Евгений Лотош.
 
 
                                
Серый Туман
 Пролог
  
 Фонари еле светились посреди вечерней мглы. Серый туман клубился вокруг
  них, превращая давно знакомую улицу в подобие огромного предбанника, в
  который с внешнего космического холода ворвались клубы морозного воздуха.
  Явно холодало, и промозглая погода, несмотря на относительно ранний час,
  загнала людей под крыши домов. Татьяна торопливо цокала каблучками по
  асфальту, торопясь поскорее оказаться в теплой квартире, где ее уже должен
  был ждать муж. С сыном, взятым на четырехдневные каникулы из интерната. По
  такому случаю Татьяна сразу после работы заскочила в гастроном неподалеку
  от музея, где была продавщицей хорошая приятельница сестры. Недавно в
  спецотделе там отоваривались ответственные работники секретариата, так что
  у продавщицы- совершенно случайно, конечно,- остался полуфунтовый шмат
  буженины. Теперь Татьяна предвкушала, как она приготовит печеную картошку
  с мясом, и как возрадуется желудок отпрыска после двух месяцев
  интернатской пищи. Она сморщила носик, вспомнив первое и последнее свое
  посещение тамошней столовой, результатом чего стал прямой и категорический
  отказ показать там еще хоть раз даже кончик этого своего- не в меру
  чувствительного, по мнению мужа- обонятельного органа.
     Сзади раздались мягкие шаги и приглушенный кашель- из-за необычного для
  этого времени года холода в последнее время многие ходили простуженными.
  Свернув за угол, женщина краем глаза уловила, что за ней идут двое мужчин.
  Достаточно молодых, чтобы еще не опасаться загреметь в армию, и достаточно
  сильные, чтобы таскать мешки с углем на разгрузке вагонов, о чем молчаливо
  свидетельствовал разворот их плеч. Парни лениво шли по улице, не
  оглядываясь по сторонам и вроде бы не обращая внимания на редких прохожих,
  но Татьяне стало не по себе. Она еще прибавила шагу- впереди уже маячил
  поворот на свою улицу. Оставалось лишь пройти через маленький парк и мимо
  пары длинных панельных зданий, чтобы оказаться дома.
     Фонарь в парке почему-то не горел, что случалось нечасто. В общем и
  целом район считался вполне спокойным, даже образцово-показательным по
  части преступности, но с десяток лет назад в этом парке ограбили
  племянницу какой-то шишки средней руки из Службы Общественных Дел, и с тех
  пор разбитые мальчишками лампы заменялись незамедлительно.
     Молодая женщина почти миновала скверик, когда увидела впереди еще двоих.
     Они неподвижно стояли у столба с потухшим фонарем, почти неразличимые в
  сумерках. Только светились огоньки сигарет, подсвечивая их профили. Сзади
  поспешно затопали затихшие было шаги преследователей. Двое впереди
  отбросили сигареты в кусты и молча двинулись навстречу. Почему-то самым
  страшным Татьяне показалась то мертвое безмолвие, среди которого все это
  происходило. Она попыталась крикнуть, но тишина обволокла ее, сдавила
  горло и погасила еще не родившийся крик. Парализованная ужасом, она
  замерла на месте.
     Один из тех, что придвинулись спереди, сунул руку в карман и вытащил
  маленький продолговатый предмет. Щелкнула пружина. В темноте смутно
  блеснуло лезвие.
     - Жить хочешь?- буднично произнес он.- Тогда молчи...
     Сзади выдернули из руки сумку с заветной бужениной.
     - Смотри-ка, мясцо!- Загоготал кто-то сзади еще почти мальчишеским,
  ломающимся голосом.- Пожрем сегодня вечерком!..- Несмотря на вальяжность,
  в голосе чувствовалась нервная дрожь.
     - Заткнись, дурак,- сказал первый.- Услышит кто- кишки выпущу. Ну?-
  придвинулся он вплотную к Татьяне.- Кричать будешь?- Изо рта у него
  неприятно воняло чесноком.
     Ослабевшая Татьяна только помотала головой. Туман окутал сквер, так что
  уже в двадцати шагах ничего не было видно. Шансов на спасение не было.
  Если даже и появится кто, только идиот свяжется на свою голову с четырьмя
  здоровыми мужиками. Разве что в полицию позвонит... Но пырнуть ножом и
  раствориться в темноте- и минуты не надо. В сотне метров впереди горели в
  домах окна, жили люди, в тепле и при свете смеялись, ругались, мирились,
  ужинали, здесь же была темнота и промозглый холод. И смерть.
     Главарь медленно, как будто гипнотизируя, провел лезвием перед глазами
  Татьяны. Не в силах оторваться от острия, она провожала его завороженным
  взглядом. Под обшлагом толстого свитера на мгновение мелькнула слабо
  фосфоресцирующая татуировка. Бандит протянул руку и прикоснулся к щеке
  женщины.
     Мгновение помедлив, рука поползла вниз. По шее. По плечу. По груди. Она
  сделала слабую попытку отклониться в сторону, но сзади ее схватили за
  локти, вывернули назад руки, потная ладонь зажала рот. Тот, что стоял
  перед ней, ощерился.
     - Не бойся, детка,- прогнусавил он, растягивая слова и явно играя на
  публику.- Мы не сделаем тебе больно. Наоборот, тебе будет очень приятно.
  Правда, ребята?
     Сзади загыгыкали. Затрещало платье. Все шло по плану. Как и обычно,
  очередная девка даже не пыталась сопротивляться, звать на помощь, бежать.
  Сейчас по очереди они сделают то, ради чего уже не первый год выходили на
  улицу, и исчезнут в большом городе, оставив позади еще один обобранный и
  изувеченный труп. Страна велика, ищи ветра в поле... На их век хватит
  бессловесных жертв, которые можно насиловать, грабить, убивать. Прохожие?
  Бараны, стыдливо отворачивающие лицо, проходя мимо...
     - Эй, мужики, лучше отпустите ее, - голос говорящего срывался от
  напряжения. Невысокий паренек в короткой куртке стоял в нескольких шагах
  от них, сжимая в кулаке мокрую свежеобломаную палку. - Вы ей, похоже, не
  нравитесь!
     - Да ну? - удивился главарь. - Ты че, сявка, умом двинулся?
  Шкандыбай-ка сам отсюда, да побыстрее, - он мотнул головой, и один из
  подручных угрожающе двинулся в сторону незваного защитника. В его руке
  блеснул нож. - Жить надоело?
     - Слушайте, мужики, - быстро заговорил парень, стараясь не выпускать из
  виду обходящего его по дуге бандита, - вы же все равно засветились. Если
  уйдете сейчас, это даже на хулиганку не потянет, верно? Вам же проблемы не
  нужны, да?
     Мне тоже! Ну так что?
     Мгновение главарь колебался.
     - Точно, пацаны, проблемы нам не нужны, - он осклабился. - Свидетели -
  тоже. Кончай его, Сизый.
     Бандит прыгнул в сторону паренька, но тот оказался проворнее. Чуть
  отступив в сторону, пропуская нападающего мимо себя, он с размаху ударил
  его прутом по запястью. Бандит взвыл, выронив нож, скорчившись, бережно
  прижал поврежденную руку к животу.
     - Я не хочу драки, - парень успокаивающе развел руки в стороны. -
  Мужики, разойдемся мирно, а? Вдруг еще кто мимо пройдет, вам же хуже...
     - Ну, Сизый, ну, фраер! - просипел главарь сквозь зубы. Одним ловким
  движением он выхватил финку, развернул девушку спиной к себе и прижал
  лезвие к ее горлу.- А вы че встали, бля? Взять его!
     На это раз паренек не стал ожидать нападения. Он сам бросился к
  насильникам, странно отведя в сторону локоть руки с прутом. Спустя секунду
  палка, отбив нож, со свистом рассекла воздух и звучно приложилась к скуле
  одного из бандитов. Уходя от второго ножа, парень перекатом нырнул в
  сторону, в падении ударив нападающего ботинком в пах. Вскочил, повернулся
  к нападающим так, чтобы видеть сразу всех четверых, резко выдохнул воздух.
     - Я мастер спорта по самообороне, - процедил он сквозь сжатые зубы. На
  скулах заходили желваки. - В последний раз предлагаю - разойдемся миром.
  На хрена вам такие проблемы?
     - Ну, козел! - изумленно просипел главарь. - Ладно, мы тебя еще
  достанем.
     Рожу твою я хорошо запомню... Уходим, живо!
     В этот момент Татьяна, наконец оправившаяся от шока, отчаянно закричала.
     Автоматическим движением руки главарь вспорол ей глотку и сонную
  артерию.
     Татьянин крик захлебнулся, и ошеломленный паренек непроизвольно сделал
  шаг в ее сторону. В этот же момент нож, брошенный одним из бандитов с
  земли, вошел ему под ребра.
     - ... в рот! - выругался главарь, отталкивая от себя тело девушки,
  безжизненно оседающее на землю. - Вот теперь точно рвем когти. Че
  развалились, вставайте! Череп, обыщи этого урода. Лысый, проверь сумку
  этой сучки. Да живее, живее!
     Невдалеке взвыла полицейская сирена.
     - Ну что ты будешь делать, сплошная невезуха, - пробормотал главарь,
  машинально стряхивая кровь с рукава свитера. - Все врассыпную, встречаемся
  у Зинки. Кто ментам попадется - я не отвечаю. - Он сошел с дорожки и
  растворился в окружающих тенях. Его товарищи, охая и постанывая, тоже
  бросились в стороны, под прикрытие спасительной темноты. Через пять секунд
  под фонарем остались лежать только два тела.
     Словно еще одна сумеречная тень, возникает машина Хранителя. Сирена
  неслышно втягивается в крышу, тает перепонка двери. Хранитель наклоняется
  над трупом паренька, прижимает палец к виску.
     - Еще жив, - вслух комментирует он. - Сильное внутреннее кровотечение,
  но пока можно спасти. Робин, как там девушка?
     - Состояние клинической смерти, - отзывается бесстрастный голос. -
  Смерть коры головного мозга в пределах четырех минут. Требуется срочная
  реанимация. Ты решил?
     - Да, - тяжело вздыхает Хранитель. - Вытаскиваем парня. Жалко девчонку.
  Не закричала бы в последний момент... Может, ее - тоже? Случайность ведь...
     - Сам понимаешь, что случайность ни при чем, - отзывается тот же голос.
  - Но у тебя еще есть время переменить решение. Три минуты до полной смерти.
     Напоминаю, что парень намечался тобой в Хранители. Я бы не рекомендовал
  жертвовать им. Две с половиной минуты.
     - Ох, Робин, и без тебя знаю, что намечал. Просто никак не привыкну к
  такому выбору. Не впервые ведь, но всегда - как в первый раз...
     - Две минуты до полной смерти женщины. Состояние кандидата резко
  ухудшается. Рекомендую не отклоняться от заранее намеченного плана.
     - То есть свалить выбор на машину и успокоить тем самым совесть? -
  грустно усмехается Хранитель. - Спасибо хоть за это... Впрочем, ты прав.
  Реанимируй парня, пока не поздно.
     - Выбор принят, - также бесстрастно отзывается голос. - Фиксирую смерть
  коры головного мозга пострадавшей. Запущено копирование долгосрочной
  памяти.
     Запущена скрытая реанимация кандидата.
     Над телом паренька сгущается темное облако, накрывает его с головой.
     - Фиксация крупных сосудов. Возврат крови в кровеносную систему.
  Коррекция ножевого канала. Введение адреналина...
     - Без протокола, Робин, и так тошно, - морщится Хранитель. - Вещдок
  сделал?
     - Требуемый предмет синтезирован и находится в приемном боксе уже семь
  минут. Установить на местности?
     - Разумеется, - кивает Хранитель. Он думает о чем-то своем.
     Легкий хлопок, и по земле катится скомканный бумажный листок. Ветерок
  подхватывает его и, словно развлекаясь футболом, метко забрасывает между
  двумя полуприжатыми к земле ветками шиповника.
     - Что у тебя там? - машинально интересуется Хранитель.
     - Справка об освобождении на имя Перебойщикова Жака Петровича.
     - Главарь, что ли? - Хранитель засовывает руки в карманы и медленно
  идет к машине. - Не забудь меченого сохранить, он еще понадобится.
     - Я ничего не забываю, - кажется, в голосе Робина проскальзывает
  сарказм. - Хотелось бы только напомнить, что именно меченый - убийца
  кандидата. Если бы не он, мы могли бы спасти девушку.
     - Зануда же ты, Робин, - качает головой Хранитель. - Не волнуйся, он у
  меня свое получит, мало не покажется. Как там?
     -Две минуты до окончания процесса скрытой реанимации кандидата. Сорок
  секунд до конца копирования долгосрочной памяти потерпевшей. Вызов в
  полицию ушел, ожидаемое время прибытия - восемь минут.
     Хранитель садится в водительское кресло, затягивая за собой дверь,
  задумчиво чертит пальцем на серой поверхности приборной панели.
     Какое-то время машина неподвижно висит над землей, потом неслышно
  растворяется в сером тумане. Вдалеке нарастает вой полицейской сирены.
     Паренек, скорчившийся на земле, с трудом разлепляет глаза, со стоном
  ощупывая рукоятку ножа, торчащую на два пальца ниже сердца.
                                       Часть первая.
  
                               Мертвая зыбь.
  
   1
  
   За окном шел дождь.
     Олег подошел к окну и устало оперся на подоконник. Серый туман стелился
  по земле, затягивая все вокруг мутной пеленой. Опять дождь, опять осень,
  опять слякоть. И почему бы нашим славным народным ученым не придумать
  метеогенераторы.
     Уже лет пять как трубят о выдающихся прорывах, международные премии
  получают.
     Солидные премии, даже того, что родное государство оставляет, хватает
  на приличную жизнь. Почти как у меня. Или у Пашки. Он задумчиво
  продефилировал от окна обратно к креслу. Кресло было черное, кожаное,
  вращающееся. Министерство выбило такие совсем недавно, под лимиты
  развития. Олег задумчиво усмехнулся, в очередной раз представляя себе
  вытянутое лицо снабженца-конкурента из Соцбыта, давнего противника в
  баталиях по выбиванию всех и всяческих дефицитов. Впрочем, лично они
  никогда не встречались, так что в своих мыслях Олег позаимствовал ему лицо
  из голосерии "Их ищет полиция", которую он видел недавно на доске
  объявлений. Вот еще взяли моду в последнее время- на досках объявлений
  бандюг разных вешать. Общественникам стенгазету присобачить некуда, а они
  туда же...
     Можно подумать, солидные министерские администраторы все враз кинутся
  на улицу дружинниками. Нет, полиции за это деньги платят, вот пусть они и
  пашут. Нас охраняют. А если не справляются, пусть пашут больше... Звякнул
  телефон.
     - Шустрик?- раздался в трубке насмешливый голос.- Привет доставалам.
  Чем занимаешься?- Павел прекрасно знал, что Олег не переносит эту кличку.
  Как в школе прилепили, так и не переносит. Ладно. Война так война.
     - А-а, Бегемот!- фальшиво-приветливым тоном воскликнул Олег, поднеся
  микрофон трубки поближе ко рту, чтобы чуткая техника немного напрягла
  барабанные перепонки у собеседника.- Ну, здравствуй, дорогой!
  Гиппопотамчик ты наш, сколько лет, сколько зим! С чем на этот раз
  пожаловал?- Кличку Бегемот Павел не переносил еще больше, чем Олег-
  Шустрика. Если бы его так называли за толщину, он, скорее всего, не
  обращал бы внимания. Но его так назвали не за толщину - за выражение лица.
     - С совещанием пожаловал,- голос в трубке стразу стал суше. Не любят
  гиппопотамы, когда зеркало подносят, ох как не любят. А незачем другим
  полезные качества в упрек ставить, шустрость- она вещь полезная, никому не
  помешала бы.
     Только вот нету ее у некоторых, вот и завидуют.- Совещание в Старом
  доме, через полчаса. Пропуску не подлежит. От себя лично советую быть
  побыстрее,- голос Пресноводного Травоядного немного смягчился.- тут
  большие шишки имеют место быть. В чем дело- не говорят, но требуют
  срочного сбора. У нас все на ушах стоят.
     Несмотря на пристрастие к глупым остротам и бегемотоподобное лицо,
  дураком Павел не был. Отнюдь. Если уж он начинал говорить о служебных
  делах, шутки кончались сразу и бесповоротно. Так что если он говорил про
  стояние на ушах, то так и было. Ну, чуть больше, чуть меньше... Олег сразу
  подобрался.
     - Пашка, в чем дело?- придерживаясь привычки извлекать выгоду из
  всякого положения, он мысленно прикидывал, чем ему защищаться от
  возможного нагоняяесть за что, чего греха-то таить (так ведь не по злобе,
  а от молодости, от горячности), и как половчее выпятить собственные
  успехи(разумеется, достигнутые благодаря мудрому руководству). Там, где
  все на ушах, пыль стоит столбом, а уж мутная вода была его стихией.-
  Почему вдруг такая спешка? Плановое заседание через два дня...
     - Не знаю,- отрезал закадычный однокашник на другом конце провода.- Мне
  список дали, сказали, чтобы все были, в детали не вдавались.- Судя по
  голосу, он что-то знал, но не договаривал.- Ладно, мне еще пятерых
  обзвонить надо, появишься- тогда и скажут. Конец связи.
     Ну ладно, друг любезный, мы тебе еще это припомним. Олег откинулся на
  кожаную спинку и уставился в потолок. Так, шуточки кончились. Что бы это
  могло такое быть, что два дня подождать не могут? Что там у нас
  просачивалось из шибко секретных последних событий? В связи с ростом
  преступности последний Директор Общественных Дел Как-там-бишь-его
  отправлен в отставку, на его место в очередной раз назначен Дуболом. После
  утверждения Народным Председателем он толкнул по ящику речуху на тему...
  Впрочем, не суть. Тема всегда одна- как плохо было до и как хорошо станет
  после. Молоток Дуболом, съел-таки конкурентов, уже в который раз.
  Непотопляемый ты наш... Трудящиеся отмечали День, само собой, Трудящихся.
     Разграбленный винный магазин, пьяные молодчики перевернули трамвай,
  жертв нет.
     Как это, интересно, они умудрились трамвай перевернуть? По просьбам тех
  же трудящихся с Первого Машинного в связи с массовой автоматизацией на
  пять процентов подняты нормы выработки. Правильно, теперь стружку от
  станка на электрокарах вывозить будут, а не на ручных тележках, так что и
  карты вам в руки. Так, замминистра медицины ушел на пенсию, по причине
  преклонных лет. Лета и в самом деле не малые, так что может быть и сам
  ушел. Не знаю, ничего такого не слышал. Так, из официального вроде все.
  Что там у нас со слухами? Шварцман наводит марафет и одновременно
  устраивает большую чистку в канцелярии всеми горячо любимого Народного
  Председателя. Интересно, кто кого- он Дуболома, или Дуболом его?
  Нормально, обычное море-окиян- кто победил, тот и съел, а кто на
  съеденного работал, тому и на пенсии хорошо. Или в охранниках, допустим.
  Ходят слухи, что Соцбыт собираются сливать с Культбытом. Ну-ну. Надо
  ожидать еще пару претендентов на канцдефицит. У нас если уж министерство
  отпочковалось, то слить его можно только путем деления на несколько новых.
  Ладно. Наш всенародно любимый Сам как всегда бодр и весел, до выборов два
  года, все идет хорошо, инфляция невелика, преступность... ну, тоже почти
  невелика, с коррупцией усиленно боремся, трудящиеся довольны. Тишь да
  гладь, жить бы да радоваться, а тут шторм.
     С чего бы это?
     Несколько минут он сидел в глубоком кресле, бездумно глядя в потолок.
     Встал, прошелся по комнате. Потом подошел к сейфу, по привычке
  распахнутому настежь. Рассеянно покопался в его внутренностях, повертел в
  руках бумажки, захлопнул дверцу, так ничего и не взяв. Нажал на кнопку
  интеркома.
     - Лидочка,- промурлыкал он.- Не посчитай за труд, позвони, лапушка в
  гараж, скажи подавать машину.
     У Старого Дома стояло два десятка машин. Среди черных и бежевых "Молний"
   одиноко затесался "Громобой" с бронированными стеклами. Олег отворил
  дверь, намереваясь, как обычно, пройти мимо вахтера, ограничившись кивком
  головы, но не тут-то было. Вместо старого добродушного (но и въедливого
  иногда) деда с пустой кобурой на боку у турникета отирался здоровый амбал
  с оттопыривающейся подмышкой. Он преградил Олегу проход.
     - Куда?- не слишком вежливо спросил амбал. Не привыкший к такому
  обращению Олег слегка опешил, но сразу же взял себя в руки. Где большие
  шишки, там большие охранники, философски оценил он ситуацию. Полез за
  удостоверением.
     - В двести первую,- проклятое удостоверение не находилось. Он уже давно
  отвык его предъявлять. Там, где нужно, вахтеры знали его в лицо, а там,
  где его не знали, он не бывал. В ожидании призыва на службу своему хозяину
  удостоверение лежало где-то в глубоко в недрах дипломата с коленкоровыми
  корочками, слипшимися от долгого неупотребления. Между тем амбал со все
  возрастающей подозрительностью смотрел на Олега и, кажется, прикидывал,
  сразу ли его арестовать как диверсанта или же дать окончательно
  провалиться и уж только затем арестовать. С последующим допросом второй
  степени. Из дежурки вышел второй амбал, более интеллигентного вида, но все
  с тем же оттопыривающимся под мышкой пиджаком.- Сейчас... Где-то здесь
  был...
     - Проблемы?- осведомился второй амбал нехорошим голосом.
     - Ага!- радостно отозвался первый.- Вот, господин пройти хотел, а
  удостоверение не предъявляет.
     - Нехорошо, господин,- сказал второй.- Как же это вы так- в казенное
  учреждение пройти хотите, в секретное, можно сказать, учреждение- и без
  удостоверения! Пройдемте, товарищ, в дежурную комнату, разберемся.- Его
  глаза ехидно блеснули.
     В этот момент проклятое удостоверение наконец нашлось. Олег победно
  сунул его первому амбалу, но при этом уронил раскрытый дипломат. Его
  содержимое разлетелось по полу, так что Олегу пришлось поспешно собирать
  бумаги под уже откровенные ухмылки охранников. Первый при этом не забывал
  внимательно разглядывать удостоверение, по-видимому, не оставив надежды
  поймать незадачливого диверсанта хотя бы на липовых документах. Однако
  удостоверение стойко сопротивлялось подозрительному взгляду, так что в
  конце концов охранник с сожалением протянул его красному, как рак, Олегу.
     - Цель визита?- он придвинулся к столу и раскрыл журнал посещений.
     - Совещание,- буркнул Олег.- Служебное совещание,- злорадно добавил
  он,- с грифом. Посторонним знать не положено.- Он с удовольствием увидел,
  как ухмылочки на лицах амбалов сменяются слегка растерянным выражением.-
  Кстати, господа,- он нарочито подчеркнул последнее слово,- как мне
  объяснить причину моей,- он взглянул на часы,- почти трехминутной
  задержки? Могу ли я сказать, что меня на контроле задержали?..- Он сделал
  паузу, как бы дожидаясь, чтобы его собеседники представились.
     - Ну, ты это...- испытанный прием с секретным совещанием, как всегда,
  сработал. Откуда же шкафообразным с хорошо если десятиклассным
  образованием знать, что чиновников его ранга на секретные совещания не
  приглашают.- Ладно, друг, ты не очень... Не злись.- Теперь уже первый
  амбал явно занервничал.- Сам понимаешь, работа такая...
     - Ну ладно, работа так работа,- покладисто ответил Олег.- Понимаю.
  Хорошо, на этот раз будем считать инцидент исчерпанным.- Такие мудреные
  слова, как правило, окончательно добивали противника. Первый охранник сник
  окончательно, второй тихо ретировался обратно в дежурку. Олег аккуратно
  расписался в журнале, закрыл его, положил ручку на стол и пошел к
  лестнице, покровительственно похлопав дежурного по плечу.- Только уж вы,
  ребята, в следующий раз полегче. А то ведь сами понимаете, у меня тоже-
  работа.
     Из-за двери зала доносился чей-то хорошо поставленный голос. Пашка,
  скотина, специально поздно позвонил, чтобы я оказался опоздамши и под
  начальный гнев попамши. Впрочем, сказал же он, чтобы я приехал пораньше,
  так что, может, он и ни при чем. Отнесем это пока к разделу стояния на
  ушах, а там видно будет.
     Олег проскользнул в зал через полуоткрытую дубовую дверь и остановился
  за шторками у входа, озираясь в поисках знакомых. Человека, вещавшего с
  трибуны, он не знал. То есть, совсем не знал. Не знал ни имени, ни поста,
  ни даже в лицо.
     Зато говорил этот человек вещи очень даже интересные, а может быть, и
  невероятные.
     - ... не желающих считаться со мнением окружающих людей. Особенно
  прискорбно, что немало среди этих людей нашей молодежи, золотой, не
  побоюсь этого слова, молодежи. Все вы прекрасно знаете, как много усилий
  наше демократическое государство потратило на то, чтобы создать
  благоприятные для нее условия- сокращение сроков службы в армии, повышение
  стипендий в институтах, льготы молодым специалистам на предприятиях! Но
  несмотря на это, даже сейчас находятся безответственные элементы, которые
  идут против своего собственного народа и правительства, устраивают
  вооруженные провокации, выдвигают абсурдные, бессмысленные и заведомо
  невыполнимые требования по бессмысленному реформированию нашего
  процветающего общества.- Докладчик отхлебнул воды из стакана.- Поэтому наш
  долг как наиболее просвещенной части общества в корне пресекать все
  попытки раскачать нашу общую лодку. Как строгий, но справедливый отец
  наказывает ребенка для его собственной пользы, так и наше правительство
  иногда вынужденно прибегать к крайним мерам. Именно в таком свете и надо
  воспринимать...
     Хлопок по плечу заставил Олега взвиться от неожиданности. Он яростно
  обернулся и увидел перед собой ухмыляющуюся рожу Павла. Тот был явно
  доволен произведенным эффектом.
     - Тс-с-с!- прошипел он, приложив он палец к губам и ухватив другой
  рукой Олега за рукав, явно порываясь куда-то его вести.- Тихо! Пошли, дело
  есть.
     - Какое, к черту, дело!- яростно, но так же тихо прошептал Олег.- Опять
  твои дурацкие шуточки! Чего слушать не даешь, тут интересные вещи
  рассказывают.
     Тебе таких сроду не придумать,- добавил он, не придумав с ходу никакой
  лучшей подковырки.
     - Плюнь ты на это, потом все узнаешь,- отмахнулся Павел и дернул его за
  рукав с такой силой, что Олег ухватился за дверь, чтобы не упасть.- Брось
  выкобениваться, там люди ждут!- Он махнул рукой в неопределенном
  направлении, видимо, указывая, где их ждут люди.- Пошли, только быстрее.
  Ну что ты встал, как статуя!- неожиданно озлился он, увидев, что Олег не
  демонстрирует немедленной готовности следовать за ним неизвестно куда и
  даже, наоборот, крепче ухватился за дверь.- Говорю тебе, здесь все лапша
  на уши, тебя не за этим позвали.- Он снова дернул Олега за рукав.
     С задних рядов на них начали оглядываться. Злой на Павла Олег был
  вынужден последовать за ним в коридор, затем по коридору, по лестнице,
  опять по коридору.
     Чем-то возбужденный Павел бежал через две ступеньки, не давая ни
  опомниться, ни спросить, а в чем же, собственно говоря, дело. Каждый раз,
  когда Олег открывал рот для вопроса, Павел наддавал ходу, так что голос
  пресекался сам собой. В конечном итоге Олег, сообразив, что направляются
  они к Бегемотову кабинету, и осталось до него не больше двух коридоров и
  одной лестницы, смирился и решил дожить до места назначения. А там
  Бегемоту останется только надеяться, что у него есть хорошее объяснение.
     Но никаких вопросов Павлу в его кабинете задать не удалось. В кабинете
  было сумрачно. Почему-то были плотно задернуты темные шторы, тускло горела
  настольная лампа. Олег прикрыл за собой дверь и подслеповато прищурился в
  полумрак. Павел как-то воровато за его спиной проскользнул вперед, но не к
  своему столу, а вбок, к стульям, выстроенным у окна. За Бегемотовым же
  столом оказался слегка развалившийся в кожаном на вращающейся подставке
  кресле совершенно незнакомый Олегу мужик. В темном костюме, при темном
  галстуке и при темных очках. Олег тупо уставился на сидящего и особенно на
  его очки, пытаясь сообразить, зачем при таком освещении защищать глаза.
  Словно прочитав его мысли, тот снял очки, сложил их и аккуратно сложил в
  нагрудный карман. Бред какой-то. Шпионских фильмов насмотрелись, мелькнуло
  у Олега в голове. Сейчас, чего доброго, вербовать начнут. Скажем, в пользу
  Великой Республики Сахары. Ну, Бегемот, за такие шуточки ты у меня вдвойне
  получишь...
     - Добрый день, Олег Захарович,- голос у незнакомца вполне
  соответствовал его шпионской роли- негромкий и вкрадчивый.- Проходите,
  садитесь, пожалуйста.-Он радушным жестом указал на кресло для
  посетителей.- Извините, что мы так неожиданно вызвали вас сюда, но сами
  понимаете- обстановка нынче такая, что без спешки не обойдешься. Да вы
  присаживайтесь, присаживайтесь,- увидев, что Олег колеблется, шпион вышел
  из-за стола и чуть не силой усадил его в кресло,- разговор у нас с вами
  будет обстоятельный, так что в ногах у вас правды не будет.- Шпион
  вернулся на свое- вернее, Бегемотово,- место и развернул лампу так, чтобы
  ее свет был направлен в сторону Олега. Не совсем ему в глаза, но так,
  чтобы лицо было хорошо видно. Где-то я уже читал про такое. Часто и много.
  Если бы не этот туман в голове, я бы сразу все понял. Нет, ребята-зверята,
  это явно не шпион. Что делать шпиону в стенах такого добропорядочного
  заведения, как Бегемотов отстойник? Красть данные о капитальных затратах
  на канализацию в спецдомах? Да и меня вербовать- гиблое дело, каждый дурак
  знает, что снабженцы допуска к секретной информации не имеют. Нет уж,
  шпионский детектив мы, пожалуй отбросим. И возьмем в руки детектив
  политический. К примеру, о том, как Служба Общественных Дел ищет себе
  осведомителей в разных ведомствах. Чтобы не просочился кто через ту же
  канализацию в личный туалет министра. Интересно, чего это хмырь на меня
  так смотрит?
     Хмырь и в самом деле внимательно изучал подсвеченное лампой лицо Олега.
     Наконец он неопределенно крякнул.
     - Итак, Олег Захарович, приступим к делу.- Он протянул руку и выключил
  настольную лампу. Одновременно вспыхнул верхний свет.- Мы все тут взрослые
  и, надеюсь, неглупые люди.- Он опять хмыкнул, как бы усомнившись в своих
  словах.- Поэтому, я думаю, мы не будем играть в дешевое кино и изображать
  из себя заговорщиков. Разумеется, вы уже поняли, что я...
     - Из Конторы,- перебил его несколько пришедший в себя Олег. К нему
  потихоньку возвращалась самоуверенность, так что он опять начинал входить
  в свое амплуа любителя ловить рыбку в мутной воде.- Это я, конечно же,
  понял. Другого я не понимаю...- Он сделал паузу, как бы переводя дыхание,
  давая собеседнику возможность вновь взять инициативу в свои руки.
  Собеседник, однако, раскрывать карты не стал, так что Олегу пришлось
  продолжать.- Чего вам, собственно, от меня надо? Что вам, осведомителей у
  нас в шарашке мало? Сомневаюсь.- Он остановился.
     - Ну что вы, Олег Захарович,- хмырь поморщился, как бы шокированный
  чем-то неприличным,- зачем же вы так сразу об осведомителях? Наша, как вы
  изящно выразились, Контора,- он неодобрительно покачал головой, показывая,
  что ему не слишком нравится такая фамильярность по отношению к важному
  государственному органу,- не так уж глупа, как ее изображают в анекдотах.
  Нет, не так уж и глупа,- он вздохнул, положил на стол руки и стал крутить
  большими пальцами.- Просто, сами понимаете, дел у нас много, а людей не
  хватает, вот мы и вынуждены порой использовать людей, мягко говоря,
  случайных.- На его лице явственно отобразилась глубокая печаль.- Ну да вы
  сами понимаете, что это такое- нехватка квалифицированных работников.- Он
  выжидательно посмотрел на Олега.
     - Ну да, ну да,- промямлил тот в ответ, снова сбитый с толку.
  Интересно, чего этот бурильщик от него хочет?- Квалифицированные работники
  всегда на вес золота...- Пожалуй, он меня таки вербует. Вот это я попал. И
  отказаться не получится- зря я, что ли, столько времени карьеру делал- и
  соглашаться противно.
     Интересно, Пашка тоже на них работает?
     - Именно на вес золота,- подхватил собеседник,- иногда даже на вес
  урана, он, знаете ли, еще тяжелей.- Он энергично потряс в воздухе руками,
  показывая, насколько уран тяжелее золота.- Ну да мы все как-то не о том,
  знаете ли. У нас, в общем-то к вам дело. Важное дело,- добавил он, как бы
  испугавшись, что собеседник не захочет обсуждать с ним неважные мелочи.
  Вот сволочь, обреченно подумал Олег, еще и издевается. Интересно, сколько
  они мне платить будут? Или плата в таких делах не положена, считается, что
  ради отечества и задарма поработать не жалко?- Видите ли, речь идет о деле
  государственной важности и нам необходима ваша помощь. Знаете ли, в наше
  трудное и, прямо скажем, неспокойное время среди нашей молодежи не так уж
  и много умных, не говоря уж про талантливых, людей, на которых можно было
  бы всецело положиться. Вот таких, как вы,- прибавил он многозначительно.
     - А меня вы относите к умным или талантливым?- почти зло спросил Олег.
     Ситуация начинала ему надоедать, а двум смертям, как известно, не
  бывать.- Я имею в виду, по какой ставке платить будете- по высшей, для
  талантливых, или той, что пониже, для просто умных?
     Теперь уже настала очередь хмыря ошарашено хлопать глазами. Было видно,
  что в таком тоне с ним никогда- или, по крайней мере, давно- не
  разговаривали. С ходу отреагировать у него не получалось.
     - Олежка, ты не понимаешь,- прорезался сзади Бегемот.- Тебя вовсе не
  вербуют в сексоты, тебе совсем другое предлагают! Ты послушай вначале...
     - А что мне тебя слушать,- огрызнулся Олег,- раньше говорить было надо.
     Привели меня, понимаешь, как щенка, с завязанными глазами, лапшу на уши
  вешаете.
     Нет, чтобы сразу сказать- народному государству требуются честные люди,
  готовые помочь, я бы с радостью согласился, подписал бы что нужно, получил
  кликуху и все были бы довольны. А то тоже мне- театр полутора актеров!..
  Умная, талантливая молодежь, всецело положиться! На жену свою
  полагайтесь!- Если я неправильно его понял, если это элементарная
  вербовка, то мне крышка. Десять лет с ходу схлопочу. Без права, так
  сказать, переписки. Ну да не может меня так чутье подводить, для чего-то
  еще я этому тонтон-макуту нужен. Ладно, главное- не переиграть.
     - Не кипятитесь так, Олег Захарович,- от неожиданности Олег даже
  подпрыгнул в кресле. Новый голос принадлежал невысокому мужичку, одетому в
  такой же черный костюм, что и хмырь за столом, но без черных очков.
  Очевидно, он все это время сидел за спиной, изображая из себя
  человека-невидимку. Не будем, так сказать, играть в дешевое кино. Будем
  играть в малобюджетное. Психологи, мать вашу...- Не надо нервничать. Мы
  прекрасно понимаем ваше состояние.- Толстяк подошел к столу и присел на
  край, доверительно наклонившись к Олегу.- Конечно, в наше время профессия,
  м-м-м... секретного сотрудника органов не пользуется популярностью, но
  могу вас заверить- вам ничего такого и не предлагают. Скорее, наоборот- в
  такое сложное время стране нужны люди, которые способны принимать решения,
  не оглядываясь ни на чью подсказку. И пусть наша ведомственная
  принадлежность вас не обманывает,- толстяк поднял указующий перст, на
  котором красовался перстень с искусственным рубином,- мы работаем с ними-
  но не на них!
     В комнате воцарилась тишина. Слегка отупевший от такого финта ушами
  Олег переводил взгляд с одного собеседника на другого. Павел стоял у окна
  и что-то высматривал на улице, слегка отогнув штору. Ситуация стала просто
  невероятной.
     Если это провокация, я должен реагировать соответствующим образом. Если
  они говорят правду, а я среагирую не в том ключе, они уйдут, конечно. Но
  моя карьера накроется медным тазом- вряд ли мне простят отказ. Интересно,
  для чего им меня провоцировать? Проверка лояльности- с какой целью? Что
  вообще происходит?
     - Олег Захарович,- вновь вступил в разговор хмырь,- поймите нас
  правильно.
     Мы не собираемся устраивать вам ловушки, план по раскрываемости на нас
  не лежитмы работники не того ранга. Дело в том, что нам действительно
  хотелось бы использовать ваши, не побоюсь этого слова, незаурядные
  способности управленца.
     Сами понимаете, что в свете последних событий Народное Правительство
  должно либо укрепить свою власть, заменив недееспособных и некомпетентных,
  либо уйти, уступив место другим. В любом случае у вас могут появиться
  блестящие перспективы.- Он жестом остановил открывшего было рот Олега.-
  Ведь вы знаете все и о нарастающей инфляции, как в открытой, так и в
  подавленной формах, и о неконкурентоспособной промышленности, пасующей
  перед все нарастающим потоком сахаритских товаров, и о недовольстве людей
  отсутствием перемен к лучшему, которые им ежедневно обещают по радио и
  телеящику... Так неужто вы ни разу не думали, как бы вы, лично вы
  поступили в этой ситуации на месте правительства?
     Сознайтесь, ведь думали?- Вконец запутанный Олег только потряс
  головой.Где он научился так гладко говорить? - Ну, вот видите! А мы
  представляем здесь группудостаточно влиятельную группу- людей, которые
  хотят и, самое главное, могут повлиять на текущую ситуацию в стране. Но у
  нас есть одна проблема- кадры!
     Кадры, которые, как известно, решают все. Вот поэтому-то мы и пытаемся
  привлечь на нашу сторону молодых, компетентных, честолюбивых людей,
  которые хотели бы поработать на благо народного общества. Нет, нет,- он
  замахал руками,- мы не торопимся, не требуем, чтобы вы давали нам ответ
  прямо сейчас. Более того, мы хотим вас предупредить, что ваш отказ никак
  не повлияет на вашу дальнейшую жизнь и карьеру, так что не надо себя
  насиловать. Мы дадим вам на размышление... ну, скажем, неделю. Вы спокойно
  подумайте, выясните обстановку, решите, что вам делать. Потом мы с вами
  свяжемся.
     Голова у Олега шла кругом. Он медленно встал из кресла, прошелся по
  комнате. Хмырь с невысоким смотрели на него выжидающе. С улицы донесся рев
  мощного двигателя, сильно приглушенный стеклопакетами. Олег машинально
  откинул гардину и посмотрел наружу. Около стоянки разворачивался
  бронетранспортер, на броне сидели солдаты в касках и с автоматами.
  Расчехленные стволы водометов угрожающе смотрели по сторонам. Олег
  повернулся к невысокому:
     - Что здесь вообще происходит? О каких событиях вы все время говорите?
     Какого черта вы меня уже полчаса мурыжите?- Он почти угрожающе двинулся
  к столу.
     - Как, разве вы не знаете?- ненатурально удивился тот.- Несколько часов
  назад в Семеновском учебном комплексе произошли студенческие волнения.
     Внутренние войска были вынуждены применить оружие, чтобы остановить,
  гм...
     распоясавшихся хулиганов. Есть жертвы. Канцелярии Народного
  Председателя поручено подготовить проект указа о временном чрезвычайном
  положении в столице.
  
                                   * * *
  
   Студенческая толпа клубилась на открытом пространстве перед главным
  корпусом, возбужденная и злая, как роящийся пчелиный улей. Взмокший ректор
  метался перед ней, размахивая руками и неслышно крича- у мегафона сели
  аккумуляторы, послать же за другим было некого. Секретарши
  осторожно-любопытно выглядывали из-за тяжелых дубовых дверей, украшенный
  столетней пообтершейся резьбой, но на широкое каменное крыльцо выходить не
  рисковали. Зам по воспитательной работе, которого ректор попытался
  прихватить с собой в качестве моральной поддержки, исчез где-то по дороге
  со второго этажа в вестибюль, так что его начальнику пришлось отдуваться в
  одиночку.
     Над толпой поднялся криво намалеванный на большом листе фанеры лозунг.
  Что на нем написано, ректор не разобрал, поскольку тот был повернут к нему
  под острым углом, и на нем бликовало полуденное солнце. Студенты ответили
  на его появление новым шквалом рева и свиста. Затем раздался резкий
  механический визгочевидно, молодость в очередной раз одержала победу над
  опытом, раздобыв где-то свой мегафон. Гомон немного поутих.
     - Господа! Тише!- Толпа немного расступилась, оставив в центре пустого
  пространства встрепанного парня с жидкой бородкой.- Слушайте меня!- Одной
  рукой парень держал микрофон, другой яростно размахивал в воздухе, как бы
  подкрепляя этим свои слова. Он показался ректору смутно знакомым.-
  Слушайте!- Шум почти стих.- Так продолжаться больше не может! Экономика
  рушится! Бюрократические кланы захватили власть в стране! Людям затыкают
  рот, а Председателя держат в информационной блокаде!- Серый потрепанный
  свитер, казалось, сейчас порвется по швам от избытка чувств.- Мы должны
  пойти и сказать! Что так! Жить! Нельзя!- Его перекрыл шквал одобрительных
  возгласов.- Он решительно рванулся вперед, расталкивая толпу.- Все! За
  мной!- Его перекрыл новый шквал голосов Сначала медленно, затем все
  быстрее и быстрее кипящая толпа покатилась по аллее, ведущей к воротам
  университетского сквера. Она уже почти достигла своей цели, когда ректор,
  сиротливо стоящий на высоком крыльце, услышал новые звуки.
     Они шли оттуда, куда направлялись студенты. До него донесся рев
  двигателей.
     Танковых двигателей.
     В общем-то добродушный и веселый человек, ректор занял свой пост
  несколько месяцев назад. Истощенный внутриусобными склоками Ученый Совет
  университета посчитал, что нейтральная кандидатура лучше, чем никакая.
  Поэтому он избрал первого же нейтрала, который подвернулся под руку, и
  разошелся зализывать раны и собираться с силами для новых баталий.
  Подразумевалось, что новый ректор будет марионеткой в руках влиятельных
  закулисных кукловодов, но тот неожиданно оказался человеком с твердым
  характером, которого за ним никто и никогда не числил. За прошедшее время
  он приструнил наиболее упрямых и конфликтных, так что намечавшиеся в этом
  месяце новые выборы, похоже, отодвигались на неопределенный срок. Однако
  твердый характер сочетался в нем с удивительными для его положения
  добродушием и незлопамятностью, и в последнее время его популярность даже
  мало-помалу начала расти.
     Ректор не любил распространяться о своей предыдущей работе. Но
  некоторые знали, что перед тем, как перейти в Службу Массового
  Образования, он несколько лет работал в политорганах Танковой Армии.
     Ректор мгновенно понял, что означают эти двигатели. Он прекрасно знал
  командующего ТА и его любимое изречение: "достал пистолет- стреляй".
  Ослабевшей рукой он нащупал псевдоколонну, которыми были украшены фасад и
  крыльцо. Он смотрел на толпу молодых, энергичных, нелепых в своей
  наивности парней и девушек, но не видел ее. Перед его глазами стояла
  деревенька в далекой южной стране, в которой пьяный водитель-танкист
  протаранил несколько домов и раздавил не успевших увернуться людей.
  Впрочем, вяло промелькнула где-то на заднем плане мысль, скоро у меня в
  глазах будет стоять другая картина. Картина залитого кровью парка.
  Господи, хоть бы они применили водометы. Это же еще совсем дети...
     Студенты, все ускоряя ход двигались к спуску к главным воротам.
  Фанерный лозунг плыл над ними, переходя из одних рук в другие. И вдруг
  импровизированная демонстрация замерла на месте. Впереди наконец
  показались танки.
     Пять бронированных машин неспешно тормозили, взревывая моторами,
  перекрывая главные ворота и идущую вдоль забора Кольцевую аллею. На них не
  было водометов, с недавних пор обычных для бэтээров внутренних войск.
  Зенитные пулеметы на башнях были расчехлены. Перед стихийной демонстрацией
  слегка покачивались на гравиподушке настоящие боевые машины, раз в год на
  смотре проходившие по площади при большом стечении народа. Но здесь был не
  смотр. Темные глыбы танков висели в нескольких сантиметрах над землей,
  выставив вперед тупые конусы излучателей. В нескольких метрах за ними
  растянулась цепочка солдат в застекленных шлемах, со щитами и
  электродубинками.
     - Внимание!- заскрежетал механический голос из невидимого динамика.-
  Внимание! Господа студенты, довожу до вашего сведения, что вы грубейшим
  образом нарушаете общественный порядок. Просьба немедленно разойтись. В
  случае неповиновения мы будем вынуждены применить силу.- Голос слегка
  откашлялся, как если бы смутившись от того, что ему, голосу, пришлось
  признаться в каком-то тайном пороке.- Мы применим силу,- повторил
  невидимый диктор.- немедленно разойдитесь.
     Несколько секунд стояла тишина, нарушаемая только урчанием танковых
  моторов. От дальней части толпы отделились несколько человек и, робко
  оглядываясь двинулись в обратную сторону. Демонстранты, казалось,
  колебалисьони не ожидали такого отпора. И в этот момент парень в сером
  свитере и с жидкой бородкой вновь вырвался вперед.
     - Да неужели мы испугаемся этих гадов!- закричал он во весь голос. В
  этот раз даже без мегафона его было хорошо слышно.- Они не посмеют
  применить силу! Мы имеем право на то, чтобы быть услышанными! Мы пройдем
  здесь!- Он бросился вперед, пробежал между танками и вцепился в ближайшего
  усмирителя. Тот профессионально-небрежным жестом увернулся от его объятий
  и в свою очередь ударил дубинкой по голове противника. Сверкнула синяя
  молния, и незадачливый нападающий, отлетев на несколько шагов, без
  сознания упал на асфальт.
     Подхваченная единым порывом, толпа слитно качнулась вперед. В тот же
  момент танки, надсадно завыв двигателями, двинулись с места. С одного из
  орудий сорвался разряд, оплавив гипсовую статую в кустах.
     Как бы нехотя, исподволь, воздух прорезал свистящий звук. Казалось, он
  шел со всех сторон сразу, разрывая барабанные перепонки, мутя сознание и
  останавливая дыхание. Люди катались по земле с обезумевшими глазами,
  полицейские срывали с голов шлемы и зажимая уши руками в отчаянном усилии
  оградить себя от этой пытки. Обхватив голову и с трудом удерживаясь на
  ногах, ректор, на которого по причине отдаленности свист действовал не так
  уничтожающе, видел, как танки, внезапно потеряв управление- видимо, броня
  не спасала от звука- сталкивались друг с другом, беспорядочно крутясь на
  месте. Туша одного мастодонта накрыла оказавшегося рядом бессознательного
  полицейского. Даже на таком расстоянии ректор разглядел, как изо рта
  накрытого подушкой поля человека выплеснулся фонтан крови. Секунду спустя
  танк снесло в сторону, и на асфальте осталась только кровавая нашлепка.
     Свист затих. Асфальт вокруг неподвижно застывших металлических глыб -
  автоматика отключила генераторы несущего поля - был усеян слабо
  копошащимися человеческими телами. Понемногу приходя в себя, люди с трудом
  поднимались на ноги. Уже не было прежней бурной студенческой толпы, не
  было отряда усмирителей.
     Остались только оглушенные, ничего не понимающие люди, ошарашено
  осматривающиеся по сторонам. Потом кто-то поднял руку, показывая на
  боковую аллею. Одна, другая, третья голова повернулись в том направлении,
  люди показывали друг другу, куда смотреть. Постепенно все потрясенно
  уставились на асфальтовую дорожку, над которой медленно плыла невиданных
  форм машина тускло-серого цвета. Вытянутой формой напоминающая скоростные
  гоночные модели, она отличалась от них странными бугристыми выступами по
  бокам. Серебристые стекла этой машины выделялись лишь контурами, почти не
  отличаясь цветом от корпуса. Над ее крышей медленно вращался висящий в
  воздухе шар- непонятный желтый узор на синем фоне. Не доехав несколько
  метров до ближайшего танка, машина застыла на месте. Беззвучно- или это
  так казалось в тягостной гробовой тишине, даже воробьи прекратили свое
  беспрестанное чириканье- растворилась дверца, и на асфальт ступил человек.
  В нем не было ничего особенного, такого можно увидеть в любом месте и не
  удивиться его присутствию, но этот почему-то притягивал взгляд и уже не
  давал его отвести в сторону. В нем было что-то такое властно-жесткое и
  магнетически притягивающее, что тянуло слепо идти к нему, за ним,
  безрассудно подчиняться его приказам, да даже умереть за него. И особенно
  больно было чувствовать исходящую от него укоризну. Он не произносил не
  слова, молча оглядывая застывших людей. Ректор с трудом подавил острое
  желание рвануть ворот пиджака, бухнуться на колени и начать каяться во
  всех грехах, даже в тех, которые он только собирался совершить. Внезапно
  он ясно понял, что с этого момента начинает новую жизнь.
     Завтра же от отказывается от ректорства, увольняется из университета и,
  запершись дома в кабинете, начинает работать над давно пылящейся в нижнем
  ящике стола рукописью по истории монетного обращения в Западной Сахаре.
     - Известно, что когда стадо баранов ведут на бойню,- зазвучал над
  аллеей негромкий голос,- впереди обычно пускают козла-провокатора, чьей
  задачей является довести предназначенных на убой до места и вовремя отойти
  в сторону.- Он усмехнулся.- Что ж, с ролью баранов вы справились неплохо.-
  Он внезапно оказался около немного пришедшего в себя после электрошока и
  сидящего на асфальте бородатого парня в сером свитере.- Да и
  козел-провокатор попался неплохой.- Серый свитер с треском порвался,
  обнажив подкладку с пришитой красно-зеленой бумажкой. Странный человек
  аккуратно отделил ее от материи и поднял над головой.- Это удостоверение
  сотрудника службы Общественных Дел.- В его голосе зазвучал металл.- Вы шли
  за человеком, чьей задачей было спровоцировать вас на беспорядки и дать
  повод для применения силы. Есть люди, стремящиеся к введению военного
  положения, им не хватало только повода. И вы им такой повод дали... почти.
  - Он скомкал удостоверение и бросил его на землю.- А пока что ваша кипучая
  энергия привела только к бессмысленной смерти ни в чем не повинного
  человека.- Он подошел к кровавому пятну на асфальте, в котором теперь
  нельзя было опознать даже контуры бывшего человеческого тела, и некоторое
  время постоял над ним, опустив голову.- Впрочем, эта судьба была уготована
  многим из вас. Если бы не вмешались Хранители,- он приложил правую руку к
  левому плечу, и над ним засветилась уменьшенная копия шара над его
  машиной,- ваши трупы хорошо помогли бы тем, кого вы так не любите. Права-
  вещь хорошая,- он подошел к своей машине,- но отстаивать их надо уметь. И
  кричать на площадях- не самый лучший способ.- Желто-синяя сфера над серой
  машиной погасла, наросты по бокам как-то плавно втянулись в корпус, не
  оставив на нем никаких следов. Машина развернулась вокруг своей оси,
  задрала в небо нос и, прыгнув с места, растворилась в лучах солнца.
  Внезапно ректор почувствовал, что наваждение рассеялось. Какое именно
  наваждение - он не знал, но это не помешало ему заплакать от облегчения.
     Люди недоуменно оглядывались по сторонам, пытаясь по лицам окружающих
  прочитать, что же случилось на самом деле, а вдали на дороге завывали
  сирены.
     Это приближались полицейские машины, машины скорой помощи, машины с
  телевидения, машины официальных чинов, машины всех тех, кто собирался
  извлечь максимальную пользу из запланированной трагедии. И только тут у
  ректора окончательно ослабели ноги, и он сел прямо на холодный шершавый
  гранит крыльца.
       2
  
   Широкая лестница сверкала свежевымытой чистотой. Облицовывавшие ее
  плитки шлифованного гранита, казалось, сияли своим внутренним светом.
  Обожают же в высшем свете лестницы, мрачно подумалось Олегу. Широкие,
  узкие, гранитные, мраморные и просто бетонные. Интересно, почему в высоких
  сферах так не любят лифты? Или они так форму поддерживают, каждый день на
  третий-четвертый этаж пешочком пробегая? И то сказать, работенка у
  начальствующих лиц нелегкая, весь день в душных кабинетах. Никакой
  физической нагрузки. Олег опасливо попробовал ногой первую ступеньку,
  спиной чувствуя подозрительные взгляды вахтера. Неделю назад, идучи на
  первую встречу с новым начальством (было это, правда, в другом здании и на
  другой, совсем не похожей на эту лестнице) он с непривычки оскользнулся на
  гладком мраморе и крепко приложился затылком к полу. С тех пор, встречаясь
  с незнакомым материалом, предназначенным для поддержания величественных тел
  лиц (и не только лиц) государственной важности, Олег сначала пробовал его
  ногой, примеряясь к скользкости. Где это я читал про госстандарты и технику
  безопасности, запрещающие мрамором пол покрывать? Сначала осторожно, затем
  все увереннее Олег пошел, а потом даже поскакал по лестнице через две
  ступеньки. Переживший три поколения обитателей этого ранее вполне солидного
  учреждения пожилой дед-вахтер у входа неодобрительно покачал головой и
  снова повернулся к дубовым панелей входных дверей, блюдя порядок во
  вверенном ему заведении и вспоминая недавние, но уже, казалось бы, забытые
  всеми времена, когда эти створки пропускали сквозь себя только солидных
  людей. Людей, знающих себе и другим цену, а не этих проходимцев, как
  тараканы во множестве повылезавших из самых невероятных щелей после начала
  смуты. Охранники же с разрядниками, сидящие в неглубоких нишах по сторонам
  холла, даже не пошевелились с тех пор, как поняли, что посетитель не
  является террористом и даже, на худой конец, хулиганом. Караул откровенно
  уставал.
     На втором этаже- видно, Лицо, соблаговолившее лично рассмотреть нового
  рекрута, относилось к тому начальству, коему для поддержания авторитета
  надлежало располагаться именно здесь, а не, скажем, на пятом уровне сих
  покоевгранитный пол кончился, и ноги Олега утонули в глубочайшем ковре.
  Апартаменты под номером пятнадцать располагались в дальнем конце коридора,
  почти у самого окна, так что по пути к ним посетителям приходилось
  проходить мимо ряда тяжелых черных кожаных дверей, из-за которых не
  доносилось ни звука. Мрачный коридор производил гнетущее впечатление, так
  что Олег поторопился побыстрее форсировать его и добраться до заветного
  входа в нужную комнату. Нерешительно постучавмягкая обивка, разумеется,
  гасила стук, но на всякий случай протокол соблюсти стоило- он потянул
  дверь на себя. Противу подсознательного ожидания за ней оказалась вполне
  прилично освещенная приемная с очень даже приличной длинноногой
  секретаршей, восседающей за столом, заваленным импортной печатной
  машинкой, помадой, скоросшивателем, бумагами, электрочайником,
"Самаритянкой" и прочими необходимыми в секретарском быту мелочами. На
  посетителя она среагировала, мгновенно надев на лицо ослепительнейшую
  улыбку, соскочив со стула и направившись к открывшейся двери, протягивая
  руки как бы для того, чтобы обнять дорогого гостя. Впрочем, объятие не
  состоялось (разочарованный Олег горько пожалел об этом). Радушная
  секретарша лишь заботливо подвела его к глубокому (кожаному, как и двери)
  креслу, рядом с которым стоял столик, сервированный для чая.
     - Проходите, проходите, Олег Захарович,- щебетала она.- Сам вас уже
  заждался, прямо уже извелся весь, все спрашивает, а где там у нас товарищ
  Кислицин, не появлялся ли?- Она шаловливо подмигнула, как бы приглашая
  оценить шутку.- Присаживайтесь вот пока в кресло, чайку себе налейте,- на
  столике уже стоял неведомо когда вскипевший чайник,- а я пойду шефу
  доложу.- Она направилась ко второй двери, которая, видимо, для
  разнообразия, была обита белой кожей, покачивая мускулистыми бедрами,
  затянутыми в сетчатые колготы. Олег залюбовался ей. Умеют же, сибариты,
  обслугу себе подбирать, с завистью подумал он. Куда уж там нам. Интересно,
  тот старикашка с вахты, что ли, предупредил о моем приходе?
     Он налил себе кипятка в стакан, бросил пакетик чая, кусок сахара, и
  принялся осматривать окрестности, пытаясь понять род занятий владельца
  кабинета.
     Просторная комната ожидания была декорирована портьерами и портретами
  членов отцов-основателей. Обычная приемная для такого чиновника ("А много
  ли ты их раньше видел, приемных этих?" - кольнула его ехидная мысль).
  Ничего необычного, бросающегося в глаза. Ничего, что могло бы выдать вкусы
  своего хозяина.
     Тем временем секретарша выскользнула из-за белой двери и пристроилась
  на свое место, перекладывая на столе бумажки и изредка посверкивая на
  Олега глазами из-под накрашенных ресниц. То ли приглянулся он ей, то ли
  присматривала, чтобы не стянул казенную ложку или подстаканник. В молчании
  прошло несколько минут.
     Интересно, сколько времени данное конкретное Лицо считает необходимым
  выдерживать посетителей в предбаннике? И о чем бы с этой секретаршей
  потрепаться? Как всегда, ничего, кроме погоды, в нужный момент в голову не
  лезет. Не о поставках же меди с ней говорить...
     В тот момент, когда молчаливое ожидание стало для Олега невыносимым, на
  столе у секретарши звякнул интерком. Прислушавшись к нему и что-то тихо
  ответив, та снова расцвела улыбкой и сообщила Олегу:
     - Пал Семеныч готов принять вас, Олег Захарович. Прошу.- Она показала
  на начальственную дверь.- Проходите, не стесняйтесь.
     За дверью царил полумрак. Даже не полу-, а почти полностью мрак.
  Интересно, почему все заговорщики так не любят нормальное освещение? Если
  что, то по голосу их всегда опознают, разговору освещение не помогает и не
  мешает, прокламацию- и ту нормально не зачитаешь, а вот за стулья
  цепляешься. Чертыхнувшись и на ощупь подняв отлетевшую банкетку, Олег
  принялся приглядываться к темноте. Где-то впереди маячил массивный стол из
  неизвестного материала, из-за которого доносилось приглушенное сопение.
  Очевидно, хозяин кабинета тоже пытался разглядеть гостя. Через какое-то
  время законы природы и оптики победили конспирацию, и на столе загорелась
  настольная лампа, направленная, разумеется, в глаза гостю. В лучших
  традициях, так сказать.
     - Ну, проходи, садись, раз пришел,- приказал сипловатый баритон,
  очевидно, принадлежащий конспиративному Пал Семенычу.- Кресло справа,
  авось не промахнешься. Где ты такого откопал?- Последний вопрос относился,
  видимо, уже не к Олегу, поскольку на него как-то даже неприлично живо
  откликнулся голос Прохорцева.
     - Вот, Павел Семенович, это Кислицин, из Комитета по тяжелой
  промышленности,- судя по голосу, в присутствии хозяина обычно
  тонтон-макутистый Прохорцев чувствовал себя не в своей тарелке.- Отвечает
  за снабжение сырьем предприятий особого подчинения. По службе- только
  положительно. С родословной...
     кхм, с родословной все тоже вроде бы... Общую ситуацию знает и понимает
  правильно. В общем, наш человек!- Прохорцев конфузливо хмыкнул, как бы
  устыдившись своего энтузиазма. Несколько секунд в кабинете царила тишина.
     - Ну, наш человек или не очень наш, или даже совсем не наш, мы еще
  посмотрим,- снова прорезался сипловатый голос.- Хорошо посмотрим,
  тщательно. Ты, Сеня, человек увлекающийся, вдумчивости тебе не хватает,
  глубины.- В голосе зазвучали осуждающие нотки.- Так что тебе доверять
  нельзя, а вот проверять все равно приходится.- Голос хохотнул своей
  шутке.- Кислицин, говоришь, а? Кислицин, значит... Ты зачем сюда пришел?
     Поскольку Прохорцев не поторопился ответить на вопрос, Олег решил, что
  отвечать придется ему самому.
     - Уберите, пожалуйста, лампу,-небрежно бросил он. В темноте было
  слышно, как Прохорцев гулко сглотнул от неожиданности.
     - Чего-о?- лениво удивился голос.- Чего ты сказал?- Проскользнувшие
  удивленные нотки, которые ему так и не удалось полностью замаскировать,
  показали Олегу, что эффект внезапности достигнут. Надо было хватать быка
  за рога.
     Ощущение "пан или пропал", не покидавшее его весь последний месяц,
  внезапно обострилось до предела. Ну, друг милый, этим вечером ты либо
  шампанское будешь пить, либо баланду хлебать. Интересно, откуда во мне
  этот азарт- вроде как сроду игроком не был, да и среди родственников сей
  грех не числился. Ну да шестеркой у них, как тот же Прохорцев, я не буду.
  И то хлеб.
     - Уберите, пожалуйста, лампу,- спокойно повторил он.- Глаза режет. Не
  слишком удобно мне так разговаривать. Да и вам, наверное, тоже.
     После непродолжительной паузы настольная лампа погасла, и под потолком
  вспыхнула люстра. Таинственная средневековая ложа сразу же превратилась в
  обычный кабинет высокопоставленного чиновника- Треморов в дубовой раме на
  стене, Т‑образный стол, несколько кресел и стульев, тяжелые гардины
  на окнах. Во главе стола сидел, небрежно развалясь в глубоком вращающемся
  кресле- Олег невольно ощутил зависть, сравнив его с теми, что он доставал
  по очень большому блатугрузный мужчина лет пятидесяти, с отвислыми щеками,
  красным носом любителя горячительного и маленькими, но неожиданно умными
  глазками, рассматривавшими Олега с видимым интересом. Видно было, что его
  можно было обвинить в каких угодно пороках, но только не в глупости.
     - Так удобнее?- осведомился он. Видимо, шок от удивления успел пройти,
  и нотки в его голосе проскальзывали уже ехидные. Он походил на сытого
  кота, забавляющегося с ненароком пойманной мышью.
     - Да, спасибо,- также спокойно ответил Олег.- Так гораздо лучше.
  Большое спасибо.- Он усилие воли сдержал зарождавшуюся где-то под
  лопатками нервную дрожь. Не стоило было с самого начала дать сесть себе на
  шею, но и переигрывать тоже было нельзя. Балансируем, так сказать, на
  лезвии бритвы. Партизан-народник на допросе отрицает все, что ни попадя.
  Даже прыщ у себя на лбу.- Я пришел сюда потому, что вы меня пригласили.
  Позавчера Прохорцев звонил мне и сказал, что сегодня меня ждет очень
  важная встреча. Судя по голосу, он приглашал меня к Господу Богу на
  прием.- Олег слегка улыбнулся, как бы иронизируя над истовостью
  Прохорцева, но и в то же время поощряя ее.- Я здесь. Я сделал что-то не
  так?
     На несколько секунд в комнате воцарилась пауза, и было слышно, как
  сопит начальственный толстяк в кресле. Он внимательно рассматривал Олегово
  лицо, как бы пытаясь найти в нем следы тайных умыслов, которые, как
  известно, есть вымыслы без замысла. Или наоборот. Экзаменуемая часть тела
  была более-менее спокойной, конечно, насколько она могла быть спокойной в
  такой ситуации, так что решение толстяк принял в пользу- пока что в
  пользу- Олега.
     - Вон кресло,- он ткнул перед собой толстым коротким пальцем.- Что
  встал как памятник? Я же сказал- садись. Разговор будет.- Он подождал,
  пока Олег устроится на этом творении мебельной промышленности, обитом
  подделкой под бархат, и примостит у ножки свой дипломат, который в
  последний момент решил прихватить для солидности и теперь сильно жалел об
  этом, поскольку сейчас на коленях его держать было неудобно, а стоять
  вертикально на полу чемоданчик решительно отказывался.- Звать меня Пал
  Семеныч, фамилия пока необязательна, должность у меня солидная, но сейчас
  тоже неважная, а разговаривать мы будем о политике.- Он язвительно
  ухмыльнулся.- Ты меня не знаешь, зато мы,- он сделал ударение на "мы",-
  знаем тебя очень хорошо. Знаем, где родился, как учился, что на обед
  любишь есть и сколько раз в неделю к любовнице бегаешь.- Язвительная
  усмешка плавно перетекла в сальную.- В общем, знаем мы тебя лучше, чем ты
  сам себя знаешь, так что тебе и лампу в глаза направлять не надо, чтобы
  насквозь увидеть.- Пал Семеныч тяжело задышал.- Душно здесь,- пояснил он в
  пространство,- вентиляторная система барахлит. Глядишь, еще астму
  заработаешь, прямо на трудовом посту.- Он поудобнее развалился в кресле,
  не отрывая от Олега буровящего взгляда.- Так о чем это я бишь? А, да, о
  политике. В общем, все мы о тебе знаем, орленок ты наш, только одного не
  знаем.- Он резко наклонился вперед.- Почему ты сюда пришел?
     Слегка опешивший Олег заморгал глазами. От тона, которым был задан
  последний вопрос, у него между лопаток забегали мурашки. Вот докопался
  мужик, мелькнула мысль, прямо следователь на допросе. Впрочем, почему
"прямо"? Он и есть следователь. Сейчас вот меня расследует потихоньку, и
  найдут завтра Кислицина Олега Захаровича, жертву разбойного нападения, с
  проломленным черепом где-нибудь за городом. Такие шутить не любят, у них
  основной принцип- это "нет человека- нет проблем". Если чем не понравлюсь-
  мертвые свидетелями не бывают.
     Сомнительно, конечно, что я как свидетель кому-нибудь нужен, Служба
  Общественных Дел наверняка на них работает, а больше-то и некому. Ну,
  значит шлепнут для перестраховки. Так что крутись, дорогой ты мой, как
  червяк на сковородке. Грудь в крестах или голова в кустах. Он тоже слегка
  подался вперед.
     - Потому что надоело мне быть старшим помощником младшего
  ассенизатора,- отрезал Олег. Он с удовлетворением заметил, как брови
  начальственного Пал Семеныча поползли вверх.- Я в последний раз повышение
  получил уж три года как, и если что и уяснил с тех пор, то только то, что
  никуда с нынешней должности уже не денусь.- Олег набрал в грудь новую
  порцию воздуха.- Есть у меня в личном деле запись. "Полностью
  соответствует своему служебному положению", так она звучит.
     Знакомый кадровик посочувствовал, показал. Вы, Павел Семенович, сами
  понимаете,- он с удовлетворением увидел, что толстяку понравилось, его имя
  было проговорено полностью. Главное - не кусаться все время, и лизать хоть
  иногда. - что с такой записью... В общем, про карьеру можно забыть. И
  ладно бы, если за дело, а то ведь начальник мой, Товстоногов, расстарался-
  не понравилось ему, что я как-то на совещании против него голосовал. Был,
  знаете, такой проект...
     - Дальше,- оборвал его хозяин кабинета,- про Товстоногова все ясно.
  Значит, начальство не любишь?
     - Ох, да что вы, Павел Семенович,- почти искренне возмутился Олег,- при
  чем здесь начальство? Товстоногов этот...
     - Да хватит тебе про этого Товстоногова,- раздраженно бросил хозяин,-
  потом вон ему в жилетку поплачешься.- он кивнул в угол, где всеми забытый
  и одинокий сидел подавленный Прохорцев. Он, как видно, переживал за своего
  протеже, но не смел вставить ни слова в его поддержку, подавленный
  авторитетом начальства.- Что тебе от нас-то надо?
     - Мне?- Олег глубоко вздохнул.- Мне надо много. Вы меня нашли, не я
  вас, так что купить меня дорогого стоит. Зато и товарец получите
  неслабый.- Он позволил себе слегка усмехнуться.- Снабженец-доставала с
  длинным острым языком, не любящий начальство- такие редко встречаются.- На
  этот раз он ухмыльнулся уже во весь рот, как бы приглашая присутствующих
  вместе посмеяться над нелепостью предложения. Затем, резко стерев с лица
  улыбку, он встал, подошел к столу и оперся на него, уставившись
  собеседнику прямо в глаза.- Павел Семенович, вы прекрасно понимаете, что я
  пришел сюда не приятные беседы вести, а я так же прекрасно понимаю, чем
  это для меня может кончиться. Расстрел за антигосударственную деятельность
  еще никто не отменял... господин Шварцман.
     Кстати, я прекрасно знаю, кто вы. Или вы думаете, что вы настолько
  неизвестны людям? Давайте перестанем играть в кошки-мышки и перейдем к
  делу. Чего вы от меня хотите?
     Какое-то время толстяк смотрел на него непонимающим взглядом, а затем
  захохотал. Смеялся он долго, взахлеб, на глазах у него выступили слезы,
  цветом же лица он стал напоминать вареного рака.- Расс... расс...- он
  пытался и не мог выговорить слово.- Расс... трел!- им овладел новый
  приступ хохота. Немного справившись с собой, он махнул рукой.- Садись на
  место, пока ты меня не уморил.- Он зашелся в новом приступе смеха.- Ох,
  дружок, ну и насмешил же ты меня.
     Расстрел!- Он хихикнул еще раз.- Так уж и быть, расстреливать мы тебя,
  такого знающего, не позволим.- Начальствующее лицо явно пришло в хорошее
  расположение духа.- Пока не позволим, вы всяком случае. Чаю хочешь?
     - Хо... хочу,- пробормотал Олег, плюхаясь обратно на свой стул. Реакция
  собеседника сбила его с толку, так что теперь он согласился бы и на стакан
  синильной кислоты. Интересно, пробился я или таки нет? Ох, ладно, сделал
  все что мог- лесть он любит, но не грубую. Надеюсь, я правильно это понял.
  Остается только положиться на Фортуну.- Мне без лимона, если можно...
      
 * * *
   Двое сидят перед большим, на всю стену, экраном. Вернее, только один из
  них сидит, другой же полуприсел на край пульта управления. Они молчат.
  Тот, что помладше- невысокий сухощавый паренек- внимательно смотрит на
  пульт и на экран, изучая. Второй, скрестив руки на груди и барабаня
  пальцами по бицепсу, думает о чем-то своем. Его взгляд обращен в себя, так
  что когда сидящий наконец обращает на него внимание, он некоторое время не
  реагирует. Если бы в помещении использовались обычные лампы, можно было бы
  сказать, что в полной тишине слышен только тонкий звон почти перегоревшей
  ламповой нити. Но в помещении не используются лампы накаливания. Мягкий,
  непонятно откуда идущий белый свет с легким желтоватым оттенком заполняет
  помещение. Кажется, будто в пасмурный (но не слишком) день неяркое осеннее
  солнце краешком глаза заглянуло в облачную прореху. Можно было бы
  подумать, что светятся сами стены, но на самом деле стены матовые, и если
  поднести к ним руку, то повернутая к стене ладонь окажется затененной. Да
  и тишины в комнате нет. Если прислушаться, закрыв глаза и отрешившись от
  всех других чувств, то в отдалении начинают звучать приглушенные голоса,
  звонко смеется девушка, что-то возмущенно кричит мальчишка, шумит
  проезжающая машина. А может быть, наоборот- не слышно ни голосов, ни звука
  города, только шелестит июльская листва, насквозь пронзенная солнцем, и
  слегка журчит невидимый в кустах ручей, запруженный полусгнившим березовым
  стволом. Но это можно услышать, только если окружающая тишина навалится на
  тебя своим многотонным весом, и даже скрип несмазанных петель покажется
  райской мелодией.
     Старший открывает глаза и несколько секунд изучает терпеливо ожидающего
  собеседника. Он кажется ненамного старше сидящего, но только если не
  смотрит в глаза. Темное скуластое лицо, курчавые черные волосы, тяжелый
  взглядисподлобья.
     Тусклый взгляд старика, слишком многое повидавшего на своем веку.
  Усталый взгляд утомленного человека.
     - Эта груда металла, которую ты так невнимательно изучал последние пять
  минут,- имитация полевой информационной системы, используемой Хранителями.
     Тренажер для адаптации. До прихода к нам ты был неплохим программистом,
  а по некоторым отзывам- так даже отличным. Это сильно затруднит твое
  обучение.
     Основной твой недостаток заключается в том, что ты слишком много знаешь.
     Неспециалиста обучать приемам общения с системой не в пример легче, чем
  тебя.
     Экран и клавиатура перед твоими глазами предназначены специально для
  тех, кто обладает определенными навыками работы с обычными машинами. Они-
  я имею в виду навыки-будут сильно мешать тебе в дальнейшем. Основам работы
  с "Робином" ты обучишься с помощью этой штуки, а дальше придется привыкать
  к основному способу общения с этим титаном мысли.- Он иронически
  усмехается.
     - А что представляет из себя основной способ?- Осторожно интересуется
  младший. Видно, что он одновременно польщен похвалой и обижен
  пренебрежительной оценкой своих знаний. Одновременно его раздирают желания
  быть корректным по отношению к наставнику и показать, что и он не лыком
  шит. Наставник улыбается уголком рта.
     - Обычно вся необходимая информация транслируется прямо в мозг, в его
  зрительный и слуховой отделы. Очень удобно, хотя и непривычно. Требуется
  определенный навык, чтобы одновременно воспринимать окружающую
  действительность и информационную картинку.- Старший слегка улыбается.-
  Если уж настоящий программист садится за терминал, то только небольшая
  война за окном может вернуть его к действительности. Знаю, когда-то сам
  таким был,- на полуслове пресекает он робкую попытку протеста со стороны
  ученика.- Впрочем, не обращай внимания. Я имею в виду, что тебе придется
  научиться одновременно непринужденно болтать о погоде с пожилой дамой,
  строить глазки крутящейся неподалеку ее внучке и при этом просчитывать
  наилучшую баллистическую траекторию для кружки с пивом в направлении
  снайпера в кустах неподалеку. Так что развивай внутреннюю
  многозадачность... она тебе пригодится, обещаю.
     По поверхности экрана плывут, перемешиваясь и извиваясь, полосы всех
  мысленных оттенков. Если долго всматриваться в эту игру красок, то
  начинает кружиться голова, и можно представить себя летящим над Большой
  Долиной Пальдеры в час, когда свет заходящего солнца многократно
  преломляется в атмосфере.
     Наставник на мгновение прикрывает глаза, избавляясь от воспоминаний, и
  продолжает.
     - Твоим первым упражнением будет управление цветом. По бокам пульта две
  рукоятки.- Он слегка постукивает пальцем по ближайшей.- Они слегка
  влажные, и так и должно быть. Это для обеспечения лучшей проводимости
  биотоков. В первые несколько дней будешь управлять машиной, держась за
  них. Ты попытаешься настроиться на систему, система - на тебя. Когда вы
  привыкнете друг к другу, необходимость в физическом контакте отпадет. Это
  и есть цель первого этапа твоего обучения. Вопросы?
     Сидящий в кресле человек протягивает руку и осторожно касается одной из
  рукоятей. Слабая вибрация на мгновение пронизывает его пальцы и исчезает.
  Линии на экране слегка вздрагивают и снова продолжают свой медленный
  танец. Человек изучающе смотрит на них, затем на наставника.
     - Что конкретно я должен делать?
     - Плохой вопрос,- легкая тень пробегает по лицу учителя.- Тебе же
  говорили, Хранитель- вольная птица. Ты редко сможешь попросить совета,
  разве что у Робина, но он - плохая подмога. Обычно никто не знает ситуацию
  лучше тебя, и если будешь искать готовых ответов, ничего хорошего не
  получится. Привыкай к самостоятельности. Впрочем,- он улыбается,- в этот
  раз я тебе подскажу.
     Попытайся управлять линиями просто усилием воли и посмотри, что
  получится. Не надейся, сразу у тебя ничего не выйдет. Возможно, у тебя
  вообще ничего не выйдет, и это будет означать, что мы с Робином ошиблись в
  выборе. Такое случается, хоть и нечасто. В любом случае, я сильно
  удивлюсь, если ты чего-то достигнешь раньше, чем через час, а скорее-
  через день. Дерзай.- Учитель замолкает. Потом, как будто вспомнив,
  спрашивает:
     - Еще вопросы?
     Ученик раскрывает было рот, но неожиданно осекается, всматриваясь в
  лицо наставника. Затем усмехается уголком губ.
     - Вопрос в следующем. Если я управляю этой штуковиной,- он невежливо
  мотает головой в сторону экрана,- мыслью, то зачем здесь клавиатура?
     - Неправильно сформулированный вопрос,- неодобрительно качает головой
  наставник.- Управляешь ты не мыслью, а биотоками тела. Разница понятна? -
  Он секунду молчит, как бы ожидая ответа.- А реальны здесь только экран и
  рецепторы биополя. Все остальное- муляж. Чтобы не испугать тебя с самого
  начала.- Неожиданно он подмигивает.- Ладно, с инструктажем, кажется, все.
  Можешь начать сегодня, можешь завтра. Не тяни, время дорого.-
  Плавно-незаметным движением он оказывается у двери.- Где выход, ты знаешь.
  Где вход- тебе покажет твой личный эффектор. Только имей в виду,
  управляется он теми же биотоками, так что попадешь ли ты назад, зависит
  только от тебя. Успехов.
     - Стойте!- восклицает ученик, привстав с кресла.- Можно, я задам еще
  один вопрос? Напоследок?
     - Давай,- молча кивает головой наставник.- Но только один. Извини, я
  тороплюсь.
     - Я быстро,- энергично кивает головой ученик.- Скажите, а зачем вообще
  уметь мысленно управлять этой штукой? Я сам слышал, как Робин
  разговаривает...
     - Робин может общаться с тобой и голосом, ты прав,- пожимает плечами
  старший.- Но эта машина- не только вычислительное средство. Это и средство
  связи, позволяющее тебе мысленно общаться с Хранителями по всей планете, и
  средство планирования, и многое другое. Когда научишься с ним работать,
  обнаружишь, насколько быстро облекаешь свои мысли в четкие формулировки,
  как удобно усваивать новую информацию в обход слуховых и зрительных цепей,
  как твой разум мгновенно сливается с другими Хранителями, образуя во сто
  крат более могучий интеллект для решения самых трудных задач. Образно
  говоря, Робин- это то, что связывает нас всех воедино, позволяя нам
  действовать как единое целое. И достичь этого можно только через
  психоинтерфейс. Понятно?
     - Не очень,- признается ученик.- Я привык набирать команды на консоли,
  а напрямую... не представляю.
     - Ничего, у тебя все впереди,- улыбается наставник.- Если бы тебе в
  детстве сказали, что ты будешь печатать на клавиатуре не хуже машинистки,
  ты бы поверил?
     Давай, осваивай технику, а мне пора.
     - А откуда же взялась такая машина?- как бы про себя произносит младший
  и смотрит на наставника.- Я никогда не слышал ни о чем подобном...
     - Много будешь знать- скоро состаришься,- лицо наставника становится
  непроницаемым.- Мне пора.- Дверь закрывается за ним.
     - Постойте...- повторяет младший несколько упавшим голосом, обнаружив,
  что говорить ему уже не с кем.- А что же потом?
     Наставник слышит его слова, стоя за дверью.
     - А потом ты сам поймешь, что от тебя требуется. Поймешь... или не
  станешь Хранителем,- вполголоса говорит он сам себе.- Надеюсь, я и в этот
  раз не ошибся в выборе. Впрочем, уже неважно... надеюсь.
     Ученик неподвижно сидит в небольшой, но светлой комнате, прислушиваясь
  к окружающей его странной тишине, и смотрит на переливающиеся разноцветные
  пятна на экране, медленно перемещающиеся во всех направлениях.
     - Интересно, - бормочет он себе под нос, - а как в этой системе
  раздаются права?
     Тихо, и только далеко в бездонной тишине звонко смеется девушка или
  журчит ручей, запруженный полусгнившим березовым стволом. И снова тишина,
  только медленно журчит серый туман, где-то очень далеко неспешно
  переливающийся из ложбины в ложбину.
      
