда мое имя.
   - А почему Ретта так зовут?
   - В честь нашего деда.
   - Ретт мне рассказывал, что дед был пиратом.
   - В самом деле? - засмеялась Розмари. - Ну, он  скажет.  Дед  пережил
Английскую блокаду во время Революции так же, как Ретт  пережил  блокаду
янки в нашей войне. Дед решил выращивать здесь рис. Я думаю, что он, ко-
нечно, занимался еще чем-нибудь. Но главное его дело было рис.
   Скарлетт закачалась еще яростнее. "Если она опять про рис, то я  сей-
час заору".
   И Скарлетт завопила, но он оружейной пальбы, которая с треском разор-
вала относительное спокойствие ночи. Скарлетт подлетела к окну. Затем  к
двери. Розмари за ней. Обхватив своими сильными руками Скарлетт  за  та-
лию, она потащила ее обратно.
   - Пусти, Ретт, наверное... - она захрипела: так сильно ее сжала  Роз-
мари.
   Скарлетт пыталась вырваться. В висках застучала от напряжения  кровь.
В глазах стало темнеть. Ее руки беспомощно повисли, и только тогда  Роз-
мари ее отпустила.
   - Извини, Скарлетт, - донеслось до нее откуда-то. - Я не хотела.
   Скарлетт жадно глотала воздух. Она опустилась на четвереньки и  пыта-
лась отдышаться.
   Прошло много времени, прежде чем она смогла заговорить.  Она  подняла
голову и увидела Розмари, стоящую спиной к двери и полную решимости.
   - Ты меня чуть не убила, - пролепетала Скарлетт.
   - Извини, я не хотела. Надо же было тебя как-то остановить.
   - Почему? Я хотела к Ретту. Мне нужно в Ретту.
   Он сейчас для нее значил больше, чем весь   Неужели  эта  глупая
девчонка не может этого понять? Она никого никогда не любила, и никто ее
не любил.
   Скарлетт попыталась подняться  на  ноги.  "О,  Святая  Мария,  Матерь
Божья, я такая слабая". Ее руки нащупали спинку кровати. Она была  блед-
ная, как привидение, а глаза сверкали холодным огнем...
   - Я иду к Ретту, - сказала она.
   Скарлетт попыталась приблизиться к двери, но не смогла даже  сдвинуть
Розмари с места.
   - Он не хочет тебя, - тихо произнесла Розмари. - Он сам мне сказал.



ГЛАВА 24


   Ретт замолк на полуслове. Он посмотрел на Скарлетт и сказал:
   - Что с тобой? Нет аппетита? Говорят, здесь воздух очень  располагает
к аппетиту. Ты удивляешь меня, дорогая. Это в первый раз я  вижу,  чтобы
ты отказывалась от пищи...
   Она оторвала свой взгляд от нетронутой тарелки и уставилась на  него.
Как он вообще может с ней разговаривать так спокойно? С кем еще он гово-
рил, кроме Розмари? Наверное, весь Чарльстон знает, что он поехал в  Ат-
ланту, а она, как дура, поперлась за ним.
   Она опять опустила взгляд в тарелку, лениво перебирая вилкой  кусочки
пищи.
   - Что же все-таки произошло, - спросила Розмари. - Я так ничего и  не
поняла.
   - Произошло то, что и предполагали мы с мисс Джулией. Ее работники  с
плантаций и мои шахтеры организовали заг Ты знаешь о том контракте,
который был подписан ровно год назад, первого января. Люди Джулии пришли
к ней и сказали, что я плачу почти в два раза больше, и если она не уве-
личит плату, то они уйдут ко мне. Мои тоже втянулись  в  эту  игру.  Они
сделали то, что всегда делают белые бедняки в таких  случаях.  Похватали
винтовки и решили немного пострелять. Они пришли в дом, выпили весь вис-
ки и устроили бардак. Отправив вас наверх, я сказал им, что  предпочитаю
своими делами заниматься сам. И мне стоило большого труда увести всех на
задний  Черные перепугались. Я их убедил, что белые скоро успокоят-
ся и разойдутся по домам... Затем я вернулся к белым и сказал, что и  им
тоже следует разойтись. Но немножко поспешил. В следующий раз  буду  ум-
нее. Клинч Докинс совсем рехнулся и стал искать приключений на свою  го-
лову. Он обозвал меня негритянским услужником и направил в  мою  сторону
пистолет. У меня не было времени, чтобы  выяснять,  пьян  ли  он,  чтобы
выстрелить. Я просто аккуратненько выбил у него пушку из рук. Однако  он
успел нажать на курок и наделать в небе много дырок.
   - И всего-то, - воскликнула Скарлетт. - Ты бы мог хотя бы нас  поста-
вить в известность.
   - Мне было не до этого, радость моя. Гордость Клинча была  задета,  и
он схватился за нож. Я достал свой, и в результате  сражения  я  отрезал
ему нос.
   Розмари издала необъяснимый звук.
   Ретт успокоительно взял ее ладошку.
   - Только самый кончик. В любом случае, его нос был таким  длинным.  Я
его так хорошо подправил.
   - Но, Ретт, он не оставит это так, он будет мстить.
   Ретт отрицательно покачал головой.
   - Нет, уверяю тебя, нет. Это была честная схватка,  настоящий  поеди-
нок. К тому же Клинч - один из моих компаньонов. Мы служили вместе в ар-
мии Конфедерации. Он был заряжающим при орудийном расчете, а я им коман-
довал. Нас слишком много связывает, чтобы ссориться из-за кончика носа.
   - Жаль, что он тебя не прикончил, - отчетливо произнесла Скарлетт.  -
Я устала и иду спать.
   Она отодвинула стул и не спеша пошла в комнату.
   Ретт с подчеркнутой медлительностью сказал ей вдогонку:
   - Нет лучшего благословения, чем благословение любящей жены.
   Внутри Скарлетт все кипело от злости.
   - Надеюсь, что Клинч здесь где-нибудь за углом поджидает тебя,  чтобы
уж наверняка всадить в тебя пулю.
   И уж точно в этот момент она не стала бы проливать слезы из-за второй
пули, для Розмари.
   Розмари подняла бокал с вином.
   - Хочу выпить за то, чтобы этот день поскорее окончился.
   - Скарлетт больна? - спросил брат сестру. - Я всего лишь пошутил нас-
чет аппетита. Не есть - это совсем не похоже на нее.
   - Она расстроена.
   - Я ее видел расстроенной гораздо чаще, чем ты. И обычно она ест луч-
ше, чем скаковая лошадь.
   - Это не только из-за характера. Пока вы там друг другу резали  носы,
мы тоже времени не теряли и устроили небольшой поединок.
   Розмари описала в красках состояние Скарлетт в тот момент, ее  стрем-
ление вырваться к нему.
   - Я не знала, насколько опасно ей было спускаться вниз. И не дала  ей
выйти. Думаю, я сделала правильно.
   - Ты абсолютно права. Кто знает, что могло случиться.
   - Но мне кажется, я держала ее очень крепко, и она чуть  не  задохну-
лась.
   Точнее, я ее чуть не удушила, - смутилась Розмари.
   Ретт чуть не упал со стула от смеха.
   - Бог мой! Я бы все отдал, чтобы увидеть эту схватку. Скарлетт О'Хара
положена на лопатки девчонкой! Должно быть, сотни  девчонок  в  Джорджии
хлопали бы тебе в ладоши до мозолей, если бы только узнали.
   Однако краска не сходила с лица Розмари. Она прекрасно понимала,  что
не это было причиной расстройства Скарлетт. Ретт же был по-прежнему  ве-
сел, и ничто не могло испортить ему настроение.
   Скарлетт проснулась задолго до рассвета. Она лежала  без  движения  в
темной комнате. Она старалась заснуть или хотя бы пролежать до тех  пор,
когда кто-нибудь встанет и загремит чем-нибудь внизу. Но, как назло, все
было тихо.
   Заурчало в желудке, и она с ужасом вспомнила, что, кроме тех  сандви-
чей у Эшли позавчера за завтраком, она ничего не ела. Вот из-за чего она
проснулась! Она так хочет есть!
   Тонкая шелковая ночная рубашка была слишком легкой для такой холодной
ночи. Она закуталась в теплое толстое покрывало и медленно  стала  спус-
каться вниз. Слава Богу, в камине еще теплился огонь. Он  слабо  освещал
ей дорогу и давал хоть какое-то тепло. В темноте она  разглядела  дорогу
на кухню. Ей было все равно, что есть. Лишь бы набить  чем-нибудь  желу-
док.
   - Стой на месте, или я прострелю тебе черепок! -  резко  прозвучал  в
тишине голос Ретта. Скарлетт вздрогнула от страха.  Покрывало  соскочило
на пол, и ее обдал холодный ночной воздух.
   - Меткий стрелок, - заключила с сарказмом Скарлетт, подбирая покрыва-
ло. - Мало ты меня испугал вчера. Я чуть сама из себя не выпрыгнула.
   - Что тебя привело сюда, Скарлетт, в столь ранний час? Я ведь мог за-
стрелить тебя.
   - Что ты здесь делаешь, прячась и пугая людей? -  спросила  Скарлетт,
выглядя в своем одеянии, как верховный судья. - Я иду на  кухню  завтра-
кать, - произнесла она полным достоинства голосом.
   Ретта развеселила эта сцена.
   - Я сейчас разведу огонь. Я и сам думал сварить себе кофе.
   - Это твой дом. Я думаю, ты можешь себе позволить, если захочешь.
   Скарлетт в виде кокона стояла у закрытой двери на кухню.
   - Может быть, ты откроешь мне дверь? Ретт подбросил пару  поленьев  в
камин. Жар камина в момент превратил их в огонь. Лицо его стало  серьез-
ным, он открыл дверь и проследовал за Скарлетт. На кухне было темно.
   - Если ты позволишь, - Ретт чиркнул спичкой и зажег лампу.
   Скарлетт чувствовала скрытый смех в его голосе, но это совсем  ее  не
злило.
   - Я так голодна, что могу съесть лошадь, - определила она.
   - Но только не лошадь. У меня всего их три, и две из них ни на что не
годятся.
   Он надел стеклянный колпак на лампу и ласково улыбнулся Скарлетт.
   - Как насчет яиц и куска ветчины?
   - Два куска.
   Скарлетт села на лавку около стола, подобрав под себя ноги. Ретт  тем
временем развел в плите огонь. Когда огонь разгорелся, она  протянула  к
нему свои ноги.
   Ретт принес начатый кусок ветчины, масло и яйца из буфета.
   - Кофемолка сзади тебя на окне, кофе там же в банке. Если ты  смелешь
кофе, пока я нарежу ветчину, завтрак будет готов гораздо раньше.
   - Почему бы тебе не смолоть кофе, пока я буду варить яйца?
   - Потому, что плита еще не нагрелась, мисс привереда. Рядом  с  кофе-
молкой хлеб. Порежь хлеб хотя бы. Я все приготовлю.
   Под салфеткой Скарлетт обнаружила хлеб. Отломила  кусок,  засунула  в
рот. И, жуя, стала молоть кофе. В воздухе разлился запах жареной  ветчи-
ны.
   - Ах, как пахнет, - радостно воскликнула она.
   Быстрыми движениями она домолола кофе.
   - Где кофейник? Она обернулась и, увидев Ретта, засмеялась. Тот стоял
посреди кухни с кухонным полотенцем за пазухой и вилкой в руках.
   - Что смешного?
   - Ты что, штаны бережешь? Они у тебя сгорят вместе  с  полотенцем.  Я
должна была у тебя прежде спросить, умеешь ли ты что-нибудь.
   - Чепуха, мадам. Я люблю готовить на открытом  огне.  Это  возвращает
меня к тем дням, когда мы готовили мясо на привалах.
   - Вы действительно готовили так мясо? В Калифорнии?
   - Да. Говядину или баранину - или мясо того, кто не захотел мне  сва-
рить кофе.
   Они молча завтракали. Было тепло и мило в темной комнате. Сквозь щели
в плите пробивался красный свет. Запах кофе приятно щекотал  нос.  Скар-
летт захотелось, чтобы этот завтрак продолжался вечно. "Розмари,  навер-
ное, наврала. Ретт не мог сказать, что я ему не нужна".
   - Ретт?
   - М-м-м? - он отхлебывал кофе.
   Она хотела спросить, хочет ли он, чтобы это продолжалось очень долго,
но побоялась все испортить.
   - А есть сливки?
   - В буфете. Я принесу. Держи ноги в тепле...
   Она не выдержала.
   - Ретт?
   - Да?
   - Может ли у нас с тобой вот так хорошо быть вечно? Ведь  нам  сейчас
действительно хорошо. Зачем ты притворялся, что ненавидишь меня?
   - Скарлетт, - произнес он устало, - животное нападает, когда его  ра-
нят. Инстинкт сильнее рассудка,  сильнее  желаний.  Когда  я  приехал  в
Чарльстон, ты постоянно загоняла меня в угол. Постоянно  меня  торопила.
Ты и сейчас это делаешь. Ты не можешь меня оставить наедине с самим  со-
бой. Ты не можешь меня отпустить.
   - Я отпущу тебя.
   - Тебе не нужна доброта, тебе нужна голая любовь. Безоговорочная  лю-
бовь. Но ты ее тогда не хотела. Я весь выдохся.
   Голос Ретта становился холоднее, в нем все сильнее чувствовалось без-
различие.
   - Пойми, Скарлетт. В моем сердце было любви на тысячу долларов. Золо-
том, а не в бумажках. И я все потратил на тебя, до последнего  пенни.  Я
банкрот. Ты меня выжала, как тряпку.
   - Я была неправа, Ретт. Извини. Я лишь пытаюсь что-то вернуть.
   Мысли завертелись в голове Скарлетт. "Я могу отдать ему тысячи долла-
ров из своего сердца, - думала она. - И он бы снова полюбил меня, потому
что не был бы банкротом. Он бы получил все сполна. Если  бы  только  ему
все это было нужно. Я должна его заставить..."
   - Скарлетт! - продолжал Ретт. - Нет возврата в прошлое.  Не  разрушай
то немногое, что еще осталось. Пусть останется  доброта.  Мне  от  этого
только лучше.
   Она ухватилась за его слова.
   - Да, конечно, Ретт, пожалуйста, будь таким же добрым, как и  прежде,
пока я не разрушила наш замок. Я не  буду  больше  тебя  терзать.  Давай
просто будем друзьями, пока не вернемся в Атланту. Мне будет этого  дос-
таточно. Мне так было хорошо за нашим завтраком. У тебя пятно на  перед-
нике.
   Она благодарила Бога за то, что в этой темноте он не  мог  разглядеть
ее лица так же, как и она его.
   - Это все, что ты хотела узнать? - сказал Ретт, плохо скрывая  облег-
чение. Скарлетт глотнула побольше кофе, чтобы успеть обдумать, что отве-
тить. Но она смогла лишь притворно засмеяться.
   - Да, конечно, глупо. Я чувствовала, что мне не светит. Но  казалось,
нужно все-таки попробовать. Я больше не стану тебя терзать, но не  порть
мне Сезона. Ты знаешь, как я люблю праздники. И если уж ты такой добрый,
налей мне еще кофе.
   После завтрака Скарлетт поднялась к себе,  чтобы  одеться.  Было  еще
темно, но она была так возбуждена, что не могла и думать о сне. "Вот все
и уладилось", - подумала она. Завтрак ему тоже понравился.  Она  в  этом
уверена.
   Она надела коричневый дорожный костюм и зачесала назад волосы, закре-
пив их шпилькой. Слегка попрыскалась одеколоном, чтобы  напомнить  себе,
что она все-таки женщина...
   Она старалась пройти по коридору, как можно тише.  Чем  дольше  будет
спать Розмари, тем лучше. Почти рассвело. Скарлетт задула лампу. "О, дай
Бог, это будет хороший день. Дай Бог не наделать ошибок. Пусть весь день
будет таким же, как завтрак. И вся следующая ночь. Эта ночь  -  новогод-
няя".
   Стояла особая предрассветная тишина. Стараясь не наделать шума, Скар-
летт спустилась вниз. Ярко горел огонь. Должно быть, Ретт подбросил  еще
дров, пока она одевалась. Она с трудом могла различать темную тень,  об-
рамленную падающим от окна серым светом. Он сидел в  кабинете  спиной  к
ней. Она на цыпочках подошла к его двери и осторожно постучала.
   - Можно, я войду? - прошептала она.
   - Я думал, ты легла спать, - сказал Ретт. Его голос был усталым.  Она
вспомнила, что он всю ночь провел, охраняя дом. И ее. Ей захотелось при-
жать его голову к своей груди и снять усталость.
   - Не было смысла ложиться спать. С рассветом тараканы зашуршали,  как
сумасшедшие. Ничего, если я здесь посижу?
   - Входи, - сказал Ретт, не глядя на нее.
   Скарлетт вошла и тихо села.  "Интересно,  почему  он  так  напряженно
смотрит? Ждет нападения Клинча Докинса?"
   Закукарекал петух и испугал ее. За окнами скользнули первые лучи рас-
света. И так, картина, которую увидела Скарлетт, заставила ее закричать.
Сожженный дом темнел своими неровными руинами, казалось, что он еще тле-
ет, а Ретт спокойно смотрит, как он догорает.
   - Не смотри, Ретт, - умоляла Скарлетт. - Не причиняй себе лишней  бо-
ли.
   - Мне нужно было быть там. Я должен был их остановить.
   Его голос, казалось, не принадлежал ему.
   - Вовсе нет. Их там могли быть сотни... Они бы убили  тебя  и  сожгли
все вокруг.
   - Они не убили Джулию Эшли, - сказал он как-то неуверенно.
   Красный свет за окном переходил в золото, от  чего  отчетливее  стали
видны черные зияющие дыры каминов. Ретт отвернулся  от  окна  и  яростно
схватил рукой подбородок, настолько яростно, что стало слышно, как  шур-
шит под пальцами небритая щетина. Под глазами образовались синяки,  вид-
ные даже в темной комнате. Черные волосы были в  беспорядке.  Он  встал,
зевнул и потянулся.
   - Сейчас все спокойно, я могу прилечь. Вы с Розмари постерегите.
   Он лег на лавку и сразу заснул.
   Скарлетт наблюдала, как она спит.
   "Я никогда ему не скажу, что люблю его. Это делает его слишком самоу-
веренным. Я никогда это не скажу..."



ГЛАВА 25


   С утра Ретт был чем-то озабочен. Он просил Скарлетт и Розмари не  ме-
шать и уйти куда-нибудь. Он строил что-то вроде трибуны, чтобы на следу-
ющий день устроить здесь церемонию с речами.
   - Рабочий люд не любит присутствия женщин на таких мероприятиях.
   И мне не хочется, чтобы мама задавала мне вопросы, откуда девочки уз-
нали так много не самых лучших слов.
   Послушавшись Ретта, девушки отправились погулять в сад. Дорожки  были
довольно пыльные, и скоро черные туфли Скарлетт стали серыми. Как  здесь
все отличалось от Тары, даже земля. Ей все казалось ненастоящим: и  пыль
не была красной, и овощи были слишком большими, а многие ей не были  из-
вестны.
   Но сестра Ретта любила владения Батлеров с такой страстью,  что  даже
удивляла Скарлетт. "Почему она так восхищается этим местом, как я восхи-
щаюсь Тарой?" Розмари не замечала попыток  Скарлетт  найти  знакомую  ей
землю.
   Она была потерянной в потерянном мире: Данмор Лэндинг перед войной.
   - Это место называлось "сад-невидимка" потому, что эта  живая  ограда
вдоль тропинки скрывала его от людского глаза до тех пор, как ты в  него
не войдешь. Когда я была маленькой,  я  там  пряталась,  чтобы  не  идти
мыться. Слуги бродили по тропинкам, кричали и не могли найти меня. Я се-
бе казалась тогда такой умной. И когда мама меня находила  в  саду,  она
изображала удивление... я ее так люблю.
   - У меня тоже была мама. Она...
   Розмари ничего не слышала, кроме себя самой.
   - Вниз по тропинке будет сверкающий пруд. Там плавали лебеди черные и
белые. Ретт говорит, что, может быть, они вернутся. Для них  там  всегда
все готово. Видишь заросли кустарника? Они специально посажены для лебе-
дей, чтобы они могли там строить гнезда. Там был маленький греческий за-
мок. Многие боятся лебедей из-за клювов и крыльев. Но наши позволяли мне
даже плавать с ними. Мама читала мне "Гадкого утенка", сидя на скамейке.
Когда я выучилась читать, я читала его лебедям...
   - Эта дорожка ведет в розовый сад. В мае его запах чувствуется за ми-
лю... Там, вниз по реке, был огромный дуб с дуплом. Ретт  его  соорудил,
когда был еще мальчиком. Затем я там играла. Я забиралась внутрь с  кни-
гой, брала с собой пирожных и могла там сидеть часами. Дуб гораздо  луч-
ше, чем беседка, которую мне сделал папа. Там все было игрушечным, игру-
шечная мебель, чайная посуда, куклы...
   Идем сюда. Здесь болото. Может быть, здесь еще остались аллигаторы.
   Погода хорошая, и они не должны сидеть в своих зимних жилищах.
   - Нет, спасибо. Ноги устали. Я посижу минутку на камне.
   Камень оказался куском статуи женщины, одетой в античные  одежды.  На
самом деле Скарлетт не устала, просто у нее  не  было  никакого  желания
смотреть на аллигаторов. Она уселась на  камень,  подставляя  спину  под
солнце. Постепенно она начала привыкать к окружающей ее  природе.  Жизнь
здесь была совсем не такая, как в Таре. Жизнь здесь текла совсем по дру-
гим законам, о которых она совсем ничего не знала.
   Несмотря на тепло солнца, она немножко замерзла. "Даже если Ретт  бу-
дет вкалывать до конца дней своих, он никогда не сможет его сделать  та-
ким, каким оно было когда-то. Он, по-моему, этим и хочет заняться.  И  у
него совсем не будет оставаться времени для меня. И даже будучи  специа-
листом в луке или морковке, она не смогла бы приобщиться к его жизни,  в
любом случае.
   Розмари вернулась разочарованная: она не нашла ни одного  аллигатора.
Она без умолку тараторила на всем пути обратно, рассказывая  Скарлетт  о
полях и садах, умиляя ее байками про сорта риса и  про  то,  как  косить
траву, веселыми историями из своего детства.
   - Ненавижу лето!
   - Почему? - удивилась Скарлетт.
   Она всегда любила лето. Когда много праздников каждую неделю, шумно и
весело.
   Розмари ей рассказала, что летом все отправляются в город, потому что
с болот поднимается какая-то зараза и можно заболеть малярией. Все,  кто
могут, уезжают в мае и возвращаются с первыми заморозками в октябре.
   В конце концов, тогда у Ретта может оставаться время  на  нее.  Здесь
тоже есть Сезон. И Ретт должен приезжать, чтобы сопровождать маму, сест-
ру и ее. Она была даже рада отпустить его к своим цветам. На целых  пять
месяцев, если остальные семь он будет с ней. Она даже могла  бы  выучить
названия его камелий.
   - Что это? - Скарлетт уставилась на огромный белый  предмет,  который
напоминал ангела, стоящего на большом постаменте.
   - О, это наша могила. Ей уже сто пятьдесят лет. Когда я протяну ноги,
тоже буду здесь лежать. Янки немного попортили ангела. Но могилы остави-
ли нетронутыми. Я слышала, что иногда они  разрывали  могилы  в  поисках
драгоценностей.
   Дитя ирландского иммигранта. Скарлетт была  потрясена  долголетием  и
постоянством этой традиции. "Я вернусь в  то  место,  где  дороги  ведут
вглубь", - сказал однажды Ретт. Сейчас она понимала смысл этих слов.
   - Пошли, Скарлетт. Ты как будто приросла. Мы почти пришли. Скоро  от-
дохнешь.
   Скарлетт вспомнила, почему она пошла на эту прогулку.
   - Я совсем не устала. Я думаю, скоро праздник. И нужно  собрать  нес-
колько веток сосны, чтобы украсить дом...
   - Отличная мысль. Здесь полно сосен. Очень хорошо, - сказал Ретт, ос-
матривая только что сооруженную платформу, украшенную белыми, красными и
голубыми лентами. - Выглядит очень симпатично, как раз для праздника.
   - Что за праздник? - поинтересовалась Скарлетт.
   - Я пригласил издольщиков с семьями. Очень нужное дело.  К  утру  они
так напьются, что у них не возникнет желания завтра выяснять отношения с
черными. Ты, Розмари и Панси отправитесь наверх перед их приходом. Здесь
все будет очень круто.
   Скарлетт сидела в спальне и молча смотрела на огонь свечи.  На  улице
готовились к новогоднему фейерверку. Как она жалела, что не  осталась  в
городе. Завтра она весь день просидит, как взаперти. А к  тому  времени,
когда они рассчитывают вернуться, будет слишком поздно делать себе  при-
ческу для бала.
   И Ретт никогда не поцелует ее.
   За все прошедшие дни Скарлетт получила столько удовольствия,  сколько
не получала за всю свою жизнь. Она была прекрасна.  Она  была  в  центре
внимания. На приемах мужчины вились вокруг нее. А она флиртовала с ними,
как в былые времена, становясь все прекрасней. Ей как будто  опять  было
шестнадцать.
   Но скоро ей все наскучило. Ей был нужен только Ретт, но к нему ей так
и не удалось приблизиться. Он был обходителен в присутствии  других.  Но
Скарлетт была уверена, что он постоянно  смотрит  на  календарь,  считая
дни, когда сможет уехать от нее. Неужели он навсегда потерян для нее?
   Особое раздражение вызывала дружба Ретта с Томми Купером. Юноша  пос-
тоянно крутился вокруг Ретта. И тот был к нему  благосклонен.  Томми  на
рождество подарили яхту, и Ретт учил его с ней  обращаться.  В  доме  на
втором этаже был маленький телескоп. И Скарлетт, кусая губы  от  злости,
следила за тем, как они кружили по водной глади, как птицы... "Почему бы
и меня не взять покататься? Я так люблю кататься! Раньше так много ката-
лась и в такой лохани, как у Томми. Им там хорошо, они так счастливы!"
   К счастью, у нее не всегда было время просиживать у этого  шпионского
глазка. По-прежнему приемы и вечеринки оставались главным занятием Сезо-
на. Да и другие дела были.
   Было бы, конечно, лучше, если бы ревновал Ретт, а не она. Но было как
раз наоборот. Его, казалось, не трогала  та  привлекательность,  которую
вновь приобрела Скарлетт. Безрезультатно!
   Она должна его заставить заметить ее! Она решила  выбрать  одного  из
дюжины поклонников: богатого, красивого, моложе, чем Ретт. Такого, кото-
рый мог бы вызвать ревность. Она покрасилась, обильно надушилась и  отп-
равилась на охоту, сделав при этом самое невинное выражение лица.
   Мидлтон Кортни строен и красив,  с  выразительными  глазами,  ослепи-
тельно белыми зубами и не менее ослепительной улыбкой. Скарлетт он пока-
зался самым изысканным мужчиной в городе. Самое главное, у него была то-
же фосфатная шахта и в двадцать раз больше, чем у Ретта.
   Он взял ее руку в  приветственном  реверансе,  посмотрел  украдкой  и
улыбнулся:
   - Дорогая, я почел бы за честь пригласить вас на следующий танец.
   - Если бы вы этого не сделали, вы бы разбили мое сердце.
   Когда полька кончилась, Скарлетт небрежно раскрыла  веер  и  замахала
так, что волосы стали развеваться в разные стороны...
   - Боже, я чувствую, что мне не хватает воздуха, я так могу  упасть  в
обморок, прямо вам на руки, мистер Кортни.
   - Будьте так добры.
   Он предусмотрительно подставил согнутую руку. Скарлетт почти повисла,
и он довел ее до скамьи около окна.
   - О, пожалуйста, мистер Кортни, сядьте передо мной и чуть пониже.
   У меня болит шея, и так мне будет удобно смотреть на вас.
   Кортни уселся, очень даже близко.
   - Совсем не хочу быть причиной неудобств для вашей шеи, - сказал он.
   Его глаза медленно скользили вниз по шее,  груди.  Он  был  не  менее
опытным в той игре, в которую они играли.
   Она сидела, опустив скромно глаза, как  будто  понимала,  чего  хочет
Кортни. Украдкой она бросала на него взгляд сквозь ресницы.
   - Надеюсь, что эта моя слабость, вы понимаете,  не  предлог  удержать
вас и лишить возможности потанцевать с девушкой вашего сердца.
   - Леди, с которой я сейчас разговариваю, и есть девушка моего сердца,
миссис Ба
   Скарлетт посмотрела ему прямо в глаза и обольстительно улыбнулась.
   - Будьте осторожны, мистер Кортни. Вы рискуете вскружить мне голову.
   - Я этим и занимаюсь, - сказал он ей прямо на ухо, и она почувствова-
ла тепло его дыхания на своей груди.
   Очень скоро публичный роман стал предметом обсуждения  номер  один  в
Сезоне. Сколько раз они танцевали вместе на каждом балу, когда они  пили
вино из общего бокала...
   Жена Мидлтона, Эдит, становилась все белее и белее. И  никто  не  мог
понять невозмутимости Ретта. Почему он ничего не делает?  Маленький  мир
Чарльстона находился в недоумении.



ГЛАВА 26


   Ежегодные гонки были вторым по значимости развлечением в  Чарльстоне.
А холостяки считали это единственным событием. "На вальсах много не  за-
работаешь", - многозначительно заявляли они.
   Перед войной, во время Сезона, скачки проводились целую неделю. Потом
наступили годы осады, артиллерия огнем прошлась по всему городу. На  ог-
ромном овальном поле, где проводились скачки, был разбит госпиталь армии
Конфедерации. В 1865-м город сдался. В  1866  предприимчивый  энтузиаст,
банкир с Уолл-стрит Август Белмонт купил огромные ворота из камня, кото-
рые служили входом на старое поле для скачек, и перевез их;  они  должны
были стать воротами в парке Скачек Белмонта.
   Традиция балов и вечеринок возродилась спустя два года  после  войны.
Но гораздо больше времени ушло на возобновление скачек на поле,  изрытом
воронками от снарядов. Но все было уже не так,  как  раньше.  Проводился
один бал вместо трех. Вместо Недели скачек проводился День скачек. Воро-
та так и не восстановили.
   Однако в январе 1875 все население Чарльстона праздновало вторую  го-
довщину скачек. Все машины были украшены зелено-белыми лентами  в  честь
цвета Клуба. Лошади в зелено-белых попонах. В хвосты и гривы были  впле-
тены красочные ленты.
   Ретт подарил своим трем леди по маленькому зонтику, от солнца. Он ра-
достно улыбался:
   - Янки взяли наживку. Мистер Белмонт сам прислал двух кобыл, и Гуген-
хейм - одну. Они не знают о новом выводке, который Майлс Брютон  спрятал
на болотах. Майлс присмотрел одну трехлетку, которая с  легкостью  может
сделать толстые кошельки худыми.
   - Так вы там на деньги ставите? - поинтересовалась Скарлетт.
   - Нет, просто так, наверное, - засмеялся  Ретт.  Он  раздал  женщинам
пустые бланки для ставок.
   - Поставьте на Милую Салли, а на выигрыш накупите себе всяких  безде-
лушек.
   "В каком он хорошем настроении, - подумала Скарлетт. - Он засунул бу-
мажку прямо мне в перчатку. Мог бы мне дать в руки. Но так бы он не кос-
нулся моей руки. Почему он стал замечать меня? Он думает, что  я  увлек-
лась другим. Похоже, сработало".
   Она беспокоилась, что зашла очень далеко с Мидлтоном, даря ему каждый
третий танец. Она знала, люди говорят об этом. Ну и пусть говорят,  лишь
бы был прок и Ретт вернулся.
   Ее поразили размеры поля. Она не могла подумать, что оно такое огром-
ное! Что здесь будет оркестр! Так много людей.  Она  растерянно  вертела
головой.
   - Ретт... Ретт, смотри, повсюду солдаты  янки.  Они  хотят  запретить
скачки??
   Ретт улыбнулся.
   - Ты думаешь, янки не азартные люди? Они  пришли  сюда,  чтобы  поде-
литься с нами своими деньгами. Я с удовольствием смотрю на того  полков-
ника, вон там, с другими офицерами. Они наверняка больше проиграют,  чем
выиграют.
   - Почему ты так уверен? - пыталась разобраться Скарлетт. - Их  лошади
вон какие статные, а твоя Милая Салли - болотный пони.
   Ретт поджал губы.
   - Внешний вид не играет роли, когда в дело вовлечены деньги.  Ты  мо-
жешь поставить на кобылу Белмонта. Я дал тебе деньги, ты можешь ими рас-
поряжаться, как хочешь. Мама, пойдем наверх, оттуда лучше видно. Пойдем,
Розмари.
   Он взял их под руки.
   Скарлетт поспешила за ними.
   - Я не имела в виду...
   Но она наткнулась на стену молчания. Она остановилась  в  недоумении.
Куда же в самом деле поставить деньги?
   - Могу я вам чем-нибудь помочь, мэм? - сказал рядом стоящий мужчина.
   - Может быть.
   Он выглядел вполне пристойно. Она виновато улыбнулась.
   - Я никогда не играла на скачках.
   Мужчина снял шляпу, нервно сжимая ее в руках, и как-то необычно смот-
рел на Скарлетт. "Может, мне не стоило с ним заговаривать?" - пронеслось
в голове.
   - Простите, мэм. Не удивительно, что вы меня не  помните.  Но  я  вас
знаю. Вы мисс Гамильтон. Вы ухаживали за мной в  госпитале.  Меня  зовут
Сэм Форрест из Моултри, Джорджия.
   Госпиталь! Перед глазами пронеслись измученные лица, кровавые  бинты,
гангренные пятна на телах мертвых солдат.
   Лицо Форреста приняло выражение неловкости.
   - Извините, мисс Гамильтон. Я не хотел вас обидеть или расстроить.
   Скарлетт считала, что уже никогда ей не  придется  вспоминать  о  тех
днях. Она взяла Сэма за руку и улыбнулась ему.
   - Я замужем давно и ношу другую фамилию. Уже много лет я миссис  Бат-
 Мой муж из Чарльстона, вот почему я здесь. А  ваш  акцент  Джорджии
вызывает у меня ностальгию. Что привело вас сюда?
   Его привели лошади. После  четырех  лет  в  кавалерии  он  разбирался
только в лошадях и ни в чем другом. Он скопил немного  и  стал  покупать
лошадей.
   - Сейчас занимаюсь разведением пород. И вот я здесь. Это  было  таким
прекрасным известием для меня, что в Чарльстоне опять  начались  скачки.
Нигде на Юге такого нет.
   Скарлетт делала вид, что ей интересно, пока они шли делать  ставки  и
обратно на трибуну. Она попрощалась с ним так, как будто, наконец, смог-
ла отвязаться.
   Трибуны были забиты, но Скарлетт без труда нашла своих по зонтикам  и
стала пробираться к ним. Элеонора помахала ей, Розмари смотрела  куда-то
в сторону.
   Ретт усадил Скарлетт между Розмари и матерью. Элеонора была неестест-
венно напряжена. Мидлтон Кортни со своей женой сидел в этом же ряду. Они
приветственно помахали, и Ретт ответил. Мидлтон стал объяснять жене, где
старт, где финиш. В этот момент Скарлетт громко сказала матери:
   - Вы не представляете, кого я сейчас видела. Солдата из госпиталя.
   И Скарлетт почувствовала, как Элеонора облегченно вздохнула.
   Шевеление на трибунах усиливалось. Лошади выходили на старт. Скарлетт
сидела, раскрыв рот. Очень необычно было для нее такое  зрелище.  Празд-
ничный блеск, нарядно одетые наездники. Оркестр играл веселый  мотивчик.
Скарлетт смеялась, сама того не замечая.
   - Смотрите, смотрите! - веселилась она, совсем не замечая,  что  Ретт
смотрел не на лошадей, а на нее.
   После третьего заезда объявили перерыв. Среди толпы шныряли официанты
с подносами, на которых стояли бокалы,  полные  шампанского.  Она  взяла
один, притворяясь, что не узнала дворецкого Минни Вентуорт. Она уже зна-
ла обычаи Чарльстона давать в долг на время даже  слуг,  как  будто  они
принадлежат хозяевам торжества, и все об этом знали.
   - Глупее я ничего не знала, - сказала Скарлетт, когда миссис Батлер в
первый раз объяснила ей это. Как можно притворяться, если у слуги  Минин
Вентуорт на подносе стоит клеймо Эммы  Онсон.  Таковыми  были  некоторые
причуды Чарльстона.
   - Скарлетт, - позвала Розмари. - Скоро звонок. Пошли на  место,  пока
вся толпа еще здесь.
   Люди возвращались на места. Скарлетт смотрела на них через  маленький
бинокль, который она одолжила у мисс Элеоноры. Там были и тетушки. Слава
Богу! Она не наткнулась на них во время перерыва. И Салли со  своим  му-
жем. С ними была Джулия Эшли. Она тоже делала свои ставки.
   Скарлетт водила биноклем в разные стороны. Как здорово  наблюдать  за
людьми, когда они не замечают этого. А! Там был старый Джози  Энсон.  Он
дремал, а жена ему что-то оживленно рассказывала. Вот будет ему взбучка,
если она заметит! А! Росс! Очень плохо, что он уже вернулся, но Элеонора
будет рада. О, там Анна. Она выглядит, как старуха, с детьми.  Наверное,
это сироты. "Видит ли она меня? Идет сюда. Нет, она сюда не смотрит".
   Она выглядит очень оживленной. Наконец Эдвард Купер сделал ей предло-
жение? Должно быть. Она смотрит на него, как будто он идет по поверхнос-
ти воды. Да, однозначно предложение.
   Скарлетт перевела бинокль на Эдварда.
   Ее сердце забилось. Там был Ретт. Он разговаривал с Эдвардом. Она вы-
глядел так элегантно. Он навела на резкость, в поле зрения попала  Элео-
нора. Скарлетт сидела затаив дыхание. Вокруг больше никого не было.  Она
посмотрела на Анну, на Ретта, опять на Анну. Не было сомнений!  Скарлетт
стало плохо. Потом бешенство охватило ее.
   "Ах ты, несчастная воришка! Она мне так нагло льстила, а сама за моей
спиной крутит романы с моим мужем. Да я ее собственными руками удушу!"
   На ладонях выступил пот. Бинокль дрожал в руках. Неужели  он  на  нее
смотрит? Да нет, смеется с  мисс  Элеонорой...  поздравления  Хугеров...
Халси... Пински... Сэвиджи... Скарлетт смотрела на Ретта, не  отрываясь,
пока глаза не заслезились.
   Она больше не смотрела на Анну. Та уставилась на него, как будто  хо-
тела съесть. Но он даже не замечал этого. В принципе, беспокоиться  было
не о чем. Просто юная девчонка хотела окрутить взрослого мужчину.
   Но почему у нее ничего не вышло? Почему не получается у всех  девушек
Чарльстона? Он такой красивый, такой сильный, такой...
   Она снова уставилась на него. Он поправил шаль, съехавшую с плеча ма-
тери, и аккуратно взял ее за локоть. Солнце садилось, и подул прохладный
в Ретт осторожно повел маму к своим местам, являя собой образец за-
ботливого сына. Скарлетт с нетерпением ждала, когда они придут.
   Ретт выбрал места повыше, чтобы солнце своими последними лучами  пог-
рело мисс Элеонору. Они сидели теперь за спиной Скарлетт. Она совсем за-
была про Анну.
   Когда лошади пошли на четвертый круг, зрители начали вставать,  отча-
янно скандируя. Скарлетт запрыгала на месте.
   - Весело? - Ретт улыбался.
   - Отлично! Какая из них Майлса Брютона?
   - Я думаю номер пять. Самая черная, номер шесть - Гугенхейма. Белмонт
на последней позиции. Его иноходец под четвертым номером.
   Скарлетт хотела спросить, что такое "иноходец" и "четвертая позиция",
но лошади уже вышли на старт.
   Наездник под пятым номером не выдержал и рванул раньше выстрела  пис-
толета. С трибуны понеслись неодобрительные крики.
   - Что случилось? - спросила Скарлетт.
   - Фальстарт. Они стартуют еще раз. Посмотри на Салли. - Ее лицо  было
похоже на обезьянье сейчас больше, чем обычно. Ретт надуманно засмеялся.
- Я бы на месте жокея ее лошади перемахнул через забор и был таков.  Она
смотрит так, как будто готова сделать  из  кожи  жокея  коврик  в  своей
спальне.
   - Вовсе не смешно.
   Ретт засмеялся еще сильнее.
   - Позволь поинтересоваться, ты тоже поставила на Милую Салли?
   - Конечно. Салли Брютон - моя лучшая подруга. Да и если проиграю,  то
все равно не свои.
   Ретт опешил.
   - Отлично сказано, мэм.
   Грянул выстрел, и гонки начались. Азарт настолько захватил  Скарлетт,
что она, не помня себя, кричала, прыгала, хватала Ретта за руку. Она да-
же перекрикивала всех стоящих вокруг. Когда Милая Салли,  вырвавшись  на
полкорпуса, выиграла забег, радости Скарлетт не было предела.
   - Мы победили! Мы победили! Как прекрасно! Ретт расслабился.
   - Я уж думал, что вообще ни в чем не разбираюсь  в  этой  жизни.  Это
действительно прекрасно. Болотная крыса выиграла у лучших кровей  Амери-
ки.
   Скарлетт недоуменно посмотрела на него.
   - Ретт, ты хочешь сказать, что ее  победа,  неожиданность  для  тебя?
После всего того, что ты мне сказал сегодня днем?  Ты  говорил  с  таким
знанием дела.
   Ретт улыбнулся.
   - Ненавижу пессимизм. Не хотелось никому портить настроение. Ты  сама
разве не на Салли поставила? Только не говори, что поставила на янки.
   - Я вообще не ставила.
   У Ретта отпала челюсть.
   - Когда сады в Лэндинге вновь зацветут, я хочу выращивать лошадей для
скачек. Я даже нашла несколько кубков, которые когда-то выиграли  лошади
Батлеров. Они были знамениты на весь Я поставлю только  на  лошадь,
которую сама выращу.
   Ретт повернулся к маме.
   - Что ты купишь на свой выигрыш?
   - Знаю, но не скажу.
   И все вместе рассмеялись.



ГЛАВА 27


   Месса несколько вдохновила Скарлетт. Ей очень нужны  были  внутренние
духовные силы. Она еле смогла смотреть на Ретта во время ужина,  который
был устроен вчера Клубом скачек после заездов.
   Возвращаясь после  мессы,  Скарлетт  пыталась  найти  причину,  чтобы
только не завтракать вместе с тетушками. Но те ничего не хотели слышать.
   "Нам нужно поговорить с тобой о чем-то очень важном".
   Скарлетт уже предвкушала лекцию по поводу того, что она танцует слиш-
ком много с Мидлтоном Кортни.
   Но, как оказалось, его имя вообще не было упомянуто.
   - Мы узнали, что ты уже Бог знает сколько не  писала  своему  дедушке
Робийяру, Скарлетт.
   - С чего вдруг я буду ему писать? Этому старому крабу, который за всю
жизнь и пальцем не пошевелил ради меня.
   Элали и Полина онемели от шока. "Прекрасно!" - подумала Скарлетт.  Ее
глаза победно блестели.
   - Вам нечего ответить, не правда ли? Он никогда ничего не  делал  для
меня. И для вас тоже. Кто вам дал денег на то, чтобы душа не  рассталась
с телом, когда дом чуть не продали за неуплату долгов? Не  дед,  это  уж
точно. Я. Я дала денег, чтобы достойно похоронить дядю Кэри. И благодаря
мне вам есть что одеть и чем накрыть стол. Вам только остается  смотреть
на меня, как двум лупоглазым лягушкам. Вам нечего мне сказать?"
   Но у тех было, что сказать! Об уважении к старшим, о долге, о  добро-
порядочности, о преданности семейным традициям.
   Скарлетт грохнула чашкой о блюдце.
   - Хватит нотаций, тетя Полина! Я устала от них до смерти! Мне  напле-
вать на дедушку Робийяра. Он был груб с мамой, со мной, я ненавижу  его.
Пусть даже за это мне придется гореть в аду!
   Она выпустила пар и сразу почувствовала себя легче. Слишком долго ко-
пилось! Слишком много было вечеринок, завтраков, приемов, где ей  прихо-
дилось держать язык за зубами, притворяться и выслушивать о  достоинстве
предков и прапредков, вплоть до древнейшего средневековья.
   - Не смотрите на меня так, как будто у меня выросли рога или в  руках
вилы. Вы знаете, что я права. Но вы не так воспитаны, чтобы говорить  об
этом вслух! Дед мешал всех с дерьмом. Я дам вам сто  долларов,  если  он
ответит на ваши письма. Он их даже не читает. Так же, как и я ни разу не
читала его писем. Потому что там всегда одно и  то  же.  Стремление  по-
больше захапать денег!
   Скарлетт закрыла рот рукой. Она зашла слишком  далеко.  Она  нарушила
три непреложных правила южного кодекса поведения.  Она  упомянула  слово
"деньги", напомнила старухам, что те находятся на ее  иждивении,  и  она
"добила" поверженного врага. Ее охватил стыд,  когда  она  посмотрела  в
глаза тетушкам. "Я никогда не была такой прямолинейной и никогда не была
великодушной. Я могла бы им дать гораздо  больше,  совсем  не  жалея  об
этом".
   - Простите меня, - прошептала она дрожащим голосом и заплакала.
   Прошло некоторое время, прежде чем Элали вытерла глаза и нос платком.
   - Я слышала, у Розмари появился новый поклонник, - сказала она неров-
ным голосом, - говорят, очень милый. Ты его не видела, Скарлетт?
   - Он из хорошей семьи? - добавила Полина.
   Скарлетт сморщилась, но лишь слегка.
   - Его зовут Эллионт Маршалл. Смешнее типа я не видела.  Длинный,  как
жердь, и тощий. Должно быть, он храбрый. Но если он будет слишком досаж-
дать Розмари, она разорвет его на кусочки. К тому же он янки.
   Тетушки издали звук неодобрительности. Скарлетт  закивала  головой  в
знак согласия.
   - Из Бостона, - Скарлетт старалась говорить  медленно  и  многозначи-
тельно. - И мне кажется, более обамериканившегося янки вы не  встретите.
Какое-то крупное предприятие по удобрениям открылось, и он там  работает
управляющим...
   Скарлетт откинулась на спинку стула, уселась  поудобнее,  рассчитывая
на долгую беседу.
   Когда время завтрака вышло за всякие границы, Скарлетт встала и  поб-
лагодарила за прекрасно проведенное время.
   - Я не могу остаться дольше. Мисс Элеонора будет ждать меня к обеду.
   Я ей обещала. Надеюсь, что мистера Маршалла не позовут к обеду.  Янки
совсем не чувствуют, когда им не рады, и могут прийти в любой момент.
   Скарлетт поцеловала тетушек.
   - Если придется обедать с янки, возвращайся к нам, - пошутила Элали.
   - Вот именно, - подхватила Полина. - И постарайся поехать с  нами  на
день рождения отца в Саванну. Мы едем на трехчасовом поезде, сразу после
мессы.
   - Спасибо, тетя Полина, но у меня скорее всего не  получится.  У  нас
приглашения практически на все дни и ночи Сезона.
   - Но, дорогая. К тому времени Сезон вроде кончится.
   Слова Полины резанули слух. "Почему Сезон такой короткий?  Совсем  не
остается времени, чтобы позаботиться о Ретте".
   - Посмотрим, сейчас мне нужно идти, - быстро попрощалась она.
   Скарлетт удивилась, обнаружив дома только маму Ретта.
   - Джулия Эшли пригласила Розмари к себе пообедать, - объяснила  Элео-
нора. - А Ретт плавает с Купером-младшим.
   - Сегодня так холодно.
   - Да. И зимой нам всем придется несладко. Я это вчера на скачках  по-
чувствовала. Такой сильный холодный в Я  чуть  не  простудилась.  -
Миссис Батлер улыбнулась и сделала таинственный вид.
   - Как насчет тихого маленького обеда в библиотеке перед камином?  Это
немного заденет самолюбие Маниго, но я его упрошу. Это будет так  прият-
но. Ты и я вдвоем.
   - Конечно, хочу.
   Внезапно Скарлетт почувствовала, что хочет этого больше всего на све-
те. Это было так хорошо еще раньше, до Сезона. Когда Розмари еще не при-
ехала. И внутренний голос добавил: "И Ретт не вернулся из Лэндинга".  Ей
так не хотелось признавать этого. Как было спокойно: она не  вздрагивала
от каждого его шага, не нужно было следить за его  поведением,  стараясь
понять, о чем он думает.
   Тепло камина так расслабило Скарлетт, что она зевнула.
   - Простите, мисс Элеонора. Это же не в компании.
   - Да, ты права, - и Элеонора тоже зевнула.  И  они  обе  рассмеялись.
Скарлетт и забыла, какой веселой может быть мать Ретта.
   - Я люблю вас, мисс Элеонора, - выпалила Скарлетт, не долго думая.
   Элеонора Батлер взяла ее руку.
   - Я так рада, дорогая Скарлетт. Я тебя тоже люблю. Я даже не  спраши-
ваю тебя ни о чем и не ругаю, когда мне что-то не нравится в твоем пове-
дении. Ты сама знаешь, что делаешь.
   Скарлетт слегка опешила от скрытой критики.
   - Я ничего такого не делаю! Она вырвала руку.
   Элеонора никак не отреагировала на замечание Скарлетт.
   - Как поживают Элали и Полина? Я их обеих так давно не видела.  Сезон
так отвлек меня, - спросила она непринужденно.
   - Прекрасно. Они хотели меня уговорить поехать с ними на день  рожде-
ния дедушки.
   - О Господи! Он еще не на том свете? Скарлетт снова засмеялась.
   - Я об этом тоже подумала, но Полина сняла бы с меня кожу заживо, ес-
ли бы я обмолвилась об этом. Ему около ста лет.
   Брови Элеоноры съехались от арифметических расчетов, которые она  пы-
талась сделать. "Больше девяноста, это  точно",  -  наконец,  подсчитала
она.
   - Я помню, он женился, когда ему было под сорок, в 1820 году. У  меня
была тетя - она уже умерла - она так и не смогла с этим  смириться.  Она
так его любила. И он обращал на нее внимание. Но Соланж -  твоя  бабушка
не оставила тете Алисе никаких шансов, и та даже пыталась покончить  со-
бой.
   Скарлетт стало грустно.
   - А что она сделала?
   - Выпила бутылку болеутоляющего средства. Она была при смерти.
   - И все из-за деда!
   - Он был очень красив. У него была отличная солдатская  выправка.  И,
конечно же, французский акцент. Когда он  говорил,  "доброе  утро",  это
звучало, как в опере. Десятки женщин сходили по нему с ума.  Я  слышала,
мой отец говорил, что когда Пьер Робийяр приходил к  церковь  Гугенотов,
там службу читали на французском, она была битком  набита  женщинами,  а
корзинка с подаяниями была полна с горкой. - Элеонора мечтательно  улыб-
нулась. - И, только подумай, моя Алиса вышла замуж за  профессора  фран-
цузской литературы из Гарварда. И вся ее практика во  французском  очень
ей пригодилась.
   Скарлетт не хотела, чтобы Элеонора отклонялась от рассказа о деде.
   - Это прекрасно, но что дальше было с дедом? И бабушкой? Я вас  спро-
сила о ней однажды, но вы ушли от ответа.
   - Я даже не знаю, как и сказать. Она была очень необычной женщиной.
   - Она была красивой?
   - И да и нет. О ней сложно говорить. Она была такой переменчивой. Как
настоящая француженка. Французы говорят, что женщина не может  быть  по-
настоящему прекрасной, если в ней нет  чего-нибудь  гадкого.  Они  очень
тонкие люди, очень мудрые. Англо-саксонцам их никогда не понять.
   Скарлетт не могла уяснить, что Элеонора имела в виду.
   - В Таре есть ее портрет, и она на нем очень красивая, - упорствовала
Скарлетт.
   - На портрете - да. Она могла быть прекрасной. Могла  -  гадкой.  Как
захочет. Она была такой, какой хотела быть. Она могла быть  такой  неза-
метной среди других. Затем могла посмотреть своими темными, прожигающими
глазами, как будто гипнотизируя. Дети тянулись к ней. Животные ее  очень
любили. Мужчины сходили с ума. Твой дед очень чтил военную службу и  был
готов выполнять неукоснительно любой приказ. Но стоило ей посмотреть  на
него, и он становился ее рабом. Она была старше его. Но разницы не  было
заметно. Он не придавал этому значения. Она была католичкой,  но  он  не
обращал на это внимания. Она настояла на том, чтобы дети были  католика-
ми. Он шел на все, хотя сам был протестантом. Он бы стал  даже  друидом,
стоило ей только захотеть. Она была для него всем. Я помню, она  решила,
что должна быть окружена только розовым светом, потому что  стареет.  Он
приказал солдатам заменить все светильники на другие, с розовыми  плафо-
нами. Она сказала, что была бы счастлива, если бы вокруг все было  розо-
вое. Это закончилось тем, что в доме  все  было  перекрашено  в  розовый
цвет: стены, полы, потолки и даже дом снаружи. Он был готов сделать все,
лишь бы она была счастлива.
   Элеонора вздохнула.
   - Все было так прекрасно, сумасбродно и романтично. Бедный  Ког-
да она умерла, он тоже умер, вскоре. Он оставил в доме все, как было при
ней. Очень тяжело было твоей матери и ее сестрам...
   На портрете Соланж Робийяр была одета в такую облегающую одежду,  что
казалось, под ней ничего нет. "Вот что, наверное, сводило мужчин с  ума,
и деда тоже", - подумала Скарлетт.
   - Ты мне часто напоминаешь ее, - сказала Элеонора, и  Скарлетт  вновь
заинтересовалась.
   - Каким образом, мисс Элеонора?
   - Твои глаза так же блестят. Они так же глубоко посажены. Ты такая же
страстная и так же хорошо этим играешь. Вы обе удивляете меня,  жизнь  в
вас плещет через край.
   Скарлетт улыбнулась. Она была так польщена.
   Элеонора смотрела на нее с такой любовью.
   - Сейчас я думаю немножко поспать, - сказала она с чистой совестью.
   Рассказала очень много, чистую правду. И вместе с тем не сказала  ни-
чего лишнего. Она не сказала, сколько было вздыхателей у  Соланж  и  как
много любовников. И как много дуэлей по этому поводу. Не говорила, чтобы
не забивать неискушенную голову Скарлетт такими мыслями.
   Элеонора действительно была озабочена отношениями между  ее  сыном  и
Скарлетт. Об этом она не могла спросить у Ретта. Если бы он хотел, он бы
сам сказал ей. Скарлетт же не хотела открывать своих чувств.
   Миссис Батлер закрыла глаза, пытаясь заснуть. Она  сделала  все,  что
было в ее силах. Оставалось только надеяться на  лучшее.  Скарлетт  была
взрослой, и Ретт был взрослым мужчиной. Но вели они  себя,  как  считала
Элеонора, как маленькие дети.
   Скарлетт тоже попыталась расслабиться. Она поднялась наверх и схвати-
лась за телескоп. Но на горизонте не было ни одной яхты. Наверное,  Ретт
утащил его на речку. Может, она что-то не уследила, когда смотрела в би-
нокль на скачках на Ретта и Анну. Это по-прежнему ее беспокоило. Впервые
в жизни она почувствовала себя старухой. И очень усталой.  Что  все  это
могло значить? Анна Хэмптон безнадежно влюблена  в  чужого  мужа.  Разве
Скарлетт не влюблялась в чужих мужей в свое время? Будет ли Анна тратить
свои молодые годы на безнадежные мечтания о Ретте? Какой смысл в  любви,
если она несет разрушение.
   "Что со мной случилось? Я веду себя, как старуха. Нужно  пойти  погу-
лять, что ли. Стряхнуть с себя эту белиберду, развеяться".
   Маниго постучал в дверь.
   - К вам пришли.
   Скарлетт была настолько рада видеть Салли, что  чуть  не  расцеловала
ее.
   - Садись сюда, Салли. Поближе к огню. Не правда ли, кошмар - провести
зиму взаперти? Я попросила Маниго принести чаю. Я думаю, что победа  Ми-
лой Салли - самое прекрасное зрелище в моей жизни, - оживилась Скарлетт.
   Салли веселила ее рассказами о том, как целовали лошадь Майлз  и  жо-
кея. Наконец Маниго принес поднос с чаем.
   - Мисс Элеонора спит, а то бы я ее позвала. Когда она проснется...
   - Я тогда уйду, - прервала ее Салли. - Я знаю, что Элеонора спит пос-
ле обеда. Потому и пришла сейчас. Я хотела поговорить наедине.
   Скарлетт насыпала чай в стакан. Ее заинтриговал  голос  Салли.  Салли
Брютон ничто, казалось, не могло расстроить или выбить из колеи. Она на-
лила кипяток в стакан с заваркой.
   - Скарлетт, я хочу сделать непростительное, -  отрывисто  проговорила
Салли. - Я хочу вмешаться в твою личную жизнь. Я, хуже того,  хочу  дать
тебе несколько советов. Продолжай в таком же духе  с  Мидлтоном  Кортни,
если так хочешь. Но ради Бога, будь осмотрительной. То, как ты это дела-
ешь, меня просто потрясает.
   У Скарлетт глаза медленно поползли на лоб.
   "Продолжай в том же духе! Как ей стукнуло в голову подумать  обо  мне
такое? Только падшие женщины могут этим заниматься".
   - Я хочу, чтобы вы поняли, мисс Брютон, что я тоже леди.
   - Тогда веди себя, как леди. Встречайся где-нибудь  днем  и  веселись
сколько угодно. Но не заставляй своего мужа и его жену наблюдать на  ве-
черинках, как вы пялитесь друг на друга. Как кобель на сучку  в  брачный
период.
   Скарлетт казалось, что ничто не может быть ужаснее ее  слов.  Но  это
было еще не все.
   - Должна предупредить тебя, что в постели он не так уж хорош. Он дон-
жуан. Но во всем другом деревенский идиот.
   Салли протянула руку за чайником.
   - Тебе подлить? - Она приблизилась к лицу Скарлетт. - Бог мой,  тебе,
по-моему, все равно. Я не понимаю, давай я насыплю тебе побольше сахара.
   Скарлетт откинулась на спинку. Ей хотелось плакать. Закрыть уши.  Она
любила Салли. Она гордилась, что та ее подруга. И  она  оказалась  такой
дрянью!
   - Бедное дитя, если бы я знала, что это произведет на тебя такое впе-
чатление. Я бы обошлась другими словами. Считай все  это  дополнительным
образованием... Ты живешь в Чарльстоне и замужем  за  чарльстонцем.  Это
старый город со старыми традициями. Ты должна чувствовать то, что  могут
чувствовать другие. Пустяковые проступки не замечаются. А серьезные гре-
хи становятся темой для разговоров среди твоих друзей. Ты должна  делать
все так, чтобы другие могли притворяться, что ничего не знают.
   Скарлетт не могла поверить в то, что слышала.  Это  -  отвратительно.
Она была замужем три раза. Но ни разу не изменяла мужьям физически.
   "Я не хочу быть такой, как все это общество". Она  теперь  не  сможет
смотреть ни на одну женщину в Чарльстоне, не представляя  ее  любовницей
Ретта в прошлом или настоящем. Зачем она приехала сюда? Здесь она чужая.
Она не хочет принадлежать обществу, о каком рассказывает Салли.
   - Я думаю, тебе пора, - сказала Скарлетт. - Мне нездоровится.
   Салли кивнула.
   - Я извиняюсь за причиненное тебе расстройство. Я не хочу тебя совсем
расстраивать. В городе много таких же целомудренных, как и ты.  Незамуж-
ние девушки и девы всех возрастов, которые не говорят  об  этом,  потому
что ничего не знают. Много верных жен. Я счастлива быть  одной  из  них.
Майлс изменял мне пару раз. Но я никогда не соблазнялась.  Возможно,  ты
тоже. Прости за всю нелепость разговора. Допивай чай... и веди себя  по-
аккуратнее с Мидлтоном.
   Салли отработанными движениями надела перчатки и пошла к двери.
   - Подожди! - остановила ее Скарлетт. - Я хочу  знать.  Ретт.  Ретт  с
кем?
   Мартышечье лицо Салли растянулось в милой улыбке.
   - Никто не знает. Клянусь тебе. Он уехал из Чарльстона в девятнадцать
лет. В этом возрасте ходят в бордели или же развлекаются с бедными белы-
ми девчонками. После возвращения он вел себя очень добропорядочно,  веж-
ливо давая понять, что не имеет смысла закидывать удочки. Я уверена, что
Ретт - верный муж.
   - Хочу сама убедиться.
   Как только Салли ушла, Скарлетт поднялась к себе в спальню  и  запер-
лась. Плюхнулась на кровать и лежала поперек нее без движения.
   "Какой дурой нужно было быть, чтобы  пытаться  заставить  его  ревно-
вать". Когда она устала от своих мыслей,  она  позвала  Панси,  умылась,
привела себя в порядок. Она не смогла бы спокойно общаться с  Элеонорой,
ей нужно было уйти, хотя бы ненадолго.
   - Мы идем гулять, - объявила она Панси. - Подай мне плащ.
   Скарлетт быстро шла в полном молчании. Она проходила мимо чарльстонс-
ких домов. Они стояли так, словно им было все равно, как  они  выглядят.
Главное, чтобы прохожие не узнали, что делается внутри, за высокими  са-
довыми заборами.
   Секреты. Все хранят свои секреты. Все вокруг притворяются.



ГЛАВА 28


   Было почти темно, когда Скарлетт вернулась. Дом  выглядел  безжизнен-
ным. Ни лучика не пробивалось сквозь шторы, которые опускали с  заходом.
Она осторожно открыла дверь, не издавая ни звука.
   - Скажи Маниго, что у меня болит голова и я не буду ужинать, - сказа-
ла она Панси в прихожей. - Развяжи мне шнурки, я иду спать.
   Маниго всем расскажет. Она никого не хотела видеть. Она  поднялась  в
натопленную комнату. Розмари громко рассказывала, что Джулия Эшли думает
по тому или иному поводу. Скарлетт старалась ходить бесшумно.
   Она забралась под одеяло, после того как Панси помогла ей  раздеться.
Если бы только она могла заснуть! Забыть Салли Брютон. Забыть  все,  за-
быться. Она была в полной темноте. Не могла даже заплакать. Слишком мно-
го она пережила сегодня.
   В комнату пробился луч, и скрипнула дверь. Скарлетт  подняла  голову,
щурясь от яркого света.
   В дверях стоял Ретт с лампой в поднятой руке.  Лицо  искажали  грубые
тени от лампы. Он был мокрый. Прилипшая одежда подчеркивала  его  мышцы.
Он выглядел страшным.
   Сердце Скарлетт забилось от страха. Это было то, о чем она так  долго
мечтала, - Ретт зашел к ней в спальню. Он направился к  кровати,  закрыв
дверь ударом ноги.
   - Ты не спрячешься. Вставай, не притворяйся!
   С грохотом он смахнул со стола погашенную лампу и поставил свою горя-
щую. Сгреб одеяло с нее, взял за руки и вытащил из кровати.
   Растрепанные волосы упали на ночную рубашку. Щеки вспыхнули, а  зеле-
ные глаза стали почти черными. Ретт бросил ее на кровать, она попыталась
уползти в угол, но он вновь сгреб ее.
   - Проклятая девчонка! - его крик был  ужасен.  -  Тебя  следовало  бы
убить, как только твоя нога ступила на землю Чарльстона.
   Скарлетт держалась за спинку кровати, чтобы не упасть. Кровь  застыла
в жилах. "Что могло привести его в такое бешенство?"
   - Не строй из себя забитое создание. Теперь я тебя знаю, как  никогда
лучше. Не бойся, я не убью тебя и даже пальцем не трону. Но, Бог  свиде-
тель, ты заслуживаешь этого.
   Рот Ретта страшно искривился от гнева.
   - Двуличность тебе к лицу, моя дорогая. Грудь вздымается, глаза широ-
ко раскрылись - я так невинна! Все несчастье в том, что ты действительно
невинна для своего извращенного сознания. Тебе абсолютно все равно,  что
переживает жена этого несчастного ловеласа.
   Губы Скарлетт невольно растянулись в улыбке. Он переживает по  поводу
ее победы над Мидлтоном Кортни! Сработало -  заставила  его  признаться,
что он ревнует. Теперь она должна сделать так, чтобы он признался  ей  в
любви. Она заставит его.
   - Я не кляну тебя в том, что ты из себя сделала посмешище, -  странно
повернул Ретт. - Это действительно было весело  наблюдать,  как  средних
лет женщина пытается себя убедить, что она еще в соку и ее так же  легко
соблазнить, как девочку. Ты не можешь никак выйти из детства,  Скарлетт?
Сильнейшее твое желание - навечно остаться красавицей. Сегодня  уже  это
звучит смешно! - кричал Ретт. Он отчаянно жестикулировал. - Сегодня  ут-
ром, когда я возвращался из церкви, ко мне подошел старый  друг  и  даже
близкий родственник и предложил свои услуги в качестве секунданта на ду-
эли с Кортни. Он не сомневался в том, что у меня могут быть другие наме-
рения. Как ни странно это звучит, но твое доброе имя должно быть защище-
но. Ради семьи.
   Беленькие зубки Скарлетт отстукивали барабанную дробь.
   - Что же ты сказал ему?
   - Приблизительно то же, что и тебе. Дуэль не потребуется. Моя жена не
привыкла к такому обществу, и ее поведение не  так  поняли.  Я  ее  про-
инструктирую.
   Он резко приблизился к ней и больно схватил за локоть.
   - Урок первый.
   Ретт приблизил ее к себе так, что она  откинулась  назад,  пристально
посмотрел ей в глаза.
   - Мне плевать, что меня будут считать рогоносцем, моя дорогая предан-
ная жена. Но ничто не заставит меня убить Кортни.
   Скарлетт почувствовала теплое и соленое дыхание Ретта.
   - Урок второй. Если я убью его, то мне придется  покинуть  город  или
иметь проблемы с военными. И я, естественно, не собираюсь  быть  мишенью
для него. Он может, конечно, ранить меня, но тут возникают свои  пробле-
мы.
   Скарлетт попыталась освободиться, но он так ее тряхнул, что у нее от-
пала всякая охота. Он схватил обе ее руки своей одной, и она  почувство-
вала себя, как в клетке.
   - Урок третий. Это было бы иронией моей судьбы -  или  судьбы  глупца
Кортни - рисковать жизнью ради спасения чести падшей женщины. Как  можно
спасать то, чего нет. И поэтому - урок четвертый.  Ты  будешь  следовать
всем моим распоряжениям при появлении в свете до тех пор, пока Сезон  не
кончится. И никакого следа досады или разочарования. Это не твой стиль и
только подольет масла в огонь и даст новую пищу для сплетен. Вверх голо-
ву и продолжай игры в уходящее детство. Но играй чаще среди женской  по-
ловины. Я был бы рад сам посоветовать, какого мужчину предпочесть. Я да-
же настою на этом.
   Его руки расслабились, и он толкнул ее на кровать.
   - Урок пятый. Ты будешь делать только то, что я скажу.
   Рубашка Скарлетт промокла от холодного пота, и она почувствовала уси-
ливающийся озноб. Она попыталась обнять себя руками,  чтобы  хоть  както
согреться. Ее рассудок постепенно приходил в норму. Ему  было  все  рав-
но... он смеялся над ней... он заботился только о своем "я".
   Какой храбрец! Как смело смеется над ней и выставляет посмешищем сре-
ди людей! Как бросает ее по комнате, словно кусок  мяса.  "Чарльстонский
джентльмен" был таким же картонным, как и "леди". Двуличные, притворные,
с любовью на стороне...
   Ретт продолжал ей что-то говорить, периодически встряхивая ее.  Скар-
летт подняла руки, чтобы заправить назад волосы.
   - Можешь перевести дух, Ретт Ба Мне не нужны твои советы и  уро-
ки. Я не собираюсь им следовать. Я ненавижу твой  вонючий  Чарльстон.  И
всех, кто в нем живет, особенно тебя. Я уезжаю завтра. Оставь меня одну.
   Она гордо сидела на кровати, высоко подняв голову и решительно скрес-
тив руки на груди. Но тело дрожало под ночной рубашкой.
   - Нет, Скарлетт. Ты не уедешь. Побег только подтвердит  вину,  и  мне
придется убить Кортни. Ты упросила остаться меня на  Сезон,  потому  что
очень хотела. Теперь следуй своим желаниям. И ты будешь делать то, что я
тебе скажу. Тебе придется с этим смириться. Или, Бог свидетель, я сделаю
из тебя мешок с костями.
   Ретт направился к двери.
   - И не старайся больше умничать, радость моя.  Я  буду  наблюдать  за
каждым твоим шагом.
   - Я ненавижу тебя! - крикнула Скарлетт вслед закрывающейся двери.
   Она услышала, как в двери щелкнул замок. В  дверь  полетел  увесистый
будильник. Затем кочерга.
   "Слишком поздно", - подумала Скарлетт, толкая  двери  других  спален.
Все они были заперты снаружи. Она вернулась в свою комнату  и  упала  на
кровать без сил.
   - Я уеду, ничто не остановит меня.
   Но закрытая дверь убеждала ее в обратном. Не  было  смысла  сопротив-
ляться Ретту, нужно было бежать. Она найдет способ, как это сделать. Нет
смысла брать с собой вещи. Вот что она сделает. Она пойдет на  вечеринку
и потихоньку исчезнет. Сразу в дилижанс. У нее хватит  денег  на  билет.
Билет куда?
   Всегда, когда у Скарлетт было нелегко на душе, она  вспоминала  Тару.
Там так тихо, мирно и спокойно... там Сьюлин. Если бы Тара была ее,  вся
ее. Она вспомнила дни, когда она была у Джулии Эшли. Как Кэррин так мог-
ла с ней обойтись?!
   Какая польза от наследства в Таре была для  монастыря  в  Чарльстоне?
Они не могли продать его, даже если бы нашелся  покупатель,  потому  что
Уилл на это никогда не согласится. Может быть, они получат часть от  ка-
ких-нибудь доходов от хлопковых полей? Но  это  в  лучшем  случае  трид-
цать-сорок долларов в год. Может быть, они рискнут продать.
   "Ретт хотел, чтобы я осталась". Прекрасно! Если только он поможет  ей
получить третью часть Тары. Тогда, имея две трети, она  предложит  выку-
пить у Уилла и Сьюлин. Если Уилл не захочет, она пошлет его к черту.
   Какой-то стопор в сознании тормозил ее мысли, и она пыталась  встрях-
нуться. Ну и что, что Уилл любит Тару. Она любит больше. И она ей нужна.
Это единственное место, которое ей  небезразлично,  единственное  место,
где небезразличны к ней. Уилл бы понял. Тара ее единственная надежда.
   Она позвонила. Панси подошла к двери и зашуршала в двери ключом.
   - Скажи мистеру Батлеру, что я его хочу видеть здесь в моей  комнате,
и принеси ужин, я хочу есть, в конце концов.
   Она переоделась в сухую рубашку. Зачесала назад волосы. И долго смот-
рела сама себе в глаза в зеркальном отражении.
   Все потеряно. Она не вернется к Ретту.
   Слишком быстро весь мир перевернулся в ее глазах. За несколько часов.
   Она еще не успела переварить то, что сказала ей Салли Брютон. Она  не
могла остаться в Чарльстоне после того, что узнала. Это будет все равно,
что строить дом на песке.
   Скарлетт схватила голову руками, как будто пытаясь удержать располза-
ющиеся, как тараканы, мысли. Она не могла одновременно думать  обо  всем
сразу. Нужно было сконцентрироваться на чем-то одном. Ей всегда везло  в
жизни, когда она занималась чем-то одним.
   Тара... Тара главнее. Когда с  Тарой  будет  решено,  тогда  все  ос-
тальное...
   - Ваш ужин, мисс Скарлетт.
   - Поставь поднос на стол и оставь меня одну. Я позвоню, когда  закон-
чу.
   - Да, мэм. Ретт сказал, что после еды будет свободен.
   - Оставь меня одну.
   Трудно было объяснить, что  выражало  лицо  Ретта.  Разве  что  любо-
пытство.
   - Ты хотела меня видеть, Скарлетт?
   - Да. Не беспокойся, не для поединков. Хочу предложить тебе дело.
   Выражение его лица не изменилось. Он не сказал ни слова.
   Скарлетт продолжала спокойно и по-деловому.
   - Ты и я понимаем, что  в  твоих  силах  заставить  меня  остаться  в
Чарльстоне и ходить на балы и приемы. И мы оба понимаем,  что  когда  ты
оставишь меня одну, я смогу говорить и делать все, что захочу, и  ты  не
сможешь меня остановить. Я останусь и буду вести себя, как ты  захочешь,
если ты мне кое в чем  поможешь.  Это  не  имеет  никакого  отношения  к
Чарльстону.
   Ретт присел и зажег лампу.
   - Я тебя слушаю.
   Она объяснила свой план, все больше и больше увлекаясь, и с  нетерпе-
нием ждала, что скажет Ретт.
   - Я восхищаюсь твоими нервами, Скарлетт. Я никогда не сомневался, что
ты одна можешь противостоять  армии  генерала  Шермана,  но  перехитрить
римскую католическую церковь тебе не по зубам.
   Он смеялся над ней. Но это был дружеский смех. Как  в  старые  добрые
времена.
   - Я не хочу хитрить, это честное дело.
   Ретт удивился.
   - Ты? Честное дело? Ты меня разочаровываешь.  Ты  так  много  теряешь
из-за этого. С тобой что-то случилось.
   - Честно! Почему ты такой противный. Ты сам прекрасно знаешь,  что  я
не хочу вовсе хитрить с Церковью.
   Наивные порывы Скарлетт еще больше веселили Ретта.
   - Я никогда не знал ничего подобного. Тебе эти планы пришли в  голову
по дороге на мессу по воскресеньям?
   - Вовсе нет. Сама не знаю, почему я так долго думала  над  этим.  Ну,
что, ты можешь мне помочь?
   - Я бы и рад. Но не пойму, как. Если не получится, ты  останешься  до
конца Сезона?
   - Я же сказала, что останусь, разве нет? Кроме того, не  вижу  причин
для неудач. Я могу предложить гораздо больше, чем Уилл. Я могу использо-
вать твое влияние. Ты знаешь каждого. У тебя всегда все выходит.
   Ретт улыбнулся.
   - Ты меня тронула, Скарлетт. Я знаю каждого никудышного  политика  за
тысячу миль и каждого захудалого бизнесмена. Но я не  могу  пользоваться
своим влиянием среди порядочных людей. Могу только дать совет.  Не  води
никого за нос. Расскажи все игуменье и соглашайся со всем, что она  ска-
жет. Не торгуйся.
   - Какой ты дурачок, Ретт! Никто, кроме дураков, не  спрашивает  цену,
если действительно хочет купить  то,  что  ему  очень  нужно.  Монастырю
действительно не нужны деньги. У них огромный дом, а  в  церкви  золотые
подсвечники и огромный золотой крест над алтарем.
   - Я говорю языком человека и ангела, - пробормотал Ретт.
   - Что ты там лепечешь?
   - Да так. Цитирую.
   Он старался быть серьезным, но у него плохо получалось.
   - Я желаю тебе удачи, Скарлетт. Считай это моим благословением.
   Он спокойно вышел из комнаты, и только  на  лестнице  послышался  его
смех. Скарлетт сдержит свое обещание. С ее помощью он избежит  скандала.
Через две недели Сезон закончится, и Скарлетт уедет. Уйдет напряжение  и
усталость от жизни, которую себе здесь устроила она сама. И он  спокойно
сможет возвратиться в Лэндинг. Ему так много предстоит сделать.
   Как Ретт и предполагал, отношения Скарлетт с игуменьей совсем  нельзя
было назвать простыми.
   - Она не говорит ни да, ни нет. Она  даже  не  хочет  выслушать  моих
объяснений. И понять выгоду от продажи, - объясняла Скарлетт после свое-
го первого визита к ней.
   И после второго, третьего... Она была расстроена. Ретт благодушно вы-
слушивал, а в душе смеялся. Он понимал, что он единственный  человек,  с
кем она могла так поговорить. Более того,  попытки  Скарлетт  доставляли
ему удовольствие, по мере того как она усиливала свои  нападки  на  игу-
менью. Затем она стала навещать Кэррин так часто, что  скоро  узнала  по
именам всех монахинь. После недели безрезультатных хлопот  с  игуменьей,
Скарлетт была готова на все. Она даже стала навещать  вместе  со  своими
тетушками их подружек, пожилых людей, католичек.
   - Я вываливаюсь из своей одежды, - нервно жаловалась она Ретту. - Как
эти старухи не могут понять, чего от них требуется?
   - А может быть, они хотят спасти твою душу, - предположил Ретт.
   - У меня с душой все в порядке, спасибо. Я начинаю уже задыхаться  от
ладана. Я стала похожа на ведьму от недосыпа. Каждый вечер эти  праздни-
ки.
   - Ерунда. Круги под глазами делают тебя похожей на духа.  Это  должно
произвести впечатление на игуменью.
   - Ретт, как тебе не стыдно?! Сейчас же пойду пудриться.
   Действительно, бессонные ночи стали сказываться. Напряжение прорезало
маленькие вертикальные морщинки между бровей. Все в Чарльстоне только  и
говорили, что она ударилась в религию. Скарлетт стала совсем другой. Она
вела себя очень пристойно, но была какой-то рассеянной. Не было уже  той
красивой обольстительницы. Она больше не принимала приглашений  поиграть
в вист. Она была озабочена лишь одним. Салли ей однажды сказала:
   - Я очень чту Всевышнего. Но ты, по-моему, зашла очень далеко,  Скар-
летт. Это уже экстравагантно.
   Эмма Энсон не согласилась.
   - Ты не права. Ее поведение только заставляет меня думать о  ней  го-
раздо лучше. Я думаю, что ты, Салли, помогла ей не лучшим способом. Сей-
час я взяла бы все свои слова обратно. Всегда есть что-то восхитительное
в тех, кто имеет в своих чувствах что-то религиозное.
   Утро среды второй недели мытарств Скарлетт было дождливое  и  пасмур-
ное. "Я даже не могут идти в монастырь в такую погоду. У меня развалится
последняя пара обуви. Как было бы хорошо доехать туда в экипаже. Но  ку-
чер Ретта куда-то исчез. И нужно идти. Ничего не поделаешь".
   - Игуменья уехала утром в Джорджию в школу. Никто не знает, как долго
она там пробудет. День, два, а может, и неделю.
   "У меня нет столько времени. Каждый день на счету".
   Она вышла из дома в дождь и слякоть.
   - Выкинь эти туфли и дай мне переодеться, - приказала она Панси.
   Дождь прекратился только в  полдень.  Мисс  Элеонора  отправилась  на
Кинг-стрит за покупками. Это было не для Скарлетт. Она уселась  на  краю
кровати и сидела, пока ноги не затекли, затем спустилась  в  библиотеку.
Может, там Рету. Она ни с кем не могла поговорить о своих делах.
   - Как идет реформация католической церкви?  -  спросил  он,  поднимая
брови.
   Скарлетт разразилась рассказами об игуменье. В то время как он  молча
обрезал сигарету, прикурил и перебил ее.
   - Погода наладилась, давай выйдем на воздух, на веранду, такой краси-
вый вид на море.
   Лучи солнца пробивались сквозь дымовую завесу, Скарлетт вдохнула  дым
сигары. На улице аромат сада смешался с соленым воздухом с  залива.  Она
так замечталась, что голос Ретта слышался где-то вдали.
   - Мне кажется, что та школа в Джорджии находится в Саванне. Ты  могла
бы поехать на день рождения к деду. Тетушки будут очень рады.  Если  там
действительно важное мероприятие, то там будет епископ. Ты можешь  пого-
ворить с ним.
   Скарлетт попыталась обдумать предложение Ретта. Лучше,  конечно,  это
сделать, когда его нет рядом. Странно было чувствовать себя  неудобно  в
его присутствии. Он наслаждался дымом сигары.
   - Посмотрим, - сказала она и вдруг бросилась прочь, слезы брызнули из
глаз. - Что со мной? Я как девчонка. Ненавижу себя за это. Да  мероприя-
тие затягивается. Я получу Тару... и Ретт тоже. Хоть на это  потребуется
сто лет.



ГЛАВА 29


   - Я никогда не была такой раздраженной, - сказала Элеонора Ба
   Ее руки тряслись, когда она наливала чай. У ее ног валялся сильно из-
мятый листок бумаги. Телеграмма, которая пришла, когда они были в  мага-
зине: кузины Таушенд Эллинтон приезжают из Филадельфии.
   - Через два дня! Как будто они и ничего не слышали о войне.
   - Они остановятся в гостинице, мама, - сказал Ретт. - И мы  пригласим
их на бал. По-моему, нормально.
   - Ужасно, - сказала Розмари. - Мне не очень хочется красоваться с ян-
ками.
   - Вообще-то она наша родня. И ты должна  прекрасно  выглядеть.  Кроме
того, Таушенд вовсе не янки. Он воевал с генералом Ли.
   Розмари промолчала.
   Мисс Элеонора засмеялась.
   - Хватит спорить. Будет интересно посмотреть, как встретятся  Таушенд
и Генри Рэтт. Один косоглазый, другой с бельмом. Они не смогут друг дру-
гу руки пожать.
   "Эллинтоны не такие уж плохие, - подумала  Скарлетт,  -  куда  только
смотреть, когда разговариваешь с Таушендом?" Его жена Ханна не была  та-
кой красивой, как мисс Элеонора, это однозначно. Однако алмазное колье и
дорогие платья заставляли чувствовать себя золушкой рядом с  ней.  Слава
Богу, это был последний бал и конец Сезона.
   "Я бы бросила камнем в того, кто скажет, что танцы могут утомить  ме-
ня. Но я действительно устала от них. Только бы все вышло с Тарой!"  Она
последовала совету Ретта и собиралась в Саванну. Но день за днем тетушки
все откладывали, и она решила ждать игуменью здесь.  Розмари  собиралась
навестить Джулию Эшли. А мисс Элеонора всегда хорошая компания. Ретт со-
бирался в Лэндинг, сейчас ей это  все  равно.  Если  бы  все  было,  как
раньше, то она с трудом дожидалась бы вечера.
   - Пусть Таушенд расскажет, действительно ли генерал Ли  такой  краси-
вый, как говорят, - весело попросила Скарлетт.
   Езекиль отполировал экипаж так, как будто собирался везти королевскую
семью. Он стоял у открытой дверцы, придерживая ее, готовый помочь сесть.
   - Я по-прежнему настаиваю, чтобы Эллинтоны поехали с нами, -  сказала
Элеонора.
   - Мы не поместимся, - недовольно пробурчала Розмари.
   Ретт знаком ей показал, чтобы она замолчала.
   - Проводов много, Ретт. И ты сам прекрасно знаешь. Они прекрасные лю-
ди и родня нам. Но это не оправдание того, что Ханна  отъявленная  янки.
Боюсь, что она нас замучает своей обходительностью.
   - Чего она? - спросила Скарлетт.
   Ретт объяснил. Чарльстонцы играли в свои порочные игры, которые  поя-
вились после войны. Они ранили своих противников так утонченно и обходи-
тельно, что это просто стало их оружием.
   - Гости не должны себя чувствовать, как будто первый раз в жизни  на-
дели ботинки. Только сильнейший и обретает опыт. Надеюсь, что нас не на-
столько будут задевать сегодня вечером, чтобы показать это публично. Ки-
тайцы никогда не придумывали пыток только ради их разнообразия. Хотя лю-
били изысканность.
   - Хватит, Ретт! - взмолилась мама.
   Скарлетт молчала. "Вот что они со мной делали. Что ж, пусть. Я не со-
бираюсь больше возиться с Чарльстоном".
   Завернув на Митинг-стрит, экипаж встал в длинную вереницу колясок.
   Одна за другой они останавливались и высаживали пассажиров. "Мы опоз-
даем с этой очередью", - подумала Скарлетт. Она  выглянула  в  окно.  По
улице прогуливались леди. За ними семенили служанки с коробками для обу-
ви. "Я бы тоже так погуляла. Лучше, чем париться в этой духоте. На улице
такая чудесная погода". По улице, сигналя, проезжал автомобиль. Скарлетт
уставилась на него.
   "Что он здесь делает? - удивилась она. - Им можно  ездить  только  до
девяти". Она услышала два удара колокола с часовни. Пробило девять трид-
цать.
   - Не правда ли, прекрасное зрелище, все-пассажиры одеты в бальные на-
ряды? - сказала мисс Элеонора. - Ты не знаешь, Скарлетт, пролетки  прек-
ращают ходить рано вечером в ночь Святой Сесилии и делают только  специ-
альные рейсы, чтобы отвезти людей на бал.
   - Не знала. А как они возвращаются?
   - После бала есть пара специальных рейсов.
   - А если кто-то хочет покататься во время бала?
   - Я думаю, там не до этого. Да и все знают, что после девяти пролетки
не ходят.
   Ретт засмеялся.
   - Мама, ты как принцесса из "Алисы в стране чудес".
   Элеонора захохотала.
   - Да уж, похоже.
   Экипаж медленно следовал мимо приоткрытой двери.  Скарлетт  заглянула
внутрь и увидела сцену, от которой у нее захватило дыхание. Это то  мес-
то, где будет проходить бал! Огромные железные  столбы  служили  основой
для газовых светильников. В каждом таком светильнике было по дюжине  го-
релок. Они освещали мягким светом внутреннее пространство, которое напо-
минало интерьер замка, огромной длины  полотняная  дорожка  тянулась  от
входа до самых ступенек портика. Над входом был натянут огромный тент.
   - Только подумайте, - удивлялась Скарлетт, - сразу из экипажа на бал,
и ни капли не попадет на тебя.
   - Хорошая идея, - согласился Ретт. - Только  в  ночь  Святой  Сесилии
дождь не идет. Всевышний не позволяет.
   - Ретт! - сердито оборвала его мама.
   Скарлетт победно посмотрела на Ретта, удовлетворенная  тем,  что  ему
заткнули рот. Не все же время ему умничать.
   - Выходи, Скарлетт, - сказал Ретт, - ты здесь будешь чувствовать  се-
бя, как дома. Это Ирландский Холл. Внутри ты увидишь выписанный  золотом
ирландский герб.
   - Не умничай, - опять оборвала его мама.
   Она вышла из экипажа, высоко подняв голову, представляя, как это  де-
лали ее ирландские предки.
   Что там делали солдаты янки? От испуга на секунду перехватило  горло.
Может, они замышляли как-то отомстить за то, что вчера их избили  женщи-
ны. Затем она увидела толпу сзади них,  которую  они  сдерживали.  Толпа
старалась разглядеть людей, которые вылезали из  колясок.  "Почему  янки
сдерживают толпу ради того, чтобы мы могли пройти? Как будто чьи-то слу-
ги. Да им никто и не платит".
   Она сделала пару шагов и очаровательно улыбнулась толпе.  Если  бы  у
нее было новое красивое платье! Уж она бы  постаралась.  Она  расправила
складки и ступила на нетронутую дорожку. Затем все прошли на Бал Сезона.
   Скарлетт убежала немного вперед и стояла в передней  в  ожидании  ос-
тальных. Она восхищенно осматривала неповторимую архитектуру,  лестницу,
которая вела на второй этаж и которая была уставлена красивыми  подсвеч-
никами, с горящими восковыми свечами. Такой красоты она еще ни  разу  не
видела.
   - А вот и Эллинтоны, - сказала миссис Ба - Сюда, Ханна, мы оста-
вим нашу верхнюю одежду в гардеробе.
   Но Ханна остановилась в дверях в нерешительности. Розмари и  Скарлетт
от удивления чуть не столкнулись с грузным мужчиной. Что  было  не  так?
Все внутри было так обычно, что Скарлетт не  поняла,  почему  Ханна  так
растерялась. Несколько девушек и женщин сидели на скамейке вдоль  стены.
Они смеялись и шутили, а тем временем их служанки вытирали и пудрили  им
ноги, надевали чулки и туфли для танцев. Это было обычным для такой  по-
годы. Что там себе думает янки? Не танцевать же в грязной обуви.
   - Вы загораживаете проход, - не очень вежливо сказала  Скарлетт  мисс
Эллинтон.
   Ханна извинилась и прошла внутрь. Элеонора Батлер стояла у зеркала  и
поправляла прическу.
   - Отлично, - сказала она. - Я уже думала, что потеряла вас.
   Она не видела реакцию Ханны.
   - Я бы хотела увидеть Шебу. Она позаботится обо всем, что вам  потре-
буется сегодня на вечеринке.
   Миссис Эллинтон покорно последовала за Элеонорой в угол комнаты,  где
на огромном широком кресле сидела не менее огромная женщина с кожей  ко-
ричнево-золотого цвета. Шеба встала с кресла, чтобы быть  представленной
гостье и снохе мисс Элеоноры.
   Скарлетт с жадностью смотрела на женщину, о которой так много  слыша-
ла. Шеба была знаменита. Все знали, что она лучшая  швея  в  Чарльстоне.
Она научилась, когда была рабыней у Ратлегов, у модистки миссис  Ратлег,
ее привезли в качестве приданого для  дочери.  Она  по-прежнему  служила
Ратлегам и еще некоторым избранным леди на ее в Она  была  поистине
королевой в своем роде. Некоронованной королевой. Она каждый год заправ-
ляла в женском гардеробе на балах со своими двумя  помощницами.  Крючки,
шнурки, рюшечки, потерянные пуговицы и разбитые сердца -  все  было  под
силу этой женщине. На каждом балу есть гардероб, где  служанки  помогают
своим госпожам. Но только на Святой Сесилии есть королева Шеба. От  всех
других балов она любезно отказывается.
   Ретт сказал ей то, что о Шебе никто не скажет  вслух.  Всего  в  двух
кварталах отсюда у нее был свой кабачок, где солдаты и офицеры армии ок-
купантов могли всегда купить дешевые виски и женщин  любого  возраста  и
цвета кожи и по любой цене.
   Скарлетт смотрела недоуменно. "Могу поспорить, что она  одна  из  тех
аболиционистов, которые в глаза не видели чернокожего. Интересно,  зачем
она занимается всем этим, если у нее есть свой бизнес. Ретт говорит, что
в Англии у нее больше миллиона золотом в банке. Сомневаюсь, что Эллинто-
ны могут с ней потягаться".



ГЛАВА 30


   Когда Скарлетт вошла в зал, она встала, как  вкопанная,  несмотря  на
то, что за ней шла вся толпа. Зал поразил ее, как сказка наяву.
   Огромный зал был залит теплым сиянием тысяч свечей. Хрустальные люст-
ры, казалось, висели где-то очень высоко. Отражаясь в многочисленных об-
рамленных золотом зеркалах, пламя приобретало замысловатые рисунки. И  в
темных окнах, которые тоже служили зеркалами. Серебряные  канделябры  на
длинных столах всеми гранями подчеркивали свою изысканность.
   Скарлетт не могла сдержать восхищения и засмеялась.
   - Скарлетт, тебе хорошо? - спросил Ретт значительно позже.
   - Да, это поистине лучший бал Сезона.
   Она действительно так считала. Здесь было все, что должно быть на на-
стоящем балу. Много музыки и смеха со всех сторон. Она, правда, не очень
обрадовалась, когда ей дали танцевальную карточку. Казалось, что органи-
заторы бала заранее распределили всех участников. Но музыка была  отлич-
ной. Ее партнером был немолодой мужчина, которого она знала,  потом  был
молодой человек, разные гости и чарльстонцы, которые съезжались со всего
света на этот бал. И каждый танец приносил новые ощущения и  новые  удо-
вольствия. И никаких разочарований. Имени Мидлтона Кортни не было в кар-
точке.
   Скарлетт захихикала, когда увидела Элали в танце. Ее обычная  серьез-
но-унылая гримаса отсутствовала, она улыбалась и смеялась, как  все.  Не
было стоящих вдоль стен и скучающих. Совсем юные дебютантки были в парах
со знатоками танца и умения общаться. Она видела Ретта с тремя такими по
очереди. И ни разу с Анной Хэмптон. Скарлетт удивлялась, с каким умением
был организован бал. Она совсем не завидовала, просто была счастлива.  И
совсем расхохоталась, когда увидела Эллинтонов. Ханна чувствовала  себя,
видимо, первой красавицей бала. "Она,  наверное,  танцевала  с  отпетыми
льстецами Чарльстона", - подумала Скарлетт. А Таушенд вообще,  казалось,
забыл про свою жену. Кто-то нашептал ему, наверное, что-то ласковое. Они
уж точно никогда не забудут эту ночь. Пошел шестнадцатый танец. Он пред-
назначался, как сказал ей Джози Энсон, для самых влюбленных Мужья и
жены как будто заново влюблялись друг в друга. Джози был здесь  главным,
поэтому знал. Это было одним из обычаев. И она будет танцевать с Реттом.
   И когда он взял ее в танце и спросил, хорошо ли ей, она из самой глу-
бины сердца ответила: "Да!"
   В час ночи оркестр отыграл последний вальс, и бал был окончен.
   - Мне так не хочется, чтобы все закончилось, - сказала Скарлетт.
   - Отлично, - сказал Майлс Брютон. - Надеюсь, все так считают.  Сейчас
все идут вниз на ужин. Организаторы гордятся своими устрицами не меньше,
чем своим пуншем. Надеюсь, ты выпьешь бокал прекрасного напитка?
   - Да, конечно. У меня голова идет кругом.
   Пунш Святой Сесилии был смесью шампанского с прекрасным бренди.
   - Мы, мужчины, считаем, что это прекрасное восстанавливающее средство
для ног на балу. Никак не для головы.
   - Майлс! Салли всегда говорила, что  ты  самый  прекрасный  танцор  в
Чарльстоне. Мне теперь кажется, что она хвасталась.
   Скарлетт так была рада всему, что шутки сами собой  срывались,  порой
не всегда удачно. Почему так долго нет Ретта? Почему он разговаривает  с
Эдвардом Купером вместо того, чтобы сопровождать ее на  ужин?  Салли  бы
никогда не простила этого своему мужу.
   О, слава Богу, идет!
   - Я бы никогда не позволил тебе обладать такой  прекрасной  женщиной,
Ретт, если бы ты не был таким большим. - Майлс взял под руку Скарлетт. -
Вам повезло" мэм.
   - Бог мой, - парировал Ретт. - Я умолял Салли  убежать  со  мной.  За
последний час она мне вскружила голову. Но, видно, удача изменила мне. -
Все трое захохотали и стали глазами искать Салли. Она сидела на подокон-
нике, держа в руках туфли.
   - Кто сказал, что тот бал хорош, после которого появляются  дырки  на
туфлях? У меня появились мозоли, - весело констатировала Салли.
   Майлс сгреб ее с подоконника.
   - Я отнесу тебя вниз, несчастная, но надень туфли, как подобает  нас-
тоящей леди.
   - Грубиян! - сказала Салли.
   Скарлетт заметила, как они обменялись многозначительными взглядами, и
ее сердце наполнилось злостью.
   - О чем таком прекрасном ты так долго разговаривал с Эдвардом? Я про-
голодалась.
   Она посмотрела на Ретта и зло усмехнулась.
   - Он считает, что я плохо влияю на Томми. У него понизилась  успевае-
мость в школе. И в наказание он продает яхту.
   - Это жестоко! - воскликнула Скарлетт.
   - Мальчик получит ее обратно. Я покупаю ее. Пошли  ужинать,  пока  не
съели всех устриц. Первый раз в жизни ты получишь  еды  гораздо  больше,
чем сможешь съесть. Даже леди едят здесь до отвала. Это традиция.  Сезон
заканчивается, и начинается великий пост.
   Было около двух, когда двери Ирландского Холла открылись. И двое юно-
шей заняли свои места у дверей, чтобы освещать темное пространство перед
экипажами. Кучера зажгли лампы на крыше и у дверок. Лошади  переминались
с ноги на ногу и мотали головами. Слуга постелил дорожку и стал  сметать
с нее м Но, заслышав голоса, растворился в темноте.
   Вся толпа вывалила на улицу, заполняя ее веселым смехом. Как и в каж-
дый предыдущий год, все говорили, что в этот раз  праздник  удался,  как
никогда. Отличная музыка, отличный стол, пунш, устрицы.
   - Поедем на пролетке, Ретт. В экипаже так душно.
   - Потом придется долго идти.
   - Ну и что. Это полезно.
   Он глубоко вдохнул свежего воздуха.
   - Да, действительно. Иди и займи место, а я скажу маме.
   Ехать было не особенно далеко. Завернули на Брод-стрит, проехали один
квартал. Там уже город спал. Проехали мимо почты. В пролетке решили  по-
петь и подхватили веселую песню про длинные дороги в Ирландии и про ост-
рова.
   Музыкальное исполнение песни оставляло желать лучшего, но никто  осо-
бенно не переживал. Когда они сошли, Скарлетт еще долго продолжала напе-
вать, вторя уносящей певцов пролетке, которая поехала обратно за  гостя-
ми, не успевшими разъехаться.
   - Как ты думаешь, они знают какую-нибудь  другую  песню?  -  спросила
Скарлетт.
   Ретт засмеялся.
   - Они и эту-то не знают. По правде сказать, я тоже. Да это и не имеет
значения.
   Скарлетт захохотала. Но вовремя закрыла  рот  рукой,  слишком  громко
прозвучал ее смех в ночной тишине. Она долго смотрела вслед  удаляющейся
пролетке, пока она не завернула за угол. Теплый ветерок приятно  обдувал
лицо. Свет лампы около почты разливал желтизну по всей улице.
   - Так тепло, - прошептала Скарлетт.
   Ретт пробурчал что-то невнятное, затем достал часы, посмотрел и  ска-
зал:
   - Слушай.
   Скарлетт даже затаила дыхание, чтобы лучше слышать.
   - Сейчас! - сказал Ретт.
   Колокола на колокольне Святого Майкла пробили раз,  два.  Звук  долго
лился в ночной тишине.
   - Половина, - сказал Ретт и положил часы в карман.
   От выпитого пунша они были близки к состоянию полета.  Ночь  станови-
лась темнее, а воздух теплее. Тишина резала слух. Такие вечера запомина-
ются лучше, чем сами балы. Каждый чувствует какое-то приятное внутреннее
тепло. Скарлетт взяла Ретта под руку. Они молча приближались к дому. Ша-
ги глухо отдавались в темноте. В такой темноте Скарлетт не узнавала при-
вычных глазу улиц. "Так тихо и пустынно, как будто  мы  единственные  на
всей земле".
   Высокая фигура Ретта была частью этой темноты. Скарлетт  обвила  свою
ладонь плотно вокруг его руки. Чувствовалась сила, сильная рука сильного
мужчины. Скарлетт прижалась к нему. Она чувствовала тепло его тела.
   - Прекрасный праздник получился? - спросила она очень громко. Ей  са-
мой показалось так. - Я смеялась так громко над Ханной,  что,  по-моему,
она заметила, она так часто оборачивалась. Ей  было  непривычно  видеть,
как веселятся южане.
   Ретт сочувственно произнес:
   - Бедная Ханна. Может быть, она никогда больше в жизни не почувствует
себя такой привлекательной. Таушенд не дурак. Он сказал мне,  что  хотел
бы перебраться на Юг. Этот визит заставит  Ханну  согласиться.  В  Фила-
дельфии по колено снега.
   Скарлетт мягко засмеялась. Когда они проходили мимо очередного  фона-
ря, она заметила, что Ретт тоже улыбается. Ни о чем не  хотелось  больше
говорить. Было достаточно того, что им было хорошо, оба  улыбались,  шли
вместе, и некуда было спешить.
   Они проходили мимо доков. Вдоль пирса стояли корабли и лодки.  В  ма-
леньких приземистых домиках с магазинами на первых этажах, с темными ок-
нами, многие из которых были настежь раскрыты. Заслышав их  шаги,  гдето
залаяла собака. Они пошли медленнее. Собака еще раз залаяла и замолчала.
   Они молча шли от одного фонаря к другому. Ретт уже автоматически  за-
медлял свои огромные шаги, чтобы Скарлетт успевала за ним. В тишине  од-
новременно раздавалось "клак, клак - свидетельство единства  и  гармонии
этого момента.
   Один фонарь не горел, и Скарлетт вдруг показалось,  что  небо  совсем
близко. А звезды, казалось, слепили глаза. И до них можно было рукой до-
тянуться.
   - Ретт, посмотри на небо. Звезды так близко.
   Ретт остановился и взял ее за руку, чтобы она тоже остановилась.
   - Это из-за близости к морю. Слышишь его дыхание?
   Они стояли очень тихо. Скарлетт напрягла слух. До нее донеслись тихие
всплески воды где-то в темноте. Постепенно они становились громче.  Сле-
дующий всплеск мог бы сравниться с шумом реки. Это была музыка. Она  не-
понятно почему наполнила ее глаза слезами.
   - Ты слышишь? - тихо спросила она.
   Вдалеке еле слышно действительно раздавалась какая-то музыка.
   - Да. Это мелодия "Через широкую Миссури". Моряки сами делают  дудки.
У некоторых есть настоящий талант музыканта. Смотри, там фонарь, его за-
жигают, чтобы суда не натолкнулись друг на друга. И всегда стоит вахтен-
ный и следит за этим. И всегда есть маленькие лодки  с  людьми,  которые
покажут путь к бухте в полной темноте, настолько хорошо  они  ее  знают.
Или те, кто предпочитает передвигаться ночью, чтобы его никто не видел.
   - А какой смысл?
   - Много причин. Беглецы, нечестные люди.
   Ретт рассказывал это так, как будто говорил сам с собой.
   Скарлетт смотрела на него, она не  могла  разглядеть  его  лица.  Она
вновь посмотрела на фонарь, который она приняла за звезду, и стала  слу-
шать неизвестного музыканта. Часы пробили три четверти  третьего.  Скар-
летт почувствовала соль на губах.
   - Ты скучаешь о тех блокадных временах? Ретт засмеялся.
   - Лучше сказать, хотел бы быть лет на десять моложе. Я плавал на  су-
дах. Мне доставляло радость качаться на волнах и чувствовать вольный ве-
 Только там мужчина по-настоящему чувствует себя мужчиной.
   Он потянул Скарлетт за собой. Шаги убыстрились, но все так же в  такт
друг другу.
   Скарлетт чувствовала морской воздух и представляла себя в лодке.
   - Ретт, я хочу поплавать. Возьми меня как-нибудь с собой. Погода  еще
хорошая. И совсем не обязательно тебе ехать в Лэндинг прямо завтра.
   Ретт на минуту задумался. Скоро она навсегда исчезнет из его жизни.
   - Почему бы нет. Было бы глупостью упускать погоду.
   Скарлетт потащила его за руку.
   - Пойдем. Уже поздно. А мне нужно рано вставать.
   Ретт приостановил ее.
   - Если у тебя будет сломана шея, то я тебя не возьму. Смотри под  но-
ги.
   Она опять пошла с ним в ногу. Это так приятно - го-то.
   Перед самым домом он ее остановил.
   - Подожди. - Он прислушался. Часы пробили три раза. Гул долго  разда-
вался над спящим городом.
   Три... часа... и все так прекрасно!



ГЛАВА 31


   Ретт критически осмотрел ее костюм, и его лицо слегка перекосилось.
   - Так, я не хочу снова обгореть на солнце, - сказала она однозначно.
   Она надела широкополую малиновую шляпу, которую Элеонора  повесила  у
двери в сад, чтобы надевать ее, когда она обрезает кустарник в саду. Она
поверх шляпы повязала голубую ленточку и  закрепила  ее  на  подбородке.
Скарлетт казалось, что эта шляпка ей очень идет. Она взяла с  собой  ма-
ленький зонтик от солнца. Ее любимый, с голубенькими цветочками.
   "Почему Ретт считает, что имеет право всех критиковать? Пусть сам  на
себя посмотрит. В старой полинялой рубашке, не говоря уже о его куртке".
   - Ты сказал - в девять. Ну что, мы идем?
   Ретт небрежно поднял с пола холщовую сумку, накинул на плечо и корот-
ко сказал:
   - Пошли.
   В его голосе было что-то подозрительное. "Он что-то задумал, -  пока-
залось Скарлетт, - надо быть начеку".
   Она и не представляла себе, что яхта такая маленькая. И  что  до  нее
придется добираться по скользкому трапу. Она опасливо посмотрела на Рет-
та.
   - Сейчас отлив. Нам надо было бы прийти в половине  десятого.  Сложно
будет потом вернуться в бухту. Ты все еще по-прежнему хочешь кататься?
   - Еще бы, конечно! - Скарлетт взялась за поручень трапа и  попыталась
пойти по нему.
   - Подожди, - остановил ее Ретт.
   Она посмотрела на него недовольно и нетерпеливо.
   - Я не хочу, чтобы ты сломала себе шею и свалилась в воду. Мне  потом
придется тебя целый час доставать. Очень скользкий трап. Подожди  минут-
ку, я спущусь вниз, чтобы подстраховать тебя. Ты догадалась надеть  туф-
ли?
   Ретт расстегнул сумку и надел ботинки на резиновой подошве.  Скарлетт
молча наблюдала за ним. Ретт переобулся и убрал обувь в сумку.
   Закончив, резко встал и улыбнулся. От его улыбки у Скарлетт захватило
дух.
   - Стой здесь. Умный мужчина знает, откуда ждать проблем.  Я  поправлю
поручень и вернусь за тобой.
   Он ловко перекинул сумку через плечо и полез по  трапу.  До  Скарлетт
только сейчас дошли его слова.
   - Ты быстр, как молния, - сказала она в восхищении, наблюдая  за  пе-
редвижениями Ретта.
   - Или как обезьяна, - поправил ее Ретт. - Да, дорогая, время безжало-
стно к мужчинам и даже к женщинам.
   Скарлетт было не в новинку лазить по таким приспособлениям. И она хо-
рошо держала равновесие. В детстве она забиралась на самые верхние ветки
деревьев или карабкалась вверх на сеновал. И этот трап не  был  для  нее
такой уж проблемой. Но ей было приятно, когда Ретт, поддерживая ее,  об-
нял за талию.
   Она села аккуратно на сидение, а Ретт приладил парус.  Белое  полотно
развевалось, закрывая весь вид с одной стороны.
   - Ты готова? - спросил Ретт.
   - Да, конечно.
   - Тогда поехали.
   Ретт отвязал концы каната от причала и оттолкнулся. Ветер сразу подх-
ватил маленькую яхту и потянул ее на середину реки.
   - Сиди на своем месте и старайся прижать голову пониже к  коленям,  -
приказал Ретт.
   Он поднял кливер, закрепил фал, и яхта поплыла еще быстрее и  уверен-
нее.
   - Ну вот, - сказал Ретт, присаживаясь рядом со Скарлетт.  Ручка  киля
была между ними. Двумя руками  он  старался  выровнять  движение.  Стоял
сильный шум от ветра в парусах, от скрипа яхты и плеска воды за  бортом.
Скарлетт сидела, не поднимая головы. Солнце било в глаза Ретту,  он  щу-
рился, но не отворачивался и  был  очень  сосредоточен.  Лицо  сияло  от
счастья. Скарлетт давно не видела его таким. Встречная волна  ударила  в
борт, разбрасывая море брызг. Ретт захохотал.
   - Молодец, девочка! Скарлетт понимала, что это адресовано не ей.
   - Ты уже готова вернуться?
   - Нет еще.
   Скарлетт находилась  в  прекрасном  расположении  духа,  несмотря  на
сильный ветер, промокшую одежду и потерянный зонтик, на то, что в  туфли
постоянно заливалась вода. Все было настолько сказочно  для  нее.  Волны
вздымались футов на шестнадцать. Они напоминали молодых животных,  кото-
рые набрасывались на добычу. Они поднимали и  опускали  маленькую  яхту,
словно игрушку. В такие моменты у  Скарлетт  сосало  под  ложечкой.  Она
чувствовала себя частью всей этой стихии. Она чувствовала себя  водой  и
солнцем, солью и ветром. Ретт смотрел на Скарлетт. Ему было приятно, что
его любимое занятие так нравилось ей.
   - Хочешь попробовать порулить? Я научу.
   Скарлетт отрицательно завертела головой, ей просто нравилось то,  что
можно просто так плыть.
   Ретт понимал, как хотелось бы Скарлетт поуправлять яхтой,  почувство-
вать свободу перед стихией. В детстве он тоже  чувствовал  это.  И  даже
сейчас, в его возрасте, иногда что-то двигало им  и  заставляло  отправ-
ляться в плавание еще и еще.
   - Наклоняйся, - предупредил Ретт и крутнул ручкой паруса над ее голо-
вой.
   Резкий рывок вознес их на самый гребень волны.  Скарлетт  вскрикнула.
Над головой летали чайки, как белые пятна на безоблачном небе. Они  раз-
вернулись. Солнце теперь приятно грело спину. А в  лицо  ударил  соленый
в Ради таких дней стоило жить. Он прикрепил парус и полез  за  сум-
кой. Достал из нее свитер для себя и поменьше для Скарлетт. Оба были из-
рядно потрепаны и годились разве что  для  таких  прогулок.  Затем,  как
краб, приполз обратно. Лодка просела под его весом.
   - Надень, - протянул он свитер Скарлетт.
   - Мне не нужно. На улице словно лето.
   - Воздух теплый, но не вода. Сейчас февраль все-таки.  Продует  тебя,
промокнешь и не заметишь, как схватишь простуду. Надевай.
   Скарлетт скорчила мину, но все-таки надела.
   - Тебе придется подержать мою шляпу.
   - Я подержу.
   Ретт натянул свой свитер, затем помог Скарлетт. Ветер тут же  растре-
пал ее волосы. Унося с собой шпильки, заколки. Прядь  волос  забилась  в
рот.
   - Что ты наделал? - недовольно закричала она. - Отдай быстрее  шляпу,
пока я не полысела.
   Ветер был такой сильный, что, казалось, мог унести все ее волосы.
   Она никогда в своей жизни не была такой привлекательной. Ее лицо, ро-
зовое под порывами ветра и лучами солнца, светилось радостью. С  растре-
панной копной волос, в шляпе она выглядела довольно смешной в его свите-
ре.
   - Ты, конечно, не догадался чего-нибудь взять поесть?
   - Только завтрак моряка, - сказал Ретт, - сухари и ром.
   - Какие деликатесы! Я не ела никогда ни того, ни другого.
   - Сейчас пол-одиннадцатого. Подожди и пообедаешь дома.
   - А нельзя плавать весь день? Мне так хорошо! Такой чудесный день.
   - Еще час. Мне в полдень надо встретиться с адвокатами.
   "Заботится о своих адвокатах". Скарлетт слегка  обиделась,  но  потом
решила не портить себе праздник. Она смотрела на блестящее в лучах солн-
ца море, на пену около бортика, затем нагнулась и  зачерпнула  пригоршню
воды. Она как маленький котенок. Рукава были такими  длинными,  что  она
могла спрятать в них руки.
   - Будь осторожна. Может сдуть, - смеялся Ретт.
   Он взял руль, готовясь к развороту.
   - Смотри скорее сюда. Могу поспорить, ты никогда такого не видела.
   Скарлетт напряженно вглядывалась в даль.
   - Акула! Две, три!
   - Мое маленькое дитя! Это дельфины, а не акулы. Они, наверное, плывут
к океану, осторожнее, пригнись. Мы попробуем поплыть за ними. Это просто
класс. Поучиться у них. Они к тому же любят поиграть.
   - Рыбы? Играть? Ты меня за дурочку держишь?
   - Они не рыбы. Ты посмотри. Сама увидишь!
   Дельфинов было семь. Когда Ретт развернулся по  их  направлению,  они
были довольно далеко. Солнце било в глаза, и Ретт  прикрывал  их  рукой.
Дельфины появились прямо перед носом. Они  выпрыгивали,  показывая  свои
спины и с шумом ныряли обратно.
   - Ты видел, видел! - задергала Скарлетт Ретта за рукав.
   Ретт опустился на лавку.
   - Видел. Они зовут нас двигаться дальше. А остальные ждут. Посмотри!
   Два дельфина сопровождали их, то и дело выпрыгивая из воды вдоль обо-
их бортов. Их блестящие спины и плавники приводили Скарлетт  в  восторг.
Скарлетт засучила свои безмерные рукава и хлопала в ладоши. Один дельфин
показал свою единственную ноздрю, повернулся и исчез  под  водой.  Вылез
снова, посмотрел и опять исчез.
   - Ретт! Он улыбается нам! Они плавали туда  и  обратно,  крутились  и
вертелись под лодкой, выныривали с разных сторон, стукались о борт, вов-
лекая яхту в игру. И, казалось, смеялись над тем, как эти мужчина и жен-
щина неумело плавают.
   - Вон там! - показал Ретт.
   - И там! - тыкала пальцем Скарлетт совсем в другом направлении.
   Каждый раз появление дельфина было неожиданностью.
   - Они танцуют, - настаивала Скарлетт.
   - Резвятся, - говорил Ретт.
   - Это представление, - согласились они.
   Шоу действительно было прекрасным. Ретт совсем не следил за яхтой. Он
не заметил тучки на горизонте. Первый раз он почувствовал перемену, ког-
да ветер вдруг стих и дельфины куда-то исчезли, паруса повисли. Он огля-
нулся вокруг и увидел надвигающийся шторм.
   - Ложись на дно и держись, - тихо сказал он Скарлетт. - Сейчас  пове-
селимся. И не в таких переделках бывали.
   Скарлетт оглянулась, и ее глаза расширились: только что было солнце и
тепло вокруг, и вдруг - облака и черное небо. Без лишних слов она сдела-
ла, что приказал Ретт. Он же ловко управлялся с лодкой.
   - Нам придется лавировать, - Ретт нервничал. - Зато таких гонок  тебе
больше нигде не доведется испытать. - В этот момент налетел шквал.  День
превратился в жидкую темноту. Неба не стало видно. Полил  ливень.  Скар-
летт открыла рот, чтобы закричать, но тут же нахлебалась воды.
   "Мой Бог, я захлебываюсь", - подумала она. Она перевернулась на живот
и еле откашлялась. Она пыталась поднять голову и спросить у  Ретта,  что
происходит и откуда такой шум. Но ей на лицо наехала шляпа.  Она  ничего
не видела. "Либо я ее выкину, либо задохнусь". Одной рукой она  пыталась
развязать узел, другой отчаянно вцепилась в металлический поручень. Лод-
ку бросало из стороны в сторону, она то и дело черпала носом  и  трещала
по всем швам. Временами ей казалось, что лодка становится совсем  верти-
кально и просто идет ко дну. "О, пресвятая Божья Матерь! Я не хочу  уми-
рать!"
   Наконец ей удалось развязать узел и освободить тесемки. Она могла ви-
деть! Она осмотрелась вокруг. Кругом в темноте были стены воды. Они  бу-
шевали и обдавали ее пеной.
   - Ретт! - пыталась она перекричать шум шторма.
   Боже, где Ретт? Она вертела головой по сторонам. "Будь проклят этот
   Ретт!" Он стоял, на коленях, его плечи  и  спина  напряглись.  Высоко
поднята голова. Он смеялся ветру, дождю и волнам. Левой рукой вцепился в
руль, правой в поручень. Он привязался веревкой, чтобы его не снесло. Но
ему нравилось это! Ему нравилось играть со смертью.
   "Я ненавижу его!"
   Скарлетт с ужасом посмотрела на очередную  надвигающуюся  волну.  Она
старалась себя успокоить. "Ретт прекрасно с ней справится, как и со всем
остальным". Она пересилила себя  и,  высоко  подняв  голову,  посмотрела
навстречу этому хаосу.
   Скарлетт ничего не знала о беспорядочности ветра в такую бурю.  Когда
поднимается тридцатифутовая волна, она перекрывает  собой  в  Лодка
поворачивается поперек волны, и становится возможным  преодолеть  волну.
Скарлетт не понимала, что Ретт маневрирует со знанием  дела  среди  этой
стихии. И все вроде бы было в порядке до тех пор, пока Ретт не закричал:
   - Кливер, кливер! Она увидела, как гребешок волны накрывает их.
   Она услышала треск где-то совсем рядом и почувствовала,  как  сначала
медленно, затем быстрее огромная масса накрывает ее сверху. Она  посмот-
рела на лицо Ретта. Оно было так близко, затем так далеко и  совсем  ис-
чезло. Лодка перевернулась, и оба они оказались в ледяной воде.
   Она и не подозревала, что бывает такая холодная вода. Сверху лил  хо-
лодный ливень, и лед сжимал ее конечности. Зубы непроизвольно застучали,
дрожь отдавалась в голове с ужасной силой.  Она  ничего  не  осознавала,
кроме того, что все ее тело парализовано от холода.  Но  она  продолжала
двигаться, поднимаясь и опускаясь на волнах и уцепившись за какие-то об-
ломки.
   "Я гибну. О Бог, не дай мне умереть. Я хочу жить".
   - Скарлетт! Этот звук раздался в ее голове громче,  чем  шум  воды  и
трескотня зубов.
   Он сразу дошел до ее сознания.
   - Скарлетт!!! Она знала. Это был голос Ретта. Она  почувствовала  его
руку, крепко сжимающую ее тело. Но где он? Вода заливала ей  глаза.  Она
пыталась что-то закричать, но вода залилась в рот. Челюсти  отказывались
двигаться.
   - Ретт, - проговорила она.
   - Слава Богу.
   Его голос был совсем рядом. Сзади. Ее сознание начало возвращаться  к
ней.
   - Ретт, - снова повторила она.
   - Слушай внимательно, дорогая. Ты никогда в жизни меня не слушала.
   У нас есть всего один шанс. Естественно, мы им  воспользуемся.  Лодка
рядом где-то. Я держу канат. Это значит, что  нам  предстоит  поднырнуть
под нее, и тогда мы будем в относительной безопасности. Ты все поняла?
   - Нет! - вырвалось у нее.
   Нырнуть для нее было все равно, что утонуть. Если она нырнет, она уже
никогда не вынырнет. Паника охватила ее. Перехватило дыхание.  Ей  хоте-
лось схватиться за Ретта сильно-сильно и плакать, плакать, плакать...
   "Хватит! - слова прозвучали отчетливо. Причем ее же голосом. Это спа-
сет ее. - Ты никогда не спасешься, если будешь вести себя, как идиотка".
   - Что д-д-де-е-е-ла-ать? - стучали ее зубы.
   - Я считаю до трех, и ныряем. Все будет в порядке. Ты готова?
   Не дождавшись ответа, он стал считать:
   - Раз... два...
   Скарлетт набрала воздуха. Затем ее куда-то утащило под воду. На  нес-
колько секунд. Вынырнув, она жадно стала глотать воздух.
   - Я держал тебя, ты бы не утонула. Ты вцепилась в  меня  так,  что  я
чуть сам не утонул.
   Ретт показал ей, за что держаться. Руки ее были каменными. Она  стала
их растирать.
   - Вот-вот. Растирай. Но не забывай держаться. Я должен оставить  тебя
ненадолго. Не паникуй. Я недолго. Я должен нырнуть  обратно  и  отрезать
весь такелаж, который может утянуть нас на  дно.  И  не  пугайся,  когда
кто-то схватит тебя за ногу. Это буду я. Лишнюю одежду и обувь тоже при-
дется сбросить. Держись. Я скоро.
   Казалось, это продлится вечно.
   Скарлетт пока осматривалась по сторонам. Не так уж и плохо.  Если  бы
не холод. Перевернутая лодка служила прекрасной крышей и спасала от дож-
дя. Да  и  шторм  казался  не  таким  страшным,  хотя  лодку  и  бросало
вверхвниз. Но она не видела этих страшных огромных волн.
   Она почувствовала, как Ретт прикоснулся к ее левой ноге. Значит,  она
еще не совсем отморожена. Скарлетт первый раз легко вздохнула.  Скарлетт
почувствовала движение ножа, а затем огромный груз отвалился от ее  ног,
и плечи вылезли из воды. Ретт вынырнул из воды, и от  неожиданности  она
чуть не выпустила из рук поручень.
   - Как поживаешь? - спросил Ретт. Его голос показался ей криком.
   - Тс-с. Не так громко.
   - Как дела? - спросил он тихо.
   - Замерзла, как собака, если тебе это интересно.
   - Да, вода холодная. Но бывает еще холоднее. Если бы ты была в Север-
ной Атлантике...
   - Ретт Батлер, если ты мне будешь рассказывать свои военные приключе-
ния... я тебя утоплю!
   Они засмеялись, и от этого смеха стало как  бы  теплее.  Но  Скарлетт
продолжала сердиться.
   - Как ты можешь смеяться в таком положении.  Совеем  не  смешно  бол-
таться в холодной воде посреди шторма!
   - Когда дела так плохи, что хуже некуда,  остается  только  смеяться.
Это спасает от сумасшествия, и зубы не так стучат от страха.
   Ее раздражало все, что он говорил. Самое главное, что  он  был  прав.
Зубы перестали стучать, когда мысли о близкой смерти улетучились  из  ее
головы.
   - Сейчас я хочу разрезать тесемки твоего корсета, чтобы тебе дышалось
свободнее. Не двигайся, а то порежу тебя.
   Было что-то интимно-возбуждающее в его движениях. Прошли годы  с  тех
пор, когда в последний раз ее тела касалась его рука.
   - Ну вот, дыши глубоко, - сказал Ретт, сняв с нее корсет.  -  Женщины
совсем разучились дышать в своих одеждах, а из этих тесемок  мы  сделаем
чтонибудь, что поддерживало бы нас на плаву. Я  закончу  и  сделаю  тебе
массаж. Дыши глубже. Я заставлю кровь в тебе бегать быстрее.
   Скарлетт пыталась делать, что говорил Ретт, но руки у нее еле  двига-
лись. Было гораздо проще повиснуть на висюльках, которые смастерил Ретт,
и качаться вместе с волнами. Ей так захотелось спать. "Почему  Ретт  там
что-то тараторит? Почему он так настаивает, чтобы я массировала свои ру-
ки?"
   - Скарлетт! - донеслось до нее отчетливо.  -  Скарлетт!  Тебе  нельзя
спать. Нужно двигаться. Ударь меня, если хочешь, только двигайся.
   Ретт стал яростно массировать ее руки  и  плечи.  Он  делал  это  так
сильно и грубо, что Скарлетт тряслась, как погремушка.
   - Хватит, мне больно.
   Ее голос был очень слабым, как  мяуканье  котенка.  Скарлетт  закрыла
глаза, и темнота навалилась на нее.  Она  не  чувствовала  холода,  была
только усталость и страстное желание уснуть.
   Не говоря ни слова, Ретт стал хлестать ее по щекам,  да  так  сильно,
что она ударилась головой о деревянный борт. Скарлетт сразу  проснулась,
злая и потрясенная.
   - Ты что, с ума сошел! Вот выберемся, ты получишь свое. Вот увидишь!
   - Так-то лучше, - спокойно проговорил Ретт. - Дай сюда свои  руки.  Я
помассирую.
   - Обойдешься! Я оставлю их при себе. Чего и тебе желаю. Ты  мне  чуть
кости не переломал.
   - Выбирай: либо я их буду ломать, либо их съест краб. Послушай,  если
не греться, то можно умереть, Я знаю, ты хочешь спать, но это сон  смер-
ти.
   И если даже мне придется тебя избить до синяков, я  не  позволю  тебе
умереть.
   Шевелись, двигайся, говори. Мне плевать, что ты говоришь. Только  го-
вори.
   Пой мне песни русалки, и я буду знать, что ты жива.
   Скарлетт снова очнулась.
   - Ты намерен выбраться отсюда? - спросила она безнадежно. Она потерла
ногу об ногу.
   - Конечно.
   - Как?
   - Течение несет нас к берегу. Прилив нас  принесет  туда,  откуда  мы
стартовали.
   Скарлетт мотнула головой. Она вспомнила ту радостную суету, с которой
они погрузились на яхту. Однако ветер отнес их далеко от залива в Атлан-
тику.
   - Сколько времени пройдет прежде,  чем  мы  вернемся?  -  безжизненно
спросила Скарлетт.
   - Я не знаю. Храбрись, Скарлетт, - сказал  Ретт,  продолжая  усиленно
массировать ее плечи.
   Его голос звучал, как на проповеди! Ретт; который  всегда  был  таким
веселым. О Господи! Скарлетт хотела изо всех сил, чтобы ее  отмороженные
ноги зашевелились.
   - Мне нет дела до твоей чертовой храбрости, я есть хочу! Какого черта
ты не подобрал сумку, когда мы перевернулись?
   - Она осталась под лодкой, где-то в воде. Господи, Скарлетт, я совсем
забыл про нее. Молю Бога, чтобы она еще была там!
   Аромат рома возвращал их к жизни. Скарлетт усиленно задвигала ногами,
ступнями. От восстановленного  кровообращения  появилась  боль.  Но  она
только была рада ей. Это означало, что она жива. "Ром в самом деле лучше
бренди, - подумала Скарлетт после второй порции. - Он гораздо лучше воз-
вращает к жизни. Жалко, что Ретт выделяет по чуть-чуть... Но она понима-
ла, что он прав. Было глупо сразу высосать всю бутылку. Неизвестно, ког-
да они еще вернутся.
   - О-хо-хо и бутылка рома! - совсем развеселилась Скарлетт.
   Они запели вместе, и их голоса гулко раздавались в перевернутой  лод-
ке.
   Ретт прижал ее к себе, чтобы сохранить тепло. Скоро они перепели  все
песни, которые знали, попивая ром, от которого было все меньше и  меньше
эффекта.
   - Как насчет "Желтых роз Техаса"?
   - Мы уже два раза пели, - запротестовала Скарлетт. - лучше спо-
ем ту, которую так любил мой отец. Я помню, в Атланте  вы  шли  вниз  по
улице, распевая ее: "Я помню тот день, когда я встретил милую Пеги..."
   - Спой лучше ты. Ты должна знать там каждое слово.
   Скарлетт попробовала, но у нее уже запершило в горле.
   - Я забыла, - сказала она, скрывая усталость.
   Она так устала. Если бы она могла положить голову на  плечо  Ретта  и
поспать. Его руки так нежно прижимали ее. Ее голова упала ему на  плечо.
Больше не было сил. Ретт встряхнул ее.
   - Скарлетт, ты меня слышишь? Я чувствую, что течение переменилось.  Я
чувствую, мы совсем недалеко от берега. Не сдавайся. Держись,  моя  лас-
точка. Скоро все закончится.
   - ...так холодно...
   - Черт бы тебя побрал, Скарлетт О'Хара! Ты ни на что не годна!  Слова
подействовали. Голова поднялась, и  в  глазах  снова  появился  разумный
блеск.
   - Дыши глубоко, - скомандовал Ретт. - Скоро приедем.
   Он закрыл своей огромной рукой ее нос и рот и утащил под воду. Выныр-
нув с другой стороны корпуса, Ретт  огляделся.  Кругом  ходили  огромные
волны.
   - Почти дома, моя дорогая, - прошипел Ретт.
   Он взял Скарлетт так, чтобы ее голова оставалась над водой и случайно
не нырнула. И поплыл, аккуратно лавируя между волнами. Лил мелкий дождь,
из-за сильного ветра он бил в лицо. Ретт прикрыл Скарлетт  от  надвигаю-
щейся сзади волны, она подняла их на свой гребень и понесла к берегу.
   Ноги Ретта были сильно изранены, но он не обращал внимания. Он с тру-
дом пробирался по песку. К месту, где можно было  укрыться  от  дождя  и
ветра. Там он уложил Скарлетт на сухой песок.
   Его голос срывался, когда он, растирая каждую часть ее тела, постоян-
но кричал ее имя, пытаясь пробудить ее сознание. Ретт убрал  с  ее  лица
волосы и стал тормошить ее бледные щеки. Наконец, Скарлетт открыла глаза
цвета темного изумруда. Они мало что выражали. Скарлетт  загребла  осла-
бевшими руками песок и еле произнесла: "Земля". И тут же заплакала навз-
рыд.
   Ретт одной рукой обнял ее и прижал к себе, другой рукой стал  гладить
по щекам, волосам, подбородку, шее.
   - Моя дорогая, жизнь моя. Я думал, я тебя потеряю. Я  думал,  я  убил
тебя. Я думал... О, Скарлетт! Ты жива. Не плачь, дорогая, все кончилось.
Ты спасена. Все в порядке.
   Он стал целовать ее в щеки, в шею, в лоб. В ней  начала  пробуждаться
жизнь, и она обняла его, принимая поцелуи.
   И не было ни холода, ни дождя, ни слабости - только тепло горячих губ
и тел и жар ладоней. И сила, которую она почувствовала, сжимая его  пле-
чи. И она чувствовала своей  грудью,  как  бьется  его  сердце.  Так  же
сильно, как и ее. "Я живу, живу! Да!" - кричала она снова  и  снова,  со
страстью отдаваясь Ретту.



ГЛАВА 32


   "Он любит меня! "Какой я была дурой, что сомневалась". Соленые и гру-
бые губы Скарлетт расплылись в улыбке. Она открыла глаза. Ретт сидел ря-
дом, поджав колени к лицу и опустив голову. Впервые она огляделась  вок-
руг и почувствовала песок на спине. Так можно и замерзнуть навсегда. На-
до было найти убежище, прежде чем снова  заняться  любовью.  Ее  коленки
дрожали. "Совсем еще недавно нам было наплевать на погоду". Она  провела
пальцем вдоль его спины. Он вздрогнул.
   - Я не хотел тебя будить. Постарайся еще отдохнуть. Я пойду поищу ме-
сто, где обсушиться и достать огня. На этих островах должны быть хижины.
   - Я пойду с тобой, - заявила Скарлетт.
   Ее ноги были укрыты свитером Ретта. И на ней самой был ее св Она
чувствовала неудобство из-за этой тяжести.
   - Нет. Оставайся здесь.
   Он скрылся за песчаными холмами, оставляя Скарлетт в недоумении.
   - Ретт! Ты не можешь меня оставить. Я не хочу тебя отпускать!
   Он даже не обернулся. Она только могла видеть иногда мелькающую между
холмами его широкую спину, к которой прилипла влажная рубашка. На верши-
не холма он остановился. Огляделся вокруг и крикнул Скарлетт:
   - Там домик! Я знаю, где мы! Вставай!  Он  вернулся,  помог  Скарлетт
встать. Она с готовностью взяла его под руку.
   Домики, которые построили чарльстонцы на близлежащих островах, служи-
ли защитой от сырых холодных ветров. Они стояли на столбах, чтобы их  не
заносило песками, и были сделаны на века, хотя казались  хлипкими.  Ретт
знал, что там есть кухня и камни. И можно что-нибудь найти  поесть.  Как
раз для тех, кого выбросило море.
   Ретт легко сломал замок. Скарлетт вошла за ним. Почему Ретт так  мол-
чалив? Он не сказал ей почти ни слова, даже когда вел ее среди  песчаных
дюн. "Я так хочу слышать его голос, хочу, чтобы он  сказал,  что  любит.
Бог видит, он заставил меня ждать так долго".
   Он нашел в шкафу теплый плед.
   - Сними все мокрое и накройся. - Он сам укутал ее. - Я разведу огонь.
   Скарлетт бросила свои панталоны и свитер в кучу и укуталась в одеяло.
   Оно было такое теплое и сухое. Первый раз за много часов она  была  в
тепле, но ее начинала пробивать дрожь.
   Ретт принес сухих дров и развел огонь. Скарлетт подошла к огню.
   - Почему ты не снимешь с себя мокрую одежду? - пыталась  она  загово-
рить. - Плед большой, и я с тобой поделюсь.
   Ретт не ответил. Он возился у огня. Через некоторое время он сказал:
   - Я снова промокну. Мне придется идти на улицу. Мы  в  паре  миль  от
форта Моултри. Пойду за помощью.
   - Беспокоить форт Моултри! - Скарлетт хотелось,  чтобы  он  прекратил
там возиться и пришел к ней. Она не могла с ним говорить, когда он нахо-
дился в другой комнате.
   Ретт вернулся с бутылкой виски в руке.
   - Запасы не очень, - улыбнулся он. - Но кое-что есть.
   Он открыл буфет и достал два стакана.
   - Достаточно чистые. Я налью нам выпить.
   - Я не хочу пить. Я хочу...
   Он прервал ее.
   - Мне нужно выпить.
   Он залпом выпил и завертел головой, морщась.
   - Немудрено, что они оставили это здесь. Дерьмо порядочное. Но...
   Он налил еще.
   Скарлетт стало жалко его. "Несчастный любимый. Как он перенервничал".
   - Не будь таким наивным, Ретт, - заговорила она, стараясь  вложить  в
свой голос всю свою любовь. - Не делай вид, что ты поддался мне. Мы  муж
и жена. Мы любим друг друга. И все.
   Ретт уставился на нее поверх стакана, затем медленно поставил его  на
стол.
   - Скарлетт, то, что произошло на берегу, ни о чем не говорит. Мы были
так рады, что спаслись. Это то же самое, что происходит, когда кончается
война. Радостные победители обнимаются и целуются  с  первой  попавшейся
женщиной. Они рады, что выжили... Мы с тобой чуть не погибли.  Была  ра-
дость, потому что мы спаслись, и никакой любви.
   Эти слова, как гром, поразили Скарлетт. Но она помнила те слова,  ко-
торые он говорил ей там на берегу. "Дорогая, любимая..." Неважно, что он
сейчас говорит, он любит ее. Она чувствовала это сердцем и душой. "Прос-
то он сейчас врет. Он по-прежнему боится, что я его не люблю, и не хочет
признаться!"
   Они придвинулась к нему.
   - Ты можешь говорить все, что хочешь. Но это  не  изменит  правды.  Я
люблю тебя, и ты любишь меня. И мы занимались  любовью,  чтобы  доказать
это друг другу.
   Ретт допил виски и громко рассмеялся.
   - Я никогда не мог подумать, что ты, глупенькая,  такая  романтичная.
Скарлетт, ты меня разочаровываешь. Ты всегда была хоть немного разумной.
   Скарлетт расхаживала по комнате.
   - Ты можешь рассуждать до посинения. Это ничего не изменит.
   Она вытерла рукой слезы, которые ручьем катились из глаз. Она  стояла
сейчас рядом с ним, чувствовала соль его кожи и запах виски.
   - Ты меня действительно любишь, - прошептала она. - , любишь!
   Одеяло упало на пол, когда она потянулась и обвила руками его шею.
   - Обними меня и скажи, что не любишь, тогда поверю.
   Ретт взял ее голову и, притянув, поцеловал в губы.  Ее  руки  ласкали
его волосы.
   Внезапно Ретт схватил ее руки и грубо оттолкнул от себя.
   - Почему, Ретт? - заплакала Скарлетт. - Ты же хочешь меня!
   Он отпрянул назад, попятился. Скарлетт никогда его  не  видела  таким
беспомощным и не владеющим собой.
   - Да, Боже Иисусе! Я хочу тебя. И мне плохо без тебя. Ты как наркотик
для меня. Я видел людей, которые не могли достать опиум и мучились.  Это
почти то же самое. Я знаю, что случается с  наркоманами.  Он  становится
рабом, затем гибнет. Это почти случилось со мной. Но я избежал. И не хо-
чу рисковать опять. Я не хочу гибнуть из-за тебя.
   Он с силой распахнул дверь и исчез среди бури.
   Холодный ветер скользнул по голым ногам Скарлетт. Она подобрала плед,
укуталась и выскочила в открытую дверь, но посреди дождя ничего не смог-
ла разглядеть. Она устала, так устала. Она с  трудом  захлопнула  дверь,
сил совсем не осталось. Губы еще хранили тепло  его  поцелуя.  Все  тело
дрожало. Она забылась, пока не вернулся Ретт.
   Однако ее сон был похож скорее на потерю сознания. Ее состояние  было
близко к коматозному.
   - Истощение, - заключил армейский врач, которого Ретт привел с собой.
- Чудо, что она вообще осталась жива. Будем надеяться, что она не  поте-
ряет способность  двигаться.  Кровообращение  восстановилось,  но  ткани
сильно обморожены. Заверните ее в одеяло. Нужно отнести ее в форт.
   Ретт укутал ее и взял на руки.
   - Отдайте ее сержанту. Вы сами еще слабы.
   Скарлетт открыла глаза. Она смогла  различить  синие  пятна.  Военная
форма. Глаза ее снова закатились.
   - Скорее! Она теряет сознание!
   - Выпей это, дорогая.
   Это был женский голос, мягкий, но  настойчивый.  Голос,  который  она
почти узнала. Скарлетт послушно открыла глаза. Затем рот.
   - Вот хорошо, девочка, еще глоток. Открой рот. Шире. Не  нравится?  Я
положу еще сахара в молоко. Тебе придется пить это молоко, может,  целую
неделю, пока не выздоровеешь.
   Нет, это не был голос мамы. Такой похожий и совсем не похожий. Скупая
слеза потекла по щеке. На секунду ей показалось, что она дома, в Таре, и
мама заботливо ухаживает за ней. Усилием воли она попыталась разглядеть,
что происходит вокруг. Черная женщина склонилась над ней, улыбаясь. Оча-
ровательная улыбка, добрая, умная, заботливая, любящая. Скарлетт  попро-
бовала тоже улыбнуться.
   - Ну что я говорила? Что нужно было этой маленькой  девочке?  Горячий
кирпич в ноги и горчичники. Они проберут и согреют ее до самых костей. И
вылечат. Мои растирания и молитвы сделали свое дело. Иисус  помог  тебе.
Иначе и не могло быть. Я Ему говорила: "Лорд, это совсем не займет у Те-
бя много времени. Помоги этой маленькой девочке". И Он помог!  Я  должна
Его поблагодарить. Сразу, как ты допьешь молоко. Давай, дорогая. Я  туда
положила две полные ложки сахара. Допивай до дна.  Не  заставляй  Иисуса
ждать благодарностей от Ребеки.
   Скарлетт допивала маленькими глотками. Сладкое молоко было прекрасно.
Она вытерла рукавом белые усы.
   - Я вообще-то хочу есть. Можно, Ребека?
   Негритянка кивнула.
   - Подожди секунду.
   Она закрыла глаза и сложила руки в молитве. Ее губы  бесшумно  двига-
лись, и она слегка раскачивалась взад и вперед в своей интимной беседе с
Лордом.
   Закончив, она плотнее завернула Скарлетт в одеяло. Та заснула. В  мо-
локе была подмешана настойка опиума.
   Скарлетт спала спокойно. Когда она сбрасывала одеяло, Ребека заботли-
во ухаживала за ней. Лицо Скарлетт напряглось во сне. Ребека клала  руку
ей на лоб, и напряжение спадало. Но на сны Ребека не могла повлиять.
   Ей снились отрывки воспоминаний из жизни, какие-то кошмары  и  всякая
чепуха. Ей снился голод. Нескончаемый проклятый голод  в  самые  тяжелые
времена в Таре. Солдаты янки, подступающие к. Атланте. Она видит  их  за
окном в Таре. Ее ноги не слушаются. Она лежит в лужи крови. Кровь стано-
вится все ярче и ярче. И холод, подступающий холод. Все деревья и  цветы
покрыты льдом. Ей холодно, ей хочется есть. Она лежит и не может пошеве-
литься, и кричит: "Ретт, вернись!" Ей приснилась мама, и она  почувство-
вала запах лимонной вербены. Затем Джералд О'Хара. Он прыгал через забо-
ры. Голоса вокруг менялись, становились то женскими,  то  мужскими.  Они
переходили в песни. Только Скарлетт не могла разобрать слов...
   Скарлетт облизала губы и открыла глаза: "Почему здесь Мелли? Она выг-
лядит такой испуганной".
   - Не пугайся, - прохрипела Скарлетт. - Я их всех пристрелила.
   - Ей снились кошмары, - сказала Ребека.
   - Кошмары кончились, Скарлетт. Доктор сказал, что  тебе  скоро  будет
лучше, - глаза Анны Хэмптон светились радостью.
   Появилось лицо Элеоноры Ба
   - Мы приехали за тобой.
   - Это смешно, - Жаловалась Скарлетт. - Я совершенно спокойно могу гу-
лять.
   Ребека клала свою руку ей на плечо и продолжала везти ее на коляске.
   - Я как дурочка, - вертелась на сидении Скарлетт.
   Коляска ехала по каменистой дороге, и голова Скарлетт тряслась. Шторм
закончился совсем, и установилась нормальная февральская погода со  све-
жим бодрящим воздухом и слабым ветерком. "Наверняка мисс  Элеонора  при-
везла с собой меховую шапку для меня. Я в ней буду как пугало", -  поду-
мала Скарлетт.
   - А где Ретт? Почему он не приехал за мной?
   - Я его не выпустила из дома, - решительно сказала Элеонора. - Я пос-
лала за нашим доктором и приказала Маниго следить за ним.  Он  был  весь
синий от холода.
   Анна тихо сказала Скарлетт:
   - Когда так внезапно начался шторм, мисс  Элеонора  очень  встревожи-
лась. Мы побежали к берегу, но яхты там не было. Она была в панике.  Це-
лый день она носилась, как сумасшедшая, под дождем.
   "Под крышей-то хорошо переживать, - подумала Скарлетт, - и  проявлять
заботу к мисс Элеоноре. Померзла бы она, как я!"
   - Мой сын сказал, что вы сделали чудо с его женой, Ребека. Я даже  не
знаю, как вас и отблагодарить.
   - Я здесь ни при чем. Лорда благодарите. Я за нее молилась.
   Пока она объясняла, как она лечила Скарлетт,  Анна  ответила  на  все
вопросы Скарлетт по поводу Ретта. Ретт находился  около  Скарлетт,  пока
доктор не сказал, что она вне опасности. Только потом он на лодке отпра-
вился в Чарльстон успокоить мать. Еще бы, как она переволновалась.
   - Мы были шокированы, когда к нам в дом вошел офицер  янки.  Это  был
Ретт, он взял сухую одежду у солдат, Одолжил, - Анна засмеялась.
   Скарлетт отказалась выходить на берег с парома в коляске. Она настаи-
вала, что вполне здорова, чтобы идти домой пешком самой. И она пошла как
ни в чем не бывало.
   Но, подойдя к дому, она почувствовала усталость. И после тарелки  го-
рячих бобов она уснула глубоким сном. И совсем не было никаких кошмаров.
Ей было так удобно в родной кровати. И она знала, что Ретт где-то совсем
рядом. Она проспала четырнадцать часов.
   Открыв глаза, она увидела цветы. Домашние цветы. Рядом с вазой  лежал
конверт. Скарлетт жадно схватила его. Она узнала знакомый корявый почерк
на кремовой бумаге.
   Яне могу выразить словами то, что я переживаю, причинив тебе  столько
несчастий за один день. Мне очень стыдно и совестно за то, что я чуть не
стал причиной твоей смерти.
   Скарлетт радостно ухмыльнулась.
   Ты вела себя поистине героически. Я всегда буду уважать тебя за это и
восхищаться тобой. Я тебе говорю такие вещи, которые мужчины не  говорят
женщинам.
   Это действительно так. Я должен  сказать  тебе  главное.  Мы  никогда
больше не увидимся. Согласно нашей договоренности, ты можешь остаться  у
моей мамы в Чарльстоне до апреля. Но я надеюсь, что ты так не  сделаешь.
Я не приеду ни в город, ни в Данмор Лзндинг, пока  не  получу  известий,
что ты уехала в Атланту. Ты не найдешь меня, и не пытайся. Деньги, кото-
рые я обещал, тебе передаст дядя Генри Гамильтон. Прошу принять мои  из-
винения за все неприятности, которые я когда-либо тебе доставлял.  Желаю
счастья в будущем.
   Ретт.
   Скарлетт уставилась в письмо, ничего не понимая. Она была  потрясена.
Затем ее взяла страшная злость. Скарлетт медленно смяла  листок  бумаги,
затем стала рвать его, приговаривая: "В этот раз не получится, Ретт Бат-
 Один раз ты уже убежал от меня. В Атланте. Заставив меня  влюбиться
в тебя. Сейчас я знаю о тебе гораздо больше. Я знаю то, что, как  бы  ты
ни пытался, ты не сможешь выкинуть меня из головы. Ты не можешь жить без
меня. Ни один мужчина не может так любить женщину и потом забыть ее нав-
сегда. Ты вернешься. Обязательно. Но  я  тебя  не  буду  ждать,  раскрыв
объятия. Тебе придется меня поискать. И ты обязательно меня найдешь".
   Она услышала, как часы на башне пробили  шесть...  семь...  восемь...
девять... Каждое воскресенье она ходила на  мессу  ровно  в  десять,  но
только не сегодня. Были дела поважнее.
   Она выскользнула из кровати и дернула за ручку звонка. Нужно  успоко-
иться и успеть на поезд. "Я еду домой. Должно быть, мои деньги уже у дя-
ди Генри. С них я и начну работу в Таре.
   Но они еще не у меня..."
   - Доброе утро, мисс Скарлетт. Очень рада видеть вас в полном здравии,
после всего, что случилось...
   - Не лепечи и достань чемоданы, - Скарлетт запнулась. - Я еду  в  Са-
ванну. У моего деда день рождения.
   Она встретила своих тетушек у самого поезда. Поезд уходил  в  двенад-
цать десять. Завтра она найдет игуменью и заставит ее поговорить с епис-
копом. Нет смысла ехать в Атланту, пока не все улажено с Тарой.
   - Я не хочу эту старую рвань. Достань то, что я купила здесь.  Я  это
надену. Мне нужно быть привлекательной.
   - Интересно знать, из-за чего такая суета, - поинтересовалась  Розма-
ри. Она разглядывала с любопытством наряды Скарлетт. -  Ты  тоже  кудато
едешь. А мама сказала, что ты проспишь целый день.
   - Где мисс Элеонора? Я хочу с ней попрощаться.
   - Она уже ушла в церковь. Почему бы тебе не оставить ей записку?  Или
я ей могу что-нибудь передать.
   Скарлетт посмотрела на часы. Оставалось совсем мало времени.  Что  ей
сказать? Она побежала в библиотеку и схватила ручку и листок бумаги.
   - Экипаж ждет вас, мисс Скарлетт, - доложил Маниго.
   Скарлетт написала, что едет к деду. Жалеет, что не смогла увидеть  ее
перед отъездом. "Ретт все объяснит, - добавила она. - Я люблю Вас".
   - Мисс Скарлетт, - нервно позвала Панси.
   Скарлетт свернула письмо и запечатала.
   - Отдай, пожалуйста, своей маме, - передала она Розмари. -  Я  должна
спешить. Счастливо.
   - Прощай, Скарлетт, - попрощалась Розмари.
   Она стояла у двери и смотрела на Скарлетт, на ее служанку и чемоданы.
Ретт так же быстро собирался прошлой ночью. Она умоляла его не  уезжать.
Он так плохо выглядел. Но он чмокнул ее и исчез в темноте. Нетрудно было
догадаться, что он бежал от Скарлетт.
   Не спеша она зажгла спичку и сожгла послание Скарлетт.
   - Скатертью дорога, - понеслось вдогонку.



НОВАЯ ЖИЗНЬ




ГЛАВА 33


   Скарлетт радостно захлопала в ладоши, когда оказалась перед домом Ро-
бийяра. Как и рассказывала мисс  Элеонора,  он  был  розовым.  "Подумать
только, я совсем не замечала этого раньше. Да и было это так давно".
   Она устремилась вверх по лестнице к открытой двери. Тетушки  и  Панси
могли посмотреть за вещами. Она умирала от любопытства. Да, там все тоже
было розовым, белым и золотым. Розовыми были и  стены,  и  покрывала  на
стульях, и шторы. Из белого дерева резной работы колонны, сверкающие  от
позолоты. Все было подобрано со вкусом очень естественно  и  совершенно.
Совсем не так, как в домах в Чарльстоне и Атланте.
   Как было бы здорово, если бы Ретт нашел ее здесь! Он бы  увидел,  что
ее семья тоже может производить впечатление. Она такая же солидная. Да и
богатая. Скарлетт бегло оглядывала обстановку. Она и в Таре могла бы так
же все разукрасить.
   Старый скряга! Он ни пенни не послал после войны ни ей, ни тетушкам.
   Скарлетт приготовилась к  сражению.  Ее  тетушки  были  напуганы,  но
только не она. Скучная однообразная жизнь, которую она вела  в  Атланте,
сделала ее застенчивой. Сейчас она возвращалась в старое русло. Она  по-
чувствовала силу и решимость. Ни мужчина, ни какой-нибудь зверь не могли
ее побеспокоить. Ретт любил ее. Она была царицей всего мира.
   Она сняла верхнюю одежду и небрежно положила на мраморный столик. За-
тем перчатки яблочно-зеленого цвета. Она чувствовала на себе пристальный
взгляд тетушек. Как они этим замучили! Скарлетт чувствовала себя превос-
ходнее оттого, что была одета в отличный дорожный костюм, а не в те лох-
мотья, которые она носила в Чарльстоне. Бросив перчатки к остальным  ве-
щам, она приказала:
   - Панси, отнеси наверх и положи в лучшую спальню, которую найдешь. Да
не пугайся, никто тебя не тронет.
   - Скарлетт, ты не можешь...
   - Ты должна подождать...
   Тетушки засуетились взволнованно.
   - Если дедушка так уж занят, что не может нас встретить, то  мы  сами
можем расположиться. Тетушка Элали! Вы здесь выросли. И вы, тетушка  По-
лина. Ведите себя, как дома.
   Скарлетт вела себя и разговаривала достаточно бесцеремонно. Но  когда
она услышала грозный окрик откуда-то сверху, ее коленки слегка  подкоси-
лись. "Джером!" Она вспомнила, что у деда был пронизывающий  взгляд,  от
которого постоянно хотелось куда-нибудь скрыться.
   Импозантный черный слуга проводил их в спальню. Это было огромное по-
мещение с высокими потолками, скорее походившее на гостиную. Комната бы-
ла заставлена мебелью. Диваны, столы и огромная кровать со  столбами  по
углам и на каждом столбе  по  золоченому  орлу.  В  углу  комнаты  стоял
большой флаг Франции и висела форма Робийяра с золочеными  эполетами,  в
которой он служил в армии Наполеона, когда был еще совсем молодым офице-
ром. Старик Робийяр сидел в кровати, стараясь держать осанку, на  огром-
ных подушках, и уставившись на гостей.
   Почему он выглядит таким усохшим? Он был таким огромным.  Но  посреди
этой огромной кровати он смотрелся таким жалким. Кожа да кости.
   - Привет, дедушка, - сказала Скарлетт. - Я приехала навестить тебя  в
день рождения. Я Скарлетт. Дочь Эллин.
   - Я еще не потерял память, - с усилием произнес дед. - Но, видно, те-
бе память изменяет. В этом доме говорю сначала я.
   Скарлетт прикусила язык и замолчала. "Я не ребенок, чтобы со мной так
разговаривали. Нужно вести себя достойно с гостями".
   - А вы? Мои дочери? Что вы хотите в этот раз? - резко обратился он  к
своим дочерям по-французски.
   Элали и Полина припали к его кровати, перебивая друг друга.
   Какая досада! Они говорят по-французски. Что, черт  побери,  я  здесь
делаю? Скарлетт плюхнулась на мягкую софу. Ей так хотелось исчезнуть от-
сюда. Скорее уж Ретт бы приезжал за ней, пока она не свихнулась.
   Скоро стемнело, и углы комнаты казались таинственными. Казалось,  что
форма зашевелилась. Пальцы Скарлетт похолодели, но  она  старалась  себя
убедить, что все это ерунда. Однако она обрадовалась, когда Джером  при-
нес лампу. В то время как служанка опускала шторы, Джером зажег все све-
тильники на стенах. Он попросил пересесть Скарлетт, чтобы  зажечь  свечи
позади софы. Она встала и наткнулась на взгляд старика. Она  отвернулась
и увидела огромное полотно на стене в золоченой раме. Джером  зажег  все
свечи, и полотно ожило.
   Это был портрет ее бабушки. Скарлетт сразу узнала ее по полотну в Та-
ре.
   Но полотна резко отличались. У Соланж на этом  портрете  была  другая
прическа и волосы не были собраны на затылке, как  в  Таре.  Они  лежали
свободно на плечах и руках. Нос был такой же прямой и  выразительный,  в
уголках губ затаилась презрительная усмешка. Глаза  пристально  смотрели
на Скарлетт, и от них веяло необъяснимой близостью. Здесь она  выглядела
значительно моложе, но все равно оставалась  женщиной,  а  не  девушкой.
Очаровательная грудь была наполовину открыта, а в Таре на ней была наки-
нута шелковая пелерина. Скарлетт это немного смутило. Почему ее  бабушка
не выглядела настоящей леди? Она всегда к этому стремилась. Невольно она
вспомнила, как Ретт держал ее в своих объятиях, и ей страстно захотелось
к нему. "Наверное, ее бабушка чувствовала то же самое. Это видно  по  ее
глазам. Я не могу ошибаться в том, что чувствую в нас  обеих.  Или  нет?
Неужели в ней нет и намека на бесстыдство в ее крови, в этой  прекрасной
женщине на портрете?" Скарлетт замерла в восхищении, смотря на портрет.
   - Скарлетт, - прошептала ей на ухо Полина. -  Отец  хочет  отдохнуть.
Пожелай ему спокойной ночи и следуй за мной.
   Ужин был на редкость скупым. "Не хватит даже для таких птичек", - по-
думала Скарлетт, разглядывая пернатых, нарисованных на тарелке.
   - Это потому, что повар готовит праздничный стол к  дню  рождения,  -
объяснила Элали.
   - Еще четыре дня. Он что думает, что цыплята подрастают за это время?
   Кошмар! Она станет такой же тощей, как старик Робийяр, если это будет
продолжаться до четверга.
   После того как весь дом уснул, Скарлетт пробралась на кухню  и  съела
огромную кукурузную лепешку, запивая сливками, оставляя слуг  без  ужина
или завтрака. "Тетушки могу мириться с таким количеством  пищи.  Посмот-
рим, как отреагируют на это слуги".
   На утро она приказала принести яичницу с беконом и пирожных.
   - Я видела все это на кухне, - добавила она.
   И она тут же все получила. Ей стало получше. Не придется  больше  де-
лать ночные вылазки. "Если Полина и  Элали  трясутся,  как  прошлогодние
листья на ветру, то это не значит, что я должна испытывать то же  самое.
Бояться этого старика. Этого больше не случится".
   Она была довольна, что все проблемы она могла решать не с самим  ста-
риком, а с его слугами. Она заметила, что Джером слегка обиделся, и была
этому рада. Она любила ставить людей на место.
   - И другие леди получат на завтрак то же самое. Мне недостаточно мас-
ла.
   Джером побежал делиться впечатлениями с остальными слугами. Это  было
настоящим оскорблением им всем. И не потому, что она их считала нерасто-
ропными. Они делали все, как всегда, и дали ей на завтрак  то,  что  ели
сами... Джерома беспокоила ее неуемная энергия и  несуразная  молодость.
Она баламутила все и вся вокруг и нарушала привычный ход  жизни  в  этом
доме. Они надеялись, что она скоро уедет, не успев ничего разрушить  или
сломать.
   После завтрака Элали и Полина показали ей все комнаты, рассказывая  о
том, какие здесь устраивались в свое время приемы и балы.  Скарлетт  на-
долго остановилась у портрета с тремя девочками, пытаясь найти  знакомые
черты ее матери в лицах пятилетних девочек.  Скарлетт  чувствовала  себя
изолированной в тесном переплетении родственных связей в Чарльстоне. Она
рада была находиться в доме, где родилась и выросла ее мама, в том  мес-
те, где она была частью такого переплетения.
   - У вас, должно быть, миллион родственников в Саванне? - спросила она
у тетушек. - Расскажите мне о них. Могу я  их  поведать?  Они  ведь  мои
родственники тоже.
   Полина и Элали смутились. Родственники? Но в Саванне жил только  один
старый вдовец сестры их матери. Остальная семья подалась в Новый  Орлеан
много лет назад.
   - Все в Новом Орлеане говорят по-французски, - объяснила Полина. -  У
Робийяра много братьев, но все они остались во Франции. Он один  приехал
в Америку.
   Ее прервала Элали.
   - Но у нас много друзей в Саванне. Если отец не будет настаивать,  то
мы можем повидаться с друзьями.
   - Мне нужно вернуться к трем, - предупредила Скарлетт.
   Ей не хотелось отсутствовать, когда приедет Ретт.  И  ей  нужно  было
много времени, чтобы привести себя в порядок к приходу поезда.
   Но Ретт не приехал. И Скарлетт продрогла на скамейке  в  саду  позади
дома в ожидании. Скарлетт отказалась идти с тетушками на какое-то предс-
тавление вечером, куда они были приглашены. "Если так будет продолжаться
все время - все эти визиты - то я просто умру со скуки". Но глаза  деда,
которые она увидела, зайдя к нему перед ужином на десять минут,  убедили
ее в том, что скука не самое страшное и кажется ерундой перед тем, чтобы
остаться наедине со стариком Робийяром в его доме.
   Сестры Телфеер, Мэри и Маргарет считались признанными культурными ли-
дерами в Саванне. И их музыкальное представление было чем-то, чего Скар-
летт никогда не видела. Обычно это были женщины, которые пели под акком-
панемент рояля. Вообще было обязательным, чтобы леди умела немного петь,
рисовать, вышивать. В доме Телфееров на площади  Святого  Джеймса  образ
жизни был гораздо более притязательным. В самом доме в смежных  комнатах
рядами стояли золоченые стулья, пианино, арфа и шесть стульев для высту-
пающих. Скарлетт подмечала для себя все эти новшества. В  доме  Батлеров
невозможно было бы разместить столько всего даже в самой большой  комна-
те. Да и такого рода мероприятия были бы в новинку в Чарльстоне.
   Струнный квартет утомлял Скарлетт, и казалось, что они никогда не за-
кончат свою игру. Ей понравились певицы. Она никогда не  слышала  оперы.
Ей было странно увидеть мужчину, поющего почти  женским  голосом.  После
пения на незнакомом языке запели родные ее сердцу песни. Ей понравилось,
как мужчина спел "Великолепного мечтателя", и он просто заходился, когда
исполнял "Вернись к Эрин, Мавурнин, Мавурнин". Она готова была признать,
что он пел лучше, чем Джералд О'Хара.
   "Интересно, что бы сказал отец по  поводу  всего  этого?  -  подумала
Скарлетт, с трудом скрывая свои эмоции. - Он бы стал  громко  подпевать.
Затем сказал бы: "Пег на драндулете". Совсем как когда-то она  попросила
Ретта спеть ей...
   Комната и люди исчезли для нее. Только голос Ретта, тянущего какой-то
мотивчик, и ее руки, обвивающие его тело. "Он не может без меня. Он ско-
ро приедет за мной. Моя возьмет".
   Скарлетт и не подозревала, что улыбалась во весь рот в  самый  траги-
ческий момент.
   На следующий день она послала телеграмму дяде Генри, чтобы  дать  ему
ее адрес в Саванне. Затем дописала вопрос, перевел ли ей Ретт деньги?
   Может быть, Ретт отколет какие-нибудь штуки и не переведет ей деньги.
Нет. Наоборот. В его письме сказано, что он переводит: чуть ли  не  пол-
миллиона.
   Не может быть. Он блефует. Чтобы его письмо совсем не выглядело таким
мрачным, он ей наврал. "Как опиум", - говорил он. Он не может  без  нее.
Особенно после того, что случилось на берегу.
   Теплота воспоминаний разлилась по телу. Но она собралась с мыслями  и
заставила вспомнить себя, где она находится. Она заплатила за телеграмму
и внимательно выслушала, как ей телеграфист объяснил  путь  к  монастырю
Сестер Милосердия. На улице она так помчалась, что Панси пришлось за ней
почти бежать. В ожидании Ретта у нее было достаточно времени, чтобы зас-
тавить игуменью поговорить с епископом, как и советовал Ретт.
   Монастырь представлял из себя большое белое здание с огромным крестом
на дверях, окруженное высоким железным  забором  с  закрытыми  воротами.
Скарлетт остановилась. Он не был похож на монастыри в Чарльстоне, те бы-
ли выложены из аккуратных кирпичей.
   - Вы сюда, мисс Скарлетт? - спросила Панси. - Я лучше подожду на ули-
це. Я баптистка.
   - Не будь такой занудой! - трусливость Панси придала  Скарлетт  реши-
мости. - Это не церковь. Это дом для таких леди, как мисс Кэррин.
   Ворота легко открылись.
   Да, игуменья была здесь. Нет, она не может встретиться с миссис  Бат-
лер прямо сейчас. Нет, неизвестно, сколько продлится встреча и будет  ли
потом время у игуменьи. Возможно, миссис Батлер будет рада  пока  осмот-
реть местную школу. Монастырь так гордится своей школой.  Или  экскурсия
по собору. После этого, может быть, и будет время, если,  конечно,  игу-
менья не против.
   Скарлетт заставила себя улыбнуться. "Давно мечтала! Любоваться детка-
ми! - подумала она со злостью. - Или рассматривать церкви". Она уже  хо-
тела сказать, что придет позже. Но ей в голову пришла мысль. Они строили
новый собор, не так ли? Это стоит денег. Может быть, ее предложение  вы-
купить долю Кэррин в Таре больше подойдет здесь,  чем  в  Чарльстоне.  В
конце концов. Тара - это собственность Джорджии и находится в  ведомстве
епископа Джорджии. Допустим, она предложит купить витражное  стекло  для
нового собора как приданое Кэррин? Это будет стоить значительно  больше,
чем часть Кэррин в Таре. А она объяснит, что это не  приданое,  а  всего
лишь обмен. Епископ выслушает и затем скажет игуменье, что ей делать.
   Скарлетт теперь улыбалась по-настоящему.
   - Было бы честью для меня, сестра, осмотреть с
   Панси открыла рот от удивления, увидев готические своды собора. Рабо-
чие, возившиеся под самым куполом, выглядели такими маленькими. Но Скар-
летт было некогда рассматривать достопримечательности. Ее  пульс  бешено
стучал.
   Сестра временами делала комментарии. Скарлетт не замечала, как работ-
ники провожали ее восхищенными взглядами и любезно уступали дорогу.  Она
была слишком занята своими мыслями, чтобы что-то замечать.
   - Я должен вернуться на обед в школу, - сказал священник, извиняясь.
   - Да, конечно, отец. Я готова идти.
   Конечно же, ей не хотелось уходить. Но что она могла сказать?
   - Прошу прощения, отец.
   Перед ними стоял огромный, краснощекий мужчина в рыжей рубашке.  Свя-
щенник выглядел очень невзрачно на его фоне.
   - Если бы вы могли дать благословение нашей работе. Перекрытия часов-
ни Святых Сердец закончены час назад.
   Его голос был очень похож на голос ее  отца.  Такой  же  сильный  ир-
ландский акцент. Скарлетт склонила голову, когда священник благословлял.
В горле запершило, и слезы подступили к глазам.
   "Я должна увидеть братьев отца, неважно, что они уже совсем  старики.
Папа был бы этому рад".
   Они вернулись в монастырь, и Скарлетт  получила  очередной  отказ  во
встрече с игуменьей.
   Скарлетт старалась быть спокойной, но ее глаза блестели от ярости.
   - Передайте ей, что я скоро вернусь.
   Ворота закрылись за ее спиной, и она  услышала  протяжный  бой  часов
гдето за несколько кварталов.
   - А, черт! Она опаздывала на обед.



ГЛАВА 34


   Скарлетт почувствовала запах жареного цыпленка, как только она откры-
ла дверь большого розового дома.
   - Возьми все это, - сказала она Панси и сняла накидку, шляпу  и  пер-
чатки с рекордной скоростью. Она была очень голодна.
   Элали посмотрела на нее огромными печальными глазами, когда она вошла
в столовую.
   - Папа хочет видеть тебя, Скарлетт.
   - Он не может подождать до конца обеда? Я очень голодна.
   - Он сказал: "Как только она придет".
   Скарлетт взяла горячую дымящуюся булочку и сердито надкусила ее,  по-
вернувшись на каблуках. Проглотила она этот кусочек уже на пути в комна-
ту деда.
   Старик неодобрительно смотрел на нее поверх подноса, который лежал  у
него на коленях в кровати. Скарлетт увидела на его тарелке только карто-
фельное пюре и маленькую горку морковки.
   "О Боже! Ничего удивительного, что он так плохо выглядит. В пюре даже
масла нет. Если бы у него и совсем не было зубов, они могли  бы  кормить
его лучше".
   - Я не терплю нарушений распорядка в моем доме, - сказал старик.
   - Извините меня, дедушка.
   - Дисциплина - это то, что сделало великой императорскую  армию.  Без
дисциплины возможен только хаос.
   Голос у него был глубокий, твердый и грозный.  Но  Скарлетт  заметила
острые старческие кости, выступающие из-под его льняной ночной  рубашки,
и ей стало не по себе.
   - Я уже извинилась. Могу я идти? Я голодна.
   - Не будь столь дерзка, юная леди.
   - Нет ничего дерзкого в том, что я голодна, дедушка. То, что  вам  не
хочется есть свой обед, еще не значит, что все остальные тоже  не  хотят
есть.
   Пьер Робийяр сердито оттолкнул поднос.
   - Кашица, - проворчал он, - не годится и для свиней.
   Скарлетт направилась к двери.
   - Я не отпускал вас, мисс.
   Она почувствовала рычание в своем желудке. Булочки, наверное, уже ос-
тыли, от цыпленка вообще могло ничего не остаться, если у тети Элали по-
прежнему такой же хороший аппетит.
   - Черт возьми, дедушка. Я не один из ваших солдат. И вам не  напугать
меня, как тетушек. Что вы  со  мной  сделаете?  Расстреляете  за  дезер-
тирство? Если вы собираетесь голодать до смерти - это ваше дело. Я  хочу
есть и ухожу, чтобы доесть все, что еще осталось от обеда.
   Она была уже на полпути к двери, когда странный звук, похожий на  ка-
шель, заставил ее обернуться. "Господи, неужели я довела его до апоплек-
сического удара? Только не дай ему умереть при мне".
   Пьер Робийяр смеялся.
   Скарлетт, уперев руки в бока, свирепо взглянула на него.  Он  напугал
ее до смерти.
   Он сделал ей знак удалиться костлявой рукой с длинными пальцами.
   - Ешь, - сказал он. - Ешь.
   После чего он засмеялся опять.
   - Что случилось? - спросила Полина.
   - Я не слышала криков, так ли это, Скарлетт? - сказала Элали.
   Они сидели за столом и ждали десерта. Обеда уже не было.
   - Ничего не случилось, - сказала Скарлетт сквозь зубы.
   Скарлетт схватила маленький серебряный колокольчик со стола и  начала
бешено его трясти. Когда, неся две маленькие тарелочки с пудингом,  поя-
вилась дородная негритянка-горничная, Скарлетт шагнула к ней. Она  поло-
жила руки ей на плечи, развернула ее.
   - Сейчас - шагом марш, и именно маршевым шагом, а не прогулочным. Ша-
гом марш на кухню и принеси мне обед. Горячий,  побольше,  и  побыстрее.
Меня не волнует, кто из вас что собирался съесть,  но  вам  должны  были
достаться все крылышки и гузки. Я же хочу бедро и грудку. Побольше  под-
ливы в картошку, и принеси чашку масла с замечательными горячими  булоч-
ками. Ступай!
   Она нетерпеливо села, готовая вступить в драку со  своими  тетушками,
если бы они сказали хоть одно слово. Всеобщее молчание  продолжалось  до
тех пор, пока обед не был накрыт.
   Полина сдерживалась до тех пор, пока  Скарлетт  наполовину  не  съела
свой обед. Затем вежливо спросила:
   - Что тебе сказал папа? Скарлетт вытерла рот салфеткой.
   - Он пытался запугать меня так же, как тебя и тетушку Элали, ну я ему
и ответила. Это рассмешило его.
   Две сестры обменялись удивленными взглядами.  Скарлетт  улыбнулась  и
подбавила подливки в картошку на своей тарелке. Ну и гусыни эти тетушки.
Неужели они не знают, как надо отвечать задирам, наподобие их отца.
   Скарлетт никогда не приходило в голову, что она была способна  сопро-
тивляться задирам, потому что была задирой сама, или  что  смех  дедушки
был вызван тем, что он обнаружил, что она похожа на него.
   Когда накрыли десерт, чашечки с тапиокой стали почему-то больше. Эла-
ли благодарно улыбнулась своей племяннице.
   - Мы с сестрой только хотели сказать, насколько мы рады, что ты в на-
шем старом доме, Скарлетт. Считаешь ли ты,  что  Саванна  очаровательный
маленький город? Ты видела фонтан на площади Чипью? А  театр?  Он  почти
такой же старый, как в Чарльстоне. Я помню, как мы с сестрой глядели  на
проходящих актеров из окон нашего класса. Помнишь ли ты, сестра?
   Полина помнила. Она также помнила, что Скарлетт не  сказала  им,  что
собиралась уйти этим утром. Где она была? Когда Скарлетт  сообщила,  что
была в соборе, Полина приложила палец к губам.
   - Папа, - сказала она, - к сожалению, ярый противник римского католи-
чества. Это как-то связано с французской историей, - она не была  увере-
на, с чем именно, однако он сильно злился на церковь. Это было  причиной
того, что Элали всегда покидала Чарльстон после мессы, чтобы приехать  в
Саванну, и уезжала из Саванны в субботу, чтобы  вернуться  в  Чарльстон.
Этот год был особенно трудным, потому что Пасха наступала  рано,  а  они
жили в Саванне на первой неделе великого поста. Естественно, они  должны
были посещать мессу, и они могли рано оставить дом незамеченными. Но как
сделать, чтобы их отец не увидел пятнышки пепла у них на лбу?
   - Умойтесь, - нетерпеливо сказала Скарлетт, обнаружив тем  свое  без-
различие и совсем недавнее возвращение к религии. Она кинула салфетку на
стол.
   - Мне нужно идти, - отрывисто сказала она. -  Я  собираюсь  навестить
дядюшек и тетушек О'Хара.
   Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что она старалась  купить  при-
надлежащую женскому монастырю долю Тары. Особенно это касалось ее  тету-
шек: они так много сплетничали. Они даже могли написать Сьюлин. Она лас-
ково улыбнулась. "Когда мы идем на мессу утром?" Она должна упомянуть об
этом при игуменье. Нет нужды говорить, что она забыла все о первой среде
великого поста.
   Как плохо, что она забыла свои четки в Чарльстоне. Но она  может  ку-
пить новые в магазине дядюшек О'Хара. Если она хорошо помнила, у них бы-
ло все, от дамских шляп до плугов.
   - Мисс Скарлетт, когда мы поедем домой в  Атланту?  Я  неудобно  себя
чувствую с людьми на кухне вашего дедушки. Они все такие старые.  И  мои
туфли уже износились от постоянного хождения. Когда мы поедем домой, где
у вас есть прекрасные экипажи?
   - Прекрати свои постоянные жалобы, Панси. Мы поедем, когда я скажу  и
куда я скажу.
   В словах Скарлетт не было настоящего раздражения. Она пыталась вспом-
нить, где находится магазин ее дядюшек, но безуспешно. "Должно  быть,  у
меня уже началась старческая забывчивость. Панси права в этом. В Саванне
одни старики, кого я знаю. Дедушка, тетушка Элали, тетушка  Полина,  все
их друзья. А папины братья старше всех... Я только поздороваюсь с  ними,
подставлю им щеку для отвратительного, сухого старческого поцелуя, куплю
четки и уйду. Нет нужды видеть их жен. Если им так хочется меня  видеть,
они могли бы все эти годы делать что-то, чтобы  поддерживать  отношения.
После всего, что они знали, я могла умереть и быть похороненной,  а  они
не послали бы и записку с соболезнованием моему мужу и детям. Я бы  наз-
вала это чрезвычайно подлым обращением с близкими родственниками.  Может
быть, вообще не идти с ними встречаться? Они не заслуживают моих посеще-
ний после того, как они не обращали на меня внимания", - думала она, иг-
норируя письма из Саванны, на которые она не отвечала до того,  как  они
совсем перестали приходить. Она была готова предать братьев своего  отца
и их жен вечному забвению в самых укромных уголках памяти. Она  сосредо-
точилась на двух вещах: покупке Тары и примирении с Реттом. Ничего,  что
это были весьма противоречивые цели. Но они занимали все  ее  мысли,  на
которые она имела время. "Я не собираюсь тащиться в этот затхлый  старый
магазин, - решила Скарлетт. - Я должна как-то поймать  настоятельницу  и
епископа. О, как жаль, что я забыла эти четки в Чарльстоне". Она  быстро
взглянула на витрины магазинов на противоположной стороне  Бротон-стрит,
торгового центра Саванны. Где-нибудь поблизости должна находиться  лавка
ювелира.
   Прямо напротив нее рельефными позолоченными буквами над пятью сверка-
ющими окнами протянулась вывеска: "О'Хара". "Боже мой, да  они  вышли  в
свет с тех пор, как я последний раз была здесь",  -  подумала  Скарлетт.
Все это совсем не выглядело затхлым.
   Магазин О'Хара пахнул свежей краской. Зеленое полотенце из тарлатана,
свисающее с прилавка в глубине магазина, объясняло все золотыми буквами:
ПЕРВОЕ ОТКРЫТИЕ. Скарлетт завистливо посмотрела вокруг.  Магазин  был  в
два раза больше ее собственного в Атланте, а ассортимент новее и  разно-
образнее. Аккуратно помеченные ящики и  рулоны  ярких  тканей  заполняли
полки до потолка, мешки с мукой выстроились по полу, недалеко от пузатой
печки в центре, и огромная стеклянная ваза с конфетами стояла на высоком
прилавке. Ее дядюшки и правда вышли в свет. Тот магазин, куда она прихо-
дила в 1861 году, находился не  в  центральной,  престижной  части  Бро-
тон-стрит. Он был темным и загроможденным еще больше, чем ее собственный
в Атланте. Интересно было бы узнать, сколько это замечательное переселе-
ние стоило ее дядюшкам. Можно подумать, как применить  некоторые  из  их
идей в ее собственном деле.
   Она быстро подошла к прилавку:
   - Мне бы хотелось видеть мистера О'Хара, если  позволите,  -  сказала
она высокому человеку в фартуке, который переливал масло для лампы в бу-
тылку покупателя.
   - Одну секундочку, будьте любезны немного подождать,  мэм,  -  сказал
человек, не подняв глаз. В его голосе угадывался легкий  ирландский  ак-
цент.
   "В этом есть смысл, - подумала Скарлетт, - нанимать ирландцев в мага-
зин, который принадлежит ирландцам". Она посмотрела на ярлыки на  ящиках
в полках, пока продавец заворачивал масло в коричневую  бумагу  и  давал
сдачу. Хм-м, ей тоже лучше выставить пернатки тем же способом, по разме-
ру, а не по цвету. Цвет можно рассмотреть  сразу"  как  только  откроешь
ящик, однако действительно трудно найти перчатки подходящего  размера  в
ящике, где все перчатки черные. Как  только  она  не  подумала  об  этом
раньше.
   Человек за прилавком должен был заговорить снова, прежде чем Скарлетт
услышала его.
   - Я - мистер О'Хара, - повторил он. - Чем могу служить?
   О, это же дядюшкин магазин. Они, должно быть, там, где всегда и были.
Скарлетт торопливо объяснила, что она ошиблась. Она искала старших О'Ха-
ра, мистера Эндрю и мистера Джеймса.
   - Можете ли вы направить меня в их магазин?
   - Но это и есть их магазин. Я их племянник.
   - О, Боже мой. Но тогда вы, должно быть, мой кузен. Я -  Кэйти  Скар-
летт, дочь Джералда. Из Атланты.
   Скарлетт всплеснула руками. Кузен! Высокий, сильный,  еще  не  старый
родной кузен. Она чувствовала себя так, как будто ей неожиданно  препод-
несли подарок.
   - А я - Джейми, - смеясь сказал ее кузен, взяв ее за руки.  -  Джейми
О'Хара к вашим услугам, Скарлетт О'Хара. Какой подарок для уставшего хо-
зяина. Прелестная, как восход солнца, неожиданно  спустившаяся,  подобно
падающей звезде. Скажите мне, как вы оказались здесь на открытии  нашего
нового магазина? Проходите же, позвольте дать вам стул.
   Скарлетт уже забыла о четках, которые она хотела  купить.  Она  также
забыла и о настоятельнице, и о Панси, которая уселась на низкой табурет-
ке и уснула, положив голову на аккуратную стопку лошадиных покрывал.
   Джейми О'Хара пробормотал что-то шепотом, когда он вернулся из  внут-
ренней комнаты со стулом для Скарлетт. В магазине было четыре  покупате-
ля, которые ждали, пока их обслужат.  В  следующие  полчаса  покупателей
становилось все больше и больше, и у него не было возможности  и  словом
перемолвиться со Скарлетт. Время от времени он смотрел на  нее  извиняю-
щимся взглядом, но она улыбалась и покачивала головой. Не было необходи-
мости извиняться. Она вполне довольна тем, что она здесь, в теплом,  от-
лично управляемом магазине, который быстро вдет в  гору,  с  только  что
найденным двоюродным братом, обслуживание покупателей которым доставляет
удовольствие.
   Наконец, выдалось короткое мгновение, когда единственными покупателя-
ми в магазине была мамаша и ее три дочери, которые рассматривали витрины
с кружевами.
   - Я буду говорить, как быстрый ручей, пока есть возможность, - сказал
Джейми. - Дядя Джеймс страстно желал бы видеть вас, Кэйти  Скарлетт.  Он
старый джентльмен, но все еще достаточно активен. Он здесь  каждый  день
до обеда. Вы можете этого и не знать, но его жена умерла. Господь  успо-
коил ее душу, и жена дяди Эндрю также. Это доставило столько  горя  дяде
Эндрю, что не прошло и месяца, как он последовал за ней. Все они покоят-
ся на руках у ангелов. Дядя Джеймс живет вместе со мной,  моей  женой  и
детьми. Это недалеко отсюда. Приходите к нам на чай сегодня  вечером,  и
вы увидите их всех. Мой мальчик, Дэниэл, скоро вернется после выполнения
заказов, и я провожу вас домой. Мы празднуем сегодня день рождения  моей
дочери Патриции. Там будет вся семья.
   Скарлетт сказала, что она с удовольствием придет на чашечку чая.  За-
тем она сняла свою шляпу, накидку и прошла около полок с кружевами  мимо
дам. Скарлетт обнаружила, что не только она в семье  О'Хара  знала,  как
управлять магазином. Кроме того, она была слишком возбуждена, чтобы  си-
деть неподвижно. Празднование дня рождения дочери ее двоюродного  брата!
"Посмотрим, она моя первая племянница". Несмотря на то, что она  выросла
не в обычной для  Юга  семье  из  многих  поколений  родственников,  она
по-прежнему оставалась южанкой и могла назвать все родственные отношения
вплоть до десятого колена. Она наслаждалась, наблюдая за  своим  братом,
когда он работал, потому что он служил живым подтверждением  всему,  что
Джералд О'Хара говорил ей. У него были курчавые волосы и голубые  глаза,
как у всех О'Хара. А также широкий рот, короткий нос и  круглое  красное
лицо. И кроме того, он был здоровым, высоким и широкоплечим мужчиной,  с
крепкими толстыми ногами, как корни деревьев, которые могут  противосто-
ять любой буре. "Ваш папа - самый коротышка во всем выводке,  -  говорил
Джералд, не стыдясь за себя, но очень гордясь своими братьями. - У  моей
матери было восемь сыновей, все - парни, и только я, самый  последний  и
единственный, который не был ростом с дом".
   Скарлетт желала бы знать, кто из братьев отец Джейми. Все равно я уз-
наю об этом, когда приду на чай. Хотя нет, не чай, вечеринку  по  случаю
дня рождения.



ГЛАВА 35


   Скарлетт рассматривала своего кузена Джейми  с  тщательно  скрываемым
любопытством. На улице, при дневном свете, тень уже не могла скрыть мор-
щины и мешки под его глазами, как это было внутри магазина. Он был чело-
веком среднего возраста, склонным к полноте и рыхлости.  Скарлетт  поче-
му-то решила, поскольку он ее кузен, он должен быть человеком ее возрас-
та. Когда пришел его сын, она очень сильно удивилась тому, что ее предс-
тавили взрослому человеку, а не мальчику, который  доставляет  пакеты  с
заказами. Взрослый человек с огненно-рыжими волосами впридачу.  Это  ка-
чество приобретало какую-то постоянность.
   То же самое произошло и с внешним видом Джейми при дневном свете.  Он
не был джентльменом. Скарлетт не могла определить, почему она так  реши-
ла, но это было очевидно. Заметно было что-то неправильное в его одежде.
Его костюм был темно-голубым, но недостаточно темным, и он  был  слишком
тесен в плечах и слишком свободен во всех остальных местах.  Она  знала,
что одежда Ретта - результат высочайшего мастерства портного,  требующий
совершенства с его стороны. Естественно, она  не  могла  ожидать,  чтобы
Джейми одевался, как Ретт, она не знала никого, кто смог  бы  одеваться,
как Ретт. Но, тем не менее, он мог бы сделать что-нибудь  -  что  обычно
делают люди - чтобы не выглядеть так... так обыкновенно. Джералд  О'Хара
всегда выглядел как джентльмен, несмотря на то, как выглядел его костюм.
Скарлетт не приходило в голову, что на превращение ее отца в  джентльме-
на-землевладельца оказал влияние авторитет ее матери. Скарлетт уже утра-
тила интерес к жизни своего двоюродного брата. "Хорошо, в конце  концов,
мне нужно только выпить чашку чая и съесть кусочек пирога, а потом я мо-
гу идти". Она широко улыбнулась Джейми.
   - Я так взволнована в ожидании встречи с вашей семьей, что у меня все
выскочило из головы. Я должна купить подарок для вашей дочки.
   - Вы преподнесете ей самый лучший подарок, если я приду, держа вас за
руку, Кэйти Скарлетт.
   У него в глазах огонек, как у папы, заметила про себя Скарлетт. И па-
пин навязчивый ирландский акцент. На нем не было только папиного  котел-
ка. Никто не носит котелки.
   - Мы пройдем мимо дома вашего дедушки, - сказал Джейми, вызвав ужас в
сердце Скарлетт.
   Что, если тетушки их увидят, должна ли она их представлять? Они всег-
да считали, что мать вступила в неравный брак; и Джейми мог быть  лучшим
подтверждением, о котором они могли только мечтать. Что он  сказал?  Она
должна быть внимательнее.
   - ...оставьте свою служанку здесь. Она будет себя  чувствовать  не  в
своей тарелке с нами. У нас нет слуг.
   Нет слуг? Все имеют прислугу, все! Где они живут, они снимают кварти-
ру? У Скарлетт напряглись скулы. И это сын папиного родного брата, а дя-
дя Джеймс - папин родной брат. "Я не хочу оскорбить его память, трусливо
отказавшись выпить у них чашку чая, даже если у них по полу бегают  кры-
сы".
   - Панси, - сказала она, - когда мы подойдем к дому, иди прямо туда  и
скажи им, что я скоро буду... Вы проводите меня домой, не так ли,  Джей-
ми?
   Она была достаточно смелой стерпеть крыс, бегающих у нее под  ногами,
но ей не хотелось бы уронить свою репутацию, возвращаясь домой в  одино-
честве. Настоящие леди так не делают.
   К облегчению для Скарлетт, они прошли по улице с задней стороны  дома
ее дедушки, а не через площадь, где ее тетушки  очень  любили  совершать
моцион поддеревьями. Панси охотно проскользнула через ворота в сад,  зе-
вая в предвкушении сна. Скарлетт старалась выглядеть спокойной. Она слы-
шала жалобы Жерома на то, что их соседство становилось все хуже и  хуже.
Всего через несколько кварталов к востоку прекрасные старые дома  сменя-
лись ветхими пансионами для матросов с  кораблей  Саваннского  торгового
порта и за его пределами. А также для волн иммигрантов, которые приезжа-
ли на некоторых из кораблей. Большинство из них, как сказал высокомерный
элегантный негр, были "немытые ирландцы".
   Джейми вел ее дальше, и она вздохнула с облегчением. Вскоре они свер-
нули на прекрасную, чистую  улицу  с  названием  Южный  Брод,  и  Джейми
объявил:
   - Вот мы и пришли, - когда они оказались  рядом  с  большим,  прочным
кирпичным домом.
   - Какой прекрасный дом! - сказала Скарлетт вполне искренне.
   Это были единственные ее слова за все время. Вместо того чтобы  взби-
раться по лестнице к большой двери на высоком крыльце, Джейми открыл ма-
ленькую дверцу внизу, на уровне улицы и ввел ее прямо в кухню,  и  целая
толпа народа, все рыжие, принялись шумно  приветствовать  ее,  когда  он
провозгласил поверх всего этого приветственного гама:
   - Это Скарлетт, дочь моего дяди Джералда О'Хара, приехала из Атланты,
чтобы увидеть дядюшку Джеймса.
   "Их так много", - подумала Скарлетт, когда все они поспешили  к  ней.
Смех Джейми, когда младшая дочь и маленький мальчик обхватили его  коле-
ни, сделал невозможным понять, что он говорил.  Затем  большая  дородная
женщина, с самыми рыжими волосами из них всех, протянула  Скарлетт  свою
загрубевшую руку.
   - Добро пожаловать в наш дом, - спокойно сказала она. - Я жена  Джей-
ми, Морин. Не обращайте внимания на этих дикарей, проходите к огню и са-
дитесь, пейте чай.
   Она взяла Скарлетт за руку решительным жестом и проводила ее в комна-
ту.
   - Тише вы, варвары, дайте папе отдышаться. Умойтесь и приходите  зна-
комиться со Скарлетт по одному.
   Она сняла с плеч Скарлетт меховую накидку.
   - Положите это в надежное место, а то она такая мягкая,  что  ребенок
подумает, что это котенок, и начнет тянуть ее за хвост.
   Старшая из девочек неуклюже сделала реверанс  в  сторону  Скарлетт  и
жадно протянула руку к меховой накидке. Ее голубые глаза стали огромными
от восхищения. Скарлетт улыбнулась ей. Морин она улыбнулась  тоже,  нес-
мотря на то, что жена Джейми буквально толкнула ее в виндзорское кресло,
как будто она была одной из ее дочек, которым  Морин  могла  приказывать
все, что она захочет.
   Через мгновение Скарлетт обнаружила, что  она  держит  самую  большую
чашку из всех, которые она когда-либо видела, в одной руке, а  другой  -
пожимает ручку поразительно красивой маленькой девочке, которая  шептала
своей матери:
   - Она выглядит, как принцесса.
   Затем она повернулась к Скарлетт и сказала:
   - Меня зовут Хелен.
   - Ты должна потрогать меха, Хелен, - важно сказала Мэри Кэйт.
   - Можно подумать, что это Хелен гостья здесь, что ты обращаешься пря-
мо к ней? - сказала Морин. - Какой позор для матери иметь такую  каприз-
ную дочь.
   При этом ее голос был мягким от волнения и тщательно скрываемого сме-
ха.
   Щеки Мэри Кэйт покраснели от смущения. Она поклонилась снова и протя-
нула руку.
   - Кузина Скарлетт, я прошу у вас прощения. Я совсем забылась, любуясь
вашей грацией. Я, Мэри Кэйт, горжусь тем, что я кузина такой  леди,  как
вы.
   Скарлетт хотела было сказать, что нет необходимости извиняться, но  у
нее не было возможности. Джейми снял шляпу, пиджак и расстегнул жилетку.
Под правой рукой он держал ребенка, очаровательный, дерущийся, кричащий,
круглолицый и рыжеволосый комочек.
   - А этот маленький дьявол - Син, названный Джоном потому, что он  по-
добно настоящему американскому мальчику родился прямо здесь" в  Саванне.
Мы зовем его Джеки. Поздоровайся со своей родственницей" Джеки, есть  же
у тебя язык.
   - Хэлло! - прокричал малыш и пронзительно завизжал, когда отец  пере-
вернул его.
   - Что все это значит?
   Шум, за исключением хихиканья Джеки, внезапно затих, когда через  все
многоголосие пронесся слабый, недовольный голос. Скарлетт взглянула  че-
рез всю кухню и увидела высокого старого человека, который и должен  был
быть ее дядей Джеймсом. С ним пришла прелестная девушка с  темными  вол-
нистыми волосами. Она выглядела робкой и обеспокоенной.
   - Джеки помешал отдыхать дяде Джеймсу, - сказала она. - Его ктонибудь
обидел? Что он так орет? Джейми вернулся домой так рано.
   - Ничего подобного, - сказала Морин. Она заговорила приподнятым голо-
сом. - К вам гостья, дядя Джеймс, специально приехала,  чтобы  вас  уви-
деть. Джейми оставил магазин на Дэниэла, чтобы привести ее к вам.  Идите
к огню, чай уже готов, посмотрите на Скарлетт.
   Скарлетт встала и улыбнулась.
   - Хэлло, дядюшка Джеймс. Вы меня помните?
   Старик взглянул на нее.
   - Последний раз, когда я вас видел, вы оплакивали вашего мужа.  Нашли
ли вы другого?
   Перед Скарлетт всплыли картинки  из  ее  памяти.  О  небеса,  дядюшка
Джеймс был прав. Действительно, она приехала в Саванну после  того,  как
родился Уэйд, когда она была в трауре по Чарльзу Гамильтону.
   - Да, - сказала она, - и что - если я вам скажу, что с тех пор я наш-
ла уже двух мужей, любопытный старик?
   - Боже, - произнес ее дядюшка, - а в этом доме уже столько незамужних
женщин.
   Девушка за ним слабо вскрикнула, затем повернулась и выбежала из ком-
наты.
   - Дядя Джеймс, вам не следует изводить ее так, - строго сказал  Джей-
ми.
   Старик подошел к камину и потер руки над исходящим от него теплом.
   - Она не должна быть такой плаксой, - сказал он, - О'Хара никогда  не
плакали от мелких трудностей. Морин, я хотел бы чашку чая прямо  сейчас,
пока я буду говорить с девочкой Джералда! - он  сел  на  стул  рядом  со
Скарлетт. - Расскажи мне о похоронной процессии.  Ты  похоронила  своего
отца как полагается? У моего брата Эндрю были самые блестящие  похороны,
которые этот город видел за много лет.
   Скарлетт вспомнила жалкую кучку тех, кто пришел почтить  память  Дже-
ралда к его могиле в Таре. Их было так немного. Многие из тех, кто  дол-
жен был прийти, умерли еще до отца.
   Скарлетт остановила взгляд своих зеленых глаз на его старческих  мут-
ных голубых глазах.
   - У него был катафалк со стенками из стекла, четырьмя лошадьми с чер-
ным плюмажем на головах. Целое покрывало из цветов на гробу и еще больше
на крыше катафалка. Две сотни человек  сопровождало  катафалк  на  своих
экипажах. У него на могиле стоит мраморное надгробие семи футов  высотой
и с ангелом на верхушке, - ее голос был холодным  и  суровым.  "Проглоти
это, старик, - думала она, - и оставь папу в покое".
   Джеймс потер свои сухие руки.
   - Господь да успокоит его душу, - умиротворенно сказал он. - Я всегда
говорил, что Джералд - самый светский человек из всех нас, ведь я  гово-
рил тебе это, Джейми? Самый последний во всем выводке, а раздражался  на
обиду быстрее всех. Это был чудный коротышка Джералд. Ты знаешь, как ему
досталась эта плантация? Он играл в покер моими деньгами, вот так. И  ни
гроша из своего выигрыша он не дал мне. - Смех Джеймса был раскатистым и
громким, как смех молодого человека. Он был полон жизни и веселья.
   - Расскажи, как он покинул Ирландию, дядюшка Джеймс, - сказала Морин,
снова наполняя чашку старика. - Может, Скарлетт никогда не  слышала  эту
историю.
   Черт возьми! Мы что, собираемся устроить здесь поминки? Скарлетт сер-
дито зашевелилась на своем стуле.
   - Я слышала это сотню раз, - сказала  она,  -  Джералд  О'Хара  любил
хвастаться тем, что он бежал из Ирландии, когда за его голову  назначили
награду, после того, как он убил агента английского землевладельца одним
ударом кулака. В графстве Клейтон все слышали эту историю сотни  раз.  И
никто этому не верил. Джералд бывал очень шумным в гневе,  но  при  этом
весь мир мог видеть его доброту.
   Морин улыбнулась.
   - Могучий человек, мне всегда это говорили. Таким женщина может  гор-
диться.
   Скарлетт почувствовала, как слезы подступают к горлу.
   - Да, таким он и был, - сказал Джеймс.  -  А  когда  на  столе  будет
праздничный пирог, Морин? И где Патриция?
   Скарлетт посмотрела на ряд румяных лиц вокруг. Нет, она уверена,  что
еще не слышала имени Патриция. Может быть, это та темноволосая  девушка,
которая убежала.
   - Она готовится к своему празднику, дядя Джеймс. Вы же знаете, что  у
нее. Мы перейдем в другой дом, как только Стефен скажет нам, что она го-
това.
   "Стефен? Патриция? Другой дом?"
   Морин увидела вопросительное выражение на лице у Скарлетт.
   - Разве Джейми не сказал вам, Скарлетт?  Этот  дом  принадлежит  трем
семьям О'Хара. И вы только начинаете встречаться со своими родственника-
ми.
   "Я никогда их не запомню, - с отчаянием думала Скарлетт, - если толь-
ко они не будут стоять на одном месте".
   Но на это не было никаких надежд. День рождения Патриции был в  двой-
ной гостиной ее дома с раздвижными дверьми, открытыми широко,  насколько
это было возможно. Дети - и здесь их было множество -  устроили  игру  с
беготней, прятками и внезапным появлениями из-за стульев. Взрослые время
от времени устремлялись к какому-нибудь из малышей, чтобы  его  утихоми-
рить и посадить на место. И никому не было дела до того, чей  это  ребе-
нок. Все взрослые стали родителями для всех детей.
   Скарлетт чувствовала признательность Морин за ее рыжие  волосы.  Всех
ее детей, которых Скарлетт встретила в предыдущей комнате,  плюс  Патри-
ция, плюс Дэниэл, которого она видела в магазине, плюс еще один взрослый
парень, имени которого она не могла запомнить, можно  было  узнать.  Все
остальные безнадежно перепутывались.
   То же самое было и с их родителями. Скарлетт  знала,  что  одного  из
мужчин звали Джералд, но какого именно? Все мужчины здесь были высокими,
с темными курчавыми волосами, голубыми глазами и победными улыбками.
   - Вас смущает все это? - сказал голос позади нее. Это была  Морин.  -
Пусть это вас не заботит, Скарлетт, в свое время вы их всех "отгадаете".
   Скарлетт улыбнулась и вежливо кивнула. Но у нее не было ни  малейшего
желания всех их "отгадывать". Она собиралась попросить Джейми  проводить
ее домой, как только она сможет это сделать. Здесь было так шумно.  Спо-
койный розовый дом на площади казался убежищем. Наконец, там  она  могла
поговорить с тетушками. Здесь она и слова никому не могла  сказать.  Все
были заняты, гоняясь  за  детьми  или  обнимая  и  целую  Патрицию.  Она
чувствовала себя, как чужачка. "Уеду! Неважно куда. Хоть в Атланту. Хоть
в Чарльстон".
   - А сейчас мы будем резать праздничный пирог, -  сказала  Морин.  Она
взяла Скарлетт под руку. - А затем у нас будет много музыки.
   Скарлетт стиснула зубы. "О Боже, я уже сидела  на  одной  музыкальной
вечеринке в Саванне. Неужели все они не могут устроить  что-нибудь  дру-
гое?" Вместе с Морин она пришла к, красному плюшевому дивану  и  чопорно
уселась на краю.
   Стук ножа о стакан потребовал всеобщего внимания. В  толпе  установи-
лось нечто почти напоминающее тишину.
   - Сегодня мы собрались для того, чтобы  отпраздновать  день  рождения
Патриции, хотя он наступит только на следующей неделе. Но  сегодня  пос-
ледний день масленицы, вторник, день отпущения грехов, и это лучшее вре-
мя для праздника, чем середина Великого Поста, - Джейми погрозил в  сто-
рону, где раздавался смех. - И сегодня у нас есть еще одна  причина  для
веселья. Прекрасная, долго отсутствовавшая О'Хара  найдена  снова.  И  я
поднимаю этот бокал за всех О'Хара в лице кузины Скарлетт и  приветствую
ее в наших сердцах и наших домах.
   Джейми запрокинул голову и вылил содержимое бокала себе в глотку.
   - Начинайте празднество! - скомандовал он  размашистым  жестом.  -  И
внесите скрипку!
   Со стороны дверного проема послышался взрыв смеха, но  цыкающий  звук
призвал к молчанию. Вошла Патриция и села рядом со Скарлетт. В углу  за-
играла скрипка. Хелен, прелестная дочь Джейми, вошла с блюдом  дымящихся
маленьких пирожков с мясом. Она подошла показать их Патриции и Скарлетт,
затем осторожно понесла их к тяжелому круглому столу в центре комнаты  и
поставила блюдо на бархатную скатерть. За Хелен последовала  Мэри  Кейт,
затем очаровательная девушка, которая была вместе с  дядюшкой  Джеймсом,
за ней - самая молодая и" всех О'Хара. Все они сначала подносили блюда к
Скарлетт и Патриции, перед тем как присоединить их к тем яствам, которые
уже стояли на столе. Ростбиф, ветчина, усеянная гвоздикой, огромная  ин-
дюшка. Затем Хелен появилась снова, неся огромный котелок дымящейся кар-
тошки, за ней последовали блюда с морковью в соусе, жареным луком, слад-
кой картошкой. Эта процессия появлялась снова и снова, пока весь стол не
был уставлен всевозможными яствами  и  закусками.  Зазвучала  скрипка  -
Скарлетт увидела, что играл Дэниэл, и Морин вошла, неся  пирог,  обильно
украшенный огромными ярко-красными сахарными розами.
   - А вот и пирог, - закричал Тимоти.
   Джейми появился сразу вслед за женой. Он держал руки над головой.  Он
нес по три бутылки виски в каждой руке. Скрипка начала играть  бурную  и
быструю мелодию, а все смеялись и хлопали. Даже Скарлетт.
   - А сейчас ты, Брайан, - сказал Джейми, - ты и Билли. Королев  на  их
троне - к очагу.
   Прежде чем Скарлетт поняла, что происходит, диван был поднят, постав-
лен поближе к раскаленным угольям в камине.
   - А теперь дядюшку Джеймса, - приказал Джейми.
   И смеющегося старика в его стуле с высокой спинкой перенесли и поста-
вили по другую сторону камина.
   Детей, как цыплят, созвали в другую гостиную, где Мэри Кейт постелила
скатерть на полу рядом с другим камином.
   В изумительно короткое время наступило спокойствие. И пока они ели  и
говорили, Скарлетт пыталась "разгадать" взрослых. Два сына  Джейми  были
так похожи, что Скарлетт с трудом могла поверить, что  Дэниэл,  которому
исполнилось двадцать один, был почти тремя годами  старше,  чем  Брайан.
Когда она улыбнулась Брайану и сказала ему это, он  покраснел  так,  как
это получается только у рыжих. Другой молодой человек начал было немило-
сердно его дразнить, но розовощекая девочка рядом с ним взяла его за ру-
ку и сказала:
   - Прекрати, Джералд.
   Значит, это был Джералд. Папа был бы так рад, что этот здоровый, кра-
сивый парень был назван в его честь. Он звал девушку Полли,  они  так  и
излучали любовь, должно быть, недавно поженились. А Патриция была  чрез-
вычайно требовательна к тому, кого Джейми называл Билли,  следовательно,
они тоже должны быть мужем и женой.
   Но у Скарлетт было совсем  мало  времени  вслушиваться  в  имена  ос-
тальных. Казалось, что все хотели поговорить с ней. И все, что бы она ни
говорила, становилось причиной для восклицаний, подражания,  восхищения.
Она обнаружила вдруг, что рассказывает Дэниэлу и Джейми все о своем  ма-
газине, Полли и Патриции - о своем портном, дядюшке Джеймсу  -  о  янки,
которые сожгли Тару.
   Больше всего она говорила о своем лесозаготовительном деле,  как  она
начинала его с одной маленькой фабрики, а сейчас это - целый поселок  из
новых домов на окраине Атланты. И все вокруг громко и одобрительно воск-
лицали. Наконец-то Скарлетт нашла людей, которые не считали,  что  гово-
рить о деньгах - это что-то запретное. Они были похожи  на  нее:  хотели
хорошо работать и получать за это деньги. Она уже получила свои,  и  они
сказали ей, что она сделала это великолепно. И она не могла уже предста-
вить себе, что совсем недавно хотелось оставить эту чудесную вечеринку и
вернуться в мертвую тишину дома ее дедушки.
   - Может, ты нам немного поиграешь, Дэниэл,  если  ты  уж  покончил  с
большей частью сестриного пирога, - сказала Морин.
   Дэниэл заиграл быструю пронзительную мелодию, женщины очищали стол, а
мужчины придвигали мебель к стенам, оставив Скарлетт с дядюшкой, сидящи-
ми как бы на островке. Джейми поднес Джеймсу стакан  виски  и,  склонив-
шись, ждал, пока старик выразит свое Мнение.
   - Подойдет.
   Джейми засмеялся.
   - Я надеюсь, старик, потому что другого у нас нет.
   Скарлетт пыталась обратить на себя внимание Джейми, у нее не  получи-
лось, и в итоге она позвала его. Ей нужно идти. Все  расставляли  стулья
вокруг огня. Младшие дети рассаживались на полу у ног родителей. Очевид-
но, они готовились к музыкальной вечеринке, а когда она начнется,  будет
уже неудобно встать и уйти. Джейми переступил через маленького мальчика,
чтобы подойти к Скарлетт.
   - Так вы здесь, - сказал он. К ее ужасу, он протянул ей стакан с вис-
ки.
   "За кого он меня принимает? Настоящие леди не пьют виски". Она не пи-
ла ничего крепче чая, исключая, может быть шампанское и пунш или,  может
быть, стаканчик хереса. Он не мог знать о бренди, который она иногда пи-
ла. Он оскорбил ее! Нет, он не мог этого сделать, это, должно быть, шут-
ка. Она с усилием засмеялась.
   - Мне пора идти, Джейми. Я восхитительно провела время, но уже  позд-
но...
   - Вы не можете уйти, когда вечеринка  только  началась,  Скарлетт.  -
Джейми повернулся к своему сыну. - Дэниэл, со своим скрипом ты выгоняешь
свою только что обретенную кузину. Сыграй нам настоящую песню, а не  ко-
шачье мяуканье.
   Скарлетт пыталась было говорить, но ее слова потонули в криках:  "...
играй по-настоящему, Дэниэл", "сыграй нам балладу", "Рил давай, станцуем
Рил!"
   Джейми ухмыльнулся.
   - Я не слышу вас, - он старался перекричать весь этот шум. -  Я  глух
ко всякому, кто хочет уйти.
   Скарлетт почувствовала раздражение. Когда Джейми снова  предложил  ей
виски, она встала в гневе. И только тогда, когда она уже собиралась  вы-
бить стакан у него из рук, она поняла, что начал играть Дэниэл. Это было
"Пег на повозке".
   Папина любимая. Она посмотрела на румяное лицо Джейми и увидела папин
образ. Если бы он только мог быть здесь, ему  бы  понравилось.  Скарлетт
села. Она отрицательно покачала головой в ответ на  предложение  выпить.
Она почти что плакала.
   Эта музыка не допускала грусти. Ритм был так заразителен, так  весел,
что все пели и хлопали в ладоши. Нога Скарлетт, скрытая ее платьем,  на-
чала невольно отбивать такт.
   - Давай, Билли, - пропел Дэниэл, как песню, - играй со мной.
   Билли открыл крышку сиденья и извлек концертику.  Складчатые  кожаные
мехи с хрипом растянулись. Затем он прошел  позади  Скарлетт,  потянулся
через ее голову и взял что-то блестящее с каминной полки.
   - сыграем настоящую музыку, Стефен, - он бросил тонкую  блестя-
щую трубку темноволосому, молчаливому молодому человеку. -  И  ты  тоже,
Брайан, - еще одна серебристая дуга прорезала воздух. - А  вот  это  для
вас, моя дорогая мачеха, - его рука бросила что-то на колени Морин.
   Молодой человек яростно захлопал в ладоши.
   - Кастаньеты! Кузина Морин будет играть на кастаньетах.
   Скарлетт пристально посмотрела. Дэниэл прекратил играть, и  ей  опять
стало грустно. Но ей уже не хотелось уйти. Эта вечеринка не имела ничего
общего с музыкальными вечерами у Те Здесь было легко, тепло и весе-
ло. Гостиная, в которой прежде был такой порядок, была перевернута вверх
дном: мебель сдвинута со своих  мест,  стулья  беспорядочным  полукругом
стояли вокруг огня. Морин подняла свою руку с клацающим звуком. То,  что
назвали кастаньетами, в действительности было толстыми кусочками гладко-
го дерева. Джейми все еще разливал и разносил виски. Как,  женщины  тоже
пьют? И не тайком, не боясь опозориться? Да они веселятся  так  же,  как
мужчины. Может, мне тоже выпить? Я  отпраздную  торжество  О'Хара".  Она
почти уже позвала Джейми, но затем вспомнила, что возвращается к  дедуш-
ке. Ей нельзя пить. Кто-нибудь почувствует запах. Не имеет  значения.  У
нее и так тепло внутри, как будто бы она уже выпила. "Мне это не нужно".
   Дэниэл положил смычок на струны.
   - "Девушка за стойкой", - объявил он. Все засмеялись, даже  Скарлетт,
хотя она не знала почему. Через мгновение  комната  наполнилась  звуками
ирландского рила. Концертика в руках Билли  энергично  завывала.  Брайан
наигрывал мелодию на своей свистульке, Стефен играл на своей  свистульке
контрапункт, который вплетался в мелодию Брайана. Джейми  отбивал  ритм,
дети хлопали. Скарлетт тоже хлопала. Хлопали все, за исключением  Морин.
Она трясла рукой, держащей кастаньеты, и острое стаккато  создавало  ус-
тойчивый ритм, который объединял все. Быстрее, требовали  кастаньеты,  и
все подчинялись. Свистульки заиграли выше,  скрипка  громче,  концертина
запыхтела, стараясь не отставать. Дети вскочили и  принялись  прыгать  и
скакать на пустом полу в центре комнаты. Руки Скарлетт  стали  горячими,
ее ноги сами двигались, и ей хотелось скакать вместе с детьми. Когда рил
закончился, она упала на диван в полном изнеможении.
   - Эй, Мэтт, покажи детям, как надо танцевать, -  прокричала  Морин  с
заманчивым треском кастаньет. Рядом со Скарлетт поднялся мужчина постар-
ше.
   - Ради Бога, подождите немного, - взмолился Билли. - Мне нужно немно-
го отдохнуть. Спой нам вместо этого, Кейти. - И он выдавил несколько нот
из своей концертины.
   Скарлетт начала было протестовать. Она не может петь. Она не знала ни
одной ирландской песни, за исключением "Пег" и другой любимой  песни  ее
отца "Нося зеленое". Но она увидела, что Билли не ее имел в виду. Некра-
сивая темноволосая женщина с большими зубами отдала свой стакан Джейми и
встала.
   "Это был дикий парень из колониального местечка, - запела она чистым,
приятным высоким голосом. - Его звали Джей Дагтан, - пела  Кейти.  -  Он
родился и вырос в Ирландии". Тут зазвучала свистулька Стефена, на октаву
выше, со странной душещипательной заунывностью.
   "... в доме, названном Кастлмен..." Все начали петь,  за  исключением
Скарлетт. Но она Тоже была частью музыки. Музыка звучала вокруг  нее.  И
когда прекрасная печальная песня кончилась, она  заметила,  что  у  всех
глаза блестели так же, как у нее.
   Затем последовали веселые песни,  которые  заставили  ее  смеяться  и
краснеть одновременно, когда она поняла двойной смысл.
   - А сейчас я, - сказал Джерадд: - Я спою  моей  милой  Полли  "Воздух
Лондондерии".
   - О, Джералд! - Полли спрятала залившееся румянцем лицо в ладони.
   Брайан сыграл первые несколько нот. Затем Джерадд  начал  петь,  и  у
Скарлетт захватило дух. Она слышала много разговоров об ирландском тено-
ре, но никогда не слышала его в действительности. Голос  папиного  тезки
был ангельским. Все чувства, владеющие Джераддом,  отображались  на  его
лице и высоких чистых нотах его песни. К горлу Скарлетт подступали слезы
от всей этой красоты и от страстного желания познать  такую  же  любовь,
как эта, такую чистую и открытую. "Ретт!" - закричало ее сердце, а  рас-
судок смеялся над этими порывами ее темной и сложной души.
   Под конец песни Полли обхватила руками шею Джералда и уткнулась голо-
вой в его плечо. Морин подняла кастаньеты над плечом.
   - А сейчас - рил, - твердо объявила она. - У меня ноги уже сами  пля-
шут.
   Дэниэл засмеялся и начал играть.
   Скарлетт танцевала вирджинский рил сотни раз или больше, но  она  ни-
когда не танцевала ничего похожего на то, что  собирались  танцевать  на
дне рождения Патриции. Это начал Мэтт О'Хара. С выпрямленными плечами  и
как бы окостеневшими руками он выглядел, как солдат, когда  выступил  из
круга стульев. Затем его ноги начали стучать, мелькать и изгибаться  так
быстро, что пол стал как барабан под его каблуками.  "Он,  должно  быть,
лучший танцор в мире", - думала Скарлетт. А затем  ему  навстречу  вышла
Кейти, держа поднятую юбку двумя руками так, чтобы ее  ноги  могли  дви-
гаться в такт его шагам. Следующей была Мэри Кейт, потом Джейми  присое-
динился к своей дочери. И прелестная Хелен со своим  кузеном,  маленьким
мальчиком не старше восьми лет. "Я не могу в это поверить. Они  все  чу-
десны. Музыка тоже была чудесной". Ее ноги двигались быстрее,  чем  ког-
да-либо раньше, стараясь подражать тому, что она видела, стараясь  выра-
зить настроение музыки. "Я должна научиться танцевать это. Я должна. Это
как... как будто ты несешься прямо к солнцу".
   Спящий ребенок под диваном проснулся от стука танцующих ног  и  начал
плакать. Как инфекция, плач передался и другим маленьким детям. Танцы  и
музыка смолкли.
   - Сделайте матрасы из сложенных одеял в другой гостиной,  -  спокойно
сказала Морин, - и дайте им сухие подстилки. Потом мы  покрепче  закроем
двери, и пусть они спят одни. Джейми, у женщины  с  кастаньетами  жуткая
жажда. Мэри Кейт, передай папе мой стакан.
   Патриция попросила Билли понести их трехлетнего сына.
   - А я возьму Бетти, - сказала она, стараясь достать ее из-под дивана.
   - Тише, тише, - она старалась убаюкать кричащего  ребенка.  -  Хелен,
закрой занавески, дорогая. Сегодня ночью будет очень ясная луна.
   Скарлетт до сих пор находилась в забытьи от звуков музыки. Она рассе-
яно взглянула в окно и вернулась в реальность. Становилось темно.
   - О, Морин, я опаздываю на ужин, - вздохнула она. - Мне нужно идти.
   Мой дедушка будет в бешенстве.
   - Да забудьте вы о нем, старом "лулд". Оставайтесь с нами на вечерин-
ке. Это только начало.
   - Я бы очень этого хотела, - горячо сказала Скарлетт. - Это была луч-
шая вечеринка в моей жизни. Но я обещаю, что еще вернусь.
   - Хорошо. Обещание есть обещание. Так вы придете?
   - Мне очень хочется. Вы меня пригласите?
   Морин рассмеялась.
   - Вы только послушайте, что говорит эта девушка, - сказала она, обра-
щаясь ко всей комнате. - Никаких приглашений. Мы одна  семья,  и  вы  ее
часть. Приходите в любое время, когда захотите. В двери моей  кухни  нет
замка, а в очаге всегда огонь. А Джейми, между  прочим,  тоже  прекрасно
играет на скрипке. Эй, Джейми, Скарлетт уходит. Надевай пальто, старина,
и дай ей свою руку.
   Перед тем как они повернули за угол, Скарлетт  услышала,  что  музыка
началась снова. Ее было плохо слышно из-за  толстой  кирпичной  стены  и
окон, закрытых от холодной зимней ночи. Но она узнала, что пели  О'Хара.
Это было "Нося зеленое".
   "Я знаю все слова к этой песне. О, как мне не хочется уходить".
   Ее ноги сделали маленькое танцевальное движение. Джейми рассмеялся  и
ответил ей в такт.
   - Я научу вас танцевать рил в следующий раз, - пообещал он.



ГЛАВА 36


   Скарлетт перенесла молчаливое неодобрение своих тетушек,  не  обращая
на него особого внимания. Даже дедушке, который вызвал ее на  ковер,  не
удалось ее расстроить. Она запомнила шуточку,  которую  отпустила  Морин
О'Хара. "Старый лула", - подумала она и усмехнулась. Это сделало ее сме-
лой и дерзкой в достаточной степени, чтобы подойти к его кровати и поце-
ловать его в щеку уже после того, как он отпустил ее.
   - Спокойной ночи, дедушка, - радостно сказала она.
   "Старый лула", - прошептала она, когда уже была в безопасности в хол-
ле. Она рассмеялась, когда присоединилась к своим  тетушкам  за  столом.
Ужин принесли ей мгновенно. Тарелка была  накрыта  блестящей  серебряной
крышкой, чтобы еда не остыла. Скарлетт была уверена, что ее недавно про-
терли. Она думала, что этот дом могли бы действительно хорошо содержать,
если бы здесь был хоть кто-нибудь, кто мог держать  слуг  в  подчинении.
Дедушка даст им удрать даже в случае убийства. "Старый лула".
   - Что ты находишь таким смешным, Скарлетт? - тон Полины был ледяным.
   - Ничего, тетушка Полина.
   Скарлетт взглянула на гору еды, которая обнаружилась, когда Жером це-
ремонно поднял крышку. Она громко рассмеялась. Единственный раз в  жизни
она не была голодна, и это не от того, что она была на пиршестве у О'Ха-
ра. А перед ней было столько еды, что хватило бы накормить полдюжины че-
ловек. Она навела страх на кухню.
   Следующим утром на мессе по случае первой среды  великого  поста  она
села рядом с Элали на скамеечке, облюбованной тетушкой. Место было  дос-
таточно незаметное, близкое к боковому проходу и хорошо расположенное по
отношению к задней части храма. Только ее колени устали  от  стояния  на
холодном полу, как она увидела своих родственников, входящих в  церковь:
"Они прошли, конечно, - подумала Скарлетт,  -  по  центральному  проходу
почти в самый перед, где заняли две полных скамьи. Какие они все  огром-
ные и полные жизни.  И  цвета.  Головы  сыновей  Джейми  выглядели,  как
огоньки в свете из-за Красного стекла, и даже шляпы не могли скрыть  яр-
кие волосы Морин и девушек". Скарлетт так погрузилась в восхищенные вос-
поминания о дне рождения, что чуть было не пропустила  появление  сестер
из женского монастыря. И это после того, как она торопила тетушек, чтобы
прийти в церковь как можно раньше. Она  хотела  убедиться,  что  настоя-
тельница все еще здесь, в Саванне.
   Да, она была здесь. Скарлетт не обращала внимания на неистовый  шепот
Элали, приказывающий ей повернуться лицом к алтарю. Она  изучала  безмя-
тежное выражение на лице сестры, которая проходила мимо. Сегодня настоя-
тельница сможет увидеться с ней. Она была полна решимости. Во время мес-
сы она мечтала о том, какую вечеринку она устроит  после  того,  как  ей
удастся восстановить Тару во всей красоте. Будет много музыки и  танцев,
как вчера, и все это продлится много дней.
   - Скарлетт! - зашикала Элали. - Перестань шуметь.
   Скарлетт улыбнулась в  свой  молитвенник.  Она  и  не  заметила,  что
действительно напевала. Она должна была признать, что "Пег в повозке" не
совсем церковная музыка.
   Старшая сестра повторила свое послание с равнодушным терпением.
   - Настоятельница собирается провести весь день в уединении, чтобы мо-
литься и поститься, - посочувствовала она Скарлетт  и  добавила:  -  Это
первая среда Великого Поста.
   - Я это знаю, - Скарлетт почти кричала. Но затем она придержала  свой
язык.
   - Пожалуйста, скажите ей, что я очень сожалею, и, - сказала она  мяг-
ко, - что завтра я приду снова.
   Как только она пришла в дом Робийяра, она умылась.
   Элали и Полина были явно шокированы, когда она спустилась вниз и при-
соединилась к ним в гостиной. Но ни одна из них ничего не сказала.  Мол-
чание было единственным оружием, которым  они  могли  безопасно  пользо-
ваться, когда Скарлетт была в гневе. Но когда она объявила, что  собира-
ется заказать завтрак, Полина заговорила.
   - Ты пожалеешь об этом прежде, чем кончится день, Скарлетт.
   - Не могу себе представить почему, - ответила Скарлетт и сжала зубы.
   Возвращение в религию было у Скарлетт столь  недавним,  что  для  нее
поститься - это значило просто есть в пятницу рыбу вместо  мяса.  Однако
то, что сказала Подина, могло вызвать у нее бурю протеста.
   Еда только один раз в день все сорок дней Великого Поста, и  никакого
мяса. Воскресенья были исключением. По-прежнему никакого мяса,  но  зато
позволялось есть три раза в день.
   - Я не могу в это поверить! - вскричала Скарлетт.
   - Вы были детьми, - сказала Полина, - но я  уверена,  что  ваша  мать
постилась, как ей положено. Я не могу понять" почему она не  познакомила
вас с правилами Великого Поста, когда вы вышли из детского возраста,  но
тогда она была изолирована в местах, лишенных наставничества священника,
к тому же этому противодействовало влияние мистера О'Хара...
   Ее голос з Глаза Скарлетт вспыхнули.
   - Что вы подразумеваете под "влиянием" мистера О'Хара,  хотела  бы  я
знать?
   Полина была в замешательстве.
   - Всем известно, что у ирландцев существует  определенная  свобода  в
понимании законов церкви. Вы не можете обвинять их в этом, бедную негра-
мотную нацию.
   И ока набожно перекрестилась. Скарлетт топнула ногой.
   - Я не собираюсь стоять здесь и слушать все это напыщенное  французс-
кое высокомерие. Мой отец был не кем иным, как хорошим человеком, и  его
"влияние" - доброта и благородство - как раз то, о чем вы и  понятия  не
имеете. Более того, я хочу, чтобы вы знали: я провела вчера полдня с его
родней, и все они замечательные люди, каждый из них. И я скоро  предпоч-
ту, чтобы на меня влияли они, чем ваше бледное, религиозное ханжество.
   Элали разрыдалась. Скарлетт сердито посмотрела на  нее.  "Теперь  она
будет хныкать несколько часов. Я этого не вынесу".
   Полина громко всхлипнула. Скарлетт обернулась и  посмотрела  на  нее.
Полина никогда не плакала.
   Скарлетт безнадежно посмотрела на две склонившиеся седые головы,  По-
лина выглядела такой хрупкой и беззащитной.
   О Боже! Она подошла к Полине и дотронулась до ее согбенной спины:
   - Извини меня, тетушка, я не ведала, что говорила.
   Когда мир был вновь восстановлен, Элали предложила Скарлетт сопровож-
дать их во время прогулки.
   - Мы с сестрой находим, что моцион замечательно восстанавливает силы,
- сказала она радостно. - К тому же это заставляет не думать о еде.
   Скарлетт моментально согласилась. Ей необходимо куда-нибудь выйти  из
дома. Она была убеждена, что сможет понюхать запах бекона, жарящегося на
кухне. Она прошла со своими тетушками вокруг площади по лужайке перед их
домом, затем они преодолели небольшое расстояние до  следующей  площади,
затем к следующей и так далее. К тому времени,  когда  они  возвратились
домой, она волочила ноги с таким же трудом, как Элали, и она была увере-
на, что они прошли вокруг всех двадцати с небольшим  площадей,  которыми
была усеяна Саванна и которые придавали ей удивительное очарование.  Она
также была уверена, что смертельно голодна и ей скучно так, что  хочется
кричать. Но в конце концов настало время обеда. Она не могла припомнить,
когда в последний раз пробовала такую вкусную рыбу.
   "Какое облегчение!" - думала Скарлетт, когда Элали и Полина пошли на-
верх вздремнуть после обеда. Их воспоминания о  Саванне  превращаются  в
долгую историю и могут довести до убийства кого угодно. Она прошлась  по
дому, поднимая вещицы из китайского фарфора и серебра и ставя их  назад,
не разглядывая.
   Почему настоятельница оказалась таким сложным человеком? Почему бы ей
было не поговорить с ней в конце концов? И  почему  такая  женщина,  как
она, должна проводить целый день в уединении, даже если это такой святой
день, как первая среда Великого Поста. Скарлетт была уверена,  что  нас-
тоятельница так добра, как только может быть человек. Зачем же ей  нужно
проводить целый день в молитвах и посте?
   Пост! Скарлетт побежала обратно в гостиную к высоким часам. Не  может
быть, что сейчас только четыре часа. И даже еще нет четырех. Только семь
минут четвертого. А поесть нечего до завтрашнего обеда. Нет, это  невоз-
можно. Это бессмысленно.
   Скарлетт подошла к ручке звонка и дернула ее четыре раза.
   - Иди одевайся, - сказала она Панси, когда девушка  прибежала.  -  Мы
уходим.
   - Мисс Скарлетт, зачем мы идем в булочную? Повариха сказала, что про-
дукты из булочной невозможно есть. Она делает всю выпечку сама.
   - Меня не интересует, что сказала повариха. И если ты хоть комунибудь
скажешь, что мы были здесь, я с тебя шкуру сдеру.
   Скарлетт съела два пирожных и булочку прямо в магазине. Она  принесла
две сумки продуктов из булочной домой, к себе в комнату.
   Прямо в центре ее бюро аккуратно лежала телеграмма. Скарлетт  бросила
сумки с хлебом и пирожными на пол и подбежала к бюро.
   "... Генри Гамильтон", - гласила подпись. "Черт!" - она  думала,  что
это от Ретта, который просит ее вернуться домой или находится уже в  до-
роге, чтобы догнать ее.
   Она зло смяла тонкую бумагу в кулаке. Затем она разгладила ее.  Лучше
посмотреть, что ей хочет сказать дядюшка Генри. Начав читать телеграмму,
Скарлетт улыбнулась.
   ВАША ТЕЛЕГРАММА ПОЛУЧЕНА ТЧК ТАКЖЕ ЧЕК ОТ ВАШЕГО МУЖА ТЧК ЧТО ЗА  ДУ-
РАЦКИЕ ВОПРОСЫ ЗПТ РЕТТ ПРОСИЛ МЕНЯ ИЗВЕСТИТЬ ГДЕ ВЫ ТЧК ПИСЬМО  СЛЕДУЕТ
ТЧК
   ГЕНРИ ГАМИЛЬТОН
   Значит, Ретт ее ищет. Этого она и ожидала. Ха! Она правильно сделала,
что поехала в Саванну. Она надеялась, что дяде Генри хватит  ума  объяс-
нить Ретту это телеграммой, а не письмом. И, может, он уже читает  ее  в
эту минуту так же, как она читает телеграмму дади Генри. Скарлетт  стала
напевать мелодию вальса и танцевать с телеграммой,  прижатой  к  сердцу.
Он, может быть, сейчас уже в дороге. Поезд из Чарльстона прибывает приб-
лизительно в это время. Она подбежала к зеркалу поправить прическу и на-
нести на щеки немного румян. Может, ей переодеться? Нет, Ретт может  за-
метить и подумать, что она только и делала, что ждала его. Она  подушила
шею и виски туалетной водой.
   Итак, она готова. Ее зеленые глаза сверкали, как у  дикой  кошки.  Не
забыть бы наклеить ресницы. Она взяла банкетку, поставила ее  к  окну  и
села так, что оказалась спрятанной за занавеской и тем  не  менее  могла
все видеть вокруг.
   Прошел час, Ретт не приходил. Скарлетт впилась в булочку  своими  ма-
ленькими белыми зубами. Как тяжек этот Великий Пост. Только  представьте
себе, как можно есть, прячась в своей комнате,  есть  булочку  даже  без
масла. Она была в очень плохом настроении, когда спустилась вниз.
   А там как раз был Жером с подносом, на котором он нес ужин для дедуш-
ки. Уже одного вида этого было достаточно, чтобы сделать  ее  гугеноткой
или пресвитерианкой, подобно старику.
   Скарлетт остановила его в холле.
   - Эта пища выглядит отвратительно, - сказала она. - Возьми это  назад
и положи побольше масла в пюре. Положи в тарелку толстый кусок  ветчины.
Я знаю, у вас внизу есть ветчина, я видела ее в кладовой. И добавь  кув-
шин со сливками и чашку клубничного джема.
   - Мистер Робийяр не сможет прожевать ветчину. А  его  доктор  сказал,
что ему нельзя сладкое, а также сливки и масло.
   - Доктор хочет, чтобы он смертельно голодал. Делай, что тебе говорят.
   Скарлетт сердито смотрела на Жерома, пока он не исчез.
   - Никто не должен быть голоден, - сказала она. - Никогда. Даже старый
лула.
   Ее настроение внезапно изменилось, и она усмехнулась.



ГЛАВА 37


   Подкрепившись булочкой, Скарлетт весело напевала вполголоса,  спуска-
ясь вниз. Она застала своих тетушек в нервной суматохе  приготовлений  к
дню рождения  дедушки.  Пока  Элали  боролась  с  ветками  темно-зеленых
листьев магнолии, предназначенных для украшения серванта и камина, Поли-
на расхаживала между грудами льняных скатертей и салфеток, стараясь най-
ти дедушкину любимую.
   - Какая разница? - нетерпеливо спросила Скарлетт. -  Буря  в  стакане
воды! Дедушка даже не увидит обеденный стол из своей  комнаты.  Возьмите
ту, на которой меньше всего видно штопку.
   Элали уронила целый пучок шелестящих листьев.
   - Я и не слышала, что ты вошла, Скарлетт. Доброе утро.
   Полина холодно кивнула. Она простила Скарлетт все обиды, как и должна
сделать добрая христианка, но, по всей вероятности, не забыла их.
   - На мамином полотне нет штопки, - сказала она. -  Оно  в  прекрасном
состоянии.
   Скарлетт посмотрела на груды, валяющиеся на длинном столе, и вспомни-
ла изношенную чиненую одежду, которая была на ее тетушках в  Чарльстоне.
Если бы это зависело от нее, она бы упаковала эти вещи и взяла бы их об-
ратно в Чарльстон. Дедушке это не нужно,  а  тетушки  могли  бы  пользо-
ваться. Я никого не буду бояться в своей жизни так, как они боятся  ста-
рого тирана. Но если я скажу то, что думаю, то тетя Элали опять разрыда-
ется, а тетя Полина будет час читать мне лекцию об обязанностях по отно-
шению к старшим".
   - Я должна пойти купить подарок для дедушки, - сказала она громко.  -
Если вам тоже нужно что-нибудь купить - скажите.
   "И не вздумайте, - сказала она про себя,  -  предложить  сопровождать
меня. Мне нужно пойти в женский монастырь и увидеть  настоятельницу.  Не
может же она до сих пор находиться  в  уединении!  Если  понадобится,  я
встану под воротами и поймаю ее на выходе. Мне  чрезвычайно  надоели  ее
отказы".
   Тетушки сказали, что они очень заняты, и удивились, что  Скарлетт  до
сих пор не купила подарка для деда. Скарлетт  вышла  до  того,  как  они
смогли выразить степень своей занятости и глубину своего удивления.
   - Старые лула, - сказала она шепотом.
   Она не знала точно, что значила эта ирландская фраза, но уже одно  ее
звучание заставляло ее улыбаться.
   Деревья на лужайке выглядели почему-то толще, трава зеленее, чем дней
раньше, а солнце теплее. Скарлетт чувствовала нарастающий оптимизм,  ко-
торый сопровождался первыми признаками весны. Сегодня должен быть  прек-
расный день, она была уверена в этом.
   - Быстрее, Панси, - сказала она автоматически, - не волочи ноги,  как
черепаха. - Она быстро зашагала по тротуару.
   Звук молотка и мужские голоса доносились со стороны здания собора че-
рез неподвижный залитый солнцем воздух. На мгновение она пожелала, чтобы
священник взял ее в еще одну поездку по окрестностям. Но она здесь  была
не для этого. Она вошла в ворота женского монастыря.
   Та же самая старшая сестра вышла на звук  дверного  звонка.  Скарлетт
приготовилась к бою.
   - Настоятельница ждет вас, - сказала сестра. - Идите за мной.
   Скарлетт была ошеломлена, когда покинула монастырь  десятью  минутами
позже. Настоятельница сразу же согласилась поговорить с епископом.
   Она сказала, что известит ее очень скоро. Нет, она не может  сказать,
когда это будет, но определенно в течение очень короткого  времени.  Она
сама вернется в Чарльстон на следующей неделе.
   Скарлетт была в эйфории. Ее глаза были такими радостными, что  в  ма-
леньком магазине на Альберкон-стрит бакалейщик забыл взять с нее  деньги
за украшенную бантом коробку шоколадных конфет, которую  она  выбрала  в
подарок дену.
   Ее отличное расположение духа сопровождало ее на протяжении последних
приготовлений к праздничному обеду, которыми она занялась, когда  верну-
лась в дом дедушки Робийяра. Но оно потускнело, когда она узнала, что ее
идея может прийти на обед только ради шести его особенно  любимых  блюд.
Ее воодушевление совсем исчезло, когда тетушки проинформировали ее,  что
ей не разрешается пробовать многие из деликатесов, которые будут на сто-
ле.
   - Скоромное запрещено во время Великого Поста, - строго сказала Поли-
на. - Никакой подливки в рисе или овощах, которые вы будете есть.
   - И будь осторожной, Скарлетт. Постарайся, чтобы папа этого не  заме-
тил, - добавила Полина шепотом. - Он не одобряет поста.
   Ее глаза наполнились печалью.
   "Плач по отсутствию еды, - подумала Скарлетт. - Но я не виню ее".  От
ароматов кухни у нее у самой текли слюнки.
   - Для нас будет суп. И рыба, - сказала Элали с внезапной радостью. -
   И пирог тоже, замечательный пирог. Настоящее пиршество, Скарлетт.
   - Запомни, сестра, - предупредила Полина, - обжорство - грех.
   Скарлетт оставила их, она чувствовала, как ее раздражение выходит  из
под контроля. Это всего-навсего обед, напомнила она самой себе, успокой-
ся. Даже с дедушкой за столом это не может быть так плохо. Что может ис-
портить этот старик?
   Он мог, и Скарлетт узнала это однажды, запретить говорить  за  столом
на всех языках, кроме французского.
   Ее "С днем рождения, дедушка", было проигнорировано,  как  будто  она
этого и не говорила. На приветствия тетушек последовал холодный кивок, и
он сел на огромный, подобный трону, стул во главе стола.
   Пьер Огюст Робийяр перестал быть болезненным старцем в ночной  рубаш-
ке. Безупречно одетый в старомодный сюртук и накрахмаленную рубашку,  он
выглядел мощнее, когда он сел, его военная осанка впечатляла. Его  седые
волосы были похожи на гриву старого льва,  глаза  под  огромными  белыми
бровями были похожи на ястребиные, его большой костлявый  нос  напоминал
клюв хищника. Определенно, так замечательно начавшийся день стремительно
терял свою прелесть для Скарлетт. Она положила развернутую салфетку себе
на колени и приготовилась к тому, чего она сама еще не знала.
   Вошел Жером, неся большую серебряную супницу  на  серебряном  подносе
размером с маленький столик. Глаза у Скарлетт расширились от  удивления.
Она никогда в жизни не видела такого серебра. Оно было богато  инкрусти-
ровано. Целый лес из деревьев окружал ножку супницы, их сплетенные ветви
и листья тянулись к ободку и окружали его. Лес  был  населен  зверями  и
птицами - медведями, ланями, вепрями, зайцами, фазанами и даже совами  и
белками, которые сидели на ветвях деревьев. Крышка супницы была  сделана
в форме пня, обвитого виноградной лозой, на каждой веточке которой висе-
ла миниатюрная гроздь спелого винограда. Жером  поставил  супницу  перед
своим хозяином и поднял крышку рукой в белой перчатке. Изпод крышки  вы-
билось облако пара, затуманив  серебро  и  распространяя  восхитительный
аромат креветочного супа.
   Полина и Элали наклонились вперед, вдыхая вкусный запах.  Жером  взял
суповую тарелку с серванта и положил ее рядом с супницей.  Пьер  Робийяр
поднял серебряный черпак и наполнил тарелку.  Полузакрытыми  глазами  он
следил за тем, как Жером унес тарелку и поставил ее перед Полиной.
   Церемония была повторена для Элали, затем для Скарлетт. Ее руки так и
чесались, чтобы схватить ложку. Но она держала руки на коленях, пока  ее
дед обслуживал себя и пробовал суп. Он пожал плечами с выражением неудо-
вольствия и бросил ложку в тарелку.
   Элали слегка всхлипнула.
   "Старое чудовище", - подумала Скарлетт. Она начала есть суп.  Он  был
очень вкусным. Она старалась поймать взгляд Элали и показать ей, что суп
ей очень нравится, но Элали была совершенно подавлена. Скарлетт потеряла
всю симпатию к теткам. Если они терпят такое обращение, то они  заслужи-
вают быть голодными. Но она не хотела, чтобы старик помешал ей обедать.
   Полина спросила что-то у своего отца, но она говорила  по-французски,
и Скарлетт не поняла, что сказала ее тетушка. Ответ ее дедушки  был  ко-
ротким, очевидно, он сказал что-то обидное. Скарлетт начала выходить  из
себя. Явно, что он нарочно собирается все испортить. "О, как бы мне  хо-
телось говорить по-французски. Я бы тогда не сидела и не терпела всю его
мерзость".
   Она молчала, пока Жером убирал суповые тарелки и серебряные подставки
и ставил на их место другие тарелки, ножи для рыбы и вилки. Это казалось
бесконечным.
   Но жареная сельдь заслуживала того, чтобы ее подождать. Скарлетт пос-
мотрела на деда. Он не осмелился показать, что ему это не  нравится.  Он
съел два маленьких кусочка. Звук ножа и вилки, упавших на  тарелку,  был
ужасно громким. Полина и Элали сразу же перестали есть рыбу, которая еще
оставалась у них на тарелках. Скарлетт дерзко  глядела  на  деда  поверх
каждого кусочка пищи, который она подносила ко рту. Но даже она начинала
терять аппетит. Неудовольствие старика было отравляющим.
   Но следующее блюдо восстановило ее аппетит. Сваренные в котелке голу-
би выглядели, как печеные яблоки, а подлива была похожа на мощную корич-
невую реку, текущую через картофельное пюре, а из турнепса были выложены
легкие, как воздух, гнезда мяса. Пьер Робийяр погрузил зубья своей вилки
в подливу, а затем поднес их ко рту. Это было все!
   Скарлетт думала, что она вот-вот взорвется. И только отчаянная мольба
в глазах ее тетушек заставила ее сдержаться. Как можно быть таким  злоб-
ным, как ее дедушка? Просто невозможно было, чтобы  ему  не  понравилась
еда. И ему было не так уж тяжело есть, даже с его зубами. Да и  если  бы
их вообще не было, что за дело. Она знала, что  он  любит  хорошую  еду.
После того как она заставила положить масло и подливу в ту кашицу, кото-
рую ему обычно Приносили, тарелка вернулась на кухню чистой,  как  будто
ее вылизала собака. Нет, тут должны быть другие причины. И она видела их
по его глазам. Они сверкали, когда он видел жалкое отчаяние тетушек.  Он
предпочитает заставлять их страдать, чем наслаждаться обедом.  Обедом  в
день рождения, между прочим.
   Какая разница была между этим празднеством и тем, которое было на дне
рождения Патриции!
   Скарлетт взглянула на скелетообразное прямое тело деда и его  самодо-
вольное невозмутимое лицо. Она презирала его за то, что он изводил тету-
шек. Но даже больше она презирала их самих за то, что они  выносили  его
старческие пытки. У них не было ни капли достоинства. Как они могут  си-
деть и терпеть все это! Она сидела за столом  дедушки  в  очаровательной
розовой гостиной прекрасного розового дома и была охвачена возмущением и
отвращением. Даже по отношению к себе самой. "А почему бы мне не сказать
ему, как отвратительно все, что он делает? Мне не нужно знать  французс-
кий, чтобы сделать это, он понимает по-английски так же, как и я.  Я  же
взрослая женщина, а не ребенок, которому нельзя говорить,  пока  ему  не
разрешат. Что со мной? Это очень глупо".
   Но она продолжала сидеть спокойно, не  прислоняясь  спиной  к  спинке
кресла и держа левую руку все время на коленях. Как будто ребенок,  ста-
рающийся вести себя в обществе наилучшим образом. Присутствие ее  матери
было незаметно и даже невоображаемо, но Эллин Робийяр О'Хара была здесь,
в доме, где она выросла, за столом, за которым она сидела  так  же,  как
сейчас Скарлетт, положив левую руку на накрахмаленную салфетку на  коле-
нях. И во имя ее любви, чтобы заслужить ее одобрение, Скарлетт была нес-
пособна противостоять тирании Пьера Робийяра.
   Казалось, прошла целая вечность, пока она сидела, наблюдая за  чопор-
ной и медленной работой Жерома. Снова и снова  менялись  тарелки,  ножи,
вилки, и Скарлетт казалось, что это никогда не  кончится.  Пьер  Робийяр
последовательно пробовал и отодвигал каждое тщательно отобранное и  при-
готовленное блюдо, которое ему предлагалось. К тому моменту, когда Жером
внес праздничный пирог, напряженность и страдание достигли апогея. Скар-
летт с трудом могла неподвижно сидеть на стуле, так велико было ее жела-
ние сбежать.
   Пирог был покрыт блестящей украшенной завитками меренгой, обильно об-
сыпанный серебристым драже.
   На верхушке вазы серебряной филигранью вились ветки папоротника и бы-
ли установлены миниатюрные шелковые флаги Франции, армии императора  На-
полеона и полка, в котором служил Пьер Роб Старик заворчал, возмож-
но от удовольствия, когда все это  поставили  перед  ним.  Он  посмотрел
из-под полуопущенных век на Скарлетт и сказал по-английски:
   - Разрежь его.
   "Он надеется, что я собью флажки, - подумала она, - но я не собираюсь
доставить ему это удовольствие". Как только она взяла у Жерома  нож  для
пирога своей правой рукой, она быстро подняла блестящую вазочку с пирога
левой рукой и поставила ее на стол. Затем она посмотрела прямо  в  глаза
деду со сладчайшей улыбкой.
   Губы его передернуло.
   - И вы думаете, он ел это? - с чувством спросила Скарлетт.  -  Ничего
подобного! Ужасный старик поддел своей вилкой не больше двух крошек пос-
ле того, как он поскреб прекрасную меренгу, как будто она была литой или
что-то в этом роде, и положил их в рот с таким видом, как будто он  ока-
зывает величайшую любезность. Затем он заявил, что слишком устал,  чтобы
открывать свои подарки, и удалился в свою комнату. Я  хотела  переломать
его костлявую шею.
   Морин О'Хара затряслась от смеха.
   - Я не вижу в этом ничего смешного, - сказала Скарлетт, - он был  ни-
зок и груб.
   Она разочаровалась в жене Джейми. Она рассчитывала встретить понимай-
те, а не насмешку.
   - Конечно же, вы видите, Скарлетт, глупость всего этого.  Представьте
себе только ваших бедных тетушек, придумывающих, как  бы  доставить  ему
удовольствие, и его самого в ночной рубашке, придумывающего, как бы  до-
садить им. Старый грубиян! Козни старых проказников всегда находили сла-
бое место в твоем сердце. Я так и вижу его  сейчас,  строящего  планы  в
предвкушений обеда.
   - И разве вы не можете догадаться, что он  заставил  своего  человека
тайком принести все эти замечательные блюда, чтобы он смог наесться  до-
сыта за закрытыми дверьми. Старый мошенник! Его изощренные злые  выходки
меня смешат.
   Смех Морин был так заразителен, что в итоге  Скарлетт  сама  рассмея-
лась. Она правильно сделала, что пришла в никогда не закрывающуюся кухню
Морин после этого ужасного праздничного обеда.
   - А теперь давайте отведаем нашего пирога, - довольно сказала она.  -
Вы теперь умеете, разрежьте его, он там,  под  полотенцем,  на  кухонном
столе. Отрежьте несколько лишних кусков, молодежь скоро вернется из шко-
лы. А я тем временем заварю свежий чай.
   Только Скарлетт уселась у огня с чашкой и тарелкой, как дверь с гром-
ким шумом открылась, и пять молодых О'Хара заполнили кухню. Скарлетт уз-
нала рыжеволосых дочерей Морин: Мэри Кейт и Хелен. Маленький мальчик был
Майкл О'Хара, две младшие девочки - его сестры Клара и Пег. У всех  были
темные курчавые волосы, которые нуждались в причесывании, голубые  глаза
с темными ресницами и загребущие маленькие руки, которые Морин приказала
им немедленно помыть.
   - Но нам лучше не мыть руки, - попытался объяснить Майкл. - Мы  соби-
раемся пойти в хлев поиграть с поросятами.
   - Свиньи живут в свинарнике, - сказал крошка Пег с  важным  видом,  -
так, Морин?
   Скарлетт была шокирована. В ее  обществе  дети  никогда  не  называли
взрослых по имени. Но Морин не находила в этом ничего необычного.
   - Они живут в свинарнике, если никто не выпускает их оттуда, - сказа-
ла она, подпрыгнув. - Вы же не думали о том, чтобы взять свинок из  сви-
нарника, чтобы поиграть, ведь так?
   Майкл и его сестры засмеялись так, как будто шутка Морин  была  самой
смешной из тех, которые они когда-либо слышали. Потом они убежали  через
кухню к задней двери, которая вела в широкий 
   Скарлетт посмотрела на горящие в очаге угли, блестящий медный чайник,
сковородки, висящие над камином. "Забавно", - подумала  она.  Она  может
никогда больше не ступить ногой в кухню, когда плохие времена в Таре за-
кончатся. Но это было другое. Это было  место  жизни,  место,  где  было
счастьем находиться, а не просто комната, где готовилась пища  и  мылись
тарелки. Как ей хотелось остаться. Старинная красота дедушкиной гостиной
заставляла ее дрожать, когда она думала о ней.
   Но она сама принадлежала к гостиным, а не к кухням. Она леди, привык-
шая к слугам и роскоши. Она торопливо допила чай и  поставила  чашку  на
блюдце.
   - Вы спасли мне жизнь, Морин. Я думала, сойду с ума, если мне придет-
ся остаться с тетушками. Но мне действительно пора идти.
   - Какая жалость! Вы даже не доели пирога. Мне говорили, что пироги  у
меня получаются неплохие.
   Хелен и Мэри Кейт подошли к стулу матери с пустыми тарелками в руках.
   - Возьмите кусочек, только не все. Скоро придут малыши.
   Скарлетт начала надевать перчатки.
   - Мне нужно идти, - повторила она.
   - Нужно - значит нужно. Я надеюсь, что вы побудете у нас подольше  на
танцах в субботу, Скарлетт? Джейми сказал мне, что он собирается научить
вас танцевать рил. Может, и Колум вернется к этому времени.
   - О, Морин! У вас будет еще одна вечеринка в субботу?
   - Не то чтобы вечеринка. Но у нас всегда музыка и танцы, когда  рабо-
чая неделя завершена и мужчины приносят домой заработанные деньги.  Пой-
дете?
   Скарлетт покачала головой.
   - Я не могу. Мне бы очень хотелось, но меня не будет в Саванне.
   Тетушки надеялись, что она поедет с ними в Чарльстон в субботу утрен-
ним поездом. Вдруг Скарлетт подумала, что Ретт может быть уже в  доме  у
дедушки. Ей не нужно было уходить из дома. Она вскочила на ноги.
   - Мне нужно бежать. Спасибо, Морин. Я обязательно  зайду  перед  тем,
как уеду.
   Может, ей удастся привести Ретта встретиться с О'Хара. Он здесь будет
к месту, еще один высокий мужчина, со всеми высокими темноволосыми О'Ха-
ра. Но он может прислониться к стене в той приводящей в  бешенство  эле-
гантной манере, ему свойственной, и смеяться над ними всеми.  Он  всегда
смеялся над ее полуирландским происхождением, насмехаясь, когда она пов-
торяла то, что папа говорил ей сотни раз. Веками О'Хара были крупными  и
могущественными землевладельцами, вплоть до битвы при Бойне.
   "Я не знаю, что в этом смешного. Почти у всех, кого я знаю,  отобрали
землю янки.
   Что же плохого в том, что у папиной семьи землю отобрали англичане? Я
думаю спросить об этом Джейми и Морин, если будет возможность. Если Ретт
не заберет меня раньше".



ГЛАВА 38


   Обещанное письмо Генри Гамильтона было доставлено в дом Робийяра, как
только стемнело. Скарлетт схватилась за него, как за веревку,  брошенную
утопающему. Она уже целый час слушала ссору тетушек, решающих, кого сле-
довало винить за реакцию их отца на свой день рождения.
   - Это о моей собственности в Атланте, - сказала Скарлетт. - Пожалуйс-
та, извините меня, но я возьму его в свою комнату.
   Она не желала ждать, пока они согласятся. Она заперла дверь  комнаты.
Ей хотелось смаковать каждое слово.
   "Что за беспорядок Вы устроили", - начиналось  письмо  без  всяческих
приветствий. Почерк старого адвоката был таким неровным от волнения, что
невозможно было читать. Скарлетт поморщилась и поднесла письмо  ближе  к
лампе.
   "Какой беспорядок Вы устроили. В понедельник меня посетил  напыщенный
старый дурак, которых обычно я стараюсь  избегать.  Он  презентовал  мне
предназначенный Вам банковский чек на полмиллиона долларов. Вся эта сум-
ма была заплачена Реттом.
   Во вторник меня изводил другой старый дурак, на этот раз адвокат.  Он
спрашивал меня, где Вы. Его клиент. Ваш супруг, хотел это  знать.  Я  не
сказал ему, что Вы в Саванне".
   Скарлетт застонала. Кого это дядя Генри называл старым дураком, когда
он сам им являлся. Ничего удивительного, что Ретт не приехал за  ней.  И
она опять вгляделась в путаный почерк Генри.
   "... потому что Ваша телеграмма пришла после его ухода, и к тому же в
это время я не знал, где Вы. Я ему еще не сказал, где Вы, потому что  не
знаю, что Вы собираетесь делать, зато у меня есть замечательная идея: не
принимать в этом ни малейшего участия.
   Этот судебный адвокат имел два вопроса от Ретта. Первый: где Вы? Вто-
рой: хотите ли Вы развода?
   Итак, Скарлетт, я не знаю, что Вы там замышляете через голову  Ретта,
чтобы получить от него все эти деньги, я не хочу этого знать. Что бы  он
там ни сделал, давать Вам основание для развода с ним не мое дело. Я ни-
когда не пачкал руки в деле о разводе. И не собираюсь начинать это  сей-
час. Вы можете только потерять время и, между прочим,  деньги.  В  Южной
Каролине, где сейчас живет Ретт, разводы запрещены.
   Если же Вы будете упорствовать в этом дурацком занятии, я дам Вам имя
адвоката в Атланте, который почти уважаем, несмотря на то, что он  ведет
бракоразводные дела. Но я предупреждаю Вас, что  Вам  придется  передать
ему или кому-нибудь еще все Ваши дела. Я не собираюсь вести их для  Вас.
Если Вы думаете, что, получив развод с Реттом, Вы будете свободны, чтобы
выйти замуж за Эшли Уилкса, позвольте Вам сказать, что Вы хорошо сделае-
те, если подумаете еще раз. Эшли сейчас намного лучше, чем все  ожидали.
Мисс Индия и моя глупая сестра содержат удобный дом специально для  него
и его мальчика. Если Вы войдете в его жизнь. Вы все  разрушите.  Предос-
тавьте несчастного себе самому, Скарлетт".
   "Действительно, предоставить Эшли себе самому! Хотела бы я знать, ка-
ким довольным и процветающим он бы был, если бы я оставила  его  одного.
Дядя Генри из всех, кого я знаю, должен иметь больше здравого  смысла  и
не приставать ко мне, как старая сварливая служанка, и  изобретать  все-
возможные грязные домыслы". Он знает все о строительстве домов на окраи-
не города. Скарлетт была глубоко уязвлена. Дядя Генри был  последним  из
близких к отцу и к тому же ближайшим другом в Атланте; и  его  обвинения
резали по живому. Она пробежала глазами несколько оставшихся строчек,  а
затем нацарапала ответ, чтобы Панси взяла его на телеграф.
   АДРЕС В САВАННЕ НЕ СЕКРЕТ ТЧК РАЗВОД НЕ ТРЕБУЕТСЯ ТЧК ДЕНЬГИ  ЗОЛОТОМ
ВПР
   Если бы дядя Генри не кудахтал, как курица, она могла бы доверить ему
купить золото и положить в ее сейф. Но у человека, у которого не хватило
ума дать Ретту ее адрес, могло не хватить ума и  для  других  дел  тоже.
Скарлетт начала нервно грызть ногти, беспокоясь о своих деньгах.  Может,
ей нужно поехать в Атланту и поговорить с Генри, своими банкирами и  Джо
Коллтоном. Может, ей стоит купить больше земли на окраине города и  пос-
тавить там больше домов. Такой дешевизны, как сейчас, больше никогда  не
будет, пока чувствуются последствия паники, до сих пор влияющие на дело-
вую активность.
   Нет! Сначала она должна сделать первоочередные дела. Ретт старался ее
найти. Она улыбнулась про себя. "Он дурачит меня со всеми этими разгово-
рами о разводе или переводом денег, как будто наше дело  уже  закончено.
Что это значит - только одно имеет значение - то, что  он  хотел  знать,
где я. Он не станет долго сидеть на месте, если дядя Генри скажет ему".
   - Не будь смешной, Скарлетт, - сказала Полина холодно. - Конечно,  ты
поедешь домой завтра. Мы всегда возвращаемся домой в Чарльстон в  суббо-
ту.
   - Но это не значит, что я должна сделать так же. Я говорю вам, что  я
решила еще немного побыть в Саванне.
   Скарлетт не могла позволить Полине остановить ее. Ничто не могло  ос-
тановить ее, когда она знала, что Ретт ее ищет.  Она  примет  его  прямо
здесь, в этой элегантной, розовой с золотом гостиной, она должна  заста-
вить его попросить ее вернуться. После того как  он  испытает  такое  же
унижение, она согласится, и затем он обнимет ее и поцелует.
   - Скарлетт! Будь любезна отвечать на вопросы, когда я их тебе задаю.
   - Что такое, тетушка Полина?
   - Что ты собираешься делать? Где ты собираешься жить?
   - Как где? Здесь, конечно.
   Скарлетт не пришло в голову, что ее могуг и не пригласить остаться  в
доме деда так долго, как она того хочет. Традиции гостеприимства  горячо
и заботливо охранялись на Юге, и было неслыханно, если гостя  выпроважи-
вали раньше, чем он сам решал уехать.
   - Папа не любит сюрпризов, - грустно предположила Элали. -  Я  думаю,
что смогу проинструктировать Скарлетт относительно обычаев,  принятых  в
этом доме, без вашей помощи, сестра. Конечно же, ты  можешь,  сестра.  Я
ничего другого и не предлагала.
   - Я пойду и спрошу разрешения у дедушки, - сказала Скарлетт, вставая.
- Хотите ли пойти со мной?
   "Трепещут, - подумала она, - в ужасе от того, что визит  к  нему  без
специального приглашения мог вывести деда из себя.  Черт  возьми!  Какую
низость еще он может им уготовить!" Большими  шагами  она  прошагала  по
холлу, сопровождаемая шепчущимися и беспокойными тетушками,  и  постуча-
лась в дверь деда.
   - Антрэ, Жером.
   - Это не Жером, дедушка, это я, Скарлетт. Могу я войти?
   На мгновение установилось молчание. Затем глубокий, строгий голос
   Пьера Робийяра позвал:
   - Входи.
   Скарлетт вскинула голову и триумфально улыбнулась тетушкам перед тем,
как открыть дверь.
   Ее решимость немного поникла, когда она посмотрела на ястребиное лицо
старика. Но она уже не могла остановиться. Она прошла полпути по толсто-
му ковру с уверенным видом.
   - Я только собираюсь сказать вам, что хочу ненадолго задержаться пос-
ле того, как тетя Элали и тетя Полина уедут.
   - Почему? Скарлетт была в тупике. Она не собиралась объяснять причин.
И она не понимает, почему она должна это делать.
   - Потому что я так хочу, - сказала она.
   - Почему? - снова спросил старик.
   Решительные зеленые глаза Скарлетт встретились с его замутненными го-
лубыми.
   - У меня есть причины, - сказала она. - Вы возражаете?
   - Что, если так? Это уже было невыносимо. Она не  может  вернуться  в
Чарльстон. Это было бы равно поражению. Она должна остаться в Саванне.
   - Если вы не хотите, чтобы я оставалась здесь, я ухожу к своим родст-
венникам. О'Хара меня уже пригласили.
   Рот Пьера Робийяра искривился в подобии улыбки.
   - Я понимаю, что вам не претит спать в гостиной вместе со свиньями.
   Щеки Скарлетт покраснели. Ей всегда было известно, что дед не одобрял
замужества ее матери. Он никогда не принимал Джералда О'Хара в своем до-
ме. Она хотела защитить отца и родных от его предрассудков против ирлан-
дцев. Если бы только у нее не было ужасного подозрения, что дети  приво-
дили в дом маленьких поросят, чтобы поиграть с ними.
   - Забудь об этом, - сказал дед. - Оставайся, если хочешь. Мне это аб-
солютно безразлично.
   Он закрыл глаза, выпуская ее тем самым из поля своего зрения и внима-
ния.
   Скарлетт с трудом удержалась от того, чтобы не хлопнуть дверью, когда
она покинула комнату. И что за противный старик! Но тем не менее она до-
билась того, чего хотела. Она улыбнулась тетушкам.
   - Все в порядке, - сказала она.
   Весь день Скарлетт бодро шагала вместе с тетушками, оставляя их  кар-
точки в домах всех их друзей и знакомых. "Уехали", - было от руки  напи-
сано в нижнем левом углу. Этот обычай не существовал в Атланте,  но  был
обязателен в старых городах на  побережье  Джорджии  и  Южной  Каролины.
Скарлетт думала, что это чистая трата времени - упреждать людей, что  ты
уехал. Тем более, что всего несколькими днями ранее тетушки измучили се-
бя, оставляя карточки в тех же самых домах и тем же самым людям,  инфор-
мируя их о том, что они приехали. Скарлетт была уверена, что большинство
из этих людей не утруждали себя тем, что оставляли карточки в доме Роби-
йяра. Здесь определенно не было гостей.
   В субботу она настояла на том, чтобы пойти с тетушками на  железнодо-
рожную станцию, и она посмотрела за тем, чтобы Панси поставила их  чемо-
даны точно там, где они хотели, чтобы их можно было видеть и чтобы никто
их не стащил. Она поцеловала их тонкие морщинистые  щеки,  вернулась  на
людную платформу и помахала на прощание, когда поезд с пыхтением отправ-
лялся со станции.
   - Мы остановимся у булочной на Бротон-стрит, перед  тем  как  поехать
домой, - сказала она извозчику: до обеда было еще далеко.
   Она послала Панси на кухню заказать чашку кофе и сняла перчатки.  Ка-
ким милым и спокойным был этот дом, когда тетки уехали. Но в  холле  был
целый слой пыли. Она должна сказать несколько слов Жерому.  И  остальным
слугам тоже, если понадобится. Она не хотела, чтобы  все  выглядело  так
запущенно, котла приедет Ретт.
   Как будто бы прочитав ее мысли, позади нес появился  Жером.  Скарлетт
даже вздрогнула. Почему этот человек не  может  произвести  мало-мальски
приличного шума, когда он подходит?
   - Вам послание, мисс Скарлетт.
   Он держал серебряный поднос с телеграммой.
   Ретт! Скарлетт с жадностью схватила тонкую бумагу неуклюжими  пальца-
ми.
   - Спасибо, Жером. Посмотри за моим кофе, пожалуйста.
   Дворецкий был слишком любопытен, по ее мнению. Она не  хотела,  чтобы
он читал из-за ее плеча.
   Как только он ушел, она вскрыла послание.
   - Черт! - сказала она.
   Телеграмма была от дяди Генри.
   Обычно немногословный старый адвокат, должно быть, был сильно  взвол-
нован, поскольку телеграмма была чрезвычайно многословна.
   Я НЕ ЖЕЛАЛ И НЕ ЖЕЛАЮ ИМЕТЬ НИКАКОГО ДЕЛА С ВКЛАДОМ ИЛИ ВОВЛЕКАТЬ СЕ-
БЯ В ДРУГИЕ ДЕЛА С ДЕНЬГАМИ ПЕРЕВЕДЕННЫМИ ВАШИМ МУЖЕМ ТЧК ОНИ  НА  ВАШЕМ
СЧЕТУ В ВАШЕМ БАНКЕ ТЧК Я ВЫСКАЗАЛ СВОЕ ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ОБСТО-
ЯТЕЛЬСТВАМ ОКРУЖАЮЩИМ ЭТУ ОПЕРАЦИЮ ТЧК НЕ ОЖИДАЙТЕ ОТ МЕНЯ НИКАКОЙ ПОМО-
ЩИ ТЧК
   Когда Скарлетт прочла это, она упала в кресло. Ее колени были  слабы-
ми, как вода, сердце учащенно билось. Старый дурак!
   Полмиллиона долларов - это, возможно, больше, чем видели в этом банке
с предвоенных времен. Как теперь уберечься  от  того,  чтобы  банковские
служащие не присвоили себе все деньги и не закрыли  банк?  Банки  теперь
закрываются по всей стране, об этом постоянно пишут в газетах. Она долж-
на была ехать в Атланту, обменять деньги на  золото  и  положить  его  в
сейф. Но это займет несколько дней. Даже если бы сегодня был поезд,  она
не сможет добраться до банка до понедельника. Достаточно времени,  чтобы
деньги исчезли.
   Полмиллиона долларов! Это больше, чем она сможет получить, если дваж-
ды продаст все, что имеет. Больше денег, чем принесут ее магазин, ее са-
лун и все новые дома за тридцать лет. Она должна сохранить их,  но  как?
О, она бы убила дядю Генри!
   Когда Панси пришла наверх, гордо неся  тяжелый  серебряный  поднос  с
блестящим кофейным набором на нем, она встретила бледную Скарлетт с  ди-
кими глазами.
   - Поставь это и одевайся, - сказала она. - Мы уходим.
   Она - старалась держать себя в руках. На ее щеках розовел даже легкий
румянец от прогулки, когда она влетела в магазин О'Хара.
   Кузен он или нет, она не хотела, чтобы Джейми знал слишком много о ее
делах. Ее голос был по-девичьи очарователен, когда она попросила его по-
рекомендовать банкира.
   - Я была так легкомысленна, что не обращала внимания  на  потраченные
деньги, и сейчас, поскольку я решила побыть здесь  немного  дольше,  мне
нужно перевести несколько долларов из моего банка, а я не знаю  ни  души
здесь в Саванне. Я решила, что, может быть, вы замолвите за меня словеч-
ко, будучи процветающим бизнесменом.
   Джейми улыбнулся.
   - Я буду горд проводить вас к президенту банка, и я ручаюсь за  него,
потому что дядя Джеймс имел с ним дела на протяжении пятидесяти лет  или
даже более того. Но будет лучше, если вы, Скарлетт, скажете ему, что  вы
внучка старого Робийяра, чем кузина О'Хара. Он очень  сердечный  пожилой
джентльмен. Не он ли был тем умником, который послал свои  драгоценности
во Францию, когда Джорджия вслед за Южной Каролиной решила выйти из Сою-
за.
   Но это значило, что ее дед был предателем по отношению к Югу.  Неуди-
вительно тогда, что он сохранил все эти тяжелые серебряные вещи и непов-
режденный дом. Тогда почему его не линчевали? И как мог Джейми  смеяться
над этим? Скарлетт вспомнила, что Морин тоже смеялась над ее дедом,  хо-
тя, по всем правилам, она должна была быть  шокирована.  Все  это  очень
сложно. Она не знала, что и думать. Но, в любом случае, у нее нет време-
ни думать об этом сейчас, она должна идти в банк и договориться о  своих
деньгах.
   - Посмотри за магазином, Дэниэл, пока я провожу  кузину  Скарлетт.  -
Джейми был рядом с ней, предлагая свою руку.
   Она положила руку на изгиб его локтя, помахала на  прощание  Дэниэлу.
Она надеялась, что до банка недалеко. Было где-то около полудня.
   - Морин будет очень довольна, если вы побудете немного с нами, - ска-
зал Джейми, когда они шли по Бротон-стрит вместе с Панси, которая  тащи-
лась позади. - Вы придете к нам этим вечером, Скарлетт? Я мог  бы  зайти
за вами по дороге домой и проводить вас туда.
   - Я бы очень хотела, Джейми, - сказала Скарлетт.
   Она в течение десяти минут сходила с ума в этом огромном  доме,  где,
кроме ее деда, было не с кем поговорить. Если же приедет Ретт, она всег-
да может послать в магазин Панси с запиской, извещающей, что она измени-
ла свои планы...
   Как оказалось, когда Джейми пришел, она нетерпеливо ждала его  в  пе-
редней. Ее дед был взбешен, когда она вечером уходила из дома.
   - Это не отель, куда вы можете приходить и уходить, когда  вам  захо-
чется, мисс. Извольте приспособить свои планы к распорядку моего дома. А
это значит быть в постели в девять часов.
   - Конечно, дедушка, - сказал она кротко.
   Она была уверена, что будет дома задолго до  этого.  К  тому  же  она
смотрела на него с возрастающим уважением после визита к президенту бан-
ка. Ее дед гораздо богаче, нежели  она  могла  себе  представить.  Когда
Джейми представил ее как внучку Пьера Робийяра, человек чуть  не  надор-
вался, кланяясь и расшаркиваясь. Скарлетт улыбнулась,  припоминая.  "За-
тем, когда Джейми ушел и я сказала, что хочу арендовать сейф и перевести
туда полмиллиона, я думала" что он свалится в обморок к моим ногам. Меня
не заботит, что все говорят, но обладать  большим  количеством  денег  -
лучшее, что может быть в мире".
   - Я не буду задерживаться допоздна, - сказала она  Джейми,  когда  он
пришел. - Я думаю, это нормально. Вас не затруднит проводить меня  домой
в восемь тридцать?
   - Я почту за честь сопровождать вас куда угодно в любое время, - поо-
бещал Джейми.
   Скарлетт искренне не подозревала, что не сможет  вернуться  почти  до
самых сумерек.



ГЛАВА 39


   Вечер начался достаточно спокойно. Так спокойно,  что  Скарлетт  даже
была разочарована. Она ожидала музыку и танцы и своего рода праздник, но
Джейми проводил ее в уже знакомую кухню. Морин с чашкой чая в руке  при-
ветствовала ее поцелуями в обе щеки, а затек вернулась  к  приготовлению
обеда. Скарлетт села рядом с дремавшим дядей. Джеймсом. Джейми снял пид-
жак, расстегнул жилетку, закурил трубку и  сел  в  кресло-качалку.  Мэри
Кейт и Хелен сидели за столом в примыкающей гостиной, болтая друг с дру-
гом под дребезжание ножей и вилок. Это была достойная семейная сцена, но
не очень волнующая. "Но все-таки, - думала Скарлетт, - здесь будет ужин.
Я знала, что тетя Полина и тетя Элали должны ошибаться относительно всей
этой бессмыслицы поста. Никто не сможет прожить, питаясь только один раз
на протяжении многих недель". Через несколько минут скромная  девочка  с
целым облаком темных волос вошла, держа за руку маленького Джеки.
   - А, это ты, Кэтлин, - сказал Джейми.
   Скарлетт мысленно отметила про себя это имя. Оно шло  девушке,  такое
мягкое и юное.
   - Подведи-ка молодого человека к его старику отцу.
   Джеки вырвал свою руку и подбежал к отцу, и недолгое спокойствие  за-
кончилось. Скарлетт вздрогнула от радости криков мальчика.  Дядя  Джеймс
фыркнул, внезапно пробудившись. Дверь с улицы открылась, и вошел  Дэниэл
с младшим братом Брайаном.
   - Посмотри, кого я нашел хныкающим у двери, мама, - сказал Дэниэл.
   - Я вижу, ты решил почтить нас своим присутствием, Брайан, -  сказала
Морин. - Я должна сообщить об этом в газету, чтобы они напечатали это на
первой странице.
   Брайан обхватил талию своей матери медвежьими объятиями.
   - Ты же не оставишь человека голодным,  ведь  так?  Морин  попыталась
сделать рассерженный вид, но она улыбалась. Брайан  поцеловал  ее  рыжую
голову и отпустил ее.
   - Ты только посмотри, что ты мне сделал с волосами, дикий  индеец,  -
пожаловалась Морин, - и опозорил меня, не поприветствовав  кузину  Скар-
летт. И ты, между прочим, тоже.
   Брайан наклонился с высоты своего высокого роста  и  улыбнулся  Скар-
летт.
   - Вы простите меня? - сказал он. - Вы были такой маленькой и элегант-
но молчаливой, что я совершенно упустил вас из виду, кузина Скарлетт.  -
Его мощные рыжие волосы блестели в свете огня, а голубые глаза были  за-
разительно счастливыми. - Вы походатайствуете за меня перед моей бессер-
дечной матерью, чтобы мне перепало несколько объедков с ее стола?
   - Иди, дикарь, и смой грязь с рук, - приказала Морин.
   Дэниэл занял место брата, когда Брайан подошел к раковине.
   - Мы очень рады, что вы с нами, кузина Скарлетт.
   Скарлетт улыбнулась: неважно, что было много шума от Джеки, прыгающе-
го у отца на коленях, зато в ее здоровых рыжеволосых родственниках  было
столько жизни. Это оттеняло холодное совершенство дома ее деда,  похожим
на могилу.
   Пока они ели за большим столом,  Скарлетт  узнала  причину  шутливого
гнева Морин на ее сына. Несколькими неделями раньше Брайан  переехал  из
комнаты, которую он делил с Дэниэлом, и Морин только наполовину примири-
лась с его порывом к независимости. Приютили его всего в нескольких  ша-
гах, в доме его сестры Патриции. И то, что Брайан до сих пор предпочитал
ее кухню более причудливому меню Патриции, давало Морин  огромное  удов-
летворение.
   - А что ты хочешь, - самодовольно сказала она, -  когда  Патриция  не
разрешит и запаху рыбы попасть за ее прекрасные кружевные занавески?
   И она положила четыре блестящих, покрытых маслом  рыбины  на  тарелку
сына. "Это такое неудобство - быть настоящей леди во время Великого Пос-
та, я уверена".
   - Прикуси-ка язычок, женщина, - сказал Джейми, - ты злословишь по по-
воду своей собственной дочери.
   - А у кого на это больше прав, чем у ее собственной матери? Затем за-
говорил старый Джеймс.
   - Морин права. Я хорошо помню острый язык своей матери.
   И он погрузился в нежные воспоминания  о  своей  молодости.  Скарлетт
слушала в надежде, что он упомянет и об ее отце.
   - А сейчас, Джералд, - сказал старик Джеймс.
   Она наклонилась к нему.
   - Джералд всегда был самым  дорогим  ребенком  для  нее.  Его  всегда
меньше всего распекали.
   Скарлетт улыбнулась. Быть маминым любимчиком - это так похоже на  па-
пу. Кто мог противостоять его доброму сердцу, скрытому под внешней суро-
востью. О, как ей хотелось, чтобы он был здесь, со всей своей семьей.
   - Мы пойдем к Мэтту после ужина, - спросил старый Джеймс, -  или  все
придут сюда?
   - Мы пойдем к Мэтту, - ответил Джейми.
   Мэтт - это тот самый, кто начинал танцы  на  дне  рождения  Патриции,
вспоминала Скарлетт. Ее ноги начали постукивать.
   Морин улыбнулась ей.
   - Я думаю, есть некоторая готовность к рилу, - сказала  она.  Подняла
ложку со своей тарелки, подошла к Дэниэлу, взяла его ложку, затем,  сло-
жив их, она взялась за самые кончики ручек и начала в такт стучать  лож-
ками по ладони, запястью и предплечью и лбу  Дэниэла.  Звук  ударов  был
почти таким же, как у кастаньет, но легче, а веселая  несуразность  игры
на двух сложенных ложках, как на музыкальном инструменте, была  причиной
для неожиданного, восхищенного смеха Скарлетт. Не думая об этом, она на-
чала постукивать ладонями по столу в такт ударам ложек.
   - Пора идти, - сказал Джейми. - Я возьму скрипку.
   - Мы принесем стулья, - сказал Мэри Кейт.
   - У Мэтта и Кейти их только два, - объяснил Дэниэл  Скарлетт.  -  Это
самые последние О'Хара, которые приехали в Саванну.
   В двойной гостиной Мэтта и Кейти почти не было  мебели.  Зато  у  них
есть камин для тепла, газовые светильники на потолке, полированный дере-
вянный пол для танцев. Часы, которые Скарлетт провела в этих пустых ком-
натах в субботу, были лучшими в ее жизни.
   В семье О'Хара делили любовь и счастье так  свободно  и  неосознанно,
как делили воздух, которым дышали. Скарлетт становилась, как все О'Хара,
спокойной и непринужденной, открытой - и беззаботной.  Она  теряла  хит-
рость и расчет, который научилась использовать в борьбе за влияние,  не-
обходимое, чтобы стать царицей общества американского Юга.
   Ей не нужно никого обольщать или покорять, ее принимали такой,  какая
она есть, одной из семьи. В первый раз в жизни ей хотелось  предоставить
кому-нибудь еще право стать центром внимания. Все остальные  были  инте-
ресны ей, во-первых, потому, что они - ее недавно обнаруженные родствен-
ники, во-вторых потому, что она никогда в своей жизни не  знала  никого,
кто был бы на них похож. Или почти никогда. Скарлетт посмотрела на Морин
с Брайаном и Дэниэлом, играющим позади нее, Хелен и Мэри Кейт, хлопающи-
ми в ладоши в ритме, который ложками задавала Морин, и на  мгновение  их
яркие рыжие головы напомнили ей  юных  Тарлтонов,  вернувшись  к  жизни.
Близняшки, высокие и красивые, бросающиеся с  юношеской  нетерпеливостью
навстречу следующим приключениям, которые уготовила для них жизнь. Скар-
летт всегда завидовала свободе и легкости, с которой девушки Тарлтон об-
ращались со своей матерью. И сейчас она видела такую же легкость в отно-
шениях между Морин и ее дочерьми. И она также знала, что  сама  свободно
может смеяться вместе с Морин, поддразнивать и быть поддразниваемой, де-
лить ту любовь, которой жена Джейми награждала всех вокруг.
   В этот момент то поклонение, которое Скарлетт испытывала к своей спо-
койной, хорошо владеющей собой матери, разбилось и  пошло  трещинами,  и
она начала чувствовать, что освобождается от вины, которую всегда ощуща-
ла, потому что не могла жить так, как мать ее учила. Возможно, это хоро-
шо, что она никогда не была настоящей леди. Это было слишком сложно. Она
должна подумать об этом позже. Скарлетт не хотела ни о чем  думать  сей-
час. Единственное, что имело значение, был этот момент и счастье,  кото-
рое он приносил, а также музыка, танцы, хлопанье в ладоши и песни.
   После формальных церемоний балов в Чарльстоне непринужденные домашние
удовольствия опьяняли. Скарлетт глубоко дышала от радости и смеха вокруг
нее, все это кружило ей голову.
   Дочь Мэтта Пегги показала ей простейшие фигуры рила, и в том, что она
учится у семилетнего ребенка, была какая-то естественность. И естествен-
ность выражаемого одобрения, и даже поддразнивания  остальных,  детей  и
взрослых, поскольку для Пегги это было то же самое, что и для  нее.  Она
танцевала, пока у нее смертельно не устали колени, тогда она в изнеможе-
нии, смеясь, упала на пол к ногам дяди Джеймса, и он потрепал ее за  во-
лосы, как щенка, это рассмешило ее еще сильнее, и она, задыхаясь,  крик-
нула:
   - Мне так весело! В жизни Скарлетт было не так много  веселья,  и  ей
хотелось, чтобы эта чистая, бесхитростная  радость  длилась  вечно.  Она
посмотрела на своих здоровых, счастливых родственников, она гордилась их
силой, энергией, талантом к музыке и к жизни. "Мы славная  семья.  Мы  -
О'Хара. И никто не сможет тронуть нас". Скарлетт слышала голос отца, го-
ворящего гордые слова, которые он так часто повторял ей. Но она в первый
раз поняла, что он имел в виду.
   - Ах, Джеймс, какая это была замечательная ночь, - сказала она, когда
он провожал ее домой. Скарлетт так устала, что постоянно спотыкалась, но
она болтала, как сорока, слишком возбужденная, чтобы воспринять  безмол-
вие спящего города.
   "Мы славная семья, мы - О'Хара".
   Джеймс засмеялся. Его сильные руки обхватили ее талию, он поднял ее и
закружил.
   - И никто не сможет тронуть нас, - сказал он, когда  поставил  ее  на
землю.
   - Мисс Скарлетт... мисс Скарлетт! - Панси разбудила ее в семь  часов,
чтобы передать послание от ее деда. - Он хочет видеть вас прямо сейчас.
   Старый солдат был торжественно одет, только что выбрит. Он  неодобри-
тельно посмотрел на наскоро причесанные волосы Скарлетт и ее ночную  ру-
башку со своего королевского места в огромном кресле во главе обеденного
стола.
   - Я недоволен завтраком, - объявил он.
   От изумления у Скарлетт отвалилась челюсть. Какое отношение она имела
к его завтраку? Он думает, что она его приготовила. Может, он просто со-
шел с ума. Как папа. У папы просто случилось в жизни больше, чем он  мог
перенести, и он уединился в том времени и мире, где не совершались ужас-
ные дела. Он был похож на смущенного ребенка. Но в деде не было никакого
смущения или чего-то детского. Он отлично знает, где он" и кто он, и что
он делает. "Чего он хочет, подняв меня после пары часов  сна  и  жалуясь
мне на свой завтрак?"
   Ее голос был подчеркнуто спокойным, когда она заговорила.
   - Что с вашим завтраком, дедушка?
   - Он невкусный и холодный.
   - Почему бы Вам не послать его обратно на кухню? Прикажите им принес-
ти то, чего Вы хотите, и убедитесь, что завтрак горячий.
   - Вы это сделаете. Кухни - женское дело.
   Скарлетт уперла руки в бока. Она посмотрела на деда такими же непрек-
лонными глазами, как его собственные.
   - Вы хотели сказать, что подняли меня с кровати,  чтобы  передать  со
мной послание Вашему повару. За кого вы  меня  принимаете,  своего  рода
служанку? Закажите завтрак или оставайтесь голодным, мне нет дела. Я иду
спать.
   Скарлетт резко повернулась.
   - Ваша кровать принадлежит мне, молодая женщина, и вы занимаете ее из
моей милости и любезности. Я рассчитываю, что выбудете подчиняться  мне,
пока находитесь под моей крышей.
   Она была в гневе, все желание спать исчезло. "Я соберу все свои  вещи
сию же секунду, - думала она, - я не могу с этим мириться".
   Но аромат свежего кофе остановил ее перед тем,  как  она  заговорила.
Она сначала выпьет кофе, а потом отделает старика. Ей лучше подумать ми-
нуту. Она еще не была готова уехать из Саванны. Ретт как раз сейчас дол-
жен уже знать, что она здесь. И она должна вот-вот получить послание  от
настоятельницы относительно Тары.
   Скарлетт подошла к ручке звонка у двери. Затем она села на стул спра-
ва от деда. Когда вошел Жером, она свирепо посмотрела на него.
   - Принеси мне чашку кофе. Возьми эту тарелку. Что там, дедушка, много
кукурузы? Что бы там ни было, Жером, скажи повару, чтобы он ел это  сам.
Пусть он приготовит омлет, ветчину, бисквиты и овсянку. И побольше  мас-
ла. Мне же - кувшин сливок к кофе, и побыстрее.
   Жером посмотрел на выпрямившегося старика, призывая его поставить
   Скарлетт на место. Пьер Робийяр смотрел прямо, стараясь не глядеть  в
глаза дворецкого.
   - Не стой, как статуя, - огрызнулась Скарлетт. - Делай, что тебе ска-
зали.
   Она была голодна.
   Несмотря на то, что завтрак прошел в молчании, так же, как и обед  на
его дне рождения, на этот раз он съел все, что  ему  принесли.  Скарлетт
краем глаза подозрительно смотрела на  него.  "Что  он  задумал,  старый
лис?" - Скарлетт не могла поверить, что в этой шараде было что-то  слож-
ное. По ее опыту, получить то, что ты хочешь от слуг, было самым  легким
делом в мире. Все, что нужно сделать, - прикрикнуть на них. "А Бог  зна-
ет" как дед умеет вселять ужас в людей. Посмотрите на тетю Полину и тетю
Элали.
   Посмотрите на меня, в конце концов. Я быстро выпрыгнула  из  кровати,
когда он послал за мной. Больше я этого не сделаю".
   Старик кинул салфетку на пустую тарелку.
   - Я надеюсь, вы будете надлежащим образом одеты в  следующий  раз  во
время еды, - сказал он Скарлетт. - Точно через час и семь минут мы  пой-
дем в церковь. Этого времени достаточно для вас, чтобы привести  себя  в
порядок?
   Скарлетт не собиралась идти в церковь сейчас, когда тетушки  на  этом
не настаивали, и она получила все, что хотела от настоятельницы. Но  де-
душкин произвол должен быть остановлен. Он же  был  ярым  антикатоликом,
как говорили тетушки.
   - Я не знала, что вы посещаете мессу, - сказала она.
   Сладость сочилась из ее слов.
   Большие седые брови Пьера Робийяра сурово насупились.
   - Вы, я надеюсь, не принадлежите к тому папскому идиотству, как  ваши
тетки?
   - Я добрая католичка, если это то, что вы имели в виду, и  я  ИДУ  на
мессу с моими родственниками О'Хара, которые, между  прочим,  приглашали
меня остановиться у них в любое время и на сколько я пожелаю.
   Скарлетт встала и триумфально вышла из комнаты. Она была уже на сере-
дине лестницы, когда вспомнила, что ничего не следовало есть  до  мессы.
Ничего. Она не должна принять причастие, если ей не хочется. И она опре-
деленно показала деду. Когда она зашла в комнату, она сделала  несколько
движений рила, которым научилась прошлой ночью.
   Она ни на минуту не верила, что дед мог поддаться на ее угрозы  оста-
новиться у родственников. Она была рада ходить к О'Хара на музыку и тан-
цы, но там слишком много детей, чтобы житье стало возможным. К тому же у
них нет слуг. Она не могла одеться без Панси, которая шнуровала ей  кор-
сет и делала прическу.
   "Интересно, что он задумал", - подумала Скарлетт снова. Потом она по-
жала плечами. Она, возможно, скоро узнает. Так или иначе, перед тем, как
это обнаружится, Ретт, может быть, за ней приедет.



ГЛАВА 40


   Через один час четыре минуты после того" как Скарлетт ушла к  себе  в
комнату, Пьер Огюст Робийяр" солдат Наполеона, оставил прекрасный  склеп
своего дома, чтобы пойти в церковь. Он был одет в теплый сюртук и  шерс-
тяной шарф. Его мощные седые волосы были накрыты собольей шапкой,  кото-
рая когда-то принадлежала русскому офицеру, убитому при  Бородино.  Нес-
мотря на яркое солнце, ему было холодно. Он шагал,  не  сгибаясь,  редко
пользуясь коричневой тростью, которую он носил с собой, и легким  кивком
головы приветствовал тех, кто здоровался с ним на улице.  Он  был  очень
хорошо известен в Саванне.
   В независимой пресвитерианской церкви на площади Чипью он сел на  пя-
тую от алтаря скамейку, это место принадлежало ему с  освящения  церкви,
которое состоялось шестьдесят лет назад. Джеймс Монро, президент  Соеди-
ненных Штатов, был на освящении и хотел бы, чтобы его представили  чело-
веку, который прошел вместе с Наполеоном от Аустерлица до Ватерлоо. Пьер
Робийяр был с ним любезен, КАК со старшим, но президент  не  представлял
собой ничего особенного для человека, который сражался вместе с  импера-
тором.
   Когда служба закончилась, он перекинулся несколькими словами с  неко-
торыми людьми, которые отозвались на его  жесты  и  поспешили  присоеди-
ниться к нему на выходе из церкви. Он задал несколько вопросов и  выслу-
шал множество ответов. Затем он вернулся домой с почти улыбающимся лицом
и дремал, пока не накрыли обед. Еженедельные выходы в  церковь  станови-
лись все более утомительными.
   Он спал очень чутко, почти как все старики, и проснулся до того,  как
Жером принес его поднос.
   Он думал о Скарлетт. Ему не была любопытна ее жизнь или хара  Он
и не вспоминал о ней, и когда она появилась в его комнате,  сопровождае-
мая его дочерьми, он был и рад, и не рад ее видеть. "Она устраивает бес-
порядок на кухне своими просьбами, - сказал Жером. - И она может довести
месье Робийяра до смерти, если будет продолжать  настаивать  на  добавке
масла, подливки и сладкого в его еду".
   Она была ему послана в ответ на молитвы старика. Ему нечего было ожи-
дать от своей жизни, за исключением месяцев или  лет  неизменной  рутины
сна и еды, а также еженедельных экскурсий в церковь. Его не смущало, что
его жизнь была безнадежна; его любимая жена стояла у него перед глазами,
и определенно, в назначенное время он воссоединится с ней.  Он  проводил
дни и ночи, видя ее во сне, когда он спал, переворачивая страницы  своей
памяти о ней, когда он бодрствовал. Этого было для него достаточно. Поч-
ти. Ему не хватало хорошей еды; в последние годы  она  была  безвкусной,
холодной и смертельно однообразной. Он хотел,  чтобы  Скарлетт  изменила
это.
   Пьер Робийяр распознал в ней задиру сразу. Он хотел заставить ее дей-
ствовать в своих интересах, потому что у него больше не было  сил  доби-
ваться того, чего он хотел для себя самого. Слуги знали, что он  слишком
стар и устал, чтобы управлять ими. А Скарлетт была молодой  и  здоровой.
Он не нуждался в ее компании или любви. Он хотел,  чтобы  она  управляла
домом, как когда-то он управлял сам, а  это  значило:  соответствие  его
стандартам и подчинение его власти. Ему нужно было найти способ, как это
сделать, и он думал о ней.
   - Скажи внучке, чтоб она пришла сюда, - сказал он, когда  пришел  Же-
ром.
   - Ее еще нет дома, - сказал дворецкий с улыбкой.
   Он предвкушал гнев старика с удовольствием. Жером ненавидел Скарлетт.
   Скарлетт была на городском рынке вместе с Морин. После ссоры с  дедом
она оделась, отпустила Панси и спешно сбежала через сад, никем не сопро-
вождаемая, через два небольших квартала в дом Джейми.
   - Я пришла найти компанию, чтобы идти на мессу, - сказала она  Морин,
но настоящей причиной была потребность быть где-нибудь, где люди были бы
добры друг к другу.
   После мессы мужчины пошли в одну сторону, а женщины и дети -  в  дру-
гую.
   - Они пошли подстричься и посплетничать в парикмахерскую в  гостиницу
Пуласки, - сказала Морин Скарлетт. - А также пропустить пинту - другую в
салуне. Это лучше, чем газета, для того, чтобы узнать,  что  происходит.
Мы же услышим новости на рынке, пока я буду покупать устриц для пирогов.
   Городской рынок Саванны имел такое же предназначение и был  таким  же
оживленным, как рынок в Чарльстоне. Когда она окунулась в знакомую суету
купли-продажи, друзей, приветствующих друзей, Скарлетт поняла, как много
она упустила.
   Скарлетт пожалела, что не взяла Панси с собой, она могла бы наполнить
корзину экзотическими фруктами, которые прибывали через грузовой морской
порт Саванны, если бы с ней была ее служанка, чтобы  дотащить  все  это.
Мэри Кейт и Хелен делали эту домашнюю работу. Скарлетт дала  им  понести
для нее несколько апельсинов и настояла на том, чтобы заплатить самой за
кофе и карамельные булочки, которые они съели во время одной из  остано-
вок.
   Скарлетт отказалась, когда Морин пригласила ее отобедать вместе с ни-
ми, она не сказала повару своего деда, что не будет дома. И ей  хотелось
немного вздремнуть, поскольку утром у нее не было такой возможности.  Не
стоило выглядеть страшной, как смерть, если Ретт приедет  дневным  поез-
дом.
   Она поцеловала Морин на крыльце дедовского дома,  попрощалась  с  ос-
тальными. Они почти отошли на квартал, когда Хелен прибежала с наполнен-
ным до отказа бумажным пакетом.
   - Не забудьте свои апельсины, кузина Скарлетт.
   - Я возьму их, мисс Скарлетт, - это был Жером.
   - О, хорошо. Вы здесь? Ты не должен быть таким тихим, Жером, ты испу-
гал меня, я не слышала, что открылась дверь.
   - Я искал вас. Мистер Робийяр хочет вас видеть.
   Жером смотрел на усилия О'Хара с нескрываемым презрением.  Подбородок
Скарлетт выпрямился. С дерзостью дворецкого надо было что-то делать. Она
гордо вошла в комнату деда с жалобой, готовой сорваться с языка.
   Пьер Робийяр не дал ей говорить.
   - Вы растрепаны, - сказал он холодно, - и, кроме  того,  вы  нарушили
распорядок в моем доме. Пока вы общались с этими  ирландскими  невежами,
прошел обеденный час.
   Скарлетт рьяно ухватилась за наживку.
   - Я буду вам благодарна, если вы будете прилично выражаться, говоря о
моих родственниках.
   Стариковские веки наполовину скрывали блеск в его глазах.
   - А как вы назовете человека, который занимается торговлей? - спокой-
но спросил он.
   - Если вы говорите о Джейми О'Хара, я называю его удачливым,  работя-
щим предпринимателем, и я уважаю его за то, что он сделал,
   Дед потянул за крючок.
   - И, без сомнения, вы восхищаетесь также его вульгарной женой.
   - Это так. Она добрая и любезная женщина.
   - Знаете ли вы, что она была барменшей в ирландском салуне?  Скарлетт
задыхалась, как рыба, вытащенная на землю. Это не  может  быть  правдой.
Неприятные картины наполнили ее воображение. Морин,  подставляющая  свой
стакан для следующей порции виски... Играющая на  кастаньетах  и  громко
поющая непристойные песни... Убирающая взъерошенные рыжие волосы с крас-
ного лица, не стараясь скрепить их на затылке... поднимающая  свою  юбку
до колеи, танцуя рил...
   Вульгарно. Морин была вульгарна.
   Они все были в своем роде вульгарны.
   Скарлетт была готова закричать. Она была так счастлива с О'Хара,  что
ей не хотелось их терять. Но... это был дом, где выросла ее мать, а про-
пасть между Робийярами и О'Хара была слишком велика, чтобы ее  игнориро-
вать. "Нет ничего удивительного в том, что дедушка стыдится меня. Сердце
матери было бы разбито, если бы она меня увидела идущей по улице со всем
этим стадом, с которым я пришла домой. Женщина на людях даже без  платка
поверх ее беременного живота, и миллион детей, бегающих вокруг,  подобно
диким индейцам, нет даже служанки, чтобы донести все, что они купили.  Я
должна была выглядеть так же отвратительно, как и все остальные. А  мать
так упорно старалась научить меня быть настоящей леди. Хорошо,  что  она
умерла и не узнала, что ее дочь дружит с женщиной,  которая  работала  в
салуне".
   Скарлетт беспокойно посмотрела на старика. Мог ли он знать о  здании,
которым она владела в Атланте и которое было сдано  в  аренду  владельцу
салуна?
   Глаза Пьера Робийяра были закрыты. Казалось, что он  внезапно  погру-
зился в сон, свойственный старикам. Когда Скарлетт на цыпочках вышла  из
комнаты, старый солдат улыбнулся, а затем заснул.
   Жером принес ее почту на серебряном подносе. Он был в  белых  перчат-
ках. Скарлетт взяла конверты с подноса, короткий кивок был ее единствен-
ной благодарностью. Это было сделано не  для  того,  чтобы  показать  ее
признательность, и не означало, что она собирается задержать  Жерома  на
месте. Предыдущим вечером, после того, как она целую вечность ждала Рет-
та в гостиной, а он так и не появился, она устроила слугам такой разнос,
который они никогда не забудут. Жерому в особенности. Богу было  угодно,
чтобы дворецкий вел себя так дерзко. Она нуждалась в  ком-нибудь,  чтобы
выместить на нем свой гнев и разочарование.
   Дядя Гамильтон был в бешенстве от того, что  она  перевела  деньги  в
банк в Саванне. Скарлетт смяла его короткое письмо и бросила его на пол.
   Толстый конверт был от тети Полины. Ее бесцельные жалобы могли подож-
дать, а она уверена, что там жалобы. Потом Скарлетт  открыла  негнущийся
квадратный конверт. Она не могла разобрать почерк на нем.
   Это было приглашение. Имя незнакомое, и она должна  хорошо  подумать,
прежде чем вспомнить. Конечно. Ходгсон - это имя по мужу одной из старых
леди, сестер Те Приглашение было на церемонию открытия  Ходгсонхол-
ла, с последующим приемом. "Новый дом для. Исторического общества Джорд-
жии". Это звучало еще более замогильно, чем ужасная музыкальная вечерин-
ка. Скарлетт сморщилась и отложила приглашение  в  сторону.  Она  должна
найти бумагу и отправить, свои сожаления. Ее тетушки любили  скучать  до
смерти, но не она.
   Тетушки. С этим тоже лучше покончить быстрее. Она вскрыла письмо  По-
лины.
   "... Глубоко опозорены Вашим возмутительным поведением.  Если  бы  мы
знали, что Вы едете с нами в Саванну без слова объяснений Элеоноре  Бат-
лер, мы бы настояли, чтобы Вы вышли из поезда и отправились обратно".
   "Какого черта она это пишет? Возможно ли, чтобы мисс Элеонора не упо-
мянула про записку, которую я ей оставила? Или она ее не получила?  Нет,
это невозможно".
   Скарлетт быстро пробежала глазами по жалобам тети Полины относительно
глупости путешествия Скарлетт после сурового испытания, когда  опрокину-
лась лодка, и о "неестественной скрытности" Скарлетт, не  сказавшей  им,
что с ней был несчастный случай.
   Почему Полина не может сказать ей то, что она хочет знать? Ни слова о
Ретте. Она просматривала страницу за страницей, исписанные острым почер-
ком тети Полины, стараясь найти его имя. Здесь. Наконец-то.
   "... дорогая Элеонора обеспокоена, что Ретт счел необходимым уехать в
Бостон на встречу относительно груза удобрений. Он не должен был уезжать
в холод северного климата сразу после испытания долгим пребыванием в хо-
лодной воде, которое последовало за опрокидыванием его лодки".
   Страницы упали на колени из рук. Скарлетт. Конечно. О, спасибо  тебе,
Господи. Поэтому Ретт за ней еще и не приехал.  "Почему  дядя  Генри  не
сказал мне, что телеграмма от Ретта пришла из Бостона? Я бы не сходила с
ума, ожидая его появления каждую минуту. Пишет ли тетя Полина, когда  он
вернется?" Скарлетт пошарила в куче листов. Когда  же  она  остановится?
Скарлетт вернулась к тому месту, где  она  остановилась,  и  внимательно
прочитала до конца. Но никакого упоминания о том, что она хотела узнать,
не было. "Что же мне делать сейчас? Ретт может быть в отъезде  неделями.
Или он, может быть, в дороге домой именно в эту минуту?"
   Скарлетт снова взяла приглашение от мисс Ходгсон. В конце концов, ту-
да можно и пойти. Она взвоет, если будет находиться в этом доме  с  утра
до вечера.
   Если бы только она могла ходить к Джейми, хотя бы на чашку  кофе.  Но
нет, не следовало об этом и думать.
   Итак, она не могла думать об О'Хара. Следующим утром она пошла на го-
родской рынок с поварихой, чтобы проконтролировать, что она  покупает  и
сколько она за это платит. Не зная, чем заняться, Скарлетт решила навес-
ти порядок в дедовском доме. Когда она пила кофе, она  услышала  мягкий,
дрожащий голос, произнесший ее имя. Это была прелестная, тихая юная Кэт-
лин.
   - Я не знаю американских сортов рыбы, - сказала она. - Вы мне не  по-
можете выбрать самые лучшие креветки?
   Скарлетт была в замешательстве, пока девочка не показала рукой в сто-
рону креветок.
   - Ангелы послали мне вас, Скарлетт, - сказала Кэтлин,  когда  сделала
покупку. - Я бы совсем растерялась без вас. Морин хочет все только самое
лучшее. Мы ожидаем Колума, вы знаете?
   "Колум?! Как будто я должна знать, кто это такой!  Морин  или  кто-то
еще упоминали его имя".
   - Почему Колум - это так важно? Голубые глаза Кэтлин  расширились  от
удивления.
   - Почему? Хорошо... потому что Колум - это Колум. Это  все.  Он...  -
она не могла подыскать нужного слова. - Он Колум. Это все. Он привез ме-
ня сюда, разве вы не знаете? Он мой брат, как Стефен.
   Стефен. Это тихий и темный. Скарлетт и не думала, что он брат Кэтлин.
Может, поэтому он такой тихий. Может быть, они все такие, как  мышки,  в
этой семье.
   - Который же из братьев дяди Джеймса ваш отец? - спросила она Кэтлин.
   - Ах, мой отец  Господь упокоил его душу.
   Что-то девочка глуповата.
   - Как его звали, Кэтлин?
   - О, вы хотите знать его имя. Патрик его звали, Патрик О'Хара. Патри-
ция была названа в его честь, будучи первенцем Джейми, а  Патрик  -  имя
его собственного отца.
   Лоб Скарлетт напрягся в размышлении. Значит, Джейми - тоже брат  Кэт-
лин. Не сказала бы, что вся семья была тихой.
   - У тебя есть еще братья? - спросила она.
   - О, конечно, - сказала Кэтлин со  счастливой  улыбкой,  -  братья  и
сестры тоже. Четырнадцать в общей сложности. Еще живущих, я имею в виду.
   Она перекрестилась.
   Скарлетт отшатнулась от девочки. "О Господи, больше чем уверена,  что
кухарка все слышала и теперь передаст деду. Я его уже слышу, как он  го-
ворит о католиках, размножающихся, как кролики".
   Но в течение дня Пьер Робийяр ни разу не упомянул о ее родственниках.
Он потребовал ее к себе перед ужином, объявил, что еда улучшается, и от-
пустил.
   Она остановила Жерома, проверила  поднос,  осмотрела  серебро,  чтобы
удостовериться, что оно блестит и на нем нет жирных отпечатков  пальцев.
Затем она положила кофейную ложечку так, что та ударилась о суповую лож-
ку. "Если бы Морин взялась учить меня играть на ложках..." Мысль застала
ее врасплох.
   Этой ночью она видела во сне отца. Она проснулась утром с улыбкой  на
губах, со следами слез на щеках.
   На городском рынке она услышала взрывы  характерного  смеха  Морин  и
устремилась за кирпичный простенок, чтобы избежать встречи. Но она могла
видеть Морин, Патрицию, огромную, как дом, и толпу детей за ними.
   - Ваш отец - единственный, кто не в восторге  от  приезда  Колума,  -
слышала она слова Морин. - Он наслаждается угощениями, которые я готовлю
на ужин каждый вечер, в надежде, что придет Колум.
   "Я и сама хочу специальных угощений, - подумала Скарлетт. - Я  устала
от мягкой пищи для дедушки". Она повернулась к кухарке.
   - Возьми также кур, - приказала она, - и поджарь пару кусочков мне на
обед.
   Ее плохое настроение исчезло задолго до обеда.  Когда  она  вернулась
домой, она обнаружила послание от настоятельницы: епископ был готов рас-
смотреть просьбу Скарлетт разрешить ей купить приданое Кэррин.
   "Тара. Я получу Тару!" Ее мозг был так занят планами возрождения  Та-
ры, что она не замечала проходящего времени, не осознавала, что лежало у
нее в тарелке во время обеда.
   Она могла видеть это так ясно в своем  воображении.  Дом,  сверкающий
свежей белизной на холме; уходящая зелень лужайки, такая  зеленая,  уса-
женная клевером; пастбища, сияющие зеленью шелковистой  травы,  склоняю-
щейся от ветра; загадочные тенистые темно-зеленые сосны, окружающие реку
и скрывающие ее от взгляда. Весна с морем нежных цветов кизила и опьяня-
ющим запахом глицинии. Лето, накрахмаленные занавески,  развевающиеся  в
открытом окне, и сладость запаха жимолости, проникающего во все комнаты.
Волшебное безупречное совершенство.
   Да, лето лучше всего. Длинное, ленивое лето в Джорджии, когда сумерки
длятся часами и светлячки предупреждают о надвигающейся  темноте.  Потом
звезды на близком бархатном небе, или луна, круглая и  белая,  такая  же
белая, как спящий дом, который она освещает на темном холме.
   Лето... Глаза Скарлетт расширились. Это так. Почему она не поняла это
раньше? Конечно. Лето, когда она любила Тару больше всего, именно  летом
Ретт не сможет поехать в Данмор из-за лихорадки. Это было  отлично.  Они
могли бы жить с октября по июнь в Чарльстоне, когда начинался сезон  ба-
лов, разбивающий монотонность всех этих скучных чаепитий, и летом в  Та-
ре, разбивающей монотонность балов.



ГЛАВА 41


   Пьер Робийяр сопровождал Скарлетт на церемонию открытия Ходгсонхолла.
Он был внушительной персоной в своем старомодном выходном костюме,  сос-
тоящем из сатиновых брюк и бархатного фрака с маленьким значком Почетно-
го Легиона в петлице и с широкой  красной  орденской  лентой  на  груди.
Скарлетт никогда не видела кого-либо, кто выглядел бы  так  изысканно  и
аристократично, как ее дед.
   Он тоже мог ею гордиться. Она надела жемчуга и бриллианты чистой  во-
ды, ее платье было чудесно: блестящая колонна золотой парчи,  отделанные
золотом кружева, с золотым парчовым шлейфом четырех футов длиной. У  нее
никогда не было возможности надеть это платье, потому что ей приходилось
одеваться так скромно в Чарльстоне. Скарлетт  все  еще  прихорашивалась,
когда Жером посадил ее в экипаж напротив деда.
   Поездка на южную окраину города прошла в молчании. Пьер Робийяр почти
заснул, качая головой, увенчанной седой  копной  волос.  Она  дернулась,
когда Скарлетт вскрикнула:
   - О, посмотрите! Толпа народа окружала классическое здание с железным
забором, чтобы посмотреть на прибытие элиты саваннского общества.  Скар-
летт надменно, высоко держала голову, пока слуга  в  ливрее  помогал  ей
выйти из экипажа на тро Она могла слышать шепот восхищения в толпе.
Пока ее дед медленно вылезал вслед за ней, она  вскинула  голову,  чтобы
открыть серьги, сверкающие в свете фонарей, и отбросила шлейф с руки  на
высокую лестницу холла, покрытую красной дорожкой.
   "О-о-о! ", - слышала она из толпы, -  "А-а-а!  ",  "прелестно",  "кто
она?" Когда она положила свою руку в белой перчатке на  бархатный  рукав
деда, ее отчетливо позвал знакомый голос.
   - Кэйти, дорогая, вы ослепительны, как королева Шебы!
   В панике она быстро посмотрела налево, отшатнулась от  Джейми  с  его
выводком, как будто она их не знала, и  продолжала  медленным  величавым
темпом Пьера Робийяра подниматься по лестнице. Но картина отпечаталась в
ее мозгу. Джейми держал под руку свою смеющуюся, рыжеволосую, неряшливую
жену, его котелок небрежно торчал на затылке кудрявой головы.  Еще  один
человек стоял справа от него, освещенный фонарями. Ростом он доходил  до
плеча Джейми. Его красное лицо было веселым, голубые глаза  сверкали,  а
непокрытая голова была окружена ореолом серебряных кудрей. Это был  точ-
ный образ Джерадда О'Хара, папы Скарлетт.
   Красивый строгий интерьер Ходгсон-холла полностью соответствовал  его
академическому предназначению. Богатые панели полированного дерева  пок-
рывали стены и обрамляли коллекцию старых карт и эскизов,  принадлежащих
историческому обществу. Огромные медные канделябры со стеклянными  круг-
лыми газовыми светильниками свисали с высокого потолка. Они  отбрасывали
яркий ослепительный свет на ряды бледных аристократических лиц под ними.
   Скарлетт панически чувствовала, она быстро начала стареть. Ее тридца-
тый день рождения прошел незамеченным, пока она была в Чарльстоне.  Каж-
дый знает, что когда женщине тридцать, она все равно, что умерла.  Трид-
цать это было так много; Скарлетт казалось, что с ней этого  никогда  не
случится.
   Дед взял ее руку выше локтя и подтолкнул ее к ряду  встречающих.  Его
пальцы были холодны, как смерть, и она чувствовала холод даже через тон-
кую кожу перчаток, которые покрывали ее руку почти до плеча.
   Старшие служащие Исторического Общества  приветствовали  высокочтимых
гостей. "Я не могу пожимать все эти мертвые холодные руки,  улыбаться  и
говорить, как я счастлива быть здесь. Нужно бежать".
   Она осела, повиснув на несгибаемом плече деда.
   - Мне нехорошо, - сказала она. - Дедушка,  я  внезапно  почувствовала
себя плохо.
   - Вам не позволяется плохо себя чувствовать, - сказал он. - Стойте  и
делайте то, что от вас ожидают. Вы можете уйти после церемонии открытия,
не раньше.
   Скарлетт выпрямилась и шагнула вперед. Какое чудовище ее дед!  Ничего
удивительного в том, что мать никогда о нем не говорила,  о  нем  нельзя
было сказать ничего хорошего.
   - Добрый вечер, миссис Ходгсон, - сказала она. - Я так счастлива быть
здесь.
   Продвижение Пьера Робийяра по очереди встречающихся было гораздо мед-
леннее. Он склонил голову над рукой леди, стоявшей где-то в середине пу-
ти, когда Скарлетт уже все закончила. Она протиснулась через группу  лю-
дей и поспешила к двери.
   Выйдя, Скарлетт сделала большой  глоток  свежего  воздуха.  Ее  шлейф
сверкал в свете ламп на красной ковровой дорожке, протягиваясь за ней  и
как бы летя по воздуху.
   - Экипаж Робийяра. Быстро! - попросила она слугу.
   Он побежал за угол. Скарлетт побежала за ним, не обращая внимания  на
шлейф, тянувшийся по грубым кирпичам тротуара. Она должна сбежать  преж-
де, чем кто-нибудь сможет остановить ее.
   Наконец, она была в безопасности внутри экипажа, она  хватала  воздух
короткими глотками.
   - Отвези меня в Южный Брод, - сказала она кучеру, когда смогла  гово-
рить. - Я покажу дом.
   "Мама покинула всех этих людей, - думала она, - когда вышла замуж  за
папу. Она не осудит, если я тоже убегу".
   Она услышала музыку и смех за дверьми кухни Морин. Она стучала  кула-
ками по двери, пока Джейми не открыл ей.
   - Это же Скарлетт! - сказал он с удивлением. - Входи, Скарлетт, доро-
гая, и познакомься с Колумом. Он наконец-то здесь, лучший из всех  О'Ха-
ра, хранящий только самого себя.
   Сейчас, когда он был близко к ней, Скарлетт могла видеть,  что  Колум
был младше Джейми и не так уж похож на ее отца. Его голубые  глаза  были
темнее и серьезнее, а круглый  подбородок  имел  ту  твердость,  которую
Скарлетт видела на лице своего отца, когда он сидел  верхом,  приказывая
своей лошади прыгнуть выше, чем позволяло здравомыслие.
   Когда Джейми познакомил их, Колум улыбнулся, его глаза почти  исчезли
в сети мелких морщинок. Исходящая от них теплота позволила Скарлетт  по-
чувствовать, что встреча с ней была самым счастливым событием в его жиз-
ни.
   - Не самая ли мы счастливая на поверхности Земли  семья,  если  среди
нас есть такое создание, - сказал он. - Вам нужна  только  тиара,  чтобы
увенчать все ваше золотое великолепие. Если бы вас могла видеть королева
фей, она бы разорвала в клочья свои осыпанные золотом крылья. Пусть  ма-
ленькие девочки посмотрят, Морин, это вдохновит их, чтобы вырасти такими
же сногсшибательными, как их кузина.
   Скарлетт зарделась от удовольствия.
   - Я полагаю, что слышу знаменитую ирландскую лесть, - сказала она.
   - Нисколько. Я бы желал иметь поэтический дар, чтобы  высказать  все,
что я думаю.
   Джейми стукнул брата по плечу.
   - Ты не так уж плох, мошенник. Отойди и дай Скарлетт стул. Я пока на-
полню ее стакан. Колум в своих странствиях нашел для нас бочонок настоя-
щего ирландского эля, дорогая Скарлетт. Вы должны попробовать.
   Джейми произнес имя и обращение "дорогая" так, как это  делал  Колум,
произнося их как одно слово: Дорогая Скарлетт.
   - О, нет, благодарю вас, - автоматически сказала она, а потом добави-
ла: - А почему бы и нет? Я никогда не пробовала эля.
   Она могла пить шампанское, нисколько не думая об этом. Темный,  шипу-
чий напиток был горьким, и она поморщилась. Колум взял у нее кружку:
   - Она становится все более совершенной с каждой минутой, - сказал он.
- Даже оставляя напиток тем, у кого жажда сильнее.
   Его глаза улыбались, глядя на нее из-за кружки, когда он пил.
   К Скарлетт вернулась улыбка. Пока тянулся вечер,  она  заметила,  что
каждый улыбался Колуму, как бы отражая его радость. Он явно  наслаждался
собой. Он откинулся в кресле, протянул ноги ближе к огню, размахивая ру-
ками, дирижируя и ободряя играющего на скрипке Джейми и "та-та-та" Морин
на кастаньетах. Он был без ботинок, и его ноги в  чулках  отплясывали  в
такт звучащей музыке. Это был человек на отдыхе: он  снял  воротничок  и
расстегнул ворот рубашки.
   - Расскажи нам, Колум, о своих путешествиях, - просил кто-нибудь вре-
мя от времени.
   Но Колум постоянно отказывался. Ему нужна музыка, сказал он,  и  ста-
кан, чтобы освежить свое сердце и пересохшее горло. Завтра будет  доста-
точно времени для разговоров.
   Сердце Скарлетт тоже освежила музыка. Но она не могла оставаться дол-
го. Она должна быть дома в кровати до того, как вернется ее дед.
   - Я надеюсь, что кучер сдержал свое обещание и не  сказал  деду,  что
привез меня сюда.
   Джейми был сильно удивлен, когда экипаж подкатил  к  двери.  Скарлетт
сбежала по лестнице с туфельками в руке и свернутым шлейфом под  мышкой.
Она плотно сжимала губы, чтобы не рассмеяться, - разыгрывать прогульщицу
было весело.
   Ее дед никогда не знал, что она делала, но она знала, это знание воз-
буждало ее эмоции, которые боролись внутри ее всю жизнь. Подлинная  сущ-
ность Скарлетт была в той же мере унаследована от ее отца, как и ее имя.
Она была такой же порывистой и волевой и обладала той грубостью и прямо-
линейностью, жизненной силой и смелостью, которые провели ее отца  через
опасные волны Атлантики к вершине его мечты - быть  владельцем  огромной
плантации и мужем светской леди.
   Кровь ее матери дала ей прекрасное сложение и матовую  кожу,  которые
говорили о вековой породе. Эллин Робийяр вложила  в  свою  дочь  правила
аристократии.
   Сейчас ее воспитание и инстинкты воевали между собой. О'Хара притяги-
вали ее, как магнит. Их земная энергия и здоровое счастье взывали к глу-
бочайшей и лучшей части ее натуры. Но она не была готова ответить.  Все,
чему ее учила мать, которую она почитала, восставало против этой  свобо-
ды.
   Она разрывалась между этой дилеммой и не могла понять, что  приводило
ее в такое отчаяние. Она без отдыха скиталась по тихим комнатам дома де-
да, не замечая их строгой красоты, воображая музыку и  танцы  у  О'Хара,
всем сердцем желая быть с ними. Ее же воспитание заставляло думать,  что
такое шумное веселье вульгарно и свойственно лишь низшему классу.
   На самом деле Скарлетт мало беспокоило, что ее дед смотрел свысока на
ее родственников. "Он был самолюбивый старик, - думала  она,  -  который
смотрел свысока на каждого, включая собственных дочерей". Но наставления
ее матери сделали свои отметины на всю жизнь. Эллин могла  бы  гордиться
ею в Чарльстоне. Несмотря на насмешливые предсказания Ретта, ее  призна-
вали и принимали там как леди. И ей это нравилось. Не так  ли?  Конечно,
так. Это было то, что ей хотелось, ее воспринимали такой, какой ей хоте-
лось быть. Почему же ей так тяжело  было  перестать  заведовать  ее  ир-
ландской родне? "Я не буду думать об этом сейчас, - решила она, - я  по-
думаю об этом позже. Я буду думать о Таре вместо этого".
   Затем пришло послание от секретаря епископа. Он не  может  удовлетво-
рить ее просьбу. Скарлетт прижала послание к груди и побежала одна,  без
шляпки, к незапертой двери дома Джейми. Они поймут, что  она  чувствует,
О'Хара поймут. "Папа говорил мне не раз: "Для всякого, хотя бы с  каплей
ирландской крови, земля,  на  которой  он  живет,  подобна  матери.  Это
единственное, что сохраняется,  ради  чего  стоит  работать,  стоит  бо-
роться".
   Она влетела в дверь и увидела впереди небольшую фигуру и  серебристую
голову Колума О'Хара, так похожую на голову ее отца. Наверное, он чувст-
вовал так же, как она.
   Колум стоял в дверном проеме лицом к столовой.  Когда  входная  дверь
распахнулась и Скарлетт ввалилась в комнату, он повернулся.
   Он был одет в темный костюм. Скарлетт смотрела на него с  изумлением:
она увидела белую полоску вокруг шеи. Священник! Никто не сказал ей, что
Колум - священник. "Благодарю тебя. Господи. Священнику можно рассказать
все, даже глубочайшие тайны своего сердца".
   - Помоги мне, отец! - закричала она. - Мне  нужно,  чтобы  кто-нибудь
помог мне.



ГЛАВА 42


   - Здесь вы это найдете, - заключил Колум. -  Что  же  можно  сделать,
чтобы исправить это, мы должны придумать.
   Он сидел во главе длинного стола в столовой Джейми.  Все  старшие  из
трех домов О'Хара сидели на стульях вокруг стола. Голоса Мэри Кейт и Хе-
лен слышались из-за двери на кухню, где кормили детей.  Скарлетт  сидела
рядом с Колумом с лицом, распухшим и покрывшимся пятнами от рыданий.
   - Ты хочешь сказать, Колум, что ферма в Америке не наследуется в  це-
лости старшим из детей? - спросил Мэтт.
   - Кажется, так, Мэтью.
   - Хорошо, значит, дядя Джералд сделал глупо, не оставив свое  завеща-
ние.
   Скарлетт встрепенулась и взглянула на него. Но до того, как она смог-
ла заговорить, вступил Колум.
   - У него не было времени и подумать о своей смерти, а Господь упокоил
его душу.
   - Господь упокоил его душу, - эхом откликнулись остальные,  перекрес-
тясь. Скарлетт безнадежно взглянула на их торжественные  лица.  Что  они
могли сделать? Они всего лишь ирландские иммигранты.
   Но скоро она поняла, что ошиблась. По мере того как продолжался  раз-
говор, она чувствовала себя все лучше и лучше. Для своего положения  эти
ирландские иммигранты могли сделать достаточно много.
   Билли Кармоди, муж Патриции, был старшиной у рабочих, строящих с
Оказалось, что он неплохо знал епископа.
   - К сожалению, - пожаловался он, - этот человек прерывает работу  три
раза в день, чтобы сказать, что она не делается достаточно  быстро.  Это
настоящая спешка, - объяснил Билли, - потому что кардинал из Рима  прое-
дет по Америке осенью и, возможно, заедет в Саванну на церемонию  откры-
тия, если все будет сделано к его приезду.
   Джейми кивнул.
   - Амбициозный человек наш епископ Гросс, ты хочешь  сказать,  не  без
желания быть замеченным курицей.
   Он посмотрел на Джералда. Так же сделали Билли, Брайан, Дэниэл и ста-
рик Джеймс. А также женщины: Морин, Патриция и Кейти. Скарлетт посмотре-
ла тоже, хотя она не знала, почему они все смотрят.
   Джеральд взял за руку свою молодую жену.
   - Не будь скромницей, милая Поли, - сказал он, -  сейчас  ты  О'Хара,
так же, как и остальные. Скажи нам, кого ты  выберешь  для  разговора  с
твоим отцом?
   - Том Мак Махон подрядчик всего  строительства,  -  прошептала  Морин
Скарлетт. - Достаточно намека Тома на то, что вся работа может быть  за-
медленна, чтобы епископ пообещал все, что угодно. Он, без сомнения, дро-
жит от страха перед Мак Махоном. Все остальные в мире тоже дрожат.
   Скарлетт заговорила.
   - Дайте Колуму сделать это.
   У нее не было никаких сомнений, что он сделает это лучше всех. За его
маленьким ростом и обезоруживающей улыбкой стояли сила и  власть  Колума
О'Хара.
   Хор согласия послышался со всех сторон. Колум был тем, кто может сде-
лать то, что нужно.
   Он улыбнулся присутствующим за столом, затем одной Скарлетт.
   - Мы поможем вам. Великая штука - иметь семью, не так, Скарлетт? Осо-
бенно с родственниками, которые могут помочь. Вы получите свою Тару, по-
дождите и увидите.
   - Тара? Что там про Тару? - спросил старый Джеймс.
   Старик смеялся, пока не закашлялся от смеха.
   - Таков Джералд, - сказал он, когда снова мог говорить, - для  такого
маленького человека он всегда обладал высоким самомнением.
   Скарлетт выпрямилась. Никто не смеет смеяться над ее отцом, даже  его
собственный брат.
   Колум сказал ей очень мягко.
   - Успокойтесь, он не хотел вас обидеть, я все объясню позже.
   Так он и сделал, когда сопровождал ее в дом деда.
   - Тара - магическое слово для всех ирландцев, Скарлетт, и  магическое
место. Это был центр всей Ирландии, обиталище Великих  Королей.  Еще  до
Рима или Афин, давным-давно, когда мир был молодым и полным надежд,  Ир-
ландией правили Великие Короли, справедливые и прекрасные,  как  солнце.
Они установили законы великой мудрости и давали приют и  богатство  поэ-
там. Они были смелыми гигантами, которые  карали  неправду  с  внушающей
страх яростью и боролись с врагами правды, красоты, и Ирландии мечами  и
безупречными сердцами. Сотни и тысячи лет они управляли своим прекрасным
зеленым островом, и была музыка по всей земле. Пять дорог вели к Таре из
каждого уголка страны, и каждый третий год все люди  приезжали  на  пир-
шество в банкетном зале, чтобы послушать поющих поэтов. Это не сказка, а
великая правда, записанная во всех летописях других стран,  а  печальные
слова о конце написаны в великих  монастырских  книгах.  В  год  пятьсот
пятьдесят четвертый состоялось последнее пиршество в Таре.
   Голос Колума медленно растворился в последнем слове, и  Скарлетт  по-
чувствовала жжение в глазах. Она была очарована этой историей и его  го-
лосом.
   Какое-то время они шли молча. Затем Колум сказал:
   - Это была прекрасная мечта вашего отца - построить новую Тару в  но-
вом для себя американском мире. Он, должно быть, действительно был прек-
расным человеком.
   - О, он был таким, Колум. Я любила его очень сильно.
   - Когда в следующий раз я поеду в Тару, я буду думать о нем и его до-
чери.
   - Когда вы поедете? Вы имеете в виду, что она до сих  пор  есть.  Это
место существует в действительности?
   - Так же, как и дорога под нашими ногами.  Это  прекрасный,  очарова-
тельный зеленый холм, и на нем пасутся овцы, с его вершины вы можете ви-
деть на много миль вокруг тот же самый прекрасный  мир,  который  видели
Великие Короли. Это недалеко от деревни, где я живу, где родились наши с
вами отцы, в графстве Миг.
   Скарлетт была как громом поражена. И папа ходил туда тоже, стоял там,
где стояли Великие Короли! Она могла вообразить его с выпяченной грудью,
важно расхаживающего, как обычно бывало, когда он был доволен собой. Она
тихо засмеялась.
   Когда они подошли к дому Робийяра, она вздохнула с сожалением. Ей  бы
хотелось часами вот так гулять, слушая голос Колума.
   - Я не знаю, как благодарить вас за все, - сказала она ему. -  Сейчас
я чувствую себя в миллион раз лучше. Я уверена, что вы заставите еписко-
па изменить его мнение.
   Колум улыбнулся.
   - Хорошо, кузина. Но какое имя я скажу ему, Скарлетт? Я вижу  полоску
на вашем пальце. Вы же не О'Хара для епископа.
   - Нет, конечно, нет. Мое имя в замужестве - Ба
   Улыбка Колума исчезла, затем вновь появилась.
   - Это могущественное имя.
   - Это так в Южной Каролине, но оно не помогает мне здесь. Мой муж  из
Чарльстона, его имя Ретт Ба
   - Я удивлен, что он не помогает вам во всех ваших проблемах.
   Скарлетт весело улыбнулась.
   - Он помог бы, если бы мог, но он должен был уехать на Север по делу.
   Он очень удачливый бизнесмен.
   - Я понимаю. Хорошо, я счастлив стать вашим помощником, если смогу.
   Ей захотелось заключить его в объятия, так же, как она обнимала свое-
го отца, когда он давал ей то, что она хотела. Но она подумала,  что  не
стоит обнимать священника, даже если он твой кузен. Она просто  попроща-
лась и вошла в дом.
   Колум удалился, насвистывая "Нося зеленое".
   - Где вы были? - спросил Пьер Роб - Мой ужин был совершенно неу-
довлетворительным.
   - Я была в доме моего брата Джейми. Я закажу вам другой поднос.
   - Вы виделись с этими людьми?  -  с  возмущением,  дрожащим  голосом,
спросил старик.
   Гнев Скарлетт нарастал.
   - Да, и собираюсь встретиться с ними снова. Они мне очень нравятся.
   Она гордо вышла из комнаты. Но тем не менее она осмотрела новый  под-
нос с ужином ее деда перед тем, как подняться в свою комнату.
   - А что насчет вашего ужина, Скарлетт? - спросила Панси. - Вы хотите,
чтобы я принесла вам поднос наверх?
   - Нет, иди сюда и помоги мне раздеться, я не хочу ужинать.
   "Забавно, но я совсем не чувствую голода, хотя  выпила  только  чашку
чая.
   Все, что я сейчас хочу, так это поспать немного. Все эти крики и  ры-
дания утомили меня. Я с трудом могла произносить слова, чтобы рассказать
Колуму про епископа, так сильно я рыдала. Я думаю, что смогу спать неде-
лю, я никогда в жизни не чувствовала себя такой усталой".
   В ее голове была легкость, а в теле ощущалась тяжесть  и  расслаблен-
ность. Она упала в мягкую кровать и мгновенно погрузилась в глубокий ос-
вежающий сон.
   В своей жизни Скарлетт почти всегда была наедине со сложностями.
   Иногда она отказывалась признать, что нуждается в помощи, чаще ей во-
обще не к кому было обратиться. Сейчас было по-другому, и ее душа поняла
это раньше, чем ее рассудок. Были люди, готовые ей помочь. Ее семья  ре-
шительно сняла тяжесть с ее плеч. Больше она не  была  одна.  Она  могла
позволить себе уехать.
   Пьер Робийяр недолго спал в эту ночь. Он  был  обеспокоен  вызывающим
поведением Скарлетт. Так же, как ее мать много лет  назад,  она  бросала
ему вызов. Эллин была его любимой дочерью, больше всех похожей на  мать.
Скарлетт он не любил. Вся любовь, которая у него была, похоронена в  мо-
гиле вместе с женой. Но он не позволит Скарлетт уехать  без  борьбы.  Он
хотел провести последние дни в комфорте, а она может обеспечить ему это.
Выпрямившись, он сидел в кровати, лампа потухла, когда кончилось  масло,
а он планировал свою стратегию, как будто это был решающий бой с превос-
ходящими силами противника.
   После прерывистого часа отдыха, незадолго до рассвета, он проснулся с
принятым решением. Когда Жером принес завтрак, старик дописывал  письмо.
Он положил его в конверт и запечатал, перед тем как освободил на коленях
место для подноса.
   - Доставь это, - сказал он, передавая письмо дворецкому. - И  дождись
ответа.
   Скарлетт приоткрыла дверь и просунула голову.
   - Вы посылали за мной, дедушка?
   - Заходи, Скарлетт.
   Она была удивлена, что в комнате находился кто-то еще. У ее деда  ни-
когда не было гостей - Человек поклонился, она склонила голову.
   - Это мой стряпчий, мистер Джонс. Позвони Жерому, Скарлетт. Он прово-
дит вас в гостиную, Джонс. Подождите там, пока я не пришлю за вами.
   Скарлетт сильно нажала кнопку звонка, и Жером открыл дверь.
   - Подвинь, пожалуйста, этот стул ближе, Скарлетт. Мне  нужно  сказать
нечто важное, а я не хочу напрягать голос.
   Скарлетт была озадачена. Старик, кроме всего прочего,  сказал  "пожа-
луйста". Он и говорил как-то тихо. "Господи, я надеюсь, он не собирается
умирать сейчас при мне. Я не хочу заниматься организацией его похорон  с
Элали и Полиной". Она поставила стул у изголовья кровати.  Пьер  Робийяр
изучал ее из-под полузакрытых век.
   - Скарлетт, - сказал он тихо, когда она села. - Мне  почти  девяносто
четыре года. У меня хорошее здоровье  для  моего  возраста,  но  простой
арифметический расчет показывает, что мне осталось не так долго жить.  И
я прошу тебя, мою внучку, побыть со мной до момента, когда я уйду.
   Скарлетт начала было говорить, но старик поднял тонкую руку и остано-
вил ее.
   - Я не закончил, - сказал он. - Я не обращаюсь к вашему  чувству  се-
мейного долга, хотя я знаю, что вы очень ответственно относились к  нуж-
дам ваших тетушек в течение многих лет. Я приготовился сделать вам блес-
тящее предложение, весьма щедрое. Если вы останетесь в этом доме как его
хозяйка, проследите, чтобы мои последние дни прошли в соответствии с мо-
ими желаниями, вы унаследуете все мое состояние. Это не так уж мало.
   Скарлетт была ошеломлена. Она вспомнила раболепие  управляющего  бан-
ком, знавшего, как велико состояние ее деда.
   Пьер Робийяр неправильно понял колебание Скарлетт, пока ее ум  напря-
женно работал. Он думал, что она преисполнена благодарностью. Его инфор-
мация не включала сообщения управляющего банком, и он не знал об ее  зо-
лоте в подвалах. Удовлетворение заблестело в его потускневших глазах.
   - Я не знаю, - сказал он, - и не желаю  знать,  какие  обстоятельства
заставили вас рассматривать расторжение брака. - Его поза и голос  стали
жестче, поскольку он думал, что занимает выигрышную позицию. - Но вы ос-
тавите идею развода...
   - Вы читали мою почту?
   - Все, что происходит под этой крышей, - мое дело.
   Скарлетт была так возмущена, что не могла найти слов, чтобы  выразить
это. Ее дед продолжал говорить. Точно. Холодно. Его  слова  походили  на
ледяные иголки.
   - Я презираю поспешность и глупость, а вы  глупо  поспешили,  оставив
своего мужа, не думая о своем положении. Если бы у вас хватило  рассудка
проконсультироваться с адвокатом - что сделал я - вы бы узнали, что  за-
коны Южной Каролины запрещают разводы по любым причинам.  Это  уникально
для Соединенных Штатов. Вы сбежали в Джорджию - это верно, но ваш муж  -
житель Южной Каролины. Там невозможны разводы.
   Скарлетт до сих пор была сосредоточена на недостойности чужаков,  ко-
пающихся в ее переписке. "Это, должно быть, этот воришка Жером. Он совал
нос в мои дела, рылся в моем бюро. И мой собственный  кровный  родствен-
ник, мой дед, послал его на это". Она встала и  наклонилась  вперед,  ее
кулаки уперлись в кровать позади костлявой руки Пьера Робийяра.
   - Как вы посмели послать этого человека в мою комнату? - крикнула она
ему и ударила по толстому одеялу.
   Рука деда взметнулась вперед так  быстро,  как  нападающая  змея.  Он
схватил ее за запястье своими костлявыми пальцами.
   - Вы не станете повышать на меня голос в моем доме, молодая  дама.  Я
ненавижу шум. И вы будете вести себя с подобающим моей внучке приличием.
Я не один из ваших трущобных ирландских родственников.
   Скарлетт была шокирована его силой и немного напугана.  Что  стало  с
хилым стариком, перед которым она почти чувствовала себя виноватой?  Его
пальцы были похожи на железные обручи.
   Она вырвалась. Затем подалась назад.
   - Неудивительно, что моя мать оставила этот дом и никогда не  возвра-
щалась, - сказала она.
   - Не будь столь мелодраматичной, девочка.  Ваша  мать  покинула  этот
дом, потому что была слишком упрямой и молодой, чтобы слышать голос рас-
судка. Она разочаровалась в любви и вышла за первого  человека,  который
попросил ее об этом. Она жила, сожалея об этом, но что сделано - то сде-
лано. Но вы уже не девочка, как она. Вы уже достаточно  взрослая,  чтобы
воспользоваться вашей головой. Контракт подготовлен, приведи сюда  Джон-
са, мы подпишем его, как будто этой непристойной выходки не было.
   Скарлетт повернулась к нему спиной. "Я ему не верю. Я не буду слушать
эти разговоры". Она подняла стул и поставила на обычное место  так,  что
его ножки попали во вмятины, которые они проделали на  ковре  за  долгие
годы. Она не чувствовала себя испуганной, или виноватой, или даже  разг-
неванной. Когда она снова повернулась к деду лицом, ей  показалось,  что
она никогда не видела его раньше. Он был чужим - тиран, подлый,  скучный
старик, которого она не знала и не хотела знать.
   - Еще не начеканили столько денег, чтобы задержать меня здесь, - ска-
зала она, разговаривая больше с собой, чем с ним. - Деньги не могут сде-
лать приемлемой жизнь в склепе.
   Она посмотрела на Пьера Робийяра горящими зелеными глазами  на  мерт-
венно бледном лице.
   - Вы принадлежите этому месту. Вы уже  мертвы,  но  не  хотите  этого
признать. Первое, что я сделаю утром, - я уеду.
   Она быстро подошла к двери и, толкнув, открыла ее.
   - Я предполагала, что ты подслушиваешь, Жером. Входи.



ГЛАВА 43


   - Не будь ребенком, Панси. С тобой ничего не случится. Поезд  следует
прямо в Атланту, там он останавливается. Только не вылезай до того,  как
приедешь. Я завернула кое-какие деньги в носовой платок и положила его в
карман пальто. Твой билет уже у кондуктора, и он обещал  присмотреть  за
тобой. Ты все плакалась, как тебе хочется домой,  а  сейчас  ты  туда  и
едешь, прекрати все это.
   - Но, мисс Скарлетт, я никогда не была одна в поезде.
   - Плакса! Ты вовсе не одна. В поезде полно народу. Ты только смотри в
окно и ешь. Миссис О'Хара приготовила тебе полную корзину еды. Ты не ус-
пеешь заметить, как будешь дома. Я вышлю телеграмму, чтобы тебя встрети-
ли на станции.
   - Но мисс Скарлетт, что я там буду делать без  вас?  Я  же  служанка.
Когда вы приедете домой?
   - Когда я туда приеду? Это зависит от обстоятельств. А сейчас залезай
в вагон, поезд сейчас отправится.
   "Это зависит от Ретта, - думала Скарлетт, - а ему лучше приехать  по-
раньше". Она повернулась и улыбнулась жене Джейми.
   - Я не знаю, как мне отблагодарить вас за то, что  вы  приняли  меня,
Морин. Это доставило вам столько хлопот, - она говорила мягким, светским
голосом.
   Морин взяла Скарлетт под руку и увела ее от поезда и несчастного лица
Панси в пыльном окне вагона.
   - Все замечательно, Скарлетт, - сказала она. - Дэниэл был  очень  раз
предоставить вам свою комнату, потому что он переезжает к Патриции вслед
за Брайаном. Он давно хотел это сделать, но  не  осмеливался.  А  Кэтлин
порхает от радости, что она будет вашей служанкой. Она хотела  научиться
этому и будет поклоняться земле под вашими ногами. Глупышка так счастли-
ва! Вы принадлежите нам, а не прихотям старого лула. Солдафон! Он  наде-
ется, что вы станете содержать для него дом. Мы же просто любим вас.
   Скарлетт чувствовала себя лучше. Было невозможно  противостоять  сер-
дечности Морин. К тому же она надеялась, что это не продлится долго. Все
эти дети!
   Морин чувствовала напряжение Скарлетт. "Ей нужно, - решила  Морин,  -
открыть свою сердце и хорошенько по-старинному порыдать.  Это  неестест-
венно для женщины - никогда не говорить о себе,  ни  разу  не  упомянуть
своего мужа. Это может удивить кого угодно". Но Морин не тратила времени
на удивление. Еще когда она была девочкой и мыла стаканы в  баре  своего
отца, она заметила, что рано или поздно, все рассказывают о своих  проб-
лемах. Она не могла себе представить, что Скарлетт какая-то особенная.
   Три высоких кирпичных дома О'Хара стояли в одном ряду. Внутри  плани-
ровка была одинаковой. Две комнаты на каждом этаже: кухня и столовая  на
уровне улицы, двойная гостиная на первом этаже и две спальные комнаты на
каждом из верхних этажей. Узкий коридор с красивой лестницей тянулся  во
всю длину каждого дома, а за каждым домом находился  просторный  двор  и
сарай.
   Спальня Скарлетт была на третьем этаже дома Джейми. В  ней  были  две
односпальные кровати - Дэниэл и Брайан делили комнату,  пока  Брайан  не
переехал к Патриции. Комната была очень скромной, кроме кроватей, из ме-
бели только гардероб, письменный стол и стул. На кровати лежала  разноц-
ветная груда одеял, на полированном полу - большой  красно-белый  к
Морин повесила для Скарлетт зеркало над письменным столом и накрыла  его
кружевами. Кэтлин очень умело справлялась с ее  волосами,  она  страстно
желала быть полезной и уже обладала некоторыми навыками.
   Единственным маленьким ребенком в доме Джейми был четырехлетний  Дже-
ки, который обычно проводил время в других домах, играя с детьми  своего
возраста.
   В дневное время, когда мужчины уходили на работу, а старшие дети -  в
школу, дома царствовали женщины.
   Между ними не было никаких секретов, они говорили, что думали, посвя-
щая друг друга в интимные моменты своей жизни, что  заставляло  Скарлетт
краснеть. Они ссорились, когда не соглашались, и обнимались, плача, ког-
да мирились. Женщины О'Хара содержали все дома по единому  образцу.  Они
заходили друг к другу, чтобы выпить чашечку чая на кухне. Они делили все
обязанности по покупке продуктов, приготовлению пищи и уходу за детьми.
   Их развлечением были сплетни, доверительные признания и невинные  за-
говоры против своих мужчин. Они сразу же приняли Скарлетт в  свой  круг.
Она стала одной из них. Каждый день она ходила на городской рынок вместе
с Морин или Кэйти в поисках лучших продуктов по самым дешевым ценам. Она
просматривала образцы обивочного материала с  домовитой  Патрицией.  Она
выпила неисчислимое количество чашек чая и выслушала массу откровений. И
хотя Скарлетт ни с кем не делилась своими секретами, никто не  принуждал
ее к этому.
   - Я никогда не думала, что с людьми происходит так много забавных ис-
торий, - сказала Скарлетт Морин с неподдельным удивлением.
   Вечер проходил по-другому. После тяжелой работы мужчины приходили до-
мой усталыми. Их всегда ждала хорошая пища, трубка и что-нибудь  выпить.
После этого часто вся семья собиралась в доме Мэтта,  поскольку  у  него
было пятеро детей. Морин и Джейми могли оставить Джеки и Хелен на  попе-
чение Мэри Кейт, а Патриция могла принести своих спящих двух -  и  трех-
летнего, не разбудив их, задолго до того, как начиналась  музыка.  Позже
приходил Колум.
   В первый раз, когда Скарлетт увидела бодхран, она подумала,  что  это
большой тамбурин. Окантованный металлом круг натянутой кожи  был  больше
двух футов в диаметре. Джералд держал его в руке так же,  как  тамбурин.
Потом он сел, положил его к себе на колени и начал стучать по нему дере-
вянной палочкой, держа руку посредине, раскачивая ее и ударяя  то  одним
концом палочки, то другим.
   "Всего лишь барабан", - подумала Скарлетт, пока Колум не взял его. Он
просунул левую руку под туго натянутую кожу, как бы  лаская  ее,  а  его
правое запястье внезапно стало очень подвижным. Его левая рука двигалась
по барабану сверху вниз и к центру, пока его правая рука ударяла  палоч-
кой в устойчивом, будоражащим кровь ритме. Тон и сила звука менялись, но
гипнотический, настойчивый ритм не  изменялся.  Сначала  скрипка,  затем
свистулька, затем концертина присоединились к мелодии. Морин, заворожен-
ная ритмом, безжизненно держала кастаньеты, казалось,  совсем  забыла  о
них.
   Скарлетт тоже завороженно слушала барабанные удары. Они заставляли ее
плакать и смеяться, они заставляли ее танцевать так, как она никогда  не
танцевала в своей жизни. И только когда Колум положил бодхран на пол ря-
дом с собой и попросил выпить,  сказав,  что  "выколотил  себя  досуха",
Скарлетт заметила, что все остальные тоже были под впечатлением от  этой
музыки.
   Скарлетт с благоговением посмотрела на улыбающееся курносое лицо  Ко-
лума. Этот человек был непохож на других.
   - Скарлетт, дорогая, вы разбираетесь в устрицах лучше меня, - сказала
Морин, когда они вошли на городской рынок. - Не выберете ли вы нам самых
лучших? Я хочу приготовить Колуму к чаю тушеных устриц.
   - К чаю? Но тушеные устрицы больше подошли бы для обеда.
   - Поэтому я и собираюсь их приготовить. Колум говорил о  встрече  се-
годня вечером, перед которой он хотел бы сытно поесть.
   - Что это за встреча? Все мы должны идти?
   - Это у  Джаспер  Грине,  Американо-ирландской  добровольной  военной
группы, следовательно, там не будет женщин.
   - Что делает там Колум?
   - Во-первых, он напоминает им всем, что они ирландцы,  независимо  от
того, как долго они были американцами: затем он заставляет их плакать от
тоски и любви к старой родине, и потом опустошает их карманы, чтобы  по-
мочь бедным в Ирландии. Он превосходно говорит речи, как сказал Джейми.
   - Могу представить. В Колуме есть что-то магическое.
   - Значит, вы и найдете нам магических устриц.
   Скарлетт засмеялась.
   - В них нет жемчужин, - сказала она, подражая ирландскому акценту Мо-
рин, - но они сделают бульон великолепным.
   Колум посмотрел на дымящуюся, наполненную до  краев  тарелку,  и  его
брови удивленно поднялись.
   - Морин, это и есть крепкий чай?
   - Устрицы сегодня выглядели особенно жирными, - сказала она с  ухмыл-
кой.
   - Они что, не печатают календарей в Соединенных Штатах Америки?
   - Молчи, Колум, и ешь устрицы, пока они не остыли.
   - Сейчас Великий Пост, Морин, ты же знаешь правила поста. Только одна
еда в день, а мы уже ели в середине дня.
   Значит, ее тетушки были правы! Скарлетт медленно  положила  ложку  на
стол. Она смотрела на Морин с сочувствием. Такое прекрасное кушанье про-
пало. Она должна понести ужасное наказание  и  должна  чувствовать  себя
очень виноватой. Почему Колум должен быть священником?
   Скарлетт увидела, как улыбающаяся Морин погружает  ложку  в  тарелку,
чтобы подхватить устрицу.
   - Я не волнуюсь насчет ада, Колум, - сказала она. - У меня есть  осо-
бое разрешение О'Хара. И ты тоже О'Хара, так что ешь устрицы  и  наслаж-
дайся ими.
   Скарлетт была смущена.
   - Что такое "особое разрешение О'Хара?" - спросила она у Морин.
   Ей ответил Колум.
   - Тридцать лет назад или около того, - сказал он, - в Ирландии разра-
зился голод. Народ голодал уже несколько лет. Ели  траву,  но  скоро  не
стало и травы. Это было ужасное время. Многие умерли, тем же, кто выжил,
в некоторых приходах было даровано специальное разрешение. О'Хара жили в
одном из таких приходов, им не нужно поститься.
   Колум смотрел в обильно покрытую жиром жидкость в своей тарелке.  Мо-
рин поймала взгляд Скарлетт. Она приложила палец к губам,  затем  ложкой
показала Скарлетт: она может есть.
   Через некоторое время Колум тоже взял ложку. Он не  поднимал  головы,
пока ел сочных устриц. Затем он ушел в дом Патриции, где  делил  комнату
со Стефеном.
   Скарлетт посмотрела на Морин.
   - Вы были там во время голода? - спросила она осторожно.
   Морин кивнула.
   - Я была там. Моему отцу принадлежал бар, и у нас  все  было  не  так
плохо, как у других. Люди всегда находят деньги на выпивку, и  мы  могли
покупать хлеб и молоко. Хуже всего было бедным фермерам.  Ах,  это  было
ужасно!
   Она скрестила руки на груди и содрогнулась. Ее глаза наполнились сле-
зами, голос прервался, когда она попробовала говорить.
   - Они ели только картошку. Кукурузу, которую они выращивали, молоко и
масло, которое они  получали,  нужно  было  продавать,  чтобы  заплатить
арендную плату. Для себя они оставляли немного масла, обезжиренное моло-
ко и несколько куриц, чтобы иногда по воскресеньям иметь яйцо.  Но  чаще
всего ели картошку, одну только картошку, и считали, что этого достаточ-
но. Потом картошка начала гнить под землей, и не осталось ничего.
   Губы Морин дрожали, она выдавила глухой, сдавленный крик.
   Скарлетт вскочила и положила руки на дрожащие плечи Морин.
   Морин плакала у нее на груди.
   - Вы не можете себе представить, что значит жить без пищи.
   Скарлетт взглянула на раскаленные угли в камине.
   - Я знаю, на что это похоже, - сказала она. Она обняла Морин и  расс-
казала о том, как они ехали домой в Тару из горящей Атланты. В глазах  и
голосе Скарлетт не было слез, пока она говорила о  запустении  и  долгих
месяцах недоедания. Но когда она заговорила о том, как нашла  свою  мать
мертвой, когда они достигли Тары, и о помешательстве отца,  Скарлетт  не
сдержалась.
   Теперь Морин утешала ее.



ГЛАВА 44


   Казалось, что кизиловые деревья расцвели за одну ночь.
   - Ах, какой прекрасный вид! - воскликнула Морин, когда они шли на го-
родской рынок. - Утренний свет, проникающий сквозь нежные лепестки,  де-
лает их почти розовыми. К полудню они станут белыми, как  грудь  лебедя.
Это замечательно, что в городе растет такая красота. Она глубоко  вздох-
нула.
   - У нас будет пикник в парке, Скарлетт. Мы должны почувствовать запах
весны в воздухе. Пойдемте быстрее, нам надо многое купить. Днем  я  буду
готовить, а завтра после мессы мы проведем весь день в парке.
   "Это уже суббота?" Ум Скарлетт заработал, подсчитывая  и  припоминая.
Значит, она провела в Саванне почти целый месяц. Ее сердце сжалось,  как
в тисках. Почему же Ретт не приехал? Где он? Его дела в Бостоне не могли
продолжаться так долго.
   - ...Бостон, - донеслось до Скарлетт, она даже  приостановилась.  Она
схватила руку Морин и подозрительно посмотрела на нее. "Откуда Морин из-
вестно, что Ретт в Бостоне? Как она могла узнать про него что-то?  Я  же
не сказала ей ни слова".
   - Что с вами, Скарлетт, дорогая? Вы подвернули ногу?
   - Что вы сказали про Бостон?
   - Жалко, что Стефен не будет с нами на пикнике. Он сегодня уезжает  в
Бостон. А там деревья не цветут. Я разочарована, но у него будет возмож-
ность увидеть Томаса и его семью и привезти новости от него. Это  доста-
вит удовольствие старику Джеймсу.
   Скарлетт тихо шла рядом с Морин. "Все это тянется  слишком  долго,  а
Ретт не приехал".
   Она бормотала, неосознанно соглашаясь с  предложениями  Морин  насчет
еды для пикника. Может, она допустила ошибку, не поехав с тетками в Чар-
льстон. Может, она была не права, оставив первоначальное место?
   "Все это сведет меня с ума! Я не могу думать обо всем  этом".  Но  ее
рассудок постоянно к этому возвращался.
   Может, она должна поговорить с Морин обо всем. Она во многом разбира-
ется. Она поймет. Может быть, Морин сможет помочь. "Нет,  я  поговорю  с
Колумом! Завтра, на пикнике, там будет  много  времени.  Я  попрошу  его
пройтись со мной. Колум знает, что делать. Колум чем-то похож на  Ретта.
Колум умеет добиваться того, чего хочет. Он совсем как Ретт.  И  смеется
над происходящим, как Ретт".
   Скарлетт засмеялась про себя, вспомнив, как Колум рассказывал об отце
Полли. "А, это большой, смелый человек, могущественный строитель Мак Ма-
хон. Руки у него, как кувалды, явно разрывающие швы его дорогого  сюрту-
ка, без сомнения, выбранного миссис Мак Махон, чтобы соответствовать  ее
домашнему платью. Благочестивый человек, с надлежащим  благочестием  для
глупых выходок, вроде идеи построить дом Бога здесь в Саванне. Я благос-
ловил его на это моим собственным смиренным способом. "Верую!  -  сказал
я. - Я уверен, что вы не возьмете ни пенни больше, чем  сорок  процентов
дохода с прихода". Его глаза засверкали, а мускулы вздулись, как у быка,
и его блестящие рукава издали легкий треск вдоль зашитых шелковой ниткой
швов. "Это так, господин Строитель, - сказал я, - ведь любой другой  че-
ловек запросил бы пятьдесят, видя, что епископ не ирландец".
   - А почему ты улыбаешься капусте, хотела бы я знать? -  спросила  Мо-
рин.
   Скарлетт улыбнулась своей подруге.
   - Потому что наступила весна, и мы собираемся на  пикник,  -  сказала
она. И еще потому, что она получит Тару, она была уверена.
   Скарлетт никогда не видела Форсайт Парк. Ходгсон-холл находился через
улицу от него. Было темно, когда она пришла на церемонию  открытия.  Два
каменных сфинкса располагались по обе стороны от входа. Дети мечтательно
смотрели на чудовищ, на которых им было запрещено карабкаться, затем они
побежали по центральной тропинке, на середине которой остановилась Скар-
летт.
   Фонтан находился на расстоянии двух кварталов от входа, но он был та-
кой огромный, что был виден издалека. Арки и струи  воды  поднимались  и
падали, подобно сверкающим бриллиантам. Скарлетт была очарована.
   - А сейчас подойди ближе, - сказал Джейми, - он еще лучше вблизи.
   Яркое солнце создавало радугу в танцующей воде. Побеленные стволы де-
ревьев, которые росли по обе стороны дорожки, вели к ослепительному  ве-
ликолепию фонтана. Когда она подошла  к  железной  изгороди,  окружавшей
бассейн фонтана, ей нужно было закинуть голову назад, почти до  головок-
ружения, чтобы посмотреть на нимфу с высоко поднятым жезлом, из которого
струи воды поднимались к небу.
   - Я и сама люблю людей-змей, - сказала Морин, - они  всегда  выглядят
так, как будто весело проводят время.
   Скарлетт посмотрела туда, куда показывала  Морин.  Бронзовый  водяной
сидел в огромном бассейне на своем элегантно сложенном чешуйчатом  хвос-
те, с горном, прижатым к губам.
   Мужчины развернули коврики под дубами, которые выбрала Морин, а  жен-
щины поставили свои корзины. Мэри Кейт и Кэтлин разрешили маленькой  де-
вочке Патриции и малышу Кейти поползать по траве. Старшие дети бегали  и
прыгали, играя в какие-то собственные игры.
   - Я дам своим ногам отдохнуть, - сказала  Патриция.  Билли  помог  ей
прислониться спиной к стволу дерева.
   - Иди, - сказала она раздраженно, - необязательно проводить  со  мной
весь день.
   Он поцеловал ее в щеку, снял ремни концертины с плеча  и  положил  се
рядом с ней.
   - Позже я сыграю прекрасную мелодию, - пообещал он и побрел к  группе
играющих в бейсбол.
   - Давай, иди к ним, Мэтт, - предложила она своему мужу.
   - Идите все, - сказала Морин.
   Джейми и его сыновья отправились бегом, за ними брели Колум и Джералд
с Мэттом и Вилли.
   - Они захотят есть, когда вернутся, - сказала Морин  довольным  голо-
сом. - Хорошо, что мы припасли еды для целого войска.
   Скарлетт с нежностью смотрела на женщин своей семьи,  чувствуя  такую
же любовь к мужчинам, когда они вернулись, неся свои шляпы и сюртуки,  с
расстегнутыми воротничками и закатанными рукавами.  Она  отбросила  свои
классовые предрассудки. Скарлетт больше не задумывалась над тем, что  ее
родственники в Ирландии были слугами. Мэтт был плотником, Джералд у него
- рабочим, Кейти была молочницей. Патриция горничной.  Какое  это  могло
иметь значение? Скарлетт была счастлива, что она принадлежит семье О'Ха-
ра.
   Она сидела на коленях позади Морин.
   - Я надеюсь, что мужчины не теряют времени зря, - сказала она.  -  На
свежем воздухе и я проголодалась.
   Когда осталось только два куска пирога и яблоко, Морин  начала  кипя-
тить воду для чая на спиртовой горелке. Билли Кармоди взял концертину  и
подмигнул Патриции.
   - Что сыграть, Пэтси? Я обещал тебе мелодию.
   - Ш-ш-ш, не сейчас, Билли, - сказала Кейти. - Малыши почти спят.
   Пять малюток лежали на коврике в тени дерева. Билли начал слегка нас-
вистывать, затем подхватил мелодию на концертине, почти беззвучно.  Пат-
риция улыбалась ему. Она убрала волосы со лба Тимоти и начала петь колы-
бельную, которую играл Билли.
   На крыльях ветра над темным волнистым морем
   Ангелы спустились охранять твой сон,
   Ангелы спустились охранять тебя.
   Так прислушайся к ветру, летящему над морем.
   Слушай ветер, несущий любовь, слушай дуновение ветра.
   Рыбацкие лодки выплывают из лазури,
   Охотясь за серебристой сельдью.
   Серебро сельди и серебро моря,
   Скоро они станут серебряными для меня и моей любви.
   Слушай ветер, несущий любовь, слушай дуновение ветра,
   Поверни голову, слушай дуновение ветра.
   Тимоти открыл глаза.
   - Еще, пожалуйста, - сонно попросил он.
   - О, да, пожалуйста, мисс, спойте это еще.
   Все удивленно посмотрели на странного молодого человека, стоящего ря-
дом. Он держал поношенную шляпу в грубых грязных руках перед своей зала-
танной курткой. Он бы выглядел на двенадцать лет, если бы не клочья  бо-
роды, торчащие на подбородке.
   - Я прошу у вас прощения, леди и джентльмены, - сказал он. - Я  пони-
маю, что мешаю вашей вечеринке, но моя мать пела эту песню мне  и  сест-
рам. Она переворачивает мне душу.
   - Садись, юноша, - сказала Морин. - У нас еще остался пирог, а  также
замечательный сыр и хлеб в корзине. Как тебя зовут и откуда ты?
   Мальчик присел на колени рядом с ней.
   - Дэнни Мюррей, миледи.
   Он поправил жесткие черные волосы у себя на лбу, затем вытер руки  об
рукав и взял кусок хлеба, который Морин вынула из корзины. Он жадно ел.
   Билли начал играть.
   "На крыльях ветра..." - пела Кейти. Голодный парень проглотил кусок и
запел вместе с ней.
   "... слушай дуновение ветра..." - они закончили, три  раза  полностью
повторив припев. Глаза Дэнни Мюррея  блестели,  как  черные  драгоценные
камни.
   - Ешь, Дэнни Мюррей, - сказала Морин. Ее голос был  строгим.  -  Тебе
понадобятся силы позже. Я собираюсь заварить чай, а затем мы хотим услы-
шать еще твое пение. Твой ангельский голос, словно дар с небес.
   Это была правда. Ирландский тенор парня был чистым, как у Джералда.
   О'Хара занялись приготовлением чая.
   - Я выучил новую песню, может, вам понравится, - сказал Дэнни,  когда
Морин стала разливать чай. - Я с корабля, который останавливался в Фила-
дельфии перед тем, как пришел сюда. Спеть ее вам?
   - Как она называется, Дэнни? Я могу ее знать, - сказал Билли.
   - "Я возьму тебя домой".
   Билли покачал головой.
   - Я буду рад выучить ее с твоей помощью.
   Дэнни Мюррей улыбнулся.
   - Буду рад показать ее тебе.
   Он отбросил волосы с лица и набрал воздуха. Потом он приоткрыл  губы,
и песня полилась, как блестящая серебряная нить.
   Я снова возьму тебя домой, Кэтлин.
   Через океан, бурный и широкий.
   Туда, где когда-то было твое сердце.
   С тех пор, как ты была моей прекрасной невестой,
   Розы исчезли с твоих щек,
   И я видел, как они завяли и умерли.
   Твой голос печален, когда ты говоришь,
   А слезы затуманили твои любящие глаза.
   Я возьму тебя обратно, Кэтлин,
   Туда, где твое сердце перестанет страдать,
   Туда, где цветущие и зеленые холмы.
   Я возьму тебя домой, Кэтлин.
   Скарлетт присоединилась к аплодисментам. Это была прекрасная песня.
   - Это было так здорово, что я забыл выучить, - сказал Билли с сожале-
нием. - Спой ее снова, Дэнни, чтобы я заучил мелодию.
   - Нет! - Кэтлин О'Хара вскочила. Ее лицо было в слезах. - Я  не  могу
слушать ее еще, я не могу!
   Она вытерла глаза ладонями.
   - Простите меня, - всхлипнула она. - Мне нужно идти.
   Она осторожно переступила через спящих детей и убежала.
   - Я извиняюсь, - сказал парень.
   - Пустое, это не твоя вина, юноша, - сказал Колум. - Ты доставил  нам
настоящее удовольствие. Несчастная девочка тоскует по Ирландии,  и  слу-
чайно ее зовут Кэтлин. Ты будешь очень любезен, если споешь под аккомпа-
немент.
   Музыка играла до тех пор, пока солнце не село, и ветерок  стал  прох-
ладным. Потом они пошли домой. Дэнни Мюррей не смог принять  приглашения
Джейми на ужин. Он должен был возвращаться на корабль с наступлением су-
мерек.
   - Джейми, я думаю, что мне нужно взять с собой Кэтлин, когда я  уеду,
- сказал Колум. - Она пробыла здесь достаточно долго,  чтобы  почувство-
вать тоску по дому, а ее сердце до сих пор тоскует.
   Скарлетт чуть не пролила кипяток себе на руки.
   - Куда вы едете, Колум?
   - Назад, в Ирландию. Я приезжал только погостить.
   - Но епископ еще не изменил своего мнения относительно Тары.  К  тому
же мне нужно поговорить с вами кое о чем еще.
   - Но я ведь не уезжаю в эту минуту, дорогая Скарлетт. На  все  хватит
времени. Что вы чувствуете вашим женским сердцем?  Должна  Кэтлин  ехать
домой?
   - Я не знаю. Спросите у Морин. Она была с ней с тех пор, как мы  вер-
нулись.
   "Какая разница, что делает Кэтлин? Мне нужен Колум. Как  мог  он  вот
так подняться и уехать, когда я нуждалась в нем? И почему только я сиде-
ла там и распевала с этим отвратительным грязным парнем? Мне нужно  было
пригласить Колума прогуляться со мной, как я и хотела".
   Скарлетт почти не притронулась к бутерброду с сыром  и  картофельному
супу, которые приготовили на ужин. Она чуть не плакала.
   - Уф, - тяжело вздохнула Морин, когда кухня снова была  чистой.  -  Я
собираюсь уложить мои старые кости в постель пораньше сегодня. После си-
дения на земле в течение всех этих часов я не могу разогнуться. Я  окос-
тенела, как ручка плуга. И вы тоже, Мэри Кейт и Хелен. Вам завтра в шко-
лу.
   Скарлетт тоже чувствовала себя одеревеневшей. Она вытянулась у огня.
   - Спокойной ночи, - сказала она.
   - Подожди немного, - сказал Колум, - пока я докурю трубку. Джейми так
зевает.
   Скарлетт села напротив Колума, а Джейми ушел спать.
   Колум затянулся. Запах табака был едко-сладким.
   - Горящий очаг - хорошее место для разговора, - сказал он.  -  Что  у
вас на уме и на сердце, Скарлетт?
   Скарлетт глубоко вздохнула.
   - Я не знаю, что делать с Реттом, Колум. Мне страшно, что я могла все
разрушить.
   Кухня была теплой и слабо освещенной, замечательное место, чтобы рас-
пахнуть свою душу. Кроме того, у Скарлетт  было  смутное  ощущение,  что
поскольку Колум - священник, все, что она скажет ему,  останется  секре-
том, как будто она исповедуется в церкви.
   Она начала с самого начала, рассказав правду о своем замужестве.
   - Я не любила его или не знала, что любила. Я любила другого  челове-
ка.
   А сейчас, когда я поняла, что я люблю Ретта, он не любит меня больше.
Так он сказал. Но я не верю, что это правда, Колум, это  не  может  быть
правдой.
   - Он оставил вас?
   - Да. Но затем я оставила его. Была ли это ошибка, хотела бы я знать.
   - Позвольте откровенно вам сказать...
   С безграничным терпением Колум распутывал клубок истории Скарлетт.
   Уже перевалило за полночь, когда он вытряс остатки  табака  из  давно
холодной трубки и положил ее в карман.
   - Вы сделали то, что должны были сделать, моя дорогая, - сказал он. -
   Некоторые люди, глядя на наши воротнички, считают, что священники  не
мужчины. Они ошибаются. Я могу понять вашего мужа. Я даже чувствую сост-
радание к нему. Его проблемы глубже и обиднее, чем  ваши,  Скарлетт.  Он
борется с самим собой, а для сильного человека - это трудная  битва.  Он
придет за вами, и вы должны быть благодарны ему, когда он это сделает.
   - Но когда, Колум?
   - Этого я не могу сказать. Хотя я знаю одно. Он должен искать вас, вы
не можете сделать это за него. Он должен бороться с собой наедине,  пока
не обнаружит нужду в вас.
   - Вы уверены, что он приедет?
   - В этом я уверен. А сейчас я пойду спать. Советую вам сделать то  же
самое.
   Скарлетт свернулась на подушке и старалась сопротивляться тяжести за-
крывающихся век. Она хотела растянуть этот момент, насладиться  успокое-
нием, которое Колум дал ей. Ретт будет здесь - может, не так скоро,  как
она этого хотела, но она может подождать.



ГЛАВА 45


   Скарлетт была недовольна, когда Кэтлин разбудила ее на следующее  ут-
ро. После того как она засиделась допоздна, разговаривая с  Колумом,  ей
ничего так не хотелось, как поспать подольше.
   - Я принесла вам чай, - мягко сказала Кэтлин. - А  Морин  спрашивает,
хотите ли вы пойти с ней на рынок?
   Скарлетт отвернулась и снова закрыла глаза.
   - Нет, я думаю, что я посплю еще.
   Скарлетт чувствовала, что Кэтлин еще здесь. Почему глупая девчонка не
уходит и не дает ей спать?
   - Что ты хочешь, Кэтлин?
   - Я прошу у вас прощения, Скарлетт, я хочу узнать, будете ли вы  оде-
ваться? Морин хочет, чтобы я пошла вместо вас, если вы не пойдете,  и  я
не знаю, когда мы вернемся.
   - Мэрри Кэйт может помочь мне, - пробормотала Скарлетт в подушку.
   - О, нет. Она в школе. Уже около девяти часов.
   Скарлетт с усилием открыла глаза. Она готова была спать  вечно,  если
бы люди дали ей возможность.
   - Хорошо, - сказала она, - достань мои вещи. Я надену  красно-голубой
плед.
   - О, вы выглядите в нем чудесно, - радостно сказала Кэтлин. Она  счи-
тала Скарлетт самой элегантной и красивой женщиной в мире.
   Скарлетт пила чай, пока Кэтлин приводила ее волосы в порядок, уклады-
вая их восьмеркой на затылке. "Я выгляжу, как страх господний", - думала
она. Под глазами были легкие тени. "Может, мне  надеть  розовое  платье,
оно больше идет к моей коже, но Кэтлин придется все зашнуровывать снова,
а ее мельтешение сведет меня с ума".
   - Замечательно, - сказала она, когда последняя шпилька была на месте,
- пошли.
   - Принести вам еще чашку чая?
   - Нет. Пошли.
   "И на самом деле мне хочется кофе, - подумала Скарлетт.  -  Может,  я
пойду на рынок после всего. Нет, я слишком устала". Она припудрила синя-
ки под глазами и поморщилась, глядя на себя в зеркало,  перед  тем,  как
пойти вниз и поискать себе что-нибудь на завтрак.
   - О Боже! - сказала она, когда увидела на кухне Колума, читающего га-
зету.
   Она думала, что дома никого нет.
   - Я пришел попросить вас оказать мне любезность, - сказал он.
   Он нуждался в женском совете, чтобы выбрать вещи для людей  в  Ирлан-
дии.
   - С вещами для парней и их отцов я могу управиться сам,  но  девчонки
всегда загадка. Скарлетт знает, сказал я себе, какая самая новая вещь в.
Америке.
   Скарлетт засмеялась над необычным выражением.
   - Мне очень хочется помочь вам, но вы должны заплатить - чашка кофе и
сладкая булочка в булочной на Бротон-стрит.
   Она больше не чувствовала усталости.
   - Я не знаю, почему вы попросили меня пойти с  вами,  Колум!  Вам  не
понравилась ни одна вещь, которую я предложила.
   Скарлетт с раздражением смотрела на груду лайковых перчаток, шелковых
чулок, вышитых бисером сумок, разрисованных вееров, а также отрезы  шел-
ка, бархата и сатина. Помощник мануфактурщика  выложил  отборные  товары
самого модного магазина в Саванне, а Колум отрицательно качал головой.
   - Я извиняюсь за все неудобства, причиненные вам, - сказал он натяну-
то улыбающемуся клерку. Он предложил Скарлетт руку.
   - Я прошу прощения у вас, Скарлетт, также. Я боюсь, что не  разъяснил
вам достаточно ясно, что я хочу. Пойдемте, я выплачу вам долг,  а  потом
мы попробуем еще раз. Чашечка кофе будет кстати.
   Потребуется гораздо больше, чем чашечка кофе, чтобы она простила  его
за дурацкие поиски! Скарлетт нарочито не обратила внимания на предложен-
ную руку и вышла из магазина.
   Ее настроение улучшилось, когда Колум предложил ей пойти выпить ко-
   фе в отель Пуласки. Отель был очень модным, а Скарлетт никогда не бы-
ла там. Когда они сели на бархатное сиденье в одной из богато украшенных
комнат с мраморными колоннами, Скарлетт посмотрела вокруг с удовольстви-
ем.
   - Это замечательно, - сказала она радостно, когда  официант  в  белых
перчатках поставил нагруженный серебряный поднос  на  покрытый  мрамором
столик.
   "Народ в Ирландии, - объяснял Колум, - живет гораздо проще, чем
   Скарлетт могла себе представить. Люди живут на фермах, никаких  горо-
дов поблизости, только деревня с церковью, кузницей и трактиром  -  мес-
том, где останавливается почтовая карета.  Единственный  магазин  -  это
комната в углу трактира, где можно  отправить  письмо,  купить  табак  и
кое-что из продуктов. Единственное развлечение  -  это  посещение  домов
друг друга".
   - Но это очень похоже на жизнь на плантации, - воскликнула  Скарлетт.
- Тара всего в пяти милях от Джонсборо, и если вы приедете туда, вы уви-
дите, что там нет ничего, кроме  железнодорожной  станции  и  крошечного
продуктового магазина.
   - Ах, нет, Скарлетт. На плантациях есть особняки, а не простые  побе-
ленные дома фермеров.
   - Вы не знаете, о чем вы говорите, Колум О'Хара!  "Двенадцать  дубов"
Уилкса был единственным особняком во всем графстве Клейтон.  Большинство
людей имеют дома, в которых сначала были только пара комнат и кухня, за-
тем они пристраивают еще, что нужно.
   Колум улыбнулся и признал поражение. И  тем  не  менее,  подарки  для
семьи не могут быть городскими вещами. Девушкам  больше  подойдет  отрез
хлопка, чем сатина, и они вряд ли знают, что делать с разрисованным вее-
ром.
   Скарлетт поставила чашку с решительным звоном.
   - Набивной ситец! - сказала она. - Я полагаю, что им  понравится  на-
бивной ситец, он бывает ярких расцветок и идет на прелестные платья.  Мы
все используем набивной ситец для повседневной домашней одежды.
   - И ботинки, - сказал Колум.
   Он взял толстый бумажный конверт из кармана и развернул его.
   - Все имена и размеры у меня записаны здесь.
   Скарлетт рассмешил размер куска бумаги.
   - Они так и видят ваш приезд, Колум.
   - Что?
   - Ничего особенного. Американское выражение.
   Каждый мужчина, женщина, ребенок должны были записать свое имя в спи-
сок Колума. "Это как у тетушки Элали". "Поскольку ты все равно идешь  по
магазинам, не могла бы ты купить что-нибудь для меня?" Иногда она  забы-
вала расплатиться, и Скарлетт подумала,  что  ирландские  друзья  Колума
могли быть столь же забывчивы.
   - Расскажите мне об Ирландии, - сказала она. - В кофейнике еще  оста-
лось много кофе.
   - Ах, это редкостно прекрасный остров, - начал Колум.
   С любовью в голосе он говорил о зеленых холмах, увенчанных замками, о
стремительных реках, обрамленных цветами и полных рыбы, о прогулках меж-
ду рядами кустарника во время дождя, о музыке повсюду, о  небе,  которое
выше и шире любого другого неба, с солнцем, добрым и теплым,  как  мате-
ринский поцелуй...
   - Похоже, что вы почти так же скучаете по дому, как и Кэтлин.
   Колум рассмеялся.
   - Я не разрыдаюсь, когда корабль отплывет, это правда. Никто не  вос-
хищается Америкой так, как я, и я всегда с нетерпением жду приезда сюда,
но я не пролью слез, когда корабль поплывет домой.
   - А я, может, и пролью. Я не знаю, что буду делать без Кэтлин.
   - Так не оставайтесь без нее. Поехали с нами,  посмотрите  на  родину
вашего народа.
   - Я не могу этого сделать.
   - Это будет прекрасное путешествие. Ирландия прекрасна в любое время,
но весной ее очарование разобьет ваше сердце.
   - Мне не нужно разбитое сердце, спасибо, Колум. Мне нужна служанка.
   - Я пришлю вам Бриджит, она очень хочет приехать сюда. Я полагаю, она
должна быть самостоятельной, но Кэтлин мы хотим отослать.
   Скарлетт почувствовала сплетню.
   - Почему же вы хотите  отослать  эту  очаровательную  девочку?  Колум
улыбнулся.
   - Женщины и их вопросы, - сказал он. - Вы все похожи даже по обе сто-
роны океана. Мы не одобряем человека, который хотел  соблазнить  ее.  Он
был солдатом, и к тому же язычником.
   - Вы имеете в виду - протестантом? Она любила его?
   - Ей вскружила голову его униформа. Только и всего.
   - Несчастная девочка. Я надеюсь, он будет ждать ее.
   - Хвала господу, его полк отправили обратно в Англию.  Он  больше  не
будет ее беспокоить.
   Лицо Колума было твердым, как гранит. Скарлетт прикусила язычок.
   - Что с вашим списком? - спросила она. - Нам лучше вернуться к покуп-
кам. Вы знаете, Колум, у Джейми в магазине есть все, что вы хотите.  По-
чему бы не пойти туда?
   - Я не хочу ставить его в затруднительное положение. Он будет  вынуж-
ден назначить цену, которая может повредить его делам.
   - Колум, у вас нет и блошиного ума в  отношении  бизнеса.  Даже  если
Джейми продаст вам товар по первоначальной стоимости, все равно он будет
выглядеть лучше в глазах поставщиков, и он получит большую скидку, делая
следующий заказ.
   Она рассмеялась над замешательством Колума.
   - У меня свой магазин, я знаю, что говорю.
   - Колум! - заревел Джеймс, когда они вошли в магазин. - А  мы  только
что вспоминали вас. Дядя Джейм, Колум здесь.
   Старик вышел из кладовой с рулонами тканей.
   - Ты ответ на наши молитвы, - сказал он. - Какой цвет вам нужен?
   Он вывалил ткани на прилавок. Они все были зеленые, но разных  оттен-
ков.
   - Этот самый милый, - сказала Скарлетт.
   Джейми и его дядя попросили Колума сделать в
   Скарлетт надулась. Она уже сказала им, какой самый лучший. Что  может
знать мужчина, даже Колум?
   - Где вы собираетесь это повесить? - спросил он.
   - Над окном снаружи и внутри, - ответил Джейми.
   "Он серьезен, как будто подбирает цвета для печатания денег, - серди-
то думала Скарлетт. - Зачем вся эта суета?"
   Джейми заметил ее недовольную гримасу.
   - Это для украшений на день Святого Падай,  дорогая  Скарлетт.  Колум
один из тех, кто может сказать, какой оттенок ближе всего к  цвету  три-
листника. Мы не видели их так давно.
   "О'Хара говорят о дне Святого Патрика с тех пор, как я встретила их".
   - Когда это? - спросила она из вежливости.
   Трое мужчин изумленно взглянули на нее.
   - Ты не знаешь? - спросил старый Джеймс недоверчиво.
   - Я не стала бы спрашивать, если бы знала, не так ли?
   - Это завтра, - сказал Джейми, - завтра, дорогая Скарлетт, будет  са-
мый счастливый день в твоей жизни.
   Ирландцы в Саванне - так же, как и ирландцы повсюду, - праздновали 17
марта. Это бы праздничный день святого  покровителя  Ирландии.  Праздник
имел не только каноническое, но и мирское значение. Хотя  он  приходился
на великий пост, никто не постился в день Святого Патрика. Вместо  этого
была еда, выпивка, музыка и танцы. Католические школы были  закрыты  так
же, как и все католические учреждения, за исключением  салунов,  которые
ожидали самого прибыльного дня в году.
   Ирландцы жили в Саванне с самых первых дней - Джаспер и Грине первыми
дрались во время американской революции - и день Святого Патрика был са-
мым главным праздником для них. Но во время унылого упадочного десятиле-
тия после поражения Юга весь город начал присоединяться к ним. 17  марта
стал праздником весны в Саванне, и на один день все становились  ирланд-
цами.
   В ярко украшенных палатках торговали едой и лимонадом, вином, кофе  и
пивом. Фокусники и дрессировщики собак собирали  толпы  на  углах  улиц.
Скрипачи играли, на лестнице городского холла и других великолепных  го-
родских домов. Зеленые ленты свисали с цветущих ветвей деревьев. На ули-
цах продавали шелковые трилистники. Бротон-стрит была украшена  зелеными
флагами, а гирлянды из свежих виноградных гроздьев, привязанные к фонар-
ным столбам, свешивались над дорогой, до которой должен пройти парад.
   - Парад?! - воскликнула Скарлетт.
   Она потрогала зеленую ленточную розу, которую Кэтлин  воткнула  ей  в
прическу.
   - Мы закончили? Я хорошо выгляжу? Пора идти?  Сначала  ранняя  месса,
затем праздник весь день и до ночи.
   - Джейми сказал мне, что в небе над парком будет фейерверк, - сказала
Кэтлин. Ее глаза блестели от возбуждения.
   Зеленые глаза Скарлетт внезапно стали задумчивыми.
   - Я полагаю, что в вашей деревне нет парадов и фейерверков. И ты  по-
жалеешь, что не осталась в Саванне.
   Девочка лучезарно улыбалась.
   - Я запомню это навсегда и буду рассказывать эту историю во всех  до-
мах. Это замечательная штука - побывать в Америке, когда ты знаешь,  что
вернешься домой.
   Скарлетт сдалась. Глупую девчонку не переубедить.
   На Бротон-стрит толпились люди, все в зеленом. Скарлетт громко засме-
ялась, когда она увидела одну семью. Тщательно вычищенные дети с зелены-
ми бантами, лентами и перьями на шляпах, они были похожи на  О'Хара,  но
только все они были черноволосыми.
   - Разве я не говорил вам, что все сегодня  становятся  ирландцами,  -
сказал Джейми с ухмылкой.
   Морин взяла ее под руку.
   - Даже лула носят зеленое, - сказала она, кивая  головой  на  парочку
поблизости. Скарлетт вытянула шею, чтобы разглядеть. Боже  мой!  Скучный
адвокат ее деда и мальчик, должно быть, его сын. Оба надели зеленые гал-
стуки. Она стала разглядывать толпу, разыскивая  другие  знакомые  лица.
Здесь была Мэри Телфер с группой дам с зелеными лентами  на  шляпах.  "И
Жером! И где только он нашел зеленый сюртук, скажите, ради Бога? Но  дед
не должен быть здесь, прошу тебя. Господи, не допусти его сюда. Он может
заставить солнце погаснуть. Нет, Жером был с негритянкой в зеленом куша-
ке. Как чудно, лиловолицый Жером со своей  подружкой.  Как  минимум,  на
двадцать лет моложе его, к тому же".
   Уличный продавец раздавал лимонад и кокосовые сладкие пирожки каждому
О'Хара по очереди, начинавшейся с нетерпеливых детей. Когда очередь дош-
ла до нее, она откусила пирожок. Она ела на улице. Ни одна леди  так  не
сделает, даже если будет умирать от голода. "Проглоти это,  дедушка",  -
подумала она, восхищенная собственным поступком. Кокос был свежим, влаж-
ным, сладким.
   - А я утверждаю, что ковбой в зеленом был самым лучшим, -  настаивала
Мэри Кейт. - Он проделал все эти чудные штуки с веревками и был так кра-
сив.
   - Ты так говоришь, потому что он улыбался нам, - презрительно сказала
Хелен. - Лучшим был плот с эльфами, танцующими на нем.
   - Это были не эльфы, глупая. В Америке нет эльфов.
   - Они танцевали вокруг большого мешка с золотом.  Ни  у  кого,  кроме
эльфов, нет мешка с золотом.
   - Ты точно ребенок, Хелен. Это были мальчики в костюмах, и все. Разве
ты не видела, что уши у них фальшивые? Одно из них даже отвалилось.
   Морин прервала их.
   - Это был замечательный парад. Пошли, девочки, и  держитесь  за  руки
Джейми.
   Чужие за день до того и снова чужие днем позже, все люди  брались  за
руки, танцевали, соединяя голоса в песнях. Они делили солнце  и  воздух,
музыку и улицы.
   - Это замечательно! - сказала Скарлетт,  попробовав  жареную  куриную
ножку здесь же, на улице.
   - Это замечательно! - сказала она, когда увидела зеленый,  нарисован-
ный мелом трилистник на кирпичной дорожке на площади Чатхэм.
   - Это замечательно! - сказала она об огромном гранитном орле с  зеле-
ной лентой вокруг шеи на памятнике Пуласки.
   - Какой прекрасный, прекрасный, прекрасный день! - кричала она и кру-
жилась, кружилась, пока не упала, усталая,  на  освободившуюся  скамейку
рядом с Колумом. - Посмотри, Колум, у меня дыра на подошве ботинок.  Где
бы я ни была, всегда говорят, что лучшие вечеринки - это те, где ты про-
тираешь свои туфли насквозь, танцуя. А это даже не туфли, а ботинки. Эта
вечеринка, должно быть, самая лучшая!
   - Это великий день, будьте в этом уверены, а еще грядет вечер с римс-
кими свечами и многое другое. Вы износитесь так же,  как  ваши  ботинки,
дорогая Скарлетт, если не отдохнете немного. Уже почти четыре часа. Пой-
демте ненадолго домой.
   - Я не хочу. Я хочу танцевать еще и еще, есть жареную свинину, попро-
бовать зеленое мороженое и это ужасное зеленое пиво, которое пили Мэтт и
Джейми.
   - Вы это сделаете вечером. Вы заметили, что Мэтт и Джейми сдались час
назад или даже больше?
   - Маменькины сынки! - объявила Скарлетт. - Но вы - нет. Вы лучший  из
О'Хара, сказал Джейми и был прав.
   Колум улыбнулся, посмотрев на ее пылающие щеки и сияющие глаза.
   - Заботящийся только о вас, - сказал  он.  -  Скарлетт,  я  собираюсь
взять ваши ботинки сейчас, снимите тот, в котором дыра.
   Он расшнуровал красивый черный кожаный  дамский  ботинок,  снял  его,
вытряхнул песок и остатки шелухи, затем поднял  выброшенную  обертку  от
мороженого и вложил сложенную толстую бумагу внутрь ботинка.
   - Так вы дойдете до дома. Я полагаю, там у вас есть еще ботинки.
   - Конечно, у меня есть. О, так мне намного лучше. Спасибо, Колум.  Вы
всегда знаете, что делать.
   - Что я знаю точно, так это то, что мы пойдем домой, выпьем чашку чая
и отдохнем.
   Скарлетт очень не хотела признаваться даже самой себе, что она  уста-
ла. Она медленно шла за Колумом по Бротон-стрит, улыбаясь улыбающимся  в
ответ людям, которые толпились на улице.
   - Почему Святой Патрик - покровитель Ирландии? - спросила она.  -  Он
святой в других местах тоже.
   Колум закатил глаза, удивленный ее невежеством.
   - Все святые являются святыми для любого человека и любого  места  на
земле. Святой Патрик особенный для ирландцев, потому что он  принес  нам
христианство, когда мы были обмануты друидами, и он вывел  всех  змей  в
Ирландии, стараясь сделать ее похожей на сад Эдема без змей.
   Скарлетт засмеялась.
   - Вы это придумали.
   - Нет. В Ирландии вы не встретите ни единой змеи.
   - Это замечательно, я очень боюсь змей.
   - Вы должны поехать со мной на родину, Скарлетт. Вам очень понравится
Старая Страна. Всего две недели на корабле и один день до Голвея.
   - Это очень быстро.
   - Это так. Ветер, дующий в сторону Ирландии,  проносит  скучающих  по
дому путешественников так же быстро, как облака, летящие  по  небу.  Это
великолепное зрелище - большой корабль с парусами, скользящий  по  морю.
Белые чайки летят вместе с ним до тех пор, пока земля не теряется из ви-
да, потом они поворачивают назад. Затем дельфины берут сопровождение ко-
рабля на себя, а иногда и огромный кит, извергающий струи вода,  подобно
фонтану, удивляясь спутнику с парусами. Это изумительная вещь, - морское
путешествие. Вы чувствуете себя так свободно, как будто можете летать.
   - Я знаю, - сказала Скарлетт, - на что это похоже. Вы чувствуете себя
так свободно.



ГЛАВА 46


   Скарлетт обрадовала Кэтлин, решив надеть зеленое шелковое  платье  на
празднества на Форсайт-стрит этим вечером, но она буквально напугала де-
вочку, настаивая на зеленых сафьяновых туфельках вместо ботинок.
   - Но ведь песок и булыжники испортят подошвы ваших  элегантных  туфе-
лек.
   - Я хочу их надеть. Я хочу хоть один раз в жизни  износить  в  танцах
две пары обуви на одной вечеринке. Только причеши меня, пожалуйста, Кэт-
лин, и вставь зеленую бархатную ленту, чтобы прическа держалась. Я хочу,
чтобы волосы были свободны и развевались, когда я танцую.
   Она поспала двадцать минут, после чего почувствовала, что может  тан-
цевать до рассвета. Танцы были на площади, окружающей фонтан, вода блес-
тела, как драгоценные камни, и нашептывала в ритме тайца. Она  танцевала
рил с Дэниэлом, ее маленькие ножки в изящных туфельках сверкали, как ма-
ленькие зеленые язычки пламени, в сложных фигурах танца.
   - Вы чудесны, Скарлетт, дорогая! - кричал он.
   Он взял ее за талию и поднял над головой, и кружил,  кружил,  кружил,
пока его ноги отплясывали под настойчивые удары бодхрана. Скарлетт широ-
ко раскинула руки и подняла лицо к луне, кружась, кружась  в  серебряном
тумане брызг фонтана.
   Вдруг первая римская свеча взлетела в воздух и взорвалась ослепитель-
ным блеском, от которого потускнела луна.
   Утром Скарлетт хромала. Ее ноги распухли.
   - Не будь глупой, - сказала она Кэтлин, когда та спросила о состоянии
ее ног. - Я прекрасно провела время.
   Она отослала Кэтлин вниз, как только та зашнуровала ей корсет. Ей  не
хотелось еще говорить обо всех удовольствиях дня Святого Патрика, ей хо-
телось припомнить все постепенно наедине с собой. Неважно, что она  нем-
ного опоздала к завтраку, все равно она не пойдет сегодня на  рынок.  Ей
хотелось снять чулки, надеть домашние тапочки и остаться дома.
   С третьего этажа вниз на кухню вела лестница. Скарлетт никогда не за-
мечала, сколько в ней ступенек, когда бежала вниз. Сейчас же  каждая  из
них отдавалась страданием. "Чепуха! Можно просидеть дома  день  или  два
ради этих чудесных танцев. Может, попросить Кейти запереть корову в хле-
ву? ". Скарлетт боялась коров. Если Кейти ее запрет, то  она  смогла  бы
посидеть и во дворе. Весенний воздух был так свеж и сладок. Ей  страстно
хотелось пойти подышать им.
   "Я прошла больше полпути. Как хотелось бы идти быстрее. Я хочу есть".
   Как только Скарлетт опустила свою правую  ногу  на  первую  ступеньку
последнего пролета лестницы, запах жареной рыбы ударил ей в нос.  "Черт,
- подумала она, - снова без мяса. Что бы мне сейчас  хотелось,  так  это
хороший жирный бекон".
   Внезапно, без предупреждения, ее желудок сжался и к горлу  подступила
тошнота. Скарлетт повернулась и шатающейся походкой подошла к окну.  Она
держалась за открытые занавески крепкими руками, пока ее не стошнило  на
зеленые листья молодой магнолии во дворе. Она ослабла, ее лицо покрылось
слезами и холодным потом, ее тело сползло на пол.
   Она вытерла рот тыльной стороной руки, но слабый жест не удалил  кис-
логорький вкус во рту. "Если бы я только могла выпить воды", -  подумала
она. Ее желудок сжался в ответ.
   Она зарыдала. "Я, должно быть, съела что-то вчера. Я помру здесь, как
собака". Она часто дышала. Если бы она только могла освободиться от кор-
сета, он сдавливал ее больной желудок и не давал дышать. Жесткий китовый
ус был как прутья железной клетки.
   Никогда в жизни ей не было так плохо.
   Она слышала голоса внизу: Морин, спрашивающую, где она, Кэтлин, отве-
чающую, что она будет с минуты на минуту. Затем хлопнула  дверь,  и  она
услышала Колума. Он спрашивал ее тоже. Скарлетт стиснула зубы. Она долж-
на подняться. Она должна сойти вниз. Ее не должны обнаружить валяющуюся,
как ребенок, потому что она слишком много веселилась. Она утерла  слезы"
с лица подолом юбки и заставила себя встать.
   - А вот и она, - сказал Колум, когда  Скарлетт  показалась  в  проеме
двери, и поспешил к ней. - Бедная, маленькая, дорогая Скарлетт, ты  выг-
лядишь так, как будто идешь по разбитому стеклу. Так, позволь  мне  уса-
дить тебя.
   Он поднял ее прежде, чем она и слово успела сказать, и посадил ее  на
стул, который Морин быстро подвинула ближе к очагу.
   Все засуетились вокруг, забыв про завтрак, и через  несколько  секунд
Скарлетт уже обнаружила подушечку у себя под ногами и чашку чая в  руке.
Слезы вновь выступили у нее на лице. Слезы слабости и счастья. Было  так
прекрасно чувствовать заботу о себе, быть любимой. Она сделала маленький
глоток и почувствовала себя в тысячу раз лучше.
   Она выпила вторую чашку чая, затем третью, съела бутерброд. Она  ста-
ралась не смотреть на жареную рыбу и картошку. Но никто этого  не  заме-
тил. Поднялся такой шум, когда дети разбирали книжки и пакеты с  ланчем,
а потом их выпроводили в школу.
   Когда дверь за ними закрылась, Джейми поцеловал Морин в  губы,  Скар-
летт в макушку, Кэтлин в щеку.
   - Я ухожу в магазин сейчас, - сказал он, -  нужно  опустить  флаги  и
выставить на прилавок средство от головной боли,  чтобы  все  страдальцы
могли получить его. Празднование - замечательная  вещь,  но  день  после
празднования - это страшная тяжесть.
   Скарлетт опустила голову, чтобы никто не видел ее зардевшегося лица.
   - Сейчас ты, Скарлетт, сиди, как сидишь, - приказала Морин. -  Кэтлин
со мной будет убираться на кухне, потом мы пойдем на рынок, пока вы нем-
ного отдохнете. Колум О'Хара, ты тоже оставайся, я не желаю видеть ваших
больших ботинок у меня на дороге. А также я хочу, чтобы ты  был  у  меня
перед глазами, не так уж много я тебя видела. Если бы это  не  был  день
рождения старой Кейти Скарлетт, я бы просила тебя не уезжать так скоро в
Ирландию.
   - Кейти Скарлетт? - переспросила Скарлетт.
   Морин выронила намыленную тряпку.
   - И никто даже не подумал сказать вам? Вашей бабушке, в честь которой
вы названы, исполнится сто лет в следующем месяце.
   - И она до сих пор остра на язык. О'Хара могут гордиться ею, -  доба-
вил Колум.
   - Я буду дома на праздник, - сказала Кэтлин.
   Она светилась счастьем.
   - Как бы я хотела поехать, - сказала Скарлетт. - Папа рассказывал мне
столько историй про нее.
   - Но ты можешь, Скарлетт, дорогая, и подумай, сколько  радости  будет
для старушки.
   Кэтлин и Морин поспешили к Скарлетт, призывая, ободряя, убеждая, пока
у Скарлетт не закружилась голова.
   "А почему бы и нет?" - спросила она себя.
   Когда Ретт  приедет  за  ней,  она  должна  будет  уехать  обратно  в
Чарльстон. Почему бы не отложить это? Она ненавидела Чарльстон.  Однооб-
разные одежды, нескончаемые приглашения и  комитеты,  стены  вежливости,
которые не впускали ее, стены приходящих в упадок домов и  разбитых  са-
дов, которые отталкивали ее. Она ненавидела, как говорили чарльстонцы  -
ровные, растянутые гласные, слова и фразы на французском и латыни и  Бог
знает еще на каких языках. Ее оскорбляло то, что они знали места, в  ко-
торых она никогда не была, и людей, о которых она никогда не слышала,  и
книги, которые она никогда не читала. Она ненавидела их общество - приг-
лашения на танцы, и очереди для приема, и негласные правила, которых она
не знала; аморальность, которую они принимали, и  лицемерие,  с  которым
они осуждали ее за грехи, которых она никогда не совершала.
   "Я не хочу носить бесцветную одежду и говорить "да, мадам"  старухам,
чей дед по материнской линии был знаменитым чарльстонским героем.  Я  не
хочу проводить каждое воскресное утро, слушая пикировку  тетушек.  Я  не
хочу считать бал Святой Сесилии альфой и омегой жизни.  Я  больше  люблю
день Святого Патрика".
   Скарлетт засмеялась снова.
   - Я поеду! - сказала она.
   Внезапно она почувствовала себя лучше. Она  поднялась,  чтобы  обнять
Морин, и легко перенесла боль в ногах.
   Чарльстон может подождать, пока она вернется. Ретт тоже может  подож-
дать. Бог знает, что она его ждала достаточно. Почему бы ей не навестить
остальную свою родню? Всего-то две недели  и  один  день  на  прекрасном
морском корабле до другой, настоящей Тары. И она немного побудет ирланд-
кой и счастливой перед тем, как снова погрузится в законы Чарльстона.
   Ее нежные, израненные ноги задвигались в ритме рила.
   Всего через два дня она уже была способна часами танцевать  на  вече-
ринке по случаю возвращения Стефена из Бостона. А вскоре после того  она
уже сидела в открытой коляске с Колумом и Кэтлин и направлялась к  докам
вдоль набережной Саванны.
   Никаких трудностей в приготовлениях не было. Американцам не нужны бы-
ли паспорта для въезда на британские острова. Не требовалось  даже  кре-
дитного письма, но Колум настоял на том, чтобы она взяла  его  у  своего
банкира.
   - На всякий случай, - сказал Колум.
   Он не сказал, на какой случай. Скарлетт это мало беспокоило. Она была
в предвкушении приключений.
   - Ты уверен, что мы не опоздаем на нашу лодку, Колум? -  беспокоилась
Кэтлин.
   - Ты пришел за нами поздно, Джейми, все  остальные  ушли  час  назад,
чтобы дойти туда пешком.
   - Я уверен, я уверен, - утешал Колум. Он подмигнул Скарлетт. - И если
я немного опоздал, это не моя вина, видя, что Большой Том Мак Махон  со-
бирается скрепить свое обещание насчет епископа стаканом или двумя, я не
смог обидеть человека.
   - Если мы опоздаем на лодку, я умру, - стонала Кэтлин.
   - Замолчи, прекрати ныть, Кэтлин. Капитан не уплывет без меня.  Симус
О'Брайан мой друг уже много лет. Но он не станет твоим другом,  если  ты
назовешь "Брайан Бору" лодкой. Это корабль,  славное  красивое  надежное
судно. И ты это увидишь достаточно скоро.
   В этот момент коляска повернула под арку и  они  влетели,  трясясь  и
раскачиваясь в разные стороны, на темный, скользкий, выложенный булыжни-
ком спуск. Кэтлин кричала. Колум смеялся. У Скарлетт от волнения  перех-
ватило дыхание.
   Потом они подъехали к реке. Корабли всех размеров и  типов  стояли  у
деревянного пирса, их было больше, чем  Скарлетт  видела  в  Чарльстоне.
Груженые телеги, с впряженными в них ломовыми лошадьми, со скрипом колес
двигались через булыжную грохочущую мостовую. Люди кричали. Бочки  кати-
лись вниз по деревянному настилу и падали на палубу с оглушительным сту-
ком. Пароход пронзительно свистел, другой звенел своим  звонким  колоко-
лом. Строй босоногих грузчиков шел по сходням, неся тюки  хлопка.  Флаги
ярких цветов и разукрашенные вымпелы хлопали на ветру. Чайки налетали  и
пронзительно вскрикивали.
   Кучер встал и щелкнул кнутом. Коляска разгоняла толпу праздных  пеше-
ходов. Скарлетт смеялась. Они, накренясь, проехали вокруг  штабелей  бо-
чек, ожидающих загрузки, проскакали мимо медленно едущей телеги и  резко
остановились.
   - Я надеюсь, вы не ожидаете добавочной платы за седые волосы, которые
вы мне прибавили? - сказал Колум кучеру.
   Он выпрыгнул и протянул руку Кэтлин.
   - Вы не забыли мой ящик, Колум? - сказала она.
   - Все вещи здесь, дорогая, сейчас иди и поцелуй своих братьев на про-
щание.
   Он повернулся к Морин. Ее рыжие волосы невозможно было не заметить  в
толпе.
   Когда Кэтлин убежала, он тихо сказал Скарлетт:
   - Вы не забудете, что я вам сказал о вашем имени, дорогая Скарлетт?
   - Я не забуду, - сказала Скарлетт, наслаждаясь безобидной тайной.
   - Вы будете Скарлетт О'Хара и никем другим во время нашего  путешест-
вия в Ирландии, - сказал он ей, подмигнув. - Это не  имеет  отношения  к
вам или вашим родным, дорогая Скарлетт. Батлер - знаменитое имя в Ирлан-
дии, но вся его слава отвратительна.
   Скарлетт нисколько не обиделась. Она была готова оставаться О'Хара.
   "Брайан Бору" был, как и обещал Колум, прекрасным, сияющим  кораблем.
Его корпус сверкал белыми с позолотой витыми украшениями. Позолота укра-
шала изумрудного цвета покрышку гигантских гребных колес, и название ко-
рабля было обрамлено стрелами. Английский флаг развевался на  флагштоке,
но зеленое шелковое полотнище с золотой арфой смело развевалось  на  пе-
редней мачте. Это был роскошный пассажирский корабль, обслуживавший  бо-
гатых американцев, которые путешествовали в Ирландию из сентиментальнос-
ти. Они хотели увидеть деревни, где родились дедыиммигранты,  или  пока-
заться во всем своем великолепии в деревне, где они сами  родились.  Ог-
ромные залы и каюты были богато украшены. Команда была готова удовлетво-
рить любой каприз. Багажное отделение было очень  большим  для  обычного
корабля, потому что ирлано-американцы везли с  собой  подарки  для  всех
своих родственников и возвращались  с  многочисленными  сувенирами.  Но-
сильщики обращались с каждым дорожным сундуком, с каждым ящиком так, как
будто они были полны стеклянных вещей. Часто так  и  было.  Процветающим
американо-ирландским женам третьего поколения было известно,  как  осве-
щать каждую комнату с помощью канделябров Уотерфорда.
   Широкая платформа с крепким поручнем была выстроена над гребным коле-
сом, и на ней сейчас стояли Скарлетт с Колумом и  множество  пассажиров,
чтобы помахать на прощание своим родственникам. Времени было  только  на
поспешное прощание, поскольку "Брайан Бору" собирался отойти с минуты на
минуту. Скарлетт посылала воздушные поцелуи толпящимся на берегу О'Хара.
Этим утром дети не пошли в школу, а Джейми закрыл  свой  магазин,  чтобы
они с Дэниэлем смогли посмотреть на их отплытие. Немного  в  стороне  от
других тихо стоял Стефен. Он подал рукой знак Колуму.
   Это значило, что сундуки Скарлетт были открыты и переупакованы по до-
роге к кораблю. Среди  стопок  тонкой  бумаги  и  нижних  юбок,  дамских
платьев и салатов были плотно завернутые, смазанные  ружья  и  амуниция,
которые он купил в Бостоне.
   Подобно своим отцам и дедам и поколению перед ними,  Стефен,  Джейми,
Мэтт, Колум и даже дядя Джеймс воинственно выступали против  британского
правления в Ирландии. Больше чем две сотни лет  О'Хара  рисковали  своей
жизнью в сражениях, иногда в бесплодных неудачных вылазках. И  только  в
последние десять лет  организация  начала  расти.  Дисциплинированные  и
опасные, финансируемые из Америки, фенианы становились известными в  Ир-
ландии. Они были героями для ирландских крестьян и проклятием английских
землевладельцев, а английские военные силы фенианы устраивали их  только
мертвыми.
   Колум О'Хара был одним из самых удачливых собирателей денег  и  одним
из выдающихся лидеров братства фениан.



ЦИТАДЕЛЬ




ГЛАВА 47


   "Брайан Бору" тяжело продвигался вдоль реки Саванны с помощью паровых
буксиров. Достигнув Атлантического океана, он низким гудком  отсалютовал
удаляющимся буксирам и расправил паруса. Пассажиры оживились, когда  нос
судна погрузился в серо-зеленые волны устья реки и огромные лопасти  ко-
лес начали вспенивать воду.
   Скарлетт и Кэтлин наблюдали, как отступал,  теряя  очертания,  ровный
берег, пока он не слился в одну сплошную зеленую массу, а затем не исчез
из виду.
   - Что я сделала? - подумала Скарлетт, хватаясь за поручни в неожидан-
ной панике.
   Она взглянула в бескрайнюю гладь океана, искрящуюся солнечными блика-
ми, и сердце ее забилось быстрее в предвкушении приключения.
   - Ой, - вскрикнула Кэтлин. Затем послышался ее стон.
   - Что случилось?
   - О-о-о, я забыла о морской болезни, - выдохнула девушка.
   Скарлетт сдержала смех. Она обняла девушку за талию и повела в каюту.
В этот вечер стул Кэтлин за столом капитана был пуст. Скарлетт и Колум с
аппетитом отдали должное обильной еде. Затем Скарлетт взяла чашку с мяс-
ным бульоном для своей несчастной кузины и с ложки покормила ее.
   - Я поправлюсь через день или два, - слабым голосом пообещала Кэтлин.
- Тебе больше не придется ухаживать за мной.
   - Помолчи и выпей еще глоток, - сказала Скарлетт.
   "Слава Богу, у меня все в порядке с желудком, - подумала она. -  Даже
от отравления в день Святого Патрика не осталось следа, иначе я не смог-
ла бы получить такое удовольствие от обеда".
   Когда на горизонте появились первые проблески рассвета, она  внезапно
проснулась и в страшной спешке неуклюже помчалась в  маленькую  уборную,
примыкающую к ее каюте. Она упала на колени и извергла содержимое желуд-
ка в украшенный цветами фарфоровый сосуд на стуле  из  красного  дерева.
Это не могла быть морская болезнь. Нет, только не с ней, которая так лю-
била морские путешествия. Даже в Чарльстоне,  когда  крошечный  парусник
боролся со штормовыми волнами, она не испытывала тошноты. "Брайан  Бору"
по сравнению с ним был устойчив, как скала. Она не  находила  объяснения
случившемуся.
   ...Медленно-медленно Скарлетт подняла склоненную в изнеможении  голо-
ву. Ее рот и глаза широко раскрылись от мелькнувшей  догадки.  Волнение,
горячее и бодрящее, стремительно охватило ее, и она засмеялась  глубоким
гортанным смехом.
   "Я беременна. Я беременна! Я помню, именно так это протекает".
   Скарлетт откинулась к стенке, широко раскинув руки, и с  наслаждением
потянулась. "О, я чувствую себя замечательно. Не  имеет  значения,  нас-
колько гадко у меня в желудке. Я чувствую себя чудесно. Теперь Ретт мой.
Я не могу дождаться дня, когда сообщу ему новость".
   Неожиданные слезы счастья полились по щекам, а руки  охватили  живот,
как бы прикрывая и защищая новую жизнь, зарождавшуюся в ней. О, как  она
хотела этого ребенка. Ребенка Ретта. Их ребенка. Он будет сильным -  она
знала это, она уже  сейчас  чувствовала  его  крошечную  силу.  Храброе,
бесстрашное маленькое существо, подобное Бонни.
   На Скарлетт нахлынули воспоминания. Маленькая головка Бонни на ее ла-
дони, чуть больше головы котенка. Она вполне умещается в руке. Громадные
руки Ретта, ласкающие их куколку... О, какой любил ее! Его широкая спина
склонялась над колыбелькой, его низкий голос издавал глупые  звуки,  по-
нятные только младенцу. Во всем мире не было человека, столь  обожающего
ребенка. Он будет так счастлив, когда она скажет ему.  Она  представляла
его вспыхивающие радостью черные глаза и  белозубую  улыбку,  освещающую
лицо пирата.
   Скарлетт улыбалась, думая об этом. "Я тоже очень счастлива", -  поду-
мала она. "Именно так и должно быть, когда ты имеешь ребенка", -  всегда
говорила Мелли.
   - О Боже, - громко прошептала она. - Мелли умерла, пытаясь родить.  А
у меня, по словам доктора Мида, внутри все нарушено после последней неу-
дачной попытки. Вот почему я не знала о беременности, я даже не заметила
нарушения месячных, потому что они уже давно были нерегулярными. А вдруг
этот ребенок убьет меня? О Боже, пожалуйста, не дай мне  умереть  именно
тогда, когда я наконец получаю то, что мне нужно для счастья. - Она  на-
чала креститься со смешанным чувством мольбы, умиротворения и  суеверия.
Затем сердито тряхнула головой. Что она делает? Глупая.  Она  крепкая  и
здоровая. Совсем не как Мелли. Да, Мамушка всегда говорила, что Скарлетт
неприлично тихо родила ребенка, издав шума не больше, чем уличная кошка.
Она собиралась прекрасно справиться с этим. У  нее  будет  замечательный
ребенок. И вся ее жизнь будет замечательной. Они будут самой  счастливой
и любящей семьей в мире.
   Слава Богу, она даже не вспомнила о мисс Элеоноре. Болтовня о любви к
детям! Здесь вся ее спесь вылезает наружу. "Представляю, как она  сейчас
рассказывает об этом всем, даже старому мусорщику. Мой ребенок  заставит
говорить о себе в Чарльстоне прежде, чем появится на свет.
   Чарльстон... Вот куда я должна поехать. Не в Ирландию. Я хочу  видеть
Ретта, говорить с ним.
   Может быть, "Брайан Бору" зайдет туда. Колум - друг  капитана;  Колум
мог бы убедить его сделать это". Глаза Скарлетт заблестели  от  радости.
Она встала, умылась, затем прополоскала рот от оставшегося дурного, кис-
лого вкуса. Уговорить Колума не представляло труда. Скарлетт направилась
в спальню и, удобно устроившись между подушками на кровати, приступила к
обдумыванию плана.
   Когда Кэтлин проснулась, Скарлетт еще спала с блаженной улыбкой на Ж.
губах. Она пришла к выводу, что нет нужды торопиться. Не нужно  разгова-
ривать с капитаном. У нее было еще время повидаться  с  бабушкой  и  ир-
ландской родней. Она могла получить удовольствие, пересекая океан.  Ретт
заставил ее ждать в Саванне. Теперь была его очередь подождать.  Пройдет
еще много месяцев до рождения  ребенка.  Она  была  обязана  развлечься,
прежде чем вернется в Чарльстон. Несомненно, леди в деликатном положении
не следовало бы высовывать нос на улицу.
   Нет, сначала она повидает Ирландию. Вряд ли ей еще представится такой
случай. Кроме того, она действительно наслаждалась путешествием на "Бра-
йан Бору". Ее утреннее недомогание при других беременностях  никогда  не
продолжались более недели. Подобно Кэтлин, она через день или два  будет
совершенно здорова.
   Путешествие по Атлантическому  океану  на  "Брайан  Бору"  напоминало
длинный субботний вечер в доме О'Хара в Саванне. Сначала Скарлетт нрави-
лось это.
   Вскоре судно заполнилось пассажирами, севшими в Бостоне и  Нью-Йорке.
Скарлетт подумала, что они совсем не похожи на янки. Они были ирландцами
и гордились этим. Их отличала кипучая энергия, столь  привлекательная  в
О'Харах; они пользовались всеми услугами, которые экипаж мог  предложить
им. Весь день был насыщен  развлечениями:  состязаниями  по  преодолению
препятствий на палубе, соревнованиями по метанию колец в цель,  участием
в таких азартных играх, как пари на  количество  миль,  которые  пройдет
судно на следующий день. А вечером пели в компании профессиональных  му-
зыкантов и весело танцевали ирландские рилы и венецланские вальсы.
   Веселье продолжалось даже тогда, когда  танцы  кончились.  В  дамском
карточном салоне разыгрывалась партия в вист, и Скарлетт всегда была же-
ланным партнером.
   Все, кроме чарльстонского скверного кофе, было хорошо: и ставки  выше
когда-либо ей известных, и каждая новая карта щекотала  нервы.  То  было
время ее побед. Пассажиры "Брайан Бору" жили, доказывая, что  Америка  -
страна больших возможностей, и они не возражали против того, чтобы  пот-
ратить свое богатство.
   Колум тоже не упускал случая поживиться из их карманов. Пока  женщины
играли в карты, мужчины удалялись в бар, где проводили время за виски  и
сигарами. Там на глаза Колума, обычно проницательные и  сухие,  набегали
слезы жалости и гордости. Он разглагольствовал об Ирландии,  находящейся
под тяжким гнетом Англии, высоко оценивал роль пожертвований в Деле  ос-
вобождения страны и принимал щедрые дары для Фенианского братства.
   Поездка на "Брайан Бору" всегда была выгодным предприятием,  и  Колум
проделывал такое путешествие по крайней мере дважды в год,  несмотря  на
излишние затраты на роскошные апартаменты и обильную еду.
   К концу первой недели Скарлетт смотрела на пассажиров с неодобрением.
Как мужчины, так и женщины меняли платья четыре раза в день,  что  явля-
лось лучшим способом похвастаться дорогим гардеробом. Скарлетт никогда в
жизни не видела так много драгоценностей. Она, казалось, радовалась, что
оставила свои украшения на хранение в банке: они бы поблекли среди вели-
колепия вечернего салона, но, по правде говоря, совсем не была рада. Она
привыкла иметь больше того, что имели другие,  -  больший  дом,  большее
число слуг, больше роскоши, больше вещей, больше  денег.  Все  это  явно
расстраивало ее планы обратить на себя особое внимание. В  Саванне  Кэт-
лин, Мэри Кейт и Хелен откровенно завидовали ей, а все О'Хара  поддержи-
вали ее стремление к превосходству.
   На судне люди не только не завидовали ей, но даже не восхищались. Они
не нравились Скарлетт. Было бы невыносимо, если бы вся Ирландия состояла
из подобных людей. Если она еще раз услышит фамилию Грин  с  характерным
"О" в начале, у нее начнется истерика.
   - Тебе просто не приходилось  сталкиваться  с  представителями  новой
американской буржуазии, - утешал Колум. - Ты - знатная дама. Вот  в  чем
дело.
   Именно это он и должен был сказать. Знатная дама,  какой  она  должна
стать после отдыха, окунувшись с головой в веселое житье и  в  последний
раз почувствовав вкус свободы, затем вернется в Чарльстон к общепринятым
манерам и останется таковой до конца своей жизни.
   По крайней мере теперь, когда мисс Элеонора и другие в Чарльстоне на-
чнут рассказывать о своих путешествиях в Европу перед войной, она не бу-
дет чувствовать себя обделенной. Скарлетт не сказала бы, что ей не  нра-
вится такая жизнь. Но дамы не говорят подобных вещей.  Бессознательно  у
нее вырвался вздох.
   - Ах, Скарлетт, дорогая, не может быть все так плохо, как  ты  предс-
тавляешь, - сказал Колум. - Посмотрим на вещи с другой стороны. Ты вычи-
щаешь их глубокие карманы за карточным столом.
   Она засмеялась. Это правда. Фортуна была на ее стороне: за  несколько
часов 30 долларов. Она расскажет обо всем Ретту. О, как  он  будет  сме-
яться! Когда-то он был азартным картежником на речных  судах  Миссисипи.
Однако если подумать, то действительно хорошо, что в море можно провести
еще неделю. Впредь она не возьмет ни пенни у Ретта.
   Скарлетт относилась к деньгам со смешанным чувством скупости  и  щед-
рости. Сердитое подозрение к каждому, кто проявлял истинный  или  мнимый
интерес к ее доллару, обеспечивало в течение многих лет сохранность каж-
дого пенни в ее трудно заработанном состоянии. И при этом она чувствова-
ла себя обязанной помогать своим тетушкам и семье Мелани. Она заботилась
о них, даже не будучи уверенной, что сможет  найти  средства  обеспечить
себя. В случае непредвиденного несчастья она продолжала бы помогать  им,
голодая сама. Скарлетт старалась не думать об этом: это само собой разу-
мелось.
   Ее отношение к деньгам Ретта тоже было противоречивым. Как его  жена,
она была расточительна на свой гардероб и драгоценности,  на  содержание
дома, который требовал огромных затрат. Но совсем по-другому она относи-
лась к полумиллиону, выплаченному ей Реттом. Это неприкосновенно.  Скар-
летт намеревалась вернуть ему деньги, когда они снова станут мужем и же-
ной. Он предложил их как откуп за раздельное житье, и она не могла  при-
нять их, потому что не принимала развод.
   Ее тревожила мысль, что пришлось взять часть  денег  на  путешествие.
Все произошло так быстро, что на доставку ее собственных денег из Атлан-
ты не осталось времени. Скарлетт положила долговую расписку в коробку  с
остающимся в Саванне золотом и предполагала потратить как  можно  меньше
золотых монет, которые теперь, заполняя пустоты  корсета,  где  когда-то
были стальные прокладки, вынуждали ее держать спину прямо и туго затяги-
вать талию. Гораздо лучше было выиграть в вист и иметь на  расходы  свои
собственные деньги. Может, на следующей неделе ей повезет и она  положит
в своей кошелек не менее 150 долларов.
   Но все же она будет рада окончанию путешествия. Даже под всеми  пару-
сами, наполненными ветром, "Брайан Бору" был слишком  велик,  чтобы  она
могла почувствовать нервную дрожь, какую испытывала, уносясь от шторма в
чарльстонскую гавань. Она так и не видела ни  одного  дельфина,  вопреки
поэтическим обещаниям Колума.
   - Они там, дорогая Скарлетт! - с возбуждением произнес обычно спокой-
ный, мелодичный голос Колума; он взял Скарлетт под руку и повел ее к пе-
рилам. - Наш эскорт здесь. Мы скоро увидим землю.
   Первые чайки кружились над "Брайан Бору". Скарлетт импульсивно обняла
Колума. Затем снова, когда он указал на лоснящиеся серебристые туши  не-
далеко в море. Это были дельфины.
   Позднее она стояла между Колумом и Кэтлин, придерживая шляпу на голо-
ве от сильных порывов ветра. Они входили в гавань под паром, Скарлетт  с
изумлением уставилась на скалистый остров  у  правого  борта.  Казалось,
ничто, даже высокая стена неровных скал, не может устоять против  разру-
шительной силы волн, бьющихся об нее и высоко подбрасывающих белую пену.
Она привыкла к низкой холмистой местности графства Клейтон. Этот парящий
над водой и застывший утес представлял собой самое экзотическое зрелище,
когда-либо виденное ею.
   - Он необитаем, не так ли? - спросила она Колума.
   - В Ирландии не пропадает ни один клочок земли, - ответил он.  -  Да,
нужна выносливость, чтобы добраться до Инишмора.
   - Инишмор, - повторила Скарлетт  прекрасное  странное  название.  Оно
звучало как музыка. Подобного названия она никогда не встречала раньше.
   Затем она умолкла, Колум и Кэтлин тоже молчали. Каждый из них смотрел
на широкие, голубые, искрящиеся воды залива Голвей, думая о своем.
   Колум увидел впереди Ирландию, и сердце его переполнилось  любовью  и
страданием. Он снова повторил каждодневную клятву изгнать угнетателей из
страны и вернуть ее своему народу. Он не беспокоился об оружии, спрятан-
ном в чемоданах Скарлетт. Таможенные офицеры в Голвее обращали  внимание
главным образом на корабельные грузы, проверяя оплату таможенной пошлины
британскому правительству. Они взглянули  на  "Брайан  Бору"  с  презри-
тельной усмешкой. Они всегда  так  улыбались.  Преуспевающие  ирландские
американцы удовлетворяли свое чувство превосходства над  обоими:  и  ир-
ландцами, и американцами. Но все же Колум считал большим  везением,  что
ему удалось убедить Скарлетт поехать  с  ним.  Ее  нижние  юбки  гораздо
больше подходили для того, чтобы спрятать в них ружья, чем дюжина амери-
канских ботинок и ситцевых платьев. И она могла бы немного отстегнуть от
своего кошелька, увидев нищету своего народа. Но он не питал особых  на-
дежд. Колум был реалист и с первого взгляда оценил Скарлетт. Он не мень-
ше любил ее из-за столь легкомысленного эгоизма. Он был пастором и  про-
щал человеческие слабости, если люди не были англичанами. Действительно,
он любил ее так же, как всех детей О'Хара.
   Кэтлин крепко вцепилась в поручни. "Если бы не  поручни,  -  подумала
она, - я бы спрыгнула и поплыла. Я так счастлива, что приближаюсь к  Ир-
ландии. Я знаю, что доплыла бы быстрее корабля. Дом, дом, дом..."
   Скарлетт вздохнула с тонким пищащим звуком. На том  маленьком  низком
острове был замок. Замок! Это не могло быть ничем другим, он имел зубча-
тую крышу. Неважно, что он был полуразрушен! Это  был  настоящий  замок,
как на картинках в детской книжке. Она едва могла дождаться открывающей-
ся возможности познакомиться с Ирландией.
   Когда Колум помог сойти ей с трапа, Скарлетт поняла, что попала в со-
вершенно иной Доки работали, как в Саванне: с риском носились  шум-
ные, битком набитые фургоны, рабочие  разгружали  или  загружали  бочки,
корзины, тюки. Но все люди были белые, и говорили они друг с  другом  на
ничего не значащем для нее языке.
   - Это гаэльский, древнеирландский язык, - объяснил Колум, - но вам не
следует беспокоиться, дорогая Скарлетт. Гаэльский язык вряд ли  известен
где-нибудь еще в Ирландии, кроме как здесь, на западе. Все  говорят  по-
английски. У вас не будет затруднений.
   Как бы опровергая его слова, к Колуму обратился человек с  таким  ак-
центом, что Скарлетт сначала не поняла, что он говорил по-английски. Ко-
лум засмеялся, когда она сказала ему об этом.
   - Да, верно. Это звучит своеобразно, - согласился он, - но все же это
английский. Англичане разговаривают по-английски в нос, как будто  зады-
хаются. Это был сержант армии Ее величества.
   Скарлетт хихикнула.
   - А я думала, что это продавец пуговиц.
   Перед короткого облегающего форменного мундира сержанта был тщательно
украшен двенадцатью рядами толстого галуна между парами ярко  начищенных
медных пуговиц. Ей это показалось маскарадным костюмом.
   Скарлетт взяла Колума под руку.
   - Я ужасно рада, что  приехала  сюда,  -  сказала  она,  и  это  было
действительно так. Все было по-другому, но-новому. Ничего удивительного,
что люди любят путешествовать.
   - Наш багаж привезут в гостиницу, - сказал Колум, вернувшись  к  ска-
мейке, на которой оставил Скарлетт и Кэтлин. - Все устроено.  Завтра  мы
будем в пути к Маллингар и к дому.
   - Я бы хотела поехать прямо сейчас, - с надеждой сказала Скарлетт. -
   Еще не поздно, почти день.
   - Но, дорогая Скарлетт, поезд ушел в восемь. Гостиница очень хорошая,
с прекрасной кухней.
   - Я поняла, - сказала Кэтлин. - У меня будет  время  должным  образом
оценить великолепные сладости.
   Она сияла от счастья, и Скарлетт с трудом  узнавала  в  ней  девушку,
знакомую по Саванне.
   - О, Скарлетт, ты не знаешь, что значит для меня ирландская земля под
ногами. Я, кажется, могу упасть на колени и целовать ее.
   - Пошли, - сказал Колум. - Нам трудно будет нанять экипаж,  ведь  се-
годня суббота и базарный день.
   - Базарный день? - переспросила Скарлетт.
   Кэтлин захлопала в ладоши.
   - Базарный день в большом городе. О, Колум, должно быть,  это  что-то
грандиозное.
   Скарлетт не представляла, что скрывается под словом "грандиозное", но
оно звучало волнующе и незнакомо.
   Жизнь на заросшей травой площади перед  Железнодорожным  отелем  била
ключом и пестрела красками. Когда возница высадил их у  входа  в  отель,
Скарлетт стала умолять Колума сразу же направиться на площадь, не заходя
в комнаты и не обедая.
   Кэтлин вторила ей:
   - В ларьках много еды, Колум, а я хочу купить чулки,  чтобы  подарить
их девочкам дома. В Америке нет таких, иначе бы я давно купила.  Бриджид
точно удавится от зависти, я знаю.
   - Смотри, не удавись сама, - ухмыльнулся Колум. - Хорошо, увидимся  в
номере. Не потеряй кузину. Скарлетт. У вас есть деньги?
   - Целая пригоршня. Джейми дал мне.
   - Это американские деньги. Они недействительны здесь.
   Скарлетт в панике схватила руку Колума. Что он имеет в виду? Разве ее
деньги ничего не значили?
   - Это не совсем то, дорогая Скарлетт. Здесь нужны английские  деньги.
Я сделаю для вас обмен. Как бы вы хотели?
   - У меня есть деньги, выигранные в вист. Американские банкноты, - она
сказала это сердито и с презрением. Все  знали,  что  реальная  ценность
банкнот не соответствовала написанному на них.  Ей  следовало  заставить
платить проигравших серебром или золотом. Она открыла кошелек  и  вынула
пачку скомканных пяти-, десяти - и однодолларовых банкнот. - Поменяй их,
если сможешь.
   Она протянула деньги Колуму. Он с удивлением поднял брови.
   - Так много?.. Хорошо, что ты никогда не приглашала меня  поиграть  с
тобой в карты, дорогая. У тебя должно быть здесь две сотни долларов.
   - Двести сорок семь.
   - Посмотри, Кэтлин. Ты никогда больше не увидишь такого везения.  Хо-
чешь подержать их?
   - О нет, я не осмеливаюсь, - она отпрянула назад и спрятала  руки  за
спину. Ее большие глаза уставились на Скарлетт.
   Скарлетт почувствовала него, гость и подумала, что двести долларов не
были такой уж большой суммой. Практически столько она заплатила за  свои
меха. Естественно, выручка Джейми в магазине должна составлять при  этом
200 долларов в месяц. Не было нужды объяснять Кэтлин все это.
   - Вот возьмите, - Колум протянул руку. -  Здесь  несколько  шиллингов
для каждой из вас. Вы можете купить немного вещей, пока я получу  деньги
в банке, затем мы встретимся в пирожковой.
   Он указал на развевающийся желтый флаг в центре площади.
   Скарлетт проследила за направлением его пальца, и сердце  ее  оборва-
лось. Улица между ступенями отеля и  площадью  была  запружена  медленно
идущим скотом. Она не сможет пробраться через него!
   - Я знаю, как справиться с ним, - сказала Кэтлин. - Пошли,  Скарлетт,
дай мне руку.
   Стеснительная девочка, какую Скарлетт знала в Саванне, исчезла.  Кэт-
лин была дома. Ее щеки и глаза ярко пылали, а улыбка была так лучезарна,
как солнце над головой.
   Скарлетт попыталась извиниться, запротестовать, но Кэтлин не обратила
на нее внимания. Она потащила Скарлетт за собой, неистово  проталкиваясь
сквозь стадо коров. Через несколько секунд они стояли у площади. У Скар-
летт не было времени ни закричать от страха, ни обругать Кэтлин.  А  уже
на площади она была слишком зачарована зрелищем, чтобы помнить страх или
гнев. Она всегда любила рынки в Чарльстоне и Саванне за их  многоцветие,
обилие товаров и людей. Но это несравнимо с базарным днем в Голвее.
   Все находилось в движении, куда бы она ни посмотрела. Мужчины и  жен-
щины торговались, покупали, продавали, спорили, смеялись,  расхваливали,
критиковали, договаривались об овцах, цыплятах, петухах, яйцах, коровах,
поросятах, масле, сливках, козах, ослах.
   - Как чудесно! - воскликнула Скарлетт, когда увидела корзины с визжа-
щими розовыми поросятами... крошечных осликов с длинными розовыми изнут-
ри ушами...
   И снова цветастые платья на молодых женщинах и девочках. Когда  Скар-
летт впервые увидела такое платье, она подумала, что девушка была в кос-
тюме; затем она увидела еще девушку, еще и еще, пока не поняла, что  они
были одеты почти одинаково. Не удивительно, что Кэтлин  часто  упоминала
чулки! Везде, куда ни глянь, Скарлетт видела лодыжки и ноги в ярких  по-
лосках: голубых и желтых, красных и белых, белых и  голубых.  Девушки  в
Голвее носили кожаные туфли на низких каблуках, а не ботинки и  юбки  на
четыре-шесть дюймов выше лодыжек. Что это были за юбки! Широкие, колыха-
ющиеся, яркие, как чулки, красные или голубые, зеленые  или  желтые.  Их
блузки были более темных оттенков, но все же красочные с длинными  рука-
вами, застегнутыми на пуговицы, и хрустящими  белыми  льняными  косынка-
ми-фишю, завязанными спереди.
   - Я тоже хочу чулки. И юбку, и блузку, и платок. Мне они  очень  нра-
вятся. Они такие красивые!
   Кэтлин засмеялась от удовольствия.
   - Тебе понравилась ирландская одежда? Я очень рада. У тебя такие эле-
гантные вещи, и я думала, ты будешь смеяться над нашими.
   - Я бы хотела одеваться так каждый день. Это то, что вы носите  дома?
Какая ты счастливая! Не удивительно, что ты хотела вернуться домой.
   - Это лучшая одежда для Базарного дня и для привлечения внимания пар-
ней. Я покажу тебе одежду на каждый день. Пойдем.
   Кэтлин схватила Скарлетт за руку и повлекла ее через толпы людей, как
только что вела ее через стадо коров. В центре площади стояли столы-дос-
ки на козлах - уставленные разными побрякушками и типично женским  това-
ром. Скарлетт захотелось купить все, что увидела.
   - Посмотри на эти чулки... и  замечательные  шали,  такие  мягкие  на
ощупь... О Боже! Какие кружева, какая тесьма!!! Моя портниха  в  Атланте
продала бы душу дьяволу за возможность запустить руки в такие прекрасные
кружева. А вон там юбки! О, дорогая, как  тебе  пошел  бы  этот  оттенок
красного... и синего тоже. Но подожди, там я вижу еще одну синюю, немно-
го потемнее. Какая лучше? О... а вон светло-красная...
   У Скарлетт закружилась голова от обилия выбора. Она потрогала  все  -
шерсть была такая мягкая, толстая... Даже в перчатке ее рука  почувство-
вала живое тепло шерсти. Быстро, небрежно стянула  она  перчатку,  чтобы
пощупать ткань. Ничего подобного она раньше не видела.
   - Я жду вас у пирожковой, - исходя слюной от голода, сказал Колум. Он
взял Скарлетт под руку. - Не волнуйтесь, дорогая  Скарлетт,  вы  сможете
вернуться сюда.
   Он приподнял шляпу и кивнул женщинам в черном за столиками:
   - Да сопутствует вам удача! Прошу простить мою  американскую  кузину.
Она от восхищения прикусила язык. Я собираюсь покормить ее, и она сможет
поболтать с вами, когда вернется.
   Женщины ухмыльнулись, украдкой посмотрели на Скарлетт и промолвили:
   - Спасибо, отец.
   - Кэтлин сказала мне, что ты совсем потеряла голову, -  произнес  он,
посмеиваясь, - она много раз дергала тебя за рукав, но ты была вне себя.
   - Я совсем забыла о ней, - призналась Скарлетт. - Я никогда не видела
столько прекрасных вещей сразу. Я решила купить вечернее платье.  Но  не
уверена, что смогу дождаться гостей. Скажи мне правду, Колум,  будет  ли
хорошо, если я буду одеваться, как ирландские девушки, пока я здесь?
   - Думаю, что ты не должна поступать иначе, - последовал ответ.
   - Как замечательно! Я так рада, что приехала сюда!
   Она не разбиралась в английских деньгах. Фунт был  бумажкой  и  весил
менее унции. Пенни был огромный, как серебряный доллар, а монета,  назы-
ваемая двухпенсовик и равная двум пенни, была меньше одного пенни. Кроме
того, были и монеты, называемые полпенни, а также шиллинги. Все это было
так запутанно. Но ни в чем не было смысла, все было  лишнее.  Единствен-
ное, что для нее было значимо, - это юбки по два шиллинга и туфли по од-
ному. Чужи были по пенни. Скарлетт отдала Кэтлин свой кошелек с  монета-
ми:
   - Останови меня раньше, чем кончатся деньги. - И начала делать покуп-
ки.
   Скарлетт купила юбки разного цвета и разной толщины. Кэтлин рассказа-
ла ей, что более тонкие носились как нижние. Кроме  того,  она  накупила
массу чулок - для себя, Кэтлин, Бриджид, для всех других кузин,  которых
собиралась повидать. Она также купила блузки и ярды кружев -  широких  и
узких, в виде воротников, фишю и прелестных маленьких  шапочек;  длинный
голубой плащ-накидку с капюшоном, такой же красный,  так  как  не  могла
выбрать один из них, плюс черный, ибо Кэтлин  сказала,  что  большинство
людей имеет черные на каждый день. По той же причине была куплена черная
блузка, которая могла, оттенять нижние юбки. Льняные фишю, льняные блуз-
ки и льняные нижние юбки - как будто кроме льна ничего  не  носили  -  и
шесть дюжин льняных платков. Множество шалей. Она потеряла счет вещам.
   - Я совершенно измотана, - счастливо простонала она, падая на  плюше-
вый диванчик в гостиной отеля. Кэтлин бросила ей на  колени  кошелек.  В
нем все еще оставалось больше половины денег.
   - О горе, - сказала Скарлетт, - я действительно начинаю любить Ирлан-
дию.



ГЛАВА 48


   Скарлетт была в восторге от своих ярких костюмов. Она попыталась уго-
ворить Кэтлин переодеться в обновы и вернуться на  площадь,  но  девушка
была непреклонна.
   - Мы опоздаем на обед, Скарлетт, а завтра рано вставать. Здесь  часто
бывают базары, только в городе вблизи нашей деревни базар каждую неделю.
   - Но не такой, как в Голвее. Ты же сама сказала, - подозрительно  за-
метила Скарлетт. Кэтлин призналась, что городок Трим был намного меньше,
но тем не менее не хотела возвращаться на площадь. Скарлетт нехотя пере-
стала пререкаться.
   Кухня Железнодорожного отеля была известна своими изысканными блюдами
и обслугой. Два официанта в ливреях усадили Кэтлин и Скарлетт за большой
стол у высокого, хорошо задрапированного окна и встали сзади их стульев.
Колуму пришлось обратиться к официанту во фраке, ведающему  столом.  Был
заказан обед из шести блюд, и когда Скарлетт наслаждалась вкусной котле-
той из лососины, с площади донеслась музыка. Она оттянула тяжелые драпи-
ровочные портьеры, раздвинула шелковые занавеси под ними и еще ниже кру-
жевные занавески.
   - Я знала, что нам следовало вернуться. На площади танцы.  пой-
дем туда.
   - Но, Скарлетт, дорогая, мы только приступили к обеду, -  запротесто-
вал Колум.
   - О, на корабле мы только и делали, что объедались. Меньше всего  нам
нужен здесь еще один бесконечный обед. Я хочу надеть новый костюм и  по-
танцевать.
   Ничто не могло остановить ее.
   - Я совсем ничего не понимаю, Колум, - сказала Кэтлин. Они сидели  на
лавочке недалеко от танцующих на случай, если Скарлетт  понадобится  по-
мощь. В синей юбке поверх красной и желтой нижних юбок  она  с  упоением
танцевала рил, как будто была рождена для этого.
   - Чего ты не понимаешь?
   - Почему мы остановились в этом роскошном английском отеле, как коро-
ли и королевы? И уж если мы здесь, то почему не могли доесть  прекрасный
обед? Неужели ты не мог сказать ей "нет", как это сделала я?
   Колум взял ее руку.
   - Это объясняется тем, моя дорогая сестренка, что Скарлетт еще не го-
това к правде об Ирландии или о семействе О'Хара. Мне хочется  облегчить
ей знакомство. Лучше пусть она воспримет ирландский костюм, как  веселое
приключение, чем разрыдается, когда узнает, что шлейф ее роскошного шел-
кового платья испачкан навозом. Она знакомится с ирландцами  в  танце  и
находит их приятными, несмотря на грубые  одежды  и  грязные  руки.  Это
большое событие для нее, хотя я предпочел бы поспать.
   - Но завтра мы поедем домой, не правда ли? - в вопросе Кэтлин сквози-
ло страстное желание ехать.
   Колум крепко пожал ей руку.
   - Мы поедем домой завтра. Я обещаю. Мы поедем поездом в вагоне перво-
го класса, и ты не обратишь на это внимания. И еще... Я разрешу Скарлетт
остаться с Молли и Робертом, и ты не скажешь ли слова.
   Кэтлин сплюнула.
   - Это для Молли и ее Роберта. Но поскольку с ними будет  Скарлетт,  а
не я, я буду держать язык за зубами.
   Колум нахмурился, но не из-за сестры. Танцующий со  Скарлетт  партнер
пытался обнять ее. Колум не знал, что Скарлетт еще с пятнадцати лет уме-
ла привлекать внимание и избегать последствий. Он быстро вскочил и  нап-
равился к танцующим. Прежде чем он достиг их, Скарлетт улизнула от свое-
го обожателя. Она подбежала к Колуму.
   - Ты наконец пришел потанцевать со мной? Он  коснулся  ее  протянутых
рук.
   - Я пришел забрать тебя, давно пора спать.
   Скарлетт вздохнула. Ее пылающее лицо, под розовым  бумажным  абажуром
над головой, выглядело ярко-красным. Над всей площадью ярко сияли  цвет-
ные фонарики, свисающие с ветвей высоких развесистых деревьев. Под гром-
кие звуки скрипок и смех танцующей толпы она не расслышала,  что  сказал
Колум, но смысл его слов был ясен.
   Она понимала, что он был прав, но ей очень не хотелось покидать  тан-
цы.
   Никогда раньше не знала она такой пьянящей свободы, даже в день  Свя-
того
   Патрика. Ее ирландский костюм не был приспособлен для ношения с  кор-
сетом, и Кэтлин затянула его так слабо, чтобы  только  не  дать  корсету
упасть. Она могла танцевать вечность и не задохнуться. Ей казалось, буд-
то она совсем без корсета.
   Колум выглядел уставшим, несмотря на розовый отблеск лампы.  Скарлетт
улыбнулась и кивнула. Еще будут танцы. Она пробудет в Ирландии две неде-
ли, до празднования столетия бабушки. Настоящая Кэти-Скарлетт. Я  ни  за
что на свете не пропущу это событие!
   "Этот поезд намного удобнее, чем наши,  -  подумала  Скарлетт,  когда
увидела открытые двери купе. - Как прекрасно иметь свою собственную  от-
дельную комнатку, вместо того чтобы сидеть в вагоне с толпой  чужих  лю-
дей. Никакого хождения в проходе, никто не падает тебе на колени,  пыта-
ясь пробраться на свое место". Она счастливо улыбнулась Колуму и Кэтлин:
   - Мне нравятся ирландские поезда. Мне все нравится в Ирландии.
   Она  удобно  устроилась  в  глубоком  кресле,  горя  желанием  скорее
отъехать от станции, чтобы полюбоваться пригородом.
   Ирландия не разочаровала ее.
   - О Боже, Колум, - сказала через час Скарлетт, - эта страна  нашпиго-
вана замками! Почему они все разрушаются? Почему люди не живут в них?
   - Эти замки по большей части одень древние  -  им  больше  четырехсот
лет. Дня жизни люди находят более удобные дома.
   Она кивнула. В этом был свой смысл. В здешних башнях должно быть мно-
жество лестниц. Они выглядят ужасно романтично. Она снова прижала нос  к
окну.
   - О, какая жалость! - вдруг воскликнула Скарлетт. - Придется  прекра-
тить любование замками. Начинается дождь.
   - Он кончится прежде, чем мы доедем до следующей станции, -  пообещал
Колум.
   - Баллинаслоу, - прочитала вслух Скарлетт название станции. -
   Какие красивые названия у ваших городов! А как называется место,  где
живут
   О'Хара?
   - Адамстаун, - ответил Колум. Он засмеялся, увидев выражение ее лица.
- Нет, это звучит не совсем по-ирландски. Я бы изменил его для тебя, ес-
ли бы мог. Я бы изменил название для всех нас, если бы  мог.  Но  хозяин
там англичанин, и ему это не понравится.
   - Кто-то владеет целым городом?
   - Это не город, это только предмет английского хвастовства. Его  вряд
ли назовешь даже деревней. Это поместье. Оно было названо по имени  сына
первого хозяина. Маленький подарок Адаму. Затем оно передавалось по нас-
ледству. Теперешний хозяин никогда не бывает там. Он  живет  по  большей
части в Лондоне. Имением управляет его приказчик.
   В словах Колума слышалась острая горечь. Скарлетт  решила  больше  не
задавать вопросов. Она довольствовалась созерцанием замков.  Как  только
поезд начал тормозить перед следующей станцией,  она  увидела  громадный
замок в хорошем состоянии. И там кто-то жил! Рыцарь? Принц!
   - Ты далека от истины, - сказал Колум. - Это  полковые  казармы  бри-
танской армии.
   Щеки Кэтлин пылали.
   - Я раздобуду нам чай, - сказал Колум, когда  поезд  остановился.  Он
оттянул окно вниз и высунулся наружу. Кэтлин уставилась в пол.  Скарлетт
стояла рядом с Колумом. Неплохо бы размять ноги.
   - Сядь, Скарлетт, - сказал он твердо.  Она  села.  В  окно  виднелась
платформа с группами элегантных военных. Скарлетт заметила, что на  воп-
рос, нет ли свободного места в купе, Колум отрицательно покачал головой.
Какой он странный! Широкие плечи Колума полностью  закрывали  окно,  так
что невозможно было заметить в купе три свободных места. Она вспомнит об
этом при следующей поездке в ирландском поезде, когда Колума не будет  с
ней.
   Как только поезд начал двигаться, он поставил кружки с чаем на смятую
скатерть.
   - Попробуй это, специфически ирландское, - сказал  он,  улыбаясь.  На
грубой льняной скатерти появились большие куски вкусного пышного  хлеба.
Скарлетт сначала съела свой кусок, затем кусок Кэтлин и спросила Колума,
нельзя ли получить еще на следующей остановке.
   - Можешь ты поголодать еще полчаса? Тогда мы сойдем с поезда и поедим
как следует.
   Скарлетт радостно согласилась. Новизна поездки начала сглаживаться, а
пейзажи с многочисленными замками - приедаться. Она была готова сойти  в
любом месте.
   Но на станции значилось "Маллингар", а не "Адамстаун". Бедная овечка,
разве он не сказал ей?
   Поездом они могут ехать только часть пути. После  обеда  пройдут  ос-
тальной путь пешком. Это что-то около двадцати миль, дома они  будут  до
наступления темноты.
   Двадцать миль! Но это было такое же громадное расстояние, как от  Ат-
ланты до Джонсборо. Потребуются годы, чтобы пройти его, а ведь  они  уже
провели в поезде практически шесть часов. Ей потребовалось  собрать  всю
силу воли, чтобы приятно улыбаться, когда  Колум  представил  ей  своего
друга Джима Дэли. Сам Дэли не был приятным с виду, чего не скажешь о его
экипаже на высоких колесах ярко-красного цвета и с голубыми  боками,  на
которых красовалась жирная позолоченная надпись "Д. Дэли". Скарлетт  по-
думала, что Джим, очевидно, преуспевал.
   Джим Дэли владел баром и пивоваренным заводом. Хотя Скарлетт  и  была
хозяйкой салуна, она никогда не бывала в нем. Входя в  большую  комнату,
пропахшую пивом, она почувствовала себя  приятно  раскованной  и  начала
разглядывать длинный полированный дубовый Но на детальное  рассмот-
рение у нее не хватило времени, поскольку Дэли  открыл  другую  дверь  и
ввел ее в прихожую. Семейство О'Хара обедало  в  интимном  кругу  с  его
семьей над баром.
   Обильный обед напомнил ей обеды в Саванне. Ничего нового или незнако-
мого не было в бараньей ноге под мятным соусом с картофельным пюре.  Все
разговоры вертелись вокруг Саванны, О'Хара, их здоровья и их  дел.  Мать
Джима Дэли оказалась еще одной кузиной  О'Хара.  Скарлетт  не  могла  не
признаться, что она имела гораздо меньше прав  присутствовать  здесь  на
обеде. Никто из Дэли не обращал внимания на Скарлетт, никого не  интере-
совало ее мнение. Все были слишком заняты разговорами друг с другом.
   Обстановка разрядилась после обеда. Джим Дэли настоял на прогулке  по
городу, чтобы полюбоваться видами Маллингара. Колум и Кэтлин последовали
за ними. Скарлетт подумала, что особенно не на что смотреть в этом захо-
лустном маленьком городишке с одной лишь улицей, где количество баров  в
пять раз превышало количество магазинов. Но неплохо было  размять  ноги.
Городская площадь была меньше, чем площади в Голвее, и на ней ничего  не
происходило. Молодая женщина  в  черном  платке,  покрывающем  голову  и
грудь, подошла к ним с протянутой рукой.
   - Да благословит вас Господь, - жалобно заскулила она.
   Джим бросил несколько монет в ее руку. Она  повторяла  благословение,
пока делала реверансы. Скарлетт была потрясена. Почему эта женщина  бес-
совестно просила подаяние! Она бы, конечно, не дала  ей  ничего;  почему
девушка не зарабатывала себе на жизнь! Она выглядела вполне здоровой.
   Послышался взрыв смеха, и Скарлетт обернулась посмотреть, чем он выз-
ван. С боковой улицы на площадь вышла группа солдат. Один из них дразнил
нищенку, держа монету выше, чем она могла достать. Скотина! Но чего  она
могла ожидать от них, если сама сделала из себя посмешище, прося  милос-
тыню на улице. И тем более у солдат. Любой знает об их грубости и  неве-
жестве. Хотя их едва ли можно было принять за солдат. Они в  своих  глу-
пых, причудливых мундирах скорее походили на  большие  игрушки  для  ма-
ленького мальчика. Вероятно, вся их служба сводится  к  маршированию  на
парадах по праздникам. Слава Богу, в Ирландии не было настоящих  солдат,
таких, как янки. Ни змей, ни янки.
   Солдат бросил монетку в лужу с нечистотами и опять  засмеялся  вместе
со своими друзьями. Скарлетт увидела, как Кэтлин схватила Колума за  ру-
ку. Он высвободился и зашагал по направлению к солдатам и нищенке. О Бо-
же, неужели он начнет проповедовать им заповеди христианства? Колум зад-
рал рукав, и она затаила дыхание. Он так был похож на Па! Неужели он со-
бирается драться?
   Колум опустился на колено и выудил  монету  из  отвратительной  лужи.
Скарлетт медленно перевела дыхание. Она бы ни минуты не  волновалась  за
Колума, окажись он один на один с кем-то из этих маменькиных сынков.  Но
пятеро против одного было слишком много даже для О'Хара.  Но  почему  он
принял такое участие в этой бедной женщине?
   Колум стоял спиной к солдатам. Они  чувствовали  себя  явно  неловко.
Когда Колум взял женщину за руку и отвел ее в сторону, они пошли в  про-
тивоположном направлении и быстро исчезли за углом.
   - Вот так-то, - подумала Скарлетт, - и никакого ущерба, за исключени-
ем грязных брюк на коленях. В любом случае они слишком изношены для пас-
тора. Смешно, но я все время забываю, что он па Если бы не
   Кэтлин, если бы она не вытащила меня из постели на рассвете, я совер-
шенно забыла бы, что нам нужно идти к мессе.
   Чаша весов очень слабо перевешивала в пользу экскурсии по городу.  На
канале не было видно ни одного судна, и Скарлетт ни в  малейшей  степени
не разделяла энтузиазма Дэли проехать до Дублина именно этим путем, а не
поездом. Почему она должна волноваться о поездке в  Дублин?  Она  хотела
быть на пути к Адамстауну.
   Скоро желание ее исполнилось. По возвращении с прогулки у бара
   Джима Дэли их ожидала потертая маленькая повозка. Человек в  фартуке,
без пиджака грузил их сундуки на крышу повозки, в то время как  чемоданы
были уже привязаны сзади. Никто не заметил, что сундук  Скарлетт  теперь
весил намного меньше, чем раньше. Когда сундуки были закреплены, человек
исчез в баре. Вскоре он вернулся, надевая плащ-накидку и цилиндр кучера.
   - Меня тоже зовут Джим, - сказал он кратко. - Поехали.
   Скарлетт заняла место в дальнем углу. Кэтлин села рядом с ней, а  Ко-
лум напротив.
   - Счастливого пути, - закричал Дэли.
   Скарлетт и Кэтлин замахали платочками из окна. Колум расстегнул паль-
то и снял шляпу.
   - Я не буду ни с кем разговаривать. Я хочу немного вздремнуть, - ска-
зал он. - Надеюсь, леди извинят меня.
   Он снял ботинки и положил свои ноги в носках на сиденье  между  Скар-
летт и Кэтлин.
   Они переглянулись, затем наклонились и стали расшнуровывать свои  бо-
тинки. Через несколько минут сняли шляпы и устроились в углу экипажа от-
дыхать, положив ноги по бокам Колума. Скарлетт подумала, что если бы она
надела свой голвейский костюм, ей было бы очень уютно  Одна  наполненная
золотом пластинка корсета постоянно впивалась ей в ребро, и Скарлетт  то
и дело поправляла ее. Тем не менее она быстро уснула.
   Первый раз она проснулась от шума начавшегося дождя, брызги  которого
попадали в окно, но вскоре монотонный звук усыпил  ее  снова.  Следующий
раз проснулась, когда светило солнце.
   - Приехали? - сонно спросила она.
   - Нет еще, - ответил Колум.
   Скарлетт выглянула из повозки и захлопала в ладоши от увиденного.
   - О, посмотрите на эти цветы! Я хотела бы выйти и нарвать цветов. Ко-
лум, открой окно. Я соберу букет.
   - Мы откроем окно, когда остановимся. Колеса слишком много  поднимают
пыли.
   - Но я хочу эти цветы.
   - Это просто живая изгородь, Скарлетт. Ты ее будешь видеть на  протя-
жении всей дороги домой.
   - Вот и с этой стороны, посмотри, - сказала Кэтлин.
   Скарлетт увидела, что это правда. Неизвестные вьющиеся растения с яр-
ко-розовыми цветами находились на расстоянии вытянутой руки. Какая заме-
чательная дорога!
   Когда Колум закрыл глаза. Скарлетт медленно опустила окно.



ГЛАВА 49


   - Итак, мы подъезжаем к Ратарни, -  сказал  Колум.  -  Еще  несколько
миль, и мы в графстве Мит.
   Кэтлин счастливо вздохнула. Глаза Скарлетт засияли. "Графство Мит. Па
говорил, что это рай, и я смогу увидеть почему". Она вдохнула запах  дня
через открытое окно: смесь слабого аромата розовых цветов, сильного пря-
ного запаха разогретой солнцем травы на невидимых за широкой живой изго-
родью полях и острого травяного запаха самой изгороди. "Если  бы  только
он мог быть здесь со мной! Я должна насладиться вдвойне: за  него  и  за
себя". Она глубоко вдохнула воздух и уловила в нем свежесть воды.
   - Я думаю, снова собирается дождь, - сказала она.
   - Он не будет долгим, - пообещал Колум,  -  и  все  заблагоухает  еще
сильнее.
   Подъехали к Ратарни и пронеслись мимо так быстро, что  Скарлетт  едва
успела что-либо разглядеть. В течение минуты  мелькала  живая  изгородь,
затем она исчезла, и на ее месте выросла сплошная стена. Скарлетт  смот-
рела в окно фургона и вдруг неожиданно поймала на себе взгляд  человека,
смотрящего на нее из такого же открытого окна. Она  постаралась  преодо-
леть шок от появления из ниоткуда незнакомых глаз, когда фургон  оставил
позади последний ряд домов, и снова появилась живая изгородь.  Они  даже
не снизили скорость.
   Но вскоре поехали медленнее. Дорога стала извилистой, с крутыми пово-
ротами. Скарлетт высунула голову в окно, пытаясь разглядеть дорогу  впе-
реди.
   - Мы в графстве Мит, Колум?
   - Нет, но будем очень скоро.
   Они миновали крошечный домик, двигаясь очень медленно, поэтому  Скар-
летт могла все хорошо разглядеть. Она улыбнулась и  помахала  рукой  ма-
ленькой рыжей девочке, стоящей на пороге. Ребенок заулыбался в ответ.  У
нее не хватало передних молочных зубов, и это придавало ее улыбке особое
очарование.
   Весь домик был восхитительным. Он был каменным, с ослепительно белыми
стенами. На маленьких квадратных окошках красовались красные  наличники.
Дверь тоже красная и двустворчатая, верхняя половинка которой была  отк-
рыта. Голова ребенка едва достигала середины  дверей,  за  ней  Скарлетт
увидела ярко пылающий огонь в затененной комнате. Но самой замечательной
была соломенная крыша, оканчивающаяся фестонами на  месте  соединения  с
домом. Дом казался сказочным. Скарлетт повернулась к  Колуму  и  улыбну-
лась.
   - Если бы эта девочка была блондинкой, можно было  бы  каждую  минуту
ожидать появления трех медведей.
   Выражение лица Колума говорило, что он не  понял,  о  чем  шла  речь.
Скарлетт тряхнула головой.
   - Это сказка, глупый. Разве в Ирландии нет сказок?
   Кэтлин начала хохотать. Колум ухмыльнулся.
   - Скарлетт, дорогая, я не знаю ваших сказок и ваших медведей. Но если
ты хочешь сказок, то будь уверена, ты на правильном пути, Ирландия  изо-
билует сказками.
   - Колум, не шути.
   - Но я совершенно серьезно. И ты должна знать эти сказки,  иначе  мо-
жешь оказаться в страшном затруднении. В большинстве случаев это  просто
досадное неудобство. Но есть такие сказки, как, например, о гноме-сапож-
нике, с которым желал бы познакомиться каждый человек...
   Неожиданно повозка остановилась. Колум высунулся в  окно.  Когда  сел
обратно, он больше не улыбался. Он схватил кожаный шнур, за который отк-
рывали окно, и резким движением поднял стекло.
   - Сидите тихо и ни с кем не разговаривайте,  -  торопливо  сказал  он
вполголоса. - Смотри, Кэтлин, чтобы она сидела тихо.
   Он сунул ноги в ботинки и быстро зашнуровал их.
   - Что случилось? - спросила Скарлетт.
   - Тихо, - прошептала Кэтлин.
   Колум схватил шляпу, вышел из повозки и закрыл дверь. Его лицо стано-
вилось землисто-серым по мере того, как он удалялся от кузин.
   - Кэтлин?
   - Тихо. Это очень серьезно. Скарлетт. Сиди спокойно.
   Раздался неясный глухой звук, от которого стенки  повозки  задрожали.
Даже через закрытые окна Скарлетт и Кэтлин могли слышать громкие  резкие
слова:
   - Ты! Кучер! Проезжай, не задерживайтесь! Это вам не  развлечение.  И
ты! Пастор! Залезай в свою коробку и убирайся вон!
   Кэтлин вцепилась в руку Скарлетт.
   Повозка покачнулась на рессорах и медленно поехала вперед  по  правой
стороне дороги. Жесткие ветки и шипы  раздирали  толстую  кожу  обшивки.
Кэтлин отшатнулась от скребущего звука по окну и прижалась  к  Скарлетт.
Еще один глухой стук, и они обе вздрогнули. Что происходило?
   Повозка медленно продвигалась вперед. Показался еще один домик, точь-
в-точь как прежний, сказочный. В открытой настежь двери стоял  солдат  в
черном с золотом мундире и устанавливал два маленьких треногих стула  на
стол снаружи двери. Слева от двери верхом на  норовистой  гнедой  лошади
сидел офицер, а справа стоял Колум. Он  что-то  тихо  говорил  маленькой
плачущей женщине. Черная шаль сползла с ее головы, и рыжие волосы беспо-
рядочно рассыпались по плечам и щекам. Она  держала  на  руках  ребенка:
Скарлетт увидела его голубые глаза и грубую домотканую ткань на  круглой
головке. Маленькая девочка, очень похожая на улыбающегося ребенка в  по-
ловинке двери, всхлипывала в материнский передник. И мать, и  дети  были
босы. На середине дороги рядом с громадным треножником  из  стволов  де-
ревьев стояли солдаты. Четвертый ствол висел, раскачиваясь на  веревках,
прикрепленных к верхушке треноги.
   - Давай, Падди! - закричал оф
   Повозка скрипнула и рванулась вдоль живой изгороди. Скарлетт чувство-
вала, как дрожала Кэтлин. Здесь происходило что-то ужасное. "Эта  бедная
женщина, она вот-вот упадет в обморок... или сойдет с ума. Надеюсь,  Ко-
лум поможет ей."
   Женщина упала на колени. О Боже, она теряет сознание, она уронит  ре-
бенка! Скарлетт рванулась к дверной ручке, но Кэтлин схватила ее за  ру-
ку.
   - Кэтлин, позволь мне...
   - Спокойно. Ради Бога, спокойно.
   Отчаянный настойчивый голос Кэтлин возымел  свое  действие:  Скарлетт
остановилась. В чем же все-таки дело? Скарлетт смотрела, не  веря  своим
глазам. Плачущая мать схватила руку Колума, целуя ее. Он сотворил  крест
над головой женщины, затем поставил ее на ноги, коснулся головки младен-
ца, потом маленькой девочки. Положив руку на плечи женщины, он  отвернул
ее от домика.
   Повозка медленно поехала, и неясные глухие удары  послышались  снова.
Они начали удаляться от живой изгороди, выезжая на середину дороги.
   - Кучер, остановись! - закричала Скарлетт, прежде чем  Кэтлин  смогла
помешать этому.
   - Не надо, Скарлетт, не надо, - умоляла Кэтлин, но  Скарлетт  открыла
дверь до остановки повозки. Она с трудом выбралась на дорогу и  побежала
обратно по направлению шума, волоча по грязи подол своих модных юбок.
   Увиденное и услышанное остановило ее, и она закричала, протестуя. Ра-
скачивающееся бревно снова ударило по домику, и его передняя стена обва-
лилась внутрь, вдребезги  разбивая  окна,  разбрасывая  кусочки  чистого
блестящего стекла. Красные оконные наличники упали в пыль, поднятую  ку-
выркающимися белыми камнями, а  двустворчатая  красная  дверь  сложилась
вдвое.  Стоял  ужасающий  грохот  -  скрежет...  треск...  пронзительный
крик...
   Затем на какой-то миг наступила тишина - и снова треск, который прев-
ратился в грохот, к резкий удушающий запах дыма. Скарлетт увидела факелы
в руках трех солдат,  пламя,  жадно  пожирающее  соломенную  крышу.  Она
вспомнила армию Шермана, сожженные стены и трубы Двенадцати Дубов и зак-
ричала от горя и ужаса. А где же Колум? О Боже, что случилось с ним?
   Его фигура торопливо появилась в клубах черного дыма, который стелил-
ся по дороге.
   - Уезжайте! - закричал он Скарлетт. - Залезай в повозку.
   Пока она не вышла из состояния транса, приковавшего ее к месту, Колум
стоял рядом с ней, пожимая ее руку.
   - Пошли, Скарлетт, не задерживайся, -  сказал  он  настойчиво.  -  Мы
должны ехать домой.
   Повозка кренилась на поворотах дороги, несясь со скоростью, на  какую
только были способны лошади. Скарлетт бросало из стороны в сторону между
закрытым окном и Кэтлин, но едва ли она это замечала. Она все еще дрожа-
ла под впечатлением страшного зрелища. Только  когда  повозка  замедлила
скорость, переходя к спокойному скрипучему движению, ее сердце перестало
колотиться и она смогла отдышаться.
   - Что же там происходило? - спросила она. Ее голос прозвучал странно.
   - Бедную женщину выселяли, - резко сказала Кэтлин, - и  Колум  утешал
ее. Тебе не следовало вмешиваться подобным образом. Ты могла бы  навлечь
беду на всех нас.
   - Помягче, Кэтлин, ты не должна ругать Скарлетт. Она не могла  ничего
знать, будучи в Америке, - сказал Колум.
   Скарлетт хотела запротестовать и сказать, что она знала худшее,  зна-
чительно худшее, но раздумала.
   - Но почему ее выселяли? - спросила она вместо этого. Она хотела ско-
рее разобраться во всем.
   - Они не заплатили арендную плату, - объяснил Колум. - И более  того,
ее муж оказал сопротивление, когда они пришли сюда в первый раз. Он  ра-
нил солдата и его забрали в тюрьму, оставив ее с маленькими детьми.
   - Это печально. Она выглядела такой жалкой. Что она будет делать  те-
перь?
   - Недалеко отсюда живет ее сестра, я послал ее туда.
   Скарлетт немного расслабилась. Она очень жалела бедную женщину,  обе-
зумевшую от горя. И все же она была права. Ее сестра, должно быть,  жила
в первом сказочном домике. И потом, люди действительно  обязаны  платить
арендную плату. Она бы пустила по миру нового арендатора бара,  если  бы
он попытался "зажать" плату. Что касается мужа,  ранившего  солдата,  то
это было совершенно непростительно. Он должен был знать,  что  его  ждет
наказание. Он должен был подумать о своей жене, прежде чем совершить та-
кой глупый поступок.
   - Но почему они разрушили дом?
   - Чтобы не допустить возвращения арендаторов в дом.
   Скарлетт сказала первое, что ей пришло в голову:
   - Как глупо! Хозяин мог сдать его в аренду другим людям.
   Колум выглядел усталым.
   - Он совсем не хочет сдавать его. С домиком сдается небольшой  клочок
земли, и хозяин, как теперь говорят,  "налаживает"  свое  хозяйство.  Он
пустит все земли под пастбища, а затем отправит разжиревший скот на  ры-
нок. Вот почему он повысил арендную плату. Он больше не заинтересован  в
возделывании земли. Муж знал, к чему все клонится. Они все знают. Хозяин
специально ждал несколько Месяцев, когда у них нечего будет  продать,  и
поднял арендную плату. Все эти месяцы в мужчине рос гнев, который и зас-
тавил его решать вопрос кулаками... Женщины впадают в отчаяние, видя по-
ражения своих мужей. Это бедное создание с младенцем на  руках  пыталось
встать на пути тарана и защитить своим маленьким телом своего мужа.  Это
все, что он имел и что помогало ему чувствовать себя мужчиной...
   Скарлетт не знала, что сказать. Она не представляла, что  могут  слу-
чаться подобные вещи. Это было так низко, подло. Янки были хуже,  но  то
была война. А здесь разрушают только для того, чтобы стадо  коров  могло
иметь больше травы. Бедная женщина!
   - Ты уверен, что она пойдет к сестре?
   - Согласилась пойти. Она не способна лгать священнику.
   - Значит с ней будет все в порядке, не так ли? Колум улыбнулся.
   - Не беспокойся, Скарлетт. С ней будет все в порядке.
   - До тех пор, пока не займутся фермой ее сестры,  -  хриплым  голосом
произнесла Кэтлин.
   В окна забарабанил дождь, затем полил сильнее. Вода намочила  обшивку
повозки рядом с головой Кэтлин, просачиваясь через дыру, прорезанную жи-
вой изгородью.
   - Не дадите ли мне ваш большой новый платок, Колум, чтобы заткнуть им
дырку? - сказала со смехом Кэтлин. - И не  попросите  ли  вы  Всевышнего
вернуть нам солнышко?
   Как она могла веселиться после всего случившегося? И  Колум  разделял
ее веселье. Повозка ехала все быстрее и быстрее. Кучер, должно быть, со-
шел с ума. Сквозь сплошной ливень ничего не было видно, а  дорога  стала
очень узкой и извилистой.
   - Вам не кажется, что наше страстное желание поскорее приехать подго-
няет благородных лошадей Джима Дэли? Они ведут себя, как на скачках.  Но
я знаю, что подобная дистанция для скачек может быть только  в  графстве
Мит. Мы подъезжаем к дому. А теперь я лучше расскажу вам о маленьком на-
родце - гномах, прежде чем вы встретитесь с ними и не  будете  знать,  с
кем говорите.
   Неожиданно солнечный луч косо упал на мокрые от дождя окна, превращая
капельки воды в осколки радуги. Скарлетт подумала, что в  быстрой  смене
дождя солнцем, а потом снова дождем было что-то противоестественное. Она
отвернулась от окна и посмотрела на Колума.
   - Вы видели пародию на них на маскарадах в Саванне, - начал Колум,  -
и скажу, вам повезло, что в Америке нет гномов, потому что их  гнев  был
бы ужасен, и они бы призвали всю свою сказочную родню к мщению. В Ирлан-
дии, однако, где они пользуются должным уважением и почитанием,  они  не
причиняют зла никому, если их не обижают. Они находят приятное  место  и
поселяются там, чтобы заниматься сапожным ремеслом. Не группой, запомни,
ибо гномы предпочитают одиночество, а один в одном месте, другой в  дру-
гом и так далее, пока - если вы достаточно слышали сказок  -  у  каждого
ручья и камня в стране вы не найдете гнома. Вы узнаете его по  характер-
ному постукиванию молоточка по подошве и каблуку ботинка. Затем, если вы
подкрадетесь тихонько, как гусеничка, вы сможете схватить его, ни о  чем
не подозревающего. Некоторые говорят, что его нужно  удерживать,  как  в
тисках, руками или лодыжками, но самое главное  -  смотреть  на  него  в
 Он будет умолять вас отпустить его, но вы должны отказать. Он поо-
бещает выполнить ваше сокровенное желание, но все знают, что  он  обман-
щик, и вы не должны ему верить. Он будет  угрожать  вам  страшными  нес-
частьями, но не может повредить вам; итак, вы пренебрегаете его  пустыми
угрозами. И в конце концов он вынужден будет купить свою свободу  с  по-
мощью сокровища, которое спрятал в надежном месте. Глиняный кувшин с зо-
лотом, не очень большой на первый взгляд. Но вид этот обманчив, ибо сде-
лан кувшин хитрыми гномами и у него нет дна. Вы можете доставать  золото
до конца своих дней, а его будет все больше и больше. Все это он  отдаст
за свою свободу - он не любит быть в обществе людей. Уединение - его ес-
тественное состояние. Но вторая его отличительная черта  -  это  ужасная
хитрость, такая хитрость, что ему удается перехитрить  почти  всех,  кто
поймал его. И если ваша хватка ослабеет или вы отведете взгляд, гном ис-
чезнет мгновенно.
   - Это звучит для меня неубедительно, ибо человеку  нетрудно  удержать
кого-либо или не отвести свой взгляд, если речь идет о получении  сокро-
вищ, - сказала Скарлетт. - Эта история бессмысленна.
   Колум засмеялся.
   - Практичная и деловая Скарлетт. Ты из того типа людей, от обмана ко-
торых гномы получают особое удовольствие. Они могут позволить себе  сде-
лать все, что им нравится, потому что ты никогда не поверила бы им. Если
бы ты прогуливалась по узкой дорожке и услышала постукивание, ты бы  ни-
когда не побеспокоилась остановиться и посмотреть.
   - Я сделала бы, если бы поверила в эту чушь.
   - Вот в этом ты вся: ты не веришь и не остановишься.
   - Фиддл-ди-ди, Колум! Я понимаю, что ты  делаешь.  Ты  перекладываешь
вину на меня за то, что не поймал чего-то.
   Она начинала сердиться. Игра слов и игра умов, казалось,  становились
бесцельными.
   Она не заметила, что Колум отвлек ее внимание от выселения.
   - Ты рассказал Скарлетт о Молли, Колум? - спросила Кэтлин. - Она име-
ет право знать это заранее.
   Скарлетт совсем забыла о гномах. Она понимала,  что  это  сплетни,  и
жаждала узнать их.
   - Кто это Молли?
   - Она первая из О'Хара, кого ты встретишь в Адамстауне, - сказал  Ко-
лум, - и сестра Кэтлин и моя.
   - Наполовину сестра, - поправила Кэтлин, - и эта половина,  по-моему,
слишком велика.
   - Расскажи, - настаивала Скарлетт.
   Рассказ оказался таким длинным, что окончился  одновременно  с  путе-
шествием, но Скарлетт не заметила пролетевшего времени и расстояния. Она
слушала о своей собственной семье. Она узнала, что Колум и  Кэтлин  тоже
были наполовину брат и сестра. Их отец Патрик, один из  старших  братьев
Джералда О'Хара, был женат трижды. От его первого брака  родились  дети:
Джемми, уехавший в Саванну, и Молли, по словам Колума, настоящая  краса-
вица. По мнению Кэтлин, она, возможно, была такой в молодости.
   После смерти первой жены Патрик женился второй раз на матери  Колума,
а после ее смерти он женился на матери Кэтлин и Стивена. Скарлетт молча-
ла, она про себя комментировала услышанное.
   В Адамстауне она должна встретиться с  десятью  кузинами  О'Хара,  их
детьми и даже внуками. Патрик, упокой Господи его душу, умер 15 лет тому
назад. Кроме того, был еще здравствующий дядя Дэниэл с детьми и внуками.
Из них Мэт и Джералд были в Саванне, но шесть остались в Ирландии.
   - Я никогда не смогу их различать, - сказала Скарлетт с тревогой. Она
путала некоторых детей О'Хара в Саванне.
   - Колум тебе поможет, - сказала Кэтлин. - В доме Молли совсем нет
   О'Хара, за исключением ее самой. Но и  она  предпочла  отказаться  от
своей собственной фамилии.
   Колум объяснил ядовитый комментарий Кэтлин. Молли недурно  устроилась
- она вышла замуж за Роберта Донахью - состоятельного человека с процве-
тающей большой фермой, расположенной на ста с лишним акрах земли. Он был
что называется "крепким хозяином". Молли сначала работала на  кухне  До-
нахью поварихой. Когда жена Донахью умерла, Молли стала через положенный
срок траура его второй женой и мачехой четверых детей. От второго  брака
родилось пятеро детей - самый старший из них очень большой  и  красивый,
хоть он и родился почти на три месяца раньше срока. Все дети сейчас  вы-
росли и живут собственными домами.
   - Молли не была предана своей родне, - сказал  Колум  спокойно,  -  а
Кэтлин фыркнула, потому, что ее муж был их  лендлордом.  Роберт  Донахью
арендовал акры земли дополнительно к своей  собственной  ферме,  меньшую
ферму он сдавал внаем семье О'Хара.
   Колум начал перечислять имена детей Роберта и его внуков, но к  этому
времени Скарлетт уже начала сопротивляться яростному натиску  несметного
количества имей и возрастов. Она больше не воспринимала их до  тех  пор,
пока речь не зашла о ее собственной бабушке.
   - Старая Кэти-Скарлетт все еще живет в домике, построенном  ее  мужем
после их женитьбы в 1789 году. Ничто не может заставить ее покинуть этот
дом. Мой отец впервые женился в 1815 году и привез свою новобрачную жить
в битком набитый домик. Когда начали появляться дети, он пристроил рядом
помещение, где было теплое место возле огня и для кровати его старой ма-
тери. Но старухе ничего этого не нужно. Итак, Син живет в домике с нашей
бабушкой, а девушки, такие, как Кэтлин, обслуживают их.
   - И тогда бабушке ничего не остается делать, кроме как пройтись  мет-
лой по полу и вытереть пыль. Син специально разыскивает грязь на дороге,
чтобы наследить на чистом полу. А что он вытворяет, когда они  шьют!  Он
может схватить рубашку, когда к ней едва пришиты пуговицы.  Син  -  брат
Молли и только наполовину наш. Он плохой человек, почти такой же никчем-
ный, как Тимоти, хотя и старше на двадцать лет.
   У Скарлетт закружилась голова. Она не посмела спросить, кто такой Ти-
моти, из-за боязни, что на нее выплеснут еще одну дюжину имен.  В  любом
случае на это уже не осталось времени. Колум открыл окно и крикнул куче-
ру:
   - Останови. Джим, пожалуйста. Я выйду и сяду к тебе наверх. Мы должны
повернуть на дорогу вон там впереди, я должен показать тебе дорогу.
   Кэтлин ухватила его за рукав.
   - Колум, пожалуйста, можно мне спуститься с тобой? Я сама  пойду  до-
мой. Я не могу ждать больше. Скарлетт не будет против того,  чтобы  пое-
хать к Молли. Не правда, ли Скарлетт? - и она улыбнулась ей с такой  на-
деждой, что Скарлетт согласилась бы, даже если не хотела этого.
   Она не собиралась идти в дом семейной красавицы - какой бы  поблекшей
та ни была сейчас, - не приведя себя в порядок, не стерев пыль с лица  и
обуви, и, наконец, не капнув духов из  серебряного  флакончика,  который
всегда лежит в ее сумочке, не попудрившись и не коснувшись слегка  румя-
нами щек.



ГЛАВА 50


   Дорога к дому Молли проходила через небольшой фруктовый сад. В сумер-
ках облако бледно-розовых лепестков ярко выделялось на фоне  темносинего
неба. Ровные клумбы первоцвета окружали дом. Повсюду царил  порядок.  То
же было и внутри дома. Нарядные салфеточки на  грубой  волосяной  обивке
мебели в прихожей, белоснежные накрахмаленные скатерти с кружевными кра-
ями, до блеска начищенная решетка камина: все кругом сияло чистотой.  Да
и сама Молли была совершенно безукоризненна в одежде и манерах. Ее  тем-
но-красное платье было обшито серебряными пуговичками, а блестящие  каш-
тановые волосы спускались искусно уложенными  локонами  из-под  плетеной
белой шляпки с кружевной ленточкой.
   Она подставила Колуму щечку для поцелуя и рассыпалась в  любезностях,
представляя Скарлетт другим О'Хара. Скарлетт была приятно поражена бесс-
порной красотой Молли. Кожа ее была на редкость гладкой и бархатистой, а
голубые глаза сияли чистотой и свежестью. Ни единой  морщинки  на  лице,
кроме тех, что бывают даже у маленьких девочек. Колум, должно быть, оши-
бался, ей не может быть пятидесяти.
   - Я так рада видеть тебя. Молли, и благодарна за твое обещание  пока-
зать этот чудный домик, - воскликнула Скарлетт.
   Дом действительно был прелестный, такой чистенький  и  свежевыкрашен-
ный. Но прихожая  не  превышала  самую  маленькую  спальню  ее  дома  на
Пичстрит.
   - Горе ты мое, Колум! Ну как ты мог уйти и оставить меня одну? -  вы-
говаривала ему Скарлетт на следующий день. - Этот ужасный  Роберт,  вер-
ное, скучнейший человек на свете! Весь вечер рассказывал мне  про  своих
коров и про удои. Мне казалось, что я вот-вот замычу. И кроме того,  они
мне раз пятьдесят повторили, что у них обед, а не ужин.  Не  понимаю,  в
чем тут разница...
   - В Ирландии по вечерам англичане обедают, а ирландцы ужинают.
   - Да, но они же не англичане!
   - Они стремятся во всем подражать англичанам. Как-то раз я видел, как
   Роберт с управляющим Эрлов выпили залпом по стакану виски.
   - Колум! Ты шутишь!
   - Смеюсь, дорогая, но не шучу. Но ты не беспокойся;  в  конце  концов
нас это не касается. У тебя удобная постель?
   - Я думаю, да. Хотя вчера я так устала, что заснула бы и на  кукуруз-
ных початках. Должна тебе сказать, что было бы  неплохо  немного  прогу-
ляться. Вчерашняя поездка была слишком долгой и утомительной. Далеко  ли
до бабушкиного дома?
   - Четверть мили, не больше, если идти по этой дороге.
   - Дороге? Ты даешь прелестные названия вещам. Мы бы сказали
   "тропинка", даже если бы не было этих  живых  изгородей.  Я  попробую
сделать такие у себя в Таре вместо заборов. И много  им  нужно  времени,
чтобы так разрастись?
   - Это зависит от того, что посадишь. Какие кустарники растут в  Клей-
тоне? А может, у тебя есть деревья, которые можно подрезать?
   Скарлетт подумала, что для священника Колум  неплохо  разбирается  во
всех этих вопросах. Узкая петляющая тропинка оказалось  намного  длинней
четверти мили.
   Неожиданно дорожка вывела их на лужайку. Перед ними стоял  маленький,
чисто выбеленный домик с соломенной крышей и сияющими  чистотой  окнами.
Дым, шедший из трубы, вырисовывался бледной полосой на солнечном голубом
небе, а на одном из подоконников спал пушистый котенок.
   - Потрясающе! Как эти домики все время остаются белыми? Или это  изза
дождя?
   Скарлетт вспомнила, что только за вчерашний  вечер  раза  три  прошел
сильный дождь. А грязь на тропинке говорила о том, что лило здесь гораз-
до чаще.
   - Сырость, конечно, помогает немного, - с улыбкой сказал  Колум.  Ему
было приятно, что она не жалуется на испачканную обувь и подол платья. -
Но на самом деле ты приехала в такое время. Мы ремонтируем дома два раза
в год: на Рождество и на Пасху. Пойдем посмотрим, не спит ли бабушка.
   - Я нервничаю, - призналась Скарлетт. Действительно, неизвестно,  как
должен выглядеть человек, которому почти сто лет. А вдруг ее вывернет от
одного взгляда на родную бабушку? Что ей тогда делать?
   Скарлетт обогнула домик вслед за Колумом и подошла к крыльцу. Верхняя
часть двери была открыта, но внутри ничего не было видно. Как-то странно
пахло землей и чем-то кислым, отчего она сразу сморщила нос. Неужели это
запах старости?
   - Чувствуешь, как пахнет горящий торф? Это тепло самого сердца Ирлан-
дии. Угольный камин Молли ничто, но она гордится им потому, что он  анг-
лийский. Дом - это значит, что в очаге всегда горит торф. Морин  расска-
зывала, что иногда ей снится это, и она просыпается с  замирающим  серд-
цем. Надо будет взять для нее несколько кирпичиков, когда поедем обратно
в Саванну.
   Скарлетт вдохнула. Да, это был чудный запах, чем-то похожий на  запах
дыма. Она вошла в дом вслед за Колумом через низкую дверь, часто моргая,
чтобы привыкнуть к темноте.
   - А, это ты, наконец, Колум О'Хара. А что здесь  делает  Молли,  если
Бриди обещала, что приедет дочка моего Джералда?
   Голос ее был тонким и сварливым, но не слабым и не надломленным. Чув-
ство облегчения и спокойствия охватило Скарлетт. Это просто папина мама,
о которой он так много рассказывал.
   Она отпихнула назад Колума и опустилась на колени подле старушки, ко-
торая сидела в деревянном кресле у очага.
   - Я дочка Джералда, бабушка. Он назвал меня в вашу  честь  Кэти-Скар-
летт.
   Старая Кэти-Скарлетт была маленькой и смуглой. Почти за сто лет  кожа
ее потемнела от солнца, ветра и дождей. Лицо стало круглым и сморщенным,
как пожухлое яблоко. Но выцветшие голубые глаза оставались чистыми и яс-
ными. Края синей шали, лежавшей на ее плечах, падали на колени, а совер-
шенно белые волосы были прикрыты красной вязаной шапочкой.
   - Дай-ка взглянуть на тебя, девочка, - сказала она, и ее сухие морщи-
нистые пальцы приподняли Скарлетт за подбородок. - Клянусь всеми  святы-
ми, он говорил правду! У тебя глаза зеленые, как у кошки, - она торопли-
во перекрестилась. - Хотелось бы мне знать, откуда они взялись такие.  А
я-то думала, Джералд был пьян, когда писал мне  все  это  вранье.  Скажи
мне, юная Кэти-Скарлетт, что, твоя дорогая мамочка была шлюхой?!
   Скарлетт рассмеялась:
   - Ну что вы, бабушка, она была святой!
   - Да ну?! И мой Джералд на ней женился? Удивительно. А может то,  что
она имела несчастье выйти за него замуж, и сделало ее святой? Скажи,  он
до конца своих дней оставался таким же  вздорным  сумасбродом?  Успокой.
Господи, душу его...
   - Боюсь, что так, бабушка.
   Старуха оттолкнула ее.
   - Она боится! Благодари Бога! Я молилась, чтобы  Америка  не  сломала
его. Колум, поставь за меня свечку в благодарность Господу.
   - Конечно, - ответил Колум.
   Она снова пристально вгляделась в лицо Скарлетт своими не по-старчес-
ки проницательными глазами.
   - Я знаю, ты не хотела меня обидеть. Кэти-Скарлетт, я прощаю тебя,  -
глаза ее неожиданно вспыхнули, и маленькие сморщенные губы  расправились
в нежной, щемящей сердце улыбке, обнажая розовые десны,  на  которых  не
было ни одного зуба. - Я прикажу поставить еще одну свечу за то, что мне
довелось увидеть тебя, прежде чем сойду в могилу.
   Глаза Скарлетт наполнились слезами:
   - Благодарю вас, бабушка.
   - Не за что, не за что, - ответила старая Кэти-Скарлетт. - Уведи  ее,
Колум, я теперь могу быть спокойна.
   Она закрыла глаза и уронила голову на покрытую шалью грудь.
   Колум тронул Скарлетт за плечо:
   - Пойдем.
   Кэтлин выбежала из открытой двери, и куры во дворе бросились, кудахча
врассыпную.
   - Добро пожаловать, Скарлетт, - весело крикнула она, - чайник  кипит,
и свежие булочки поджидают вас!
   Скарлетт изумилась перемене,  происшедшей  с  Кэтлин.  Она  выглядела
очень счастливой и здоровой. На ней была коричневая юбка  по  щиколотку,
один край был поднят и заткнут за домотканый передник, повязанный вокруг
талии так, что виднелись голубая и желтая нижние юбки. Хотя Скарлетт са-
ма никогда не ходила в доме в халате, она удивилась, почему Кэтлин боси-
ком и без чулок, которые ей так хотелось купить.
   Скарлетт подумывала попросить Кэтлин, чтобы та побыла с ней у  Молли.
Она могла бы потерпеть и смириться со своей неприязнью к сестре дней  на
десять. Скарлетт понимала, что Кэтлин очень нужна ей. У Молли была  слу-
жанка, выполняющая также обязанности горничной,  но  она  совершенно  не
умела укладывать волосы. Но теперь это была другая Кэтлин, такая  счаст-
ливая и уверенная в себе, что она ни за что не согласится  прислуживать.
Она подавила вздох и прошла в дом.
   Он был таким маленьким! Больше, конечно, чем дом бабушки, но  все  же
слишком маленький для семьи. Где же они все  спят?  Входная  дверь  вела
прямо в кухню, которая была раза в два больше кухни в маленьком домике и
во столько же меньше спальни Скарлетт в Атланте. Самым заметным  предме-
том в комнате был очаг: большой и каменный,  он  располагался  у  правой
стены. Слева от него поднималась крутая деревянная лестница с  перилами,
дверь от нее вела в другую комнату.
   - Подвинь стул к огню, - посоветовала Кэтлин. Прямо на каменном  полу
очага низким пламенем горел торф. Такими же камнями был выложен весь пол
в кухне. Все кругом было вымыто и начищено до блеска, и запах мыла  сме-
шивался с острым ароматом горящего торфа.
   "О Господи! - подумала Скарлетт. - Моя семья действительно бедна.  Но
почему, почему Кэтлин так рвалась вернуться сюда?!"
   Она через силу улыбнулась и села в резное деревянное кресло,  которое
Кэтлин придвинула к очагу.
   Только потом, позже Скарлетт поняла, почему роскошная жизнь в Саванне
не могла заменить Кэтлин маленького домика с соломенной  крышей.  О'Хара
создали в Саванне Нечто вроде  островка  счастья,  который  был  заселен
только ими и воспроизводил ту жизнь, которую они знали когда-то в Ирлан-
дии. Здесь же все было изначальным и подлинным.
   Кто-нибудь постоянно заглядывал в открытую дверь, восклицая: "Ну надо
же, да тут все в сборе!" Затем их приглашали зайти и "посидеть у  огня".
Старики и дети, женщины и мужчины заходили один  за  другим,  иногда  по
двое, по трое. Музыкальные ирландские  голоса  приветствовали  Скарлетт,
поздравляли Кэтлин с возвращением домой так тепло и  сердечно,  что  обе
были тронуты до глубины души. Это было небо и земля по сравнению  с  тем
миром формальностей, где все покупалось и продавалось и к  которому  так
привыкла Скарлетт. Люди так просто  говорили,  кем  они  ей  приходятся,
рассказывали об отце, вспоминали истории прежних времен, которые переда-
ются из поколения в поколение.
   Она словно видела Джералда О'Хара здесь, среди сидящих  вокруг  огня,
узнавала его лицо, слышала его голос.
   "Будто папа сам здесь, - подумала Скарлетт. - Я могу видеть, каким он
был здесь в молодости".
   Ей рассказали все городские и деревенские сплетни:  кто  куда  пошел,
кто что сказал и так далее...
   Скарлетт казалось, будто всю жизнь она знакома и  с  кузнецом,  и  со
священником, и с хозяином пивной, и с этой женщиной,  у  которой  курица
несет яйца с двумя желтками. В дверном проеме появилась лысая голова от-
ца Донахера. Скарлетт показалось это вполне естественным, а когда он во-
шел, она поймала себя на том, что вместе со всеми украдкой глянула, заш-
топана ли дырка на сутане, которая вечно рвется, цепляясь за острый угол
церковных ворот.
   "Здесь всегда было так, - подумала она, - все друг друга знают,  твоя
жизнь, твои дела у всех на виду. Все какое-то маленькое, близкое и очень
удобное".
   Все, что она видела, слышала и чувствовала, было родным и узнаваемым,
это был тот самый мир, к которому она всегда  стремилась  и  знала,  что
здесь она действительно счастлива.
   "Лучшего отдыха и придумать нельзя, - думала Скарлетт,  -  будет  что
рассказать Ретту. Может быть, вернемся сюда вместе когда-нибудь. Он ведь
никогда не рвался уехать при первой же возможности куда-нибудь  в  Париж
или в Лондон. Конечно, мы не сможем жить вот так, это слишком... слишком
по-крестьянски. Но все равно оригинально.  Завтра  же  надену  свое  ир-
ландское платье, когда приду навестить их снова. И никакого корсета. На-
дену желтую нижнюю юбку, а сверху синюю... или, может быть, красную"..."
   Вдалеке зазвонил колокол, и молодая женщина в красной  юбке,  которая
показывала Кэтлин, какой первый зуб прорезался у ее ребеночка,  вскочила
на ноги.
   - Матерь Божия! Мой Кевин скоро вернется, а дома нет обеда!
   - Так возьми немного жаркого, Мэри-Хелен, там достаточно для всех.
   Не прошло и минуты, а Мэри-Хелен уже бежала домой, держа одной  рукой
малыша, а другой - миску, прикрытую салфеткой.
   - Поможешь мне убрать посуду, Колум? Сейчас мужчины приедут  обедать.
Где только черти носят эту Бриди?!
   Один за другим вошли мужчины, возвратившиеся с поля. Скарлетт  встре-
тила брата своего отца - дядю Дэниэла и его сыновей. Их было четверо, от
двадцати до сорока четырех лет. Сам дядя, несмотря на свои  восемьдесят,
оставался высоким и энергичным.
   - Дом, наверное, ничуть не изменился с тех пор, когда папа был  моло-
дым и его старшие братья тоже.
   Колум казался таким маленьким, когда сидел за одним столом с огромны-
ми мужчинами О'Хара.
   Пропавшая Бриди вбежала в дверь как раз тогда, когда Кэтлин расклады-
вала жаркое по тарелкам. Бриди промокла насквозь: ее  юбка  прилипала  к
ногам, а с волос капало на спину. Скарлетт, услыхав шум, подняла голову,
но солнце светило ей прямо в глаза и она ничего не увидела.
   - Ты что, Бриди, в колодец свалилась?  -  спросил  самый  младший  из
братьев, Тимоти.
   Он обрадовался возможности отвлечь внимание от  собственной  персоны,
потому что братья поддразнивали его за слабость, которую он питал к  ка-
кой-то девушке. По имени ее не называли, а говорили "некая золотоволосая
дама".
   - Я купалась в реке, - сказала Бриди.
   Потом она села и начала есть, не обращая внимания на реакцию, вызван-
ную ее заявлением. Даже Колум, который никогда никого не критиковал, по-
высил голос и постучал по столу.
   - Отвлекись-ка от кролика и посмотри на меня. Бриджи О'Хара! Разве ты
не знаешь, что на каждую милю по всему течению Бойна каждый  год  прихо-
дится по одному утопленнику?
   Бойн?!
   - Это что, тот самый Бойн, что в "Воинской битве"? Да, Колум? - спро-
сила Скарлетт.
   За столом воцарилось молчание.
   - Папа рассказывал мне об этом раз сто, не меньше.  Он  говорил,  что
О'Хара потеряли из-за нее все свои земли.
   Ложки вновь застучали по тарелкам.
   - Да, это так, - ответил Колум, - река осталась все той  же.  По  ней
проходит граница. Если хочешь, я покажу тебе, но надеюсь ты  не  собира-
ешься воспользоваться ею вместо ванны. Как ты только до  такого  додума-
лась, Бриди? Да что на тебя нашло?!
   - Кэтлин сказала мне, что приехала кузина Скарлетт, а  Элин  сказала,
что служанка леди должна мыться каждый день, прежде  чем  прикасаться  к
одежде леди и к ее волосам. Вот я и пошла мыться.
   Тут она впервые посмотрела на Скарлетт, до этого ее словно не сущест-
вовало.
   - Вот увидите, я буду стараться угодить вам во всем, если вы возьмете
меня в Америку, - ее синие глаза заблестели, а маленький круглый  подбо-
родок решительно выпятился.
   Она очень понравилась Скарлетт. Можно быть уверенной,  что  Бриди  не
станет плакать и скучать по дому. Но она может пользоваться ее  услугами
лишь во время путешествия. Ни у одной южанки еще не было  белой  горнич-
ной. Скарлетт не знала, как сказать об этом. Колум сделал это за нее.
   - Уже решено, что ты поедешь с нами в Саванну, так что можешь не рис-
ковать своей жизнью.
   - Ура! - завопила Бриди. - Я не буду такой невоспитанной, когда стану
горничной, - сказала она, краснея, потом обратилась к Колуму: - Я ходила
к броду, там вода едва доходит до колена. Я же не такая  дура,  как  все
остальные.
   - Но ведешь ты себя именно так, - сказал Колум. Он снова улыбался.  -
Скарлетт расскажет тебе обо всем, что может  понадобиться  леди.  Но  ты
должна научиться всему до отъезда. У тебя будет еще две недели на кораб-
ле. За это время ты сможешь выучиться всему, что нужно.
   Бриди тяжело вздохнула:
   - До чего же тяжело быть самой младшей!  Все  набросились  на  нее  с
громкими укорами, кроме Дэниэла, который за время обеда не  произнес  ни
слова. Когда все угомонились, он отодвинул свой стул и встал.
   - Копать лучше, пока земля сухая, - сказал он, - заканчивайте  еду  и
пойдемте работать.
   Затем он торжественно поклонился Скарлетт:
   - Юная Кэти-Скарлетт О'Хара, ты оказала великую честь моему  дому,  и
мы всегда будем рады тебе. Твоего отца всегда любили здесь, и разлука  с
ним, словно камень, лежит на моей душе вот уже более пятидесяти лет.
   Она была так изумлена, что не могла вымолвить ни слова.  И  пока  она
раздумывала, что ответить, он уже скрылся из виду.
   Колум подвинул свой стул поближе к очагу:
   - Тебе, может быть, не нужно этого знать, милая Скарлетт, но ты оста-
вила глубокий след в этом доме. Сегодня я впервые  услышал,  что  Дэниэл
говорил о чем-то, кроме своей фермы. Тебе надо следить за  каждым  своим
шагом, иначе вдовы и старые девы всей округи наведут на тебя порчу.  Дэ-
ниэл вдовец и вполне может еще раз жениться.
   - Колум! Но ведь он же старик!
   - Посмотри на его мать. В свои сто лет она еще цветет.  И  он  сможет
хорошо пожить еще не один год. Так  что  будет  лучше,  если  все  будут
знать, что у тебя есть муж.
   - А может, лучше напомнить мужу, что он не единственный мужчина в ми-
ре? Я скажу ему, что в Ирландии у него есть соперник.
   Мысль о том, что Ретт будет ревновать ее к ирландскому фермеру,  зас-
тавила ее улыбнуться. А впрочем, почему бы и нет? Она  могла  бы  просто
намекнуть, не говорить, кто он. О, как будет прекрасно! Ретт будет подле
нее, как только она того захочет! Неожиданное мучительное желание  охва-
тило ее. Нет, она не станет дразнить его Дэниэлом О'Хара и вообще кем бы
то ни было. Все, чего она хочет, - это быть с ним,  любить  его,  родить
ему этого ребенка.
   - В одном Колум прав, - заговорила Кэтлин, - Дэниэл благословил тебя,
а он - глава семьи. Когда ты не сможешь оставаться  у  Молли,  для  тебя
здесь всегда найдется местечко, стоит только захотеть.
   Скарлетт увидела подходящий повод. Любопытство прямо-таки сжигало ее.
   - Как вы все размещаетесь на ночь? - спросила она прямо.
   - Мансарда делится на две части. Ребята занимают одну половину, а  мы
с Бриди другую. А Дэниэл - эту кровать у камина, когда  бабушка  отказа-
лась на ней спать. Я тебе сейчас покажу.
   Кэтлин потянула спинку деревянной скамьи, стоявшей вдоль стены, спин-
ка согнулась и опустилась, превратившись в кровать  с  тонким  матрасом,
покрытую тоненьким шерстяным одеялом.
   - Он говорил, что сделал это, чтобы показать, какую хорошую вещь  она
упустила, но по-моему, ему просто было одиноко в той комнате после того,
как тетя Тереза умерла.
   - В "той комнате"?
   - Да, вон там, - она кивнула в сторону двери, -  мы  приспособили  ее
под прихожую. Чего зря пустовать? Но кровать там осталась, и  она  будет
готова для тебя в любую минуту, стоит только захотеть.
   Скарлетт с трудом могла себе представить, что ей  когда-нибудь  захо-
чется. Семь человек в домике, который, по ее мнению, был слишком мал да-
же для четверых! А тем более таких огромных  людей!  Неудивительно,  что
папу прозвали "самым маленьким поросеночком", и он всегда старался  выг-
лядеть высоким.
   Они с Колумом еще раз зашли к бабушке, прежде чем вернуться к  Молли,
но та спала, сидя у очага.
   - Ты думаешь, с ней все в порядке? - шепнула Скарлетт.
   Колум просто кивнул. Дождавшись, когда они будут на улице, сказал:
   - Я видел на столе чайник, он был почти пуст. Она всегда дремлет пос-
ле обеда.
   Живые изгороди по обеим сторонам дороги были очень красивы из-за цве-
тущего боярышника, птичье пение раздавалось всего в двух футах над голо-
вой Скарлетт. Было очень приятно пройтись, хотя земля оставалась мокрой.
   - Это тропинка ведет к Войну, Колум? Ты обещал мне показать реку.
   - Обязательно, Скарлетт. Но только утром. Сегодня мы  должны  вовремя
вернуться. Молли устраивает в честь тебя чаепитие.
   - О! Вечер в мою честь! Чудесно! Я смогу повидать всех  родственников
еще до того, как устроюсь в Чарльстоне.



