Книго 


---------------------------------------------------------------
     © Copyright Дмитрий Мирошник
     Email: [email protected]
     Date: 21 Aug 2001
     Date: 15 Aug 2002
---------------------------------------------------------------
     - Серега!  Слушай, ведь обед уже  скоро, а  бетона  все нет. Что делать
будем? Я  понимаю,  что ждать... Ладно, давай опять закурим... Смотри, какая
девка  идет!  Откуда она тут взялась? Практикантка?  Что, студентка, что ли?
Ничего так,  все  при  ней...  Я  сейчас  историю одну  вспомнил. Деваха эта
напомнила...Могу, конечно, делать все равно нечего...
     - Ладно, слушай. Значит, так. Жила одна баба. Ну, не баба еще, а девка.
Студентка. Училась в каком-то институте или университете, хрен его знает, не
важно, толковая такая была, все на пятерки , да на пятерки, серьезная, но не
то, чтобы как мышь  конторская, а  так, можно  сказать нашенская. С юморком,
живая  и  бегала  больно резво.Это  еще  когда в  школе училась она всех  на
стометровке обгоняла, аж пыль столбом! Второй  взрослый разряд у  девки был.
Это  в  школе-то!  Ништяк!  Ну,  ей  там  всякие  призы,  вымпелы,  грамоты,
туда-сюда, а ей - по барабану, слышь, так, мимоходом. У нее главное - учеба.
Такая  вот девка попалась. Ну, а в институт  поступила - снова  вся в учебу.
Книги, лекции, семинары, зачеты, лабораторные, что там у них, студентов, еще
бывает, хрен его знает,  но  все,что положено, делает, гранит  этот  грызет,
зубы точит, пар валит. Все путем.
     А там в ихнем институте тренер по  легкой был. Он  эту  девку приметил.
Глаз-то у  него наметанный,  сразу  понял  - толк будет. Подходит он к ней и
говорит.  Слышь,  говорит,  Ирина  (ее  Ириной   звали),  у  тебя,  говорит,
физические  данные  хорошие.  Я  тебе,  говорит, советую заняться  короткими
всерьез. У тебя какой разряд?  Та говорит, мол, второй. Ну  вот,  говорит. Я
тебе обещаю - будем заниматься индивидуально, и я из тебя через три года
     мастера спорта сделаю!
     Нет, он  мужик  был  нормальный,  в натуре.  Он на нее  не как на  бабу
смотрел,  а как  на машину, ну, которая ему тоже что-то там принесет. У этих
тренеров свои радости есть. Их, слышь, Серега, понять  можно. Ну, смотри. Ты
ей все показываешь,все свои секреты выдаешь, весь свой опыт вкладываешь, все
приемы,  потеешь, чтобы  тебя поняла,  объясняешь, как надо, и так -  каждый
день. А она - ну ни в дугу, ну ни в зуб ногой, бестолочь, да и только! А тут
-  самородок!  Девка  все  на  лету  схватывает,  а  как  побежит -  аж  дух
захватывает!  В натуре!  Ноги  -  как у  Апполона - хрен раздвинешь, задница
маленькая,  но  мясистая, дыхалка  как  у Соловья-разбойника  -  мощь,  да и
только!
     Стал он ее  готовить. На тренировках нагрузки давал большие, за режимом
зорко следил, ни тебе выпить, ни закусить,  спать ложись в десять, вставай в
шесть, ну в общем, хотел  из нее чемпиона сделать. Ну, ладно. Год проходит -
точно,  у девки первый разряд, чемпион города, по институту слава, почет. На
второй год, слышь,  уже кандидат в мастера, все соревнования выигрывает, все
соперницы - в заднице! Во как! И что думаешь? На третий год - все, стоп! Ну,
не бежит девка быстрее, вот  ведь елки-палки! В чем дело? Тренер недовольный
- у него  шарлышки уплывают, но в глазах - огонек хитрый, лукавый. Тренеры -
они, Серега,  ребята простые, хоть в школе,  хоть в институте вкалывают.  Им
правду-матку в глаза сказать - что нам два пальца... сам понимаешь. Подходит
он к ней, значит, и говорит:
     -  Слышь, говорит, Ирина!  Ты, говорит, мне правду скажи. Зачем ты себе
такие  цыцки  отрастила?  Набила полную  пазуху!  Ну как  ты  с ними  бегать
собираешься? Тебе, говорит, с такой грудью не по дорожке  беговой бежать, а,
извините,  в  ложе театральной  недвижно сидеть  в  декольте  на  двенадцать
персон. И чтобы все вокруг не на сцену смотрели, а на грудь твою, мать твою!
Значит, так! Или отрезай их к едреной матери, или давай прощаться!
     -  Во дает! Ну, насчет отрезать  это он,  конечно, загнул. У кого  рука
поднимется  такую красоту  уродовать? Это он, Серега, так пошутил, в натуре.
Небось,  сам  не  прочь  на  такие  цыцки лапы  положить. Но  он  мужик  был
правильный, тренер настоящий. Насчет цыцок  это он точно сказал. Я сам видал
по телеку, как покажут какую-нибудь чемпионку, так ведь ей можно и без майки
бежать - у нее же вместо грудей ребра торчат. Ну, некуда руки положить!
     -  Ну, понимаешь, девка не обиделась, понимала, что прав тр За два
года грудь  шарами вздулась, тяжелая стала. Побежишь, а она мотается, того и
гляди улетит к черту. А стянешь  лифчиком потуже - дышать тяжело, воздуху не
хватает Опять плохо! Ладно, говорит, ничего я резать не буду, спасибо вам за
все, говорит, и до свидания. Вот так! И разошлись они мирно.
     И  бросила девка  спорт,  ушла в науку по уши, книжки, лекции, задания,
зачеты, экзамены  - все , как положено.  Пушкин, Гоголь, Чехов, Толстой - по
литературе  пошла.  Все  экзамены на  пятерки  сдает,  задания  как  семечки
щелкает, степу повышенную получает, жизни  радуется. Ладно. Время  приходит,
последний курс,  выпускные экзамены, получает девка красные корочки. Слыхал?
Это, считай, круглая отличница, вот. Ей так на комиссии и сказали, мол, ты у
нас  на курсе лучше всех,  выбирай  себе место,  куда  работать поедешь. Ну,
чувиха подумала  и выбрала. И что ты думаешь, она выбрала?  Выбрала какой-то
портовый город  -  не то Ленинград, не то Одессу  - за тыщу верст от родного
дома.
     Мать  - в слезы, дочку  отпускать  не хочет. А отец - он  идейный такой
попался, говорит,мол, пускай себе  едет, она вон какая здоровая, пускай сама
себе жизнь  устраивает. И на мамашу цыкнул. Та и примолкла. И уехала девка в
город на море...
     Дай  закурить...  Сейчас...  Ну, вот.  Приезжает  с одним  чемоданом, в
городе никого  не знает. Дали  ей в гороно  направление в  какую-то школу  и
сказали, мол, у нас с жильем  напряженка, дать вам ничего не можем, придется
устраиваться  самой. Ладно.  В школе завуч обрадовался,  мол,  мы вас  давно
ждем, тут  у  нас училка одна  уволилась,  а  учебный  год на носу. А  Ирина
спрашивает,  где же  мне  жить придется,  как  устроиться? Тут  завуч  сник,
говорит,  ничем помочь не могу, придется вам в городе  по объявлениям  жилье
искать, может кто-то пустит.
     А в учительской  народу  много. Училка одна рядом сидела,  их  разговор
слушала, подходит к Ирине и говорит. Вы меня извините, говорит, я слыхала, о
чем  вы  с нашим  завучем говорили.  Могу  вам предложить  комнату  в  своей
квартире. Живу я  одна с  сыном в трехкомнатной квартире. Квартира  хорошая,
большая.  Сын  в пятом классе учится, мальчишка спокойный, не помешает.  Муж
мой умер, скоро пять лет будет, одной скучновато жить. А так вдвоем веселее,
да  и  коллеге  помочь  надо.  Меня  Олей  звать,  Ольгой  Сергеевной. Будем
знакомы...
     Обрадовалась Ирина,  что  все так просто  решилось. Стала жить  у  этой
училки.  Оля  ей  подругой стала,  помогала  по  учительским  делам,  опытом
делилась. А Ирина ей дома во всем помогала , готовить да убирать в квартире,
с Ольгиным сынишкой , Женькой, по литературе занималась, и жили они хорошо и
дружно.
     А тут...  тут закрутка такая, Серега... сейчас,  как получше сказать. В
общем, в одном подъезде с Ольгой жил моряк. Он на каком-то большом  пароходе
плавал,  грузовой пароход,  какие-то контейнеры  возил туда-сюда  по морю. В
загранку, между прочим,  не баран чихнул. И, понятное  дело,  холостой.  Ну,
конечно  с бабами  он дело имел,  но чтобы в загс,  так  ни-ни. Они от  него
тащились, да только толку не было. Классный был мужик!
     Как увидел он Ирину,  так  и стал за  ней ухлестывать.  Понравилась ему
она.  Втрескался  моряк  по уши, и  начался  у  них роман. Почти  год он  ее
обхаживал,  да  и  ей  самой  он  тоже  понравился. Короче, дело  к  свадьбе
повернулось.
     А Оля, подружка ее, говорит ей, ну на хрена он тебе, дуре, сдался? Ведь
он - моряк!Сегодня здесь, завтра - там, полгода в море, а ты - в окно гляди,
слезы утирай, сопли на кулак наматывай. Ну, она, конечно, не такими словами,
но в таком смысле - на хрена? Так нет! Вышла-таки за него!
     Ну,  ладно. Свадьбу скромную сыграли,  гости разошлись, он ее в постель
завалил и к делу приступил. А она - целка! Боится, члена стоячего в жизни не
видала,  хотя и  начитанная  была. Ну, он-то парень опытный, баб  перетрахал
о-го-го, не нам чета. Книжек всяких начитался по этому делу, все по науке, с
подходами, с  лаской, не  торопясь... В общем,  дождался он,  когда  она уже
готовенькая стала, и вломил по самый помидор! Вот, как надо, Серега!  И тебе
хорошо, и бабе приятно...
     А кобель он классный был. Он со своей елдой как  хочешь управлялся. Мог
за минуту кончить, а  мог и целый час ее жарить. Она за это время раз десять
кончала, из сил выбивалась, пощады просила. Ну, он тогда ей передышку давал.
Отдохнет она слегка, а он снова к ней пристраивается... Во, мужик был...
     Мужик, Серега, будь  он хоть  интеллигент, хоть работяга  последний, он
же, если  по-простому,  просто  зверь с елдой  и  все! Он  же как бабу какую
увидит, ему  же ее трахнуть  хочется. Если не Квазимода, конечно.Ему же  что
надо? Чтобы баба всегда под  рукой была. Чтобы он сказал -  давай!,  а она -
на, дорогой! Вот.
     Ну, он все по науке делал. Он же для себя старался! Книга у него редкая
по этому делу была,  индийская, как же ее... кажись, "Кама Сука" называлась.
Вот они ее вместе изучали, и тут же практикой  занимались. А там, едри твою,
каких  только  поз нету! И  лежа, и стоя, и  спереди, и сзади,  и сверху,  и
снизу, и сбоку, и на весу, и крючком, и волчком, и на качелях, и в ванной...
Мама родная!  Вот что значит  наука! Ну,  вот. Всю эту  книгу  она выучила и
всему  этому   делу   сподобилась.  И   трахаться   стала  без  страха  и  с
удовольствием.  Года  не  прошло,  как добился  он  своего  - сделал  из нее
классную бабу. Бывало,  утром сядет она на  него спящего верхом,  наклонится
над ним, да мазнет ему  лицо своими цыцками, а он , сонный, их ртом - хвать,
и готово, кол-то уже торчит!. А ей того и надо! Сядет на этот  кол верхом, и
погнали наши на Стамбул! Утренний привет у них назывался. А какие минеты она
ему делала! Он аж орал от  кайфа. Верно  ведь говорят - оральный секс... Вот
так.
     Ладно.  Жизнь идет, время  течет. Живет она в его  комнате, в  Ольгином
подъезде. Год проходит, второй... А  он  заявление сразу на квартиру  подал.
Мол,  я теперь женатый,  нам жить в одной комнате тесно, дайте нам квартиру.
Ну, он у них там человек заметный, ему через два года квартиру дали. Дать-то
дали, да на другом конце  города. Они  туда и переехали. Ему-то  все одно  в
порт надо, а ей, понимаешь, в старую школу ездить несподручно стало. Вот она
школу-то и сменила. Раньше с Ольгой, считай, каждый день виделась, а  теперь
- все, новое место, новые люди, привыкать надо, никуда не денешься.
     И тут,  Серый,  слышь, новый поворот у этой истории... Ты  дай  мне еще
закурить...  Мы успеем еще пожрать?  Двадцать минут осталось...Так, на чем я
... да!  Значит,  переехали  они в свою  новую  квартиру.  И решила она  все
по-новому устроить.  Новая мебель, постель, телевизор, там шкафчики-полочки,
бантики-шмантики,  всякий шурум-бурум,  чтобы уют,  покой и порядочек. Книги
свои  - целую библиотеку - вдоль стенки поставила, пыль каждый день сметает,
порядок блюдет. За гнездом следит, семейная баба стала, все путем.
     Как-то мужик  опять в рейс ушел, а ей делать  нечего - то ли каникулы в
школе,  то  ли что еще, но  только  времени, чтобы подумать, стало  много. И
стала  она  размышлять.  Вот,  думает, два года уже живем, трахаемся,  можно
сказать, на износ, гондонами не  пользуемся, а детей  все  нет! В чем  дело?
Интересно ей стало, понимаешь. Мужик из рейса приходит, а она ему и говорит.
Слышь,  говорит,  Витя,  а чего это  я все пустая хожу, не  брюхатая?  Сколь
твоего семени приняла, а все без толку.  Я, говорит,  ребеночка  хочу. Мужик
задумался  . А ведь  верно. Я  ее как  из шланга семенем заливаю, а баба все
яловая ходит. Ну, он парень деликатный такой был, ему ее жалко. Он ей,  мол,
ты не волнуйся, еще не время тревогу бить, давай подождем  маленько, может и
забеременеешь. И призадумался.
     С тех  пор  они  в постели, как на службе - не для  удовольствия, а для
пользы. Уж  не резвятся,  как раньше,  трахаются пореже  и с  осторожностью.
Проходит  несколько месяцев,  а все ничего, ну,  не беременеет  баба, и  все
тут!. Тогда  она  ему и говорит  нет,  мол,  я  так  больше  не могу. Давай,
говорит,  к  врачам сходим,  пусть  они  нас проверят  и скажут, в чем дело.
Согласился  мужик. Ему-то тоже ребенка  охота. Она ему и говорит, ты,  Витя,
сходи первый. Я слыхала, что мужиков  проверять легче. Ну,  он и пошел.  Вот
тут я посмеялся! Дает ему врач в руки стеклянную баночку и говорит, мол, иди
вон в ту комнату и приходи назад со своей спермой. Опешил мужик и говорит, а
где  я ее возьму? Посмотрел  на  него  врач  и спрашивает, ты что, шизнутый,
никогда онанизмом не занимался? Иди и без своего семени не возвращайся.
     Заходит  моряк в эту комнату,  а там, бляха-муха, окон  нет, а  на всех
стенах  голые бабы висят,  ну, фотки из заграничных  журналов.  Да  с такими
формами,  да  с такими  цыцками, да так тебе улыбаются, зазывают трахнуться.
