Евгений Лукин
ДЕЛО ПРОШЛОЕ
Что больше кошку гладишь, то больше она горб дерет. В.И.ДальРослый сероглазый майор КГБ (впоследствии мы с женой используем его портрет в повести "Когда отступают ангелы") указал мне с улыбкой на стул: - Присаживайтесь, Евгений Юрьевич, присаживайтесь... Я присел. В голове кувыркалась бог весть откуда выпавшая цитата: "Когда частный пристав говорит: "Садитесь", - стоять как-то, знаете, неловко..." Вызова я боялся давно. Шел восемьдесят четвертый год, первый сборник фантастических произведений супругов Лукиных был недавно зарублен с таким треском, что щепки летели аж до Питера. Во внутренней рецензии, поступившей в Нижне-Волжское книжное издательство (рецензент - Александр Казанцев), авторы убиенной рукописи величались выкормышами журнала "Америка" и сравнивались почему-то с невозвращенцем Андреем Тарковским. Теперь-то, конечно, лестно, но тогда... Видный волгоградский деятель культуры, выступая в библиотеке им. Горького, поклялся, например, по гроб жизни бороться с творческим дуэтом Лукиных, посмевших влепить в рассказ "Не верь глазам своим" злобную карикатуру на вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина. (Бред какой-то! Там о Ленине вообще ни слова не было!) Другой, еще более известный деятель, по слухам, уже составлял черный список, в котором мы с женой занимали вторую и третью строчку - сразу после президента клуба любителей фантастики Завгороднего. Того самого, о котором на недавнем бюро обкома было сказано так: "...и прикидывающийся выходцем из рабочего класса Борис Завгородний". Куда уж там Шипилову... Да о чем говорить, если буквально на днях картину Владика Коваля "Фантасты Лукины" распоряжением того же обкома сняли со скандалом в день открытия персональной выставки художника. Короче, второй месяц многострадальное наше семейство с наивным ужасом ожидало ареста, обыска и спешно рассовывало по знакомым самопальную, а то и вовсе забугорную литературу. То есть чувства, с которыми я опускался на краешек любезно предложенного мне стула, вы представляете... Тем временем майор приступил к работе. Как и положено, утратив ко мне всякий интерес, он достал из выдвижного ящика некий отпечатанный на машинке текст и углубился в чтение. Уже можно было увязывать узелок - и "по городу с вещами". Неведомое мне произведение располагалось на оборотной стороне листа с символикой "Волгоградской правды". Дело в том, что, работая в наборном цехе, я частенько приворовывал подобные бланки, на изнанке которых мы с женой, собственно, и творили. "Нарушение типографского режима", - кажется, так это в ту пору называлось. Вроде бы даже статья за подобные проделки была предусмотрена... Майор неспешно, с удовольствием (как мне почудилось) прочел все до конца, один раз даже хмыкнул одобрительно и поднял на меня серые, исполненные понимания глаза. - Ваша работа? - участливо спросил он, протягивая бумагу через стол. Я принял ее трепетной рукой, взглянул обреченно - и слегка оторопел. Да, работа была моя, но... Во-первых, предложенный вниманию текст не имел никакого отношения к подрывному жанру фантастики, во-вторых, не имел он отношения и к соавторству... Совершенно невинная юмореска, написанная просто так, мимоходом... Хотя что я буду ее пересказывать! Проще уж привести целиком. БРАТЬЯ МОИ МЕНЬШИЕ Говорят, что каждое животное чем-то напоминает своего хозяина. Святые слова! У меня вот за последние два года сменилось шесть котов... Первый жрал в три горла и все силы тратил на разврат. После того недоразумения с соседской болонкой его, разумеется, пришибли, но где-то еще два месяца дворовые кошки приносили котят только его масти. Второй был мрачной скотиной с бандитскими наклонностями. Он вырвал глаз колли с первого этажа и располосовал ногу народному депутату. Этого застрелил милиционер. Третий все воровал. То есть не то чтобы только съестное, а вообще все, включая деньги и сигареты. Впрочем, с ним мы жили довольно мирно: вечером я выпускал его в форточку, а утром он обычно что-нибудь приносил - большей частью всякую ерунду. Что с ним сталось - не знаю. Очевидно, сорвался с карниза. Четвертый был наркоман. То есть дня не мог прожить без валерьянки. Однажды меня полмесяца не было дома - так он взломал аптечку и слопал весь мышьяк, как будто для него доставали! Пятый не давал спать соседям. Вылезет, гад, на дровину для просушки белья - и орет. Ну и дождался - плеснули кипятком с верхнего этажа. Теперь вот завел шестого. Ну, этот, кажется, хуже всех. Забьется в угол и смотрит на меня с ужасом целыми днями. Я терплю-терплю, но как-нибудь не выдержу - возьму за ноги да и хрястну об угол... Тоже мне укор совести нашелся! Е.