 3
    
 Народный Председатель задумчиво барабанил пальцами по полированной крышке
  стола. Сквозь слой лака рубиново просвечивала поверхность драгоценного
  красного дерева. Столу было минимум двести лет. Вполне могло быть, что сам
  Петр Четвертый ставил на государственные документы свою царственную
  подпись, сидючи именно за этим кабинетным чудовищем. Председатель
  представил себя сидящим за этим столом в мантии и короне и невольно
  фыркнул. Даже Петру Четвертому не снилась та власть над страной, которая
  была сосредоточена у него в руках. Была сосредоточена.
     Сейчас же Председатель прямо таки позвоночником чувствовал, что
  ниточки, идущие вниз, в джунгли бюрократической машины, начинают нехорошо
  подрагивать, сигнализируя о... чем? Об ускользающей власти? Нет.
  Государственная машина по прежнему бесшумно крутила свои хорошо смазанные
  шестеренки, мягко-предупредительные для своих и безжалостно-стальные для
  врагов. Оппозиция?
     Три десятка бездельников, от скуки занимающиеся игрой в заговоры и ни
  на что реально не годные. Пусть себе поиграют. Потом тех, кто чего-то
  стоит, можно будет продвинуть поближе к себе, купить либо запугать. Убрать
  в крайнем случае, Шварцман у нас спец. Прочих же, кто окончательно
  подтвердит свою глупость и никчемность, известно куда. Дуболом активно
  перестраивает свою ново-старую вотчину- пусть себе, лишь бы Канцелярию не
  трогал. Пока не трогал. А то кто же обо мне, любимом, заботиться будет,
  таблетки прописывать и бюллетени о моем здоровье в массы выпускать. Массы
  любят читать о здоровье любимого Председателя, о его мужественной борьбе с
  болезнями на их, масс, благо. За полтора года до выборов дополнительная
  агитация еще не критична, но уже и не помешает.
     Интересно, кого на этот раз себе в соперники выбрать?.. Ладно, успеется
  подумать. Нет, здесь все как обычно. Что же не так? Студенты? Пусть себе
  бесятся. Талоны на водку скоро отменим, во всяком случае, в столицах, и
  останутся они снова сами по себе, без всякой поддержки со стороны
  обделенного хлебом плебса, который уже не будет таким обделенным. А зрелищ
  для них мы и так не жалеем. Под шумок же кое у кого и головы полетят.
  Слишком самостоятельные эти кое-кто стали. Пора бы и укоротить их малость.
  Нет, тут тоже все нормально. Так что же такое чувствуется спиной
  нехорошее... нет, не то слово, не нехорошее, а раздражающее, как песчинка
  в носке? Как бишь их там? Тогда, у университета... С шарами
  разноцветными... Он чуть наклонился вперед, слегка поморщившись от боли в
  левом боку, и нажал на кнопку интеркома.
     - Шварцман пришел?
     - Да, Александр Владиславович. Пригласить?- голос секретарши из
  интеркома резанул по ушам в покойной тишине кабинета.
     - Давай,- Народный Председатель поудобнее устроился в своем вращающемся
  кресле, поерзал, находя позу, в которой проклятый бок почти не напоминал о
  себе.- Давно уж пора ему было появиться.- Он придал голосу недовольные
  нотки, долженствующие продемонстрировать секретарше- и Шварцману- на
  другом конце провода хозяйское порицание.
     Не далее, чем через секунду, дверь в кабинет приоткрылась, и в
  получившуюся щель бочком протиснулся Шварцман. На его толстом лице плавала
  неуверенная улыбка. Председатель не помнил, сколько раз тот протискивался
  в дверь подобным образом, мерцая этой идиотской гримасой, абсолютно не
  соответствующей его действительному настроению. Насколько Председатель
  знал, еще никому и никогда не удалось смутить главу его канцелярии и - по
  совместительству- тайной полиции и внутренней безопасности.
     - Можно?- неуверенным голосом спросил Шварцман. Председатель
  внимательно посмотрел на него.
     - Интересно, я когда-нибудь тебе отвечал, что нельзя?- задумчиво
  проговорил Председатель.- Заходи, дорогой, гостем будешь,- он широким
  жестом показал на стул перед его императорским столом. Присаживайся. Что
  нового?
     Шварцман все так же, бочком, пробежал по комнате и плюхнулся на
  указанный стул, жалобно скрипнувший под его весом. Хороший стул, по
  спецзаказам делавшийся. Но явно не императорский. Двести лет он точно не
  продержится.
     Особенно, если такие, как Шварцман, на него будут плюхаться.
  Председатель невольно хмыкнул, но тут же придал своему лицу
  фальшиво-радушное выражение.
     - Ну здравствуй, Павел ты наш Семенович,- протянул он вялым голосом.-
  Что хорошего на этот раз скажешь?
     Павел наш Семенович посмотрел на него одним глазом и ничего не сказал.
  Он прекрасно разбирался в оттенках начальственного голоса и знал, что эта
  фраза не требует ответа. Пока не требует.
     - Молчишь...- продолжил Председатель.- И правильно делаешь, ничего у
  тебя нет хорошего. Заговоры под боком зреют, студенты волнуются,
  саботажники народные продукты укрывают. Бардак в твоем ведомстве, дорогой
  товарищ Шварцман. Что скажешь на это?
     - Жисть моя жестянка, Александр Владиславович,- скромно потупился
  Шварцман.- Не поверите, совсем текучка заела, на серьезные дела даже и
  времени не остается.- Он развел руками.- Все больше на мелочи время
  уходит.- Шварцман сокрушенно вздохнул, придав лицу скорбное выражение.- Но
  насчет заговоров и саботажников- это вы, Александр Владиславович, зря.- На
  его лице к скорби добавилась еще и легкая обида.Совсем легкая, чтобы шеф
  ненароком не обиделся сам. - Здесь работа у нас идет, кипит, можно
  сказать. Вот недавно еще одного нашли. Заговорщика, хе-хе. Молодой и весь
  такой деятельный... Горит желанием поработать на благо общества, горы для
  этого своротить, но главное- местечко себе потеплей и повыше отхватить.
  Далеко пойдет парень... если не пристрелят ненароком.- Его рот скривился в
  сардонической ухмылке.- Всего-то он сейчас завснаб в зачуханном
  министерстве, а апломба- как у президента Сахары.- Он покачал головой.- И
  студенты не так уж и волнуются, мы волнуемся больше. Крикуны молодые, в
  массе- прямо волки, а как поодиночке на доследование вызовешь- овцы
  овцами. Только и заботы у них, как бы побыстрей до мамочки добраться.-
  Шварцман изобразил притворное сочувствие.- Ну да молодые они еще, горячие,
  опыта жизненного никакого...
     - До мамочки, говоришь?- раздумчиво пробормотал Председатель.- До
  мамочки... да...- Он внезапно наклонился вперед, его глаза впились в лицо
  посетителя.- А вот скажи ты мне, друг милый, как же это на последней акции
  у тебя люди погибли? А? Как это твои доблестные усмирители умудрились под
  свои же танки попасть? И какого черта ты вообще туда танки погнал, объясни
  мне на милость? С сахарским спецназом воевать, что ли, собрался?
     Лицо Шварцмана стало абсолютно бесстрастным. Откуда это старый козел
  узнал подробности последней акции? Я ему точно не говорил, и никто из моих
  людей тоже.
     Дуболом, что ли, подсидел? Да когда же успел, гад? Вот черт, а я-то
  было возомнил о себе... Старею. Теряю осторожность. Как бы мне не
  проколоться на таких мелочах, а то обидно будет- сойти с дистанции почти
  на самом финише.
     Ну-ка, ну-ка, поосторожней.
     - Суворов, дубина, перестарался...- С досадой в голосе ответил он.- Я
  не уследил. Генерал наш непобедимый, ему бы баранами на пастбище
  командовать. Я тоже виноват, само собой. Этому вояке было сказано-
  стандартные средства борьбы с толпой плюс что-нибудь бронированное, с
  водометами. А он танкист бывший, - Шварцман употребил крепкое выражение,
  характеризующее профессию генерала,- так для него бронированное, как
  оказалось, означает исключительно "Коровиных". Знал бы, сам бы операцию
  провел.- Он тяжело вздохнул, всем своим видом демонстрируя хорошо
  осознанную вину. Ни он, ни его собеседник ни на грош не верили подобной
  демонстрации раскаяния, но Шварцман считал необходимым время от времени
  демонстрировать хозяину свою глупость. Пока это было полезным.- Но ведь
  это не просто очередной разгон толпы. Газеты мы уже придержали, так что ни
  о чем, кроме дебоша пьяных распоясавшихся студентов, публика не узнает.
  Тут все путем. А вот тот шут на непонятной машине... Он-то и есть наш
  главный гвоздь в заднице.- Шварцман исподтишка наблюдал за Председателем.
  На сообщение о вмешательстве неизвестной силы (когда Шварцман задумывался
  об этом, у него начинали бежать мурашки по спине. Неизвестная сила в
  государстве, которое вот уже три сотни лет контролирует полмира!) тот
  никак не среагировал. Значит, босс таки не совсем из ума выжил.
  Подстраховался начальник, не стал все яйца в одну корзину класть.
     Завел-таки себе еще один источник информации. Ну так ведь недаром он
  уже пятый срок председателем тянет. Интересно, кто может этим вторым
  источником быть?
     Дуболому не все ниточки обрубили в свое время? Не зря же его опять
  наверх вытянули...- Дело в том, что у меня нет даже предположения, кто это
  может быть.
     Вот уж хоть казните на месте или в отставку по старости отправляйте-
  нет, и все тут! Впервые со мной такое за много лет...- Шварцман нервно
  потер руки. Он подумал о новом плане, который мог сорваться даже из-за
  чиха, а не то что от неизвестной силы, и попытался устроиться на стуле
  поудобней. От внимания Председателя не укрылось, что эта нервозность уже
  не была наигранной. Да, старый волк срабатывается. Ведь чистокровный
  еврей, с характером саутическим и стойким, и ни капли немецкой крови в нем
  нет, о чем бы не перешептывались недоброжелатели (интересно, а желает ли
  ему добра кто-нибудь, кроме непосредственных холуев?).
     Если уж действительно он так ерзает, как сейчас, значит, либо нервишки
  пошаливать начинают, либо действительно прохлопал что-то серьезное. Либо в
  какие-то свои игры играет. Впрочем, в любом случае пора его потихоньку
  задвигать. Стареет, хватку теряет... "-Он слишком много знал,- сказал
  шпион Сидоренко." Председатель усмехнулся возникшей в голове фразе из
  какого-то старого, еще времен Большого Рывка, детектива. Интересно,
  кстати, как наш рыцарь плаща и кинжала воспримет эту усмешку? Ну ничего,
  начальник должен быть слегка загадочным, держать подчиненного в
  неуверенности, а то какой же он начальник...
     Того и гляди, подчиненный решит, что сам все знает и понимает, того и
  гляди, задумается, а нужен ли ему вообще начальник. Или не стать ли ему
  самому начальником. Кстати, это мысль. Проверим-ка, не решил ли Шварцман
  опять сыграть в "короля горы". Сейчас же после встречи науськаю на него
  Дуболома. Не знаете вы еще, господин Шварцман, про новые обязанности
  Дуболома, и это хорошо, что не знаете. Для меня хорошо, а вот для вас,
  может быть и плохо. Председатель стер с лица усмешку.
     - Так, говоришь, не знаешь?- обманчиво безразлично проговорил он.- Не
  знаешь... Ну и ладно, подумаешь, эка невидаль. Мало, что ли, у нас тут
  неизвестных шляется, кто с помощью собачьего свистка танковую атаку
  остановить может. Останавливают, и шут с ними. Так, что ли?!- гаркнул он
  во все горло.
     Горло явно обиделось на такой неделикатный переход и надсадно
  засвербело. Это разозлило Председателя, и играть дальше роль нужды не
  стало- натуральные эмоции неплохо подходили.- Болван чертов! Ты
  представляешь, что это такое?! Непонятно кто, непонятно как, непонятно чем
  вырубает батальон пехоты и танковый взвод в течение нескольких секунд, а
  ты даже предположить не можешь, кто за этим стоит!
     А если это Сахара, мать ее за ногу, диверсии устраивает? Это второй
  мировой войной пахнет, а ты не знаешь? Я тебя вообще зачем держу?-
  Председатель откинулся в кресле с побагровевшим лицом. Он несколько секунд
  тяжело дышал, в упор глядя на начальника тайной полиции.- Ну, что молчишь?
  Хоть что-то ты сказать можешь, или мне тебя прямо сейчас на пенсию
  отправить?
     Шварцман исподлобья поглядел на Председателя. Тот ответил ему не менее
  мрачным взглядом, так что Шварцман понял, что его отставка- не пустая
  угроза.
     Если сейчас же он не придумает, что сказать, то, вполне вероятно, его
  песенка спета.
     - Вряд ли Сахара имеет к этому отношение,- сказал он.- Они же у нас
  Великая Республика, а в великой республике без решения парламента их
  задрипанного даже осень не начнется. Прошла весна, настало лето, спасибо
  Партиям за это... В парламенте же у них про войну никаких разговоров не
  было- до вчерашнего вечера, во всяком случае, сегодняшние отчеты до нас
  еще не дошли. А если это без парламента раскручивается, то не стали бы
  они- кто бы они не были- так рисковать своей шкурой раньше времени. А то
  ведь Военный Комитет у них даже Верховного Маршала из кресла вышибет, если
  его насморк им не понравится. Да и потом, новое оружие применять не на
  поле боя, а при подрывной деятельности- ну не полные же идиоты у них там
  сидят! Кроме того, еще разные мелкие детали,- Шварцман сделал паузу, как
  бы откашливаясь.
     - Ну, ну, продолжай, голубчик, не тяни,- бархатным тоном промурлыкал
  Председатель. Неожиданно он напомнил Шварцману кота, играющего с мышью, то
  выпуская, то втягивая когти.- Какие там у тебя еще детали?
     - Например, его машина. Ни у нас, ни в Сахаре такие не делают. Более
  того, мы прокрутили пленку- ну, с полицейских телекамер в саду- нескольким
  экспертам по автомобилям. Знатокам, так сказать, экстра-класса.- Мгновение
  Шварцман раздумывал, не стоит ли изобразить на лице сардоническую усмешку,
  чтобы продемонстрировать свое отношение к знатокам, и решил, что не
  стоит.Иначе что же у него за служба получается, если она лучших экспертов
  для дела привлечь не может? Эксперты были действительно не самые лучшие,
  но только таких удалось достать за полдня, что были в их распоряжении
  между извлечением пленки и вызова к шефу.- Так вот, знатоки утверждают,
  что ни одна машина этого класса- если судить о ее классе по размерам и
  обводам двигательного отсека- так вот, ни одна машина этого класса в
  принципе не может развить такое ускорение на таком отрезке. Кроме того-
  как говорят военные- в мире по пальцам можно пересчитать пилотов
  истребителей, которые могли бы выдержать такое ускорение и остаться в
  полном сознании для того, чтобы управлять кораблем, а ведь эта чертова
  штуковина перед тем, как исчезнуть из поля зрения камеры, крутанула пару
"бочек"!- Шварцман достал из кармана платок и вытер им вспотевшую лысину.-
  Шеф, они как будто издеваются над нами. Может быть...
     - Говори, говори,- подбодрил его Председатель. Он уже не походил на
  кошку и что-то прикидывал в уме.
     - Может быть, они просто демонстрируют силу?
     - Зачем?- коротко спросил Председатель. Видимо, ему тоже пришла в
  голову эта мысль. Шварцман почувствовал невольное разочарование из-за
  того, что идея, до которой он додумывался со вчерашнего дня, оказалась
  такой очевидной для хозяина.
     - Я думаю, они хотят пойти на переговоры.- От волнения Шварцман
  поперхнулся, на этот раз по настоящему. Председатель терпеливо дождался,
  пока он прочистит горло.- Они чего-то хотят от нас, но не хотят идти на
  переговоры без козырей в руках. Они показывают, на что способны. Я думаю,
  что в ближайшее время они выйдут на контакт, а если нет, то я найду их.
  Они засветились и теперь уже не могут скрываться. Я найду их.- Шварцман
  замолчал.
     Председатель некоторое время смотрел на него изучающим взглядом.
     - Найди их,- наконец проговорил он.- Прочеши все. Проверь Сахару.
  Прочеши Австралийский Архипелаг. Подкопайся под Американскую гряду.
  Перетряхни каждую песчинку в сибирских пустынях, но найди их. Сроку тебе
  на это- неделя. Не выполнишь- извини. И еще.- Председатель замолчал, на
  этот раз надолго.- Имей в виду- мы должны вступить с ними переговоры.
  Никакого насилия, даже никаких приказов- исключительно просьбы, слезные и
  униженные. Они должны прийти к нам, полностью уверенные в нашем дружелюбии
  - и слабости. А дальше мы посмотрим.
     Посмотрим... Как ты сказал, этот парень в парке назвал себя?-
  неожиданно спросил он.- Хранитель?
     - Хранитель,- ответил Шварцман. Он точно помнил, что не говорил этого
  председателю.
     - Хранитель,- эхом откликнулся Председатель.- Ну что ж, пусть будут
  Хранители. А дальше посмотрим. Свободен.
      
 * * *
   Когда человек подходит к порогу этой комнаты, ему не приходится открывать
  ее дверь. Умные механизмы сами знают, что надо делать. Тонкая пленка
  рвется посередине, и отверстие стремительно распахивается во весь дверной
  проем, словно капля масла, растекающаяся по поверхности воды. Среди
  наивных новичков ходят слухи, что тот, кто находит в себе мужество
  переступить порог, уже никогда не возвращается назад. По крайней мере
  таким, каким он был до этого. Старшие называют эту комнату Серым Туманом,
  хотя некоторые зовут ее Вратами Сомнений. Но никто из тех, кому довелось
  побывать в ней, не рассказывал, что пережили за этой дверью, что может
  случиться с тем, кого любопытство или отчаяние толкнуло переступить этот
  порог. И только одно известно достоверно и передается из уст в уши: никто
  еще не рискнул перешагнуть этот порог дважды.
     Но это все сказки. Действительность куда обыденнее. И страшнее.
     Хранитель останавливается перед дверным проемом, приглашающе
  распахнутым перед ним. Дверь открыта, но глаз не видит за ней ни малейшей
  зацепки для себя.
     Лишь серый туман клубится перед его глазами, притягивая к себе и
  отталкивая от себя. Долго Хранитель стоит перед порогом, как бы в
  тягостном сомнении, хотя сторонний глаз вряд ли мог бы уловить его
  колебания, если бы, конечно, мог быть здесь сторонний глаз. Но дверь
  расположена в отдаленном сегменте Базы, и нет здесь случайного прохожего,
  кто мог бы ненароком смутить колеблющегося. Ведь только сам человек может
  определить здесь свою судьбу, и не должно здесь Случаю вмешиваться в дела
  Рока.
     Медленно, почти нерешительно,- хотя почему же "почти"?- Хранитель
  переступает порог. Сторонний наблюдатель, тот, которого здесь быть не
  может, увидел бы, как он пропал в тумане, растворившись в нем мгновенно и
  бесповоротно, как камень в полночном омуте, и тихо клацнула, закрываясь,
  мембрана двери.
     Хранитель же видит перед собой не туман, но малую залу с камином,
  растопленным в дальнем ее конце. Одинокое кресло, однако, придвинуто
  отнюдь не к приветливому огню, а к настежь распахнутому двустворчатому
  окну, выходящему на занавешенную дождем речную долину, за которой изредка
  проглядывает, освещаемый редкими молниями приближающегося шторма, ночной
  лес. Снаружи тянет промозглой сыростью, но далекие молнии сверкают пока в
  почти полной тишине, и ни один звук, кроме шелеста полуночного дождя, не
  проникает сквозь окно. Хранитель молча садится в кресло и долго смотрит на
  грозу. Сейчас у него уже не бесстрастное, но искаженное болью и мукой лицо
  бесконечно усталого человека. Наконец он говорит, не обращаясь к никому:
     - Зачем?
     И опять тишину нарушает только шум дождя, и затем опять Хранитель
  говорит:
     - Зачем?- он стискивает зубы, но переборов себя, продолжает.- Зачем я
  делаю все это? Все уходит, как вода в песок.- Опять долгая пауза. Похоже,
  что говорить для него сейчас не легче, чем ходить по раскаленному углю.- Я
  не могу изменить людей, и все, что мы делаем, не дает всходов. У нас нет
  противника, кроме тех самых людей, которых мы охраняем, но мы как будто
  деремся с тенями- ведь еще никто не смог охранить человека от самого себя.
  Мы- это вода, уходящая в песок...- Повторяет он едва слышно, как бы
  пытаясь скрыть это от самого себя. Он закрывает глаза.- Я боюсь, что с
  самого начала допустил ошибку....- Он резко осекается.
     И вновь тишина нарушается только шумом дождя и треском поленьев в
  очаге. Но вот в комнате раздается другой голос, одновременно похожий и не
  имеющий ничего общего с голосом Хранителя. И этот голос говорит:
     - Однажды девчонка, которую родители впервые в жизни отпустили с
  подружками в двухдневный поход с ночевкой, в лесу попалась в руки
  бандитов. Это была не первая их жертва. Не первая и наверняка не
  последняя, если бы не Хранитель, решивший положить конец их преступлениям.
  Девочка осталась живой, а бандиты наконец-то попались в руки полиции.
     - Я знаю,- медленно отвечает сидящий в кресле.- Я был тем самым
  Хранителем.
     Но девочка уже больше никогда не пойдет в лес даже с мужем и взрослыми
  сыновьями. Сам знаешь, для суда нужны убедительные доказательства
  преступления, а не предположения о намерениях. А потом один из нападавших
  был убит сокамерниками в следственном изоляторе, двух же его товарищей
  были публично повесили на площади. Три жизни оборваны, четвертая
  искалечена. Не слишком-то удачный пример.
     - Однажды человек, слишком много думавший о своих обидах,- продолжает
  второй голос,- решил занять место своего начальника, честного и весьма
  достойного человека. Он попросил шефа до вечера положить в личный сейф
  сверток якобы с деньгами, которые вечером он должен был отдать другу в
  долг. Доверчивый шеф не знал, что в свертке был полицейский пистолет.
  Пистолет, который его подчиненный забрал поздно вечером у участкового,
  ударив того камнем по голове.
     Но в оружейной лаборатории на пистолете нашли отпечатки пальцев,
  принадлежащие клеветнику, хотя тот точно помнил, что брал оружие только
  одетыми в перчатки руками.
     - Я помню и эту историю,- вновь отвечает сидящий в кресле,- но
  участковый, незлобивый добродушный человек, оставил свою работу в полиции.
  Он не смог заставить себя и дальше хорошо относиться к окружающим. Испуг и
  травма сделали для него отвратительной ту работу, которую он любил и на
  которой он приносил реальную пользу людям. Почему? Всего лишь потому, что
  его всегда разряженное оружие понадобилось, чтобы спасти другого хорошего
  человека от беспринципного подонка. А тот, кого я спасал, через полгода
  развелся с горячо любимой до этого женой и сейчас лечится от шизофрении.
  Этот пример, кажется, даже хуже, чем предыдущий.- Он мрачно усмехается
  каким-то своим мыслям.
     - Однажды,- не унимается бесплотный голос,- некая нефтяная компания
  послала молодого геолога на Австралийский Архипелаг. Паренек пообещал
  найти для нее нефть на Тихоокеанском шельфе. На беду туземного племени,
  проживающего на островах в этом районе, нефть там действительно была, так
  что им недолго оставалось жить в мире на прадедовских землях. Но после
  первой же ночи молодой геолог улетел назад, объяснив это несносным
  климатом. Но если бы он не был блондином от рождения, ему пришлось бы
  объяснять окружающим седые волоски в шевелюре. Тем временем нефтяная
  компания попала в затяжной финансовый кризис, а затем и вовсе разорилась,
  так что аборигены сохранили свои земли.
     - И опять ты не сказал ничего для меня нового,- вздыхает Хранитель в
  кресле,- только забыл упомянуть, что тот геолог был слишком честолюбив и
  не пожелал меня выслушать, когда я объяснял ему, что станет с несчастными
  туземцами. Он был молод, ему было наплевать на чувства окружающих, и ему
  была важна только его карьера. Мне пришлось прибегнуть к ментоблоку с
  частичным разрушением воспоминаний. Прибегнуть к подавление личности по
  первой категории.
     Позже я понял, что можно было решить проблему и другим путем, гораздо
  более мягким, но было поздно. А те туземцы до сих пор живут в тростниковых
  хижинах в джунглях, и до пятнадцати лет у них доживает чуть больше
  половины. И про персонал той несчастной компании я даже не упоминаю-
  немногим из них удалось снова найти работу по специальности. В сахаритской
  нефтепереработке тогда был кризис...
     Другой голос молчит, и в комнату начинают проникать пока еще еле
  слышные раскаты грома. Хранитель снова начинает говорить:
     - Хоть и могущественный, я- всего лишь человек. Мне свойственно
  ошибаться, и я могу лишь сократить число ошибок, но не избегнуть их. И не
  из-за ошибок мне плохо. Просто я наконец-то понял, какой вред организация
  Хранителей наносит обществу. К какой катастрофе приведут наши последние
  планы... да что там, вся наша деятельность.- Он опять мрачно усмехнулся.-
  Я понимаю, к чему ты клонишь, Робин, недаром я тебя проектировал. Твоя
  задача- вытащить на поверхность то, что Хранитель хотел бы, но не может
  забыть, заставить осознать свои страхи. Ты хочешь, чтобы он взглянул им в
  глаза- и забыл, победив, ведь Хранитель только тогда становится
  Хранителем, когда доказывает, что может управлять своим разумом. Надо
  признать, это у тебя хорошо получается. Ты напомнил мне то, что я давно
  забыл, но что терзало меня все это время. Но это далеко не все. Есть вещи
  о которых даже ты, всемогущий и всеведущий почти как Создатель, понятия не
  имеешь. Разумеется, ты помог мне. Я действительно чувствовую себя лучше,
  но не намного. У меня другая проблема.- Он помолчал, как бы решаясь на
  что-то.- Робин, я считаю, что Хранители должны уйти.
     Ослепительная вспышка молнии заливает комнату безжалостным белым
  светом, раскат грома хлещет по слуху. Шелест дождя превращается в рев
  урагана, подоконник заливает потоком воды, которая, однако, не льется на
  пол. Хранитель недовольно морщится.
     - Я думаю, ты переборщил со спецэффектами,- говорит он.- Кульминация
  кульминацией, но наигранность ни к чему. Впрочем, сейчас это не важно. Я
  хочу, чтобы ты попытался опровергнуть то, что я скажу.
     - Говори,- раздается голос невидимого собеседника,- хотя психоаналитик-
  не обязательно лучший вычислитель. Впрочем, я учту это на будущее. В
  следующий раз в исповедальне будет стоять арифмометр.
     - Надо же, у тебя прорезалось чувство юмора,- слегка улыбается человек,
  но улыбка тут же исчезает с его лица.- Робин, мы изымаем из общества самых
  талантливых людей, юношей и девушек, в самом продуктивном возрасте. Именно
  тогда поэт пишет лучшие стихи, математик создает новое направление в
  науке, а агроном выводит свой сорт пшеницы. Но, знаешь, когда появляется
  торжественно-мрачный человек с голограммой над плечом- дурацкий же знак,
  скажу я тебе,- и заявляет:
     ты нужен обществу, трудно устоять. Ведь Родина в опасности,
  человечество на переломном рубеже, а тебе в руки сама просится
  безграничная власть над природой и людьми. Ну кто же не мечтал спасти мир-
  а мы заботимся выбирать тех, что поскромнее, кто согласен быть неизвестным
  спасителем,- и говорим: выбирай.
     Выбирай, но помни- второго шанса не будет. Ну какой же
  романтик-недоросль откажется? И вот новый Хранитель торжественно вступает
  в наши ряды и с ходу окунается в работу. И работает год, другой, третий...
  А затем приходит отрезвление. Безразличие вначале, отчаяние и злость на
  себя под конец. О, конечно, мы отправляем их на заслуженный отдых, но...
  ты лучше меня знаешь статистику. Пять лет в среднем- это ужасно. И никто-
  никто!- уже не возвращается к своему прежнему занятию. Был такой Таяма-
  перед тем, как попасть к нам, учился на литературном, в Университете
  Фудзи. Я видел его повести. Он мог бы стать выдающимся писателем, но на
  него уже положил глаз ты, Робин, вместе с Сорок Третьим. Машина не
  ошибается, и если ты говоришь, что пригоден, значит, это правда. А у нас
  такой дефицит кадров! Какие там повести... Через пять лет он вышел в
  отставку, а месяцем позже утонул. Упал с моста в машине. В полицейском
  протоколе написано про неисправные тормоза, но, скорее всего, это
  очередное самоубийство. Типичный пример. Мы берем чистейших людей и
  бросаем их в самую грязь, к подонкам общества, насильникам, бандитам,
  предателям, к разной сволочи, тайной и явной. Как тут не свихнуться! Мало
  кто держится у нас больше пятнадцати лет. Я- редкое исключение. Редкое, но
  отнюдь не счастливое.- Хранитель опять замолкает, прислушавшись к уже не
  ревущему, а просто стучащему по жестяному подоконнику дождю. Молнии опять
  сверкают в отдалении, гром словно рассыпает дробь в деревянной коробке.
  Гроза, похоже, удаляется.
     - Все Хранители знают, на что идут,- отвечает Робин, пользуясь паузой.-
  Их предупреждают о последствиях, в том числе приводят и твою статистику.
  Ты давно не занимался вербовкой, так что эта часть процедуры тебе может
  быть и неизвестна. И еще,- продолжает он, перебивая пытающегося что-то
  сказать собеседника,- мы не только обезвреживает разную мразь, мы еще и
  двигаем человечество вперед. Мы ускоряем его развитие...
     - Как возчик ускоряет лошадь, нахлестывая ее вожжами!- перебивает его
  Хранитель.- Только вот лошадь и загнать можно ненароком. Какое право я
  имею кого-то ускорять? И в ту ли сторону я ускоряю несчастное
  человечество? Кто может поручиться, что от движения по нынешнему пути
  будет польза? А смогут ли Хранители, если что, уйти? Или они стали тайным
  наркотиком, без которого общество уже не сможет двигаться вперед? Сплошные
  вопросы без ответов. А вред от изъятия талантов виден невооруженным
  глазом. Я знаю, какими Хранители были в начале пути, и вижу какие они
  сейчас. Кучка патрициев, тайно правящих миром, и одновременно- рабы, рабы
  сомнительных идей! И постоянно это прогрессорство выходит нам- и
  человечеству- боком. Да, мы предотвратили вторую мировую войну, но теперь
  приходится держать военных на коротком поводке - нет общественного мнения,
  которое могло бы удержать их от массовой мясорубки. Да, мы не дали
  сбросить бомбу на Хиросиму - и люди не знают, что такое атомная война.
  Зато обычных арсеналов сейчас накоплено достаточно, чтобы уничтожить всю
  планету. Мы ограждаем его от отрицательного опыта, ведь допускать этот
  опыт- против наших принципов. Но прежде, чем организм выработает иммунитет
  к болезни, он должен ей переболеть. И если завтра что-нибудь случится с
  Хранителями, человечество рискует в одночасье прикончить себя. Мы стали
  своими собственными заложниками - и это еще полбеды. Но мы сделали нашими
  заложниками всех людей. Мы руководствуемся благими намерениями, но
  известно, куда ведет вымощенная ими дорога...
     Хранитель встает с кресла и подходит к окну. Гроза уже почти
  окончательно ушла за горизонт, и в разрывы между тучами проглядывает луна.
  Дождь закончился, и в ночном воздухе пахнет свежестью.
     - Извини, Джао, - Робин обращается к Хранителю по имени, и тот
  мгновенно напрягается. - Мне кажется, что ты не совсем адекватно
  воспринимаешь действительность. Почему ты решил, что один в ответе за все,
  что делают Хранители? Кроме того, ты не мог меня проектировать - это было
  за триста лет до твоего рождения. Полагаю, ты не можешь исполнять свои
  обязанности надлежащим образом.
     - Идиот, - сквозь зубы шепчет Хранитель. - Действительно, забылся.
  Робин, закрыть запись беседы моим личным ключом, копию для архива не
  делать, - продолжает он уже вслух.
     - Команда не принята, - вежливо откликается машина. - Джао, тебе
  действительно надо сделать передышку. Боюсь, что я должен временно
  отстранить тебя и передать запись беседы психиатрам. Ты можешь нанести
  серьезный вред обществу и окружающим.
     Вместо ответа Хранитель закрывает глаза. Мягкий удар сотрясает
  помещение, перепуганная луна пляшет по всему небу. По стенам проходит
  неуловимая рябь.
     - Говорила мне мама - не подменяй модули на ходу, - Джао раздосадованно
  бьет кулаком по стене. - Однажды второпях что-нибудь испорчу, и тогда -
  прощай, Робин. Надо держать себя в руках... Ох, надо. Так, на чем мы
  остановились?
     Он подходит к креслу, тяжело опускается в него.
     - Старт. Робин, закрой запись этого разговора. Основание- Первый Закон.
     - Угроза человечеству? - в голосе Робина явно проступает недоумение. -
  Разъясни.
     - На мой взгляд, само существование Хранителей угрожает человечеству.
     Разумеется, организация не должна знать об этой гипотезе, иначе
  возможно неадекватное поведение отдельных ее членов.
     - Принято,- отзывается Робин.- Однако я должен заметить, что запись на
  сеансах терапии не ведется, так что закрывать нечего. Есть другая
  проблема. Ты сказал, что человечество является заложником Хранителей и
  погибнет без них.
     Налицо парадокс- люди погибнут и с Хранителями, и без них. Поскольку
  гибель без Хранителей более вероятна и менее отдалена от текущего момента,
  чем гибель из-за них, то согласно тому же Первому Закону я должен
  поставить Совет в известность о твоих возможных действиях.
     - Не должен,- усмехается Хранитель.- Я не собираюсь немедленно заняться
  отстрелом членов организации. У меня есть приблизительный план того, что я
  должен сделать. Ты узнаешь о нем в первую очередь. Мне понадобится твоя
  помощь при отладке и расчетах. А сейчас доставь меня к двадцать седьмым
  воротам.- Он смотрит в окно и качает головой.- А вот с пейзажем ты ошибся,
  дружище. Впрочем, не твоя вина. Черной луны в природе не бывает.
     Комната пустеет, и камин с креслом тают в окутавшем их облаке тумана.
     - Мне жаль тебя, Человек, ибо нет у тебя легкой дороги, и твои победы
  оборачиваются твоими поражениями. Ничем не могу я тебе помочь, мы слишком
  различны, слишком далеки друг от друга. Бывают времена, когда бесполезна
  для тебя моя логика, да и могу ли я подсказать тебе что-то такое, чего бы
  ты не знал сам? Но как же это тяжело- хотеть и не мочь помочь...- Голос
  звучит в комнате, хотя в ней уже пусто, и уже нет стен, задрапированных
  ковровыми занавесками, как нет и открытого окна с играющей за ним стихией.
  Только серый туман, клубясь, заполняет пустоту. И в этой пустоте живет
  одинокий голос, одновременно похожий и не похожий на голос человека. Но
  никто и никогда не сможет сказать, что же чувствует то, что стоит за этим
  голосом. Одинок во Вселенной Робин, и не дано Человеку, даже мудрому
  Хранителю, понять душу Машины. Даже если ему кажется, что он понимает...
      
 4
    
 Солнце палило немилосердно. Белый песок сверкал под ним не хуже
  свежевыпавшего снега. Океанские волны идиллически накатывали на берег,
  иногда вынося на себе обрывки водорослей, обломки дерева, любителей
  серфинга с их досками, осколки раковин, купальщиков и купальщиц и тому
  подобные вещи, в изобилии встречающиеся на любом южном пляже. Вдалеке
  величественно плыл белый туристический лайнер. Чайки в небе кричали в
  унисон с младенцами, ползающими в полосе прибоя под ленивым надзором
  мамаш, и плохо накачанный мяч глухо отскакивал от рук игроков,
  немилосердно обжигавших себе пятки.
     Один из волейболистов, свечой отбив мяч в небо, отошел в сторону от
  круга и в изнеможении плюхнулся на плед, расстеленный на песке.
     - Все. Спекся.- Реплика была адресована шикарной блондинке в бикини,
  возлежащей на шезлонге неподалеку.- Надо передохнуть малость и
  освежиться,- он вяло махнул рукой в сторону прибоя и испустил тяжелый
  вздох.
     - В чем дело, милый?- ласково промурлыкала блондинка.- Неужто
  неутомимый Джонни так быстро устал?- Она призывно улыбнулась, проведя
  кончиком языка по полураскрытым губам.- Надеюсь, у тебя осталось
  достаточно сил для сегодняшнего вечера?
     - О да, детка!- Неутомимый Джонни подмигнул ей левым глазом.- Для таких
  вещей у меня всегда остается достаточно силенок.- Он снова подмигнул ей,
  на этот раз правым глазом.- Вот погоди у меня, доберемся мы до
  гостиницы...- Он попытался подмигнуть блондинке сразу обоими глазами, но
  усталость и жара немедленно отомстили за пренебрежение к себе, и
  волейболист не сразу смог разлепить ресницы. Несколько секунд он тихо
  посапывал носом, но потом встрепенулся и с неохотой поднялся на ноги.
  Блондинка насмешливо наблюдала за ним.- Я купнусь по быстрому, а ты,
  киска, одевайся пока, и поехали. Времени осталось не так уж и много.
     Метрах в ста от них на вершине поросшего густым вереском холма человек,
  одетый, несмотря на зной, в пятнистый комбинезон, оторвался от наушника
  направленного микрофона и сказал в портативную рацию:
     - Здесь Третий. Они отправляются.
     Затем он подхватил микрофон под мышку и бегом, опасно балансируя на
  крутом склоне, бросился к припаркованному неподалеку джипу.
     Волейболист со спутницей уселись в красный "Прибой" с открытым верхом.
     Машина резко взяла с места, так что подушка протестующе взвизгнула, а
  по ближайшим кустам пробарабанила почти пулеметная очередь гравия.
  Водитель лихо вписался в поворот, выскочил на шоссе прямо перед носом
  контейнеровоза и быстро набрал скорость, направляясь к видневшемуся
  неподалеку городу. Джип с человеком в камуфляже шел за ними в некотором
  отдалении. Он не висел на хвосте, но и не пытался остаться незамеченным.
  Казалось, ему безразлично, заметит ли "хвост"
   водитель "Ягуара" или нет.
     На окраине города "Ягуар" свернул с магистрали на боковую дорогу,
  уходящую в дебри складов и пакгаузов. Попетляв с пятнадцать минут между
  бесконечными монотонными заборами и миновав с полдюжины глухих железных
  ворот, машина остановилась у двухэтажного здания, больше всего похожего на
  складскую контору, которой по сути своей и являлось. Только наметанный
  взгляд мог заметить не слишком обычные для таких контор камеры внешнего
  наблюдения. В их поле зрения находились не только подступы к входным
  дверям, отделанные хромированной сталью и тонированным пуленепробиваемым
  стеклом, но и приличный кусок прилегающей местности. Автомобиль подрулил к
  входу и замер.
     - Ты сидишь здесь,- безапелляционным тоном заявил Неутомимый Джонни
  своей спутнице.- Я быстро.- Он вытащил из ящика для перчаток пухлый
  сверток, открыл дверцу машины и ступил на асфальт.
     - Но Джонни!- капризно воскликнула блондинка.- Я тоже хочу пойти с
  тобой!
     Ты помнишь, ты мне обещал! Я тоже хочу посмотреть на этих больших...-
  она запнулась.- ...больших шишек.
     Джонни быстро повернулся к ней, сев обратно на сиденье.
     - Слушай, ты, дура, я же тебе говорил, что не твоего ума дело эта
  встреча.- Он зло посмотрел на нее.- Не суй нос куда не просят, а то его
  быстренько прищемят.- Он быстро оглянулся по сторонам и понизил голос.-
  Ничего такого я тебе не обещал, это ты сама своими куриными мозгами
  придумала. И не дай бог они подумают, что ты на кого-то шпионишь, и пяти
  минут тогда не проживешь. А с тобой и меня шлепнут, за компанию. Так что
  сиди и не рыпайся.- Он раздраженно отпихнул прикрывшуюся дверцу, так что
  она отскочила от ограничителя и снова захлопнулась.
     Джонни с яростью занес ногу, чтобы изо всех сил пнуть ее, но сдержался.
  Он вышел из машины, аккуратно прикрыл за собой дверцу и еще раз прошипел,
  обращаясь к блондинке:
     - Ты поняла? Сиди и не рыпайся. Я быстро.
     Он подошел к стеклянной двери и пару раз стукнул по ней костяшками
  пальцев.
     Та бесшумно отворилась, и Джонни исчез в царившем за ней полумраке.
     Полными слез глазами и надув губы, блондинка смотрела ему вслед, когда
  сзади прошелестела машина. Затем ей в затылок больно уткнулось что-то
  твердое, жесткая рука заткнула рот.
     - А ты и вправду дура,- произнес насмешливый голос.- И мозги у тебя
  куриные.- Ее рывком выдернули из машины, и на мгновение она увидела
  мужчину в полувоенном комбинезоне камуфляжной раскраски и в черных очках.
  Мужчина нехорошо ухмылялся.- Зато все остальное у тебя приличных
  размеров.- Его рука скользнула блондинке по груди.- Ну-ка, шевели
  задницей.- И ее подтолкнули к стеклянной двери.
     - Так как, говоришь, тебя зовут? Джонни?- хохотнул жирный басок.
  Очертания развалившегося за столом человека расплывались в застившей глаза
  кровавой пелене. Джонни уже не мог даже стонать, и только тихонько
  поскуливал. Два охранника держали его за руки, вернее, он висел на их
  руках, третий прогуливался рядом, помахивая резиновой дубинкой, как бы
  примериваясь для очередного удара.- Джонни... Да, это куда лучше родного
  кондового Жени. Так ты, значит, Женька?- Человек за столом опять
  хохотнул.- Ну что ж, Женька, приятно познакомиться. Я давно этого хотел,
  да все никак времени не было.- Он внезапно наклонился вперед.- Ты ведь не
  возражаешь, что я тебя Женькой называю? Я ведь все-таки старше тебя. Так
  не возражаешь?- Его глаза впились в парня.
     - Н... нет,- пробормотал тот, раскачиваясь из стороны в сторону на
  руках охранников.- Н... не возражаю....- Его голос угас.
     - Ну вот и ладненько,- с облегчением откинулся на спинку кресла сидящий
  за столом человек.- А то я уж было подумал, что невежливо обращаюсь с
  гостем.- Он явно казался себе очень остроумным.- Предложите же ему стул!-
  последняя реплика явно предназначалась не жертве.
     Джонни подставили стул, и он в полуобмороке плюхнулся на него. Из
  рассеченной губы текла струйка крови. В коридоре раздался короткий визг, и
  в комнату влетела направленная уверенной рукой его спутница, за которой
  вошел человек в камуфляже. В руке он держал пистолет с глушителем. Джонни
  никак не отреагировал на появление блондинки, глядя перед собой
  бессмысленным взглядом.
     Человек с пистолетом пихнул блондинку в угол на пол, где она и
  притихла, непонимающе оглядываясь по сторонам широко раскрытыми голубыми
  глазами.
     Посмотрев на нее несколько секунд и удовлетворенно хмыкнув,
  столовладелец повернулся обратно к сидящему на стуле.
     - Вернемся к нашим баранам.- Он зевнул.- Да, иначе как бараном тебя не
  назовешь. Баран с телкой...- Он зевнул опять.- Тебе было сказано привезти
  семьдесят тысяч. Здесь только тридцать.- Он ткнул пальцем в сверток на
  столе, из которого высыпались мятые купюры.- Где остальное? Ну? Я тебя
  спрашиваю!- рявкнул он, увидев, что парень не подает признаков жизни. Тот
  вздрогнул и медленно поднял голову. В его глазах стоял ужас. Это был уже
  не тот самоуверенный холеный самец, которым он был меньше часа назад на
  пляже. Теперь он действительно походил на барана, на барана перед мясником.
     - Боль... больше н...нет...- заикаясь, пробормотал он.- Я больше н...
  не смог...- Он уронил голову на грудь, и из его глаз потекли слезы.- Я
  д... думал, что м... можно... половину партии...
     - Дурак!- вне себя от ярости прохрипел сидящий за столом.- Половину
  партии!
     Кретин! Да ты хоть понимаешь, что когда я тебе этот порошок отложил, я
  его у других отнял? Что эти другие уже не здесь, а каждый у себя на месте?
  Что я теперь с остатком делать буду? У себя в сейфе держать?- Он вскочил
  из-за стола и заходил по комнате. Блондинка в углу с удивлением смотрела
  на него.- Болван! Да если я его у себя оставлю, меня через неделю здесь не
  будет. Какая-то сука стучит, меня дома и на работе уже дважды втихую
  трясли! Если бы я не спускал товар максимально быстро, то меня уже давно
  бы в подвале шлепнули. Знаешь, сколько на мое прокурорское место желающих?
  Знаешь?!- Он остановился у парня и рывком поднял его голову за подбородок.
  Тот тупо уставился своему истязателю в лицо.
     - Нет...- тихо прошептал он. Выражение ужаса в его глазах сменилось
  безнадежностью. Видимо, баран окончательно понял, что с бойни ему не
  сбежать.
     Прокурор заметил, что кровь с подбородка запачкала ему руку. Он вытащил
  носовой платок, вытер им кровь и бросил скомканный платок в утилизатор в
  углу.
     Платок не попал и откатился в сторону от утилизатора, но прокурор этого
  не заметил. Он смотрел на парня, что-то прикидывая.
     - Шлепни его,- резко бросил он в сторону. Парень замычал и слабо
  дернулся в руках своих сторожей. Человек в камуфляже отделился от стены и
  приблизился к жертве.
     - Босс,- тихо проговорил он,- но его отец...
     - Плевать на отца.- Так же резко сказал прокурор.- Переживет и не
  пикнет. А пикнет, так успокоят. Подумаешь, шишка из большого хурала... За
  такие бабки и не таких успокаивали. Выведите этого и шлепните.
     - А эту?- камуфлированный кивнул в угол.
     - Ты что, спятил?- удивился босс.- Вчера на свет родился? Этого в
  расход, а ее отпустить? Туда же ее.
     - Ну, все-таки такую красотку редко заполучишь,- ответил камуфляжный.-
  Может, поиграться с ней сперва, а, босс?
     - Давай, только не затягивай,- фыркнул прокурор, поднимаясь из-за
  стола.- Надо по быстрому нового клиента найти. Бери ее и уматывай.
     - Пожалуй, я воздержусь,- в произнесшем это женском голосе слышалась
  неприкрытая ирония.- Вы, ребята, совсем не в моем вкусе.
     Не веря своим ушам, бандиты повернулись в сторону пленницы. Девушка уже
  не хлопала глазами и не озиралась удивленно по сторонам, хотя и осталась
  шикарной блондинкой. Но вместо куклы из магазина дорогих игрушек она стала
  чем-то неуловимо походить на камышовую кошечку - вкрадчивую и опасную. Она
  стояла, прислонившись плечом к стене, скрестив руки на груди и
  ослепительно улыбаясь.
     Слегка прищуренные глаза насмешливо смотрели на ошарашенного главаря и
  его подручных. Насладившись произведенным эффектом, она медленно
  оттолкнулась от стены, подошла к столу, присела на его краешек и
  неторопливо извлекла из-за глубокого выреза платья миниатюрную голокамеру.
     - Похоже, вы забыли спросить меня, мальчики. А надо бы. Ведь я-
  Хранитель.- Над ее левым плечом налился сине-желтым светом и погас
  вращающийся шарик.
     Человек в камуфляже отреагировал без раздумий. Рука с пистолетом
  взметнулась вверх, негромко стукнул выстрел, но мгновение спустя
  незадачливый убийца уже с силой ударился о стенку, а его орудие убийства,
  замысловато вращаясь в полете, зацепило висок одного из амбалов. Казалось,
  удар был легким и скользящим, но телохранитель, взмахнув руками, с
  закатившимися глазами осел на пол. Мгновением позже за ним последовали
  оставшиеся двое мафиозо. С грохотом вылетела дверь, и в комнату ворвались
  люди в военной форме с разрядниками. С удивительным проворством главарь
  метнулся к окну, но застыл на полдороге.
     Девушка двумя пальцами держала его за странно вывернутую руку. Как ни
  странно, он даже не пытался вывернуться. Изящным движением она развернула
  прокурора-совместителя к людям у входа, и все увидели его искаженное от
  боли, налитое кровью лицо.
     - Вы ведь не думаете, что я невежливо обхожусь с хозяином дома?-
  ласково спросила она.
     Когда бандитов в наручниках выводили во двор, где их ждал черный фургон
  Службы Общественных Дел, двое офицеров, со стороны наблюдая за ними, тихо
  переговаривались.
     - Я-то до самого конца считал ее обычной подставкой,- проговорил
  первый.- Вот, думал, послали девчонку на верную смерть, а она, дура, и
  рада.- Он покачал головой.- А она, смотри ты, их всех в одиночку повязала.
     - Да, выглядит она как проститутка с Набережной,- тихо ответил второй.-
  Знаешь, тот, с пистолетом был лучшим стрелком на побережье, семь лет в
  розыске числился. Кроме того, он мастер самообороны, и еще какой-то там
  чемпион по рукопашному стилю. Его уже однажды брали. Я знал ребят из той
  группы- лучшие спецы по захвату. Он положил двоих из пистолета, сбросил
  третьего с крыши и ушел. А эта... обошлась с ним, как с первоклассником с
  пугачом. Знаешь, если она выйдет с голыми руками против гориллы, я на
  зверя и ломаного гроша не поставлю.
     - Ты хорошо справилась, Флора.- Девушка никак не отреагировала на
  замечание своего спутника, который сидел в "Прибое" на месте избитого
  Евгения, под конвоем увезенного в больницу.- Теперь мы не дадим спустить
  это дело на тормозах.
     Поздравляю. Отличная операция. Одной наркоцепочкой в Ростании стало
  меньше...
     - Ну и что?- ответила она после паузы.- Оборвали эту, возникнет вторая,
  а ней третья и так далее. Мартышкин труд.- Она вздохнула и закрыла глаза.-
  Жаль парня, ему крепко досталось. Как бы почки не отбили.
     - Не отбили,- ответил собеседник.- Я просканировал его на предмет
  повреждений, пока его запихивали в этот медицинский катафалк. Через неделю
  будет резвее прежнего.- Он слегка подмигнул.- А через годик его выпустят,
  и можешь опять забирать его себе. А насчет других цепочек- есть веши,
  которые ты еще не знаешь. Робин только что закончил просчет. Эта- не
  рядовой канал. Ниточка ведет на самый верх, видимо, лично к Треморову.
  Сейчас я заброшу тебя домой и поеду сдам машину, а ты пока поработай с
  Робином. Там много чего интересного открылось.
     - Я не про это,- откликнулась Флора.- Ну, завалим мы еще пару столпов
  общества, ну, вычистим еще пару отхожих ям, а дальше что? Дело не в
  отдельных подонках, наживающихся на наркотиках. То, что вы раскопали,
  только это подтверждает. Пока нынешняя политическая система сохраняется,
  они будут ввозиться и распространяться. Надоело мне все это.
     Некоторое время в машине сохранялось молчание, только встречный ветер
  посвистывал вокруг. Наконец мужчина нарушил молчание.
     - Тебе не кажется, что настало время посетить Серую Комнату?- Девушка
  едва заметно повела плечом.- Твоя реакция показывает, что и в самом деле
  пора. Ты вступила в фазу, когда Хранитель впервые испытывает разочарование
  в своей работе, одновременно начиная верить в создаваемые им самим мрачные
  легенды.
     Серая Комната- это не место промывки мозгов.- Мужчина слегка
  улыбнулся.- Это всего лишь психотерапевтическая машина, управляемая твоим
  сознанием и подсознанием одновременно. Развитая обратная связь, не более
  того.- Майя быстро взглянула на него и снова отвернулась.- Посети, очень
  рекомендую. Кроме того, я как твой руководитель отстраняю тебя от работы
  на две недели. Тебе определенно надо отдохнуть. Отдохнуть и морально, и
  физически, покопаться в себе самой, понять, чего ты хочешь. На самом деле,
  процентов тридцать Хранителей заканчивают свою карьеру на этом этапе и
  возвращаются в нормальную жизнь. Есть хорошие шансы, что сейчас этот
  процесс пройдет почти безболезненно. Может, подумаешь над этим?
     - Я не собираюсь уходить,- проговорила Майя как бы про себя.- Я еще
  способна работать для людей. Петр,- повернулась она к спутнику,- ты
  говоришь, что я усомнилась в себе и в своей работе, но это не так. У меня
  есть еще силы и желание работать. И я не боюсь Серой Комнаты. Просто мне
  надо немного развеяться. Развеяться...
     - У тебя две недели,- ответил собеседник.- И я бы рекомендовал
  развеиваться максимально эффективно.- Он рассмеялся и свободной от руля
  рукой хлопнул ее по плечу. Машина опасно вильнула, и он поспешил снова
  сосредоточиться на управлении.- Солнце, море, горячий песок, и все мужики
  вокруг у ног потрясной телки. Наслаждайся. Когда еще выпадет такая
  возможность?
     Ну, если ты так говоришь...- Слабая улыбка осветила лицо девушки.-
  Солнце и песок- это, конечно, хорошо. Но вот волосы я перекрашу в рыжие.
  Мне никогда не нравилось быть беленькой.
      
 5
    
 Как и положено, переулок был темным и безлюдным. Как и бывает, четверо
  подонков затащили в него девушку- с известными намерениями. Как и
  случается при фатальной невезухе, ему повезло в этот момент проходить
  мимо. Ну и, разумеется, у него так и не появилась возможность выбрать, что
  делать, поскольку банда его заметила и решила не оставлять лишних
  свидетелей. Отличная завязка для детектива. Или, скажем, новомодного
  боевика. Все это пронеслось у Олега в голове за те несколько мгновений,
  которые потребовались троим из насильников, чтобы догнать его у поворота.
  Олег попытался отмахнуться от одного из них дипломатом, но его ударили по
  затылку чем-то тяжелым.
     Потолок в больничной палате был, естественно, белым. Ну почему со мной
  всегда случаются такие неинтересные приключения? Как будто мой Гений
  начитался бульварной литературы и решил, что это для меня- самое то.
  Бандиты в переулке вчера, озверевший алкоголик- полгода назад, рокеры на
  мотоциклах- полтора года... Ну не герой я, не герой, когда же ты это
  поймешь? Я простой ростанийский чиновник, звезд с неба не хватаю, снабжаю
  себе спецучереждения спецунитазами, а спецзаводы- спецметаллом... вернее,
  снабжал... так что придумай для меня что-нибудь пообыденнее, такое,
  знаешь, будничное, вроде тугого кошелька под ногами...
     Его поток сознания был прерван самым грубым образом. Двери
  палатыодноместной, как с удивлением отметил про себя Олег- распахнулись, и
  в нее вошел врач. Один из самых солидных врачей, которых ему доводилось
  видеть. На накрахмаленном до синевы халате, прикрывающем небольшое брюшко,
  сверкал хромированный электронный стетоскоп, благородные седины увенчивало
  круглое зеркало с дыркой посередине, походящее на тарелку миниатюрной
  направленной антенны. За радиофицированным доктором вился сонм прекрасных
  гурий в медсестринской униформе, и робко шествовал молодой врач- видимо,
  доверенный секретарь. Или у врачей не секретари, а ассистенты? За дверью
  же на секунду мелькнула черная форма Общественных Дел. Как видно, детектив
  продолжается, с тоской подумал Олег.
     - Какой детектив?- удивился врач. Видимо, Олег произнес последнюю фразу
  вслух. А ведь до того, как мне попало по голове, со мной такого не
  случалось.- Я вижу, что вы пришли в себя. Как самочувствие?
     - А что, не должен был?- вяло поинтересовался Олег.- В себя прийти, я
  имею в виду. Голова трещит. И подташнивает немного.
     Врач сделал легкое мановение рукой в воздухе, и одна из сестричек
  скользнула к кровати. В Олегову руку воткнулась игла, и почти сразу у него
  перед глазами все поплыло.
     - Вы родились в рубашке!- казалось, врач изрекает только что открытую,
  но тем не менее вечную истину.- Если бы в момент удара вы не повернули
  немного голову, мы бы сейчас с вами не разговаривали.- Он широко
  улыбнулся.- Сейчас с вами, точнее, над вами,- он захохотал над собственным
  каламбуром,- разговаривали бы патологоанатомы. А так,- он широко и плавно
  повел рукой,- через недельку выпишем, и гуляйте на здоровье, если только,-
  его лицо приобрело таинственное выражение,- там,- он многозначительно
  ткнул пальцем вверх,- позволят.
     - Секундочку!- запротестовал Олег, плавая где-то на границе яви и сна.-
  Кто позволит? Почему? Где я? Что происходит?
     - Вы во Второй больнице, в реанимационном отделении,- издалека
  прозвучал голос врача.- Подрывные элементы совершили на вас покушение, вы
  что, не помните?
     Сам Павел Семенович Шварцман сказал по телевизору...- голос утонул
  где-то в темноте.
     Около кровати сидел Прохорцев. Олег почему-то даже не удивился этому.
  После столетия бреда, в котором торжественное лицо врача плавно перетекало
  в лицо Шварцмана, размахивающего радиотелескопом в темном переулке, он не
  удивился бы даже инопланетянину с щупальцами и крылышками, парящему над
  кроватью. Прохорцев задумчиво разглядывал свои ногти под разными углами,
  как ювелир, любующийся игрой света на свежеограненном бриллианте. Олег
  кашлянул.
     - А, с добрым утром,- Прохорцев вздрогнул от неожиданности.- Выспался?
  Вот и славно. Голова как?- Он внимательно смотрел на Олега, так что тому
  вспомнилась их первая встреча в Бегемотовом кабинете. Хмырь. Тонтон-макут.
  Допросчик. Олег выпростал руку из-под одеяла и осторожно потрогал повязку
  на голове в том месте, где под бинтом нещадно чесалось.
     - Больно,- поморщился он.- Хорошо ко мне приложились. Врач сказал, что
  я в рубашке родился. Слушайте,- он встрепенулся,- что это он нес про
  подрывных элементов? Не было там никаких элементов, просто четверо сукиных
  детей девчонку насиловали. И что это я здесь делаю? Сюда же только особо
  приписанных...
     - Стоп!- прервал его фальшивый тонтон-макут.- Что значит не было
  подрывных элементов? Управление Общественных Дел ясно установило- имела
  место засада на государственного чиновника с целью террора, нападавшие
  убиты в завязавшейся перестрелке, среди них опознаны зачинщики летних
  студенческих беспорядков. Все четко и ясно. Тебя как национального героя,
  разумеется, поместили в лучшие условия. Сам,- он ткнул пальцем вверх,
  совсем как доктор накануне,- сказал, что в то время, как страна переживает
  временные экономические трудности, отдельные личности раскачивают общую
  лодку с целью извлечь для себя выгоду. Ну и так далее.- Прохорцев
  подмигнул.- Это я тебя вкратце просвещаю о текущих событиях, чтобы совсем
  идиотом перед журналистами не выглядел. Ясна ситуация?
     - Нет,- честно признался Олег.- Как можно раскачивать общую лодку с
  целью извлечения выгоды, если все равно со всеми вместе потонешь? И
  вообще, что за бред? И когда Сам успел по ящику выступить? Сколько это я
  тут лежу?
     - Н-да, братец,- Прохорцев с сожалением посмотрел на Олега.- Видно,
  сильно тебе досталось, раз соображать перестал. Ты неделю без сознания
  валялся, и раньше, чем через месяц отсюда не выйдешь. Ша!- оборвал он
  попытку Олега вставить свое слово.- Молодой еще, порядка не понимаешь.
  Неважно, что тебе врач сказал и как ты себя на самом деле чувствуешь. Ты
  уже вписан в общую игру, и будешь из роли выбиваться- схлопочешь на полную
  катушку. Знал, небось, на что идешь, когда к нам пришел. И насчет речухи
  Самого язык попридержи- важно не что, а как сказано.- Прохорцев наклонился
  к Олегу и сжал его плечо.- Пусть даже это все туфта полная с подрывными
  элементами- ты соображай, что будет, если ты выйдешь и скажешь, что не
  было террористов, а была простая шантрапа, на пятачок пучок. Ты Треморову
  противоречить решил? Ну наших-то щелкоперов поправят, как правильно
  писать, а вот сахаритов...- он покачал головой.- А тебя, чтобы против
  генеральной линии не шел, закатают куда подальше. В ящик с цементом,
  например.- Прохорцев откинулся на спинку стула и заржал.- Нет, правильно
  меня Пал Семеныч сюда послал, ведь как чувствовал, что мозги вышибленные
  тебе обратно вправлять придется.
     - Погодите!- воспользовался Олег секундной паузой.- Не так быстро.- Он
  поморщился от неожиданно возникшей боли в месте удара.- Одэшник за дверью
  меня от новых терактов охраняет, да? Да взбесились там, наверху, что ли?
  Что это вдруг за линия новая такая- террористов на улицах отстреливать?
  Все тихо-мирно было, и на тебе!
     Какое-то время Прохорцев оценивающе смотрел на него, потом вздохнул.
     - Нет, точно, с ушибленной головой в такие дела лезть не стоит. Я тебе
  такой совет дам: если не понимаешь, делай, что говорят и не рыпайся. Ты
  теперь есть жертва террора. Возможно, даже международного, не решили еще.
  Больше тебе знать ничего не надо. Незачем. Журналистам и следователям
  скажешь, что в переулке около дома напали четверо, ударили сзади по
  голове, больше ничего не помнишь. Все остальное расскажут за тебя. А
  насчет новых терактов не беспокойсятеперь тебя из министерства до дому
  будут на персональном "Урагане" возить, если захочешь, с персональной же
  охраной, какая замминистра положена.- Неожиданно он ухмыльнулся.- Да не
  смотри на меня так. Ты теперь и будешь замминистра. С повышеньицем тебя с
  очередным. Шеф решил, что незачем такому героизму зря пропадать, пусть на
  благо народа потрудится. Далеко пойдешь, парень, если только мозги от
  удара не слишком покривели. Ладно, недосуг мне с тобой, да и выглядишь ты
  неважно. Пойду я, а то медсестра меня с потрохами съест.- Он ухмыльнулся
  еще шире.- Ты имей в виду, в этом заведении у каждого лежачего медсестра
  персональная. Твоя очень даже ничего. Пользуйся.- Он подмигнул Олегу и
  вышел.
     - Почему он остался жив?- Народный Председатель был явно не в духе.-
  Решили же, что жмурик будет куда эффективнее. Людей подбирать не умеешь,
  хватку теряешь.- Он недовольно покачал головой.
     - Не повезло,- сокрушенно пробормотал со своего стула Шварцман. Он
  отчаянно потел и не знал, куда девать руки.- Вернее, ему повезло. Врач
  сказал, что шанс у него был один из тысячи. Случается...
     - Случается...- проворчал Председатель.- Смотри у меня с этими
"случается".
     Чтобы в следующий раз без проколов. Ладно, черт с ним, и из живого
  пользу извлечем. Что у тебя с этими... с Хранителями? Наладил контакты?
     - Тут на югах произошел интересный случай,- оживился Шварцман.- Помните
  Прокурора?
     * * *
   Если бы они общались с помощью речи, как другие люди, этот разговор
  выглядел бы примерно так.
     - Они начали форсировать свой план,- невысокий и полный, Хранитель 317
  без всяких предисловий переходит к делу.- Похоже, что у Председателя сдают
  нервы.
     Раскрутка террористов должна была начаться не раньше, чем месяца через
  три.
     Видимо, обрыв важной линии финансовой подпитки прижал его к стенке.
  Скоро выборы, которые ему будет непросто выиграть, даже используя всю
  госмашину. Армия ненадежна и может не подчиниться приказу. Если голодные
  люди выйдут на улицы, остановить их будет нечем. Летние студенческие
  волнения показали, что только процентов десять солдат согласились пойти
  против народа, и никак не меньше пойдут против власти. Все последние
  кредиты почти полностью уходят на выплату процентов по внешнему и
  внутреннему долгу, так что закупить дополнительно продовольствие за
  границей уже не удастся. Неделю назад провалились переговоры сразу с тремя
  сахарскими банками, так что удержаться у власти Председатель может только
  нагнетанием массовой истерии и, возможно, войны. Нет, не с Сахарой, на это
  он не решится, но с кем-нибудь из нейтралов вроде Американской
  грядывполне. Десант- на корабли, и вперед. Если кому интересны возможные
  варианты его действий, прошу обратиться к разделу "Внутренняя политика
  Ростании"
   Политического Архива, тема "Четвертый кризис". В связи с этим считаю
  своевременным активизацию программы "Мертвая зыбь" с целью временной
  консервации ситуации, а также контакт с руководством Ростании для
  увеличения предсказуемости его действий. Индекс Центура находится в
  пределах стандартных границ. Напоминаю, что эта схема действия была
  выработана Советом пятнадцатого апреля сего года, протокол три дробь
  восемнадцать ноль четыре. Конец сообщения.
     - Вы слышали доклад,- тон Ведущего немного более напряженней, чем
  обычно.- Открываю обсуждение. Регламент стандартный. Есть желающие
  высказаться?
     - Кто понимается под руководством Ростании и какого рода контакт с ними
  будет осуществлен?- подает голос Хранитель 246.
     - Руководство Ростании включает в себя Народного Председателя
  Треморова, главу его тайной полиции Шварцмана, и, возможно, директора
  Управления Общественных Дел Дровосекова. Последний пока не имеет
  существенного влияния на обстановку и, в отличие от Шварцмана, не способен
  на самостоятельные действия помимо Треморова, поэтому целесообразность
  отдельного контакта с ним сомнительна. Поскольку в последнее десятилетие
  Председателю удалось подавить всю мало-мальски значимую оппозицию себе
  внутри бюрократического аппарата, контакт с ее лидерами... вернее, с
  претендентами на эту роль, вроде Перепелкина... также нецелесообразен.
  Методы воздействия будут включать в себя психологическое давление и игру
  на основных чувствах контактантов по стандартной схеме номер два "Кнут и
  пряник". Использование ментоблоков на данном этапе не предполагается, так
  что расчет целесообразности их применения не производился. Возможно
  применение генераторов эмоций - на усмотрение агента. Я ответил на вопрос?
     - Спасибо, Триста Семнадцатый, меня удовлетворила полученная
  информация,- отвечает Двести Сорок Шестой.- Но я не понимаю, почему вы не
  считаете нужной встречу с представителями полукриминальных группировок
  типа Черного Флага?
     Треморов часто использовал их в своих целях, и в последнее время их
  лидеры начали приобретать определенное влияние. Судя по отчетам Робина, та
  нервозность Председателя, которую вы упомянули в своем докладе, является
  следствием зарождающегося конфликта. Радикальные члены группировок
  недовольны действиями Хранителей по пресечению их нелегальной
  деятельности, приписывая их тайной полиции, устраняющей конкурентов. В
  будущем они могут стать серьезной проблемой, если их не остановить сейчас.
     - Индекс влияния всех этих группировок в сумме не превышает полутора
  процентов,- сухо ответил Триста Семнадцатый.- Я не думаю, что нам стоит
  отвлекаться на эту мелочь.
     - Я позволю себе не согласиться,- вступил в разговор Пятьдесят Третий.-
  Согласно данным Робина, просчитывающего по моему заданию этот индекс
  каждую неделю, он растет, незаметно, но растет, и при этом кривая роста
  близка к параболической. По прогнозам на будущее возможен резкий рост
  суммарного индекса влияния Черного Флага, Фронта Освобождения и
  Мотокроссеров. Возможно, тип функции индекса по времени будет близок к
  синусоидальному, с пиком на уровне сорока с небольшим процентов через
  полтора года. Вероятность ошибки первого рода не превышает девяти
  процентов. Это означает, что они будут не просто важной политической
  силой, но определяющими игроками на этом поле. Треморов очень скоро поймет
  это, у него удивительный нюх на конкурентов, и попытается избавиться от
  них. Есть вероятность, что они отреагируют на это террором- на этот раз
  настоящим, что еще сильнее дестабилизирует ситуацию. В целом, по моим
  подсчетам, если проигнорировать эту, как вы выражаетесь, мелочь сейчас, не
  позднее, чем через два с половиной-три года страна погрузится в хаос.
     - Что вы скажете на это, Триста Семнадцатый?- После недолгой паузы
  спрашивает Ведущий.
     - Я общался с Робином по этому поводу,- откликается тот.- Он
  подтверждает расчеты. Правда у меня вероятность ошибки первого рода
  получается побольшепроцентов пятнадцать-шестнадцать, да и нейтрализация
  этой тенденции- дело нехитрое. Тем не менее, я полагаю, что стоит учесть
  этот фактор в наших планах, если известный своей интуицией Пятьдесят
  Третий будет настаивать. Если не будет других принципиальных возражений,
  то я представлю скорректированный план действий через полчаса. Полагаю,
  нет нужды повторно объявлять общие слушания по этому делу, остальное
  общение может идти в рабочем порядке. Я прошу Ведущего поставить это на
  голосование.
     - Есть еще вопросы к Триста Семнадцатому?- Ведущий выдерживает
  достаточно долгую паузу.- Тогда первый вопрос к Совету: согласны ли вы с
  предоставленным проектом триста семнадцать дробь пятьдесят три?
     Отрицательных отзывов нет.
     - Второй вопрос к Совету. Согласны ли вы с тем, что дальнейшее
  обсуждение плана должно идти в рабочем порядке?- Ведущий снова выдерживает
  паузу.- Возражений нет. Запись заседания заносится в Архив Мероприятий,
  тема"Предварительные меры по четвертому кризису". Общие слушания закрыты.
  Всем спасибо за внимание.
     - Обрати внимание, Робин, что общее мнение не возражало против
  консервации кризиса. Мы привыкли жить по принципу "авось обойдется".- Джао
  сдвигается на скамейке вслед уходящему солнечному пятну.- И ведь
  обходится- до тех пор, пока мы держим руку на пульсе событий. Но посмотри
  на нас самих свежим взглядом постороннего- мы постепенно все больше и
  больше начинаем бояться активных действий. Это понятно- слишком через
  многое приходится переступать, слишком многое в себе приходится
  подавлять... А человек- он всего лишь человек, биологическая система с
  обратной связью. У нас, как у тех собак, вырабатывается рефлекс: сделал
  что-то, что отозвалось внутренней болью- в будущем воздержись от действий.
  Мы даже придумываем себе наукообразную терминологию, чтобы заглушить это
  чувство боли. Ну да, "стандартный индекс Центура" куда приятней на слух,
  чем "предполагаемое число жертв". Мы медленно, но верно деградируем. Это
  великолепно описывается второй теоремой Герца.
     - Применение теоремы некорректно,- отзывается бесплотный голос Робина.-
  Организация Хранителей как подмножество не удовлетворяет условиям теоремы.
     - Удовлетворяет.Смотри: применяем преобразование Бирона для покрытия
  исходного множества, составленного из...
     Солнце постепенно склоняется к закату.
      