Тут  не захочешь, а  готов будешь! Посмотрел морячок на них, стал перед той,
что  на  жену  чем-то  похожа,  вынул  свой  инструмент и давай  баловаться.
Чувствует,  дело к концу подходит,  подставил баночку, да брызнул в нее, как
из брандспойта. И хоть не все туда попало, но с полбанки набралось.
     Возвращается он к врачу, тот  баночку  взял, внимательно  посмотрел  на
свет, понюхал и говорит, мол, цвет и запах  в норме. Ладно. Взял он пипетку,
засунул  ее  в баночку,  и  накапал несколько  капель  на  такое  стеклышко.
Стеклышко  под микроскоп положил,  а сам к окуляру приник и  замер, смотрит.
Долго так смотрел, потом говорит  моряку,  иди сюда, посмотри в  эту трубу и
скажи, что ты там видишь. Посмотрел  моряк в этот бинокль, а там, е-мое, что
творится! Тыщи головастиков как угорелые бегают,  хвостиками дергают, друг в
дружку  тычутся.  Ну, что  видишь, спрашивает  до  Свои  сперматозоиды,
отвечает  моряк.  Точно!  А  не видишь  ли  ты, спрашивает доктор, среди них
мертвых,  которые хвостиками не дергают и  на  месте стоят?  Взглянул  моряк
снова  ,  долго смотрел и говорит нет, не  вижу. Правильно,  говорит до
Нету мертвых, все живые! И много их  у тебя. Тут не на  одну  бабу хватит. И
показал на баночку. У тебя, моряк, все в порядке, ты кобель хороший. Ну,  он
, конечно,  не  такими  словами,  это  я  тебе так  говорю...Выписал он  ему
справочку про это дело и отпустил с богом. Приходит моряк домой и показывает
жене эту справочку. Посмотрела она в нее и задумалась.
     Вот тут,  Серега,  трагедия  и начинается...  Слышь, а  мы  пожрать  не
успеем...  А?  Как   пропустим?  Не  жрамши?  Ну,ты  даешь!   Ладно,  слушай
дальше...Стала она размышлять.  Если  у него все в  порядке,  значит,  это я
виноватая. И стало у нее на душе как-то нехорошо,  словно камень какой-то...
Бездетная  баба -  это  что  же  за баба? Кому такая нужна?  Оно, конечно, с
другой стороны,  удобно - трахаться можно без всякого страха.  А  когда этим
траханьем сыта по горло, а понести никак не можешь...  Нет  у  бабы страшнее
горя,  чем пустой всю жизнь проходить. Это  на  ней как печать  ОТК стоит  -
брак.   Так  ведь  и  мозгами  тронуться  можно.  Такие   бабы  ненормальные
становятся, у них же на лице все написано. И жалко их, а чем поможешь?...
     Ну,  Ирина  погоревала маленько  и решила -  буду  по докторам  ходить,
лечиться буду,  а  ребеночка рожу! Правильная такая  была...  И пошла  она к
врачу.  Рассказала  про свою беду, справочку  мужнину  показала. Выслушал ее
врач и говорит, давай начнем с простого. Сейчас я, говорит, посмотрю тебя по
твоей женской  части, все ли у тебя в порядке, а  там видно будет. Усадил он
ее в  такое специальное кресло бабское. Лежишь ты в  нем  на спине,  ноги на
железных подставках, раздвинуты шире некуда, все промежности  как на витрине
выставлены.  Берет он в руки  блестящие инструменты и начинает у нее внутрях
ими ковыряться. Ковырялся, ковырялся,  чуть до горла не добрался, закончил и
говорит.Все, говорит, у тебя по женской части в порядке , придраться  мне не
к чему. С такими органами, говорит, могла бы рожать каждый год.
     Вот это  да! Выслушала его Ирина и спрашивает, а в  чем тогда дело? Ну,
говорит,  причин  может  быть  очень  много.  Дело  это  тонкое,  надо  тебя
потихоньку исследовать. Да только знать  ты должна, что быстро не получится,
исследования сложные,  много  времени потребуется.  А  она  ему  - я на  все
готова, я лечиться буду, я родить хочу.
     Ладно. Начали  ее  исследовать. Анализы  крови,  мочи,  мазки  какие-то
откуда только не брали, температуру в заднице  зачем-то мерили, рентгеном ее
сколько раз просвечивали, трубы  какие-то  у  нее внутри продували,  гормоны
разные измеряли - ну, всю бабу перетрясли, а найти ничего не могут.
     Это я тебе так просто пересказал, для скорости, а на самом деле вся эта
канитель  года три  тянулась.  Насмотрелась она за  это  время  на таких  же
бесплодных  баб, и  жалко ей  себя стало.  Это за  что же  такое  наказанье,
господи?
     И вот вызывает ее врач  и говорит. Я,  говорит, с  тобою уже  три  года
вожусь, все, что нужно было, проверил,  все  анализы твои просмотрел и смело
могу  тебе  заявить   -  ты  абсолютно  здоровая  баба   и  можешь  запросто
забеременеть.  Муж твой тоже  совершенно  здоров.  А детей у вас нет потому,
говорит, что  у вас  с  мужем  половая  несовместимость.  Не  принимает твой
организм его семени! Такие случаи , хоть и  редко, но бывают.  Так что, если
хочешь родить, то выбирай своему пацану другого папашу.
     Сечешь,  Серега! Такое  услышать! Вышла она от  него обалдевшая. Вот-те
новость!  С одной  стороны, у нее камень с души сняли - нормальная  я,  могу
забеременеть. А  с другой -  новый камень, да  на  то  же место, да  еще  не
знаешь, какой тяжелее... Она же любит его,  морячка-то своего! Как  она  его
бросит? Вот ведь незадача! И потом,  скажем, ушла  она  от него.  А  куда? К
кому? К кому, спрашивается? Ей-то уже к тому времени тридцать два года было.
Тяжко  бабе в таком возрасте мужика-то найти. Нет, конечно, чтобы его к себе
в  постель затащить - тут  проблем  нет. А вот чтобы зацепить, да на якорь у
себя поставить - это потруднее будет. Озадачил ее этот врач...
     Слышь, Серега, а ведь обед уже  кончился! Бригадир с нас штаны спустит!
Как насрать?  Да ты  что? Ну,  ты даешь... Да  нет,  не надо  пока... Я  уже
обкурился...  В горле першит, давно  так  много не говорил. Ладно, коли так,
пойдем  пивка  по одной пропустим, я угощаю!  Все равно, бетона нету, делать
нечего, а опалубка готова давно. Пошли! Да доскажу, доскажу, не боись...
     ... Так, ну, поехали!...  Ух, хорошо! Ты соли  немного...с краю, ага...
хватит. Ну, как ?
     Пиво  - ничего, свеженькое...  Ладно, о чем это мы?...Да, значит, с той
поры все у них с Витей стало плохо. Ну, не плохо, а как-то иначе, без кайфа.
Как трещина на фарфоре - вроде  бы целая чаша, а уже  не  то, не звучит  как
раньше. Выходит, что каждый из них сам по себе как первый сорт, а вот вместе
-  говенная парочка, пустая. Это же на психику,  знаешь, как давит! И думает
из  них  каждый  - а что же дальше-то делать? Вот положение!  Ему-то  уже за
сорок было.  Коли с Ириной оставаться, значит, без детей умирать придется. А
ему сына хотелось. Какому  мужику пацана  не хочется? И  вроде бы торопиться
надо, чтобы новую бабу найти,  да успеть окрутить, а время не  ждет. А Ирину
он любил, это точно, и жалко ему с нею расставаться. Вот влип мужик! И у нее
не лучше! У нее-то время еще быстрее  летит. Мужик, он и в шестьдесят  может
кого угодно мамашей сделать, а баба и в сорок уже не всякая родить сумеет.
     Вот ведь как жизнь, сука, все перевернуть может! Ну, вот только что был
полный шик,  а тут - бабах  - и яма с дерьмом! И ходишь ты в  этом дерьме, и
никакой тебе радости  нет. И в постели у них теперь все иначе стало. Раньше,
считай, каждый  день, а теперь раз  или два  в  неделю, и  то  без  прежнего
удовольствия, а так, по необходимости. Раньше, бывало, сама его заводила, на
кол напрашивалась, а теперь и увильнуть норовит... И стала она замечать, что
когда Витя в рейс уходит, то ей как-то легче  на душе становится. Что же это
значит, что нам разбегаться нужно, что ли? Ты, Серега, только вникни, это же
страшное дело, когда судьба такое откалывает!...
     В школе у  нее экзамены идут, каникулы  скоро, а Витя ей объявляет, что
уходит  в рейс.  Куда-то там по Америкам-Европам эти ящики  возить, будь они
неладны, да не меньше чем на четыре месяца. Ни хрена себе! Ей-то, правда, не
впервой одной оставаться, уже привычная.  Уплыл  он на своем пароходе, а она
одна дома осталась.Тут  и каникулы  начались, лето, жара. Дома одной  сидеть
неохота, делать нечего, от оболтусов отдохнуть хочется,  вот  она  по городу
гуляет, на пляже лежит, загорает, по паркам прохаживается, в разные магазины
заглядывает, время свое убивает. И встретила однажды знаешь кого? Правильно,
Ольгу, подружку свою давнюю. Обе они обрадовались, столько лет не  виделись,
даром  что  в одном городе живут. Пригласила Оля ее  к себе.  Мол,  посидим,
потреплемся, выпьем по маленькой. Сидят они у Оли, друг дружке о жизни своей
рассказывают, винцо попивают.
     И рассказала Ира подруге про беду свою бабью, про мученья свои женские,
да  сомненья свои горькие. Расчувствовались обе,  расплакались.  Жалко Ольге
подругу,  да только чем тут поможешь? Разве что советом да сочувствием.  Ты,
говорит  она,  сама  должна  решить, как  тебе дальше  быть.  Если  решишься
бездетной быть, то  оставайся с  Витей. Но, говорит, это решение  трудное. А
вдруг потом,  через несколько лет, пожалеешь, что не ушла  ,  не завела себе
ребенка,  а уж и поздно будет. Баба без ребенка  -  инвалид. Думай, подруга,
думай, тебе решать...
     И  снова  они  заплакали  и ничего  не решили. Ладно. Выпили они еще по
одной.  Ира  слегка успокоилась и стала спрашивать  Ольгу про ее дела. Какие
мои дела - это уже Оля говорит.  На себя-то я уже рукой  махнула, кому нужна
такая старуха ( а самой-то чуть больше  сорока). Вот  Женька мой создает мне
проблемы. Какие? Что он застенчивый, так ты сама знаешь, рядом  жила, должна
помнить. Это он сейчас на пляж пошел скупаться, а  так все дома сидит, книги
читает, глаза портит, и ничего ему  больше  не надо.  В  школе проблем  нет,
учится  хорошо, да вот друзей у  него нет,  не хотят ребята с  таким заумным
водиться, а к девчонкам он и не подходит даже. Есть, говорит, еще одно дело.
Уж не знаю, как  и сказать. Парень-то взрослый, и  постель по ночам пачкает.
Белье  стираю,  а его трусы и простыни спермой забрызганы. Понимаю,  что это
нормально, да  ведь уж четвертый год пошел, как началось это у него.  Да все
чаще  случается. И  откуда у  него  столько спермы? Видно, пора  ему мужиком
становиться, да только как  это сделаешь. Мы с ним хоть  и  дружно живем, да
как-то неловко мне с ним на  эту тему говорить. Да и что я сказать ему могу?
Давно я  об этом думаю, да  ничего толкового придумать  не  могу. Уж грешным
делом подумала,  что лучше меня самой с этим делом никто  бы и не справился.
Знаю, случается такое, сама читала. Но не годится для  меня такой способ. Не
смогу я из матери в любовницу превратиться.  Да и не это главное. Боюсь, что
изменит  он ко мне отношение, потеряю  я его уважение, хоть и добра  хочу. А
для меня это - смерть, хуже быть не может.
     Это, Серега, она верно сказала. Как-то я читал, что у нас где-то случай
был. Баба служивая, в милиции  работала  в паспортном столе,  со своим сыном
как  с любовником жила.  Без мужа его  воспитывала, а как  подростком стал -
уложила  к себе  в постель. Да так  ей  это понравилось, что до его двадцати
двух лет от себя  не отпускала, ко  всем  его  девчонкам  ревновала и довела
парня до самоубийства. Кабы не это, так и не узнал бы никто. Посадили ее...
     Можно было бы, Ольга говорит, проститутку поискать, да тоже плохо - как
бы у  него ко  всем женщинам после  этого отвращение не родилось. Еще  знаю,
бывают такие  разбитные  бабенки, что  это  дело  ой как любят и за  мужиком
готовы погоняться,  да только где  такую найдешь,  они  о  себе  рекламу  на
заборах не расклеивают. А если бы к такой моего Женьку в постель уложить, то
было бы  неплохо, уж  такая смогла бы его научить. Вот  помню, говорит,  муж
покойный  рассказывал,  что  у древних евреев был такой  обычай - как  парню
семнадцать лет стукнет, так его родители нанимают ему специальную женщину, и
она за деньги из этого парня  мужика делает.  Да  не просто так,  а со всеми
премудростями. Сама  знаешь, сколько всякого кайфа в постели получить можно,
да только они учили ребят радость и бабе суметь дать. А это  наука посложнее
будет,  таких  ученых  мужиков  ценить  о-го-го  как  надо.  И  заметь,  что
интересно, эти древние еврейки только с семнадцатилетками возились и никаких
взрослых  мужиков  до себя  не  допускали. И  были они у  народа в почете  и
уважении. Ты смотри, Серега, что эти евреи придумали! Это надо же!...
     Долго сидели они так, разговаривали про жизнь,  всю  бутылку скушали, а
наговориться все  никак не могут. Тут  дверь открывается, и входит Женька. С
пляжа пришел. Посмотрела на него Ира и говорит, Женька, какой же ты  большой
стал! Я тебя и не узнала! Слышь, а как узнаешь, если  последний раз лет пять
назад  видела. Чужие дети  быстро растут! Смутился Женька, покраснел. Сел  к
ним  за  стол,  сидят  они,  разговаривают,   чаи  попивают.  Вдруг   Женька
спрашивает, теть Ир, у тебя  ведь  библиотека  дома есть.  Может, есть в ней
такая  книга, называется "Князь Серебряный"? Ира стала вспоминать и говорит,
да, есть у меня такая, должна дома лежать. Женька  тут от радости чуть с ума
не сошел. Дай почитать! Пожалуйста, бери. А он - я ее  давно по  городу ищу,
редкая она. Можно ее сегодня взять? Отчего же нельзя, можно. Попрощалась Ира
с Ольгой и поехали они с Женькой за книгой. Через весь город в автобусе да в
троллейбусе,  в  жару,  к  дому  подъехали  -  Ира  вся  вспотела,  под  душ
захотелось. Она Женьку к книжным полкам подвела, "Князя Серебряного" нашла ,
ему подала , а  сама  - в  ванную. Он книгу схватил, к окну подошел и тут же
читать начал.
     А тут, Серега, новый кульбит у нашей истории...  еще по кружечке.
Хрен с ним, с бригадиром! Что-нибудь придумаем, а?...
     Вошла Ира в ванную, одежду скинула, под душ стала, освежается.  Хорошо!
Сразу  легче стало. А из головы  все  никак разговор с  подругой не выходит.