НУЛИК (мой тогдашний псевдоним). * * * Вот, собственно, и весь текст. Вид у меня, надо полагать, был самый ошалелый. Нет, правда... В чем криминал-то? Что милиционер кота застрелил?.. Ой, там же еще про народного депутата!.. - Понимаете... - со вздохом сказал майор, забирая бумагу. - Как-то больно обаятельно они у вас получаются... Вроде бы тратите на каждого две-три строчки, а котики - прямо как живые. Особенно последний... Крыша у меня после этих его слов не поехала лишь потому, что такого выражения тогда в природе не было. Не добралось оно еще до Волгограда... Зато пробки у меня перегорели вмиг. - Н-ну... - выдавил я с натужной улыбкой. - Стараемся... Персонажи ведь... Каждого хочется... порельефнее... поярче... Затем меня осенило, что майор умышленно морочит мне голову, явно собираясь чем-то в дальнейшем огорошить. С подходцем, видать, колет... Как Лапшин у Юрия Германа. Комплиментов вон успел наплести... Ох, не коты его интересуют... Нет, не коты... - Любите их небось?.. - улыбнулся майор. - Д-да... - сипло ответил я, плохо уже соображая, что говорю. - Л-люблю... Котов люблю... собак... вообще животных... - Хм... Собак?.. - Он недоверчиво качнул головой, бросив меня ненароком (Ну да, ненароком! Жди!) в холодный пот. Снова выдвинул ящик и выложил на стол стопу рукописей с торчащими из нее закладками, причем на верхнем листе этой кипы я тут же углядел штамп Нижне-Волжского книжного издательства, правда, не чернильный - просто черный. Видимо, ксерокопия... - Да нет... - с сожалением проговорил майор, разнимая рукопись на первой закладке. - С собаками у вас не то чтобы натянутые отношения, но... Вот, послушайте. Рассказ "Строительный". Самое начало... "У ног его, задрав встревоженные морды, сидели дворняжки Верный и Рубин..." - Майор поджал губы и, досадливо покряхтев, стукнул кончиками пальцев по неугодившей строчке. - Ну вот не вижу я, хоть убей, этих ваших дворняжек! Ну сидели у ног, ну морды у них встревоженные... Но как-то не сочувствуешь им, не сопереживаешь... Вы согласны со мной? Я смог лишь мелко покивать в ответ, отчего зубы мои слегка задребезжали. Ох, что-то серьезное он нам шить собрался! Уж больно издалека заходит... - Далее! - Майор перебросил еще пару страниц. - "Вдалеке завыли собаки. Генподрядчик вздрогнул..." Вы же их здесь явно делаете предвестниками несчастья, вроде ворон... Ну разве так можно?.. Или вот в рассказе "Монумент"... Сами послушайте, как ваш герой о них отзывается: "Собак тоже развели... Никогда столько собак в городе не было..." - Он отрицательный... - прохрипел я. - Он отрицательный персонаж... - Допустим, - согласился майор. - Но давайте сравним. Давайте посмотрим, как вы описываете кошек... Рассказ "Пробуждение". Так... Вот он у вас запрокинул голову... Ага!.. "Что-то падало с огромной высоты многоэтажного дома - что-то маленькое, пушистое, живое..." Чувствуете разницу в отношении? И далее... "То ли она не удержалась на ледяной кромке крыши, то ли ее выбросил из окна лестничной площадки какой-то мерзавец..." Пока он читал, я успел с судорожным вздохом скосить глаз в сторону полного синевы незарешеченного окна. Неужто все, а? Неужто допрыгались?.. Но тут цитата кончилась, и я поспешил отвести взгляд от синевы за окном. Майор смотрел на меня с усмешкой. - И слово-то ведь какое выбрали!.. - посетовал он. - Мерзавец - надо же! Раз выбросил из окна кошку - значит уже и мерзавец... - Майор вновь собрал кипу листов воедино и устремил на меня загадочно мерцающие серые глаза. - Что вы от меня хотите?.. - сипло сказал я. Нет, вру. Ничего я не сказал. Это надо было сойти с ума, чтобы задать подобный вопрос. На него ведь и ответить могли. Короче, все, на что я отважился, это оттянуть пальцами ворот свитера и произвести горлом некое вопросительное сипение. - Я хочу всего-навсего дать вам добрый совет, - сухо сказал майор. - Прекращайте вы эту вашу кошачью пропаганду... Сначала я подумал, что недослышал. Точнее - переслышал, что, впрочем, тоже неудивительно, если учесть мое состояние. Возможно, что слово "кошачью" майор не произносил вообще, возможно, оно само собой возникло в моем вконец замороченном мозгу. Не решаясь переспросить, я сидел в предобморочной тишине, как сейчас помню, держа руки на коленях. На глубокий внешний вырез окна вспорхнул воробей, повертелся, потом скосил глаз в