Юрий Мамлеев. 
  

Исчезновение
- Ты  будешь  кушать эту подгоревшую кашу?  - спросила  пожилая, в меру
  полная женщина своего мужа.
       Муж что-то ответил,  но она сама стала  есть эту кашу. Ее  звали  Раиса
  Федоровна. "Что я буду делать сегодня, как распределю свой день, - подумала она. -
  Во-первых, пойду за луком".
       Она представила себе, как  идет за луком,  представила хмурые, знакомые
  улицы, и  говорливых, таинственных  баб,  и сосульки с  крыш -  и  ей ужасно
  захотелось пойти за луком, и на душе стало тепло и интересно.
     "А потом я вымою посуду и полежу", - мелькнуло у нее в голове.
       - Сына пожалей, - пробормотал ее муж.
       Но  он  очень любил  жену и  поцеловал ее.  На минуту она почувствовала
  тепло привычных губ.
     "Вечно стол не на своем месте", - решила она и подвинула его влево.
       Затем  она пошла в уборную и слышала только  стук своего сердца. Потом,
  выйдя на  улицу,  она  встретила  своего  двенадцатилетнего сына;  он шел из
  школы, кричал и не обратил на нее внимания. Раиса Федоровна, зайдя на рынок,
  медленно закупала продукты,  переходя  от  лавки к лавке.  Около  нее  ловко
  суетились,  толкая друг друга, покупатели, протягивая  свои рубли, оглядывая
  продукты полупомешанным взглядом.
       -  Вы опять  меня  обворовали,  -  услышала  Раиса  Федоровна  голос  и
  почувствовала, как ее тянут за живую кожу пальто. Тянула соседка.
       - Препротивная женщина, - тотчас заговорила, оглядывая Раису Федоровну,
  толстая старуха в пуховом платке. - Скандалистка. Я жила с ней один год и не
  выдержала. Прямо по морде сковородкой бьет...
       -  Ужас,  -  вторила ей  другая. - Я в  таких  случаях всегда доношу  в
  милицию.
     "Как  же  я распределю  теперь  свои деньги, -  думала Раиса Федоровна,
  возвращаясь домой. - Тридцать рублей  я этой дуре отдам... А сегодня пойду в
  кино".
       В  переулке, по  которому она  шла,  было  светло  и оживленно  и  люди
  напоминали грачей.  Но ей  почему-то  представилось, как она будет ложиться,
  спать и посасывать конфетку, лежа под одеялом.
       И еще почему-то она увидела море.
       Войдя в квартиру, она услышала голос соседки, доносившийся из кухни:
       - Помыть посуду надо - раз; в магазин сходить - два; поесть надо - три.
       - Мы все ядим, ядим, ядим, - прошамкала живехонькая старушка, юркнувшая
  с пахучей сковородкой мимо Раисы Федоровны. - Мы все ядим.
       - Я уже два часа не  ем, - испуганно обернулась к ней белым, призрачным
  лицом молодая соседка.
       -  Я Коле говорю, - раздался другой голос, - не целуй ты ее в  живот...
  Опять все у меня кипит.
       - Ишь стерва, - буркнул кто-то вслед Раисе Федоровне.
       - Почему, она неплохая женщина.
     "...Утопить бы кого-нибудь,  - подумала Раиса Федоровна. - Ах,  чего же
  мне все-таки поесть... Утку".
       И она почувствовала, что  на  душе  опять стало тепло  и интересно, как
  было давеча, когда она представляла себе, как идет  за луком.  И  опять  она
  увидела море.
       В углу  комнаты  ее муж  убирал постель. Повертевшись  около него,  она
  опять вдруг захотела  в  уборную. В животе ее что-то глухо заурчало, и  жить
  стало еще интересней. Она ощутила приятную слабость, особенно в ногах.
       - Как непонятна жизнь, - подумала она.
       Она посмотрела на красный, давно знакомый  ей  цветок,  нарисованный на
  ковре. И он показался ей таинственным и необъяснимым.
       Раиса Федоровна  вышла в  коридор и вдруг почувствовала сильную боль  в
  сердце; вся грудь наполнилась каким-то жутким, никуда не выходящим воздухом;
  тело стало отставать от нее, уходить в какую-то пропасть.
       В мозгу забилась, точно тонущее существо, мысль:
     "Умираю".
       - Умираю! - нашла она силы взвизгнуть.
       В кухне кто-то засмеялся.
       - Умираю, умираю! - холодный ужас заставлял ее кричать, срывая пустоту.
       В коридор выскочили муж и сын; из кухни высыпали соседи и остановились,
  с любопытством оглядывая Раису Федоровну. Крик был настолько животен, что во
  дворе все побросали свои стирки, уборки и подошли к окну.
       - Ишь как  орет,  - пересмеивались  в  толпе.  - Точно  ее  обсчитали в
  магазине.
       - Да, говорят, умирает, - отвечали другие.
       - Если б умирала, так бы не драла глотку, - возразил парень в кепке.
       Кто-то даже швырнул в окно камень.
       Сынок Раисы  Федоровны  стоял у  другого окна, посматривая на умирающую
  мать.
     "Чего  она  так  кричит,  -  подумал он. - Ведь теперь меня засмеют  во
  дворе".
       ...А  через несколько дней толстая старуха  в пуховом платке, та самая,
  которая ругала Раису Федоровну на рынке, говорила своей товарке:
       - Померла Раиска-то, говорят, так орала, весь двор переполошила.
    
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 12.02.2003 15:39 

  Книго
  




        

            
[X]