Верно  ведь  говорит Ольга, может, жалеть буду, что не ушла, не попробовала,
не испытала материнства, не состоялась как женщина. Интересно, что же  легче
- прожить  с мужем, но без ребенка, или, как Ольга, без мужа, но с ребенком?
Ой, господи, да и то, и то плохо. Вот в чем дело. Если бы во  мне дело было,
если бы я была виновата, что детей у меня не будет, тогда все ясно было бы -
сиди, не  рыпайся,  держись  за  мужа, в  рот ему  заглядывай,  все  желания
выполняй, не  ругайся, веди себя смирно,  чтобы не осерчал, да не выгнал  бы
тебя на улицу, бесплодную да никому не нужную. А так - другое дело. Выходит,
надо разводиться, да новое гнездо строить. А с кем? Мне тридцать два. Кто на
такую позарится? Мужики женятся в двадцать пять, ну  в тридцать. Им  подавай
молоденьких, да еще девственниц обязательно. Куда  тебе с  ними тягаться! Ты
для них  старуха перезрелая. На  сверстников рассчитывать не приходится, они
все давно по домам своим сидят, с женами да детьми время проводят. У них все
проблемы  решены давно. Конечно,  блудливые среди них часто  попадаются, они
переспать  с тобой завсегда готовы, но чтобы ради тебя семью бросил - это не
каждый день  случается.  И  что  же  тогда  тебе делать придется -  как змея
подколодная  высматривать,  где  что  плохо  лежит,  да  атаки  планировать,
хитрить, притворяться, в любовь играть, заманивать,  выставлять напоказ свои
прелести,   вертеть  задом,   чтобы  тебя   заметили   ...   Противно   это,
унизительно...
     Даже, допустим, клюнул кто-то семейный  на тебя. Это сколько же времени
надо, чтобы  он решился от жены  к тебе уйти. Он  же будет все взвешивать да
сравнивать тебя  со своей  женой. Даже если ты точно лучше - и на кухне, и в
постели, и  умом , и сердцем, то есть у его жены важное преимущество - у нее
есть  дети. И будет совестливый мужик метаться между женой и тобой, попортит
крови и  тебе,  и  себе, и жене,  и детям , испортит жизнь и себе, и тебе на
долгие годы. А в глазах молвы будешь слыть стервой или сукой, той, что своим
передком слабого мужика  заманила. И  будешь себя чувствовать воровкой - и у
других  отняла,  и  себе плохо  сделала. А  то, глядишь,  он и  назад к жене
вернется.... А если не совестливый попадется - так он и от тебя легко уйдет.
Если не назад к  жене, то другую кралю бысто найдет... А подходящих холостых
мужиков почему-то  никогда не бывает.  Ну, теоретически они, конечно,  есть,
только  практически  никогда  не  встречаются. А если  все же встретишь,  то
окажется  либо  алкаш, либо больной, либо шизофреник, с пардоном. Никудышный
вовсе. Вот и решай, что делать будешь.
     Ну, хорошо. Не буду  я красть чужих мужей,  не подходит мне  это. Найду
себе мужика постарше,  чтобы на  него никто не зарился. Что, не может такого
быть? Только вот почему-то все мужики, как только свободными становятся - то
ли вдовеют,  то ли разводятся -  так сразу  себе новых  подруг  находят. Или
подбирают  их  быстро   шустрые  бабенки,  или  они  сами  начинают   быстро
соображать,  да только и  среди них  мало кандидатов на  твое сердце.  Да  и
возраст у  них такой, что усомнишься, а сможет ли он сделать тебе ребенка. А
ребеночка-то как хочется!...И  что  же  у  нас  в  итоге получается? С одной
стороны, если с Витей остаться, то будет тебе неуютно  и тревожно - а  вдруг
он  решится  сам уйти  и с другой бабой  детишек настрогать? В любом  случае
детей  в  таком  разе  у  тебя  не  будет.  Плохо.  А   с  другой  -  полная
неизвестность. Может, найду какого мужика и сделает он мне ребенка, а может,
что и нет, не найду. Но хоть надежда есть, что найду. Что же лучше? И что же
делать? Как решиться?  Мама  моя родная! Ну что  же это такое?  Как же быть?
Есть еще один вариант - лечь под любого мужика, чтобы только семя его во мне
проросло, да и забыть обо всем на свете, взрастить его, родить, и жить одним
своим  выстраданным, желанным, единственным.  Молиться на  него  всю  жизнь,
лелеять,  беречь пуще глаза, а на себя  уж и рукой махнуть можно! Только вот
как узнать, под какого мужика надо лечь и сколько раз  с ним прокувыркаться,
чтобы забеременеть? Кто тебе даст гарантию, что с первого раза понесешь? Вот
и  станешь всех мужиков "на всхожесть" проверять?  Так ведь можно и по рукам
пойти. И не узнаешь,  кто же  отец твоего ребенка.Так, что ли? Да что же это
такое? Почему, за что мне такое наказание? И не поможет никто! Права Ольга -
сама я должна решать. Кстати, Ольга и сама  в  похожем положении. Уж сколько
лет  одна, без мужа живет,  сына воспитывает. Что  она мне говорила сегодня?
Плохо, не  сладко  ей  приходится. Замуж  не смогла  выйти.  Слова-то  какие
гнусные - не  смогла выйти. Будто от нее что-то  зависело. А  ведь  баба как
баба,  при  фигуре,  при ноге. Чего  мужику  еще  надо? Ан нет!  Десять  лет
колдыбается одна, сына ростит, на себе уж крест поставила. А ведь бабе всего
сорок два!  Это  что же  получается? И я через десять лет с крестом  на себе
ходить буду? Мама моя родная! Да что  же  это делается? Еще родить никого не
успела, а уже крест на себе ставить готовлюсь!
     Ладно, как бы  там  ни  было, а с  Витей  уже не жизнь будет, да  и ему
самому  тоже плохо  будет. Жалко его.  Тоже  без вины виноватый.  Зачем друг
друга мучить? Разводимся! Все, решено! Разменяем квартиру на  две маленькие,
и каждый своей жизнью заживет, новой и непонятной. И буду я,  как те древние
еврейки,  ну, вроде как все  в сексе понимаю, сама по себе  - полный  шик, а
копни глубже - семьи нет, детей нет.  Только и пользы, что юнцов постельному
делу  могла  бы  учить. Но  у  евреев эти бабы были  в уважении, а  меня кто
уважать станет? За что? Кому  я пользу принесла? Кого мужиком сделала? Стоп!
Ольга про  Женьку  мне давече рассказывала,  что хотела  ему разбитную  бабу
найти, чтобы стал мужиком...А я-то уже вроде как разбитной становлюсь...
     Вышла она из душа, стала полотенцем вытираться. Чувствует, сердце стало
как-то сильно биться, кровь к голове прилила. Стоит  перед зеркалом, на себя
смотрит, мысли в голове  мелькают  быстро, не ухватишь,  не уследишь, логики
никакой, одно странное  волнение,  и  сердце стучит, вон как бухает,  словно
молоток...  О  чем это  он со  мной в автобусе  говорил... литература  конца
прошлого века.  Коль не  знала  б,  что  ему семнадцать, поверила бы, что со
сверстником  говорю. Мысли  зрелые,  не  избитые,  чувствуется, что  свои. И
спорит хорошо, с  аргументами, обоснованно. Послушаешь его  и подумаешь, это
кто же из нас  учитель литературы  -  я или  он? Хороший  мальчишка  у Ольги
растет. А вот поди, тоже проблемы.  Но  тут я  , кажется, смогу ей помочь. И
случай-то  подходящий,  как  раз  для   такого  дела...  Правда,  совсем  не
представляю, как за такое дело браться, как  начать,  как дать  понять,  что
хочу его мужиком сделать  да в постель свою уложить - никогда  никого, кроме
Вити, не знала, опыта в  этом никакого нет,  волнительно  как-то.  Но что-то
новое, неизведанное, азарт появился, сердце стучит, аж слышу.  Как на охоте.
Уж  в  постели-то  я  не  растеряюсь,  там  я  дело  знаю.  Ладно,  давай-ка
по-простому, без всяких  премудростей да прелюдий. Семнадцать лет - это тебе
не  семьдесят, заводить  не надо. Только покажись ему раздетой... Ну, Ирина,
давай, покажи этим еврейкам, как русские бабы им носы утирают!...
     Одела она  на себя  махровый  халат,  завязала пояс  и  босиком вошла в
комнату. А Женька у окна стоит и книгу читает. Неслышно прошла Ира по ковру,
стала  за  его спиной,  положила  руки  ему на плечи  и  повернула  к  себе.
Посмотрел на нее Женька удивленно, но ничего не сказал. Книгу из его рук она
взяла  и на подоконник положила. Развязала пояс, распахнула халат и сбросила
его на  пол.  Стоит перед ним голая и в глаза  ему  молча смотрит. У  Женьки
челюсть отвисла, а глаза из  орбит вылезать начали. Взяла  она его за руки и
положила его  ладони на  свои  цыцки. Женька  что-то промяукал,  засопел,  а
пальцами  по ее  цыцкам шевелить начал. А она тем  временем  застежку на его
брюках  расстегнула,  змейку  спустила,  брюки  сами  на пол  и  упали.Потом
расстегнула все пуговицы на его рубашке и рубаху с него сняла.  Когда рубаху
с его рук сдергивала, женькины руки от своих грудей отвела, чтобы не мешали.
А когда рубаха уже на полу была, его руки сами на цыцки легли....
     И  вот, Серега, стоит  этот очкарик  перед  нею  голенький,  и меч  его
горячий к первому бою  готов. Берет она этот  меч  в  свою  руку и  на  этом
буксире, пятясь, ведет его  к  постели. И идет  этот теленок  за нею, а руки
свои  на  ее  цыцках  держит. Так дошли они  до постели, и она упала  на нее
спиной, а  Женька на нее сверху, но руки от грудей не отводит! И  раздвинула
она ноги, и вложила его меч в свои ножны...
     Ты  погоди, смешного тут мало...  Ты себя вспомни, свою  первую бабу. Я
как свою вспомню, так мне  аж тошно становится. Она  ж надо мной издевалась,
что  я ее  дырку найти  не мог, и ведь не  помогла  ничем, сука,  лежала как
колода да похихикивала, а я у  нее между ног терся.Видать, весело ей было со
мной, семнадцатилетним-то.. Ладно, чего вспоминать.
     Ну вот, только он в нее вонзился, как  тут же задергался,  как заяц,  с
бешеной  скоростью.  Она и сообразить ничего  не успела,  сделать  ничего не
смогла, смотрит - а он уже голову задрал, глаза к небу закатил, завопил, как
резаный баран, и распластался на ней, как пулей пробитый. Все, кончил! Лежит
на ней, дышит как паровоз, мычит  что-то, понять ничего не  может. Осторожно
повернулась  она  на бок, уложила его на спину, чтобы в себя пришел, сама на
спину легла, смотрит  в  потолок и  думает.  Так, думает, и чему же ты, дура
старая, его научила? Те древние еврейки от тебя бы со смеху еще раз подохли!
Ты за  что  взялась?  Какая  из тебя по  сексу  учительница? Кого ты,  дура,
научить  можешь? Разве так учат? Ты вспомни, как  Витя с тобой возился,  как
ласкал, как терпеливо объяснял, что к чему, как готовил тебя...  А ты что же
делаешь? Откуда знать этому несмышленышу про женское тело и что с ним делать
надо? Куда ты погнала, не сказавши ни слова? Какой пацан не обалдеет, увидав
голую  бабу перед своим лицом?  Да еще  и грудь свою  ему в  руки сунула! Да
другой на его месте мог и не прикоснувшись к тебе кончить!...
     Так, Серый, думала она, глядя  в  потолок. Поняла, что ее это вина, что
из-за  нее  все так получилось...  Вдруг чувствует, как он  рукой  ее  цыцку
ласково  так  поглаживает,  а глазами своими  близорукими на  нее уставился.
Первый раз бабью грудь  живьем видит и даже трогать может! Затихла она, ждет
чего-то, а одной рукой его обняла и ласково  к себе привлекает.  Он ее грудь
осторожно так ласкает, целует, прижался  к ней. Тут Ирина почувствовала, что
он снова к бою готов. Ну, думает, теперь я парадом командовать буду. Проведу
этот бой  по всем правилам постельного искусства... А он уже соски ее сосет,
да так нежно, приятное щекотание растеклось по груди, соски набухли, вылезли
из  грудей  торчком, истома тело  свела...Интересно, откуда  этот  мальчишка
знает такое...  Это  ведь  точно, что еще никто не учил...  Значит,  изнутри
идет, по инстинкту, по натуре...
     Она его рукой к себе направила, ноги призывно  развела, а он понятливый
оказался - быстро на нее сверху залез и в исходной позе замер, команды ждет.
Она его кол  к месту пристроила и  говорит, ты меня слушай, не  торопись,  я
тебе помогу. Руки ему на задницу положила и слегка надавила. Он в нее вошел,
а  она продолжает давить. Он ее  слушается и все глубже проникает. Как дошел
до  упора, так  она руки ослабила, он назад  и подался. Хорошо, говорит она,
так и  давай, только не спеши. Он,  не торопясь, и начал пахать. На этот раз
все по-настоящему было. Она-то баба  опытная была, сама начала ему навстречу
двигаться, помогала  ему  ритм  держать, не сбиваться. Через какое-то  время
вдруг  почувствовала, как уже подзабытая горячая волна захлестнула ее тело и
поняла,  что кончает. Вот это  да!  Не  ожидала  она от себя  такого. Женька
продолжал, а она на  миг  напряглась, затаила дыхание, замерла, и  вдруг как
зашлась в экстазе, забилась в сладких судорогах, кончила. Женька  и  сам был
на подходе,  его уже ничто не могло сбить. Это мы с тобой, Серега, знаем - в
такой момент хоть кол на голове теши, а все равно кончишь.
     И вот он снова закричал от несказанного удовольствия, и снова рухнул на
нее, как подкошенный. Но ты заметь, что, подлец, делает! Только что  кончил,
еще дышит, словно  вагоны разгружал, а уж  губами своими толстенными всю  ее
исцеловал - лицо, шею,  грудь, волосы. Руками ее обнимает, к себе прижимает,
от  радости  слова сказать не может, на губах улыбка, как  у блаженного, все
лицо аж светится. Нет, ты, конечно, можешь сказать, что это лажа, но я точно
знаю, что от первой бабы - след на всю жизнь. Ладно, это я так, к слову...
     Лежат они оба, в себя приходят. Она глаза закрыла, хорошо ей.  Давно уж
такого с ней не было. Отчего бы  это, думает. Что такого сделал со мной этот
неумеха, что  я как дура  влюбленная  забилась  в таком кайфе, даже  неловко
как-то. Это что  же  он  про меня  подумать может? Вроде бы учить взялась, а
сама как ученица себя веду... Нехорошо это...
     Это  уже  не  на  учебу  похоже,  а  на  что-то  другое...  А  на  что?
Учительница-то  вроде  другое чувство  испытывать  должна... С этим  мне еще
разобраться надо... Вдруг слышит:
     - Теть Ир, а еще раз можно?