ГЛАВА 51


   Угощение было на славу.  Но  Скарлетт  подумала,  что  это,  пожалуй,
единственный приятный момент во всей этой кутерьме. Ей приходилось пожи-
мать руки и улыбаться всем приезжающим и уезжающим. "Бог мой, какие мяг-
кие и слабые пальчики у этих женщин, а разговаривают они, словно  у  них
кость в горле застряла. И до чего же нудные! В жизни не встречала  более
навязчивых собеседников..."
   Скарлетт не сталкивалась никогда прежде с этим соперничеством в чрез-
мерной, чисто провинциальной утонченности будущих  джентри.  Клейтонские
землевладельцы и аристократия с прямо-таки деревенской прямотой выражали
презрение к чарльстонской претенциозности и к тому кругу людей в  Атлан-
те, которых она причисляла к "друзьям Молли". Оттопыренный мизинец руки,
держащей чашку, и микроскопической величины бутерброды и пирожные  очень
точно характеризовали Молли и ее  окружение.  Они  стремились  выглядеть
изысканно, а на самом деле были нелепыми и манерными.
   Но Скарлетт, по-видимому, решила найти утешение в еде и поглощала все
с большим аппетитом, игнорируя все приглашения к беседе, во время  кото-
рой можно было посетовать на горькую долю несчастных, которым приходится
пачкать руки, работая на ферме.
   - Молли, а чем занимается Роберт? Ходит все время в лайковых  перчат-
ках? - спросила Скарлетт и не без злорадства отметила, что на прекрасной
коже Молли появляются морщинки, когда та хмурится.
   "Бедняга Колум! Полагаю, ему придется выслушать от нее несколько неж-
ных слов из-за того, что привез меня сюда, - подумала Скарлетт. - Но мне
плевать на все. Она может говорить обо мне все, что угодно, будто я вов-
се не О'Хара. И с чего эта идиотка взяла, что плантация - это то же  са-
мое, что и - как она там сказала - поместье. Нет, надо будет самой пого-
ворить с Колумом. Вот умора! Какие у них были довольные  рожи,  когда  я
рассказывала, что у нас вся прислуга и работники - черные. Хотя они вряд
ли даже слыхали, что у людей бывает черная кожа, и уж точно не видели ни
одного негра. Все кругом как-то странно".
   - Чудесный вечер, Молли, - сказала Скарлетт, - все  очень  вкусно!  Я
так объелась, что чуть не лопнула. Думаю, мне было бы  неплохо  пойти  в
свою комнату, отдохнуть немного.
   - Как тебе будет угодно, Скарлетт. Я вообще-то приказала  приготовить
коляску, чтобы мы покатались, но если ты предпочитаешь поспать, то...
   - О, нет! Мне очень хочется поехать. Мы можем отправиться к реке, как
ты думаешь?
   Хотя она и собиралась отделаться от Молли, но этот шанс  был  слишком
хорош, чтобы упускать его. По правде говоря, ей  больше  хотелось  прое-
хаться до реки, чем идти туда пешком. С некоторых пор  она  не  доверяла
Колуму, когда он говорил "недалеко".
   В действительности так оно и вышло. Молли в желтых перчатках под цвет
высоких колес двуколки правила сначала по главной дороге, потом свернула
в сторону, и они покатили по деревенской  улице.  Скарлетт  с  интересом
глядела на ряд унылых домишек.
   Коляска проехала через огромные ворота, ничего подобного  Скарлетт  в
жизни не видела. Верх этого громаднейшего  железного  сооружения  был  с
двух сторон усажен позолоченными остриями, а в  центре  красовался  ярко
раскрашенный замысловатым узором металлический диск.
   - Крепость Эрлов, - нежно сказала Молли. - Мы поедем  к  Бит  Хаус  и
посмотрим на реку из сада. Хорошо, что хозяина сейчас нет, а Роберт взял
разрешение у мистера Андерсона.
   - А кто это?
   - Управляющий. Он всем здесь распоряжается. Они с Робертом -  прияте-
ли.
   Скарлетт постаралась сделать вид, будто все  это  производит  на  нее
впечатление, хотя и не понимала, почему какой-то смотритель требует  та-
кого к себе внимания, ведь он просто нанят для  помощи.  Ответ  на  этот
вопрос она получила тогда, когда коляска, проехав по  широкой  усыпанной
гравием дорожке, выкатила на расстилающуюся гладь подстриженной лужайки,
которая напомнила Скарлетт ее собственную террасу в Таре. Но  первый  же
взгляд на Бит Хаус вытеснил все ее мысли.
   Биг Хаус был огромен. Из-за множества крыш, башен, стен с  бойницами,
мостиков и переходов он был больше похож на маленький город, чем даже на
очень большой дом. Теперь Скарлетт поняла, почему Молли с таким уважени-
ем относилась к управляющему. Да, здесь требовалось гораздо  больше  лю-
дей, чем на самой большой  плантации.  Скарлетт  приходилось  вытягивать
шею, чтобы разглядеть верхнюю часть стен и отделанные мраморным кружевом
окна. Особняк, построенный Реттом для нее в  Атланте,  там,  несомненно,
был самым большим и впечатляющим, но тут он стал бы  не  очень  примеча-
тельным уголком.
   - Я хочу посмотреть дом изнутри.
   Молли ужаснулась ее просьбе:
   - Но у нас есть разрешение гулять только в саду! Сейчас я привяжу по-
ни и мы пройдем туда через те ворота, - она указала на высокую арку.
   Скарлетт выпрыгнула из коляски.
   Через арку они вышли на террасу. Гравий, которым она  была  засыпана,
образовывал замысловатый рисунок из волн  и  завитушек.  Следы  Скарлетт
сейчас же нарушили прекрасный  Робко и неуверенно  ступала  она,  с
опаской поглядывая на сад, где дорожки также были  усыпаны  разрыхленным
гравием, правда, без этого рисунка, но следы там все равно оставались.
   - Не понимаю, как им это удается? - думала Скарлетт. - Ведь у челове-
ка с граблями тоже должны быть ноги, которые оставляют следы на земле.
   Она глубоко вздохнула и решительно зашагала к мраморным ступеням, ве-
дущим в сад. Звук хрустящего под ногами гравия  выстрелами  отзывался  в
ушах, и Скарлетт уже пожалела, что пришла.
   Куда это подевалась Молли?! Она как можно тише повернулась. Молли шла
очень осторожно, наступая на следы, оставленные  Скарлетт.  Увидев,  что
кузина, несмотря на все свои маневры, боится еще больше, Скарлетт почув-
ствовала себя уверенней. Ожидая Молли, она еще раз поглядела на дом. От-
сюда он выглядел таким необъятным, из комнат на террасу выходили высокие
двустворчатые окна, доходившие до самой земли и закрытые плотными  зана-
весками, они были достаточно большими, чтобы проходить через них, но все
же не такими огромными, как двери на фасаде дома. Теперь уже можно  было
поверить, что здесь живут люди, а не великаны.
   - Какая дорога ведет к реке? - обратилась Скарлетт к кузине.
   Она не собиралась говорить шепотом только  потому,  что  рядом  стоит
пустой дом. Задерживаться ей тоже не хотелось, и поэтому она  отказалась
от предложения Молли обойти все тропинки и полностью осмотреть сад.
   - Я только хочу увидеть реку. Мой муж вечно возится с садом, и он мне
наскучил еще дома.
   Всю дорогу, пока они шли по центральной аллее к деревьям на краю пар-
ка, ей пришлось отбиваться от  назойливого  любопытства  Молли,  которая
проявила страшный интерес к истории ее замужества.
   И вдруг в проеме между двумя рядами деревьев Скарлетт  увидела  воду.
Никогда прежде не видела она ничего подобного. Поток переливался и играл
всеми оттенками золотого и коричневого. Солнце, садившееся  в  верховьях
реки, расплавленным золотом кружилось в водоворотах, которые образовыва-
лись на темной, как бренди, поверхности.
   - Как красиво! - воскликнула Скарлетт, и голос ее смягчился.
   Она не могла оставаться равнодушной к красоте.
   "Послушать папу, - думала Скарлетт, - так река должна быть красной от
крови ее жертв, стремительной и дикой. А на  самом  деле  нужно  пригля-
деться, чтобы увидеть, что она вообще движется. И это Бойн!"
   Она всю жизнь слышала о ней, и вот теперь стоит только  сделать  шаг,
протянуть руку, и можно прикоснуться к ней.  Скарлетт  ощутила  какое-то
незнакомое чувство, она не знала даже, как назвать его, искала  какое-то
определение. Это было очень важно, стоит ей только найти его...
   - А это вид, - сказала Молли своим хорошо поставленным,  отработанным
голосом. - Все лучшие дома имеют вид из своих садов.
   Скарлетт захотелось стукнуть ее чем-нибудь тяжелым. Теперь ей никогда
не вернуть этого чувства. Она поглядела в  ту  сторону,  куда  указывала
Молли, и увидела башню на другом берегу реки.
   Эта башня была такой же, какую Скарлетт видела из поезда: каменная  и
полуразрушенная. Весь фундамент зарос мхом, а по стенам вился плющ.
   "Вблизи она, наверное, просто громадная, - подумала Скарлетт, - футов
тридцать в ширину, а в высоту, наверное, вдвое больше...
   Ей пришлось согласиться с Молли, что вид действительно романтичный.
   - Пойдем, - сказала она, еще раз взглянув на  реку,  и  внезапно  по-
чувствовала себя уставшей.
   - Колум, я готова убить свою милую кузину Молли. Слышал  бы  ты,  как
этот ужасный Роберт разглагольствовал  по  поводу  привилегии  тихонечко
прогуливаться по саду Эрлов. Он сказал мне об этом  раз  двести,  и  при
каждом упоминании Молли принималась щебетать в течение  десяти  минут  о
том, как это была увлекательно.
   А потом сегодня утром она чуть в обморок не упала, когда увидела меня
в ирландском платье. И куда делся чирикающий голосок истинной леди,  хо-
тела бы я знать. Она прочитала мне целую лекцию, что я рушу ее репутацию
и совершенно не смущаюсь Роберта. Роберта!!! Да это он должен  смущаться
каждый раз, когда видит в зеркале свою тупую рожу! Да как она смеет  вы-
говаривать мне! Кто она такая!
   Колум похлопал ее по руке:
   - Она, конечно, не лучшая компания для тебя, Скарлетт, дорогая, но  и
у Молли есть свои достоинства. Она одолжит нам свою двуколку, и мы прек-
расно проведем день. Не будем даже вспоминать о ней и омрачать нашу про-
гулку. Посмотри на цветы терновника в ограде и цветущие вишни в саду. Не
злись. День слишком хорош. А ты в своих полосатых чулках и красных  ниж-
них юбках похожа на очаровательную ирландскую девчушку.
   Скарлетт вытянула ноги и засмеялась. Колум был прав. Почему это Молли
может испортить ей такой чудесный день.
   Они поехали в Трим, древний город с богатой  историей,  которая,  как
знал Колум, совсем не будет интересовать Скарлетт. И потому он рассказы-
вал ей о больших ярмарках по субботам, таких же, как в Голвее, ну  разве
чуть-чуть поменьше. Зато почти каждый раз здесь бывают гадалки,  которых
редко встретишь в Голвее. За два пенни они предскажут вам большую удачу,
умеренное счастье за пенс и жизненный удар  -  если  из  вашего  кармана
нельзя выжать больше полпенни.
   Скарлетт рассмеялась - Колум всегда умел рассмешить ее - и  потрогала
кошелечек, висевший у нее на груди. Он был спрятан под ирландской рубаш-
кой. Никто бы не догадался, что вместо корсета она носит двести долларов
золотом. Она привыкла, что свобода была недопустима. Ведь с тех пор, как
ей минуло одиннадцать, она ни разу не уезжала из дому надолго.
   Он показал ей знаменитый замок Трима. Скарлетт, конечно, прикинулась,
будто эти развалины очень ее заинтересовали. Потом он показал ей  лавку,
где Джейми работал с шестнадцати лет до тех пор, пока в сорок лет не уе-
хал в Саванну. И тут уже интерес Скарлетт был неподдельным. Они  погово-
рили с хозяином, потом, конечно, им ничего не  оставалось,  как  закрыть
лавку и пойти всем вместе наверх, повидаться с его женой, которая умерла
бы от досады, если бы не услышала все новости о Саванне  из  уст  самого
Колума и не увидела бы приезжую О'Хара, о которой  говорила  вся  округа
из-за ее красоты и чисто американского очарования.
   Потом все соседи должны были быть оповещены о том, какой сегодня нео-
бычный день и кто к ним пришел, и все они поспешили  в  верхнюю  комнату
лавки, пока в конце концов не начали сомневаться в прочности стен.
   Потом...
   - Махуони обидятся, если узнают, что мы были в городе и не повидались
с ними, - сказал Колум, когда они наконец покинули бывших хозяев Джейми.
   - Кто?
   - Это семья Морин, успокойся. У них самая большая пивная в Триме,  и,
может быть, ты попробуешь немного эля?
   Людей здесь было еще больше, и каждую минуту народ прибывал, и вскоре
появились музыканты и еда. Время летело, и когда они отправились в Адам-
стаун, уже начало смеркаться.
   Первый раз за этот на редкость солнечный день  пошел  дождь,  который
только усилил запах цветов на живых изгородях. Скарлетт надела  капюшон,
и они пели всю дорогу до самой деревни.
   - Я остановлюсь здесь в трактире, узнаю, может, есть письма для меня,
- сказал Колум.
   Он обмотал вожжи вокруг колонки и вошел в дверь. Но тут из всех  окон
вокруг стали высовываться головы.
   - Скарлетт! - крикнула Мэри-Хелеи. - У ребенка  прорезался  еще  один
зуб, заходи, попьем чаю и посмотришь.
   - Э, нет, Мэри-Хелен, приходи ты сюда со своим зубом,  мужем  и  всем
остальным, - говорила Клара О'Тормэн, урожденная О'Хара.  -  Скарлетт  -
моя кузина, и Джим просто до смерти хочет увидеть ее.
   - И моя кузина тоже! - кричала Пеготти Монаган. - А  у  меня  горячие
пончики на печке! Я ведь знаю, что она их очень любит!
   - Колум!!! - завопила Скарлетт.
   Все оказалось очень просто. Они просто зашли  в  ближайший  домик  и,
когда половина деревни собралась там, сказали, что останутся ненадолго.
   - Помни, ненадолго, потому что ты должна будешь еще  принарядиться  к
обеду у Молли. Да, у нее есть свои недостатки, как и у всех нас, но тебе
не следует ее дразнить в ее же собственном доме. Она так  стремилась  не
носить эти юбки сама, что не выдерживает их вида в своей столовой.
   Скарлетт положила руку ему на плечо:
   - Как ты думаешь, можно мне остаться у Дэниэла? - спросила она.  -  Я
просто ненавижу быть у Молли... Ну чего ты смеешься, Колум?
   - А я удивлялся, как это мне удалось так легко уговорить ее дать  нам
коляску. Теперь я думаю, что она просто хотела отдохнуть от тебя. Ты иди
туда смотреть на новый зуб, а я поговорю с Молли. Пойми меня  правильно,
милая Скарлетт, но она готова пообещать все что угодно, только бы я  дел
тебя куда-нибудь. Своим поведением она никогда не даст тебе забыть,  что
ты сказала насчет Роберта и его лайковых  перчаток.  Эту  историю  будут
рассказывать на всех кухнях до самого Маллингара.
   Скарлетт была размещена в "той" комнате на первое время. Дядя  Дэниэл
даже улыбнулся, когда Колум рассказал ему историю с перчатками  Роберта.
Это замечательное событие было затем всячески приукрашено и в конце кон-
цов выросло в целую историю, которую нужно рассказывать отдельно.
   С поразительной легкостью приспособилась  Скарлетт  к  двухкомнатному
домику дяди Дэниэла. В своей отдельной комнате под крылышком  у  Кэтлин,
которая неустанно наводила чистоту и прекрасно готовила, Скарлетт  могла
наслаждаться своим отдыхом, что она и делала.



ГЛАВА 52


   Всю следующую неделю Скарлетт была очень занята  и  очень  счастлива.
Никогда она не чувствовала себя так хорошо. Освобожденная от тугой  шну-
ровки и металлической клетки корсета, она впервые  за  много  лет  могла
быстро двигаться и глубоко дышать. К тому же она относилась к тем женщи-
нам, чья кипучая энергия во время беременности только возрастала,  будто
в ответ на нужды новой жизни, зарождающейся в  ней.  Она  крепко  спала,
вставала с петухами, и уже к завтраку у нее был прекрасный аппетит,  ко-
торый не пропадал к ужину.
   Колум с удовольствием отправлялся с ней "на поиски приключений" в ко-
ляске Молли. Но сначала ему приходилось буквально отбирать  ее  у  новых
друзей, которые появлялись на пороге сразу после завтрака, чтобы  навес-
тить ее, или позвать к себе посплетничать,  или  за  разъяснением,  если
пришло письмо из Америки и что-то в нем было непонятно.
   Она была знатоком Америки, и ее всегда  просили  рассказать  об  этой
стране еще и еще. Но при этом она оставалась ирландкой и страдала от то-
го, что недостаточно знала свою родину. Так что существовало многое, че-
му и надо было научиться.
   Безыскусность ирландских женщин обезоруживала ее, они были словно  из
другого мира, незнакомого, как мир волшебников и чудес,  в  который  все
они искренне верили.
   Она открыто смеялась над Кэтлин, когда та ставила каждый вечер молоко
в чашке и кусок хлеба на тарелочке на тот случай, если  кто-то  из  "ма-
ленького народца" будет идти мимо и захочет  есть.  Когда  на  следующий
день тарелка и чашка оказывались пусты, Скарлетт говорила, что  какая-то
бродячая кошка воспользовалась добротой Кэтлин. Этот  скептицизм  Кэтлин
нисколько не трогал, и "ужин для феи" стал для Скарлетт  самым  чудесным
воспоминанием о жизни в семействе О'Хара. Другим запоминающимся событием
были часы, которые она проводила с бабушкой.
   "Эта старушка - крепкий орешек", - с гордостью думала Скарлетт и была
уверена, что именно бабушкина кровь помогла ей выжить в самые  безнадеж-
ные времена. Она часто забегала в маленький домик  и,  если  старая  Кэ-
ти-Скарлетт не спала и была не прочь поговорить, пристраивалась рядом  и
просила рассказать историю о том, как папа был маленьким.
   Иногда она поддавалась уговорам Колума и забиралась в двуколку, чтобы
отправиться покататься. Она за несколько дней научилась не обращать вни-
мания на пронизывающий ветер с запада и постоянные дожди.
   В тот день, когда Колум повез ее показать "настоящую Тару", тоже  шел
дождь. Плащ Скарлетт развевался на ветру, когда она поднималась  по  не-
ровным каменным ступеням к вершине низкого холма, где  жили  и  правили,
любили и ненавидели, пировали и воевали Великие Короли  Ирландии  и  где
они были разгромлены.
   Это даже не было развалинами. Скарлетт огляделась вокруг, но не  уви-
дела ничего, кроме нескольких овец. В сером свете под серым небом шерсть
их казалась серой. Удивляясь самой себе, она  почувствовала  дрожь.  Она
вспомнила рассказы из своего детства, и это заставило ее улыбнуться.
   - Тебе нравится? - спросил Колум.
   - Да, по-моему, это прелестно...
   - Скарлетт, милая, не надо лгать, и не надо искать прелести здесь,  в
Таре. Пойдем со мной, - он протянул ей руку.
   Они прошли по густой траве через неровную лужайку к заросшим холмам в
стороне. Колум взобрался на один из них и остановился.
   - Сам Святой Патрик стоял тут, где теперь стою я. Тогда он был  прос-
тым человеком, миссионером, не больше, чем я сейчас. Святым он стал поз-
же. В человеческих умах образ его вырос и превратился в непобедимого ги-
ганта, вооруженного словом Божьим. Но,  по-моему,  важнее  помнить,  что
сначала он был человеком. Ему, наверное, было  страшно  здесь  одному  в
сандалиях и грубом шерстяном плаще лицом к лицу с волшебным  могуществом
Великого Короля. У Патрика не было ничего, кроме долга  нести  правду  и
необходимости выполнить его. Ветер, должно быть, дул холодный, а его по-
жирало пламя еще неисполненного долга. Он уже  преступил  закон  Короля,
зажег костер, когда весь огонь должен был быть потушен. Его могли  убить
за этот проступок, он знал. Он собирался рискнуть, чтобы привлечь внима-
ние Короля и доказать ему величие той идеи, которую он,  Патрик,  нес  в
себе. Он не боялся смерти, он боялся только не оправдать  доверия,  ока-
занного ему Господом. Но он справился. Со своего  древнего,  украшенного
драгоценностями трона, король Лаочер дал право отважному миссионеру про-
поведовать без препятствий. И Ирландия стала христианской.
   Что-то в спокойном голосе Колума заставило Скарлетт выслушать и попы-
таться понять все, что он говорил. Она никогда не думала о святых, как о
людях, которые могут бояться чего-то, как и все мы. Она  вообще  никогда
не думала о святых. Имена их означали для нее только  названия  праздни-
ков. Сейчас, глядя на приземистую, коренастую фигуру Колума, его простое
лицо, седеющие волосы, спутанные на ветру, она  представляла  себе  лицо
другого, такого же обыкновенного человека, который был готов ко всему  и
не боялся смерти. Как может кто-то не бояться смерти?! На что это должно
быть похоже? Она вдруг ощутила щемящее чувство зависти к святому  Патри-
ку, ко всем святым, а может быть, и к самому Колуму.
   "Я не понимаю и никогда не пойму, - подумала она, - это слишком  тяж-
кая ноша".
   Она познала великую, волнующую, но горькую истину. Есть вещи  слишком
глубокие, сложные и противоречивые для каждодневного понимания. Скарлетт
почувствовала себя одинокой и незащищенной.
   Колум пошел дальше, ведя ее за собой, сделал несколько десятков шагов
и остановился.
   - Вот, - сказал он. - Вон тот ряд низких насыпей видишь?
   Скарлетт кивнула.
   - Тебе нужна музыка и стакан виски, чтобы отогнать  ветер  и  закрыть
глаза. Но у меня ничего этого нет, поэтому тебе ничего не остается,  как
закрыть их, и ты увидишь. Это все, что осталось от трапезной  на  тысячу
свечей. О'Хара были здесь, и все, кого ты знаешь, тоже. Здесь все герои.
Еда и вино - прекрасны, а от музыки сердце вот-вот выскочит из груди.  И
тысяча гостей сидит, освещенная тысячей  свечей.  Ты  видишь,  Скарлетт?
Пламя разгорается все ярче, отражаясь в золотых браслетах на  их  руках,
золотых чашах, которые они подносят к губам, изумрудах, рубинах,  сапфи-
рах на золотых перевязях плащей. Аппетита их хватало и на оленину, и  на
мясо кабана, и на жареных гусей, и на медовуху, и на брагу. Они  стучали
кулаками по столу в такт музыке, и золотые тарелки подпрыгивали от  этих
ударов.
   Ты видишь своего папу? А Джейми? А молодого повесу Брайана?  Вот  это
пирушка! Ты видишь?
   Она рассмеялась.
   - Да, вот папа, он выкрикивает слова застольной песни и наполняет ча-
шу вновь и вновь, потому что от пения его мучит жажда.  О!  Как  бы  ему
здесь понравилось!
   - Здесь должны быть лошади, - сказала она уверенно, - у  папы  всегда
должна быть лошадь.
   - Прекрасные, быстрые, как ветер, лошади рвутся с привязи.
   - И кто-нибудь позаботится о нем и уложит его потом в постель?  Колум
рассмеялся и обнял ее за плечи:
   - Я знал, что ты тоже почувствуешь это, - сказал он.
   Скарлетт улыбнулась, и глаза ее сверкнули изумрудным огнем.
   Ветер сбросил капюшон ей на плечи и тепло коснулся непокрытой головы.
Дождь кончился. Она посмотрела на синее, будто вымытое небо. Ослепитель-
ные белые облака танцевали под порывами ветра. Казалось, что  они  очень
близко, такие теплые, нашедшие, наконец, приют себе в Ирландии.
   Потом она посмотрела вниз и увидела свою страну, что расстилалась пе-
ред ней: зеленые, свежие поляны, нежную, полную жизни листву деревьев  и
живых изгородей. Было видно так далеко! Горизонт закруглялся  и  казался
краем земли.
   Что-то древнее и языческое зашевелилось в ней, и едва укрощенная  ди-
кость, что составляла ее суть, нахлынула и захлестнула ее. Вот что  зна-
чит царствовать - высота над землей и близость к солнцу. Она широко рас-
кинула руки, словно желая обнять мир, лежащий у ее ног.
   - Тара, - произнес Колум.
   - Я так странно себя чувствую, Колум, будто это вовсе и не я, - гово-
рила Скарлетт, забираясь в повозку.
   - Это века, милая Скарлетт, все жизни, что прожиты здесь, все радости
и печали, пиры и войны - они здесь, витают в воздухе, лежат  в  земле  у
тебя под ногами. Время, годы, что не имея  счета,  бременем  ложатся  на
землю. Ты не  можешь  увидеть,  услышать  или  прикоснуться  к  ним,  но
чувствуешь их легкое прикосновение, их беззвучные голоса. Время.  И  та-
инство.
   Скарлетт поправила свой плащ.
   - Это как тогда у реки. Какое-то необыкновенное чувство. Я почти наш-
ла слово, но потом опять потеряла его, - и Скарлетт рассказала  про  сад
Эрлов, реку и вид с башней.
   - В лучших садах всегда есть вид, не так ли? - голос Колума был  ужа-
сен, в нем послышалась злоба. - Молли так сказала?
   Скарлетт закуталась в плащ. Что она сказала не так? Колум никогда еще
не был таким чужим.
   Но вот он повернулся к ней и улыбнулся, и она поняла, что ошибалась.
   - Ты поймешь мою слабость, Скарлетт. Сегодня в Триме будут  представ-
лять лошадей для скачек. Мне бы очень хотелось посмотреть и выбрать,  на
кого поставить в воскресенье.
   Ей тоже очень этого хотелось.



ГЛАВА 53


   "До Трима миль десять - это немного", - подумала Скарлетт. Но  дорога
сильно петляла, меняла направление, как ей вздумается, затем, сделав на-
угад еще несколько петель, возвращалась, наконец, в нужную сторону.
   Поэтому неудивительно, что Скарлетт горячо поддержала предложение
   Колума остановиться в ближайшей деревне выпить чаю и перекусить.  Они
проехали до перекрестка и свернули на прямую широкую дорогу. Колум подс-
тегнул пони и тот пошел быстрее, через несколько минут  подхлестнул  его
еще разок, и, плавно покачиваясь, они поехали через большую деревню.
   - Почему здесь так пустынно? - спросила Скарлетт, когда лошадка опять
сбавила ход.
   - Никто не живет в Баллихаре, это место пользуется дурной славой.
   - Жаль, здесь красиво...
   - Ты когда-нибудь была на скачках, Скарлетт?
   - По-настоящему только один раз в Чарльстоне, но  дома  мы  частенько
устраивали скачки на короткие дистанции.
   Папа просто с ума сходил. Он совершенно не мог спокойно ехать по  до-
роге и разговаривать с попутчиком. Он устраивал скачки на каждой миле по
Дороге.
   Скарлетт засмеялась. Иногда Колум очень походил на папу.
   - Они, должно быть, все перекрыли в Триме, - сказала Скарлетт, увидев
толпу на беговом поле. - Да, все здесь!
   Она увидела множество знакомых лиц.
   Парни О'Хара стали махать руками и улыбаться. Скарлетт не позавидова-
ла бы им, если бы старый Дэниэл узнал, что они были здесь. Ведь они  еще
не перекопали поле.
   Земля была утрамбована на три мили. Рабочие как раз заканчивали  пос-
ледние приготовления. Колум привязал пони недалеко от беговой дорожки. И
они стали прокладывать себе путь в толпе.
   Все были в приподнятом настроении, все знали Колума, все хотели  поз-
накомиться со Скарлетт - "той маленькой леди, которая хотела знать,  но-
сит ли Роберт Донахью перчатки во время работы на ферме".
   - Я чувствую себя королевой бала, - прошептала она Колуму.
   - На кого лучше поставить? - через множество препятствий он вел ее  к
тому месту, где лошадей водили по кругу.
   - Но, Колум, они великолепны. Что такие прекрасные лошади  могут  де-
лать на скачках в этом захолустье?
   Ему пришлось объяснять, что скачки не были  захолустными.  Победитель
получает денежный приз до пятидесяти фунтов, это больше, чем годовой до-
ход владельца лавки или фермера. А прыжки через препятствие - это насто-
ящая проверка, которая позволяет выбрать лучшего. Победитель вполне  мо-
жет состязаться на самых крупных скачках в Пинчестоне, Голвее или даже в
Дублине.
   - Или выиграть любую скачку по всей Америке.
   Он с улыбкой кивнул:
   - Ирландские лошади - лучшие в мире, это признают все.
   - Так же, как ирландское виски, я полагаю, -  сказала  дочь  Джералда
О'Хара. Эти две вещи она слышала с самого рождения. Барьеры казались  ей
очень высокими, так что, скорее всего, Колум  прав.  Эти  скачки  должны
быть потрясающими. Да, действительно, лучших каникул и желать  невозмож-
но;
   Какой-то приглушенный ропот пронесся в толпе.
   - Драка! Драка! Колум вскарабкался на изгородь, чтобы посмотреть. Ди-
кий оскал исказил его лицо. Он стукнул кулаком по раскрытой ладони левой
руки.
   - Ну, на кого ставишь, Колум? - спросил человек, стоявший рядом.
   - Конечно, пять шиллингов на О'Хара.
   Толпа возбужденно отхлынула от беговой дорожки. Колум спрыгнул  вниз,
схватил Скарлетт за руку и бросился бежать.
   Три-четыре дюжины мужчин, молодых и старых, схватились врукопашную и,
похрюкивая и повизгивая, дрались кулаками, ногами и локтями. Толпа  обс-
тупила их неровным кругом, издавая  одобрительные  возгласы.  Как  бы  в
подтверждение того, что драка вспыхнула внезапно, верхняя  одежда  кучей
лежала на одной стороне "ринга", некоторые пальто и куртки были сняты  в
такой спешке, что их рукава оставались вывернутыми наизнанку.  На  деру-
щихся же были одни рубашки, которые очень быстро краснели от крови хозя-
ина или его противника. Не было никаких правил или порядка.  Каждый  бил
того, кто оказывался ближе к нему, потом оглядывался в поисках следующе-
го. Тех, кто был сбит с ног, быстренько поднимали и  снова  втягивали  в
драку.
   Скарлетт никогда не видела, как дерутся на кулаках. Звуки падающих на
землю тел и вид крови изо рта или носа наводили на нее ужас. Все четверо
сыновей Дэниэла были там, и она умоляла Колума остановить их.
   - Да! И потерять свои пять шиллингов? Ты что рехнулась, женщина?!
   - Ты невыносим, Колум О'Хара, просто  невыносим!  Она  повторила  это
позже Колуму, и сыновьям Дэниэла, и Майклу, и Джозефу - двум братьям Ко-
лума, с которыми она не встречалась прежде. Все сидели на кухне  в  доме
Дэниэла. Кэтлин и Бриджид осторожно промывали им раны, не обращая внима-
ние на нытье и жалобы. Колум только разливал виски по стаканам. "Все-та-
ки это не так здорово, что бы они там ни говорили", -  думала  Скарлетт.
Она не могла поверить, что для О'Хара и его друзей сам  факт  драки  был
неотъемлемой частью того удовольствия, которое они получили от  ярмарки.
В самом деле - "просто хорошее настроение!" Но девушки были  хуже  всех,
когда начинали доводить Тимоти тем, что он отделался всего лишь  синяком
на глазу.
   На следующий день Колум очень удивил ее, прискакав еще до завтрака на
лошади и ведя за собой вторую.
   - Ты говорила, что любишь кататься, - напомнил он ей. -  Я  взял  для
нас напрокат лошадей. Их нужно вернуть  до  обеда,  так  что  быстренько
прихвати вчерашнего хлеба, и поехали, пока гости не пожаловали.
   - Так ведь седла нет, Колум.
   - Цыц! Наездник ты или нет?! Возьми хлеба, Скарлетт, дорогая, а Бриди
подсадит тебя на лошадь.
   Скарлетт не ездила верхом без седла с детства.  Она  уже  забыла  это
ощущение слияния в единое существо с лошадью. Но чувство это  вернулось,
будто она всегда так ездила, и вскоре ей уже не нужны были поводья,  жи-
вотное чувствовало малейшее нажатие колен и слушалось ее.
   - Куда же мы едем? - они двигались по незнакомой тропинке.
   - К Бойну. Я собираюсь показать тебе кое-что.
   Река. Сердце Скарлетт забилось быстрее. Что в ней притягивало и в  то
же время отталкивало Скарлетт?
   Начался дождь, и Скарлетт с благодарностью подумала о Бриди,  которая
заставила ее взять платок. Она покрыла голову и затем  медленно  поехала
позади Колума, прислушиваясь к шуму дождя в  листьях  живой  изгороди  и
медленному, размеренному цоканью копыт. Так все спокойно. Она совсем  не
удивилась, когда дождь вдруг прекратился. Теперь  птицы,  прятавшиеся  в
изгороди, могут опять выпорхнуть наружу. Дорожка закончилась, и вот  она
- река. Берега были такими низкими, что вода буквально выплескивалась.
   - Вот это брод, где Бриди купалась, - сказал Колум. - Может быть,  ты
тоже захочешь принять ванну?
   Скарлетт задрожала.
   - Я же не такая смелая. Вода, наверное, ужасно холодная.
   - Попробуй, ты можешь только слегка плеснуть водой. Мы  сейчас  будем
переправляться. Держи поводья как следует.
   Его лошадь осторожно ступила в воду. Скарлетт подобрала юбки и  затк-
нула их за пояс, потом последовала за ним.
   Достигнув противоположного берега, Колум спешился.
   - Слезай и давай позавтракаем, - сказал он, - я привяжу лошадь к  де-
реву.
   Деревья росли здесь же неподалеку, и тень от них ложилась на лицо Ко-
лума. Скарлетт плавно соскочила на землю и передала Колуму поводья.  Она
выбрала солнечное местечко на тропе и села, прислонившись к стволу дере-
ва. Берег был покрыт ковром из маленьких желтых  цветочков  с  листьями,
напоминающими по форме сердечко.
   Она закрыла глаза и прислушалась  к  спокойному  шуму  реки,  шелесту
листьев, птичьему пению. Колум сел подле нее,  и  она  медленно  открыла
глаза. Он разломил хлебную ковригу надвое и дал Скарлетт большую часть.
   - Я хочу рассказать тебе одну историю, пока мы едем, - сказал он. -
   Местность, где мы находимся, называется Баллихара. Двести лет  назад,
совсем недавно, это был дом наших людей. Это земли О'Хара.
   От неожиданности Скарлетт выпрямилась и открыла глаза. Это?  Вот  эти
земли принадлежат О'Хара? "Баллихара - разве не так называлась та  опус-
тевшая деревня, через которую они так быстро вчера проехали? Она  нетер-
пеливо повернулась к Колуму.
   - Теперь успокойся и ешь свой хлеб, Кэти-Скарлетт. Это  долгая  исто-
рия, - сказал он.
   Улыбка Колума не дала вопросам Скарлетт сорваться с губ.
   - Две тысячи лет назад первый О'Хара поселился здесь и  сделал  землю
своей собственностью. Тысячу лет назад викинги, или скандинавы,  как  мы
их сейчас называем, открыли зеленые богатства Ирландии и захотели  прис-
воить их. О'Хара, как и другие ирландцы, охраняли  реку,  когда  по  ней
могли вторгнуться завоеватели на длинных лодках с драконами на носу. Они
строили прочные укрепления против неприятеля.
   Колум отломил кусочек хлеба и положил  в  рот.  Скарлетт  нетерпеливо
ждала, пока он прожует. Так много лет она даже представить себе не  мог-
ла. Что же происходило дальше, тогда, тысячу лет назад?
   - Викинги отступили, - сказал Колум, - и О'Хара возделывали свою зем-
лю и поили свой скот еще лет двести или больше. Они построили  укреплен-
ный замок для себя и своих слуг. У ирландцев хорошая память, и они  зна-
ли, что завоеватели могут прийти опять, как когда-то давно приходили ви-
кинги. Так оно и случилось. Но пришли не викинги,  а  англичане.  Больше
половины Ирландии было отдано им, но О'Хара выдержали их натиск за проч-
ными стенами и сохранили свои земли еще на пятьсот лет до битвы на  Бой-
не. Эта печальная история тебе известна. После двухтысячелетнего в паде-
ния О'Хара эта земля стала английской. Вдовы и дети О'Хара, которые  ос-
тались в живых, переправились через брод. Один из этих детей вырос, стал
фермером-арендатором и женился на нашей бабушке, Кэти-Скарлетт. И он уже
мог смотреть с другой стороны темных вод Война на замок О'Хара,  который
был разрушен, и на выросшие на его месте дома англичан. Но название  ос-
талось прежним - "Баллихара".
   Папа видел этот дом, знал, что эта земля принадлежала  О'Хара.  Скар-
летт заплакала при мысли о папе, она поняла ту боль  и  ярость,  которую
видела на его лице, когда он рассказывал о Воинской битве. Колум подошел
к реке, стал пить из ладони. Он вымыл руки, потом вновь  набрал  в  при-
горшню воды для Скарлетт. Когда она попила, он стер слезы с ее лица сво-
ими нежными влажными пальцами.
   - Я не хотел тебе это рассказывать, Скарлетт...
   Она сердито перебила его:
   - Я имею право знать это.
   - Я тоже так подумал.
   - Я вижу по твоему лицу, что это не все, расскажи мне остальное.
   Колум побледнел, как будто от боли.
   - Да, это не все. Английская Баллихара была построена молодым лордом.
Про него говорили, что он был прекрасен, как Аполлон, а сам он приравни-
вал себя к Богу. Он решил сделать Баллихару самым  лучшим  поместьем  во
всей Ирландии. Его деревня - Баллихара - принадлежала ему вся,  до  пос-
леднего камешка, она должна была быть больше всех остальных, может, даже
больше Дублина. Так оно и было. Конечно, она оставалась меньше  Дублина,
но ее единственная улица была шире, чем центральная улица  столицы.  Ко-
нюшни у него были как собор, окна - чистые, как алмазы, сады его  мягким
ковром укрывали берега  Бойна.  Павлины  расправляли  свои  великолепные
хвосты на лужайках, и прекраснейшие женщины, все в драгоценностях,  при-
езжали к ним в гости. Он был господин Баллихары.
   Но у него была печаль: только один-единственный сын. Он дожил до того
времени, когда родился внук. И внук этот тоже не имел ни брата, ни сест-
ры. Он был красив и великолепен и стал господином  Баллихары  вместе  со
всеми ее конюшнями, похожими на соборы. Как потом и его сын.
   Я помню молодого хозяина Баллихары. Я был совсем  ребенком  и  думал,
какой он чудесный и хороший.
   Он ездил на высокой чалой лошади. Если его джентри  вытаптывали  наше
зерно во время охоты на лису, он всегда бросал монетки  нам,  детям.  Он
сидел такой высокий и стройный в своем розовом плаще,  белых  бриджах  и
начищенных сапогах. Я не мог понять, почему отец забирал у нас  монетки,
ломал их и проклинал лорда.
   Колум вскочил и начал ходить взад-вперед по берегу. Когда он  продол-
жил, голос его был тонким и напряженным.
   - Начался голод, люди болели и умирали. "Я не могу видеть, как  стра-
дают мои крестьяне, - сказал лорд. - Я куплю два крепких корабля, дам им
свободу и отправлю в Америку, где есть еда и всего в изобилии.  Мне  все
равно, что мои коровы ревут от того, что их некому доить, мне все равно,
что мои поля заросли крапивой. Меня больше заботят мои люди, а не скот и
зерно".
   Крестьяне и поселенцы целовали ему руку и благодарили за заботу.
   Многие собрались в дорогу. Но далеко не все могли вынести боль разлу-
ки с
   Ирландией. "Мы останемся, хотя и умираем от голода",  -  сказали  они
молодому лорду. Потом он объявил на всю округу, что всякому, кто  попро-
сит, дадут любой дом с радостью и совершенно бесплатно. Мой отец проклял
его. Он очень разозлился на двух своих братьев за то, что те приняли дар
англичанина. Но они настаивали на том, чтобы ехать... Они утонули вместе
с остальными, когда гнилые корабли попали в первый же шторм. Корабли эти
получили горькое название "гробы".
   Мужчина из Баллихары лежал в конюшне и ждал. Ему было наплевать,  что
она похожа на с И когда молодой лорд пришел,  чтобы  оседлать  свою
высокую чалую лошадь, он схватил его. И он повесил золотоволосого хозяи-
на Баллихары в башне близ Бойна, где когда-то один из О'Хара стерег  ко-
рабли.
   Скарлетт прикрыла рот рукой. Колум был очень бледен, он шагал и гово-
рил не своим голосом. Башня! Это, должно быть,  та  самая.  Рука  плотно
прижалась к губам. Она не должна говорить.
   - Никто не знает, - продолжал Колум, - имя этого человека, что был  в
конюшне. Одни называют одно имя, другие - другое. Когда пришли  английс-
кие солдаты, он уже покинул Баллихару, не оставив никаких следов. Англи-
чане повесили всех за смерть молодого лорда.
   В тени дерева лицо Колума было еще белее. Крик вырвался из его горла.
   Нечеловеческий бессловесный крик.
   Он повернулся к Скарлетт, и она содрогнулась, увидев его дикие  глаза
и искаженное мукой лицо.
   - Вид? - выкрикнул он. Это прозвучало подобно пушечному выстрелу.
   Он опустился на колени на желтый ковер цветов и наклонился, пряча ли-
цо.
   Его трясло.
   - Прости меня, Скарлетт, дорогая, - сказал уже  тот  Колум,  которого
она знала, и поднял голову. - Моя сестра Молли просто заражена этим  за-
падным миром, поэтому говорит подобные вещи. Она всегда умела  приводить
меня в ярость.
   Он улыбнулся, и его улыбка была убедительней всяких доводов.
   - У нас есть еще время проехать через Баллихару, если ты хочешь  пос-
мотреть. Она пустует уже около тридцати лет, но  никто  ее  не  разорил.
Никто даже близко не подходит туда.
   Он разжал крепко стиснутые руки, и улыбка  на  его  мертвенно-бледном
лице стала естественной:
   - Пойдем, лошади здесь.
   Лошадь Колума вырвалась на тропинку через заросли куманики и  спутан-
ные ветви кустарников, и вскоре Скарлетт увидела гигантские камни в сте-
нах башни прямо перед собой. Он выставил руку,  чтобы  предупредить  ее,
затем осадил лошадь, сложил руки рупором у рта.
   - Сэакайн! - крикнул он. Этот странный звук эхом отразился от камней.
Он повернул голову, и глаза его оживились, а щеки порозовели.
   - Это гаэльский, Скарлетт, древний ирландский язык. Где-то здесь  жи-
вет в хижине мудрая женщина. Говорят, что это ведьма, старая, как  Тара,
жена того человека, который сбежал от Пэдди О'Брайна из  Трима  двадцать
лет назад. Ты, верно, слышала о нем. Я предупредил ее, что мы проезжаем.
Я вообще-то не очень верю в колдунов, но это не значит, что мы не должны
проявлять к ним уважения.
   Они выехали на прогалину вокруг башни. Вблизи Скарлетт  увидела,  что
между камнями нет известкового раствора и они не сдвинулись за  все  это
время ни на дюйм. Сколько им лет, говорил Колум? Тысяча? Две тысячи?  Не
имеет значения. Она не чувствовала страха, хотя Колум ей рассказывал та-
кие ужасные вещи. Эта башня была всего лишь строением, и Скарлетт никог-
да не видела работы прекрасней. Это место нисколько не пугало ее, напро-
тив, даже приглашало войти. Она подъехала поближе.
   - Ты очень смелая, Скарлетт. Я предупреждал тебя,  что  ходят  слухи,
будто в башне обитает призрак повешенного человека.
   - Ха-ха! Привидений не бывает. Кроме того, лошадь не подошла  бы  так
близко, если бы здесь что-то было. Все знают, что животные это  чувству-
ют.
   Колум расхохотался. Скарлетт прикоснулась к камням, они были гладкими
от многовекового выветривания. Они впитали в себя солнечное тепло, холод
ветра и дождя. В сердце ее воцарился необычный покой.
   - Она действительно очень старая, - сказала Скарлетт, хотя знала, что
слова пусты, потому это и не имело значения.
   - Она выжила, как огромное дерево, - сказал Колум, -  корни  которого
уходят глубоко, к центру земли.
   "Корни уходят глубоко..." Где она слышала  это  раньше?  Ну  конечно.
Ретт говорил это о Чарльстоне. Скарлетт, улыбнувшись, постучала по древ-
ним камням. Она могла бы рассказать ему кое-что о корнях, которые глубо-
ко уходят. Нужно только подождать, когда он снова начнет рассказывать  о
том, как стар Чарльстон.
   Дом в Баллихаре был тоже построен из камня, но еще и облицован грани-
том. Каждая пластина была великолепно отшлифована, и все  это  выглядело
надежно и крепко. Дом был огромный, каждое его крыло  было  больше,  чем
любой, даже очень большой дом. "Построен надолго, - сказала она себе.  -
Жаль, что никто здесь не живет".
   - У лорда не было детей? - спросила она Колума.
   - Нет, - спокойно ответил он. - Была жена, но она вернулась  к  своим
родным или ушла в монастырь. Поговаривают, будто она сошла с ума.
   Скарлетт почувствовала, что не стоит восхищаться домом при Колуме.
   - посмотрим деревню, - предложила она.
   Это был целый городок, слишком большой для деревни. Но здесь не оста-
лось ни одного целого окна или невыломленной двери. Скарлетт стало не по
себе, она чувствовала, что ее прямо разрывает от ненависти.
   - Как нам лучше поехать домой? - спросила она Колума.



ГЛАВА 54


   - Завтра у старушки день рождения, сказал Колум, оставляя Скарлетт  у
Дэниэла. - Скажи им, что я приду утром.
   Скарлетт удивилась, почему он сказал это так игриво. Не так уж  много
нужно, чтобы отпраздновать день рождения пожилой женщины. Пирог,  конеч-
но, а что еще? Она уже решила, что  подарит  своей  бабушке  хорошенький
кружевной воротник, который купила в Голвее. У нее будет еще  время  ку-
пить себе такой же, когда она поедет домой. Боже мой! Это будет в  конце
недели!
   Вдруг Скарлетт поняла, что ей надо делать. Она сразу вскочила и выбе-
жала на улицу. Надо спешить, ей предстоит много работы. Надо все  вымыть
и вычистить в доме старой Кэти-Скарлетт, даже если там сейчас и не очень
грязно, и в доме Дэниэла. Еще нужно подмести двор и прополоть  огород  в
старом доме. Приготовить скамейки, стулья и табуретки,  чтобы  рассадить
тех, кто не поместится в домике. Амбар надо вычистить и постелить свежую
солому для тех, кто останется ночевать. Это будет  большое  празднество,
не так уж часто отмечают людям сто лет.
   Ешьте и идите, - сказала Кэтлин мужчинам, когда те пришли обедать.
   Она поставила на стол кувшин молока, четыре хлебца  и  масленку.  Все
было съедено безропотно, но так быстро, что  Скарлетт  даже  представить
себе не могла. Потом они вышли, нагибаясь,  чтобы  пройти  через  низкую
дверь. За все время никто не промолвил ни единого слова.
   - Ну, начнем, - скомандовала Кэтлин, как только все вышли. - Мне надо
побольше воды из колодца. Ведра там, за дверью.
   Скарлетт, подобно мужчинам О'Хара, и не подумала возражать.
   После обеда женщины со всей деревни пришли,  чтобы  помочь  им.  Было
очень шумно, работа была не из легких, и  вскоре  нежные  руки  Скарлетт
покрылись волдырями. Но она получила удовольствия даже больше, чем пред-
полагала. Босиком, как и все остальные, юбки заткнуты за большой  фартук
на талии, рукава закатаны до локтя, она снова чувствовала себя ребенком,
который играет в саду, приводя в бешенство маму, потому что вечно пачка-
ет передничек и стаскивает туфли и чулочки. Только  сейчас  товарищи  по
игре у нее были много лучше, чем плакса Сьюлин или крошка Кэррин,  кото-
рая была слишком мала, чтобы брать ее в игру.
   Как давно это было... Да нет, не очень давно по сравнению с башней.
   Корни, которые уходят глубоко...
   "Колум меня так напугал сегодня утром... Ужасная история про эти  ко-
рабли... То ведь были мои дядьки, родные папины братья утонули. Будь  он
проклят, этот английский лорд. Я даже рада, что его повесили".
   Наверное, мир не видел еще такого празднества, как день рождения ста-
рой Кэти-Скарлетт.
   О'Хара со всего графства и дальше приезжали в повозках, крытых фурго-
нах, верхом и пешком. Здесь была половина Трима и  весь  Адамстаун.  Они
несли подарки, еду и выпивку, приготовленную или припасенную  специально
к празднику. Вскоре Скарлетт показалось, что еды этой  хватит  на  целую
армию. Фургон Махуоли из Трима прикатил забитый бочонками с элем, как  и
фургон Джима Дэли из Маллингара. Старший сын  Дэниэла  поехал  верхом  в
Трим и вернулся с ящиком глиняных трубок, возвышавшихся за  спиной,  по-
добно огромному уродливому горбу, а также с двумя сумками табака,  кото-
рые были приторочены к седлу. В  честь  такого  знаменательного  события
каждый мужчина и многие женщины должны были получить по новой трубке.
   Бабушка Скарлетт принимала поток гостей  и  подарков,  как  королева,
восседая в своем кресле с высокой спинкой и попивая чай с виски. На  ней
был новый кружевной воротник, надетый поверх черного шелкового платья.
   Когда зазвонили к вечерне, уже собралось не  менее  трехсот  человек,
которые приехали поздравить Кэти-Скарлетт О'Хара в ее сотый день  рожде-
ния.
   Самый старший мужчина сидел на почетном месте у  огня  напротив  нее.
Осторожно, с любовью развернул он полосатую ткань и достал  арфу.  Сотни
три с лишним голосов ахнули. Это был Маккорнак,  единственный  настоящий
наследник искусства бардов сегодня, после смерти великого О'Кэролона. Он
заговорил, и его голос уже звучал музыкой.
   - Я скажу вам слово учителя Турлофа О'Кэролона. Я  проводил  время  в
Ирландии и был  счастлив,  пил  за  каждого  сильного  мужчину,  который
действительно любит музыку. И эти слова я переделаю на свой лад.  Я  пью
за всех сильных мужчин и за каждую сильную женщину, такую, как КэтиСкар-
летт О'Хара.
   Он поклонился ей.
   - Но это должно быть сказано, когда все пьют.
   Две дюжины рук наполнили стаканы. Он выбрал самый большой, поднял его
за старую Кэти-Скарлетт и осушил до дна.
   - А теперь я спою вам сказку про Финна  Маккула,  -  сказал  он.  Его
старческие согнутые пальцы коснулись струн арфы, и волшебство  наполнило
воздух.
   Следуя за Колумом О'Хара, пришли два музыканта, с собой  у  них  были
волынки, несчетное количество скрипок, с дюжину разных дудочек и  флейт,
а в руках - трещотки, которыми они отбивали задорный ритм.
   Женщины наполняли тарелки едой. Дэниэл О'Хара сидел во  главе  стола.
распоряжаясь небольшим бочонком черного пива. Танцующие заняли  середину
двора, и никто не спал.
   - Я даже представить себе не могла, что бывают такие вечеринки, - за-
пыхавшись, сказала Скарлетт, когда вырвалась из круга танцующих.
   - Ты что, никогда не праздновала Первый майский день?! -  воскликнули
кузины, шокированные таким заявлением.
   - Тебе надо будет остаться до Первого мая,  Кэти-Скарлетт,  -  сказал
Тимоти О'Хара.
   Целый хор голосов поддержал его слова.
   - Я не могу, мне нужно успеть на корабль.
   - А что, не будет других кораблей? Скарлетт вскочила со скамейки. Она
уже достаточно отдохнула, а скрипачи завели новый рил.
   И пока она танцевала, одна мысль беспрестанно вертелась в  ее  мозгу.
Должны же быть другие корабли. Почему бы не остаться и не продлить  себе
удовольствие плясать рил в пестрых полосатых чулках? Чарльстон никуда не
денется. Он будет стоять, как стоял, когда она приедет. Ничто там не из-
менится, те же чаепития, в тех же самых обваливающихся домах, за теми же
самыми высокими недружелюбными стенами.
   И Ретт тоже никуда не денется. Пусть  подождет.  Она  его  достаточно
долго прождала в свое время в Атланте, но теперь все по-другому.  "Ребе-
нок в моей утробе удержит Ретта, сделает его моим, стоит мне только  за-
хотеть".
   Она решила, что ей можно остаться еще, до первого мая.
   На следующий день она спросила Колума, есть ли еще корабли после пер-
вого мая. Конечно, они были. Прекрасный корабль, который  останавливался
сначала в Бостоне, откуда придется ехать еще, прежде  чем  добраться  до
Америки. Они с Бриди очень хорошо сделают, если подумают о том, как  они
будут добираться до Саванны, прежде чем оставаться.
   - Корабль отправляется девятого вечером. Так что у тебя  будет  всего
полдня на покупки в Голвее.
   Ей больше не надо делать покупки, она уже думала об этом. В Чарльсто-
не никто никогда не станет носить ирландские чулки и  нижние  юбки.  Они
слишком яркие и простые. Она хотела только оставить несколько, это будет
прекрасный сув Остальные она отдаст Кэтлин и своим новым друзьям  в
деревне.
   - Девятое мая. Это намного позже, чем мы планировали, Колум.
   - Немного больше недели после первого мая, Кэти-Скарлетт. Совсем нем-
ного по сравнению с вечностью.
   Да, действительно. У нее не будет больше такого случая сделать что-то
для
   Колума. Путешествие из Саванны в Бостон  и  обратно  будет  для  него
трудным.
   После всего, что он для нее сделал, она должна была проявить  к  нему
хоть какое-то внимание.
   26 апреля "Брайан Бору" отплыл из Голвея, две  каюты  на  борту  были
свободны. Прибыл корабль 24 в пятницу с пассажирами и почтой. Почту  ра-
зобрали в Голвее в субботу, воскресенье есть воскресенье,  так  что  не-
большая сумка с письмами ушла в Маллингар только в понедельник. Во втор-
ник почтовый дилижанс оставил пакет с  письмами  почтмейстеру  в  Триме,
среди них был большой толстый конверт со штемпелем "Джорджия" для Колума
О'Хара из Саванны. Колум О'Хара получил очень много писем, они  предназ-
начались всей семье О'Хара и посвящались дню рождения бабушки.
   Почтальон оставил конверт в пивной в Адамстауне.
   - Я подумал, что незачем ждать еще сутки, - сказал  он  Мэту  О'Тулу,
хозяину этого заведения, которое служило пивной, небольшой лавкой и поч-
той одновременно. - В Триме они будут только печать ставить  до  завтра,
пока ктото другой не возьмется привезти его.
   Он с готовностью взял кружку пива, которую Мэт О'Тул предложил ему от
имени Колума. Может, пивная О'Тула была маленькая и не очень богатая, но
кружки здесь были большие, из темного стекла.
   Мэт О'Тул позвал свою жену со двора, где она развешивала белье.
   - Посиди здесь, Кэт, пока я схожу к дядюшке Дэниэлу.
   Отец Мэта был братом покойной жены Дэниэла, Терезы, царствие  ей  не-
бесное.
   - Колум! Это великолепно! - в конверте лежало письмо от Тома  Мэхона,
подрядчика церкви. После недолгих уговоров епископ согласился  позволить
Скарлетт пересмотреть приданое ее сестры.
   - Тара, моя Тара, я сделаю это! Это не женщина,  это  просто  сгусток
энергии!
   - Колум! Представляешь? Этот толстокожий епископ  просит  пять  тысяч
долларов за треть Тары. О Господи, помилуй! Да за пять тысяч  можно  ку-
пить все клейтонское графство. Но я заставлю его уступить.
   - С епископами не торгуются, - говорил ей Колум. - Если ей нужно при-
даное и у нее есть денежки, ей придется выложить их. Таким образом,  она
финансирует работу церкви, пусть ее это успокоит.
   - Ты знаешь, что это не так, Колум. Я ненавижу, когда кто-нибудь  хо-
чет на мне поездить, даже церковь. Прости, если тебе обидно слышать  та-
кие слова. Все равно Тара должна быть моей, там мое сердце. О,  какой  я
была дурой, что позволила себя уговорить остаться. Сейчас мы были бы  на
полпути к Саванне.
   Колум не стал поправлять ее. Он ушел, пока она искала ручку и бумагу.
   - Мне необходимо написать обо всем дяде Генри Гамильтону, сию же  ми-
нуту. Он возьмется за все. Все должно быть готово, когда я приеду.
   В четверг Скарлетт пошла в Трим сама. Ее  раздражало,  что  Кэтлин  и
Бриди были заняты на ферме, а Колум просто приводил в  бешенство  своими
внезапными исчезновениями. Хотя он все равно не мог, бы ей ничем помочь.
А ей так много надо было сделать. Она  еще  хотела  купить  такие  хоро-
шенькие мисочки, как у Кэтлин на кухне, и корзинки разного  плетения,  и
еще кучу плотных полосатых льняных скатертей и салфеток. Она  собиралась
сделать свою кухню в Таре такой же уютной, как ирландские. В конце  кон-
цов, разве само название "Тара" не из Ирландии?
   Что же касается Билла и Сьюлин, она должна быть с ними  щедрой,  осо-
бенно с Биллом, как бы то ни было, он заслужил это. Есть  много  хороших
земель, которые графству будут не нужны. Уэйд и Элла могут жить с ней  и
Реттом в Чарльстоне. Ретт к ним очень хорошо относится. Она подыщет  хо-
рошую школу, где каникулы покороче.
   Ретт будет о них заботиться, как всегда заботится о детях,  но  когда
родится малыш, он увидит, как Скарлетт любит его, он ведь перестанет  ее
все время критиковать, а летом они будут в Таре, красивой, возрожденной,
своей Таре.
   Скарлетт понимала, что она строит воздушные замки. Может  быть,  Ретт
никогда не покинет Чарльстон и ограничится случайными визитами  в  Тару.
Но почему бы не помечтать в такой чудесный весенний день, пока  едешь  в
повозке, запряженной хорошеньким пони, и на тебе надеты чулки в  красную
и синюю полоску.
   Первый майский день был отмечен, как и обещали. Было много  угощения,
танцев на улице Трима да плюс еще огромное майское дерево на стене  раз-
рушенного замка. В волосах Скарлетт была алая лента и венок из цветов, а
когда английский офицер попросил ее прогуляться до реки, она ему ответи-
ла не слишком вежливыми словами.
   Она вернулась домой уже после захода солнца. Скарлетт  прошла  пешком
четыре мили, все время останавливаясь. Ей так  не  хотелось,  чтобы  эта
ночь кончилась, хотя она еще не наступила. С одной стороны, она страстно
хотела домой в Тару, чтобы работать, делать что-то, но  все  равно  была
рада, что осталась на Первое мая. Оставалась всего неделя, казалось  бы,
совсем немного.
   В среду Фрэнк Келли, почтальон из Трима, остановился  у  Мэта  О'Тула
выкурить трубку и выпить кружечку пива.
   - Для Колума О'Хара опять раздутый конверт, - сказал  он.  -  О  чем,
черт возьми, могут ему писать?
   Его предположения были совершенно дикими. В Америке все может быть.
   И они могли только предполагать.
   Папаша О'Хара был очень хорошим и  дружелюбным  человеком  и  большим
болтуном. Но когда сказать было нечего, даже он замолкал.
   Мэт О'Тул не отдал ему письма. Нужды в этом не  было.  Он  знал,  что
Клара
   О'Торман зайдет после обеда, а потом пойдет проведать свою старую ба-
бушку.
   Она и передаст письмо, даже если Колум не зайдет  сам.  Он  прикинул,
сколько оно весит. Наверное, очень хорошие новости, если не жаль  потра-
тить денег и послать такое тяжелое письмо. Или наоборот.
   - Там почта для тебя, Скарлетт. Колум оставил на столе  и  чай,  если
захочешь. Ну что, приятно провела время с Молли? - в голосе Кэтлин  пос-
лышалась неприязнь.
   Скарлетт не стала ее разочаровывать. Посмеиваясь,  она  описала  свой
визит.
   - У Молли была еще жена доктора. Когда я вошла, Молли чуть не уронила
чашку. Она не знала, может, нужно просто уйти и  сказать,  что  я  новая
служанка. Потом жена доктора пропищала: "О, богатая американская кузина!
Какая честь! ", стараясь при этом отвести взгляд от моей одежды. Услышав
это. Молли подскочила как ужаленная и кинулась  целовать  меня  в  щеки.
Клянусь тебе, Кэтлин, что на ее глаза навернулись слезы, когда я  сказа-
ла, что пришла за своим дорожным костюмом. Она просто умоляла  меня  ос-
таться, как бы я ни выглядела. Я чмокнула ее, когда  собралась  идти.  И
докторшу тоже, как следует. Все надо делать как следует  и  доводить  до
конца.
   Кэтлин расхохоталась, ее шитье выпало из рук на пол. Скарлетт бросила
тут же свой дорожный костюм. Она была уверена, что он ей будет маловат в
талии. Даже если из-за ребенка она не стала толще, то все  равно  легкие
платья и обильная пища сделали свое дело. Как бы то ни было, она не  со-
биралась утягиваться так, что - бы невозможно было дышать во время тако-
го долгого путешествия.
   Она схватила конверт и посмотрела его на свет.  Честно!  Ее  дедушка,
наверное, самый ужасный человек на свете. А этот ответственный Жером еще
более ужасный человек, чем он. Она нетерпеливо  разорвала  конверт.  Ка-
кая-то официальная контора.  Первоначально  письмо  было  отправлено  на
Пигтристрит. Она, наверное, должна уплатить  какую-то  пошлину.  Теперь,
когда ей предстоят такие затраты на выкуп Тары и на постройку  дома,  ей
очень не хотелось тратить деньги на выплату каких-то штрафов, денег нуж-
но очень много для работ в Таре, уже не говоря о том, что  нужно  купить
участок для Билла. Пальцы ее потянулись к кошелечку под  рубашкой.  Нет,
деньги Ретта - это деньги Ретта.
   Документ был датирован двадцать шестым марта 1875 года. День ее  отп-
лытия из Саванны на "Брайан Бору". Скарлетт пробежала  глазами  строчки.
Она помертвела. Потом вернулась к началу и перечитала все медленно. Кра-
ска схлынула с ее лица.
   - Кэтлин, где Колум, ты знаешь? - спросила она и подумала, что  голос
ее звучит очень обыденно. - Забавно.
   - Он у бабушки, я думаю. Клара пошла туда за ним. Подожди немного.
   Я сейчас закончу переделывать дорожный костюм для Бриди, ей нужно уз-
нать твое мнение.
   - Я не могу ждать.
   Она должна была видеть Колума. Произошла ужасная ошибка.  Они  должны
уехать сейчас, сию минуту. Ей надо быть дома.
   Колум был во дворе, возле дома. Неестественное  спокойствие  Скарлетт
исчезло, как только она увидела его, она потянулась к нему и завизжала:
   - Отвези меня домой, Колум. Черт бы побрал тебя, и всех О'Хара, и Ир-
ландию. Я никогда больше не уеду из дома.
   Руки ее сжались до боли так, что ногти впились в ладонь.
   "Заявление.
   В официальную книгу записей суверенного штата Джорджия внесено поста-
новление о разводе Ретта Киннисета Батлера с его женой  Скарлетт  О'Хара
Ба Администрация Военного Округа Южной Каролины".
   - В Южной Каролине нет развода, - сказала Скарлетт, - мне об этом го-
ворили два адвоката.
   Она повторяла это снова и снова, одно и то же, пока горло ее не пере-
сохло, и ее рот не мог издать ни один звук.  Но  губы  продолжали  шеве-
литься, произнося все те же слова.
   Колум отвел ее в тихий уголок сада, сел возле нее и  начал  говорить,
но она не слушала его. Тогда он взял ее крепко сжатые руки в свои и при-
тих. Солнце зашло, и сумерки спустились на землю. В темноте пришла Бриди
звать их к ужину, но Колум отослал ее.
   - Скарлетт просто голову потеряла. Скажи дома, чтобы не  волновались,
Бриди. Просто ей нужно время, чтобы прийти в себя после шока. Из Америки
пришли новости: ее муж серьезно заболел. Она боится, что  он  умрет  там
без нее.
   Бриди побежала домой докладывать.
   - Скарлетт молится, - сказала она.
   И вся семья тоже начала молиться.
   - Отнеси им фонарь, Тимоти, - сказал Дэниэл.
   Свет фонаря отразился в глазах Скарлетт.
   - Кэтлин еще прислала шаль, - прошептал Тимоти.
   Колум кивнул, накрыл плечи Скарлетт и отослал парня обратно.
   Прошел еще час. Звезды сияли на безлунном небе: свет их был ярче, чем
свет фонаря... Сдавленный крик вырвался из горла Скарлетт.
   - Что мне делать?! - ее хриплый голос прозвучал неестественно  громко
в тишине полей. Колум вздохнул и поблагодарил Бога. Самое страшное  было
позади.
   - Мы поедем домой, как и собирались, Скарлетт, милая. Все  еще  можно
поправить, - голос его был мягким и успокаивающим.
   - Разведенная! - истерично выкрикнула Скарлетт.
   - Еще не все потеряно, Скарлетт.
   - Если бы я только осталась! Никогда не прощу себе!
   - Слезами горю не поможешь. Главное - надо все хорошенько обдумать.
   - Но он никогда не примет меня обратно,  если  его  сердце  настолько
очерствело, что он прислал мне развод. Я ждала, что он вернется ко  мне,
я была уверена. Какая же я дура! Я беременна, Колум. Как я  могу  рожать
ребенка, если у меня нет мужа?!
   - Все нормально, - спокойно сказал Колум, - пусть тебя это не  волну-
ет. Ты просто должна сказать ему об этом.
   Скарлетт охватила руками живот. Ну конечно! Ничто, никакая бумага  не
заставит Ретта отказаться от своего ребенка. Он может аннулировать  раз-
вод, стереть любую запись. Ретт может все. Он только что доказал это.  В
Каролине не было разводов, пока Ретт не решил устроить один.
   - Я хочу ехать сейчас же, Колум. Должен же хоть какой-нибудь  корабль
отплывать пораньше. В ожидании я сойду с ума.
   - Мы уезжаем в пятницу утром, Скарлетт, милая, а корабль  отплывет  в
субботу. Даже если мы поедем завтра,  все  равно  придется  ждать  целый
день. Не лучше ли провести его здесь?
   - О нет! Я должна знать, что мы едем. Хоть понемножечку, но я прибли-
жаюсь к дому, к Ретту. Я должна действовать. Все будет хорошо... Да, Ко-
лум? Скажи, что все будет хорошо!
   - Все будет просто чудесно, Скарлетт, дорогая. Но  сейчас  ты  должна
поесть. Хотя бы молока выпить. И тебе надо поспать. Ты должна  держаться
бодро, ради себя и своего малыша.
   - О, да! Я буду очень следить за собой. Но прежде  мне  надо  уложить
все свои вещи в сундук. Колум, а как мы доберемся до поезда?..  -  голос
ее опять был нормальным.
   Колум встал и помог ей подняться на ноги.
   - Я позабочусь об этом и помогу девочкам упаковаться. Но только  если
ты поешь чего-нибудь.
   - Да, да! Так я и сделаю! Он проследил, чтобы она выпила и виски, как
только они вернулись домой. Бедняжка! Будет ужасно,  если  она  потеряет
ребенка.



ГЛАВА 55


   Как и многие другие, Колум недооценивал силу Скарлетт О'Хара. Она на-
стояла, чтобы ее багаж был перенесен от Молли в тот же в Она прика-
зала Бриджид упаковать вещи, пока Кэтлин подгоняла ей платье.
   - Следи за шнуровкой, Бридд, - резко сказала она, надевая корсет. -
   Ты должна будешь делать это на пароходе, и я не смогу видеть, что  ты
делаешь сзади.
   Ее возбужденный и резкий голос внушал Бриди ужас. Пронзительный вопль
Скарлетт от боли, когда  Кэтлин  рванула  шнурки,  заставил  Бриди  тоже
вскрикнуть.
   - Не обращай внимания на мой крик, - напомнила  о  себе  Скарлетт,  -
всегда бывает больно при шнуровании корсета. Я просто  забыла,  как  это
больно, я снова привыкну к этому через некоторое  время.  Я  не  причиню
вреда ребенку. Я всегда ношу корсет как можно дольше,  когда  беременна,
обычно даже при большем сроке беременности, чем у меня сейчас.  Еще  нет
десяти недель. Я еще влезаю в свои платья, уже влезла и  буду  завтра  в
этом платье со шлейфом, даже если это убьет меня!
   - Затягивай, Кэтлин, - крикнула она. - Туже!
   Колум отправился в Трим и устроил так, чтобы коляску подали  на  день
раньше. Затем он совершил обход родни, распространяясь о том, как ужасно
обеспокоена Скарлетт. Когда он закончил дела, было уже поздно, он  очень
устал. Но теперь никто не будет удивляться, почему американка О'Хара уе-
хала, как воришка, ночью, не попрощавшись.
   И очень хорошо сделала. Шок предыдущего дня покрыл  ее  бронированным
щитом нечувствительности. Только однажды она не  выдержала  и  расплака-
лась, когда прощалась с бабушкой.
   - Бог с тобой, - сказала старая женщина, - да хранят тебя  ангелы!  Я
счастлива, что повидала тебя, дочку  Джералда,  в  свой  день  рождения.
Только жаль, что тебя не будет на моих поминках...  Почему  ты  плачешь?
Разве ты не знаешь, что нет ничего важнее для живущих, чем поминки близ-
ких? Стыдно пропускать их!
   Скарлетт молчала и в коляске по дороге в Маллингар, и в поезде в Гол-
вей,
   Бриди была слишком взволнована, чтобы говорить, и все ее волнение от-
ражалось на красных щеках и в больших  очаровательных  глазах.  За  свои
пятнадцать лет она никогда не уезжала из  дома  дальше,  чем  на  десять
миль.
   Когда они подъехали к отелю, Бриди уставилась с открытым ртом на  все
его великолепие.
   - Я провожу вас в вашу комнату, - сказал Колум, - и скоро вернусь  за
вами, чтобы пойти пообедать. Я только спущусь  в  порт  проследить,  как
идет погрузка наших вещей. Еще я хотел бы посмотреть, в какие каюты  нас
поместят. Сейчас еще можно поменять их.
   - Я пойду с тобой, - сказала Скарлетт. Это было первое, что она  про-
изнесла за всю дорогу.
   - Не нужно, Скарлетт.
   - Это нужно мне. Я хочу осмотреть корабль, или я не буду  чувствовать
себя в безопасности,
   Колум согласился. И Бриди попросила взять ее с собой. Отель  подавлял
ее огромными размерами. Она не хотела оставаться там одна.
   От воды веял солоноватый ветерок. Скарлетт вдохнула его всей  грудью,
вспоминая, что в Чарльстоне всегда соленый воздух. Она не замечала,  как
слезы медленно стекали с ее щек. Если бы они могли отплыть сейчас,  сра-
зу. Посчитается ли капитан с ее желанием? Она дотронулась до  мешочка  с
золотом на груди.
   - Я ищу "Брайан Бору", - сказал Колум одному из портовых грузчиков.
   - Она там, - человек указал пальцем, - только что пришла.
   Колум скрыл удивление. Судно должно было прийти тридцать часов назад.
Не стоило говорить Скарлетт, что такая задержка могла быть связана с не-
поладками.
   Грузчики сновали туда-сюда. Судно везло не только  пассажиров,  но  и
грузы.
   - Здесь нет места женщинам, Скарлетт. Отправляйся обратно в отель,  а
я приду за вами позднее.
   Скарлетт стиснула зубы.
   - Нет. Я хочу поговорить с капитаном.
   - Он слишком занят, чтобы разговаривать с кем-либо, даже с такой кра-
савицей, как ты.
   Она не была настроена выслушивать комплименты.
   - Ты знаешь его, Колум, не так ли? Ты знаешь всех. Устрой так,  чтобы
я повидала его сейчас.
   - Я не знаю этого человека, я никогда не видел его, Скарлетт. И как я
могу знать его? Это Голвей, а не графство Мит.
   С трапа "Брайан Бору" сходил человек в униформе. Два больших холщовых
мешка на плечах, казалось, совсем его не обременяли,  его  походка  была
легкой и быстрой, что не обычно для людей такого размера и роста.
   - А это не отец ли Колум О'Хара собственной персоной? - проревел  он,
когда проходил мимо них. - Что занесло тебя  так  далеко  от  бара  Мэта
О'Тула, Колум?
   Он швырнул один из мешков на землю и снял шляпу перед Скарлетт и Бри-
ди.
   - Разве я не говорил всегда, что семейству О'Хара чертовски  везет  с
дамами? - захохотал он, довольный собственной шуткой. - Ты не сказал им,
что ты пастор, Колум?
   Скарлетт небрежно улыбнулась, когда была представлена Фрэнку  Махони,
и совсем не обратила внимание на его родственные отношения с семьей Моу-
рин. Она желала поговорить с капитаном!
   - Я только что получил почту из Америки. Не хочешь ли взглянуть,  Ко-
лум, или ты подождешь до возвращения домой, чтобы там прочитать надушен-
ные любовные письма? - он разразился хохотом над своим остроумием.
   - Ты всегда такой, Фрэнк! Я взгляну, с твоего разрешения.
   Колум развязал мешок под ногами и подтянул его поближе к высокому га-
зовому фонарю, освещавшему пирс. Он сразу наткнулся на письмо из  Саван-
ны.
   - Сегодня мне везет, - сказал он. - Из последнего письма я узнал, что
у моего брата скоро должен появиться еще ребенок, а я уже потерял всякую
надежду. Спасибо, Фрэнк. Не позволишь ли мне купить тебе кружку пива?
   - Не надо. Я сделал это ради удовольствия нарушить  английский  поря-
док, - Фрэнк снова взвалил мешок на спину. - Проклятый  надзиратель  уже
смотрит на свои золотые часы. Я не могу задерживаться. До свидания,  да-
мы.
   В конверте было полдюжины меньших писем.  Колум  просмотрел  их,  ища
разборчивый четкий почерк Стивена.
   - А вот письма для тебя, Скарлетт, - сказал он и передал  ей  голубой
конверт, нашел письмо от Стивена и открыл его.
   Он только начал читать, как услышал пронзительный крик  и  почувство-
вал, как что-то наваливается всей тяжестью на него. Он не  успел  выста-
вить руки, и Скарлетт лежала у его ног. Голубой конверт и тонкие листоч-
ки письма трепетали в ее ослабевшей руке, затем легкий ветерок разнес их
по рыбацким лодкам. Пока Колум поднимал Скарлетт за плечи и старался на-
щупать ее пульс, Бриди побежала собирать листки.
   Наемный кэб трясся и  раскачивался  от  скоростной  гонки  обратно  в
отель.
   Голова Скарлетт моталась из стороны в сторону, как ни старался  Колум
крепко держать ее.
   Он быстро пронес ее через вестибюль гостиницы.
   - Позовите доктора, - крикнул он служащему в ливрее, - и уйдите с мо-
ей дороги.
   Только в комнате Скарлетт он положил ее на кровать.
   - Давай, Бриди, помоги мне раздеть ее, - сказал он. - Нам нужно  дать
ей возможность дышать.
   Он вытащил нож из кожаного футляра.  Пальцы  Бриди  ловко  двигались.
расстегивая пуговицы платья на спине Скарлетт.
   Колум перерезал шнуры корсета.
   - Теперь, - сказал он, - помоги положить под голову подушку  и  укрой
ее чем-нибудь теплым.
   Он с силой растирал руки Скарлетт, мягко хлопал по щекам.
   - У тебя есть нюхательная соль?
   - У меня нет, Колум. Откуда я знаю, есть ли у нее?
   - У доктора должна быть. Я надеюсь, что это только обморок.
   - Это обморок, отец, - сказал доктор, когда  он  поднялся  с  кровати
Скарлетт. - Но глубокий. Я оставлю тонизирующее у прислуги  на  будущее.
Ох уж эти дамы! Они перекрывают себе всю циркуляцию крови ради моды. Од-
нако беспокоиться не о чем. С ней будет все в порядке.
   Колум поблагодарил его, заплатил за визит и проводил до двери.  Затем
он тяжело опустился на стул у освещенного лампой столика и положил голо-
ву на руки. Было о чем подумать, и он задавал себе вопрос, будет ли ког-
данибудь Скарлетт О'Хара здорова снова. Измятые, намоченные водой, лист-
ки письма были разбросаны на столе рядом с ним. Среди них была  аккурат-
ная вырезка из газеты. "Вчера вечером, - прочитал Колум, - в церкви при-
юта вдов и сирот был совершен  обряд  бракосочетания  между  мисс  Анной
Хэмптон и мистером Реттом Батлером".



ГЛАВА 56


   Разум Скарлетт поднимался по спирали все выше и выше, быстро и  легко
вращаясь, кружась, выше, выше из черноты в сознание,  но  какой-то  инс-
тинкт заставлял его снова опускаться, скользя, сползая в темноту,  прочь
от невыносимой правды. Снова и снова  шла  борьба,  утомляющая  ее  нас-
только, что она лежала в большой кровати измученная, недвижимая и  блед-
ная, словно мертвая.
   Она спала и видела сон, полный движения и назойливости.  Она  была  в
Двенадцати Дубах, дом был цел и прекрасен, каким он был до того, как его
сжег Шерман. Изящная винтовая лестница пронизывала пространство, и Скар-
летт легко, проворно сбегала по ее ступенькам. Эшли бежал  впереди  нее,
взбираясь вверх, он не слышал ее просьб остановиться. "Эшли,  -  кричала
она, - Эшли, подожди меня". И бежала за ним.
   Какая длинная лестница! Скарлетт  не  помнила,  чтобы  лестница  была
столь высокой, казалось, что она становилась выше, пока Скарлетт бежала,
а Эшли уже был высоко. Она должна догнать его. Она не  знала  зачем,  но
знала, что должна, и бежала все быстрей и быстрей, пока ее сердце не на-
чало биться в груди. "Эшли! - кричала она. - Эшли".  Он  остановился,  и
она обнаружила в себе силу, о которой и не подозревала раньше, она  про-
должала бежать еще быстрее.
   Чувство облегчения наполнило тело и душу, когда она коснулась его ру-
кава. Он повернулся к ней, и Скарлетт беззвучно вскрикнула.  У  него  не
было лица, только бледный, бесформенный блин.
   Затем она падала, кувыркалась в пространстве; ее глаза с ужасом  сле-
дили за фигурой над ней, горло напрягалось. Но единственным  звуком  был
смех откуда-то снизу, который поднимался, как облако, чтобы окружать  ее
и насмехаться над ее немотой.
   "Я умираю, - подумала она. - Ужасная боль сокрушит меня, и я умру".
   Но неожиданно сильные руки обняли и нежно подхватили  ее,  спасая  от
падения. Она знала их, ей было знакомо плечо,  подпиравшее  голову.  Это
был Ретт. Ретт спас ее. Она была в безопасности в его объятиях. Скарлетт
повернула голову, подняла ее, чтобы посмотреть ему  в  глаза.  Леденящий
ужас парализовал все ее тело. Его лицо было бесформенным,  расплывчатым,
как туман или дымка, как лицо Эшли. Затем снова  послышался  смех...  из
темного пятна, которое должно было быть лицом Ретта.
   Скарлетт перенесла потрясение, разум вернулся к ней. Спасаясь от ужа-
са, она открыла глаза. Ее окружала темнота и неизвестность.  Лампа  была
потушена, и Бриди спала на стуле, невидимая в  углу  громадной  комнаты.
Скарлетт раскинула руки в просторы чужой кровати.  Ее  пальцы  коснулись
мягкого льняного полотна, больше ничего. Края матраса были слишком дале-
ко. Ей показалось, что она покинута на странных мягких просторах без на-
звания. Может, это переход в темноту  безмолвия.  Ее  горло  сжалось  от
страха. Она была одна и брошена в темноте.
   Прекратить! Ее разум отогнал панику, потребовав, чтобы она взяла себя
в руки. Скарлетт осторожно сняла одеяло, повернулась и встала на колени.
Ее движения были медленными, она старалась не шуметь. В темноте мог быть
кто угодно, прислушивающийся. Она кралась на коленях с  отчаянной  осто-
рожностью, пока ее руки не коснулись края кровати,  а  затем  деревянной
рамы.
   "Ну и простофиля ты, Скарлетт О'Хара, - говорила она  себе,  и  слезы
облегчения катились по ее щекам. - Конечно, кровать чужая, и комната то-
же. Ты упала в обморок, как глупая, слабая, мнительная девица, и Колум с
Бриди принесли тебя в отель. Прекрати этот психоз".
   Затем подобно физическому удару память атаковала ее. Ретт потерян для
нее... Разведен с ней... Женился на Анне Хэмптон. Она не могла  поверить
этому, но она должна поверить, ибо это правда.
   Почему? Почему он сделал это? Она была так уверена, что он любит  ее.
Он не мог этого сделать, не мог.
   Но он сделал.
   "Я никогда не знала его". Скарлетт слышала слова, как будто она  про-
износила их вслух. "Я совсем его не знала. Но кого я тогда любила? Чьего
ребенка я ношу?
   Что со мной будет?"
   В ту ночь в пугающей темноте невидимой гостиничной комнаты  в  стране
за тысячи миль от ее родины Скарлетт О'Хара совершила самый смелый  пос-
тупок, на который когда-либо была способна. Она  стойко  встретила  свое
поражение.
   "Во всем моя вина. Мне следовало немедленно возвращаться в Чарльстон,
как только я узнала, что беременна. Я предпочла развлечения. И эти неде-
ли развлечений стоили мне единственного счастья, о каком я действительно
мечтала. Я не думала о том, что Ретт мог подумать о моем отъезде.  Я  не
думала, что будет потом. Я не думала совсем. Я никогда не думала".
   Все импульсивные, необдуманные ошибки ее жизни роились  вокруг  Скар-
летт в черном молчании ночи, и она заставляла себя признать  их.  Чарльз
Гамильтон - она вышла за него замуж назло Эшли, она совсем его не  люби-
ла. Фрэнк Кеннеди - она вела себя отвратительно  с  ним,  лгала  ему  на
Сьюлин, поэтому Фрэнк женился на ней и дал  денег,  чтобы  спасти  Тару.
Ретт - о, она совершила слишком много ошибок, их  невозможно  сосчитать.
Она вышла за него, когда не любила его, и не сделала  ни  одной  попытки
дать ему счастье; ее даже никогда не заботило, что он несчастлив,  -  до
тех пор, пока не стало слишком поздно.
   "О Господи, прости меня, я никогда не думала о  том,  что  делала,  о
том, что они чувствовали. Я обижала, делала больно и приносила несчастье
всем им, потому что не давала себе труда подумать.
   Мелани тоже, особенно Мелли. Мне тяжело вспомнить, как ужасно гадко я
вела себя с ней. Я никогда не чувствовала себя благодарной  за  то,  что
она любила и защищала меня. Ни разу не сказала ей, что  люблю  ее  тоже,
потому что не думала об этом вплоть до ее конца, когда уже не было  шан-
са.
   Разве когда-нибудь я задумывалась о том, что я делала? Подумала ли  я
когда-нибудь о последствиях?"
   Отчаяние и стыд охватили сердце Скарлетт. Как она  могла  быть  такой
дурой? Она презирала дураков. Затем она крепко  сжала  кулаки,  напрягла
спину, ее челюсть сделалась твердой. Она не должна копаться в прошлом  и
чувствовать сожаление о содеянном. Она не будет ныть, не будет плакаться
ни кому-то, ни самой себе. Она уставилась в темноту над  головой  сухими
глазами. Она не будет плакать, не сейчас. Она будет плакать  всю  жизнь.
Теперь она должна подумать, и подумать тщательно, прежде чем  на  что-то
решиться.
   Она должна подумать о ребенке.
   В данный момент она ненавидела его, ненавидела свою полнеющую талию и
неуклюжее тяжелое тело. Она полагала, что получит Ретта обратно, но это-
го не произошло. Есть вещи, которые может сделать женщина, - она слышала
о женщинах, избавляющихся от нежеланных  детей...  Ретт  никогда  бы  не
простил ее, если бы она сделала это.
   А что это изменит?
   Ретт ушел навсегда... Запрещенное всхлипывание вырвалось с губ  Скар-
летт, несмотря на всю силу волу. "Потерян. Я потеряла  его.  Ретт  выиг-
рал".
   Затем неожиданный гнев вспыхнул в ней, делая  ее  нечувствительной  к
боли, заряжая энергией ее измученное тело и дух.
   "Я разбита, но я расквитаюсь с тобой, Ретт Батлер, - подумала  она  с
горьким триумфом. - Я ударю тебя сильнее, чем ты ударил меня".  Скарлетт
нежно положила руки на живот. О нет, она не будет избавляться  от  этого
ребенка. Она будет заботиться о нем лучше, чем заботились о любом другом
ребенке в истории всего мира.
   Ей вспомнились Ретт и Бонни. "Он всегда любил Бонни больше  меня.  Он
бы отдал все, он бы отдал свою жизнь, чтобы вернуть ее. У меня будет но-
вая Бонни, полностью моя. И когда она подрастет, когда она будет  любить
меня, и только меня, больше, чем что-нибудь или  кого-нибудь  на  земле,
тогда я позволю Ретту познакомиться с ней, понять, что он потерял...
   О чем я думаю? Я, должно быть, сошла с ума. Только минуту назад я по-
няла, сколько боли причинила ему, и ненавидела себя. А  сейчас  ненавижу
его и думаю о том, как сделать ему больнее. Я не буду такой, не  позволю
себе подобные вещи. Не позволю.
   Ретт ушел. Я допускаю это, но не могу  опуститься  до  сожаления  или
мести, пустая трата времени, тогда как я должна заняться построением но-
вой жизни с самого начала. Я должна найти что-то свежее, что-то  важное,
что-то, для чего жить. Я смогу, если пораскину умом".
   Весь остаток ночи Скарлетт методично перебирала в уме все  возможнос-
ти. Она  натыкалась  на  безвыходные  ситуации,  она  преодолевала  пре-
пятствия, находила удивительные уголки  в  памяти.  Она  вспомнила  свою
юность, родину, время перед войной. Воспоминания были каким-то безболез-
ненными, отдаленными, и она понимала, что больше не была  той  Скарлетт,
которой сама позволила сбиться с пути. И  она  оставила  прежние  дни  и
мертвых в покое.
   Она сосредоточилась на будущем, на  реальности,  на  последствиях.  В
висках у нее начало стучать, затем сильно колотиться, и страшно заболела
голова. Но она продолжала думать.
   Когда с улицы донеслись первые звуки, Скарлетт уже знала, что намере-
на делать. Как только луч света пробился через спущенные шторы в  комна-
ту, Скарлетт позвала:
   - Бриди! Девушка вскочила со стула, моргая со сна глазами.
   - Слава Богу, вы поправились! - воскликнула она. - Доктор оставил то-
низирующее. Я сейчас найду ложку, она где-то на этом столе.
   Скарлетт покорно открыла рот для горького  лекарства.  Затем  сказала
твердо:
   - Хватит. Я больше не буду болеть. Открой шторы, сейчас  уже,  должно
быть, день. Я хочу завтракать; у меня болит голова, но я  собираюсь  ок-
репнуть.
   Шел дождь. Настоящий дождь, а не туманный ливень, который был  привы-
чен. Скарлетт чувствовала удовлетворение.
   - Колум хочет узнать, не лучше ли вам. Можно мне впустить его?
   - Не сейчас. Скажи ему, что я повидаюсь с ним позже. Я  хочу  погово-
рить с ним, но не теперь. Иди. Скажи ему. И попроси его помочь тебе  за-
казать завтрак для меня.



ГЛАВА 57


   Скарлетт заставляла себя глотать кусок за  куском.  Как  она  сказала
Бриди, ей нужны силы.
   После завтрака она отослала Бриди, строго наказав ей вернуться  через
два часа. Затем села за письменный стол у окна и,  слегка  нахмурившись,
быстро исписала несколько листов толстой кремовой бумаги. Написав и зак-
леив два письма, она долго смотрела на чистый лист бумаги, лежавший  пе-
ред ней. Письмо она составила в уме еще ночью" но не могла заставить се-
бя взяться за перо и начать писать. Вся ее природа  протестовала  против
того, что она собиралась сделать.
   Скарлетт поежилась и отвернулась от бумаги. Ее  взгляд  упал  на  ма-
ленькие фарфоровые часики на столе, и она вздохнула,  потрясенная.  "Так
поздно! Бриди должна вернуться уже через сорок пять  минут.  Я  не  могу
откладывать это дольше, ничего не изменится от того, что я буду  оттяги-
вать. Другого пути нет. Я должна написать дядюшке Генри, проглотив  оби-
ду, и попросить о помощи. Это единственный человек, кому  я  могу  дове-
рять". Стиснув зубы, она взялась за перо. Ее  обычно  аккуратный  почерк
был неразборчивым и неровным, когда она писала слова о передаче управле-
ния ее делами в Атланте и золотого запаса  в  банке  Атланты  Генри  Га-
мильтону.
   Ей казалось, что земля уходит у нее из-под ног. Она физически ощущала
себя больной, сильно кружилась голова. Она не боялась, что старый  адво-
кат обманет ее, но не было уверенности, что он будет следить  за  каждым
пенни, как обычно делала она. Ему можно доверить только сбор и  хранение
выручки магазина и бара. Еще она доверяла ему инвентаризацию магазинного
имущества и контроль за арендной платой салуна.
   Контроль. Она уступила контроль  за  своими  делами,  своей  безопас-
ностью, своим успехом именно тогда, когда он особенно был нужен. Покупка
пая Кэррин в Таре пробила глубокую брешь в ее накоплениях, но сейчас бы-
ло слишком поздно прерывать сделку, и Скарлетт не прервет  ее,  если  бы
даже могла. Ее мечта проводить лето в Таре с Реттом теперь нереальна, но
Тара есть Тара.
   Строительство домов на окраине города было еще одной статьей расхода,
но оно должно быть завершено. Если бы только она не сомневалась, что дя-
дя Генри согласится со всем, что ни предложит Сэм Коллетон,  не  уточняя
затрат. Хуже всего, что будет потом. Все может быть.
   "Я не могу сделать этого!" Скарлетт громко застонала,  но  продолжала
писать. Она писала, что собирается в длительный отпуск, едет путешество-
вать. У нее не будет адреса, куда можно отправлять почту. Слезы застила-
ли глаза. Она посмотрела на слова - они расплывались. Скарлетт  смахнула
ресницами слезы. "Довольно!" - приказала она себе.  Необходимо  обрезать
все связи, иначе Ретт сможет выследить ее. А он не должен знать о ребен-
ке до тех пор, пока она не сочтет нужным рассказать ему. Но как она смо-
жет родить, не зная, что дядя Генри делает с ее деньгами? А  если  будет
угроза ее сбережениям? Или сгорит ее дом? Или еще хуже - ее магазины?
   Она должна все вынести и вынесет. Перо торопливо царапало по  страни-
цам детальные распоряжения и советы, которыми  Генри  Гамильтон,  вполне
вероятно, пренебрежет.
   Когда вернулась Бриди, все письма  были  готовы.  Скарлетт  сидела  в
кресле с разорванным корсетом на коленях.
   - О, я забыла, - промычала Бриди. - Мы вынуждены были разрезать  шну-
ровку, чтобы дать вам возможность  дышать.  Что  прикажете  мне  делать?
Здесь должен быть магазин поблизости, куда я могу сходить...
   - Ничего! Не беда! Это неважно, - сказала Скарлетт. - Ты  можешь  за-
шить на живую нитку мое платье, а я надену плащ, чтобы скрыть стежки  на
спине. Давай, становится поздно. У меня масса дел.
   Бриди взглянула в окно. Поздно? Не было еще девяти  часов  утра.  Она
послушно отправилась распаковывать сумку со  швейными  принадлежностями,
которые Кэтлин помогла ей собрать для новой роли горничной.
   Через полчаса Скарлетт постучала в дверь комнаты Колума.  Хотя  глаза
ее ввалились после бессонной ночи, она была безукоризненно  одета  и  не
чувствовала усталости. Самое худшее миновало, теперь надо  приступать  к
делу. Это восстановит ее силы.
   Она улыбнулась кузену, когда тот открыл дверь.
   - Твой воротничок защитит твою репутацию, если я  войду?  -  спросила
она. - Я должна поговорить с тобой наедине.
   Колум поклонился и широко распахнул дверь.
   - Замечательно видеть тебя улыбающейся, дорогая Скарлетт.
   - Надеюсь, что прошло не так уж много времени, прежде  чем  я  смогла
снова улыбаться. Скажи, письмо из Америки потеряно?
   - Нет, оно у меня. Я понимаю, что случилось.
   - Да? - Скарлетт снова улыбнулась. - Тогда ты умнее меня. Я знаю, но,
вероятно, никогда не пойму.
   Она положила три письма на стол.
   - Я расскажу тебе о них через минуту. Во-первых, я должна сказать те-
бе, что я не еду с тобой и Бриди. Я остаюсь в Ирландии,  -  она  подняла
руку. - Нет, ничего не говори. Я все обдумала. В Америке для меня больше
ничего нет.
   - О нет, Скарлетт. Ты слишком спешишь. Разве я тебе не  говорил,  что
нет ничего такого, чего нельзя было бы изменить? Твой муж  развелся  од-
нажды, он сделает это снова, когда узнает о ребенке.
   - Ты неправ, Колум. Ретт никогда не бросит Анну. Она женщина его  ти-
па, из его круга, из Чарльстона. И кроме того, она -  как  Мелани.  Тебе
это ницего не говорит, ты не знал Мелли. А Ретт  знал.  Он  раньше  меня
знал, какой редкостью она была, и уважал Мелли.  Она  была  единственной
женщиной, которую он действительно уважал, за исключением,  может  быть,
своей матери.
   Он восхищался ею, и она этого заслуживала. Девушка, на которой он же-
нился, в десять раз лучше меня, такая же, как Мелли, и Ретт  знает  это.
Она в десять раз лучше Ретта тоже, она любит  его.  Позволим  ему  нести
этот крест.
   В ее словах прозвучала неприкрытая горечь.
   "Ах, страдания, - подумал Колум. - Должен же быть способ помочь ей.
   У тебя есть теперь твоя Тара, Кэти-Скарлетт, и ты мечтала о  нем.  Не
утешит ли она тебя, пока не залечатся твои  сердечные  раны?  Ты  можешь
создать там для своего ребенка такой мир, какой захочешь. Его бабушка  и
дедушка разбили громадную плантацию. Если будет мальчик, его можно  наз-
вать Джералд".
   - Ты не представляешь, как много я думала. Спасибо  тебе,  но  ты  не
сможешь найти ответа, если я не смогла. Поверь мне.  Если  речь  идет  о
наследстве, то у меня уже есть сын, ребенок,  о  котором  ты  ничего  не
знал. Но другое дело - именно этот ребенок. Я не могу вернуться в Тару и
родить этого ребенка, не могу забрать этого ребенка  в  Тару  после  его
рождения. Люди никогда не поверят, что он законный. Я покинула Чарльстон
на следующий день после того, как он был зачат.
   Лицо Скарлетт побледнело от болезненной тоски.
   - Никто в мире не поверит, что это ребенок Ретта. Мы многие годы спа-
ли в разных комнатах. Они назовут меня шлюхой, а моего ребенка -  ублюд-
ком; они будут смаковать это.
   Грубые слова отпечатались на ее искривленном рте.
   - Не так, Скарлетт, не так. Твой муж знает правду. Он признает ребен-
ка.
   Глаза Скарлетт вспыхнули.
   - О, он признает, конечно, и заберет его у меня. Колум, ты не  предс-
тавляешь, как Ретт относится к детям, своим детям. Он безумно их  любит.
Он завладеет ребенком, тот будет самым любимым, будет всем.  Он  заберет
его сразу же. Не думай, что он не сможет это сделать. Он получил развод,
когда его нельзя было получить. Он изменит любой закон или издаст новый.
Для него нет ничего невозможного.
   Она шептала хриплым голосом, как будто боялась чего-то. Ее лицо  было
искажено ненавистью и диким, беспричинным ужасом. Неожиданно оно измени-
лось, как будто с него спала  вуаль.  Оно  стало  гладким  и  спокойным,
только зеленые глаза ее горели. На губах появилась улыбка, от  этого  по
спине Колума пробежал неприятный холодок.
   - Этот ребенок мой, - сказала Скарлетт. Ее тихий, низкий голос  напо-
минал мурлыканье гигантской кошки. - Только мой. Ретт узнает о нем, ког-
да захочу я, когда будет слишком поздно для него. Я молю Бога о девочке.
Прекрасной голубоглазой девочке.
   Колум перекрестился. Скарлетт резко засмеялась.
   - Бедный Колум, ты, должно быть, шокирован. Не беспокойся, я не  буду
тебя больше пугать.
   Она улыбнулась, и можно было  поверить,  что  все,  виденное  минутой
раньше на ее лице, ему только показалось. Улыбка Скарлетт была  открытой
и привлекательной.
   - Я знаю, ты попытаешься помочь мне,  и  я  благодарна  тебе,  Колум,
действительно благодарна. Ты был так добр ко мне,  вероятно,  ты  лучший
друг, который когда-либо был у меня, за исключением Мелли. Ты как  брат.
Я всегда хотела иметь брата. Я надеюсь, ты всегда будешь моим другом.
   Колум заверил ее, что так и будет. Про себя он подумал,  что  никогда
не видел души, столь нуждающейся в помощи.
   - Я хочу, чтобы ты взял эти письма с собой в Америку, Колум. Это моей
тете Полине. Я пишу ей, что прочитала ее письмо,  и  она  может  извлечь
максимум удовольствия из своего любимого "я говорила вам, что... ". Вто-
рое - моему адвокату в Атланте, в нем деловые просьбы. Оба письма  нужно
отправить из Бостона. Я не хочу, чтобы кто-то знал, где  я  нахожусь.  А
это письмо я хочу, чтобы ты вручил лично. Это значит, что ты должен  бу-
дешь попутешествовать еще немного, но это крайне  важно  для  меня.  Это
письмо в банк в Саванне. Там у меня хранится золотой запас, там же нахо-
дятся моим драгоценности; я доверяю тебе получить их мне. Отдала ли тебе
Бриди мешочек, который был у меня на шее? Хорошо. Этого мне  хватит  для
начала. Теперь нужно найти адвоката, которому можно доверять, если такое
вообще возможно. Я собираюсь использовать деньги Ретта Батлера.  Я  хочу
купить Баллихару, откуда начинается история рода  О'Хара.  Этот  ребенок
будет иметь наследство, какое Ретт никогда не смог  бы  дать.  Я  покажу
ему, как глубоки наши корни.
   - Скарлетт, дорогая, умоляю тебя, подожди немного.  Мы  останемся  на
некоторое время с Бриди в Голвее, чтобы позаботиться о тебе. Ты все  еще
в шоке. Тебе трудно принимать такие важные решения.
   - Я полагаю, ты решил, что я сошла с ума.  Может  быть.  Но  это  моя
жизнь и мой в И я воспользуюсь им с  твоей  помощью  или  без.  Нет
смысла вам с Бриди оставаться со мной. Я могу завтра уехать к Дэниэлу  и
попросить приютить меня, пока Баллихара не станет моей. Если ты  боишься
и считаешь, что за мной нужен присмотр, ты можешь с  уверенностью  поло-
житься на Кэтлин и других.
   Колум развел руками и согласился. Позднее он проводил  ее  в  контору
английского адвоката с репутацией человека, всегда  выигрывающего  дела,
за которые он брался. Начались поиски владельца Баллихары.
   На следующий день Колум отправился на базар, как только там установи-
ли первые прилавки. Он сделал покупки по заказу Скарлетт и  отнес  их  в
отель.
   - Вот, пожалуйста, миссис О'Хара, - сказал он. - Черные юбки и  блуз-
ки, а также платок и плащ, чулки - все для  бедной  вдовы.  Я  рассказал
Бриди, какие новости обрушились на тебя. Твой муж умер от болезни, преж-
де чем ты смогла добраться домой, а вот небольшой подарок от меня. Я по-
думал, если вдовьи одежды сильно испортят  настроение,  ты  почувствуешь
себя значительно лучше при виде этого.
   Колум положил груду ярких нижних юбок на колени Скарлетт.
   Скарлетт улыбнулась. Глаза заблестели от переполнявших ее чувств.
   - А как ты узнал, что я готова рвать на себе волосы из-за  того,  что
раздала все мои ирландские одежды кузинам в Адамстауне?
   Она отодвинула дорожный сундук и чемоданы.
   - Мне больше не нужны эти вещи. Возьми их с собой и подари Мауринам.
   - Это глупое расточительство и необдуманные действия, Скарлетт.
   - Фиддл-ди-ди! Я вынула свои ботинки и рубашки. Платья мне не  приго-
дятся. Я никогда не буду больше затягиваться,  никогда  не  буду  носить
корсет. Я Скарлетт О'Хара, ирландская женщина в  свободно  развевающейся
юбке. Свобода! Колум, я собираюсь жить для себя, по своим правилам, а не
чьим-то еще. Не беспокойся обо мне. Я намерена учиться быть счастливой.
   Колум отвел свой взгляд от решительного выражения лица Скарлетт.



ГЛАВА 58


   Отплытие судна было отложено на два дня, поэтому Колум и Бриди  могли
проводить Скарлетт на железнодорожную станцию в воскресенье утром.
   - Ты должен поговорить с ней, Колум, - прошептала Бриди ему  на  ухо,
когда они встретились в холле. Она скосила глаза в сторону Скарлетт.
   Колум прятал улыбку за кашлем. Скарлетт была одета как крестьянкавдо-
ва. Она даже надела шаль вместо плаща.
   - Оставь ее в покое, Бриди, - сказал он решительно. - Она имеет право
носить траур так, как ей удобно.
   - Но, Колум, это английский гранд-отель... Все люди будут смотреть  и
обсуждать.
   - Они вправе смотреть и говорить, что хотят. Мы не обратим внимания.
   Он крепко взял Бриди за руку, а другую руку предложил  Скарлетт.  Она
изящно положила ее сверху, как будто он вел ее на бал.
   Когда она заняла место в купе вагона первого класса, Колум заметил  с
удовольствием, а Бриди с ужасом, как одна за  другой  группы  английских
путешественников открывали дверь купе и быстро ее закрывали.
   - Нельзя разрешать этим людям ехать первым классом, - громко  сказала
одна женщина мужу.
   Скарлетт придержала дверь рукой, прежде чем англичане смогли  закрыть
ее. Она закричала Колуму, стоявшему рядом на платформе.
   - Клянусь честью! Я забыла свою корзину с вареной картошкой, отец. Не
помолитесь ли деве Марии, чтобы в этом поезде продавали еду вразнос?
   Ее провинциальный ирландский акцент был таким  нарочито  преувеличен-
ным, что Колум едва мог разобрать слова. Он все еще смеялся, когда  про-
водник закрыл дверь и  поезд  тронулся.  Английская  пара,  к  его  удо-
вольствию, проявила свое негодование, убравшись в другое купе.
   Скарлетт махала на прощание рукой и улыбалась, пока ее окно не пропа-
ло из виду. Затем она уселась на место и позволила себе расслабиться, по
ее лицу скатилась скупая слеза. Она очень устала и страшилась  возвраще-
ния в Адамстаун.
   Двухкомнатный коттедж Дэниэла имел причудливый вид и приятно отличал-
ся от всего, к чему она привыкла за время путешествия. Это  был  тесный,
перенаселенный домик без роскоши, и это было единственное место, которое
она могла называть домом. И кто знал, как  долго.  Адвокату,  может,  не
удастся найти хозяина Баллихары. А может, хозяин не захочет продать  ее.
Цена может превысить все деньги Ретта.
   В этом тщательно продуманном плане было много слабых мест, и она ни в
чем не была уверена. "Я не буду больше сейчас об этом думать,  я  ничего
не могу сделать. По крайней мере, здесь никто  не  будет  приставать  ко
мне, желая, чтобы я проболталась". Скарлетт опустила ручки,  разделяющие
три мягких сидения, потянулась со вздохом и заснула. Ее билет  лежал  на
полу, где его и нашел проводник. У нее был план, и она решила  следовать
ему настолько, насколько будет возможно.
   Первый этап прошел гладко. В Маллингаре она купила пони  и  рессорную
двуколку и отправилась домой в Адамстаун. Она не была  столь  элегантна,
как Молли, да и двуколка имела потрепанный вид. Зато пони  был  молодой,
большой и сильный. Итак, Скарлетт начала новую жизнь.
   Семья была шокирована, когда она вернулась, и полна сочувствия к  ней
из-за смерти мужа. Однажды выразив это, они никогда больше не говорили о
своих чувствах, вместо этого спрашивали, что можно сделать для нее.
   - Вы можете научить меня, - сказала Скарлетт. - Я хочу все  знать  об
ирландской ферме.
   Она сопровождала Дэниэла и его сыновей постоянно. Стиснув  зубы,  она
даже заставила себя научиться ухаживать за скотиной, доить коров. Познав
все на ферме Дэниэла, Скарлетт отправилась очаровывать Молли,  затем  ее
отвратительного мужа Роберта. Его ферма в  пять  раз  превышала  размеры
фермы Дэниэла. После Роберта настала очередь его босса мистера Алдерсона
- управляющего имения Эрлов. Даже в дни, когда Скарлетт пленяла  каждого
мужчину в графстве Клейтон, она не была столь очаровательна, не работала
так упорно, так не преуспевала. У нее не было времени замечать  простоту
и отсутствие роскоши в домике. Мягкий матрас в  конце  длинного-длинного
рабочего дня - вот все, что имело значение.
   Через месяц она знала об Адамстауне почти столько же, сколько  Алдер-
сон, и наметила по меньшей мере шесть способов  его  усовершенствования.
Как раз в это время она получила письмо от своего  адвоката  из  Голвея.
Вдова покойного владельца Баллихары через год после его смерти  вторично
вышла замуж, а пять лет назад сама умерла. Ее двадцатисемилетний сын жил
в Англии, где был также наследником еще одного поместья. Он сказал,  что
согласится на любое предложение, превышающее  пятнадцать  тысяч  фунтов.
Скарлетт изучила топографическую карту Баллихары, которая была вложена в
письмо. Поместье оказалось гораздо больше, чем она думала.
   О, его земли располагаются по обе стороны дороги в Трим. И  там  есть
еще одна река. С одной стороны граница проходила по реке Бойн, а с  дру-
гой - Скарлетт прищурилась на крошечные буквы -  Найтсбрук.  Какое  эле-
гантное название! Найтсбрук. Две реки. Я буду владеть ими. Но... пятнад-
цать тысяч фунтов!
   Она уже знала от Алдерсона, что десять тысяч фунтов была цена  только
возделываемых земель, и высокая цена. Баллихару оценивали в  восемь  ты-
сяч, расчетливые дельцы - в семь с половиной.  На  территории  Баллихары
также были обширные болота, используемые для  получения  топлива.  Торфа
здесь хватит на несколько столетий. Но на болотах ничего  не  растет,  и
поля вокруг слишком кислые для пшеницы, да и  земля  начала  разрушаться
тридцать лет назад. Все требовало очистки от чахлой мелкой растительнос-
ти и стержневых корней сорняков. Ей не следует  платить  более  четырех,
четырех с половиной. За 1240 акров это выйдет 4960 или по  крайней  мере
5580 фунтов; конечно, есть еще дом, и дом громадный. Но не он ее  волно-
вал. Более важными были здания в городе. Говорят, всего сорок шесть плюс
две церкви. Пять домов были большими, две дюжины - только коттеджи.
   Но все заброшено. Вероятно, некому было ухаживать за поместьем.  При-
нимая это во внимание, 10 тысяч фунтов будет более  чем  достаточно.  Он
должен быть счастлив получить их! Десять тысяч фунтов  -  это  пятьдесят
тысяч долларов. Скарлетт ужаснулась.  "Я  должна  оценивать  в  реальных
деньгах, иначе я становлюсь легкомысленной. Десять тысяч звучит  не  так
много, а пятьдесят тысяч долларов - совсем другое дело. Я знаю, что  это
целое состояние. При всей экономии и  строгом  учете  средств  на  лесо-
пильном заводе и в магазине... от продажи муки... и  арендной  платы  за
салун... при экономии каждого пенни... и так из года в год в течение де-
сяти лет мне удалось скопить немногим более тридцати тысяч долларов. И я
не имела бы и половины этой суммы, если бы Ретт последние  семь  лет  не
платил за все. Дядя Генри говорит, что я богатая женщина с тридцатью ты-
сячами долларов, и я думаю, что он прав. Те дома, которые  я  строю,  не
стоят больше сотни. С какой стати кто-то должен платить пятьдесят  тысяч
долларов за полуразвалившийся город или непригодную землю?
   Люди вроде Ретта Батлера, вот кто. И я  возьму  его  пятьдесят  тысяч
долларов. Выкуплю обратно землю, украденную у моего народа. Баллихара не
просто земля, это земля рода О'Хара". Как она могла сомневаться -  поку-
пать или не покупать? Скарлетт твердо решила предложить пятнадцать тысяч
фунтов.
   После того как письмо было отправлено, она задрожала  всем  телом.  А
вдруг Колум не привезет ее золото в срок? Нельзя знать, сколько  времени
потребуется адвокату или когда Колум вернется.
   Она едва успела попрощаться с Мэтом О'Тулом, отдав  ему  письмо.  Она
очень спешила. Она шла так быстро, как позволяла неровная  земля,  давно
жаждущая дождя. Высокая густая живая изгородь сдерживала июньскую  жару.
У нее не было шляпы, чтобы защитить голову от солнца, она почти  никогда
не носила шляп. Они были бесполезны из-за частых ливней и постоянно  об-
лачной погоды. Что касается зонтиков, в Ирландии они служили только  ук-
рашением.
   Когда Скарлетт достигла брода через Бойн, то подобрала подол  юбок  и
встала в воду, она стояла в воде до тех пор, пока не замерзла, затем на-
правилась в башню.
   За месяц, проведенный в семье Дэниэла, башня приобрела особую  значи-
мость для нее. Скарлетт всегда  приходила  туда,  когда  беспокоилась  о
чем-то или грустила. Громадные камни сохраняли тепло или холод. Скарлетт
клала руки на них и прислонялась щекой и всегда находила необходимое ус-
покоение и поддержку в их стойкой древней крепости. Иногда она  разгова-
ривала с башней, как будто с отцом. Реже обхватывала руками колени и ры-
дала. Она никогда не слыхала иного звука,  кроме  своего  голоса,  пения
птиц и шепота реки, никогда не чувствовала присутствия  глаз,  следивших
за ней.
   Колум возвратился в Ирландию 18 июня. Он отправил телеграмму из  Гол-
вея: "Приеду 25 июня с вещами из Саванны". Деревня была охвачена  волне-
нием. В Адамстауне никогда не было телеграмм, никогда не  было  всадника
из Трима, который мог бы обойтись без Мэта О'Тула, без быстрой лошади.
   Когда через два часа в деревню галопом влетел второй всадник на более
резвом коне, волнению людей не было предела.  Еще  одна  телеграмма  для
Скарлетт О'Хара из Голвея: "Предложение принято. Письмо и контракт высы-
лаю".
   Потребовалось небольшое обсуждение,  прежде  чем  жители  согласились
сделать единственно разумный шаг: О'Тул закрывает почту, доктор свой ка-
бинет, кузнец кузницу, и они все отправляются к Дэниэлу О'Хара выяснить,
что происходит.
   Скарлетт уехала на своей двуколке - вот все, что они  узнали.  Кэтлин
больше ничего не знала. Но каждый подержал в руках и прочитал  телеграм-
мы. Скарлетт оставила их на столе у всех на виду.
   Скарлетт ехала по извилистым дорогам в Тару с ликующим  сердцем.  Те-
перь она могла действительно приступать к делу. В голове у нее был ясный
план действий, каждый этап которого логически  вытекал  из  предыдущего.
Эта поездка в Тару пришла ей в голову после второй телеграммы:  это  был
скорее расчет, чем импульсивное действие. Она  испытывала  непреодолимое
желание в такой солнечный чудесный день взглянуть с холма Тары на  прек-
расную зеленую землю, избранную для ее дома. Теперь там  паслось  больше
овец, чем в первый приезд. Она посмотрела на их широкие спины и подумала
о шерсти. Ни одной пасущейся овцы из  Адамстауна;  она  должна  выяснить
проблемы и выгоды выращивания овец на подножном корму.
   Скарлетт прервала свои размышления. На холмах, которые когда-то  были
большим банкетным залом Тары, она  увидела  людей.  Англичане,  черт  их
возьми! Чувство обиды на англичан было присуще каждому ирландцу, и Скар-
летт впитала его вместе с хлебом, который ела, и  музыкой,  под  которую
танцевала. Эти отдыхающие на пикнике не имели права расстилать свои ков-
рики и скатерти там, где когда-то обедали Великие Короли  Ирландии,  или
болтать своими крякающими голосами там, где играли на арфах  и  где  она
хотела стоять в одиночестве, любуясь своей  страной.  Она  пристально  и
сердито посмотрела на щеголей в соломенных шляпах и  женщин  с  цветными
шелковыми зонтиками.
   "Я не позволю им испортить мой день, я приеду, когда они исчезнут  из
виду". Она направилась к окруженному стеной холму, который был домом Ко-
роля Кормака, строителя банкетного зала. Там был  камень  судьбы  -  Лиа
Фейл. Скарлетт оперлась на него. Колум был шокирован, когда она  сделала
это в день их первого приезда в Тару. Лиа Фейл был  пробным  камнем  при
коронации древних королей. Если он громко кричал, то испытываемый  чело-
век мог быть королем Ирландии.
   В тот день Скарлетт была в таком восторге, что ничто  не  удивило  бы
ее, даже если бы видавший виды гранитный столб вдруг назвал ее по имени.
Конечно, этого не произошло. Он был такого же роста, как она, к верхушке
было удобно прислониться щекой. Скарлетт мечтательно смотрела на несущи-
еся над ней в голубом небе облака и чувствовала, как ветер поднимает  со
лба и висков спадающие локоны. Голоса англичан были теперь только  приг-
лушенным фоном для нежного звона колокольчиков на шеях овец. "Такая мир-
ная картина! Может быть, поэтому мне необходимо было приехать в Тару.  Я
была так занята, что забыла о счастье, а это наиболее важная часть моего
плана. Смогу ли я быть счастлива в Ирландии? Смогу ли я сделать ее своим
настоящим домом?
   Счастье заключается в свободной жизни. И насколько полнее будет  оно,
когда осуществится мой план. Трудная часть выполнена,  часть,  зависящая
от других людей. Теперь все зависит от меня, от пути, который я изберу!"
Она улыбнулась навстречу бризу.
   Солнце незаметно спряталось и выпало из-за  облаков,  запахла  сочная
буйная трава. Спина Скарлетт соскользнула с камня, и она села на  траву.
Может быть, она найдет трилистник. Колум сказал, что  они  растут  здесь
лучше, чем в любом другом месте. Она поискала, но не увидела  настоящего
ирландского клевера. Импульсивно Скарлетт закатала свои черные  чулки  и
сняла их. Какие белые ноги были у нее! Ух! Она задрала юбки выше  колен,
чтобы погреть на солнышке ноги. Желто-красные  нижние  юбки  под  черной
заставили ее снова улыбнуться. Колум был прав.
   Скарлетт пошевелила пальцами ног на ветерке. Но что  это?  Она  резко
вскинула голову. Слабое шевеление жизни очутилось в ее теле. "О", - про-
шептала она, затем нежно положила руки на маленькую возвышенность под ее
юбками. Единственное, что она могла почувствовать, - это грубые  складки
шерстяной ткани. Ничего удивительно, что движения  плода  не  прощупыва-
лись. Скарлетт знала, что пройдет много недель, прежде чем ее руки  смо-
гут - ощутить толчки.
   Она стояла лицом к ветру, подставив ему живот. Зеленые и золотые  по-
ля, деревья с сочной летней зеленью составляли мир, окружающий ее.  "Все
это твое, ирландский малыш, - сказала она. - Твоя мама дарит это тебе!"
   Скарлетт почувствовала прохладную траву под ногами и теплую землю под
травой. Она преклонила колени и сорвала пучок травы. На лице  ее  появи-
лось таинственное, неземное выражение, и она  начала  раскапывать  землю
ногтями. Растирая влажный ком земли круговыми движениями по животу,  она
повторяла: "Твое, твоя зеленая Тара".
   В доме Дэниэла обсуждали Скарлетт. Нового ничего  не  было.  Скарлетт
оставалась главной темой всех разговоров, с тех пор как впервые  приеха-
ла. Кэтлин не обижалась, почему она должна обижаться? Она  могла  понять
решение Скарлетт остаться в Ирландии. "Разве я не тосковала по  туманам,
мягкой земле и всему остальному в этом душном, замкнутом  городе?  Когда
она поняла, что лучше, она решила не уезжать".
   - Правда ли, Кэтлин, что муж избивал ее, и она убежала от него, чтобы
спасти ребенка?
   - Ничего подобного, Клара О'Торман, и кто распространяет такую  чудо-
вищную ложь? - негодовала Пегти Монахэн. - Всем известно,  что  болезнь,
от которой он в конце концов умер, уже сидела в нем, и он отослал  Скар-
летт, чтобы не заразить плод.
   - Как ужасно овдоветь и остаться одной с ребенком на руках, -  вздох-
нула Кэт О'Тул.
   - Не так уж ужасно, - сказала Кэтлин, - если ты богаче самой королевы
Англии.
   Все поудобнее устроились вокруг очага. Наконец они подходили к  инте-
ресующей их теме. Из всех интересующих тем, касающихся Скарлетт,  наибо-
лее волнующим был разговор о ее деньгах.
   А разве не замечательно, что наконец состояние оказалось в ирландских
руках вместо английских?
   Скарлетт ударила вожжами по спине пони. "Поехали, -  сказала  она,  -
наш ребенок торопится домой". Наконец, она была на пути в Баллихару. По-
ка ничего не было ясно относительно покупки, она не позволяла себе захо-
дить дальше башни. Теперь она могла взглянуть поближе,  посмотреть,  что
имела.
   "Мои дома в моем городе... мои церкви, и мои бары, и моя почта... мое
болото и мои поля... Какой замечательный жребий мне выпал!"
   Она решила, что ребенок родится в его собственном доме. В Биг Хаусе в
Баллихаре. Но нужно было привести в порядок и  все  остальное.  Наиболее
важное дело - поля. И кузница в  городе,  которая  восстановит  навесные
плуги... И починит окна, заменит створчатые двери, устранит всевозможные
утечки. Необходимо немедленно остановить разрушение; теперь это была  ее
собственность.
   И, конечно же, ребенок. Скарлетт прислушалась к жизни внутри себя, но
движения не было. "Шустрый ребенок, - громко произнесла она. - Спи, пока
можешь. Теперь нам предстоит много дел". У нее осталось для работы всего
двадцать недель до родов. Нетрудно было определить точную  дату.  Девять
месяцев после 14 февраля - Дня святого Валентина. Скарлетт скривила рот.
Ничего себе шуточка... Она не задумывалась об этом  раньше.  Она  должна
родить 14 ноября, и к этому времени работы должны быть завершены.  Скар-
летт улыбнулась и запела.
   Когда я впервые увидела хорошенькую Пегги,
   Был базарный день.
   Она правила повозкой,
   Сидя на большом пуке сена,
   Когда это сено было цветущей травой
   И украшено весенними цветами,
   Ни один из этих цветов на мог сравниться
   С цветущей девушкой, о которой я пою.
   Когда она сидела в своей повозке,
   Мужчина у шлагбаума никогда не спрашивал
   Плату за проезд, а только задумчиво тер макушку
   И смотрел вслед удаляющейся повозке.
   Как прекрасно быть счастливой! Волнующее ожидание и неожиданно  хоро-
шее настроение усилили ощущение счастья. Еще в Голвее она  сказала,  что
будет счастливой. "Будьте уверены", - громко крикнула она и засмеялась.



ГЛАВА 59


   Колум был удивлен, когда Скарлетт встретила его в поезде в  Маллинга-
ре. Скарлетт в свою очередь удивилась тому, что он  вышел  из  багажного
вагона, а не из пассажирского, и с ним вышел его компаньон.
   - Это Лиам Райан, Скарлетт, брат Джима Райана.
   Лиам был крупным мужчиной, как все О'Хара (Колум  составлял  исключе-
ние), он был одет в зеленую  униформу  Королевской  ирландской  полиции.
"Каким же образом Колум мог быть другом полицейского?" - подумала  Скар-
летт. Военных полицейских презирали даже больше, чем английскую милицию,
потому что они выслеживали, арестовывали и  наказывали  своих  людей  по
приказу англичан.
   Скарлетт хотела знать, привез ли Колум золото. Да, привез, и Лиам Ра-
йан с оружием охранял его.
   - Мне приходилось сопровождать много пакетов в жизни,  но  я  никогда
так не волновался, как сейчас, - сказал Колум.
   - Со мной человек из банка, чтобы забрать его, - сказала Скарлетт.  -
Я выбрала банк в Маллингаре в целях безопасности; там самый большой гар-
низон милиции. Она не выносила солдат, но там, где речь шла о сохраннос-
ти ее золота, готова была использовать их. Услугами банка в Триме  можно
пользоваться, когда речь идет о небольших суммах.
   Как только Скарлетт убедилась в сохранности золота и подписала бумаги
о покупке Баллихары, она взяла Колума под руку и поспешила на улицу.
   - Я на двуколке, мы можем немедленно ехать. У нас  столько  дел.  Мне
нужно найти кузнеца и открыть кузницу. О'Торман не подходит, он  слишком
ленив. Не поможешь ли найти кого-нибудь? Ему хорошо заплатят за проезд в
Баллихару и за работу, ибо здесь для него много дел.  Я  закупила  косы,
топоры, лопаты, но их нужно наточить. Ох! Мне так нужны  рабочие,  чтобы
очистить поля, и плотники - отремонтировать  дом,  и  стекольщики,  кро-
вельщики, маляры... - Ее щеки порозовели от волнения, глаза блестели.  В
черной крестьянской одежде она была удивительно хороша.
   - Все будет сделано, дорогая Скарлетт, и по возможности  так  быстро,
как ты любишь. Но не на голодный желудок. Мы сейчас пойдем к Джиму Райа-
ну. Он не так часто видит своего брата и редко можно найти такого  заме-
чательного повара, как миссис Райан.
   Скарлетт сделала нетерпеливый жест. Затем она заставила себя  успоко-
иться. Авторитет  Колума  производил  глубокое  впечатление.  Она  также
вспомнила, что ей нужно хорошо поесть и выпить молока, ради ребенка. Те-
перь она ощущала нежные толчки несколько раз в день.
   После обеда она не могла сдержать гнев, когда Колум  заявил,  что  не
поедет сразу с ней. Ей надо было столько ему показать, о стольком  пого-
ворить, распланировать... и она хотела все немедленно!
   - У меня дела в Маллингаре, -  сказал  он  со  спокойной  несгибаемой
твердостью. - Я буду дома через три дня, даю тебе слово.  Я  даже  точно
скажу время. Мы встретимся у Дэниэла в два часа дня.
   - Мы увидимся в Баллихаре, - сказала Скарлетт.  -  Я  уже  переехала.
Желтый дом посредине улицы. - Она отвернулась от него и сердито направи-
лась к своей двуколке.
   Поздно вечером, после того как бар Джима Райана  закрылся,  в  дверь,
закрытую только на задвижку, тихонько проскользнули один за другим люди,
чтобы встретиться наверху. Колум детально изложил план действий.
   - Эта возможность послана Богом, - сказал он с жаром,  -  весь  город
наш. Все члены фенианского братства, все их силы сконцентрированы в  од-
ном месте, куда англичане никогда не додумаются заглянуть. Весь мир счи-
тает, что моя кузина сумасшедшая: заплатила такую цену за собственность,
которую могла приобрести даром, и избавила владельца от уплаты  налогов.
Она американка, а эта нация известна своими причудами. Англичане слишком
поглощены насмешками над ней, чтобы подозревать  что-то  неладное  в  ее
приобретении. Нам давно нужен надежный штаб. Скарлетт просто  заставляет
нас организовать его в городе, хотя сама ничего не знает.
   Колум появился на заросшей соринками улице Баллихары в два часа сорок
три минуты. Скарлетт стояла перед домом, подбоченясь.
   - Ты опоздал, - обвинила она.
   - Ох, но я уверена, ты простишь меня, когда узнаешь, что я  привез  с
собой кузнеца, а его фургон с кузнечным горном, мехами и прочим находит-
ся в пути по дороге сюда.
   Дом Скарлетт точно отражал ее сущность: сначала работа, а затем  ком-
форт, если он вообще нужен. Колум осмотрел все нарочито ленивым  взором.
Разбитые окна гостиной были  аккуратно  прикрыты  промасленной  бумагой,
наклеенной на стекла.  По  углам  комнаты  расставлен  новый  сельскохо-
зяйственный инвентарь из блестящей стали. Полы чисто выметены, но не на-
терты. В кухне стояла простая узкая деревянная кровать с  толстым  соло-
менным матрасом, покрытым льняными простынями  и  шерстяным  одеялом.  В
большом камине слабо горел торф. Единственной кухонной утварью  был  же-
лезный чайник и маленький горшок. На полке над камином стояли коробки  с
чаем и овсяной мукой, две чашки, блюдца, ложки и коробка спичек.  Одино-
кий стул стоял у большого стола под окном. На столе лежала большая  отк-
рытая бухгалтерская книга, в которой аккуратным почерком Скарлетт делала
все записи. Две большие масляные лампы, чернильница, коробка с перьями и
тряпочками для их вытирания, а также груда бумаг лежали на конце  стола.
Большая стопка бумаг находилась ближе к  краю.  Исписанные  заметками  и
расчетами листки были прижаты большим камнем. Рядом на стене висела  то-
пографическая карта Баллихары. Там же над полкой, уставленной гребешками
и щетками, баночками с серебряными крышками для шпилек, пудры,  румян  и
глицеринового крема на розовой воде, красовалось зеркало. Колум  сдержал
улыбку, увидев все это. Но когда взгляд его упал на  пистолет,  висевший
рядом, он рассердился.
   - Тебя могут посадить в тюрьму за хранение оружия, - сказал он  гром-
ко.
   - Фиддл-ди-ди, - ответила Скарлетт, - капитан милиции дал его мне. Он
сказал, что одинокая женщина, у которой много золота, должна иметь  ору-
жие для самозащиты. - Он поставил бы у моей двери одного из  своих  сол-
дат-сосунков, если бы я разрешила.
   Колум разразился смехом, что заставило ее с изумлением поднять брови.
Она не понимала, что он нашел смешного в сказанном.
   На полках в кладовке хранилось масло, молоко, сахар, стояла подставка
с двумя тарелками, миска с яйцами, буханка черствого  хлеба,  с  потолка
свисал окорок. В углу стояли ведра с водой, банка с  ламповым  маслом  и
умывальник, оборудованный тазом, кувшином, мыльницей с мылом и  вешалкой
с крючками. Там висело одно полотенце. Одежда Скарлетт висела  на  гвоз-
дях, вбитых в стену.
   - Ты не используешь верхний этаж, - прокомментировал Колум.
   - Зачем он мне? Все, что мне нужно, у меня здесь.
   "Ты просто чудо, Колум, я глубоко потрясена". Скарлетт стояла в цент-
ре широкой улицы и смотрела на бурную  деятельность,  развернувшуюся  по
всей ее длине. Стук молотков слышался со всех сторон; чувствовался запах
свежей краски; в дюжине домов сверкали новые окна; прямо перед ней чело-
век на лестнице прибивал над дверью здания, которое Колум сразу же пред-
назначил для работы, вывеску с золотыми буквами.
   - Ты действительно считаешь, что первым нужно закончить бар? -  спро-
сила Скарлетт. Она постоянно спрашивала одно и то же с тех пор, как  Ко-
лум объявил ей о своем намерении.
   - Тебе легче будет найти рабочих, если им будет где выпить кружку пи-
ва после работы, - отвечал он в тысячный раз.
   - Ты говоришь то же самое каждый раз, но я все же не  понимаю,  разве
это не сделает их хуже? Если бы я не следила за ними, ничего не было  бы
сделано вовремя. Они бы все были вроде этих! - Скарлетт указала  большим
пальцем на группу заинтересованных наблюдателей вдоль улицы. - Им следу-
ет вернуться туда, откуда они пришли, и выполнять свою работу, а не наб-
людать, как работают другие.
   - Дорогая Скарлетт, это национальная черта характера:  сначала  полу-
чить удовольствие от жизни, а потом думать об обязанностях. В этом  оча-
рование и счастье ирландцев.
   - Ну, я не считаю, что это очаровательно, и это меня не  радует.  Уже
практически август, а ни одно поле не очищено. Как я  смогу  весной  са-
жать, когда поля не очищены и не удобрены осенью?
   - У тебя еще месяц в запасе. Ты лучше посмотри, что уже удалось  сде-
лать за эти недели.
   Скарлетт огляделась. Хмурое выражение слетело с ее лица, и она  улыб-
нулась.
   - Ты прав, - сказала она.
   Колум улыбнулся ей в ответ. Он ничего не рассказывал ей об  умаслива-
нии и давлении, к которым вынужден был  прибегать,  чтобы  предотвратить
бегство людей. Они не желали работать под началом женщины, да еще  столь
требовательной, какой была Скарлетт. Если бы подпольная организация  фе-
нианского братства не поручила ему возрождение Баллихары, он бы не знал,
как много работы еще осталось, даже если бы Скарлетт платила выше  сред-
него заработка.
   Он тоже взглянул на улицу и подумал, что у этих людей будет здесь не-
плохая жизнь после восстановления Баллихары. Еще два  бармена  просились
приехать в город, хотел также переселиться владелец галантерейного мага-
зина в Бективе. Дома, даже самые маленькие, были лучше хибар, заселенных
сейчас большинством сельскохозяйственных рабочих. Они так же, как  Скар-
летт, страстно хотели, чтобы скорее были приведены в порядок крыши и ок-
на, и они смогли бы тогда оставить своих помещиков и приняться за работу
на полях Баллихары.
   Скарлетт бросилась в дом и тут же появилась снова  в  перчатках  и  с
кувшином для молока в руке.
   - Я надеюсь, ты проследишь, чтобы все работали, а не устраивали боль-
шое торжество по случаю открытия бара, пока меня  не  будет,  -  сказала
она. - Я съезжу к Дэниэлу за молоком и хлебом.
   Колум обещал следить за работой. Он ничего не сказал о  безрассудстве
трястись верхом на неоседланном пони в ее положении, так как уже получил
нахлобучку только за предположение, что она поступает неразумно.
   - Ради Бога, Колум, я просто вне себя последние пять месяцев. Это бе-
ременность!
   Она беспокоилась больше, чем показывала это. Ни одна  из  ее  прежних
беременностей не причиняла ей столько неприятностей. У нее была постоян-
ная боль в пояснице, а однажды она  обнаружила  пятна  крови  на  нижнем
белье и простынях, которые заставили ее сердце содрогнуться.  Она  смыла
их самым сильным мылом, какое у нее было для мытья  полов  и  стен,  как
будто можно было смыть неизвестную причину вместе с пятнами. Доктор  Мид
предупреждал ее после выкидыша, что падение сильно отразилось на  ней  и
что требуется длительное время для ее выздоровления, но она не допускала
мысли, что может быть действительно что-то серьезное. Ребенок не  стучал
бы так сильно, если бы не был здоров. А у нее нет времени для хандры.
   В результате частых поездок образовалась хорошо очерченная  дорога  к
броду через заросшие поля Баллихары. Пони бежал по знакомой дороге  сам,
и Скарлетт могла думать. Лучше бы ей иметь лошадь, очень скоро она  ста-
нет слишком тяжелой для пони. Эта беременность очень отличалась от преж-
них. Никогда раньше она не поправлялась так сильно. А может, у нее двой-
ня! Вот это да! Тогда она действительно отомстит Ретту! У нее  уже  были
две реки, а у него одна -  в  Данморе.  Ничто  не  могло  обрадовать  ее
больше, чем два ребенка, в случае, если у Анны будет один. Мысль о  том,
что Ретт подарит Анне ребенка, была слишком мучительной. Скарлетт  пере-
вела мысли на Баллихару. Она должна начинать, независимо  от  того,  что
говорил Колум.
   Как всегда, она задержалась у башни, прежде чем поехать к броду.  Ка-
кими замечательными строителями были О'Хара в далеком прошлом! И  какими
сильными! Старый Дэниэл болтал почти целую минуту, когда она  упомянула,
что ей было жаль разрушившихся лестниц.
   - Там никогда не было никаких лестниц  снаружи,  -  сказал  он,  -  а
только внутри. Лестница давала людям доступ к двери, построенной на  вы-
соте 12 футов над землей. В случае опасности люди убегали в башню,  втя-
гивали лестницу за собой и стреляли из луков, бросали камни или выливали
горячий жир на атакующих из узких щелей  окошек,  оставаясь  неуязвимыми
для врагов. В один прекрасный день я притащу  туда  лестницу  и  загляну
внутрь. Надеюсь, там нет летучих мышей. Я  ненавижу  их.  Почему  святой
Патрик не отделался от них, когда избавлялся от змей?
   Скарлетт заглянула к бабушке, нашла ее спящей, затем просунула голову
в дверь Дэниэла.
   - Скарлетт! Как приятно видеть тебя! Входи и расскажи нам о последних
чудесах, которые ты сделала в Баллихаре. - Кэтлин бросилась к чайнику. -
Я надеялась, что ты придешь. У нас есть теплый хлеб.
   В доме были три деревенские женщины. Скарлетт подставила табуретку  и
присоединилась к ним.
   - Как малыш? - спросила Мэри Хелен.
   - Великолепно, - сказала Скарлетт.
   Она оглядела знакомую кухню. Здесь было тепло и  удобно,  но  она  не
могла дождаться, когда Кэтлин придет в ее новую кухню  в  самом  большом
доме в Баллихаре. Скарлетт уже мысленно определила дома, которые  отдаст
семье. Все будут иметь большие, просторные  дома.  У  Колума  самый  ма-
ленький дом, одна из сторожек у ворот, где поместье граничило с городом,
но он сам сделал выбор, и она не спорила. Кроме того,  будучи  пастором,
он никогда не имел семьи. Но в городе дома были значительно больше. Луч-
ший она выбрала для Дэниэла, потому что Кэтлин была с ним  и,  вероятно,
они захотят взять с собой бабушку. Кроме того, в доме должно быть  место
для будущей семьи Кэтлин. Она выйдет замуж, это легко устроить с  прида-
ным, которое Скарлетт даст ей, включая дом. Затем дома для каждого  сына
Дэниэла и Патрика, даже для "страшного Сина", который  жил  с  бабушкой.
Плюс ферма, такая большая, какую захотят,  чтобы  они  тоже  смогли  же-
ниться. Она думала, как ужасно, что молодые люди не могут жениться,  по-
тому что у них нет ни земли, ни денег для ее покупки. Английские помещи-
ки действительно были бездушными, так как захватили всю ирландскую  зем-
лю. Ирландцы делали всю работу: выращивали пшеницу или овес, пасли  скот
и овец, а затем должны были продавать все англичанам по  ценам,  которые
те устанавливали, ибо англичане экспортировали зерно и скот в  Англию  и
наживали большие деньги.
   После уплаты ренты фермеру мало что оставалось, а арендную плату анг-
личане повышали по своей прихоти. Это было хуже  издольщины,  все  равно
как быть под янки после войны, когда они брали все, что хотели, а  затем
подняли налоги на Тару до небес. Ничего удивительно,  что  ирландцы  так
ненавидели англичан. Она будет ненавидеть янки до смерти.
   Но скоро О'Хара станут свободными. Они будут так удивлены, когда  она
скажет им! Это будет довольно скоро, когда отремонтируют дома и подгото-
вят поля. Она не хочет дарить им наполовину готовые подарки, она  хочет,
чтобы все было безупречно. Они так добры к ней. Они ее семья.
   Подарки были ее секретом, она не говорила о них даже Колуму, а  вына-
шивала это в себе еще с ночи в Голвее, когда у нее созрел  план.  Каждый
раз, когда она смотрела на улицу Баллихары, ей придавало радости то, что
она знала, какие дома будут домами О'Хара. У нее будет  множество  мест,
куда пойти, много очагов, чтобы подставить свой стул, много домов с  ку-
зинами, которые будут играть с ее ребенком, ходить с ним в школу,  отме-
чать праздники в Бит Хаусе.
   И естественно, она и ее ребенок будут жить в громадном, фантастически
элегантном Бит Хаусе. Большем, чем дом на Ист Бэттери, большем, чем  дом
в Данморе до того, как янки сожгли девять десятых его. И с землей,  при-
надлежавшей семье О'Хара значительно раньше, чем кто-либо услышал о Дан-
море или Чарльстоне, или Ретте Батлере. Как он вытаращит глаза, как  ра-
зобьется его сердце, когда  он  увидит  красавицу-дочь  (о,  пожалуйста,
пусть это будет девочка) в ее прекрасном доме. И она будет О'Хара, ребе-
нок только матери.
   Скарлетт лелеяла в мечтах день сладкой мести. На это  нужны  годы,  а
дома О'Хара будут скоро. Так скоро, как только она построит их.



ГЛАВА 60


   Колум появился у дверей Скарлетт в конце августа на  рассвете,  когда
небо еще розовело. Десять дородных мужчин молча стояли за его  спиной  в
туманном полусвете.
   - Вот люди для очистки твоих полей, - сказал он. - Ты счастлива,  на-
конец?
   Она завизжала от радости.
   - Позволь мне набросить шаль, а то свежо, - сказала она, - я  быстро.
Проводи их на первое поле за воротами.
   Одеться она еще не успела, волосы ее были в беспорядке, а ноги  босы.
Она торопилась, но волнение делало ее неуклюжей. Она так долго ждала!  И
с каждым днем ей все труднее становилось надевать ботинки.  "О  Боже,  я
так раздалась! Должно быть, у меня будет тройня. Черт возьми!"  Скарлетт
собрала волосы в пучок и воткнула шпильки, затем схватила шаль и босиком
выбежала на улицу.
   Мужчины угрюмо окружили Колума на подъездной дороге за открытыми  во-
ротами, заглушенной сорняками.
   - Никогда не видел ничего подобного... это больше похоже на  деревья,
чем на сорняки... мне кажется, что это все крапива... потребуется  целая
жизнь, чтобы очистить один..
   - Ну и компанию ты собрал, - звонко произнесла Скарлетт.  -  Вы  что,
боитесь руки испачкать?
   На нее уставились с возмущением. Они уже слышали о маленькой женщине,
управляющей всеми; ничего женственного в ней нет.
   - Мы обсуждаем, с чего лучше начать, - примиряюще произнес Колум.
   Скарлетт была настроена иначе.
   - Вы никогда не начнете, если будете долго обсуждать. Я  покажу  вам,
как начать.
   Поддерживая левой рукой свой раздутый живот, она наклонилась и  ухва-
тила несколько стеблей крапивы у самого основания. С ворчанием и большим
усилием она вырвала их из земли.
   - Вот, - сказала она презрительно, - вы уже начали.
   Она швырнула колкие растения к ногам мужчин. По всей ее руке  из  ран
сочилась кровь. Скарлетт поплевала на ладонь и  вытерла  руку  о  черную
вдовью юбку, затем тяжело поплелась прочь.
   Мужчины уставились ей в спину. Сначала один, затем другой  и  наконец
все сняли свои шляпы. Они не были единственными,  кого  Скарлетт  О'Хара
заставила уважать себя. Маляры поведали, что она способна  забраться  на
самую высокую лестницу, передвигаясь, как краб, в своем положении, чтобы
указать на пропущенные места или неровные мазки кисти. Плотники, которые
попытались использовать недостаток  гвоздей,  обнаружили  ее  забивающей
гвозди, когда пришли на работу. Она с таким грохотом  захлопывала  новые
или заново навешанные двери, проверяя петли, что "могла бы воскресить  и
мертвого". Или залезала вовнутрь дымоходов с пучком пылающего  камыша  в
руке, чтобы поискать сажу и проверить  тягу.  Кровельщики  рассказывали,
что "только сильная рука отца О'Хара удержала ее от стропил, по  которым
она хотела взобраться, чтобы сосчитать шиферную плитку". Она твердо дер-
жала всех в руках, а к себе относилась еще тверже.
   А когда стемнело, каждого, оставшегося на работе так поздно,  ожидали
три кружки пива в баре, и даже когда кончалось питье, их  хвастовство  и
жалобы, ее можно было видеть через кухонное окно, склонившейся над бума-
гами и делающей записи при свете лампы.
   - Ты вымыла руки? - спросил Колум, входя в кухню.
   - Да, и даже смазала их. Кругом беспорядок. Я иногда просто  схожу  с
ума и не знаю, что делать. Я готовлю завтрак. Хочешь?
   - Овсянка без соли? Лучше поем немного отварной крапивы.
   Скарлетт ухмыльнулась.
   - Тогда пойди и нарви сам. Я пока отказываюсь от соли, чтобы ноги  не
отекали так сильно. Но что-то не очень помогает. Я не могу надеть ботин-
ки, не могу зашнуровать их. Через неделю или две я просто не смогу дотя-
нуться до них. Я вычислила. Колум. У меня будет куча детей,  а  не  один
ребенок.
   - Я тоже, как ты сказала, вычислил. Нужна женщина, чтобы помогать те-
бе. Он ожидал, что Скарлетт запротестует:  она  автоматически  отвергала
всякое предположение о том, что она не может делать  все  сама.  Но  она
согласилась. Колум улыбнулся. Он сказал, что у него есть такая  женщина,
которая может помочь ей во всем, даже в  бухгалтерии,  если  необходимо.
Женщина в возрасте, но не настолько старая, чтобы не принять ее порядки,
и не такая бесхарактерная, чтобы не постоять за себя, если нужно. У  нее
есть опыт ведения хозяйства, а также управления людьми и  деньгами.  Она
была экономкой в Биг Хаусе вблизи Ларакор - это на другой стороне Трима.
Она знает, как принимать роды, хотя и не акушерка. У нее у самой шестеро
детей. Она может прийти к Скарлетт теперь, присматривать за ней и за до-
мом, пока не будет восстановлен Бит Хаус, позже наймет женщин для  веде-
ния хозяйства, а сама будет управлять ими.
   - Ты поймешь, что в Америке нет ничего, похожего на Биг Хаус в Ирлан-
дии. Здесь нужна опытная рука. Тебе также потребуется  управляющий,  под
началом которого будет дворецкий и лакеи, главный конюх во главе кучеров
и дюжина садовников.
   - Стоп! - Скарлетт яростно затрясла головой. - Я не собираюсь  закла-
дывать здесь королевство. Я допускаю, что мне  нужна  женщина-помощница,
но для начала буду пользоваться только несколькими комнатами в этой гру-
де камней. Итак, спроси свой образец добродетели, не желает ли она отка-
заться от столь высокопоставленной должности. Сомневаюсь, что она  отве-
тит "да".
   - Я спрошу ее. - Колум был уверен, что она согласится, даже  если  ей
придется скрести полы. Розалин Мэри Фицпатрик была сестрой Фениана, каз-
ненного англичанами, и дочерью и внучкой тех людей, которые затонули  на
негодных к плаванию судах. Она была самым страстным и посвященным членом
местного кружка повстанцев.
   Скарлетт вынула три вареных яйца из бурлящей в чайнике воды и  вылила
воду в заварочный чайник.
   - Можешь съесть яйцо или два, если ты такой  гордый,  что  не  хочешь
есть мою кашу, - предложила она. - Без соли, конечно.
   Колум отказался.
   - Хорошо. Я голодная.
   Она положила кашу на тарелку, разбила яйца и добавила в  кашу.  Колум
отвел глаза. Скарлетт с жадностью накинулась на еду. Продолжая  разгова-
ривать с полным ртом, она поведала ему план расселения всей семьи, чтобы
все О'Хара жили в достатке в Баллихаре.
   Колум подождал, пока она доест, и сказал:
   - Они не поедут. Они работают на земле, на которой живут почти двести
лет.
   - Они обязательно поедут. Все всегда хотят иметь лучшее, чем имели,
   Колум.
   В ответ он покачал головой.
   - Я докажу, что ты не прав. Спрошу их сегодня же! Нет, это не  входит
в мой план. Я хочу сначала все подготовить.
   - Скарлетт, я привез тебе твоих фермеров. Сегодня утром.
   - Этих лентяев!
   - Ты не рассказывала мне о своих планах. Я нанял этих людей. Их  жены
и дети едут сюда, чтобы поселиться в коттеджах в конце улицы. Они уволи-
лись с работы у помещиков.
   Скарлетт закусила губу.
   - Все в порядке, - сказала она через минуту. - Я поселю семьи в дома,
а не в коттеджи. Эти люди могут работать на кузин.
   Колум открыл рот, затем закрыл его. Спорить было не  о  чем.  Он  был
уверен, что Дэниэл никогда не переедет.
   Колум позвал Скарлетт спуститься с лестницы, на которую  она  взобра-
лась, инспектируя свежую штукатурку.
   - Я хочу, чтобы ты посмотрела, что сделали твои  "лентяи",  -  сказал
он.
   У Скарлетт от радости выступили слезы на  глазах.  Перед  ней  лежала
прокошенная дорога, достаточно широкая для двуколки. Раньше ей  приходи-
лось ездить по ней верхом на пони. Последнюю неделю это было слишком тя-
жело. Теперь она снова сможет ездить к Кэтлин и брать молоко для  чая  и
овсяной каши.
   - Я поеду сейчас же, - сказала она.
   - Тогда позволь зашнуровать твои ботинки.
   - Нет, они жмут мне в лодыжках. Я буду ходить босой.  Теперь  у  меня
есть коляска и дорога, по которой можно ездить.
   Колум с облегчением проследил, как она отъезжает, и вернулся  в  свой
домик к своим книгам и трубке,  а  также  к  стакану  хорошего  виски  с
чувством заслуженной награды. Скарлетт О'Хара была - самая  утомительная
личность из всех, кого он когда-либо встречал.
   Но почему, удивлялся он, ему всегда хотелось добавить  "бедная  овеч-
ка", что бы он ни думал о ней?
   Она действительно выглядела бедной овечкой, когда  неожиданно  ворва-
лась к нему в комнату перед наступлением  летних  сумерек.  Члены  семьи
очень любезно отклонили ее приглашение, а затем  и  призыв  переехать  в
Баллихару.
   Колум полагал, что Скарлетт не способна плакать. Она не плакала, ког-
да получила известие о разводе и даже тогда, когда весть о женитьбе Рет-
та нанесла ей последний  Но в  эту  дождливую  теплую  августовскую
ночь она несколько часов всхлипывала и рыдала, пока не  заснула  на  его
кушетке - роскошь, не известная в ее двух спартанских комнатах. Он прик-
рыл ее легким одеялом и отправился в спальню. Он был  рад,  что  опадала
выход своему горю, и оставил ее одну. Сильные люди не  любят  свидетелей
своей слабости.
   Он подумал, что снова ошибся. Узнает ли он эту  женщину  когда-нибудь
до конца? Утром он нашел Скарлетт сидящей за кухонным  столом;  она  ела
яйца.
   - А знаешь, ты прав, Колум. Они гораздо вкуснее с солью... Начни  ис-
кать хороших арендаторов моих  домов.  Они  должны  быть  состоятельными
людьми, потому что в этих домах все самое лучшее, и я хочу получить  хо-
рошие деньги.
   Скарлетт была глубоко оскорблена, хотя никогда и не показывала этого.
   Несколько раз в неделю она продолжала ездить к Дэниэлю в  двуколке  и
работала так же упорно, как всегда в  Баллихаре,  хотя  ее  беременность
становилась все обременительней. К концу сентября город  был  восстанов-
лен. Каждое здание было чистым, заново покрашено  снаружи  и  внутри,  с
крепкими дверями и хорошими трубами, с непромокаемыми крышами. Население
стремительно росло.
   В городе открылись еще два бара, мастерская по ремонту обуви и  конс-
кой сбруи, галантерейный магазин, приехал престарелый пастор в маленькую
католическую церковь, два школьных учителя, которые начнут занятия,  как
только из Дублина придет разрешение, нервный молодой адвокат, надеющийся
иметь свою практику, с еще более нервной молодой женой, постоянно  разг-
лядывающей людей на улице сквозь кружевную занавеску. Дети фермеров  иг-
рали на улице, а их жены сидели на  ступеньках  крыльца  и  сплетничали.
Каждый день почтальон из Трима доставлял почту джентльмену ученого вида,
который открыл в  однокомнатной  пристройке  к  галантерейному  магазину
книжный магазин, где также можно было купить писчую  бумагу  и  чернила.
Через год ожидалось открытие почты, и наконец доктор заключил договор об
аренде самого большого дома, чтобы начать заселение в первой неделе  но-
ября.
   Последняя новость была особенно приятной для  Скарлетт.  Единственная
больница в округе размещалась в работном доме в Дюншолине, на расстоянии
четырнадцати миль отсюда. Она никогда не бывала в работном доме, послед-
нем прибежище неимущих, и надеялась,  что  никогда  не  будет.  Скарлетт
твердо верила в необходимость  работы  вместо  попрошайничества,  и  она
предпочла бы не видеть несчастных, которые заканчивали там свою жизнь. И
это, конечно, было не место для рождения  ребенка.  Личный  доктор,  это
больше подходило ей. Он будет все время под рукой, так  как  дети  часто
болеют крупом, ветрянкой и тому подобными болезнями. Теперь только оста-
валось найти кормилицу с середины ноября и привести в порядок дом.
   - А где твоя прекрасная Фицпатрик, Колум? Мне казалось, что она  сог-
ласилась приехать ко мне месяц назад.
   - Она действительно согласилась месяц назад и уведомила  об  этом  за
месяц, как делает каждый приличный человек. Она будет здесь первого  ок-
тября, то есть в следующий четверг. Я предложил ей пожить у меня.
   - Вот как? А я думала, что она будет экономкой у меня. Почему она  не
остается здесь? " - Потому, Скарлетт, дорогая, что твой дом - единствен-
ный в Баллихаре, который до сих пор не отремонтирован.
   Скарлетт с удивлением оглядела свою комнату-кухню. Она никогда не об-
ращала внимания на то, как выглядит ее жилище; это было временное  удоб-
ное место наблюдения за работой в городе.
   - Здесь отвратительно, не так ли? - сказала она. - Лучше мы побыстрее
доделаем дом, чтобы я могла переехать. - Она улыбнулась, но с трудом.  -
Дело в том, Колум, что я совершенно измотана. Я буду рада разделаться  с
работой и немного отдохнуть.
   Скарлетт не сказала о том, что работа стала для  нее  только  работой
после того, как кузины отказались переехать к ней. Она не испытывает ра-
дости от возрождения земель О'Хара, если сами О'Хара  не  будут  наслаж-
даться этой землей. Она снова и снова старалась понять, почему они отка-
зались. Единственной причиной, которую она видела, было  нежелание  жить
слишком близко к ней: они не любили ее, несмотря на  всю  их  доброту  и
теплое отношение. Она чувствовала себя одинокой среди  них,  даже  когда
была вместе с Колумом. Она верила, что он ее друг, но это он сказал  ей,
что они никогда не приедут. Он понимал их, был одним из них.
   Все время теперь болела спина. На распухших ногах  мучительно  больно
ходить. Она уже не хотела ребенка. Он делал ее больной, и именно  благо-
даря ему ей впервые пришла в голову идея купить Баллихару. И ей еще  му-
читься шесть - нет, шесть с половиной недель.
   "Если бы у меня были силы, я бы завопила", - мрачно подумала она.  Но
она выдавила еще одну слабую улыбку для Колума.
   Он выглядит так, как будто хочет сказать что-то и не знает что. Ну, я
не могу помочь ему. Я совершенно не в состоянии разговаривать.
   В дверь постучали.
   - Иду! - крикнул Колум. И правда, побежал как заяц. Улыбаясь, вернул-
ся в кухню с пакетом в руке. - Это миссис Фланаган из магазина. Она при-
несла табак, который ты заказывала для бабушки. Я возьму его для нее.
   - Нет. - Скарлетт вскочила на ноги. - Она просила меня  достать.  Это
единственная вещь, о которой она просила. Запряги пони и помоги мне  за-
лезть в коляску. Я хочу сама отвезти.
   - Я поеду с Тобой.
   - Колум, здесь едва хватает места для меня; перестань об  этом  гово-
рить! Подай коляску и только помоги мне сесть в нее. Пожалуйста.  Одному
Богу известно, как я вылезу из нее.
   Скарлетт была не в восторге, увидев кузена Сина выходящим из коттеджа
бабушки на шум ее коляски. "Страшный Син" - так звала его  Скарлетт  про
себя, точно так же она всегда думала о своем кузене Стивене в Саванне  -
"Страшный Стивен".
   Они заставляли Скарлетт поеживаться, потому что всегда молча наблюда-
ли, как другие О'Хара разговаривали и смеялись. Ее не интересовали люди,
которые не болтали и не смеялись, или люди себе на уме. Когда Син  пред-
ложил ей руку, чтобы помочь войти в дом, она неуклюже отступила в сторо-
ну.
   - Не нужно, - сказала она весело, - я прекрасно могу  обойтись  сама.
Син нервировал ее даже больше, чем Стивен. Все неудачники заставляли  ее
нервничать, а Син был О'Хара, которому не везло. Он был третий сын  Пат-
рика. Старший сын  Джейми работал в Триме,  поэтому,  когда  Патрик
умер в 1861 году, Син унаследовал ферму. Ему было "только" тридцать  два
в то время, и он думал, что это "только" оправдывает все его неудачи. Он
делал все так плохо, что был реальный шанс потерять арендованный участок
земли.
   Дэниэл, как  старший,  созвал  всех  детей  Патрика.  Хотя  ему  было
шестьдесят семь, он ощущал в себе больше силы, чем Син и его собственный
сын Симус, которому тоже было "только"  тридцать  два.  Он  работал  всю
жизнь рядом с братом; теперь, когда Патрик умер, не  стоит  молча  смот-
реть, как губится дело их жизни. Син должен уйти.
   И Син ушел. Но не совсем. Уже двадцать лет он живет с бабушкой,  поз-
воляя ей ухаживать за собой. Он отказался выполнять какую-либо работу на
ферме Дэниэла. Скарлетт пошла прочь от него так быстро, как могли  нести
ее босые опухшие ноги.
   - Девочка Джералда! - воскликнула бабушка. - Я рада видеть тебя,  мо-
лодая Кэти-Скарлетт.
   Скарлетт верила ей. Она всегда верила бабушке.
   - Я принесла тебе табак, старая Кэти-Скарлетт, -  с  искренней  весе-
лостью сказала она.
   - Как здорово! Выкуришь трубку со мной?
   - Нет, спасибо, бабушка. Я еще не настолько ирландка.
   - Жаль. А я такая ирландка, какими Бог сотворил их,
   Набей мне трубку.
   В крошечном коттедже было тихо. Скарлетт положила ноги на  табурет  и
закрыла глаза. Тишина была успокаивающей.
   Скарлетт пришла в бешенство, когда услышала крики на  улице.  Неужели
нельзя побыть полчаса в тишине? Она поспешила во двор фермы, готовая на-
орать на любого, кто шумел.
   То, что она увидела, было настолько  ужасным,  что  она  забыла  свой
гнев, боль в спине, агонию в ногах - все, кроме страха. Во  дворе  фермы
Дэниэла стояли солдаты, констебли и офицер на гарцующей лошади  с  обна-
женной саблей в руке. Солдаты устанавливали  треножник  из  стволов  де-
ревьев. Скарлетт заковыляла через двор к рыдающей в дверях Кэтлин.
   - Вот еще одна, - сказал солдат. - Посмотрите на  нее.  Эти  ирландцы
плодятся как кролики. Почему они вместо этого не научатся носить  ботин-
ки?
   - В постели ботинки не нужны, - сказал другой, - или под кустом.
   Англичане засмеялись. Констебли уставились в землю.
   - Эй, вы! - громко крикнула Скарлетт. - Вы, на лошади. Что вы и  ваши
рядовые делаете на этой ферме?
   - Это ты мне, девка? - Офицер опустил вниз свой длинный нос.
   Она подняла подбородок и уставилась на него своими холодными зелеными
глазами.
   - Я не девка, сэр, а вы не джентльмен, даже если вы и оф
   У него открылся рот. Теперь его нос был едва заметен, наверное  пото-
му, что у рыб нет носов, а он был похож на выброшенную  на  берег  рыбу.
Горячая радость борьбы наполняла ее энергией.
   - Но ты не ирландка, - сказал оф - Ты та американка?
   - Не ваше дело, кто я есть. А вот что вы здесь делаете - мое дело.
   Объясните.
   Офицер вспомнил, кем он был. Он закрыл рот и выпрямил спину. Скарлетт
заметила, что солдаты оцепенели и смотрели сначала на нее,  а  затем  на
офицера. Констебли поглядывали, прищурив глаза.
   - Я выполняю приказ правительства Ее Величества  о  выселении  людей,
проживающих на этой ферме, за неуплату  арендной  платы.  -  Он  помахал
свернутой бумагой.
   Сердце Скарлетт подступило к горлу. Она подняла подбородок  выше.  За
спинами солдат она увидела Дэниэла и его сыновей, бежавших с полей с ви-
лами и дубинами, готовых к бою.
   - Здесь, очевидно, ошибка, - сказала Скарлетт. - Сколько не уплачено?
   Скорее, подумала она, ради Бога скорее, ты, длинноносый  дурак.  Если
кто-нибудь из О'Хара ранит солдата, они будут отправлены  в  тюрьму  или
хуже.
   Все, казалось, замедляло скорость. Офицер целую  вечность  вынимал  и
разворачивал свиток. Дэниэл и Симус, и Патрик, и  Тимоти  двигались  как
будто под водой. Скарлетт расстегнула блузку. Ее пальцы -  как  сосиски,
пуговицы - как неудержимые куски жира.
   - Тридцать один фунт восемь шиллингов и девять пенсов, - сказал  офи-
 Скарлетт показалось, что ему потребовалось по часу на каждое слово.
Затем она услышала крики с поля, увидела бегущих мужчин О'Хара, на  ходу
размахивающих кулаками и орудиями. Она неистово рванула  бечевку  вокруг
шеи, затем схватила мешочек с деньгами за его крепко завязанный верх.
   Ее пальцы нащупали монеты, сложенные банкноты, и в благодарность  она
тихо прошептала молитву. Это была зарплата всех рабочих Баллихары, более
пятидесяти фунтов. Теперь Скарлетт была холодна и нетороплива, как  таю-
щее мороженое.
   Она сняла шнурок с шеи через голову и позвякала мешочком.
   - Там есть лишние, за ваши труды, грубиян, - сказала она. Ее рука бы-
ла крепка и точна. Мешочек попал офицеру в лицо. Шиллинги и пенсы  посы-
пались по его мундиру на землю.
   - Выясните недоразумение, - сказала Скарлетт, - и заберите этот  хлам
с собой!
   Она повернулась спиной к солдатам.
   - Ради Бога, Кэтлин, - прошептала она, - беги в поле останови мужчин,
пока они не наделали беды.
   Позднее она встретилась лицом к лицу со старым Дэниэлом. Она  посере-
ла. Предположим, она не привезла бы табак? Предположим, его не  прислали
сегодня? Она пристально посмотрела на дядю и завопила:
   - Почему ты не сказал, что тебе нужны деньги? Я бы  с  радостью  дала
тебе их!
   - О'Хара не берут милостыню, - сказал Дэниэл.
   - Милостыню? Это не милостыня, когда дает твоя семья, дядя Дэниэл.
   Дэниэл посмотрел на нее старыми-старыми глазами.
   - То, что не заработано твоими собственными руками,  -  милостыня,  -
сказал он. - Мы слышали твою историю, молодая Скарлетт О'Хара.  -  Когда
мой брат Джералд потерял рассудок, почему ты не обратилась к его братьям
в Саванне? Они все твоя семья.
   У Скарлетт затряслись губы. Он был прав. Она не просила и не принима-
ла помощь ни от кого. Она несла всю тяжесть одна. Ее гордость не  допус-
тила бы никакой уступчивости, никакой слабости.
   Она посмотрела на худые, прямые плечи дяди, гордый наклон его головы.
И поняла. Она бы сделала то же самое. Она поняла также, почему  была  не
права, предлагая Баллихару взамен земли, где он  проработал  всю  жизнь.
Это сделало  бы  его  работу  бессмысленной,  работу  его  сыновей,  его
братьев, его отца, отца его отца.
   - Роберт поднял ренту, не правда ли? Из-за того, что  я  сделала  это
дерзкое замечание по поводу его перчаток. Он собирался отплатить  мне  -
через вас.
   - Роберт жадный человек, но нельзя сказать, что это не связано с  то-
бой.
   - Разреши мне помочь? Это будет честью для меня.
   Скарлетт увидела одобрение в глазах старого  Дэниэла,  затем  вспышку
юмора:
   - Сын Патрика работает в конюшне в Биг Хаусе.  У  него  замечательная
идея разводить лошадей.  Его  можно  было  бы  отправить  учиться,  имея
деньги.
   - Благодарю тебя, - сказала Скарлетт.
   - Будет кто-нибудь ужинать, или я должна  все  выбросить  свиньям?  -
сказала Кэтлин с притворным гневом.
   - Я так голодна, что могу заплакать, - сказала Скарлетт. "Я  счастли-
ва, - подумала она. - У меня все болит с головы до пят, но я  счастлива.
Если этот ребенок не будет гордиться, что он О'Хара, я сверну ему шею".



ГЛАВА 61


   - Вам нужна кухарка, - сказала миссис Фицпатрик. - Я  не  умею  гото-
вить.
   - Я тоже, - ответила Скарлетт. Миссис Фицпатрик взглянула на нее. -
   - Я тоже не умею готовить, - поспешно повторила Скарлетт. Несмотря на
уверения Колума, она решила, что не сумеет  поладить  с  этой  женщиной.
"Она не понравилась мне прямо с того момента, когда я спросила,  как  ее
зовут, а она ответила: "Миссис Фицпатрик", зная, что я имела в  виду  ее
имя. Я никогда не звала своих слуг "миссис" или "мистер", или "мисс". Но
ведь у меня не было белых слуг. Кэтлин, горничная, не в счет, да и Бриди
- тоже. Они мои кузины. Я рада, что миссис Фицпатрик не  приходится  мне
"родственницей".
   Миссис Фицпатрик была довольно высокой - по крайней мере, на полголо-
вы выше Скарлетт. Она не отличалась излишней полнотой,  но  и  худой  ее
назвать было нельзя. Своей твердостью и основательностью она  напоминала
дерево, а возраст ее невозможно было определить наверняка. У нее, как  у
большинства ирландских женщин, была идеальная кожа, наверное,  благодаря
мягкому и влажному климату. На щеках всегда играл яркий румянец. У  мис-
сис Фицпатрик был широкий некрасивый нос с горбинкой, а губы,  напротив,
казались яркой узкой полоской. Но поразительнее всего выделялись ее тем-
ные брови. Они образовывали неширокую легкую дугу над ее голубыми глаза-
ми и являли собой довольно странный контраст со снежно-белыми  волосами.
На ней было строгое серое платье со скромным белым воротничком и  манже-
тами. Ее сильные работящие руки были чинно сложены на коленях.  Скарлетт
взглянула на свои огрубевшие ладони... Руки миссис Фицпатрик были  глад-
кими, аккуратными, с маленькими круглыми ногтями.
   В ирландском говоре миссис Фицпатрик улавливались  английские  нотки.
Голос ее звучал мягко, но был несколько лишен музыкальности.
   Скарлетт поняла, что миссис Фицпатрик - деловая и практичная женщина.
Эта мысль успокоила ее: она могла иметь дело с практичной  женщиной,  не
важно, нравилась та ей или нет.
   - Я уверена, что вам пригодятся мои услуги, миссис О'Хара, -  сказала
миссис Фицпатрик, и не оставалось сомнений, что она была абсолютно  уве-
рена во всех своих словах и поступках. Скарлетт почувствовала  раздраже-
ние: может быть, эта женщина бросает ей вызов? Или  собирается  задавать
тон в доме?
   А миссис Фицпатрик все продолжала говорить:
   - Мне очень приятно было познакомиться с вами, и я  рада  работать  у
вас. Для меня большая честь - быть экономкой в доме Той Самой О'Хары.
   Что она имеет в виду?
   Темные брови удивленно взметнулись вверх:
   - Неужели вы не знаете? Все только и говорят об этом, -  миссис  Фиц-
патрик улыбнулась. - В наше время ни одна женщина не сделала бы  такого,
и быть может, через сотни лет - тоже. Люди зовут вас Та Самая  О'Хара  -
Наша О'Хара. Во времена великих Королей у каждой семьи был  свой  глава,
представитель, почетный член клана. Один ваш  далекий  предок  был  гор-
достью семьи, и его назвали Тот Самый О'Хара. А теперь это имя  вновь  -
для вас.
   - Я не понимаю, что вы имеете в виду? Что я теперь должна делать?
   - Вы уже все сделали. Вас уважают, вам верят, вами восхищаются и гор-
дятся. Это имя не унаследовано, оно присвоено вам. Теперь Скарлетт О'Ха-
ра должна просто быть самой собой. Вы - Наша О'Хара.
   - Я думаю, мне не помешает чашка чая, - слабо сказала  Скарлетт.  Она
не знала, о чем говорила миссис Фицпатрик. Она шутила? Насмехалась? Нет,
она была не из тех женщин, которые шутят. Что она имела в  виду,  говоря
"Та Самая О'Хара"? Скарлетт попробовала сказать это вслух. Та Самая  Оа-
Хара - звучит как барабанная дробь. Глубоко в тайниках  ее  души  что-то
загорелось. Наша О'Хара! Ее зеленые глаза вспыхнули: Наша О'Хара!
   "Мне придется думать об этом и завтра, и каждый день до конца  жизни.
Я понимаю всю ответственность, но чувствую себя такой сильной! "Оставай-
тесь такой, какая вы есть", - сказала миссис Фицпатрик. Но  почему  Наша
О'Хара?"
   - Ваш чай, миссис О'Хара.
   - Спасибо, миссис Фицпатрик.
   Несмотря ни на что, спокойная уверенность этой женщины перестала раз-
дражать Скарлетт и стала ей даже нравиться. Она взяла чашку и  взглянула
на миссис Фицпатрик:
   - Пожалуйста, выпейте со мной чая. Нам нужно поговорить: у нас только
полтора месяца, а сделать необходимо очень многое.
   Скарлетт никогда не была в  Биг  Хаусе.  Миссис  Фицпатрик  тщательно
скрывала свое любопытство и восторг. Раньше она была экономкой  в  очень
известной семье, управляла делами в огромном  доме,  но  он  значительно
проигрывал в сравнении с домом в Баллихаре. Она помогла  Скарлетт  вста-
вить огромный ключ странной формы  в  замочную  скважину  и  налегла  на
дверь: та никак не открывалась.
   - Плесень, - сказала миссис Фицпатрик, почувствовав неприятный  запах
в доме. - Нам понадобится целая армия женщин с тряпками и щетками, чтобы
навести порядок. Но давайте сначала посмотрим кухню. Ни одна кухарка  не
согласится приехать в дом, где нет первоклассной кухни. А эту часть дома
можно отремонтировать и немного позже. Пока  не  стоит  просто  обращать
внимания на клочья обоев, свисающие со стен, и на следы животных на полу
- кухарка даже не увидит этих комнат.
   Галереи с резными колоннами присоединяли к основному зданию два  кры-
ла. Женщины пошли по одной из них и оказались в большой угловой комнате.
Все двери открывались в коридоры, ведущие в другие комнаты и на  лестни-
цу.
   - У вас здесь будет распоряжаться управляющий, - сказала миссис  Фиц-
патрик, когда они вернулись в угловую комнату. - Остальные комнаты будут
служить кладовыми и жильем для слуг. Управляющие не живут в  Биг  Хаусе,
так что вам придется снять квартиру в городе, достаточно большую,  чтобы
она соответствовала званию управляющего имением. А это будет что-то вро-
де его кабинета.
   Скарлетт ответила не сразу. Она совсем не так представляла  себе  это
помещение и кабинет управляющего. Ретт говорил, что в крыле дома в  Дан-
море всегда располагались гости. Но в ее планы не  входило  держать  для
гостей дюжину комнат, а вот кабинет, как у Ретта, был ей необходим.  Она
решила, что закажет у мебельщика стол даже больших размеров, чем у  Рет-
та, на стенах развесит карты имения и будет, как он,  смотреть  в  окно.
Только она будет видеть Баллихару, а не груду обожженных кирпичей,  и  у
нее будут поля, засеянные пшеницей, а не клумбы с цветами.
   - Управляющим в Баллихаре буду я, так как не хочу, чтобы имением рас-
поряжался посторонний.
   - Миссис О'Хара, вы же не представляете, что говорите. Это займет все
ваше время. Необходимо будет заниматься не только запасами и обустройст-
вом, но и выслушивать, улаживать разногласия между рабочими,  фермерами,
горожанами.
   - Я займусь этим. Мы поставим вдоль этого коридора скамьи, чтобы люди
могли сесть. Каждое первое воскресенье месяца после мессы я буду  прини-
мать всех, у кого возникнут проблемы.
   Экономка поняла, что возражать бесполезно.
   - И еще вот что, миссис Фицпатрик,  нигде  не  будет  никаких  плева-
тельниц, ясно?
   Миссис Фицпатрик кивнула, хотя никогда не слышала этого слова: в  Ир-
ландии табак не жевали, а курили.
   - Хорошо, - сказала Скарлетт. - Теперь давайте найдем кухню,  которая
вас так беспокоит. Она, наверное, в другом крыле.
   - У вас разве хватает сил так много ходить? - поинтересовалась миссис
Фицпатрик.
   - Это необходимо, - ответила Скарлетт. От хождения у нее болели  ноги
и спина, но даже и речи быть не могло о том, чтобы  прекратить  это.  Ее
испугало состояние дома. Неужели за полтора месяца можно все сделать? Но
дом должен быть готов - в нем родится ребенок.
   - Великолепно! - воскликнула миссис Фицпатрик, увидев кухню. Она  по-
хожа на пещеру со множеством углублений и нишами в два яруса. Под потол-
ком был огромный светильник. Скарлетт никогда раньше  не  видела  такого
огромного зала. В дальнем его конце находился внушительных размеров  ка-
мин. Двери по обе стороны от него вели в помещение для мытья посуды -  с
северной стороны и в пустую комнату - с южной.
   - Здесь могут спать кухарки. Это самое удобное и  продуманное  строе-
ние, какое мне доводилось видеть. - Миссис Фицпатрик указала наверх. Не-
большой коридорчик вел на второй этаж. - Мое жилье  будет  над  комнатой
кухарки. Тогда они и служанки не смогут увидеть, что я наблюдаю за ними.
Это будет держать их в напряжении. Этот коридор  ведет  на  второй  этаж
главного здания, так что вы тоже можете приходить и сверху смотреть, что
делается на кухне. Они будут работать не переставая.
   - А почему я не могу просто зайти на кухню и проверить?
   - Потому что они сразу все бросят и застынут в ожидании  указаний,  а
их стряпня тем временем подгорит.
   - Вы говорите "они" и "горничные". А что с кухаркой? Я думала, у  нас
будет она одна.
   Миссис Фицпатрик широким жестом обвела помещение:
   - Одна женщина не справится со всем этим. Опытная кухарка не возьмет-
ся за это. Мне бы хотелось увидеть кладовые и прачечную. Это, наверно, в
подвале. Вы хотите спуститься?
   - Не очень. Я лучше посижу на воздухе - надоел этот  запах.  Скарлетт
направилась к двери, ведущей в заросший травой сад, окруженный  каменной
стеной. Она вернулась на кухню. Вторая дверь вела в галерею с колоннами.
Скарлетт опустилась на пол и прислонилась спиной к одной из колонн.  Тя-
желая усталость навалилась на нее. Она и понятия не имела,  что  в  доме
столько работы - снаружи он выглядел как новый.
   Ребенок зашевелился, и Скарлетт рассеянно потрогала ножку,  толкавшую
ее изнутри.
   - Эй, малышка, - пробормотала она, - что ты об этом думаешь? Они  зо-
вут твою мать "Наша О'Хара". Надеюсь, тебе это нравится? Лично мне - да.
- Скарлетт закрыла глаза, чтобы успокоиться.
   Тут вышла миссис Фицпатрик, отряхивая с платья паутину.
   - Это подойдет, - сказала она. - А теперь нам обеим не мешало бы  хо-
рошенько поесть. Мы пойдем в бар Кеннеди.
   - В бар? Дамы не ходят в бар без сопровождения.
   - Это ваш бар, - улыбнулась миссис Фицпатрик. - Вы можете ходить  ту-
да, когда захотите. Вы - Та Самая О'Хара.
   Действительно, решила Скарлетт, это была не Атланта и  не  Чарльстон.
Почему бы ей не пойти в бар? Неужели она не сама  настелила  там  полы?!
Тем более, что все говорили, что миссис Кеннеди, жена хозяина бара,  го-
товит превосходные блинчики с мясом, которые тают во рту.
   Погода испортилась, начались дожди. Не кратковременные грибные дожди-
ки, к которым привыкла Скарлетт, а настоящие ливни, длившиеся порой нес-
колько часов. Фермеры жаловались, что почва была недостаточно тверда,  и
они не могли идти удобрять только что  расчищенные  поля.  Но  Скарлетт,
заставлявшая себя работать каждый день до полного изнеможения и  контро-
лировавшая ход дел в Бит Хаусе, благословляла эту  грязь,  успокаивавшую
боль в ее распухших ногах. Она вообще отказалась от туфель и держала  на
пороге тазик с водой, чтобы мыть ноги при входе в дом. Когда Колум  уви-
дел это, он расхохотался:
   - Скарлетт, дорогая, ты становишься настоящей ирландкой. Ты научилась
этому у Кэтлин?
   - У кузенов. Они всегда смывают с ног землю, приходя с  поля.  Кэтлин
сошла бы с ума, если бы они испачкали ее сверкающие полы.
   - Отнюдь нет. Они делают так потому, что ирландцы  привыкли  к  этому
еще со времен их прапрадедов ты читаешь молитву, прежде чем  вылить  во-
ду?
   - Что за глупость! Конечно, нет! И я не выставляю каждый вечер блюдце
с молоком за дверь. Не думай, что я буду кормить ужином каких-то  духов.
Все это - детские сказки.
   - Это ты сейчас так говоришь. Но вот однажды домовой накажет тебя  за
дерзость.
   Колум заглянул к ней под кровать и под подушку. Скарлетт рассмеялась:
   - Хорошо, я объявлю  ему  войну.  Какой  домовой?  Кузен,  переодетый
эльфом?
   - Эльфы содрогнулись бы от этого предположения. Домовой - это  страш-
ное существо, злобное и хитрое. Он запутает тебе волосы или сделает так,
что у тебя скиснут сливки.
   - Или, полагаю, заставит распухнуть мои ноги... Это очень злобно и не
похоже на правду.
   - Бедный ягненок... Итак, сколько времени осталось  до  появления  на
свет ребенка?
   - Около трех недель. Я велела миссис Фицпатрик вымыть для меня комна-
ту и заказать кровать.
   - Ты довольна ее помощью, Скарлетт?  Она  призналась,  что  довольна.
Миссис Фицпатрик не кичилась своим статусом и сама упорно работала. Мно-
го раз Скарлетт видела, что она скребла каменный пол в кухне,  показывая
служанкам, как это делается.
   - Но, Колум, она тратит деньги, будто их запасы у нас  бесконечны.  В
доме уже три служанки, и все только для того, чтобы навести  порядок,  и
кухарка соизволила приехать. Плита, которой я раньше не  видела,  всякие
горелки, бак для горячей воды - это стоит около ста фунтов, да  еще  де-
сять, чтобы привезти со станции. И еще придется звать кузнеца, чтобы  он
сделал краны, задвижки и решетки для камина. Это на случай, если кухарке
не понравится плита. Повара, наверно, больше избалованы, чем Королева!
   - И гораздо полезнее. Ты поймешь, какое это наслаждение  -  в  первый
раз сесть ужинать в собственной столовой и отведать изысканных блюд.
   - Это ты так говоришь. Меня устраивает стряпня миссис Кеннеди.  Вчера
вечером я съела три ее пирога с мясом: один - для меня и два - для этого
слоненка внутри. О! Как я хочу, чтобы все это скорее закончилось!..  Ко-
лум?..
   Он уезжал, и Скарлетт уже не так легко было с ним общаться, как преж-
де.
   Но тем не менее ей необходимо было кое-что спросить у него.
   - Ты слышал об этом имени - "Наша О'Хара"? Да, он слышал, гордился ею
и полагал награду вполне справедливой.
   - Ты замечательная женщина, Скарлетт О'Хара. Так думают все, кто тебя
знает. Ты выдержала все удары судьбы, которые сломили бы не только более
слабую женщину, но даже мужчину. И ты никогда не требовала к себе жалос-
ти и сострадания - он грустно улыбнулся. - Ты почти сотворила чудо, зас-
тавив всех этих ирландцев так усердно работать. А как ты смело вела себя
с этим английским офицером! Говорят, даже выставила  одного  из  них  за
дверь при сотне свидетелей.
   - Это неправда!
   - Правда лишит блеска эту великолепную легенду. Старый  Дэниэл,  пер-
вый, кто назвал тебя Наша О'Хара, лично был там.
   Старый Дэниэл! Скарлетт даже покраснела от восторга.
   - Скоро ты уже будешь обмениваться историями с душой Финна  МакКуина,
если верить слухам. Эти люди счастливы тем, что ты у них есть.
   И уже более строго Колум добавил:
   - Только не зазнавайся - это оскорбляет их.
   - Никогда! Я даже хожу к мессе каждое воскресенье,  хотя  отец  Флинн
выглядит так, будто вот-вот заснет.
   - Я говорю не о церкви, а о духах, домовых и прочих, как ты  сказала,
суевериях. Ведь тебе предназначено вернуться на землю О'Хара, когда  все
знают, что эти места часто посещает дух молодого лорда.
   - Это невозможно!
   - Возможно. Неважно, веришь ты в это или нет. Главное, что верят  ир-
ландцы. А если ты будешь смеяться над их традициями, это оскорбит их.
   Скарлетт все поняла, как ни глупо это казалось на первый взгляд.
   - Я придержу свой язык и не буду смеяться, разве что над тобой. Но не
жди, что я буду молиться, выливая воду из таза.
   - А тебе и не нужно этого делать. Они говорят, что ты настолько  ува-
жительно к ним относишься, что шепчешь молитвы про себя.
   Скарлетт смеялась, пока не потревожила ребенка и  он  не  зашевелился
внутри.
   - Посмотри, что ты наделал, Колум! У меня даже колики в животе  нача-
лись от смеха. Я так не смеялась с тех пор, как ты уехал. Останься  дома
ненадолго, ладно?
   - Ладно. Я хочу одним из первых увидеть твоего маленького слоненка. Я
надеюсь, что ты сделаешь меня крестным отцом?
   - А я-то думала, ты будешь крестить его... или ее... или их.
   Колум грустно улыбнулся:
   - Скарлетт, дорогая, я не могу сделать этого. Все, что  угодно,  хоть
Луну достану для тебя с неба, но не это. Я не имею права  совершать  та-
инство крещения.
   - Почему? Ведь это твоя работа.
   - Нет, Скарлетт, это работа священника или в особых случаях епископа.
А я - миссионер, старающийся облегчить беднякам их страдания. Я  не  со-
вершаю священных обрядов.
   - Ты бы мог сделать исключение.
   - Нет, я не могу, но если ты попросишь, я буду самым лучшим  крестным
отцом и прослежу, чтобы отец Флинн не уронил ребенка, и научу его молит-
вам. Я сделаю это так выразительно и незаметно,  что  он  будет  думать,
будто заучивает шуточное стихотворение. Пригласи меня,  Скарлетт,  иначе
мое бедное сердце не выдержит сего тяжкого испытания.
   - Конечно, Колум, ты будешь крестным отцом.
   - Вот, собственно, зачем я и пришел. Теперь я могу идти, и  душа  моя
будет спокойна.
   - Иди, а я отдохну, пока не закончится дождь. А  потом,  если  смогу,
навещу бабушку и Кэтлин. Моя лошадка уже достаточно подросла, чтобы  пе-
реходить реку вброд.
   - Еще одно обещание, и я перестану надоедать тебе. В субботу  вечером
останься дома, закрой накрепко все двери и задерни шторы на  окнах.  Это
Хэллоуин. День Всех Святых, и ирландцы верят, что появляется вся  нечис-
тая сила: духи, привидения, веся под мышкой свои головы и выделывая  еще
более неприятные штуки. Отдай дань традиции и закройся в доме,  дабы  не
видеть их. И никаких пирожков миссис Кеннеди! Свари  себе  заранее  нес-
колько яиц. А если хочешь действительно походить на ирландцев, налей се-
бе виски и запивай его пивом.
   - Не удивительно, что после этого им мерещатся привидения. Но я  сде-
лаю, как ты говоришь. А почему ты не придешь?
   - Чтобы остаться ночью в доме с такой соблазнительной особой? Я боюсь
нарушить священную клятву.
   Скарлетт показала ему язык. "Действительно, соблазнительная. Для сло-
ненка, наверное".
   Вода буквально кипела, когда Скарлетт переправлялась через  речку,  и
она не намерена была задерживаться в доме Дэниэла.  Бабушка  дремала,  и
Скарлетт решила даже не садиться.
   - Я только на минутку зашла, бабушка. Не буду отрывать тебя от  отды-
ха.
   - Подойди и поцелуй меня на прощание" моя маленькая Кэти-Скарлетт.
   Ты очаровательна, моя девочка.
   Скарлетт нежно обняла маленькую сгорбленную фигурку и поцеловала ее в
щеку.
   - Кэтлин, я не могу дольше задерживаться - вода в реке поднимается.
   К тому времени, как она спадет, я уже вообще не смогу сесть в  седло.
Ты когда-нибудь видела такого огромного ребенка?
   - Да. Но знаю,  что  ты  не  хотела  бы  это  услышать.  Для  матерей
собственный ребенок всегда уникален. У тебя найдется минутка, чтобы  вы-
пить чаю с печеньем?
   - Мне не следовало бы оставаться, но я сделаю это. Можно  мне  занять
кресло Дэниэла? Оно самое большое!
   - Конечно. Ни с кем, кроме тебя, Дэниэл не бывает так сердечен.
   "Наша О'Хара", - думала Скарлетт. И эта мысль  согревала  ее  больше,
чем горячий чай и тепло от камина.
   - У тебя есть время зайти к бабушке,  Скарлетт?  -  Кэтлин  поставила
возле кресла Скарлетт поднос с чашкой чая и печеньем.
   - Я зашла туда вначале. Сейчас она спит.
   - Хорошо. Было бы жаль, если бы она не попрощалась с тобой.  Она  уже
вытащила из своего сундука саван. Да, скоро она умрет.
   Скарлетт уставилась на Кэтлин. Как она может говорить такие вещи  тем
же тоном, каким обсуждают погоду, и при этом продолжать пить чай?
   - Мы все надеемся, что будет несколько сухих дней, - продолжала  Кэт-
лин. - Дороги так развезло, что  это  затруднит  продвижение  похоронной
процессии.
   Она заметила на лице Скарлетт ужас и неверно его истолковала.
   - Нам всем будет не хватать ее, но она уже готова покинуть этот
   Те, кто прожил столько, сколько старая Кэти-Скарлетт, уже знают,  что
их время пришло... Давай, я налью тебе еще чаю.
   Чашка звякнула, когда Скарлетт нервно отодвинула ее от себя.
   - Нет, спасибо. Я должна идти, иначе не успею переправиться через ре-
ку.
   - Ты дашь нам знать, когда начнутся схватки? Мне  бы  очень  хотелось
быть рядом с тобой.
   - Да, спасибо тебе. Помоги, пожалуйста, мне сесть в седло.
   - Не хочешь взять с собой пирога? Завернуть его не займет  у  меня  и
минуты.
   - Нет-нет, правда. Меня очень беспокоит уровень воды в реке.
   "Я, наверное, уже близка к сумасшествию, - размышляла Скарлетт на об-
ратном пути. - Колум был прав, все ирландцы помешаны на  привидениях.  И
кто бы мог подумать такое о Кэтлин? А бабушка-то хороша - саван уже при-
готовила. Бог знает, что они будут делать в Хэллоуин. Я, пожалуй,  запру
дверь и закрою ставни. Меня от всего этого уже в дрожь бросает".
   На какое-то ужасно долгое мгновение пони потерял почву под ногами...
   "Все-таки пора понять: никаких больше путешествий, пока  не  появится
ребенок. А все же жаль, что я отказалась от пирога".



ГЛАВА 62


   Три девчонки деревенского вида стояли в дверях одной  из  комнат  Бит
Хауса, которую Скарлетт отвела под свою спальню. Все они  были  одеты  в
большие домотканые передники и чепцы с кружевами, но больше в них  реши-
тельно не было ничего одинакового. Энни  Доил  была  маленькая  и  круг-
ленькая, как молодой щенок; Мэри Морган - высокая и нескладная, как ого-
родное пугало, а Пегги Куин - стройная и хорошенькая, как дорогая кукла.
Они толкались в дверях, держа друг друга за руки.
   - Мы пойдем, если вы не возражаете, миссис Фицпатрик, - сказала  Пег-
ги. Остальные энергично закивали.
   - Хорошо, - сказала миссис Фицпатрик, - но вы вернетесь в понедельник
рано утром, чтобы компенсировать это время.
   - Да-да, конечно! - воскликнули они в один голос и, сделав  неуклюжий
реверанс, заспешили прочь.
   - Иногда я в отчаянии, - вздохнула миссис Фицпатрик. - Но  у  меня  и
более плачевные создания превращались в отличных горничных. В конце кон-
цов, они сами этого хотят. Даже на дождь они не  обратили  бы  внимания,
если бы не Хэллоуин. Я полагаю, они думают, что если  небо  затягивается
облаками, значит, уже смеркается, - она взглянула на золотые  часы,  ви-
севшие у нее на поясе. - Еще только начало третьего... Давайте  вернемся
к нашим делам. Я боюсь, что сырость помешает нам закончить в срок,  мис-
сис О'Хара. Жаль, что это так, но я не собираюсь вводить вас в заблужде-
ние. Мы оборвали все старые обои, все отскребли и отчистили. Но в  неко-
торых местах надо заделать дыры, а для этого стены должны быть сухими, и
цемент должен просохнуть, прежде чем красить стены или клеить  обои.  На
все это нам не хватит двух недель.
   - Мой ребенок должен появиться в этом доме, миссис Фицпатрик. Я гово-
рила вам об этом с самого начала.
   - Но у меня есть предложение, - вкрадчиво сказала экономка.
   - При условии, что мне не придется рожать ребенка где-то в другом ме-
сте.
   - Наоборот. Мне кажется, что если хорошо растопить камин  и  повесить
на окна какие-нибудь симпатичные плотные шторы, голые стены не будут ка-
заться такими неприглядными.
   Скарлетт взглянула на серый потрескавшийся и местами  отсыревший  це-
мент с неприязнью.
   - Ужасно выглядит, - поморщилась она.
   - Мебель и ковер совершенно изменят вид. У меня есть для вас сюрприз.
Пойдете со мной.
   Скарлетт подошла к двери и вдруг рассмеялась:
   - О. Господи, что это?
   - Это называется "государственная кровать". Не правда ли, она замеча-
тельна? - экономка рассмеялась вместе со Скарлетт, разглядывая этот уни-
кальный предмет, стоящий посреди комнаты. Четыре  очень  широких  темных
дубовых ножки имели силуэты греческих богов. Панели в ногах  и  у  изго-
ловья были украшены рельефами с изображением людей, сидящих среди  фрук-
тов и цветов. А в головах сияла позолоченная корона.
   - Что за великан спал на ней? - спросила Скарлетт.
   - Она, возможно, была сделана специально по случаю визита Вицероя.
   - Кто это?
   - Глава правительства Ирландии.
   - Да, я вам скажу, что она вполне подойдет для моего огромного ребен-
ка. Если только доктор сможет дотянуться, чтобы принять его,
   - Заказать перину? В Триме есть человек, который изготовит ее за  два
дня.
   - Да, закажите. И подушки тоже. На этой кровати можно спать неделю  и
ни разу не оказаться в одном и том же месте!
   - Если закрыть ее пологом, она будет совсем как комната.
   - Комната? Да она будет похожа на целый дом! И вы абсолютно правы
   - в ней я не замечу ужасных стен. Вы душечка, миссис Фицпатрик. У ме-
ня сейчас такое настроение, какого не было уже несколько месяцев. Вы да-
же представить себе не можете, что будет, если ребенок появится на  свет
здесь! Это, наверное, будет такой же великан.
   Они дружно смеялись, спускаясь вниз по вычищенной каменной  лестнице.
"Ее надо покрыть ковром в первую очередь, - подумала  Скарлетт.  -  Или,
может быть, я вообще закрою второй этаж. Комнаты такие огромные, что мне
вполне хватит помещения внизу. Миссис Фицпатрик и кухарку, я думаю,  это
устроит. А почему бы нет? Какая же я Наша О'Хара, если не могу поступать
по своему усмотрению?" Скарлетт отошла чуть в сторону, чтобы миссис Фиц-
патрик могла открыть тяжелую дверь, ведущую в помещение первого этажа.
   Они увидели на полу лужу.
   - Проклятье, - воскликнула Скарлетт.
   - Это не дождь, а настоящий потоп, - проворчала экономка. - Но так не
может продолжаться бесконечно. Вы не хотите чашку чая? На кухне  сухо  и
тепло. У меня весь день горела печь, чтобы согреть ее.
   - Прекрасно, - Скарлетт пошла следом за миссис Фицпатрик. -  Это  все
новое, - сказала она подозрительно. Она не любила, когда какие-то покуп-
ки делались без ее разрешения. А плетеные кресла  около  печи  выглядели
слишком заманчиво для кухарки и ее помощниц, которым следовало работать.
- Сколько все это стоит?
   Она потрогала большой тяжелый деревянный стол.
   - Пару кусков мыла - стол был в кладовке, ужасно  грязный.  А  кресла
подарил Колум. Он сказал, что мы  должны  создать  кухарке  максимальные
удобства, прежде чем она увидит остальные помещения. Я составила  список
мебели для ее комнаты. Он на столе, ждет вашего одобрения.
   Скарлетт почувствовала угрызения совести, но тут же поняла, что  под-
разумевалось. Ей вдруг стало не по себе.
   - А когда доставят вещи, разрешение на  покупку  которых  я  дала  на
прошлой неделе?
   - Большая часть уже здесь, в кладовой. Вместе с кухаркой я собиралась
распаковать их на следующей неделе. В основном это посуда и  разная  ут-
варь.
   Скарлетт опять почувствовала себя плохо. Спина  болела  сильнее,  чем
обычно. Она дотронулась руками до поясницы. Вдруг резкая  боль  пронзила
ее изнутри, и все прежние недомогания показались незначительными в срав-
нении с этим. Скарлетт судорожно ухватилась за стол, чтобы не упасть,  и
растерянно смотрела, как по ее ногам на  выскобленный  пол  стекает  ка-
кая-то жидкость.
   - Отошли воды, - сказала она наконец, - но они  красные.  -  Скарлетт
посмотрела в окно: дождь все не прекращался. - Простите, миссис  Фицпат-
рик, что из-за меня вы промокнете до нитки. Помогите мне  лечь  на  этот
стол и дайте, если можно, что-нибудь вытереть воду... или кровь. А потом
сходите в бар или еще куда-нибудь и пошлите за врачом:  у  меня  вот-вот
начнутся схватки.
   Режущая боль больше не возвращалась. Скарлетт было удобно: под  спину
и голову подложили мягкие подушки. Ей очень хотелось пить, но она решила
не вставать, если боли повторятся, она может упасть и удариться.
   "Мне, наверное, не следовало посылать миссис Фицпатрик  за  врачом  и
так будоражить людей. У меня было три приступа с тех пор, как она  ушла,
едва ли это что-то значит. Все было бы в порядке, если бы не такое коли-
чество крови, она течет при каждой схватке и при каждом движении  ребен-
ка. Раньше такого никогда не было. Когда отходят воды, они прозрачные  и
без крови...
   Что-то не так. Где же врач? Если бы все случилось на следующей  неде-
ле, он был бы уже на пороге. А теперь, наверное, это будет  какой-нибудь
знахарь из Трима. А ведь все должно было быть совсем не так, я бы лежала
на кровати с золотой короной, а не на этом столе. Что это за начало  для
ребенка? Мне придется назвать его "Прыгун" или что-то в этом роде.
   Опять кровь... Мне это не нравится.  Почему  не  возвращается  миссис
Фицпатрик? Она могла бы хоть подать мне воды, у меня совершенно пересох-
ло в горле. Перестань пихаться, малышка, перестань! Из-за тебя я истекаю
кровью. Подожди, вот придет доктор, и ты выберешься  отсюда.  Откровенно
говоря, я была бы рада от тебя избавиться.
   Конечно, тебя гораздо легче было зачать, чем  произвести  на  свет...
Нет, я не должна думать о Ретте, иначе я сойду с ума.
   Почему до сих пор идет дождь? Льет как  из  ведра...  Хорошенькое  же
времечко я выбрала для родов. Почему воды были красные? Неужели я так  и
умру, истекая кровью на этом столе, даже не сделав глотка воды? Конечно,
мне хотелось бы кофе... Иногда мне так хочется кофе, что я  готова  кри-
чать... О Боже, опять кровь. Но это хотя бы не больно. Едва ли это вооб-
ще схватки, скорее судороги или еще что-то... Но  тогда  откуда  столько
крови? Что же будет, когда начнутся настоящие роды? Господи, здесь будет
море крови. Все будет в моей крови. Интересно, а поставила  миссис  Фиц-
патрик тазик с водой? А она молится перед тем, как вылить его? Да где же
она? Когда все это закончится, я выскажу ей все, что думаю. Это надо  же
- уйти, оставив меня умирать от жажды.
   Не пихайся. Ты мул, а не слоненок. О Боже, кровь... Я не хочу  терять
сознание, нет, нет... С Нашей О'Хара не  может  такое  случиться...  Что
это? Доктор?"
   Вошла миссис Фицпатрик.
   - С вами все в порядке, миссис О'Хара?
   - Просто замечательно, - сказала Наша О'Хара.
   - Я принесла подстилки, пеленки и мягкие подушки. Сейчас принесут еще
перину. Я могу для вас что-нибудь сделать?
   - Дайте мне воды.
   - Сию минуту.
   Скарлетт приподнялась на локте и жадно осушила содержимое стакана.
   - Кто поехал за врачом?
   - Колум. Он пытался переправиться через реку, чтобы позвать врача  из
Адамстауна, но не сумел и поехал в Трим.
   - Я так и думала. Дайте, пожалуйста, мне еще воды и другое полотенце.
Это уже насквозь промокло.
   Миссис Фицпатрик постаралась скрыть ужас, увидев насквозь пропитанное
кровью полотенце. Она взяла его и поспешила к корыту. Скарлетт  смотрела
на красные следы на полу.
   "Это часть меня", - сказала она себе, но не могла в это поверить. Она
принимала все раны в жизни, как детскую игру:  она  резала  руки,  когда
возделывала хлопок или рвала крапиву. Но никогда она не  видела  столько
своей собственной крови. Вдруг внутри у нее все сжалось, и кровь хлынула
на стол.
   "Бестолковая женщина, я ведь сказала ей, что мне нужно еще одно поло-
тенце".
   - Сколько времени, миссис Фицпатрик?
   - Половина шестого.
   - Наверное, шторм задерживает их в пути. Мне нужно еще воды  и  поло-
тенце. Нет, постойте, приготовьте, пожалуйста, "мне чай с сахаром.
   "Надо чем-нибудь занять эту женщину, а то, пожалуй, она так  и  будет
стоять надо мной. Мне надоело улыбаться и поддерживать разг  Я  уже
измучилась, а схватки все не становятся ни сильнее, ни чаще. Я, пожалуй,
никуда отсюда не пойду. На перине лежать гораздо удобнее, чем  на  голом
столе. Но что будет, когда она тоже промокнет? Шторм усилился, или у ме-
ня уже начинается горячка?"
   Дождь яростно стучал в окно. Недалеко от дома удивительной силы порыв
ветра сбросил Колума с лошади. Он взобрался в седло, но лошадь то и дело
оступалась, так что ему пришлось добираться пешком, застревая в грязи  и
ведя ее на поводу.
   - Который час? - спросила Скарлетт.
   - Почти семь.
   - Еще полотенце, пожалуйста.
   - Скарлетт, дорогая, неужели все так плохо?
   - О, Колум! - Скарлетт попыталась сесть. - Ты привез доктора? Ребенок
почему-то уже так не шевелится.
   - Я нашел акушерку в Дюншолине. До Трима невозможно добраться -  река
затопила дорогу. Ляг, будь хорошей мамой. Тебе нельзя напрягаться.
   - Где она?
   - Уже в пути. Моя лошадь оказалась проворнее, но она скоро будет. Она
приняла сотни малышей; ты будешь в хороших руках.
   - У меня раньше уже были дети, Колум. Но сейчас все не так. Все очень
скверно.
   - Она знает, что делать, мой ягненочек. Не бойся.
   Акушерка приехала только в восемь часов. Ее плащ был весь мокрый,  но
держалась она так уверенно, словно и не спешила по срочному вызову.
   - Ребенок? Успокойтесь, миссис. Я прекрасно знаю, как помочь  малышке
увидеть свет. - Она сняла свой чепец и протянула его Колуму. -  Положите
сушиться у камина, - сказала она, и стало ясно, что эта женщина привыкла
командовать. - Дайте мыло и теплую воду, миссис, чтобы  я  могла  вымыть
руки. - Она уверенно подошла к каменной раковине.  Увидев  окровавленные
полотенца, она жестом подозвала миссис Фицпатрик, и они о чемто зашепта-
лись.
   Блеск в глазах Скарлетт внезапно погас. Она опустила  ресницы,  чтобы
скрыть внезапно набежавшие слезы.
   - Давайте-ка посмотрим, что у нас  тут,  -  наигранно-весело  сказала
акушерка. Она подняла юбки Скарлетт, потрогала живот. - Чудесный сильный
ребенок. Он только что поздоровался со мной. А теперь мы  попробуем  по-
мочь ему выбраться и дадим его маме немного отдохнуть.
   Она повернулась к Колуму.
   - Вам бы, пожалуй, лучше выйти, Я позову вас, когда родится  сын
Колум распахнул плащ. Его белоснежный воротник заблестел при свете ламп.
   - О, - сказала акушерка, - простите, святой отец.
   - За то, что я согрешила, - взвизгнула Скарлетт.
   - Скарлетт, - мягко сказал Колум.
   Акушерка подвела его к очагу.
   - Тогда вам, возможно, лучше остаться, отец, чтобы совершить  послед-
ний обряд.
   Она говорила слишком громко, и Скарлетт услышала ее.
   - О Боже! - заплакала она.
   - Помогите мне, - приказала акушерка миссис  Фицпатрик.  -  Я  покажу
вам, как подержать ее.
   Скарлетт пронзительно закричала, когда рука женщины оказалась  внутри
нее.
   - Перестаньте! Боже, какая боль! Прекратите сию минуту. Когда  осмотр
закончился, она стонала от боли. Кровь залила перину и ее  одежду,  заб-
рызгала платье миссис Фицпатрик, пол вокруг стола. Акушерка спустила ле-
вый рукав. Ее правая рука была по локоть в крови.
   - Мне придется попробовать двумя руками, - сказала она.
   Скарлетт тихо завыла на столе. Миссис Фицпатрик встала  перед  женщи-
ной.
   - У меня шестеро детей, - сказала она. -  Убирайтесь  отсюда.  Колум,
выпроводи ее из этого дома, пока она не убила миссис О'Хара, а я - ее. А
это, да простит меня Господь, непременно случится.
   Неожиданно комнату ярко осветила молния, и новый поток дождя обрушил-
ся на дом.
   - Я не собираюсь уходить отсюда, - взмолилась акушерка. - Уже  сотсем
темно.
   - Тогда проводите ее в другую комнату, только чтобы ее здесь не было.
А потом, Колум, приведите кузнеца. Он лечит животных, женщина  не  может
сильно отличаться.
   Колум взял Скарлетт за руку. Вдруг молния разрезала небо, и она  зак-
ричала. Колум встряхнул ее.
   - Успокойтесь, - он взглянул на миссис Фицпатрик. - Он не придет, Ро-
залин, никто не придет в такую погоду. Ты забыла, какая сегодня ночь?
   Миссис Фицпатрик протерла виски и щеки Скарлетт влажным полотенцем.
   - Если ты не приведешь его, это сделаю я. Я знаю, Колум, что у тебя в
столе лежит нож и пистолет. Стоит показать их ему, и  он  сразу  поймет,
что есть вещи пострашнее, чем привидения.
   Колум кивнул:
   - Хорошо, я пойду.
   Джозеф О'Нейл, кузнец, пришел, превозмогая себя. Капли дождя  и  пота
блестели на его лице. Волосы прилипли ко лбу, и весь  вид  его  был  до-
вольно жалок.
   - Я однажды принимал роды у лошади, но не могу поступить  с  женщиной
так же жестоко, - он взглянул на Скарлетт и покачал головой. -  Нет,  не
могу.
   Во всех нишах стояли зажженные лампы. В огромной кухне было  светлее,
чем днем. А ненастье все набрасывалось на толстые каменные стены Бит Ха-
уса.
   - Вы должны сделать это, иначе она умрет.
   - Да, умрет, и ребенок тоже, если уже не мертв: он давно не  шевелит-
ся.
   - Не теряйте же время. Джозеф. Во имя Господа,  это  ее  единственная
надежда.
   Эти слова прозвучали почти как приказ.
   Скарлетт зашевелилась на окровавленной перине. Розалин Фицпатрик смо-
чила ее губы водой; Скарлетт открыла глаза: они были полны  страха.  Она
жалобно застонала.
   - Джозеф, я приказываю вам!
   Кузнец вздрогнул. Он поднял мускулистую руку над обнаженным  животом.
Скарлетт. Лезвие ножа в его руке отражало свет ламп.
   - Кто это? - отчетливо спросила Скарлетт.
   - Да спасет меня святой Патрик! - воскликнул кузнец.
   - Колум, кто эта прекрасная женщина в белом? Кузнец уронил нож на пол
и отшатнулся. Он в ужасе выставил перед собой руки, как бы защищаясь.
   Ветер закружился, как смерч, поднял ветку и бросил ее в окно. Осколки
посыпались на Джозефа О'Нейла, который, закрыв голову  руками,  упал  на
пол, пронзительно крича. А ветер вторил его крикам. Казалось, все рушит-
ся и вокруг нет ничего, кроме шторма, ветра, дождя...
   Блики огней кружились на стенках кухни в  дьявольском  танце.  И  тут
посреди этого хаоса кухонная дверь отворилась, и  фигура,  закутанная  в
плащ, прошла мимо застывших в ужасе людей к окну.  Это  была  женщина  с
морщинистым круглым лицом. Она взяла одно из полотенец и принялась выжи-
мать кровь.
   - Что вы делаете? - Розалин Фицпатрик опомнилась от ужаса и шагнула к
женщине. Но Колум, протянув руку, остановил ее. Он узнал колдунью,  муд-
рую женщину, жившую возле башни.
   Одно за другим женщина складывала полотенца, пока не закрыла  дыру  в
окне. Потом она обернулась.
   - Зажгите лампы, - сказала она. Голос ее был резкий и хриплый.
   Женщина сняла свою мокрую черную накидку, расправила и положила рядом
с первой. За ней последовала темно-синяя с дырой на левом плече и  крас-
ная - вся рваная.
   - Вы не сделали, что я вам велела, - упрекнула она Колума. Потом  по-
дошла к кузнецу и толкнула его в бок.
   - Убирайтесь.
   Старуха опять взглянула на Колума. Он зажег лампу, другую,  и  вскоре
вся кухня была залита ровным светом.
   - Спасибо, святой отец, - сказала она вежливо.  -  Отправьте  О'Нейла
домой - шторм уже заканчивается. А потом подойдите к столу  и  подержите
два светильника. Вы, - обратилась она к миссис Фицпатрик, - сделайте  то
же самое. Я же пока приготовлю Нашу О'Хару.
   На поясе вокруг ее талии была привязана дюжина мешочков, сделанных из
разноцветных лоскутов. Женщина вынула из одного пузырек  с  темной  жид-
костью. Приподняв левой рукой голову Скарлетт, правой она влила содержи-
мое пузырька ей в рот. Скарлетт облизнула губы. Колдунья довольно  улыб-
нулась и опустила ее голову на подушку.
   Скрипучим голосом она начала напевать мелодию, если это вообще  можно
было назвать мелодией. Кривые сморщенные пальцы дотронулись до шеи Скар-
летт, потом до ее лба, затем погладили веки. Старуха вытащила  сложенный
лист и положила его на живот Скарлетт. Потом из другого мешочка она изв-
лекла крошечную табакерку и положила ее рядом с листом. Колум  и  миссис
Фицпатрик стояли неподвижно, словно статуи, но их глаза следили за  каж-
дым движением.
   В развернутом листе оказался порошок. Женщина высыпала его  на  живот
Скарлетт, потом она взяла из табакерки какую-то пасту и стала втирать ее
поверх порошка в кожу.
   - Ее нужно привязать, чтобы она не навредила  сама  себе,  -  сказала
женщина и, обвив веревкой талию Скарлетт, пропустила концы под ее  коле-
нями, обмотала ими ножки стола и крепко завязала.
   Маленькие глазки пронзили миссис Фицпатрик, затем ее взгляд  перемес-
тился на Колума.
   - Она будет кричать, но боли не почувствует. Сейчас стойте и не шеве-
литесь - мне нужен ровный свет.
   Прежде чем они успели что-либо ответить, она взяла  тонкий  и  острый
нож, протерла его каким-то раствором и полоснула по животу Скарлетт.  От
ее крика содрогнулись даже стены.
   А колдунья уже держала в руках окровавленного ребенка.  Она  сплюнула
на пол то, что было у нее под языком, а затем несколько раз дунула малы-
шу в рот, и он зашевелился.
   Колум отчаянно молился.
   Уверенным движением она перевязала пуповину, и ребенок уже  лежал  на
разложенных простынях, а женщина вернулась к Скарлетт.
   - Поднесите свет поближе, - велела она.
   Ее пальцы двигались удивительно проворно. Иногда при помощи ножа  она
удаляла комочки красной слизи и бросала их прямо на пол. Старуха влила в
Скарлетт еще немного темной жидкости, а на страшную рану побрызгала  ка-
ким-то другим, светлым и прозрачным раствором. Она  постоянно  мурлыкала
себе под нос какую-то мелодию, пока зашивала рану.
   - Заверните ее в простыни и тепло укутайте шерстяным одеялом, а я по-
ка вымою ребенка, - сказала старуха и перерезала веревки, которыми  была
связана Скарлетт.
   Когда Колум и миссис Фицпатрик закончили, женщина вернулась с  ребен-
ком, завернутым в мягкую белую пеленку.
   - Это забыла акушерка, - сказала колдунья. В ответ на ее слова малыш-
ка тихонько заурчала и открыла глаза. Они были удивительного небесно-го-
лубого цвета, их обрамляли длинные черные ресницы. Она не была синенькая
и несчастная, как другие новорожденные, но ведь и на свет она  появилась
не так, как они. Ее маленькое личико было почти совершенным, а оливковая
кожа выделялась на фоне белоснежной простыни.



ГЛАВА 63


   Скарлетт стремилась к свету, к голосам, которые смутно улавливал рас-
судок. Было что-то очень важное, вопрос... Твердые  руки  приподняли  ее
голову, мягкие пальцы раскрыли губы, и сладкая жидкость,  обволакивающая
язык, полилась в горло... Она опять заснула.
   В следующий раз, когда Скарлетт боролась с собой,  чтобы  остаться  в
сознании, она вспомнила, какой вопрос ее мучил, жизненно важный  вопрос.
Ребенок. Он был мертв? Она коснулась руками живота, и жгучая боль после-
довала за этим прикосновением. Она закусила губы. Внутри не было никаких
толчков, и живот перестал быть круглым. Ребенок ..  Скарлетт  слабо
вскрикнула и сразу же почувствовала во рту вкус лекарства.  Во  сне  она
плакала...
   В третий раз полусознательно она старалась удержать темноту, остаться
в ней, опять заснуть, чтобы не возвращаться в этот Но боль все уси-
ливалась. Скарлетт повернулась, чтобы как-то успокоить  ее,  но  мучения
были настолько нестерпимыми, что она застонала. И опять глоток  раствора
облегчил ее страдания. Позднее, когда Скарлетт вновь пришла в себя  и  с
радостью приготовилась вернуться в мир снов, вместо спасительной сладос-
ти она почувствовала на губах воду и услышала голос, который она  знала,
но никак не могла вспомнить.
   - Скарлетт, дорогая, Кэти-Скарлетт О'Хара, открой глаза...
   Она почувствовала, что сознание и память окончательно возвращаются  к
ней. Колум... Это был Колум, ее кузен, ее друг... Тогда почему он не да-
ет ей спать? Почему он не принес лекарство" чтобы не вернулась боль?
   - Кэти-Скарлетт...
   Она приоткрыла глаза, но свет вокруг был  настолько  ярким,  что  она
вновь сомкнула веки.
   - Вот умница, Скарлетт, дорогая, открой глаза. У меня есть  для  тебя
коечто. Его голос звучал убедительно. Кто-то убрал лампу, и  яркий  свет
уже не испугал Скарлетт.
   "Это мой друг Колум", - она попыталась улыбнуться, но вдруг по-детски
захныкала.
   - Ребенок мертв, Колум. Позволь мне опять уснуть, забыть. Пожалуйста,
Колум.
   Ее губы и шею протерли влажным полотенцем.
   - Нет-нет, Скарлетт, нет, ребенок здесь, он жив.
   Постепенно до нее дошел смысл этих слов.
   - Жив? - переспросила Скарлетт. Она увидела лицо Колума - он  улыбал-
ся.
   - Жив! Вот он, взгляни.
   Скарлетт повернула на подушке голову. Почему так тяжело  было  просто
повернуть голову? У кого-то в руках был белый сверток.
   - Твоя дочь, Кэти-Скарлетт, - сказал Колум. Он раскрыл складки покры-
вала, и она увидела крошечное личико спящего младенца.
   "О! - вздохнула Скарлетт. - Такая маленькая и беспомощная,  но  такая
совершенная. Кожа нежная, как лепестки роз.  Она  выглядит  загорелой...
как маленький пират. Она так похожа на Ретта!
   Ретт! Почему ты не пришел взглянуть на своего ребенка, на свою  прек-
расную смуглую малышку?"
   Скарлетт ощутила странную, пугающую слабость, и тепло разлилось по ее
измученному телу.
   Дочурка открыла глаза и уставилась прямо на Скарлетт. И мать  поняла,
что любит. Без всяких причин, условий, обещаний...
   - Эй, малышка! - сказала Скарлетт.
   - А теперь выпей лекарство, - попросил Колум. Маленькое смуглое личи-
ко исчезло.
   - Нет! Нет, я хочу, чтобы мне дали моего ребенка. Где она?
   - Тебе принесут ее, как только ты проснешься. Скарлетт, дорогая, при-
ми лекарство.
   - Нет... - только и успела она сказать, как капли упали ей на язык, и
спокойная темнота окутала ее. Во сне Скарлетт улыбалась...
   Может быть, оттого, что малышка была похожа на  Ретта,  или  Скарлетт
всегда ценила то, что досталось дорогой ценой, а возможно, и без  всякой
причины она поняла, что любит ребенка - именно это чувство было  ей  не-
доступно всю жизнь.
   Скарлетт отказалась дальше принимать болеутоляющее лекарство. Длинный
красный шрам выглядел как след от ожога, но это было позабыто в  сравне-
нии с упоением, которое она испытывала, когда держала малышку  или  даже
просто смотрела на нее.
   - Отправьте ее обратно, - сказала Скарлетт, увидев  молодую  здоровую
кормилицу. - Мне всегда приходилось перевязывать грудь и мучиться, теряя
молоко, лишь для того, чтобы сохранить фигуру. Теперь я буду  сама  кор-
мить своего ребенка. Она вырастет благодаря мне.
   Когда малышка впервые взяла грудь, она очень сосредоточенно причмоки-
вала, а Скарлетт торжествующе улыбалась, наблюдая за ней.
   - Ты, мамина дочка, голодная как волк, тоже всегда получаешь то, чего
хочешь.
   Ребенка крестили в комнате Скарлетт, так как молодая  мать  была  еще
очень слаба, чтобы ходить. Отец Флинн стоял около  исполинской  кровати,
где она возлежала на горе подушек, держа в руках дочь, пока ей не  приш-
лось передать ее Колуму, ставшему крестным; Кэтлин  и  миссис  Фицпатрик
стали крестными.
   На малышку надели вышитую льняную сорочку, в которой из  поколения  в
поколение крестили детей в семье О'Хара. Ее назвали Кэти  Колум  О'Хара.
Она шевелила ручками и ножками, когда ее поливали водой, но не плакала.
   Кэтлин надела свою лучшую голубую блузку с белым кружевным  воротнич-
ком, хотя ей следовало быть в трауре. Умерла старая Кэти-Скарлетт. Одна-
ко все в доме договорились не говорить об этом Скарлетт, пока она не ок-
репнет.
   Розалин Фицпатрик ревниво следила за отцом Флинном,  готовая  подхва-
тить ребенка, если он замешкается на секунду.  Она  потеряла  дар  речи,
когда Скарлетт пригласила ее быть Крестной матерью.
   - Как вы догадались, что я обожаю  ребенка?  -  спросила  она,  когда
вновь обрела способность говорить.
   - Никак, - сказала Скарлетт, - просто я знаю, что у меня не  было  бы
ребенка, если бы вы не остались в ту ночь со мной  и  не  остановили  ту
ужасную женщину. Я хорошо помню тот в
   Когда церемония закончилась, Колум взял Кэти у отца Флинна и  передал
ее Скарлетт. Затем он налил по глотку виски священнику и крестным  роди-
телям и произнес тост:
   - За здоровье и счастье матери и ребенка: Нашей О'Хара и ее  новорож-
денной!
   Потом он направился в бар Кеннеди, где угостил всех по этому  поводу.
Он надеялся, что это прекратит слухи, расползавшиеся по округе.
   Джо О'Нейл, кузнец, сидел в кухне Биг Хауса до рассвета, а потом бро-
сился в кузницу, чтобы выпить для храбрости.
   - В ту ночь святому Патрику пришлось бы Не только молиться, но и при-
носить жертвы, - рассказывал он всем желающим послушать, а таких нашлось
немало. - Я уже было приготовился спасти жизнь Нашей О'Хара, когда  кол-
дунья вошла прямо сквозь каменную стену и швырнула меня  на  пол.  Потом
пихнула, и я почувствовал, что это была не человеческая нога, а  чертово
копыто. Она заколдовала Нашу О'Хара, а потом вырвала ребеночка из матки.
Ребенок был весь в крови; кровь была на полу, на стенах, в воздухе.  Бо-
лее слабый человек отвел бы взгляд от столь чудовищного зрелища. Но Джо-
зеф О'Нейл видел великолепного ребенка под кровавой пленкой  -  это  был
мальчик.
   "Я смою кровь", - сказала колдунья, отвернулась, а потом передала Оа-
Хара девочку с кожей коричневой, как земля на могиле. Ну  скажите,  что,
если не подлог, видел я в ту ужасную ночь? Ничего хорошего это не  сулит
ни Нашей О'Хара, ни любому человеку, видевшему ребенка-оборотня,  заняв-
шего место украденного сына Нашей О'Хара.
   Эта история достигла Баллихары через  неделю.  Акушерка  подтвердила,
что О'Хара умирала, и ее можно было спасти, только избавив  от  мертвого
ребенка. Кому, если не акушерке, распознавать  такие  печальные  случаи,
она ведь столько детей приняла на своем веку. Неожиданно  мученица  села
на своем ложе. "Я вижу, - сказала она, - высокую женщину в белом с  нео-
бычайно красивым лицом". Потом демон появился из ада, зашел через  окно.
И ангелы смерти позвали ребенка с собой. Они звали его душу.  Но  ведьма
оживила мертвого младенца, отдав ему душу доброй старой женщины, бабушки
О'Хара. Бесспорно, это было дело рук дьявола, и ребенок О'Хара - прокля-
тый.
   - Мне кажется, я должен предупредить Скарлетт, - сказал Колум Розалин
Фицпатрик, - но что я ей скажу? Что люди так суеверны? Что  для  ребенка
не очень хорошо быть рожденным в Хэллоуин? Я не могу  дать  ей  никакого
совета, не знаю, как защитить ребенка от сплетен.
   - Я позабочусь о безопасности Кэти, -  сказала  миссис  Фицпатрик.  -
Никто не войдет в этот дом без моего позволения, и никакое зло  не  кос-
нется этого ребенка. Через некоторое время разговоры забудутся, ты  зна-
ешь это, Колум, и люди станут рассказывать сказки уже  по  какому-нибудь
другому поводу. А Кэти будет для них просто маленькой  девочкой,  как  и
все остальные.
   Через неделю миссис Фицпатрик принесла Скарлетт завтрак, и  ей  приш-
лось выдержать шквал упреков и вопросов.
   - Я не понимаю, почему я вечно должна сидеть в этой комнате, как зак-
люченная. Я уже достаточно хорошо себя чувствую и могу выходить. Посмот-
рите, какой сегодня прекрасный солнечный день! Я хочу покататься с  Кэти
в коляске, но лучшее, что мне разрешено, это сидеть у окна и смотреть на
листопад. Я знаю, что ей это интересно. Она внимательно следит, как лист
отрывается и плавно падает вниз. О! Взгляните! Посмотрите  на  ее  глаза
здесь, на свету. Они уже не голубые. Я думала, они будут  такие,  как  у
Ретта, потому что она очень на него похожа. Но ее глаза становятся зеле-
ными, как у меня!
   Скарлетт щекотала малышку.
   - Ты - мамина дочка, правда, Кэти О'Хара? Нет, не  Кэти,  кто  угодно
пусть будет Кэти, а ты - Китти-Кэт с зелеными  глазами,  -  она  подняла
обожаемую малышку так, чтобы миссис Фицпатрик могла ее  хорошо  рассмот-
реть.
   - Миссис Фицпатрик, позвольте вам представить Кэт  О'Хара,  -  улыбка
солнечным светом озарила лицо Скарлетт.
   А Розалин Фицпатрик почему-то испугалась, сильно, как никогда в  жиз-
ни.



ГЛАВА 64


   Благодаря вынужденному бездействию во время выздоровления у  Скарлетт
появилось время поразмышлять, потому что ее ребенок, как  и  все  другие
новорожденные, большую часть суток спал. Скарлетт  пыталась  читать,  но
она этого никогда не любила, у нее не появилось интереса к чтению и сей-
час.
   Она думала о том, что же изменилось в ее жизни.
   На первый план вышла любовь к Кэт. Нескольких недель от роду, девочка
была еще слишком мала, чтобы быть отзывчивой, за  исключением  моментов,
когда она хотела, чтобы ее покормили теплым материнским молоком. "Любовь
к малышке делает меня счастливой, - подумала Скарлетт. - Она еще не зна-
ет, что такое чувства. Конечно, приятно сознавать, что Кэт  любит  меня,
но, откровенно говоря, сейчас она любит только поесть".
   Скарлетт посмеялась над собственной шуткой. Скарлетт О'Хара шутки ра-
ди заставлявшая мужчин влюбляться в нее, была теперь всего лишь источни-
ком питания для человека, которого она ценила больше, чем кого бы то  ни
было в своей жизни.
   Она уже давно поняла, что никогда не любила  Эшли  по-настоящему.  Ей
просто хотелось иметь то, чего у нее не могло быть, и она  называла  это
любовью.
   - Из-за фальшивого чувства я потеряла больше десяти лет своей жизни и
Ретта, человека, которого действительно любила.
   ...А так ли это?
   Она напрягла память; несмотря на боль: всегда было  больно  думать  о
Ретте, о своей ошибке, о том, что для нее он потерян навсегда. Ей  стало
немного легче, когда она вспомнила, как он обращался с ней, и  ненависть
заглушила эту боль. И все же Скарлетт сумела выбросить эти мысли из  го-
ловы: так было проще всего.
   Однако в долгие дни вынужденного бездействия мысли Скарлетт постоянно
возвращались к прошлому, и она не могла не думать о Ретте.
   Любила ли она его?
   "Наверно, - подумала Скарлетт, - я все еще люблю его, иначе мое серд-
це не болело бы так при одном воспоминании о его улыбке, его голосе".
   Но ведь в течение десяти лет она была так же околдована Эшли, вспоми-
ная его улыбку и голос.
   "Больше всего Ретт стал нужен мне после того,  как  ушел",  -  честно
призналась себе Скарлетт.
   Все это было слишком запутано, и у нее разболелась  голова.  Скарлетт
не стоило вспоминать прошлое. Гораздо приятнее было думать о Кэт, о нас-
тоящем и грядущем счастье.
   Я была счастлива еще до того, как появилась Кэт. Я поняла это  в  тот
самый день, когда приехала в дом Джейми. Все было не так, как сейчас.  Я
и не надеялась, что кто-нибудь поймет, как я счастлива каждый раз, когда
смотрю на Кэт, держу ее в своих руках или кормлю. Я радовалась уже пото-
му, что члены семьи О'Хара приняли меня такой, какая я есть. Они не жда-
ли, что я стану похожей на них, я не чувствовала, что должна измениться.
Мне никогда не давали понять, что я не права, даже когда так это и было.
У меня не было никаких оснований ожидать, что Кэтлин будет меня причесы-
вать, следить за моей одеждой и поправлять постель, но она делала это, а
я манерничала с людьми, которые сами вели себя естественно. И они ни ра-
зу не сказали: "Да перестань же ты важничать, Скарлетт". Они просто при-
нимали все как есть: меня и мои манеры.
   Я была ужасно несправедлива к Дэниэлу и всем приехавшим в  Баллихару.
Я старалась заставить их создать мне хорошую репутацию. Я хотела,  чтобы
они жили в великолепных домах и имели много земли и слуг, которые делали
бы большую часть работы. Хотела изменить их. Меня никогда не интересова-
ло, чего хотят они. Я не сумела принять их такими, какими они были.
   О! Я никогда не поступлю так с Кэт, не буду стараться изменить в  ней
то, что заложено самой природой, а буду лишь всегда любить ее всем серд-
цем, что бы ни случилось.
   Моя мать никогда не любила меня так, как я - Кэт. И моих сестер, Кэр-
рин и Сьюлин, тоже. Она хотела, чтобы мы все были похожи на нее.  И  она
была не права.
   Скарлетт пришла в ужас от своих мыслей. Она  всегда  верила,  что  ее
мать - само совершенство, и мысль, что Эллин О'Хара могла быть в  чем-то
не права, показалась ей невозможной, но все не покидала Скарлетт,  возв-
ращаясь вновь и вновь. Эта мысль никак не оставляла  Скарлетт  в  покое,
приходя каждый раз в новом, приукрашенном виде.
   Мать была не права. Быть светской дамой, как она, - не единственный и
не самый лучший способ существования для женщины, тем более, что это  не
делает ее счастливой. Каждый человек должен быть  счастлив,  потому  что
только тогда по-своему счастливы и окружающие его люди.
   Мать была добра и внимательна к детям, к отцу, к неграм,  но  она  не
любила и поэтому была несчастна. О, бедная мама! Как жаль, что ты не мо-
жешь чувствовать то же, что я, что ты не можешь радоваться жизни.
   Скарлетт вспомнила, что говорил дед. Его дочь, Эллин, вышла замуж  за
Джералда О'Хара, чтобы избежать разочарования в любви. Может  быть,  она
поэтому была несчастлива? Была ли она привязана к кому-нибудь, как  я  к
Эшли? Как сейчас я привязана к Ретту, но ничего не могу сделать...
   Какая потеря! Какая ужасная, бессмысленная потеря. Когда счастье было
так прекрасно, как мог кто-то помешать любви, делавшей  их  счастливыми?
Скарлетт поклялась себе, что это больше не повторится. Теперь она знала,
что такое счастье, и не хотела губить его.
   Она взяла спящую малышку на руки и крепко прижала к себе. Кэт просну-
лась и протестующе зашевелила своими беспомощными маленькими ручками.
   - О, Китти-Кэт, прости меня, я только хотела тебя обнять.
   Они все были не правы! Эта мысль была настолько неожиданна, что Скар-
летт проснулась. Они были не правы! Все они - люди,  которые  совершенно
игнорировали меня в Атланте, тетя Евлалия и тетя Полина, и почти  каждый
в Чарльстоне. Эти люди хотели, чтобы я была такой же, как они, и  отвер-
гали меня, потому что это было не так. Они заставляли меня думать, что я
заблуждаюсь, что я ужасный человек и заслуживаю презрения.
   А ведь я ничего ужасного не делала. Такое отношение  было  наказанием
за то, что я отказывалась признавать их правила. Я работала больше,  чем
любой фермер, зарабатывая деньги, а забота о деньгах - не женское  дело.
И неважно, что я содержала Тару, помогала тетушкам и поддерживала Эшли и
его семью; каждый кусок хлеба на столе тети Питти был оплачен мной, и  я
старалась поддерживать порядок в доме. Все они полагали, что мне не сле-
довало бы марать руки о бухгалтерские книги или улыбаться, продавая янки
ненужный старый хлам. Было много вещей, которыми мне не следовало  зани-
маться, и работа ради денег была не единственной из  них,  хотя  за  нее
осуждали больше всего. Но и это не совсем так. Меня осуждали за то,  что
я добилась успеха.
   А ведь я помешала Эшли сломать себе шею, бросаясь в могилу  вслед  за
Мелли. Если бы был другой вариант и я спасла ее на  его  похоронах,  все
было бы в порядке. Лицемеры!
   Что дает людям, жизнь которых состоит сплошь из лжи, право судить ме-
ня? Что особенного в том, что ты работаешь в полную силу? Что ужасного в
том, что ты вмешиваешься и предотвращаешь несчастье, готовое случиться с
твоим другом?
   Они были не правы. Здесь, в Баллихаре, я работала на  пределе,  и  за
это мной восхищались. Я помогла дяде Дэниэлу спасти  его  ферму,  и  они
стали называть меня Наша О'Хара.
   Вот почему это имя заставляет меня испытывать непонятные, но прекрас-
ные чувства. Это потому, что имя Наша О'Хара дано мне в честь  поступков
и вещей, которые я долгое время считала недостойными. Наша О'Хара  могла
засиживаться допоздна с бухгалтерскими книгами. Наша  О'Хара  спасла  бы
Эшли от могилы.
   Вот что сказала миссис  Фицпатрик:  "Тебе  не  нужно  ничего  делать,
только оставаться такой, какая есть". Я - Скарлетт О'Хара, которая иног-
да делает ошибки, а иногда поступает правильно, но которая всегда  оста-
ется самой собой. Я - Наша О'Хара, и меня бы так никогда не назвали, ес-
ли бы я была настолько плохой, как обо мне думали в Атланте. Нет,  я  не
безнадежна. Конечно, я не святая, но я хочу быть лучше. Не  стоить  пре-
тендовать на невозможное, надо лишь оставаться тем, что ты есть.
   Я - Наша О'Хара и горжусь этим. Именно поэтому я счастлива.
   Кэт зашевелилась, чтобы показать, что она проснулась и  что  ее  пора
кормить. Скарлетт вынула ее из колыбели и села на кровать. Она  положила
в ладонь маленькую беззащитную головку и поднесла ее к своей груди.
   - Я даю тебе слово чести, Кэт О'Хара, что ты вырастешь свободной, и я
буду любить тебя, какой бы ты ни стала, даже если мы с тобой будем  раз-
ными, как день и ночь. Если ты захочешь стать настоящей леди,  я  помогу
тебе, и неважно, что я думаю об этом. В конце концов,  я  знаю  правила,
даже если не придерживаюсь их.



ГЛАВА 65


   - Я ухожу, и не будем больше обсуждать эту  тему,  -  упрямо  сказала
Скарлетт, сердито глядя на миссис Фицпатрик.
   Экономка продолжала стоять в дверях как статуя:
   - Никуда вы не пойдете.
   Тогда Скарлетт решила изменить тактику.
   - Пожалуйста, позвольте, - взмолилась она, одарив экономку  одной  из
самых ангельских улыбок. - Свежий воздух пойдет мне на  пользу,  у  меня
появится аппетит, ведь вы сами говорите, что я мало ем.
   - Это поправимо. Приехала новая кухарка.
   Скарлетт не заметила, как отвлеклась:
   - Давно пора! Потрудилась ли она объяснить, чем вызвана такая задерж-
ка?
   Миссис Фицпатрик улыбнулась:
   - Она выехала вовремя, но радикулит доставлял ей  столько  страданий,
что она была вынуждена останавливаться каждые десять миль. Мне  кажется,
у нас не будет с ней хлопот: вряд ли она будет рассиживать в  кресле-ка-
чалке вместо того, чтобы работать.
   Скарлетт изо всех сил старалась не рассмеяться, но не удержалась. Она
не могла долго сердиться на миссис Фицпатрик; их слишком многое  объеди-
няло. Эта женщина переехала в комнату экономки на следующий  день  после
рождения Кэт. Она постоянно находилась у постели Скарлетт  во  время  ее
болезни, да и сейчас всегда была готова помочь.
   Очень многие навещали Скарлетт в дни ее  постепенного  выздоровления:
Колум - почти каждый день, Кэтлин - через день, ее кузены О'Хара -  каж-
дое воскресенье после мессы, а Молли - гораздо чаще, чем хотелось бы са-
мой Скарлетт. Но миссис Фицпатрик всегда была рядом. Она угощала посети-
телей чаем, а когда все уходили, оставалась в  комнате  Скарлетт,  чтобы
узнать новости и закончить уборку, а также рассказать обо всем, что уда-
валось услышать в магазинах. Она буквально спасала  Скарлетт  от  одино-
чества.
   Скарлетт попросила миссис Фицпатрик называть ее просто по имени и хо-
тела так же обращаться к экономке сама. Но та твердо сказала, что к доб-
ру это не приведет. Она, как экономка,  не  будет  пользоваться  должным
уважением, если с чьей-либо стороны будет допущена фамильярность, и, по-
жалуй, особенно со стороны хозяйки.
   Для Скарлетт все это было слишком запутанно, но твердый, хотя и дели-
катный ответ миссис Фицпатрик дал ей почувствовать, что не следует  нас-
таивать. Они остановились на именах,  предложенных  экономкой.  Скарлетт
стала называть ее "миссис Фиц", а та называла хозяйку "миссис О". Но так
было только в те минуты когда они оставались вдвоем. На людях же  соблю-
дались все приличия.
   - Итак, мне нельзя пойти даже к Колуму? - спросила  Скарлетт.  Миссис
Фиц задумалась, потом согласилась. О Колуме разговор был отдельный.
   И тут Скарлетт решила сыграть на расположении к нему миссис Фиц.
   - Тогда я схожу туда, - сказала она. - Он давно не навещал нас,  и  я
соскучилась.
   - Вам хорошо известно, что он уехал по делам. Я слышала, как вы  раз-
говаривали об этом.
   - О Боже! - пробормотала Скарлетт. - Вы выиграли.  -  Она  подошла  к
своему креслу у окна и села. - Можете идти к миссис Пайлз.
   Миссис Фиц громко рассмеялась.
   - Кстати, - сказала она, уходя, - ее зовут миссис Кин. Но  вы  можете
ее называть миссис Пайлз, если вам так нравится. Вам лучше с ней  вообще
не встречаться. Но это уже моя забота.
   Скарлетт подождала немного, чтобы миссис Фиц не увидела ее, и  собра-
лась уходить. Довольно долго она была послушна. Общепринятым фактом было
то, что после рождения ребенка женщина целый месяц  должна  восстанавли-
вать силы, большую часть времени  соблюдая  постельный  режим.  Она  уже
прошла через это. И Скарлетт не понимала, почему она должна сидеть  дома
лишних три недели из-за того, что  рождение  Кэт  было  не  совсем  нор-
мальным. Врач в Баллихаре понравился ей, он даже немного напоминал  док-
тора Мида. Но доктор Девлин сам признался, что раньше ему не приходилось
принимать роды с помощью ножа. Тогда почему она  должна  слушаться  его?
Тем более, что было одно дело, которым Скарлетт действительно нужно было
заняться.
   Миссис Фиц рассказала ей о старухе, которая появилась посреди  празд-
ника Всех Святых, как по волшебству, чтобы принять младенца. Колум  ска-
зал, что эта женщина - колдунья из старой башни. Скарлетт  была  обязана
ей своей жизнью и жизнью Кэт и должна была отблагодарить ее.
   Холод удивил Скарлетт. Октябрь был достаточно теплым, так  почему  же
один месяц все изменил? Она закутала ребенка в складки  своего  плаща  и
покрепче прижала к себе. Кэт проснулась  и  посмотрела  своими  большими
глазами в лицо Скарлетт.
   - Хорошая моя, - мягко сказала молодая мать. - Ты никогда не плачешь,
правда?
   Она миновала кирпичную арку и пошла по давно известной ей узкой  тро-
пинке.
   - Я знаю, что вы где-то здесь! - прокричала Скарлетт в заросли, окай-
млявшие башню. - Вам все равно придется выйти и поговорить со мной,  по-
тому что я буду стоять здесь, пока не замерзну до смерти. И малышка  то-
же, если это имеет для вас значение. - Она подождала.  Женщина,  спасшая
Кэт, никогда бы не позволила, чтобы ребенок так долго находился  на  хо-
лодном сыром ветру.
   Взгляд Кэт переместился с лица матери на другие предметы,  как  будто
она что-то искала. Несколько минут спустя Скарлетт услышала шорох в гус-
тых зарослях кустарника справа от себя, а затем увидела женщину.
   - Сюда, - сказала женщина и снова исчезла в зарослях.
   Подойдя поближе. Скарлетт увидела тропинку. Она бы никогда  не  нашла
ее, если бы женщина не приподняла колючие ветки. Скарлетт шла по тропин-
ке, пока она не исчезла в подлеске.
   - Куда теперь? - спросила молодая мать, стараясь не бояться.
   Позади нее раздался скрипучий смех.
   - Сюда, - сказала женщина.
   Она обошла Скарлетт и проскользнула в арку, образованную ветками.
   Скарлетт сделала то же самое и через несколько шагов уже смогла  вып-
рямиться. На маленькой полянке, окруженной со всех  сторон  кустарником,
стояла маленькая грязная хижина, покрытая тростником. Из трубы шел серый
дым.
   - Заходи, - сказала старуха, открывая дверь.
   - Чудесный ребенок, - улыбнулась  женщина.  Она  тщательно  осмотрела
Кэт, даже ноготки ее крошечных розовых ножек. - Как вы ее назвали?
   - Кэти Колум О'Хара, - осмелилась заговорить Скарлетт во второй раз.
   Сначала она прямо с порога принялась благодарить женщину за  то,  что
она сделала, но та остановила ее.
   - Дай-ка мне ребенка, - сказала женщина, протянув руки.
   Скарлетт отдала ей Кэт и молчала в течение всего осмотра.
   - Кэти Колум, - повторила старуха. - Звучит слишком мягко для  такого
сильного ребенка. Меня зовут Грейн - сильное имя.
   Ее грубый голос заставлял звучать кельтское имя как  вызов.  Скарлетт
заерзала на стуле: она не знала, что следовало ответить.
   Женщина запеленала Кэт, а затем взяла на руки и прошептала ей  что-то
так тихо, что Скарлетт, как ни старалась ничего не расслышала. Кэт схва-
тила маленькой ручкой прядь волос Грейн; женщина прижала ее к себе.
   - Ты не поняла бы, если бы услышала, О'Хара. Я говорила  на  староир-
ландском языке. Малышка будет прелестна и обаятельна. Ты же слышала, что
я знаю магию так же хорошо, как целебные травы.
   Скарлетт согласно кивнула.
   - Наверное, это так. Я знаю старые заклинания, но не могу назвать  их
магическими. Я просто смотрю, слушаю и учусь. Некоторые думают, что  это
колдовство, если слепой прозревает, а глухой начинает  слышать.  Но  все
зависит от того, чего сам человек хочет и верит ли он. Не надейся, что я
могу и с тобой совершить чудо.
   - Я не сказала, что пришла за этим.
   - Только поблагодарить? Лишь за этим?
   - Да, и я сделала это. А теперь должна идти, пока меня  не  хватились
дома.
   - Прости меня, - сказала женщина. - Мало кто благодарен мне за вмеша-
тельство в их жизнь. Интересно, а ты не сердишься на меня за то,  что  я
сделала с твоим телом?
   - Ты спасла меня и моего ребенка.
   - Но я отняла жизнь у всех других детей. Может быть, врач  сделал  бы
это лучше.
   - Я не могла позвать доктора, иначе я  бы  это  сделала,  -  Скарлетт
осеклась.
   Она пришла поблагодарить, а не оскорбить эту женщину. Но  почему  она
говорит загадками, от которых мороз по коже?
   - Простите, - сказала Скарлетт, - я была не права. Я уверена, что  ни
один врач не смог бы сделать лучше. И я не знаю, что вы  подразумеваете,
говоря о других детях. Вы имеете в виду, что у меня были близнецы и один
из них умер? - Скарлетт думала, что это вполне вероятно: у нее был такой
большой живот во время беременности. Но, разумеется, миссис Фиц или  Ко-
лум сказали бы ей, а может быть, и нет. Они же не сказали  ей  о  старой
Кэти-Скарлетт, умершей через две недели после того, как это случилось.
   Сердце Скарлетт сжалось от боли.
   - Вы должны сказать мне, был ли еще один ребенок?
   - Ш-ш-ш-ш, ты мешаешь Кэти Колум, - сказала Грейн. - У тебя  не  было
второго ребенка. Я не думала, что ты неверно истолкуешь  мои  слова.  Та
женщина с белыми волосами выглядела такой знающей, и я думала,  что  она
все поняла и скажет тебе. Мне пришлось вырезать ребенка вместе с маткой,
но у меня оказалось недостаточно знаний, чтобы восстановить ее.  У  тебя
больше никогда не будет детей.
   Слова женщины прозвучали как окончательный приговор, и Скарлетт поня-
ла, что это правда. Но она не хотела и не могла поверить  этому.  Больше
не будет детей? Теперь, когда она наконец ощутила, какое это  счастье  -
быть матерью, когда она поняла, хотя и слишком поздно, что такое любить?
Не может быть. Это так жестоко.
   Раньше Скарлетт не знала, почему Мелани сознательно рисковала  жизнью
ради того, чтобы иметь еще одного ребенка, но теперь она поняла все. Она
бы поступила точно так же, она бы  снова  прошла  через  боль,  страх  и
кровь, только бы впервые увидеть личико своего младенца.
   Кэт начала издавать мягкие мяукающие звуки. Это  она  давала  понять,
что голодна. При этом Скарлетт почувствовала, что у нее сразу  появилось
молоко. "Зачем я принимаю все так близко к сердцу? У меня ведь уже  есть
самый прекрасный в мире ребенок! И я не собираюсь терять молоко, горюя о
несуществующих детях, когда Кэт нужна ее мать".
   - Я должна идти, - сказала Скарлетт. - Скоро кормить ребенка.
   Она протянула руки, чтобы взять Кэт.
   - Постой, - сказала Грейн. - Я хочу предупредить тебя.
   Скарлетт испугалась. Она пожалела, что взяла с собой Кэт. Почему  эта
женщина не отдает ее?
   - Будь всегда рядом с малышкой; есть люди, которые говорят, что,  раз
ее приняла ведьма, она должна быть проклята.
   Скарлетт содрогнулась.
   Грязные руки Грейн приподняли покрывало Кэт, и женщина мягко  поцело-
вала маленькую беззащитную головку, пробормотав: "Будь счастлива. Дара".
Затем она отдала ребенка Скарлетт.
   - Я буду звать ее Дара, что значит "дубок". Она будет в моей  памяти.
Для меня было подарком увидеть ее и услышать твою благодарность.  Но  не
приноси ее сюда больше. Для нее не очень хорошо иметь со  мной  что-либо
общее. А теперь уходи. Кто-то идет сюда, а тебе не следует быть замечен-
ной. Нет, тропинка, по которой идет чужой, не для тебя. С северной  сто-
роны есть другая, по которой ходят глупые женщины,  покупающие  снадобья
для красоты или яды для тех, кого они ненавидят. Иди. Береги ребенка.
   Миссис Фицпатрик заметила мокрый плащ на полу у  камина,  но  сделала
вид, будто ничего не произошло.
   - Миссис Пайлз хорошо замешивает тесто, - сказала она. -  Я  принесла
вам пшеничных лепешек к чаю.
   - Хорошо, я просто умираю от голода.
   Она уже покормила Кэт и задремала, а  солнце  опять  выглянуло  из-за
туч. Скарлетт сознавала, что эта прогулка пошла ей на пользу. Теперь она
уже ни у кого не спрашивала разрешения, когда в следующий  раз  захотела
выйти из дома. А миссис Фиц и не пыталась  остановить  ее,  сразу  поняв
тщетность своих попыток.
   Когда Колум вернулся, Скарлетт отправилась к нему выпить чаю и  посо-
ветоваться.
   - Я хочу купить маленький закрытый кабриолет. Сейчас уже слишком  хо-
лодно выезжать в двуколке, а мне пора заняться дедами. Не мог бы ты выб-
рать для меня что-нибудь?
   Колум сказал, что с удовольствием  сделает  это,  но,  наверное,  она
предпочла бы выбрать сама. Изготовители кабриолетов привезут ей образцы,
так же, как и любые другие производители. Ведь она хозяйка Бит Хауса.
   - Как я сама до этого не додумалась? - удивилась Скарлетт.
   Уже через неделю она разъезжала в аккуратном черном кабриолете,  зап-
ряженном изящной серой лошадью, которая соответствовала  обещаниям  про-
давца: она была послушна и так легка на ходу, что кнут почти  не  требо-
вался.
   У нее также появился обтянутый зеленой драпировкой  дубовый  гарнитур
для гостиной, состоящий из десяти стульев, которые можно  было  пододви-
нуть к камину, и круглого стола с мраморной крышкой, достаточно  большо-
го, чтобы обедать вшестером. Шикарной основой всему  этому  служил  уил-
тонский ковер, а сама комната находилась по соседству со спальней  Скар-
летт. Несмотря на то, что Колум  рассказывал  возмутительные  истории  о
француженках, развлекавших гостей лежа на  кушетках,  она  хотела  иметь
особое место для приема своих посетителей. И невзирая на увещевания мис-
сис Фиц, Скарлетт не видела никакого смысла в том, чтобы устроить гости-
ную внизу, когда на втором этаже было достаточно свободных комнат.
   У нее еще не было своего большого стола  и  кресла,  потому  что  ме-
бельщик Баллихары только занимался их изготовлением. Какой  тогда  смысл
строить свой собственный город, если ты не можешь всем в нем дать  рабо-
ту? А если все заняты делом и зарабатывают деньги, ты можешь быть увере-
на, что за аренду будет заплачено вовремя.
   Куда бы Скарлетт ни поехала, колыбелька Кэт всегда была рядом  с  ней
на сидении кабриолета... Малышка урчала и звенела погремушками, и  Скар-
летт казалось, что они пели дуэтом. Она показывала Кэт в каждом магазине
и доме Баллихары, и люди спешили увидеть смуглую малышку с зелеными гла-
зами. Скарлетт сияла от счастья: ей казалось, что  каждый  благословляет
ребенка.
   С приближением Рождества у Скарлетт пропало то  приподнятое  настрое-
ние, которое появилось, когда она освободилась от оков бездействия.
   - Если бы даже в Атланте или Чарльстоне меня приглашали на все  вече-
ринки с их глупыми фантами, картами и танцами, я бы туда  не  ходила,  -
сказала она Кэт. - Но мне бы хотелось съездить куда-нибудь, где  не  так
сыро.
   Скарлетт полагала, что было бы неплохо жить в коттедже,  который  она
могла бы побелить и навести порядок, как это делали кузены, Кэтлин и все
другие фермеры. Когда она ходила 22 декабря в бар Кеннеди и увидела, что
все дома и магазины побелены и покрашены, и сделано это поверх почти но-
вой побелки, она запрыгала от восторга. Удовольствие от того, что ее го-
род процветает, затмило даже легкую грусть, которую она часто чувствова-
ла, приходя в бар, чтобы с кем-нибудь поговорить. Ей порой казалось, что
разговоры затихали при ее появлении.
   - Мы должны украсить дом к Рождеству, - объявила Скарлетт миссис Фиц.
- Как это делают ирландцы?
   Экономка сказала, что над камином, окнами и дверями прикрепляют дубо-
вые веточки, а в одном из окон ставят  большую  свечу,  обычно  красную,
чтобы она освещала путь младенцу Христу. Скарлетт тут же решила, что они
поставят свечи во все окна, но миссис Фиц стояла на своем: только в  од-
но. Она сказала, что Скарлетт может зажечь свечи на столе  или  даже  на
полу, если ей так нравится, но в окне должна быть только  одна,  которая
зажигается в Рождественскую ночь, когда запоют ангелы.
   Экономка улыбнулась:
   - По традиции самый младший ребенок зажигает лучину от углей в  ками-
не, как только раздастся голос ангелов, а потом зажигает свечу этой  лу-
чиной. Вам, возможно, придется помочь немного малышке.
   Скарлетт и Кэт  встретили  Рождество  в  доме  Дэниэла.  Кэт  уделили
столько внимания, что Скарлетт осталась довольна. А  гости,  приходившие
поздравить, помогли ей не думать о Рождестве в Таре в старые добрые вре-
мена, когда вся семья и домашние слуги выходили в гостиную, услышав сло-
ва: "Рождественские сюрпризы!" Джералд О'Хара давал каждому мужчине гло-
ток виски и щепотку табака вместе с подарком. Обычно это были новые  са-
поги или пальто. А Эллин О'Хара читала коротенькую  молитву  для  каждой
женщины с ребенком, которым она дарила отрезы ситца и фланели  вместе  с
орешками и апельсинами. Иногда Скарлетт  невыносимо  скучала  по  добрым
улыбкам и голосам своих темнокожих друзей.
   - Мне нужно съездить домой, - сказала Скарлетт.
   - Но неужели ты не дома здесь, на вновь обретенной земле О'Хара?
   - О, Колум, не будь со мной таким сухим ирландцем! Ты ведь  прекрасно
знаешь, что я имею в виду. Мне до боли  хочется  услышать  южный  говор,
увидеть южное солнце, вновь поесть их пищи. Мне хочется кукурузного хле-
ба и жареных цыплят, а ведь в Ирландии даже не знают, что такое  кукуру-
за. Для них это просто слово, обозначающее какое-то растение.
   - Я знаю, Скарлетт, и мне очень жаль, что ты так тоскуешь. Почему  бы
тебе действительно туда не съездить? Ты можешь оставить Кэт с нами. Мис-
сис Фицпатрик и я позаботимся о ней.
   - Никогда! Я никогда не оставлю Кэт! Больше говорить было не  о  чем.
Но время от времени к Скарлетт возвращалась мысль: ведь всего две с  по-
ловиной недели нужно, чтобы пересечь океан, и иногда даже можно  увидеть
играющих дельфинов, приносящих радость!
   В первый день Нового года Скарлетт по-настоящему поняла,  что  значит
быть Нашей О'Хара. Миссис Фиц пришла утром в ее комнату  с  чашкой  чая,
вместо того чтобы прислать Пегги Куин с завтраком.
   - Пусть благословения всех святых сойдут на мать и дочь в Новом году,
- сказала она радостно. - Я должна сообщить вам об обязанности,  которую
вам нужно выполнить перед завтраком.
   - Я тоже поздравляю вас с Новым годом, миссис Фиц, но, ради Бога, что
все это значит?
   - Традиция, ритуал, - сказала миссис Фиц.
   По ее словам, без этого год не мог быть счастливым.  Сейчас  Скарлетт
могла сделать только несколько глотков чая. А первым блюдом, съеденным в
доме, должно было быть специальное дрожжевое тесто.  Три  кусочка  нужно
съесть во имя Святой Троицы.
   - Однако перед тем, как сделать это, - сказала миссис Фиц, - пройдите
в комнату, которую я приготовила. Потому что после того, как вы  съедите
"троицкое тесто", вы должны будете бросить пирог об стену со  всей  силы
так, чтобы он разлетелся на кусочки. Я вчера специально вымыла  стену  и
пол.
   - Это самая большая нелепость, о которой я когда-либо слышала. С  ка-
кой стати я должна портить такой прекрасный пирог? И почему  обязательно
на завтрак надо его есть?
   - Потому, что так принято. Выполните свой долг, наша О'Хара, пока все
в этом доме еще не умерли от голода. Никто не может  приступить  к  еде,
пока не будет разбит "троицкий пирог".
   Скарлетт закуталась в шерстяную накидку и повиновалась.  Она  сделала
глоток чая, чтобы освежить рот, а затем постучала три раза по краю бога-
то украшенного фруктами пирога, как велела миссис Фиц. Скарлетт пришлось
держать его двумя руками: такой он был большой. Потом она прочла молитву
и бросила пирог об стену. Он разлетелся на кусочки.
   Скарлетт рассмеялась:
   - Какой ужасный обычай! Но кидать было довольно забавно.
   - Я рада, что вам понравилось, - сказала экономка. - Но  у  вас  есть
еще и другие новогодние обязанности. Каждый мужчина, женщина и ребенок в
Баллихарс должен получить кусочек на счастье. Все  они  ждут  на  улице.
Служанки потом уберут остатки.
   - Тогда мне следовало бы  сделать  побольше  кусочков,  -  улыбнулась
Скарлетт.
   После завтрака она поехала в город в сопровождении Колума для  выпол-
нения следующего ритуала. Считалось, что если в первый день Нового  года
дом посетит человек с черными волосами, то весь год этой семье будет со-
путствовать удача. По традиции этот человек входил, потом выходил из до-
ма и его приглашали войти еще раз.
   - И не вздумай смеяться, - сказал Колум. - Любой черноволосый человек
приносит счастье, а глава общины - в десять раз больше.
   Когда это все закончилось, у Скарлетт подкашивались ноги.
   - Слава Богу, что в городе заселены еще не все дома, - с трудом  про-
говорила она. - У меня  просто  распух  живот  от  чая  и  пирогов.  Нам
действительно необходимо было есть и пить в каждом доме?
   - Скарлетт, дорогая, как можно называть это визитом, если  не  оказан
должный прием? Если бы ты была мужчиной, тебе пришлось бы пить виски,  а
не чай.
   - Кэт, возможно, это бы понравилось, - усмехнулась Скарлетт.
   В Ирландии считалось, что первое февраля - начало  работы  на  земле.
Сопровождаемая всеми, кто жил и работал  в  Баллихаре,  Скарлетт  встала
посреди огромного поля и, прочитав молитву  к  урожаю,  копнула  лопатой
землю. Вот теперь начался сельскохозяйственный год, но и то  лишь  после
яблочного пирога с молоком. Ведь первое февраля было также  днем  святой
Бриджид, еще одной святой покровительницы Ирландии.
   Когда после этой церемонии все угощались  и  разговаривали,  Скарлетт
опустилась на колени и взяла пригоршню чернозема.
   - Это во имя тебя, отец, - прошептала она. - Ты видишь, Кэти-Скарлетт
не забыла, что ты говорил ей. Земля графства Мит - самая лучшая на  све-
те, лучше, чем Тара или земля в Джорджии. Я буду ухаживать за ней и  лю-
бить, как ты учил меня, отец. Это земля О'Хара, и она опять наша.
   Древний процесс распахивания поля вызывал у Скарлетт искреннее восхи-
щение и уважение к тем, кто жил за счет земли. Она чувствовала это, ког-
да жила в доме Дэниэла, и сейчас, наблюдая за работой фермеров  Баллиха-
ры, она даже начала уважать себя, потому что в какой-то мере была  одной
из них. У нее не хватило бы сил идти за плугом, но ведь это она дала его
фермеру, и лошадь, тащившую плуг, и семена, которые он бросал в землю...
   Контора управляющего теперь была ее домом даже в  большей  мере,  чем
комнаты в Бит Хаусе. Возле рабочего стола Скарлетт стояла  колыбель  для
Кэт, такая же, как и в ее спальне, и она могла укачивать ее ногой, рабо-
тая со своими бухгалтерскими книгами и счетами. Вопросы, в которых  мис-
сис Фицпатрик упорствовала, теперь решались очень просто, особенно, если
ты - О'Хара и твое слово - закон. Скарлетт всегда  приходилось  уговари-
вать людей делать то, что она хотела; теперь же ей стоило только спокой-
но сказать, и никто не спорил. Она  очень  полюбила  первое  воскресенье
каждого месяца. Скарлетт начала понимать, что к мнению других людей тоже
стоит прислушиваться. Действительно, фермеры знали о земледелии  гораздо
больше, чем она, и ей было чему у них учиться. Триста акров земли Балли-
хары были ее собственностью, а эти люди только обрабатывали ее и платили
Скарлетт половинную ренту за арендованную землю. На Юге  землей  владели
сообща, и хозяйствовать единолично было для Скарлетт непривычно. Она хо-
тела стать лучшим землевладельцем в Ирландии.
   - Фермеры тоже у меня учатся, - как-то сказала она Кэт. - Они никогда
даже не слышали об удобрении фосфатами, пока я не показала, как это  де-
лается. Если бы у нас был хороший урожай, мы, пожалуй, смогли бы вернуть
Ретту его деньги.
   Она никогда не называла его отцом в присутствии Кэт. Кто знает, вдруг
малышка запомнила бы это. Особенно ребенок, который был умнее всех детей
на свете.
   Шли дни, и дожди перестали, а ветры стали теплее. Кэт О'Хара станови-
лась все очаровательнее.
   - Я абсолютно правильно назвала тебя, - сказала ей Скарлетт. -  Ты  -
самая прекрасная малышка из всех, кого я видела.
   Когда мать говорила, большие зеленые глаза Кэт внимательно ее  изуча-
ли, а потом взгляд перемещался на собственные пальчики. Малышка  никогда
не шумела, у нее была удивительная способность занять саму  себя.  Скар-
летт перестала кормить ее грудью, это было тяжело для самой  матери,  но
не для Кэт. Она развлекалась тем, что макала палец в кашу  и  облизывала
его. Казалось, это доставляет ей огромное удовольствие. Она была крепким
ребенком, держала спину прямо и ходила с высоко поднятой головой.  Скар-
летт обожала ее. И что особенно важно, уважала. Она любила целовать мяг-
кие волосы и щеки Кэт, держать ее на руках и убаюкивать. Но малышка  вы-
держивала эти нежности только несколько минут, а потом старалась  высво-
бодиться с помощью кулачков. И при этом на смуглом личике было  написано
такое возмущение, что Скарлетт не могла удержаться от смеха, несмотря на
то, что была отвергнута.
   Самое счастливое время наступало для них обеих  в  конце  дня,  когда
Скарлетт разрешала Кэт вместе с ней принимать ванну. Кэт шлепала по воде
и хохотала, увидев брызги. Скарлетт купала ее и напевала детскую  песен-
ку. Для нее было наслаждением мыть и припудривать шелковистую нежную ко-
жу дочурки.
   Когда Скарлетт было двадцать лет, война  вынудила  ее  отказаться  от
ежедневного туалета. Закалились не только ее воля и характер,  но  и  ее
лицо. Весной 1876 года, когда ей исполнился тридцать один год, надежда и
нежность юности вернулись к ней. Но Скарлетт не заметила этого.  Все  ее
мысли были целиком поглощены фермой и ребенком, несмотря на то, что  она
стала более тщеславной.
   - Вам необходимо новое платье, - сказала однажды миссис Фиц. - Я слы-
шала, что есть портниха, которая хочет арендовать дом, где вы жили рань-
ше, если вы его отремонтируете. Она  вдова,  но  достаточно  обеспечена,
чтобы платить ренту. Женщинам в городе это понравится, да и вам не поме-
шало бы обновить гардероб.
   - Чем вам не нравится мой внешний вид? Как и подобает вдове,  я  ношу
черное, а мои нижние юбки вообще не видны.
   - Вы носите не черное платье, а пыльную серую  крестьянскую  робу,  а
ведь вы - хозяйка Бит Хауса.
   - Вздор! Как бы я смогла ездить верхом на поля, чтобы посмотреть, как
всходит пшеница, если бы была в шикарном платье  "хозяйки  дома"?  Кроме
того, я люблю, чтобы мне было удобно. Как только  я  смогу  носить  нор-
мальную одежду, я и начну следить за ней. Я всегда ненавидела т  Не
понимаю, зачем пытаться сделать черное привлекательнее - что бы с ним ни
делал, оно все равно останется черным.
   - Значит, вас не интересует портниха?
   - Конечно, интересует. Меня всегда интересует лишний источник  ренты.
И на днях я закажу несколько платьев. Но только после посева: надо  под-
готовить землю на этой неделе.
   - Есть еще один возможный источник ренты,  -  сказала  экономка.  Она
удивилась неожиданной уступчивости Скарлетт. - Брендан Кеннеди полагает,
что он бы преуспел, если бы к своему бару присоединил гостиницу. Рядом с
ним есть постройка, которая для этого вполне подойдет.
   - Ну кто приедет в Баллихару, чтобы останавливаться в гостинице?  Это
безумие. Кроме того, если Брендан Кеннеди хочет арендовать у меня  поме-
щение, ему бы следовало самому прийти ко мне и поговорить, а  не  подсы-
лать вас.
   - Ну, хорошо, это не так важно. - Миссис Фиц отдала Скарлетт книгу  с
отчетом о ведении хозяйства и перевела разговор на другую тему.
   Лучше бы Колум завел этот разговор, он имел большее влияние на  Скар-
летт.
   - По-моему, у нас больше прислуги, чем у английской королевы, -  ска-
зала Скарлетт. Она говорила это каждую неделю.
   - Если вы собираетесь разводить коров, вам понадобятся рабочие  руки,
- сказала экономка, а Скарлетт продолжила:
   - ...чтобы доить их и сбивать масло - я знаю. А  масло  можно  прода-
вать. Но я просто не люблю коров. Вернемся к этому позже, миссис Фиц.  Я
сейчас хочу показать Кэт, как срезают торф на болоте.
   - Вам бы лучше заняться этим сейчас. У нас нет денег, а  завтра  надо
заплатить кухаркам.
   - О, Боже! Мне придется взять деньги в банке. Я поеду в Трим.
   - На месте банкира я ни за что бы не выдала деньги созданию, одетому,
как вы.
   Скарлетт рассмеялась:
   - Ну-ну-ну. Скажите портнихе, что я распоряжусь, чтобы дом побелили.
   "Но не чтобы открыли гостиницу", - подумала миссис Фицпатрик. Сегодня
вечером ей опять придется говорить с Колумом.
   Фениев становилось все больше, эта организация  крепла.  В  Баллихаре
они теперь нашли все, что им необходимо: удобное место, где руководители
от разных округов могли собираться и обсуждать планы совместных действий
и где человек, не желавший встречаться с полицией, мог чувствовать  себя
в безопасности. Тем более, что в городе, который был едва больше  дерев-
ни, чужаки сразу бросались в глаза. Полицейских и  констеблей  из  Трима
было немного, но и одного человека с колючими глазками было  достаточно,
чтобы расстроить самые хитроумные планы.
   - Нам просто необходима гостиница, - решительно сказала Розалин  Фиц-
патрик. - Очевидно, что человек, работающий в Триме, может  снять  здесь
комнату: и недалеко, и дешевле, чем в городе.
   - Вы правы, Розалин, - согласился Колум, - и я поговорю со Скарлетт.
   Но не теперь. Она принимает слишком поспешные решения. Пусть это нем-
ного забудется, тогда она не заподозрит неладного в том, что мы оба  да-
вим на нее.
   - Но, Колум, нам нельзя терять времени.
   - Но Нам нельзя и спешить. Я выберу для этого подходящий момент.
   Миссис Фицпатрик пришлось согласиться: здесь распоряжался Колум.
   Она успокоила себя тем, что ей  удалось  устроить  хотя  бы  Маргарет
Сканлон, не сочиняя никаких небылиц. Скарлетт действительно  нужна  была
новая одежда. Просто неприлично было жить так, как она, - самая  дешевая
одежда и две комнаты из двадцати. Если бы не Колум, миссис Фицпатрик  ни
за что бы не поверила, что не так давно Скарлетт была светской дамой.
   "Если в медь превратится бриллиант, мама купит тебе шоколад", - напе-
вала Скарлетт.
   Кэт радостно шлепала по пенистой воде в ванной.
   - А еще мама купит тебе симпатичные юбочки и платьица. И мы поедем на
большом корабле.
   Не было причины откладывать это. Ей необходимо было ехать в Америку.
   Сели бы она уехала сразу после Пасхи, то успела бы вернуться к началу
сбора урожая.
   Так решила Скарлетт в тот самый день, когда  увидела  нежные  зеленые
всходы на лугу, где бросила первое зерно. От счастья и гордости ей захо-
телось крикнуть: "Это мое, моя земля, мои ожившие зерна!" Она  взглянула
на едва заметные молодые побеги и представила себе, как они  наливаются,
становятся выше, сильнее и зацветают, наполняя воздух  дивным  ароматом,
опьяняющим даже пчел. Потом человек скосил бы их и собрала золотые  коп-
ны. Из года в год этот цикл повторялся бы - посев и  жатва  -  ежегодный
процесс рождения и взросления. Овес вырастет и станет пищей. Кэт  вырас-
тет и будет говорить, ходить, есть овес и хлеб, прыгать в стог сена, как
когда-то это делала Скарлетт. Баллихара - ее дом.
   Скарлетт взглянула на солнце, увидела набежавшие облака и поняла, что
скоро начнется дождь, а потом небо опять прояснится, и солнце будет сог-
ревать поля до следующего дождя, за которым опять последует теплый  сол-
нечный свет.
   "Я еще почувствую обжигающее тепло солнца Джорджии, - решила она, - я
имею право на это. Мне иногда так его не хватает.  Но  все-таки  Тара  -
скорее мечта, чем память. Она принадлежит прошлому, как и прежняя  Скар-
летт. Та жизнь не имеет больше ничего общего со мной. Я сделала свой вы-
 Для Кэт Баллихара - то же, что для меня - Тара. И  теперь  это  мой
дом. Тару я оставлю в наследство Уэйду и Элле, но продам все имущество в
Атланте и обрежу нити прошлого. Баллихара теперь  мой  дом.  Здесь  наши
корни: мои, Кэт, отца. Я возьму с собой немного земли О'Хара и отнесу ее
к могиле Джералда О'Хара".
   Мысли Скарлетт коснулись дела, которое она должна была выполнить.
   Все остальное могло подождать. Она теперь решала, как  лучше  сказать
Уэйду и Элле об их прекрасном новом доме. Они не поверят, что нужны  ей,
- почему они должны верить? Откровенно говоря,  это  действительно  было
так, до тех пор пока она не почувствовала, что значит любить детей, быть
настоящей матерью.
   "Это будет нелегко, - сказала себе Скарлетт, - но я смогу. Я исправлю
свою ошибку. Во мне сейчас столько любви, и я хочу подарить ее моим сыну
и дочери. Может быть, им вначале не понравится Ирландия, ведь она совсем
другая. Но я свожу их на праздники, куплю им пони... Элла  будет  выгля-
деть очень мило в юбочках и платьицах;  маленькие  девочки  любят  наря-
жаться...
   Все  О'Хара  вокруг  станут  их  кузенами,  а  дети  из  Баллихары  -
друзьями..."



ГЛАВА 66


   - Ты не можешь уехать до конца Пасхи, дорогая Скарлетт, - сказал  Ко-
лум. - В страстную пятницу  состоится  обряд,  который  могут  проводить
только О'Хара.
   Скарлетт не стала спорить. Быть членом рода О'Хара  значило  для  нее
слишком многое. Но она почувствовала себя раздраженной.  Какая  разница,
кто посадит первую картофелину? То, что Колум не ехал вместе с ней, тоже
вызывало недовольство. А также и то, что она  его  очень  редко  видела.
"Много дел", - говорил он. Но почему он, как и раньше, не мог заниматься
сбором денег в Саванне?
   Дела обстояли так, что все раздражало Скарлетт.  Теперь,  после  того
как она решила ехать, она хотела скорее отправиться в путь. Скарлетт ве-
ла себя очень придирчиво по отношению к Маргарет Сканлон, портнихе,  ко-
торая никак не могла закончить ее платья и которая уж слишком  заинтере-
совалась, почему Скарлетт заказала два платья из  яркого  шелка  и  льна
вместо траура.
   - В Америке я увижусь со своей сестрой, - сказала мягко Скарлетт, - и
эти яркие платья - мой подарок ей.
   "Мне безразлично, веришь ты мне или нет, - рассерженно подумала  она,
- я не настоящая вдова и не собираюсь, вернувшись в  Атланту,  выглядеть
серой и неэлегантной".
   Неожиданно все, что она носила: черная юбка, гольфы, платок,  показа-
лись настолько гнетущими и унылыми, что она почувствовала, как у нее  не
осталось сил дождаться той минуты, когда она сможет надеть зеленое льня-
ное платье с широкими оборками и кружевами кремового цвета.
   - Ты удивишься, когда увидишь, какая красивая твоя мама в своих новых
платьях, - сказала Скарлетт Кэт, - я  заказала  несколько  замечательных
платьиц и для тебя.
   Ребенок заулыбался, выставляя напоказ небольшую  коллекцию  маленьких
зубов.
   - Тебе понравится на большом корабле, - пообещала Кэт  Скарлетт.  Она
заказала самую большую и лучшую каюту на "Брайан Бору", который  отправ-
лялся из Голвея в пятницу, после Пасхи.
   В вербное воскресенье погода испортилась,  начался  проливной  дождь,
который продолжался и в страстную пятницу. Во время долгого обряда,  ко-
торый проходил в открытом поле, Скарлетт промокла до нитки.
   Она быстро поспешила в Бит Хаус с мыслями о горячей ванне и чае. Но у
нее не оказалось времени даже переодеться, так как ее ожидала Кэтлин  со
срочным сообщением:
   - Старый Дэниэл просит тебя прийти к нему, Скарлетт.  Ему  плохо,  он
умирает.
   Увидев старого Дэниэла. Скарлетт вздрогнула. Кэтлин перекрестилась  и
сказала тихо:
   - Он спит.
   Глаза Дэниэла О'Хара утонули в глазницах, а щеки были настолько  впа-
лыми, что голова стала похожа на череп, обтянутый кожей. Скарлетт накло-
нилась над скромной с виду кроватью и взяла его руку. Рука была горячей,
очень сухой и слабой.
   - Дядюшка Дэниэл, это Кэти-Скарлетт.
   Дэниэл открыл глаза. Глядя на то, каких усилий это ему стоило,  Скар-
летт была готова заплакать.
   - Я хочу попросить тебя об одном, - сказал он еле дыша.
   - Все, что хочешь.
   - Похорони меня в земле О'Хара.
   "Не будь глупцом, ты так далек от нее", - хотелось ответить Скарлетт,
но она не могла солгать старому человеку.
   - Я это сделаю, - ответила она в свойственной ирландцам манере.
   Глаза Дэниэла закрылись, Скарлетт заплакала.  Кэтлин  усадила  ее  на
стул рядом с камином.
   - Ты мне поможешь с чаем, Скарлетт? Скоро сюда все придут.
   Скарлетт кивнула головой, она не могла говорить. До самого последнего
момента она не осознавала, как много значит дядя в ее  жизни.  Все,  что
его характеризовало, укладывалось в следующее:  твердый,  спокойный,  не
меняющийся и сильный глава семейства. В представлении  Скарлетт  дядюшка
Дэниэл был настоящий О'Хара.
   Кэтлин посоветовала Скарлетт возвратиться домой до того, как  стемне-
ет:
   - У тебя там остался ребенок, а здесь больше делать ничего не надо.
   Приходи завтра.
   В субботу все было как и в пятницу. Под проливным дождем люди  прихо-
дили, чтобы отдать дань уважения. Вскипятив чай, Скарлетт  поставила  на
плиту котелок, нарезала пироги и намазала маслом хлеб.
   В воскресенье она осталась сидеть с дядей, в то время  как  Кэтлин  и
мужчины рода О'Хара были в церкви. Когда они возвратились, Скарлетт пош-
ла назад в Баллихару. О'Хара, должно быть,  празднуют  Пасху  в  местной
церкви. Она вспомнила бесконечно длинные проповеди отца Флинна и подума-
ла, что ей не удастся избежать расспросов местных жителей о здоровье дя-
ди и услышать от них, что они надеются на его выздоровление.
   Даже после сорока дней строгого поста О'Хара никак  не  могла  разго-
веться. Скарлетт совсем не хотела есть.
   - Отнесите это в дом дяди, - посоветовала  миссис  Фицпатрик.  -  Там
ведь живут здоровые мужики, которые работают в поле. Им нужно есть, а  у
бедняжки Кэтлин нет времени из-за дядюшки Дэниэла.
   Прежде чем уйти, Скарлетт обняла и поцеловала Кэт. Кэт погладила сво-
ими ручками по влажным от слез щекам матери. "Какая внимательная у  меня
крошка. Спасибо, мое золото. Скоро все будет лучше, и мы с тобой поигра-
ем и попоем в ванночке. А потом отправимся  в  чудесное  путешествие  на
большом корабле". Скарлетт презирала себя за то, что  она  надеялась  не
опоздать на "Брайан Бору.
   После полудня того же дня Дэниэлу немного полегчало. Он уже мог узна-
вать людей и называть их по имени.
   - Спасибо Господу, - сказала Скарлетт Колуму.
   Она благодарила Господа за то, что Колум был здесь.  Почему  ему  так
часто приходится уезжать? В эти последние дни недели она скучала по  не-
му.
   И именно Колум сообщил ей в понедельник утром о том, что Дэниэл ночью
скончался.
   - Когда будут похороны? Я собиралась уехать в пятницу.
   Это великолепно иметь друга Колума, она могла ему  говорить  все,  не
боясь, что ее неправильно поймут или осудят.
   Колум покачал головой.
   - Это невозможно, дорогая Скарлетт. Слишком  много  людей,  уважавших
Дэниэла, и членов рода О'Хара, которые живут далеко. Им потребуется вре-
мя, чтобы добраться сюда. Поминальная церемония займет по  крайней  мере
три, а скорее всего, четыре дня. И только потом будут похороны.
   - О нет. Колум! Скажи, что мне не нужно быть там.  Я  их  ненавижу  и
вряд ли смогу вынести на поминках.
   - Ты должна пойти, Скарлетт, я буду с тобой.
   Дом еще не показался, а Скарлетт уже услышала  доносившиеся  причита-
ния. Она посмотрела на Колума с отчаянием в глазах. Лицо его даже не ше-
лохнулось. Около небольшой двери собралась толпа людей. Оплакивать Дэни-
эла пришло так много народу, что внутри  дома  не  хватило  всем  места.
Скарлетт услышала: "О'Хара", и стоявшие расступились  перед  ней,  давая
проход. Всем своим сердцем она сопротивлялась участию в последних почес-
тях. Но, опустив вниз голову, вошла в дом, твердо решив делать все,  что
ей полагалось.
   - Он в гостиной, - сказал ей Симус.
   Скарлетт приняла строгий вид. Из гостиной доносились жуткие  причита-
ния. Скарлетт вошла. С двух сторон  большой  кровати  горели  длинные  и
толстые свечи. Тело Дэниэла лежало поверх покрывала, одетое  в  белый  с
черным костюм. Его натруженные руки были скрещены на груди.
   Why did you leave us? Ochon?
   Ochon, Ochon, Ullagon O!
   Оплакивающая женщина качалась из стороны в сторону.  Скарлетт  узнала
кузину Печчи, которая жила в деревне. Она наклонилась над кроватью, что-
бы произнести молитву по Дэниэлу, но звуки плача все в ней  перевернули,
она не могла даже думать.
   Ochon, Ochon.
   Жалобный плач сжимал ее сердце  и  внушал  чувство  страха.  Скарлетт
встала и пошла на кухню.
   С недоверием она взглянула на собравшихся мужчин и женщин.  Они  ели,
пили и разговаривали, как будто ничто не произошло. Дверь  и  окна  были
открыты, но воздух был наполнен табачным дымом. Скарлетт подошла к груп-
пе сидящих вокруг отца Донахера.
   - Да, он очнулся с чистой душой. Это была великая исповедь. Я никогда
не слышал ничего лучше. Прекрасный человек был Дэниэл О'Хара.  Теперь  в
этом мире мы его уже не увидим.
   Скарлетт отошла.
   - А помнишь ли ты, Джим, когда Дэниэл и его брат Патрик, да упокоится
душа его, взяли свинью у англичанина и привезли ее на  торфяное  болото,
где она и опоросилась? Двенадцать маленьких поросят, и все визжат, а  их
мать разъярена, как дикий кабан. Управляющий имением весь затрясся, анг-
личанин начал сыпать проклятиями, остальные же надорвали  животы,  глядя
на все это.
   Джим О'Торман хлопнул по плечу рассказчика своей тяжелой рукой.
   - Я не помню, и ты не можешь этого помнить. Мы тогда еще не родились,
когда случилась эта история. Ты узнал о ней от своего отца, как и  я  от
своего.
   - Да, но я бы многое отдал, чтобы на все это посмотреть, а Джим? Твой
двоюродный брат Дэниэл был великим человеком, правда?
   "Это правда!" - подумала Скарлетт. Она ходила от одних к другим, слу-
шая всевозможные истории из жизни дядюшки Дэниэла. Кто-то из собравшихся
заметил ее.
   - Не расскажешь ли ты нам, Кэти-Скарлетт, как твой дядюшка  отказался
взять ферму с коровами, свиньями и прочим скотом, которую ты хотела  ему
подарить?
   Она на мгновенье задумалась.
   - Так это все и было, - начала она. Десяток жаждущих  слушателей  по-
вернули глаза в ее сторону. Что же им сказать? - Я... я сказала ему: дя-
дюшка Дэниэл... я сказала: хочу сделать подарок. Затем я добавила: у ме-
ня есть собственная ферма, сто акров земли, речка, болото и...  сто  во-
лов, пятьдесят коров, триста гусей, двадцать пять свиней и шесть упряжек
лошадей.
   Слушавшие одобрительно покачали головой. Скарлетт почувствовала  себя
более непринужденно.
   - Дядюшка Дэниэл, - сказала я, - все это предназначено для тебя и еще
и деньги впридачу. Но тут он как закричал громогласным голосом так,  что
я задрожала: "Ничего я не возьму, Кэти-Скарлетт О'Хара!"
   Колум схватил ее за руку и вывел из дому за а Затем он рассмеял-
ся.
   - Ты не перестаешь меня удивлять, дорогая Скарлетт. Ты  рассказала  о
великой глупости Дэниэла, а может, о великом благородстве;  я  не  знаю,
благородно ли воспользоваться женской глупостью.
   Скарлетт тоже засмеялась.
   - Я только разошлась, а ты меня увел.
   Неожиданно она зажала свой рот рукой. Как она могла смеяться  на  по-
минках дяди...
   Колум взял ее запястье и опустил руку.
   - Все нормально, - сказал он, - любые поминки - это прославление про-
житой жизни человека. И смех, как и слезы, часть этого прославления.
   Похоронили Дэниэла О'Хара в четверг. Похороны были такими же, как и у
старой Кэти-Скарлетт. Скарлетт величественно шла впереди процессии. Про-
цессия направлялась к могиле, выкопанной сыновьями  Дэниэла  на  древнем
кладбище в Баллихаре, которое обнаружил и расчистил Колум. Скарлетт взя-
ла горсть земли с могилы Дэниэла и насыпала ее в кожаный мешочек.  Когда
она привезет эту землю на могилу отца и там ее оставит,  это  будет  все
равно, что похоронить дядюшку рядом с его братом.
   Когда похороны завершились, все семейство  отправилось  в  Бит  Хаус,
чтобы немного перекусить. Длинные столы протянулись через всю гостиную и
библиотеку. Они были заставлены ветчиной, гусятиной,  говядиной,  горами
хлеба, бочонками пива, многочисленными бутылками виски и чайниками с ча-
ем. Несмотря на уличную грязь, сотни представителей рода  О'Хара  пришли
на трапезу.
   Скарлетт привела с собой Кэт, чтобы познакомить ее со всеми родствен-
никами. Восхищения было столько, сколько Скарлетт и пожелать не могла.
   Вскоре Колум принес скрипку и барабан, а  три  кузины  достали  свис-
тульки, и музыка лилась не умолкая. Кэт размахивала ручонками в такт му-
зыке, пока не устала и не заснула на коленях у Скарлетт.
   "Я не жалею, что не успела на корабль, - подумала Скарлетт, - это так
чудесно. Жаль лишь, что причиной стала смерть Дэниэла".
   Два высоких кузена подошли к ней. Один из них, это был Джо - сын
   Патрика, прошептал:
   - Нам нужны О'Хара.
   - Зачем?
   - Мы тебе завтра скажем, когда все утихнет.
   Оказалось, что необходимо было обсудить, кто унаследует ферму  Дэниэ-
ла. С тех пор, как умер старый Патрик, два кузена Скарлетт из рода О'Ха-
ра претендовали на право владения. Как и брат Джералд, Дэниэл не оставил
завещания.
   "Опять как в Таре, - подумала Скарлетт. Ее решение  было  простым.  -
Сын Дэниэла Симус проработал не покладая рук на ферме тридцать лет, в то
время как сын Патрика жил вместе со старой Кэти-Скарлетт и ничего не де-
лал. Надо отдать ферму Симусу, как в свое время папе следовало бы  оста-
вить Тару мне".
   Она была О'Хара, и других доводов у нее возникнуть не могло. Скарлетт
ликовала. Она почувствовала в себе уверенность, ибо отнеслась  к  Симусу
более справедливо" чем когда-либо относились к ней.
   На следующий день какая-то уже немолодая женщина оставила  на  пороге
Биг Хауса сетку с яйцами. Миссис Фиц узнала, что это  была  возлюбленная
Симуса. Она ждала от него предложения почти двадцать лет,  и  через  час
после принятия решения Скарлетт в его пользу он его сделал.
   - Это очень мило, - сказала Скарлетт, - но я надеюсь, что  они  поже-
нятся не слишком быстро, иначе я никогда не доберусь до Америки.
   Теперь у нее была зарезервирована каюта на корабле, который  отплывал
26 апреля, то есть ровно через год после того, когда  она  первоначально
планировала закончить свой "отдых" в Ирландии.
   Корабль был не такой комфортабельный, как "Брайан Бору". Он  даже  не
был чисто пассажирским судном. Но Скарлетт была суеверна; если до празд-
ника весны она не уедет, то не уедет никогда. Кроме того, Колум знал ка-
питана корабля. Корабль действительно был грузовым, но его груз  состав-
ляли лишь тюки с ирландским льном, и не было ничего, что могло бы испач-
кать пассажиров. К тому же капитан постоянно ходил в море вместе со сво-
ей женой, которая могла бы составить в пути компанию Скарлетт. Но  самое
главное - корабль был не на паровой тяге, и все плавание  проходило  под
парусами.



ГЛАВА 67


   Более недели стояла прекрасная погода. Дороги высохли, плетеные изго-
роди были усеяны цветами, а Кэт провела беспокойную ночь, потому  что  у
нее резался новый зубик.
   Накануне отъезда Скарлетт почти вприпрыжку побежала в Баллихару, что-
бы забрать новое платье для Кэт. Она была уверена, что сейчас все  будет
в порядке.
   Когда Маргарет Сканлон заворачивала платьице,  Скарлетт  выглянула  в
окно посмотреть на обезлюдевший в обеденное время городок и увидела  Ко-
лума, входящего в ирландскую протестантскую церковь, стоящую  на  другой
стороне широкой улицы.
   "А, хорошо, - подумала она, - он в конце концов собирается  это  сде-
лать. Я уж решила, что он никогда не прислушивается к голосу разума. Это
нелепо, когда весь город давится в тесноте во время службы каждое  воск-
ресенье в маленькой нарядной часовне, в то время как пустует эта  огром-
ная церковь. И то, что она построена протестантами, не повод,  чтобы  не
занять ее. Я не знаю, почему он так долго упрямился, но не  буду  подни-
мать из-за этого шум, а лишь скажу ему, как я рада, что он передумал".
   - Я сейчас вернусь, - сказала Скарлетт миссис Сканлон.
   Она побежала вдоль тропинки, поросшей сорняками, которая вела  к  ма-
ленькому боковому входу. Скарлетт тихо постучала в дверь, а затем  нада-
вила на нее.
   Послышался громкий неприятный звук,  затем  другой,  и  Скарлетт  по-
чувствовала, как что-то острое задело ее рукав, она услышала звук осыпа-
ющегося возле ее ног гравия, который с гулом отдавался в глубине церкви.
   Луч света из открытой двери падал прямо на незнакомого человека, сто-
явшего лицом к ней. Его темные угрюмые глаза напоминала глаза дикого жи-
вотного.
   Незнакомец пригнулся и направил в ее сторону пистолет, который держал
двумя грязными, грубыми, как камень, руками.
   "Он стрелял в меня! - эта мысль полностью овладела Скарлетт. - Он уже
убил Колума, а сейчас хочет убить и меня. Кэт! Я больше никогда не увижу
Кэт".
   Подступившая ярость помогла Скарлетт освободиться от физического шока
и, сжав кулаки, она ринулась вперед.
   Звук второго выстрела раздался словно взрыв, оглушительно отражавший-
ся от сводчатых потолков в течение какого-то времени, показавшегося веч-
ностью. С криком Скарлетт бросилась на пол.
   - Я прошу тебя, успокойся, дорогая Скарлетт, - сказал Колум.
   Скарлетт знала его голос, и все же этот  голос  был  не  его.  В  нем
чувствовались лед и сталь. Скарлетт посмотрела вверх. Она  увидела,  как
правая рука Колума обхватила шею человека, а левая держала его запястье.
Ствол пистолета был направлен к потолку. Скарлетт медленно встала на но-
ги.
   - Что здесь происходит? - осторожно произнесла она.
   - Закрой, пожалуйста, дверь, - сказал Колум, - здесь достаточно света
из окон.
   - Что... здесь... происходит?
   Колум ничего не ответил.
   - Брось, Дэви, - сказал он человеку. С металлическим грохотом  писто-
лет упал на пол.
   Медленно  опустил  Колум  руку  незнакомца,  быстро  освободил   свою
собственную, обвивавшую его шею, сжал обе руки в кулаки и со всей  силой
нанес  Бессознательная человеческая масса упала к его ногам.
   - С ним все будет хорошо, - сказал Колум.  Он  быстро  пробежал  мимо
Скарлетт и тихо закрыл дверь на засов. - А теперь, дорогая Скарлетт, нам
надо поговорить.
   Стоя сзади, Колум положил руку на ее  плечо.  Скарлетт  вздрогнула  и
резко повернулась к нему.
   - Не "нам", Колум. Ты... Ты скажешь мне, что здесь происходит.
   Живость и теплота вновь прозвучали в его голосе.
   - Произошла неприятность, дорогая Скарлетт...
   - Не зови меня "дорогая Скарлетт". Этот человек пытался  меня  убить.
Кто он? Что происходит здесь?
   Очертания лица Колума были неясными из-за тени. Шея его как будто по-
белела от испуга.
   - Пойдем туда, где светло, - сказал он тихо и  направился  туда,  где
тонкие лучи солнечного света падали через заколоченные окна.
   Скарлетт не могла поверить своим глазам.  Колум  улыбался,  глядя  на
нее.
   - Беда в том, что если бы у нас была дешевая гостиница, то  этого  бы
не произошло. Я хотел, чтобы ты ничего не знала, Скарлетт,  дорогая,  ты
видишь, это приносит неприятности.
   Как он мог улыбаться? Как у него хватало  духу?  Скарлетт  заикалась,
она была слишком напугана, чтобы говорить.
   И Колум рассказал ей историю фенианского братства.
   Когда он закончил, она вновь смогла говорить.
   - Иуда! Ты мерзкий, лживый предатель. Я доверяла тебе. Я считала тебя
своим другом!
   Она была слишком удручена, чтобы злиться на то, как он с  жалостью  и
улыбкой смотрел на нее в ответ.
   Все было предательством, все. Он использовал ее, обманывая с  момента
встречи. Они все так поступали: Джейми и Морин, все кузены из Саванны  и
Ирландии, все фермеры и другие жители из Баллихары и окрестностей.  Даже
миссис Фиц. Ее счастье оказалось иллюзией.
   - Послушай, Скарлетт...
   Она ненавидела голос Колума, его музыку, его обаяние.
   - Я не буду слушать.
   Скарлетт попыталась закрыть уши, но слова его  проскальзывали  сквозь
пальцы.
   - Помнишь свой Юг и сапоги завоевателя, вступившего на него?  Подумай
об Ирландии, ее красоте и о том, что она истекает кровью в руках  врага.
Они украли у нас наш язык. В этой стране  учить  ребенка  ирландскому  -
преступление. Неужели ты не видишь? Скарлетт, если бы ваши янки говорили
словами, которые ты выучила с ножом у горла. "Стой" - слово, которое  ты
знаешь лучше всего, потому что могут убить из-за того, что не  останови-
лась. А затем твой ребенок учит язык, на котором говорят  янки,  и  язык
твоего ребенка - не твой собственный, и он не понимает тех  слов  любви,
которые ты ему говоришь, а ты не понимаешь, что он просит на языке янки,
и не можешь ему помочь. Англичане украли у нас наш язык и вместе  с  ним
украли наших детей.
   Они взяли нашу землю, которая для нас - мать. Когда мы потеряли детей
и мать, у нас ничего не осталось. Мы пережили горечь поражения. Подумай,
Скарлетт, подумай о том, как у тебя отнимали твою Тару. Ты мне рассказа-
ла, как ты ее защищала. Защищала всем своим сердцем,  всей  волей,  всей
силой. Когда нужно было - лгала, нужно было убивать - могла убивать. Так
было и с нами, кто боролся за Ирландию. И все же мы  спасли  ее,  потому
что мы еще можем радоваться жизни. Ее музыке и любви. Ты  знаешь,  Скар-
летт, что значит любить. Я наблюдал, как ты росла и расцветала.  Неужели
ты не понимаешь, что любовь - это чаша, наполненная до краев: чем больше
из нее пьешь, тем больше в ней остается.
   Так и мы любим Ирландию и ее народ. Я люблю тебя,  Скарлетт,  все  мы
тебя любим. Ты не останешься без любви из-за того, что Ирландия  -  наша
главная любовь. Неужели ты не заботишься о своих друзьях только  потому,
что заботишься о своем ребенке? Одно не исключает другое. Ты думала, я -
твой, ты говоришь: брат. Ты не ошиблась, я останусь другом и  братом  до
самой смерти. Твое счастье - мое, твоя горечь и боль - мои. И все же Ир-
ландия - моя душа. Я не делаю ничего предательского, чтобы освободить ее
от рабства. Но моя любовь к Ирландии не исключает мою любовь к тебе, она
придает ей новую силу.
   Как бы сами по себе руки Скарлетт опустились и теперь  висели  непод-
вижно. Колум очаровал ее, как он всегда очаровывал, когда  так  говорил,
хотя она понимала не более половины. Ей казалось, будто кто-то  завернул
ее в шаль, которая согревала, но в то же время стесняла.
   Человек, лежащий на полу без сознания, застонал. Скарлетт со  страхом
взглянула на Колума.
   - Этот человек - фенианец?
   - Да, сейчас он скрывается. Он говорит, что его друг  донес  на  него
англичанам.
   - Ты дал ему пистолет? - сказала Скарлетт.
   - Да, Скарлетт. Как видишь, у меня больше нет  от  тебя  секретов.  Я
спрятал оружие в этой английской церкви. Я - его хранитель  в  братстве.
Когда придет день восстания, тысячи ирландцев получат оружие, хранящееся
здесь.
   - Когда? - спросила Скарлетт, боясь ответа.
   - У нас нет точной даты. Нам нужны еще корабли, которые привезут  это
оружие. Шесть, если возможно.
   - Это то, что ты делаешь в Америке?
   - Да. С помощью многих людей я собираю деньги, затем мне помогают ку-
пить на них оружие, и я сам перевожу его в Ирландию.
   - На "Брайан Бора"?
   - И на других судах.
   - Ты собираешься убивать англичан?
   - Да. Но мы будем более милосердны. Они убивали наших женщин,  детей,
мужчин. Мы будем убивать солдат. Солдатам платят за то, чтобы их  убива-
ли.
   - Но ты же - священник, - сказала Скарлетт. - Ты не можешь убивать.
   Несколько минут Колум молчал. В пробивавшихся лучах солнца можно было
видеть, как пылинки медленно кружили над его  опущенной  головой.  Когда
Колум поднял ее, Скарлетт увидела, как потемнели его глаза,  наполненные
горечью.
   - Когда мне было восемь лет, - сказал он, - я видел, как из Адамстау-
на в направлении Дублина шли стада и телеги, груженные  пшеницей,  чтобы
англичане устроили Я видел, как умирала моя сестра.  Ей  было  лишь
два года, но от голода у нее не было сил даже подняться. Моему брату бы-
ло три, и у него тоже почти не было сил. Самые маленькие всегда  умирали
первыми. Они плакали, потому что были голодные и слишком маленькие, что-
бы понять, что нет еды. Мне было восемь, я уже  кое-что  понимал.  Я  не
плакал, потому что знал: когда  ты  голоден,  чем  больше  плачешь,  тем
меньше у тебя остается сил. Еще один брат умер, ему было семь лет. Затем
умер следующий, тому было шесть, а затем брат, которому было пять.  Или,
к моему великому стыду, я не помню, может, это была сестра. Затем в  мир
иной ушла моя мать. Я всегда считал, что она умерла от  боли,  исходящей
из ее разбитого сердца, а не из пустого желудка.
   От голода умираешь не один месяц, Скарлетт. Смерть от голода -  неми-
лосердная смерть. Все эти месяцы мимо нас проезжали телеги с едой.
   В голосе Колума чувствовалось отсутствие жизни, но вскоре он  оживил-
ся.
   - Когда я был мальчиком, я подавал надежды. Учеба мне давалась легко,
я много читал. Наш священник считал меня очень способным,  и  он  сказал
моему отцу, что, возможно, за мое усердие меня примут в  семинарию.  Мой
отец дал мне все, что мог. Мои старшие братья, работая на ферме,  делали
больше, чем им полагалось, и мне не приходилось трудиться. Я  мог  оста-
ваться со своими книгами. И никто меня и словом не попрекнул, потому что
для семьи большая честь, когда один из сыновей - священник. И я принимал
все как должное, потому что искренне верил в добродетель Господа и  муд-
рость святой церкви. Я верил, что быть священником -  это  призвание.  -
Колум заговорил громким голосом: - Теперь-то уж я смогу  получить  ответ
на вопрос, который меня мучил. Так я  решил.  В  семинарии  будет  много
книг, в ней царит мудрость святой церкви. Я занимался, молился и  искал.
Занятия и молитвы приводили меня в восторг. Но я никак не мог найти  от-
вет на свой вопрос. "Почему? - спрашивал я своих наставников,  -  почему
маленькие дети должны умирать от голода?" Единственный ответ, который  я
получил, был: "Веруй в любовь и мудрость Господа".
   Колум поднял руки над своим измученным лицом.  Голос  его  перешел  в
крик.
   - Господи! Я чувствую, что ты здесь. Чувствую твою силу. Но я не могу
видеть твое лицо. Почему ты отвернулся от своего народа - ирландцев?
   Руки его упали.
   - Ответа нет, Скарлетт, - сказал он, запинаясь, - и никогда не  было.
Но у меня было видение. В нем я  увидел,  как  голодные  дети  собрались
вместе. Они были уже не такие слабые. Тысячи детей протягивали свои  ма-
ленькие истощенные ручки, этими ручками они опрокинули повозку с едой  и
не умерли. Теперь это моя миссия. Опрокидывать повозки, вышвыривать анг-
личан, сидящих за столами, заставленными всякой  снедью,  дать  Ирландии
любовь и сострадание, которые не дал ей Господь.
   Скарлетт с трудом дышала, слушая богохульство Колума:
   - Ты попадешь в ад.
   - Я уже в аду! Если я вижу, как солдаты насмехаются  над  чей-то  ма-
терью, которой приходится просить милостыню, чтобы купить еды для  своих
детей, это видение ада. Когда я вижу, как на  улице  старика  толкают  в
грязь, чтобы солдаты могли идти по чистой стороне, я вижу  ад.  Когда  я
вижу, как людей выселяют из домов, подвергают телесным наказаниям, а ми-
мо семьи, у которой картофельная грядка не больше метра, проезжает теле-
га, скрипящая под тяжестью зерна, я говорю, что вся Ирландия - это ад. И
я с радостью умру и приму вечные муки ада, лишь бы хоть на один час  из-
бавить Ирландию от ада земного.
   Неистовство Колума потрясло Скарлетт. Она попыталась осознать, что он
сказал. Допустим, ее не было там, когда англичане ломились в дом  Дэниэ-
ла. Допустим, у нее не было денег, а Кэт была  голодна.  Допустим,  анг-
лийские солдаты действительно были как янки и забрали у нее животных,  а
поля, на которые она любила смотреть, сожгли.
   Она знала, как беспомощно чувствуешь себя перед солдатами. Она  знала
чувство голода. Эти воспоминания остались у нее, и  ничто  не  могло  их
стереть.
   - Как мне тебе помочь? - спросила она Колума. Он боролся за Ирландию,
а Ирландия была домом ее народа и ее ребенка.



ГЛАВА 68


   Жена капитана корабля была полной краснолицей женщиной. Она взглянула
на Кэт и протянула ей руки:
   - Иди ко мне? В ответ Кэт потянулась к ней. Скарлетт знала наверняка,
что Кэт заинтересуется очками, висящими на цепочке вокруг  шеи  женщины,
но она ничего не сказала. Ей нравилось слышать восторженный голосок Кэт.
   - Какая милая крошка. Нет, дорогая, их надевают на  нос,  а  в  ротик
брать не надо. Какая красивая у тебя оливковая кожа. Ее отец испанец?
   Скарлетт задумалась на секунду и ответила:
   - Бабушка.
   - Как мило, - женщина взяла из ручек Кэт очки, а вместо  них  вложила
печенье.
   - Я сама - четырежды бабушка. Что может быть лучше на этом  свете?  Я
начала ходить в море вместе с мужем, когда мои дети уже  выросли.  Я  не
могла оставаться в опустевшем доме. Зато теперь чувствую радость оттого,
что я бабушка. После Саванны мы пойдем в Филадельфию за грузом, и у меня
будет два дня, чтобы побыть со своей дочерью и двумя внучатами.
   "Похоже, она заговорит меня до смерти раньше, чем мы выйдем из бухты,
- подумала про себя Скарлетт. - Я не перенесу этих двух недель на кораб-
ле".
   Но вскоре она обнаружила, что тревога ее была напрасной. Жена капита-
на повторяла одно и то же так часто, что Скарлетт приходилось  лишь  ки-
вать головой и говорить: "Боже мой". К тому же она  была  очень  мила  с
Кэт, и Скарлетт могла совершать моцион на палубе, не беспокоясь  о  ней.
Здесь, где соленый ветер обдувал лицо, ей лучше всего думалось. В основ-
ном она строила планы на будущее. Нужно будет найти того, кто  купит  ее
магазин. Был еще дом на Пилтри-стрит. Ретт платил за  содержание  его  в
хорошем состоянии. Но держать пустой дом, в котором она  никогда  больше
жить не будет, казалось нелепостью.
   Итак, ей надо продать магазин и дом на Пилтри-стрит. Еще Он  от-
носился к разряду не очень плохих. Бар приносил отменный доход и дела  в
нем шли прекрасно. Но Скарлетт решила освободиться от пут Атланты, а это
подразумевало и продажу бара.
   А как насчет домов, которые она строила? Она совсем не знала об этом.
Ей надо будет самой проверить и убедиться, что строители все еще пользу-
ются лесом Эшли. Нужно будет удостовериться, что с Эшли все в порядке. И
с Бо. Она обещала Мелани.
   Когда она покончит с Атлантой, то поедет в Тару. И, пожалуй, все, по-
тому что как только Уэйд и Элла узнают, что  поедут  домой  с  ней,  они
просто загорятся этим желанием. Было бы так несправедливо  их  дразнить.
Прощание с Тарой будет сложнее всего. Лучше это  сделать  быстро.  Тогда
прощание не будет столь мучительным. О, как она тосковала по Таре.
   Корабль вошел в устье Саванны, оставались уже последние мили до горо-
да, но этот последний отрезок пути, казалось,  они  будут  плыть  вечно.
Чтобы пройти по каналу, судно предстояло взять на бу С Кэт на руках
Скарлетт ходила от одного края палубы к другому, пытаясь  получить  удо-
вольствие от восхищения ребенка, увидевшего неожиданно взлетевших в небо
болотных птиц. Они уже почти дома, а корабль все плывет  и  плывет.  Она
хотела видеть Америку, слышать ее голоса.
   Наконец показался город и доки.
   - Послушай, Кэт, послушай, как поют. Эти песни поют  негры,  это  наш
Юг, ты чувствуешь солнце? И так будет изо дня в день.
   Ничего не изменилось на кухне  Морин,  как  ничего  не  изменилось  в
семье. Та же привязанность, тот же рой детей. Мальчику Патрисии был поч-
ти уже год, а Кэт была беременна. Ритм  жизни  большого  дома  мгновенно
захватил Кэт в свои объятия. Она с любопытством взирала на других детей,
дергала их за волосы и подставляла свои.
   Скарлетт наполнилась ревностью. "Кэт не будет по мне  скучать,  я  не
вынесу разлуки с ней, но я ничего не могу поделать. Слишком многие в Ат-
ланте знают Ретта и могли бы ему о ней рассказать. Я лучше убью его, чем
позволю ее у меня забрать. Я не могу взять ее с собой. У меня нет  выбо-
ра. Чем раньше я поеду, тем раньше вернусь. Я привезу ее братика и сест-
ричку. Это будет для нее подарком".
   Она отправила телеграмму в контору дядюшки Генри Гамильтона и  Пеней,
в дом на Пилтри-стрит. Затем двенадцатого мая села в поезд, следующий  в
Атланту. Скарлетт была взволнована и одновременно обеспокоена.  Она  так
долго отсутствовала, за это время все могло произойти. Но не  стоит  му-
читься. Скоро она и так многое узнает. Она будет наслаждаться лучами го-
рячего солнца Джорджии и изысканностью своего  туалета.  На  корабле  ей
пришлось быть все время в трауре, но сейчас в  своем  изумрудного  цвета
ирландском платье она просто сияла.
   Но Скарлетт успела позабыть, какими грязными были американские  поез-
да. Плевательницы, находившиеся в каждом конце вагона,  вскоре  наполни-
лись окурками, от которых исходило зловоние. Не проехал поезд и двадцати
миль, как боковой проход в вагоне был завален всяким  мусором.  Какой-то
пьяный зацепился, шатаясь, за ее  сиденье,  и  тут  Скарлетт  неожиданно
осознала, что одной ей ехать не придется. "И кто смеет двигать мой  сак-
вояж и садиться рядом! В Ирландии такого не бывает. Первый класс  -  это
первый класс. Никто не вторгается к тебе и  не  побеспокоит  тебя".  Она
развернула перед собой местную газету и прикрылась ею как щитом. Ее  ми-
лое льняное платье уже успело помяться и стать грязным.
   Гул железнодорожного вокзала Атланты и крики бесшабашных кучеров зас-
тавили сердце Скарлетт сильнее забиться от волнения, и  она  забыла  про
грязь, сопровождавшую ее всю дорогу. Сколько жизни здесь было  во  всем,
сколько нового. Скарлетт увидела дома, которых раньше не было, новые вы-
вески на старых магазинчиках. Везде царили шум и толчея.
   Сидя в кэбе, она то и дело выглядывала в окно,  чтобы  посмотреть  на
Пилтри-стрит, обнаружив, что для владельцев домов наступили лучшие  вре-
мена. У дома Мерриуэзеров была новая крыша, а дом Мидов был  перекрашен.
Все выглядело не так ветхо, как тогда, когда она  уезжала  полтора  года
назад.
   И вот - ее дом!
   "О, я не помню, чтобы здесь толпилось столько  людей.  Это  же  прямо
проходной двор! Неужели он всегда так близко стоял к улице! Ой,  по-мое-
му, я глупа. Какая мне разница! Я уже решила его продать".
   - Это неподходящее время для продажи дома, - сказал Скарлетт  дядюшка
Генри Гамильтон.
   Экономический спад продолжался, бизнес шел везде плохо. И хуже  всего
дела обстояли на рынке недвижимости, особенно - с такими большими  дома-
ми. Жизнь людей ухудшалась, а не наоборот.
   Маленькие домики, подобные тем, которые она строила,  распродавались,
как только у них появлялась крыша. Здесь ей повезло. Но почему она хоте-
ла продать дом во чтобы то ни стало? Ведь он ей ничего  не  стоил.  Ретт
оплачивал все счета.
   "Он смотрит на меня, как будто от меня дурно пахнет, - подумала Скар-
детт. - он осуждает меня за развод". На какой-то  момент  ей  захотелось
рассказать о себе и о том, что действительно  произошло.  Дядюшка  Генри
единственный, кто был на ее стороне. Если бы его не было, то  в  Атланте
не осталось бы никого, кто бы не смотрел на нее с презрением.
   "Это все ерунда, - как свеча, вспыхнула мысль в  голове  Скарлетт,  -
дядюшка Генри не прав, осуждая меня, как и все в Атланте.
   Я не такая, как они. Я другая. Я принадлежу семейству О'Хара!"
   - Если вы не хотите взять на себя лишние хлопоты по продаже моей соб-
ственности, Генри, - сказала она, - так мне и скажите.
   - Я старый человек, Скарлетт. Было бы полезнее свести тебя с какимни-
будь молодым юристом.
   Скарлетт встала со стула, протянула руку и заулыбалась с неподдельной
нежностью.
   Только когда она ушла, Гамильтон мог сказать,  как  Скарлетт  измени-
лась: "Скарлетт выросла, она уже не зовет меня - дядюшка Генри".
   - Миссис Батлер дома? Скарлетт сразу узнала голос Эюли и поспешила  в
приемную. Легкое движение руки, и служанка, открывавшая дверь, исчезла в
другой комнате.
   - Эшли, дорогой, я так рада видеть тебя, - она протянула ему обе  ру-
ки.
   Эшли крепко сжал их и посмотрел на нее.
   - Скарлетт, ты никогда не была  такой  восхитительной.  Климат  чужой
страны пошел тебе на пользу. Расскажи мне, те ты была, что  делала?  Дя-
дюшка Генри сказал, что ты уехала в Саванну, и он потерял с тобой связь.
Нам всем было интересно знать.
   Скарлетт была уверена, что все сгорали от любопытства, особенно  ста-
рая сестра Эшли с ее змеиным языком.
   - Заходи и располагайся, - сказала она, - я так хочу узнать  все  но-
вости.
   Служанка находилась неподалеку, и Скарлетт шепнула ей, проходя  мимо:
"Принеси нам кофе с пирожными".
   Они прошли в небольшую комнату. Скарлетт села на угол маленького  ди-
ванчика, показывая на место рядом с собой.
   - Садись рядом со мной, Эшли, пожалуйста. Я хочу взглянуть на тебя.
   Слава Богу, исчез его виноватый взгляд.  Генри  Гамильтон,  наверное,
был прав, сказав, что Эшли изменился в лучшую сторону. Скарлетт рассмат-
ривала его сквозь опущенные ресницы, расчищая на столе  свободное  место
для кофе. Эшли Уилкс все еще был красив. Его  тонкие,  аристократические
черты с годами стали более заметными. Однако он  выглядел  старше.  "Ему
ведь не более сорока, - подумала Скарлетт, - а серебра в волосах больше,
чем золота. Похоже, он проводит больше времени  на  лесном  складе,  чем
раньше. У него сейчас прекрасный цвет кожи, не тот, с  сероватым  оттен-
ком, от сидения в конторе". Она была рада его увидеть,  особенно  такого
подтянутого. Ее обещание Мелани теперь уже не казалось  столь  обремени-
тельным.
   - А как тетушка Питти? Как Индия? А  как  Бо?  Должно  быть,  он  уже
взрослый мужчина!
   - Питти и Индия все такие же, - ответил Эшли. - Питти все время стро-
ит воздушные замки, а Индия заработалась в  комитете  по  улучшению  мо-
рального облика Атланты.
   Они пытались избаловать Бо, но ничего не вышло, -  серые  глаза  Эшли
загорелись от гордости, - Бо - настоящий маленький  мужчина.  Скоро  ему
исполнится двенадцать лет, но ему можно  спокойно  дать  пятнадцать.  Он
президент клуба, основанного местными мальчишками. Они  построили  дере-
вянный домик на складе у Питти. Домик был сложен из  лучших  бревен.  Бо
следил за этим. Он понимает в лесном бизнесе больше,  чем  его  отец,  -
сказал Эшли с печалью и в то же время с восхищением. Из  мальчика  может
выйти в будущем ученый. Он уже получил в, школе приз за сочинение на ла-
тыни. Бо читает книги, которые предназначены для  гораздо  более  взрос-
лых... Я, наверное, наскучил тебе всем этим, Скарлетт.  Гордящиеся  отцы
могут быть очень утомительными.
   - Совсем нет, Эшли, - солгала Скарлетт.
   Книги, книги, книги... Именно они и были злом для всех  Уилксов.  Всю
свою жизнь они строили по книгам. Но с мальчиком может быть все нормаль-
но. Если он уже разбирается в древесине, то есть надежда. Теперь,  если,
конечно, Эшли не заупрямится, у Скарлетт появилась возможность выполнить
еще одно обещание, данное ею Мелани. Скарлетт опустила руку на рукав Эш-
ли.
   - Я хочу попросить тебя о большом одолжении, - сказала она. Эшли взял
ее за руку. - Я хочу, чтобы ты мне пообещал отправить Бо в  университет.
Для меня это значило бы многое. Мне он почти такой же сын. Я видела, как
он появился на свет. Сейчас у меня достаточно денег, и это для  меня  не
проблема. Ты не можешь быть таким черствым и сказать "нет".
   - Скарлетт - улыбка Эшли исчезла с лица, вид  его  стал  серьезным  -
"Господи, с ним будет трудно. Слава Богу, что эта копуша с кофе все  еще
здесь. Он не будет говорить в ее присутствии. У меня есть шанс, пока  он
не успеет сказать "нет".
   - Сколько сахару тебе положить. Эшли? Я налью тебе.
   Эшли взял у нее чашку и поставил ее на стол.
   - Я думаю, кофе может подождать, Скарлетт, - он взял ее за руку. -
   Посмотри на меня, дорогая.
   Глаза его слегка светились. Мысли Скарлетт потеряли свою стройность.
   Но почему? Он выглядит почти как тот старый Эшли, Эшли Уилкс из  Две-
надцати Дубов.
   - Я знаю, что у тебя есть деньги, Скарлетт. Дядюшка Генри проговорил-
ся об этом. Я понимаю, что ты должна чувствовать. Но нет никакой необхо-
димости. Он никогда не был достоин тебя, ты избавилась от него,  неважно
как. Ты можешь забыть обо всем этом, как будто ничего и не было. Ты сво-
бодна от Ретта. Скажи, что выйдешь за меня замуж, Скарлетт, и я  клянусь
своей жизнью, что дам тебе столько счастья, сколько ты заслуживаешь.
   "Было время, когда я была готова продать свою душу ради этих слов,  -
подумала Скарлетт. - Как же это несправедливо, сейчас я их слышу и ниче-
го не чувствую. Где же ты был раньше, Эшли?" Прежде чем вопрос успел за-
родиться у нее в голове, она уже знала ответ. Все из-за старых  сплетен,
кажется, то было так давно. Эшли был полон решимости вернуть  ей  доброе
имя в глазах общества Атланты. Как это на него похоже. Такая уж  у  него
натура
   - поступать благородно, даже если это могло разрушить всю его жизнь и
ее, впрочем, тоже. Он даже не подумал об этом. Скарлетт прикусила  язык,
чтобы сдержать свою злость. Бедный Эшли, не его вина в том, что  он  был
не тем, кем был.
   Как-то Ретт сказал: "Эшли принадлежит к довоенной  эпохе.  Сегодня  в
этом мире для него места нет. Я не могу быть нечестным и злым по отноше-
нию к нему. Я не хочу терять никого, кто связан с теми  славными  днями.
Все, что у нас осталось от той эпохи, - воспоминания и люди".
   - Дорогой Эшли, - сказала Скарлетт, - я не хочу за тебя замуж.  Давай
это оставим. Я не собираюсь лгать. Я слишком стара, и ты мне слишком  не
безразличен. Ты так долго был частью моей жизни и всегда будешь.  Скажи,
что позволишь мне это сохранить.
   - Конечно, дорогая, мне приятно услышать, что ты так обо мне думаешь.
Я не буду утомлять тебя просьбой выйти за меня замуж.
   Он улыбнулся, теперь он выглядел таким молодым, совсем как  тот  Эшли
из Двенадцати Дубов. В сердце Скарлетт что-то кольнуло. Драгоценный  Эш-
ли. Он, по-видимому, не догадывался, что в его голосе Скарлетт ясно слы-
шала облегчение. Все было хорошо. Нет, лучше,  чем  хорошо.  Теперь  они
действительно могут стать друзьями. С прошлым аккуратно покончено.
   - Что ты собираешься делать, Скарлетт? Ты вернулась насовсем? Она бы-
ла готова услышать этот вопрос еще до того,  как  покинула  Голвей.  Она
должна убедиться, что никто в Атланте не мог узнать, как ее  найти.  Это
было чревато тем, что Ретт заберет у нее Кэт.
   - Сейчас, Эшли, я продаю свою собственность. Я не  хочу  ограничивать
свою свободу. После того как я побывала в Саванне, я навестила в  Ирлан-
дии родственников моего отца, затем уехала путешествовать.
   Рассказывая, ей надо было быть осторожной. Эшли бывал за  границей  и
может уличить ее, если она упомянет места, в которых не была.
   - Так сложилось, что я не увидела Лондон, а думаю, что могла  бы  там
пожить немного. Как ты думаешь, Эшли, Лондон  -  это  хорошая  мысль?  -
Скарлетт знала о Лондоне по рассказам Мелани, которая считала его  самым
лучшим из всех городов. - Я так довольна нашей встречей, Эшли.  Ты  при-
дешь снова, да? Я еще буду здесь, надо кое-что уладить.
   - Как только смогу. К сожалению, такие радости бывают редко.
   Служанка подала Эшли перчатки и шляпу.
   - До свидания, Скарлетт.
   - До свидания. Да, Эшли. Ты выполнишь  мою  просьбу,  правда?  Я  так
расстроюсь, если ты этого не сделаешь... Я умоляю, Эшли Уилкс.  Если  ты
не позволишь мне сделать для Бо то, что я прощу, я заплачу. Ты ведь зна-
ешь, джентльмены никогда умышленно не заставляют даму плакать.
   Эшли поклонился:
   - Я все думал о том, как ты изменилась, Скарлетт. Но я ошибся. Ты по-
прежнему можешь подчинять своей воле мужчин. Я был бы плохим отцом, если
бы отказался принять от тебя подарок для Бо.
   - О, Эшли! Я люблю тебя и всегда буду любить. Спасибо!
   "А теперь иди на кухню и разболтай об этом, - думала Скарлетт о  слу-
жанке, закрывшей за Эшли дверь. - Неплохая пища для сплетен. Я люблю Эш-
ли и буду его любить. Но им никогда не понять".
   Чтобы управиться с делами в Атланте, Скарлетт  потребовалось  гораздо
больше времени, чем она ожидала. Она не смогла уехать в Тару до десятого
июня.
   "Почти месяц я не видела Кэт! Я этого не перенесу.  За  это  время  у
нее, наверное, прорезался зубик, а может быть, и два. Может, она мучает-
ся, и никто не догадается дать ей поплескаться в воде? Ужасно жарко. Ма-
ленький ирландский ребенок не знает ничего о жаре".
   Последняя неделя в Атланте потребовала от Скарлетт так много  нервов,
что она плохо спала. Почему не идет дождь? Красная пыль  покрывала  бук-
вально все уже через полчаса после того, как водяные потоки успевали  ее
смыть.
   Но в поезде до Джонсборо она могла расслабиться, несмотря на то,  что
в Атланте ей пришлось задержаться. Скарлетт удалось сделать то, что  она
запланировала, гораздо лучше, чем предполагали дядюшка Генри и ее  новый
адвокат.
   Проще всего было с баром. Во времена кризиса именно такие дешевые за-
ведения становятся популярными. Что касается магазина, то  у  нее  из-за
него было не очень веселое настроение. Магазин был гораздо  более  ценен
из-за земли, на которой он стоял, и новые хозяева собирались снести  его
и построить на том месте восьмиэтажный дом.  Ей  подсказали  купить  еще
пятьдесят акров для строительства на них ста домов  на  окраине  города.
Это поможет Эшли процветать года два. Подрядчик подсказал ей, что у  них
начала покупать лес, потому что были уверены, что здесь им  не  подсунут
плохую древесину. Похоже, что несмотря на его человеческую натуру,  дела
у него пойдут. Ей тоже повезет. Генри Гамильтон в этом был прав. Ее  ма-
ленькие домики шли очень хорошо. Они приносили доход. Большой доход. Она
была сильно удивлена, когда узнала, сколько денег скопилось на ее счету.
Этих денег будет достаточно, чтобы покрыть расходы, связанные с поездкой
в Баллихару. Теперь Скарлетт могла быть спокойна. Урожай обещал принести
хорошие деньги, оставались семена для следующего посева.  Гора  долларов
от сдачи в аренду недвижимости, похоже, тоже будет расти.
   Она бы все сделала, даже если бы не заработала столько денег.  Теперь
же это было проще. Она сказала подрядчику, чтобы тот отсылал весь  буду-
щий доход в Саванну Стефану О'Хара. Он получит деньги,  необходимые  для
дела Колума.
   "Как смешно вышло с продажей дома на Пилтри-стрит. Я ожидала, что мне
с ним будет очень тяжело расстаться. Все же это был дом, где  я  жила  с
Реттом, где Бонни родилась и провела свою маленькую жизнь. Но единствен-
ное, что я ощутила, было чувство облегчения. Когда я получила  предложе-
ние от женской школы, то готова была расцеловать старуху-управляющую.  Я
чувствовала, будто с меня сняли цепи. Ничто теперь не задерживает меня в
Атланте".
   Скарлетт улыбалась. Она чувствовала себя так, когда  Колум  и  Кэтлин
освободили ее от корсета. После этого она его больше не носила.  И  хотя
сейчас талия была на несколько дюймов  шире,  все  равно  Скарлетт  была
стройнее, чем многие дамы, перетянутые так, что еле могли дышать. Ей бы-
ло легко, насколько это возможно при такой жаре. Она могла одеваться без
помощи прислуги, что же касалось пышного шиньона, то и с ним  она  могла
справиться сама. Как хорошо ни от кого не зависеть. Прекрасно  не  обра-
щать внимания на то, что делают или не делают другие, что они  одобряют,
а что нет.
   Скоро она увидит свою драгоценную Кэт. Скоро она опять вернется в ми-
лую, свежую от дождей Ирландию. Руки Скарлетт погладили  мягкий  кожаный
мешочек, лежавший у нее на коленях. Первый делом она принесет на  могилу
отца землю, привезенную из Баллихары.
   "Ты видишь оттуда, где ты сейчас, папа? Ты бы гордился  своей  КэтиС-
карлетт. Я - О'Хара".



