ЕВГЕНИЙ ЛУКИН

АЛАЯ АУРА ПРОТОПАРТОРГА

С каким наслаждением перевешал бы я всех политиков, не будь это политической акцией! Великий Нгуен Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов? Не войском, нет, не польскою подмогой, А мнением: да! мнением народным. Александр Пушкин Глава 1. АНЧУТКА, ВОЗРАСТ НЕИЗВЕСТЕН, БЕЖЕНЕЦ А вот любопытно, жилось ли когда-нибудь сладко русскому домовому? Ой, нет... Разве что до Крещения Руси, но о тех замшелых временах никто уже и не помнит - столько даже домовые не живут. При царе попы зверствовали: нагрянет гривастый с кадилом, всю избу ладаном отравит, углы святой водой пометит - из вредности, а от нее шерстка портится и сила пропадает... Спасибо советской власти: постреляли извергов, посажали, а те, что убереглись, тихие стали, безвредные. Ну, думали, заживем... Куда там! При Луначарском-то оно вроде бы и ничего было, а вот как передали всю нечистую силу из Наркомпроса в НКВД - мать моя кикимора! Такое началось! До сих пор совестно: хозяев, бывало, сдавать приходилось... Ничего, перетерпели, обвыклись... Опять же оттепель подкатила хрущевская. Чем не жизнь? Главное: от календарика отрывного по красным дням держись подальше и под пионерский салют как-нибудь там случайно не влети... Ох, люди, люди! И надо же им было опять все вверх дном перепрокинуть! Зла не хватает... Анчутка заставил себя отвлечься от скорбных раздумий - и огляделся. Кругом сиял разлив. Вода и суша лежали, можно сказать, на одном уровне, так что оставалось лишь гадать, почему вон тот участок затоплен, а этот, к примеру, нет... А ведь придется возвращаться - явно забрел не туда: вода с трех сторон, брода не видать, мостка - тем более. Умей Анчутка плавать... Но плавать Анчутка не умел. Как и всякий порядочный домовой, об этой таинственной способности он и думать не мог без содрогания. Тихонько вздохнул и заковылял обратно. Привыкши к плоским поверхностям людских жилищ, Анчутка горестно дивился почве, через каждые пять шагов обязательно подстраивающей какую-нибудь каверзу: то рытвину подложит, то хворостину... Вообще дикая природа вела себя враждебно и насмешливо. Вдобавок выяснилось, что вне человеческого жилья нехитрое Анчуткино колдовство полностью утрачивает силу: невидимкой - и то не пройдешь. Он понял это еще в черте города, когда, пробираясь через кустарники, услышал изумленный мальчишеский возглас: - Йех! Гля, какой котяра крутой!.. В другой бы раз Анчутка обиделся... Теперь для полного счастья не хватало только нарваться на кого-нибудь из леших, с которыми домовые враждовали издавна. То-то было бы им радости обойти родственничка, чтобы вдоволь наплутался, фраер городской, в трех соснах... Да, но ведь он и так уже плутает... Внезапно на округу лег плотный натужный гул турбин. Над поймой, содрогая и морщиня гладь заливных лугов, хищно и лениво разворачивалось "крыло" американских самолетов. По-нашему, по-лыцки - "звено". Впереди шел разведчик, беременный подвесными баками и контейнерами с аппаратурой. Его сопровождала группа прикрытия. Акульи морды, черно-желтые стабилизаторы... Реакционный и богопротивный блок НАТО, науськанный баклужинской демократией, настойчиво искал повод нанести удар по православному социалистическому Лыцку. Анчутка вскинулся на задние лапки и встревоженно повел личиком. В какой он хоть стороне, этот блокпост?.. Вроде бы вон там... Впереди на нежно-зеленом бугорочке маячило нечто родное и знакомое, а именно: две отвесно врытые трубы, к которым в незапамятные еще времена приварен был жестяной щит, ныне вылинявший с лица и ржавый с изнанки. "ИЗОБИЛИЕ - ПУТЬ К ОРОШЕНИЮ!" - значилось на нем. Видимо, какое-то старое, утратившее силу заклинание... Добравшись до исторического памятника, Анчутка присел на корточки и в изнеможении привалился круглой спинкой к теплой рыжей трубе. Пусть не жилище, но все-таки что-то, сделанное человеческими руками... Кстати, Анчутка уже отдыхал под этой древней конструкцией, причем совсем недавно. "Если и впрямь водит, - уныло мыслил он, - ой, не выбраться... Нет, не люблю я леших... Дураки какие-то, даром что родня..." А впрочем... Времена-то ведь меняются - и, как водится, к худшему. Всей лыцкой нечисти нынче трудно. Так что, может, и смилуется лесная братва: поводит-поводит, а там, глядишь, проникнется сочувствием, к блокпосту дорогу укажет... Хотя Анчутка - тоже домовой с понятиями: он бы и сам не принял помощи от леших... Вновь смежил веки и припомнил с тоской тот неладный день, после которого все вокруг снова пошло кувырком. Было это вроде бы на излете лета, а год Анчутка, как водится, запамятовал... Людское это дело - годы считать... Началось с того, что на чердак к нему заявился рыжий, не внушающий доверия кот и пригласил в подвал, где должна была состояться какая-то там сходка. Анчутка, понятно, удивился. Обычно коты держатся независимо и посторонних лиц в дрязги свои не посвящают. Тем более домовых, представляющих, по их мнению, прямую угрозу кошачьей вольнице. Видимо, стряслось нечто неслыханное... Количество котов в подвале - ошеломляло. Не иначе - со всех окрестных дворов набежали. Анчутке тут же вспомнилось, что три последних дня были какие-то беспокойные. Снаружи то и дело лязгало, громыхало, стены подрагивали, да и жильцы вели себя несколько странно: лаялись до матерного хрипа, а из-за чего - даже и не поймешь... Черный облезлый котяра бандитского вида бесшумно махнул на сочащуюся влагой трубу и победно оглядел собрание. - Когда мы стенали под игом Янаева... - завел он навзрыд. Кто такой Янаев, Анчутка не знал, но ему стало настолько страшно, что часть воплей он пропустил. Услышанное чем-то неуловимо напомнило те жуткие надрывные речи, которых он вдоволь наслушался в годы репрессий. А кот продолжал кликушески: - ...Девятнадцатого августа я дважды перебежал дорогу полку КГБ! Рискуя жизнью! Мурка - свидетель! Причем второй раз - в непосредственной близости от гусениц! На меня даже заорали: "Брысь, зараза черная!" А где, позвольте спросить, был в это время Маркиз из двадцать третьей квартиры? Почему он не возвысил свое "мяу" до гневной ноты протеста против неконституционного переворота?.. Да-да, именно так оно все и начиналось... Рядом с Анчуткой зашумели тяжелые крылья, и он брезгливо приподнял левое веко. В двух шагах от него головастая серая ворона с подозрительно невинным видом выклевывала что-то из травки, причем как бы невзначай подступала все ближе и ближе к трубе, возле которой прикорнул сам Анчутка. Явно пыталась зайти с тыла. Надо полагать, тоже не разобралась и приняла домового за необычно крупного кота. А известно, что нет для вороны доблести выше, чем подкрасться к кошке и клюнуть ее в хвост. - Пшла!.. - прошипел Анчутка, оскорбленный до глубины души. Он вообще терпеть не мог ворон - за скандальный нрав и склонность к левому экстремизму. Ворона подскочила от неожиданности и, забив крыльями, с хриплым заполошным карканьем отпрыгнула сразу шага на три. Людских, естественно... На шоссе перед блокпостом Анчутка выбрался лишь во второй половине дня. Каким образом ему это удалось, он, по правде сказать, и сам не уразумел. Ясно было одно: никакой его леший по бесчисленным мысам, полуостровкам и перешейкам не водил - от лешего скоро не вырвешься. Где-то за леском натруженно выли турбины. Чувствуя себя в безопасности, американцы разгуливали на пренебрежительно малых высотах. Ладно, пусть их... А вот кто и впрямь то и дело угрожал Анчутке сверху - так это вороны... Картавая весть о том, что в округе бродит заплутавший домовой, подняла в воздух весь личный состав - штук пять бандформирований во главе с полевыми командирами. Вороны ложились на крыло и с гортанным карканьем по очереди пикировали на цель, причем делали это скорее всего из соображений хулиганских, нежели политических. Откуда им, в самом деле, было знать, какая такая у Анчутки платформа! Время от времени он останавливался, приседал и, вздув шерстку, вскидывал навстречу воздушной