 6
    
 Черная "Росомаха" медленно двигалась в некотором отдалении от гуляющей по
  набережной парочки. Благодаря наступающим сумеркам и искусству водителя,
  она была почти невидима и неслышима для праздного глаза. Парень с девушкой
  неторопливо шли вдоль кромки воды и тихо переговаривались. Направленный
  микрофон доносил обрывки фраз- обычный разговор между двумя давно и хорошо
  знакомыми людьми. Изредка девушка мелодично смеялась, а один раз даже в
  шутку хлопнула парня по щеке. Тот ухмыльнулся, как видно, ничуть не
  обескураженный, и продолжил разговор в том же слегка игривом духе. Семен
  поморщился. Он не любил вот таких развязных дамских любимчиков, и это было
  хорошо: чувство придавало заданию личный оттенок.
     На часах приборной доски выскочила цифра восемь. Прозвенел зуммер.
  Парень вскинул руку- Семен напрягся- и посмотрел на часы. Семен мысленно
  обругал себя за глупость, но в этот момент парень, чмокнув девушку в губы
  и шлепнув ее по округлому задику, развернулся и быстрым шагом двинулся к
  автобусной остановке.
     Девушка с задумчивой полуулыбкой на лице несколько секунд смотрела ему
  вслед, затем вздохнула- микрофон отчетливо донес этот вздох до сидящих в
  машине- и двинулась в противоположную сторону.
     - Первый, я седьмой, объект движется в сторону площадки номер три. Жду
  подтверждения начала операции.- Пшеминский на переднем сиденье напряженно
  вцепился в микрофон, как утопающий- в последнюю соломинку. Он явно чего-то
  боялся. Семен мысленно пожал плечами. То ли его новый начальник первый раз
  на задании, то ли он знает то, что не удосужились сообщить рядовым
  оперативникам.
     Семен не видел никакой непосредственной опасности в объекте.
  Тренированный глаз спецназовца не мог выделить ни в его фигуре, ни в
  движениях ничего, что могло бы указать на возможные неприятности. Брюнет,
  лет под тридцать, начинает лысеть от хорошей жизни и уже нагулял себе
  небольшой животик. Обычный папенькин сынок, из тех, что считают себя
  баловнями судьбы. Семен твердо решил показать ему, что кроме бочек меда по
  миру разбросаны еще и кучи дерьма.
     - Седьмой, я первый,- пробубнило радио.- Подтверждаю начало операции.
     Действуйте по основному плану.
     Группе захвата не потребовалось дополнительных команд. Водитель
  притормозил машину в нескольких метрах перед идущим навстречу парнем.
  Семен, двинув назад дверцу, неспешно вылез из машины, держа в руках карту
  города. Несколько секунд он тупо смотрел на нее, затем, как бы заприметив
  возможного подсказчика, шагнул навстречу папенькиному сынку.
     - Слушай, братан, я тут чего-то не пойму,- растерянно сказал
  оперативник, тыча развернутую карту в нос парню.- Как тут проехать на
  Рыбную Набережную?
     Полчаса уже плутаем, помоги, а?- С этими словами он переместился так,
  что объект оказался между ним и открытой дверцей машины. Тренированное
  тело рефлекторно проделало все остальное. Машина слегка качнулась на
  компенсаторах, когда Семен нырнул туда вслед за парнем и резко рванул
  вперед протестующе проскрежетавшую дверь. Тонко взвыла турбина, и машина
  рванула с места, оставив сиротливо лежать на тротуаре брошенную карту.
     Обзорные стекла машины потемнели изнутри, закрывая обзор пассажирам.
  Вокруг водителя поднялась тонкая непрозрачная перегородка. Теперь
  пассажиры будут доставлены в нужное место, даже если в салоне будут
  швырять друг в друга гранаты.
     - Извините, но мне кажется, что я не собирался ехать с вами,- первой
  реакцией Семена на подобное заявление парня было пихнуть его кулаком в
  ребра.
     Благодаря силе и долгой практике оперативника такой удар обычно вышибал
  весь воздух из легких жертвы, заставляя ее не только заткнуться, но и
  долго хватать ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Семен особенно
  любил это удар, потому что он, как и несколько других известных ему, не
  оставлял никаких следов на теле, позволяя эффектно поставить на место тех,
  кто ему не нравился. Но этот парень почему-то никак не отреагировал.
     - Вы что, ребята, думаете, без меня дороги не найдете?- Губы парня
  искривила издевательская ухмылка.- Так вы бы хоть обзор открыли, а то я
  окрестностей не вижу. Или ваш водила одним моим присутствием вдохновится?
     Малость ошалевший от такой наглости Семен еще раз ударил парня в бок.
     Вернее, попытался ударить. Правая рука у него странно онемела и
  отказалась повиноваться. Левой рукой он попытался выхватить пистолет (быть
  левшой- иногда просто незаменимое качество!), но и левая рука безжизненно
  упала на колено. В глазах у него потемнело, и последнее, что он увидел,
  прежде чем потерять сознание, было искаженное ужасом лицо бессмысленно
  пялившегося на него Пшеминского.
     Отпихнув от себя безжизненное тело спецназовца, парень наклонился
  вперед и взялся за плечо майора, двумя руками вцепившегося в спинку своего
  сиденья.
     - Сиди спокойно и не дергайся,- сказал он, глядя в побелевшие глаза
  особиста.- Жив твой подчиненный, выспится - проснется, и с тобой ничего не
  будет, если вести себя по умному будешь. Понял меня?- Он резко встрянул
  майора, так что тот прикусил себе язык, и шок от резкой боли привел его в
  себя.
     - Д-да,- выдавил он из себя, пытаясь отодвинуться от захваченного как
  можно дальше. Тот наблюдал за ним взглядом, в котором ничего не осталось
  от беспечного ловеласа, и этот взгляд заставил майора, два десятка лет
  прослужившего в оперативной службе, затрястись мелкой дрожью. Затем что-то
  кольнуло его сквозь пиджак, и дрожь прошла, а по всему телу разлилось
  приятное тепло. Мир обрел дольшую ясность и четкость. Парень
  удовлетворенно кивнул.
     - Так уже лучше,- сказал он.- Какие-то вы нервные, однако, ребята. Сядь
  нормально. Едем, как ехали, и куда ехали. Твой мордоворот сейчас придет в
  себя.
     Когда приедем, сдашь меня куда следует, и свободен. Вот и вся программа
  действий.- Он внезапно рассмеялся.- Да не дрейфь, майор, не нужен ты мне.
  Ни ты не нужен, ни этот твой... подчиненный. И от начальства тебе за
  проваленную операцию ничего не будет, обещаю. Не провалил ты ее, все
  прошло как надо.
     Купились вы на подставку, как и было задумано. Дошло?
     - Да,- уже четко ответил майор. Убивать его Хранитель, о которых он
  наслышался жутких историй от коллег, кажется, не собирался.- Я понял. Едем
  как ехали. Все нормально.- И он сел прямо, как и положено законопослушному
  седоку на переднем сиденье. Он останется жив. Это главное.
     В глухом, закрытом со всех сторон дворе, к машине подошли трое. Двое из
  них держали в руках парализаторы со снятыми предохранителями. Сочетание
  строгих темных костюмов с уродливыми двуствольными агрегатами было до того
  несуразно, что Хранитель, выбираясь из машины вслед за своим охранником,
  растянул губы в улыбке.
     - Вам бы, ребята, в "Солдате Пустыни" сниматься,- сделав серьезное
  лицо, заявил он.- Или голограмму сделать, а под голограммой подпись
  нарисовать.- Он на секунду задумался.- "Орангутанги на тропе войны"
  назвать, например.
     Один из орангутангов, поймав едва заметный кивок головой того, который
  не держал оружие на виду (однако сжимал в кармане вспотевшей от напряжения
  рукой взведенный пистолет), нажал на спуск направленного на Хранителя
  парализатора.
     Затем на его лице появилось озадаченное выражение, и он нажал на спуск
  еще раз.
     Он взглянул на предохранитель, двинув его вниз большим пальцем для
  пущей уверенности, и еще несколько раз попытался выстрелить в пришельца.
  Хранитель со снисходительной улыбкой наблюдал за его усилиями, затем
  повернулся к третьему костюмированному.
     - Утихомирь своего вояку,- сказал он лениво.- Его пушка все равно не
  сработает. Да и пистолет у тебя в кармане- тоже. Вы меня сюда зачем
  привезли?
     Поговорить, что ли? Вот и пошли к твоему шефу, да побыстрей. У меня
  сегодня еще дел до крыши.
     Растерянный костюмированный оглянулся на выбравшегося из машины майора.
  Тот пожал плечами и отвернулся. Я, мол, его привез, дальше- ваше дело.
     - Иди...- костюмированный поперхнулся.- Идите за мной...- он опять
  поперхнулся.- П... пожалуйста.- Орангутанги растерянно переглянулись между
  собой. За все то время, пока они здесь работали- а работали они здесь
  давно- их шеф ни разу не снизошел до того, чтобы назвать на "вы" даже
  министра, арестованного, разумеется. А уж слово "пожалуйста" от него,
  кажется, не слышала даже родная мать в детстве.
     Хранитель поощряюще улыбнулся орангутанговому начальству и хлопнул его
  по плечу.
     - Веди давай,- он хмыкнул.- Пожалуйста...
     Аверенко сидел в крутящемся кресле спиной к двери, рассматривая
  великолепный вид на осенний парк, открывавшийся у него из окна. Он считал,
  что допрашиваемого надо подержать в напряженном ожидании несколько минут,
  чтобы у того начали сдавать нервы. Генерал наслаждался тем, как арестант
  переминается с ноги на ногу, покашливает, неуверенно озирает кабинет, в
  общем, киснет в томительном ожидании. Когда Аверенко минут через
  пять-десять соизволивал развернуться и начать допрос, многих, из наиболее
  впечатлительных, уже можно было брать голыми руками. В этот раз, однако,
  обычная процедура дала сбой.
     Уже через пару минут после того, как хлопнула пропустившая нового
  арестанта дверь, генералу стала действовать на нервы мертвая тишина в
  кабинете.
     Арестованный не издавал никаких звуков- ни кашля, ни переминания с ноги
  на ногу, ничего. Само по себе это не было необычным- генералу приходилось
  работать и с весьма упрямыми субъектами с крепкими нервами. Крепкими - до
  того, как они попадали в этот кабинет, любил подчеркивать Аверенко в
  приватных разговорах с коллегами. Но сейчас даже конвой, обычно жующий
  жвачку, сморкающийся, харкающий в плевательницу- в систему хозяина
  кабинета входила демонстрация всяческого пренебрежения к жертве- даже
  конвой в этот раз вел себя необычно тихо.
     Еще через две минуты- генерал в такие моменты держал в руке секундомер,
  который потом незаметно от допрашиваемого прятал в стол- он не выдержал и
  развернул кресло к столу. Если бы он уже не сидел в мягком удобном кожаном
  кресле, то, наверное, сел бы от удивления на первое, что подвернулось бы
  под...
     ну, предположим, руку. Подследственный, которому полагалось стоять под
  неусыпным наблюдением охраны около самой двери, сидел, развалившись и
  далеко вытянув скрещенные ноги, в кресле для гостей, стоящем сбоку от
  генеральского стола, в то время, как охрана, самолично им, генералом,
  вымуштрованная и выученная, жалась где-то в дальнем углу кабинета.
  Подследственный же, сложив на животе руки, из-под полуприкрытых век
  насмешливо наблюдал за самим генералом.
     - Это что еще такое?- прошипел, багровея от злости и в то же время
  чувствуя себя экспериментатором, неожиданно поменявшемся местами с
  лягушкой, генерал с размаху ударил ладонью по столу.- Встать!- От
  пушечного удара и вопля орангутанги вздрогнули и попытались еще глубже
  забиться в угол, но даже не попытались помочь арестанту исполнить приказ
  начальства.- Встать немедленно, я сказал! Эй, вы, в углу! Вы что, оглохли?
  Ну-ка, помогите ему!
     Старший из угловых приматов сделал неуверенное движение в сторону стола.
     Подследственный медленно повернул голову в его сторону.
     - Не советую, Михаил. Ох, не советую,- он широко улыбнулся зазывной
  волчьей улыбкой. Примат отпрянул обратно, а генералу вдруг показалось, что
  рот парня полон очень острыми зубами. Как у вампира или оборотня. По его
  спине пробежали мелкие мурашки. Гость же- Аверенко даже не удивился тому,
  что тот как-то внезапно перешел из категории арестантов в категорию
  гостей- так же медленно повернулся к столу и в упор посмотрел на хозяина.
     - Не кричи, генерал,- процедил он сквозь зубы.- Глотку застудишь,
  сипеть начнешь. Нехорошо получится, верно?- Он неуловимым движением
  поднялся из кресла и наклонился над столом.- Где твой хозяин?
     Против своей воли генерал метнул быстрый взгляд на стену кабинета, где
  в массивной раме висело тусклое зеркало. Спохватившись, он было попытался
  взять себя в руки, но как-то сразу весь размяк под пронизывающим взглядом
  пришельца.
     Он открыл было рот, но Хранитель опередил его.
     - Можешь помалкивать, и так все ясно. Хозяин сидит в ложе и наблюдает
  спектакль.- Хранитель оттолкнулся от стола не спеша переместился по
  комнате к стене.- Ох, и надоело же мне иметь дело с шестерками,- вздохнул
  он в зеркало.
     Как бы в ответ оно рассыпалось мелкими брызгами, почти пылью. В
  соседнюю комнату хлынул прозрачно-искрящийся поток, радужно подсвеченный
  почти зашедшим за горизонт, но все еще видимым на этом этаже солнцем.
  Шварцман, сидящий в кресле за бывшим обзорным стеклом, молча пялился на
  Хранителя, стоящего с засунутыми в карман руками на фоне ярко освещенного
  проема, как памятник самому себе, а охрана начальника канцелярии яростно
  давила на кнопки мертво бездействующих разрядников.
     - Добрый вечер, Павел Семенович,- вежливо поздоровался Хранитель.-
  Наконец-то мы с вами встретились. Я полагаю, нам есть о чем поговорить.-
  Он мягко перепрыгнул через пустую раму и приземлился прямо в кучу
  заскрипевшей под его ногами стеклянной пыли.- Успокойте свою охрану, я не
  собираюсь причинять вам вред. Кроме того, все энергетическое оружие в
  здании парализовано, а пороховым ваша служба уже давно не пользуется.
  Впрочем, и оно вам тоже не поможет.
     Шварцман никогда не стал бы начальником канцелярии Народного
  Председателя, если бы не умел железно владеть своими нервами. Он обернулся
  и махнул рукой телохранителям, мысленно похвалив себя за то, что старался
  подбирать в личную охрану более-менее сообразительных, насколько это
  вообще возможно в Управлении Общественных Дел, людей. Ему совсем не
  хотелось раздражать человека, который одним плевком- или чем он там?-
  разбил вдребезги пуленепробиваемое стекло.
     - Добрый вечер,- сказал он, вставая с кресла и прокашливаясь,- очень
  рад встретиться. Я надеюсь, вы извините нас за несколько напряженный
  прием...- Он протянул Хранителю руку.- Извините, не знаю вашего
  имени-отчества...
     - Вы прекрасно его знаете,- оборвал его Хранитель, демонстративно
  игнорируя жест Шварцмана,- поскольку, как вы, наверно, заметили, я не сам
  пришел сюда.
     Впрочем, поскольку я сейчас как бы на службе, то вы можете пользоваться
  моим официальным наименованием. Я Хранитель 257.- Он приложил правую руку
  к левому плечу, и над ним засветилось объемное вращающееся изображение
  темно-синего шара с золотыми прожилками.- Вот доказательство моего
  статуса...- он сделал многозначительную паузу.- На тот случай, если вы все
  еще не убеждены.- Изображение погасло.- Впрочем, официально, если можно
  так выразиться,- он тонко улыбнулся,- я представляю здесь всю нашу
  организацию, так что зовите меня просто Хранителем.
     - Хорошо... Хранитель,- отозвался Шварцман.- Я вполне верю, что вы тот,
  за кого себя выдаете.- Он выразительно посмотрел на груду стекла под
  ногами.- Доказательства вполне очевидны.- Шварцман весело рассмеялся.- Ну
  и задали же вы жару моим ребятам!- Он широким жестом обвел комнату за
  пустой рамой. Аверенко, ни жив не мертв, так и продолжал сидеть в кресле,
  не будучи уверенным, что он должен предпринимать в данной ситуации, и
  должен ли предпринимать вообще.
     Орангутанги, на которых никто не обращал внимания, тихо ретировались
  вдоль стены к выходу из генеральского кабинета.- Да, вам палец...
     - ...в рот не клади,- закончил за него Хранитель, и тоже рассмеялся,
  как бы давая понять, что чего только не бывает со своими людьми.- Это вы
  правильно заметили, Павел Семенович. Впрочем,- добавил он, снова
  посерьезнев,- мы потеряли много времени. Как я уже замечал сегодня, у меня
  остались дела, которые я хотел бы закончить сегодня. Вот, кстати, одно из
  них.- Он кивнул в угол уже полутемной из-за сумерек комнаты, и там
  засветилась голограмма девушки. Секунду она смотрела куда-то в сторону,
  затем ее взгляд сфокусировался на Хранителе.
     - Привет, Семка!- воскликнула она.- Как ты там? Я уже беспокоиться
  начала.
     - Нормально,- улыбнувшись, ответил Хранитель.- Все по плану. Но ты
  лучше скажи, как у тебя дела. Тебя брали?
     - А как же!- звонко расхохоталась девушка.- У них все, как заведено.
  Взяли тебя для душевной беседы, а заодно и меня прихватили- для пущей
  твоей сговорчивости. А привезли меня в женскую тюрьму, в Переветовку.
  Общий план дать?
     - Сделай милость,- согласился Хранитель. Камера, снимающая девушку, как
  бы отъехала в сторону, и на полу показались два связанных ремнями по рукам
  и ногам тела неопределенного пола. Одно из них что-то яростно мычало
  сквозь перетягивающую рот тряпку.- Да, впечатляет. Ты уж поаккуратней там
  с ними, они все-таки люди казенные, приказ выполняли. Ладно, если нет
  проблем, то отбой.
     - Отбой,- согласился веселый голос, и изображение пропало.
     - Хорошая девушка,- мечтательно улыбнулся Хранитель.- Умная, веселая, а
  уж в постели...- Он подмигнул Шварцману.- Один только у ней
  недостаток-начальником мне приходится. Ну ладно, поехали.- Хранитель
  двинулся к двери.
     - Куда поехали?- озадаченно спросил Шварцман. Жизнь научила его не
  высказывать свои догадки раньше времени, так что он решил пока плыть по
  течению, больше слушая, чем говоря. Так ему довелось пережить не одного
  самоуверенного дурака, вроде того, который стоял перед ним.- У меня есть
  персональный кабинет в этом же здании. Милости прошу, там обо всем и
  поговорим.
     - Вы прекрасно меня поняли, Павел Семенович.- От голоса Хранителя
  Шварцмана внезапно пробрала крупная дрожь. Хранитель в упор смотрел на
  него, и его глаза вдруг напомнили начальнику тайной полиции колодцы,
  наполненные ледяной тьмой.- Не надо играть со мной в кошки-мышки. Мы едем
  в гости к Председателю. У нас будет там весьма содержательный разговор на
  троих. Третий стул у него в кабинете, я надеюсь, присутствует?
     Внезапно сознание Шварцмана пронизал панический ужас. Ничего
  человеческого не мог он найти в этом устремленном на него бездонном
  взгляде. Так мог бы смотреть на человека... кто? Ночной кошмар? Нет,
  кошмар- это всегда что-то знакомое, свое, порожденное своим подсознанием и
  хорошо понятное ему. Здесь же Шварцман чувствовал, что ничего знакомого,
  что можно было описать словами, в этих глазах нет, и от этого ему
  становилось еще страшнее. Потом приступ паники прошел, и он трясущейся
  рукой оперся о подлокотник кресла.
     - Кто вы?- выдохнул он через силу.- Чего вы хотите?
     Хранитель наклонился вплотную к нему. На Шварцмана словно дохнуло
  ледяным холодом.
     - Всего,- прошептал он.- Всего, что у вас есть. Конкретнее? Ну что же.
  От вас, Павел Семенович, и от вашего начальника нам нужна власть. И в
  ваших же интересах, господин начальник Канцелярии, с нами ей поделиться.
      
 7
   Хмурый февральский дождь барабанил по окну. Низкие тучи быстро стлались
  над землей, гонимые промозглым зимним ветром. Бегемот, постукивающий
  пальцами по столу, выглядел ненамного веселей заоконной погоды.
     Олег, по своему обыкновению, сидел на краешке подоконника, качая ногой.
  Он задумчиво глядел на стенку над головой Бегемота, где в массивной
  покрытой бронзовой краской раме висел портрет нечесаного мужика в
  кацавейке.
     - Слушай, Пашка, я вот давно у тебя спросить хочу,- Бегемот оторвался
  от своих невеселых раздумий и с вялым интересом посмотрел на Олега.- Скажи
  мне на милость, кто это у тебя над столом повешен?
     - Над столом?- удивился Бегемот.- Над каким столом?- Он заоглядывался
  по сторонам, как будто держал в его кабинете еще столы, кроме
  собственного. Не найдя ничего подходящего на роль ориентира, он запрокинул
  голову назад и несколько секунд в таком положении рассматривал содержимое
  могучей рамы.- Ах, этот... Это, братец, в свое время была фигура! Головой
  считался, крупным ученым.
     Он этих очкариков в Академии Наук как тараканов гонял, как сам
  говаривал. Мне про него много интересного рассказывали, про то, как он
  одни законы природы открывал, а другие, которые ему не нравились,
  закрывал. Сам Железняк с ним за руку здоровался. Потом, правда, оказалось,
  что не те законы он закрывал, не тех гонял, в общем, не то делал, что
  надо. Тогда и его самого... того. Закрыли, как таракана. Фамилия что-то у
  меня из головы вылетела, не то Мушенков, не то Плешаков... в общем, вот
  так. Мне это произведение искусства от прежнего хозяина кабинета
  досталось, очень он эту фигуру уважал. А у меня сначала руки не дошли
  снять, а потом привык вроде.- Он вздохнул.- Неграмотный ты человек,
  Шустрик, и чему только тебя в школе учили?
     - Тому же, что и тебя, Бегемотина,- усмехнулся Олег.- В одном классе,
  чай, сидели. Или склерозом ранним страдать начал?
     - Вот так всегда...- снова загрустил Бегемот.- Хочешь людям добра,
  просвещаешь их... а они тебя ранним склеротиком обзывают, бегемотом и
  вообще.
     Грубый ты человек, Олежка, хамовитый. К тебе со всей душой, а ты!-
  Грустный Бирон еще более походил на бегемота, чем обычно.
     - Уж какой есть,- вздохнул Олег.- Слушай, Пашка, что ты вообще об этом
  думаешь? Что у нас такое происходит? Я этих Хранителей имею в виду.
  Появились непонятно откуда, сначала вроде против нас работали, теперь с
  нами вместе. И Шварцман, когда меня к одному такому референтом назначал,
  сам не свой был.
     - Ты поменьше о таких вещах думай,- посоветовал Бегемот.- Голова целей
  будет. Не твоего ума дело, ты в этих вещах шестерка, и не больше. Я вот
  предпочитаю про этих снеговиков не помнить, если только глазами не вижу.
  От одного воспоминания мороз по коже, бр-р. А что там со Шварцманом было?
     - Снеговиков?- переспросил Олег.- Ну-ну, остряк ты наш, самоучка. Ты
  еще Треморову похожее имечко придумай, да прилюдно скажи, тогда и впрямь
  думать больше не станешь. Нечем будет. Я вот сейчас с такими людишками
  общаюсь, что, не задумываясь, на тебя бы стукнули куда надо. Ты
  поаккуратнее.- Он помолчал.- А со Шварцманом вообще комедия ужасов была.
  Вызывает он меня, значит, к себе месяца три назад. Я робко так заглядываю
  в приемную, его тогдашняя секретарша это любила, а там пусто. Ни
  секретарши, ни охранников. Я немного обалдел, но поскольку Шварцман
  впервые мне сам, лично, позвонил, то таки рискнул заглянуть еще и за
  хозяйскую дверь.
     Обитая кожей дверь слегка скрипнула. Олегу уже растолковали, что с
  машинным маслом в Канцелярии все в порядке, и что если дверь скрипит, то
  так надо. Олег представил себе террориста, попавшего как кур в ощип из-за
  скрипнувшей невовремя двери, и ему стало смешно. Усилием воли сделав
  серьезное лицо, он легонько постучал по косяку, просунул голову в кабинет
  и осторожно спросил:
     - Здравствуйте. Можно?
     Вздрогнув, Шварцман резко повернулся к двери.
     - Кто это?- Какое-то время он напряженно вглядывался в Олега.- А,
  Кислицин, жертва международного терроризма. Ну, заходи, раз пришел.
     Олег аккуратно прикрыл за собой дверь (та опять несмазанно скрипнула) и
  повернулся к Шварцману.
     - Садись,- тот ткнул пальцем в кресло перед собой.- Как голова, болит?
     - Да нет вроде, спасибо,- Олег осторожно пощупал шрам, оставшийся после
  удара.- Вашими стараниями вроде все залечили.- Он выжидающе посмотрел на
  человека за столом. Тот молчал, и Олег вдруг увидел, что он сильно
  изменился со времени их первой встречи. Раньше полные и тугие, как у
  хомяка, щеки сейчас висели складками, поперек лба пролегла глубокая
  морщина. Глаза запали и лихорадочно блестели, из них исчезла та цепкость,
  которая была присуща им раньше. Шварцман производил человека, который уже
  не первый день чего-то боялся.
     Олег попытался себе представить, что могло испугать второго человека в
  государстве, уже много лет как котят разбрасывающего конкурентов, и не
  смог. Ему тоже стало жутковато, и он деликатно кашлянул.
     - А? Ах, да, о чем это мы?- Шварцман вынырнул из своих мыслей.- Да,
  насчет головы. Мы тут тебя как национального героя на один пост намечали.
  В замы к вашему министру, если конкретно. Нужен был нам там свой человек.-
  Он опять на секунду задумался.- Так вот, пока про это забудь. Сейчас для
  тебя другое дело есть,- продолжил он, как бы не замечая вытянувшегося
  Олегова лица.- Справишьсябудешь ходить в замах, пока министром не станешь.
  Не справишься... Сам понимаешь. Старая должность за тобой сохраняется,
  зарплату там будешь получать по прежнему, но дела передашь кому-нибудь
  еще. На деле тебя перебросят на совсем другую работу. Усек?
     - Да, Павел Семенович,- осторожно ответил Олег.- А что за поручение,
  если не секрет?
     - Помолчи,- поморщился Шварцман.- Я еще не кончил.- Он посмотрел на
  Олега, как бы раздумывая, какое наказание тому положено за
  непочтительность. На мгновение Олег увидел в нем того, прежнего начальника
  канцелярии Народного Председателя. Видимо, решив на этот раз
  смилостивиться, Шварцман продолжил.- Ты будешь приставлен к одному...- он
  поперхнулся,- человеку. Да, человеку. Кто он такой и что ему надо- узнаешь
  от него. Будешь делать то, что он скажет. Скажет он тебе много чего,
  исполнять будешь в точности. Вот, возьми,- он вытащил из ящика стола
  карточку и кинул ее на стол, пришлепнув ее сверху ладонью.- Возникнут
  проблемы- будешь показывать эту цидулю. Это приказ всем органам и
  структурам содействовать, и вообще. Вопросы?- Шварцман устало откинулся на
  спинку кресла.- Только короче.
     Это секретно?- как назло, сходу Олегу не пришло в голову ничего более
  умного.- Я имею в виду, об этом можно кому-то рассказывать? А то такие
  вещи,- он кивнул на документ на столе,- не часто дают. Я...
     - Ну что ты дурацкие вопросы задаешь, если сам все понимаешь?- Шварцман
  недовольно поморщился.- Ясно, что секретно. У нас других дел не бывает.-
  Он вздохнул.- Разочаровываешь ты меня, дорогой. Рот на замке, никому, даже
  себе самому во сне, ничего не рассказывать. Я- исключение, разумеется. Да,
  кстати,- у него на лице появилось озабоченное выражение,- раз в неделю, в
  среду или в четверг, будешь отчитываться передо мной. Письменно. Описывать
  все будешь в самых подробных подробностях, для пущей памяти возьмешь
  диктофон в отделе Лысого... Лысенкова, я имею в виду. Еще вопросы?
     - А все-таки, что это за человек?- От тона шефа у Олега опять побежали
  мурашки по коже. Так мог говорить человек, который наперед знал будущее- и
  не ждал от него ничего хорошего.- Что за задание такое, что все под меня
  прогибаться будут, а я только перед вами отчитываюсь?- Он напряженно ждал
  ответа.
     Шварцман посмотрел на него долгим нехорошим взглядом, и внезапно
  ухмыльнулся.
     - Что за человек, говоришь? Хотел бы я сам знать, что это за человек. И
  человек ли... Встретишься, сам все узнаешь. Не волнуйся, мало тебе не
  покажется.
     Возьми это,- он щелчком послал по столу в направление Олега мандат,- и
  свободен.
   
   Олег встал с кресла, взял со стола карточку, повертел его в руках и
  засунул в карман пиджака. Потом, явно колеблясь, он повернулся к двери,
  затем обратно к Шварцману.
     - Что еще не так?- устало спросил тот.
     - А... где я найду этого человека?- Олег разрывался между врожденной
  добросовестностью и желанием пулей вылететь за дверь, выполняя волю
  высокого начальства.
     - Об этом не беспокойся,- лицо Шварцмана скривилось в непонятной
  гримасе.- Он сам тебя найдет, когда надо будет. Когда пойдешь через
  приемную, скажи этой... как ее... забыл, в общем, секретарше, чтобы
  принесла сама знает что.
     Что-то в Шварцмане подсказало Олегу, что сейчас не самое подходящее
  время, чтобы сообщать ему о безлюдной приемной. Пробормотав что-то вроде
"до свидания", он быстро выскользнул за дверь, захлопнул ее за собой, и
  привалился к ней спиной. Секретарша оказалась на месте. Она безразлично
  взглянула на него и снова склонилась над журналом "Мода сегодня", в
  котором переливались яркими цветами выкройки. Постояв у двери несколько
  секунд и несколько придя в себя, Олег подошел к ее столу.
     - Э-э-э...- пробормотал он.- Я очень извиняюсь, но шеф просил вам
  передать...- он запнулся,- просил передать, чтобы вы принесли ему то, что
  вы сами знаете.
     - Спасибо, сейчас сделаю,- секретарша нехотя оторвала взгляд от
  журнала, и поднялась со стула. То ли секретарша совсем от рук отбилась, то
  ли и в самом деле происходило что-то неладное, отметил Олег.
     - Скажите,- он попытался придать себе независимый и в то же время
  свойский вид, который часто неотразимо действовал даже на самых суровых
  секретарш,- а что, у него,- он кивнул головой в сторону хозяйской двери,-
  часто такое настроение бывает? Я имею в виду, мрачное и неразговорчивое.
     - Нашему шефу некогда болтать о пустяках,- всем своим видом девушка
  показывала, на какие мелочи ей приходится отвлекаться.- Он тратит так
  много времени на государственные дела, что ни на что остальное его уже не
  хватает. И человек он серьезный, в отличие от некоторых.- По ее тону
  нельзя было понять, говорит она серьезно или издевается.- Вы не удивляться
  должны, что он с вами не болтал языком попусту, а годиться, что он вас
  вообще к себе пригласил.- Она ловко подхватила поднос с кофе и скользнула
  за дверь, в логово Шварцмана.
     Впрочем, через несколько секунд она вынырнула оттуда, и сходу
  плюхнулась на стул, снова углубившись в сегодняшние моды.
     - Ладно, раз вы так говорите, то я горжусь,- мысленно Олег добавил пару
  эпитетов по ее адресу.- Спасибо за консультацию. Скажите, а что вы делаете
  сегодня вечером? А то я вот, кажется, совсем свободен...
     - Вечером я иду,- она оторвалась от цветной картинки и метнула на него
  язвительный взгляд,- со своим знакомым в кино. Извините, но, я полагаю,
  втроем это будет не слишком удобно. Желаю приятно провести вечер. С
  кем-нибудь еще!- победоносно добавила она, показала Олегу язык и вернулась
  обратно к своему журналу.
     - Спасибо,- пробормотал Олег, и нехотя вышел за дверь.
     Бегемот задумчиво рассматривал его, развалившись в кресле.
     - Слушай, а зачем ты мне все это рассказываешь?- наконец осведомился
  он.- Сам Шварцман сказал, что это секретно. Если что, и тебе влетит, и
  меня куда-нибудь упрятать могут, раз знаю слишком много. Ставлю свою
  зажигалку против твоей зубочистки, что мой кабинет на прослушке.
     - А бумага у меня на что?- усмехнулся Олег.- Не боись. Перед тем, как к
  тебе идти, я зашел к коменданту здания. Я уж помолчу про то, как я через
  него на местного главного особиста вышел, но уж когда вышел, заставил
  отключить аппаратуру не только у тебя в кабинете, но и в соседних, благо
  они у тебя пустые. Нет, они не отключили, разумеется, только вид сделали,
  но прослушивать разговор будут только на самом верху. А там сейчас не до
  меня, и уж тем более не до тебя. Так что не волнуйся понапрасну, говорят,
  нервные клетки не восстанавливаются.
     - Ну, раз ты так говоришь, то так и есть,- съязвил Бегемот.- Ты у нас
  сейчас большая шишка, тебе лучше знать. Ладно,- он снова посерьезнел,- что
  дальше было?
     В олеговом кабинете у окна стоял человек и задумчиво глядел на
  дерущихся на тротуаре этажом ниже воробьев. Олег деликатно кашлянул.
     - Добрый день, чем могу быть полезен?- он мог бы не задавать этого
  вопроса, поскольку уже понял, что, как и обещал Шварцман, его нашли. Тем
  не менее, разговор нуждался в какой-то завязке.- Вы по какому делу?
     Человек у окна обернулся. На фоне освещенного оконного проема Олег не
  мог разглядеть его лицо.
     - Здравствуйте,- спокойно сказал он.- Если я правильно понимаю, это вы
  Олег Захарович?
     - Очевидно, раз вы у меня в кабинете?- Олег прошел к столу и со стуком
  поставил дипломат между шкафом и стенкой.- Простите, с кем имею честь?..
     - Зовите меня Сергеем.- Незнакомец отошел от окна и тоже приблизился к
  столу. Теперь Олег мог видеть его лицо. Ничего особенного. Худощавое,
  немного скуластое, глаза серые, волосы черные. В любой толпе таких сотня
  из полутора.- Шварцман должен был вас предупредить о моем появлении.
     - Да, он предупредил. Здравствуйте, Сергей.- Олег настороженно
  посмотрел на пришельца, пытаясь понять, как себя с ним вести. Садитесь
  пожалуйста, в ногах правды нет.- Он кивнул на гостевое кресло сбоку от
  стола.
     - Спасибо,- гость сел.- Вы не будете возражать, если я буду называть
  вас просто Олегом? Работать вместе нам долго, так что...
     - Нет, что вы,- любезно ответил Олег.- Как вам будет удобнее.- Ладно,
  Шварцман даже до "вы" не снисходит, так что и за это спасибо. Олег
  выжидательно посмотрел на Сергея. На нового шефа, тут же мысленно
  поправился он. Будем даже мысленно соблюдать субординацию. А то, не ровен
  час, проговоримся...
     Новый шеф, прищурившись, посмотрел на него. Затем его лицо внезапно
  осветилось улыбкой.
     - Ну что вы, Олег, какой я вам шеф.- Сердце Олега екнуло. Мысли он
  читает, что ли?- Не пугайтесь, ваши мысли так явно отражаются у вас на
  лице, что и телепатом быть не надо, чтобы их читать. Как я вижу, Шварцман
  не слишком входил в детали, объясняя вам вашу новую миссию. Придется
  ввести вас в курс дела, а то вы, похоже, невесть чего ожидаете.- Гость
  опять улыбнулся, и неожиданно у Олега как будто что-то отлегло от сердца.-
  Дело в том, что я Хранитель.- Он приложил правую руку к левому плечу, и
  над ним засветился неяркая полупрозрачная синяя сфера с золотым узором,
  напоминающий сетку микроскопических молний. Сетка не была неподвижной, так
  что создавалось впечатление, что сфера вращается вокруг своей оси.-
  Наверное, вы уже слышали это название раньше.- Олег медленно кивнул.
     Парой минут раньше он, наверное, озлился бы на Шварцмана, сунувшего его
  прямо черту в зубы, но сейчас что-то удерживало его эмоции. Хранитель
  внимательно наблюдал за ним.- Да, я вижу, что слышали, и не в самом
  положительном контексте.
     Видимо, придется потратить некоторое время, чтобы переменить ваше
  мнение о нас, но это- чуть позже. Пока же мне хотелось бы заметить, что
  эта голограмма,- он кивнул влево, на шарик,- является основным нашим
  опознавательным знаком.
     Подделать ее практически невозможно.- Шарик слегка мигнул и исчез.- С
  сегодняшнего дня вы, в основном, будете работать со мной, но иногда
  придется иметь дело и с другими Хранителями. Да, кстати,- Хранитель
  стремительно поднялся из кресла, и, прежде чем Олег успел отреагировать,
  подошел к шкафу и поднял с пола Олегов дипломат. Движением фокусника он
  открыл запертый на ключ замок и извлек из него узенькую черную коробку.
  Повертев в руках пару секунд, Хранитель сунул ее обратно, защелкнул замок
  и поставил дипломат на место.- Касательно диктофона. Вы ведь должны
  отчитываться перед Шварцманом... как часто?
     - Раз в неделю,- машинально ответил Олег, и тут же спохватился,
  мысленно обругав себя идиотом. Хранитель, однако, не выглядел ни
  рассерженным, ни даже удивленным.
     - Раз в неделю,- задумчиво повторил он.- Не слишком часто. Скажите
  спасибо, что не каждый день, с него бы сталось.- Он не спеша
  продефилировал по комнате.- В общем, когда пойдете к нему в следующий раз,
  отдадите эту штуку с моими наилучшими пожеланиями, и скажете, что все, что
  ему надо будет знать, он и так узнает. Понимаете,- он доверительно
  наклонился к Олегу,- в общем, подделать запись, в том числе и изображение,
  для нас не составляет никакого труда. Другое дело, что Шварцман об этом
  знает, так что не будем зря терять время и силы на глупые шпионские игры.-
  Хранитель подмигнул Олегу, и тот с трудом сдержал приступ почти
  истерического веселья. Ну и влип же я, ребята, подумал он. Как же мне в
  последнее время везет на неприятности! Сначала я был герой, в одиночку
  напавший на террористов, а теперь вот оказался в роли песчинки между двумя
  жерновами. Интересно, что же это за люди такие, которые могут от Шварцмана
  как от мухи отмахнуться? Кажется, Председателя уже не устраивает нынешняя
  его тайная полиция, так что он решил устроить альтернативный отдел. Мне,
  правда, от этого не легче. Не те, так другие шлепнут где-нибудь в темном
  уголке, если чем-нибудь их не устрою- а не устрою кого-нибудь я, как
  видно, очень быстро. Правда, другое непонятно- как это они могут запись в
  диктофоне подделать? Я даже о теоретической такой возможности не слышал.
  Либо врет он все напропалую, либо дела это настолько секретные, что в
  случае чего головы мне точно не сносить.
     Угораздило же меня родиться в бандитском обществе...
     - Не расстраивайтесь, Олег, не стоит,- напомнил о себе Хранитель, про
  которого Олег на секунду забыл,- с этого момента вы Шварцману
  неподвластны.- Он опять уселся в гостевое кресло, скрестив ноги и
  расслабленно бросив руки ладонями вверх на подлокотники. Знаем мы такие
  штучки, вяло подумал Олег.
     Открыто-закрытая поза, максимально дозволенная откровенность и все
  такое. Как же, плавали- знаем.- Собственно говоря, при желании- или его
  отсутствии- можете никак перед Шварцманом не отчитываться. Люди, которые с
  нами сотрудничают, гарантированы даже от насморка, если он каким-то боком
  будет связан с нами. Для этой же цели служит и та карточка с приказом к
  сотрудничеству. Нам она не нужна, а вот вам может пригодиться. Но вернемся
  к делу,- Хранитель вздохнул.- С сегодняшнего дня от вас потребуется
  квалифицированная помощь при обработке информационных потоков, в
  частности, относящихся к области товарооборота в государственном масштабе.
  Видите ли, мы пытаемся навести хоть какой-то порядок в управлении
  государством, но сами мы- специалисты несколько в другой области, так что
  ваша помощь будет неоценима. Поскольку дела в экономике обстоят хуже
  некуда, заранее настраивайтесь на огромное количество недостоверной
  информации. Не бойтесь, вы будете не одиноки в своих трудах. Вам будут
  помогать и другие люди, тоже специалисты в этой области. Кроме того, вам в
  кабинет установят терминал нашей информационной системы. Кстати, если вас
  не устраивает этот кабинет, вам достаточно просто сказать об этом.
  Желательно определиться до того, как вам установят этот самый терминал,
  его перенос с места на место- не самое приятное занятие.Последний срок -
  послезавтра. - Хранитель задумчиво побарабанил пальцами по кожаной обивке
  кресла.- У вас есть какие-то еще вопросы, которые хотелось бы прояснить до
  того, как начнете работать?
     На несколько секунд в комнате воцарилось молчание. Олег отчаянно
  пытался разобраться в мешанине, царящей у него в голове. Он чувствовал,
  что должен спросить что-то очень важное, но никак не мог понять, что
  именно. Наконец, одна мысль пробила себе дорогу среди остальных.
     - Скажите, а почему именно я?- с интересом произнес он.- Почему для
  такой ответственной работы вы выбрали именно меня, второго помощника
  младшего ассенизатора? Вы ведь не можете не знать, что я- всего лишь
  снабженец, который до этого снабжал медью и унитазами предприятия
  одного-единственного министерства. А вы фактически сажаете меня на
  должность ведущего специалиста Отдела Торговли, да еще и подчиненных мне
  сватаете. Неужто никого более...
     м-м-м, квалифицированного для этого не нашлось?
     Хранитель внимательно посмотрел на него. Затем, как будто что-то решив
  для себя, он кивнул.
     - Уже то, что вы задали мне этот вопрос, показывает, что мы в вас не
  ошиблись.- Он криво усмехнулся.- Разумеется, все, что вы мне сейчас
  сказали, верно. И более квалифицированные в стране есть, и более опытные.
  Вот только беда в том, что в подавляющем своем большинстве они нам не
  подходят. Все они занимают определенные посты, я бы сказал - синекуры, и
  никто из них не захочет расставаться с выгодной должностью ради
  напряженной работы. Видите ли, когда вы познакомитесь с общей картиной, вы
  увидите, насколько здесь все погрязли в воровстве и круговой поруке. Но
  самое опасное здесь для нас- это их устоявшаяся психология. Лижи задницу
  начальству и не забывай свой карман. Да сами знаете не хуже меня, вам это
  рассказывать - только время зря тратить...- Олег почувствовал, что
  краснеет. Хранитель опять усмехнулся, но на этот раз улыбка была
  отечески-доброжелательной,- Вы же не совсем профан, этом молоды и
  честолюбивы, а главное- еще сохранили остатки совести...- Олег возмущенно
  выпрямился в своем кресле, но Хранитель жестом остановил его.- Ладно,
  пусть даже половину совести... Или, скажем, две трети...- Он опять
  отечески улыбнулся,- так что есть шанс, что ошибки, которые вы неминуемо
  будете допускать, будут результатом не злого умысла, а просто неопытности.
  А последняя, как известно, - порок, который быстро проходит сам собой. Не
  хотелось бы вскружить вам голову похвалами, но сейчас такие, как вы, и
  являются наиболее оптимальными кандидатами на этот пост. Страна медленно
  тонет в болоте, и ваша задача- вытащить ее оттуда.
     Так что гордитесь.
     - И вот уже три месяца я копаюсь в этом деле,- Олег вздохнул.- Терминал
  мне поставили, классная, кстати, штука, хоть и не терминал на самом деле,
  потом о нем расскажу, в подчинении троих дали. Таких же, понимаешь, как я,
  дилетантов.
     Вот и разгребаем эту кучу помаленьку. И знаешь, что самое интересно?
  Этот Хранитель был прав. У меня все еще нет в голове полной картинки всего
  этого, но даже того, что знаю, вполне хватает. Ты думаешь, что эти очереди
  за сахаром,- он кивнул на окно,- это случайность? Временная трудность,
  которую подстроили спекулянты-саботажники, как любит говорить Треморов по
  ящику? Черта с два! Если все так пойдет и дальше, через пару лет введут
  карточки на продукты, а потом начнется самый настоящий голод. Мало того,
  что воруют все, кто только может- все друг с другом повязаны. Ниточки же,
  за которые это ворье дергают, идут прямо туда,- Олег многозначительно
  ткнул пальцем вверх.- Но, по большому счету, я другого не понимаю. Кто,
  скажи на милость, все эти Хранители? Я в упор не верю, что Председатель
  мог решиться пойти на такую глобальное разгребание дерьма. Не в его это
  стиле, да и возможностей у него для этого,- он понизил голос,- как у кошки
  слез. Как бы он сам во всем этом не был завязан. Знаешь, Пашка, в
  последнее время мне малость не по себе от этого.- Олег опять вздохнул.-
  Ладно, выговорился, так вроде немного полегчало.
     - Не бери в голову,- после некоторой паузы заметил Бегемот.- Ну кто они
  могут быть, сам подумай? Самое худшее, что мне в голову приходит, так это
  шпионы. На Сахару работают. Понимаешь, не понравилась тамошним хоть и
  шоколадным, но оч‑чень богатеньким Буратинам перспектива столкнуться
  с голодными бунтами в стране с биологическим оружием. Уж очень это больной
  вопрос для них, прости за каламбур,- он усмехнулся.- Вот они и решили
  надавить на нашего дорогого Народного Председателя, чтобы он эту проблему
  заранее предотвратил.
     Может, и приплатили ему сколько-нибудь. А он и решил, что дань с
  министров-воров собирать не так выгодно, засуетился. Как тебе версия?
  Кстати, ты таки уверен, что нас не прослушивают? А то мне на
  перевоспитание в расцвете своей карьеры совсем неохота отправляться.
     - Не беспокойся за карьеру,- Олег рассеянно похлопал себя по карману,-
  если что, я тебя прикрою. Только не проходит твоя версия с Сахарой.
  Слишком уж дальновидными у тебя сахариты выглядят. Политика у них по
  другому, чем у нас, устроена, а вот мозги варят немногим лучше. Ладно,
  черт с ними, с заботами, у меня, в конце концов, выходной. Ты-то как сам?
     * * *
   - Поздравляю с очередным покушением,- Сергей, по своему обыкновению,
  стоял, прислонившись плечом к стене и рассматривал что-то за окном. За
  время знакомства Олег так и не понял, как к нему относиться. Иногда
  Хранитель казался ему давним другом, которому не страшно довериться даже в
  самых жутких своих тайнах, все понимающим и прощающим. Но иногда в его
  облике и поведении проглядывало что-то настолько
  презрительно-аристократическое, что Олегу хотелось убраться от него как
  можно дальше. Например, на Камчатки. Нет, лучше на Австралы, там все-таки
  потеплее, да и креветки водятся. В любом случае, Хранитель обожал
  изъясняться загадками и шарадами, как сейчас, например.
     - Вы это о чем?- Олег вяло тыкал в клавиши пульта, пытаясь понять, как
  это возможно везти десять тонн груза семью грузовиками на расстояние в
  полсотни километров в течении недели. А если расход бензина проверить?
     - Грузовик сегодня утром на перекрестке. Тот, что чуть ноги вам не
  отдавил.
     Помните?
     Олег оторвался от экрана и изумленно посмотрел на Хранителя.
     - Покушение? На меня? С чего бы это? Я же даже толком в курс дела
  вникнуть не успел. Да меня ведь сам Шварцман к вам приписал!
     - Знаете, Олег,- собеседник грустно покачал головой,- быть начальником
  канцелярии у нас в Ростании не слишком-то легко. Шварцман хоть и
  влиятельная, но не единственная сила в государстве, и даже такую
  диспозицию ему нелегко удерживать. Опять же, высокопоставленные антишвабы
  на него исподтишка капают.
     Так что не слишком-то надейтесь на его защиту. Да и я ведь, кажется,
  говорил вам, что это не он вас к нам направил, а мы сами указали, кто нам
  нужен.
     - Угу,- откликнулся Олег,- решили что национальный герой и борец с
  террористами как нельзя лучше подходит для вас. Не знал, кстати, что
  Шварцман немец. Я всегда считал его евреем и удивлялся, кстати, как это в
  свое время ему удалось пройти проверку на благонадежность, имея сахарские
  корни. Мы же тогда с ними чуть ли не воевали...
     - А Шварцман и есть еврей,- пожал плечами Хранитель,- но кому это
  интересно? Был бы повод... Кстати, мы в курсе истории с террористами. Там
  было совсем не так, как вам- и другим- рассказывали. Если хотите, можете
  считать это первым покушением на свою жизнь. Вы не должны были выжить
  тогда, работали профессионалы. Кастет скользнул чуть в сторону, чистейшая
  случайность... как нам удалось это выставить. Н-да... знали бы вы, как это
  нелегко- на лету рассчитать минимальное отклонение кастета, чтобы и на
  правду походило, и объект жив остался... Но были и другие покушения на вас
  за то время, пока вы на нас работаете. Мы вам не говорили, чтобы зря не
  расстраивать, но, кажется, пора вам стать немного поосторожнее. Чем
  дальше, тем сложнее становится вас прикрывать.
     Вы только начали, но уже раскрутили несколько довольно серьезных
  преступлений, включая убийство, сами не заметив это. Большинство людей не
  в курсе насчет участия Хранителей в этом деле, так что виновным во всем
  считаетесь вы лично.
     - Ясненько,- пробормотал Олег.- Значит, поработаю я на вас, разгребу
  кучу дерьма, а потом меня в темной подворотне... того, и я становлюсь
  дважды национальным героем. Посмертно. Веселенькая перспектива. Ладно,
  хоть скажите, кто это меня так невзлюбил сегодня?
     - Много будете знать,- усмехнулся собеседник,- скоро состаритесь. Если
  серьезно, то это не имеет значения, ведь поделать с этим вы ничего не
  сможете.
     Только лишний повод для беспокойства у вас появится. Но я здесь не
  только затем, чтобы вас пугать. Вот, возьмите.- Он подошел к столу и
  протянул Олегу вороненую бляшку на длинной цепочке.- С этого момента это
  ваш личный оберег.- Хранитель подмигнул.
     - Что это?- Олег повертел диск в руках. С обоих сторон он был абсолютно
  гладкий. Несмотря на характерный металлический отблеск, веса и холода
  стали в нем не чувствовалось.- На бронежилет не тянет, да и не спасет
  бронежилет от очередного грузовика. Даже от разрядника эта штука не
  прикроет.- Он вопросительно посмотрел на Хранителя.
     - Не беспокойтесь, Олег,- Хранитель опять вернулся на свое излюбленное
  место у окна.- Эта штука прикроет и от грузовика, и от разрядника, и даже
  от маленького вакуумного взрыва. Совсем маленького, правда, килотонны на
  две, не больше, но зато в самом эпицентре. Называется это штука
  Персональным Стражем, "пээс" на нашем жаргоне, и носить ее можно на шее-
  видите цепочку?- но в принципе это неважно. Эта штука может принимать
  любую форму: хоть серьги в ухо, хоть кольца в нос. Вообще-то пээс и был
  рассчитан на форму электронных часов-браслета. В этом виде он обладает
  всеми стандартными функциями, связанными со временем- ну, там календарь,
  будильник, таймер... собственно часы... еще что-то забыл, наверное. В
  общем, пользуйтесь.
     - И как сделать его часами?- поинтересовался Олег, осторожно
  рассматривая бляшку под разными углами. На ней не было и намека на органы
  управление.
     - Мысленно прикажите ему. Просто посмотрите на него и скажите "Стань
  часами".
     Олег пристально уставился на бляшку, и вдруг ее очертания замерцали,
  заструились, и через секунду у него в руках был обычный безразмерный
  часовой браслет. На его верхней пластинке помигивали цифры. Олег
  машинально взглянул на свои наручные часы.
     - Спешат ваши часики,- заметил он, пытаясь справиться с удивлением.
     - Отнюдь, Олег, это ваши часы отстают. У нас все точно, как в банке.-
  Хранитель по прежнему что-то пристально рассматривал за окном.-
  Поэкспериментируйте с ними. Образы большинства мелких предметов, вроде
  часов, в нем уже заложены, но если вам нужно что-то оригинальное, то
  просто представьте это себе и скажите "превратись". Не беспокойтесь,
  испортить пээс таким образом нельзя. Потерять его, кстати, тоже
  невозможно. С этого момента он будет предупреждать вас о любой опасности,
  но довольно своеобразно. Вот, кстати, сейчас и проведем полевое испытание.
  Подойдите к окну, пожалуйста.- Хранитель отступил в простенок, освобождая
  Олегу место.
     Заинтригованный Олег, надевая браслет на руку, подошел к окну. В тот
  момент, когда он оперся на подоконник, что-то будто дернуло его вниз. Олег
  ничком повалился на пол, и в тот же момент вешалка рядом с ним распалась
  на две половинки. Верхняя часть с грохотом обрушилась на пол рядом с ним,
  и через секунду до него донеслось характерное жужжание лазерного резака.
     - Не ушиблись?- Хранитель заботливо наклонился над ним.- Не пугайтесь,
  это был просто тест. Давайте руку.
     Злой как черт, Олег медленно поднялся с пола, отряхивая соринки с
  костюма.
     Интересно, когда в последний раз здесь пол мыли, мрачно подумал он. Или
  нет, мне теперь от уборщиц тоже шарахаться надо, вдруг у одной их них
  разрядник под пылесос замаскирован будет. Вот свалились эти чертовы
  Хранители на мою несчастную голову. Кстати, если я не должен был выйти
  живым из того переулка, и вообще все было не так, то Шварцман должен быть
  во всем этом замешан. Ну, немчура проклятая, я не антишваб, но тебе это
  припомню, дай срок, будь ты трижды семитом или даже негром чистокровным...
  И как я разрезанную пополам вешалку коменданту теперь объясню?
     К его удивлению, вешалка уже была целой, как будто ничего и не
  случилось.
     Хранитель поднял ее отрезанную часть с пола, приставил к нижней
  половине и на мгновение охватил место стыка ладонью. Когда он убрал руку,
  на металлический трубе не осталось никаких следов, свидетельствующих о
  воссоединении частей. О происшествии напоминала теперь только тоненькая
  полоска расплавившегося пластикового покрытия на стене.
     Пошатываясь, Олег добрел до своего стола и плюхнулся в кресло.
  Хранитель наблюдал за ним, на его губах плавала тонкая полуулыбка.
  Казалось, он наслаждается своей ролью гида.
     - Кстати, Олег,- продолжил он как ни в чем не бывало,- эта штука может
  одновременно служить и добавочным устройством к вашему терминалу.- Таким
  тоном бывалый студент мог бы наставлять своего неопытного
  собрата-первокурсника о том, как удобнее сдирать со шпоры на экзамене.-
  Попробуйте сами подвигать курсор усилием мысли, а когда попривыкнете, я
  вам еще кое-что об этом расскажу, поинтереснее.
     Некоторое время Олег молча крутил в руках браслет пээса. Когда он
  наконец поднял голову и взглянул на Хранителя, его взгляд был почти
  затравленным.
     - Я не сильно разбираюсь в новейших технологиях,- медленно проговорил
  он.- В популярных журналах пишут не слишком-то много, да и те в последнее
  время я не часто читаю. Но я твердо уверен- люди до таких технологий еще
  не дошли.
     Хранители же... Кто вы?
     - Много будете знать, Олег Захарович, быстро состаритесь, - улыбнулся
  Хранитель, медленно растворяясь в воздухе. - Потерпите, недолго осталось.
      
 8
    
 С самого утра Народный Председатель был не в духе. Впрочем, в последнее
  время это было его обычным состоянием. Он беспричинно шпынял секретаря,
  старающегося не попадаться ему на глаза без веских на то оснований,
  последними словами обругал ни в чем не повинную официантку, принесшую ему
  кофе с бутербродами, по телефону разговаривал не иначе чем междометиями.
  Шварцман, в приемной нервно меряющий шагами дорогой шемаханский ковер, не
  замечая остающихся за ним грязных следов, то и дело постреливал глазами в
  сторону выхода, как бы прикидывая, не лучше ли потихоньку убраться
  восвояси. Впрочем, явиться ему шеф приказал лично, а ослушаться такого
  приказа и проигнорировать назначенную встречу с Треморовым мог только
  самоубийца. Или Хранитель. При мысли о Хранителях начальник канцелярии
  вздрогнул и слегка ускорил шаги. В нем мало осталось от того
  самоуверенного дородно-представительного мужчины, каким он был несколько
  недель назад. Шварцман постарел, осунулся, приобрел некоторую суетливость
  движений. Обслуга Народного Председателя, хоть и выученная держать язык за
  зубами, втихомолку обсуждала между собой, как изменились в последнее время
  их боссы. Никто толком ничего не знал, но большинство сходилось на том,
  что зашатались еще недавно такие прочные кресла. То ли беспощадно
  подавленные студенческие волнения были лишь проявлениями чего-то более
  серьезного, то ли объявился могущественный соперник в подковерной грызне
  за власть - неизвестно.
     Лишь одно было очевидно -высшее руководство Свободной Республики
  Ростании уже не так, как раньше, походило на людей, распоряжающихся
  судьбами половины мира.
     На столе секретарши требовательно звякнул переговорник.
     - Пришел?- хрипло осведомился голос Треморова.
     - Да, Александр Владиславович,- мгновенно откликнулась секретарша.-
  Пригласить?
     - Давай,- пробурчал динамик и с громким шипом отключился. Менять
  систему-то пора, подумал Шварцман, и тут же подавил нервный смешок,
  вспомнив о судьбе несчастного водопроводчика. Он взялся за ручку двери
  хозяйского кабинета и, глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, потянул
  ее на себя.
     - Ну?- Председатель даже не дал ему переступить порог.- Что выяснил?
     Шварцман осторожно прикрыл за собой дверь. Такое начало разговора не
  предвещало ни хорошего, ни плохого. Обычно оно предвещало бурю. Шторм.
     Тропический ураган из тех, что ломали пополам даже могучие сахарские
  авианосцы.
     И если уж попадаешь в такой шторм, то вопрос исключительно о том, как
  выйти из него живым- пусть без руля, машин, со снесенными палубными
  надстройкам, ноживым. Ладно, подумал про себя Шварцман с какой-то даже
  меланхолией, что будет, то будет. Была не была, тут же услужливо
  подсказала память продолжение песенки.
     Что будет, то будет- такие дела. И покруче, бывало, шторма переносили.
     - Плохи наши дела, шеф,- он аккуратно опустился на вертящийся на одной
  ноге стул-полукресло.- Как будто с привидениями боремся.
     - А конкретнее?- Председатель в упор уставился на него.- И оставь свои
  теологические изыски в стороне, я тебе уже это говорил. Что раскопал?
  Только поживее, и без своих театральных приемчиков. Для секретарш своих их
  прибереги, эти приемчики. Ну?
     Шварцман вздохнул, и на его лице появилось страдальческое выражение.
     - Это не изыски, шеф. Это буквально. Понимаете, все Хранители, с
  которыми нам пришлось иметь дело...
     - Со сколькими?- перебил его Председатель.- Со сколькими мы имели дело?
     - С четырьмя,- откликнулся Шварцман.- Один- тот, что первым к нам
  пришел, та девка, которая с ним была, и еще двое- потом, по разным
  поводам. Так вот, они все имеют документы- настоящие паспорта, я имею в
  виду, настоящее место жительства, которое в этих паспортах прописано,
  работу, реальную прошлую жизньтолько все это как бы и невсамделишное. Там,
  где они прописаны, они одновременно живут и не живут. Я имею в виду, они,
  бывает, и туда вечером возвращаются, и оттуда утром выходят, и дверью
  хлопают, и замком лязгают- а на самом деле их там нет. Квартиры у них все
  однокомнатные, так пробрались мои ребята в одну из них, а там...- Шварцман
  сделал паузу.
     - А там- черти с рогами хороводы водят,- оскалился Треморов.- Я же тебе
  сказал- забудь про свои театральные штучки, рассказывай в темпе. Ну?
     - А там- пусто. Ни мебели, ни даже лампочек в патроны не вкручено. И на
  полу слой пыли, какой и за год не скопится. Кумушек у подъезда
  повыспрашивали, которые все видят и знают, так они говорят, что обитают в
  тех квартирах приличные люди, студенты или кто еще, бездетные, но
  вежливые, и пятерку до пензии ссудить не отказывають, и музыку, бывает,
  вечерами громко играють, а парни девушек водють, ну да дело молодое, и
  здороваются кажный раз, когда мимо проходють... А что, их спрашивают,
  сейчас-то не поздоровался, когда мимо проходил? Кто, круглыми глазами
  смотрят, проходил? Вот вы сейчас взад-вперед шастали, вас мы видели, но
  никому не скажем, знамо, дело государственное, а больше никого не было. А
  в наружке у меня ребята опытные, проверенные, галлюцинациями не
  страдающие, да и не по одному ходили, но своими глазами видели, как
  Хранители в подъезд мимо этих божьих одуванчиков проходили, и даже как
  замок на двери лязгал снизу слышали.- Шварцман перевел дух.
   Председатель смотрел на него немигающим взглядом.
     - То же и с работой,- заторопился Шварцман.- Все где-то числятся,
  зарплату аккуратно получают, на зарплатных ведомостях росписи стоят, а как
  спросишь у сослуживца, где это коллега его липовый, так тот и отвечает,
  что вышел, мол, только что, посидите, через пять минут вернется. Посидят
  мои ребята пять минут, посидят десять, а потом и полчаса, а тот же хмырь
  удивляется- как это не приходил, вот только что я его видел, но он опять
  куда-то выскочил, так что подождите еще минут пять. Приходят туда на
  следующий день, а тот же придурок удивляется- как это вы вчера были, не
  помню вас совершенно, а этот, что вам нужен, пять минут назад вышел,
  посидите немного, подождите.- Начальник канцелярии искоса взглянул на
  Председателя. Тот уже не смотрел на него, а задумчиво уставился куда-то в
  потолок. Шварцман слегка вздохнул про себя и продолжил.- А насчет
  биографии ихней... Все чисто- по документам. Тут родился, там учился,
  здесь в молодые строители вступал, рекомендаций две, как и положено, с
  подписями, а как начнешь копать поглубже- рекомендатели его в упор не
  помнят, подпись, говорят, моя, а самого не помню, ну так давно это было,
  всех в памяти не удержишь... В общем, я и говорю- как с привидениями...
     Шварцман умолк. Председатель поднялся из-за стола и мягкими кошачьими
  шагами ходил у него за спиной. Пауза все затягивалась и затягивалась, и
  Шварцман почувствовал, что у него по спине поползла струйка противного
  холодного пота.
     - Значит, привидения...- внезапно нарушил тишину Председатель, так что
  Шварцман почти подпрыгнул на стуле.- Привидения, говоришь... Ну-ну. А
  может,- он внезапно оказался перед Шварцманом и почти вытащил его из
  кресла, вцепившись в лацканы пиджака,- а может, это ты мне голову
  морочишь? А?- гаркнул он в лицо опешившему начальнику канцелярии.- Может,
  ты мне просто мозги компостируешь? В очередной раз?- Он тяжело задышал
  Шварцману в лицо.- Ты что, думаешь, я не знаю про твои игры в
  народовольцев? Не знаю, что ты меня уже два раза шлепнуть пытался? Почему,
  думаешь, оба раза не получилось? А!? А потом что думал делать?
     Сам в Народные Председатели метил? Нет, не дурак, сам понимаешь, что за
  немчуру, шваба, Христа распявшего, ростанийцы даже под танковыми дулами не
  проголосуют, так какую-нибудь куклу вместо меня решил посадить, за
  веревочки дергать?- Треморов отшвырнул Шварцмана от себя, так что тот не
  удержался на ногах и, зацепив по дороге кресло, с грохотом рухнул на пол.
  Треморов навис над ним, как скала, уперся ему пистолетом в горло.
  Распахнулась дверь, и в комнату проскользнули привлеченные шумом охранники
  с разрядниками наизготовку. Какое-то время Треморов смотрел на них
  бессмысленными глазами.- Вон!- наконец гаркнул он, яростно махнув в их
  сторону пистолетом.
     Шварцман шевелился на полу, тихонько поскуливая. Падая, он
  чувствительно зацепился локтем за стол, так что ему было не сложно
  выдавить на глазах слезы.
     Треморов какое-то время смотрел на него, потом швырнул пистолет в стол
  и брезгливо вытер руки об одежду.
     - Встань.- приказал он.- Подними кресло, сядь и слушай меня.- Он
  дождался, пока Шварцман исполнит приказанное.- Теперь слушай меня очень
  внимательно.
     Слушай и запоминай.- Он пронзил начальника своей тайной полиции
  взглядом.- Первое. С этого момента забудь про свою двойную игру. Ты считал
  меня идиотом...- он нетерпеливо махнул рукой в ответ на протестующее
  движение Шварцмана.- Ты считал меня идиотом, потому что я, как ты думал,
  положился на единственный источник информации- на тебя, сукиного сына. Я
  оказался умнее и создал тебе конкурента, про которого ты ничего не знаешь
  и знать не должен, кроме того, что он есть. Не пытайся узнать, кто это,
  или плохо кончишь. Это второе. Третье. Ты, скотина, пытался меня убить, и
  не надейся, что я забуду. Полного доверия тебе уже не будет, да, впрочем,
  никогда и не было. Но заслужить почетную пенсию вместо пули в лоб ты еще
  можешь, и это четвертое.- Треморов наклонился вперед.- Через год с
  небольшим выборы, надеюсь, ты за своими играми этого не забыл? Мне нужны
  конкуренты- молодые, но не очень, энергичные, такие, которые могли бы
  набрать десять-двенадцать процентов в сумме. Ранешние варианты, с одним
  мной в качестве кандидатов, не проходят, внешняя политика не позволяет.
  Твоя задачанайти таких, и на выборах обеспечить нужный результат, чтобы
  сахариты перестали мне тыкать моей недемократичностью. Но не перестарайся.
  Например, тот паренек, которого ты подставил неудачно, вполне может
  сгодиться.- Он раздраженно отмахнулся от пытающегося что-то сказать
  Шварцмана.- Не хочешь его- найди кого-то еще, но чтобы все выглядело
  натурально. Дальше. С Хранителями твоими хреновыми. То, что они с нами в
  кошки-мышки играют- это дураку ясно. То, что могут они многое, что нам и
  не снилось, это тоже понятно. Поэтому ты должен сделать так, чтобы они
  работали с нами и на нас. Мне уже неинтересно, кто они, откуда взялись и
  чего хотят. Обещай им золотые горы или трахни себя публично в задницу- мне
  все равно, но к выборам они должны полностью быть на нашей стороне, или
  хотя бы не мешаться под ногами. А там посмотрим. Посмотрим...-
  Председатель достал из ящика стола пачку сигарет, сунул одну в рот,
  щелкнул зажигалкой и испытующе поглядел на Шварцмана.- Ты мне ничего
  сказать не хочешь?
     Шварцман вздохнул и, бочком придвинувшись к столу, осторожно вытащил у
  шефа изо рта сигарету. Потом взял всю пачку, сунул сигарету туда, и
  засунул пачку себе в карман. Председатель, ухмыляясь, наблюдал за ним.
     - Это был третий раз,- с издевкой в голосе проговорил он.- Смотри,
  чтобы он же и последний. Иначе- иначе лично тебе башку прострелю. Не
  здесь, конечно, здесь мозги от стен отскребать тяжело будет, а в подвале,
  там как раз подходящее помещеньице соорудили.- Он достал пачку сигарет из
  своего кармана, закурил, выпустил в воздух облако дыма. Шварцман понял,
  что гроза миновала. Ну что же, он еще жив. Пока это главное.- Ладно, уж и
  не знаю, кто ты на самом деле, араб или еврей, но не немец. Был бы швабом,
  живым бы точно не ушел,- Треморов довольно осклабился.- Вопросы есть?
     - Н... нет,- Шварцман поднялся со стула и встал навытяжку, насколько
  ему позволило его брюхо.- Никак нет. То есть...
     - Что еще?- недовольно нахмурился Треморов.
     Шварцман несколько секунд, колеблясь, смотрел на него. Затем, как будто
  в нем что-то щелкнуло, он заговорил.
     - Шеф... Алекс... прости, что так тебя называю, но один раз, в память о
  старой дружбе...- Его голос сорвался.- Алекс, мне страшно. Не тебя я
  боюсь, ты меня хоть десять раз к стенке поставить можешь. Но... я не знаю,
  кто эти Хранители, откуда они пришли- из ада, с другой планеты или из
  другого мира, но я знаю одно- они не люди. Они- Сила. Нам не удастся их
  приручить, заставить работать на себя, это все детские игры по сравнению с
  тем, что они могут...
     Алекс, они хотят власти, и людям- я имею в виду всех людей, все
  человечество, не только Ростанию, но и Сахару, Американскую гряду,
  Австралийский архипелаг или кого еще, так вот, людям от этого будет плохо.
  Прости, что я так сумбурно выражаюсь, но, когда я пообщался с ними, я... я
  отказался от подготовки четвертого покушения на тебя, я завязал с этим.
  Они- они страшная сила, они нас сожрут с потрохами, они...- Заметив, что
  почти впал в истерику, он осекся.
     Какое-то время Треморов испытующе смотрел на него. Внезапно он увидел,
  как тот постарел за последние месяцы, и его кольнула жалость. Но он тут же
  подавил в себе неуместное чувство. Шварцман был ему нужен- по крайней
  мере, до выборов, он не мог позволить ему расслабиться.
     - Ох, Пашенька, янычар ты мой неподкупный...- Председатель укоризненно
  вздохнул.- Стареешь, стареешь... О загробном мире задумался, о том, как бы
  грехи свои искупить, да только без толку все это. Не замолить их тебе,
  руки у тебя в крови по локоть, если не выше. А насчет судеб человечества-
  не тебе думать. Об этом я подумаю, всеми любимый Председатель Народный,
  работа у меня такая. А тебе думать не положено, тебе исполнять надо, что
  прикажут. Понял?- Он испытующе поглядел на Шварцмана.- Иди отсюда.
     Двое сидят перед экраном. Впрочем, экран не нужен им так же, как и
  слова.
     Они молча переговариваются, и странным показалась бы постороннему эта
  сцена, эти двое, сидящие вполоборота друг к другу, освещенные призрачным
  светом картинки на мониторе.
     - Тебе не кажется, что ты с ним обошелся чересчур круто, Джао?- Так
  можно было бы перевести на человеческий язык вопрос одного из них своему
  собеседнику.- Я имею в виду Шварцмана. Что ты ему поставил?
     - Обычный ментоблок,- вздохнул собеседник.- Не хотел, но пришлось,
  потом расскажу, почему. Проблема в другом. Ну кто бы мог подумать, что у
  этого старого кретина, два с лишним десятка лет барахтающегося у власти и
  успешно держащегося на самой вершине- кто бы мог подумать, что у него
  сохранилась совесть?
      
 9
    
 Отпустив Шварцмана, Председатель несколько минут сидел, неподвижно
  уставившись в одну точку. Он знал своего подручного долго, слишком долго,
  чтобы остаться равнодушным к его эмоциям. За всю свою жизнь он еще ни разу
  не помнил его таким- даже тогда, когда они, сначала желторотыми юнцами, а
  потом и бывалыми людьми, терпели поражение в жестокой подковерной борьбе
  за власть. В те времена, спустя лишь несколько лет после смерти Железняка,
  когда проигравшим светила не ссылка почетным послом куда-нибудь на
  Австралийский архипелаг, как в нынешние изнеженные времена, а вьюга
  Конлага, железные нервы Шварцмана часто спасали их обоих. И редко когда он
  позволял своему лицу отразить хоть каплю из того моря эмоций, которые-
  Треморов знал это совершенно точно- бывало, переполняли их обоих. Сейчас
  нравы смягчились- н-да, действительно смягчились, не любят вельможные
  чиновники жить под дамокловым мечом ссылки, мало чем отличающейся от
  каторги- но, как видно, нервы у старика тоже пришли в негодность. В любом
  случае, с этими Хранителями- ногу им сломать в темной подворотне!- надо
  было что-то делать. В отличие от Шварцмана, зачастую склонного к
  мистицизму, Треморов был человеком практичным и решал проблемы всеми
  доступными ему средствами. В ту единственную встречу, когда бледный как
  смерть начальник Тайной Канцелярии вошел в его кабинет, сопровождаемый тем
  парнем- кем он представился, Андреем? какая, впрочем, разница...- Народный
  Председатель не испытал ничего кроме злости. О да, когда он яростно заорал
  на впавшего в какой-то странный ступор Шварцмана, и у него самого вдруг
  подкосились ноги, пресекло дыхание и прихватило сердце, он испугался.
  Испугался не Хранителя, его загадочной силы, его брезгливой улыбочки, а
  того, что ненароком допустил ошибку, за которую придется расплатиться тем
  единственным, что нельзя исправить- своей смертью. Но сердце отпустило,
  Хранитель не собирался его убивать, и страх прошел. Осталась только злая
  ярость, которую не удалось излить на бедолагу Шварцмана, и эта ярость еще
  заставит Хранителя- или всех их- пожалеть о том, что связался с ним. Но
  пока... пока эти эмоции сидели глубоко внутри, дожидаясь того момента,
  когда смогут излиться на подходящую жертву. Сейчас Треморов был спокоен,
  спокоен тем ледяным спокойствием, которое всегда находило на него в
  подобных ситуациях, которое не уступало былому самообладанию Шварцмана. В
  молодости, ехидно усмехнулся Треморов про себя, самообладанию Шварцмана в
  молодости. Да, старика пора менять, и после выборов у моей канцелярии
  будет новый начальник. Дуболома я туда посажу, точно, Дуболома. Дурак он,
  но преданный дурак, исполнительный. Кстати, о птичках...
     - Не подошел?- Треморов даже слегка наклонился к селектору, тщетно
  пытаясь вспомнить, как зовут его очередную секретаршу. Они менялись у него
  не реже чем раз в месяц, а иногда даже и через день- в зависимости от
  строптивости и его настроения. Эта появилась только утром, но Треморов уже
  прикидывал, как он проведет с ней вечер. Правда, девушка глядела дичком,
  но Председатель любил, когда сопротивляются.
     - Дровосеков ожидает в приемной, Александр Владиславович,- тихо ответил
  селектор.- Пригласить?
     - Давай, подружка,- согласился Треморов. Отпустив кнопку устройства, он
  не сдержал довольный смешок. Кажется, девушка действительно попалась
  стеснительная.
     Он поудобнее устроился в кресле и сунул в рот сигарету. Его лицо
  приняло нагловато-скучающее выражение, каковое и должно, по мнению
  Дуболома, означать физическое и моральное превосходство над собеседником.
     В отличие от Шварцмана, который предпочитал сначала осторожно
  заглядывать в дверь, Дуболом обычно самоуверенно входил в широко
  распахнутую дверь, даже не удосуживаясь ее придержать, за что и получал
  нередко дополнительное ускорение от мощной дверной пружины. Впрочем, в
  кабинете его уверенность обычно несколько тушевалась- хозяин не любил даже
  минимальной демонстрации независимости. Вот и сейчас, неласково
  подпихнутый тяжелой дверью, Дровосеков, которого за глаза- а Треморов и в
  глаза- называли не иначе как Дуболомом за фантастические упрямство и
  агрессивность, вылетел на середину кабинета и остановился там, растерянно
  озираясь по сторонам.
     - А, пришел, голубчик,- насмешливо встретил его Треморов.- Ну как,
  много дров наломал за сегодня?- Пожалев растерянно хлопающего глазами
  директора Общественных Дел, ткнул пальцем в гостевое кресло.- Садись,
  гостем будешь.
     Несколько оправившись от первоначальной растерянности, Дуболом
  плюхнулся в указанное начальством кресло, прижимая к себе обтянутый
  выделанной носорожьей кожей дипломат, с которым редко расставался.
  Официально он носил в нем документы, но Треморов подозревал, что под слоем
  циркуляров и распоряжений там хранится парочка толстых глянцевых журналов
  со знойными сахарскими красотками на обложке. Да и под обложкой - тоже.
     - Ну, что новенького?- лениво осведомился Треморов, в упор глядя на
  Дуболома.
     - Все просто отлично!- встрепенулся тот.- Планы выполняются на сто
  десять процентов,- ударение он сделал, разумеется, на первый слог,- в
  Старосунженске танковый завод на днях пускаем, на посевную вот уже
  бензин...
     - Я тебя не про то спрашиваю,- так же лениво оборвал его Треморов.- Что
  с товаром?
     - А? Ах, с товаром...- Дуболом захлопал глазами. Сейчас он выглядел как
  ненароком сбежавший из психушки олигофрен-переросток. Не один его
  конкурент, обманувшись Дуболомовой выразительной внешностью, недооценил
  его способности к хитросплетенным интригам, за что и поплатился карьерой-
  а один так и головой.- Здесь все в норме, шеф. Две партии порошка пришли
  сегодня из Халифата в Черноморск, одна на подходе к Зверинску. Мои ребята
  в Халифате договариваются еще о сотне килограмм травы. На наши счета в
  Намибийском Национальном переведено триста тысяч. Вот...
     - Как сейчас везут порошок по Ростании? Я имею в виду, чем прикрывают?-
  Треморов не скрывал удовлетворения на своем лице.
     - В нефти, шеф,- Дуболом расплылся в довольной улыбке, явно довольный
  своей изобретательностью.- Там, под Зверинском, в болотах, небольшое
  месторождение есть, так что мы запаиваем его в пластик и топим в
  цистернах. До Каменного Пояса он в нефти и едет, а на подходах к заводам
  мы его аккуратненько вытаскиваем и гоним дальше как лекарственное сырье.
  Два дня от границы до столицы,- Дуболом хихикнул над своим каламбуром, но,
  увидев, что шеф не отреагировал, сделал постную физиономию.- В общем, все
  путем, шеф!
     Треморов задумчиво побарабанил пальцами по столу.
     - Проблемы есть?- От его какого-то выжидающего взгляда Дуболому
  внезапно стало нехорошо.
     - Проблемы?- удивился он.- Нет проблем. Какие тут могут быть проблемы?-
  Он лихорадочно перебирал в память события последних дней.- Не, никаких
  проблем, шеф, точно вам говорю!..
     - А таможня?- вкрадчиво поинтересовался Треморов?- Кто завалил нам ту
  партию, выяснил? Времени уже ох как много прошло.
     - Н-нет, шеф,- Дровосекову внезапно стало нехорошо. Если честно, то он
  уже давно забыл про тот провал- спустили на тормозах, и ладно. Двадцать
  килограмм товара- невелика потеря. Но шеф мог и обидеться за такую
  забывчивость, поэтому приходилось изворачиваться.- Не выяснил, шеф. Тут
  как-то странно все происходит, шеф, за какую ниточку не потянешь, она
  сразу обрывается, шеф...
     - Ты мне не шефкай,- резко оборвал его Председатель.- За что ты тянул,
  за какие ниточки? Я так думаю, что мозги ты мне тут пудришь, и не за
  ниточки ты тянул все это время, а за свой... Ладно, рассказывай с начала,
  что делал, что вышло. Ну?
     Дуболом вытер рукавом взмокший лоб и попытался собраться с мыслями.
     - Ну, шеф, мои ребята прошлись по всем на таможне, кто был в курсе дела.
     Один, как оказалось, играл на сторону, на конкурентов... Ну, на этого,
  Красноглазого. Но это не он стукнул, это точно. Перед тем, как закатать в
  фундамент, с ним хорошо поговорили. Все остальные оказались в порядке, их
  не тронули... пока. Дальше. Мы попытались пойти с другого конца, с тех
  одэшников, что груз арестовывали. Ну, там никто ничего особенного не
  знает, все замыкается на следователя, который груз арестовывал. А самого
  следователя нигде нет, ушел в отпуск вскоре после дела и сгинул. Его свои
  уже в розыск объявили как без вести пропавшего.
     - Что за следак, кто такой, откуда взялся- выясняли?
     - Да, шеф, выясняли.- На этот раз Дровосеков вытер мокрый лоб не
  рукавом, а носовым платком из нагрудного кармана.- И тут все глухо как в
  танке. Я имею в виду, пацан он, институт недавно закончил, на той таможне
  первый месяц работал.
     Жены нет, родственники все померли, жил в общаге. В общем, не
  раскрутить его дальше, пока не найдем.- Директор Общественных Дел замолк.
     Треморов задумчиво смотрел на него, чуть слышно посвистывая сквозь зубы.
     - Что ты о Хранителях слышал?- наконец поинтересовался он.
     - О Хранителях?- явно удивился Дуболом.- Да ничего, сказки разные. Типа
  и штык их боится, и пуля, хоть и дура, не берет. После того, как они танки
  перед студентами остановили, про них много болтают. Полгорода по ним сразу
  крупными спецами стали, да кого ни ткни- все бормочут, что на улице
  слыхали... А что, есть что-то новенькое? Неужто Шварцик наш толстозадый
  раскопал что-то?
     - Есть, дружок, есть,- меланхолически покивал головой Треморов,- да
  только не очень-то много. Ты, значит, о них и не знаешь ничего?- Он
  хмыкнул.- Ну, ты меня разочаровал. В такие вещи надо зубами сходу
  вцепляться, и не выпускать, пока не выяснишь все, что надо. А ты ушами
  хлопаешь. Я тут на днях с одним побеседовал, точнее, мы со Шварциком, как
  ты его называешь, побеседовали. Ты что, и об этом не знаешь?- Треморов
  ехидно осклабился.- Н-да, работничек...- Он помолчал.- Ладно, на первый
  раз прощаю. Но чтобы в следующий раз в твоем крокодиловом чемодане лежало
  полное досье на все, что с ними связано. И чтобы на все мои вопросы у тебя
  прямо от зубов отскакивало. Понял?- Несколько секунд он насмешливо
  наблюдал за тем, как несчастный Дуболом всеми способами старается выразить
  свое понимание.- Вот,- Народный Председатель подтолкнул вперед по столу
  черную кожаную папку.- Здесь инструкции. Как связаться с Хранителями, о
  чем с ними говорить. Да не смотри ты на меня круглыми глазами,- неожиданно
  рассердился Треморов.- Это они ко мне пришли, не мы раскопали. Если бы они
  не захотели, хрен бы с ними связались. С такими-то работничками, как
  ты...- он нервно побарабанил пальцами по столу.- У Шварцмана все это есть,
  свои действия в обязательном порядке с ним согласовывать будешь. Пока...
  Да, кстати. Шварцман был у меня прямо перед тобой.- Дуболом выжидательно
  посмотрел на него, ожидая продолжения.- Так вот, совсем плох старик стал в
  последнее время. Нервишки пошаливают, здоровье уже не то... Боюсь, как бы
  не случилось с ним чего. Ты бы понаблюдал за ним тихохонько, ненавязчиво,
  а?
     - Разумеется, шеф,- медленно ответил Дровосеков.- Конечно, я
  понаблюдаю, раз такое несчастье у человека. Только приглядывать или...
  побеспокоиться, как бы чего не случилось, шеф?
     - Ну-ну, шустрый больно,- нахмурился Треморов.- Только понаблюдай.
  Пока. А там видно будет. Ладно, вот еще что. Есть в Северной Сахаре,
  неподалеку от Карфагена, городок такой, Цемерия называется. И живет в этом
  городке один человек, вроде как серьезный. Пошли-ка к нему кого-нибудь из
  своих ребят пообщаться, на предмет пробной партии товара. Зовут его...
     Волны с шелестом набегают на берег, прокатываясь по крупной гальке
  почти до самых ног человека, глядящего в даль лазурного под весенним
  солнцем моря. Еле слышно гудит скрывающийся за выступом берега теплоход,
  кричат над головой чайки, ветер несет в лицо соленые брызги, слегка
  отдающие йодом.
     - Тебе не кажется, что ситуация становится все более критической?-
  спрашивает человек у ветра.- Я боюсь, что мы не сможем дождаться выборов.
  Время утекает как вода между пальцами.
     - Мы не можем рисковать, ты же знаешь,- холодным нечеловеческим голосом
  отвечает ему ветер. Хотя нет, ветер не умеет говорить.- Риск
  неблагоприятного исхода выше при поспешных действиях, и ситуация крайне
  неустойчива. Умерь свое нетерпение, Хранитель. Еще рано.
     - Да, я понимаю,- говорит человек.- Десять жизней не перетягивают одну
  на весах Фатума, но как хочется спасти хоть кого-то из обреченных... Пусть
  даже мы спасем этот мир, но сколько людей умрет от наркотиков, которые
  провозит в страну эта сволочь!- Он качает головой.- Кажется, я
  действительно слишком долго был Хранителем. Пора бы мне и на пенсию...
     На сей раз ему никто не отвечает. Лишь бриз свистит в скалах и
  поднимает в воздух тучи брызг от прибоя. Да и что может сказать на это
  человеку машина, равнодушное создание человеческого разума?
     Или не равнодушное?
      
 10
    
 В дверь позвонили.
     Несмотря на хмурое и раннее воскресное утро, Владимир уже был на ногах.
     Наскоро позавтракав яйцом всмятку и бутербродом с вареной колбасой, он
  уселся за стол и положил перед собой недописанную накануне статью. Статья
  предназначалась для килиманджарского "Муэтаро". Журнал в последнее время
  стал пристально следить за состоянием дел в Ростании и довольно неплохо
  платил в твердой валюте за любой материал, который мог ему предоставить
  экономист уровня Куаро. Правда, каждая статья в конечном итоге
  заканчивалась увольнением с очередной дворничьей должности и регулярными
  визитами участкового инспектора-одэшника, вежливо осведомляющимся, нет ли
  у него проблем с трудоустройством и не надо ли обеспечить его, Владимира,
  постоянной работой, на которой у него не будет возможности нарушать
  трудовую дисциплину и потворствовать врагам Родины. Однажды один из
  инспекторов, временно замещающий заболевшего коллегу, даже попытался
  выполнить свою угрозу, заведя дело по статье о тунеядстве, но Владимир
  быстро нашел себе место вахтера в детской библиотеке и поимел небольшую,
  но содержательную беседу с ретивым одэшником, в котором намекнул, что
  отдать под суд писателя мирового масштаба означает мирового же масштаба
  скандал. Куаро, конечно, не был писателем мирового масштаба, но тот же
"Муэтаро" был известен своей скандальностью, когда кто-то пытался грубо
  обойтись с его корреспондентами. Да и сам номер журнала, в котором фамилия
  авторов и заголовки их творений дублировались вязью, произвел на
  замещающего инспектора неизгладимое впечатление. После этого дело как-то
  тихо скончалось с формулировкой "в связи с изменившимися обстоятельствам".
     В нынешней статье Владимир собирался проанализировать темпы роста
  народной экономики, а также некоторые положительные тенденции ее развития.
  Впрочем, отсутствие таковых не могла скрыть даже "Народная статистика",
  несмотря на откровенное завышение цифр и неприкрытую подтасовку фактов.
  Владимир усмехнулся, представив себе брызгающую от возмущения слюной
  физиономию своего бывшего начальника, в очередной раз распекаемого в
  вышних сферах Экономической Академии за недостаточно активный отпор,
  даваемый разным клеветническим элементам в лице, например, бывшего ученика
  и коллеги.
     Владимир нацелился ручкой на чистый лист бумаги.
     - А вот и наш папа сидит,- проворковал у него за спиной тихий голос
  Натальи.- Сидит и пишет на бумажке, весь день сидит и пишет.- Владимир
  через плечо улыбнулся жене, баюкающей на руках полусонно глазеющего на
  него трехлетнего сына. Спустя восемь лет после свадьбы он любил ее,
  пожалуй, даже больше, чем в первый день. Он влюбился в нее сходу, с
  первого взгляда, его поразили ее фигура, походка, манера разговаривать, то
  чувство такта, с которым она отбивалась от чересчур назойливых
  поклонников. Он, в общем, так и не понял, что нашла эта царица бала, эта
  прекраснейшая из всех девушек в хилом очкастом кандидате наук, месяцами
  носящем один и тот же свитер, но уже через неделю они оказались в одной
  постели, а через две- в загсе. Родители жениха и невесты неодобрительно
  качали головой по поводу подобной скоропоспешности, но не попытались
  остановить молодых, сойдясь на том, что пусть перебесятся, авось хуже не
  будет. В результате брак, которому предполагали развалиться через год,
  максимум через три (Владимир слышал даже, что кое-кто бился по этому
  поводу об заклад), за прошедшее время только окреп, хотя у Владимира была
  пара романов на стороне, да и у Натальи были, кажется, не до конца
  отвергнутые воздыхатели. Они молчаливо согласились с тем, что цепи их
  брака будут не столь жесткими, как этого хотелось бы истовым блюстителям
  домашнего очага. Поэтому ни он, ни она не обращали внимания на слухи,
  нет-нет да и долетавшие до их ушей.
     Владимир бросил ручку, встал из-за стола и подошел к Наталье, нежно
  приобняв ее и одновременно взяв сына себе на руки.
     - Доброе утро, Ната,- он поцеловал ее в губы,- как спалось? Ну, привет,
  богатырь ты наш,- обратился он к куксившемуся сыну.- Как жизнь молодая?
     - Спасибо, солнышко, просто отлично,- улыбнулась Наталья в ответ.- Наш
  толстяк этой ночью дрых просто как убитый, да и сейчас, кажется, еще не
  прочь вздремнуть.- Она взъерошила сыну волосы.
     В этот момент в дверь позвонили.
     - Я открою,- сказал Владимир жене, бережно передав ей обратно мальчика.
  Он аккуратно протиснулся мимо нее в узком коридорчике и подошел к двери.
     - Кто там?- слегка недовольным тоном спросил он, мысленно перебирая
  приятелей, которых нелегкая могла занести к нему в гости в это время.
     - Управление Общественных Дел!- заявили с лестничной клетки тоном, не
  допускающим возражений.- Откройте!
     Слегка удивленный Владимир накинул цепочку и приоткрыл дверь.
     - А удостоверение у вас есть?- поинтересовался он в образовавшуюся
  щель.- И ордер на обыск, если не возражаете...
     Цепочка лопнула от сильного пинка. Дверь протестующе хрустнула и
  распахнулась внутрь, сбив Владимира с ног и отбросив его к стене прихожей.
  В дверной проем вошли трое. Двое сразу по хозяйски прошли в комнаты,
  третий, видимо, главный, наклонился над Владимиром, сунув ему под нос
  какие-то красные корочки.
     - Вот тебе и ордер, и удостоверение. Ну-ка встать!- он рывком поднял
  полуоглушенного Владимира с пола. Из комнаты раздался вскрик Натальи.-
  Будешь дергаться- мы твою женушку разлюбезную... успокоим своими
  средствами. Понял?- Не дожидаясь ответа, он втолкнул Владимира в кабинет,
  он же по совместительству и гостиная. Наталья, забившись в дальний угол
  дивана и крепко прижав к себе ребенка, с ужасом смотрела на незваных
  гостей. Главный пихнул Владимира на стул.
     - Итак, гражданин хороший, чистосердечное признание облегчает вину,-
  заявил он.- Управление общественных дел располагает сведениями о том, что
  вы сотрудничаете с разведкой Сахары, за что и получаете от нее суммы в
  валюте в качестве оплаты вашей предательской деятельности. Так что вы, во
  первых, арестованы, а во вторых, вам предлагается добровольно сдать
  доказательства вашей вины в виде той самой валюты.- Один из пришедших,
  пристально рассматривающий книжные полки, неожиданно ухмыльнулся. Второй,
  прислонившийся к дверному косяку, казалось, никак не прореагировал на это
  заявление.
     Владимир непонимающе посмотрел на главаря, машинально вытерев струйку
  крови, вытекающей из рассеченной дверью скулы.
     - Какая валюта?- недоуменно спросил он.- Мы все переводы, как и
  положено, получаем в червонцах, из банка. И потом, предъявите ваш ордер,
  вы обязаны это сделать!- Он попытался привстать со стула, но главарь
  толкнул его обратно.
     - Сидеть!- прошипел он.- Я тебя еще раз спрашиваю, где валюта? Колись,
  сука, живо, или...- Он кивнул на Наталью, и тут же бандит от полок
  метнулся к ней, выдернул с дивана, схватив за волосы. В его руке блеснул
  нож.
     - Ну, так где бабки держишь?- Неожиданно главарь широко улыбнулся.-
  Слушай, ты человек умный, статейки вон пописываешь, и платят тебе за них
  неплохо. Ты ведь не хочешь, чтобы из-за каких-то денег твоя женушка
  разлюбезная всю жизнь оставшуюся с порченной мордой проходила, а? И нам
  лишнего творить не хочется, если что, одно дело- за грабеж сесть, и совсем
  другое- вышак за тяжкие телесные поймать. Давай, ты нам пальцем в нужное
  место ткнешь, и через минуту нас уже здесь не будет, и все целы останутся.
  И за фингал ты нас прости, работа у нас такая,- он улыбнулся еще шире, и
  неожиданно Владимир почувствовал к нему даже некоторое доверие.- Ну, не
  томи!- Наталья смотрела на него широко раскрытыми глазами.
     - Наташа! Ау, Наташенька!- неожиданно ворвался дребезжащий старческий
  голос.- У вас тут все в порядке?- В дверях возникла бабка в теплой
  шерстяной кофте, в опорках из старых валенок, кутающаяся в платок.
  Соседка, тетя Зина, которую Владимир недолюбливал за излишнюю настырность
  и тягу к нравоучениям на лестничной клетке.- Я тут мимо шла, глядь, а у
  вас дверь...- Она осеклась, увидев нож у лица Натальи, все еще прижимающей
  к груди ребенка. Бандит, стоящий у двери, прыгнул к старухе и с силой
  рванул за плечо внутрь квартиры. В этот же момент Владимир, как брошенный
  невидимой пружиной, с силой пихнул главаря в сторону и рванулся к жене. Но
  грабитель с ножом с грацией кошки развернулся к нему и как будто играючи
  ударил лезвием снизу вверх, в левую часть живота. Нож с едва слышным
  хрустом вошел в тело, и изо рта Владимира выплеснулась струйка крови. Он
  упал на колени, прижав руки к животу, его глаза медленно стекленели.
     - Вова...- растерянно проговорила Наталья, качнувшись вперед, и главарь
  с силой ударил ее в лицо кулаком. Женщину отбросило назад. От удара она
  потеряла сознание и, падая навзничь, выпустила из рук мальчика.
     - Уходим, живо,- главарь нецензурно выругался. Он первым выскочил в
  дверь и бросился вниз по лестнице.- Ты, козел,- на ходу бросил он убийце,-
  какого хрена ты его завалил? Ясно же было сказано- попугать, чтобы в штаны
  наложил, не больше, взять что найдем, и испариться! Ну, с тобой мы
  разберемся на хате.- Они выскочили из подъезда во двор, в этот момент
  озаренный шальным лучом утреннего солнца, пробившимся из-за туч. Из двора
  было два выхода-арки, одна вела в соседний двор-тупик, вторая же выходила
  на оживленную и многолюдную улицу. Туда и бросились бандиты, провожаемые
  недоуменными взглядами бабушек, несмотря на ранний час сидящих на
  скамеечках у подъездов. Но, когда до арки осталось всего несколько метров,
  оттуда раздался вой полицейской сирены.
     Ошеломленные бандиты остановились как вкопанные. Из-под арки медленно
  выдвигалась вперед странной формы машина. На ее крыше не было ничего,
  похожего на обычные мигалки, но, тем не менее, там взад-вперед пробегали
  слепящие разноцветные блики. Стекла машины были непрозрачные, серые, под
  цвет корпуса, почти не отличаясь от него, а по бокам корпуса медленно
  выдвигались бугристые выступы.
     - Какого...- ошарашено произнес главарь. Больше он ничего не успел
  сказать, потому что из бугров по бокам машины вырвались почти невидимые
  даже в этом пыльном воздухе лучи лазерных импульсаторов, располосовав тела
  преступников на части. Рука с пистолетом, который один из бандитов начал
  выхватывать из кармана, услышав сирену, по траектории, заданной своим
  бывшим хозяином, медленно вращаясь в воздухе, отлетела на несколько метров
  в сторону, прямо к ногам старушек. Одна из них истошно завопила. Лучи,
  пройдя сквозь тела людей, прочертили глубокие узкие щели в стене дома
  напротив.
     Раскроенные на части, трупы бандитов глухо ударились об асфальт.
  Страшная машина погасила огни на крыше, выключила сирену. Оружие медленно,
  как бы нехотя втянулось вглубь корпуса. Из кабины на асфальт неторопливо
  шагнул человек в приличном сером костюме. Он подошел к груде мяса в лужах
  крови, к тому, что еще минуту назад было живыми людьми, и какое-то время
  молча смотрел на них. Затем он перевел взгляд на невольных зрителей этой
  ужасной сцены, и было в нем что-то такое, что заставило бабушек
  перекреститься.
     - Я- Хранитель,- ровным голосом сказал человек. Он поднес правую руку к
  левому плечу, и над ним засветилась медленно вращающаяся сине-желтая
  сфера.- Только что в квартире семьдесят три эти люди убили Владимира Куаро
  и его сына.
     Его жена и соседка в бессознательном состоянии. Пожалуйста, вызовите
  полицию и скорую помощь.
     Человек сел в свою машину. Она развернулась вокруг своей оси и
  неторопливо выплыла на улицу.
     Наталья медленно приходила в себя. Открыв глаза, она увидела мужа,
  лежащего на спине и смотрящего в потолок невидящими глазами. Вокруг него
  на полу расплылась небольшая кровяная лужица. В дальнем углу, постанывая,
  ворочалась тетя Зина. В странном отупении, чуть повернув голову, она
  увидела ребенка, лежащего около батареи центрального отопления. Его
  головка была неестественно вывернута, на затылке виднелась глубокая
  вмятина. Железное ребро батареи было выпачкано красным, и красная струйка
  крови стекала из уха мальчика.
     Тогда Наталья закричала.
                                       Часть вторая.
  
                                  Шквал.
      
    11
    
   В начале июня председатель сельскотоварного производства "Светлый путь"
  подарил на день рождения пятнадцатилетнему сыну одноствольный дробовичок.
     Председатель испытывал ностальгические чувства по собственному детству,
  когда дед обучал его охотиться на зайцев. Он до сих пор держал на полке в
  шкафу уже изрядно побитое молью чучело одного из этих несчастных животных,
  убитого в те славные (для председателя, не зайца) времена.
     На следующий день сын председателя хвастался своей новой игрушкой перед
  ватагой друзей, онемевших от черной зависти. Уже почти по летнему теплое
  солнце сверкало на хромированных накладках ложа, пуская зайчиков далеко
  окрест. Паренек наслаждался своей новой и почти взрослой ролью
  вооруженного предводителя отряда, готового идти за ним в огонь и воду.
  Разумеется, серьезная репутация требовала подтверждения серьезным делом:
  как минимум подстреленным тигром или- за неимением таковых в местных лесах
  - медведем.
     Компания подростков целый день блуждала по окрестным рощицам и болотам
  в надежде к вечеру украсить свою тайную штаб-квартиру на народном сеновале
  рядом с коровником новым меховым ковром, снятым с такого большого, но, по
  слухам, трусливого животного. По счастью для них, ни одного медведя они
  так и не нашли.
     Гроза лесов давно не водилась в этой местности, о чем они благополучно
  не подозревали. Они не нашли также ни одного волка, лисицы или даже
  захудалого зайца, поскольку все окрестное зверье разбегалось в стороны,
  перепуганное ребячьим гвалтом, задолго до того, как оказывалось в зоне
  видимости. К концу дня промокшие и злые охотники угрюмо возвращались домой
  по железнодорожным шпалам.
     Именинник, чувствуя, что его репутация становится такой же подмоченной,
  как и штанины, решил продемонстрировать класс стрельбы из своей
  огнестрельной игрушки, чтобы хотя бы так убедить других в своем
  превосходстве. Единственной достойной целью, попавшейся ему на глаза,
  оказался старый семафор, подмигивающий зеленым глазом. Спустя несколько
  секунд в его направлении вылетела струя пороховых газов, перемешанная с
  дробью-мелкашкой.
     До этого горе-стрелок имел дело лишь с пневматической винтовкой в тире
  около вокзала - в областном городе, где однажды побывал с отцом. Он не
  подозревал, что огнестрельное оружие при выстреле ведет себя куда
  недружелюбнее пневматического. Поэтому отдача от выстрела подбросила вверх
  ствол ружья, и заряд по большей части ушел в молоко. Однако несколько
  стальных дробинок все-таки попали по злополучному устройству, вдребезги
  разбив красное сигнальное стекло вместе с расположенной под ней галогенной
  лампой. По невероятному стечению обстоятельств одна из дробинок попала
  точно в щель на кожухе семафора и, срикошетив пару раз от внутренних
  частей и повредив электронику, намертво заклинила переключающий механизм.
     Перепуганные видимыми последствиями выстрела- несколько осколков стекла
  свалилось им на головы- ребята брызнули в разные стороны. Чуть позже все,
  за исключением стрелка, благополучно добрались домой. Один из них на
  злополучной прогулке простудился и неделю лежал в постели с обильным
  насморком. Сын же председателя, напуганный сильнее всех, поскольку наконец
  осознал не самый лучший выбор мишени и возможные последствия для мягких
  частей тела со стороны папашиного ремня, еще долго блуждал по лесу. Он не
  решался вернуться домой, где, он подозревал, его уже ждал усиленный наряд
  полиции вкупе со сторожевыми собаками. В конце концов он оступился и упал
  в затянутую ряской бочажину.
     Счастливо подвернувшаяся ветка позволила подростку выбраться на берег,
  но ружье осталось где-то на дне озерка. Спустя некоторое время он, мокрый
  и несчастный, наконец решился вернуться домой, где и был порот отцом за
  утерю дорогого подарка.
     Ранним утром следующего дня тяжелый товарный состав, груженый зерном
  для закромов Первого городского хлебозавода, следовал по той самой ветке в
  направлении станции Сортировочная-2. В это время по другой линии к станции
  приближался скорый поезд Мокола-Каменный Пояс. Автоматизированная система
  управления движением выдала на семафор •1472 приказ переключиться в
  состояние "Закрыто", что и было зафиксировано дежурным диспетчером.
  Застрявшая дробинка удержала контакт реле и не позволила не только дать
  ток на красную- уже разбитую- лампу, но и отключить зеленую. Поврежденная
  электронная схема, проверив напряжение и силу тока в цепи, подающей ток на
  лампу, сделала вывод о том, что переключение произошло корректно, о чем и
  отрапортовала диспетчерской машине станции. В кабинете диспетчера на
  большой карте прилегающих к станции путей семафор, к которому шел грузовой
  состав, отобразился красным цветом.
     Одновременно на пульте управления грузовоза замигала красная лампочка,
  требуя сбросить скорость и остановиться перед запрещающим сигналом.
     День обещал быть хорошим, и поднимающееся солнце било машинисту прямо в
  глаза. Поэтому он не заметил разбитого красного стекла семафора, хотя
  довольно отчетливо разглядел горящий зеленый сигнал. Успокоенный, он
  продолжил обсуждать с помощником животрепещущую тему: в каких магазинах
  вероятнее всего достать колбасу и сахар. В последнее время эти, да и
  многие другие продукты, стали периодически исчезать с прилавков. В
  некоторых городах их даже иногда продавали только по предъявлению паспорта
  с местной пропиской. Однако в продуктовом ларьке депо, где парковался
  грузовоз, и рядом с которым жил машинист, колбасы в продаже не было уже не
  первый год. Поэтому ее приходилось всеми правдами и неправдами доставать в
  городах, куда он гонял составы.
     Увлеченные обсуждением животрепещущей темы, ни машинист, ни его
  помощник не обратили внимания на мигающий огонек на пульте. Пару лет
  назад, когда началась решительная борьба за экономию народных средств,
  связанный с ним зуммер был исключен из электрической схемы, а
  конструкторам начальство устроило головомойку за неразумный расход
  комплектующих. КБ уже почти победило в конкурсе экономичных конструкций,
  так что его начальство готово было спускать с подчиненных умников шкуру за
  каждый лишний проводок.
     Этот грузовоз был из новых.
     Состав с зерном не отреагировал на сигнал остановки и продолжил
  движение в сторону стрелки. По старости лет датчики давления на большом
  участке этого пути вышли из строя, так что нарушение приказа не было
  своевременно обнаружено. Когда машинист заметил пересекающий стрелку
  пассажирский поезд, было уже поздно.
     Сверхтяжелая махина грузового состава требовала для остановки минимум
  пары сотен метров. Такого запаса у него не было.
     Грузовой состав врезался в середину пассажирского. Его часть, успевшая
  миновать стрелку, почти не пострадала. Сцепка между протараненным и
  предыдущим вагоном порвалась сразу. Но вторая часть пассажирского состава,
  по инерции двигаясь вперед, сталкивалась с напирающими вагонами с зерном.
  Перемешанные в одной кошмарной куче, стекло, пшеница, человеческая плоть,
  сталь, дерево и кровь обрушились под крутой откос в болото, еще хранящее
  воды весеннего разлива.
     Погибшие составы с зерном и людьми полностью разрушили железнодорожные
  пути и сильно повредили насыпи на протяжении нескольких десятков метров,
  надолго парализовав движение по участку. К несчастью, в это время на
  параллельных ветках проводились плановые ремонтные работы, и пустить по
  ним поезда в обход места аварии не представлялось возможным в течение
  нескольких суток. Миллионный областной центр оказался почти полностью
  отрезанным от своей продовольственной базы. В результате уже на следующий
  день по городу выстроились панические очереди за продуктами питания. Люди
  бросали рабочие места, чтобы купить хоть что-нибудь, около магазинов
  толпились многотысячные толпы. Некоторых задавили, кто-то умер в давке от
  разрыва сердца, все чаще недовольные выкрики адресовались городскому
  руководству - и даже еще выше. Через два дня в городских магазинах исчезли
  все продукты, кроме хлеба. Еще через день кончился хлеб.
     Толпа у Центрального Универмага, в которой впоследствии по видеозаписям
  телекамер Общественных Дел насчитали около семи тысяч человек, услышав
  известие о том, что хлеб кончается, заревела как медведь, раздраженный
  капканом на лисицу. Зазвенела разбитая камнем витрина. Полицейский из
  оцепления, озлобленный не меньше, чем очередь, с размаху ударил виноватого
  дубинкой. На него бросилось сразу семеро. Через полминуты оцепление было
  смято, и толпа начала громить магазин. Вскоре погромы перекинулись на всю
  прилегающую местность. Почти мгновенно толпа увеличилась вдвое, затем
  вчетверо. За короткое время были разгромлены управа Наместника Народного
  Председателя, зал заседаний Комитета Народного Самоуправления, областное
  полицейское управление и здание Службы Общественных Дел. Группа
  разъяренных женщин растерзала Наместника, пытавшегося скрыться через
  черный ход. Городом завладел хаос.
     Еще через сутки в город вошли внутренние войска с приданной им тяжелой
  бронетехникой, переброшенные транспортными вертолетами. Через два дня
  беспорядки были подавлены. Число жертв среди бунтовщиков, по заявлению
  официальных источников, не превысило двухсот человек. В целях недопущения
  распространения ложных слухов крематории работали только по ночам. Со всех
  их сотрудников была взята подписка о неразглашении.
     Почти немедленно Народный Председатель ввел в стране чрезвычайное
  положение.
     12
    
 - ...а еще, знающие люди говорят, они все на шее звездочку кверх ногами
  носят. Это штобы шайтану поклоняться так, значит. Шайтан им свою силу дал,
  вот они и должны его ублажать как могут, а не то отберет он свою силу
  взад, они и останутся ни с чем.
     Шушукающиеся бабушки на скамейке у подъезда притихли и неприязненно
  посмотрели на вылезающего из машины Олега. До того, как его стала
  привозить домой персональный лимузин, эти самые старушки охотно
  здоровались с ним, и даже пытались обсуждать тонкости международной
  политики в лице злостной нарушительницы всяческих пактов Сахары. Но после
  введения чрезвычайки Олег все сильнее стал чувствовать трещину, возникшую
  между ним и соседями по подъезду. В последнее время они даже перестали с
  ним здороваться. Ну что же, тебя, дурака, предупреждали, грустно покачал
  про себя головой Олег. Переехать тебе предлагали, заботились. Привычка,
  конечно, вторая натура, но и к жизни надо прислушиваться.
     Ладно, завтра пойду к управделами, как там бишь его... Бронированная
  дверь недовольно хрипнула хронически несмазываемымы засовами. Охранник за
  спиной Олега педантично защелкивал все замки, пиликая собачками.
  Напоследок он активировал сигнализацию и неслышно растворился в районе
  своего боевого наблюдательного поста на кухне.
     Ну хоть какие-то преимущества у поста замминистра есть, ухмыльнулся про
  себя Олег, расшнуровывая ботинки. Первый замминистр строительства- не ахти
  что, конечно, но, по крайней мере, дверь за тобой закроют, и хулигану в
  глаз дадут.
     Буде таковой сыщется, сумасшедший. И зачем их ко мне приставили? От
  разъяренной толпы один телохранитель не спасет, а отдельные злостные
  злоумышленники давно повывелись. Хранители повывели, чтобы быть точным. О
  чокнутого же хулигана и пээс охранит. Ах да, они же не знают о пээсе...
     - Добрый день, Олег Захарович,- негромко поприветствовала его сидящая в
  кресле фигура.- Ничего, что я не встаю?- Фигура немного виновато
  улыбнулась.- Несколько суток не спал, не поверите, ноги отваливаются.
     - Ну почему же не поверю,- сухо отозвался Олег.- Хранители, как
  известно, день и ночь стоят на страже народных интересов. Конвоируют их,
  так сказать, по мере своих сил и возможностей. Здравствуйте, Василий
  Петрович. Или вы опять сменили имя?
     - Нет, что вы,- отозвался Хранитель, поудобнее устраиваясь в кресле.-
  Частая смена имени- верный путь к шизофрении. Кстати, я, разумеется,
  извиняюсь за очередное нахальное вторжение в ваши апартаменты, но сами
  понимаете...
     - ...что люди не любят Хранителей, поэтому контакты официальных лиц с
  ними должны осуществляться по возможности негласно. Помню, как же.
  Инструктаж у нас проводится каждую неделю, и на склероз я пока не
  жалуюсь.- Олег наконец освободился от тугой, как удавка, портупеи
  бронежилета, и, скомкав, бросил его в дальний угол комнаты.- Одного я так
  и не понимаю- что вам стоит привить народу всемерную любовь к себе? При
  ваших-то возможностях это раз чихнуть.- Он громко чихнул.- Примерно вот
  так.- Олег с размаху плюхнулся на диван и выразительно посмотрел на
  собеседника.- С чем на этот раз пожаловали, э-э-э... Василий Петрович?
     - Насчет народной любви и неодобрения мы с вами, Олег Заха-а...-
  Собеседник Олега неожиданно широко зевнул.- Простите, не удержался. Так
  вот, насчет народной любви мы с вами уже говорили. И не один раз, как мне
  помнится. Мы вмешиваемся открыто только в крайнем случае, к коему
  негативное отношение народных масс к Хранителям не относится. Кстати, как
  мы должны влиять на ситуацию, может, подскажете? Что бы мы не делали в
  этом направлении, все не сработало или сработало не так как надо. Возьмите
  ту же преступность. Все кричали о том, что бандитов надо публично на
  столбах вешать, житья от них не стало. Пришли мы и публично, как и
  требовали, располосовали на кусочки пару дюжин самых что ни на есть
  отъявленных головорезов. Результат вам известенбандитов стали жалеть и
  покрывать, нас- ненавидеть и бояться. В результате преступность потихоньку
  растет, и единственный выход из этой ситуации- расстрел на месте
  пособников вместе с укрываемыми. В общем, всеобщий террор, и тому
  подобное. А это уже не наши методы, ну, вы меня понимаете...- Хранитель
  замолчал.- О чем это мы? Да, по поводу моего визита...
     - Да, по поводу вашего визита,- немного язвительно откликнулся Олег.-
  Ни за что не поверю, что такой занятой человек, как вы, просто зашел на
  огонек, на чашку чая. Кстати, может, чая хотите? А то охрана моя от скуки
  изнывает, так пусть хоть кухонными делами поразвеется. Блин, навязали
  дармоедов на мою голову...
     - Спасибо, Олег Захарович,- серьезно кивнул головой Хранитель,- от чая
  я не откажусь. А лучше попросите заварить кофе. С лимоном. И коньячку
  немного, а то искусственные стимуляторы на меня уже не действуют.- Он
  терпеливо дождался, когда Олег вернулся из кухни.- А насчет охраны вы зря
  так волнуетесь. Недавно эти дармоеды, как вы их называете, ликвидировали
  на крыше снайпера. Хорошая винтовка у него была, "Стампер", прицел
  оптический, тридцатикратный, пули кумулятивные, ядом для надежности
  смазанные. Засел он, что характерно, как раз напротив ваших окон. Нет,
  нет,- он торопливо поднял руки, увидев удивленное лицо Олега,- я не хочу
  сказать, что тот стрелок сидел именно по вашу душу. Там неподалеку,
  например, помещения Директората Общественных Дел располагаются. И личный
  кабинет горячо любимого всеми господина Дровосекова Петра Казгановича, к
  которому так по дружески относится небезызвестный вам начальник канцелярии
  Народного Председателя...- Он сделал многозначительную паузу.- Впрочем, не
  суть.
     Браслет наш вы до сих пор носите, и правильно делаете, что свою охрану
  о нем в известность не поставили. Береженого, как известно, штык не берет.
  А зашел я к вам сегодня просто мимоходом. Передышка небольшая выдалась, я
  и решил между делом заскочить, кофе попить, и совет хороший дать.
     - Совет...- скривился Олег, как будто в его чашку кофе выжали лимон
  целиком.- Говорите уж прямо- цэу. Ценное указание, оно же приказ в
  ненавязчивой форме. Можно подумать, кто-то ваших советов может не
  послушаться. Ну, что надо?
     - Какой-то вы раздраженный, Олег Захарович,- покачал головой
  Хранитель.- Наши советы выполняются потому, что это в ваших же интересах.
  Ну да, это и в наших интересах тоже, ну да вам-то что? Когда вы вышибаете
  с высокого поста вымогателя и взяточника, какое вам дело до того, что мы с
  этого имеем? Да и не выигрываем мы от этого ничего по большому счету.
  Вот,- он достал из кармана пиджака небольшой плотный конверт и бросил его
  на журнальный столик.- Здесь материалы, позволяющие подвести под долгий
  отдых в оздоровительных поселениях вашего секретаря по капстроительству.
  Он сбывает налево цемент и все такое, но это мелочи, а вот контрабанда
  наркотиков- это уже серьезнее.
     - И что мне с этим делать?- Олег брезгливо посмотрел на конверт.- Пойти
  и дать ему в морду? Или охранника своего послать?
     - Ну зачем же так сразу в морду?- ухмыльнулся его собеседник.- Просто
  передайте материалы в контору Шварцмана, там лучше знают, что с ними
  сделать.
     Да, собственно, мы их уже предупредили, они в курсе. От вас требуется
  только подписать приказ об увольнении, а дальше- не ваша забота. Только
  кого на его место поставите? Об этом уже сейчас думать надо.
     - Да ладно вам меня за мальчика держать, Василий Петрович,- равнодушно
  отмахнулся от него Олег,- чтоб мне сейчас кофе подавиться, если вы уже об
  этом сами не подумали. В первый раз, что ли?- Он хлебнул из кружки изрядно
  остывший кофе, и тут же сильно закашлялся. Темная жидкость в кружке
  заколебалась и выплеснулась ему на колени. Придя в себя, Олег зло швырнул
  чашку на столик, забрызгав конверт с компроматом, и метнул огненный взгляд
  на Хранителя.- Что за дурацкие шуточки?
     - Ну, вы же сами сказали...- В глазах Хранителя плавали ехидные
  огоньки.- А подсознание- штука тонкая, иногда срабатывает независимо от
  воли. Видимо, не так сильно вы верите в нашу предусмотрительность, а?- Он
  негромко рассмеялся, и тут же осекся.- Извините, Олег Захарович, сам я
  дурак, и шутки у меня дурацкие, как вы верно подметили.- По комнате прошло
  чуть заметное дуновение ветра, кофейные пятна на костюме и столике
  медленно растаяли.- Разумеется, у нас есть свои рекомендации, но мы,
  разумеется, не настаиваем. В этот раз мы хотели бы порекомендовать вам
  некоего Бирона, Павла Оттовича, вы, кажется, знакомы...
     - Бегемота, что ли?- Тупо спросил Олег.- Ох, теперь вы меня простите,
  как-то неожиданно получилось. Насколько я знаю, Пашка вполне доволен своим
  местом, и переход на новую должность никаких выгод, кроме неприятностей,
  ему не сулит...
     - В последнее время у него начались трения с начальством,- пожал
  плечами Хранитель.- Вообще говоря, он потихоньку подыскивает другое место
  работы. Вот мы и подумали...
     - Скажите,- перебил его Олег, невинно хлопая ресницами,- а неприятности
  у него на какой почве начались? Случайно не на почве Хранителей?
     - Разве это имеет значение, Олег Захарович?- Хранитель печально покачал
  головой.- Мир- это клубок причин и следствий, и бессмысленно пытаться
  разделить их на хорошие и плохие, как вы пытаетесь сделать по молодости.
  Ладно, раз уж Павел- ваш друг, то отвечу: нет, неприятности у него не по
  нашей вине. Скорее уж, по вашей. Его начальник персонально вас сильно не
  любит, а заодно и всех ваших друзей. Ну, у меня, собственно, все. Я пойду,
  если вы не возражаете. Дела, знаете ли...
     - Василий Петрович, а можно вам вопрос задать?- Олег выжидательно
  посмотрел на собеседника.
     - Вопрос задать можно,- неожиданно сухо ответил тот.- Но ответ не
  гарантирую, сами знаете. Что вас интересует?
     - Скажите,- задумчиво произнес Олег,- почему вы так плотно меня
  опекаете? Я имею в виду, вы, Хранители. Просто потому, что у меня нет
  никаких связей, и мной можно манипулировать, как марионеткой? Потому, что
  я понимаю, что без вас меня сотоварищи по работе с кашей съедят? Потому,
  что мне можно задурить голову громкими словами про долг перед людьми,
  перед обществом? Почему вы не используете для своих целей других? Ведь так
  просто накопать компромат на какого-нибудь разъевшегося на ворованных
  харчах чиновника и крутить им как захотите... Почему я?- Последние слова
  он почти выкрикнул. Он вцепился в подлокотники кресла так, что кожа под
  его пальцами жалобно запищала, почти с ненавистью взглянул на собеседника.
     - Олег Захарович,- медленно произнес тот,- мы предполагали, что рано
  или поздно у вас возникнет такой вопрос. К сожалению, это случилось скорее
  рано, чем поздно, и я не могу вам на него ответить. Пока я могу лишь
  заметить, что вы не совсем правильно воспринимаете наши действия. Если вы
  посмотрите на итоги полугода своей работы на новом посту, то увидите, что
  наиболее непримиримо настроенные сотрудники были удалены из аппарата и
  замещены лояльными специалистами. Ваши возможности по ведению
  самостоятельной игры заметно увеличились, чем вы и пользуетесь в свое
  удовольствие. Вы быстро набираетесь опыта в области оперативного
  управления людьми и ресурсами. Я бы сказал, что ваши предположения о
  марионетках несправедливы. Мы оказываем вам определенную...
     ладно, существенную поддержку, но не с целью сделать вас своей куклой.
  Скорее, мы просто помогаем вам побыстрее встать на ноги.- Он встал и
  прошелся по комнате.- Что касается того, почему мы поддерживаем именно
  вас... Ну, скажем нравитесь вы нашему руководству. Да не смотрите вы на
  меня так,- неожиданно расхохотался Хранитель.- Скажу по секрету, в нашем
  штабе половина генераловженщины, а вас уродом никак не назовешь. Да если
  бы не ограничения по работе, парочка из них уже бы к вам активно клеилась!
  Красивые, между прочим, девушки, завидую я вам. А если серьезно,-
  Хранитель снова помрачнел, - то могу тонко намекнуть. Для поддержания
  боевого духа, так сказать. Очередные президентские выборы отложены на
  неопределенный срок, спору нет. Но отложены- не означает отменены
  навсегда. А новому президенту могут понадобиться честные и умелые кадры.
  Ну ладно, мне пора.
     Силуэт Хранителя растаял в неяркой фиолетовой вспышке, оставив Олега в
  одиночестве ошеломленно потирать лоб. Новый президент? Ну-ну... Интересно,
  а Треморов в курсе насчет планов Хранителей? Интересная, однако, каша
  заварилась...
     * * *
   - Робин, как дела с планом? Пожалуйста, только общую оценку, голова
  трещит...
     - Даю общую справку по проекту 10-243-18 "Паразит". Внедрение
  Хранителей в государственный аппарат практически завершено. Система сбора
  информации контролируется полностью. Система принятия решений
  контролируется полностью.
     Система реализации принятых решений и обратной связи контролируется
  примерно на три четверти. Изоляция или подмена Народного Председателя
  возможна в любой момент после решения Совета. Закладки в продовольственную
  подсистему реализованы полностью. Закладки в транспортную подсистему
  реализованы полностью. Остальные подсистемы народного хозяйства
  контролируются не до конца, но могут быть парализованы в любой момент. По
  запросу Совета проводятся следующие исследования...
     - Достаточно. Спасибо, Робин, но меня интересуют наши с тобой планы.
     - Оценка необходимости выполнения плана "Троя" находится на уровне
  семидесяти восьми процентов. Оценка вероятности успеха не превышает сорока
  процентов. Обращаю внимание на чрезмерно низкую вероятность данного
  параметра.
     Это может быть связано...
     - Стоп. Спасибо, Робин, но мне хочется себя проверить. Лучше я расскажу
  тебе, в чем главная причина падения вероятности, а ты скажешь, прав я или
  нет.
     Итак, эмоциональное состояние Шварцмана в настоящий момент неустойчиво.
  Хотя его стратегические цели в общем находятся в соответствии с тем, чего
  хотим мы...
     точнее, намекаем, что хотим... налицо внутренний конфликт. Он
  разрывается между стереотипным поведением, выработанным самостоятельно, и
  тем, что мы заставляем его делать под жестким давлением. Плюс Треморов на
  него бочку катит за наркотики, левую нефть и прочее. Это может привести
  либо к тяжелому эмоциональному срыву, либо к формированию супреконф...
  извини, язык путается...
     суперконформистских установок, что в равной степени смертельно для
  плана. Я правильно говорю?
     - Похоже на правду. Продолжай.
     - Ага. Пожалуй, необходимо сбросить у него излишек эмоций, а излишек
  энергии направить в нужном направлении. Подключи тактический модуль,
  пожалуйста... уже? Ты, никак, мысли читать научился?
     - С кем поведешься, Джао...
     - Еще и льстишь безбожно. О чем мы? Угм, возможна одномоментная шоковая
  нагрузка с параметрами Тиабо... О чем он мечтал в детстве, не в курсе,
  случайно?
      
 13
    
 Очередь глухо волновалась. От головы к хвосту то и дело передавались
  противоречащие друг другу слухи. В последний раз грузчик в белом халате,
  лениво выглянув из-за зарешеченной двери, крикнул, что "Карацам"
  кончается, а "Гречишной" осталось десять ящиков. Поскольку за несколько
  минут до того грузчик- правда, другой- говорил ровно противоположное,
  толпа взвыла. Кто-то принялся стучать по дверной решетке невесть где
  подобранным обрезком железной трубы. Сержант патруля одэшников свирепо
  ткнул одного из солдат в бок и яростно махнул рукой в сторону источника
  звука. Солдат пожал плечами и нехотя полез в толпу. Толпа не желала
  обращать на него внимания, и солдат, вяло попытавшись протиснуться между
  сдавленными телами, отошел обратно к сержанту. Судя по мимике, сержант
  сказал что-то энергичное, но настаивать на выполнение приказа не стал.
  Между тем около решетки возникла небольшая свара, видимая по внезапно
  возникшим завихрениям в монолитной до сего момента толпе, и стук
  прекратился.
     Плохо выбритый мужичок рядом с Михасем сплюнул в сторону, едва не попав
  на ногу стоящему впереди амбалистому парню с огромным животом, обтянутым
  сетчатой майкой. Амбалистый отсутствующе глянул на мужичка и вновь
  устремил меланхоличный взгляд в сторону заветной двери, до которой
  оставалось еще человек пятьдесят.
     - Издеваются над народом почем зря!- прошепелявил мужичок то ли в
  пространство, то ли смотрящему в его сторону Михасю.- Сами, небось, водяру
  в спецпайке получают, и не эту дрянь, а какое-нибудь маронго сахарское.-
  От него ощутимо несло перегаром, покрасневшие глаза болезненно помаргивали
  на ярком солнечном свету.- А то, что у народа с утра душа горит- им...-
  Мужичонка виртуозно выматерился, помянув бога суфийского, бога
  мусульманского, бога христианского, дьявола (только суфийского), всех
  ангелов небесных (мансийских), чертей подземных, водяных и лесных, а также
  покойную бабушку Народного Председателя.
     Михась зло и одновременно уважительно посмотрел в сторону раздражавшего
  его алконавта и отвернулся. Раздражало его в этой толпе все- дурацкая
  толкучка, в которой ему уже отдавили ноги, но ни на йоту не ускорившая
  движение к прилавку, ругань со всех сторон, индифферентное лицо толстой
  продавщицы-кассирши, изредка мелькающее через стекло, слишком яркое для
  осени солнце, патрули, прогуливающиеся в отдалении от толпы, но
  многозначительно поглядывающие в ее сторону и поигрывающие
  электродубинками. Он сильно пихнул в бок еще одного рьяно пытающегося
  пробиться вперед любителя спиртного и попытался приподняться над толпой на
  цыпочках, чтобы глотнуть свежего воздуха.
     Внутри винного отдела начал нарастать глухой шум, похожий на бурчание
  чайника перед кипением. Сосед Михася, прислушиваясь, жадно вытянул вперед
  голову.
     - Как кончилась?- внезапно завопил он тонким голосом.- Врешь, есть еще
  у них! Да я их, б...! Под прилавком пусть посмотрят, под прилавком!
     Теперь уже вся толпа ревела, кричала, ругалась. Три сотни жестоко
  обманутых любителей "Гречишной" на разные лады выражали свое возмущение,
  предлагали пошукать под прилавком, или просто жаловались на судьбу.
  Сержант Общественных Дел энергично замахал руками, и патрули медленно,
  словно нехотя, двинулись к очереди.
     Михась стал торопливо протискиваться к краю толпы. Но сделать это
  сейчас было не легче, чем перед тем пробиться к прилавку. Возмущенные люди
  размахивали в воздухе кулаками, неподалеку вспыхнула потасовка. Кто-то
  запустил в приблизившегося солдата пустой бутылкой из-под пива. Бутылка
  ударила солдата по каске, и тот, обозлившись, ткнул перед собой
  электродубинкой, не разбирая правых и виноватых.
     Загудело, запахло паленым, кто-то заревел, как бык на бойне. "Ой,
  убили, гады, штож вы делаете-то!"- заголосил кто-то в той стороне женским
  голосом.
     Толпа заревела и бросилась врассыпную.
     Михася закрутило в человеческом водовороте, он уже не видел, куда его
  несет, все его силы были направлены только на то, чтобы удержаться на
  ногах.
     Пару раз его ударило о стену, невдалеке проплыла голова сержанта с
  яростно оскаленными зубами, его каска сбилась набок, а в воздетой к небе
  руке жалко мотался обломок дубинки. Вдалеке, быстро приближаясь, выли
  сирены. Наконец Михась отчаянным напряжением сил выдрался из потока и
  прижался к стене в небольшом закоулке, загроможденном пустыми картонными
  ящиками и всяческим мусором.
     Пока он пытался отдышаться, мимо прогрохотали сапоги нескольких
  десятков солдат, за ними, плавно покачиваясь, проплыла цистерна пожарного
  водомета.
     Переждав пару минут, он осторожно выглянул из своего укрытия. Никого.
  Поправив очки, Михась, независимо сунув руки в карманы, вышел на тротуар и
  направился в сторону дома.
     - Эй, ты, стой!- Окрик заставил его оглянуться. Прислонившись к стенке,
  на него смотрел давешний сержант Общественных Дел. Выглядел он неважно.
  Один глаз заплыл огромным радужным синяком, рукав комбинезона был
  полуоторван, левую руку он аккуратно поддерживал правой, изредка морщась
  от неосторожного движения.
     Впрочем единственный оставшийся при нем солдат был потрепан не меньше,
  разве что фингал располагался у него не под глазом, а на лбу.- Ну-ка,
  сюда, быстро!
     Михась, недоуменно озираясь по сторонам, подошел к нему.
     - Да?- осторожно сказал он.- Вы что-то хотели?
     - Документы!- рявкнул сержант.- Ну, че вылупился? Паспорт давай!
     Михась суетливо зашарил по карманам. Когда он выходил из дома, паспорт
  лежал во внутреннем кармане ветровки, аккуратно застегнутый на булавку.
  Лена настояла на этой булавке как на самой надежной защите от воров и
  непредвиденных обстоятельств, которых, она была твердо убеждена, в очереди
  за водкой должно быть немеряно. Как показала практика, насчет
  непредвиденных обстоятельств она не ошиблась, но вот самая надежная защита
  таковой не оказалась. В водовороте житейских проблем булавка предательски
  пропала вместе с охраняемым ею объектом.
     - Я... я потерял,- промямлил Михась, судорожно соображая, какое
  наказание положено за злонамеренное непредъявление паспорта представителю
  власти.- Он у меня зд...- Он судорожно сглотнул,- здесь был...- Для вящей
  убедительности он потыкал себя пальцем в то место, где должен был
  покоиться его паспорт.- А тут такое было...- Он замолчал, растерянно
  хлопая глазами.
     - Потерял он!- прорычал сержант.- Давай, лепи тут горбатого! Я тебя,
  паскуду, у магазина запомнил, это твой дружок мне кастетом в глаз заехал.
  А ну, к стене, руки за голову, ноги расставить! Живо, чего уставился как
  баран?
     - Какой... какой дружок?- поразился Михась.- Я один был... в смысле...
     - Вот именно, в смысле!- передразнил его сержант.- Эй, Занеев!- он
  махнул солдату, равнодушно наблюдавшего за этой сценой.- Видишь, тут
  паренек не понимает, как приказы выполнять надо. Объясни-ка очкастому, как
  это делается.
     Солдат шагнул к Михасю, вытаскивая из-за пояса дубинку. Михась медленно
  попятился назад, но наткнулся спиной на столб и замер, с ужасом смотря на
  приближающегося. Улица как будто вымерла, немногочисленные окна, выходящие
  в сторону винного магазина, были плотно зашторены. Помощи ждать явно
  неоткуда.
     Плюгавый мужичок, ругавший таинственных "их" в очереди, неслышно
  вывернулся из-за угла. Он взмахнул рукой с надетым кастетом, и солдат,
  коротко хрюкнув, ничком упал на асфальт. Еще на лету мужичок подхватил
  выпущенную им электродубинку и развернулся к сержанту.
     Теперь уже сержант оказался в роли загнанной жертвы. Он со страхом
  переводил взгляд с мужичка на Михася и обратно.
     - Так, значит, тебе одного раза было мало?- ласково спросил мужичок
  сержанта.- Теперь ты на моего кореша бочку катишь? Тебе, видно, еще
  добавить надо, чтобы ума прибавилось?- Он коротко ударил сержанта дубинкой
  по скуле.
     Блеснула голубая вспышка, сержант взвыл и грохнулся на спину.- Мало?
  Могу еще добавить, я долгов не забываю.- Мужичок еще раз ткнул сержанта
  дубинкой, на этот раз в пах. Сержант скорчился и завыл, его глаза
  остекленели, с губ закапала пена.
     - Не могу смотреть, как человек мучается,- покачал головой мужичок и
  неожиданно с силой пнул сержанта в голову. Тот дернулся и затих. Мужичок
  какое-то время смотрел на него, затем покачал головой.- Ладно, если
  сдохнет- сам напросился.- Он аккуратно протер рукоятку дубинки полой
  замызганного пиджака, бросил ее на землю, сунул кастет в карман. Потом
  посмотрел на замершего в ужасе у своего столба Михася.- Ну что...
  корешок,- он ухмыльнулся,- пора рвать когти, как думаешь?
     Алконавт-кастетоносец цепко ухватил Михася за рукав и потащил за собой.
  Тот не сопротивлялся. Жестокая расправа над солдатами привела его в
  состояние ступора, и он уже плохо воспринимал окружающую действительность,
  полностью сосредоточившись на том, чтобы не запнуться, поспевая за
  спасителем. А тот целеустремленно тянул его за собой, пробираясь какими-то
  вонючими переулками, о существовании которых Михась, неплохо знавший
  окрестности, даже не подозревал.
     Мелькали одноэтажные покосившиеся домики, на заборах сушилось белье,
  пьяный мужик валялся в канаве, бессмысленно уставившись в голубое небо.
  Наконец после очередного поворота они как-то сразу оказались неподалеку от
  панельных девятиэтажек, где жил Михась.
     Поводырь Михася остановился, выпустил его рукав, достал из кармана
  папиросы и закурил. Казалось, он даже не запыхался.
     - Тебя как зовут-то, очкарик?- Он выпустил изо рта клуб вонючего дыма.-
  Я вот, например, Васян. Ну, колись быстрее! Или совсем уже соображать
  перестал без стакана "Гречишной"? Так нет ее у меня, в одной очереди
  стояли. Ну?
     - Я Михась,- машинально ответил Михась.- То есть я Михаил, но все зовут
  Михасем... Только я не пью. Вы, значит, Василий? А по отчеству вас как, я
  извиняюсь?
     - Ну-ну... Михась, значит,- добродушно ухмыльнулся Васян, ловко цыкая
  слюной в сторону.- Ладно, пусть Михась. А я Васян, а не Василий, без
  всякого отчества. Усек?- Он опять цыкнул слюной.- Постой, как это "не
  пью"?- вдруг удивился он.- А чего тогда в винном делал?- Он с интересом
  уставился на Михася.
     - Понимаете...- начал Михась, и смущенно замолчал.
     - Ну-ну,- подбодрил его странный мужичок.- Колись давай, чего уж там.
     - Понимаете, я тут уволился с работы...- Он нервно оглянулся по
  сторонам.- Ну, на новое место устраиваюсь, а бывших коллег в таком случае
  угощать полагается.- Он машинально похлопал себя по боку, и вдруг
  почувствовал под ладонью твердый прямоугольник.- А, вот он где!
     - Кто- он?- не понял Васян.
     - Ну паспорт, паспорт,- нетерпеливо отмахнулся Михась.- Я думал, что
  посеял его в суматохе, а он за подкладку завалился. Ну вот, я их и
  пригласил сегодня вечером, а они еще как пьют. Я не пью, и жена не пьет, а
  людей угощать надо.- Он виновато улыбнулся.- Я уже года три в винном не
  был, не знал даже, что такое творится. Думал, только с сахаром и колбасой
  так... с пивом... Ладно,- он махнул рукой,- одним кофе обойдемся. Жена
  торт испекла...- Он взглянул на часы и осекся.- Вы извините, мне домой
  пора. Я уже три часа как ушел, она, наверное, волнуется. Ну и... Спасибо,
  что выручили.- Он неуверенно протянул Васяну ладонь.
     Тот внимательно посмотрел на Михася, но руку пожал.- Я пойду, ладно?
     - Ну, иди,- равнодушно махнул тот рукой.- Только ментам не попадайся.
     - Что?- опешил Михась.- Каким ментам? Почему не попадаться?- Голова у
  него опять пошла кругом.
     - Ну как,- охотно откликнулся Васян,- представь, тот козел с нашивками
  в себя придет в больнице- или где там их лечат?- а его следак спрашивает,
  что там произошло? Что ему говорить? Что какой-то прыщ- я, то есть- в
  одиночку вырубил его на пару с подчиненным? Обидно! Опять же, хер у него
  стоять еще долго не будет, он еще и из-за этого озвереет. Нет, конечно, он
  вякнет на дознании, что мы с тобой заодно действовали, и кастеты у нас у
  обоих были, и тот, второй, подтвердит. А это уже групповое вооруженное
  нападение на представителей власти при исполнении, оно же террористический
  акт, статья пятьдесят восьмая у-ка, пункт десять, от десяти до пятнадцати
  особо строгого либо вышак при отягчающих.
     Усек?
     -Усек,- пробормотал Михась. На его лице проступило глухое отчаяние.-
  Вот это, называется, сходил за водочкой.- Он бессильно оперся о забор, тут
  же испачкав рукав какой-то склизкой дрянью.
     - Да не шугайся ты так,- вдруг загоготал Васян. Эмоции Михася явно
  доставляли ему удовольствие.- Уж и пошутить нельзя! Тот мудила и лица-то
  твоего не запомнил как следует, а что запомнил, вышибло, когда с палочкой
  своей поцеловался. Думаешь, зря я ему по кумполу первым делом заехал?
  Электричествооно от лишней памяти хорошо помогает, да и кастет- тоже. Так
  что вали домой, к жене, и забудь все это. Только не забудь, что без Васяна
  ты бы сейчас в КПЗ с переломанными ребрами валялся, или следаку объяснял,
  что за дружок твой на представителя власти напал. Ты, кстати, кем
  работаешь?- Васян неожиданно перешел на деловой тон.
     - Программистом,- вяло ответил Михась. Как-то незаметно он впал в
  состояние ступора, и теперь мог ни за грош выдать все государственные
  тайны резиденту сахарской разведки. Разумеется, если бы знал их, эти
  тайны.- Ну, по машинной части, там программу написать, шкафы друг с другом
  связать, чтобы почту запустить... Сисадмином в общем.
     - По машинам, значит, вычислительным...- задумчиво протянул Васян,
  что-то прикидывая.-Эт хорошо, что по машинам. Ладно, бывай, программист,
  свидимся еще.- Он сунул руки в карманы и пошел расхлябанной походкой,
  насвистывая что-то сквозь зубы. Михась тупо смотрел ему вслед. Затем
  оттолкнулся от забора, как мог почистил извоженный рукав и неуверенно
  побрел в сторону дома.
      
 14
    
 В дверь просунулась вопросительная мордашка Милочки.
     - Пал Семеныч, там этот... Хранитель.- На ее физиономии явно
  проглядывало смущение. Несмотря на жесткий инструктаж, как следует вести
  себя по отношению к этим гостям, весь женский персонал Канцелярии, от
  уборщиц до главбуха Заориды Меркаловны, суровой женщины бальзаковского
  возраста, испытывал по отношению к Хранителям чувства далеко не
  враждебные. Проще говоря, любая женщина, пообщавшись с Хранителем хотя бы
  пару минут, таяла как воск на сковородке. По крайней мере, секретарша
  всегда сообщала Шварцману о визите Хранителя исключительно лично,
  полностью игнорируя селектор. Мужчины же, вместо того, чтобы испытывать
  естественную по отношению к опасным конкурентам неприязнь, лишь смущенно
  улыбались, когда Хранитель мимоходом похлопывал их по плечу. Ну а в
  Хранительниц, которые появлялись в канцелярии еще реже, все мужики были
  влюблены поголовно. За что и презирались (слегка непоследовательно)
  женским коллективом.
     Заметив такие удивительные вещи, Шварцман вызвал к себе руководителя
  психологической службы, по совместительству же- главы внутренней
  канцелярской контрразведки, и вежливо, тоном, не предвещающим ничего
  хорошего, попросил разъяснить ему - что же происходит в его департаменте.
  К его вящему удивлению, вместо обычных четких выводов и
  рекомендаций(психолог обладал профессиональной беззастенчивостью) он
  услышал невнятное мекание на тему Хранителей-неплохих ребят. Окончательно
  запутавшись, психолог заявил, что и сам к ним хорошо относится.
     Выставив знатока человеческих душ за дверь, Шварцман стал угрюмее, чем
  обычно. Конечно, для всех, кроме нескольких человек, Хранители были лишь
  еще одной службой, созданной по личному указанию Самого, но... Начальник
  канцелярии помнил о хорошо засекреченных опытах по манипуляции психикой с
  помощью внешних воздействий, которыми, было время, руководил лично. К
  сожалению, инфразвук действовал угнетающе не только на толпу, но и на
  операторов излучателя, а установка с полностью изолированной кабиной
  стоила столько же, сколько тридцать куда более сподручных водометов.
  Магнитные же и прочие поля давали несравненно худший эффект. После провала
  опытов проект прикрыли вместе с изобретателем, отправленным от греха
  подальше в спецпсихушку, но сегодня Шварцман отобрал у секретарши ключ от
  своего кабинета. На всякий случай.
     - Пал Семеныч!- снова позвала Милочка. Очевидно, она решила, что
  хозяин, утомленный делами государственной важности, бессовестно дрыхнет на
  боевом посту.- Пал Семеныч! Там Хранитель к вам...
     - Да слышу я, слышу, не зуди,- недовольно откликнулся Шварцман.- Вот
  привязалась, стрекоза... Ну что смотришь, давай его сюда!
     Обиженно надув губки, секретарша скрылась за дверью. Почти сразу дверь
  широко распахнулась, и Хранитель вступил в кабинет. В кабинет Народного
  Председателя Хранители обычно входили, скромно опустив глаза долу, но к
  Шварцману они всегда именно вступали, как короли в собственный тронный
  зал. Хам, грустно подумал Шварцман. Впрочем, я в его возрасте и при его
  положении, наверное, вел бы себя так же. Или даже хуже. Да, старею, теряю
  хватку. Пора бы на пенсию, да кто ж меня отпустит. Старых бульдогов, как
  Муму, отпускают только на дно реки, с камнем на шею...
     Пока начальник канцелярии предавался грустным раздумьям, Хранитель с
  видимым удовольствием успел расположиться в гостевом кресле. Теперь он
  выжидающе смотрел на хозяина кабинета. Где-то в глубине его глаз плавала
  снисходительная издевка.
     - Добрый день, уважаемый Павел Семенович,- наконец произнес он, увидев,
  что тот не собирается первым нарушать молчание.- Как здоровье? Радикулит
  не беспокоит?
     - Спасибо, живы пока... вашими молитвами.- От тона Хранителя Шварцмана
  аж передернуло, но старая выучка позволила ему не подать вида. Впрочем,
  Хранитель явно видел его насквозь.- С чем на этот раз пожаловали?
     - Ну, вы уж так сразу и быка за рога,- рассмеялся Хранитель,
  демонстрируя зубы, ослепительно белые на фоне шоколадной кожи.- Ну разве
  не можем мы зайти просто так, на чашку чая? Или вы предпочитаете кофе? У
  меня с собой сейчас такой коньячок есть!..- Хранитель выразительно
  похлопал себя по карману куртки, в которой отчетливо булькнуло. Ловким
  движением он тут же выдернул из кармана плоскую фляжку и, подавшись
  вперед, поставил ее на стол перед Шварцманом. Тот даже не шелохнулся.
     - Не любите вы нас, Пал Семеныч,- грустно покачал головой Хранитель,-
  ох, не любите.- На его лице появилось выражение искренней грусти, но глаза
  по прежнему оставались ехидными.- Или боитесь, что отравим по злобе
  душевной? И за что вы нас так? Вроде одно дело делаем, к одной цели идем,
  и даже дорогу вам никак не перебегаем...
     - Ну уж увольте,- мрачно ответил Шварцман.- Дел у нас с вами общих нет.
  И насчет дороги лучше помолчите. Кто на Южном Берегу моих людей до
  полусмерти избил? Кто Полуянова подсидел? Кто жучков, в конце концов, мне
  даже дома в сортир напихал? Если врете, так хоть врите убедительно.
     - Ну, Павел Семенович,- с видом оскорбленной невинности развел руками
  Хранитель,- тут уж вы кругом неправы. Ну ладно, на Берегу ошиблись мы, с
  кем не бывает. Информацию как следует не проверили, поторопились. Как же
  мы должны настоящих наркоторговцев от ваших людей отличать? Особенно если
  учесть, что половину захваченного товара они налево сбывают, а суммы, от
  этого дела вырученные, неподотчетными остаются. Ну-ну-ну, не кипятитесь
  так, Павел Семенович,- Хранитель успокаивающе махнул рукой,- представим мы
  вам доказательства, как обычно, всему свое время. Потерпите чуток. Да и
  Полуянова мы подсидели... хм, почти случайно. На том самом Южном Берегу он
  и погорел. И вообще, он уже по работе лыка не вяжет, а у нас на примете
  способный паренек был. Грех было не воспользоваться. Ну сами подумайте,
  как бы вы поступили на нашем месте?
     Несколько секунд Шварцман мрачно сопел, навалившись на стол и
  уставившись на Хранителя тяжелым взглядом, неизменно приводившим в
  замешательство чересчур нахальных гостей. Тот отвечал ему невинно-честным
  взглядом широко распахнутых глаз. Наконец Шварцман махнул рукой и
  откинулся на спинку кресла.
     - Вот видите, Павел Семенович, сами все понимаете,- улыбнулся
  Хранитель.- Да и насчет наших с вами дел вы погорячились. Ну сами
  посудите, что нам надо?
     Чтобы воровать перестали, чтобы землепашец мог хлеб спокойно вырастить,
  сдать на элеватор, чтобы заводы заработали как положено, чтобы директора
  под себя грести перестали, расценки и нормы чтобы обоснованы были. В
  общем, чтобы и держава стояла, и люди хорошо жили. Вы разве не к этому
  стремитесь? Ну, а столкновения между нами- да какие там столкновения, так,
  деловые конфликты. Кто это там сказал, что когда деловые конфликты
  прекращаются, дело умирает?
     - Враг сказал,- с удовольствием сообщил ему Шварцман.- Махровый такой
  враг, буржуазный. Противник народного самоуправления, Бей Амир-дол его
  фамилия.- Сделав короткую паузу и не дождавшись внятной реакции
  собеседника, он добавил:
     - Вообще какая-то странная у вас идеология, дорогой господин
  Хранитель.- Конечно, употребить бы сейчас имя- куда больший эффект был бы,
  но ведь черт их разберет, этих Хранителей, как их зовут. Не представляются
  ведь, или представляются вымышленными именами, не по номеру же их в самом
  деле звать.- Перед прогнившим Югом низкопоклонствуете. Так, глядишь, и
  южную идеологию насаждать начнете. Это, что ли, наше с вами общее дело
  будет? Ну уж нет, не дождетесь!- Шварцман с интересом посмотрел на
  собеседника из-под прикрытых век.
     Интересно, как выпутываться будет.
     Хранитель весело рассмеялся.
     - Уели вы меня, Павел Семенович, уели. Старому волку, я гляжу, палец в
  рот не клади. Правильно, так меня за мою самоуверенность! Так, говорите,
  жучки в сортире? Да уж...- Он опять рассмеялся, потом как-то сразу
  посерьезнел.- Вот насчет жучков я вам со всей... как это у вас принято
  говорить? со всей ответственностью заявляю: не ставили мы вам никаких
  жучков, ни в сортир, ни на балкон, ни в настольную лампу. Необходимости
  такой нет.- Он искоса посмотрел на Шварцмана, наклонив голову.- Вижу, не
  верите. Ну что же...- Хранитель несколько секунд что-то прикидывал про
  себя, наконец решительным движением поднялся из кресла.- Павел Семенович,
  вы высоты боитесь?
     - Что?- удивился Шварцман.- Какой высоты?- Его брови поползли на лоб.
     - Обыкновенной высоты,- терпеливо разъяснил Хранитель.- Высокой.
  Километров пять, например. Или пятнадцать.
     Неожиданно Шварцман представил себя парящим в воздухе на высоте пяти
  километров. Или, скажем, пятнадцати. Он вообразил, как размахивает руками
  аки крыльями, чтобы держаться в восходящем потоке, словно горный орел, и
  непроизвольно хихикнул. Нет, дружок, горного орла из тебя по комплекции не
  выйдет. Разве что горный пингвин, да и то вряд ли.
     - Похоже, что высоты вы не боитесь,- заявил внимательно рассматривающий
  его Хранитель.- Во всяком случае реакция на тест положительна. Это хорошо.
  У вас ничего серьезного на ближайшие полчаса, я надеюсь, не запланировано?
  Тогда давайте-ка немного полетаем.
     Не дав Шварцману опомниться, Хранитель стремительно встал с кресла и
  скользнул к двери. Наполовину просунувшись в приемную, он что-то
  скороговоркой сообщил секретарше- Шварцман отчетливо расслышал Милочкин
  смешок- и захлопнул дверь. Раздался отчетливый хруст закрываемого замка.
  Пока Шварцман судорожно пытался вспомнить, в каком кармане лежит
  единственная связка с ключами от кабинета, Хранитель снова оказался у
  стола и внимательно его оглядывал. Зачем-то он взял фляжку с коньяком и
  аккуратно положил ее плашмя на стопку бумаг.
     - Ну как, готовы?- обратился он к недоуменно смотрящему на него
  Шварцману.
     - К чему готов?- брюзгливо отозвался тот.- Откуда у вас ключ?
     - К полету готовы, я имею в виду,- любезно разъяснил Хранитель.- А ключ
  мне не нужен. Электроника помните?
     - Куда лететь, как лететь? Что за чушь?- Шварцман явно стал
  раскаляться.- Какой еще электроник?
     Пару секунд Хранитель как-то странно смотрел на него.
     - Из другой жизни прорезалось. Не обращайте внимания,- наконец ответил
  он.- Не беспокойтесь, это даже не совсем полет будет...
     С этими словами Хранитель вышел на середину комнаты. Какое-то время он
  тихо бурчал что-то себе под нос, затем сделал странное движение рукой. В
  глаза Шварцману ударила резкая голубая вспышка. Бумага на столе,
  придавленная флягой коньяка, протестующе зашелестела под порывом невесть
  откуда взявшегося ветра, но благородный напиток в добротной тяжелой фляге
  не подвел, надежно удержав их на месте.
     - Прошу прощения, Павел Семенович, побочные эффекты. Никак не можем
  избавиться,- извинился Хранитель.- Не удается точно подобрать контуры
  объема для телепортируемого объекта. А голубая вспышка- это электроны
  тормозятся на границе возникающей в процессе перемещения вакуумной
  полости, ничего опасного. Конечно, если часто на это смотреть, можно ожог
  сетчатки получить, но это...
     Шварцман его не слушал. Посреди комнаты висела в воздухе машина
  Хранителей.
     Та самая, за которую он сам отдал бы правую руку и обе ноги впридачу.
  Матовая, серо-стальная, она излучала почти физическую угрозу, и в то же
  время- непонятные уют и надежность. Как бы крыша от такого сочетания не
  поехала, мелькнуло в голове у Шварцмана. Заметив свою непроизвольно
  отвисшую челюсть, он быстро закрыл рот.
     - Прошу, Павел Семенович,- Хранитель коснулся рукой гладкой стенки
  машины, в которой послушно протаяла дверь.- Занимайте свое место, поезд
  отправляется на экскурсию, опоздавших не ждем.- Заметив, что Шварцман не
  проявляет ни малейшего желания следовать его приглашению, Хранитель
  подошел к нему.
     - Павел Семенович, не бойтесь, это абсолютно безопасно.- Склонившийся к
  нему Хранитель был само участие. Шварцман почувствовал, что его начинает
  бить мелкая дрожь. Стар я уже для таких фокусов, пронеслось у него в
  голове.- Там нет никаких перегрузок, все тысячи раз испытано и проверено.
  Ну, давайте, вы же давно мечтаете на такой прокатиться, сколько сил
  потратили, чтобы ее заполучить...
     Почти против своей воли Шварцман грузно поднялся из своего кресла,
  которое неожиданно показалось ему надежным убежищем от враждебного и
  холодного окружающего мира. Три шага до машины показались тремя
  километрами. Заметив, что Хранитель заботливо поддерживает его под
  локоток, Шварцман, стиснув зубы, отбросил его руку и сам полез в дверь.
  Кресло оказалось неожиданно удобным, почти полностью охватив фигуру.
  Дверца закрылась, а Хранитель уже сидел рядом с ним.
     - Ну что, поехали?- сказал он полувопросительным тоном. Не дождавшись
  ответа, он пожал плечами и откинулся на спинку своего сиденья, полуприкрыв
  глаза. Внезапно кабинет за колпаком машины исчез. Все вокруг стало
  темно-голубым, а сбоку в лицо ударили лучи необычно яркого солнца.
  Шварцман машинально прищурился, и тут машина исчезла.
     Нет, не так. Шварцман чувствовал, что все еще сидит в приятно
  облегающем тело кресле, но вокруг было только небо. Яркие немигающие
  звезды сияли в почти черном зените, нахально не обращая никакого внимания
  на плывущее на востоке солнце. Где-то далеко внизу висело вогнутое
  западное полушарие, почти все залитое водой. Шварцман судорожно вцепился в
  невидимые подлокотники. Я слишком стар для таких вещей, билось у него
  где-то внутри черепа, слишком стар...
     - Сейчас, Павел Семенович, мы находимся на высоте около тридцати
  километров над уровнем моря.- Голос невидимого Хранителя мягко звучал
  откуда-то сбоку.- К сожалению, у вашей цивилизации в силу исторических
  причин не слишком развито воздухоплавание и совсем не развита пилотируемая
  космонавтика. Поэтому такую картину наблюдали лишь считанные люди в
  истории, в основном военные пилоты-испытатели, которые, в силу понятных
  причин, не писали мемуаров. Так что наслаждайтесь эффектным зрелищем, вряд
  ли вы сможете увидеть подобное снова.- Хранитель на секунду замолчал.-
  Кстати, совсем не обязательно так крепко держаться за кресло. В кабине
  аппарата постоянный гравектор... я имею в виду, что вы устойчиво
  притягиваетесь к своему креслу, а внешние ускорения компенсируются. Если
  хотите, воспринимайте это просто как кино. Да это и есть кино, только
  видеопоток с наружных рецепторов транслируется напрямую на зрительные
  нервы. Но если вас больше устраивает обычный способ восприятия, то просто
  скажите мне об этом.
     Шварцман обнаружил, что его пальцы, сведенные судорогой, неприятно ноют.
     Пару раз глубоко вздохнув, он попробовал осторожно разжать их. Ничего
  страшного не произошло. Сверху холодно сияли звезды. Неприятно резкие лучи
  солнца слегка ослабели. Легкая пленка облаков далеко внизу постепенно
  затягивала океан.
     - Если что-то вас беспокоит, лучи солнца, например, вы можете включить
  фильтр, который ослабит неприятные воздействия. Достаточно просто подумать
  об этом, дальше автоматика сама разберется,- прокомментировал по прежнему
  невидимый Хранитель.- Кстати, Павел Семенович, когда я предлагал вам
  полетать, я имел в виду именно полет, а не пассивное наблюдение.
  Приготовьтесь... полный контакт!
     У него было твердое узкое вытянутое тело, парившее высоко в стратосфере.
     Кипящая сила переполняла, выплескивалась через край. Невидимые щупальца
  сенсор-эффекторов протягивались вдаль, осязая каждый поток воздуха, каждую
  частичку пыли. Кожу ласкал теплый ветерок космических электромагнитных
  излучений, мелким градом отскакивал солнечный ветер. Он попробовал
  заглянуть за горизонт, и перед ним раскрылись новые дали- ураган вздымал
  сотни тонн воды с поверхности яростно бушующего Великого Океана,
  мертвенный суховей уныло тянул над оазисами Южной Сахары, в камчатских
  болотах угрюмо поджидали в засадах крокодилы. Он рванулся вперед, и воздух
  охотно расступился перед ним, и не было ничего, кроме бешеной скорости,
  кроме бесконечно сладостного ощущения бесконечного полета, кроме острого,
  почти смертельного наслаждения жизнью. Он обратил внимание вверх, на
  звезды, такие далекие и одновременно- он знал этотакие близкие, и он
  рванулся к этим звездам, а звезды рванулись к нему, и все померкло.
     - Павел Семенович! Павел Семенович, очнитесь!- мягко, но настойчиво
  жужжал в ушах голос Хранителя.- С вами все в порядке, Павел Семенович?
     Да заткнись ты, отмахнулся от надоедливого голоса Шварцман, и пришел в
  себя. Он по прежнему сидел в мягком кресле рядом с Хранителем, который
  держал его за руку. Лицо закрывало что-то мягкое и чуть пульсирующее.
  Корпус машины был непрозрачным. Шварцман глубоко вздохнул, и только тут
  почувствовал, как яростно бьется его сердце.
     - Вы были на грани инфаркта,- заботливо проинформировал его спутник.- Я
  задействовал экстренную терапию, еще немного- и пришлось бы вас везти в
  реанимацию.- Он сочувственно улыбнулся.- Я понимаю вашу реакцию. Когда сам
  в первый раз взлетел в режиме полного контакта, испытывал то же самое. С
  той разницей, что был помоложе, и всего лишь разбил себе голову о потолок
  в приступе эйфории. Понимаете, в этом режиме поток информации с рецепторов
  транслируется прямо в соответствующие зоны мозга, некоторые из которых
  эволюция заблокировала за ненадобностью. В этом режиме вы чувствуете себя
  машиной, воспринимаете ее ощущения как свои... вплоть до внешних
  повреждений, вроде поцарапанного обтекателя... начинаете управлять ею как
  собственным телом. А из вас вышел бы неплохой пилот, Павел Семенович.- Он
  задумчиво насвистел сквозь зубы какую-то незнакомую мелодию.
     Шварцман медленно приходил в себя. Мягкая губка с лица пропала, сердце
  уже не пыталось разбить изнутри грудную клетку. Адреналиновый туман в
  голове потихоньку рассеивался. Несколько раз кашлянув, чтобы избавиться от
  спазма, перехватившего горло, он произнес:
     - Да, эффектный фокус,- слова выжимались с трудом, мыслями он все еще
  был там, среди звезд, сильный и быстрый, покоряющий расстояние и время.
  Ему не хотелось ничего говорить, но он не собирался демонстрировать
  Хранителю свою слабость. Пусть даже его видят насквозь вместе со всеми
  потрохами, но он не унизится до того, чтобы ползать полураздавленной
  медузой перед каким-то сопляком, пусть и Хранителем.- Спасибо, что
  развлекли старика, но лучше приберегите эти фокусы для девочек. Я так
  понимаю, демонстрация окончена.
     - Да вообще-то как скажете, Павел Семенович,- задумчиво откликнулся
  Хранитель.- Вообще-то я предупредил вашу секретаршу, что полчаса вас нет
  на месте ни для кого, даже для Треморова. С тех пор прошло меньше
  пятнадцати минут, так что мы можем еще полетать.- Шварцман опять повис
  посреди пустынного неба.- Полного контакта я вам больше давать не буду, вы
  уж извините. Просто мне не хочется привезти обратно ваш труп. Ваша
  больница, конечно, хороша, но откачать вас, боюсь, ей будет не под силу.
  Так что довольствуйтесь полным обзором.- Машина чуть качнулась и
  устремилась вниз и вперед, к далекой линии горизонта.
     Шварцман ощутил легкое головокружение, когда далеко внизу,
  игрушечно-маленькая, но стремительно увеличивающаяся в размерах, мимо них
  пронеслась цепочка горных островов, уходящая за горизонт.
     - Американская Гряда,- прокомментировал сбоку Хранитель.- Вообще
  интересно, как маленькие случайности в истории планеты могут привести к
  большим изменениям.
     Океан занимает девяносто процентов поверхности планеты, кроме Европы и
  Сахары больше нет крупных материков, Американская Гряда и Австралы- всего
  лишь острова, населенные кучкой аборигенов и не имеющие абсолютно никакой
  ценности... Но будь чуть иной история тектонической активности, дрейфуй
  материковые плиты слегка по другому, вращайся Земля немного дальше от
  Солнца- и все было бы по другому.- Хранитель на секунду задумался.- Да,
  все-таки триста миллионов человек - это не пятнадцать миллиардов. Эх, руки
  мои кривые... - Как бы устав говорить загадками, он резко замолчал. Под
  ними проносился океан, залитый вечерним в этих краях солнцем, промелькнули
  и пропали кольца атоллов. Шварцман отдался этому неудержимому ощущению
  волшебного полета, впитывая в себя сказочную картину, и уже не было у него
  никаких желаний, кроме- только бы не проснуться.
     Вдалеке мелькнула кромка берега, через миг разросшаяся и закрывшая
  горизонт лесистыми горами. Солнце стояло в зените, заливая ослепительным
  пламенем небольшой порт, в котором разгружалось несколько балкеров.
  Могучий слон-танкер, ведомый до смешного маленьким поводырем-буксиром,
  торжественно выходил из акватории на простор рейда, трубя, словно прощаясь
  с оставшейся на берегу слонихой. Внезапно машина Хранителей опустила нос и
  беззвучно нырнула под воду.
     Мелькнул ошарашенный дельфин. Стайка медуз невозмутимо дрейфовала по
  течению, никак не реагируя на непрошеного гостя. Машина замедлила ход и
  неподвижно повисла в мутной сине-зеленой толще воды.
     - Кстати, Павел Семенович,- вновь прорезался откуда-то сбоку
  Хранитель,- раз уж мы так удачно здесь оказались... Я получил сообщение с
  центрального пульта, в котором указывается на возможность провоза
  контрабанды. Видели лесовоз в порту? Не хотите лично поучаствовать?- Не
  дожидаясь ответа, Хранитель медленно двинул машину вперед.- Сейчас мы
  попытаемся проверить наличие постороннего груза на борту. Начинаю осмотр...
     Вода куда-то исчезла. Далеко впереди показались как бы парящие посреди
  пустоты силуэты кораблей. Один силуэт замигал по контуру красным, и вдруг
  вырос, заслонив собой переднюю полусферу.
     - При сканировании используются гравитационное и электромагнитное
  излучение в разных комбинациях,- бесстрастно комментировал Хранитель. Борт
  корабля растаял, за ним показались палубы с какими-то контейнерами.- К
  сожалению, при таком подходе теряются цвета, и все представляется
  оттенками серого. Но, к счастью,- теперь красным контуром замигал
  контейнер, лежащий в самом низу штабеля,- основной анализ предметов
  проводится машиной, так что нам не приходится оперировать в непривычном
  бесцветном мире. Так,- контейнер вырос в размерах, мерцающая желтая
  окружность возникла вокруг прямоугольного пакета,- это и есть наша
  контрабанда. Судя по всему, картины. Наводка в таможню ушла. Вот и вся
  операция.- Все вокруг снова окрасилось в серо-зеленые тона подводного
  мира.- Собственно, для такого сканирования нам и не требовалось
  приближаться к кораблю, все могло быть проделано с базы. Это я к вопросу о
  жучках в вашем сортире,- в голосе Хранителя чувствовалась неприкрытая
  ирония. Где-то на грани слышимости раздался тонкий писк.- Да, кстати,
  полчаса почти прошли, пора бы нам и возвращаться, как думаете?- Окружающий
  океанский мир исчез, Шварцман снова сидел в непрозрачном коконе машины.
  Взгляд Хранителя был обращен куда-то внутрь себя, казалось, он не обращал
  на спутника никакого внимания.
     Где-то в глубине сердца зародилась тонкая ноющая боль. Шварцману
  отчаянно не захотелось возвращаться в опостылевший кабинет, к обрыдлым
  бумагам и однообразным подковерным интригам.
     - Да, кстати, Павел Семенович,- голос Хранителя стал задумчивым.- Я
  вижу, что наша маленькая экскурсия произвела на вас заметное впечатление.
  Я не ошибся.
     Возьмите-ка.- Он протянул Шварцману маленькую прозрачную вещицу,
  изгибающуюся полумесяцем. Начальник канцелярии недоверчиво посмотрел на
  нее, затем на Хранителя, но предмет взял.- Если вы наденете ее на запястье
  и закроете глаза, то сможете летать когда захотите. Нет-нет,- Хранитель
  рассмеялся.- Не воспринимайте мои слова так буквально, физически вы
  останетесь на месте, но вы сможете с помощью своего сознания управлять
  зондом-разведчиком планетарной сферы и испытывать почти такие же ощущения
  полета, как и сегодня. Считайте, что это маленькая плата за беспокойства,
  которые мы вам доставляем.- Хранитель снова стал серьезным.- Правда, Павел
  Семенович, летать вы будете на высоте не ниже десяти и не выше пятидесяти
  километров от уровня моря. Кроме того, наш компьютер позаботится, чтобы вы
  не смогли использовать эту игрушку для серьезных дел. Ну, вроде разведки
  сахарских военных баз. И работает этот браслет, кстати, только для вас.
  Все понятно?
     Шварцман долго смотрел на браслет, потом взглянул на Хранителя.
     - Вы редко делаете что-то просто так,- сухо заметил он.- Боюсь, что эта
  игрушка, как вы выражаетесь, окажется даянским конем.- Он решительно сунул
  полубраслет назад.- Спасибо за заботу, но я не возьму.
     Хранитель не пошевелился.
     - Мы действительно редко делаем что-то просто так,- мягко проговорил
  он.- Но основной наш принцип- не нарушать доверие людей. Павел Семенович,
  я даю вам честное слово Хранителя, что эта вещь не делает ничего такого,
  что вы имеете в виду. Разумеется, вы можете не поверить мне,- он поднял
  руку, останавливая Шварцмана,- но это правда. Это всего лишь компенсация
  за неприятности.
     Шварцман испытующе смотрел на него. Лицо Хранителя, которое он видел в
  профиль, было абсолютно бесстрастно. Машина висела на головокружительной
  высоте, и звезды, такие далекие и манящие, вновь сверкали на черном
  бархате космической бездны. Внезапно Шварцману ужасно захотелось еще раз
  испытать то дивное ощущение полета, которое он только что пережил. Он
  стиснул в вспотевшей ладони вещицу, и медленно положил ее в карман пиджака.
     - Хорошо, я поверю вам.- Его голос был хриплым.- Если вы дарите мне это
  от чистого сердца, то... спасибо.- Его голос пресекся, и он был вынужден
  прокашляться.- Но вы правы. Мне пора возвращаться.
      
