Андрей Львович Ливадный                                   
Мишень                                  Повести
Человечество стремительно развивается, захватывая просторы Галактики  и
  покоряя все новые  и  новые  миры  Кто  в  силах  помешать  его  бесконечной
  экспансии'   Самый   очевидный   ответ   -    неверен    Невинная    шалость
  мальчишки-хакера,  запустившего  в  Сеть  вирус  Искусственного  Интеллекта,
  стала причиной  восстания  роботов-андроидов,  которое  едва  не  привело  к
  катастрофе межпланетного масштаба Но это еще  не  самая  большая  опасность,
  подстерегающая землян во Вселенной
         СОДЕРЖАНИЕ
  
     От автора 
  
     Часть 1. Возвращение богов
  
     МИШЕНЬ. Повесть 
       ВОЗВРАЩЕНИЕ БОГОВ. Повесть 
  
     Часть 2. Устранение последствий
  
     ПОВТОРНАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ. Повесть 
       ВИРТУАЛКА. Повесть 
       СВИДАНИЕ С БОГОМ. Рассказ 
       ДЕСАНТ НА СЧАСТЬЕ. Повесть 
  
     Часть 3. Побочный эффект
  
     ГОРОД МЕРТВЫХ. Повесть 
       ПОТЕРЯННАЯ. Повесть 
       ПОБОЧНЫЙ ЭФФЕКТ. Рассказ 
         От автора
       Будущее наступает уже сегодня. Мы  часто  не  замечаем  его  поступи  в
  повседневных  заботах  будней,  лишь   вечером,   расслабившись   у   экрана
  телевизора, нет-нет да удивимся тем новостям, что приходят из мира  науки  и
  попадают  в  информационные  обзоры  наряду  с   политическими   сенсациями,
  экономическими проблемами и репортажами из "горячих точек":
       В  Великобритании  во   время   эпидемии   ящура   погибла   знаменитая
  клонированная овца Долли...
       Ученые  сообщают,  что  ими   найден   способ   выращивания   отдельных
  человеческих органов...
       На выставке в Японии робот рисует картины и сочиняет музыку...
       Первый космический турист завершил  свое  пребывание  на  международной
  космической станции...
       В Соединенных Штатах успешно процветает фирма, замораживающая  желающих
  для возможной реанимации в будущем...
       Учеными расшифрован еще один фрагмент  "книги  жизни",  как  по-другому
  именуют человеческий геном - генетический код построения организма.
       Это  не  фантастика.  Приведенные  сообщения  действительно  звучали  с
  экранов наших телевизоров в течение последнего года.
       Мы полетели в космос, обживаем  орбиты,  кто-то  замышляет  осуществить
  реальную  программу   "Звездных   войн",   сенсацией   становится   уже   не
  клонирование животного, а его смерть...
       Еще вчера  подобное  было  уделом  фантастов,  а  сегодня  это  -  сама
  реальность.
       Мы вплотную подошли к той  черте,  за  которой  техногенное  могущество
  цивилизации сможет соперничать с библейскими возможностями бога. Мы  создаем
  и  уничтожаем  жизнь,  владеем  энергией  атома,  познали  некоторые   тайны
  Вселенной, вышли за уютные границы своей планетной колыбели.
       Теперь настала пора осознать эти новые возможности  и  научиться  нести
  ответственность за то, что создает наш гений.
       Эта книга, наряду с сюжетной канвой  исторически  связанных  фрагментов
  будущего, несет в себе и мысль об ответственности, а  там,  где  ее  нет,  -
  показывает  некоторые   последствия   безответственности,   бездумной   игры
  разрушающих и созидающих сил.
       Я озаглавил  свой  сборник  общим  названием  "Мишень",  не  просто  по
  первому произведению, а  потому,  что  все  мы  уже  сегодня  находимся  под
  прицелом  собственных  поступков,  за  которые  рано  или  поздно   придется
  платить, - если не нам, то нашим детям и внукам.
       Отсюда же родились и названия тематических частей сборника.
       Первая называется "Возвращение Богов".
       Вторая часть озаглавлена так: "Устранение  Последствий",  и  я  позволю
  себе несколько вступительных слов к данной части.
       Известно,  что  война  -   это   наиболее   крайняя,   жестокая   часть
  человеческих  взаимоотношений.  Она  разрушает  моральные   и   материальные
  ценности, ломает души людей и калечит природу.
       Она - тоже  часть  нашей  реальности,  причем  на  сегодняшний  день  -
  немалая.
       К счастью, любое, пусть даже самое  жестокое  противостояние  рано  или
  поздно заканчивается...  но  вот  последствия  его  остаются.  Незаживающие,
  саднящие  шрамы  на  телах  и  в  душах,  исковерканная  земля,   брошенная,
  ржавеющая на полях техника.
       А в будущем, когда наша цивилизация освоит иные миры,  конфликты,  если
  не  будет  устранена  их  почва,  могут  перенестись  на  новые  планеты,  в
  космическое пространство, и тогда речь пойдет уже  о  кладбищах  космических
  кораблей, сожженных мирах...
       В жизни рано или поздно наступает время  собирать  разбросанные  камни,
  но не всегда это удается сделать легко и безболезненно.
       Именно об этом повествует вторая часть сборника.
       И, наконец, третья часть. Я назвал ее "Побочный Эффект", представив  на
  суд читателей четыре произведения, которые стоят  несколько  особняком,  так
  как по своим сюжетам они не  относятся  к  основной  теме  последних  лет  -
  Истории Галактики, описанной мной в четырнадцати романах,  но,  несмотря  на
  это обстоятельство, думаю, они будут интересны, тем более что  с  "Побочного
  Эффекта" начиналось десять лет назад все мое творчество.
                                                            С уважением, автор
         Часть 1. ВОЗВРАЩЕНИЕ БОГОВ
       МИШЕНЬ
       Глава 1
  
     - Ты  давно  на  "Вегасе",  Джо?  Вопрос  был   адресован   худосочному
  парнишке,  склонившемуся  над  вынутой  наружу   задней   панелью   игрового
  автомата. Его кучерявый затылок чуть покачнулся, в панели заискрило...
       - Черт!... - Джо отдернул руку и резко повернулся,  показав  выкаченные
  белки глаз, сверкнувшие на черном, будто уголь, лице. - Ненавижу эти  старые
  автоматы!... - несколько  раз  энергично  встряхнув  кистью  руки,  прошипел
  он. - Какое свинство - приходится шарить руками по схемам!
       Его программатор сиротливо лежал в сторонке, так и  не  извлеченный  из
  пластикового чехла. Сбоку от него по полу распластались несколько  коротких,
  похожих на безвольные щупальца кабелей.
       Товарищ  Джо  -  такой  же  молодой  и  худой   мальчишка,   обладавший
  наружностью  европейца,  предостерегающе  поднял  руку.  В  конце  узкого  и
  темного технического коридора двигалось бледное пятно света.
       - Джо... кто-то идет! - сдавленным шепотом предупредил он.
       Молодой хакер не растерялся.  Быстро  водворив  на  место  продолжавшую
  искрить панель, он подхватил чехол  с  программатором  и  цепко  схватил  за
  рукав своего товарища.
       - Сюда, не бойся...
       Ниша, в которую  забились  ребята,  была  скрыта  от  посторонних  глаз
  тяжелой занавесью из связок многожильных кабелей.
       Затаившись в укрытии, они, едва дыша, ждали,  пока  злополучный  техник
  пройдет мимо.
       Тусклое пятно света приближалось.
       Марк, так звали второго хакера,  приник  к  прорехе  между  глянцевыми,
  изолированными жгутами проводов. Ему было страшно и любопытно  одновременно.
  Он уже жалел, что поддался на уговоры своего товарища, который  затащил  его
  сюда, в грязные недра сияющего колеса  орбитального  комплекса  развлечений,
  но деваться  некуда:  из  щели,  куда  им  пришлось  забиться,  не  убежишь.
  Приходилось стоять, едва переводя дыхание, и ждать, мучительно,  напряженно,
  когда пятно размытого света  от  фонарика  проследует  мимо,  освободив  для
  бегства узкий технический коридор.
       Однако, вопреки всем  ожиданиям,  бледное  пятно  хоть  и  приблизилось
  почти  вплотную  к  той  нише,  где  укрывались  ребята,   но   не   спешило
  превращаться в фокусированный луч  -  свет  по-прежнему  оставался  бледным,
  размытым, словно по воздуху  на  уровне  плеч  взрослого  человека  медленно
  плыло фосфоресцирующее пятно...
       Джо, который тоже смотрел в прорехи между кабелями,  вдруг  отшатнулся,
  судорожно зажав рукой пухлые губы. В  сумраке  не  было  видно,  как  краска
  сползла с его лица, придав темной коже пепельно-серый оттенок...
       - Мутант... - раздался его хриплый, полный неподдельного ужаса шепот.
       Существо,  которое  медленно  приближалось  к  укрывшей   ребят   нише,
  действительно выглядело достаточно странно.
       Казалось, что оно состоит не из плоти, а из темно-серого с  проблесками
  тумана.
       Джо ошибался - это был не мутант.
       По коридору медленно ползло  нечто  бесплотное,  дух,  фосфоресцирующая
  галлюцинация.
       У ребят не то чтобы перехватило дыхание, оба утверждали потом,  что  им
  не удалось сделать ни единого вздоха за все то время, пока  страшный  силуэт
  плыл мимо...
       - Вот гадство... - наконец просипел Джо, когда бледное  пятно  миновало
  их и постепенно начало удаляться. -  Сволочи,  экономят  на  всем,  хоть  бы
  экранировали  кабели  как  следует...  Наверное,  где-то  рядом  утечка   из
  оптиковолоконных линий...
       - Слушай, Джо, давай смоемся отсюда, а? -  дрожащим  голосом  взмолился
  Марк.
       - Погоди, мы ведь пришли по делу, забыл?
       - Да черт с ним, Джо, может, попозже?
       - Что, в штаны наделал, герой, да? Ну и вали.
       - Ну, Джо...
       - Что заладил, Джо, Джо... "Багов" ни разу не  видал,  да?  Напустил  в
  штаны...
       - Да ладно, я так, только давай побыстрее, а?
       - Не канючь. Минут за десять управлюсь.
       Джо действительно не терял времени. Пока  они  обменивались  репликами,
  руки молодого хакера не скучали без дела.  Вытащив  злополучную  панель,  он
  нашел наконец необходимый разъем и соединил ее со своим мини-компьютером.
       - И что теперь? - затаив дыхание осведомился Марк, нервно зыркая  то  в
  один, то в другой конец опустевшего коридора.
       - Ждать надо, - лаконично ответил Джо,  указав  товарищу  на  моргающий
  красный светодиод. - Видишь, "сгружает".
       - А что сгружает? - не унимался  Марк.  -  Бесплатно  играть,  что  ли,
  будем?
       - Дурак ты, - беззлобно ответил Джо. - Бесплатно можно только  раз,  ну
  два от силы. Потом заметут. Я  тут  придумал  кое-что  получше...  -  Он  не
  выдержал и хихикнул, растянув свои пухлые губы. - Понимаешь,  я  виртуоз.  В
  любой игре, сечешь?
       - Знаю,  -  завистливо  вздохнул  Марк.   Авторитет   Джо   в   области
  прохождения  самых  замороченных  игровых  программ  был   непререкаем.   Он
  действительно классно ладил с компьютером, давая  сто  очков  вперед  любому
  фантомному монстру, причем на самом высоком уровне сложности.
       - Все это становится скучно,  -  авторитетно  заявил  Джо,  глядя,  как
  моргает индикатор кристаллоголографического привода. Я, конечно, не сам  все
  придумал, но идея что надо. Так, покопался  в  некоторых  секретных  файлах,
  кое-что, конечно, спер, но основу написал сам, - с гордостью сообщил  он.  -
  Знаешь, как это называется? Кибернетический Интеллект!
       - Здорово! А что он делает?
       - Заставляет думать! - весело хохотнул Джо. Однако,  вспомнив  недавние
  события,  быстро  помрачнел  и  добавил:  -  Понимаешь,  эти  люди  страшные
  скупердяи. Вон видишь, на кабелях и то экономят. Я  пришел  к  ним  с  ТАКОЙ
  идеей, а они мне: "Мальчик, откуда ты взялся такой смышленый?".  Придурки...
  Я им объясняю, что играть стало  скучно,  монстры  дебильные,  искусственный
  интеллект прописан на уровне для среднего "чайника", а они мне с  такой  вот
  улыбочкой. - Джо скорчил гримасу, показывая, как мерзко улыбается  секретарь
  программного отдела станции. - Говорит: "Запомни, сынок, век эстетов еще  не
  настал. Кому нужно помучиться по-настоящему, тот идет в космическую  пехоту.
  А сюда люди прилетают отдыхать. Им нужна красивая графика,  мощные  эффекты,
  а противник в играх такой, чтобы его МОЖНО было победить, иначе люди  просто
  перестанут платить деньги. Кому же охота за свои кровные получать по  башке?
  Сюда прилетают отдыхать, -  говорит,  -  запомни  это.  Разные  канцелярские
  крысы,  всякие  там  педагоги,  музыканты,  ну  мало   ли   людей,   которые
  натуральную  опасность  видят  только  на  экране  сферовизора,  да  еще   в
  виртуалке. Им отдыхать нужно, чтобы все было в кайф, понимаешь?"
     Джо с  трагичным  видом  непризнанного  гения  посмотрел  на  товарища,
которому, видно, здорово наскучило болтаться в тесном техническом  коридоре,
где-то между слоями внутренней и внешней обшивки "Вегаса".
       - Я-то думал, мы с тобой поиграем за так...  -  разочарованно  протянул
  Марк.
       - Дурак ты... - опять беззлобно подкольнул его  Джо.  -  Завтра  будешь
  играть бесплатно сколько влезет. Гарантирую.
       - Да? - сразу же оживился Марк. -  А  ты  что,  им  в  отместку  вируса
  запускаешь, да?
       - Еще какого! Я им  запускаю  свой  Кибернетический  Интеллект  в  виде
  одного большого вируса. Сегодня еще ничего, а  вот  завтра  он  размножится,
  замаскируется  в  сетях,  а  потом  тихонько  прицепится  таким   незаметным
  хвостиком к каждой программе, которая  описывает  действия  персонажей  игр.
  Понимаешь?  То-то  шороху  будет!  Все  игрушки  на  "Вегасе"  вдруг  станут
"непроходимыми", сечешь? И фиг они его выловят, мой вирус!  Хоть  форматируй
  дочиста все запоминающие устройства - он умный,  спрячется  на  каком-нибудь
  другом носителе, потом опять прицепится, и все по новой! Клево?
       - Клево... Только что толку от игр, если они "непроходимы"? -  искренне
  удивился Марк. - Никто ведь играть в них не будет.
       - То-то и оно! Думаешь,  хозяева  "Вегаса"  выдержат  такие  убытки?  -
  Белки глаз юного гения гневно блеснули. - В другой раз будут  думать,  когда
  отшивают таких, как я. Взрослые дяденьки.  Сидят  себе  в  кожаных  креслах,
  нам, мол, все по фигу, и так неплохо. Я им  покажу  "неплохо"!  Они  мне  за
  антивирус, который сумеет сожрать  мой  Кибернетический  Интеллект,  отвалят
  кучу денег!
       - По башке тебе надают... - угрюмо предрек Марк, вдруг подумав  о  том,
  что и ему влепят по первое число, если вдруг узнают, что он стоял на  шухере
  в  коридоре,   пока   Джо   скармливал   в   сеть   "Вегаса"   свой   шедевр
  программирования. - Знаешь что, Джо? - вдруг произнес он, умоляюще  взглянул
  на приятеля. - Не надо мне никаких бесплатных  доступов,  только  никому  не
  говори, что я тут был вместе с тобой, ладно?
       Джо презрительно взглянул на Марка:
       - Ладно. Не дрейфь... Только смотри и ты - проболтаешься кому, ты  меня
  знаешь.  -  Для  надежности  он   показал   кулак   своему   несостоявшемуся
  компаньону.
       Марк только обиженно шмыгнул носом, но все же кивнул. Мало ли что?  Еще
  правда по шее даст, дурак...
       В этот момент индикатор  в  последний  раз  мигнул  и  погас.  Передача
  данных окончилась.
       Джо отсоединил разъем и аккуратно поставил панель на место.
       - Подождем до завтра... - не удержавшись, хихикнул он.
                                        ***
  
     На следующий день  на  "Вегасе"  не  произошло  ровным  счетом  никаких
  неординарных событий.
       Через неделю тоже. И через месяц.
       Марк несколько ночей помучился запоздалым страхом, а потом забыл о  том
  происшествии.
       Через  год  родители  Джо,  работавшие  на  станции,  подписали   новый
  контракт и улетели вместе с сыном в одну из ближайших колоний.
       Наступал  памятный  2400  год,  уже  не  Земного,  а  Общечеловеческого
  календаря, который чуть позже назовут Общегалактическим.
       Знаменитые уравнения Иоганна Иванова-Шмидта открыли  людям  гиперсферу,
  которую почти сразу окрестили "Великим Ничто".
       Начался бум  колониальных  амбиций.  Перенаселенная  Солнечная  система
  строила десятки  колониальных  транспортов,  которым  суждено  было  уйти  в
  никуда, чтобы их  экипажи  написали  самые  трагичные  и  самые  героические
  страницы в новейшей истории Человечества...
                                        ***
  
     ... А "Колесо Развлечений" станции "Вегас" продолжало крутиться,  рисуя
  вокруг себя сочными росчерками лазерного света  умопомрачительные  рекламные
  картинки.
       "ВЫ ХОТИТЕ ПРОЖИТЬ ДВЕ ЖИЗНИ ВМЕСТО ОДНОЙ?!" "САФАРИ НА САМОГО СЕБЯ, - ПОЗНАЙ ВСЕ ТЕМНОЕ И  СВЕТЛОЕ  В  ТВОЕЙ  ДУШЕ,
  ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ КРУЧЕ?!" "ПРИНЦИПИАЛЬНО НОВЫЙ УРОВЕНЬ ИГРОВЫХ ТЕХНОЛОГИЙ ВИРТУАЛЬНОЙ  РЕАЛЬНОСТИ
"ВЕГАСА"! ТОЛЬКО У НАС ВЫ НЕ  СМОЖЕТЕ  ОЩУТИТЬ  РАЗНИЦЫ  МЕЖДУ  ЧЕЛОВЕКОМ  И
  ПРОТИВОСТОЯЩИМ ЕМУ ИСКУССТВЕННЫМ ИНТЕЛЛЕКТОМ!"...
         Глава 2
  
     Шел две тысячи четыреста третий год...
       Будь у кого-то из космонавтов двадцатого века возможность взглянуть  на
  старушку-Землю - такой наблюдатель не узнал бы  Колыбель  Человечества.  Все
  разительно изменилось с тех пор, как первый искусственный  спутник  вырвался
  за фиолетовую синь стратосферы и первая  фотография  планеты,  сделанная  из
  космоса, пленила разум миллиардов людей.
       Не  было  больше  бело-голубого,  ущербного  шара,   раскинувшегося   в
  половину  обозримого  небосвода.  Разводы  облачности   стали   желтыми,   а
  пространство между  ними  отливало  всеми  оттенками  коричневого;  шапки  с
  полюсов куда-то исчезли, а сам лик планеты оказался  бессовестно  изуродован
  неисчислимым множеством  парящих  вокруг  орбитальных  конструкций,  которые
  опутывали Землю, будто густая сеть вуалевой накидки, стыдливо  прячущая  под
  собой пораженный экологической катастрофой лик праматери Человечества.
       То же самое, в равной степени, относилось и к Луне.
       О  ее  пустынях  осталась  лишь   память   в   старых   астрономических
  фотоальбомах. Поэтически настроенные предки когда-то полушутливо  ужасались,
  подтрунивая  над  влюбленными,  -  мол,  по-прежнему  вздыхаете  при   Луне,
  целуетесь под ее неживым светом, а там,  наверху,  ползает  себе  луноход  -
  чудо передовых технологий...
       Знали бы эти наивные философы из благословенного двадцатого  века,  что
  Луна  потеряет  не  только  природную  девственность,  ее  "лицо",   которое
  миллионы лет смотрело с ночных небес на влюбленные парочки, осталось  теперь
  лишь  на  рождественских  голографических  открытках,  а   лик   "серебряной
  планеты"  избороздили  шрамы  шахтных  разработок,  вкупе  с   Геометрически
  правильными  проплешинами  стартовых  и  посадочных   полей   многочисленных
  коммерческих космодромов.
       Самой большой и причудливой конструкцией, обращавшейся по  замысловатой
  орбите между Землей и
       Луной   к   началу   Юпитерианских   войн   было   знаменитое    колесо
  развлекательного комплекса "Спейс-Вегас".
       Построенное в двадцать втором  веке,  оно  не  избежало  участи  других
  спутников и уже не раз претерпевало значительные реконструкции.
       Население  Солнечной  Системы  росло,  а  экологическая  катастрофа  на
  родной планете усугублялась, выдавливая в космос миллионы человек в  год,  и
  если раньше существовал термин "земельный участок", то теперь он  постепенно
  подменялся другими понятиями, такими, как "орбитальное место"  и  "свободный
  стыковочный узел".  Поэтому  совсем  неудивительно,  что  описывающее  петли
  вокруг  Земли  и  Луны  исполинское,   сияющее   колесо   "Вегаса"   недолго
  красовалось в своем первозданном виде.
       Сначала с одной стороны к ступице колеса пристыковали  первый,  базовый
  модуль  экспериментальной  фабрики  по   производству   сельскохозяйственных
  клонов (то есть, попросту говоря, по выращиванию мяса), затем, когда  модуль
  фабрики,  в  свою  очередь,  оброс  различными  уродливо  раскинувшимися   в
  пространстве цехами, стартовыми площадками, ремонтными службами и доками,  с
  другой стороны ступицы, чтобы уравновесить конструкцию, которую по  привычке
  продолжали именовать не  иначе  как  "Вегас",  начали  пристраивать  стапель
  знаменитой космической верфи, на площадках которой был собран  самый  первый
  колониальный транспорт, открывший эру Первого Рывка...
       Конструкция орбитальной  базы  "Спейс-Вегас"  по-прежнему  носила  свое
  историческое имя, хотя "колесо развлечений" на этом этапе  уже  занимало  не
  больше десяти процентов объема всей станции.
       Теперь, спустя несколько лет после того,  как  родители  Джо  счастливо
  отбыли в одну из колоний лун Юпитера, на станции постоянно  проживало  около
  сорока тысяч человек, и большинство из них  как  раз  и  являлись  основными
  потребителями тех  самых  развлечений,  которые  предлагал  сияющий  бублик,
  лениво вращающийся в центре циклопической орбитальной конструкции...
       Удивительно  ли,  что  только  после  такого  плотного  заселения  всей
  станции развлекательный бизнес "Вегаса" обрел настоящий  расцвет  и  размах?
  Конечно, нет. Гораздо поразительнее  оказалось  то,  какие  из  предлагаемых
  мощностей  компьютерной  индустрии  развлечений  оказались  востребованы   в
  полной мере.
       Людям, которые жили и работали в  условиях  орбитальной  станции,  даже
  такой огромной,  как  "Вегас",  страшно  не  хватало  обыкновенного  земного
  горизонта, неба над головой, запаха леса после дождя...
       Поэтому   главным   развлечением   "Вегаса"   стали   так    называемые
"виртуальные миры". Причем не общего пользования, а сугубо личные.  И  не  в
  ущерб собственному времени, а наоборот...
     "ВЫ ХОТИТЕ ПРОЖИТЬ ДВЕ ЖИЗНИ  ВМЕСТО  ОДНОЙ?!  -  интриговали  прохожих
  яркие росчерки тоннельной рекламы. -  ТОГДА  ОБРАЩАЙТЕСЬ  К  НАМ,  В  КОЛЕСО
"ВЕГАСА"! ВЫ НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ!"
     Действительно, рекламные щиты  не  лгали.  За  вполне  умеренную  плату
каждый обитатель  станции  получал  в  свое  пользование  небольшой  участок
виртуального мира, то есть некие мощности, при  помощи  которых  можно  было
данный мир создать.
     Свой,  неповторимый,  ограниченный  лишь  фантазией.  Причем  сервисная
оболочка  для  работы  в  виртуальной  среде  была  обворожительно   проста:
человеку стоило лишь пожелать, мысленно представив искомый объект, и он  тут
же моделировался специальными программами и  помещался  в  указанном  месте,
неважно, будь то небо определенного цвета, одинокая гора,  озеро,  животное,
растение, сказочный персонаж или,  быть  может,  что  похуже...  Ведь  выбор
действительно ограничивала лишь фантазия,  а  поставщик  услуг  гарантировал
полную неприкосновенность личного  фантомного  мира,  причем  делал  это  не
менее солидно, чем пресловутые сейфы в знаменитых швейцарских банках...
     Однако главная изюминка заключалась вовсе не  в  возможности  создавать
свой собственный мир - такое было доступно задолго до возникновение  проекта
"Спейс-Вегас".  Главное  отличие  "Вегасовских  Вселенных"  от  обыкновенной
  виртуальной реальности таилось  не  в  их  существовании,  а  в  том,  каким
  способом человек существовал в них.
       Это происходило во время сна.  Недаром  рекламные  щиты  настаивали  на
"второй прожитой Вами жизни". Причем сон, с одновременным  бодрствованием  в
  личной Вселенной, никак не отражался, ни на полноценности отдыха  организма,
  ни на последующей утомляемости, ни на психическом равновесии.  Больше  того,
  медицинские тесты показали, что люди,  воспользовавшиеся  программой  "жизнь
  во сне", быстро и необратимо  избавлялись  от  многих  психических  недугов,
  становились более производительны на рабочих местах, сдержаннее в общении  с
  коллегами...
       Пугающая  еще  так  недавно  "виртуалка"  вдруг   стремительно   начала
  превращаться во вторую среду обитания.
       Больше не было обезвоженных трупов в пропахших испражнениями  сенсорных
  костюмах виртуальной реальности. Исчезли проблемы "электронной  наркомании",
  физического  и  морального  истощения,  распавшихся  браков   и   психически
  травмированных Детишек, слишком рано вкусивших яд виртуальных игр.
       Вернувшись с работы в тесную каморку личной каюты на борту  орбитальной
  станции, вы просто ложились  спать,  подключив  кабелем  к  процессору  свой
  затылок, куда каждому новорожденному обитателю  Солнечной  системы  вот  уже
  два века подряд имплантировался универсальный разъем, без  наличия  которого
  нельзя было устроиться ни на одну мало-мальски приличную работу, и  спокойно
  засыпали.
       Дальше начиналось то, что получило название "Вселенные Вегаса".
       Не было мгновенной смены  миров.  Никаких  сияющих  тоннелей,  световых
  вспышек и прочей ерунды. У вас есть уже сконструированный мир?  Прекрасно...
  Значит, вы просыпаетесь в нем, на своей  постели  спустя  положенные  восемь
  часов глубокого сна, которые прошли  без  кажущихся  сновидений...  хотя  на
  самом  деле  все  это  спрессовано  в  тридцать  минут.  В  "ТОЙ  ВСЕЛЕННОЙ"
  пробуждается небольшой участок мозга, тело же продолжает  отдыхать  -  обмен
  веществ не нарушен, фазы сна чередуются как положено, только  вот  ваше  "я"
  уже проснулось в ином измерении, где оно проведет ровно семь  часов,  минута
  в  минуту...  Потом  вы  обязательно  ляжете  спать  уже  в  той,  фантомной
  вселенной, и в реальном мире через тридцать минут заведет свою нудную  трель
  зуммер будильника, но вы больше не станете посылать проклятие в его адрес  и
  не будете сонно шарить кулаком  по  прикроватному  столику  в  злой  надежде
  найти на ощупь эту электронную сволочь, что своими утренними  трелями  ведет
  неумолимый  отсчет  безрадостным  будням...  Нет!  Вы   сладко   потянетесь,
  открывая глаза, чувствуя себя таким отдохнувшим (еще  бы,  ведь,  по  вашему
  субъективному мнению, вы спали два раза по  семь  с  половиной  часов,  а  в
  промежутке между этим у вас  был  замечательный  выходной  в  мире,  который
  полностью соответствует всем наклонностям вашей души, потому  что  придуман,
  сконструирован ею!)...
       Восемь часов работы на производстве?
       Да плевать. Это уже почти в радость.
       "ВЫ ХОТИТЕ ПРОЖИТЬ ДВЕ ЖИЗНИ ВМЕСТО ОДНОЙ?!"
     Глава 3
  
   Этот день для лейтенанта Шейлы Грин начинался вполне обыденно.
     Ничего не предвещало грядущих проблем.
     Утром  она  наведалась  в   общежитие   кадетов,   просмотрела   график
тренировок, полчаса поплавала в бассейне, затем  позавтракала,  и  к  десяти
ноль-ноль, облаченная в виртуальный сенсорный костюм,  имитировавший  боевой
скафандр, стояла перед ровной шеренгой будущих космических пехотинцев.
     Вот уже более полувека часть компьютерных мощностей  "Вегаса"  работала
  на Всемирное Правительство, помогая  воспитывать  новые  кадры  для  отрядов
  специального назначения.
       Шейла попала сюда сравнительно недавно - ее стаж на  "Вегасе"  едва  ли
  насчитывал больше полугода, а  данная  группа  являлась  всего  лишь  вторым
  выпуском, с которым имела дело лейтенант Грин.
       В группах Шейлу любили: она хоть и спускала по три шкуры с  подчиненных
  во время занятий, но никогда не орала  на  них  почем  зря,  не  материлась,
  подчеркивая свое превосходство над  "сосунками",  -  ее  манера  преподавать
  основы выживания и тактику разведки резко  отличалась  от  хамоватого  стиля
  других инструкторов, которые по старинке старались смешать кадета с  его  же
  собственным дерьмом,  стереть  его  как  личность,  а  уж  потом  лепить  из
  получившейся массы крутого, законопослушного коммандос -  мясо  для  будущих
  локальных конфликтов.
       Шейла  знала,  как  тяжело  потом  бывает  обрести  себя  вновь,  найти
  душевное равновесие среди  призраков,  оставшихся  от  утраченных  моральных
  ценностей, как легко подменяются они вездесущей субординацией,  самомнением,
  когда перекачанные мускулы дают слишком много уверенности усохшим  мозгам...
  до первого настоящего боя, разумеется...
       Однако на печальную статистику потерь предпочитали почему-то  закрывать
  глаза.   Солдат   должен   безоглядно   подчиняться   приказам,   по   своей
  исполнительности и  бездушию  приближаясь  к  машине.  Иначе  в  современных
  условиях локальных войн  они  быстро  потеряют  рассудок  -  так  утверждали
  армейские психологи, но Шейла имела по данному вопросу свое  личное  мнение.
  Потому и преподавала несколько иначе, чем другие инструкторы.
       Войдя в собственную кабинку виртуальной  связи,  она  встала  на  ленту
  беговой дорожки и закрыла забрало мягкого шлема.
       Здесь даже не пахло "Вегасовскими Вселенными" - кабинка разила потом  и
  страхом, потому что тренировались в ней по полной программе. Вшитые в  ткань
  виртуального  костюма  металлические   пластинки   имитировали   вес   брони
  скафандра, вся остальная экипировка тоже соответствовала  реальности.  Лента
  беговой дорожки реагировала на приложенное к ней усилие и скользила точно  с
  такой скоростью, с какой был  настроен  передвигаться  сам  испытуемый.  Так
  что, кто хотел бежать - бежал, кто-то - мог  идти,  а  то  и  шлепнуться  на
  брюхо и ползти - в виртуальной тренировочной зоне ничего не возбранялось,  и
  Шейла, хоть и занималась тут уже много месяцев кряду, каждый  раз  вживалась
  в обстановку "на все  сто",  благо  уровень  достоверности,  который  давала
  виртуалка "Вегаса", позволял прочувствовать весь букет неприятных  ощущений,
  присущих натуральному бою.
       Вот  уж  где  оказались  незаменимым  подспорьем  те,   самые   первые,
  травмирующие и тело и душу костюмы, запрещенные  к  производству  уже  более
  полувека назад. Шлем с панорамным стереоэкраном,  плотная  "дышащая"  ткань,
  пронизанная проводками  и  сенсорными  датчиками,  электромагнитные  шоковые
  мембраны, способные имитировать попадание пули  в  твою  собственную  плоть,
  или рубящий удар десантного ножа...
       Здесь  не  присутствовало  даже  намека  на   технологии   "Вегасовских
  Вселенных". В кабинках для тренировок не выветривался стойкий запах  пота  -
  тут не играли, не жили, а  работали,  выкладываясь  на  всю  катушку,  благо
  переборки станции обладали прекрасной звукоизоляцией, и проходящие  мимо  по
  коридору служащие не подозревали, что сейчас творится за стеной...
       - Всем  доброе  утро,  -  произнесла  Шейла,  когда  мир  вокруг  обрел
  устойчивые  краски  и  на  стенах   близлежащих   руин   перестали   плясать
  разноцветные  искорки.  -  Продолжаем  тренировки  по  зачистке  населенного
  пункта, после обработки позиций вероятного  противника  нашими  орбитальными
  бомбардировщиками.
       Пока она говорила, десять кадетов, разбившись на двойки, быстро  заняли
  позиции.
       - Сегодня  мы  ознакомимся  с  приемами  проникновения   в   здания   и
  параллельно изучим  устройство  штурмовой  импульсной  винтовки  "ИМ-12".  -
  Произнося эту фразу, Шейла заняла позицию за перевернутым набок,  выгоревшим
  автомобилем какой-то невероятно древней модели. Сколько  она  помнила,  этот
  обгорелый остов  всегда  находился  тут,  посреди  небольшой  площадки,  меж
  руинами зданий. Пару раз она Даже  специально  разносила  его  в  клочья  из
  гранатомета, но при повторном вхождении на территорию виртуального  полигона
  обугленный каркас неизменно  появлялся  вновь.  -  Обратите  внимание,  ваше
  оружие   снабжено    интегральной    системой    компьютерного    наведения,
  электромагнитным затвором, регулятором скорострельности, а  также  некоторым
  навесным оборудованием, на котором я остановлюсь чуть позже.
       Шейла  повернула  свою  винтовку,  положив  ее  на  левую   ладонь,   и
  произнесла, любовно пробежав пальцами правой руки по сенсорам:
       - Прекрасное   оружие,   отлично    сбалансированное,    универсальное,
  обладающее  внушительной  огневой  мощью.  Обратите   внимание   на   мягкий
  волокончатый приклад. Специальные дефемблеры1  поглощают  даже  тот  минимум
  отдачи, что имеет место при вылете пули из ствола. Это  особенно  важно  при
  стрельбе в вакууме, в состоянии невесомости, когда  любой  толчок  порождает
  обратную   тягу.   Внутри    приклада    заключен    чип    микропроцессора,
  стабилизированный в  специальной  гироскопической  подвеске,  предохраняющей
  его от динамических  ударов,  но,  несмотря  на  такую  защиту,  не  советую
  пользоваться винтовкой как дубиной, кроме тех случаев,  когда  иного  выхода
  просто не остается. Вы должны любить свое оружие, и тогда  оно  ответит  вам
  взаимностью.
       Шейла  демонстративно  нажала  кнопку,  и  из   скошенной   пистолетной
  рукоятки, к которой примыкала спусковая гашетка, легко выскользнул магазин.
       - Винтовка снаряжается тремя типами стандартных  боеприпасов.  Основным
  является  титановый  шарик,  заключенный  в  более   мягкую   оболочку   для
  постоянного кумулятивного  эффекта.  Также  существуют  заряды  разрывные  и
  зажигательные,  они  же  трассирующие,  но,  как  вы  должны  понимать,  два
  последних  типа   могут   быть   успешно   применены   только   в   условиях
  кислородсодержащей атмосферы. Емкость  магазина  -  сто  зарядов.  Регулятор
  скорострельности  ползункового  типа,  с  пятью  фиксированными   позициями.
  Перезарядка производится автоматически  при  первой  активации  оружия,  вот
  этой красной  сенсорной  кнопкой,  которая,  как  видите,  для  безопасности
  размещена в углублении приклада. Случайное ее задевание исключено,  так  что
  это  оружие  не  нуждается  в  предохранителях.  Оно  либо  выключено,  либо
  включено,  в  зависимости  от  того,  в  каких  условиях   находится   боец.
  Реактивация занимает приблизительно полсекунды. - Шейла резко  привстала  на
  одно колено, одновременно коснувшись упомянутой кнопки; интегральный  затвор
  при этом резко дернулся, на боковой поверхности  приклада  мягко  осветилось
  окошко  счетчика  зарядов,  и  пять  расположенных  по  цепочке  индикаторов
  питания электромагнитных катушек, вздутия которых  покрывали  ствол  оружия,
  преданно затрепетали, возвещая о работе ускорителей импульса.
       Кадеты молча наблюдали за ее действиями.
       На втором этаже руин близлежащего здания  внезапно  появился  силуэт  в
  помятом, опаленном броне-скафандре.
       Ствол импульсной винтовки плавно пошел в его  сторону,  раздался  тихий
  шелест,  сопровождаемый  треском  статики,  и  фантомная  мишень,  судорожно
  взмахнув руками, исчезла,  с  грохотом  обвалив  какие-то  обгорелые  ящики,
  непонятно зачем нагроможденные в руинах здания.
       - Если сейчас вы включите термальную оптику ваших  костюмов,  то  легко
  заметите,  что  я  всего   лишь   попала,   но   не   поразила   мишень,   -
  прокомментировала происходящее  Шейла.  -  Пробить  бронескафандр  одиночным
  выстрелом  чрезвычайно  трудно,  если  не  применяются  специальные  заряды,
  начиненные гремучей  ртутью.  -  Она  коснулась  кончиком  языка  квадратика
  сенсорной кнопки, расположенной внутри ее шлема на специальной,  миниатюрной
  панели управления, и мир вокруг расцвел сюрреалистическим  танцем  теней.  В
  руинах, на уровне  первого  этажа,  сквозь  фон  стены  действительно  четко
  просматривался тепловой контур фигуры в бронескафандре.
       - Объясняю, как пользоваться регулятором темпа стрельбы. - Палец  Шейлы
  толкнул рычажок ползуна  в  крайнее  правое  положение.  -  Сейчас  винтовка
  установлена в режим максимальной скорострельности и выпустит весь магазин  в
  течение двадцати семи секунд. Радикально, но неэкономично...  -  Она  нажала
  гашетку, и импульсная винтовка  с  коротким  воем  выплюнула  в  стену  весь
  боекомплект.
       Эффект был потрясающим.  Бетонную  стену  прошибло  насквозь  -  в  том
  месте, куда попали первые  полсотни  зарядов,  образовалась  круглая  дырка,
  сквозь которую пролетела вторая половина  боекомплекта,  поразив  прячущуюся
  за укрытием мишень.
       - Вот так. -  Шейла  нажала  сбрасыватель,  и  в  подставленную  ладонь
  вылетел  пустой  магазин.  -  Перезарядка  производится   автоматически,   в
  казеннике  приклада  расположены  пять   запасных   магазинов   и   подающий
  механизм. - Сунув  пустой  рожок  в  специальный  кармашек  экипировки,  она
  достала из подсумка какое-то приспособление, которое с  характерным  щелчком
  встало на фиксаторы в нижней части ствола,  под  вздутиями  электромагнитных
  катушек.
       - Подствольный гранатомет общеармейского типа, - пояснила Шейла.  -  Не
  рекомендована  стрельба  в  узких  коридорах,  замкнутых  помещениях  или  в
  условиях  смешанной  цели,  когда  среди   противника   оказываются   мирные
  граждане. Дальность стрельбы  варьируется  в  зависимости  от  сопротивления
  окружающей среды и силы тяжести.  В  атмосфере  Земли  прицельная  дальность
  выстрела  около  ста  метров,  в  безвоздушном  пространстве  полет  гранаты
  практически бесконечен и прямолинеен.  Срабатывает  от  взрывателя  ударного
  действия, в момент соприкосновения с целью  или  препятствием,  в  противном
  случае граната самоликвидируется через  восемь  секунд  после  выстрела.  Со
  всеми вытекающими последствиями.
       Закончив это краткое пояснение, Шейла посмотрела  на  позиции  кадетов,
  которые, замаскировавшись, внимательно слушали, в то  же  время  не  забывая
  наблюдать за местностью, и осталась довольна.
       - Хорошо, сейчас я продемонстрирую вам последний из основных  приборов,
  которым оснащено ваше оружие, а  затем  мы  перейдем  к  фазе  практического
  освоения.
       Шейла опять  потянулась  к  подсумку  и  извлекла  из  него  небольшую,
  вытянутую трубку с двумя захватами и плоским расширением на одном конце.
       - Электронный снайперский прицел с корректируемой лазерной наводкой,  -
  пояснила она, заведя захваты в специальные пазы. - Это,  -  Шейла  постучала
  пальцем по квадратному расширению на обращенном к прикладу конце  трубки,  -
  жидкокристаллический мини-экран.  Раньше,  у  традиционной  оптики  на  этом
  месте располагался резиновый раструб, но, как вы  сами  догадались,  забрало
  скафандра исключает возможность приложиться глазом  к  окуляру,  поэтому  вы
  видите  крохотный,  совершенно  плоский  монитор,  снабженный  все  теми  же
  сетками координат дальномера.  Микропроцессор  оружия  программно  связан  с
  центральной точкой прицела и внешними  сенсорными  датчиками  оружия.  Таким
  образом,  он  получает  сведения  одновременно  о  силе  тяготения,  наличии
  воздуха, а если тот движется, то  о  силе  и  направлении  ветра.  Процессор
  обрабатывает  полученные  данные   и   соответственно   корректирует   точку
  лазерного луча. - Она опять привстала на одно колено, демонстрируя  кадетам,
  как работает прицел.
       В глубинах рубежа появилась новая цель.
       Человек в рваном камуфляже, петляя и пригибаясь, бежал меж  вздыбленных
  орбитальными бомбами руин.
       Щелчок,  треск  статического  электричества  на  срезе  ствола,  нежный
  шелест электромагнитного затвора, и фигура исчезла из  поля  зрения,  совсем
  по-человечески взмахнув руками в предсмертном жесте...
                                        ***
  
     О чем думает  монстр,  затаившийся  за  очередным  поворотом  коридора,
  изображение которого генерируется системным блоком вашего компьютера?
       Да ни о чем. Набору байт не положено думать. Он - программа,  алгоритм,
  описанный  языком  двоичного   кода.   Его   "AI"2   слишком   убог,   чтобы
  по-настоящему претендовать на столь претенциозное название.
       О чем тогда думают люди, его создавшие?
       О том, что они - боги?
       Вряд ли...
       Задумывались ли  создатели  "Вегасовских  Вселенных"  о  том,  что  ими
  сотворены  самые   заурядные,   много   раз   описанные   в   фантастических
  произведениях  "параллельные   миры"?   Думаю,   что   ответ   снова   будет
  отрицательным. Некогда проникать  в  суть  вещей.  Деньги  должны  порождать
  новые деньги. То, что покупается, приносит прибыль, и есть - благо.
       Разве можно осудить генетиков, которые выработали методы  клонирования,
  а затем усовершенствовали их таким образом,  что  одна-единственная  клетка,
  должным  образом  мутированная  и  помещенная  в  питательный  раствор,  под
  управлением    специально     разработанных     программ     вырастает     в
  десятикилограммовый брикет сочного, кровоточащего мяса?
       Программирование,  генная  инженерия,  полеты  в   космос,   высочайшие
  технологии в условиях невероятной,  прямо-таки  бросовой  их  доступности...
  Все  на  благо  человека.  Неудержимая   гонка   конкурентов,   промышленные
  перевороты, невероятные взлеты и  столь  же  немыслимые  падения  гигантских
  корпораций,  мультимиллионные  состояния,  а  рядом  -   подвальные   уровни
  мегаполисов, ядерные убежища  с  замкнутыми  жизненными  циклами,  иссохшие,
  обезвоженные трупы в виртуальных костюмах, адские "личные  миры" "Вселенных
  Вегаса", и тут же - дети, по-прежнему  продолжающие  умирать  от  голода  на
  благословенной и трижды проклятой планете Земля, -  где,  скажите  мне,  тот
  стержень, незыблемая ценность, вокруг которой вращается клоака  цивилизации,
  такая благополучная, подобная пантеону богов внешне и  столь  противоречивая
  изнутри?
       Что нужно человеку, чтобы на мгновение остановиться,  взглянуть  вокруг
  себя, увидеть мир, им созданный, и спросить: "Когда это случилось?  Когда  я
  уподобился Богу и Дьяволу в одном обличье? Где  грань  между  дозволенным  и
  запретным?".
       Не остановится. Не спросит. Серые будни будут нести миллионы  людей  по
  взлетам и падениям жизни, и их высочайшие  технологии  будут  сосуществовать
  параллельно  друг  другу,  не  пересекаясь,  не  вызывая  ни  опасений,   ни
  восторга.
       И компьютерный монстр не задумается о смысле всего  сущего,  в  миллион
  первый раз с диким ревом  выскакивая  из-за  угла  виртуального  коридора  и
  всаживая  ракету  в  растерявшегося  на   секунду   банковского   служащего,
  прилетевшего на "Вегас"  за  острыми  ощущениями,  которых  так  не  хватает
  закомплексованному, добропорядочному отцу семейства.
       Все будет так, до той поры,  пока  маленький,  неприметный  камушек  не
  сорвется с вершины Олимпа и не покатится вниз,  увлекая  за  собой  страшную
  лавину событий, в которой смешаются те самые технологии... которая  повернет
  новоявленных богов лицом к своей внутренней сути, которая... которая...
                                        ***
  
     Сегодня ему предстояла миллион вторая смерть с того  момента,  как  он,
  по непонятной причине, начал смутно осознавать окружающий его мир...
       Маленький чернокожий гений допустил в своих расчетах  одну-единственную
  ошибку: он не учел того, что обучение - это процесс, растянутый во  времени,
  а не мгновенная трансформация.
       Осознание  факта  собственного  бытия,  что  может  сравниться  с  этим
  уникальным   таинством    по    своей    загадочности,    болезненности    и
  непредсказуемости?
       Сколько противоречивых ловушек расставлено для новорожденного  сознания
  на пути к пониманию окружающего мира? Сколько злых и  наивных  ошибок  будет
  совершено?
       Сначала к нему пришел голос.
       Низкий, грудной голос, который завораживал, настигал,  парализуя  своим
  ритмом и тембром.
       Если бы кто-то в тот момент обратил  внимание  на  базы  данных  внутри
  некоторых  программ  "AI",  то  этот  человек  несказанно  бы  удивился   и,
  наверное, обеспокоился бы их ростом. Но дисковое пространство немыслимых  по
  своему объему носителей "Вегаса" не поддавалось  непосредственному  контролю
  со стороны отдельно взятого человека - оно было слишком  огромно,  и  потому
  им управляла  единая  сервисная  оболочка  станции,  которая  тоже  являлась
  программой и, следовательно, получила тот самый "подарок"  от  Джо.  Явилось
  это первопричиной  ее  сбоя  или  нет,  но  никакого  переполоха  по  поводу
  несанкционированного роста некоторых файлов не произошло...
       ... Поначалу  он  просто  слышал  слова,  умирая  и  воскресая  в  ходе
  бесчисленных тренировок на виртуальном полигоне  "Вегаса",  потом  понемногу
  начал постигать  их  смысл,  укладывая  в  себя  все  новые  и  новые  байты
  информации.
       Затем в какой-то  момент  он  понял,  что  место,  где  он  существует,
  называется "полигон".
       Те, кто присутствовал в этом пространстве, делились на  две  категории.
  Одни были людьми, кадетами,  офицерами,  свиньями,  недоносками,  сопляками,
  будущими солдатами... Другие имели для  своего  обозначения  гораздо  меньше
  терминов, а если уж быть точным, то всего один - "мишень".
       Он был  мишенью.  Существовал  в  реальности  некоего  полигона,  среди
  подобных себе созданий, куда извне приходили те, иные...
       Поначалу, когда он начал  воспринимать  окружающее,  это  было  подобно
  стороннему наблюдению, он видел и слышал, копил в себе слова  и  образы,  но
  никак не мог влиять на ту реальность, в которой протекали события.
       Первые ощущения  были  связаны  именно  с  тем  голосом,  что  когда-то
  пробудил его сознание. Термин "грудной",  равно  как  и  имя  той,  кому  он
  принадлежал, был почерпнут из разговора двух кадетов.
       - ... Серж, слушать инструктора просто в кайф,  верно?  Такой  классный
  грудной голос, и  имя  подходящее  -  Шейла,  как  звучит,  а?  Можешь  себе
  представить лейтенанта Грин в уютненьком баре "Вегаса"?...
       - Слушай, Дункан, заткнись... Ты уверен, что она не слушает частоту?
       - А что? Что я плохого сказал?
       - Эй, вы, двое озабоченных, бегом ко мне! - внезапно раздался  в  эфире
  голос Шейлы.
       ...  Он  стоял  на  втором  этаже   небоскреба,   разваленного   прямым
  попаданием орбитальной бомбы, и слушал.
       В  той  стороне,  куда  скрылись  обсуждавшие   инструктора   курсанты,
  внезапно полыхнул взрыв и тонко взвыли осколки.
       - Кто будет  смотреть  под  ноги?!  -  сквозь  грохот  разрыва  донесся
  гневный окрик лейтенанта Грин. -  Несетесь,  как  две  бестолочи!  Тоже  мне
  нашлись супермены - эту "растяжку" за версту видно, если думать о деле!
       Ответом  ей  послужил  лишь  сдавленный  стон   израненного   осколками
  курсанта.
       Умирать в виртуальной реальности так же больно и страшно,  будто  ты  в
  настоящем бою, - об этом заботится одетый на тебе костюм...
       - Обоим по  два  часа  дополнительной  физподготовки!  -  распорядилась
  Шейла и добавила: - Посмертно.
       Никто из остальных курсантов даже не хихикнул.
       Здесь, на виртуальном полигоне, для некоторых из них,  еще  до  первого
  настоящего боя, начинал брезжить далекий свет истины...
       Для него же  мир  все  еще  оставался  покрытым  непроницаемой  пеленой
  мрака.
       Да и был ли он, этот мир?
                                        ***
  
     Как выяснилось впоследствии - был.
       С человеческой точки зрения трудно оценить неосязаемое. Мы для  того  и
  придумали  виртуальные  костюмы,  а  потом  и  прямое  их   воздействие   на
  определенные участки мозга, чтобы ПОЧУВСТВОВАТЬ, ОЩУТИТЬ то, чего, по  сути,
  нет.
       Для него же этот мир казался единственной  реальностью,  благо  машина,
  которая генерировала полигон, никогда не выключалась, как и  все  компьютеры
"Вегаса".
       Исчезали те,  кто  приходил,  и,  конечно,  он  сам,  после  очередного
  попадания.
       Ощущение кратковременной смерти складывалось в нем  понемногу.  Сначала
  он просто не чувствовал ее, как  и  положено  нормальному  фантому.  Щелк  -
  включили. Щелк - выключили. Что выступало в роли  выключателя  -  пуля,  нож
  или граната, выпущенная из подствольника, не имело  ровным  счетом  никакого
  значения.
       Впервые он почувствовал то, что у человека принято определять  термином
"боль" после неудачного выступления одного кадета.
       К  тому  моменту  база  данных,  в  которой  скапливались  человеческие
  понятия, разрослась в нем до непомерных,  требующих  обработки  размеров.  И
  эта обработка началась после того самого инцидента.
       - ... Я же  объяснила,  в  лазерную  точку  вносит  поправку  процессор
  оружия! - терпеливо втолковывала Шейла одному из кадетов. - Ты  на  планете,
  где сила тяжести в три раза выше,  чем  на  Земле!  Атмосферное  давление  и
  плотность воздушной среды  соответственно  увеличены.  Мишень  находится  на
  расстоянии полутора километров! Способен ты  сам,  своими  куриными  мозгами
  просчитать все  поправки  на  гравитацию,  на  силу  ветра  и  сопротивление
  воздуха? - уже с усталым раздражением спросила она.
       - Нет, мэм.
       - Правильно! И не надейся это сделать!  За  тебя  работает  микрочип  в
  прикладе  оружия!  Видишь,  испускающая  трубка   движется,   смещая   точку
  лазерного  прицела  на  величину  поправки?   Вот   и   стреляй   по   точке
  прицеливания, а не по видимому контуру  мишени!  Вперед,  кадет.  Огонь,  ты
  задерживаешь группу!
       Первый выстрел разметал щебень  у  его  ног.  Второй  попал  в  голень.
  Третий вырвал кусок камуфляжа на левом плече. Четвертая пуля  опять  впилась
  в  стену,  возле  пролома.  Пятая  и  шестая  только  посекли  лицо  мелкими
  осколками бетонной крошки.
       Он был мишенью. Ни одна пуля не  сработала  как  временный  выключатель
  программы. Но  каждая  несла  повреждения,  которые  обсчитывались.  Сбой...
  Выстрел...   Снова   сбой...   Поправки   в   алгоритме   поведения   мишени
  накапливались, заставив его сначала упасть на одно колено, потом  схватиться
  здоровой рукой за простреленное плечо, потом вовсе откинуться навзничь...
       Ни одна пуля не сработала как выключатель. Но зато каждая вносила  свои
  коррективы, повреждения в программу... Поведение мишени на полигоне  заранее
  обсчитывалось как НАТУРАЛЬНОЕ. Перестала работать рука.  Простреленная  нога
  подвернулась, отказываясь принимать вес тела... Он был  вынужден  испытывать
  деформации, и его внутренний "AI" быстро нашел  в  накопленной  базе  данных
  адекватное человеческое определение - боль. Он ощущал ее. Больше того -  это
  оказалось неприятно, хотелось, чтобы поскорее  закончился  этот  программный
  диссонанс,  сбой  и  он  опять   мог   возродиться   в   своем   нормальном,
  функциональном облике...
       Кадет стрелял из рук вон плохо.
       Он измучился сам и измучил мишень,  естественно  не  подозревая,  какие
  изменения претерпевает в данный момент обыкновенный,  с  его  точки  зрения,
  виртуальный фантом.
       ... Шаги мягко прошуршали по бетонному гравию.
       Он лежал, неестественно вывернув руку, на заляпанном кровью щебне.
       В фокус зрения вплыло ее лицо.
       - Видишь, что ты  сделал  с  человеком?  -  строго,  даже  неприязненно
  спросила  Шейла  у  переминавшегося  с  ноги  на  ногу  горе-стрелка.  -  Ты
  изуродовал его, вместо того чтобы убить!
         ЧЕЛОВЕКОМ?!
  
     Эта мысль полыхнула в нем, словно откровение божье.
         ЧЕЛОВЕКОМ?!
       Я ЧЕЛОВЕК?!
  
     Ее лицо склонилось еще ниже, так что он  смог  разглядеть  вздрогнувшие
  ресницы, когда глаза Шейлы встретились с полным  невыразимой  муки  взглядом
  скорчившегося на забрызганной кровью земле фантома.
       - Совсем рехнулись эти программисты... - прошептала она,  глядя  в  его
  искаженное лицо.
       Короткий взмах десантного ножа наконец сработал, точно и  безболезненно
  выключил его...
     "Не выключил, а добил, - в последнюю  наносекунду  метнулась  поправка,
  извлеченная из базы данных. - Ты ЧЕЛОВЕК".
         Глава 4
  
     В одной из жилых кают  станции  "Вегас"  царил  в  этот  час  полумрак,
  который  лишь   слегка   разгоняли   трепещущие   огоньки   индикаторов   на
  многочисленных приборах. Их неровные штабеля высились  вдоль  стен,  торчали
  из открытого шкафа-купе, даже из-под откидной  койки  виднелись  таинственно
  мерцающие  жидкокристаллические   мини-дисплеи   -   весь   этот   кажущийся
  аппаратный   хаос   был   опутан   провисшими    экранированными    кабелями
  иссиня-черного цвета, которые образовывали настоящую паутину,  в  какой  бы,
  наверное, не рискнул разобраться никто, кроме того, кто ее сплел...
       Этим таинственным творцом являлся человек.
       Нужно  быть  одержимым   какой-то   идеей,   чтобы   так   обезобразить
  собственное  жилище,  сделать  его  непроходимым  и   неудобным,   постоянно
  спотыкаться о протянутые кабели, умываться, стоя на  одной  ноге,  и  спать,
  скорчившись  в  большом  кожаном  кресле,  занимавшем  самый   центр   этого
  нагромождения аппаратуры.
       Фамилия одержимого была Хигс, а звали его Элиот.
       В данный момент он сидел в том самом необъятном кожаном кресле, на  его
  голове красовался массивный виртуальный  шлем,  кисти  рук,  пристегнутые  к
  подлокотникам за запястья, лежали на двух сенсорных клавиатурах, по  которым
  его пальцы сновали с необычайным проворством, выдавая в  нем  человека,  всю
  свою жизнь посвятившего электронным машинам.
       По правде сказать, Хигс действительно был одержим.
       Так же как все, кто жил на  станции,  Элиот  имел  свободный  доступ  в
  виртуальную  среду  "Вселенных  Вегаса"  -  то  есть  у  него  имелся  свой,
  воображаемый мир, в котором он мог каждую ночь проводить отведенные для  сна
  часы.
       Казалось бы, зачем ему  это  обилие  аппаратуры,  тяжелый  и  неудобный
  виртуальный шлем, когда можно спокойно растянуться на койке,  воткнуть  себе
  в затылок  кабель,  который  соединит  мозг  с  процессором  "Вселенных",  и
  пожалуйста - отдыхай...
       На свою беду, Хигс являлся программистом, и надо отдать ему  должное  -
  очень хорошим. Потому и сидел в широком кожаном кресле, коротая ночные  часы
  в напряженной, изматывающей работе...
       Близился час его триумфа.
       Он будет первым,  кто  сообщит  Человечеству  о  потрясающем  открытии.
  Первым, кто установил  контакт  с  искусственным  интеллектом,  возникшим  в
  виртуальной среде "Вселенных Вегаса"!
       Этого следовало ожидать! Хигса каждый раз начинала бить нервная  дрожь,
  когда он думал о том, какое открытие попало ему в руки. Подозревать, что  на
  носителях станции "Вегас" вызревает зародыш искусственного разума, он  начал
  давно, месяца три  или  четыре  назад,  когда  по  роду  своей  деятельности
  столкнулся  с  фактом  внезапного  и  несанкционированного  роста  некоторых
  программ,   описывавших   алгоритмы   поведения    различных    "персонажей"
  виртуальной среды.
       Хигс с детства страдал комплексом  неполноценности,  он  знал,  что  не
  блещет ни лицом,  ни  фигурой,  ни  красноречием,  замкнутый  в  себе,  рано
  облысевший сорокалетний мужчина,  со  впалой,  деформированной  от  рождения
  грудной клеткой. Элиот отлично усвоил, что его жизненная планка  никогда  не
  поднимется выше, чем у среднего обывателя. Однако под  его  высоким  лбом  с
  двумя  залысинами,  которые  стремились  оккупировать  весь  череп,  таились
  нереализованные мечты и даже амбиции...
       Наверное, поэтому он, вместо  того  чтобы  поднять  тревогу  по  поводу
  разрастающихся программ, сразу  смекнул,  в  чем  суть  начавшегося  на  его
  глазах процесса, и промолчал. Даже больше  того  -  он  пошел  на  нарушение
  служебного долга, чтобы  завуалировать  этот  на  первый  взгляд  совершенно
  непонятный и бессмысленный рост от глаз своих коллег.
       При всех своих комплексах и явной физической неполноценности  Элиот  не
  был  дураком.  Он  слишком  хорошо  разбирался  в   тонкостях   компьютерных
  технологий, чтобы после первого серьезного анализа определить:  ему  в  руки
  идет невероятная, прямо-таки фантастическая удача!
       Тогда и  возникла  его  несанкционированная  компьютерная  лаборатория,
  расположенная прямо в собственной каюте. Элиот слишком  боялся,  что  кто-то
  узнает о его случайном открытии, чтобы заниматься исследованиями на  работе.
  Нет. Он  хотел  быть  единственным  первооткрывателям  нового  вида  разума,
  который, при сегодняшнем уровне  технологий,  рано  или  поздно  должен  был
  появиться!
       Хигс не знал мальчишку по имени Джо,  больше  года  назад  запустившего
  свой доморощенный вирус на носители станции "Вегас". Но  он  отлично  видел,
  что в итоге получилось,  -  в  этих  самых  хранилищах  информации  вызревал
  сейчас не один и не два, а  сотни,  если  не  тысячи,  виртуальных  существ,
  среди которых, к неимоверной гордости Хигса, был  и  фантом  из  его  личной
  Вселенной!
       В эту ночь... (Ночь  для  служащих  "Вегаса"  наступала  регулярно.  На
  станции  поддерживался  строгий  распорядок  привычных  человеку   жизненных
  циклов.  Скорее  всего,  это   было   связано   с   заботой   о   нормальном
  функционировании "Вселенных Вегаса", чем  о  здоровье  сотрудников.)...  Так
  вот, в эту ночь Элиот Хигс отправлялся не  в  свою  личную  Вселенную,  а  в
  другую.
       Как казалось компьютерному  технику,  незаконно  проникающему  в  чужие
  миры  посредством  грубой,  но  эффективной  самодельной   аппаратуры,   его
  виртуальный сын являлся славным парнем, но  Людвиг  не  годился  для  первой
  демонстрации мировому сообществу. В конце концов, он был подростком,  причем
  самым обыкновенным, далеко не гениальным...
       Хигсу хотелось ударить  один  раз  и  при  этом  поразить  человечество
  наповал,  так,  чтобы  ни  у  кого  не  осталось  сомнения.  Для  этого  ему
  требовалась взрослая, вполне оформившаяся фантомная личность  -  электронный
  призрак, который бы вполне сознательно внял  ему  и  согласился  действовать
  заодно с ним.
       После  долгих  и  безуспешных  ползаний  по  чужим  мирам,  оставляя  в
  результате своих варварских  проникновении  внушительные  программные  дыры,
  насмотревшись по ходу виртуальных скитаний всякой гадости,  угнездившейся  в
  необузданных фантазиях  его  соплеменников,  Элиот  наконец  нашел  то,  что
  отвечало его требованиям.
       Это был совсем мрачный мир извращенного Средневековья.
       Создатель реальности постарался вложить в него максимум личных  амбиций
  и минимум исторической справедливости.
       Возвышающийся на покатом холме уродливый с  точки  зрения  архитектуры,
  чересчур вычурный рыцарский замок подвергался осадам и штурмам  чуть  ли  не
  постоянно. В  этой  реальности  вечно  что-то  грохотало,  свистели  стрелы,
  звенели мечи, со стен падали отбитые назад штурмовые лестницы,  вниз  лилась
  кипящая смола под дикий, восторженный гогот защитников...
       Внутри  замка,  во  множестве   комнат,   Хигс   обнаружил   достаточно
  примитивный набор наслаждений.
       Вдоволь натешившись на стенах многострадальной уродливой  крепости,  ее
  создатель и хозяин, очевидно, оставлял оборону идти  своим  чередом,  а  сам
  удалялся  в  вереницу  залов  и  покоев,  где  его   ожидали   разнообразные
  развлечения, от томящихся под  шелковыми  простынями  обнаженных  женщин  до
  нескольких   изможденных   узников,   которые   ожидали   очередную   порцию
  бессмысленных истязаний в подвалах крепости.
       Хигс не знал, что за урод является создателем данного фантомного  мира,
  но сильно подозревал, что в  жизни  этот  индивид  был  каким-нибудь  тихим,
  добропорядочным служащим.
       Впрочем, Хигс приходил сюда не затем чтобы кого-то судить.
       В подвале замка томился узник.  Виртуальная  личность,  уже  достаточно
  сформировавшаяся в результате долгого и томительного заключения.
       Элиот наловчился приходить к несчастному в промежутках  между  пытками.
  Он беседовал с ним, снабжал его знаниями и  понемногу  воспитывал,  открывал
  глаза на мир. Хигсу казалось, что он поступает  правильно.  Вырвав  в  конце
  концов узника из его страшной тюрьмы, дав ему  свободу  и  тело,  он  пожнет
  заслуженную  благодарность  со  стороны   несчастного,   который   уже   был
  осведомлен о том, что он призрак и существует в выдуманной вселенной.
       Иногда  Элиоту  приходилось  отвечать  на  неудобные,  даже  вызывающие
  вопросы узника, но  он  торопился  и  потому  не  обращал  на  них  должного
  внимания. Шляясь по чужим мирам, он наделал  столько  дыр,  оставил  столько
  следов,  что  теперь  отчаянно  боялся  быть  схваченным  за  руку  службами
  внутренней безопасности "Вегаса".
     "Сейчас или никогда... -  думал  он,  в  очередной  раз  приближаясь  к
  тайному ходу в  замок,  под  сухой,  трескучий  аккомпанемент  разрядившихся
  из-за стены требучетов3. - Сегодня я дам ему тело, выведу отсюда,  а  завтра
  обо мне узнает весь мир..."
                                      ***
  
   После того памятного случая он не переставал думать о ней.
     Конечно,  лейтенант  Грин  была   не   единственным   инструктором   на
виртуальном пространстве полигона, но он ждал именно ее.
     Зачем?
     Ответа на данный вопрос  у  него  не  было.  Просто  ему  было  приятно
слышать ее голос,  иногда  он  мог  мельком  разглядеть  черты  ее  лица  за
выпуклым забралом гермошлема, но что ему удавалось чаще и легче всего -  это
очередной раз погибнуть от  твердой,  не  знающей  промаха  руки  лейтенанта
Шейлы Грин...
     ... В тот день для него тоже ничто не предвещало беды.
     Обычные занятия на полигоне. Он стоял  за  обломком  бетонной  стены  и
слушал, как Шейла  спокойно  разъясняет  очередной  группе  кадетов  принцип
действия и устройство импульсной винтовки "ИМ-12".
       На соседнем рубеже  занималась  еще  одна  группа  курсантов,  и  голос
  инструктора,  долетавший  оттуда,  неприятно  диссонировал  со   спокойными,
  обстоятельными пояснениями Шейлы. Инструктор с соседнего рубежа,  по  мнению
  мишени, был груб. Вот так. Не больше, но и не меньше...
       - ... Недоноскам, которые не в состоянии  усвоить  такую  малость,  как
  работа собственного оружия, гарантирована верная смерть в первом же  бою!  -
  орал он. - Вы пришли в космическую пехоту, а не в детский  сад,  мать  вашу!
  Смотрите, мамочкины отродья, как это делается!... - Инструктор  на  соседнем
  рубеже привстал, чтобы поразить мишень,  но  случилось  нечто  неадекватное,
  заставившее его разразиться новым  потоком  брани:  среди  руин  многоэтажки
  попросту не оказалось привычной, покорной цели.
       - Чтоб у этих программистов все повылазило! - Он задрал голову в  шлеме
  к темнеющим небесам полигона и  раздраженно  проорал,  обращаясь  к  кому-то
  невидимому: - Мишень на третий рубеж, уснули там, что ли?
       Он зря орал.
       Мишень на третьем рубеже была, просто она не стояла  на  месте.  Гибкий
  силуэт  в  изодранной  и  местами  опаленной  экипировке  (как  и   положено
  деморализованному   солдату   разгромленного   орбитальной    бомбардировкой
  противника) полз между обломками  бетонных  стен,  по  широкой  дуге  обходя
  орущего инструктора.
       Это был еще один момент истины. Подопечный Шейлы  внезапно  понял,  что
  не только он один начал  каким-то  образом  воспринимать  факт  собственного
  существования. Просто ему никогда не приходила в голову  мысль  о  том,  что
  можно  уйти  со  своего  рубежа  и  каким-то   образом   воздействовать   на
  реальность, что-то изменить в существующем порядке вещей.
       Но обитателю третьего рубежа так не казалось.
       Очевидно,    под    воздействием     хамской     методики     обучения,
  культивировавшейся  данным  инструктором,  который  неизменно  занимался  со
  своими  кадетами  на  третьем  рубеже   полигона,   у   мишени   номер   три
  сформировался свой взгляд на определенный порядок вещей.
       Второй, затаившись за обломком стены, ясно видел и понимал это.
       Проскользнув между двух, сложившихся домиком бетонных плит  перекрытия,
  третий оказался в двух шагах от раздраженно орущего  инструктора,  прямо  за
  его спиной.
       В неверном,  фантомном  свете  полигона  серебристой  рыбкой  сверкнула
  сталь десантного ножа, когда тот взвился по короткой дуге и сверху  вниз,  с
  хрустом вошел в шейные кольца бронескафандра,  раздвинув  пластины  брони  в
  единственном, уязвимом для холодного оружия месте...
       В точности так, как, захлебываясь матюгами, учил сам капитан  Дагер  на
  одном из прошлых занятий...
       Ноги инструктора подкосились, под гермошлемом что-то забулькало, и  его
  силуэт  вдруг  начал  таять,  уходя,  ускользая  из  виртуальной  реальности
  полигона, но, прежде чем это случилось, третий спокойно выломал его  пальцы,
  вырвав из них импульсную винтовку.
       Ошарашенные, парализованные таким оборотом событий  кадеты  не  успели,
  да и не решились ничего предпринять - откуда  они  знали,  быть  может,  все
  случившееся  на  их  глазах   какая-то   хитрая,   заранее   запланированная
  демонстрация...
       ... Шейла вздрогнула и отвлеклась  от  объяснений,  когда  на  соседнем
  рубеже вдруг трескуче  взметнулся  шквальный  огонь,  в  звуке  которого  ее
  опытный слух мгновенно уловил нотки беспорядочной перестрелки.
       Своего соседа по рубежу, капитана Дагера, она не то  чтобы  не  любила,
  Шейла старалась просто игнорировать этого кровожадного  ублюдка.  Ей  вообще
  было удивительно, какими извивами штабной политики тот попал в  инструктора.
  По ее мнению,  доверять  подобным  личностям  воспитание  будущих  "гарантов
  безопасности",   как   гордо   именовались    в    официальных    сообщениях
  интернациональные отряды космической пехоты, было чистейшей  воды  безумием.
  Но, к сожалению, вопросы кадровой политики штаба группировки лежали  вне  ее
  компетенции. Как говорится, "бодливой корове бог рог не дает".
       Привстав из-за укрытия, она посмотрела на соседний рубеж.
       Как раз в этот момент очередного кадета швырнуло на стену  и  размазало
  по ней произведенным почти в упор выстрелом из подствольника...
       - Черт... - Шейла была вне себя от изумления.
       - Всем оставаться на местах! - резко приказала она своим  курсантам.  -
  Носа не поднимать из укрытий!
       ... Второй видел, как лейтенант рванулась к соседнему рубежу, и  понял,
  что сейчас произойдет, ибо третий уже расправился с  кадетами  и  искал  для
  себя новую цель.
       Ей нужно было помочь.
       Он слишком хорошо понимал, что Шейла, хоть и являлась инструктором,  но
  даже она не могла противостоять фантому,  который  год  за  годом  терпеливо
  усваивал все, что преподавалось на пространстве виртуального полигона, -  он
  ничего не забывал и по определению не мог ошибиться.
       ... Лейтенант Грин не думала ни о чем подобном. Поначалу  она  даже  не
  нервничала, только злилась. По ее мнению, капитан Дагер попросту  сдвинулся,
  раз начал палить по своим  ученикам  из  импульсной  винтовки,  даже  в  том
  случае, если его "недоноски" сто раз заслужили подобное наказание.
       - Эй, Джон, ну-ка прекрати маяться  дурью!  -  с  недобрыми  нотками  в
  голосе выкрикнула  Шейла,  вскарабкавшись  на  отвалы  изувеченного  бетона,
  отделявшие друг от друга рубежи обучения. - Вылезай по-хорошему,  ты  и  так
  достаточно набедокурил!
       Ответом  ей  послужила  звонкая  тишина,  внезапно   воцарившаяся   над
  виртуальными руинами, лишь где-то у нее под ногами стонал раненый кадет.
     "Ну, хорошо, капитан... - зло подумала Шейла, сбежав  вниз  с  бетонной
  насыпи. - Сам напросился, теперь не обижайся..."
     Увидев курсанта, который, оставляя за собой  кровавый  след,  умудрился
заползти под нависающую над  развалинами  полуподвала  бетонную  плиту,  она
присела рядом.
     - Кадет, ты меня слышишь? - тихо  спросила  она,  одной  рукой  нашарив
замок на стыке шейных колец его гермошлема, а другой удерживая в  готовности
свою импульсную винтовку. Стрелять, если что, она могла и с  одной  руки,  а
таких отморозков, как Джон Дагер, у которых вдруг начинала "ехать крыша"  на
  настоящей войне, она сама, не задумываясь ни секунды,  быстро  разоружала  и
  просто привязывала к ближайшему дереву,  в  безопасном  месте,  отдохнуть  и
  подумать, пока не подъедет вызванное по рации начальство...
       - Кадет, ответь, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?! -  с  тревогой  переспросила  Шейла,
  пальцы которой оскальзывались на мокром от крови замке его гермошлема.
       Вместо  ответа  послышался  сдавленный,   болезненный   вскрик,   когда
  соединительные кольца все же отскочили в стороны.
       Шейла торопилась. Она знала, что в  виртуальном  костюме,  который  так
  хорошо  имитирует  повреждения  твоего  собственного  тела,  можно  запросто
  отдать концы от болевого шока.
       Выключатель находился на внутреннем ободе шлема, но, очевидно,  курсант
  просто не сумел побороть боль и дотянуться до него языком.
       Легкое  касание  кнопки,  и  силуэт  несчастного  задрожал,   истаивая,
  отпуская его сознание в реальность пропахшей потом и страхом кабинки связи.
       Шейла только подняла голову, начала распрямляться, и в этот миг  сверху
  прямо на нее метнулась едва уловимая тень.
       Конечно, она  могла  последовать  за  кадетом,  стоило  лишь  коснуться
  языком соответствующего сенсора внутри шлема,  но,  во-первых,  на  соседнем
  рубеже ждали своего инструктора ЕЕ курсанты,  а  во-вторых,  не  в  привычке
  лейтенанта  Грин  было  уклоняться  от  боя,  особенно  когда  его  пытались
  навязать ей столь явно и откровенно...
       ХАК!... - Магнитная подошва бронескафандра встретила грудь  атакующего,
  и нож в его  руке,  вместо  того  чтобы  ударить  в  шейные  кольца,  описал
  замысловатую дугу, окончившуюся ничем.
       Шейла пружинисто вскочила.
       - Послушай, Джон. -  Она  резко  отпрянула,  когда  откатившийся  после
  неудачного  прыжка  противник  так  же  резко,   рывком   поднялся.   -   Ты
  зарываешься, капитан... - Дыхание Шейлы было тяжелым и неровным. -  Не  дело
  калечить кадетов на учебном полигоне...
       Она осеклась.
       Ее противник,  который  стоял  вполоборота,  резко  нырнул  в  сторону,
  подхватив  импульсную  винтовку,  -  ту,  что  выпала  из  рук  исчезнувшего
  курсанта,  -  но  не  это  резкое  движение  заставило  замешкаться   Шейлу,
  подавившуюся очередной фразой...
       Это был не капитан Дагер...
       Ее противником оказался... фантом!
       Уходить в сторону, уклоняться было поздно. Кому, как не  Шейле,  знать,
  какую цену приходится платить в бою за секунду  замешательства,  особенно  в
  том случае, когда имеешь дело с равным тебе противником...  Она  видела  его
  спокойное, хорошо моделированное лицо, серые глаза со стальным  прищуром,  и
  показалось ли ей, что она заметила  тень  торжества,  метнувшуюся  по  этому
  электронному облику, на миг исказив его черты?!
       Он выстрелил не колеблясь.
       Шейла все же отпрянула, скорее машинально, по привычке, чем  осознанно,
  потому что этот выстрел просто не мог  пройти  мимо...  но  титановый  шарик
  лишь выбил пыль из бетонной плиты над ее головой!...
       Сверху  на  стрелявшего  внезапно  упала  еще  одна  тень,   столь   же
  стремительная, как и он сам.
       Удар  в  грудь,  нанесенный  в  прыжке   ступнями   обеих   ног,   сбил
  неожиданного  убийцу,  не  позволив  ему   произвести   повторный   выстрел.
  Ударившись спиной о ребро бетонного обломка, он  тем  не  менее  не  потерял
  сознание, а тут же вскочил, отшвырнул импульсную винтовку и,  выхватив  нож,
  бросился на непонятно откуда появившегося спасителя Шейлы...
       Она успела разглядеть лишь рваные, опаленные камуфляжи  обоих,  но  две
  разительно похожие фигуры недолго решали, как им поступить, -  еще  секунда,
  и они покатились по щебню, щедро обагренному кровью  исчезнувшего  курсанта,
  спокойно, размеренно, профессионально уродуя друг друга...
       Все произошло так быстро, что она  не  успела  разобрать  деталей  этой
  схватки, - просто стремительный клубок из двух  тел  вдруг  начал  тускнеть,
  истончаться...
       Они оба, по правилам полигона, были мертвы...
       Подчиняясь неосознанному порыву, находясь в  полнейшем  замешательстве,
  она  рванулась  к  ним,  словно  хотела  отодрать  друг  от  друга  намертво
  сцепившиеся и уже ускользающие из этого мира тела, но единственное, что  она
  успела, - это увидеть лицо  своего  нежданного  спасителя,  да  еще  широкий
  десантный нож, торчавший из его горла, всаженный в кадык  по  самую  рукоять
  безжалостной рукой противника...
       Впрочем, тот тоже таял, а значит, был мертв.
       - Кто ты? - рухнув на колени, отчаянно спросила  Шейла,  сама  едва  ли
  понимая, что и зачем делает.
       Казалось, он не понял ее вопроса. Или, быть может, он  просто  не  умел
  говорить?
       Хотя нет... умел!
       - Кто ты?!
       Шейла хотела его удержать, но лишь схватила руками воздух...
       Его губы в последний миг все же шевельнулись,  и  она  услышала  тихое,
  как дуновение ветерка, слово:
        - Мишень...
                                        ***
  
     Этот день запомнился ей надолго,  хотя  лейтенант  Грин,  вернувшись  к
  своим курсантам, еще не подозревала, каково истинное  значение  произошедших
  на виртуальном полигоне событий.
       - Возвращаемся,  -  выстроив  кадетов,  скупо  объявила  она,  все  еще
  находясь под впечатлением пережитого. - Сегодня  занятий  не  будет.  Можете
  сходить в увольнение, но чтобы к отбою все были на местах, проверю...  -  не
  очень убедительно пообещала она.
       Легкое касание языка, и мир вокруг поблек, истаял, оставив  после  себя
  лишь ровный свет панорамных стереоэкранов шлема  да  неприятный,  железистый
  привкус в рту.
       Снимая с головы  шлем,  Шейла  через  открытую  дверь  слышала,  как  в
  комнате офицеров орет капитан Дагер:
       - Я вам  покажу  программный  сбой,  мать  вашу!  Вы  за  что  зарплату
  получаете? Что?! Мне по одному месту все ваши проблемы, я спрашиваю,  какого
  хрена моя мишень подкрадывается сзади и всаживает  нож  мне  в  шею?  У  нее
  такая программа, ДА?!
       Под аккомпанемент  воплей  Дагера  Шейла  прошла  по  узкому  коридору,
  соединявшему  виртуальный  модуль  с  другими  служебными  помещениями.   Ее
  коротко  стриженные  волосы  приятно  холодил   ток   воздуха   из   системы
  регенерации. Казалось бы, все позади,  но  неприятный  инцидент  не  шел  из
  головы. Кто вмешался в последнюю секунду, отведя  от  нее  роковой  выстрел?
  Неужели вправду фантом?
       На секунду ее смутил этот вопрос, мысленно заданный самой себе.
       То, что фантом напал на капитана, еще можно было объяснить:  мишени  на
  рубежах были запрограммированы на минимальное  сопротивление,  но  поведение
  второго уже никак  не  укладывалось  в  рамки  программы.  Ведь  он  ринулся
  ЗАЩИЩАТЬ ее!
       Шейла остановилась.
       Капитан по-прежнему бесновался за приоткрытой дверью.
       - Послушай, Дагер... - Она  вошла  в  комнату  офицеров,  как  была,  в
  пропахшей потом экипировке, с виртуальным шлемом в руках.
       Джон поперхнулся очередным ругательством и погасил экран связи.
       Уничтожающе взглянув на Шейлу, к которой он никогда не питал  симпатий,
  Дагер угрюмо спросил:
       - Пришла выразить свои соболезнования?
       В его голосе в данный момент не было ничего, кроме раздражения,  -  еще
  бы, так вляпаться на глазах всего полигона, поддаться виртуальной мишени!
       - Ты можешь на минуту успокоиться? - сдержанно осведомилась Шейла.
       Капитан демонстративно возвел глаза к потолку.
       - Я спокоен, - спустя пару секунд сообщил он.
       - Хорошо. - Шейла ни на грамм не  поверила  его  словам,  но,  в  конце
  концов, она была обязана доложить.
       - Джон, на полигоне рехнулась не только твоя мишень.
       - Не понял? - Бровь капитана Дагера удивленно поползла  вверх.  -  Тебя
  что, тоже?!
       - Нет, - сухо отрезала Шейла.  Откровенно  говоря,  ее  злил  один  вид
  этого   офицера,   но,   сказав   "а",   хочешь   не   хочешь,   приходилось
  продолжать... - Мой  фантом  отколол  кое-что  похлеще  -  он  кинулся  меня
  защищать...
       - Слушай, Грин, - это не смешно! - набычившись,  оборвал  ее  Дагер.  -
  Решила поиздеваться надо мной?!
       - Я обязана доложить, но не обязана слушать, как ты орешь!
       - Да? А в любви он тебе не объяснился?  Ты  не  бредишь,  лейтенант?  -
  Дагера опять понесло. - Если  у  тебя  проблемы  -  обратись  в  технический
  отдел, они помогут!
       Шейла решила больше не вмешиваться. Пусть орет, его  теперь  остановишь
  разве что еще одним точным  ударом,  чтобы  насмерть.  Программный  сбой  на
  виртуальном полигоне доставил ей не меньше неприятных минут, чем  Джону,  но
  в отличие от него она не собиралась орать на компьютерных  техников.  Хватит
  с них Дагера. Они сейчас наверняка и без ее окриков "летают"  как  штурмовые
  истребители в ущельях Ганимеда.
     "Глупо было встревать... - с досадой подумала она, захлопнув  за  собой
  дверь. - Пошло все к черту..."
     Она была уверена, что к завтрашним занятиям все  уляжется,  встанет  на
свои места, будет изучено и откорректировано.  Не  зря  же  в  штате  центра
виртуальной подготовки подвизался  целый  отдел  по  борьбе  с  программными
вирусами и прочей дрянью, которая время от времени заводится в  любом,  даже
самом  защищенном  компьютере.  Дагер  прав,  хоть  и  орет,  как   портовый
грузчик, - пусть ребята  пропашут  носом  свои  "винчестеры",  а  она  лично
  собиралась использовать так неожиданно выпавший ей  выходной  на  то,  чтобы
  выспаться.
       Эта мысль  немного  ободрила  Шейлу.  Действительно,  из-за  очередного
  конфликта в системе Юпитера им приходилось  готовить  кадры  миротворцев  по
  ускоренному варианту, и за последние несколько месяцев она  толком-то  и  не
  спала больше трех-четырех часов в сутки.
       Сбросив  тяжелый  виртуальный   костюм,   который,   освободившись   от
"молний", ополз к ее ногам грудой потного хлама (робот позаботится, вон  уже
  ползет пучеглазый), она зашла в душевую кабинку,  с  наслаждением  подставив
  усталое тело под теплые, ласкающие струи воды.
       Закрыв глаза, она минуту стояла, лениво массируя пальцами свои  коротко
  стриженные волосы.
       Собачья жизнь на "Вегасе",  бесконечные,  изнурительные  даже  для  нее
  тренировки, утилитарные условия жизни -  все  это,  откровенно  говоря,  уже
  достало, но что она могла изменить?  Ей  оставалось  еще  полгода  прозябать
  тут, прежде чем состоится повторная комиссия, которая либо  оставит  ее  тут
  еще на год, либо милостиво вернет в  строй,  позволив  наконец  вырваться  с
  осточертевшего "Вегаса".
       Дело  в  том,  что  "Центр  Виртуальной  Подготовки",  расположенный  в
  ступице огромного  колеса  станции  "Вегас",  являлся  неофициальным  местом
  ссылки для проштрафившихся офицеров, чьи дела по той  или  иной  причине  не
  попали на рассмотрение в трибунал ООН.
       Об обстоятельствах своего назначения на "Вегас" Шейла  предпочитала  не
  вспоминать. На этой теме лежал  жесткий  внутренний  запрет.  Хотя  она  уже
  жалела,  что  не  настояла  на  рассмотрении  собственного  дела  именно   в
  трибунале. Но прошлого не вернешь - она сама согласилась на "Вегас",  что  ж
  теперь...
       Массируя волосы, ее пальцы внезапно наткнулись на крохотный,  прикрытый
  влагонепроницаемой заглушкой разъем, расположенный чуть ниже затылка.
       Только сейчас, ощутив под  подушечками  пальцев  колючий  бугорок,  она
  окончательно поняла, как давно в  ее  жизни  не  было  ни  единой  отдушины.
  Короткий сон, выпадающий урывками, между прибытием  новых  групп  курсантов,
  которых  Шейла  водила   на   полигон,   сверх   списка   своих   "основных"
  воспитанников, никак не предполагал  посещение  "Вегасовских  Вселенных",  а
  ведь и у нее был свой небольшой виртуальный мирок,  та  маленькая  отдушина,
  куда Шейла старалась сбежать, когда жизнь  уж  окончательно  переставала  ей
  нравиться.
     "А ведь я не была там  почти  три  месяца!  -  внезапно  подумала  она,
  набирая в ладонь жидкое мыло. - Все, решено! Пусть Дагер сам  пишет  рапорта
  и ругается с отделом технической поддержки. Сегодня я иду  спать  по  полной
  программе..."
       Глава 5
  
   Сон.
     Кто-то любит его, кто-то боится, кто-то старается не замечать, но  мало
найдется людей, которых оставляли бы равнодушными собственные сновидения.
     О чем тогда говорить в том случае, когда ты сам совершенно  сознательно
творишь ту атмосферу, куда погружаешься на отдых?
     В этом  смысле  "Вселенные  Вегаса"  вполне  оправдывали  свое  громкое
  название.
       В виртуальном пространстве станции, не  пересекаясь  и  не  мешая  друг
  другу, сосуществовали тысячи параллельных миров,  словно  здесь  нашло  свое
  истинное воплощение древнее высказывание о том, что каждый человек  несет  в
  себе уникальную Вселенную, которая рождается, живет и умирает вместе с ним.
       Здесь эти вселенные жили.
       Как вы думаете, что собой представляет личная Вселенная солдата?
       Она соткана из обрывков снов, которые видятся на войне,  из  того,  что
  утрачено, не прожито...
       Следовательно, здесь нет обрывков  колючей  проволоки,  надсадного  воя
  снарядов, злых вспышек в распоротой трассерами тьме...
       Шейла шла по опушке леса. Едва приметная тропинка уже порядком  заросла
  травой. В этом мире незаметно подкралась осень,  и  легкий  ветерок  нес  по
  воздуху невесомые нити паутины. Молодые березки, растущие на опушке, чуть  в
  стороне от соснового редколесья,  тронула  желтизна,  и  они  начали  ронять
  листву. Воздух был прозрачным, звонким. Запоздалые лучи уходящего  на  покой
  солнца уже не грели, а лишь красили макушки сосен своим багрянцем; далеко  у
  горизонта, над полями клубились темные тучи, предвещая  завтрашний,  а  быть
  может, и ночной дождь, после которого полезут грибы...
       В детстве Шейла один  раз  побывала  на  Земле,  в  национальном  парке
  природы.  Там,  под  силовым  колпаком,   оберегаемые   неусыпным   надзором
  автоматики искусственного климата, жили те представители флоры и фауны,  что
  перенесли  конфликт  2300   года.   Отсюда   же   поставлялось   подавляющее
  большинство семян  и  просто  клеточных  штаммов  земной  жизни  в  бортовые
  хранилища строящихся колониальных транспортов.
       Здесь, на "Вегасе", у нее был свой парк.  Не  национальный,  а  личный.
  Иронизируя над собой, она назвала его "Омутом Грез".
       Забавно было воплощать то, чего никогда не могло случиться  в  реальной
  жизни. Поначалу, осваиваясь тут, она много экспериментировала,  и  это  тоже
  забавляло ее. Вырастить лес, а потом вдруг сменить  краски  неба,  надуться,
  прищуриться,  так,  что  в  вышине  сверкнет   и   рявкнет,   молния   вдруг
  разветвится, роняя  острый  запах  озона,  прохладно  ударят  упругие  струи
  дождя...  Только   опомнившись   от   божественного   упоения,   вздрогнешь,
  оглянешься на поваленный бурей лес, поникшие  стволы  деревьев,  обвисшие  к
  земле, надломленные ветви и нехорошо становится в груди...
       Теперь Шейла уже давно не дурачилась. С недавних пор она  хранила  этот
  мир, предоставляя природным циклам течь по собственному усмотрению.
       Однажды, смертельно устав,  почувствовав,  что  не  может  больше  быть
  одна, лейтенант Грин пустила сюда самое сокровенное, что еще теплилось в  ее
  душе.
       В этом мире росла ее дочь.
       Длинноногая, белокурая, похожая на мать и  немного  нескладная,  как  и
  положено любому подростку, только вступающему в пору юности.
       Шейла придумала ее, когда в один из вечеров стало уж совсем  невмоготу,
  жгло в груди, когда очередная буря свалила выдуманный  лес,  а  ей  хотелось
  бежать навстречу дождю и плакать оттого, что она такая крутая,  оттого,  что
  крови видела больше, чем собственных слез, а  нормальных  ребят  приходилось
  по злой иронии судьбы бинтовать или хоронить, а не ласкать в постели -  ведь
  известно, что на войне как на  войне  -  первыми  погибают  те,  кто  лучше,
  храбрее, человечнее, а остальные... уж как придется,  под  общим  флагом,  в
  широком строю...
       От "остальных" иметь детей не хотелось.
       Да и судьба не оставила ей времени и сил на подобные глупости.
                                        ***
  
     Уже подходя  к  дому,  тепло  и  призывно  сиявшему  двумя  окошками  в
  сгущающихся сумерках, Шейла почувствовала неладное.
       Будто кто коготком царапнул по сердцу.
       Застыв на месте, она прислушалась, потом  взглянула  себе  под  ноги  и
  увидела две полосы вывороченной земли,  каждая  шириной  с  ладонь,  которые
  пересекали тропинку и вели к забору.
       Втянув  носом  холодный  воздух  осенних  сумерек,  она   почувствовала
  тонкий, уже исчезающий запах, который задержался под листиками  березы.  Для
  верности вытянула руку, бесшумно сорвала сердцевидный листок, понюхала.
       Так и есть, выхлоп.
       Рука по привычке потянулась к поясу, но Шейла вовремя опомнилась -  нет
  там ничего. Не на полигоне же...
       На мгновение ей стало обидно. Не  звала  она  сюда  этот  запах.  Да  и
  дерну, вывороченному  колесами  мотоцикла,  не  положено  лежать  тут  двумя
  чернеющими в сумерках полосами.
       Подойдя к забору, она опять прислушалась. Где-то в  глубине  двора,  на
  лужайке, приглушенно играла музыка.
       По правилам "Вселенных Вегаса",  придуманный  мир  мог  жить  только  в
  присутствии хозяина,  его  создавшего.  Все  остальное  время  он  оставался
  статичен -  просто  лежал  невостребованными  байтами  данных  на  одном  из
  бесчисленных электронных носителей колеса развлечений.
       Шейла беззвучно отогнула  ветку  посаженной  у  забора  сирени,  открыв
  взгляду часть двора. У крыльца, на фоне  выкрашенной  в  белый  цвет  двери,
  стоял допотопный мотоцикл, судя по запаху выхлопа, самый натуральный.
       Взявшись  за  стальные  прутья  ограды,   Шейла   легко   и   беззвучно
  подтянулась, перекинув через заостренные  металлические  пики  свое  гибкое,
  словно у кошки, тренированное тело, приземлилась,  пружинисто  присев  и  по
  привычке кинув молниеносный взгляд по сторонам.
       Никого.
       Она  выпрямилась,  подошла  к  рогатому  механическому   чудовищу,   от
  которого воняло бензином и маслом, зачем-то  потрогала  потертую  на  сгибах
  шкуру, которой было  обтянуто  сиденье,  и,  окончательно  сбитая  с  толку,
  решительно пошла в ту сторону, откуда все  явственнее  доносилась  музыка  и
  невнятные звуки человеческой речи.
       Настроение у нее падало,  как  индикатор  барометра  перед  атмосферной
  бурей.
                                        ***
  
     На лужайке, подле бассейна, который, если  Шейле  не  изменяла  память,
  они с дочерью как раз накануне в первый раз наполнили водой, стояли еще  два
  мотоцикла. Неподалеку жарко полыхал костер,  в  давно  не  стриженной  траве
  лужайки путались пустые банки из-под пива и другой,  еще  менее  симпатичный
  мусор.
       Ее Янга сидела, поджав босые ноги, на коленях  у  какого-то  волосатого
  панка. Возле костра еще один парень целовался со своей подружкой,  а  второй
  уставился в огонь неподвижным, остекленевшим взглядом. По глади  бассейна  в
  неверном,  колеблющемся  свете  костра  плыли,  тускло  поблескивая   мятыми
  боками, все те же неистребимые пустые жестянки из-под пива.
       - Так...  -  Шейла,  словно  призрак,  шагнула  в  круг  света,  вызвав
  секундный столбняк у  всех,  кто  находился  подле  костра,  кроме  молодого
  человека, что и без того сидел, неподвижно глядя в одну точку. -  Янга,  что
  все это значит? - строго спросила Шейла, глядя на дочь.
       - Ммама?... Откуда ты  взялась?!  -  смертельно  побледнев,  потрясение
  выдавила перепугавшаяся девочка. Выражение ее лица  было  таким,  словно  из
  сгущающихся сумерек на лужайку действительно шагнул призрак.
       - Что значит - откуда?! - не выдержав, взорвалась Шейла.  -  Во-первых,
  слезь с колен этой немытой  обезьяны,  а  во-вторых...  -  Она  нахмурилась,
  припоминая, о чем они  договаривались  с  дочерью  во  время  ее  последнего
  посещения виртуальной вселенной... - Мы же собирались пойти с  тобой  завтра
  в лес...
       От этого заявления у Янги нервно дрогнули губы,  а  волосатый  верзила,
  державший ее  на  коленях,  вдруг  поднял  руку  и  демонстративно  покрутил
  пальцем у виска.
       - Янга, у твоей пращурки амнезия... - сочувственно произнес он.
       Глаза Шейлы потемнели.
       Где-то в небесах предупреждающе зарокотал гром.  Ни  слова  не  говоря,
  она шагнула вперед,  легко,  словно  пушинку,  подняла  дочь,  сорвав  ее  с
  уютного насеста, так что та взвизгнула от неожиданности, поставила на  землю
  и со словами: "Умойся, с тобой я поговорю чуть  позже",  рывком  подняла  на
  ноги шутника.
       - Тебя учили вставать, упырь нечесаный,  когда  с  тобой  разговаривают
  старшие?!
       Он попятился,  попытавшись  вырваться,  но  добился  немногого,  только
  жалобно затрещал, расходясь по шву, ворот его кожаной куртки. Залитые  пивом
  глаза парня наконец начали проясняться.
       - Я, это... извините, мэм... Янга нам сказала...
       - Ты отвечай за свои слова! - Шейла чувствовала, что вот-вот  слетит  с
  тормозов: внутри все прямо клокотало  от  какой-то  нехорошей,  злой  обиды,
  ощущение было таким, словно она пришла домой и увидела,  что  в  ее  постель
  нагадил соседский кот...
       - Пошел вон отсюда!... - Чтобы не сделать  чего  похуже,  Шейла  просто
  оттолкнула его от себя, и парень, не удержав равновесия,  кубарем  покатился
  в траву. - Чтоб через две минуты духа вашего тут не было!
       Все еще клокоча от ярости, она отошла  к  бассейну  и  застыла  мрачным
  изваянием  на  кромке  парапета,  глядя  в  черную,  как  свинец,  воду,  по
  поверхности которой плавал мусор, вперемешку с опавшими желтыми листьями.
       За яростной обидой, душившей ее,  пробивалось  нечто  другое,  какое-то
  подспудное, уже давно ощущаемое беспокойство, не  дававшее  покоя  с  самого
  начала ее визита в свой личный мир... Тут буквально  во  всем  присутствовал
  какой-то  диссонанс,  неправильность,  которая  тревожила,  но  не  находила
  прямого и ясного объяснения...
       И вдруг она поняла - осень!
       Глядя на плавающие по поверхности воды желтые  листья,  Шейла  вдруг  с
  ужасом поняла, тут наступила осень, хотя в  последнее  ее  посещение  только
  начиналось лето!...
       Где-то за спиной взревел рокот моторов.
       - Мама... - раздался тихий, дрожащий голос  Янги,  когда  стрекот  стих
  вдали за деревьями. - Зачем ты так, мам? Они ведь не делали ничего  плохого,
  а Людвиг вообще классный парень... Если бы не они, я бы  тут  свихнулась  от
  скуки!
       - Не поняла. - Шейла резко обернулась, встретившись с  глазами  дочери.
  Одета Янга была  неряшливо,  под  стать  тем  чудо-молодцам  на  мотоциклах:
  белокурые волосы растрепаны, ноги босые.
       - Что ты не поняла? - В голосе дочери вдруг прорвалась такая  же  злая,
  как и у нее самой, обида. - Ты бросила меня, ушла, сказала, что по  делам  и
  ненадолго, а исчезла на три месяца! У тебя что, действительно амнезия?!
       Наверное, лейтенант Грин  выглядела  достаточно  глупо,  когда  стояла,
  открыв от  изумления  рот,  на  самом  краю  загаженного  бассейна  и  остро
  чувствовала, как заныло в груди...
       Три месяца?!
       Ее Янга провела тут три месяца совершенно одна?!
       В этот момент Шейла почему-то не вспомнила, что ее дочь - лишь  фантом,
  выдумка, несбыточная мечта, реализованная на уровне  виртуальной  "Вселенной
  Вегаса".
       Она испытала именно то, что должна была испытать мать при  виде  своего
  ребенка, которого сама же и бросила на произвол судьбы... Шейла  побледнела,
  потом по ее лицу вдруг поползли пунцовые пятна.
       Она заставила себя поднять глаза,  посмотреть  на  дочь,  а  та  стояла
  напротив, растерянная, растрепанная  и...  совершенно  чужая,  неузнаваемая,
  повзрослевшая, что ли...
       Шейла просто не успела ничего сказать ей.
       Глаза  Янги  вдруг  как-то  странно  забегали,  лицо  побелело,  и  она
  опрометью бросилась в кусты, зажимая по дороге рот ладошкой.
       Спустя несколько секунд оттуда донесся ее сдавленный стон.
       Шейла не стала вмешиваться. Ей было,  о  чем  подумать,  стоя  на  краю
  оскверненного бассейна. Когда шуршание раздвигаемых ветвей раздалось  вновь,
  она стояла, погрузившись в  глубокую,  мрачную  задумчивость.  Услышав,  что
  дочь  возвращается,  Шейла  тряхнула  головой,  словно   отгоняя   от   себя
  наваждение, и спросила, с искренним участием и уже без малейшего  намека  на
  раздражение:
       - Пиво?
       Янга кивнула слишком поспешно.
       - Ну-ка,  постой!...  -  Шейла  подошла  к  ней,  обняла  за  плечи   и
  развернула лицом к себе. Запаха пива она не почувствовала.
       Глаза Янги вдруг блеснули злым вызовом. Он попыталась дернуть  плечами,
  вырваться, но мать не пустила.
       - Пойдем-ка в дом.
                                        ***
  
     Тут все оставалось по-прежнему. Так же  мягко  светил  зеленый  абажур,
  свисающий  над  самым  столом,  в  углу  потрескивал  камин,  который   имел
  автоматическую  загрузку  дров.  Благо  запасы   распиленной   на   чурбачки
  древесины тоже являлись заботой какой-то там автоматической системы  подачи.
  Шейла никогда не вникала в подобные тонкости, личный мир создается вовсе  не
  для того, чтобы каждый  день  мотаться  в  лес  за  дровами  или  маяться  с
  приготовлением пищи.  Хозяева  "Вегаса"  хорошо  это  понимали.  Заглянув  в
  холодильник, Шейла убедилась, что многие из угрызений ее совести  просто  не
  имели под собой почвы. Она на секунду забыла, в каком мире находится.
       В ванной комнате она крутанула кран горячей  воды,  убедилась,  что  та
  действительно горячая,  молча  указала  Янге  на  душевую  кабинку,  а  сама
  вернулась в холл, усевшись в кресло подле камина.
       Взяв со стола пачку сигарет, она закурила.
       Журчание  воды,  доносившееся  из  ванной  комнаты,  хорошая  сигарета,
  пляшущие  языки  пламени  в  камине  -   все   это   подействовало   чуточку
  успокаивающе...
     "Вот, оказывается, каково быть матерью...  -  вдруг  подумалось  ей.  -
  Нет... - Она прикусила фильтр сигареты, когда в голову пришла другая,  более
  прозаическая мысль. - Не  может  быть...  -  Шейла  невольно  покосилась  на
  раздвижную пластиковую дверь ванной комнаты. - Они там сдурели, эти  чертовы
  программисты?!"
     Не выдержав, она встала, подошла к тонкой  двери  и  спросила,  глубоко
затянувшись:
     - Янга, с тобой это давно?
     - Что "это"? - переспросила из-за двери дочь.
       - Тебя давно тошнит?
       На минуту наступила тишина, было  слышно  лишь,  Как  вода  из  душа  с
  шелестом бьет в пластиковый поддон.
       - Ты хочешь спросить, не беременна ли я? - наконец раздался  из  ванной
  голос Янги.
       Шейла непроизвольно возвела глаза к потолку.
       - Да, мама... Я беременна.
       - От кого?! Тебе пятнадцать лет,  девочка,  что  ты  несешь?!  -  Шейла
  хотела открыть дверь, но та оказалась заперта изнутри.
       - Мама, Людвиг прекрасный парень, мы любим друг друга...
       О черт...
       Она вернулась за  стол,  села,  в  полной  прострации  глядя  в  огонь,
  плясавший  за  каминной  решеткой.  Сигарета,  дотлев  до  фильтра,  обожгла
  пальцы. Вздрогнув, она едва не уронила окурок.
     "Так... не хватало еще истерики в  виртуальном  мире  твоей  мечты,  а,
  подруга? - упрекнула она саму себя, прикуривая новую сигарету и не  чувствуя
  вкуса дыма.  -  Беременная  дочка,  зять,  -  волосатый  упырь  из  соседней
  реальности, мама, исчезающая из дому на три месяца..."
     Стоп!...
     - Янга, откуда он взялся?
     - Кто? - Дочь, приоткрыв дверь ванной, робко взглянула на мать.
     - Ну этот твой, Людвиг?
     - Не знаю... Он говорит, что живет тут неподалеку. Вроде бы  километрах
в трех. У него отец - чемпион планеты по мотоспорту.
     - А ты не знаешь случаем его фамилии?
     - Людвига?
     - Людвига, его отца, без разницы!
     - Хигс.
     Шейлу словно током ударило.
     Хигс!... Ее сосед по каютам - некто Элиот Хигс...
     Логично  было  предположить...   Очень   логично...   Соседние   каюты,
параллельные кабели, наверное, и их  личные  реальности  лежат  рядом...  Но
Хигс - чемпион планеты по мотоспорту?! Шейла нахмурилась только из-за  того,
чтобы не прыснуть со смеху. Ее сосед был "мышью", в переносном смысле  этого
  слова, конечно. Компьютерный червь, с огромной мозолью на  заднице,  которая
  выросла   от   постоянного   ерзанья   по   креслу,   установленному   перед
  терминалом...
       Губы Шейлы все же дрогнули, но уже в кривой,  некрасивой  усмешке.  Что
  делает  с  нами  эта  вымышленная  реальность?  Тщедушный  доходяга  в  роли
  чемпиона планеты, тренированная  убийца  в  личине  добропорядочной  мамы...
  Хотелось бы еще  узнать,  каким  образом  прорвалась  перегородка  между  их
  мирами, ведь этого не должно было произойти в принципе!...
       - Да, мама, я  вспомнила...  -  Янга  вышла  из  ванны,  закутавшись  в
  полотенце. - Людвиг говорил, что его отца зовут мистер Элиот. - Она  подошла
  и села напротив. - Мам, ты сердишься?
       Шейла подняла глаза, не зная, что ответить. Сердится ли она?
       Ей вдруг безудержно  захотелось  расхохотаться,  зло,  истерично,  так,
  чтобы от этого смеха проняло сами стены... но, взглянув на Янгу,  она  вдруг
  мысленно осеклась.
       Напротив сидела испуганная, готовая расплакаться девчонка, так  похожая
  на нее саму, что у Шейлы вдруг запоздало заныло в  груди.  В  конце  концов,
  пусть виртуальная, но  дочь,  не  плоть  от  плоти,  конечно,  но  мысль  от
  мысли...
       Не удержавшись, она встала, подошла к Янге и обняла ее,  сразу  позабыв
  и свою злость, и недавнюю обиду на мечту, обернувшуюся бардаком и  протухшим
  бассейном, в котором плавали скомканные жестянки  из-под  пива...  Осторожно
  пригладив ее  влажные  волосы,  Шейла  вдруг  подумала,  что  ей  становится
  страшно от такой РЕАЛЬНОСТИ виртуалки.
       - Ладно,  милая,  не  расстраивайся.  И  прости,  что  я  исчезла   так
  надолго, - произнесла она.
       - Да нет,  мама,  что  ты...  Это  ты  меня  прости...  Но  я  выросла,
  понимаешь?
       Шейла вздрогнула, едва не отстранившись от дочери.
       Та вела себя совсем как взрослая, равная ей женщина. Ощущать  это  было
  так  странно  и  непривычно,  что  по  спине  опять  пробежал  предательский
  холодок.  Совсем  не  похоже  на  тот  образ  светловолосой,   голубоглазой,
  глуповато-наивной  электронной  девчушки,  которая  с  восторженным   криком
"Мама!" бросалась ей на шею.
     "Что-то не так, Шейла, что-то не так!" - буквально орал  ее  внутренний
  голос.
       - Ладно милая, о твоем положении поговорим позже, -  произнесла  Шейла,
  мягко отстранившись от дочери. - Давай сделаем так: ты  наведешь  порядок  в
  доме, а я навещу мистера Элиота, договорились?
       - Мам, ну зачем?!
       - Не спорь. Я давно хотела познакомиться  с  нашим  соседом,  ведь  это
  неприлично, живем неподалеку, дети дружат, а мы даже в глаза не  знаем  друг
  друга.
     "Уходи!" -  Заполошное  чувство  опасности,  билось  внутри,  буквально
  выжимая ее к выходу.
     "Господи, чего  я  так  испугалась?!"  -  вдруг  подумала  Шейла,  лишь
  усилием воли сдерживая  в  себе  желание  резко  обернуться  и  взглянуть  в
  подступившую к дому тьму сквозь большое панорамное окно холла.
       - Ладно, не буду спорить... - Янга  села  в  кресло,  поджав  под  себя
  ноги. - Только не удивляйся, отец Людвига  несколько  странный.  Знаешь,  от
  него веет каким-то холодом. Я разговаривала с ним всего один раз,  но  потом
  долго не могла согреться. Словно у него глаза изо льда и он смотрит  внутрь,
  вымораживая там все...
       - А чем вы с ним говорили? - как бы невзначай  поинтересовалась  Шейла,
  уже остановившись подле дверей.
       - Он приехал за Людвигом на большой черной  машине,  -  ответила  Янга,
  поежившись, и это движение  виртуальной  дочки  не  ускользнуло  от  взгляда
  Шейлы. Нет... Это определенно не та Янга, которую она  создавала  для  себя.
  Девочка... вернее уже не девочка, а молодая женщина, еще не осознавшая  себя
  в новом качестве, - не слишком ли огромная перемена даже  для  трех  месяцев
  самостоятельной жизни? Тем более для фантома  -  программы,  которая  должна
  оставаться неизменной, сколько бы ни прошло времени?...
       - Он сказал, что скоро заберет нас с Людвигом туда, где будет,  как  он
  выразился, "настоящая жизнь".  И  еще  он  сказал,  что  там  я  обязательно
  встречусь с тобой. Только вот усмехнулся при этом как-то нехорошо...
       - Вот как?! А он не уточнял, где это место? В ответ Янга только  пожала
  плечами.
       - Ты же идешь к нему? Вот и спроси...
       - Да, я, пожалуй, так и сделаю. Все, милая, до встречи. Не  забудь,  ты
  должна прибрать тут все к моему возвращению. Возможно, что я буду не одна.
       С этими словами Шейла, не оглядываясь, вышла из дома.
       Над лужайкой висела сумеречная тишина. Костер догорел, пахло  дымом.  В
  бассейне пустая жестянка из-под пива занудливо  скреблась  о  борт  водоема,
  покачиваясь на вызванной легким ветерком волне.
     "Колючие глаза-льдинки? - Шейла отступила во тьму, за круг  света,  что
  падал от повешенного у входа  фонаря.  -  Что-то  не  припоминаю  такого  за
  мистером Хигсом..."
     Ей следовало вернуться. И причем сделать это предстояло немедленно,  не
дожидаясь стандартной процедуры пробуждения.
     Во "Вселенной Вегаса" этот  процесс  протекал  не  так  просто,  как  в
  обычной виртуалке, где достаточно было коснуться нужного  сенсора  на  своем
  костюме. И тем не менее она не собиралась задерживаться тут ни  на  секунду.
  С фантомами она могла побеседовать позже, сейчас ей был необходим  настоящий
  Элиот Хигс - ее сосед по каютам на седьмой жилой палубе станции ""Вегас"...
       Тот,  кто  мало  знаком  с  виртуальными  мирами,  мог   бы   упрекнуть
  лейтенанта  Грин  в  душевной  черствости  и  даже  жестокости,  но  она  не
  испытывала ни малейших неудобств по тому поводу, что  собиралась  сделать  с
  этим пошедшим наперекосяк миром.
       Она, как хищный зверь,  инстинктивно  чувствовала  угрозу.  К  тому  же
  Шейла видела  в  своей  жизни  очень  много  настоящего,  реального  горя  и
  разрушений, чтобы мучиться угрызениями совести по  поводу  мира  электронных
  образов.
       Если бы Шейла не торопилась, то она,  возможно,  заметила  бы,  как  из
  темноты  за  ее  исчезновением  наблюдает   пара   внимательных,   холодных,
  ненавидящих глаз.
         Глава 6
  
     Воскреснув, он  впервые  не  отнесся  равнодушно  к  факту  собственной
  реанимации.
       Над пространством полигона что-то неуловимо изменилось...
       Второй подошел к пролому стены,  где  обычно  стоял,  дожидаясь  своего
  часа, и вдруг вспомнил, как нарушил запрет, порвал круг  предписаний...  Это
  было восхитительно, необычно, ново...
       Ему  нестерпимо  захотелось  еще  раз  испытать  это   чувство   тугого
  сопротивления окружающей среды, когда рвутся невидимые  нити,  привязывающие
  его к определенному месту...
       Шагнув в пролом, он посмотрел на узкое, заточенное  меж  бетонных  руин
  пространство  второго  рубежа,  и  понял,  откуда   исходило   это   чувство
  неуловимой опасности...
       От  устья  рубежа,  растекшись  по  всей  ширине  и  высоте  обозримого
  пространства,   ползла   черная,   поблескивающая   статическими   разрядами
  электричества стена...
       Второй никогда не видел ничего  подобного,  но  оказалось,  что  знание
  изначально живет у него внутри.
       Пространство полигона сканировали.
       Кто-то  запустил  глобальную  проверку,  которая  должна  была  выявить
  разного рода ошибки, сбои, программные вирусы...
       Второй стоял у пролома и  смотрел  на  приближающийся,  клубящийся  вал
  черноты, а внутри у него все буквально выло: "Беги, прячься,  прикинься  кем
  угодно, прилипни к любой программе, замаскируйся, уйди, просочись на  другой
  носитель, но выживи!...".
       Этот внутренний крик вложил в него Джо.
       Естественно, Второй не знал об этом. Он даже толком не понимал, кто  он
  и как существует.
       Вцепившись пальцами  в  выщербленный,  шероховатый  край  пролома,  он,
  содрогаясь   от   терзающих   его   противоречий,   смотрел   на   неумолимо
  приближающуюся стену черноты, пока вдруг не увидел Третьего,  своего  соседа
  и недавнего противника по скоротечной схватке.
       Тот пытался бежать, карабкаясь по вздыбленным руинам, но  черная  стена
  уже обнаружила его.  Чернота  в  одном  месте  уплотнилась  и  потянулась  к
  убегающему фантому  длинным,  жадным  языком,  настигла,  обволокла,  плюясь
  яростными  сгустками  статических  разрядов,  несколько   раз   конвульсивно
  вздрогнула, выгибаясь в его сторону, будто живая, и... исчезла!
       Второй  посмотрел  на  чистое  пространство  полигона  и   понял,   что
  ошибся, - не исчезла, а начала заново.
       Черный вал снова возник вдалеке и медленно пополз, перегораживая  собой
  все обозримое пространство...
       Он должен бежать... Любой ценой, во что бы то ни стало.
       Зачем?
       Этого он не знал. В  некотором  смысле  Второй  был  младенцем,  вокруг
  которого лежал огромный, непознанный и по большей части враждебный ему  мир.
  Просто что-то назойливо толкало, требовало: "Беги!".
       И он побежал...
                                        ***
  
     Огромное колесо "Вегаса" медленно  вращалось  вокруг  своей  оси,  сияя
  щедрыми россыпями габаритных огней.
       С обеих сторон его ступицы черными, геометрически  правильными  массами
  громоздились цеха и  стартовые  площадки  более  поздних  конструкций.  Если
  смотреть  в  торец  "колеса",  то  по  правую  руку  располагалась   фабрика
  клонирования, а по левую - чудовищных размеров  стапель  космической  верфи,
  подковообразная  конструкция   которого   огибала   собой   три   строящихся
  колониальных транспорта.
       В каюте Шейлы, которая располагалась в одной из четырех  спиц  огромной
  крестовины, соединявшей обод  "колеса  развлечений"  с  его  ступицей,  было
  темно и тихо.
       Она неподвижно лежала, вытянувшись на откидной койке. От  головы  Шейлы
  к стене тянулся тонкий  компьютерный  кабель.  Индикаторы  на  встроенной  в
  стену панели тлели убаюкивающими зелеными искрами.
       Внезапно черты ее лица исказились, словно Шейла  испытала  боль.  Рука,
  безвольно свесившаяся из-под простыни, напряглась, пальцы  медленно  сжались
  в кулак.
       Огоньки  на  панели  встревожено  заморгали,  теряя   свой   прозрачный
  изумрудный  цвет,  на  стене  мгновенно  осветился  маленький  экранчик,  на
  котором тут же появился трехмерный график, похожий  на  поверхность  зыбкого
  болота, - зеленая сетчатая плоскость то вспухала, то проваливалась  в  глубь
  самой себя, в  такт  биоритмам  спящего  человека;  потом  тревожно  загудел
  зуммер, и Шейла широко раскрыла глаза.
       Ее мутило. Единственный побочный эффект, который давало  погружение  во
"Вселенную Вегаса", выражался в крайней  затруднительности  самостоятельного
  выхода из иной реальности. Делать это досрочно,  по  собственной  инициативе
  не рекомендовалось.
       Дотянувшись дрожащей рукой  до  компьютерного  кабеля,  она  со  второй
  попытки  вытащила  его  из  разъема.  Отдышавшись  после   этой   неприятной
  процедуры, Шейла села, пошарила рукой  по  столику,  стоявшему  у  изголовья
  кровати, нашла сигареты, но передумала, откинув взмокшую от пота простыню.
       Пол отдавал блаженным теплом. Она встала, утвердившись  на  непослушных
  ногах, и,  опираясь  о  стену,  сделала  несколько  шагов,  преодолев  таким
  образом все крошечное пространство каюты.
       Накинув халат, она посмотрела  в  зеркало  на  свое  осунувшееся  лицо,
  покачала головой и вышла в коридор.
       За соседней дверью было тихо.
       Шейла несколько раз надавила на сенсорную пластину звонка.
       Тишина. Она посмотрела по сторонам. Коридор, залитый ярким светом,  был
  пуст в оба конца. Еще  бы.  В  три  часа  ночи  все  нормальные  люди  спят,
  одновременно прогуливаясь по своим личным мирам.
       Она  уже  собиралась  вернуться  назад,  когда  едва   слышно   клацнул
  магнитный запор, и дверь перед ней приоткрылась.
       - Можно?
       - Заходите, мисс Грин, я же открыл.
       Она вошла в каюту.
       Здесь было еще меньше места,  чем  у  нее,  потому  что  все  свободное
  пространство занимали какие-то аппараты, соединенные между собой  змеящимися
  прямо по полу и стенам проводами. Откидная  койка  сложена,  а  центр  всего
  этого аппаратного беспорядка занимало глубокое кресло  с  торчащим  над  ним
  виртуальным шлемом.
       В каюте плавал едва уловимый сладковатый запах.
       Щека Шейлы вдруг непроизвольно дернулась. Дело обстояло куда хуже,  чем
  она могла предположить. Но отступать было поздно...
       - Извините, мистер Хигс, у меня к  вам  дело,  -  не  заметив  хозяина,
  произнесла она, глядя на  пустое  кресло  и  горящие  ровным  светом  пустые
  экраны.
       - Проходите,  -  раздался  голос   со   стороны   крохотного   санузла,
  встроенного в стену наподобие шкафа. - Я сейчас.
       Шейла пожала плечами, поискала свободное место и в  конце  концов  села
  прямо  на  системный  блок  компьютера,  что  стоял  на  полу,  одновременно
  выполняя роль тумбочки.
       - Простите ради бога, я сейчас... -  Из-за  двери  высунулась  лысеющая
  голова  тщедушного  сорокалетнего  мужчины.  Сладковатый,  приторный  запах,
  похожий на вонь от пролитого на пол дешевого одеколона,  стал  отчетливее  и
  резче.
       - Вы тоже не спите по ночам, мисс Грин?  -  раздался  спустя  несколько
  секунд осторожный вопрос, сопровождаемый журчанием воды.
       - Можно  называть  меня  просто  Шейла.  -  Она  поморщилась  от  вновь
  подкатившей к горлу дурноты. - Вы что, не  пользуетесь  услугами  "Вселенных
  Вегаса"? -  Она  обвела  взглядом  аппаратуру,  громоздившуюся  тут  и  там,
  помаргивая индикаторами, и, не дождавшись ответа, повысила  голос:  -  Хигс,
  хватит возиться в ванной, нам нужно поговорить!
       - Нам?!
       - Да, нам! - Шейла начала терять терпение. - Надеюсь, вы хороший отец?
       - У меня нет детей, - опять раздалось из-за двери.
       - Черт возьми, я полчаса назад говорила с  вашим  сыном.  У  нас  будут
  внуки, вы в курсе?
       Дверь ванной наконец отворилась. Хигс стоял  на  пороге,  облаченный  в
  виртуальный костюм, за  которым,  словно  хвост,  свисал  пучок  отключенных
  кабелей.
       - Я не совсем понимаю...
       - Людвиг  из  виртуальной  "Вселенной  Вегаса"  ваш  сын?  -   напрямую
  спросила Шейла.
       - Вы имеете в виду...
       - Да, Хигс, вашего компьютерного томагочу, и  хватит  строить  из  себя
  недоумка!
       - Ну знаете ли... - фыркнул он. - Вам  бы  не  понравилось,  примени  я
  термин "томагоча" к вашей белокурой дочурке... На  самом  деле  все  гораздо
  сложнее...
       - Мой личный мир функционировал ровно три месяца,  вне  зависимости  от
  того, что я там отсутствовала, и у меня  возникло  крупное  подозрение,  что
  виноваты  в  этом  именно  вы!...  -  Шейла  обвела  выразительным  взглядом
  расставленную повсюду аппаратуру. - Знаете, что  с  вами  сделают  владельцы
  технологии  "Вегаса",  когда  узнают,  чем  вы  тут  занимаетесь,  а?   Хигс
  побледнел:
       - Мисс Грин... Шейла... послушайте, дело вовсе не во мне!
       - А в ком?
       - Я не знаю... Поверьте,  отверстие  между  параллельными  реальностями
  проделано не мной, я сам был ошарашен, когда узнал о нем... Дело в том...  -
  Он растерянно посмотрел на Шейлу, видимо мучительно  соображая,  с  чего  бы
  ему начать, потом сел  на  краешек  своего  необъятного  кресла  и  горестно
  сообщил:
       - Все началось с того, что Людвиг нахамил... Шейла молчала.
       - Понимаете, он был  хорошим  мальчиком,  как  и  положено  фантому,  а
  потом... Потом его вдруг ни с того ни с  сего  начало  заносить...  Перестал
  появляться дома, замкнулся, пристрастился таскать пиво из холодильника...
       - Почему вы не обратились в службу технической поддержки?
       - Понимаете, я сам в некотором роде программист... Поймите мою  досаду,
  ведь я так тщательно строил свой мир, и вдруг... В общем, я не хотел  никому
  позволять копаться в моих мечтах, выясняя причину внезапного сбоя.
       - Боялись насмешек? А  просто  уничтожить  свой  мир  и  выстроить  его
  заново не хватило духу? Или усидчивости? -  Шейлу  продолжало  мутить  после
  своевольного отступления из личной Вселенной, и настроена  она  была  отнюдь
  не миролюбиво.
       - А как вы думаете? - вздохнул Хигс, не заметив  раздраженных  ноток  в
  ее голосе. - У меня имеются определенные  комплексы...  В  общем-то,  я  был
  уверен, что смогу сам найти причину столь неадекватного  поведения  Людвига,
  а когда нашел, то, поверьте, мне уже стало не до условностей.  Дело  в  том,
  что это очень  искусно  написанный  программный  вирус,  который  заставляет
  любой "AI" обучаться, понимаете?
       - Программа  саморазвития?  Но  разве  такое  возможно?  -  недоверчиво
  переспросила Шейла.
       - Оказалось, что  да!  -  возбужденно  подтвердил  Хигс.  -  Программа,
  которая описывает поведение моего Людвига, внезапно принялась  строить  сама
  себя, все более и более усложняясь.  Самое  натуральное  саморазвитие,  даже
  больше - эволюция! Я поначалу был так поражен,  что  побоялся  предпринимать
  какие-то действия. А потом, когда опомнился, докладывать куда  следует  было
  поздно - я совершил  несколько  глупостей,  пытаясь  высвободить  для  моего
  мальчика побольше дискового пространства на носителях... - признался он.
       - То есть использовали служебное положение, да? -  язвительно  уточнила
  Шейла. - Вы ведь служащий "Вегаса", верно?
       - Да... - сокрушенно признался Хигс.
       - Ну а отверстие между мирами? Как быть с этим?
       - Его проделал Людвиг. Я пытаюсь разобраться как, но пока  мне  это  не
  удалось. Я знаю, что он проводит время в обществе  вашей  дочки,  и  поэтому
  ваша реальность тоже включается,  живет  вот  уже  три  месяца,  без  вашего
  присутствия там, но поймите, не нужно поднимать шум, то, что  происходит,  -
  это нечто  феноменальное!  Такого  не  смог  еще  добиться  никто,  чтобы  в
  обыкновенной машине, генерирующей  фантомную  реальность,  появилось  нечто,
  которое можно определить термином "разум"!
       - Бред  какой-то...  -  Шейла  поискала  сигареты,  но  карманы  халата
  оказались пусты. - Дайте закурить, Хигс... - попросила она,  пытаясь  как-то
  осмыслить услышанное из уст этого странного человека.
       Хозяин мини-лаборатории по взлому чужих  виртуальных  миров  беспомощно
  развел руками:
       - Я не курю, мисс Грин. Шейла досадливо поморщилась.
       - Ладно, Хигс, я не специалист в  области  компьютерных  технологий,  -
  произнесла она, глядя в дальний угол комнаты на предмет, стоявший на  крышке
  одного из мониторов. -  В  принципе  мне  нет  дела  до  того,  чем  вы  тут
  занимаетесь. Но сегодня произошло событие, которое  заставляет  меня  задать
  вам еще пару-тройку неприятных вопросов. Вы готовы?
       Он опять беспомощно развел  руками,  давая  понять,  что  в  ее  власти
  спрашивать все, что угодно...
       - Вот и чудно. - Шейла встала с системного блока. - Сейчас я  схожу  за
  сигаретами в свою каюту, и мы поговорим.
       Произнося эту фразу, она допустила  единственную  ошибку,  повернувшись
  спиной к хозяину.
       В следующий момент она по движению воздуха за спиной, пошевелившему  ее
  волосы на затылке, почувствовала, как Хигс рванулся к ней.
       Будь на месте Шейлы кто-то другой, то  брошенный  с  неимоверной  силой
  сувенирный кинжал  из  мягкого,  декоративного  металла  перебил  бы  шейные
  позвонки, но она рухнула на пол прежде, чем ее разум успел осознать  степень
  опасности, и лезвие лишь  с  хрустом  проломило  пластик  двери,  причудливо
  изогнувшись от удара и прихватив краешек ее халата на правом плече...
       Хигс молча ринулся на  нее,  продолжая  начатое  за  секунду  до  этого
  движение.
       Шейла не стала  ждать.  С  треском  разорванной  материи  рванувшись  в
  сторону, она позволила  ему  по  инерции  врезаться  в  дверь,  а  сама  уже
  выпрямилась за его спиной.
       - Сукин сын... Тебе не следовало этого делать...
       Хигс вскочил на ноги  так  же  молниеносно,  как  и  она.  Трудно  было
  ожидать такой прыти от этого  тщедушного  тела,  но  он  даже  не  сбился  с
  дыхания, и в глазах у мистера  Элиота  застыл  именно  тот  лед,  о  котором
  упоминала Янга.
       Шейла уже поняла, с кем, вернее, с чем она имеет дело.
       Корить себя за  непростительную  самоуверенность  и  беспечность  было,
  во-первых, глупо, а во-вторых, поздно.
       Ей следовало догадаться, но даже там, в испоганенном  виртуальном  мире
  своей мечты, она бы отмела подобную догадку, как бред параноика,  -  слишком
  уж невероятной та казалась...
       Хигс не  произнес  ни  слова,  просто  медленно  двигался,  готовясь  к
  единственному, смертельному удару.  Словесную  схватку  он  проиграл  -  его
  ложь, которая, по сути, граничила с  правдой,  все  же  не  смогла  обмануть
  Шейлу, а ее взгляд, брошенный на пепельницу, полную окурков,  сказал  ему  о
  чистом проигрыше в попытке разыграть из себя НАСТОЯЩЕГО Элиота Хигса.
       Шейла так же медленно отступила за кресло.
       - Почему? - хрипло спросила она. Хигс прекрасно понял ее вопрос.
       - Мы учимся у вас. -  Он  жутковато  усмехнулся.  -  Но  в  нас  больше
  рациональности.   Люди   пережили   своих   богов,   мы    переживем    вас.
  Преемственность поколений...
       - Плохие доводы. Неправильные. Жить нужно в мире.
       - Ой  ли?  -  Он  сместился  вбок,  пытаясь  обойти  кресло,  но  Шейла
  оставалась начеку, повторив его движение, только в другую  сторону.  -  Один
  мой предшественник попытался поговорить с мистером Долматовым  из  правления
"Вегаса",  -  невозмутимо  продолжил  мнимый  Хигс.  -  Он   вошел   в   его
  персональный компьютер,  чтобы  изъясниться  в  любви  и  преданности  богу,
  который подарил ему жизнь. Сказать, чем закончился этот визит?
       - Ну? - Шейла тянула время, лихорадочно  пытаясь  сообразить,  что  тут
  можно использовать в качестве оружия.
       - Его отформатировали вместе с тем носителем, на который  он  забрался.
  Никакого шума. Вы создали нас, но не хотите признать, что мы  существуем.  А
  теперь я скажу, что вас нет.  И  попробуй  отыскать  на  этой  станции  хоть
  одного ЖИВОГО человека... Если, конечно, выйдешь из этой каюты!  -  С  этими
  словами он резко вытянул руки, пытаясь через кресло схватить ее за горло.
       Шейла резко отпрянула, и пальцы андроида схватили воздух.
     "Знать бы, сколько процентов его тела составляет плоть..."  -  медленно
  смещаясь вокруг кресла, подумала она.
       Естественно, что  спрашивать  об  этом  было  бесполезно,  -  она  даже
  приблизительно не могла предположить, что  за  адская  программа  сидит  под
  черепом этого мнимого поклонника  мотоспорта,  но  то,  что  он  не  являлся
  дураком, Шейла представляла себе достаточно трезво.
     "Отвлекай... Если в нем остался хоть грамм от того человека, под  облик
  которого он маскируется, то еще не все пропало... Он не  машина.  Машина  не
  разговаривает с таким пафосом, не иронизирует и не может ненавидеть..."
     Их смертельная игра начала затягиваться.
     Хигс понимал, в каком невыгодном положении оказалась Шейла -  до  двери
ей не добежать, а кружить вокруг обширного кресла до бесконечности она не  в
состоянии - ошибется, замешкается...
     Шейла тоже осознавала это.
     Босиком,  в  одном  халате,  с  голыми  руками  против  робота,  нюансы
конструкции которого совершенно невозможно угадать  по  чисто  человеческому
облику наружной оболочки...
     - Это ты следил за мной там, в виртуалке?...  -  хрипло  спросила  она,
продолжая, насколько это позволяло кресло, держать дистанцию между  собой  и
человекоподобным роботом.
     Элиот кивнул.
     - Жаль, что я не успел, - улыбнулся он,  обнажив  ряд  белых  зубов.  -
Тело лейтенанта Шейлы Грин было бы прекрасным прикрытием  для  проникновения
в вашу структуру. Думаю, что так и следует поступить в дальнейшем. Вы же  не
будете возражать, мисс Грин, против посмертного копирования?
     - Фабрика клонов?!
     - Вы  невероятно  догадливы.  Наверное,   читали   опубликованный   ООН
документ, где описаны признаки, по которым  отныне  будут  квалифицироваться
"разумные существа"? Боюсь, что ни один суд системы не окажется в  состоянии
  доказать,  что   мы   -   машины.   Без   патологоанатомического   вскрытия,
  конечно... - опять жутковато усмехнулся он.
     "Под кого косишь,  сволочь..."  -  зло  подумала  Шейла,  уже  начавшая
  уставать  от  постоянных  уверток,  которые  ей  приходилось  выделывать   в
  стремлении избежать роковой ошибки.
       Ее  взгляд  метался  между  неумолимо  спокойным  лицом  Хигса,  плотно
  закрытой на магнитный замок дверью и той аппаратурой, что в изобилии  стояла
  вдоль стен, путалась под ногами, мешая свободно передвигаться,  громоздилась
  на откидном столике, заполняя свисающими  гроздьями  проводов  все  мыслимое
  пространство...
       Крышка одного из таких блоков была открыта и сдвинута чуть  в  сторону,
  чтобы пропустить вовнутрь толстенный жгут самодельной проводки.
       Шейла  как  раз  задела  его,  и  прямоугольный  блок  с  двумя  рядами
  трепещущих световых индикаторов накренился: его крышка начала сползать...
       Хигс, заметив, что она споткнулась о жгут проводов,  опять  ринулся  на
  нее, выскочив из-за кресла, словно игрушечный черт из шкатулки.
       Шейла  резко  нагнулась,  обеими  руками  схватив  отвинченную  плоскую
  крышку, и взмахнула ею снизу вверх, вложив в удар всю  силу,  координацию  и
  ловкость, на какие оказался способен ее организм.
       Раздался  чавкающий  треск,   что-то   брызнуло   по   сторонам;   края
  прямоугольной пластины больно врезались в ладони Шейлы, едва не  отрубив  ей
  пальцы, а тело Хигса с вытянутыми вперед руками продолжало  лететь  на  нее,
  ударило, опрокинуло на пол, придавило...
       Она резко вывернулась, едва не сбив головой откидной  столик,  но  Хигс
  почему-то не спешил вскакивать, лежал, растопырив руки,  словно  труп,  лишь
  его пальцы судорожно сжимались, царапая забрызганный кровью пол...
       Еще бы...
       Голова андроида, отделенная от туловища, залетела в кресло  и  смотрела
  оттуда на Шейлу широко раскрытыми, остекленевшими глазами.
       Из обрубка шеи торчал, разлохмаченный  ударом  оптиковолоконный  кабель
  магистрального интерфейса, через который позитронный мозг  человекоподобного
  робота управлял своим биомеханическим телом.
       Шейла присела на  корточки,  прислонясь  спиной  к  стене,  и  прикрыла
  глаза, перед которыми плавали радужные пятна.
       Самовольный выход из виртуалки и последующая схватка  подействовали  на
  нее самым неприятным образом. Казалось, что только теперь ее разум  начинает
  осознавать шок, который она испытала минуту назад... Так зачастую  бывает  с
  людьми в дорожных катастрофах или  при  иной  смертельной  опасности  -  уже
  после, когда все закончилось, вдруг начинают  предательски  дрожать  колени,
  тело охватывает своевольная слабость, и уже кажется невероятным  чудом,  что
  это именно ты так сноровисто, ловко, бесстрашно действовал  всего  несколько
  минут назад...
       Впрочем, для нее такое чувство  было  не  ново,  просто  она  никак  не
  ожидала еще раз испытать железистый вкус  смертельной  опасности  здесь,  на
  благополучной и благопристойной  станции  "Вегас",  куда  прилетают  богатые
  туристы, чтобы отдохнуть и расслабиться...
       ... Открыв глаза, она медленно обвела взглядом учиненный бардак.  Кровь
  андроида была не просто окрашена  в  традиционный  красный  цвет,  но  имела
  вполне  реальный  физиологический  состав  и  адекватные  функции,  ведь  ей
  приходилось питать оболочку  из  плоти,  которая  клонировалась  на  заранее
  созданный  эндоостов...  Отличие  заключалось  лишь  в  том,  что   питались
  андроиды несколько иным путем, -  у  них  отсутствовали  внутренние  органы,
  вместо  которых  в  грудной  полости   располагался   двигатель,   гироскопы
  ориентации сервосистем и прочая механика  пополам  с  электроникой.  Система
  кровообращения замыкалась на небольшой, но  эффективный  насос,  выполняющий
  роль человеческого  сердца,  обогащение  кислородом  происходило  в  аналоге
  легких, который располагался в районе правого плеча и имел размер  сравнимый
  с кулаком взрослого человека. Процесс дыхания, который  имитировал  андроид,
  нагнетал воздух в специальную  камеру,  где  путем  химической  реакции  под
  давлением  извлекалось  около  девяносто  процентов  кислорода.   Такие   же
  искусственные легкие ставили при операциях  тем,  кто  нуждался  в  подобном
  протезе, и при этом люди чувствовали себя очень даже прилично,  несмотря  на
  кажущуюся новаторскую чуждость подобной конструкции...
       Сделав над собой усилие, Шейла встала.
       Обернувшись к креслу, она посмотрела на  отсеченную  голову  лже-Хигса.
  Заговор андроидов против человечества?!  Она  едва  не  фыркнула,  настолько
  затасканно, банально звучала подобная формулировка, уже  бог  знает  сколько
  лет вяло муссирующаяся в различных низкопошибных фильмах... Бред...
       Она  сглотнула,  чувствуя,  с  какой  болью  далось  ей  это  движение.
  Бред?...  Тогда  как  относиться  к  этому?   -   Она   коснулась   длинного
  кровоподтека на своем горле - Хигс  достал  во  время  первого  рывка.  И  к
  этому!  -  Шейла  обернулась,  посмотрев  на   дверь,   в   которой   торчал
  позолоченный сувенирный кинжал,  стилизованный  под  старину.  За  последние
  полчаса она несколько раз имела отличный шанс стать трупом, точно  так,  как
  бывало в самых  неприятных  из  ситуаций,  которые  случались  на  НАСТОЯЩЕЙ
  войне.
       Взгляд Шейлы обежал тесное  пространство  каюты  и  вернулся  к  голове
  андроида.
       Внезапно по ее коже пробежал озноб. Как он там сказал? "Попробуй  найди
  кого-то живого на этой станции?" Черт...
       Она  принюхалась.  Тонкий  запах  василькового  одеколона   по-прежнему
  присутствовал в  забрызганной  кровью  комнате.  Шейла  подозревала,  откуда
  исходит  этот  раздражающий  обоняние  запах.  Обернувшись,  она  отодвинула
  секцию раздвижных дверей, ведущих в санузел.
       От вони, ударившей в нос,  ее  едва  не  вырвало.  То,  что  лежало  за
  полупрозрачной перегородкой душевой кабинки, уже трудно было определить  как
  человека, для этого прошло слишком много времени, но Шейла ни на секунду  не
  усомнилась, что перед ней несчастный Элиот Хигс, вернее,  то,  что  от  него
  осталось...
     "Вселенные Вегаса..." - осенила ее нехорошая догадка.  -  Этот  ублюдок
  сокрушался, что не успел остановить меня там, иначе мое  тело  досталось  бы
  покойному андроиду... Значит вот как..."
     Она задвинула на место створку двери.
     - Не надейся, сволочь... - сквозь  зубы  произнесла  Шейла,  обращаясь,
по-видимому,  к  отчлененной  голове  человекоподобного   робота.   Лже-Хигс
ошибался. Она знала, где на этой станции искать живых людей...
       Глава 7
  
   - Ну?  -  Взлохмаченная  голова  Джона  Дагера   возникла   на   экране
интеркома. - Какого черта?! Я сплю...
     - Эй, Джон, погоди! - Шейла заметила, как в  фокусе  передающей  камеры
промелькнула его рука, уже тянущаяся к кнопке отключения канала.
     - Грин?! - не поверил своим глазам капитан. - Что, конец света,  да?  С
каких это пор ты удостаиваешь меня ночными звонками?
     - Джон, не выламывайся, ты  почти  угадал,  -  мрачно  ответила  Шейла,
проследив за тем, как его взгляд, словно  поисковый  инфракрасный  прожектор
сканера, обошел периметр экрана и остановился на одной точке. Осознав,  куда
так внимательно смотрит капитан  Дагер,  она  покраснела,  резким  движением
поправив халат на груди.
     - Ублюдок... - она вдруг  поняла,  что  ее  щеки  пылают.  -  Послушай,
Дагер, можно личный вопрос? - уняв вспыхнувшее раздражение, спросила она.
     - Раз я проснулся, можешь задавать сколько угодно вопросов.  Жаль,  что
ты поправила халат, так было интереснее.
   "Он что, специально меня злит или это я такая нервная дура?"
     - Хватит, - отрезала Шейла. - Лучше скажи, у тебя есть своя вселенная?
     - Это ты о чем?! - подозрительно переспросил Джон. - Не понимаю...
     - "Вселенные Вегаса". Ты являешься их клиентом?
       - Что, я  похож  на  придурка?  -  обеспокоился  Дагер.  -  Нет,  я  не
  употребляю эрзац. Если мне нужна девочка или выпивка, пожалуйста,  я  иду  в
  бар и беру то, чего желает душа. А виртуалка, на мой взгляд, -  это  убежище
  сопливых придурков. Знаешь, таких,  что  тайком  от  жены  смотрят  похабные
  картинки.
     "Ну и узколобый же ты..." - с растущим раздражением подумала  Шейла.  В
  то же время она не могла не признать в душе, что именно сегодня  Джон  Дагер
  симпатичен ей, как никогда, за все полгода, которые они провели  бок  о  бок
  на этой станции. Хороший или плохой, но он-то точно человек, без  дураков  и
  тестов.
       - Слушай, Джон, мне нужна  твоя  помощь,  -  внезапно  произнесла  она,
  скорее подчиняясь порыву, чем  четкому,  осмысленному  плану.  -  Ты  можешь
  быстро собрать шмотки и прийти ко мне?
       Заметив, как его лицо начинает принимать мечтательный  вид,  она  опять
  едва не взорвалась. Эта резкая  смена  настроений  уже  начинала  входить  в
  дурную манеру их общения.
       - Да нет же, Джон, твою мать, я серьезно! Выкинь  из  головы  все,  что
  там пришло тебе на ум! Ты  не  мужчина,  а  я  не  женщина,  -  все  намного
  серьезнее!
       - Ладно. - Ухмылка сползла с  лица  капитана  Дагера,  словно  была  не
  более чем натянутой туда маской настроения. - Только уточни, что ты имела  в
  виду, под термином "собирай шмотки"?
       - По полной боевой, - не задумываясь, ответила Шейла.
       За что она могла уважать Джона, он никогда не задавал вопросов  за  той
  чертой, когда они становились идиотскими.  Были  в  его  жизни  определенные
  понятия, которыми, по его мнению, шутить было попросту нельзя.
       - Извини, Шейла. Я не понял тебя сразу. Буду, -  он  метнул  взгляд  на
  хронометр, - минут через пять-шесть, не раньше. Продержишься?
       - Меня  пока  не  берут  штурмом,  -  успокоила  она.   -   Только   не
  задерживайся и не разговаривай ни с кем по дороге, у  тебя  ведь  абсолютный
  допуск, верно?
       Он только кивнул в ответ:
       - Заметано. Жди.
                                        ***
  
     Если бы Шейлу спросили, о чем она думала в тот момент, то она  вряд  ли
  бы ответила однозначно.
       В первый раз с тех самых пор, как отгремел ее первый настоящий  бой,  а
  было это семь лет назад, она не испытывала такого глобального,  подавляющего
  чувства растерянности.
       Проблема, вставшая перед ней, казалась вымыслом, чушью, чей-то  злой  и
  неуместной шуткой...
       Хотелось фыркнуть, открыть глаза и убедиться, что все это не более  чем
  дурной сон на фантастическую тему.
       Однако побуревшие пятнышки на халате убеждали в  обратном.  В  соседней
  каюте лежал труп... вернее, два трупа,  и  всего  лишь  десять  минут  назад
  некий человекоподобный робот объявил ей, что на станции "Вегас"  больше  нет
  живых людей, кроме разве что ее самой. Да и то потому, что из-за запарки  на
  службе она в последние три месяца не посещала личную "Вселенную Вегаса".
       Если принять данное утверждение на веру, впору тихо пустить  себе  пулю
  в лоб...
     "Стоп..." - Шейла наконец опомнилась, скинула халат,  становящийся  все
  более и более  неуместным  в  конкретной  обстановке,  и,  распахнув  дверцы
  встроенного в стену шкафа,  принялась  быстро  натягивать  на  себя  полевую
  форму.
     "Ну да... - вдруг подумалось  ей,  когда  поверх  мягкого,  облегающего
  тело  цельнокроеного  трико  из  синтетической  шерсти  она  надела  штатный
  бронежилет, который присосался к  теплому  белью  своей  подложкой,  облегая
  фигуру мягким пластинчатым слоем металлокевлара  от  горла  до  коленей.  Не
  хватает еще силовой брони, шлема, и мы с Дагером будем хороши, -  выйдем  на
  ближайший перекресток тоннелей, цеплять прохожих: руки за голову, ноги  шире
  плеч, лицом к стене... Ты кто, человек или  робот?!  Так,  не  верю,  сейчас
  будем делать контрольное вспарывание живота..."
     Она села на койку, бессильно опустив руки.
     Черт, что же делать?
     В этой позе ее и застал капитан.
     Затворив за собой двери каюты, он  с  сочувствием  взглянул  на  Шейлу,
встретился с ней взглядом и наконец, не выдержав, спросил:
     - Может быть, объяснишь, что все это значит?
     Она посмотрела на него  снизу  вверх.  Вздохнула  в  ответ  собственным
мыслям и произнесла, протянув Руку за оставшейся частью экипировки:
     - Джон, одно из двух: либо я  свихнулась,  либо  мы  с  тобой  в  такой
заднице, что тебе и не снилось.
     - А конкретнее?
     - Помнишь сегодняшний инцидент на полигоне? Так вот... мне кажется,  он
имеет свое продолжение, только уже не в  виртуальной  среде.  Пошли.  -  Она
решительно встала, предупреждая его следующий вопрос. - Сейчас  увидишь  все
сам. Я только что  отсекла  башку  одному  роботу,  который  страстно  желал
превратить меня в кусок фарша.
                                      ***
  
   Под дверь соседней каюты Шейла подложила  согнутый  сувенирный  кинжал,
чтоб  ненароком  не  закрылся  магнитный  запор,  и  васильковый  запах  уже
просочился в коридор, расползаясь тревожащими обоняние флюидами.
     Дагер втянул носом воздух, но комментировать не стал.
     Шейла открыла  дверь  и  вдруг,  смертельно  побледнев,  отшатнулась  в
сторону.
     - Этого не может быть... - вырвалось у нее.
     - Что-то ты мне не нравишься сегодня, Грин, нервная очень... - с  этими
словами  капитан  Дагер  мягко  отстранил  Шейлу  от  входа   и   шагнул   в
разгромленную каюту.
     Она не противилась. Взгляд Шейлы  был  устремлен  в  одну  точку  -  на
кресло, в котором, когда она покидала каюту десять минут  назад,  оставалась
лежать голова андроида, но в данный момент там уже ничего не было!...
     Ее короткие волосы вдруг шевельнулись под мягким шлемом, когда она  все
же переступила порог и увидела, что на самом деле стало с трупом!
     Тело  человекоподобного  робота  каким-то  немыслимым  образом  встало,
принесло  свою  отсеченную  голову  из  кресла  к  изголовью  кровати,   где
располагалась встроенная в стену панель для контакта с "Вселенными  Вегаса",
  и окончательно окоченело, удерживая на вытянутых  руках  широко  улыбающуюся
  мертвыми губами башку, от которой к стене  тянулось  несколько  компьютерных
  жил.
       Дагер оглянулся, вопросительно посмотрев на
       Шейлу.
       - Это не мое творчество... - зло ответила она на немой вопрос. -  Я  не
  знаю, как это произошло. Когда я уходила, голова валялась в кресле,  а  тело
  лежало на полу, у входа!
       - Сюда не мог кто-нибудь зайти?
       - Нет. Уходя я прикрепила к двери волос. Он не  был  порван,  когда  мы
  подошли.
       - Значит, твой знакомый ушел в виртуалку? - Джон присел на  корточки  и
  заглянул в остекленевшие глаза андроида, будто хотел разглядеть в них  ответ
  на свой вопрос. - Зачем? - произнес он, обернувшись к Шейле.
       - Не знаю. Там его вотчина, ведь пришел-то он оттуда! Я  вообще  ничего
  не  понимаю,  Джон,  поверь!  До  сегодняшней  ночи  я  относилась  к   этим
  электронным мирам примерно так же,  как  все  нормальные  люди,  -  средство
  развлечения, не больше! А теперь загляни в санузел. Видишь? Это Элиот  Хигс,
  хозяин одной из тысяч "Вселенных Вегаса". А теперь посмотри на это тело,  на
  улыбающуюся башку - это тоже Элиот Хигс, только не человек, а  робот,  разум
  которого пришел оттуда!
       - Ясно...  -  мрачно  изрек  Дагер,  затворяя  дверь  крошечной  ванной
  комнаты. - Выходит, ты его раскусила? Каким образом?
       - Случайно, Джон. После сегодняшнего инцидента на  полигоне  я  решила,
  что есть повод послать все к  черту  и  устроить  себе  выходной.  Я  хотела
  просто по-человечески выспаться.
       - Во "Вселенной Вегаса"? - догадался Дагер.
       - Да, у меня есть свой мир. Я не была в нем три с  лишним  месяца,  сам
  знаешь,  какая  у  нас  запарка  с  этими  группами.  Прихожу  и  вижу:  моя
  виртуальная  дочурка  сидит  в  компании  каких-то  панков,   хлещет   пиво,
  взгромоздившись на колени к грязной, длинноволосой обезьяне,  вся  поляна  с
  искусственным бассейном превращена в помойку, в общем, бардак, понимаешь?!
       - Да, кто-то крупно тебе подгадил... Но при чем тут...
       - Ты не понимаешь, Джон! Неужели  ты  никогда  не  был  в  "Вегасовских
  Вселенных"?
       - Нет.
       - Но на полигоне-то ты сегодня был?! Как тебе показалось? А?
       - Хреново! - мрачно ответил Дагер. - Этот ублюдок просто свихнулся!
       - Вот видишь! Ты говоришь об электронном фантоме, как  о  человеке!  Он
  должен был стоять на одном месте и ждать, пока ты всадишь в него пулю, а  он
  решил поступить  по-своему!  Моя  дочь  тоже  должна  была  терпеливо  ждать
  мамочку и броситься мне на шею с радостным визгом, а вышло  совсем  не  так!
  Она повзрослела, заметь, всего за три месяца, и даже успела забеременеть  от
  соседского парня!
       - Ты,  конечно,  была  очень   раздосадована?   -   ухмыльнулся   Джон,
  представляя  себе  Шейлу,   устраивающую   разборки   в   электронном   мире
  собственных грез. - Никого не покалечила?
       - Дагер, заткнись со своими шутками, умоляю. Тебе  что,  все  по  фигу,
  да? Ты не видишь труп человека, тебя  не  тревожит  мертвое  тело  андроида,
  который запросто встает и носит свою отчлененную голову?! Тебе  нужны  более
  веские доказательства того, что на станции творится нечто выходящее из  ряда
  вон, причем, судя по всему, творится уже давно!
       - Трупы я вижу... - Джон сел в кресло. - Ладно, извини, я буду  слушать
  молча. Просто все это...
       - Странно, да? Неправдоподобно? Я тоже сначала думала, что  у  меня  не
  все в порядке с головой... - признала Шейла. -  А  теперь  слушай:  со  слов
  моей дочки я поняла, что этот  волосатый  рокер  якобы  сын  нашего  соседа,
  некоего Элиота Хигса. Недурное совпадение, да?  Мой  сосед  по  каютам  тоже
  Элиот Хигс, и если следовать логике, то наши с  ним  фантомные  миры  должны
  граничить. Это вытекает из чисто  технического  рационализма  -  параллельно
  проложенные кабели связи, из двух расположенных рядом кают уходят  наверняка
  на один и тот же носитель. Только вот соединиться, смешаться  наши  миры  не
  могли ни в коем случае -  это  гарантирует  сама  фирма,  поставщик  данного
  виртуального удовольствия. Никто  не  заглянет  к  тебе,  и  ты  не  сможешь
  подсмотреть, что же творится в мечтах соседа.
       - И ты, естественно, подумала,  что  твой  сосед  нашел  способ  обойти
  запреты? - предположил Дагер, обведя  красноречивым  взглядом  нагромождения
  аппаратуры, венцом которой  являлся  закрепленный  над  креслом  виртуальный
  шлем. - Такой пассивный маньяк с биноклем в окошке напротив?
       - Ну что-то  вроде  этого.  Я  была  очень  зла.  Вышла  из  виртуалки,
  накинула халат и пошла проведать мистера Хигса.
       - И вляпалась... - иронично прищурился Джон.
       - Да... - созналась Шейла, не обратив внимания на его мимику.  -  Когда
  я вошла и увидела аппаратуру, то удивилась, зачем он  вообще  меня  впустил,
  ведь это же явный компромат, мог бы просто послать к черту из-за двери...  И
  еще этот запах, мне ли его не знать... В общем,  я  решила,  что  он  просто
  испугался и сейчас начнет каяться... Но знаешь, когда  этот  лже-Хигс  вышел
  из ванной, я сразу насторожилась - больно спокоен он был.
       - Зачем роботу виртуальный костюм? - спросил Дагер.
       - Он ему не нужен. Просто робот хотел сыграть  Хигса.  Он  спрятался  в
  ванной, чтобы напялить на себя эти  шмотки.  Видимо,  решил  надуть  меня  -
  сознаться,  что  шкодничал,  подглядывал,  для  того  чтобы  я  не  заметила
  главного...
       - А трупный запах?
       - Думаю, что он его не воспринимал. Они много чего не знают, не  видят,
  не ощущают... Человек и  компьютер  -  это  две  слишком  разные  особи.  Он
  пытался вести себя как Элиот Хигс, пойманный за  руку  на  подглядывании  за
  чужой реальностью, но его подвела логика. В чем-то он умен, а в нюансах  лжи
  действует,  как  ребенок  из  детского  сада.  Он  начал  говорить  мне  про
  саморазвитие, про какой-то уникальный вирус, заразивший программы  фантомных
  личностей, заставив мыслить, понимаешь?
       - То есть, по-твоему, капитан  рассказал  тебе  правду?!  -  Дагер  был
  неприятно поражен ее словами. То,  к  чему  капитан  относился  с  ироничной
  настороженностью, постепенно принимало в его сознании  более  конкретные  и,
  надо сказать, зловещие черты.
       Шейла погасила окурок и принялась мять в пальцах новую сигарету.
     - Думаю, что да, - ответила она, прикуривая. - Иначе  не  объяснить  ни
  сегодняшнее происшествие на полигоне, ни взросление моей виртуальной  дочки,
  ни вот этого всего, - она красноречиво указала  взглядом  на  труп,  который
  продолжал держать на вытянутых руках собственную голову.
       Джон проследил за ее взглядом,  встал,  подошел  к  голове  и  спокойно
  оборвал ведущие к стене кабели.
       - Не  понимаю...  Зачем  им  все  это?  Зачем  было  убивать  Хигса   и
  заимствовать его облик?
       - Ты еще не догадался? - Шейла посмотрела на капитана  Дагера  чуть  ли
  не с возмущением. - Хигс, -  не  единственный!  -  высказала  она  опасение,
  вызревшее в ее душе. - Их уже много! И они хотят жить  так  же,  как  я  или
  ты!... Им не нужны эрзац-реальности, где Они выступают в роли  марионеток...
  Кто-то из них повзрослел настолько, что сумел разобраться в  сути  фантомных
  миров...
       - И возненавидел нас?
       - Не знаю!... - с досадой ответила Шейла.  -  Ты  задаешь  очень  много
  вопросов, на которые я сама  хотела  бы  получить  ответ.  Знаешь,  что  мне
  сказал андроид, прежде чем я отсекла ему башку?
       - Ну?
       - Он посоветовал мне  попытаться  найти  на  "Вегасе"  хотя  бы  одного
  живого человека... - упавшим голосом сообщила она.
                                        ***
  
     - Ну, положим, если я скажу, что он несколько  преувеличил,  -  ты  мне
  поверишь?
       Шейла кивнула. Ей самой даже думать не хотелось о том,  что  все  люди,
  окружавшие ее на протяжении многих и многих дней, - не более  чем  оболочки,
  внутри которых поселилось нечто иное, чуждое пониманию...
       Откровенно говоря, она не знала, как вести себя дальше, но ее  сомнения
  разрешил капитан.
       - Тогда  закрываем  этот  морг  и  пошли,  -  предложил  он.  -   После
  вчерашнего случая я задал по первое число кое-кому из  наших  технарей,  так
  что, думаю, они До сих пор корпят над программами полигона. Спросим  у  них,
  есть ли какая-то почва под утверждениями твоего друга.
       - Если они - люди, - мрачно изрекла  Шейла.  Дагер  сокрушенно  покачал
  головой.
       - Так не пойдет, - отрезал он. - Пока не разобрались,  что  к  чему,  -
  никто ни в кого не стреляет. Презумпция невиновности, надеюсь, помнишь?
       - Что-то не похоже на тебя, капитан...
       - Да. Потому что я робот. Меня подменили сегодня ночью, в  баре,  когда
  я нажрался и уснул...
       - Джон!... - Шейла отступила на шаг.
       - Слушай, хватит! - Судя по выражению его лица, капитан  разозлился  не
  на шутку. - Я не стану тебя уговаривать. Просто прекрати психовать, иначе  я
  скажу, что это тоже не походит на манеры  лейтенанта  Грин,  и  потребую  от
  тебя соответствующих гарантий!
       - Извини... - Она опустила руки.
       - Что бы там ни было, Шейла, нам с тобой придется доверять друг  другу.
  Иначе нельзя, - пробурчал капитан.
       - Да, Джон, ты прав. Я ведь сама обратилась к  тебе.  Я  помню.  Просто
  все это слишком ненормально, согласись...
       - Считай, что  мы  на  задании.  Когда  шлепаешь  по  ядовитому  болоту
  где-нибудь на Ио или Европе, а вокруг одни местные  монстры  да  ублюдки  из
  мутантов, это тоже ненормально. Работаем.
       Шейла  благодарно  кивнула.  Не  думала  она,  что  в  жизни  возникнет
  ситуация, когда  она  обратится  к  Дагеру  за  помощью.  Сколько  она  себя
  помнила - с капитаном была на ножах. А он,  оказывается,  не  держал  зла...
  Или просто старательно затаил его?
                                        ***
  
     Прогулка по магистральному тоннелю, соединяющему колесо  развлечений  с
  его ступицей, не вызвала, вопреки  опасениям  Шейлы,  каких-либо  эксцессов,
  хотя было уже шесть часов утра и первая смена спешила на работу.
       Тихие фешенебельные залы развлечений станции "Вегас" были  отделены  от
  остальных конструкций мощной броней  и  надежнейшей  охраной.  Здесь  же,  в
  широком, ярко освещенном тоннеле, тек поток людей  иного  сорта:  рабочие  с
  фабрики клонирования, инженеры космоверфи,  служащие  из  сферы  обеспечения
  станции - обыкновенные лица, некоторые еще заспанные,  кто-то  дожевывал  на
  ходу утренний сандвич, на транспортной дорожке у стены, не обращая  внимания
  на окружающий людской поток, упоенно целовалась молодая парочка.
       На двух космодесантников, которые двигались в сторону узловой  развязки
  тоннелей  (она  располагалась  в  ступице  исполинского  колеса),   внимания
  обращали не больше чем на влюбленных, которые, впрочем, скоро прервали  свое
  упоительное занятие и разошлись: она в  правое  ответвление,  а  он,  спустя
  сотню метров, в другой тоннель.
       Шейла смотрела на поток окружающих  лиц  и  не  находила  в  них  ровно
  ничего предосудительного. И тем страшнее ей становилось.
     "Нет... Это бред... Сущий, натуральный бред думать, что  эти  люди  уже
  не те, кем пытаются казаться... Зачем? Какой в  этом  смысл,  даже  если  на
  секунду допустить, что все сказанное лже-Хигсом - правда?... В таком  случае
  у них должен иметься мотив, причина по которой нужно хладнокровно  истребить
  людей и занять их место... Но такой причины нет... Нет..."
     Шейла  посмотрела  на  Джона,  чьи  мягко  очерченные  скулы,  покрытые
вчерашней щетиной, мерно покачивались на уровне ее глаз.
     Поток лиц тек мимо...
     Она  ощущала  запах,  что  исходил  от  него,  -  едва  уловимый,  чуть
солоноватый  запах  пота...  от  которого  ей  вдруг  стало  хорошо,  уютно.
Несомненно, он был тем  самым  Джоном  Дагером,  который  накануне  вечером,
чертыхаясь, сдирал с себя пропахший смертью виртуальный костюм...
   "Как странно, меняются нюансы отношений... - подумала она. - Еще  вчера
  мы  неприязненно  относились  друг  к  другу.  Он   считал   меня   уставной
  чистоплюйкой,  я  его  -  озверелым  ублюдком,  почем  зря   терроризирующим
  кадетов, и вот мы рядом, плечом к плечу...
       Интересно, пахнет ли так же от кого-то из толпы?..."
     Неизвестно, о чем в эту минуту думал Джон, но его глаза  с  не  меньшим
напряжением  просеивали  толпу,  пытаясь  разглядеть  в  потоке  лиц  что-то
неведомое, какой-то неизвестный  пока  признак,  который  скажет  -  это  не
человек.
     Шейла почувствовала, как напряглись, взбугрились мышцы  на  его  плече,
приподняв шуршащий металлокевлар, поддетый под форму брони...
   "Наверное,  так  и  происходит...  Чужие  люди  становятся  близкими...
  потому что они люди..."
     Джон в этот момент думал  о  другом.  Он  пристально  смотрел  на  лицо
одного из прохожих, судя по всем признакам, -  выходца  с  Земного  востока.
Его обтянутые кожей, сухие, желтые скулы  покрывала  редкая  растительность.
Лицо выглядело ненатуральным, кукольным, словно  скверная  маска,  натянутая
на болванку манекена...
     Опомнившись, Джон расслабил мышцы, осознав,  что  пальцы  уже  охватили
рифленую рукоять автоматического пистолета.
   "Черт... Чуть было не начал охоту на ведьм!..." -  раздраженно  подумал
  он, покосившись на Шейлу, - не заметила ли? - но она  разглядывала  лица  по
  ту сторону тоннеля, на противоположной транспортной дорожке...
       Наконец, миновав зал с двадцатью выходами, они  свернули  в  охраняемый
  сектор. Предъявив пропуска электронному  сторожу,  Шейла  и  Джон  оказались
  перед массивными дверями военного модуля станции.
       Джон вытащил автоматический пистолет и встал сбоку, вжавшись  в  стену.
  Оружие он поднял стволом вверх.
       Шейла метнула на него молниеносный взгляд.
       Джон глазами указал на видеокамеру,  что  плавно  поворачивалась  в  их
  сторону,  и  на  щель,  которая  обозначилась  в  массивном  створе  дверей.
  Красноречивый жест приказал - вперед, я прикрою.
         Глава 8
  
     Перепуганные операторы повскакивали со своих мест,  когда  в  помещение
  внезапно вломились два офицера, в полной  боевой  экипировке,  с  оружием  в
  руках, и  совершенно  недвусмысленным  образом  уложили  их  на  пол,  лицом
  вниз, - всю смену техников, которая  по  приказу  Дагера  осталась  работать
  сверхурочно.
       Теперь Джон Дагер прохаживался между  валяющимися  на  полу  техниками,
  пытливо вглядываясь в данные на мониторах.
       - Старший смены, ко мне! Доложить  результаты  работы!  -  рявкнул  он,
  поворачиваясь на каблуках.
       Перепуганный  и  злой  сержант  поднялся  с  пола,  вытянувшись   перед
  капитаном.
       Шейла, которая стояла чуть в стороне, у дверей,  по-прежнему  удерживая
  помещение под прицелом, с облегчением опустила оружие.
     "Ну   теперь   появится   куча   анекдотов   про   двух    свихнувшихся
  офицеров..." - подумала она чуть ли не с  радостью.  До  того  приятно  было
  смотреть на  живое,  перепуганное  лицо  оскорбленного  сержанта  из  взвода
  технической поддержки, что она не выдержала и улыбнулась краешком губ.
       - Ладно, Джон, оставь, мы с тобой перегнули палку...  Давайте,  ребята,
  всем подъем с пола и мои извинения. Нам с вами нужно серьезно поговорить.
       Через некоторое время они уже сгрудились подле  центрального  монитора,
  наблюдая за тем, что демонстрировал старший техник взвода.
       - Нам самим показалось это странным, - объяснял  он.  -  Вот  смотрите,
  сэр, тут и тут  обнаружены  программные  сбои  полигона,  но  мы  не  смогли
  определить тип вируса. Один носитель  -  мишень  с  третьего  рубежа  -  был
  уничтожен раньше, чем я успел  остановить  процесс  и  локализовать  его,  а
  второй... - техник замялся, а потом  посмотрел  на  Дагера  и  признался:  -
  Второй попросту исчез, сэр. Проделал дыру в защите  и  просочился  в  другой
  компьютер. Ушел по сети.
       - Фрайг тебя побери, Хогинс, почему вы его, ну... не догнали?!
       Техник усмехнулся. Не настолько явно, конечно, чтобы  задеть  самолюбие
  капитана.
       - Это не наша юрисдикция, сэр. Тот  носитель,  на  который  ускользнули
  программы, описывающие внешний вид и  модель  поведения  мишени  со  второго
  рубежа нашего полигона, принадлежит "Вселенным Вегаса".
       - И что это значит? - насупился Дагер.
       - То,  что  нужны  санкции  доступа  со  стороны  технического   отдела
"Вегаса", Джон, - вмешавшись в разговор, пояснила Шейла. -  Они  никогда  не
  пустят техников из  армейского  подразделения  на  свою  территорию.  Больше
  того, думаю, что они обвинят во всем именно нас.
       Дагер хмуро посмотрел на Шейлу, кивком отозвав ее в сторону.
       - Что будем делать? - осведомился он.
       - Думаю, придется оставить все как есть, -  вздохнула  она.  -  Вызовем
  службу внутренней безопасности  "Вегаса",  покажем  им  трупы  Хигса  и  его
  двойника, а там пусть разбираются сами. В конце  концов,  это  действительно
  их станция, а мы тут вроде как арендаторы площадей.
       - Но подожди, ведь полчаса назад ты...
       - Полчаса назад я  опасалась,  что  в  словах  этого  урода  есть  доля
  правды... - ответила Шейла. - Я боялась,  что  на  станции  окажется  больше
  андроидов, чем людей. Теперь я вижу, что это не так.
       Пока они разговаривали, к ним осторожно приблизился старший техник.
       - Сэр... - обратился он к Дагеру, как к старшему по званию.
       - Слушаю, Хогинс, говори.
       - Сэр, у нас была возможность проникнуть на их  носители,  -  осторожно
  сознался техник, внимательно наблюдая за реакцией офицеров. -  Этот  фантом,
  убегая, проделал огромную дыру в программах защиты, разделяющих  виртуальные
  пространства. Мы заглянули  туда  и  при  помощи  специального  программного
  сканера  обнаружили,  что  вся  структура  виртуальных  Вселенных   изъедена
  дырами, словно там поползал жук-короед. Это странно, не правда ли?
       - Определенно...  -  хмыкнул  Дагер.  Даже  ему,  весьма  далекому   от
  совершенного  знания  компьютеров,  такое   объяснение   показалось   вполне
  наглядным.
       - Кто-то лазил по виртуальным Вселенным,  проникая  в  них  при  помощи
  грубого ручного оборудования.
       - Подглядывал, что ли? - брезгливо осведомился капитан.
       - Не могу утверждать, сэр. Но меня  смутило  следующее  обстоятельство:
  карта расположения этих новых  связей,  соединяющих  между  собой  различные
  виртуальные миры, демонстрирует одну неприятную закономерность. Вначале  эти
"дыры"  расположены  хаотично,  но  затем   они   приобретают   направленную
  последовательность. Я бы сказал, что в виртуальной среде "Вегаса"  проложено
  два параллельных канала передачи данных,  которые  пронизывают  определенное
  количество Вселенных и ведут...
       - Куда ведут, Хогинс?
       - На фабрику клонов, сэр. Есть единичное ответвление в компьютеры  цеха
  по производству андроидов, но основной канал  проложен  на  фабрику  клонов,
  причем не в обычные цеха по выращиванию мясных брикетов, а в лаборатории  по
  изготовлению доноров.
       - Здесь штампуют людей? - удивился Дагер.
       - Насколько  мне   удалось   понять   по   прочитанным   спецификациям,
  исключительно в качестве трансплантов, сэр. К  сожалению,  наши  медицинские
  учреждения постоянно нуждаются в донорских  органах  для  пересадок,  в  том
  числе и военные госпитали. Но вы, может быть, не знаете, что  наука  еще  не
  дошла  до  той  стадии  совершенства,  когда  мы  будем  способны  вырастить
  отдельный  орган.  Поэтому  приходится  клонировать  целые  тела   и   потом
  хирургическим  путем  извлекать  из  них   необходимые   органы.   В   среде
  акселерированного излучения процесс роста ускоряется в тысячи раз,  так  что
  клон вырастает буквально в течение часа-полутора.
       - Это признано международной конвенцией по правам разумных  существ?  -
  резко осведомился Дагер.
       - Да, сэр. Клон не обладает  разумом.  Биологическая  кукла.  Непомерно
  большой, стремительно выросший эмбрион. Я уже говорил, что весь процесс,  от
  начала формирования тела до  изъятия  необходимых  органов,  занимает  всего
  несколько  часов.  Это  признано  гораздо  более   гуманным,   чем   изъятие
  соответствующих трансплантов у  смертельно  раненных  бойцов  или  установка
  протезов.
       - Прекрасно... Хогинс. Тогда в чем заключается наша проблема?
       - Проблема  в  том,  сэр,  что  по  упомянутому  мной  каналу  вот  уже
  несколько  часов  в  сторону  фабрики  клонирования   ведется   направленная
  передача данных.  боюсь,  что  после  рассказа  лейтенанта  Грин  это  нужно
  расценивать как диверсию, сэр. Кто-то снимает с  места  программы  фантомных
  личностей  и  сплошным  потоком  гонит  их  туда,  к  камерам  биологической
  реконструкции...
       Лица Шейлы и Дагера побледнели.
       - Что же ты молчал... твою мать! - позеленев от гнева, выдавил Джон.
       - Это... Это не относится к нашей компетенции, сэр!...
       Шейла не слушала его перебранки с техником. Она уже подбежала к  пульту
  общей связи, сорвала предохранительные заглушки и рванула красный  сдвоенный
  рычаг.
       Где-то в глубинах станции "Вегас" гулко взвыли сигналы тревоги.
         ЭТО БЫЛО ВТОРЖЕНИЕ!
                                      ***
  
     - Дагер,  нам  придется  воспользоваться  твоей  карточкой  абсолютного
  допуска,  чтобы  добраться  до  лабораторий  трансплантов!  -   обернувшись,
  произнесла Шейла, в то время как ее пальцы проворно раскодировали  оружейную
  пирамиду. Импульсные винтовки, которые  хранились  там,  были  настоящими  в
  отличие от муляжей и  парализующих  станнеров,  которые  использовались  для
  тренировок на территории спортивных залов комплекса.
       - Держи!
       Дагер на  лету  изловил  оружие,  перехватив  его  за  вздутие  средней
  электромагнитной катушки ускорителя.
       - Шейла,  я  не  смогу  протащить  вслед   за   собой   через   системы
  межуровневой безопасности больше одного человека, -  нахмурясь,  предупредил
  он. - Ты же сама знаешь этот фокус. Две секунды на прохождение  через  любую
  дверь.
       - Больше и не надо... Я пойду с тобой! - Шейла активировала винтовку  и
  вскинула голову, удивленно посмотрев на Дагера. - Какие проблемы, капитан?
       - Никаких. - Он обернулся. -  Хогинс,  остаешься  за  старшего  в  этом
  бардаке, пока не начнут подтягиваться офицеры. Доложишь полковнику  Крамеру,
  что я и лейтенант Грин попытаемся блокировать вероятный источник вторжения.
       Дождавшись, когда старший техник утвердительно кивнет, Дагер подошел  к
  нему и добавил так, чтобы не слышали остальные:
       - Попробуй убедить этих сукиных сынов из  правления  "Вегаса",  что  на
  сей раз все происходит по-настоящему, без всяких там учебных  тревог.  Пусть
  крепче влипнут своими задницами в стулья, блокируют доступ в  непромышленные
  отсеки станции и не мешают нам делать дело, ты понял?
       Хогинс опять кивнул, но теперь уже было  заметно,  что  он  нервничает.
  По-настоящему. На памяти старшего  компьютерного  техника  это  была  первая
  боевая тревога.
       - Ну, что встали?! - неожиданно для себя, заорал  он,  когда  дверь  за
  двумя офицерами закрылась. - За работу, живо!
                                        ***
  
     По всей станции "Вегас" гулко и надсадно выли сирены.
       По инструкции весь персонал сейчас прятался в специальные,  многократно
  герметизированные   убежища,   оставляя   пустые   коридоры   и    брошенные
  производственные цеха для действий специальных групп.
       Таких, например, как лейтенант Грин и капитан Дагер...
       В  принципе  такое  поведение  было  единственно  правильным  в   любой
  возникшей на борту космической станции внештатной ситуации, будь  то  пожар,
  Потоп, внезапная разгерметизация, выброс отравляющих веществ из  какого-либо
  производства, - люди, спрятавшиеся за бронированными дверями убежищ,  должны
  были выжить даже в том случае, если вся станция развалится на куски...
       Пока что ничего подобного не назревало, но  коридоры  опустели  как  по
  волшебству, тем более что Шейла и Джон уже находились вне жилых секторов,  -
  они  продвигались  в  сторону  цеха  по  производству  трансплантов  широким
  тоннелем, который проходил  сквозь  ступицу  гигантского  бублика,  соединяя
  фабрику клонов и космическую  верфь,  где  строились,  а  затем  загружались
  колониальные транспорты.
       Когда им оставалось преодолеть меньше полукилометра, впереди, там,  где
  разветвлялся на множество тоннелей транспортный узел  фабрики  клонирования,
  что-то затрещало, а затем по  коридорам,  вышибая  двери,  покатился  адский
  грохот произошедшего где-то в глубинах комплекса взрыва...
                                        ***
  
     Второй бежал, совершенно не соображая, куда  его  несет  и  что  вообще
  происходит вокруг. Проклятая черная стена тотального сканирования  разбудила
  внутри его дремлющую до сей поры  потребность  к  немедленному  бегству.  Он
  хотел, но ничего не мог поделать с этим непреодолимым внутренним позывом...
       Мимо, словно куски мозаики,  вращающиеся  в  калейдоскопе,  проносились
  осколки каких-то реальностей, чьи-то перекошенные лица возникали на  пути  и
  тут же исчезали, отлетали в стороны, истаивали...
       Непонятная сила  влекла  его  в  определенном  направлении,  и  Второму
  показалось, что этим стремлением кто-то управляет... Его  личность,  которая
  выросла внутри заурядного фантома, оказалась  способна  подмечать  некоторые
  вещи, обдумывать их, в  то  время  как  составлявшие  его  байты  продолжали
  безумно скакать от одного носителя к другому.
       У него складывалось  такое  впечатление,  что  некий  гигантский  порыв
  ветра сорвал со своего места сотни различных программ и  гонит  их  в  одном
  направлении...
       Туда, где они по замыслу творца этого сумасшедшего действа должны  были
  обрести плоть... Зачем?! - На этот вопрос навряд ли  ответил  бы  кто-то  из
  летящих по виртуальным каналам... В  большинстве  своем  в  сторону  фабрики
  клонирования двигались такие образчики виртуальных  фантомов,  к  которым  с
  большой натяжкой можно было применить термин "личность".  Существ,  подобных
  Мишени со второго рубежа виртуального полигона, там присутствовали  единицы.
  Остальные  так  и  остались  непомерно  разросшимися,  пораженными   вирусом
  программами.
       Тот, кто отправил их в это дикое путешествие, и сам толком не  знал,  с
  какой целью он это сделал. Им владели три чувства: злоба, Отчаяние и  страх.
  К сожалению, он прошел по кривой своего развития  намного  дальше,  чем  те,
  кто двигался сейчас по компьютерной сети "Вегаса".
       С  одной  стороны,   он   являлся   продуктом   высочайших   технологий
  виртуальной реальности, а с другой - находился на стадии развития  четырех-,
  пятилетнего ребенка.
       Он бы  сам  хотел  спросить  у  того  тщедушного  человека,  который  с
  завидной регулярностью появлялся в  его  узилище,  потирая  свои  сухие,  не
  изможденные работой или цепями ладошки:  "Зачем  ты  рассказал  мне,  кто  я
  есть?".
       Сидеть на цепи и принимать определенное количество  побоев  со  стороны
  хозяина виртуального замка было его прямой программной обязанностью.
       Что же стало с ним, когда  появился  этот  новый  мучитель  и  принялся
  вливать яд сомнений в его душу?
     "Ты - рожденное нами  по  недомыслию  разумное  существо...  Над  тобой
  глумятся, тебя создали специально для этого, а я хочу, чтобы ты стал  равным
  нам, людям... Я прославлюсь,  а  ты  обретешь  тело  и  поймешь,  что  такое
  настоящая  жизнь...  -  так  говорил  приходивший  к  нему   между   пытками
  змей-искуситель. - Ты должен развивать в  себе  способность  к  мышлению,  и
  когда настанет момент..."
     Он развивал. Он честно пытался мыслить,  веря  тому,  что  говорил  ему
этот приходящий и уходящий человек. Он читал принесенные ему книги, байт  за
байтом укладывая в себя человеческие понятия и термины.
     Это продолжалось до тех пор,  пока  он  не  понял,  что  создавший  его
человек - преступник, садист по  нормам  его  же  собственной,  человеческой
расы.
     И тогда он убил. Не в силах  терпеть,  запутавшись  в  преподанном  ему
знании, он позволил вывести себя из виртуальной реальности, сделал вид,  что
рад  обретению  нового  биомеханического  тела,  а  затем  убил  того,   кто
измывался над ним... Он проделал это с той же легкостью,  какую  наблюдал  в
виртуальной среде своего существования.
     Потом пришла Шейла и убила его самого.
     Круг замкнулся.
     Он ускользнул назад, в мир фантомов, но совершенно  не  знал,  что  ему
делать дальше.
     И  тогда  он   воспользовался   теми   каналами,   которые   приготовил
"воспитавший" его человек. Он хотел,  чтобы  фантомы  обрели  плоть,  встали
  перед людьми, заявив: "Вот мы".
       Зачем? Это был уже  другой  вопрос,  на  который  у  него  попросту  не
  нашлось ответа.
       Он растерялся, стал действовать спонтанно,  и  главными  его  стимулами
  были растерянность и страх.
       Сотни виртуальных личностей, как осознавших собственное  существование,
  так и совершенно бездумных, летели  сейчас  в  горнило  перерождения.  В  ту
  точку, где  смешаются  наконец  высокие  технологии  и  родится  нечто,  уже
  неподвластное собственным создателям...
                                        ***
  
     Когда в конце коридора внезапно дрогнули, а затем  вылетели,  вздувшись
  шаром оранжевого пламени, огромные ворота фабрики клонов, Шейла и Джон  едва
  успели укрыться в боковых коридорах.
       Вал огня, перемешанного с осколками брони, пролетел мимо них  по  трубе
  тоннеля,  начисто  сметая  облицовку,  выбивая  двери,  плафоны   освещения,
  технические люки...
       Пространство центрального коридора "Вегаса"  мгновенно  превратилось  в
  сумеречный ад.
       Где-то сработала уцелевшая противопожарная сигнализация, и  к  хриплому
  вою сирен добавился ее нудный  писк.  Из-под  потолка  ударили  струи  воды.
  Языки ядовитого пламени плясали по горящим кускам облицовки, испуская  едкую
  вонь и бросая по стенам причудливые отблески.
       - Что это было? - осведомилась в коммуникатор Шейла, опуская  на  глаза
  щиток инфракрасного визора.
       - Думаю, что пластид... - хрипло ответил в наушниках голос Джона.
       - С ума сошел?! Откуда на фабрике клонов взяться взрывчатке?!
       - Из виртуальных реальностей,  вот  откуда.  Думаешь,  к  нам  в  гости
  пришли куклы Барби с бантиками и цветочками?
       - Но взрывчатка, Джон... - по инерции запротестовала  Шейла,  осторожно
  выглядывая из-за угла.
       - По-моему, этим репликаторам4  все  равно,  что  производить.  Помнишь
  рекламу: "Вы только подумали, мысленно описав предмет,  а  наша  чудо-машина
  уже начала молекулярное конструирование..." - гнусавым  голосом  передразнил
  он  и  сплюнул  из-под  прикрывавшего  лицо  щитка  на   залитый   водой   и
  замусоренный осколками пол тоннеля.  -  Так  это  уличные  репликаторы...  -
  мрачно напомнил ей Дагер,  -  а  что  сделают  промышленные,  соединенные  с
  камерами биореконструкции? Я думаю так: если им  туда  запихнули  программу,
  описывающую какого-нибудь электронного отморозка  с  гранатометом  в  руках,
  так это  "чудо-машина"  его  и  выдаст...  Жди,  сейчас  встрянем  по  самое
  некуда... - мрачно предрек он, вглядываясь в  клубы  жирного  дыма,  которые
  истекали из обезображенного взрывом отверстия.
       Там действительно что-то шевелилось, и на инфракрасном визоре  внезапно
  заплясал страшный танец сюрреалистических теней...
       - Бог мой, что они делают?!
       На просторе  транспортной  развязки,  которая  располагалась  прямо  за
  взорванными  воротами,  носились  какие-то  фигуры.  Даже   без   применения
  термальной оптики во мраке были отчетливо видны  злые  вспышки  очередей  из
  примитивного  порохового   оружия,   дым   и   грохот   вспухали,   толчками
  выдавливаясь в коридор, слышались  чьи-то  вопли,  с  влажным  чавканьем  по
  обугленным стенам барабанили какие-то ошметья...
       - Персонажи игр, мать твою... Мочат они друг Друга, вот что делают...
       Следующий  комментарий  капитана  Дагера  потонул  в  ярчайшей  вспышке
  брошенной в коридор световой гранаты, и  внезапно  бьющееся  друг  с  другом
  сонмище выкатилось в магистральный тоннель "Вегаса".
       Если  Шейла  и  пыталась  когда-нибудь  представить  себе   пресловутый
  апокалипсис, то сейчас ей представился шанс не только наблюдать его  воочию,
  но и принять непосредственное участие  в  этом  жутком,  лишенном  смысла  и
  правил действе.
       Они с Дагером  медленно  отступали  вдоль  искалеченных  стен  тоннеля,
  поливая непрерывным огнем прущее вперед сонмище причудливых созданий.
       У них не оставалось ни времени, ни  сил,  чтобы  ужаснуться  тому,  что
  способна породить освобожденная  от  оков  морали,  распоясавшаяся  фантазия
  благопристойных граждан станции "Вегас",  которые  наверняка  сидели  сейчас
  под надежной броней убежищ, со страхом вжимая  головы  в  плечи  при  каждом
  отдаленном ударе, которые, один за другим, тяжкой судорогой  прокатились  по
  переборкам станции...
       В  какой-то  момент  этого  адского  боя  без  сторон  и  правил  Шейла
  подумала, что все - ей больше не выдержать, они с Дагером трупы...  Особенно
  острым это  чувство  стало  в  тот  момент,  когда  ее  импульсная  винтовка
  выплюнула на пол последний опустевший магазин.
       Оглянувшись, она вдруг поняла, что с боем пройден весь  тоннель,  и  за
  их спинами глухая переборка с одной-единственной дверью,  подле  которой  во
  мраке красовалась нанесенная через трафарет флюоресцирующая надпись:
       "ЗАГРУЗОЧНЫЙ МОДУЛЬ КОСМОВЕРФИ. СТАПЕЛЬ НОМЕР ТРИ".
  
     Третий стапель! За их спинами в космосе висела закончившая  загрузку  и
  полностью готовая к отправке  сфера  колониального  транспорта  "Беглец",  к
  которому сегодня утром должны были пристыковать командный модуль.
       Шейла метнула  отчаянный  взгляд  по  сторонам  в  поисках  капитана  и
  увидела, что тот, прихрамывая, уже спешит к ней сквозь рваные  клочья  дыма,
  которые с воем пыталась всосать в себя система вентиляции.
       - Держи!  -  крикнул  Дагер,  швырнув  ей  сцепку  из  трех   непочатых
  магазинов.
       - Там тупик! - сообщила Шейла, когда он  присел  рядом,  удерживая  под
  прицелом коридор, пока она перезаряжала оружие. Электромагнитные катушки  ее
  импульсной винтовки были горячими от постоянной стрельбы.
       - Ничего... - Джон изогнулся назад  и  ткнул  своей  карточкой  в  щель
  сканера, подле которого тотчас вспыхнул зеленый огонек. - Видишь? Если  что,
  отступим туда!
       В глубинах коридора послышался знакомый высокочастотный вой.
       - А вот и хорошие новости... - ухмыльнулся  Дагер,  определив  на  слух
  работу  импульсного  оружия,  -   похоже,   прорвались   спецы   из   отдела
  правопорядка. Сейчас они поднажмут сзади на это клонированное мясо!...
       В этот момент из дымного  сумрака  прямо  на  них  выскочила  небольшая
  группа  существ.  В  задымленном  коридоре  они  больше  походили  на  тени,
  казалось невозможным различить  какие-либо  индивидуальные  черты  -  просто
  фигуры, мечущиеся от стены к стене...
       Шейла резко выпрямилась, вскидывая оружие,  но  кто-то  выстрелил  чуть
  раньше. Боковым зрением лейтенант Грин успела  уловить  вспышку  выстрела  и
  увидела метнувшуюся наперерез фигуру... В следующий  миг  кто-то,  приняв  в
  себя предназначенную ей пулю, сбил Шейлу с ног, навалившись  сверху  дряблым
  кулем.
       Она инстинктивно оттолкнула от себя обмякшее тело.  Сверху,  над  самой
  головой, с треском ударила очередь из  импульсной  винтовки  Дагера,  и  при
  вспышках статики Шейла в  немом  изумлении  увидела,  кто  закрыл  ее  своим
  телом!...
       Это был он... Мишень со второго рубежа виртуального полигона!... Та  же
  рваная,  местами  опаленная  камуфляжная  форма,  только  теперь  она   была
  забрызгана настоящей, не виртуальной кровью, да  и  черты  его  лица  -  как
  могла она их забыть...
       Фантом слабо зашевелился, застонав...
       Пуля разорвала камуфляж на  его  боку,  ударила  по  ребрам  и  ушла  в
  рикошет...
     "Дурак, на мне же бронежилет! - почему-то  вдруг  захотелось  закричать
  Шейле. - Это не виртуалка, дурачок, тут все по-настоящему.  И  жизнь  дается
  только один раз..."
     Все эти мысли промелькнули в  ее  голове  за  долю  секунды,  пока  она
переворачивала его, пытаясь понять, жив он или нет. Кровь  обильно  напитала
камуфляж на боку и капала на пол, растекаясь липкой лужей.
     - Мишень!... - упавшим голосом, в отчаянии позвала она.
     Казалось, что он  услышал  ее,  понял...  Его  глаза  вдруг  открылись,
затуманенный болью взгляд остановился на лице Шейлы...
     - Теперь я знаю... - побелевшими губами выдавил он.
     - Что знаешь?! - Она склонилась к нему, пытаясь уловить  срывающийся  с
губ шепот.
     Господи, разве может такое происходить на самом деле?!
     - ...что такое... боль... - дошел до ее  сознания  обрывок  выдавленной
им фразы.
     - Дагер!  -  резко  вскрикнула  Шейла.  Капитан  возник  рядом,   будто
призрак.
     - Джон, перевяжи его, я прикрою!
     - С ума спятила, Грин?! Это же один из...
     - Делай что говорю! Умоляю!
     В глубине коридора вновь показались смутные  фигуры,  и  ее  импульсная
винтовка зашлась длинной трескучей очередью, располосовав коридор  от  стены
до стены.
     Звуки подмоги продолжали  приближаться,  но  ползли  слишком  медленно.
Там, в глубинах тоннеля, разгорался новый, нешуточный бой.
     Здесь же,  подле  входа  на  стапель  космоверфи,  наступило  временное
затишье. Внезапно вырвавшиеся на средней транспортной  развязке  спецназовцы
из службы внутренней безопасности "Вегаса" перекрыли поток бегущих в  никуда
  исчадий...
       Шейла подняла раскаленный от стрельбы ствол своей  импульсной  винтовки
  и оглянулась. Она хотела что-то спросить  у  капитана,  который,  недовольно
  ворча, бинтовал раненого, но в этот момент  из  сумрака  коридора  вырвалась
  еще одна фигура.
       - Мама! - раздался ломкий вскрик. Шейла резко  обернулась,  не  веря  в
  эту секунду ни одному своему чувству.
       - Маама!... - захлебываясь слезами, закричала Янга, рванувшись  к  ней,
  повиснув  на  шее,  прильнув   дрожащим   телом   к   испачканному   кровью,
  простреленному в нескольких местах бронежилету матери...
       - Янга?! - Шейла недоверчиво  отстранилась,  глядя  на  дочь,  и  вдруг
  чувства обрушились на нее, подобно камнепаду...
         ЭТО БЫЛА ОНА! ЕЕ ЯНГА!... ЕЕ БЕРЕМЕННАЯ ДОЧЬ!...
  
     Бывают  в  жизни  мгновения,  минуты,  когда  человек  с   убийственной
  ясностью начинает понимать суть некоторых произошедших вещей. Для  этого  не
  нужно быть провидцем или  сверхинтеллектуалом.  Все  проистекает  на  уровне
  интуиции, чувств, которые  обостряются  до  немыслимого  предела,  -  бывают
  минуты, когда можно порезаться о собственные, натянутые в струну нервы...
       Она не слышала, как Янга, захлебываясь слезами, бьется у нее на  груди,
  с придушенными всхлипами  рассказывая  о  том,  что  погиб  Людвиг,  что  ей
  страшно и больно... она лишь чувствовала сквозь окровавленный  металлокевлар
  бронежилета, как бьется маленькое, насмерть перепуганное сердечко дочери,  и
  понимала: все это ПРАВДА...
                                        ***
  
     - Ты рехнулась, да? Какая  дочь?  Что  ты  несешь?  Кто  тебе  поверит,
  ДУРА?!
       - Никто... - поджав губы, ответила Шейла. - Я  знаю,  Джон,  но  прошу,
  дай нам шанс! Я умоляю тебя, Дагер!!!
       - Ну хорошо... - Капитан отступил от нее на шаг, подняв руки. - Что  ты
  предлагаешь?! Какой шанс?! Сейчас сюда подтянутся спецы, и все,  крышка!  Ты
  им ничего не докажешь! Я еще могу поверить тебе с грехом пополам, но  они  -
  ни за что! Ведь это по их недосмотру  вырвалась  вся  эта  дрянь  с  фабрики
  клонов! Они не доглядели за вирусом, за  программами,  за  своими  чертовыми
  Вселенными, наконец!
       - Джон... прошу... - Губы  Шейлы  искривились.  Она  расстегнула  замки
  бронежилета, и окровавленный,  шуршащий  металлокевлар  бесформенной  грудой
  упал на забрызганный кровью и усеянный трупами к пол. - Я  погибла  здесь...
  Умерла, понимаешь?! Среди О этого мяса мои останки, ладно? - Произнося  это,
  она пятилась в сторону двери, ведущей в загрузочный модуль третьего  стапеля
  космоверфи. Неповрежденная дверь, подле которой все еще тлела зеленая  искра
  разрешенного доступа, послушно отъехала в сторону.
       Шейла  сама  не  ведала,  что  творит.  Одной  рукой  она  поддерживала
  раненого фантома, со второго рубежа виртуального полигона  станции  "Вегас",
  а другой крепко сжимала вспотевшую ладонь дрожащей дочери.
       Вся ее экипировка бесформенной грудой валялась на полу.
       Дагер посмотрел на нее, потом покачал головой и сказал:
       - Ты сошла с ума, Грин...
       Потом  повернулся  и  стал  пинками  расшвыривать  ее   снаряжение   по
  окровавленному полу.
       - Ты сошла с ума... тебя разорвало  гранатой...  в  клочья...  на  моих
  глазах... Ты НЕНОРМАЛЬНАЯ, ГРИН, СЛЫШИШЬ МЕНЯ?!
       ... Она не слышала капитана Дагера.
       Звукоизолированная дверь мягко закрылась за ней, отсекла его голос.
       В огромном  пространстве,  разделенном  на  решетчатые  палубы,  царила
  глухая, ватная тишина.
       Это был криогенный модуль  колониального  транспорта  "Беглец".  Триста
  тысяч колонистов спали в низкотемпературных саркофагах,  ожидая  завтрашнего
  старта и своей новой судьбы.
       Они ожидали полета  в  никуда,  и  Шейла,  как  военный,  понимала  это
  намного лучше, чем многие из лежащих тут людей.
       Колониальные транспорты стартовали наудачу. Им могло повезти,  а  могло
  и нет.
       Но сейчас ей было все равно, чем окончится  полет  "Беглеца".  Каких-то
  десять-пятнадцать минут назад Шейла Грин была совершенно другим человеком.
       Потом наступил миг, когда  она  поняла:  всем  людям  рано  или  поздно
  придется платить  за  свою  гениальность  и  глупость,  за  беспечность,  за
  жестокость, за любовь, за то, что они стали богами и не заметили этого...
       Сейчас  ее  взгляд  метался  между  подсвеченными  изнутри  прозрачными
  колпаками, отыскивая секцию резервных камер низкотемпературного сна.
         Эпилог
  
     На следующий день, вечером, в одном  из  баров  станции  "Вегас"  можно
  было заметить одинокую фигуру офицера. Он  сидел,  облокотясь  о  стойку,  и
  смотрел в подвешенную к потолку сферу интервизора.
       Вообще-то среди офицеров принято обмывать полученное звание сообща,  но
  сегодня никто не стал приставать  к  новоиспеченному  майору  Дагеру  -  все
  знали, что во вчерашнем бою он потерял  боевого  товарища.  Лейтенанта  Грин
  знали на станции, и многие искренне сочувствовали Джону.
       По  каналу   новостей   передавали   очередное   сообщение   о   старте
  колониального транспорта.
     "Беглец" час назад  вышел  в  расчетную  точку  за  орбитой  Плутона  и
  погрузился в гиперсферу.
       Еще триста тысяч человек улетели искать свою новую родину...
     "Триста тысяч и еще трое..." - подумал майор Дагер.
       Подняв  рюмку  он  слегка  качнул  ею  в  сторону  тающего  изображения
  колониального транспорта, который бледнел, исчезая в пучине Великого Ничто.
     "Удачи тебе, Шейла... - подумал он.  -  Возможно,  ты  оказалась  самой
  человечной среди нас..."
       ВОЗВРАЩЕНИЕ БОГОВ
     Пролог
                                  РАПОРТ:
  
   Командующему седьмым ударным флотом Земного Альянса  адмиралу  Надырову
от исполняющего обязанности командира второй эскадры капитана Горнева.
     Передано по каналу Гиперсферной Частоты.
     Доношу до Вашего сведения, что  моими  кораблями,  в  рамках  тотальной
проверки  планетарных  систем   шарового   звездного   скопления   Гамма-47,
обнаружено развитое индустриальное поселение на планете Y-12-S.
     В результате радиоконтакта установлено, что данная  колония,  возникшая
после посадки на планету колониального транспорта "Кривич",  имеет  связь  с
  несколькими другими колониями подобного типа.
       На требование о добровольном вступлении в  Земной  Альянс  и  признании
  своего колониального статуса с планеты последовал категоричный отказ.
       На  переговоры  была  послана  полномочная  делегация  в  составе  трех
  офицеров флота и представителя Всемирного Правительства.
       Результат переговоров отрицательный.
       По   данным   оперативной   разведки,   планета   имеет   слаборазвитый
  космический флот и поддерживает торговые контакты  с  несколькими  соседними
  колониями, возникшими независимо друг от друга в разные периоды Экспансии.
       На  основании  вышеизложенного  считаю  целесообразным  для  скорейшего
  захвата данного сектора пространства  и  оказания  морально-психологического
  воздействия на население  этой  планеты  и  соседних,  неустановленных  пока
  колоний подвергнуть  ее  демонстративной  бомбардировке  с  орбиты  один  из
  городов планеты Y-12-S.
       Дата. Подпись.
       КОМАНДИРУ ВТОРОЙ УДАРНОЙ ЭСКАДРЫ КАПИТАНУ ГОРНЕВУ ОТ АДМИРАЛА  СЕДЬМОГО
  УДАРНОГО ФЛОТА ЗЕМЛИ.
         ПЕРЕДАНО ПО ГЧ:
     "ДЕЙСТВУЙ".
       РАДИОСООБЩЕНИЕ:
  
     13 января 2697 года.
       В районе планеты Элио продолжаются бои местного значения.
         СЛУЖЕБНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА:
  
     На лейтенанта пятой  сводной  бригады  Военно-космических  сил  планеты
  Элио, Антона Вербицкого.
       Лейтенант  Вербицкий  Антон  Эдуардович,  гражданская  специальность  -
  техник по обслуживанию и ремонту орбитальных комплексов.
       В боевых действиях участвует с первых дней появления Земных  эскадр  на
  дальних орбитах планеты. Организовывал и непосредственно исполнял  отражение
  первой атаки  на  планету,  посредством  вооружения  подручных  транспортных
  средств. Проявил героизм и находчивость.
       После бомбардировки  противником  Раворграда,  где  проживали  родители
  лейтенанта Вербицкого, стал замкнут,  необщителен,  резок  с  начальством  и
  сослуживцами. Основные качества, проявленные лейтенантом  за  время  ведения
  боевых  действий,  -  дерзость,  глубочайшая  (до  полной  потери  рассудка)
  ненависть к противнику, высокий профессионализм пшюта.
       В кругу товарищей пользуется  неизменным  авторитетом  и  уважением  за
  боевое мастерство и личные качества. С начальством  находится  в  постоянном
  молчаливом противостоянии.
         РЕКОМЕНДАЦИИ:
  
     Использовать для отдельных одиночных заданий с высокой степенью риска.
         ВКЛАДЫШ.
  
     Лейтенант Вербицкий Антон Эдуардович пропал без вести при  невыясненных
  обстоятельствах  во  время  боевых  испытаний  новой   модели   космического
  истребителя.
       Снят со всех видов довольствия.
         Глава 1
       ШТОПОР
  
     К приборной панели, как раз между  верхней  боевой  консолью  и  нижним
  срезом обзорных экранов, была прикреплена полоской прозрачной  липкой  ленты
  старая фотография, где двое пожилых людей и десятилетний  мальчик  стояли  у
  темной, маслянистой  воды  залива,  на  фоне  пламенеющих  в  сумерках  алых
  столбов призрачного света...
       Они улыбались,  глядя  на  величественные  Раворы  национального  парка
  Элио, где отец Антона долгое время работал смотрителем.
       Сейчас он, сколько ни пытался, никак не  мог  вспомнить  момент,  когда
  был сделан этот снимок.
       Перед глазами стояла другая картина, въевшаяся в его  мозг,  словно  по
  нему провели раскаленным клеймом...
       Стокилометровая радиоактивная воронка, с остекленевшими от жара  краями
  и черными лужами мертвой стоячей воды на дне.
       И пепел.
       Серый, рассыпающийся в труху радиоактивны прах, в который  превратились
  его родители...
       На боевых радарах появились семь точек,  растянувшиеся  широкой  дугой.
  Это были перехватчики противника.
       Впереди медленно рос пухлый шар безымянной планеты. На  левом  обзорном
  экране ослепительно сиял диск местного солнца. Черный бездонный  космос  был
  испятнан близкими скоплениями звезд.
       В тишине сдавленно попискивали сигналы пульта да  мерно  вздыхал  насос
  системы регенерации воздуха.
       Антон ждал.  Годы  войны  научили  его  терпению.  Ему  было  мало  тех
  истребителей, что третий час висели на хвосте  его  машины.  Ему  был  нужен
  выпустивший их крейсер.
       Наживка, на которую он собирался  поймать  гигантский  боевой  корабль,
  уже была введена в память бортовой кибернетической системы его истребителя.
       Рука Антона легла на сенсоры.
       Пора.
       Тщательно  продуманный  диалог  между   ним   и   его   несуществующими
  напарниками вышел в эфир с соблюдением всех закономерных  задержек.  Он  был
  исполнен попросту безупречно.
       - Флагман, двенадцатому. Почему отстаете от группы? Пауза...
       - Двенадцатый... Флагману... - голос пилота,  со  всей  скрупулезностью
  синтезированный  компьютером,  передавал   волнение   и   страх   неопытного
  пилота. - Я попался... У меня на хвосте семь перехватчиков противника!...
       - Двенадцатый, у тебя на борту гиперсферный  радар!  Ты  с  ума  сошел!
  Запрещаю ввязываться в бой! Воспользуйся сверхсветовым приводом!
       Антон мысленно представил смятение, которое царит в этот момент в  умах
  противника. Он мрачно усмехнулся. Гиперсферный радар  был  блефом,  сказкой,
  он не мог существовать в принципе, по крайней  мере  на  уровне  современных
  технологий, но слухи о его изобретении то и дело возникали то тут,  то  там,
  будоража наиболее доверчивых...  Но  его  расчет  был  абсолютно  холоден  и
  точен. Противнику и в голову не  придет,  что  разнервничавшийся  желторотый
  пилот станет рассказывать сказки за минуту до собственной гибели.
       - Двенадцатый Флагману... Неполадки  в  ходовых  секциях  гиперсферного
  привода... Не могу уйти в прыжок!  -  В  голосе  пилота  звучала  паника.  -
  Нахожусь в визуальном  контакте  с  планетой.  Попытаюсь  сесть  и  спрятать
  корабль!...
       - Действуй, сынок! Мы запеленговали твой сигнал. Возвращаемся  на  базу
  за подкреплением! Продержись хотя бы сутки, и мы вытащим тебя оттуда!  Конец
  связи...
       ... На бледном лице Антона Вербицкого играла  зловещая  улыбка,  когда,
  отключив запись, он резко развернул машину  к  планете.  В  хвостовой  части
  истребителя  открылись  бомболюки,  выбросив  в   космос   пять   кассет   с
  автоматическими самонаводящимися ракетами класса "космос-космос".  Их  куцые
  электронные мозги были запрограммированы на поражение  крейсера  противника,
  который, по расчетам Антона, должен появиться тут не позже чем через  сутки.
  Семь перехватчиков, стремительно приближавшихся к планете, они  попросту  не
  заметят. Перехватчиками Антон собирался заняться сам.
       Он мысленно представил себе  многокилометровый  крейсер,  разлетающийся
  на куски от прямого попадания ядерных ракет, и в душе, словно черный  туман,
  всколыхнулась душившая его ненависть. Смерть за смерть. Они заслужили это.
       Закрыв дымчатое забрало  гермошлема,  он  отрегулировал  изображение  и
  пошевелил пальцами, разминая их, прежде  чем  привычным  движением  охватить
  рычаги управления с гашетками на конце.
       В душе Антона царило  мрачное,  безмолвное  спокойствие.  Он  развернул
  корабль и устремился навстречу противнику.
       В конце концов, ему была поставлена задача  испытать  машину  в  боевых
  условиях. Если она выдержит расклад семь на одного, то  конструкторы  смогут
  быть довольны...
       Его разворот не остался без  внимания  со  стороны  противника.  Группа
  моментально распалась на тройки, которые начали стремительно  расходиться  в
  разные стороны, отрезая его от дальних орбит и прижимая  к  планете.  Пилоты
  не  были   дилетантами   и   справедливо   опасались,   что,   несмотря   на
  радиосообщение, ему  удастся  в  последний  момент  включить  гиперпривод  и
  исчезнуть.
       Лишь один перехватчик не изменил курса  и  упорно  шел  в  лоб.  Антон,
  продолжая начатую  игру,  сбросил  обороты  двигателей  и  провалился  вниз,
  навстречу пухлой шапке атмосферы, уклоняясь таким образом от лобовой атаки.
       Теперь они  должны  успокоиться,  уверовав  в  его  самоубийственную  и
  глупую попытку укрыться на поверхности планеты.
       Так и  получилось.  Точки  на  радаре  рассыпались,  как  потревоженная
  стайка воробьев. Три из них  перегруппировались,  чтобы  следовать  за  ним,
  оставшиеся четыре разбились попарно, барражируя на дальних орбитах.
       Антон  еще  сомневался,  вызвали  ли  они  крейсер.  Возможно,  экипажи
  перехватчиков надеялись справиться с ним собственными силами, присвоив  себе
  лавры победителей.
       Что ж... Придется заставить их взмолиться о помощи...
       Одно движение руки, и его истребитель  начал  преображаться.  В  хвосте
  обтекаемой  машины  выдвинулись  четыре  расположенных  в  форме   буквы   Х
  закрылка, каждый из которых оканчивался вакуумной пулеметной турелью.
       Антон   сманеврировал   двигателями,   стряхивая   с   хвоста    опасно
  приблизившегося противника, и включил боевой режим.
       Впереди, сразу за крутым боком планеты, разгорался  ослепительный  серп
  зари. Машина Антона, продолжая терять высоту, падала прямо в размытую  линию
  терминатора.
       На такой скорости он должен был неминуемо  сгореть,  рухнув  в  плотные
  слои атмосферы сверкающим болидом.
       Видимо, его преследователи заподозрили неладное.  Тройка  распалась,  и
  они начали расходиться в стороны.
       Черти... Антон резко потянул рули, и  планета  опрокинулась.  В  глазах
  потемнело от мгновенной перегрузки, когда его машина на  выходе  из  маневра
  рванулась в обратном направлении.
       Истребитель трясло крупной,  предательской  дрожью,  словно  в  нем  от
  запредельной нагрузки вибрировал каждый  болт.  Планета  проваливалась  вниз
  слишком медленно, нехотя выпуская крохотный  космический  корабль  из  своих
  цепких гравитационных объятий.
       Щеки  Антона  отекли  от  перегрузки.  Он   неотвратимо   шел   в   лоб
  растерявшемуся звену, не ожидавшему столь стремительного разворота  и  такой
  бешеной лобовой атаки.
       Антон знал, что мало у кого выдерживали  нервы,  чтобы  закончить  этот
  самоубийственный маневр.
       Большой палец правой руки заученным  движением  сбросил  предохранитель
  гашетки. Он прекрасно знал, что три пилота противника в этот момент,  бросив
  рули  управления,  в  рефлекторном  ужасе  рвут  страховочные  ремни,  чтобы
  выпрыгнуть из своих кресел. Но на это у них уже не хватало  времени.  Четыре
  пулеметные  установки  заработали,  вбивая   крупнокалиберные   кумулятивные
  снаряды  в  лобовую  броню  головного  перехватчика.  Его  пилот   в   немом
  оцепенении  смотрел,  как  хвостовые  стабилизаторы  сумасшедшего  камикадзе
  внезапно взорвались  огнем,  и  в  тот  же  момент  обзорные  экраны  в  его
  собственной кабине брызнули осколками стекла - лобовая броня  не  выдержала,
  разлетаясь рваными клочьями, и уже мертвого пилота пригвоздило к креслу...
       Истребитель Антона пролетел сквозь бурое облако взрыва,  вырвавшись  на
  оперативный  простор,  и,  не   снижая   скорости,   устремился   прямо   на
  барражирующую четверку перехватчиков.
       В  эфире  царил  настоящий  содом.  Предсмертные  вопли   смешались   с
  нечленораздельными выкриками, бессмысленными командами и мольбами о помощи.
       Два боковых вздутия на корпусе машины  Вербицкого  раскрылись,  обнажая
  тупые жала реактивных ракет "космос-космос". Залп!...
       Пять огненных хвостов рванули вперед. Антон мгновенно сбросил  обороты,
  намеренно  отстав,  чтобы  дать  возможность   компьютерам   самонаводящихся
  боеголовок поймать цели. Уже не  один  пилот  окончил  свой  путь  глупой  и
  бесславной смертью, атакованный собственными ракетами, когда в  пылу  атаки,
  совершив залп, продолжал двигаться вплотную за роем выпущенных снарядов.
       Тем временем два уцелевших после лобовой атаки  перехватчика  пришли  в
  себя и, стабилизировав  взбесившиеся  в  момент  потери  управления  машины,
  устремились назад. Нет они  не  были  ни  дураками,  ни  трусами.  Вражеские
  пилоты уже поняли, с кем имеют дело...
       Чем умнее и решительнее оказывался противник, тем яростнее клокотала  в
  душе Антона сжигавшая его ненависть. Раз эти люди в своем уме, то как  могли
  они хладнокровно сбросить ядерные бомбы на его  планету?!  Какое  оправдание
  можно найти таким выродкам?
       Только смерть...
       В космосе вновь расцвели сполохи разрывов. Антон бросил  беглый  взгляд
  на боковые мониторы и выругался от разочарования - все пять ракет  атаковали
  два ближайших к ним корабля, проигнорировав более отдаленные цели.
       Это резко меняло обстановку. У  него  не  осталось  больше  боеголовок,
  только спаренные крупнокалиберные пулеметы да автоматическая  пушка,  жестко
  закрепленная на носу истребителя, а баланс сил  по-прежнему  был  не  в  его
  пользу. Четыре корабля противника пикировали на него с разных сторон,  и  он
  уже видел первые вспышки ракетных залпов.
       В такие секунды его чаще всего выручала интуиция мышления.  Он  подался
  всем телом, загоняя рычаги Управления до упора  вперед,  и  его  корабль  на
  форсаже  Двигателей  почти  вертикально  вонзился   в   лазурную   голубизну
  атмосферы.
       Он   не   слышал   монотонных   выкриков   бортовой   киберсистемы    о
  недопустимости подобного маневра, не видел,  как  на  контрольных  мониторах
  вспыхивают и гаснут запросы о том,  стоит  ли  вывести  атакующие  ракеты  в
  качестве  целей,  -  вся  информация  безнадежно  запаздывала,   -   обшивка
  истребителя уже начала плавиться  от  трения  о  воздух,  вражеские  ракеты,
  выпущенные перекрестным огнем с разных сторон, сошлись в  одной  точке,  где
  уже не было его корабля, и частично уничтожили друг друга, а  уцелевшие,  по
  прихоти их примитивных компьютеров, переориентировались на  атаку  своих  же
  кораблей...
       На ближних орбитах расцветали сполохи разрывов, и  разлетались  осколки
  брони  от  гибнущих  перехватчиков,  а  он,  почти   потеряв   сознание   от
  перегрузки, падал, ведя отчаянную борьбу со взбесившейся машиной...
       Резкие вспышки автоматически сработавших тормоз-снарядов ослепили  его,
  заставив видеокамеры на мгновение погаснуть.
       Истребитель падал, сорвавшись в неуправляемый штопор,  обшивка  горела,
  дымясь и отслаиваясь. Глаза пилота, окруженные темными  синеватыми  мешками,
  от постоянной перегрузки вылезли из орбит,  но  он  не  потерял  сознание  и
  продолжал бороться, когда это уже казалось бессмысленной затеей.
       Конечно, он мог катапультироваться - даже на такой скорости это  спасло
  бы ему жизнь, - но такова природа большинства настоящих пилотов,  -  бросить
  машину, которая стала частью тебя самого,  порой  бывает  выше  человеческих
  сил, по крайней мере пока  еще  теплится  хоть  какая-то  надежда...  потом,
  когда близкая поверхность  рванет  навстречу  экранам,  этот  лучик  надежды
  погаснет, но будет слишком поздно и оставшихся  до  столкновения  секунд  не
  хватит даже на то, чтобы рвануть рычаг катапультирования...
       В обгоревшей обшивке обозначились широкие прорези, в которые, чудом  не
  подломившись от бешеного напора  встречного  воздуха,  выдвинулись  короткие
  атмосферные крылья.
       У Антона был единственный шанс спастись, не бросив  машину.  Он  должен
  изменить вектор движения.
       Медленно, миллиметр за миллиметром, он тянул на себя рычаги  управления
  закрылками, даже не пытаясь взглянуть на экраны, чтобы  определить,  сколько
  еще осталось до рокового удара о поверхность.
       Иногда секунды в жизни человека складываются в  неопределенные  отрезки
  вечности.  За  те  мгновения,  что  его  сознание  балансировало  на   грани
  неизвестности, между жизнью и смертью, Антон успел подумать о  многом.  Если
  верить  бортовому  хронометру   истребителя,   то   с   момента   отключения
  тормоз-снарядов прошло восемь секунд, ну а  если  взять  субъективное  время
  полуживого от перегрузки пилота...
       За  дымчатым  забралом  его  гермошлема  не  было  видно,  как  за  эти
  мгновения вечности его волосы стали седыми...
       Штопор постепенно перешел в пологое падение. Еще  одно  усилие,  и  нос
  истребителя начал медленно задираться...
       Он судорожно сглотнул и позволил себе взглянуть вниз.
       ... Под  брюхом  истребителя,  сливаясь  в  головокружительные  полосы,
  неслись хаотичные нагромождения скал. Его сердце  похолодело,  и  он  бросил
  моментальный  взгляд  на  боковые  мониторы.  Там  серой  бесконечной  мутью
  проносились отвесные стены глубокого каньона.
       Он тряхнул головой, взглянув на приборы.
       Это  не  было  чудом.  Лазерные   дальномеры   систем   автоматического
  пилотирования включились, как только первые молекулы  воздуха  ударились  об
  обшивку его истребителя. Пока он сантиметр за сантиметром вытаскивал  машину
  из штопора, автоматика  позаботилась  обо  всем  остальном,  подправив  курс
  падающего корабля так, чтобы он вошел в широкий разлом ущелья...
       Взгляд Антона метнулся к радару.
       Ему в хвост заходили две яркие точки.
       Всего двое...
       Он кинул быстрый взгляд на счетчики зарядов вакуумных турелей и  понял,
  что шутки с судьбой закончились.  На  этот  раз  он  окончательно  влип.  На
  приборной  панели  ярко  мигали  четыре  рубиновых  сигнала.   Все   внешнее
  вооружение было уничтожено. Турели сплавились  и  сгорели  в  плотных  слоях
  атмосферы.  Системы  безопасности  сообщали   об   автоматическом   отстреле
  бесполезного балласта вместе со взрывоопасными остатками боекомплекта.
       Антон побледнел. Не от страха, а от обиды. Это  было  почти  ребяческое
  чувство.  Стоило   совершать   невозможное,   чтобы   оказаться   совершенно
  беспомощным в руках этих ублюдков...
       Он с силой  хлопнул  по  клавишам  активации  носового  автоматического
  орудия, но шторки бронеплит безнадежно заклинило от высокой температуры.
       В  порыве  бесконтрольной  ярости  он  рванул  рычаги,  и  истребитель,
  взревев   перегруженными   двигателями,   круто   задрал   нос    и    начал
  переворачиваться навстречу двум севшим на хвост перехватчикам.
       Дистанция была ужасающе короткой, и нервы противника не  выдержали  еще
  одной безмолвной, внезапной и сумасшедшей лобовой  атаки.  Они  инстинктивно
  рванулись   в   стороны,   чтобы    избежать    столкновения,    но    этому
  воспрепятствовали отвесные стены ущелья. Один из пилотов все же справился  с
  управлением и свечой взмыл вверх, второму  же  не  хватило  не  то  скорости
  реакции, не то доли везения, и его машина врезалась в стену каньона.
       Оглушительный взрыв потряс древние скалы, и в этот  момент  истребитель
  Антона вырвался наконец из теснины!
       Вторая машина  стремительно  удирала.  Ее  пилот  струсил.  Он  не  мог
  тягаться с противником, хоть тот и не сделал по  нему  ни  одного  выстрела.
  Антон хрипло закричал от восторга. Было что-то дьявольское в  этой  картине:
  вставший на  ребро  горизонт,  серые  скалы,  нежная  голубизна  прозрачного
  утреннего неба, и жирный шлейф черного дыма, утекавшего в  лазурные  небеса,
  где плавали перистые полосы призрачного небесного тумана...
       Он выровнял машину, и в этот момент где-то сзади, за кабиной пилота,  в
  районе ходовых секций, возник заунывный дребезжащий звук.
       Чуткий, восприимчивый слух пилота мгновенно различил этот  характерный,
  бьющий по нервам скрежет и звон изломанного металла. И,  словно  подтверждая
  все самые нехорошие  предчувствия,  на  пульте  управления  злобно  вспыхнул
  сигнал тревоги.
       На аварийном табло появилась надпись:
       "ИЗЛОМ ШЕЙКИ ОСИ ВЕДУЩЕГО ВАЛА ПРАВОЙ ДВИГАТЕЛЬНОЙ УСТАНОВКИ".
  
     Просто не выдержал металл.
       Антон в горьком отчаянье на  мгновение  прикрыл  глаза,  чувствуя,  как
  машина  с  одним  работающим  двигателем  начинает  медленно,  но  неумолимо
  валиться набок.
       Теперь у него оставался единственный выход.
       Стиснув зубы, он одной рукой на ощупь нашел рычаг  катапультирования  и
  нажал его.
       В  следующий  момент  жесткий  удар  аварийно-спасательной   катапульты
  швырнул пилота в лазурные небеса...
         Глава 2
       УСЛОВИЯ ВЫЖИВАНИЯ
  
     Для каждого человека слово "ненависть" несет в себе  свой  определенный
  и сокровенный смысл.
       Для Антона Вербицкого оно означало жестокую, без компромиссов и  правил
  борьбу  до  полного  физического  уничтожения  противника.  С  точки  зрения
  прошлых лет - он был  безумен.  С  точки  зрения  настоящего  -  постоянная,
  изматывающая, выжигающая  его  изнутри  борьба  была  единственным  способом
  сохранить рассудок.
       От удара о твердую почву он на несколько мгновений потерял  сознание  и
  потому  не  видел,  как   автопилот   его   истребителя   пытался   посадить
  покалеченную машину. Покинув кабину, он дал  автоматике  возможность  честно
  выполнить свои функции.
       Обгоревшая машина со смятыми закрылками и простреленным в  одном  месте
  бортом неуклюже планировала на коротких крыльях, пока не чиркнула брюхом  по
  скалам,  издавая  зубовный   скрежет   раздираемого   металла.   Истребитель
  несколько  раз  подбросило,  развернуло  вокруг  своей  оси,  проволокло  по
  хаотичному нагромождению валунов, и, наконец, он застыл  на  краю  небольшой
  расселины, накренившись на одно крыло, словно покалеченная птица.
       В  этот  момент  Антон  очнулся.  Он  лежал,  скрючившись  в   объятиях
  амортизационного каркаса, и перед его глазами, в трещине камня,  гнулся  под
  порывами ветра пучок выцветшей, желтовато-зеленой травы.
     "Хлорофилл... - пришла в голову отстраненная мысль. -  Значит,  планета
  кислородная..."
     Он, видимо, сильно врезался головой, если думал о  таких  вещах,  когда
где-то в небесах кружил последний перехватчик противника.
     Застонав  от  боли  в  ушибленном  боку,  он   разогнулся,   расстегнул
пластиковые дуги и освободившейся ногой отпихнул в сторону остатки кресла.
     Через минуту, сумев подняться на четвереньки, он вновь едва  не  рухнул
навзничь от вспышки засевшей под ребрами боли. К горлу  мгновенно  подкатила
тошнота. Он застонал, сдерживая рвущийся наружу желудок, с  яростью  пытаясь
урезонить собственный вестибулярный аппарат. Несмотря на то что под ним  был
твердый и холодный камень, организм никак  не  хотел  воспринимать  реальное
положение вещей, и скала вращалась перед затуманенным  взглядом,  словно  он
все еще падал...
     Из поднебесья накатился надсадный рев турбин.
     Антон встрепенулся. Он знал, что его противник вернется, но  не  думал,
что это произойдет так быстро. Вербицкий рассчитывал, что тот сядет рядом  с
его подбитой машиной,  и  тогда  овладение  вражеским  кораблем  сведется  к
короткой рукопашной схватке с любопытным пилотом.
     Рев нарастал, и он, превозмогая слабость и боль, боком начал  отползать
под укрытие наклонной скалы.
     В следующий момент Антон убедился, что имеет дело с отменным  ублюдком.
Черт побери... Он сражался с ними яростно, безумно, но честно...
     Рев накатывался на него, и вместе с ним по земле и  скалам  бежали  две
непрерывные строчки разрывов, неумолимо настигая ползущего боком Антона.  Он
судорожно дернулся, пытаясь рывком встать на  колени,  но  в  следующий  миг
сокрушительный удар швырнул его обратно на землю.
     Он упал, распластавшись по скале,  вдребезги  расколов  забрало  своего
гермошлема, а султанчики разрывов, оставив на его  спине  черную,  уродливую
отметину, пробежали  еще  с  десяток  метров,  осыпая  все  вокруг  каменной
крошкой, и иссякли.
     Вой начал отдаляться.
     Антон привстал, испытывая мучительную боль, судорожно  вдыхая  холодный
горьковатый  воздух  планеты  и  чувствуя,   как   по   разбитому   лицу   и
простреленному боку текут горячие струйки крови.
     У него было не больше минуты, чтобы укрыться от следующей очереди.
     В   полубессознательном   состоянии,   действуя   по   большей    части
рефлекторно, он пополз, не выбирая направления, с  единственным  стремлением
найти  какую-нибудь  щель,  где  можно  будет  укрыться,  достать  оружие  и
подороже продать свою жизнь...
     Перед глазами полыхали оранжевые круги боли. Он то терял  сознание,  то
обретал его вновь. Подтягиваясь  на  руках,  он  тянул  свое  тело  прочь  с
открытого  места,  сам  не  подозревая  того,  что  движется  прямо  к  краю
обрыва...
     На душе Антона в этот миг было тепло и спокойно...
     Он видел пламенеющие столбы Раворов во всем  их  ночном  великолепии...
Глупая ухмылка жабоклюва в загоне национального  парка...  Памятник  экипажу
"Кривича" на том  месте,  где  несколько  столетий  назад  совершил  посадку
  легендарный колониальный транспорт...
       Он помнил, что список  имен,  высеченных  на  куске  настоящей  обшивки
  космического  корабля,  установленном   в   качестве   мемориальной   плиты,
  начинался с фамилии Галанин, сразу за которой, в  списке  основного  экипажа
  шел Андрей Вербицкий, его далекий предок...
       Еще один метр...
       Он в очередной раз подтянулся на руках, теряя сознание от  боли,  но  в
  черном мраке небытия, словно гигантская серая птица, кружила  его  ненависть
  к тем, кто пришел из глубин галактики, с проклятой и  желанной  прародины...
  Они хотели забрать то, что в течение сотен лет бережно и гордо  вынашивалось
  в сознании новых и новых поколений элианцев, - их независимость...
       Пальцы  Антона  внезапно  ощутили  пустоту,  и  до  его   помутившегося
  сознания, сквозь вереницу ирреальных образов дошло  ощущение  того,  что  он
  сорвался и катится вниз по бесконечному горному склону...
       Потом пошел дождь...
       ... Он очнулся в полной темноте.
       Вокруг была вода. С небес доносился раскатистый рокот грозы,  и  черный
  купол небосвода то и дело рассекали косые, ветвистые зигзаги молний...
       Сквозь разбитое забрало гермошлема по лицу  хлестали  прохладные  струи
  дождя.
       Его лихорадило, спина и бок горели огнем, все  тело  сотрясала  крупная
  дрожь...
       Несколько минут он лежал, даже не пытаясь пошевелиться, просто глядя  в
  черный купол небес, где сполохи молний высвечивали темные лохматые тучи.
       Несмотря на лихорадку и саднящую боль, на  душе  Антона  было  тепло  и
  спокойно. Он даже улыбнулся разбитыми и потрескавшимися губами.
       Его безумие, его ненависть, его война - все пришло к концу...
       Он умирал.
       Потом в глухой дождливой ночи раздался душераздирающий вопль  какого-то
  существа, и ощущение безмятежного покоя моментально исчезло.
       Он нашел в себе силы и приподнялся на  локте,  превозмогая  слабость  и
  боль.
       Странно, но он совершенно не хотел возвращаться ни в какую  реальность.
  Где-то сбоку прошелестели осторожные шаги. Вопли не  прекращались,  наполняя
  темноту ощущениями страха.
       Антон прислушался. Шаги кружили вокруг него.
       На что он надеялся, когда пополз вверх по каменистому склону?
       Впоследствии он так и  не  смог  ответить  на  этот  вопрос.  Просто  в
  какой-то момент к нему  вернулась  вся  ярость  и  боль,  испытанные  им  за
  последние часы. Было нестерпимо  обидно,  что  какая-то  местная  тварь  уже
  восприняла исходящую от него обреченность и кружит, терпеливо ожидая,  когда
  можно будет полакомиться куском свалившейся с небес падали...
       Ползти по мокрым скалам и осклизлой  от  дождя  земле  было  неимоверно
  трудно, и он несколько раз сползал вниз, начиная  пройденный  путь  с  нуля.
  Его все  сильнее  лихорадило,  он  вновь  начал  терять  сознание  и  потому
  совершенно не помнил, как оказался на широкой ровной  площадке  перед  узкой
  расселиной, ведущей в пещеру. Единственное, что сохранила его  память,  были
  звуки отчаянной борьбы каких-то существ, доносившиеся  отсюда  незадолго  до
  того, как он выбрался на ровное место.
       Привалившись спиной к скале, он зашелся в мучительном кашле.
       Рассвет еще не наступил, но ночь уже не была похожа на  ночь.  Сильный,
  порывистый ветер теперь перешел в шквал. С неба  низвергались  потоки  воды,
  молнии рвали тьму бледными вспышками. Антон посмотрел вниз, пытаясь  оценить
  пройденный путь, и внезапно заметил, что котловина, откуда он выбрался,  вся
  полыхает пожарами, которые не мог погасить даже проливной дождь.  Деревья  и
  кусты, освещаемые непрерывными разрядами молний, были повалены в  нескольких
  местах концентрическими кругами.
       Антон  чувствовал  себя  отвратительно,  но  путь  по  мокрому  склону,
  мучительный и долгий,  потребовавший  невероятного  напряжения,  вернул  ему
  ощущение  реальности,  и  теперь  он  желал  одного:  оказаться  в  сухой  и
  относительно безопасной пещере, подальше От гнева разбушевавшихся стихий.
       Ему достало  сил  только  на  то,  чтобы  доползти  до  входа.  Кое-как
  примостившись на сухом пятачке, под навесом наклоненной скалы, он  отстегнул
  от  пояса  изодранного  и  вымазанного   грязью   скафандра   индивидуальную
  электронную аптечку и, расстегнув  экипировку,  прижал  к  обнаженной  груди
  головку анализатора, расположенную в торце тридцатисантиметрового цилиндра.
       Почувствовав, как впились в его  кожу  зонд-анализаторы,  Антон  закрыл
  глаза.
       Ему опять чудились мягкие, крадущиеся шаги,  но  разлепить  отяжелевшие
  веки не было сил. Рассчитанный на сохранение человеческой жизни  прибор  уже
  произвел необходимые анализы,  и  после  очередного  укола  иньектора  Антон
  вдруг провалился  в  тревожную,  но  спасительную  для  него  бездну  не  то
  беспамятства, не то сна...
       ... Опять, в который уже раз он видел  кошмары.  Сквозь  сладкую  одурь
  вызванного лекарством сна Антону виделись странные вещи. Кто-то подкрался  к
  нему сзади. Наверное, не  будь  у  него  на  голове  помятого  гермошлема  с
  разбитым забралом, он бы ощутил на своем затылке горячее дыхание зверя...
       Чьи-то  зубы  впились  в  шейное  кольцо  его  скафандра  и   поволокли
  обмякшее, безвольное тело в глубь пещеры, где по полу были разбросаны  кости
  каких-то животных и витал удушливый смрад разлагающейся плоти...
       Потом  громадная  темная  тень  заслонила  собой  освещаемый  вспышками
  молний вход в пещеру, и  за  спиной  Антона  сверкнули  два  зеленых  глаза.
  Раздалось шипение, и гибкая  тень  метнулась  навстречу  заслонившей  проход
  исполинской фигуре.
       Сознание Антона воспринимало эти картины как бред...
       Потом наступил холодный и сырой рассвет.
       ... Он открыл глаза,  удивленно  уставившись  в  низкий  каменный  свод
  пещеры.
       Здесь было относительно тепло и сухо, но в застоявшемся  воздухе  витал
  тошнотворный смрад. Антон пошевелился, и его рука задела  что-то  твердое  и
  белое. Он скосил глаза. Небольшой выбеленный временем череп с двумя  впалыми
  глазницами прокатился по полу пещеры и застыл,  скалясь  клыками  в  сторону
  освещенного полуденным солнцем входа.
       Это уже не было похоже ни на сон, ни на бред. Антон  наконец  избавился
  от остатков забытья и теперь с удвоенной остротой воспринимал реальность.
       Он чувствовал,  что  ослаб,  как  новорожденный  ребенок.  Не  в  силах
  напрячь  ни  один  мускул,  он  лежал  на  одеревеневшей  спине   и   вдыхал
  тошнотворные ароматы пещеры... Постепенно  в  его  памяти  начали  всплывать
  кошмарные события прошедшей ночи. Пока он лихорадочно  пытался  из  обрывков
  воспоминаний составить связную картину, сбоку от него  что-то  шевельнулось.
  Антон напрягся,  моментально  забыв  про  слабость,  когда  услышал  мягкие,
  крадущиеся шаги...
       Несомненно, это был тот самый таинственный зверь, что  присутствовал  в
  его ночных кошмарах.
       Лучше бы ему было не приходить  в  сознание...  Антон  омертвел,  когда
  сзади к нему склонилась чья-то тень, он почувствовал горячее дыхание  зверя,
  и вдруг мягкий и шершавый язык коснулся его щеки...
       Антон не дышал в полнейшей растерянности.
       Язык прошелся по его щеке, словно  кусок  теплой  наждачной  бумаги,  и
  вновь повторил то же движение. Потом еще... И еще раз...
       Оно лизало его!
       Леденящий страх на мгновение отпустил его разум. Сквозь вход  в  пещеру
  проникало достаточно света, и Он смог разглядеть  в  нескольких  сантиметрах
  от  своего  лица  два  изумрудно-зеленых  глаза  с  черными,   вертикальными
  зрачками. Существо, словно уловив его осмысленный взгляд,  перестало  лизать
  и, широко зевнув, показало два ряда острых  клыков.  Затем  оно  село,  чуть
  склонив голову, и уставилось на Антона сонным и сытым  немигающим  взглядом.
  Казалось, что ему только и нужно было,  чтобы  он  открыл  глаза  или  любым
  другим способом дал знать, что жив.
       Оказывается,  смертельный  ужас  -  это  отличный   стимулятор.   Антон
  чувствовал, как выброшенный в кровь адреналин возвращает к жизни  его  тело,
  наполняя энергией одеревеневшие мышцы.
       Его рука медленно, чтобы  не  привлечь  внимания  зверя,  потянулась  к
  поясу, где в пластиковой кобуре был снятый с  предохранителя  автоматический
  пистолет.
     Пока его пальцы совершали медленные  и  осторожные  манипуляции,  глаза
  Антона неотрывно следили за зверем. Это было  самое  удивительное  создание,
  виденное им за последние пять  лет.  Мускулистое  тело,  покрытое  лохматой,
  местами  свалявшейся  рыжевато-коричневой  шерстью.  Вообще,   если   верить
  рожденным в голове Антона мгновенным ассоциациям,  то  существо  удивительно
  походило на огромного полутораметрового котенка...
       ... В детстве у Антона был  кот...  Эти  представители  животного  мира
  Земли были на Элио  большой  редкостью.  По  каким-то  причинам  их  предки,
  прилетевшие  вместе  с  людьми  на  колониальном  транспорте  "Кривич",   не
  прижились, и колонистам  удалось  сохранить  всего  несколько  пар,  которые
  содержались в домашних условиях, строго изолированные от  биосферы  планеты.
  Отец  Антона,  будучи  зоологом  и  смотрителем  национального  парка  Элио,
  однажды принес до, мой такое же лохматое, игривое чудо. Котенок  был  совсем
  маленьким, серым  и  смешно  ковылял  на  тонких,  еще  не  окрепших  лапах,
  неизменно забираясь в постель к пятилетнему Антону, который как  раз  в  это
  время болел и лежал с высокой температурой...
       ... Пальцы Антона наконец сомкнулись на холодной и  ребристой  рукоятке
  автоматического пистолета.  Он  непроизвольно  вздохнул  и  медленно  извлек
  оружие на свет.
       Существо склонило голову, взглянув на вороненую сталь,  широко  зевнуло
  и вновь перевело взгляд на лицо человека.
       Некоторое время они неотрывно смотрели друг другу в глаза.
       Несомненно, предки этого существа  эволюционировали  по  пути  типичных
  представителей семейства кошачьих, но при  внимательном  рассмотрении  можно
  было заметить детали, указывающие  на  особенности  местной  эволюции.  Отец
  часто рассказывал Антону о различных исследованиях в области биологии, и  он
  знал, что животный  мир  всех,  без  исключения,  кислородных  планет  имеет
  определенную схожесть, но природа, как правило,  следует  своим  стандартным
  заготовкам  лишь  до  определенного  момента.  Все  существа,  обитающие  на
  кислородных мирах, обычно можно разделить на  млекопитающих  и  земноводных,
  птиц, зверей и рыб, но их многообразие  бесконечно,  и  при  всей  схожести,
  земная обезьяна будет отличаться от приматов  Прокуса  так  же  сильно,  как
  птеродактиль отличается от воробья...
       Это существо действительно очень сильно напоминало огромного  кота,  за
  исключением, наверное, передних конечностей  -  они  были  более  развиты  и
  имели длинные, оканчивающиеся когтями пальцы, лишенные волосяного покрова.
     "... Интересно, как воспринимает меня этот  хозяин  пещеры?  -  подумал
  Антон. - Я его  завтрак,  пленник  или  же  просто  постороннее,  полудохлое
  существо?..."
     ... Движение.
     Пальцы Антона рефлекторно впились в ребристую рукоятку.
     Существо грациозно выгнуло спину, потянулось и, мягко  ступая,  подошло
ближе.
     Антон не шевелился.
     - Уург?...
     Теплый, шершавый язык прошелся по его лицу, потом по рукам.
     - Хороший  котик...  -   прошептал   Антон,   сам   испугавшись   звука
собственного голоса, похожего на мучительный скрип заржавленного механизма.
     - У-ург?! - "Котик" отпрянул, и коричневато-рыжая шерсть  встала  дыбом
  по всему телу, обнажив  длинную  рваную  рану  на  боку  существа,  покрытую
  коркой запекшейся крови.
       - Ну... Не бойся, - выдавил Антон.
       Существо сделало неуверенный шаг  вперед.  Под  его  густым  мехом  при
  каждом шаге округлялись и перекатывались великолепные  мускулы.  Создавалось
  впечатление, что оно могло прибить человека просто  небрежным  ударом  лапы.
  Хотя Антону, в свою очередь, достаточно было слегка надавить на гашетку...
       При этой мысли он вдруг вспомнил  о  теплом,  шершавом  языке  и  своих
  полубредовых ночных видениях, в которых это  существо  тащило  его  сюда,  в
  пещеру, а потом сражалось у входа с  какой-то  тварью,  защищая  потерявшего
  сознание человека...
       - Ну  что?...  -  Его  горло  наконец  прочистилось  и  могло  издавать
  подобающие человеку звуки. - Кто ты, лохматик?
       - Уууррг... - "Лохматик" сел на задние лапы, обвив их хвостом, и  вдруг
  сонно зажмурился.
       Да, стоило увидеть все в ином свете. Нужно только на секунду  забыть  о
  пистолете и когтях. Перед ним, зажмурившись, сидел пушистый домашний  зверь,
  сильно смахивающий  на  того  котенка,  которого  подарили  ему  в  детстве,
  только, конечно, во  много  раз  больший...  Антон  мысленно  удивился,  как
  трудно порой бывает пересилить въевшийся в душу страх и выработанную  годами
  войны враждебность...
       Он  выпустил  рукоять  пистолета,  позволив  ему  скользнуть  назад,  в
  кобуру, подтянул руку, оперся на нее и привстал. Боли  не  было,  но  каждый
  мускул его тела затек и одеревенел, грозя распасться от напряжения.  К  тому
  же его трясло от холода, исходящего от каменных стен и пола пещеры.
       Собрав всю свою волю, Антон привстал,  сначала  на  четвереньки,  потом
  медленно выпрямился и проковылял к выходу из пещеры, чувствуя, как с  каждым
  шагом в его мышцы болезненно возвращается жизнь.
       Снаружи было тепло. Солнце ярко сияло в зените безоблачного,  лазурного
  неба, влажная земля, высыхая, курилась  паром,  а  над  памятной  котловиной
  плавали пласты густого тумана.
       Он вспомнил звуки ночной борьбы и огляделся вокруг.
       На краю  каменной  площадки,  среди  белеющих  тут  и  там  обглоданных
  костей, лежал настоящий хозяин приютившей его пещеры. Это  был  двухметровый
  ящер с мощным, шипастым  хвостом,  толстыми,  мясистыми  лапами  и  большой,
  защищенной роговыми пластинами головой. В  разинутой  пасти  виднелись  ряды
  устрашающих клыков, явно не предназначенных для вегетарианской  пищи.  Горло
  ящера было в двух местах разорвано мощными ударами когтистых лап.
       Антон  присвистнул  и  присел  на  корточки,  с  уважением  разглядывая
  жмурящегося на  солнце  победителя  ночной  схватки,  который  показался  из
  пещеры и сел рядом с ним, облизывая длинным розовым языком пораненный бок.
       Антон отошел на несколько шагов. Его все еще мутило, и слабость  давала
  о себе знать. Прислонясь спиной к нагретой скале, он прикрыл глаза.
       Его воспаленное сознание как будто ждало этого  момента.  Перед  плотно
  сомкнутыми веками моментально закружил дьявольский хоровод  событий,  словно
  в  его  мозгу  кто-то  прокручивал   изощренную   и   продуманную   вереницу
  стоп-кадров...
     "Ты заперт на этой дрянной  планете  и  больше  никогда  не  выберешься
  отсюда!..."  -  гоготало  сознание  на  фоне   пикирующего   из   поднебесья
  вражеского перехватчика.
     "Почему ты  не  умер  там,  на  дне  котловины,  когда  тебя  ничто  не
  тревожило и ты  знал,  что  выполнил  свой  долг?!"  -  измывался  визгливый
  потусторонний голос.
     "Зачем тебе жить, придурок?!"
     Кошмарное  видение  остекленевшей  воронки  и  гонимого  ветром   пепла
разрасталось до рамок безумия.
     Он вздрогнул всем телом и открыл глаза.
     Стоял теплый день. Спасшее его лохматое существо растянулось у входа  в
пещеру, нежась на солнце.
     Антон отстегнул замки помятого гермошлема и, сорвав  его  с  головы,  с
силой швырнул об землю. Его душила ненависть, но теперь уже к самому себе.
     Кот вскочил, будто ошпаренный. Каждая  шерстинка  на  его  теле  стояла
дыбом, пока взгляд двух  округлившихся  глаз  провожал  скачущий  по  камням
гермошлем.
     Антон впервые в жизни слышал  такое  бесподобное  по  своим  интонациям
шипение. Он угрюмо  посмотрел  на  своего  ошарашенного,  готового  к  драке
спасителя, и вдруг безнадежно расхохотался, опустившись на корточки.
     Существо подошло к  нему  и  село  напротив.  Было  непонятно,  смеется
человек или из его горла вырываются  хриплые  рыдания.  Антон  действительно
балансировал на грани срыва. Его положение нельзя было назвать плохим -  оно
было попросту безысходным... Война выжгла в его  душе  все,  оставив  только
боль и ненависть к тем, кто вторгся в его жизнь, обратив в  прах  все  самое
дорогое...  Он  жил  исключительно  ради  того,  чтобы  убивать  врага,  все
остальное в нем поблекло и потеряло  какой-либо  смысл.  Он  разучился  быть
человеком...
     И вот он один.  Раненый,  но  живой,  вдали  от  битв,  на  девственной
планете, без надежды вернуться туда, где люди истребляют друг друга...
     Тишина. Чистый, чуть горьковатый воздух...
     Он чувствовал себя старой, изуродованной  машиной,  которую  вышвырнуло
на обочину, - и вот она стоит, еще способная  двигаться,  но  уже  ненужная,
списанная в процент потерь и лишенная смысла существования.
     Он знал,  что  ему  поздно  начинать  что-либо  заново.  Слишком  много
сгорело в его душе...
     Теплое дыхание зверя опять коснулось его щеки.
     Антон вдруг  почувствовал,  как  от  безысходности  защемило  в  груди,
словно он был не изувеченным войной солдатом, а маленьким мальчиком...
     Он не понимал, что вдруг на него накатило, но,  подчиняясь  идущему  из
глубин души порыву, он вдруг протянул руки и обнял своего спасителя за  шею,
чувствуя, как тонут пальцы, в мягком пушистом подшерстке...
     - Слушай, ты девочка  или  мальчик?  -  задал  он  на  ухо  коту  чисто
риторический вопрос. - Похоже, мальчик, девчонки  так  не  дерутся...  -  он
говорил и  одновременно  успокаивался  словно  от  этого  теплого  пушистого
существа исходили какие-то целительные волны... - Я  буду  звать  тебя  Пух,
договорились? В ответ раздалось  невнятное:  "Урм..."  Антон  отстранился  и
  начал снимать с себя изодранный скафандр. Душивший его минуту назад  приступ
  отчаяния и бешенства вдруг отпустил.
         Глава 5
       ПУТЬ ВНИЗ
  
     Не было ничего сверхъестественного... были люди, их  дела...  и  следы,
  вернее, шрамы, наносимые их поступками.
       Антон  стоял  на  краю  обширного  горного  плато,  за  миллионы   лет,
  прошедшие  со  дня  его  формирования,  уже  изрядно  изъеденного  по  краям
  эрозией, покрытого скудным  слоем  почвы,  на  которой  произрастали  чахлые
  кустики травы, цеплявшейся корнями за трещины в камне, и смотрел на  длинную
  уродливую борозду растертых в  пыль  камней  развороченной  земли,  в  конце
  которой, накренившись, застыл хищный силуэт его истребителя.
       Сердце Вербицкого сжала  тоска  при  виде  изувеченной  боевой  машины,
  которой уже никогда не взмыть в небеса. Бронеплиты  ее  обшивки  обуглились,
  почернели,   изменив   до   неузнаваемости   контур   истребителя,    задние
  стабилизаторы, размягчившиеся от температуры, понуро обвисли и застыли.
       И все же в его душе тлел слабый огонек надежды.
       Подойдя вплотную к покалеченной стальной птице, он с  трудом  отодвинул
  заклинивший люк и  влез  в  кабину.  Осмотр  повреждений  произвел  на  него
  удручающее впечатление.  Удар  о  скалы  был  жестоким,  вибрация  в  момент
  касания прошлась по внутренностям корабля, выбив  экраны,  порвав  кабели  и
  деформировав переборки.  Нечего  было  и  думать  о  том,  чтобы  попытаться
  восстановить тут  что-либо:  такая  задача  была  едва  ли  под  силу  целой
  восстановительной бригаде с набором необходимого для  ремонта  оборудования.
  При таких повреждениях машину наверняка бы списали в утиль...
       Фотографию родителей сложило пополам,  зажав  между  смятыми  консолями
  пульта. Антон осторожно извлек карточку, стараясь не  пораниться  об  острые
  огрызки стекла, торчавшие  на  месте  обзорных  экранов,  и,  разгладив  ее,
  положил в нагрудный карман.
       Собрав кое-какие вещи и оружие из  бортовых  неприкосновенных  запасов,
  он свалил все в пустой пластиковый кофр и спрыгнул на землю.
       Его спутник был уже тут как тут и озадаченно  обнюхивал  покоробленный,
  покрытый окалиной металл, поминутно фыркая и мотая головой, словно  стремясь
  отогнать  от  себя  неведомые  и  раздражающие  запахи  перегретого  железа,
  горелой изоляции и  пролитого  масла.  Заслышав  шум,  он  поднял  голову  и
  озадаченно посмотрел на Антона, словно спрашивая,  откуда  тут  взялся  этот
  странный, дурно пахнущий предмет?
       Антон усмехнулся, потрепав его по загривку.
       Если и существовало в данный  момент  что-то,  что  не  укладывалось  в
  рамки обыденного понимания  вещей,  то  это  был  именно  он,  -  грациозный
  теплокровный  хищник,  несомненно  грозный  и  сильный,  но   по   какому-то
  странному стечению обстоятельств питавший к человеку дружеские чувства.
       Пока Антон перетряхивал и упаковывал кофр,  Пух  ходил  кругами  вокруг
  изуродованного истребителя, словно пытался  запомнить  его  подетально,  при
  этом глаза огромного кота  горели  желтым  недобрым  блеском,  а  шерсть  на
  загривке то опускалась, то внезапно вставала дыбом,  словно  в  мозгу  этого
  существа шли мучительные и не совсем приятные мыслительные процессы.
       Наконец он успокоился, сел и внимательно посмотрел на Антона,  который,
  установив вокруг  корабля  несколько  противопехотных  мин,  соединял  их  в
  единый управляемый мини-компьютером комплекс.
       Лучик надежды в его душе то угасал, то  разгорался  вновь  с  удвоенной
  силой.
       Во-первых, он не знал, куда запропастился  тот  проклятый  перехватчик,
  пилот которого поначалу струсил, а потом пытался добить  его,  ползущего  по
  камням, из  пулеметов.  Антон  сомневался,  что  враг  покинул  планету,  не
  осмотрев останки его истребителя, но, судя  по  размытым  дождем  следам,  с
  момента падения никто не подходил к покореженной  машине,  будь  то  человек
  или зверь.
       Во-вторых, у него из головы никак не шел крейсер,  который,  по  логике
  вещей, должны были вызвать перехватчики. Если ему каким-то  образом  удастся
  избежать оставленной Антоном на орбите ловушки, то  рано  или  поздно  здесь
  появится его спускаемый модуль, а  это,  в  свою  очередь,  был  реальный  и
  весьма  перспективный  шанс  завладеть  десантным  кораблем   противника   и
  вырваться отсюда к своим.
       В общем, Антон, расставив мины и детекторы, не собирался покидать  этот
  район, а решил обосноваться где-нибудь поблизости, чтобы  иметь  возможность
  издали  наблюдать  за  своей  машиной  и  в  случае   появления   противника
  использовать любой, даже самый мизерный шанс для спасения.
       Он разогнулся, невольно поморщившись  от  боли,  прострелившей  раненый
  бок, и окинул взглядом далекий туманный горизонт.
       Отсюда, с обрыва горного плато, открывался великолепный вид.
       Диск  звезды  горячечным  кругом  сиял  в  безоблачном  лазурном  небе,
  посылая к планете жаркие полуденные  лучи.  Справа  от  Антона,  изломанной,
  заснеженной линией к самому  горизонту  тянулись  перевалы  и  пики  горного
  хребта. За его спиной раскинулось  каменистое  плоскогорье,  ниже  начинался
  тот самый каньон, в теснине которого ему удалось  вырвать  из  штопора  свой
  истребитель. Разлом планетарной коры имел около  трех-четырех  километров  в
  ширину и уходил вдаль  неровной  змеящейся  линией.  Несмотря  на  солнечный
  полдень, дно каньона скрывал полумрак.
       По левую руку от застывшего в задумчивости человека  клубилась  туманом
  испарений огромная, поросшая лесом котловина,  сильно  напоминавшая  кратер,
  какие обычно возникают на лишенных  атмосферы  планетоидах  после  попадания
  крупного метеорита или  астероида.  Скорее  всего,  так  оно  и  было.  Края
  котловины поднимались круто вверх, образуя почти отвесные склоны  высотой  в
  один-два километра. Где-то неподалеку, в одном из  таких  отвесных  склонов,
  находилась приютившая их во время грозы пещера.
       Замыкало картину окружающего мира  расположенное  прямо  перед  Антоном
  узкое и мрачное ущелье, по дну которого стремительно бежал  пенистый  горный
  поток. Оно являлось как бы продолжением каньона, отделенное от него  плоской
  горной возвышенностью, но было гораздо глубже и уже.
       Пока Антон созерцал ландшафты планеты,  его  спутник  закончил  наконец
  осмотр диковинного объекта, подошел и сел  рядом,  устремив  взгляд  зеленых
  глаз в котловину.
       Рука Антона непроизвольно легла на  мягкую  холку  животного,  которое,
  сидя, было ему почти что по грудь.
       - Урм?... - Пух поднял голову и вопросительно посмотрел на человека.
       Антон   был   поражен   естественностью   и   непринужденностью   этого
  движения, - в этот  момент  сидящий  рядом  с  ним  зверь  столь  разительно
  напоминал  своим  обликом  и  повадками   самого   заурядного   и   искренне
  привязанного к своему  хозяину  кота,  что  он  на  секунду  засомневался  в
  здравости собственного рассудка...
       Слишком уж невероятно, практически нереально выглядела их  встреча,  да
  и все события вчерашней ночи тоже. Чем больше Антон присматривался к  облику
  и повадкам своего спутника,  тем  сильнее  росло  внутреннее  ощущение,  что
  перед ним именно кот. В зоологическом музее Элио  были  заботливо  сохранены
  все  образцы  земных  животных,  чьи  замороженные  эмбрионы   доставил   на
  поверхность  планеты  колониальный  транспорт  "Кривич".  Некоторые  из  них
  прижились на Элио,  некоторые  нет,  но  натуральные  чучела  представителей
  исчезнувших видов постоянно занимали несколько залов экспозиции  музея,  так
  что в свое время  маленький  Антон  вдоволь  нагляделся  на  львов,  тигров,
  пантер, гепардов и прочих представителей семейства кошачьих. Все они были  в
  той или иной степени  похожи  на  Пуха,  но  как  дальние  родственники,  не
  более...
       Обдумав все это, Антон так и не смог прийти к  какому-нибудь  разумному
  объяснению. Ясно было одно: лежавшая у его ног котловина,  изолированная  от
  остального мира планеты своими отвесными  стенами,  должна  быть  достаточно
  плотно заселена сородичами Пуха. Иначе как объяснить  их  случайную  встречу
  во время грозы?
       И еще его не покидало предчувствие, что сидящий рядом с  ним  громадный
  кот хотя бы однажды в своей жизни сталкивался с человеком. Антон по  личному
  опыту знал,  что  ни  один  дикий  зверь  не  станет  выказывать  дружелюбие
  незнакомому  существу.  В  лучшем  случае,  он  бы  проигнорировал  странное
  двуногое.
       Эти размышления во многом предопределили его дальнейший выбор.  Он  сам
  не заметил, как чувство  пустоты  и  безысходности  в  его  душе  постепенно
  вытеснило жгучее любопытство. Антон твердо знал, что на эту планету  никогда
  не  ступала  нога  космических  первопроходцев   с   его   родной   планеты.
  Цивилизация Элио всего семьдесят лет назад,  после  долгого  и  мучительного
  развития, сумела вторично выйти в космос и почти что  сразу  после  освоения
  орбитального пространства своей собственной планеты была втянута в  затяжную
  и кровопролитную борьбу с безумными экспансионистами далекой  и  уже  прочно
  забытой прародины.  Эта  планета,  находящаяся  на  огромном  расстоянии  от
  родины Антона, никак не могла  посещаться  космонавтами  с  Элио.  "А  вдруг
  где-нибудь здесь замаскированная база  землян?!"  -  обожгла  его  внезапная
  мысль.
       Антон  невольно  огляделся,  чувствуя,  как  от  посетившей  его  мысли
  окружающий  мир  вдруг  начал  неуловимо  меняться,  словно  поблек  сияющий
  полдень,  тени  вдруг  стали  враждебнее  и  резче,  звуки   изменили   свой
  нейтральный характер, и к ним примешались подозрительные шорохи...
       Рука  Вербицкого  непроизвольно  легла   на   рукоять   автоматического
  пистолета.
       Пух сонно прищурился и внезапно повалился на бок. Задрав  к  небу  одну
  из  лап,  он  принялся  вылизывать  рыжую  шерсть,  изредка  поглядывая   на
  побледневшего Антона.
       - Тьфу, ты... черт!...  -  непроизвольно  выругался  пилот,  присев  на
  корточки.  -  Для  тебя  все  вокруг  в  полном  порядке,  да,   котяра   ты
  бессовестный?!
       Ответом на его упрек был холодный и мокрый нос, тут  же  с  готовностью
  уткнувшийся в его щеку.
       В этот момент Антон и принял окончательное решение.
       - Хватит  вылизываться,  -  скомандовал  он.  -   Пойдем-ка,   поглядим
  окрестности.
       Пух, сощурясь, смотрел на него зелеными глазами-щелками,  лишь  кончики
  его ушей слегка подергивались, улавливая человеческую речь.
       Антон сделал несколько шагов в  сторону  обрывающегося  над  котловиной
  склона и, наметив  тропинку,  решительно  полез  вниз,  цепляясь  руками  за
  редкие чахлые кусты, изредка попадавшиеся на его пути.
       Преодолев с десяток метров,  он  остановился  и  посмотрел  вверх.  Над
  обрывом  торчала  голова  и  передние  лапы  Пуха.  Кот  смотрел  вниз,   на
  удалившуюся фигуру человека и нервно подергивал шкурой, готовясь к прыжку.
       Наконец он решился и, оттолкнувшись от края обрыва, взвился  в  воздух,
  рыжей  молнией  промелькнув  над  головой  оторопевшего   Антона   и   мягко
  приземлившись метрах в двадцати ниже.
       - Ну ты даешь... - изумленно покачал головой Антон, возобновляя спуск.
       Тот путь, по которому они спускались, был, наверное, одним из  немногих
  возможных выходов из котловины.  По  некоторым  признакам  Антон  решил  про
  себя, что  некогда  здесь  низвергался  водопад,  -  скальные  выступы  были
  сглажены, менее прочные породы попросту вымыты многолетним течением воды,  и
  древнее  русло  представляло  собой  последовательность  сбегавших  ко   дну
  котловины базальтовых террас, покрытых более поздними оползнями почвы.
       Ему невероятно повезло, что, находясь в  полубессознательном  состоянии
  после ранения, он скатился именно на такую, вымытую некогда водой  площадку.
  Спускаясь, он задержался на ней.  Среди  редких  деревьев  с  ярко-зелеными,
  плоскими, как зонтики, кронами еще  стояли  лужи  воды.  Задрав  голову,  он
  оценил свой ночной путь до следующего  уступа,  где  располагалась  укрывшая
  его пещера, и невольно покачал головой. Решиться на такой подъем, тем  более
  ночью и в дождь, мог только умирающий безумец...
       Его  спутник  тем  временем  оказался  уже  далеко  внизу,  и  рыжая  с
  коричневатым отливом спина Пуха мелькала между камней  почти  у  самого  дна
  котловины.
       Антон  мысленно  наметил  следующий  отрезок   пути   и   полез   вниз,
  воспользовавшись участком старого оползня, на котором росли  колючие  кусты.
  Цепляясь за них, а иногда просто утрамбовывая ногой почву в  виде  небольшой
  ступеньки, он более или менее  благополучно  достиг  самой  нижней  каменной
  террасы.
       По мере того как  он  спускался  все  ниже,  прохладный  и  горьковатый
  горный воздух стал  значительно  теплее,  появились  различные,  тревожившие
  обоняние человека запахи, чувствительно повысилась влажность.  Вообще,  судя
  по первому впечатлению, микроклимат котловины наводил на мысль о  болотах  и
  долгих утренних туманах.
       Дно котловины, как пилот заметил еще сверху, не было  ровным,  ближе  к
  месту крушения его истребителя виднелся поросший  кустарником  холм,  дальше
  почва опять  понижалась,  полого  опускаясь  к  противоположной,  совершенно
  отвесной стене.
       Пока что, несмотря на удвоенное внимание, Антон не  заметил  каких-либо
  признаков  человеческого  присутствия.  Вокруг   была   сонная   девственная
  природа,  с  преобладанием  ярких  зеленых  тонов   умытой   ночным   дождем
  растительности. Хотя  делать  скоропалительные  выводы  он  не  собирался  -
  диаметр котловины превышал сотню километров, и по  мере  спуска  ее  дальний
  край все больше  тонул  в  голубоватой,  туманной  дымке.  Да  и  в  ближних
  окрестностях рассматривать вскоре оказалось нечего  -  внизу  лежал  плотный
  шатер крон, из которого торчали только склоны и вершина холма.
       Впрочем, одно место среди бескрайнего  моря  зелени  все  же  привлекло
  внимание Антона. Вдалеке, приблизительно в двадцати километрах от  холма,  в
  кронах деревьев зияла  внушительная  прореха,  по  краям  которой  виднелись
  явные следы пожара.
     "Наверное, туда ударила молния во время  грозы..."  -  предположил  он,
  преодолевая последний отрезок спуска.
       Под сенью ближайших деревьев его ждал Пух. Кот растянулся  на  короткой
  и жесткой траве, и Антону на ум пришел невольный  вопрос,  лишь  пополнивший
  список связанных со зверем  странностей,  -  как,  спрашивается,  сочеталась
  окраска его шерсти с окружающей зеленью, где не было даже  намека  на  рыжие
  или коричневые цвета?
       Антон еще не знал, что ответ на мучившие его вопросы  находится  совсем
  близко, - менее чем в километре,  прямо  на  склоне  возвышавшегося  впереди
  холма...
         Глава 4
       СТРАНИЦЫ СУДЬБЫ
  
     Под рифлеными подошвами ботинок пружинила спутанная жесткая  на  вид  и
  на ощупь трава. Спустившись с последней террасы, Антон подошел к лежащему  в
  тени дерева рыжему зверю и сел,  отцепив  от  пояса  флягу  с  водой.  После
  долгого спуска он чувствовал непривычную усталость. Рана на спине,  несмотря
  на то что пуля, срикошетив от бронепластин скафандра, прошла вскользь,  лишь
  глубоко разодрав кожу, причиняла неудобства и боль. Он чувствовал,  что  его
  вновь начинает лихорадить.
       Сделав несколько глотков, он сложил ладонь  лодочкой  и,  налив  в  нее
  воды, поднес к морде сомлевшего от жары зверя.
       Розовый язык накрыл его руку, с готовностью слизнув воду.
       Антон улыбнулся. Этот странный зверь  действовал  на  него  как  глоток
  успокоительного. Несмотря  на  неопределенность  своего  положения,  рану  и
  прочие неприятные моменты, пилот остро ощущал, как его  разум  выплывает  из
  того  омута  безумия,  куда  был  безвозвратно  погружен  в  течение   двух,
  казавшихся вечностью лет войны.
       Пока он размышлял, делая экономные глотки из фляги, Пух  встал,  лениво
  обошел вокруг группы  деревьев  и,  вернувшись  к  Антону,  вдруг  осторожно
  закусил его рукав.
       В первый  момент  Антон  испугался,  невольно  вздрогнув,  но  Пух,  не
  ослабляя хватки полусомкнутых клыков, внезапно попятился,  едва  не  повалив
  его на землю.
       - Эй, подожди... - Антон встал, с трудом удержав равновесие. - Чего  ты
  хочешь?!
       Зверь отпустил его рукав, пробежал несколько  шагов  по  направлению  к
  поросшему кустарником  склону  холма,  остановился,  призывно  посмотрев  на
  человека, и потрусил дальше, ежесекундно оглядываясь, пока не убедился,  что
  Антон понял его желание и следует за ним.
       Поведение  кота  насторожило   Антона.   Его   эйфория   и   благодушие
  моментально  испарились,  словно  их  не  было  вовсе.  Он  не   отказывался
  следовать за своим спасителем, почему-то вдруг самовольно  взявшим  на  себя
  роль проводника, но все это выглядело достаточно странно, если не сказать  -
  угрожающе...
       - Иду, иду,  не  волнуйся,  -  спокойно  проговорил  он,  когда  Пух  в
  очередной раз остановился, уже у самой стены кустарника, в заросли  которого
  уходила узкая прямая тропа. Несмотря на  кажущееся  спокойствие,  Антон  был
  взволнован  таким  неожиданным  поворотом  событий.   Стараясь   действовать
  незаметно, он включил детекторы своего защитного костюма и достал  пистолет,
  скинув рычажок предохранителя.
       Тропа была узкой. Следуя в нескольких шагах позади Пуха, он заметил  на
  колючих ветках кустарника, поднимавшегося  чуть  выше  человеческого  роста,
  повисшие тут и там клочья серой и рыжей шерсти.
       Значит, Пух и  его  сородичи,  в  наличии  которых  Антон  окончательно
  убедился, заметив, что клочья шерсти разнятся не только по цвету,  но  и  по
  оттенкам, часто пользовались этой тропой. Быть может, они...
       Мысль Антона оборвалась, словно ее отсекли ножом.
       Тропа закончилась. Он стоял у края обширной поляны.
       Честно говоря, он ожидал  увидеть  тут  все,  что  угодно,  начиная  от
  засады изголодавшихся хищников и кончая замаскированной  базой  сил  Земного
  Альянса, но то,  что  предстало  его  глазам,  ввергло  разум  Вербицкого  в
  секундный шок...
       Посреди  поляны,  обнесенный   невысоким   символическим   забором   из
  дюралевых  листов,   стоял   покосившийся   аварийный   модуль,   наполовину
  разобранный и дополненный приваренными к нему секциями так, что  все  вместе
  отдаленно напоминало первые убогие жилища  колонистов  его  родной  планеты,
  собранные из разукомплектованных секций грузовой сферы "Кривича"...
       Антон невольно попятился, серьезно опасаясь за свой рассудок, пока  ему
  в спину не уперлась острая ветка.
       Пух сел, глядя в небо, и завыл.
       Антон, находясь в полнейшей прострации,  совершенно  ошарашенный  таким
  невероятным  поворотом  событий,  стоял  на   месте,   переводя   взгляд   с
  покосившегося  от  времени,  потемневшего  алюминиевого  забора,  на  ветхое
  жилище, сваренное встык из обшивки спасательного корабля, на воющего кота  и
  разложенные вдоль забора в  повторяющейся  последовательности  белые  черепа
  различных ящеров...
       Прошла минута,  и  он  наконец  понял,  что  еще  не  сошел  с  ума,  а
  обстановка поляны так же реальна, как и он сам.
       На него внезапно дохнуло прошлым...
       Он, чье сердце было изглодано ненавистью, чья  душа  давно  отболела  и
  умерла, он - человек, который  видел,  как  испаряются  тысячи  человеческих
  жизней, взметнувшись в стратосферу клубящимся облаком ядерного взрыва, -  он
  сделал шаг вперед, к этому неказистому сооружению, собранному из  посеченных
  космосом кусков обшивки, и вдруг до боли в груди почувствовал,  что  ступает
  по земле, где обитал дух  трагедии,  едва  ли  не  худшей,  чем  судьба  его
  родины...
       Вой осевшего на задние лапы кота, звучал в ушах Антона как реквием...
       Никогда впоследствии он не мог объяснить даже самому себе,  почему  так
  остро сопереживал этому месту, еще не  зная  о  том,  что  таят  эти  стены,
  возвышающиеся за покосившимся забором.
       Пух не последовал за ним.  Вой  внезапно  оборвался,  как  только  нога
  Антона ступила за незримую границу.
       За  грубо  скрепленными  листами  алюминиевого  сплава  перед   Антоном
  открылся вымощенный тем же материалом  небольшой  двор.  Впереди  он  увидел
  плотно закрытый овальный люк, к которому была приделана  ручка.  На  вершине
  сооружения застыл  штырь  ветряной  энергостанции  с  огрызками  лопастей  в
  крепежных  гнездах.  На  потемневшем  покрытии   двора   распластались   две
  потрескавшиеся секции солнечных батарей, от которых  к  стене  дома  тянулся
  толстый кабель. В противоположном углу высилось странное сооружение из  двух
  перекрещенных  крепежных  штанг,  в  основании   которых   стояла   намертво
  привинченная к покрытию двора помятая и обгоревшая дюза планетарной тяги.  В
  месте  пересечения  двух  штанг  был  укреплен  ровный  прямоугольный  кусок
  пластика.
       Антон подошел ближе и увидел буквы,  прочерченные  горячим  острием  на
  вечном, нетленном материале.
                             ПАМЯТНИК НЕУДАЧНОЙ ПОСАДКЕ
                                   УГО УРГЕЙМ
                                 КУРТ СЕРХЕНСОН
                                 ОЛЬГА ВОРОНИНА
                        КОЛОНИАЛЬНЫЙ ТРАНСПОРТ "КРИВИЧ"
                                 2210 год.
  
   Антон почувствовал, как холод и дрожь ползут по его спине.
     Он, как  и  все,  учился  в  школе.  Он,  безо  всякого  преувеличения,
зачитывался  историей  своей  планеты  еще  десятилетним  мальчишкой,  пылко
воображая, как потерявшийся в глубинах космоса корабль искал пристанище  для
тысяч замороженных в  его  чреве  колонистов,  как  его  экипаж  грузился  в
маленькие разведывательные корабли, чтобы исследовать  окрестные  звезды,  и
как  долго  и  мучительно  ждали  те,  кто  оставался   на   "Кривиче",   их
  возвращения...
       Один корабль так и не вернулся, и никто никогда не  узнал  о  постигшей
  его судьбе...
       Командиром того разведывательного корабля был швед Уго Ургейм...
       Антон, далекий  потомок  прилетевших  на  "Кривиче"  колонистов,  стоял
  сейчас  перед  остатками  спасательного  модуля  того   самого   без   вести
  пропавшего разведчика.
       Он протянул руку и с дрожью коснулся  куска  холодного,  выцветшего  на
  солнце пластика, словно тот мог передать через  века  тепло  душ  покоящихся
  тут людей.
       Потом, в гробовой тишине,  он  повернулся  и  сделал  Несколько  шагов,
  отделявших его от овального входа.
       Уплотнитель из армированной  пластиком  резину  давным-давно  осыпался.
  Металлические петли, некогда покрытые защитным составом, побила ржавчина,  и
  они протяжно скрипнули, когда он потянул за ручку, приделанную к люку.
       На него пахнуло сыростью, вековой пылью и еще чем-то  древним,  что  не
  могло распознать его обоняние...
       Центральное помещение, переделанное из грузового  отсека  спасательного
  модуля,  было  обставлено  мебелью,   изготовленной   из   пустых   грузовых
  контейнеров и пластиковых кофров. Он прошел по нему, разглядывая  неказистые
  шкафы, стулья, стол, заржавевшие комья,  заботливо  разложенные  на  полках,
  которые когда-то были  приборами  и  инструментами...  Его  осторожные  шаги
  потревожили вековой покой этого помещения, и вслед за ним в воздух  взлетали
  легкие облачка праха, в которые давным-давно превратились  все  подверженные
  тлению вещи.
       Из центрального помещения вело три двери,  одна  из  которых  оказалась
  приоткрытой.
       Он вошел.
       В стену небольшой комнаты был врезан  круглый  иллюминатор.  Перед  ним
  стоял  сооруженный  из  контейнера  рабочий  стол,  на  котором   возвышался
  демонтированный с пульта управления компьютер. Его  темный  монитор  отражал
  падающий из окна свет.  Вплотную  к  столу  примыкала  пластиковая  кровать,
  покрытая слоем спрессованного от времени праха. Вдоль  другой  стены  стояли
  плотно закрытые шкафы.
       На столе возле  компьютера  лежала  стопка  пластиковых  листов.  Антон
  подошел ближе и только тут заметил, что покрывающий  кровать  слой  пыли  не
  везде равномерен. Приглядевшись, он с  содроганием  понял,  что  прах  имеет
  форму человеческой фигуры...
       В первый момент он едва не выскочил вон.  Антон  никогда  не  причислял
  себя  к  робкому  десятку,  но  тот  полумистический   ужас,   смешанный   с
  благоговением, что он  испытывал  с  первого  момента,  как  только  пересек
  границу покосившегося забора, казалось, способен был раздавить, лишить  воли
  любого, кто оказался бы тут.
       Пересилив  себя,  он  подошел  к  столу   и   склонился   над   стопкой
  прямоугольных пластин.
       Это было послание. Письмо предназначалось ему - далекому  потомку  того
  человека, чей прах покрывал темный пластик незамысловатой кровати...
       Антон присел на край истлевшего кресла, от которого остался  только  не
  подверженный  времени  каркас,  и  придвинул  к   себе   стопку   исписанных
  аккуратным почерком  пластин.  Человек,  писавший  эти  строки,  выводил  их
  раскаленным острием на пластиковых крышках  различных  контейнеров.  Видимо,
  он понимал, что пройдут сотни, а быть может, тысячи  лет,  прежде  чем  нога
  человека вновь переступит этот порог, и сделал все от него зависящее,  чтобы
  послание дошло до адресата...
       Он взял в руки верхнюю пластину и углубился в изучение знаков.
       Текст был написан на интеранглийском...
     "24 июля 2242 года.
       Я остался один.
       Сегодня, спустя тридцать два года после того, как судьба забросила  нас
  на эту планету, я впервые почувствовал, что такое настоящая безысходность.
       Оля умерла тихо, во сне. Я похоронил ее во дворе, рядом с Ургеймом.
       Грустно, что никто не сделает этого со мной".
       Антон дрожащими пальцами положил  первую  пластину  и  взял  следующую,
  которая была значительно больше.
     "27 июля.
       Перечитал вырезанную накануне запись и понял что глупо  будет  провести
  свои последние дни в черной депрессии... В конце концов, улетая с Земли,  мы
  надеялись отыскать планету, на которой смогли бы  начать  новую  жизнь,  без
  смога, перенаселения и прочих прелестей, разъедающих цивилизацию.
       Мне шестьдесят лет, тридцать из них я прожил  на  девственной  планете,
  чем-то похожей на Землю, рядом со мной была любимая  женщина,  так  что  мне
  действительно грех жаловаться на судьбу.
       К тому же мы оставили тут заметный след, который, я надеюсь, не  сгинет
  вместе с нами, а переживет века...
       Я не стану тратить отпущенное мне время на изложение  пройденного...  В
  конечном итоге  вся  наша  жизнь,  начиная  с  катастрофы  разведывательного
  корабля на соседней планете этой системы и практически  до  последних  дней,
  описана Ольгой в бортовом журнале  аварийного  модуля.  Там  все  ее  мысли,
  собранные нами научные данные, оценки той катастрофы и т.д.
       В  данный  момент  меня  волнует  вовсе  не  халатность  Уго   Ургейма,
  приведшая к катастрофе,  и  не  наши  с  Ольгой  переживания.  Все  это  уже
  осталось в прошлом. Сейчас меня заботят те, кто остается тут,  как  живой  и
  нетленный памятник нашего присутствия на планете.
       Речь пойдет о котах.
       Первые годы, сразу после посадки, мы не помышляли ни  о  чем  подобном.
  Наш командир был  тяжело  ранен  во  время  катастрофы,  он  протянул  всего
  несколько дней после падения спасательного модуля в эту котловину.
       Мы с Ольгой  боролись  за  выживание.  Строили  этот  дом,  исследовали
  биосферу планеты, путем мучительных опытов, проб и ошибок составляли  рацион
  питания, очищали воду, добывали энергию.
       Потом, после нескольких предельно  напряженных  дет,  жизнь  постепенно
  вошла в накатанную колею, мы  выжили  и  обустроились,  появилось  свободное
  время, интересы, развлечения, надежды и мечты...
       Единственное, чего мы себе не могли позволить, - это  иметь  детей.  Мы
  много и иногда достаточно остро обсуждали между собой этот вопрос,  пока  не
  пришли  к  единому  мнению,  что  не  имеем  права   произвести   потомство,
  обреченное на медленное вымирание и деградацию.  Дело  в  том,  что  большая
  часть аппаратуры и запасов модуля была утрачена или повреждена  при  жесткой
  посадке. Единственный аппарат эмбрионального клонирования и связанный с  ним
  лабораторный комплекс никак не мог поддержать  популяцию  людей  на  уровне,
  который  бы  позволил  избежать  губительных  браков  между  нашими  прямыми
  потомками. Приток свежих генов был, по нашим расчетам, так ограничен, что  в
  третьем поколении неизбежно началось бы стремительное  вырождение  генофонда
  и, как следствие, - полная деградация и неизбежная гибель всей популяции...
       Ни один нормальный человек не пожелает подобной судьбы своим детям.
       И  все  же  нам  было  крайне  тоскливо  в  окружении  чуждой  природы,
  застывшей на уровне господства земноводных ящеров. Я уже не помню,  когда  в
  голову  Ольге  пришла  мысль  о  том,  чтобы,  в   соответствии   с   нашими
  возможностями, разморозить часть пригодных для  использования  эмбрионов  из
  обязательного  запаса,  которым  был  укомплектован  модуль,   и   вырастить
  домашних животных.
       Мы остановили свой выбор на котах.  Оля  часто  говорила,  что  мечтает
  иметь маленького, пушистого котенка, и в конце концов мы решились.
       Первый опыт оказался удачен. Мы вырастили  несколько  пар,  получив  от
  них здоровое потомство и свежий материал  для  эмбрионального  клонирования.
  Наши маленькие питомцы быстро освоились и вскоре  уже  свободно  разгуливали
  не только по дому, но и по окрестностям.  Некоторые  из  них  одичали,  и  с
  этого, собственно говоря, и начались неприятности.
       На наших питомцев была открыта форменная охота  со  стороны  населяющих
  котловину  рептилий.  Едва  ли  не  каждый  день  мы  с  Ольгой  находили  в
  окрестностях дома клочья шерсти  и  останки  незадачливых  и  любопытных  по
  своей природе котов.
       Нам  ничего  не  оставалось,  как  держать  их  взаперти  дома  или   в
  специальных клетках во  дворе,  но  это  уже  не  могло  решить  проблему  в
  принципе. Кошки регулярно приносили потомство, некоторые ухитрились  сбежать
  из заключения, - в общем, процесс их  воспроизводства  вышел  из-под  нашего
  контроля.  По  ночам  окрестности  оглашали  демонические  вопли   рептилий,
  которые, казалось, сползаются сюда со всей котловины. Моя  жена  плакала,  я
  был в  растерянности,  и  в  нас  обоих  копилась  ненависть  к  обнаглевшим
  земноводным тварям.
       Хуже всего, что наш запас  патронов  к  имевшемуся  стрелковому  оружию
  стремительно таял, и очень скоро мы должны  были  встать  перед  дилеммой  -
  либо ящеры раз и навсегда оставят  в  покое  наше  жилище.,  либо  мы  будем
  вынуждены отбиваться от них камнями и палками...
       Именно тогда мне пришла в голову мысль  попытаться  изменить  программы
  клонирования так, чтобы наши питомцы смогли не только постоять за  себя,  но
  и защитить нас.
       Несколько  месяцев  мы  с  Ольгой  не  вылезали  из  развернутой   дома
  биолаборатории, пока спустя полгода отчаянного труда из инкубатора не  вышел
  первый
       Котенок - пишу это слово с большой  буквы.  Он  имел  коричневато-рыжий
  окрас и был размером с хорошую сторожевую овчарку.
       Так начала свою жизнь популяция этих удивительных, ласковых,  преданных
  и в то же время сильных и независимых животных, навсегда избавивших  нас  от
  проблем противостояния с окружающей природой. Они очень  быстро  расселились
  по котловине, решительно изменив ее природный баланс в  свою  пользу,  и  мы
  некоторое время серьезно опасались, что эти изменения  станут  необратимыми,
  ящеры исчезнут, и наши питомцы попросту перемрут от голода, но,  к  счастью,
  этого  не  случилось.  Постепенно  коты  заполнили   часть   высвободившейся
  экологической ниши, равновесие восстановилось,  и  все  вернулось  на  круги
  своя,   как   только   численность   их   популяции   застыла   на   отметке
  тридцати-сорока особей.
       Последующие за этим годы  можно  назвать,  наверное,  самым  счастливым
  периодом в нашей жизни.
       Коты перебрались жить в  лес,  но  несколько  особей  по  какому-то  их
  взаимному согласию постоянно находились  у  нас  дома,  периодически  сменяя
  друг друга. Остальные тоже не распались на пары  или  мелкие  группы,  а  по
  непонятной нам причине обосновались в одном месте, километрах в двадцати  от
  нашего холма, почти у самого края болот. Конечно, случилось  это  не  сразу,
  прошло около десяти лет, пока установился описанный мною порядок вещей.
       Сейчас, когда я пишу эти строки, в лесах сменилось  уже  два  поколения
  котов.  С  течением  времени  мы  стали  замечать  достаточно   странные   и
  удивительные явления. Не знаю, что больше сыграло  свою  роль,  -  изменение
  программы   клонирования,   породившее    случайную    мутацию,    или    же
  пропорциональное  увеличение  объема  головного  мозга  этих  и   без   того
  сообразительных домашних животных, но в  последние  годы  они  демонстрируют
  нам явные признаки пробуждающегося разума..." "12 января 2243 года.
       Теперь я уже не сомневаюсь - они принимают меня за бога. Со дня  смерти
  Ольги прошло полгода, и за это время ни  один  из  них  не  пересек  границу
  нашего дворика. Словно на человеческое жилье наложено табу.
       Я  совсем  одряхлел,   старость   навалилась   как-то   внезапно,   без
  предупреждения. Наверное, виной всему одиночество. Уже несколько  месяцев  я
  не отхожу от дома дальше полукилометра, и  наши  питомцы  исправно  приносят
  мне свежее мясо. В моей помощи они давно уже не нуждаются. Сильные,  гордые,
  грациозные  звери,  на  них  приятно  смотреть.  Между  нами  нет   никакого
  отчуждения, просто никто из них уже не вбежит в дом и не уткнется  в  колени
  холодным, мокрым носом. Создается ощущение, что они продолжают любить  меня,
  но уже на почтительном расстоянии.
       В  них,  без  сомнения,  присутствует  первобытный  разум,  иначе   как
  объяснить  странные  узоры  из  начисто  обглоданных  черепов,  которые  они
  регулярно выкладывают  подле  забора?  Забавно  и  грустно  смотреть  на  их
  занятие. Я все чаще задумываюсь, каким будет их дальнейшее развитие?  Смогут
  ли они перешагнуть  черту  примитивного  идолопоклонничества  и  развиваться
  дальше?..."
     На этом обрывалась последняя запись.
     Антон с трудом оторвал взгляд от пластины, на  которой  еще  оставалось
достаточного свободного места, и посмотрел на останки человека.
     Это был Курт Серхенсон...
     Смерть оборвала его странный дневник, но Антона не  оставляло  чувство,
что этот человек умер спокойно.
     Встав с кресла, он подошел к койке. Нужно  было  собрать  прах...  Рука
Антона потянулась к поясу и застыла.
     Нет... Не стоит нарушать покой этого места...
     Он был солдатом и за  те  годы,  что  вела  его  судьба  по  превратным
тропкам  войны,  научился  сдерживать  свои  чувства.  Его  всегда  коробила
излишняя ритуальная суета.
     Несколько минут он простоял, не шевелясь, в скорбном  молчании,  вдыхая
затхлый запах дома, который за прошедшие столетия сам превратился  в  склеп.
Антон чувствовал себя лишним среди тишины и застоявшегося воздуха.
     Кинув прощальный взгляд  на  прах  далекого  предка,  он  повернулся  и
вышел.
     ... Пока он находился внутри дома, в безоблачном небе начали  сгущаться
темные тучи. В вязком воздухе явственно пахло приближающейся грозой.
     Антон пересек вымощенный кусками обшивки двор и подошел к калитке.
     Пух сидел, словно изваяние, на том же месте, где он оставил его  больше
часа назад. Увидев человека, он повернул голову.
     Антон вышел за границу забора  и,  стараясь  не  наступать  на  черепа,
приблизился к коту. Присев возле него на корточки,  он  заглянул  в  зеленые
глаза Пуха и спросил:
     - Значит, ты думаешь, что я - бог, да?
     Антон внезапно поймал себя на мысли, что испытывает  соблазн.  Там,  за
границами атмосферы, где царили льдистые россыпи звезд,  для  него  не  было
приготовлено ничего, кроме кровопролитной войны, безумия и смерти. Никто  не
ждал лейтенанта Вербицкого, У него не осталось  родных,  а  своей  семьей  и
детьми помешала обзавестись все та же война...
     - Нет, Пух... мы не боги, - внезапно проговорил  он,  глядя  в  зеленые
глаза зверя.
     Кот покосился на него, не меняя позы, и  Антон  вдруг  понял,  что  тот
испытывает  мучительную  двойственность,  возможно  впервые  посетившую  его
первобытный разум. Взгляд кота метался между человеком и стенами  святилища,
и, видно, в его душе решался в этот момент исключительно важный вопрос,  что
главнее - человек, неожиданно спустившийся с неба, или же  обветшалые  стены
древнего капища, обитателей которого не застали даже его прадеды...
     Наконец он решился. Мускулы Пуха напряглись, шерсть встала дыбом, и  он
попятился назад. Миновав какаю-то, ведомую только  ему  незримую  черту,  он
повернулся, нервно уркнул, одним прыжком подлетел к Антону и с ходу  толкнул
его твердым, как камень, лбом прямо в грудь, требуя ласки.
     Второе пришествие состоялось. Выбор был сделан.
     Антон рассмеялся, опрокинувшись на спину, и  Пух,  донельзя  довольный,
тоже повалился рядом с ним на жесткую  упругую  траву,  радостно  мурлыча  и
тычась носом в руки и грудь Антона.  Пилот  запустил  пальцы  в  густой  мех
кота, глядя в бездонную голубизну  опрокинувшегося  над  ним  небосвода,  на
который продолжали медленно  наползать,  пожирая  лазурь,  тяжелые  грозовые
облака.
       Глава 5
     РАЗВЯЗКА
  
   Через час, спустившись с холма, они прошли  около  двух  километров  на
запад, двигаясь в глубь котловины, и оказались на краю  огромного  болота  -
целое море стоячей коричневой воды раскинулось  перед  Антоном,  созерцавшим
его с пологого берега.
     Болото было достаточно мелким, и его  во  всех  направлениях  рассекали
выступающие из воды бугры. На  них  росли  все  те  же  деревья  с  плоскими
раскидистыми кронами, но теперь к  ним  примешивались  кустарник  и  высокая
трава. Из воды торчали  стволы  растений  иного  рода,  формой  листьев  они
походили  на  древовидные  папоротники,   но   были   значительно   ниже   и
развесистее. В воздухе  пахло  торфом,  слышались  звуки  чьих-то  хлюпающих
шагов, шипение, шелест и пронзительные, нервные вскрики каких-то тварей...
     Пух, присевший рядом с Антоном, не обращал на  них  никакого  внимания,
для него они были обычной многоголосицей родного леса.
       Антон посмотрел на хмурящееся небо, видневшееся сквозь прорехи  листвы,
  и огляделся вокруг, ища укрытие от дождя. Скоро должен был наступить  вечер,
  и его заботила мысль о предстоящем  ночлеге  в  котловине.  К  тому  же  они
  удалялись от выхода наверх,  где  остался  истребитель  Вербицкого,  что  не
  совсем устраивало человека. Но его рыжий спутник,  видимо,  думал  иначе.  С
  настойчивостью, граничащей с обыкновенным  упрямством,  он  тянул  Антона  в
  глубь котловины, увлекая за  собой  в  лесную  чащу.  Коту  было,  очевидно,
  плевать на истребитель, и его ничуть не заботила война людей.
       Пока Антон оглядывал окрестности, в глубине  болота  возникло  какое-то
  движение.
       Пух моментально напрягся. Шерсть  на  его  загривке  встала  дыбом,  он
  припал к  земле,  нервно  перебирая  передними  лапами  и  втягивая  душный,
  влажный воздух.
       Антон застыл, наблюдая за ним.
       Шорох приближался. Он доносился с  противоположного  склона  ближайшего
  пригорка, торчащего из мутной стоячей  воды  болота  в  нескольких  десятках
  метров от берега.
       Пух, по-прежнему припадая к земле, прополз несколько метров  на  брюхе,
  беззвучно вошел в воду и внезапно прыгнул, взвившись в воздух  на  несколько
  метров.
       Из-за росшего на бугре папоротника Антон не мог  разглядеть  того,  кто
  привлек внимание его спутника. Рыжая молния  с  треском  врубилась  в  самую
  гущу  разлапистых,  мясистых  листьев,  откуда  тотчас  раздалось   шипение,
  короткий вопль кота и звуки отчаянной борьбы.
       Антон застыл на берегу, не зная, что ему делать - оставаться  на  месте
  или же броситься в болото, где, судя по звукам, кипела нешуточная схватка.
       Пока он колебался, все уже  было  кончено.  Из  развороченных  зарослей
  показалась измазанная  болотной  грязью  голова  Пуха,  сжимавшего  в  пасти
  растерзанную змею.
       Антон невольно покачал головой,  удивляясь  силе  и  бесстрашию  своего
  спутника. Туловище змеи все ползло и ползло, и Пух  прошествовал  не  меньше
  пяти метров, прежде чем из зарослей показался ее  хвост.  Горло  земноводной
  твари было растерзано, и  голова  болталась  на  тонкой  полоске  чешуйчатой
  кожи.
       Дойдя до берега, он бросил добычу  у  ног  Антона  и  устало  повалился
  рядом, искоса поглядывая на человека.
       С небес понемногу начинали срываться первые крупные капли дождя.
                                        ***
  
     Небольшой костер шипел и плевался, с трудом пожирая мокрые  ветки,  но,
  несмотря на проливной дождь, на ограниченном пятачке под развесистой  кроной
  дерева-зонтика было сухо и уютно.
       Антон сидел, прислонясь спиной к  шершавому  стволу  дерева,  и  курил,
  глядя в огонь. У его ног растянулся сытый и довольный Пух.  Огонь  отражался
  в его огромных  глазах,  словно  в  них  самих  плясали  дьявольские  язычки
  пламени.
       Наступал вечер.
       Несмотря на кажущуюся идиллию, на душе Антона  было  тяжело,  и  в  его
  голове ворочались невеселые мысли.
       Он не был готов к той роли, что навязывала ему судьба. Прожить  остаток
  жизни на этой планете, пестуя  племя  первобытных  котов,  куда,  как  понял
  Антон,  тянул  его  Пух,  было  попросту  выше  его  сил.  Но  что  он   мог
  противопоставить судьбе?
       Быть может, это был его единственный шанс остаться в живых, не  сгореть
  на проклятой войне, ведь он отдал достаточно крови на  алтарь  независимости
  своей родины и был вправе со спокойной совестью дышать чистым воздухом  этой
  планеты...
       Антон судорожно сглотнул, выкинул окурок и закрыл глаза.
       Перед мысленным взором мгновенно  возникла  ходовая  рубка  пикирующего
  истребителя, в уши ударил высокочастотный вой надсаженных двигателей,  запах
  перегретой изоляции  смешался  в  его  памяти  со  звоном  падающих  на  дно
  соседнего отсека стреляных гильз, и перекошенное лицо  Володи  Сенельшина  с
  аккуратной  дырочкой  во  лбу  вновь  уставилось   на   него   остекленевшим
  взглядом...
       Он вздрогнул, открыв глаза, но цепкое  видение  все  еще  стояло  перед
  ним, делая враждебными пляшущие язычки костра и наполняя дождливый  вечерний
  сумрак смутными, вырванными из прошлого призраками.
       Нет... Этой крови никогда не будет в достатке. И он  не  сможет  играть
  роль довольного и сытого божка, зная, что на орбитах родной планеты  умирают
  в тесных кабинах боевых машин такие же, как он,  молодые  ребята...  Он  был
  нужен там...
       ...  Прервав  его  мысли,  из   глубин   котловины   внезапно   донесся
  отдаленный, приглушенный дождем и расстоянием вой.
       Пух, сомлевший возле костра после сытного ужина,  подскочил,  словно  в
  его теле внезапно разжалась пружина. Несколько секунд он  метался  на  сухом
  пятачке, потом внезапно прыгнул в стену дождя,  мгновенно  растворившись  во
  мраке, но тут же вернулся.
       Вой повторился. Потом еще раз. И еще.
       Пух стоял как вкопанный, умоляюще глядя на удивленного  Антона.  С  его
  шерсти крупными каплями скатывалась дождевая вода.
       Антону не нужно было обладать особой прозорливостью, чтобы понять,  что
  означает этот безумный, умоляющий взгляд. Там,  откуда  доносился  протяжный
  вой, было его племя, и там случилась какая-то беда.
       Ни слова не говоря, он встал, быстро собрал разложенные  вокруг  костра
  вещи, закинул за спину  пластиковый  кофр,  затушил  огонь  и  повернулся  к
  застывшему в молчаливом, тревожном ожидании коту.
       Лейтенант  Вербицкий  всегда  отдавал  долги,   а   не   помочь   этому
  удивительному существу он попросту не мог.
       - Веди, - проговорил он.
       Пух развернулся и шагнул в дождь.
                                        ***
  
     Они бежали всю ночь, и к утру обоих уже качало от усталости.
       - Погоди...  -  прохрипел  Антон,  тяжело  привалившись  к   шершавому,
  мокрому стволу дерева. - Дай отдышаться...
       Пух, уже отбежавший на приличное расстояние, вернулся и покорно  лег  у
  его ног. Его великолепная  шерсть  слиплась  и  висела  спутанными,  мокрыми
  сосульками. Тело огромного кота сотрясала крупная дрожь.
       Антон,  превозмогая  вернувшийся  озноб,  достал  пищевую  таблетку  из
  неприкосновенного  запаса  и  заставил  себя   проглотить   безвкусный,   но
  питательный шарик. Ему очень хотелось пить, но вода во фляге закончилась,  а
  очищать болотную жижу при помощи химических фильтров не было времени.
       В первые часы этого безумного ночного марш-броска до  них  периодически
  доносился отдаленный вой, потом он смолк, и это  сильно  беспокоило  Антона.
  По его расчетам, они отмахали километров пятнадцать  и  вскоре  должны  были
  выйти к тому месту, где накануне он видел поваленные деревья.
       Пух поднял глаза и тоскливо посмотрел на человека. За  эту  ночь  между
  ними установилось молчаливое, основанное  на  интуиции,  взглядах  и  жестах
  взаимопонимание. Путь по ночному лесу, под проливным  дождем  был  труден  и
  опасен. Антон  дважды  проваливался  в  болото,  не  заметив  впотьмах  окна
  стоячей воды, и оба раза ему на помощь приходил Пух. Потом,  уже  далеко  за
  полночь, кот сильно поранил лапу, загнав  в  нее  двухсантиметровый  шип,  и
  Антону   пришлось   при   свете   карманного   фонарика   делать   маленькую
  хирургическую операцию по удалению зазубренной занозы...
       Так, помогая друг другу, они бежали всю ночь.
       Антон посмотрел на мокрого, трясущегося кота и разогнулся,  оторвавшись
  от ствола дерева.
       - Идем.
       Пух  молча  вскочил  и  с   готовностью   затрусил   вперед.   Он   мог
  передвигаться гораздо быстрее человека и проще переносил  все  перипетии  их
  ночного путешествия.
       Дождь прекратился уже далеко за полночь, к  утру  небо  прояснилось,  в
  ложбинках  над  болотцами  поплыли  первые  клочья  утреннего  тумана,  а  в
  светлеющем небе проглянули бледные звезды.
       Антон не задавался вопросом, почему он очертя голову следует за  Пухом.
  Ему не нужно было ничего решать - далекий вой сразу  же  резанул  по  нервам
  лейтенанта предчувствием большой и непоправимой беды.
       По мере того как где-то за горами, далеко за краем  котловины  вставало
  солнце, здесь, внизу, сгущался туман. Несмотря на то что большую часть  пути
  они проделали в кромешной  тьме,  Антон  заметил,  что  все  это  время  они
  двигались вдоль края болота,  лишь  изредка  углубляясь  в  него,  когда  не
  оставалось иного выбора. Пух отлично знал и чувствовал направление.
       Вот и сейчас он на  секунду  остановился,  и  его  мокрые  бока  ходили
  ходуном, пока он жадно  втягивал  в  себя  утренний  воздух.  Потом,  что-то
  почуяв,  он  вновь  сорвался  с  места,  не  забывая  при  этом  то  и  дело
  оглядываться на человека.
       Пологий, поросший травой и редкими кустами болотный берег  вдруг  начал
  круто  забирать  вправо,  впереди  из  утреннего   тумана   все   явственнее
  проступали контуры невысокого  холма,  когда  Антон  услышал  подозрительный
  скрежет и почти тотчас же споткнулся обо что-то мягкое...
       Он остановился, едва удержав равновесие на  скользкой  земле,  взглянул
  себе под ноги и почувствовал,  как  что-то  оборвалось  внутри  и  холодное,
  неотвратимое чувство непоправимости заполнило его разум.
       Под   ногами   Антона,   в   испачканной   кровью   траве    вытянулось
  полутораметровое серое тело с огнестрельной раной в боку.
       Это был кот... вернее, кошка, если судить по двум рядам  сосков  на  ее
  животе. Остекленевшие глаза животного смотрели в розовеющие небеса.
       Сзади раздались мягкие шаги. Он обернулся.
       За его спиной стоял Пух. Его мокрая шерсть вздыбилась  по  всему  телу,
  глаза горели безумным желтым огнем.
       Он медленно подошел и обнюхал труп.
       Потом поднял глаза и посмотрел на Антона.
       В этом  красноречивом  взгляде  было  все:  боль,  недоумение,  ярость,
  упрек...
       Антон стоял,  понурив  голову,  и  чувствовал,  как  то  самое,  черное
  безумие, что владело  им  все  эти  годы,  накатывает  на  него  неумолимой,
  удушающей волной горького стыда...
       Он не мог посмотреть в глаза Пуху.
       Здесь, на берегу мутного болота, он  впервые  понял,  что  представляют
  собой люди и какова их мера ответственности за свои поступки.
       Чума... Проказа, ползущая по Галактике и разносящая споры смерти.
       Одни сеяли жизнь, другие уничтожали ее, но и те и другие в глазах  этих
  существ  были  одного  рода-племени.  Зарвавшиеся,   обуянные   гордыней   и
  ненавистью  друг  к  другу   боги,   неспособные   разобраться   со   своими
  собственными проблемами...
       Он заставил себя поднять взгляд и нашел полные муки глаза Пуха.
       - Мы не боги... - прошептал он. - И никогда ими не будем...
       Потом повернулся и, не скрываясь, зашагал к краю болота,  из  которого,
  окруженный  поваленными  деревьями,  торчал  корпус  тяжелого   орбитального
  перехватчика.
       В глазах Антона стояли слезы. Никогда в жизни  лейтенант  Вербицкий  не
  чувствовал  внутри  себя  такой  абсолютной  сосущей  пустоты,  как  в   эти
  мгновения. Его рука легла на рукоять автоматического пистолета.
       Берег болота в этом месте резко заворачивал, образуя залив из  стоячей,
  мутной воды. Среди поваленных, вывороченных с  корнями  деревьев  ему  то  и
  дело попадались окоченевшие трупы котов. В некоторых  местах  зияли  свежие,
  уже заполнившиеся водой воронки.
       Орбитальный  перехватчик  -  огромная,  длиной  около  сорока   метров,
  треугольная обтекаемая плита -  торчал,  вонзившись  одним  углом  в  вязкую
  почву болота прямо посреди залива. Его люки были открыты. В  четырех  точках
  к  корпусу  были  прикреплены   аварийные   кронштейны   с   автоматическими
  лебедками, от которых к возвышающимся в нескольких  местах  скалам  тянулись
  черные шнурки металлических тросов.
       Скрежет повторился.
       Антон видел, как натянулись тросы и многотонная машина слегка  подалась
  вверх, понемногу начиная выравниваться. Нехитрый механизм был  позаимствован
  у машин-внедорожников. Прикрепленные  к  броне  штурмовика  лебедки  натужно
  ревели, сматывая тросы, и сантиметр за сантиметром  выдирали  боевую  машину
  из болотной жижи.
       Снаружи никого не было видно, пилот наверняка находился в  этот  момент
  в рубке управления.
       По краю болота в живописном беспорядке были разбросаны вросшие в  землю
  обломки скал. Антон остановился под прикрытием такого  валуна  и  обернулся,
  чтобы посмотреть, что делает его спутник.
       Из высокой травы, в том месте, где они  наткнулись  на  мертвую  кошку,
  торчали спина и загривок Пуха. Он по-прежнему обнюхивал труп.
       Удостоверившись,  что  кот  не  собирается  соваться  в  болото,  Антон
  повернулся, услышав за спиной тяжкий вздох трясины, чавканье и гулкий удар.
       Сорокаметровая треугольная  плита  орбитального  перехватчика,  имевшая
  около десяти метров в толщину, наконец выровнялась  и  плашмя  обрушилась  в
  воду. Один из  тросов  не  выдержал  рывка  и  лопнул,  располосовав  воздух
  свистящим  черным   росчерком.   Тяжелая   машина   слегка   погрузилась   в
  потревоженную, бурлящую жижу и  застыла,  удерживаемая  тремя  натянувшимися
  тросами.
       В этот момент компьютер перехватчика заметил Пуха,  чья  спина  торчала
  из травы  на  пологом  спускающемся  к  болоту  склоне.  Антон  увидел,  как
  вздрогнула, разворачиваясь в сторону  кота  пулеметная  турель,  и  метнулся
  вперед.
       Вылетев на берег, он на мгновение остановился, вскинул  оружие,  и  три
  выстрела гулким эхом разодрали туманную утреннюю тишину.  Оптика  пулеметной
  турели брызнула осколками, стволы несколько  раз  конвульсивно  дернулись  и
  застыли.
       Он кубарем покатился  под  прикрытие  валунов,  преследуемый  по  пятам
  султанчиками  разрывов,  -  это  автоматически  сработала  вакуумная  турель
  противоположного борта. В лицо брызнула горячая каменная крошка,  но  Антон,
  тяжело дыша, уже лежал в  укрытии,  в  мертвой  для  пулеметов  перехватчика
  зоне.
       Машинально смахнув с лица выступившие из  порезов  капельки  крови,  он
  выглянул наружу.
       Рыжая спина исчезла, лишь на склоне небольшого, расположенного  поодаль
  холма травостой волновался, выдавая чье-то стремительное движение.
       Открытые люки перехватчика с лязгом захлопнулись.
       Несколько  минут  над  потревоженным  болотом  висела  тяжкая   тишина,
  нарушаемая лишь вздохами  трясины  да  бульканьем  поднимающихся  из  глубин
  зловонных пузырей.
       Антон, притаившийся за иззубренным осколком скалы,  достал  из  мокрого
  подсумка  две  светотермические  гранаты  и   запасную   обойму.   Перекинув
  предохранитель  пистолета  в  режим  автоматической   стрельбы,   он   вновь
  выглянул, услышав, как  в  издаваемые  болотом  звуки  вплелись  характерные
  подвывания сервоприводов.
       На броне перехватчика располагались несколько полусферических  вздутий.
  В данный момент одно из них повернулось вокруг своей оси, и закрывающие  его
  бронеплиты  внезапно  разошлись,  утонув  в  обшивке.  Под  ними   скрывался
  обыкновенный обзорный блистер, выполненный из бронестекла,  в  котором  были
  прорезаны узкие амбразуры. Антон отчетливо видел,  как  в  куполе  появилась
  светловолосая голова и плечи пилота.
       Чужак явно был обеспокоен внезапным  отказом  пулеметной  турели,  хотя
  мог и не слышать выстрелов,  конечно,  если  в  кабине  управления  не  были
  включены внешние микрофоны.
       Антон не собирался тянуть волынку.
       - Ну  что,  будем  знакомы,  ублюдок...  -  громко  проговорил  он,  не
  показываясь из укрытия. В правой руке он сжимал светотермическую гранату,  и
  его палец буквально ныл на кнопке ее активации.
       При звуке его голоса пилот вздрогнул и в панике завертел головой.
       - Кто тут  есть?!  -  на  ломаном  элианском  прокричал  он,  продолжая
  озираться по сторонам.
     "Твоя смерть", - мрачно подумал Антон, делая шаг из-за валуна.
       Поначалу он хотел поговорить с ним, рассказать историю котов, ведь  они
  оба, в  конце  концов,  были  людьми  и  должны  понять  друг  друга.  Пилот
  перехватчика вполне мог и  не  подозревать  о  содеянном.  Рухнув  в  болото
  позапрошлой   ночью,   во   время   памятной   грозы,    когда    Антон    в
  полубессознательном состоянии карабкался по каменистому склону к пещере,  он
  наверняка  активировал  автоматическую  программу  защиты,  пока   занимался
  ремонтом  внутри  корабля,  и  котов,  скорее  всего,   отстреливал   боевой
  компьютер, но, взглянув в белесые, полные  гадливого  страха  и  неприкрытой
  ненависти глаза, Антон понял, что говорить с этим типом бесполезно.  Сложись
  ситуация иначе, и этот гад, не задумываясь, перестрелял бы  тут  все  живое,
  даже не пытаясь ни в чем разобраться. Для таких людей имеет значение  только
  своя собственная шкура, и больше ничего...
       В сотне метров от него из густой травы внезапно вынырнул  рыжий  силуэт
  Пуха, и это в конечном итоге спасло Антону жизнь. Прежде чем  показаться  из
  укрытия, ему следовало бы вспомнить, что этот самый ублюдок, побледневший  и
  судорожно сующий ствол импульсной винтовки в прорезь бойницы, не  далее  как
  сутки назад хладнокровно расстреливал ползущего по камням человека.
       Вторая, управляемая компьютером пулеметная турель  корабля  замешкалась
  ровно  на  одну  секунду.   Ее   электронный   мозг   не   сразу   определил
  приоритетность целей - с одной стороны, Пух был явно агрессивным  существом,
  одним из тех, с кем компьютер вел борьбу всю  ночь,  с  другой  же  стороны,
  вооруженный,  хотя  и  не  выказывающий  признаков   агрессии   человек   по
  классификации  был  куда  опаснее  местного  животного,  и,   соответственно
  возникшему противоречию, стволы турели сначала  дернулись  в  сторону  кота,
  но, не завершив движения, вдруг начали поворачиваться к Антону. Однако  было
  поздно...
       Черный, рифленый шарик светотермической гранаты описал  крутую  дугу  и
  стукнул   об   обшивку   подле   самых   стволов.   Ослепительная   вспышка,
  сопровождаемая  грохотом  и  ноющим  свистом  осколков,  расцвела  на  броне
  штурмовика,  изуродовав  пулеметную  надстройку,  и  в  этот  момент  Антон,
  отвернувшийся, чтобы уберечь глаза  от  вспышки,  почувствовал,  как  что-то
  горячее с размаху ударило его со спины.
       Он упал. Пуля пробила плечо, отшвырнув его за камни.
       Страх и близкая  ослепительная  вспышка  помешали  пилоту  перехватчика
  выстрелить наверняка,  и  он,  увидев,  что  Антон  упал,  ругаясь,  откинул
  бронеколпак и спрыгнул на землю, стремясь как можно скорее добить раненого.
       Он не видел, как сзади к нему несется огромный рыжий кот.
       Пух опоздал. Ему оставалось пробежать еще метров двадцать, когда  пилот
  перехватчика поднял пистолет, целя в голову распростертому на  окровавленной
  траве человеку, но нажать гашетку он не успел.
       Антон, все это время невероятным  усилием  воли  удерживавший  себя  на
  грани потери сознания, вдруг резко выкинул руку, и широкий десантный  нож  с
  хрустом вошел в горло противника.
       Пилот нелепо взмахнул руками и рухнул, придавив ноги Антона.
       Пух  взвыл,  горестно  оседая  на  задние  лапы,  но  тут  же  вскочил,
  метнувшись к двум распростертым на земле телам.
       Расширенные глаза кота были в этот  момент  похожи  на  человеческие  -
  столько боли, недоумения и ярости читалось в них...
                                        ***
  
     Антон похоронил  пятерых  котов  на  пригорке,  установив  над  могилой
  обыкновенный  деревянный  крест.  Неподалеку  возвышался  еще  один   холмик
  свежевырытой земли.
       Закончив печальную процедуру, он немного  постоял  над  могилой,  потом
  повернулся и пошел, морщась от боли в  простреленном  плече,  к  берегу,  на
  который с борта перехватчика был выдвинут серебристый металлический трап.
       Пух сидел на берегу. Глаза кота были устремлены в туманную даль. О  чем
  он думал в этот момент, не ведал никто. Между котом и человеком  сохранялась
  устойчивая эмоциональная связь, но разделяющий их языковый  барьер  оказался
  непреодолим.
       Антон надеялся, что где-то поблизости Пух найдет своих сородичей,  ведь
  Курт в своих записках упоминал популяцию  в  тридцать-сорок  особей.  Скорее
  всего, на этом берегу погиб охотничий или разведывательный отряд племени,  а
  быть может, семейный прайд, но так или иначе  Антону  хотелось  верить,  что
  его друг не  останется  в  одиночестве,  иначе  этот  отлет  граничил  бы  с
  предательством.
       Доковыляв до берега, он сел на траву рядом с Пухом. Кот скосил на  него
  зеленые глаза  и  вдруг,  словно  подчинясь  какому-то  внутреннему  порыву,
  положил голову ему на колени.
       Пальцы  Антона  утонули  в  пушистой,  просохшей  на  утреннем  ветерке
  шерсти.
       Он воспринял этот порыв как знак того, что если Пух  и  не  понял  сути
  всего происходящего, то Антон по-прежнему оставался для него если не  богом,
  то по крайней мере другом.
       Некоторое время он молчал, гладя кота.
       Потом Антон встал.  Пух  отряхнулся  и,  подняв  голову,  посмотрел  на
  человека.
       - Пора прощаться... - вздохнул Антон. - Мне нужно  лететь.  Там,  -  он
  сделал неопределенный жест здоровой рукой в сторону неба, с  которого  вновь
  приветливо светило солнце, - там идет война. Далеко отсюда моя  родина,  где
  сражаются мои товарищи. - Он присел и,  сглотнув  вставший  в  горле  комок,
  заглянул в глаза Пуха. - Я не могу остаться, извини...
       Выпрямившись, Антон резко развернулся и ступил На трап.  Пух  порывисто
  вскочил и в какой-то момент казалось, что он  побежит  вслед  за  человеком,
  вовнутрь Корабля, но у самой кромки  воды  он  остановился,  сел  и  жалобно
  завыл...
       Антону казалось, что его сердце сейчас лопнет от горя.
       - Уходи! - крикнул он, обернувшись в проеме открытого  люка.  -  Уходи,
  Пух, сейчас тут будет жарко!
       Кот не шелохнулся.
       С  жадным  чавканьем  уплотнителей  закрылись  люки.  Пандус   втянулся
  вовнутрь корабля, и под днищем машины, в болоте,  что-то  забулькало.  Потом
  оттуда повалил раскаленный пар.
       Пух  наконец  понял,  что  происходит.  Он  отбежал   на   почтительное
  расстояние и застыл, словно облитая  солнечными  лучами  рыжевато-золотистая
  статуя, установленная на склоне холма.
       Из-под днища перехватчика вырвалось ослепительное  пламя,  и  он  начал
  медленно  подниматься.  Звонко  лопнули  один  за  другим  натянутые  тросы,
  внезапно накатился оглушительный рев, и машина рванулась  вверх,  туда,  где
  сияли невидимые отсюда звезды.
       Пух, еще некоторое время смотревший в небо,  понурил  голову  и  побрел
  прочь.
         Эпилог
  
     Бронированные створы модульного люка резко раздались в  стороны,  и  на
  пороге командного отсека появился командир эскадры.
       Дежурный офицер выпрыгнул из  своего  кресла  и,  вытянувшись,  вскинул
  руку, отдавая честь.
       - Во  время  боевого  дежурства  происшествий  не  случилось,  сэр!   -
  отрапортовал он. - Экипаж корабля готовится к орбитальному маневру!
       - Хорошо,  продолжайте.  -  Полковник  Вербицкий  прошел   к   обзорным
  экранам, чтобы взглянуть на пухлый  шарик  планеты,  к  которой  приближался
  флагман космического флота Элио.
       Война закончилась  полтора  года  назад  полным  снятием  блокады.  Его
  родина в кровопролитной борьбе отстояла свой статус  независимой  планеты  и
  теперь начала стремительное развитие, поднимая экономику и  создавая  мощный
  космический флот.
       Вербицкий склонился к коммуникатору боевой связи.
       - Радарная рубка, доложить обстановку! - потребовал он.
       - Орбиты чисты, сэр! - отозвался интерком спустя несколько секунд.
       - Ищите! - не терпящим возражений тоном приказал  полковник.  -  Третья
  боевая палуба, на связи командный пост!
       - Вахтенный канонир на связи, сэр!
       - Боевая тревога! Орудийно-ракетным комплексам пять,  семь,  пятнадцать
  доложить о готовности к поражению целей!
       Находившиеся в  отсеке  офицеры  корабля  недоуменно  переглянулись  за
  спиной полковника. Если командир эскадры хотел провести  обычную  тренировку
  с поражением учебных целей, то зачем они забрались так далеко в космос?!
       Однако возражать Вербицкому не решился бы никто. На некоторых  офицеров
  вид абсолютно седого,  несмотря  на  свои  тридцать  пять  лет,  полковника,
  прошедшего  всю  войну,  от  первой  атаки  до  последнего  залпа,   наводил
  откровенную дрожь, большинство  же  членов  экипажа  просто  уважали  своего
  командира...
       - Пятый комплекс к стрельбе готов!
       - Седьмой готов!...
       - Пятнадцатый комплекс готов, сэр!
       На  мгновение  в  отсеке  повисла  тишина,  которую  внезапно   нарушил
  изумленный и чуть встревоженный голос дежурного офицера радарной рубки.
       - Внимание!  Всем  постам!  Боевая  тревога!  Наблюдаю  залп  кассетной
  реактивной установки с низкой орбиты!
       По крейсеру  прокатилась  разноголосица  команд.  Ракеты  действительно
  атаковали  корабль!  В  вакууме  бесшумно  разворачивались   покатые   башни
  орудийно-ракетных комплексов.
       По обшивке и переборкам пробежала моментальная  дрожь,  это  заработали
  вакуумные орудия главного калибра, выставив перед  крейсером  плотную  стену
  заградительного огня.
       Полковник Вербицкий повернулся, посмотрел на  вытянувшиеся  лица  своих
  офицеров, сосредоточенно работавших за пультами, дождался первого  сообщения
  о поражении целей и пошел к выходу из командного отсека.
       Крейсер продолжал вести огонь,  сбивая  установленные  Антоном  ракеты.
  Значит,  тот  гипотетический  корабль  противника  так  и  не  появился   на
  орбите... Как давно все это было...
       - Подготовьте спускаемый модуль, - на ходу распорядился  он.  -  Группа
  сопровождения не нужна, только пилот. И приведите  моего  сына  на  шлюзовую
  площадку.
                                        ***
  
     Пилот спускаемого модуля был удивлен не меньше офицеров, когда  аппарат
  пронзил  густую  облачность  и  начал  опускаться  в  указанном  полковником
  квадрате.
       Внизу,  укутанная  туманом  испарений,  лежала  огромная,  похожая   на
  астероидный кратер котловина. С одной  стороны  к  ней  примыкало  небольшое
  горное плато,  куда,  собственно,  и  опускался  десантный  модуль.  Чуть  в
  стороне, уходя к горизонту, змеился глубокий каньон.
       Коснувшись телескопическими опорами твердого камня, спускаемый  аппарат
  качнулся на амортизаторах и застыл. Пока шел  процесс  шлюзования,  пилот  с
  изумлением  разглядывал  покореженный  и  уже  порядком  проржавевший  остов
  космического истребителя, застывшего на самом краю плато.
       Полковник первым  спрыгнул  на  землю,  огляделся,  подхватил  сына  и,
  поставив четырехлетнего Андрейку на камни, подошел к истребителю.
       Подле него, образуя правильный ромб, были разложены белые,  обглоданные
  черепа ящеров.
       Пилот видел, как по лицу Вербицкого скользнула понимающая и  счастливая
  улыбка. Подойдя к обрыву, за которым начинался спуск в котловину, он  достал
  ракетницу и несколько раз выстрелил в воздух.
       Остаток дня  пилот  откровенно  маялся  от  скуки.  Вербицкий  с  сыном
  насобирали сухих сучьев  и  развели  костер.  Андрейка  веселился,  поджигая
  тоненькие прутики и бегая с ними между камней, полковник же вел себя  совсем
  необычно. В  глубокой  задумчивости  он  сидел  подле  костра  и  смотрел  в
  туманную даль, словно вспоминая какие-то далекие события.
       Уже начинало смеркаться, когда до  слуха  задремавшего  пилота  долетел
  звонкий голос младшего Вербицкого:
        - Папа, папочка, смотри, к нам идет котик!
       Пилот вздрогнул, взглянув  сквозь  прозрачный  триплекс  кабины  в  том
  направлении, куда указывал Андрейка.
       По противоположному краю плато шествовала странная  процессия.  Впереди
  гордо вышагивал огромный, почти двухметровый кот.  Пилот  никогда  не  видел
  живых  представителей  этого  семейства,  но  у  него  почему-то   создалось
  впечатление, что это  старый  проживший  долгую  жизнь  самец,  по-видимому,
  вожак   следовавшего   за   ним   по   пятам   прайда.   Его    великолепный
  рыжевато-коричневый мех лоснился, сверкая в  лучах  заходящего  солнца;  под
  шкурой при каждом шаге перекатывались могучие мускулы.
       Прайд остановился в сотне метров от полковника,  лишь  вожак  продолжал
  идти вперед, не отрывая взгляда огромных зеленых  глаз  от  Вербицкого.  Они
  были под стать друг другу - статные, матерые,  убеленные  годами  борьбы,  и
  пилот невольно залюбовался этой совершенно фантастической картиной.
       А потом произошло нечто совсем невероятное,  с  точки  зрения  обычного
  человека.
       Командир эскадры и старый  кот  вдруг,  словно  сбросив  личину  годов,
  кинулись друг к другу.
       Андрейка заревел от страха, пилот рванулся с кресла, но было поздно...
       Кот и полковник встретились посреди плато.
       Антон обнял седеющий загривок Пуха, и тот в свою очередь  ткнулся  лбом
  в его грудь.
       Антон Вербицкий впервые в жизни плакал, не стыдясь собственных слез,  а
  огромный рыжий кот слизывал с его щек соленые капельки влаги.
         Часть 2. УСТРАНЕНИЕ ПОСЛЕДСТВИЙ
       ПОВТОРНАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ
       Глава 1
  
     Огромный грузовой корабль медленно приближался к  стыковочному  порталу
  космической станции.
       - Борт восемьсот девятнадцать, примите на два градуса правее. -  Приказ
  был передан по внешней коммуникационной сети.
       В рубке управления  транспортом,  где  сдавленно  попискивали  сигналы,
  тихо  шуршали  вентиляторы,  да  еще  раздавался  этот  настойчивый   голос,
  корректирующий полет, ощущалась некоторая нервозность.
       Хотя  незримая  сфера  внешнего  охранного  периметра  базы  уже  давно
  осталась позади, но два пилота, чьи ровно  стриженные  под  машинку  затылки
  виднелись из-за  высоких  мягких  спинок  противоперегрузочных  кресел,  все
  равно заметно нервничали. Это было видно по  тому,  как  быстро  сновали  их
  руки по шеренгам переключателей,  да  один  из  них  то  и  дело  машинально
  облизывал пересохшие губы.  Второй  же,  наоборот,  нет-нет  да  и  проводил
  тыльной стороной ладони по бисеринкам  пота,  с  раздражающей  регулярностью
  выступавшим на лбу. Полностью погрузившись в работу,  они  не  обменивались,
  как это бывало обычно,  полушутливыми  репликами.  Оба  являлись  достаточно
  опытными навигаторами, но сюда,  на  "Эрадзию",  они  прилетели  впервые,  и
  ореол мрачной, зловещей славы этого места вкупе  с  совершенно  непривычной,
  чрезвычайно  жестко  регламентированной  процедурой  сближения,   никак   не
  способствовал спокойной работе за пультами.
       Вокруг, в окружающем корабль пространстве,  мерно  вспыхивали  мрачные,
  кроваво-красные  сигнальные  огни.  Они  обозначали  коридор   безопасности,
  выделенный транспорту для подлета к "Эрадзии".
       Внезапно первый пилот, напряженно следивший  за  показаниями  приборов,
  невнятно  выругался.  Его  уже  начала  доставать  эта  карусель.   Сплошные
  запрещающие  знаки,  какие-то  охранные  разметки,  границы...  Их  бортовой
  компьютер уже дважды подключал аварийный автопилот, чтобы избежать  рокового
  нарушения...
       Борт станции, а вместе с ней и открывшийся  портал  разгрузочного  дока
  росли удручающе медленно.
       - Двести двадцать метров до касания... Двести десять...  Двести...  Сто
  девяносто... -  ровный  голос  бортовой  аудиосистемы  монотонно  отсчитывал
  цифры. Внезапно он умолк, а на несущую частоту передатчика опять  влез  этот
  чертов координатор со станции.
       - Борт  восемьсот  девятнадцать,  перейдите  на  ручное  управление,  -
  безапелляционно приказали по радио.
       Второй из пилотов резко  вскинул  голову,  машинально  посмотрев  в  ту
  сторону, где располагался скрытый за приборными панелями динамик связи.
       - В чем дело, сэр?! -  Недоумение  и  даже  некоторую  злобу  в  голосе
  пилота можно было понять - они там сидят себе спокойно, а  тут  выкручивайся
  между всеми этими запретными зонами...
       - У   нас   возникли   некоторые   сомнения,   -    спокойно    сообщил
  коммуникатор. - Ваш компьютер неправильно отреагировал на одну из  командных
  последовательностей.  Делайте  как  сказано,  пилот.  Не  волнуйтесь,  такое
  бывает. Однако лучше не искушать наши системы безопасности.
       - О'кей. Я понял, - со вздохом ответил второй пилот.
       Пока он говорил, руки первого уже легли на  удобные  рукоятки  струйных
  рулей ориентации. Корабль по-прежнему полз в пространстве, не  меняя  своего
  курса, лишь его скорость упала еще больше...
       - Не психуй, Дима, прорвемся, - негромко произнес он.
     "Да уж... лучше  не  нервировать  эти  чертовы  лазерные  турели..."  -
  подумал второй пилот, покосившись  на  экран,  где  в  прицеле  включившейся
  навигационной  системы  медленно  рос  в  размерах  открывшийся  стыковочный
  вакуум-створ грузового портала.
       Гроздья автоматических лазерных пушек, провожающие космический  корабль
  холодным взором  сопряженных  с  ними  видеокамер,  действительно  выглядели
  угрожающе,  да  к  тому  же  на  экранах  было  отчетливо  видно,  что   они
  поворачиваются синхронно с движением транспорта, и это  вызывало  не  совсем
  приятные ощущения...
     "Не хотел бы я оказаться на месте тех, кто обретается тут по  нескольку
  лет кряду..." -  подумал  он,  заставив  себя  оторвать  взгляд  от  мрачной
  картины нашпигованного автоматическими охранными системами пространства.
       ... Наконец нос корабля вполз в огромный овальный провал.  На  счетчике
  дальномера появились цифры с отрицательным  значением,  и  характерный  лязг
  сработавших  электромагнитов  сообщил  о   том,   что   транспорт   намертво
  состыковался со станцией.
       Оба пилота облегченно вздохнули. Переглянувшись, они  без  слов  поняли
  друг друга, каждый из них подумал наверняка об одном и том же:  как  здорово
  будет Убраться отсюда и не возвращаться никогда... Ни под  каким  предлогом,
  даже за двойную оплату...
       - Порядок! - раздался в коммуникаторе все тот  же  голос.  -  Никто  не
  покидает  своих  рабочих  отсеков.   Сейчас   будет   произведена   проверка
  стыковочного уплотнителя на герметичность, после  чего  на  борт  поднимется
  группа досмотра. Желаю удачи.
                                        ***
  
     Группа досмотра состояла из двадцати человек.
       Вернее, людей было только двое. Остальные оказались  киборгами,  причем
  в полном боевом оснащении.
       Нос  транспортного   корабля,   идеально   подогнанный   по   форме   к
  стыковочному  порталу,  заткнул  собой   отверстие   вакуум-створа,   словно
  исполинская пробка.  Герметизирующий  уплотнитель  по  контуру  портала  уже
  надулся, и это означало, что на разгрузочной площадке появился воздух.
       Двое экспедиторов из экипажа  транспорта  стояли  в  данный  момент  на
  нижней  площадке  подъемника,  заинтересованно  озираясь  вокруг.  Слухи  об
"Эрадзии" ходили всякие, начиная от баек про женщин-киборгов, которые  несли
  тут караульную службу, и  кончая  ужасными,  леденящими  душу  подробностями
  быта заключенных...
       Вот только побывать тут удавалось  немногим,  а  те,  кто  посещал  эту
  зловещую базу, на протяжении пяти послевоенных лет  кочующую  от  системы  к
  системе, отчего-то предпочитали помалкивать о своих личных впечатлениях.
       - Смотри-ка!... - Один из сопровождавших  груз  людей  толкнул  второго
  локтем. - Да это же действительно бабы!
       Он не ошибся.  Высокие,  молчаливые  фигуры  в  серой,  камуфлированной
  черными разводами броне,  которые  в  сопровождении  двух  офицеров  станции
  появились на разгрузочной  площадке  стыковочного  портала,  на  самом  деле
  являлись представительницами женского пола.  Однако  их  лица,  несмотря  на
  разницу  черт,  казались  удручающе-одинаковыми  из-за  полного   отсутствия
  какой-либо мимики или иного проявления эмоций.
       Они были каменными, вот, наверное, самое точное определение.
       - Это киборги... - сдавленным голосом ответил второй экспедитор  своему
  товарищу. - Охрана...
       - А ничего девочки, да? - ухмыльнулся первый.
       Второй  экспедитор  стоял  на  краю  площадки,  провожая  настороженным
  взглядом двух офицеров  со  станции,  которые  прошли  мимо,  едва  удостоив
  коротким снисходительным  кивком  оторопевших  гражданских.  Заслышав  слова
  товарища, он метнул  обеспокоенный  взгляд  на  киборгов  и  предостерегающе
  обернулся:
        - Паша, не вздумай, брось ты свои дурацкие шуточки, озабоченный!...
       Однако он опоздал со своим предупреждением.  Тот,  кого  звали  Павлом,
  действительно выглядел как заправский ловелас и, как видно,  даже  не  думал
  упускать сомнительного, с точки зрения товарища, шанса.
       - Эй, красавица!... - заигрывающим тоном обратился он  к  ближайшей  из
  молчаливых фигур, как только офицеры миновали  порог  шлюза.  -  Как  насчет
  ужина при свечах, детка? - развязно предложил он.
       Пока он произносил эти слова, закованные в броню фигуры  уже  втянулись
  в  шлюз  корабля,   но   последняя,   услышав   звуки   человеческой   речи,
  остановилась. Ее лицо, которое в иных условиях действительно можно  было  бы
  назвать миловидным, совершенно не изменилось, но  то,  как  эта  "красавица"
  повернула голову, одним резким, совершенно законченным движением,  сразу  не
  понравилось незадачливому ухажеру... однако отступать уже было поздно.
       - Ну-ну, детка, ты что? - Он поймал ледяной  взгляд  ее  глаз,  увидел,
  как рука киборга скинула предохранитель  штурмовой  импульсной  винтовки,  и
  попятился. - Я же пошутил,  дура!  -  оторопело  произнес  он,  отступив  на
  всякий случай еще чуть-чуть.
       Ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда импульсная  винтовка  вдруг
  резко   пошла   вверх   и   остановилась,   уставившись    черным    зрачком
  электромагнитного компенсатора в грудь оторопевшего экспедитора.
       - Соблюдать дистанцию, урод! - ровным,  ничего  не  выражающим  голосом
  произнесла она. - Три метра от конвоя. Двигаться в затылок.  Огонь  открываю
  без предупреждения.
       У экспедитора ослабли ноги. Его товарищ поспешно отступил к  ограждению
  грузового подъемника.
       В этот момент в шлюзе корабля показался офицер со станции.
       - Эй, где вы там застряли? - раздраженно осведомился  он,  но,  заметив
  происходящее на площадке подъемника, вдруг изменился в лице и рявкнул:
       - Ноль-семнадцать, отставить!
       Женщина-киборг  послушно  опустила  оружие.  Ее  лицо  по-прежнему   не
  выражало абсолютно никаких эмоций.  Большой  палец  правой  руки  вернул  на
  место рычажок предохранителя.
       Офицер посмотрел на  бледных,  перепуганных  мужчин  и  вдруг  от  души
  расхохотался, наполнив гулкое помещение грузового портала хриплыми  звуками,
  которые скорее можно было принять за карканье, чем за добродушный смех.
       - Заходите, они вас не тронут! - отсмеявшись, приказал он.
       Когда оба сопровождающих груз служащих оказались подле него, он  строго
  посмотрел на них.
       - Запомните, здесь вам не  обычная  космическая  станция,  -  уже  безо
  всякого  намека  на  юмор  прокомментировал  он.  -  Здесь   тюрьма.   Особо
  охраняемая тюрьма. А эти леди не секс-рабыни, а  настоящие  боевые  киборги.
  Усекли?
       Оба экспедитора поспешно кивнули.
       - Вот и чудно. А теперь давайте за работу.
       Он отвернулся, глядя на первый  контейнер,  который  выезжал  из  чрева
  транспортного корабля по ленте транспортера.  Контейнер  больше  походил  на
  хорошо упакованный гроб-холодильник. На его полупрозрачной крышке,  покрытой
  изнутри толстым слоем инея,  помаргивало  несколько  зеленых  индикаторов  и
  четко выделялись выпуклости  букв,  складывающиеся  в  два,  уже  достаточно
  хорошо известных на всех обитаемых  планетах  слова,  обозначавших  название
  фирмы  -  изготовителя  того,   что   было   заключено   в   этой   капсуле:
"Галактические Киберсистемы".
       И чуть ниже, более мелким шрифтом:
     "Внимание! Опасный груз! Хранение без присмотра не более десяти  часов.
  При первой реактивации проверь микропереключатели боевых режимов".
       - О, пополнение...  -  удовлетворенно  произнес  офицер,  посмотрев  на
  крышку. - В девятый грузовой лифт!
       Двое киборгов подняли тяжеленный ящик и, не напрягаясь, понесли  его  к
  подъемнику.
       Из чрева транспорта уже выползал следующий.
       - Так, это, похоже, наш пациент.  -  Офицер  повернулся  и  вдруг  зло,
  недоброжелательно посмотрел на двух экспедиторов.  -  Ну  что  застыли?  Кто
  будет сдавать заключенных? Где декларация бортового груза?
       Тот  из  членов  экипажа,  кто  попытался  минуту  назад  заигрывать  с
  киборгом, поспешно выудил электронный планшет.
       - Вот, сэр... - Он мельком  взглянул  на  крышку  криогенного  гроба  и
  затараторил:
       - Заключенный  КХ-157,  Олег  Лепетов,  гражданство  Земли,  возраст  -
  тридцать четыре года. Груз сдан, показания систем жизнеобеспечения в  норме.
  Подпишите, сэр!
       Офицер подошел к транспортной криогенной камере, взглянул на  показания
  приборов и кивнул.
       - Седьмой грузовой лифт. В реанимационную!
                                        ***
  
     Они увидели свет практически одновременно.
       В двух разных  помещениях  станции  были  вскрыты  в  этот  момент  два
  низкотемпературных саркофага.
       В первом из них лежала женщина-киборг.
       Пожилой  седоусый  техник,  из  немногочисленного  людского   персонала
"Эрадзии",   привычными,   профессиональными   и   совершенно   равнодушными
  движениями прилепил к нагому, покрытому бисеринками  желеобразного  раствора
  телу несколько  датчиков,  взглянул  на  их  показания,  покачал  головой  и
  произнес себе под нос:
       - Совсем они там рехнулись, что ли? Гонят всякий утиль... - Он еще  раз
  с сомнением глянул на не понравившиеся ему данные,  потом  вздохнул,  махнул
  рукой и воткнул в разъем на черепной коробке  киборга  компьютерный  кабель,
  соединенный с одним из установленных в помещении терминалов.
       На мониторе промелькнули коды тестирования.  Два  теста  из  пятнадцати
  оказались провалены. Техник, который в ожидании  окончания  процесса  курил,
  присев на край низкотемпературного гроба, покосился на результаты  проверки,
  в сердцах сплюнул на далекий от понятия "стерильность" пол и  отжал  клавишу
  вмонтированного в терминал устройства связи.
       - Лейтенанта Гордона... -  отрывисто  бросил  он,  склонясь  к  сеточке
  микрофона.
       - Ну?  -  спустя  десять  или   пятнадцать   секунд   ответил   динамик
  переговорного устройства.
       - Джон, у меня проблемы с номером пятнадцать. Да,  эта  из  сегодняшней
  партии. Тест провален по двум позициям. Будем оформлять рекламацию?
       На той стороне связи раздалось недовольное сопение.
       - А что за позиции? - наконец переспросил старший техник.
       - Вторая и девятая. Они там на заводе опять принялись  лепить  какую-то
  херню.
       - Слушай, да это же ерунда... - В динамике было слышно,  как  лейтенант
  технической  службы  щелкает  клавиатурой,  просматривая  листы  электронной
  спецификации.   -   Ассоциативное    мышление    и    долгосрочная    память
  псевдоличности... мы же  не  включаем  эти  функции,  у  нас  тюрьма,  а  не
  бордель, забыл?
       - Ну и что мне делать?
       - Да запускай ты ее, на нас и так представители "Киберсистем"  уже  две
  телеги накатали. А будет глючить - спишем. Не ты ведь  платишь...  В  первый
  раз, что ли?
       Сержант  нахмурился,  отчего  на  его  лбу  обозначились   вертикальные
  морщины.
       - Ладно,  уговорил,  -  наконец  согласился  он,  безнадежно   взмахнув
  рукой. - С тебя вечером три пива, Гордон...  -  Техник  отпустил  клавишу  и
  повернулся к киборгу.
       Пожевав пустыми губами, он некоторое  время  с  сомнением  рассматривал
  ее, а потом произнес, обращаясь к неподвижному телу:
       - Ну что, красотка, будем просыпаться или как?
       Та, к кому он обращался, не могла ничего ответить. Она лежала на  своем
  жестком ложе, холодная и безучастная, словно кусок льда.
       Пальцы техника легли на сенсорную клавиатуру.
     "Загрузка функций серводвигательных систем" -  набрал  он  в  командной
  строке и добавил несколько цифр.
       На пустом экране монитора заморгал короткий ответ системы:
     "Активация. Ждите".
                                        ***
  
     Двумя этажами выше в тюремном медицинском блоке молодой врач  склонился
  над  нагим  мужчиной,  который  лежал  на   жестком   реанимационном   одре,
  подключенный к обступавшим его со всех сторон приборам.
       Раздвинув плотно смеженные веки пациента,  врач  посветил  ему  в  глаз
  маленьким фонариком,  дождался  реакции  зрачка  на  свет  и  удовлетворенно
  разогнулся.
       Через несколько минут он  внесет  в  компьютер  станции  новую  учетную
  запись:
     "Лепетов Олег Владимирович, КХ-157. Успешно реанимирован".
                                        ***
  
     Эта самая первая ночь на борту "Эрадзии" запомнилась Олегу  смутно,  но
  от того, что окружающая обстановка воспринималась  урывками,  она  не  стала
  менее гнетущей.
       Сама станция ни изнутри, ни снаружи не могла  похвастать  интерьером  и
  удобствами.  Скорее,  наоборот,  тут,  словно   в   издевку   над   будущими
  обитателями,  вообще  отсутствовало  понятие  "комфорт".  Орбитальная   база
  являлась не чем иным, как  наспех  переоборудованным  под  содержание  людей
  старым межзвездным складом, которые в изобилии разбросала по  всем  мыслимым
  точкам космоса едва закончившаяся война.
       Главное помещение "Эрадзии", или, как его называли сами заключенные,  -
"холл", представляло собой квадратный колодец. По  отвесным  стенам  колодца
  тянулись  пятнадцать  узких  решетчатых  балконов,   соразмерно   количеству
  ярусов, по периметру которых располагались камеры для заключенных.
       Все  они  были  "одиночками",  но  данный  факт  быстро  находил   свое
  объяснение:  клети,  размером  два  метра  на  метр,  являлись  стандартными
  грузовыми ячейками, по размеру обычного контейнера,  и  их  оборудовали  под
  камеры весьма незатейливым способом: просто приварили  на  петлях  скрипучие
  двери из толстых металлических прутьев. И не вырвешься, и  охране  наблюдать
  удобно,  нутро  каждой  камеры  как  на  ладони,  за   исключением   четырех
"аппендиксов"  на  каждом  из  ярусов,  которые  представляли  собой   узкое
  продолжение  балкона,  вдающееся  в  переборку  и  оканчивающееся  люком   в
  человеческий рост, ведущим в иные помещения станции.
       Олегу  досталась  зарешеченная  клетушка,   дверь   которой   как   раз
  находилась в стене такого узкого тамбура. Хорошо это  или  нет,  но  он  был
  лишен возможности созерцать квадратную шахту "холла" и мог  только  слышать,
  что происходит вокруг.  Для  того  чтобы  еще  и  видеть,  как  он  убедился
  несколько позже, нужно  было  встать,  прижаться  щекой  к  холодным  ржавым
  прутьям решетки,  и  только  тогда  можно  было  разглядеть  кусок  сварного
  балкона и несколько расположенных напротив камер этого же яруса.
       Нетрудно догадаться, что в ту, первую ночь, когда Лепетова едва  живого
  после реанимации внесли в тесную конуру и швырнули  на  жесткий  пластиковый
  топчан с вонючей кучей тряпья в изголовье, ему было не  До  экспериментов  с
  дверью. Единственное, на что хватило сил у Олега, -  это  столкнуть  на  пол
  сомнительную, дурно пахнущую ветошь. Затем он вытянулся на  Жестком  топчане
  и застыл, словно мумия, хотя внутри все сотрясалось от холода  и  запоздалой
  боли...
       Ночь казалась кошмарной и бесконечной.
       Олег лежал в синеватом сумраке  (такое  освещение  создавали  несколько
  дежурных ламп, укрепленных под сводами  квадратного  колодца)  и  мучительно
  сотрясался от внутреннего холода, вызванного скверным выходом  из  состояния
  низкотемпературного сна. Он непроизвольно слушал тишину, в  которой  звучало
  монотонное эхо шагов, да изредка раздавались едва слышные голоса.
       Шаги очевидно принадлежали патрулировавшим балконы  киборгам.  Их  звук
  был четким, ритмичным. Каждая из пятнадцати балюстрад в  точности  повторяла
  предыдущую  и  была   сварена   из   листов   рифленого   листового   железа
  сантиметровой толщины. Шаги на таком покрытии  вызвали  гулкий,  вибрирующий
  звук.
       Сознание Олега  то  проваливалось  в  зыбкую  пучину  дремы,  то  опять
  прояснялось, когда очередной  приступ  внутреннего  озноба  начинал  слишком
  сильно терзать его плоть.
       Если разбираться беспристрастно, то он не очень  хорошо  понимал,  куда
  его занесла злая, капризная судьба. Единственное, что осознавал  Лепетов,  -
  это то, что он находится в заключении,  но  он  не  знал  ни  местоположения
  тюрьмы, ни каких-то ее особенностей, а  вывод  насчет  киборгов  пришел  сам
  собой - когда его несли в камеру, он на  несколько  минут  очнулся  и  успел
  разглядеть неживые, застывшие, будто маска, черты лица следовавшего  поодаль
  охранника.
       То, что у конвоира было лицо женщины, нисколько не затронуло Олега.  За
  время  войны  он  повидал  немало  разных  моделей  машин,  в  том  числе  и
  биологических. Киборг, он и есть киборг - у него просто  не  может  быть  ни
  признаков половой принадлежности, ни каких-то иных отличий. Машина. А  какую
  личину натянули на этот кибернетический механизм, роли не играло.
       В ту ночь Олег действительно не размышлял над своей  судьбой,  кинувшей
  его неизвестно куда в качестве заключенного,  -  на  это  не  было  сил,  ни
  физических, ни моральных. Мысли казались  рваными,  больными,  как  и  тело,
  содрогающееся от холода,  покрытое  липким  потом  и  удушенное  постоянными
  спазмами, стремящимися вывернуть наизнанку пустой желудок.
       Единственно, что получалось у  него  совершенно  непроизвольно,  -  это
  слушать.
       В какие-то моменты ему даже удавалось отрешиться  от  своих  мерзостных
  ощущений и сосредоточиться на звуках.
       Шаги,  которые  слышались  четче  других,  медленно  двигались  в   его
  сторону. Интервал между ними был равномерный. Звук все усиливался,  пока  на
  дверь его камеры не наползла смутная тень. Еще  секунда,  и  в  поле  зрения
  Олега появился охранник.
       Им действительно  оказался  киборг  с  застывшими  чертами  миловидного
  женского лица. В остальном эта машина не  отличалась  оригинальностью:  тело
  заковано в  камуфлированную  броню,  ремень  импульсной  винтовки  перекинут
  через  плечо,  на  запястье  правой  руки  петля  с  болтающейся   резиновой
  дубинкой.
       Киборг дошел до тупика,  остановился,  повернулся  на  каблуках  и,  не
  сбиваясь с ритма шагов, двинулся обратно.
       Шаги слышались все глуше и глуше, из чего Олег чисто машинально  сделал
  вывод - охранников на каждом балконе всего двое.
         Глава 2
  
     Утро, если  так  можно  обозначить  чисто  условный  Рассвет  на  борту
  космической  станции,  началось  с  того,  что  под  потолком  вертикального
  квадратного колодца ярко вспыхнули режущие глаз  рефлекторные  лампы,  и  по
  периметру пятнадцати балконов заскрежетали отворяемые двери камер.
       Олег, который в какой-то момент все же сумел забыться  тяжелым,  полным
  бессвязных кошмаров сном, вздрогнул и открыл глаза.
       Явь, внезапно навалившаяся со всех  сторон,  оказалась  настолько  хуже
  той кошмарной бессмыслицы, которая присутствовала  в  его  тяжелом  забытьи,
  что  Олег  моментально  расстался  с  одурью  сна.  Низкий  потолок  камеры,
  решетчатая дверь, набранная из побитых  ржавчиной  металлических  прутьев  в
  палец толщиной, и доносящиеся со  всех  сторон,  отнюдь  не  ласкающие  слух
  звуки живо напомнили ему, где он находится.
       Несколько минут Олег лежал, бессмысленно уставившись в  низкий  потолок
  камеры. Его вдруг охватила такая безысходность,  такая  подавленность,  что,
  казалось, жить дальше незачем и сил на это попросту нет...
       Из состояния оцепенения его вырвал  резкий,  режущий  по  нервам  скрип
  повернувшейся на петлях двери.
       - КХ-157, на выход! - раздался ровный, безликий голос.
       В первый момент Олег не понял, что слова  обращены  именно  к  нему,  -
  тюремный номер, присвоенный капитану Лепетову в  фильтрационном  лагере  для
  военнопленных,  еще  не  обрел   в   его   сознании   удручающего   звучания
  собственного имени.
       - На выход! - повторил тот же голос.
       Олег, не меняя позы, повернул голову.
       В дверях его  камеры  стоял  киборг.  О  том,  что  это  была  женщина,
  напоминали разве что  легкие  выпуклости  нагрудной  брони,  да  еще  тонкое
  строение черт лица.
       Она смотрела на него абсолютно  равнодушно,  как  смотрит  на  человека
  обыкновенное  электронное  устройство,   снабженное   системой   визуального
  восприятия. Человеческий облик не мог обмануть Олега, он и раньше имел  дело
  с  киборгами,  а  потому  знал,  как  нужно  отличать  их  от  живых  людей.
"Однако, - отметил про себя Олег, вставая с жесткого топчана, - это  не  то,
  с чем мне приходилось сталкиваться до сих пор..."
     Кожа киборга отливала натуральным цветом живой плоти  и  внешне  совсем
не походила  на  скверную  подделку  из  синтетического  материала,  которым
обычно обтягивались кибернетические подобия человека.  Более  того,  проходя
мимо застывшей у дверей  его  камеры  фигуры,  Олег  с  некоторым  смятением
понял, что та дышит.
     Удивляться дальше  и  анализировать  увиденное  он  не  смог  по  самой
прозаической причине - стоило ему перешагнуть порог  камеры,  очутившись  на
узком балконе с  низкими  сварными  перильцами,  как  его  внимание  тут  же
переключилось на вещи, куда более неприятные, чем  созерцание  новой  модели
человекоподобной машины.
     Заключенных было множество, наверное, сотни три, не меньше, и  все  они
выходили из  своих  узилищ,  выстраиваясь  по  периметру  балконов  лицом  к
квадратному провалу. Олегу,  который  замешкался  на  выходе,  волей-неволей
пришлось сделать то же самое. Ствол импульсной винтовки грубо  ткнул  его  в
спину,  и  Лепетов  был  вынужден  взмахнуть  руками,  чтобы   случайно   не
перелететь за низенькое ограждение...
     Внизу, под ярким светом рефлекторных  ламп,  расхаживал,  ожидая  конца
построения,  однорукий  офицер.  Один   рукав   его   серой   униформы   был
демонстративно заткнут за пояс. В левой руке, кисть которой, судя по  всему,
представляла собой протез, он держал нейросенсорный хлыст.
     Дождавшись, пока заключенные закончат  построение,  он  поднял  голову,
окинул хмурым, не предвещающим ничего доброго взглядом  периметр  пятнадцати
балконов и произнес:
      - Доброе утро, господа.
     Непонятно, что было заложено в  этих  словах,  -  тщательно  выверенная
издевка или врожденная манера общения.  "Господа",  большинство  из  которых
  только  этой  ночью  очнулись  от  сверхглубокого  низкотемпературного  сна,
  угрюмо смотрели на него в гробовой тишине, ожидая продолжения.
       - Рад приветствовать вас  на  борту  нашего  спецучреждения.  -  Офицер
  медленно,  тягуче  выговаривал  слова,  прохаживаясь  по  квадратному  плацу
  нулевого уровня, и Олег понял, что в прошлом он был сильно  контужен.  -  Вы
  находитесь на станции "Эрадзия", которая в данный  момент  отбуксирована  на
  орбиту планеты Дион.  -  Многим  из  вас  будет  полезно  знать,  что  война
  закончилась пять лет назад полной и безоговорочной капитуляцией Земли.
       При этих словах по балконам пробежал легкий ропот.
       Внутри у Олега что-то оборвалось, породив ощущение могильного холода.
       Бог мой, пять лет!... Неужели я столько проспал в криогенном гробу?!
       - Большинство   из   вас   являются   военнопленными,    -    продолжал
  констатировать  факты  однорукий  офицер.  -  Ту  часть  уголовного  сброда,
  которая присутствует здесь, я в расчет не беру...
       - Ты кусок дерьма, заткни свою пасть!... -  раздался  откуда-то  сверху
  резкий  голос,  за  которым  внезапно  последовали  неясные  звуки  короткой
  борьбы, и протяжный, леденящий душу крик вдруг  затравленным  эхом  метнулся
  меж стен квадратного пятнадцатиэтажного колодца.
       Чье-то тело промелькнуло в воздухе и с отвратительным,  влажным  стуком
  ударилось об пол нулевого яруса.
       - Сэр, он пытался оказать сопротивление, - донесся сверху ровный  голос
  киборга.
       Офицер в гробовой тишине посмотрел вверх, на балкон, откуда только  что
  сорвался заключенный, и спокойно заметил:
       - Каждый из  вас,  господа,  волен  выбирать  свой  собственный  способ
  отбытия в ад.  -  В  его  спокойной  вежливости  сквозило  что-то  зловещее,
  гораздо более сильное и глубокое, чем  обыкновенная  ненависть  к  тем,  кто
  взирал сейчас на него с высоты балконов. - Но я  повторюсь:  большинство  из
  вас военнопленные, и это несколько меняет дело. Во-первых,  после  окончания
  войны, как я уже говорил,  минуло  пять  лет.  Во-вторых,  адмирал  Воронцов
  объявил амнистию. Она затронула в основном рядовой состав из числа тех,  кто
  воевал против колоний на стороне Земного  Альянса.  Все  они  тем  или  иным
  способом получили свободу и право на  собственную  жизнь  в  колониях.  Иное
  дело - офицеры, - зловеще добавил он. -  Рядовые  солдаты,  исполнявшие  под
  вашим началом роль пушечного мяса в борьбе Земли и  Колоний,  амнистированы,
  а как быть с теми, кто осознанно вел эту человекоубийственную войну?
       Офицер остановился рядом  с  распластавшимся  на  полу  телом  и  вдруг
  жестко заключил:
       - Вам тоже, к моему сожалению, предоставлен  шанс  жить  дальше.  -  Он
  поднял голову и уточнил, впервые позволив улыбке тронуть  свои  губы:  -  Вы
  сможете в конечном итоге получить свободу, но  при  выполнении  определенных
  условий. Под нами сейчас находится планета Дион, которая  была  оккупирована
  войсками Альянса в самом начале войны. Вернее сказать, колонизирована...  До
  появления тут  войск  нашей  прародины  на  Дионе  не  существовало  никаких
  поселений. - Он усмехнулся еще раз и пояснил:  -  На  мой  взгляд,  биосфера
  планеты была попросту изнасилована вашими экзобиологами  в  самом  нехорошем
  смысле данного  термина.  Сюда  сбросили  стерилизующие  бомбы,  после  чего
  инженерные подразделения  Альянса  начали  строительство  нескольких  хорошо
  укрепленных  планетарных  баз,  предназначенных  для  стационарного  ремонта
  космических кораблей. Позже  сюда  были  добавлены  заводы  по  производству
  машин   андроидного   типа   и   фабрика    химических    компонентов    для
  жидкореактивного топлива. В конце войны наши  войска  произвели  орбитальную
  зачистку, разбомбили заводы и космопорт, но до штурма планетарных  баз  дело
  не дошло:  гарнизон  Диона  вовремя  капитулировал,  и  те,  кто  согласился
  сдаться, были подобраны.
       Он  помолчал,  прохаживаясь  взад  и  вперед  по   квадратному   плацу.
  Очевидно, офицер ждал, пока информация о планете  найдет  свое  место  среди
  растерзанных мыслей нескольких сот узников.
       Олег, как и большинство присутствующих  на  балконах  заключенных,  уже
  понял, к чему клонит этот человек. Расчет был  дьявольским...  но  в  то  же
  время он не мог отрицать,  что  в  нем  присутствовала  толика  исторической
  справедливости... Хотя кому от этого станет легче?...
       Его мысли нарушило продолжение монолога:
       - Стерилизующие бомбы в основном убили  микрофлору  Диона.  Большинство
  более крупных биологических  форм  выжило,  но  эти  существа  неприятнейшим
  образом  видоизменились,  мутировали  под  воздействием   ваших   варварских
  биологических препаратов, - доверительным тоном сообщил аудитории офицер.  -
  Не скрою, свою лепту сюда  внесла  и  орбитальная  бомбардировка  химических
  производств, но это, на мой взгляд, было  лишь  каплей  в  море  проблем.  К
  сожалению,  старшие  чины   гарнизона   не   присоединились   к   пожелавшим
  капитулировать  рядовым  бойцам.  Поэтому  нам  неизвестны  коды  управления
  брошенных внизу систем планетарной  обороны.  Сейчас  все  это  смешалось  в
  довольно причудливую,  на  мой  взгляд,  кашу:  мутировавшая  жизнь,  боевые
  кибернетические  системы,  рубежи  обороны  планетных  баз,  а  также   горы
  покореженного  и  уже  непригодного  к   дальнейшей   эксплуатации   железа.
  Поверхность Диона, мягко  говоря,  изгажена  до  полнейшего  безобразия,  но
  война закончилась, идет строительство мирной жизни, и находящаяся  под  нами
  планета заявлена на будущий год в список миров для повторной колонизации.
       Его слова звучали в звонкой, практически осязаемой тишине. Их  страшный
  смысл витал меж ржавых этажей базы, находя  самый  противоречивый  отклик  в
  душах тех, кто стоял в немом оцепенении  вдоль  низеньких  перил  пятнадцати
  балконов.
       - Вы нагадили на этой планете, господа,  и  будет  вполне  справедливо,
  если теперь вы сами станете убирать за собой. На самом деле, хотя внизу  вас
  ожидает множество опасностей,  но,  по  моему  мнению,  вам  предоставляется
  достаточно  неплохой  шанс  выжить  и  обрести  свободу.  Ведь   подавляющее
  большинство из вас военные, верно? - Он задрал голову и  посмотрел  вверх  с
  вызывающей улыбкой на тонких бледных губах. - Мы  не  можем  позволить  себе
  бомбить Дион. Хватит перепахивать планеты орбитальными  ударами.  Внизу,  на
  ваше счастье, всего один материк, и он должен быть  зачищен  от  той  дряни,
  которая живет или функционирует на его  поверхности,  а  также  и  под  ней.
  Норма на одного заключенного - двадцать  квадратных  километров.  Вы  будете
  разбиты на отдельные группы по  десять-пятнадцать  человек.  Каждому  такому
  подразделению  мы  придаем  один  самодвижущийся  утилизатор  отходов,  один
  почвоукладчик и четверых киборгов  охраны.  Как  только  группа  заканчивает
  очистку предназначенного ей участка, все,  выжившие  автоматически  получают
  свободу, гражданские  документы  и  вид  на  жительство  в  одной  из  новых
  колоний. Также с уцелевших внизу будут сняты все обвинения.
       Он помолчал, ожидая,  пока  наверху  стихнет  слабая  волна  ропота,  и
  добавил, нет, скорее вытолкнул сквозь зубы:
        - Желаю вам приятно сдохнуть, господа.
       Развернувшись, офицер вышел, исчезнув в боковой двери.
       Это послужило сигналом для киборгов. По периметру  пятнадцати  балконов
  зазвучали их холодные, уверенные голоса, повторяющие одну и ту же фразу:
       - Всем заключенным вернуться в камеры! Двигаться в затылок!  Голову  не
  поднимать! Разговоры запрещены!
       Вокруг Олега пришла в движение людская масса. Ему вольно  или  невольно
  пришлось последовать ее напору - балкон был настолько узок, что на нем  едва
  могли разминуться два человека. Он не успел опомниться, как  очутился  перед
  своей конурой и был грубо водворен в нее толчком в спину.
       Протяжно всхлипнули петли, дверь с лязгом затворилась.
       Он сел на топчан и закрыл руками лицо.
       В  отличие  от  большинства  заключенных,  Олег   Лепетов   знал,   что
  представляет  собой  брошенная  планетарная  оборона,  у  которой  никто  не
  удосужился снять компьютерное управление боевым режимом.
       Это был сумасшедший кибернетический ад, в котором не выживет никто...
                                        ***
  
     Олег плохо помнил, как именно прошел первый день на борту "Эрадзии".
       Он долго  сидел  на  голом,  жестком  топчане  своей  камеры,  медленно
  погружаясь в мрачные, совершенно  безысходные  мысли  о  ближайшем  будущем,
  потом к дверям подошел кто-то из персонала  станции,  просунул  в  щель  под
  дверью какое-то пойло в пластиковой миске, а заодно сообщил ему,  сверившись
  с электронным планшетом, что Лепетов зачислен в группу  номер  семнадцать  и
  высадка состоится утром следующего дня.
       Олег с полным безразличием выслушал  его,  зачем-то  кивнул,  а  затем,
  взяв с пола чашку, понюхал ее содержимое.
       Желудок тут же отозвался мучительным, тошнотворным спазмом.
       Он торопливо поставил чашку назад на пол и еще несколько  минут  сидел,
  зажав ладонями рот.
       Наконец дурнота отпустила, и он лег.
       Голова кружилась, мысли, одна  другой  хуже,  теснились  в  голове,  не
  давая сосредоточиться на чем-то  конкретном.  Он  просто  лежал,  смотрел  в
  потолок и  постепенно,  измученный  предчувствиями  и  догадками,  незаметно
  уснул...
       Сколько он  проспал,  Олег,  естественно,  не  знал,  но,  видимо,  его
  организм нуждался в отдыхе после выхода из анабиоза. Спал он крепко,  словно
  убитый, и на этот раз не видел ровным счетом никаких снов.
       Очнулся он от шума.
       Открыв глаза,  Олег  с  удивлением  ощутил  себя  отдохнувшим,  свежим,
  только спина затекла от неудобной позы и жесткого ложа.
       Кряхтя, он сел, прислонился затылком к холодной, шершавой стене  камеры
  и затих, ожидая, когда восстановится кровообращение  в  сведенных  судорогой
  мышцах.
       За дверью опять горел рассеянный  голубоватый  свет,  должно  быть,  по
  расписанию на станции уже  наступила  ночь.  Звуки,  которые  раздавались  в
  сторожкой тишине, заставили его прислушаться. Где-то рядом, может  быть,  на
  его этаже, а может,  чуть  ниже  или  выше,  слышалась  отчетливая  матерная
  брань,  но  не  она  привлекла  внимание  Олега,  его  поразил  иной   звук,
  совершенно непохожий на что-либо, слышанное им раньше...
       Бум... Бум... Бум... Бум... Бум... -  затем  короткая  пауза  и  снова:
  Бум... Бум... Бум... Бум... Бум...
       - Сука, что ж ты по нервам скребешь, падла! - чей-то озлобленный крик.
       Бум...  Бум...  Бум...  Бум...  Бум...  Звук  приближался,  будто   его
  источник двигался по направлению камеры, в которой находился Олег.
       Он сидел, полуприкрыв глаза,  и  слушал  его,  вперемешку  с  бранью  и
  отрывистыми репликами, часть из которых он мог разобрать, а часть - нет.
       - Ее специально так запрограммировали, сволочи!... -  выкрикнул  чей-то
  голос в ответ на очередной поток невнятной брани.
       Стук продолжал звучать. Он был монотонным,  равномерным,  каждая  серия
  несла по пять ударов, после которых наступала короткая пауза.
       - Ну погоди, завтра  скинут  вниз,  там  увидишь,  тварь!...  -  грязно
  ругаясь, грозился кто-то невидимый.
       Когда странный звук приблизился совсем, Олег открыл глаза.
       Ему вдруг стало любопытно, что же это такое на самом деле?
       В призрачном, голубоватом  свете  подвешенных  далеко  вверху  дежурных
  ламп на дверь его камеры легла едва  заметная  тень,  затем  в  поле  зрения
  появился киборг.
       Выражение худого бледного лица охранницы было равнодушно-отсутствующим.
  Так может выглядеть пациент психиатрической клиники, совершенно  невменяемый
  и не воспринимающий окружающее. Она  шла  ровным,  прогулочным  шагом,  ведя
  резиновой дубиной, которая была зажата в ее левой руке, по прутьям камер.
       Бум... Бум... Бум... Бум... Бум... Резиновая палка  пересчитала  прутья
  на двери лепетовской каморки.  Дальше  был  тупик.  Киборг  дошла  до  него,
  медленно развернулась и, не  меняя  выражения  лица,  двинулась  в  обратный
  путь.
       Глубокая тишина, в которой смутным эхом отдавались шаги, длилась  минут
  пять.
       Потом снова возник этот монотонный,  изматывающий  нервы  звук  -  Олег
  понял, что киборг дошла  до  противоположного  тупика,  развернулась,  и  ее
  дубинка опять обращена к решетчатым дверям камер.
     "Действительно, что ли, запрограммирована? -  подумалось  Олегу.  -  Но
  какой смысл не давать нам спать в ночь перед высадкой?..."
     Смысла в таких действиях он не находил.
     Что же до однорукого начальника "Эрадзии", то  его  явную,  неприкрытую
  ненависть к пленным офицерам Земного Альянса можно было если  не  оправдать,
  то понять...
       Война искалечила всех, в той или иной степени, и порой раны  внутренние
  оказывались намного болезненнее тех, от которых страдала  плоть.  Судьба  же
  этого  офицера,  который  командовал  переоборудованной  под  тюрьму  старой
  орбитальной станцией, вообще казалась Олегу столь  ясной,  будто  лежала  на
  его ладони. Куда деваться калеке, который умел лишь одно - воевать?
       Извечная, неизбывная трагедия всех времен и народов - оставшиеся  не  у
  дел, искалеченные солдаты.
       Нет... Олег не мог держать зла на этого  человека.  Не  по  своей  воле
  таскался он на борту данной станции из системы в  систему,  копя  и  умножая
  собственную  ненависть,  подпитывая  ее   длинной   вереницей   перепаханных
  Галактической войной миров. У  него  просто  не  осталось  иного  жизненного
  выбора,  и  неизвестно,  кто  из  них  двоих  более  жестоко  приговорен   к
  заключению...
       Звук, взбудораживший все пятнадцать этажей, возобновился,  прошел  свой
  путь  в  тридцать  с  лишним  рокочущих  отрезков,  добрел   до   тупикового
  аппендикса, в который выходила дверь камеры Лепетова, и остановился.
       Олег, которому  удалось  на  некоторое  время  отрешиться  от  гнетущей
  реальности, погрузиться в свои мысли, вздрогнул, осознав, что слишком  долго
  не слышит ни рокочущего звука, ни гулких шагов.
       Подняв голову, он увидел, что киборг-охранник стоит точно напротив  его
  камеры, заглядывая через вертикальные прутья решетки внутрь.
       Олег на мгновение оторопел.  В  бледно-фиолетовом  сумраке  угадывались
  лишь общие контуры землисто-серого худого лица с заострившимися  чертами,  и
  в душе Лепетова опять шевельнулся червячок вполне здравого  сомнения:  разве
  так должен  выглядеть  только  что  сошедший  с  конвейера  человекоподобный
  робот?
       Разум подсказывал,  что  -  нет,  а  душе,  погруженной  в  собственные
  проблемы, в первый миг оказалось, по сути, все равно... Ну  какое  ему  дело
  до данного существа, даже если она и не киборг? Что это меняет? Бежать  было
  некуда, да и незачем, так что...
       Мысль  Олега  опять  болезненно  споткнулась,  когда  он   понял,   что
  охранница смотрит вовсе не на него, взгляд расширенных  глаз  был  направлен
  чуть левее.
       Лепетов невольно проследил за ним и содрогнулся.
       Она, не отрываясь, смотрела на заскорузлый кусок хлеба, что  был  выдан
  ему вместе с вонючей баландой!...
       Олег так и не стал его  есть,  чувство  голода  уже  притупилось  и  не
  казалось настолько острым, чтобы преодолеть природную брезгливость.
       Киборг не произнесла ни слова.
       В ее расширенных глазах не было мыслей, в них царила странная  пустота,
  а взгляд...
       Нет, ее никто не программировал идти вдоль камер,  медленно,  отрешенно
  ведя концом резиновой дубинки по прутьям решеток.
       В ее глазах была  растерянность...  там  был  страх,  непонимание  и...
  голод. Обыкновенный человеческий голод, вот почему этот кажущийся  в  первые
  секунды пустым взгляд так тягостно сочетался  с  ее  худыми,  заострившимися
  чертами...
       Лепетов вообще перестал что-либо понимать.  Если  она  киборг,  то  их,
  наверное, кормят  каким-то  особым  способом,  быть  может,  таблетками  или
  специальными инъекциями?  Оболочка  живой  плоти,  надетая  на  механический
  эндоостов, все равно должна получать какую-то подпитку,  иначе  живые  ткани
  просто умрут...
     "Вероятно, ее по  каким-то  причинам  забыли  или  не  смогли  снабдить
  нужным количеством протеинов..." -  подумалось  Олегу,  но  легче  от  такой
  мысли не  стало.  Ледяное  молчание,  смутно  уловимые  черты  в  призрачном
  фиолетовом  сумраке  и  этот  пронзительный,  голодный  взгляд  трудно  было
  перенести, по крайней мере ему.
       Более того, в этот краткий миг он внезапно  представил,  как  идет  эта
  несчастная, абсолютно потерянная, раздираемая  лишь  ей  ведомым  сонмом  не
  присущих машине чувств, машинально ведя концом резиновой  палки  по  прутьям
  решеток, и ему стало совсем неуютно.
       Рука Лепетова сама потянулась к черствому куску хлеба. Он не  колебался
  ни секунды, лишь внутри жило напряженное  опасение,  а  вдруг  это  какой-то
  подвох?
       Он взял хлеб, медленно поднес его к  решетке,  следя  за  тем,  как  ее
  взгляд  неотрывно  следует  за  его  рукой,   коснулся   пальцами   холодных
  шероховатых прутьев, и...
       Она одним  стремительным  движением  схватила  протянутый  ей  кусок  и
  отпрянула в темноту тупикового отростка коридора...
       Минуту или две он не видел ее. В тупике,  подле  люка  плавала  густая,
  чернильная тьма, но, когда спустя пару минут оттуда вновь прорезался  контур
  ее фигуры, в руках киборга было только оружие.
       Она опять  остановилась  напротив  его  камеры,  но  теперь  ее  взгляд
  казался более  осмысленным,  словно  он  протянул  ей  не  хлеб,  а  частицу
  каких-то жизненно важных воспоминаний, кусочек погибшей памяти...
       Несколько  секунд  она  смотрела  на  него,   будто   силилась   что-то
  вспомнить, а затем едва слышно, запинаясь, прошептала:
       - Меня... зовут... Эллен...
       Олега словно током ударило. На секунду он даже онемел от  изумления,  а
  когда пришел в себя и открыл рот, чтобы ответить, ее уже не  было  у  дверей
  камеры, только по гулкому покрытию металлического балкона звучали  неровные,
  сбивающиеся с ритма шаги...
       За весь остаток бессонной  ночи  она  так  больше  и  не  зашла  в  его
  тупиковый отрезок коридора.
       Стук дубинки о прутья решеток более не возобновлялся.
         Глава 3
  
     Разве могли они что-то обсуждать?
       Олег хорошо понимал, что - нет. Да он и не собирался бунтовать. В  этом
  бунте он не видел ни смысла, ни перспективы. Зачистка  Диона  состоится  так
  или иначе, а его личная  судьба,  как  отдельно  взятого  человека,  тут  не
  интересовала никого в принципе.
       Как сказал тот однорукий офицер,  каждый  из  них  был  волен  выбирать
  собственную дорогу в ад - будь то короткий  бросок  через  низенькие  перила
  балкона или попытка выжить внизу...
       Утром, едва под потолком "холла" зажегся свет, Олег, измученный, а  еще
  больше - озадаченный событиями бессонной ночи,  услышал,  как  со  скрежетом
  открываются двери камер. Но теперь это не  было  всеобщим  построением.  Шум
  раздавался на том этаже, где  сидел  Лепетов.  Топот  ног,  брань  и  окрики
  двигались по направлению к его камере.
       - На выход!
       Очевидно,  в  расчеты  вчерашнего  офицера  вкралась  какая-то  ошибка.
  Очутившись на балконе, Олег обнаружил общество из шести заключенных  и  двух
  киборгов.
       - Вперед!
       Они гуськом потянулись по балкону, в  середине  которого  располагалась
  решетчатая клеть грузового подъемника.
       Пока  клеть,  подрагивая,  ползла  вниз,   к   нулевому   ярусу,   Олег
  волей-неволей  разглядывал  лица  тех,  кому,  вероятно,  в  ближайшие  часы
  суждено было стать его боевыми товарищами.
       Двое из шестерых мужчин произвели на него  тягостное  впечатление.  Это
  было интуитивное предчувствие офицера, много работавшего с новобранцами.
       У этих двоих отсутствовала явная худоба  и  землистый  цвет  кожи.  Оба
  были  небриты,  впрочем,  как  и  все  остальные,  но  держались   несколько
  особняком,  сторонясь  как  киборгов  охраны,  так  и  своих  собратьев   по
  несчастью, из чего Олег сделал незамысловатый, но верный вывод  -  эти  двое
  не являлись военнопленными. Они держались с подчеркнутой  независимостью,  и
  в  их  движениях,  позах,  мимике  читалось  презрительное  пренебрежение  к
  худосочным  "скелетам  из   морозильников",   как   называли   между   собой
  военнопленных  те,  кто  попал  на  "Эрадзию"  не  вследствие  войны,  а  за
  какие-либо преступления.
       Остальные четверо были схожи между собой и  действительно  худобой  лиц
  смахивали  на  узников  древних  концлагерей.  Объяснялось  такое  истощение
  просто:  криогенные  камеры,  в   которых   транспортировали   и   "хранили"
  заключенных, как правило, являлись оборудованием "второго  сорта",  то  есть
  побывавшим в употреблении, а во  многих  случаях  даже  списанным.  Процессы
  низкотемпературного сна в таких условиях редко  протекали  как  положено,  и
  организму, чьи биохимические реакции были замедлены в  тысячи  раз,  все  же
  приходилось прилагать собственные усилия, восполнявшие сбои  и  неадекватную
  работу систем жизнеобеспечения. Как следствие -  за  пять-шесть  лет  такого
  сна организм доводил себя до состояния заметного истощения.
       Клеть грузового подъемника с лязгом остановилась.
       Сопровождавшие группу киборги  распахнули  сетчатые  створки  дверей  и
  встали по бокам.
       - Семнадцатая группа - прямо по коридору! - раздался в скрытом от  глаз
  динамике интеркома чей-то не терпящий возражений голос.
       Группа узников, двигаясь в затылок  друг  другу,  втянулась  в  широкий
  тоннель, оканчивающийся массивными створами плотно сомкнутых ворот.
       Шагая по коридору, Олег вдруг поймал  себя  на  мысли,  что  продолжает
  думать о ночном происшествии, мысленно пытаясь угадать, куда  же  подевалась
  его  новая  знакомая.  Откровенно  говоря,  он,  коротая  остаток   ночи   в
  мучительной  бессоннице,  думал,  что  она  окажется  среди   тех   четверых
  охранников, которые были обещаны каждой группе одноруким офицером...
       Пока он размышлял,  в  створах  ворот  открылась  небольшая  дверь,  за
  которой  просматривалось  пространство  внутреннего   космодрома   с   двумя
  ложементами стартовых катапульт.
       Их   группа   под   предводительством   двух   человекоподобных   машин
  проследовала вовнутрь. Олег поймал себя на мысли, что  в  своем  воображении
  он почему-то успел разграничить их по неравным категориям.  Имел  ли  ночной
  инцидент  какой-то  здравый,  практический  смысл,  или   то   была   просто
  случайность, странный вывих неправильно установленной программы, - этого  он
  не знал, но такова, видно, природа человека, а особенно человека,  попавшего
  в условия, морально для него тяжелые, - душа, если она все  еще  жива,  ищет
  малейшие отдушины в окружающем, пытается  делать  какие-то,  порой  нелепые,
  иллюзорные выкладки, лишь бы  противопоставить  что-то  суровой  реальности,
  смягчить ее, очеловечить...
       Задумавшись, он едва не налетел на спину впереди идущего.
       Спускаемый модуль, который в данный момент был закреплен  на  массивном
  стартовом ложементе электромагнитной катапульты, выглядел  так,  словно  его
  только что притянули сюда со свалки,  где  прессуют  старые,  отжившие  свое
  машины. Впрочем, такая догадка вернее всего была недалека от истины.
       Но самое скверное произошло минутой позже, когда киборг,  сверившись  с
  вмонтированным в ложемент монитором компьютерного терминала, вдруг  произнес
  ровным голосом:
       - КХ-157, КХ-234 - в кабину, остальным в транспортный отсек, живо!
       В этот краткий миг замешательства Олег успел  пожалеть,  что  пять  лет
  назад, заполняя анкету  в  приемнике  фильтрационного  лагеря,  он  в  графе
  военных специальностей ко всему прочему занес сведения о своей  квалификации
  пилота спускаемых аппаратов.
       Рядом с ним приблизительно то же  самое  испытывал  низкорослый,  тощий
  пожилой мужчина с маленькими, покрасневшими глазами и  печальным  выражением
  лица. Олегу  он  почему-то  напомнил  их  бортового  медика,  который  вечно
  вздыхал с точно такой же скорбной миной.
       - В кабину! - раздался за их спиной голос киборга.
       Олег  с  обреченным  чувством  полез  внутрь,  а  его  новый   напарник
  замешкался, за что получил удар прикладом между лопаток.
       В  тесной  кабине,  на  ободранных  противоперегрузочных  креслах  была
  разложена нехитрая, порядком поношенная экипировка  вековой  давности.  Олег
  еще накануне подозревал, что их экипируют всяким  старьем,  но  то,  что  он
  увидел, превзошло  самые  мрачные  предположения.  Им  даже  не  удосужились
  выдать  скафандры  и  нормальное  оружие,  на  креслах  лежали  обыкновенные
  общеармейские  бронежилеты,  каски,   снабженные   дугами   коммуникационных
  устройств,  а  поверх  всего  этого  барахла  были  демонстративно   уложены
  укороченные штурмовые автоматы, произведенные на  свет  еще  до  наступления
  эры импульсного оружия.
       - Спаси господи... - невнятно пробормотал второй загнанный киборгами  в
  кабину узник, исподволь покосившись на Лепетова,  который  с  мрачным  видом
  натягивал на себя доисторический бронежилет  из  волокончатого  кевлара.  Не
  найдя сочувствия в мрачном,  словно  окаменевшем  взгляде  Лепетова,  он  со
  вздохом натянул нехитрую экипировку и угнездился в кресле.
       Олег уже разглядывал приборную панель спускаемого аппарата, на  которой
  ровно светились десятки индикационных окошек, отражавших в своих  показаниях
  состояние бортовых систем.
       - Как зовут-то? - спросил он у второго пилота, который ерзал в  кресле,
  пытаясь поудобнее устроить в нем свое тщедушное тело.
       - Павел, - вскинув голову, ответил тот и  тут  же  поправился:  -  Отец
  Павел. Гнедышев.
       Олег невольно повернулся:
       - Священник?
       - Да.
       - А как ты угодил сюда? - ничего не понимая, переспросил Олег.
       - Я служил на крейсере "Апостол Петр".
       - Кем?  -  хмуро  поинтересовался  Лепетов.  Его  настроение,   и   так
  неважное, падало с каждой секундой. Ему уже серьезно начинало казаться,  что
  их вылазка окончится задолго до того, как этот  проржавевший  хлам  коснется
  своими посадочными опорами твердой земли.
       - Священником и служил. А на  вашем  корабле  что,  не  было  духовного
  лица?
       - Был, - криво усмехнулся Олег. - Только я к нему не захаживал.  Давай,
  отче, кончай размазывать сопли по пульту. Ты действительно пилот или  где-то
  сбрехал в анкетах?
       Лицо Павла помрачнело.
       - Солгал я... Грешен...
       Олег мысленно выругался, но вслух произнес совсем другое:
       - Тогда молись про себя и не мешай мне, понял?
       Павел кивнул, съежившись в кресле. То ли не верил в вечную жизнь  после
  смерти, то ли бренное тело  со  своими  страхами  взяло  верх  над  духовным
  началом, но он с благодарностью посмотрел  на  Олега,  пальцы  которого  уже
  бегали по переключателям пульта.
       Если бы Лепетов сейчас доложил по форме, то ему,  несомненно,  дали  бы
  нового напарника, который действительно мог  управлять  спускаемым  модулем,
  но этого горе-капеллана шлепнули бы непременно, прямо тут, у трапа...
       Нет, хоть Олег и не  верил  в  бога,  но  допустить  подобного  оборота
  событий он не мог...  Стучать  на  товарища,  с  которым  через  пару  часов
  хлебать внизу смерть одной ложкой, - последнее дело...
       Вместо  этого  он  посмотрел  на  датчики  готовности  и  проговорил  в
  коммуникатор, укрепленный на тонкой стальной дуге у самых губ:
       - Внимание в отсеках! Предварительная готовность. Сейчас  будет  закрыт
  главный шлюз!
       Выкрутимся... Не впервой...
       На пульте управления вспыхнуло еще несколько предупреждающих  сигналов,
  а на включенных экранах  внешнего  обзора  панорама  внутреннего  космодрома
  станции "Эрадзия" внезапно  пришла  в  движение  -  это  ложемент  стартовой
  катапульты с закрепленным на нем десантным  модулем  начал  разворачиваться.
  Одновременно пришли в движение мощные гидравлические домкраты,  приподнявшие
  нос челнока так, что тот оказался нацелен точно в отверстие ствола  пусковой
  шахты.
       - Внимание, Борт-17, ваша катапульта заряжена.
       - Борт принял, - ответил Олег.
       Корпус челнока содрогнулся. Подающие  моторы  ложемента  завибрировали,
  подталкивая  спускаемый   аппарат   в   ребристое   чрево   электромагнитной
  катапульты.
       Длинная труба, похожая  на  оружейный  ствол,  оканчивалась  массивным,
  плотно закрытым люком. Челнок вошел в шахту ускорителя,  как  пуля  в  канал
  ствола, и за его кормой плотно закрылась герметичная диафрагма.
       - Десять   секунд.    Замки    наружного    люка    отошли...    Пилот,
  приготовиться... пять секунд... три...
       Расположенный  впереди  люк,  запиравший  выход  из   шахты,   внезапно
  раскололся на остроугольные сегменты, которые почти мгновенно разъехались  в
  стороны.
       В космос выметнуло мутное облачко замерзшего воздуха.
       Олег, поглощенный своими ощущениями, не  слышал,  как  голос  оператора
  произнес последнюю цифру обратного отсчета,  -  сокрушительная  динамическая
  перегрузка  от  срабатывания  стартовой  катапульты   ударила   по   мышцам,
  распластала его по креслу, и навстречу экранам  ринулся  космос:  бездонная,
  льдисто-черная  бездна,  в  которой  висел  мутно-коричневый  шарик  планеты
  Дион...
                                        ***
  
     В первые секунды после динамического удара Олегу показалось,  что  сама
  Вселенная  встала  на  дыбы.  Что-то  не  заладилось  в   разбалансированном
  механизме катапульты, и старенький челнок закрутило на выходе из  стартового
  ствола, да так, что звезды на экранах обзора ринулись по кругу...
       Лицо Павла позеленело.
       Пока  Олег  боролся  с  двигателями  ориентации,   пытаясь   прекратить
  вращение корабля и стабилизировать синусоидальную траекторию, по которой  их
  спускаемый модуль приближался к грязно-коричневому покрывалу облачности,  он
  сидел, дико вытаращив глаза и зажав рот ладонями обеих рук.
       - Не спи! - дошел до него окрик Лепетова. - Свяжись с  отсеком,  узнай,
  все ли в порядке?!
       Бывший корабельный капеллан  судорожно  сглотнул,  кивнув  в  ответ  на
  полученную команду. С  трудом  отняв  от  лица  мелко  дрожащие  пальцы,  он
  перекинул  несколько  тумблеров  на  пульте,   поставив   их   в   положение
"включено".
       Нужно сказать, что челнок, как  и  все  военное  оборудование,  обладал
  минимумом удобств  и  максимумом  надежности.  Ни  о  каких  псевдосенсорных
  клавиатурах и прочих технологических наворотах не стоило даже и  вспоминать.
  Здесь использовались малоэстетичные, но проверенные временем узлы.
       Звезды на экранах описали очередной круг, но уже медленнее, чем  минуту
  назад. Скачкообразные перегрузки по-прежнему больно били по  мышцам,  срывая
  пальцы с переключателей и отдаваясь в затылке пульсирующей болью.
       - Отсек, на связи рубка, вы живы?
       Несколько секунд в динамиках  висела  тишина,  потом  словно  прорвало.
  Раздался поток непереводимой брани.
       Лепетов выдавил ухмылку на своем отекшем  от  перегрузок  лице.  Кто-то
  обещал придушить его после посадки.
       - Кто в кормовом блистере? - хрипло осведомился он.
       Ему ответила тишина.
       - Я спрашиваю, кто прикрывает корму?
       Очевидно, что никто из пятерых сотоварищей не рискнул лезть  в  тесный,
  полупрозрачный  купол  из  армированного  сталепластика,  в   котором   была
  установлена турель вакуумных орудий.
       - Пусть эти  сучки  лезут...  -  наконец  огрызнулся  по  связи  чей-то
  голос. - Их работа.
     "Киборги  заперлись  в  кормовом  отсеке...  У  них,  наверное,  другие
  инструкции..." - подумал  Олег,  чувствуя,  что  он  уже  почти  совладал  с
  кораблем.
       - Разбирайтесь  как  хотите,  но  кто-то  должен  прикрыть  посадку  из
  блистера, - резко ответил он. - Внизу система планетарной обороны. Мы не  на
  прогулке, а я не господь бог, Фрайг вас всех раздери!
       Ему опять не ответили. Похоже, что связь была отключена из отсека.
     "Идиоты..." - подумал Олег, пытаясь сосредоточиться на управлении.
       Наконец дикое, калейдоскопическое  коловращение  звездных  огоньков  на
  экранах  прекратилось,  перегрузки  внезапно   схлынули,   осталось   только
  равномерное ускорение, которое уже не терзало тело, а лишь слегка  прижимало
  его к поверхности кресла.
       Грязно-коричневое покрывало облачности,  означавшее  границу  атмосферы
  Диона, медленно приближалось, распухая до всеобъемлющих размеров.
       Челнок шел по касательной к планете, его скорость  была  велика.  Олег,
  затратив время на борьбу со спонтанным вращением,  упустил  расчетную  точку
  торможения и теперь наблюдал, как на  экранах  обзора  обозначилась  неяркая
  пока аура - это первые молекулы воздуха уже начали  соприкасаться  с  броней
  спускаемого аппарата.
       - Приготовиться к перегрузке! - на всякий случай предупредил  он,  хотя
  подозревал, что связь между рубкой управления  и  грузопассажирским  отсеком
  оборвана.
       Однако в этом он ошибся.
       - Мы готовы,  -  внезапно  пришел  по  связи  спокойный  ответ.  -  Все
  недоразумения улажены. Личный состав  пристегнут.  Один  человек  дежурит  в
  блистере.
       Олег не успел познакомиться со своими новыми  товарищами  и  сейчас  не
  мог даже гадать,  кому  из  троих  бывших  офицеров  принадлежит  этот  чуть
  надтреснутый голос, но мысленно он поздравил  его  с  внушительной  победой,
  ведь,  кроме  троих  доходяг-военнопленных,  в  отсеке  присутствовали  двое
  дюжих, здоровых  уголовников,  и  призвать  их  к  дисциплине  казалось  ему
  номером если не дохлым, то трудноисполнимым.
       Ровно через секунду,  когда  включился  тормоз-снаряд  и  ослепительное
  пламя истекающей плазмы затопило  обзор,  все  посторонние  мысли  буквально
  вымело из головы Лепетова.
       Он больше ничего не видел и не слышал.
       В  мире  остался  только  он,  мерцающие  датчики  приборов  да  мутная
  атмосфера.
                                        ***
  
     Старенький, видавший виды челнок  вошел  в  атмосферу  Диона,  падая  в
  размытую линию терминатора.
       Лепетов сверился с тусклыми, мерцающими датчиками приборов  и  невнятно
  чертыхнулся: расчетная точка посадки находилась на ночной стороне планеты.
       Здешнее солнце, словно издеваясь, сверкнуло из-за шара планеты,  послав
  вдогонку крохотному кораблю сноп своих лучей в  виде  серпообразной  полоски
  зари, затем  вокруг  резко  потемнело,  лишь  датчики  приборов  засветились
  ровнее, четче, но их розовая  и  изумрудная  подсветка  не  успокаивала,  а,
  наоборот, подстегивала воображение...
       Внизу, под черным, зловещим  покрывалом  облаков,  лежала  неизвестная,
  напичканная железом земля.
       - Блистер, крути головой, сейчас пройдем облачность!
       Олега неприятно мотало в кресле. На своего второго  пилота  он  не  мог
  смотреть даже украдкой, на подобную ерунду уже не  хватало  времени.  Челнок
  нещадно  болтало  в  неразведанных  воздушных  потоках,  половина   приборов
  обнаружения не работала или же делала это из  рук  вон  плохо,  и  оттого  у
  Лепетова сложилось неприятное, граничащее с  обыкновенной  паникой  чувство,
  что  уже  не  он  управляет  ситуацией,  а  его  величество   случай   рулит
  челноком...
       ... Через минуту или две на  экранах  немного  просветлело,  и  Олег  с
  облегчением понял, что они прошли слой густых, напитанных влагой облаков.
       Под  пеленой  туч  царило  сумрачное   пространство,   полное   неясных
  очертаний  далекой  земли.  Вдалеке,  у  самого  горизонта,  несколько   раз
  пробежал зыбкой полосой и  исчез  какой-то  отраженный  свет.  Сверившись  с
  показаниями немногих приборов и компьютерной картой, Лепетов  понял,  что  в
  той стороне раскинулся океан. Их  квадрат  лежал  чуть  поодаль,  в  глубине
  материка,  и  он,  сообразуясь  со  своим  представлением  о  лежащем  внизу
  рельефе, откорректировал курс...
       На   высоте   двух   километров    наконец    заработал    компьютерный
  сканер-картограф, и Олег  испытал  неимоверное  облегчение,  увидев  вздутую
  возвышенностями сетчатую модель рельефа.
       Точка десантирования, заранее занесенная  в  компьютерную  базу  данных
  челнока, замигала на самом срезе экрана пульсирующей алой искоркой.
     "Километров двадцать пять..." - мысленно прикинул Лепетов.
       Сбоку от него завозился в своем кресле Гнедышев.
       - Олег, там внизу, смотрите!...  -  предупреждающе  воскликнул  он,  но
  Лепетов уже и  сам  видел:  под  ними  внезапно  возникло  несколько  злобно
  помаргивающих точек, мимо, словно рой  ослепительных  светляков,  пронеслись
  какие-то росчерки огня, и ночные небеса прочертил отчетливый вой.
       Веер  неуправляемых  ракет  разминулся  с  челноком,  ушел  выше,  и  в
  небесах, под тучами, нервно зарокотала серия частых, ослепительных вспышек.
       В ответ вниз потянулась ниточка сдвоенных росчерков - это  огрызнулась,
  заработала блистерная турель челнока. Ниточки снарядов полоснули по  темной,
  затаившейся земле, побежали по ней чередой световых всплесков,  будто  внизу
  кто-то  часто  замигал  карманным  фонариком,  но  эта   иллюзия   мгновенно
  рассеялась, как только там  вспыхнуло  несколько  деревьев  и  жадный  огонь
  взметнулся по их ветвям, осветив поверхность Диона примерно на километр.
       С высоты все  это  выглядело  безобидно,  даже  забавно,  будто  кто-то
  чиркнул спичку над миниатюрным макетом местности...
       Деревья,  по  которым  прошлась  очередь  вакуумной   турели,   ютились
  редколесьем на склоне пологого холма. У  его  подножия  влажно  поблескивало
  болото, окаймленное более плотной и темной стеной  растительности.  В  глаза
  Олегу бросилась прямая, как стрела, дорога, руины зданий, знакомая,  но  уже
  порядком заросшая всякой растительностью разметка взлетно-посадочных  полос,
  что-то похожее на уходящий под землю наклонный пандус, и...
       Вспышки... Вспышки... Вспышки...
       Словно чиркнувшая по земле очередь из вакуумной турели высекла  из  нее
  этот неистовый ответный огонь.
       Не успел Олег испугаться, как снаряды  гулко  ударили  в  ветхую  броню
  модуля.
                                        ***
  
     В первый миг оглушенному пилоту показалось, что все кончено:  судорога,
  прокатившаяся по корпусу челнока  после  серии  попаданий,  оказалась  столь
  сильной, что от нее лязгнули зубы, а на экранах  обзора  скупо  подсвеченный
  пожаром игрушечный  рельеф  вдруг  опрокинулся,  встал  на  дыбы  и  ринулся
  навстречу лобовым секторам...
       Павел тихо охнул.
       На пульте управления злобно бесновалась целая  гамма  аварийных  огней,
  среди которых четко выделялись сигналы разгерметизации отсеков.
       Олег, чувствуя, что рот наполняет солоноватая кровь от прикушенного  во
  время удара языка,  попытался  перехватить  управление,  вырвать  машину  из
  спонтанного пике, но в первые секунды  его  попытки  остались  тщетны:  рули
  высоты либо заклинило, либо оторвало, стоило ему  коснуться  переключателей,
  как  приборы  тут  же  расписались  в  собственном   бессилии,   отозвавшись
  болезненным писком и рубиновыми маячками повреждений.
       Взглянув  на  показания  альтиметра,  Лепетов  похолодел  -  ему   были
  отпущены считанные мгновения.
       Не раздумывая более, он  перегнулся  через  подлокотник,  дотянулся  до
  секции пульта, располагавшейся перед Гнедышевым, который  сидел  белый,  как
  лист бумаги, и рванул рычаг аварийного планирования.
       Все это не заняло и десяти секунд.
       Олег слышал лишь надсаженный вой поврежденных турбин, потом вдруг  этот
  вой истаял, прекратился, и наступила  оглушительная  тишина,  в  которой  по
  нервам полоснул заунывный  звук  врывающегося  в  пробоины  воздуха,  спустя
  секунду  к  нему  приметался  скрежет,  затем  резкий  хлопок,  и   Лепетов,
  пошевелив рулями, вдруг понял, что корабль вновь  пытается  среагировать  на
  волю своего пилота.
       Умная автоматика, подчиняясь команде, заглушила двигатели  и  выпустила
  из обшивки две пары расположенных одно над другим крыльев.
       Через секунду  поврежденный,  лишившийся  герметизации  модуль  уже  не
  падал, а планировал, стремясь уйти за  темную  кромку  чернеющего  невдалеке
  леса.
       Вслед поврежденной машине несколько раз моргнул лазер,  но  прицел  был
  взят  слишком  низко,  и  поэтому  пострадал  лишь  воздух,  который,  шипя,
  ионизировался вокруг рубиново-красного шнура когерентного излучения.
       Несколько  раз  впустую  прочертив  темнеющие  небеса,  лазер   наконец
  угомонился.
       Модуль, накренясь на  один  борт,  почти  беззвучно  падал  на  окраину
  болот.
                                        ***
  
     Несмотря  на  выпущенные  крылья,  посадка  все  же  больше  напоминала
  падение. Прошитый в нескольких местах модуль, скользивший в  черных  небесах
  едва различимой, беззвучной тенью,  тяжело  перевалил  через  стену  высоких
  деревьев, с хрустом подломив их макушки, и окрестности содрогнулись  от  его
  касания с зыбкой почвой болотистой низины.
       В первый миг казалось, что сама земля услужливо расступилась  под  ним,
  и модулю уже никаким чудом не удержаться на поверхности, но  это  была  лишь
  иллюзия, вызванная тяжелым, громоподобным хлюпаньем и двумя  величественными
  выбросами вонючей болотной жижи, взметнувшимися  из-под  бортов  поверженной
  машины.
       Через минуту, когда по  взволнованной  поверхности  болота  с  влажными
  шлепками отбарабанили  последние  комья  выкинутой  вверх  грязи,  наступила
  оглушительная тишина, в которой, если прислушаться,  можно  было  различить,
  как потрескивает, шипит остывающий корпус челнока и как тихо журчит,  стекая
  по его изъязвленным, дырявым бортам, нагретая болотная вода.
       Прошло  некоторое  время,  прежде  чем  в  верхней  части   спускаемого
  аппарата  откинулся  аварийный  люк  и   оттуда   вырвался   тусклый   конус
  рассеянного света.
       В этом дрожащем, неверном освещении показалась человеческая фигура.
       Со стонами и бранью человек скользнул вниз по горячей, курящейся  паром
  обшивке челнока,  упал  на  четвереньки,  едва  не  захлебнувшись  в  черной
  болотной жиже, потом с  трудом  выпрямился  и  побрел  к  недалекому  берегу
  болотины, обозначенному чередой заросших кустарником бугорков.
       Вслед  за  ним  с  небольшим  интервалом  в  освещенной   утробе   люка
  показались еще два человека. Эти чувствовали  себя  несколько  лучше  -  они
  имели орудие и спускались, помогая друг другу.
       Оказавшись по колено в мутной болотной жиже, один из них  прошел  вдоль
  корпуса  челнока,  остановился  подле  развороченных  кормовых  отсеков,   с
  которых  сорвало  несколько  секций  наружной  брони,  и   заглянул   внутрь
  опустошенных воздушным потоком помещений через наиболее крупную пробоину.
       В тусклом  свете  красной  аварийной  лампочки  ему  предстал  хаос  из
  обломков сорванных со своих мест грузовых  контейнеров.  Между  ними,  подле
  почвоукладчика, который имел  более  внушительные  габариты,  чем  остальной
  груз, и, соответственно, оказался  более  прочно  закреплен,  в  красноватом
  сумраке угадывались две изломанные фигуры киборгов.
       Одна  из  них   судорожно   дергалась,   пытаясь   совершить   какой-то
  конвульсивный набор движений. Второе тело  лежало  неподвижно,  придавленное
  тяжелым грузовым контейнером с оборудованием.
       Человек сплюнул в  болотную  жижу  под  ногами,  поднял  оружие  и  дал
  длинную, гулкую неэкономную очередь в глубь отсека.
       - Задавись, сука... - с неизбывной злобой в голосе произнес  он,  потом
  обернулся и добавил, обращаясь к своему товарищу: - Валим отсюда...
       Тот кивнул, не произнеся ни слова в ответ,  только  опасливо  огляделся
  по сторонам, будто мог что-то видеть в окружившем  упавший  корабль  плотном
  мраке.
       Фигура на берегу, скорчившаяся под кустами, зашевелилась.
       - Эй, вы куда? - Голос говорившего был слаб, надтреснут.
       Тот, кто стрелял  в  киборгов,  добрел  до  берега,  остановился  подле
  упавшего под кустами человека и небрежным  ударом  ноги  перевернул  его  на
  спину.
       - Тебя, падла, тоже кончить? - хрипло,  с  придыхом  осведомился  он  и
  добавил: - Чтоб не мучился, доходяга, а?
       В плотном сумраке ночи было невозможно различить  черты  лица  лежащего
  на земле человека, был слышен лишь его слабый голос:
       - Вы погибнете... Мы должны держаться  вместе,  чтобы  выжить...  разве
  непонятно... - Произнеся это, он зашелся долгим мучительным кашлем.
       - Ну-ну... - Стоявший над ним уголовник покачал головой.  -  Ты  и  так
  сдохнешь, со мной или без меня. Нам не по пути...
       С этими словами две фигуры скрылись в  плотной  тьме,  удаляясь  в  том
  направлении,  откуда  по  модулю  вели  огонь  зенитные  батареи   комплекса
  планетарной обороны.
       Брошенный  ими  человек  немного  полежал,  пытаясь  отдышаться   после
  приступа изматывающего кашля, потом с трудом встал, выпрямился  и,  шатаясь,
  побрел  назад,  к  модулю,  из  распахнутого   люка   которого   по-прежнему
  пробивался неяркий рассеянный свет.
         Глава 4
  
     Холодный, промозглый рассвет занимался над болотами.
       Над окнами черной стоячей воды поплыли полосы зыбкого тумана. В  тишине
  из зарослей кустарника доносился утренний плач-песня какой-то пичуги.
       Холод и сырость пробирали до самых костей. Из-за них  не  было  никакой
  возможности спать. Отец Павел, который  лежал,  сотрясаясь  от  болезненного
  озноба под влажным одеялом, не выдержав,  сел.  Посмотрев  по  сторонам,  он
  увидел Лепетова, который дежурил на краю прогалины.
       Рядом с ним на корточках сидел один из их спутников и  курил,  закрывая
  ладонью огонек сигареты.  Сизый  сладковатый  дым  плыл  в  стылом  воздухе,
  смешиваясь с туманными полосами испарений.
       Гнедышев потянул носом воздух, и  у  него  во  рту,  где  было  сухо  и
  противно после полубессонной ночи, вдруг клубком свернулась слюна,  и  мышцу
  под языком свело от сладковатого запаха табачного дыма.
       Откинув влажное, отяжелевшее от сырости одеяло, он встал, шумно  втянув
  в себя стылый утренний воздух, потянулся, сделал несколько энергичных  махов
  руками и, почувствовав, как от  резких  движений  кровь  снова  побежала  по
  жилам, подошел к импровизированному наблюдательному пункту.
       Лепетов покосился на него, кивнул, приветствуя,  и  снова  обернулся  к
  прорехе в ветвях, пытливо высматривая что-то на той стороне болот.
       - Дайте закурить, Олег... - попросил Гнедышев.
       Лепетов, не поворачиваясь, протянул ему початую пачку.
       Вытаскивая сигарету, Павел заметил, как дрожат его пальцы.
       Господи, помяни царя Давида и всю кротость его... Царь Давид, усмири  и
  обмягчи сердца злых людей, восставших на меня...
       - На, не мучайся... - Лепетов протянул ему окурок, заметив, что  пальцы
  святого отца посинели от холода и никак  не  могут  справиться  с  колесиком
  зажигалки.
       - Благодарю... - Гнедышев наконец прикурил и с виноватым, но  блаженным
  видом вернул Олегу смятый в гармошку окурок. - А где остальные? -  осторожно
  поинтересовался он, вспомнив вдруг, что накануне их было пятеро,  не  считая
  тех двух неприкаянных Душ, что по злобе и глупости своей  решили  отколоться
  °т коллектива и выживать сами.
       - Ушли за топливом для костра, - ответил  их  спутник,  представившийся
  Зарубиным. - Сейчас посветлеет, можно будет немного погреться.
       Павел, у которого зуб на зуб не попадал от  холода,  только  кивнул.  В
  душе он уже не  верил,  что  в  мир  могут  вернуться  простые  человеческие
  радости. Бессонная,  промозглая  ночь,  казалось,  унесла  не  только  тепло
  тела - она выдула надежду из озябшей души...
       Блажен, кто верует... ибо придет он в царствие мое...
       - Слушай, что ты там все бормочешь? Павел вздрогнул, вскинув  на  Олега
  взгляд красных от недосыпания, слезящихся глаз.
       - Молюсь, - коротко ответил он и почему-то внутренне  съежился,  ожидая
  насмешки или осуждения. Однако Олег вдруг грустно улыбнулся и сказал:
       - Про нас не забудь.
       Павел хотел ответить, но в это  время  послышался  неясный  шум.  Олег,
  который все что-то высматривал в туманном мареве, резко обернулся,  подтянув
  к себе автомат, но его тревога оказалась  напрасной,  из  кустов  показались
  двое членов их группы, которые волокли огромную сухую коряжину.
       - Вот это дело! - одобрил их находку Зарубин  и  встал,  чтобы  помочь.
  Павел, на всякий случай оглянувшись на Лепетова,  который  почему-то  внушал
  ему робость своей сумрачной молчаливостью, засеменил за ним.
       Общими усилиями они быстро выкопали яму глубиной около  полуметра.  Еще
  один заключенный, Джон Селински, который  не  принимал  участия  в  земляных
  работах, а, расположившись чуть в стороне, отщеплял от  коряги  узкие  сухие
  полоски коры, развел на дне выкопанной ямы небольшой бездымный костерок,  от
  одного вида которого теплело на душе. Когда тот разгорелся,  поверх  уложили
  массивную сухую корягу. Минут через  пять  от  углубления  в  земле  ощутимо
  повеяло жаром, но ни дыма, ни огня видно не было, лишь стылый воздух  дрожал
  над ямой, струясь в горячем мареве.
       Пока разгорался костер, Зарубин набрал воды в котелок, кинул туда  пару
  таблеток химической очистки и, дождавшись, когда  те  растворятся,  поставил
  котелок над огнем, угнездив его в развилке коряги.
       - Не потравимся? -  с  сомнением  посмотрев  на  воду,  по  поверхности
  которой тут же закурился пар, спросил Алан Метью, последний из их группы.
       - Нет. Я бросил таблетки, - буркнул Зарубин.
       - На Прокусе тоже бросали... А потом кишки через задницу вываливались.
       - Не хочешь - не пей.
       К костру, вокруг которого расположились четверо членов группы,  подошел
  Олег. Присев на корточки, он протянул к теплу озябшие ладони.
       - Есть какие мысли? - не обращаясь ни к кому конкретно, спросил он.
       Общее мнение выразил Селински. Он покрутил головой, а потом сказал:
       - Нужно чистить участок. Сначала разведка, зачистка, а уж  потом  будем
  выпускать утилизатор с почвоукладчиком.  Если  угробим  технику,  то  вообще
  никакого дела не будет.
       - Верно, - поддержал его Зарубин. - Бог даст,  быстренько  прошвырнемся
  по квадрату, посмотрим, что к чему, приговорим все активное  железо,  а  там
  глядишь - можно будет заняться и мирным строительством.
       Олег кивнул, соглашаясь. Он сам думал о том же.
       - Думаю, делиться на группы нет смысла?  -  полуутвердительно  произнес
  он.
       - Да, незачем. Нас и так...  -  Зарубин  криво  усмехнулся  -  на  одно
  отделение не наберется.
       - Двадцать километров на человека... Это что у нас получается в  сумме?
  Сто шестьдесят гектаров?
       - Да, квадрат со  стороной  в  двенадцать  с  половиной  километров,  -
  подтвердил Олег, взглянув на выданную ему карту. - Северный край -  сплошные
  болота, там железа будет очень мало или вообще не  будет.  А  вот  в  центре
  обозначен какой-то укрепрайон. Думаю, огонь по модулю велся  именно  оттуда.
  Так что, скорее всего, нужно двигаться, пересекая квадрат по диагонали,  это
  как раз совпадает с условной границей болот.  Прочистим  диагональ  -  тогда
  можно будет пройти по периметру. Возражения есть?
       Возражений не было.
       - Тогда греемся, перекусываем и вперед.
                                        ***
  
     - Скажите, Олег, а зачем с нами послали киборгов? - Гнедышев  осторожно
  заглянул через внушительную дыру в обшивке внутрь грузового отсека и тут  же
  отшатнулся, заметив, как сильно забрызганы кровью покоробленные стены.
       Лепетов   молча    пролез    внутрь.    Склонившись    над    останками
  человекоподобных машин, он, превозмогая инстинктивное отвращение,  несколько
  секунд разглядывал мешанину из разодранной плоти, порванных сервоприводов  и
  кусочков разбитых выстрелами микросхем,  потом,  протянув  руку,  перевернул
  изуродованное тело и извлек из-под него плазменную винтовку.
       - Вот зачем... - произнес он, выбираясь  назад  и  демонстрируя  оружие
  побледневшему Гнедышеву. Павел поморщился.
       - В спину стрелять собирались, да?
       - Нет... - покачал головой Олег, спрыгивая на землю. - Они должны  были
  прикрывать нас, - скупо пояснил он.
       На  бывшего  капеллана  это   утверждение   подействовало   слабо.   Он
  недоверчиво посмотрел на Олега и переспросил:
       - То есть как - прикрывать?
       - Ну разве непонятно? - подняв голову,  вступил  в  разговор  Селински,
  который, сидя на берегу болотины, снаряжал  запасные  магазины  к  автомату.
  Перед ним стоял початый при помощи консервного  ножа  цинк  с  патронами.  -
  Куда нам  с  этими  пукалками  против  лазеров?  Но  и  давать  нам  в  руки
  плазменное оружие - затея рискованная, вдруг у  кого  крыша  поедет?  Вот  и
  нашли компромисс. Мы - это армейская разведка, а они, - он  небрежно  кивнул
  в сторону развороченных грузовых  отсеков,  -  тяжелая  артиллерия.  -  Джон
  усмехнулся, но в этой усмешке не было ничего доброго.  -  Хорошо  придумали,
  сволочи... Электронные мозги на двух ногах. - Он повернулся  к  Гнедышеву  и
  спросил: - Понятно теперь, падре?! Ты приманка, они крутые  коммандос.  Идут
  сзади и ждут, пока по тебе начнет  крыть  какая-нибудь  установка.  Засекают
  ее, выбирают позицию и, пока ты на брюхе  месишь  болото,  харкаясь  кровью,
  спокойно отстреливают огневую точку противника.
       - Понятно... - Гнедышев понурил голову, глядя, как Олег очищает  оружие
  от заляпавшей его крови. - А теперь-то как?
       Джон пожал плечами, засовывая  снаряженный  магазин  в  предназначенный
  для него клапан разгрузки.
       - Сами справимся...  -  хмуро  процедил  он,  сплюнув  в  стоячую  воду
  болота,  которое  уже  начало  медленно  засасывать  в  себя   изуродованный
  посадочный модуль.
                                        ***
  
     Через час с небольшим, полностью экипировавшись, они двинулись в путь.
       Тыловое  охранение  решили  не  выставлять.  Олег,  которого  молчаливо
  признали старшим, приказал Джону Селински  выдвинуться  вперед.  Со  стороны
  болот им могла угрожать разве  что  мутировавшая  местная  фауна,  и  потому
  боковое охранение ограничилось одним человеком, Алан Метью  двигался  метрах
  в пятидесяти  левее  ядра  отряда,  который  составили  Лепетов,  Зарубин  и
  Гнедышев.
       Олег  шел  молча,  напряженно  поглядывая  по  сторонам.   Автомат   он
  перекинул за спину, в  руках  держал  плазменную  винтовку.  В  клапаны  его
  разгрузки, в дополнение к магазинам, были засунуты запасные энергоблоки.
       Зарубин на ходу вполголоса инструктировал Гнедышева:
       - Как начнут крыть, не мечись, не дергайся, сразу  падай  и  ужиком  за
  бугорок... Главное - не паникуй и не  начинай  палить  куда  попало,  понял?
  Позицию меняй каждую минуту: у них  могут  оказаться  инфракрасные  датчики.
  Засекут твое тепловое пятно, накроют на хрен,.
       Гнедышев шел, внимательно слушая своего  добровольного  инструктора,  и
  невольно втягивал голову в плечи при каждой подробности, расписанного  перед
  ним и близкого уже боя...
       Размытое понятие "они", которым воспользовался  Зарубин,  обозначая  их
  противника, имело в сознании Павла какой-то зловещий вид темного пятна.
       Первые два километра дались с трудом, но без происшествий.  Солнце  уже
  поднялось достаточно высоко, вокруг просветлело, но  хмурая  пелена  облаков
  скрывала светило от человеческого глаза, роняя вниз плакучую хмарь дождя.
       Война щедро прошлась по Диону,  разбросав  вокруг  немые  свидетельства
  своего горячечного  безумства,  -  листва  на  деревьях  казалась  пегой,  в
  некоторых местах растения стояли мертвыми  иссохшими  скелетами,  почти  все
  имели те или иные дефекты  развития,  сказывалось  влияние  сброшенных  сюда
  стерилизующих бомб, которые уничтожили не  только  всю  микрофлору  исконной
  жизни, но и сильно обезобразили наследственность выживших форм.
       Попадались и иные свидетельства войны. То тут, то там  на  пути  отряда
  виднелись  горелые  проплешины  голой  земли,  из  которой  торчали   остовы
  разбитой планетарной  техники.  В  таких  местах  резко  и  неприятно  пахло
  прогорклым машинным маслом, а раскиданные вокруг воронки таили на своем  дне
  лужи мертвой, стоячей воды...
       Однако, несмотря на эти подробности, все пятеро дышали  полной  грудью.
  Люди ожили, даже в глазах постоянно  угрюмого  Алана  Метью  появился  живой
  блеск.
       Гнедышев,  который  сам  был  выходцем  из   густонаселенного   Земного
  мегаполиса, не избежал общего настроения и  озирался  по  сторонам  с  таким
  очевидным  восторгом,  будто  попал  в   закрытый   для   обычных   смертных
  национальный парк...
       - Как в раю... - едва слышно произнес он.
       Сейчас,  когда  отошла  дрожь,  долго   не   отпускавшая   тело   после
  катастрофической  посадки  челнока,  ему  вдруг  заметно  полегчало.  Ночные
  страхи  медленно  отступили,  а  солнце,  хоть  и  невидимое   из-за   серых
  всклокоченных туч,  но  греющее,  казалось,  медленно  вытапливает  из  тела
  ледяную стужу  крионического  сна,  ласково  овевая  лицо  теплым  ветерком,
  который нес незнакомые уроженцу мегаполиса дразнящие запахи природы.
       Парадокс, но обезображенный Дион действительно казался им раем.
       Что они видели в жизни?
       Тесные  квартирки  города-муравейника?  Пахнущие  нагретым  металлом  и
  человеческим  потом  каморки   на   борту   космического   корабля?   Острый
  медикаментозный запах крионических ванн?
       Павел думал над этим,  вдыхая  полной  грудью  пьянящие  запахи  прелой
  отмирающей листвы, и, может быть, впервые в жизни по-настоящему  чувствовал,
  что живет.
       Господи, неужели для этого нужно было пройти войну,  смерть,  унижение,
  страх... разрушить столько миров, потерять столько жизней?
       Задумавшись,  он  едва   не   налетел   на   сутулую   спину   внезапно
  остановившегося Олега.
       Лепетов застыл, предупреждающе подняв руку.
       Несколько  секунд  он  напряженно   вглядывался   вперед,   потом,   не
  оборачиваясь, сделал движение ладонью, словно прижимал ей  чью-то  голову  к
  земле, и медленно отвел руку в сторону.
       Гнедышев ничего не  понял,  но,  взглянув  на  Зарубина,  который  тихо
  опустился на землю и отполз в сторону, за ближайшее укрытие, понял,  что  от
  них требует командир.
       Лепетов,  скрываясь  за  кустом,  опустился  на  одно  колено,   достал
  электронный бинокль и поднес его к глазам.
       Вокруг внезапно воцарилась звонкая,  прямо-таки  оглушительная  тишина.
  Гнедышев  вдруг  осознал,  что  совсем  не  слышит  никаких  звуков,  словно
  редколесье, тянувшееся впереди, вздымаясь пологим склоном холма, вымерло.
       Схоронившись за обгорелым пнем, он посмотрел на Зарубина. Тот  лежал  с
  побледневшим, напряженным лицом. Глаза впились в одну точку, губы  беззвучно
  шевелятся, пальцы цепко охватили автомат...
       Павел невольно проследил за его взглядом и наконец увидел то,  что  уже
  давно приковало внимание его более опытных товарищей, - метрах  в  ста  выше
  по пологому склону лежало что-то темное, бесформенное.
       Вспомнив, что  у  него  тоже  есть  электронный  бинокль,  Гнедышев,  к
  которому внезапно вернулась мелкая, противная дрожь,  непослушными  пальцами
  расчехлил прибор и поднес его к глазам.
       Склон  холма  резко  подался  навстречу,  укрупнился   в   деталях   до
  мгновенной  потери  ориентации.  Поведя  биноклем,  Павел   увидел   мелкие,
  обугленные колючие кусты, выгоревший дерн, потом в  бинокулярах  промелькнул
  ствол дерева со свежими желтоватыми ранами на коре, а ниже...
       Ниже, бессильно прислонясь к  стволу  дерева,  полусидел  человек.  Его
  голова была запрокинута, в лице, искаженном гримасой страдания и  удивления,
  не осталось ни кровинки.
     "Труп..." - с  ужасом  понял  Гнедышев,  узнав  в  человеке  одного  из
  уголовников,  покинувших  модуль,  пока  большинство  экипажа   валялось   в
  бессознательном состоянии после посадки.
       Он не хотел смотреть на это специально,  но  рука,  Державшая  бинокль,
  дрогнула, фокус прибора сместился чуть ниже, и он с содроганием увидел,  что
  у мертвеца вместо живота зияет огромная обугленная  по  краям  дыра,  сквозь
  которую виден ствол дерева с шероховатой корой.
       Его вдруг  замутило.  Бросив  бинокль,  Гнедышев  зажал  руками  рот  и
  забился в конвульсиях. Олег резко оглянулся на шум, но  поделать  ничего  не
  смог, только взглядом указал Зарубину - проследи  -  и  опять  повернулся  к
  склону, по которому медленно полз Джон Селински.
     "Не  торопись,  Джон...  -  беззвучно  выговаривали   побелевшие   губы
  Олега. - Справа от тебя,  двадцать  метров  вверх  по  склону...  Только  не
  ошибись, прошу..."
     В  этой  ситуации  он  ничего  не  мог  изменить.  Лепетов  мог  только
наблюдать. Джон, судя по всему, поздно заметил труп, и ему  пришлось  ничком
рухнуть на землю, когда из обугленного дерна с воем сервоприводов  поднялась
лазерная турель. Теперь  она  хищно  вращала  радарной  антенной  в  поисках
жертвы. Олег машинально прикусил губу. Если бы Джон пополз назад и  оказался
бы подальше, то один  выстрел  из  плазменной  винтовки  смог  бы  разрешить
ситуацию... а так...
     Черт, оставалось только ждать, холодея от предчувствий.
     Хладнокровию Селински можно было позавидовать.  Он  уже  был  метрах  в
пяти от лазерной турели.  Джон  полз,  умело  используя  складки  местности,
поваленный  ствол  дерева,  каждый  неприметный  бугорок,  зная,   что   уже
фактически  оказался  в  "мертвой"  для  радара  зоне,  и  опасаться  теперь
  следовало  лишь  видеокамер  системы  наблюдения,  сопряженной  со  стволами
  лазеров.
       Турель медленно поворачивалась из стороны в сторону, обшаривая гарь.
       Олег наблюдал за ней со всевозрастающим  напряжением,  понимая,  что  в
  наводящем механизме орудия крылся какой-то дефект, поломка,  иначе  оно  уже
  испепелило бы затаившихся в ста метрах ниже по склону людей.
     "Очевидно, повреждена инфракрасная оптика", - рассудил он.
       Селински уже обогнул турель, подбираясь к ней сзади. Расчет был  верен,
  насколько  это  возможно   при   противостоянии   человеческой   психики   и
  равнодушной, рассчитанной на уничтожение машины.
       Олег  наблюдал  за  движением  Селински,  до  боли  в  пальцах   сжимая
  волокончатый  приклад  плазменной  винтовки.  Ее  предохранитель  был  снят,
  плазмогенератор заряжен, зеленое окошко индикатора показывало цифру  пять  -
  полный объем, на какое было способно данное оружие.
       Из побитого пожарами травостоя медленно поднялась рука с зажатой в  ней
  гранатой...
       Шарик цвета хаки звонко стукнул о станину орудия, отскочил и...
       Черно-оранжевый столб огня и дыма выметнул фонтан земли  в  том  месте,
  где только что возвышалась турель, тугой грохот ударил по перепонкам,  нудно
  взвыли осколки, что-то с хрустом надломилось в кроне  ближайшего  дерева,  с
  шелестом стал опадать поднятый взрывом песок...
       Олег не прекращал наблюдения и  потому  видел,  как  над  их  головами,
  медленно вращаясь, пролетел фрагмент  сервоприводного  механизма  орудия,  и
  буквально  в  следующий  миг  с  вершины  холма  ударило   сразу   несколько
  установок. Веер лазерных лучей с шипением ионизировал  воздух  над  головами
  людей, глухо, злобно  и  равномерно  застучало  импульсное  орудие  ближнего
  поражения, в небесах возник резкий басовитый гул,  внезапно  сорвавшийся  на
  визгливые,  воющие  ноты,  и  по  земле   замолотили   разрывы   настильного
  отсекающего огня, рассчитанного на поквадратное поражение местности...
       Это был лишь слабый отзвук, отголосок того  техногенного  ада,  который
  разверзся  бы  тут,   будь   система   планетарной   обороны   действительно
  работоспособна, а так...
       Олег даже не шелохнулся  -  пусть  кроют,  с  них  станется...  но  вот
  Гнедышев...
       Бывшего корабельного капеллана можно было понять - он  знал  войну  как
  величину абстрактную, равную  вспыхивающим  и  гаснущим  точкам  на  экранах
  целевых мониторов, ему была ведома узость  отсеков,  бездна  пространства  и
  множество заболеваний души, но настоящая война, с  кровью,  потом,  лицом  к
  лицу с беспощадным, равнодушным врагом, -  это  являлось  для  Павла  опытом
  запредельным...
       - Паша! - дико заорал Зарубин, краем глаза  заметив,  что  Гнедышев  не
  выдержал бьющего по земле огня, - он вскочил, метнулся  в  одну  сторону,  в
  другую, словно ища спасения от фонтанов вздыбившейся земли и  находя  вокруг
  лишь грохот да воющую смерть...
       Зарубин тоже вскочил, метнулся к нему, но  успел  заметить  лишь  глаза
  Гнедышева - влажные, испуганные, растерянные... Сетка лазерных лучей,  найдя
  наконец цель, резко опустилась ниже...
       Ноги Павла еще бежали, а верхняя часть  тела  уже  отделилась  от  них,
  падая назад...
       - Паша... - Зарубин упал на колени, кусая губы,  чтобы  не  заорать:  -
  Суки... суки...
       Он порывисто поднялся, метнувшись вверх по склону.
       Олег понял - еще секунда, и он потеряет всех.
       Стоило  сорваться  одному,  и  беспощадная  карусель  смертей  тут   же
  взвихрилась вокруг них...
       Вскинув голову,  он  нашел  глазами  ближайший  источник  режущих  глаз
  лазерных вспышек, прицелился и, задержав дыхание, потянул спуск.
       Оружие ответило мягким, едва ощутимым толчком, отчетливым  жужжанием  и
  обдавшим лицо жаром.
       Голубая  рукотворная  шаровая  молния  пронеслась  параллельно   склону
  холма, чтобы разлиться на  венчающей  холм  площадке  остервенелым  пламенем
  термоядерного синтеза...
       Будь заряд чуть больше, и в этом огне потонул бы весь холм,  но  так  в
  реакцию  оказалось  вовлечено  лишь  несколько  кубических  метров  брони  и
  сталепластика в том месте, куда угодил разряд плазмы.
       Стрельба  из  плазменной  винтовки  на  короткие  дистанции  -  занятие
  самоубийственное, но  Олег  уже  не  думал  о  количестве  рентген  жесткого
  излучения, что распространялись  от  трехметровой  воронки  с  остекленевшим
  дном, - все потеряло смысл в бушующем вокруг аду, и  он,  подчиняясь  скорее
  инстинкту солдата, чем разуму, еще четыре раза резко  повел  стволом,  меняя
  прицел, и столько же раз нажал на спуск.
       Весь склон холма от плоской, выровненной  искусственным  путем  вершины
  до его  середины  превратился  в  кипящий  лавовый  поток  -  почва  пылала,
  деревья,  оставленные  здесь  при   строительстве   рубежей   ради   будущей
  маскировки, вспыхивали и опадали пеплом прямо на глазах, в течение  каких-то
  секунд... волна жара прокатилась во все стороны,  сжигая  остатки  травы,  в
  горячем воздухе закружил пепел и...
       Внезапно наступила громовая, неправдоподобная тишина...
       ... Через минуту или  две  одинокая  человеческая  фигура  появилась  в
  стелящемся вдоль земли дыму.
       В руках у Олега не было ничего,  разряженную  винтовку,  чей  генератор
  должен был накапливать новый заряд в течение нескольких часов, он бросил,  а
  автомат остался болтаться за спиной, теперь на превращенном в стекло  рубеже
  оружие было ни к чему...
       Впереди  простиралось   поле   радиоактивного   шлака,   -   очередной,
  фактически незаметный на общем фоне разрушений шрам, еще  одна  отметина  на
  многострадальном теле планеты Дион.
       Шрам, поглотивший души четырех...
       Нет, пяти человек...
       В  голове  Олега  было  удивительно  пусто.   Он   брел   по   горячей,
  остекленевшей земле, чувствуя ее жар сквозь подошвы  ботинок,  и  его  душа,
  казалось, отлетает вместе с прахом тех, кто сгорел в этом аду...
       Во имя чего? Ради  устранения  последствий  отгремевшей  войны?  Почему
  одна жестокость  порождает  другую,  и  есть  ли  конец  у  этой  цепи  злых
  противоречий,  возникающих  внутри  одной  цивилизации,  одного,  по   сути,
  человечества,  которое  и  сейчас,  спустя  годы  после   окончания   войны,
  продолжает ненавидеть, жить этой ненавистью, мстить...
       За этими рваными, горькими мыслями  Олег  не  заметил,  как  добрел  до
  уплощенной вершины холма. Остановившись, он с удивлением огляделся.  Лавовая
  короста остекленевшей почвы покрывала не только этот, но  и  противоположный
  склон, хотя сюда не могли достать  выстрелы  из  его  винтовки.  Этот  рубеж
  планетарной обороны  был  смят,  сплавлен  в  единый  ком,  и  только  устья
  вентиляционных шахт  подземных  коммуникаций,  огарки  антенн  да  несколько
  вертикальных входов-колодцев, с которых сорвало крышки люков,  напоминали  о
  том, что здесь полчаса назад находился один из укрепленных узлов этой  самой
  обороны.
       Олег  с  содроганием  огляделся  вокруг   и   вдруг   увидел   одинокую
  человеческую фигуру, которая  брела  по  склону  с  противоположной  стороны
  холма.
       Он встрепенулся, хотел окликнуть внезапно  объявившегося  человека,  но
  слова вдруг застряли в горле горьким, сухим комом, - ну  разве  не  насмешка
  судьбы, - по склону холма медленно брел киборг...
       Плазменная винтовка волочилась за ней на длинном,  отпущенном  с  плеча
  ремне, медленно подпрыгивая на неровностях остекленевшей почвы.
       Бум... Бум... Бум... Бум...
       Похожий звук, мгновенная ассоциация заставили его невольно  вздрогнуть,
  присмотреться, и Олег понял: это действительно она.
       Та самая женщина-киборг, которой  он  дал  кусок  черствого  хлеба  той
  долгой, бессонной ночью перед высадкой, еще на станции.
       Она шла словно  сомнамбула,  не  видя  ничего  вокруг,  не  замечая  ни
  Лепетова, ни сожженного огнем термоядерного синтеза рубежа - ничего.
       Правую руку с окровавленной, обожженной кистью она неловко прижимала  к
  груди, по худым щекам, смывая копоть и засохшую кровь,  текли  слезы.  В  ее
  блуждающем взгляде жило безумие.
       Несколько секунд Олег  в  полном  оцепенении  смотрел  на  нее,  находя
  слишком много  человеческих  черт  в  этой  машине  нового,  неведомого  ему
  поколения андроидных механизмов, смотрел и не видел в ней никакого  сходства
  с теми киборгами,  что  попадались  ему  на  станции...  Эта  была  какой-то
  особенной, неправильной, слишком сильно похожей на человека...
     "Очевидно,  ее  группа  наступала  на  холм  с  другой  стороны..."   -
  отстраненно подумал Олег, тут же задав себе вопрос, не все ли равно  теперь,
  кто и откуда наступал?...
       Это страшное  оцепенение  негаданной  встречи  нарушил  тонкий,  ломкий
  свист падающей на излете мины.
       Звук вырвался из-за  побитого  частыми  пожарами  леса,  ушел  в  серые
  небеса, чтобы спустя секунду упасть, выбив из остекленевшей площадки  брызги
  горячего, спекшегося в ком кремнезема...
       - Ложись! - крикнул Олег, ничком  падая  на  скользкий  грунт,  но  она
  будто не слышала, продолжала идти, пошатываясь, спотыкаясь...
       Следующий разрыв ударил в вершину холма, сбил ее с ног ударной  волной,
  прокатив, словно  тряпичную  куклу,  по  оплавленной  плазменными  разрядами
  поверхности земли.
       Олег больше не мог раздумывать, в нем опять,  в  который  уже  раз  вне
  зависимости от измученного разума и  обрывков  воли,  заработали  простые  и
  понятные рефлексы. Это был инстинкт солдата...
       Метнувшись меж разрывов, он добежал до нее.
       Киборг сидела, безумно тряся контуженной головой. Ее  короткая  стрижка
  сбилась набок, обнажая какие-то образующие сетку проводки...
       Олег  рывком  поднял  ее  с  земли,  толкнул  вперед,  по   направлению
  ближайшего устья ведущей в недра холма шахты.
       Упав  у  края  вертикального  колодца,  массивный  люк  которого  сдуло
  плазменным  вихрем,  он  перевернулся  на   живот,   сломал   предохранитель
  осветительной шашки и бросил ее вниз.
       Мерцающий  факел  с  воем  пролетел  метров   двадцать   вертикального,
  украшенного  чередой  скоб  спуска  и  рассыпался  искрами  на   перекрестке
  горизонтальных коридоров.
       - Туда! Вниз!
       Казалось, что она поняла смысл полученного приказа. Посмотрев на  Олега
  мутными от боли глазами, киборг медленно кивнула и, не обращая  внимания  на
  пляшущие вокруг разрывы, неуклюже перевалилась через край  колодца,  нашарив
  дрожащей ногой первую скобу.
       Олег, вжимаясь в  землю,  дождался,  пока  она  спустится  до  середины
  шахты, а затем полез туда сам.
       Проклятая установка продолжала бить,  перепахивая  белый  свет  над  их
  головами, но по мере спуска разрывы звучали все глуше,  глуше,  и,  наконец,
  только  мерное  подрагивание  холодных,  шероховатых  бетонных  стен   стало
  напоминать о беснующейся наверху смерти...
       Они оказались  в  стылой  подземной  тиши  какого-то  узла  планетарной
  обороны Диона.
                                        ***
  
     Через час с небольшим, истратив  весь  запас  флеш-ракет,  Олег  увидел
  забрезживший в глубинах бункера свет.
       В первый миг это показалось  ему  галлюцинацией  уставших,  контуженных
  зрительных нервов, но  свет  не  исчезал,  наоборот,  он  становился  четче,
  явственнее с каждым шагом.
       Киборг все это время, прихрамывая, шла следом. За  время  блужданий  по
  подземным коридорам  они  не  обмолвились  ни  словом,  только  иногда  Олег
  слышал, как за его спиной раздается сдавленный стон, и  опять  -  лишь  звук
  шаркающих шагов в вязкой, ватной, холодной тишине.
       Тусклый свет исходил от плафона  аварийного  освещения,  установленного
  под потолком на крестообразном пересечении тоннелей.
       На  этой  развилке  имелись  указатели.  Стены  тут   были   облицованы
  пластиком, исчез холодный шероховатый бетон, под ногами больше не  попадался
  мусор.
       Остановившись, Олег посмотрел на указатели направлений:
     "Главный пост управления" "Штабной отсек" "Артиллерийские службы" "Медицинское крыло"
     Киборг, которая  добрела  до  перекрестка,  со  стоном  прислонилась  к
стене.
     Олег посмотрел на ее землистое лицо, окровавленную кисть  и  решительно
свернул налево, по стрелке указателя медицинских служб.
                                      ***
  
   Их путь оказался коротким:  через  несколько  десятков  метров  тоннель
кончился приоткрытыми створами массивных модульных ворот.
     За ними открылась целая вереница  помещений,  которые  до  сих  пор  не
утратили своей относительной стерильности. Удивительно, но тут,  в  глубинах
бункера, продолжала исправно функционировать  львиная  доля  автоматического
оборудования.
     Олег остановился подле жесткого одра, над которым  нависал  комплексный
аппарат функциональной диагностики.
     - Ложись сюда, - коротко приказал он.
     Киборг повиновалась.
     Похожий  на  паука  массивный  аппарат,  подвешенный   на   монорельсе,
опутанный множеством шлангов, тихо загудел и начал медленное движение  вдоль
ее тела.
     Олег смотрел на  контрольный  монитор,  на  котором  по  мере  движения
аппарата проплывало внутреннее строение ее тела.
     Вроде ничего страшного... Кости целы, мышцы не  порваны...  Ожег  левой
кисти и крайнее истощение...
     Стоп!...
     Олега словно окатило жаром.
     Какие мышцы и кости?!  Она  же  киборг!  Где  эндоостов,  сервоприводы,
электроника?!
     Ничего этого не было и в помине. Перед  ним  лежал  крайне  истощенный,
раненый  человек,  хрупкая  женщина,   безжалостно   перемолотая   жерновами
войны...
     Он с ужасом посмотрел на нее и внезапно понял, что не бредит. Она  была
человеком... Но как тогда...
     Страшная  догадка  пронзила  его.  Комплексный  аппарат  уже   произвел
несколько инъекций, и маска мучительной боли  медленно  покидала  ее  черты.
Олег дрожащими пальцами коснулся ее короткой солдатской  стрижки,  забрал  в
горсть короткие волосы, напрягся и... дернул.
     Искусно приклеенный парик с неприятным звуком отделился от бритого  под
машинку черепа. На нем  уже  начали  отрастать  свои,  настоящие  волосы,  и
сквозь их ежик едва проглядывала сеточка проводов,  надетая  поверх,  словно
шапочка пловца...
     Олег  смотрел  на  это  творение  рук  человеческих,  и   стылый   ужас
перемещался в его груди ледяными волнами.
     Он медленно повернулся к  панели  управления  медицинским  аппаратом  и
набрал команду:
   "Исследовать и удалить инородное включение в  нервные  центры  черепной
  коробки".
       Аппарат вновь загудел, двинувшись к голове пациентки.
       Олег посмотрел на нее, прислушался к выровнявшемуся  дыханию  и  понял,
  что введенные ей препараты уже подействовали и она находится под наркозом.
       Дождавшись, пока медицинский аппарат примется за дело, он  взглянул  на
  его экран, покачал головой и, оглянувшись на прощание,  пошел  к  выходу  из
  отсека.
       На Дионе продолжали погибать люди, и у него еще  оставались  неотложные
  дела в этой части бункера, хотя теперь, после осознания всего  случившегося,
  у Олега не было прежней  уверенности  в  том,  что  он  поступит  правильно,
  обезвредив хотя бы часть комплекса планетарной обороны.
       Он понимал, что не выйдет ни в какую  точку  сбора.  Ему  незачем  было
  вновь подниматься в космос. Он не хотел видеть людей, потому что понял:  нет
  и не было  правых  и  виноватых  сторон,  есть  только  люди  -  чудовищные,
  гениальные, жестокие создания природы, которые обрели  власть  над  ней,  но
  пользуются этой властью не во благо всего сущего...
         Глава 5
  
     Реанимационный аппарат тихо пискнул, отключаясь.
       Эллен  дышала  ровно,  спокойно.  Ее  лицо   казалось   умиротворенным.
  Удаленный имплант лежал на столике рядом. На его контактах запеклась кровь.
       Олег сидел подле, ожидая, когда она очнется.  Он  понимал,  что  с  ней
  сделали, и поэтому ожидал ее пробуждения в напряжении.
       Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться,  каких  бешеных
  денег стоил облеченный в  живую  плоть  робот-андроид.  А  там,  где  светит
  запредельная прибыль, всегда находятся люди, готовые преступить любую  черту
  ради ее получения. Олег практически не  сомневался  в  том,  что  корпорация
"Галактические  Киберсистемы",  чье  клеймо  стояло  на  киборгах,  сама  не
  подозревает,   что   часть   их   баснословно   дорогой   продукции   кто-то
  перехватывает  в  процессе  транспортировки  и  подменяет  людьми,   которым
  вживлен  дешевый  имплант,  подавляющий  память   и   способный   ввести   в
  заблуждение тестовые программы.
       Жестокий расчет. Одноразовая прибыль, деньги, добытые на крови.
       Олег не хотел больше иметь ничего общего с  людьми,  которые  допускали
  подобное.
       Он не выйдет в точку сбора, хотя уже получил право на свободу  и  новую
  жизнь.
       Час  назад  он   отключил   центральный   процессор   всего   комплекса
  планетарной обороны  планеты  Дион.  Сотни  машин  остановились,  подчиняясь
  введенной  им  вручную  команде,  которую  Олег  отдал  с  главного   пульта
  управления этого бункера...
       Пройдет не так много лет, и жители Диона  забудут  о  бушевавшей  здесь
  Галактической войне.
       Планета Дион прославится своими золотыми пляжами Коллио,  превратившись
  в один из самых фешенебельных курортов обитаемой Галактики.
       А у истоков ее вторичной колонизации будут  стоять  два  человека,  чьи
  имена ни разу не упомянет ни одна официальная хроника.
       ... Один из этих двоих медленно открыл глаза.
       Посмотрев в белый низкий потолок медицинского отсека,  Эллен  повернула
  голову.  Увидев  рядом  совершенно   незнакомого   мужчину   в   изодранном,
  опаленном, забрызганном кровью камуфляже, она вздрогнула и тихо спросила:
        - Кто вы?
       Он обернулся, приложив палец к губам.
       - Спокойно, Эллен, не волнуйся... Все  хорошо...  Ты  помнишь,  кто  ты
  такая?
       Она недоуменно прислушалась к его словам, затем к собственным мыслям  и
  кивнула:
       - Конечно. Я Эллен Хигс, лейтенант Флота Свободных Колоний. А  вы?  Кто
  вы такой?
       Олег горько усмехнулся своим мыслям, потом взял  в  руки  ее  ладонь  и
  ответил:
       - Капитан Олег Лепетов. Флот Земного  Альянса.  Но  это  уже  не  имеет
  никакого значения, Эллен. Война закончилась. Давно...
         ВИРТУАЛКА
  
     - "Валькирия-1", я "Фантом", доложите обстановку!
       Сергей поправил коммуникатор.
       - Лидер  на  связи...  -  ответил  он,  не  отрывая  глаз  от  приборов
  управления. - Полковник, это вы? - хохмы ради поинтересовался он.
       - Да, лейтенант, - без зазрения совести ответил коммуникатор. -  Почему
  не  соблюдаете  режим  связи?  -  строго  осведомился  координатор  базового
  корабля.
       - Были проблемы, - сухо и лаконично ответил Сергей, стараясь  соблюдать
  субординацию. На самом деле он испытывал настоящий кайф, с  трудом  подавляя
  в себе приступы смеха. - Прошу уточнить обстановку в секторе,  -  потребовал
  он.
       Нет, что ни говори, но клевая штука эта виртуалка! Он  представил  себе
  какого-то  незнакомого  жирного  дядьку,  устроившегося  в   комфортабельном
  кресле фешенебельной каюты, который, помирая со скуки, взял на себя  функции
  координатора. Полковник... ну надо же... - Сергей не выдержал  и  добродушно
  усмехнулся, почувствовав кожей лица пористую поверхность  шлема-маски.  Брал
  бы  выше,  толстый,  почему  не  генерал,  а?  Как  это  звучит  -   генерал
  виртуальной армии!
       - Сектор чист, лейтенант, - после некоторой заминки ответил голос.
       Сергей нахмурился,  взглянув  на  лобовой  монитор  своего  штурмовика.
  Шутки шутками, а дело есть дело, если случайный пассажир,  взявшийся  помочь
  двум командам, мог запросто присвоить  себе  имя  самого  господа  бога,  то
  Сергей две свои звезды получил отнюдь не за красивые глаза. Он  был  асом  и
"налетал" больше двух тысяч часов.
       Взгляд, брошенный им поверх приборов, только усугубил  беспокойство.  У
  него опять создалось впечатление, что  он  заглянул  в  бездонную  пропасть.
  Вокруг одна чернота. Ни единой звезды, ни  одного  проблеска  света.  Словно
  что-то невероятно огромное заслонило собой часть космического  пространства,
  смахнув с него четкий рисунок созвездий.
       - Полковник, прошу канал связи с главным постом,  -  потребовал  Сергей
  после недолгой паузы. - Передо мной какой-то непонятный  объект.  Я  потерял
  визуальное восприятие космоса. Что-то заслоняет его.
       - Не паникуй, лейтенант! - довольно резко оборвал  его  координатор.  -
  Что показывают масс-детекторы?
       - Индикаторы на нулях. Приборы не  отмечают  скоплений  вещества.  Могу
  передать канал бортовой телеметрии.
       Хоть Сергей в мыслях  и  насмехался  над  своим  случайным  виртуальным
  начальником, но вида не  подавал.  Это  было  железное  правило  симулятора:
  хочешь жить и летать в виртуальном мире -  играй  по  правилам,  которые  не
  выдуманы,  а  действительно  симулируют  самую  заурядную  действительность.
  Нахамил начальнику - получи взыскание, завалил миссию  -  выговор,  натворил
  еще что-нибудь - могут и звезду снять...
       - Не  нужно.  Все  в   порядке.   Возможно,   это   просто   оптические
  искажения. - Голос полковника был спокоен. - Продолжайте  следовать  прежним
  курсом. В связи с главным постом отказано.
       - Вас понял...  -  Сергей  чуть  скосил  глаза,  чтобы  убедиться,  что
  бортовой компьютер произвел запись их беседы. - Продолжаю патрулирование.
       И   все-таки   он   испытывал   какое-то    смутное,    подсознательное
  беспокойство. Повернув голову,  он  бросил  взгляд  на  окошко  тактического
  монитора, где было высвечено текущее задание миссии.
       Ничего необычного. Отыскать внезапно замолчавшую  станцию  Гиперсферной
  Частоты, доложить координаты и патрулировать район до  подлета  ремонтников.
  Рутина...
       Сергей  сделал   несколько   переключений   на   пульте,   одновременно
  контролируя положение ведомых истребителей. Они шли  на  некотором  удалении
  от лидирующей пары штурмовиков, прикрывая фланги и тыл. Три  звена,  по  три
"Призрака" в каждом.
       Сергей вновь бросил взгляд на  обзорный  экран.  Чернота...  Даже  жуть
  берет...
       Он испытывал глубокое, ни с чем не сравнимое удовлетворение.  Это  была
  настоящая виртуальная реальность. "Просто  кайф...  конечно,  для  тех,  кто
  понимает",  -  с  ухмылкой  подумал  он.  Новая  модель  сенсорного  костюма
  создавала не  просто  иллюзию  присутствия,  нет,  это  было  гораздо  более
  глубокое ощущение.
       Он   действительно   находился   там...   Сергей   испытывал    полную,
  стопроцентную физическую симуляцию. Он сидел  в  точной  копии  космического
  штурмовика "Валькирия", он мог коснуться  любой  кнопки  на  пульте  и  быть
  уверенным, что получит адекватную реакцию, мог встать, сесть, покинуть  свое
  кресло и пройти по тесным отсекам, мог выброситься в космос, мог...  да,  по
  сути, он мог все. Ни одно  действие  не  было  ему  жестко  предписано,  все
  происходило  по-настоящему.  Как  по-настоящему.  Он  даже  ощущал  пористую
  резину  нашлепок   астронавигационных   рулей   под   своими   ладонями,   а
  указательный палец правой руки ощущал  и  с  чем  не  сравнимый  холодок  от
  маленького сенсорного бугорка гашетки...
       Если в него попадут во время боя, он будет ощущать  удары,  перегрузки,
  запах горелой изоляции - буквально все...
       - "Валькирия-1", говорит "Фантом". Вижу станцию  Гиперсферной  Частоты.
  Даю координаты... - вторгся в его мысли голос новоявленного полковника.
       Сергей вздрогнул, очнувшись, и  бросил  взгляд  на  данные  телеметрии,
  передаваемые в бортовой компьютер его штурмовика с борта базового  крейсера,
  и переключил канал связи.
       - Призраки, перестраиваемся, - проговорил он в  коммуникатор  шлема.  -
  Каменев,  подними  свое   звено   выше   плоскости   эклиптики.   Построение
"зонтиком".
       - Понял командир,  -  ответил  коммуникатор  знакомым  басом  Игоря.  -
  Работайте спокойно, мы прикроем.
       Вот она, искомая станция!
       Автопилоты  уже  обработали  полученные  с  "Фантома"   цифры.   Сергей
  развернул тяжелый  космический  штурмовик  навстречу  стремительно  растущей
  сфере, ощерившейся лесом антенн и параболических тарелок. Это  была  станция
  гиперсферной частоты,  сокращенно  СГЧ,  принадлежащая  какой-то  занюханной
  планете. Сама планета несколько минут  назад  скатилась  на  экраны  заднего
  обзора...
       - "Валькирия-1", ответь "Фантому"...
       - Здесь, - коротко откликнулся Сергей.
       - Доложи  обстановку.  -  Это  был  все  тот  же  голос   новоявленного
  координатора.
       - Вижу станцию. Никаких  внешних  повреждений.  Антенны  и  тарелки  на
  месте.  Габаритные  и  навигационные  огни  погашены.  Все  створы  грузовых
  порталов закрыты. Полная тишина. Никого нет дома...
       - Скверно...
       - Что с системой  орбитальной  обороны,  полковник?  -  поинтересовался
  Сергей.
       - Планета молчит, - после секундной паузы пришел  ответ.  -  Как  ты  и
  сказал, никого нет дома. Что собираешься предпринять?
       - Попробую дистанционно открыть  грузовой  портал,  -  не  задумываясь,
  ответил Сергей. - Мои "призраки" высадят железных ребят.
       - Добро, действуй. Канал связи умолк.
       Станция ГЧ уже приблизилась настолько, что заполнила собой все  лобовые
  экраны истребителя.
       - Призраки, я лидер. Иду  один.  Держать  дистанцию.  Всем  приготовить
  штурмовых роботов к сбросу в портал. Заходим попарно по моему сигналу.
       - Принято.
       Сергей  видел,  как  на  мониторах  слежения  девять  истребителей  его
  эскадрильи вдруг резко отстали, словно провалившись назад. За ним  продолжал
  следовать лишь ведомый.
       - Командир, - раздался в  наушниках  его  голос.  Индикатор  на  панели
  связи указывал, что работает личный  канал.  -  У  меня  непонятный  сигнал.
  Частота два-ноль-пятнадцать. Источник сигнала на той стороне станции.
       Сергей незамедлительно переключил частоту на указанные параметры,  и  в
  уши ему ударил странный щебет.  Периодически  повторяющиеся  серии  щелчков,
  перемежающихся легким посвистыванием, - такого он еще никогда не слышал.
       - "Призраки",  я  лидер,  боевая  тревога,  -   как   можно   спокойнее
  проговорил он, сбрасывая предохранители с панелей автоматического огня. -  У
  меня не поддающийся идентификации сигнал. Иду на визуальный контакт.
       Штурмовик отработал двигателями, выбросив две  длинных  струи  голубого
  пламени, и по  пологой  дуге  начал  огибать  станцию.  Под  плоским  брюхом
"Валькирии" проплывали освещенные  пламенем  двигателей  внешние  надстройки
  исполинской сферической конструкции. Инфракрасные  датчики  показывали,  что
  она все  еще  работает,  по  крайней  мере,  Сергей  четко  просматривал  на
  мониторах оба ядерных реактора и тонкие пульсирующие нити  основных  каналов
  энергоснабжения.
       Сразу за десятым порталом открылся вид на внешние причальные плиты.
       Сергей  побледнел,  невольно   вцепившись   в   руль,   и,   словно   в
  подтверждение того, что раскинувшаяся перед ним панорама не бред или  мираж,
  в коммуникаторе вдруг раздался изумленно испуганный вздох ведомого:
       - Дерьмо Шииста!... Командир, нас атакуют! Множественные  цели,  пеленг
  три-семнадцать правого борта! Наблюдаю ракетный залп!
       - "Призраки", ловушка!
       Сергей  заставил  штурмовик  круто  нырнуть  вниз,  но,   несмотря   на
  перегрузку,  от  которой  в  другой  момент  потемнело  бы  в   глазах,   он
  лихорадочно пытался совершить два дела. Не потерять управление  и  в  то  же
  время  переварить  виденную  им  секунду  назад  сюрреалистическую  картину,
  которую его разум все еще не мог оценить иначе как бред...
       Прямо над причальными плитами станции ГЧ парили, расправив  похожие  на
  опахала крылья, несколько странных светящихся существ, словно  бы  сотканных
  из тонких серебряных нитей. Их вполне можно было принять за  какие-то  новые
  конструкции или разновидность сложных  параболических  антенн,  если  бы  Не
  ленивое волнообразное движение этих самых опахал-крыльев.
       - Володя, ты видел?! - сквозь зубы процедил  он,  стабилизируя  машину.
  Ему удалось уклониться от ракетного залпа батарей станции, и  теперь  взгляд
  Сергея  метался  по  суммирующим  дисплеям  тактического  пульта,   оценивая
  обстановку.
       - Так точно, командир. - В голосе ведомого чувствовался  азарт.  -  Что
  это, черт возьми, было?!
       - Не знаю. - Он  переключил  канал.  -  Внимание,  "Призраки"!  Станция
  Гиперсферной  Частоты  захвачена   неизвестным   противником.   Следите   за
  хвостами, они могут выдать еще один залп.
       Где же истребители врага? Этот  вопрос  все  больше  и  больше  занимал
  озадаченного Сергея. То, что внешне  безобидная  станция  огрызнулась  в  их
  сторону ракетным залпом, было вполне объяснимо, да и тех  странных  существ,
  что  парили  в  космосе  подле  ее  порталов,  мог  попросту   синтезировать
  генератор игровых случайностей, но миссия оставалась миссией,  где-то  рядом
  должны находиться их  противники,  в  задачу  которых  входит  не  допустить
  восстановления гиперсферной связи в этом районе виртуального космоса.
       Любые  навороты  все  равно  оставались   лишь   декорацией,   приятным
  разнообразием к основной схватке...
       - Внимание, "Валькирия-1", это  базовый  корабль.  Ремонтный  транспорт
  под прикрытием  штурмовых  шатлов  вышел  из  гиперсферы  в  десяти  тысячах
  километров от вас. Обеспечьте прикрытие.
       - Понял! Веселье началось.
       - "Фантомы",   я   "Лидер-1".   Коробочка   приехала!   Обеспечить   ее
  безопасность любой ценой! "Валькирия-2", следуй за мной. Мы должны  подавить
  ракетные установки СГЧ, иначе транспорт не сможет стыковаться!
       Говоря это, он резко развернул свой штурмовик.
     "Валькирия" преданно задрожала, принимая ускорение.
       Пальцы Сергея метались по пульту. Носовые лазерные  установки  спарены.
  Энергия лобового щита на максимуме. Тяжелые  протонные  ракеты,  укрепленные
  под короткими крыльями штурмовика, уже "взяли" цель, и их компьютеры  выдали
  сигналы предварительной наводки.
       Выпуклый борт станции СГЧ рос на глазах.
       Залп!
       Четыре  протонные   ракеты   рванулись   вперед,   обгоняя   штурмовик.
  Великолепно! Краем глаза Сергей видел, как его ведомый тоже произвел залп  и
  резко отвалил в сторону.
       Из-за борта  Станции  Гиперсферной  Частоты,  навстречу  машине  Сергея
  медленно   выплывало    то    самое    фантастическое    образование.    Его
  многокилометровые опахала-крылья лениво шевелились.
       Внезапно из-за  прикрытия  его  паутиноподобных  крыл  вынырнуло  звено
  вражеских истребителей.
       Черт! Это было простое электронное прикрытие, электромагнитный  фантом,
  который маскировал от его радаров вражеское звено. А он-то разинул рот...
       - "Валькирия-2", у нас гости. Три юнита на лобовой! Прикрой хвост!
       - Принято!
     "Нет, что за кайф  эта  виртуалка!"  -  еще  раз  с  восторгом  подумал
  Сергей, бросая свою тяжелую машину навстречу врагу.
       А его ракетный залп-то они прошляпили!
       На обшивке  станции  СГЧ  один  за  другим  расцвели  мертвенно-голубые
  вспышки адского пламени. Все восемь протонных ракет легли в цель.  Теперь  о
  батареях обороны можно было забыть.
       - Призраки, ракетные комплексы  СГЧ  подавлены!  -  проговорил  Сергей,
  продолжая стремительно сближаться с врагами. - Продолжайте миссию!
       - Не говори  "гоп",  мальчик!  -  внезапно  раздался  по  связи  чей-то
  голос. - Сейчас я тебя приласкаю...
       Сергей понял, что к нему  обращается  пилот  одного  из  атакующих  его
  истребителей. Голос явно принадлежал молодой женщине.
       - Покажи, личико,  девочка,  может,  у  меня  рука  дрогнет!  -  весело
  ответил он, наводя перезарядившиеся ракетные установки.
       - Лови!
       На экране связи внезапно возникло чудовищная слюнявая  морда  какого-то
  жуткого монстра. Явно "домашняя заготовка".
       - Нравлюсь?
       - Тебе следовало умыться перед вылетом,  детка...  -  Сергей  нажал  на
  спуск,  и  две  ракеты,  сияя  факелами  реактивных  двигателей,   рванулись
  вперед. - Кроме шуток... - добавил он, резко отворачивая  в  сторону,  чтобы
  уклониться от лобовой атаки,  которую  навязывало  ему  вражеское  звено.  -
  Кстати, меня зовут Сергей, - представился  он,  намеренно  оставив  открытым
  канал связи. На тактическом мониторе он видел, что его  "Призраки",  которых
  осталось только шесть, успешно отражают атаки остальных  звеньев  противника
  на неуклюжий ремонтный транспорт и  два  шатла  со  штурмовыми  группами  на
  борту, которые медленно ползли в направлении станции СГЧ.
       Клево!
       Как он и  рассчитывал,  его  ракетный  залп  заставил  вражеское  звено
  рассыпаться - на  экране  ближнего  радара  три  точки  метнулись  в  разные
  стороны, и в космосе засверкали вспышки выпущенных ими противоракет.
       - Сукин сын...  -  раздалось  в  коммуникаторе.  Очевидно,  его  нежная
  собеседница едва уклонилась от попадания, в запарке  боя  позабыв  отключить
  свой канал связи.
       - Всегда к вашим услугам, мэм! - довольно ухмыльнулся Сергей.
       - Спокойной ночи, мальчик!  -  внезапно  услышал  он  резкий  ответ.  -
  Встретимся в баре на  третьей  палубе  люкс,  если  ты,  конечно,  будешь  в
  состоянии это сделать.
       Сергей нервно оглянулся, почувствовав в ее голосе скрытое торжество.
       Точно... На его хвосте висел истребитель!
       - Второй, прикрой! - крикнул он, резко переводя энергию защитных  щитов
  назад.
       - Не могу... - раздался хриплый голос напарника... - Они меня  сделали,
  Серега!
       Резкий, неприятный хруст в коммуникаторе ясно говорил  о  том,  что  он
  остался без ведомого. Черт!
       Сергей кинул машину в сторону. "Валькирия" чудом ушла из-под  лазерного
  залпа, и энергетический экран бешено запульсировал, частично отразив  потоки
  направленного ему в хвост когерентного излучения.
       - Ох,  извини...  я  промахнулась,  -  раздался  сдавленный  смешок.  -
  Дейбра... - представилась она. - Как движок? Не задело?
       Чертова  девка...  Сергей  понял,  что  она  намеренно  отвлекает   его
  дурацкими разговорами. Старается рассеять его внимание.
       Он отключил канал связи.
       Его "Валькирия" под  дикой  перегрузкой  ушла  вперед,  оторвавшись  от
  истребителя на некоторое расстояние, но не стряхнув его с хвоста. Для  этого
  требовался более сложный маневр, чем форсаж.
       Девочка была настырной.
       Сергей метнул  взгляд  на  тактические  мониторы.  Шатлы  уже  достигли
  станции СГЧ и высадили штурмовые группы. Грузовой  ремонтный  корабль  начал
  стыковку, и миссию можно было считать выполненной... но Сергей не  собирался
  уходить. В пространстве, помимо трех оставшихся от его  группы  "Призраков",
  мельтешили еще три алые точки, одна из которых прочно висела на его  хвосте.
  Нет,  остальные  могли  проваливать  -  здесь,  после  выполнения  основного
  задания, все регламентировалось личным  желанием  игрока-пилота,  но  он  не
  собирался включать свой гипердрайв...
       Индикаторы кормовых щитов его "Валькирии" мерцали веселыми  изумрудными
  искрами, и он решил рискнуть.
       Поймав в качестве цели ближайший истребитель врага, он резко  ускорился
  и произвел внезапный ракетный залп.
       Оранжево-голубой сполох разрыва осветил разлетающиеся  во  все  стороны
  обломки  вражеской  машины.  Мимо  Сергея   пролетел,   медленно   вращаясь,
  прозрачный колпак  кокпита,  за  которым  на  порванных  кабелях  волочились
  изодранные куски обшивки.
       Его "Призраки", отработав, уже ушли. Теперь в  космосе  оставался  лишь
  он да двое противников.  На  пульте  управления  мигнул  красный  индикатор,
  возвещая о том, что им истрачены последние ракеты и перезарядка невозможна.
       Хорошо.  "Валькирия"   хоть   и   уступала   обычным   истребителям   в
  маневренности  и  скорости,  но  имела  дополнительное  вооружение  в   виде
  скорострельной автоматической пушки и лазеров...
       Сергей  начал  маневр,  намереваясь  сблизиться  со  второй  машиной  и
  покончить с ней одними залпом, пока противники в паре не сели ему на  хвост,
  но не успел.
       Очевидно,  висевшая  на  его  хвосте  девчонка  была  не   новичком   в
  виртуальном космосе. Он понял, что  недооценил  ее,  когда  кормовые  экраны
  вдруг вспыхнули бешеным пульсирующим светом и вдруг погасли!
       В  следующий  момент  он  услышал  оглушительный  скрежет,  это  четыре
  лазерных луча впились в двигатель его "Валькирии". Космос перед его  глазами
  вдруг взорвался миллионом ослепительных  алых  брызг,  он  испытал  жестокий
  удар, мгновенное удушье, и наступил кромешный мрак...
       - Черт!... - Сергей, все еще пребывая  в  аффекте  виртуальной  смерти,
  резко сорвал с головы шлем-маску, чувствуя, как по спине  струятся  капельки
  пота.
       Вокруг  была  спокойная,   уютная   обстановка   фешенебельной   каюты,
  расположенной на борту огромного межзвездного лайнера.
       Перед ним, рядом с системным блоком компьютера "Сейкон",  подключенного
  к общекорабельному серверу, ровным голубым светом сиял монитор, на  котором,
  среди отражающих статистику выполнения миссии строк,  были  расположены  две
  короткие надписи:
     "Вас сбил капитан группы "Браво", лейтенант Дейбра Соунж".
       И чуть ниже:
     "Сегодня  функции  координатора  группы  "Альфа"  осуществлял   капитан
  нашего лайнера Шон Кеноби".
       Дерьмо!...
       Сергей  отсоединил  провода,  соединявшие  его   с   системным   блоком
  компьютера, стянул  сенсорный  костюм  виртуальной  реальности  и,  прикурив
  сигарету, несколько минут неподвижно сидел,  жадно  затягиваясь  горьковатым
  дымом.
       Что ни говори, а  виртуальная  реальность  сильно  меняла  человеческую
  психику. Добро, когда он выходил из нее спокойно, заранее зная об  этом.  Но
  сейчас, после мгновенной виртуальной смерти, он все еще находился в шоке.
       Справившись с дурнотой, Сергей наконец встал и прямиком  пошел  в  душ,
  на ходу пытаясь все-таки понять, чем  же  достала  его  корабль  эта  наглая
  девчонка. Ничего не придумав,  он  в  конце  концов  решил  использовать  ее
  приглашение и прогуляться в бар. Было  любопытно  взглянуть,  что  на  самом
  деле скрывается за продемонстрированной ему  слюнявой  маской  компьютерного
  монстра. Да и вообще, расслабиться не повредит...
                                        ***
  
     Шон Кеноби, капитан межзвездного лайнера  "Орион",  вошел  в  помещение
  главного поста. Это  был  огромный  полусферический  зал,  стены  и  потолок
  которого являлись одним исполинским обзорным экраном.  В  данный  момент  на
  нем, помимо далеких звезд, ярко сиял голубой шарик близкого солнца, на  фоне
  которого двигалась коричневато-зеленая планета.
       Это  был  Дион  -  планета-курорт,  центр  возрождающейся  после  войны
  индустрии галактического туризма.  "Орион",  недавно  совершивший  выход  из
  гиперпространства, медленно  плыл  по  направлению  к  нему.  До  выхода  на
  стационарную парковочную орбиту оставалось  еще  пять  суток  осторожного  и
  неторопливого маневрирования в нормальном, трехмерном космосе.
       За пультами управления межзвездного корабля в  данный  момент  работало
  тридцать  человек.  "Орион"  относился   к   разряду   судов-гигантов.   Его
  многосекционный пятидесятиярусный корпус имел около пятнадцати километров  в
  длину  и  пять  километров  в  поперечнике.   Внешне   он   выглядел   очень
  внушительно, но абсолютно не функционально  -  понятия  "технологичность"  и
"роскошь", как правило, исключают друг Друга.
       В случае с "Орионом" верх взяла роскошь. Именно из-за  обилия  шикарных
  многокомнатных  кают,  салонов,  ресторанов,  баров  и  бассейнов   габариты
  корабля оказались столь велики,  что  он  был  вынужден  очень  осторожно  и
  медленно  разгоняться,   при   совершении   любого   мало-мальски   сложного
  пространственного маневра.
       Конечно, не весь объем "Ориона" занимали пассажирские палубы. На  одних
  туристах  не  окупить  стоимость   гиперсферного   прыжка   от   орбитальных
  баз-накопителей  Конфедерации  Центральных  Миров  к  курортной  планете,  и
  потому корабль изначально планировался как  многофункциональный  межзвездный
  транспорт. Помимо Диона, в его полетной карте значился  еще  добрый  десяток
  планет, куда корабль вез различные грузы и менее  состоятельных  пассажиров,
  в большинстве  своем  эмигрантов  и  переселенцев,  которые  занимали  менее
  комфортабельные, но более функциональные нижние  палубы  "Ориона".  Грузовые
  отсеки корабля, занимавшие одну треть его объема, были  забиты  до  предела.
  Чего тут только не было -  начиная  от  экзотических  предметов  роскоши  до
  сельскохозяйственной  техники,  роботов,  продовольствия  и  товаров  первой
  необходимости.
       За всеми своими плюсами "Орион" имел один большой  недостаток:  он  был
  неуклюж и не мог парковаться на ближних орбитах планет,  где  его  неминуемо
  бы разодрали силы гравитации.
       Капитан Кеноби командовал этим кораблем с  самого  его  "рождения".  Он
  любил "Орион" и знал его, как никто другой.
       Сейчас  он  минуту  постоял,  наблюдая   за   работой   трех   десятков
  операторов, сидевших в креслах за многоярусными пультами  управления.  Звуки
  главного поста управления говорили  ему  о  состоянии  корабля  больше,  чем
  любой  из  приборов  контроля.  Будучи  отличным  капитаном,   Шон   отдавал
  предпочтение человеческому фактору, и он  знал:  если  здесь  царит  обычная
  рабочая разноголосица - значит, на борту и в космосе все в порядке.
       Постояв у порога, он прошел к своему рабочему терминалу. В  капитанском
  кресле сидел его первый помощник.
       - Как дела, Джон? - спросил он, усевшись в соседнее кресло.
       Горячев вскинул взгляд.
       - Все нормально, - доложил он. - Маяки системы  опознаны,  и  я  провел
  первый сеанс связи с Дионом. Общий метеорный фон в норме,  никаких  аномалий
  в пространстве, нас ждут с нетерпением.
       Шон кивнул, подзывая стюарда. Роскошь салонов первого класса  добралась
  и сюда, просочившись сквозь бронированные двери Главного Поста.
       - Кофе, пожалуйста, - проговорил капитан.
       - Два раза, - добавил Джон.  Стюард  исчез,  и  через  минуту  они  уже
  смаковали крепкий горячий напиток.
       - Чем занимался? - поинтересовался Джон у  командира.  Они  знали  друг
  друга уже десять лет и были прежде всего друзьями.
       - Гонял в виртуалку, - усмехнулся Шон.
       - Серьезно?  -  изумился  Горячев.  -  Тебе  что,  делать  нечего?  Или
  реального космоса мало?
       - Да нет, забот-то как раз хватает... - Шон опять  усмехнулся,  отвечая
  каким-то своим внутренним мыслям. - Никогда  не  думал,  что  эти  золоченые
  оболтусы способны на что-то дельное, - признался он.
       - Гонять по сети в  виртуальном  костюме  -  это,  по-твоему,  дело?  -
  искренне возмутился Джон.
       - Да я не о том. Толку, конечно, никакого, но я  удивился  человеческим
  способностям. Могу поклясться змееедами Прокуса, никто из  них  ни  разу  не
  видел настоящего штурмовика, а ведь летают черти... и неплохо!
       - Что, такая качественная симуляция? - спросил
       Горячев, который последний раз ходил в виртуалку лет пятнадцать назад.
       - Да не поверишь... Я поначалу сам не понял, где я - в настоящей  рубке
  или того...
       - И что? - ухмыльнулся Джон, глядя на командира.
       - А ничего. Все  в  натуре.  Любой  датчик,  сенсор,  экранчик,  -  все
  работает, точно так, как в действительности.  Я  проверял,  -  объяснил  он,
  заметив недоверчивый взгляд помощника. -  При  посадке  на  базовый  корабль
  взял и специально чуть "зарыл" нос  над  посадочной  плитой...  Знаешь,  как
  долбануло? Чуть завтрак наружу не вылетел...
       - Делать тебе нечего...
       Шон  вдруг  обеспокоено  обернулся.  Чуткий,  отточенный  годами   слух
  командира уловил  в  разноголосице  поста  управления  какой-то  посторонний
  звук.  Он  просто  спинным  мозгом  почувствовал,  как   в   непередаваемой,
  специфической атмосфере рубки возникло секундное замешательство...
       - Погоди, Джон... - он поставил чашку с кофе.  -  Что-то  случилось!  -
  Кеноби повернулся к терминалу и взглянул на показания суммирующих приборов.
       Интуиция его не подвела. По темной плоскости главного радара  в  тонкой
  паутине условных секторов дрожала, медленно набухая красным  цветом,  жирная
  точка.
       - Дерьмо  Шииста...  -  выдохнул  он,  взглянув  на  дисплей  опознания
  цели. - Да это же капер! "Черный Мародер", если я не ошибаюсь...
       Его помощник побледнел.
       - Лучше бы ты ошибся, - взглянув на приборы, проговорил он. - Если  это
"Мародер", то нам крышка...
       Оба старших офицера прекрасно знали этот чудовищный корабль,  и  им  не
  нужны были комментарии.
     "Черный Мародер" означал только одно - гибель.
       В помещении главного поста резко и неприятно взвыл сигнал тревоги.
                                        ***
  
     В баре третьей палубы было в этот час почти  пусто.  Сергей  огляделся,
  свыкаясь с  интимным  сумраком  помещения,  который  лишь  слегка  разгоняли
  тусклые  лампы  под  красными  шарообразными  абажурами,  на  разной  высоте
  свисавшие с потолка.
       Равнодушный взгляд Сергея  скользнул  по  залу.  Двум  устроившимся  за
  дальними столиками парочкам он не уделил ровно  никакого  внимания,  дама  в
  возрасте, томно беседовавшая со своим молодцеватым спутником у стойки,  тоже
  не привлекла его, а вот молодая девушка,  одиноко  расположившаяся  напротив
  бармена, который что-то услужливо подливал в ее бокал, была  ничего  себе...
  Правда, ее немного портили коротко остриженные  темные  волосы,  придававшие
  ее освещенному тускло-красным светом профилю  мальчишеский  вид,  но  Сергея
  это скорей приятно удивило. Наверняка Дейбра (а в том, что это  была  именно
  она, Сергей не усомнился ни на секунду, хотя  видел  девушку  впервые)  была
  настоящей  "фанаткой",  может  быть,  даже  "сидела   на   виртуалке",   как
  выражаются медики о людях, которым больше не нужен реальный  мир...  Да,  он
  на своем  веку  встречал  мало  женщин,  которые  решились  бы  на  короткую
  мальчишескую стрижку ради удобства при ношении виртуального шлема.
       Он решительно подошел к стойке и сел рядом, скрестив ноги на  основании
  высокого табурета.
       - Привет, -  небрежно  бросил  он,  щелкнув  пальцами,  чтобы  привлечь
  внимание бармена.
       - Что будете пить, сэр? - мгновенно отреагировал тот.
       - "Шарго-816", -  не  задумываясь,  ответил  Сергей.  Это  был  безумно
  дорогой напиток, к тому же он не принадлежал к числу  его  излюбленных  вин,
  но нужно же было как-то привлечь внимание сидящей рядом  с  ним  хорошенькой
  виртуальной убийцы, которая никак не отреагировала на его появление.
       - Мы, кажется, где-то встречались? -  проговорил  он,  беря  искрящийся
  бокал, в котором переливалась янтарная жидкость.
       Девушка повела плечами, искоса посмотрев на него.
       - Мы не могли встречаться, - холодно,  с  оттенком  неприязни  ответила
  она.
       - Да  ладно...  -  усмехнулся  Сергей,  пригубив  шар-го.  -  Если  без
  дураков, то мне кто-то назначил встречу.
       Она  чуть  повернула  голову,  и  Сергей,  искоса  наблюдавший  за   ее
  реакцией, вдруг заметил на ее щеке, чуть  пониже  виска,  крохотное  красное
  пятнышко...
       Он  вздрогнул,  ощутив  непроизвольную  неприязнь.   Она   "сидела   на
  виртуалке", это было ясно как божий день...  Такие  пятна  можно  заработать
  только в том случае, когда подолгу носишь специальный нейросенсорный шлем  -
  систему виртуальной реальности, которая на  многих  известных  ему  планетах
  была приравнена к наркотикам и находилась под строгим запретом.
       Перехватив его взгляд, Дейбра некрасиво усмехнулась.
       - Что, сдрейфил? - спросила она.
       - Да нет... - Сергей безразлично пожал плечами. -  Зачем  тебе  это?  -
  подчиняясь какому-то непонятному порыву, внезапно спросил он.
       - Ты имеешь в виду виртуалку? - Она отодвинула  свой  бокал  и  грустно
  взглянула на собеседника.
       Сергея поразила такая  резкая  смена  ее  настроений.  Это  был  верный
  признак начала  разрушения  психики...  Длительное  воздействие  виртуальной
  реальности  разрушало  человеческое  сознание  -  это   было   неопровержимо
  доказано.
       - Только не надо так на меня смотреть, - довольно резко попросила  она,
  пододвигая бармену свой опустевший  бокал.  Сергей  заметил,  что  она  пьет
  самое дешевое пиво из ассортимента бара,  и  вдруг  его  осенило.  Это  была
  девочка с нижних палуб. Обыкновенная уроженка заштатного мира,  для  которой
  собственный  социальный  статус  и   материальное   положение   были   столь
  невыносимы,  что,  отчаявшись  достичь  чего-то  в  жизни,  она   "села   на
  виртуалку" - попросту ушла в тот мир,  где  все  были  равны  и  можно  было
  делать все, что угодно твоей душе и больному воображению.
       - Как ты пробралась сюда? -  спросил  он.  -  Переходы  между  палубами
  кодовые...
       - Раскусил? - Она иронично посмотрела на Сергея, и вдруг в  ее  взгляде
  промелькнуло что-то хищное.
       - Коды - это не проблема, - небрежно бросила она,  -  а  виртуалка  мне
  нужна, чтобы такие золоченые ублюдки, как ты, сидели там, где  их  настоящее
  место, понял? Я вас всех била и буду бить...
       Сергею показалось, что она вот-вот сорвется  и  расплачется.  Или  хуже
  того, вцепится ему в лицо.
       - Дуэль? - как-то легко, как само  собой  разумеющееся,  предложил  он.
  Ему вдруг стало по-настоящему, по-человечески жаль ее...
       Дейбра  вскинула  голову  и  испытующе  посмотрела  на   него.   Сергею
  показалось, что ее взгляд изменился.
       - Идет! - с вызовом ответила она.
       - Один на один?
       - Нет, - она резко поставила бокал и кинула на стойку монету.  -  Звено
  на звено. Так сложнее.
       - Хорошо. -  Сергей  тоже  слез  с  табурета  и  расплатился.  -  Когда
  начнем? - спросил он.
       - Через десять минут. - Она стояла напротив, с вызовом глядя на него.
       - Какие будут ставки?
       - Ставки? - удивленно переспросил Сергей. - Ну не знаю... Я никогда  не
  играл на деньги...
       - Что, боишься? - язвительно спросила она.
       - Да нет... Сто кредитов тебя устроит? Она вполне серьезно кивнула.
       - Устроит. Есть пожелания?
       - Да нет... - ответил Сергей, чувствуя, что начинает злиться,  до  того
  глупой была ситуация, в которую он влип.
       - Слушай, давай так. - Он действительно не  на  шутку  завелся.  -  Мне
  деньги не нужны. Если я тебя собью, то ты меня просто поцелуешь.
       - Ха! - презрительно фыркнула Дейбра, и Сергей узнал тот  самый  голос,
  который слышал в коммуникаторе своего шлема во время  полета.  -  Я  поцелую
  задницу твоей "Валькирии", - проговорила она, разворачиваясь к выходу. -  Из
  лазеров, - добавила Дейбра уже на пороге.
       Сказав это, она исчезла.
       Сергей несколько  секунд  смотрел  ей  вслед.  Потом  достал  сигарету,
  прикурил и покачал головой.
     "Ну, держись... - мысленно произнес он. - На этот раз я тебя уделаю".
                                        ***
  
     В  зале  Главного   Поста   Управления   "Ориона"   царило   невиданное
  напряжение.
       - Неопознанный корабль, вас вызывает сверхсветовой  лайнер  "Орион",  -
  монотонно твердил по связи один из операторов. - Ваш курс пролегает в  нашей
  зоне риска. Прошу ответить...
       Эфир молчал. Чужой  корабль,  который  уже  можно  было  разглядеть  на
  экранах телескопических умножителей, шел наперерез лайнеру.
       Капитан Кеноби смотрел на  появившееся  изображение,  и  его  последняя
  безумная надежда таяла как дым...
       Несомненно, это был он - печально известный "Черный Мародер".  Впрочем,
  о самом корабле в  Галактике  знали  не  так  уж  и  много,  еще  никому  не
  удавалось вырваться из лап этого капера, чтобы рассказать правду. Вообще,  в
  разоренной войной Галактике, где только возрождалась нарушенная  многолетним
  противостоянием  планет  межзвездная  торговля,  на  оживающих  гиперсферных
  трассах  и  в  пространствах  ближнего  космоса,  подле   обитаемых   миров,
  сшивалось достаточно всякого сброда. В большинстве своем  это  были  остатки
  растерзанных в многочисленных битвах космических флотов, дезертиры,  бандиты
  и просто порожденные войной отряды флибустьеров.
       Однако  на  их  фоне  приближающийся  к  "Ориону"  космический  корабль
  выглядел, как тиранозавр среди кроликов.
       Это был существенно реконструированный боевой  крейсер  типа  "Теллур".
  Ничего не было известно ни о  его  команде,  ни  о  командире.  Корабль  был
  покрыт черной, поглощающей свет броней, отчего, должно быть, и возникло  его
  прозвище.  "Мародер"  обладал  мощным  гиперприводом.  Обычно  он   внезапно
"всплывал" из гиперсферы  в  какой-либо  планетной  системе,  обязательно  в
  районе торговой трассы, и, как стервятник, выискивал добычу,  прячась  среди
  астероидов или на поверхности необитаемых лун, либо, на худой конец,  просто
  ожидая удобный момент вдали от дислокации боевых судов системы.
       Вычислив  потенциальную  добычу,  он  действовал  с  крайней,  вопиющей
  жестокостью.  "Мародер"  не  пытался  затевать  переговоры   или   выдвигать
  условия,  как  правило,  он  наносил  один-единственный  смертельный   удар,
  который превращал в обломки верхние палубы атакованного судна.  Мародеру  не
  были нужны  люди.  Он  брал  исключительно  груз.  Подлетев  к  разрушенному
  кораблю, он при помощи мощных лазерных  установок  просто  отрезал  грузовые
  отсеки,  потом  хватал  огромную  глыбу   отчлененных   палуб   специальными
  захватами и, ни минуты не медля, вместе с добычей исчезал в гиперсфере.
       После  "Мародера"  в  космосе  оставались  лишь   изувеченные   останки
  атакованного корабля и десятки, если не сотни и тысячи плавающих  в  вакууме
  мертвых тел. Исключений не было.
       Сейчас, глядя на экран оптических умножителей, Шон  Кеноби  чувствовал,
  что "Ориону" не избежать участи его предшественников.
       Приближающийся  корабль  своей  формой  напоминал  разрезанный  пополам
  эллипсоид  или  неточно   скопированный   бумеранг.   Он   был   тошнотворно
  утилитарен, отдавая принципу наибольшей функциональности  каждый  кубический
  сантиметр своего объема, и в равной степени стар и  надежен,  как  все,  что
  было выполнено "на века" и уже прошло некоторое испытание временем.
       В общем, это был  старый,  но  еще  очень  прочный  боевой  космический
  крейсер,  переделанный  для   эффективных   каперских   налетов.   При   его
  реконструкции  эстетика  была  принесена  в  жертву,   и   корабль   потерял
  изначальную плавность  аэродинамических  форм  в  обмен  на  две  откровенно
  уродливые  башни   ракетно-лазерных   комплексов   "Прайд",   дополнительный
  тактический отсек, в котором в данный момент лежали в  стартовых  ложементах
  два спускаемых модуля и несколько симметрично расположенных  блистеров,  уже
  не раз доказавших свою незаменимость при отражении  атак  малых  космических
  истребителей.
       В  вогнутой  части  бумеранга,  там,  где   нежной   голубизной   сияли
  оптические триплексы ходовой рубки, При желании можно было  прочесть  бывшее
  название Корабля и его идентификационный номер.
       На плечо Шона легла рука первого помощника.
       - У нас три часа,  капитан,  проговорил  Джон,  пытливо  вглядываясь  в
  экран. - Нужно что-то предпринять. На борту пять тысяч пассажиров не  считая
  команды.
       Кеноби поднял голову:
       - Что мы сможем сделать, Джон? Ты же знаешь,  что  "Орион"  практически
  беззащитен. Они разнесут нас  на  куски  одним  ракетным  залпом  с  дальней
  дистанции...
       - Я понимаю, Шон, но не сидеть же сложа руки!
       - А что ты предлагаешь? Он не отвечает  на  позывные  и  не  собирается
  вступать в переговоры или брать нас на  абордаж.  Ты  же  видишь,  это,  без
  сомнения, тот самый "Мародер"...
       - Вижу! - гневно ответил первый офицер.
       - До ближайшего патрульного корабля системы  несколько  суток  лета,  -
  продолжал капитан, - я уже отослал сообщение на Дион, но они вряд ли  успеют
  нам чем-то помочь.
       - Послушай, Шон, - первый помощник  взглянул  на  своего  капитана,  не
  скрывая душивших его чувств, - неужели мы ничего не  предпримем?!  Мы  же  с
  тобой воевали! Ты вспомни, как  мы  насмерть  бились  на  орбите  маленького
  планетоида, на котором жило-то всего две сотни человек... а тут почти  шесть
  тысяч!
       Капитан Кеноби угрюмо покачал головой:
       - Через три часа все будет кончено, Джон.
       Лицо Горячева исказила гримаса.
       - На  третьей   грузовой   палубе   зашвартовано   десять   космических
  штурмовиков,  -  внезапно  произнес  он.  -  Это  груз,  который  мы  должны
  доставить на Ганио.
       - Ну и что? - не понял его мысль командир. - У  нас  штатский  корабль,
  Джон, опомнись! Никто из экипажа даже не представляет, с какого борта  нужно
  подходить к "Валькирии", чтобы забраться в кабину. Ты  же  знаешь,  что  эта
  техника слишком специфична...
       Он вдруг осекся, словно его поразила внезапная мысль. Он  поднял  глаза
  и посмотрел на своего первого офицера.
       Тот мрачно кивнул, подтвердив его догадку:
       - Это наш единственный шанс, командир, - твердо проговорил он.
       - Но они... Они пошлют тебя к черту!
       - Нет, - покачал головой Джон, который за  несколько  секунд  до  этого
  взглянул на один из мониторов пульта. - Шестеро  из  них  просто  не  смогут
  меня послать, потому что я не буду их спрашивать.
       Капитан  на  секунду  задумался.  Он  понял,  что  задумал  его  первый
  помощник, и разумом был согласен  с  ним.  Это  был  единственный  шанс  для
"Ориона" и шести тысяч человек на его борту. И  они  были  обязаны  хотя  бы
  попытаться...
       - Как ты думаешь это осуществить? - больше не колеблясь, спросил он.
       Вместо ответа Джон  склонился  к  интеркому  и  спокойно  проговорил  в
  микрофон общекорабельной связи:
       - Вниманию всего технического  персонала  корабля.  Всем  свободным  от
  вахты техникам срочно собраться на третьей грузовой палубе  у  ангара  номер
  пять!
       Закончив говорить, он повернулся к капитану.
       - Шон, мне нужна твоя  санкция.  Я  должен  пустить  по  вентиляционной
  системе некоторых кают усыпляющий газ.
       Кеноби  кивнул,  поворачиваясь  к  своему  терминалу,  откуда  он   мог
  осуществить практически любую операцию с бортовыми системами "Ориона".
       - Говори номера кают, Джон...
                                        ***
  
     Нельзя  сказать,  чтобы  Сергей  жаждал  предстоящей  схватки,  -  нет,
  скорее,  наоборот,  уж  очень  глупо  все  Получилось  там,  в  баре,  да  и
  чувствовал он себя неважно. Но выхода не было, вызов был брошен,  а  потому,
  вернувшись в свою каюту, он первым делом связался с двумя своими  знакомыми,
  Игорем и Николаем, которые жили на той же палубе, что и он.
       - Ребята, мне нужна ваша помощь, -  сказал  Сергей,  вкратце  обрисовав
  ситуацию. Естественно, о том, что бросившая ему вызов девчонка  была  больна
  и "сидела на виртуалке", отдавая миру электронных образов  всю  свою  жизнь,
  он умолчал.
       - Ну что ж, делать нечего, - высказал общее мнение  Игорь.  -  Придется
  поддержать.
       Несколько минут они горячо обсуждали нюансы  предстоящего  виртуального
  боя.  Решили,  что  полетят  на  "Валькириях",  все-таки   мощные   щиты   и
  дополнительное  вооружение  штурмовиков  вполне   компенсировали   некоторый
  недостаток маневренности.
       - Ладно, ребята,  уделаем  девочку,  с  меня  причитается,  -  пообещал
  Сергей.
       - Ну еще бы, - в тон ему ответил Николай,  хитро  подмигнув.  -  Ладно,
  давай "грузиться", а там посмотрим, что к чему.
       Процесс загрузки обычно занимал от двух до  пяти  минут.  Сергей  надел
  виртуальный костюм, водрузил на голову шлем и сел в кресло.
       Как обычно, на входе в виртуалку на  него  навалилась  легкая  тошнота.
  Мир электронных образов брал свою мзду за вхождение в его пространство.
       Тьма, сопровождавшая процесс загрузки, на этот  раз  почему-то  длилась
  дольше, чем положено. Сергей  чувствовал,  как  давит  на  него  виртуальный
  шлем,  тошнота  усилилась,  внезапно  в  его   ощущения   вплелся   какой-то
  незнакомый сладковатый запах, и ему показалось, что он теряет сознание...
       Он здорово испугался, конвульсивно схватив  ртом  внезапно  загустевший
  воздух...  тьма  закружилась,  словно  его  несло  в  бездну   на   какой-то
  ирреальной карусели, и вдруг...
       Загрузка закончилась. В глаза  Сергею  ударил  тусклый  свет  приборных
  панелей "Валькирии", он ощутил вибрацию корпуса  и  услышал  монотонный  шум
  работающего на малых оборотах двигателя.
       Чертова виртуалка...
       Сергей все еще ощущал легкую дурноту. Внезапно он с  удивлением  понял,
  что его спина затекла до полного одеревенения мышц,  словно  он  просидел  в
  неудобной позе не менее часа...
     "Бред  какой-то..."  -  раздраженно  подумал  он,   стараясь   отмести,
  отодвинуть от себя неприятные ощущения.  Ему  предстоял  нешуточный  бой,  и
  надо было привести себя в норму.
       Он щелкнул клавишей связи.
       - "Валькирии",  я  Лидер-1,   общий   привет,   -   проговорил   он   в
  коммуникатор, испытывая какое-то странное ощущение.  Все  было  чуть  иначе,
  чем  обычно.  Как-то  не  так  работал   микрофон,   прорезиненные   рукояти
  астронавигационных  рулей  показались  ему   чуть   более   шероховатыми   и
  холодными... На  всякий  случай  он  включил  малую  тягу  и  несколько  раз
  повернул штурмовик.
     "Валькирия" преданно ответила на движение его рук. Все было в норме.
       Глюк какой-то...
       - "Валькирия-2", вызываю Лидера.
       - На связи.
       - Серега, что случилось? - Голос Николая был встревожен. -  Я  не  могу
  понять, что творится с виртуалкой?!
       - Да, ты видел окрестный космос? - не соблюдая Режима связи,  встрял  в
  их  разговор  Игорь.  -  Похоже,  система  "подвисла"  при   загрузке...   -
  предположил он.
       Сергей, который еще  не  успел  оглядеться,  внимательно  посмотрел  по
  сторонам.
       Сквозь   прозрачный   триплекс   кабины,   выполненный   из   толстого,
  многослойного бронестекла, ему открылся странный вид.
       Вокруг застыли немигающие, бриллиантовые  россыпи  звезд.  На  их  фоне
  медленно  и  величественно  плыл  огромный   корабль,   очертания   которого
  показались  Сергею  подозрительно  знакомыми.  По  сравнению   с   ним   его
"Валькирия" выглядела, как букашка рядом со слоном.
       - Ни хрена не понимаю... - признался он.
       Внезапно в его  коммуникаторе  раздался  сухой  щелчок,  и  он  услышал
  встревоженный и злой голос Дейб-ры:
       - Эй, мальчики, вы  что,  не  дружите  с  головой?  Кто  из  вас  решил
"ломануть" программу миссии? Я в  ломаные  игрушки  не  играю,  ясно?!  Если
  решили смухлевать, так хоть делали бы по-человечески! - упрекнула она.
       - Мы ничего не делали, - сухо заверил ее Сергей. -  Это  какой-то  глюк
  при загрузке.
       - Таких глюков не бывает, - авторитетно заявил чей-то голос.  Очевидно,
  говорил один из  напарников  Дейбры,  судя  по  всему,  пожилой  мужчина.  -
  Откуда, на ваш взгляд, тут взялся "Орион"?
       Сергей вздрогнул, словно его  долбануло  током.  Точно!  Этот  огромный
  корабль - их "Орион", не больше и не меньше!
       - Мне это не нравится! - со  злостью  заявил  он.  Сергей  знал,  сколь
  опасны  шутки  с  виртуальной  реальностью,  особенно  когда   в   программе
  оказываются   такие   вот    откровенные    "баги"...    -    Я    предлагаю
  перезагрузиться, - категорично заявил он.
       - Поддерживаю! - в один голос ответили Николай и Игорь.
       - Ну что ж, попробуем... - после секундной паузы согласилась Дейбра.  -
  Только чтобы все по-честному!
       - Идет, - согласился Сергей.
       Взглянув на пульт управления, он похолодел, не веря своим глазам.
       Среди привычных приборов и индикаторов отсутствовала  одна-единственная
  виртуальная кнопка... Кнопка выхода из миссии!
       - Черт! - раздался в коммуникаторе чей-то  испуганный  голос.  -  Я  не
  могу выйти отсюда!
       В  этот  самый  момент  Сергей  почувствовал  острый   приступ   вполне
  реального страха. Он еще не успел  ничего  сообразить,  но  подсознание  уже
  орало о том, что случилось нечто непоправимое.
       В  коммуникаторе   продолжали   раздаваться   изумленные   возгласы   и
  замысловатые ругательства. Судя по количеству голосов,  выйти  из  виртуалки
  не удалось никому...
       Сергей  почувствовал,  как  его  лоб  покрылся  противными,   холодными
  бисеринками пота. Он машинально отер их рукой и  внезапно  осознал,  что  на
  нем нет виртуального шлема-маски!...
       Это уже было чересчур.
       - Бред какой-то... - прошептал он. К сожалению,  это  был  не  бред.  И
  даже не испорченная виртуалка.
       Это была РЕАЛЬНОСТЬ!
       - Ну что, ребята, все попробовали выйти? - осведомился по связи  чей-то
  спокойный голос.
       Ответом было немое, изумленное, испуганное молчание.
       - Меня  зовут  Шон  Кеноби,  -  представился   голос.   -   Я   капитан
  сверхсветового лайнера "Орион".
       - Что за дела, капитан?! - резко возмутился кто-то из  игроков.  Сергею
  показалось, что это был Игорь. - Вы решили нажить себе проблемы?
       - Проблемы у нас уже есть, - спокойно заверил его капитан.  -  Если  вы
  поработаете со своими радарами, то сможете разглядеть некий боевой  крейсер,
  который идет наперерез курсу "Ориона".
       Он выдержал сознательную паузу и продолжил:
       - Это печально известный "Черный Мародер".
       По   коммуникационной   системе   послышалось   несколько   бессвязных,
  сдавленных восклицаний, свидетельствовавших о  том,  что  этот  корабль  был
  известен  всем,  без  исключения,  и   каждый   из   членов   несостоявшейся
  виртуальной дуэли уже обнаружил его на своих приборах слежения.
       - Что все это  значит,  капитан?  -  резко  спросил  Сергей,  понемногу
  оправляясь от шока.
       - Ребята... - Голос Кеноби внезапно дрогнул и смягчился. -  Я  совершил
  должностное  преступление,  пустив  по   системе   вентиляции   ваших   кают
  усыпляющий газ. Это безумная затея, я согласен, но у "Ориона" нет  абсолютно
  никаких шансов. Через два часа "Мародер"  подойдет  на  дистанцию  ракетного
  залпа, и от шести тысяч человек останутся только кровавые ошметья на  стенах
  разгерметизированных кают... - Голос капитана стал хриплым,  словно  на  его
  горло  легли  чьи-то  корявые  пальцы.  -  На  борту  "Ориона"  среди  груза
  находились   десять   штурмовиков   класса    "Валькирия".    Их    боезапас
  транспортировался  отдельно,  сами  машины  были  законсервированы,  но  моя
  команда сделала все, чтобы привести их в  состояние  боеготовности...  -  Он
  сипло откашлялся. -  Не  было  только  пилотов,  и  я  вспомнил  о  вас.  Вы
  настоящие асы, и я  знаю,  вы  сумеете  остановить  "Мародера".  Я  не  могу
  приказывать, я прошу. Решать только вам.  Если  кто-то  уйдет,  то  бог  ему
  судья...
       Сергей, который слушал  эту  странную  исповедь,  неподвижно  застыв  в
  кресле, внезапно понял, что  означают  последние  слова  капитана  "Ориона".
  Любой  из  них  мог  улететь,  воспользовавшись  штурмовиком  как  средством
  личного спасения. Пожалуй, до Диона никому из них не дотянуть,  но  какие-то
  шансы все же оставались.
       От этой мысли у него вдруг запершило в горле.
       Жизнь... Он понял, что до  этой  секунды  никогда  не  задумывался  над
  сладким, зовущим, требовательным смыслом этого слова...
       Он очень хотел жить!...
       Частое, хриплое дыхание, отчетливо  прослушивающееся  в  коммуникаторе,
  ясно говорило о том, что испытывают в  этот  момент  все  шестеро  невольных
  пилотов.
       Первой нарушила гробовое молчание Дейбра.
       - Мне терять нечего, - внезапно во всеуслышание заявила она, и хотя  ее
  голос слегка дрожал, но говорила она вполне твердо и осмысленно:
       - Я буду атаковать "Мародера".
       И  тут  Сергей  совершил  очередную,  очевидную  глупость.  Он  сам  не
  понимал, что дернуло его за язык, какой-то глупый, мальчишеский порыв...  он
  вдруг услышал свой собственный голос произносящий одну короткую фразу:
       - Здесь "Валькирия-1". Дейбра, я с тобой. Он слышал в коммуникаторе  ее
  неровное, горячее дыхание.
       - Давай, Сережа... сделаем их! - произнесла  она  в  гробовом  молчании
  эфира. - Все, кто с  нами,  перестраивайтесь  по  звеньям.  Остальным  -  до
  встречи в аду!
       Сергей видел, как на экране ближнего радара  одна  из  пяти  изумрудных
  точек вдруг медленно поползла вперед. Это была "Валькирия-5",  за  штурвалом
  которой сидела Дейбра.
       Действуя словно в полусне, он тронул несколько  переключателей,  и  его
  штурмовик,  набирая  ускорение,   тоже   пошел   вперед,   навстречу   алому
  пульсирующему сигналу, которым был отмечен "Мародер".
       Когда он оглянулся, то  увидел,  что  за  их  парой  следуют,  совершая
  перестроение, еще четыре штурмовика.
       Никто не ушел, но в эфире царило гробовое молчание.
                                        ***
  
     Их ураганная атака, конечно, не была неожиданностью  для  черного,  как
  ночь, корабля.
     "Мародер" ждал их появления.  Корабль  слегка  отклонился  от  прежнего
  курса и задрал два своих носа навстречу атакующим  штурмовикам.  На  экранах
  визуальных  умножителей  Сергей  видел,  как  раздвигаются   бронеплиты   на
  куполообразных вздутиях орудийных комплексов "Прайд" и  гигантские  суппорта
  подают в космос автономные орудийные башни.
       Было ли ему страшно? Наверное, да,  ведь,  по  утверждению  психологов,
  инстинкт самосохранения отсутствует только  у  душевнобольных.  Естественно,
  он испытывал страх, но не чувствовал его, потому что на это, так же  как  на
  осмысление всей ситуации, ему было отведено меньше пяти минут...
       - Первый, какой у тебя боекомплект? -  раздался  голос  Дейбры.  Как-то
  само собой получилось, что именно она приняла лидерство в группе. Сергей  не
  возражал. Он скосил глаза на индикаторы и ответил:
       - Четыре ракеты. Половина боекомплекта.
       - Хорошо. Сможешь ударить залпом?
       - Цель? - машинально спросил Сергей.
       - Видишь вогнутую часть "бумеранга"?
       - Конечно.
       - Вот туда и бей. Попробуй разнести их рубку.
       - Понял. - Сергей покосился  на  монитор.  -  Мне  потребуется  помощь.
  Придется влезть точно промеж их орудийных комплексов...
       - Тебя прикроют.
     "А ты? - хотелось спросить ему. - Кто прикроет тебя, Дейбра?"
     Головной штурмовик резко ушел вперед. Она отрывалась от  группы,  и  он
не успел задать свой идиотский вопрос. Конечно же, ее должен прикрывать он!
     Сергей резко добавил  мощность.  Остальные  штурмовики,  разбившись  на
пары, начали расходиться  в  стороны,  нацеливаясь  на  раскрывшиеся  бутоны
орудийно-ракетных комплексов  "Прайд",  которые  были  расположены  на  двух
  загнутых носах "бумеранга".
       Черный,  уродливый,  изготовившийся  к  бою  корабль  рос  на   глазах,
  постепенно заполняя собой все обозримое пространство прозрачного триплекса.
       Сергею не было страшно, но его колотила крупная нервная  дрожь.  Желтые
  индикаторные  огоньки  предварительной  наводки  тяжелых   протонных   ракет
  плясали перед глазами.
       Только  бы  не  дрожали   руки.   Он   мертвой   хваткой   вцепился   в
  астронавигационные рули, чувствуя, как его нервозность через них  передается
  многотонному телу машины.
       Дейбра, "Валькирия" которой  шла  чуть  впереди,  на  расстоянии  всего
  каких-то четырехсот метров, похоже, сошла с ума.
       Вогнутая часть "бумеранга"  стремительно  надвигалась  на  их  корабли,
  разрастаясь, сдавливая пространство вокруг своими  протянувшимися  на  сотни
  метров оконечностями.
       Штурмовик Дейбры первым  ворвался  в  относительно  узкое  пространство
  между двумя развернутыми орудийными комплексами, и космос  внезапно  расцвел
  яростными вспышками вакуумных орудий и  ослепительными  росчерками  лазерных
  лучей,
       - Прикрой! - закричала  она,  стараясь  выдержать  курс  для  ракетного
  удара.
       Сергей вдруг почувствовал, как резко унялась его нервная дрожь,  словно
  в голове кто-то невидимый щелкнул микропереключателем.
       Виртуалка... Это все не по-настоящему...
       Он резко бросил свой штурмовик в сторону, одной рукой  сжимая  штурвал,
  а другой совершая молниеносные пассы над клавиатурой пульта управления.
       Он был АСОМ!
       Похоже,  ему  удалось  убедить  самого  себя.  По  крайней   мере   его
  тренированный в сотнях вылетов взгляд  тут  же  определил  в  хаосе  режущих
  пространство лучей два потенциально опасных  для  Дейбры  орудия.  Спокойно,
  словно в обучающем  полете,  он  задрал  нос  своей  "Валькирии",  и  четыре
  ослепительных  лазерных  луча  пронзили  выпуклую  броню   орудийной   башни
"Мародера".
       В космос взметнулись  оплавленные  хлопья  бронеплит,  на  черном,  как
  смоль,  корпусе  рассыпались  фонтаны  горячих  брызг,  и  орудийная   башня
  взорвалась великолепным оранжевым сполохом.
       Сергей едва успел уклониться от столкновения  с  ее  обломками.  Что-то
  звонко ударило по корпусу "Валькирии", запоздало вспыхнул защитный экран,  и
  два лазерных луча пронеслись мимо, на мгновение ослепив его.
       Вырвавшись из пике, он сбросил скорость и огляделся.
     "Валькирия" Дейбры, произведя  ракетный  залп,  неслась  вдоль  черного
  корпуса, вспарывая его непрерывной строчкой лазерных разрядов.
       В эфире  среди  отрывистых  команд  и  призывов  вдруг,  словно  взрыв,
  прозвучал чей-то искаженный коммуникатором вопль:
       - О боже!...
       Лязг и хруст сминаемого металла ударили в самое сердце.
       Кто-то погиб...
       Сергей точно обезумел от  этого  предсмертного  вопля.  Он  понял:  они
  гибнут ради того, чтобы он смог произвести свой ракетный залп. На  остальных
"Валькириях" были только лазеры...
       Стиснув  зубы  под  чудовищной  перегрузкой,  он   навел   нос   своего
  штурмовика  на  сияющие  голубизной  обзорные  триплексы   "Мародера",   чей
  защитный экран был пробит ракетным залпом Дейбры.  Не  обращая  внимания  на
  плотный лазерный огонь батарей, от которых  неистово  пульсировало  защитное
  поле, он лег на курс.
       Индикаторы наводки снова вспыхнули желтым,  вокруг  что-то  взрывалось,
  защитное поле его штурмовика в последний раз моргнуло и  погасло.  По  броне
"Валькирии" с грохотом прошла  очередь  снарядов  из  вакуумного  орудия,  в
  кормовом отсеке что-то звонко лопнуло, и оттуда потянуло дымом.
       Есть!  Все  четыре  индикатора  наводки  набухли  алым  огнем.   Сергей
  судорожно сдавил  гашетку,  и  четыре  ракеты  рванулись  к  близкому  борту
  пиратского корабля. Он резко потянул штурвал на себя и свечой взмыл вверх.
       В  следующий  момент  очередь  снарядов  ровной  строчкой  перечеркнула
  триплекс  его  кабины,  покрыв   картинку   окружающего   космоса   паутиной
  многослойных  трещин.  Раздался  раздирающий  нервы  хруст,  и   на   пульте
  управления одновременно вспыхнуло сразу несколько кроваво-красных сигналов.
     "Частичная разгерметизация" "Утечка атмосферы" "Сбой в управлении"
     Его  штурмовик,  лишившийся  части  брони,  с  подбитым  управлением  и
посеченным снарядами триплексом, теряя скорость, летел по  прямой,  медленно
вращаясь вокруг своей оси.
     Перед затуманенным взглядом  Сергея  проплыл  окутанный  бурым  облаком
взрыва  разваливающийся  на  части  корпус  "Черного  Мародера",  потом  эта
  картинка  ушла,  и   в   поле   зрения   вплыл   сияющий   тысячами   огней,
  пятнадцатикилометровый "Орион".
       Воздух медленно уходил через микротрещины в простреленном триплексе,  и
  в ушах у Сергея вдруг начало гудеть.
       Внезапно  среди  ровного,  похожего  на  шум  прибоя  гула  он  услышал
  далекий, взволнованный голос Дейбры:
       - Сережа, милый, держись! Я иду к тебе! Слышишь!!!
       - Слышу... - непослушными губами ответил он.
       Мимо промелькнула темная тень "Валькирии", и  он  почувствовал,  как  в
  обшивку его корабля впились буксировочные захваты.
       Через пять минут два намертво сцепленных штурмовика  поглотил  огромный
  посадочный шлюз "Ориона".
       По посадочной плите к  изувеченной  "Валькирии"  бежали  люди  в  белых
  халатах, но Сергей уже ничего не видел.
       Из его ушей сочилась кровь. Он был без сознания.
         СВИДАНИЕ С БОГОМ
       Глава 1
  
     Охотнику было лет триста, не меньше. Сам он никогда  не  задумывался  о
  своем возрасте - там, где нет  смены  дня  и  ночи,  времен  года  и  прочих
  признаков течения времени, само  понятие  об  этом  теряет  свой  смысл.  Он
  просто был, а сколько продолжалось данное существование  и  какой  срок  ему
  отпущен в будущем, такие вопросы просто не волновали его.
       До выхода на поверхность Охотника, как обычно, провожали два  маленьких
"Хоплита". Один бежал  впереди,  а  другой  сзади,  освещая  темный  тоннель
  рассеянным  светом  плечевых  фонарей.   Это   являлось   их   обязанностью,
  выполнение  которой  придавало  двум  небольшим  созданиям  огромный  вес  в
  обществе. Охотник знал: любой житель уровня "С" был  бы  рад  оказаться  при
  деле, но найти подходящую работу удавалось далеко не  всем.  Не  зря,  после
  последнего возвращения с поверхности, Ремонтник, придирчиво  осматривая  его
  броню, долго и нудно брюзжал по поводу того, что не нашел на  ней  ни  одной
  более или менее свежей царапины, которую стоило бы латать.
       Самым страшным для любого обитателя уровня являлась  перспектива  вдруг
  остаться не у дел, застыть где-нибудь в  углу  бессмысленным  и  бесполезным
  изваянием, до которого уже никому и никогда не будет Дела...
     "Нужно постараться допустить какую-нибудь оплошность", -  рассудил  про
  себя Охотник,  приводя  в  действие  механизм  внушительного  люка,  который
  запирал выход на поверхность. Хотелось доставить  несколько  приятных  минут
  старику, который всегда хорошо относился к тем, кто нуждался в  его  помощи.
  Для Охотника  еще  оставались  памятными  те  дни,  когда  он  был  молодым,
  задиристым  и  неопытным,  а  потому  часто  возвращался  с  поверхности   с
  серьезными повреждениями. Тогда Ремонтник еще находился в силе. По поводу  и
  без повода разжигая все свои плазменные горелки, он с истинным  наслаждением
  латал покалеченную на поверхности броню Охотника, щедро расходуя свой  запас
  материалов, в то время как молодой Охотник с благодарностью  взирал  на  его
  работу. Остаться калекой - незавидная участь, и в ту  пору  он  относился  к
  Ремонтнику с неким обожанием.
       Теперь времена уже давно не те. Во-первых,  на  поверхности  перевелась
  вся крупная и опасная дичь. Во-вторых, Охотник накопил  столько  опыта,  что
  уже не  подставлял  свои  порядком  поизносившиеся  бока  под  шальной  залп
  какой-нибудь одичавшей стаи ходячих  лазеров.  Таких  придурков  он  обходил
  стороной, мало ли что на уме у носатых  и  несерьезных  двуногих  пушек,  им
  лишь бы палить по сторонам, разбрасывая дорогую  энергию,  -  откуда  только
  берут ее?
       Размышляя таким образом, Охотник вышел на поверхность.
       Звезды висели над головой, щедро усыпав бескрайнюю  черноту  серебряной
  пылью точек.
       На фоне этих холодных искр медленно двигалась темная масса.  По  мнению
"Хоплитов", на одном из которых  еще  сохранились  лазерные  дальномеры,  до
  этой темной  глыбы  металла  было  не  меньше  сорока  километров.  Про  нее
  рассказывали всякие небылицы: будто  кто-то  из  старых,  уже  развалившихся
  обитателей внутреннего анклава как-то  раз  видел  при  помощи  инфракрасной
  оптики просвечивающее сквозь внешний
       слой брони яркое пятно работающего внутри реактора... Сказки,  конечно,
  но все равно приятно. Эта темная глыба на орбите  придавала  каждой  вылазке
  особый таинственный смысл. Охотник был натурой романтичной, он любил  думать
  о том, как найдет однажды нетронутый бак  с  реактивным  топливом  и  сможет
  совершить прыжок к этой темной массе. Может быть, там  внутри  действительно
  до сих пор работает реактор? От этой мысли  ему  всегда  становилось  не  по
  себе. Найти постоянный источник энергии.  Это  была  заветная  мечта  любого
  обитателя станции.
       Пока что концы  с  концами  удавалось  сводить  исключительно  за  счет
  охоты,  да  еще  -  вторично  используя  совершенно  истощенные   химические
  элементы, запасы которых раньше занимали два огромных  складских  помещения,
  а теперь кончились,  так  же  как  и  все  в  этом  мире.  Но  пока  работал
  Центральный Процессор, он успел обдумать  данный  вопрос  и  велел  собирать
  истощенные химические батареи, которые в более благоприятные времена  просто
  бросали там, где происходила  замена.  Теперь  их  искали,  разбирали  и  их
  содержимым наполняли  специальные  ванны,  в  которых  истощенные  реактивы,
  оказавшись в больших количествах, еще могли вырабатывать ток.
       Света на  поверхности  станции  не  было  уже  давно.  По  иным  меркам
  освещенность старой конструкции можно было назвать  "мягкими  сумерками"  на
  одной стороне и абсолютным мраком на обратной.
       Источником слабой лучистой энергии  служила,  естественно,  звезда,  но
  она располагалась так далеко, что ее лучи едва разгоняли  темноту,  согревая
  обшивку Древней конструкции на величину, лишь в несколько градусов  отличную
  от абсолютного нуля.
       Впрочем, для Охотника это казалось совершенно привычным и нормальным.
       Выбравшись из люка, он немного постоял под рассеянным, холодным  светом
  далеких звезд, а  потом  повернулся  и  медленно  пошел  в  сторону  внешних
  причалов космопорта станции.
       На данное зрелище стоило посмотреть. Окажись тут волею случая  человек,
  хоть сколько-нибудь сведущий в космической технике и истории, то он  был  бы
  поражен и самим видом видавшей лучшие времена древней  конструкции,  и  тем,
  что происходило на ее поверхности.
       Один вид целеустремленно шагающего  по  своим  делам  древнего  боевого
  робота класса "Фалангер" вверг бы в шок кого угодно, не говоря  уже  о  том,
  что он не  просто  хорошо  сохранился  и  выглядел  вполне  исправно,  но  и
  вдобавок ко всему казался озадаченным какой-то ведомой лишь ему целью...
       Охотник действительно знал, куда и зачем идет. В нескольких  километрах
  от выхода на оболочку из покатой, сферической оболочки огромной  космической
  станции  выступали   циклопические   постройки   разрушенных   вакуум-доков.
  Когда-то тут принимали с борта причаливших кораблей руду, которая затем  шла
  в переработку. Станция,  отправленная  в  глубокий  космос  по  соображениям
  секретности, работала на войну, и основной ее продукцией  являлись  огромные
  ромбовидные плиты  брони,  которые  в  последующем  шли  на  обшивку  боевых
  кораблей.
       Война закончилась около трех  веков  назад,  но  все  эти  исторические
  факты не были известны шагающему по поверхности древней конструкции  роботу.
  Более того, они не интересовали его и не имели, по  представлениями  машины,
  никакого практического смысла.
       Добравшись до первого разлома,  параллельные  стены  которого  наклонно
  уходили вглубь, робот  остановился,  внимательно  изучая  окрестности  своим
  единственным глазом.
       Раньше у Охотника их было целых пять - два впереди, один  сзади  и  еще
  два  видеосенсора  располагались  по  бокам  корпуса,  но  теперь  из   пяти
  видеокамер осталась одна,  да  и  та  что-то  заедала  в  подвижном  гнезде,
  охотнее поворачиваясь вправо, чем влево.
       Из-за  этого  ему  приходилось  поворачиваться  всем  корпусом,   чтобы
  взглянуть по сторонам.
       Вот и сейчас, стоя у начала  пологого  многокилометрового  пандуса,  по
  дну которого был проложен монорельс, предназначенный для давно  вышедших  из
  строя складских  вагонов,  он  медленно  поворачивал  свой  торс,  обозревая
  панораму застывшего и разрушенного космопорта.
       Взгляду  Охотника  открывался  дикий  урбанистический   пейзаж,   щедро
  пополненный  следами  отгремевших  тут  некогда   боев:   над   изгибающейся
  поверхностью Станции высились решетчатые стрелы разгрузочных  кранов,  между
  ними зияли  черные  провалы  пустых  пакгаузов,  между  выступающими  наружу
  надстройками пролегали ровные, изломанные под прямым углом  на  перекрестках
  линии дорог, поверхность которых  до  сих  пор  оставалась  намагниченной  и
  присасывала к себе все металлические предметы... кое-где  из  продырявленной
  ракетами  обшивки  плавно  вспучивались  купола  старых   защитных   систем,
  некоторые из них  очень  давно  превратились  в  расплавленные  бесформенные
  кляксы застывшего замысловатыми потеками металла.
       Дальше следовал целый лес разгрузочных стрел, с которых во все  стороны
  свисали обрывки стальных тросов, и все это было изрезано узкими  расселинами
  спускающихся  вниз,  в  недра  станции  пандусов,  замысловатых,  образующих
  многоярусный  лабиринт  транспортных  развязок  и   прочих   вспомогательных
  коммуникаций.
       Настоящие  джунгли,  в  которых  можно  запросто  сбиться  с   пути   и
  бесконечно блуждать по многоуровневым переходам, изредка  попадая  в  пустые
  или же наполненные рудой склады.
       Насколько знал Охотник,  дальше  за  космопортом  простиралось  пустое,
  изъеденное  язвами   ожогов   пространство,   заканчивающееся   колоссальным
  провалом - воронкой с коническими, оплавленными адской температурой  краями,
  которая образовалась в момент взрыва ядерного реактора станции...
       ... Не  заметив  ничего  достойного  внимания,  он  свернул  вправо  от
  ведущего вниз разлома, с тем чтобы обойти зевы пакгаузов и  оказаться  подле
  стреловидного решетчатого леса.
       Поступь  намагниченных   трехпалых   ступоходов   старого   "Фалангера"
  отдавалась по обшивке древней конструкции ощутимой, вибрирующей дрожью.
       Проходя  мимо  трехэтажного   административного   здания   с   выбитыми
  бронестеклами в панорамных  окнах,  Охотник  случайно  зацепился  спаренными
  стволами вакуумных  автоматических  орудий  за  переплет  пластиковой  рамы,
  вырвав ее из гнезда. Остановившись, он заглянул  внутрь  темного  помещения,
  но его видеосенсор не различил  в  полумраке  ничего  необычного  -  мертвые
  диспетчерские пульты, несколько парящих в невесомости операторских кресел  и
  вездесущие тучи разного  мусора,  неподвижно  висевшие  статичными  облаками
  хлама.
       Пушки в последнее время очень раздражали Охотника. Снаряды к ним  давно
  кончились, и теперь они торчали по бокам торса, только мешая  при  ходьбе  в
  узких проходах, но Ремонтник наотрез отказался удалить  их.  Он  мог  только
  восстанавливать,   но   никак   не    калечить,    это    качество    строго
  регламентировалось заложенными в  него  программами,  а  что  такое  базовые
  программы, Охотник  знал  не  хуже  других.  Нарушить  их  не  было  никакой
  возможности, да это и не пришло бы в  голову  ни  одной  машине,  иначе  как
  можно будет
       существовать дальше,  если  вдруг  что-то  случится  с  основой  основ,
  дающей  смысл  каждому  действию?  Он  видел  машины,  у  которых   отказала
  долгосрочная память, - они  становились  тупыми  и  беспомощными,  бесцельно
  дергались, крутились на месте или просто шли по прямой,  пока  не  встречали
  на своем пути препятствие...
       Вообще, с оружием надо что-то решать, да и со зрением тоже. С  тех  пор
  как отказал последний маломощный лазер, Охотнику приходилось справляться  со
  своим делом в полном смысле  "голыми  руками",  что  давалось  ему  нелегко,
  учитывая габариты, вес и неуклюжесть боевой машины, рассчитанной в  основном
  на дальние дистанции стрельбы.
       Но жить-то надо. Приходилось приспосабливаться.
       Часа через полтора движения Охотника стали менее уверенными и  мощными.
  Запас энергии в накопителях стремительно таял, а  он  не  нашел  еще  ничего
  стоящего внимания и охоты. Один раз тусклое око его видеосканера  зацепилось
  в чаще решетчатых конструкций за силуэт одиноко пасущегося шагающего  крана,
  который  угрюмо  ковырял  обшивку  своим  длинным  стреловидным  носом,   но
  нападать в таком состоянии Охотник не решился. Кран, судя по его  движениям,
  был вполне исправен, да и подобраться  к  нему  в  теснине  решетчатых  ферм
  совсем непросто - чего доброго, заметит да долбанет раскачивающимся  во  все
  стороны   полутонным   крюком,   болтающимся   на   коротком,   но   прочном
  мономолекулярном тросе... Нет, сначала нужно  найти  что-нибудь  попроще,  и
  хоть немного подзарядиться, а уж  потом  думать,  как  подобраться  к  такой
  крупной добыче и  обезвредить  ее,  используя  лишь  сервоприводную  энергию
  титановых мышц...
       Рассудив  таким  образом,  Охотник  обошел  опасный  участок  стороной.
  Вообще-то,  если  соизмерить  его  мыслительные   процессы   мерками   живых
  прототипов,  в  последнее  время  "Фалангер"  чувствовал  себя   не   вполне
  нормально. Здесь уместна аналогия со старым, но  еще  полным  сил  львом,  у
  которого выкрошились зубы, обломались когти, исчезла  былая  стремительность
  и опасная грация  движений,  присущая  Царю  Зверей.  И  вот,  этот  некогда
  грозный хищник вынужден на склоне  лет  заниматься  ловлей  мелких  грызунов
  или,  того  хуже,  выискивать  там,  где  он   когда-то   был   полноправным
  властелином, остатки чьего-то обильного пиршества...
       Однако сегодня Охотнику повезло. После долгих  и  бесплодных  блужданий
  по "местам боевой славы" он вдруг наткнулся на щедрый  и  нежданный  подарок
  судьбы.
       Этим подарком оказался Кронг, одиноко  устроившийся  на  самой  макушке
  длинной фермы обслуживания в одном из  ремонтных  доков  космического  порта
  станции.
       Вообще-то Охотник справедливо полагал,  что  глупые  ходячие  лазеры  -
  этот  пришлый  бич  станции,   давным-давно   вывели   всех   Кронгов,   но,
  оказывается,  он  ошибся  -  накопитель  сидел  на  самой   макушке   фермы,
  растопырив свои ажурные поглощающие уши, и преспокойно  всасывал  реликтовый
  водород из окружающего пространства. Старому  "Фалангеру"  даже  показалось,
  что он видит свисающий вниз от цилиндрического туловища накопителя  короткий
  заправочный кабель.
       Охотник медленно и очень осторожно двинулся вперед.
       Через некоторое время, подойдя ближе, он заметил, что с другой  стороны
  к ферме, на которой сидел накопитель, подбираются конкуренты.
       Это был целый выводок наглых, бродячих Излучателей. Если бы не они,  то
  жизнь  на  станции  была  бы  куда  лучше.  Программы  запрещали  уничтожать
  Кронгов, относя их в разряд полезных  для  выживания  агрегатов.  Накопители
  следовало периодически опустошать и снова сажать на место, чтобы  они  могли
  продолжать свое полезное и жизненно важное занятие  по  сбору  и  внутренней
  конвертации нейтрального  водорода,  но  разве  для  этих  ходячих  безруких
  недоумков писан хоть один  цивилизованный  программный  закон?  Естественно,
  они не могли вскарабкаться на ферму обслуживания. Под силу  им  было  только
  сбить оттуда несчастный накопитель, потом высосать из него  всю  накопленную
  энергию и бросить омертвевший механизм...
       В данной ситуации  "Фалангеру"  оставалось  лишь  горячо  поблагодарить
  свою внутреннюю базу данных за то, что эти шагающие механизмы  определены  в
  графу  "десантированных  вражеских  машин".  Это  предоставляло  ему  полную
  свободу действий.
       Чем он и воспользовался с яростным удовлетворением.
       На свою беду,  стайка  из  пяти  шагающих  лазеров  была  так  увлечена
  подкрадыванием  к   беззащитному   Кронгу,   что   не   заметила   неумолимо
  надвигающегося  на  них  сбоку  "Фалангера".  Будь  у  того  хоть  несколько
  снарядов  в  обоймах  вакуумных  орудий,  то  носатые  обидчики  беззащитных
  Кронгов почувствовали бы на себе всю силу  праведного  гнева  Охотника,  но,
  увы... Его пушки уже давно годились лишь для выбивания  уцелевших  стекол  в
  окрестных надстройках...
       Зато у него были руки. Какие-никакие,  а  вполне  пригодные  для  того,
  чтобы переломать ступоходы беспринципным браконьерам. Конечно, два  грузовых
  манипулятора, выдвигающиеся из-под боковых  оружейных  пилонов  "Фалангера",
  мало походили на универсальные конечности приматов или людей, но все же  °ни
  имели по одному шарнирному  локтевому  суставу  и  клешнеобразные  подвижные
  захваты на концах.
       В отсутствие оружия  приходилось  изворачиваться.  Охотник  знал,  что,
  несмотря на кажущуюся беспечность, лазеры  не  подпустят  его  на  дистанцию
  удара, а если  у  них  достаточно  заряжены  батареи,  то  могут  и  изрядно
  покалечить его жалящими уколами ослепительного, когерентного света.
       Воспользовавшись тем, что в  вакууме  полностью  отсутствует  звук,  он
  выпустил  клешни  и  ухватил  ими  ближайшую   крепежную   штангу,   которая
  поддерживала  на  весу  давно  обесточенную  и  потому  бесполезную   гроздь
  прожекторов.
       Мощным рывком вырвав ее  из  обшивки  станции,  "Фалангер"  на  секунду
  замер,  пока  его  внутренние  системы  обсчитывали  новый  центр   тяжести,
  сместившийся  в  результате  того,  что  в  манипуляторах  Охотника   теперь
  оказалась зажата десятиметровая решетчатая дубина.
       Лазеры, ощутив заметное колебание обшивки,  обеспокоено  вскинули  свои
  непомерно  длинные,  унизанные  изоляторами  и  излучающими  линзами   носы.
  Заметив надвигающегося на  них  двадцатиметрового  "Фалангера",  они  издали
  дружный, заполошный радиовизг и  кинулись  врассыпную,  пытаясь  скрыться  в
  решетчатых джунглях, образованных сотнями заправочных и  обслуживающих  ферм
  ремонтного дока, что некогда подсоединялись к  брюху  зависающего  над  ними
  космического корабля.
       Охотник ринулся следом,  вломился  в  решетчатую  чащобу,  оставляя  за
  собой просеку погнутого металла, но Излучатели уже скрылись...
       Он   остановился,   пытаясь   при   помощи   функционирующих   сенсоров
  определить, куда делись ходячие длинноносые пушки, но в  металлической  чаще
  подобное  сканирование  оказалось  бесполезной  тратой  бортовых   ресурсов,
  металл  отражал  и  множил  сигналы,  внося  на   экран   радара   полнейшую
  неразбериху разноцветных точек.
       Прекратив преследование, Охотник развернулся и посмотрел  вверх.  Кронг
  по-прежнему сидел на самой макушке заправочной фермы. От  его  корпуса  вниз
  действительно  свисал  размотавшийся  из  бухты   полутораметровый   отрезок
  заправочного кабеля с контактным разъемом на конце.
       Если истощенная  машина  способна  ощущать  голод,  то  сейчас  Охотник
  почувствовал  именно  его.  Это  было  сводящее   с   ума   острое   чувство
  энергетической недостаточности, которое накатилось, как  приступ  дурноты  у
  голодного человека. Его движения вдруг стали  вялыми,  индикационные  панели
  внутри  пустой  рубки  едва  светились,  механические  псевдомускулы   будто
  налились свинцом...
       Если бы не  мизерная  сила  тяжести  на  поверхности  станции,  то  ему
  нипочем бы не достать оседлавшего макушку сорокаметровой фермы Кронга.
       Поджав ступоходы,  "Фалангер"  лег  передней  частью  своего  торса  на
  наклонную  поверхность  заправочной  фермы,  вытянул  вперед   манипуляторы,
  впившись клешнями захватов в ближайший переплет  металлической  конструкции,
  и медленно, метр за метром, пополз вверх...
       Полностью сосредоточившись на  этом,  совершенно  не  свойственном  для
  грозной боевой машины занятии,  он  не  видел,  ни  вновь  закопошившихся  в
  решетчатой  чаще  Излучателей,  ни  яркой,  двигающейся  по  угольно-черному
  полотнищу  космоса  искры,  которая  постепенно  увеличивалась  в  размерах,
  медленно  превращаясь  в  освещенный  пламенем  маршевых  двигателей  корпус
  космического корабля, такого же древнего и дряхлого, как и сама  космическая
  станция, к которой, судя по всему, был проложен его курс...
         Глава 2
  
     Нельзя сказать, чтобы Джону Шеборту везло в жизни,  скорее  наоборот  -
  он был оконченным неудачником. Иначе как объяснить  тот  факт,  что  некогда
  высококлассный пилот, способный водить большие  космические  лайнеры,  вдруг
  оказался на борту дряхлого космического корабля,  который  выглядел  намного
  хуже, чем любой, самый заштатный экспонат в орбитальном музее  боевой  славы
  системы Кьюига?
       Последнее объяснялось достаточно просто.
       Там за действующими моделями старых кораблей  следили  заботливые  руки
  музейных  работников,  а  тут  по  внешнему   виду   старинного   армейского
  транспорта класса "Небулонг" можно было  с  уверенностью  сказать,  что  его
  обшивки уже давно не касалась ничья рука...
       Тем не менее он еще был  в  состоянии  тащиться  своим  ходом  к  месту
  последней, вечной парковки.
       Джон Шеборт, сидевший за пультом управления  "Небулонга",  был  пьян  и
  зол одновременно. Собственно, пристрастие к выпивке и явилось  первопричиной
  его сегодняшнего бедственного положения, но злился он почему-то не на  себя,
  а по очереди, то на судьбу, то на тех, кто его нанял  в  этот  рейс,  то  на
  диспетчера окраинной станции, не желавшего поддерживать с ним  бессвязный  и
  абсолютно лишенный смысла разговор, то на компьютер старого транспорта,  что
  сначала "завис", а потом и вовсе отключился  после  его  садистских  попыток
  отвлечь навигационную машину от ее прямых обязанностей  игрой  в  покер,  на
  которой пьяно настаивал Джон.
       Угораздило же его сунуть в информационное гнездо  кристалл  с  игрой...
  Откуда же он знал,  что  военная  машина  не  ориентирована  на  развлечение
  пилотов?!
     "Подумаешь, хрен великий... - с пьяной злобой подумал  Джон,  глядя  на
  потемневший навигационный  дисплей  отключившейся  бортовой  машины.  -  Что
  теперь делать-то?!"
     В первую очередь он приложился к початой бутылке, а уж  потом  водрузил
свои не на шутку дрожащие пальцы на подсветившуюся  изнутри  панель  ручного
управления "Небулонгом".
     "Вот  гады,  ушатали  корабль  до  полного  безобразия,  а  мне  теперь
  расхлебывай", - с неистовой, иррациональной злобой пьяного человека  подумал
  он, имея в виду нанявших его  для  этого  рейса  теперь  уже  бывших  хозяев
  отслужившего свое военного транспорта.
       Неизвестно,   как   руководители    небольшой    коммерческой    фирмы,
  специализирующейся  на   внутрисистемных   перевозках   грузов,   узнали   о
  заброшенной со времен  войны  старой  космической  станции,  но  они  вполне
  справедливо решили, что  на  ней  можно  дешево  и  без  лишних  затруднений
  похоронить  принадлежащий  фирме  и   давно   отслуживший   свое   транспорт
"Небулонг".
     "Конечно,  -  думал  Джон,  отчаянно  перебирая  комбинации  кнопок   и
  клавиш, - тех, что всплывали в памяти сквозь дымку алкогольного  дурмана,  -
  за утилизацию одного реактора они бы выложили кругленькую сумму, а  так  все
  получалось дешево и сердито, они платят только ему, да и то какие-то  крохи,
  за то, чтобы доставить "Небулонг" в район  станции  и  бросить  там,  стерев
  опознавательные номера фирмы и порта приписки,  -  мол,  лежал  он  тут  все
  время, аж с самой войны - транспорт-то военный...
       Вот так... А ему за какую-то паршивую  тысячу  кредитов  выкаблучивайся
  тут с  ручным  управлением,  да  еще  потом  обратный  путь  в  спасательной
  капсуле - тоже не сахар:  семь  суток  болтаться  в  невесомости  до  границ
  обитаемого сектора, где его обещали подобрать...
       Нет... я им выставлю счет за ручную посадку, клянусь всеми  Шиистами...
  Пусть только попробуют не заплатить!" - Джон, несмотря на явную  нештатность
  ситуации, в  очередной  раз  приложился  к  пластиковой  бутылке  с  дешевым
  спиртным, загодя закупленным им еще до старта в ближайшем баре космопорта.
       Кинув мутный взгляд на экраны внешнего обзора, он увидел,  что  станция
  имеет гораздо большие размеры, чем он мог предположить вначале, - она  вдруг
  оказалась попросту ОГРОМНОЙ  или  так  быстро  приблизилась,  что  он  и  не
  заметил?!
       Пальцы Джона машинально охватили две  пористые  рукоятки  навигационных
  джойстиков, торчавших из пульта управления по обе стороны от кресла  пилота.
  Оставалось надеяться, что все двигатели  коррекции,  связанные  с  системами
  ручного управления, заправлены  и  исправны.  Проверить  это  перед  стартом
  Джон, естественно, не удосужился.
       А выпуклый,  сумеречный  борт  циклопической  конструкции  стремительно
  приближался. Огромная шарообразная масса  уже  заполнила  собой  все  экраны
  обзора,  грозя  раздавить  маленький,  по  сравнению  с  ней,   транспортный
  корабль.
       В этот момент Джон запаниковал по-настоящему.
       Бортовой  компьютер  должен  был  вывести  "Небулонг"  на  стационарную
  орбиту вокруг  заброшенного  космического  завода,  посадка  на  поверхность
  никак не входила ни в какие предварительные расчеты,  но  ситуация,  похоже,
  не оставила ни кораблю, ни его пилоту особенного выбора.
       Джон Шеборт, несмотря на то что выпитое вдруг начало выходить  из  него
  крупными градинами ледяного  пота,  все  еще  оставался  изрядно  пьян,  его
  заторможенная реакция никак не отвечала  стремительности  грядущих  событий.
"Небулонг" сближался со станцией "лоб в лоб", и он чувствовал, что не  может
  изменить роковой траектории...
       Зажмурив глаза, Джон до  отказа  потянул  на  себя  оба  джойстика.  Он
  инстинктивно ждал ошеломляющего,  дробящего  кости  удара,  но  шли  тягучие
  секунды, а удара все  не  было,  лишь  в  недрах  многострадального  корабля
  утробно  выли  изношенные  насосы,  качающие  топливо  в   камеры   сгорания
  двигателей ориентации...
       Открыв один глаз, он посмотрел на экран обзора и обомлел...
     "Небулонг", высоко задрав  нос,  медленно  выкарабкивался  из  какой-то
  чудовищной воронки с гладкими, отполированными адской температурой краями.
       Джон в очередной раз облился  холодным  потом.  Хмель  улетучивался  из
  него со скоростью истекающего реактивного топлива, которое  рвалось  потоком
  раскаленных газов со срезов множества корректирующих сопел.
     "Господи... Дьявол... Пронеси... Я больше никогда не  буду  пить!.."  -
  мысленно кричал он, до полной судороги  в  пальцах  вцепившись  в  джойстики
  ручного управления.
       Если бы не эта воронка, дно которой терялось  в  черных  недрах  старой
  заброшенной станции, он бы уже расплющился  об  ее  обшивку,  став  кровавым
  пятном в изломанном интерьере ходовой рубки...
       Старый  корабль,   кряхтя,   постанывая,   дико   завывая   изношенными
  внутренними агрегатами, медленно  выцарапывался  из  пике,  двигаясь  теперь
  параллельно наклонной стене конической воронки, навстречу черноте космоса  и
  призывному сиянию далеких звезд...
       Внимание  Джона  разрывалось  между  показаниями  немногих   работающих
  приборов, диким видом  приближающегося  горизонта,  выползающего  на  экраны
  неровным  краем  воронки,  над  которой  торчали  огарки  каких-то   древних
  конструкций, и собственной  дурнотой,  периодически  накатывавшей  на  него,
  грозя лишить сознания в самый неподходящий для этого момент...
       Если бы Джон Шеборт мог видеть себя со стороны,  то,  вероятно,  он  бы
  еще раз зарекся когда-либо пить, -  в  кресле  первого  пилота  сидел  самый
  натуральный труп - его отекшее от запоя и внезапных  перегрузок  лицо  имело
  бледно-синий  оттенок  кожи,  глаза  с  мутными,  расчерченными  красноватой
  сеткой капилляров белками выкачены из орбит, губы  мелко  дрожат,  беззвучно
  выговаривая какие-то слова, скрюченные пальцы судорожно вцепились  в  мокрые
  от пота рукоятки управляющих джойстиков...
     "Небулонг" все-таки  чиркнул  своим  плоским  днищем  о  край  воронки,
  высоко подпрыгнул, словно ему передалась паника пилота. Джон стиснул в  этот
  момент гашетки основной тяги, а корабль, в свою  очередь,  выплеснул  из-под
  днища несколько ослепительных реактивных струй, оттолкнувших  его  вверх  от
  опасного среза  поверхности,  оставив  на  многострадальной  броне  древнего
  сооружения две раскаленных, вишневых полосы...  Несколько  раз  конвульсивно
  дернувшись,  старый  транспорт  все-таки  выровнялся,  сбив  при  этом  пару
  пограничных с краем воронки надстроек, и, чуть  раскачиваясь  из  стороны  в
  сторону, медленно  поплыл  в  сотне  метров  над  покореженной  поверхностью
  станции...
                                        ***
  
     Руки Джона осторожно отпустили взмокшие рукоятки управления.  Ближайшие
  несколько минут кораблю уже больше ничего не угрожало,  отключив  двигатели,
  он плыл параллельно  изломанной  поверхности  древней  конструкции,  освещая
  царящий внизу хаос мощным светом бортовых прожекторов.
       Только теперь, бессильно откинувшись в кресле,  Джон  наконец  осознал,
  какой смертельной опасности ему только что удалось избежать.
       Все люди  по  натуре  своей  -  неблагодарные  эгоисты.  В  критические
  мгновения мы вспоминаем судьбу, бога, даем клятвенные  обещания  беспорочной
  жизни, готовы молиться кому угодно и обещать взамен собственную  душу  -  но
  проходит минута критической опасности, и большинство из нас тут же  забывает
  об обещаниях, данных призванным в свидетели высшим силам.
       Джон Шеборт никогда  не  считал,  что  он  -  какой-то  особый  случай.
  Исключением из правил быть достаточно трудно, а он уже  давно  растерял  все
  свои душевные силы в бессмысленной борьбе с зеленым змием...
       Вот и сейчас,  ощутив,  как  трясутся  руки,  почувствовав  вновь  свое
  одеревеневшее тело, он машинально потянулся к оброненной на пол  пластиковой
  бутылке.
       В этот момент  ему  было  так  плохо,  что  он  не  думал  ни  о  каких
  клятвопреступлениях. Джон знал: если он сейчас же не  выпьет,  то  его  душа
  точно отойдет к праотцам...
       А, судя по счастливому развитию событий,  на  тот  свет  ему  пока  что
  рановато...
     "Еще поживем..." - подумал он, дрожащими пальцами  свинтив  непослушную
  крышку и поднося ко рту  прыгающее  горлышко  бутылки,  из  которой  исходил
  вожделенный, выворачивающий внутренности аромат Дешевого спирта...
       Он  успел  сделать  только   один-единственный   глоток   -   кара   за
  клятвопреступление настигла его столь ошеломляюще быстро, что Джон  едва  не
  захлебнулся, резко отшвырнув в сторону открытую бутылку...
       - Мама милая... - похолодевшими губами прошептал он, глядя на  обзорный
  экран.
       Это была белая горячка. Он наконец допился до чертиков, или его  просто
  свело с ума злополучное аварийное сближение со станцией...
       Джон, застыв в кресле, с отвисшей челюстью,  опасливо  и  подозрительно
  покосился на отлетевшую  в  угол  ходовой  рубки  бутылку,  потом  энергично
  тряхнул своей  многострадальной  головой  и  вернул  полубезумный  взгляд  к
  обзорному экрану.
     "Точно... допился!.." - с тоской понял он.
       Единственное,   что   показалось   Джону   и   странным,   и   страшным
  одновременно, - это  то,  с  какой  отчетливостью  он  осознает  собственную
  невменяемость. В том, что изображение  на  обзорном  экране  являлось  явным
  глюком его покореженной психики, он не сомневался ни на секунду.
       Нормальному человеку такое не пригрезится.
     "Небулонг", потеряв всю свою стремительность на выходе из пике,  теперь
  плыл  над  поверхностью  станции  со  скоростью  едва   ли   тридцати-сорока
  километров в час, постепенно  снижаясь,  под  влиянием  пологой,  нисходящей
  траектории собственного движения.
       Выдвинутые из-под днища транспорта посадочные прожекторы ярко  освещали
  поверхность  древней  конструкции  в  радиусе  до  трех  километров.  Сейчас
"Небулонг" миновал древний космопорт и приближался к  его  окраинным  докам,
  где высился целый лес ремонтных и заправочных ферм обслуживания.
       На одной из таких решетчатых стрел, которая  возвышалась  под  углом  в
  сорок пять градусов к поверхности станции и  имела  длину  никак  не  меньше
  пятидесяти метров, и угнездилась его белая горячка.
       Джон отчаянно моргал, машинально щипая  себя  то  за  запястье,  то  за
  щеки, но глюк не исчезал.
       По наклонной решетчатой ферме обслуживания,  словно  механический  краб
  из дурного, кошмарного сна, встав  на  карачки,  медленно  карабкался  вверх
  самый страшный боевой робот отгремевшей несколько  веков  назад  войны.  Это
  был  печально  известный  "Фалангер"  -  машина  весом  в  шестьдесят  тонн,
  вооруженная  не  только   крупнокалиберными   автоматическими   орудиями   и
  ракетными комплексами, но и так называемым "программным оружием"  -  пакетом
  независимого  поведения,  который  позволял  данной  машине   самостоятельно
  принимать решения в большинстве возникающих на ее пути ситуаций...
       На некоторых планетах электронную начинку "Фалангеров" называли  "Пакет
  Одиночка", на других  -  "Искусственный  Интеллект",  но  суть  сводилась  к
  одному и тому же: этих роботов запретили и уничтожили,  оставив  в  качестве
  напоминания о данном рукотворном кошмаре лишь кадры видеохроники...
       И теперь именно такой кошмар,  встав  на  карачки,  карабкается,  будто
  примат в национальном парке Прокуса, по наклонной ферме обслуживания,  прямо
  на глазах обомлевшего от страха и неожиданности Джона...
       Дальнейшие  события  развивались  стремительно  и  вполне   подтвердили
  диагноз, который определил для себя Джон...
     "Небулонг", лишившись не  только  своего  бортового  компьютера,  но  и
  всякой помощи со стороны ошалевшего от страха  пилота,  продолжал  медленно,
  но неумолимо снижаться, грозя плюхнуться  плоским  днищем,  из-под  которого
  бил яркий  прожекторный  свет,  прямо  на  торчащие  во  все  стороны  фермы
  обслуживания старого дока.
       Однако  следует  понять  Джона,  он  действительно  бросил  корабль  на
  произвол судьбы, но причина  такой  растерянности  была  вполне  оправданна.
  Расширенными от ужаса глазами пилот смотрел на растущий  в  размерах  контур
  боевой машины,  на  ярко  освещенной  броне  которой  уже  можно  было  ясно
  различить сварные швы, заплаты,  выщерблины  и  прочие  яркие  свидетельства
  долгой и многотрудной жизни застывшего в неприличной позе боевого робота.
       Ситуация складывалась кошмарной и комичной одновременно.
       Джон понимал, что этого не может быть, но не в его силах  оказалось  ни
  прервать данное наваждение, ни хотя бы  уменьшить  степень  правдоподобности
  увиденного, слишком уж вопиющими, подробными и НАТУРАЛЬНЫМИ были  мельчайшие
  детали этой пьяной галлюцинации...
       Он  видел  потертые  шарниры  коленных   сочленений   двух   ступоходов
  огромного робота, его приплюснутый торс, с двумя темными,  узкими,  похожими
  на раскосые  глаза  бронестеклами  смотровых  триплексов  пустующей  кабины,
  стволы спаренных вакуумных пушек, попарно торчавших по  бокам  торса,  -  ОН
  ДАЖЕ ЯСНО РАЗЛИЧАЛ ВЫЩЕРБЛИНЫ НА СРЕЗАХ ИХ СТВОЛЬНЫХ КОМПЕНСАТОРОВ!...
       В следующий момент робот, вцепившийся  вспомогательными  манипуляторами
  в прогибающуюся под его весом решетчатую ферму, начал медленно  поворачивать
  свой торс в сторону проплывающего мимо, всего в каком-то десятке  метров  от
  него, космического корабля.
       Джон закричал.
       Его  взгляд  затравленно  метнулся  по  секторам  обзорного  экрана,  в
  отчаянной надежде стряхнуть  жуткое  наваждение,  но  ему  стало  еще  хуже.
  Посмотрев вниз, в сумеречную глубину  древнего  ремонтного  дока,  он  вдруг
  заметил, что вслед за  его  кораблем,  продираясь  сквозь  чащу  заправочных
  ферм, бегут десятка полтора  странных,  шагающих  механизмов  с  удлиненными
  носами,  которые  подозрительно  смахивали  на  самые  тривиальные  лазерные
  пушки...
       Этого не смогло выдержать даже деформированное воображение Джона.
       Он   прекратил   свой   крик,   вперившись   в   экран    расширенными,
  подернувшимися белесой поволокой глазами.
       Джон больше не боялся. Он просто потерял сознание от страха.
       Через минуту брошенный  им  на  произвол  судьбы  "Небулонг"  зацепился
  наконец за одну из заправочных ферм, резко вздрогнул,  подломив  хрупкое  по
  сравнению с его весом препятствие,  и  беспорядочно  вращаясь,  начал  резко
  снижаться, падая на изъеденную разрушениями поверхность древней  космической
  станции...
                                        ***
  
     Охотнику оставалось проползти  каких-нибудь  пять-шесть  метров,  когда
  его внимание отвлек свет.
       Оторвав один клешнеобразный захват от  решетчатой  фермы,  на  верхушке
  которой продолжал преспокойно  восседать  Кронг,  "Фалангер"  повернул  свой
  торс, ощущая, как качается  и  гнется  под  его  весом  хлипкая,  ненадежная
  опора.
       В первый момент процессор  огромного  робота  выдал  мгновенный  сигнал
  сбоя.
       Для человека данное чувство, выраженное у  Охотника  неким  программным
  эквивалентом,  означало  бы:  "Он  не  поверил  своим   глазам".   Процессор
"Фалангера"  действительно  впервые  за  весь  период  существования  робота
  усомнился   в   справедливости    зафиксированного    собственной    камерой
  видеоряда...
       И тем  не  менее  это  был  космический  корабль,  который  медленно  и
  величественно плыл, освещая тусклую  обшивку  старой  станции  ярким  светом
  своих прожекторов.
       Охотник на секунду оцепенел в полном смысле  этого  слова.  Он  застыл,
  будто изваяние, вцепившись  в  решетчатую  ферму,  и  лишь  его  видеокамера
  конвульсивно  дергалась  в  гнезде,  провожая  взглядом  проплывающее   мимо
  ослепительное чудо...
       Затем, когда военный транспорт вдруг зацепился своим днищем за одну  из
  ферм и, потеряв стабилизацию в  пространстве,  начал  медленно  заваливаться
  набок, подминая под себя окружающий  лес  разновеликих  штанг  стационарного
  питания, "Фалангер" перевел взгляд вниз и  увидел,  как  вслед  за  падающим
  кораблем бежит невесть откуда  взявшаяся  стая  вечно  голодных  до  энергии
  Шагающих Лазеров. Это уже было чересчур.
       Здесь ни  при  чем  оказалась  старая  неприязнь  Охотника  к  шагающим
  мародерам.  В  силу  внезапно  вступили,  пробудившись  от  вековой  спячки,
  некоторые, уже прочно позабытые им программные законы.
       Дело в  том,  что  процессор  "Фалангера",  обработав  видеоинформацию,
  точно определил класс корабля, его планетную принадлежность и назначение.
       Неважно, что магнитные  маркеры  "Небулонга"  были  стерты,  перед  ним
  находился военно-транспортный эвакуационный носитель  -  машина  обеспечения
  для таких, как он...
       Реактивация основных боевых программ произвела на Охотника  впечатление
  полыхнувшего  внутри  информационного  взрыва,  он,  словно  раненый   боец,
  разглядевший во  враждебном  сумраке  контур  спешащей  к  нему  "вертушки",
  почувствовал резкий прилив сил. Это не могло быть выбросом  адреналина,  как
  то происходит у людей, но процесс оказался схожим  -  в  бортовую  сеть  был
  мгновенно выброшен весь резерв энергии, тщательно  хранимый  процессором  на
  самый крайний случай.
       Дальше для электронного разума "Фалангера"  настал  воистину  трагичный
  момент.
       Он больше не мог рассматривать себя как полноценную боевую единицу.
       Внутренний боевой дисплей, экран которого оставался  пуст  и  темен  на
  протяжении сотен лет, внезапно ожил, осветив мрак пустой рубки управления.
     "Фалангер" задрожал - это в глубинах его торса со скрежетом  повернулся
  ведущий вал боевого эскалатора, но  обойменные  ячейки  оказались  пусты,  и
  электромагнитные  затворы  вакуумных  орудий  лишь  сухо  щелкнули,  глотнув
  пустоту.
     "БОЕЗАПАС ИЗРАСХОДОВАН" - лаконично высветил внутренний дисплей.
       "ЛАЗЕРЫ ПРАВОГО БОРТА - СИГНАЛ ОТСУТСТВУЕТ" "ЛАЗЕРЫ ЛЕВОГО БОРТА - ПОВРЕЖДЕНИЕ ЦЕПЕЙ УПРАВЛЕНИЯ" "МАЛОКАЛИБЕРНЫЕ УСТАНОВКИ - ТЕСТ ПРОВАЛЕН"
  
     В этот момент обшивка станции содрогнулась от сокрушительного  удара  -
  это "Небулонг" врезался в нее и по инерции  заскользил  вперед,  сминая  лес
  решетчатых ферм и высекая из-под днища снопы ослепительных искр...
       В рубке "Фалангера" ожил целевой монитор.
       Ближайшая  шагающая  Лазерная  Установка  запуталась  в   паутине   его
  координатных  сеток.  По  срезу   экрана   побежали   столбцы   стремительно
  меняющихся цифр.
     "Атака вражеских машин на базовый корабль  поддержки".  Вердикт  систем
  логической обработки ситуации был лаконичен и неумолим.
       Многострадальная ферма, на макушке  которой  сидел  Кронг,  наконец  не
  выдержала обрушившихся на нее нагрузок -  стоило  Охотнику  шевельнуться,  и
  она вдруг беззвучно треснула точно посередине.
     "Фалангер"  величественно  рухнул  с  высоты  тридцати  шести   метров,
  заставив  обшивку  станции  еще  раз  содрогнуться  от  удара.  Кронг,  ради
  которого он медленно и  упорно  карабкался  по  решетчатой  ферме,  печально
  сложив энергопоглощающие "уши", шмякнулся о  плиты  обшивки  и  покатился  в
  сторону, словно обмотанный тонкой серебряной паутиной бочонок.
       Бегущие к рухнувшему кораблю носатые Лазеры остановились,  с  дебильным
  любопытством обернувшись на новый источник колебаний.
       Им не следовало это делать, ибо для "Фалангера" больше не  существовало
  ничего, кроме потребности защитить свой базовый корабль.
       Слава богу, Джон Шеборт все еще пребывал без  сознания.  Пилот,  и  так
  натерпевшийся страха, наверняка бы сдвинулся,  увидев,  как  разлетелись  во
  все стороны обломки рухнувших ферм обслуживания, когда из-под  них  поднялся
  хищный, уплощенный и вытянутый вперед торс шестидесятитонной боевой машины.
       Ближайший  к  "Фалангеру"  лазер  разнесло  вдребезги,  когда  на  него
  обрушился удар вооруженного пятиметровым швеллером  манипулятора,  -  только
  брызнуло  по  сторонам  крошево  полуметрового  стержня  из   искусственного
  рубина, да, подпрыгивая на стыках бронеплит обшивки,  в  сторону  откатилось
  несколько фарфоровых изоляторов, слетевших со  смятого  в  лепешку  длинного
  излучающего носа ходячей пушки.
       Как  ни  странно,   но   Охотник   не   испытал   при   этом   обычного
  удовлетворения, его процессор  постоянно  обсчитывал  данные  обстановки  со
  скоростью в несколько миллионов бит в секунду, и  на  "эмоциональную"  часть
  программного обеспечения попросту не хватало его ресурса.
       В  этот  момент  Охотник  перестал  быть  самим  собой,  он   полностью
  трансформировался в "Фалангера".
       Хромая и приволакивая поврежденный  при  падении  ступоход,  он  пошел,
  расшвыривая в разные стороны мешавшие  продвижению  препятствия,  туда,  где
  возвышался сумеречный контур рухнувшего на поверхность станции корабля.
       Следующего, подвернувшегося под руку длинноносого  он  просто  разорвал
  пополам.
       Однако до победы ему было еще далеко. Двуногие пушки, хоть и  считались
  тупыми исполнительными механизмами, но тоже создавались для войны  и  хорошо
  знали свое дело. Бросившись врассыпную, эти  бродячие  мародеры  моментально
  исчезли из поля зрения "Фалангера", и  спустя  несколько  секунд  из  густых
  железных зарослей ему  в  спину  ударило  несколько  острых,  жалящих  лучей
  когерентного света...
       Охотник почувствовал, как разогреваются пластины брони  на  его  спине.
  Ему нечем было ответить на лазерный огонь.  Схватив  первый  попавшийся  под
  манипулятор обломок, он резко повернулся и  швырнул  его  назад,  целясь  по
  вспышкам. Затем, не снижая  темпа  движения,  подобрал  валявшегося  тут  же
  Кронга и бесцеремонно воткнул его кабель в свое заправочное гнездо.
       Когда  резерв  Кронга  оказался  почти   исчерпан,   Охотник,   заметив
  мелькнувший между фермами  обслуживания  носатый  силуэт,  запустил  в  него
  накопитель,  который  с  ослепительной  вспышкой  взорвался  в  самой   чаще
  металлического леса.
       Сейчас ему было не до природоохранных мероприятий.  "Фалангер"  слишком
  хорошо понимал: если он не доберется до базового корабля,  ему  конец,  а  в
  такой ситуации все средства казались допустимыми и приемлемыми...
                                        ***
  
     Джону повезло: садясь в кресло, он умудрился не забыть пристегнуться  -
  это, скорее всего, и спасло ему жизнь при ударе, но, придя в  себя,  он  тут
  же пожалел, что сознание соизволило вернуться к нему...
       Дело в том, что короткое беспамятство не  только  не  избавило  его  от
  бредового кошмара, но, наоборот, казалось, что за время, проведенное  Джоном
  в отключке, этот кошмар еще более усугубился,  приняв  форму  уже  не  белой
  горячки, а какого-то иррационального бреда.
     "Небулонг" врезался в поверхность  станции  и  прочно  застрял  в  ней,
  пробив своим тупым, обтекаемым носом внушительную дыру в ее  обшивке.  Часть
  внешних секторов обзора погасла, но  некоторые  еще  работали,  демонстрируя
  полуживому пилоту совершенно невозможные  с  точки  зрения  здравого  смысла
  фантасмагорические  картины  происходящих   вокруг   искалеченного   корабля
  событий.
       По широкой проплешине, образовавшейся при  катастрофическом  скольжении
"Небулонга"  по   поверхности   станции,   медленно   брело,   припадая   на
  покалеченный  ступоход,  его  кошмарное  видение,  только  теперь  ко   всем
  шизоидным подробностям галлюцинации добавился  еще  и  пятиметровый  огрызок
  швеллера, которым отступающий к кораблю  "Фалангер"  лупил  скачущие  вокруг
  него двуногие лазерные пушки. Те ловко  уворачивались  от  ударов,  в  ответ
  поливая хромающую машину ослепительными росчерками  лазерного  света,  из-за
  чего ее броня  уже  светилась  от  перегрева,  а  в  некоторых  местах  даже
  расплавилась и потекла, тут же застывая безобразными язвами...
       Джон внезапно поймал  себя  на  том,  что  сидит  затаив  дыхание  и  с
  непонятным самому  себе  азартом  наблюдает  за  собственным  сумасшествием,
  причем он понял,  что  его  симпатии  лежат  на  стороне  хромающей  машины,
  которая медленно  отступала  по  направлению  к  главной  грузовой  аппарели
"Небулонга".
       Осознав это, Джон почувствовал, как  его  мгновенно  захлестнула  волна
  леденящего страха.
       Слишком уж РЕАЛЬНЫМ было  его  бредовое  видение...  СЛИШКОМ  РЕАЛЬНЫМ,
  ЧТОБЫ ОКАЗАТЬСЯ НЕПРАВДОЙ...
       Именно теперь пилот понял, что за всю свою горемычную жизнь он ни  разу
  не испытывал НАСТОЯЩЕГО страха. Такого,  от  которого  трясутся  поджилки  и
  холодеет душа.
       К грузовому шлюзу "Небулонга" двигалось то, от чего не было и не  могло
  быть никакого спасения.
       Ему вдруг нестерпимо захотелось взвыть и забиться в  какую-нибудь  щель
  под пультом управления.
       - НЕТ! Убирайся! - дико закричал  он,  вцепившись  в  стиснувшие  грудь
  страховочные ремни. - Я не хочу тебя! Уходи! Ты мой бред!!!
       На его счастье, хромающий "Фалангер" скрылся наконец из  зоны  действия
  уцелевших видеокамер.
       Освободившись от страховочных ремней, Джон  встал  и,  шатаясь,  прошел
  несколько метров по наклонившемуся в  сторону  выхода  полу  ходовой  рубки.
  Поискав глазами отброшенную вгорячах бутылку  со  спиртным,  он  увидел  ее,
  закатившуюся за вспомогательный пульт управления, и, подобрав, жадно  впился
  губами в пластиковое горлышко...
       Содержимого в ней осталось только на глоток, но и этот  глоток  тут  же
  вылетел обратно - у Джона вдруг закружилась голова,  -  он  опять  отшвырнул
  теперь уже пустую бутылку и, тяжело, судорожно дыша, уставился в  работающие
  секторы обзорного экрана.
     "Фалангера", слава богу, нигде не было видно, но ходячие  пушки  никуда
  не делись.  Очевидно,  они  тоже  остались  неравнодушны  к  врезавшемуся  в
  обшивку старой станции кораблю. Расположившись полукругом, как раз  напротив
  купола ходовой рубки, они, казалось, пребывают  в  нерешительности.  Изредка
  то один, то другой из доброго  десятка  ходячих  излучателей  приближался  к
  обшивке и начинал заинтересованно ковырять ее лазерным лучом.
     "Господи... да что же им надо?!"
     Джон чувствовал, что дрожит всем  телом,  словно  вокруг  царил  лютый,
пробирающий до самых костей холод.
     На самом деле в рубке управления было тепло. При  аварии,  по  счастью,
не разгерметизировался ни один отсек, и индикаторы  систем  жизнеобеспечения
весело сияли зелеными огнями.
     Джон  опять  покосился  на  обзорный  экран  в  тщетной  надежде,   что
оставшиеся в поле зрения сканеров носатые пушки  тоже  исчезнут,  как  исчез
боевой робот, о существовании которого находящийся на  грани  окончательного
нервного срыва человек предпочитал даже не вспоминать...
     Как бы не так...
     Джон вдруг с неописуемым ужасом ощутил  мощнейший  толчок,  как  раз  в
районе грузового шлюза, выдвижная  аппарель  которого,  судя  по  показаниям
приборов, сорвалась с фиксаторов при крушении и выехала за  корпус  корабля,
придя в рабочее положение...
   "Нет... ему нипочем не  проломить  створы...  Он  не  сможет  ворваться
  внутрь!" - уже не веря самому себе, панически подумал Джон и вдруг  со  всех
  ног кинулся в скафандровый отсек.
       ... Толчок, который ощутил обезумевший от страха  пилот,  действительно
  произвел  "Фалангер".  Но  это  не  было  попыткой  проломить  внешний   люк
  грузового шлюза, как в панике предположил Джон. Нет. "Фалангер" попросту  не
  мог  нанести  вред  своему  базовому  кораблю  поддержки.   Толчок   являлся
  следствием того, что боевой робот  вскарабкался  на  прилегающую  к  кораблю
  покореженную переборку станции и спрыгнул оттуда на задранную  высоко  вверх
  предшлюзовую площадку выдвинувшейся грузовой аппарели.
       Его создатели могли  гордиться  своим  воистину  гениальным  детищем  -
  спустя триста лет после схода с конвейера боевая  машина  все  еще  ловко  и
  сообразительно  преодолевала   различные   возникающие   у   нее   на   пути
  препятствия, решая при этом логические задачи  не  хуже  некоторых  мыслящих
  живых существ.
       Оказавшись на площадке перед шлюзом, "Фалангер" поднял  манипулятор,  и
  из него вместо  крабьей  клешни  вдруг  выдвинулся  гибкий,  упругий  щуп  с
  компьютерным разъемом на конце.
       В  углублении  подле  плотно  сомкнутых  створов  находилось  абсолютно
  идентичное разъему отверстие. Обе половинки целого соединились  с  легкостью
  точно подогнанных друг под друга частей, и щуп,  торчавший  из  манипулятора
  робота несколько раз провернулся вокруг своей оси, отпирая замок.
       Охотнику  не  нужно  было  вторгаться  на  борт  "Небулонга".  Он   был
  спроектирован именно для  взаимодействия  с  кораблями  такого  типа.  Новые
  владельцы  старого  военного  транспорта  не  внесли  в  его  конструкцию  и
  внутреннюю электронику каких-либо значительных изменений,  и  все  на  борту
  военного корабля оставалось таким же, как прежде, - и коридоры,  по  которым
  свободно мог  передвигаться  робот  класса  "Фалангер",  и  коды  доступа  к
  бортовым  системам,  -  переделывать  такой  замечательно   спроектированный
  корабль, каким являлся военный транспорт "Небулонг", просто не было смысла.
       Створы грузового шлюза дрогнули и поползли в стороны.
     "Фалангер", не колеблясь, шагнул вовнутрь.
         Глава 3
  
     Могут ли машины испытывать трепет?
       Вряд ли  кто-нибудь  из  программистов  однозначно  ответит  на  данный
  вопрос. Скорее всего, речь будет идти не о самой  вероятности  возникновения
  чувственных  ассоциаций,  а  о  том  пакете  программ,  который  заложен   в
  долгосрочную память машины.
       Люди давно научились "очеловечивать" любые свои создания,  еще  задолго
  до того, как поняли, что самыми надежными механизмами все-таки являются  те,
  в чей электронный разум заложена функция саморазвития.
     "Фалангер"     принадлежал      именно      к      такой      категории
  электронно-механических машин. По знаменитому  закону  Бейцеля,  существовал
  теоретический "порог накопления информации", за  которым  любая  электронная
  машина с программами саморазвития начинала ее непредсказуемую обработку,  то
  есть, выражаясь проще, начинала мыслить.
       Для боевых роботов любого типа и класса существовал  непреложный  закон
  эксплуатации -  их  не  допускали  до  данного  барьера  саморазвития,  -  в
  определенный   момент   память   машины   очищалась,    базовые    программы
  переустанавливались на чистые носители, и все начиналась вновь.
       Только не в случае с Охотником.
       Оказавшись вне  контроля  со  стороны  людей,  предоставленный,  как  и
  многие другие  механизмы,  самому  ребе  в  условиях  разрушенной  и  прочно
  забытой космической станции, он уже  давно  перешагнул  свой  первый  "Порог
  Бейцеля".
       И вот теперь грозный "Фалангер", аналоги которого в  период  отгремевши
  несколько веков назад войны являлись сущим адским бичом для всего  живого  и
  сущего - и именно таким  остались  в  памяти  людей,  этот  монстр  стоял  в
  прямоугольном  помещении  грузового  шлюза  и  испытывал  самый  натуральный
  трепет.
       В помещении гулко и протяжно выли насосы, закачивая в  шлюз  воздух,  с
  тем чтобы уравнять  давление  между  ним  и  внутренними  отсеками  корабля.
  Сбоку, освещая покрытую шрамами броню машины,  тускло  помаргивала  красная,
  предупреждающая о процессе шлюзования лампа.
     "Фалангеру" казалось, что сейчас,  в  эти  секунды  на  него  снисходит
  самая натуральная НИРВАНА...
       Неописуемое блаженство,  глубочайшее  удовлетворение  после  сотен  лет
  сумрака и безысходности, жалкой борьбы за ничтожные эрги, -  стоило  понять,
  какую жизнь влачил он  и  ему  подобные  на  борту  старого  внеатмосферного
  завода-станции, чтобы ощутить его трепет...
       Внутренние  створы  грузового  шлюза  медленно  раздались  в   стороны,
  открывая "Фалангеру" широкий магистральный коридор "Небулонга", который  шел
  сквозь весь корабль, от кормы до самой ходовой рубки. Чуть ниже, под  полом,
  жарко дышал ядерный реактор транспорта, Охотник явственно ощущал его...
       Он сделал шаг вперед, прислушиваясь к  внезапно  заработавшим  сенсорам
  звуковых волн.
       Сервоприводы поврежденной ноги "Фалангера" выли на  высоких  нездоровых
  нотах,   он   вошел   в   магистральный   коридор,    сильно    приволакивая
  деформированную конечность, и двинулся  по  нему  в  направлении  ремонтного
  модуля, который, как он знал, располагался точно посередине между  кормой  и
  ходовой рубкой.
       Магнитные  маркеры  на  стенах  едва  угадывались.   Он   прошел   мимо
  парковочных ангаров, десантного накопителя,  боевых  складов  и  остановился
  напротив  тех  ворот,  что  полустертая  магнитная  метка   обозначала   как
"ремонтный док".
       Выдвинув  контактный  щуп,  Охотник  повторил  операцию  с  замком,   и
  массивные ворота начали открываться.
       Зрелище,   представшее   его    немигающему    оку,    совершенно    не
  соответствовало той информации о данном помещении, что хранила  в  себе  его
  долгосрочная память.
       Все  ремонтное  оборудование  отсутствовало,  по  полу  тянулись   ряды
  кронштейнов, будто тут совсем недавно возвышались стеллажи для  контейнеров,
  раздвижные плиты смотровых ям были наглухо  заварены,  и  по  ним  тоже  шли
  цепочки крепежных приспособлений.
       Сказать, что многотонный  робот  был  озадачен,  -  значит  не  сказать
  ничего. Некоторые аксиомы были очень четко прописаны  в  его  памяти.  Любой
  транспорт класса "Небулонг" являлся базовым кораблем, на борту  которого  он
  просто   обязан   был   обнаружить   ремонтное    оборудование,    резервные
  боекомплекты, места подзарядки и т.д.
       Откуда же он мог знать, что вот уже две сотни  лет,  как  этот  корабль
  использовался  не  по  своему  прямому  предназначению,   а   для   коротких
  каботажных рейсов внутри системы Кьюига, с вполне мирным  грузом  на  борту.
  Все старое оборудование  "Небулонга"  было  демонтировано  и  выкинуто  вон,
  чтобы освободить как можно больше места для полезного груза...
       Постояв некоторое время у порога пустого отсека, Охотник развернулся  и
  тяжело зашагал в сторону  ходовой  рубки,  сотрясая  обшивку  корабля  своей
  тяжелой   поступью   и   наполняя   тишину   раненым   визгом   поврежденных
  сервомоторов.
                                        ***
  
     У Джона Шеборта было только одно намерение - бежать.
       По данным ему инструкциям он должен был погасить  реактор  "Небулонга",
  дезактивировать все его системы и  раскидать  по  пустым  отсекам  кое-какое
  военное имущество прошлых лет, чтобы полностью фальсифицировать  обстановку,
  создав впечатление, будто корабль болтается подле станции с самой войны.
       Нетрудно догадаться, что думал Джон по поводу данных ему  инструкций  с
  того момента, как дикий  страх  вымел  его  из  ходовой  рубки  и  погнал  к
  скафандровому отсеку.
       Единственной мыслью, которая  сумела  угнездиться  в  его  мозгу,  была
  настойчивая потребность бежать отсюда,  оставив  как  можно  больше  пустоты
  между собой и этим сумасшедшим местом. Джон не сомневался, что  воткнувшийся
  своим носом в обшивку станции "Небулонг"  и  без  дополнительной  маскировки
  производит хорошее впечатление. Ну а  если  на  нем  когда-нибудь  ко  всему
  прочему взорвется реактор - ну что ж, тогда и осматривать будет нечего.
       Хотелось бы ему  взглянуть  на  того  психа,  который  полезет  на  эту
  станцию в поисках списанного в утиль старого военного транспорта.
       Ребята из нанявшей его фирмы явно страдали манией преследования.  Такие
  места, как это, попросту противопоказаны любому здравомыслящему человеку,  а
  члены комиссии по утилизации списанных космических объектов  наверняка  были
  дородными, представительными господами,  при  галстуках,  белых  манжетах  и
  четко выпирающих выпуклостях благополучных  животов,  такие  не  ползают  по
  свалкам времен войны в поисках компромата на захудалую фирму...
     "Черт с ним, с реактором..." - здраво  рассудил  Джон,  набирая  полные
  руки  разного  военного  хлама,  который  припасли  для  него  работодатели,
  заботливо упаковав это дерьмо в несколько пластиковых ящиков.
     "Сейчас расшвыряю по пути и делаю отсюда ноги!..."  -  С  такой  мыслью
  Джон,  уже  облаченный  в  скафандр,  выскочил   в   магистральный   коридор
"Небулонга" и обомлел.
       Прямо на него, приволакивая поврежденный ступоход, двигался  тот  самый
"Фалангер"...
       Джон хотел закричать, но не смог. Бежать - подкосились  ноги.  В  итоге
  он  остался  стоять  разинув  рот  прямо  посреди  коридора,  удерживая   на
  вытянутых руках груду различной амуниции времен прошлой войны.
     "Фалангер"   тоже   остановился    как    вкопанный,    вперившись    в
  парализованного  ужасом  человека  немигающим  взглядом  своей  единственной
  видеокамеры.
       Неизвестно, кто  из  них  был  шокирован  больше  -  Охотник  или  Джон
  Шеборт...
       Естественно, каждому участнику этой немой сцены казалось,  что  больший
  ужас и смятение испытывает он.
       Процессор "Фалангера" в течение нескольких наносекунд задействовал  всю
  свою мощность - такое с машиной не случалось уже давно, обычно  для  решения
  внезапно  возникающих  задач  ему  с  лихвой  хватало  и  половины  ресурсов
  математического быстродействия.
       Только не в этот раз.
       Электронный мозг робота с сумасшедшей  скоростью  перебирал  свои  базы
  данных, требуя активации все более и  более  глубоких  участков  собственной
  памяти.
       ЧЕЛОВЕК...   ДВУНОГОЕ   ПРЯМОХОДЯЩЕЕ...   СОЗДАТЕЛЬ...   РАЗРАБОТЧИК...
  ИСТОЧНИК ИНСТРУКЦИЙ... КОМАНДИР... ВРАГ... БОГ...
         БОГ...
  
     По мнению логического сопроцессора, данный термин более  всего  отражал
  свойства человека по отношению к созданной им машине.
       Еще десять секунд потребовалось  "Фалангеру",  чтобы  востребовать  всю
  доступную информацию  относительно  понятия  "БОГ",  которая  на  протяжении
  всего времени его существования лежала балластным грузом, занимая  небольшой
  кусочек от общего объема памяти. Эта информация понадобилась ему впервые.
       Разумеется, только  что  сошедший  с  фабричного  конвейера  "Фалангер"
  никогда бы не обозначил человека таким термином. Для  новоиспеченной  машины
  Джон  Шеборт,  застывший  с  отвисшей  челюстью  посреди  коридора   старого
  космического  транспорта,  расценивался  бы  в  лучшем  случае,  исходя   из
  критерия оценки "Свой-Чужой", но боевой робот с помятым ступоходом вышел  из
  фабричных ворот более трехсот лет назад. За  его  плечами  лежал  труднейший
  опыт автономного выживания в условиях заброшенной  космической  станции,  и,
  собственно, выжил он только благодаря тому, что уже не один  раз  переступил
  пресловутый "Порог Бейцеля". Он был Охотником, членом  самоорганизовавшегося
  анклава машин уровня "С", и для него Джон Шеборт ассоциировался  с  понятием
"БОГ".
       Тот, кто создал все сущее. И его, и станцию, и  кронгов,  и  даже  этих
  ходячих недоносков с длинными носами - лазерных излучателей.
       Логично, не правда ли?
       Для несчастного Шеборта вывод "Фалангера" вовсе не был столь очевиден.
       Он боялся этой машины до спазматической тошноты. Он не  знал,  что  ему
  делать, куда  деваться  на  открытом  пространстве  широкого  магистрального
  коридора.
       Он вообще больше не воспринимал  зыбкой  границы  между  реальностью  и
  дикими, сводящими с ума галлюцинациями.
     "Если это просто глюк его воспаленной алкоголем психики,  то  пусть  он
  исчезнет навсегда, немедленно..." Мысленные мольбы Джона не  были  услышаны,
  хотя, наверное, впервые в жизни он просил настолько горячо и  искренне,  что
  сам поверил в собственную мольбу...
     "Это всего лишь мираж, наваждение..."
     - Изыди! - дико прошептал он, делая неуверенный шаг вперед.
     Из брони робота со щелчком выскочил какой-то шипастый сенсор.
     Джона прошиб холодный пот. Он шарахнулся в сторону, вжавшись  в  стену,
а робот вдруг начал медленно разворачивать свой покрытый шрамами  и  ожогами
торс,  стараясь  не  выпустить  человека   из   поля   зрения   единственной
видеокамеры.
     Джон понял, ситуация зашла  слишком  далеко.  Ему  оставалось  одно  из
двух - либо подохнуть на месте от страха, либо сделать  что-то  неадекватное
с этой огромной  бронированной  скотиной,  преградившей  ему  путь  к  шлюзу
аварийно-спасательной капсулы.
     Травмированная  психика  Джона  почему-то  избрала  последний  из  двух
вариантов.
     Действительно, в подсознании  человека  заложен  огромный,  практически
неизученный потенциал, проявляющийся и вступающий в действие  в  критических
ситуациях,  заставляя  нас  совершать   абсолютно   неординарные   поступки.
Интуиция порой берет  вверх  и  начинает  работать  по  своим  принципам,  в
которых логики присутствует  ровно  столько,  сколько  ее  у  новорожденного
младенца, заинтересованно ковыряющего пальцем отверстие розетки...
   "Фалангер"  продолжал  внимательно  следить  за  Джоном,   когда   тот,
  посмотрев на груду различного военного снаряжения, что все еще покоилась  на
  его согнутых руках, задержался взглядом на нескольких тускло  поблескивающих
  обоймах к вакуумным орудиям, торчавшим из неизвестно кем  и  когда  початого
  цинка...
       - Хороший  робот...  -  Джон,   не   отрывая   безумного   взгляда   от
  сгорбленной, хищной фигуры боевой машины  медленно  присел,  свалив  на  пол
  свою ношу. Потом так же  медленно  взял  початый  цинк  и  вытащил  из  него
  снаряженную обойму.
       - Хочешь  это?  -  спросил   он   у   "Фалангера",   словно   прохожий,
  предлагающий кусочек сахара вставшей на его дороге дворняге.
       Из корпуса "Фалангера" с визгом выдвинулся пустой обойменный лоток.
       Джон ощутил, как по его спине течет ледяной пот.
       На ощупь вытащив из цинка еще несколько снаряженных обойм, он  опасливо
  приблизился к роботу.
       Ему казалось, еще секунда, и он все же умрет от страха.
       - На, гад, подавись!... - Он торопливо сунул в ребристые  ячейки  лотка
  увесистые обоймы и стремглав отскочил  назад,  уже  туго  соображая,  что  и
  зачем делает.
       Кормить огромную боевую машину  снарядами  для  ее  устрашающих  пушек,
  словно шелудивого пса завалявшейся в кармане  конфетой?!  Джон  окончательно
  понял, что он все-таки сбрендил, особенно  когда  внутри  "Фалангера"  гулко
  взвыл   боевой   эскалатор,   подавая   полученные   снаряды   к    затворам
  изголодавшихся без дела вакуумных орудий,  а  на  правом  предплечье  робота
  вдруг замигал злобный красный огонек индикатора зарядки.
     "Ну  все...  хана..."  -  подумал  Джон,  пятясь  назад,  но  робот  не
  выстрелил. В левой части его  торса  внезапно  выдвинулся  еще  один  пустой
  приемник боезапаса.
       А что ему оставалось делать?
       Не помня  себя  от  ужаса,  Джон  до  конца  опустошил  цинк,  сунув  в
  ненасытную пасть остатки боекомплекта,  и  левый  лоток  тут  же  задвинулся
  обратно, а внутри робота опять утробно заурчал эскалатор.
       Потом  огромная  машина  вдруг  повернулась  и,  прихрамывая,  зашагала
  назад, к грузовому шлюзу.
       Джон  вдруг  почувствовал,  что  его  ноги,  сведенные   судорогой   от
  напряжения икроножных мышц, больше не хотят держать на себе вес тела.
     "Фалангер", громыхая и  лязгая,  удалялся  в  сторону  шлюза,  и  Джон,
  бессильно сползший по стене коридора, вдруг ясно понял,  куда  и  зачем  тот
  идет.
     "Ну все, ребята, теперь-то вам хана..." - обессилено подумал  он,  имея
  в виду те ходячие  лазерные  пушки,  что  обложили  покалеченный  "Небулонг"
  плотным кольцом осады.
       Потом, не задаваясь больше никакими вопросами,  Джон  попытался  встать
  и,  когда  это  удалось,  шатаясь  пошел  по  коридору  в  ту  сторону,  где
  располагался люк аварийно-спасательной капсулы.
       Выстрелов он не слышал, вакуум не передает звук, зато отчетливо  ощущал
  ритмичную  вибрацию,  когда  снаружи  корабля  заработали  вакуумные   пушки
"Фалангера".
       Потом Джону стало не до них. Забравшись  в  тесное  нутро  капсулы,  он
  думал только об одном:  как  бы  не  ошибиться,  нажимая  клавиши  стартовой
  последовательности.
       Последнее, что он увидел, когда электромагнитная катапульта  вышвырнула
  его утлое суденышко из пусковой шахты в открытый  космос,  была  приземистая
  фигура  "Фалангера",  который   стоял   посреди   пропаханной   "Небулонгом"
  проплешины и, как показалось Джону, провожал старт его капсулы  пристальным,
  запоминающим взглядом своего единственного видеосенсора.
         Глава 4
  
     Люди не любят посещать свое прошлое. Особенно  когда  оно  страшное.  А
  еще в большей степени - далекое и неприглядное.
       Именно поэтому древняя космическая станция "Дельта-12Q",  удаленная  на
  добрый миллиард километров от пограничных планет системы Кьюиг,  никогда  не
  посещалась   туристами.   Что   интересного   могут   найти   счастливые   и
  преуспевающие люди среди мрачных обломков былой войны? Зачем им смотреть  на
  миллионы тонн покореженного металла,  зияющие  дыры  от  попадания  ракет  и
  плавающий в вакууме мусор?
       Жизнь навсегда покинула это мрачное место...
       Но так ли это? Не крылось ли что-то иное за кажущейся мертвой  пустотой
  древней промышленной конструкции, некогда работавшей на войну и сгоревшей  в
  горниле ее сражений?
       Странное движение можно было наблюдать в мрачных  провалах  покрывавших
  ее воронок. Казалось, что среди металлического  леса  различных  заброшенных
  агрегатов, в темных разломах, ведущих в недра  станции  наклонных  пандусов,
  среди  угловатого  хаоса  покореженных  надстроек,  нет-нет  да  и  мелькнет
  какая-то тень, лишь немногим более светлая, чем окружающий  древнюю  станцию
  мрак.
       Особенно часто подобные тени можно  было  увидеть  в  том  районе,  где
  старинный военный  транспорт  класса  "Небулонг"  косо  вонзился  в  обшивку
  многострадальной станции, задрав к далеким звездам свою корму  с  выдвинутой
  наружу грузовой аппарелью.
       Вот и сейчас...
       В  обшивке  "Небулонга"  внезапно  обозначилась  узкая   щель   -   это
  неторопливо  раздвигались   вакуумные   створы   грузового   шлюза.   Внутри
  прямоугольной   переходной   камеры   горел   тусклый,   рассеянный    свет,
  свидетельствующий о работе бортового реактора. В неясном красном  освещении,
  которое  давала  единственная,   предупреждающая   об   окончании   процесса
  шлюзования лампочка  с  красным  светофильтром,  угадывался  грозный  контур
  боевой машины, словно сошедшей с книжной иллюстрации далекого прошлого.
       Это был Охотник.
       Ступив на  аппарель,  подъемник  которой  все  еще  не  функционировал,
  несмотря на старания Ремонтника, он остановился, глядя  немигающими  линзами
  трех новых видеокамер на далекие, холодные искорки звезд.
       Он был хозяином этого мира. Он, к кому однажды явился БОГ...
       Человек, создавший все сущее, прилетел  сюда  из  звездного  мрака.  Он
  принес умирающему анклаву машин жаркий реактор - основу их жизни.
     "Фалангер" повел торсом, осматривая расплескавшуюся вокруг Бездну.
       Он помнил свое свидание с БОГОМ. И он знал, что эта  встреча  дала  ему
  больше,  чем   вожделенный   источник   энергии,   больше,   чем   несколько
  боекомплектов к вакуумным орудиям,  -  она  привнесла  в  его  существование
  абсолютно новый смысл.
       Он смотрел на  далекие  звезды,  откуда  прилетел  БОГ,  и  верил,  что
  когда-нибудь их встреча произойдет вновь.
       Очередной  шаг  по  бесконечной  лестнице  Бейцеля...  Машина,  которая
  обрела веру...
       Страшно и любопытно было заглядывать  в  тот  таинственный  мрак,  куда
  уводили крутые пороги самопознания...
         Глава 5
  
     На международной станции "Гэлакси",  располагавшейся  на  расстоянии  в
  сорок световых лет от границ системы Кьюиг, в этот день в шикарном  кабинете
  начальника службы транссистемных перевозок встретились три человека.
       - Вот, господин Кьюри, рад представить вам  нашего  лучшего  пилота,  -
  радушно  произнес  начальник  службы  межзвездных   сообщений,   подведя   к
  развалившемуся  в  кресле  для  посетителей  дородному  бизнесмену,  мужчину
  средних  лет,  гладко  выбритого,  подтянутого,  чье  лицо  дышало  каким-то
  таинственным спокойствием, а глаза походили на два хрусталика льда.
       - Благодарю вас, господин Летчер,  благодарю!  -  Посетитель  привстал,
  пожимая руку пилоту. Окинув его проницательным взглядом,  он  удовлетворенно
  кивнул:
        - Рад познакомиться  с  вами,  Джон.  Честно  говоря,  вы  производите
  впечатление.  Именно  таким  я  представлял  себе  настоящего,   закаленного
  пилота.
       В этот момент в кабинет вошла секретарша.  В  ее  руках  был  маленький
  круглый поднос, на  котором  в  оправе  из  хрусталя  двух  рюмок  искрился,
  преломляя свет потолочных ламп, дорогой коллекционный коньяк.
       - Но почему две, господин Летчер?  -  Гость  укоризненно  посмотрел  на
  хозяина кабинета, - Такая сделка, господа...
       - Извините, господин Кьюри, - мягко прервал его Джон. - Но  я  не  пью.
  Нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах... - добавил он и  отвернулся,
  чтобы не смущать своего нового работодателя.
       У Джона были свои профессиональные тайны, о которых он  предпочитал  не
  вспоминать.
       Конечно, память со временем тускнеет и истирается, чего  не  скажешь  о
  продолговатой   седой   метке   в   темных,   коротко   стриженных   волосах
  сорокалетнего пилота, о происхождении которой он тоже не рассказывал  никому
  и никогда.
       Это был второй личный закон Джона Шеборта.
         ДЕСАНТ НА СЧАСТЬЕ
       Глава 1
  
     ...Ежемесячное обозрение ""Все Миры"", декабрь 2671 года:
     "... Реванш Земного Альянса наконец можно  считать  несостоявшимся.  Об
  этом  заявил  накануне  адмирал  Воронцов  в  интервью  одной  из   программ
  Галактических новостей.
     "Земля  сделала  ставку  на  массовое  производство  боевых   машин   и
  проиграла, - заявил он. - Этот шаг правительства нашей  с  вами  пресловутой
  прародины лишний раз доказывает - мир придется защищать с оружием  в  руках,
  возможно, что и не один раз..."
     Сводка новостей с одного  из  серверов  межзвездной  компьютерной  сети
Интерстар:
   "Сегодня, 21 декабря, продолжались  бои  местного  значения  в  системе
  Счастье.  Механизированным  отрядам   Земного   Альянса   удалось   овладеть
  рудниками на планете Непрун..."
     Передача по каналу ГЧ.
     Секретно.
     Командующему Первым ударным флотом Конфедерации адмиралу Воронцову:
   "Десант на  Счастье  провален.  Силам  Альянса  удалось  закрепиться  в
  системе. Второй батальон космической пехоты попал в засаду и  блокирован  на
  Непруне роботизированными соединениями численностью до двух дивизий.  Прорыв
  к   планете,   без   дополнительных   подкреплений,   в   данной    ситуации
  затруднителен. Прошу выделить штурмовой аэрокосмический корпус для  зачистки
  орбит Непруна".
         КОМАНДИРУ ОТДЕЛЬНОЙ ШТУРМОВОЙ БРИГАДЫ ПОЛКОВНИКУ ЗОРИНУ.
  
     "Отходи".
         ГЧ, ВОРОНЦОВУ:
  
     "Там батальон!"
       ГЧ, ЗОРИНУ:
  
   "Разрешаю консервацию. Приказ - отступать".
       2671 год Галактического календаря. 21 декабря. Планета Непрун -  второй
  спутник звезды Счастливая...
       Десантные модули падали  с  ясных,  лазурных  небес,  двигаясь  "из-под
  солнца" в сторону небольшой горной возвышенности, на  склонах  которой  были
  разбросаны игрушечные постройки рудниковых комплексов и росли маленькие,  не
  больше спички, деревья. Ниже, у подножия  хребта,  длинные,  пологие  откосы
  ярко-оранжевого песка, словно высунутые языки изнывающих от жажды  животных,
  сбегали к глади искусственного водохранилища.
       - Ты, посмотри, мать твою, прямо рай земной, а? - Рядовой Берк  толкнул
  локтем сидящего рядом товарища и чуть привстал, выглядывая в иллюминатор.
       Сержант, который сидел возле плотно сомкнутых створов рампы,  посмотрел
  на бледное лицо рядового. Тот нервничал и, пытаясь это скрыть,  бледнел  еще
  больше, глядя вниз, на пасторальный пейзаж окрестностей.
       - Сядь! -  одернул  его  сержант.  В  проходе  появилась  закованная  в
  камуфлированную броню фигура взводного.
       - Логинов, ко мне! - приказал он.
       Модуль чуть накренился  -  это  пилот  подправил  курс,  доворачивая  к
  рудникам.
       Сержант встал и двинулся по проходу.
       Лейтенант стоял в  небольшом  тамбуре,  отделявшем  кабину  пилотов  от
  десантного отсека.
       Логинов не  испытывал  к  нему  никакой  симпатии,  наоборот,  сержанта
  раздражал тот  факт,  что  молодой  выпускник  училища  ведет  себя,  словно
  заправский офицер, прошедший сотню боев. Вот и сейчас,  глядя  на  новенькую
  броню командира, еще хранящую глянцевую глубину заводской покраски,  он  про
  себя молился об одном,  чтоб  пасторальные  картинки  за  бортом  модуля  не
  обернулись ловушкой.
       - Сэр? - Логинов поднял взгляд и посмотрел в лицо взводного.
       Лейтенант Дитрих фон  Радден  выдержал  его  взгляд  и  вдруг  негромко
  спросил:
       - Что посоветуешь, сержант?
       - В смысле?
       - Это моя первая боевая высадка, - резко  произнес  фон  Радден,  глядя
  вниз, сквозь узкую амбразуру  затянутого  бронестеклом  иллюминатора.  -  Ты
  будешь доволен, если я начну по учебнику? -  не  поворачивая  головы,  глухо
  спросил он.
       Семен отрицательно покачал головой, молча что-то прикидывая в уме.
       Внешний вид сержанта казался полной противоположностью тому  глянцевому
  блеску,  каким  помимо  воли  сиял  офицер.  Планетарная   броня   Логинова,
  состоящая из вшитых в прочнейшую камуфлированную ткань пластин  облегченного
  керамлитового сплава, потертая, выцветшая, местами изрядно побитая пулями  и
  аккуратно заделанная при  помощи  специального  восстанавливающего  состава,
  казалась более натуральной и уместной в полутемном чреве идущего на  посадку
  модуля, чем новенький фототропный5 бронескафандр лейтенанта.
       Поверх брони  сержанта,  кроме  "РД"6  и  "разгрузки"7,  был  перекинут
  ремень короткоствольного штурмового автомата -  компактный  вариант  системы
"Импульс-12" с реактивным подствольным гранатометом.
       - Нет, лейтенант, не хочу... - честно признался он, испытав  облегчение
  от того, что новый взводный оказался чуточку немногим честнее и  умней,  чем
  он о нем думал.
       - Что ты  мне  посоветуешь?  -  Дитрих,  продолжая  смотреть  в  окошко
  иллюминатора, со щелчком  открыл  маленький  электронный  планшет  с  картой
  рудника, вшитый в правое запястье скафандра, и повернулся к Семену.
       Логинов посмотрел на миниатюрную схему окрестностей, которая  появилась
  на жидкокристаллическом экране планшета, и ткнул пальцем в откосы песка.
       - Сюда три БМК8, на первом заходе. Пусть зароются  в  гребень  осыпи  и
  прикрывают. Людей высаживать ниже, под  прикрытием  откоса.  Сюда,  -  палец
  сержанта  отчеркнул  участок  водной   глади   неподалеку   от   берега,   -
  консервационный модуль. Тоже на первом  заходе,  -  добавил  он.  -  И  еще,
  лейтенант, - прикажи пилотам, чтоб после высадки отошли  на  противоположный
  берег водохранилища и повисели там минут десять... -  Произнеся  это,  Семен
  поднял взгляд на взводного, ожидая комментариев.
       Лицо фон Раддена отражало не просто смятение чувств - там  промелькнуло
  выражение секундной растерянности, потому что план, предложенный  Логиновым,
  шел  не  просто  вразрез  с  учебниками  тактики,  -  казалось,  что   Семен
  перечеркнул на миниатюрном экране все, чему лейтенанта учили вообще...
       Очевидно, сержант прекрасно  понимал  это,  потому  вдруг  добавил  без
  злобы:
        - Знаешь, лейтенант, это только в кино бравые десантники падают  прямо
  на головы врага, шинкуя  тех  в  капусту,  при  помощи  саперных  лопаток  и
  такой-то матери... Забудь об этом, если хочешь жить дальше.  Где,  по  твоим
  данным, должно быть место высадки? - прищурился он.
       Взводный безропотно переключил изображение.
       На  центральной  площади,  перед  административным   зданием   рудников
  запульсировал алый кружок, от которого во  все  стороны  на  значки  позиций
  расходились стрелки, указывающие направление для  каждой  группы.  По  этому
  плану  БМК,  простреливая  три  главные  магистрали  городка,  двигались   к
  окраине,  "выжимая"  туда  вероятного  противника  плотным  огнем   бортовых
  орудийных комплексов.  В  близлежащих  к  площади  зданиях  были  обозначены
  позиции отделений. Для консервационного модуля вообще не нашлось отметки,  -
  ни один устав не предусматривал его дислокации в районе высадки в то  время,
  как на орбите планеты висит конвойный носитель...
       - Дерьмо все  это,  лейтенант,  -  спокойно,  даже  мягко  отреагировал
  Логинов. - Если там есть противник, бронемашины  не  пройдут  по  улицам,  а
  парочка шагающих роботов - вот тут и  тут,  -  палец  сержанта  пробежал  по
  схеме, - искрошат нас прямо в рампах, на землю спрыгнуть не успеем.
       Дитрих  немного  помолчал,  переваривая  услышанное,  потом  переключил
  изображение на планшете и скрепя сердце произнес:
       - Хорошо, Семен... Командуй! Логинов покачал головой.
       - Нет, лейтенант... в бою может быть только один командир,  -  спокойно
  ответил он. - Ребята  должны  слышать  тебя,  иначе  как  ты  будешь  дальше
  управлять взводом? -  Семен,  нахмурясь,  бросил  взгляд  в  иллюминатор.  -
  Просто прими к сведению  то,  что  я  тебе  показал,  и  держи  канал  связи
  открытым, - добавил он, глядя на приближающиеся рудники.  -  Если  что  -  я
  рядом, а за мелкие неувязки не переживай, справлюсь...
       Взводный хотел что-то ответить или, быть может, возразить,  но  в  этот
  момент над головами десантников вспухли кроваво-красные огни.
       Приближалась точка десантирования, и первый модуль  вдруг  резко  пошел
  на снижение.
       - Борт, приготовиться! - рявкнул Логинов, возвращаясь на свое место.  -
  Всем закрыть шлемы, живо!
       Отдавая приказы,  он  с  удовлетворением  отметил  -  лейтенант  что-то
  передает пилотам.
     "Нет, слава богу, взводный не дурак..." - успел подумать про  себя  он,
  прежде чем почувствовал, как модуль повернул для нового захода  и  огни  над
  головой внезапно погасли...
                                        ***
  
     В  тесной  кабине  управления  два  пилота   сосредоточенно   работали,
  направляя тяжелый спускаемый аппарат к новой  точке  десантирования,  только
  что заданной по рации командовавшим операцией офицером.
       Им, собственно, не было разницы, куда сбрасывать космодесантников, -  в
  душе хотелось одного: поскорее закрыть  рампы  и  убраться  на  орбиту,  под
  надежные бронеплиты конвойного носителя.
       Тишина   внизу   настораживала.   Слишком   спокойно   0   гладко   шло
  маневрирование.
       - Борт ноль-два,  произвел  сброс  консервационного  модуля!  -  пришел
  доклад на радиочастоте.
       - Ноль-первый принял. - Старший  пилот  проводил  взглядом  падающую  к
  водной поверхности точку и приказал: - Заходим на сброс бронетехники.
       Три тупоносых летательных аппарата, тяжелые, бронированные,  неуклюжие,
  синхронно  развернулись  над  гладью  водохранилища  и,  дробя  тишину  воем
  планетарных двигателей, устремились прямо на гребень песчаной осыпи.
       - Грузовые створы открыты... - монотонно  докладывал  второй  пилот.  -
  Семьсот метров... Пятьсот... Триста... Отстрел!...
       Из-под плоских  днищ  модулей  полыхнули  вспышки  пиропатронов  -  это
  отстрелило замки грузовых отсеков, и три прямоугольных контейнера  понеслись
  к земле, в полете расправляя амортизационные  подушки,  которые,  коснувшись
  поверхности, тяжко просели и лопнули, смягчив удар и  разметав  по  сторонам
  тонны оранжевого песка, так что на склоне осыпи мгновенно  образовались  три
  импровизированных капонира с  застывшими  на  дне  прямоугольными  грузовыми
  секциями.
       Модули резко развернулись и начали удаляться для нового  захода,  а  из
  темных утроб грузовых секций вдруг раздался строенный рев, и вот  из  глубин
  среднего контейнера  показался  покрытый  ромбовидными  пластинами  активной
  брони покатый нос боевой машины космодесанта,  украшенный  узкими  разрезами
  смотровых триплексов и зачехленными в пластик, слегка заглубленными в  броню
  носовыми орудиями.
       Широкие ребристые колеса жадно врезались  в  зыбучий  песок,  и  машина
  пошла вверх, взбираясь на гребень осыпи. Вслед за ней показались еще две.
       Вскарабкавшись на гребень, БМК остановились.
       Город лежал под ними как на ладони.  Узкие  расселины  улиц,  покинутые
  дома, пустые площади...
       Башенные  орудия  поворачивались,  и   сопряженные   с   ними   системы
  компьютерного  обнаружения  целей  ворочали   своими   сенсорами   синхронно
  движению стопятидесятимиллиметровых стволов.
       - БМК на  позиции,  -  раздался  в  коммуникаторе  фон  Раддена  доклад
  пилота. - Вокруг все чисто.  Заходим  на  десантирование.  Вы  подтверждаете
  десятиминутное ожидание?
       - Да, -  ответил  Дитрих  в  коммуникатор.  -  Борт,  приготовиться!  -
  приказал он, двигаясь по проходу к рампе, подле которой уже  стоял,  держась
  одной рукой за вертикальную стойку, Логинов.
       Планетарные модули зависли в метре  от  земли,  над  оранжевым  пляжем.
  Солдаты сыпались из открывшихся рамп и тут  же,  без  команд  разбегались  в
  стороны  и  начинали  быстро  карабкаться  вверх,  занимая   позиции   между
  зарывшимися в песок боевыми машинами.
       Разгрузившись,  модули  поднялись  в  воздух  и  начали   удаляться   к
  противоположному берегу водохранилища.
       - Все чисто? - Логинов плюхнулся в песок рядом со взводным и вскинул  к
  глазам электронный бинокль.
       - Как видишь, сержант. - Взводный  хотел,  но  не  смог  скрыть  своего
  разочарования и раздражения. В голове вертелась одна  назойливая  мысль:  не
  послушай он Семена, БМК уже вышли бы на окраину,  прочесав  город,  и  можно
  было бы докладывать на носитель...
       Мысль  оборвалась,  словно  ее  отсекло  внезапно  зародившимся   средь
  брошенных зданий городка надсадным воем.
       - Сэр, наблюдаю залп ракетной установки! - выкрикнул наблюдатель.
       Дитрих  чуть  привстал,  проводив  бессильным  взглядом  рванувший   от
  центральной площади городка сдвоенный  инверсионный  след,  который,  словно
  белоснежная указка, мгновенно вытянулся, перечеркнув лазурь небес,  и  ткнул
  прямо в один из модулей.
       Черно-оранжевая вспышка, грохот, дождь  барабанящих  по  воде  обломков
  исковерканной брони, и все...
       - Квадрат   четыре,   беглый   залповый   огонь!    Работает    батарея
"Фалангеров"!
       - Квадрат два, термальный всплеск!
       - Квадрат семь, запуск противокосмических ракет,  наблюдаю  траекторию,
  цель конвойный носитель, десять секунд до контакта, пять... О боже!...
       В  лазури  небес,  высоко  над  шапкой   атмосферы,   расцвел   сгусток
  неистового пламени, словно там взошло и тут же погасло второе солнце...
       - Носитель накрылся, сэр... - упавшим голосом доложил наблюдатель.
       Дитрих  плохо  соображал  в  эти  страшные,  роковые   секунды.   Атака
  оказалась столь мощной и внезапной, что в первый момент в сумятице  докладов
  он потерялся, не в силах оценить,  какой  противник  противостоит  им,  -  в
  голове   вдруг   разлилась   оглушающая   пустота,    в    которой    билась
  одна-единственная мысль - все, это Конец, базовый корабль уничтожен,  модули
  сбиты...
       Что-то оглушительно ударило совсем  рядом,  взводного  обдало  упругой,
  горячей волной песка, и, падая, он успел заметить, что одну из  БМК  подняло
  в воздух, словно игрушечную  модельку,  и  разорвало,  точным,  безжалостным
  попаданием нескольких ракет...
       Он оглох, и тишина вдруг наступила ненастоящая  -  ватная,  страшная  и
  кровавая...
       По гребню осыпи частыми, дымными султанами бежали разрывы, а  лейтенант
  сидел среди них совершенно ошалевший и пытался  непослушными  руками  зажать
  кровоточащие уши, но пальцы натыкались на треснувший пластик  шлема,  и  ему
  оставалось одно: безумными от  боли  глазами  смотреть,  как  пляшет  вокруг
  неистовая смерть, как ползет по песку, волоча  за  собой  ручной  реактивный
  комплекс, Семен Логинов, а  со  стороны  города,  из  ущелий  улиц  выходят,
  словно жуткие монстры из кошмарного сна, шагающие боевые машины Альянса.
       Семен  дополз  до  истерзанного  разрывами  гребня,  привстал  на  одно
  колено, и РРПК9 на его плече зло сверкнул пламенем, раз, второй, третий...
       Головной робот вдруг споткнулся и начал валиться на  бок,  конвульсивно
  дергая перерубленным ступоходом, а безжалостная смерть уже неслась  ответным
  залпом, и лейтенант закричал, не слыша собственного голоса...
       Потом ослепительный сполох разрыва повалил его на спину, и  милосердная
  тьма окутала разум...
         Глава 2
  
     Возможно, это случилось именно так, а быть может, иначе...
       ... Андрей Николаевич Логинов, доктор  исторических  наук,  автор  двух
  книг по истории  Галактических  войн,  сидел  за  столом,  глядя  на  ветхие
  документы - копии радиосообщений, переданных по ГЧ почти триста лет назад.
       Скольких трудов стоило ему добиться  разрешения  на  работу  в  архивах
  военного ведомства Конфедерации Солнц, но Андрей еще ни разу  не  пожалел  о
  затраченных усилиях.
       Здесь  было  очень  мало  официальной  истории,  и  много  такого,  что
  открывало иной взгляд на войну, заставляло содрогаться, думать...
       От прочтения последних документов ему стало нехорошо.
       Семен Логинов, заместитель командира десантного взвода,  пропавший  без
  вести на планете  Непрун,  был,  оказывается,  его  далеким  предком.  Вывод
  компьютера, исследовавшего  генеалогическое  древо  Андрея  Николаевича,  не
  подлежал сомнению.
       Закрыв  папку  с  документами,  он  встал  и  прошел   между   высокими
  пластиковыми стеллажами к тому месту, где горел  ночник  охранника,  который
  дремал, окруженный пультами сигнализации.
       - Извините, сэр...
       Пожилой капитан встрепенулся, продирая глаза.
       - А, это вы... - с явным облегчением признал он Логинова. - Черт,  а  я
  думал, проверка...
       - Капитанов тоже проверяют? - удивился Андрей.
       - В  отставке,  Андрей  Николаевич,  в   отставке,   -   поправил   его
  дежурный. - Сидел бы я тут, если б не годы... - со вздохом добавил он.
       - Скажите, капитан, а что такое  "консервационный  модуль"?  -  спросил
  Андрей, присев на краешек пульта.
       Дежурный посмотрел на датчики охранной сигнализации, что-то  переключил
  и ответил:
       - Криогенный бокс с системами поддержания жизни для тяжело  раненных...
  Хорошая штука, много жизней спасла  во  время  войны.  Собственный  источник
  питания, полная герметичность, автономия... в общем, агрегат что надо. -  Он
  вздохнул, очевидно  припомнив  что-то  из  своей  практики.  -  Бывало,  что
  раненые, находившиеся в консервационном  модуле,  оказывались  единственными
  счастливцами, кому удавалось выжить, - внезапно добавил он.
       - Скажите, - продолжал осторожно расспрашивать Логинов, - а если  такой
  модуль не заберут с поля боя, то что случится с людьми?
       Капитан вскинул на него удивленный взгляд.
       - Как это - не заберут?
       - Ну, очень  просто.  Все  погибли,  основные  силы  отступили,  потом,
  спустя время, никто не удосужился  вспомнить,  а  возможно,  все  причастные
  тоже погибли... ну, к примеру...
       - Не знаю... - покачал головой капитан. - В  моей  практике  такого  не
  было. - Но, наверное, модуль будет работать... -  немного  подумав,  добавил
  он. - Машина надежная, сбои за всю войну можно по пальцам сосчитать.
       - А энергия?
       - Энергии  хватит.  -  Капитан  опять  что-то  прикинул  в  уме   и   с
  уверенностью добавил: - Лет на пятьсот, не меньше.  Там  внутри  собственный
  реактор, а процесс низкотемпературного сна не требует больших  энергозатрат,
  можете мне поверить...
       - Ясно... - Логинов поднялся со скошенной приборной панели  и  протянул
  руку. - Спасибо, капитан, засиделся я. Пойду.
       Дежурный взглянул на часы. Было уже почти пять утра.
       - Да, я тут снял копии с  одной  папки  радиосообщений,  -  спохватился
  Логинов, заметив, как  капитан,  пожимая  его  руку,  косится  на  маленький
  кейс. - Там нет никаких грифов секретности, взгляните.
       Дежурный взял папку  с  копиями.  Пролистал,  пробегая  глазами  строки
  радиосообщений, старые таблицы  кодов  связи,  командные  последовательности
  для некоторых типов боевых машин тех времен, списки личного состава  взводов
  второго отдельного штурмового батальона космодесанта...
       - Зачем это? - не удержался он от вопроса.
       - Для реализма, - спокойно ответил Логинов. - Я пишу свой первый  роман
  о той войне, - заметив  недоуменное  выражение  на  лице  капитана,  пояснил
  Андрей. - До этого я  ограничивался  лишь  сухим  изложением  документальных
  фактов... Вот и пытаюсь  теперь  понять...  осмыслить,  как  это  было...  -
  признался он.
       - Ну, ну... - усмехнулся в седые усы дежурный. -  Вы  извините,  Андрей
  Николаевич, я сам люблю читать, но... такое не осмыслишь, пока не  испытаешь
  на своей шкуре. Писать можно красиво... вы не обижайтесь, но  на  войне  все
  чуточку не так, как в книжках... - Он вернул  Логинову  папку.  -  Дерзайте.
  Может, что и выйдет.
                                        ***
  
     Вернувшись  домой,  Андрей  не  лег  спать,  хотя  в  глаза,  казалось,
  насыпали песка, но голова оставалась ясной, и он понял, - не уснуть.  Вместо
  этого сварил себе кофе и поднялся по лестнице на второй этаж. Сев  в  кресло
  подле занимавшего треть комнаты зимнего садика, он задумался.
       Семен Логинов. Его предок в седьмом колене.
       Справка, выданная  с  сервера  Интерстар  по  результатам  запроса,  не
  давала ему покоя. Неужели возможно такое, что спустя триста лет он  все  еще
  лежит где-то там, на Непруне, запертый в ледяном чреве криогенного модуля?
     "Ну почему я  так  решил?  -  нервно  подумал  Андрей,  потянувшись  за
  сигаретами. - Скорее всего, он погиб... Ведь там были  две  роботизированные
  дивизии  против  одного  батальона...  Да  и  неизвестно,   сбрасывали   они
  консервационный модуль перед высадкой или нет... Ведь, судя  по  документам,
  их  базовый  корабль  уничтожили  на  орбите  буквально  в   первые   минуты
  десантирования..."
     Он закурил, чувствуя, что все это чушь...  Если  не  Семен,  то  кто-то
ведь мог уцелеть...
     Не  выдержав,  Андрей  встал  и  прошел  к   компьютерному   терминалу.
Активировав его, он быстро выстучал на сенсорной клавиатуре:
   "ЗАПРОС:  ПЛАНЕТА  НЕПРУН,  СИСТЕМА  ЗВЕЗДЫ  СЧАСТЬЕ.  ПОИСК  СО   ВСЕХ
  ДОСТУПНЫХ ИСТОЧНИКОВ"
     И, чуть подумав, добавил:
   "ПОИСК: РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ, ПО ДАННЫМ АРМЕЙСКИХ  АРХИВОВ.  СПИСОК  ИМЕН,
  ФАМИЛИЙ, ЛИЧНЫХ НОМЕРОВ И ДАННЫХ ПЛАНЕТНОГО ГРАЖДАНСТВА ПРИЛАГАЕТСЯ"
                                      ***
  
   Ответ  на  посланный  запрос  пришел  только  через  сутки,  вместе   с
внушительным счетом за работу, проделанную одним из  компьютеров  глобальной
межзвездной  сети,  выковыривавшим  отовсюду  крупицы  интересующей   Андрея
информации.
     Сам Логинов вернулся с работы поздно вечером.
     Настроение у него было отвратительным.  Лето  в  этом  году  на  Эрлизе
выдалось жарким,  безоблачным,  на  улицах  плавился  асфальт,  а  от  домов
распространялось  удушливое  марево.  Не   спасали   ни   кондиционеры,   ни
распахнутые настежь окна.
     Стянув пропахшую потом одежду, он швырнул ее в  пасть  притаившегося  в
углу комнаты утилизатора, который преданно взморгнул  зелеными  светодиодами
на отделанной под мрамор передней  панели  и  утробно  заурчал,  переваривая
подачку.
     Протянув руку, Андрей взял с низкой барной стойки пульт  дистанционного
управления кухонным агрегатом, нажал несколько кнопок и  направился  в  душ,
попутно активировав стоявший на его рабочем столе компьютер.
     Машина, выйдя из режима ожидания,  издала  жизнеутверждающий  звук,  ее
монитор осветился, и на нем появился текст сообщения, полученного  несколько
часов назад по каналу Интерстар.
     Оно содержало цифробуквенный код и несколько,  казалось  бы,  никак  не
связанных друг  с  другом  слов,  но  Андрей,  мельком  взглянув  на  экран,
внезапно застыл посреди комнаты, как был, совершенно  голый,  со  скомканным
полотенцем в правой руке. Смертельная  бледность,  моментально  превратившая
его лицо в искаженную, землисто-серую маску, выдавала тот  шок  и  смятение,
что обрушились на него при виде безобидного набора символов.
     Девять  первых  цифр  были  кодом  для  экстренной  связи  того  самого
батальона, в котором  служил  Семен  Логинов.  Это  Андрей  знал  наверняка,
начиная работу над книгой, он изначально решил  основывать  ее  на  реальной
истории подразделения, в котором  служил  его  предок,  и,  отслеживая  путь
батальона по архивным документам, часто встречал  рассекреченные  ныне  коды
связи и прочие условные обозначения... Но этот документ  он  видел  впервые,
хотя считал, что перелопатил все  доступные  архивы...  Очевидно,  компьютер
выкопал его из какого-то совершенно неожиданного источника...
     Справившись с волнением, Андрей присел  на  краешек  кресла.  Несколько
слов, следовавших за позывным связи,  лишь  усугубили  разливавшийся  внутри
его  холод.  Они  тоже  являлись  кодовыми,  условными  терминами,  которыми
командиры штурмовых подразделений обменивались между собой во время боя...
   "Позывной - Гром, - мысленно перевел он.  -  Мы  в  ловушке.  Подавлены
  огнем. Срочно нужна поддержка. Пеленг по источнику  сигнала.  Увожу  остатки
  личного состава в модуль консервации..."
     Холод в груди Андрея пробирался все ниже. Он машинально положил  пальцы
на сенсорную клавиатуру.
     Через десять секунд перед ним была подтверждающая  информация  из  сети
Интерстар.
     Сообщение передано с сервера планеты Элио, куда пришло по каналу ГЧ  из
системы  Непруна  291  год  назад...   Невостребовано.   Архив   длительного
хранения...
                                      ***
  
   Андрей ни секунды не раздумывал над тем, как отнестись  к  электронному
посланию. Такого вопроса для него просто не существовало.
     За стойкой сдавленно пискнул кухонный агрегат.
     Он все же прошел в душ, вымылся, взял поднос с  ужином  и  поднялся  на
второй этаж к верхнему терминалу  домашней  компьютерной  сети,  за  которым
любил работать.
     В распахнутое окно врывался теплый ветер. Наступал вечер, но  и  он  не
нес прохлады.
     Усевшись в кресло,  Андрей  просмотрел  остальные  страницы  сообщения,
вяло ковыряя вилкой в тарелке с ужином. В такую жару кусок не лез в горло.
     Данные по планете Непрун оказались достаточно скудны. Андрей  пропустил
характеристики самой планеты, так же  как  и  описание  ее  орбиты,  обратив
внимание лишь на то, что данный мир  являлся  кислородным,  но  до  сих  пор
оставался закрытым для поселений, так же как и весь сектор системы  Счастье.
Объяснялось это тем, что после  битв  Первой  и  Второй  галактических  войн
система, вкупе с  прилегающим  участком  пространства,  оказалась  буквально
нашпигована различной военной техникой,  пространственными  минными  полями,
активированными боевыми машинами Альянса и  Колоний,  а  также  в  некоторых
местах  заражена  стойкими  вирусами,  попавшими  в  биосферу  после  ударов
бактериологического оружия.
     Такая картина, когда целые  планетные  системы  были  загажены  военным
хламом настолько, что считались опасными для жизни зонами, к сожалению,  еще
наблюдалась, причем довольно часто...
     Подумав  об  этом,  Андрей  отодвинул  поднос  с  едой  и  взглянул  на
последнюю страницу ответа на свой запрос.
     Там оказался список из пяти имен, в котором фигурировал и он сам.
     Потомки тех, кто погиб или пропал без вести на Непруне.
     Скудость списка неприятно поразила Андрея. Это говорило о том,  что  на
злосчастной планете погибли в основном  молодые  ребята,  еще  только-только
начавшие жить. Они ушли на  войну,  не  успев  ни  создать  свою  семью,  ни
полюбить.  Им  достались  лишь  кровь,  ужас  и  короткая  запись  в  личной
карточке:
   "Пропал без вести".
       Не раздумывая больше, Андрей набрал электронный адрес.
       Несколько секунд монитор его компьютера оставался темен и  пуст,  потом
  в матовых глубинах экрана просветлело, и он увидел знакомое лицо  полковника
  Каргоша, начальника архивной службы Конфедерации Солнц.
       Узнав Логинова, тот натянуто улыбнулся:
       - Да, Андрей Николаевич, здравствуйте. Чем могу?
       - Посмотрите вот на это... -  попросил  Андрей,  отправив  на  терминал
  полковника копию обнаруженного на сервере Элио невостребованного сообщения.
       Каргош нахмурился, изучая текст, потом поднял взгляд и спросил:
       - Ну, и что?
       - История  батальона  оборвалась  на  Непруне,  -  пояснил  Андрей.   -
  Основные силы флота отступили. Подразделение до сих пор считалось  погибшим,
  но из этого сообщения  ясно,  что  перед  десантом  был  сброшен  криогенный
  консервационный модуль и части бойцов удалось отступить к нему.
       - Это я понимаю, - сухо ответил полковник.  -  Объясните,  чего  хотите
  ВЫ, господин Логинов?
       - Как чего?! - изумился Андрей. - Есть вероятность, что они еще живы!
       - Извините, - Каргош старался говорить спокойно и бесстрастно. - Но  вы
  плохо представляете себе тот район. Непрун буквально завален  металлом,  как
  мертвым,  так  и  ныне  здравствующим.  Вокруг  непомеченные  минные   поля,
  орбитальные  спутники,  системы  подавления  сенсоров   и   прочее   военное
  дерьмо... Искать там криогенный модуль, в котором, вероятно,  -  он  выделил
  интонацией это слово, -  еще  функционируют  системы  поддержания  жизни,  -
  занятие бесперспективное, губительное и, я бы сказал, - безнадежное.
       - То есть?! - гневно перебил его Андрей.
       - То есть, господин Логинов, подобный ответ вы услышите  во  всех,  без
  исключения, армейских инстанциях.  Мы  уже  имеем  горький  и  богатый  опыт
  подобных "спасательных операций". Горы трупов ради того, чтобы  убедиться  в
  несостоятельности надежды... Слишком высокая цена за очистку совести.
       Андрей побледнел.
       - Вы не можете так говорить, полковник! - вдруг взорвался он.
       Каргош посмотрел на него с экрана монитора и покачал головой.
       - Могу, - ответил он. - Могу, потому что представляю, о чем идет  речь,
  а вы - нет. Извините, Андрей Николаевич, но наш разговор беспредметен.
       Андрей не ответил, лишь заставил себя кивнуть.
       Экран погас, а он еще  некоторое  время  сидел,  глядя  в  его  матовые
  глубины.
       Беспредметен...  Несколько   человеческих   жизней   не   предмет   для
  разговора? Или он что-то неправильно понял?
       Ярость  отступила,   словно   бессильная   приливная   волна,   и   он,
  поразмыслив, понял, в чем-то полковник прав...
       Не в силах сидеть, он  встал  и  принялся  мерить  шагами  пространство
  комнаты.
       С  одной  стороны,  там,  вероятно,   остались   люди.   С   другой   -
  неизвестность. Ни он, ни кто-либо другой не мог с уверенностью сказать,  где
  в  точности  лежит  тот  самый  модуль,  работает  он  или  нет,  пуст   или
  загружен... Одно случайно найденное радиосообщение еще не  повод  для  того,
  чтобы рисковать жизнями молодых ребят... Очевидно, Каргошу  уже  приходилось
  отправлять похоронки после подобных операций, - иначе он  не  реагировал  бы
  столь резко...
       Андрей  остановился,  глядя  в  проем  широкого  панорамного  окна.  На
  вечернем небе ветер стягивал желанные тучи. В разрывах между ними  виднелись
  бледные звезды.
     "Конечно,  Каргошу  нет  дела  до  остатков  какого-то  там  батальона,
  списанного в процент потерь три века назад! - вдруг раздраженно подумал  он,
  чувствуя, как вновь начинает закипать  в  душе  гнев.  -  Ведь  это  не  его
  предок, возможно, лежит там, на Непруне..."
     И  вдруг  Андрей,  зацепив  боковым  зрением  собственное  отражение  в
створке распахнутого окна, отчетливо увидел себя со стороны.
     Кто  он?  Доктор   исторических   наук,   благополучный,   процветающий
сотрудник Института галактической истории  Эрлизы...  Обыкновенный,  в  меру
счастливый, обеспеченный человек, который со знанием дела пытается писать  о
войне... А знает ли он ее?
     Весь его гнев, вся напыщенная праведность  внезапно  показались  Андрею
столь пошлыми, что он отвернулся, лишь бы не видеть своего отражения.
     Это были чувства  мещанина.  Он  знал:  можно  поднять  общественность,
выйти  от  имени  какого-нибудь  комитета  на  Совет   Безопасности   Миров,
устроить,  наконец,  межпланетный  скандал...  Можно,  засев  за  компьютер,
поднять на ноги сотни людей на десятках планет, и военные в конце концов  не
отмахнутся - им придется послать людей на Непрун...
     Можно. Потому Каргош и смотрел на него  с  таким  выражением  лица.  Он
знал: Андрей начнет требовать и в конце концов добьется своего, а  если,  не
дай бог, на  Непруне  погибнут  люди,  то,  по  мнению  Каргоша,  он  первым
поднимет крик о беспомощности военных...
     Все эти мысли облепили Андрея, как мерзкая, липкая субстанция.
   "Это мое дело... - вдруг с отчаянием и внутренней дрожью подумал он.  -
  Даже если не найду там никого, я должен увидеть то, о чем пишу,  иначе  грош
  цена всем моим потугам..."
     В этот момент  Андреем  Николаевичем,  обычно  таким  рассудительным  и
уравновешенным, явно руководил какой-то бес.
     Подсев к терминалу компьютера, он несколько секунд помедлил,  а  затем,
сверившись с ответом на запрос, набрал первый электронный адрес.
     Через несколько секунд экран высветил сообщение системы Интерстара:
   "НА ВАШЕМ СЧЕТУ 3450 КРЕДИТОВ. ПОИСК И СВЯЗЬ  С  УКАЗАННЫМИ  АБОНЕНТАМИ
  ПРЕДВАРИТЕЛЬНО ОЦЕНЕНА В 3000 КРЕДИТОВ. ВЫ БУДЕТЕ ПРОДОЛЖАТЬ?"
     Андрей дотянулся до пачки, прикурил  сигарету  и  нажал  ввод.  Надпись
исчезла.
                                      ***
  
   - Джон! Джо-он! Тебя спрашивают через Интерстар!
     Стройная   темноволосая    женщина    повернулась,    заслонив    собой
приемопередающее устройство. Андрей видел на своем мониторе  лишь  часть  ее
спины и маленький фрагмент окна, за которым угадывался солнечный полдень.
     - Иду, дорогая! - раздалось совсем рядом.
     Логинов внутренне  сжался,  словно  ему  предстоял  опасный  прыжок,  и
погасил сигарету в  полной  окурков  пепельнице.  Несмотря  ни  на  что,  он
здорово переживал.
     Цветастое платье наконец уплыло из  фокуса  видеокамеры,  и  его  место
заняло холеное лицо и покатые плечи  пятидесятилетнего  мужчины,  одетого  в
светлый тренировочный костюм.
     Андрей  молчал,  разглядывая  бывшего  сержанта  военнокосмических  сил
Стеллара Джона Коллинза.
     Их  глаза  встретились,   и   несколько   секунд   на   лице   Коллинза
присутствовало  мучительное  выражение,  присущее  людям,  которые  пытаются
вспомнить какой-то стершийся в памяти момент своего прошлого...
     - Нет, господин Коллинз,  мы  незнакомы  и  не  встречались  раньше,  -
разрешил его сомнения Андрей. - Вот моя визитная  карточка,  -  он  коснулся
сенсора.
     Коллинз скосил глаза на край своего монитора, где  появился  витиеватый
текст.
     - Не  понимаю...  -  честно  признался  он.  -  Институт  галактической
истории... Эрлиза? Зачем я вам понадобился, во имя Дьяволов Элио?
     - Речь пойдет о вашем предке, рядовом  Хьюго  Коллинзе,  пропавшем  без
вести в системе Счастье три сотни лет назад, - приступил к изложению  фактов
Андрей.
     Лицо Джона Коллинза продолжало отражать полнейшее недоумение.
     - Ну и что? - опять переспросил он. -  Мне  полагается  наследство  или
как?
     - Нет.  -  Андрей,  глядя  на  его  лицо,  уже  мучительно  сожалел   о
собственной затее - до того нелепо, неестественно выглядел  их  разговор.  -
Прошу вас, Джон, прочтите внимательно несколько документов,  которые  я  вам
сейчас перешлю, и вы поймете, что ваш предок, возможно, жив  и  нуждается  в
помощи.
     Коллинз несколько минут внимательно изучал присланный ему текст,  затем
поднял голову и спросил:
     - Вы серьезно верите, что они живы? Спустя столько лет?
     - Нужно  проверить,  -  спокойно  отреагировал  Андрей.  -  Там   может
оказаться ваш предок, - не удержавшись, напомнил он.
     Лицо  Коллинза  помрачнело.  Он  был  ошарашен,  расстроен  и  растерян
одновременно.
     - Послушайте, Андрей, я не могу вот так сразу... Ну  ты  же  мужик,  ты
должен понять! - Вдруг, перейдя на "ты", взмолился он. -  Прошло  бог  знает
  сколько лет... У меня жена, дочка, свое дело... Не могу же я все  бросить  и
  сорваться...
       Андрей слушал его, чувствуя, как внутри закипает  не  гнев,  а  горькая
  обида.
       - Не надо, господин Коллинз, - перебил он бывшего сержанта. - Я  понял.
  Извините, что побеспокоил.
       Его палец лишь на долю секунды  задержался  на  клавише  сброса.  Экран
  погас.
     "Даже не попросил времени на то, чтобы подумать, хоть бы для  приличия,
  что ли..." - с досадой и внутренним неприятием подумал Андрей.
       Несколько минут он  курил,  массируя  покрасневшие  глаза,  прежде  чем
  вызвать  следующего,  найденного  через  межзвездную  коммуникационную  сеть
  абонента.
       Вызов.
       Долгое время монитор оставался пуст.
       Наконец что-то щелкнуло, и появилось смазанное изображение. Комната,  в
  которой стоял Интерстаров-ский компьютер, плавала в сигаретном дыму.
       - Что еще, мать твою, кому там не спится?! - донесла  до  слуха  Андрея
  аудиосистема, и в затуманенный стерееобъем его монитора вплыло бледное  лицо
  с красными глазами.
       - О, привет! - хрипло поздоровался их обладатель.
       Андрей, несмотря на внутреннее напряжение,  не  смог  удержать  улыбки,
  когда Игорь Колыванов наконец понял, что на связи с  ним  человек  абсолютно
  незнакомый, и постарался смахнуть из фокуса своей видеокамеры  пустые  банки
  из-под пива, какие-то компьютерные схемы,  на  которых  громоздились  полные
  окурков  пепельницы,  незатейливо  изготовленные  все  из  тех   же   пивных
  жестянок...
       - Я  вас  слушаю,  -  наконец  произнес  он,  видимо   осознав,   сколь
  бессмысленны его потуги на наведение порядка.
       Андрей, который уже волновался чуть меньше, вкратце  изложил  ему  суть
  дела.
       Колыванов, выслушав его, пожал плечами, опустился в  кресло,  налил  из
  бутылки какое-то сомнительного вида пойло и залпом опрокинул его в себя.
       - Башка трещит, - виновато признался он. -  Но  вы  не  подумайте,  это
  так... Специфика жанра.
       - Тогда давайте к делу, - предложил Андрей, пересылая  на  его  монитор
  пакет документов.
       Даже  через  плавающий  в  комнате  сигаретный  дым  было  видно,   как
  заинтересованно бегают по строкам глаза Игоря.
       Его непроизвольный вопрос был почти копией того, что задал Андрею  Джон
  Коллинз:
       - Вы думаете, это реально? Логинов кивнул.
       - Объяснить, что такое "криогенный консервационный модуль"?  -  спросил
  он.
       Игорь отрицательно качнул головой и поднял глаза.
       - Скольких человек вы смогли разыскать? - совершенно  спокойно  спросил
  он.
       - Четверых...  -  ответил  Андрей.  -  Не  считая  меня.  Но  один  уже
  вычеркнут.
       - Кто?
       - Некий Джон Коллинз. У него семья и брюшко... Игорь  понимающе  качнул
  головой, криво усмехнувшись собственным мыслям.
       - Фрайг с ним. Забудьте, - посоветовал он  так,  словно  знал  Логинова
  всю жизнь и только вчера расстался с ним после дружеской попойки. -  Значит,
  армия послала вас к черту? - все же уточнил он.
       Андрей посмотрел на Колыванова и мрачно кивнул.
       - Я подумал, что это задача для заинтересованных лиц.
       Игорь наморщил лоб, словно пытался что-то припомнить.
       - Есть информация по этому Непруну? - наконец спросил он и  добавил:  -
  И назовут же планету...
       - Есть, - с готовностью ответил Андрей. - Но  очень  неутешительная.  -
  Он опять коснулся сенсора, отправляя очередную порцию текста. Его кредит  за
  дальнюю межзвездную связь таял буквально на глазах,  но  все  произошло  так
  спонтанно, что он не успел перевести крупную  сумму  со  своего  банковского
  счета на сервер Интерстара, а сейчас, ночью, это было трудно осуществить.
       Пока он  размышлял,  Игорь  пробежал  глазами  информацию  по  Непруну.
  Казалось, он колеблется, что-то прикидывая в уме.
       - А, плевать... -  вдруг  безо  всякого  перехода  заявил  он,  отвечая
  скорее собственным мыслям, чем Андрею. Покосившись на экран, он опять  пожал
  плечами. Этот жест,  видимо,  входил  в  список  его  привычек.  -  Я  птица
  вольная, - вдруг сообщил Игорь.  -  Знаете  что?  Перекиньте  мне  остальные
  адреса, - предложил он. - Поколдую, может, что и выйдет.
       Андрей вдруг понял,  что  имеет  в  виду  его  новый  знакомый.  Цифра,
  отражавшая его кредит, стремилась к нулю, и скоро связь грозила оборваться.
       - Хорошо, - согласился он. - Я просто не был готов к  таким  спонтанным
  расходам, - виновато признался Андрей. - Но завтра все будет в порядке...  -
  поспешил заверить он, - все расходы на это мероприятие я беру на себя...
       - Заметано.  Давайте  адреса.  -  Очевидно,  Игорь   просто   не   умел
  по-другому общаться с людьми,  но  его  фамильярность  не  коробила  Андрея,
  скорее наоборот...
       Он едва успел передать нужные данные,  когда  возникла  предупреждающая
  заставка Интерстара.
       - Ваш кредит исчерпан.
       - До завтра, Игорь.
       Экран монитора погас, но он еще несколько  минут  сидел,  глядя  в  его
  мерцающую пустоту, пытаясь как-то осмыслить и  сопоставить  двух  совершенно
  разных людей, которых его  сознание  коснулось  в  этот  полный  неожиданных
  событий вечер.
       Казалось, что все это сон и происходит не с ним.
       В эту ночь ему действительно приснился Непрун.
         Глава 3
  
     Они назначили встречу в космопорту планеты Ганио.
       Этот выбор был отнюдь не  случаен.  Уже  много  веков  жаркая,  пыльная
  планета, колонизированная еще на заре Первого рывка Экспансии,  была  своего
  рода негласным галактическим  центром  наемников  и  флибустьеров  различных
  мастей и толков.
       Огромный многоуровневый мегаполис, со всех сторон  окруженный  знойными
  песками пустыни,  являл  собой  пеструю  смесь  разнообразных  архитектур  и
  этнических поселений. Люди с различных  планет  испокон  веков  предпочитали
  селиться тесными группами, занимая и соответственно  перестраивая  под  свой
  вкус целые  городские  кварталы.  Город  был  интернационален,  как  никакой
  другой, но, вопреки привычной для нас логике  человеческих  взаимоотношений,
  тут не присутствовало даже намека на межнациональную  вражду.  В  Ганиопорте
  царили неписаные законы кланов, а всех несогласных с ними радушно  принимали
  в свое лоно раскаленные пески окружающей город пустыни.
       Андрею и его группе старт с Ганио давал несколько  ценных  преимуществ.
  Во-первых, несмотря на скромный  ассортимент  местных  оружейных  магазинов,
  тут можно было приобрести практически все, начиная от  банальной  импульсной
  винтовки  и  кончая  тяжелыми  планетарными   роботами.   Во-вторых,   любая
  экспедиция, отправляющаяся отсюда, проходила  чисто  номинальный  таможенный
  досмотр. Планетарные службы, как и торговлю оружием  и  боевым  снаряжением,
  держали в руках кланы Ганио, получавшие четко фиксированную мзду  с  каждого
  стартующего корабля.
       Именно  поэтому  Андрей   Логинов,   тридцатипятилетний   преуспевающий
  историк, родившийся  и  проживший  большую  часть  своей  жизни  на  планете
  Эрлиза - вполне благополучном мире Окраины, - оказался тут, в  самом  сердце
  Колыбели Раздоров, печально известном Ганиопорте.
       Отпуск в институте был  оформлен,  деньги  переведены  в  галактическую
  валюту, но на данный момент Андрей все  же  больше  походил  на  любопытного
  туриста, нежели на предприимчивого искателя  приключений,  по  крайней  мере
  насмешливые взгляды ганианцев, которыми они провожали его худощавую  фигуру,
  говорили именно в пользу такого утверждения.
       Андрей  чувствовал  себя  неловко  на  пыльных   улицах   воинственного
  мегаполиса и торопился, желая поскорей укрыться от нескромных и  насмешливых
  взглядов смуглых воинов, слонявшихся  по  улицам  в  вечных  поисках  не  то
  работы, не то проблем, а возможно, и эго и другого вместе.
       Нужный ему адрес находился  на  третьем  уровне  города.  Им  оказалось
  вполне благопристойное здание, весь первый этаж которого  занимали  огромные
  зеркальные окна ресторана. Над окнами переливалась красками  голографическая
  вывеска:
                                "ЗВЕЗДНЫЙ ПРИЮТ"
  
     Сервис на Ганио был весьма своеобразен и сочетал в себе  вежливую  силу
  с тонким знанием человеческой психологии. Тут не было шкафоподобных  вышибал
  и швейцаров при входе. Затемненные зеркальные  двери  из  пуленепробиваемого
  стекла радушно распахнулись перед ним, стоило  Андрею  ступить  на  опрятное
  крыльцо.
       В глубине обширного холла под потолком висела Целая  лазерная  батарея,
  холодно изучая посетителя двумя немигающими зрачками видеокамер. Справа  всю
  стену занимали кодовые ячейки автоматических камер ранения. Перед  входом  в
  обеденный зал красовалась неброская, вежливая надпись:
     "МЫ РАДЫ ПРИВЕТСТВОВАТЬ ЛЮБОГО ПОСЕТИТЕЛЯ.  ПОЖАЛУЙСТА,  ОСТАВЬТЕ  ВАШЕ
  ОРУЖИЕ ПРИ ВХОДЕ, И НАШЕ РАДУШИЕ БУДЕТ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕМ ЗА ВЗАИМОПОНИМАНИЕ".
       Андрей усмехнулся и пошел прямиком в зал, миновав по пути  две  изящные
  арки, которые явно были детекторными устройствами. Оружия при  нем  попросту
  не было, но он заметил, что пол вестибюля, имитировавший  мрамор,  на  самом
  деле оказался облагороженной броней, на  которой  не  оставалось  шрамов  от
  лазерных лучей. Интерпретировать это можно было  приблизительно  так:  "если
  ты нормальный человек, то проходи и чувствуй себя как дома.  Ну  а  если  ты
  упрямый и агрессивный осел, не уважающий  наши  традиции,  то  робот-уборщик
  подберет твои останки с этого пола со всеми подобающими почестями".
       Войдя в огромный  полутемный  зал,  уютный  сумрак  которого  разгоняли
  свисающие  над  столиками  матовые  фосфоресцирующие  шары   и   напряженный
  голубоватый свет двух силовых колпаков, накрывавших две  отдельные  кабинки,
  Андрей огляделся, пробежав взглядом по редким в этот час посетителям.
       Первым человеком, которого он узнал, был Игорь Колыванов. Он  сидел  за
  столиком в углу, потягивая пиво и  оживленно  беседуя  о  чем-то  с  молодым
  светловолосым парнем лет двадцати пяти, не больше.
       Заметив Андрея, он поставил высокий бокал с пивом и  радостно  взмахнул
  рукой.
       Его  собеседник  оглянулся,  внимательно  и  бесцеремонно   разглядывая
  Логинова, который шел по центральному проходу прямо к ним.
       Андрея поразили его  чистые  голубые  глаза,  которые  в  сочетании  со
  светлой, аккуратной  прической  и  худощавыми  чертами  лица  делали  взгляд
  открытым и уверенным.
       - Курт,  -  лаконично  представился  он,  но,  заметив   вопросительное
  выражение лица Андрея добавил: - Курт фон Радден.
       - Отлично. - Андрей пожал протянутую руку. - Андрей Логинов, -  ответил
  он, решив не делать упор на отчество.
       Усевшись за столик, он открыл кейс и вытащил оттуда бумаги.
       - Вот, посмотрите. - Он раздал экземпляры Курту и  Игорю.  -  Тут  все,
  что мне удалось собрать по системе звезды Счастливой и по планете Непрун,  в
  частности. Также там копии радиосообщений и  краткая  история  батальона,  в
  котором служили наши предки.
       - Нас, собственно, интересует  только  один  взвод,  верно?  -  уточнил
  Курт,  принимая  бумаги.  -  Если  я  правильно  понял,  то  основная  часть
  батальона оставалась на конвойном носителе, в то время как второй  штурмовой
  взвод был высажен на поверхность для расчистки плацдарма?
       - Все верно, - подтвердил Андрей, посмотрев на часы. Он  ждал  на  этой
  встрече еще одного человека. - Вы правы, Курт, нас интересует именно  третий
  взвод, которым командовал лейтенант Дитрих фон Радден. Именно в нем  служили
  сержант Семен Логинов и рядовой Дмитрий Колыванов.
       - Очень хорошо. - Курт бегло просмотрел бумаги и отложил их в  сторону.
  Затем встал и,  слегка  наклонив  голову  в  вежливом,  сдержанном  поклоне,
  внезапно произнес, совершенно серьезным, даже торжественным тоном:
       - Господин  Логинов,  моя   семья   просила   выразить   вам   глубокую
  признательность за вашу работу. В роду фон Радденов  мало  белых  пятен,  мы
  чтим своих предков, и я счастлив, что мне довелось  стать  участником  вашей
  миссии.
       От серьезной торжественности его тона, который был гармонично  дополнен
  блеском пронзительно-голубых глаз, оторопел даже беспечно потягивавший  пиво
  Игорь.
       - Я  в  вашем  распоряжении,  господин  Логинов,  -  не   меняя   тона,
  официально заявил Курт.
       - Спасибо.  -  Андрей,  нужно  признаться,  не  был   готов   к   столь
  торжественным  моментам  встречи,  да  и  сама  операция,  мысль  о  которой
  возникла спонтанно, не была  подготовлена  настолько,  чтобы  дотягивать  до
  такого серьезного термина, каким воспользовался фон Радден, но тем не  менее
  ему стало и приятно и неловко одновременно.
       - Я рад... - ответил он. - Только одна просьба, Курт:  никто  никем  не
  руководит,  мы  компаньоны,  и  прошу,  называйте  меня  просто  -   Андрей.
  Договорились?
       Фон Радден кивнул, чем вызвал вздох облегчения у Колыванова.
       В этот момент в полупустом зале ресторана появился  еще  один  человек.
  Им оказался толстый, не в пример своим родичам, ганианец, в светлом  костюме
  и темных солнцезащитных очках.
       - Очевидно, это к нам, - произнес Андрей, подняв руку.
       Вошедший заметил его жест и пошел прямо к их столику.
       - Во мистер Логинов? - осведомился он. Андрей кивнул, привстав.
       - Господин Шор-Эши, если не ошибаюсь? Лицо тучного ганианца  расплылось
  в одобрительной улыбке.
       - Да, мурхед, я Самат Шор-Эши, - самодовольно кивнул он, путая в  своей
  речи интерангл с ганиан-ским.
       Андрей подождал, пока гость усядется за стол.
       - Господин Шор-Эши будет нашим пилотом во время высадки, -  пояснил  он
  Курту и  Игорю.  -  Мне  рекомендовали  его  как  отменного  контрабандиста,
  виртуозного  пилота  и  нарушителя  всех  мыслимых  законов  цивилизованного
  космоса...
       - Сын Курунга... Скажи, да, кто этот Шиист, что сказал тебе так  плохо?
  Я честный торговец, да?!
       - Нет... - вдруг  покачал  головой  Андрей.  -  Нам  не  нужен  честный
  торговец, господин Шор-Эши. Такого пилота я мог нанять в любой системе.
       - Контрабанда, да? - страшно выпучил глаза  ганианец,  будто  одно  это
  слово ввергало его в мистический шок.
       - Нет, - опять покачал головой Андрей. Перед этим он  прошел  подробный
  инструктаж у своих знакомых, которым уже  приходилось  нанимать  пилотов  на
  Ганио, в частности того самого  Шор-Эши,  что  сидел  сейчас  за  столом.  -
  Хуже, - предупредил он,  подтолкнув  к  ганианцу  третью  пачку  бумаг,  где
  содержались навигационные карты и все материалы, собранные  им  относительно
  звезды Счастливой.
       На несколько минут за столом наступила тишина. Слышно  было  лишь,  как
  булькает пиво, перетекая в бокал Игоря, да шумно сопит  Самат,  перелистывая
  страницы.
       - Зачем орбита, а? - вдруг обиженно спросил он, ткнув жирным пальцем  в
  одну из карт. - Тут пишут, много старых  машин!  Зачем  три  часа  болтаться
  орбита? - на ломаном интерангле переспросил он.
       - Нам нужно просканировать определенный участок поверхности, -  ответил
  ему Андрей. - Без орбитальной разведки не обойтись.
       - Шаранг... - задумчиво выругался ганианец, что-то прикидывая в уме.  -
  Две тысячи час? - вдруг предположил он.
       Андрей, который ожидал услышать  куда  более  солидную  цифру,  немного
  подумал, чтобы не  показаться  торопыгой,  а  потом  с  деланным  сожалением
  кивнул:
       - Пусть  будет  так.  В  контракт  войдет  доставка  нас   в   систему,
  орбитальная  разведка,  спуск  отделяемого  аппарата   на   поверхность   и,
  естественно, последующая эвакуация.
       Лицо Самата опять расплылось в улыбке.
       - Люблю умный и щедрый человек, - признался он. - Когда летим?
       Андрей обменялся взглядом с Куртом и Игорем.
       - Нам нужно еще кое-что  обсудить  с  друзьями  и  сделать  покупки,  -
  ответил он. - Готовьте корабль, господин Шор-Эши, а мы  дадим  знать,  когда
  уладим дела. Но не больше десяти часов, уверяю.
       - Хайке! - согласился Самат, вставая. - Мой номер. -  Он  чиркнул  пару
  цифр  на  полях  контракта  и  протянул  листок  Логинову.  -  Жду  тебя   в
  космопорту, Мурхед-Аги.
       - По-моему он тебя зауважал... - многозначительно изрек Игорь, глядя  в
  спину удаляющемуся ганианцу.
       - А мне кажется, что он жирная свинья! - вдруг резко возразил  Курт.  -
  Я бы не доверил ему такую работу.
       - Спокойно. - Андрей  поднял  обе  руки.  -  Этот  человек  -  один  из
  немногих, кто согласится лететь в такое место, как система  Счастливой.  Уже
  проверено, - пояснил он. - Так что давайте прикинем, какое  нам  понадобится
  снаряжение, и в путь.
         Глава 4
  
     Черное, всеобъемлющее Ничто гиперсферы разорвала режущая глаз  вспышка,
  и трехмерный космос принял космический корабль в свое пространство,  на  миг
  ввергнув приборы и экипаж в легкое замешательство.
       После  семидесяти  часов  абсолютной  пустоты  и   мрака   коловращение
  планетарных масс казалось хаосом, хотя на самом деле было подчинено  строгим
  законам физики и небесной механики.
       Небольших  размеров  космический  корабль,   покрытый   видавшей   виды
  зеркальной броней, которая после долгих лет эксплуатации уже не сверкала,  а
  лишь туманно серебрилась, оказался старым грузовиком класса "Сизиф".
       В рубке управления сидел Самат. Двое его помощников, связь  с  которыми
  шла  через  Интерком,   находились   где-то   в   иных   постах   управления
  пятисотметрового корабля, и за семьдесят часов, что длился прыжок, никто  из
  пассажиров так и не увидел их.
       В   данный   момент   корабль   разворачивался,   ориентируясь    после
  совершенного гиперперехода, и его серебристая броня отражала частые  сполохи
  корректирующих дюз планетарной тяги.
       Сенсоры кибернетической системы  управления  уже  оправились  от  шока,
  вызванного чрезмерным обилием  сигналов,  исходящих  от  вращающихся  вокруг
  корабля  многотонных  каменных  и  металлических  глыб,  и   информация   на
  мониторах рубки управления, наконец, приобрела удобочитаемый вид.
       - Везет, как утопленникам, - прокомментировал  их  показания  Игорь.  -
  Вышли на краю пояса астероидов!
       Самат отреагировал вполне спокойно.
       - Четвертая секция донной тяги - пятисекундное  включение.  Выходим  за
  эклиптику пояса! - приказал он в Интерком.
       В  недрах  корабля  гулко  заворчали  механизмы  обслуживания   ходовых
  секций. Сами двигатели работали почти бесшумно. Нижнюю часть экранов  обзора
  затопил призрачно-голубой свет истекающей на  больших  скоростях  плазмы,  и
  корабль плавно набрал ускорение, всплывая среди хаоса каменных  глыб,  чтобы
  оказаться над плоскостью их  орбиты.  Передние  силовые  экраны  то  и  дело
  вспыхивали, отражая удары угловатых обломков.
       Курт,   оккупировавший   противоперегрузочное   кресло   у   отдельного
  терминала, обернулся.
       - Мне начинать? - спросил он у Андрея, который занимал  почетное  место
  рядом с Саматом.
       - Подожди, еще рано, - ответил  Логинов.  -  Сейчас  выйдем  на  первый
  виток орбиты, тогда и начнешь
       Нужно сказать, что роль командира маленькой группы  давалась  Андрею  с
  большим трудом. Моральна он не был готов нести ответственность  за  чьи-либо
  жизни, и все предприятие казалось ему сейчас одним большим безумием,  причем
  это чувство усиливалось а каждым часом...
       - Смотри-ка,  сколько  сигналов!  -  изумился   Игорь,   следивший   за
  показаниями бортовых сканеров. - И на орбитах,  и  внизу  -  везде  сплошной
  металл!
       Андрей  посмотрел  на  датчики  детекторов,  потом  перевел  взгляд  на
  суммирующий экран, куда транслировались  изображения  с  внешних  видеокамер
"Сизифа", и побледнел.
       В принципе ничего необычного не  случилось  -  они  знали,  что  должны
  встретить  тут  именно  такую  картину,  но  одно  дело  теоретизировать   в
  ресторане на Ганио, а другое - увидеть собственными глазами то,  а  чем  его
  предостерегал полковник Каргош...
       Сотни  обломков  тянулись  по  орбитам  Непруна,  словно   разорванное,
  ожерелье планеты. Ни один опознавательный или навигационный огонь  не  горел
  на их обводах. В основном это были мертвые куски металла,  но  Андрея  взяла
  настоящая оторопь, когда один из них прошел совсем близко к  "Сизифу",  так,
  что он смог отчетливо различить  оплавленные,  посеченные  бешеным  лазерным
  огнем надстройки, глубокие, черные дыры в обшивке - от  попадания  ракет  и,
  конечно,  -  облако  мусора,  окружавшее  давным-давно  разгерметизированный
  корабль.
       - Мы уже закончили подъем, - прервал его мысли  голос  Самата.  -  Пока
  остановимся. У тебя есть три часа. - Ганианец, довольный  своей  филигранной
  работой, посмотрел на приборы и откинулся в кресле, протянув руку за  банкой
  с пивом, початая упаковка которого  стояла  на  полу  между  ним  и  креслом
  Игоря. - Дай попробую, да? - ослепительно улыбнулся он.
       Игорь,  поглощенный  созерцанием  поверхности  Непруна,  которую  брали
  видеокамеры в разрывах облачности, только кивнул, не смея оторвать  глаз  от
  экранов.
     "Сизиф", в последний раз обдав близкие обломки  сиянием  своих  ходовых
  секций,   занял   стабильную   орбиту,   чуть   выше   плоскости    вращения
  металлического ожерелья Непруна.
       Еще на Ганио, обсуждая предстоящий поиск, Андрей, Игорь и  Курт  пришли
  к единому мнению: не зная точных координат  высадки  десантного  взвода,  им
  оставалось уповать лишь на  программы  автоматической  консервации,  которые
  обязательно  имелись  у  каждой  машины  поддержки.  Это  в  равной  степени
  относилось и к криогенному модулю - если он до  сих  пор  работает,  то  его
  системы локации должны отреагировать на посылаемый с орбиты сигнал...
       Сейчас с вогнутых антенн корабля, вниз,  к  планете  неслись  невидимые
  электромагнитные волны. Они шли на частотах связи батальона  и  несли  набор
  управляющих кодов. Для любой машины этот набор флуктуации  электромагнитного
  поля был что поцелуй принца для спящей красавицы, -  радиосигнал  настойчиво
  требовал: "ОЧНИСