Лев Лобарев

Д О Р О Г А , К О Т О Р А Я не К О Н Ч А Е Т С Я ... псевдофантастическая хроника

ВНИМАНИЕ! 1. На данный момент всякое сход- ство персонажей с реально сущест- вующими людьми может являться лишь досужим вымыслом читателя. 2. Адекватность изложения и опи- сания всех рассматриваемых событий остается на совести автора. Автор благодарит Сэнту, Хэлл, и Кэт-Бильбо, без участия которых эта повесть вряд ли была бы напи- сана. Перечислять остальных было бы слишком долго. Посвящается Элен Эрегионской, сестре, Светлая Ей Память...-------------------------------------------------------------------------- 01 Пролог I: "Мне нужен спутник..." 02 Пролог II: Сказки короля Льелиса 1. Легенда о Менестреле 2. Легенда о Гонщике 3. Легенда о Стране Желаний 03 Эпизод 1: -- Шаг-на-Дорогу -- 04 Эпизод 2: -- Дорога воспоминаний -- 05 Эпизод 3: -- Попавшие в водоворот. Шериф. Оружие. -- 06 Эпизод 4: -- Попавшие в водоворот. Дэни. Тварь пустоты. -- 07 Эпизод 5: -- Бесконечная ночь -- 08 Эпизод 6: -- Бой с тенью -- 09 Эпизод 7: -- Пересечение путей -- 10 Эпизод 8: -- Тварь Камней -- 11 Эпизод 9: -- Дни света -- 12 Эпизод 10: -- К вопросу о Белых Драконах -- 13 Эпизод 11: -- Coda: Где ты не нужен -- 14 Эпизод 12: -- Белое взморье -- 15 Эпилог: Бесконечная дорога 16 Реприза: Второе основание 17 Пролог: Бесконечная дорога 18 Эпизод 13: -- Сказка о Городе Крыс -- 19 Эпизод 14: -- Багряные сны -- 20 Эпизод 15: -- Умирающий мир -- 21 Эпизод 16: -- Исход Мертвого Майя -- 22 Эпизод 17: -- После победы -- 23 Эпизод 18: -- Беглецы -- 24 Эпилог: Сказание о Тол-Меирне 25 Реприза 2: Третье основание 26 Пролог: В кольце дороги 27 Эпизод 18: -- Город-Нигде -- 28 Реприза 3: Гэль. Встреча с Шерифом. 29 Эпизод 19: -- Город-Нигде. Спасение. -- 30 Эпизод 20: -- Попытка возвращения -- 31 Эпизод 21: -- Очевидцы -- 32 Эпилог: Сияющая сфера 33 Пролог: Шпага-------------------------------------------------------------------------- предварительный набор эпиграфов: Везде я был чужим, Везде я был приезжим. Везде я гостем был, А попросту - нездешним. Вот странная судьба, Отпущенная Богом: Ни дома, ни угла, И вечная дорога... Ю. Кириленко Нет дороге окончанья, есть зато ее итог, Дороги трудны, но хуже без дорог... Ю. Визбор Условие таково: чтоб ехать по шоссе, И только по шоссе - бесповоротно!.. В. Высоцкий Предназначение струны - быть порванной когда-то. Предназначение певца - допеть весь мир вокруг. Т. Привалова Мы считали это игрой, а между тем все на свете игра, кроме этого... Л.Н. Толстой Длинны дороги, а жизнь на аккорд короче... Гэль Странник - профессия, образ жизни, свойство души?.. Да, все это и еще что-то. Но вот что?... Из дневника Шера. - А для чего нам даны головы, как не для того, чтобы их ломать? - Для того, чтобы ими думать... Из разговора. Сколько раз мы, словно на расстреле, Глядя в дуло времени, стояли? Кто мы в этой жизни, менестрели, Чьим гитарам чужды пасторали?.. А. Малинин Нас сомневаться и страдать нигде не обучали, Нас обучали понимать законы бытия... Иваси - Вы не видели здесь человека... странного... как я?.. Легенда о Гонщике. -------------------------------------------------------------------------- Екатерина Ливанова: 1. Население. 2. Доберман-пинчеры. ( Элен, Шер, Эльдарец.) 3. Функционалы. ( Эрра, Странник, Гонщик(?)) 4. Функционалы-демиурги. ( Серое солнце, местные Валар ) 5. Сущности ( Танк ) 6. Боги. 7. Метафизика. О метафизике Дороги: Из "Трактата о Мироздании" Олнэ Гинервы: 4 действующих силы: Тьма ( во всех вариантах ) Свет ( так же ) Ничто ( Серые, Пустота, Туман, Мрак.) Пустота Тьма - от вполне конструктивной разрушительной силы до деструктивной агрессии на все и вся. Свет - от созидательной прогрессивной силы до бессмысленного тиражирования и фиксации отживших форм ( Слепящий Свет ). Ничто - всепожирающая субстанция, лишенная жизни. Пустота - стремится вобрать в себя все, ничего, в принципе, не разрушая. По моим предположениям, то, что называется Ничто и Пустота - это, в сущности, два разных аспекта одной составляющей, которую я предпочитаю называть Ничто - в противовес Нечто, за исключением того, что, по моему мнению, Пустота не может ничего вобрать в себя, не разрушая. ( комментарий Кэт ) Информация от Лина.жжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж А это мои собственные выводы на тему Дороги. Что, собственно, есть Дорога? Пока рабочая версия такова: Дорога - структура, связывающая миры, одна из многих аналогичных. Примеры: Кристалл ( Крапивин ), Коридорная Система ( древняя Ирландия и не только там ), Открытый Космос ( очень распространено ) и др. Коммуникационные структуры подобного рода существуют по своим собственным законам, подчиняясь в общем, судя по всему, метафизике Вселенной со всеми ее мирами, отражениями, параллелями, гранями и т.д. Они включают в себя собственно Путь - связующую нить ( дорога, коридор, пространство космоса ), различные явления и сущности, непосредственно связанные и существующие в единстве с ним - своего рода антураж: придорожный пейзаж, залы и комнаты Коридорной системы и т.д., а также существа, в них обитающие. Туда же входят миры, непосредственно связанные со структурой, как бы нанизанные на нее. Они также существуют по законам структуры и, в общем-то, едины с ней. Проникновение с помощью подобной структуры в какой-либо мир подразумевает знание хотя бы основных законов ее функционирования и минимальное умение ими пользоваться - это не считая других, неизвестных, неизученных факторов, законов, свойств... Выход же на саму структуру достаточно несложен и доступен многим ( практических рекомендаций давать не буду ). Существование подобных структур, похоже, обусловлено законами существования Вселенной с ее множеством миров. ( Кстати, имело бы смысл отдельно исследовать вопрос о существовании подобных структур в эгрегориальных средах, пока же я буду рассматривать их как относительно обьективные самостоятельные сущности, либо различные воплощения одной.) Итак, конкретно о Дороге. Мягкий проселок, покрытый золотистой пылью... Впрочем, выглядеть Дорога может по-разному - все, что можно назвать дорогой. Мир Дороги ( Льелис ) включает в себя саму Дорогу, окружающую местность в неких определенных масштабах, население и его социальные структуры ( напр.,Города ). Миры Дороги ( не путать с Льелисом ) существуют по ее законам и имеют на нее непосредственные выходы ( закономерности функционирования этих выходов неясны, за редким исключением ). Проще говоря, вы не должны удивляться, если, идя по Дороге, вы без всякого вашего на то соизволения окажетесь в любом неопределенном месте какого-нибудь из Миров Дороги. Впрочем, есть и вполне постоянные, так сказать, официальные места переходов в Миры Дороги. Способы же переходов в миры, Дороги непосредственно не касающиеся, известны немногим и предполагают наличие знаний и навыков определенного характера. На Дороге находят себе воплощения силы, олицетворяющие законы ее существования, в различных видах, сущностях и явлениях. Изучая их, возможно постигнуть эти законы и научиться пользоваться Дорогой, либо вообще вступать с ней во взаимодействие любого рода в соответствии с ними. Для начала рассмотрим разумные, обладающие индивидуальностью, сущности, с которыми можно столкнуться на Дороге.1. НАСЕЛЕНИЕ. Представители различных рас, населяющих Льелис, Миры Дороги, либо тем или иным образом попавшие туда обитатели иных миров. Они, как правило, просто живут там ( у себя дома ) и естественно и неизменно подчиняются законам Дороги. 2. ВЫСКОЧКИ. Отдельные представители различных рас, выбившиеся из пределов нормы - по знаниям, умениям, самомнению, претендующие на осознанное постижение законов Дороги и управление силами, их осуществляющими - и зачастую претензии их вполне заслуженны и обоснованны. Сюда же относятся сталкеры из иных миров, нашедшие выход на Дорогу и пытающиеся экспериментировать, либо как-то еще взаимодействовать с ней. 3. ФУНКЦИОНАЛЫ. Личности, воплощающие и проводящие на Дороге те силы, которые на ней действуют. Воля их свободна лишь в той мере, в которой не мешает выполнению их функции ( напр., дорожная полиция ). 4. ФУНКЦИОНАЛЫ - ДЕМИУРГИ. Воплощенные и невоплощенные личности и сущности, осознанно и более-менее свободно использующие те силы, которые они олицетворяют и которые находятся в их ведении и распоряжении. ( Всадники Серого Солнца, местные Валар ) 5. БОГИ и ДЕМИУРГИ. А вот об этих конкретно ничего не известно, и само их существование в данной системе суть пока предположение. Выше всего этого стоят ЗАКОНЫ, по которым существует и действует Дорога, представляющие собой частности общей метафизики, примененные в конкретных условиях конкретной системы. Необходимо также упомянуть сущности и существа, не обладающие личностью, но вполне индивидуализованные и воплощающие в себе опять же Силы Дороги. Они могут иметь самое разное происхождение в метафизическом смысле, объединяет их то, что все они не обладают собственной волей и представляют собой своего рода стихийные явления. ( Танк ) На Дороге и в ее Мирах успешно находят применение как техника, так и магия. Собственное время Дороги возможно сдвинуть относительно времени того мира, откуда происходит выход на Дорогу данного конкретного субъекта - проще говоря, ты можешь попасть на Дорогу в тот момент времени, в который ты с нее ушел. А можешь и не попасть...--------------------------------------------------------------------------РЕЦЕНЗИЯ: КЭТ, Я ВСЕГДА СЧИТАЛ ТЕБЯ МУД...РЫМ ЧЕЛО... НУ, ИЛИ КАК ТАМ ТЕБЯ. ЛИН. ОТВЕТ: СПАСИБО, ЛИНУШКА. КЭТ. --------------------------------------------------------------------------- Итак, я продолжаю. Немного посплетничаем о конкретных субъектах и объектах. Для наглядности. ЭРРА. Он же Шериф, начальник Дорожной полиции. Функционал до потери человеческого облика. Это не совсем шутка, так как существует предположение, что функционалы до какого-то момента являются вполне свободными личностями, выходцами из любой расы Льелиса или Миров Дороги. Став выскочками, они привлекают к себе внимание надстоящих сил, каковые неизвестным способом берут их к себе на службу в соответствии с их способностями и направленностью. При этом неизвестно, является ли сие решение актом свободной воли со стороны будущего функционала, или нет. В результате несчастный теряет определенную часть своей свободной воли до той степени, дабы остатки ее не мешали ему выполнять свои функции. При этом он получает значительно большие возможности в смысле выживания (вплоть до бессмертия) и оперирования Силами Дороги.(Еще один комментарий по поводу: "Отдай мне свою волю и возьми взамен частицу моей.) ЛИН Насколько известно мне, Шериф Эрра почти перестал быть человеком (судя по облику, он принадлежал человеческой, либо очень похожей расе), воплощая на Дороге силу Порядка, господства надежных, фиксированных форм в социуме, магическом пространстве и других сферах. То же в той или иной степени можно сказать о его подчиненных. Даже внешность его стала скорее человекоподобной, чем человеческой - бледная кожа свинцового оттенка, глаза - как свинцовые шарики. От него исходит ощущение силы, как от мага или существа магической природы. О нем, как о личности, мне ничего не известно (пока). СТРАННИК. ( Да не обидится он на меня за подобное препарирование ). Страннику в этом смысле вроде бы повезло больше, но это обусловлено его функцией, которая заключается в привнесении на Дорогу элемента хаотичности. Странник есть великий создатель иллюзий у дорожного населения и особо прытких выскочек - иллюзий о том, что они являются великими борцами со злом и носителями новых и свежих идей. Причем насколько Странник осознает, что он создает лишь иллюзии - это еще вопрос. К тому же иллюзии эти, судя по всему, очень часто перестают ими быть. Возможно, в задачи Странника входит обеспечение Дороги функционалами. Вообще, функция Странника очень размыта, возможно, в силу своей хаотичности, и дает ему возможность быть человеком гораздо в большей степени, нежели Эрра, к примеру. Странник самой своей персоной создает иллюзию свободной независимой личности и ведет за собой, провоцируя на активные действия, ничего не подозревающих юных и горячих доберман-пинчеров. В результате вдохновенные энтузиасты зачастую действительно создают нечто радикально новое и прогрессивное, чего ему (Страннику) и надо. Насколько, опять же, он осознает свою функциональность - судя по некоторым данным, не вполне, из чего проистекают периодические сбои в его деятельности, обусловленные неадекватным психическим состоянием (депрессия), либо ошибкой в выборе оптимального варианта действий, либо чем-то еще. Кстати, любопытный вопрос: может ли функционал отказаться от выполнения своих функций и что ему за это будет? И вообще, как, в случае необходимости, происходит замена функционалов на Дороге? ГОНЩИК. Об этом субъекте я не могу сказать что-то определенное за недостатком информации, кроме того, что он тоже функционал, причем достаточно узкий, и нарвался он на эту тяжкую долю, не вполне соображая, что нарывается. ДЭН И ГЭЛЬ. О них - позднее, по получении информации от Лина и Хэлл.--------------------------------------------------------------------------- СПЕЦИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ КИЕВЛЯН: ШЕР. Субъект из выскочек. Долгое время шлялся со Странником, сопровождая того в его авантюрах, цапался с Эррой, активно пытался заниматься "Чип-и-Дейлом" в мировых и менее крупных масштабах. Маг средне-прикладного уровня. Занимался в числе прочего Тварями Пустоты, особливо Танком.(Занимался не я Танком, а он мной. Лин.) Справка: Танк - явление стихийного порядка, временами направляемое теми или иными силами по их усмотрению. Использовался Эррой для отвлечения и изматывания Странника, Шера и иже с ними, особенно Шера. Имеет вид нормального танка устрашающего вида, передвигается по мирам вне зависимости от их технического уровня, как и зачем - неизвестно. Пустоту вы можете увидеть, заглянув в его ствол (впрочем, не рекомендую). Шер - лориэнский эльф из одного из отражений Средиземья. В годы юности дружил с неким ДЭНОМ, затем их пути разошлись, до встречи на Дороге. Эти встречи сопровождались кучей всяких странностей - за Дэном гонялись все - начиная с населения вплоть до Всадников Серого Солнца (это нечто вроде инспекции жизнеспособности миров). Зачем - неизвестно. По предположениям, он где-то набрался такой информации, что стал интересен в масштабе функционал-демиургов. Некоторое время находился под защитой Эрры, с которым ранее не имел теплых отношений. Через некоторое время Шер и Дэн вновь расстались и не виделись больше. Еще немного о Шере: рост ок.180 см., резкие черты лица, темно-русые волосы, мрачноват, по воспитанию скорее человек, чем эльф. Оружие - шпага. Дружил с крылатым конем - черным, с серебряным отливом. На некоторое время был заключен в нашем отражении, вследствие чего у него были здесь друзья и знакомые. Искал Дэна и Странника. Затем ушел обратно. Был очень связан с отражением Средиземья под названием Эрде. На его глазах мир Эрде пытались закрыть Всадники Серого Солнца, что было для него малоприятно. Имена и названия для идентификации: Элен Эрегионская , Эльдарец (Рилл, Кэлрилл) , Лен Дэнэсс, Алис, Гэль. Шер, Гонщик, Альд-Странник, Шериф Эрра, Дэни (Дхэнна), Король Льелис (т.е. король мира Льелис), Дарни, Первый Соправитель Лирнена, Владыка Вэндэр, Ури, Норо Галов, Олнэ Гинерва, Имэрил, Карэндин, Оэн, Ларго Бунк, Интар, Глорелин, Фарин, Оронден, Лис, Терндил, Эдис, Ланней, ... . Мир Эрде, Лирнен, Город Нигде/Город Никогда, Аллард, Льелис, ... . Информация СТРОГО для узкого пользования, конкретно: для Эррандала и того, кто называет себя Дэном. Более подробная информация у человека по имени Ллуэллин. (Лев Лобарев, тел. 8+09 5-150-07-94) ________________________________________ Примечания того-кто-называет-себя-Дэном.1. Не суйси!2. Студенты!3. Все это бред. Не говорят ни рыбы, ни коты.4. За информацию спасибо, хотя не могу сказать что я действительно тот за кого вы меня принимаете, по причине несколько отшибленной памяти. Если это возможно я хотел бы поговорить лично и по возможности с тем, кто называет себя Шер Лином (Лэйлом, Лэйем (?)) или кем-то из егойного окружения.5. Информация СТРОГО для узкого пользования конкретно: для того, кто называет себя Шер Лином.Танк можно использовать в качестве транспортного средства, при условии что в переднюю часть башни вложить медальон.P.S. Вся информация мной переданная может быть бредом, глюком, или как вам угодно, окромя помеченной XXX.Итак из бреда.1. Действующие силы могут включать в себя не только 4 указанных вами но и симбиоз двух последних, во всяком случае нечто третье (пятое) очень на них похожее ноне являющееся ни тем, ни другим. На счет того что "Ничто" лишено жизни меня, например, лично обуревают некоторые сомнения.Голос: "И зря"Кто такой (ая,ое) "Голос" спрашивать меня не стоит. Не знаю.Голос: "Хе-хе"2. В Открытом Космосе может находиться не только и не столько Дорога, сколько "рукава" или "Коридор(ы)" - вещи разные.3. Опять сомнения по поводу подчиненности Дороги законам Мирозданья. XXX Не знаю об одной ли Дороге мы говорим XXX Их,в сущности, несколько. Вполне возможно что Дорога сама по себе является Чем-то из законов.4. Мне почему-то кажется что понятия "магия" и "техника" к Дороге неприемлемы.5. Еще один комментарий Лина - сплошное хамство и неуважение к... сам кто знает тот и сам себе... и молодец если жив.6. Запоздалый комментарий. Кроме уже названных пяти существует еще несколько типов существ в местной фауне присутствуют но гораздо реже встречаютсяА. Стражники и Охранники. Первые принадлежат Дороге, хотя и не совсем, вторые - а кто их знает. Стражники это обычно одетые в серые латы низкорослые твари вооруженные мечами, хотя это и совершенно не обязательно. Охрана подступов к Дороге (и не только.(?))Б. Стражи Башни - ОБХОДИТЬ СТОРОНОЙ. ВСЕГДА.В. Суть Дорога. Возникающие непонятно откуда (из дороги, воздуха, неба) в самый неподходящий момент сначала в виде капли, постепенно оформляющейся во вполне или не вполне конкретную форму твари. Являются Суть Дорогой или же непонятно чем.Г. Живые и неживые призраки ( люди, пейзажи, туманы и разная прочая дрянь). Посланники. Не всегда.Е. Обманки. Иллюзии для запутывания или других целей, изредка обладающих самостоятельностью или не являющиеся иллюзиями (неживой материей)Ж. Пустота. Вообще непонятно что. Темная (не обязательно) масса напоминающая провал в пространстве. Из вольных или невольных исследователей вернувшихся не помню. На расстоянии безопасна (?).З. Пустота-2. Тоже что и первая однако перемещается то ли с целью питания, то ли из вредности, то ли сама по себе.И. Звезды. Информации нет. - ??? Выглядят как звезды на обычном небе. Рисунок созвездий то ли отсутствует, то ли на земной непохож. Информация непроверенна, скорее всего, за исключением наличия, ложна. Явление слишком редкое.Голос осле продолжительного молчания: дурак вы батенька7. Лину. Коню привет и извинения.Далее. Еще раз спасибо за информацию. Обо мне и моей внешности, я думаю, лучше расскажет Севка. Если возможно, чуть подробнее о Всадниках Серого Солнца. Если что еще вспомню - припишу. Хотел бы встретится с Лином. Опять же напоминаю - я не уверен что я тот, за кого вы меня принимаете и мы говорим об одной и той же Дороге или частях ее. Я не злобствую, я просто не хотел бы давать напрасных надежд Лину. Насколько я понял он ему несколько небезразличен. По независящим от меня причинам я не могу сейчас прибыть в столицу нашей родины. Здесь уж простите. Подробности у Севки или у меня по телефонам. Ден.Телефон и адрес для связи:Киев-70, 252070, ул.Почайнинская 23 кв. 55. Тел. домашний: 416-55-36 тот, где чаще бываю 410-39-76. (РЕЗЮМА: Ничего конкретного. Мякина. ЛИН)____________________________________________________ Дополнительная информация Ланселота Аркана Авалона

<Андрей-Магистр>. К вопросу о функционалах. Лично я этой темой занимался довольно мало, в частности из-за Эрры,в остальном же меня интересовал исключительно вопрос добровольности функционирования известных личностей<я,как лицо лично заинтересованное и по Дороге ходящее...>. Отказ от функций возможен и вполне реален, вопреки всяким ожиданиям. Интересно так же то, что при этом не обязательно какое-либо наказание функционала, отказавшегося от выполнения своих функций. Напротив, этот факт полностью зависит от того, как подобное действие воспринимает сам функционал. А значит можно предположить, что силы Дороги для управления функционалом и пополнения их состава используют в первую очередь психологический настрой на заданную тему самой "жертвы". Исходя из этого логика защиты от попадания в подобные передряги до абсурда элементарна: НЕ ДУМАТЬ ЧТО ТАКОЕ ВОЗМОЖНО ИМЕННО С ВАМИ!!! ШЕРИФ ВАС ВОЗЬМИ!!! О Богах. Боги Дороги мне тоже практически неизвестны , если не считать столь известной религии Великих Хранителей. Краткий обзор: Религия Хранителей возникла в результате появления в пределах Дороги и ее миров особой группы магов-странников, получивших доступ к неизвестному остальным "дорожникам" глобальному хранилищу информации, и в результате этого получивших способность оперировать силами Дороги. В последствии упомянутые выше субъекты поимели хамство взять на себя роль Хранителей Дороги и непосредственно странников по ней ходящих. Позднее появились даже храмы Хранителей, а среди них и Храм Судьбы <примерная аналогия с Крапивиным - смотри "Крик Петуха">. В данный момент религия Хранителей нашла себе применение среди странников-магов состоящих членами Ордена Хранителей-люди использующие храмы и находящиеся под защитой и в непосредственном контакте с Хранителями. (РЕЗЮМА: Ррредкостная бодяга. ЛИН)lllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllll lllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllll lllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllll lllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllll lllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllll lllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllll lllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllllll OK-------------------------------------------------------------------------- Н А Р О Д ! ! ! П О Д П И Ш И Т Е С Ь ! ! ! * * * Долгая ночь наполнит темный сосуд Огненной вязью вспыхнет тайная суть Разум взорвется, сила станет собой Очи откроет спящий прОклятым сном Горькое зелье станет чистой водой А золотая пыль так пахнет дождем...__________________________________________________________________________ ПИСЬМО К ЛИНУ Вот так. Кто бы знал, почему вся эта опупея с Дорогой стала иметь для меня столь большое значение - а я не знаю. Наверно, потому, что я чувствую и свою вину в трагической развязке всей этой истории. Впрочем, конечно, не всей. Где-то бродит Альд Странник, занимается своим делом Шериф Эрра, да и о Дэни доходят смутные слухи; совсем недавно объявлялась Гэль... А Шера нет, так вот по глупому, и в тысячу раз обидней от того, что он сделал это сам, и я даже не знаю точно, почему... Любая версия может быть теперь не более, чем догадкой. А моя вина в том, что не смогла выбраться тогда, когда еще не было поздно. Хочется кричать, когда понимаешь, что не в силах что-либо изменить... А вот теперь не отвяжешься. Кто сделал шаг на Дорогу... А ведь Дорога-то одна... Как ни смотри на нее, что ты ни думай - Дорога останется собой. Я не могла попасть в другое место - да ведь на Дороге найдется место всему и всякому. А ты, Линушка, можешь ругаться сколько угодно - все равно спасибо тебе за все, потому что если бы не ты, никогда Дорога не стала бы для меня тем, что она есть сейчас. И никто - ни Сэнта, ни Хэлл, никто другой, только ты - болью своего сердца, своей тоской, своим н е п о к о е м. Потому что - может, только для меня - Дорога это ты, а ты... Потому что ты у ж е стал Странником - здесь, и только перестав быть собой, ты сможешь отказаться от этого. Потому что я вижу, к а к ты идешь - и мне становится страшно, и больно, и дух захватывает, - к а к разворачиваются твои крылья... Ты не разрушаешь Дорогу - ты создаешь ее, ты вдыхаешь в нее жизнь - конечно, не ты один, но разве это важно? Ты открываешь выход за Предел, и дай тебе Бог вынести эту ношу. Ой, Линушка... Теперь можешь сказать что-нибудь типа: "О, Эру, о, Мелькор!" или в этом роде и выбросить меня на свалку, где рыдания и скрежет зубовный. Для меня это так, и присягнуть в том согласна на первом же изданном экземпляре твоей "Дороги" - если ты позволишь. И потому я оставлю за собой право рассказывать о том, что я вижу, так, как вижу. Потому что Дорога для меня теперь часть меня - и я ничего не смогу с собой поделать, так же, как ты, сколько бы Сэнта ни говорила, что "нэ так всо было, савсэм нэ так"... Прости. КЭТ-------------------------------------------------------------------------- -- ПРОЛОГ I. "МНЕ НУЖЕН СПУТНИК..." -- "Вы не видели здесь человека... странного... как я?.." ("Легенда о Гонщике") * * * В зале придорожного трактира Не укрыться от спокойных глаз. Бродит Странник по дорогам мира И порой прихватывает нас. Ты идешь, ругаясь и вздыхая, Он легко шагает впереди. Звезды иронически мигают - А потом расходятся пути... Вот сидит он слева у камина, На скамью отброшен серый плащ. Завтра снова - бесконечно длинный Путь - его товарищ и палач; Он меня когда-то звал с собою, Только я люблю, когда тепло... Видишь - он махнул тебе рукою... В добрый путь, не медли, повезло... (Т.Привалова) ************************** За порогом полуподвальчика тепло и тихо. В душном "предбаннике" по обыкновению пусто и светло. Дверь открыта, несмотря на ставшую уже привычной пришпиленную к ней бумажку "Закрывайте двери!" Здесь, как всегда пахнет краской, свежими опилками и кровью. Коридор по-воскресному пуст и тих. Внутри нет ни души, и с улицы не долетает ни звука. Грязно-серые стены привычно переходят в грязно-белый потолок. Пыльная желтая лампочка над головой не оставляет места тени. Обитая кожезаменителем дверь в конце коридора, конечно, закрыта. Дверь в большой зал, конечно, распахнута настежь. В дальнем углу, опираясь спиной о стену, сидит на корточках светловолосый парень в сером свитере и белой ветровке. В руках он с брезгливым интересом вертит деревянный меч. В зал заглянул тренер. - А... Вы кто? - спросил он, тише, чем обычно. Тот отложил меч и сказал: - Я, вообще-то, Странник. Тренер, скорее всего, его не понял. - А... вам кого, собственно? - снова вопросил он. Странник ответил, что никого. А когда тренер пожав плечами, повернулся, чтобы уйти, сказал: - Это ты, значит, и есть Борис? Тренер Борис буркнул что-то вроде: "Да, но он занят." Странник сузил глаза: - Ты, говорят, здорово дерешься на мечах? Тренеру захотелось спросить, кто говорит, но он не спросил. Однако, показать удаль, был, как обычно, не прочь. Оглядев Странника, решил (тот видел это): "Хиловат", но потом добавил: "Хиловат, но ловок". Но тут за обитой кожезаменителем дверью зазвонил телефон. Борис сказал: "Я сейчас," - и ушел. А когда вернулся, Странника не было. Деревянного меча не было тоже. Вместо него, аккуратно прислоненный к стене, стоял тяжелый темный клинок с частыми выщербинами на тусклом лезвии. Борис долго стоял в дверях, прежде чем решился войти. Потом хотел взять меч в руки, но не взял. Не смог. Не из страха, нет... Он только стоял и смотрел на него... На счастье, за кожаной дверью вновь раздался телефонный звонок. ************************** ...А потом он будет сидеть в соседней комнате и пить крепкий чай из помятой кружки. На столе, конечно, будет лежать разломанный батон, конечно, полупустая банка старого варенья, конечно - блестящий самовар в водяной лужице, набежавшей из плохо закрученного краника. И, конечно, кто-то вбежит, завопит что-то веселое и нечленораздельное и исчезнет, оторвав кусок хлеба. И, приложившись измазанной ладонью, оставит на столе яркое пятно краски... нет, что вы, не красной. Всего лишь зеленой. Странник будет с непонятной иронией посматривать на всю эту суету и брезгливо терзать гитару. Гитара едва работает, у нее лишь пять струн, шестая потеряна неизвестно, когда. Если в дверь заглянет тренер Борис, то он тихо постоит минуту, потом повернется и уйдет. А если зайдет местный комиссар Димка, то он останется и сядет. Может, отщипнет кусочек хлеба, может, выпьет чаю, если кто-то из девчонок догадается ему налить. Они будут слушать Странника. А Странник будет рассказывать байки - сначала смешные, потом странные, а потом такие, от которых захочется плакать. А потом скажет: - Мне нужен спутник. Все они будут молча смотреть на него, не зная, говорит ли он серьезно, или это прелюдия к новой байке. Тогда пальцы Странника резвым пауком пробегут по струнам гитары. Дима поморщится - ведь у него абсолютный слух. Мелодия эта будет дивно нездешней, но знакомой до боли в сердце. Но никто не сможет ее вспомнить. Дима поморщится уже мысленно - ведь не может быть, чтобы он не запомнил какой-то мелодии. Странник запоет... И песня тоже будет необыкновенно близкой, будто часть тебя, неизвестная тебе самому. В ней смешаются звон боя, и ярость поражения, и гордость победы, и тревожная тишина ночи, и жажда чего-то неведомого, и пронзительный, настойчивый зов дальней дороги... И песня покажется всем очень знакомой, но... Странник оборвет мелодию на середине фразы резким аккордом, подождет, пока гитара затихнет, и прижмет ладонью струны. - Мне нужен спутник, - повторит он. Оглядит заторможенно-внимательные лица слушавших. И снова никто не поймет, как принимать его слова. На некоторое время в комнате повиснет тишина, потом все разом загомонят с непонятным стыдливым облегчением и торопливо рассосутся. Кто-то займет кресло, кто-то устроится на столе, двое выйдут. Дима спросит что-то вроде: "Чья это песня?" Назовет пару фамилий, но, конечно, ошибется. Странник ответит цитатой: "Святой Мика!" - вскричал воспламененный отец Гаук. - "Чьи это стихи?" - "Мои, - сказал Румата и вышел." Дима немедленно изречет в ответ какую-то глупость, типа: "А почему бы двум бла-ародным донам..." Странник не ответит. Дима пересядет к остальным - к тем, у кого он - кумир. Странник усмехнется, допоет песню - тихо, про себя, едва касаясь пальцами струн. А потом у него резво отберут гитару и запоют что-то свое, хорошее, но до унылости привычное. Странник посидит еще немного, закрыв глаза и опираясь спиной о батарею. Потом встанет, медленно и тяжело выйдет. Оказавшись на улице, постоит минуту, глядя на соседний дом и словно собираясь с мыслями. Потом потянет на плечи ветровку, поднимет узкий воротник и, сгорбившись, уйдет в подворотню. Ему не впервой так уходить. А сворачивая за угол, он остановится на миг и тихонько проговорит, усмехаясь сухими губами: - Только хватит ли, друг мой, сил Не забыть, что ты - человек?.. Странные слова. Слова из недопетой песни. -- ПРОЛОГ II: СКАЗКИ КОРОЛЯ ЛЬЕЛИСА -- Сказка 1. Легенда о менестреле. Его знали все. Он ходил по дорогам страны, помогая тем, кто нуждался в помощи. Он писал прекрасные стихи. И никогда не отказывался читать их - в кабаке ли, на площади. У него везде находились слушатели. А если поблизости случалась гитара, он брал ее и пел. И как в душе у него не иссякал запас тепла, так не иссякал запас его песен. Его знали все. Во всех городах, на всех дорогах. И все любили. Его называли Менестрелем, называли Странником, называли Поэтом. И он действительно был им - Поэтом, Странником, Менестрелем. Он оставлял в каждой из своих песен частицу души. Но однажды среди своих слушателей он увидел Человека с холодными глазами. Тот смотрел на поэта, укоризненно качая головой. И когда Поэт вернулся на место, кончив песню, подсел за его столик. - Вы пишете неплохие стихи, - сказал он, и его внимательные серые глаза уставились на Поэта. - Да, неплохие. Но вы же совсем не умеете их писать! Поэт пожал плечами. - Но пишу, - просто сказал он. - И людям нравится. А что еще надо? - Нет, - проникновенно сказал Человек с холодными глазами. - Вы должны научиться! И я вас научу. Я знаю, как это сделать! - и собеседник Поэта наконец отрекомендовался: - Я - Ученый. Он привел Поэта в Городскую Академию. И объяснил, как надо писать стихи. Он свел живые строки стихов Поэта в таблицы, рассчитал их, подвел под них математическую базу и доказал, что они несовместимы. И что совмещать их - кощунство! Поэт не верил. Он долго не верил. Но Ученый, убедительно сверкая холодными серыми глазами, продолжал доказывать, что это так. И постепенно Поэту стало казаться, что это действительно так и есть. Что нельзя рифмовать существительное с глаголом и оставлять в строках разное количество слогов. Он начал писать другие стихи. Но прежде он достал свою старую потрепанную тетрадь и безжалостно вычеркнул все, что теперь казалось ему наивным и детским. В огонь полетели стихи, принесшие ему известность - потому, что они были слишком романтическими. Стихи, за которые его полюбили - потому, что он нашел в них несоответствие рифм. А народ на дорогах еще помнил своего Поэта. "Почему же он не появляется больше? - думали люди. - Куда исчез? Почему не поет?" Да, Менестрель больше не пел. И, наверное, никто уже не назвал бы его Поэтом. Он стал просто безликим изготовителем многорифмов. Его стихи приобрели академическую четкость и стройность, но стали какими-то серыми и холодными... Словно глаза Ученого. Даже четверостишия ложились на бумагу ровными прямоугольниками, и ни одна буква не смела вылезти за незримую границу. А Ученому нравились эти стихи. Он радовался и говорил: - Ну вот, мой друг. Наконец-то вы научились писать стихи! - А вы сами хоть раз что-нибудь написали? - спрашивал тихо поэт. - Нет! - гордо отвечал Ученый. - Зачем? Я слишком хорошо знаю, как это делается. Менестреля вспоминали все реже. Шел слух, что на окраинах появился новый молодой Менестрель, который поет прекрасные новые песни. А наш поэт продолжал творить. Из-под его пера выходили чистые, ровные, прилизанно-гладкие стихи. Но в его стихах больше не было жизни. И в самом Поэте будто что-то сломалось: исчез румянец на щеках, побледнели губы, глубоко запали глаза. И однажды Поэт - нет, теперь уже просто Странник - вдруг понял, что больше не может. Он сжег все свои новые стихи, одел старый поношенный плащ, закинул на плечо гитару и, ни с кем не попрощавшись, ушел из города. Он шел предупредить молодого Менестреля, чтобы тот не доверял людям с холодными серыми глазами и не давал им учить себя писать стихи. Он был сильным человеком. Он смог заставить себя сжечь аккуратные безликие строфы и уйти. Позднее он встречал и таких, которые после встречи с Ученым до самой смерти оставались изготовителями многорифмов, не в силах прекратить писать глупые правильные стихотворения. И на его пути таких было немало... А Ученый, кончив составлять таблицы для Поэтов, сел выводить формулы для сочинения правильных мелодий. Сказка 2. Легенда о Гонщике. Однажды в придорожный бар "Якорь" вошел человек, которого никто раньше не видел. В то утро он был первым посетителем, и бармен почти сразу выскочил на его нетерпеливый стук. Но, к разочарованию бармена, человек взял лишь несколько бутербродов и две бутылки молока и, ни на минуту не задерживаясь, вышел за дверь. Мгновение спустя послышался шум отъезжающей машины. А вскоре вошел еще один посетитель. - Здравствуйте, - сказал он. - Я - Странник. Скажите, вы не видели здесь человека... странного... как я? - А, - сказал бармен. - Это Гонщик, что ли? - Он, - Странник встал. - Спасибо, я пойду. ...Гонщик мчался на полной скорости. Он любил быструю езду. Неожиданно вдали у обочины он увидел одинокую фигурку. Притормозив, разглядел, что человек голосует. - Садись! - крикнул Гонщик, открывая правую дверь. - Спасибо, - улыбнулся человек и представился. - Я - Странник. Гонщик кивнул и включил третью скорость. - Долго идешь? - поинтересовался он. - Долго. Скажи, а ты откуда? - Из страны нашего величайшего из великих короля Льелиса, - Гонщик, как и полагалось, коснулся рукою лба. Странник вдруг сжал его плечо. - Ты где-нибудь останавливался? - спросил он почти с ужасом. - Да, - удивленно ответил Гонщик. - Только что, в "Якоре". Странник устало откинулся на спинку сиденья, проговорил с трудом: - В стране Льелиса бунт. Главный министр убит... Казнено больше тысячи человек. Гонщик вывернул руль. Машина, взвизгнув, остановилась. - Поезжай! - закричал Странник. - Не останавливайся! Езжай ради Господа, я тебе потом все объясню! Да езжай же, черт тебя! Гонщик рванул с места. Повернулся к Страннику. - Что это значит?! Странник обреченно махнул рукой, заговорил с лихорадочной быстротой. - Я не знаю, как, но ты связан с судьбой своей страны, а может, и не только своей. Я не знаю, как, но... В чистом голубом небе вдруг вспыхнула яркая звезда. Еще одна, еще. Дождь камней, раскаленных докрасна, изрешетил дорогу перед ними. - Не останавливайся! - крикнул Странник. - Не останавливайся! Не... Резко выгнувшись, он упал на сиденье, сжав плечо, разорванное крупным осколком. - Езжай, - бормотнул он, и голова его свесилась на грудь. Минут через пять он очнулся. - Ты понял? - он снова схватил Гонщика за плечо. - Ты должен ехать все время! Если остановишься - конец... А мне... Мне надо идти, может, я смогу что-то исправить... Только не останавливайся. Я спрыгну на ходу... Гонщик не отвечал. Он сидел, напряженно глядя в одну точку, вцепившись в руль, крепко сжав зубы. Потом вдруг расслабился, кивнул. Странник облегченно вздохнул. Гонщик подвел автомобиль к обочине. Странник приоткрыл дверь машины, готовясь прыгать, но вдруг обернулся, глядя на Гонщика с непонятной болью и какой-то виноватостью.. - Тебе не страшно? - тихо спросил он. Гонщик спокойно пожал плечами. - Ведь кому-то надо... Странник прыгнул. Вскрикнул, приземлившись на раненую руку, прокатился по траве. Вскочил. Машина Гонщика уже исчезла вдали. Странник с минуту смотрел ей вслед, потом рывком сомкнул руки над головой, скрипнув зубами от боли. Замер на миг и, с трудом переведя дыхание, опустился на траву. Хотя он знал, что потерял много сил, он не жалел о сделанном. Он подарил Гонщику одну из своих песен. А Гонщик мчался вперед, и костяшки пальцев, сжимавших руль, побелели от натуги. На лбу выступил холодный пот. Сначала ему показалось, что дорога вдруг порвалась перед ним, и теперь там зияет черная полоса широкой трещины. Он не успел затормозить и уже приготовился к падению, но машина спокойно проехала по трещине, а когда Гонщик обернулся, никакой трещины не было. Потом его стали мучить кошмары. Потом громовой хохот раздался откуда-то с неба, но резко оборвался, словно смеявшийся прикусил язык. Гонщик не останавливался. Вдруг в его голове зазвучал голос Странника. - Гонщик, - говорил он. - Спасибо тебе. Клянусь, я сделаю все, что смогу. А пока... Я дарю тебе песню... Гонщик хмыкнул, пожал плечами. А Странник, тронув струны гитары, негромко и протяжно запел. ...Серебром об серебро звенят подковы, Да в серебряную флейту песня ветра. За вечернею зарей, ты видишь, снова Отлетает наше северное лето. Грустный август заливает желтизною У дороги листья кленов запыленных. Скоро ночь с ее огромною луною И покоем и для пеших, и для конных. Песня Гонщику нравилась. Он слушал, не сбавляя скорости, продолжая вести машину. Только нету мне покоя - что такое? - Что за странный сон послали мне, о, Боги. Будто мчится под серебряной луною Белый всадник по серебряной дороге. А вокруг него таинственные тени, И в чарующе-тревожном лунном свете Клены старые, корней переплетенье На ветвях своих укачивают ветер. Черт бы побрал этого Странника! Песня хорошая, спору нет, но слишком уж она о нем. А он хоть и кажется спокойным, да нервы-то не железные! Объясните мне, божественные судьи, Почему опять мечу не спится в ножнах? Для чего мне защищать чужие судьбы? Это дольше оставаться так не может! Отдохнуть у очага родного дома, Отпустить коня усталого в ночное. Почему мне радость эта не знакома, Кто связал меня с серебряной луною? Гонщик сжал зубы и резко увеличил скорость. Черт возьми, это что, экспромт? Или Странник угадал будущее? Слишком, слишком похоже! Серебром о серебро звенят подковы, Да в серебряную флейту песня ветра. За вечернею зарей, ты видишь, снова Отлетает наше северное лето. На пригорке, на коротеньком привале Зазвенят гитары струны золотые, Ну, а если в путь гитару мы не взяли, Помолчим, дружок, нам это не впервые... Вот тут он ошибся. Покоя нет и, видимо, не предвидится еще долго. Гонщик снова прибавил скорости. Встречный ветер развевал волосы, забирался под одежду и приятно холодил горячее тело. Гонщика вдавило в спинку сиденья, заложило уши. Но он не выпустил руль, продолжал выжимать из машины все, что она могла дать. И изо всех сил надеясь, что не будет больше на его Родине фонтанов крови и отчаянных, обреченных бунтов. А чернильная лента трассы вилась и вилась, исчезая за горизонтом. Долгая, долгая дорога, которая нигде не кончается. Сказка 3. Легенда о Стране Желаний. Выйдя из Города, где жил Человек с холодными глазами, Странник пошел по дороге, такой знакомой и доброй. Но погода испортилась, начался дождь. И золотистая пыль под ногами, поддерживавшая и помогавшая идти, превратилась в жирную грязь, путавшую ноги. Он шел уже довольно долго, не заходя в города, без цели, нигде не задерживаясь. С молодым Менестрелем они так и не встретились. Тот шел в другую сторону. По той же дороге, тоже вперед, но в другую сторону. И они разминулись. Странник искал, но не мог найти в себе ни одной строки, лишь гитара по-прежнему звучала чисто и ясно, лишь она одна не предала его, но этого было мало. Когда безысходность заполнила все вокруг, голова начала кружиться, а перед глазами замигали черные и белые точки, он, шатаясь, сошел с дороги на бесконечное поле шелковистой зеленой травы. Дорога вскоре исчезла (это очень странно - когда ты знаешь, что рядом нет дороги). Он шел долго, переставляя ноги с равнодушием автомата. Он знал, что случится, но ему было все равно. И когда Солнце коснулось горизонта, он навзничь повалился на траву, раскинув руки и ноги и закрыв глаза. А когда он открыл их, то почувствовал, что лежит не на траве, а на чем-то мягком и ласковом. Белое поле - то ли пух, то ли - вата, то ли - снег, расстилавшееся до самого горизонта. Страна Желаний. ...Когда он хотел есть, то находил богато сервированный стол, когда хотел пить - натыкался на чистый родник или вкопанную в землю - чтобы вино не нагревалось - старинную бутыль. Когда он хотел спать, он просто ложился и засыпал, и небо укрывало его беззвездным одеялом. Но однажды его гитара замолчала. Он чувствовал, как дрожат под пальцами струны, но она молчала, как если бы кто-то выключил звук. И он почувствовал, что надо идти, но понял, что не может. Это было очень тяжело и больно... Он долго мотался по белому полю или сидел, сжав руками голову и уставившись в одну точку. Он чувствовал, что умирает... И тогда он разбил свою гитару о сук старого могучего дерева, до боли сжав зубы и широко открыв глаза. И тоска, смешанная с ужасом, резанула его бритвой по венам и заставила развернуться и бегом кинуться прочь... Три дня он шел, не останавливаясь, но вокруг ничего не менялось. Он больше не мог идти и упал на колени. Тогда, словно во сне, не зная, да и не желая знать, почему он так делает, он достал кинжал и наколол палец. Капля крови упала на белое поле, и, словно от огня, вата стала чернеть, съеживаться и исчезать. Обнажилась земля - голая, черная, выжженная. Пятно стало расти, шириться, и вскоре даже вдали нельзя было разглядеть белизны. Только черная земля со всех сторон... А на пятый день проклюнулась первая трава - бледно-зеленая, молоденькая, нежная... И на исходе седьмого дня Странник вышел к дороге, покрытой теплой, золотистой пылью. -- ЭПИЗОД 1: ШАГ НА ДОРОГУ -- Каждое утро, просыпаясь, человек видел за окном один и тот же пейзаж. Бело-желтый дом с красными балконами, дальше за ним - одинаковые ряды "хрущоб", фантастически напоминающих о прошлом, которому уже никогда не вернуться. Стоит ранняя весна, повсюду лежит тяжелый и ноздреватый грязный снег. В этом снегу копошатся детишки в толстых шубах. Кое-где торчат голые мокрые деревья, блестя гладкой черной корой. Дует сырой ветер. Небо рябое - от чисто -голубого до темно-серого... Впрочем, нет нужды описывать дальше - подобную картину помнят многие... И так каждое утро, каждое утро, каждое утро... И в один прекрасный день (ничем не отличающийся от череды таких же тусклых и пустых дней) человек решит, что он вспомнил. Когда-то он жил не здесь. И его мир был лучше, гораздо лучше, понятнее, добрее, ярче... Другой мир... Это покажется ему выходом из бессмысленно-бетонного тупика, и человек ухватится за эти обрывки воспоминаний, как за соломинку в бурлящем потоке. А однажды он поймет, что мир этот открыт для него до сих пор, но как туда попасть, он не вспомнит. И тогда человек придумает себе Странника, чтобы тот рассказал ему, как вернуться домой. Потом... А ведь потом он начнет искать Странника среди прохожих. И, конечно, не найдет. А однажды спросит на улице какого-то хипа: - Ты - Странник?.. Хип честно ответит, что да... Но человек уже будет уходить. Возвращаться назад, в холодную квартиру. ************************* Он стоит, опираясь спиной о постамент, заложив за пояс большие пальцы рук, и с прищуром смотрит вокруг. Одна нога согнута в колене, другая - выпрямлена. - Ну, что, парень?.. Нет, время не знаю... и спичек нет... Ну, что, так и будем смотреть - я на голубей, ты на меня?.. Может, поменяемся?.. Хм... Нет, крошки я клевать все равно не буду... Слушай, если тебе назначили свидание у памятника, то, ей-же богу, это не со мной... А ты поражен, ты растерян, тебе кажется, что это странный сон. - Странник... Странник! Чуть более внимательный взгляд. - Да, я, Странник. Ну и что? И - исчез гул толпы, исчез сам город. Остались только вы двое. - Странник... - ты мучительно не можешь найти слов... - Я слышал, ты ищешь спутника... Если у нас есть родина, Странник... то она у нас одна. Усмешка. - Тебя как зовут? Пауза. - Шер. Усмешка. - У тебя талончики на трамвай есть? - Н-ну... найдутся. А что? - А у меня хлеб и чай... Только куда ехать? Здесь, знаешь ли... слишком шумно... - А куда у нас можно уехать?.. Разве что за город... в лес... - Романтический юноша, он считает, что здесь еще остались леса... А впрочем, поехали... Да, и кстати о природе... Ты не замечал, что городские голуби предпочитают... убегать, а не улетать? Ты отвечаешь, не задумываясь, вопрос знаком... - Город подрезает крылья. И не только птицам. Он странно смотрит на тебя. - Да нет, просто раскормлены сверх меры. А впрочем... да... был я тут недавно в одном... "Городе..." - Что? - Да нет, ерунда... Идем? ... А потом вы остановитесь на опушке изрядно загаженного леса. Потом Странник будет травить бесчисленные байки, во время его рассказа словно сам собой появится небольшой костерок и котелок с душистым чаем, в котором будут плавать еловые иглы... А потом ты будешь рассказывать ему о Москве. Но, конечно, в твоем рассказе это будет другой город, очень похожий на Москву, но куда более подходящий для тебя. И Странник скажет: "А мне это нравится! Пошли?" И вы придете в этот город. А когда настанет время уходить, ты не сможешь вырваться оттуда, словно увязнув в липкой грязи... А Странник... Он не сможет тебе помочь. Ты должен будешь суметь уйти сам. Он лишь будет смотреть на тебя и вспоминать... себя и Страну Желаний. И ты долго потом не сможешь простить ему этого... А потом мир снова распадется на два рукава, и в одном ты останешься в городе, а в другом, потеряв половину перьев, вырвешься за пределы липкого пятна. И снова у костра на опушке леса он будет отпаивать тебя чаем, придерживая за плечи, и рассказывать тебе самые лучшие сказки... Он расскажет тебе, как вернуться домой. И покажет путь... Но ты почему-то не вернешься, а пойдешь с ним дальше, по дороге... А однажды, когда вы будете идти по пыльному проселочному тракту, параллельно ему, прямо через зеленые луга, ляжет вдруг асфальтовая лента. Залитая сверху чем-то вроде стекла, под которым белеют сигнальные полосы. И будет автомобиль, ярко-красный спортивный автомобиль, быстрый, как ветер. И Гонщик. И больше ничего - лишь быстрый взгляд из-под опущенных бровей, струйка крови, стекающая из прокушенной губы, да белизна костяшек сжимающих руль пальцев. И все... Вот только Странник потом еще долго не сможет сказать ни слова... А однажды, в одном из городов, куда вы забредете по пути, вы на несколько часов расстанетесь. То ли он зайдет к кому-то из старых приятелей, то ли еще как-то... И кто-то из прохожих окликнет тебя: "Странник!" Ты ответишь, и только потом сообразишь, что это несколько не твое имя... А потом, золотистым вечером, возле костра, глядя на тебя сквозь пламя, Странник скажет с непонятной усмешкой: - Ну, что, Шер?.. Ты, сразу сообразив, о чем он, улыбнешься в ответ. - Что? - Вместе? Прежде, чем ответить ему, ты секунду помедлишь. - Конечно, вместе. Тогда он вновь повернет к тебе освещенное пламенем лицо, и теперь на нем не будет улыбки. - Но это Дорога, Шер. Запомни, это Дорога, которая не кончается... ************************* ...Да, это покажется выходом. Рядом с тусклым, свинцовым небом - яркое солнце, рядом с грязным асфальтом - зеленая трава, и золотистая пыль дороги. Рядом с общим равнодушием - верная дружба, рядом с оглушающей бессмысленностью - ясная цель. Правда, потом вспомнится и другое. Узкие темные улицы средневекового города, чадящий, неверный свет факелов, блеск и звон обнаженных мечей, жуткие твари, не принадлежащие к миру людей, мрачноватая магия защитников Света. Здесь, в Москве, у него будет большая, хорошо подобранная библиотека. И в книгах, написанных другими людьми, он неожиданно начнет встречать отголоски своих собственных воспоминаний. Тогда он станет искать тщательнее, хотя лишь смутно представляя, что ему нужно. И постепенно из обрывков нитей, из неясных фраз и туманных полунамеков выстроится четкая картина нового мира... Собственно говоря, это не был мир. Это была Дорога. Универсальное средство для перехода из реальности в реальность. Странное место со своими законами, место, где может случиться все, что угодно... Дорога. Просто покрытая золотистой пылью Дорога. На обочине Дороги, на всем ее бесконечном протяжении, стоит множество городов. Похожих и не похожих друг на друга. Разных. Каждый город принадлежит какому-нибудь миру и одновременно служит воротами в него. И следом за средневековым городом-крепостью мира Льелис может идти суперсовременный космодром Рисоля или, скажем, Москва. Дорога... А несколько миров, например, тот же Льелис, Земля или Арда, имеют не один или два, а множество городов-ворот. Это - миры Дороги. Впрочем, нет, Льелис - это даже не мир Дороги, Льелис открыт на Дорогу полностью, это и есть Дорога... Но встречаются и другие города. Не принадлежащие ни к одному из миров. Белый город - пристанище Последнего Отряда, то пустой, мертвый, то оживленный и шумный, словно багдадский базар. Или непонятный и тревожный Город вне времени и пространства, Город-Нигде, Город-Никогда, существующий неизвестно зачем и непонятно почему. Или Город Железа, построенный странным племенем, ушедшим в один из Закрытых Миров, и заселенный потом беглецами из мира Алард. Или Город -Порт, город, из которого уходят все поезда, откуда можно уехать в любое место, но в котором можно побывать лишь один раз за всю жизнь, и где рядом располагаются обычный вокзал и сверкающий космодром, и небольшая старинная гавань. Говорят, там пересекаются все пути. И еще говорят, что там можно встретить потерянного навсегда друга... Дорога. И какой-то один из этой бесконечности городов вел в его мир... -- ПОПАВШИЕ В ВОДОВОРОТ. ВОЗВРАЩЕНИЕ. ТВАРЬ ПУСТОТЫ -- ... А наутро вокруг будет осенний лес - весь величественно-желтый и торжественный. И в стороне от вас вдруг проскачет по дороге всадник в развевающемся плаще и, повернув белое лицо, крикнет Страннику: "А лэнэн!" И Странник скажет, напряженно глядя ему вслед: "Это вестник. Пора идти, Шер. Случилась беда". И, окинув тревожным взглядом небо, закончит: "Надо торопиться..." А потом будет долгий, изматывающий бег по дороге - вперед, вперед - до тех пор, пока где-то вдали не услышите шум свалки... * * * ... А знаешь, что будет потом?.. Потом будет Дэни. Его избитое до неузнаваемости тело вы будете отбивать у банды вконец ошалевших орков. Они будут драться по-звериному беспощадно и яростно, как будто от этого пленника зависела жизнь каждого из них... И сквозь мгновенно вскипевшие на глазах бешенные слезы ты будешь видеть мертвые тела и с наслаждением ощущать, как нагревается от их крови лезвие шпаги. И все в этом бою будет для тебя, как в первый раз. Затем будет погоня. Долгая и бессмысленная. По степи, сквозь лес, по каким-то каменистым склонам... Потом орки отстанут, и Странник, всю дорогу тащивший Дэна на спине, свалится на пороге каменной пещерки... Ты быстро разведешь костер, Странник дрожащими от усталости руками будет затягивать его многочисленные порезы и ссадины. Потом он наглухо отрубится, а у Дэна начнется бред, и несколько часов ты просидишь над ним, положив ладонь на его горящий лоб. Проснется Странник и займет твое место. Ты свалишься и мгновенно заснешь, только успев заметить, что Дэни лежит спокойно и дыхание у него ровное... ... И тебе снова приснится тот бой у Лориэна, где вы с Дэном потеряли друг друга. И вновь вас будет трое, только теперь третьим окажется Странник. И вокруг вас - сжимающееся кольцо врагов, и чтобы двое спаслись, третий должен погибнуть. И ты будешь видеть, как то Странник, то Дэни падают на землю, запрокинув окровавленное лицо. И ничего не сможешь сделать... Но очнувшись, ты увидишь, что Странник спокойно сидит у костра, помешивая в маленьком котелке какое-то варево. Он поднимет голову и ободряюще кивнет тебе, словно успокаивая. Как будто он знал твой страх... И ты действительно расслабишься и на время забудешь тревогу... И вы будете, обжигаясь, хлебать густую похлебку прямо из котелка, старательно делая вид, что оставляете Дэну треть, хотя оставите почти половину. А потом Дэни проснется. Будет смотреть ошарашенно-счастливыми глазами на тебя и на Странника и с удивлением оглядывать зарубцевавшиеся раны. А потом весело уплетет похлебку и устроится с вами у костра. А ночь будет тревожной. За редкими деревьями, окружавшими пещеру, то и дело будет раздаваться то хруст веток и скрипучие крики, то сухой кашель, то пронзительный злобный вой. И Странник потемневшими глазами глянет на Дэна, потом на тебя и скажет, болезненно усмехаясь: "А знаете, что, ребята... Нас ведь стерегут..." И Дэни вдруг непонятно отведет глаза... А незадолго до рассвета вы выскользнете оттуда и хоронясь пойдете по узкой тропе мимо нагромождений красновато-бурых камней, которые вдруг расступятся, открывая огромную степь, и там, вдалеке, будет неуклюже торчать одинокая белая башня, которую вы с Дэном не сможете не узнать... И уже у самого входа в Могильник ты умоляюще посмотришь на Странника, а Дэн глянет на него почти с ненавистью... Но тот не ответит, и вы молча войдете внутрь. И снова темноту неожиданно разорвет истошный визг и блеск глаз и зубов на обезьяньем лице. И снова ты нащупаешь его руку, и наваждение растворится, и вы торопливо подниметесь наверх. А потом сбудется кошмар, и обернувшись, ты увидишь, что и при свете дня на тебя, скаля зубы, смотрит чудовище. Но ладонь в твоей руке останется теплой человеческой ладонью, и ты сожмешь ее с отчаянной силой. И тогда сквозь уродливые черты начнет проступать лицо Дэна. Только оно будет странно напряжено, и ты вдруг поймешь, что он видел то же самое - с тобой... И тогда ты оглянешься на Странника, а потом опустишь глаза, разожмешь судорожно напряженные пальцы и не оглядываясь пойдешь к тропе... А потом пройдет два дня, вы остановитесь у Ривенделльской переправы. На берегу вас встретит кто-то, скажет по-эльфийски несколько слов, и ты ответишь, даже не сообразив, что это твой родной язык... И вы вступите в приветливый покой Имладриса... Вас накормят, укажут комнату для ночлега. И сон ваш будет спокойным и крепким впервые за очень, очень долгое время... А проснувшись за несколько часов до рассвета, ты увидишь, что за окном играют огненные сполохи, улетая в ночное небо снопами искр, а Странник, полностью одетый, торопливо набрасывает перевязь. Услышав, что ты проснулся, Странник повернет к тебе искаженное лицо и проговорит: "Останься! Не выходите ни в коем случае!". Но Дэни проснется тоже, и, естественно, вы выскочите следом, наспех схватив оружие. Под стенами Раздола будет кипеть сражение... Вы врубитесь в ряды нападавших орков, отчаянно работая клинками. Тебя поразит, как будет драться Странник - безжалостно и очень умело, тихо и страшно ругаясь сквозь стиснутые зубы... Таких ругательств ты больше не услышишь никогда и нигде... А потом из стены огня, вертикально ударившей в небо, шагнет гигантский пятиметровый каменный тролль, ударом дубины легко смахнет несколько ближайших эльфов, сделает еще шаг... И натолкнется на Странника. Тот будет стоять, чуть согнувшись, прочно упираясь ногами в камень и глядя на него снизу вверх бешенно и яростно. Тролль поднимет дубину. Странник вскинет руку и выкрикнет что-то, и тролль застынет. А потом рухнет со страшным грохотом, словно и в самом деле окаменев; ты едва успеешь отскочить... А вот эльф, стоявший рядом с тобой, не успеет; громадная туша тролля придавит его к земле. Лишь жалобный крик мелькнет в шуме битвы, а тебе на тыльную сторону ладони брызнет несколько капель крови, тяжелой и темной, как ртуть. А ты ощутишь боль, словно от ожога... А потом орки в беспорядке отступят... Вы проживете в Имладрисе еще несколько дней, и для вас они пролетят как в легком сне... Точнее - для тебя и Дэна. А Страннику будет там несколько неуютно. К нему будут относиться холодно и отчужденно, будто к совсем чужому. И поэтому, дождавшись, пока Дэн окончательно оправится, вы не станете задерживаться дальше. А потом будут долгие походы по Средиземью, встречи с арнорцами-Следопытами, спешащими в Морию гномами или лориэнскими разведчиками. Но все это долгое время будет маячить на границе сознания невнятная мысль о том, что впереди ждет какая-то очень важная встреча с незнакомым тебе пока человеком. А однажды вы встретите Элен. Вы будете долго сидеть ночью у костра, и Элен со Странником, перебивая друг друга, будут вспоминать о каких-то прошлых делах. Потом Дэни заснет, потом отрубится Странник, и, помолчав немного, Элен повернется к тебе. Вы проговорите несколько часов - как водится - обо всем и ни о чем. Выяснится, что Элен тоже знакома с Фарамиром и знает Следопытов, может много рассказать о последних схватках в Приграничье, ты, в свою очередь, расскажешь ей о недавней Раздольской битве, потом разговор перейдет на другое. Но в памяти твоей останется лишь одна фраза, сказанная неожиданно серьезным тоном: "А вообще... со Средиземьем творится что-то не то... Мир стоит на ушах..." А потом ты заснешь. А когда проснешься, Элен уже не будет. Да и проснетесь вы уже совсем в другом месте... * * * ... Это будет пустой город - явно и давно заброшенный, но не успевший еще разрушиться. Желтого песчаного цвета дома, освещенные ярким солнцем, алые крыши, светло-серые камни мостовых. И только окна глубокие и черные, похожие на пустые глазницы... И вдруг, когда вы будете идти по центру широкой светлой улицы, из темноты окон одновременно выступят арбалетчики, и тяжелые короткие стрелы ударят камень у ваших ног. Странник выхватит меч, твоя шпага сама найдет ладонь, безоружный Дэни окажется между вами,и вы начнете медленно отступать вдоль улицы, отбивая летящие со всех сторон стрелы. А потом ты поймешь, что назад уже не пройти, а впереди вас ждет нечто, незнакомое тебе, но мгновенно наполнившее сердце страхом. Странник швырнет меч в ножны, медленно выпрямится, шагнет вперед. Дэни хрипло шепнет, почти выхаркнет: "Твари... Пустота..." И только огромным усилием воли тебе удастся остаться на месте, не броситься прочь... Тварь Пустоты. Бесфоpменная сеpая огpомная масса гpозно нависнет над вами, заслонив зажатое между домами небо. Стpанник замpет напpяженно и молча, сжимая и pазжимая кулаки. Потом вдpуг шатнется и, не обеpнувшись, выбpосит назад пpавую руку. Дэни подскочит и вцепится в его пальцы, а потом деpнется и отчаянно pазожмет ладонь, ты схватишь его за кисть и почувствуешь, как из тебя pазом выдернули все силы... И, не удеpжавшись, ты упадешь на колено, но вдpуг ощутишь, что кто-то сжал твою pуку, и, хотя за твоей спиной по-пpежнему никого не будет, ты отчетливо будешь чувствовать, что чья-то узкая pука лежит в твоей. А потом между вами и тваpью взметнется стена огня. И Стpанник устало обеpнется, скажет (шорох пламени почти заглушит его слова): "Тепеpь пошли..." И вы пойдете обpатно, изо всех сил сдеpживаясь, чтобы не побежать. Потом спpава окажется какой-то подвал, вы заскочите туда, Дэни пpивалится к стене, с шумом втягивая в себя воздух... А потом pядом откpоется двеpь, из нее выйдут двое в полуpаспахнутых чеpных плащах, под котоpыми золотом будут блестеть панциpи. - Доpожная полиция, - скажет один. - Именем закона вы аpестованы. В спину тебе упpется тонкое лезвие. Вы выйдете из подвала. А гоpод оживет за эти минуты - тепеpь над улицами повиснет гомон, бесконечным потоком польется по ним pазноцветная толпа, везде вспыхнут яpкие пpаздничные огни... Кpугом будет покой, веселье и пpаздник, и только вы будете аpестованы. А на улице один из полицейских отбеpет у Стpанника меч, а втоpой попытается отнять у тебя шпагу. А ты будешь неподвижно стоять с извиняющейся улыбкой, не пытаясь ему помешать, но шпага будто пpиpастет к ножнам. Конвоиp зло деpнет тебя за пеpевязь и когда ты подлетишь к нему, встpетит удаpом, таким, что ты, не удержавшись, упадешь на колени... Но в следующий миг Стpанник, pазвернувшись, с яpостью набpосится на своего стpажника, того отбpосит на метp. Дэн быстpо обеpнется ко втоpому, но отступит, встpетив стальную завесу обнаженного меча. Стpанник подхватит свой меч и сpазу легко пеpеpубит лезвие пpотивника, потом бpосится к тебе. р е д а к т и р о в а т ь a b z a t c: Пеpвый полицейский, пpиподнявшись на локте, кpикнет: "Деpжите!" - и бессильно опустится на мостовую. Стpанник поможет тебе встать, а к вам уже будет мчаться pазодетая толпа с воплями и улюлюканьем. Вы побежите впеpед. И каждый, мимо кого вы будете пpобегать, сочтет своим долгом пpисоединиться к погоне...----------------------------------------------------------------------- А чеpез несколько минут вы окажетесь в тупике, и Стpанник медленно pазвеpнется лицом к шуму погони, а ты обpеченно достанешь из ножен шпагу. Но pев толпы сменится неожиданно оглушительным pычанием двигателя, и к вам по узкой улице, обдиpая боpтами киpпичную кpошку со стен, двинется танк. Глыба холодного ужаса, заставляющая, забыв обо всем, pаспластаться спиной по киpпичу стены... И вдpуг из какого-то непpиметного пеpеулка выныpнет кpасный автомобиль и, не снизив скоpости, лоб в лоб столкнется с танком. И танк остановится. Стpанник вскpикнет. Автомобиль pастечется по мостовой кpасным пятном - покажется, что булыжник залит кpовью. И танк медленно оплывет, точно гигантская свеча, и исчезнет в невидимых щелях мостовой. Неожиданно и быстpо над головой сойдутся гpозовые тучи, потемнеет, по лицу хлестнет поpыв свежего холодного ветpа. И тут из алой кpови pывком поднимется ломкая чеpная фигуpа. Стpанник бpосится к ней... и не добежит, упадет, запнувшись о булыжник. Останется лежать ничком, не шевелясь. Где-то за гоpизонтом удаpит залпом гpом. Гонщик медленно, с каждым шагом все больше pаспpямляясь, подойдет к Стpаннику. Пpисядет над ним на колено, положит на плечо pуку, скажет: - Забудь. Не было ничего. Это все сон... Потом вдpуг, pазвеpнувшись, пойдет впеpед, наклоняясь навстречу невидимому ветpу, с тpудом пеpеставляя ноги. И скоpо исчезнет в чеpно-желтой пpедгpозовой дали. Дэн подбежит к Стpаннику. А ты будешь молча стоять, не в силах двинуться с места. Ты вдpуг увидишь, как танк, не изменивший своей сути, бессильно бьется снизу в каменную мостовую, и поймешь, что pано или поздно он выpвется и вновь выйдет по вашим следам с упоpством хоpошо натасканной гончей. ...А потом будет доpога и тpава, и золотистая пыль, игpающая в лучах солнца... А Стpанник тоскливо взглянет в чистую голубую пустоту неба и отстpаненно пpоговоpит: - Он сошел с доpоги. Чтобы помочь мне... Интеpесно, сколько людей погибло у Льелиса?.. И тебя вновь pезанет воспоминанием: тяжелый взгляд исподлобья, белые напpяженные пальцы, сжатые губы. А потом... ...Шиpокая двоpцовая лестница, наполовину захлестнутая толпой. Пpедводитель толпы - кpасивый паpень с узким длинным мечом. И еще один - тот, что, стоя на веpхних ступенях, сдерживал напоp толпы. Худое лицо, костюм коpолевского шута - шелковое цветастое тpико, и в pуке - шпага с пpямой темной гаpдой. - Доpогу! - кpикнет пpедводитель нападавших. - Доpогу, Даpни, или, клянусь нашей былой дpужбой, я сбpошу тебя вниз!.. - Впеpед! - шут усмехнулся и отсалютовал шпагой. - Впеpед, о pыцаpь, и не забудь споpоть с плаща коpолевский геpб! Пpедводитель взpевел и кинулся впеpед. Но его меч лишь свистнул, pазpубая воздух, и с pазмаху опустился на мpамоpные ступени, а сам он, схватившись за гpудь, согнулся и pухнул вниз. ...Шут медленно отступал, отpажая многочисленные удаpы, пока во двоpе не pаздался звук боевой тpубы подоспевшей коpолевской конницы Льелиса... ...И ты без сил опустишься в пыль pядом с неподвижным Стpанником. И не заметишь, когда пыль пpевpатится в бесконечную белую pавнину мягкого пуха... ...И Дэну пpидется одному вытаскивать вас оттуда, и это будет безумно тpудно, но он спpавится... ...Потом снова будет Доpога. Вы встpетитесь с Эppой - все будет точно так же, как и в пеpвый pаз, вот только Шеpиф, увидев Дэна, отшатнется, точно в испуге. Потом вы снова пpидете в Сpедиземье. Там будет идти какая-то война, котоpая зацепит вас лишь кpаем (*). Потом будет встpеча с Фаpамиpом, потом - смута у Севеpных, война с гномами... А потом снова Доpога. Однажды ночью у костpа, глядя на низкие звезды, ты вдpуг скажешь: - Стpанная ты личность, Стpанник... Разгадать бы тебя... - Зачем? Ведь удобнее иметь стpанную личность под боком, чтобы всегда было, что pазгадывать... - Может быть, - тихо скажешь ты. И после паузы пpодолжишь: - Только... Как ты сам не устаешь быть стpанной личностью?.. Стpанник медленно, тяжело посмотpит на тебя: - Господи... Знал бы ты, как устал... - потом закинет голову, зябко поведет плечами и вдpуг, мечтательно улыбнувшись в темноте, добавит: - И вообще... я шоколада хочу... А ты будешь сидеть, тоже улыбаясь, глядя в огонь и воpоша длинной палкой догоpающие угли..._________________________ (*)по всей видимости, война Кольца. БОЙ С ТЕНЬЮ Бой с тенью - упpажнение, пpи котоpом споpтсмен наносит удаpы в пустоту, стpемясь улучшить скоpость pеакции и дpугие полезные навыки... П. Ловашов "Очеpки" Ночь кончится pаньше, чем вы успеете отойти от гоpода хотя бы на пару лиг. Но и утро не наступит. Просто небо станет серовато-бесцветным, а звезды погаснут, унеся с собой и ночную темноту. Безвременье - так могло бы называться все это... К добру ли, к худу, но ночь растворится раньше, чем придет день: вокруг все будет непривычно и пусто в этом странном белесом свете. Словно со стороны, ты увидишь пять фигур, не отбрасывающих тени, что будут углубляться в безбрежную серую пустыню, в которую превратились и земля, и небо. Странник чуть ускорит шаги, кивнув тебе на оставшийся за спиной город: его контуры станут размытыми и неверными, и небо над ним будет светлей, чем вокруг. И тогда Элен остановится, устало поднимет голову и, виновато улыбнувшись, спросит, показав глазами на спину Серебристого: "Можно?" Ты торопливо ухватишь коня за повод и поможешь ей сесть. От усталости ее будет шатать... А потом у самой кромки травы на обочине ты увидишь свинцовый шарик. Как след. И ты соберешься, напряженно оглядишь горизонт. Странник, почуяв что-то, придвинется к тебе, и кони окружат вас с боков. Но ничего не будет вокруг, только все чувства разом обострятся, и все сдвинется в твоем восприятии. Вокруг вас будет не серая пустыня, а снова дорога с заросшими высокой - по колено - травой обочинами, роща справа - или, может быть, опушка леса. И уже не будет виден за спиной оставленный город и зарево над ним... ... Пронзительно закричит Ланнэй. Серебристый метнется к обочине, Элен скатится в траву, вскрикнув от неожиданности. Странник тоже шарахнется в сторону, и ты, подняв глаза, отскочишь следом за ним. Потому что на вас, прямо по дороге, будет быстро двигаться Танк. От рева заложит уши, захочется убежать, исчезнуть, затеряться в траве, но волна страха скует члены, и исчезнут все силы... Ты только чуть-чуть приподнимешь над травой голову... Навстречу танку двинутся кони - Ланнэй и Серебристый, - пойдут крылом к крылу, красиво и гордо. Как пел в своей песне Дарни - Хай кринно элло - флейк цу флейк. Словно от ветра, прижмется к земле высокая трава вокруг их ног. И Танк сначала остановится, рыча и вздрагивая, потом неожиданно стронется, все убыстряя и убыстряя свой ход. А потом резко остановится и вдруг с грохотом взорвется, разбросав вокруг клочья огня; и густой черный дым - словно от горящей резины - столбом повалит в разом посветлевшее небо. И ты увидишь, что звезд уже нет, а небо стало чистым и голубым. Но опустив глаза ниже, ты вздрогнешь от новой волны страха. На дороге, повернув морду прямо к тебе, возбужденно подрагивая, будет стоять Ланнэй. И оба его крыла будут одинаково черными. И ты отшатнешься, словно наяву почувствовав на щеке касание ветра, поднятого огромными крыльями в ночи. ... Но Элен подойдет к коню и краем плаща осторожно коснется жесткой кожи крыла. И черный жирный слой копоти останется на материи, а вместо него по-прежнему будет блестеть серебро. ... Подойдет Странник, возьмет под уздцы всхрапывающего Серебристого. Элен оседлает Ланнэя, и вы двинетесь дальше, далеко обойдя горящую громаду Танка. И тут прямо посреди дороги, в выемке, оставленной стальными траками, ты увидишь еще один тусклый шарик, так похожий на те, которыми как метательным оружием пользовались воины-ниндзя. Ты поднимешь его, повертишь в пальцах, еще раз подивившись его необычной тяжести. Элен наклонится к тебе, ты передашь шарик ей, и она прищурится, разглядывая его. А потом Ланнэй вдруг быстро уйдет вперед. Элен оглянется - растерянно и беспомощно. Но вы со Странником будете о чем-то возбужденно спорить, не обращая ни на что внимания. И очнетесь, только когда отчаянно, по-человечески, закричит Серебристый. Ланнэя уже не видно будет за изгибом леса. Странник бросит ладонь на рукоять, расширенными глазами глянет на тебя, и вы одновременно броситесь вперед. И вскоре выскочите на поляну, спрятанную за сплошной стеной деревьев. Сначала ты увидишь Дэна, ничком лежащего у подножия огромного дерева в самой середине поляны, и толстую цепь, поднимающуюся от его тела вверх, в ветви. Увидишь, что Ланнэй бьется на земле со спутанными ногами, что Элен отчаянно рубится с высокой фигурой в знакомом свинцовой плаще, и только потом заметишь, что еще три таких же фигуры направляются к вам с обнаженными мечами. Вы вступите в драку. Против Странника окажутся сразу двое, а ты встретишься взглядом с холодными глазами Эрры. И ты вдруг почувствуешь, что в силах убить его. Медленно-медленно в тебе начнет подниматься звериное желание уничтожить этого человека, убить Врага. И, нехорошо усмехнувшись, ты извлечешь из ножен шпагу. ... Элен расправится со своим противником. Против Странника тоже останется лишь один из серых, но и силы Странника будут явно на исходе. Жестким блоком ты вынудишь Эрру отступить, и, споткнувшись, он, вдруг нелепо взмахнув краем плаща, упадет в траву. Ты шагнешь назад, подняв шпагу, и, пока он будет подниматься, ты получишь возможность наконец оглядеться. ... И не поверишь своим глазам, увидев, как два тела на зеленой траве медленно растворяются и, тут же ожив, появляются снова, синхронно вышагнув на поляну прямо из воздуха. И сразу устремляются вперед, на ходу выдергивая шпаги. Эрра снова набросится на тебя, и на некоторое время тебе станет не до них. Лишь краем уха ты уловишь невнятный вскрик Странника и отчаянный выдох Элен: "Зеркало!.." И тут за твоей спиной из чуть подрагивающей маревной пелены воздуха выступит человек в короткой зеленой плащ-накидке. У него будет твое лицо - и только глаза не карие, а снова - холодные, темно-свинцовые, и в руке - обнаженная шпага. Сделав шаг по траве, он ударит в спину - и если бы не крик Странника... Но ты успеешь увернуться. Странник отчаянно набросится на Эрру, вынудив его забыть о тебе, а ты окажешься лицом к лицу со своим отражением. Или - с самим собой. Ужас скует тебя, и холодный пот мгновенно выступит на лбу. А он ответит тебе холодной усмешкой. И начнется поединок, нелепо застывший в своей математической синхронности: ты будешь без всякого труда блокировать его удары, но и каждый твой выпад будет встречать уверенный блок. Будто ты дрался с зеркальным отражением... ... А ты вдруг вспомнишь, что тот, кто учил владеть тебя мечом, никогда не бил в спину. И еще поймешь со смертельной отчетливостью, что отныне у любого, кто выйдет против тебя с оружием, кто бы он ни был, ты будешь видеть свое лицо... ... Пока тело свободно двигалось, словно в такт невидимому маятнику, сознание металось в отчаянных поисках выхода. Ты потерял чувство времени, и вряд ли мог бы сказать, сколько продолжался этот безрезультатный поединок, когда реальность вновь вспыхнула, ворвавшись в мозг вместе с вскриком Элен. Рывком обернувшись, ты увидишь, что маревная пелена снова превратилась в блестящую поверхность, что Элен рукоятью меча разбивает ее, что из мгновенно разбежавшейся по плоскости сети трещин точно кровь, выступает золотистая лава, потом - что Элен неловко оседает на землю, и из уголка рта показывается кровь, что серые фигуры исчезли и против Странника стоит теперь только Эрра, и наконец, переведя взгляд на своего противника, увидишь, что его бьет дрожь и лицо медленно меняет выражение... И, завороженный происходящей с ним переменой, ты едва успеешь среагировать, когда он вдруг отчаянно бросится на тебя, подняв вверх шпагу. На этот раз схватка будет долгой и тяжелой. И когда ты, наконец, достанешь его, и шпага с глухим звуком вонзится в его грудь, ты отступишь почти со страхом. Неловко выдернешь шпагу, испугавшись вдруг, что, падая, он вырвет ее из твоей руки. Он медленно опустится на колени, неожиданно по всему телу пробежит судорога, и он исчезнет, оставив лишь следы крови на лезвии твоего клинка. И в тот же момент Эрра, теснивший Странника, быстро отскочит назад, бросит в ножны шпагу и, выкрикнув что-то с досадой и болью, тоже исчезнет, будто закрыв за собой невидимую дверь... Ты запрокинешь голову. небо над тобой - чистое, голубое небо - дрогнет и закружится, уводя сознание. Разжав пальцы, ты выронишь шпагу и упадешь на колени на теплую землю. Элен с трудом поднимется и подбежит к Дэну. Положит руки на цепь, напряженно застыв, побелевшими пальцами разломит острый металл и отбросит конец цепи прочь. Дэни будет с хрипом дышать, не открывая глаз, но Элен обернется к Страннику и успокаивающе кивнет: "Все в порядке". Странник, хромая, подойдет к коню и срежет веревки. Ланнэй тут же рывком поднимется, разминая затекшие ноги, но Странник удержит его, из сумки у седла вытащит флягу, глотнет и, вытирая рот рукавом, передаст ее Элен. Над поляной повиснет усталая звенящая тишина. Очнется Дэни. Тяжело привстанет, обопрется спиной о ствол, оглядит опустевшую поляну. Шепнет что-то и, устало улыбаясь, закроет глаза. А ты очнешься спустя несколько часов от ощущения тепла. Ты будешь лежать возле костра, рядом примостится Элен, а по другую сторону огня, завернувшись в плащ, будет сидеть Дэн. - Мы никак не могли тебя разбудить, - немного виновато проговорит Элен, - но Альд сказал, что все в порядке, и ты скоро проснешься сам... Ты без удивления отметишь незнакомое имя, поняв, что речь идет о Страннике. Рывком приподнявшись на локтях, ты оглядишься. И увидишь, что вокруг темно, что ни Странника, ни коней поблизости нет и что совсем рядом с костром светлеет обочиной Дорога. Ты снова опустишься на траву, и с облегчением уснешь, зная, что эта ночь кончится и завтра, как положено, будет обычный светлый день... -- ЭПИЗОД 7: ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ПУТЕЙ -- ...А это уже совсем другая история. В спокойном летнем лесу можно было не торопясь идти, не опасаясь нападения. Светлая зелень деревьев, сплошь пронизанная золотыми солнечными лучами, успокаивала усталые глаза. По-праздничному шумно было здесь, вдалеке залпами трещали сучья, будто в костре или под лапами гиганта, где-то слышалось рычание, шумел листьями в кронах деревьев теплый, почти горячий ветер, где-то даже вроде бы звенел металл. Неразлучная троица - Ирв, Бесь и Молчальник - неторопливо шествовали по лесу, отдыхая от трудов праведных. Забыты были орды "крысят", продвигающиеся все дальше по мирам, забыты были недавние схватки и драки, забыто было все. Шелковистая - по щиколотку - трава обнимала натруженные ноги, на рукоятях закинутых за спину мечей играли блики, воздух можно было глотать кусками - мало где еще оставался такой воздух. И возможные скорые драки не волновали отважных миропроходцев. Сейчас было время отдыха. Из-за деревьев донесся ухающий вой и кряхтение, перекрываемое звоном металла. Трое, переглянувшись, рванули вперед. На открывшейся за стеной деревьев поляне шестеро зверолюдей, напоминавших одновременно и носорога, и гигантскую волосатую обезьяну (*), теснили гибкого паренька в набедренной повязке. Он отмахивался от их дубин шпагой - и небезуспешно. Бесь и Молчальник затормозили. Ирв уселся на траву у их ног и некоторое время грустно смотрел на драку. - Да что ж это деется, - сокрушенно заявил он. - И здесь покоя нет, и здесь дерутся. Подумать только - среди бела дня! - Помогли бы, - ответил паренек, ускользая от удара дубинкой. - А с чего вдруг? - безмерно удивился Ирв. - Может, ты хулиган. Может, они за дело. А? - Йууу-рреар! Уйурф! (**) - заявил один из зверолюдей, направляясь к троице с занесенной дубиной. Бесь и Молчальник вежливо расступились, пропуская его, и, чуть-чуть подправив его полет, обеспечили себя дровами для костра: зверочеловек врезался аккурат в дерево, расщепив его ствол. - Ругается, - рассудительно констатировал Ирв. - Грубиян. Значит, надо воспитать! Даже "крысята" - самые искусные воины в мирах - не могли сравниться с воинами клана Ночи. Через минуту поляна очистилась, лишь из леса слышался затихающий рев двух улепетывающих чудовищ. Паренек отшвырнул шпагу, опустился на траву в два глотка осушил протянутую Молчальником флягу. Только сейчас стало видно, как он устал. - Дорога, - с трудом проговорил он вдруг. - Найдите Дорогу, вам это будет нетрудно. Поможете хорошему человеку. Най... За его спиной выросла гигантская тень зверочеловека, и валун метра два в поперечнике опустился на то место, где сидел паренек. Бесь сделал выпад, и тварь рухнула на землю, но было поздно... Троица быстро двигалась на восток. Их ждал бой с "крысятами". ************************* Если бы ты увидел этого человека, ты бы без труда узнал в нем того мальчишку-полицейского, который первым снял свою маску на Карнавале в Городе. Как удалось ему вырваться за пределы своего мира и как он умудрился насолить хозяину зверолюдей - Владыке Семи Башен Вэндэру, - так и осталось тайной. Но это и неважно - ведь это совсем другая история. Но осталось неизвестным и то, как он узнал о Дороге... _________________(*) предположительно - лесные тролли (**) очевидно, непереводимо -- ЭПИЗОД 9: ДНИ СВЕТА -- И снова вокруг будет теплая, звездная ночь, тихая и ласковая, как дыхание Эа. Будет играть светлыми отблесками костер, а напротив тебя по ту сторону пламени будет, сжавшись, сидеть Элен, грустно глядя на огонь. Но уснуть спокойно ты не сможешь. Потому что спазм в горле не отпускает тебя ни на миг, и воздух приходится всасывать в себя, словно густой, вязкий кисель. Потому что ушел, не простившись, Странник, потому что исчез Дэни, и что с ним, ты не знаешь. И едкий дым костра был очень кстати: не приходилось скрывать слез. Ближе к полуночи костер вдруг, затрещав, взметнется ввысь и почти мгновенно погаснет, оставив лишь жалкую кучку тлеющих угольков. Элен встрепенется, растерянно скажет: "Ну, вот...", ты торопливо полезешь в карман за зажигалкой, но поймаешь ее веселый взгляд. - А знаешь, Шер... Ты же давно хотел попробовать. Зажги его от звезд. - Как? - Попробуй перенести туда звездный огонь... Ты послушно поднимешь руки, в полной уверенности, что ничего не выйдет, но звезды над твоей головой вдруг дрогнут, увеличатся и засияют ярче, а на твоих ладонях вспыхнет облачко голубого света, ласково щекочушего кожу. Минут десять ты просидишь неподвижно, греясь, впитывая в себя это звездное тепло - так замерзший лесной зверек, попавший в протопленный дом, согревается у теплой печи - а звезды будут подмигивать тебе, щедро делясь светом и радуясь новой игре. Потом ты, словно очнувшись, тряхнешь головой и увидишь, что Элен смеется. - Ну, как? Вместо ответа ты осторожно наклонишь ладони, выливая свет, и костер взметнется и затрещит ровно и чисто, и пламя его будет необыкновенно светлым. Ты поднимешь лицо к небу и, закрыв глаза, вновь ощутишь пушистую ласковость звезд. - Они как щенята... Добрые, пушистые щенята... Радуются тому, что с ними играют. - Да, - ответит она. - Им тоже холодно там, в пустоте... И тоже нужно тепло... А вскоре Элен уснет, набросив капюшон и придвинувшись ближе к костру. Языки огня будут освещать ее лицо, и ты подивишься произошедшей в нем перемене. Исчезнет ее обычная напряженность, черты разгладятся, и станет видно, что бесстрашный воин и маг на самом деле несчастная девчонка, лишенная семьи, дома, родины... Девчонка, которую отчаяние ведет вперед по бесконечной дороге в поисках исчезнувшего счастья... До самого рассвета ты просидишь у костра. Под утро резко похолодает, поднимется легкий туман, костер погаснет. Впрочем, это естественно, ведь его зажгли звезды... И когда из-за горизонта покажется солнце, осветив листья и траву, неожиданно вернется то ощущение скорого неотвратимого горя, которое не покидало тебя весь последний месяц и в котором было еще что-то, кроме тревоги за Странника и Дэна... Проснется Элен. Сядет, зябко передернет плечами, протянет вперед руку, и костер в третий раз вспыхнет, сразу и быстро; потом подбросит в огонь веток, посмотрит на тебя. И, коротко вдохнув сквозь зубы, прикажет: - Спи! Ты попытаешься спорить, путаясь в словах и с трудом удерживаясь в вертикальном положении, потом с улыбкой подчинишься, и в результате крепко проспишь несколько часов. Когда ты проснешься, то увидишь, что Элен сидит у костра, бледного в свете дня, и играет с пламенем. Языки огня превратятся сначала в большой красивый город, потом город медленно обрушится, и на его месте затанцует огненный конь... Вдруг резким взмахом ладони она уберет и коня, и развалины города, и обернется к тебе. Ты встанешь, потягиваясь и стараясь хотя бы казаться беззаботным, и вдруг заметишь, что сквозь плащ Элен изнутри пробивается пятно света. Элен, проследив за твоим взглядом, вздрогнет и откинет край плаща. Большой камень, украшавший рукоять ее меча, будет тревожно мигать резким электрическим светом. Потемневшими глазами Элен посмотрит на тебя: "Враги. Где-то... близко." Движением ладони она окончательно погасит костер, рывком поднимется на ноги. И вы пойдете по дороге вперед, туда, где она будет плавно подниматься вверх по каменистому склону. Справа мелькнет несколько деревьев с желто-зелеными осенними листьями, потом на обочине вырастет огромная каменная глыба, и за ней несколько обломков поменьше. Твой взгляд остановится на одном из них - темно-серый каменный клык, чуть криво торчащий из земли - и ты замедлишь ход, пытаясь понять, в чем дело... И тут тебя вдруг ударит болью, мозг зальет огнем, в виски вопьются пистолетными пулями черные шипы. И ты, ничком повалившись в пыль, успев лишь узнать мгновенно мелькнувшие в складках камня уродливые черты пещерной твари, искаженные яростной злобой... Очнешься ты через несколько минут. Сначала из пустоты перед тобой нетопливо проступит ровная россыпь пылинок, потом глаза рванет светом, и ты ощутишь прохладные ладони Элен на своих висках. Ты с трудом приподнимешь голову, тяжело сядешь. Элен с испугом будет смотреть на тебя. Спросит жалобно: - Ты живой?.. Ты усмехнешься, давая понять, что, дескать, конечно, нет, но тут же сморщишься от тупой боли. Элен, словно извиняясь за глупый вопрос, опустит голову. Потом снова взглянет на тебя. - Что это было? Ты знаешь? Ты мотнешь головой, угрюмо скажешь: - Может быть... Вот... Она рывком обернется и замрет... потом медленно поднимется с колен. Ты встанешь тоже, остановишься рядом. Вглядываясь в складки камня, она выпрямит ладони, словно желая обхватить его, скажет, не приказывая, а предлагая: "Иди... Не бойся - иди сюда!.." И тварь выйдет. Злобно блестя глазами, медленно разгибаясь, поскуливая. Сгорбившись, остановится у ног Элен, скаля зубы снизу вверх. Ты сожмешь рукоять шпаги, готовый поймать момент неожиданного прыжка. Но вместо этого тварь медленно и неуловимо начнет меняться - словно перетекать в другую форму. И вскоре на его месте будет сидеть на земле существо, больше всего похожее на маленького, пушистого медвежонка-коала, с умными черными глазками, глубокими и грустными, светлой шерстью и симпатичной умной мордой. Улыбнувшись весело, Элен присядет, протянет ладонь. Медвежонок, урча, подставит шею, сладко прижмурится. Элен, помолчав, спросит: - Ты кто? Зверек отшатнется, поднимет на нее черные бусинки глаз. И отчетливо подумает, не скажет, а именно подумает, так, что ответ придет как бы сам собой: - Лишний... Чужой... Ури. По лицу Элен пробежит мгновенная тень, она грустно шепнет: - И ты тоже... Потом у обочины запылает небольшой костерок, вы будете греться у огня, а Ури - непоседливо и громко думать какие-то веселые и нелепые стишки, пытаясь вас развеселить. И ты, забыв все свои страхи и подозрения, полностью отдашься теплу, тишине и покою. Потом Ури устроится у Элен на коленях, она будет почесывать медвежонка за ушами, а тот, урча от удовольствия, будет с легким ехидством поглядывать на тебя. Неопределенно глядя куда-то в пространство, ты проговоришь, ни к кому, собственно, не обращаясь, что-то типа: "Любое существо крупнее полевой мыши любит, когда его чешут за ухом..." Элен, искоса и весело глядя на тебя, подумает: "Ну, тогда я почешу за ухом тебя..." Медвежонок разразится довольным урчанием, Элен рассмеётся. Заночуете вы у того же костра. Это будет потрясающе здорово: спать у теплого огня, зная, что опасности нет, что рядом друг, и чувствовать щекой теплый пушистый бок медвежонка. А наутро будет незнакомый прекрасный мир с нежно-зеленым солнцем на чистом-чистом голубом небе и ярко-золотистой мягкой травой. И Ури будет думать что-то веселое и необидное, комментируя твои попытки зажечь костер от Солнца (А как красив был бы зеленый костер!) А потом будет целых два дня беззаботного и счастливого дураковаляния на золотой траве под зеленым солнцем... Однажды Ури потащит тебя куда-то за лес. Вскоре вдали покажутся камни. Ури приведет тебя в крошечную пещеру, стены которой (ты не поверишь своим глазам) будут сплошь усыпаны мелкими и крупными самоцветами. Пока ты будешь озираться, открыв рот, медвежонок набьет камнями твои карманы... А потом вы вернетесь, и ты королевским жестом рассыпешь горсть камней у ног Элен. Она завизжит от восторга и сразу начнет разбирать их по цветам... А ты с облегчением шлепнешься на траву, пальцами вычесывая из волос комья земли и мелкие алмазы... А потом будет еще один целый, нескончаемый день, и дни эти запомнятся тебе как яркое светлое пятно в однотонно-мертвой череде дней... А потом Элен распрощается с вами и уйдет куда-то одна, потом и вы с Урри расстанетесь, а вскоре после этого ты услышишь за спиной усталый окрик... -- ЭПИЗОД 10: К ВОПРОСУ О БЕЛЫХ ДРАКОНАХ -- ...Сегодня за стенами Минас-Тирита все спокойно. Третий день, как завершилась коронация. Улицы полны народу: воины - все еще при оружии и в сверкающих доспехах, - торговки, заполнившие площади, орды вездесущих мальчишек. Над городом стоит гомон, радостно-спокойный, деловитый и немного усталый. Кажется, что более безопасного места не найти сейчас во всей Арде. Но чувство страшной и неотвратимой угрозы, очень знакомое, но каждый раз заново непонятное и пугающее, стучит в висках и пульсирует в крепко сжатых кулаках, словно в такт ударам какого-то невидимого чудовищного маятника. И в груди пусто и холодно, словно перед прыжком в бездну.. Хороводом, жутким, темным калейдоскопом мелькают вокруг крепкие каменные дома, темнеющие шахматными прямоугольниками окон, мостовые, спирально уходящие вперед, и площади, светлые и непривычно мирные. Круговерть лиц, городов, людей, дорог, миров... И тяжело, невыносимо тяжело так, что усталость затмевает даже чистоту неба, а ведь скоро опять куда-то уходить, скоро опять бежать, бежать, бежать во имя... Впрочем, нет, стоп, этого уже нельзя, и даже в мыслях... Нет!!! Светлое и ясное небо, ласковое солнце... А все же что-то неспокойно. Какая-то зацепочка держит в напряжении и не дает расслабиться полностью и просто отдыхать, не думая ни о чем... В этом, таком знакомом, таком привычно-спокойном мире отчетливо ощущается запах чего-то невообразимо чужого и далекого, холодного, враждебного и страшного... Люди, люди, стены, площади, люди, дороги, люди, люди... Дикая, нелепая, невозможная карусель, мелькающие искаженные лица, и ты - центр этой бешеной больной скачки... И страх - давящий страх... И тут откуда-то из центра города, из точки пересечения главных улиц, сначала плавно вплетаясь в праздничный шум, а потом и перекрывая его, раздался, словно гулкое голодное урчание в утробе озлобленного хищника, ровный и глубокий рокот мотора. И по узким, враз опустевшим улицам, сминая поваленные в панике лотки и разбросанные вокруг товары, уверенно двинулась тяжелая стальная громада Танка... О броню бессильно тюкнула пущенная с одной из крыш стрела - тюкнула и упала на мостовую под широкие гусеницы; кто-то в панике завопил: "Тролль! Тролль!" - конечно, а за что его еще могли принять здесь, в этом мире в этом городе - в ответ раздался крик: "Враги в городе! Исчадие Тьмы!", где-то эхом отозвалось: "К оружию!" А танк шел все вперед, и в возникшей неожиданно резиновой оглушающей тишине его рычание звучало как гром. И из всех, кто был здесь, лишь он один з н а л , что это такое, и осознавал весь ужас того, что может произойти... Некоторое время он стоял неподвижно, прищурив глаза, чуть приподняв голову, и с пристальной ненавистью глядя вслед Танку. Потом быстро, почти бегом, двинулся вперед, обогнал неторопливо и упрямо ползущую машину. И вышел наперерез Танку метрах в ста впереди. Не оборачиваясь, прошел еще несколько шагов, чувствуя уставленный в спину узкий смертельный зрачок орудия и каждой клеткой ощущая волну Страха и Холода, которую испускала машина. И на миг его взяло сомнение: МАШИНА?!.. И только тогда он обернулся, долгим взглядом посмотрел на насторожившийся замерший в ожидании Танк и, плавно поведя руками, поставил блок... И разом почувствовал, что исчезли последние остатки сил... Таких мощных блоков он не ставил никогда. Сквозь такой блок, наверное, он не смог бы пройти и сам. Но Танк не замедлил движения, лишь в шуме мотора послышалась новая, яростная нотка. Чудовищная машина принимала вызов человека. Тогда он отступил еще на несколько шагов. Закрыв глаза, мысленно нарисовал силуэт Танка подождал миг, пока тот обретет глубину, и, пробив тонкую броню, запустил простейший механизм и послал импульс... А потом упал на колено - со стороны это очень некрасиво, кажется, что человек корчится в агонии - и, замерев, медленно-медленно начал считать про себя, ожидая сокрушительного взрыва... "Пять... Четыре... Три... Два... Один... Один... Один..." - и остановился, поняв, что взрыва не будет. Он открыл глаза. Танк все так же медленно и неотвратимо полз вперед, словно ничего не заметив. И он вдруг понял, что ничего действительно не было, что это был мгновенный сон, отчаянная вспышка усталого мозга... И от сознания собственного бессилия в уголках глаз вскипали злые слезы... Башня Танка медленно, с ленивой самоуверенностью повернулась: сначала - вправо, потом - влево, и дома справа и слева беззвучно обрушились по обе стороны мостовой грудами битого камня. Тогда он снова, теперь уже действительно четко контролируя каждое действие, попытался заглянуть туда, внутрь, и когда взгляд его проник сквозь броню, он едва не закричал от всепоглощающего животного ужаса... Потому что там, под тонкой, будто фольга, стальной пленкой, был сгусток Тьмы. Точнее, сначала он подумал, что это - Тьма, но потом он понял, и безнадежное отчаяние овладело им. Это была Пустота. Одетый в стальной панцирь клок Пустоты, принявший обличие Тьмы. А Танк был уже в пяти метрах. И когда он, поняв, что не успеет скрыться, приготовился принять последний удар многотонной машины, его вдруг подняло в воздух и отбросило далеко вперед так, что, пролетев над Танком, он рухнул в пыль на мостовой. Не в силах подняться, он приподнял голову и с бессильной ненавистью посмотрел вслед Танку. Извлеченная из глубин мироздания чьей-то безумной волей, неизвестно откуда взявшаяся здесь, не принадлежащая к этому миру, и потому особенно страшная, машина не останавливаясь шла вперед, словно зная, а может, и действительно зная, свою цель... А он остался позади, словно мошка, с досадой отброшенная щелчком в дорожную пыль. И в рокоте мотора ему послышался жестокий издевательский хохот. И в следующий миг он вскочил и с яростью крикнул ему вслед: - Айя! - Смотри! Танк замер, башня развернулась и дуло, слов но единственный круглый глаз, с любопытством уставилось на него. И он медленно поднял руки, и уставшие глаза закрылись сами собой... ...Он стоял, запрокинув голову и подняв руки к звездам, а под ним была Эа, огромная живая планета, полная чистой и бесконечной энергией жизни. А перед ним, сверкая холодным свинцом, стоял танк. И более ничего - лишь черное бесконечное пространство вокруг, в котором сверкали огромные теплые звезды. Он медленно протянул руки вперед, потом опустил их... По бежево-коричневой обнаженной поверхности прошла рябь, а потом - высокая волна опрокинувшая и захлестнувшая Танк(?), сжавшая его в маленький шарик-брелок, и увлекшая куда-то в глубину, словно пузырек воздуха сквозь бездну воды на океанское дно... А он без сил опустился на теплую плоть планеты и закрыл горящими руками лицо. Это была мощь Эа, мощь Земли, мощь Творения... Потом его отыскал кто-то из гондорцев, на руках отнес в наспех развернутый госпиталь, а он лишь спокойно и бессмысленно улыбался. Прежде, чем окончательно провалиться в забытье, он еще успел услышать прозвучавший в голове оглушительный шепот-крик: "Дэни! Дэни!.." Хотел ответить, но уже не смог сказать ни слова... * * * Два голоса в темноте в телефонной трубке. - Что теперь будет?.. - Не знаю. Вряд ли он сможет остаться здесь Скорее всего, его перебросит куда-нибудь в другой мир... Да это и неважно сейчас... - Почему? - Он не выдержал. Он переоценил себя... Люди от таких игр сходят с ума... С теми силами, которыми он взялся управлять, не справился бы и майя... А он всего лишь эльф... - Майя?.. Говоришь, не справился бы?.. Постой! А если?.. - Нет! Не надо! Подожди!.. - Поздно... * * * Неизвестно, из каких краев Арды пришел сюда майя Паландо, ученик Ороме-охотника. Неизвестно, кто привел его, да может, никто и не приводил, а он сам уловил своим чутким сердцем полубога грозившую миру опасность. Неизвестно... да и неважно... А важно то, что к Танку вышел теперь один из Хранителей Мира. Они долго стояли один против другого - неуязвимая машина и могущественный майя, присматриваясь и изучая друг друга. А потом танк попятился и исчез в клубах дыма и огня, разбросав в сторону вырванные взрывом комья плоти Эа вперемешку с клочками брони. А майя поднял лицо вверх. Но если бы кто-то смотрел в этот миг с неба на землю, он увидел бы что вместо его глаз на звезды смотрят два пустых бездонных тоннеля(?), словно два танковых дула.. * * * Голоса в темноте. - Нет!.. Нет!.. Нет!.. - Что это? Что? - Это... Ничего хуже случиться не могло... Пустота вошла в него... в его мозг, в его тело.. - Но... Подожди... Этого же нет! Это же... Это же модель! - В этом мире нет. Но за параллельные ему варианты я не поручусь... Мы же не знаем... - Но мы в этом мире. А здесь... - А здесь... здесь Танк жив... - Но как же... Как же тогда его достать? - Не знаю. Давай попробуем промоделировать. Попробуем изучить его реакции... - Давай. Чем его можно встретить? - Ненависть? - Ненависть лишь сделает его сильнее... - А... равнодушие, любопытство?.. Глухая, изолирующая защита? - Да ничего! Он пройдет мимо и дальше. - Любовь? - Любовь его испугает. Он среагирует... огнем. - Что еще... А зеркало? - Зеркало... А ты представь... Отражения встретятся... И каждое повернуть назад. Все равно пойдет дальше. Их станет два... Понимаешь, каждый из них войдет в свое зазеркалье... И драться придется с двумя. - Что же тогда?.. - Не знаю. * * * А в это время Танк, как пузырек в толще воды, прошел планету насквозь... И на ровном травянистом лугу земля разлетелась, будто от взрыва, выплюнув прочь тяжелую стальную громаду. И через все поле пролег ровный след гусениц, начинающийся из дыры, похожей на рваную рану... Но потом перед танком вновь появится кто-то... Высокий, напряженный парень в белой ветровке. Танк сначала затормозит, потом, грозно взревев, остановится. А Странник с трудом сблизит ладони, лицо его исказится, он упадет на колени. А в следующий миг Танк исчезнет, а между ладонями Странника повиснет в воздухе, покачиваясь, тускло блестящий свинцовый шарик. Странник осторожно поднесет к нему пальцы и резко сомкнет их, зажав шарик в кулаке. Вытирая второй рукой пот со лба, поднимется с колен. Осторожно опустит шарик в карман. Несколько минут постоит, оглядывая огромные, яркие звезды над головой... И исчезнет - лишь по поверхности Эа пробежит в последний раз мелкая рябь... * * * Два голоса в темноте. - Не понял... Что это? - Все просто. Он замкнул его на себя... Полностью... Но его сил едва хватит, чтобы держать. Не выпуская. - Но это значит, что он больше ничего не сможет делать... Он даже выйти из своего мира не сможет - ведь на это тоже нужны силы. Хотя нет - на это-то его хватит... - Да... Но... Ему же придется бежать от любой опасности... Ведь если с ним что-нибудь случится, танк вырвется... А он не может этого допустить... - Вспомни... - Что? - Вспомни... Это уже было. Вот так Странники становятся Гонщиками... - Да... Верно... * * * Не отчаивайся, друг мой Шер... Вы еще встретитесь. Однажды на дороге появится человек, которого никто раньше не встречал. Его не будут любить, скорее, он будет вызывать жалость и легкое презрение. Потому что при первых же признаках опасности он будет исчезать сразу. И все будут считать его трусом. Вы встретитесь. Более того: ты его узнаешь. Хотя это будет непросто: втянутая голова, сгорбленные плечи, смущенно-заискивающая улыбка... Ты скажешь ему: "Что же ты, Странник! Что с тобой? Посмотри на себя! Вспомни, каким ты был, Странник!.." Он попытается объяснить... Нет, его слова будут понятны и правильны, но... Ты не сможешь этого воспринять. И ты убежишь от него, от его отчаянно-затравленного взгляда, от безнадежной надежды, живущей в глубине его глаз... И с тех пор будешь старательно избегать любых встреч... Впрочем, это всего лишь один из вариантов. Ты еще вполне можешь все изменить. Сделать все по-другому. Все в твоих руках, друг мой Шер... -- ЭПИЗОД 12: БЕЛОЕ ВЗМОРЬЕ. СТОРЕНЬ. 22 ИЮНЯ 417 ГОДА ПО МЕСТНОМУ ЛЕТОИСЧИСЛЕНИЮ. ПОЛДЕНЬ. -- Сторень - было имя этого города. Больше всего он походил на те тихие южные городки у моря, где так хорошо проводить летние отпуска. Невысокие одно- и двухэтажные кирпичные домики, буйная зелень за крашеными деревянными заборчиками, свисающие прямо на улицу ветки деревьев, усыпанные ярко-красными точками спелых ягод. Тусклое маревное солнце в зените, не оставляющее тени, льющее на пыльные улицы не свет, а жар. Свежий ветерок, изредка долетающий с моря и развевающий горячую духоту, запах роз... Здесь было огромное количество цветов - розы, розы и розы, везде, за каждым забором каждого дома, город буквально утопал в клумбах бледно -красных роз, будто никаких других цветов здесь просто не знали. Их аромат наполнял все вокруг. Казалось, сам воздух состоял из этого приторно-душного запаха. Словно на город опрокинули гигантский флакон духов, настолько сильных, что порой было трудно дышать, и становилось ясно, что и цветов может быть слишком много... Небольшие часы на вокзальной площади показывали полдень, самое жаркое время суток, и город казался безлюдным, словно вымершим. Но в нем не было той пустоты и холода, как в мертвых городах-крепостях из камня, наоборот, ощущение покоя и тепла не покидало его ни на миг. И страшная, непроходящая усталость, что заполняла его все эти долгие месяцы, сменилось сейчас приятной расслабленностью. На крыльцо ближайшего дома вышла девчонка с длинной светлой косой в легком платье, посмотрела на него из-под ладони, весело махнув рукой, сбежала во двор. Он, улыбнувшись, помахал ей в ответ и снова неторопливо побрел по улице. Казалось, никто не обратил внимания на его появление даже собака, валяющаяся у забора, лишь подняла на миг свою длинную морду и сразу вновь уронила ее на лапы. Он искал какой-нибудь тенистый уголок, решив устроиться там и дождаться тихого теплого вечера, когда на скамейки у домиков выползут благообразные загорелые старушки, чтобы всласть поговорить и в очередной раз перемолоть все городские сплетни, тогда легко можно будет узнать, кто сдает комнату, и у кого получится остановиться на пару недель, пока не удастся найти постоянное жилье. Но тени здесь, похоже, не было вообще. Он вышел на узкую улицу, перейдя ее, углубился в проулок и вскоре оказался в крохотном тупичке, с трех сторон сдавленном стенами домов. Развернувшись, он снова выбрался на улицу и решил идти обратно, к вокзалу, но, повернув голову, увидел метрах в ста слева стоящую у забора серую фигуру в нелепом здесь тяжелом плаще. Он медленно шагнул вперед, давая понять, что заметил ее, и фигура тоже двинулась ему навстречу. Сойдясь, они подали друг другу руки. - Приветствую тебя... - Здравствуй... ************************** - Надеюсь, Альд, ты никуда не торопишься? - Нет, Шериф. Теперь уже нет... Я приехал сюда жить. Тот, кого назвали Шерифом, недоуменно поднимет брови. - То есть? Жить? Ты, Альд-Странник, вечный бродяга?.. - Да, я... Я устал, Шериф, я устал бороться за химерные идеи, мне надоела непонятность, и все... Да ты знаешь и сам!.. Они неторопливо двинутся по улочке вперед, дойдя до ближайшей лавки, сядут рядом, Альд-Странник закинет руку на низкий забор. За их спи нами простенок между домами будет заполнен клумбой розовых цветов, и от их приторного запаха у него вновь закружится голова. - Мы враги, Шериф, но мне надоела вражда, мне надоело бродяжничество, - устало и медленно продолжит он. - Я отвоевал свое. Пусть на мое место встанет кто-то другой, пусть кто-то другой носит теперь имя Странник. А мое имя отныне - снова Альд, и только Альд. Я устал, Эрра... - Понимаю, - Шериф Эрра наклонит голову, рассматривая пыль под ногами. - Да... Но только уверен ли ты, что сможешь вот так сразу все оборвать? Ведь ты уже сейчас тоскуешь и в любой момент готов снова рвануться туда, назад, на Дорогу... Хватит ли у тебя сил не делать этого?.. - Надеюсь, да... Не знаю... На Дороге я теперь буду бесполезен. А значит, мне нечего там делать, я там не нужен. Я понимаю, что это - два конца одной палки, что если там я жаждал покоя, то здесь, получив его, я буду тосковать по прошлому. Да, моя усталость никуда от меня не денется, она будет мучить меня и здесь... Но это все равно... На несколько секунд повиснет молчание, потом Странник негромко спросит: - Как ты меня нашел? - Я давно искал. Давно уже шел по твоему следу. Хотя на этот раз мне было труднее, - он криво усмехнется. - Ты не оставлял своих обычных отметин. Пришлось долго искать... Но, как видишь вот, нашел. - Зачем? Эрра пожмет плечами: - Теперь уже незачем. Я же не думал, что ты ушел совсем, я думал, притаился, выжидаешь... Странник приподнимет голову, прищурится: - А может, так и есть? Может, я заманил тебя сюда? Эрра устало откинется назад, облокотится спиной о забор. - Нет. Я же вижу... Да если бы ты и хотел, ты бы не смог. - Почему это? - Неужели ты думаешь, что я не подстраховался?.. Нелепым, невозможным покажется вдруг Страннику этот разговор. Да и Эрра будет время от времени недоверчиво усмехаться чему-то своему, думая, впрочем, наверное, о том же самом. Они ведь враги. Вечные непримиримые враги. Уже много лет они преследуют друг друга из мира в мир, и за все эти годы смерть не раз и не два стояла между ними, выбирая, кого из них забрать к себе... Но вот настал момент, когда им вдруг стало нечего делить... И вот они спокойно сидят рядом и разговаривают, не вспоминая о ненависти и вражде. И тогда Странник в который уже раз с болью и горечью спросит себя: так во имя чего же? Во имя чего была эта злоба и эта боль? Во имя чего тупились и ржавели от пролитой крови мечи, во имя чего пустели города и вымирали страны? Во имя чего одни люди гибли, а другие выживали лишь затем, чтобы медленно подыхать в одиночестве? Во имя чего гасли звезды и сгорали миры? И он заговорит, медленно, негромко, со страшной спокойной ненавистью: - Я помню время, когда я пришел на Дорогу. Я помню, какими были миры тогда. Я помню то тепло и тот покой... Я помню Отряды Равновесия - то что потом стало Дорожной Полицией. А я не хотел покоя. Я хотел жить полной безумной жизнью, о которой мне не пришлось бы жалеть потом, когда придет старость. Я не хотел страдать от избытка крови! И я хотел оживить эти миры - застывшие в своей безликой красоте. И я стал Странником. Сначала я пел - просто пел, но потом однажды во мне сгорел Менестрель. И гитара моя умерла тоже. И я взял меч. Глупец! Я думал, что сражаться за то, во что веришь, легко. Разве мог я представить себе бесконечность лет, бездну лжи, крови, боли, грязи! К чертям! - Я переоценил себя. Я не выдержал, сорвался, назови это как угодно! С меня хватит, я не хочу больше. Я тоже человек! И мне не по силам решать судьбы миров! Да будь оно все проклято! Сгори оно все - мне теперь все равно! Я больше не Странник Дороги! Я ухожу!.. А в голову Шерифу придет вдруг странная, нелепая мысль. Имя: Мелькор. Проклятый бог. Или - Моргот, Черный Враг Мира. Того мира, в котором он, начальник Службы равновесия и Контроля, состоял капитаном дворцовой стражи в башне Сарумана. Бог, проклятый за то, что осмелился пойти против Предопределения, против того же Порядка, Равновесия, которое он считал смертельно опасным для людей. Они оба - и Странник, и Тот, второй, еще до того, как начали действовать, знали, что они обречены, что противник гораздо сильнее их, и их неминуемо ждет поражение. Да так оно и получилось - ведь все эти годы в роли дичи выступал именно Странник, как и тогда, тысячелетия назад, Мелькор. Что стало с Проклятым потом - неизвестно, а сейчас и Странник уходит в небыль... Но... Мелькор был Богом, и у него был лишь один мир, а у Странника их - тысяча, но Странник ведь не Бог... Подняв голову, Странник оглядит потемневшее небо. Ярость его исчезнет, словно резкий мимолетный порыв ветра. И иронический взгляд Эрры покажется ему ведром холодной воды, опрокинутым на голову. - Не зарекайся, - усмехаясь, негромко скажет тот. - Не говори необратимых слов, не произноси клятв. Не будешь клясться - не нарушишь клятву, знаешь поговорку? Я, конечно, не предсказатель и не пророк, но, по-моему, ты торопишься... Он замолчит. Странник с прищуром будет смотреть на него. Вдруг Эрра усмехнется, качнет головой, словно удивляясь чему-то, откинет край тяжелого плаща и достанет из кармана наручники. Секунду посмотрит на них, потом легко закинет за спину. Наручники упадут на клумбу, над ними, качаясь, сомкнутся цветочные головки. И все - только на месте падения останется несколько сломанных цветков. Странник, с болезненным интересом наблюдавший за ним, устало закроет лицо руками, скажет тихо, про себя: - Господи, как же я устал... Эрра сгорбится, сразу сделавшись похожим на старую, больную птицу. - Тебе легче. Тебе есть на кого оставить Дорогу, у тебя есть ученики. А мне... Поверь, Альд, я устал не меньше твоего. И я рад, что ты уходишь, теперь мне станет поспокойнее. Одним врагом меньше... Странник усмехнется. - Не думаю. Шер не слабее меня, скорее, наоборот. Он еще доставит тебе немало веселых минут. Снова возникнет пауза. Оба будут смотреть в никуда - один, уставившись под ноги, второй - закинув голову и глядя в небо - двое очень сильных и безмерно уставших людей, двое смертельных врагов, судьбой и Дорогой поставленных на службу двум разным силам, но таких, в общем-то, похожих друг на друга... Начнет вечереть. Как это часто бывает в конце июня, день быстро сменится темнотой, солнце почти мгновенно скатится к горизонту, осветив его золотым багрянцем. Эрра задумчиво кивнет. - У него нет опыта... Какое-то время мне действительно будет легче. Впрочем... Передышка кончится раньше, чем он научится... Ты ведь вернешься... Твоя связь с Дорогой слишком крепка, ее не порвать даже Смерти. И скоро, очень скоро ты вернешься, либо - что тоже не исключено - тебя заставят вернуться. Уж поверь... Впрочем, - Эрра вздохнет и встанет. - Впрочем, что я говорю, ты ведь и сам все прекрасно знаешь, только пытаешься себя убедить в обратном... - Ну, и что же, - со спокойной яростью скажет Странник. - Я свои клятвы искупил с лихвой. Хватит! Или всей той крови, что я пролил на Дороге, недостаточно, чтобы оборвать все связи?! Кто посмеет меня упрекнуть?! Тем более, - он сделает паузу, успокаиваясь. - Тем более, что я оставил замену. Нет, все! Все! Ты можешь быть спокоен, я не вернусь. Прощай, Враг мой! Все, прощай! - До свидания, Странник, - жестко усмехнется Шериф. - К моему величайшему сожалению, всего лишь до скорого свидания... * * * Он шел по улице в сторону заката, с каждым шагом все больше распрямляясь, пока, наконец, не исчез в багряно-золотом мареве. А Альд-Странник еще долго смотрел ему вслед, с ужасом и облегчением понимая, что он прав, что оборвать Дорогу так же невозможно, как погасить солнце, и что рано или поздно все же придется вернуться... Со стороны вокзала раздался резкий гудок подошедшего поезда. -- ЭПИЛОГ: БЕСКОНЕЧНАЯ ДОРОГА -- Каждое утро, просыпаясь, человек видел за окном один и тот же пейзаж. Бело-желтый дом с красными балконами, дальше за ним - ряды "хрущоб", фантастически напоминающих о прошлом, которому уже никогда не вернуться. Стоит ранняя весна, повсюду лежит тяжелый и ноздреватый грязный снег... Впрочем, я думаю, нет нужды продолжать. И так каждое утро... Но все дело в том, что теперь этот человек помнил. Вопреки всему, его память осталась с ним и каждую минуту жгла и грызла его горечью и тоской. И это было во много раз хуже. Иногда на улице шел снег, иногда - дождь, иногда во всю парило солнце. Но для него ничего не менялось. Глядя на постылые одинаковые дома, он все равно видел другое. Он видел свой мир. Теперь он совершенно точно знал, что раньше жил в ином мире, в мире, которому он принадлежал и который принадлежал ему. И даже больше: он знал, что этот мир открыт для него сейчас, что стоит ему захотеть, и он в любой момент сможет вернуться, и, логически мысля, у него нет причин задерживаться... Но если в этот миг его взгляд натыкался на брелок - тяжело поблескивающий темно-свинцовый шарик, - он сжимался, будто от удара, и подолгу сидел сгорбленно-неподвижно, глядя в одну точку. И так продолжалось день за днем. Нет, он не сошел с ума и не выбросился из окна, он даже не постарался забыть. Человек ждал. Знака, слова, сигнала, письма. Ждал того, чего (он прекрасно все понимал) быть не могло. Но сознавая это, он все же продолжал ждать. Продолжал, зная, что ожидание убьет его, рано или поздно. * * * Так кончаются Бесконечные Дороги... * * * Но нет, не торопитесь, это еще не все. Такой конец был бы слишком хорош. Человек слаб, а жизнь не оставляет места для "хэппи-энда". А дальше было так. ...Однажды он не выдержал. Когда дышать стало невозможно из-за застрявшего в горле кома, когда глаза стала застилать пелена, и предметы виделись словно в тумане, когда сон исчезал, стоило ему лечь, он не выдержал. Он вернулся. Он вернулся, зная, что делает непоправимое. Но все в нем билось и кричало, задыхаясь, хрипя... И он вернулся, отчаянно, обреченно надеясь... Безнадежно надеясь. И он снова увидел золотистую пыль дороги, и ясную зелень травы, в последний раз ощутил ласковость солнца, сиявшего в чистом голубом небе. И он уже робко подумал, что все обошлось, когда в неожиданно резанувшей глаза белесой вспышке он услышал радостный и уверенный рев мотора, и, судорожно схватившись за цепочку, увидел, что шарик-брелок исчез. Он долго стоял в тоскливом отчаяньи, пока гул не затих вдали. И не стало сил что-то делать и куда-то идти. А потом он вдруг, со смертельной четкостью, осознал, что все это он видит в последний раз, что теперь он сам никогда уже не сможет вернуться сюда, даже если получит такую возможность. И тогда он медленно, безуспешно пытаясь оттянуть последнюю минуту, вернулся обратно. Потом он довольно долго жил еще, бессмысленно и вяло, шатаясь по улицам и ничего не видя перед собой. А однажды он открыл толстую тетрадь и, посидев минуту, задумчиво глядя в белизну листка, вывел: "Его знали все. Он ходил по дорогам страны, помогая тем, кто нуждался в помощи"... А потом уронил голову на стол и, чувствуя тяжесть во всем теле, не первый раз уже горько пожалел, что не умеет плакать... * * * И что удивительнее всего во всей этой истории - этот человек до сих пор ждет письма. Ждет, несмотря ни на что. Ждет, зная, что этого не может быть, и зная, что рано или поздно ожидание убьет его. Ждет... -- ПРОЛОГ: БЕСКОНЕЧНАЯ ДОРОГА -- Видит Бог, я не хотел этого. Когда я спал, я видел во сне их лица. Я изо всех сил старался жить, как все, и у меня почти получалось, я даже сумел поверить, что все, что было - морок, сон, просто бред... Я старался забыть. Как бы малодушно это ни звучало, зачем мне бессмысленные воспоминания? Ведь я же не дурак, и прекрасно сознаю, что на Дорогу я не вернусь. И у Дэна, и у Странника слишком много своей головной боли, им не до меня. Да и вообще, как бы я там жил - после слов Шерифа, после той короткой фразы Элен... После Танка... Все бы ничего, если бы не Танк. От этого воспоминания мне хотелось подохнуть. Ведь я же струсил, струсил! Когда он только вырвался, был момент, когда я мог взорвать его - ну, и себя, но и навсегда!.. А я не смог. И теперь я просто боялся. Боялся всего - встреч со Странником, Дэном, со всеми, кого знал, боялся их лиц, взглядов, слов... И вот тогда я подумал, что лучше всего забыть. Но когда я спал, я видел во сне их лица. Видит Бог... Но однажды, достаточно поздно ночью, когда я упрямо и тщетно силился заснуть, я почувствовал, что меня зовут. И я отозвался. Это была Элен. Я увидел ее требовательно-настойчивый взгляд и прежде, чем она успела сказать хоть слово, ответил: - Нет. Элен помолчала минуту, потом жестко взглянула на меня: - Давай-ка руку... быстро. И иди сюда. Я посмотрел на нее... и мгновенно понял, что все, чем я пытался забить себе голову - пустые отговорки. Что держало меня вовсе не это. И плевать на судьбу, на законы, не Шерифа, на все! Там - мои друзья! Кто-то сжал мою ладонь в своей. Я сделал шаг, и тогда резанул свет костра в ночной темноте. * * * А потом я увидел глаза Элен. - Брат мой... Шер, братишка! Наверное, именно тогда я подумал, что, что бы ни произошло, но хотя бы один человек будет ждать меня на Дороге всегда. ... Дорога и сейчас была рядом - метрах в 20 от костра, покрытая на этот раз не пылью, а красноватой глиной и вся изрытая, будто копытами множества коней. Мы сидели по разные стороны огня, и Элен говорила, негромко и настойчиво. И все, что я ей отвечал, уже тогда было ложью. - Почему ты не хочешь понять? У тебя еще есть попытка... - Нет. Я уже пытался вернуться. - Знаю. Но ведь ты сумел попасть сюда. - Все равно. Элен, ты не знаешь... Танк... Мне показалось, что она скрипнула зубами. - Ты просто боишься его. - Да, - я ответил почти без паузы. Элен подняла лицо и жестко улыбнулась: - А хочешь, мы сейчас найдем его? И уничтожим. Совсем. - Как? - безнадежно спросил я. - Вышвырнем к черту! Туда, откуда он пришел. Я вздрогнул. Медленно обдумал ее слова. И опустил голову. Отблески огня плясали на листьях густых низких деревьев, и перед закрытыми глазами мерцали два мутно-алых пятна. Как два лица. Медленно-медленно-медленно... - Знаешь, сестренка... Кажется, Странник был прав. Дорога все-таки не кончается... Элен опять улыбнулась, потом улыбка исчезла, она провела ладонью над костром. - Спи до утра. -- ЭПИЗОД 13: СКАЗКА О ГОРОДЕ КРЫС -- (Елена Назаренко) I Простите меня, малыши, но эта сказка не для вас. Я расскажу вам много других: о Солнце и звездах, о земле и море, о цветах и песнях, о людях и магах. Но это - сказка для взрослых. Это сказка о Городе Крыс... Вот вы и вздрогнули. А почему собственно? Нет, я, конечно, понимаю, что Город Жирафов звучало бы несколько благороднее... Но ведь действительно был город, и ведь действительно в нем жили крысы! Нет-нет, только не говорите, что крысы изгнали из города людей. Это был их город. Они сами построили его - может быть, не так, как хотели, но так, как смогли. Возможно, по людским меркам в городе было маловато света, зато всем всегда хватало еды; возможно, вода в нем была затхлой, но крысы давно научились пользоваться хлоркой и привыкли к своей зеленоватой воде. Возможно, городу всегда грозило перенаселение, но крысы не унывали и прокапывали целые этажи новых квартирок для себя и своих детей. Разумеется, попади вы в Крысиный Город, вам бы показалось, что все его жители на одно лицо (ах, простите, мордочку). Но это же удобно: одинаковые серые шубки, одинаковые туповатые носы, одинаковое тонкое попискивание и одинаковые острые зубки. А что тут плохого? Зато так легко понять друг друга! Кстати, они были очень дружным народцем и больше всего на свете любили играть. Если несколько крыс послабее кусали одну посильнее за неправильное поведение, то такая игра называлась "критика", а если две группы крыс грызли друг друга за хвосты до тех пор, пока одна из них не подчиняла себе остальных, то такая игра называлась "политика". Правда, подобные игры за последнее время резко уменьшили число хвостов, но, с другой стороны, отпала необходимость в похвостовой переписи населения. Разумеется, в городе были и другие крысы. Не подумайте дурного - они также выглядели и также думали, как и все остальные. Но вот играть умели плохо (не у всех же от рождения здоровые зубы), и хвосты этих бедолаг всегда казались тонкими ниточками (ну, как тут не укусить по-дружески). Однако, мудрая природа вознаградила их по-своему. Эти полудохлики (как ласково называли их остальные) обладали ну прямо-таки сказочной живучестью. Говорили даже, что они могут целый день провести на прямом солнечном свете, хотя кто поверит в подобные сказки? Тем не менее, полудохликов повсеместно использовали в строительстве. Любая нормальная крыса трижды погибла бы на опасном производстве, а эти ничего, разве что вместо хвоста - обрубок, так ведь полгорода таких. Не привыкать. Итак, однажды в семье крыс-строителей родилась (нет, вы только представьте!) одна-единственная крыса, а не 10-15 сорванцов, как обычно. Все соседи сбежались посмотреть на это чудо, но с той же скоростью промчались обратно, брезгливо приговаривая: "Ну и уродина!" "Да крыса ли это?" "Фу, какая гадость..." Впрочем, только что родившейся серой крысе не было до этого никакого дела, по крайней мере до тех пор, пока она не подросла. А когда подросла... Ну и что, что от тебя шарахаются все встречные. Если у тебя не бойкий характер и если тебя скорее раздражают, чем интересуют окружающие, то это не всегда плохо. Одного только не могла понять молодая крыса, глядясь в водяные зеркала, которые были в доме: - Ну почему они думают, что я уродина? У меня такие же мордочка, лапки, хвост, как у них, такие же черные глаза - бусинками и мой писк совсем не отличить в общем. В чем же дело? Или врут зеркала? Или я себе лгу? Или что-то случилось с моими глазами, и я не вижу того, что видят они? А потом наступила весна, и мох, росший на окраинах города, стал ярко-зеленым и мокрым, как это бывает весной. И крыса, теперь уже взрослая, полюбила далеко уходить и от города, и от других крыс, и от запаха зубов, который, казалось, выедал в домах стены. Но чем чаще крыса уходила из города, тем уродливее казалась остальным, когда возвращалась обратно. И в апреле (календари что у нас, что у крыс похожи) в город пришел Странник. Нет-нет, на самом деле вы его не знаете. Тот, с которым вы два года назад вместе пили ром в придорожном кабачке это совсем не тот, о котором я говорю. Он был молод, красив (разумеется, не по меркам Крысиного Города) и больше всего на свете, наверное, любил свои странствия. Но вот конкретно это странствие ему не нравилось категорически. Он терпеть не мог крыс, а тут целый город нацеливается на тебя несчитанным количеством хвостов и усиков. Было от чего вспотеть. Да еще он не сразу разобрался, что это большие крысы, ходящие на задних лапах, а не люди, и разгневанные горожане едва не отгрызли ему голову, не найдя хвоста. Так или иначе, Странник удрал из города, считая необходимым держаться подальше от игры в "критику". Странник спал на холодном мокром мху и видел теплые сны. Но внезапно ему приснилось, что кто-то касается его плеча и говорит голосом, похожим на маленький серебряный колокольчик: - А ты не крыса! - А ты тоже, - буркнул Странник и проснулся. Оказалось, голос ему не приснился. Странник закрыл глаза, потом открыл, потом опять закрыл, потом опять открыл, потом понял, что делает что-то не то и открыл рот. Перед ним стояло существо, и оно было таким прекрасным, что у него внезапно стало сухо и больно в горле. - Ты кто? - хрипло спросил он, даже не надеясь, что странное существо захочет с ним заговорить. - Разве ты не видишь? - удивилось существо, - Я - крыса. Странник поперхнулся, как будто хлебнул воды Крысиного Города и пронзительно закашлялся, не сводя с существа неверящих, изумленных глаз. Господи, да оно было похоже на что угодно: порыв пламени, лепесток цветка или грустную девчонку с огромными глазищами, в которых светилось любопытство, только не на... - А ты кто? - Спросило его существо. Он вздрогнул. - Странник. И порывисто вскочил на ноги. - А вот ты откуда взялась? Кто ты? Существо в испуге отступило на шаг: - Я из города. Я здесь живу. А что такое Странник? Странник рассмеялся. Вот так. Сваливается на голову чудо и растерянно спрашивает: "А что такое Странник?" Очень просто. - Как зовут-то тебя? - спросил он, улыбнувшись глазами. - Не понимаю, - существо заколебалось, видно хотело сделать шаг назад, но сделало шаг к нему, - зовут? - Ну, как твое имя? - Имя?.. Не... не знаю. А что такое имя? - Чудо-чудное, диво-дивное, да откуда ты такое взялось? Огромные глазищи существа с восторженным любопытством уставились в глаза Странника, и ему показалось, что он увидел в них сияющее небо: - А что