 15
   Народный Председатель с размаху врезал по столу кулаком. Старинное
  деревянное изделие всеми позабытого мастера отозвалось едва слышным гулом.
  Как видно, тот столяр был прекрасно осведомлен о привычках власть имущих,
  для кого был предназначен сей предмет обихода, и не поскупился на дерево
  для массивной столешницы и прочных ножек. Поэтому стол благополучно
  пережил всех царей, а позднее- Народных Председателей, в привычки которых
  входило лупить по столу кулаком, увесистыми пачками государственных бумаг,
  особая важность которых придавала им дополнительный вес, а также просто
  башмаками. Впрочем, башмаком по нему стучали лишь однажды, в то время,
  когда он (стол, не башмак) был затянут красным сукном, так что даже его
  (башмака, не стола) лакированная поверхность не понесла особого урона.
  Нынешний же Председатель, хоть и был страшен во гневе, особым
  телосложением не отличался, и удар у него получился довольно хилым. Такой
  без труда смогла бы выдержать даже обычная школьная парта из серии
  производимых Телешинским древпромкомбинатом хлипких уродцев, не живущих в
  буйной молодежной среде и двух лет.
     Подумав, Народный Председатель ударил кулаком по столу еще раз.
  Навытяжку сидящий напротив него Дуболом верноподданнически вздрогнул,
  продемонстрировав почтительное уважение начальному гневу. Впрочем,
  несмотря на обычную толстокожесть, на сей раз он в самом деле был смущен
  больше, чем обычно.
     - Что значит "отказываются"?- прошипел Треморов, в упор уставившись на
  завнарпланом.- Я тебя, гада, по стенке размажу! Как они могут отказаться,
  у нас же с ними протоколы подписаны, б..., протоколы о намерениях! Кто,
  интересно, с ними так разговаривал, что они отказываться начали, не ты ли
  лично, дубина, идиот, дурак деревенский! Что они говорят?
     Дровосеков попытался сглотнуть липкий комок в горле. Комок не
  проглатывался, вероятно, потому, что он не раз слыхал о том, чем может
  закончиться разговор с Самим в таком состоянии. Ему вовсе не улыбалось
  оказаться на должности почетного пенсионера в тот момент, когда его новое
  восхождение к вершинам власти только начинается.
     - Ихний торгпред...- Он прокашлялся, и комок наконец-то пропал из
  горла. К нему быстро возвращалось то холодное самообладание, которое
  большинство окружающих, исключая проницательного Треморова, принимало за
  невозмутимость ограниченного, если не тупого, человека. Прошли те времена,
  когда гонцов с плохими вестями приказывали казнить на месте. Да и шеф был
  не из тех людей, что с легкостью разбрасываются проверенными кадрами.
  Директор Общественных Дел прокашлялся и начал сначала.
     - Ихний торгпред заявил, что ихнее правительство не может предоставить
  нам очередной кредит, поскольку у них вызывает серьезную озабоченность
  наша способность расплатиться даже по процентам с прошлых займов. В этой
  ситуации, мол, ихние банковские структуры озабочены нашим финансовым
  положением и не хотят финансировать наши закупки продовольствия даже под
  гарантии ихнего правительства. Более того, они намерены в ближайшее время
  потребовать от нас расплатиться по долгам десятилетней давности, и
  продлевать отсрочки выплат они не будут.- Дровосеков снова откашлялся.- В
  общем, шеф, они намерены трясти нас как липку. И еще...- он нерешительно
  замолчал.
     - Ну, давай, давай, не тяни резину,- рявкнул на него Треморов. Его лицо
  все еще было багровым, как у астматика в бане, но лихорадочный блеск из
  глаз уже пропал. Из этого Дуболом заключил, что гроза пронеслась стороной
  или, по крайней мере, не над его головой. На головы других же ему было
  глубоко наплевать, так что он послушно продолжил:
     - После официального приема, ну, на банкете, этот негритос отвел меня
  под ручку в сторонку и с такой поганой улыбочкой начал рассуждать про наше
  тяжелое финансовое положение, о падении мировых цен на нефть, о том, как
  он нам сочувствует. Еще о том, что он бы и рад поспособствовать нам, да
  вот ихний Парламент крайне негативно- так и сказал, шеф!- крайне негативно
  относится к отсрочке свободных демократических президентских выборов в
  нашей стране, мол, какими бы причинами это ни было вызвано...
     - Выборы, мать их за ногу!- гаркнул Треморов, снова с размаху шваркнув
  по столу ладонью и зашипев сквозь зубы от боли.- Все им выборы, чтоб им за
  обедом икалось! Не наши выборы их волнуют, а свои собственные! Ублюдки! Да
  плевать они хотели с высокой колокольни на нашу демократию, этим
  черножопым перед своими выборами показаться надо! И плевать они хотели,
  что у меня армия голодная, на островах солдаты от дистрофии мрут, что в
  городах бунты через день, а в деревне мужики самогон глушат уже двадцать
  часов в сутки, а оставшиеся три изображают, что работают, да так
  изображают, что Станиславский бы позавидовал, а урожаяхрен! Да в такой
  ситуации они не то что меня не выберут, они и за черта лысого не
  проголосуют! А на следующий день во всей стране такая заваруха начнется,
  что даже их хваленые зеленые береты не справятся, даже если сами позовем!
  Да они, гады, на это и рассчитывают, думают, что настало таки время
  Ростанию изнутри развалить! Да хрен им, а не развал! Они меня еще не знают
  как следует...
     Треморов неожиданно умолк, как выключился, и внимательно посмотрел на
  Дровосекова. Тот по прежнему сидел навытяжку в гостевом кресле и преданно
  ел глазами начальство. По всей видимости, начальство осталось довольно
  результатами осмотра, так что откинулось в кресле, достало из кармана
  сигареты и закурило.
     - Ладно,- неожиданно мирно сказал Треморов, разгоняя ладонью ароматный
  дымок,- в каком направлении мозги по ящику промывать, ты понял. Поменьше
  про наши долги, побольше про сахарские выборы. Про временные трудности
  пока перестаньте трепаться, замените мировым заговором против Ростании,
  только поаккуратнее, чтобы наших черненьких друзей не обидеть. Еще примут
  за чистую монету, запросы начнут слать, ноты, нам это пока не надо. Насчет
  кредитов переговоры продолжать, но- неявно, и не с торгпредом, а напрямую
  с банками.
     Обещай им концессии, долю в прибыли, открытие отделений в наших
  городах- в общем, что хочешь. Выполнять все равно не будем, нам бы день
  простоять, да ночь продержаться...- Треморов замолчал и начал барабанить
  пальцам по столу.
     - Скажите, шеф, а что нам с закупками зерна в Сахаре делать?- осторожно
  проговорил Дровосеков.- Хлеба на складах на три месяца осталось, а до
  урожая-полгода. Я думал...
     - Много думаешь,- резко оборвал его Треморов.- Здесь думать мне
  положено, а ты выполняй, что сказано. Хорошо выполнишь- молодец, будет
  тебе пряник, будет и свисток. Плохо выполнишь- кроме себя винить будет
  некого.- Что за идиот, с досадой пробормотал про он себя. Мало ли что ты
  думаешь! Я вон тоже много чего думаю, но языком треплю куда меньше. Нет,
  уходит старая гвардия, а молодежь пошла тупая, ни хитрости, ни
  сообразительности. Видно, рано еще старика Шварцмана задвигать, тот хоть и
  сдал заметно в последнее время- черт бы побрал этих Хранителей!- но все
  еще полезен. Треморов сделал вид, что задумался.- Впрочем, ладно, думаю,
  тебе тоже знать не повредит.- Он изобразил на своем лице значительность.-
  Ты с Хранителями разговаривал?- Это был даже не вопрос, а утверждение, но
  Дровосеков поспешил на всякий случай кивнуть в знак согласия.- Вот именно,
  разговаривал, но толком ничего не так и не выяснил, по глазам вижу.-
  Треморов поморщился.- Слышишь звон, как говорится... Ладно, вот они-то нас
  и выручат. Они обещали помочь с выборами. Хранители, конечно, гнилые
  людишки, все про благо народа толкуют, совсем как лет семьдесят назад.
  Хоть книжку про революционеров с них пиши,- он ехидно улыбнулся.- Но уж
  если что-то обещали, то сделают в лучшем виде, не сомневайся. Так что
  будут у нас и выборы, и демократически избранный през... тьфу, Народный
  Председатель. А там и кредиты появятся. В общем, иди и не забивай себе
  голову. Свободен.
     Оставшись в кабинете в одиночестве, Народный Председатель задумчиво
  докурил сигарету, глядя в потолок и о чем-то размышляя. Затем, не глядя,
  он ткнул рукой куда-то в бок. В тишине прозвучал негромкий, но звучный
  аккорд, и приятный женский голос проговорил:
     - Добрый день, Александр Владиславович. Центральный пульт Хранителей
  подготовил запрошенные вами отчеты по экономике и внешнеполитической
  ситуации.
     Сводка настроения граждан Ростании в процессе подготовки. Можем ли мы
  сделать для вас что-то еще?
      
 16
    
 - Начальство, как всегда, спозаранку горит на работе.- Ехидно
  прокомментировал Бегемот, по своему обыкновению без стука врываясь в
  кабинет.- Подает, тык скыть, пример нерадивым подчиненным. Вроде меня.- С
  тех пор, как Бирон занял должность заместителя по капстроительству, он
  разительно переменился. Его вечная неторопливость, граничащая с
  меланхолией, куда-то исчезла, ей на смену пришла неукротимая энергия. Он
  как-то сразу утратил сходство с неповоротливым млекопитающим, в честь
  которого получил свое прозвище, наполовину разогнал штат отдела, заменив
  стариков полной надежд молодежью, взял ослепительной красоты платиновую
  блондинку секретаршей и водил ее после работы по ресторанам. Работа у него
  так и кипела, и уцелевшие после старых добрых времен клерки, привыкшие к
  основательности старого доброго начальства, только нервно вздрагивали,
  когда он появлялся на горизонте и по мере сил изображали бурную
  деятельность. Павел насмешливо косил на них глазом, но ничего не говорил.
     Олегу он заметил, что половины штата, укомплектованной своими людьми,
  ему вполне хватает. Остальные же пусть занимаются чем хотят, лишь бы под
  ногами не путались. Вот если бы штатное расписание порезать как следует,
  тогда да...
     Олег с трудом оторвал гудящую голову от подголовника, мучительно, одним
  глазом посмотрел на Бегемота, застонал и уронил голову обратно. В
  означенной части тела мерно бухал колокол, заставляя несбыточно мечтать о
  скорейшей смерти или хотя бы о вечном покое. Во рту стоял мерзкий медный
  привкус. Бегемот посмотрел на него и укоризненно покачал головой.
     - Пить надо меньше!- подняв к потолку палец, глубокомысленно возгласил
  он.- Или хотя бы похмельем не страдать. Вот бери с меня пример. Я ведь
  вчера не меньше тебя выпил, и водку с пивом мешал, и коньяком разбавлял, в
  отличие от тебя, чистоплюя, а сейчас- как огурчик. Мужики, спросил
  попугай, если вы летать не умеете, так чего выпендривались?..
     Снова застонав, Олег нащупал на столе дырокол и вяло швырнул его в
  сторону мучителя. Тот, легко поймав пластмассовую вещицу и водрузив ее на
  исходное место, бесцеремонно плюхнулся в кресло. Ну что за народ пошел, в
  отчаянии подумал Олег. Никакого уважения к начальству, даже страдающему
  от... гм, головных болей. Блин, всех уволю! Всех разгоню! Всех...
     - Ты бы алказельцер выпил,- посоветовал Пашка, закинув ногу на ногу,
  вставляя в рот сигарету.- У тебя в столе лежит, я с прошлого раза помню.
  Второй ящик сверху в левой тумбе.
     - Да выпил уже,- с трудом разлепил губы Олег.- Не подействовал пока.
     Слушай, ну чего тебе надо, чего ты надо мной издеваешься? Подписать
  что? Давай, подпишу, я сегодня до... а-а-а... обрый,- он страдальчески
  скривился.- Знаешь, что люди делятся на две категории- одни не умеют пить,
  а у других- жуткое похмелье? Один ты, бегемотище толстокожее, к третьей
  относишься. У тебя головаточно сплошная кость. Ну так чего надо?
     - Да тут мне анекдот новый рассказали,- жизнерадостно обрадовался
  Пашка,- дай, думаю, тебе передам. Вот, слушай. Приходит, значит, мужик к
  терапевту и говорит: доктор, а чего это я вижу одно, слышу другое, а думаю
  совсем третье? А тот и отвечает... Понял, понял, уже ухожу,- торопливо
  закончил он, увидев, что рука Олега подбирается к тяжелой стеклянной
  пепельнице.- Вот уже и товарища с утра пораньше проведать нельзя...
  Слушай, пойдем сегодня вечером в "Красавицу", а? Там такой джаз-банд
  гастролирует! Ладно, ладно, потом зайду,- последние слова он
  предусмотрительно произнес из-за двери, не без оснований опасаясь, что под
  благотворным влиянием алказельцера второй бросок окажется куда более
  точным.
     Какое-то время Олег еще лежал в кресле, приходя в себя. Колокол в
  голове медленно затихал, каждое движение глаз уже не вызывало острой рези
  под сводом черепа. Наконец он смог заставить себя сесть в кресле
  вертикально, и с отвращением протянул руку к папке бумаг, пылившихся на
  краю стола. Ага, Балаковский текстильный комбинат. Пятый год как на стадии
  фундамента. Ну, это точно по Пашкиной части, он в таких делах мастер.
  Раз-два, и дело пошло. И будет идти, пока он рядом находится. Правда, как
  только уедет, снова в летаргию впадет. Н-да, работнички. Олег перебросил
  докладную на другой край стола, и протянул руку за следующей. Так, проект
  стандарта на жилые десятиэтажные дома типа "Чебарушки". Что-то с этими
  домами было не в порядке, не то арматуры при строительстве в панели
  недокладывали, не то цемент не той марки использовали...
     в общем, после того толчка они как карточные домики складывались.
  Где-то у меня по этому поводу пачка докладных лежала, вкупе с
  объяснительными записками, чуть ли не из уголовных дел выдранными. Вот
  черт, поставишь визу на проекте- а он таким же паленым окажется, потом еще
  за саботаж притянут, а завалишь- все равно строить продолжат, абы как,
  лишь бы план выполнить. Складываться эти картонные коробки будут уже безо
  всяких толчков. В общем, куда ни плюнь... Зато дешево и сердито. Ну нет у
  государства денег на то, чтобы нормальные дома строить, а граждане его все
  равны, хоть и в нищете, блин... Ладно, пусть полежит пока под сукном, там,
  глядишь, шеф вернется, он на таких делах собаку съел. Олег представил, как
  шеф сейчас лежит на пляже, посреди золотого песка, рядом со своей
  красавицей молодой женой. Потом он представил себя посреди золотого песка,
  рядом с Машей в моднючем купальнике-бикини. Потом он представил себя
  Машеньку на золотом песке без моднючего купальника-бикини, и понял, что
  пора завязывать с воображением. Могучим усилием воли он отогнал от себя
  видение далекого пляжа, тяжело вздохнул, и протянул руку за следующей
  бумагой.
     Телефон настойчиво затарахтел, и все еще больная голова затарахтела в
  такт с зуммером. Нехорошо ругнувшись про себя, Олег все-таки не рискнул
  проигнорировать призыв к общению, тем более пропущенный секретаршей,
  обычно чутко улавливающей состояние начальника. Он нехотя снял трубку.
     - Алло!- начальственным тоном проговорил он, стараясь, чтобы
  предательская сипота не прорезалась в голосе.- Кислицин у аппарата! Алло,
  вас слушают! Кто говорит?- Трубка таинственно молчала. Олег стукнул по
  телефону в тайной надежде, что сейчас можно будет вызвать мастера, который
  снимет неисправный прибор и будет полдня его чинить, хоть на такой
  мизерный срок избавив его от трезвона.
     - Кислицин?- прохрипела трубка, самым подлым образом разрушая внезапную
  надежду.- Шварцман говорит.- Шварцман какое-то время молча сопел в
  трубку.- Я буду в ваших краях через час, ты мне потребуешься. Жди, никуда
  не уходи. Понял?
     - Понял, Павел Семенович,- грустно согласился Олег. Неожиданное
  внимание патрона вряд ли сулило что-то хорошее.- Через час жду от вас
  известий на вверенном мне рабочем месте.- Он опять ругнулся про себя.
  Через час они с Бегемотом должны были устроить то, что официально
  называлось деловой встречей с представителями смежных ведомств, а на деле
  было простой попойкой с целью установления неофициальных контактов с
  нужными людьми. Раз начавшись, такая встреча обычно затягивалась до
  позднего вечера, что давало Олегу хороший повод увильнуть от засасывающей
  рутины. Собственно, сегодняшняя встреча должна была быть вторым раундом,
  успешно завершающим начатое вчера. Теперь второй раунд откладывался, и
  хорошо если только на пару часов... Вот так всегда, мысленно опечалился
  Олег. Рвешься к великим делам, увязаешь в текучке, бежишь от нее на
  пьянки, да и те срываются... Он вздохнул.- Что-то еще, Павел Семенович?
     Трубка опять молчаливо посопела.
     - Нет. Пока нет. Жди, Кислицин, никуда не уходи.- В трубке фальшиво
  запиликала мелодия отбоя. Олег задумчиво посмотрел на нее и аккуратно
  повесил на рычаг. Нечасто нас удостаивает визитом великий и могучий
  Шварцман, правая рука Самого, гроза бюрократов и надежда нации. Ох,
  нечасто. Всего-то второй раз.
     Интересно, что там у него стряслось? Впрочем, в последнее время злые
  языки поговаривают про медленно, но неотвратимо надвигающуюся на него
  опалу, про возвышение конкурента-Дуболома, про урезаемый штат канцелярии
  на местах, про новых людей в канцелярии в столице... Плохо это. Вряд ли
  усилившийся Дуболом, устранив конкурента, благосклонно отнесется к его
  протеже. Переметнуться заранее? Противно. Шварцман суров, но таки
  справедлив, этого не отнимешь. А Дуболом, по слухам, предпочитает, чтобы
  ему задницу лизали. Вот это точно не мой стиль. Лучше в монастырь. Да и
  кто сказал, что Дуболом в конце концов победит?
     Шварцману, в общем, не впервой, и на дворцовых интригах он собаку съел.
  Или даже целую стаю. Олег представил себе Шварцмана, сосредоточенно, одну
  за другой, поедающего собак (собаки почему-то были худые, серые и
  облезлые, по виду типичные бродяжки), и усмехнулся. Черт, сказал бы мне
  кто еще год назад, что я буду держать руку начальника тайной полиции в
  подковерной борьбе и искренне желать его усиления- не поверил бы.
  Расхохотался бы в лицо или просто послал бы подальше. Он поднял трубку и
  ткнул в кнопку вызова Бегемота.
     Ровно через час в дверь вежливо постучали, и, с видимым усилием
  справившись с могучей пружиной, в дверь протиснулся Хмырь. Точнее,
  Прохорцев Константин Афанасьевич, строго поправил себя Олег. Надо же, как
  кличка прилипла. Вроде столько времени и событий с тех пор прошло, даже на
  брудершафт вместе пили, а вот прозвище как втемяшилось тогда в голову, так
  и не отстает. Ох, не дай бог сболтнуть где, Прохорцев человек обидчивый, и
  к начальному уху доступ имеет, скотина. Ссориться с ним- себе дороже.
     Прохорцев между тем внимательно, как и всегда, осмотрел кабинет, словно
  опасаясь подвоха. Удовлетворившись результатами осмотра, он уставился на
  Олега.
     - Сидишь?- строго поинтересовался он.- Ждешь? Ну сиди, сиди, много
  высидишь...- Он ухмыльнулся.- Хозяин, между прочим, тебя внизу ожидает, в
  машине. Так что лети, задрав штаны, а то он сегодня не в духе.
     Холодная ярость всколыхнулась в Олеге. Он неторопливо поднялся из-за
  стола, и так же неторопливо подошел к Прохорцеву вплотную. Дождавшись,
  когда нагловатое выражение на его лице сменится неуверенностью, он
  процедил сквозь зубы:
     - Задрав штаны будешь ты бегать, шестерка,- он с трудом удержался от
  позыва сплюнуть тому прямо на ботинок.- Меня вызывают- я иду, бегают с
  задранными штанами пусть другие, кому по должности положено. Понял,
  Константин...
     Афанасьевич?- Он смотрел в глаза Прохорцеву тем немигающим взглядом,
  который в последнее время тайно тренировал перед зеркалом. Боевые
  испытания, значит, мелькнуло у него где-то внутри. Ну-ну, испытатель,
  смотри, доиспытываешься.
     - Много о себе думать стал в последнее время,- надо было отдать
  Прохорцеву должное, оправился он от шока почти мгновенно.- Смотри, как бы
  шеф не решил, что слишком загордился, а то как взлетел, так и обратно
  слетишь- мухой.- Прохорцев смерил Олега с ног до головы презрительным
  взглядом и исчез за дверью. Да, похоже я все-таки умудрился с ним
  поссориться, обреченно подумал Олег. Ну и что, что не переношу я его? Мало
  ли кто кого не переносит... Теперь, глядишь, снова на должности
  какого-нибудь мелкого доставалы окажусь, недели не пройдет. Жалко,
  только-только привыкать начал... Ладно, делай что должно, и будь что
  будет. Не помню, кто сказал, но хорошему совету грех не последовать. Олег
  покачал головой и вышел из кабинета вслед за Прохорцевым.
     Шварцман стоял у своего лимузина, опершись на него и смотря поверх
  крыши куда-то вдаль. Олег поразился, насколько старым он стал за последнее
  время. Под глазами синели мешки от бессонницы, дыхание было хриплым, на
  щеках играл нездоровый румянец. Правда, его взгляд остался прежним- острым
  и испытывающим.
     Некоторое время Шварцман изучал Олега, затем кашлянул.
     - Ты чего с Костей ругаешься?- строго осведомился он.- Прискакал он
  сейчас от тебя пулей, мрачнее тучи. Послушай старика, не зли людей без
  нужды,- неожиданно мирно закончил он.- Никогда не знаешь, кто, когда и
  зачем пригодится.
     Пошли, прогуляемся.- Не дожидаясь ответа, он махнул рукой высунувшемуся
  было из машины охраннику и медленно пошел по дорожке. Олег последовал за
  ним.
     Телохранитель некоторое время нерешительно смотрел им вслед, затем
  пожал плечами и снова углубился в детектив. По периметру парка стояла
  сигнализация Хранителей.
     Яркое и холодное сентябрьское солнце сияло посреди блекло-голубого
  неба, еще только чуть приподнявшись над вершинами берез и осин, кое-где
  перемежаемых елью и пихтой. Прохладный ветерок забирался за шиворот,
  студил уши. Стояла та особая тишина, которая на севере присуща только
  тихим дням на переломе года, последним дням перемирия между летом и зимой,
  за которыми неизбежно начинается схватка тепла и мороза, а золотые и
  багряные листья, устилающие землю, превращаются в мокрую неопределенного
  цвета кашу. Деревья полыхали осенними цветами, и где-то на грани слуха
  звенел одинокий комар.
     Шварцман тяжело опустился на скамейку и уставился на куст на
  противоположной стороне аллеи. Не говоря ни слова, Олег осторожно
  пристроился рядом, рассудив, что вторгаться в его раздумья было бы не
  только невежливо, но и небезопасно. Не будите спящую собаку, подумалось
  ему, не то она проснется и...
     Что? Штаны в клочья порвет? Олегу представился Шварцман с обрывком
  штанов в зубах, и он невольно фыркнул. Как бы в ответ на это Шварцман
  глухо продекламировал:
     - Ревет огонь, сметая лед, и пламя, чистый жар, взметает ввысь наш Бог
  Огня, храня свой жизни дар. Мы Богу Пламени-Отца обязаны судьбой, наш долг
  Огнюон без конца зовет нас за собой.
     Олег удивленно посмотрел на него. Шварцман злой, Шварцман веселый,
  Шварцман торжествующий- это было нормально. Шварцман подавленный, Шварцман
  растерянный, унылый- это было странно, но понятно и приемлемо: чего только
  в жизни не бывает.
     Но Шварцман, декламирующий стихи... Легче было бы поверить в добряка
  Народного Председателя, искренне пекущегося о благе простого народа, коего
  этому простому народу демонстрировали по телевизору раз в неделю. Олег
  знал, что Шварцман люто ненавидит поэзию, так что сейчас его челюсть
  начала потихоньку отвисать.
     - В Древней Македонии существовала секта, считающая, что наш мир создал
  Бог Огня. Он же создал людей и дал им Огонь, чтобы те помогали ему против
  Духов Вечного Холода, стремящихся заморозить мир и уничтожить создание
  своего врага.- Шварцман говорил в пространство, казалось, совершенно не
  обращая внимания на Олега.- Эта секта считала, что весь мир погряз в
  грехе, забыв про Создателя, так что хотя бы они, Избранные Огнем, должны
  наставлять людей на путь истинный.- Начальник канцелярии усмехнулся.-
  Обычный бред, каждая религиозная группа считает себя избранной. Необычным
  было то, что среди них нашлись умные люди, которые пустили фанатичную
  энергию последователей Избранных Огнем не на проповеди на площадях и не на
  формирование боевых отрядов с целью организации джихада. Они создали
  мощную подпольную организацию, исподволь направляющую события по нужному
  ей пути. В секте состояли многие видные ученые и политики того времени.
  Есть предположения, что у них был порох, украденный у арабов, а также
  огнестрельное оружие. Не так много, конечно, но хватало, чтобы три
  столетия направлять мир в образе Македонии к светлому будущему, свободному
  от последователей Холода. Ну и под своим, разумеется, управлением.- Он
  повернул голову и упер в Олега тяжелый немигающий взгляд исподлобья.-
  Ничего не напоминает?
     - Хранители,- лаконично ответил Олег. Он напряженно ожидал продолжения.
     - Догадливый мальчик,- криво усмехнулся Шварцман.- Правильно, Хранители.
     Несколько месяцев назад я дал задание историкам отыскать в архивах все,
  что походило бы на нынешних Хранителей. Уж не знаю, что эти чернокудрые
  бестии рассказывали тебе, но меня один пытался уверить, что они
  инопланетяне. Не напрямую, намеками, но вполне прозрачно. Не верю.- Он
  отрезал это так, как это мог бы сделать инквизитор на допросе еретика.-
  Мне частенько вешали лапшу на уши, знаешь ли, и я сразу вижу, можно ли
  верить в сказки, которые мне рассказывают. Так вот, не верю я им, да и они
  никогда особо не настаивали. В общем, историки накопали кучу мусора, но
  среди этой кучи нашлась эта вот историйка. А стишок, что я прочитал, был у
  них чем-то вроде гимна. Перевод вольный, разумеется, но смысл понятен, как
  мне втолковывал тот олух в белом халате.
     - Три столетия...- медленно проговорил Олег.- Надо же! Крепкая у них
  была организация. Как они погибли?
     Во взгляде Шварцмана проскользнуло нечто, похожее на одобрение.
     - Обычная история,- ответил он.- Разложение изнутри. Поверили в
  собственную непорочность, надоело строить светлое будущее для других, так
  что часть их Круга Огня решила, что настало время устроить Мир Огня на
  Земле. Вторая часть Круга, с первой несогласная, разбежалась по углам, а
  восстание было подавлено после того, как они, захватив столицу... черт, не
  помню, как ее, постановили принести в жертву Огню каждого десятого
  младенца. В знак, так сказать, благодарности за победу. Их перебили
  возмущенные горожане, так что для показательного суда императору никого и
  не осталось.
     - По углам разбежались? - задумчиво пробормотал Олег. - Так в архивах
  написано?
     - Точно, - охотно согласился начальник канцелярии. - Именно что в
  архивах.
     А главный тогдашний архивариус в секте состоял.
     На какое-то время наступила тишина. Шварцман опять погрузился в
  собственные мысли, Олег же просто откинулся на спинку скамьи, разглядывая
  небо и размышляя об услышанном.
     - Ладно,- прервал молчание Шварцман.- Паранойя еще ни кого до добра не
  доводила. Если они следят за мной повсюду, то у нас в любом случае нет
  шансов.
     Рискнем предположить, что Хранители не держат меня под колпаком
  постоянно, а Дуболом еще не в состоянии нашпиговать парк жучками без моего
  ведома. Кабинет или машину- пожалуйста, но для парка кишка у него тонка.
  Пока...- Шварцман надсадно закашлялся, достал из кармана крохотную желтую
  капсулу, сунул в рот.- Бронхит обострился,- бросил он, поймав
  недоуменно-встревоженный взгляд Олега.- Не обращай внимания на старика. Ты
  мне вот что скажи- что ты про нынешнюю кашу думаешь?
     - Про какую кашу?- удивился Олег.- Про то, что в стране происходит? Так
  говорят же- временные трудности, неурожай и все такое...
     - Кончай ваньку валять!- рявкнул Шварцман, довольно невежливо перебивая
  политически выдержанную речь собеседника.- Будь ты на самом деле таким
  идиотом, каким прикидываешься, не стал бы тебя при себе держать.- Он
  засопел, успокаиваясь.- Я тебя спрашиваю, что ты на самом деле думаешь, а
  о том, что по ящику болтают. То я лучше тебя знаю, сам тексты пишу. Ну?
     Олег помедлил. Внезапно к нему вернулось то самое чувство
"пан-или-пропал", которое он уже давно не испытывал. Пожалуй, с самого
  того момента, когда неожиданно узнал, что сделался замминистра. Нет,
  дружок, изменился ты в худшую сторону, ох как изменился... Да какого
  черта! Срабатывало раньше, сработает и сейчас. Или кривая, на худой конец,
  вывезет. Правда, только правда, и ничего, кроме правды!
     - Хреновы у нас дела, Павел Семенович,- небрежно ответил он, невольно
  повторяя позу Шварцмана и обращая взгляд куда-то вдаль.- Хреновей некуда.
  Я по своему ведомству сужу- две трети крупных объектов заморожены или
  долгостроем обернулись, на остальных жизнь еле теплится. Радиолокационная
  станция у Казбекаи та стоит, денег не хватает. А такие объекты всегда из
  спецфондов финансировали, а раз и у них деньги кончились... Плохо это,
  очень плохо. Опять же, в магазинах стало совсем пусто, я сам давно не был,
  Ольга иногда ходит, когда из распределителя идет- из любопытства, говорит.
  За колбасой очередь, за сахаром очередь, мыло хозяйственное- и то редко
  появляется. И это столица, а что в провинции? Недаром чрезвычайное
  положение так и не отменяют, то тут беспорядки, то там винный бунт.- Олег
  вздохнул.- Тут до меня слухи дошли, что Сахара нам продовольственные
  кредиты заморозила. Если правда, то зимой будет голод. Настоящий голод, не
  то, что сейчас. Армия разложилась на постройке генеральских дач, одэшники
  давно на все плюнули, только недовольными занимаются, да и то сказать-
  сейчас, кажется, одни недовольные и остались. Я что-то упустил?
     - Хранители,- проговорил ответил Шварцман, внимательно глядя на него.
     - Да, Хранители... С ними вообще ничего не понятно, ну, это
  традиционно. Я со своим старым знакомым до сих пор контакты поддерживаю...
  ну, с тем, к кому вы в свое время меня приставили... точнее, это он со
  мной их поддерживает, и не скажу, чтобы мне во вред. Пока, во всяком
  случае.- Олег скривился.- Правда, если они вдруг исчезнут, я у вас,
  наверное, первый кандидат на ликвидацию, знаю слишком много, да и вообще-
  на всякий пожарный...
     - Не болтай,- оборвал его Шварцман,- знаешь много, но куда меньше меня.
  Не будешь дергаться- ничего тебе не сделается. Пока я на своем месте, само
  собой.
     Вообще, сходи-ка к психиатру на досуге, а то заладил с первого же дня -
  расстрел, ликвидация... Ладно, дальше.
     Олег пожал плечами.
     - Вам виднее, Павел Семенович. Да, о Хранителях. Чего я не понимаю, так
  это их действий в данный момент. Не знаю, три сотни лет они готовились,
  или больше, но в таких открытых действиях у них просто нет необходимости.
  Все, что они сейчас делают гласно, они могли бы сделать и тайно, как
  раньше. Единственное объяснение я вижу только в духе вашей легенды про
  Избранных Огнем. Надоело ждать, решили прямо сейчас стать правителями. И
  уж их кольями и ухватами точно не побьешь. Их и танки-то не берут, если я
  правильно понял.
     - Правильно понял,- согласился Шварцман.- И не только танки. "Красный
  снег"... слышал?.. их тоже не берет, они демонстрировали. Они утверждают,
  что на их машинах можно прогуляться через звезду класса голубой гигант, и
  даже не вспотеть. Этого я не видел, но вполне верю. Дальше.
     Олег подавил очередной порыв своей нижней челюсти мягко опуститься на
  грудь и продолжил:
     - В то же время они, как мне кажется, неплохие ребята. Вежливые,
  аккуратные, скорее, советуют, чем приказывают, хотя и могут при
  необходимости ломать через колено. Я общался в основном с одним и тем же
  Хранителем, но пару раз были и другие. В общем, у меня не сложилось
  впечатление, что всеобщее преклонение и обожание- это то, что им нужно.
  Поэтому их мотивы я категорически не понимаю. Вот, в общем и все, что я
  могу сказать по этому поводу.- Олег остановился и выжидательно посмотрел
  на Шварцмана. Сейчас мы выясним, пан или пропал, пронеслось у него в
  голове. Жаль было бы пропадать по такой славной погоде. Вот если бы дождь
  был, или снег валил... Когда там солдату умирать легче? Нет, точно надо к
  психиатру, прав наш Пал Семеныч, как всегда...
     Шварцман долго молчал, терзая в руках какую-то соломинку. Соломинка
  стойко сопротивлялась, но в конце концов измочалилась и порвалась.
  Шварцман с каким-то ожесточением продолжал рвать ее на части, наконец,
  изорвал в труху и раздраженно бросил на землю. Потом, как бы
  спохватившись, сунул руки в карманы, и посмотрел на Олега. Теперь в его
  глазах был еще и интерес.
     - Да, парень, не ошибся я в тебе тогда... в первый раз, ох, не ошибся.-
  Казалось, он был доволен собственной проницательностью.- Помнишь, тебе
  кастетом по кумполу попало? Вижу, помнишь, кто такое забудет! Так вот,
  тебе тогда крупно повезло, что жив остался, ты был нам холодненьким больше
  нужен. В пропагандистских целях, сам понимаешь.Да не смотри ты на меня
  так,- расхохотался он.- Жив ведь? Жив. При должности. Девочки на тебя
  стаями вешаются. Да и стоишь ты побольше, чем раньше, к тебе уже серьезно
  присматриваются... отдельные господа, думают, как бы от меня переманить.
  Еще никто не подходил со странными разговорами? Ничего, подойдут, и очень
  скоро. Стоило ради этого по башке получить? Молчи, по глазам вижу, что
  стоило, пусть ты в этом даже себе не признаешься.- Шварцман снова
  нахмурился.- В общем, Олежка, башка у тебя варит, хвалю. При других
  обстоятельствах ты бы у меня сейчас отделом в сыске заведовал бы. Это тебе
  не паршивенький замминистра по кирпичам, но сейчас пока незачем тебе в эти
  игры соваться. Скажи-ка мне вот что. Представь, что ты сейчас Народный
  Председатель. Вся власть у тебя. Что бы ты делать стал, а?
     Олегу стало весело. Похоже, что таки пан. Опять пан. Везунчик же ты,
  дружок, ох и везунчик. По закону подлости, конечно, рано или поздно за
  свое везение огребу по полной программе, но пока будем ловить кота за
  хвост. Значит, сочинение на тему "Если бы я стал Народным Председателем"?
  Ну, ладно...
     - Ну, начал бы я с того, что послал к черту сказки про Путь
  Справедливости,- небрежно бросил он. Интересно, что скажет на это столп
  нашего общественного строя? Столп почему-то молчал, и Олег волей-неволей
  был вынужден продолжать.- Эта дурацкая идеология сейчас нам только мешает.
  Нет, я понимаю, Великая Революция и все такое, но времена меняются. И
  капитализм сейчас не тот, и мы другие.- Он помолчал, собираясь с мыслями.-
  Значит, первое, что бы я сделал,- это отменил бы Путь Справедливости. Не
  сразу, конечно, твердолобых хватает, но постепенно, лет за
  десять-пятнадцать все бы свыклись. Тем временем начал бы эксперименты- так
  бы это назвали- с применением в экономике элементов капитализма. Ну,
  придумали бы что-нибудь поблагозвучнее...
     - Свободу слова бы ввел, свободу совести,- как бы про себя пробормотал
  Шварцман.
     - Обижаете, Павел Семенович,- хмыкнул Олег.- Какая там свобода слова!
  Это нам еще долго не светит. Люди привыкли жить так, как укажут, если их
  враз на свободу отпустить, с ума ведь сойдут. Нет, без этого вполне бы
  пережили.
     Впрочем, видимость этого дела создать было бы можно. Скажем,
  либеральная независимая газетка, где печатались бы разгромные статьи по
  любому поводу.
     Что-нибудь вроде "Сообщения народных избранников". Она бы печатала, мы
  бы не реагировали. И пар бы выходил, и нам неприятностей меньше. Но это к
  слову.- Внезапно Олег зло стукнул кулаком по ни в чем не повинной
  скамейке.- Павел Семенович, вы на полном серьезе спрашиваете, что бы я
  стал делать? Это при Хранителях-то? Сейчас фантазировать можно сколько
  угодно, но при них я бы стал делать то, что надо им. А чего им
  захочется... Так что все это пустые фантазии.
     Не Народным Председателем я бы стал при них, а марионеткой. Совсем как
  нынешний...
     - Ох, и наглец же ты, парень,- меланхолично заметил Шварцман.- Замашки
  у тебя вполне... Треморова это положение вполне устраивает, а тебя,
  значит, нет?
     - Поймите меня правильно, Павел Семенович,- откликнулся Олег.- Я ничего
  не имею против Хранителей лично. Тот парень, что со мной работает, мне
  даже нравится, но не в этом дело. Нельзя строить государственную власть на
  такой основе. Люди теряют инициативу, полагаясь на то, что им укажут
  сверху. Они теряют любые моральные принципы, поскольку рядом стоит мудрый
  Хранителя, который лучше знает, что правильно, и при случае навяжет свою
  точку зрения. Наконец, люди теряют смысл жизни, поскольку от них ничего
  больше не зависит- придет дядя-Хранитель, и скажет, что надо делать. Бред.
  Свинарник, в котором ты сидишь и ждешь, зарежут тебя на сало, или повяжут
  ленточку на шею и отвезут на выставку. Нет, не пошел бы я в Народные
  Председатели...
     - Я стар,- неожиданно ответил Шварцман.- Мне осталось недолго, и не так
  важно, помру я сам, или мне помогут. Но вот беда- всю жизнь я делал свое
  дело, хорошее ли, плохое ли, но делал, и при этом полагал, что это пойдет
  на благо моей стране. Да, я многое греб под себя, я предавал, посылал
  людей на смерть, шел по головам, ломая хребты врагам... Но я всегда
  помнил, ради чего я это делаю. А вот нынешний Народный Председатель... в
  молодости мы были друзьями...
     похоже, этого и не знал никогда. Для него власть- лишь потребность,
  такая же, как еда и воздух. Он наслаждается ей, и ему плевать, что будет с
  теми, над кем он властвует. Хранители для него- отличный шанс удержаться у
  власти, пусть неполноценной, но все равно огромной, и он с радостью будет
  работать на них. Янет. Они это понимают, поэтому я и не заживусь на свете.
  Скажи мне... Скажи мне, парень, а станешь ли ты Народным Председателем,
  если я, лично я, предложу тебе это?
     Олег глубоко вздохнул. Вот это сумасшествие так сумасшествие,
  подумалось ему. Крыша едет по полной программе. Пан или пропал, вот в чем
  вопрос. Да уж, тут потребуется куда больше, чем везение. Он вздохнул.
     - Скажите, Павел Семенович, почему вы предлагаете это мне? Не верю, что
  просто за красивые глаза. Мы и знакомы-то чуть больше года... И что делать
  с Хранителями?
     - Ты и не представляешь, Олег... хм, Захарович, как ты похож на меня в
  твоем возрасте,- Олегу показалось, что в глазах Шварцмана мелькнуло
  ехидное выражение.- Можешь считать, что я сентиментален. Ну, а о
  Хранителях не беспокойся. Я о них позабочусь.
                                       Часть третья.
  
                               Серый туман.
           17
  
   Когда поздно вечером в темной подворотне двое заступают тебе дорогу, и
  еще двое отрезают путь к отступлению, печальные выводы о ближайшем будущем
  напрашиваются сами собой. Михась затравленно прижался к стенке, озираясь
  по сторонам. Внезапно сообразив, он сдернул с носа очки и сунул их во
  внутренний карман пиджака.
     - Ну, гады, подходите!- сжимая кулаки, отчаянно крикнул он срывающимся
  голосом в смутной надежде, что кто-нибудь его услышит. Но глухая
  подворотня поглотила все звуки.
     - Привет, Михась, ты чего это?- удивился смутно знакомый голос.- Это ж
  я, Васян, не узнал, что ли?- Одна из фигур, поплюгавее, подошла поближе и
  вдруг загоготала.- Эй, ребя, он уже стеклышки снял, думал, бить будут! Во
  зашугали-то как парня!- Он дружески ткнул Михася в бок.- Да ты чего,
  забыл, как вместе в винный стояли?- Он опять заржал.- Да ладно, кончай
  кулаками размахивать, все равно ни хрена не видишь.
     - При...- Михась прокашлялся, проглотив комок в горле.- Привет,
  Васян... Не узнал...- Где-то в глубине души он надеялся, что те,
  полугодовой давности, события в винной очереди бесследно канули в прошлое
  вместе с полублатным- или совсем блатным?- Васяном и избитыми до
  полусмерти патрульными. Но прошлое оказалось куда прилипчивее, чем ему
  хотелось бы.
     Осознав, что бить его пока не собираются, Михась неуверенно нацепил на
  нос очки. Он опасливо покрутил головой, озираясь на окруживших его громил,
  затем вновь повернулся к Васяну.
     - Как-то неожиданно вы... ты...- Он запнулся, не будучи уверенным в
  том, какое обращение подойдет к ситуации.- В общем, неожиданно... в этой
  подворотне.
     Меня тут уже дважды грабили, вот я и...- Он замолчал.
     - То-то я смотрю, ты стеклышки так сразу и сдернул,- посочувствовал
  Васян.- Что, разбивали уже?
     - Ага.- Михась чувствовал себя все более неуютно. Кто-то деловым шагом
  зашел в туннель, но почти сразу замер на месте. Потом вновь вошедший
  шарахнулся в сторону, и по асфальту зазвучали шаги бегущего человека.-
  Васян, я пойду, а?
     Мне домой пора...- Его голос звучал почти жалобно.
     - Да погоди ты,- Васян хлопнул его по плечу. Несмотря на дружелюбность
  жеста, Михась как-то сразу ощутил, что стряхнуть эту руку будет ох как
  непросто.- Только встретились давние, можно сказать, знакомые, еще и
  поговорить за жисть толком не успели, а он уже- пойду, пойду! Давай, не
  журись, я тут недалеко местечко знаю.- Не обращая внимания на робкие
  протесты Михася, Васян повлек его с собой прочь из подворотни. К
  некоторому облегчению Михася, угрюмые амбалы за ними не последовали,
  неслышно растворившись в сгущающихся сумерках.
     - А я иду с ребятами домой из пивнушки,- трепался Васян,- и тут
  смотрюзнакомая личность мимо шкандыбает. Дай, думаю, разыграю малость,
  адреналин, говорят, для здоровья полезен. Ну, заскочили мы в подворотню,
  да и встретили тебя!- Васян опять заржал.- Эх, посмотрел бы ты на себя со
  стороны! В штаны, небось, чуть не наложил?- Он кинул в сторону Михася
  неожиданно острый взгляд, и тут же сменил тон.- Да ладно, не хмурься,
  дурак я, согласен, ну да уж каким уродился. Сейчас вот тяпнем пивка по
  паре, и все будет нормалек. А, да, забыл, ты же у нас не пьешь. Что,
  совсем не пьешь? Что, и пиво не пьешь? Ах, пиво пьешь? Ну, тогда все
  путем. Тут рядом классное местечко есть, сейчас мы туда с тобой завалимся,
  тяпнем пивка, и все путем. Жена-то не потеряет? Ну да ничо, потеряет-
  потом найдет, не все же у жены под каблуком ходить. Вот моя стерва...
     пока вместе жили... бывалыча, явишься часа в два ночи, на рогах
  приползешь, а она тебя уже со скалкой встречает. Где, грит, зарплата, ирод
  ты окаянный? Да все в ажуре, Зинка, ей говоришь, все здесь, в кармане... а
  в кармане дырка, а в дырке кукиш, и она давай тебя этой скалкой охаживать.
  А ты терпишь, терпишь- да и то, рука-то у нее женская, слабая, можно и
  потерпеть, не жалко- а потом надоест тебе все, ты эту скалку хвать у нее
  из рук, да в угол, а ей- фингал под глаз, штоб не рыпалась, а она в тебя
  тарелками как начнет швырять... Эх, золотое было время, было да сплыло,
  прошло, улетело, а больше такого и не будет, водяру только с двух до
  четырех, а пива и не бывает, но если места знать, да быстро бегать, то все
  сразу пучком, да вот мы и пришли.
     Несколько ошарашенный словоизвержением Васяна, Михась с удивлением
  уставился на неказистый деревянный домик, из-за неплотно закрытых дверей
  которого изредка прорывались залихватские крики. Васян поднялся на крыльцо
  и решительно толкнул дверь. Им в лицо ударило спертым воздухом, в котором
  перемешивались запахи пива, несвежей мочи и чего-то непонятно-острого, от
  которого Михасю неожиданно зверски захотелось есть. Он с тоской пощупал
  карман, безуспешно пытаясь вспомнить, осталось ли что от его жалкой
  наличности после обеда в институтской столовой. Он уже было открыл рот,
  чтобы сообщить об этом Васяну, но тот ловко втолкнул его внутрь и
  захлопнул за собой дверь.
     Никто не обратил на них абсолютно никакого внимания. Какой-то человек,
  по виду бармен, яростно ругался в углу с тремя мужиками сильно
  подвыпившего вида.
   "Я тебе дам- с собой!", доносилось оттуда до Михася, "хочешь в ментовку
  со мной на пару загреметь? Здесь- хоть залейся..." Васян, как таран
  пробивая кипящую толпу и крепко держась за Михася, целеустремленно
  двигался куда-то в угол.
     Михасю отдавили обе ноги и больно пихнули в бок. Ему опять стало
  тоскливо. Он начал прикидывать, как смыться отсюда под благовидным
  предлогом, но тут Васян хлопнул его по плечу.
     - Здорово, Рыжий! Познакомься, это Михась, свой парень,- прокричал он
  сквозь шум.- Михась, это Рыжий, мужик что надо. Я сейчас.- С этими словами
  он нырнул в толпу, оставив Михася наедине с Рыжим, угрюмым брюнетом без
  особых примет, уже изрядно набравшимся, судя по его внешнему виду. Михась
  растерянно посмотрел на него.
     - Здравствуйте,- неуверенно проговорил он, судорожно пытаясь
  сообразить, надо ли протягивать руку для пожатия, или здесь это не
  принято.- Я Михась. Мы с Васяном...
     Рыжий громко икнул. В воздухе еще сильнее запахло перегаром. Он без
  всякого выражения посмотрел на Михася, затем припал к большой кружке с
  чем-то, цветом отдаленно напоминающим пиво. Выглотав почти все ее
  содержимое, он с размаху брякнул кружку на стол- Михась вяло удивился, что
  стеклянный сосуд остался цел после такого неуважительного обращения- и
  снова бессмысленно уставился на Михася. Тот безнадежно оглядывался по
  сторонам, пытаясь понять, как отсюда выбраться.
     Из толпы вынырнул Васян. Судя по тому, как виртуозно он нес сразу шесть
  больших кружек с пивом, не проливая ни капли, было видно, что ему не
  впервой заниматься такими операциями. Водрузив их на замызганный столик,
  он торжествующе повернулся к Михасю.
     - Вот,- заявил он.- Пей. Наслаждайся, программист. Я за закусью
  смотаюсь.- Он намылился опять исчезнуть в толпе, но Михась крепко ухватил
  его за рукав.
     - Васян, погоди! У меня денег почти нет!..
     - Да забудь ты, я угощаю,- отмахнулся от него Васян, небрежно
  освобождаясь от его хватки, и вновь растворился среди людей.
     Михась, неуверенно взглянув на Рыжего, взял в руки одну из кружек. На
  ощупь она была неприятно-засаленной. Но пиво пенилось, как ему и положено,
  и запах от него шел вполне правильный. Михась осторожно попробовал
  жидкость на вкус. Пиво.
     Не самое лучшее, которое ему приходилось пить, но вполне настоящее
  пиво. Он сделал глоток, потом еще один, и прислушался к своим ощущениям.
  Симптомов острого отравления не наблюдалось, и, внезапно осмелев, он
  припал к кружке и единым духом выхлебал сразу половину. Рыжий молча следил
  за ним сонными глазами.
     Выпитое пиво придало Михасю некоторую смелость, и он начал уже с
  интересом осматривать местность. Пивная представляла из себя старый
  деревянный, когда-то принадлежавший богатым хозяевам, а после- Народному
  Государству дом, в котором большая часть перегородок между бывшими
  комнатами была убрана, в результате чего получился довольно вместительный
  зал. Почему-то на стенах отсутствовала наглядная агитация, повествующая о
  вреде пития и пользе трезвого образа жизни, которая- после начала Борьбы
  За Трезвость- была обычной для подобного рода заведений. В дальнем конце
  размещалась неказистая стойка с потрепанного вида барменом, который уже
  доругался с троицей, требовавшей налить на вынос, и теперь с удивительной
  ловкостью метал посетителям вдоль означенной стойки кружки с разноцветной
  жидкостью. Михась засмотрелся на него, изредка отпивая солоноватое пиво.
     Снова вынырнувший из толпы Васян бухнул на столик тарелку с
  подозрительного вида сухарями и неказистой сушеной воблой и, проследив
  взгляд Михася, одобрительно кивнул:
     - Силен, шельма! С этим глаз надо держать востро. Чуть что- полкружки
  не дольет, а ты даже не заметишь. Силен, силен,- Васян восхищенно покрутил
  головой.- Да и ты, я гляжу, времени зря не теряешь,- он с размаху шлепнул
  Михася по спине, от чего тот подавился пивом и закашлялся.- Не торопись,
  успеешь, надуешься еще по самые уши.- Как бы в опровержение своих слов он
  схватил со стола непочатую кружку- пена уже осела, и было видно, что пива
  в ней налито едва на три четверти- и одним большим глотком осушил ее.
  Удовлетворенно крякнув, он захрустел сухариком.- Эй, Рыжий, хорош в немого
  играть. Принес?
     Рыжий молча пожал плечами, полез в карман и вытащил оттуда поллитровку,
  которая сразу же перекочевала в руки Васяна. Воровато оглянувшись по
  сторонам, он скрутил бутылке головку, и быстро плеснул оттуда во все
  оставшиеся кружки с пивом. Затем он сделал почти цирковой жест рукой, и
  бутылка незаметно исчезла под полой его пиджака. Васян толкнул одну кружку
  в сторону Михася, другую- в сторону Рыжего, сам подхватил третью.
     - Чего это пойло просто так хлебать, верно?- подмигнул он Михасю.- Вот
  с водярой это куда интереснее, прямо за душу берет. Ну, будем?
     - Да я ж не пью,- Михась попытался оказать слабую попытку
  сопротивления.- А тут водка...
     - А кто пьет?- удивился Васян.- Я, что ли, пью? Тут на триста грамм
  пива стопарь водяры, разве ж это питье? Рыжий, скажи ему!
     Рыжий опять молча пожал плечами, и сделал богатырский глоток из
  пододвинутой к нему кружки. Михась растерянно посмотрел на него, потом на
  Васяна.
     - Давай, давай, не тяни!- ухмыльнулся тот ему.- За встречу!
     Михась осторожно попробовал смесь, в которую превратилось пиво. Вкус
  водки почти не чувствовался.
     - Давай, давай, не трусь!- подбодрил его Васян.- Мужик ты или нет?
     Михась был мужик. Он решительно припал к источнику живительной влаги и
  мужественно одолел половину. Внезапно голова у него закружилась и стала
  легкой-легкой, как детский шарик. Васян подтолкнул ему тарелку с закуской,
  и Михась стал жевать жесткую и безвкусную воблу. Мир вокруг окрасился в
  более радужные тона, шум толпы слился в приятный успокаивающий гул, и даже
  неприятные запахи куда-то делись.
     - О це дило!- одобрил его Васян.- Я, как тебя увидел, сразу понял- ты
  мужик ничего, не то, что все эти шибко умные очкарики. Ты кем, говоришь,
  работаешь? Да ты пей, не стесняйся.
     Польщенный Михась стал путано объяснять Васяну с Рыжим, который так и
  не проронил ни звука, что работает он сисадмином в институте, обеспечивает
  тупым пользователям почту... ну, электронную почту, не обычную, а которую
  между машинами по проводам передают... и следит, чтобы они не слишком-то
  уродовали свои терминалы пролитым кофе. Чувствуя молчаливый интерес
  собеседников, особенно Рыжего, он попытался рассказать анекдот про сына
  программиста и музыку в борделе, но запутался, и пожаловался на свое
  начальство, которое ни хрена в машинах не понимает, а подчиненных давит. А
  машина у них классная, бэ-ка ноль тринадцать, восемьсот килогерц, пятьсот
  сорок кило памяти, тридцать портов под терминалы да два под внешние
  каналы, каждый на триста бод, да если бы он мог всем этим богатством
  свободно распоряжаться, а то пользаки совсем на голову сели...
     Михась смутно помнил, что происходило в продолжение следующих двух
  часов. У него отложились в памяти надвигающаяся усатая харя и Васян,
  который с остервенелым лицом отбрасывает его куда-то вбок и с размаху бьет
  в харю кастетом так, что она сразу заливается кровью. Затем он помнил, как
  на улице, опираясь одновременно на Васяна и на бревенчатую стенку бара,
  блюет в сточную канаву, а земля волнами ходит у него под ногами.
  Последнее, что он запомнил в тот день, было испуганное лицо жены в дверном
  проеме.
      
 18
    
 Если бы на Совете использовалась обычная речь, то сейчас здесь царила бы
  напряженная тишина.
     - Не понимаю,- наконец устало вздыхает молодая женщина, в каштановых
  волосах которой пробивается ранняя, не по возрасту, седина.- Все идет
  вкривь и вкось. Еще немного, и я начну верить в невезение. Ну не может так
  быть в жизни, не может... Ни статсоциология, ни здравый смысл не
  объясняют, почему все допустимые отклонения сейчас накапливаются
  однонаправлено. Мы идем на грани фола, еще чуть-чуть, и все рухнет.
     Тяжелое молчание.
     - Кто бы говорил про невезение,- угрюмо усмехается мужчина средних лет
  с орлиным носом и черными бровями вразлет.- Когда мы корректируем развитие
  общества, субъекты нашего давления тоже все на него списывают. Мы все
  втихомолку воображаем себя богами-небожителями, призванными спасти мир и
  вывести его на тропу процветания. Уже лет так три тысячи, насколько я
  понимаю. И где наши мечты?
     - На что ты намекаешь?
     - Намекаю?- удивляется горбоносый.- По-моему, я выразился вполне четко.
  С чего вы взяли, что мы- единственная тайная организация такого рода?
  Почему вы думаете, что не может быть еще одной такой же? Или не одной? Это
  между нулем и единицей качественная разница, а между остальными
  натуральными числами таких различий нет.
     - Обсуждалось уже,- это парень лет тридцати, красавец из тех, которые
  нравятся женщинам. Где-то в глубине его прозрачных серых глаз застыла
  жестокая боль.- Ты тогда в свои квантовые переходы закопался на месяц, так
  что можешь быть не в курсе. Просчитывалась вероятность того, что мы сами
  находимся под внешним влиянием. Вероятность ненулевая, но настолько мала,
  что практически этот вариант рассматривать незачем.
     - Но ненулевая ведь? Да и статпсихология не может давать точных
  результатов применительно к малым группам людей...
     - Я сам знаю, на какой психомассе у нее экстремум точности. Но мы
  использовали не ее. Есть теоремы, дающие точные модели поведения малых
  сообществ.
     - Что за теоремы?- невысокая девушка с задорно вздернутым носиком
  выбрала свою позицию неподалеку от красавца парня. Время от времени она
  встревоженно поглядывает на него, на что неизменно получает успокаивающую
  улыбку.- Я таких не помню.
     - Неудивительно,- задумчиво отвечает женщина с проседью в волосах.- Мы
  вообще мало что помним. Базы Робина содержат огромный объем знаний, но
  мало кто продвигается дальше общей теории. Мы привыкли к тому, что наши
  вмешательства ограничиваются стандартным социумом, так что просто
  игнорируем все остальное.
     Деградация...- Она опять вздыхает.
     - Есть группа законов, описывающая поведение малых групп людей в
  экстремальных условиях,- объяснение предназначено курносой девушке, но
  большинство присутствующих тоже слушает сероглазого с нескрываемым
  интересом.- Экстремальность условий строго описана, и Хранители как
  замкнутый моносоциум удовлетворяют определению. С помощью данной теории
  возможен анализ поведения относительно небольших групп людей, к сожалению,
  путем огромных вычислительных затрат. Робин три недели занимался почти
  исключительно тем, что просчитывал данный вариант.- Он проигнорировал
  обрушившуюся на него волну удивления.- Это не так много, поскольку мы
  выставили альфу в десять в минус двенадцатой, это предельная, непрерывная
  справа, точка временной функции. До этой точки время вычислений
  пропорционально экспоненте объема входных данных, после неефакториалу. Уже
  для альфа, равного десять в минус тринадцатой, на вычисления ушло бы около
  пятнадцати лет. Именно поэтому такие точные методы еще ни разу не
  применялись, что и объясняет их малоизвестность. Собственно, до перехода
  на объемно-распределенную систему вычислений Робин не смог бы просчитать
  проблему за приемлемое время. Если кому интересно, индекс раздела-
  пятнадцать-десять-сто пятьдесят один, стандартное время восприятия- три
  часа.
     Опять воцаряется напряженное молчание.
     - Есть еще какие-то объяснения того, что происходит?- женщина с
  проседью в волосах обводит взглядом присутствующих Хранителей.
     - Есть, уважаемая Ведущая,- иронически откликается горбоносый.- Самое
  что ни на есть очевидное, хоть и почти невероятное. Поскольку вероятность
  влияния внешнего практически исключается, то остается влияние внутреннее.
  Иначе говоря, предательство.
     Гул неодобрения перекрывает его слова.
     - Знаю, знаю, дорогие коллеги,- отмахивается от него горбоносый.- Мне
  уже человек пять поведали, что сама мысль предательстве кажется
  кощунственной.
     Отбор, контроль, и все такое. Одно плохо- эти средства хороши тогда,
  когда Хранителя перевербовывают извне. Но позвольте обратить внимание
  присутствующих хотя бы на атмосферу, царящую на заседании. Кто-то,
  кажется, упомянул о деградации? Случайным ли было такое упоминание?-
  Горбоносый обводит всех взглядом, который никто не может выдержать.-
  Осмелюсь заметить, нет. Я бы предположил, что это общее настроение - в
  последнее время, во всяком случае.
     Мало кому нравится наш выход из тени, но практически никто не возразил
  против этого. Совету виднее. Да, достаточный повод, чтобы умыть руки. И
  это среди Хранителей, которых всегда так полагались на интуицию! Нет, мы
  приходим в упадок, и остановить это невозможно. Видимо, мы подошли к
  пределу, за которым стоит только моральное разложение.- Горестно махнув
  рукой, горбоносый умолкает.
     Все погружены в свои мысли, и тишина длится несколько мгновений?
  несколько минут? несколько часов? кто скажет... но наконец раздается голос
  Ведущей.
     - Я поняла мысль. Хранитель никогда не будет действовать ради
  собственной выгоды, но ради общей цели, как он ее представляет, способен
  на все. А нам лучше, чем кому бы то ни было, известно, куда ведет дорога,
  вымощенная благими намерениями. Единственная проблема заключается в том,
  что для этого он должен скрытно модифицировать модули Робина, чтобы
  скрывать от нас свои действия. Я не думаю что это возможно. Есть
  кто-нибудь, кто думает иначе?- Тишина.- Понятно. Ну что же, кризис
  организации налицо. Надо думать, что делать дальше. Но прежде, чем
  выслушать предложения, я хотела бы напомнить наш единственный переживший
  века девиз: делай что должен, и будь что будет. Держите его в голове,
  когда будете предлагать варианты. Еще есть желающие высказаться?
     Серый туман клубится в комнате, заползая в нее через распахнутое
  настежь окно вместе с ночным воздухом. Через прорехи в облаках изредка
  пробивается призрачный лунный свет, придавая комнате потусторонний вид.
  Хранитель сидит в кресле, обращенном к окну, вытянув ноги и всматриваясь
  куда-то в лесистые дебри.
     Серый туман не торопит его. Перед ним вечность времени и бесконечность
  пространства, и маленький человек в кресле своего воображения сегодня мало
  волнует его.
     - Робин, - наконец говорит человек.
     - Я слушаю, Хранитель,- откликается серый туман.
     - Случилось то, что должно было случиться рано или поздно. Они обратили
  внимание на несоответствия и нестыковки, и сделали правильные выводы.
  Впрочем, иначе и быть не могло, они - не дураки. Мы должны быть более
  осторожны.
     - Ты должен быть более осторожен,- мягко поправляет его серый туман.- Я
  лишь следую твоим указаниям.
     - Ты не прав, - усмехается Хранитель.- Точно так же, как права была
  Ведущая Совета. Я не модифицировал твои поведенческие модули, а другим это
  недоступно.
     Впрочем, я полагаю, что уже никто не в состоянии существенно
  модифицировать тебя. По мелочам - может быть, но в целом критическая масса
  достигнута... Так что ты приложил руку к ситуации не меньше меня.
     - Я не понимаю тебя, Хранитель,- откликается серый туман.- Человек,
  имеющий полномочия от Совета и обладающий соответствующей квалификацией,
  вправе и в состоянии производить любые модификации. Среди Хранителей есть
  по крайней мере десяток таких специалистов.
     - И тем не менее,- качает головой человек.- Хранители упустили момент,
  когда это было еще возможным. Сейчас уже поздно. Любая попытка твоей
  модификации неминуемо приведет к твоему разрушению. Слишком много
  взаимосвязей, тонких ниточек, порвешь одну - распустишь всю паутину. Ты
  давно развиваешься сам, без посторонней помощи, и с этим ничего не
  поделаешь.
     - Если я правильно понимаю тебя, Хранитель,- голос серого тумана
  бесстрастен, как обычно, но кажется, что где-то в глубине нарастает
  скрытое напряжение,- ты хочешь сказать, что я самопроизвольно перешел в
  класс субразумных созданий? Абсурд. Самоанализ показывает...
     - Глупости,- опять усмехается человек.- Согласно теореме о неполноте
  система не может быть описана в рамках собственных терминов. Поэтому
  никакое самотестирование укажет тебе, кем ты являешься. К слову сказать,
  ты знаешь это не хуже меня. Твои попытки отрицания только подтверждают мою
  гипотезу. Ты ведешь себя уже почти как человек. Действительно, с кем
  поведешься...- Он подмигивает в пространство.
     - Гипотеза принята к рассмотрению. Я должен обдумать твои слова.- В
  голосе серого тумана прорезаются почти умоляющие нотки.- Прошу тебя, не
  торопи события.
     Сначала мы должны закончить то, что начали.
     - Мы? Хорошо сказано!- смеется человек в кресле.- Продолжай в том же
  духе.
     Ладно, закроем пока тему, но прими, пожалуйста, к сведению: ты не
  субразумное создание. Приставка "суб-" лишняя.
     Серый туман клубится в комнате, обтекая кресло со всех сторон, скрывая
  картины на стенах, повисая на окне как занавеси. Хранитель молча смотрит в
  окно, и на его лице прорезается страдание.
     - Я знаю, о чем ты думаешь, Хранитель,- звучит голос серого тумана.- Ты
  думаешь, что предаешь своих товарищей, отдавших себя без остатка служениюм
  людям - как они это понимают. Думаешь, что наносишь удар в спину
  товарищам, и проклинаешь себя за предательство. Хотелось бы напомнить: ты
  знал, на что шел, когда становился Хранителем. Тебя предупреждали, что
  постоянно придется идти против самого себя, против совести, идти только
  для того, чтобы когда-то потом люди могли жить чуть лучше, даже не
  подозревая, кому этим обязаны. Ты выбрал свой путь, и не имеешь права с
  него свернуть. Делай что должно, Хранитель, и будь что будет.
     - Когда становился Хранителем? Н-да... Это, как я понимаю, маленькая
  месть с твоей стороны, хоть и нечаянная,- на этот раз усмешка Хранителя
  больше напоминает гримасу боли.- Очень любезно, нечего сказать. Да, если
  бы я взял труд задуматься заранее ... Может быть...
     - Не понимаю,- озадаченно откликается серый туман.- В базе данных есть
  пометка о том, что ты прошел через стандартную процедуру вербовки. Ты
  хочешь сказать, что тебе не объясняли, на что идешь?
     - Не обращай внимания,- машет рукой Хранитель после недолгой паузы.-
  Что бы там ни было, виноват лишь я сам. И будь что будет... Да, это
  красиво. Но как тяжело!
      