атаке остервенелое личико. Ворона пугалась и, истошно вопя, шарахалась от греха подальше. Пусть даже лишенный колдовских способностей, домовой вполне мог перехватить ее на лету и свернуть поганке шею. Нет, самих ворон Анчутка не боялся. Он боялся, что орущая и клубящаяся подобно бумажному пеплу стая привлечет к нему излишнее внимание. Погранцам, допустим, домовые и прочая там нечисть - до фени, таможенникам - тем более, а вот мимо острого взора отморозков из миграционного контроля, пожалуй, и не проскочишь... Перед блокпостом вороны рассеялись, что, однако, нисколько Анчутку не обрадовало. Уж больно поспешно они это сделали. Постанывая от нехороших предчувствий, он с опаской выглянул из-за пригорка. Странное зрелище представилось ему: оба берега Чумахлинки располагались примерно на одном уровне, и тем не менее все обозримое пространство, принадлежащее Лыцку, было затоплено, съедено водой, в то время как баклужинская территория лежала сухая и теплая. Река разлилась в одну сторону. Удивляться, впрочем, тут было нечему: то, что Баклужино и Лыцк живут по разным календарям, тайной ни для кого не являлось. Мост через Чумахлинку был уставлен бетонными блоками и снабжен шлагбаумами. По эту сторону похаживали рослые парни в широких брезентовых плащах колоколом и в глубоких касках. Ни лиц, ни рук - одни лишь подбородки наружу. И автоматный ствол из-под полы. Кроме того, неподалеку от гусеничной бронечасовенки с навершием в виде креста, увенчанного пятиконечной звездой, маячила парочка черных ряс. Худо дело! Безошибочным зрением домового Анчутка ясно различал светлую дымку, окутывающую каждого человека. Он даже знал, что называется она аурой, и неплохо разбирался в ее оттенках... Так вот у этих двоих аура была красного цвета с коричневатым отливом. Попадешься таким в руки - пощады не жди... Беженец затосковал и с надеждой поднял глаза на противоположный берег. Там за полосатым шлагбаумом вызывающе безмятежно прогуливались молодые люди в голубеньких рубашечках с короткими рукавами, в разномастных брючках, все без оружия. Улыбчиво жмурясь, они подставляли гладкие физии ласковому солнышку и вообще наслаждались жизнью. Конечно, чего им!.. Вон их какие акулы с воздуха охраняют... Может, дождаться ночи, найти досточку да и переправиться где-нибудь неподалеку?.. Нет, страшно. Вот если бы Анчутка умел летать... Хотя что толку! Редкая птица долетит до середины Чумахлинки - снимут влет. А пули-то наверняка освященные... По мосту тоже не прошмыгнешь... А под мостом?.. А под мостом запросто мог обитать мостовой. Встреча, конечно, тоже не слишком приятная, но все-таки не леший - в строении ютится, не в буреломе... Кстати, о строениях. Если достичь моста, колдовские способности должны, по идее, к Анчутке вернуться. То есть под полотно он уже поднырнет невидимкой... Тем временем двое в черных рясах, о чем-то, видать, переговорив, подступили к бронечасовенке и один за другим скрылись в люке. Крышка за ними захлопнулась. Анчутка выскочил из-за пригорка на обочину, ужаснулся собственной дерзости и галопцем припустился к мосту, пряча личико и стараясь как можно сильнее походить на необычно крупного дымчатого кота с отрубленным хвостом. К счастью, и по ту, и по другую сторону Чумахлинки все в этот миг запрокинули головы - над кордоном проплывал очередной стервятник с акульим рылом и черно-желтыми стабилизаторами... Мост был бетонный, неуютный, без единого тихого закутка. Внизу все продувалось насквозь. От воды веяло холодом - особенно здесь, вблизи левого берега, где она плескалась в каком-нибудь полуметре от шершаво-скользкой изнанки бетонных плит. Бедный мостовой... Как же он тут живет? Впрочем, живет ли?.. Анчутка жевал ноздрями воздух, как кролик. Пахло старым бетоном, плесенью и смертью. Весь дрожа, он двинулся дальше - благо что бегать по потолкам и прочим опрокинутым поверхностям домовой был навычен сызмальства. Хлюпала вода, играли блики. В неглубокой нише одной из опор Анчутка нашел скорчившийся трупик мостового. Рядом с высохшим и словно бы спекшимся тельцем лежал одноразовый шприц с последними каплями святой воды. Самоубийство?.. Поскуливая от жалости и ужаса, Анчутка обнюхал соседние ниши и вскоре обнаружил пару игл, а потом и осколки еще одного шприца. Стало быть, ширялся мостовичок... При одной только мысли об этом шерстка поднялась дыбом. Когда-то в черные времена ежовщины Анчутка и сам от большого отчаяния подкуривал втихаря ладан. Потом, правда, нашел в себе силы завязать... Да, но колоться святой водой... Это же верная смерть! Бывает, что за месяц сгорают... Зато глюки, говорят, сильнейшие: кое-кто даже ангела видел... А ведь, судя по всему, городской нечисти придет скоро один большой аминь. Да и сельской тоже... Водяные все травленые: привыкли за годы химизации к промышленным отходам, а теперь вот, по слухам, сами дозу ищут - за литр кислоты реку остановят... Оглашая гулкую подмостную полость тихими причитаниями, Анчутка добрел почти до середины полотна (причем водная гладь внизу все удалялась и удалялась) - потом вдруг замер и попятился. Впереди во всю ширь зернистого бетонного дна была туго натянута бельевая веревка, пропитанная елеем. Ну не изверги, а? Одно слово - люди! И тут дорогу перекрыли... Домовой всмотрелся и приметил, что на той стороне, отступя шага на три от первой преграды, кто-то размашисто нанес на бетон коричневой масляной краской еще и магические знаки запрета. Стало быть, и под мостом не пробраться... Беженцы-то, они, видать, никому не надобны: ни Лыцкой Партиархии, ни Баклужинской Лиге Колдунов... Поскольку лыцкое левобережье по идейным соображениям переходить на летнее время отказалось, вечер здесь наступал на час раньше. Зеркала заливных лугов отражали золотисто-розовый закат. Меж корней сухого пня, намертво вцепившегося корявой пятерней в пригорок, при желании можно было заметить кое-что, пням, как правило, не свойственное. Некий, короче, шар, покрытый то ли мхом, то ли пухом. Время от времени этот округлый комок шевелился и удрученно вздыхал, что позволяло сделать осторожный вывод о принадлежности его к царству животных - и уж ни в коем случае не растений. В вышине по-прежнему ныло и скрежетало. Время от времени с небес падал американский штурмовик и с тупым бычьим ревом проходил на бреющем полете над дальним пастбищем. Вконец распоясавшиеся милитаристы гоняли коров... Анчутку познабливало. Возле старого, высохшего до сердцевины пня беглый домовой чуствовал себя в относительной безопасности. А вот к живым деревьям лучше даже не прислоняться. Березы - патриоты, дубы - коммуняки... Хорошо хоть травка по молодости дней своих зелена, всем довольна и в политику пока не лезет. Лезет к солнышку... Стало быть, в Баклужино Анчутке не попасть... Даже если завтра он сумеет пробраться к терминалу и проникнуть тайком в какую-нибудь машину, направляющуюся за бугор, - все равно ведь блокпоста не минуешь. А там досмотр... И возвращаться некуда... Ох, люди, люди... Сначала страну развалили, теперь вот до области очередь дошла... Да и нечисть тоже хороша!.. Эти, к примеру, катакомбные... Откуда они вообще взялись? До путча про них никто и не слыхивал... С виду домовой как домовой, а туда же - задается почище лешего!.. Вы, говорит, советской власти задницу лизали, с органами сотрудничали... Ну, допустим, сотрудничали! А ты в это время где был?.. А я, говорит, в это время в катакомбах сидел... Ну, укажите в Сусловской области хотя бы одну катакомбу! Анчутка завозился, устраиваясь поудобнее меж двух корней, и вскоре накрыло его сновидением, да таким, что хуже не придумаешь. Приснился ему старый, будь он неладен, знакомец - следователь НКВД Григорий Семенович Этих. Сибиряк, наверное... - Ах ты, вражина... - с каким-то даже изумлением оглядев затрепетавшего во сне Анчутку, вымолвил он. - Существуешь, контра? Материализму перечишь, прихвостень поповский?.. Ты же хуже Врангеля, пр-роститутка!.. Анчутка попытался ему