ГЛАВА 69


   Уилл Бентин ждал ее у вокзала Джонсборо. Взглянув на его  обветренное
лицо и обманчиво выглядевшую недостаточно развитой фигуру, она  заулыба-
лась. Должно быть, Уилл был единственным божьим творением, который ходил
так, как будто у него вместо ноги была деревяшка. Она крепко обняла его.
   - Боже мой, Скарлетт, ты прямо меня задушила. Я рад тебя видеть.
   - Я тебя тоже. Я думаю, что все это время я хотела увидеть тебя,  как
никого другого.
   И это было правдой. Уилл был ей дороже, чем даже О'Хара  из  Саванны.
Может быть, потому, что они вместе пережили  тяжелые  времена,  а  может
быть, потому, что он так же сильно, как и она, любил Тару. А может быть,
лишь потому, что он был хорошим и честным человеком.
   - А где твоя служанка, Скарлетт?
   - Я больше не нуждаюсь в служанках, как не нуждаюсь и во многом  дру-
гом.
   Уилл взял в рот соломинку.
   - Я это заметил, - сказал он лаконично.
   Скарлетт засмеялась. Ей никогда не приходила раньше в  голову  мысль,
что чувствует мужчина, обнимающий  девушку,  которая  не  носит  корсет.
"Больше меня в клетку не посадить. Ни в какую".
   Ей так хотелось рассказать ему о том, как счастлива она была, расска-
зать о Кэт, о Баллихаре. Если бы Уилл был один, она бы  поделилась  всем
этим. Скарлетт доверяла ему, но Уилл был мужем Сьюлин, и Скарлетт не до-
верилась бы своей сестре. Слишком много плохого было между ними. А  Уилл
может почувствовать себя обязанным рассказать  жене  обо  всем.  Поэтому
Скарлетт придется прикусить язычок. Скарлетт села в повозку. Она не пом-
нила, чтобы Уилл пользовался их кабриолетом. Вероятно, он  совместил  ее
встречу с поездкой по магазинам Джонсборо. Повозка была нагружена всяки-
ми коробками и мешками.
   - Что нового, Уилл? - спросила Скарлетт по дороге. - Я так долго была
от всего оторвана.
   - Да, я думаю, что прежде всего ты хочешь узнать о детях. Эллу и нашу
Сюзи теперь водой не разольешь. Сюзи, хотя и младше,  зачастую  помогает
Элле. Ты не узнаешь Уэйда, когда увидишь. Он занялся охотой, как  только
ему исполнилось в январе четырнадцать. И похоже, у него  даже  в  мыслях
нет бросить это занятие. Хотя он худощав, но силен, как бык. И  работает
так же. Если бы не он, мы бы не убрали в этом году еще двадцать акров.
   Скарлетт заулыбалась. Как нужен он будет  в  Баллихаре!  Прирожденный
фе Должно быть, пойдет по стопам деда.
   - Нашей Марте сейчас уже семь, а крошке Джейн в сентябре  исполнилось
два. В прошлом году Сьюлин потеряла ребенка, тоже девочку.
   - Как это ужасно, Уилл.
   - Мы решили на этом остановиться, - сказал Уилл, - доктор предостерег
Сьюлин. У нас растут три здоровые девочки, а это больше, чем  нужно  для
счастья. Конечно, я бы хотел иметь сына, как любой другой мужчина, но  я
не жалуюсь, кроме того, Уэйд мне как сын. Любой бы об этом только и меч-
тал. Он славный парень. Скарлетт.
   Скарлетт была счастлива услышать это. Но она была также удивлена.
   Уилл прав, она не узнает Уэйда.
   Она помнила трусоватого, испуганного, бледного мальчика.
   - Я так доволен Уэйдом, что согласился поговорить о нем с тобой.  Во-
обще-то я не сую свой нос в чужие дела. Ты  ведь  знаешь,  Скарлетт,  он
всегда чуть-чуть побаивался тебя. По крайней мере,  он  хочет,  чтобы  я
сказал тебе, что он не желает больше учиться. Он закончил  в  этом  году
школу и по закону может на этом остановиться.
   Скарлетт покачала головой:
   - Нет, Уилл, ты скажешь ему, или я это сделаю сама. Его отец учился в
университете, и он тоже будет. Не обижайся, но без  образования  мужчина
вряд ли далеко пойдет.
   - Никто ни на кого не обижается, а все же я думаю, что ты не права.
   Уэйд умеет и читать и писать, а считает он  гораздо  лучше,  чем  это
нужно фермеру. Быть фермером - вот что он хочет. Принести  пользу  Таре.
Он говорит, что его дедушка построил Тару, проучившись в  школе  столько
же сколько и он. Уэйд не понимает, чем он хуже. Мальчик не такой, как я.
Я с ТРУДОМ могу написать свое имя. Он проучился четыре года в престижной
школе в Атланте и три здесь, рядом с землей. Он  знает  все,  что  нужно
знать сельскому парню. Он - сельский парень, Скарлетт, и доволен этим. Я
бы очень не хотел, чтобы ты все испортила.
   Скарлетт не на шутку рассердилась. За кого ее принимает Уилл Бентин?
   Она мать Уэйда и лучше знает, что ему нужно.
   - Пока ты не успела рассердиться, я закончу то,  что  хотел  бы  тебе
сказать, - продолжал  Уилл,  растягивая  слова.  Он  смотрел  вперед  на
пыльную дорогу. - Мне показали бумаги из местного суда, касающиеся Тары.
Похоже, ты приобретаешь делю Кэррин. Я не знаю, что у тебя на уме, и  не
спрашиваю об этом, но я хочу тебе сказать. Если хоть  кто-то  придет  ко
мне, размахивая бумагами о том, что Тару забирают, то он встретит меня с
пистолетом в руке.
   - Уилл, я могу поклясться на Библии, что ничего не собираюсь делать с
Тарой.
   Мягкий, гнусавый и протяжный голос Уилла мог испугать гораздо больше,
чем самый громкий крик.
   - Мне приятно это услышать. Я думаю. Тара должна  перейти  Уэйду.  Он
единственный внук твоего отца, и земля должна принадлежать семье. Я  на-
деюсь, что ты его не заберешь, Скарлетт, и он будет моей  правой  рукой,
будет мне сыном, как и сейчас. Ты делаешь, что захочешь, ты  всегда  так
поступала. Уэйд заставил меня пообещать, что я поговорю с тобой.  Я  вы-
полнил его просьбу. Больше я не буду об этом говорить, если ты не возра-
жаешь. Я сказал все, что хотел.
   - Я подумаю, - пообещала Скарлетт.
   Катившаяся по знакомой дороге повозка поскрипывала. Она увидела,  что
знакомые ей поля стояли теперь заросшие кустарниками и сорняками. Ей за-
хотелось плакать. Уилл увидел, как плечи ее сузились, а губы задрожали.
   - Где ты пропадала, Скарлетт, последние два года? Если бы не  Кэррин,
мы бы ничего о тебе не знали, но и она потом потеряла нить.
   Скарлетт заставила себя улыбнуться.
   - Я  путешествовала,  побывала  во  многих  местах,  навестила  своих
родственников. Многие из них живут в Саванне. Они такие славные люди.  Я
долго у них гостила, затем  поехала  в  Ирландию,  чтобы  проведать  ос-
тальных. Ты даже не можешь себе представить, как много людей принадлежит
к роду О'Хара, - слезы не давали ей говорить. Она прижала кожаный  мешо-
чек к своей груди.
   - Уилл, я привезла кое-что для отца. Мы остановимся у кладбища,  и  я
выйду. Только никого не пускай туда какое-то время.
   - Конечно, Скарлетт.
   Стоя на солнце, Скарлетт пригнулась к могиле Джерадда О'Хара.  Черная
ирландская земля, высыпавшаяся из ее рук, смешалась с  красной  глиняной
пылью Джорджии.
   - Папа, - прошептала она по-ирландски, - это великое место,  графство
Миг. Тебя там все помнят, папа. Я не знала раньше,  прости  меня.  Я  не
знала, что нам нужно было устроить день твоей памяти, где бы все расска-
зывали истории о том, как ты был мальчиком.
   Она подняла голову. В потоках слез, катившихся по ее щекам, отражался
солнечный свет. Голос ее звучал от плача невнятно, но она пыталась взять
себя в руки. Ее грусть была сильной.
   Why did you leave us? Ochon?
   Ochon, Ochon, Ullagon O!
   Скарлетт пожалела, что не рассказала никому о Саванне, о своем  плане
увезти Уэйда и Эллу в Ирландию. Теперь ей не придется объяснять,  почему
она оставила их в  Таре.  Она  бы  сгорела  со  стыда,  сказав,  что  ее
собственные дети не хотели быть с ней и чувствовали себя чужими по отно-
шению к ней, а она - к ним. Она не могла признаться даже себе,  как  она
страдала и винила себя, ощущала себя ничтожной. Вряд ли она могла  пора-
доваться за Эллу и Уэйда, которые были явно счастливы.
   Все в Таре причиняло ей боль. Она чувствовала себя чужой. В доме  она
ничего не узнала, кроме портрета бабушки Роб  Каждый  месяц  Сьюлин
покупала новую мебель и другие вещи. Ровная поверхность  столов  слепила
глаза Скарлетт, расцветка занавесок и ковров была для нее слишком яркой.
Она возненавидела все это. А палящий зной, по которому она  тосковала  в
дождливой Ирландии, приносил ей лишь головную боль,  которая  продлилась
целую неделю, пока она там находилась. Ей было очень приятно встретиться
с Алексом и Салли Фонтейн, но их новый  ребенок  постоянно  напоминал  о
Кэт, по которой Скарлетт очень скучала.
   И только у Тарлтонов она действительно хорошо провела время. Дела  на
их ферме шли хорошо, и миссис Тарлтон не умолкая говорила о своей  моло-
дой лошадке.
   Самым хорошим в графстве было то, что если  кого-то  хотелось  навес-
тить, не нужно было ждать приглашения.
   Но она была довольна, что покидает Тару,  и  это  тоже  причиняло  ей
страдания. Если бы она не знала, как Уэйд любит Тару, ее сердце могло не
выдержать томительного ожидания отъезда. По крайней мере, теперь сын мог
занять ее место. После поездки в Тару она повидалась в Атланте со  своим
новым адвокатом и составила завещание, по которому оставляла  две  трети
Тары своему сыну. Она не хотела поступать, как ее отец  и  дядя  Дэниэл,
оставив полную неразбериху. А если Уилл умрет первым, то она ни капли не
доверяла Сьюлин. Скарлетт подписала завещание размашистым росчерком пера
и теперь была свободна. Теперь она может возвратиться назад к Кэт, кото-
рая в мгновение вылечит все ее страдания.
   Личико малютки засияло, когда она увидела. Скарлетт, а  ее  маленькие
ручки потянулись вперед. Кэт просила, чтобы ее обнимали  и  целовали  не
переставая.
   - Она такая загорелая и здоровая! - воскликнула Скарлетт.
   - Ничего удивительного, - сказала Морин, - она так любит солнце,  что
не успеешь отвернуться, как она тут же снимает  свой  чепчик.  Маленькая
цыганочка - вот кто она, и радость, радость каждой минуты дня.
   - Радость каждой минуты дня и нам, - добавила Скарлетт, обнимая Кэт.
   Скарлетт получила от Стефана указания, касающиеся ее поездки назад  в
Голвей. Указания ей не понравились, по правде говоря, и Стефан  ей  осо-
бенно не нравился. Но Колум сказал ей, что Стефан отвечал за все  приго-
товления, поэтому она переоделась в своей траурное платье.
   Корабль назывался "Золотое руно" и в роскоши мало кому мог  уступить.
Но Скарлетт не сравнивала его название с той роскошью каюты,  в  которой
должна была путешествовать. Прежде чем приплыть в Голвей,  судно  должно
было зайти в несколько портов, и дорога домой занимала на неделю больше,
чем обычно, а ей так хотелось поскорее возвратиться назад  в  Баллихару.
Если бы только уже будучи на трапе судна, а не раньше, она не  прочитала
названия остановок, то тут же повернула бы назад и никакой Стефан ничего
не смог бы сделать. "Золотому руну" предстояло принять на борт  пассажи-
ров в Саванне, Чарльстоне и Бостоне и выпустить их на берег в  Ливерпуле
и Голвее.
   Скарлетт почувствовала замешательство,  развернулась,  ей  захотелось
спрыгнуть обратно на пристань. Она не могла плыть в Чарльстон, не  могла
- и все! Ретт разузнает, что она на этом корабле - Ретт всегда все знал.
Он придет в ее каюту и заберет Кэт с собой.
   "Я лучше его убью!" Гнев заслонил панику,  и  Скарлетт,  повернувшись
назад, вошла на палубу корабля. Нет, Ретту Батлеру ее не напугать.  Весь
ее багаж был уже на судне, и Скарлетт была уверена, что  в  ее  дорожных
сундуках Стефан перевозил ружья для Колума. Они зависели от нее.
   Ей также хотелось вернуться в Баллихару, поэтому она не позволит  ни-
кому встать на ее пути.
   Не успела Скарлетт дойти до своей роскошной каюты, как в ней разгоре-
лась ярость по отношению к Ретту. Прошел уже год после того,  как  он  с
ней развелся и тут же женился на Анне Хэмптон. Весь  этот  год  Скарлетт
была настолько занята, так много перемен произошло в ее жизни,  что  она
была не в состоянии замечать боль, которую он причинил.  Сейчас  же  эта
боль разрывала ее сердце, она сочеталась со страхом,  что  Ретт  обладал
непредсказуемой силой. Скарлетт удалось превратить боль и страх в гнев и
ярость, которые придавали ей силы.
   Бреди была со Скарлетт на корабле лишь часть пути. Бостонские  О'Хара
нашли ей хорошее место женской прислуги. Скарлетт была довольна тем, что
Бриди составит ей компанию  на  корабле,  пока  не  узнала  о  заходе  в
Чарльстон. Мысль о Чарльстоне заставила Скарлетт так нервничать, что не-
умолкаемая болтовня ее молодой кузины чуть не свела ее с ума. "Почему бы
Бриди не оставить меня в покое?"
   Под руководством Патрисии Бриди выучила все, что ей будет нужно в бу-
дущей работе, и решила попробовать это на Скарлетт. Она не могла  скрыть
своего разочарования, узнав, что Скарлетт не носит больше корсет, и  что
все ее халаты не нуждаются в починке. Скарлетт не терпелось сказать, что
первое требование к прислуге - говорить только тогда, когда к ней  обра-
щались, но она так любила Бриди, и это была не ее вина, что корабль  за-
ходил в Чарльстон. Поэтому она заставляла себя улыбаться  и  вести  себя
так, как будто ничто ее не тревожило.
   Пройдя ночью вдоль берега, корабль вошел в гавань Чарльстона. Все это
время Скарлетт не сомкнула глаз. Над широкой водной гладью гавани  нави-
сал розовый туман. За его пеленой неясные очертания города казались  та-
кими нереальными, как будто это был город, явившийся из сновидений.  Бе-
лый шпиль церкви святого Михаила принял бледно-розовый оттенок. Скарлетт
вообразила, что слышит слабый перезвон колоколов, доносившийся  издалека
сквозь шум медленно работающего корабельного  поршня.  Наверное,  сейчас
около рынка уже разгружаются рыбацкие лодки, нет, пожалуй, слишком рано.
Они еще не пристали к берегу. Она напрягла зрение, но туман не дал разг-
лядеть лодки, хотя они и были впереди судна.  Она  попыталась  вспомнить
названия различных рыб и овощей, имена продавцов кофе и колбас, все, что
могло бы ее отвлечь, что гнало прочь воспоминания, которых она избегала,
избегала...
   Но как только солнце прояснило горизонт, туман рассеялся, и  Скарлетт
увидела разбитые стены форта Са Корабль шел там,  где  они  плавали
под парусами вместе с Реттом, смеялись при виде  дельфинов  и  попали  в
шторм.
   "Будь он проклят! Я ненавижу его и его проклятый Чарльстон".
   Скарлетт сказала себе, что ей лучше уйти в свою  каюту  и  запереться
вместе с Кэт. Но она стояла, как будто ее ноги приросли к  палубе.  Мед-
ленно приближался город. Его очертания вырисовывались все отчетливее. Он
переливался белым, розовым и зеленым цветом, в мерцающем  утреннем  небе
преобладала пастель. Она уже могла слышать звон колоколов церкви святого
Михаила, ощущать терпкий тропический аромат цветов, видеть пальмовые де-
ревья, растущие в саду Уайт Пойнт, и опаловый блеск расколотых устричных
раковин. Теперь корабль шел вдоль Ист Бэттери, который  был  излюбленным
местом прогулок жителей города. С палубы корабля Скарлетт имела  возмож-
ность видеть, что находилось наверху. Она увидела высокие  колонны  дома
Батлера, затененные веранды, входную дверь, окна гостиной и ее  спальни.
Окна! И телескоп в комнате для игры в карты.
   Скарлетт подобрала полы своей юбки и побежала прочь.
   Она велела подать завтрак в каюту и настояла, чтобы Бриди  оставалась
вместе с Кэт. Единственный способ обезопасить себя - запереться в  каюте
подальше от людских глаз, чтобы Ретт не узнал ничего об их пребывании на
борту и не забрал Кэт.
   В каюте Скарлетт стюард расстелил на столе белоснежную скатерть.  За-
тем он вкатил сервировочный столик, на котором в два ряда были  расстав-
лены серебряные тарелки. Бриди захихикала. Пока он меланхолично накрывал
на стол, он успел рассказать кое-что о Чарльстоне. Скарлетт так хотелось
поправить его, так как многое в рассказе было неточным.  Но  стюард  был
шотландцем, и сам корабль был шотландским, не удивительно, что он не мог
все знать.
   - Мы отплываем в пять, - сказал стюард, - после того, как примем груз
и новых пассажиров. Вы, леди, должно быть, захотите погулять по городу.
   Он начал расставлять на столе тарелки, предварительно  снимая  с  них
крышки.
   - Я знаю хороший кабриолет. На нем вы сможете посмотреть все интерес-
ное, что есть в городе. Всего лишь пятьдесят пенсов, или два с половиной
американских доллара. Он ждет внизу прямо у трапа.  Но  если  вам  нужен
свежий воздух, то около нужной пристани вы  найдете  катер,  на  котором
можно прокатиться вверх по реке. Здесь, в Америке, десять лет назад была
большая гражданская война. Вы сможете увидеть развалины больших  особня-
ков. Но вам следует поторапливаться: катер отплывает через сорок минут.
   Скарлетт попыталась съесть подрумяненный на огне кусочек хлеба, но он
так и застревал у нее в горле. Стоящие на столе позолоченные часы  тика-
ли, считая часы и минуты. Их тиканье казалось ей слишком громким.  Через
полчаса Скарлетт резко поднялась со стула.
   - Я выйду, Бриди, но ты ни ногой  отсюда.  Можешь  открыть  форточки,
возьми веер, если жарко. Ты остаешься с Кат, а дверь должна быть заперта
при любых обстоятельствах. Если захочешь пить или есть, то закажи в каю-
ту,
   - Куда ты уходишь, Скарлетт?
   - Это неважно. Я скоро приду.
   Экскурсионный катер был  маленьким  колесным  судном,  выкрашенным  в
красный, белый и синий цвета. Название было написано золотыми буквами  -
"Авраам Линкольн". Скарлетт его хорошо помнила. Раньше она  видела,  как
он проплывал мимо Данмора.
   Июль был не самым лучшим месяцем для посещения Юга. На катере было не
больше десятка пассажиров. Она сидела на верхней палубе под навесом, об-
махиваясь веером и ругая себя за то, что ее траурное платье  с  длинными
рукавами и высоким воротом было чересчур неподходящим для  летней  южной
жары.
   Мужчина в высоком цилиндре, перевязанном белыми и  красными  лентами,
рассказывал в мегафон об окрестностях, вид на которые открывался с борта
катера, что сразу вывело ее из себя.
   "Посмотреть только на этих толстомордых янки, - подумала она с  нена-
вистью, - они упиваются всем этим. Жестокие рабовладельцы! Скажут  тоже!
Угнетатели! Чепуха! Мы любим наших братьев, некоторые из нас принадлежа-
ли им больше, чем они нам. "Хижина дяди Тома" ерунда! Ни один  приличный
человек не станет читать этот вздор".
   Она пожалела, что так распалилась. Это лишь усугубляло ее настроение,
а ведь они даже не покинули гавань.
   К счастью, экскурсовод сказал все, что хотел, и замолчал довольно на-
долго. Теперь можно было слышать лишь шум поршней и всплески воды.  Тра-
ва, растущая по обе стороны, сверкала болотным и золотистым отливом. По-
зади нее, на берегах реки, стояли покрытые мхом и лишайником дубы. Стре-
козы проносились через стаи мошкары, время от времени  слышался  всплеск
рыбы. Скарлетт сидела тихо, в стороне от других пассажиров. Она была оз-
лоблена. Плантация Ретта была уничтожена, а он  не  предпринимал  ничего
для ее восстановления. Камелии! В Баллихаре, где у нее были сотни  акров
земли, дающей отличный урожай, она обнаружила сорную траву. Скарлетт пе-
ревернула после этого вверх дном всю округу, он же сидел себе спокойно и
смотрел на обгорелые трубы домов.
   Поэтому она и решила прокатиться на этом катере, говорила  она  себе.
Это поможет ей почувствовать удовлетворение, увидев, насколько лучше шли
у нее дела. Скарлетт напрягалась у  каждого  поворота  и  расслаблялась,
когда его проплывали, а дом Ретта так и не показывался.
   Она позабыла про Эшли Бэрони. Четырехугольный большой дом Джулии Эшли
выглядел величественно посреди заросшей лужайки.
   - Это единственная плантация, которую не разрушили героические  союз-
ные силы, - закричал мужчина в смешной шляпе,  -  потому,  что  командир
проявил великодушие и не захотел причинять вред слабой старой деве,  ко-
торая жила в этом доме.
   Скарлетт засмеялась:
   - Слабая старая дева! Да! Мисс Джулия показала бы ему, услышав такое!
   Другие пассажиры с любопытством посмотрели на Скарлетт, но она не за-
мечала их взглядов. Теперь будет Лендинг.
   И правда, показалась фосфатная шахта. Теперь она намного больше.  Не-
далеко от нее стояли под загрузкой четыре баржи. Она внимательно посмот-
рела на стоящего на пристани мужчину в широкополой шляпе.  Это  был  тот
самый солдат, она не могла вспомнить его имени, что-то  вроде  "Хокинс",
но это неважно...
   Под падающими лучами солнца большие террасы Данмор Лендинга были  по-
хожи на гигантские зеленые бархатные ступени. Непроизвольный крик  Скар-
летт потонул в море овации, издаваемых янки, собравшимися  возле  нее  у
края борта. Обожженные печные трубы, торчавший над террасами, показались
большими часовыми на фоне ослепительно яркого неба. Данмор Лендинг,  как
и его владельцы, был сильно поврежден и опасен, а также недосягаем.  Жа-
люзи в уцелевшем крыле здания были опущены, в этом крыле находилась кон-
тора Ретта и его жилые комнаты.
   Она с жадностью водила глазами из стороны в сторону, сравнивая с тем,
что помнила, что видела сейчас. Большая часть сада была расчищена, и все
выглядело довольно обнадеживающе. За домом она увидела  какое-то  строе-
ние. Скарлетт почувствовала запах свежего дерева. Ставни на доме  висели
ровно, не перекосившись, может быть, они были новыми.  Ставни  перелива-
лись зеленым цветом. Он хорошо поработал осенью и зимой.
   Или они поработали. Скарлетт попыталась отвернуться.  Она  не  желала
видеть недавно расчищенный сад. Анна любит те же цветы, что  и  Ретт.  И
ровные ставни могут значить, что все в этом доме и в их жизни течет ров-
но. "Интересно, готовит ли Ретт завтрак для Анны?"
   - Мисс, с вами все в порядке? - с тревогой спросил Скарлетт  незнако-
мый пасс
   - Это все жара, - сказала она, - я пойду подальше в тень.
   Остаток своей прогулки она смотрела только лишь на неровно  покрашен-
ную палубу. Казалась, что этот день никогда не кончится.



ГЛАВА 70


   Приближалось пять часов, когда Скарлетт очертя голову сбежала с  "Ав-
раама Линкольна". Черт побери этот  дурацкий  к  Она  остановилась,
чтобы восстановить дыхание, и увидела, что трап "Золотого руна" все  еще
не был убран. Все нормально. И все же владельца катера следовало бы  вы-
сечь кнутом. Начиная с четырех часов она места не могла себе найти.
   - Спасибо, что подождали, - сказала она капитану, стоявшему у трапа.
   - Еще не все пришли, - ответил он.
   Теперь уже Скарлетт разозлилась  на  капитана  "Золотого  руна".  Чем
раньше они покинут Чарльстон, тем лучше будет для нее. Похоже,  что  это
самое жаркое место на земле. Она прищурилась и посмотрела  на  небо.  Ни
одного облака. Она направилась в свою  каюту.  Бедняжка  Кэт,  наверное,
совсем запарилась. Как только выйдут из гавани, она отнесет ее на  палу-
бу.
   Послышался цокот копыт и женский смех. Может быть, это был тот,  кого
они ждали. Скарлетт бросила взгляд на двухместный экипаж. В экипаже  си-
дели три женщины, на головах которых красовались сказочного вида шляпки.
Она никогда не видела ничего подобного, даже издали Скарлетт могла опре-
делить, что они стоили уйму денег. Поля шляп были  широкими  и  украшены
перьями, которые держались на сверкающих на солнце  драгоценных  камнях.
Издалека они казались Скарлетт чудесными зонтиками от солнца или фантас-
тической коллекцией всевозможных сладостей на больших подносах.
   "Я буду прекрасно смотреться в такой шляпке". Она слегка  наклонилась
через перила, чтобы рассмотреть женщин. Они выглядели элегантно, несмот-
ря на жару. Женщины были одеты в бледную тонкую кисею или вуаль,  оторо-
ченную широкими шелковыми лентами. Скарлетт не видела ничего подобного в
Саванне или в Атланте. Кто были эти женщины? Ее глаза словно пожирали их
перчатки, сложенные зонтики, кружева, хотя она не  могла  быть  уверена,
что это были именно кружева. Бесспорно, что у женщин было очень  хорошее
настроение: они вовсю смеялись и не спешили подниматься на корабль.
   Мужчина в панаме, который был с ними, сошел из экипажа на землю.  Ле-
вой рукой он снял шляпу, а правую подал женщине, которая  сходила  вслед
за ним.
   Скарлетт схватилась руками за поручни. "Боже мой, это  же  Ретт.  Мне
надо бежать. Нет. Нет. Если он на корабле, мне надо забрать Кэт и  найти
место, где спрятаться, найти другой корабль. Но это невозможно.  У  меня
два сундука с платьями, в которых спрятаны винтовки  для  Колума.  Боже,
что же мне делать". Пока она смотрела в сторону трапа корабля, одна  не-
возможная идея сменяла другую.
   Постепенно она уже могла отдавать отчет о происходящем.  У  входа  на
корабль она увидела, как Ретт раскланивался с дамами и целовал их протя-
нутые руки. Она услышала, как женщины произносили "до свидания" и  "спа-
сибо". Кэт была в безопасности.  Но  только  не  Скарлетт.  Ее  защитная
ярость улетучилась и сердце жалобно заныло.
   "Он не видит меня. Пожалуйста, не надевай свою панаму, Ретт".
   Как хорошо он выглядел. Кожа его была загорелой, а  улыбка  такой  же
белоснежной, как льняной костюм. Он был единственным человеком  в  мире,
на котором не мялись льняные вещи. А тот локон, который всегда  его  так
раздражал, опять лез на лоб. Двумя пальцами Ретт убрал  локон.  Скарлетт
так хорошо знала это движение, что почувствовала себя  малодушной  из-за
навеянных воспоминаний. "Что он говорил?" Что-то  ужасно  приятное,  она
знала наверняка. Низким, так хорошо ей знакомым голосом он  обращался  к
женщинам. Она желала, чтобы этот голос ласкал ее уши, и только ее.
   Капитан спустился вниз по трапу, поправляя  свой  костюм  с  золотыми
эполетами. "Не заставляйте их торопиться, - захотелось  закричать  Скар-
летт, - ну, еще чуть-чуть, у меня не будет такого случая. Я  больше  его
никогда не увижу. Я хочу запомнить, как он выглядит".
   "Похоже, что он недавно подстригся, я вижу полоску седины у его ушей.
По-моему, она еще заметнее у висков? Это смотрится так изысканно. Сереб-
ристая седина пронизывает его черные, как ночь,  волосы.  Я  помню,  как
прикасалась к ним, они были жесткими и в то же время невероятно мягкими.
А эти сильные плечи, эти руки, мне хочется..."
   Звук корабельного гудка пронзил небо. Скарлетт слегка подскочила. Она
услышала, как по трапу быстро с грохотом пробежали, но ее глаза  продол-
жали смотреть на Ретта. Глядя вверх, он улыбался. Она  могла  разглядеть
его темные глаза, полоски бровей и безупречно ухоженные усы, Она  видела
его мускулистую, сильную фигуру и незабываемое лицо, похожее на лицо пи-
рата.
   - Мой милый, - прошептала она, - любимый мой.
   Ретт наклонился еще раз. Корабль отходил от пристани. Он надел панаму
и, поправляя се, повернулся назад.
   "Не уходи", - застонало сердце Скарлетт.
   Ретт повернул голову, как будто что-то услышал. Его глаза встретились
с ее глазами, от удивления его гибкое тело  застыло  без  движения.  Они
стояли и смотрели друг на друга довольно долго, а расстояние между  ними
все увеличивалось.
   Затем лицо Ретта озарила вежливая улыбка,  и  он  прикоснулся  своими
двумя пальцами к полям панамы, приветствуя ее. Скарлетт подняла руку.
   Он еще стоял на пристани, когда корабль вошел в фарватер и направился
в открытое море. Когда он удалился так, что было невозможно его рассмот-
реть, Скарлетт, совсем ошеломленная, сползла в кресло.
   - Не будь глупышкой, Бриди, стюард будет все время у двери. Если  что
случится с Кэт, он прибежит за нами. Я не понимаю,  почему  бы  тебе  не
сходить в ресторан. Нельзя же каждый раз ужинать в каюте.
   - У меня есть причина, Скарлетт, я чувствую себя неловко среди разря-
женных леди и джентльменов, делая вид, что я она из них.
   - Ты ничем не хуже их, я тебе уже говорила.
   - Я это слышала, но ты не хочешь слушать меня. Я предпочитаю  ужинать
здесь со всеми этими серебряными крышками на тарелках.  Мои  привычки  -
мое личное дело. Скоро мне придется прислуживать леди, которая будет мне
указывать, что делать и куда идти. И я точно знаю, что мне  не  прикажут
ужинать в приватной обстановке, как эта. Поэтому надо  пользоваться  мо-
ментом.
   Скарлетт не могла согласиться с Бриди, для нее ужинать в каюте сегод-
ня вечером было невозможно. Ей необходимо было разузнать, кто  были  эти
дамы и почему она видела их вместе с Реттом, иначе она сойдет с ума.
   Не успев войти в салон ресторана, Скарлетт уже могла определить,  что
дамы были англичанками. Характерный акцент, все время доносившийся  изза
капитанского стола, свидетельствовал об этом.
   За столом капитана сидело четырнадцать человек. Дюжина пассажированг-
личан, сам капитан и его помощник. Скарлетт обладала отличным  слухом  и
почти сразу смогла определить, что акцент пассажиров отличался от акцен-
та капитана и помощника, хотя для нее тот и другой  были  британцами,  а
значит, заслуживали презрения со стороны всякого, в ком была хоть  капля
ирландской крови.
   Они разговаривали о Чарльстоне. Скарлетт поняла, что их мнение о  нем
было невысокое.
   - Дорогие мои, - прощебетала одна из женщин, - я никогда не видела  в
своей жизни места более мрачного. Не пойму, почему моя матушка  сказала,
что это единственное цивилизованное место в Америке! Это наталкивает ме-
ня на мысль, что мы не заметили, как она совсем рехнулась.
   - Но Сара, - сказал ей мужчина, сидевший слева, - ты не  забывай  про
войну. Я нашел, что тамошние люди очень славные и порядочные, я  в  этом
уверен, только об этом не говорил. А какая отличная у них выпивка.  Все,
что есть в клубном баре.
   - Джерри, милый мой, в таком случае ты решишь, что Тара - тоже  циви-
лизованное место, если там окажется клуб, где есть более-менее приличное
виски. Я не знаю, где может быть еще жарче. Ужасный климат.
   Послышался целый хор голосов, согласный с таким доводом.
   - Но с другой стороны, - произнес молоденький женский голос,  -  этот
чертовски обаятельный Батлер сказал, что зима там  просто  изумительная.
Он приглашал приехать к нему еще.
   - Не сомневаюсь в этом. Фелисити, - сказала женщина более зрелых лет,
- ты вела себя просто неприлично.
   - Френсис, я не вела себя так, - попыталась возражать Фелисити,  -  я
лишь немного развлеклась в начале этой, наводящей тоску, поездки. Не мо-
гу только понять, почему папа отправил меня в Америку. Это гнусное  мес-
то.
   Один из сидящих мужчин засмеялся.
   - Он отправил тебя туда, дорогая сестра, чтобы вырвать из объятий то-
го охотника за богатством.
   - Но ведь он очень мил, я не вижу никакого смысла в  хорошем  состоя-
нии, если вы будете отгонять от меня каждого симпатичного мужчину в Анг-
лии только из-за того, что он небогат.
   - По крайней мере, ты должна отгонять их от себя, Фелисити, - сказала
одна из девушек. - Это ведь совсем не  трудно.  Вспомни  своего  бедного
брата Роджера, на которого американские наследницы должны слетаться, как
мухи на варенье.
   Роджер тяжело вздохнул, а все остальные засмеялись.
   Ну скажите что-нибудь о Ретте", - тихо умоляла Скарлетт.
   - Достопочтенные пользуются плохим спросом, - сказал Роджер, - я  ни-
как не могу вдолбить это в голову папе. Наследницам нужны диадемы.
   Зрелых лет женщина, которую звали Френсис, сказала на  это,  что  все
они вели себя просто неприлично, и она не в  состоянии  понять  нынешнюю
молодежь.
   - Когда я была молодой девушкой... - начала она.
   Фелисити захихикала:
   - Френсис, дорогая, когда ты была девушкой, молодых людей  вообще  не
существовало. Ваше поколение появилось на свет в сорокалетнем  возрасте,
ворча на все происходящее.
   - Твоя дерзость не знает границ, Фелисити, мне придется поговорить  с
твоим отцом.
   На какое-то время воцарилась тишина.
   "Почему же этой Фелисити больше нечего сказать о Ретте?"  -  подумала
Скарлетт.
   Человеком, который вновь упомянул имя Батлера, оказался Ро
   - Батлер, - сказал он, - предложил устроить великолепную охоту,  если
мы приедем к нему осенью. Похоже, его рисовые поля поросли травой, и ут-
ки теперь садятся прямо на ружье охотника.
   Скарлетт изорвала свое меню на кусочки. Кого могла заинтересовать та-
кая ерунда, как утки! Похоже, только этих англичан. Они разговаривали об
охоте на протяжении первой половины ужина. Она уже пожалела, что не  ос-
талась с Бриди, когда ее уши уловили тихий разговор между Фелисити и  ее
сестрой, чье имя оказалось Марджери. Обе они сошлись во мнении, что Ретт
был самым интересным из мужчин, которых они когда-либо встречали.  Скар-
летт слушала их разговор с чувством гордости и одновременно любопытства.
   - Жаль, что он так предан своей жене - сказала Марджери, и на душе  у
Скарлетт заскребли кошки.
   - Совершенно наоборот, я слышала. Неужели никто вам  не  рассказывал?
Он уже был женат на сказочной красавице. Она убежала от  него  с  другим
мужчиной. С тех пор он так и не оправился от потрясения.
   - Любезная Марджери, можешь ли ты тогда представить того мужчину, ра-
ди которого она оставила Батлера?
   Скарлетт тихо улыбнулась. Она получила колоссальное  удовольствие  от
того, что, по слухам, она оставила Ретта, а не наоборот.  Она  даже  по-
чувствовала себя гораздо лучше, чем вначале. Теперь можно даже  заказать
себе десерт.
   На следующий день англичане обнаружили присутствие Скарлетт на кораб-
ле.
   Трое молодых людей согласились между собой, что она выглядела величе-
ственно, романтически-таинственная молодая вдова.
   - Чертовски милая к тому же, - добавил Ро
   Его молодая сестра ответила на это, что,  очевидно,  он  слеп.  С  ее
бледной кожей, темными волосами и такими зелеными глазами она  выглядела
сказочно прекрасной. Единственное, чего ей не хватало, так это прилично-
го платья, тогда у нее не будет отбоя от кавалеров. И они  решили  сбли-
зиться с ней. Когда Скарлетт стояла на палубе и принимала воздушные ван-
ны, Марджери подошла к ней и выразила свое восхищение крошкой Кэт.
   Однако Скарлетт желала большего, чем "сблизиться". Она хотела  узнать
абсолютно все об их пребывании в Чарльстоне. Для  нее  не  было  большим
трудом сочинить трагическую историю своей любви и тяжелой утраты,  кото-
рая сошла за мелодраму и удовлетворила их любопытство. Роджер влюбился в
Скарлетт с первой же минуты. Еще мать учила Скарлетт,  что  леди  должна
быть благоразумно скромной, когда речь заходит о семейных делах. Поэтому
Фелисити и Марджери Коупервейт поразили ее, когда  от  случая  к  случаю
открывали свои самые сокровенные семейный секреты. Их мать, по их словам
красивая и умная женщина, при помощи всевозможных уловок заставила  отца
жениться на ней.
   Она подстроила так, что когда их отец занимался верховой  ездой,  его
лошадь наскочила на нее.
   - Бедняжка папа такой глупый, - рассмеялась Марджери, - и потому  ре-
шил, что нанес ей моральный ущерб, увидев ее обнаженные груди,  торчащие
из разорванного платья. Мы уверены,  что  она  сама  разорвала  на  себе
платье. Мать обвенчалась с отцом так быстро, что тот даже не успел сооб-
разить, чего она добивалась.
   Что особенно обескураживало Скарлетт, так это то, что Фелисити и Мар-
джери были леди. Не просто "леди", в противовес "женщинам". Они  звались
леди Фелисити и леди Марджери, а их "глупец" папа был английским графом.
   Френсис Стурбридж, их ворчливая сопровождающая, также была "леди", но
ее звали леди Стурбридж, а не леди Френсис, потому что она не была урож-
денной "леди", а ее муж был "лишь бароном".
   - Даже если я выйду замуж за лакея, а Марджери сбежит  с  сапожником,
даже в самых грязных трущобах Бристоля мы останемся леди Фелисити и леди
Марджери.
   Скарлетт засмеялась.
   - Мне это все сложно понять, - призналась она.
   - Дорогая моя, ничего нет более сложного,  чем  наша  ужасно  скучная
семья. Все эти  противные,  мерзкие  виконты,  жены  близких  и  дальних
родственников, это прямо лабиринт какой-то.  Маме  постоянно  приходится
принимать всевозможные советы за обеденным столом, иначе она нанесет ос-
корбление какой-нибудь очень важной персоне.
   Леди Коупервейт были более чем легкомысленные  пустышки,  а  их  брат
Роджер, похоже, унаследовал некоторую тупость и бестолковость своего от-
ца, но все же они были веселыми и непосредственными  молодыми  людьми  и
испытывали к Скарлетт искреннюю симпатию. Благодаря им Скарлетт получила
удовольствие во время своего путешествия и, когда корабль приплыл в  Ли-
верпуль, ей не хотелось с ними расставаться.
   Теперь до Голвея оставалось почти два дня, и у нее было мало  времени
на воспоминания о встрече в Чарльстоне, которая вовсе не была встречей.
   Интересно, он тоже был изумлен, когда его глаза увидели ее?
   Ей показалось, что весь мир исчез  куда-то,  и  только  они  остались
вдвоем, в безмерном и безвременном пространстве. Она считала, что,  если
лишь от одного взгляда почувствовала себя неотделимой от него, он не мог
не испытывать такого же чувства. Было ли все так на самом деле?  Мучения
терзали ее, и она смогла успокоиться лишь после того, как подумала,  что
ей все это приснилось или даже было лишь плодом ее воображения.
   И когда "Золотое руно" вошло в бухту Голвея, воспоминание  о  встрече
было уже лишь одним из многих воспоминаний о Ретте, хранившихся в ее па-
мяти. Ее ждала Баллихара. Но для начала надо  было  изобразить  на  лице
улыбку и протащить свои дорожные сундуки  мимо  таможенных  инспекторов.
Колум ждал оружие.
   Ей тяжело было свыкнуться с мыслью, что все  англичане  были  плохими
людьми, проведя время в компании таких милых людей, как Коупервейты.



ГЛАВА 71


   Скарлетт сошла на берег, Колум ожидал ее у трапа.  Она  не  надеялась
увидеть его, хотя знала, что ее  встретят  и  помогут  отвезти  сундуки.
Взглянув на его коренастую фигуру в церковной рясе и  озаренное  улыбкой
лицо, Скарлетт почувствовала себя дома. Она спокойно прошла через тамож-
ню. Единственные вопросы, которые ей задали, были: "Ну как там в  Амери-
ке?" и "Сколько лет этой прекрасной малышке?" Она в свою очередь ответи-
ла: "Ужасно жарко" и не без гордости; "Еще нет и года, а уже пробует хо-
дить".
   Около часа потребовалось, чтобы добраться от порта до железнодорожной
станции. Скарлетт никогда еще не видела такого  хаотичного  движения  на
дороге, даже на главной улице.
   - Это все из-за голвейских скачек, - сказал Колум.
   Скарлетт попыталась вспомнить, что же происходило в Голвее год назад,
а Колум продолжил свое объяснение:
   - Бега с препятствиями и без, каждый июль, целых пять дней.
   Это значило, что полиция была слишком занята и не могла прохлаждаться
в районе порта, а также что в местных гостиницах не  осталось  ни  одной
свободной комнаты. Им нужно будет сесть на поезд до  Баллинаслоу  и  там
заночевать. Скарлетт пожалела, что не было прямого поезда до Маллингара.
Ей захотелось домой.
   - Как на полях, Колум? Пшеница уже созрела? А сено скосили? Много бы-
ло солнца? А как с тем торфом, который хотели срезать? Его  было  доста-
точно? Он был сухой? А горел хорошо?
   - Подожди, сама все увидишь, дорогая Скарлетт. Ты обрадуешься возвра-
щению в Баллихару, я в этом уверен.
   Скарлетт почувствовала больше, чем радость. Она была приятно  пораже-
на. На своем пути в Баллихару она проезжала под  арками,  установленными
местными жителями и украшенными свежей листвой и золотыми лентами. Рядом
стояли люди и размахивали платками и шляпами, приветствуя  ее  возвраще-
ние.
   - Спасибо вам, спасибо, спасибо, - кричала она снова и снова, и слезы
выступали из ее глаз.
   Войдя в Биг Хаус, Скарлетт услышала приветствия в свою честь от  мис-
сис Фицпатрик и нескольких служанок и конюхов, которые для этого выстро-
ились в шеренгу. Скарлетт так захотелось подбежать и обнять миссис  Фиц-
патрик, но она должна считаться с положением хозяйки и вести  себя,  как
подобает хозяйке. Что же касается Кэт, то для нее не существовало  ника-
ких правил. Она смеялась и протягивала свои ручки к миссис Фицпатрик.
   Менее чем через час Скарлетт, переодетая в крестьянское платье, с Кэт
на руках шла быстрыми шагами по своим полям. Как же приятно  -  пройтись
по земле. Она так долго сидела. Ей приходилось сидеть в поездах, на  ко-
раблях, в конторах и креслах. Сейчас ей хотелось идти, скакать, бежать и
танцевать. Она, О'Хара, была у себя дома, где в промежутках между корот-
кими прохладными ирландскими дождями светило теплое солнце.
   В его лучах возвышались холмами стога благоухающего золотистого сена.
   В одном из них Скарлетт проделала большое отверстие, а  затем  забра-
лась в него вместе с Кэт, чтобы поиграть в дом. Кэт  закричала  от  удо-
вольствия, когда часть крыши, за которую они уцепились, рухнула прямо на
них. Чихнув несколько раз от попавшей в ее носик пыли, она  взяла  сухой
цветок и засунула себе в ротик. Скарлетт рассмеялась, когда увидела, ка-
кую гримасу состроила Кэт, выражая свое  крайнее  неодобрение  вкусом  и
выплевывая все содержимое. Однако  смех  Скарлетт  заставил  Кэт  нахму-
риться, отчего она заплакала пуще прежнего.
   - Надо привыкать, когда над тобой смеются, мисс Кэт О'Хара, - сказала
Скарлетт, - ведь ты же у меня чудесная малышка и доставляешь  своей  ма-
мочке радость, много радости. А веселые люди всегда много смеются.
   Когда Кэт начала зевать, Скарлетт отнесла ее домой.
   - Убери сено с ее волос, пока она дремлет, - сказала она Пегги  Куин.
- Я вернусь, когда надо будет ее покормить и выкупать.
   Она нарушила покой одного из тяжеловозов, стоящих на конюшне. Тяжело-
воз стоял и с задумчивым видом жевал жвачку. Скарлетт села на него  вер-
хом без седла и стремян. Ей хотелось проехаться по всей Баллихаре в этот
спокойный предсумерченый час.
   Поля пшеницы горели золотом даже в это время дня. Урожай обещал  быть
щедрым. С чувством удовлетворения Скарлетт поскакала домой...  Возможно,
она никогда не заработает столько денег в Баллихаре, чем получила бы  от
строительства и продажи дешевых домов, но вопрос денег не играл  первос-
тепенной роли. Земля О'Хара снова была возрождена.  Это  она,  Скарлетт,
возродила ее, по крайней мере часть ее, в следующем году она  обработает
еще больше земли, а через год - еще.
   - Как хорошо быть опять дома, - сказала Скарлетт Кэтлин на  следующее
утро, - у меня почти миллион весточек из Саванны.
   Она удобно устроилась у камина, выпустив поползать Кэт. Вскоре  из-за
двери стали заглядывать женские головы, жаждущие услышать от нее рассказ
об Америке, справиться о Бриди и прочее.
   К ужину женщины разошлись, а на их место пришли мужчины из рода О'Ха-
ра, работавшие в поле и проголодавшиеся.
   Пришли все, за исключением, конечно, Симуса, который всегда трапезни-
чал в маленьком домике вместе со старой Кэти-Скарлетт  О'Хара.  Скарлетт
поначалу этого не заметила, она была занята приветствиями Томаса, Патри-
ка и Тимоти, а затем уговаривала Кэт бросить большую ложку,  которой  та
пыталась есть. И только когда мужчины ушли обратно в поле, Кэтлин  расс-
казала ей о той, что изменилось с момента ее отъезда.
   - Я сожалею, Скарлетт, но Симус очень переживал, что ты  не  осталась
на свадьбу.
   - Я хотела остаться, но не могла. И он знал об этом. У меня были дела
в Америке.
   - У меня такое чувство, что это скорее всего  из-за  Пиджин,  которая
носит в себе злобу. Ты разве не заметила, что ее не было  среди  пришед-
ших?
   Скарлетт призналась, что не заметила. Она всего лишь раз видела ее  и
ничего толком о ней не знала. Что она собой  представляет?  Кэтлин  была
немногословна. По ее словам. Пиджин была хорошей хозяйкой. Она содержала
дом в чистоте, готовила хороший обед для Симуса и Шона. Для всего семей-
ства будет благом, если Скарлетт пойдет к ней домой и оценит эти  труды.
У нее настолько обостренное чувство собственного  достоинства,  что  она
никогда не пойдет никого навещать раньше, чем навестят ее.
   - Какая незадача, - воскликнула Скарлетт, - как это все глупо. Приде-
тся будить Кэт.
   - Не надо, оставь ее, я присмотрю за ней, пока буду штопать. Мне луч-
ше с тобой не ходить.
   "Итак, Кэтлин недолюбливает новую жену своего  двоюродного  брата,  -
подумала Скарлетт, - это интересно. И Пиджин живет отдельно, вместо  то-
го, чтобы переехать в дом побольше, к Кэтлин. Она даже не приходит  обе-
дать. Да, ну и достоинство! Сколько уходит лишних сил, чтобы накрыть два
стола вместо одного. Она подумала, что Пиджин вряд ли ей понравится,  но
она решила, что вести себя будет корректно". Это оказалось нелегкой  за-
дачей.
   Нрав у жены Симуса был суровый. Да и нелегко появляться в тех местах,
где буквально все напоминало о прожитых годах.
   "Она выгладит так, как будто напилась уксуса", - подумала Скарлетт.
   Пиджин налила чай, который настаивался так долго, что пить  его  было
практически невозможно. "Хочет дать  мне  понять,  что  я  заставила  ее
ждать", - предположила Скарлетт.
   - Я сожалею, что не была на свадьбе, - сказала она. (Быка  надо  было
брать за рога). - К своим наилучшим пожеланиям я  присоединяю  пожелания
от О'Хара, живущих в Америке. И надеюсь, что вы с  Симусом  будете  жить
счастливо.
   Скарлетт была довольна собой. "Изящно сказано", - подумала она.
   Пиджин чопорно кивнула.
   - Я расскажу Симусу о вашей доброте, - сказала она затем,  -  он  так
хочет перемолвиться с вами словом. Я попросила его быть поблизости. Сей-
час позову. "Да! - сказала Скарлетт самой себе. - В жизни меня и получше
принимали". Она совсем не была уверена, что хотела перемолвиться с Симу-
сом словом. За все время, пока она жила в Ирландии, ей вряд  ли  удалось
обменяться хотя бы десятью словами со старшим сыном Дэниэла.
   После того как Скарлетт услышала эти "слова", она поняла,  что  этого
делать и не стоило. Он хотел получить плату за земельную ренту и считал,
что дом, который был еще больше, чем его собственный, перешел к нему  по
наследству от отца.
   - Мэри Маргарет хотела бы заниматься  стряпней  и  стиркой  для  моих
братьев и для меня. А Кэтлин может делать то же самое для Шона, она ведь
его сестра.
   - Я с удовольствием заплачу ренту, - ответила Скарлетт, но  ей  хоте-
лось, чтобы ее попросили об этом, а не требовали. - Однако я не понимаю,
почему вы обсуждаете со мной вопрос, кому где жить. Тебе с Пиджин и Мэри
Маргарет следует это обсудить с братьями и Кэтлин.
   - Но ведь ты - О'Хара, - почти закричала Пиджин, - за тобой последнее
слово.
   - Она сказала правду, Скарлетт, - ответила Кэтлин, когда Скарлетт  ей
пожаловалась. Прежде чем Скарлетт успела что-то сказать, Кэтлин заулыба-
лась и заверила, что для нее это не имело никакого значения. Она собира-
лась оставить вскоре домик Дэниэла, так как решила выйти замуж за одного
парня из Дансана. Он сделал ей предложение в прошлую  субботу,  когда  в
Триме была ярмарка.
   - Я еще никого не известила об этом, хотела дождаться тебя.
   Скарлетт обняла Кэтлин.
   - Как здорово! Позволишь мне заняться свадьбой? У вас  будет  замеча-
тельная свадьба.
   - Наконец я освободилась от груза поручений, - сказала вечером  Скар-
летт миссис Фиц, - просто чудо. Я не настолько уверена, что быть  О'Хара
- именно то, что я полагала.
   - А что же это по-вашему?
   - Не знаю, может быть, получать больше удовольствий.
   В августе начался сбор картофеля. Его было  так  много,  что  местные
фермеры не могли вспомнить подобного урожая. Убрав картофель, они приня-
лись за пшеницу. Скарлетт любила наблюдать: блестящие серпы просто пере-
ливались на солнце, а колосья падали вниз и устилали землю шелковым  по-
лотном. Иногда она становилась вместо человека, шедшего вслед за жнецом,
брала срезанные колосья, составляла из них небольшие снопы. Она не могла
овладеть искусством быстрого вязания снопа при помощи пшеничного стебля,
но простое их составление у нее получалось.
   - Это посложнее, чем уборка хлопка, - сказала  она  Колуму.  Ее  нос-
тальгические воспоминания время от времени все еще давали о себе  знать.
Колум сказал, что понимает Скарлетт, и Скарлетт точно знала, что  он  не
лгал. Он действительно был ее братом. Колум казался чем-то  озабоченным,
но, как он сам говорил, это было причиной того, что уборка пшеницы поме-
шала быстрее закончить строительство гостиницы, которую сооружал Брендон
Кеннеди. Скарлетт вспомнила обезумевшего человека из церкви, который, по
словам Колума, находился в бегах. Ей стало интересно, появился ли ктони-
будь еще и что Колум сделал для них. Но все же ей лучше ничего не  знать
и ни о чем не спрашивать.
   Она лучше будет думать о чем-нибудь приятном, например  -  о  свадьбе
Кэтлин. Конечно, Скарлетт не выбрала бы Кевина О'Коннора в качестве  бу-
дущего мужа для Кэтлин, но он был так в нее влюблен, к тому  же  у  него
хорошая ферма и двадцать коров, поэтому он мог составить  очень  хорошую
партию. У Кэтлин было неплохое приданое: деньги, вырученные  от  продажи
яиц и масла, и вся кухонная утварь в доме Дэниэла. Она с  благодарностью
приняла сто фунтов от Скарлетт, которые та принесла в качестве  подарка,
сказав заговорщическим тоном, что Скарлетт  не  стоило  проявлять  такую
щедрость, так как приданого у нее было достаточно.
   Скарлетт очень расстроилась, узнав, что свадьба не могла состояться в
Бит Хаусе. Традиция требовала, чтобы свадьба проходила в том доме, в ко-
тором молодая супружеская пара собиралась жить. Самым значительным вкла-
дом Скарлетт в их свадьбу могли стать несколько гусей и шесть бочек пор-
тера к свадебному столу. И хотя этого было более чем достаточно, как  ей
сказал Колум, все же хозяевами праздника была семья жениха.
   - Хорошо, когда делаешь больше, чем следует делать, не буду  останав-
ливаться, - сказала ему Скарлетт. Она также предупредила Кэтлин, на слу-
чай, если та будет возражать:
   - Снимаю с себя траур, мне до смерти надоело носить черное.
   Одетая в три юбки - голубого, красного и темно-зеленого цветов, в по-
лосатых гольфах на ногах, Скарлетт не упустила шанса  станцевать  каждый
рил, исполненный на свадьбе.
   Затем по дороге в Баллихару она разразилась плачем.
   - Мне так будет ее не хватать, Колум. Я буду скучать по ее  дому,  по
гостям. Я никогда больше не пойду туда, где  мерзкая  Пиджин  поит  всех
своим мерзким чаем.
   - Двенадцать миль - это не край света, дорогая  Скарлетт.  Сядешь  на
хорошую скаковую лошадь, вместо того чтобы плестись в кабриолете, и вмиг
доскачешь до Дансана.
   Скарлетт понимала, что слова Колума были не лишены смысла, хотя наот-
рез отказалась воспринимать его робкое предложение о том, что пора бы ей
подумать о новом замужестве.
   Несколько раз она просыпалась среди ночи,  и  темнота,  окутавшая  ее
комнату, была похожа на таинственную темноту  в  глазах  Ретта,  которую
Скарлетт увидела в момент их встречи в Чарльстоне. Что же он  тогда  по-
чувствовал?
   Одна в тишине ночи, в большой резной кровати, одна среди темноты нео-
свещенной комнаты, Скарлетт мучила себя вопросом и мечтала  о  несбыточ-
ном. Временами ей казалось, что она умрет, если его не увидит.
   - Кэт, - произнесла отчетливо Кэт, когда увидела в зеркале свое отра-
жение.
   - Слава Богу, - вскрикнула Скарлетт. Она было начала бояться, что  ее
ребенок уже никогда не заговорит. Кэт редко лепетала в свойственной  ма-
леньким детям манере и с большим удивлением смотрела на взрослых,  когда
те пытались в такой манере заговорить с ней. Она начала ходить уже в де-
сять месяцев, и Скарлетт знала, что это было довольно рано,  но  даже  в
одиннадцать оставалась молчаливой, если не считать смеха.
   - Скажи "ма-ма", - попросила ее Скарлетт.
   Безрезультатно.
   - Скажи "ма-ма", - попыталась она опять, но маленькая девочка уклони-
лась от объятий и отважно нырнула на пол. Ходить  пыталась  она  больше,
чем у нее это получалось на самом деле.
   - Самонадеянное маленькое чудовище, - обозвала ее Скарлетт. - Все де-
ти первым произносят "ма-ма", а не свое собственное имя.
   Кэт приостановилась. Затем повернула свою головку и  наградила  Скар-
летт улыбкой, которая,  как  сказала  Скарлетт  позже,  была  "бесспорно
злой".
   - Мама, - сказала она небрежно и заковыляла дальше.
   - Она, наверное, произнесла бы это с самого начала, если бы захотела,
- похвасталась Скарлетт отцу Флинну.
   Старый священник слегка улыбнулся. На своем веку ему довелось  видеть
многих гордящихся матерей.
   - Сегодня великий день, - вежливо произнес он.
   - Да, бесспорно, отец, день великий! - воскликнул Томми  Доил,  самый
молодой из фермеров. - Теперь ясно, что мы собрали невиданный урожай.
   Он снова наполнил свой стакан и стакан святого отца. Каждый мог расс-
лабиться и насладиться прелестями жизни на празднике урожая.
   Скарлетт позволила себе тоже налить стаканчик портера. Было бы плохой
приметой, если бы после сказанного тоста она хотя бы не смочила себе гу-
бы. Но судьба благословляла Баллихару целый год  и  опасность  накликать
беду была небольшой.
   Она взглянула на длинные столы, установленные вдоль широкой улицы.
   Каждый стол был украшен пшеничным снопом, перевязанным  поперек  лен-
той. Вокруг сидели улыбающиеся люди и наслаждались жизнью. Именно в  это
время можно было получить больше всего удовольствия от того, что она бы-
ла О'Хара. Все представители рода много работали, каждый на своем месте,
и теперь они вместе со всем городком отмечали окончание славного труда.
   Там было все: еда и питье, сладости и даже маленькая карусель для ре-
бятишек. Перед входом в незаконченную гостиницу местные жители соорудили
деревянную площадку для танцев. Под полуденным  солнцем  небо  приобрело
золотистый оттенок. Золотом поблескивали пшеничные снопы на  праздничных
столах, и чувство счастья, как крупицы золота, переполняло душу каждого.
Таким и должен быть праздник урожая.
   Донесшееся фырканье лошадей заставило матерей вспомнить о  своих  де-
тях. Сердце замерло в груди Скарлетт, когда она никак не могла  отыскать
Кэт. Вскоре она обнаружила ее сидящей на коленях у Колума на краю стола.
Колум разговаривал с соседом по столу. Кэт кивала головой, как будто по-
нимала каждое их слово. Скарлетт ухмыльнулась. Какая же  смешная  у  нее
дочка.
   В глубине улицы показались лошади, на которых сидели милиционеры.
   Милиционеров было трое, и все они были офицерами. Их  начищенные  ла-
тунные пуговицы казались даже более золотыми, чем пшеничные колосья. Они
придержали лошадей, и те сменили бег на шаг. За столом воцарилась  тиши-
на, кто-то из мужчин встал.
   - По крайней мере у них хватило совести приостановиться, чтобы не на-
пустить клубов пыли, - сказала Скарлетт отцу Флинну. Но когда лошади ос-
тановились у заброшенной церкви, она промолчала.
   - Как проехать к Бит Хаусу? - спросил один из офицеров. -  Мне  нужно
поговорить с его хозяином.
   Скарлетт поднялась.
   - Я хозяйка, - сказала она и сама удивилась,  что  могла  еще  что-то
произнести, так внезапно у нее пересохло в горле. Офицер посмотрел на ее
растрепанные волосы и яркую крестьянскую одежду и усмехнулся: - Занятная
девушка, но мы приехали сюда не в игры играть.
   У Скарлетт возникло чувство, которого у нее еще ни разу  в  жизни  не
было
   - неистовый вдохновляющий гнев. Она встала на  скамейку,  на  которой
сидела, в позу "руки на пояс". Это выглядело очень дерзко, и она об этом
знала.
   - Никто вас сюда не приглашал, солдат, тем более играть в  игры.  Что
же вам надо? Меня зовут миссис О'Хара.
   Второй офицер продвинулся немного вперед. Затем он слез  с  лошади  и
встал внизу перед Скарлетт.
   - Нам надо передать это, миссис О'Хара. - Он снял  шляпу  и  одну  из
своих белых перчаток и вручил ей бумажный свиток. - Наш гарнизон получил
приказ расквартироваться в Баллихаре для защиты ее жителей.
   У Скарлетт появилось чувство, как будто в теплом небе августа  начала
собираться гроза. Она развернула свиток и дважды прочитала его, не торо-
пясь. Она ощутила облегчение, когда содержание врученного  ей  документа
стало ей ясно. Она улыбнулась и задрала вверх голову так, чтобы  все  ее
могли видеть. Затем, не убирая улыбки с лица, она повернулась к офицеру.
   - Это очень любезно со стороны полковника, - сказала она,  -  но,  по
правде говоря, я считаю, что в этом нет никакой необходимости.  И  никто
не может присылать сюда солдат без моего согласия. Не будете ли  вы  так
любезны известить их об этом? В Баллихаре нет никаких беспорядков, и  мы
прекрасно друг с другом ладим.
   Она отдала ему свиток.
   - Похоже, вы немного перегрелись на солнце, не желаете стаканчик эля?
   Когда ей было всего пятнадцать, она уже умела очаровывать мужчин сво-
им неподкупно просящим видом. Так смогла она очаровать и разговаривающе-
го с ней офицера. Как и десятки молодых  людей  из  графства  Клейтон  в
Джорджии, которых Скарлетт сумела обхитрить, офицер покраснел от  смуще-
ния и начал заикаться:
   - Спасибо, миссис О'Хара, но... порядок... есть порядок, лично  бы  я
не отказался, но полковник... сами понимаете...
   - Я вас понимаю, - ласковым голосом сказала  Скарлетт,  -  но,  может
быть, как-нибудь в другой раз?
   Первый тост, который прозвучал на празднике урожая,  был  за  О'Хара.
Первым такой тост был всегда, но на сей раз он прошел под громкие  одоб-
рительные возгласы.



ГЛАВА 72


   Зимою Скарлетт не  могла  найти  себе  места.  Прогулки  верхом  были
единственным активным занятием, а ей так необходимо было что-то  делать.
Новые поля были расчищены и удобрены уже к середине ноября. Какими  мыс-
лями она теперь могла себя занять? Даже жалоб и разбирательств в ее кон-
тору поступало немного. Правда, Кэт смогла самостоятельно  пройти  через
всю комнату и зажечь рождественскую свечку, еще были новогодние обряды с
бармбреком и темноволосым пришельцем, роль которого исполняла  Скарлетт,
но даже такие короткие дни казались ей ужасно  долгими.  Ее  с  радостью
встречали в кабачке у Кеннеди, ведь знали, что Скарлетт оказывала  фени-
анцам поддержку. Но вскоре она устала от песен о  замученных  борцах  за
свободу Ирландии и громких возгласов, грозящих  вышвырнуть  англичан  из
страны. Она приходила в кабачок, лишь когда одной становилось невмоготу.
Она была просто счастлива, когда первого февраля  наступил  День  святой
Бриджид. От радости она с такой силой вывернула первый появившийся дерн,
что клубы земли полетели во все стороны. "Этот год будет даже лучше, чем
прошлый", - неосмотрительно предсказала Скарлетт.
   Но работа на новых полях чрезмерно тяжким грузом легла на плечи мест-
ных фермеров. У них никак не хватало времени управиться со  всем.  Скар-
летт донимала Колума, чтобы тот привел в город еще несколько  новых  ра-
ботников: оставалось немало пустовавших домов. Но Колум не хотел  приво-
дить чужаков, и Скарлетт отступила. Она понимала,  что  необходимо  было
сохранить тайну фенианского братства. В итоге  Колум  предложил  компро-
мисс. Скарлетт может нанять на работу мужчин, но только на лето. Он  от-
везет ее для этого на специальную ярмарку. Там также она  сможет  ПОДЫС-
КАТЬ и купить лошадей, которые необходимы.
   - Наверное, я думала не головой, Колум О'Хара, я, наверное,  ослепла,
когда заплатила хорошие деньги за тех битюгов. Они двигаются как черепа-
хи. Меня теперь на этом не проведешь.
   Колум про себя улыбнулся. Скарлетт была просто удивительной женщиной.
Она знала толк во многих вещах, но с лошадьми ей всегда не везло. Это он
хорошо знал.
   - Дорогая Скарлетт, ты похожа на деревенскую служанку, а не на джент-
ри, никто не поверит" что ты сможешь заплатить за один круг карусели,  а
уж говорить при лошадь...
   Скарлетт нахмурилась. Она не понимала, что была одета совсем неподхо-
дяще для поездки на ярмарку. От зеленой сорочки ее глаза становились еще
зеленее, а цвет юбки совпадал с цветом весеннего неба.
   - Не могли бы вы оказать мне любезность, отец Колум  О'Хара,  и  под-
толкнуть эту коляску? Я знаю, как мне одеваться. Если я  буду  выглядеть
богатой, то торговец решит подсунуть мне какую-нибудь дохлую клячу.  Мне
лучше быть в деревенском платье. Ну давай же, давай. Я так долго  ждала.
Я только не вижу причины, почему бы подобной ярмарке не открыться в день
святой Бриджид, когда работа в поле начинается снова.
   Колум улыбнулся.
   - Некоторые парни в это время еще ходят в школу, дорогая Скарлетт.
   Он натянул вожжи, и они поехали.
   - Много это приносит им пользы - портить глаза  над  книгами,  вместо
того, чтобы быть на свежем воздухе и зарабатывать неплохие деньги, - не-
довольно съязвила Скарлетт, изнемогая от нетерпения.
   Одна миля сменяла другую, а от  плетеных  живых  изгородей,  стоявших
вдоль дороги, исходил аромат распустившихся цветов.  Теперь,  когда  они
действительно ехали полным ходом, Скарлетт могла позволить себе  рассла-
биться.
   - Я никогда не была в Дрозде. Мне там понравится?
   - Думаю, что да. Ярмарка там очень большая, намного  больше,  чем  ты
когда-нибудь видела.
   Колум знал, что, спросив его про Дрозду, Скарлетт имела в виду ярмар-
ку. Ярмарки вызывали в ней чувство приятного  волнения.  Все  остальное,
что могло заинтересовать на кривых улочках старого города, было  недося-
гаемым для ее ума. Скарлетт любила только то, что можно было  легко  по-
нять. Эта черта ее характера нередко заставляла Колума чувствовать  себя
неловко. Он знал, что она не отдавала  полностью  отчета"  какому  риску
подвергала себя своей связью с  фенианским  братством.  Такое  неведение
могло привести к катастрофическим последствиям. Но сегодня он ехал с ней
по ее делу, и Колум решил, что получит от ярмарки  столько  же  приятных
впечатлений, как и она сама.
   - Посмотри, Колум, какая громадная ярмарка.
   - Боюсь, что слишком уж большая. Куда сначала пойдем? К  лошадям  или
за парнями? Они в разных концах.
   - Боже! Лучших расхватают, как обычно, в самом начале.  Вот  что:  ты
идешь выбирать парней, а я побегу прямо к лошадям. Когда закончишь, при-
дешь ко мне. Ты точно знаешь, что эти парни сами доберутся до Баллихары?
   - Они сюда пришли, чтобы быть нанятыми, им не привыкать ходить. Неко-
торые из них прошли сотню миль, чтобы лопасть сюда. - Скарлетт  заулыба-
лась. - Сначала посмотри на их ноги, прежде чем что-либо подписывать.  А
я загляну в лошадиную часть. Так куда мне идти?
   - В конце, там, где флаги. На ярмарке в Дрозде ты можешь увидеть  са-
мых лучших лошадей Ирландии. За некоторых, я слышал, платят сто  и  даже
больше гиней.
   - Какая чепуха! Ну и сказочник же ты. Колум. Я куплю трех меньше  чем
за столько, увидишь.
   Скарлетт увидела большие холщовые палатки, приспособленные  под  вре-
менные стойла для лошадей. Ага, подумала она, никому не удастся  продать
мне хоть одну лошадь при плохом свете. И она полезла в шумную толпу, ко-
торая терлась у входа в палатку. "Что же делать,  я  никогда  не  видела
столько лошадей в одном месте. Какой молодец Колум, что привез меня  сю-
да. У меня будет богатый выбор".
   Помогая локтями, она протискивалась с одного места на другое, разгля-
дывая каждую из стоящих лошадей.
   Ей совсем не нравилось, как продавали лошадей в Ирландии. Ты  не  мог
подойти к хозяину и спросить, сколько он хочет за свою лошадь. Нет,  это
слишком просто. Как только кто-то хотел купить лошадь, один из торговцев
выпрыгивал вперед и называл цену, которая была неприемлема либо для про-
дающего, либо для покупающего. Затем  торговцы,  предварительно  стравив
заинтересованных лиц, добивались от них обоюдного согласия. Скарлетт  на
горьком опыте познакомилась с уловками торговых агентов. Если ты был не-
осмотрителен, то они могли внезапно схватить за руку  и  со  всей  силой
хлопнуть по ладони, и это означало, что ты купил лошадь, и сделка состо-
ялась. Ей приглянулась парочка чалых лошадей, которых расхваливал торго-
вец. Они были отлично подобраны друг к другу, им было не более трех лет,
каждая весила всего лишь семьдесят фунтов. Скарлетт убрала руки за  спи-
ну.
   - Выведите их на свет, я хочу рассмотреть, - сказала она.
   Владелец с торговцем и рядом стоящие люди бешено запротестовали.
   - Губит весь азарт, - сказал какой-то мужчина небольшого роста,  оде-
тый в свитер и брюки для верховой езды.
   Скарлетт настаивала, говоря при этом очень сладким голосом. "На слад-
кую бумажку прилипает больше мух", - напомнила она себе. Она  посмотрела
на переливающиеся лошадиные бока и провела по  ним  рукой.  Затем  умело
схватила за голову одну из лошадок и осмотрела ее зубы, после чего  раз-
разилась смехом: три года, мать Мария!
   - Заберите их, - сказала Скарлетт, подмигивая торговцу, - да мой  де-
душка моложе их.
   Она была очень довольна собой.
   Час спустя она нашла лишь трех лошадей, устраивавших ее во всех отно-
шениях. Каждый раз ей приходилось ласково упрашивать  владельцев  разре-
шить осмотреть лошадей при дневном свете. Она с завистью смотрела на лю-
дей, покупавших лошадей для охоты. На открытой площадке были установлены
барьеры для прыжков, и покупатели таких лошадей могли воочию  убедиться,
чего стоила та или иная лошадь. Ко всему прочему охотничьи  лошади  были
очень красивыми. Что же касалось тяжеловозов, то их внешний вид не  имел
особого значения. Скарлетт повернулась в другую от барьера  сторону.  Ей
нужно было купить еще трех лошадок. Пока ее глаза привыкали к полумраку,
царившему в лошадиных палатах, она прислонилась к столбу, поддерживавше-
му это временное сооружение. Она уже  начала  чувствовать  усталость,  а
сделано было лишь полдела.
   - Где твой Пегас, Барт? Я не вижу, чтобы он прыгал через барьеры.
   Скарлетт схватилась за столб руками: "Я схожу с ума. Этот голос похож
на голос Ретта".
   - Если бы ты привез меня на гусиную охоту...
   "Так и есть! Я не могу ошибаться, больше никто в мире  так  не  гово-
рит".
   Она быстро повернулась и посмотрела на залитую солнцем  площадь,  щу-
рясь от яркого света.
   "Это его спина. Ведь так это? Бесспорно. Если бы он только что-нибудь
сказал еще или повернул голову. Это не может быть Ретт, у него нет ника-
ких причин приехать в Ирландию, но я не могу перепутать его голос".
   Мужчина повернул голову, чтобы что-то сказать светловолосому  челове-
ку, стоящему возле него. Это был Ретт. Скарлетт вся задрожала.
   Второй мужчина что-то произнес, и Ретт кивнул. Затем  белокурый  ком-
паньон скрылся из виду, и Ретт остался один. Скарлетт стояла  в  тени  и
смотрела на свет.
   "Ни с места", - приказала она себе, когда Ретт  начал  удаляться.  Но
она не могла ничего поделать с собой. Она выбежала из-под навеса и побе-
жала за ним вслед.
   - Ретт!
   Он неуклюже остановился. Ретт, который никогда не был неповоротливым,
развернулся. Выражение его лица было непонятным, а  блеск  глаз  Казался
очень резким из-под козырька шапки. Затем он улыбнулся притворней  улыб-
кой, которую Скарлетт очень хорошо знала.
   - Ты появляешься в самых неожиданных местах,  Скарлетт,  -  промолвил
он.
   "Он смеется надо мной, а мне все равно. Мне на  все  наплевать".  Она
слышала биение своего сердца.
   - Привет, Ретт, - сказала она, - как твои  дела?  Она  понимала,  что
сейчас было неуместно задавать подобные вопросы, но ей надо было  что-то
говорить. Губы Ретта передернулись.
   - Для мертвого человека я в полном порядке, - с подчеркнутой мелодич-
ностью произнес он, - или я ошибся? Мне показалось, что в  Чарльстоне  я
видел вдову.
   - Да, мне нужно кое-что тебе сказать. Я не была замужем,  то  есть  у
меня не было мужа.
   - Не старайся ничего мне объяснить. У тебя это не очень хорошо  полу-
чается.
   - Что ты имеешь в виду? Не будь таким неприветливым, Ретт.
   - Не обращай внимания. Каким ветром занесло тебя в Ирландию? Я думал,
ты в Англии.
   - Почему ты так решил? (Почему мы стоим здесь и говорим ни о  чем?  Я
что, уже утратила способность думать? Зачем я говорю все эти глупости?)
   - Ты не сошла на берег в Бостоне? Скарлетт услышала это, и сердце за-
билось с новой силой. Значит, он попытался разузнать, куда она направля-
лась. Значит, ему было не все равно, и он не хотел, чтобы  она  исчезла.
Она почувствовала прилив чего-то воодушевляющего.
   - Я могу предположить, судя по твоему яркому наряду, что ты больше не
оплакиваешь мою смерть, - сказал Ретт. - Как ты могла, Скарлетт, я  ведь
еще не в могиле.
   Она с ужасом посмотрела на свое деревенское платье, а  затем  на  его
безупречный синий костюм для поездок верхом. Почему он всегда ставил  ее
в глупое положение? Почему она не могла хотя  бы  рассердиться?  Потому,
что она любила его. Верил он или нет, но это была правда. Без всякой ко-
рысти и не думая о последствиях. Скарлетт смотрела на человека,  который
столько лет был ее мужем.
   - Я люблю тебя, Ретт, - не роняя достоинства, сказала она.
   - Как мне жаль тебя, Скарлетт. Ты, похоже, всегда любишь мужчин - му-
жей других женщин. - Он учтиво поднял свою шапку. - Но я должен быть ве-
рен другой, прости меня, пожалуйста, если я тебя сейчас покину. До  сви-
дания.
   Он повернулся и зашагал прочь. Скарлетт глядела ему вслед. Она чувст-
вовала себя, так будто Ретт ударил ее по лицу.
   Без всякой на то причины, ничего не добиваясь от него, она хотела по-
дарить самое сокровенное, что у нее было. А он втоптал ее в грязь.  Сде-
лал из нее посмешище. Нет, это она сама сделала из себя посмешище.  Ярко
одетая, маленькая, одинокая ее фигура стояла на одном месте среди  ярма-
рочного шума еще очень долго. Но затем Скарлетт вновь обрела способность
видеть происходящее вокруг. Она увидела Ретта  с  приятелем,  окруженных
толпой любопытных зрителей. Какой-то одетый в  твидовый  костюм  мужчина
держав за уздечку беспокойного коня, а стоящий рядом  с  ним  человек  с
красным лицом, одетый в шотландку, резким движением опускал свою  правую
руку. Скарлетт был знаком этот жест, который можно было увидеть во время
продажи лошадей. Она могла представить, как этот человек ударит по рукам
приятеля Ретта и хозяина лошади, что будет означать  заключение  сделки;
Ее ноги шли сами по себе, преодолевая расстояние, разделяющее ее с ними.
Навстречу попадались люди, но она их не замечала. Гипнотизирующий  голос
торгового агента, как ритуальная песня:
   - Сто двадцать, сэр, вы знаете, что это хорошая цена, даже для такого
зверя, как этот.., а вы, сэр, готовы дать еще пять, чтобы это  благород-
ное животное стало украшением вашей конюшни..." сто сорок? Будьте немно-
го благоразумнее, тот джентльмен дал сто  двадцать  пять,  скажите,  что
сбросили со ста сорока двух, и не успеет все закончиться, как мы  придем
к согласию. Итак, сто сорок, теперь посмотрим, насколько человек велико-
душен. Докажите, что можете поставить свою цену.  Скажите  сто  тридцать
вместо ста двадцати пяти, и вы почти встретитесь...
   Скарлетт вошла внутрь треугольника, состоящего из продающего, покупа-
ющего и торгового агента. На фоне зеленой сорочки лицо ее казалось слиш-
ком белым, а глаза зеленее, чем изумруды.
   - Сто сорок, - отчетливо произнесла она. Агент посмотрел с недоумени-
ем и сбился с ритма. Скарлетт поплевала в свою правую ладонь и с громким
хлопком ударила о его. Она поплевала еще раз, глядя на  продающего.  Тот
поднял свою руку, также поплевал на ладонь и дважды ударил ею  о  ладонь
Скарлетт. Агенту ничего не оставалось, как  тоже  поплевать  и  скрепить
сделку.
   Скарлетт посмотрела на друга Ретта:
   - Я надеюсь, вы не очень огорчены, - промолвила она  слащавым  голос-
ком.
   - Конечно, нет, это... - Тут вклинился Ретт. - Барт, я хотел бы, что-
бы ты встретил... - сказал он и остановился.
   Скарлетт не глядела в его сторону.
   - Миссис О'Хара, - представилась она его смущенному компаньону.
   - Джон Морланд, - в свою очередь представился тот и взял ее за испач-
канную руку. Он наклонился и поцеловал ее, затем  улыбнулся  ее  сияющим
глазам.
   - Вы охотитесь здесь поблизости?
   "Господи, что же я наделала? Что теперь сказать?" Что она  будет  де-
лать с чистокровной охотничьей лошадью у себя в конюшне в Баллихаре?
   - Я признаюсь, мистер Морланд, поддалась женскому импульсу. Я  должна
была купить эту лошадь.
   - То же самое и я, но я, как видите, слишком медлил, - ответил ей бе-
локурый джентльмен с чисто английским акцентом. - Я счел  бы  за  честь,
если бы вы как-нибудь приехали ко мне и составили компанию для  охоты  в
моих местах. Это рядом с Дансаном, вы знакомы с этой частью графства?
   Скарлетт заулыбалась. Совсем недавно она была в этой части на свадьбе
у Кэтлин. Не удивительно, что имя Джона Морланда было  ей  знакомо.  Она
наслушалась о "сэре Джоне Морландс" от мужа Кэтлин. "Он великий человек,
хотя и лендлорд, - сотни раз произносил Кевин О'Ко - Он сам сказал,
что снизил мне ренту на пять фунтов. Это был его свадебный подарок".
   "На пять фунтов, - думала Скарлетт, - как великодушно со стороны  че-
ловека, который платит в пятнадцать раз больше за лошадь".
   - Я знаю Даисан, - сказала Скарлетт, - это недалеко от моих друзей.
   Я с удовольствием составлю вам компанию как-нибудь. Вы можете  назна-
чить другой день.
   - В следующую субботу?
   Скарлетт задорно заулыбалась, затем поплевала на ладонь и подняла ру-
ку и Джон Морлаид рассмеялся. Он поплевал себе на ладонь и дважды ударил
по ее ладони.
   - Решено!
   Только теперь Скарлетт посмотрела на Ретта. Глаза его были направлены
в ее сторону, казалось, он уже давно за  ней  наблюдал.  В  этих  глазах
Скарлетт могла видеть что-то веселое и что-то, чего она не могла  разоб-
рать. "Ну что ж, похоже, как будто  он  меня  раньше  не  встречал,  или
что-то в этом роде".
   - Мистер Батлер, как я рада видеть вас, - любезно сказал" Скарлетт.
   Она протянула ему свою грязную руку.
   Ретт снял перчатку и взял ее.
   - Миссис О'Хара, - Произнес он, кланяясь.
   Скарлетт кивнула головой уставившемуся на нее торговому агенту и  ух-
мыляющемуся бывшему хозяину лошади.
   - Мой конюх сейчас придет и сделает все, что  необходимо,  -  с  лег-
костью сказала она и приподняла свои юбки, чтобы  достать  пачку  денег,
подвязанных к ее ноге.
   - Гинеи, все нормально? Она пересчитала деньги и  отдала  их  бывшему
хозяину.
   Когда она повернулась и пошла, ее юбки водоворотом закружились вокруг
нее.
   - Какая удивительная женщина, - сказал ей вслед Джон Морланд.
   Губы Ретта изобразили улыбку.
   - Потрясающая, - ответил он, соглашаясь.



ГЛАВА 73


   - Кэт пойдет на улицу, - промолвил детский голосок.
   - Нет, дорогая моя, не сегодня. Скоро, но не сегодня. Скарлетт ощуща-
ла себя ужасно уязвимой. Как она могла так  опрометчиво  поступить?  Как
она смогла пренебречь той опасностью, которая угрожала Кэт?  Дансан  был
совсем недалеко, и, наверняка, люди там знали про  миссис  О'Хара  и  ее
смугловатую дочку. Она отвела Кэт наверх, где у нее были свои две комна-
ты, и следила за ней днем и ночью, поглядывая при этом из окна на  доро-
гу:
   Миссис Фиц выполняла роль посредника Скарлетт и передавала ее  указа-
ния, касающиеся того, что нужно было сделать, к тому же сделать  быстрее
быстрого. Портниха бегала то и дело к Скарлетт, подгоняя ее  костюм  для
верховой езды, сапожник трудился словно эльф, изготовляя для нее сапоги,
конюх смазывал иссохшееся и потрескавшееся седло, висевшее в сарае трид-
цать лет до приезда Скарлетт, а один из парней, которых Колум  нанял  на
работу, начал готовить гнедого для будущей охоты. Когда наступила суббо-
та, Скарлетт была во всеоружии - иначе и быть не могло.
   Ее конь был гнедым мерином по имени Луна, он был очень крупным, как
   Скарлетт и говорила Колуму, равнялся семнадцати ладоням и имел мощный
стан и длинную спину. Он предназначался для крупного человека,  и  Скар-
летт, сидя на нем, выглядела крошечной, хрупкой и очень женственной. Она
боялась, что будет выглядеть смешной. И у нее не возникало сомнений, что
она сделает из себя посмешище.
   Она не знала нрав Луны, его особенности, и у нее не было  возможности
их разузнать, потому что она воспользовалась дамским седлом, как  и  все
леди. Когда Скарлетт была девушкой, она любила ездить в  дамском  седле,
но ей редко приходилось испытывать быструю езду, и к тому же при медлен-
ной езде гораздо удобнее флиртовать с мужчинами, едущими рядом.
   Теперь же дамское седло было большим недостатком. Она не могла управ-
лять лошадью, давя на ее бока коленями, потому  что  одно  из  них  было
изогнуто вокруг передней луки, другое оставалось неподвижным,  так  как,
лишь давя на одно стремя, могли леди уравновесить свое положение. "Я на-
верное слечу с коня еще до того, как доберусь до Дансана", - отчаявшись,
думала она, и наверняка сломаю себе шею после первой же преграды. Еще по
рассказам своего отца она знала, что захватывающей частью охоты на лоша-
дях было перескакивание через ограждения, ямы, стены, ступеньки и прочие
препятствия. Колум напрасно предупреждал ее, что дамы  любили  не  охоту
верхом: особое место в их охоте занимали  завтрак  и  охотничье  платье.
Несчастные случаи происходили чаще всего из-за дамских седел, и никто не
осуждал леди, если те проявляли предусмотрительность.
   Ретт получит удовольствие, увидев ее трусливой и слабой. И она  пред-
почла бы сломать себе шею, чем доставить ему это удовольствие.  Скарлетт
дотронулась до гривы Луны кнутовищем.
   - Попробуем рысью, и посмотрим, смогу ли я удержаться в этом дурацком
седле, - сказала Скарлетт, громко вздохнув.
   Колум описал Скарлетт, как проходит охота на лис, но она не была под-
готовлена к первым коллизиям.  Морландхолл  представлял  собой  смешение
стилей архитектуры более чем двух столетий. Печные трубы, окна,  флигели
сумбурно соседствовали друг с другом вокруг обнесенного каменной  стеной
внутреннего двора. Все это составляло главную часть замка,  возведенного
первым баронетом из династии Морландов в 1615 году. Квадратный двор  был
заполнен сидящими верхом наездниками и лающими охотничьими псами. Увидев
эту картину, Скарлетт позабыла о своей беспокойстве. Колум забыл ей ска-
зать, что мужчины на охоту надевали ярко-красные камзолы. Никогда в жиз-
ни она не видела ничего более романтичного.
   - Миссис О'Хара, - воскликнул сэр Джон Морланд, подъехав  к  Скарлетт
на лошади. Его переливающийся головной убор был снят и находился в руке.
- Добро пожаловать, я, право, не думал, что вы приедете.
   Скарлетт прищурилась:
   - Это Ретт вам сказал?
   - Наоборот. Он сказал, что своенравные лошади не заставят вас  сидеть
дома, - сказал Морланд чистосердечно, - ну, а как вы находите Луну?  Ка-
кой чудесный конь.
   - Да... это верно, - ответила Скарлетт.
   Глаза ее метались из стороны в сторону в поисках  Ретта.  Сколько  же
здесь народу! Черт бы побрал эту вуаль, я ничего не вижу. Скарлетт  была
одета в самый консервативный костюм для охоты на лошадях: черный шерстя-
ной камзол с высоким воротом сковывал движения, такой же черный головной
убор, заканчивающийся вуалью, которая загораживала лицо Скарлетт.  Вуаль
была подвязана сзади к пучку ее волос.
   Для нее это было хуже, чем траур, но выглядело респектабельно и конт-
растировало с пестрыми юбками и полосатыми гольфами, в которых она  была
прошлый раз. Единственно, что Скарлетт наотрез отвергла, так это корсет.
Неудобства, создаваемого седлом, было и так достаточно.
   Ретт смотрел на нее. Заметив в конце концов это, она повернула голову
в другую сторону. Он рассчитывает, что я буду разыгрывать спектакль. "Вы
еще увидите, мистер Батлер, Может быть, я и переломаю все свои кости, но
никто не посмеет потешаться надо мной, тем более вы".
   "Поезжай спокойно и смотри, что делают другие!" - говорил ей Колум.
   Скарлетт решила последовать его совету. Она  почувствовала,  как  ка-
пелька пота выступила под ее перчатками. Охотники стали  ускорять  темп,
какая-то женщина неподалеку от нее засмеялась, стегнула свою  лошадь,  и
та перешла на галоп. Скарлетт на секунду взглянула на  мелькающие  перед
ней красные и черные спины наездников и лошадей, без труда перескакиваю-
щих через низкую каменную стену у подножия холма.
   "Теперь уже поздно о чем-либо  беспокоиться",  -  подумала  она.  Она
сдвинулась слегка, не зная даже, что так и нужно, и  Луна  поскакал  еще
быстрее, как и подобает лошади, видевшей не одну охоту. Она не заметила,
как стена оказалась позади нее. Неудивительно, что Джон Морланд так  хо-
тел купить Луну. Скарлетт громко рассмеялась. Теперь уже не имело  ника-
кого значения, что она в жизни не была на охоте и не  сидела  в  дамском
седле более пятнадцати лет. Она чувствовала себя  прекрасно,  более  чем
прекрасно. Все это ей доставляло удовольствие. Неудивительно,  что  папа
никогда не открывал ворота. Зачем, когда можно перескочить через ограду?
   Призраки отца и Бонни, которые ей досаждали, теперь исчезли. Исчез  и
ее страх. Лишь восторг от утреннего туманного воздуха, гладившего  кожу,
и сила и мощь животного, которым она управляла.
   Вдобавок появилось твердое желание догнать и оставить  далеко  позади
себя Ретта Батлера.
   Скарлетт стояла. Испачканный шлейф ее платья был обмотан вокруг левой
руки, в правой она держала бокал шампанского. Как сказал  Джон  Морланд,
лисья лапа, которая ей вручена, будет водружена на серебряную подставку,
если Скарлетт позволит.
   - Как это будет прелестно, сэр Джон.
   - Пожалуйста, зовите меня Барт, как делают мои друзья.
   - Пожалуйста, называйте  меня  Скарлетт,  как  делают  все,  неважно,
друзья они мне, или нет.
   От успеха на охоте она была в приподнятом настроении, ее щеки порозо-
вели.
   - Я не помню ничего лучшего, - сказала она Барту. И  это  была  почти
правда.
   Остальные наездники уже ее поздравили, в этот момент она  безошибочно
могла прочитать восхищение в глазах мужчин и ревность и зависть в глазах
женщин. Куда бы ни поворачивала она свой взор, везде были очаровательные
женщины и красивые мужчины, подносы с шампанским, роскошь  и  богатство,
слуги, развлекающиеся люди, красивая жизнь. Это все походило на ее  вос-
поминания о довоенном времени, только сейчас она  была  уже  взрослой  и
могла делать и говорить все, что ей  нравилось.  Она,  Скарлетт  О'Хара,
сельская девушка из Северной Джорджии, была в замке  баронета  вместе  с
леди и лордами и даже одной графиней. Это все походило на книжный роман.
Скарлетт повернула голову.
   Она почти позабыла о присутствии Ретта и о том, что ей нанесли обиду.
Но только почти. Ее надежная память помнила, что она видела  и  слышала,
когда возвращалась после охоты. Ретт вел себя,  как  будто  не  придавая
большого значения тому, что она его полностью превзошла. Он развлекался,
дразня графиню, как будто был с ней давно на короткой  ноге...  его  вид
был невозмутим. Как это все было на него похоже. Черт с ним, что бы  там
ни было.
   - Мои поздравления, Скарлетт.
   Ретт стоял рядом с ней. Она даже не заметила, как он приблизился.  Ее
руки вздрогнули, и шампанское пролилось на юбку.
   - Черт, Ретт, ты всегда так незаметно подкрадываешься?
   - Прости, пожалуйста, - ответил Ретт и протянул ей платок. - Я  прошу
прощения за свое грубое поведение на ярмарке. Единственное, что  я  могу
сказать в оправдание, я был поражен, увидев тебя.
   Скарлетт взяла платок и наклонилась, чтобы вытереть пятна,  оставлен-
ные на юбке, хотя в этом не было никакой необходимости, ее наряд  уже  и
так был сильно перепачкан. Однако это позволило собраться с мыслями и не
дать Ретту возможность увидеть выражение ее лица в тот момент.  "Я  виду
не подам, что мне это не все равно, - поклялась она тихо себе, -  как  и
то, что он сделал мне больно".
   Она подняла голову, глаза ее искрились, губы улыбались.
   - Ты был поражен, - сказала она, - могу представить, как это все выг-
лядело. Какими судьбами тебя занесло в Ирландию?
   - Хочу купить лошадей, я решил выиграть на скачках в следующем  году.
Конюшни Джона Морланда имеют неплохую репутацию. Во вторник я  уезжаю  в
Париж, посмотрю еще и там. А что привело в Дрозду тебя, одетую в местное
платье?
   Скарлетт рассмеялась.
   - Ретт, ты же знаешь, как я люблю одеваться. Платье, в котором ты ви-
дел меня, я взяла у одной служанки в доме, где остановилась.
   Она поворачивала свою голову из стороны в сторону,  пытаясь  отыскать
Джона Морланда.
   - Я не могу вести себя неприлично, я пойду, - сказала  она,  повернув
голову через плечо, - мои друзья могут рассердиться, если  я  к  ним  не
вернусь.
   Какое-то мгновение она глядела на Ретта, затем повернулась и поспеши-
ла уйти. Она не осмелится остаться на ночь в замке с ним. Даже  в  одной
комнате... в одном доме.
   Когда до Баллихары оставалось не больше пяти миль, начался дождь. Как
это было некстати, его капли то и дело попадали на ее щеки.
   В среду Скарлетт взяла Кэт в Тару. Древние насыпные холмы были доста-
точно высоки, чтобы, забравшись на них, Кэт могла почувствовать  ликова-
ние. Скарлетт наблюдала, с  каким  бесстрашием  и  даже  опрометчивостью
спускался ее ребенок с холма, и заставила себя не предостерегать ее. Она
рассказала Кэт о Таре, о семье и королевских балах, а перед тем как  уе-
хать, подняла Кэт вверх над собой, чтобы та смогла полностью рассмотреть
место, где родилась ее мама.
   - Ты - маленькая ирландская девочка, Кэт, твои корни произрастают от-
сюда... ты что-нибудь понимаешь из того, что я говорю?
   - Нет, - ответила Кэт.
   Скарлетт опустила Кэт на землю, чтобы та побегала. Сильные  маленькие
ножки никогда не ходили, они всегда бежали. Ей часто приходилось падать.
В траве было немало ям и кочек. Но она не плакала. Она вставала и бежала
дальше. Когда Кэт  наблюдала  за  ней,  это  придавало  ей  новые  силы,
действовало, как целебная трава.
   - Колум, а кто это Парнелл? За завтраком после охоты многие о нем го-
ворили, но я ничего не поняла из их слов.
   - Один протестант, - сказал ей Колум, - и к тому же англичанин. Никто
из них не представляет интереса.
   Скарлетт было попыталась поспорить с ним, но она знала, что это  бес-
полезно. Колум никогда не обсуждал англичан, особенно английских землев-
ладельцев в Ирландии, которых зачастую называли англо-ирландцами. В этих
случаях он быстро менял тему беседы. Скарлетт  была  не  очень  довольна
тем, что Колум не мог признать в некоторых англичанах хороший людей.  Ей
понравились сестры, с которыми она познакомилась на корабле. И на  охоте
все были так обходительны с ней. Непримиримость Колума  вызывала  у  нее
определенное отчуждение по отношению к нему. Если бы он хотя бы  говорил
с ней об этом, а не обрывал так резко.
   Она спросила миссис Фиц о том, что тоже ее интересовало. Кто были ир-
ландские Батлеры, которых так все ненавидели?
   Экономка достала карту Ирландии. "Ты видишь это? - провела она  рукой
по графству на ней, -  это  Килкенни,  графство  Батлеров.  Герцоги  Ор-
мондские. Это, возможно, самое могущественное английское семейство в Ир-
ландии". Недалеко от города Килкенни Скарлетт обнаружила название Данмор
Кейв, а плантация Ретта называлась Данмор Лендииг. В этом была  какая-то
связь. Скарлетт начала смеяться. Она все время чувствовала превосходство
потому, что О'Хара владели тысячью двумястами акрами земли. А теперь эти
Батлеры со своим собственным графством. Ретт опять победил, даже не  по-
шевелив пальцем. Он всегда побеждал.
   - Что-нибудь забавное, миссис О?
   - Миссис Фиц, слава Богу, что я еще могу смеяться.
   Мэри Морган вошла не постучавшись. Скарлетт отнеслась к этому спокой-
но. Если что-то скажешь такой нервной девице, то будет  хуже  на  недели
вперед. Слуги, вся проблема в том, что их почти у тебя нет.
   - Что такое, Мэри?
   - Какой-то джентльмен хочет видеть вас. Служанка протянула  карточку.
Ее глаза округлились.
   СЭР ДЖОН МОРЛАНД, БАРОНЕТ.
   Скарлетт сбежала вниз по лестнице.
   - Барт! Какой сюрприз. Заходите, мы  можем  усесться  прямо  на  сту-
пеньки. У меня нет мебели. - Она была искренне рада увидеть его,  но  не
могла провести Джона к себе в комнату. В соседней комнате спала Кэт.  Но
Барт Морланд уселся на каменные ступени, как  будто  для  него  являлось
вполне естественным, что в доме не было мебели. Как он сказал,  он  чер-
товски долго разыскивал ее, пока не наткнулся на  почтальона  в  местном
кабачке. Это было единственным оправданием того, что он привез ее  охот-
ничий приз в такой поздний час.
   Скарлетт посмотрела на серебряную подставку, на которой были выграви-
рованы ее имя и время охоты. Лисья лапка уже  давно  не  кровоточила,  в
этом что-то было, но не очень хорошее.
   - Отвратительно, не правда ли? - сказал Барт бодрым голосом.
   Скарлетт засмеялась. Что бы ни говорил Колум,  Джон  Морланд  был  ей
симпатичен.
   - Вы не хотите передать привет Луне?
   - Не думал, что вы мне это предложите. Хотелось бы узнать, что с ним.
   Скарлетт сделала гримасу.
   - Простаивает. Мне очень жаль, но я была так занята.
   - А как с урожаем?
   - Неплохо, если только ливень не зарядит.
   Они вышли и направились к конюшне. Скарлетт хотела пройти мимо нее  к
пастбищу и Луне, но Барт остановился. Она разрешит ему зайти внутрь?  Ее
конюшни славились, а он никогда их не видел. Скарлетт недоуменно посмот-
рела на Барта, но с готовностью согласилась. Лошади были либо на работе,
либо на пастбище, поэтому особенно нечего было смотреть, если,  конечно,
он их хотел увидеть... Стойла были отделены друг от друга гранитными ко-
лоннами. Опирающийся на колонны каменный свод образовывал потолок, кото-
рый выглядел таким легким и невесомым, как воздух или небо.
   Джон Морланд хрустнул пальцами. Затем извинился. Он объяснил, что де-
лает это невольно, когда действительно бывает поражен.
   - Вы не находите необычным, что конюшня напоминает собор? Я бы принес
сюда орган и целыми днями играл лошадям Баха.
   - От чего они сошли бы с ума.
   Громкий хохот Морланда заставил смеяться  и  Скарлетт.  Она  положила
немного овса для Луны в маленькую сумку. Идя с ним,  Скарлетт  старалась
найти способ прервать его болтовню о том, какие великолепные у нее  были
конюшни, и незаметно переключиться на разговор о Ретте. Но в этом не бы-
ло никакой необходимости.
   - Какое счастье для меня, что вы друзья с Реттом Батлсром, - восклик-
нул Барт, - если бы он не познакомил нас, то у меня никогда не  было  бы
шанса увидеть ваши конюшни.
   - Я была так удивлена, когда столкнулась с ним тогда, - быстро произ-
несла Скарлетт, - а как вы с ним познакомились?
   Барт ответил, что он совсем не знал Ретта. Старые друзья написали ме-
сяц тому назад письмо, в котором говорилось, что  они  посылали  к  нему
Ретта посмотреть на его лошадей.
   Ретт приехал с рекомендательным письмом от них.
   - Он отличный парень, очень серьезно относится к лошадям.  И  толк  в
них знает. Жаль, что он здесь не надолго. А вы друзья? Он никогда ничего
мне об этом не говорил.
   "Слава Богу", - подумала Скарлетт.
   - Я знаю одну семью в Чарльстоне, - сказала она, - и когда там гости-
ла, познакомилась с ним.
   - Тогда, наверное, вы встречали моих друзей Брютонов! Когда я  учился
в Кембридже, то ездил в Лондон, надеясь увидеть там Салли Брютон. Я схо-
дил по ней с ума, как и все.
   - Салли Брютон! Это обезьянье лицо? - сболтнула, не подумав Скарлетт.
   Барт усмехнулся. - То самое, не правда ли, она прекрасна, такая  нео-
бычная.
   Скарлетт энергично кивнула головой и улыбнулась, хотя по  правде  она
не могла понять, как мужчины могли сходить с ума по кому-либо столь  бе-
зобразному.
   Джон Морланд предполагал, что любой, кто знал, Салли, наверняка  обо-
жал ее, и проговорил о ней следующую половину часа, пока пытался соблаз-
нить Луну взять горсть овса из своей руки.
   Скарлетт слушала его лишь краем уха и думала о  своем.  Услышав,  как
Джон упомянул имя Ретта, она вновь оживилась.  Барт  хихикал,  вспоминая
сплетню, которую сообщила ему в письме Салли. Судя по письму, Ретт,  по-
хоже, попал в одну из самых проверенных ловушек.
   Один сиротский приют устроил пикник неподалеку от его дома. Когда  же
настало время уходить, то обнаружилось, что один из сирот пропал, поэто-
му Ретт вместе со школьной учительницей отправился его искать.  Все  за-
кончилось хорошо, ребенка налили, но только когда стемнело. Это  означа-
ло, что старая дева-учительница скомпрометирована, и Ретт должен был  на
ней жениться.
   Самое смешное в том, что несколько лет тому назад ему пришлось бежать
из города из-за того, что он отказался жениться на соблазненной  им  де-
вушке.
   - Вы могли подумать, что после первого раза он станет осмотрительнее,
- торжествовал Барт, - похоже, он более рассеян, чем это кажется на пер-
вый взгляд. Вы не находите это смешным, Скарлетт?
   Скарлетт ответила, собрав все свое остроумие:
   - С точки зрения женщины, это пойдет на пользу  мистеру  Батлеру.  Он
похож на мужчину, который причинил много неприятностей  женщинам,  когда
не был рассеян.
   Джон Морланд разразился смехом. Шум привлек Луну,  который  осторожно
приблизился. Барт встряхнул сумку с овсом.
   Скарлетт ликовала, хотя ей очень хотелось заплакать. Теперь  понятно,
почему Ретт так быстро с ней развелся и снова женился. Какая все же хит-
рая лиса эта Анна Хэмптон. Как она  искусно  меня  одурачила.  А,  может
быть, и нет. Может быть, мне просто не повезло, что поиски заблудившейся
сироты зашли слишком далеко и что Анна - особая любимица мисс Элеоноры и
что она очень похожа на Мелли.
   Луна закончил есть свой овес, и Джон Морланд засунул руку в карман  и
достал оттуда яблоко. Конь заржал от приятного предчувствия.
   - Послушай, Скарлетт, - сказал Барт, разламывая яблоко, - я хочу  по-
говорить об одном немного деликатном деле. Он положил четверть яблока на
ладонь и протянул его Луне.
   "Немного деликатном"! Если бы он знал, насколько деликатным  уже  был
их разг Скарлетт рассмеялась.
   - Я не боюсь, что вы избалуете это животное, если вы это имеет в  ви-
ду, - сказала она.
   - Боже, конечно, нет! Глаза Барта округлились. Что навело ее на такую
мысль!
   Как он объяснил, это было действительно деликатное дело. Элис Херинг-
тон, полноватая женщина, которая была на охоте и закончила ее в  канаве,
собирала вечеринку в праздник Лета, и ей бы  хотелось  пригласить  Скар-
летт, но она не решалась и поручила Барту провести  эту  дипломатическую
миссию.
   У Скарлетт возникла тысяча вопросов, но в конце концов все свелось  к
"где" и "когда" и "что на себя надеть". Кодум взбесится, узнав об  этом,
но ей было все равно. Ей хотелось  быть  нарядной,  пить  шампанское  и,
словно ветер, скакать  верхом,  перескакивая  через  ручьи  и  изгороди,
мчаться вслед за лисами и собаками.



ГЛАВА 74


   Херингтон-хаус был огромный домина, построенный из портлендского кам-
ня. Он стоял неподалеку от Баллихары, и чтобы туда добраться, нужно было
лишь пройти через деревню Пайкр Ко Поиски входа занимали много вре-
мени, так как не было ни ворот, ни сторожки, а только пара торчащих  ко-
лонн без всяких украшений. Перед домом расстилалось широкое озеро, окай-
мленное дорогой, посыпанной гравием.
   Услышав шум подъезжающего кабриолета, из входной двери показался  ла-
кей. Он подал Скарлетт руку и помог ей спуститься, а затем провел в при-
хожую, где ее уже ожидала служанка.
   - Меня зовут Вилсон, мисс, - сказала она, делая реверанс. - Вы желали
бы отдохнуть после дороги или сразу присоединитесь к остальным?
   Скарлетт решила присоединиться к остальным, и лакей провел ее к  отк-
рытой двери, выходящей на лужайку.
   - Миссис О'Хара! - громко воскликнула Элис Херингтон.
   Теперь Скарлетт окончательно ее вспомнила, потому что  описания  "за-
кончила охоту в канаве" и "полноватая женщина" мало о чем говорили. Если
бы потребовалось точно и быстро описать эту женщину, то лучше всего  для
нее подходили слова: "толстая" и  "громогласная".  С  удивительной  лег-
костью Элис подбежала к Скарлетт и буквально проорала о  том,  что  была
очень рада увидеть ее. - Я надеюсь, БЫ любите  крокет,  я  отвратительно
играю, моя команда умрет от счастья, если я ее покину.
   - Я никогда не играла, - сказала Скарлетт.
   - Тем лучше! Новичкам везет, - ответила Элис и  протянула  деревянный
молоток. - У вас такие необычные глаза. Позвольте, я вам всех  представ-
лю, затем займете мое место, дадите шанс моей команде.
   Команда Элис, а теперь Скарлетт, состояла из пожилого мужчины в  тви-
довом костюме, который был представлен как генерал Смит-Берне, из  моло-
дой двадцатилетней парочки - Эммы и Чизи Фулвич. Оба были в очках. Гене-
рал представил Скарлетт ее соперников: Шарлотту Монтагю,  высокую  худую
женщину с прекрасно уложенными волосами, кузена Элис  по  имени  Десмонд
Грентли, такого же полного, и элегантную пару Женевьев и Рональда Бенне-
тов.
   - Не спускайте глаз с Рональда, - сказала ей Эмма, - он мухлюет.
   Скарлетт получила удовольствие от игры, а запах травы на свежескошен-
ном газоне показался ей ароматнее запаха цветов. Когда ее очередь подош-
ла в третий раз, то инстинкт соревнования уже полностью  овладел  ею,  и
она заработала несколько баллов и похлопывание по плечу со стороны гене-
рала.
   После окончания игры Элис Херингтон пригласила всех пить чай. Стол  с
чайником был установлен под огромным буком, тень от  него  была  кстати.
Здесь, у стола Скарлетт увидела Джона Морланда.  Он  внимательно  слушал
молодую женщину, сидящую на скамейке, но, увидев  Скарлетт,  помахал  ей
рукой в знак приветствия. Все остальные гости также были здесь. Скарлетт
встретила сэра Френсиса Кинсмана, красавчика, похожего на  повесу,  при-
шедшего вместе со своей женой, которая  правдоподобно  делала  вид,  что
помнила мужа Элис по охоте у Барта.
   Было очевидно, что собеседница Барта не обрадовалась, когда ее  прер-
вали, чтобы представить, но отнеслась к этому с прохладной снисходитель-
ностью.
   - Это Луиза Фернклифф, - бодрым голосом сказала Элис, прошептав затем
на ухо Скарлетт, что она из достопочтенных.
   Скарлетт улыбнулась и поприветствовала ее. Она хорошо  понимала,  что
молодая, с виду холодная женщина вряд ли обрадуется, если ее сразу назо-
вут Луизой, но в то же время и обращаться со словом "достопочтенная" ка-
залось излишним.
   Десмонд Грентли предложил Скарлетт присесть и спросил разрешения при-
нести для нее несколько сандвичей и пирожных. Скарлетт великодушно отве-
тила, что будет этому рада. Она посмотрела на сидевших вокруг нее людей,
которых Колум презрительно назвал джентри, и подумала, что ей не следует
думать о них плохо. Они были по-настоящему приятными людьми.  Она  знала
наверняка, что, общаясь с ними, хорошо проведет время.
   После чая Элис проводила Скарлетт в ее спальню. Чтобы  туда  попасть,
потребовалось пройти через довольно убогую прихожую, затем вверх по  ши-
рокой лестнице с протертой дорожкой, а затем мимо  просторного  зала,  в
котором не было ни одного ковра. Спальня была большой, но, как  заметила
Скарлетт, мебель в ней была расставлена по разным углам, а обои выгляде-
ли сильно выцветшими.
   - Сара убрала эту комнату для вас. Она приготовит вам ванну, а в семь
часов поможет одеться, если вас это устраивает. Ужин в восемь.
   Скарлетт заверила Элис, что все просто прекрасно.
   - Вы можете воспользоваться письменными приборами,  там  на  столе  -
книги, но если захотите что-нибудь другое...
   - Конечно, нет, Элис. Не заставляйте меня отнимать ваше время,  когда
у вас гости и прочие заботы, - Скарлетт наугад схватила книгу. - Мне так
давно хотелось прочесть это.
   Но чего ей действительно хотелось, так это поскорей спрятать  уши  от
нескончаемого монолога Элис о достоинствах ее толстого кузена  Десмонда.
"Неудивительно, что она чувствовала себя неловко, когда приглашала меня,
- подумала Скарлетт, - она, должно быть, понимает, что ничто в  Десмонде
не сможет воспламенить сердце девушки. Я думаю, разузнав, что я  богатая
вдова, она хочет ему помочь не упустить шанс, пока другие остаются в не-
ведении. Но, Элис, здесь шансов нет, даже одного из миллиона".
   Не успела Элис уйти, как на пороге появилась служанка.  Она  вошла  в
комнату, предварительно постучав. Подобострастно улыбаясь, служанка сде-
лала реверанс.
   - Меня зовут Сара, - сказала она, - мне предоставилась большая  честь
одевать саму миссис О'Хара. А когда привезут чемоданы?
   - Чемоданы? Какие чемоданы? - спросила Скарлетт.  Служанка  прикусила
язык и жалобно застонала.
   - Вам лучше присесть, - сказала ей Скарлетт, - мне нужно вас о многом
расспросить.
   Девушка с удовольствием была готова услужить. С каждой минутой  наст-
роение Скарлетт становилось мрачнее и мрачнее, когда она обнаружила, как
много было ей неведомо. Самым плохим в рассказе Сары оказалось  то,  что
никакой охоты не должно было быть. Охотничий сезон приходился на осень и
зиму. Единственной причиной того, что сэр Джон Морланд решил все же  ор-
ганизовать выезд, было желание выставить во всей красе своих лошадей пе-
ред богатой американской гостьей. Скарлетт не менее расстроилась, узнав,
что всем дамам приходилось каждый раз менять свои туалеты. Они  переоде-
вались после завтрака, после обеда и после ужина, никто не  оставался  в
прежнем наряде. Скарлетт захватила с собой два платья для прогулок, одно
для обеденного времени и одно для охоты. И  она  не  испытывала  никакой
нужды посылать в Баллихару за чем-нибудь еще. Миссис Сканлон и так ходи-
ла не спавши много ночей, заканчивая для нее новые вещи. Весь  гардероб,
приготовленный для поездки в Америку, безнадежно вышел из моды.
   - Думаю, что утром я уеду, - сказала Скарлетт.
   - Нет, - закричала Сара, - вы не должны этого делать, миссис  О'Хара.
Не обращайте внимания на других. Они ведь англичане.
   Скарлетт заулыбалась:
   - Так значит, ты противопоставляешь нас им, я так тебя поняла? Откуда
ты узнала, что я - О'Хара?
   - Каждый в графстве Миг знает О'Хара, - с гордостью ответила девушка,
- каждый ирландец.
   Скарлетт улыбалась, сейчас она чувствовала себя не так плохо.
   - Ну теперь, Сара, - сказала она, - расскажи мне об англичанах.
   Скарлетт была уверена, что слуги в доме должны знать  обо  всем.  Так
было всегда.
   Сара не разочаровала Скарлетт. И когда она спустилась к ужину, то бы-
ла готова отразить любые проявления снобизма, по отношению  к  ней.  Она
теперь знала о гостях даже больше чем их собственные матери.
   И все же Скарлетт чувствовала себя не в своей тарелке и  была  не  на
шутку рассержена на Джона Морланд... Все, что он произнес до этого,  бы-
ло: "легкие платья днем и что-то довольно  открытое  для  вечера".  "Все
женщины были разодеты и украшены, как королевы", -  думала  Скарлетт.  А
она оставила свой жемчуг и брильянтовые  серьги  дома.  Она  также  была
убеждена, что ее платье совсем не гармонировало с  остальными,  так  как
было сшито деревенской портнихой.
   Скарлетт стиснула зубы и решила,  что  все  равно  она  получит  удо-
вольствие от общества: "Возможно, меня больше не  пригласят  в  подобное
место".
   И правда, многое на вечеринке ей понравилось. В дополнение к  крокету
была прогулка по озеру на лодке, соревнования в стрельбе из лука и игра,
которая называлась теннис. Как ей сказали, обе спортивные игры были пос-
ледним модным увлечением.
   После ужина все гости и хозяева ринулись ворошить большие  коробки  с
карнавальными костюмами, которые принесли в  гостиную.  Генри  Херингтон
нарядил Скарлетт в длинную шелковую мантию, усыпанную блестящей мишурой,
и водрузил на ее голову  корону,  которая  была  украшена  разноцветными
стекляшками.
   - Сегодня вечером вы - Титания, - сказал он ей.
   Другие мужчины и женщины наряжались сами, а затем  с  веселым  криком
разбегались по всей большой комнате, прячась за спинками стульев и  ловя
друг друга.
   - Я понимаю, что все это очень глупо, - как  бы  извиняясь,  произнес
Джон Морланд из-под огромной маски льва, сделанной из папье-маше, - но в
ночь праздника Лета нам разрешается побыть немножко сумасшедшими.
   - Я на вас очень сердита. Барт, - сказала ему Скарлетт. -  Вы  совсем
бесполезны для леди. Почему вы не предупредили, что надо захватить с со-
бой кучу платьев?
   - Боже мой, неужели это так необходимо? Я никогда не  обращаю  внима-
ния, во что одеты леди. Только не понимаю, к чему эта вся суета.
   К тому времени, когда все устали от игры, на Херингтон-хаус уже спус-
тились продолжительные ирландские сумерки.
   - Стемнело, - закричала Элис, - пойдемте поглядим на костры.
   У Скарлетт возникло ощущение вины. Она должна была остаться в  Балли-
харе. День Лета был почти таким же важным праздником для фермеров, как и
день святой Бриджид. Огромные костры символизировали середину года,  его
самую короткую ночь, и давали волшебную защиту скоту и будущему урожаю.
   Когда веселье перенеслось из дома на темную лужайку, то оттуда  можно
было увидеть далекий блеск костров и услышать ирландскую  музыку.  Скар-
летт знала, что она не должна была покидать в эту ночь Баллихару. О'Хара
должна быть ночью у костра, как и на заре, когда  будут  прогонять  скот
через уже потухшие угли. Колум предупреждал ее, что ей не следовало  хо-
дить на вечеринку к англичанам. Хорошо или плохо к  ним  относились,  но
древние обычаи играли важную роль в жизни ирландцев. Она рассердилась на
Колума, так как не могла подчинить свою жизнь предрассудкам.  Сейчас  же
ей казалось, что она ошиблась.
   - Почему вы здесь, а не в Баллихаре, у костра? - спросил ее Барт.
   - А почему вы у себя? - сердито огрызнулась Скарлетт.
   - Там я нежеланный зритель, - ответил Джон Морланд.
   Голос его в темноте показался очень грустным.
   - Один раз я попытался прийти на празднование. Я подумал, что в  обы-
чае со скотом могла быть какая-то народная мудрость.  Может  быть,  угли
благотворно влияют на копыта животных или что-нибудь еще. И я решил исп-
робовать на своей лошади.
   - Ну и как?
   - Я так и не узнал. Все веселье стихло, как только я появился. Поэто-
му мне пришлось уехать обратно.
   - Мне следовало уехать отсюда, - выпалила Скарлетт.
   - Какая ерунда. Вы единственная по-настоящему желанная здесь  гостья.
К тому же вы американка. Вы экзотический цветок, растущий  среди  сорня-
ков.
   Она об этом раньше не думала. Это звучало  убедительно.  Люди  обычно
оказывают повышенное внимание гостям издалека. Она стала чувствовать се-
бя гораздо лучше, до тех пор, пока не услышала, как достопочтенная Луиза
произнесла:
   - Не правда ли, они забавные. Я обожаю ирландцев, когда они все  ста-
новятся примитивными язычниками, как сейчас. Если бы они не были  такими
глупыми и ленивыми, то я бы осталась жить в Ирландии.
   Возвратившись домой, она тут же мысленно  извинилась  перед  Колумом.
Теперь она больше никогда не покинет свой дом и своих людей.
   - Разве можно найти кого-нибудь, кто не делал ошибок,  дорогая  Скар-
летт? Если бы ты сама не убедилась, как бы ты тогда узнала?  Вытри  свои
глазки и поезжай в поле. Парни, которых мы наняли, уже  начали  собирать
сено.
   Скарлетт поцеловала своего двоюродного брата в щеку. Он не сказал: "Я
же тебе говорил..."
   В течение следующих недель Скарлетт получила два приглашения  от  лю-
дей, с которыми познакомилась у Элис Херинггон. На оба она ответила  на-
пыщенно-красивым отказом. Когда с сеном было покончено" Скарлетт поручи-
ла нанятым парням заняться лужайкой за ее домом. На следующий год  трава
на ней могла вновь вырасти мягкой и сочной. Кэт  бы  понравилось  играть
там в крокет.
   Пшеница созрела, ее колосья пожелтели, и в это сонное  время  к  дому
Скарлетт подъехал на лошади человек, привезший  для  нее  записку.  Пока
Скарлетт писала ответ, человек без приглашения зашел на кухню и попросил
чаю или "чего-нибудь покрепче".
   Шарлотта Монтагю желала навестить Скарлетт, если это удобно.  Но  кто
была эта Шарлотта Монтагю? Скарлетт пришлось десять минут напрягать свою
память, пока она не вспомнила приятную и ненавязчивую, уже в годах, жен-
щину, с которой она познакомилась у  Херингтонов.  Скарлетт  припомнила,
что миссис Монтагю не носилась на празднике, как индеец  по  прериям,  а
куда-то исчезла сразу после ужина. Но это не делало ее менее английской.
   Ну что она хочет? У Скарлетт разыгралось любопытство. В записке  было
сказано: "дело, касающееся взаимного интереса".
   Она прошла на кухню и отдала находившемуся там мужчине написанный  ею
ответ, в котором приглашала миссис Монтагю на  чай.  Она  понимала,  что
вторгалась на территорию миссис Фиц. Но ведь это была ее кухня,  не  так
ли? Кэт уже давно проводила там по многу часов  -  ежедневно,  а  почему
нельзя ей?
   Для встречи с миссис Монтагю Скарлетт чуть  было  не  надела  розовое
платье. Оно было гораздо прохладнее, чем ее голвейские юбки, а день  вы-
дался слишком теплым для Ирландии. Но, подумав" она убрала его обратно в
шкаф. Она не собиралась выдавать себя за ту, кем в  действительности  не
являлась.
   Шарлотта Монтагю была одета в серый льняной жакет и блузку с  кружев-
ным жабо. Скарлетт почувствовала, как у нее зачесались руки  от  желания
его потрогать. Она еще никогда не видела, чтобы кружева были такими тон-
кими и изящными.
   Шарлотта сняла серые крошечные перчатки и такую же серую шляпу с  пе-
ром, прежде чем усесться на покрытый плюшем стул.
   - Благодарю, что смогли меня принять, миссис О'Хара. Я не думаю,  что
вы захотите тратить свое время на разговоры о погоде. Я  думаю,  что  вы
захотите узнать цель моего визита. Я не ошибаюсь?
   - Я умираю от любопытства, - сказала Скарлетт, такое начало ей понра-
вилось.
   - Я узнала, что вы - преуспевающая деловая женщина как в Америке, так
и здесь. Пожалуйста, не волнуйтесь. Все, что мне известно, я храню в се-
бе. Это одна из самых уязвимых черт моего характера. Другой моей чертой"
как вы, наверное, себе представляете" является то, что я узнаю о  вещах,
о которых не могут узнать другие. Я тоже женщина дела. Если вы мне  поз-
волите, то я расскажу о своем бизнесе.
   Скарлетт лишь молча кивнула головой. Что могла узнать о ней эта  жен-
щина? И каким образом?
   Миссис Монтагю решила начать с предыстории. Она  была  самой  младшей
дочерью младшего сына, принадлежавшего к одной приличной семье" и  вышла
замуж за младшего сына из другой такой же семьи. Еще до смерти мужа, ко-
торый трагически погиб на охоте, ей надоело жить, вечно балансируя, соб-
людая установленные приличия, вести  уклад,  который  бы  соответствовал
благовоспитанной леди, и постоянно нуждаться в деньгах. После того,  как
она овдовела, жизнь ее стала просто невыносимой.
   Все, что у нее было, - это ум, образование, вкус и вход в лучшие дома
Ирландии. Позже она добавила к своему списку  благоразумие  и  обладание
информацией.
   - Я, если можно так сказать, профессиональная гостья и друг.  Я  могу
давать мудрые советы о том, что шить, как весело проводить время, обуст-
раивать дома, помогаю устраивать свадьбы и свидания. И мне щедро  платят
за это портные, сапожники, ювелиры, торговцы мебелью и коврами. Я искус-
на и тактична, и вряд ли кто подумает, что мои  услуги  оплачиваются.  А
если кто и заподозрит, то постарается об этом либо не знать, либо не об-
ращать внимания, так как остается очень доволен  результатами,  учитывая
также, что ему это почти ничего не стоило.
   Скарлетт была поражена и заинтригована, почему сидящая перед ней жен-
щина исповедуется ей обо всем.
   - Я говорю вам обо всем потому, что знаю, что вы неглупы, миссис  Оа-
Хара. Вы, конечно, удивитесь, и справедливо, с чего это я решила  помочь
вам, как говорится в пословице, от чистого сердца. Я и не собираюсь  де-
лать ничего от чистого сердца, просто это поможет  укрепить  мое  личное
материальное положение. У меня к вам деловое предложение. Вы заслуживае-
те лучшего, чем быть приглашенной на убогую вечеринку, устроенную  такой
убогой женщиной, как Элис Херинггон. У вас есть красота" ум и деньги. Вы
мажете стать неподражаемой индивидуальностью. Если вы доверитесь  мне  и
будете под моей опекой, то я сделаю вас одной из самых очаровательных  и
пользующихся наибольшей популярностью в Ирландии женщин. Это  займет  от
двух до трех лет. Затем весь мир будет открыт для вас, вы станете знаме-
нитой и у вас будет достаточно денег, чтобы провести в  роскоши  остаток
жизни.
   Миссис Монтагю улыбнулась:
   - Почти двадцать лет я не могла отыскать такую женщину, как вы.



ГЛАВА 75


   Как только Шарлотта Монтагю уехала, Скарлетт сразу выбежала из  кухни
и направилась в комнату миссис Фицпатрик. Ей было все равно, что она  не
послала за экономкой, а пошла сама. Скарлетт нужно было с кем-нибудь по-
говорить. Еще не дойдя до двери комнаты, она увидела, как оттуда показа-
лась сама миссис Фиц.
   - Миссис О'Хара, вам следовало бы послать за мной, - сказала  негром-
ким голосом миссис Фиц.
   - Я знаю, знаю, но это так долго. То, что я хочу вам  сказать,  ждать
не может.
   Скарлетт была сильно взволнована.
   Холодный взгляд миссис Фицпатрик моментально ее остудил.
   - Придется подождать, - сказала она, - а то кухонная прислуга услышит
все, вами сказанное, а затем повторит, уже приукрасив. Пойдемте не спеша
со мной.
   Скарлетт почувствовала себя послушной девочкой. Она  делала,  что  ей
говорили.
   Не дойдя до кухни, миссис Фицпатрик остановилась. Скарлетт  останови-
лась вслед за ней. Она умирала от нетерпения, пока миссис Фиц  рассказы-
вала Об усовершенствованиях, сделанных на кухне. "Широкая  балюстрада  -
достаточно большая, чтобы на ней сидеть", -  лениво  подумала  Скарлетт.
Она стояла, выпрямившись, как миссис Фиц. Глаза ее смотрели на  кухню  и
прислугу, которая всем своим видом показывала, что была погружена в  де-
ло.
   Миссис Фиц двигалась с величественным видом. Когда они зашли  в  дом,
Скарлетт, не успев захлопнуть дверь, тут же принялась рассказывать.
   - Конечно, это смешно, - сказала Скарлетт, поделившись услышанным  от
миссис Монтагю. - Я ей так и сказала: "Я - ирландка, я не хочу, чтобы за
мной ухаживали англичане".
   Скарлетт говорила очень быстро, и на ее лице выступил румянец.
   - Вы были совершенно правы, миссис О'Хара. Женщина,  судя  по  ее  же
собственным словам, ничем не лучше, чем обыкновенный
   Сила оценки, данной миссис Фицпатрик, заставила Скарлетт замолчать, и
она не стала повторять, что ей ответила миссис Монтагю: "Ваше ирландское
происхождение - одна из самых интригующих подробностей о вас.  Полосатые
гольфы и вареный картофель - один день, куропатки и шелка - другой.  Все
это пойдет на пользу вашей легенде. Напишите мне, когда решите".
   После того как Колум услышал отчет Розалин Фицпатрик  о  том,  что  у
Скарлетт побывала гостья, он пришел в ярость:
   - Как только могла Скарлетт на поротое пустить? - со злостью  спросил
он.
   Розалин попыталась его успокоить.
   - Ей одиноко, Колум. Мы с тобой заменяем ей друзей. Ребенок - это все
для матери, но компании он ей не составит. Я начала подумывать, что  ин-
тересное общение может пойти ей на пользу. И нам тоже, если задаться та-
кой целью. Гостиница Кеннеди уже почти закончена. Скоро там начнут оста-
навливаться различные мужчины. Что, кроме  новых  гостей,  сможет  лучше
отвлечь внимание англичан.
   - Я с первого же взгляда поняла, что представляет из себя эта  Монта-
гю. Она из разряда равнодушных, расчетливых и жадных женщин. Помяни  мое
слово, первое, что она скажет Скарлетт - это подновить Бит Хаус  и  сме-
нить мебель. И здесь она не упустит шанса набить свой кошелек. Но  Скар-
летт сможет все это себе позволить. И потянуться в Баллихару незнакомцы,
со всем своим бархатом, французскими платьями. Их будет так  много,  что
мы со счета собьемся.
   - К прелестной американской вдове уже проявляют интерес. Почему бы ей
не подыскать себе мужа? Я думаю, лучше, чтобы она ездила к англичанам на
их приемы, чем здесь за ней начнут ухлестывать английские офицеры.
   Колум пообещал "задаться целью". Он вышел из дома и прошел  несколько
миль, пытаясь решить, что будет лучше для Скарлетт, что будет лучше  для
братства и как это можно уравновесить.
   Последнее время он терзал себя, допуская из-за того ошибки. Ему сооб-
щили, что несколько мужчин нарушали свои обязательства перед  фенианским
движением. Два года хорошего урожая успокоили людей. А когда  люди  спо-
койны и довольны, рисковать становится гораздо опаснее.  Фенианцы,  про-
никшие в ряды полиции, сообщали, что до них долетели слухи о том, что  в
братстве завелся  доносчик.  Подпольные  группы  постоянно  подвергались
опасности. Уже дважды из-за предательства восстание было сорвано. Но  на
сей раз все было разработано самым тщательным образом. Были  предприняты
все меры предосторожности. Теперь оно не могло сорваться.
   Оставалось совсем немного денег. Высший совет уже вынес  решение  по-
дать сигнал к началу действий в ближайшую зиму, когда большая часть анг-
лийской милиций будет находиться на лисьей охоте, вдалеке от своих  гар-
низонов. Теперь пришло сообщение, что необходимо отложить начало восста-
ния до тех пор, пока предателя не обнаружат и  не  разоблачат.  Ожидание
угнетающе действовало на Колума.
   Когда наступил рассвет, Колум шел сквозь розовый туман по направлению
к Бит Хаусу. Он открыл ключом дверь и зашел" комнату Розалин.
   - Мне кажется, вы были правы, - сказал ей он.  -  Теперь  я  заслужил
чашку чая?
   В тот же день миссис Фицпатрик принесла Скарлетт извинения за то, что
была слишком опрометчива, и посоветовала ей заняться с помощью  Шарлотты
Монтагю устройством светского образа жизни. На что Скарлетт ответила:
   - Я решила, что это глупая идея. Я слишком занята.
   Когда Розалин рассказала об этом Колуму, тот залился смехом. Уходя из
дома, миссис Фиц хлопнула дверью.
   Наступило время сбора урожая, а за ним и его праздник, затем  золотая
осень и пора листопада. Скарлетт радовалась обильному  урожаю.  Сентябрь
был месяцем уплаты полугодовой ренты, и она знала, что наниматели  зара-
ботают более чем достаточно. И все же это великая вещь - быть О'Хара.
   Когда Кэт исполнилось два года, Скарлетт  устроила  по  этому  поводу
большой праздник. Все местные ребятишки до десяти лет собрались у нее  в
доме, чтобы поиграть друг с другом в большой и пустой комнате на  первом
этаже, попробовать мороженое, может быть, первый раз в своей жизни и по-
кушать пирог с изюмом и смородиной и крошечными подарками внутри. Каждый
вернулся домой с блестящей монетой в руке. Скарлетт позаботилась,  чтобы
дети разошлись по домам еще засветло. В День всех святых она  была  суе-
верна. После того как дети ушли, она отвела Кэт спать.
   - Тебе понравился твой день рождения, дорогая? Кэт сонливо улыбалась:
   - Да. Бай-бай, мама.
   - Я знаю, что ты у меня ангел. Пора уже спать. Иди сюда, ложись в ма-
мочкину постель, сегодня твой большой праздник.
   Не успела Скарлетт уложить Кэт, как та поднялась и села.
   - А где подарок для Кэт?
   - Сейчас я тебе его принесу, дорогая.
   Скарлетт вытащила из коробки большую фарфоровую куклу.  Кэт  замотала
головкой.
   - Другой.
   Затем она перевернулась на животик и заскользила вниз из-под пухового
одеяла. Громко приземлившись на пол, она забралась  под  кровать,  после
чего выбралась оттуда вместе с полосатой кошкой в руках.
   - Боже мой, Кэт, где ты ее нашла? Дай мне, пока она тебя не поцарапа-
ла.
   - А ты мне ее отдашь?
   - Конечно, если ты захочешь, но это дворовая киска, моя  крошка,  она
может не захотеть остаться в доме.
   - Она меня любит.
   Скарлетт сдалась. Кошка совсем не поцарапала Кэт, и Скарлетт успокои-
лась. "Ну что плохого она может сделать? Она уже брала с собой в постель
двух. Возможно, придется спать среди блох, но день  рождения  есть  день
рождения".
   Кэт свернулась калачиком прямо  на  подушке.  Неожиданно  ее  усталые
глазки раскрылись.
   - Когда Энни принесет мне молока, - произнесла она,  -  моя  подружка
может его пить.
   Зеленые глаза захлопнулись, и Кэт заснула.
   Энни негромко постучала - и вошла с кружкой молока в руках. Когда она
вернулась на кухню, то рассказала всем остальным про то, как миссис  Оа-
Хара смеялась не переставая, а она ума не могла  приложить  почему.  Она
услышала только, как госпожа упомянула что-то про кошек и молоко.
   - Если вы хотите знать, - сказала Мэри Морган, - то миссис О'Хара по-
думала, что гораздо лучше было бы дать  ребенку  какое-нибудь  приличное
христианское имя, тогда святые могли бы ее оберегать.
   Три служанки и стряпуха перекрестились трижды. Услышав  их  разговор,
миссис Фиц тоже перекрестилась и мысленно прочла молитву.
   Скоро Кэт станет слишком большой, чтобы находиться  под  непрестанной
опекой. Люди боятся красивых детей, а когда люди чего-нибудь боятся, они
пытаются это уничтожить.
   В это время в Баллихаре матери терли щетками своих детей в воде, нас-
тоянной  в  течение  дня  на  корне  дудника.  Это  считалось  известным
средством защиты от ведьм и злых духов.
   Скарлетт выезжала Луну, когда послышались звуки охотничьего  рожка  и
лай собак. Где-то неподалеку шла охота. Она предположила,  что  там  мог
быть и Ретт. Она заставила Луну перепрыгнуть через парочку канав и  нес-
колько изгородей, но это нельзя было сравнить с настоящей охотой.
   На следующий день она написала миссис Монтагю.
   Две недели спустя на дороге показались три  тяжелые  повозки.  Мебель
для комнат миссис Монтагю приехала. Сама миссис следовала за повозками в
нарядной карете вместе со своей служанкой.
   Она дала  указания,  куда  расставлять  мебель,  предназначенную  для
спальни и гостиной, затем пошла справиться о своей служанке, занимавшей-
ся распаковыванием привезенных вещей.
   - Ну что ж, начнем, - сказала миссис Монтагю Скарлетт.
   "Я вообще могу здесь не находиться. Единственное, что  мне  позволяют
делать, так это подписывать банковские чеки с безумными суммами", -  жа-
ловалась Скарлетт Окрас, любимой кошке Кэт. Такая кличка  значила  поир-
ландски "голодная", ее придумала стряпуха, когда была чем-то рассержена.
Окрас игнорировала Скарлетт, но у той больше не было  других  собеседни-
ков: Шарлотта Монтагю и миссис Фицпатрик редко интересовались ее  мнени-
ем.
   В отличие от Скарлетт, они-то знали, каким должен быть Биг Хаус.
   Но Скарлетт и не проявляла  особого  интереса.  Большую  часть  жизни
здесь мысли о доме, в котором она жила, ее мало беспокоили. Она  воспри-
нимала дом, как должное. Тара была Тарой; что принадлежало тетушке  Пит-
типэт, принадлежало тетушке Питтипэт, хотя ей-то  принадлежала  половина
дома.
   Лишь однажды Скарлетт не осталась безучастной, когда Ретт строил  для
нее дом. Тогда она приобрела самую дорогую и самую новую мебель и прочие
украшения. Она была очень довольна, потому что это служило доказательст-
вом ее благосостояния. Что же касалось самого дома, то она толком-то его
и не видела, как не видела толком  и  большого  дома  в  Баллихаре.  Что
действительно имело для нее значение, так это земля, плодородная, дающая
урожай, а также сам городок со своими рентами, услугами. Ни у кого, даже
у Ретта, не было своего собственного городка.
   И несмотря на это, Скарлетт прекрасно понимала, что если ты  принима-
ешь приглашение, это значит, что в свою очередь должна послать ответное.
А она не могла приглашать людей в дом, в котором обставлены мебелью лишь
две комнаты. Скарлетт считала, что ей повезло, что Шарлотта взяла на се-
бя миссию по переустройству ее дома. У нее оставалось  время  заниматься
более интересными делами.
   Она оказалась твердой по отношению к вещам, имевшим для нее значение.
У Кэт должна быть своя комната, отдельная от няни. Сама  Скарлетт  будет
вести собственную бухгалтерию и не станет передавать ее в ведение управ-
ляющих. Что же касается Шарлотты и миссис Фиц, то они могут делать  все,
что им заблагорассудится.  Расходы  были  просто  умопомрачительные,  но
Скарлетт согласилась дать Шарлотте полную свободу действий, и  отступать
было уже поздно. Кроме того, деньги для нее уже не играли той роли,  как
раньше.
   Итак, Скарлетт нашла себе убежище в конторе по управлению делами име-
ния, пока рабочие многие месяцы делали в доме все, что было для нее  не-
ведомым и стоило уйму денег. Но, по крайней мере, Скарлетт  могла  зани-
маться фермой и обязанностями О'Хара. Теперь к этому прибавилась  и  по-
купка лошадей.
   - Я почти ничего не знаю о лошадях, - сказала Шарлотта Монтагю.
   От этого заявления глаза у Скарлетт чуть было не  вылезли  из  орбит.
Она была почти уверена, что на свете не существовало ничего, в чем  Шар-
лотта не считала бы себя знатоком.
   - Тебе придется купить четырех лошадей простых и шесть для охоты, хо-
тя лучше восемь, и ты должна попросить сэра  Джона  Морланда  помочь  их
отобрать.
   - Шесть охотничьих лошадей! Разрази меня гром, Шарлотта, ты  говоришь
о пятистах фунтах, - закричала Скарлетт, - ты с ума сошла!
   Она понизила голос до нормального, убедившись, что кричать на Шарлот-
ту было пустой тратой времени и сил. Ничто не могло вывести ее из равно-
весия.
   - Что касается лошадей, то я вас кое-чему научу, -  сказала  Шарлотта
ядовито-сладким голосом, - ездить вы можете лишь на  одной  упряжке  для
карет и плугов.
   У Скарлетт не осталось больше возражений. Поэтому она не стала утруж-
дать себя спором по поводу помощи Джона Морланда. Но Скарлетт  осознава-
ла, что ей хотелось найти какой-нибудь повод, чтобы увидеться с  Бартом.
Возможно, у него есть новости о Ретте. И на следующий день она  отправи-
лась в Дансан. Морланд был польщен ее просьбой. Конечно, он поможет выб-
рать лучших лошадей.
   - Что-нибудь слышно от вашего американского друга, Барт?  Она  надея-
лась, что ее вопрос окажется как бы между прочим. Момента, чтобы его за-
дать, ей пришлось ждать долго.  Джон  Морланд  говорил  о  лошадях  даже
больше, чем папа и Беатриса Тарлтон.
   - Вы имеете в виду Ретта? При звуке его имени сердце Скарлетт екнуло.
   - Да, к написанию писем он относится с большей ответственностью,  чем
я, - промолвил Джон и указал на кипу писем и счетов, беспорядочно лежав-
ших на столе.
   Будет ли этот человек продолжать?
   - Как дела у Ретта? - Барт пожал плечами и повернулся к  Скарлетт,  -
на чарльстонских скачках он решил выехать на кобыле, которую купил у ме-
ня. Я сказал ему, что кобыла рождена для прыжков через барьеры, а не для
бега по ровной местности, но он уверен, что скорость все  скомпенсирует.
Боюсь, что он разочаруется; Через три-четыре года может получиться,  как
он задумал, но если помнить, что...
   Скарлетт перестала его слушать. Джон Морланд мог говорить до  второго
пришествия! Почему он не скажет ей то, что она хочет знать? Ретт  счаст-
лив? Он упоминал ее имя?
   Она посмотрела на молодое живое лицо баронета и простила его. В опре-
деленном смысле слова он был одним из самых приятных людей в мире.
   Жизнь Джона Морланда проходила среди лошадей. Он был  толковым  ленд-
лордом и интересовался делами своего имения и нанимателей, но лошади бы-
ли его настоящей страстью. И соперничать с ней могла лишь  зимняя  охота
на лис, на которую он ездил верхом на чудных рысаках-охотниках.
   Возможно, лошади как-то сглаживали его личную романтическую трагедию.
Баронет был полностью предан женщине, которая завоевала его сердце, ког-
да они оба были детьми. Ее звали Грейс Гастингс, и она уже двадцать  лет
была замужем за Джулианом Гастингсом. Безнадежная любовь  роднила  Скар-
летт с Джоном.
   Шарлотта поведала Скарлетт о том, что "каждый в Ирландии" знал, что
   Джон не представлял интереса для женщин, охотящихся за мужьями,  пос-
кольку денег у него было немного. Его имение и  титул  были  впечатляюще
старыми, но единственным источником его доходов было взимание  платы  за
пользование его землей. И деньги, почти до последнего шиллинга, он  тра-
тил на лошадей.
   Он был очень красивым и высоким блондином. Его серые  глаза  излучали
тепло, улыбка была фантастически милой и полностью  соответствовала  его
доброму характеру. Он был неестественно невинным  для  мужчины,  который
свои сорок с лишним лет провел в светских кругах  британского  общества.
Случалось, что какая-нибудь обеспеченная, как достопочтенная Луиза, жен-
щина влюблялась в него и задавалась  определенными  целями.  Однако  это
лишь приводило в замешательство Морланда, что в свою  очередь  забавляло
окружающих, и после этого эксцентричность баронета становилась еще более
известной. Его рассеянность была просто легендарной, он постоянно засте-
гивал не на те пуговицы свои жилетки, а его громкий  заразительный  смех
зачастую был неуместным. Что же касается коллекции картин Джорджа  Стаб-
са, то Морланд так часто делал в ней перестановки, что вскоре стены  его
дома стали похожими на решето.
   Скарлетт обратила внимание на то, что  прекрасный  портрет  известной
лошади по кличке Элкипс еле-еле  сохранял  равновесие,  лежа  на  стопке
книг, и угрожал упасть на головы окружающих. Но Скарлетт не придала это-
му значения, она хотела разузнать о Ретте. "Я лучше спрошу его, -  поду-
мала она, - все равно он забудет".
   - Ретт что-нибудь говорил обо мне? Морланд закрыл  глаза,  его  мысли
были сосредоточены на предках кобылы. Затем вопрос Скарлетт до него  до-
шел.
   - Да, конечно, он просил узнать, не продадите ли вы Луну. Он  подумы-
вает вновь возродить данморскую охоту и хотел бы,  чтобы  я  не  спускал
своих глаз с лошадей вроде Луны.
   - Я думаю, ему придется сюда приехать, чтобы  их  купить,  -  сказала
Скарлетт, моля, чтобы Барт сказал "да".
   Но его ответ привел ее в отчаяние.
   - Нет, ему придется довериться мне. Его жена в положении. Сами  пони-
маете, он не может ее оставить. Теперь, когда я решил показать вам самые
сливки, боюсь, что вряд ли смогу быть полезен Ретту. Я напишу  ему,  как
только найду время.
   Скарлетт была настолько озабочена новостью, услышанной от Барта,  что
тому пришлось потрясти ее за руку, чтобы добиться внимания. Барт спросил
ее, когда она собиралась начать поиски охотничьих лошадей. Скарлетт  от-
ветила, что в тот же день.
   Всю зиму каждую субботу ездила Скарлетт вместе с Джоном Морландом  по
графству Мит с одной охоты на другую, присматривая лошадей. Задача  ока-
залась не из легких, так как Скарлетт хотела лошадь, которая была бы так
же бесстрашна, как она сама. Скарлетт ездила верхом так, как будто демо-
ны гнались за ней. Благодаря верховой езде, она в конце концов перестала
представлять, что Ретт мог быть  отцом  какого-нибудь  другого  ребенка,
кроме Кэт.
   Когда Скарлетт была дома, она старалась уделить  Кэт  чуточку  больше
внимания и любви. И, как всегда, Кэт выражала свое презрение,  если  она
ее обнимала. Но истории про лошадей Кэт слушала столько времени, сколько
мать рассказывала ей.
   И когда наступил февраль, Скарлетт снова, с такой же, как и в прошлом
году, радостью выдернула из земли первый дерн. И  ей  уже  было  гораздо
легче вспоминать Ретта и прошлое. Его образ редко возникал в ее  вообра-
жении.
   Наступил новый год, предвещающий много хорошего. И  если  Шарлотта  и
миссис Фиц все же закончат то, что они делали с ее  домом,  то  Скарлетт
сможет устроить званый в Она скучала по Кэтлин и всем остальным. Но
стараниями Пиджин она так неуютно там чувствовала себя, что почти не ви-
делась со своими кузенами. Это подождет, нужно много успеть сделать.
   В июле Скарлетт пришлось выдерживать долгие изнурительные часы,  пока
с нее снимала мерку портниха, которую привезла из. Дублина миссис Монта-
гю. Миссис Симе была беспощадна. Скарлетт  приходилось  поднимать  руки,
затем их вытягивать, опускать, ставить перед собой. Руки принимали такие
положения, которые трудно было придумать. Затем все повторялось, но  уже
сидя. Затем - в каждом положении кадрили, вальса, котильона.
   - Только для савана она еще не сняла с меня мерку, - тяжело  вздыхала
Скарлетт.
   Шарлотта Монтагю одарила ее своей редкой улыбкой.
   - Возможно, она и это сделала, только не сказала вам.  Дейзи  Симе  -
очень кропотливая женщина.
   - Я не могу поверить, чтобы ужасную женщину звали  Дейзи,  -  сказала
Скарлетт.
   - И не вздумайте ее так называть, пока она сама не  позволит.  Никому
ниже герцога не позволяется быть фамильярной с Дейзи. В своем деле она -
само совершенство, поэтому все боятся ее рассердить.
   - Но вы называете ее Дейзи.
   - Я тоже само совершенство в своем деле.
   Скарлетт рассмеялась. Ей нравилась Шарлотта Монтагю, она уважала  ее,
хотя как подруга Шарлотта была далека от идеала. Она надела крестьянское
платье и пошла ужинать (Шарлотта напомнила ей, что это был  обед,  а  не
ужин). Затем она отправилась к реке, где собирались разжечь большой кос-
тер по случаю праздника Лета. Когда Скарлетт  закружилась  в  танце  под
звуки скрипок и волынок, то решила, что ей очень повезло. Если  то,  что
пообещала Шарлотта, сбудется, то она сможет проводить свое время, враща-
ясь в свете, и одновременно оставаться в среде ирландцев.  Бедный  Барт,
вспомнила Скарлетт, на празднике в своем имении он - нежеланный гость.
   Когда на празднике урожая Скарлетт сидела во главе  стола,  то  вновь
вспомнила про то, как ей везло. В Баллихаре вновь выдался  хороший  уро-
жай, может быть, не такой, как в прошлые два года, но его было достаточ-
но, чтобы у каждого в кошельке позванивали монеты.  Каждый  в  Баллихаре
праздновал удачный год. Все, как заметила Скарлетт, кроме Колума. Вид  у
Колума был такой, как будто он не спал целую неделю.  Она  хотела  спро-
сить, что его беспокоило, но уже многие недели Колум был на нее  страшно
сердит. По словам миссис Фиц, он, похоже, прекратил посещать местный ка-
бак. Скарлетт не хотелось портить из-за него настроение. Праздник урожая
был праздник. Со дня на день также начнется охотничий сезон, а ее  новый
костюм просто неподражаемо великолепен. Миссис Симе оказалась  тем,  чем
считала ее Шарлотта.
   - Если ты готова, то мы можем пройтись посмотреть, - сказала Шарлотта
Монтагю.
   Скарлетт поставила на стол свою чашку. Она горела таким желанием, что
ей даже трудно было в этом признаться.
   - Очень мило с вашей стороны, Шарлотта, запереть все  комнаты,  кроме
моих, почти на целый год. - Голос Скарлетт звучал настолько  недовольно,
насколько это было возможно, но она подозревала, что Шарлотта была слиш-
ком умна, чтобы ничего не понимать.
   - Я только разыщу Кэт, она пойдет с нами.
   - Как будет угодно, Скарлетт, но весь ремонт дома происходил у нее на
глазах. Она удивительный ребенок,  только  кто-нибудь  оставит  открытой
дверь или окно, а она уже тут как тут. Маляры перепугались, когда увиде-
ли ее стоящей на самом верху лесов.
   - Не говорите мне этого, она - маленькая  обезьянка,  вскарабкивается
на все, что можно.
   Скарлетт позвала Кэт, затем попыталась найти ее - бесполезно. Иногда,
как это было сейчас, такое независимое поведение девочки вызывало у  нее
раздражение, хотя обычно она этим гордилась.
   - Думаю, если захочет, она нас догонит, - сказала Скарлетт, - пойдем-
те, мне не терпится увидеть.
   Теперь она была откровенна.
   Шарлотта шла впереди Скарлетт. Они поднялись  наверх  и  оказались  в
длинном коридоре, в который выходили спальни для гостей.  Затем  спусти-
лись обратно на первый этаж. Скарлетт никак не могла избавиться от  аме-
риканской привычки называть второй этаж первым. Шарлотта отвела Скарлетт
в конец дома, в другую сторону от комнат, в которых та обычно жила.
   - Вот ваша спальня, ваша ванная, ваш будуар, туалетная комната,  ком-
ната, где Кэт будет играть, ее спальня, детская.
   Шарлотта шла и распахивала двери, торжественно  показывая  результаты
проделанной работы. Изящная, бледно-зеленая с позолотой мебель в ее ком-
натах и рисунки с изображением букв алфавита и животных  в  комнате  Кэт
просто очаровали Скарлетт. А увидев маленькие детские стульчики и  такие
же крошечные столики, она не удержалась и захлопала в ладоши. Почему  ей
это в голову не приходило раньше? Даже чайный сервиз и стульчики у ками-
на были по-детски небольшими.
   - Ваши личные комнаты выполнены во французском стиле,  Людовик  Шест-
надцатый, если хотите знать.
   Единственной комнатой на цокольном этаже, которую знала Скарлетт, был
холл с мраморным полом. Дверь из него выходила прямо к подъездной аллее,
а широкая каменная лестница вела наверх. Шарлотта Монтагю быстро провела
здесь Скарлетт, затем открыла высокие двойные двери, которые  находились
с противоположной стороны, и ввела Скарлетт в столовую.
   - Глазам своим не верю, - воскликнула Скарлетт, -  боюсь,  что  я  не
знаю столько людей, чтобы заполнить все эти стулья.
   - Узнаете, - ответила Шарлотта.
   Пройдя через длинную комнату, они подошли к  другой  двери  таких  же
размеров, что и первая.
   - А это комната, где вы будете завтракать. Можно здесь также  и  обе-
дать, когда нет гостей, - Монтагю прошла и через эту комнату к следующей
двери.
   - Большой салон и комната для балов, - объявила она. - Признаюсь, это
очень мило.
   Одна стена комнаты заканчивалась широкими французскими дверьми, между
которыми висели большие, окаймленные позолотой зеркала. В центре  проти-
воположной стены располагался камин, над которым висело еще одно зеркало
в позолоченной раме. Все зеркала висели почти без наклона, поэтому в них
можно было увидеть не только отражение комнаты, но  и  потолка,  который
был расписан сценами из героических легенд  ирландской  истории.  Дворец
королей на вершине холма Тара напоминал древнеримский храм. Скарлетт бы-
ла восхищена.
   - Мебель на этом этаже - ирландская, а также все ткани, шерсть,  лен,
фарфор, серебро, стекло - в общем почти все, где О'Хара хозяйка. Пойдем-
те, мы еще не видели библиотеку.
   Скарлетт понравились кожаные кресла и  Честерфилд.  Она  согласилась,
что книги смотрелись очень неплохо.
   - Вы отлично потрудились, Шарлотта, - искренне признала она.
   - Да, но это было не так сложно, как я вначале думала. Люди,  которые
здесь жили, когда устраивали сады, пользовались планом, поэтому пришлось
лишь провести их чистку и подрезать некоторые деревья. С огорода со сле-
дующего года можно собирать очень хороший урожай...
   Скарлетт не имела ни малейшего представления, о чем говорила  Шарлот-
та, да это ее совсем и не интересовало. Она пожалела, что Джералд О'Хара
не мог уже увидеть расписанные потолки в зале для балов, а Эллин  О'Хара
- восхититься мебелью ее будуара.
   Шарлотта опять раскрыла перед ней двери.
   - Теперь мы снова в холле, - сказала она, - это особенно  удобно  для
больших балов. Архитекторы отлично знали свое дело. Пойдемте через вход-
ную дверь, Скарлетт.
   Она проводила Скарлетт до ступеней, которые вели к  посыпанной  новым
гравием подъездной аллее.
   - Ваш персонал, миссис О'Хара.
   - Мое горе, - слабым голосом ответила Скарлетт.
   Напротив Скарлетт стояли выстроившиеся в две шеренги, одетые  в  уни-
форму, слуги. Справа от себя Скарлетт увидела миссис Фиц, которая стояла
чуть впереди старшей стряпухи, далее шли четыре кухарки, четыре  горнич-
ные, четыре служанки с верхних этажей, три доярки, старшая прачка и  три
простые прачки.
   По левую сторону от нее стоял мужчина с  высокомерным  взглядом.  Это
мог быть только дворецкий. За ним восемь лакеев, два из  которых  нервно
переминались с ноги на ногу, далее старший конюх,  которого  она  знала,
шесть грумов и пять человек, которые скорее всего были садовниками, судя
по их перепачканным землей рукам.
   - Мне нужно присесть, - прошептала Скарлетт.
   - Сначала улыбнитесь и поприветствуйте их, - ответила Шарлотта. По ее
тону можно было судить, что возражений она не потерпит. Скарлетт повино-
валась.
   Уже потом, находясь в доме, который превратился в  настоящее  заведе-
ние,
   Скарлетт хихикала:
   - Да они одеты лучше, чем я. Лицо миссис Монтагю ровным счетом ничего
не выражало.
   - Шарлотта, вы сейчас лопнете от смеха.  Меня  не  проведешь.  Должно
быть, вам с миссис Фиц пришлось потратить на это кучу времени.
   - Да, довольно немало, - призналась Шарлотта. Единственное, чего уда-
лось Скарлетт добиться от нее, была улыбка.
   Скарлетт пригласила к себе всех жильцов Баллихары и  Адамстауна  пос-
мотреть на возрожденный Бит Хаус. Длинный обеденный стол  был  заставлен
различными закусками. Скарлетт металась из одной комнаты в другую,  уго-
варивая гостей не стесняться. Она также брала их за руки и буквально та-
щила в большую комнату показать фрески с королями. Шарлотта Монтагю мол-
ча стояла у большой лестницы и молча не одобряла все происходящее. Скар-
летт не обращала на нее внимания. Она пыталась не обращать внимания и на
то, что ее гости, включая и ее кузенов, чувствовали себя неловко и  неу-
ютно, однако уже полчаса спустя была готова расплакаться.
   - Это противоречит традиции, миссис О, - прошептала ей на ухо Розалин
Фицпатрик. - Никогда фермерский сапог не переступал порог любого Биг Ха-
уса в Ирландии. Мы - люди, живущие по старым правилам, и мы не готовы  к
переменам.
   - Но я думала, что фенианцы хотят все переменить.
   Миссис Фиц вздохнула:
   - Да, но перемены означают возвращение к еще более древним законам  и
правилам, древнее, чем те, которые не позволяют фермерам входить  в  Биг
Хаус. Жаль, что я не могу вам объяснить понятнее.
   - Не беспокойтесь, миссис Фиц, я допустила ошибку, и больше этого  не
повторится. - Это была ошибка щедрого сердца. Поверьте этому.
   Скарлетт заставила себя улыбнуться, но она была огорчена и недоумева-
ла. Зачем держать все эти разукрашенные в ирландском стиле комнаты, если
ирландцы чувствуют себя в них неуютно? И почему  ее  собственные  кузены
общаются с ней, как с чужой, в ее собственном доме?
   После того как гости ушли, слуги принялись наводить порядок. Скарлетт
ходила из комнаты в комнату одна.
   - Да, мне нравится, - решила она, - мне очень нравится.
   Она подумала, что теперь Биг Хаус был гораздо прелестней, чем  когда-
либо был или будет в этой местности.
   Она стояла посреди отражающихся изображений королей  и  представляла,
что рядом с ней был Ретт, полный зависти и  восторга.  Она  представила,
что это произойдет спустя многие годы, когда Кэт уже будет большой. И  у
Ретта заболит сердце, потому что он не увидел,  как  росла  его  дочь  и
превратилась в прекрасную наследницу дома О'Хара.
   Скарлетт побежала наверх через коридор в комнату Кэт.
   - Привет, - сказала Кэт.
   Она сидела за своим маленьким столиком и осторожно наливала  в  чашку
молоко для своей кошки. Окрас сидел в центре стола и со своего командно-
го места внимательно наблюдал.
   - Садись, мама, - пригласила ее Кэт.
   Скарлетт присела на крошечный стульчик.
   Если бы только Ретт был здесь и присоединился к ним. Но его здесь  не
было и никогда не будет, ей придется с этим смириться. Он будет пить чай
с другими своими детьми. Детьми от Анны. Скарлетт  постаралась  не  под-
даться порыву взять Кэт на руки.
   - Положи мне, пожалуйста, два кусочка сахара, мисс О'Хара, -  сказала
она.
   В ту ночь Скарлетт не могла спать. Она сидела посередине своей  изыс-
канной французской кровати, укутанная в пуховое одеяло, чтобы согреться.
Но тепло и покой, которых ей так хотелось, означали тепло рук обнимающе-
го ее Ретта, нужно было слышать, как он высмеивает неудачную  вечеринку,
и смеяться самой над всем этим.
   Она хотела покоя, который сгладил бы  ее  разочарование,  она  хотела
любви, взрослой заботы и понимания. Ее сердце научилось любить, оно  пе-
реполнялось любовью, которую ей не на кого было излить.
   Чертов Ретт, опять он! Почему бы ей не полюбить  Барта  Морланда?  Он
красив, интересен. Его общество доставляло ей удовольствие. Если бы  она
действительно захотела его, то она  смогла  бы  заставить  его  позабыть
Грейс Гастингс, в этом у нее не было ни капли сомнения.
   Но она его не хотела, и в этом была вся беда. Она никого  не  хотела,
только Ретта.
   "Это нечестно! ", - думала она, как ребенок, и поплакав, как ребенок,
в конце концов заснула.
   Когда она проснулась, то опять могла контролировать себя. Ну и что  с
того, что никому не понравился вечер, и что с того, что Колум не  пробыл
и десяти минут? У нее были другие друзья, и она  собиралась  обзавестись
новыми. Теперь, когда со строительством дома было  покончено,  Шарлотта,
как паук, плела паутину из замыслов, касавшихся мебели. А  тем  временем
погода была просто превосходной для охоты, и миссис Симе  сшила  ей  для
этого по-настоящему потрясающий костюм.