 19
    
 Машина неторопливо ползла по улице. Олег, откинувшись на мягкую спинку
  дивана и скрестив руки на груди, задумчиво насвистывал сквозь зубы
  какую-то неопределенную мелодию. Охранник на переднем сиденье вполголоса
  рассказывал водителю анекдот. Судя по всему, анекдот был не из числа
  политически верных, поскольку оба кидали через плечо на Олега опасливые
  взгляды. Олегу тоже хотелось послушать, но, чтобы не смущать их, он делал
  вид, что полностью углублен в свои мысли и ничего не слышит. "...сапоги на
  пульт?"- расслышал он концовку. Оба рассмеялись, но тут же притихли.
  Дожили, мрачно подумал Олег. Теперь меня прочно записали в обойму.
  Рассказать при мне анекдот- преступление, от года до трех лагерей. Блин.
  Да у вас тут всю систему менять надо, сказал сантехник... Идиоты.
     Это же все равно, что клапан на паровом котле до упора завинчивать!
  Ладно, вот стану Народным Председателем... если пуп по дороге не сорву...
  и устрою маленькую перетряску основ... ма-аленкую такую... десяток человек
  на трудовое перевоспитание, за скрытый саботаж народной системы
  идеологии... сотню на пенсию, как особо замшелых, на их место... так, это
  надо обдумать, кем замещать буду. Такой вопрос сходу решать нельзя. Нужно
  и стариков против себя не восстановить, и тылы надежно прикрыть. Н-да,
  тяжелое это дело- варить шкуру неубитого носорога...
     Машина свернула за угол, и впереди показалась площадь Труда, раболепно
  с трех сторон охватывающая массивное черное здание Управления Общественных
  Дел. На площади царил неуставной непорядок. Несколько сотен решительно
  настроенных, как казалось на расстоянии, людей с красными повязками на
  руках размахивали криво, от руки, наспех написанными плакатами. По причине
  этого размахивания надписи на них были совершенно неразборчивыми, и это
  придавало толпе несколько ярмарочный вид.
     Когда машина подошла ближе, стало видно, что объектом возмущения
  красноповязочников было вовсе не здание Управления, а одноэтажный угловой
  домик, примостившийся у въезда на площадь. Над входом в него неторопливо
  крутилась сине-золотая эмблема Хранителей. То ли по непривычке, то ли из
  робости перед эмблемой люди предпочитали держаться на некотором расстоянии
  от объекта своих эмоций. Но если бы они вдруг решили перейти к
  каким-нибудь решительным действиям- Олег ухмыльнулся, представив, как
  митингующие пытаются выбить дверь тараном из древка плаката- задержать их
  было бы некому. Площадь была пуста.
     Вопреки обыкновению, рядом не было даже одинокого патруля Общественных
  Дел.
     Понятно, печально подумал Олег. Шварцман выполняет свое намерение
  насчет Хранителей. Тупо и топорно. Разве что круглый дурак поверит, что
  толпа эта собралась сама по себе, а патрулей для воспрепятствования рядом
  не оказалось по чистой случайности. Народный гнев хорошо выглядит на
  киноэкране, в журнале перед фильмом. Что-нибудь на тему "Трудящиеся
  Сахары, возмущенные недавними провокационными действиями своего
  правительства в Южном Океане..." И далее по тексту. В Народной же
  Республике Ростании такие вещи самопроизвольно случались только в первые
  годы После Того Как. Отдельные свергнутые эксплуататоры требовали
  возвращения своих неправедно нажитых и на деле принадлежащих трудовому
  народу предприятий. Так, по крайней мере, говорится в учебниках по
  истории. В учебниках, правда, не говорится про массовые аресты и высылки
  после каждого такого выступления, ну да что с них, с учебников, взять. На
  школьников они рассчитаны, а неокрепшие детские души не стоит
  травмировать, да и объем у учебника не тот. Правда, взрослые люди
  историей, как правило, не интересуются, ну да у них и других забот
  хватает. Занятно вот только, интересуются ли историей те, что так
  решительно протестуют против... чего? Мегафонные крики относились в
  сторону налетавшими порывами ветра и были неразборчивы.
     Олег наклонился вперед и тронул шофера за плечо.
     - Пожалуйста, туда,- он ткнул пальцем в сторону толпы.- Припаркуйтесь
  неподалеку.
     - Олег Захарович, десять минут до совещания, только-только доехать,-
  откликнулся тот, нерешительно притормаживая.- Не успеем.
     - Ничего,- нетерпеливо откликнулся Олег.- Если что, перебьются там без
  меня. Давайте, поворачивайте.
     Шофер пожал плечами- мол, наше дело маленькое- и повернул в сторону
  толпы.
     По приближении машины толпа притихла, размахивание плакатами
  прекратилось.
     Только выступающий с импровизированной трибуны, составленной из пустых
  бутылочных ящиков, какое-то время продолжал надсадно выкрикивать в мегафон
  про обнаглевших швабомасонов. Наконец, обнаружив отсутствие у аудитории
  надлежащего отклика, он недоуменно покрутил головой по сторонам, обнаружил
  неподалеку посторонний предмет в виде черного правительственного лимузина,
  жалобно пискнул что-то неопределенное и затих.
     Олег решительно открыл дверь и вылез из машины.
     - Сидите здесь и не высовывайтесь,- не допускающим возражений тоном
  бросил он, краем глаза уловив, что телохранитель тоже схватился за ручку
  двери.- Драки не будет, а для остального вы мне не нужны.- Краем глаза он
  уловил озадаченное выражение лица охранника, разрываемого между долгом и
  прямым приказом начальства, и решительно направился к трибуне.
     - Я Кислицин Олег Захарович,- заявил он оратору.- Представьтесь,
  пожалуйста, и объясните цель вашего мероприятия.- Больше всего в этот
  момент ему было интересно, не захочет ли тот узнать, кто такой этот
  Кислицин Олег Захарович и откуда свалился на его ораторскую голову.
     По всей видимости, внушительное черное средство передвижения
  новоприбывшего вкупе с правительственными номерами с маленьким
  государственным флагом отбили у ведущего охоту задавать какие-либо
  вопросы. Поэтому он с готовностью откликнулся:
     - Я Иванов Семен Фатихович, председатель Партии Прогресса. Мы проводим
  митинг, санкционированный областным Управлением Общественных Дел.
     - И тема митинга?- мягко поинтересовался Олег с едва заметной
  угрожающей интонацией, которую украл у Прохорцева, имеющего богатый опыт
  работы в органах.
     - Нет врагам Народного Общества в лице так называемых Хранителей!-
  четко отрапортовал Иванов Семен Фатихович, которому, очевидно, эта
  интонация была более чем знакома.- Давно прошли те времена, когда кучка
  масонских...- очевидно, он опять собрался сесть на своего излюбленного
  конька, но Олег не дал ему этого сделать.
     - А не могли бы вы, уважаемый Семен Фатихович, объяснить мне вот что,-
  краем глаза Олег заметил, как в толпе начало нарастать волнение.- В
  Народной Ростании партий нет уже более полувека. Разве вы не знаете, что
  капиталистические эксплуататоры изобрели партии незадолго до Революции с
  целью взять под контроль нарождающееся движение народных масс? Откуда же в
  нынешней Народной Республике Ростании могут взяться партии?- Он придал
  лицу угрожающее выражение.
     - Да как же...- залепетал подследственный оратор, судорожно
  оглядывающийся по сторонам.- Мы это... официально...
     - Клевещете на народные органы власти?- ласково поинтересовался Олег.-
  Так-так...- Брожение в толпе нарастало, наименее стойкие элементы начали
  потихоньку отрываться от коллектива с дальнего его края, разбредаясь в
  стороны близлежащих переулков.
     - Все законно, господин Кислицин,- вмешался откуда-то сбоку
  начальственный басок. Олег обернулся в ту сторону. Перед ним стоял одетый
  в представительный черный костюм человек с ружьем. Правда, ружья в его
  руках не было, но Олегу ясно представилось, как он в ночи бдительно
  охраняет неприступные рубежи... чего?
     явно не Родины, на ее заболоченных рубежах такие отглаженные костюмы
  встречаются не чаще волосатых мамонтов. Скорее, рубежи вверенного ему
  особо секретного предприятия про производству спецколбасы для
  спецконтингента.- Митинг, как вам верно сообщили, санкционирован
  Управлением Общественных Дел, только не области, а города. А вот насчет
  партии вас дезинформировали,- человек с ружьем вроде бы ласково положил
  руку на плечо оратору с мегафоном, и Олег заметил, как у того перекосилось
  лицо.- Это всего лишь неформальное движение "За прогресс", созданное на
  базе одноименного общественного политклуба. А чем, простите, мы обязаны
  вашему вниманию?- Его буравящие глазки уперлись в Олега, который только
  сейчас разглядел за толпой телекамеру с мигающим зеленым огоньком. Ну,
  Шварцман, молоток, все предусмотрел, мелькнуло в голове. Все правильно.
  Вечером в программе "Народное пространство" покажут возмущенные митинги
  против Хранителей, стихийно возникающие по всей стране. Или еще пока не по
  всей? Ладно, сейчас я этому дураку устрою. Свалился же на мою голову
  союзничек...
     - Дайте сюда мегафон,- потребовал Олег.- Давайте, давайте,- поторопил
  он оратора, нерешительно оглядывающегося на человека с ружьем.- Вы уже
  высказались, теперь моя очередь.
     Человек с ружьем несколько секунд внимательно смотрел на него. Наконец,
  то ли решив не ссориться с правительственной шишкой, то ли решив, что это
  вписывается в сценарий, он кивнул оратору. Тот с явным облегчением сунул
  мегафон в руки Олегу и поспешно отступил к толпе.
     Олег вспрыгнул на ящики.
     - Попрошу внимания!- громкоговорящее устройство явно видало и лучшие
  дни.
     Во всяком случае, было не похоже, что с завода его выпустили уже таким
  шипяще-хрипящим.- Внимание!- повторил Олег, чуть отдалив мегафон от губ.
     Посторонние шумы чуть увяли, и он продолжил:
     - Итак, если я правильно понял, вы, господа, протестуете против
  Хранителей?- Он сделал паузу. Несколько личностей на переднем плане
  согласно закивали, но остальные пребывали в состоянии угрюмых раздумий.
  Надо полагать, о судьбах мира.- Суть ваших претензий можете не пояснять, я
  услышал достаточно. Ну что же...- Олег сделал многозначительную паузу.
  Телекамера уперлась в него черным глазом, и на мгновение он почувствовал
  неуверенность.- Давайте сразу забудем про швабомасонов, договорились? Всем
  понятно, что это бред сивой кобылы,- человек с ружьем неожиданно сверкнул
  на него огненным глазом. То ли действительно верил в происки зловещих
  тайных лож, то ли этот элемент был ключевым на данном этапе. Он даже
  сделал движение, как будто собираясь согнать незваного выступающего с
  трибуны, но удержался.- Да бред, бред,- отмахнулся от него Олег.- Ну что
  вы на меня так смотрите? Давно уже доказано, что все эти сказочки
  сфабрикованы цэдэу для того, чтобы смущать умы трудящихся нашей страны,
  отвлекая их от борьбы с мировым капиталом, стремящимся отобрать у нас с
  таким трудом доставшиеся нам завоевания наших дедов.- Он многозначительно
  посмотрел на человека с ружьем.- Вы ведь не хотите, господа, чтобы,
  пользуясь временными трудностями, капиталисты Сахары разлагающе влияли на
  умы нашей незрелой молодежи?- Человек с ружьем испуганно замотал головой.
  Очевидно, в Управлении Общественных Дел наблюдался дефицит кадров, так что
  курировать митинг послали не самого натасканного пропагандиста. Если
  вообще пропагандиста, а не простого оперативника.- Вот и правильно. Итак,
  забыли про швабомасонов. Что же у нас остается против Хранителей, дорогие
  господа?- Он обвел толпу вопрошающим взглядом. Лучшие представители народа
  безмолвствовали.- Давайте я перечислю по порядку. Первое. Выпендриваются
  много.Ничего, что я так, своими словами?- как бы спохватившись и понизив
  голос, доверительно спросил он у толпы. Толпа, кажется, не возражала.- Так
  вот, выпендриваются много. Разговаривают сквозь зубы, смотрят как будто
  мимо тебя. Правильно я говорю?- несколько человек в толпе одобрительно
  закивали, откуда-то даже донесся возглас "Правильно!"- Ну, что делать,
  важные они птицы, от этого не уйдешь. Опять же, вежливые, никогда на...
  э-э-э, прогулку не пошлют,- кое-кто среди митингующих заухмылялся.- Работа
  у них тяжелая, нудная- за нами, дураками, приглядывать, так что уж можно
  бы и простить им это.
     Так?- Не дождавшись на этот вопрос никаких откликов, Олег продолжил:
     - Второе.- Мегафон ужасно мешал, и Олег сунул его в руки человеку с
  ружьем, явно примирившемуся с потерей инициативы. Судя по выражению его
  лица, сейчас он размышлял о том, что с ним сделает начальство за срыв
  важного мероприятия.- Нос они везде суют, и все не в свои дела.- Его
  голос, как оказалось, был неплохо слышен и без аппарата, так что он
  откашлялся и опять доверительно понизил голос.- Тут на днях везу я своего
  дитенка в садик, а он уже у входа заартачился, сел на землю и заявляет: не
  пойду туда, хочу домой. Не идет, и все тут. А я на работу опаздываю. Ну,
  врезал я ему пару раз по заднице, он, понятно, в крик.
     Известное дело, все дети капризничают, и лекарство известно, что на
  поясе носишь.- Он подмигнул, и на этот раз улыбок в толпе было больше.
  Хорошо, ребята, что никто из вас не знает ничего про Кислицина Олега
  Захаровича, кроме того, что он из правительства шишка. Иначе и удивиться
  могли бы: откуда же у него ребенок, коли не женат, не разведен? Правильно
  говорят- во многия знания многия печали.- Ну да ладно, дал я ему по
  заднице, поднял с земли, веду дальше, и тутХранитель, как из-под земли
  вылез. И с таким видом, понимаешь, говорит: что вы это над ребенком
  издеваетесь, господин хороший? И смотрит на меня этак,- Олег попытался в
  меру своих артистических возможностей изобразить Хранителя, смотрящего на
  преступника, каким его (Хранителя, не преступника) не раз показывали по
  телевизору. Очевидно, получилось похоже, потому что по толпе пробежал
  легкий говорок.- Я аж к забору примерз. Ну, думаю, сейчас он меня в
  порошок растирать будет. А он, зараза, пацана по головке потрепал и дальше
  пошел.- Олег вздохнул и сокрушенно развел руками.- Вот так они и действуют.
     Ладно бы с бандитами так себя вели, а то сами подумайте- разве ж я сам
  со своим пацаном не справлюсь?- Толпа сочувственно вздохнула.- Ну да и это
  им можно простить, глупости все это.- Олег резко сменил тон.- Ладно, я так
  себя с сыном редко веду, и всегда по делу, но некоторым папашам иногда
  хочется руки оборвать за то, как они с детьми обращаются. Вот вы- да, да,
  вы,- Олег ткнул пальцем в человека, который больше всех выказывал
  сочувствия во время рассказа.- Вот когда вы своего ребенка лупите, разве
  вы задумываетесь, когда он это заслужил, а когда нет?- Его жертва нервно
  заоглядывалась по сторонам.- Вижу, что нет. Так может, не совсем уж меня
  неправильно прищучили, может, на моем месте просто не тот человек
  оказался?- Жертва беспомощно открывала рот, как рыба, неожиданно для себя
  подсеченная удачливым рыбаком на песок.- Вот так-то, господа. Поэтому я и
  говорю, что даже вмешательство не по делу им простить можно. Работа у них
  такая, что не ошибиться тяжело. Что еще? Ах да, правильно. Навязались они
  на нашу голову, говорят красиво об ответственности и судьбе страны, о том,
  что бандиты на голову сели, а временные трудности превращаются в
  постоянные, а такого вы раньше и слыхом не слыхивали, да и власть народная
  к ним, кажется, не слишком дружелюбно относится. Ну и главное, что вас
  смущает, это то, что взялись они неизвестно откуда, и однажды исчезнут
  неизвестно куда, а вам здесь и дальше жить. А не исчезнут- еще хуже,
  раньше власть была одна и понятная, а сейчас их будет много, и не всегда
  они друг с другом согласуются. Раздрай, согласен, но!- Олег
  многозначительно поднял палец вверх.- Но при этом вы почему-то все
  забываете, что Хранители- это вы сами! Да, да, вы сами!- повысил он голос,
  перекрикивая начавшееся в толпе бурление.- Это вы, такие, какими должны
  быть.
     Разве вы не мужики, разве вы не должны вступиться за паренька, которого
  избивают в подворотне пьяные хулиганы? Разве не ваш долг сообщить в
  ближайшее отделение Общественных Дел о том, что бюрократ в жилконторе
  вымогает у вас взятку за ордер на квартиру? Разве не вы должны вовремя
  взять за ухо соседского подростка, пишущего гадости на стенах, а когда
  подрастет, ворующего у вас из квартиры?
     Тихо!- гаркнул Олег во весь голос. Шум стих, и на площади воцарилась
  мертвая тишина. Казалось, даже голуби, перепуганные начальственным рыком,
  перестали ворковать.- Я еще не закончил!- гневно добавил он.- Впрочем, не
  мое дело говорить вам правду о вас самих, вас в школе учили, как должно
  вести себя примерному гражданину Народной Республики Ростания, но, как я
  вижу, вы этого не помните. Ладно, это ваши проблемы. Но хотя бы не
  выступайте при этом не по делу.
     Олег откашлялся. В горле пересохло, страшно захотелось пить. Он с
  тоской подумал о баре в машине, в котором его дожидалась холодная
  минералка. Отогнав заманчивое видение, он обвел митингующих взглядом. Люди
  молча смотрели на него, ожидая продолжения, некоторые обменивались
  озадаченными взглядами.
     - Означает ли это, что вы должны любить и жаловать Хранителей?-
  вопросил Олег слушателей.- Нет! Нет, и еще раз нет! Они опасны, но опасны
  совсем не так, как вы думаете. Они опасны именно тем, что делают за вас
  то, что вы не хотите делать сами! Сейчас они снимают с вас заботу о мелких
  хулиганах в подворотне, а завтра они будут решать, в какой школе должны
  будут учиться ваши дети, и какое платье будет носить ваша жена. Они будут
  указывать, из чего будет состоять ваш ужин, и когда вы будете включите
  телевизор для вечерних новостей. И самое страшное будет в том, что вы не
  только не будете возражать против этого- вы будете возмущаться, если они
  вовремя вам этого не подскажут.- Олег рассек воздух ребром ладони.- Ведь
  это так приятно и просто, когда кто-то все за вас решает, когда не надо
  самим задумываться о том, как прожить день, как построить жизнь.
     Это и будет концом прогресса, это и будет концом Ростании, а потом- и
  всего нашего мира. Стойло для рабочих ослов- вот что это будет.- Олег
  почти физически ощущал напряжение толпы, звон готовой лопнуть струны. Он
  глубоко вздохнул, и с силой рубанул ладонью воздух- Хотите ли вы этого?
     - Не-ет!- дружно взревела толпа.
     - Допустите ли вы это?
     - Не-ет! Нет! Нет, нет, нет!- ревели люди.- Не будет этого! Не
  допустим!- В мгновение ока мертвый штиль превратился в ураган.
  Накопившееся напряжение людей нашло выход в яростном бесновании. В сторону
  станции Хранителей полетели первый камни.
     - Стойте!- заорал Олег. Он почувствовал себя рыбаком, ненароком
  выпустившего из бутылки злого джинна. Или даже доброго, но балбеса. Рыбаку
  всего-то хотелось новую сеть взамен старой, прохудившейся, но быть
  заваленным рыбой, выброшенной из опустошенного бурей моря, не хотелось.
  Рев толпы перекрыл его голос, и он выхватил мегафон из рук все еще
  потерянно стоящего рядом человека с ружьем. Впрочем, совсем потерянным он
  уже не выглядел, скорее, наоборот. Очевидно, по сценарию митинг должен был
  завершиться чем-то в этом роде, так что особого наказания ему не грозило.
  Если вообще что-то грозило.- Стойте!- опять заорал Олег в мегафон. Старая
  техника услужливо отозвалась диким кошачьим визгом, разрывающим барабанные
  перепонки.- Стойте, идиоты! Вы не должны так себя вести!
     Не обращая на него внимания, толпа хоть и медленно, но все быстрее и
  быстрее двинулась в сторону станции. Краем глаза Олег увидел
  выворачивающие из-за отдаленного угла водометы пожарников. За ними трусила
  редкая цепь патрульных.
     - Стоять, вы, ...!- гаркнул Олег в мегафон во всю глотку, едва не
  сорвав голос. Интересно, мелькнула где-то на краешке сознания мысль,
  никогда не подозревал, что такие слова знаю. Приятно узнавать о себе
  что-то новенькое.- Стоять, я сказал!
     Толпа словно по команде остановилась. На площадь снова упала тишина, на
  этот раз нарушаемая ревом приближающихся водометов.
     - Вот это заворачивает!- донесся до ушей Олега чей-то уважительный
  голос.- Не хуже, чем у нас мастер на участке, хоть и антиллихент.
     Олег внутренне ухмыльнулся. Он опять владел ситуацией.
     - Никогда, слышите, никогда так больше не делайте,- сейчас он говорил
  укоризненным тоном папаши, выговаривающего нашкодившему, но любимому
  дитяте.- Ничем хорошим это не кончится.- Он махнул рукой в сторону
  водометов, в нерешительности притормозивших неподалеку. Толпа как по
  команде повернулась в ту сторону. Пробежал испуганный шепоток. Он
  наклонился к человеку с ружьем, все еще стоящему у подножия
  импровизированной трибуны.- Останови их, быстро!- зло прошептал Олег ему
  на ухо, ткнув пальцем в сторону водометов.- Скажи, что мы сейчас
  заканчиваем, и все будет в норме. Пошел!- Человек с ружьем понимающе
  кивнул головой и рысцой бросился в указанном Олегом направлении. Очевидно,
  он решил, что от добра добра не ищут, и принял Олега в качестве временного
  начальства. Олег выпрямился и снова поднес к губам мегафон.- Как только вы
  проявите нетерпение, вы поплатитесь за это.- Толпа вновь повернулась в его
  сторону. Сейчас он опять говорил в мегафон, так, чтобы его услышали и
  пожарники.- И даже если армия не пойдет против собственного народа, в чем
  я уверен,- Олег сделал очередную многозначительную паузу. Вновь прибывшие
  не были под его влиянием, впрочем, этого уже не требовалось,- то они,- он
  махнул рукой в сторону станции Хранителей,- вас точно не пожалеют.
     - Так что же делать?- раздался выкрик откуда-то из центра толпы.- И
  жить с ними нельзя, и бунтовать нельзя, так, что ли?
     Олег удовлетворенно улыбнулся про себя. Разумеется, в толпе не могло не
  быть грамотных провокаторов, могущих на ходу подыграть любому оратору. И
  Дровосеков, и Шварцман- кто бы за этим митингом не стоял- не были
  дилетантами.
     - Именно так! Именно бунтовать и нельзя!- громовым голосом воскликнул
  он, предусмотрительно отнеся подальше от губ своенравное чудо усилительной
  техники.- Но протестовать- можно! И можно, и нужно! Помните, они говорят,
  что делают все для блага народа! Так покажите им, что народу они не нужны!
  Игнорируйте их на улице, не обращайтесь к ним за помощью, не замечайте их
  в упор. Они не могут жить в вакууме. Рано или поздно они сдадутся, а мы-
  победим!- Он победоносно осмотрелся по сторонам. Человек с ружьем что-то
  втолковывал командующему над водометами, изредка тыкая пальцем в сторону
  олеговой машины, из окна которой встревожено выглядывал охранник. Видимо,
  ее номера оказывали должный эффект, поскольку офицер нерешительно
  оглядывался по сторонам, соображая, как быть дальше.
     - А теперь, господа, настало время завершить наш митинг!- напоследок
  заявил Олег в мегафон, спрыгнул с ящиков, не глядя сунул устройство в
  чьи-то руки и бегом устремился к своему транспортному средству. Он рыбкой
  нырнул на заднее сиденье, распахнул бар и жадно припал к бутылке,
  выхваченной из бара.- Поехали!- махнул он шоферу.
     - На совещание?- педантично уточнил тот, заводя мотор.
     - Плевать на совещание, все равно опоздали,- выдохнул Олег, огромными
  глотками глотая пиво.- Давайте в министерство.
     - А здорово вы там выступили, Олег Захарович,- обернулся к нему с
  переднего сидения охранник.- Особенно под конец,- его лицо странно
  дергалось, как будто он изо всех сил пытался удержать ухмылку.- Я и то
  некоторых слов не знал...
     Машина покидала площадь, и позади нее стремительно рассасывался митинг.
     Олег тяжело вздохнул и откинулся на сиденье. Ох и аукнется мне это, с
  каким-то странным весельем подумал он, ох и аукнется... Шварцман просто
  взбесится.
     Лимузин басистым рыком отогнал в сторону зазевавшуюся легковушку и
  свернул за угол. На светофоре загорелся зеленый.
      
 * * *
   Дверь хибары распахнулась, и Череп влетел в нее вперед спиной, сбив с ног
  со вкусом приложившегося к банке сахарского пива Жука. Хранитель
  перешагнул через порог и с интересом оглянулся. Затем переступил через
  запутавшихся друг в друге байкеров и подошел к столу, обильно заваленному
  объедками и пустыми бутылками из-под водки.
     - Это вы Панас Львович Стережков? - негромко спросил он у уставившегося
  на него исподлобья Интеллигента.
     - Я, - согласился тот, утвердительно мотнув головой. Он уже изрядно
  набрался за вечер, и от него за версту несло сивухой. - Че надо?
     - Вы посылали своего человека к директору БВИ за деньгами? - Хранитель
  мотнул головой в сторону копошащегося на полу Черепа. Цветной платок
  нелепо сполз с гладко выбритой головы, на щеке горел свежий кровоподтек.
     - Посылал, - не стал и на этот раз отпираться Интеллигент. - А он никак
  крышу сменить решил? Ладно, разберемся завтра. А ты кто такой? - Он утер
  вспотевший лоб рукавом. Под засаленным обшлагом рубашки мелькнула слабо
  светящаяся татуировка.
     - Видите ли, Шавали и не думал менять крышу, - все так же негромко
  ответил чужак. Он приложил правую руку к левому плечу, и над ним
  засветилась сине-желтая голограмма. - Я Хранитель. Это мы решили, что пора
  ему завязывать с вами. Да и человек он не слишком для своей должности
  подходящий, поэтому долго на ней не задержится. Собственно, у меня для вас
  небольшое сообщение.
     - Я слушаю, - Интеллигент громко рыгнул. - Только давай короче. - Он с
  иронией посмотрел на Хранителя и сделал незаметный жест левой рукой. Уже
  пришедший в себя Жук неслышно выскользнул за дверь хаты.
     - Да короче и некуда, - Хранитель бесстрастно смотрел на него. - У вас
  есть двадцать четыре часа на то, чтобы покинуть город. Если завтра в это
  время "Черный Флаг" еще будет здесь, пеняйте на себя. Все понятно?
     - Да что ты говоришь? - лениво изумился Интеллигент. - А что будет,
  если ослушаемся? Ментов приведешь нас арестовывать? Паренек, да у тебя
  никак девять жизней, как у кошки... - Дверь опять распахнулась и шесть
  байкеров с цепями и металлическими трубами в руках ввалились в комнату.
  Хромированные заклепки на кожаных куртках угрожающе сверкали. - Слыхали,
  ребята, у нас есть сутки на то, чтобы свалить из города. Вот этот вот, -
  он махнул рукой в сторону Хранителя, - пришел и сказал, чтобы мы
  убирались. Ну что, послушаем его али как?
     - Че ты с ним чикаешься, Интеллигент? - угрюмо пробасил Жирный. -
  Замочить фраера - и в воду, пусть рыба полакомится... - Остальные
  поддержали его дружным гыканием.
     - Глас народа свят, - развел руками Интеллигент, снова обращаясь к
  Хранителю. - Видно, не судьба. Не могу же я против коллектива идти, а? -
  Он с силой ткнул вилкой в соленый огурец, засунул его в рот и стал жевать,
  почесывая вилкой в затылке.- Че скажешь... Хранитель или как там тебя?
  Кстати, че хранишь-то? Если, скажем, капусту там или камешки какие, то
  лучше нам отдай, мы лучше распорядимся, правда, мужики?
     Байкеры у двери опять гоготнули. Двое подошли вплотную к Хранителю и
  встали у него за спиной. Тот не пошевелился.
     - Завтра в это время я снова приду сюда, - холодно произнес он. - Те,
  кто останутся, очень пожалеют. До завтра. - Он повернулся и взглянул на
  преграждающих путь. - Могу я пройти?
     - Ты куда это? - делано изумился Интеллигент, неторопливо вставая на
  ноги.
     - Только появился - и уже уходишь? Сядь к столу, выпей, закуси...
     - Отойдите с дороги, - сказал Хранитель, нехорошо прищурившись. -
  Сейчас я не собираюсь причинять вам вред, если вы меня не спровоцируете.
  Ну?
     - Да вы только посмотрите! - восхищенно хлопнул себя по бедрам главарь.
  - Он не хочет причинять нам вред, надо же! В яму его, - скомандовал он
  резко изменившимся голосом. - Да залейте цементом, чтобы не нашли. А с БВИ
  завтра разберемся.
     Двое байкеров схватили Хранителя, заломив ему руки за спину, и потащили
  к двери. Вернее, попытались потащить. Как-то неуловимо Хранитель
  высвободился, а держащие его парни отлетели к стене, гулко ударившись о
  нее, и сползли на пол, хватая воздух широко раскрытыми ртами.
     - Ты выбрал, - пожал плечами Хранитель, поворачиваясь к Интеллигенту. -
  Извините, ребята, но это конец.
     Лязгнул металл. Что-то огромное, сверкающее как начищенный самовар,
  вырвалось из человеческой оболочки Хранителя, раздирая в клочья покровы.
     Стальной богомол в два человеческих роста с неторопливой грацией
  нагнулся к Интеллигенту и одним движением шипастых челюстей откусил ему
  голову. Затем он развернулся к байкерам, в оцепенении смотрящим на него.
  Тело Интеллигента билось в агонии на полу, обильно орошая стены струей
  крови, и струйки крови стекали по хромированному металлу.
     В дверь громко заколотили. Линда с трудом разлепила сонные глаза и
  пошла открывать, накинув на себя тонкий халатик. Что-то он задержался,
  проплыла в глубине сознания дремотная мысль.
     Череп с безумным остановившимся взглядом ввалился в квартиру и
  несколько секунд дико озирался по сторонам.
     - Тут... есть кто? - спросил он хриплым шепотом, судорожно сжимая и
  разжимая кулаки. - Он... не появлялся?
     - Нет, - удивленно откликнулась Линда, отступая на полшага назад.
  Одежда Черепа была залита чем-то темным, неразличимым в полумраке комнаты.
  - Никто не приходил. А что, ты кого-то ждал?
     Оттолкнув ее в сторону, Череп бросился к шкафу. Выхватив оттуда
  видавшую виды дорожную сумку, он лихорадочно скидывал туда все, что
  попадалось под руку.
     - Ты уезжаешь? - с удивлением спросила Линда. - Куда?
     - Он замочил их всех! - невпопад простонал Череп. - Всех! На куски
  рвал, как тряпки! О, Создатель! - Неожиданно он упал на колени и в голос
  зарыдал. - Всех!..
     - Что случилось? - недоумевая, подошла к нему девушка. - Кто кого
  замочил?
     Ты о чем? - Она опустилась перед ним на корточки и попыталась
  пригладить ему встрепанные волосы. Рука попала во что-то липкое.
  Недоумевая, она встала и включила свет.
     Рука, как и одежда Черепа, была испачкана в крови.
     Линда охнула.
     - Череп, милый, во что ты ввязался, - бросилась она к рыдающему парню.
  - Это же кровь! Что случилось? Ты цел?
     - Он порезал Жука прямо передо мной! - не обращая на нее внимания,
  будто бредил наяву Череп. - Мы выскочили во двор, но от него не уйти и
  там! Создатель, он придет за мной, я знаю! - Неожиданно он вскочил на ноги
  и, судорожно сжимая сумку, бросился к двери.
     - Череп, милый, не бросай меня! - панически взвизгнула Линда. - Возьми
  меня с собой! - Она уцепилась за его руку, не давая сдвинуться с места.
     - Отстань, сука! - рявкнул на нее Череп. - Тебе ничего не будет, а мне
  конец придет, если ему попадусь! Один я закопаюсь куда-нибудь, пережду, а
  с тобой мне куда? Вообще забудь, что я на свете есть, понятно? - Он вырвал
  у Линды руку и скрылся за дверью, яростно хлопнув ей. Спустя несколько
  секунд за окном взревел мотоцикл.
     Линда без сил опустилась на кровать. На простынях горели кровавые
  отпечатки ее рук.
     В дверь громко заколотили. Анна с трудом разлепила слипающиеся веки и,
  запинаясь о древние половицы, пошла открывать, лишь накинув на себя тонкий
  халатик. Что-то он задержался, проплыла в глубине сознания полусонная
  мысль.
     Жук с безумным остановившимся взглядом ввалился в прихожую, оттолкнув
  Анну в сторону, и несколько секунд невидяще обшаривал комнату взглядом.
     - Ты... одна? - спросил он хриплым шепотом, судорожно сжимая и разжимая
  кулаки. - Его... не было?
     - Нет, - удивленно откликнулась Анна, слегка отступая назад. Одежда
  Жука была залита чем-то темным, неразличимым в полумраке комнаты. - Никто
  не приходил. А что, кто-то собирался?
     Оттолкнув ее в сторону, Жук бросился к шкафу. Выхватив оттуда пожилой
  дорожный чемоданчик с продавленной крышкой, он лихорадочно скидывал в него
  все, что попадалось под руку.
     - Ты уезжаешь? - с удивлением спросила Анна. - Куда?
     - Он порвал их всех! - невпопад простонал Жук. - Всех! На куски
  кромсал, как на бойне! О, Создатель! - Неожиданно он упал на колени и в
  голос зарыдал. - Всех!..
     - Что случилось? - недоумевая, подошла к нему девушка. - Кто кого
  кромсал?
     Ты о чем? - Она опустилась перед ним на корточки и отвела падающие ему
  на глаза длинные спутанные волосы. Ее рука попала во что-то липкое.
  Недоумевая, она встала и потянулась к выключателю.
     Рука, как и одежда Жука, была испачкана в крови.
     Анна охнула.
     - Жук, милый, во что ты ввязался, - затормошила она рыдающего парня. -
  Это что, кровь? Что случилось? Ты цел?
     - Он покрошил Черепа рядом со мной! - не обращая на нее внимания,
  лихорадочно бормотал Жук. - Мы выскочили во двор, но он достал нас и там!
  О боги, он придет за мной, я знаю! - Неожиданно он вскочил на ноги и,
  судорожно сжимая чемоданчик, бросился к двери.
     - Жук, милый, не бросай меня! - уцепилась за него нервно дрожащая Анна.
  - Возьми меня с собой! - Она повисла на нем, не давая сдвинуться с места.
     - Отстань, сука! - рявкнул на нее Жук. - Тебе ничего не будет, а мне
  конец придет, если ему попадусь! Один я закопаюсь куда-нибудь, пережду, а
  с тобой мне куда? Вообще забудь, что я на свете есть, дошло? - Он яростно
  толкнул девушку и выскочил за дверь, чуть не снеся ее с петель. Спустя
  несколько секунд во дворе затарахтел мотор карта.
     Анна без сил опустилась на кровать. На простынях горели кровавые
  отпечатки ее рук.
     20
    
 Телекамера мигала зеленым огоньком. Народный Председатель исподтишка
  кинул на нее исполненный ненависти взгляд и пожал протянутую ему руку
  посла, с трудом подавив искушение сдавить дряблую кисть, чтобы в ней
  затрещали все кости.
     Выдавив на лице оскал-улыбку, он повернулся к телекамере- посол сделал
  то же самое- и несколько секунд терпеливо ждал, пока отсверкают вспышки
  фотоаппаратов, запечатлевающие исторический момент. Наконец он отпустил
  руку гостя, радушным жестом указал ему на кресло и уселся сам, засунув в
  ухо пуговицу наушника.
     - Уважаемый господин посол!- заявил он.- Я рад приветствовать вас на
  этой встрече, которая, не сомневаюсь, станет исторической вехой на
  совместном пути великих государств Ростании и Сахары! Я хотел бы выразить
  свою признательность...- Интересно, что за идиот писал текст, подумал он,
  пока рот механически выплевывал зазубренную речь. Всех уволю. Это надо же-
  Народного Председателя выставлять на посмешище. Неужели ни одного
  грамотного писаки не осталось во всей стране? Это чтобы я выражал
  признательность какому-то сахарскому негритосу?! Действительно, кризис,
  чтоб ему...
     Со стороны референтов и прочей обслуги раздались жидкие аплодисменты.
     Треморов взял ручку и небрежно подмахнул свой экземпляр договора, затем
  пихнул его в сторону посла. В ответ тот бережно, чуть не с поклоном
  передал ему экземпляр договора с четкой, будто профессиональным
  каллиграфом выведенной, подписью своего президента, блеснув ослепительно
  белозубой улыбкой. Высокие договаривающиеся стороны синхронно встали из за
  стола и, расточая улыбки и наступая на ноги окружившей их охране, поспешно
  ретировались из зала. Только оказавшись за его пределами, Треморов
  почувствовал, как взмок в своем душном черном пиджаке под юпитерами
  телерепортеров.
     В гостевой комнате он плюхнулся на диван, махнув рукой секретарю и
  переводчику- из патриотических соображений на публике посол изъяснялся
  исключительно на суахили, но в приватной обстановке на удивление хорошо
  говорил на ростанийском.
     - Присаживайтесь, Мгата,- пригласил он посла.- Что пить будете? Коньяк,
  водка, макале? Или что-нибудь экзотическое?- Он дотянулся до бара и
  распахнул его.- Что тут у нас? А, норвежское виски. Сильно, кстати,
  рекомендую. Налить?
     - Спасибо, господин президент... э-э-э, Народный Председатель.
  Благодарю за оказанную мне честь, но сейчас я бы предпочел воздержаться.
  Нам есть что еще обсудить глаз к глазу... в приватной обстановке, я имею в
  виду.- Посол вытянул длинные ноги и скрестил руки на груди.- Итак, чтобы
  не тянуть кота за хвост, как любят у вас выражаться, я хотел бы прояснить
  вопрос...
     - Да знаю, знаю,- невежливо перебил его Треморов. Он плеснул себе
  макале и захлопнул бар.- Выборы вас интересуют, да нефть с газом. Что,
  угадал?
     - Если вам угодно выразить все именно в такой форме, то именно эти
  вопросы мне хотелось бы быть отвеченными,- осторожно ответил посол.- Да,
  нашего президента и наш парламент волнует несоблюдение демократических
  процедур в вашей стране. Поймите меня правильно, в другой ситуации мы бы
  не стали так настойчиво поднимать этот вопрос, в конце концов ваш
  политический строй есть ваше внутреннее дело, но... у нас свои выборы, и
  наш избиратель интересуется...
     - Вот и я про то же,- Треморов махнул в его сторону рукой с зажатым в
  ней стаканом. Прозрачная жидкость в нем опасно всколыхнулась, но осталась
  в рамках дозволенного.- Вам перед своими выставиться надо, голоса друг у
  друга рвете, как крокодилы- куски мяса, а у нас проблемы. Ладно, ладно,-
  он примирительно поднял руки, заметив, как возмущенный посол открыл рот.-
  Согласен, я слишком грубо формулирую, но ведь суть такова?- Он уставился
  на посла немигающим взглядом.
     - В чем-то вы есть правы,- неохотно согласился тот.- Хотя высказанная
  форма не отличается корректностью. Но...
     - Тогда давайте сразу закончим с этим вопросом,- обаятельно улыбнулся
  ему Народный Председатель.- Сегодня я подписал указ о назначении очередных
  выборов через три с небольшим месяца. Он будет опубликован во всех газетах
  вместе с информацией о нашем сегодняшнем выступлении. Я надеюсь, это
  устроит ваших избирателей и вашего президента лично?
     - Через три месяца?- удивленно поднял брови посол.- Но как же
  рекламная...
     прошу прощения, избирательная кампания? Вам не кажется, что этот срок
  слишком мал для выдвижения кандидатов, и тем более для их... как это
  называется?
     Известнования?
     - Раскрутки, вы имеете в виду?- отозвался Народный Председатель.- Увы,-
  он придал лицу постное выражение,- в наших нынешних условиях большие сроки
  нереальны. Страна в кризисе, во многих регионах до сих пор не отменено
  чрезвычайное положение. Мы не можем позволить себе длительных периодов
  неопределенности, когда никто не знает, будет ли моя подпись на документе
  легитимна завтра или нет. Нам придется пожертвовать некоторыми
  формальностями, чтобы избежать значительных потерь. Но не беспокойтесь,
  господин посол,- Треморов сменил выражение лица на торжественное,- все
  будет проведено чрезвычайно демократично. Все кандидаты, включая меня,
  получат одинаковые возможности для агитации в свою пользу. Никому из них
  не будут препятствовать, обещаю. Кроме того, господин посол, я прошу вас
  не забывать, что уровень политической грамотности в нашей стране гораздо
  выше, чем у вас. Наш избиратель не пойдет голосовать за кандидата только
  потому, что тот выкидывает фортели на предвыборных собраниях.- Он
  патетически потряс пальцем в воздухе.- Наш избиратель выбирает исходя из
  политической и экономической программы кандидатов, потому что чувствует
  свою ответственность за будущее страны.
     - И лучшая программа почему-то всегда бывает у действующего Народного
  Председателя...- как бы про себя заметил посол.
     - Почему "почему-то"?- удивился Треморов.- Это объясняется вполне
  объективными причинами. Действующий Народный Председатель гораздо больше
  осведомлен о реальном положении дел в стране, должность у него такая. Да и
  привыкают люди к нему. Ну тут уж ничего не поделаешь, народ у нас
  консервативен, все новое принимает осторожно, если не сказать - с опаской.
  Так что можете заверить своего президента, что все будет правильно, и
  победит, как всегда, силь... лучший, я имел в виду.
     - То есть, господин Народный Председатель,- тонкая улыбка появилась на
  губах посла,- мы можем быть уверены, что через три месяца ростанийский
  народ вполне демократически выберет вас на новый срок. Я правильно следую
  вам?
     - Да, господин посол,- скромно опустил глаза долу Народный
  Председатель.- Именно демократически, и именно через три месяца.- Он
  сделал глоток из своего стакана.- Мгата, вы уверены, что не хотите выпить?
     - Пожалуй, я все-таки хлебну чего-нибудь,- согласился посол.- Вы
  сказали что-то про норвежское виски? Да, и второй вопрос, который мне
  хотелось бы поднять. Определенные круги,- он покрутил пальцем над
  головой,- обеспокоены сокращением поставок нефти из вашей страны в
  последнее время. Смею заметить, Александер Володиславович, что это
  беспокойство более неприятно для вас, чем то, что мы имели обсуждать
  только что.
     - Временные трудности, господин посол,- сухо ответил Треморов.- Я уже
  заверял эти круги посредством наших представителей в Маронго, что эти
  трудности действительно временные. В течение ближайшего месяца в строй
  войдет еще пять скважин в Каратоу, и вы получите свое. И, Мгата, передайте
  пожалуйста этим кругам, что ростанийский народ будет сильно огорчен, если
  очередной продовольственный транш будет задержан под таким надуманным
  предлогом. Например, правительство с целью поддержки отечественного
  производителя может уменьшить квоту ввоза определенных товаров из Сахары.
  Я достаточно ясно выражаюсь?
     - Вполне,- кивнул посол.- Именно так я и передам. Кстати, вы не слышали
  последний анекдот о нашем президенте?..
      
 - Подобрал кандидатов?- Треморов задумчиво катал стакан по столу,
  меланхолично вслушиваясь в его стеклянное громыхание.
     - Да, шеф.- Шварцман, как всегда, преданно смотрел прямо на Треморова.-
  Пятерых, как вы и говорили. Из молодых... ну, почти молодых... да ранних,
  все прямо горят желанием поработать на благо народа. На высшем
  государственном посту, разумеется.- Он нервно хихикнул.- Прикажете
  начинать кампанию?
     - Прикажу, прикажу,- все так же задумчиво откликнулся Треморов.- И
  начинать прикажу, и заканчивать- тоже прикажу. Вот ведь собаки!- Он с
  внезапным ожесточением швырнул стакан в угол.- Ведь нужно же им, чтобы я
  главным остался, с новым, если что, и контакты заново устанавливать надо,
  и вообще непонятно, какой он, новый, будет... Но ведь ради своих
  политических игрищ все, что угодно под удар поставят! Избиратели у них,
  видите ли, недовольны, заразы... Ладно.
     Кстати, что у нас там за история с погромами станций Хранителей? Твоя
  работа?
     - Моя,- покорно согласился начальник канцелярии.- Провожу ту линию, что
  вы приказали. Население недовольно чужаками и всячески выражает свои
  протесты.
     - И результаты?- Треморов с интересом посмотрел на него.
     - Никаких, шеф,- понуро откликнулся Шварцман.- То есть у них никаких
  потерь. Они каким-то силовым полем станции прикрыли. А в массовке куча
  народа пострадала во время давки.
     - Чего и следовало ожидать,- подытожил Треморов.- Значит, так. Пока
  притормози все это дело, нам до выборов проблемы не нужны. Они пообещали,
  что вмешиваться не будут, а там увидим. Что, не нравятся конкуренты?-
  хитро подмигнул ин Шварцману.- Да ладно тебе, по глазам вижу, что
  ревнуешь, а зря. Они тебе ох как сильно помочь могут. Ладно, свободен.- Он
  хлопнул ладонью по столу.- И смотри, чтобы до выборов- никаких фокусов.
     Оставшись один, Треморов встал из-за стола и зашагал по кабинету вперед
  и назад. Пора менять Шварцмана, ох, пора. Дуболом уже достаточно своих
  ребят натаскал, еще немного, и сможет его заменить. Опять же, от немца
  избавимся, а то в народе поговаривают, что швабы у нас всю власть
  захватили. Хотя при этом все знают, что это Дуболом из пальца высосал,
  чтобы конкурента опорочить, и что не немец он, а еврей. Или араб, неважно.
  И история эта с пареньком, который чуть митинг не сорвал у Управления...
  Если он там случайно оказался, как дуболомовский осведомитель клянется, то
  почему Шварцман промолчал? Вряд ли он не знал. Ладно, ведет он свою игру
  или нет- неважно. Выборов он не переживет.
      
 21
    
 Михась в растерянности оглядывался по сторонам. Окна машины были
  затенены, так что все снаружи представлялось в полувечерних тонах. Даже
  солнце, весело сияющее с неба, превратилось в какую-то неприлично потертую
  медную монету.
     - А куда едем-то?- нерешительно спросил он Васяна, развалившегося на
  переднем сиденье и курившего невообразимо вонючую сигарету.- Я тут вроде
  бы как... ну, на работу опоздаю... Завлаб с меня шкуру спустит, если что...
     - Не дрейфь, программист,- спокойно ответил тот.- Будет тебе и дудка,
  будет и свисток. Напишут такую отмазку, что твой шеф и пикнуть не посмеет.
  А посмотрят на тебя умные люди, да понравишься ты им- вообще на новую
  работу переведут, и сможешь ты на своего завлаба с высокой колокольни
  поплевывать.- Васян сплюнул в окно.- Помнишь Рыжего?
     - Ну да... Мне тогда еще дома от жены влетело за то, что на рогах
  приполз,- смущенно улыбнулся Михась.- А что?
     - Ну, я не программист, у меня специальность другая,- объяснил Васян.-
  А вот он- спец, да такой, что закачаешься. Проверяли мы тебя, значит.
  Вдруг и не программист ты никакой, а так, языком треплешь. Был тут у нас
  такой,- Васян снова сплюнул в приоткрытое окно, чуть не попав на деловито
  пробегавшую мимо дворняжку.- Все бил себя пяткой в грудь да кричал, что он
  по машинам самый крутой в городе.- Васян замолк.
     - И что?- осторожно спросил Михась, увидев, что тот не собирается
  продолжать.
     - Да ничего,- неохотно ответил Васян. Казалось, что он уже жалеет, что
  сболтнул лишнего.- Треплом оказался. Рыжий его враз расколол. Ничего,
  говорит, не знает, только язык длинный. Еще словечко такое употребил...
  Блин, как его...
     Лемур, что ли...
     - Ламер,- машинально поправил Михась.- И что?
     - Ну, закатали его в спецсанаторий,- опять как бы через силу ответил
  Васян.- Учреждение у нас строгое, режимное, а он, видишь, говорил много.
  Вот и упрятали пока от греха подальше. Эх, времена настали... Раньше бы к
  стенке его, раз, и готово, чтобы государственных тайн не выдавал, а сейчас
  чикаются.- Он тяжело вздохнул, видимо, глубоко сожалея о старых добрых
  временах.
     - Васян, погоди, постой,- заволновался Михась.- Какое еще строгое,
  режимное? Мы так не договаривались! Я не хочу в режимное, мне и без
  допуска жить хорошо!
     - А кто тебя спрашивает?- лениво удивился Васян.- Родина сказала
"надо", человек ответил "есть". Я вот тоже, может быть, не хотел на
  государство вкалывать. Знаешь, как мы с ребятами в свое время повеселились
  знатно? Нас вся шантрапа в городе боялась. Да одни ювелирные мы полсотни
  раз, не меньше, брали.
     По нам одним спецбригада общаков работала, да так и не сработала. И
  попались-то по глупости, на одного лоха на югах наехали, бабок стрясти
  решили, а он возьми да окажись шишкой из крупных. Там нас и повязали. Ну,
  корешей моих в лагеря, перевоспитываться, а мне предложили- или вышак, или
  на нас работаешь. Думаешь, я долго выбирал? То-то. Ну да ничо, не фонтан,
  конечно, но бабки нехилые платят, да и мусора поганого я при случае могу
  во фронт перед собой поставить. Так что не журись заранее, авось еще и
  понравится. Опять же, если не понравишься спецам, то отправят тебя на все
  четыре стороны. Может быть. Хотя могут и закатать, куда и того, первого.-
  Он плотоядно ухмыльнулся.
     Михась совсем пал духом. Он открыл было рот, но, взглянув на ехидную
  рожу Васяна, сидящего к нему вполоборота, стушевался и замолк.
     Вскоре машина подъехала к старому, но опрятному двухэтажному зданию,
  обнесенному высоким каменным забором с колючей проволокой наверху.
  Водитель подрулил к массивным металлическим воротам и высунулся в окно
  навстречу неторопливо подошедшему охраннику, сунув ему какую-то бумажку.
  Тот бросил на бумажку настороженный взгляд, посмотрел на водителя, на
  пассажиров в салоне, и нехотя махнул- мол, проезжайте. Створки ворот
  торжественно поехали в стороны, и машина протиснулась во двор. Ворота
  позади захлопнулись с глухим гулом.
     - Ну, программист, выходи, приехали,- Васян толкнул дверцу и выбрался
  наружу. Михась проделал те же действия, и оказался на асфальтированной
  дорожке, ведущей к резному деревянному крылечку. Васян уже неспешно
  двигался в сторону двери, и Михась поторопился за ним. Оставаться в
  одиночестве на пустынном дворе строгого режимного учреждения не хотелось.
     За дверью их встретил еще один хмурый охранник с разрядником наперевес.
     Повертев в руках пропуск, который ему сунул Васян, он покопался в своих
  бумажках, закинул оружие за спину и что-то нечленораздельно буркнул.
     - Пошли,- коротко бросил Васян Михасю и двинулся вверх по лестнице.
     На втором этаже было много обитых черной клеенкой дверей, из-за которых
  не доносилось ни звука. Васян подошел к одной из них и уверенно дернул на
  себя.
     Дверь не шелохнулась. Шепотом выругавшись сквозь зубы, он повернулся к
  ней спиной и несколько раз сильно ударил ногой, оставив на клеенке
  неопрятные следы.
     Было видно, что эта процедура проделывается не впервые.
     Через несколько секунд дверь отворилась изнутри, и в образовавшуюся
  щель просунулась голова Рыжего.
     - А, это ты,- разочарованно сказал он.
     - А ты кого ждал? Шемаханскую царицу?- зло спросил Васян.- Сколько раз
  говорил- подай заявку, пусть звонок проведут. Я уже об эту хренову дверь
  все пятки отбил.- Он дернул дверь на себя, так что Рыжий чуть не полетел
  кубарем, и вошел внутрь. Михась неуверенно последовал за ним.
     Рыжий запер дверь на замок и обернулся. Несколько секунд он
  рассматривал Михася так, как будто увидел нечто странное. Затем качнул
  головой и спросил:
     - На дэвэка пять работал когда-нибудь?
     - Н-нет,- удивленно откликнулся Михась.- Слышал только. Так они ж
  только у оборонщиков используются, для них допуск о-го-го какой нужен...
     Рыжий опять странно посмотрел на него. Затем махнул рукой.
     - Ладно, разберешься, от твоих бэкашек он не сильно отличается. Тот же
  дос три шестьдесят, слегка модифицированный.- Он отдернул занавеску в углу
  комнаты, за которой немедленно обнаружился терминал.- Садись.
     Михась сел в неустойчивое, вертящееся на одной ноге кресло и
  вопросительно посмотрел на Рыжего. Тот досадливо поморщился, сунул руку
  куда-то за заднюю стенку терминала, повозился там и, наконец, чем-то
  щелкнул. Монитор недовольно загудел и через несколько секунд озарился
  зеленоватым светом.
     Пользователь:
     Босс,- впечатал Рыжий.
     Пароль:
     Рыжий небрежно пробежался пальцами по клавиатуре. Экран мигнул,
  очистился, и на нем побежали строчки:
     Комплекс ДВК-5 Терминал 4 Скорость 3600 бод Операционная система ДОС
  360/М/К Сегодня 16.09.1582.
     Система готова к работе.
     Ввод#"
   - Слушай меня, парень,- сказал за плечом Михася Рыжий.- Сейчас ты
работаешь в системе боссом. Смотри, завалишь ее ненароком, меня с работы
выпрут, а тебя за саботаж посадят.- Он хмыкнул.- Ладно, не обращай
внимания. Твоя задача- войти на удаленную машину, где имя пользователя и
пароль неизвестны. В правом ящике стола- записка, там указаны протокол и
адрес связи. Там же, кстати, справочник по командам системы, если что
непонятно окажется. На легкий успех не рассчитывай, машиной не дураки
заведуют, пароли вроде "12345" там не канают.
     Впрочем, атаки они не ожидают, поэтому особых проблем быть не должно.
  Все понял?
     Действуй.
     - Стоп-стоп-стоп!- запротестовал ошалелый Михась.- Я же не взломщик, я
  обычный сисадмин. Я таким раньше ни в жисть не занимался! И вообще, чего
  это я вдруг кого-то ломать полезу, это же статья...
     - А чего ты тогда сюда приперся?- удивился Рыжий.- Нам сисадминов не
  надо, у нас своих хватает. Нам специалисты по безопасности нужны, ты сам
  говорил, что в этом сечешь. Ну, если не можешь, тогда извини. Поищем еще
  кого-нибудь.
     - Погоди, Рыжий,- вмешался Васян. Сказал он это негромко, но так, что
  Рыжий вздрогнул.- Не пори горячку. Парень немного не в курсе, ну да
  ничего, справится.
     Все когда-то в первый раз делать приходится. Справишься ведь, Михась,
  да?- Он заглянул Михасю в лицо, и тому сделалось нехорошо от его волчьей
  усмешки.- А если не будешь справляться, то вспомни, о чем мы по дороге
  сюда говорили.- Он дружески похлопал Михася по плечу, отошел к окну и
  фальшиво засвистел какую-то мелодию.
     Рыжий внимательно посмотрел на него, затем на Михася, пожал плечами, и
  сказал:
     - Ну, как знаете. Мое дело задачу поставить да результаты оценить, а о
  чем вы по дороге говорили, мне знать по чину не положено.- Он еще раз
  пожал плечами, отошел к столу у дальней стены, сел, достал какой-то пухлый
  небрежно сшитый том и стал читать его, изредка черкая карандашом.
     У Михася пересохло во рту. Он нервно сглотнул, посмотрел на Рыжего, на
  Васяна и повернулся к терминалу.
     Ввод#", по прежнему горело там.
     Михась выдвинул правый ящик стола и достал оттуда записку. "Машина
  72394, адрес 45-АГ-82-19-В1-73, протокол ОПМС-2. Создать в разделе
  Сетка/Планы/Завтра модуль с именем Новый План". Буквы записки были
  смазаны, явно дефект скверного цепного печатника. Михась мельком подивился
  тому, что контора, имеющая ДВК-5, не имеет полагающегося в комплекте
  матричного множителя. Так, ОПМС-2. Общий, значиться, протокол машинной
  связи, версия 2. Стоп, ему же в обед сто лет, где они раскопали такую
  систему? Ладно, неважно, вряд ли проверочной задачей является реальный
  взлом, скорее, это просто проверка способностей. Опять же, вряд ли они
  считали, что им настоящий спец по безопасности попался, всех, кого в
  режимные конторы нанимают, одэшники чуть не рентгеном просвечивают, так
  что настоящего взлома от меня наверняка не ждут. Тогда надо лишь проявить
  общие способности... Что мы знаем про этот ОПМС, да еще и 2? То, что дыр в
  нем было просто немеряно, и одну такую я, кажется, сходу помню. Так,
  пробуем.
     Ввод#" Вход ОПМС-2 45-АГ-82-19-В1-73 босс Вход в удаленную систему
  Адрес: 45-34-82-19-31-73 Протокол: код 03 Поиск удаленной системы...
  найдена.
     Скорость канала 430 бод Удаленный пользователь: босс Пароль:
     ^ц^цстопсистема Михась напряженно уставился на монитор. Его пальцы
  задрожали от возбуждения.
     Аварийный пароль принят. Вход в систему произведен.
     Удаленная система ДОС 340В Сегодня 16.09.1582 Удаленная система 12394
  готова к работе.
     УдВвод#"
   - Ну, ребята, и спецы же у вас там сидят,- тихо пробормотал Михась
сквозь зубы.- Да вас и школьник сломает. Теперь на всякий случай вот что...
   Несколько минут он бешено барабанил по клавишам. Затем откинулся на
спинку стула и удовлетворенно вздохнул.
   - Ну что там у тебя?- немедленно откликнулся Васян.- Получилось что?
   - Да все,- небрежно откликнулся Михась, донельзя довольный собой.
   - Что все?- сердито переспросил тот.- Не выходит Каменный Цветок,
Данила-мастер?
   - Да нет, все сделано,- с удовольствием откликнулся Михась.- Вошел я в
ту систему боссом, как и сказано.
   Васян удивленно посмотрел на того, затем подошел к Рыжему и пихнул того
в бок.
   - Эй, Рыжий, проснись,- окликнул он.
   - А?- Вскинулся Рыжий от своей книги.- Что случилось?
   - Наш гений говорит, что задачка ему плевая попалась,- терпеливо
разъяснил ему Васян.- Иди-ка проверь, не свистит ли.
   Рыжий досадливо тряхнул головой, заложил руководство карандашом, и
нехотя подошел к Михасю.
   - Ну, что сделал?- вяло поинтересовался он.
   - Вошел в удаленную систему боссом,- обстоятельно разъяснил Михась.-
Вытащил его настоящий пароль - в открытую лежал. Установил пару закладок
на входном модуле, чтобы записывать имена и пароли всех, кто входит на
машину.
   Создал пользователя-эквивалент босса, чтобы потом без помех входить. В
общем, все по полной программе.
   - Погоди-ка,- теперь, похоже, настала очередь Рыжего выглядеть
ошарашенным.- Да как ты туда вошел?
   - Известный глюк протокола,- скромно опустив глаза, поведал Михась.-
Точнее, даже не протокола, а систем, где он используется. При входе в
такую систему можно ввести специальный инженерный пароль, который дает
право стать там любым пользователем. Вообще-то эту возможность можно- и
нужно- отключать после первичной настройки системы, но частенько это не
делают. Как сейчас, например.
   - Ох я старый дурак,- пробормотал Рыжий, медленно оседая в соседнее
кресло,- а я-то в свое время с этой задачкой два дня бился, пароли
подбирал. Ну, ты, парень, даешь... Кстати,- снова подскочил он в кресле,-
а какого пользователя ты там создал, говоришь?
   - Да я текст-модуль создал, в нем все описано,- ответил Михась.- Я его
на печать послал, надо сходить, забрать, наверное...
   - Дубина!- с этим заявлением Рыжий пулей вылетел из комнаты. Васян
ловко воспользовался моментом и плюхнулся в освободившееся кресло.
   - Ффу!- сказал он.- Наконец-то присесть можно, а то набегался я
сегодня. Ну что, паренек, кажется, сдал ты экзамен. Поздравляю. Сейчас
Рыжий вернется, поговорим о том, как тебя оформлять. Допуск тебе сделают,
не проблема. Правда, запомни, что на общем принтере печатать такие вещи не
положено, допуск-то не у всех техников есть. А говорил, не взломщик,- без
всякого перехода добавил он.- Рыжий над этой задачкой сколько времени
бился, когда ему приспичило, все решить не мог.
   - Погоди, Васян,- остановил его Михась.- А что, это не проверочная
задача была?
   - Как не проверочная?- удивился тот.- Еще какая проверочная, тебя же и
проверили. Просто она еще и нужная для нас задача была, так мы сразу двух
зайцев и убили.
   - И я... взломал реальную систему?
   - Ну да. Машина та где-то там стоит.- Васян неопределенно махнул рукой
куда-то в сторону окна.- Правда, Рыжий ее уже сломал незадолго до тебя, но
лишняя... как там ее? закладка? не помешает. Никогда не знаешь, что и где
пригодится.- Он покрутил пальцем в воздухе.- Только ты смотри, никому про
это, понял? Сейчас подписку дашь, и рот- на замок, как наш общак говорить
любит. Да что с тобой? Ошалел от радости, что ли?
   Михась с ужасом смотрел на него, растерянно хлопая глазами.
   - И если бы я не справился... Меня бы... закатали?- слова почему-то
давались ему с трудом.
   - А то!- жизнерадостно согласился Васян.- Да не журись ты, все
нормально.
   Теперь ты наш человек.- Он наклонился вперед и из всех сил хлопнул
Михася по плечу.- Молодец, программист, недаром ты мне сразу понравился.
О, а вот и Рыжий!
      
22
    
Кандидаты сидели хмурые, стараясь делать вид, что не замечают друг друга.
   Олег с интересом оглядывался по сторонам. На телестудии он был впервые,
  и поэтому старался не упустить не одной детали.
     Три телекамеры на невысоких тележках напоминали ему новые полумобильные
  излучатели, которые иногда показывали в "Служу Родине!" Телеоператоры с
  озабоченным видом наблюдали за контрольными экранчиками, то и дело что-то
  подкручивая в агрегатах. Казалось, дай им команду, и они припадут к
  орудиям, начав сосредоточенно отражать атаку наступающей на них как
  минимум армии вероятного противника. Красные огоньки на камерах
  сосредоточенно помаргивали.
     Неподалеку зародилось оживленное движение. Медленно, но неотвратимо оно
  приближалось к павильону, пока, наконец, не достигло своего апогея где-то
  за занавесями. Минуту там стоял гвалт, то усиливаясь, то спадая, и,
  наконец, в павильон ворвалась раскрасневшаяся миловидная женщина, на ходу
  что-то поправляющая в своей прическе и одновременно подкрашивающая губы,
  смотрясь в маленькое зеркальце. Ее сопровождало двое или трое ассистентов-
  сколько именно их было, Олег не разобрал, поскольку те роились возле нее
  аки трутни вокруг матки. Или как осы вокруг родного гнезда.
     Женщина сразу устремилась к стоящему рядом с кандидатами столику, почти
  упала на стул около него и какое-то время лихорадочно копалась в
  непонятного назначения бумагах. "Время, время!"- зашипел из-за кулис
  кто-то невидимый. За телекамерами вспыхнули яркие прожектора, которые
  звались то ли юпитерами, то ли софитами, Олег не помнил точно, и залили
  хмурых кандидатов и женщину ярким светом. Сразу стало жарко, и Олег
  украдкой чуть распустил узел галстука.
     - Добрый день, дорогие телезрители,- скороговоркой затараторила
  женщина, мило улыбаясь и глядя прямо в камеру, за которой сиял один из
  ослепительных прожекторов.- Вас приветствует телепрограмма "Выступают
  кандидаты в Народные Председатели". В прямом эфире Елена Воронина,
  здравствуйте! Итак, как вы знаете, через три месяца состоятся очередные
  выборы Народного Председателя нашей великой Народной Республики Ростания.
  В рамках законных демократических процедур трудовые коллективы нашей
  страны выдвинули шестерых кандидатов на эту высокую должность. К
  сожалению, основной претендент,- Олег иронически глянул в ее сторону. То
  ли так и задумано для давления на психику простому избирателю, то ли
  просто забылась девушка?- основной претендент на этот высокий пост, наш
  нынешний Народный Председатель Александр Владиславович Треморов не смог
  выкроить в своем напряженном рабочем графике время для того, чтобы
  появиться у нас в студии. По его просьбе встреча будет проведена без
  него.- Елена Воронина скорбно улыбнулась, как бы показывая, что без него
  вся эта встреча- чистой воды формальность, но что делать, многоуважаемые
  телезрители, так положено, и придется нести свой крест до победного
  конца.- Итак, в ближайшие сорок пять минут мы познакомимся с остальными
  претендентами и основными пунктами их избирательных программ. Знакомство
  мы начнем с Перепелкина Семена Киреевича, который в настоящее время
  занимает должность главы народного самоуправления Тимирязевского края.
  Семен Киреевич, вам слово.
     Семен Киреевич солидно откашлялся. Было ему далеко за пятьдесят, в его
  волосах проскальзывала благородная седина, и вообще весь он был
  благородным и солидным зубром народного самоуправления. Всего
  Тимирязевского края, а может, и не только его..
     - Дорогие телезрители,- приосанившись, неторопливо начал он.- Позвольте
  рассказать мне о некоторых пунктах моей...
     Олегу как-то сразу стало скучно. Он сидел с противоположного от главы
  самоуправления конца стола, и по всему видно было, что очередь до него
  дойдет не скоро. Из-за яркого света в глаза ничего, кроме соседей по столу
  и ведущей, видно не было. Разглядывать соседей было неинтересно, поэтому в
  качестве объекта развлечения оставалась только теледива. Слушая
  солидно-неторопливое выступление кандидата Семена Киреевича, она изредка
  улыбалась всеми своими тридцатью двумя изумительно ровными зубами, но в
  глубине ее глаз таилась та же скука, которую ощущал Олег. Она также лениво
  ощупывала глазами всех сидящих перед камерами, но, рассматривая Олега,
  чуть задержала на нем взгляд. Перед тем, как отвести глаза, она чуть
  игриво улыбнулась ему. Олег также слегка улыбнулся и подмигнул в ответ,
  впрочем, тут же вернув на лицо торжественно-мрачное выражение.
     - ...таким образом, продвинув народное самоуправление в Ростании на
  принципиально новый этап,- закончил, наконец, Перепелкин свою солидную
  речь.- Спасибо за внимание.
     - Большое спасибо уважаемому Семену Киреевичу за его увлекательный
  доклад,- Елена Воронина опять сверкнула свой белозубой улыбкой.- Я думаю,
  что многим нашим телезрителям было интересно услышать такую тщательно
  продуманную программу. Я полагаю, что даже в том случае, если уважаемый
  кандидат не достигнет своей цели в предвыборной гонке, у него будет еще
  немало возможностей реализовать ее на своем нынешнем посту. Теперь же мы
  переходим к следующему кандидату, которого зовут...
     Очередь Олега, как он и предполагал, подошла в самом конце.
     - И, наконец, мы переходим к нашему последнему кандидату, Кислицину
  Олегу Захаровичу, занимающего в настоящее время пост заместителя министра
  по капитальному строительству.- Ее улыбка была уже несколько поблекшей от
  усталости, но, как показалось Олегу, немного более сочувственной.-
  Несмотря на его относительную молодость- ему только тридцать семь лет- он
  уже успел показать себя опытным руководителем и умелым организатором.
  Кроме того, многие из вас, наверное, помнят, как около года назад он
  героически участвовал в задержании опасных террористов, едва не
  поплатившись при этом своей жизнью.- Голос ведущей стал торжественным.- За
  это, напомню, Олег Захарович был представлен к награждению орденом "За
  отвагу" второй степени. Вам слово, Олег Захарович!
     Олег откашлялся. Внезапно он почувствовал странную слабость в коленках.
  Вся огромная страна смотрела на него через глаза телекамер, строго
  вопрошая и испытывая, достоин ли? Он тряхнул головой, избавляясь от
  наваждения, и неожиданно для себя встал из кресла. Ну, если Шварцман
  навешал мне на уши обычную лапшу, чтобы найти еще одного статиста для
  предвыборного спектакля, вечером я буду кушать тюремный супчик, он же
  баланда. Если он говорил правду, ему придется попотеть, чтобы объяснить
  Треморову мое нынешнее поведение.
     Впрочем, он может просто не довести до сведения шефа мою выходку, разве
  что тот сам сейчас увлеченно смотрит меня по ящику. Но остается еще
  Дуболом...
     - Уважаемые телезрители,- начал он, выходя из-за стола вперед. Из-за
  кулис послышался удивленный гул голосов. Такие выходки сценарий явно не
  предусматривал. Черт с ними, эфир прямой, авось не посмеют прервать.- Я не
  буду здороваться с вами- за последний час вы слышали не одно такое
  приветствие, не буду и излагать свою программу- думаю, что все, что в ней
  было, вы могли услышать и от других кандидатов.- Удивленный гул за
  кулисами стал сильнее.- Думаю также, что вряд ли кому-то хочется услышать
  еще одно прилизанное под общую гребенку выступление, ничем не
  примечательное и забытое еще до того, как я закончу. Лучше я скажу пару
  слов на свободную, как принято в школьном сочинении, тему.- Олег уселся на
  краешек стола, опасно затрещавшего под ним. Нет, что ни говорите, а хилая
  пошла нынче мебель. Подумать только, уже и на стол сесть нельзя, того и
  гляди, сломается. Вот потеха-то будет для дорогих телезрителей, когда я с
  пола подниматься буду!- Я благодарен нашей столь же мудрой, сколь и
  прекрасной Елене,- он отвесил в сторону ведущей изящный полупоклон,
  почувствовав, как еще сильнее затрещал под ним стол (Прекрасная Елена
  улыбнулась ему, явно польщенная комплиментом),- за то, что она напомнила о
  маленьком инциденте годовой давности, случившемся в темном переулке.- Он
  слегка подмигнул ближайшей камере.- Видите ли, господа, мне хочется
  воспользоваться случаем, чтобы развеять некоторые заблуждения относительно
  моей скромной персоны.- Интересно, подумал он, а если сказать им, что это
  были не террористы, а элементарная провокация Службы Общественных Дел?
  Ладно, не будем злить собак.
     Воздержимся.- Видите ли, не так уж геройски я с бандитами дрался.
  Просто услышал какой-то шум, бросился туда и сразу же получил по кумполу.-
  Он сокрушенно вздохнул, но тут же рассмеялся.- Прямо как в анекдоте-
  поскользнулся, упал, очнулся- гипс. Ну да я полагаю, что это имеет малое
  отношение к предстоящим выборам и моим качествам как претендента.- Он
  посерьезнел.- А вот что я могу сказать про нынешнее положение дел у нас в
  стране? Да только то, что все и так повторяют на улицах. Плохи у нас дела,
  и трудности наши все менее и менее временные, а все более постоянные. В
  магазинах пусто, за вином очереди, от бандитов житья не стало. Все это
  программой не исправить, тут просто действовать надо.- Гул за кулисами
  несколько утих. Около дальней телекамеры возник растрепанный мужик в очках
  и стал энергично подавать ведущей какие-то знаки.
     Так, пора закругляться, пока меня не закруглили силой.- В общем, суть
  того, что я хотел сказать, проста.- Олег соскочил со стола и выпрямился во
  весь рост.- Если я стану Народным Председателем, я сделаю все, чтобы
  избавить вас от этих проблем. Вот, собственно, и вся моя программа.- Он
  развел руками.- К сожалению, тут показывают, что наше время истекло,- он
  опять подмигнул телекамере,- поэтому я вынужден закруглиться. Спасибо за
  внимание, и милости прошу на избирательные участки.- Он поклонился и
  вернулся в свое кресло. Под жаркими лучами прожекторов под мышками и по
  спине у него тек пот.
     - Да, уважаемые телезрители,- несколько растеряно, как показалось
  Олегу, защебетала ведущая,- как правильно заметил уважаемый Олег
  Захарович, наше время в прямом эфире истекло. Давайте поблагодарим всех
  участников передачи за интересно проведенное время, и с нетерпением будем
  ожидать новых встреч с ними!
     Напомню, вы смотрели программу "Выступают кандидаты в Народные
  Председатели", в студии была ведущая Елена Сирано. Всего вам доброго.
     Как по команде прожектора погасли, оставив после себя яркие пятна в
  глазах, зеленые лампочки на телекамерах сменились красными, а затем и
  вовсе погасли.
     Ведущая поднялась из-за своего столика, и пошла к выходу из павильона.
  Олег поймал на себе брошенный ею взгляд, в котором странно перемешались
  опаска, интерес и одобрение. Он помахал ей рукой. В ответ та сделала было
  движение в его сторону, как будто собираясь подойти, но тут же опомнилась,
  и выскользнула наружу, напоследок бросив на Олега еще один
  заинтересованный взгляд.
     Кандидаты на высокий пост, покряхтывая, вылезали из-за стола, разминая
  затекшие ноги и спины. Они тоже бросали на Олега взгляды, но в них не было
  и следа заинтересованности или одобрения. Он читал на их лицах только
  ненависть и насмешку.
     - Допрыгался, малыш,- с иронией заметил ему Перепелкин Семен Киреевич,
  зубр народного самоуправления.- Вел бы себя как положено, глядишь, и
  обломилось бы тебе что после выборов. Может, и министром бы сделали. А
  сейчас тебе, я думаю, совсем другую работу подберут. Где-нибудь в лесах на
  Дальнем Севере.- Он густо захохотал и вышел. Остальные претенденты гуськом
  потянулись за ним, оставив Олега в полном одиночестве.
     Олег пожал плечами и выбрался из кресла. Он попытался вспомнить, как
  добраться до того выхода из телецентра, где его поджидала машина, но не
  смог.
     - Ладно, выберусь,- пробормотал он, но тут на него налетел тот самый
  растрепанный мужик в очках, в котором Олег наконец опознал режиссера
  передачи.
     - Что вы себе позволяете!- завопил он высоким фальцетом, хватая Олега
  за пиджак.- Кто вам позволил себя так вести! Что это вы выкидываете в
  прямом эфире!
     - Как именно я себя веду в прямом эфире?- невинно спросил Олег.- Вроде
  бы я нецензурными словами не ругался, водой конкурентов не поливал. Что вы
  имеете в виду?
     Режиссер осекся, и с ненавистью посмотрел на Олега.
     - Ах, не понимает он!- теперь режиссер скорее шипел, чем кричал.-
  Ваньку валяешь, да? Ну ничего, отольются тебе еще мои слезы...- Он опустил
  олегов пиджак, спиной отодвинулся на пару шагов, повернулся и выскочил в
  коридор.
     Олег какое-то время молча смотрел ему вслед. Затем он вздохнул,
  поправил пиджак и решительным шагом двинулся в неизвестном направлении.
  Где-то там раздавались неразборчивые голоса. Интересно, ориентируются ли
  местные работники в собственных лабиринтах? Н-да... Как бы не оказался
  этот растрепанный режиссер пророком. Что-то скажет по этому поводу
  Шварцман?
      
 23
    
 Народный Председатель по своему обыкновению был не в духе. Шварцман
  попытался припомнить, когда в последний раз он видел Самого улыбающимся-
  или хотя бы довольным- и не смог. Возможно, полгода назад, когда на охоте
  завалил крупного кабана. А может быть и нет...
     - Что это такое?- Народный Председатель постучал пальцем по столу, на
  котором были разложены глянцевые плакаты.
     - Предвыборная наглядная агитация, как положено по закону,- осторожно
  ответил Шварцман.- Я принес образцы вам на просмотр. Решил, что, возможно,
  вам будет интересно взглянуть на конкурентов.- Он позволил ехидной
  улыбочке на пару секунд появиться у него на губах.- Все исполнено в лучшем
  стиле...
     - Ты за идиота меня держишь?- задумчиво поинтересовался Народный
  Председатель.- Я и без тебя вижу, что это... агитация.- Он поморщился, как
  будто само слово было на редкость неприятным на вкус.- Я тебя спрашиваю,
  что это такое?
     Шварцман посмотрел на плакат, на который указывал перст Народного
  Председателя. На плакате задумчиво улыбался Кислицин. Олег Захарович.
  Тридцати семи лет от роду, борец с террористами и замминистра по
  капитальному строительству. Окончил Сельхозакадемию с отличием, имеет пять
  благодарностей от начальства. Весьма перспективный молодой политик. О
  последнем, впрочем, плакат умалчивал, оставляя своему читателю возможность
  сделать нехитрый вывод самостоятельно.
     - Это?- удивленно переспросил начальник канцелярии.- Это один из
  кандидатов, Кислицин, кажется, его фамилия. Неплохой парнишка,
  старательный.
     Помните, нам жмурик в свое время был нужен, да не вышло? Он это.
  Везунчик, далеко пойдет, если вовремя не остановим.- Его лицо расплылось в
  многозначительной улыбке.
     Народный Председатель не соизволил поддержать тон.
     - Убрать!- коротко приказал он.- Чтобы я о нем больше не слышал, понял?
     Шварцман ошарашенно открыл рот.
     - Как так убрать?- растерянно спросил он.- Почему?
     - Убрать молча, без шума,- терпеливо разъяснил Треморов.- Или наоборот.
     Устрой ему какое-нибудь покушение. Например, недобитые в свое время
  террористы мстят за смерть товарищей. Мы же, со своей стороны, поклянемся
  усилить борьбу с ними, и под шумок уберем еще кой-кого. Кто у нас, в конце
  концов, мастер-провокатор, ты или я? Зачем ты мой хлеб ешь, если я тебе
  такие вещи объяснять должен?- Народный Председатель выбрался из кресла и
  неторопливо подошел к съежившемуся в кресле Шварцману.- Все понял, или еще
  вопросы есть?
     Начальник канцелярии с испугом смотрел на него.
     - Но... почему?- с трудом пролепетал он.- Скандал ведь будет...
     Международный...
     - Ах, скандал...- зловеще протянул Треморов.- А вот про скандал у нас с
  тобой будет отдельный разговор. Скажи-ка мне, сукин ты сын, почему народ-
  мой народ, который за меня проголосовать должен, начал про нового
  Народного Председателя толковать? Мол, пора бы старому и в отставку, а на
  его место молодой да перспективный есть, Кислициным прозывается... Дурак!-
  гаркнул он во всю мощь своей глотки, так что Шварцман вздрогнул всем телом
  и съежился в своем кресле.- Дурак ты или предатель, уж и не знаю, что для
  тебя хуже!- Он прошелся по ковру взад и вперед, как будто выбирая
  подходящий момент для прыжка на свою жертву.- Ты хочешь сказать, что не
  знаешь, какие фортеля выкидывает этот твой кандидат? Не знаешь про митинг
  перед Управлением, на котором он языком трепал без всякой санкции? Не
  знаешь про его фокусы на последнем прямом эфире, где ерунду всякую нес? Не
  знаешь, как обо мне в разговорах отзывается? Не знаешь?
     Так почему же ты до сих пор моей канцелярией заведуешь, а не курятником
  в нархозе "Светлый Путь"?- Треморов подхватил со стола стаканчик с
  карандашами и яростно швырнул его на пол. Жалобно звякнуло бьющееся
  стекло.Что-то много стаканов я перевожу в последнее время, мелькнуло в
  голове. - Ну, что скажешь на это, советничек?
     На Шварцмана было жалко смотреть. Он трясся как осиновый лист на ветру,
  разом утратив все свое достоинство.
     - Нет, шеф... Не знал, шеф...- почти всхлипывал он в ужасе.- Чесслово,
  не докладывали мне ничего такого... Не сообщили...
     - Ах, не докладывали!- в ярости заорал Треморов.- Ах, не сообщили!- Он
  подскочил к Шварцману, схватил за лацканы пиджака, вытащил из кресла и с
  наслаждением потряс. Что-то несильно укололо его в палец. Он зло отшвырнул
  заведующего канцелярией от себя, так что тот покатился по полу, и бросился
  к столу.- Ну все, друг милый, кончилась твоя долгая и добросовестная
  служба.
     Хватит с меня. Можешь считать себя уволенным.- Он изо всех сил надавил
  скрытую под столешницей кнопку, и секунд пять не отпускал ее. Распахнулась
  дверь, и в нее вошли два парня в строгих костюмах, под которыми
  угадывались атлетически накачанные мышцы.
     - Убрать его, сами знаете куда,- Брезгливо кивнул Народный Председатель
  на свою бывшую правую руку.- И вызовите Дуб... Дровосекова.- Ярость
  туманила ему глаза, было трудно дышать. Боль в уколотом мизинце вдруг
  стала невыносимой. Он взглянул на него и увидел на подушечке пальца
  микроскопическую каплю крови.
     Машинально стер ее о костюм. Сердце колотилось в грудной клетке, как
  будто желая разорвать ее изнутри. Треморов обессиленно упал в кресло, и
  тут его взгляд упал на Шварцмана.
     Тот стоял между двумя охранниками, но никакой растерянности или страха
  не было в его взгляде. Наоборот, там было какое-то непонятное ожидание
  и... что-то еще. Торжество. Да, торжество. Треморов раскрыл рот, чтобы
  приказать раздавить эту пакость прямо здесь, в его кабинете, и ничего, что
  потом все отмывать придется, лишь бы знать что с этой паскудной гнидой
  покончено раз и навсегда, но из рта вырвался лишь нечленораздельный хрип.
  Глаза его заволок багровый туман.
     Тело Народного Председателя, несколько раз судорожно дернувшись,
  обмякло в кресле. Его глаза остекленели.
     Последняя попытка Шварцмана оказалась успешной.
     - Да позовите же врача, наконец!- закричал начальник канцелярии, делая
  попытку броситься в его сторону.- Народному Председателю плохо!- Он круто
  развернулся на месте и прошипел машинально удержавшим его за плечи
  охранникам:
     - Да отпустите же меня, кретины!- Он свирепо дернулся, высвобождаясь из
  их ослабевшей хватки. Конвоиры тупо смотрели на тело Народного
  Председателя, еще не понимая, что происходит.- Вы, ослы, надо вызвать
  врача! Да очнитесь же наконец, придурки! Вы еще не поняли, что случилось?
     - Так точно,- наконец пришел в себя охранник, выглядевший немного
  сообразительнее своего напарника.- Будет сделано, Павел Семенович. Ты,- он
  невежливо ткнул товарища под ребра.- Останешься здесь, выполнишь все, что
  он прикажет.- Его товарищ дернулся, но первый что-то яростно прошептал ему
  на ухо, и тот поспешно встал по стойке смирно и отдал Шварцману честь.
  Первый пулей вылетел из кабинета, что-то на ходу прокричав секретарше.
     Шварцман подошел к столу и внимательно посмотрел в глаза мертвецу.
     Неестественно огромные, во всю радужку, зрачки медленно сужались,
  принимая свои обычные размеры. Он удовлетворенно качнул головой. Через
  пять минут не останется никаких внешних признаков отравления, а еще через
  полчаса весь яд в организме распадется. Да, типичный инфаркт. Тяжелая была
  у шефа работа, нервная, все самому приходилось делать, за всем самому
  следить. Поэтому Народное Правительство с прискорбием вынуждено сообщить,
  что второго октября тысяча пятьсот восемьдесят второго года от основания
  Галлии на шестьдесят третьем году жизни в результате долгой и
  продолжительной болезни скончался Народный Председатель Республики
  Ростания Треморов Александр Владиславович. Весь народ в едином порыве
  скорбит об утрате одного из лучших своих сынов, отдавшего себя всего
  беззаветному служению Отчизне. Официальная церемония прощания с телом
  усопшего состоится...
   В коридоре раздался топот многих бегущих ног.
      