     Открыла  глаза -  а  он  опять готовый! Ну,  тут она вошла в роль - раз
взялась  учить, так надо  же  научить  чему-нибудь.  Можно, говорит,  только
сначала  рассмотри хорошенько  то поле, на котором  ты пахать  собрался. Ну,
понимаешь, она не такими словами, это я тебе так... И устроила ему ликбез по
этому  делу.  Вот  тут она как стала  говорить,  так  и  почувствовала,  что
никакого стеснения не  испытывает,  что все ее тревоги и  опасения позади, и
что слушает он ее внимательно и с деликатностью. И не думала она раньше, что
сможет легко и просто говорить о таких вещах с сыном своей подруги.
     А теперь,  говорит, я тебе  помогать не буду, попробуй все сам сделать.
Вот ведь какая! И что ты думаешь? Таки справился сопляк! Сам все нашел, куда
надо  вставил,  и  не  торопясь,  как  положено мужику,  свое  дело  сделал.
Расцеловал  ее,  повалился  на спину  и  затих,  довольный.  И тут,  Серега,
задумалась  наша баба. Это  что же я наделала? Кому все это было нужно? Кому
польза?  Ладно, Женька  первый  раз  бабу  поимел,  ему  на  пользу.  Может,
перестанет  робеть  перед  девчонками.  Может быть,  у  Ольги проблем меньше
будет.  Правда,  одна проблема появится  - как  мне  Ольге в глаза смотреть,
когда я ее сына соблазнила. Вот ведь о чем совсем не подумала ! Поди объясни
ей, что хотела ей же помочь!.Как же быть теперь? Неужто прятаться от хорошей
подруги? Неладно, однако.  Тут, правда,  есть отдушина - Ольга говорила, что
сама подумывала сделать Женьку мужиком, да удержалась , поразмыслив. А я - я
ведь под разбитную сошла, избавила Ольгу от греха. Может, зачтет мне это моя
подруга. Так,  а мне-то самой  зачем это надо было? Да, бзыкнула, было! Ведь
как жизнь повернулась, как на перепутье стоишь. Не часто в жизни  приходится
решать - разводиться с мужем или нет. Все время про это думаешь,  места себе
не  находишь. А  тут  -  Женька с  ольгиными  проблемами. Такой симпатичный,
умненький...  Вот и  бзыкнула.  Только вот  теперь  ясно, что  одного  урока
мало... Чему можно  научиться за один  урок? Так себе,  введение в  курс ...
общие представления...Но  ведь не  собираюсь же я всерьез  учить его дальше!
Чтобы  до высшего  пилотажа в постели дойти - это сколько  времени надо! Тут
одного  бзыка мало,  тут не случай  нужен, не обстоятельства  подходящие,  а
что-то поболее. Он,  конечно, смешной, неумелый, ласковый, послушный. Такого
и учить было бы приятно  - не ухмыляется  скабрезно,  все всерьез принимает.
Станешь его учить и присохнет к тебе, не оторвешь. И тогда всем плохо будет.
Теперь-то я понимаю, что опытные бабы в необстрелянных юнцах находят. Есть в
них та  первозданная природная чистота ,  незатертая опытом,  что  волнует и
покоряет женщину. На него ведь это  как с неба свалилось, как дар божий - не
ждал,  не ведал, можно сказать, совратила мальца. Но  ты посмотри,  какая  у
него  радость  была,  как  его  лицо  светилось.  Как  он тебя обнимал,  как
целовал...  И  тебе  было  радостно,  что  это  ты можешь  сделать  человека
счастливым. А радость эта  твоя  - как редкое  осеннее солнышко  в дождливую
хлябь.  Разве  не  хочется,  чтобы  светило  подольше?  Уж  и  забыла, когда
радовалась. Ведь впереди - зима длинющая, да одиночество беспросветное...Что
же делать мне дальше с этим мужиком новоявленным?
     Посмотрела она осторожно, головы не поворачивая, на  Женьку. А он лежит
с закрытыми глазами и дышит спокойно  и ровно. Уснул, трудяга. Сдал  экзамен
на половую зрелость и отдыхает. Не с привычки нагрузка-то.  Улыбнулась  она,
тихонечко встала с кровати, подняла с пола свой халат, оделась, привела себя
в порядок и прошла на кухню.  Села за стол, голову  руками подперла и  стала
думать.  И  отметила она про себя, что хотя и серьезнее  дело оказалось, чем
она сначала  думала, а все же почему-то думать об этом ей было приятно. И уж
не казалось ей правильным, если она не будет учить Женьку дальше. Ну чему он
научился за  сегодня? Да он же еще в себе, в  своих ощущениях не разобрался!
Нет,  надо, надо научить его.  Но ты заметь,  Серый,  что она уже не хотела,
чтобы Женьку вместо нее научила бы какая-то другая. Только себе самой в этом
признаться не могла.  Интересно все же устроены эти бабы! Вот  вроде  как он
уже мой! Это она еще не  понимала, что начинает ревновать к какой-то бабе, о
которой и понятия не имеет! Не-е-т, никогда не понять мужикам этих баб!...
     Ладно,  думает, допустим, что надо учить. А как ты это  собираешься ему
объявить?  Что, мол, следующий  урок  завтра, что  ли?  Так и  скажешь? И не
провалишься сквозь землю  со стыда? Нет, подруга, так не годится. Ты сиди  и
помалкивай. Вот  если он сам захочет, да сам придет к тебе,  вот тогда  дело
другое, тогда можешь разворачиваться  во  всю свою сексуальную мощь. А так -
ни-ни! Ни знаком, ни словом. Бабья доля... Жди, когда тебя захотят...
     Ну, ладно, думает. Допустим, что стала учить. День учу, два учу, три...
Сколько? Чем эта учеба должна кончиться? Ну, скажем, минимум он уже получил.
А  максимума  в  этом деле  и не  бывает. Можно всю жизнь,  пока кол торчит,
совершенствоваться и все будет казаться, что  можно  еще что-то  улучшить...
Так что надо заранее знать, чему  научить хочешь и сколько "сеансов" на  это
дело тебе потребуется. Это что же,  как  школьную программу составлять,  что
ли? Интересно, а что "преподавали" эти чертовы еврейки? Хоть бы воспоминания
свои  оставили,  дневники,  поделились  бы секретами,  старые  ведьмы!  Нет,
серьезно,  что баба  в  мужике  ценит, когда в постель  с ним  ложится? Чего
хочет? Чтобы  не эгоистом был, чтобы не только о  себе думал. Чтобы ласковый
был, не грубый. Смотри-ка, и не задумывалась никогда на эту тему, а выходит,
что  Виктор мой молодец, все  правильно  делал... Не  спугнул,  не испортил,
сумел  разжечь во  мне  интерес и желание заниматься сексом.  Это  уж потом,
после всех докторов, у меня это пропало,  но ведь Витя в том и не виноват. А
сегодня  словно  снова  все  вернулось. Уж забыла,  когда  в  последний  раз
кончала. Отчего же это произошло? Что Женька тут замешан - это точно. Это он
меня в  экстаз  загнал.  А  чем?  Он  ведь  рядом  с Витей  как  любитель  с
гроссмейстером, не сравнить. Значит, не в этом дело. Значит, во мне. Это я в
постели другая  была, раскованная,  свободная, не было в  моей  голове  моих
проблем,  что  вставали  во  весь рост, как только  Витя рядом ложился.  Это
выходит, что моя психика моим оргазмом правит? Интересно...  Ладно,  считай,
что и с этим разобрались...
     Так, что дальше, что еще обдумать надо,  что еще гложет? Ольга! Как мне
с нею быть, как повести себя с подругой моей? Ну, давай так рассуждать. Если
б  Ольга не  рассказала мне про Женьку, то и не пришла бы мне в голову такая
мысль, чтобы самой одежду скинуть и стоять  перед ним голой дурой, глядя как
у него  челюсть отвисает, а глаза на лоб  вылезают.  Кстати, мне как женщине
это  очень приятно  было  наблюдать.  А  уж когда его кол в  руку  взяла, то
поняла, что еще что-то из себя представляю как баба. Ладно, не отвлекайся...
     Дальше, дальше-то что? Ты что, Ольгу  винишь? Нет, и  себя виноватой не
чувствую, ничего корыстного  я  не  сделала,  ей же хотела помочь. Ну,  если
совсем честно,  то любопытство  мое  тоже место  имело, если его  за корысть
принять. Ну, а  как же иначе? Те  еврейки работали, и за  работу свою деньги
получали. Я же  не на работе, о деньгах  кто ведет  разговор? Но ведь просто
так свое тело любимое разве  можно кому-то незнакомому отдать, мол, вот тебе
мое все, и делай  с ним,  что хочешь и ничего мне, мол, от тебя не надо. Так
ведь  не  бывает.  Моральное  удовлетворение должно  быть?  Должно.  Но  это
удовлетворение  ведь  разным  бывает. Вот,  скажем, оргазм.  Если  ради него
только, то тогда это уже на блядство похоже будет, так и покатиться недолго.
Нет, тут другое было,  а это как довесок, очень приятный, правда. Главное-то
удовлетворение было оттого, что за Женьку рада  была,  что открыла ему новый
мир, о котором он только по книжкам чего-то там читал. И сделала это  честно
и  как  могла  старательно,  чтобы  осталось   у   парня  только   радостное
воспоминание,  чтобы  ничем  не  омрачить это таинство,  не отвернуть,  а  ,
наоборот, привлечь, заинтересовать, оторвать от книжкиной жизни да повернуть
к  реальной  , где  ходят по  улицам красивые  девушки, что  непрочь с тобой
пофлиртовать  или более  того, увлечься тобой, чтобы знал себе  цену, да  не
робел... Верно ли  думаю?  Да, верно,  все  правильно.  Чего  же  мне  Ольги
стесняться? Уж лучше я это сделаю, чем она.  Это точно на ней грех лежал бы.
В чем она может меня винить, так только в том, что не просила она меня в это
дело лезть, сама я вызвалась. Может, и сдуру, но тут уж я могу повиниться...
     Так,  ну,  вроде бы все. Как-то  легче на душе стало. Даже не легче,  а
легко,  хорошо...Вот только  еще одно...  Женька... Как  себя с  ним  вести?
Отныне ведь все иначе... Да и сам он как изменится? Вот появится сейчас, что
делать будет?  Неужто  бросится на  меня,  да тискать и лапать начнет?  Если
такое случится - выгоню сразу, разревусь наверное... Нет, не может он так...
Не должен. Или я совсем дура, ничего в людях не понимаю. Но от его отношения
многое зависеть  будет,  это  точно... Посмотрим.  А пока...  Пока  надо  по
хорошему сценарию работать. Отметить это дело надо. И ему, и мне...
     Подошла  к  буфету,  достала бутылку бургундского,  что  Витя из  рейса
принес как-то, два бокала. Вытащила штопором пробку, приготовила бутерброды,
съела один,  проголодалась, однако. Слышит, в  комнате шорох.  Заглянула,  а
Женька  уж рубаху в штаны  заправляет,  одеваться заканчивает. Села  она  на
стул, чувствует - сердце колотиться  начинает, ноги дрожат, на  лбу холодный
пот выступил,  руки  влажными  стали,  волнуется. Тут он на  кухне появился.
Посмотрел  ей  в глаза,  подошел,  стал на колени, руку  ее безвольную взял,
губами горячими в нее впился, всю до ногтей исцеловал и говорит:
     - Ира, спасибо  тебе  за все...  Я...У  меня  слов нет, не могу  ничего
толкового сказать... как же я тебе благодарен... Никогда ничего подобного со
мной... Я тебя целовать буду долго, можно?
     Обнял руками  ее  голову, целует  ее в шею,  в лицо, совсем как  буйный
помешанный. Она  сидит,  не отошла еще,  смеется, облегчение  почувствовала.
Встала, обняла его, поцеловала и говорит:
     -  Ну хорошо,  хватит.  отметим  мы  с тобой  твое  превращение в
мужчины. Для меня это тоже событие - я таким делом в первый раз занимаюсь...
     Разлила вино по бокалам, подала ему один, они  чокнулись и выпили. Сели
за стол, закусили бутербродами,  расслабились. Прошло напряжение, что сидело
в них обоих, и стали они разговаривать.
     - А знаешь, как я  рад, что это  с тобой у меня случилось?  Я ведь тебя
столько раз во сне видел и даже представлял  себе  такое с тобой! Только  на
самом деле все гораздо чудеснее было.
     - А почему со мной?
     - Это  еще с той поры, как ты  у нас на квартире жила. Я же в проходной
комнате спал, помнишь? Ты на меня внимания не обращала, я тогда еще сопляком
был. Нет, я  не  подглядывал, но ты часто, когда из  ванной выходила  ну, не
совсем  одетой была. Ты же красивая , и тогда красивая была. У меня в голове
черт-те что творилось...  Воображал  себе всякое. И  сны... Никому ничего не
говорил, конечно. А сегодня... Не представляешь, как хорошо!
     - Почему  не представляю? Догадываюсь. Я, конечно, дура была.  Могла бы
знать, что с мальчишкой в таком возрасте надо бы поаккуратнее быть,  не быть
распустехой. Но тогда у меня в голове совсем  другое было, меня тогда Виктор
занимал...
     - Ой, я же  о  нем совсем забыл!  У  меня же  и  в мыслях  не было... А
знаешь, как я ревновал тебя к нему,  пока ты за него замуж  не вышла?... Как
же я теперь?...Нехорошо? Что делать?...
     - Ты не волнуйся. Это - мои проблемы, ты здесь не причем. Кроме того, я
решила разводиться. Тебя это не касается, и совесть твоя ничем не запятнана.
     - Разводиться? Зачем?
     -  Да как тебе объяснить? Все бы ничего, да  вот  детей  у нас с ним не
может  быть,  и  оба  мы  в  этом  не  виноваты,  просто  такое  медицинское
недоразумение. А мне ребенка очень хочется. Вот и причина...
     - И как же ты теперь? Одна жить будешь?  Без мужа, как я думаю, ребенка
не родишь. Или я не все понимаю?
     -  Да нет,  все правильно ты понимаешь, мужа  искать придется... Ладно,
давай о другом. Я тебя  прошу маме  ничего не говорить.  Ничего плохого мы с
тобой не  делали,  но есть такие вещи,  о которых мужики помалкивать должны.
Это только наше с тобой, понимаешь? Ну и , понятно, что никому другому - моя
репутация для меня еще многое значит. Откровенно сказать тебе должна, что не
собираюсь из тебя любовника делать. Помочь  тебе  хотела мужчиной  стать.  И
только. Так что у тебя должна быть полная ясность на этот счет.
     - Это я понимаю, могла бы и не говорить...
     - Не обижайся, я должна была быть уверенной. Ладно, Женя, возьми "Князя
Серебряного" и пора тебе домой. У  тебя  время жаркое наступает,  экзамены в
университет на  носу,  тебе  готовиться  надо.  И  должна  сказать  тебе  на
прощанье, что  у  тебя  по  мужскому делу все  в  порядке,  что  бояться или
стесняться девчонок  тебе  совершенно  нечего.  Так  что  присматривай  себе
подружку, не робей,  и цену себе знай. Ну, а что  ты будешь относиться к ней
как джентльмен, я нисколько не сомневаюсь. Дай я тебя поцелую на прощанье...
Все, иди...
     Закрылась  за Женькой дверь. Тихо и пусто стало в квартире, словно унес
он  с  собой  какое-то  откровенье,  что-то  высокое,  душевное,  радостное.
Повалилась  Ирина  на кровать,  а  она еще Женькой пахнет. Уткнулась лицом в
подушку и затихла. Лежит с закрытыми глазами, мысли  в  порядок приводит. Не
просто,  давно таких  эмоций не испытывала. Ладно, будет день  - будет пища.