объяснить, что все не так, что никакой он не прихвостень - сам, если на то пошло, от попов натерпелся при царском режиме... На коленочке вон до сих пор шрамик - кадилом огрели... Глаза Григория Семеновича просияли нежностью. - В попутчики набиваешься? - вкрадчиво осведомился он. - Ах ты, с-сукин кот, подкулачник... Думаешь, не знаем, в чьей ты избе обитал до семнадцатого года?.. Ну ничего - дай срок, покончим с троцкистами, а там и до вас, чертей леших, доберемся! Все ваше семя потустороннее под корень выведем... - Потом вроде как смягчился, смерил оком, спросил ворчливо: - Ну и что он там, этот твой новый жилец?.. Так целыми днями и молчит?.. Может, хоть во сне бормочет?.. Ну там про Карла Радека, например?.. * * * Внезапно домовой почувствовал опасность - и проснулся. Противоположный берег был еще позолочен закатом, а по этой стороне уже воровато крались от дерева к дереву сумерки лиловых денатуратных оттенков. Прямо перед Анчуткой глыбой мрака квадратилась приземистая фигура в черной рясе. Но что самое жуткое - вокруг фигуры, как солнечная корона в момент полного затмения, сияла косматая, нечеловечески мощная аура алого цвета... - Кто таков? - прозвучало сверху. - Анчутка... - прошептал домовой, понимая, что пропал. Уж лучше бы он на лешего нарвался... Незнакомец помолчал, недоумевая. Действительно, встреча озадачивала: домовой - и вдруг на лоне природы... - Дом, что ли, сгорел?.. - Нет... - безрадостно отвечал Анчутка. - Сам ушел... Слова гулко отдавались над вечерней водой. - А-а... - Незнакомец понимающе покивал. - Беженец... А чего сидишь? Собрался бежать - беги... Анчутка всхлипнул: - Плавать не умею... Кажется, незнакомец усмехнулся. - Вот и я тоже... - неожиданно признался он и, кряхтя, присел рядом. Изумленно скрипнул от внезапной тяжести старый корень. Алая аура накрыла Анчутку, обдав не то жаром, не то холодом. Домовичок обомлел, потом осторожно скосил робкий выпуклый глазик. В теплом прощальном полусвете, наплывающем с баклужинского берега, он теперь мог разглядеть своего соседа в подробностях. Был этот человек сутул и грузен. Пегая борода - веником, волосы на затылке собраны в хвостик. Обширная выпуклая плешь, лицо - мрачное и в то же время брюзгливо-насмешливое. От рясы будоражаще веет ладаном и прочей наркотой. На правой стороне груди приколот деревянный орден, почему-то внушающий невольный трепет. - А ты кто? - отважился Анчутка. Незнакомец хмыкнул, покосился весело и грозно: - Про Африкана - слышал?.. Анчутка только ойкнул и вжался спиной в трухлявую кору пня. Слышал ли он про Африкана? Да кто ж про него в Лыцке не слышал?.. Его именем бесов изгоняли, не говоря уже о прочей мелкой нечисти... - Ну, не дрожи, не дрожи... - Огромная ладонь грубовато огладила вздыбленный загривочек Анчутки, и домовой наконец рискнул открыть глазенки. - Или это ты от холода так?.. - Ага!.. - соврал Анчутка. - А вот мы сейчас костерок разведем, - утешил страшный собеседник и поднялся, хрустнув суставами. - А то и меня тоже что-то пробирать начинает... Ну-ка, посторонись... Анчутка поспешно отскочил от пня шага на четыре. Африкан же насупился, воздел широкие ладони и невнятно пробормотал нечто такое, от чего домовой в страхе попятился еще дальше. Разобрать ему удалось всего несколько слов: "Из искры - пламя", - ну и, понятно: "Во имя отца и сына..." Сухой пень громко треснул и полыхнул - да так яростно, будто солярой на него плеснули. - Увидят!.. - ахнул Анчутка, испуганно тыча лапкой в сторону моста, наполовину утонувшего в сумерках. - Да и пес с ними... - равнодушно отозвался Африкан, присаживаясь перед пламенем прямо на траву. - Они ж еще ничего не знают... Может, я сюда на рыбалку приехал... Так, значит, говоришь, Анчутка, выжили тебя из Лыцка? Анчутка вконец оробел - и потупился. Спрашивал-то не кто-нибудь - спрашивал первый враг всей лыцкой нечисти. Не жаловаться же, в самом деле, Африкану на Африкана... Ой!.. А вдруг никакой он не Африкан?.. Мог ведь и нарочно соврать! У людей это запросто... Нет, все-таки Африкан!.. Вон аура какая... с протуберанцам... Аж обжигает... - Выжили... - с судорожным вздохом признался домовой. - Вот и меня выжили... - задумчиво молвил Африкан. Помолчал и подбросил в костер обломок гнилой хворостины. - Так что оба мы теперь, выходит, беженцы... Бедная Анчуткина головенка пошла кругом... Да что же это творится на белом свете? Ну ладно, домовой, допустим, сошка мелкая... Но чтобы самого Африкана?.. Этак, пожалуй, скоро и сатану из пекла выживут... Анчутка хотел со страхом взглянуть на внезапного товарища по несчастью, но со страхом - не получилось. Вместо этого домовой ощутил вдруг такой прилив доверия, что даже слегка задохнулся. - А под мостом нарочно веревку натянули... - тут же наябедничал он от избытка чувств. - И елеем пропитали... - Ну а как ты хотел?.. - покряхтывая от неловкости, ответил ему Африкан. - Борьба идет с вашей братией... Борьба... - Да-а... - обиженно распустив губешки, протянул Анчутка. - Борьба! Ну вот и открыли бы границу, раз борьба. Мы все тогда разом и ушли бы... Или уж уничтожьте нас, что ли, совсем, чтоб не мучиться... - Последнюю фразу домовой скорее прорыдал, нежели произнес. Пригорюнился - и умолк. Сумерки к тому времени успели перебраться и на территорию суверенной Республики Баклужино. Темнело быстро. Потрескивал, приплясывал костер. На мосту включили пару прожекторов и принялись шарить ими вверх и вниз по течению: не пытается ли кто пересечь государственную границу вплавь. Пламя на левом берегу, надо полагать, вызывало сильнейшие подозрения и у лыцких, и у баклужинских прожектористов. Обоих беженцев то и дело окатывало ушатами света. - Наивный ты, Анчутка... - промолвил наконец Африкан после продолжительного молчания. - Бороться и уничтожать - далеко не то же самое. Я тебе больше скажу: у нас в политике - это вообще понятия прямо противоположные... - Подбросил в огонь еще одну гнилушку и, мудро прищурившись на пляшущее пламя, продолжал с ядовитой усмешкой: - Надо тебе, скажем, споить народ... Ну и объяви борьбу с алкоголизмом... Надо расшатать дисциплину - объяви борьбу за ее укрепление... А уничтожают, Анчутка, по-другому... Уничтожают так: бац - и нету!.. Никакого шума, никакой борьбы... Была нечистая сила - нет нечистой силы. Не веришь - поди посмотри, вон на стенке Указ висит: нетути... Отменена с сегодняшнего дня. Число и подпись... Он опять закряхтел, нахохлился и, низко надвинув пегие брови, уставился в костер. - Или, скажем, так... - сдавленно примолвил он как бы про себя. - Был чудотворец Африкан - нет чудотворца Африкана... М-да... Анчутка слушал - и помаргивал. Из сказанного он мало что уразумел, поскольку в высокой политике не разбирался. Одно было ясно: плохо сейчас Африкану. Может быть, даже хуже, чем самому Анчутке. Внезапно по костру - будто палкой ударили. Прогоревший почти уже насквозь пень ахнул и развалился, осыпав беженцев искрами и раскаленными добела угольками. Анчутка подскочил, отряхивая шерстку. Африкан медленно повернул голову и тяжко воззрился в исполосованный прожекторами сумрак. - Ох, вы у меня там сейчас достреляетесь... - проворчал он, и до Анчутки дошло наконец, что кто-то из пограничников пальнул по их костру из снайперской винтовки. - У них пули освященные... - торопливо предупредил он. - Да знаю... - вздохнул Африкан. - Сам и освящал... Согнулся, став еще сутулее, и зачем-то принялся медленно расшнуровывать высокие ботинки солдатского образца. Разулся, скрепил шнурки единым узлом и со вздохом поднялся на ноги. Повесил обувь на плечо, а потом вдруг склонился к Анчутке и, раскрыв как бы через силу глубокие усталые глаза, заглянул домовому в самую что ни на есть душу. - Так что, дружок, дорога нам теперь с тобой - одна... Эти произнесенные хрипловатым шепотом слова почему-то бросили Анчутку в дрожь. Веяло от них жутью... Африкан взял домового в большие ладони и, оступаясь, направился вниз, к воде. Да, но он же сам сказал, что тоже не умеет плавать!.. Значит, где-то лодку припрятал в камышах... Обрадоваться этой своей мысли Анчутка так и не успел, поскольку в следующий миг луч прожектора обмахнул берег, не обозначив нигде ни лодки, ни даже камышей... "Топиться идет!" - грянула догадка, и Анчуткино сердечко неистово заколотилось. Ну конечно! Назад пути нет, вперед - тоже... Сейчас ведь утопит! Анчутка зажмурился и, вцепившись всеми четырьмя лапками в пахнущую ладаном рясу, уткнулся в нее мордочкой, словно надеясь оглушить себя хотя бы этим слабым дурманом. Внизу зачавкало, потом захлюпало, потянуло холодом. Вода, надо полагать, подступала все выше и выше. Берег - крутой, стало быть, еще шаг - и скользкое дно уйдет навсегда из-под косолапых ступней Африкана... Но тут в отдалении грянули, отразились от речной поверхности истошные человеческие крики - и любопытство превозмогло. Анчутка не выдержал, осторожно приоткрыл один глаз - и, к изумлению своему, обнаружил, что они с Африка-ном почти уже достигли середины Чумахлинки. Упрямо склонив плешь и уперев бороду в грудь, опальный чудотворец пересекал государственную границу по воде аки посуху. Оба прожектора давно уже держали его сутулую грузную фигуру в перекрестье лучей. Из-под босых косолапых ступней Африкана при каждом шаге разбегались по наклонной речной глади сверкающие концентрические круги... Если верить слуху, на мосту творилось нечто невообразимое: беготня, суматоха... Потом, как бы спохватившись, елевого берега забил пулемет. Первая очередь вспорола воздух совсем рядом, и Анчутка, ойкнув, снова зарылся личиком в рясу. Африкан недовольно мотнул головой - и пулемет заклинило. Оплетенный древесными корнями баклужинский берег был уже в десятке шагов от нарушителя... Глава 2. ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА, ВОЗРАСТА НЕ ИМЕЕТ, ДОКУМЕНТ Соперниками Лыцк и Баклужино чувствовали себя с незапамятных времен. Хаживали бесперечь стенка на стенку, а то и учиняли прелютые дрекольные бои, доходящие во дни гражданских распрей до сабельных. Однако уже за годы первых пятилеток грамотность населения заметно возросла, кулачных и прочих физических расправ стало поменьше, сведение счетов приняло форму доносительства в письменном виде, а там и вовсе переродилось в социалистическое соревнование... Теперь же, после распада Сусловской области, противостояние двух бывших районов, а ныне - держав, обрело четко выраженный идеологический характер. Если в Лыцке к власти пришли православные коммунисты, то на выборах в Баклужино победу одержало общественно-политическое движение "Колдуны за демократию". И это вполне естественно. Не зря ведь при царском режиме всех лыцких обывателей дразнили богомольцами, а баклужинцев - знахарями да шептунами. Перебирая архивные документы, постоянно ловишь себя на мысли, что Лыцк и Баклужино больше всего на свете опасались как-нибудь случайно оказаться по одну сторону баррикады. В исторических памятниках первое упоминание об их вражде совпадает по времени с воцарением дома Романовых, когда Лыцк единодушно признал законным государем Михаила Федоровича, а Баклужино столь же решительно поддержало какого-то там по счету Лжедимитрия... Погожим летним днем ватаги воровских казаков Заруцкого и еретицы Маришки перешли Чумахлинку и осадили бревенчато-земляные стены Лыцка. По одним данным, вел их атаман Неупокой-Карга, по другим (менее достоверным) - атаман Баловень. Однако все без исключения источники утверждают, что мятежников на Лыцк навели именно баклужинцы. Пощады ждать не приходилось. Обычай атамана Баловня (да и прочих атаманов) забивать пленникам порох во все интимные места, а затем его поджигать, был в ту пору общеизвестен. Отразить приступ также не представлялось возможным в связи с общей ветхостью городских стен и подавляющим преимуществом противника. Кроме того, кто-то из баклужинских знахарей, приставших к воровским казакам, применил разрыв-траву и с ее помощью сбил засовы с крепостных ворот... И тогда, совершенно справедливо рассудив, что заботиться пора уже не столько о бренных телах, сколько о бессмертных душах, жители причастились, исповедовались и вышли навстречу гибели с чудотворным образом Лыцкой Божьей Матери. Дальнейшее известно. Как только шествие с пением и плачем показалось на гребне покатого земляного вала, кто-то из разбойников (тоже скорее всего баклужинец) выпалил в икону из пищали и, что самое страшное, попал. Осаждающими тут же овладело безумие, с оружием в руках кинулись они друг на друга и, понеся крупные потери, расточились сами собой... Впрочем, известный русский историк Костомаров сомневался в достоверности этой легенды, указывая, что нечто подобное ранее имело место при осаде Новгорода суздальцами. Не стоит упрекать его за это. При всей своей проницательности ученый просто не мог предвидеть, что в 1919 году чудо повторится. А оно повторилось. Только на этот раз чудотворная рассеяла уже не воровских казаков еретицы Маришки, а - боязно молвить! - красногвардейский полк имени товарища Марабу (возможно, Мирабо). К сожалению, опираться здесь приходится лишь на устные предания, поскольку документов, подтверждающих это ошеломительное событие, в архиве обнаружить не удалось. Скорее всего бумаги чуть позже были изъяты и уничтожены по личному распоряжению Лаврентия Павловича Берии... Непонятно, правда, почему малое время спустя чудотворная не обратила в бегство трех баклужинских чекистов, пришедших изымать ее из храма. Видимо, батюшка просто побоялся вынести икону им навстречу... В годы социалистического строительства борьба двух райцентров свелась в основном к тому, что Лыцк и Баклужино всячески помогали советской власти ущемлять друг друга. И советская власть, как правило, шла навстречу: то с религией борьбу начнет, то с вредными суевериями... Единственное, что объединяло подчас давних соперников, - это глубокая неприязнь к областному центру. Собственно, все началось с того, что Павел Первый со свойственной ему внезапностью разжаловал Баклужино с Лыцком в селения и отдал первенство - кому?.. Даже вспомнить неловко, что это был за городишко и как он в ту пору назывался!.. Впрочем, в данном случае все ограничилось неприязнью - до ненависти не дошло. Город Суслов был всегда настолько зауряден, что отнестись к нему всерьез соперники не могли при всем желании... Достаточно сказать, что, когда ликующие россияне, развалив социалистическую державу, кинулись на радостях возвращать градам и весям их исконные имена, Суслов даже переиначить не удалось. До 1982 года он, оказывается, звался Бонч-Бруевичи, а предыдущее имечко, нареченное ему в сердцах Петром Первым, звучало просто непристойно. Тогда привлекли краеведов. Те подняли документы - и обнаружили, что городок известен еще с XV века и что именовался он в ту пору опять-таки Сусловым, но только уже не в честь видного идеолога и члена Политбюро ЦК КПСС, а в честь самого обыкновенного сусла... Два столетия подряд Лыцк и Баклужино скрепя сердце признавали первенство этого убогого населенного пункта - и ждали своего часа. И вот час настал... Теперь уже ни Москва, ни областной центр, ни даже Павел Первый не могли помешать двум суверенным государствам расквитаться друг с другом за прошлые обиды. И первейшей из обид являлось пребывание в Баклужинском краеведческом музее чудотворной иконы Божьей Матери Лыцкой, изъятой в свое время тремя антихристами в кожанках. Православные коммунисты вот уже несколько раз требовали немедленного возврата святыни, на что Лига Колдунов отвечала неизменным отказом, мотивируя свое решение тем, что в момент распада области данное произведение искусства находилось на территории Баклужино и, стало быть, является достоянием Республики. Танковое сражение возле хутора Упырники (ныне - колхоз "Светлый путч"), где, по слухам, с одной стороны участвовало девять машин, с другой - семь, ничего в судьбе иконы не изменило. Как, кстати, и артобстрел Чумахлы... Хотя вот тут, честно говоря, как-то