кабинет - и, истерически чирикнув, опрометью ушел в синеву. Майор неспешно выравнивал кипу машинописных листов. Приведя ее в идеальный порядок, полюбовался - и спрятал в стол. Потом снова поднял голову. - Скажите... - мягко осведомился он. - А вот эта ваша юмореска про котов... Она что, полностью соответствует действительности? - Это... насчет моего морального облика? - спросил я в тоске. - Нет-нет. Я о количестве животных. Неужели и впрямь шесть штук за два года?.. - Н-ну... около того... - А собачку завести желание не возникало? - У нас квартира на шестом этаже... - виновато ответил я. - Да и выгуливать некогда... Майор сочувственно покивал. - Скажите, - снова заехал он издалека, - а вы никогда не задавали себе такой вопрос: почему это русские люди в большинстве своем любят собак больше, чем кошек? - Советские, - машинально поправил я. Придурок! - Что? - Советские, - повторил я, поскольку деваться уже было некуда. Слово, знаете ли, не воробей. Воробью - что? Чирикнул - и в синеву... Я запоздало ужаснулся и принялся выпутываться: - Понимаете, до революции дело обстояло несколько иначе... Русский мужик считал собаку нечистым животным и в избу не пускал. А вот кошка жила в избе... Я ничего не придумываю - так в словаре Даля... Майор посмотрел на меня благосклонно. - Да, - сказал он. - Я оговорился умышленно... То есть история вопроса вам знакома? - Какого вопроса?.. - переспросил я, холодея. - Ну, не скромничайте, Евгений Юрьевич, не скромничайте. - Майор прищурился и процитировал - на этот раз наизусть: - "Покажите мне хоть одного человека, который умер бы на могиле своей собаки..." И вот тут я, братцы вы мои, окоченел. Фразу эту я придумал и занес в записную книжку всего две недели назад. Идиоты! Боже, какие мы идиоты!.. Надо же - литературу прячем... Да куда ты и что от них спрячешь! Насквозь видят... - Вы что же, думаете, только тот писатель выполняет социальный заказ, кто воспевает строительство БАМа? - Майор усмехнулся, и, как мне показалось, зловеще. - Не-ет... Тут все, поверьте, куда сложнее и тоньше!.. А ну-ка вспомните: когда вы услышали в первый раз, что собака - друг человека? - Н-не помню... В первом классе, наверное... - Вот видите! Вы это знали еще в первом классе. Собака - верный, преданный друг. Кошка - предатель. А человек, не любящий собак... Кстати, кто у нас в стране прежде всего не любит собак? - Не знаю, - тупо отозвался я. По хребту ползли мурашки. Майор крякнул и взглянул с упреком. Видимо, ждал большей сообразительности. - Те, кто сидел в лагерях, - явно испытывая за меня неловкость, пояснил он. - Ну и шпионы, разумеется... Как только о каком-нибудь персонаже становится известно, что он боится собак, читатель тут же настораживается. Он чувствует нутром, что перед ним потенциальный враг... И чтобы выработать у народа такой стереотип, потребовались многие годы и жертвы... Вспомните "Золотой ключик"! Ведь Алексей Толстой написал эту сказочку отнюдь не для собственного удовольствия. К вашему сведению, это был социальный заказ на уровне ЦК партии: противопоставить образ положительного пуделя Артемона отрицательному коту Базилио. - Да, но... Там же еще у него полицейские бульдоги... - робко заикнулся я, малость приходя в себя. Или наоборот. Не знаю. - Верно, - сказал майор. - Бульдоги. Именно бульдоги. Есть у них в мордах что-то кошачье, вы не находите?.. Или взять того же Булгакова! Вы, видимо, полагаете, что роман "Мастер и Маргарита" так долго запрещали публиковать, потому что там действуют Иешуа и Воланд? Нет. Не печатали, потому что Бегемот! Кот Бегемот... Представь его нам Михаил Афанасьевич в образе пса - и никаких бы проблем не возникло. - То есть как это? - позволил я себе возмутиться. - А остальное? Там же сатиры полно... - А остального бы не было, - отечески ласково объяснил майор. - Остальное Булгаков как истинный художник просто вынужден был бы переделать... Кто-то из великих (Рембрандит, если не ошибаюсь) сказал однажды: "Если я изменю цвет шарфа, мне придется переписать всю картину". Вы улавливаете вообще, о чем я говорю? И я вновь потряс головой: то ли утвердительно, то ли не очень. - Проще всего с мультфильмами, - задумчиво продолжал майор. - Творческие коллективы вообще легче контролировать, нежели авторов-одиночек... Если обратили внимание, все наши мультики только и делают, что прославляют собак и очерняют кошек. "Голубой щенок" смотрели? Снят по нашим разработкам. Вот только с цветом главного героя перемудрили. Кое-кто из числа взрослых зрителей даже заподозрил, что это скрытая пропаганда гомосексуализма... - А "Кот в сапогах"? Майор несколько опечалился и со вздохом развел руками. - Классикам мы не указ, - с сожалением признал он. - То есть вы нам предлагаете... - Договорить я так и не отважился. Да и что бы я стал договаривать? - Я предлагаю вам понять... - Майор слегка повысил голос, - что простой советский человек по многим причинам отождествляет себя именно с собакой, а не с кошкой. Он знает свое место, он предан хозяину, готов самоотверженно за него умереть, готов всю жизнь просидеть на цепи... "Не поддакивать! - стискивая зубы, мысленно твердил я себе. - Только не поддакивать! Лепит контру, а сам только и ждет, когда кивну..." - Да вы расслабьтесь, - успокоил майор. - Вас никто не провоцирует. Перекривив физию в диковатой улыбке, я сделал вид, что расслабился. - Поговаривают, у вас нелады с издательством, рукопись вернули?.. - как бы между прочим осведомился он. Ну вот... Кажется, предисловие кончилось и разговор пошел всерьез. С тупой обреченностью я ждал следующей фразы. - Тогда еще один совет... - с безмятежной улыбкой продолжал майор. - Будете задумывать следующую повесть - найдите там местечко для какой-нибудь, знаете, симпатичной псины. Лохматой, беспородной... Причем чтобы не шавка была, а покрупней, посерьезней... Уверен, у вас получится... Всего доброго. Привет супруге. Творческих вам успехов. Нет, не желал бы я увидеть свою физиономию в тот момент. Тут представить-то пытаешься - и то неловко... - Ну?.. Что?.. - с замиранием спросила жена. Я рассказал. Она не поверила. И ее можно понять, история была и впрямь невероятна. Какие собаки? Какие кошки? Тут вон того и гляди в диссиденты запишут, а ему, видишь ли, псину подавай! Беспородную, но симпатичную... Поскольку версия о собственной невменяемости сильно меня обижала, мы попробовали зайти с другого конца и заподозрили в тихом помешательстве самого майора. В словаре иностранных слов 1888 года издания нашелся даже приличный случаю термин. "Галеомахия, греч. Преследование кошек из ненависти к ним". Но даже подкрепленная термином догадка эта выглядела весьма сомнительно, а дальнейшее развитие событий опровергло ее начисто. Насколько нам известно, сероглазый майор еще лет семь благополучно "сидел на культуре" и был отправлен в отставку сразу после путча. А КГБ не та организация, чтобы семь лет держать в своих рядах тихо помешанного. Гораздо логичнее было предположить, что тема разговора вообще не имела значения. Майор мог беседовать со мной о спичечных этикетках, о парусной оснастке испанских галионов - о чем угодно. Важен был сам факт вызова. Пригласили, поболтали - да и отпустили на первый раз с миром. Иди, мол, и больше не греши... Да, но грешить-то - хотелось. Ой как хотелось... Мы уже вошли во вкус писанины, а это, братцы вы мои, покруче наркомании. То есть имело смысл прикинуться глупенькими и, не поняв очевидного намека, принять совет майора буквально. Пес тебе нужен? Крупный? Лохматый?.. Сейчас сделаем. И сделали. Честно сказать, повесть "Когда отступают ангелы" была нами написана исключительно ради положительного образа Мухтара. И вот тут-то и началось самое загадочное. Нижне-Волжское книжное издательство, столь лихо потопившее наш первый сборник, с удивительной расторопностью включило рукопись в план, хотя по составу (если, конечно, не считать новой повести) она не слишком-то отличалась от предыдущей, с треском зарубленной. Получалось, майор не шутил и не морочил мне голову. Мало того, спустя несколько лет мы чуть ли не с суеверным страхом обнаружили вдруг, что из всего нами написанного повесть "Когда отступают ангелы" - наиболее лояльное произведение. Слышались в нем твердая поступь рабочего класса, шелест алых знамен и бой курантов. А первым кирпичиком был именно образ лохматого симпатичного Мухтара. Меня до сих пор тревожит эта загадка. Очень бы хотелось встретить майора и поговорить начистоту, но такая встреча, к сожалению, маловероятна. По слухам, он сейчас охраняет банк где-то в Иркутске, а нынешних виртуозов щита и меча лучше ни о чем не спрашивать. Секреты предшественников, насколько я понимаю, утрачены ими напрочь. И вот еще что непонятно: если наша госбезопасность и впрямь работала на столь высоком уровне, что и Фрейду не снился, то как же это они, гады, Родину-то проспали, а?-------------------------------------------------------------------- "Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 16.01.2003 15:18
[X]