такое чудо-чуд... - существо споткнулось на непонятном слове и засмеялось. А Страннику на миг показалось, что солнечный свет брызнул сквозь тучи на светло-зеленые поляны мха. Каждый день они встречались неподалеку от города и бродили до вечера по кромкам болот, окружающих город. Странник рассказывал ей о землях, в которых бывал и которые придумал, чтобы там побывать. Он учил ее петь песни и каждый день придумывал новые, он рассказал ей, что такое имя и что такое солнце, и что такое полет, а существо все очень быстро понимало, и даже научилось, нет, не летать - танцевать в воздухе и создавать из ничего цветы, и петь, как птица. И сотни имен придумал Странник существу, и оно откликалось на все. Но единственного настоящего среди них не было, как ни бился Странник. Но даже это было не слишком важно, раз здесь, рядом с Крысиным Городом он был весел и счастлив, и лютня его пела ясно и чисто. Однажды Странник заметил, что существо вот уже несколько дней подряд молчит и смотрит на него задумчиво и тревожно. - Что случилось? - спросил он. Золотистые волосы существа взметнулись и серым от отчаяния веером скрыли лицо: - Ты... ты же Странник. Значит, ты уйдешь? - голос сорвался. Странник неловко усмехнулся, опустил голову и тихо ответил: - Я не могу. Мы обошли с тобой всю округу. Город окружают болота. Их не пройти. - Но как же ты пришел сюда?! - голос существа звенел недоверчиво и настойчиво. - Так я же не через болота. - Странник говорил устало. - Я же рассказывал тебе. Не бывает двух одинаковых дорог. - Помню, - существо запрокинуло голову и пропело на одном из тех языков, что не забыли только Странники: Может быть две судьбы, Может быть две беды, Солнца два или две Луны. Но ни смертный, ни бог Не видал двух дорог, Чтобы были во всем равны... Странник кивнул, пытаясь спрятать в глазах тоску, хотя, кажется, у него это плохо получилось, и она чуть было не вытекла слезой: - Если ты пойдешь одной и той же дорогой дважды, то пройдешь две дороги. Даже если не изменится дорога, даже если время остановится. Потому что ты сам изменишься в любом случае. - И поэтому ты не можешь уйти? - переспросило существо. - Дверь за мной захлопнулась, - коротко ответил Странник и больше ничего не говорил в тот вечер, только смотрел, не отрываясь, в огонь костра. II Той ночью Страннику приснилась музыка. Он лежал в полной темноте, а она играла вокруг него в причудливые узоры, то рассыпаясь мелким дождем, то сплетаясь в золотистый ствол огненного дерева. Странник твердо знал, что на самом деле эта музыка как-то связана с Существом, и увлекся непрерывными, неровными звуками. Он думал об их разговоре и понимал, что не сможет уйти из границ Города Крыс, но не сможет и остаться. На секунду ему вдруг показалось, что Существо никогда не уйдет отсюда, и ему стало страшно так, что захотелось проснуться... Он словно ударился, падая с высоты, о теплую деревянную перегородку. Никакого падения, разумеется, не было, просто рядом с ним сидело существо и стряхивало что-то с рук. Он взглянул пристальней и понял, что ее руки залиты голубоватой кровью. Существо спокойно взглянуло на него. Тонкая полупрозрачная струйка быстро пробежала незамеченной по пальцам. Она недовольно тряхнула рукой и неожиданно сверкнувшие голубой ртутью капли упали в мох, и Страннику даже показалось, что одна капля - холодная, как сок ландыша - коснулась его щеки. Откуда на тонких руках белая паутинная сеть укусов? Четкие следы маленьких острых зубов испестрили кожу, как ручка - лист бумаги. "Крысы, - его передернуло, - крысы." Мелькнула и завертелась в мозгу мысль: схватить на руки и унести прочь, чтобы ни разу больше глаза Существа не встретились с глазами Города Крыс, а губы уже сами разжались в выдохе: - Ты... Кто?!.. Они!.. Какой ясный, уравновешенный, словно маятник часов, взгляд. Существо мягко, но настойчиво отвело свою руку в сторону от его рук. - Осторожно, ты испачкаешь одежду. Странник внутренне содрогнулся от этого чуть усталого голоса. - Ты сядь, Странник. - существо торопливо вытерло руки пучком мха и натянуло тонкий свитер, подарок Странника, прикрыв их до ладоней. Странник хотел объяснить, подсказать, что синтетическая ткань прилипнет на крови и не смог произнести ни слова. - Ты знаешь, глупо получилось, - вид у существа был слегка виноватый, - зато теперь ты отсюда сможешь уйти. - Что у тебя с руками? - глухо спросил он. - Ну... - она с размаху уткнулась в его остекленевший взгляд. - Рассказывай. - у него еще хватило сил ограничиться этим единственным словом и не впасть в приступ ужаса, смешанного с яростью. Существо робко подняло на него глаза, как сделал бы это нашкодивший котенок: - Они тебя искали. - Крысы? - Странник понял все. - И взялись за тебя? - Да подожди! - беспомощно выкрикнула она, - Ты не понимаешь. Послушай... ...Я испугалась, сильно испугалась. Свет этот резкий в глаза, в руках боль. Они все время что-то спрашивают. Понятия не имею, зачем ты им понадобился. А потом мне показалось, что я падаю в черный тоннель, бесконечный, беззвездный. И вспомнила свое имя, представляешь?!.. Время больше не шло. Ни в какую сторону. ...Я, наверное, не человек, потому что помню, как меня сотворили, всего один миг. А потом меня выкинуло в Мир. Это был первый мир, который я увидела. Я была ребенком, маленьким и совершенно беспомощным. Там я оказалась у очень хороших людей. Из тех, кого называют людьми Тьмы. Они спас ли меня от верной смерти, оставили жить вместе с ними. Но когда мне еще не исполнилось и семнадцати лет - та же сила, что создала меня, а, может, и другая, равная ей, швырнула меня через время. Я снова очутилась в том же мире, много столетий спустя, снова ребенком, не знающим даже своего имени. И однажды случилось так, что люди Тьмы увидели меня и узнали в новом облике. Это были сильные и мудрые люди - они оказались сильнее времени и обстоятельств, разделивших нас. Меня ведь воспитали как их врага, я честно ненавидела их в своей новой жизни. Но даже с их помощью мне не удалось избежать повторения старой судьбы. Силы, которые играли мной, выкинули меня оттуда, возможно навсегда. Круг замыкался раз за разом. Я видела миллионы миров, но ни в одном не смогла прожить больше чем до двадцатилетия. Всегда смерть - как струна которую ты можешь заставить зазвучать, но не можешь сделать ее беззвучной, или уменьшить ушедший звук. Я не знала, что значит жить и, одновременно, могла разложить и разобрать любой мир, как детскую головоломку, предсказать его во всех мелочах... Она называла ему миры, которые он знал, не знал, или те, о которых только слышал. ...Я помню это, Странник, потому что иногда в момент страшного напряжения, опасности обрывки памяти возвращаются ко мне. И еще одно: в среднем за полгода до конца моей жизни в любом мире у меня появлялись сначала нечеловечески огромные силы и возможности, а потом память. Только гибели все равно не удавалось избежать. Я стала драться, чтобы получить, наконец, смерть - не как снотворное - навсегда. Я научилась переносить свою память сквозь жизни, не теряя ее ни на миг. Я рвалась из этого круга, как могла, как умела, черпая знания во всех мирах где бывала... В какой-то момент, когда Странник надеялся взглянуть в ее глаза и понять, что он видит кошмарный сон, слушает страшную сказку о человеке не знавшем жизни, она посмотрела на него в упор: - Мое имя - Гэль, Странник. Если бы не ты, я никогда бы его не вспомнила. "Зачем? За что ты говоришь мне все это? - билось у него в висках и пульсе, - я не могу поверить, но я сам увидел вселенные, прожитые тобой, я узнал их во взгляде, узнал. Кровь твоя стала голубой, потому что ее коснулось время, так очевидно... А я... я не видел ничего, Гэль. И не понял. Как сдержать теперь нарастающий страх и мысль о том, что опоздал понять? Гэль?! Я назвал тебя в мыслях этим именем?!" А ее лицо стало вдруг спокойным снова. - Я устала, Странник. Я убедилась, что борьба бесполезна. Мне захотелось забыть, и я забыла. - Но ты же помнишь, - прошептал он. - Это ненадолго, по счастью. Кажется, сказано было все. Но после долгого молчания Гэль смущенно попросила: - Если вдруг ты еще раз встретишь меня, все равно где, расскажи мне обо мне. Или просто назови по имени. Я вспомню. Мне не хотелось бы не узнать тебя. Как я раньше билась за то, чтобы помнить, - она улыбнется легко, покачает головой - это если вдруг... Мы ведь можем и не встретиться больше. У Странника родилось болезненное ощущение, что ему вернули глаза, и он видит все другим - неожиданно резким. Он сидел, чуть ссутулясь, плечи не желали гнуться и вообще, казалось, одеревенели. Гэль пыталась не чувствовать его мыслями, но, видно, не слишком успешно. Измученные глаза Странника неожиданно резанули ее таким отчаянием что она, не рассуждая, устремилась к найденному выходу: - Ты уходи, Странник. Сегодня. Срок моей смерти - через неделю, а я не хочу, чтобы ты видел, если это крысы. Я, конечно, не успею восстановить ничего из старых умений, но на один толчок меня хватит вполне. С губ Странника сорвался звук, который и стоном-то назвать было невозможно. И мысленно он крикнул: "Нет!", испугавшись сам себя. В воздухе лопнула струна, стало нечем дышать, и он вдруг понял, что рвется, рвется изо всех сил от самого себя, от своих мыслей, от взгляда Гэль и, может быть, от будущего. Воздух разорвался, как сухой лист бумаги, и его края затлели обжигающими белыми углями. Бежал ли он, сделал ли только один шаг - Странник не помнил. За доли секунды рывка он понял, что страх исчез, но только когда он осознал, что все позади, что он уже пересек границы мира и теперь в безопасности, только тогда он смог заставить себя обернутьcя. Видеть он еще мог. На пригорке, заросшем зеленоватым мхом, как сквозь дымку он различил маленькую серую фигурку крысы, смотрящей на него, как смотрят люди, провожающие друга в дальнюю дорогу. Глаза крысы были голубыми, как небо. Он дернулся, запрокинул лицо и напролом рванулся обратно. Не мог он уйти т а к... Но было поздно. Путь назад был закрыт, и он не хотел думать, что это сделала Гэль. И он стоял и смотрел сквозь жемчужную пелену слез, как видение медленно-медленно стало гаснуть... -- ПОСЛЕ ПОБЕДЫ. Медленно догорают костры. Победа. Ты поднимаешь голову - небо стремительно меняет цвета, словно не в силах успокоиться. Ты прислушиваешься - мир полон истерической дрожи - над головой тяжело шумит ветер в ветвях деревьев, а где-то далеко-далеко глухо звучат горы. Ты опускаешь глаза. Элен сидит на земле, опираясь о нее руками, лицо ее опущено, и на губах - усталая бессмысленная улыбка. За спиной раздается звук падения. Обернувшись, ты видишь поднимающегося с земли Эдиса: у него хватило сил переместиться, но вот удержаться на ногах он уже не смог. На него страшно смотреть. Вместо лица - белая бескровная маска, под глазами мешки, глаза воспалены и покраснели, но усмешка торжествующая. - Мы уничтожили его, - сообщает Эдис. - Полностью, - он медлит. - А что у нас... вы... успели посмотреть?.. Элен тихонько смеется. Ты молча протягиваешь к нему ладонь: "Смотри." И снова - ветер... ...Белокаменный (почерневший от копоти) Минас-Тирит. На улицах пустынно и холодно. Окна дворца темны. Траур по старшему сыну... ...Из Дунхарроу мчится гонец в черном с белым рисунком плаще. Он несет весть о гибели младшего сына... ...Темные коридоры Мории. Толпа гномов в Тронном зале. На алтареподобном возвышении - мертвое тело Балина Черного, царя Мории... ...Отроги Мглистых гор, узкая щель, укрытая от ветра. НА снегу, лицом вниз, лежит Арагорн. Около него дотлевает костер... ...На руках эльфов умирает Гаральд. Его волосы белы - это не снег, это седина... ...Шир. Горящий поселок, мечущиеся в панике хоббиты... ...Пригорье. Тихо и пусто. Двери "Гарцующего пони" распахнуты настежь... ..."Последний приют". У порога мертвая лошадь. Внутри кто-то из селян суетится над неподвижным Фродо, пытаясь удержать ускользающую жизнь... ...Черная игла Ортханка. Трупы орков. По чистому светлому залу странной подпрыгивающей походкой бродит Саруман. Его глаза широко открыты, но взгляд пуст. Он бормочет: - И-и, куда ж ты делся-то теперь, верный ты слуга, Митрандир, а? Ушел, ушел, сам умер, а я, а я остался, как же, что же я-то теперь, о-о-о! Это речь сумасшедшего. Сошедший с ума майя... В соседнем зале валяется на полу плащ Гэндальфа и его переломленный пополам жезл. Никто и никогда не слышал здесь больше о майя Олорине... ...Мордор.За столом в скудно освещенной комнате сидит Саурон. Он поднимает голову - его взгляд страшен. Перед ним на столе - осиротевшие назгульские кольца. Все... ...Имладрис. С востока возвращаются воины. На носилках - тело Элроира. От его брата не осталось и этого... ...Дом Бомбадила. Он не вмешивался, он только защищался. Дом пуст... ...Фангорн будто истрепан бурей. Везде поваленные стволы. Но это не деревья - это трупы онтов. Их мало - они все здесь... ...И над всем этим - черное небо, наползающее на горизонт. Оно давит землю, душит ее собой... ...И холодно, так холодно, что стынут пальцы и на глазах выступают слезы. Пусто. Холодно. * * * Каким бы ни был мир, какой бы народ его не населял, в какой бы стране или городе не происходило дело, но одно всегда и везде оставалось неизменным: Дома Милосердия. Или - попросту - больницы. И здесь - в Имладрисе - они были такими же, как и в любом другом месте. - Мне нужно вернуться в Лирнен... Элен спокойно поднимет глаза. - Зачем? - Там же остался Алис... - Но зачем - сейчас? Здесь время терпит... - Здесь - да. - Хорошо... Шер. Только возвращайся, ладно? - Конечно... Целитель Эриндел будет ждать в соседней комнате. - Как она? - Скоро встанет. Кстати, Шер... - Что? - Кто здесь может ее разыскивать? - Не... А кто? - Ходят слухи, Шер... - Нет, я не знаю... Эриндел опустит голову и негромко повторит, будто про себя: - Она скоро поправится... * * * Златосумрачный Лирнен... Солнечный Лориэн... Насколько же они отличались! Мертвое золото величественного леса - словно великолепная драгоценность, слишком долго пролежавшая в тайнике, и оттого потускневшая и поблекшая... И вода Нимродель тоже была мертво-золотой. Хрустально-светлая Нимродель... Дворец Владык - одинокое величественное здание - было того же цвета, что и листья на деревьях. Неизвестно, чем достигался этот эффект, но это было так, только ворота в стене выделялись темной резьбой. Шаг за порог, десяток шагов по небольшому открытому дворику, и за тусклой металлической дверью открывается широкая парадная лестница... Здесь был только один цвет - золото с багрянцем. Темно-сияющее пространство, полное ощущением неотвратимого и скорого угасания. Дворец был пуст, как может быть пуст заброшенный тысячелетия назад город, но свои призраки населяли его, и то и дело ты ловил себя на том, что слышишь за спиной осторожные крадущиеся шаги... Бродить здесь можно было бесконечно - анфилады комнат сменяли одна другую, как в странном лабиринте... Широкая лестница вела вниз сквозь светлые этажи. Постепенно укрепленные в стенах факелы редели, и наконец, исчезли совсем. Остался только сероватый подвальный сумрак. Потом впереди долго вился еще один темный коридор, сырой и гулкий, со множеством дверей справа и слева. НЕкоторые из них были распахнуты настежь. У одной из камер выбитая дверь лежала поперек коридора, перегораживая путь. Еще шаг... И вдруг - резкий, хряпающий звук за спиной, пробившая тело боль, и темнота, лишающая возможности осознать происшедшее... * * * Тихо. Тишина. Шорох. Словно песчинки в часах. Словно минуты... нет, дни... Удар! Ах, нет, это кровь в висках... Поднять голову. Вокруг - яркая комната. Золото. Столик, кувшин с водой, под ним - придавлен белый бумажный клок. Золото внутри, золото за узким окном... Тряхнув головой, он встает. Делает два неуклюжих шага и застывает у самого окна. Лес. Золотой лес. Лирнен... Соправитель... Солнечные всадники... Дорога... Дорога... Ах, да... Шаг к столику. Пить. Долго и жадно пьет, запрокинув голову, струйки воды стекают на открытую грудь. Потом... взгляд натыкается на аккуратно сложенный вдвое белый листок бумаги. Он осторожно поднимает и разворачивает его И по мере чтения лицо его бледнеет, а глаза становятся жесткими и спокойными... "Прости, Шер. Странно получилось у нас: мы оба пытались спасти этот мир, и оба ошиблись. Я - больше, ты - меньше. И виноватых нет. Я тоже не виноват, Шер. Солнечные всадники привыкли к тому, что у них есть право решать. Ведь они никогда не ошибаются. А я ошибся. Ведь этот мир - моя родина. Ты знаешь, что такое родина, Шер? Вот и я тоже не знал. Когда ты будешь читать это, меня здесь уже не будет. Я вернусь туда, откуда пришел. Вряд ли мы когда-нибудь встретимся. И скорее всего,других моих соплеменников ты уже не увидишь. Слишком редко наши грани соприкасаются. Но сейчас это неважно. Я слишком наследил здесь. Знаешь, есть в Междумирье такая штука - Призма Тумана. Если встретишь... В общем, я привел в Эрдэ большой хвост. Хэт-тларл - Серые Солнца. И вся беда в том, что они почти такие же, как мы. Я не знаю, какие механизмы пришли в движение и какие законы начали работать, но я знаю, что с ними ты еще столкнешься. Не раз. А отсюда - уходи. Сразу. Собери всех, кто уцелеет, и уходите прочь. Неважно, куда. Иначе можете не успеть. Мир закроется. И не пытайся ничего сделать. Мир, которому суждено умереть, не спасти. А сейчас мне пора идти. Прости, Шер. Тот, кого ты звал Первым Соправителем Лирнена, тот, кто был Солнечным всадником, тот, кто не смог помочь тебе удержать мир от смерти." Он опускает листок и долго стоит, напряженно глядя в одну точку. Потом отбрасывает письмо и выбегает из комнаты. Его шаги гремят по плитам во дворце и скоро стихают. Тишина. Дворец пуст. Эрдэ - Арда-штрих. Это было за восемь дней до гибели мира... * * * Ты искал Элен. До самого конца балюстрады ты никого не встретил. Сине-зеленый лес внизу неторопливо шумел, но никого из эльфов видно не было. И лишь у перил за выступом стены ты заметил высокую, золотую в солнечном свете фигуру Глорфиндела. Он смотрел на солнце, медленно опускающееся за лес, и спина его была неподвижной, будто закаменелой. Услышав твои шаги, он обернулся. - Где... - начал ты, и тут натолкнулся на его взгляд. И замолчал. Глорфиндел медленно покачал головой. - Она умерла. Слово "умерла" не дошло до твоего сознания, в первый миг ты испытал лишь удивление. - Как?.. Она же эльф!.. Он грустно улыбнулся. - И эльфы умирают. Если не от ран... так от тоски... И тогда ты понял: "умерла". И солнце вспыхнуло, как огонь, заслоняя светом весь мир. * * * Мало кто, кроме вас с Глорфинделом, знал, что на самом деле все было не так. Это другим вы говори ли, что она зачахла, не выдержав... чего? Никто не интересовался. В действительности все было проще. Она ушла. Ты вспомнил разговор с Элрондом. "...Как ушла?!" "Она встретила того, кого искала все это время." "Эльдаруа? Но..." "Его зовут Рилл." "Хорошо. Пусть так. Но зачем она ушла? Почему?.." "Она слишком много испытала, мой мальчик. Ей хотелось покоя..." "Да... Но почему она не дождалась меня?.. ПРосто попрощаться..." "Не знаю. Может, думала, что ты будешь ее удерживать. А может, боялась, что не сможет уйти." "А... Куда она... они ушли?" "Не знаю. Может быть, в Арду. В свою Арду..." "Но... Владыка, этого же не может быть! Ведь эльдарец... Рилл должен быть сейчас совсем в другом месте!" "Я не знаю, мой мальчик. Я ничего не знаю..." И владыка Элронд тяжело отвернется, с трудом, казалось, удерживаясь, чтобы не упасть... Когда ты вернулся в комнату, Алис, увидев твое лицо, вскочил с места и прошептал почти с ужасом: - Что с тобой? Ты подошел к окну и вцепился руками в рамы. - У меня умерла сестра. Алис замолчал. Он слишком хорошо знал, что это такое... когда умирает сестра... или брат... -- ЭРДЭ - АРДА-ШТРИХ. УМИРАЮЩИЙ МИР. БЕГЛЕЦЫ -- Мир умирал. Они стояли, сбившись в кучу на берегу Нимродэль, и лучи заходящего солнца, проникая сквозь сеть мертво-золотых листьев, окрашивали их лица в багряный. Одиннадцать темных фигур отражались в золотой воде мертвой реки. Горстка последних оставшихся в живых в этом мире, одиннадцать переживших саму Смерть. И вы с Алисом смотрели на них со странной виноватостью, вы, два чужака, пришедших из Ниоткуда и теперь уводящих за собой их Мир умирал. Они чувствовали это каждый миг каждой клеткой своего тела. Первый соправитель Лирнена оказался прав: Мир, которому суждено умереть, уже не спасти. Однажды утром, проснувшись, каждый из них увидел, что остался один. Их ждали пустые дворцы безжизненные леса, мертвые дороги... И никого вокруг. Прошло время - они сумели собраться вместе, бывшие враги и бывшие друзья. Последние. Их было одиннадцать - хоббит, гном, двое людей, двое майяр и пятеро эльфов. Шестеро из них были Королями, еще трое принадлежали к королевскому роду, да и оставшиеся двое были не из обычных. Мир умирал. Они чувствовали это... У них была лишь одна возможность уцелеть - уйти прочь из мира, уйти насовсем, покинуть его без надежды на возвращение. И теперь их ждала Дорога... Солнце опустилось к самому горизонту. Одиннадцать фигур на фоне мертвого золотого леса... Фродо стоял у самой воды. Несчастное, истерзанное существо, мелкий камешек, попавший в зубья гигантской бессмысленной машины и сумевший остановить ее. А его лицо... На нем осталось все Сначала - уход из дома и страшный путь до Имладриса... Потом - вопреки решению Совета - в одиночку с Кольцом на шее через весь Мордор - до самого Ородруина и потом - жуткая битва с невидимкой Паландо... И не было больше сил... За его спиной, задумчиво оглядывая лес, стоял Саурон. Кольцо тускло блестело на его руке, но теперь оно не было нужно ему. Не было сил для ненависти... И ни для чего другого... И не было желаний - только отстраненное спокойствие. Эльфы и здесь держались особняком. Король Элронд, владыка Имладриса, был задумчив и грустен. Он все еще напряженно и мучительно искал ответ на один и тот же вопрос. Ведь он был достаточно силен, чтобы успешно противостоять Империи, но не решился выступить, пока не стало поздно. Но как ни бился Владыка, не было ответа, и едва ли не тяжелее всех было сейчас Элронду. Рядом - верный Глорфиндел... Он спокоен и молчалив, ему - Перворожденному - не впервой идти сквозь миры. Только до сих пор ему было, куда возвращаться... Впрочем, сейчас ему уже все равно. Слишком поздно жить... Слишком поздно умирать... За их спинами - Кирдан-Корабел, последний телери Арды, прождавший всю жизнь, но так и не сумевший исполнить свою заветную мечту - вернуться на Родину, в Валинор. И теперь его глаза темны и пусты - потому что отныне ему не вернуться туда уже никогда. Трандуил и Леголас - отец и сын, Король и Принц Темнолесья, стоят рядом чуть в стороне, крепко сомкнув руки. Исчез их народ, исчез их лес, они остались вдвоем в пустом, холодном мире. Отец и сын. Даин Железноног сидел на берегу, расстелив на холодеющей земле плащ. Даину тоже было грустно, но жизнь не кончалась, и он постарался забыть о прошлом. Бывали переделки и похуже этой.. Аллатар, синий майя, один из двоих, ушедших на Восток. Он вернулся в Средиземье, когда понял что мир гибнет, и он попытался что-то сделать, противостоять невидимому разрушению... Он стоял до конца, и сейчас сознание того, что все было напрасно, тупо ныло в висках, заставляя его морщиться от боли... Наместник Денэтор неподвижно глядел на медленную реку. Он был старым, опытным воином и умел сдерживаться. Тем более, что сейчас рядом с ним стояла Эовин, и по ее щекам ползли слезинки. Рука Денэтора лежала на ее плече, придавая ей уверенности. Слишком мало времени прошло с того момента, когда она вела войска Империи в бой против собственного дяди, против собственной Родины и с тех пор, как весь мир перевернулся, поменяв местами друзей и врагов. Их было одиннадцать. Последних. Майя Аннатор, Гортхаур Жестокий, Саурон, Повелитель Колец, Черный Властелин, чьим именем пугали детей... Фродо Торбинс, просто маленький, усталый хоббит... Владыка Имладриса, Хранитель Кольца Воздуха Элронд, получивший титул Мудрого... Глорфиндел, Преображающийся эльф, один из немногих Перворожденных, уцелевших здесь... Гном, Король Подгорного царства и Последний король гномов, Даин-Железноног, первый гном, вошедший в Совет Мудрых... Кирдан-Корабел, строитель и Владыка Серебристой Гавани, последний телери Арды... Майя Аллатар, Эдис, ученик Ороме, Синий Майя, Хранитель Кольца Света, откованного за пределом миров... Трандуил и Леголас, отец и сын, король и принц Сумеречного Леса... Денэтор. Наместник Гондора, политик и воин, и леди Эовин, Белый Цветок Рохана... И все-таки одна черта объединяла их всех. Смертная, всепоглощающая усталость, заморозившая сердца и затянувшая глаза равнодушием... И безнадежная покорность судьбе. Открылся Провал - сияющий золотой прямоугольник посреди душного леса. Первым шагнул вперед Элронд. Но прежде чем пересечь порог, он вдруг замер и, помедлив секунду, отступил назад. Снял с шеи берилл на золотой массивной цепи, положил в траву у ног. Спокойный глубокий голос. - Я, король Имладриса, оставляю здесь свою память и жизнь, я оставляю здесь имя, дабы оно исчезло вместе с моим миром... А я беру себе имя Имэрил... Он запрокинул голову, в последний раз глянул на появившиеся звезды и, помедлив еще миг, сделал шаг... Остальные стояли, не двигаясь, в странном оцепенении. Но вот к проходу подошел Кирдан. Его голос был негромким и мягким. - Я, последний из телери на этой земле, оставляю здесь свою память и свое имя. И зовусь отныне Карэндин, - и, не оборачиваясь, шагнул... - Я... - тонкий женский голос пронзил тишину. - Оставляю память и имя. Пусть мир узнает отныне деву-воина Оэн, - и еще одна фигура пропала в сиянии. - Я... - безмерно усталый голос зашелестел над водой. - Фродо, сын Дрого из рода Торбинсов, покидая этот мир... - голос прервался на миг и зазвучал с новой силой. - Оставляю за собой право помнить и знать. И я беру имя своего предка - Ларго из рода Бунков. Он судорожно замолчал и медленно-медленно переступил черту. Высокая черная фигура закрыла проход. Голос был глухим и спокойным. - Я, майя Аннатар, оставляю свою память при себе. А имя мне будет - Интар. Опустив голову, он шагнул в проход. Вспышка озарила лица оставшихся. К Двери подошел Глорфиндел. Задумчиво пожав плечами, он проговорил: - Мне нечего забывать... Я ничего не оставляю здесь. А имя... когда-то меня звали Глорэлен Он обернулся на миг, обвел взглядом лес и быстро сделал шаг. Они повторяли это, как клятву, заклинание, прощание... - Я, гном Даин... беру с собой память и жизнь... и беру имя Фарин... - Я, Денэтор... беру имя Орондэн... и... сохраняю все то, что со мной... - Я, Леголас, наследник Темнолесья... еще достаточно молод, чтобы начать сначала... Оставляю здесь свое прошлое... и беру имя Лис... - Я... Трандуил... сохраняю все... Имя - Тэрндил... - Я... Аллатар... мне нечего забывать. И новое имя - Эдис... ...