Прошла на кухню, налила бокал вина, выпила, оставила грязную посуду, рухнула
на кровать и заснула до утра...
     Слышь,Серега, шкодный у  нас сегодня  день получился. Да нет, до  конца
еще далеко, а время-то уже четвертый час. Ладно, что бетона все нет... Горло
опять... еще по одной пропустим... Ты погоди,  не торопи меня... Опять
поворот в истории нашей...
     ...Проходит недели две  или три.  В школу не ходить,  мужа  все нету  и
неизвестно,  когда будет, на улице жара, дни все какие-то похожие, безликие.
. Она уж и забывать потихоньку стала, а тут как-то посмотрела  в календарь -
мама  родная!  Месячные  не  пришли! Задержка трехдневная.  А  ведь  у  меня
месячные, как часы - двадцать  восемь дней.  И ни  разу больше  двух дней не
задерживались.  Это что  же значит? Или просто задержка, или... залетела? От
Женьки... Ни  хрена  себе,  сказала она  себе!  Допрыгалась! Стоп-стоп-стоп!
Спокойнее... Совсем не  обязательно, что залетела. Так  не  бывает,  чтобы с
первого  раза... Так  только в  книжках, в  романах...Пока ребенка сделаешь,
семь  потов сойдет. Нет-нет, просто задержка. Смотри, какая погода  стоит  -
жара. Может, и повлияло, как-то...  Кто знает. Подождать надо, может, придут
еще...
     А у  самой в душе что-то  странное происходит. С одной стороны страшно,
что  ребенок  от  Женьки будет.  Если будет...  А с  другой - если залетела,
значит нормальная я, могу ребенка иметь! Хочу!...Ведь сколько  лет мучилась,
по докторам, по лабораториям...Зачем? Ой,  как глупо  все получилось! И ведь
не он  меня  взял  -  это  я его сама на себя  положила...Совсем  не  причем
оказался  мальчишка  мой... мужчина новоявленный... Ну, Ирина,  держись!  Во
всем сама виноватой будешь...  Ладно, рано еще паниковать. Вот завтра придут
месячные, и все на свое старое место станет. Долго еще пустой ходить будешь,
ребенка  у  бога вымаливать... А чего я сама хочу - и сама не знаю. И так, и
так  плохо...  Ребенка  хочу.  Это  точно.  И  с  Витей  разводиться  решила
правильно.  Придут  месячные, или  нет  -  все одно  разведусь. И  ему легко
будет... Подожду еще несколько дней, там видно будет.
     Проходит день, проходит второй, третий, а месячных нет и нет. А она уже
ни о чем другом думать  не может.  На задержку  уже не  похоже. Видно, точно
залетела. Правда, скажи кому, что с недельной задержкой, как с шестимесячным
животом носишься  - засмеют. И что же делать? Сколько еще ждать можно? Когда
к  врачу  пора будет итти? Надо за книжки  по этому  делу засесть, почитать,
образоваться... Слыхала я,  что  некоторые бабы  в  таких случаях в  горячую
ванну  ложатся, скинуть хотят. Может и  мне так? Ой, господи,  прости  меня,
глупости говорю. Грех на душу не возьму!
     Накупила  она медицинских книжек, сидит целыми  днями, листает, читает,
признаки беременности у себя выискивает.  Соски, мол, темнеют. Глядит она на
свои соски  - черт  его знает,  не приглядывалась раньше, не скажешь  точно.
Вроде бы потемнели. Грудь, мол, набухает. Мнет она  свою грудь, а она  у нее
всегда набухшая,  опять  ничего  не скажешь. На  соленое и кислое  точно  не
тянет.  И  вообще   такое  впечатление,  что  ничего  в  моем  организме  не
происходит.  Вот если бы не первая беременность была, то тогда можно было бы
что-то сравнить, угадать,  почувствовать...  Вычитала, что раньше, чем через
месяц  после  первой  задержки  определить   беременность  трудно.   Кое-как
дождалась этого срока, а месячные опять не пришли.
     И пошла она, Серега, к врачу.
     На что жалуетесь?
     - Месячные не пришли
     - Когда были последние?
     - Два месяца назад
     - Давайте посмотрим!
     Осмотрел ее  врач,  ощупал  где  положено, какие-то измерения  сделал и
говорит - точно, есть беременность. Шесть недель.
     - Ребенок желанный? Хотите рожать?
     - Ребенок-то желанный. А вот буду ли рожать - еще не знаю.
     - Как это так?
     - Есть, доктор, заковыка - не от мужа забеременела...
     Пришла она  домой, села  у окна и  задумалась.  Что  же дальше  делать?
Рожать  или  нет?  Ребеночка  хочется,  столько лет  ждала, столько  мучений
приняла. Для чего?  Значит, рожать? А где же я ему отца  возьму? Ведь  мне с
Женькой никогда  вместе не жить, я парню  жизнь  портить не  хочу, он о моем
ребенке знать ничего не должен. Значит, не рожать? Но мне уже  тридцать два,
когда же еще рожать буду? И от  кого? Выходит, рожать?  А что  я мужу скажу?
Ведь он меня шлюхой  назовет  и прав будет. Значит, не  рожать? А если после
аборта  и  впрямь бесплодной  останусь?  Значит,  рожать?  А отцу-матери что
скажу,  от  кого ребенок-то? Значит, не рожать? А если с кем-то  другим тоже
несовместимость будет? Значит, рожать? А как я  его одна  воспитывать  буду?
Мама родная! Вот заработала проблемы! С ума сойти можно!
     Нет,  ты только  подумай,  Серега, как мужикам повезло! Мужик,  он  как
сеятель - разбросал свое семя, куда ни попадя, и не колышит его, взойдет или
нет, авось  где-нибудь  да проклюнется!  Ему сам  процесс  очень нравится. А
баба... она... у нее все  иначе. А тому ли я дала? А  принять это  семя  али
нет? А гнездо есть али нет? А жить на какие коврижки после того, как рожу? А
кто обо  мне да о ребеночке моем заботиться будет? А вдруг  урод  родится? А
вдруг  помру  при родах? Да ты что! Да  на ее месте  у тебя бы быстро  мозги
набекрень стали и прямой тебе путь в дурдом...
     Август  уж  наступил,  а она все не решила, что же ей со  своим животом
делать  До начала учебного года месяц всего остался, торопиться надо, а то и
на аборт опоздать можно, а она все  мучается, решить ничего не может, с  ума
потихоньку сходит. Вот  ведь  какие засранцы эти евреи, даже и  древние!  Уж
давно померли, а все  равно сумели русской бабе насолить! Один  вред от них,
это точно!
     Что же делать? Разве о таком она думала, когда мечтала о своем ребенке?
Ведь если рожать, то сколько же проблем навалится! Да не  с ребенком,  с ним
как раз проблемы  сладкие  - поел  ли хорошо,  покакал ли, пошли  зубки  или
задерживаются, как  вес  прибавляет, как  спит  по ночам,  во-время ли пошел
ножками,  ой да мало ли  их,  этих проблем с грудничком! Страшны проблемы со
взрослыми. Оля,  подружка моя  верная! Как я тебе в  глаза  теперь  смотреть
буду? Что ты обо мне теперь думать станешь?  Кем я теперь для тебя стану?  И
подруга,  и  сноха?  Неужто подумаешь, что  сына твоего заарканить хотела, в
постель к себе затащила, да обманом заставила ребенка сделать? И станем мы с
тобой врагами, и ребеночка моего  за своего внука не примешь? Ой, ма-а-а-ма,
ну как же так? За что  такие  наказания?... Женька, Женя, Женечка, теленочек
ты  мой, неумеха ты  моя  сладкая! Наделали  мы  с тобой  делов! Сам-то  еще
ребенок, куда тебе в отцы  ! Что я с тобой буду делать?  Суждено мне от тебя
прятаться, да ребеночка твоего от тебя скрывать. Это как же так - все не как
у людей!  Чтобы скрыть от  отца ребенка... Абсурд  какой-то! Нет, не смогу я
все это  вынести! Надо на аборт итти! Сама помучаюсь, что ребенка  не будет,
да перестану, зато от всех других проблем враз избавлюсь!
     Решила она так и успокоилась. Пошла она в этот абортарий. Взяли  у  нее
анализы, что  в таких случаях положены, переодели в больничную робу и повели
в палату. Лежи, девка, и жди, когда тебя на эшафот позовут, на скоблежку эту
долбанную. Лежит она на койке,  ждет  вызова. А в  палате этой еще три койки
стоят и на каждой такая же баба лежит, и каждая от дитяти  избавиться хочет.
Посмотрела на них Ирина  и подумала, а ведь наверное  эти бабы  сейчас своих
мужиков на чем свет стоит матом кроют, что их на муки такие обрекли. А я вот
про Женьку совсем не так, я его, кажется, даже любить начинаю... Это что же,
я совсем с ума схожу, что  ли?...Прости  меня, Женя, теленочек неумелый, что
пришла я сюда, в  душегубку эту чертову,  чтобы твоего ребеночка  убить. Ой,
мама, тошно-то как!...
     На  койке у окна молодая баба  лежит  и  плачет.  Совсем  молодая,  как
школьница. Ее уже  прочистили, пустая стала. Лицо от слез опухло, но не воет
в  голос, а так, молча, как бы про себя. Спрашивает ее Ирина,  чего, мол, ты
плачешь? А та отвечает - ребеночка жалко. Первая беременность была, нагуляла
с одноклассником, да жениться не захотел. Вот  родители и заставили на аборт
пойти... И тут, Серега, нашу  Ирину затрясло! Как представила она себе,  что
через  несколько часов будет реветь белугой да жалеть своего ребенка, так ей
аж дурно  стало! Кое-как успокоилась, поднялась с кровати и вышла в кор
Нашла приемную, где переодевалась, сняла больничную робу, одела свою и пулей
выбежала  из  больницы.  Все, к черту! Чтобы первого ребенка в утробе  своей
убить - нет, не переживу я этого! Будь что будет, рожать буду! Катитесь вы к
черту, палачи в халатах! Не дождетесь!...
     Дома успокоилась,  думать стала. Все, решено  - рожаю. Как-то  легче на
душе  стало.  Теперь   можно  не  торопиться,  спокойно  все  обдумать,  все
предусмотреть, ко всему приготовиться. Сначала - о ребеночке. В консультацию
сходить, на учет  встать, книжек  накупить,  готовиться потихоньку. Так, тут
все  ясно, проблем нет. Со здоровьем  у меня все в порядке, рожу, чем я хуже
других баб? Так, теперь - Витя. Ему все как есть расскажу, только вот Женьку
не  выдам -  никто не должен  знать, кто  отец  моего  ребеночка. Витя  меня
поймет. Да и ему самому легче будет, успеет другую женщину  найти,  он мужик
хороший, такие - редкость. Теперь - работа, школа, оболтусы мои  родненькие.
Жалко  мне с  вами  расставаться,  а придется.  Сейчас  уволиться  -  просто
подляночку директору да завучу устроить. Где же они найдут мне замену, когда
учебный   год  через   неделю  начнется?  Придется  до   декретного  отпуска
оставаться.  Я  бы,  конечно, уехала к маме сразу,  да вот  ведь школа, да с
квартирой  еще решать надо, а  Витя все в  рейсе этом чертовом, когда  будет
дома - одному богу известно, а без него не смогу, совесть не позволит, подло
это будет,  не заслужил  он  такого...Рожать  в марте, если  все  -  тьфу  -
нормально  пойдет. Родителям  напишу,  все  как надо объясню,  мама  поймет,
простит, примет. Тут  ,  думаю, не будет проблем. Главное - как мне с Ольгой
да с Женей быть. А  ведь  ничего не поделаешь, придется прятаться и на глаза
не  показываться. Если  Женька слово сдержит, никому ничего не расскажет, не
будет меня искать, то можно будет продержаться до декретного, мы же с Ольгой
редко виделись, живем далеко друг от друга, может и удастся тайну сохранить.
Ладно, по-крупному, вроде бы все.  Значит, надо начинать  привыкать жить как
мышка - забиться в норку и не высовываться. Может, и пронесет...
     Ты заметь,  это  только когда мы  сами становимся папашами, то начинаем
понимать, что у них, у баб, это же святое дело! Ты посмотри, Серега, какие у
них,  у беременных,  лица становятся - на них же все время смотреть хочется.
Будь моя воля,  я бы всем  беременным  бабам животы гладил! Что там мужицкие
проблемы в сравнении  с материнством! В натуре! Мужик, он же чокнутый, он же
может  годами  себя  готовить, чтобы на  какой-то  Эверест залезть, постоять
десять минут с обмороженными руками-ногами на этой долбанной вершине и будет
счастлив!  Это называется , что он о человечестве беспокоится, его горизонты
раздвигает. А то, что его мать в  это  время  о нем слезами умывается , бога
молит,  чтобы  живой  остался, так  это  не  в счет,  мол,  эка невидаль эти
материнские слезы! Что ему, что дети  на жене висят и она, бедолага,  из сил
выбивается.  Он  всегда при деле, на  работе, двигает  науку,  производство,
прогресс  обеспечивает.   Для  будущих  поколений!  А  что  его  собственное
поколение  отца  почти не  видит, что папаша не знает,  в  каком классе  его
поколение пребывает  -  так это  ведь мелочи, издержки  цивилизации...Ладно,
лирика  у  меня  пошла... Хороши мы  бываем, если по-честному, самому иногда
стыдно бывает...
     В школе  занятия  начались,  а  Ирина  Виктора  ждет.  В  конце октября
появился, а она уж на пятом месяце, ребеночек уже в животе шевелится, о себе
знать дает,  мол, я  тута, скоро  увидите. Давай, Витя, разводиться будем. Я
ребенка  иметь хочу, а  у  нас с тобой  этого  не  получится.  Тебе его тоже
хочется, а я  его  тебе  родить не  могу. Повиниться я, говорит, перед тобой
должна  -  согрешила я  тут  по глупости, да забеременела, уж  четыре месяца
прошло.Так уж получилось, что отца у моего ребенка не  будет,  не знает он о
нем и  знать  не  должен.  Я  ребенка  на  свою  фамилию запишу  и  одна его
воспитывать буду. Ты, говорит, прости меня, если можешь.
     И отвечает ей Витя. Нечего тебе , говорит, у меня прощения просить. Я в
этом рейсе  о нас  много думал, времени было предостаточно. Уж не знал, куда
от этих мыслей дется. И решил я то же, что и ты -  будем разводиться. Ты вот
себе  ребенка  заводишь, может,  и  мне тоже  удастся.  Нет у меня  на  тебя
никакого зла, не виновата ты передо мной ни в чем, не  винись, я все понимаю
и  тебя одобряю.  Только трудно  тебе придется  одной.  Если к матери рожать
поедешь,  то давай лучше  не  будем квартиру разменивать, оставайся в ней до
отъезда.  Знаешь  ведь, как  с квартирами тяжело,  а  такая большая  мне еще
пригодится. А я себе что-нибудь  временное найду. Тем более, что через месяц
мне  снова  в море уходить  придется.  А раз так, то времени мало  остается,
давай на развод завтра заявление  подадим. И  тебе,  и мне спокойнее  будет.
Детей у нас нет, а потому должны развести быстро, без проволочек. Деньгами я
тебе сколь смогу -  помогу, но жить с тобой тут, извини, не стану. Да и тебе
это, наверное, тоже не понравится. Вот если что понадобится - дай знать, чем
смогу - помогать буду.
     Вот так, Серый, и  решила Ирина одну свою проблему. Мирно и во взаимном
согласии. Тут же сели  они вместе за  стол  и написали  заявление на развод.
Накормила  она  его на  прощание, поцеловались  они,  и ушел Витя  к  своему
корабельному механику на  квартиру - приютил тот его на время. И стало Ирине
как-то легче. Появилась надежда, что все проблемы решит пусть не так просто,
но все же решит, не сойдет с ума. Но когда остаешься одна в пустой квартире,
а под сердцем  твоим новая жизнь  бьется, о себе напоминает,  а рядом никого
близкого нету,  и некому  о своих страхах рассказать, некому голову на плечо
склонить, не с кем словом перемолвиться, то плохо себя чувствуешь, трудно на
хорошее  настроиться.  Стала   она  к  своему   новому  положению  понемногу
привыкать, да только плохо у нее это получалось...
     Серега! еще по одной!  Нет, еще не конец. Я слегка окосел, но это
хмель пивной, легкий.  Бетона мы, похоже, не дождемся сегодня. Ну и  черт  с
ним! Ладно, давай продолжим. К Ольге вернуться надо...
     Женька у нее  тем  временем  в  университет  поступил,  учиться  начал.
Конкурс  большой был, но у  него  башка хорошо варила,  прошел запросто.  На
филфак захотел -  литературу  больно любил. Ольга за него  и не волновалась,
уверена была,  что  поступит. Так  и  случилось.  Пока  вся эта  суматоха  с
поступлением продолжалась, время к осени подошло. Он уж  и в  колхоз успел с
однокурсниками  съездить.  А там  и занятия  начались. И вошла Олина жизнь в
новую колею.  Раньше Женьку из дома не выгнать было, а  теперь  - с  утра до
позднего  вечера  на  занятиях, в библиотеках  да архивах  сидит,  за  науку
серьезно  взялся.  И  стала она замечать, что грустит  ее парень, задумчивый
стал какой-то.  Бывало, окликнет она его, а он и не  слышит,  глазами в окно
уставится, взгляд мечтательный, отрешенный. Что-то  с ним происходит. Может,
взрослеет.
     Как-то в ноябре у нее свободный день  выдался,  не  было у нее в  школе
уроков. За  окном снег валит,  дома  тепло, уютно, Женька  с утра на занятия
ушел, и  решила  Ольга  отдохнуть,  почитать что-нибудь.  Подошла к  книжной
полке,  стала   книги  перебитать,  и  наткнулась  на  "Князя  Серебряного".
Вспомнила, что  эту  книгу Женьке  Ира дала почитать. Что же, думает, в этой
книге такого, что  Женька ее  по всему  городу бегал-искал? Решила почитать.
Устроилась  в  кресле  поудобнее, надела  очки  и  незаметно,  не отрываясь,
просидела  до полудня.Случайно голову подняла,  а уж время  обедать подошло.
Прошла на  кухню, наскоро сварганила бутерброд с  сыром, налила  себе стакан
горячего чаю, быстренько все это проглотила и - снова за книгу,  дочитать не
терпится. Интересная книга. Есть у Женьки вкус. Да и у Ирины, похоже, тоже.
     Переворачивает очередную  страницу, а там  - листок бумаги вложен, а на
нем женькиной  рукой стихи написаны.Если бы Ольга  знала, о чем  эти  стихи,
может и не стала  бы читать,  а тут  прочла  и про себя  заметила, что стихи
хорошие. Это она еще не врубилась сразу. Когда мне эту историю рассказывали,
я,  Серега,  стихи  не  запомнил. Я  по стихам дуб-дубарем,  я  тебе  просто
перескажу, что там было. А говорилось в них о том, что парень любит женщину,
что  она - самая прекрасная, что  ее волосы как  каштановый  водопад, что ее
тело он не забудет никогда, что  ее грудь - само совершенство, что ее душа -
щедрый родник... И еще  много чего  в  таком  же духе.  Но два или  три раза
упоминалось в стихах одно имя - Ира. Я, конечно, не спец, но думаю, что если
прочитать эти  стихи  любой бабе,  то считай - все, она твоя! Ни за  что  не
устоит! Бери тепленькую и делай с ней что хошь!
     Второй раз прочитала Оля стихи и такое  у нее чувство появилось,  будто
она в замочную скважину заглянула, будто что-то неприличное сделала. Закрыла
книгу и задумалась.  Сын-то  уже  совсем взрослый, смотри, как  свои чувства
описывает, как настоящий поэт. Похоже, что влюбился в какую-то Иру. Но чтобы
о женском теле, думает, такие  слова написать, одного  воображения мало. Это
тело надо своими глазами видеть, да чтобы оно обнаженное было. А еще лучше -
не только видеть, но и ласкать его, вдыхать его аромат, покрывать поцелуями,
зарыться  в этот  каштановый водопад с головой... А уж чтобы  мужик в стихах
таким  соловьем заливался, ему  это  тело  надо в  настоящем деле  в постели
показать, да повыгибаться под ним на совесть,  изойти любовным потом. Неужто
эта Ира моего Женьку мужиком сделала?
     Разволновалась  Оля. Какую мать  не разволнует такое? Стала она гадать,
какая  же это Ира ее сына  в плен захватила? Нет у Женьки знакомых девчонок,
он к ним даже не подходит. А тут глянула на книгу и аж дыхание перехватило -
неужели моя подруга? Почему стихи в этой  книге лежат? У моей Иры и  тело, и
грудь - точно  совершенство, и волосы похожи  на каштановый  водопад. И тоже
Ирой зовут. Все сходится!
     Ты  заметь,Серега, матери точно  никогда  ничего не знают, но почему-то
всегда догадываются! Вот какой, извини,  парадокс получается! Ольга-то чего,
ты думаешь, разволновалась? Было отчего. Что влюбился -  это хорошо, пора, а
вот что  в  замужнюю, да старше себя, да намного, да в  подругу давнишнюю...
Ой, думает,  неладно получается! Если такое матери в голову приходит, все, о
покое  забудь. Ладно, думает.  Это все мне еще  проверить  надо.Только чтобы
Женька  не  догадался.  Надо с Ирой  встретиться,  поговорить, выяснить. Вот
только  адреса  я не  помню, один раз только  была  на  новосельи, не  найду
сейчас,  сколько  лет  прошло.А  у  Женьки  спрашивать   нельзя,  заподозрит
неладное.  Сейчас  полдень. Позвоню-ка я Вите в  порт.  Его  телефон у  меня
записан. Скажет  мне адрес.  Звонит в  порт с коммунального телефона, что  в
коридоре стоит. Здравствуй, мол,  и  все такое.  Я, говорит,  хочу  к  Ирине
подъехать,  дело у меня  к ней есть, да  вот  адреса  вашего у  меня нет, не
подскажешь ли? Виктор Олю  давно знает,  сколько  лет в одном подъезде жили,
дружили с олиным  мужем, в гости друг к другу заходили,  в шахматы играли, в
общем,  друзьями  были. Адрес  я,  говорит, тебе дам, записывай.  Только  на
правах  старого знакомого могу тебе сообщить, что мы с Ирой уже  месяц,  как
развелись.Обстоятельства ты  наши хорошо знаешь, так что тебя  это не должно
сильно  удивить.С тех  пор я Иру  не  видел, а  живет  она  в моей квартире.
Хорошо,  говорит,  что  ты мне  сейчас позвонила,  я  завтра в  рейс  ухожу,
погрузку кончаем, не застала бы.
     Тут, Серега, помолчал моряк в трубочку и осторожно так спрашивает, мол,
давно ли  ты,  Оля,  видела  Иру в последний раз?  Стала Ольга вспоминать  и
говорит, кажется после женькиных экзаменов в школе, в начале лета. А Витя ей
говорит ты,  говорит, тогда многого не знаешь.  Забеременела она, пока я  по
морям плавал.От кого - не говорит, да мне и  не важно - я знаю, что у нас  с
нею детей быть не может. Рожать в марте  должна. Хочет на декретный отпуск к
матери в Воронеж уехать, да там и остаться. Договорились мы с ней, что  пока
не уволится, она в моей  квартире жить  будет. Я тебе это к тому говорю, что
просьба у меня к тебе есть. Когда Иру увидишь, спроси у нее, когда я смогу в
свою квартиру вернуться.  Тут, понимаешь, у меня хорошая  женщина появилась.
Дело  к тому идет, что, как говорится, дружба может в  любовь перерасти, вот
тогда  квартира  очень нужна  будет.  Передай ей от меня привет и  пожелания
хорошего здоровья.
     Опешила  Ольга  от  этих его  слов.  Ира  забеременела! Вот  это да!  И
развелась! Ой, как интересно! Ведь сколько лет мечтала о ребенке, и вот оно,
свершилось! Мама родная,  точно  к ней  ехать надо! Посидеть,  посудачить...
День  сегодня  свободный,   можно.  Женька  домой  к  вечеру  придет,  время
есть...Только вот  стихи эти... как с ними быть. И когда же это Ирка  сумела
ребеночка заделать? Если рожать в марте, то значит, что в июне. Это  что  же
получается, что когда Женька  экзамены в  школе сдал? Это когда она ко мне в
гости  зашла? Это  когда они вместе за книгой к ней  домой поехали? Тут мама
Оля стала быстро одно к другому пристыковывать, все факты совмещать, логикой
проверять, и возникло у нее  подозрение, а не  ее ли  внука носит Ира у себя
под сердцем?
     Стоп, Серый!  еще по кружечке! До конца еще не скоро, передохнуть
надо... Это  какая по  счету  будет?  Пятая?  Хорошо сидим, словно и  не  на
работе...
     Так,  думает Ольга.  Ни  хрена  себе  темпы! То не знала,  как  сына  к
девчонке подвести, а тут  уже внука принимать  придется. Ну и денек выдался!
Одного она себе представить не могла, чтобы Женька сам  к бабе полез и ее на
секс уговорил. Ну, не может такого быть! Значит,  Ира сама эту игру затеяла.
А зачем ей это нужно было? И чем это моему Женьке грозит? С  другой стороны,
если уже пять месяцев ребенка носит, а ни мне, ни Женьке ничего  не говорит,
может быть, и не имеет Женька к этому ребенку никакого отношения? Что-то тут
не все складно, надо разбираться, к Ирине ехать.
     Оделась она по погоде, взяла с собой "Князя" со стихами и отправилась к
Ирине. Пока ехала, все думала, как поделикатнее  разговор завести. Уж больно
дело тонкое. Это у нас, мужиков, все проще,  без лавирования, в лоб, а бабы,
они народ такой...  Но и Оля  ничего придумать не смогла. Ладно, думает, там
будет видно, по обстоятельствам. Приехала. Район новый, все дома одинаковые,
еле  нашла.  Стоит   перед  дверью,  духу  набирается.  Наконец,   решилась,
позвонила.  Дверь открылась, и  увидели они друг друга. Ирина,  словно кошка
нашкодившая,  глаза  отвела поначалу, не  ожидала  Олю  увидеть.  Но  быстро
справилась, пригласила в комнату. Оля посмотрела на ее живот и говорит, рада
я за тебя, мне Виктор все про тебя  рассказал, пришла на тебя посмотреть, да
поболтать за жизнь. Давай, рассказывай!
     Сели они на диван, и начался у них  такой странный  разг Ольге все
узнать хочется,  но стесняется. Ирине все объяснить надо, а тяжело. Вот ведь
ситуация!  И  решила  Ира сказать Ольге неправду, как  и придумала, чтобы не
мучить ни ее, ни Женьку.
     -  Да знаешь, тут в начале лета Витя в рейс  ушел,  а у меня каникулы в
школе начались, дела нет, муж в плаваньи, скучно мне стало. Пошла я как-то с
друзьями на вечеринку и встретила там одного мужика. Женатого, между прочим.
Он в командировке был в  нашем  городе. Вместе за  столом сидели, ели, пили,
плясали,  разговаривали. Интересный мужик был. Прилип он ко мне, понравилась
я ему, видишь ли.И не знаю, как уж это случилось, да только уговорил он меня
лечь с ним в постель. У него номер люкс в гостинице был...Вот, собственно, и
все.И не видала я его  с тех пор,  уехал он к себе домой, и забыла  я о нем.
Так, флирт мимолетный. Да только через месяц узнала,  что беременна.  Думала
аборт  сделать, да испугалась, что ребенка  жалко  будет.  Решила  оставить.
Трудно мне было решиться.  Ты же знаешь  про нас с Витей, у нас эта проблема
давно  жизнь портит.  Все Вите рассказала,  и разошлись  мы.  Не собиpаюсь я
искать отца своего  ребенка - у него своя семья, дети есть. Решила, что сама
справлюсь.  Мало  ли одиноких матерей  на  свете  живет? Не я первая,  не  я
последняя.  Такая  вот,  Оля, грустная история.  Одно  утешение, что ребенок
будет. Врачи говорят, что сын. Вот  я его  и жду  - не дождусь. Беременность
протекает нормально, я баба  здоровая, токсикозов нет, ноги не  опухают. Вот
только врачи  говорят,  что ребенок  будет  крупный, а у  меня таз не  очень
широкий, боюсь рожать.
     Складно  она так  Оле  наврала, а Ольга про  себя думает,  может, это и
правда, но  мне еще  про Женьку  узнать надо.  И пошла  она на такую бабскую
хитрость. Достала  из своей сумки "Князя Серебряного", в руках  его держит и
на Иру искоса посматривает, реакцию  ожидает. А Ира как книгу увидела, так с
лица  сошла. Рот открылся,  глаза  круглые стали,  не смогла  себя  в  руках
сдержать,  волнение  свое выдала. Оля это заметила,  но  виду  не  подала  и
говорит.  Я,  говорит, сегодня взяла ее почитать,  да вот что  в  ней нашла.
Посмотри,  говорит,  пожалуйста, и  скажи,  не знаешь, о ком это  Женька так
красиво пишет?
     Ты  только  посмотри,  Серый, какие все-таки  поганки эти бабы, даже  и
хорошие!  Куда мужикам до  их коварства!  Ты  бы смог такой  маневр  изящный
сделать? Да никогда!  И  ведь не  догадалась  Ирина сказать, откуда,  мол, я
знаю, о  ком  это  твой Женька пишет? Я, мол,  даже почерка его не знаю! Так
ведь нет, клюнула на дешевку, купилась!
     Взяла Ира  из  рук  Оли  стихи,  прочитала,  голову  руками  обхватила,
задышала шумно, глубоко, да вдруг как заревет! Так реветь только бабы умеют.
Ольга всякого ожидала, но от такого просто растерялась. Обняла Иру за плечи,
стала успокаивать, а  та все плачет. Наконец сквозь слезы говорит. Не  могу,
говорит,  я так больше, это он обо мне пишет. Извини, Оля, виновата  я перед
тобой, наврала я  тебе. Глупо все  получилось.  Я  же хотела  и ему,  и тебе
помочь. Помнишь,  ты сама мне говорила, что Женька  девчонок стесняется, что
ты  даже  хотела  ему  разбитную  бабу  найти,  да  еще  про  древних евреев
вспомнила? Вот я  сдуру и решила поиграть  в разбитную  бабу, да видишь, как
доигралась. Я же его как теленка  на себя положила, научить постельному делу
решила,  да поняла, что нельзя с ним так. Он ведь и влюбиться может, а зачем
ему со  старухой жизнь связывать? Я ему объяснила,  что мы больше  не должны
видеться никогда, он согласился. И все бы ничего, да вот забеременела я. Мне
бы радоваться, да радости нет.  Мы  с Витей никогда не предохранялись, ты же
знаешь, нам это не грозило,  я уж и не представляла иначе.  Оказалось, что с
Женей как раз и надо было. Вначале было у меня ощущение, что я этого ребенка
у вас украла втихаря, хотела  аборт сделать, но подумала хорошенько и решила
оставить. У меня много других причин было так решить. Но только ты не думай,
что мне  от тебя или от Жени  что-либо надо. Нет-нет. Забудьте про меня, вот
уеду через два месяца к маме рожать, да там и останусь...