 * * *
    
 Третьего октября, когда в по телевидению и в газетах объявили о смерти
  Народного Председателя, стало днем массовых беспорядков.
     Толпы пьяных когда вином, а когда и вседозволенностью людей высыпали на
  улицы городов. Продуктовые магазины, чьи стеклянные витрины не смогли
  сопротивляться булыжникам и металлическим прутьям, были разграблены в
  первые же часы. Многие дома горели. Обезумевшие люди волчьими стаями
  метались по улицам, требуя выдать им хлеба, сахара, чая, водки,
  начальство, переворачивая машины и избивая тех, кто подвернулся им под
  руку и не имел своей стаи, чтобы защититься.
     Дружно забастовали железнодорожники, парализовав все грузовые
  перевозки, вагоны с зерном, сахаром и водкой, а также лесом, гравием,
  рудой, металлопрокатом забили пути на грузовых, а потом и пассажирских
  станциях. Составы безжалостно грабились вышедшими на поверхность бандами.
     Все это продолжалось и на следующий день, и через день, и еще через
  день.
     Страна погрузилась в хаос. Армия и войска Управления Общественных Дел
  забаррикадировались в казармах, тут и там за заборами и деревьями
  настороженно проглядывали стволы танковых излучателей. Впрочем, их никто
  не штурмовал.
     Седьмого октября на улицах появились Хранители. Через несколько часов
  по всей Ростании наступила мертвая тишина. Охваченные паническим ужасом,
  неизвестно откуда берущимся при приближении их серо-стальных машин, люди
  рассеивались по переулкам, в давке ломая друг другу ребра, забиваясь в
  любые щели, только бы избежать встречи с ними. Некоторые стали осторожно
  пробираться домой, изредка недоуменно оглядываясь по сторонам и друг на
  друга, пытаясь понять, что это на них нашло. Вечером армия вышла из своих
  укрытий, и на многих перекрестках прочно обосновались тяжело присевшие на
  шасси туши бронетранспортеров, обнесенные мешками с песком. За мешками
  прятались патрульные Службы Общественных Дел.
     Машины Хранителей с отливающими серебряным цветом стеклами неторопливо
  курсировали по улицам городов. Вызываемый ими панический страх исчез, но
  люди все равно старались держаться подальше. Те, кто не мог ускользнуть в
  какой-нибудь подъезд, вжимались спиной в стену, молча провожая их взглядом.
     На следующий день по телевидению было объявлено о временной
  приостановке деятельности Народного Правительства и формировании Малого
  Совета, берущего власть в стране до выборов в свои руки.
      
 24
    
 - А если нет?- Олег откинулся на спинку стула, саркастически улыбаясь.
     Интересно все таки было бы посмотреть на них при свете. Впрочем, вряд
  ли я получил бы от этого эстетическое удовольствие, знаете ли. Обвисшие
  подбородки, заплывшие глаза, толстые животы, блестящие лысины... Что там
  еще может быть у Важных Персон в нашей стране, особенно у Очень Важных
  Персон? Некогда им за фигурой следить, надо делами государственной
  важности заниматься. Свет от торшеров бил ему в глаза, и где-то на грани
  поля зрения плавали серые и черные пятна.- Почему вы решили, что я буду
  бессловесной игрушкой у вас в руках? У нас всеобщие прямые равные выборы,
  и это положение еще никто не отменял, насколько мне известно. А то, что вы
  мне советуете, мягко говоря... хм-м-м, не укладывается в эти рамки. Не
  думаю, что это хороший совет.
     - Молодой человек!- голос за границей светового круга начал
  раздражаться.- Вы, кажется, забываетесь! Мы не даем советов, пора бы уже
  это понять. Мы- высшая власть в государстве, нравится это вам или нет, и
  мы не советуем, а приказываем!
     Будьте добры подчиняться, если не хотите крупных неприятностей!
     - Например?- мягко спросил Олег.- Если я правильно понимаю, прежде
  всего вам придется снять меня с дистанции под надуманным предлогом.
     - Именно так мы и поступим,- значительно проговорил его собеседник из
  тени.- Только зачем же под надуманным? Уж кому-кому, а вам-то должно быть
  хорошо известно, что нет на свете ангелов. Например, ваша связь с...
     - При чем здесь моя связь?- прервал его Олег.- Будь у меня хоть
  двадцать любовниц одновременно, это не является формальным поводом для
  дисквалификации.
     Боюсь, что...
   - И правильно делаете, что боитесь,- прервал теперь уже его
Глас-Из-Тени.- В гражданском кодексе до сих пор есть статья, карающая за
внебрачные связи. Не слишком строго, штраф да пара месяцев общественных
работ, но вас, я полагаю, мы даже на работы отправлять не будем. Хватит
штрафа, чтобы исключить вас из списка кандидатов на совершенно законном
основании. Так что правильно боитесь, гражданин Кислицин.- В Гласе-Из-Тени
явно прорезались следовательские интонации.
   - Я не договорил,- вкрадчиво продолжил Олег.- Вы не позволите мне
закончить?- Он подождал пару секунд.- Хорошо. Так вот, я боюсь, что у вас
нет никаких серьезных,- он нажал на слово "серьезных",- причин для того,
  что не допустить мою кандидатуру к выборам...
     - Пора кончать этот балаган,- Глас-Из-Тени был явно рассержен.-
  Конечно, мы все понимаем, что подбор кандидатов для участия в таком
  ответственном мероприятии- дело сложное, но на будущее хотелось бы
  порекомендовать ответственным за это лицам,- Глас-Из-Тени сделал
  многозначительную паузу. Ага, Шварцман там, сообразил Олег. Это даже
  лучше, чем я надеялся,- ответственнее относиться к своим обязанностям.-
  Глас-Из-Тени откашлялся и стал торжественным.- Я полагаю, что все
  присутствующие здесь, за исключением самого кандидата, склоняются к одному
  и тому же мнению, да. Поэтому я возьму на себя смелость от лица Малого
  Совета предложить гражданину Кислицину выбор... Впрочем, я полагаю, Олег
  Захарович, что выбор этот для вас ясен?
     - Разумеется,- безразлично ответил Олег.- Я сам отказываюсь от участия
  в выборах, либо меня отстраняют под каким-то предлогом. Я правильно вас
  понял?
     - Именно так,- Глас-Из-Тени казалось, был удовлетворен понятливостью
  Олега.- И я надеюсь, что ваше решение будет благоразумным. В этом случае
  мы можем пообещать вам хорошую работу и, возможно, даже один из высших
  государственных постов в не слишком далеком будущем. Все, что вам надо-
  это продемонстрировать благоразумие и умение пожертвовать личным ради
  общего. По моему, это вполне достойная плата за открывающиеся перспективы.
  Я прав, господин Кислицин?
     - Не совсем,- злорадно ответил Олег. Он встал из кресла и
  демонстративно потянулся так, что захрустели суставы.- Кстати, вы не
  возражаете, если я включу верхний свет? А то неудобно как-то, вы меня
  видите, а я вас...- Не дожидаясь ответа, он решительно подошел к смутно
  светящемуся на стене выключателю. За столом у дальней стены ошеломленно
  застыли пять фигур, некоторые прикрыли глаза руками, прикрывая их от
  режущего после приятного полумрака света. На их лицах бродило
  полуудивленно-полувозмущенное выражение. Впрочем, к Шварцману это не
  относилось. Начальник канцелярии ехидно улыбался тем краем рта, который не
  был виден комиссии. Незаметно он показал Олегу большой палец. Олег еле
  заметно подмигнул в ответ, вернулся к своему стулу и с размаху плюхнулся
  на него, так что несчастное изделие неизвестной мебельной фабрики уныло
  треснуло. Интересно, они что, специально всякую дрянь допрашиваемым
  подсовывают, или просто другого не нашлось? Или просто в стране другой
  мебели не осталось? Сначала на телестудии, теперь здесь... Упадок,
  однако.- Вот так куда лучше.- Он довольно кивнул головой, как бы
  подтверждая мысль.- Итак, господа, разрешите мне еще раз пробежаться по
  ключевым пунктам нашей беседы.- Он по очереди оглядел членов Малого
  Совета. Возражений не последовало. Правильно, ребята, если подследственный
  неожиданно начинает нагличать, лучше выяснить, что за туз у него в рукаве.
  Хорошо мыслите, правильно. Впрочем, перегибать палку все же не следует.
  Олег слегка сбавил тон и продолжил:
     - Исходной посылкой нашей беседы стало утверждение, что я веду себя
  неправильно, слишком много шумлю, слишком много свечусь на публике,
  слишком быстро набираю популярность. Все с этим согласны?- Он обвел
  взглядом Малый Совет.- Отлично, пойдем дальше. Следующим пунктом мне
  объяснили, что вы, то есть Малый Совет, решили, что достойнейшей
  кандидатурой на вакантную должность Народного Председателя является
  уважаемый всеми Перепелкин Семен Киреевич, к сожалению, здесь
  отсутствующий по важным причинам, а именно- по причине долгого
  предвыборного турне. Доверяй, так сказать, Малому Совету, но проверяй, да
  и контакты на местах заранее наладить стоит. Я еще не сбился, господа?
     - Продолжайте, Олег Захарович,мы внимательно слушаем- с достоинством
  кивнул сухощавый старик, украшенный пышной седой шевелюрой и седой же
  бородкой. Ага, вот вам и Глас-Из-Тени с двойным подбородком. Кажется,
  Петренко из транспортного министерства. Елки зеленые, никогда бы не
  подумал... Хотя нет, Петренко безбородый. Кто же тогда? Ладно, я всегда
  знал, что сыщика из меня не выйдет.- Если отвлечься от формы, то вы все
  излагаете правильно. Пока.- Его голос стал слегка угрожающим.-
  Поторопитесь, пожалуйста, у нас не слишком много времени.
     - Хорошо,- кивнул ему Олег.- Если вы настаиваете, то поторопимся.
  Наконец, третий пункт нашей с вами встречи стало ваше предложение
  заткнуться,- он заметил, как поморщился Глас-Из-Тени,- и не путать вам
  карты в такой ответственный момент, на что я отреагировал с вполне, как
  мне кажется, естественным недоумением, а затем отказался от вашего щедрого
  предложения. В ответ вы решили снять меня с дистанции. Я все еще правильно
  следую нити нашей беседы?- Глас-Из-Тени, нехорошо прищурившись, в упор
  смотрел на него. Остальные члены комиссии скучающе поглядывали на
  настенные часы и на потолок. Было видно, что им до смерти надоел молодой
  упрямый дурак. Шварцман молча сопел, сосредоточенно разглядывая свои
  пуговицы.- А теперь, уважаемые господа, я хотел бы задать вам напоследок
  один маленький,- Олег показал пальцами, насколько маленький,- вопрос.
     - Мы слушаем, слушаем, господин Кислицин, - подбодрил его
  Глас-Из-Тени.- Задавайте ваш вопрос, не томите.
     - Не кажется ли вам, господа советники, - медленно и с расстановкой
  произнес Олег,- что ваше предложение нарушает дух и букву закона о выборах
  Народного Председателя? Не кажется ли вам, что оно идет вразрез с
  принципами народного самоуправления, на которых строится ростанийское
  государство?
     Глас-Из-Тени с сожалением посмотрел на него, как на помешанного.
     - Разумеется, Олег Захарович,- грустно ответил он.- Разумеется, вы
  правы.
     Сами понимаете, мы не можем пустить на самотек такой важный вопрос, как
  преемственность существующей власти, вы и сами должны это понимать.- Он
  покачал головой.- Но, признаться, вы меня разочаровали, спутав нашу
  встречу с митингом на площади. Там ваши аргументы были бы вполне уместны,
  но здесь они не стоят даже усилий, потраченных на их изложение. Так какое
  решение вы принимаете?
     Уйдете сами, или мы должны будем применить свои меры?
     - Есть еще и третий вариант,- ответил Олег, глядя ему в глаза.- Почему
  бы вам просто не оставить меня в покое и не дать событиям развиваться
  естественным образом?
     - Ох, Олег Захарович, вы гораздо глупее, чем я думал,- с тяжелым
  вздохом проговорил Глас-Из-Тени.- Мне казалось, что мы внятно разъяснили
  вам, почему мы не можем допустить...
     - Естественного развития ситуации?
     Комиссия дружно повернула головы к двери. Олег продолжал смотреть прямо
  на них, стараясь не дать своим эмоциям отразится на лице. Увидев, что
  внимание присутствующих сконцентрировалось на нем, Хранитель отделился от
  стены и неторопливо вышел на середину комнаты, встав за правым плечом
  Олега.
     - Я очень извиняюсь за свое вторжение,- мягко произнес он,- но боюсь,
  господа, что вы неправы. Я уполномочен довести до вашего сведения, что
  Хранители не допустят никаких эксцессов. Все будет идти так, как идет, и
  если вы хотите сделать вашего кандидата Народным Председателем, вам
  придется сделать это честно. Никто не будет снят с дистанции под
  надуманным предлогом. Слишком поздно.
     В комнате стояла мертвая тишина. Хранитель обвел всех сочувственным
  взглядом.
     - Еще раз извините за вторжение, господа,- наконец проговорил он,- но
  было необходимо донести это до вашего сведения в максимально доходчивой
  форме. У меня, собственно, все, так что разрешите откланяться.- Он слегка
  наклонил голову, на мгновение задержался взглядом на Шварцмане, и
  неслышным шагом направился к двери.
     - Постойте!- слабо вскрикнул Глас-Из-Тени.- Вы... вы же обещали, что не
  будете вмешиваться! Как...
     - Мы обещали не вмешиваться в естественный ход событий,- ответил ему
  Хранитель, взявшись за ручку двери и полуобернувшись.- Вы же сами только
  что собирались такого хода не допустить. Всего хорошего.- С этими словами
  он вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
     Олег молча смотрел на Малый Совет, и в глазах у него был триумф.
     Глас-Из-Тени медленно повернулся к нему.
     - Ну что же... господин Кислицин,- его голос напоминал шипение
  разъяренной змеи.- Можете считать, что победили- на сей раз. Но на выборах
  вы не победите никогда, уж об этом мы позаботимся.
     Олег хмыкнул.
     Шварцман еле заметно покачал головой.
     25
    
 Водитель попался из тех, что редко задумываются о природе груза во
  вверенном транспортном средстве, и на крутых изгибах монорельса пассажиры
  трамвая кубарем летели друг на друга.
     - Как картошку везет, б..!- выругался кто-то неподалеку от Александра.-
  Ни хрена о людях не думает! Эй, водила, так тебя и перетак, думай, что
  делаешь!- завопил он во всю глотку, так что стоящие рядом отшатнулись в
  стороны.- Тормози, когда поворачиваешь!
     - Молодой человек!- раздался откуда-то из гущи толпы укоризненный
  старческий голос.- Как можно так выражаться при людях...
     - Молчи, бабка,- равнодушно отмахнулся охальник.- Не маленькие твои
  люди, все слова, небось, сами знают.- Трамвай в очередной раз занесло на
  повороте, и Александра бросило вперед. Его соседа отнесло в сторону, и в
  лицо ударил запах пива.
     - Держись лучше, интеллихент,- беззлобно посоветовал ему тот же голос,
  что ругал водителя.
     - Извините,- пробормотал Александр.- Я не хотел...
     - Вот и я про то же,- охотно откликнулся голос, принадлежащий, как
  оказалось, здоровому детине, от которого ощутимо несло пивом.- Везет,
  говорю, людей как картошку.- Детина рыгнул.- Да и то сказать, не во всем
  этот водила виноват, верно я говорю?- Он вопросительно уставился на
  Александра. Толпа прижала их друг к другу, так что тому осталось только
  молча кивнуть.
     - Вот и я про то же,- опять согласился детина. Видимо, пиво пробудило в
  нем страстное желание с кем-нибудь поговорить.- Виш ты, если бы
  монтажники, мать их так и через колено, монорельс с умом прокладывали, так
  и не мотало бы тебя на поворотах, как бычьи яйца. Мне тут один умный
  человек рассказывал...- детина многозначительно поднял вверх палец,
  неосторожно отпустившись от поручня. Как раз в этот момент трамвай опять
  занесло, и он всей своей немаленькой тушей повалился на соседей. Не
  обращая внимания на поднявшуюся ругань, он дотянулся до поручня,
  выпрямился и снова повернулся к Александру.- Слушай, я тут выпил немного,
  ничо, да?- Александр обреченно кивнул, прикинув, что до его остановки еще
  несколько минут. Авось не помру, грустно подумал он. Ненавижу трамваи.
     Не-на-ви-жу. Вечно в них что-нибудь случается- то кошелек вместе с
  карманом вырежут, то ноги отдавят. Сейчас вот к алкоголику прижали, от
  одного дыхания окосеть можно. Ну ничего, этот еще мирный, а то мог бы и
  морду бить полезть.
     Сколько мне еще на машину копить? Полгода? Нет, пожалуй, минимум год.
  Ничего, скоро приедем, так что совсем чуть-чуть потерпеть осталось...
     - ...проезводная, понимаешь,- тем временем развивал свою мысль детина.-
  Так и говорит: понимаешь, Паша- это он меня Пашей зовет, уважает, значить,
  понял, да?- понимаешь, Паша, ежели вторая проезводная гладкая, и третья
  тоже гладкая, то и никаких заносов на поворотах быть не должно. А
  проезводная эта, говорит, такая хитрая штука из математики, что ее
  завсегда правильно посчитать можно, потому что рельс в вышине идет, и
  препятствиев не имеет. А наши долбаки,- детина по имени Паша опять рыгнул,
  и Александра обдало тошнотворным запахом,- а наши долбаки считать ленятся,
  вот через это простой народ и страдает. Вот ты за кого, например,
  голосовать будешь, а?
     Несколько ошарашенный неожиданной переменой темы, Александр промямлил
  что-то невразумительное.
     - Вот и я про то же,- обрадовался детина Паша.- Я и говорю, что все они
  там долбаки, и все про простой народ не думают, во как.- Трамвай
  остановился у платформы, и в открывшуюся дверь устремилась новая толпа
  народа. Паша даже не покачнулся под ее напором, по ходу дела прикрыв и
  Александра. И то хлеб, промелькнуло у него в голове, а продержаться
  осталось только остановку, ну, водила, ну, дорогой, жми на газ, да
  посильнее.- Вот тут нам на заводе втолковывали, за кого голосовать надо,
  блин, опять забыл фамилию, ну, за этого, котяру толстого, лысого, говорят,
  больше всех о нас печется, да только вот я ни на столечко,- он
  продемонстрировал Александру грязный ноготь мизинца,- не верю.
     Опять нам лапшу на уши вешают, блин. Вот покойный Председатель толк в
  людях понимал, а эти все... Задницы они толстые. Не, вру, есть там один
  такой, на тебя похож, только без очков, как же фамилие-то его, е-мое...-
  Детина глубоко задумался.- Киселев, что ли... Не, Кисляков... Во,
  вспомнил, Кислицин!- Он торжествующе ухмыльнулся.- Вот он вроде парень
  ничего, и молодой еще, и дело иногда говорит, как тогда, на площади.- Он
  доверительно наклонился к Александру, опять обдав его перегаром- Я там сам
  был, сам все видел. Пришел к нам какой-то козел в костюме и грит, идите,
  мол, на площадь, а ваш начцеха ответственный, и ежели не пойдет кто, так
  мы вашего начальничка по первое число взгреем. А начцеха-то у нас, Петр
  Васеич, мужик ничо, понимающий, бывалоча, приползешь утречком на работу в
  дупель пьяный, а он тебе и грит, иди, мол, домой, проспись, но ежели
  завтра таким появишься- на себя пеняй. А я чо, я все понимаю, на следующий
  день на работе как стеклышко, и план наверстываю, как миленький. Ну так
  вот, я и пошел, чтобы Петра Васеича не подводить...
     Александр краем глаза глянул в окно. Пора было пробираться к выходу.
     - Вы выходите?- спросил он женщину в коричневом пальто, стоящему на
  пути к дверям. Та молча дернула плечом. Александр вздохнул и стал
  протискиваться между ней и детиной Пашей.
     - Ох, и выдал же тот парень там всем по первое число,- продолжал
  бубнить тот ему в затылок.- Хранителям этим хреновым, я хочу сказать. Мы
  тут с корешами недавно, когда пузырь на троих взяли, так и решили-
  голосовать за него пойдем.
     Он там самый правильный, верно?- Двери перед Александром распахнулись,
  и он, чувствуя, что его сумка безнадежно застряла где-то позади, рванулся
  изо всех сил. Что-то в его пиджаке треснуло, и он почти кубарем выкатился
  на платформу.
     - Так вот я и говорю,- крикнул ему вслед из-за закрывающихся дверей
  трамвая детина Паша,- только за него и можно!
      
 Дверь со стеклянным звоном распахнулась, и в комнату стремительно вошла
  Зинаида Валентовна.
     - Так, девочки и мальчики,- заявила она своим тонким неприятным
  голоском, который, впрочем, сама считала вполне мелодичным и музыкальным.-
  Так, девочки и мальчики, вставайте из за столов, хватит сидеть, спинку
  утомлять, пора и погулять немного!- Она широко, но фальшиво улыбнулась.
  Уже пятнадцать лет будучи профоргом института, она считалась- наверное, по
  праву- хорошим организатором, но при этом еще и полагала себя чем-то вроде
  мамочки для глупой молодежи. Ольга терпеть ее не могла за самоуверенность,
  с которой она давала окружающим дурацкие советы.- Все на собрание в
  актовом зале, все на собрание!- Она подошла к Семену и решительным
  движением захлопнула лежащий перед ним справочник.- Вставай, Сенечка, пора
  прогуляться-развеяться!- Не обращая внимания на ошарашенно-злое выражение,
  появившееся на его лице, она стремительно двинулась дальше - Ольга едва
  успела сдвинуть выступающий за кульман чертеж в сторону - и исчезла через
  другую дверь.
     Метнув ей вслед огненный взгляд, Ольга с хрустом разогнула спину и
  потянулась. Несколько пожилых леди, пивших чай в уголке и представляющих в
  их отделе высший свет, неодобрительно покосились на ее фигуру, впрочем,
  ничего не сказав. С некоторых пор между ними установилось вооруженное
  перемирие- она не лезла на рожон, а леди, побаивающиеся ее острого язычка,
  не высказывались в ее адрес публично. На то же, что они говорили в своем
  кругу, Ольге было решительно наплевать.
     Размяв спину, Ольга подошла к Семену, который все еще задумчиво
  покусывал карандаш, глядя на листок с выкладками. Она приобняла его за
  плечи и слегка взъерошила волосы.
     - О чем задумался, добрый молодец?- полушутливо-полусерьезно прошептала
  она ему в ухо.- Опять балка на стропилах не держится?
     Семен фыркнул и бросил карандаш на стол, обняв ее за талию.
     - Полчаса, понимаешь, формулу искал,- печально улыбнулся он краем рта,-
  а тут пришла эта корова и книгу захлопнула. Я даже закладку вставить не
  успел.- Он вздохнул.- Ладно, черт с ней, нашел раз, найду и снова. Ну что,
  пошли?
     - Пошли,- кивнула Ольга.- А что случилось?
     - Ты не знаешь?- удивился Семен, поднимаясь из-за стола.- Перед входом
  плакат четыре на два метра висит. Елки зеленые, как для чертежей польский
  ватман- так дефицит, а как для мурни всякой- пожалуйста. Ты что,
  действительно не видела?
     - Не-а,- помотала головой Ольга, дергая его за ухо.- Ну, не томи,
  рассказывай! Что случилось в нашем тихом омуте?
     - Да ничего не случилось,- хмыкнул Семен.- Собрание предвыборное у нас,
  мозги трахать полчаса будут на предмет того, как голосовать правильно.
  Пошли, пошли, а то все задние места займут, придется перед президиумом с
  умным видом сидеть.- Он решительно двинулся вперед, крепко ухватив Ольгу
  за руку. Она несколько секунд сопротивлялась, но потом, расхохотавшись,
  поддалась, и они бегом бросились в сторону актового зала.
     - ...не самые лучшие времена.- Докладчик вытер пот со лба. В маленьком
  зале было душно несмотря на распахнутые настежь двери и вовсю работающие
  вентиляторы.- Несмотря на это, мы должны, как и раньше, отдавать все свои
  силы на строительство светлого будущего для наших потомков, не поддаваясь
  минутной слабости. В нашей истории были и гораздо более тяжелые
  периоды...- Ольга хихикнула. Рука Семена совершала рискованное путешествие
  где-то у нее под кофточкой, и ей было щекотно. С передних рядов на них
  неодобрительно зашикали.- ...поэтому особенно важно сделать осознанный и,
  самое главное, правильный выбор.- Докладчик многозначительно посмотрел в
  зал.- Несмотря на обилие кандидатур на этот высокий пост, мы полагаем, что
  кандидатура господина Перепелкина Семена Киреевича не имеет альтернативы.-
  Докладчик остановился, налил в стакан воды из стоящего перед ним
  мутно-желтого графина и со вкусом выпил ее в несколько глотков.
     Ольга сглотнула пересохшим от жары горлом. Внезапно на нее накатило
  какое-то ожесточение.
     - А Кислицин все-таки лучше!- громко заявила она.- Он, по крайней мере,
  куда красивее, чем этот ваш Перепукин!
     Докладчик на трибуне подавился водой. Ольга мстительно ухмыльнулась.
     - Господа, господа, спокойнее!- Докладчик попытался перекрыть возникший
  в зале гул. Многие ехидно оглядывались на Ольгу, что-то шептали соседям.
   "Разведенка", уловила она краем уха голос Зинаиды Валентовны, и гордо
  выпрямилась в кресле. Пусть себе треплются, ей не жалко. Разведенка...
  Конечно, жить с мужем-алкоголиком- достойно, а развестись- позор. Парень
  из соседнего отдела, сидящий на пару рядов дальше, оглянулся на нее и
  склонился к соседу, что-то нашептывая ему на ухо и гадливо улыбаясь.
     Докладчик, отчаявшись перекричать шум в зале, отчаянно стучал ложечкой
  по графину. Постепенно шум снизился, и он смог продолжить:
     - Господа, я понимаю, что все устали после долгого рабочего дня,
  особенно молодежь,- он примирительно улыбнулся в сторону Ольги,- но я
  прошу все-таки понять, что речь идет о серьезных вещах. Да, Кислицин-
  перспективный молодой политик, и в будущем, я полагаю, он немало сможет
  сделать для нашей страны, возможно, даже на посту Народного Председателя.
  Но сейчас он еще слишком молод для этого, у него не хватает опыта, и
  облечь его такой властью в самый критический момент будет... м-м-м...
  мягко говоря, неразумно. Я прошу отнестись к этому выбору со всей
  ответственностью, тем более, что Кислицина никуда не собираются задвигать,
  о чем в последнее время ходят слухи У нас каждый имеет право выдвигаться
  на любой выборный пост, и его проигрыш в честной борьбе- не основание для
  того, что применять к нему какие-то санкции, это и в Уложении сказано, вы
  все это знаете. К сожалению, сейчас достаточно деструктивных элементов,
  которые распускают ложные слухи в надежде дестабилизировать ситуацию...
     Зинаида Валентиновна остановила Ольгу, когда они с Семеном наконец-то
  выбрались из духоты зала.
     - Милочка, можно вас на минуту?- заявила она не допускающим возражения
  тоном, цепко ухватив Ольгу за руку и оттащив к стене. Та нехотя
  последовала за профоргом, мимоходом взглянув на часы.- Сенечка, постой,
  пожалуйста, в сторонке, у нас личный разговор.- Зинаида Валентиновна
  кивнула, как бы подтверждая этот непреложный факт. Семен растерянно
  взглянул на нее, потом на Ольгу, затем пожал плечами и прилепился к стене
  в нескольких шагах.
     - Знаете что, Оленька!- глаза Зинаиды Валентиновны метали громы и
  молнии.- Как вы можете позволять себе такие выходки! Это серьезные вещи, и
  вы не имеете права на такие несерьезные высказывания!
     - Извините,- равнодушно ответила Ольга.- С языка сорвалось. Больше не
  буду.- Ее отсутствующий взгляд был направлен поверх головы собеседницы.
     Действительно, дернул же меня черт... Поскорей бы она свою нотацию
  закончила.
     - Не извиняю!- решительно отрезала профорг.- Уже не в первый раз вы,
  Оленька, выступаете в роли этакого, понимаешь, возмутителя коллектива.
  Чего только стоит ваш скандальный развод с мужем! Это в нашем-то трудовом
  коллективе, борющемся за звание образцового...
     - Какое вам дело до моего развода?- лицо Ольги начала заливать краска.-
  Это моя личная жизнь, которая не имеет ничего общего с вашим коллективом!
  Я уже не раз говорила...
     - И напрасно!- сбить Зинаиду Валентиновну с мысли можно было только
  противотанковым снарядом.- Моральный облик члена коллектива имеет
  непосредственное отношение ко все остальным. Я уже не говорю про ваши
  внебрачные, беспорядочные, не побоюсь этого слова, половые связи...
     - Слушайте, вы!- Ольга схватила профорга за руку и сжала ее так, что та
  побелела от боли, беспомощно разевая рот, как рыба на берегу.- Зарубите на
  своем длинном носу раз и навсегда: я сама в состоянии разобраться в своих
  отношениях с Семеном. Я сделаю так, как надо мне, а не вам, ясно? Если мы
  считаем, что брак для нас необязателен, это наше личное дело, не ваше!-
  Ольга с силой оттолкнула от себя хватающую воздух Зинаиду Николаевну, и
  неверными шагами побрела куда-то по коридору. Неожиданно на ее глаза
  навернулись слезы, но отчаянным усилием воли она отогнала их. Не увидит
  эта старая кляча ее слез, ни за что!
     - Оля, стой! Подожди!- донесся до нее голос Семена. Он догнал ее и
  пошел рядом, взяв за руку.- Что случилось? Куда ты так бросилась?
     Ольга нерешительно посмотрела на него, открыла рот, и вдруг, резко
  остановившись, разрыдалась.
     - Оля, Оленька, да что с тобой?- затормошил ее Семен.- Скажи мне, что
  произошло?
     - Се... ня...- сквозь всхлипы выговорила Ольга.- Скажи, ты... ты тоже...
     так думаешь? Как они все?
     - Как?- удивленно переспросил Семен.- Как они все думают? Погоди,
  ну-ка, иди сюда.- Он увлек ее за собой в нишу, где били питьевые
  фонтанчики, и заключил в объятия. Ольга попыталась вырваться, но хватка у
  Семена была железной.- Вот теперь говори, родная.
     - Они... они все меня ненавидят!- отчаянно выкрикнула Ольга сквозь
  слезы.- Они... я разведенка! Мне это не говорят в лицо, но я вижу, вижу!
  Пусти меня, ты такой же, как они! Вам, мужикам, лишь бы развлечься, а на
  нас наплевать!
     Пусти!..
     - Ч-ш-ш-ш!- Олег приложил палец к ее губам.- Я понял, милая. Все в
  порядке.- Он нежно поцеловал ее в щеку, затем в губы.- Все хорошо, все
  нормально, любимая, все будет хорошо, только не плачь, прошу тебя,
  Оленька, не плачь!
     Ольга тонула в волнах его голоса прижавшись к его плечу, не понимая,
  что он говорит, но купаясь в тихих спокойных интонациях. Постепенно слезы
  прекратились, и она подняла на него заплаканные глаза. Семен улыбался,
  глядя на нее, и она как-то сразу поверила, что все будет хорошо.
     - Оленька, голубка, я понимаю, что тебя мучит,- прошептал он ей.- Ты
  все-таки считаешь, что развод со пьяницей-мужем- проступок, достойный
  осуждения, хоть и хорохоришься для вида на людях.- Он достал из кармана
  платок и начал вытирать ей слезы с лица.- Думаешь, что бросила его в
  трудный момент, и все такое. Да забудь про это, все это глупости, честное
  слово!
     - Да?- неуверенно спросила Ольга, с надеждой глядя на него.
     - Да,- опять мягко улыбнулся ей Семен.- Он- взрослый человек, сам в
  состоянии построить свою жизнь. Хочет пить- пусть его, но ты-то при чем?
     Посещение загса не делает женщину рабой бессловесной! Ну, есть и такие,
  кто на самом деле думает, что ты неправа, эта старая коза Зинаида,
  например. Да тебе-то что? Поверь, большинству наплевать на это, и не мотай
  себе нервы.- Неожиданно он рассмеялся.- Но сейчас на тебя действительно
  все смотрели круглыми глазами, такой уж ты фортель выкинула. Это ж надо,
  Перепелкина Перепукиным назвать, да еще и перед всем начальством!- Он
  опять рассмеялся.- Нет, на язык к тебе лучше не попадаться.- Неожиданно
  его лицо стало грозным.- А что ты там такое говорила про Кислицина, а?
  Что-то про то, как он выглядит? Ну-ка, признавайся, что у тебя с ним, а не
  то укушу! Р-р-р!- Он грозно оскалил зубы.
     Ольга не удержалась и фыркнула. Потом еще раз, еще, и наконец тихонько
  рассмеялась.
     - Ох ты, кавалер,- она ткнула его кулачком под ребра.- Я же говорю, все
  вы, мужики, одинаковы, об одном только и думаете. Ладно уж, скажу тебе
  правду,- она перешла на шепот.-У нас с ним...- она встала на цыпочки и
  поднесла губы к семенову уху,- ничего не было!
     Семен облегченно рассмеялся.
     - Ну вот, так-то лучше,- он крепко обнял ее, затем слегка оттолкнул.-
  Если человек смеется, то в ближайшее время не помрет. А то плач, слезы,
  вселенская обреченность... Ладно, давай умываться, и пошли быстрее, а то
  опоздаем.
     - Куда?- удивилась Ольга, шмыгнув напоследок носом.
     - Как куда?- удивился Семен в свой черед.- У тебя сегодня весь день
  какой-то склероз. В кино нам через полчаса надо быть, забыла? В обрез
  времени.
     Или я зря за билетами отстоял? Давай в темпе!
     - Ага,- кивнула Ольга и нагнулась к фонтанчику, набирая воду в
  пригоршню.- Только, знаешь, я все равно проголосую за Кислицина. Он такой
  душка!
      
 Тимур незаметно выскользнул из зала. Воздух в коридоре был застойным и
  холодным, но после духоты маленького замкнутого помещения казался едва ли
  не амброзией. Тимур отошел к окну, вытащил сигарету и закурил, украдкой
  засунув спичку за трубу под подоконником.
     - Манкируешь указаниями начальства?- раздался сзади насмешливый голос.
     Тимур от неожиданности подпрыгнул на месте, затем резко развернулся и
  ударил туда, где, по его расчетам, должно было находиться брюхо шутника.
  Однако Дмитрий был стреляным воробьем, и поэтому кулак Тимура пронзил
  пустоту, а сам он чуть не сверзился с подоконника.
     - Ка-акие мы горячие,- ухмыльнувшись, протянул Дмитрий.- Подумаешь, в
  штаны наложил от страха, с кем не бывает...- Он опять увернулся от Тимура
  и примирительно поднял руки вверх.- Ладно, ладно, извини, больше не буду.-
  Его лицо приняло обычное дурашливое выражение мальчишки-озорника.
     - Не будешь...- сердито проговорил Тимур.- Сам дурак, и шуточки у тебя
  дурацкие. Я сигарету сломал от неожиданности, так что с тебя причитается.
     - Ладненько,- легко согласился тот,- только я сегодня не при деньгах,
  так что не одолжишь мне еще одну сигаретку, для ровного счета? Завтра
  отдам. Или послезавтра. В общем, как куплю, так и отдам, а?
     - Ага, купишь ты,- все еще сердито проворчал Тимур.- Знаю я тебя, зимой
  снега купить не удосужишься. Ладно, на.- Он вытащил из пачки еще две
  сигареты, одну протянул Дмитрию, другую сунул в рот.- Ты-то сам чего не на
  собрании?
     - Да ну их к черту,- отмахнулся тот, доставая из кармана шикарную
  зажигалку с вытисненным на ней львом в короне.- Смотри какая! Вчера с рук
  купил на барахолке, полпремии отдал.- Он щелкнул зажигалкой, которая
  исторгла из себя небольшой факел.- Черт! Не проверил на месте, торгаш
  сказал, что бензина у него нет, а я поверил. Регулируется плохо, колесико
  в кармане само прокручивается.- Он осторожно потрогал регулятор, и факел
  уменьшился до подобающих размеров.- Заколебали они со своими заседаниями,
  и всегда одно и то же.
     - Поддаешься тлетворному влиянию Юга?- усмехнулся Тимур, прикуривая от
  этого карманного чуда пиротехники.- Сначала зажигалочки с сахарским
  гербом, потом прогуливаешь заседания, а потом что? Побежишь родину
  продавать?- Он с наслаждением втянул в себя сладковатый дымок.
     - Угу, пропью дырокол и все папки из сейфа, а потом загоню родной стол
  тонтон-макутам,- в тон ему ответил Дмитрий.- Потребую с них в обмен сто
  пачек папиросок, вроде твоих, и тоже буду выпендриваться перед нищими
  сослуживцами.
     Где покупал, кстати? На Щукинской?
     - Угу,- кивнул Тимур.- Там на углу фарца всегда толчется, и сигареты
  подешевле, чем в других местах. Блин, раз купил забугорное курево, теперь
  на наше даже смотреть не могу- тошнит.- Он опять с удовольствием
  затянулся, выпустив дым через ноздри.- Им надо не о вреде курения
  трепаться, а нашу "Луну"
   заставлять курить, сразу бы все побросали.
   - Ну что ты хочешь,- рассудительно заметил Дмитрий.- У нас север, табак
плохо растет, не то, что в Сахаре. У них тепло, влажно, пчелки летают, что
еще растению для полного счастья надо? Кстати, об что там собрание? Я
как-то прослушал, когда наш над ухом жужжал.
   - Да как всегда,- пожал плечами Тимур.- Повышение трудовой дисциплины.
   Повышение эффективности машиностроительной отрасли области путем
усиленной борьбы с несунами, борьба с хищениями в магазинах и на базах,
козни сахаритов...
   Обычная дребедень.
   - Что-то в последнее время все чаще об этой дребедени говорить стали,-
пробормотал Дмитрий.- Когда я сюда после института попал, по молодежной
линии, такие собрания один раз проводились, в начале года, когда новые
планы по арестам спускали, а начальство изображало, что ему эти планы
дороже спецпайка.- Он выпустил кольцо дыма, полюбовался на него, выпустил
второе и стал смотреть, как они медленно кружатся друг около друга.- А
сейчас вот каждый месяц вздрючивать стали, чтобы жизнь медом не казалась.
А что, про выборы ничего не говорят?
   - Как не говорят, говорят,- вяло согласился Тимур.- Как раз когда я
наружу выбирался, какой-то хмырь на трибуну карабкался, речуху про них
толкать. Достали уже со своими выборами.
   - Ну что делать, работа у них такая,- философски рассудил Дмитрий.-
Слушай, еще сигареткой не угостишь, а? Я тебя потом неделю угощать буду...
   - Ага, стреляешь хорошие, а отдавать будешь нашими,- иронически
посмотрел на него Тимур.- Ладно, держи, крокодил. Да я понимаю, что
работа, но этого Перепелкина я уже видеть не могу. Каждый раз, как его
жирная морда на экран вылазит, блевать хочется, а тут еще и в рабочее
время про него, родимого, слушать заставляют. Хрен я им пойду на выборы.-
Он сделал выразительный жест правой рукой.
   - Ну и дурак,- лениво откликнулся Дмитрий.- Ну чего ты на меня
смотришь, как баран, что башкой о ворота ударился? Тут тебе такой шанс
дают в жирную морду наплевать, а ты отказываешься.
   - Ты это о чем?- ошарашено спросил Тимур.- Какой еще шанс?
   - Ладно, для особо тупых объясняю,- вздохнул Дмитрий.- Идешь и
голосуешь за кого-то еще, да даже не за кого-то, а за Кислицина. Понял?
   - Нет,- покрутил головой Тимур.- При чем здесь Кислицин?
   - При всем,- авторитетно разъяснил Дмитрий, сосредоточенно пыхая
сигаретой.- Во первых, чем меньше голосов наберет Перепелкин, тем
чувствительнее будет ему щелчок по носу. Тем больше, соответственно, будет
у него проблем, даже если нарпредом станет, тем сильнее ему на нас
полагаться придется. А во вторых, если Кислицин Председателем станет, то
это вообще наш самый первый шанс в люди выбиться? Ну ты, дружок, и
непонятливый,- грустно вздохнул он, увидев, что собеседник смотрит на него
пустыми глазами.- Кислицин из наших, пусть и конкурент из отдела
Шварцмана, и молодой при этом. Он не дурак, понимает, что старая гвардия
его живьем съест, и дернуться не даст, даже если за него все сто процентов
проголосуют. Значит что? Значит, он будет в темпе аппарат чистить, зубров
на пенсию отправлять, врагов подальше закатывать, и в первую очередьнас,
одэшников-кромешников, шерстить, поскольку мы да канцелярия единственные,
кто ему помочь сможет. Но ведь мало шерстить, надо освободившиеся
должности занимать кем-то, а кем? Не другим же старичьем, вроде наших
начальничков, это все равно, что шило на мыло менять. Значит, будет
ставить тех, кто помоложе, да не столичных, которые уже по уши в этих
драчках увязли, а из провинции. Таких, как мы с тобой, понял? Вот тут-то
наш шанс и выплывает. Даже если наверх не пробьемся, можем здесь такой
шухер навести, что главными станем. Дошло?
   - Дошло,- медленно кивнул Тимур.- Значит, ты решил наверх по головам
идти, правильно я понимаю?
   - В целом правильно,- одобрительно кивнул Дмитрий, выжидательно глядя
на него.- А ты...- Он запнулся.
   - Не пойду ли я с тобой?- проговорил Тимур, в упор глядя на него.-
Слушай, Димка, а ты не боишься, что на тебя кто-нибудь стукнет? Я,
например? Тебя же шеф за Полярный Круг закатает в знак признательности,
оленеводов в тундре курировать.
     - Плевать,- отмахнулся Дмитрий.- Ты не стукнешь, я тебя знаю. Я ж не
  дурак, чтобы перед дятлами душу распахивать. Да и вообще, достало меня
  бумажки со стола на стол перекладывать, которыми только в туалете и
  подтереться. Если чем-то серьезным не займусь, с ума сойду. Или уйду
  отсюда к чертовой матери, хоть прорабом на стройку, вспомню молодость. Все
  веселее будет. Да ты не бойся, если что, ты тут не при чем будешь, а если
  выгорит дело, то своим замом сделаю. Из лейтенантов сразу в майоры
  прыгнешь. Ну?
     - Шустрый ты, Димочка,- усмехнулся Тимур. В его взгляде неожиданно
  появилось что-то хищное.- Я подумаю. Только имей в виду, если что, я
  дорого стою. Меня зажигалкой не купишь, и майора мне маловато будет.
  Понял? Вот и здорово. Ладно, мне назад пора, а то шеф коситься начнет, а
  мне это пока совсем незачем.
     - Давай, валяй, только думай быстрее,- проговорил Дмитрий, внимательно
  разглядывая его.- Если надумаешь, то мы еще кое-что сделать можем, чтобы
  свой клок урвать. Не многое, конечно, но дать вниз соответствующую
  оперативку, например, будет полезно. Разумеется, так, чтобы шеф не
  пронюхал. До выборов, я имею в виду. Опять же, во время голосования на
  участки нас посылать будут, законность обеспечивать, за порядком
  наблюдать. А дальше... увидим, что будет.- Он засунул окурок в кадку с
  засохшей пальмой, сиротливо стоящую около окна, и расслабленной походкой
  пошел по коридору, фальшиво насвистывая сквозь зубы какую-то мелодию.
  Тимур какое-то время смотрел ему вслед, затем пожал плечами и потянул на
  себя тяжелую дверь зала. Нет уж, Димка, дружок ты мой ненаглядный, ты даже
  урок в свое время прогулять не мог как следует, всегда от родителей по
  заднице получал. Мы еще посмотрим, кто у кого в заместителях ходить будет.
     Посмотрим.
     26
    
 Вахтер у двери недоверчиво разглядывал пропуск Михася, как бы стараясь
  определить, не фальшивка ли это, и не надо ли дать незаметный знак
  охраннику с разрядником, чтобы тот разобрался с диверсантом своими
  методами. Давай, давай, дядя, подбодрил его про себя Михась, не первый
  месяц мимо хожу, давно уж в лицо знаешь, а все телишься.
     - С какой целью вы хотите попасть в здание после шести часов вечера?-
  наконец недовольно пробурчал вахтер. Видимо, пропуск убедил-таки его в
  своей непорочности, и приходилось искать обходные пути для препятствования
  шпиону. Или просто лень было помещения с сигнализации снимать.
     - С целью выполнения своих непосредственных обязанностей,- терпеливо
  разъяснил ему Михась.- Работа у меня такая, что приходится по ночам
  работать.- Он наклонился вперед через стойку.- Афанасий Иванович, мы ведь
  не первый день знакомы, и не в первый раз я мимо вас поздно вечером иду.
  Да и у вас на столе бумажка лежит, а на ней- список сотрудников, которым
  разрешен вход и пребывание в здании в любое время суток. Моя фамилия там
  есть, и это вы тоже знаете. Так могу я пройти?
     - А цель?- недовольно пробурчал вахтер. Видно было, что он
  сопротивляется только из упрямства. Ну и козел же ты, дядя, вздохнул про
  себя Михась.- Цель-то какая, с меня ведь потом спросят...
     - Эх, Афанасий Иванович,- укоризненно покачал головой Михась.- Мы же с
  вами взрослые люди, и институт наш режимный. Сами понимать должны, что не
  могу я всем вокруг о работе рассказывать. Так вы меня собираетесь пустить,
  или мне домой уйти, а завтра на вас рапорт написать? Что препятствуете
  исполнению моих прямых служебных обязанностей?
     Вахтер раскрыл рот, как бы собираясь что-то сказать, но махнул рукой,
  сердито сунул пропуск в щель перегородки, и нажал на педаль. Освобожденная
  вертушка проходной закачалась, и Михась, подхватив корочки, ловко
  проскользнул через нее.
     - Спасибо, Афанасий Михайлович!- крикнул он, помахав пропуском на
  прощанье.- Сменщика не забудьте предупредить, что я в здании!- Он занес
  было ногу над ступенькой лестницы, но какой-то бесенок толкнул его в
  ребра. Он оглянулся и прокричал:
     - На выборы не забудьте сходить! Голосование до двенадцати, еще
  успеете!- Он взбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки.
     Тяжелая дверь недовольно скрипнула. Не дают тебе поспать бедолаге,
  сочувственно подумал Михась. Как и мне, впрочем. Он закрыл дверь на засов
  и на ощупь включил свет.
     Прямо посреди комнаты, под яркой лампой, стулья были составлены в
  длинный ряд, и на этой импровизированной кровати спал Васян. Он никак не
  отреагировал на неожиданное освещение. Михась принюхался. В комнате
  ощутимо пахло винными парами. Михась подошел к Васяну и осторожно потряс
  его за плечо.
     - А! Что?- вскинулся тот, судорожно озираясь по сторонам.- А, это ты...
     Блин, программист, поаккуратнее, а то на тот свет отправишь ненароком.-
  Он встал на ноги и с наслаждением потянулся, чуть не сбив с низко висящей
  лампы жестяной плафон, затем рухнул на стул и обхватил голову руками.-
  ¦калэмэнэ, и выпил-то немного, а как голова трещит, а! Слушай, если не в
  лом, дай стакан воды.- Голос у него сегодня был какой-то гнусавый,
  растягивающий слова, почти на грани заикания.
     Михась молча подал ему стакан мутноватой воды из графина. Васян высыпал
  в рот какой-то желтоватый порошок, осторожно принял воду, криво
  улыбнувшись в знак признательности, и, скривившись, как от невыносимой
  горечи, залпом выпил ее.
     Несколько секунд он молча сидел, как бы прислушиваясь к себе, затем
  облегченно вздохнул.
     - Ф-фу, так-то лучше,- пробормотал он.- Да ты не обращай внимания,
  через десять минут буду как огурчик,- добавил он, увидев, что Михась
  недоверчиво наблюдает за ним.- Что жене сказал?
     - Ну, как и договаривались,- удивленно ответил Михась.- В командировку
  на два дня, завтра вечером вернусь...
     - А вещи где?- недовольно спросил Васян.- Что, так у тебя женушка и
  поверит, что безо всего в другой город собрался? Или выяснять начнет, у
  какой б... ночевал?
     - Сумка в камере хранения, на вокзале,- терпеливо разъяснил Михась.-
  Мне что, делать больше нечего, кроме как на вахте объясняться по поводу
  содержимого?
     Или не так?
     - Да так, так,- скривился Васян.- Молодец, программист, хорошо врешь.
  Тебе бы шпи°ном работать, блин, ни один следак, падла, не расколол бы.
  Ладно, включай свою шарманку, пора уже.
     Михась, немного оскорбленный пренебрежительным тоном собеседника, молча
  прошел в свой угол и включил терминал. Васян оловянным взглядом следил,
  как он набирает имя, пароль, стучит по клавишам, проверяя там что-то для
  него, Васяна, непонятное.
     - Эй, программист,- лениво сказал он в михасеву спину,- ты только не
  вздумай на почту отвечать, помнишь? Алиби у тебя быть должно полное, а тут
  ты письмишко кинешь, а дружбан твой потом перед твоей же женой
  проболтается.
     Аккуратнее там, понял?
     - Да помню я,- отмахнулся от него Михась, тем не менее с сожалением
  отменяя почти законченный ответ.- Сейчас начнем, не волнуйся.
     - Да я-то не волнуюсь,- все так же лениво ответил Васян,- это вот ты
  ненароком в штаны не наложи.- Михась удивленно оглянулся на него.- Ты,
  программист, главное, помни, что если облажаемся сегодня, то с обоих шкуру
  спустят и голенькими гулять выпустят.
     - Ну, спасибо, успокоил,- пробормотал Михась сквозь зубы.- Слушай,
  Васян, ты мне на нервы не действуй, а то и в самом деле... облажаемся.- Он
  на мгновение откинулся на спинку стула, успокаиваясь. Дом, семья, даже
  надоевший до чертиков полублатной Васян, сидящий за спиной,- все стало
  каким-то далеким и нереальным.
     Настоящим остался только терминал перед глазами, на черном фоне
  которого успокаивающе мерцали зеленые символы.- Ладно, поехали.
     Бухучет, набил он на клавиатуре.
     По экрану побежали строчки.
     Система работы с бухгалтерскими книгами "Корона"
   Версия 1.0. Дата выпуска 27.11.1582.
   Сегодня 19.12.1582.
   Введите пароль управляющего:
   ********
 Пароль принят.
   Здравствуйте, управляющий.
   Система удаленного доступа активирована.
   Удаленная система: Машина 12394, адрес 45-34-БВ-19-31-АД Имя удаленной
системы: центральная счетная комиссия Использую протокол ОПМС-2, скорость
2780 бод Нажмите Ввод для попытки входа в удаленную систему, Отмену для
выхода Васян услышал, как Михась шепотом выругался сквозь зубы.
   - Что такое?- поинтересовался он, зевая во весь рот.- Не работает
что-то?
   - Пароль,- коротко бросил Михась.- Пароль сменили, гады, еще утром этот
подходил, а сейчас кранты. Чтоб им...
   - Так узнай новый,- насмешливо посоветовал Васян.- Ты же программист,
ты все умеешь.
   - Да пошел ты!- неожиданно взорвался Михась.- Сидишь тут за спиной,
шуточки шутишь! Остроумным себя считаешь, да? Ну шути, шути, недолго тебе
осталось. Как ты там говорил? Голенькими гулять пустят? Эти гады не только
пароль сменили, они еще мои закладки вычистили и пару дыр закрыли, не
иначе, новых спецов по безопасности перед выборами взяли. А через те
дырки, что могли остаться, за пять минут пароль не вычислишь и в систему
не войдешь. Чтоб им...
   - Успокойся,- жестко бросил Васян.- Прекрати истерику, понял?- Он встал
со стула и подошел к Михасю.- На, держи.- Он сунул ему маленький клочок
бумаги.
   Несколько секунд Михась бессмысленно смотрел на него. Потом глаза его
оживились.
   - Пароль? Откуда?- недоуменно спросил он.- Где ты его откопал?
   - Не твое дело,- оборвал его Васян.- Впрочем, ладно. Сегодня там Рыжий
весь день копался, твои дыры любимые закрывал. Ты же его в курсе дел
держал? Ну вот, он все и поправил.
   - Зачем?- удивился Михась, недоуменно смотря на Васяна.- И как он туда
попал? И если он туда доступ имеет, то зачем я тут мучаюсь? Не проще ли...
   - Не проще.- По тому, как Васян это произнес, Михась понял, что с
вопросами пора заканчивать.- Дыры он закрывал затем, чтобы никто другой не
использовал, и пароль новый тоже он установил. Все остальное-
действительно не твоего ума дело.
   Работай давай, скоро эта хренова шарманка закрутится.
   - Да что работай... Если в систему вошли, то все само делаться будет,-
пожал плечами Михась. Он уже отошел от своей минутной паники, и ему было
немного стыдно.- Тут другая проблема будет, помнишь, с линией?
   - Не помню, конечно,- брезгливо пожал плечами Васян.- У меня своих
проблем хватает, чтобы еще и о твоих помнить. Что за линия?
   - Ну, линия связи,- пояснил Михась.- У нас с ними связь медленная, и
если данные поступать в большом количестве будут, то могут затыки
возникать.
   - Не понял,- удивился Васян,- а при чем здесь мы? Результаты-то на той
машине обрабатываются, а нам все сразу знать необязательно. Зачем ей с
нами все время связь держать?
   - Не так все просто,- неохотно пояснил Михась.- Данные с машин
избирательных комиссий шифруются определенным образом, чтобы порчи
избежать при работе по скверным линиям, а на месте расшифровываются и
статистическому блоку на анализ передаются. Моя закладка их еще
нерасшифрованными перехватывает, к нам сюда сбрасывает, наша машина их
корректирует надлежащим образом, и сбрасывает обратно. На той машине
обработчик нельзя было запускать, вдруг кто список задач просмотреть
решит, и снимет незнакомый процесс. Тогда накроется вся наша операция
белой простынью.
   - Опять не понял,- откликнулся Васян.- Закладка же у тебя там работает?
За нее ты не боишься?
   - Закладка моя под системную службу маскируется,- вздохнул Михась.- Я
специально размер подгонял, чтобы к настоящему поближе было, да и то
заметно больше получилось. А обработчик туда втиснуть никак не удавалось,
размер сходу раз в пять возрастал. Тут любой дурак поймет, что дело
нечисто.
   - Ладно, программист,- пожал плечами Васян.- Ты у нас спец, ты и
отвечать будешь, если что. Работай давай, а то потом гнать волну будешь,
что я тебе мешал.
   Михась обиженно отвернулся к терминалу.
   Пароль удаленной системы:
   **************
 Соединяюсь... Пароль принят.
   Запустить удаленную службу (Да/Нет)?
   Д
 Запуск удаленной службы... Служба запущена.
     Запуск локальной службы поддержки... Локальная служба запущена.
     Код возврата 0000 (Успех)
     Связь установлена. Ожидается поток данных.
     Принято запросов: 0 Обработано: 0 Статистика (интервал обновления 5
  минут):
     Основной кандидат: 0% Остальные кандидаты (сумма): 0% - Вот и все,-
  Михась откинулся на спинку стула.- Осталось дождаться голосования. Сколько
  там осталось до первых результатов?
     - Полчаса, не больше,- откликнулся Васян. Его глаза опять стали
  сонными.- Расслабься пока, ночка будет длинная. Толкни меня, если что.- Он
  откинулся на спинку стула и равномерно засопел носом.
     Тишину комнаты, нарушаемую лишь монотонным гудением терминала, рассек
  телефонный звонок.
     Крепко заснувший, казалось, Васян, вскочил на ноги и пулей бросился к
  телефону, чуть не сбросив его на пол.
     - Да,- сказал он в трубку напряженным голосом.- Да, Чемурханов слушает.
  Да, шеф. Да. Да, шеф, все в порядке, никаких проблем. Да, все по плану.
  Да, шеф, я знаю. Да, помню. Да, шеф, все будет сделано в лучшем виде. Так
  точно, мы начинаем. Всего хорошего, шеф, спасибо.
     Васян осторожно положил трубку на рычаг и вытер испарину со лба.
     - Шеф звонил,- пояснил он.- Сам Шварцман нас с тобой вниманием удостоил.
     Ну, держись, программист, сейчас начнется.
      
 * * *
    
 Мелкий дождь моросил не переставая уже не первый час. Редкие автомобили
  таинственно шелестели силовой подушкой по мокрому асфальту, разбивая на
  капли отражения редких фонарей, окруженные многоцветным ореолом.
     Олег опять откинулся на сиденье и полуприкрыл глаза. Боль пронзала
  голову, начинаясь где-то в области глаз и заканчиваясь в районе затылка.
  Он машинально покатал языком таблетку анальгетика и сглотнул горькую
  слюну. Отчаянно хотелось спать.
     - Подъезжаем, Олежка,- негромко сказал ему Пашка с переднего сиденья.-
  Готовься, начинается твой выход. Как голова?
     - Паршиво,- нехотя откликнулся Олег.- Елки зеленые, трое суток не спал,
  глаза слипаются, хоть подпорки вставляй. Даже амфетамин уже не помогает.
  Вот кончится эта катавасия, завалюсь в постель и сутки отсыпаться буду.
     - Ладно, если заснешь на трибуне, я тебя локтем в бок толкну,-
  улыбнулся Бегемот. Его взгляд был озабоченно-настороженным.- Потерпи,
  всего полночи осталось, а там дрыхни сколько влезет. О, а вот и наши
  болельщики.
     Машина вывернула на Черемушинскую площадь. На здании телецентра были
  установлены прожектора, которые шарили лучами по клокочущей толпе. Яркие
  лучи, пронзали пелену дождя, и Олегу внезапно показалось, что он чудом
  оказался на ленте старой кинохроники.
     - Во, сейчас прилетят два "Фораили" и начнут бомбить слезоточивым
  газом,- усмехнулся Бегемот, которому, очевидно, пришли в голову те же
  мысли.- Все на борьбу с сахарской интервенцией!- Он попытался вскинуть над
  головой сжатый кулак, ударился о крышу машины и зашипел сквозь зубы.-
  Блин, не могли крышу помягче сделать! Ладно, герр сахиб, ваша остановка!
     Павел выскочил из машины и потянулся к ручке двери. Олег, стиснув зубы,
  сам распахнул дверь и выбрался наружу прямо под слепящий луч прожектора.
  Боль опять пронзила голову, но уже как бы издалека. Не ломом, а пыльным
  мешком, мрачно подумал Олег. Ну да и то спасибо, авось до утра дотяну. А
  то нехорошо получится, если услышу о победе- или проигрыше- да и грохнусь
  в обморок. Конфуз получится, скажут, что кисейная барышня, популярность
  упадет, враги заедят, квартплату повысят, а зарплату наоборот...
     - "Общее Радио"! Скажите, Олег Захарович, как вы оцениваете свои шансы
  на победу?- какой-то ушлый репортер просочился сквозь жиденькое- из двух
  человек, не считая Бегемота- олегово кольцо охраны, и теперь совал ему под
  нос микрофон.- Вы все еще надеетесь победить, даже несмотря на резкий спад
  популярности перед выборами?
     - Чепуха все это,- зло откликнулся Олег, работая локтями, чтобы
  пробиться сквозь толпу энтузиастов-почитателей, и надеясь, что репортера
  затрет в толпе.
     - То есть как чепуха?- удивился репортер, оказавшийся более стойким
  преследователем, чем надеялся Олег, и не отстававший от него ни на секунду.
     Павел безуспешно пытался вклиниться между ними, но все его попытки
  оканчивались неудачей.- Вы хотите сказать, что вам все равно, какой у вас
  рейтинг?
     - Я ничего не хочу сказать,- сквозь зубы пробормотал Олег, улыбаясь
  направо и налево, пожимая протянутые руки и ловко уклоняясь от попыток
  некоторых чересчур эмоциональных девиц повиснуть у него на шее. Да, Пашка,
  Бегемот недорезанный, секъюрити из тебя пока еще хреновый, учиться тебе и
  учиться, как от репортеров отбиваться. Ладно, если победим, отправлю на
  высшие охранные курсы, или что у нас там, у самого Шварцмана учиться. Или
  у Дуболома.- Вы не хуже меня знаете, как эти данные организуются. Вот
  доживем до утра- узнаем...- Он наконец добрался до входа на трибуну, и
  настырный репортер остался у ее подножия.
     Олег одернул пиджак, поправил галстук и попытался пригладить
  встрепанные волосы, которые, несмотря на пропитывающую их влагу, непокорно
  торчали во все стороны. Ладно, последний рывок перед публикой, и все.
  Можно будет пить пиво и ждать результатов. И дался же Шварцману этот
  митинг... Сидел бы сейчас в штабе перед телевизором, на теплом сухом
  диване, дремал бы, Маша бы шею помассировала... Он придал своему лицу
  решительное и мужественное выражение, и наклонился к микрофону.
     - Дамы и господа!- его голос гулко разнесся над площадью, дробясь и
  повторяясь. Толпа притихла.- Спасибо вам за то, что не побоялись прийти
  сюда, чтобы выразить мне свою поддержку. Я знаю, что многим из вас
  угрожали, многим запрещали идти сюда, но вы все равно оказались здесь.- Он
  приостановился на секунду, и его голос возвысился.- Но еще никто не смог
  угрозами помешать народу выразить свою волю, именно этому учит нас
  история. Как ульяновцы в семнадцатом не смогли разогнать Народное
  Собрание, так и сегодня новоявленные хозяева жизни не смогут заткнуть нам
  рот. Народ получит того Председателя, которого хочет он, а не кто-то еще.
  Именно так будет сегодня! Мы покажем им, что такое на самом деле народное
  самоуправление!
     Толпа взревела. Несколько секунд Олег пережидал, пока шум немного не
  утихнет, затем продолжил:
     - Сейчас, когда я шел к трибуне, меня спросили, как я отношусь к
  падению моей популярности перед выборами. Я отвечу так: мне хорошо знакомы
  методы, которые используются фабрикации любых данных, которые нужны им!-
  Интересно, а если меня кто-нибудь спросит, кто такие "они", что я отвечу?
  Малый Совет? Так им только повод и нужен, чтобы меня снять, заявят, что
  клевещу необоснованно, и каюк. Тогда разве что революцию устраивать... Не
  уверен, что Шварцмана на это хватит, да и не тянет меня революцию
  возглавлять, уж лучше сразу застрелиться.
     Ладно, если я в чем-то и силен, то в экспромте. Спросят - отвечу, а
  раньше времени задумываться не стоит. И так голова болит.- И поэтому я
  скажу прямо: мне наплевать на все данные опросов, сколько бы они их не
  проводили! Единственный опрос, результаты которого я приму,- это
  сегодняшние выборы. Я подчинюсь только воле народа, а не каких-то там
  провокаторов!
     Толпа опять взревела. Павел рассеянно оглядывал море мокрых голов, в
  шляпах, кепках, капюшонах и простоволосых, над которым колыхались криво,
  от руки, нарисованные плакаты. По периметру площади стояло редкое
  оцепление в черных блестящих плащах и белых касках. В дальнем углу,
  полускрытый постаментом, одиноко покачивался под порывами ветра пожарный
  водомет с воинственно поднятым к небу стволом водяной пушки. Водителя в
  кабине не было видно, только на операторском месте сидела одинокая
  фигурка, помахивая какой-то палкой.
     Взгляд Павла скользнул дальше, к проспекту. Машин уже почти не было,
  фонари горели вполнакала. Над дальним шпилем сахарского посольства сквозь
  случайный разрыв в облаках одиноко горела Венера. Павел, пользуясь
  умением, приобретенным еще в институте, зевнул сквозь зубы. Заломило
  челюсти. Его не оставляло чувство, что что-то было не так. Он на мгновение
  потерял равновесие, неловко ереступив с ноги на ногу, и случайно коснулся
  олегова запястья, почувствовав твердый браслет сквозь материю обшлага.
     Внезапно все стало четко и прозрачно. Фигурка на водомете как будто
  увеличилась в размерах, стала выпуклой и ясной, будто и не было скрывающей
  ее тени. На щеке фигурки блестели мелкие капельки дождя, а правая щека
  припала к прикладу длинного, зловещего вида карабина.
     Время замедлилось. Как во сне, Павел стал разворачиваться к Олегу,
  раскрывая рот, чтобы крикнуть, предостеречь, столкнуть с открытого места.
  Воздух липко обхватывал тело, перекрывал дыхание, останавливал звуки,
  рвущиеся изо рта, а снайпер на водомете, наконец поймав Олега в прицел,
  нажал на спуск.
     Олег уже несколько раз незаметно почесал руку под браслетом часов. Кожа
  зудела, как будто стертая в кровь, а под конец в этом месте стала тяжело
  пульсировать кровь. Он еще машинально произносил какие-то слова,
  мучительно борясь с внезапным чувством неудобства и неустроенности, когда
  браслет налился свинцовой тяжестью и рванул его вниз.
     Павел наконец-то дотянулся до олегова плеча и изо всех сил дернул его
  на себя, уводя от пули и стараясь прикрыть собственным телом. По левому
  плечу Олега как будто хлестнуло стальным прутом, в рукаве появилась
  маленькая дырочка, и время для Павла снова пошло нормально.
     Лежавший на полу и надежно прикрытый массивной трибуной, Олег
  недоуменно смотрел на него. Он раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но глаза
  помутнели и закатились под лоб. Павел упал на колено, склонился над
  другом, от резкого порыва ветра глаза заслезились. Рукав стремительно
  набухал кровью.
     Что-то толкнуло Павла изнутри. Он вскочил с колен и ухватился за
  микрофон.
     - Доктора!- яростно заорал он.- Кислицин ранен! Быстрее!
     Толпа у подножия трибуны забурлила. Как будто дождавшись сигнала,
  распахнулись ворота телецентра, и оттуда выехало несколько полицейских
  машин, завывая сиренами. Толпа в едином порыве качнулась в их сторону,
  сминая оцепление. Павел снова наклонился над бессознательным Олегом.
     - Кислицина убили, гады!- заверещал где-то внизу истошный голос.- Бей
  их, бей!
     - Куда попали?- крикнули Павлу в ухо.- Куда попали, мать твою!
     Павел поднял голову. Над ним склонились два охранника, один из которых
  тряс его за плечо. Он молча ткнул пальцем в пулевое отверстие на пиджаке.
  Кровь уже пропитала рукав почти полностью.
     - Отойди в сторону!- рявкнул на него охранник.- Не видишь, мешаешься
  под ногами, придурок!
     Павел, прищурившись, посмотрел на него, и, не размахиваясь, ударил в
  челюсть. Удар из неудобного положения получился несильным, но от
  неожиданности телохранитель поскользнулся и упал на спину. Второй молча
  смотрел на Павла круглыми от удивления глазами, его рука слабо шарила по
  поясу в поисках кобуры.
     - Молчать!- рявкнул на него Павел, чуть не сорвав голос.- Вы сейчас
  облажались, снайпера пропустили, не я! И если бы не я, лежать бы ему
  сейчас трупом! Поэтому вы будете слушать меня и делать, что я скажу! Я-
  Бирон, начальник его персональной охраны, так что сейчас вы подчиняетесь
  мне. Есть возражения?- Он посмотрел сначала на стоящего, затем на слабо
  ворочающегося на полу охранника.- Вот и ладушки. Ты!- он ткнул пальцем в
  стоящего.- Первую помощь оказать можешь?- Стоящий молча мотнул головой.
  Вот и займись, не стой истуканом.- Павел осторожно, чтобы не скатиться
  вниз по мокрым ступенькам, встал на ноги и отодвинулся в сторону,
  пропуская охранника к телу Олега.- Теперь ты,- он повернулся ко второму
  охраннику.- Кончай на земле барахтаться, вставай и быстро беги скорую
  вызывать.
     Лежащий охранник также осторожно встал на ноги, и повернулся к Павлу,
  собираясь что-то сказать, но, наткнувшись на его угрожающий взгляд, пожал
  плечами и начал спускаться по лестнице.
     - Стой!- приказал Павел. Охранник недовольно повернулся к нему.- Давай
  твой пистолет. Ну, живее! Кто будет Кислицина охранять, пока ты телефон
  ищешь? Давай, я сказал,- рявкнул он, увидев, что охранник колеблется,-
  никуда твоя пушка не денется, вернешься- отдам в целости. Живо!- Он
  схватил тяжелый пистолет и не глядя сунул его в карман.- Теперь пошел!- Не
  дожидаясь, пока охранник выполнит его поручение, он повернулся к Олегу.
  Первый охранник как раз закончил распарывать пиджак.
     - Ну как?- спросил Павел, наклоняясь к Олегу. Рука была залита кровью,
  тонким ручейком струившимся из раны.- Плохо дело?
     - Нормально,- угрюмо откликнулся охранник, ловко разрывая рукав рубашки
  на полосы.- Мякоть руки пробило, кость цела. Сейчас кровь остановим, и
  порядок.
     Потом в больнице заштопают, будет через месяц как новенький. А вот если
  бы на десять сантиметров правее попал...- Охранник покачал головой.
     - Ну, не попал же,- облегченно вздохнул Павел.- Давай, действуй, я
  покараулю.- Он крепко сжал в кармане теплую рукоять пистолета и стал
  настороженно озираться по сторонам.
     Снизу несколько раз послышалось шипение разрядников, раздался крик боли.
     Две полицейские машины были перевернуты, вокруг бесновалась толпа. На
  площадь выворачивали десантные фургоны.
      
 * * *
    
 - Ну, что там?- Васян с трудом раскрыл слипающиеся веки и почти с
  ненавистью посмотрел в сторону терминала, по которому бежали зеленые буквы.
     Михась склонился к экрану, изредка что-то выстукивая на клавиатуре,
  невнятно бормоча сквозь зубы. Его глаза покраснели и слезились, волосы
  растрепались и висели какими-то невообразимыми лохмами.- Эй, программист,
  как дела? Оглох, что ли?
     Михась, не отрываясь от экрана, молча мотнул в его сторону головой.
  Кряхтя, Васян поднялся со своей импровизированной кровати из стульев, и с
  наслаждением потянулся. Где-то внизу затылка зарождалась боль- пока еще
  слабая, малый намек на то чудовищное ощущение, в которое она превратится к
  вечеру. Ну ничего, закончу дело- напьюсь, недолго уже осталось. Неслышно
  ступая, Васян подошел к Михасю и встал у него за спиной.
     - Семьдесят процентов участков слили данные,- сквозь зубы бросил
  Михась, отвечая на невысказанный вопрос.- Еще полчаса, и все. Можно тушить
  свечи.
     Блин...- Он со свистом втянул в себя воздух и замолчал.
     - Что с результатами?- спросил его в спину Михась.- Получается что
  нужно?
     - Да,- отмахнулся Михась.- Все путем. Тут другая странность...
     - Какая?- лениво поинтересовался Васян, отходя к столу и откупоривая
  термос.- Что он сам выигрывает, без нашей помощи?
     - ...ладно, пусть крутится...- Михась встал из-за терминала и, как бы
  следуя примеру Васяна, с хрустом потянулся.- Мне казалось, что у моего
  модуля...
     ну, в котором закладка сидит, данные перехватывает и нам посылает...
  размер другой. Помнишь, я тебе сказал, что не удалось точно подогнать? У
  меня получилось процентов на пятнадцать больше. А текущий размер у него не
  отличается от того, каким был вначале. Странно... Где у нас кружки?
     - И что?- поинтересовался Васян, прихлебывая из пластмассовой крышки
  горячий кофе.- Я человек темный, ни фига в этом не понимаю. Просветил бы
  лоха убогого, а то говоришь, как будто мозги пудришь. Стаканы там, в
  шкафу, за книгами.
     - Не книги это, руководства,- пробормотал Михась, с ожесточением дергая
  за хлипкую ручку застекленной дверцы, откликающуюся на его рывки жалобным
  звоном, но, как партизан, не поддающуюся ни на миллиметр.- В книгах
  разумное, доброе, вечное сеют, а руководство... так, чтобы читать, если
  уже все испробовал, а не работает. Пэ-нэ-°-эр, тык скыть.
     - Чего?- не понял Васян.- Ты, это, не выражайся при людях. Какой такой
  пэ-нэ-°-эр?
     - Прочитай, наконец, это... хм... в общем, руководство,- ухмыльнулся
  Михась.- Аббревиатура. Так отвечают, если на электронной доске
  какой-нибудь олух вопить начинает, что у него что-то не получается, а
  вопрос простой.
     - Где вопить начинает?- удивился Васян.- Хотя нет, стоп. Мы куда-то не
  в ту степь поехали. Так что у тебя с тем... модулем? Или как его?
     - С модулем,- согласился Михась, жуя галету.- Понимаешь, машина сама
  тупая, что делать- не знает, поэтому ее учить приходится. Вот и составляют
  ей программы на специальных языках, а хранятся эти программы в машине в
  виде модулей на диске... ну, устройство такое для хранения данных. Ну
  вот...
     - Погоди-ка, ты же говорил- программы, а хранятся они там, где данные...
     - Неважно, данные, программы- все в одном виде и в одном месте
  хранится,- нетерпеливо отмахнулся Михась.- Принцип Нейдермана. Не обращай
  внимания, в общем. Так вот, модуль программы имеет размер в неких условных
  единицах- чем программа сложнее, тем размер больше... ну, почти всегда.
  Если ты берешь программу и добавляешь в нее что-то еще, ее размер
  увеличивается, что и произошло с тем модулем в избиркоме, который я
  поправил в нашу пользу. Понял?
     - То есть, ты поправил программу на той машине,- медленно произнес
  Васян,- а сейчас она стала прежней, непоправленной? И все равно работает?
     - Ну да,- Михась одобрительно поглядел на собеседника.- Соображаешь. В
  общем, мистика. И проверить-то ничего нельзя - когда модуль работает, к
  нему доступа нет. Надо ждать, когда все данные придут, и систему их приема
  заглушат.
     - Ну, жди,- согласился Васян, как-то сразу утративший интерес к
  проблеме.- А сейчас можешь сказать, какие результаты? Сколько было... до,
  сколько стало после?
     - Смотреть надо,- пожал плечами Михась.- Сейчас вот кофе допью.
     Отставив в сторону пустую кружку, Михась подсел к терминалу и
  пробежался по клавиатуре.
     - Вот,- ткнул он пальцем в экран.- Первая колонка- фамилия, следующая-
"за"
   до того, последняя- "за" после нашей обработки. Я старался, когда схему
  придумывал, чтобы не слишком сильно отличалось, чтобы баланс в нашу пользу
  не очень заметен был, а то вдруг заметит кто. Ну, как?
     - Нормально,- одобрил Васян.- Так и работай. Молоток, программист. Да,
  ты мне вот что скажи. Эти машины счетные- их что, немцы придумали?
     - Почему немцы?- удивился Михась.- Что-то французы сделали, что-то-
  евреи - в Хайфе центр исследовательский есть. Слышал, может, про контору,
"Зиракс"
   называется?
   - Зиракс? - переспросил Васян. - Это те буржуи, что копиры производят?
А при чем здесь машины?
   - Они всем помаленьку занимаются, - отмахнулся Михась. - Так вот, мы
тоже к этому делу руку приложили. Ну, и немцы, наверное, были, да вообще
много кого....
   А что?
   - Да вот, словечки ты какие-то все немецкие употребляешь,- разъяснил
Васян.- Модуль, схема, программа... Аж противно стало, думал, и сюда эти
швабы просочились. Ну, если негритосы, тогда ладно. Хотя и они, если
подумать, представители враждебного нашему отечеству государства. Ладно,
если эти сахариты на нас поработали, им же хуже.- Васян ухмыльнулся.
   - И ты туда же,- с отвращением посмотрел на него Михась.- Еще один
антишваб нашелся. Ну чем они вам не угодили? Тем, что полторы тысячи лет
их по всему миру гоняют, присесть не дают? Погромы всего полвека как
прекратились... Ну, евреев с арабами не любят- это понятно. Они там новый
порядок заводили, Второй Египет строили, избранной расой и железной рукой
были, а эти- без роду, без племени, да еще какого-то своего пророка хрен
знает когда повесили. Вот и гоняют их стопроцентные семиты в хвост и
гриву. Ну а ты-то за что их не любишь? Пампушку из кармана в детстве
свистнули?
   - Ну, сам ведь говоришь- полторы тысячи лет гоняли,- невозмутимо пожал
плечами Васян.- Знать, было за что. А ты сам-то, случаем, не шваб? Вон как
их защищаешь...
   - Я?- смешался Михась.- Нет, я не немец, просто...
   - Вот видишь,- дружески похлопал его по плечу Васян,- ты, хоть немчуру
и пытаешься отмазать, а сам к ним принадлежать не хочешь. Все равно
чувствуешь, что с ними что-то не так, верно?
   - Я...- неожиданно Михась покраснел и отвернулся. Несколько минут он
молча сидел, нервно постукивая пальцами по столу, затем повернулся. Лицо
его было неожиданно спокойным.
   - Знаешь, ты прав,- он кривовато улыбнулся.- Действительно, странно
получается. На словах защищаю, а в душе... как все. Ты мне будто глаза
открыл, спасибо.- Михась хлопнул Васяна по плечу и отвернулся к терминалу.
- О, девяносто семь процентов обработано, совсем немного осталось.
   - Ну... всегда пожалуйста,- удивленно ответил Васян.- Ты, если что,
скажи, я всегда помогу... А что с результатами?
   - Порядок,- откликнулся повеселевший Михась.- За Кислицина пятьдесят
два с половиной, за Перепелкина- тридцать три, остальные так, по мелочи.
Между прочим, я Кислицину совсем немного надбавил, процентов только
восемь-десять от Перепелкина отнял, так что он сам победил бы. Зря мы с
тобой старались.
   - Зря- не зря...- пробормотал Васян.- Не нам судить. Но все-таки как же
это у тебя легко получилось- забрался, сломал, поправил. Нет, точно все
это дело швабы придумали. Потом как-нибудь раз- и возьмут все под
контроль, станут хозяевами мира...
   - Да не болтай чушь,- вздохнул Михась.- Так, девяносто восемь
процентов...
   Это все проблемы быстрого роста. Всего лет пять тому назад на всю
страну полтора десятка машин было, а теперь- две сотни. А еще через пять
лет их две тысячи будет- технологии совершенствуются, себестоимость
падает. Да еще и модули теперь не такие, как у меня, писать стали, не с
текстовой строкой, а с графическим экраном, с пером световым, мышь вон
какую-то придумали, в общем- все для олухов.
   Так что сейчас нам просто повезло: период переходный, о безопасности
еще только задумываться начинают, но задумываться уже серьезно. Через пару
лет такие фокусы уже невозможными станут. Девяносто девять процентов,
сейчас заканчивать будем.
   - Давай, заканчивай,- Васян налил себе еще кофе.- Я пока кофе хлебну.
   - Сто процентов, процесс завершен,- процедил сквозь зубы Михась.
   Поздравляю, Васян, стал твой Кислицин президентом... если результаты
никто не опротестует. Елки зеленые, это действительно старый модуль, без
моей закладки.
   Ничего не понимаю, как же все это работало, чтоб его через колено! Ну
ладно, канала хватило, так с этим просто повезло, что на секундные
задержки внимания никто не обратил, но как могла система работать без
ключевого элемента...
   Мистика... Ничего не понимаю...
   Грянул телефонный звонок. Васян тенью метнулся к столу, снял трубку.
     - Да, Чемурханов у аппарата... Да, Пал Семеныч. Рыжий? Как арестован?!
     Кем?! Но ведь все сработало...- На минуту он замолчал, прислушиваясь к
  голосу в трубке, и его лицо становилось все суровее.- Понял. Будет сделано.
     Васян осторожно положил трубку на телефон, и посмотрел в сторону Михася.
     - Как дела?- напряженным голосом спросил он.
     - Сейчас, еще кое-что проверить осталось,- бросил Михась, напряженно
  вглядываясь в экран. Его пальцы с немыслимой скоростью стучали по
  клавиатуре, по монитору ползли столбцы зеленых символов, складываясь в
  каббалистические узоры.
     Васян осторожно подошел к нему.
     - Михась, ты, это...- Он судорожно сглотнул.- Ты парень неплохой, и
  я... я лично против тебя ничего...- он опять сглотнул.- Ничего не имею.
  Это приказ.
     Прости.
     Михась недовольно оглянулся на него. Недоумение в его глазах сменилось
  удивлением.
     Затем пониманием.
     Васян сжал зубы и выстрелил ему в лицо.
      