ГЛАВА 76


   Одевшись по последней моде, Скарлетт верхом отправилась  на  охоту  в
усадьбу Джона Морланда.
   Сопровождали ее два конюха, которые вели за собой Луну и новую  охот-
ничью лошадь Скарлетт - Комету. У Скарлетт имелись  все  основания  быть
довольной собой; полы ее нового костюма для верховой езды свободно  спа-
дали на не менее новое седло. Ей пришлось выдержать настоящий бой с мис-
сис Симе (Скарлетт была похожа в тот момент на разъяренную тигрицу),  из
которого она вышла безоговорочной победительницей. Никаких корсетов -  и
точка. Шарлотта была потрясена.
   Никто никогда, любила она повторять, не выходил победителем в словес-
ной дуэли с Дэйзи Симе. "Никто, кроме меня, - подумала тогда Скарлетт. -
Да и тебя, голубушка, я сумела переубедить".
   - Охотничья угодья Барта Морланда, - не лучшее место,  чтобы  впервые
предстать перед глазами ирландского высшего общества, наставляла Шарлот-
та упрямицу Скарлетт; Барт, конечно, человек безукоризненный во всех от-
ношениях. Денег, правда, у него не так чтобы уж и много, но все равно он
самый желанный жених в округе. Хозяйство Морланда - небольшое; за  завт-
раком гостям прислуживают переодетые в лакейские ливреи конюхи. Да...
   А ведь у нее, Шарлотты, для Скарлетт имелось гораздо более заманчивое
приглашение. Вот уж где та могла предстать во всем блеске! А с  поездкой
к Морланду можно было бы и повременить.
   "А я хочу поехать к Барту и поеду, - говорила Скарлетт безапелляцион-
ным тоном. - Барт - мой друг". Она без устали повторяла, что Барт ее хо-
роший друг - и Шарлотта сдалась.
   Правда, не только этим объяснялась  настойчивость  Скарлетт.  Молодой
женщине необходимо было побыть там, где она хотя бы на время сможет  по-
чувствовать себя спокойной и уютно. Мысль о том, что в скором времени ей
придется очутиться в высшем свете, больше пугала ее,  нежели  доставляла
удовольствие. В последние дни Скарлетт все чаще вспоминались  слова  Ма-
мушки, сказавшей как-то, что она похожа на "упрямого осла в конской  уп-
ряжи". Скарлетт вновь вспомнила эту фразу, когда в дом прибыли платья от
миссис Симе, сделанные по парижским выкройкам.  Она  представляла  себе,
как на первом же шикарном приеме, где ей доведется присутствовать, сотни
лордов, знатных дам, графов и баронесс, глядя ей в спину, будут  шепотом
повторять: "Посмотрите: точь-в-точь осел в конской упряжи".
   - Рада вас видеть, Барт.
   - Взаимно, дорогая Скарлетт. Смотрите: по-моему. Луне просто не  тер-
пится прямо сейчас отправиться на охоту. Давайте пройдем в дом -  я  вас
познакомлю с моим гостем. Большая знаменитость, скажу вам!  Я  чертовски
горжусь его посещением.
   Скарлетт с улыбкой проследовала за членом парламента от графства Мит.
"А Барт красив", - подумала она, хотя раньше  ей  никогда  не  нравились
мужчины с бородой. Даже с такой аккуратной и ухоженной, как у этого гос-
тя - мистера Парнелла. Ей приходилось слышать его имя раньше -  ах,  да,
еще тогда, за завтраком у Барта. Теперь она вспомнила: Колум как-то рас-
сказывал, как он ненавидит человека по имени Парнелл. Ей надо быть  вни-
мательной: она должна потом все-все рассказать Колуму об  этой  встрече.
Но это - потом. После охоты. Ее Луна вон как возбужден! Охота так охота!
   - Ну, Колум, ну почему ты такой упрямый! Первоначальный настрой Скар-
летт на подробный рассказ о своих впечатлениях от мистера Парнелла очень
быстро исчез, уступив место плохо скрываемому раздражению.
   - Признайся, ведь ты ни разу не удосужился спокойно, без эмоций  пос-
лушать, что этот человек все-таки говорит. Я, в отличие от тебя, слушала
его - он просто чудо, поверь мне,  окружающие  ловили  буквально  каждое
сказанное им слово. А хочет он того же, о чем мечтаешь ты: Ирландия  для
ирландцев, никаких выселении, долой лендлордов... Ну чего тебе еще  нуж-
но?
   Терпению Колума пришел конец.
   - Не будь же ты такой наивной дурой! Ты что,  разве  не  знаешь,  что
этот твой Парнелл - сам лендлорд? И, вдобавок ко всему, протестант.  Об-
разование, между прочим, он получил в Англии, в Оксфордском  университе-
те. Да не печется он о справедливости! Голоса избирателей - вот что  ему
нужно. Это же прожженный политик. Признайся: тебя пленила его  нарочитая
серьезность и приятная внешность. Утверждения, что он сторонник Гомруля,
сродни деревянной палке, которой размахивают, посылая проклятия на голо-
вы англичан, или  морковке,  которой  подманивают  бедного  глупого  ир-
ландского ослика.
   - С тобой невозможно говорить! А вот скажи, почему же он  тогда  зая-
вил, что поддерживает фениев?
   Колум схватил Скарлетт за руку:
   - Что ты сказала?
   - Ничего, - она выдернула руку. - Ты держишь меня за дурочку, читаешь
мне нотации, а я не такая глупая, как тебе кажется.  Я  многое  понимаю.
Зачем, скажи на милость, тайком ввозить оружие и развязывать войну, ког-
да можно достигнуть желаемого и без этого? Я знаю о войне не понаслышке:
группа горячих голов в Америке начала ее,  руководствуясь  высокими  мо-
ральными соображениями, а что в итоге? Я всего лишилась, потеряла многих
близких мне людей. За что такая кара? А теперь послушай меня, Колум  Оа-
Хара. Я уверена, что можно вернуть Ирландию ирландцам без крови и  огня.
Умоляю, никаких больше денег для Стивена на покупку оружия!  Ты  слышишь
меня? Я не хочу, чтобы все эти ружья тайно хранились в городе, в котором
я живу. Пускай их увезут из церкви! Мне наплевать, как ты с ними  посту-
пишь: бросишь их в болото или куда-нибудь еще.  Только  избавь  меня  от
них. Немедленно!
   - И избавь меня от тебя, ты это хотела сказать?
   - Ну, если тебе так хочется, тогда...
   Глаза Скарлетт наполнились слезами.
   - Боже, что я говорю? А ты? О, Колум, не делай этого! Ты  мой  лучший
друг. Ты... как брат мне. Колум, миленький, не будь же таким упрямым!  Я
не хочу воевать!
   Слезы, стоявшие в глазах женщины, полились  обильным  потоком.  Колум
взял ее за руку, крепко сжал.
   - Ох уж этот несносный наш ирландский характер! Это он заставляет нас
злиться и кричать друг на друга. Прости меня, "арун".
   - А что это означает - "арун"? - спросила Скарлетт, все еще  всхлипы-
вая.
   - Это значит "дорогая", "любимая". По-ирландски ты для меня  Скарлетт
- арун".
   - Звучит красиво.
   - Раз тебе нравится, я буду всегда так тебя называть.
   - Тебе не удастся меня околдовать, Колум. Может быть, птички  на  де-
ревьях и заслушались твоими сладкими словами, а я ничего не-забыла. Обе-
щай мне, что ты избавишься от оружия. Я ведь не уговариваю тебя  голосо-
вать за Чарльза Парнелла. Просто дай мне слово, что из-за тебя  не  нач-
нется война.
   - Я обещаю тебе, Скарлетт - арун".
   - Спасибо, милый. Я чувствую себя уже гораздо спокойней. А теперь мне
надо идти. Впрочем, может, ты пообедаешь со мной в той моей комнате, где
кажется, что за окном все время утро, хотя сейчас уже в
   - Увы, я занят, Скарлетт - арун". Я жду гостя, моего друга.
   - Так приходите вдвоем. Нашему чудесному повару, способному накормить
всю эту ораву слуг, неожиданно свалившихся на мою  голову,  не  составит
труда приготовить хороший обед для тебя и твоего друга.
   - Нет, "арун", не сегодня. Как-нибудь в следующий раз.
   Скарлетт и не настаивала. Она добилась, чего хотела.  Перед  тем  как
отправиться домой, она проследовала в маленькую часовенку к отцу  Флинну
на исповедь. В своей исповеди она говорила не только о том,  что  сорва-
лась в разговоре с Колумом. Гораздо более серьезный  грех  лежал  тяжким
грузом на ее сердце. Кровь начинала стыть у нее в жилах, когда  Скарлетт
вспоминала, как поблагодарила Бога за хорошую весть, узнав от Джона Мор-
ланда, что ребенок Ретта 
   Вскоре после ухода Скарлетт в исповедальню вошел  Колум  О'Хара.  Да,
большой грех - ведь он солгал ей, сказав, что не будет иметь дела с ору-
жием. После покаяния Колум отправился в арсенал, устроенный заговорщика-
ми в англиканской церкви, чтобы убедиться, что оружие надежно  спрятано.
Он боялся, что Скарлетт будет искать его.
   Шарлотта Монтагю и Скарлетт уехали на неделю  в  гости.  Там  впервые
Скарлетт предстала перед светским ирландским обществом: до этого на пуб-
лике она присутствовала лишь однажды - на воскресной мессе. Скарлетт  не
хотелось расставаться с Кэт на целых семь дней, но,  с  другой  стороны,
день рождения Кэт с большим количеством приглашенных  на  торжество  был
совсем недавно. Миссис Фиц все еще ходила поджав губы, проклиная в  душе
детей, которые здорово поцарапали в бальном зале дорогой паркет. Так что
вряд ли Кэт успела соскучиться по ней. Кэт была  хоть  и  маленькая,  но
весьма деловая девочка: она любила  прохаживаться  по  дому,  оценивающе
разглядывая новую обстановку комнат и новых слуг.
   Скарлетт и Шарлотта со своей служанкой Эванс отправились на  железно-
дорожную станцию в Триме в элегантной  четырехместной  карете  Скарлетт.
Усадьба, в которую они ехали, находилась в графстве  Монахан  -  слишком
далеко, чтобы ехать в экипаже. Скарлетт  пребывала  скорее  в  состоянии
легкого возбуждения, нежели нервничала. Поехать сначала к Джону Морланду
- это была отличная мысль. Шарлотте приходилось  волноваться  за  двоих,
хотя она и не подавала вида. Будущее Скарлетт в высшем свете зависит  от
того, насколько благоприятное впечатление она сможет произвести на окру-
жающих в течение этой недели. Впрочем, и ее, Шарлотты, будущее тоже. Она
бросила взгляд на Скарлетт. Как же она потрясающе выглядит в своем зеле-
ном дорожном платье из ангорки! А ее глаза - такие выразительные и запо-
минающиеся - просто дар божий! А эта изящная, стройная фигурка, не затя-
нутая в корсет, - сколько мужских сердец учащенно забьется, сколько злых
женских язычков начнут перемалывать новенькой косточки! Скарлетт  выгля-
дела именно так, как Шарлотта всегда хотела, чтобы выглядела ее  близкая
подруга: красивая, средних лет американская вдова, обаятельная  женщина,
отличающаяся той свежестью, которая обычно  присуща  жителям  отдаленных
колоний. Может, немножко грубовата, но это даже  забавно.  Романтическая
натура, что, как правило, отличает иностранцев  ирландского  происхожде-
ния. Весьма, а может быть, просто сказочно богата, что дает  возможность
ощущать себя абсолютно свободным человеком. Хорошо воспитана -  сказыва-
ется наличие крови старой французской аристократической фамилии, но  при
этом решительная, полная бьющей через край жизненной энергии  -  истинно
американские черты. Непредсказуема, но с  хорошими  манерами.  Несколько
наивна, однако жизненного опыта не занимать. В общем и целом  -  увлека-
тельное и занятное дополнение к кругу людей, все или почти  все  знающих
друг о друге и радующихся, если предоставляется возможность поговорить о
ком-нибудь новом, не из их круга.
   - Как по-твоему, может, мне стоит еще раз назвать тебе имена  возмож-
ных гостей? - озабоченно спросила Шарлотта.
   - Умоляю тебя, Шарлотта, дорогая, не надо больше. Все равно я  никого
не запомню. Самый важный из всех - герцог, затем следует маркиз, за  ним
идет граф, потом все эти виконты, бароны, баронеты...  Я  могу  говорить
всем мужчинам "сэр", как и на Юге; обращения "милорд", "ваша  светлость"
здесь не приняты, но я ни в коем случае не должна называть даму "мадам",
как обращаются у нас в Америке, Потому что здесь так обращаются только к
королеве Виктории, а уж она-то точно не ожидается там, куда мы  едем.  И
пока меня специально не попросят обращаться по имени, я  должна  продол-
жать улыбаться и никого никак не называть. Даже "мистер" и "мисс" нельзя
говорить, пока не убедишься, что все это просто смешно. Почему  не  наз-
вать собеседника "глубокоуважаемый", наконец?
   Шарлотту внутри всю передернуло. Слишком уже самоуверенна и легкомыс-
ленна Скарлетт.
   - Обрати внимание, Скарлетт. Среди приглашенных есть люди, не имеющие
титулов, но от этого не менее уважаемые, чем герцоги некоролевских  кро-
вей. Представители семейств Хербетов, Берков, Кларков, Лефроев, Бленнер-
хассеттов...
   Скарлетт прыснула. Шарлотта замолчала.
   - Эх, будь что будет, - махнула она рукой.
   Дом, в котором оказались женщины, являл собой архитектурное  сооруже-
ние внушительных размеров с типичными чертами готического стиля - много-
численными башнями и башенками, высокими окнами из цветного стекла,  на-
поминавшими окна соборов, коридорами длиной более  ста  ярдов.  Скарлетт
даже поежилась, когда все это увидела. Ее уверенность  в  себе  едва  не
угасла. "Ты же О'Хара", - тут же напомнила она сама себе и бодро  напра-
вилась к каменным ступенькам парадного входа. Ее гордо поднятый подборо-
док как бы предупреждал окружающих: эта женщина шутить с собой не позво-
лит.
   ...В день приезда на ужине она улыбалась той улыбкой, которая адресу-
ется всем присутствующим - даже лакею, замершему за ее стулом с  высокой
спинкой. Кушанья подавались отменные, пища была обильной, стол был  нак-
рыт с большим вкусом, но Скарлетт едва дотронулась до еды. Сорок  восемь
человек сидели за столом, и все сорок восемь жаждали поговорить  с  ней,
Скарлетт буквально купалась в лучах восхищения, исходившего от каждого в
зале.
   - ...А под Новый год мне приходилось стучаться в каждый дом в городе,
входить, выходить, снова входить и везде выпивать по  чашечке  чая.  Для
меня по-прежнему загадка, как это я не стала такой же желтой, как  кита-
янка, выпив в этой удивительной стране такое количество  чая,  -  весело
рассказывала она человеку слева от себя, а тот, затаив  дыхание,  слушал
историю странствий госпожи О'Хара.
   Пока хозяйка убирала со стола и готовила его к карточным играм, Скар-
летт занимала отставного генерала справа от себя подробным, с массой де-
талей рассказом об осаде Атланты. Южный акцент  Скарлетт  совершенно  не
соответствовал представлению собравшихся об американской речи,  говорили
они потом всем, кто был готов их слушать. А вообще эта американка - чер-
товски умная женщина.
   И "чертовски привлекательная", надо сказать. Бывшее обручальное коль-
цо с роскошным бриллиантом и не менее красивым изумрудом, подаренное  ей
Реттом, блестело и переливалось, притягивая взоры, на  чуть  более,  чем
принято, открытой груди Скарлетт. Шарлотта распорядилась переделать  его
в изящную подвеску, и теперь Скарлетт носила его на золотой цепочке, та-
кой тонкой, что Делало ее почти невидимой.
   После ужина Скарлетт играла в вист - здесь она была известная  масте-
рица. Ее партнерша выиграла столько, что с лихвой хватило компенсировать
проигрыши, которые у нее были на трех предыдущих званых вечерах. С этого
момента Скарлетт стала желанным карточным компаньоном как для дам, так и
для представителей сильного пола.
   А на следующее утро все отправились на охоту. И в седле,  на  лошади,
которую ей предоставили хозяева усадьбы, Скарлетт не растерялась,  пока-
зав себя опытной и бесстрашной наездницей. Ее успех был предопределен  -
ничто так не ценится у англо-ирландской знати, как умение хорошо  сидеть
в седле.
   Шарлотте Монтагю надо было быть всегда настороже, чтобы не  выглядеть
кошкой, которая довольно облизывается после большой тарелки густой  сме-
таны.
   - Ты довольна поездкой? - спросила она Скарлетт, когда они  возвраща-
лись домой в Баллихару.
   - Я наслаждалась каждой минутой! Как я тебе благодарна за это пригла-
шение, дорогая Шарлотта! Все было просто замечательно. А какая  чудесная
идея оставлять пирожные перед спальней гостей! Мне перед сном всегда так
хочется есть, да, наверное, и не только мне.
   Шарлотта смеялась, пока у нее на глазах не выступили слезы.  Скарлетт
надулась:
   - Не понимаю, что смешного в том, что у меня такой здоровый  аппетит.
Карты продолжались за полночь, и после ужина  было  достаточно  времени,
чтобы проголодаться.
   Вдоволь насмеявшись, Шарлотта стала объяснять. В домах, куда  пригла-
шаются люди с утонченными манерами, принято  ставить  в  коридоре  перед
комнатой дамы блюдо с пирожными. Исчезновение  блюда  является  сигналом
для обожателей: дама принимает ухаживания и приглашает мужчину  войти  к
себе в спальню.
   Скарлетт покраснела:
   - Боже мой, Шарлотта, я съела все до единого! Что должны  были  поду-
мать горничные?
   - Не только горничные, Скарлетт. Все, должно быть, до сих пор гадают,
кто тот счастливчик или счастливчики. Ведь ни один человек не  признает-
ся. В противном случае его просто не будут считать джентльменом.
   - Я от стыда не могу смотреть теперь всем этим людям в  глаза.  Какой
скандал, какая гадость! А они мне казались все такими милыми!
   - Но, дитя мое дорогое, порядочные люди как раз и  придумывают  такие
штучки. Все знакомы с правилами, но никто им не следует.  Люди  получают
от этого удовольствие, но чаще всего оставляют все в тайне.
   Скарлетт хотела было возразить: там, откуда она  приехала,  все  люди
честные и порядочные, но вовремя вспомнила Салли Брютон  из  Чарльстона,
которая говорила о "развлечениях" и "свободном  поведении"  так,  словно
супружеская неверность и неразборчивость в знакомствах были обычным  яв-
лением.
   По лицу Шарлотты Монтагю гуляла довольная улыбка. Если чего-то  и  не
хватало, чтобы о Скарлетт О'Хара стали слагать легенды, так это  эпизода
с пирожными. Отныне за ней укрепится репутация милой провинциалки с  хо-
рошими манерами, в меру утонченной.
   Шарлотта стала высчитывать, когда же наконец она сможет  покончить  с
этими до смерти надоевшими светскими раутами. Еще месяц-другой - и потом
ее уже ничем не заставишь окунуться в скуку всех эти модных вечеринок.
   - Я распоряжусь, чтобы тебе каждый день доставляли "Айриш  Тайме",  -
сказала она Скарлетт. - Нужно, чтобы ты  изучала  там  буквально  каждое
слово. Любой, с кем тебе доведется встретиться в Дублине, будет  считать
само собой разумеющимся, что ты в курсе последних новостей.
   - Дублин? Ты мне раньше не говорила, что мы отправляемся в Дублин.
   - Разве? А мне казалось, что я говорила. Тогда прошу прощения,  Скар-
летт. Дублин - это центр всего, тебе там наверняка понравится. Это  нас-
тоящий большой город, а не какая-нибудь разросшаяся деревня, вроде Дроз-
ды или Голвея. А дублинский замок - одно из самых удивительных  сооруже-
ний, которые мне доводилось видеть.
   - Замок? Настоящий? И не разрушенный? Не знала, что такой существует.
А что, в нем живет Королева?
   - Нет, благодарение Богу. Королева  -  мудрый  правитель,  но  ужасно
скучная женщина. А в замке живет представитель Ее Величества -  вице-ко-
роль. Тебя представят ему и вице-королеве в тронном зале...
   И миссис Монтагю нарисовала такую картину блеска и великолепия, кото-
рые ожидают О'Хара, что образ чарльстонской святой Сесилии  изрядно  по-
тускнел в глазах Скарлетт. Она неожиданно  осознала,  что  всем  сердцем
стремится к успеху у дублинского общества. "Это поставит  Ретта  Батлера
наместо", - подумала она. И он перестанет что-либо для нее значить.
   А Шарлотта в это время думала, что больше нет смысла скрывать  заман-
чивые перспективы, открывающиеся для Скарлетт. После  такого  успеха  на
прошлой неделе приглашение обязательно придет. И теперь я  наверняка  не
потеряю больше ни пенни с задатка, внесенного за номер-люкс  в  "Шелбур-
не", который я заказала на весь сезон, как только в прошлом году получи-
ла письмо от Скарлетт.
   - Где ты, моя маленькая Кэт? - с этими  словами  Скарлетт  вбежала  в
дом. - Мамочка вернулась, солнышко!
   Она провела в поисках добрых полчаса, прежде чем обнаружила Кэт в ко-
нюшне, сидящую верхом на Луне. Скарлетт даже испугалась, глядя на дочку:
такой крошечной она казалась по сравнению с могучей лошадью. Вполголоса,
чтобы не испугать Луну, Скарлетт позвала Кэт:
   - Иди скорее и обними свою мамочку.
   Ее сердце заколотилось от с раха, когда несносный ребенок лихо спрыг-
нул с конской спины на солому в опасной близости от внушительного разме-
ра копыта с металлической подковой. На мгновение Кэт  пропала  из  виду,
как вдруг в следующий момент ее смуглое  личико  возникло  над  калиткой
стойла: она вскарабкивалась на нее, не  догадываясь,  что  можно  просто
взять и распахнуть ее. Скарлетт опустилась на колени, заключив ее в свои
объятия:
   - Ты себе не представляешь, мой ангел, как я по тебе  скучала.  А  ты
скучала по мамочке?
   - Да.
   Кэт выскользнула из ее рук. "По крайней мере, она скучала по  мне,  -
подумала Скарлетт. - Она никогда раньше  этого  не  говорила".  Скарлетт
поднялась с колен, когда горячая волна всепоглощающей любви к Кэт смени-
лась чувством немого обожания - ее нормальным состоянием.
   - Я не знала, что тебе нравятся лошади, котенок Кэт.
   - Нравятся. Я люблю животных.
   Скарлетт заставила себя говорить бодро.
   - Хочешь, я тебе куплю пони? У тебя будет своя собственная  маленькая
лошадка - как раз для такой крохи, как ты.
   "Надо постараться не думать о Бонни. Я поклялась тогда, что  не  буду
держать Кэт под стеклянным колпаком, потому что так  я  потеряла  Бонни.
Сразу же после рождения Кэт я сказала себе, что не буду мешать  ей  быть
самой собой,  ограничивать  ее  свободу.  Пусть  растет,  резвится,  как
вольная пташка. Я не представляла, что это окажется таким сложным -  мне
хочется защитить ее, заслонить от возможной опасности. Нет, нельзя нару-
шать свою клятву. Я верю, что поступаю правильно. У Кэт будет пони, если
она того захочет, а я буду стоять неподалеку, смотреть, и сердце мое бу-
дет готово выскочить из груди от страха за нее. Я слишком люблю ее, что-
бы в чем-то ограничивать",
   Скарлетт не подозревала, что в ее отсутствие Кэт, не сказав никому ни
слова, отправилась путешествовать по городку. Теперь, когда ей  исполни-
лось три года, у нее появилась потребность в общении с  другими  детьми.
Кэт хотелось поиграть с кем-нибудь ее возраста. Она надеялась  встретить
своих ровесников, которых родители приводили к  ней  на  день  рождения.
Как-то она увидела группку из четырех ребят,  игравших  посреди  широкой
улицы. Когда Кэт приблизилась к ним, те в страхе пустились наутек. Двое,
отбежав на безопасное, с их точки зрения, расстояние, стали кидать в нее
камни. "Кальек! Кальек!" -  кричали  они.  Кельтское  слово  "кальек"  -
ведьма они скорее всего узнали от своих матерей.
   Кэт взглянула на мать:
   - Да, я хочу пони.
   "Они бросаются камнями", - хотела она добавить  и  рассказать  матери
про мальчишек и про то слово, которым ее обзывали. Кэт  нравилось  узна-
вать новые слова. Но это ей не пришлось по душе. Она  не  будет  спраши-
вать.
   - Я хочу пони сегодня, - сказала она.
   - Сегодня я уже вряд ли смогу найти тебе пони, моя  крошка.  Я  поищу
завтра, хорошо? Обещаю тебе. Пошли в дом, уже пора пить чай.
   - А чай с пирожными?
   - Обязательно с пирожными, моя прелесть.
   Поднявшись в спальню, Скарлетт с наслаждением сбросила с себя  дорож-
ное платье, надела свою любимую юбку, блузку и яркие крестьянские  чулки
из толстой шерсти.
   К середине декабря Скарлетт стала ощущать себя пленницей в  собствен-
ном доме. Она металась в замкнутом пространстве, словно птица в  клетке.
Она ведь стала забывать, как ей всегда были  ненавистны  такие  короткие
пасмурные дождливые зимние дни. Несколько раз Скарлетт собиралась отпра-
виться к Кеннеди, но всякий раз воспоминания о неудачном для нее вечере,
на котором были все знатные люди города, останавливали ее -  она  больше
не будет чувствовать себя с ними так же свободно, как прежде.  Время  от
времени Скарлетт немного ездила верхом. В этом  не  было  необходимости,
ибо конюхи регулярно выгуливали лошадей. Но ей очень хотелось хоть нена-
долго вырваться из четырех стен, в которых она проводила почти все  свое
время. Даже обжигающе холодный дождь ее не останавливал. Когда же  выда-
вались солнечные деньки, Скарлетт наблюдала,  как  маленькая  Кэт  ловко
седлала своего лохматого пони шотландской породы,  бойко  трусившего  по
замерзшей лужайке возле дома. Скарлетт знала, что повреждается  дерн,  и
весной это неизбежно скажется, но Кэт угомонить было невозможно - просто
вся в мать. Попытки
   Скарлетт уговорить Кэт поиграть в доме, даже в  конюшне,  чаще  всего
заканчивались ничем.
   В канун Рождества Кэт зажгла свечку с изображением Христа во  младен-
честве, а потом все свечи, до которых она могла дотянуться, на  рождест-
венской елке. Затем Колум поднял ее, чтобы она смогла зажечь и  все  ос-
тальные.
   - Какой чудной обычай у англичан, - заметил он. - Так  можно  и  весь
дом спалить.
   Скарлетт посмотрела на горящие свечи и висящие на елке красивые укра-
шения.
   - Я думаю, что все это очень мило, пусть даже этот обычай ввела коро-
лева Англии. Кстати, я укрепила веточки остролиста на всех окнах и  две-
рях. Все кругом ирландское, кроме этой комнаты, Колум. Не будь брюзгой.
   Колум рассмеялся.
   - А ты, Кэт О'Хара? Неужели ты тоже считаешь,  что  твой  крестный  -
брюзга?
   - Ага, сегодня ты такой, - ответила Кэт.
   Колум засмеялся еще веселей.
   - Что ж, устами младенца... Сам виноват - напросился.
   Когда Кэт заснула. Колум помог Скарлетт достать припрятанный для  де-
вочки рождественский подарок. Это был игрушечный пони-качалка размером с
настоящего.
   Когда на следующее утро Кэт увидела игрушечного конька, она пренебре-
жительно протянула:
   - У-у-у, неживой.
   - Это тебе, дочка, чтобы ты могла играть в плохую погоду дома.
   Кэт залезла на пони и начала качаться. Она решила, что для  Ненастоя-
щей лошадки он совсем даже ничего.
   Скарлетт облегченно вздохнула. Теперь она не будет  чувствовать  себя
такой виноватой перед Кэт, когда поедет в Дублин. Там на следующий  день
после Нового года Скарлетт должна будет встретиться в отеле с Шарлоттой.



ГЛАВА 77


   Скарлетт и не представляла, что до Дублина,  оказывается,  рукой  по-
дать. Вроде только-только села она в Триме на поезд,  как  уже  объявили
Дублин. На вокзале ее встречала Эванс, служанка Шарлотты. Отдав распоря-
жение носильщику взять чемоданы, служанка со словами "следуйте за  мной,
миссис О'Хара" быстро засеменила в сторону  выхода.  Не  привыкшая  дви-
гаться при таком скоплении народа, Скарлетт едва поспевала за ней.
   Скарлетт никогда не видела здания более внушительного, чем Дублинский
вокзал. Впервые она видела в одном месте и такое количество  суетящихся,
спешащих людей. Но еще больше ее поразили полные жизни городские  улицы.
В экипаже Скарлетт сразу прижалась носом к стеклу,  испытывая  необыкно-
венное возбуждение. Да, Шарлотта была абсолютно права,  сказав,  что  ей
понравится Дублин.
   Быстро, даже слишком быстро, экипаж остановился.  Слуга  в  затейливо
расшитой униформе помог Скарлетт сойти. Она во  все  глаза  смотрела  на
проезжающую конку, пока Эванс не дотронулась до ее руки:
   - Сюда, пожалуйста.
   Шарлотта ждала ее в гостиной номера-люкса, сидя за чайным столиком.
   - Шарлотта! Я только что видела двухэтажный трамвай,  и,  представля-
ешь, оба этажа были битком набиты людьми, - с ходу выпалила Скарлетт.
   - Рада тебя видеть, Скарлетт. Приятно слышать, что Дублин тебе понра-
вился. Раздевайся! Эванс позаботится о твоих вещах. Сейчас мы будем пить
чай. Нам так много предстоит сделать.
   Ближе к вечеру приехала миссис Симе. Вместе с ней прибыли три ее  по-
мощницы, нагруженные коробками с платьями и одеждой из муслина. Скарлетт
то стояла смирно, то поворачивалась налево-направо, реагируя на указания
миссис Симе и миссис Монтагю, которые обсуждали между собой всякую, даже
самую незначительную, деталь ее будущего туалета. Каждое новое  вечернее
платье, достававшееся из бесчисленных коробок, казалось еще  более  эле-
гантным, чем предыдущее. Скарлетт то и  дело  замирала  перед  зеркалом,
прихорашиваясь, пока ее снова не начинала  тормошить  неумолимая  миссис
Симе.
   Когда портниха с помощницами отбыли, Скарлетт неожиданно  обнаружила,
что она устала и здорово проголодалась. Поэтому она с радостью  согласи-
лась на предложение Шарлотты поужинать прямо в номере.
   - Ты не налегай особенно, а то как бы не пришлось снова звать  миссис
Симе и делать новую примерку, - сказала Шарлотта, заметив, с какой  жад-
ностью ее подруга набросилась на еду.
   - Ничего, растрясу все лишнее, разъезжая  по  магазинам,  -  ответила
Скарлетт и намазала маслом очередной кусок хлеба. - Пока мы ехали с вок-
зала, я разглядела витрины по крайней мере восьми магазинов. Они  выгля-
дели просто потрясающе.
   Шарлотта довольно улыбнулась. Она сможет рассчитывать на неплохие ко-
миссионные от каждого магазина, чьим клиентом станет Скарлетт.
   - Ты сможешь сделать любые покупки - стоит тебе только пожелать.
   Это я тебе обещаю. Но только давай займемся магазинами после полудня.
А по утрам ты будешь позировать художнику для портрета.
   - Что за чепуха, Шарлотта! Ну что я буду делать с портретом, скажи на
милость? У меня уже как-то был один и, сказать по правде, я  его  просто
ненавидела. На нем я получилась угрюмой и неприветливой, прямо как  змея
какая-то.
   - Поверь мне на слово, на этом портрете ты не будешь казаться угрюмой
букой. Очень важно, чтобы ты имела собственный портрет. А  мсье  Эрве  -
большой мастер своего дела.
   - Хорошо, я сделаю все, как ты говоришь, хотя и против своей воли.
   На следующее утро Скарлетт проснулась от шума  транспорта.  За  окном
было еще темно, но уличные фонари освещали широченную проезжую часть, по
которой в четыре ряда взад-вперед сновали  повозки,  телеги,  экипажи  и
прочие средства передвижения. "Не удивительно, что в Дублине такие широ-
кие улицы, ведь здесь сосредоточен практически весь  колесный  транспорт
Ирландии", - думала Скарлетт. Вдруг она повела носом, глубоко  вдохнула.
"Нет, не может быть!" - она явственно ощутила  запах  кофе.  "Неужели  я
схожу с ума?"
   В этот момент послышался мягкий стук в дверь.
   - Завтрак в гостиной, - донесся голос Шарлотты. - Официанта я отосла-
ла, так что можешь выходить в халате.
   Скарлетт чуть не сбила с ног миссис Монтагю, распахнув резко дверь.
   - Кофе! Если бы ты знала, как я скучала по кофе! О, Шарлотта, что  же
ты мне раньше не сказала, что в Дублине пьют кофе? Я бы каждое утро  ез-
дила сюда на поезде завтракать.
   На вкус кофе оказался еще лучше,  чем  аромат.  К  счастью,  Шарлотта
предпочитала чай, и Скарлетт с наслаждением выпила все содержимое кофей-
ника.
   Потом она послушно надела шелковые чулки и трико, также шелковое, ко-
торое Шарлотта достала из коробки. Ощущения от  холодной,  скользкой  на
ощупь материи были ей неприятны - Скарлетт с детства  носила  одежду  из
батиста или муслина. Она глубже запахнулась в шерстяной халат, так как в
следующий момент в гостиную вошла Эванс в сопровождении незнакомой  жен-
щины.
   - Это Серафина, - представила ее Шарлотта. - Она итальянка,  так  что
не пугайся, если не поймешь ни слова из того, что  она  будет  говорить.
Серафина сделает тебе новую прическу. Пускай она болтает сама  с  собой,
ты просто сиди смирно и не двигайся.
   "Такое ощущение, что она по очереди разговаривает с каждым волосом на
моей голове", - подумала Скарлетт спустя час. Шея ее затекла, и  она  не
имела ни малейшего представления, что эта странная женщина делает  с  ее
головой. Шарлотта же удобно устроилась возле окна, где в этот ранний час
было посветлей.
   Миссис Симе с одной из помощниц прибыли на двадцать минут раньше обе-
щанного. Видимо, они испытывали такое же нетерпение, как и Скарлетт.
   - Ессо! - сказала Серафина.
   - Начнем, - сказала миссис Монтагю.
   - Начали, - сказала миссис Симе.
   Ее помощница сняла кисейное покрывало с платья, которое было в  руках
у портнихи. У Скарлетт перехватило дыхание: белый атлас блестел на  све-
ту, а серебряная вышивка сияла так, что хотелось зажмуриться.  Это  было
настоящее произведение искусства, а не платье. Руки Скарлетт сами  тяну-
лись к нему, чтобы убедиться: уж не сон ли это?
   - Сначала перчатки, - строго сказала миссис Симе. - Пальцы  оставляют
следы.
   Только тут Скарлетт заметила, что та держала ее платье в белых лайко-
вых перчатках. Скарлетт взяла из рук Шарлотты новые  длинные,  почти  до
локтей, перчатки. Они были уже с закатанными краями и напудрены, так что
надеть их для Скарлетт было секундным делом. Шарлотта быстро, со знанием
дела работая маленьким серебряным крючком, застегнула на перчатках пуго-
вицы. Скарлетт подняла руки, а миссис Симе через ее голову аккуратно на-
дела на нее платье. Пока портниха застегивала пуговицы на спине, Серафи-
на сняла с головы Скарлетт шелковый платок и несколькими мягкими прикос-
новениями поправила ее прическу.
   В дверь постучали.
   - Какая пунктуальность! - заметила  миссис  Монтагю.  -  Это,  должно
быть, мсье Эрве. Миссис Симе, с вашего разрешения миссис О'Хара  встанет
вот здесь.
   С этими словами Шарлотта увлекла Скарлетт в центр  комнаты.  Скарлетт
услышала звук открывающейся двери, а затем донесся низкий мужской голос.
Она прислушалась: кажется, говорят по-французски. "Неужели Шарлотта  хо-
чет, чтобы и я... Да нет - она меня уже достаточно знает. Ну где же зер-
кало, ведь просто не терпится посмотреть, как я выгляжу в этом платье".
   По требованию подручной миссис Симе Скарлетт подняла одну ногу, затем
другую. Она не могла видеть, как ей надевали вечерние  туфли-лодочки,  и
только почувствовала, как миссис Симе несколько раз ткнула ее  в  спину,
прошипев, чтобы Скарлетт стояла прямо. Вторая женщина в это время колдо-
вала над подолом платья.
   Появилась Шарлотта.
   - Миссис О'Хара, разрешите вам представить: мсье Франсуа Эрве.
   Скарлетт увидела маленького толстого человечка,  который,  приблизив-
шись к ней, низко поклонился.
   - Как поживаете? - спросила Скарлетт ("Интересно, а  художнику  нужно
подавать руку?" - подумала она).
   - Зеркало, - ответил художник.
   Он щелкнул пальцами. В дверях появились два человека,  которые  несли
огромное зеркало. Они установили его в простенке  между  окнами,  и  тут
Скарлетт увидела себя.
   Платье из белого атласа имело вырез более глубокий, чем она предпола-
гала. Скарлетт увидела свои обнаженные плечи и декольтированную грудь. С
отражения на Скарлетт смотрела женщина, в которой она с трудом  узнавала
себя. Волосы на ее голове были взбиты так искусно, что, казалось, это не
ее волосы. Белый атлас подчеркивал ее изящную фигуру, а прошитый  сереб-
ром шлейф платья волнистым полукругом ниспадал  на  белые  атласные  ту-
фельки с серебряными каблучками.
   "Я больше похожа на бабушку Робийяр в молодости, чей портрет  я  ког-
да-то видела, чем на саму себя", - подумала Скарлетт.
   Она внезапно ощутила, что беззаботной молоденькой девушки по имени
   Скарлетт больше не существует. Она смотрела в зеркало  и  видела  там
женщину, а не красивую молодую кокетку из округа Клейтон. Она всматрива-
лась в свое изображение и ловила себя на мысли, что оно  ей  очень-очень
нравится. Ее озадачивала и волновала незнакомка в  зеркале.  Краешки  ее
губ слегка подрагивали, а в глазах стало больше  глубины  и  загадочного
блеска. Гордо поднятый подбородок свидетельствовал о высшей степени уве-
ренности в себе. Она смотрела на себя в зеркало - прямо в глаза - с  вы-
зовом и одобрением.
   "Свершилось, - подумала про себя Шарлотта Монтагю. - Вот женщина, ко-
торая завоюет всю Ирландию. Да и весь мир, если она того захочет".
   - Дайте мне мольберт, -  прошептал  художник,  завороженно  глядя  на
Скарлетт, и тут же повысил голос. - Да пошевеливайтесь  вы,  кретины.  Я
напишу портрет, который сделает меня знаменитым.
   - Не понимаю, - задумчиво говорила Скарлетт после сеанса позирования.
- С одной стороны, ощущение, что никогда раньше не видела человека,  что
был в зеркале, а с другой - сознание, что это не может быть  ктото  еще,
кроме тебя самой... Я в растерянности, Шарлотта.
   - Просто ты становишься мудрее, дитя мое.
   - Шарлотта, давай прокатимся на этом симпатичном трамвайчике! -  поп-
росила Скарлетт. - Думаю, я заслуживаю награды, отстояв несколько часов,
как статуя, на пьедестале!
   - Да, позировать пришлось долго, - согласилась Шарлотта. - Впредь се-
ансы, наверное, будут короче. Кроме того, вот-вот начнется дождь, а  без
хорошего света мсье Эрве работать не сможет.
   - Ну что, ты согласна? Едем? Шарлотта кивнула.  Скарлетт  от  радости
готова была обнять ее, но Шарлотта Монтагю была не из тех, с  кем  можно
было себе это позволить. Да ей, Скарлетт, уже тоже не  к  лицу  выражать
свои эмоции таким образом. Все более крепнущее ощущение, что она уже  не
девушка, а взрослая светская женщина, одновременно вызвало в ней  трепет
и легкое беспокойство. К своему новому состоянию нужно было еще  привык-
нуть.
   Они забрались по железной винтовой лестнице на второй этаж трамвая.
   По вагону гулял ветер, и было очень холодно, но вид из окна открывал-
ся восхитительный! Скарлетт увидела почти все части  города,  оживленные
широкие улицы, заполненные людьми, пешеходные дорожки. Дублин был первым
настоящим большим городом, в котором она оказалась. В нем проживало  бо-
лее трехсот тысяч человек. Ее родная Атланта возникла на месте небольшо-
го поселения в годы экономического подъема, но население в ней не превы-
шало двенадцати тысяч человек.
   Трамвай резко катил по рельсам, и весь остальной транспорт, признавая
его приоритет, почтительно уступал ему дорогу. Пешеходы, экипажи  разбе-
гались в разные стороны, заслышав грохот приближающейся махины. Это  от-
чаянное лавирование на грани риска, сопровождавшееся  шумом  и  криками,
немало забавляло Скарлетт.
   А потом она увидела реку. Въехав на мост, трамвай остановился, и  она
могла насладиться видами Лиффи. Неподалеку виднелся другой мост, за  ним
еще и еще, все очень не похожие друг на друга. На каждом  виднелись  фи-
гурки людей и большое количество машин. Набережные манили витринами  ма-
газинов и множеством спешащих куда-то или просто прогуливающихся  людей.
Светило солнце, и вода в реке сверкала в его лучах.
   А вот Лиффи позади, снова пошли  дома.  Высокие  здания  загораживали
солнце, и Скарлетт стала замерзать.
   - Нам лучше спуститься вниз. Следующая остановка наша, - сказала
   Шарлотта.
   Они направились к выходу. Когда они перешли через перекресток  с  со-
вершенно безумным движением, Шарлотта показала  рукой  в  сторону  улицы
напротив:
   - Графтон-стрит, - сказала она тоном экскурсовода. -  Если  мы  хотим
сразу отправиться в отель, то нужно найти  экипаж.  Однако  единственная
возможность походить по магазинам - пойти пешком. Может, ты хочешь  сна-
чала выпить кофе? Ты должна обязательно познакомиться с Бьюли.
   - Даже не знаю, Шарлотта. сначала заглянем в этот магазин...
   Ты посмотри на этот веер! Видишь, в том конце витрины? С розовой кис-
точкой? Прелестен, не правда ли?.. Ой, какая изящная фарфоровая  штучка!
Я и не заметила ее сначала. А этот роскошный флакон  для  духов!  Глади,
какая отделка на тех перчатках! Ты видела что-нибудь подобное? Боже мой,
сколько же здесь всего!
   Шарлотта кивнула служителю магазина при входе. Он распахнул  дверь  с
поклоном, она не стала говорить Скарлетт, что на  Графтон-стрит  еще  по
меньшей мере четыре подобных магазина с сотнями перчаток, вееров и  про-
чих аксессуаров. Шарлотта хотела, чтобы Скарлетт без  ее  помощи  убеди-
лась, что большой город - неистощимый кладезь соблазнов.
   После десяти дней позирования, примерок и походов по магазинам  Скар-
летт отправилась домой в Баллихару. С собой она везла кучу подарков  для
Кэт, презенты Колуму и миссис Фиц, десять фунтов кофе и  кофеварку.  Она
просто влюбилась в Дублин и предвкушала тот момент, когда  сможет  вновь
туда вернуться.
   А в Баллихаре ее ждала крошка Кэт. Как только поезд выехал за пределы
города, Скарлетт охватило чувство нетерпения: скорее бы очутиться  дома!
Ей многое хотелось рассказать Кэт. Скарлетт уже  строила  планы,  как  в
один прекрасный день, который, она надеялась, уже не за горами, она  за-
берет своего маленького забавного котенка из провинции в  город.  И  уже
скоро День святой Бриджид. Скарлетт подумала, что более подходящего  мо-
мента не придумать, чтобы круто изменить свою жизнь. Именно тогда, когда
плуг переворачивает первый пласт почвы, а земля начинает дышать, и  нас-
тупает понастоящему новый год, а вместе с ним и новая жизнь. Как  же  ей
все-таки повезло! И провинция, и город теперь принадлежат ей, О'Хара,  и
той волнующей незнакомке в зеркале.
   Кэт была так поглощена рассматриванием картинок в книжке  про  живот-
ных, которую ей привезла из Дублина Скарлетт, что не  обратила  внимания
на то, что ее мать на время покинула ее. Свертки с остальными  подарками
по-прежнему лежали нетронутыми.
   А Скарлетт уже подходила к воротам Колума. Она несла подарок -  каше-
мировый шарф. Но главное, она спешила поделиться с Колумом  своими  впе-
чатлениями о столице.
   - Прошу прощения, я, наверное, не вовремя? - сказала Скарлетт, увидев
у Колума гостя. Этого хорошо одетого мужчину она видела впервые.
   - Нет-нет, заходи, пожалуйста! Позволь представить тебе мистера Джона
Девоя. Он только что прибыл из Америки.
   Девой старался быть вежливым и обходительным, но было  хорошо  видно,
что он недоволен неожиданным вторжением. Скарлетт  извинилась,  оставила
подарок и, попрощавшись, отправилась домой. По дороге она гадала, кто же
этот американец, который приезжает в такую глушь, как  Баллихара,  и  не
рад встрече с соотечественницей. Да он, наверное, из этих фениев Колума,
вот оно что! А сердитый потому, что  Колум  отказывается  участвовать  в
этой дурацкой революции.
   В действительности же все было наоборот. Джон Девой всерьез подумывал
о сотрудничестве с Парнеллом. Да, он был членом фенианского общества, но
собирался прекратить поддержку революционного заговора в Ирландии.  Если
он сделает это, то делу Колума будет нанесен смертельный  Вот поче-
му Колум до хрипоты спорил с Девоем, страстно доказывая пагубность  Гом-
руля для страны.
   - Этот человек жаждет власти и готов на  любую  подлость,  чтобы  до-
биться своего, - сказал он о Парнелле.
   - Ну а ты, Колум? - резко спросил его Девой. - Сдается  мне,  что  ты
просто завидуешь человеку, который делает то же дело,  но  получается  у
него гораздо лучше, чем у тебя.
   Ответ Колума не заставил ждать.
   - Парнелл будет произносить пламенные речи в Лондоне, его имя попадет
заголовки всех крупнейших газет, а здесь ирландский народ  как  голодал,
так и будет голодать под каблуком у англичан. Никаких дивидендов для на-
ших бедных людей деятельность Парнелла не принесет. И вот когда они  ус-
танут от бесчисленных восторженных статей о мистере Парнелле, они  восс-
танут. Без организации и надежды на успех. Послушай, Девой,  мы  слишком
долго ждем. Все говорим и говорим: Парнелл, ты, я... А в это время прос-
тые ирландцы страдают.
   Девой уехал ночевать на постоялый двор, а Колум долго еще мерил шага-
ми гостиную. В лампе кончился керосин, и она потухла.  Он  опустился  на
табурет возле камина, где догорали последние угольки и  еще  сохранялось
тепло. Колум был подавлен резкой отповедью Девоя. А вдруг он  прав?  Мо-
жет, и в нем, Колуме, говорит властолюбие, а не любовь к Ирландии? Знает
ли он, что творится в его собственной душе?
   Наступил День святой Бриджид. Когда Скарлетт воткнула лопату в землю,
из-за туч на мгновение выглянуло солнце и тут же снова скрылось.
   "Хороший знак!" - подумала Скарлетт. Чтобы отметить  этот  день,  она
обошла все дома в Баллихаре и пригласила каждого на постоялый двор  Кен-
неди выпить портера, закусить пирожком с мясом. Предстоит самый  удачный
год. Она была уверена в этом.
   На следующий день она уезжала в Дублин, где собиралась провести шесть
недель.



ГЛАВА 78


   В этот свой приезд в Дублин Скарлетт и Шарлотта остановилась в  номе-
ре-люкс отеля "Шелбурн". Оказавшись в отеле, Скарлетт сразу сказала:
   - Да, "Шелбурн" - именно то место, гце будет приятно пожить в течение
всего светского сезона.
   За время своей прошлой поездки в Дублин ей так и не довелось побывать
внутри этого импозантного кирпичного здания.
   - Нам еще представится такая возможность, - сказала тогда Шарлотта.
   И вот теперь, стоя внутри гигантского холла с широко раскрытыми  гла-
зами, Скарлетт начала понимать, почему Шарлотта Монтагю  решила  остано-
виться именно в "Шелбурне". Все здесь поражало великолепием и  роскошью.
Скарлетт видела отлично вымуштрованную обслугу, благородного вида посто-
яльцев. Все без исключения говорили вполголоса, и в холле  стоял  легкий
гул голосов. Скарлетт величественно проследовала за носильщиком на  вто-
рой этаж, жить на котором считалось наиболее престижным. И хотя Скарлетт
этого не сознавала, выглядела она точь-в-точь, как ее описывала швейцару
Шарлотта: "Вы сразу поймете, что это она. Она невероятно красива и ведет
себя, как королева".
   Помимо люкса, Шарлотта зарезервировала для Скарлетт персональную гос-
тиную. Перед тем как спуститься к чаю, она показала комнату  подруге.  В
углу обшитой зеленой парчой гостиной стоял мольберт с готовым  портретом
миссис О'Хара. Скарлетт с изумлением смотрела на работу художника.  Неу-
жели это действительно она? У женщины на портрете не было и тени  сомне-
ния в глазах; казалось, она не боится ничего, в то  время  как  Скарлетт
нервничала, словно дикий зверь, оказавшийся вблизи человеческого  жилья.
Ошеломленная увиденным, она начала спускаться вслед за Шарлоттой на пер-
вый этаж.
   Спустившись, они оказались в роскошном зале со столиками, за которыми
было много людей. Шарлотта шепотом, чтобы не услышали окружающие,  обра-
щала внимание подруги на некоторых из присутствующих, приговаривая: "И с
ним ты тоже обязательно встретишься. После того как я тебя  всем  предс-
тавлю, ты будешь каждый вечер приглашать кого-нибудь к себе  в  гостиную
на чашку чая или кофе. Многие почтут за честь знакомство  с  тобой  и  в
свою очередь начнут приводить своих знакомых".
   "А кто эти люди?" - порывалась было спросить Скарлетт. Впрочем,  вряд
ли ей стоит суетиться: Шарлотта знает, что делает. Единственное,  о  чем
Скарлетт необходимо было все время помнить, как бы не запутаться в шлей-
фе своего нового платья на глазах у всех, когда она будет возвращаться в
номер после очередной светской беседы. Шарлотта и  миссис  Симе  обещали
научить ее с достоинством двигаться, для чего ежедневно вплоть до  появ-
ления в свете Скарлетт придется тренироваться под их неусыпным оком.
   На следующий день после приезда  Скарлетт  в  отель  было  доставлено
письмо в тяжелом белом конверте. На конверте стояла личная  печать  гоф-
мейстера королевского двора. Когда письмо принесли, лицо Шарлотты  оста-
лось невозмутимым. Она вскрыла его твердой рукой.
   - Первая гостиная. Как и ожидалось.  Послезавтра,  -  произнесла  она
вслух.
   Скарлетт вместе с группой девушек и женщин в белых платьях долго жда-
ла, когда же откроются массивные двустворчатые двери тронного  зала.  Ей
начинало казаться, что она пребывает в  состоянии  ожидания  целую  веч-
ность. И зачем она только согласилась? (Скарлетт искала  и  не  находила
однозначного ответа на этот вопрос: слишком сложным он ей казался.)  Мо-
жет быть, отчасти потому, что она, О'Хара, поставила себе цель во что бы
то ни стало завоевать Англию и англичан. И, наверное, потому, что у нее,
обычной американской девочки, просто-напросто закружилась голова от  ко-
ролевской пышности и великолепия сердца Британской империи. А главное  -
не в привычках Скарлетт было сдаваться и не доводить дело  до  победного
конца.
   Опять стали выкрикивать чье-то имя. Скарлетт  прислушалась:  нет,  не
ее.
   Они там издеваются, что ли? Неужели ее вызовут последней? Шарлотта не
предупреждала, что такое не исключено, и до последней  минуты  почему-то
скрывала, что Скарлетт  придется  предстать  перед  членами  королевской
семьи в одиночестве. "Я найду тебя в трапезной сразу после церемонии", -
бросила она мимоходом. Хорошо, нечего сказать! Бросить  ее  на  съедение
волкам! Скарлетт  украдкой  скосила  глаза  на  подол  своего  вечернего
платья. Вот будет номер, если она упадет, случайно наступив  на  длинный
сверх всякой меры край собственного платья! Получится  прямо,  как  ког-
да-то по какому-то поводу сказала Шарлотта: "Ну вот,  теперь  будет  что
вспомнить".
   - Госпожа О'Хара из Баллихары!
   - Господи, неужели меня? Скарлетт быстро повторила про себя, чему  ее
научила Шарлотта:
   "Значит, так: приближаюсь к двери, останавливаюсь.  Ко  мне  подходит
один из слуг, берет шлейф моего платья с моей  левой  руки  и  аккуратно
распределяет его по всей длине за моей спиной. Церемониймейстер при дво-
ре Ее Величества открывает  двери.  Теперь  нужно  дождаться,  чтобы  он
объявил о моем появлении. Так и есть: "Госпожа О'Хара из Баллихары!"
   Насколько это было возможно, Скарлетт осмотрелась. Она была в тронном
зале. "Интересно, что подумал бы сейчас мой любезный родитель,  доведись
ему в этот момент увидеть свою Кэти-Скарлетт, - подумала она. - Не  отв-
лекаться - я должна пройти по этой нескончаемой красной ковровой  дорож-
ке, чтобы в дальнем конце зала подставить щечку для церемониального  по-
целуя вице-королю Ирландии - кузену Королевы Англии". Скарлетт взглянула
на сказочно разодетого церемониймейстера и вдруг неожиданно для себя са-
мой заговорщицки ему подмигнула. После чего величественной походкой  по-
дошла к вице-королю - обладателю великолепной рыжей бороды, чтобы  полу-
чить положенный поцелуй в щечку.
   "... Так, теперь не забудь повернуться лицом к  супруге  вице-короля.
Делай реверанс. Спину выпрями. Хорошо, можно подниматься. И  назад,  на-
зад, три шага назад. Смелей - шлейф поможет удержать  равновесие.  Стоп.
Вытяни левую руку и подожди несколько секунд - дай возможность слуге на-
бросить на нее шлейф. Все, теперь поворачивайся и неторопливо двигайся к
дверям".
   Ноги Скарлетт с честью выдержали испытание, но стоило  ей  опуститься
на стул в трапезной, как колени ее зашлись в мелкой, противной дрожи.
   Шарлотта и не пыталась скрыть  своего  удовлетворения.  Она  вошла  в
спальню Скарлетт, держа в руках веером, словно карты, карточки из  плот-
ной белой бумаги.
   - Поздравляю, дорогая, ты имела ослепительный успех.  Едва  я  успела
встать и одеться, как стали приходить приглашения. - Она потрясла карто-
чками. - Бал в Королевском дворце имеет  особую  важность.  Бал  святого
Патрика - это следовало ожидать. Гостиная номер два -  там  ты  увидишь,
как можно подшучивать и насмехаться над людьми в светском  обществе.  И,
наконец, танцы для узкого круга приглашенных в тронном зале. Три четвер-
ти ирландских пэров ни разу не удостаивались чести быть приглашенными на
подобный вечер!
   От удовольствия Скарлетт даже засмеялась. Страх, который она  испыты-
вала во время церемонии представления, прошел. Она имела успех!
   - По такому случаю я готова истратить все деньги вырученные от прода-
жи пшеницы последнего урожая, на платья. Я хочу сегодня  же  отправиться
по магазинам.
   - Боюсь, у тебя просто не будет времени в ближайшие  дни.  Пятнадцать
знатных господ горят желанием встретиться с тобой, и среди них,  кстати,
церемониймей Четырнадцать не менее знатных  дам  с  дочерьми  также
прислали записки с просьбой о встрече. Тебе придется всех их по  очереди
принимать в своей гостиной. Чай, кофе - обычный в Я уже  распоряди-
лась: горничные занимаются подготовкой комнаты для приемов.  Кстати,  по
моему заказу она будет убрана розовыми цветами. Поэтому  по  утрам  тебе
лучше всего надевать коричневое в розовую клетку платье из тафты, а  ве-
чером ты будешь особенно эффектно выглядеть в платье из зеленого бархата
с розовой отделкой. Эванс уже наготове - ждет, когда сможет сделать тебе
прическу.
   Скарлетт пользовалась колоссальным успехом и была  открытием  сезона.
Мужчины толпами штурмовали отель, умоляя об аудиенции у  богатой  вдовы,
которая к тому же была еще и "mirabile dictu" - невероятно красива. Ком-
ната для приемов Скарлетт отныне была всегда полна девушками на выданье,
чьи матери не без основания считали, что там у их дочерей будут неплохие
шансы привлечь к себе внимание какого-нибудь состоятельного жениха. Пос-
ле первого дня Шарлотте уже не пришлось отдавать распоряжение вновь  ук-
расить гостиную миссис О'Хара цветами. В этом не было нужды:  поклонники
присылали их в таком количестве, что скоро все это благоухающее  разноц-
ветье просто перестало помещаться в  комнате.  Ко  многим  букетам  были
прикреплены кожаные футляры с  инициалами  лучших  ювелиров  города,  но
Скарлетт, хоть и неохотно, тотчас же отсылала дорогие подарки владельцам
(а в футлярах чего только не было: роскошные  броши,  изящные  браслеты,
кольца, сережки...).
   - Любой девушке из округа Клейтон штата Джорджия, откуда я родом, хо-
рошо известно, что за благосклонно принимаемые знаки внимания  рано  или
поздно нужно платить, - говорила она Шарлотте. - Я не  хочу  чувствовать
себя обязанной кому-либо.
   Любой ее шаг и поступок подробно описывался газетой "Айриш  Таймс"  в
колонке "Светская хроника". Владельцы лучших магазинов  надевали  лучшие
костюмы, считая за честь лично появиться в отеле, чтобы предложить  гос-
поже О'Хара изделия, которые могли бы ей понравиться. Вот  тут-то  Скар-
летт себе не отказывала, покупая разные драгоценности, включая те, кото-
рые ей раньше безуспешно пытались преподнести сановные поклонники. Скар-
летт побывала на королевском балу, и вице-король дважды лично  приглашал
ее на танец.
   Все без исключения гости, хотя бы раз побывавшие на ее чайно-кофейных
церемониях, были без ума от ее портрета. Каждое утро и после полудня пе-
ред приходом первых визитеров Скарлетт приобрела привычку подолгу  смот-
реть на свое изображение. Так она шаг за шагом познавала саму себя. Шар-
лотта Монтагю с интересом наблюдала за происходящими с ее протеже  мета-
морфозами. Вертлявая  кокетка  исчезла,  уступив  место  спокойной,  та-
инственной женщине, которой достаточно было лишь обратить туманный  взор
своих зеленых глаз все равно на кого: мужчину ли, женщину или ребенка, -
чтобы они, словно под гипнозом, готовы были следовать за ней куда  угод-
но.
   "Раньше я из кожи вон лезла, чтобы выглядеть обаятельной и  привлека-
тельной, - думала Скарлетт, - а сегодня добиваюсь чего захочу без каких-
либо усилий". Она пыталась понять, чем вызваны такие разительные переме-
ны, и не находила ответа. Ей оставалось только благодарно принимать все,
что с ней происходило, как некий подарок судьбы.
   - Сколько ты сказала, Шарлотта? Двести человек? И  это  ты  называешь
"скромным танцевальным вечером"?!
   - Конечно. На бал в Королевском дворце или бал святого Патрика обычно
приглашаются человек пятьсот-шестьсот. Не меньше. На других же балах не-
редко присутствуют более тысячи гостей. А на сегодняшнем вечере будут по
крайней мере пятьдесят человек, с которыми ты уже знакома.
   - Проста свинство с их стороны - не прислать тебе приглашения!
   - Ничего не поделаешь. Рано или поздно к этому привыкаешь. Я не  оби-
жаюсь.
   Шарлотта с нетерпением ждала вечера, предвкушая удовольствие, которое
она себе доставит, листая записную книжку, в которой  она  отмечала  все
свои траты и приобретения. Успех Скарлетт в  обществе  и  ее  готовность
тратить деньги превосходили самые смелые ожидания Шарлотты. Она чувство-
вала себя, словно индийский набоб, пожирающий глазами свои несметные бо-
гатства. Приглашение на кофе в гостиную предполагало,  что  приглашенный
приносит с собой "подарок". Таких "подарков" "набегало" за неделю  почти
на сто фунтов. А ведь впереди еще две недели светского сезона!  Шарлотта
с нетерпением ждала, когда Скарлетт отбудет на вечер для самыхсамых.
   Скарлетт секунду помедлила, прежде чем войти в тронный зал.
   - Знаешь, Джеффри, я, наверное, никогда не привыкну к этому месту,  -
печально вздохнула она, обращаясь к церемониймейстеру. - Я  как  Золушка
на первом балу.
   - Мне никогда бы не пришло в голову сравнивать вас с Золушкой,  Скар-
летт, - сказал он, с обожанием глядя на собеседницу.
   Момент, когда Скарлетт весело подмигнула ему, заставил трепетать  его
сердце, и отныне оно всецело принадлежало миссис О'Хара.
   Скарлетт рассеянно кивала, отвечая на поклоны и  улыбки  присутствую-
щих. Это все-таки какой-то сон. Она здесь,  в  этом  великолепии,  среди
благороднейших людей. Все так  быстро  случилось.  Понадобится  какое-то
время, чтобы осознать все происшедшее с ней.
   Гигантский зал, казалось, был из чистого золота. Впрочем, почти так и
было: высокий потолок подпирали позолоченные колонны, пилястры  отливали
золотом, высокие окна были драпированы темно-красным бархатом с  золотой
каймой. Золоченые кресла, обитые тем же темно-красным бархатом, были ак-
куратно расставлены вокруг столов, на каждом из которых возвышался позо-
лоченный канде Позолота покрывала люстры с причудливой резьбой; по-
золочен был и массивный балдахин над золотым троном вице-короля.  Платья
большинства присутствующих были отделаны золотыми кружевами, будь то юб-
ки из парчи и шелка или панталоны до колен из  белого  атласа;  атласные
бальные туфли украшали золотые пряжки. Золотые пуговицы, золотые  эполе-
ты, золотые аксельбанты, золотые галуны сияли на парадной форме полковых
офицеров и членов вице-королевского двора.
   У некоторых мужчин на груди были яркие орденские ленты с орденами  из
драгоценных камней; на ноге вице-короля красовался орден Подвязки.  Муж-
чины на балу выглядели даже более эффектно, чем женщины.
   Впрочем, женщины выглядели не менее восхитительно: поражали воображе-
ние фантастической красоты украшения из драгоценных  камней,  сверкавшие
на шее, груди, запястьях, в ушах. Платья у всех были из дорогого матери-
ала: атласа, бархата, парчи, шелка, вышитых золотыми, серебряными и шел-
ковыми нитями.
   Войдя, Скарлетт даже зажмурилась, боясь  ослепнуть.  Через  несколько
мгновений она спохватилась: надо поприветствовать вице-короля  с  супру-
гой. Скарлетт с достоинством приблизилась к хозяевам бала и  почтительно
застыла в реверансе. Как только она выпрямилась, грянула музыка.
   - Разрешите?
   Скарлетт подняла глаза и улыбнулась. Перед ней стоял Чарльз Рэгленд в
расшитом золотом красном камзоле. Они познакомились на одном  из  первых
вечеров в Дублине, и с тех пор он каждый день навещал Скарлетт в  отеле.
Он не скрывал, что безумно влюблен. Краска смущения заливала его  краси-
вое лицо всякий раз, когда она с ним заговаривала. "Он был ужасно мил  и
привлекателен, этот Чарльз. А ведь он офицер-англичанин. Все-таки  Колум
был неправ, когда говорил, что английские солдаты ничем не  лучше  янки.
Во всяком случае, одеваются англичане во сто крат изысканней".  Скарлетт
разрешила Рэгленду взять себя под руку, и, когда объявили  кадриль,  они
отправились танцевать.
   - Вы потрясающе выглядите сегодня, Скарлетт.
   - Вы тоже, Чарльз. Я только что подумала, что  мужчины  в  этом  зале
одеты более прихотливо, чем женщины.
   - Все благодаря парадной офицерской форме. А то эти панталоны,  кото-
рые носят многие мужчины, - до чего несуразная одежда, не правда  ли?  А
возьмите атласные туфли - я бы чувствовал себя в них полным идиотом.
   - А, по-моему, вам, мужчинам, это идет.  Вы  всегда  были  любителями
поглазеть на женские ножки, зато теперь будете на нашем месте.
   - Скарлетт, вы меня шокируете. Я... - начал было говорить Рэгленд, но
тут сменилась фигура, и Чарльз перешел к новой партнерше.
   "Пожалуй, я слегка переборщила, - подумала Скарлетт.  -  С  ним  надо
быть поосторожнее: он невинен, как ребенок". Она  посмотрела  на  нового
партнера и чуть не лишилась дара речи.
   - Боже, - только и смогла она выговорить.
   Это был Ретт Ба
   - Я польщен - меня узнали, - сказал он со своей традиционной, немного
насмешливой улыбкой.
   Никто не умел улыбаться так, как Ретт.  Скарлетт  почувствовала,  как
она как будто наполняется светом и становится легкой-легкой, словно  пе-
рышко. Ей казалось, что она плывет по воздуху, не касаясь ногами полиро-
ванного пола, и не падает из-за переполняющего ее счастья.
   И прежде чем она вновь обрела способность говорить, в танце произошло
очередное перестроение, и Ретт покинул ее. Скарлетт автоматически  улыб-
нулась очередному партнеру. У того перехватило  дыхание:  столько  любви
было в ее глазах.
   Голова Скарлетт напряженно работала. "Что делает здесь Ретт?  Неужели
он приехал только для того, чтобы увидеть меня? Вдруг он так  соскучился
по мне, что не мог удержаться и, бросив все дела, примчался сюда?"
   Кадриль шла своим чередом, фигура сменяла фигуру, а  Скарлетт  терза-
лась от нетерпения; Наконец танец закончился, и возле нее вновь оказался
Чарльз Рэгленд. Скарлетт понадобилась вся ее выдержка,  чтобы  сотворить
на лице подобие улыбки, поблагодарить партнера и, торопливо извинившись,
отправиться на поиски Ретта.
   Ее глаза встретились с его глазами почти сразу. Ретт стоял от нее  на
расстоянии вытянутой руки. Гордость  не  позволила  Скарлетт  дать  волю
чувствам. "Он знал, что я буду его искать, - подумала она  неожиданно  с
раздражением. - Да что он из себя строит, полагая, что можно так  просто
врываться в мою жизнь и спокойно  дожидаться,  когда  я  брошусь  в  его
объятия? В Дублине полно мужчин, да и в этой зале  достаточно  тех,  кто
подчеркнуто оказывает мне знаки внимания, вьется вокруг  моей  гостиной,
каждый день шлет мне корзины цветов, письма и даже драгоценности. Почему
Его высокомерно-надменное Величество думает, что достаточно ему  пошеве-
лить мизинцем - и я сломя голову побегу за ним?"
   - Какой сюрприз, - произнесла она, приятно удивившись холодности сво-
его тона.
   Ретт предложил ей руку, и она, не задумываясь, взяла ее.
   - Вы позволите пригласить вас на танец, м... миссис О'Хара?
   У Скарлетт от страха перехватило дыхание: Ты что, Ретт,  вознамерился
меня погубить? Здесь все уверены, что я вдова!
   Ретт улыбнулся, нежно взял ее за талию, и она закружились в танце.
   - Твоя тайна останется между нами, Скарлетт.
   Она каждой клеточкой своего тела ощущала звук его голоса, его горячее
дыхание и чувствовала себя в его сильных руках слабой и  хрупкой  женщи-
ной.
   - Какого черта ты здесь оказался? - сумела она наконец спросить.  Она
должна знать. Она ощущала тепло его руки на своей талии. Эта  рука  под-
держивала ее и вела в танце при поворотах. Неосознанно Скарлетт  наслаж-
далась исходившей от него силой, но  так  же  машинально  сопротивлялась
полному контролю над собой, тут же, впрочем, вспоминая радость,  которую
ей когда-то доставляло кружиться с Реттом в вихре стремительного вальса.
   - Я не смог удержаться от любопытства, - начал он говорить, и на лице
его появилось прежнее насмешливое выражение, - Посмотреть на американку,
которая штурмом взяла Дублинский замок. "Уж ненароком,  не  Скарлетт  ли
это?" - спросил я себя и решил выяснить все до конца. Барт Морланд подт-
вердил мою догадку. Он никак не мог остановиться, рассказывая про  тебя,
и настоял, чтобы мы заехали в твой город. По словам Барта, ты его  пере-
делала своими собственными руками.
   Ретт изучающе посмотрел на нее.
   - А ты изменилась, - сказал он просто. - Очаровательная девушка прев-
ратилась в элегантную взрослую женщину. Я искренне рад за тебя.
   Неподдельная серьезность и теплота в голосе Ретта  тронули  Скарлетт,
заставив забыть чувство негодования, которое еще недавно переполняло ее.
   - Спасибо тебе, Ретт, - сказала она.
   - Тебе нравится Ирландия?
   - Да.
   - Мне очень приятно это слышать, - интонации в голосе Ретта не остав-
ляли сомнений в его искренности.
   И тут впервые за все годы их знакомства Скарлетт поняла, кажется, кто
такой Ретт Ба Теперь она знала, что он проделал  огромный  путь  из
Лондона только для того, чтобы увидеть ее, Скарлетт. "Все это  время  он
думал обо мне, беспокоился, где я и как идут мои дела. Он любит  меня  и
всегда будет любить, так же, как и я,  всегда  буду  нести  в  себе  это
чувство к нему".
   Это открытие наполнило ее радостью: она лелеяла свое счастье,  словно
хрупкий бокал шампанского, из которого маленькими, чтобы растянуть  удо-
вольствие, глотками потягиваешь искрящуюся влагу. Ретт был рядом, и  они
чувствовали себя близкими, как никогда прежде.
   Когда вальс кончился, к ним приблизился личный адъютант вице-короля:
   - Их превосходительство просит удостоить их чести пригласить  вас  на
следующий танец, госпожа О'Хара.
   Удивленно поднятые брови, наигранно-недоуменный взгляд на лице  Ретта
- Скарлетт все это так хорошо помнила. Она одними губами улыбнулась Рет-
ту.
   - Скажите их превосходительству, что я буду очень  рада,  -  ответила
она адъютанту. Прежде чем принять его руку, она шепнула Ретту:
   - У нас в округе Клейтон сказали бы, что я популярна до неприличия.
   Удаляясь, Скарлетт слышала, как от души смеялся Ретт.
   Когда Скарлетт  приблизилась  к  вице-королю,  она  украдкой  бросила
взгляд на Ретта: он все так же смеялся. "Это  уже  слишком,  -  подумала
она. - Как несправедливо: даже в этих дурацких атласных штанах и  туфлях
он отлично выглядит". Его зеленые глаза вновь весело  заблестели,  и  он
едва громко не рассмеялся, когда Скарлетт присела перед  вице-королем  в
реверансе.
   Когда ей удалось снова посмотреть на то место, где  стоял  Ретт,  его
уже не было. Впрочем, Скарлетт особенно и не удивилась: за время их зна-
комства Ретт так же неожиданно исчезал, как и появлялся, без  каких-либо
объяснений. И чего я так разволновалась, когда вдруг он возник здесь  на
балу? Пора бы уже и привыкнуть. Я чувствовала  себя,  как  Золушка:  вот
согласно сюжету и появился чудесный принц. Скарлетт по-прежнему  ощущала
прикосновение его сильных и нежных рук на своей талии. В противном  слу-
чае легко было поддаться иллюзии, что все существовало лишь в ее вообра-
жении: сверкающая золотом зала, музыка, прекрасный принц рядом с  ней  и
даже она сама.
   Вернувшись в "Шелбурн", Скарлетт зажгла свет и долго стояла перед вы-
соким зеркалом, разглядывая свое отражение и пытаясь  понять,  какой  ее
увидел на балу Ретт. Она выглядела прекрасной и уверенной в себе  дамой,
как никогда похожей на свой портрет и портрет бабушки Робийяр в молодос-
ти.
   У Скарлетт защемило сердце. Почему у нее не  получается  походить  на
другой портрет Робийяр? Тот, на котором та светится радостью, как женщи-
на, которая любит и любима. Скарлетт почувствовала, что в  словах  Ретта
на балу кроме участия были также грусть и ожидание расставания.
   Посреди ночи Скарлетт О'Хара проснулась. В роскошно обставленной ком-
нате, расположенной на лучшем этаже лучшего отеля  Дублина,  наполненной
благовониями, раздались приглушенные рыдания. Скарлетт  горько  плакала,
судорожно всхлипывая. "Если бы только..." - долго еще стучали в ее голо-
ве эти слова.



ГЛАВА 79


   Наутро Скарлетт проснулась успокоенной и безмятежной, словно и не бы-
ло горьких ночных слез и отчаяния. Наливая кофе и чай собравшимся  в  ее
гостиной, она все так же одаривала их своей чудесной улыбкой. В одну  из
следующих бессонных ночей Скарлетт нашла силы сказать себе:  пусть  Ретт
уходит, если хочет. Если я люблю этого человека, я не должна  удерживать
его возле себя. Надо свыкнуться с мыслью, что свобода для  него  превыше
всего. Я предоставила полную свободу Кэт, потому что я ее  очень  люблю.
Пусть будет так и с Реттом.
   Как же мне хочется рассказать ему о Кэт! Я уверена,  он  бы  гордился
ею. Скорее бы закончился этот светский сезон: я так скучаю по Кэт! Инте-
ресно, а что сейчас делает моя крошка?
   Кэт изо всех сил бежала, углубляясь все дальше и дальше в лес. Ночной
туман еще держался кое-где в низинах, и она не представляла, в каком на-
правлении движется. Она споткнулась о корень, упала, но тут же поднялась
и побежала снова.
   Останавливаться было нельзя, несмотря на то, что Кэт стала уже  зады-
хаться, - никогда в своей жизни она так быстро и долго не бежала.  Сзади
послышался звук летящего сквозь листья камня. Она съежилась  от  страха,
но все обошлось: ее защитило дерево. Мальчишки  продолжали  преследовать
Кэт с криками и улюлюканьем и почти уже было догнали ее. Раньше они  ни-
когда не заходили в лес вблизи от Биг Хауса. Они знали, что миссис О'Ха-
ра в Дублине в обществе проклятых англичан. Их родители ни о чем  другом
и не говорили.
   "Вот она!" - закричал один из мальчишек. Второй схватил камень и  за-
махнулся, чтобы бросить уже наверняка. Но тут они с ужасом заметили, что
фигура, показавшаяся из-за деревьев, была  не  Кэт.  Это  была  страшная
кальек - колдунья, которая грозила им своим скрюченным пальцем. Завизжав
от страха, мальчишки бросились наутек.
   - Пойдем со мной. Я напою тебя чаем, - сказала она Кэт.
   Кэт доверчиво положила свою ладошку в морщинистую руку старухи  Грейн
(а это была именно она), и они пошли. Знахарка передвигалась медленно, и
Кэт без труда поспевала за ней. - А пирожные будут? - спросила она.
   - Да, - коротко ответила кальек.
   Хотя Скарлетт скучала по дому, она осталась в Дублине до конца  сезо-
на. "Я же дала слово Шарлотте, - всякий раз  говорила  она  себе,  когда
тоска по дому становилась особенно невыносимой, - сезон в Дублине -  все
равно, как в Чарльстоне: и там, и здесь светские люди на полную мощь за-
действуют свою фантазию, дабы придумать какие-нибудь еще  развлечения  и
тем самым хотя бы ненамного продлить и без того длинный до бесконечности
сезон". Успех Скарлетт в обществе был ошеломляющим, но,  оказалось,  это
еще не предел: ее популярность  продолжала  стремительно  расти.  Миссис
Фиц, будучи весьма практичной женщиной, умело пользовалась восторженными
отзывами об очередных победах Скарлетт в  дублинском  обществе,  которые
регулярно публиковались на страницах "Айриш Тайме". Каждый вечер с  оче-
редным номером газеты она направлялась в таверну на постоялый двор  Кен-
неди, где с гордостью зачитывала людям Баллихары газетные опусы о  фуро-
ре, который ее хозяйка производила в столице. И постепенно ворчание, что
Скарлетт водит дружбу "с этими англичанами", стало стихать, уступая мес-
то гордости, что ирландка О'Хара пользуется большим успехом,  чем  любая
из английских женщин.
   Колум не оценил находчивости Розалин Фицпатрик. Он пребывал в слишком
мрачном расположении духа, чтобы находить в происходящем хоть что-нибудь
положительное. "Англичане так же обольстят Скарлетт,  как  они  это  уже
сделали с Джоном Девоем", - с горечью говорил он.
   Колум был одновременно прав и не прав. Никто в Дублине  не  покушался
на ее "ирландкость". Более того, успех Скарлетт во многом был  связан  с
ее национальностью. О'Хара - звучит весьма колоритно. Скарлетт подметила
еще и такую деталь: постоянно жившие в Ирландии англичане  считали  себя
такими же ирландцами, как, скажем, семейство О'Хара из Адамстауна, имев-
шее древние кельтские корни. Шарлотта Монтагю пресекла  любознательность
с неожиданным раздражением: "А почему, интересно, им не считать себя ир-
ландцами? Их семьи живут здесь с незапамятных времен. Между прочим,  за-
долго до появления в твоей Америке первых поселенцев".
   Скарлетт не пыталась вникать во все эти сложности. "Зачем это мне?  -
рассуждала она. - Я и так могу совмещать жизнь в двух непохожих мирах  -
фермерской Ирландии Баллихары и  светской  Ирландии  дублинского  замка.
Когда Кэт подрастет, она пойдет по моим стопам, а это гораздо больше то-
го, что я бы смогла ей дать, останься мы в Чарльстоне".
   Бал в честь святого Патрика, закончившийся в четыре часа  утра,  стал
последним большим событием сезона. Следующий сбор намечался  в  графстве
Килдэр, в нескольких милях от Дублина.
   - Там, в небольшом городке Пинчастон, должны быть состязания, - гово-
рила Шарлотта. - Все рассчитывают, что госпожа О'Хара удостоит их  своим
присутствием.
   - Я люблю бега и лошадей, Шарлотта, но я еду"домой, - твердо  сказала
Скарлетт. - У меня масса дел на ферме. А проживание в отеле я оплачу.
   - В этом нет необходимости, - ответила ей Шарлотта. Она  могла  сдать
комнаты отеля, в котором они жили, за четыре их нынешние  цены.  Что  же
касается лошадей, то они совсем не интересовали Шарлотту.
   Она поблагодарила Скарлетт за то, что та помогла ей стать независимой
женщиной.
   - Ты теперь можешь вести себя совершенно уверенно, Скарлетт.  Тебе  я
больше не нужна. Полагайся на искусство миссис Симе -  она  тебя  всегда
оденет по самой последней моде. В "Шелбурне"  для  тебя  зарезервированы
комнаты на следующий сезон. Твой дом способен вместить любое  количество
гостей, сколько бы ты ни пожелала. Твоя экономка - женщина с потрясающей
деловой хваткой. Ты теперь всеми уважаемая светская дама. Пользуйся сво-
им положением по своему усмотрению.
   - А ты, Шарлотта? Что будешь делать ты?
   - У меня теперь будет то, о чем я так долго  мечтала.  Несколько  не-
больших комнат в римской палаццо. Вкусная пища, отличное вино  и  каждый
день - солнце. Ненавижу дождь.
   "Даже Шарлотта вряд ли сейчас стала бы жаловаться на погоду", - поду-
мала Скарлетт. Старики вспоминали, была ли на их веку такая же теплая  и
солнечная погода в течение всей весны, и не могли вспомнить. Трава  была
высокая и сочная, пшеница, посеянная три недели  назад  в  день  святого
Патрика, уже выкинула нежные стрелки, весело зеленевшие в полях.  Урожай
в нынешнем году ожидался рекордный, что позволило бы забыть о прошлогод-
них разочарованиях. Как хорошо вновь оказаться дома!
   - Как дела у Ри? - спросила она Кэт.
   Это так похоже на ее дочь  -  назвать  маленького  шотландского  пони
кельтским словом "Ри" - король. Кого Кэт любила,  того  оценивала  очень
высоко.
   Скарлетт нравилось думать о Кэт, как о настоящей ирландской  девочке,
несмотря на ее цыганские черты. Черные волосы Кэт,  даже  заплетенные  в
косы, продолжали упорно торчать во все стороны. Теплое весеннее солнышко
сделало ее и без того смуглую кожу еще более темной. Выйдя во двор,  Кэт
сняла шляпу и сбросила обувь:
   - Ри не нравится, когда я езжу в седле. Мне  тоже  не  нравится.  Без
седла лучше.
   - Нет, моя дорогая, так дело не пойдет. Тебе пора учиться  ездить  на
оседланной лошади. Пускай Ри тоже привыкает. Скажи спасибо, что  это  не
дамское седло, когда ноги располагаются на одном боку.
   - Я видела, ты так садилась, когда отправлялась на охоту.
   - Да. У тебя будет такое же  когда-нибудь.  Надеюсь,  это  произойдет
очень и очень нескоро.
   Кэт в октябре исполнится четыре года, и она  будет  ненамного  моложе
Бонни, когда та разбилась, упав с лошади. Нет, дамское седло подождет  и
чем дольше, тем лучше. Если бы только Бонни тогда не начала учиться дер-
жаться в таком седле... О нет, хватит думать подобным  образом  -  "если
только". Это меня сведет с ума.
   - Как насчет поездки верхом в город, Кэт? Мы бы навестили с тобой Ко-
лума.
   "А то у него в последние дни  такой  подавленный  вид",  -  с  беспо-
койством подумала Скарлетт.
   - Кэт не нравится город. Лучше поехать к реке.
   - Ну, хорошо. Отличная мысль, если учесть, что я там не была,  навер-
ное, целую вечность.
   - А можно мне подняться на башню?
   - Нет, дорогая, не стоит. Дверь в ней расположена очень высоко,  и  я
более чем уверена, что там полным-полно летучих мышей.
   - А мы заедем в гости к Грейн? В изумлении Скарлетт потянула  за  по-
водья.
   - Откуда ты знаешь Грейн? Эта знахарка когда-то посоветовала Скарлетт
скрывать Кэт от любопытных взглядов и смотреть, чтобы  она  всегда  была
рядом с домом. Кто и зачем мог отвести Кэт к старой женщине?
   - Она угостила Кэт молоком.
   Кэт всегда говорит о себе в третьем лице, если ее  что-то  раздражает
или заставляет нервничать, отметила про себя Скарлетт и спросила:
   - Тебе не понравилось у Грейн, Кэт?
   - Она думает, что я совсем не Кэт, а другая маленькая девочка по име-
ни Дара. Кэт сказала ей, как ее зовут, но она не слышала.
   - Да нет, любовь моя, она знает, кто ты. Дара - это  очень  необычное
имя, которое она дала тебе, когда ты была совсем еще крохой. Ты  назвала
своих Ри и Окраса на кельтский м Так вот:  Дара  -  тоже  кельтское
слово, которое значит по-английски дуб, самое сильное и красивое дерево.
   - Смешно. Девочка не может быть деревом. У нее нет листьев.
   Скарлетт вздохнула. Она была очень рада,  что  ей  удалось,  наконец,
разговорить Кэт: она была очень молчаливым, почти всегда  погруженным  в
себя ребенком, и с ней  обычно  было  нелегко  разговаривать.  Кэт  была
большой упрямицей. Она безошибочно чувствовала фальшь: ей можно было го-
ворить правду и только правду, в противном случае она одаривала вас  та-
ким взглядом, который мог убить на месте.
   - Смотри, Кэт, а вот и башня. Она очень старая. Я  рассказывала  тебе
ее историю?
   Скарлетт чуть не рассмеялась. Конечно, плохо учить ребенка врать,  но
в некоторых ситуациях, право, не грех сказать  неправду  для  соблюдения
приличий.
   - Мне нравится башня, - сказала Кэт.
   - Мне тоже, любовь моя.
   "Жаль, что я здесь так долго не была", - подумала Скарлетт. Она почти
что забыла то странное чувство, возникшее у нее, когда она в первый  раз
увидела эти старые камни. Они вызвали тогда у нее суеверный страх и  од-
новременно какую-то умиротворенность. Глядя на стены башни, Скарлетт да-
ла себе слово, что станет приезжать сюда чаще. В конце  концов,  это  же
сердце Баллихары, его история.
   Пышно цвел терновник, образуя вокруг домов Баллихары живые  изгороди,
а ведь на дворе стоял еще только апрель. Какой  потрясающий  год!  Скар-
летт, ехавшая по проселку в коляске с открытым верхом, отпустила вожжи и
глубоко вдохнула пьянящий воздух весны. Необходимости в спешке  не  было
никакой; платья могут подождать. Скарлетт ехала на станцию в  Трим,  где
ее дожидалась коробка с новыми моделями от миссис Симе. На ее столе  ле-
жало шесть приглашений на июньские домашние балы. Скарлетт не была  уве-
рена, что сможет вернуться к светской жизни уже в начале лета, хотя была
не прочь увидеться с некоторыми из своих знакомых. Главным смыслом жизни
для нее по-прежнему была ее ненаглядная Кэт, но все же... Миссис  Фиц  с
головой ушла в хозяйственные хлопоты, и у нее совсем  не  было  времени,
чтобы посидеть со Скарлетт за чашкой чая, ведя неспешный разг Колум
уехал в Голвей встречать Стивена. Она не могла решить для себя,  как  ей
следует относиться к Стивену, когда тот прибудет в  Баллихару.  Непонят-
ный, загадочный Стивен. Может быть, Ирландия его изменит? Он,  наверное,
был таким странно-молчаливым в Саванне, потому что  занимался  торговлей
оружием. Хорошо, что теперь этот постыдный бизнес уже в  прошлом.  Скар-
летт была довольна: домики, которые она сдавала в Атланте, приносили  ей
стабильный доход. Благодаря ей фении теперь  владеют  целым  состоянием.
Деньги лучше всего тратить на одежду: по крайней мере, от этого никто не
страдает.
   Стивен привез с собой все последние новости из Саванны.  Скарлетт  не
терпелось узнать, как дела у ее близких и друзей в далекой Америке.  Мо-
рин так же не любила писать писем, как и она  сама.  Уже  много  месяцев
Скарлетт не имела никаких известий от всех О'Хара из  Саванны.  Впрочем,
это было вполне объяснимо - когда она распродала в Атланте все свое иму-
щество и уехала, она решила, что Америка в ее прошлой жизни и нет смысла
оглядываться назад.
   "Тем не менее приятно было бы получить какую-либо весточку из  Атлан-
ты. Сдавать домики оказалось доходным бизнесом, так что дела Эшли,  судя
по всему, идут неплохо. А как, интересно, поживает тетушка  Питтипэт?  А
Индия? Она, наверное, совсем высохла от старости. А все  остальные,  кто
так много значил для нее в те годы, - как их дела? Ах, как бы мне  хоте-
лось увидеть своих тетушек, поговорить с ними, а не выплачивать им регу-
лярно содержание через адвоката! Но все равно я была абсолютно права, не
сообщив им, где я нахожусь. Я должна была позаботиться о Кэт и, главное,
защитить ее от Ретта. Хотя, судя по тому, какими глазами он  смотрел  на
меня в замке, его вряд ли теперь стоит опасаться. Достаточно  мне  напи-
сать Евлалии, и она в ответном письме расскажет самым подробным  образом
обо всех местных событиях. И о Ретте наверняка напишет. Вот  только  вы-
держу ли я эту пытку - читать о том, как счастливы вместе Ретт  и  Анна,
как они выращивают беговых лошадей и воспитывают детей? Нет, не  хочу  я
всего этого знать. Пускай тетушки и дальше пребывают в неведении относи-
тельно моего местоприбывания.
   Лучше обойтись без миллиона страниц с советами и  нравоучениями  моих
любезных родственниц. Мне вполне хватает миссис  Фиц  с  ее  менторскими
наклонностями. Может быть, она и права, что время от времени стоит  уст-
раивать балы; действительно, иметь такой дом и массу не знающих, чем се-
бя занять, слуг - просто стыдно. А вот в том, что  надо  изменить  жизнь
Кэт, я с миссис Фиц не согласна совершенно, и мне наплевать на опыт вос-
питания детей в ирландских семьях: я не собираюсь нанимать няню, которая
на несколько дней вперед расписывала бы Кэт ее жизнь. Я в последнее вре-
мя вижу ее меньше, чем хотелось бы. Она вечно  где-нибудь  пропадает:  в
конюшнях, на кухне, гуляет по окрестностям. А то иногда заберется на де-
рево и сидит там часами. А этот дурацкий совет отправить  ее  учиться  в
школу при монастыре! Когда она немного подрастет, она пойдет  в  обычную
школу в родной Баллихаре и будет чувствовать себя там хорошо. У нее  на-
верняка появятся друзья. Конечно, меня не может не беспокоить,  что  она
всегда играет одна и ее никогда не тянет в компанию  к  другим  детям...
Черт, да что такое происходит? Сегодня вроде нет ярмарки. Почему же мост
забит людьми, да так, что не проехать?"
   Скарлетт высунулась из коляски и дотронулась до плеча спешащей женщи-
ны:
   - Скажите, что случилось? Женщина повернулась. Ее  глаза  лихорадочно
блестели, видно было, что она пребывает в большом возбуждении.
   - Кого-то собираются пороть кнутом на площади. Торопитесь,  а  то  вы
все пропустите.
   Телесные наказания. Скарлетт совсем не хотелось смотреть, как какого-
то несчастного бьют кнутом. Она слышала, что  подобного  рода  наказания
применяются в армии. Скарлетт попыталась  развернуть  коляску,  но  куда
там: спешащая, бегущая масса жаждущих зрелища людей сдавила ее  со  всех
сторон; несчастная лошадь получила несколько ощутимых тычков и ударов, а
коляску трясло и мотало во все стороны. Скарлетт  ничего  не  оставалось
делать, как натянуть поводья, где резким словом, а где мягким похлопыва-
нием успокоить лошадь и, подчинившись движению людского потока, медленно
ехать вперед.
   Вскоре шедшие впереди люди остановились. Скарлетт услышала  характер-
ный свист бьющего с силой кнута и в конце мерзкий чавкающий звук. Ей хо-
телось заткнуть уши, но руки ей были нужны, чтобы успокаивать испуганную
лошадь. Скарлетт казалось, что эти отвратительные звуки будут  слышаться
вечно.
   "... Все равно. Все", - услышала она, после чего  раздался  разочаро-
ванный гул толпы. Она еще крепче взялась за поводья: пока люди  расходи-
лись, коляска раскачивалась и сотрясалась еще сильней, чем в первый раз.
   Скарлетт не успела зажмуриться, когда впереди  стоявшие  люди  разош-
лись. Было уже поздно: краем глаза она заметила искалеченное тело. Кровь
ударила ей в голову и запульсировала в висках.
   Он был привязан к укрепленному в  вертикальном  положении  колесу  со
спицами при помощи кожаных ремней, надетых на его  запястья  и  лодыжки.
Испачканная кровью синяя рубаха лежала поверх брюк из грубой шерсти, об-
нажая то, что когда-то было широкой сильной  спиной  взрослого  мужчины.
Сейчас это была сплошная огромная рана - кровавое месиво из мяса и кожи.
   Скарлетт зарылась лицом в конскую гриву. Ее  тошнило.  Лошадь  нервно
вздрагивала и дергала головой. От окровавленного тела  исходил  отврати-
тельный сладковатый запах. Она услышала, как кого-то вырвало,  и  у  нее
самой начались рвотные судороги. Она наклонилась  вниз  настолько,  нас-
колько это было возможно сделать не выпуская из рук вожжи, и ее  выворо-
тило на булыжную мостовую.
   - Что, дружище, завтрака лишился? Не мудрено после такого зрелища.
   Давай-ка отправляйся в паб и закажи себе большой стакан виски.  Мы  с
Марбури вдвоем справимся.
   Скарлетт подняла голову и увидела человека в форме сержанта  британс-
кой гвардии, обращавшегося к мертвенно-бледному солдату,  который,  чуть
придя в себя, пошатываясь, побрел в направлении  паба.  Оставшиеся  двое
быстро срезали ремни,  и  безжизненное  тело  повалилось  в  пропитанную
кровью грязь.
   "На прошлой неделе здесь была зеленая трава, -  механически  отметила
про себя Скарлетт. - Нежная, весенняя, зеленая травка".
   - Что с женой-то будете делать, сержант? Двое солдат держали под руки
притихшую, сжавшуюся женщину в черном плаще с капюшоном.
   - Отпустите ее. Все уже закончилось. Пошли - нам здесь больше  делать
нечего. Телега, чтобы забрать тело, будет позже.
   Женщина бросилась вслед за солдатами. Схватив сержанта за рукав с зо-
лотыми нашивками, она сквозь рыдания попросила:
   - Позвольте мне его похоронить. Ваш офицер пообещал мне. Он дал  сло-
во.
   Сержант оттолкнул ее.
   - Я получил приказ публично наказать твоего мужа  плетьми.  Остальное
не мое дело. Оставь меня в покое, женщина.
   Застывшая черная фигура в капюшоне стояла посреди площади и смотрела,
как солдаты входили в паб. Она издала громкий стон,  который,  казалось,
исходил из самого ее сердца. Затем она повернулась и побежала к распрос-
тертому в луже крови телу. "Дэнни! Мой любимый! Что они с  тобой  сдела-
ли!" - она припала к его ногам. Затем, опустившись  на  колени  прямо  в
жидкую грязь, попыталась приподнять его  за  израненные  плечи.  Капюшон
упал с головы, и Скарлетт увидела бледное с  правильными  чертами  лицо,
аккуратный пучок золотистых волос, темные круги под глазами. Скарлетт не
могла заставить себя шевельнуться. Стук копыт, скрип  колес  -  было  бы
просто святотатством допустить малейший шум, когда перед тобой такое го-
ре.
   Вдруг откуда-то из-за угла вынырнул  босоногий  чумазый  мальчонка  и
подбежал к убитой горем женщине.
   - Можно я оторву у него пуговицу, леди? Моя мама хочет  взять  чтони-
будь на память, - он потряс ее за плечо.
   Скарлетт, не обращая внимания на пузырящуюся  грязь,  по  красной  от
крови траве напрямую бросилась к мальчишке и схватила его  за  руку.  Он
поднял на нее глаза, вскрикнув от испуга. Скарлетт со всей силы отвесила
ему такую звонкую оплеуху, что звук получился, как от ружейного  выстре-
ла.
   - А ну убирайся отсюда, маленький негодяй! Чтоб духу твоего здесь  не
было!
   Поскуливая на ходу от боли и страха, мальчишка во все лопатки бросил-
ся прочь.
   - Спасибо вам, - сказала женщина насмерть забитого человека.
   "Теперь я не смогу больше оставаться безучастной,  -  подумала  Скар-
летт. - Я должна сделать то немногое, что в моих силах".
   - Я знаю доктора в Триме, - сказала она. - Я привезу его сюда.
   - Доктор? Думаете, он захочет измазаться кровью?
   "Женщина говорила с английским акцентом", - сразу заметила  Скарлетт.
Так говорили завсегдатаи балов в дублинском замке.
   - Он сделает все необходимое для похорон, - ответила Скарлетт.
   Перепачканной в крови рукой женщина ухватилась за подол юбки Скарлетт
и, поднеся его к губам, поцеловала - так  она  выразила  свою  благодар-
ность. Глаза Скарлетт наполнились слезами. "Я не заслуживаю этого. Я  бы
развернула коляску и уехала, если бы мне удалось".
   - Не стоит, что вы... Ну, пожалуйста, - сказала она.
   Женщину в черном плаще звали Гарриэт Стьюарт, а ее мужа - Дэниэл Кел-
ли. Это все, что Скарлетт смогла узнать перед тем, как Келли в  закрытом
гробу перенесли в католическую часовню.  Молодая  вдова  большей  частью
молчала и кратко отвечала только на вопросы священника.  Неожиданно  она
стала нервно искать кого-то глазами: "Билли? Он должен быть  здесь!"  Из
сбивчивых фраз Гарриэт стало ясно, что у нее есть сын Билли, которого по
ее просьбе хозяева постоялого двора заперли в номере, чтобы он  не  смог
увидеть экзекуцию.
   - Они были так добры ко мне - в качестве платы согласились взять  мое
обручальное кольцо, хотя оно и не золотое.
   - Я схожу за ним, - сказала Скарлетт. -  Пожалуйста,  позаботьтесь  о
миссис Келли, отец.
   - Конечно, миссис О'Хара. Захватите с собой бутылку бренди, а то бед-
ная леди, похоже, на грани нервного срыва.
   - Я выдержу. Мне нельзя. Кто тогда позаботится о Билли? Он у меня еще
совсем малыш - ему всего восемь лет. Голос ее был слабый и  прерывающий-
ся.
   Билли Келли оказался  крепким  светловолосым  парнишкой,  выглядевшим
старше своих лет. Запертый за массивной дверью номера, он был  вне  себя
от ярости. Он покажет этим проклятым британским солдатам!
   - Я возьму в кузнице железный стержень и буду бить их по головам, по-
ка меня не пристрелят, - кричал он, барабаня в дверь  кулаками.  Хозяину
постоялого двора требовалось немало усилий, чтобы сдерживать его.
   - Не будь глупцом. Билли Келли, - резкий голос Скарлетт быстро привел
его в чувство. - Твоя мать нуждается в тебе, а ты  хочешь  усугубить  ее
горе. Какой ты после этого мужчина?
   Мальчик притих. Хозяин заведения мог без опаски выпустить его.
   - Где моя мама? - спросил он, и голос его звучал испуганно и жалобно.
   - Пойдем со мной, - ответила Скарлетт.



ГЛАВА 80


   Гарриэт Стьюарт-Келли неохотно рассказывала о своей жизни. Она и Бил-
ли прожили в Баллихаре больше недели, после чего  Скарлетт  по  коротким
фразам смогла составить хоть какую-то картину их прошлого. Дочь английс-
кого священника Гарриэт в девятнадцать лет покинула родительское  гнездо
и устроилась работать в семью лорда Уитли в  качестве  помощницы  гувер-
нантки. Для молоденькой девушки она была хорошо образованна,  но  совер-
шенно неопытна в житейских вопросах.
   Одной из ее обязанностей было следить за детьми  лорда  во  время  их
конных прогулок, на которые они регулярно отправлялись перед  завтраком.
Однажды она поняла, что влюбилась в сопровождавшего их молодого  конюха,
обладателя чудесной белозубой улыбки и веселого озорного  голоса.  Когда
он предложил ей убежать вместе с ним из дома лорда, она с радостью  сог-
ласилась, посчитав, что это будет невероятно романтично.
   Романтика кончилась, когда они добрались до фермы отца Дэниэла Келли.
Без рекомендательных писем никто не хотел связываться с беглым конюхом и
гувернанткой, так что работу они  найти  не  смогли.  Дэнни  с  отцом  и
братьями стал обрабатывать под посевы каменистую землю, а Гарриэт покор-
но выполняла все распоряжения угрюмой матери Дэнни, мыла полы и  занима-
лась штопкой. Еще раньше она научилась хорошо вышивать - это необходимое
умение для девушки из благородной семьи - и  теперь  на  досуге  нередко
возвращалась к  своему  любимому  занятию.  Билли  был  у  нее  с  Дэнни
единственным ребенком, что лишний раз свидетельствовало, какими неважны-
ми стали их отношения. Дэнни Келли скучал по породистым лошадям в  вели-
колепных просторных конюшнях, по франтовскому жилету в полоску, цилиндру
и высоким кожаным башмакам, что составляло форменную  одежду  настоящего
конюха. Он обвинял Гарриэт во всех своих неудачах и все чаще стал искать
утешение в виски. Его родственники ненавидели ее, так как она была  анг-
личанка и протестантка.
   Дэнни арестовали, когда он, повздорив в трактире,  избил  английского
офицера. Его родители и братья мысленно попрощались с ним, когда  узнали
приговор: сто ударов кнутом. Они уже справляли поминки,  когда  Гарриэт,
положив в корзинку буханку хлеба и взяв за руку Билли, отправилась  пеш-
ком за двадцать миль в Трим, где дислоцировался полк пострадавшего  офи-
цера. Она умоляла пощадить жизнь ее Дэнни. Офицер же пообещал ей  выдать
его тело для погребения.
   - Мы поедем с сыном в Англию, миссис О'Хара, если вы нам одолжите де-
нег на дорогу. Мои родители умерли, но есть родственники, которые  могли
бы дать нам пристанище, хотя бы временное. Я вам вышлю долг, как  только
найду работу.
   - Не говорите глупости, миссис Келли. Вы знаете, что у меня есть  ма-
ленькая дочка, которая ведет себя, словно дикий жеребенок. Кэт нуждается
в хорошей гувернантке. Кроме того, она здорово  привязалась  к  Билли  и
бродит за ним, как тень. Кэт нужен друг, такой, как Билли. Вы мне сдела-
ете огромное одолжение, если согласитесь остаться, миссис Келли.
   Скарлетт не договорила, что кроме всего прочего она не была уверена в
том, что Гарриэт вообще доберется до Англии и сможет заработать  себе  и
Билли на пропитание. Она была готова много работать, но  ей  не  хватало
прибивной силы, какой-то настырности и житейской сметки. Все, что Гарри-
эт знала о жизни, было почерпнуто из книг. Скарлетт же никогда  не  была
особенно высокого мнения о начитанных людях.
   Несмотря на свое презрительное отношение к непрактичным людям,  Скар-
летт была рада, что Гарриэт отныне живет в ее доме. С тех пор, как Скар-
летт с триумфом вернулась из Дублина, провинциальный быт угнетал  ее,  а
дом казался невыносимо пустым. Скарлетт не думала, что начнет скучать по
миссис Монтагю, но шли дни, и ей все чаще вспоминалась Шарлотта. Гарриэт
же прекрасно ее заменила. Во многих отношениях с ней было даже  интерес-
ней, чем с Шарлоттой. Гарриэт умилялась буквально  всем,  что  вытворяли
дети, и от нее Скарлетт нередко узнавала любопытные подробности  о  про-
делках Кэт, о которых малышка не считала нужным рассказывать матери.
   Билли Келли был отличной компанией для Кэт, и тревога Скарлетт по по-
воду  ее  уединенного  образа  жизни  постепенно  стала   улетучиваться.
Единственным неприятным следствием появления Гарриэт Келли в ее доме бы-
ла откровенная враждебность к ней со стороны миссис Фицпатрик.
   - Нечего делать англичанам в Баллихаре, миссис О, - сделала она выго-
вор Скарлетт, когда та вернулась из Трима с Гарриэт и Билли. - Было пло-
хо, когда сюда часто приезжала эта Монтагю, но она хотя  бы  делала  для
вас что-то полезное.
   - В конце концов меня не должно волновать, нравится вам миссис  Келли
или нет: это мой дом, а не ваш, - заявила Скарлетт, устав от бесконечных
нотаций своей экономки.
   Раньше Шарлотта считала своим долгом поучать Скарлетт, и  вот  теперь
миссис Фиц. Гарриэт же никогда не критиковала  хозяйку  дома,  напротив,
она была благодарна ей за крышу над головой, за подаренные платья. Скар-
летт иногда хотелось прикрикнуть на Гарриэт: да не будь ты такой кроткой
и тихой!
   Вообще в последнее время Скарлетт часто ловила себя на мысли, что  ей
хочется напуститься буквально на каждого  в  доме.  Скарлетт  переживала
вспышки своего плохого настроения, хотя для них не было никаких  основа-
ний. Никто не помнил, чтобы стояла более благословенная погода, чем сей-
час, рулившая в конце года поистине сказочный урожай. Злаки были  в  два
раза выше, чем обычно, поля, засаженные картофелем, покрывала толстая  и
сочная зеленая ботва. Каждый день щедрое солнце заливало окрестности,  и
во время базарных дней в Триме гуляния продолжались и после того, как на
землю опускалась теплая, ласковая ночь.  Скарлетт  танцевала  до  упаду,
стирая до основания подошвы своих туфель, но музыка и смех не могли под-
нять ее неважное настроение. Когда Гарриэт печально  вздыхала  при  виде
молодых парочек, под руку прогуливавшихся по берегу реки, Скарлетт разд-
раженно передергивала плечами и отворачивалась. Слава Богу, к ней каждый
день приходят приглашения на домашние балы. Похоже, роскошные вечера, на
которых ей довелось присутствовать в Дублине, и великолепие местных  ма-
газинов  так  захватило  воображение  Скарлетт,  что  прежняя  привлека-
тельность базарных дней в Триме в ее глазах заметно потускнела.
   К концу мая уровень воды в Бойне упал настолько, что можно  было  ви-
деть камни на дне реки, которыми  в  незапамятные  времена  был  выложен
брод. Фермеры все чаще озабоченно поглядывали на небо, по  которому  за-
падный ветер гнал редкие облака. Полям нужна была влага. Пару раз  начи-
навшийся было дождь быстро прекращался и успевал лишь только немного ос-
вежить воздух и чуть увлажнить почву, в результате чего корни пшеницы  и
луговой тимофеевки не развивались вглубь, а располагались близко от  по-
верхности, что делало стебель слабым и ломким.
   Кэт рассказала, что тропинка, ведущая к домику Грейн с севера,  прев-
ратилась в широкую, без единой травинки дорогу. А у самой  Грейн  "масла
столько, что она не может его сама съесть". Говоря это,  Кэт  намазывала
свое масло на оладьи.
   - Люди молятся, чтобы пошел дождь.
   - Ты подружилась с Грейн, Кэт?
   - Она понравилась Билли.
   Скарлетт улыбнулась. Что бы Билли ни говорил, это безоговорочно  при-
нимала Кэт. Хорошо, что у него была добрая душа, иначе  привязанность  к
нему Кэт могла бы иметь просто ужасные  последствия.  Билли  был  удиви-
тельно терпелив. От отца он перенял умение хорошо обращаться с  лошадьми
и знал их гораздо лучше, чем Скарлетт. Он учил Кэт уверенно держаться  в
седле. Когда она немного подрастет, то благодаря Билли без проблем  смо-
жет управляться со взрослой лошадью. Кэт стала по нескольку раз  в  день
говорить, что на пони ездят маленькие девочки,  а  она  уже  большая.  К
счастью, Билли вовремя вмешался, заметив, что  она  еще  "не  достаточно
большая". Скажи подобное Скарлетт, Кэт бы здорово обиделась.
   В начале июня Скарлетт отправилась в гости в Роскоммон. Впервые ее не
мучила совесть, что на несколько дней она оставляет дочь как бы на  про-
извол судьбы. "Она скорее всего даже не заметит моего отсутствия", - по-
думала Скарлетт. Ей было неприятно сознавать это.
   В Роскоммоне все как один восхищались чудесной  погодой.  Собравшиеся
на лужайке перед домом развлекались игрой в теннис. Все было залито мяг-
ким солнечным светом. Темнеть начинало только после девяти часов.
   Скарлетт была рада вновь оказаться в одной компании с людьми, к кото-
рым она испытывала искреннюю симпатию, с тех пор как познакомилась с ни-
ми в Дублине. Единственный человек, которого она не  поприветствовала  с
обычным энтузиазмом, был Чарльз Рэгленд.
   - Это ваш полк, Чарльз, забил до смерти того несчастного человека  на
площади. Я этого никогда не забуду и никогда вам не прощу. Вы можете но-
сить штатский костюм, как сейчас, но вы все равно английский солдат, а я
теперь знаю, что военные - настоящие чудовища.
   К ее удивлению, Чарльз не стал оправдываться:
   - Мне очень жаль, что вам довелось стать свидетельницей  финала  этой
истории. Наказание кнутом - позор для армии. Но мы видим вещи и постраш-
ней. Со всем этим нужно бороться.
   Рэгленд отказался дать подробности, однако Скарлетт и без него слыша-
ла рассказы о растущей волне насилия против лэндлордов в разных  районах
Ирландии. Банды преступников жгут поля, режут скот; недавно  управляющий
большого поместья возле Голвея попал в засаду и был изрублен на куски. В
народе шепотом поговаривают о возрождении движения "Белых Ребят",  орга-
низованных банд мародеров, которые терроризируют помещиков сильнее,  чем
сто лет назад. Впрочем, умные головы скептически относятся  к  подобного
рода слухам. Отдельные волнения, спровоцированные известными  деятелями,
вспыхивают то здесь, то там, но быстро затухают. Хотя мало кто мог  ска-
зать, что у него не было тяжело на сердце, когда жители  деревень  молча
провожали его экипаж тяжелым, ненавидящим взглядом.
   Скарлетт простила Чарльза. Но сказала ему, что он  не  должен  питать
иллюзий: она ничего не забыла.
   - Я готов взять вину на себя за каждый из ста ударов кнутом, если  бы
это смогло заставить вас время от времени вспоминать  меня,  -  с  пылом
произнес он и покраснел, как ребенок.
   - Черт возьми, я придумываю пламенные речи не хуже, чем лорд  Байрон,
когда сижу в казарме и думаю о вас, но стоит мне вас увидеть, как я  на-
чинаю нести полную ахинею! Вы, наверное, догадываетесь, что я безумно  в
вас влюблен?
   - Вы правы, Чарльз, я действительно начала это замечать. Я не уверена
насчет лорда Байрона, но вы мне определенно нравитесь.
   - Вы... Неужели... Да вы просто ангел! Могу ли я надеяться, что...
   - Боюсь, что нет, Чарльз. Да не отчаивайтесь вы так. Дело не в вас. Я
готова ответить так любому.
   Пирожные перед комнатой Скарлетт каждую ночь оставались нетронутыми и
постепенно черствели.
   - Какое счастье снова очутиться дома! Мне кажется, я  просто  ужасный
человек. Когда я куда-нибудь уезжаю, то чувствую  невыносимую  тоску  по
дому. Даже если там, где я нахожусь, очень весело. Но, клянусь вам,  до-
рогая Гарриэт, не успеет закончиться эта неделя, как я  начну  думать  о
следующей поездке в гости. Расскажи мне обо всем, что  случилось  в  мое
отсутствие. Кэт, должно быть. Билли уже до смерти надоела?
   - Совсем нет. Дети придумали новую игру под названием "Утопить викин-
га". Я не знаю, откуда они взяли такое название.  Кэт  говорит,  что  вы
знаете, а она только помнит само слово - "викинг". Они забросили на баш-
ню веревочную лестницу. Билли натаскал наверх камней, и теперь  они  там
целыми днями просиживают, бросая камни в реку через бойницы.
   Скарлетт засмеялась:
   - Какова озорница! Упрашивала меня несколько месяцев, чтобы я  с  ней
забралась на башню. А теперь, гляжу, запрягла еще и Билли делать для нее
всю тяжелую работу. А ведь ей еще нет и четырех. Что же будет, когда  ей
исполнится шесть лет! Наверное, в страхе будет держать  весь  дом.  Вам,
Гарриэт, боюсь, палкой придется заставлять ее учить буквы.
   - Надеюсь, нет. Кэт уже сейчас с  любопытством  разглядывает  рисунки
животных в букваре.
   Скарлетт довольно улыбнулась, почувствовав в словах гувернантки намек
на то, что ее дочь - гениальный ребенок. Ей очень хотелось  верить,  что
Кэт постигает все быстрее и лучше, чем любой другой ребенок за всю исто-
рию человечества.
   - Скарлетт, вы не могли бы мне рассказать немного о своей поездке?  -
с легкой завистью спросила Гарриэт.
   Несмотря на то, что жизнь не раз устраивала ей тяжелые испытания, она
не потеряла присущей ей любознательности.
   - Все было просто замечательно, - стала рассказывать Скарлетт. -  Нас
было, наверное, человек двадцать пять, и, к счастью,  на  этот  раз  без
скучного генерала-отставника, любящего вспоминать, какую такую науку ему
сто лет назад преподал фельдмаршал Веллингтон. Мы провели  увлекательный
турнир по крокету - кто-то принимал ставки, кто-то выигрывал, а  кому-то
приходилось расставаться со своими денежками. Словом, все, как на  скач-
ках. Я была в одной команде с...
   - Миссис О'Хара, миссис О'Хара! - Кто-то, истошно крича, бежал по ко-
ридору. Скарлетт вскочила, как ужаленная. В комнату  влетела  растрепан-
ная, с безумным лицом служанка и, задыхаясь, с  трудом  подбирая  слова,
начала говорить: - Там, на кухне... Кэт... раскаленная сковородка...
   Устремившись в направлении кухни, она услышала громкий плач Кэт, ког-
да была еще возле колонн, на полпути к крылу дома, где находилась кухня.
Скарлетт побежала быстрей: она никогда раньше не слышала, чтобы ее  дочь
плакала.
   - Мамочка, помоги мне! Мамочка...
   Здание мгновенно ожило, вокруг звучали встревоженные голоса, но Скар-
летт слышала только один - голос ее Кэт.
   - Здесь, здесь мамочка, моя ненаглядная. Ну же, ну... Еще одна минута
- и у маленькой Кэт все пройдет.
   Скарлетт подхватила ребенка на руки и бросилась закладывать  лошадей.
Она заметила увеличивающуюся с каждой секундой жуткую красную опухоль на
ладошке Кэт.
   Скарлетт готова была поклясться, что дорога в Трим стала в  два  раза
длиннее. Она вовсю гнала лошадей, придерживая их только на поворотах из-
за риска перевернуться. Если доктора вдруг не  окажется  на  месте,  она
разнесет его дом в щепки, порушит всю его мебель, похоронив под  ее  об-
ломками его семью.
   Доктор оказался дома.
   - Тише, тише, вам необходимо успокоиться,  миссис  О'Хара.  С  детьми
сплошь и рядом происходят подобные неприятности. Так, позвольте  я  пос-
мотрю...
   Кэт громко вскрикнула, когда он сжал  ей  обожженную  руку.  Скарлетт
вздрогнула, будто ей в сердце всадили нож.
   - Да, ожог сильный, это факт, - сказал доктор Древлин. - Надо  смазы-
вать его жиром, пока не вырастет волдырь, который я потом надрежу и уда-
лю жидкость.
   - Доктор, ей же больно. Вы можете что-нибудь сделать, чтобы  она  так
не мучилась? - Рукав платья Скарлетт пропитался слезами Кэт.
   - Возьмите масло и смажьте пораженный  участок.  Со  временем  жжение
станет слабее.
   - Со временем, вы говорите? Скарлетт резко развернулась и бегом  бро-
силась к экипажу. Она отвезет Кэт к мудрой старой Грейн.
   Как далеко! Скарлетт забыла, что башня и река были на  таком  большом
расстоянии от дома. Ее ноги гудели от усталости. "Добежать бы!"  -  про-
неслось у нее в голове. Она побежала так быстро, словно на нее  спустили
свору гончих псов.
   - Грейн! - громко крикнула она, добравшись наконец до зарослей остро-
листа. - Ради всего святого, помоги моему ребенку.
   Знахарка вышла из-за деревьев.
   - Устроимся прямо здесь. Не надо никуда бежать,  -  негромко  сказала
она.
   Она села на землю и вытянула руки:
   - Иди к Грейн, Дара. Я заставлю боль выйти из твоего тела.
   Скарлетт бережно передала свою драгоценную ношу,  затем  нерешительно
присела, готовая в любой момент схватить Кэт и снова бежать, бежать  ту-
да, откуда можно ждать помощи.
   - Я хочу, чтобы ты дала мне свою руку. Дара. Я буду говорить с  твоим
ожогом - он должен послушаться и уйти с твоей ладони.
   Грейн говорила спокойно, но уверенно. Кэт внимательно  посмотрела  на
нее своими настороженными зелеными глазами. Покрытое морщинами лицо ста-
рой женщины осталось невозмутимым. Тогда девочка осторожно положила свою
пострадавшую руку тыльной стороны на жесткую, с въевшимися следами  раз-
ных трав, ладонь Грейн.
   - У тебя большой, сильный ожог. Дара. Чтобы заговорить его, мне  пот-
ребуется время, но скоро ты почувствуешь себя лучше.
   Она тихонько подула на обожженную кожу. Один, два,  три  раза.  Затем
Грейн, близко наклонившись к руке Кэт, начала  едва  слышно  нашептывать
какие-то слова.
   Что она шептала, ухо Скарлетт не улавливало. Ее голос напоминал  едва
слышный шелест молодых зеленых листочков или нежное  журчание  в  теплый
солнечный день бегущего по камешкам хрустально-чистого ручейка. Не прош-
ло и трех минут, а может, и того  меньше,  как  Кэт  перестала  стонать.
Скарлетт опустилась на землю. Напряжение стало проходить, мышцы ее  при-
ятно расслабились. Тихое, монотонное, убаюкивающее бормотание  продолжа-
лось. Кэт начала клевать носом, и вскоре ее голова упала на грудь Грейн.
Старая знахарка не останавливалась. Скарлетт полулежала  на  локтях,  но
мало-помалу и ее начало клонить в сон; наконец, голова ее  поникла  сов-
сем, и через несколько секунд она уже крепко спала. А Грейн все  шептала
и шептала, заговаривая обожженное место, и медленно-медленно опухоль  на
ручке Кэт стала спадать, красное пятно становилось все меньше и  меньше,
и вот настал момент, когда кожа на ладошке стала ровной и гладкой, слов-
но не было никакого ожога.
   Грейн замолчала, подняла голову, облизав потрескавшиеся губы. Она по-
ложила одну руку Кэт на другую, ласково обняла спящего ребенка и  начала
его легонько покачивать, что-то едва слышно напевая. Прошло много време-
ни, прежде чем она остановилась.
   - Дара, - позвала она. Кэт открыла глаза. - Вам  пора  идти.  Разбуди
маму. Грейн устала и хочет спать.
   Знахарка поставила Кэт на ноги, а сама на коленях  отползла  в  глубь
зарослей остролиста.
   - Мама, проснись. Нам пора идти.
   - Кэт? Как я умудрилась заснуть? Что произошло? Как ты себя  чувству-
ешь, мой ангел?
   - Я немножко поспала. Рука уже прошла. Можно я пойду поиграю к башне?
   Скарлетт посмотрела на ладошку дочери. Никаких следов ожога.
   - О, моя Китти-Кет. Иди ко мне, моя крошка. Твоя мамочка очень хочет,
чтобы ты ее обняла и поцеловала.
   Она задержала на мгновение Кэт в своих объятиях, а затем разрешила ей
идти, куда она хочет. Это был ее подарок Кэт.
   Кэт прижалась к щеке матери.
   - Я думаю, что лучше мне пойти домой выпить чая с пирожными, а  поиг-
рать можно потом, - сказала она. - Пошли домой.
   Это был подарок Кэт матери.
   "Миссис О'Хара была околдована. Ее  ребенок,  которого  ей  подменили
эльфы, и колдунья разговаривали на не известном людям языке", -  утверж-
дал Нел Гаррити. По его словам, она все видела  собственными  глазами  и
была так напугана, что побежала прямиком к реке,  совершенно  от  страха
позабыв, что брод совсем в другом месте... Она наверняка бы утонула, го-
ворил Нел, если бы Бойн в этом году так сильно не обмелел.
   - Она отгоняет своим колдовством дождевые облака от наших полей.
   - А вы слышали, что в тот самый день корова  Энни  Магинти,  одна  из
лучших дойных коров в Триме, вернулась домой без молока?
   - У Дана Хоулихана из Навана на ступнях выросли такие бородавки,  что
он не может даже на землю встать.
   - Подмененное дитя каждый день катается на волке, одетом в шкуру  по-
ни.
   - Если тень ведьмы падает на маслобойку, то масла с ее помощью никог-
да уже не сделать.
   - Знающие люди говорят, что она может видеть в темноте,  а  глаза  ее
светятся, когда она рыщет посреди ночи в поисках добычи.
   - Вы слышали историю ее рождения, мистер  Райлли?  Она  появилась  на
свет в канун дня всех святых, когда небо было словно  расчерчено  яркими
полосами пролетавших комет...
   Невероятные истории передавались из уст в уста, становясь  достоянием
всей округи.
   Через несколько дней миссис Фицпатрик нашла на ступеньках Бит  Хауса,
безжизненного дохлого полосатого кота Кэт. Окрас был задушен, во вспоро-
том животе отсутствовали внутренности. Она завернула  кота  в  тряпку  и
спрятала в комнате до темноты, чтобы никем не  замеченной  пробраться  к
реке и бросить бедное животное в воды Бойна.
   Розалин Фицпатрик без стука вошла в дом Колума. Он молча посмотрел на
нее, но остался сидеть.
   - Я так и знала! - воскликнула она. - Ты не можешь пить  в  трактире,
как все нормальные люди, а прячешь свою слабость дома,  что  ужасно  для
мужчины.
   Ее голос был полон презрения. Она брезгливо ткнула туфлей  загородив-
шие ноги Стивена О'Хара, который лежал с открытым ртом и громко  храпел.
Тяжелый перегар, казалось, пропитал все в комнате.
   - Оставь меня в покое, Розалин, - устало произнес Колум. -  Я  и  мой
кузен оплакиваем крушение последних надежд на возрождение Ирландии.
   Миссис Фицпатрик язвительно бросила:
   - Да неужели, Колум О'Хара? Вызови своего второго кузена:  может,  на
твое счастье, у него тоже рухнула какая-нибудь  надежда  и  можно  будет
открыть очередную бутылку? Впрочем, у тебя появится повод приложиться  к
новой бутылке, когда Скарлетт станет оплакивать смерть своей ненаглядной
дочери. Интересно, будешь ты плакать, если твоя крестница погибнет? Кля-
нусь тебе, Колум, ребенок Скарлетт в смертельной опасности.
   Розалин встала на колени перед Колумом, потрясла его за руку:
   - Ради Христа, сделай что-нибудь! Я задействовала все свое  красноре-
чие, но люди остаются глухи к моим словам. Может быть, еще не поздно,  и
ты сможешь их остановить? Нельзя же так прятаться  от  окружающих!  Люди
чувствуют, что ты бросил их на произвол судьбы. И Скарлетт тоже это чув-
ствует.
   - Кэти Колум О'Хара, - пробормотал Колум, тупо глядя в пол.
   - Ее кровь будет на твоей совести, - твердо и почти по слогам  произ-
несла Розалин.
   На следующий день Колум обошел каждый дом и каждый трактир в Баллиха-
ре и Адамстауне. В первую очередь он направился в контору Скарлетт.  Она
сидела, с головой погрузившись в изучение бухгалтерских  книг.  Скарлетт
улыбнулась, увидев его у порога, но вновь нахмурилась, когда Колум пред-
ложил ей устроить вечер и пригласить побольше гостей в честь возвращения
ее кузена Стивена в Ирландию.
   В конце концов Скарлетт сдалась. Колум отправился по остальным  адре-
сам. Он внимательно слушал собеседников, стараясь уяснить, есть ли серь-
езные основания для беспокойства Розалин, и к своему огромному  облегче-
нию не услышал ничего особенного.
   После воскресной мессы вся деревня и все О'Хара из графства Мит  соб-
рались у Скарлетт, чтобы произнести здравицы в честь возвратившегося до-
мой Стивена и послушать о жизни в Америке. На лужайке  были  расставлены
длинные столы, где на больших деревянных блюдах дымились говядина с  ка-
пустой, горячий вареный картофель, стояли кувшины с пенящимся  портером.
Застекленные двустворчатые двери гостиных, где  потолки  были  расписаны
сценами подвигов героев Ирландии, были открыты настежь, как  приглашение
каждому желающему зайти сюда и чувствовать себя здесь как дома.
   Вечер почти что удался. Скарлетт утешала себя мыслью, что сделала все
возможное. Почти весь вечер она провела в обществе своей кузины Кэтлин.
   - Я так по тебе скучала, дорогая Кэтлин, - говорила она ей.
   - Что ты так вздыхаешь, Скарлетт, - ведь ничего же в твоей жизни осо-
бенного не произошло, - отвечала Кэтлин.
   Вроде совсем недавно она родила крепкого, здорового мальчика, а  сей-
час - уже ждала пополнения, надеясь, что у ее первенца через шесть меся-
цев будет брат.
   Скарлетт почувствовала, что Кэтлин совсем не до нее. "Она по мне сов-
сем не скучала", - с грустью подумала Скарлетт.
   Стивен совсем не изменился и был здесь, в Ирландии, так же  немногос-
ловен, как у себя в Америке. Впрочем, его  родственники,  собравшиеся  в
Биг Хаусе, относились к этой его особенности философски: "Он всегда  был
молчаливым человеком, и с этим нужно мириться". Скарлетт избегала его...
Для нее он оставался тем же Стивеном - "привидением", что и  в  детстве.
Тем не менее одну интересную новость молчун Стивен рассказал: оказывает-
ся, дедушка Робийяр умер, оставив всю свою недвижимость Полине  и  Евла-
лии. Они теперь жили вдвоем в доме из розового камня, каждый день совер-
шали неспешные прогулки и считались невероятно богатыми особами - богаче
даже, чем сами сестры Телфейр!
   Вечер у Скарлетт был в самом разгаре, как  вдруг  издалека  донеслись
гулкие раскаты грома. В доме сразу воцарилась тишина: все разом переста-
ли говорить", смеяться, забыли про еду и с надеждой  посмотрели  наверх.
Однако небо словно смеялось над ними, оставаясь все таким же  безупречно
голубым. Дождя ждали все. Каждый день отец Флинн служил специальную мес-
су, а прихожане зажигали свечи и просили господа ниспослать на  высушен-
ную землю долгожданный дождь.
   И вот сегодня, в Иванов день, на западной части горизонта редкие  об-
лака, которые раньше стремительно неслись по небу, вдруг словно  застыли
на месте и начали на глазах расти, превращаясь в тучи. К шести часам ве-
чера горизонт был весь черен. Мужчины и женщины, сооружавшие костер  для
ночных празднеств, явственно ощущали с порывами западного ветра признаки
приближающегося дождя. Вот уж действительно будет праздник, если  пойдет
дождь: хлеба, страдающие от отсутствия влаги, будут спасены.
   Ливень разразился, когда уже начало темнеть. Ему предшествовали оглу-
шительные грозовые раскаты, сопровождавшиеся вспышками молний, столь яр-
кими, что на долю секунды становилось светлее,  чем  в  ясный  солнечный
день. А потом словно прорвало: мощные потоки воды хлынули вниз.  Но  это
был не просто дождь: на землю с мерным стуком стали  шлепаться  тяжелые,
размером с грецкий орех градины. Люди падали на землю,  закрывая  голову
руками. Вскрики боли и страха слышались то здесь, то там в короткие про-
межутки между раскатами грома.
   Ливень застал Скарлетт на крыльце дома. Она собиралась отправиться  к
костру, где должна была звучать музыка и  устраивались  танцы.  Скарлетт
ринулась обратно в дом, но было поздно:  секунды  оказалось  достаточно,
чтобы она промокла до нитки.
   Скарлетт стала искать Кэт. Она нашла ее наверху возле  окна:  зеленые
глаза Кэт были широко раскрыты, руками она зажимала уши. В углу,  прижи-
мая к себе Билли, съежилась Гарриэт. Скарлетт присела рядом с Кэт, и они
вместе молча стали наблюдать за буйством стихии.
   Через полчаса все кончилось. Небо было чистое, холодным светом  сияли
миллионы звезд, горела почти полная луна. Дрова для костра  промокли,  и
их в эту ночь уже было не зажечь. Град побил всю пшеницу и травы.  Гряз-
но-белые ледяные шарики еще долго покрывали  землю.  Страшный,  смертный
крик одновременно вырвался из груди всех жителей Баллихары. Жуткий  звук
не знал преград: он прорвался сквозь каменные стены и оконные стекла Биг
Хауса и добрался до комнаты Кэт. Скарлетт содрогнулась и привлекла к се-
бе дочку. Девочка, всхлипывая, уткнулась в плечо матери. Как она ни  за-
тыкала уши, страшный звук проникал ей прямо в сердце;
   - Мы потеряли почти весь урожай, - сказала Скарлетт. - Она стояла  на
столе, словно на трибуне, посреди самой широкой улицы Баллихары, обраща-
ясь ко всем жителям городка. - Но кое-что мы еще сможем спасти: насушить
сена, из пшеничных стеблей получить солому. Да, мы остались без муки. Но
я сегодня же поеду в Трим, Наван и Дроэду делать запасы на зиму.  Голода
в Баллихаре не будет. Это я вам обещаю. Слово О'Хара.
   Все приветствовали ее слова громкими  одобрительными  возгласами.  Но
вечером, сидя у камина, они продолжали говорить о колдунье и подмененном
эльфами ребенке, вызвавшем дух повешенного в башне  хозяина,  который  в
ярости, что его потревожили, начал мстить.



ГЛАВА 81


   А между тем жара не ослабевала, и вновь на небе не было  ни  облачка.
Первые полосы "Тайме" целиком посвящались мнениям и гипотезам по  поводу
дальнейшего развития дел в небесной  канцелярии.  На  второй  и  третьей
страницах появлялось все больше коротких сообщений с мест  о  нападениях
на поместья лэндлордов и ущербе, а также о насилии в отношении управляю-
щих некоторых из поместий.
   Скарлетт просматривала газету ежедневно, затем отбрасывала ее в  сто-
рону: "Слава Богу, мне не нужно опасаться обитателей Баллихары. Они зна-
ют, как я забочусь о них".
   Однако жизнь становилась все труднее. Слишком часто,  в  каком-нибудь
городе, где, как она думала, полно муки и прочих продуктов, Скарлетт об-
наруживала, что разговоры о богатых запасах - сплошная фикция.  Поначалу
она вдохновенно торговалась, сбивая цену, если находила что-то  стоящее,
но с каждым разом раздобыть продовольствие становилось  все  труднее,  и
Скарлетт бывала счастлива, когда находила хоть что-нибудь, и без колеба-
ний платила даже за самые завалящие товары.
   "Здесь так же плохо, как в Джорджии после войны, - думала она. - Нет,
даже хуже. Ведь тогда мы сражались против янки, которые грабили  и  жгли
все, что попадалось им на пути, а в Ирландии, в отличие от Америки, злые
силы действуют скрыто. Сейчас мне приходится бороться за жизнь  большего
количества людей, чем тогда в Таре. Неужели проклятие легло на эту  зем-
лю?"
   Скарлетт накупила свечей на несколько сотен фунтов, чтобы жители Бал-
лихары могли зажигать их, обращая свои молитвы к Господу в  местной  ча-
совне. Скарлетт все чаще стала замечать вдоль дороги или в полях  камен-
ные горки, когда возвращалась домой верхом или в повозке, груженой това-
рами. Она не знала, какие именно из древних языческих  божеств  пытались
ублажать сложившие эти пирамиды люди, но если это поможет вызвать дождь,
то она готова лично собрать в пирамиду все камни в графстве Миг.
   Скарлетт ощущала себя совершенно беспомощной, что было для нее пугаю-
ще-новым чувством. Раньше она считала, что хорошо разбирается в земледе-
лии, - ведь она выросла на плантации. Несколько успешных лет,  проведен-
ных ею в Баллихаре, лишь укрепили ее в мысли, что, когда напряженно тру-
дишься и требуешь того же от окружающих,  результаты  не  заставят  себя
ждать. Но что она могла сделать сейчас, когда  одной  только  готовности
работать было явно недостаточно?
   Скарлетт по-прежнему не отказывалась от приглашений, которые ей регу-
лярно присылали. Но если раньше она отправлялась на балы и званые вечера
в поисках развлечений, то сейчас рассматривала каждую свою поездку к со-
седям как лишнюю возможность потолковать с другими лэндлордами  о  слож-
ностях нынешней жизни.
   Скарлетт прибыла в Килбрайдское аббатство по приглашению Гиффордов  с
опозданием на день.
   - Мне стыдно, Флоренс. Я даже не прислала телеграммы, что  задержива-
юсь, - говорила она леди Гиффорд. - Сказать по правде, я только и делаю,
что мечусь туда-сюда в поисках муки и съестного, и  совершенно  потеряла
счет дням.
   Леди Гиффорд была столь обрадована появлением Скарлетт, что и не  ду-
мала обижаться. Все гости предпочли поезжу именно к ней, потому что  она
торжественно пообещала, что ее, дом удостоит посещением миссис О'Хара.
   - Я долго ждал возможности поблагодарить вас, милая леди. - Почтенных
лет джентльмен в бриджах энергично затряс руку Скарлетт. Это был  маркиз
Тревенский, с растрепанной седой бородой и подозрительно красным с сини-
ми прожилками кончиком носа.
   - Спасибо, сэр, - сказала Скарлетт, а про себя подумала:  "Интересно,
чем обязана я такому изъявлению чувств?"
   Маркиз говорил оглушительно громко, так как  к  старости  стал  плохо
слышать. Обращаясь к Скарлетт, он делал невольными участниками разговора
всех без исключения гостей, хотели они того или нет. Его рокочущий голос
доносился даже до площадки для игры в крокет.
   - Скарлетт нужно поздравить, - кричал он. - Она спасла  Баллихару.  Я
упрашивал Артура не выбрасывать деньги на ветер, покупая корабли  у  мо-
шенников, которые бессовестно его обманывали, уверяя, что  суда  сделаны
из добротного строевого леса. Но Артур не слушал меня, он словно задался
целью как можно скорее разориться. Он  потерял  восемь  тысяч  фунтов  -
больше половины отцовского наследства! На эту сумму он  бы  мог  скупить
все земли в графстве Мит. Дурак, он и есть дурак. Он не отличался  сооб-
разительностью и в детстве, но, черт подери, я любил Артура, как  брата,
хоть и несмышленого. Ни у кого не было более верного друга! Как  я  пла-
кал, о. Боже! Как же я рыдал, мадам, когда он повесился. Артур сам прек-
расно понимал, что балбес, каких мало, но кто же мог предположить, что у
него хватит дури свести счеты с жизнью?! Он любил Баллихару  всем  серд-
цем, в ней он и сошел в могилу. Это непростительно, что  Констанция  так
обошлась с поместьем. Она должна была сохранить его как память о бедняге
Артуре.
   Маркиз долго рассыпался перед Скарлетт в благодарностях  за  то,  что
она, по его словам, "сделала с поместьем то, на что у  вдовы  Артура  не
хватило ни умения; ни порядочности".
   - Разрешите мне еще раз пожать вам руку! - прокричал он.
   Скарлетт была у недоумении: "Что за сказки рассказывает ей этот  ста-
рик?" Она слышала, что молодой хозяин Баллихары повесился не сам, а  его
затащил в башню кто-то из обитателей городка и там вздернул.  Во  всяком
случае так звучала история в интерпретации Колума. Маркиз, должно  быть,
что-то путает. Людям в старости свойственно забывать даже самые  очевид-
ные вещи... А может, все-таки Колум ошибается? Ведь он был тогда  совсем
еще ребенком, просто слушал, что люди говорят. Его в то время в Баллиха-
ре и не было: семья-то жила в Адамстауне... Впрочем, и маркиза там  тоже
не было, так что и он говорит с чужих слов. Не знаешь,  кому  и  верить:
все так запутано...
   - Здравствуй, Скарлетт, - услышала она над ухом.
   Повернувшись, она увидела Джона Морланда. Скарлетт улыбнулась старому
маркизу, вежливо высвободила руку и взяла под локоть Морланда.
   - Рада тебя видеть, Барт. Я искала тебя на каждом балу в этом сезоне,
то тщетно.
   - Я никуда не выезжал в нынешнем году. Все  лошадьми  занимался.  Вот
недавно еще две кобылы ожеребились - для меня это поважней,  чем  бал  у
вице-короля. Ну, давай, расскажи мне, чем ты все это время занималась.
   Прошла, казалось, целая вечность со дня их последней встречи, и Скар-
летт не знала, с чего начать.
   - Это, я уверена, тебя заинтересует, - сказала она. - Одна  из  охот-
ничьих лошадей, которую ты мне помог приобрести, в последнее  время  де-
монстрирует удивительную резвость, обгоняя саму Луну. Комета ее кличка.
   Словно она вдруг решила для себя: "Хватит дурака валять - пора  пока-
зать, на что я способна". И показывает...
   Скарлетт и Барт отошли в угол комнаты и стали делиться последними но-
востями. Скоро Скарлетт поняла, что ее собеседник ничего не знает о Рет-
те. Зато она получила исчерпывающую информацию о том, как надо принимать
роды у кобылы, если плод неправильно лежит в утробе.  Впрочем,  Барт  ей
нравился, и она мирилась с его некоторым занудством.
   Все говорили только о погоде. Никогда прежде в Ирландии не было засу-
хи.
   Сейчас же солнечные дни следовали один за другим, и не было даже  на-
мека, что погода может измениться. В стране не осталось района,  который
бы не страдал от недостатка влаги. Что же будет в сентябре, когда придет
время вносить арендную плату?
   Только сейчас Скарлетт осознала, что ее ждет осенью. Сердце ее  заще-
мило. Сомневаться не приходится: фермеры будут не в состоянии платить. И
если она не заставит их любой ценой заплатить, на что же ей можно  будет
рассчитывать в городе, где жители также будут сводить концы  с  концами?
Магазины, трактиры, даже доктор - все они зависят от  фермерских  денег.
Она, Скарлетт, будет разорена.
   Скарлетт сложно было сохранить на лице выражение беззаботности и  до-
вольства, но она старалась как могла. С каким нетерпением ждала она кон-
ца недели, когда можно будет вернуться домой!
   Заключительным аккордом многодневного  светского  раута  у  Гиффордов
стал костюмированный бал 14 июня - в День взятия Бастилии. Гостей попро-
сили прийти в самых экстравагантных костюмах. Скарлетт  оделась  броско,
но со вкусом: красная юбка из Голвея с четырьмя  нижними  юбками  -  все
разного цвета, полосатые шерстяные чулки, в которых, правда, было жарко-
вато, и Скарлетт скоро стала ощущать некоторый дискомфорт. Но они произ-
вели такой фурор, что, право же, стоило немного потерпеть.
   - Я не представляла, что крестьяне могут так чудесно  одеваться:  мне
они всегда казались такими неаккуратными, - долго восхищалась леди  Гиф-
форд. - Я обязательно куплю себе такие же чулки и возьму их  с  собой  в
Лондон. Все просто умрут от зависти и будут умолять сказать им имя порт-
ного.
   - Что за глупая женщина, - подумала Скарлетт. - Слава  Богу,  сегодня
последняя ночь.
   Чарльз Рэгленд приехал после ужина, когда начались танцы. Прибыл он
   - с бала, завершившегося рано утром того же дня.
   - Я бы примчался и раньше, если бы знал, что вы находитесь так  близ-
ко, - сказал он Скарлетт.
   - Близко? Вы же были в пятидесяти милях отсюда.
   - Да хоть все сто - для меня это ровным счетом ничего не значит, ког-
да речь идет о вас.
   Скарлетт разрешила Чарльзу поцеловать себя, когда они уединились  под
сенью огромного дуба. Она уже стала забывать, когда ее целовали  в  пос-
ледний раз, а сильные мужские руки заключали  в  объятия.  Скарлетт  по-
чувствовала приятное волнение, когда Чарльз ее обнял.
   - Любимая, - охрипшим от волнения голосом произнес Чарльз.
   - Тс-с-с. Целуй меня, Чарльз, пока у меня не закружится голова.
   Вскоре она действительно почувствовала головокружение. Она  держалась
за его мощные плечи, боясь упасть? Но когда Чарльз сказал, что придет  к
ней ночью в комнату, Скарлетт немедленно отстранилась от него. Голова ее
мгновенно приобрела утраченную ясность. Поцелуи - это одно, однако новые
претензии Чарльза совершенно невозможны.
   Ночью он подсунул ей под дверь записку со словами раскаяния. Скарлетт
сожгла ее. Уехала она рано утром, когда все еще спали, так что  не  было
никакого прощания.
   По приезде домой Скарлетт сразу же отправилась  искать  Кэт.  Она  не
удивилась, обнаружив  детей  играющими  возле  старой  башни:  это  было
единственное сравнительно прохладное место во всей Баллихаре.  Настоящим
же сюрпризом для Скарлетт стало появление Колуна в сопровождении  миссис
Фицпатрик. Они терпеливо дожидались ее возле накрытого к чаю  стола  под
большим тенистым деревом в саду за домом.
   Скарлетт действительно обрадовалась. В последнее время  Колум  упорно
избегал появляться в Бит Хаусе. Но вот он здесь, и ей доставляло большое
удовольствие принимать у себя человека, бывшего для нее почти  что  бра-
том.
   - Мне рассказали удивительную историю, Колум, - сказала она. - Я  ду-
мала, что сойду с ума от любопытства. Интересно, что ты думаешь по этому
поводу. Вот скажи мне: возможно ли, что прежний молодой хозяин Баллихары
сам повесился в башне? И Скарлетт, смеясь и передразнивая  речь  старого
маркиза, в точности передала содержание их беседы у Гиффордов.
   Колум аккуратно поставил чашку на стол.
   - Мне нечего сказать, дорогая Скарлетт, -  сказал  он  с  приветливой
улыбкой. Скарлетт очень любила, когда он так говорил. - Все  возможно  в
Ирландии, в противном случае страну давно бы уже наводнили  разные  мер-
завцы, как во всем остальном мире. - Колум улыбнулся и встал. - Мне  по-
ра. Я и так слишком засиделся, дожидаясь тебя,  красавица.  Дела  больше
ждать не могут. Но не верь, если эта женщина, - кивнул он в сторону  Ро-
залин, - станет говорить тебе, что я приходил сюда  исключительно  из-за
любви к чаю с пирожными.
   Он ушел так стремительно, что Скарлетт не успела завернуть для него в
салфетку несколько пирожных.
   - Я скоро вернусь, - бросила миссис Фиц и заторопилась вслед за Колу-
мом.
   Скарлетт увидела на другом конце выгоревшей от солнца лужайки Гарриэт
и помахала ей рукой. "Идем пить чай!" - закричала она. Чая  после  ухода
Колума оставалось предостаточно.
   Колум О'Хара шел быстрым шагом, и Розалин Фицпатрик, приподняв подол,
долго бежала, прежде чем смогла его догнать. С  минуту  она  шла  молча,
чтобы отдышаться. Потом заговорила:
   - И что теперь? Снова побежал к своей бутылке, я не  ошиблась?  Колум
остановился. Повернулся к ней.
   - В жизни не осталось больше правды, и это разрывает мне  сердце.  Ты
слышала, что она говорила? Повторяла лживые  слова  англичанина,  верила
им. Точно так, как Девой и все остальные верят красивой лжи Парнелла.  Я
не могу больше, Розалин. Я едва удержался, чтобы не разбить вдребезги ее
английскую чашку и не зарычать на нее, как цепной пес.
   Боль и страдание были в глазах Колума, однако на лице Розалин  появи-
лось еще более суровое выражение. Слишком долго она  сочувствовала  ему,
видя его душевные терзания, но сколько можно? Мысли о полном крахе  дела
жизни и предательстве окружающих захватили Колума. Более двадцати лет он
боролся за свободу Ирландии, дела его пошли успешно, ему удалось создать
целый арсенал оружия в протестантской церкви Баллихары, и вот теперь ему
говорят, что делал он это все напрасно. Политические методы Парнелла бо-
лее действенны. Колум всегда мечтал умереть за свою  родину.  Жизнь  без
борьбы за свободу Ирландии теряла для него всякий смысл.
   Розалин Фицпатрик разделяла чувства, которые Колум испытывал  к  Пар-
неллу. Она, как и Колум, была сильно разочарована, что их работа не оце-
нивается по достоинству лидерами общества фениев, более того,  считается
вредной. Однако Розалин могла подавить в себе чувства  и  беспрекословно
выполнять приказы руководителей. Ее верность общему  делу  была  велика:
она жаждала личной мести больше, чем справедливости.
   Но теперь Розалин решила отказаться  от  своей  приверженности  фени-
анству. Для нее страдания Колума  значили  больше,  чем  страдания  всей
страны. Она любила его больше жизни и не могла допустить, чтобы он погу-
бил себя, терзаемый сомнениями и бессильной яростью.
   - Ну что ты за ирландец, Колум О'Хара? - резко выговаривала ему Роза-
лин. - Неужели ты позволишь Девою и его компании делать по-своему и  со-
вершить при этом непростительные ошибки? Ты не  можешь  не  видеть,  что
происходит в стране. Люди сражаются неорганизованно, часто в одиночку  и
жестоко расплачиваются за свои действия, так как у них нет  лидера.  Они
не хотят ни Парнелла, ни кого-то другого. Им нужен ты. Ты достал  оружие
для армии. Так почему ты сейчас, вместо того, чтобы собирать людей в бо-
еспособный, хорошо вооруженный отряд, напиваешься до бесчувствия и зани-
маешься бесполезной словесной трескотней, словно надравшийся до чертиков
какой-нибудь бездельник, потешающий своими пьяными разглагольствованиями
завсегдатаев трактира?
   Колум посмотрел на Розалин, потом отвел взгляд. В глазах его затепли-
лась надежда.
   Розалин Фицпатрик отвернулась. Она не хотела, чтобы  он  видел,  нас-
колько она взволнованна.
   - Удивительно, ты так легко переносишь жару, - заметила Гарриэт.
   Она сидела под зонтиком, но ее нежное лицо было покрыто  мелкими  ка-
пельками пота.
   - Мне нравится жара, - ответила Скарлетт. - Я чувствую себя как дома.
Я тебе когда-нибудь рассказывала об американском Юге, Гарриэт?
   - Нет.
   - Самое мое любимое время года - лето. Жара,  и  никаких  осадков  на
протяжении месяца - это была моя стихия. А как  восхитительно  выглядели
хлопковые плантации, перед тем как раскрывались коробочки: куда  ни  ки-
нешь взгляд, бескрайнее зеленое море. Я очень любила слушать,  как  поют
рабочие, разрыхляя землю мотыгой. Их не видно, они где-то далеко-далеко,
но воздух будто соткан из чарующей мелодии, которая едва доносится изда-
лека.
   Скарлетт вдруг замолчала. Только сейчас до нее дошло, что она назвала
Джорджию своим домом. "Дом? Ирландия отныне ее дом", - подумала она  про
себя.
   Гарриэт мечтательно протянула: - Там, наверное, так красиво.
   Скарлетт с недоумением посмотрела на нее.  Как  будто  мало  ее  била
жизнь: Гарриэт все такая же романтическая натура, и ничто ее не меняет.
   Нет, нельзя отбросить свое прошлое. Генерал Шерман привез меня в  но-
вую жизнь, но я уже достаточно пожила, чтобы так  просто  отказаться  от
прошлого.
   Я не знаю, что со мной происходит. Вся в разладе сама с собой. Навер-
ное, все-таки жара виновата: я уже привыкла к ирландской прохладе.
   - Мне надо посмотреть счета, - сказала она Гарриэт.
   Аккуратные колонки цифр действовали на нее успокаивающе  и  поднимали
настроение.
   Но в этот раз внимательное изучение цифр привело Скарлетт в состояние
глубокой депрессии. Единственный более-менее стабильный доход  приносили
ее домики, которые продолжали строиться на окраине Атланты. Одно хорошо:
ее деньги больше не шли на финансирование революционного движения, к ко-
торому принадлежал Колум. Эти деньги она пустит в помощь  самым  нуждаю-
щимся. Но все равно средств явно недостаточно. Скарлетт тратила огромные
суммы на благоустройство своего поместья и городка. Ей  с  трудом  вери-
лось, что она с такой легкостью проматывала  тысячи  в  Дублине,  однако
бесстрастная цифирь подтверждала, что все так и было.
   Пусть только у Сэма  Коллетона  хватит  практичности  сэкономить  при
строительстве домиков, пусть даже на мелочах. Спрос на дома от этого  не
уменьшится, а доход будет выше. Она напишет ему, чтобы не покупал  доро-
гие пиломатериалы: строить эти домики она решила в  первую  очередь  для
того, чтобы хоть чем-нибудь занять Эшли. Были и другие способы сократить
затраты: на фундаменте, вытяжных трубах... Кирпич можно  использовать  и
более низкого качества.
   Скарлетт сама себя одернула. Что она говорит! Чтобы Джо дошел до все-
го этого сам? Никогда такого не будет. Он и Эшли - честнее людей не най-
ти, идеалисты, каких еще поискать. Скарлетт вспомнила, как они беседова-
ли друг с другом на строительной площадке. Ну два сапога пара! Они нашли
друг друга. Она бы не удивилась, если бы они вдруг прервали на полуслове
разговор о ценах на древесину и начали бы обмениваться  впечатлениями  о
какой-нибудь книге.
   Вдруг Скарлетт осенило: она отправит Гарриэт Келли в Атланту.  Она  и
Эшли могли бы стать чудесной парой Они ведь так похожи: оба живут в  ка-
ком-то иллюзорном мире, оба судят о жизни исключительно по книгам.  Гар-
риэт хоть и была наивной, но у нее было очень важное качество - верность
долгу. Иначе бы она не прожила целых десять лет с нелюбимым мужем. В ней
есть сила. Она может иногда демонстрировать удивительный  напор,  как  в
том эпизоде с экзекуцией, когда Гарриэт столько прошагала пешком,  чтобы
найти пострадавшего от рук Дэнни офицера и постараться уговорить его  не
доводить дело до расправы. С Гарриэт Эшли бы чувствовал себя как за  ка-
менной стеной. Сам он тоже нуждается в женщине, о которой мог  бы  забо-
титься. Со своим характером  он,  наверное,  совсем  избалует  Бо.  Даже
страшно представить, что может из него получиться. Билли Келли научил бы
Бо уму-разуму. А еще надо отправить коробочку нюхательной соли  для  те-
тушки Питти. Но тут настроение Скарлетт упало: пустые фантазии - вот что
такое ее рассуждения отправить обоих Келли в Америку. Во-первых, Кэт  не
переживет расставания с Билли. Когда пропал Окрас, она целую неделю  хо-
дила сама не своя. Но Окрас был всего лишь  обыкновенным  котом,  а  что
тогда говорить о Билли! Кэт как-то сразу к нему привязалась, и эта  при-
вязанность изо дня в день крепла. Да и  Гарриэт  плохо  переносит  жару.
Нет, от этой идеи придется отказаться. И Скарлетт вновь  склонилась  над
счетами.