все сомнительно. Ну, обстрел - это ладно, поверим, но откуда, скажите, в бывших райцентрах взяться танкам? В Суслове - да, стоит там до сих пор на окраине какая-то танковая часть, однако все машины - на месте. Американцы тоже, говорят, не продавали... Никто не продавал! Откуда же бронетехника?.. Может, не было никакого сражения?.. А с другой стороны - как это не было? Висит же вон в Лыцком Эрмитаже батальное полотно художника Леонтия Досюды "Подвиг протопарторга", где пламенный лидер правых радикалов Лыцка Африкан в развевающейся рясе на фоне полуобрушенной водонапорной башни мечет бутылку со святой водой в заговоренную гусеницу вражеской машины! Танк, правда, изображен нечетко, в облаке пыли, и вообще чувствуется, что художник с военной техникой не в ладах. Судя по очертаниям башни и ствола, на Африкана скорее всего наезжает самоходное орудие "фердинанд", что, конечно же, маловероятно... Короче, было оно или не было, но только танковое сражение возле хутора Упырники вызвало сильнейший международный переполох, и вскоре в аэропорту бывшего областного центра приземлился лайнер со специальной комиссией ООН на борту. Православные коммунисты ее, однако, в Лыцк не пустили, утверждая, что комиссия прислана с целью промышленного шпионажа, а упомянутый выше протопарторг Африкан, заслышав о предстоящем визите, призвал уничтожить богопротивных империалистов еще в воздухе, причем не поленился съездить и освятить все шесть ракет заброшенного комплекса ПВО... И это в то время, когда очередной Президент Соединенных Штатов, вдряпавшись в очередную амурную историю, ползал с лупой по карте полушарий, не зная, кого бы еще разбомбить! Над бывшей Сусловской областью нависла реальная угроза стать новой горячей точкой планеты, тем более что после вступления Астрахани в НАТО и введения шестого флота США в Каспий американская палубная авиация легко могла дотянуться до любых интересующих ее целей. Вскоре с борта десантного вертолетоносца "Тарава", полным ходом идущего к Лыцку по Воложке Куропатке, поднялся и произвел посадку на столичном баклужинском аэродроме "летающий вагон". Местные дамы испятнали американцев помадой с ног до головы и забросали их цветами. А на следующий день у совершавшего разведывательный полет "ночного призрака" черт знает с чего вышли из строя восемь бортовых компьютерных систем - и машина рухнула в Чумахлинку... Теперь уже возликовали в Лыцке. Прослышав о случившемся, народ, смеясь и плача от радости, хлынул на украсившиеся флагами проспекты. Совершенно незнакомые люди обнимались и поздравляли друг друга. Единственное, что омрачало всеобщее торжество: пилот "ночного призрака" остался в живых и был, как это принято у американцев, подобран с вертолета... В беседе с иностранным корреспондентом протопарторг Африкан заявил, будто разведчика уничтожили льщкие средства противовоздушной обороны, а когда журналист осведомился не без ехидства, какие именно, лидер правых радикалов надменно изрек, что была бы вера, а сбить можно из чего угодно... Средства массовой информации США, равно как и суверенной Республики Баклужино, хранили смущенное молчание. Результаты расследования, проведенного совместно капелланами шестого флота и баклужинской Лигой Колдунов, по некоторым причинам не были предъявлены прессе... Контакты нечистой силы вообще штука опасная - особенно когда оба вида долгое время развивались изолированно. Если наши домовые - это, согласно преданию, обрусевшие черти, то американские гремлины, судя по наколкам на предплечьях, перебрались в авиацию с флота, причем сделали это относительно недавно - в самом начале XX века. Сперва они специализировались на двигателях, а затем занялись и бортовыми приборами... Однако в данном случае поразительно другое: ведь всего два часа стоял "летающий вагон" на бывшем выпасе (ныне - военном аэродроме Баклужино)! И этих-то двух часов гремлинам шестого флота вполне хватило, чтобы разжиться у местных домовых контрабандным ладаном! А к ладану, между прочим, тоже привычка нужна. Дозу опять же знать надо... Так что пилот "ночного призрака", можно сказать, спасся чудом. Естественно, что разведка будущих целей была временно приостановлена, любые посадки на баклужинской территории (за исключением вынужденных) категорически запрещены, а протопарторг Африкан под горячую руку объявлен международным политическим террористом... Глава 3. ГЛЕБ ПОРТНЯГИН, СОРОК ЧЕТЫРЕ ГОДА, ПРЕЗИДЕНТ Левое переднее колесо отвалилось прямо на проспекте - в аккурат напротив краеведческого музея. Обретя независимость, оно еще какое-то время бежало рядышком с лимузином, шедшим, кстати, под горку и на приличной скорости, а затем стало помаленьку забирать влево, явно намереваясь пересечь белую осевую черту и выскочить на встречную полосу движения. Лимузин почуял потерю не сразу и захромал на утраченное колесо лишь несколько секунд спустя. Металлическая культяпка легонько чиркнула по асфальту, брызнули радужные искры - и водитель спешно затормозил. Сталь с визгом въелась в полотно, искры (теперь уже не радужные, но ослепительно белые) ударили, как опилки из-под циркулярной пилы. Льдистый тормозной след был похож на штрих конькобежца. Впереди раздался смачный хруст стекла. Сбежавшее колесо все-таки лобызнулось со встречным транспортом и устремилось вспять - по прежней траектории и с прежней скоростью. Шофер лимузина сидел ни жив ни мертв. - Гриша... - послышался сзади мягкий укоризненный голос Президента. - Я в качестве кого тебя на работу брал? Шофер молчал. Он смотрел на неотвратимо приближающееся колесо. - Колдунов, Гриша, мне в гараже не надо... - все так же неторопливо и раздумчиво продолжал Президент. - У меня вон их в Парламенте - как собак нерезаных... Колесо каким-то чудом миновало похилившийся лимузин - и сзади раздался аналогичный хруст. Не иначе, вмазалось в джип с охраной. - Ну, ладно... - с недоумением промолвил Президент. - Засомневался ты, допустим, в какой-то гайке, заговорил ее... Гриш! Но ты ж ведь знал, что мимо краеведческого поедем! На что ж ты рассчитывал, не пойму... В салоне потемнело. Снаружи к пуленепробиваемым стеклам припали, тревожно гримасничая, наводящие оторопь хари. Одна другой краше. Секьюрити... - Ну и денек... - вздохнул Президент, открывая дверцу лимузина. Будучи рослым дородным мужчиной, он не любил замкнутых пространств и всегда веселел, покидая автомобиль, о чем, кстати, прекрасно знали его приближенные. С видимым наслаждением распрямившись во весь свой изрядный рост, глава Лиги Колдунов Баклужино ополоснулся изнутри энергией и прочистил чакры. Поверх отлично сидящего костюма на нем была раскидистая аура золотистых тонов, видимая, впрочем, далеко не каждому. - Вы целы, Глеб Кондратьич?.. - с почтительным страхом выдохнул референт, кое-как протиснув личико меж крутых плеч мордоворотов из охраны. Не отвечая и даже не взглянув на юношу, Президент окинул недовольным оком окривевшую на левую фару малолитражку и столбенеющего неподалеку владельца с монтировкой в упавшей от изумления руке. Да, ошалел мужик... Не каждому, согласитесь, дано вот так запросто поцеловаться с левым передним колесом президентского лимузина. - Ущерб - возместить... - негромко повелел Глеб Портнягин и огляделся с самым рассеянным видом. Рассеянность, впрочем, была кажущейся. В отличие от нас, простых избирателей, глава Баклужинской Лиги Колдунов подмечал все - в том числе и незримое. Шагах в десяти от лимузина прямо на тротуаре неопрятно лежал кем-то выдавленный из себя раб... Портнягин поморщился. Вообще-то Чехов рекомендовал по капле выдавливать, а не вот так, разом... Надо будет сказать, чтоб убрали... По той стороне проспекта шла девушка выше человеческого роста и с таким надменным лицом, что ее невольно хотелось назвать красавицей. Черное вечернее платье, в руке кулек с семечками... Заклятие, что ли, на эти семечки наложить?.. Ну куда это годится: тут специальная комиссия ООН вот-вот прибудет, а проспект - в шелухе!.. Завидев припавший на переднее колесо лимузин, прохожая остановилась и в восторге уставилась на Президента. Тот в свою очередь присмотрелся и обратил внимание, что девушка щеголяет в поперечно-полосатой ауре... Однако! Ох уж эти модницы... Сколько же она должна была закатить беспричинных скандалов своим родным и сколько бескорыстных услуг оказать заклятым врагам, чтобы создать такую вот чересполосицу?.. Самое забавное, что девушка не была ведьмой, то есть даже не имела возможности полюбоваться своей "тельняшечкой"... В небе заныло, заворчало, и Президент все с тем же рассеянным видом поднял голову. Над столицей разворачивалось звено оскалившихся по-акульи боевых самолетов. Блок НАТО готов был в любой момент защитить баклужинскую демократию от посягательств лыцкого мракобесия. Хорошо бы намекнуть Матвеичу, чтобы он действовал в Чумахле поаккуратнее, а то сверху-то оно - как на ладони... Вон у них контейнеры какие... и все ведь с аппаратурой... со шпионской... Президент отвернулся и с пристальным вниманием оглядел напоследок здание краеведческого музея. - А давненько я сюда не захаживал... - задумчиво молвил он и, подойдя к широкому парадному крыльцу, двинулся вверх по лестнице. Телохранители последовали за ним с полным равнодушием на мордах. Они давно привыкли к неожиданным решениям своего беспокойного патрона. Собственно, великий человек и должен быть непредсказуем... В просторном и несколько сумрачном вестибюле музея белел мраморный бюст... Нет-нет, только не Глеба Портнягина. Во-первых, Президент был скромен, низкопоклонства - не терпел, а во-вторых, какой же нормальный колдун позволит себя ваять? Страшно даже помыслить, что будет, попади его скульптурный портрет в чужие руки! Готовое орудие для наведения порчи... Не следует также забывать и о тех случаях, когда порча наводится через памятники как бы сама собой. Давным-давно вычислена и неоднократно уточнена так называемая критическая масса прижизненных изваяний, превышение которой чревато параличом, слабоумием и быстрым политическим крахом - даже без вмешательства каких-либо враждебных сил. Однако вернемся в вестибюль... На обрубке гранитной колонны ехидно ухмылялась мраморная голова старого и вроде бы не слишком трезвого сатира. Именно так выглядел когда-то учитель Глеба, известный баклужинский чародей Ефрем Нехорошев. Вот его уже можно было и лепить, и высекать хоть в полный рост, поскольку двадцать четыре года назад он благополучно скончался в наркологическом отделении областной больницы им. Менделеева. Глеб Портнягин приостановился перед бюстом и со скорбным упреком взглянул в молочно-белые зенки учителя. Рано, рано ушел ты, Ефрем... Вот она, водка-то... Помнится, когда Глеб, наивный, недавно освободившийся юноша, пришел набиваться в ученики к Нехорошеву, чародей как раз выходил из очередного запоя. - Сколдовать любой дурак сможет... - мрачно изрек он, выслушав сбивчивые речи гостя. - Тут главное - отмазаться потом... Природа - она ж дотошней прокурора! Так и норовит, сука, под вышку подвести... На всю жизнь запомнил Глеб эти пророческие слова и всегда соблюдал осторожность. Например, ставши Президентом, он, к изумлению Лиги, отменил далеко не все запреты - даже из тех, что наложены были еще советской властью, хотя полномочия имел. Саперам, правда, разрешил ошибаться дважды, но этим и ограничился. Поэтому вечные двигатели первого рода в Баклужино до сих пор изымались точно так же, как и в Лыцке, а штрафовали за это дело, пожалуй что, и покруче... Правоту Президента осознали, когда мировая общественность была потрясена известием о Царицынском феномене. Как позже выяснилось, тамошний мэр личным распоряжением приостановил в черте города действие закона о сохранении энергии... Нашел, понимаешь, лекарство от энергетического кризиса!.. Всем мегаполисом в черную дыру загремели - шутка? Вот американцы в этом плане молодцы. Что бы ни случилось - и дух соблюдают, и букву. Там у них за нарушение закона Ома или, скажем, закона всемирного тяготения высшая мера в ряде случаев светит - и никакая реанимация не отмажет... Постояв перед бюстом, Глеб Портнягин двинулся дальше. Позади изваяния на задней стене отсвечивало свежим лаком обширное полотно, изображающее знаменитое танковое сражение возле хутора Упырники. Композиционным центром картины, несомненно, являлась исполненная нечеловеческого напряжения фигура неизвестного чародея, преградившего путь вражеской армаде. Между воздетых ладоней героя рождалась ветвистая молния, жалящая несколько целей сразу. Определить, что это были за цели, опять-таки затруднительно, поскольку башни бронированных чудовищ буйно полыхали... Краски - ничего себе, яркие, а вот энергетика, честно говоря, так себе... Отдать полотно на подзарядку? Да нет, бесполезно. Как только вернут в вестибюль - тут же опять и подсядет... Крупные губы Портнягина пренебрежительно скривились, чуть не уложив в обморок директрису музея. Впрочем, старушенция и так что ни день по малейшему поводу билась в истерике... Над дерганым вихлявым плечиком страдалицы бледнела унылая физия референта. Мальчуган был в отчаянии. По его мнению. Президент зашел в краеведческий исключительно ради того, чтобы лишний раз продемонстрировать окружающим редкое свое самообладание. Но ведь встречи-то уже назначены! Люди-то - ждут!.. Черт бы драл это расколдовавшееся колесо вместе с шофером Гришей!.. Однако в данном случае побуждения высокого начальства референт истолковал неправильно в корне. Дурацкая на первый взгляд история со сбежавшим колесом насторожила Президента настолько, что он уже готов был отменить все назначенные на сегодня встречи и вечернее заседание Лиги в придачу. Глава баклужинских колдунов привык доверять интуиции. А интуиция нашептывала ему что-то нехорошее... Он еще раз зорко оглядел вестибюль. Помещение было совершенно пустым, если, конечно, не принимать в расчет присутствующих здесь людей. Всего лишь единожды в распахнутых дверях левого крыла мелькнул прозрачный страшок - и тут же спрятался... Надо полагать, низшая потусторонняя живность сюда вообще не заглядывает. Да оно и понятно... Портнягин и сам давно уже ощущал биение некой необоримой силы, исходящей из правого крыла здания. Как всегда, не заботясь о том, что о нем скажут или подумают окружающие, глава баклужинских чернокнижников воздел длань и, пошевелив пальцами, присмотрелся... Золотистая аура, окутывавшая руку, заметно выцвела, полиняла... Неприятно сознавать, но то, что хранилось в правом крыле, гасило колдовские способности Президента с той же легкостью, с какой разрушило недавно наивное заклятие шофера Гриши, столь неумело заговорившего переднее колесо лимузина. Преодолевая враждебные ему флюиды, Портнягин приблизился к дверям, ведущим направо, тронул скважину, шевельнул ручку. - А косяки зачаровать не пробовали?.. - задумчиво спросил он. - Шептуна вызывали... - простонала нервная старушенция, комкая морщинистые лапки перед кружевной грудью. - Тоже не смог... Президент мрачно кивнул и проследовал в первое помещение, посвященное первобытному колдовству, родиной которого, как известно, являлось Баклужино. Выморочная анфилада комнат гулко отзывалась при каждом шаге особым эхом, доступным лишь слуху колдуна. Пусто было в музее. Ни угланчика, ни страшка, ни барабашки... И наконец возглавляемая Президентом группа остановилась перед тупиковой стеной, на которой одиноко висел тот самый экспонат, что распугал низшие потусторонние силы, обесцветил золотистую ауру первого чародея страны, а десять - пятнадцать минут назад лишил президентский лимузин левого переднего колеса... Да уж, достояньице... Кому б его только сбагрить!.. Лыцку икону отдать нельзя - это однозначно! Хотя бы из соображений престижа и национальной безопасности. А то вынесет ее тот же Африкан на поле боя - и готово дело! Все, считай, заговоренные колеса поотваливаются... А уничтожить - скандал... Причем международный... В кощунстве обвинят, в