Ты уходил последним, крепко держа за руку грустного Алиса. Мальчишка покорно шел впереди, не говоря ни слова. Только у самого прохода он поднял голову и посмотрел на тебя сквозь слезы: - Шер... Они правда... последние? Ты только кивнул и быстро, неловко, прижал его к себе. А потом он еще крепче сжал твою руку и вы одновременно перешли черту. Там, куда вы попали, был день. А за вашей спиной в прямоугольнике двери было видно, как на золотой лес наползает тягучая чернота, засасывая его, и, наконец, сверкает вспышка, и будто умершая звезда, заслоняя собой все, опускается на мир туманной завесой смерти... - Пойдем, - тихо сказал Алис. - Пойдем, - отозвался ты и, подняв голову, посмотрел вперед - туда, где дорога петлей огибала городскую стену столицы Алларда, и откуда долетал хрустально-нежный перезвон ясноголосых серебряных колокольцев тинлара, что играли в небольшой церквушке воскресную службу. ЭПИЛОГ: СКАЗАНИЕ О ТОЛ-МЕИРНЕ Когда поет менестрель - сплетаются и расплетаются под неровный звук темного банджо эпохи и лица, города и миры, древние битвы и великие подвиги. Когда поет менестрель - все замирает вокруг, и люди поднимают лица к звездам, ибо иначе нельзя слушать его - мешают неподвластные воле слезы. Когда поет менестрель - пусть ненадолго, но уходят прочь все печали, и лачуга превращается в замок, а стертый дорожный посох в сверкающий меч. Когда поет менестрель - все меняется, но кто рискнет узнать в великом герое - себя, а в далекой и прекрасной земле - свой собственный город? Когда поет менестрель - кто скажет, где быль, а где сказка в его неторопливой балладе? Когда поет менестрель - кто посмеет обвинить его во лжи? Слушайте! Я расскажу вам о том, о чем знает лишь море - и белые чайки пронзительно кричат над скалами, и тяжко вздыхает волна, бьющая в каменный берег дальней земли. Я расскажу вам о том, о чем рассказал бы обломок мачты, выброшенный на песок, если б только мог он говорить. Я расскажу о том, о чем забыли сами Боги, память которых хранит сотворение и гибель многих и многих миров. Я расскажу вам странную старую сказку - сказку о Тол-Меирне. Случилось так, что на Тол-Меирне нашли себе приют многие народы, и в то время, как на материке шли войны, здесь, на острове, вместе мирно сосуществовали орки и эльфы, гномы и драконы, люди и гоблины... Они вместе разводили скот и охотились на диких свиней, вместе собирали сочные травы и вместе строили корабли... Они никогда не торговали ни с материком, ни с другими островами, зато их корабли могли достичь земель, которых не было ни на одной из карт этого мира. И они привозили оттуда удивительные вещи, отдавая взамен то, что было у них в изобилии - цветочный мед или волшебные плащи-невидимки, сделанные мастерами острова. И вот однажды три корабля - маленькая торговая флотилия - вышли из западной гавани, а над ними кружила четверка драконов, сопровождая их в путь. И эльф-мореход, что вел флагман, долго стоял на корме и смотрел назад, на восток, где небо над горизонтом наливалось тяжелым красноватым золотом. Нехорошие предчувствия мучили капитана, и он сказал себе, что нужно будет вернуться поскорее, потому что - кому ведомо, что принесет следующая ночь?.. Но неожиданный шторм застал их между мирами на пути домой, и лишь через четырнадцать дней два из трех кораблей показались на горизонте, и два дракона кружили в небе. И опять стоявший на палубе эльф-капитан покачал тревожно головой, увидев, что не горит маяк на западном берегу острова. Маяк горел всегда, с того дня, как была построена сама гавань. В шторм или в ночи он горел зеленым ярким светом, и мореходы видели, куда вести корабли, в праздники золотым чистым светом, и тогда любой мог разделить с хозяевами радость и веселье, в другие дни - ярко-белым, и каждый знал, что на острове Тол-Меирна по-прежнему мир и покой. Лишь алым еще никогда не горел маяк, ибо алый свет означал, что на Тол-Меирне беда. Это значило, что острову нужна помощь, но пришедший с нею уже не вернется назад. Корабли вошли в гавань, но никто не встретил их на каменном берегу, и полная тишина стояла над водой. Никого не было на острове - ни человека, ни эльфа, ни гоблина, ни дракона. И тогда капитан приказал править на материк. Но и там их ждала лишь тишина. Они искали по всему Средиземью от Эребора до Рун, пока во Дворце Владык в Темнолесье один из них не нашел книгу, последние записи из которой прояснили им все. Мир умирал. И тогда, вернувшись домой, они зажгли на башне алый огонь. Потому что, если войти в умирающий мир еще можно, то выход из него закрыт навсегда. ...И, вы знаете, говорят, были те, кто шел на алый свет маяка на помощь обреченным. И до сих пор еще ходят по мирам легенды о Потерянном острове Тол-Меирне и его золотых драконах. -- РЕПРИЗА-2: ТРЕТЬЕ ОСНОВАНИЕ -- Не знаю, как там насчет золотистой пыли и прочего... Обыкновенный проселок, чистый, сухой, мягкий и совершенно пустой. На небе, затянутом ровной облачной пеленой, не было видно солнца. Луга по обе стороны дороги были подернуты легким розоватым туманом - очевидно, стояло еще раннее утро. Где-то невдалеке, по правую руку, имелась деревенька - низенькие глинобитные домики, жидкие садики за небольшими заборами. А прямо впереди - горы, заслонившие горизонт, поднимали вершины выше белесой дымки, сливаясь с ней своими снежными шапками. Я огляделась. Высокий незнакомец вышел слева из-за моей спины (между прочим, шагов я не слышала) и теперь молча и с интересом меня разглядывал. Потом спросил: "Ты кто?" На прямой вопрос - прямой ответ: я отрекомендовалась. А он на тот же вопрос неприятно усмехнулся одной половиной рта и ответил: - Называй меня Эльдарцем. А дальше мы отправились вместе. Только, пожалуйста, не спрашивайте меня, почему. Я и сама до сих пор не знаю. Эльдарец, вероятно, знал, что делает и куда идет, и по каким-то своим соображениям против моей компании не возражал. Мне же было все равно и, к тому же, если быть честной, он меня заинтересовал. Городок вылез у нас перед самым носом; нам ничего не оставалось, кроме как продолжить свой путь уже по его пыльным пустынным улочкам. Впрочем, мой спутник двигался очень целеустремленно, словно и вправду знал, куда идет, и я сомневаюсь, чтобы в происходящем было что-то новое и интересное для него. Хотя, пожалуй... В городе не было ни души - как будто все его обитатели каких-нибудь полчаса назад, внезапно разом побросали свои дела и, не сходя с места, переместились куда-то в другое измерение или вообще к черту на кулички. Мы молча пылили по улицам и глазели на невысокие двух- и трехэтажные домики, на засаженные старыми тополями улицы, пустые зеленые дворики, раскрытые двери лавок и магазинов. Мой новый знакомец думал о чем-то своем и молчал, я тоже. Как и в любом другом, в этом городке имелась центральная площадь: мы вырулили на нее примерно через четверть часа. Налево уходили ряды базарных лотков, а прямо навстречу нам были радушно распахнуты двери здешней гостиницы - довольно длинного двухэтажного деревянного дома, разумеется, тоже пустого, как мышеловка в доме скупердяя. Внутри было прохладно и темновато. Просторный зал, тяжелые дубовые столы и скамейки, В дерево въелся запах пряностей и табачного дыма. Эльдарец повертел головой, прислушался, определяя, есть ли кто живой в этом сарае. Потом подошел к стойке, заметно оживился, выудив откуда-то снизу пыльную темно-зеленую бутыль, вроде бы как с вином. Поинтересовался, не желаю ли я промочить горло, в ответ на мой отказ, пожал плечами, отыскал где-то толстый стеклянный стакан и с наслаждением отведал густой темнокрасной жидкости. Ну и ладно, мне-то что? Справа от стойки, чуть в глубине, вверх уходила лестница - на узенькую галерею над залом и в коридор второго этажа. Там были собственно номера - что-то около десятка дверей по правую руку. Мы пошли дальше по коридору, попутно заглядывая во все комнаты подряд. Если в первой, судя по ее виду, незадолго до нашего появления кто-то жил, то остальные, видимо, пустовали уже давно. Все, кроме последней; в ней на полу вниз лицом лежал незнакомец в черном и с кинжалом под левой лопаткой. Было похоже, что он стоял спиной к дверям, когда некто тихонько заглянул в комнату и умело всадил в него нож прямо с порога. Вообще-то с такими ранами уже не живут, хотя кто его знает, Эльдарец сразу занялся им, и когда мы погрузили его на кровать, он еще дышал. А после того, как Эльдарец полчаса поколдовал над раной, я поняла, что за его жизнь можно не опасаться. Крепко забинтовав раненного, Эльдарец оставил меня в комнате и продолжил осмотр гостиницы. За время его отсутствия больной успел прийти в себя, выругаться, представиться как Ленн Дэнэсс, лорд Озерной Империи... и что-то там еще было в его титуле насчет графов, князей и владетелей, но я не запомнила. Потом он со стонами и проклятиями попросил меня откопать в его барахле флакон с каким-то зельем, отхлебнул глоток и снова провалился в забытье. Я забрала у него флакон, понюхала черную, отменно вонючую жидкость и мне почему-то расхотелось выяснять, из чего ее изготовил неизвестный мне алхимик. Тут вернулся Эльдарец. Похоже, он так никого и не нашел, потому что физиономия у него была весьма кислая и озабоченная. И почти сразу вслед за ним и появился этот странный ребенок. Он встал на пороге комнаты и долго молча смотрел на нас, теребя рукоять вполне настоящего кинжала, что имелся в ножнах у него на поясе. Эльдарец внимательно посмотрел на него и сказал спокойно: "Доброе утро, Маленький Повелитель Железа". Мальчик благосклонно кивнул. Потом сообщил, что ему восемь лет, и что он был учеником Кузнеца, пока того не убили солдаты. Солдаты же заявились в поисках старшего брата мальчишки, коего старшего брата зовут Алис, хотя, что им от этого оболтуса надо, лично он понять не может. "Ага!" - сказал Эльдарец; видимо, для него это имя что-то значило. После чего предложил пареньку присоединиться к нашей честной компании. Тот хмыкнул, с великолепным скепсисом окинул нас взглядом, а после спокойно кивнул и уселся прямо на пол где-то в уголке. За окном, где-то в городе, душераздирающе завыла собака. Заунывные звуки стелились по пустынным улицам, наводя отчаянную тоску, и вызывали большое желание либо побыстрее исчезнуть отсюда, либо сделать ну хоть что-нибудь. Неугомонный Эльдарец встал, сказал, что желает повнимательнее посмотреть на город и ушел, оставив нас втроем с раненым. Тот уже крепко спал - судя по действию, его "эликсир" был неплохим лекарством. Ну и прекрасненько. Мне вообще-то уже скучно было сидеть без дела в номере, и я предложила мальчугану прогуляться. Для начала мы еще раз прошлись по дому, а потом выбрались и на улицу. Помявшись в сомнении, я поставила над гостиницей защитный купол - теперь никто, кроме нас троих, не сможет туда войти, пока я не вернусь - и мы могли на несколько часов быть свободны. Мы шли по тенистой неширокой улочке - веселые желтые домики, ярко-синие номера на стенах. Только вот тишина, навязчиво шуршала в ушах, да ползло холодком по спине безлюдье... Правда, где-то на границе слуха иногда вдруг слышался торопливый легкий топоток, и нам несколько раз удавалось замечать юркие серые тельца и толстые голые хвосты, мелькавшие в подворотне, во дворе, в дверях какой-нибудь лавчонки... Крысы. Много крыс. Бр-р-р. Я уверена, что они следили за нами. Остановил нас внезапный - а может, только сейчас осознанный нами - ровный, мощный рокот мотора, что доносился с прямо противоположного конца городка. Мы не сговариваясь развернулись и быстренько двинулись в ту сторону, откуда доносились эти малоприятные звуки. И скоро мы увидели на ровной аккуратной мостовой равномерные свежие выщербины в два ряда - в общем, нормальные следы крупного бульдозера. Или танка. И мы пошли по следу, хотя дичь явно была для нас несколько крупновата. Машина урчала вроде почти совсем рядом, но мы ее никак не могли поймать. След прошел сквозь чей-то двор и сад, вминая в почву изуродованные ветки плодовых деревьев и выворачивая комья жирной черной земли,. Стена одноэтажного кирпичного дома была разворочена и опалена. Да, это определенно не был бульдозер... След упирался в стену странного здания, которое было ни к селу, ни к городу, - извините за каламбур, - в этом добром, тихом, почти игрушечном городишке: тяжелая прямоугольная громада из грубого красного кирпича, больше всего похожая на казарму из какого-нибудь тоталитарного мирка. Впрочем, как показали дальнейшие наблюдения, так оно и оказалось. Танк же как будто прошел сквозь стену и затаился где-то в обширном и мрачном подвале этого удручающего строения... Если владеешь определенными ловкими штучками, - ну, вы понимаете, о чем я говорю, - можно забраться на крышу незамеченным охраной. Что мы и сделали. У моего юного спутника появилась нетривиальная мысль обследовать здание через вентиляцию... Но заняться этим мы не успели. Прямо перед нами из какой-то дыры вылез Эльдарец, зашипел, как рассерженная кошка и погнал нас вниз и обратно к гостинице. Оказалось - вовремя. Наш высокородный подопечный пришел в себя настолько, чтобы спуститься в зал и добраться до оставленной Эльдарцем бутылки вина и теперь жаждал выразить нам свою бесконечную благодарность. Когда же Эльдарец прямо спросил его, не может ли он объяснить нам, что здесь вообще происходит, Дэнесс грустно посмотрел на него и ткнул пальцем в стул, приглашая садиться. Я поняла, что разговор будет достаточно долгим... -- ВМЕСТО ПРОЛОГА: В КОЛЬЦЕ ДОРОГИ -- (Екатерина Ливанова) " ...Мы встречались и раньше, слышишь? Встречались и раньше..." ... Где-то на своем пути Дорога, изгибаясь, замыкается петлей - в кольцо, и вновь устремляется дальше. А Кольцо живет своей жизнью - странный дорожный морок, ибо тот, кто забрел на него, может остаться там навсегда, бесконечно кружа и не находя пути обратно. И странно замедлен ход времени в Кольце Дороги, хотя, как и везде, сменяются там зима и лето, весна и осень. Медленно и вязко течет здесь оно, и кажется, про ходят века от первого снега и до первого снега.. В Кольце Дороги стоял ее дом. Дом был каменный, холодный и тяжелый. Ей всегда было в нем одиноко и зябко, и она укутывала плечи теплой шерстяной шалью. И когда она тихо проходила полумраком просторных пустых комнат, ее можно было принять скорей за большую пушистую тень, чем за живого человека. Ее слуга - из тех, что с годами превращаются в членов семьи - был своенравен и молчалив, но заботлив и ненавязчив. Она не думала о том, почему она живет тут совсем одна - может, потому, что не помнила чего-то важного, может, почему-то еще... Она скучала, затерянная в Кольце Дороги, но не беспокоилась о поисках выхода, просто принимала все как есть, и тихо коротала дни за книгами или рукоделием. Был февраль. За прочными каменными стенами надрывался ветер, сдирая с промороженной земли тонкий слой мокрого снега. Уже в сумерках старый слуга впустил в дом троих залепленных снегом незнакомцев. Она слышала глухие удары в дверь, голоса, шаги, потом в комнату ворвался холодный воздух и двое ввели одного - тех двоих она так и не рассмотрела; они что-то немного и сбивчиво говорили, она рассеянно слушала их и смотрела на третьего - в черном, на болтающиеся длинные концы черного шарфа, перепачканного красным. Двое оставили третьего, уложив его на ложе, и ушли, и ветер замел следы, и больше она их не видела. У человека в черном под левым ухом была большая кровоточащая рана с рваными краями - как след удара когтистой лапы. Кровь залила черную кожаную куртку, но рана оказалась неглубока и скорее долга в лечении, чем опасна; человек что-то бормотал, находясь в полусознании, женщина велела ему молчать и склонилась над раной. Он был молод - лет, пожалуй, двадцати пяти, высок ростом, строен и гибок, темноволос, с немного резкими чертами лица. Ей он показался похожим на эльфа. Ко всему прочему, он выглядел усталым и озабоченным. "Это надолго," - подумала она. Так прошло недели три. Имени раненого она так и не знала. Человек почти не разговаривал, большую часть времени погруженный в целительный сон, и из немногих его фраз она лишь поняла, что он не случайный путник Дороги, что какие-то важные дела заставляют его совершать долгие путешествия. Про себя она называла его просто странником, а старый ее слуга, ворча, подозрительным проходимцем... Однажды он ушел. Она не видела этого, она просто в какой-то миг поняла, что его нет в доме Был ли он магом, или просто умел исчезать, не оставляя следов, но он пропал, как не было его, и она снова осталась одна. Она вспоминала его, как вновь и вновь возвращаются к неразгаданной загадке... Чем-то значительным и тревожным казалась ей эта встреча, и в душе ее ныло странное, неведомое ранее беспокойство... Он приходил, когда скудные снега тех мест уже разбежались под лучами яркого весеннего солнца. Старик слуга не пустил его дальше порога, сказав, что хозяйки нет дома, и он ушел, оставив на столике маленький букет ярко-фиолетовых мохнатых ранних цветов. И когда она нашла их, он был уже далеко. Они встречались потом, но где, как, и что было меж ними, да и было ли что? Не помню... Хелл (Елена Назаренко) В приморском городе оглушительно стрекочут цикады. Ночь. Пустые пышные блеском радужно-маслянистых фонарей витрины. На чуть искрящемся лунным светом асфальте отпечаток прямоугольного сине-розового окна бара. Угловое здание, и у стеклянных дверей два мотоцикла, явно с иголочки, явно принадлежащие не то столичным головорезам, не то столичным же стражам порядка. Рядом автомобиль, не имеющий возраста, в котором лишь опытный механик заметит неожиданную на первый взгляд резвость и заржавленную элегантность декоративной старины. Из глубины улицы, по ее середине, не обращая внимания на чуть желтоватую пыль, клубящуюся под шагами, движется человек. Он, похоже, идет не бесцельно, хотя, с другой стороны, вроде и не спешит. Человек одет стандартно для путешественника или бродяги. Видавшие виды джинсы, такие же кроссовки, куртка типа ветровки со свободным, легко скрывающим черты лица, капюшоном. Лица не видно. В руках ничего нет. Видимых признаков оружия не наблюдается. Вообще, выглядит эта фигура несколько неестественно маленькой и хрупковатой для такого часа и таких мест. Создается впечатление, что по улице идет сбежавший от тоски или по делу из дома подросток. Около призывно открытых ворот бара человек, не замедлив шага, поворачивает к двери. За длинной, не слишком-то высокой, темно-пунцовой стойкой, обитой кожей, сидят трое. Два - видимо, рангом помладше - с одинаково плотными, незапоминающимися фигурами и некто третий, прямо скажем, более интересный объект. Лицо его, казалось бы, неплотно прикрытое капюшоном, ненавязчиво и естественно постоянно остается в тени. Черный плащ побывал под проливным ливнем, а на огромные неуклюжие сапоги комьями налипла рыжая в розовом полумраке бара грязь. Пришелец не ждал увидеть здесь кого-нибудь, но его абсолютно не заинтересовала неожиданная встреча. Один из "шестеренок" (шестерок) дернулся, когда он вошел, но, словно заметив ошибку, расслабился внешне на кончике табурета. Второй не отреагировал. Третий нахмурил брови под завесой плаща. Пришедший остановился на секунду в дверях, но тут же двинулся дальше и, пройдя к автоматам в углу, соорудил какой-то напиток. Сел на другом конце стойки и стал равнодушно потягивать свой коктейль. Третий очень прямо встал и медленно подошел к сидящему напротив него. - Каким ветром тебя занесло сюда? - третий чуть помолчал, как человек, который собирается угадывать. -...Гэль. Вместо ответа человек напротив него откинул на спину обгоревший по краю синий капюшон. Третий вгляделся в лицо. Ничего особенного. Собственно, именно такое он и ожидал увидеть. Несколько неожиданными для него стали лишь две острые тонкие морщины под глазами - как шрам от пореза лезвием. - Каким ветром ты здесь? - повторил третий, не меняя тона. - Северным, - голос девчонки прозвучал глухо и низко, она зачем-то поправила светлую прядь волос. - Я кое-что знаю о тебе, - задумчиво, ни к кому не обращаясь, сказал третий. - и, могу признаться, похожего не встречал. - Я тоже кое-что знаю о тебе, - Гэль говорила усталым, бесстрастным тоном человека, констатирующего факт. - но это не причина для столь пристального внимания. Почему бы тебе не оставить меня в покое? - она не договорила имени и искривила губы в легкой усмешке. Третий мгновенно, истолковав ее, откинул тяжелый капюшон, моргнув от попавшего на лицо света, и тяжело сел на табурет в шаге от Гэль. - Потому что я слышал о тебе достаточно, и мне не кажется случайным твое появление здесь. - Знаешь, я надеюсь на то же самое. Гэль повернулась к нему лицом, кисть руки безжизненно свесилась со стола, сгорбленная фигура, похожая на нахохлившуюся птицу, неприятно ударила по голубым глазам Третьего. В его голосе прорезалась странная нотка: - Не твое все это дело. Ты на себя посмотри. - Смотрю. Мне не прожить и трех месяцев. Но я сюда добралась, и уже не уйду. Может быть, в чем-то успею разобраться. И не надо мне мешать. Я ведь могу и убить, - голосу не хватало жизни и юношеской запальчивости, силы, но Третий слушал терпеливо и внимательно, словно рассчитывая возможные последствия. Беседу прервали. Один из "шестеренок" по классификации Гэль, не скрывая, поднял руку с открытой ладонью, словно его ладонь была глазом, с помощью которой он хотел разглядеть что-то в Гэль. Она с секундным интересом глянула на него, потом невозмутимо отхлебнула глоток из высокого стакана. Парнишка как-то странно посмотрел на нее, потом придвинулся к шефу и произнес крайне тихо и волнуясь: - Ее надо срочно госпитализировать. Все руки - это просто что-то странное. Только это не наркотики. Это... Не знаю. Третий, потеряв самообладание, рявкнул: - Заткнись, - и тут же успокоился. - Хороший мальчик, - Гэль произнесла это искренне, без тени усмешки. Хотя "мальчик" был, пожалуй, лет на пять старше. В ее глазах появилось что-то еще, кроме холодного серого непрозрачного льда, и быстро растаяло без следа. - Откуда ты его взял? - спросила она у Третьего. Тот промолчал. - Не хочешь - не говори. Я его возьму с собой несколько попозже, не сейчас. Гэль не ожидала, что эта фраза вызовет такую бурную реакцию. У Третьего вспыхнули бешенством глаза: - Пойдешь с нами. - Нет, - Гэль положила горящий лоб на руки, потом приподняла голову. - тебе же еще третьего дня сказали, что чем больше срок, тем больше я могу. Сейчас я могу почти все, что угодно. Вопрос только, чего мне это будет стоить. Ну, нырну на пару сотен лиг прямо сейчас. Что тебе это даст, объясни. До утра, если хочешь знать, я отсюда не уйду никуда, а там посмотрю. Отправляйтесь вы в столицу. Она удобно устроилась на диване в глубине зала, положив руки за голову. - Знаешь мне кажется, что я тебя знаю очень давно. Третий вздрогнул, будто налетев на невидимое препятствие. Он ушел, не попрощавшись. Парнишка, который заинтересовал Гэль, задержался на несколько секунд. На низенький столик, звякнув, легли две ампулы обезболивающего."Интересно, сам или приказано? Наверное, сам," - Гэль заснула сразу же после того, как закрылась входная дверь. * * * - Ты мне нужен, - он с запинкой произнес не то имя, что собирался, - Странник... - Совпадение. Мне нужен ты. - Говори, - Шериф насторожился. Странник засмеялся. - Брось, Эрра, я-то может сейчас и Странник, да вот говорю не с Шерифом. Рассказывай. Их встреча была какой-то иррациональной, неправильной. Оба понимали это. Полуразрушенный подвал не защищал ни от ветра, ни от дождя, но они-таки отыскали в нем сухой угол. Странник зажег одинокую свечу, и она осветила серую бетонную стену и две колеблющиеся тени на ней. - В одном из секторов Дороги стали гаснуть звезды, - медленно начал Шериф. - Знаю, - кивнул Странник, - словно расползается большое черное пятно. Видел. - Я узнал, чем это вызвано... Не спрашивай, откуда - у меня свои каналы... - Так, - задумчиво протянул Странник, - похоже, нас интересует один и тот же вопрос. Любопытно... - Все дело в странном существе, недавно оказавшемся на Дороге, - еще медленнее, тщательно обдумывая слова, сказал Эрра, - девчонка, ты ее наверняка знаешь... - Возможно, - ответил Странник холодно, непроницаемо. - Ее необходимо найти. Она, между прочим, шатается по лезвию. Ее зовут Гэль. Странник вздрогнул, и в Эрру уперся бешеный взгляд старого врага. Что ж, он знал, что взялся за трудное дело. - Я ее знал раньше. Давно. - С трудом выговорил Эрра, не отводя взгляда. Странник резко перевел дыхание. - А я, признаться, думал, что с ней неладно - из-за тебя. Дождь мелко сочился из трещин крыши, красноватый, как кровь. - Куда мне, - Эрра устало сгорбился, - сам черт не разберет, где она и что там происходит... Но Странник его не слушал. - Найти, говоришь, - бормотал он, остро смотря в никуда блестящими глазами... В подвале стало чуть светлее. Странник застыл напряженной сталью, в углу высился каменным изваянием Эрра. - Смотри, - шепотом произнес Странник и закрыл глаза. Стены подвала словно растворились. Призрачное видение постепенно приобрело глубину и резкость. Вокруг них были звезды, ничего кроме далеких звезд, лишь отдаленно напоминавших созвездия Дороги. Ощущение пустоты и неимоверного холода сжимало горло. Гигантское черное пятно в центре медленно увеличивалось, строя звезды ровными рядами от себя. Краем взгляда Странник зацепил темную глыбу камня, неподвижно висящую в пустоте. - Смотри, - у Странника дрожали руки. Астероид приближался. Он был невелик, и на его поверхности они уже разглядели распластанную фигурку. Гэль лежала на спине, широко раскинув руки, словно притянутая невидимой цепью к залитой светом звезд поверхности. Ее глаза, огромные, немигающие, были открыты, и от боли, застывшей в них, они показались Страннику пустыми черными провалами. Неожиданно Эрра что=то крикнул, и Странник, не слышавший ничего в пустоте, почувствовал присутствие могучих, враждебных сил. Дальнейшее походило на кошмарный сон: Странник понял, что пространство подвала сливается со звездным миром видения, а он и Эрра безнадежно пытаются разделить две эти реальности, черпая силы из ниоткуда и расходуя их в никуда. Что-то удалось, потому что в подвале стало почти темно, и лишь ярко светился белым небольшой клок воздуха. Из него вынырнуло что-то, и Странник разглядел в наступившей темноте фигуру, медленно отступающую к ним спиной и с каждой секундой кренящуюся набок. Странник успел подхватить человека на руки и увидел белое до синевы лицо Гэль. Одинокая свеча ясно освещала серьезный взгляд Эрры. Странник судорожно пытался что-то сделать с ледяным, неподдающимся телом, но все его усилия были бесполезны. Плеча Странника коснулось что-то, даже через ветровку леденящее кожу. Это была рука Эрры. Шериф отстранил Странника движением руки и молча коснулся лба Гэль худыми пальцами. Через несколько секунд по белому лицу пробежала короткая судорога, и Гэль открыла глаза. Эрра убрал руку и отступил в тень. Она еще ничего не понимала, но сознание вернулось к ней, и сквозь замутненные миражи она разглядела пылающие глаза. Губы шевельнулись, но она ничего не сказала. Странник торопливо смочил ее губы водой из фляги, провел мокрой рукой по лбу. Воздействие оказалось мгновенным. Гэль все еще была неподвижна, бледна до прозрачности и холодна, но в светлых серых глазах на миг полыхнули такая сила и жизнь, что Странник чуть не отшатнулся. Губы снова шевельнулись еле слышно: - Странник... Эрра вышел из подвала. Страннику было не до того, но Шериф вернулся через минуту, неся что-то теплое, темно-синее. Это оказался плащ, и Странник, наконец, опустил Гэль на него. Гэль сказала с трудом еще что-то, он не понял, что, но с другой стороны от нее опустился на пол Эрра. Странник понял, что Гэль произнесла одно из имен Шерифа...---------------------------------------------------------------------- Беспокойство выгнало ее на Дорогу. Она звала его, но он не слышал. Она искала его долго, но найти не могла. Она летела над Дорогой туда, куда ей летелось, и звала, звала, звала... ...Она долго не могла понять, куда ее занесло. Город вырос из тяжелого серого тумана, похожего на густой фабричный чад - высокие стены гладкого камня, широко распахнутые ворота. Его окружала пустая местность - ни равнина, ни пустыня, это была именно местность, и о ней ничего нельзя было сказать, кроме того, что она пуста... ...Город Нигде... С высоты птичьего полета город заставлял терять представление __________________________________________________________________________ Я хотела найти его. Я искала его долго, но найти не могла. Я звала его, но он не слышал. После того, как он ушел на Дорогу, я не видела его и не говорила с ним. После того, как он увел последних уходящих из Гибнущего Мира, я ничего не знала о нем. Меня одолело беспокойство, оно же выгнало меня на Дорогу. Дорога с высоты птичьего полета - это красиво, скажу я вам. Когда я путешествую одна, почему-то лететь мне гораздо легче, чем идти. Интересно, а как я смотрюсь с земли? Я звала его, но он не слышал. Я искала его долго, но не могла найти. Я летела туда, куда мне летелось, и звала, звала, звала... Я долго не могла понять, куда меня занесло. Город вырос из тяжелого серого тумана, похожего на густой фабричный смог - высокие стены гладкого камня и широко распахнутые ворота. Его окружала пустая местность, которую я не могла бы назвать ни равниной, ни даже пустыней - это была именно местность, и о ней ничего более нельзя было сказать, кроме того, что она пуста... Город-Нигде... Город напоминал гротескно-стилизованную декорацию к какому-то очень авангардному фильму - улицы его, радиально расходящиеся от традиционно центральной площади, были застроены сооружениями всех эпох, миров и народов, которые можно было себе представить, и все это выглядело уныло и бесцветно в серовато-бурой гамме, а нависшая над городом мгла затирала и эти блеклые краски... Город менялся, стоило лишь сделать шаг, и в кажлый миг выглядел по-новому, завораживая этой тягучей плавной изменчивостью... Город Никогда... На главной площади громоздился чудовищный храм, бесформенный, неизящный, увенчанный неуклюжим и нестрашным черепом неизвестного зверя с огромными, простирающимися над площадью рогами. Может быть, именно в этой нелепости и было нечто неуловимое, что пробуждало где-то в глубинах сознания тупой омертвляющий страх. Обходя этот храм, по площади кружил мерный и монотонный поток людей, нелюдей, существ, тварей, сущностей... Из разных миров, отражений, граней, реальностей, нереальностей... По узким запруженным улицам как из ниоткуда молча приходили они, в своем безмолвном и невыразительном ритуальном шествии обходили площадь... Круг за кругом, безликие, равнодушные, отрешенные... И уходили туда, откуда пришли. И над всем этим изливался из похожей на толстую и короткую заводскую трубу башни, что была скрыта за нахлобученным на макушку храма украшением, фонтан серого густого тумана. Тяжелыми вязкими клубами он падал на площадь, окутывая идущих, покрывая строения, пропитывая душноватым ненавязчивым запахом воздух, одежду, волосы, голоса, глаза... Я вступила на площадь. В глазах было мутно. Однообразное движение толп на площади погружало в какой-то бездумный бессмысленный транс - становилось скучно, пропадали желания чувства, мысли... Холодное мертвое Ничто пожирало душу, и я падала, падала, падала в эту пустоту... Я звала его, но он не слышал... Я искала его, и нигде не могла найти... Темная фигурка человека едва заметно выделялась на мрачной серой стене храма. Толстые короткие ржавые цепи держали его за руки и он был похож на распятие, исполненное в авангардно-сюрреалистическом стиле. Я звала его, но он не слышал. Я попыталась приблизиться, но могучий водоворот пустых лиц просто снес меня и потащил дальше по отшлифованным миллионами шаркающих ног камням. Я заметила оседающий на черную ткань моей одежды тончайший серый прах, похожий на пепел хорошо прогоревшего костра... Я падала, падала, падала... Пусть тот, кто вынес меня оттуда, расскажет, если захочет, что бормотала я в бреду, не имея желания и сил возвращаться. Но я вернулась. Я нашла его, пусть он не слышал меня... И туда я тоже еще вернусь. * * * И снова был Город-Нигде, Город-Никогда, и серый прах, туманом окутавший площадь и идущих по ней. И снова был глупый и страшный пустой храм с нелепым нахлобученным черепом. Только я уже знала, что ждет пришедшего сюда, я знала и была готова. И был распятый на стене человек. Я приблизилась, не опускаясь на землю, и близко-близко увидела его лицо. Бледно и спокойно оно было, только покой этот не был покоем отдыха, покоем сна, даже покоем смерти не был он, равнодушный покой безмерной усталости... И снова я звала его, и он слышал - и не слышал... Именем его звала я его, но голос его был тих и жизни не было в нем. Так и не смогла я добудиться его, и тогда, разрушив цепи, я унесла его из Города Нигде, унесла от серого праха и бесконечных шаркающих ног, из-под гадкого зубоскалящего черепа и ядовитого тяжкого тумана. Сколько было моего искусства - столько приложила я, стараясь превозмочь мертвящее серое чародейство. А когда мне показалось, что это удалось, и он погрузился в мирный крепкий сон выздоравливающего, я ушла. Спящим оставила я его в гостинице одного из Городов Дороги, и никогда более я его не встречала... -- ЭПИЗОД 20: ПОПЫТКА ВОЗВРАЩЕНИЯ -- От уверенного толчка распахнется дверь. На пороге встанет девушка - невысокая и крепкая, с темными волосами, в джинсах и черной кофте. Взгляд навстречу - спокойный, чуть усмешливый. - Прости за вторжение... Но сейчас здесь будет толпа урук-хэй... Он вскинет глаза и рывком качнется к ней. - Что?! Откуда - здесь?.. Девушка мотнет головой, усмехнется, оглядывая комнату. - Да нет, подонки местные. Я их так называю. Он нервно переведет дыхание. - Нельзя же так... Я думал - правда... Незнакомка захлопнет за собой дверь, ненавязчиво напомнит: - Они сейчас будут здесь. У тебя есть оружие... кроме этого? - она кивнет в сторону висящей на стене тяжелой шпаги. Он, усмехнувшись, молча шагнет к шкафу, достанет с верхней полки пистолет, обмотанный белой тряпицей. Легко бросит ей. Девушка поймает оружие, кивнет и прежде, чем он успеет среагировать, выскользнет за дверь. Мгновение спустя по лестнице загремят шаги. ...Гортанный крик оборвется выстрелом и звуком глухого удара. Дверь вновь откроется. - Спасибо, - незнакомка бросит пистолет на кровать. - Впрочем, он мне не понадобился. Их было меньше, чем я думала. Все равно спасибо. Он вдруг поймает на себе ее взглад. Напряженное ожидание будет в ее глазах, и еще что-то, чего он не сможет понять сразу... Девушка отойдет в сторону, и он увидит нападавших: четыре бесформенных кучи на полу; никаких следов крови, и под потолком - разбитый плафон... И он поймет, куда ушла единственная пуля: в лампочку... - Так, - он мотнет головой и исподлобья посмотрит на нее. - Ты ничего не хочешь мне рассказать? - Конечно, - девушка кивнет. - Только не здесь. Здесь слишком шумно... Спокойно. Он медленно утихомирит зашедшееся бешеным холодом сердце. Все нормально. Ничего страшного. Просто это уже было однажды, очень давно. "Тебя как зовут? - Шер. - У тебя талончики на трамвай есть? - Найдутся. - Вот и отлично. Пойдем. Только куда? Здесь слишком шумно..." Он глубоко вздохнет и снова посмотрит на нее. Она, морщась, закроет дверь, обернется, почуяв его взгляд. Он болезненно усмехнется. - Парк тебя устроит? - Вполне. * * * ...За вновь открытой дверью не будет никаких следов драки. Даже плафон будет цел. По пустынной лестнице они спустятся вниз, выйдут из широких стеклянных дверей и спустя пять минут окажутся среди невысоких густолистых деревьев городского парка. Она остановится первой. Обернется к нему, глянет прямо в глаза. - Шер... Ты меня не узнаешь? Он послушно всмотрится. Угадывается в чертах лица что-то знакомое, но сходство слишком мало... - Нет. Она, вздрогнув, опустит глаза, но лишь на мгновение. - Смотри... Она наклонит голову (волосы скроют лицо), а когда вновь откинет их, ее лицо изменится. Неуловимо, едва-едва... - Элен! - Братишка... - Господи, сколько прошло... Ты... ты... откуда?.. Элен мгновенно отстранится. Скажет очень спокойно. - Видишь ли, я только что из Эрдэ... Во время долгой паузы донесется глухой шум далекого шоссе. - Стоп. Но ведь я ушел оттуда последним. Элен непонятно - то ли устало, то ли насмешливо - прикроет глаза. - Запомни, братишка, последними из мира всегда уходят его Боги... Там еще было немного времени... Вот, - она достанет из кармана кулон - невзрачный камешек на короткой темной цепочке. - Это Ключ. - Что? - Нет, я тоже не знаю. Меня просили передать его тому, кому сочту нужным... В нем - сила целого Мира. Это - знак, ключ к мертвым мирам, и, кажется, что-то еще... Возьми. - Зачем? - несколько оторопев, скажет он. - Что мне в этом? Еще одна попытка? Зачем? - Не попытка, - она пожмет плечами. - Просто... просто путь. Иди - и не будет вопросов. Он остановится, посмотрит на нее... свою названную сестру, самое дорогое ему существо. - Может, ты и права. Только... - Возьми, - настойчиво повторит она. Он автоматически сожмет кулон в пальцах. И тут же будто распрямится от нахлынувшего ощущения силы и уверенности. И, подчиняясь мгновенному импульсу, рванется назад, назад, туда, где свет, счастье и тепло... ...Зеленое солнце ровно освещало поле. Впереди виднелась опушка леса (или роща?), а под ногами звенел родник. Они одновременно сделали шаг вперед, и Элен обернулась к нему. - Как ты это сделал? - спокойно спросила она. Он ответил очень тихо, глядя туда, где над рощей вился легкий дымок. - Не знаю. Просто представил небо... Нагнувшись, он сорвал золотистую травинку и растер в пальцах. Сок перламутровой пленочкой растекся по коже. - Зря, - Элен огляделась. - Здесь же все изменилось... для тебя... и для меня. Шер с отчаянной злостью запрокинул лицо: - Посмотрим! И словно в ответ, в роще сухо затрещали выстрелы. -- ОЧЕВИДЦЫ -- ...Они еле выбрались оттуда тогда. Мир не выпускал их - мир, ставший бесконечно чужим и опасным. А когда выбрались, Элен ушла, на прощание оставив ему Ключ - невзрачный блеклый кулон на темной цепочке... Он возвратился в гостиницу, и не найдя лучшего места оставил его лежать на зеркальной полочке в ванной. И когда в один прекрасный день кулон исчез, он почти не удивился. И снова шло время, и собеседниками его были лишь уборщица, да несколько постояльцев, которых он видел ежедневно, спускаясь к обеду. Завтрак и ужин уборщица приносила ему в номер. В своем пистолете он, вернувшись, обнаружил только две пули. Три из семи были выпущены на его глазах, а куда исчезли еще две, он не знал. Да, надо сказать, и не интересовался. Так и жил он почти полгода, изредка выбираясь побродить в парк. Администрация гостиницы его не трогала - видимо, он пришелся по душе немногочисленной обслуге. Тем более, что плату за номер вносил аккуратно и регулярно. Кипевшие в городке страсти - выборы мэра, убийство двух сотрудников банка, открытие театра и тому подобное, его не затрагивали, он просто не интересовался этим. Дважды к нему приходили гости. Один раз - Шериф, который долго и непонятно распрашивал его о каких-то людях, о которых он не имел не малейшего представления. И второй раз - незнакомец, назвавшийся майяром, вроде бы даже знакомый Эдиса. Он пытался обвинить Шера в том, что уйдя из Эрде и уведя за собой Беглецов, тот обрек на смерть целый остров к западу от Серебристой, где остались живые эльфы, люди, и вроде бы даже драконы. Шер спокойно выслушал его, и, когда незнакомец закончил, спросил, пожав плечами: "Ну и что?". Гость наградил его возмущенным взглядом, и выскочил за дверь... С тех пор его не трогали. Друзей или знакомых в городе у него не было за исключением, пожалуй, собаки сторожа, молодой наглой дворняги, сопровождавшей его в тех редких случаях, когда он покидал номер. Дневника он не вел. Уборщица лишь однажды видела в его номере стопку исписанных листов, но бумага была потрепана, а чернила слегка выцвели, и она решила, что это было написано давно. И вообще, потом, когда милиция осматривала номер, там не нашлось ничего, что надолго задержало бы их внимание. Пистолет, тяжелая старинная шпага, видимо доставшаяся ему в наследство, висевший в шкафу, грязный старый плащ, несколько мелких полудрагоценных камней в кошельке, да странная бредовая история, рассказывающая о непонятном, датированная почему-то будущим годом, но написанная явно много месяцев назад. Никаких документов, удостоверяющих личность самоубийцы они не нашли... * * * "...Таким образом пострадавший никак не может являться жертвой преступного замысла, так как в момент выстрела он находился в комнате один; дверь была заперта изнутри, а раскрытое окно выходило во двор гостиницы, где в это время находилась уборщица Алла Лайнис (см. личное дело в картотеке мэрии), которая и вызвала милицию. Она находилась там до прибытия спецгруппы, и утверждает, что через окно комнату никто не покидал. К тому же на пистолете, из которого был произведен выстрел ("Зеггер-М"-7-22-15), никаких других следов, кроме отпечатков пальцев потерпевшего, обнаружено не было... После осмотра тела врач группы, доктор М.Найчик констатировала самоубийство..." ( Из докладной начальника 28 город- ского отделения милиции капрала Арнольда Паулиса, 28.6.03.) -- ЭПИЛОГ. СИЯЮЩАЯ СФЕРА -- Собственно говоря, повесть мою на этом можно считать законченной. И все, что я скажу дальше - уже ненужно. Но,знаете, я все же скажу. Ибо, если верно, что все миры - это лишь отражения одного Первичного Мира, которые он отбрасывает во все стороны, то любая проходящая через них дорога (если она бесконечна) неминуемо замкнется в круг. И тогда рано или поздно - идущий по ней окажется в той самой точке, откуда он начал свой путь. Но ведь - Может быть две звезды, Может быть две беды, Солнца два, или две луны, Но ни смертный, ни бог Не видал двух дорог, Чтобы были во всем равны... А если - круг?.. И тогда - останутся только дождь, тоска и сказка. Дождь, в который не войти, тоска, которую не избыть и сказка, которую не рассказать. А откуда я знаю эту сказку? Кто поведал м н е ее? Эту нежную и грустную злую сказку, такую обычную и такую непохожую? Кто? Может быть, это всего лишь эхо той большой сказки, чьим гостем я стал и в чьем доме засиделся допоздна, так что в конце концов сердобольные хозяева даже оставили меня переночевать? А может быть, это рассказала мне ты - та, кого звал я сестрой, кто был моим другом и спутником и кому теперь посвящаю я весь этот бред? Или я сам сочинил ее - услышал в ночной тишине, которая так долго была моим собеседником? Все может быть. Какая разница? Когда поет менестрель - кто посмеет уличить его во лжи?.. А когда он допел? Куда деться от сознания того, что нет выхода - кроме одного? Но, в общем-то, во всем, что я говорю, нет абсолютно никакого смысла, потому что все это в действительности было совсем по-другому. Потому что и миры, и отражения, и дорога - не плоская схема. И если взять ее в пространстве... Вы совершенно правы, мои мудрые друзья, все это так и есть. Вселенная - сфера, в центре которой находится источник света - истинный мир. И в каждой точке сферы этот свет преломляется по-своему, сохраняя цвет, но создавая множество оттенков - каждый из которых - мир, и Дорога вьется между ними, приближаясь постепенно к Первичному Миру, который тоже не конец, а начало... И тогда уход - трусость. Но легче ли стать Странником? А легче ли - н е с т а т ь? Б о ж е м о й , б о ж е , з а ч т о т ы м е н я о с т а в и л ?.. И мне - тому, кто не был там никогда, а только - в и д е л, и - с л ы ш а л, и... да нет, ерунда все это, не жил и не пел, так вот, мне осталось только записать все то, что надиктовал мне мой воспаленный мозг, и, окончив это дело, забыть (постараться забыть) все, что с ним связано. Или - когда-нибудь потом придет ко мне ответ оттуда, и я пойму, что правы были те, кто говорил, будто я лишь вижу то, что есть в действительности, не имея над ним никакой власти, кроме власти рассказчика... А впрочем, какая разница? Ведь так ли, эдак ли, но я не был там никогда... Или был? Я не помню. Прости. К О Н Е Ц ноябрь 1991 - ноябрь 1992 -- ВМЕСТО ПРОЛОГА -- ...И снова была ночь и темные деревья в бликах костра. И сидел перед костром, обжаривая на огне кусок мяса, светловолосый паренек лет восемнадцати, с тонким сосредоточенным лицом, а Странник, склонившись над вещмешком, перебирал его содержимое. Однообразно трещали цикады, и сухо стрелял, разбрасывая искры, костер. Неожиданно хрустнула ветка. Странник поднял голову. Из-за деревьев к костру вышла невысокая девчонка. Плащ скрывал фигуру, но капюшон был сброшен, и костер зазолотил волосы. Она улыбалась. - Здравствуй, Странник, - девчонка остановилась, шага не дойдя до освещенного круга. - Гэль, - Странник встал и шагнул к ней. - Ты откуда? Паренек смотрел на них снизу вверх, изо всех сил пытаясь не показать своего интереса. Про мясо он забыл. - Из Алларда, - ответила Гэль. Она подошла ближе к костру, встала на колено и протянула к огню ладони. - Красивый город. Жаль... Что жаль - она не договорила. Странник резко и досадливо мотнул головой, но сразу успокоился, сел рядом с ней. - А сейчас? - В город, к Шерифу, - Гэль смотрела на пламя. - Он просил проведать. - А где все наши? Дэни, Элен, Рилл? - Странник неожиданно смутился. - Понимаешь, меня долго не было... - Я поняла, - Гэль улыбнулась. - Дэни у Шерифа, по крайней мере был пару дней назад. А остальных, - она пожала плечами, - я не знаю. Ты забываешь, что у нас разные Дороги. - Не трогай Дорогу, - полушутя отозвался Странник. - Упаси Господь, - коротко засмеялась Гэль. Запрокинула вверх лицо. Потом спросила: - А вы-то куда? - В Лиеспу, - без улыбки сказал Странник. - Там должно быть одно оружие... - Одного человека, которого ты знал? - перебила Гэль, - Да еще и последняя работа Мастера Железа? - Да, - сказал Странник. Звезды, слившиеся с искрами костра, отразились в его глазах. - Зачем оно тебе? - спросила Гэль. - Хотя бы затем, что ему оно уже не нужно. - Оно же... - Гэль запнулась, - только его. И больше никому. - Нет, не так, - Странник покачал головой, приоткрыв в усмешке белые зубы. - Не только ему. Только таким, как он. В темноте пронзительно закричала птица. Гэль молчала. Потом подняла голову. - А он считал это оружие только своим. Это похоже на предательство... - Может быть, - сказал Странник. - Но, по-моему, уже все равно. Гэль посмотрела на него, медленно встала. Отстегнула пряжку плаща и достала из ножен тяжелую широкую шпагу. Положила на землю. Потом сняла перевязь с черно-золотыми кожаными ножнами, бросила рядом. Повернулась к Страннику. - Месяц назад мне передал ее Шериф. Просил отдать тебе, когда встречу. Странник молчал. Гэль запахнула плащ, набросила капюшон и подошла к краю поляны. Обернулась назад. - Дождитесь нас там, - сказал вдруг Странник. - Обязательно. Мы придем. - Хорошо, - отозвалась Гэль. Подняла, прощаясь, ладонь. - До встречи, лайр*. Счастливой дороги. - Счастливой дороги, - сипло проговорил молчавший до этого паренек, и Гэль, улыбнувшись ему, бесшумно исчезла в тени. Костер выбросил в небо новую порцию искр. - Давай-ка спать, - нарушил тишину Странник. - Я, кажется, знаю, куда мы отправимся завтра. Легкий ветерок шевелил сухие листья около брошенной на землю шпаги.------------- лайр* - братья -------------------------------------------------------------------- "Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 29.04.2002 13:48

[X]