ГЛАВА 82


   - Мы должны перестать тратить так  много  денег,  -  сердито  сказала
Скарлетт. Она потрясла расчетной книгой в направлении миссис
   Фицпатрик. - Не вижу никакого резона кормить эту  армию  слуг,  когда
мука для хлеба стоит целое состояние. По крайней мере, половине  из  них
нужно будет дать расчет. Какая от них польза, в конце концов? И не заво-
дите старую песню, что надо сбивать масло из сливок: если и есть что-то,
чего сейчас слишком много, так это масло. Его не продашь и  за  полпенни
фунт.
   Миссис Фицпатрик дождалась конца этой тирады. Затем она спокойно взя-
ла книгу из рук Скарлетт и положила на стол.
   - Значит, вы выбросите их на улицу? - спросила она. - У них будет до-
статочно товарищей по несчастью, ведь сейчас в Ирландии  во  многих  по-
местьях происходит как раз то, что вы хотите сделать. Не проходит и дня,
чтобы с десяток бедняг не клянчили на кухне тарелку супа. Вы хотите при-
ложить свою руку к тому, чтобы их полку прибыло?
   Скарлетт нетерпеливой походкой направилась к окну.
   - Нет, конечно, нет. Перестаньте говорить глупости. Но должен же быть
какой-нибудь способ сократить расходы.
   - Мы тратим гораздо больше денег, чтобы прокормить ваших красивых ло-
шадей, чем на содержание слуг. - Голос миссис Фицпатрик звучал сухо.
   Скарлетт повернулась к ней.
   - Достаточно, - сказала она с яростью. - Оставьте меня одну.
   Скарлетт взяла счета и направилась к своему  рабочему  столу.  Однако
она была слишком расстроена, чтобы сосредоточиться на расчетах. Как  это
подло со стороны миссис Фиц! Она ведь знает, что я ни от чего не получа-
ла столько наслаждения в жизни, как от охоты. Единственное, что  поддер-
живало меня в это ужасное лето, это мысль, что с  приходом  осени  снова
начнется охотничий сезон.
   Скарлетт закрыла глаза и попыталась представить себе холодное, бодря-
щее утро, когда легкий морозец к исходу ночи  превращается  в  туман,  и
звук рожка возвещает о начале гона. Какой-то мускул невольно  дрогнул  в
мягкой плоти над стиснутыми челюстями. У нее всегда плохо с  воображени-
ем, гораздо лучше выходило на деле.
   Она открыла глаза и некоторое время упорно работала со счетами. Из-за
отсутствия зерна на продажу и арендной платы в этом году она должна  по-
терять деньги. Эта мысль беспокоила ее, потому что прежде в бизнесе  она
всегда получала прибыль и терять деньги было крайне  неприятной  переме-
ной.
   Но Скарлетт выросла в мире, где было в порядке вещей,  что  время  от
времени погибал урожай или буря приносила  разрушения.  Она  знала,  что
следующий год будет другим. Из-за такого бедствия, как засуха или  град,
ее нельзя было назвать неудачницей. Это не было торговлей лесом или лав-
кой, где при отсутствии прибыли вся вина ложилась бы на нее.
   Кроме того, потери едва ли пробьют брешь в ее  состоянии.  Она  может
вести экстравагантный образ жизни до конца своих дней, и даже если  уро-
жай в Баллихаре будет погибать каждый год, у нее все  равно  будет  уйма
денег.
   Скарлетт невольно вздохнула: на протяжении стольких лет она  работала
не покладая рук, экономила на чем только можно и копила  деньги,  думая,
что, когда у нее их будет достаточно, она будет счастлива. Теперь они  у
нее были благодаря Ретту, и почему-то это не имело никакого значения. За
исключением того, что незачем больше было  работать,  не  к  чему  стре-
миться.
   Она была не настолько глупа, чтобы желать возвращения бедности и  от-
чаяния, но ей нужно было, чтобы ей постоянно бросали вызов  и  чтобы  ее
живой ум все время находился в движении. К тому же она с тоской  вспоми-
нала о скачках через заборы и рвы, о могучих  лошадях,  которых,  рискуя
собственной жизнью, сдерживала усилием воли.
   Когда со счетами было покончено, Скарлетт с безмолвным стоном  повер-
нулась к стопке личных писем. Она терпеть не могла  писать  письма.  Тем
более, что она уже знала наперед, что там за почта. Многие из писем были
приглашениями. Она сложила их в отдельную пачку. Гарриэт сочинит  вежли-
вые отказы вместо нее: никто и не узнает, что это не она  их  писала,  а
Гарриэт обожает быть полезной.
   Было еще два предложения руки и сердца, которые приходили Скарлетт по
крайней мере раз в неделю. Все это были как  бы  любовные  послания,  но
Скарлетт хорошо осознавала, что не получала бы их, не будь  она  богатой
вдовой, большую часть из них точно.
   Она ответила на первое письмо общепринятыми фразами, вроде:  "оказали
честь своим вниманием", "не в состоянии отплатить вам столь же страстной
любовью", "в высшей степени ценю вашу дружбу" и тому  подобное,  которых
требовал и которыми снабжал ее этикет.
   Со вторым было сложнее. Оно было от Чарльза Рэгленда. Из всех мужчин,
что она встречала в Ирландии, Чарльз нравился ей больше всего. Его  вос-
хищение ею было убедительным, не то что усердная лесть других мужчин. Он
не был охотником за состоянием, в этом она была уверена. Чарльз  был  из
богатой семьи английских землевладельцев. Младший  сын,  вместо  карьеры
священника он выбрал армию. Но у него, должно быть, есть  и  собственные
деньги. Скарлетт была уверена, что его парадная форма стоила больше, чем
все ее бальные платья, вместе взятые.
   Что еще? Чарльз красив. Он такого же высокого роста, как Ретт, только
не брюнет, а блондин. Не такой вылинявший,  как  большинство  блондинов.
Его золотистые волосы с медным оттенком потрясающе выглядят на фоне  за-
горелой кожи. Он действительно очень хорош собой. Женщины были  без  ума
от него.
   Так почему же она не любила его? Она думала над этим, думала часто  и
много. Но она не могла, он был слишком ей безразличен.
   "Я хочу любить. Ведь это самое прекрасное чувство на свете. Как несп-
раведливо, что я сама узнала его слишком поздно. Чарльз любит меня, а  я
нуждаюсь в том, чтобы меня любили. Мне слишком одиноко и тоскливо. Поче-
му же я не могу его полюбить? Потому что я люблю Ретта, вот почему.  Вот
так происходит и с Чарльзом, и с любым другим мужчиной. Ни один  из  них
не Ретт".
   Ты никогда не получишь Ретта, сказал ей рассудок.
   Но сердце воскликнуло с болью: "Ты думаешь, я этого не знаю? Ты дума-
ешь, я могу забыть об этом хоть на минуту? Ты думаешь, эта мысль не нас-
тигает меня каждый раз, когда я замечаю в Кэт его черты? Ты думаешь, она
не обрушивается на меня каждый раз, стоит мне только вообразить, что я -
хозяйка собственной жизни?"
   Свой отказ Чарльзу Рэгленду Скарлетт писала очень осторожно, подбирая
самые добрые слова, какие знала. Он никогда не понял бы ее, если бы  она
сказала ему, что он ей действительно нравился, что даже,  возможно,  она
его немножко любила, в благодарность за его любовь к себе, и что ее иск-
ренняя симпатия к нему делала для Скарлетт брак с Чарльзом  невозможным.
Она желала ему лучшей участи, чем жизнь с женщиной, принадлежащей друго-
му человеку.
   Последний в этом сезоне прием устраивался под Килбрайдом, недалеко от
Трима. Чтобы избежать осложнений, связанных с  путешествием  на  поезде,
Скарлетт решила ехать в кабриолете и править сама. Она выехала рано  ут-
ром, когда было еще прохладно. Ее лошади с трудом переносили жару,  нес-
мотря на то, что их обтирали мокрыми губками четыре раза в  день.  Да  и
сама Скарлетт чувствовала себя неважно: вся  мокрая,  она  проворочалась
полночи, тщетно пытаясь заснуть. Слава Богу был уже август.  Лето  почти
кончилось, если только оно само согласится это признать.
   Небо было еще розоватым, но вдали в воздухе уже висело зыбкое марево.
   Скарлетт надеялась, что она правильно рассчитала время для  путешест-
вия.
   Ей хотелось добраться до места, пока еще не слишком жарко.
   Интересно, встанет ли уже к тому времени Нан Сатклифф? Она мне никог-
да не казалась ранней пташкой. Не важно, прежде чем встречаться с кем то
ни было, я с удовольствием приняла бы холодную ванну и переоделась.  На-
деюсь, что здесь для меня найдется приличная горничная, а не такая  без-
руко, я идиотка, как у Гиффордов. Она же просто поотрывала рукава у всех
моих платьев, когда вешала их в шкаф. Наверное, миссис Фиц, как  всегда,
права. Но я не хочу иметь собственную горничную,  чтобы  она  ходила  за
мной как приклеенная, не давая ни минуты покоя. Дома Пегги  Куин  делает
для меня все, что нужно, а уж если кто-нибудь приглашает меня к себе, то
пусть мирится с тем, что я приезжаю без горничной.  Пожалуй,  мне  самой
следует устроить прием, чтобы расплатиться за гостеприимство.  Все  были
ко мне так добры. Но не сейчас. В конце концов я  всегда  могу  сказать,
что в этом году было слишком жарко и к тому же я  чересчур  переволнова-
лась из-за фермеров...
   Неожиданно два человека выступили с двух сторон из тени от живой  из-
городи по краям дороги. Один из них поймал лошадь под узцы, второй  нап-
равил на Скарлетт ружье. Сердце у нее бешено заколотилось, и  мысли  по-
неслись со страшной скоростью. Как же это она не сообразила взять с  со-
бой револьвер? Может быть, они только возьмут ее платья и чемоданы и от-
пустят ее пешком обратно в Трим, если она  поклянется  не  рассказывать,
как они выглядят. Идиоты! Ну почему они не в масках, как те грабители, о
которых она читала в газете?
   "Господи Иисусе! На них форма, это не Белые Ребята. Чтоб вам лопнуть,
вы меня до полусмерти напугали!" - ей все еще было плохо их видно. Зеле-
ная форма Ирландской королевской полиции сливалась с живой изгородью.
   - Мне придется попросить вас предъявить удостоверение  личности,  ма-
дам, - сказал полицейский, державший ее лошадь под уздцы. - А ты, Кевин,
загляни-ка в кабриолет.
   - Не смейте дотрагиваться до моих вещей. Что вы  себе  позволяете?  Я
миссис О'Хара из Баллихары и еду в Сатклифф-Килбрайд. Мистер Сатклифф  -
мировой судья, и уж он-то позаботится, чтобы вы кончили свои дни на  га-
лерах. - Про Эрнста Сатклиффа она сказала наобум, но он  своими  пышными
рыжими усами и вправду был похож на мирового судью.
   - Неужто вы и впрямь миссис О'Хара? - Кевин, которому велели обыскать
кабриолет, подошел и встал возле нее. Он снял шляпу. - Нам о вас расска-
зывали в казармах, мадам. Я вот сам спрашивал Джонни пару недель  назад,
не заехать ли к вам представиться.
   Скарлетт уставилась на них не веря своим ушам.
   - Это зачем же? - спросила она.
   - Ходят слухи, что вы из Америки, миссис О'Хара, теперь я и сам вижу,
что это правда, - послушал, как вы говорите. Еще мы слышали, что вы  ро-
дом из великого штата, который называется Джорджия. Мы оба питаем привя-
занность к этим местам, мы ведь сражались там в шестьдесят третьем.
   Скарлетт улыбнулась:
   - Не может быть! Подумать только, получить весточку из дома по дороге
в Килбрайд. Где именно вы были? В какой части Джорджии? Вы  воевали  под
началом генерала Худа?
   - Нет, мадам, я был с ребятами Шермана, он-Джонни Рэба и вообще...
   Скарлетт покачала головой, не в силах осмыслить услышанное. Она, дол-
жно быть, ошиблась. Но дальнейший разговор развеял ее сомнения. Ее собе-
седники, оба ирландцы" были теперь лучшими друзьями. И  с  удовольствием
вспоминали дни кровавой войны, в которой они участвовали с  разных  сто-
рон.
   - Я не могу понять, - призналась она наконец. - Пятнадцать лет  назад
вы пытались убить друг друга, и после этого вы - друзья. Неужели вы даже
не спорите никогда, кто был прав, южане или северяне?
   "Джонни Рэб" рассмеялся.
   - Какое это имеет значение для солдата, прав или не прав? Солдат дол-
жен сражаться, вот что ему нужно. Не важно, с кем  ты  воюешь,  главное,
чтобы была хорошая драка.
   Дворецкий Сатклиффов едва не лишился своего  профессионального  хлад-
нокровия, когда только что прибывшая в имение Скарлетт потребовала, что-
бы ей в кофе подлили бренди. Она была чересчур взволнована и не могла  с
собой совладать.
   Она приняла ванну, облачилась в свежее платье и спустилась вниз, чув-
ствуя, что к ней вернулось самообладание. И вдруг увидела  Чарльза  Рэг-
ленда. Он не должен был быть на этом приеме! Она сделала вид, что не за-
мечает его.
   - Вы хорошо выглядите. И у вас замечательный дом. У меня такая чудес-
ная комната, кажется, я могла бы в ней остаться навсегда.
   - Я ничего бы так не желал, Скарлетт. Вы знакомы с Джоном Грэхэмом?
   - Только заочно. Всеми правдами и неправдами  добиваюсь,  чтобы  меня
представили. Здравствуйте, мистер Грэхэм.
   - Миссис О'Хара - Джон Грэхэм был высок и строен и обладал  непринуж-
денной грацией прирожденного атлета. Он был  хозяином  псарни  в  Голвей
Блейзерс, имел, наверное, самых знаменитых  гончих  в  Ирландии.  Каждый
охотник на лис в Великобритании питал надежду однажды быть  приглашенным
на охоту в Блейзерс. Грэхэм знал это, и Скарлетт знала, что он знает. Не
было никакого смысла изображать из себя святую простоту.
   - Мистер Грэхэм, вы берете взятки? (Отчего же Чарльз не перестает так
на нее смотреть? И вообще, что он здесь делает?)
   Расхохотавшись, Джон Грэхэм откинул назад свою седую голову. Когда он
снова взглянул на Скарлетт, в его глазах блеснул лукавый огонек.
   - Мне говорили, что американцы приступают сразу к делу, миссис  О'Ха-
ра. Теперь я вижу, что это правда. Скажите мне, что конкретно вас  инте-
ресует.
   - Вас устроили бы мои рука и нога? Я,  пожалуй,  смогу  удержаться  в
дамском седле без одной ноги - по мне так это  единственное  его  досто-
инство - и для того, чтобы править, мне вполне хватит одной руки.
   Хозяин улыбнулся:
   - Необычное предложение. Про американцев говорят, что они к  тому  же
еще и склонны к экстравагантности.
   Скарлетт уже начала терять терпение от его  шуток.  К  тому  же  при-
сутствие
   Чарльза вызывало у нее легкое раздражение.
   А вот чего вам, наверное, не говорили, мистер Грэхэм, так  это  того,
что американец лезет через забор там, где ирландец войдет  в  ворота,  а
англичанин отправится восвояси. Если вы позволите мне охотиться в  Блей-
зерс, я добуду хотя бы лапку, или обещаю  прилюдно  съесть  стаю  ворон,
причем без соли.
   - Клянусь Богом, мадам, за такие речи я буду рад видеть вас, когда вы
только пожелаете.
   Скарлетт улыбнулась.
   - Ловлю вас на слове.
   Она сделала вид, что поплевала на ладони. Грэхэм широко  улыбнулся  и
сделал то же самое. Звук от их хлопка эхом разнесся под сводами  длинной
галереи.
   Затем Скарлетт направилась к Чарльзу Рэгленду.
   - Я же написала в своем письме, что это единственный  прием  во  всей
Ирландии, на котором вам не стоит появляться. С вашей  стороны  это  не-
честно.
   - Я приехал не для того, чтобы стеснять вас, Скарлетт. Я просто хотел
вам кое-что сказать сам, не в письме. Не беспокойтесь,  я  не  собираюсь
вам докучать. Я в состоянии понять, что "нет" значит "нет". На следующей
неделе мой полк отправляется в Доунгал, и это  был  для  меня  последний
шанс сказать вам то, что я хочу сказать. И, должен признаться, последний
шанс увидеть вас снова. Я обещаю  не  бросать  на  вас  тайком  жалобных
взглядов, - он печально улыбнулся. - Я репетировал эту  речь.  Как  она,
ничего?
   - Вполне сносно. Что случилось в Доунгале?
   - Белые Ребята. Похоже, что их там больше, чем в остальных графствах.
   - По дороге сюда меня остановили два констебля, они  хотели  обыскать
мой кабриолет.
   - Да, мы выставили все патрули. Скоро будут собирать  арендную  плату
и... но не будем об этом. Скажите мне  лучше,  что  вы  такого  смешного
рассказали Джону Грэхэму? Я давно уже не видел, чтобы он так хохотал.
   - Вы с ним давно знакомы?
   - Он мой дядя.
   Скарлетт смеялась, пока у нее не заболели бока.
   - Так вот что у вас, англичан, означает слово "скромный". Если бы  вы
хоть немножко почаще хвастались своими родственниками, Чарльз, вы бы из-
бавили меня от больших хлопот. Я целый год пыталась попасть в  Блейзерс,
но никого здесь не знала.
   - Вот кто вам действительно должен понравиться, так это тетушка Лега-
ция. Она заткнет дядю Джона за пояс и даже глазом не моргнет.  Пойдемте,
я вас представлю.
   Вдали раздавались зловещие раскаты грома, однако дождя не было. К се-
редине дня стало совсем душно. Эрнст Сатклифф ударил в  обеденный  гонг,
чтобы привлечь внимание гостей. Они с женой придумали  нечто  совершенно
необычное, сказал он, довольно сильно нервничая. Самые любопытные тут же
засыпали его вопросами: будут ли, как обычно, крокет и стрельба из лука?
Или бильярд?
   - Продолжай, Эрнст, прошу тебя, - сказала его жена.
   То и дело останавливаясь и заикаясь, Эрнст все же поведал им о  своем
замысле. Над рекой натянут веревки, всем раздадут купальные  костюмы,  и
самые смелые смогут, держась за трос, остудиться в стремнине.
   - Ну это, конечно, не стремнина, - поправила его Нан Сатклифф,  -  но
вполне приличное течение. Туда же доставят шампанское со льдом.
   Скарлетт была одной из первых, кто решился. Было похоже, что  предос-
тавляется возможность провести полдня в холодной ванне.
   Это оказалось гораздо приятнее, чем холодная ванна, даже несмотря  на
то, что вода была теплее, чем надеялась Скарлетт.  Перебирая  руками  по
веревке, она продвигалась к середине реки, туда, где было поглубже. Нео-
жиданно Скарлетт почувствовала, что находится целиком во власти течения.
Здесь было холоднее, и ее руки быстро покрылись гусиной кожей. Ее  швыр-
нуло прямо на веревку, затем она почувствовала, что опора уходит  из-под
ног. Теперь все зависело от того, сумеет ли она удержаться за канат  или
нет. Ее бросало то в одну, то в другую сторону, ноги закручивало в водо-
вороте. Скарлетт почувствовала опасное  искушение  отпустить  веревку  и
поплыть, кружась, отдавшись на волю стихии.  Плыть,  быть  свободной  от
земли под ногами, от стен и дорог, от всего, что  причиняло  ей  боль  и
страдания. Сердце ее сладко замирало, когда она представляла  себе,  что
будет, если она отпустит трос.
   Руки Скарлетт дрожали от напряжения. Очень медленно и  осторожно  она
продвигалась вперед, пока не  почувствовала,  что  течение  не  пытается
больше сбить ее с ног. Она повернулась спиной к остальным, чьи радостные
крики доносились до нее с того берега, и заплакала, сама не зная почему.
   В теплой воде кружились маленькие  водовороты,  как  пальцы  течения,
бурлившего неподалеку. Постепенно Скарлетт ощутила их ласку и опустилась
к ним в воду. Теплые щекочущие струи прижимались  к  ее  ногам,  бедрам,
груди, переплетались вокруг талии и коленей под шерстяной блузкой и  ша-
роварами. Она почувствовала странную пустоту внутри себя, неясную тоску,
жаждущую утоления.
   - Ретт... - прошептала она, прижимаясь к веревке разбитыми губами.
   - Ведь правда же это невероятно забавно, - воскликнула Нан  Сатклифф.
- Кто хочет шампанского?
   Скарлетт заставила себя оглядеться по сторонам:
   - Ну, Скарлетт, отчаянная голова, пройти через самое опасное место.
   Вам придется возвращаться. Ни у кого из нас не хватит смелости отнес-
ти вам ваше шампанское.
   "Да, - подумала Скарлетт, - нужно идти обратно".
   После ужина она подошла к Чарльзу Рэгленду. Ее щеки были бледны, гла-
за блестели.
   - Могу ли я угостить вас пирожным сегодня вечером?  -  тихо  спросила
она.
   Чарльз был опытным, искусным любовником. Его руки были нежны, губы
   - горячи и настойчивы. Скарлетт закрыла глаза, отдаваясь его  прикос-
новениям, словно ласкам водяных струй. Но он произнес ее имя, и она  по-
чувствовала, что ощущение экстаза уходит от нее. "Нет, - подумала она, -
нет. Я не хочу этого терять, я не должна". Она зажмурилась  крепче,  она
думала о Ретте, представляла себе, что руки, ласкающие ее,  -  это  руки
Ретта, губы - губы Ретта, что мощная, теплая, пульсирующая волна, запол-
няющая болезненную пустоту в ее душе, - это Ретт.
   Ничего не выходило. Это был не Ретт. От  тоски,  охватившей  Скарлетт
при этой мысли, ей захотелось умереть. Она  отвернулась  от  настойчивых
губ Чарльза и рыдала, пока он не оставил ее в покое.
   - Моя дорогая, - сказал он. - Как я люблю тебя.
   - Пожалуйста, - всхлипнула Скарлетт, - пожалуйста, уходи.
   - Что случилось, милая, что-нибудь не так?
   - Нет, это я, я. Дело во мне. Пожалуйста, оставь меня одну.
   Ее голос был таким слабым, в нем слышалось  такое  горькое  отчаяние,
что
   Чарльз обнял было ее, чтобы утешить, но тут же подался назад, увидев:
единственное, что он может для нее сделать, - это уйти. Бесшумно  перед-
вигаясь по комнате, он собрал свою одежду и ушел, с тихим шорохом затво-
рив за собой дверь.



ГЛАВА 83


   "Уехал, чтобы присоединиться к своему полку. Я буду любить вас  всег-
да. Ваш Чарльз".
   Скарлетт тщательно сложила записку и спрятала ее под  жемчужное  оже-
релье в свою шкатулку с драгоценностями. Если бы только...
   Но в ее сердце ни для кого не было места. Там был Ретт.  Ретт,  смею-
щийся, поддразнивающий, подчиняющий своей воле, дающий защиту  и  спасе-
ние.
   Когда она спустилась к завтраку, под глазами у нее были темные круги,
печать безутешных ночных рыданий.  Она  выглядела  неприступно  в  своем
льняном зеленом платье. Она чувствовала себя закованной в ледяную броню.
   Она была вынуждена улыбаться, говорить, слушать, смеяться,  исполнять
свой долг гостьи. Она взглянула на людей, сидящих по обе стороны длинно-
го стола. Они беседовали друг с другом, хохотали, прислушивались  к  че-
му-то. Кто из них, как и она, носит в себе незаживающие раны? Кто из них
чувствует себя мертвым изнутри и благодарен судьбе за это?  Как  мужест-
венны люди.
   Она кивнула лакею, стоявшему со столовым прибором в руках возле длин-
ного буфета. Он принялся снимать одну за другой серебряные сервировочные
крышки с больших блюд, ожидая ее знака. Скарлетт благосклонно  отнеслась
к нескольким тонким ломтикам бекона к омлету.
   - Да, запеченный томат, - сказала она, - нет, нет, ничего холодного.
   Ветчина, маринованный гусь,  перепелиные  яйца  в  студне,  говядина,
приправленная специями, соленая рыба, заливное, мороженое, фрукты,  сыр,
хлебцы, джемы, овощной гарнир, вина, эль, сидр, кофе.
   Нет, она ничего не будет!
   - Я, пожалуй, выпью чаю, - сказала Скарлетт.
   Она была уверена, что сможет сделать глоток. После этого  вернется  к
себе в комнату. К счастью, было много гостей, и большинство из них прие-
хали охотиться. Почти все мужчины к этому времени будут уже в лесу. Обед
также, как и чай, будет подан и в доме, и там, где будет проходить  охо-
та. Каждый может развлекаться, как ему вздумается. До обеда ни  от  кого
не требовалось быть в определенном месте в определенное время. Без  чет-
верти восемь - после первого гонга - всех просили собраться в  гостиной.
Обед должен был начаться в восемь.
   Она указала на стул радом с женщиной, с которой не была знакома.  Ла-
кей поставил на стол маленький поднос с чайными принадлежностями.  Затем
отодвинул стул, усадил Скарлетт, развернул салфетку и изящным жестом на-
бросил ей на колени. Скарлетт приветствовала соседку кивком головы.
   - Доброе утро, - сказала она. - Меня зовут Скарлетт О'Хара.
   У женщины была очаровательная улыбка.
   - Доброе утро. Давно хочу с вами познакомиться. Моя кузина Люси
   Фейн рассказывала мне, что она встречала вас у Барта Морланда,  когда
там был Парнелл. Не находите ли вы, что это восхитительное бунтарство  -
признавать, что поддерживаешь Гомруль? Меня зовут Мей  Таплоу,  к  слову
сказать.
   - Мой кузен говорил, что Гомруль вызывал бы  у  меня  гораздо  меньше
симпатии, если бы Парнелл был маленький, толстый и весь в бородавках,  -
сказала Скарлетт.
   Пока Мей Таплоу смеялась, она наливала чай. "Леди Мей  Таплоу",  если
быть абсолютно точным. Отец Мей был герцог, муж - сын виконта.  Забавно,
как быстро можно нахвататься всех этих сведений по мере того, как приемы
сменяют один другой. Еще забавнее, как провинциалка  из  штата  Джорджия
привыкает к тому, что вокруг отпускают замечания, имея в виду всех и ни-
кого конкретно.
   - Боюсь, ваш кузен будет абсолютно прав, если обвинит меня в  том  же
самом, - доверительно проговорила Мей. - Я  потеряла  всякий  интерес  к
правопреемству с тех пор, как Берти начал полнеть.
   Настала очередь Скарлетт делать признания.
   - Я не знаю, кто такой Берти.
   - Как глупо с моей стороны, - сказала Мей. - Конечно, вы не знаете.
   Вас же не было в Лондоне в этот сезон, верно? Люси  сказала,  что  вы
совершенно одна занимаетесь делами в вашем собственном поместье. Мне ка-
жется, это восхитительно. Заставлять мужчин, которые не  могут  обойтись
без управляющего (по правде сказать, это половина из них), выглядеть та-
кими ничтожными, какие они и есть на  самом  деле.  Берти  -  это  принц
Уэльский. Милый, ему так нравится быть капризным, но это  начинает  бро-
саться в глаза. Вы были бы без ума от его жены Александры.  Глухая,  как
пробка. С ней невозможно поделиться секретом, не написав на  бумаге,  но
хороша собой невероятно и так же мила, как и красива.
   Скарлетт рассмеялась.
   - Если бы вы могли себе представить, Мей, что я чувствую, вы бы умер-
ли от смеха. Там, дома, где я росла, самые великосветские слухи  были  о
владельце новой железной дороги. Всем было  интересно,  какую  он  носит
обувь. Я с трудом могу верить, что болтаю с вами здесь про будущего  ко-
роля Англии.
   - Люси сказала, что вы мне должны безумно  понравиться,  и  попала  в
точку. Обещайте мне, что если вы когда-нибудь соберетесь  в  Лондон,  то
остановитесь только у нас. Так что произошло с тем хозяином железной до-
роги? Какие у него были ботинки? Он при ходьбе не хромал? Я  уверена,  я
была бы без ума от Америки.
   Скарлетт с удивлением обнаружила, что съела весь свой завтрак  и  все
еще была голодна. Она сделала знак лакею, стоявшему за ее креслом.
   - Извините меня, Мей, я, пожалуй, попрошу добавки. Будьте добры, нем-
ного кэджери и кофе. И побольше сливок.
   "Жизнь продолжается. И возможно, она не так уж и плоха. Я решила быть
счастливой, и я буду счастливой. Мне кажется даже, что я уже  счастлива.
Просто я этого не замечала". И она улыбнулась своей новой знакомой.
   Вечером во время ужина лило как из ведра. Все, кто был в доме, выско-
чили на улицу и дурачились под дождем. Скоро кончится это ужасное лето.
   Скарлетт поехала домой на следующий день ближе к вечеру.  Было  прох-
ладно, обычно пыльная живая изгородь была дочиста вымыта  дождем.  Скоро
уже должен был начаться охотничий сезон. Подумать только,  Голвей  Блей-
зерс! Мне определенно нужны будут мои лошади.  Нужнс  будет  проследить,
чтобы их отправили по железной дороге. Самое разумное, я думаю, было  бы
погрузить их в Триме, затем в Дублин, а потом уже в Голвей. Иначе -  это
длинная дорога: в Маллингар, там отдых, а затем поездом в Голвей.  Инте-
ресно, наверное, я и фураж должна им выслать. Еще нужно выяснить  насчет
конюшен. Завтра напишу Джону Грэхэму.
   Она сама не заметила, как быстро очутилась дома.
   - Такие новости, Скарлетт! - она никогда прежде не видела Гарриэт та-
кой взволнованной.
   "Однако она гораздо миловиднее, чем я думала. Если  ее  еще  и  соот-
ветствующим образом одеть..."
   - Пока тебя не было, пришло письмо от одного из моих английских кузе-
нов. Я говорила тебе, не так ли, что написала ему о том, как мне повезло
и как ты добра ко мне. Этот кузен, его имя Реджинальд Парсон, впрочем, в
семье его всегда звали просто Реджи, так вот, он договорился, чтобы Бил-
ли приняли в школу, в которую ходит его сын, сын Реджи. Его зовут...
   - Подожди минутку, Гарриэт. О чем это ты говоришь? Я думала, что Бил-
ли пойдет в школу в Баллихаре.
   - Он должен был бы пойти в эту школу, если бы не было ничего другого.
Так я написала Реджи.
   Скарлетт нахмурилась.
   - Чем тебе не нравится местная школа, хотела бы я знать?
   - Она мне нравится, Скарлетт. Это добрая деревенская ирландская  шко-
ла. Но я хочу чего-то лучшего для Билли, ведь ты меня понимаешь?
   - Ничего подобного.
   Она была готова защищать Ирландию, ирландские школы вообще и школу  в
Баллихаре в частности, но тут она хорошенько вгляделась в  обычно  такое
мягкое и беззащитное лицо Гарриэт. Оно больше не было мягким, оно  лиши-
лось своей слабости. Серые глаза Гарриэт были обыкновенно подернуты меч-
тательной дымкой, сейчас в них была сталь. Она  приготовилась  сражаться
за будущее своего сына с кем угодно и с чем угодно. Скарлетт однажды уже
была свидетелем того, как на ее глазах ягненок оборачивался львом, когда
Мелани Уилкс принималась защищать то, во что она верила.
   - Ты подумала о Кэт? Ей будет так одиноко без Билли.
   - Прости меня, Скарлетт, но мне приходится думать о  том,  что  лучше
для Билли.
   Скарлетт вздохнула:
   - Я была бы рада предложить тебе какую-нибудь альтернативу,  Гарриэт.
Мы обе знаем, что в Англии к Билли всегда будут относиться  как  к  сыну
ирландца, ирландского конюшего. В Америке он сможет стать  тем,  кем  ты
захочешь, чтоб он стал.
   И вот в начале сентября Скарлетт и стоически хранящая молчание у  нее
на руках Кэт прощались с Гарриэт и Билли, отплывающими в Америку.  Билли
плакал; лицо Гарриэт излучало решимость и надежду. Ее глаза были затума-
нены мечтами. Скарлетт надеялась, что хотя бы часть из них сбудется. Она
написала Эшли и дяде Генри Гамильтону, рассказала им про Гарриэт,  обра-
щаясь к ним с просьбой помочь ей найти жилье и  место  учительницы.  Она
была уверена, что по крайней мере это они для нее сделают. Остальное за-
висело от обстоятельств и от самой Гарриэт.
   - Пойдем в зоопарк, котенок Кэт. Посмотрим на жирафов, на  львов,  на
медведей и на большого-большого слона.
   - Львы Кэти больше нравятся.
   - Ты вполне можешь и передумать, когда увидишь маленьких медвежат.
   Они пробыли в Дублине неделю, каждый день ходили в зоопарк, после ели
пирожные с кремом в кафе Бьюли, потом кукольный театр и обед в  "Шелбур-
не" - многоярусные  бутерброды,  ячменные  лепешки,  серебристые  шляпки
взбитых сливок, корзиночки эклеров. Скарлетт поняла, что ее дочь  неуто-
мима и что у нее желудок из железа.
   Вернувшись в Баллихару, они превратили башню в маленький уголок  Кэт:
посторонним вход воспрещен. Кэт собственноручно вымела сухую  паутину  и
вековую пыль через высокий дверной проем, затем Скарлетт  принялась  но-
сить воду, бадью за бадьей, и они вдвоем мыли, терли, скребли пол и сте-
ны комнаты. Кэт смеялась, плескалась, пускала мыльные пузыри. Это  напо-
минало Скарлетт, как она купала Кэт, когда та была совсем еще маленькой.
Больше недели ушло на то, чтобы привести комнату в порядок, но  Скарлетт
не возражала. Однако она была рада, что ступеньки,  ведущие  на  верхние
этажи, отсутствовали. Иначе Кэт с удовольствием вымыла бы всю башню сни-
зу доверху.
   Они закончили, когда, не будь лето таким засушливым, праздновался  бы
День урожая. Колум посоветовал ей не устраивать  торжеств,  если  нечего
праздновать. Он помог ей раздать мешки с мукой и с мясом, с солью, с са-
харом, картофелем и капустой, которые прибыли в город в больших  вагонах
ото всех поставщиков, каких только Скарлетт смогла найти.
   - Они даже не сказали мне "спасибо", - произнесла она с горечью, ког-
да испытание было позади. - А если и сказали,  то  так,  из  вежливости.
Можно подумать, до некоторых из них только  сейчас  дошло,  что  я  тоже
пострадала от засухи. Мое зерно погибло так же, как и их пшеница, я  те-
ряю деньги и при этом покупаю для них все эти продукты.
   Она не могла выразить словами свою обиду, земля, земля О'Хара и жите-
ли Баллихары стали ее врагами.
   Скарлетт энергично принялась за благоустройство башни Кэт. Совершенно
не интересовавшаяся до сих пор, что же происходит у нее в доме, она про-
водила теперь долгие часы, бродя по комнатам, критически изучая  находя-
щуюся там мебель, каждый коврик, каждое одеяло, подушку, выбирая лучшее.
Последнее слово было за Кэт. Она просмотрела все, что выбрала  Скарлетт,
и взяла яркий коврик, весь в цветах, три лоскутных одеяла и севрскую ва-
зу для своих кисточек. Коврик и одеяла были брошены в  глубокую  нишу  в
массивной башенной стене. "Чтобы спать", - сказала Кэт. Затем она приня-
лась сновать из дома в башню и из башни в дом со своими любимыми книжка-
ми с картинками, коробками красок, гербариями и коробочкой  с  засохшими
остатками ее любимых пирожных. Ими она  собиралась  приманивать  птиц  и
зверей, чтобы потом рисовать их на стенах башни.
   Скарлетт с затаенной гордостью выслушивала планы Кэт и  наблюдала  за
ее усердными приготовлениями. Кэт решила создать свой мир, в котором  ей
было бы хорошо и без Билли. "Я могла бы многому поучиться у своей  четы-
рехлетней дочери", - подумала Скарлетт с грустью. На Хэллоуин они празд-
новали день рождения Кэт. Они испекли четыре маленьких  пирожка,  каждый
был с четырьмя свечками. Один съели сами, сидя на полу в  башне.  Второй
съели вместе с Грейн. А по дороге домой оставили еще два  для  птичек  и
зверюшек.
   На следующий день радостная Кэт сказала, что не осталось ни крошки.
   Она не позвала ее пойти посмотреть. Теперь башня была ее личным  вла-
дением.
   Как все в Ирландии, той осенью Скарлетт читала газеты с чувством тре-
воги, перерастающей в возмущение. Тревога ее была вызвана частыми случа-
ями выселения и лишения имущества. Она вполне могла понять то  сопротив-
ление, которое в ответ оказывали фермеры. Нападения на  управляющих  лю-
дей, вооруженных вилами, а то и просто с голыми руками, были  лишь  нор-
мальной человеческой реакцией, и ей было жаль, что ни одно из  выселении
не остановили таким способом. Фермеры не виноваты в том, что урожай пло-
хи не выручено денег от продажи зерна. Она это хорошо понимала.
   На охоте все только об этом и говорили, причем владельцы земель  были
гораздо менее снисходительны, чем Скарлетт. Они были обеспокоены случая-
ми сопротивления, оказываемого фермерами. "Чего, черт возьми, они  ждут?
Если они не платят арендную плату, то лишаются дома. Они это знают,  так
было всегда. Мятеж, вот что это такое..."
   Однако и Скарлетт изменила свое мнение и встала на позицию своих  со-
седей, когда появились Белые Ребята. Если летом было несколько отдельных
инцидентов, то теперь Белые Ребята были лучше организованы и гораздо бо-
лее жестоки. Ночь за ночью озарялись светом факелов амбары и скирды  се-
на, убивали овец, забивали свиней, ослам и тягловым  лошадям  перебивали
ноги или резали сухожилия,  разносили  вдребезги  витрины  магазинов,  а
внутрь подбрасывали навоз или горящие факелы.
   С приближением зимы участились нападения на военных: английских  сол-
дат и ирландских констеблей, на дворян, путешествующих как верхом, так и
в повозках. Отправляясь куда-нибудь, Скарлетт непременно брала  с  собой
грума.
   Кэт была источником ее постоянного беспокойства. Разлука с Билли, ка-
залось, расстроила ее гораздо меньше, чем боялась Скарлетт. Она была все
время занята какой-нибудь игрой, которую сама для себя  придумывала.  Но
ей было всего четыре года, и Скарлетт не нравилось, что  она  так  много
гуляет одна. Она не желала держать своего ребенка в клетке, но ей  хоте-
лось, чтобы Кэт не была уж такой  подвижной,  такой  независимой,  такой
бесстрашной. Она разгуливала по конюшням и амбарам, кладовкам  и  масло-
бойням. Она бродила по полям и лесам, как  маленькая  дикарка,  чувствуя
себя там как дома, да и в самом доме было множество неиспользуемых  ком-
нат, там было так здорово играть. Чуланы, полные ящиков и сундуков. Под-
валы, в которых хранились вино и бочки с продуктами. Помещения для слуг,
для серебра, молока, масла, сыра, льда, гладильная, плотницкая  мастерс-
кая - в Бит Хаусе было чем заняться.
   Искать Кэт было бессмысленным занятием. Она могла быть где угодно, но
всегда являлась домой, чтобы поесть и принять ванну. Скарлетт  не  могла
понять, откуда девочка знала, который час, но она никогда не опаздывала.
   Каждый день после завтрака Скарлетт и Кэт совершали прогулки  верхом.
Однако Скарлетт боялась ездить по дорогам из-за Белых Ребят. И ей не хо-
телось брать с собой грума, чтобы не разрушать очарование этих  прогулок
вдвоем. Таким образом, их маршрут пролегал теперь по  тропинке,  которой
она пользовалась раньше, мимо башни, через брод и дальше по  направлению
к дому дяди Дэниэла. "Возможно, Пиджин О'Хара это и не нравилось, но  ей
придется мириться с этим, если она хочет, чтобы я продолжала выплачивать
аренду за Симсуа. Ах, если бы Тимоти, младший сын Дэниэла, побыстрей на-
шел себе невесту! Тогда бы ему досталось это маленькое имение, а  харак-
тер Пиджин, безусловно, только выиграл  бы  от  присутствия  посторонней
женщины". Скарлетт не хватало той непринужденности, которая существовала
в ее отношениях с собственной семьей до Пиджин.
   Каждый раз, прежде чем отправиться на охоту, Скарлетт спрашивала
   Кэт, не возражает ли она. Кэт морщила загорелый  лобик  с  выражением
недоумения в ясных зеленых глазках.
   - Почему люди возражают? - спрашивала она.
   От этого Скарлетт становилось легче. В декабре она объяснила Кэт, что
ее не будет долго, потому что она едет далеко, на  поезде.  Реакция  Кэт
была такой же.
   Скарлетт выехала на так давно ожидаемую охоту в  Голвей  Блейзерс  во
вторник. Собственно, охота должна была начаться в четверг, и она  хотела
иметь день в запасе, чтобы отдохнуть самой и дать отдых  лошадям.  Скар-
летт вовсе не чувствовала себя усталой, наоборот, она ощущала прилив сил
от радостного возбуждения. Однако она не собиралась рисковать. С  начала
охоты она должна быть в своей лучшей форме. Если четверг будет  днем  ее
триумфа, она пробудет там пятницу и субботу. Это будет означать, что  ее
лучшая форма еще в порядке.
   В конце первого дня охоты Джон Грэхэм преподнес  Скарлетт  выигранную
ею лисью лапку с запекшейся кровью. Она приняла ее с истинно  придворной
вежливостью.
   - Благодарю вас, ваше превосходительство, - сказала она, и все  заап-
лодировали.
   Аплодисменты стали еще громче, когда  два  распорядителя  вынесли  на
большом деревянном блюде пирог, от которого еще шел
   - Я рассказал всем о нашем пари, - сказал Грэхэм, - и мы решили  под-
шутить над вами. Это пирог с рубленым вороньим мясом:  я  возьму  первый
кусочек, то же самое по очереди проделают все Блейзеры. Таким образом вы
будете последней.
   Скарлетт одарила его своей самой очаровательной улыбкой.
   - Я посолю его, если вы позволите,
   Она заметила человека с хищным, как у ястреба, лицом. Верхом на  чер-
ном коне он неожиданно выскочил прямо под ноги ее лошади. Скарлетт приш-
лось резко натянуть поводья, в результате чего она едва не  вылетела  из
седла. Незнакомец правил с такой вызывающей надменностью, перед  которой
меркла присущая Скарлетт безрассудная смелость.
   Позже, за завтраком, его окружила группа людей; все они что-то  гово-
рили, он же в основном молчал. Он был высокого роста, но Скарлетт всета-
ки разглядела, что у него нос с горбинкой, темные глаза и  иссиня-черные
волосы.
   - Кто этот высокий человек со скучающим видом? - спросила она у одной
из своей знакомой.
   - Боже мой! - воскликнула та в радостном возбуждении. - Как он всета-
ки мил!
   И она добавила с мечтательным вздохом:
   - Говорят, что он самый порочный человек во всей Британии.  Это  Фэн-
тон.
   - А как его имя?
   - Все зовут его просто Фэнтон. Граф Фэнтонский.
   - Вы хотите сказать, что имени у него нет? Нет, она никогда не поймет
всей этой запутанной системы английский титулов. Это казалось  ей  бесс-
мысленным. Ее собеседница улыбнулась. Скарлетт показалось, что на лице у
нее промелькнуло выражение превосходства. Это привело ее в бешенство.
   - Как глупо, не правда ли, - сказала она, - его  зовут  Люк.  Фамилии
его я не знаю. Я как-то всегда думала о нем как о графе  Фэнтоне.  Никто
из моих друзей не занимает такого высокого положения, чтобы обращаться к
нему както иначе, чем лорд, лорд Фэнтон или просто Фэнтон.
   Она снова вздохнула.
   - Он ужасно знатен. И так вызывающе красив.
   Скарлетт ничего на это не сказала. Однако думала, что хорошо бы сбить
с него спесь, чтобы он не выглядел таким надменным.
   Возвращаясь с охоты в субботу, Фэнтон ехал рядом со Скарлетт. Она бы-
ла рада, что взяла именно Луну, так они были с ним почти одного роста.
   - Доброе утро, - сказал Фэнтон, коснувшись полей шляпы. - Насколько я
понимаю, мы с вами соседи, миссис О'Хара. Если вы позволите, мне бы  хо-
телось нанести вам визит, чтобы засвидетельствовать свое почтение.
   - Это было бы очень мило. Где ваше поместье?
   Черные густые брови Фэнтона поползли вверх.
   - А вы не знаете? Адамстаун, на другом берегу Бойна.
   Скарлетт была рада, что она этого не знала; совершенно ясно,  что  он
этого не ожидал. Какое самомнение!
   - Я хорошо знаю Адамстаун, - сказала она. -  Несколько  моих  кузенов
О'Хара - ваши арендаторы.
   - Правда? Я никогда не знаю, кто у меня там живет, на моей  земле,  -
он улыбнулся. У него были ослепительно белые зубы. - Вы знаете, я нахожу
это очаровательным, эдакий налет американской чистоты в  вашем  скромном
происхождении. Об этом говорят даже в Лондоне. Видите, это играет вам на
РУКУ.
   Он коснулся края полей рукояткой плети и отъехал в сторону.
   "Какое хладнокровие! И какие ужасные манеры - он даже не  представил-
ся. Как будто бы он был уверен, что я уже у  кого-нибудь  спросила,  как
его зовут. Как жаль, что я, действительно, это сделала".
   Добравшись до дома, она велела миссис Фиц  передать  дворецкому,  что
для графа Фэнтона, когда он приедет, ее нет дома первые два раза.
   Затем она занялась украшением дома к Рождеству.  Она  решила,  что  в
этом году у них будет большая елка.
   Скарлетт вскрыла посылку из Атланты, лишь только ее доставили.
   Гарриэт Келли прислала немного кукурузной муки -  храни  ее  Господь.
"Мне кажется, я говорю о том, что мне не хватает кукурузных лепешек  го-
раздо чаще, чем это чувствую. Подарок для Кэт от Билли. Отдам ей,  когда
она появится к чаю. А вот и пухлое письмо". Скарлетт устроилась в кресле
поудобнее с чашкой кофе и приготовилась его читать. Письма Гарриэт всег-
да были полны неожиданностей.
   Первое письмо было написано сразу после прибытия Гарриэт в Атланту  и
содержало в себе, помимо сумбурных выражений благодарности,  невероятную
историю о том, как Индия Уилкс завела себе серьезного ухажера. Янки, ни-
как не меньше, новый священник в методистской церкви.  Скарлетт  была  в
восторге. Индия Уилкс - сама Мисс Правое Дело Конфедерации. Какой-то ян-
ки в бриджах появился на горизонте, уделил ей немного  внимания,  и  вот
она уже забыла, что вообще когда-то была война.
   Скарлетт пропустила страницы, на которых описывались достижения
   Билли. Кэт это будет интересно. Она прочитает ей их вслух. Затем  она
нашла то, что искала. Эшли попросил Гарриэт выйти за него замуж.
   "Это ведь то, что я хотела, не так ли? Глупо было бы терзаться муками
ревности. Когда же свадьба? Отправлю им какой-нибудь роскошный  подарок.
Господи! Тетушка Питти после свадьбы Индии не сможет жить в одном доме с
Эшли, потому что это нехорошо. Не могу поверить. Хотя нет, могу. Это как
раз похоже на тетю Питти - беспокоиться, что будут судачить,  если  она,
самая дряхлая старая дева в мире, станет жить в одном  доме  с  одиноким
мужчиной. По крайней мере это поможет  Гарриэт  побыстрее  выйти  замуж.
Нельзя сказать, чтоб предложение Эшли сделано от  большой  любви,  но  я
уверена, наша Гарриэт, у которой в голове одни кружева и розовые бутоны,
скоро поправит дело. А это уже хуже. Свадьба в феврале. Мне очень  хоте-
лось бы поехать, но не настолько, чтобы пропустить сезон замков. Даже не
верится, что мне когда-то казалось, что Атланта - такой большой город. Я
посмотрю, может, Кэт захочет поехать со мной в Дублин  после  новогодних
праздников. Миссис Симе говорит, что примерки будут занимать всего  нес-
колько часов по утрам. Интересно, где держат зимой этих бедных  животных
из зоопарка?"
   - У вас хватит кофе еще и на мою долю, миссис О'Хара? Я порядком  за-
мерз по дороге к вам.
   Скарлетт уставилась на графа Фэнтона, открыв рот от изумления. О  Бо-
же, я, должно быть, выгляжу пугалом. Я ведь едва причесалась сегодня ут-
ром.
   - Я велела дворецкому говорить, что меня нет дома, - выпалила она.
   Фэнтон улыбнулся.
   - Я вошел через заднюю дверь. Можно сесть?
   - Удивляюсь, что вы еще спрашиваете. Прошу вас. Только позвоните сна-
чала. У меня здесь только одна чашка, ведь для гостей меня нет дома.
   Фэнтон потянул за шнурок звонка и уселся на стул подле нее.
   - Я возьму вашу чашку, если вы не возражаете.  Пройдет  неделя,  пока
нам принесут еще одну.
   - Нет, я возражаю, черт возьми! - воскликнула Скарлетт и, пораженная,
рассмеялась. - Я не говорила так уже лет двадцать. Не понимаю, как еще я
не показала вам язык. Вы ужасный человек, милорд.
   - Люк.
   - Скарлетт.
   - Вы позволите, я выпью чашечку кофе?
   - В кофейнике уже ничего нет... черт возьми.
   Смеявшийся Фэнтон выглядел не таким властным,  как  он  показался  ей
сначала.



ГЛАВА 84


   Днем Скарлетт нанесла визит кузине Молли, вызвав у  своей  тщеславной
родственницы такой всплеск светской  активности,  что  ее  бесцеремонные
вопросы по поводу графа Фэнтона были едва ли замечены. Она  пробыла  там
недолго. Молли не знала ничего, кроме того, что решение графа  пожить  в
своем имении Адамстаун привело его прислугу и агента в состояние крайне-
го изумления. И дом, и лошади всегда содержались в  порядке  на  случай,
если бы он заехал в имение, но это было впервые почти за пять  лет,  что
граф появился там.
   Сейчас, по словам Молли, прислуга готовилась к большому приему.  Пос-
ледний раз, когда граф был здесь, у них было сорок человек  гостей,  все
со своими слугами и лошадьми. Также привозили и графских гончих с псаря-
ми. Устраивали охоту, которая продолжалась две недели, и охотничий бал.
   В доме дяди Дэниэла слуги О'Хара невесело вздыхали при  разговорах  о
приезде графа. Фэнтон выбрал не самое лучшее время, говорили они.  Земля
в полях и без того была чересчур суха и тверда, зачем ее  опять  топтать
охотникам, как было в прошлый раз. Засуха побывала здесь раньше графа  и
его друзей.
   Скарлетт вернулась в Баллихару, зная про графа не намного больше, чем
раньше. Фэнтон ничего не сказал ей ни про охоту, ни про прием.  Если  он
устроит прием и не пригласит ее, это будет удар по ее  самолюбию.  После
обеда она набросала несколько писем людям, с которыми познакомилась  ле-
том. "У нас здесь только и говорят, - писала она, - про неожиданный при-
езд лорда Фэнтона. Он не был в своем имении столько лет, что даже лавоч-
ники ничего о нем не помнят".
   Она улыбнулась, запечатывая письма. Не будь я Скарлетт О'Хара, если я
не узнаю про него все, что только можно знать о человеке.
   На следующее утро она надела платье, в  котором  принимала  гостей  в
Дублине. "Мне наплевать, выгляжу ли я привлекательной для этого ужасного
человека, - сказала она себе, - но я не позволю ему снова  застать  меня
врасплох, когда я не в лучшем виде".
   Кофе остыл.
   Днем Фэнтон нашел ее на площадке, верхом на Комете. На Скарлетт  были
ее ирландский костюм и плащ.
   - Как это мудро с вашей стороны, Скарлетт, - сказал он.  -  Я  всегда
был убежден, что дамское седло портит хорошую лошадь, а эта, похоже, не-
дурна. Хотите, устроим небольшие скачки, чтобы  посмотреть,  чья  лучше.
Ваша или моя.
   - С удовольствием, - медовым голосом произнесла Скарлетт. - Но  земля
так выжжена засухой, что, боюсь, как бы вы не задохнулись от пыли позади
меня.
   Фэнтон поднял брови.
   - С проигравшего - бутылка шампанского, чтобы пыль улеглась в горле у
обоих, - предложил он.
   - Идет. В Трим?
   - В Трим. - Фэнтон повернул коня и пустил  его  галопом,  прежде  чем
Скарлетт поняла, что происходит. Она была вся в пыли, когда догнала  его
на дороге; задыхаясь и кашляя, она подгоняла Комету. Они  прогремели  по
мосту и голова в голову ворвались в город.
   Они осадили лошадей на зеленой лужайке у стен замка.
   - С вас шампанское, - сказал Фэнтон.
   - К черту! Это была ничья.
   - Тогда и с меня тоже. Остановимся на двух бутылках или поскачем  об-
ратно и разобьем ничью?
   Скарлетт дала Комете шенкелей и первой пустилась обратно  по  дороге.
Она слышала, как Люк смеется позади нее.
   Гонка закончилась во дворе Баллихары. Скарлетт выиграла, но с трудом.
Она радостно улыбнулась, довольная собой, довольная Кометой, благодарная
Люку за доставленное удовольствие.
   Фэнтон коснулся края полей своей пыльной шляпы рукоятью плети.
   - Я привезу шампанское к ужину, - сказал он. - Ждите меня к восьми.
   И он поскакал прочь.
   Скарлетт смотрела ему вслед. Какое самообладание! Комета сделала нес-
колько шагов в сторону, и Скарлетт осознала, что отпустила поводья.  Она
подобрала их и похлопала Комету по взмыленной шее.
   - Ты права, - сказала она вслух. - Тебе нужно остыть. Мне  тоже.  Ка-
жется, меня ловко обвели вокруг пальца.
   И она рассмеялась.
   - А это зачем? - спросила Кэт. Она наблюдала, как  Скарлетт  надевает
бриллиантовые серьги.
   - Чтобы было красиво, - сказала Скарлетт.
   Она вскинула голову, бриллианты, обрамляющие ее лицо, качнулись, иск-
рясь и переливаясь.
   - Как елка на Рождество, - сказала Кэт.
   Скарлетт рассмеялась.
   - Да, действительно. Это мне никогда не приходило в голову.
   - А ты меня на Рождество тоже будешь наряжать в такие камешки?
   - Только когда вырастешь, котенок. Маленькие девочки носят  тоненькие
жемчужные ожерелья или золотые браслетики, а бриллианты - это для взрос-
лых дам. Хочешь, мы купим тебе какие-нибудь украшения к Рождеству?
   - Нет. Такие, для маленьких девочек, не надо. А ты зачем наряжаешься?
   Еще не Рождество, еще долго.
   И тут Скарлетт с изумлением поняла, что Кэт никогда прежде не  видела
ее в вечернем туалете. Когда они жили в Дублине,  то  всегда  ужинали  в
гостинице, у себя в комнатах.
   - У нас будет гость к ужину, - сказала она. - Нарядный гость.
   "Первый, с тех пор как мы приехали в Баллихару, - подумала она. -
   Миссис Фиц кругом права. Мне нужно было это сделать  раньше.  Сколько
удовольствия получаешь, когда в доме гости и есть повод принарядиться".
   Граф Фэнтон оказался изысканным и забавным собеседником. Скарлетт об-
наружила, что говорит гораздо больше, чем собиралась -  про  охоту,  про
то, как она ребенком училась ездить верхом, про Джералда  О'Хара  и  про
его истинно ирландскую любовь к лошадям. Она чувствовала себя с Фэнтоном
очень легко. Настолько легко, что лишь в конце  ужина  она  вспомнила  о
том, что собиралась у него спросить.
   - Я полагаю, ваши гости могут появиться в любое время, - сказала она,
когда подали десерт.
   - Какие гости? - Люк поднял бокал с шампанским, чтобы посмотреть  его
на свет.
   - Вы же устраиваете охоту, - сказала Скарлетт.
   Фэнтон попробовал вино и с одобрением кивнул дворецкому.
   - Зачем же вы тогда приехали в Адамстаун? Говорят, что вы здесь  сов-
сем не бываете.
   Оба бокала были наполнены. Люк произнес тост за здоровье Скарлетт.
   - Не выпить ли нам за то, чтобы мы хорошо провели  время?  -  спросил
он.
   Скарлетт почувствовала, что краснеет. Она была почти уверена, что  ей
сделали предложение. Она подняла свой бокал.
   - Давайте выпьем за вас, за то, что вы так замечательно  проигрываете
отличное шампанское, - сказала она с улыбкой, глядя на него сквозь  опу-
щенные ресницы.
   Позже, когда Скарлетт готовилась ко сну, она снова и снова вспоминала
слова Люка. Неужели он приехал в Адамстаун только для того, чтобы видеть
ее? Собирался ли он ее соблазнить? Если да, то его ждет большое  разоча-
рование. В этом поединке она выиграет у него так же, как выиграла гонку.
   Забавно представлять себе этого  надменного  самодовольного  человека
безнадежно влюбленным в нее. Мужчины не должны быть так  красивы  и  так
богаты - они начинают думать, что могут делать все, что им заблагорассу-
дится.
   Скарлетт забралась в кровать и уютно устроилась под одеялом. Ей хоте-
лось, чтобы скорее пришли утро и прогулка верхом,  которую  она  обещала
Фэнтону.
   К Угловой заставе Фэнтон прискакал  первым.  Обратно,  к  Адамстауну,
Фэнтон тоже выиграл. Скарлетт хотела было сменить лошадей  и  попытаться
снова, но Люк отказался со смехом.
   - Вы так полны решимости, что сломаете себе шею, и я не  получу  свой
приз.
   - Какой приз? Мы ничего не ставили в этот раз.
   Он улыбнулся и больше ничего не сказал, но взгляд его скользнул по ее
телу.
   - Вы невыносимы, лорд Фэнтон.
   - Я это уже слышал от многих. Но еще никогда - с  такой  горячностью.
Все американские женщины такие страстные?
   "Ну, у меня вам этого никогда не узнать", - подумала Скарлетт,  сдер-
живая лошадь, однако прикусила язык. Зря она позволила ему вывести ее из
себя. Теперь Скарлетт больше злилась на себя саму, чем на него. "Уж я-то
знаю. Когда Ретт доводил меня до бешенства, это давало  ему  возможность
делать со мной все, что угодно".
   Ретт... Скарлетт взглянула на черные волосы Фэнтона, его темные  нас-
мешливые глаза, великолепно сшитый костюм. Не удивительно, что  он  бро-
сился ей в глаза тогда" во время охоты в Голвей  Блейзерс.  Он  действи-
тельно походил на Ретта. Но только на первый взгляд. Что-то в  нем  было
совсем другим, а вот что - она не знала.
   - Спасибо вам за гонку. Люк, хоть я и проиграла, - сказала она.  -  К
сожалению, мне нужно домой, у меня еще есть дела.
   Выражение удивления промелькнуло у него на лице, затем он улыбнулся.
   - Я думал, вы позавтракаете со мной.
   Скарлетт улыбнулась в ответ.
   - Я знаю, что вы думали.
   Она чувствовала на себе его взгляд, направляясь в сторону дома. Когда
днем в Баллихару прискакал грум с букетом оранжерейных цветов и  пригла-
шением от Люка к ужину, Скарлетт не удивилась. Она отдала груму  записку
с отказом.
   Смеясь, она побежала наверх, чтобы снова  надеть  амазонку.  Скарлетт
ставила его цветы в вазу, когда Люк вошел в дверь длинной гостиной.
   - Вы желаете еще одного забега до Угловой заставы, не так ли? -  ска-
зал он.
   Она улыбнулась одними глазами.
   - Вы не ошиблись.
   Колум взобрался на стойку бара Кеннеди.
   - А теперь вы все прекратите драть глотки. Что еще могла сделать бед-
ная женщина, я вас спрашиваю? Она же простила вам вашу арендную плату? И
разве не она привезла вам продуктов на зиму? А зерно и мясо  на  складах
на случай, если у вас выйдут все запасы? Мне стыдно,  что  я  вижу,  как
взрослые люди хнычут, словно малые ребята, и придумывают сами себе  оби-
ды, лишь бы был повод опрокинуть кружку-другую. Можете  напиваться  хоть
до полусмерти, если вам это нравится - каждый человек имеет  право  тра-
вить тебе желудок, - но О'Хара тут ни при чем.
   Кабачок наполнился громкими криками.
   - Она ездит к землевладельцам... Так и скачет все лето к разным  лор-
дам и леди... Ни дня не проходит, чтобы она не носилась по дороге с этим
черным дьяволом, хозяином Адамстауна.
   Колум резко оборвал этот хор сердитых голосов.
   - Что вы за мужчины, если обсуждаете  платья  и  любовников  женщины,
будто старые сплетницы. Ей-богу, вы мне надоели.
   Он сплюнул прямо на стойку.
   - Кто хочет это слизнуть? Вы не мужчины, это вам как раз подходит.
   Внезапная тишина могла кончиться чем угодно. Колум расставил  ноги  и
принял боевую стойку, готовый в любую минуту сжать руки в кулаки.
   - Ладно, Колум. Никто пока не собирается жечь  амбары  и  браться  за
оружие, как в других городах, - примирительным тоном произнес самый ста-
рый из фермеров. - Слезай-ка оттуда, да прочисти горло. Я буду свистуль-
кой, а Кеннеди изобразит нам флейту. Споем-ка о ратных  делах  и  выпьем
вместе, как добрые фенианцы.
   Колум обеими руками схватился за подвернувшийся выход из положения.
   Он запел, еще не коснувшись подошвами пола:
   Видишь, войско там, у речки, волны песнею шумят.
   Высоко над бранным полем реет наш зеленый стяг.
   Под луной мы дружно грянем: "В бой! Труба уже зовет.
   И ура, мой друг, свободе! Смерть изменникам? Вперед!"
   Скарлетт и Люк и вправду гоняли своих лошадей целыми днями по дорогам
вокруг Баллихары и Адамстауна. Через заборы, канавы, кусты, через  Бойн.
Почти каждое утро Люк переезжал верхом вброд ледяную  реку  и  входил  в
гостиную, требуя кофе и бросая ей вызов к  состязанию.  Скарлетт  всегда
ждала его с кажущимся равнодушием, однако на самом деле Фэнтон постоянно
держал ее в напряжении. Он был умен, непредсказуем, и она ни  на  минуту
не могла позволить себе расслабиться и потерять над собой контроль.  Люк
смешил ее, порой приводил в бешенство,  благодаря  ему  она  чувствовала
ожившей каждую клеточку своего тела.
   Их изнуряющие состязания немного ослабляли  напряжение,  которое  она
ощущала в его присутствии. Их противостояние принимало более понятную ей
форму, их обычная безжалостность друг к другу была открытой. Однако  вы-
зывающее дрожь возбуждение, которое она испытывала, начинало становиться
опасным, доходя порой до пределов  безрассудства.  Скарлетт  чувствовала
глубоко внутри себя какую-то мощную и не известную ей силу, которая  го-
това была вырваться из-под контроля.
   Миссис Фицпатрик сочла своим долгом предупредить, что в городе  недо-
вольны ее поведением.
   - Вы хотите подорвать репутацию своей семьи? - спросила она сурово. -
Ваша светская жизнь и друзья англичане - это совсем другое, это  далеко.
Но когда вы носитесь, грохоча по всей округе, с графом Фэнтоном, вы  вы-
зывающе демонстрируете, что предпочитаете чужаков.
   - Люди могут воображать себе все, что им угодно. Это мое личное дело.
   Горячность, с которой были сказаны эти слова, заставили  миссис  Фиц-
патрик насторожиться.
   - Ах вот как, - сказала она, и в голосе ее не было  и  следа  прежней
суровости. - Уж не влюблены вы в него?
   - Нет, не влюблена. И не собираюсь влюбляться, так что оставьте  меня
в покое вместе с вашими горожанами.
   После этой сцены Розалин Фицпатрик решила держать свои мысли при  се-
бе. Однако лихорадочный блеск в глазах Скарлетт безошибочно подсказал ее
женскому чутью, что дело неладно.
   Была ли она влюблена в Люка?  Вопрос  миссис  Фицпатрик  заставил  ее
честно спросить себя. Нет, ответила она тут же.
   "Тогда почему же я все утро сама не своя, если он не  приходит?"  Она
не смогла придумать вразумительного объяснения.
   Она вспомнила, что ей писали о нем друзья. Граф Фэнтон был весьма из-
вестной личностью. Он обладал самым большим состоянием в Великобритании,
являлся владельцем собственности в Англии и Шотландии, не говоря  уже  о
его ирландском поместье. Граф был близким другом принца Уэльского,  вла-
дел огромным домом в Лондоне, где шумные вакханалии  сменялись  изыскан-
нейшими развлечениями, быть  приглашенными  на  которые  стремились  все
сливки общества.
   Вот уже двадцать лет с того момента, как, достигнув  совершеннолетия,
Фэнтон унаследовал свой титул и богатство, он являлся объектом присталь-
ного внимания родителей всех девушек на выданье, однако  сумел  избежать
их сетей. Среди отвергнутых им невест были признанные красавицы, к  тому
же весьма состоятельные. Рассказывали всевозможные  истории  о  разбитых
женских сердцах, подорванных репутациях и даже самоубийствах. Не  раз  и
не два оскорбленные мужья вызывали его к барьеру. Он был аморален,  жес-
ток, опасен, поговаривали даже, что связан с нечистой силой. Таким обра-
зом, граф был одним из самых загадочных и притягательных людей в мире.
   Скарлетт представила, что будет, если  ирландская  вдовушка,  которой
перевалило за тридцать, да еще родом из Америки, преуспеет там, где  по-
терпели поражение все эти титулованные английские красавицы, и у нее  на
губах заиграла легкая улыбка, которая, впрочем, тут же и исчезла.
   Пока что по Фэнтону не было похоже, чтобы он был безнадежно влюблен в
нее. Он намеревался не жениться на ней" а обладать ею.
   Ее зрачки сузились. Я не позволю этому человеку добавить  мое  имя  к
списку его побед".
   Но ей было страшно интересно, какое испытываешь чувство, если  позво-
лишь ему поцеловать себя.



ГЛАВА 85


   Фэнтон подхлестнул лошадь, та рванула вперед, оставляя позади хохочу-
щую Скарлетт. Она наклонилась к гриве, криком  подгоняя  Луну.  И  почти
сразу же ей пришлось осадить свою лошадь. Люк  остановился  на  повороте
дороги, идущей меж двух отвесных каменных стен и, развернув коня, перек-
рыл путь.
   - Вы что, с ума сошли? - закричала она. - Я могла бы в вас врезаться.
   - Именно этого мне и хотелось, - сказал Фэнтон.
   Прежде чем Скарлетт осознала, что происходит, он схватил Луну за гри-
ву, другой рукой обнял Скарлетт за шею и, притянув ее к  себе,  прижался
ртом к ее губам. Он целовал ее грубо, с силой раскрывая ей губы, скользя
зубами по ее языку. Его рука принуждала ее уступить. Сердце Скарлетт за-
билось от изумления, страха и - по мере того, как время шло,  а  поцелуй
все не кончался - от трепетного желания поддаться его силе. Когда он от-
пустил ее, она почувствовала себя ослабевшей и вся дрожала.
   - Теперь вы перестанете отвергать мои приглашения к ужину,  -  сказал
Люк. Его темные глаза насмешливо блестели.
   Скарлетт призвала на помощь все свое самообладание.
   - Вы слишком много на себя берете, - сказала она,  ненавидя  себя  за
то, что никак не может отдышаться.
   - Разве? Не думаю.
   Рука Люка обвилась вокруг ее талии, он прижал ее к себе  и  поцеловал
еще раз. Его пальцы нашли ее грудь и сжали до  боли.  Скарлетт  охватило
внезапно нахлынувшее ответное стремление почувствовать его прикосновения
на своем теле, всей кожей ощутить его поцелуи.
   Ее лошадь нетерпеливо переступила, разорвав объятие, и Скарлетт  едва
не вылетела из седла. Она с трудом удержала равновесие и попыталась соб-
раться с мыслями. Нет, она не должна этого делать,  не  должна  отдавать
ему себя, не должна сдаваться. Если она не устоит, он потеряет к ней ин-
терес, как только завоюет ее.
   А ей не хотелось его терять. Ее тянуло к нему. Это  был  не  мальчик,
заболевший любовью, как Чарльз Рэгленд, но мужчина. Такого человека  она
смогла бы полюбить.
   Скарлетт погладила Луну, успокаивая ее, и от всего сердца благодаря в
мыслях за то, что та не дала ей наделать глупостей. Когда  она  поверну-
лась к Фэнтону, ее распухшие губы застыли в натянутой улыбке.
   - Почему бы вам не облачиться в звериные шкуры и не отволочь меня  за
волосы к себе домой? - спросила она, искусно  соединяя  в  своем  голосе
шутливость и презрение. - Тогда, по крайней мере, вы не напугали бы  ло-
шадей.
   Скарлетт пустила Луну шагом, направляясь обратно по дороге, затем пе-
решла на рысь.
   Она повернула голову и бросила ему через плечо:
   - Я не приеду к ужину. Люк, но вы можете проводить меня до  Баллихары
и остаться на чашечку кофе. Если же вам хочется чего-то  большего,  могу
предложить на выбор: ленч или второй завтрак.
   Она заставила лошадь ускорить шаг, так как не вполне поняла, что  оз-
начает сердитый взгляд Фэнтона, и испытывала  что-то  очень  похожее  на
страх.
   Она уже спешилась, когда Люк въехал на конный  Он перекинул ногу
через седло и, соскользнув с лошади, бросил конюху поводья.
   Скарлетт сделала вид, будто не замечает того, что Люк завладел внима-
нием единственного конюха во дворе. Она сама повела Луну в конюшни поис-
кать кого-нибудь еще.
   Когда глаза ее привыкли к полутьме, она замерла на месте, боясь поше-
велиться. Прямо перед ней, на крупе Кометы, босая, раскинув свои крошеч-
ные ручонки в стороны для равновесия, стояла Кэт. На  ней  была  толстая
фуфайка одного из конюших, присборившаяся  над  подобранными  юбчонками.
Рукава были ей длинны и свисали до колен. Черные волосы, как всегда, вы-
бились из косичек. Она была похожа на уличного мальчишку или на цыганен-
ка.
   - Что ты делаешь, Кэт? - тихо спросила Скарлетт.
   Она слишком хорошо знала нрав большой кобылы. Громкий звук мог бы на-
пугать ее.
   - Учусь на циркачку, - сказала Кэт. - Как та тетя на картине  в  моей
книжке, которая скачет верхом на лошади. Когда я буду выступать, мне ну-
жен будет зонтик, ладно?
   Скарлетт старалась, чтобы ее голос звучал ровно. Это было даже страш-
нее, чем с Бонни. Комета могла стряхнуть Кэт и растоптать ее.
   - Я думаю, тебе стоит подождать до следующего лета. У тебя, наверное,
и ножки замерзли.
   - Ой, - Кэт тут же соскользнула на пол, прямо под  окованные  железом
копыта. - Я об этом не подумала.
   Ее голос доносился откуда-то из глубины стойла. Скарлетт слышала, как
она дышит. Но вот Кэт перелезла обратно через воротца, держа в руках са-
пожки и шерстяные чулки.
   - Я думала, в сапогах будет больно.
   Страшным усилием Скарлетт не дала себе воли схватить ребенка  и  при-
жать. Кэт это не понравилось бы. Она посмотрела направо в поисках  коню-
ха, чтобы передать ему Луну. Однако увидела  Люка,  молча  стоящего,  не
сводя глаз с Кэт.
   - Моя дочь, Кэти Колум О'Хара, - сказала она.
   "И думайте после этого, что хотите, Фэнтон", - подумала она.
   Кэт, всецело поглощенная завязыванием шнурков  на  сапожках,  подняла
глаза. Прежде чем заговорить, она некоторое время разглядывала его.
   - Меня зовут Кэт, - сказала она наконец. - А тебя?
   - Люк, - сказал граф Фэнтон.
   - Доброе утро. Люк. Хочешь желток от моего яйца? Я сейчас буду  завт-
ракать.
   - С удовольствием, - сказал он.
   Это была странная процессия. Впереди шествовала Кэт, рядом с ней  шел
Фэнтон, приноравливаясь к ее маленьким шажкам.
   - Я уже завтракала, - говорила ему Кэт, - но опять хочу есть, значит,
я позавтракаю еще раз.
   - Это кажется мне чрезвычайно разутым, - сказал Фэнтон.
   В его задумчивом голосе не было ни тени насмешки.
   Скарлетт следовала за ними. Она  никак  не  могла  успокоиться  после
только что пережитого страха за Кэт, к тому же она еще не вполне  пришла
в себя от поцелуев Люка и состояния возбуждения, в которое они ее приве-
ли. Она чувствовала себя потрясенной и вконец запутавшейся. Меньше всего
на свете она ожидала, что Фэнтон способен любить детей, и тем  не  менее
он, казалось, был очарован ее дочерью. И вел себя с ней абсолютно верно,
не снисходя до нее, а воспринимая ее всерьез. Кэт терпеть не могла, ког-
да с ней обращались, как с ребенком. Похоже было, что Люк это понял и  у
него это вызвало уважение.
   Скарлетт почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. О да,  она
могла бы полюбить этого человека. Каким замечательным отцом он  стал  бы
для ее любимой дочери. Она быстро смахнула слезы. Не время для сентимен-
тальности. Ради Кэт, ради себя самой она должна быть сильной и сохранять
ясность рассудка.
   Она смотрела на Фэнтона, склонившегося над Кэт, на его блестящие чер-
ные волосы. Он казался очень большим и сильным. Непобедимым. Все  в  ней
содрогнулось, но она отбросила нерешительность.
   Она победит. Она должна победить. Он нужен ей и Кэт.
   После завтрака Кэт сказала "до свидания" и убежала гулять, но  Фэнтон
остался.
   - Еще кофе, - бросил он горничной, не глядя на нее. - Расскажите  мне
о вашей дочери, - попросил он Скарлетт.
   - Она любит только яичные белки, - сказала Скарлетт, улыбаясь,  чтобы
скрыть свое беспокойство.
   Что ему рассказать об отце Кэт? Вдруг Люк спросит, как его имя, каким
образом он погиб, чем он занимался.
   Но Фэнтону была интересна лишь сама Кэт.
   - Сколько лет этому замечательному созданию? - спросил он.
   Он высказал удивление, когда узнал, что Кэт едва  исполнилось  четыре
года, спросил, всегда ли она так сдержанна, отметил, что девочка развита
не по годам, и поинтересовался, всегда ли так было, не была ли она нерв-
ной, чересчур возбудимой. Скарлетт, благодарная за его  искренний  инте-
рес, описывала ему достоинства Кэти О'Хара, пока не охрипла.
   - Вы бы видели ее на пони. Люк, она ездит верхом лучше, чем я или да-
же вы... Она карабкается повсюду, как мартышка. Маляры не могли оттащить
ее от своих стремянок... Она знает лес как свои пять пальцев, иногда мне
кажется, что у нее внутри компас, она никогда не теряется... Нервная? Да
у нее вообще нет нервов. Она такая бесстрашная, что меня иногда  пугает.
И она никогда не устраивает истерик, если набьет себе шишку или поставит
синяков. Даже когда была совсем маленькой, никогда не плакала,  а  когда
начала ходить, то, если падала, выглядела ужасно удивленной, а потом са-
ма вставала... Конечно, она очень здоровенькая!  Вы  видели,  какая  она
сильная, как прямо она держится? Она ест, как лошадь, и  ей  никогда  не
бывает плохо. Вы не верите, сколько эклеров и пирожных со взбитыми слив-
ками она может съесть в один присест...
   Когда Скарлетт почувствовала, что у нее сел голос, она  взглянула  на
часы и рассмеялась.
   - Господи, я тут уже целую вечность расхваливаю своего  ребенка.  Это
все ваша вина. Люк, это вы меня заставили, вам давно уже нужно было меня
остановить.
   - Вовсе нет, мне очень интересно.
   - Смотрите, вы заставите меня ревновать. Похоже, что вы  влюбились  в
мою дочь.
   Фэнтон поднял брови.
   - Любовь хороша для лавочников и для дешевых романов. Меня она не ин-
тересует.
   Он встал, поклонился, взял ее руку и небрежно поцеловал.
   - Утром я уезжаю в Лондон, поэтому сейчас мне придется вас покинуть.
   Скарлетт поднялась.
   - Мне будет не хватать наших скачек, - сказала  она  искренне.  -  Вы
скоро вернетесь?
   - Я нанесу вам визит, вам и Кэт, когда появлюсь.
   "Ну что ж! - подумала Скарлетт после его ухода. - Он даже не попытал-
ся поцеловать меня на прощание". Она не знала, рассматривать ли это  как
комплимент или как оскорбление. "Должно быть, он сожалеет о своем  пове-
дении тогда, когда он поцеловал меня, - решила она. - Наверное, он поте-
рял контроль над собой. И похоже он боится слова "любовь".
   Она пришла к выводу, что у Люка присутствуют все  симптомы  человека,
который влюблен против воли. Эта мысль ее очень обрадовала. Он будет для
Кэт замечательным  отцом...  Скарлетт  осторожно  дотронулась  кончиками
пальцев до распухшей губы. Кроме того, он ее очень возбуждал.



ГЛАВА 86


   В последующие недели Скарлетт постоянно думала о Люке. Она была  неу-
гомонна и по утрам одиноко мчалась по дорогам,  по  которым  они  ходили
вместе. Наряжая вместе с Кэт елку, она вспоминала, с каким удовольствием
переодевалась к обеду в первый вечер его приезда в  Баллихару,  а  когда
тянула с Кэт косточку желаний рождественского гуся, то  загадала,  чтобы
он побыстрее возвращался из Лондона.
   Иногда она пыталась представить, что он обнимает ее,  но  всякий  раз
злилась до слез, потому что тут  же  на  память  приходило  лицо  Ретта,
объятия Ретта и смех Ретта. Это потому, что она знает Люка недавно,  го-
ворила она себе. Со временем его присутствие затмит воспоминания о  Рет-
те, это вполне естественно.
   В канун Нового года, громко барабаня, сопровождаемый двумя скрипачами
и Розалин Фицпатрик, играющей на кастаньетах, появился Колум.
   - Колум, я потеряла всякую надежду, что ты когда-нибудь  придешь  до-
мой. С таким началом этот год просто обязан быть хорошим.
   Она разбудила Кэт, и они встретили первые мгновения 1880 года с музы-
кой и любовью.
   Первый день нового года начался со смеха, когда пирог вдребезги  раз-
бился о стену, разбрызгивая крупицы  теста  и  смородину  над  танцующей
Ретт, которая закинула голову и открыла рот. Но  потом  небо  затянулось
тучами, и ледяной ветер безжалостно рвал шаль Скарлетт, когда она совер-
шала новогодние визиты. Колум пил в каждом доме спиртное, а  не  чай,  и
разговаривал с мужчинами о политике, пока Скарлетт не вышла из себя.
   - Не зайти ли нам в бар, дорогая Скарлетт, поднять бокал за Новый год
и новую надежду ирландцев? - спросил Колум, когда они побывали в послед-
нем домике.
   Ноздри Скарлетт вздрогнули от запаха виски, исходящего от него.
   - Нет. Я устала, замерзла и иду домой. Пойдем и тихо посидим у  ками-
на.
   - Тишина - это то, чего я больше  всего  страшусь,  Скарлетт.  Тишина
позволяет тьме закрадываться в душу человека.
   Колум, пошатываясь, вошел в бар Кеннеди, а Скарлетт устало потащилась
в Бит Хаус, плотнее укутываясь в свою шаль. Ее красная юбка и голубые  с
желтыми полосками чулки выглядели бесцветными в холодном сером свете.
   Горячий кофе и горячая ванна - пообещала она  себе,  когда  открывала
тяжелую парадную дверь. Она услышала подавленный смешок, входя в холл, и
у нее сжалось сердце. Кэт, наверное, играет в прятки.  Скарлетт  сделала
вид, что ничего не подозревает. Она закрыла за собой дверь,  бросила  на
стул свою шаль, затем огляделась.
   - С Новым годом. О'Хара, - сказал граф Фэнтон. - Или это Мария
   Антуанетта? Этот костюм крестьянки - единственное, что создали лучшие
портные Лондона для костюмированных балов в этом году?
   Он стоял внизу у лестницы.
   Скарлетт посмотрела на него. Он вернулся. Ах, зачем он  застал  ее  в
таком виде. Это совсем не то, что она запланировала. Но это неважно. Люк
вернулся так скоро, и она больше не чувствовала себя усталой.
   - Со счастливым Новым годом, - сказала она.
   Фэнтон шагнул в сторону, и Скарлетт увидела Кэт  на  лестнице  позади
него, которая обеими руками придерживала на взъерошенной голове сверкаю-
щую драгоценностями диадему. Она сошла по ступенькам к Скарлетт, зеленые
глаза ее смеялись, и она еле сдерживала улыбку. Сзади  тянулось  длинное
ярко-красное бархатное платье, окаймленное горностаем.
   - Кэт надела твои регалии, графиня, - сказал Люк. - Я приехал устраи-
вать нашу свадьбу.
   Скарлетт отказали ноги, и она села на мраморный пол, кружок  красной,
зеленой и голубой нижних юбок выбился из-под нее. Короткая вспышка гнева
смешалась с шокирующим волнением победы. Это не  может  быть  правдой  -
слишком все легко и лишено всякой занимательности.
   - Кажется, наш сюрприз удался, Кэт, - сказал Люк.
   Он развязал широкие шелковые ленты у нее на шее и взял диадему из  ее
РУК.
   - Ты можешь теперь идти. Мне надо поговорить с твоей мамой.
   - Можно раскрыть коробку?
   - Да. Она в твоей комнате.
   Кэт посмотрела на Скарлетт, улыбнулась, затем убежала,  хихикая,  на-
верх. Люк подобрал платье в левую руку, в которой была диадема, и  сошел
вниз к Скарлетт, протягивая к ней правую руку.  Он  был  очень  высоким,
крупным, с темными глазами. Она взяла его за руку, и он  помог  ей  под-
няться.
   - Пойдем в библиотеку, - сказал Фэнтон. -  Там  камин,  есть  бутылка
шампанского, надо выпить за нашу сделку.
   Скарлетт пропустила его вперед. Он хочет жениться на ней. Она не  мо-
жет в это поверить. Она цепенела в шоке, лишенная дара  речи.  Пока  Люк
наливал вино, она грелась у огня. Он протянул ей бокал, она  взяла  его.
Ее сознание стало понемногу отмечать, что происходило  вокруг,  и  голос
вернулся к ней.
   - Почему ты сказал "сделка". Люк?
   Почему он не сказал, что любит ее и хочет, чтобы она стала его женой?
   Фэнтон коснулся ее бокала ободком своего.
   - Что же еще есть брак, как не сделка, Скарлетт? Наши уважаемые адво-
каты разработают контракты, но это только формальность. Ты же,  конечно,
знаешь, чего ожидать от брака, ведь ты  не  девочка  и  не  какая-нибудь
простушка.
   Скарлетт осторожно поставила свой бокал на стол. Затем она так же ос-
торожно опустилась на стул. Что-то ужасно не так. В его лице,  в  словах
не было теплоты. Он даже не смотрел на нее.
   - Я бы хотела, чтобы ты рассказал мне, - медленно произнесла  она,  -
"чего ожидать".
   Фэнтон нетерпеливо передернулся.
   - Очень хорошо, пожалуйста. Я буду  достаточно  щедрым,  предполагаю,
что именно это тебя беспокоит.
   Он сказал, что он самый богатый мужчина в Англии,  хотя  думает,  что
она уже узнала об этом сама. Отметил, что у нее есть способности,  выра-
зив подлинное восхищение ее хитростью в подъеме по социальной  лестнице;
пообещал, что у нее будут свои деньги. Он обеспечит ее нарядами,  экипа-
жами, украшениями, слугами и вправе ожидать, что она окажет ему честь. У
нее пожизненно останется Баллихара, которая, кажется, развлекает ее.  По
этой же причине она может играть и в Адамстаун, когда ей  захочется  ис-
пачкать свои ботинки. После ее смерти Баллихара достанется  их  сыну,  к
нему же перейдет Адамстаун после кончины Люка. Соединение  двух  смежных
землевладений все время было главным поводом для брака.
   - Безусловно, основное условие сделки в том, что ты обеспечиваешь ме-
ня наследником. Я последний по своей линии, и мой  долг  продолжить  ее.
Как только я получу сына от тебя, ты можешь делать  все  что  угодно,  в
рамках разумного, конечно.
   Он снова наполнил свой бокал, затем выпил его до дна. Скарлетт  может
поблагодарить за диадему Кэт, сказал Люк.
   - У меня, об этом даже не стоит говорить, не было и в мыслях  сделать
тебя графиней Фэнтон. С  женщинами  твоего  типа  я  люблю  играть.  Чем
сильнее дух, тем больше удовольствия подчинять его своей воле. Это  было
бы интересно, но менее интересно, чем с твоим ребенком.  Я  хочу,  чтобы
мой сын был такой же, как она - бесстрашный, с крепким здоровьем.  Кровь
Фэнтонов стала жиже, и вливание твоей крестьянской жизнестойкости испра-
вит это. Я заметил, что мои арендаторы О'Хара, твои родственники,  живут
до преклонного возраста. Ты ценное достояние, Скарлетт. Ты принесешь мне
наследника, которым можно будет гордиться, и ты не опозоришь ни его,  ни
меня перед обществом.
   Скарлетт уставилась на него, как животное, загипнотезированное змеей.
Но она порвала чары и взяла со стола бокал.
   - Я соглашусь, когда ад заледенеет! - закричала она и бросила бокал в
камин. Алкоголь вспыхнул ярким пламенем. - Вот твой тост о нашей сделке,
лорд Фэнтон. Убирайся из моего дома. У меня мурашки от тебя.
   Фэнтон засмеялся. Скарлетт напряглась,  готовая  броситься  на  него,
вцепиться в его смеющееся лицо.
   - Я думал, что ты заботишься о своем ребенке, - насмешливо сказал он.
- Должно быть, я ошибся.
   Эти слова остановили Скарлетт.
   - Ты огорчаешь меня, Скарлетт. Я предполагал, что у тебя больше разу-
ма, чем ты показываешь. Забудь о своем уязвленном самолюбии и  посмотри,
что у тебя в руках. Непоколебимое положение в мире для тебя и твоей  до-
чери. Это беспрецедентно, но у меня есть власть нарушать все,  даже  за-
кон, если я захочу. Я удочерю ее, и Кэт станет леди Кэтрин. "Кэти",  вне
сомнений, - имя для кухонной служанки. Как моя дочь, она получит  немед-
ленный и безоговорочный доступ ко всему лучшему, что ей будет  надо  или
что она пожелает. Друзья, замужество - ей придется  только  выбирать.  Я
никогда не сделаю ей больно, она слишком ценна для меня как модель моего
сына. Можешь ли ты лишить ее всего этого из-за того,  что  твое  желание
романа со мной не состоялось? Я так не думаю.
   - Кэт не нуждается в твоих драгоценных титулах и  во  "всем  лучшем",
милорд, не нуждаюсь в них и я. Мы хорошо справлялись без тебя и останем-
ся на своем пути.
   - Как долго, Скарлетт? Не слишком рассчитывай на свой успех в  Дубли-
не. Ты была знатью, а знать живет не очень долго. Даже орангутанг  может
быть знаменитостью в провинции вроде Дублина, если он хорошо одет. У те-
бя остался еще один сезон, два в лучшем случае, потом тебя забудут.  Кэт
нужно покровительство имени и отца. Я один из немногих мужчин, у которых
есть власть, чтобы снять позор с внебрачного ребенка. Нет, подожди  воз-
ражать, меня не волнует, какую сказку ты придумала. Тебя бы  не  было  в
этом захолустном уголке Ирландии, если бы ты  была  желанна  в  Америке.
Хватит. Это начинает наводить на меня скуку, а я ее  ненавижу.  Дай  мне
знать, когда придешь в чувства, Скарлетт. Ты согласишься с моей сделкой.
Я все время получаю то, что хочу.
   Фэнтон направился к двери.
   Скарлетт окликнула его. Ей надо было узнать одну вещь.
   - Ты не можешь заставить все в этом мире делать так, как  тебе  надо,
Фэнтон. Не приходило ли тебе в голову, что  твоя  племенная  кобыла-жена
может родить девочку вместо мальчика?
   Фэнтон повернулся к Ней лицом.
   - Ты сильная, здоровая женщина. Со временем я получу мальчика. Но да-
же в худшем случае, если у меня будут только девочки, я сделаю так,  что
одна из них выйдет замуж за мужчину, который сменит свою фамилию на мою.
Тогда моя кровь все равно унаследует титул и продолжит наш род. Мой долг
будет исполнен.
   Холодность Скарлетт равнялась его.
   - Ты все взвешиваешь, не правда ли? Что если я бесплодна? Или  ты  не
можешь стать отцом?
   Фэнтон улыбнулся.
   - Моя мужественность доказывается, внебрачными детьми, которых я рас-
кидал по всем городам Европы, так что твое  намерение  обидеть  меня  не
удалось. Что касается тебя, то у тебя есть Кэт.
   Удивление выразилось у него на лице, и он подошел к Скарлетт,  заста-
вив ее вздрогнуть от его неожиданного приближения.
   - Перестань, Скарлетт, не драматизируй. Не сказал ли  я  тебе  только
сейчас, что я подчиняю своей воле любовниц, а не жен? У меня нет желания
дотрагиваться до тебя. Я забыл диадему, а она  должна  быть  у  меня  до
свадьбы. Это сокровище моей семьи. Придет время, ты наденешь ее. Дай мне
знать, когда капитулируешь. Я еду в Дублин  подготовить  дом  к  сезону.
Письмо застанет меня на площади Меррион.
   Он поклонился ей с церемонной пышностью и ушел, смеясь.
   Скарлетт гордо и высоко держала голову, пока за ним не закрылась  па-
радная дверь. Затем закрыла двери  на замок.  Обезопасив  себя
от глаз слуг, она бросилась на толстый ковер и дико  зарыдала.  Как  она
могла так ошибиться во всем? Как она могла сказать  себе,  что  научится
любить мужчину, в котором нет любви? И что она теперь будет  делать?  Ей
представилась Кэт  на  ступеньках,  коронованная  и  смеющаяся  от  удо-
вольствия. Что ей делать?
   - Ретт, - горько плакала Скарлетт, - Ретт, ты нам так нужен.



ГЛАВА 87


   Скарлетт внешне никак не проявляла свой стыд, но жестоко обвиняла се-
бя за чувства, которые испытывала к Люку. Когда она оставалась одна,  то
скребла свою память,  как  полузажившую  чесотку,  наказывая  себя  этой
болью.
   Какой же дурой она была, вообразив счастливую жизнь в семье, построив
будущее на том, что один раз за завтраком Кэт разложила яйца на три  та-
релки. И какое это смехотворное тщеславие, уверовать, что она может зас-
тавить его полюбить. Весь мир засмеет ее, узнав об этом.
   У нее были идеи мести: она расскажет всем в Ирландии, что он  предло-
жил ей свою руку, а она отказала; она напишет Ретту, и он приедет  убить
Фэнтона за то, что тот назвал его ребенка внебрачным; она  рассмеется  в
лицо Фэнтону перед алтарем и скажет ему, что у нее не может быть  больше
ребенка, что он сам одурачил себя, женившись на ней; она  пригласит  его
на обед и отравит
   Ненависть горела в ее сердце. Скарлетт распространила ее на всех анг-
личан  и  страстно  ухватилась  за  обновленную  поддержку   фенианского
братства Колума.
   - Но мне не нужны твои деньги, дорогая Скарлетт, - сказал он. - Рабо-
та сейчас состоит в планировании действий системной лиги. Ты слышала на-
ши разговоры на Новый год, не помнишь?
   - Скажи мне снова, Колум. Ведь должно быть что-то, в чем я  могу  по-
мочь.
   Делать ей было нечего. Членство в земельной лиге было открыто  только
для арендующих фермеров, у них нет никаких действий до  весеннего  сбора
ренты. Только один фермер с каждого владения заплатит за аренду, все ос-
тальные откажутся, и, если их сгонит землевладелец, все  пойдут  жить  в
дом, за который рента уплачена.
   Скарлетт не видела в этом смысла. Владелец просто сдаст землю в арен-
ду кому-нибудь еще.
   - О, нет, - сказал Колум, - тогда вмешивается лига. Они заставят всех
остальных не вмешиваться, и, лишившись фермеров, землевладелец  потеряет
свою ренту и сгубит только что засеянные поля, потому что  некому  будет
ухаживать за ними. Это была идея гения, и он сожалел, что сам  не  доду-
мался до такого.
   Скарлетт отправилась к своих кузинам и попыталась заставить их  всту-
пить в земельную лигу. Они могут приехать в Баллихару, если  их  сгонят,
пообещала она.
   Все без исключения О'Хара отказались.
   Скарлетт с горечью пожаловалась Колуму.
   - Не вини себя за слепоту других, дорогая Скарлетт.  Ты  делаешь  все
необходимое, чтобы исправить их неудачи. Разве ты не О'Хара и  не  честь
этого имени? Знаешь ли ты, что в каждом доме в Баллихаре  и  в  половине
домов в Триме хранятся вырезки из дублинских газет о сияющей  ирландской
звезде О'Хара в замке наместника английского короля? Они закладывают  их
в библию вместе с молитвенными карточками и изображениями святых.
   В день святой Бриджид шел мелкий дождик.  Скарлетт  произнесла  риту-
альные молитвы о хорошем годе для фермеров с таким  жаром,  с  каким  ни
один священник их не читал, и у нее появились слезы на глазах, когда она
перевернула первый пласт земли. Отец Флинн благословил его святой водой,
затем передал воду остальным, чтобы они выпили ее. Фермеры молча покида-
ли поле, склонив головы. Только Бог может спасти их. Никто  не  выдержит
еще один такой год, как прошедший.
   Скарлетт возвратилась домой и сняла грязные ботинки. Потом она  пред-
ложила Кэт выпить какао в ее комнате, пока она прибирает  и  упаковывает
вещи для Дублина. Ехать надо раньше чем  через  неделю.  Она  не  хотела
ехать - там будет Люк, а как смотреть ему в лицо? Только  высоко  подняв
голову. Ее люди ожидают от нее этого.
   Второй сезон в Дублине был даже большим триумфом  для  Скарлетт,  чем
первый. Приглашения на все мероприятия в замке дожидались ее в  "Шелбур-
не", да еще пять небольших танцевальных вечеринок и два поздних ужина  в
частных апартаментах королевского наместника. Она также нашла в  запеча-
танном конверте наиболее желанное предложение: ее экипаж  будут  пропус-
кать в специальные ворота позади замка. Больше  не  будет  многих  часов
ожиданий на Дам-стриг, пока экипажи въезжают по четыре за  один  раз  во
двор замка, чтобы высадить своих пассажиров.
   Еще были карточки, приглашающие ее  присутствовать  на  вечеринках  и
обедах в частных домах. Они славились как более интересные,  нежели  ме-
роприятия в замке с сотнями приглашенных. Скарлетт  засмеялась.  Орангу-
танг в хороших парадах, это она-то? Нет, она им не была, и это подтверж-
дала кипа приглашений. Она О'Хара  из  Баллихары,  ирландка,  гордящаяся
этим. Она происходит отсюда! Не имеет никакого значения, что Люк будет в
Дублине. Пусть насмехается, сколько ему угодно.  Она  сможет  посмотреть
ему в глаза без страха и стыда.
   Она разбирала стопку, выбирая приглашения, и крохотный  пузырек  воз-
буждения поднимался в ней. Приятно быть желанной, приятно носить  краси-
вые платья и танцевать в красивых залах. Что с  того,  что  общественное
мнение в Дублине поддерживает англичан? Она теперь знает, что  улыбки  и
наряда общества, правила и поступки, чествования и остракизм, триумфы  и
поражения - только неотъемлемая часть игры. Ничто из этого не было  важ-
но, ничто не имело значения в реальном мире,  вне  позолоченных  бальных
зал. Но игры придуманы, чтобы в них играть, а она хороший игрок. Она бы-
ла рада, что приехала в Дублин после всего. Она любит выигрывать.
   Скарлетт мгновенно узнала, что присутствие  графа  Фэнтона  возбудило
весь город и послужило поводом для разных толкований.
   - Моя дорогая, - сказала Мэй Таплоу, - даже в Лондоне люди только  об
этом и говорят. Каждый знает, что Фэнтон считает Дублин  третьеразрядным
провинциальным поселком. Его дом не открывался десятилетия. Какая причи-
на привела его сюда?
   - Не могу представить, - ответила Скарлетт, смакуя  мысль  о  реакции
Мэй, если бы она сказала ей.
   Фэнтон, казалось, появлялся во всех местах, куда ходила она. Скарлетт
его приветствовала холодно, учтиво и не обращала внимания  на  выражение
высокомерной уверенности в его глазах. После первой встречи она даже  не
почувствовала раздражения, когда случайно встретилась с ним взглядом. Он
больше не мог причинить ей боль.
   Не он сам. Но ее пронизывала боль, когда она снова и  снова  замечала
спину высокого темноволосого мужчины, одетого в бархат и  парчу,  и  это
оказывался Фэнтон. Ведь в каждой толпе Скарлетт искала Ретта. Он  был  в
замке год назад, почему бы ему не быть и в этом году на  этом  вечере  в
этой комнате?
   Но везде постоянно был Фэнтон. Куда бы она ни смотрела, с кем  бы  ни
разговаривала, колонки какой бы газеты она ни читала. Хорошо, что он  не
уделяет ей особого внимания, тогда бы сплетники преследовали  и  ее.  Но
как бы она желала, чтобы его имя было у всех на языке каждый день.
   Слухи постепенно объединились в две теории: он приготовил свой  запу-
щенный дом для тайного визита принца Уэльского; или  он  поддался  чарам
леди Софии Дадлей, о которой все говорили в мае во время лондонского се-
зона и которая повторяла свой успех теперь в Дублине. Это была  древней-
шая история в мире - мужчина буйно прожигает свою жизнь, избегая ловушек
женщин многие годы, а потом вдруг бац! - когда ему уже сорок, он  теряет
свою голову и сердце перед красотой и невинностью.
   Леди Софии Дадлей было семнадцать. У нее были волосы  цвета  золотого
выдержанного сена и глаза, голубые, как летнее небо, сама кровь с  моло-
ком, что могла и фарфор пристыдить. По крайней  мере,  так  рассказывали
баллады, написанные о ней и продаваемые на каждом углу.
   Она действительно была красивой, застенчивой девушкой, которая  нахо-
дилась под сильным контролем своей амбициозной матери и которая часто  и
привлекательно всхлипывала от внимания и ухаживаний, обращенных на  нее.
У Скарлетт было достаточно времени ее рассмотреть. Личная гостиная Софии
была рядом с гостиной Скарлетт. Это была вторая из лучших комнат по меб-
лировке и с видом на церковь святого Стефана, но, судя по людям,  сопер-
ничающим в желании попасть туда, она была первой. Ни в коем  случае  это
не означало, что у Скарлетт не было посетителей; богатая и везде  приня-
тая вдова с восхитительными зелеными глазами будет  постоянно  в  центре
внимания.
   "Почему я должна быть уязвлена, - подумала Скарлетт.  -  Я  вдвое  ее
старше, и мой черед уже был в прошлом году".  Но  иногда  она  с  трудом
сдерживалась, когда имя Софии связывали с Люком. Всем было известно, что
герцог попросил руки Софии, но все согласились, что она  сделает  лучше,
если выберет Фэнтона. Герцог знатнее, чем граф, но Фэнтон  в  сорок  раз
богаче и в сто раз красивее, чем герцог. "И он мой, если я захочу  его",
- порывалась сказать Скарлетт. О ком они тогда будут писать баллады?
   Она отругала себя за мелочность. Она сказала себе, что была дурочкой,
думая над предсказанием Фэнтона, что ее забудут через год или два. И она
старалась не волноваться из-за маленьких морщинок около глаз.
   Скарлетт вернулась в Баллихару к рабочим часам  Первого  воскресенья,
радуясь, что уехала из Дублина. Заключительные  недели  сезона  тянулись
бесконечно.
   Хорошо быть дома и лучше думать о чем-то реальном, вроде просьбы Пэд-
ди О'Фаолайна о распределении торфа, чем о том, что надеть на  следующую
вечеринку. И она была на седьмом небе, когда сильные  маленькие  ручонки
Кэт почти задушили ее в приветственном объятии.
   Когда последний спор был разрешен, а последняя просьба удовлетворена,
Скарлетт пошла на веранду выпить чай вместе с Кэт.
   - Я оставила тебе половинку, - сказала Кэт. Ее рот был весь в шокола-
де от эклеров, которые привезла Скарлетт из Дублина.
   - Это смешно, котенок Кэт, но я не очень голодна. Не хочешь еще  нем-
ного?
   - Да, спасибо. Можно я съем сейчас?
   - Да, можешь, мисс поросенок.
   Эклеры исчезли прежде, чем опустела чашка Скарлетт. Кэт  вся  отдава-
лась такому занятию, как поглощение эклеров.
   - Куда мы пойдем на прогулку? - спросила ее Скарлетт.  Кэт  ответила,
что хотела бы сходить к Грейн.
   - Ты ей нравишься, мама. Я ей больше нравлюсь, но ты  ей  тоже  очень
нравишься.
   - Это будет очень мило, - сказала Скарлетт. Она рада была  сходить  в
башню. Башня внушала ей чувство спокойствия, а в ее сердце его было  ма-
ло.
   Скарлетт закрыла глаза и прислонила свою щеку к древним гладким  кам-
ням. Кэт заерзала.
   Затем Скарлетт потянула веревочную лестницу к  высокой  двери,  чтобы
проверить ее. Дверь подверглась атмосферному влиянию и покрылась  пятна-
ми, но была достаточно прочной. Однако Скарлетт подумала, что неплохо ее
заменить новой. Если она порвется и Кэт упадет... - невозможно даже  по-
думать об этом. Она так хотела, чтобы Кэт пригласила ее  наверх  в  свою
комнату, что еще раз с намеком дернула лестницу.
   - Грейн будет ждать нас, мама. Мы сильно нашумели.
   - Хорошо, сладкая, я иду.
   Мудрая женщина не выглядела старее, была такой же, какой ее увидела
   Скарлетт в первый раз. "Я даже могу поспорить, что на ней те же шали,
что и тогда", - подумала Скарлетт. Кэт хозяйничала  в  маленьком  темном
домике, доставая с полки чашки, сгребая горящий торф в кучку  светящихся
углей для чайника. Она чувствовала себя здесь, как дома.
   - Я наполню чайник в ручье, - сказала она, вынося его на улицу.
   Грейн любовно наблюдала за ней.
   - Дара часто приходит ко мне, - сказала мудрая женщина. - Это ее доб-
рота к одинокой душе. Мне сердце не позволяет отослать  ее,  потому  что
она это правильно понимает. Одинокая узнает одинокую.
   Скарлетт взъерошилась.
   - Она любит оставаться одна, но ей не надо быть одинокой. Я ее  спра-
шивала столько раз, хочет ли она, чтобы дети пришли к ней поиграть,  она
все время говорит "нет".
   - Это мудрый ребенок. Они пытались закидать ее камнями, но Дара слиш-
ком быстра для них.
   Скарлетт не могла поверить, что правильно расслышала.
   - Они делают что?
   - Дети из города, - ровно сказала Грейн, - охотились в лесу за Дарой,
как за животным. Однако она услышала их задолго до того, как они прибли-
зились к ней. Только самые большие подошли  на  достаточное  расстояние,
чтобы бросить камни, которые у них были. И они так приблизились  к  ней,
потому что могли бежать быстрее, чем Дара. Но она знала, как убежать  от
них. Они не стали преследовать ее до башни, они боялись  призрака  юного
лорда, убитого здесь.
   Скарлетт была в ярости. Ее драгоценную Кэт мучают дети Баллихары! Она
выпорет всех до единого своими собственными руками, сгонит  с  земли  их
родителей и разнесет все в щепки! Она поднялась со своего стула.
   - Ты обременишь ребенка руинами Баллихары, - сказала Грейн.  -  Сядь,
женщина. Другие будут такими же. Они боятся любого, отличного от них. От
того, кого боятся, пытаются избавиться.
   Скарлетт опустилась на стул. Она знала, что мудрая женщина была  пра-
ва. Она сама заплатила за свое отличие от других. Ее камнями были холод-
ность, критика, остракизм, и она сама все это вынесла.  Кэт  только  ма-
ленькая девочка. Она невинна. И она в опасности!
   - Я не могу ничего сделать! - вскричала Скарлетт. - Это невыносимо. Я
должна остановить их.
   - Нельзя остановить невежество. Дара нашла свой способ и этого доста-
точно. Камни не поранят ее душу. Она в безопасности в своей башенке.
   - Этого недостаточно. Что если в нее попадет камень? Что если ее  по-
ранят? Почему она не сказала мне, что одинока? Я не вынесу того, что она
несчастлива.
   - Послушай старую женщину, О'Хара. Послушай своим сердцем. Есть  зем-
ля, о которой люди знают только из песен сичэйн. Имя ее Тирнаног, и  она
лежит под холмами. Там есть мужчины и женщины, которые обнаружили дорогу
в эту землю и которых больше никогда не видели. В Тирнаног нет смерти  и
нет разложения. Там нет грусти и нет боли, нет  ненависти,  нет  голода.
Люди живут в мире друг с другом, и им всего хватает без  всякого  труда.
Вот этого хотела бы ты для своего ребенка. Но послушай, где  нет  горес-
тей, там нет и радости. Ты понимаешь смысл песни сичейн?
   Скарлетт отрицательно покачала головой.
   Грейн вздохнула.
   - Тогда я не могу облегчить твое сердце. У Дары больше мудрости. Пре-
доставь ее самой себе.
   Как будто старуха позвала ее. Кэт вошла в дверь. Она  сосредоточилась
на тяжелом, наполненном водой чайнике, и даже не посмотрела на мать и на
Грейн. Обе молча наблюдали, как Кэт методично повесила чайник на  крючок
над углями и сгребла под ним побольше углей в кучку.
   Скарлетт пришлось отвернуться. Она  знала,  что  если  бы  продолжала
смотреть на своего ребенка, то не смогла бы остановить себя  от  желания
крепко обнять Кэт, защищая от внешнего мира. Кэт не понравилось бы  это.
"Я не должна плакать, - сказала себе Скарлетт. - Это может испугать  ее.
Она почувствует, как я сама испугана".
   - Смотри, мама, - сказала Кэт.
   Она осторожно наливала кипящую воду в  старый  коричневый  фарфоровый
заварочный чайник. Сладкий запах поднимался от пара, и Кэт улыбалась.
   - Я бросила нужные листья, Грейн, - ликовала она и выглядела гордой и
счастливой.
   Скарлетт схватила шаль старушки.
   - Скажи мне, что делать, - взмолилась она.
   - Ты должна делать то, что тебе дано делать. Бог защитит Дару.
   "Я ничего не понимаю из того, что она говорит", - подумала  Скарлетт.
Но каким-то образом ужас прошел. Она выпила напиток Кэт  в  молчании,  в
теплой, пропахшей лекарственными травами темной комнате, довольная  тем,
что у Кэт есть место, куда она может приходить.  И  башенка.  До  своего
возвращения в Дублин она заказала новую, более крепкую, веревочную лест-
ницу.



ГЛАВА 88


   Скарлетт поехала в этом году на скачки в Пинчестон. Ее пригласили в
   Бишоскорт, в ложу графа Клонмела, которого знали как графушку.  К  ее
удовольствию, сэр Джон Морланд также был гостем. К ее огорчению, там был
и граф Фэнтон.
   Скарлетт поспешила к Морланду сразу же, как только смогла.
   - Барт! Как ты? Ты самый упорный домосед, которого я когда-либо знала
в своей жизни. Я везде постоянно ищу тебя, но ты нигде не появляешься.
   Морланд светился от счастья и громко похрустывал суставами пальцев.
   - Я был занят, самым великолепным образом занят, Скарлетт. Я  отыскал
победителя, я теперь уже уверен в этом.
   Он и до этого так говорил. Барт любил своих  лошадей,  и  всегда  был
уверен, что каждый жеребец станет следующим великим национальным чемпио-
ном. Скарлетт захотелось обнять его. Она любила бы Джона Морланда,  даже
если бы у него не было связей с Реттом.
   - ...Назвали ее Диана, плюс быстрые ноги и все в том же роде,  ну  ты
знаешь, и еще плюс Джон в мою честь. Соедини все это. Вышло Дижона, ког-
да я сложил вместе. Горчица по-французски, подумал я, совсем не  пойдет.
Слишком французское имя для ирландской лошади. Но затем подумал еще раз.
Горячая и острая, как перец, глазе  даже  начинают  слезиться.  Неплохие
очертания. Вроде "убирайся с моего пути, я иду" и все  в  том  же  духе.
Итак, это Дижона. Она принесет мне удачу. Поставь на нее пятерку,  Скар-
летт, она очень надежная.
   - Я поставлю десять фунтов, Барт.
   Скарлетт пыталась придумать способ упомянуть Ретта. То, что говорил
   Джон Морланд, не отложилось у нее сперва.
   - ...Утоплюсь, если я не прав. Мои арендаторы проводят  забастовку  с
рентой, о которой мечтала земельная лига. Оставляют меня  без  денег  на
овес. Удивляюсь, как я мог так хорошо думать о Чарльзе Парнелле. Никогда
не поверил бы, что парень закончит у этих варварских фенианов.
   Скарлетт была в ужасе. Она никогда не представляла,  что  лига  будет
использована против кого-нибудь вроде Барта.
   - Я не могу поверить в это. Барт. Что ты собираешься делать?
   - Если она победит здесь, на ровном месте, тогда я полагаю, следующие
большие скачки в Голвее, а после этого - парк Феникс, но, может быть,  я
сунусь на какие-нибудь скачки в мае-июне, чтобы она знала, чего  от  нее
ждут, так сказать.
   - Нет, нет, Барт, я не о Дижоне. Что ты будешь делать  с  забастовкой
по поводу ренты?
   Лицо Морланда омрачилось.
   - Не знаю, - сказал он. - Рента - это все, что у меня есть. Я никогда
не выселял с моих земель, даже не думал об этом. Но сейчас, когда столк-
нулся, мне, может, придется это сделать. Будет очень стыдно.
   Скарлетт думала о Баллихаре. По крайней мере, она  была  защищена  от
любых неприятностей. Она простила все ренты, пока не собрали урожай.
   - Я говорю, Скарлетт, забыл упомянуть об этом, что получил очень  хо-
рошие новости от нашего американского друга Ретта Батлера.
   У Скарлетт дрогнуло сердце.
   - Он приезжает?
   - Нет. Я ждал его. Знаешь, написал ему о Дижоне. Но он  ответил,  что
не может приехать. В июне он станет отцом. Они особенно переживали  сей-
час, жена несколько месяцев пролежала в постели, пока не исчезла  всякая
опасность того, что случилось в прошлый раз. Но сейчас все  великолепно.
Она поднялась и счастлива, как жаворонок. Он, конечно, тоже. Никогда  не
видел в своей жизни мужчину, столь гордого своим отцовством, как Ретт.
   Скарлетт схватилась за стул, чтобы не  упасть.  Какие  бы  нереальные
мечты и тайные надежды она не питала, теперь с ними было покончено.
   Графушка зарезервировал для своей компании целую, секцию трибун.
   Скарлетт стояла вместе со всеми, рассматривая ипподром в  перламутро-
вый оперный бинокль. Беговая дорожка была изумрудно-зеленой,  внутреннее
поле длинного овала было сплошной массой движения и красок. Люди  стояли
в повозках, на сиденьях и крышах экипажей, ходили  вокруг  по  одному  и
группами, толпились за внутренним ограждением. Пошел дождь,  и  Скарлетт
была благодарна за второй ярус трибун над головой. Он образовывал  крышу
для привилегированных нанимателей мест внизу.
   - Хорошее шоу, - ликовал Барт Морланд.  -  Дижона  великая  маленькая
грязнуля.
   - Тебе кто-нибудь нравится, Скарлетт? - сказал ей на ухо  ровный  го-
лос. Это был Фэнтон.
   - Я еще не определилась, Люк.
   Когда участники заезда вышли на дорожку, Скарлетт приветствовала их и
аплодировала вместе со всеми. Она двадцать раз согласилась с Джоном Мор-
ландом, что даже невооруженный глаз отметит Дижону, самую  красивую  ло-
шадь. Все время, пока она говорила и улыбалась, ум методично  разрабаты-
вал возможности, плюсы и минусы ее жизни. Будет в  высшей  степени  бес-
честно выйти замуж за Люка. Он хочет ребенка, а она не может родить.  Но
Кэт будет под присмотром и в безопасности. Никто не станет спрашивать ее
о настоящем отце. Не совсем так, конечно, будут интересоваться,  но  это
не имеет значения. Со временем она станет О'Хара из Баллихары и графиней
Фэнтон. Какую честь я должна оказать Люку? У него самого ее нет,  почему
меня смущает именно это?
   Дижона победила. Джон Морланд был в избытке  чувств.  Все  столпились
вокруг него, крича и похлопывая его по спине. Под прикрытием этого  шума
Скарлетт повернулась к Люку Фэнтону.
   - Пусть твой адвокат встретится с моим насчет контрактов,  -  сказала
она. - Для свадьбы я выбираю конец сентября. После Праздника урожая.
   - Колум, я выхожу замуж за графа Фэнтона, - сказала Скарлетт.
   Он засмеялся.
   - А я возьму в невесты Лили. Такая потеха будет, с сатанинскими леги-
онами в качестве гостей на свадебном празднике.
   - Это не шутка, Колум.
   Его смех прекратился, словно отсеченный лезвием ножа, и  он  поглядел
на бледное решительное лицо Скарлетт.
   - Я не позволю этого, - закричал он. - Этот человек дьявол, и к  тому
же англичанин.
   Красные пятна покрыли щеки Скарлетт.
   - Ты... не... позволишь? - медленно сказала она. Ты...  не...  позво-
лишь? Кем ты возомнил себя, Колум?
   Она подошла вплотную к нему, ее глаза сверкали.
   - Послушай меня, Колум О'Хара, и хорошо послушай. Ни ты и никто  дру-
гой на свете не может так разговаривать со мной. Меня это не устраивает!
   Его взгляд встретился с ее, его гнев с ее гневом, и они  простояли  в
каменной конфронтации бесконечное мгновение. Потом Колум  наклонил  вбок
голову и улыбнулся.
   - Ах, дорогая Скарлетт, это темперамент О'Хара вкладывает нам в  уста
слова, которые мы не думали произносить. Я молю прощения, давай  погово-
рим.
   Скарлетт отступила назад.
   - Не обольщай меня, Колум, - грустно сказала она, - я не верю в это.
   Я пришла поговорить с моим ближайшим другом, а его здесь нет.  Может,
его никогда и не было.
   - Неправда, дорогая Скарлетт, неправда! Она передернула плечами.
   - Это не важно. Я уже решилась: выйду замуж за Фэнтона  и  перееду  в
Лондон в сентябре.
   - Ты позор для своих людей, Скарлетт О'Хара, - в голосе Колума звуча-
ла сталь.
   - Это ложь, - измученно сказала Скарлетт. - Скажи это Дэниэлу,  кото-
рый похоронен в земле О'Хара, потерянной для нас сотни  лет,  или  своим
драгоценным фенианам. Ты использовал меня все это  время,  не  волнуйся,
Колум, я не оставлю вас. Баллихара останется как есть, с  харчевней  для
беглецов и с барами, где вы сможете произносить свои речи против  англи-
чан. Ты останешься моим поверенным, а миссис  Фиц  будет  присматривать,
как и всегда, за Бит Хаусом. Вот что тебя волнует на самом деле, а не я.
   - Нет! - Крик сорвался с губ Колума. - Ах, Скарлетт,  ты  страшно  не
права. Ты моя гордость и радость, а Кэти Колум держит мое сердце в своих
крохотных ручках. Но Ирландия - моя душа, и она важнее всего для меня.
   Он с мольбой протянул к ней руки:
   - Скажи, что веришь мне, так как я говорю чистую правду.
   Скарлетт постаралась улыбнуться.
   - Я верю тебе. И ты должен верить мне. Мудрая  женщина  сказала:  "Ты
сделаешь то, что тебе дано сделать". Вот  это  ты  и  делаешь  со  своей
жизнью, Колум, а я со своей.
   Шаги Скарлетт замедлились, когда она приближалась к Биг Хаусу,  будто
тяжесть из ее сердца перешла в ноги. Сцена с Колумом глубоко ранила  ее.
Она пошла к нему прежде, чем к другим, ожидая  понимания  и  сочувствия,
надеясь, против всякой надежды, что он может подсказать ей выход из  уже
выбранного пути. Он обманул ее ожидания, и она почувствовала себя  очень
одинокой. Она страшилась говорить Кэт, что собирается замуж, что им при-
дется уехать из лесов Баллихары, которые Кэт так любила, и оставить баш-
ню, которая была для нее особенным  местом.  Реакция  Кэт  успокоила  ее
сердце.
   - Я люблю города, - сказала Кэт. - Там есть зоопарки.
   "Я правильно поступаю, - подумала Скарлетт. - Теперь я знаю  это  без
всякого сомнения". Она послала в Дублин за книжкой рисунков и видов Лон-
дона и написала миссис Симе, прося о встрече. Ей надо заказать свадебное
платье.
   Несколькими днями позже пришел посланец от Фэнтона с письмом и посыл-
кой. В письме он говорил, что все время до свадьбы пробудет в Англии.  О
помолвке объявят не раньше окончания лондонского сезона. А Скарлетт дол-
жна сшить себе платье, дополняющее драгоценности, присланные  с  тем  же
посланцем, что и письмо. У нее есть три месяца! Никто не будет  угнетать
ее вопросами или приглашениями, пока не распространили  известие  о  по-
молвке.
   В посылке она обнаружила квадратную плоскую коробочку из  кожи  цвета
бычьей крови, тонко отделанную золотом. Крышка открылась, и Скарлетт ах-
нула от изумления. Подбитая серым бархатом, коробочка была разделена  на
деления для ожерелья, двух браслетов и пары сережек.
   Набор был сделан из массивного старого золота с тусклой, почти  брон-
зовой отделкой. Кровавые рубины, каждый размером с  ноготь  ее  большого
пальца, хорошо гармонировали с сережками в виде рубиновых капелек с  за-
мысловатым орнаментом. В каждом браслете было по  двенадцать  камней,  а
ожерелье состояло из двух рядов камней, соединенных толстыми  цепочками.
Впервые Скарлетт поняла разницу между ювелирными изделиями  и  драгоцен-
ностями. Никто не назовет эти  рубины  ювелирными  изделиями.  Они  были
слишком необычными и ценными. Так, без всякого сомнения, выглядят насто-
ящие драгоценности. Ее пальцы дрожали, когда она застегивала браслеты  у
себя на руках. Она не могла сама надеть ожерелье и ей пришлось позвонить
Пегги Куин. Когда она увидела себя в зеркале, у нее перехватило дыхание.
Ее кожа была как алебастр, и темные рубины на этом фоне смотрелись  изу-
мительно. Волосы каким-то образом стали темными и  глянцевыми.  Скарлетт
попыталась вспомнить, как выглядела диадема, тоже  отделанная  рубинами.
Когда ее представят Ее Величеству, она будет выглядеть королевой. Ее зе-
леные глаза слегка сузились. Лондон станет более интересной игрой, неже-
ли Дублин. Она может даже научиться полюбить Лондон.
   Пегги Куин не теряла времени даром  и  рассказала  новость  остальным
слугам и своей семье в  Баллихаре.  Великолепные  украшения,  отделанное
горностаем платье, недели утреннего кофе могли означать только одно: Оа-
Хара выходит замуж за изнуряющего всех своей рентой злодея, графа Фэнто-
на. А что станет с ними? Вопросы и опасения распространялись от очага  к
очагу, как пожар в степи.
   В апреле Скарлетт и Кэт поехали вместе по  пшеничным  полям.  Девочка
сморщила носик от сильного запаха свежеразбросанного навоза.  Конюшни  и
коровники никогда так не воняли; их чистили ежедневно. Скарлетт  посмея-
лась над ней.
   - Никогда больше не корчи личико от унавоженной  земли,  Кэт  О'Хара.
Это сладкий аромат для фермера, а у тебя в жилах течет кровь фермеров. Я
не хочу, чтобы ты об этом забыла.
   Она с гордостью посмотрела на вспаханную, засеянную и удобренную зем-
лю. "Это моя земля. Я вернула ее к жизни".  Она  знала,  что  в  Лондоне
больше всего будет скучать именно по этому отрезку своей жизни. Но у нее
навсегда останутся воспоминания и удовлетворение.  В  сердце  своем  она
всегда будет О'Хара. И когда вырастет, Кэт сможет вернуться сюда,  защи-
щать себя. Тогда она заработает имя О'Хара для себя.
   - Никогда-никогда не забывай, откуда ты  вышла,  -  сказала  Скарлетт
своему ребенку. - Гордись.
   - Вам придется поклясться на Библии, что не скажете ни единой душе, -
предупредила Скарлетт миссис Симе.
   Самая лучшая портниха в Дублине бросила  на  Скарлетт  завораживающий
взгляд.
   - Ни у кого еще не было повода ставить под сомнение мою осторожность,
миссис О'Хара.
   - Я выхожу замуж, миссис Симе, и хочу сшить себе платье. - Она протя-
нула коробку с драгоценностями и открыла ее. - Я надену эти украшения.
   Глаза и рот миссис Симе округлились. Скарлетт почувствовала себя отм-
щенной за часы пыток, проведенные в диктаторской  примерочной  портнихи.
Эта женщина, наверное, отняла десять лет ее жизни.
   - Есть еще диадема, - запросто сказала Скарлетт, - и  я  хочу,  чтобы
шлейф был отделан горностаем.
   Миссис Симе решительно замотала головой.
   - Вы не можете сделать этого, миссис О'Хара. Диадемы и горностай  для
важнейших придворных церемоний. Особенно горностай. Скорее всего, его не
надевали со свадьбы Ее Величества.
   Глаза Скарлетт сверкнули.
   - Но я не знаю всего этого, не так ли, миссис Симе? Я всего лишь  не-
вежественная американка, которая в одну ночь станет графиней. Люди будут
кудахтать и мотать головами, чтобы я ни делала. Так что  я  буду  делать
то, что хочу, и так, как хочу!
   Страдания ее сердца выразились в резком высокомерии,  прозвучавшем  в
голосе.
   Миссис Симе внутренне съежилась. Ее острый ум быстро перебрал общест-
венные сплетни, чтобы определить будущего мужа Скарлетт. "Они хорошо по-
дойдут друг к другу, - подумала она. - Попрать все приличия и традиции и
за это стать еще более уважаемыми. К чему идет мир? Однако женщине всег-
да придется прокладывать в нем дорогу, а о свадьбе люди  будут  говорить
многие годы. Поэтому моя работа будет представлена так, как еще  никогда
не была представлена. Она должна быть великолепной".  Обычная  надменная
самоуверенность вернулась к миссис Симе.
   - Есть только одно платье, которое отдаст справедливость горностаю  и
рубинам, - сказала она. - Белый шелковый бархат с нашитыми поверх круже-
вами, лучше голвейскими. Сколько у меня  времени?  Кружево  должно  быть
сделано, затем нашито на бархат вокруг каждого лепесточка.  Это  требует
времени.
   - Пять месяцев устроят? Ухоженные руки миссис Симе растрепали ее тща-
тельно уложенные волосы.
   - Так быстро... Дайте подумать... Если я найму еще двух швей...  если
только монахини возьмутся за это... Это будет самая знаменитая свадьба в
Ирландии, в Британии... Оно должно быть сделано, несмотря ни на что.
   Она сообразила, что говорила вслух, и прикрыла рот рукой.
   - Уже поздно.
   Скарлетт пожалела ее, встала и протянула ей руку.
   - Я вверяю платье вашей заботе, миссис Симе, и  полностью  уверена  в
вас. Дайте мне знать, когда стоит приехать в Дублин на первую примерку.
   Миссис Симе взяла ее руку и крепко сжала ее.
   - О, я сама приеду к вам, миссис О'Хара. И мне будет приятно, если вы
будете называть меня Дейзи.
   Солнечный день никого не сделал счастливей  в  округе  графства  Мит.
Фермеры беспокоились еще об одном годе, похожем на предыдущий. В  Балли-
харе пожимали плечами и предсказывали гибель. Разве не видела Молли  Ке-
нан вещицу, переносимую эльфами от дома ведьмы? И в другой раз ее  видел
Падди Конрой, хотя, что он там делал, он не скажет нигде, кроме  как  на
исповеди. Говорили, что днем слышали крик совы недалеко от Пайк  Корнер,
а призовой теленок миссис Мак Грудер сдох ночью без всякой на то  причи-
ны. Когда пошел на следующий день дождь, слухи не прекратились.
   В мае Колум поехал со Скарлетт в Дрозду на ярмарку по найму  рабочих.
Пшеница хорошо принялась, трава на лугу была уже почти готова для  поко-
са, грядки картофеля стояли ярко-зеленые, со здоровой ботвой.  Оба  были
необычно молчаливы, каждый занят своими личными заботами.  Причиной  для
беспокойства Колума послужило увеличение милиции и полицейских войск  во
всем округе. Его информаторы сообщали, что их  целый  полк.  Работа  зе-
мельной лиги шла хорошо; он последним отречется от  требования  снижения
ренты, но забастовки всколыхнули землевладельцев. Теперь фермеров  высе-
ляли без предуведомления, и соломенные крыши их  домов  сгорали  раньше,
чем они успевали вынести оттуда мебель. Говорили, что в огне погибли два
ребенка. На следующий день были ранены два солдата. Трех фенианцев арес-
товали в Маллингаре, Джим Дэли среди  них.  Его  обвиняли  в  подстрека-
тельстве к насилию, хотя всю неделю день и ночь он работал в баре.
   Скарлетт запомнила ярмарку только по одной причине. Там вместе с Бар-
том Морландом был Ретт; она избегала смотреть в направлении секции лоша-
дей; когда Колум предложил походить вокруг и  получить  удовольствие  от
ярмарки, она почти кричала, говоря ему, что хочет  уехать  домой.  Между
ними появилась некоторая натянутость после того, как Скарлетт объявила о
своем намерении выйти замуж на Фэнтона. Колум не сказал ничего  резкого,
да этого и не требовалось. Гнев и обвинение читались в его глазах.
   То же самое было и с миссис Фиц. В любом случае, кто они такие, чтобы
осуждать ее? Что они знают о ее горестях и страхах? Разве не достаточно,
что  в  их  распоряжении  останется  Баллихара,  когда  она  уедет?  Это
единственное, чего им действительно хотелось. Нет, это  нечестно.  Колум
почти что брат ей, миссис Фиц ее подруга. Это еще один  довод  в  пользу
того, что они должны сочувствовать. Так нечестно.  Скарлетт  начала  ду-
мать, что видит неодобрение везде, даже на лицах владельцев магазинов  в
Баллихаре, когда она усиленно пыталась придумать, какие вещи ей купить у
них в эти скудные месяцы перед урожаем. "Не будь дурой,  -  сказала  она
себе, - ты все выдумываешь, потому что ты сама еще не уверена в том, что
собираешься делать. Это необходимо для Кэт и для меня. И это не их дело,
как я поступаю". Она была раздражительна со всеми,  кроме  Кэт.  Однажды
она даже забралась на несколько ступенек по веревочной лесенке, но потом
спустилась. Я взрослая женщина и не могу, хныча, идти  за  поддержкой  к
ребенку. И она работала на сенокосе день за днем, довольная  занятостью,
радуясь трудовой боли в руках и ногах, благодарная за богатый  Пос-
тепенно ее покидал страх о еще одном плохом урожае.
   Вечер на Иванов день, 24 июня, окончательно излечил  ее.  Костер  был
самым большим. Музыка и танцы - это как раз то, что ей нужно, чтобы рас-
слабить напряженные нервы и восстановить дух. Когда, как того  требовала
старинная традиция, прокричали в полях Баллихары тост за  О'Хару,  Скар-
летт почувствовала, что в мире все в порядке.
   Однако она немного сожалела, что отказалась этим летом от всех домаш-
них вечеринок. Она боялась оставлять Кэт одну, но была одинока, и у  нее
оставалось слишком много времени для размышлений и беспокойства. Она бы-
ла почти счастлива, когда получила полуистерическую телеграмму от миссис
Симе, извещавшую, что кружева не доставлены из монастыря в Голвее и  нет
никакого ответа на ее письма и телеграммы.
   Скарлетт улыбалась, подъезжая к железнодорожной станции в Триме.
   Она была искусной в сражениях с игуменьями и радовалась явному поводу
для ссоры.



ГЛАВА 89


   У нее едва хватило времени, чтобы помчаться утром в ателье миссис Си-
ме, успокоить ее, собрать сведения о длине и узоре заказанных  кружев  и
поспешить на станцию к раннему поезду в Голвей. Скарлетт устроилась поу-
добнее и раскрыла газету.
   "Горе мое, вот оно". "Айриш Тайме" опубликовала  на  первой  странице
объявление о брачных планах. Скарлетт окинула взглядом остальных  пасса-
жиров в вагоне, чтобы проверить, читают ли они газету. Спортсмен в  тви-
довом костюме закопался в спортивный журнал; хорошо одетая женщина, оче-
видно мать с сыном, играла в какую-то игру. Она еще раз прочитала о  се-
бе. "Тайме" добавил собственный комментарий  к  формальному  объявлению.
Скарлетт улыбнулась над частью об "О'Хара из Баллихары, красивом украше-
нии ближайшего окружения королевского наместника" и "изящной и лихой на-
езднице".
   Для поездки в Дублин и Голвей она взяла с собой только небольшой  че-
модан и от станции до  ближайшей  гостиницы  ей  потребовался  один  но-
сильщик. Около администратора было столпотворение.
   - Какого дьявола? - сказала Скарлетт.
   - Скачки, - сказал носильщик. - Вы не сделали глупости, приехав  сюда
и не узнав, что здесь происходит? Тут вы не найдете комнаты для ночлега.
   "Нахал, - подумала Скарлетт, - увидим, получишь ли ты на чай".
   - Подожди здесь, - сказала она.
   Она протиснулась к администратору.
   - Я хотела бы поговорить с управляющим.
   Утомленный клерк оглядел ее снизу вверх, затем сказал:
   - Да, конечно, мадам, один момент, - и исчез за стеклянным щитом.  Он
вернулся с лысеющим мужчиной в черном сюртуке и полосатых брюках.
   - Есть какие-нибудь жалобы, мадам? Боюсь, что обслуживание становится
менее безупречным, так сказать, когда скачки в полном разгаре. Какое  бы
неудобство...
   Скарлетт перебила его.
   - Я запомнила обслуживание как безупречное. - Она обаятельно  улыбну-
лась. - Вот почему я бы хотела остановиться в "Рэйлвэй". Мне нужна  ком-
ната на сегодня. Я миссис О'Хара из Баллихары.
   Елейность управляющего испарилась, как августовская роса.
   - Комнату на сегодня? Это просто не...
   Клерк дергал его за рукав. Управляющий взглянул на него. Клерк забор-
мотал ему на ухо, указывая пальцем на "Тайме" у него на столе. Управляю-
щий поклонился Скарлетт. Его улыбка вздрогнула от желания услужить.
   - Такая честь для нас, миссис О'Хара. Я надеюсь, вас  устроит  совсем
особенный номер, лучший в Голвей, вы - гостья администрации. У вас  есть
багаж? Его отнесут наверх.
   Скарлетт сделала знак носильщику. Многое может дать брак с графом.
   - Пошлите это в мою комнату. Я приду позже.
   - Сию минуту, миссис О'Хара.
   По правде говоря, Скарлетт не думала, что ей вообще понадобится  ком-
ната. Она надеялась уехать дневным поездом обратно в Дублин, может, даже
ранним дневным, тогда у нее будет время пересесть на  вечерний  поезд  в
Трим. Благодарение небесам, за долгие дни, у нее есть  время  до  десяти
вечера. Теперь посмотрим, впечатлит ли монахинь граф Фэнтон так же,  как
управляющего. Слишком плохо, что он протестант. Кажется,  не  надо  было
заставлять Дейзи Симе клясться хранить все в секрете.
   Скарлетт направилась к двери, выходящей на площадь. Фу, какая вонючая
толпа. Наверное, дождь намочил их твид на ипподроме.  Скарлетт  поравня-
лась с двумя жестикулирующими раскрасневшимися мужчинами. Она чуть  было
не столкнулась с сэром Джоном Морландом и едва узнала его.  Он  выглядел
очень больным. Его, обычно румяное, лицо было бесцветным, казалось,  что
в теплых заинтересованных глазах не было света.
   - Барт, мой дорогой. Ты в порядке?
   Казалось, он не мог сосредоточиться на ее лице.
   - Ох, извини, Скарлетт. Не совсем. Перебрал одну, ну и тому подобное.
   В это время дня? Слишком много пить в любое время было совсем не  по-
хоже на Джона Морланда, и тем более перед ленчем. Она твердо  взяла  его
за руку.
   - Пойдем, Барт, выпьешь кофе со мной, а затем что-нибудь поешь.
   Скарлетт вошла с ним в столовую. Морланд нетвердо держался на ногах.
   "Кажется, мне понадобится моя комната, - подумала она, - но Барт нам-
ного важнее поездки за кружевами. Что же могло случиться с ним?"
   После большого количества кофе она все узнала. Джон Морланд не выдер-
жал и расплакался, когда рассказывал ей.
   - Они сожгли мою конюшню, Скарлетт, они сожгли мою конюшню.
   Я возил Дижону на скачки, совсем небольшие скачки, я подумал,  может,
ей понравится побегать по песку и, когда мы возвратились домой,  от  ко-
нюшни остались черные руины. Боже мой, запах! Боже мой! Я  слышу  ржание
лошадей, даже когда сплю.
   Скарлетт почувствовала, что у нее в горле застрял комок. Она постави-
ла чашку. Никто не сделал бы такой ужасной вещи. Это наверняка  несчаст-
ный случай.
   - Это арендаторы. Видишь ли, из-за ренты. Как они  могут  так  сильно
меня ненавидеть? Я пытался быть хорошим землевладельцем, всегда  старал-
ся. Почему они не сожгли мой дом? У Эдмонда Барроу они сожгли  дом.  Они
могли бы сжечь меня в нем, меня бы это не волновало. Только пощадили  бы
лошадей. Господи, Скарлетт! Что, что сделали им мои бедные сгоревшие ло-
шади?
   Ей нечего было сказать. Барт не чаял души в  своей  конюшне...  Стоп,
ведь он уехал с Дижоной, его особой гордостью и радостью.
   - У тебя осталась Дижона, Барт. Ты можешь начать  заново.  Она  такая
замечательная лошадь, самая красивая, которую я  когда-либо  видела.  Ты
можешь пользоваться конюшней в Баллихаре. Не помнишь? Ты мне сказал, что
она похожа на собор, если установить там орган. Можешь растить новых же-
ребцов в Баллихаре. Ты не позволишь судьбе сломить тебя, Барт, ты должен
продержаться. "Я знаю, я сама оказывалась на самом  дне.  Ты  не  должен
сдаваться, просто не можешь.
   Глаза Джона Морланда были словно потухшие угли.
   - Я уезжаю в Англию сегодня вечером на восьмичасовом катере. Не  хочу
больше никогда видеть ирландские лица и слышать ирландские голоса Я  ос-
тавил Дижону в безопасном месте, пока не продам ее. Сегодня днем я вклю-
чил ее в скачки, после которых любая лошадь может быть продана и,  когда
они закончатся, закончится и Ирландия для меня.
   Его глаза были трагично грустными. Скарлетт почти  желала,  чтобы  он
снова заплакал. Тогда ему стало бы легче. Сейчас он  выглядел  так,  как
будто больше не способен что-либо чувствовать. Он выглядел умершим.
   Затем произошла перемена. Усилием воли  сэр  Джон  Морланд,  баронет,
вернулся к жизни. Его плечи окрепли, а губы свернулись в улыбку,  В  его
глазах даже появилась искорка смеха.
   - Бедная Скарлетт, боюсь, я выжал из тебя все соки. Это ужасно с моей
стороны. Прости, исправлюсь. Допивай свой кофе, пойдем  на  ипподром.  Я
ставлю пятерку за тебя на Дижону, и ты сможешь купить шампанское на свой
выигрыш, когда она оставит всех далеко позади.
   В это мгновение Скарлетт никого так не уважала  в  своей  жизни,  как
Барта Морланда. Она ответно улыбнулась ему.
   - Я дополню твою пятерку своей, Барт, и у нас будет шампанское. Идет?
   Она поплевала себе на ладошку и протянула ее Морланду, он хлопнул  по
ней и улыбнулся.
   По дороге на ипподром Скарлетт пыталась выудить из своей  памяти  то,
что она слышала о "затейливых скачках". Все участвующие в скачках лошади
продавались, их цену назначали сами владельцы. В конце скачек каждый мог
"заявить", что покупает любую из представленных лошадей, и  ее  владелец
обязан продать ее за установленную им цену. В отличие, от остальных  ло-
шадиных торгов в Ирландии здесь не было споров о ценах. Невостребованные
лошади возвращались их хозяевам. На мгновение Скарлетт не поверила,  что
лошадей нельзя купить до начала скачек, при чем тут правила.  Когда  они
дошли до ипподрома, она спросила у Барта номер его ложи. Ей надо привес-
ти себя в порядок и спросить у стюарда, где подают  заявки.  Она  надея-
лась, что Барт заломил умопомрачительную цену за Дижону, собиралась  ку-
пить ее и послать ему, когда он устроится в Англии.
   - Что вы имеете в виду, говоря, что на Дижону уже подали заявку? Это-
го нельзя сделать до конца скачек.
   Администратор постарался не улыбаться.
   - Вы не единственная, кто предвидит ее победу, мадам. Это,  наверное,
американская черта. Джентльмен, который подал заявку, также американец.
   - Я дам двойную цену.
   - Нельзя, миссис О'Хара.
   - Что если я куплю лошадь у баронета до начала скачек?
   - Тоже невозможно.
   Скарлетт пришла в отчаяние. Ей необходимо купить эту лошадь для  Бар-
та.
   - Я могу предложить только одно...
   - Ах, пожалуйста. Что я могу сделать? Это действительно очень важно.
   - Вы можете узнать у нового владельца, не хочет ли он ее продать.
   - Да, я сделаю это.
   "Если нужно, заплачу ему королевский выкуп. Американец, сказал  адми-
нистр Это хорошо. В Америке деньги правят балом".
   - Не покажете ли вы мне его? Он сверился с листком бумаги.
   - Вы можете найти его в отеле "Джюри". Он указал его в своем  адресе.
Его зовут мистер Ба
   Скарлетт полуразвернулась, чтобы уйти, и оступилась, ища  равновесие.
Ее голос был странно тонок, когда она заговорила.
   - Это случайно не мистер Ретт Батлер?  Казалось,  прошла  целая  веч-
ность, пока глаза администратора вернулись к странице,  прочитали,  пока
он заговорил.
   - Да, именно так его имя.
   "Ретт! Здесь! Барт, должно быть, написал ему о своей конюшне, о расп-
родаже, о Дижоне. Он, наверное, делает то, что собиралась сделать я.  Он
проделал этот путь из Америки, чтобы помочь своему другу или  приобрести
победителя для чарльстонских скачек. Но теперь не важно. Даже бедный до-
рогой несчастный Барт не имеет значения, путь Бог простит меня. Я  увижу
Ретта. - Скарлетт сообразила, что бежит, бежит, толкает людей  в  разные
стороны, не извиняясь. - К черту всех и вся. Ретт здесь, всего какие-ни-
будь несколько сотен метров разделяют нас".
   - Ложа номер восемь, - выдохнула она стюарду.
   Он показал, Скарлетт заставила себя успокоиться,  перевести  дыхание,
чтобы выглядеть нормально. Никто не заметил, как колотится в груди серд-
це, не так ли? Она поднялась по двум ступенькам в увешанную флажками ло-
жу. Двенадцать жокеев в ярких рубашках стегали  своих  лошадей,  которые
бежали по огромному дерновому овалу, приближаясь к  финишу.  Все  вокруг
Скарлетт кричали, подбадривая лошадей. Она ничего не слышала. Ретт  наб-
людал за скачками в полевой бинокль. Даже в десяти футах она  могла  по-
чувствовать запах виски, он переступал с ноги на ногу. Пьяный? Только не
Ретт, он всегда мог сдерживать себя, выпивая.  Неужели  его  так  сильно
расстроило несчастье Барта?
   "Взгляни на меня, - молило ее сердце. - Отложи бинокль и посмотри  на
меня. Произнеси мое имя. Позволь мне увидеть твои глаза, когда  ты  ска-
жешь мое имя. Позволь мне прочитать в твоих глазах что-то обо мне.  Ког-
да-то ты любил меня". Радостные возгласы и стоны возвестили  конец  ска-
чек. Ретт трясущейся рукой опустил бинокль.
   - Черт, Барт, это мой четвертый проигрыш подряд, - засмеялся он.
   - Привет, Ретт, - сказала она.
   Он резко обернулся, и она увидела его темные глаза. В них не было ни-
чего, кроме раздражения.
   - Да, привет, графиня.
   Его глаза осмотрели ее от лайковых ботинок до шляпки  с  плюмажем  из
белой цапли.
   - Ты выглядишь на все сто.
   Он резко повернулся к Джону Морланду.
   - Ты должен был предупредить меня, Барт, чтобы я остался в баре.
   Пропусти меня.
   И он оттолкнул Морланда, протискиваясь к выходу с противоположной  от
Скарлетт стороны.
   Ее глаза безнадежно следили, как он нырнул в толпу. Затем наполнились
слезами.
   Джон Морланд неуклюже похлопал ее по плечу.
   - Скарлетт, я приношу извинения за Ретта. Он слишком много выпил.
   Тебе пришлось общаться с нами двумя сегодня. Не очень весело.
   "Не очень весело" - так Барт называет это? Быть попранной  "не  очень
весело"? Разве я просила о многом? Просто сказать "привет", назвать свое
имя. Что дает Ретту право сердиться и обижать меня? Разве я не могу сно-
ва выйти замуж, когда он меня выкинул, как мусор? Черт с  ним,  прямо  в
ад! Почему это ему прилично развестись со мной и жениться на  порядочной
чарльстонской девушке, наплодить порядочных детей, чтобы  вырастить  еще
больше порядочных чарльстонцев, но ах, так позорно мне снова выйти замуж
и делать для его дочки то, что обязан делать он".
   - Я надеюсь, он споткнется на своих пьяных ногах и сломает себе  шею,
- сказала она Барту Морланду.
   - Не будь столь сурова с Реттом, Скарлетт. Этой весной он пережил на-
стоящую трагедию. Мне стыдно за свою жалость к конюшне, когда есть такие
люди, как Ретт, с такими бедами, как у него. Я говорил тебе  о  ребенке?
Ужасная история. Его жена умерла при родах, а ребенок прожил всего четы-
ре дня.
   - Что? Что? Скажи это еще раз.
   Она так яростно затрясла его, что у него слетела шляпа. Он  посмотрел
на нее со смущенным испугом, почти со страхом. В ней было что-то  дикое,
чего он еще не видел в своей жизни. Он повторил, что жена и ребенок Рет-
та умерли.
   - Куда он пошел? - закричала Скарлетт. - Барт, ты знаешь, у тебя дол-
жно быть какое-нибудь представление, куда пошел Ретт?
   - Я не знаю, Скарлетт. Бар - его отель - любой другой бар - что угод-
но.
   - Едет ли он сегодня вечером в Англию?
   - Нет. Он сказал, что у него есть друзья, которых он хочет навестить.
   Он действительно поразительный парень, у него друзья везде. Знала  ли
ты, что однажды он был на сафари с королевским наместником? Какой-то ма-
хараджа принимал их. Я удивлен, что он так напился, и не помню, чтобы он
старался угнаться за мной. Он отвел меня в гостиницу прошлой ночью, уло-
жил в постель, ну и все прочее. Был в отличном состоянии. Я рассчитывал,
что он поможет мне пережить этот день. Но когда я спустился сегодня  ут-
ром вниз, портье сказал мне, что Ретт заказал кофе и  газету,  дожидаясь
меня, затем внезапно ушел, даже не заплатив. Я буду ждать его в  баре  -
Скарлетт, что это? Я не могу понять тебя сегодня. Почему ты плачешь? Это
я что-то сделал? Я сказал что-то не так?
   У Скарлетт ручьем текли слезы.
   - О, нет, нет, нет, милейший Джон Морланд, Барт. Ты не сказал  ничего
плохого. Он любит меня. Это самое лучшее, что я слышу.
   "Ретт приехал за мной. Вот почему он приехал в Ирландию. Не из-за ло-
шади Барта, он мог купить ее и все остальное по  почте.  Он  приехал  за
мной сразу, как только стал свободным. Он, наверное, желал меня  так  же
сильно, как я его. Мне надо ехать домой. Я не знаю, где разыскивать его,
но он может найти меня. Объявление о помолвке шокировало его, и я  рада.
Но это не остановит его. Ничто не остановит Ретта от стремления к  тому,
чего он хочет. Ретт Батлер плюет на титулы, на горностаи, на диадемы. Он
хочет меня и приедет за мной. Я знаю это. Я знала, что он любит меня,  и
была права. Я знаю, что он приедет в Баллихару, и должна быть там, когда
он приедет".
   - До свидания, Барт, мне надо идти, - сказала Скарлетт.
   - Ты не хочешь увидеть победу Дижоны? Как насчет наших пятерок?  Джон
Морланд покачал головой. Она ушла. Американцы! Удивительные типы,  и  он
никогда не понимал их.
   Она пропустила сквозной поезд на Дублин, опоздала  на  десять  минут.
Следующий отправится в четыре часа. Скарлетт в ярости кусала губы.
   - Когда отправляется следующий поезд в любом направлении? Мужчина  за
медной решеткой был медлителен до ужаса.
   - Вы можете поехать в Эннис, сейчас, если вас это устраивает.  Это  к
востоку от Атери, потом на юг. У этого поезда два  новых  вагона,  очень
хороших, есть поезд на Килдэйр, но вы не успеете на него, уже  прозвучал
свисток... Еще Туам, это короткая поездка и скорее на север, чем на вос-
ток, но паровоз лучший на всей западной ветке... мадам?
   Скарлетт проливала слезы на мундир мужчины у проходной  к  железнодо-
рожному пути.
   - ...Я получила телеграмму всего две минуты назад, моего мужа задави-
ла молочная телега, мне обязательно нужно попасть на этот поезд  в  Кил-
дэйр!
   Поезд провезет ее более половины пути к Триму и Баллихаре. Оставшееся
расстояние она пройдет пешком, если будет надо.
   Каждая остановка была пыткой. Почему они не могут поспешить?  Торопи-
тесь, торопитесь, торопитесь - вторил ее разум стуку колес.  Ее  чемодан
был в лучшем номере отеля "Рэйлвэй" в Голвее,  в  монастыре  монахини  с
воспаленными глазами заканчивали последние петельки в изысканных  круже-
вах. Все это не имело значения. Она должна быть дома, ожидая, когда при-
едет Ретт. Если бы только Морланду не потребовалось так  много  времени,
чтобы рассказать ей все, она бы успела на  дублинский  поезд.  Ретт  мог
быть там, впрочем, он мог пойти куда угодно, когда ушел из ложи Барта.
   Прошло почти три с половиной часа, пока приехали в Моэйт,  где  Скар-
летт сошла с поезда. Было уже больше четырех, но по крайней мере она бы-
ла в пути, вместо того, чтобы садиться в поезд,  который  только  теперь
покидал Голвей.
   - Где можно купить хорошую лошадь? - спросила она станционного  смот-
рителя. - Меня не волнует цена, только были бы седло и уздечка.
   Ей еще оставалось проехать почти пятьдесят миль.
   Владелец лошади пытался торговаться.  "Разве  это  не  половина  удо-
вольствия в продаже?" - спросил он позже своих друзей, покупая по  пинте
всем находящимся там мужчинам. Сумасшедшая женщина бросила  ему  золотые
соверены и умчалась, будто дьявол гнался за ней по пятам. Верхом! Он  не
хотел говорить, как много кружев показала она и  как  неприлично  высоко
открылась ее ножка в шелковых чулках и ботиночках, слишком  тонких  даже
для того, чтобы ходить в них по полу, не говоря о стремени.
   Около семи часов Скарлетт направила хромающую  лошадь  через  мост  в
Малли В платной конюшне она протянула поводья конюху.
   - Лошадь не калека, просто подвернула ногу и очень слаба,  -  сказала
она. - Медленно остуди ее, и она станет такой, как прежде,  правда,  она
никогда не была особенно хорошей. Я подарю ее тебе, если ты продашь  мне
одну из охотничьих, которых вы держите для офицеров в форте.  Не  говори
мне, что у вас их нет, я охотилась с некоторыми офицерами  и  знаю,  где
они берут напрокат лошадей. Поменяешь это седло меньше чем за пять минут
и заработаешь лишнюю гинею.
   В семь она уже была в пути, впереди ее ожидали двадцать шесть миль, и
она знала, где срезать, чтобы выехать на пересеченную дорогу.
   Она проехала мимо замка в Триме по дороге в Баллихару в девять часов.
Каждый мускул болел, а кости казались расщепленными. Но она была  немно-
гим более чем в трех милях от дома, а туманные сумерки нежными и мягкими
бликами ложились на ее глаза и кожу. Пошел слабый дождик. Скарлетт  нак-
лонилась вперед, похлопала шею лошади.
   - Хорошая выгулка, чистка и лучшая горячая смесь для  тебя,  как  там
твое имя. Ты брала барьеры, как чемпион. Теперь мы легко  доберемся  до-
мой, ты заслуживаешь отдыха.
   Она полуприкрыла веки и расслабилась. Трудно поверить, что утром  она
была в Дублине и дважды пересекла Ирландию после завтрака.
   "Через Кнайтсбрук есть деревянный мостик. Проехав по нему, я  окажусь
в Баллихаре. Одна миля до города, полмили по нему до перекрестка,  затем
вверх по подъезду, и я дома. Пять минут, не больше". Она выпрямилась  и,
прищелкивая языком, стала понукать лошадь пятками.
   Что-то случилось. Впереди Баллихара, а огней в окнах не видно. Обычно
к этому времени бары ярко светятся.  Скарлетт  ударила  каблуками  своих
нежных, изящных, городских ботинок. Она проехала  первые  пять  домов  и
увидела группу людей на перекрестке перед подъездом к  Биг  Хаусу.  Анг-
лийские солдаты. Что они делают, находясь в ее городе?  Говорила  же  им
раньше, что не хочет их присутствия. Какие докучливые, и именно  сегодня
ночью, когда она почти падает от усталости. Конечно, поэтому  и  закрыты
окна, англичанам не нальют и пинты. Избавиться от них, и все вернется  к
прежнему порядку. Жаль, что я выгляжу такой растрепанной.  Как  приказы-
вать людям, когда нижняя одежда торчит со всех сторон. Лучше пойду  пеш-
ком. По крайней мере, юбки не будут задираться до колен.
   Она натянула поводья. Трудно было не застонать,  когда  она  заносила
ногу, ссаживаясь с лошади. Она увидела солдата, нет, офицера, направляю-
щегося к ней от группы на перекрестке. Что ж, хорошо! Надо  сказать  ему
все, что думаешь, она как раз в таком настроении. Его люди в городе,  на
ее пути, не пускают ее домой.
   Он остановился перед почтой. Он мог бы, по крайней  мере,  подойти  к
ней, показав свои манеры. Скарлетт устало пошла вниз по главной улице.
   - Ты там, с лошадью. Стой, или я стреляю.
   Скарлетт быстро остановилась. Не из-за команды офицера, а  из-за  его
голоса. Она узнала его. Боже всевышний, это был единственный голос в ми-
ре, который она надеялась больше не слышать в своей жизни.  Она,  навер-
ное, ошиблась, она так устала, поэтому выдумывает, изобретает кошмары.
   - Ни у кого не будет никаких неприятностей, если вы вышлете священни-
ка Колума О'Хару. У меня есть ордер на его арест. Никто  не  пострадает,
если он сдастся.
   Скарлетт почувствовала сумасшедшее желание рассмеяться. Этого не  мо-
жет быть. Она расслышала, она узнала этот голос, последний раз он нашеп-
тывал ей на ухо слова любви. Это был Чарльз Рэгленд.  Один  раз,  только
раз за всю свою жизнь, она разделила постель с мужчиной, который не  был
ее мужем, и теперь он приехал с дальнего конца Ирландии в ее город арес-
товывать ее кузена. Это было абсурдно и невозможно. Что  ж,  по  крайней
мере, она может быть уверена в одном - если не умрет со стыда, посмотрев
на него, - Чарльз Рэгленд - единственный офицер во всей  британской  ар-
мии, который будет делать то, что она захочет. Уедет и оставит ее  и  ее
кузена, ее город в покое.
   Она бросила поводья и, пошатываясь, пошла вперед.
   - Чарльз.
   Как только она назвала его имя,  Чарльз  Рэгленд  закричал  "стой"  и
выстрелил из револьвера в воздух.
   Скарлетт вздрогнула.
   - Чарльз Рэгленд, ты что, с ума сошел? - прокричала она.
   Раздался второй выстрел, заглушивший ее слова, и,  казалось,  Рэгленд
подпрыгнул в воздух и упал ничком на землю. Скарлетт побежала.
   - Чарльз, Чарльз! Она услышала еще выстрела услышала крики, но не об-
ратила на них внимания.
   - Чарльз!
   "Скарлетт!" - услышала она, и "Скарлетт!"  в  другом  направлении,  и
слабо "Скарлетт" от Чарльза, когда она склонилась над ним.  Из  его  шеи
хлестала кровь, пачкая красную тунику.
   - Скарлетт, дорогая, пригнись, Скарлетт...
   Колум был где-то рядом, но она не могла смотреть на него сейчас.
   - Чарльз, ох. Чарльз, я позову доктора, я приведу  Грейн,  она  может
помочь тебе.
   Чарльз приподнял руку, и Скарлетт взяла ее в свои. Он не должен  уми-
рать, только не он, такой милый и любящий, такой нежный  с  ней.  Он  не
должен умирать, хороший, ласковый.
   Вокруг стоял страшный шум. Что-то просвистело у нее над головой.  Бо-
же, что происходит? Это выстрелы, англичане пытаются убить ее людей. Она
не допустит этого. Но ей надо найти помощь для Чарльза, а  там  слышался
топот бегущих сапог, и кричал Колум, и, о  господи,  помоги;  что  можно
сделать,  чтобы  остановить  это,  о  господи,  рука  Чарльза  холодеет.
"Чарльз! Чарльз, не умирай!"
   - Вон священник, - прокричал кто-то.
   Выстрелы раздавались из темных окон домов в Баллихаре.  Солдат  заша-
тался и упал. Сзади кто-то обхватил Скарлетт, она подняла руки,  защища-
ясь от невидимой атаки.
   - Позже, моя дорогая, не будем драться сейчас, - сказал Ретт.  -  Это
лучший шанс, который у нас когда-либо был. Я понесу тебя, расслабься.
   Он перекинул ее через плечо, поддерживая руками за  колени,  побежал,
пригибаясь, в тень.
   - Как отсюда выбраться назад? - спросил он.
   - Поставь меня, и я покажу тебе, - сказала Скарлетт.
   Ретт опустил ее. Его большие руки схватили ее за плечи, и он нетерпе-
ливо притянул ее к себе, быстро и крепко поцеловал и отпустил.
   - Было бы ужасно, если бы меня застрелили, и я не получил бы то,  за-
чем приехал, - сказал он.
   Она слышала смех в его голосе.
   - А теперь, Скарлетт, выводи нас отсюда.
   Она взяла его за руку и нырнула в узкую улочку между двумя домами.
   - Следуй за мной, к оврагу. Нас нельзя будет заметить, если  мы  туда
добежим.
   - Веди, - сказал Ретт.
   Он освободил руку и слегка подтолкнул ее. Скарлетт не  хотела  отпус-
кать его руку никогда. Но стрельба была громкой и  довольно  близкой,  и
она побежала в безопасность оврага.
   Ряды живой изгороди были высокие и плотные.  Как  только  Скарлетт  и
Ретт пробежали четыре шага в глубь оврага, шум схватки стал приглушенным
и неразборчивым. Скарлетт остановилась перевести дыхание, посмотреть  на
Ретта, осознать наконец, что они вместе. Ее сердце переполняло счастье.
   Но казавшийся отдаленным шум стрельбы отвлекал внимание, и