варварстве... Даже в сатанизме... Хотели американскому президенту подарить - не принял. Сказал: и так уже всем известно, что Баклужино в НАТО просится... Дескать, за взятку сочтут... А скорее всего усомнился в подлинности шедевра. Что-то, видать, заподозрил. Однажды глава Лиги Колдунов уже провернул с этой иконой совершенно блистательный политический ход, а теперь чуял нутром, что можно провернуть второй. Однако пока он еще не знал, что это за ход, и поэтому был очень собой недоволен. Излучаемые иконой ало-золотистые флюиды продували ауру насквозь, бросая то в жар, то в холод. Склонив нахмуренное чело и слегка выпятив нижнюю челюсть, Глеб Портнягин стоял перед образом - и мыслил. Доска доской - а вот поди ж ты!.. Хотя в общем-то источник чудотворной силы известен... Икона подпитывается чувствами верующих - прямиком из Лыцка, где стараниями дважды уже не к ночи будь помянутого Африкана религиозно-партийный фанатизм достиг предельной черты... Да, но такой резкий скачок... Раньше благодать в радиусе пробивала метров на двадцать максимум, а Гриша гнал лимузин почти по осевой... То есть колесо расколдовалось, когда от иконы его отделяло метров тридцать с гаком... Нет-нет, тут не влияние Лыцка, тут другое... - А что, много было посетителей за последний месяц?.. - как бы невзначай обратился Глеб к директрисе. Та ахнула и отшатнулась. - Где? Здесь?.. - взявшись за сердце, переспросила она. - Здесь-здесь... - Трое... - Старушенция порылась в кружевах на птичьей груди и с судорожным жеманством извлекла сложенную вчетверо бумажку. - Вот... Президент вынул список из трепещущей лапки и изучил его внимательнейшим образом. Два интуриста и один провокатор... Причем настолько засвеченный, что непонятно, за каким вообще лешим генерал Лютый с ним возится... Нет, явно не то... Молча повернулся - и приближенные поспешно расступились. Крупным шагом миновав стенд с муляжами ритуальных палиц, Глеб Портнягин направился к выходу, уже точно зная, о чем он сегодня будет говорить с шефом контрразведки - сразу же после вечернего заседания Лиги. Так он, во всяком случае, полагал... Замечено, что колдуны никогда не держат аквариума и не разводят рыбок. Многие считают, что это связано с какими-то высшими запретами, но на самом деле все объясняется довольно просто. Ну что, скажите, за интерес возиться со стеклянной емкостью, когда любая комната - тоже в своем роде аквариум, в котором обитают мириады прелюбопытнейших тварей!.. Простые избиратели вроде нас с вами их, правда, не видят, однако дела это не меняет нисколько. Что ж теперь, и рыбок не разводить, если ты зрячий?.. Наверное, каждый замечал, что от сильной усталости перед глазами начинают плавать крохотные полупрозрачные пузырьки. Прямолинейно и равномерно движутся они, никогда не меняя выбранного направления. Не пугайтесь. Просто ваши утомленные хрусталики расслабились, и вы нечаянно проникли взглядом в астрал. А полупрозрачные пузырьки (обычно они плывут целыми гроздьями) - это всего-навсего угланчики, безобиднейшие и, кстати, весьма полезные для нас существа, поскольку питаются они отрицательной энергией. Нечто вроде потустороннего планктона... С ними даже можно поиграть. Угланчики приковывают взгляд, заставляя следить за своим перемещением, но при этом и сами оказываются как бы у вас в плену. Резко поверните голову - и гроздь пузырьков, словно по волшебству, окажется именно в той точке, куда вы посмотрели, после чего снова двинется прежним путем. Забавляться так можно часами, но долго мучить их, право, не стоит. Пусть себе плывут куда плыли... Другая форма пограничной астральной фауны - страшки. По сравнению с угланчиками это довольно высокоорганизованные энергетические сущности, связавшие свою жизнедеятельность с человеком. При желании их можно заподозрить в умышленном издевательстве над людьми: они передразнивают нас, подражают мимике, жестам, походке... Гримасы и кривляния страшков - преуморительны, но злого умысла с их стороны, поверьте, нет ни малейшего. Просто они таким вот образом переваривают наши чувства и воспоминания. В подавляющем большинстве страшки совершенно прозрачны, за исключением двух-трех довольно редких разновидностей, слегка мутнеющих от перенасыщения... Именно им мы обязаны многочисленными легендами о призраках, шаровых молниях и неопознанных летающих объектах... А вот барабашек и болтунцов еще никто из простых избирателей разглядеть так и не смог (глюки, разумеется, не в счет!). Кстати, это два совершенно разных вида, лишь по ошибке слитых воедино нашими не слишком-то грамотными экстрасенсами. Болтунец (иногда его еще называют внутренним голосом) - отнюдь не барабашка. Он не колеблет стен, не гремит посудой и не льет воду с потолков. Болтунец питается слабыми токами, возникающими у нас в мозгу во время речевой деятельности. Смысла фраз он, понятно, не ухватывает и воспроизводит их потом как попало - безбожно перевирая и перетасовывая отдельные слова. Очень любит окутывать собой коммуникационные кабели и висит на них месяцами, лакомясь телефонной трепотней... Вспоминается один такой прискорбный случай: кто-то довольно долго стучал в КГБ по телефону, а проверили потом - выяснилось, что и человека такого нет, и номера, и адреса... А заложить успел многих... Принято думать, что в жилище колдуна царит всегда жуткий бедлам. Ну, с внешней, материальной стороны, может быть, так оно и есть... Но вот что касается астрала, порядок у них, поверьте, идеальный. Зато у нас: у-тю-тю-тю-тю, салфеточки, скатерочки, нигде ни пылинки, полировка сияет... А угланчики все - позаморены!.. А под кроватью, страшно подумать, хыка завелась!.. Лярвы какие-то крутятся, как на вокзале!.. Серпентарий, короче, а не комната... Вот если кто чародея к себе приглашал (ну там порчу снять или отсушить кого) - обратил, наверное, внимание, что гость постоянно морщится, в углы поглядывает... Бардак у нас там, господа, самый настоящий бардак! Так что лучше бы уж молчали... Как правило, оперативные работники из колдунов выходят хреновенькие. Может быть, именно поэтому шефом контрразведки суверенной Республики Баклужино был назначен генерал Лютый, вполне нормальный человек, одолевший, впрочем, специальные курсы прикладной магии. Допуск в ближний астрал у него, понятно, имелся, но ограниченный и без права вмешательства. Угланчики в глазах Лютого бегали постоянно, а вот вся прочая энергетика, увы, как была - так и осталась недоступна острому генеральскому взору. Это обстоятельство сплошь и рядом причиняло шефу контрразведки сильнейшие неудобства. Не в силах говорить на равных с чернокнижниками, старый служака Лютый, направляясь на встречу с Президентом, делал всегда каменное лицо, хотя и знал заранее: каменей не каменей - все равно раскусит. Вот и сейчас, прикрыв за собой дверь, он не увидел, что следом в кабинет проникли два матерых гримасничающих страшка - прямо сквозь дверное полотно. Оба, понятно, в штатском - как и сам генерал... Оказавшись в экологически идеальном аквариуме президентского кабинета, страшки малость ошалели и вроде даже заколебались, прикидывая: а не убраться ли им, пока не поздно, восвояси... - Присаживайся, - сказал Президент. В разрезе гардин беззвучно полыхал неоном проспект имени Ефрема Нехорошева. Генерал сел. Страшки помедлили и тоже сели, то есть зависли в сидячих позах. Тот, что слева, - под самым потолком, в непосредственной близости от яростно сияющей люстры. Хорошо еще, что колдуны и политики напрочь лишены чувства юмора. Будь Глеб Портнягин простым избирателем, он бы неминуемо расхохотался, наблюдая, с какими ужимками располагаются в воздухе два полупрозрачных генерала. - Ну и что у нас плохого? - задушевно осведомился он, чуть откидываясь назад, чтобы получше видеть всю троицу. Лицо контрразведчика осталось безупречно каменным, чего, к сожалению, нельзя сказать о физиономиях его энергетических двойников. Эфирная мордень правого страшка выразила крайнюю растерянность, а левый