     Тут пришел  олин черед  ревмя  реветь. И вот,  Серега, голосят обе наши
бабы, друг дружку обнимают, слезами умываются. Ольга кричит это я виноватая,
это  я  тебе всякие глупости  наговорила  про  разбитных  баб, чтоб  их черт
побрал, да про древних евреек, чтоб им пусто  было! И зачем ты меня слушала,
зачем все это  в голову взяла? А Ирина  ее обнимает и тоже кричит нет, это я
сама виноватая, я сама его соблазнила, мне самой и отвечать за все, а вы оба
тут  ни  при чем... Ну что ты скажешь!  И смех, и грех... Наревелись обе  до
изнеможения, сил у обеих больше нету, стали потихоньку успокаиваться.  Тут к
ним  и  разум  возвращаться  стал. Первой  Ольга  в  себя  приходить  стала.
Посмотрела на  иркин  живот, встала на колени, руками  его обняла, головой к
нему прислонилась и говорит:
     - Ира,  а ведь там мой внучек сидит, кровиночка моя!  Дай-ка  я  обниму
его, родимого, нежданного, сладкого!
     Ласково  гладит  живот подруги,  глаза  щурит,  всякие  бабские  штучки
сюсюкает,  точно  как  настоящая  бабушка!  А  Ира  ее  голову  гладит,  еще
всхлипывает и говорит ой бедные мы, бедные. И за что же нам такое!
     Очнулась Ольга от этих ее слов, голову подняла, брови нахмурила, словно
к атаке изготовилась. Поднялась с колен, заходила по комнате кругами, руками
размахивает, про себя какие-то слова шепчет, мозги в работу включает.
     - Это почему мы бедные? Ты ребенка сколько лет хотела иметь? Будет тебе
ребенок! Почему же ты бедная? Отца у ребенка  нет? Как  это нет? Ты подожди,
подожди, давай спокойно все обсудим.  Насчет того, кто  виноват, я  тебе так
скажу,  что к этому делу мы все  трое  руки, можно  сказать , приложили. Кто
языком своим  длинным, а кто и другими частями тела, теперь это уже неважно.
Важно, что  всем троим выход искать придется. Я понимаю, что ты не хочешь на
Женьку своим животом давить,  мол, не благородно  это будет.  Раз, мол, сама
это дело затеяла, сама и расхлебывать буду. Это понятно, да  только ты  меня
послушай.  Женька  у меня один, не успела еще детей нарожать, и его  счастье
для меня всего важнее, да только я за  это его счастье не любую цену платить
готова. Вот  ты  подумай.  Допустим,  что  удалось бы тебе от нас  с Женькой
спрятаться, уехать, пропасть  с глаз  долой,  родить где-то  вдалеке.  Уж не
говорю,  что  наша  дружба  прерывается навсегда, что  не  увидимся  никогда
больше,  что не буду я знать  о своем внуке. Ладно, я  бы это  пережила.  Но
скажи, какое ты имеешь право своего еще не рожденного ребенка  оставлять без
отца?  Не слишком ли большая цена у твоего благородства? Как вовремя я взяла
почитать "Князя Серебряного"! Через два месяца уж поздно  было бы  - укатила
бы ты в  свой Воронеж, и пропала  бы для нас  навсегда! Но  сегодня ситуация
изменилась.  Женька написал стихи и случайно  оставил их в  этой  книжке.  Я
случайно взяла ее почитать и нашла стихи, ненароком прочла и тебя вычислила.
И теперь я про нашего  ребенка знаю. И что же мне теперь делать? Даже если я
Женьке ничего не  скажу  и не будет он ничего знать о своем  ребенке, как  я
смогу без своего внука жить? Ведь я буду к нему каждый день бегать, возиться
с ним,  няньчить его, лелеять, любить! И что  прикажешь мне Женьке отвечать,
если  он  спросит,  где  я все  дни  пропадаю и  почему от  меня  стиранными
пеленками  пахнет? Как  я  с такой ложью жить  буду?  И почему бабушка может
возиться  с  внуком,  а  отец  с  сыном  нет? Нет,  Ира,  плохой ты  вариант
придумала.
     - Я тебе больше скажу. Думаешь легко бабе  одной сына растить? Я это по
себе знаю. Женька отца хорошо  помнит,  часто вспоминает, хоть и  малый  еще
был,  когда отец  умер, только в  школу  ходить начал. А отцовские слова  да
отцовские руки мальчишки на всю жизнь запоминают. У меня-то  с  Женькой  еще
мало  проблем было -  спокойный  книгочей попался. А  ну как у тебя сорванец
будет? Как без мужика справляться будешь? Сама мужиком станешь?
     - Можно, конечно, попробовать выйти замуж, да только не просто это. Мне
вот  не  удалось.  За  десять  лет  вдовства  несколько  раз пыталась  и  не
получилось.Как только узнает, что у меня сын есть, так и пропадает в тумане.
Знаешь, как у зверей принято? Вот,  например,  наметил себе лев в свой гарем
новую  львицу.  Так он прежде, чем ее трахнуть, всех  ее детенышей  убивает!
Схватит каждого по очереди в свою  пасть, клыки сожмет и по  земле размажет.
Чтобы ничто не  напоминало ему о том,  кто  его избранницу до него топтал. С
чистой страницы ее жизнь начать  хочет. У людей,  слава  богу, не так - не в
саванне живем и не в джунглях.  Но что-то  звериное в наших мужиках есть. Не
нужны им  бабы со своими детишками! Не желают мужики такой обузы. Вокруг них
толпы бездетных девиц бегают, в глаза им заглядывают. Только помани -  любая
женой с радостью станет.
     - А разве не знаешь такого, когда и он, и она полюбили, а ее ребенок не
принимает нового папашу! И хоть убейся, а ничего у них  не выйдет!  И  опять
остается баба одна со своим ребенком-эгоистом. А ведь есть и еще  одна беда.
У  меня,  например,  через  три года после смерти мужа проблемы  начались по
женскому делу. Секс - это ведь не только удовольствие, это еще и здоровье. И
не всякая одинокая баба начнет за сексом по мужикам бегать. Вот и начинаются
то головные боли,  то воспаления, то задержки, то плохое  настроение. Ничего
хорошего!
     - Теперь с  другого бока зайдем. Твой ребенок - мой внук. Какую фамилию
он носить будет? Чтобы  при  живом отце да чужую фамилию - не  могу  я этого
допустить. А  как ему  свою фамилию  получить?  Только одним  путем  - через
законный  брак! Вот мы и пришли логически к простому и суровому  выводу, что
надо тебе с Женей пожениться. Думаешь, я не понимаю, что тебя  смущает? Мол,
мне, старухе уже  тридцать два,  а Женьке только  семнадцать.  Меня это тоже
смущает, но меньше. Я тебе  честно скажу,  это, конечно, разница большая. Не
такой я представляла себе мать моего внука по возрасту.  Но ты на себя  сама
посмотри. Стройная, статная, кожа атласная, ни одной морщинки, ноги точеные,
грудь  на зависть Венере Милосской,  волосы  густющие, блестящие, тебя  даже
живот не портит. Да если тебе кто даст больше двадцати  пяти - плюнь  тому в
глаза! А Женька? Я  его мать, но сужу о нем трезво. Телом он  крепок, высок,
строен,  руки сильные, и не  скажешь, что кроме книг ничего в этих руках  не
держал,  голова работает,  мальчишьи замашки давно в прошлом, серьезный. Ему
хоть и семнадцать, а меньше двадцати ему никто не дает.  Так что практически
у вас с ним разница не больше пяти лет. С этим жить можно.Тебя я давно знаю.
Мы-то  с тобой подруги  давние. Я старше тебя  на десять  лет и  вроде бы по
возрасту  не очень в свекрови гожусь, но твой живот заставляет на многое  не
так придирчиво  смотреть.  Так  что  давай  настраиваться,  будем  на  новые
отношения  переходить.  Я  вот  сама  себя  спрашиваю,  а  что  это  я  тебя
уговариваю? Мне бы, дуре ,  молчать в  тряпочку, да делать вид, что ни меня,
ни  Женьки  это  не  касается.  Мало ли  детей  на  стороне блудные  сыновья
наделали!  Поди докажи, что  это  твой!  Да  только не смогу я, Ира, с таким
грехом жить спокойно. Как я буду своему внуку в глаза смотреть?
     Пока Оля  свою речь вела, Ира ее  молча слушала, а  как  поняла, к чему
дело клонится, так молчать не смогла, заговорила:
     - Ты что, подруга, спятила? Какой муж?  Ведь  он же несовершеннолетний!
Да за его совращение меня не к венцу, а к тюрьме подведут!  Он же меня тетей
называет! И что же это за женитьба по обстоятельствам?
     - Что  он тебя тетей  называет, так это смешно,  конечно, но понять его
можно - он же с  женщинами дела никогда не имел, опыта нет никакого и вообще
девчонок  стесняется.  Возрастное,  это   пройдет.  Парни  быстро  матереют,
особенно после того, как мужиками становятся. Вот  ты говоришь, что женитьба
по  обстоятельствам  это  плохо.  Плохо,  согласна.  А  разве  сиротство  по
обстоятельствам  лучше?  Не  думаю.  Конечно,  не  будет  у  вас времени  на
ухаживание -  какое уж тут ухаживание, когда  живот  горой! Ясно, что сводит
вас вместе мой внук, которого еще никто из нас не видел, но о котором мы все
уже  должны заботиться  . И ради которого должны  чем-то пожертвовать. Но  я
вперед смотрю. Времени у нас практически нет,  тебе рожать скоро, торопиться
надо. И вообще, мне уже надоедает эта нереальная ситуация - я тебя уламываю,
а ты вовсю  упираешься. Обычно  все наоборот  происходит.Для меня совершенно
ясно, что  другого выхода для  нас всех нет!  Так что  давай помогать  мне и
кончай уже  с этим благородством  - не подходит  оно мне по многим причинам.
вместе думать,  как  все преграды преодолеть,  а ты пока мне их только
устраиваешь.
     Ну, подумай хорошенько,  чем мое  предложение хуже твоего? Кому в твоем
варианте будет  хорошо?  Женьке?  Может быть,  если только считать  хорошим,
когда  отец  от  своего  сына  вдалеке  живет  и  о   его  существовании  не
подозревает. Мне? Мне твой вариант совершенно не подходит, не  смогу я после
всего, что  узнала  сегодня, пойти на такое. Ребенку? Ему  точно  хуже  всех
будет,  тут  и говорить нечего. Тебе? Только тем, что твоя совесть останется
чистой, а во всем остальном - сплошной минус, я тебе это уже говорила.
     -  А мой  вариант  оставляет  надежду для  хорошего  конца.  Во-первых,
ребенок  будет и с  отцом, и с матерью, ему хорошо, а о нем  тебе  в  первую
очередь думать надо. Во-вторых, если у вас с Женькой сладится, то будете все
счастливы. А  в-третьих, если не сладится, то  вернетесь к твоему варианту -
разведетесь. Но при этом все будет  уже по-другому. Ребенок будет знать, что
у него есть отец, а что папа с мамой разошлись, так это не его вина - просто
они там чего-то  между собой не поделили.  И фамилия у него  будет  своя,  и
алиментами будет обеспечен, и не задаст своей маме вопрос  - а где мой папа.
От таких вопросов матери седыми становятся. Наконец, подумай,  ведь  это так
естественно, когда живут вместе и  воспитывают своего ребенка  люди, которые
этого ребенка сделали! Разве не стоит ради этого попробовать? Ну  и что, что
ты  его старше? Я знаю,  что когда  девчонка беременеет  от  малолетнего, то
такие  случаи  в  суде  рассматриваются  как  исключительные,  и  в  порядке
исключения, исходя из интересов ребенка, браки несовершеннолетних разрешают,
если оба согласны на это. Женьке скоро восемнадцать будет, так что я не вижу
никаких проблем с его  возрастом. Да и на эту проблему можно ведь по-разному
смотреть. Можно слушать, что балаболки на скамейках во двориках молотят, так
ведь надо и  своим  умом и мнением жить.  Я знаю  - муж рассказывал - что во
многих странах обычное дело, когда жена старше мужа. Главное не это. Главное
- как вы сами друг к  другу относитесь. Ты  уж меня извини, лезу в интимное,
но мне это важно знать, без этого ничего не получится. Вот представь себе на
минуту,  что ты  находишься  в  женькиных  объятиях.  Скажи,  тебе не  будет
противно, будешь ты отвечать на его ласки, или будешь вырываться?
     - Если бы мне было противно, я  бы его в постель к  себе не  тащила.  И
представлять  эту ситуацию  мне не  надо,  я ее и сейчас хорошо  помню.Ты же
понимаешь, что  я  его просто хотела  научить,  как  надо себя с  женщиной в
постели вести, и только.  Но я успела заметить, что  Женька очень ласковый и
благородный парень, что к женщине он  всегда будет  относиться  так, как она
этого ждет - с достоинством и уважением. И что счастливая будет та девчонка,
которой он достанется.
     - Это хорошо. Значит, есть шанс, что ты  сможешь его полюбить. Но этого
еще мало. Надо, чтобы и он тебя любил, иначе ничего не получится. Я не знаю,
когда он эти стихи писал -  недавно или вскоре после вашей встречи, но  в то
время, когда писал, он тебя  боготвотил. Ты для него была прекрасней всех. Я
знаю,  что  у мальчишек в  его  возрасте  первые  влюбленности  почти всегда
проходят бесследно,  но бывает,  что  не проходят  и всю жизнь.Если Женька и
сейчас сможет  под своими стихами  подписаться, то  считай,  что  шанс есть.
Последнее слово - за ним. Я не стану его ни уговаривать, ни отговаривать - я
ему просто объясню ситуацию, а  решение  он сам принять  должен.  Я не хочу,
чтобы  через некоторое время, если  у  вас  не получится, он бы  сделал меня
виновницей.  Этого  я  себе  не  прощу.  Только  мне  надо допросить  его  с
пристрастием и сделать  это сегодня. Дело это тонкое, и я сама должна  с ним
справиться.  Если все  пойдет, как я думаю, то прибежит  к тебе  сегодня мой
Женька или  я  не знаю своего  сына.  Боюсь загадывать,  но все же  готовься
встречать, дурочка благородная!
     Обняла  ее  Ольга,  поцеловала, погладила  ее  живот  и поехала  домой.
Захлопнулась за Олей  дверь, а Ирина в  себя  притти не может.  Это  что  же
такое? Выходит,  переубедила  меня  Ольга?  Ничего  от  моих  аргументов  не
осталось. Ну, ничегошеньки! Это  что же, она такая мудрая, или я такая дура?
Как же она так быстро со мной расправилась? Ведь  даже если она права, как я
могу так моментально  принять ее логику? Это же надо  через себя пропустить,
прочувствовать,   проверить,  поверить...  Ну,  хорошо.     потихоньку
разбираться. Что в ее предложении тебя не устраивает?  Да  только то, что  я
старше Женьки намного! И  еще  то, что совсем неизвестно, как  Женька ко мне
относится. Я-то еще в этом абортарии почувствовала что-то  похожее на любовь
к нему, отцу моего ребенка, я знаю, что смогу его полюбить. Не стала я Ольге
говорить  это, пусть все пойдет без  моих стараний. В чем Ольга точно права,
так в том, что ребенку  тогда будет лучше. Да из-за одного этого уже можно с
ней согласиться!  А  как  же Женька?... Мама родная, какие стихи он  написал
красивые! Никогда мне не  писали  такое!  По  стихам  же  видно, что влюблен
мальчишечка, неумеха моя! Если есть,  если  осталось в нем что-то хорошее ко
мне, если придет - то приму, без всяких задних мыслей, бескорыстно  и честно
буду  стараться  делать все,  чтобы скрасить ему жизнь. Я  буду помогать ему
учиться, я  буду  готовить  ему  любимые блюда, я буду  ухаживать за  ним, я
никогда не буду отказывать ему в постели, я полюблю его...
     Так, Серега, она рассудила и слегка успокоилась...
     А  Ольга  тем временем домой  едет и  думает. Сколь навалилось сегодня!
Есть о чем размышлять.  Главное - внук скоро будет! Не ожидала, не думала об
этом,  а как  приятно. Он еще  не  родился, а  я  его уже люблю.  Помню, муж
говорил, что  ко  внукам  люди относятся  с  большей любовью,  чем  к детям.
Похоже, что так и  есть.  Как  же я позволю его обидеть? Ну и  что, что  Ира
старше?  Разве  не знал Женя об этом, когда стихи  свои писал?  Да, конечно,
юношеский восторг  слепой, но  зато сейчас  мы проверим,  насколько серьезно
юношеское увлечение.  И  еще  одно, уже мое.  Ведь  это я  Ире наболтала про
разбитных баб да про евреек, что чудеса с юнцами делают, это я ее толкнула к
Женьке, я в ней такие мысли зародила. Ненароком, конечно, но все же... Вот и
я должна свою вину  загладить, а не отворачиваться  от Ирины. Как тяжело  ей
будет  одной! А так - будет семья. Все правильно я сделала. Только бы Женька
не отвернулся, иначе - плохо...
     Время за шесть  перевалило, когда Женька с занятий  пришел. Накрыла Оля
на стол, сели они,  кушают. Оля про дела  в  университете  спрашивает, он ей
отвечает,  еще ничего не  подозревает.  Кончили они  есть,  Женька на диване
развалился, отдыхает.Тут Оля и говорит:
     - Жень, мне с тобой поговорить надо.
     - Давай, мама, поговорим.
     -  Я замечаю,  что  ты  какой-то  странный  стал,  на  себя  не  похож.
Задумчивый,   рассеяный,  даже   печальный  немного.Такое  случается,  когда
влюбляешься без взаимности.  Может,  и у тебя такое случилось? Может, мучает
тебя твоя девушка, не отвечает на твои чувства?
     Женька на мать посмотрел, видит, что шутками не пахнет, решил осторожно
ответить:
     - Мам, мы с тобой уж сколько лет живем, друг друга хорошо знаем, ничего
не скрываем. Не заставляй меня тебе  врать. Не могу я говорить на эту тему -
я слово дал. Я тебе просто скажу - нет у меня девушки.
     - А кому же ты слово дал и о чем молчать должен?
     - Дело прошлое, давно это было,  могу тебе рассказать.  Встретил я одну
женщину. Да только замужем она, вот  в чем  дело. И взяла  она с меня слово,
что больше мы не увидимся. Я слово  дал и не хочу,  чтобы  ее имя трепали. И
ты, прошу, молчи.
     - А что же у тебя с ней было?
     -  Мама,  ты что,  ребенок? Или  меня за  ребенка  считаешь?  Все было,
понимаешь, ну, все-все!
     - Женя, так она, наверное, тебя много старше?
     - Да, намного. Да только это уже не имеет  значения. Запретила  она мне
ее видеть, понимаешь? И я не хочу ее подводить.
     - И что же ты собираешься делать?
     -  Не знаю. Может это  пройдет,  да только пока  я  ее забыть не  могу,
каждый день вспоминаю.
     - И давно это у вас было?
     - После школы, в начале лета.
     -  Слушай, ты же к  девчонкам подходить  боишься.  Как же ты к взрослой
женщине
     подойти решился?
     - Ну, во-первых, я их не боюсь, просто мне с ними неинтересно. Какие-то
все они  как  дети,  и интересы  у  них детские.  О книгах  с ними начинаешь
говорить, так кроме как  пересказать содержание, ни о чем сказать  больше не
могут.  Пробуешь  выяснить, чем объяснить поступки  героев,  где слабости  у
книги - молчат. А во-вторых, это она сама первая на меня внимание обратила и
сама первая навстречу пошла... Ладно, мам,  давай не будем больше,  я и  так
слишком много наболтал...
     - Нет, Женя, давай продолжим. Дело  серьезнее, чем тебе кажется.  Ты не
удивляйся,  знаю я твою женщину.  Это Ира  Панова.  Извини, я  сегодня стала
читать  "Князя  Серебряного", и нашла там твои стихи.  Догадалась, о ком  ты
пишешь. Стихи, кстати, хорошие, мне понравились.
     Женька смутился, покраснел и говорит:
     - Мама, ты меня не выдавай, Ире ничего  не говори! Не должна она  знать
об этом ничего, я ведь слово дал!
     - Женя, сейчас это уже не имеет значения. Много чего произошло,  о  чем
ты еще не знаешь, но знать должен.
     Женька заволновался, весь потянулся к матери и спрашивает:
     - Что-нибудь с Ирой?
     - Да, с Ирой.Развелась она с Виктором и не живут они больше вместе.
     - Что ты говоришь! А из-за чего развелись? Ведь хорошо жили!
     - Да, хорошо, только вот детей у них не могло быть, хотя и здоровы оба.
Такое случается, правда, редко. А ей ребенка очень хотелось. Она и лечилась,
да только не нужно ей это было - не в ней дело.
     - И где же она теперь живет?
     - Где жила - там и живет, а Витя ушел, нашел себе где-то жилье.
     - А откуда ты все это знаешь?
     - Звонила я Вите, хотела Иры адрес узнать,  он мне это рассказал. Скажи
мне, Женя, что ты сейчас делать будешь после того, что узнал?
     -  Мама,  я  ее  видеть  хочу.Поеду я к  ней.  Как  думаешь,  можно? Не
прогонит?
     - Погоди, не торопись. Скажи, как думаешь, ей-то ты зачем нужен? Она же
знает, что ты - ребенок в сравнении  с ней. Зачем ей это?  Она что, говорила
тебе, что любит тебя? Почему ты думаешь, что она тебя примет, не выгонит?
     Молчит Женька, не знает, что ответить.
     - Ты пойми, сын, такая разница в возрасте - плохо  для ваших отношений.
Сам же себя  будешь чувствовать скверно. Или же, извини, тебе только ее тело
нужно? Я понимаю твой восторг,  когда ты мужчиной стал, но ведь жизнь это не
только постель.Ведь ты ее совсем не знаешь!
     -  Мама,  я правда, ее мало знаю,  но я ее знаю давно. Ведь она с  нами
жила, твоей  подругой была, в  гости заходила.  Мы с  ней,  когда за  книгой
ехали,столько  обо  всем  говорили,  спорили  -   о  книгах,  о  жизни,   об
университете. Она  -  интересный  человек, общаться  с ней  и  приятно  ,  и
интересно. Да, ее тело я не забуду , но разве это плохо? В ней все  хорошо -
и душа, и тело, и мысли. Нравится она мне!
     - Ладно, Женя, я поняла, что  у тебя к ней отношение серьезное. Это мне
было  важно  знать.Но  я тебе  еще  не  все  сказала.  Мне  Витя много всего
рассказал. От этого я просто усидеть не могла. Извини, но я с твоими стихами
сразу к Ире домой поехала. Когда она их прочла, то даже расплакалась, узнала
себя  в твоих стихах. И хоть не хотела вначале, а все же  призналась,  что у
вас с ней было. Ты мне  только подтвердил это. Я тебя не осуждаю, не за  что
тебя  пока  осуждать.  Какой  мужчина  устоит, когда  такая женщина ему себя
предлагает! Дело сложнее...  Понимаешь ли, в том , что  произошло у  тебя  с
Ириной,  виновата  я. Да, да, не удивляйся! В  тот день мы с ней встретились
случайно в городе, зашли ко мне  и долго разговаривали. Она мне про то,  что
не  суждено ей родить от Виктора, а я  ей  рассказала, что меня смущают твои
проблемы и и что пора тебе стать мужчиной. У нее  это в голове отложилось, а
когда вы у нее дома оказались, она и решила и тебе, и мне помочь...
     Тут Ольга подсела к Женьке, обняла его за плечи.
     -  И  все  бы  ничего,  да  только забеременела  она  от тебя и  решила
беременность  оставить,  рожать  собралась. А  тебе и мне  решила ничего  не
говорить,  чтобы  не причинять нам с  тобой ни забот,  ни  хлопот. Мол, сама
виновата, сама  и  расхлебывать  буду. Рожать  в марте, до декретного опуска
всего меньше двух  месяцев  осталось,  хочет  уволиться  с работы и уехать в
Воронеж к маме своей, там рожать собирается.  Как, Женя, думаешь, что делать
будем?
     Смотрит Оля на своего сына, а у того на лице всех чувств  намешано -  и
удивление,  и  радость, и  озабоченность, и  веселье,  но вот  страха Оля не
заметила.
     -Мама! Так ведь это же здорово! У  меня ребенок будет! От Иры! Вот  это
да-а-а!  Но ведь  я  же еще ничего не умею, не знаю, как с такими маленькими
управляться. Научишь, мама?
     Вскочил  с  дивана,  забегал по комнате, на  мебель натыкается,  голову
руками  лохматит,  оживился, возбудился, смется, весь в  себя  ушел,  ничего
вокруг не замечает. Смотрит на его  Ольга и думает, видно  и правда рад. Ну,
уже легче...
     - Ты погоди прыгать, еще о многом поговорить нужно...
     - Мам, я сейчас к Ире поеду, а об этом многом давай потом поговорим!
     - Женя! Но ведь это очень важно!
     - Мама, пойми, я сейчас ни о чем другом не могу...
     А сам уже пальто схватил, шапку на голову напялил, чмокнул мать в  щеку
и вылетел пулей. Ольга даже слова сказать не успела.
     И не сомкнула мама Оля глаз всю ночь...
     Вот как ,Серега, бывает.  Вроде бы все время был пацан, и вдруг бабах -
и мужик!...
     Слушай, Серый, у меня сейчас живот лопнет... Я быстро схожу, отолью, ты
подожди.
     - Серый, слушай! Первый раз со мной такое!... Закурил сигарету, зашел в
туалет,  только  успел расстегнуть, как полилось!...  Я уж и  сигарету успел
выкурить, а из меня все льется!...
     А ты молодец, успел подсуетиться. Эти с чем? С капустой? А эти? с
мясом.  Все  же не обедали еще... Да дай  проглотить, не  могу же я с полным
ртом рассказывать...
     ...Время уже к одиннадцати подходило, а Женьки все не было. Ира решила,
что уж и не придет. Наверное, думает, не хочет Женька с ней да с ее ребенком
связываться. Ну что же, все правильно, этого  и следовало ожидать. Прошла на
кухню,  убрала  в  холодильник  все, что  наготовила к  женькиному  приходу,
постелила постель и переоделась в ночное.  Завтра на работу. Только хотела в
ванную зайти - звонок в дверь. Ира застыла на месте. Женька! Неужели пришел?
А сама думает - это что же, я  радуюсь,  что ли? Медленно подходит к двери и
тихо спрашивает, кто там? Слышит, как он отвечает, я это, Женя.  Забыла она,
что стоит в одной ночной  рубахе,  открыла дверь,  а  он к ней  с раскрытыми
объятиями! Ира аж отшатнулась:
     - Женька, да ты же весь в снегу! Закрывай дверь, простудишь меня!
     Извинился Женька, быстро разделся и стоит перед нею с виноватым видом.
     -Ира! Я все знаю. Не гони меня. Можно, я тебя поцелую?
     Подошел к ней, неловко  обнял и осторожно поцеловал в  губы. И ответила
она  ему на поцелуй, и обняла  за шею.  Потом  отодвинулась  от  него, чтобы
разглядеть получше, и говорит:
     - А ты изменился, взрослее стал... Видишь, что мы с тобой наделали?
     Обхватила руками свой живот и на Женьку смотрит. Женька руки свои на ее
живот положил и  в  волнении замер - первый  раз  так близко  к сыну  своему
приблизился, ладонями  его  толчки  ощущает, а  сам  в  глаза его матери  не
отрываясь смотрит,  от  этого нового чувства онемел ,  стоит как обалдевший.
Потом обхватил ее голову руками и давай целовать лицо, волосы, шею...
     -  Женя, сумасшедший, хватит!  - А  сама смеется, руками его  обнимает,
вроде бы  отворачивается,  а на самом деле подставляет ему еще  нецелованные
места, рада.
     Нацеловался Женька, словно воды в жару  напился вдоволь, отодвинулся от
нее и говорит:
     - Ира, ты только посмотри, до чего же могуч этот случай! А что было бы,
если бы мама не нашла случайно мои стихи? Я бы и не знал ничего, и уехала бы
ты от меня навсегда с нашим ребенком... Подумать страшно!
     - Да, верно.  Только на самом деле у  нас  с  тобой  этого случая много
больше.  Вот смотри. Началось-то  с того,  что я  случайно встретила Олю.  И
случайно  в нашем  разговоре  упомянула  она о твоих  возрастных  проблемах.
Случайно  в  это  время  ты  пришел  с  пляжа.  Случайно  спросил  о  "Князе
Серебряном".  Совершенно случайно эта книга оказалась  у меня дома. Случайно
мне пришла в голову  безумная  идея  сделать  из  тебя мужчину.  Случайно  я
забеременела. Случайно избежала аборта. И уж совершенно случайно ты проникся
ко мне симпатией...
     -  Почти  все  верно.  Насчет  симпатии ты ошибаешься  -  Ира испуганно
посмотрела  на  Женьку- это не симпатия.  Я тебя просто  люблю. И совсем  не
случайно.Если бы я знал, что ты будешь беременна, я бы остался с тобой в тот
наш единственный день. Я рад, что у нас будет  ребенок. Я знаю, что ты давно
его хотела, и я счастлив, что это чудо  у  тебя  случилось  со мной, что я к
нему причастен.
     Обняла она его и замерла у него на груди.  Отвела лицо, чтобы Женька не
видел,  как  потекли  из  глаз слезы.  Но  не  горькие слезы  одиночества  и
отчаяния, а радости и  большого, глубокого чувства , в  котором смешались  и
благодарность,  и  признательность, и новая любовь, что пробилась сквозь все
преграды. Любовь случайная, странная, но прекрасная...
     Ну  вот,  Серый, и  кончилась  моя  история. Допивай,  пошли  по домам.
Кончился наш рабочий день... Не натрудился?...


     Сидней - 2000
Книго
[X]