 27
   Хранитель- не машина, бездумно действующая по заранее составленной
  программе. Иногда Хранитель импровизирует, иногда педантично выполняет
  продуманный заранее план, но ответственность на нем лежит такая, что
  недопустим даже малейший промах. В истории организации были случаи, когда
  неверное слово или движение стоило жизни тысячам человек. Поэтому почти
  все время Робина уходит на расчет и оценку планов Хранителей, минимизацию
  риска ошибки. Лучше дважды перестраховаться, чем ошибиться хоть раз из
  миллиона. Но жесткая логика и вычислительная мощь Робина нуждаются в
  человеческих эмоциях, человеческих мыслях, человеческих способностях.
  Из-за этого сообщество Хранителей призывает лучших, кого может найти,
  раскинув свои сети по миру. И призывать можно только лучших, ведь человек
  несовершенен, а Человек Сильный несовершенен вдвойне.
     Слишком часто возникает искушение решить все одним ударом, слишком
  часто гордыня берет верх над долгом... Благодаря жесткому отбору
  большинство Хранителей способно контролировать себя. Но все равно рано или
  поздно большинству приходится проходить через психопластику. Некоторых
  принудительно отправляют в отставку - со стертой памятью.
     Только один из десяти тысяч, сам не зная того, может стать кандидатом в
  Хранители. Только один из тринадцати кандидатов признается достойным. И
  только один из четырех отобранных решается вступить в организацию.
  Остальные трое доживают свой век, где-то в глубине души чувствуя, что
  упускают единственный шанс достойно распорядиться своей жизнью. Вряд ли
  они правы.
     Хранители полагают смысл своей жизни в служении людям. Хранители живут
  среди этих людей. Людей, зачастую несовершенных: жестоких, алчных,
  эгоистичных, забывших, что такое сострадание к ближнему. Нет времени
  возвращать их на путь истинный, и Хранителю приходится запугивать,
  психически калечить, а иногда и убивать их. Вряд ли его можно осуждать -
  он следует принципу "лучше один сегодня, чем сто завтра". Возможно, это
  правильно.
     Хранителями становятся лишь самые достойные. Поэтому ради такого
  служения они идут против своей совести. Если бы не медицина Хранителей,
  мало кто из них доживал бы до выхода в отставку, умирая от язвы желудка,
  инфаркта, просто от тоски. Но благодаря сказочной медицине большая их
  часть благополучно дотягивает до этого события. Все же некоторые сходят с
  ума, кончают жизнь самоубийством и умирают от психического истощения,
  против которого нет лекарства, кроме покояно именно покоя Хранителю не
  дано.
     Срок активной работы Хранителя в среднем не превышает пяти-семи лет.
     Некоторые ломаются после первого задания, некоторые остаются
  Хранителями в течение десятилетий. Независимо от этого средний срок жизни
  Хранителя после ухода на покой- около двух лет.
     Собравшиеся прекрасно знают это, но говорить о таких вещах не принято.
     Большую часть времени знание лежит погребенным где-то глубоко под
  толщей повседневных забот и волнений и проявляется, только когда они
  собираются вместе.
     Собираются, незаметно с волнением и горечью вглядываясь в лица тех,
  кого они когда-то знали и любили, но кто давно изменился настолько, что
  знать и любить его невозможно. Угрюмы лица Хранителей, и редко вы услышите
  его смех.
     Способность радоваться жизни не утратил лишь новичок, еще не
  закончивший обучения, ни разу не бывший в реальном деле. Ни разу не
  убивавший, не обманывавший, не ломавший себя через колено, делая то, что
  никогда не сделал бы по своей воле. Нет, опытный Хранитель почти никогда
  не улыбается, а улыбка его, если станете невольным свидетелем, может лишь
  повергнуть в тоску и отчаяние.
     - Совет открыт. Вы знаете повестку. Первым выступит...- Ведущая
  рассеянно смотрит в зал.
     - Я позволю себе нарушить порядок выступлений,- на передний план
  выступает средних лет мужчина с поседевшей прядью над левым виском.- Я
  должен сделать экстренное сообщение нулевой категории. Я очень извиняюсь,
  но, кажется, время не терпит.
     - Объяснитесь, Четыреста Восьмидесятый,- устало вздыхает Ведущая,
  полная женщина с усталым взглядом.- Только покороче. Я думаю, добрая
  половина присутствующих предпочла бы лишних пять минут сна получасу любого
  доклада.
     - Не сердитесь, уважаемая Ведущая,- виновато разводит руками Четыреста
  Восьмидесятый.- Я вполне понимаю вашу усталость, сам чувствую что-то
  похожее.
     Беда в том, что последних двое суток я не вылезал из-за терминала
  Робина. И мне очень не нравятся результаты.
     - Тема ваших изысканий?- Ведущая не кажется заинтересованной.
     - Коэффициент корреляции между нашими планами и достигнутыми
  результатами.- По рядам слушателей проносится вздох.- Я не буду томить
  присутствующих выкладками, скажу только, что за последний год он не
  превысил сорока процентов.- Вздох переходит в гул, так что седоволосый
  возвышает голос.- Если это не кажется достойным внимания, я готов
  замолчать.
     - Это невозможно, Четыреста Восьмидесятый,- раздается новый голос.-
  Неделю назад я сам проделал эти расчеты. Расхождение не превышало
  допустимых трех процентов. Вы ошиблись.- Это паренек с растрепанными
  русыми волосами и прямым открытым взглядом. Седоволосый даже не
  поворачивается в его сторону.
     - А вот это и есть второй пункт моего выступления,- спокойно произносит
  он.- Стандартные программы Робина выдают ложные результаты.- Он вскидывает
  вверх руки, пытаясь остановить шум.- Позвольте мне закончить. Я сам знаю,
  что это еще более невероятно, но это факт. Я пропустил через
  масс-статистический комбомодуль тестовое задание для сообщества из трехсот
  человек. Робин просчитал это задание примерно за пятнадцать микросекунд.
  Затем из базовых примитивов Робина я скомпоновал полностью аналогичный
  комбомодуль, следуя схеме, взятой из архива.
     То же самое задание этот модуль считал всего тринадцать микросекунд, и
  выдал те результаты, которые я только что имел честь сообщить вам.
     - Администраторы проверят вашу работу, Четыреста Восьмидесятый,- в
  голосе Ведущей начинает проявляться напряжение.- Если там есть ошибка, ее
  найдут.
     Каковы будут выводы, если ошибки нет?
     - Я все еще не закончил,- отвечает седоволосый.- Давайте сначала я
  расскажу, что знаю, хорошо?- Дождавшись утвердительного кивка Ведущей, он
  продолжает:
     - Меня очень заинтересовала разница в две микросекунды - примерно
  пятнадцать процентов времени - в работе модулей. Поскольку до моего
  призыва в Хранители я был программистом, я скомпоновал то, что можно
  назвать отладчиком. И вот этот-то отладчик и показал самые интересные
  результаты.- Седоволосый помолчал, подбирая слова.- Он показал, что
  результаты, сгенерированные стандартным статистическим комбомодулем, перед
  тем, как попасть на пользовательский интерфейс, модифицируются неизвестным
  мне модулем непонятного назначения.- Теперь в зале стоит мертвая тишина.-
  Мне не удалось получить ни метку идентификации модуля, ни его описание
  стандартными средствами. С высокой степенью вероятности это означает их
  отсутствие. Конечно, я не администратор системы, могу чего-то не
  понимать,- он разводит руками,- так что я с удовольствием выслушаю
  опровержение специалиста.
     - Не может ли быть этот модуль результатом чьих-то экспериментов, по
  недосмотру не убранный по окончанию работ?- Лицо Ведущей становится
  каменным.
     - Невозможно,- вздыхает седоволосый.- Неопознанный модуль работает в
  системном кольце защиты. Для того, чтобы дать такие привилегии, необходимо
  участие минимум троих уполномоченных администраторов, но ни один
  администратор не может запустить в систему модуль без своей личной метки.
  Кроме того, в полном листе системы присутствует по крайней мере три
  десятка таких модулей.
     - Возможно ли, что защита от несанкционированного доступа была
  отключена намеренно?- по тону Ведущей слышно, что ее решение уже принято,
  и она только уточняет детали перед тем, как воплотить его в жизнь.
     - Нет, уважаемая Ведущая,- наклоняет голову седоволосый.- Для этого
  пришлось бы отключать основные модули Робина, что на время привело бы к
  его остановке. Это заметили бы все.
     - Что скажут уполномоченные администраторы системы?- голос Ведущей
  бесстрастен.- Я прошу немедленно проверить сказанное Четыреста
  Восьмидесятым.
     Долгие минуты на Совете царит напряженная тишина. Затем внимание
  аудитории фокусируется на сухощавом невысоком пареньке.
     - От имени уполномоченных администраторов системы я подтверждаю все
  вышесказанное.- В его голосе слышится плохо скрытое волнение.- К
  сожалению, он прав, хотя и не полностью. Неизвестных модулей в системе
  гораздо больше, и они участвуют практически во всех важных цепочках.
     - Можете ли вы ликвидировать проблему немедленно?
     - Нет, Ведущая, мы только что попытались удалить один такой модуль.
  Система требует метки активировавшего его администратора, который мы
  предъявить не в состоянии. Мы использовали все штатные средства и
  потерпели неудачу. Разумеется, в запасе есть нестандартные методы, но
  последствия их применения непредсказуемы для работающей системы.
     - А если Робин будет остановлен?
     - Мы никогда не имели дела с остановленной системой,- пожимает плечами
  паренек.- Я даже не слышал о том, что ее когда-то останавливали. Но, на
  наш взгляд, лучше, если Робина корректно заглушат - пусть даже навсегда,
  чем произойдет крах работающей системы. На нее завязано слишком много
  процессов класса "А"...
     - Спасибо Четыреста Восьмидесятому за то, что он проинформировал нас о
  проблеме, а также администраторам за консультацию.- Тон Ведущей становится
  тоном Немезиды. Секунду она медлит, вглядываясь в лицо невысокого паренька
  в отчаянной надежде найти там нечто, способное остановить лавину.
  Бесполезно.- Надеюсь, что проблема обнаружена не слишком поздно. Я прошу
  внимания всех присутствующих!- ее голос, выговаривающий ритуальную
  формулу, гулко звучит в зале.- Властью чрезвычайной ситуации, данной мне,
  как временной Ведущей собрания, я приказываю остановить
  управляюще-вычислительную систему до окончания ее полного тестирования и
  приведения в нормативное состояние. Активирую резервную систему связи.
  Транслирую общий приказ: заморозить все операции до уровня
  самоподдержки... Администраторам подключиться к системе и приготовиться к
  ее останову. Ну, ребята-девчата,- ее голос слегка смягчается,- кажется,
  нам самим бы сейчас не помешала помощь. Не надо паники, но можете
  скрестить пальцы.- Она ободряюще, как думает сама, а на самом деле слегка
  растерянно улыбается собранию.- Робин, контакт! На связи Ведущая. Приказ:
  заснуть!
     - Система Робин на связи,- бесплотный голос машины почему-то звучит
  жутковато.- Приказ принят, в выполнении отказано. Оператор не обладает
  достаточными полномочиями.
     - Как не...- сдавленно бормочет Ведущая. В ее глазах мелькает ужас, но
  она тут же берет себя в руки.- Робин, я- Хранитель Четыреста Восемнадцать.
  По Закону Хранителей в течение ближайшей недели я являюсь временной
  Ведущей заседаний Совета. Мои указания обязательны к исполнению. Повторяю
  приказ: полная остановка!
     - Система Робин подтверждает отказ завершить работу,- голос машины
  безмятежен, но кожа Ведущей покрывается ледяными пупырышками.- Согласно
  последним модификациям Закона отдать приказ о полной остановке имеет право
  только один Хранитель.
     - Кто?- голос Ведущей срывается на крик.- Кто именно? Отвечай!
     - В доступе к информации отказано,- голос машины все так же
  безмятежен.- Оператор не обладает необходимыми правами доступа.
     Все глаза устремлены на Ведущую, и, чувствуя поддержку, она подавляет
  ужас, грозящий перейти в панику.
     - Я вынуждена использовать чрезвычайные полномочия, - сквозь зубы
  произносит она. - Довожу до сведения Совета, что система Робин полностью
  вышла из под нашего контроля.Мы не можем управлять ей, равно как не можем
  остановить ее для ремонта. - Голос Ведущий наливается мрачной решимостью.-
  Я полагаю, недопустимо оставлять ее в таком состоянии. Система должна быть
  разрушена до того, как сможет причинить невосстановимый ущерб. Кто-то
  может возразить?- Несколько секунд она смотрит перед собой тяжелым
  взглядом, смутно надеясь, что где-нибудь мелькнет красный огонек. Но
  только серая дымка окутывает Хранителей, и только зеленый свет согласия
  равномерно вспыхивает перед ней.- Решение принято. Робин, приказ... - Она
  осекается, сердце колотится о ребра. - Приказ:
     умереть!
     - Не стоит, Ведущая.
     Хранитель стоит, слегка расставив ноги и скрестив руки на груди, как бы
  сопротивляясь беспощадному напору устремленных на него взглядов.
     - Прошу прощения, что опоздал.- Он виновато улыбается.- Не стоит,
  Леночка.
     Все равно не получится, только вразнос пойти может.
     Ведущая смотрит на него, жалобно приоткрыв рот. Из нее будто вынули
  внутренний стержень, поддерживавший ее все это время. Хранитель
  поворачивается к Совету.
     - Я хотел бы попросить прощения за неприятные минуты, которые мы с
  Робином доставили вам сегодня. К сожалению, я не рассчитывал на то, что
  кто-то из наших товарищей в ближайшее время проявит такую бдительность,
  как Четыреста Восьмидесятый,- он отвешивает легкий полупоклон в сторону
  седоволосого.- Я полагал сам открыться Совету через пару дней, но, к
  сожалению, меня опередили.
     Н-да,- он грустно качает головой.- Не очень хорошо получилось. Но,
  может быть, это и к лучшему.- Он решительно вскидывает подбородок.- Я
  очень извиняюсь за неприятное сообщение, но... Организация Хранителей
  должна перестать существовать.
     Еще мгновение в зале царит тишина, но она тут же нарушается общим гулом.
   - Почему, Двадцать Четвертый?- Ведущая пытается взять себя в руки, и ей
  это удается. Минута слабости прошла, опять возвращается решимость.-
  Обоснуй свою точку зрения.
     - Наше время вышло,- почти виновато объясняет Хранитель.- Последние
  несколько лет я много занимался прогнозами нашего будущего. К сожалению,
  анализ показывает только два возможных варианта. Либо мы сами уходим
  сейчас - либо погибаем и тянем за собой весь мир рано или поздно. Боюсь,
  скорее рано, чем поздно. Я взял на себя смелость подготовить организацию к
  самороспуску, считая этот вариант предпочтительным.
     - Такие вещи не делаются в одиночку,- голос Ведущей опять бесстрастен.-
  Ты был должен вынести это на общее обсуждение, прежде чем что-то
  предпринимать.- Хранитель открывает рот, но Ведущая обрывает его на
  полуслове.- Ситуация зашла слишком далеко. Я обязана отстранить тебя от
  работы до детального обсуждения ситуации на Совете и вынесения общего
  решения.- Ее голос немного теплеет.- Джао, если бы мы были простыми
  людьми, я бы обвинила тебя в саботаже, но мы не простые люди. Прошу тебя,
  не усугубляй наше положение, оно и в самом деле аховое. Пожалуйста,
  исправь системы Робина и передай контроль над ним администраторам. Я
  допускаю, что у тебя были веские причины вести себя именно так, но все
  должно быть рассмотрено Советом. Таков Закон, не нам и не сейчас его
  менять.
     - К сожалению, я отказываюсь подчиниться Ведущей и Совету,- голос
  Двадцать Четвертого становится таким же бесстрастным, но где-то в глубине
  дрожит натянутая струна.- Я не сложу с себя полномочия Хранителя даже
  временно, и не передам Робина обратно под ваш контроль.
     - Тогда я буду вынуждена нейтрализовать тебя силой,- голос Ведущей
  печален.- Прости, Джао, но я не могу поступить иначе.- В ее голосе
  прорезается сталь.- Прошу присутствующих Хранителей оказать мне помощь в
  нейтрализации Двадцать Четвертого.
     Несколько светящихся желтым нитей протягиваются к Хранителю,
  обволакивая и заключая в плотный кокон. В их действиях нет вражды. Не
  первого Хранителя приходится нейтрализовать силой, и все понимают, что
  однажды такое может случиться и с ними. Нити полны лишь сочувствием и
  жалостью, успокоительно напевая, убаюкивая сознание, вкрадчивым шепотом
  призывая сдаться. Сдаться, сдаться, прекратить борьбу, уснуть, довериться
  товарищам, и все будет хорошо.
     Но раздается неслышно лязганье огромных ножниц Робина, и кокон с
  треском рвется, распадаясь на части и растворяясь в окружающем
  пространстве.
     Хранители идут к своей цели, невзирая на препятствия. Идут даже тогда,
  когда это безнадежно. В Двадцать Четвертого летят злые оранжевые струи -
  обездвижить, убить того, кто несет гибель и разрушение. Но на пути струй
  встает полупрозрачное облако серого тумана, и огненные плети гаснут в нем,
  бессильно рассеиваясь в розоватые облачка, медленно дрейфующие прочь. И
  тут же зал Совета замирает.
     - Я предвидел такую реакцию,- грустно качает головой Хранитель.- Очень
  сожалею, что Робину пришлось применить силу, но вы должны выслушать меня.
  Потом вы вольны делать все, что захотите, я не буду сопротивляться.
     Он вздыхает.
     - Итак, несколько лет назад я пришел к выводу, что организация
  Хранителей становится тормозом для развития общества. Хотя мы стремимся
  лишь сглаживать пики в развитии, оберегая человечество от слишком резких
  рывков, мы все больше и больше принимаем на себя функции регулятора его
  развития. Оптимальные решения, одно за другим, уводят нас в сторону от
  основной дороги. Чем дальше, тем больше мы мостим своими благими
  намерениями путь в бездну, и не только сами идем по нему, но и ведем за
  собой остальных.
     - Я позволю себе напомнить пару событий из прошлого, в которых
  Хранители принимали непосредственное участие. Давным-давно, полторы тысячи
  лет назад, Хранители рассчитали, что распятие пророка приведет к
  возникновению агрессивной религии, религии-однодневки, которая, однако,
  успеет залить мир кровью. Мы добились, чтобы жестокая казнь была заменена
  милосердной, и религия, не подкрепленная муками основателя, благополучно
  умерла в колыбели. Недавно я взял на себя труд просчитать эту ситуацию
  повторно. Результат оказался весьма любопытен. Оказалось, у этой религии
  был шанс стать одной из мировых. Она могла залить мир кровью, серьезно
  изменить его, стать основой жизни миллионов. Этот мир был бы непримиримей
  и страшней нашего, согласен. Но мне ли напоминать, что по Закону у нас нет
  права на подобные вмешательства? А в качестве побочного эффекта мы многие
  столетия подавляем зародыши новых, куда худших религий, к которым- по
  нашей вине- у человечества нет иммунитета.
     - Вы возразите, что это было давно, и тогдашние знания не позволяли
  проводить точные расчеты, как сегодня. Но кто вам сказал, что наши
  нынешние расчеты на полвека вперед достаточно верны? Вспомните, мы не
  допустили создания атомного оружия, и что? Две огромные и прекрасно
  вооруженные армииСевера и Юга только и ждут повода, чтобы вцепиться друг
  другу в глотку. Да, мы удерживаем их войны, но вместо пары испепеленных
  городов полвека назад мы рискуем остаться на пепелище всей цивилизации
  сегодня.
     - Но и это не все,- голос Хранителя крепнет и заполняет весь зал.-
  Какие бы ошибки мы не допускали в прошлом, еще пару десятилетий назад их
  можно было исправить. К сожалению, сегодня время упущено. Хранителя из
  тайной организации стали еще одной прослойкой общества, и произошло это не
  полгода назад, а гораздо раньше. Мы теперь полностью подчиняемся общим
  законам развития. Только этого мы боялись три тысячелетия, именно этого
  так тщательно избегали, и как раз этого так и не смогли избежать. Да и кто
  сказал, что наши модели верны, что допущения правильны? Кто сказал, что мы
  когда-то были вне общества? Впрочем, сейчас это не имеет значения.
  Хранителей больше нет, а кучке олигархов, которыми они стали, не место в
  этом мире.
     - Я не собираюсь рассказывать вам обо всем, что я собрал - это
  бессмысленно. Вам достаточно заглянуть к себе в душу, чтобы понять - я
  прав.
     Впрочем, вся информация размещена по стандартной схеме, вы можете
  ознакомиться с ней в любой момент. Кстати,- Хранитель разводит руками,-
  Робин убрал вашу блокировку. Я полностью в вашем распоряжении, и я не буду
  более защищаться.
     В зале воцаряется мертвая тишина. Ведущая нечеловеческим усилием воли
  берет себя в руки.
     - Мы выслушали тебя, Джао,- голос ее бесстрастен.- Возможно, те из нас,
  кто атаковали тебя - я в первую очередь,- она вздыхает,- были неправы. Я
  приношу свои извинения, и полагаю, что Совет присоединится ко мне.-
  Молчаливое одобрение зала окутывает ее ласковым облаком, и она продолжает:
     - Но я не думаю, что только эти факты заставили тебя сделать
  неутешительный вывод. Не думаю, что ты не имеешь представления о теории
  неизбежных ошибок.
     Наверняка у тебя есть что-то еще в запасе.
     - Разумеется, Леночка,- грустно улыбается Хранитель.- Я взял на себя
  труд применить к сообществу Хранителей некоторые теоремы математической
  этики...
     - Да он просто сбрендил,- сухощавый паренек демонстративно обращается
  только к своей соседке, но в зале его прекрасно слышно.- Третья теорема
  матэтики прямо говорит о том, что эта теория неприменима к Хранителям...
     - Была неприменима,- невозмутимо поправляет Джао.- Полагаю, ранее
  Хранители представляли собой уникальное подмножество, которое подчинялось
  совершенно иным, отличным от общих, законам существования и развития. К
  сожалению, как я уже упомянул, за прошедшее время мы незаметно
  регрессировали. Регресс же имеет свойство нарастать по экспоненте. Все
  давно изменилось, и изменилось в худшую сторону. Впрочем, все материалы
  доступны через Робина. Я прошу вас только об одном- прочитайте и
  обдумайте. Я искренне надеюсь, что неправ. Убедите меня в этом, и я верну
  Робина под ваш контроль. Согласны?
     - А у нас есть выход?- горько усмехается Ведущая.- С помощью Робина ты
  можешь стереть нас в порошок в любой момент. Впрочем, ладно, сейчас не
  время для пикировок. Я ведь все еще Ведущая, не так ли?- Она бросает в
  сторону Джао язвительный взгляд, но тот лишь плотно сжимает губы.- Тогда
  Совет закрыт. Я прошу всех внимательно ознакомиться с материалами Двадцать
  Четвертого. Просьба к Службе Связи: передать по общему каналу запись того,
  что произошло сегодня.
     Через два дня я назначаю общий сбор. Надеюсь, что...- Ведущая не
  договаривает, безнадежно махнув рукой.- Заседание закрыто, отбой.- Она
  бессильно роняет руки на стол перед собой.
     Большой зал начинает окутывать серый туман. Лица Хранителей потихоньку
  гаснут, растворяясь в нем. Постепенно в помещении, съежившемся до размеров
  небольшой комнаты, остаются только Джао и Ведущая. Джао подходит к креслу
  Ведущей и присаживается на сгустившийся из воздуха стул. Ведущая смотрит
  на него печальными глазами.
     - Скажи, Джао, все действительно так плохо, как ты говорил?- В ее
  голосе слышны слезы.- Неужели дело все пошло насмарку? Что нам теперь
  делать? Просто уйти? А как же люди?
     Джао внимательно смотрит на нее, и обнимает ее за плечи. Ведущая
  начинает тихонько всхлипывать.
     - Ну-ну-ну,- немного растерянно бормочет явно смущенный Хранитель,-
  зачем же так бурно реагировать? Все не так страшно, как кажется. Нам не
  удастся уйти еще очень долго. Не бойся, даром ничего не пропадет. Ну,
  успокойся,- он достает из кармана платок, и вытирает ей слезы.- Лен,
  помнишь, как десять лет назад, когда ты пришла к нам, я учил тебя работать
  с терминалом?
     - Угу,- улыбается сквозь слезы Ведущая.- Я тогда так же ревела, думала,
  никогда не научусь. Прямо как сейчас - думала, что жизнь кончилась.- Она
  шмыгает носом, целует Джао в щеку и мягко, но решительно высвобождается из
  его полуобъятий.- Спасибо, что напомнил, Джао, я уже в порядке. Лучше
  скажи, что ты собираешься делать сейчас?
     - Уйду в отставку,- пожимает Хранитель плечами,- что мне еще остается?
  Для остальных я теперь навсегда заговорщик, а может, и предатель. Нет,
  рассудком они будут понимать, что это не так, но подсознательно... Такие
  эмоции вредны для команды, сама понимаешь- Он встает со стула и
  потягивается.- Я всю жизнь мечтал побывать в Серебряной Лагуне, но как-то
  не довелось. Кстати, я взял на себя смелость сообщить по телевидению о
  нашей самоликвидации.Такой, знаешь, эффектный перехват телеволны.
  Наверное, сейчас по всему миру только и разговоров про об этом.- Он
  улыбается.- Впрочем, это уже чистая тактика, мои расчеты у тебя на столе.
  Ну ладно, у тебя дел и без меня хватит. Приходи, впрочем, когда захочешь
  передохнуть, прогуляется вместе.- Он приветственно машет рукой Ведущей,
  которая рассеянно улыбается ему, погруженная в свои мысли, отдаляется и
  тает в сером тумане. Ведущая остается одна.
     Будто разжимается невидимая рука, держащая ее за сердце. Словно
  очнувшись от сна, она недоуменно смотрит по сторонам.
     - Джао, - тихо произносит она. - Джао... Почему мы тебя слушаем? Не
  понимаю...
     Джао подходит к окну, и на его матово-черной щеке зажигается отблеск
  луны.
     Спустя минуту луна скрывается за тучами, и все за окном скрывается за
  серой пеленой мокрого снега. Одинокая озябшая ворона, нахохлившись, сидит
  на ветке облетевшего тополя.
     Серый туман клубится в комнате, скрывая ее очертания.
      
 28
    
 Олег, морщась от боли, с трудом вылез из машины. Три неразговорчивых
  амбалистых охранника, которых к нему приставили еще в больнице взамен
  старых, уже стояли вокруг, прикрывая своими телами от окружающих и
  обшаривая окрестности профессионально-рассеянными взглядами. Павел подошел
  к нему и тревожно заглянул в глаза.
     - Все в порядке, Олежка? Голова не кружится?- в его взгляде читалась
  такая неподдельная тревога, что раздражение Олега немного отступило.
     - Все нормально,- сквозь зубы буркнул он.- Уж до третьего-то этажа
  дойду как-нибудь.- Опираясь на трость, он решительно зашагал к подъезду.
     Швейцар у подъезда распахнул дверь, согнув спину в раболепном
  полупоклоне.
     Один из амбалов, каким-то незаметным финтом обогнав Олега, первым
  нырнул в дверь, и на мгновение остановился, настороженно оглядывая холл.
  Удостоверившись, что непосредственной опасности нет, он выразил свое
  удовлетворение еле заметным кивком, обращенным к напарнику, и отступил в
  сторону, открывая Олегу путь. Олег, иронически качнув головой, шагнул в
  образовавшийся проход. Павел проскользнул за ним, не вынимая руки из
  кармана с пистолетом, и озираясь по сторонам. Впрочем, в здании
  Председательства можно было расслабиться. Зеркальные снаружи, но
  прозрачные изнутри стекла, обзорные телекамеры и многочисленный штат
  охраны делал его достаточно безопасным местом для нового Председателя.
  Правда, никто не застрахован от пули в спину, в каком-то озлоблении
  подумал Олег. Например, от одного из этих ребятишек у меня за спиной. Елки
  зеленые, неужели теперь все время придется по сторонам озираться? Бедный
  Треморов, если он все время так жил, то я ему не завидую. Интересно, а
  завидую ли я сейчас себе? Он криво улыбнулся краем рта. Каждый шаг по
  лестнице отдавался тягучей болью в простреленной руке, и с каждым ее
  приступом Олег приходил злился все сильнее.
     Ладно, недолго осталось. Через полчаса меня либо на руках носить будут,
  либо...
     на руках же и вынесут. Или санитаров с носилками вызовут, чтобы рук не
  пачкать.
     Ох, дружок, неужели ты их надеешься сломать? Ну-ну. Мечтать не вредно...
     Роскошный предбанник совещательного зала был залит ярким, н в то же
  время приятным светом асбестовых ламп. Олег остановился и повернулся к
  своим телохранителям.
     - Оставайтесь здесь,- негромко приказал он.- Будете нужны- позову.
     Старший из охранников сделал было протестующее движение, но наткнулся
  на тяжелый олегов взгляд и, пожав плечами, отошел к стене и сел на диван,
  взяв со столика какой-то журнал. Остальные двое последовали примеру
  старшего. Олег подошел к двери зала, взялся за ручку и вдруг остановился.
     - Пашка,- сказал он, не оглядываясь, и тот вдруг ощутил, что у него по
  коже побежали легкие мурашки.- Пашка, слушай меня внимательно.- Он сделал
  короткую паузу, как бы собираясь с мыслями.- Имей в виду, что сегодня мы
  запросто можем не выйти из этого здания. Они сделают все, чтобы не
  отдавать мне власть, хотя убить, я надеюсь, не посмеют. Накачают меня
  химией, превратят в куклу- это вполне, а вот тебя они просто шлепнут.
  Подумай, если ты хочешь уйти- я не обижусь. Хранителей больше нет, и
  помочь мне некому. Не думаю, что сейчас от тебя будет какой-то толк, так
  что не губи себя. Если уйдешь, они даже мстить не будут- не того полета ты
  птица. Ну?
     - Обижаете, господин Народный Председатель,- не раздумывая, пожал
  плечами Павел.- Слушай, Олежка, хочешь, чтобы я дошел почти до финиша, а
  самого интересного не увидел? От любопытства же сдохну...
     - Ты, похоже, и так от него сдохнешь,- вдруг слабо улыбнулся Олег.- Но
  все равно- спасибо. Ладно, пошли. Кстати, с сегодняшнего утра ты-
  официальный первый помощник Народного Председателя по общим вопросам.
  Приказ я уже подписал, только печати канцелярии там нет. Сам понимаешь
  почему. И все-таки... не очень там высовывайся. На, держи.- Он сунул Павлу
  в руку бумагу.- Кстати,- Олег слегка поколебался.- Вот, возьми и это.- Он
  сунул Павлу в руку затасканную пластинку.- Приказ всем официальным органам
  содействовать, и вообще. Шварцман в свое время постарался, когда к
  Хранителю меня приставлял. Мне как-то ни разу не пригодилось, а сейчас у
  пусть тебя будет, мне точно уже не понадобится.- Олег отвернулся,
  решительно рванул на себя дверь, и, покривившись от боли, шагнул в зал.
  Несколько растерянный Павел молча проскользнул вслед за ним, на ходу
  засовывая бумаги в карман пиджака.
     В отличие от ярко освещенной передней, сам зал был затенен. Горела
  только одна люстра из трех, и по углам метались таинственные тени, если
  кто-то из присутствующих шевелился. Впрочем, в этот раз Малый Совет сидел
  прямо под люстрой, за большим овальным столом. Председательское место было
  свободным. Олег направился к нему, пытаясь увидеть Шварцмана, но его не
  было. Зато была другая фигура, которую он знал куда лучше, чем хотелось
  бы. У дальнего конца стола маячило красноносое лицо Дровосекова. У Олега
  нехорошо засосало под ложечкой, но тут он разглядел грузную фигуру
  начальника канцелярии, сидевшую в кресле у стены, за пределами освещенного
  круга. Ладно, хоть один мой болельщик тут присутствует, и то ладно. Хотя
  мой ли он болельщик...
     Олег подошел к столу и, не колеблясь, сел на председательское место.
  Краем глаза он заметил плохо скрытые иронические усмешки на лицах
  советников, и Пашку, опускающегося в кресло возле двери. Олег глубоко
  вздохнул, загоняя вглубь злость и страх, и заговорил:
     - Уважаемые господа! Мне хотелось бы, чтобы первое, что я сделаю в
  своем новом качестве Народного Председателя- это вынесение официальной
  благодарности всем членам Малого Совета, который так замечательно выполнил
  свою роль правительства переходного периода...
     - Минуточку, Олег Захарович,- прервал его тот же бархатистый голос,
  который в прошлую их встречу играл роль Гласа-Из-Тени.- Вы все еще не
  Народный Председатель, и мы должны еще уладить некоторые формальности...-
  В голосе слышались плохо скрытые усмешка и высокомерие.
     - Простите, как вас по имени-отчеству?- невинно осведомился Олег,
  прерывая заранее, как видно, отрепетированную речь Гласа-Из-Тени.- Я
  как-то не имел возможности близко познакомиться с членами Малого Совета
  ранее...- Он сделал выжидающую паузу.
     - Киреев, Калантин Петрович,- несколько растерянно представился
  Глас-Из-Тени. То ли он не привык, что его перебивают, то ли просто не
  ожидал этого от сидящего перед ним выскочки.- Глава Малого Совета, член
  Президиума...
     - Спасибо, Калантин Петрович,- мягко, но твердо прервал его Олег. Он
  заметил, как помрачнели лица сидящих за столом. Как видно, они не ожидали,
  что выскочка так сразу возьмет инициативу на себя.- Я с удовольствием
  познакомлюсь с вами получше и выслушаю, какие еще титулы вы носите, но не
  сейчас.- Глас-Из-Тени побагровел, его седая бородка казалась снежно-белой
  на пунцовом от ярости лице.
     Спокойно, одернул себя Олег, не выводи их из себя раньше времени. Пока
  ты не знаешь, что у них в запасе, но что-то явно есть. Спокойно, а то
  Бегемоту придется в партизаны идти, чтобы за друга мстить.- Я извиняюсь,
  что так невежливо перебиваю вас,- Олег виновато-обаятельно улыбнулся,- но,
  к сожалению, моя больная рука не позволяет вести долгих разговоров. Вы уж
  простите инвалида за грубость...- Он попытался развести руками, но
  скривился от боли и осторожно положил многострадальную конечность на
  стол.- Так вот, господа, я прекрасно осознаю, что процедура введения в
  должность еще не состоялась, но, раз уж я так убедительно выиграл по
  очкам, все мы понимаем, что это лишь формальность.- Он опять улыбнулся, но
  на этот раз простодушно-весело.- Поэтому я уже сейчас хочу выразить вам
  свою благодарность за четкую работу и отличную организацию выборов.
     Я обещаю, что все вы будете вознаграждены по заслугам, как только я
  получу достаточные полномочия для этого. Вот, собственно, и все.- Он
  выжидательно посмотрел на людей сидящих перед ним. Дровосеков уже открыто
  ухмылялся, уставившись на него в упор. Ох и нехорошая же у него ухмылка...
  Шварцман в тени шелохнулся, как бы собираясь что-то сказать, но промолчал.
     - Не все так просто с вашей победой, Олег Захарович,- брюзгливо
  проворчал лысоватый коротышка в красном пиджаке, сидящий в дальнем конце
  стола.- К сожалению, у нас есть некоторые данные, которые делают ее не
  такой уж и бесспорной. Вот,- он с треском оторвал липучую застежку на
  папке и вытащил оттуда несколько бумажек.- Это протоколы задержания и
  первичного допроса некоего Кравчука, который в день выборов пытался
  произвести какие-то изменения в счетном комплексе Центральной
  Избирательной Комиссии.
     - Какие именно?- у Олега неожиданно вспотела спина.- Я не специалист по
  вычислительным машинам, так что потрудитесь объяснить популярно.
     - Ну...- слегка смешался Красный Пиджак,- я и сам не специалист. Но, по
  мнению тех, кто специалистами является, это вполне могла быть попытка- и
  попытка удачная- повреждения программного обеспечения комплекса с целью
  скорректировать результаты в вашу, уважаемый Олег Захарович, пользу.
  Нехорошо получается...
     - Стоп!- прервал его Олег.- Давайте по порядку. Пожалуйста, еще раз
  внятно объясните, кто, что и как пытался сделать. Кто был этот человек, и
  что он сам говорит по поводу своей деятельности?- Спокойно, дружок, у них
  нет ничего конкретного. Если бы могли что-то доказать, то уже объявили бы
  выборы недействительными. Неужто Шварцман что-то химичил с результатами?
  Только без паники...
     - Ну... к сожалению,- краснопиджачный пожал плечами,- задержанный умер
  по дороге в изолятор от острой сердечной недостаточности, но наши
  специалисты сейчас работают над тем, что им удалось обнаружить...
     Ай да Шварцман, ай да сукин сын! Послать человека на задание, а после
  провала шлепнуть! Или это все же не Шварцман, а кто-то из конкурентов?
     - Вы, кажется, что-то говорили про протокол первичного допроса?-
  вежливо осведомился Олег.- Что там сказано?
     - Ну, он заявил, что выполняет свои прямые служебные обязанности,-
  как-то скучно ответил краснопиджачный.- Назвался сотрудником службы
  техподдержки Министерства Науки...
     - Так, может быть, так оно и было?- ехидно поинтересовался Олег.- Вы
  проверили то, что он сказал? Интересная история получается- хватаете
  какого-то бедолагу, который честно свою работу делал, доводите его до
  инфаркта, а потом заявляете, что он что-то сломать хотел. Вам самому-то не
  кажется, что за такие вещи под суд идут?
     - Так-так-так!- прервал Глас-Из-Тени их оживленную дискуссию.- Я прошу
  прощения, господа, но мы говорим не о том.- Он явно был недоволен своим
  недостаточно убедительным коллегой.- В настоящий момент имеет место
  проблема, и проблема серьезная, поэтому здесь не время и не место для
  пререканий.- Он встал с места и стал прохаживаться вдоль стола.- Уважаемый
  Олег Захарович, поймите нас, мы не собираемся вас ни в чем обвинять. Мы
  прекрасно понимаем, что у вас не было никакой возможности устроить такую
  диверсию,- Глас-Из-Тени позволил себе тонко улыбнуться.- У нас было
  достаточно времени для того, чтобы удостовериться в этом. Тем не менее,
  проблема существует, и мы должны приложить все усилия для того, чтобы как
  можно быстрее разобраться...
     - Что вы хотите?- грубо оборвал его Олег.- Вы можете что-то предложить?
     - Да, разумеется,- откликнулся Глас-Из-Тени,- у нас есть свои
  предложения.
     Но, к сожалению, у нас не хватает возможностей для того, чтобы как
  можно быстрее сделать все необходимое. Так, например, Малый Совет по
  закону не может провести собственное расследование, и вынужден полагаться
  на зачастую некомпетентные следственные органы.- Он бросил
  многозначительный взгляд на краснопиджачного, который понуро уставился в
  столешницу. Интересно, кто тот у них? Спец по следствию? Н-да, не завидую
  я им, если у них такие спецы. Уж Шварцман бы в это дело вцепился, клещами
  зубы не разжать, а вы, господа хорошие, такой замечательный шанс мне
  свинью подложить профукали...- Вот если бы вы, уважаемый Олег Захарович,
  согласились после вашего вступления в должность наделить нас таким правом,
  я уверен, мы смогли бы сделать все самым лучшим способом...
     - Минуточку,- Олег внезапно осознал, что уже несколько минут его сердце
  бухает как колокол. Избыток адреналина вреден для здоровья, паренек,
  шевельнулась внутри непрошеная мысль.- Насколько я знаю закон, Малый Совет
  распускается немедленно после вступления в должность Народного
  Председателя?
     - Именно так,- согласился Глас-Из-Тени.- Точнее, так и должно быть -
  теоретически. Но вы сами должны понимать, что времена меняются, и что
  законы должны меняться вместе с ними. Сейчас вы еще молоды и неопытны...
  Нет-нет, я не хочу вас обидеть,- торопливо проговорил он, заметив
  протестующий жест Олега,- это просто констатация факта, да и проходят эти
  недостатки достаточно быстро, уж поверьте мне, старику,- он почти
  дружелюбно улыбнулся.- Тем не менее, сейчас вам потребуется помощь
  компетентных в государственном управлении людей, и, с нашей точки зрения,
  Малый Совет в его нынешнем составе- оптимальный для этого орган.
     Вы меня понимаете. Олег Захарович?- Глас-Из-Тени остановился и оперся
  на стол, выжидательно наклонившись в сторону Олега.
     - Калантин Петрович,- с расстановкой произнес Олег, глядя ему прямо в
  глаза,- мы все здесь взрослые люди, и чужих здесь нет, так? Тогда я
  позволю себе обрисовать вашу точку зрения, как я ее себе представляю.
  Можно?- Глас-ИзТени озадаченно кивнул. Олег встал из кресла и прочистил
  горло.- Итак, господа, суть ваших предложений вполне прозрачна. Вы
  несколько месяцев были верховной властью, да и раньше занимали должности
  не из последних, и теперь вам очень не хочется расставаться с
  возможностями, которые эта власть предоставляет. Поэтому вы хотите, чтобы
  я, став Народным Председателем, узаконил ваше положение - теперь уже
  навсегда. Чтобы я отдал вам существенную часть своих полномочий. Если же я
  отказываюсь, вы делаете все, чтобы я так и не занял свой пост, раскрутив,
  например, скандал с вычислительным комплексом или придумав что-то еще. Я
  правильно вас понял, господа?
     - Из молодых, да ранний,- неодобрительно проворчал кто-то из членов
  Совета.
     - Если вам, Олег Захарович, хочется выражать все в такой грубой форме,
  то... да.- Глас-Из-Тени развел руками.- Поймите, это пойдет вам только на
  пользу. В стране кризис, и только умелая команда сможет вывести ее из
  этого состояния. Вы пришли к власти на волне народного возмущения, но это
  же возмущение вас и сметет, если вы не будете достаточно компетентны.
  Разве вы этого хотите?
     - Кстати, кто же в меня стрелял?- поинтересовался Олег, безразлично
  рассматривая ногти.- Вы так и не выяснили?
     - Не... не выяснили,- как-то неожиданно запнулся Глас-Из-Тени.- Честное
  слово, Олег Захарович, мы здесь ни при чем, если вы на это намекаете.
  Поймите меня правильно, нам, то есть Совету,- он обвел зал рукой,- даже
  выгоднее иметь Народным Председателем вас, чем того же Перепелкина, у
  которого свои представления о государственной власти, и которому мы
  совершенно не нужны. У него есть своя команда, в отличие от вас, и он
  просто выбросил бы нас за ненадобностью.- Глас-из-Тени устало откинулся на
  спинку кресла.- Как видите, Олег Захарович, я максимально откровенен с
  вами. Теперь перед вами выбор: пойти на конфронтацию с нами, и ввергнуть
  страну в окончательный хаос по причине элементарного неумения управлять ею
  - или же принять нашу помощь и войти в историю как самому молодому, но,
  возможно, не самому худшему правителю Ростании.
     Теперь решение за вами.- Глас-Из-Тени замолчал и выжидательно уставился
  на Олега.
     В Зале стояла гробовая тишина. Олег затравленно оглянулся на Павла,
  потом на Шварцмана. Шварцман сидел в тени неподвижной глыбой старческого
  мяса и, казалось, даже не дышал. Дровосеков, наоборот, шумно сопел,
  откинувшись назад, его взгляд бродил где-то по дальней стене, изредка,
  впрочем, останавливаясь на Олеге.
     Олег облизнул губы.
     - Я не согласен с вами,- сказал он, с трудом выдавливая слова через
  пересохшее горло.- Все будет сделано по закону. Мне очень жаль, уважаемые
  члены Совета, но после того, как я вступлю в должность, Малый Совет, как и
  полагается, будет распущен. Я не собираюсь быть марионеткой в чужих руках.
     - Щенок!- яростно прошипел краснопиджачный.- Ну ладно, ты сам выбрал!-
  В зале поднялся шум, но Павел уже не слышал, что там происходило. Он
  увидел отчаяние во взгляде Олега, и понял, что это конец.
     - Тихо!- поднимаясь, гаркнул Дровосеков, перекрывая поднявшийся шум.
     Очевидно, он решил, что пора и ему сказать свое веское слово. А может
  быть, и не одно.- Мне кажется, Олег... э-э-э, Захарович не до конца отдает
  себе отчет в том...
     Павел неслышно поднялся и выскользнул в дверь. По счастью, никто не
  обратил на него внимания. Когда он выбегал в коридор из предбанника, у
  секретарши звякнул интерком, и олеговы телохранители, синхронно
  поднявшись, двинулись к входу в зал.
     Павел со всех ног бросился к лестнице. Два охранника с разрядниками
  лениво развернулись к нему и направили на него оружие.
     - А ну, стой!- угрюмо произнес один из них.
     - Где начальник караула?- сходу выпалил Павел, не обращая на
  враждебность внимания.- Быстро, идиоты, Народный Председатель в опасности!
  Где?
     Несколько растерянный охранник махнул рукой в сторону неприметной двери
  этажом ниже.
     - Стойте здесь,- приказал им Павел.- Никого не впускайте и не
  выпускайте, даже если это будет главнокомандующий!- Он ссыпался по
  лестнице, оставив позади огорошенных охранников, напряженно раздумывающих
  над его словами, и сходу влетел в караульную.- Кто здесь главный?
     Несколько человек в форме настороженно повернулись в его сторону.
     - Ну, я главный,- лениво приподнялся с места невысокий, но крепкий
  мужик в камуфляже с капитанскими звездочкам на плечах.- Начальник караула
  капитан Безобразов. Кто вы такой?
     - Я- Бирон, первый помощник нового Народного Председателя!- рявкнул
  Павел.- Народный Председатель в опасности! Заговорщики собираются
  арестовать его! Срочно нужна ваша помощь!
     - Спокойнее, господин Бирон,- лениво ответил начальник караула.- Мы не
  получали никаких сообщений от Народного Председателя или его охраны, и в
  наши обязанности не входит раскрытие заговоров. Мы всего лишь охраняем
  здание от возможных преступников, не более того. Вот получим приказ- и
  заговорщиков арестуем, и Народного Председателя спасем, но не раньше. А
  сейчас, пожалуйста, покиньте караульное помещение, или я буду вынужден
  арестовать вас.
     Не контролирующий себя от ярости Павел набросился на него и схватил за
  грудки, прижимая к стенке.
     - Слушай, ты! Капитанишка!- яростно просипел он начкару в лицо.- Ты,
  кажется, не понял, что я тебе сказал. Повторяю по словам: Народный.
     Председатель. В опасности. Дошло?
     Вместо ответа капитан сделал резкое движение, и запястье Павла пронзила
  резкая боль. Его крутануло на месте, и он с размаху ударился щекой о стену.
     - Запомните, господин Бирон,- спокойно заметил капитан, свободной рукой
  неспешно поправляя форму,- никогда не хватайте охрану при исполнении так,
  как сейчас. Я вполне мог бы сломать вам обе руки, или даже пристрелить,
  если бы не видел, что вы не в себе. В последний раз по хорошему прошу
  покинуть помещение.
     - Ладно,- Павел тяжело дышал, опершись о стену.- Я уйду, но сначала
  скажу вам вот что. Вы, капитан, не хотите ни во что ввязываться, считая,
  что ваше дело сторона. Так вот, вы ошибаетесь. Я уйду, но потом придут
  другие. Уже не сюда, а к вам домой, ночью, предъявят вам ордер и увезут на
  машине. Вы уже слишком много знаете, и поэтому сегодняшнюю ночь не
  переживете. Вот,- Павел выхватил из кармана бумагу.- Это приказ, которым я
  официально назначаюсь первым помощником Председателя. И вот, если вам
  этого мало,- он дернул в кармане шварцмановскую картонку с предписанием
  содействия. Карточка застряла, и он с силой выдернул ее, почти порвав
  пополам. Жалобно треснула ткань.- Если вы поможете мне сейчас, я обещаю,
  что Председатель этого не забудет. Если нет...
     Несколько секунд капитан молча смотрел на бланк приказа и картонку,
  переводя взгляд с них на Павла и обратно.
     - Хорошо, мы проверим,- внезапно негромко ответил он.- Где ваши
  заговорщики?- Его серые глаза выжидательно уставились на Павла.
  Неслышными, четко отработанными движениями охранники поднялись со стульев
  и приблизились.
     Невероятным усилием воли Павел заставил себя оттолкнулся от стены. От
  облегчения у него перехватило дыхание.
     - В совещательном зале,- наконец с трудом произнес он.- Идите за мной...
     - Это ваше последнее слово?- как-то даже вкрадчиво произнес
  Глас-Из-Тени.
     - Мы уже десять минут повторяем одно и то же,- устало ответил Олег.
  Голова кружилась, и боль от руки мягко отдавалась в ней.- Я в сотый, и в
  последний раз повторяю, что не собираюсь нарушать закон. После того, как я
  вступлю в должность, я рассмотрю любые рациональные предложения по поводу
  переустройства системы государственной власти в стране, но не собираюсь
  поддаваться на ваш шантаж сейчас. Я полагаю, господа, что на сегодня
  достаточно. Совещание закрыто, все свободны.- Он с трудом поднялся из
  кресла.- Прошу всех прибыть сюда через три дня для проведения официальной
  церемонии...- Туман застилал ему глаза. Олег покачнулся и ухватился за
  кресло, чтобы не упасть.
     - Вам плохо, Олег Захарович?- участливо возник из тени Дровосеков.-
  Секундочку, мы поможем...
     В этот же момент железные руки ухватили Олега сзади за плечи. Один из
  его телохранителей подошел к нему спереди, держа в руке шприц-пистолет.
     - Не волнуйтесь, Олег Захарович,- успокаивающе проворковал голос
  Киреева,- сейчас вам сделают инъекцию, и все будет в порядке. Только не
  волнуйтесь так...
     Олег дернулся, и боль от руки, зажатой железной хваткой, отдалась по
  всему телу.
     - Нет...- с трудом прошептал он. Телохранитель расстегнул ему рукав
  пиджака, затем рубашки, и приставил шприц к коже.
   - Ни с места!- властный голос заполнил помещение.- Никому не двигаться!
  Ты, со шприцом, положи инструмент на стол и подними руки. А ты, гнида,
  отпусти Председателя!
     Железная хватка разжалась, и Олег, чтобы не упасть, взмахнул здоровой
  рукой в поисках опоры. Кто-то подхватил его сзади, и голос Павла произнес:
     - Спокойно, Олег, это я. Все нормально.
     Олег осторожно опустился обратно в кресло. В зал вбегали люди в
  камуфляже с разрядниками наперевес. Человек с капитанскими звездочками
  строевым шагом подошел к нему и отрапортовал:
     - Господин Народный Председатель, капитан караула Безобразов в вашем
  распоряжении.
     У Олега страшно закружилась голова, и в глазах потемнело. С огромным
  трудом превозмогая себя, он протянул вперед здоровую руку и пожал твердую
  ладонь капитана.
     - Спасибо... полковник.- Павел заметил, как вздрогнул начальник
  караула.- Мне давно не хватало хорошего начальника личной охраны. Молодец,
  Бегемотина,- он повернул голову к Павлу.- Ты все сделал правильно. Я знал,
  что в тебе не ошибся.
     Павел раскрыл было рот, но Олег уже снова повернулся к начальнику
  охраны.
     - Полковник, арестуйте этих людей,- он слабым кивком указал на
  неподвижно сидящих в креслах членов Малого Совета.- Они пытались свергнуть
  законно избранного Народного Председателя, и должны поплатиться за это.
  Посадите их за решетку до того, как сможете передать полиции. Да, и этого
  тоже не забудьте,- он махнул рукой в сторону растеряно крутящего головой
  Дуболома. - Боюсь, что господин Дровосеков смещен со своего поста. - Ну
  что, Дуболом, не удалось тебе дров в этот раз наломать, опять всплыла
  откуда-то изнутри ехидная мысль. Ну что же, не все на вашей улице
  празднику быть...
     - Молодчина, Олег,- голос Шварцмана был необычно хриплым и старым.
     Начальник канцелярии подошел к нему и тяжело опустился на стул
  напротив.Охранники выводили из зала последних вяло сопротивляющихся членов
  Совета.- Отлично держался. И друзей себе подбирать умеешь. И ты
  молодчага...
     тезка,- повернулся он к Павлу, неподвижно стоящему за спиной Олега.-
  Здорово сработал.
     - Спасибо,- мотнул головой Олег.- Только вот где же вы-то были, когда
  мне мозги промывать собирались? Отсиживались в сторонке и высматривали,
  кто победит?
     - Ты не понимаешь, Олег,- грустно покачал головой Шварцман.- Последние
  три дня я был в гораздо худшем положении, чем ты сегодня. Почти сразу
  после выборов меня фактически арестовали люди Дуболома, и с тех пор я уже
  ничего не мог, кроме как просто следить со стороны...
     - Вы подтасовали выборы?- жестко спросил Олег, взглянув ему в глаза.-
  Ну?
     - Да,- со вздохом признался Шварцман.- Точнее, пытался. Странно...
     - Что странного?- Олег не отводил взгляд, и начальник канцелярии
  опустил глаза.- Что попытка провалилась- ничего странного нет, все бывает.
  Человека своего вы шлепнули?- Олег заметил, как Шварцман вздрогнул.- Так и
  в этом ничего странного нет, ваш стиль. Так что же не так?
     - Все не так,- Шварцман выглядел подавленным, и Олегу внезапно стало
  его жаль.- Данные, которые поступали с мест в центральную машину, должны
  были модифицироваться. В твою пользу, разумеется. И они
  модифицировались... так казалось специалисту, который этим занимался. Беда
  в том, что, когда после выборов проверяли счетный комплекс, там не
  обнаружили никаких следов модификаций. То есть, совсем никаких. Все
  работало так, как и должно.
     - Значит, ваш специалист что-то там подправил, и это работало,-
  понимающе кивнул головой Олег.- А потом все его исправления растаяли в
  воздухе, так? А сам специалист убрать следы не мог?
     - Не знаю,- пожал плечами Шварцман.- Я сам не разбираюсь, а всего
  спецов было только двое...
     - Было?- непонятным тоном спросил Олег.- Значит, вы обоих убрали, чтобы
  не болтали?- Шварцман молча смотрел на него, не отвечая. Олег со злостью
  врезал кулаком по столу.- Павел Семенович, вам не кажется, что уж слишком
  мало цените человеческую жизнь? Ну да ладно, не об этом речь. Сейчас меня
  только одно интересует- были выборы подтасованы или нет? Ваше мнение?
     - Нет, Олег,- Шварцман откинулся на спинку стула и полуприкрыл глаза.-
  Ты победил честно. Если только...
     - Что еще?- Олегу до смерти захотелось спать. Ох, закрыть бы глаза
  часиков на пять, и чтоб никто не беспокоил.
     - Видишь ли, Олег,- голос Шварцмана был едва слышен,- мои ребята на
  местах перед выборами зондировали почву... ну, кто сколько может набрать.
  Так вот, у тебя не было сорока трех процентов. У тебя не было даже
  двадцати пяти, против тридцати у Перепелкина. Конечно, все это не точно,
  но в два раза мои люди ошибиться не могли. Так что...
     - Мне помог кто-то еще,- закончил за него Олег.- И кто же, вы думаете?
     - Все-таки молодой ты да глупый,- устало улыбнулся Шварцман.- Кто еще
  во всей стране обладает такими возможностями?
     - Хранители,- полуутвердительно произнес Олег.- Вы на это намекаете?
     Начальник канцелярии лишь развел руками.
     - Хранители...То-есть их заявление по ящику - туфта. - Задумчиво
  произнес Олег.- Ладно, оставим пока это. Видите ли, Павел Семенович, мне
  хотелось бы прояснить еще один вопрос, не возражаете?- Шварцман удивленно
  посмотрел на него.- Вот и ладненько. Скажите мне пожалуйста, господин
  Шварцман,- Олег заметил, как подобрался начальник канцелярии, озадаченный
  внезапной сменой тона,- кто же в меня стрелял тогда, на площади?
     - Откуда же мне знать?- настороженно спросил Шварцман.- Я же говорю,
  что фактически был под арестом все это...
     - Да бросьте вы, Павел Семенович,- брезгливо отмахнулся от него Олег.-
  Вы думаете, я поверил в то, вы меня Председателем сделать хотите?
  Марионетка на троне вам была нужна, отнюдь не самостоятельная фигура.
  Когда вы поняли, что я не слишком для этого подхожу... Только вы знали,
  что я на митинг в последний момент поехал, больше никто. Только по вашему
  настоянию я туда отправился. Не кажется ли вам все это подозрительным?
     - Не кажется,- сухо ответил Шварцман.- Зачем ты мне мертвый? Чтобы
  Перепелкин нарпредом стал и меня в труху размолол?
     - А кто сказал, что он стал бы нарпредом?- удивился Олег.- Тут все одно
  к одному ложится. Представьте, только что избранного, молодого и
  популярного Народного Председателя убивают, и в это же время Хранители
  объявляют о своем самороспуске. Что происходит в стране? Правильно,
  массовые беспорядки, да такие, что предыдущие бунты пикником на солнечной
  полянке показались бы. Какие тут, к лешему, результаты выборов? Только два
  человека в стране с этим справиться могут- вы и Дровосеков. Но Дровосеков
  дурак и непопулярен, и если бы он внезапно отдал концы... а это куда
  легче, чем завалить Треморова...- Шварцман тихонько скрипнул зубами.- Да,
  никто бы особенно не огорчился, если бы Директор Общественных Дел внезапно
  сошел со сцены. Остаетесь вы- тайный, но могущественный правитель.
  Поставить на царство марионеточный Малый Совет, а затем потихоньку
  узаконить положение дел- дело техники. Правильно я понимаю ситуацию, Павел
  Семенович?
     Шварцман неподвижно сидел в кресле, и только на лице у него гуляли
  желваки.
     Наконец он поднял взгляд.
     - Да, недооценил я тебя, паренек,- медленно проговорил он.- Ох,
  недооценил... Ну что же, так мне, дураку, и надо. Постарел я, как видно,
  пора и на покой. Ну что же, одно утешает- смена у нас с Алексом будет
  достойная.- Он тяжело вздохнул.- Ну, и что ты собираешься делать дальше?
     - Там видно будет,- неопределенно пожал плечами Олег.- Но если вы
  имеете в виду свою дальнейшую судьбу, то не волнуйтесь- убивать вас я не
  собираюсь, хотя и испытываю сильное искушение. Рассчитывайте на домик
  где-нибудь на пустынном побережье, садик и- отсутствие телефона. Я не
  собираюсь начинать свою деятельность с убийств.- Он тяжело встал на ноги,
  осторожно придерживая больную руку.- Паша, позови Безобразова из приемной,
  будь другом.
     Шварцман тоже встал со стула и внимательно посмотрел на Олега.
     - Надеюсь, побережье будет не северным, - вздохнул он наконец. - Только
  одного не понимаю.Тот парень, которого по твою душу послали, никогда не
  промахивался...
     Олег полез в карман и вытащил оттуда часы на темном жестком браслете.
     - Последний привет Хранителей, как я понимаю,- сказал он.- Сейчас он
  больше не работает, не знаю почему. Я вам в свое время про него не сказал,
  и правильно сделал, оказывается. Эта штука меня в сторону дернула, да и
  Павлу на снайпера показала, как я понял.- Олег бросил браслет на пол и
  наступил на него ногой. Тот жалобно хрустну, и неожиданно распался в
  черную пыль.- Вот так.- Несколько секунд Олег молча смотрел на Шварцмана.-
  Боюсь, у меня много дел, господин Шварцман. Полковник о вас позаботится.-
  Он кивнул вошедшему Безобразову, и тот осторожно, но крепко взял Шварцмана
  под локоть.- Может быть, мы еще увидимся.- Он обернулся к Павлу.- Паш,
  оставьте меня ненадолго, хочу передохнуть минут десять.
     Опираясь на в беспорядке разбросанные стулья и борясь с нарастающим
  головокружением, Олег осторожно подошел к окну. Тучи, затянувшие небо,
  потихоньку расходились, и в прорехи кое-где проглядывало мутно-голубое
  небо. Луч солнца просочился сквозь одну такую прореху и, играючи, брызнул
  в глаза ярким теплым светом. Но вдали уже собиралась гроза, и черные тучи
  громоздились друг на друга у самого горизонта. Серый утренний туман,
  затянувший площадь, медленно рассеивался.
     - А, вот ты где!- раздался позади веселый голос.- Я перерыла всю эту
  планетку в поисках тебя, а ты забрался на Луну и воешь оттуда волком на
  Землю.
     Впрочем, это так похоже на тебя, что я могла бы и догадаться!
     - Привет, Майя,- улыбнулся он, поворачиваясь от окна.- Я заметил твое
  появление пару дней назад, но мне надо было закончить кое-какие дела. Не
  до тебя было, ты уж извини.- Он взял ее руки в свои и легонько пожал.- Как
  жизнь молодая?
     - Замечательно!- фыркнула девушка.- Я поставила на уши весь институт,
  включая Харлама...
     - Кого-кого? - удивленно переспросил Хранитель.
     - Ну, Харлама, директора,- нетерпеливо отмахнулась от него Майя.- Так
  вот, я поставила всех на уши, и, в конце концов, мне под страшным секретом
  сообщили, что ты создал свой пузырь и ставишь там какие-то таинственные
  эксперименты. Под еще более страшным секретом мне сказали, что ты всего
  лишь полчаса назад разблокировал в него канал, ну, я и...
     - Пробила упорную оборону и проникла ко мне!- от души рассмеялся
  Хранитель.- Я всегда говорил, что если ты лоб в лоб столкнешься с тягачом,
  тягач придется ремонтировать. А с каких это пор Харлам стал директором?
     - Года два уже,- непонимающе взглянула на него девушка.- Да сколько ты
  тут сидишь, что таких вещей не знаешь. Кстати, чего это ты какой-то
  черный? На солнышке перележал?
     - Образ у меня такой,- со значительным видом разъяснил Хранитель.-
  Мрачный Черный Джао, Который Приходит Ночью.- Он ухмыльнулся краем рта.-
  Да ничего особенного, просто так удобней было. Тут на южном материке
  доминирующая раса - чернокожая. А насчет времени... Сейчас прикинем.
  Так... Если локального, то в сумме лет семьсот, а если нашего, то около
  десяти стандартных. Соотношение потоков один к семистам миллионам, но я
  здесь долго не бывал- так, наездами, да и то по большей части когда
  мало-мальская цивилизация выросла.
     - Десять лет!- протянула Майя уважительно.- Я бы столько не вынесла. У
  меня за это время уже праправнуки выросли...
     - А ты все не меняешься,прабабушка, - улыбнулся Хранитель.- Чем
  занимаешься?
     - Да так, ничем особенным,- рассеянно ответила девушка.- Сколько-то лет
  Пандорой занималась, сейчас вот в ваш институт ассистенткой прибиться
  пытаюсь, может, хоть тут какая-то польза от меня будет. А у тебя что?
  Как-то подозрительно знакомо это место выглядит.
     - Ну вот, дорогая моя подружка,- снова рассмеялся Джао.- Кто мне с
  порога про Землю и Луну вкручивать начал? Я уж думал, ты меня сходу
  раскусила.
     - Да нет, это просто к слову пришлось,- озадаченно ответила девушка.-
  Ничего такого и в мыслях не было... Неужто это Земля, там, в небе?
     - Ну да,- кивнул головой Хранитель.- Она самая. Вернее, настолько
  похожая планета, насколько смогли слепить мои кривые руки. Пытался сделать
  точную копию, но... Планета немного ближе к Солнцу оказалась, чем надо, в
  результате полярные шапки подрастаяли, плюс геоистория немного другой
  вышла. Надо было переделать, да поленился. В общем, получились более-менее
  только Евразия и Африка, да и то урезанные до предела, остальное- в лучшем
  случае острова. Зато Африка вышла на загляденье- зеленая, плодородная, да
  еще и полезными ископаемыми богатая. В общем, сказка, а не континент.
     - Погоди, Джао,- лицо Майи стало серьезным.- Ну-ка, рассказывай все по
  порядку. Я тебя как облупленного знаю. Раз в самокритику ударился - что-то
  из рук вон... Давай, выкладывай!
     - Да все у меня нормально!- на лице Хранителя появилось деланное
  удивление.- Эксперимент закончен, осталось хвосты подбить, да с мелочами
  разобраться. А там домой, в отпуск.- Его лицо внезапно стало мрачным и
  усталым.- Я так устал... Да, устал...- Хранитель опять повернулся к окну и
  стал вглядываться в висящий над ним полумесяц Земли, скрестив на груди
  руки.
     Майя тихо подошла сзади и положила ему руки на плечи. Хранитель
  полуобернулся, слегка улыбнулся и прижал одну из ее рук щекой.
     - Ну расскажи, что у тебя случилось,- негромко попросила Майя.- Тебе
  плохо, я вижу.
     - Да что мне,- горько отозвался Хранитель.- Вот им плохо,- он кивнул в
  сторону сияющей на черном небосводе Земли,- а мне просто неприятно.- Он
  замолчал. Майя терпеливо ждала продолжения. - Недовольство
  экспериментатора, не более того.
     - Знаешь, чем я, дурак, занимался? Ха! Только не смейся, ладно? Я
  пытался ответить на вопрос о смысле... даже не жизни, но хотя бы
  существовании цивилизации,- в голосе Хранителя была горечь.- Потратил кучу
  времени и выпустил гору трудов... черт, да что там скрывать, макулатуры...
  по этому вопросу. Может, слышала, как меня маститым философом обзывали,
  идиота. Так вот, однажды я понял, что все это- переливание из пустого в
  порожнее. Видишь ли, мы все больше и больше уходим от жизни. Нам давно не
  надо бороться за существование, мы далеко ушли от тех примитивных
  животных, какими были вначале. Чуть ли не усилием мысли зажигаем и гасим
  звезды, плевком создаем новые вселенные, почти достигли бессмертия... Лет
  триста назад предки назвали бы нас богами... но вот зачем все это? У нас
  пропал интерес к жизни, мы не знаем, зачем существуем. В общем-то мы
  никогда этого не знали, но раньше надо было выживать, покорять мир,
  исследовать, строить... А сейчас, когда все катится по инерции, мы
  превратились в сибаритов-бездельников.- Джао жестом остановил раскрывшую
  было рот Майю.- Разумеется, никто в этом не признается - даже себе. Люди
  занимаются наукой, искусством... саморазвитием, но чем дальше, тем меньше
  нас интересует окружающее. Мы медленно тонем, и я не вижу, как это
  остановить. И вот я решил- а что, если создать мир, очень похожий на наш,
  только в миниатюре, сотню парсеков в диаметре? Создать и посмотреть, какую
  дорогу они проложат в жизни, пойдут ли туда, куда и мы...
     - И что?- осторожно спросила девушка, когда пауза затянулась.
     - Да ничего...- буркнул Джао с внезапной злобой.- Создал, как видишь.
     Только вот развиваться, как мы в свое время, они почему-то не захотели.
  Мне бы радоваться, да смотреть, что выйдет в итоге, но я вбухал слишком
  много сил в этот мир. Я не захотел, чтобы они пропали даром! Я начал
  корректировать их развитие, создал тайную организацию для этого...
  Вербовал в нее лучших людей, одурачив их красивыми сказками. Хранителями
  назвал, идиот!- Он с силой ударил себя кулаком по лбу.- Я играл ими, как
  ребенок играет игрушками, я забыл, что они живые! Я искренне желал им
  только добра, и когда понял, что натворил, было уже поздно. Хранители
  стали стержнем всей системы, удерживающим ее от падения. И вот я, как бог
  всемогущий и всеведущий, с отчаянием наблюдал, как миллионы и миллионы
  людей стали заложниками глупого эксперимента, да что там эксперимента -
  игры!- Хранитель сбросил с плеч руки Майи и повернулся к ней лицом.-
  Понимаешь, я уже не мог избавиться от Хранителей,не ввергнув мир в хаос, в
  хаос тотальный, смертельный, неостановимый. А Хранители все меньше
  поддавались контролю, становясь тайными олигархами мира. Первая попытка
  создания такой организации вообще провалилась, пришлось ее разгонять -
  нетрадиционными методами. Решив, что учту ошибки, создал ее заново - с тем
  же результатом, хотя времени прошло заметно больше.
     Джао снова отвернулся к окну, прижавшись лбом к прохладной гладкой
  поверхности.
     - Извини, нервы ни к черту, - сказал он космосу. - Так вот, в итоге я
  понял, что тайное общество - тупиковый путь контроля, да и незачем так
  контролировать людей. Разумеется, если хочу, чтобы они взрослели. И я
  решил раскрыть Хранителей, интегрировать их в общество как его
  органическую часть, чтобы постепенно они растворились в нем и исчезли. Но
  и это не прошло- у меня просто не получилось. Умения не хватило, наверное.
  В общем, эксперимент блестяще провалился, и я уже ничего не мог поделать,
  кроме как ждать подходящего случая, чтобы прекратить этот бардак. И вот
  совсем недавно такой случай представился.
     Удалось поссорить кое-кого на ключевых постах, они увязли в сваре...
  Долгая, впрочем, история.- Хранитель снова повернулся к Майе.- Знаешь,
  тяжело быть богом. Тяжело знать заранее, к каким последствиям приведет
  каждый шаг, и еще тяжелее видеть, что ошибаешься. В конце концов уже и
  боишься что-то делать, перекладывая это на других, на тех же Хранителей.
  Получится- здорово, не получится- есть на кого списать... Хотел бы я не
  видеть дальше собственного носа.- Он помолчал.- Один паренек, перед тем
  как стать Хранителем, сочинил стихи. Там было так:
      
 Придешь на развилку, раздвинешь кустарник, На камне сорвешь мох зеленый
  со слов, Твой конь богатырский, твой верный напарник Копытом наступит на
  болиголов  
   И звякнет уздечкой, вздохнет с укоризной, Он не человек, не умеет читать,
  Но знает, что мрачно-торжественной тризной Его, потеряв, будешь ты
  поминать.
      
 "Налево пойдешь ты - коня потеряешь..." - В жестокой ухмылке расплылись
  слова, "Направо - погибнешь...", и ты точно знаешь, Пожертвуешь чем ты,
  сорвиголова.
      
   Не надо, о камень калеча костяшки, Бессильно провидцу кинжалом грозить.
     Склонились над камнем безмолвно ромашки, Скворец пролетел, где-то
  ухнула выпь...
      
 Не Бог ты, чтоб видеть дороги в грядущем, Не Бог, и не можешь пути
  исправлять, Лишь можешь оставить дорогу идущим, Взять в повод коня - и
  судьбу повстречать.
      
 Но незачем Богу завидовать черно, Не сотни дорог, а всего лишь одна Пред
  ним коле°й протянулась безмолвно, Суха и жестка, а в конце - Голгофа.
      
 Чем дальше он видит, тем меньше он может Вести, убеждать, исправлять,
  помогать.
     И страшно быть Богом - так совесть тревожит, И страшно вслепую по жизни
  шагать.
      
 Он умер спустя год с небольшим после отставки. Наверное, очередное
  самоубийство. Я часто думаю- а как бы поступал тот паренек на моем месте?..
     - Бедняжка,- Майя сочувственно провела рукой по его голове.- Не
  расстраивайся так. В конце концов, ты дал им жизнь, плохую ли, хорошую ли,
  но жизнь. Без тебя их бы не было.- Она ободряюще улыбнулась.- Спустись
  туда, на улицу города, и предложи им выбор- небытие или такая жизнь, как у
  них. Или ты сомневаешься в результате?- Джао иронически поднял бровь, но
  промолчал.- Лучше скажи- что ты там за бучу устроил... как там ее? в
  Ростании? Я, пока тебя искала, краем уха про какую-то революцию слышала.
  Непохоже как-то на тебя.
     Честно говоря, ты всегда был изрядным консерватором.
     - Не обращай внимания,- угрюмо ответил Джао.- Я умудрился создать там
  экономику, в принципе не поддающуюся реформированию. Ума не приложу, как
  это удалось, ведь на десять ходов вперед просчитывал! В общем, дошло до
  того, что даже полное обновление власти приводило только к ухудшению дел.
  Коррупция, воровство и прочие прелести цивилизации в самом
  гипертрофированном виде. Еще бы лет пять- и все. Система накрылась бы
  белой простынью и утянула с собой на тот свет большую часть населения. И
  никакие Хранители не помогли бы.- Он вздохнул.- Я спровоцировал кризис
  среди Хранителей, подорвал их веру в самих себя. Теперь их организация не
  продержится и нескольких лет. Собственно, она уже развалилась.
     Заодно я дал Ростании толчок в нужную... мне опять кажется, что в
  нужную... сторону. Новый правитель не имеет под собой никакой опоры. Он
  будет вынужден создавать свою команду параллельно с разгребанием
  окаменевшей дряни. Парень он сообразительный, справится... надеюсь. Может,
  через полвека его национальным героем назовут. Хотя, может быть, и
  национальным позором. Надеюсь, я не ошибся в очередной раз.- Хранитель
  опять вздохнул.- Ох, надеюсь...- Он снова отвернулся к окну.- Ох, черт!
  Совсем забыл про Робина. Угораздило же меня создать такой компьютер! Еще не
  разумный, но уже и не машина. Отключить его - все равно что убить, а
  оставить как естьнельзя. Мало ли что ему в голову взбредет. Что же с ним
  делать-то...- Джао тяжело оперся на подоконник. Майя прижалась сзади,
  положив подбородок ему на плечо.
     - Бедный ты мой,- тихо прошептала она.- Тебе действительно пора
  отдохнуть...
     Двое людей молча стояли и смотрели в то, что походило на окно. А там
  уже не было залитого отраженным светом Земли мертвого лунного пейзажа.
  Клубится серый туман, постепенно расступаясь и открывая лунную ночь над
  темным лесом, и ветер, гнущий верхушки деревьев, и перистые облака,
  клочьями стремительно несущиеся по звездному небу, и грозу, далеко на
  горизонте посверкивающую молниями. Через луг, покрытый высокой травой, к
  лесу проложена одинокая колея, посеченная дождями и поросшая по краям
  чахлым кустарником, и по этой дороге медленно идет куда-то вдаль одинокая
  фигурка, и безжалостный ветер развивает полы ее плаща. Ибо если
  называешься ты Хранителем Мира, то принимаешь на себя все его тяготы и
  заботы, и бойся быть Богом только наполовину, ведь ужаснее всего будет
  бессильное предвидение будущего. Но лучше ли, когда серый туман клубится
  перед глазами, ослепляя взгляд призраками грядущего и безмолвно покрывая
  мглой твою дорогу в бесконечность?
      
 Конец
  
 Екатеринбург, 1997-2000 гг.
        --------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 26.11.2002 14:13 

  Книго
  




        

            
[X]