и вовсе схватился за голову. Стало быть, спросив о плохом. Президент, как всегда, попал в самую точку... - Н-ну... что касается подготовки к встрече специальной комиссии ООН... - недовольно начал было шеф контрразведки. Но тут Президент предостерегающе поднял ладонь, и генерал умолк, не выразив ни малейшей досады. Зато оба страшка за спиной Лютого, уловив тайное желание генерала, вскочили, ощерились и беззвучно изрыгнули матерное ругательство. Глеб Портнягин поморщился. По губам он умел читать не хуже глухого. - Короче!.. - бросил Президент. - С подготовкой - порядок? В общих чертах... - В общих чертах - порядок, - нехотя согласился Лютый. - Тогда давай прямо к делу... Что стряслось? Лютый ответил не сразу. На лицах его страшков выразилось тупое недоумение. Один из них даже вывалил язык, приняв вид полного кретина. - Имел место факт нелегального перехода государственной границы по реке Чумахлинке... - сухо сообщил генерал. - Со стороны Лыцка. - Та-ак... - заинтригованно протянул Президент и на всякий случай оглянулся. Его собственные вышколенные страшки сидели, как положено, за гардиной, но можно было поспорить, что вид у них сейчас тоже слегка озадаченный... Нелегальный переход границы? Чепуха какая-то! Беженцем больше, беженцем меньше... Что за событие?.. - Кто? - отрывисто спросил Президент. - Пока не знаем. Перехватить не удалось... - Погоди... Что тебя, собственно, беспокоит? - По воде перешел, - несколько сдавленно пояснил Лютый. Глеб Портнягин моргнул. - Это в смысле... аки посуху? Генерал Лютый угрюмо кивнул. Два прозрачных генерала за его спиной сделали то же самое. - Когда? - Полтора часа назад. - Оч-чень интересно... - Президент нахмурился и подался поближе к столу. - Ну-ка, давай подробнее... - Около двадцати пятнадцати по баклужинскому времени, - начал генерал, - на принадлежащем Лыцку берегу был разведен необычно большой костер. Браконьеры таких не разводят - слишком приметно. Затем приблизительно в двадцать тридцать пять по костру с лыцкой стороны произвели предупредительный выстрел из снайперской винтовки. После чего имел место сам факт перехода... - Внешность нарушителя... - процедил Президент, искоса взглянув на кислую физию одного из генеральских страшков. - Фигура плотная, коренастая, - по-прежнему не меняясь в лице, деловито принялся перечислять приметы генерал Лютый. - Одет в рясу. Борода широкая, окладистая. Волосы длинные, собраны на затылке хвостом. В руках держал какого-то зверька с пушистой шерстью... С лыцкой стороны был открыт пулеметный огонь. После второй очереди ствол заплавило... Со стороны Баклужино подняли по тревоге заставу. Нарушителя обнаружить не удалось... пока... - А что за зверек? - перебил Президент. Генерал помедлил. Страшки смутились. - Трудно сказать... Таможенники утверждают: домовой... Причем дымчатый, лыцкий... - Домовой?.. - не поверил своим ушам Глеб Портнягин. - Как домовой? Почему домовой? В рясе - и с домовым на руках? Ответа не последовало. - Думаешь, кто-то из наших, из баклужинских, вертался? - с сильным сомнением осведомился Президент сквозь зубы. - Ну-ка, давай прикинем... Водоходцев у нас в Лиге - четверо. Я границу не переходил... То есть остаются трое... - Глеб Портнягин впился глазами в Лютого. Генерал молчал. Оба страшка со страдальческими гримасами разминали виски. - Ну, не молчи, не молчи... Что предлагаешь? Лютый вздохнул: - Что тут предлагать, Глеб Кондратьич?.. Проверить всех троих. Кто успел подготовить алиби - взять на подозрение... Президент поиграл бровью, подумал. - Хорошо, - буркнул он наконец. - Колдунами я займусь сам... А по Лыцким Чудотворцам данные есть? Генерал утвердительно склонил седой проволочный ежик и открыл уже было рот, однако доложить так ничего и не успел. - Нет, не понимаю!.. - с искренним недоумением снова заговорил Президент. - На кой дьявол чудотворцу переться через кордон?.. На это вообще-то шпионы существуют... Да еще и с домовым за компанию! Бред какой-то!.. Ты согласен?.. Генерал был согласен. На всякий случай Портнягин взглянул на эфирных двойников Лютого. Страшки откровенно тосковали. Правый нервно зевал во весь рот. Президент посопел, поиграл желваками, потом негромко хлопнул ладонью по столу: - Ладно... Извини, что отвлек. Дальше давай... - Насколько нам известно, - скучным официальным голосом продолжил генерал, - из всего Лыцкого Политбюро только три чудотворца обладают правом хождения по водам: сам Партиарх и двое протопарторгов: Африкан и Василий... Крупное, рельефно вылепленное лицо Глеба Портнягина стало вдруг тревожным и задумчивым. Как бы в рассеянности первый колдун Баклужино коснулся пальцами лба, прикрыл веки... То ли медитировал, то ли соображал. - Партиарх Порфирий в данный момент, по нашим сведениям, находится в агитхраме имени Путяты Крестителя, - докладывал тем временем генерал, - где освящает обновленный иконостас красного уголка. Местонахождение Африкана и Василия пока не установлено... - Неужели Африкан?.. - негромко произнес Президент, не открывая глаз, и такое впечатление, что с затаенным страхом. - Либо Африкан, либо Василий, - кряхтя, уточнил Лютый. - Они, Глеб Кондратьич, и внешне, кстати, похожи... - Да провались он, этот Василий!.. - внезапно рявкнул Президент, жутко раскрывая глаза. От прилившей крови лицо его из бронзового стало чугунным. Воздух в кабинете вдруг отяжелел, как перед грозой. По углам испуганно заклубились угланчики и прочая мелкая проглядь. Под пылающей люстрой треснул ветвистый разряд, а за всколыхнувшейся гардиной поднялась яростная толкотня. Глава Лиги Колдунов на несколько секунд полностью утратил контроль над собой и над своим аквариумом. - Успокаиваешь?.. - загремел он, широко разевая львиную пасть опытного парламентария. - Какой, к чертям, Василий?.. Что он вообще может, твой Василий? По воде пройтись - до первой волны?.. Далее Президент нечеловеческим усилием воли взял себя в руки - и надолго умолк. Генерал Лютый сидел чуть ли не по стойке "смирно". Страшков его нигде видно не было. Надо полагать, удради в ужасе сквозь закрытую дверь. А может, и вовсе распались... - Значит, так... - тяжело дыша, проговорил Президент. - Ищи Африкана. Василий меня, сам понимаешь, не интересует. И вот тебе еще одна наводка: чудотворная икона в нашем краеведческом... Генерал позволил себе слегка сдвинуть брови. - Предположительно, новая попытка похищения? - Не знаю! - глухо отозвался Президент. На его высоком выпуклом лбу проступала испарина. - Но икона почуяла, что Африкан собирается перейти границу. Еще днем почуяла, учти! На Василия она бы так не реагировала... - А чем нам конкретно может сейчас навредить Африкан? - прямо спросил генерал. Президент через силу усмехнулся. - Если Африкан - здесь, - тихо и внятно выговорил он, глядя Лютому в глаза, - это конец всему... В том числе и нашему вступлению в НАТО... Короче, иди работай... Генерал Лютый молча встал и направился к двери, потирая с болезненной гримаской старый шрам на запястье - явно след от собачьих челюстей. Внезапно трубка одного из телефонов на столе Президента подпрыгнула и, перекувыркнувшись, вновь возлегла на корпус аппарата, причем неправильно. Уже взявшийся за сияющую медную ручку генерал обернулся на звук. - Ничего-ничего... - сдавленно успокоил его Глеб Портнягин. - Это я так, случайно... Дождавшись, когда дверь за генералом закроется, он грозно сдвинул брови и заглянул под стол. - Ох, дуну сейчас на тебя... - пригрозил он в сердцах. - Вот попробуй только еще раз так сделай!.. Этого крупного рукастого барабашку Президент совершенно случайно обнаружил в подвале здания МВД Республики, где тот опасно развлекался, бренча браслетами, пугая сотрудников и прикидываясь их давними жертвами. Создание привлекло Глеба редкой даже среди барабашек красотой, и он забрал его к себе в кабинет... Как и всякая одичавшая энергетика, тварь приручалась с трудом и все время норовила нашкодить. Главы 4 - 15 отсутствуют 2000 г.

Книго

[X]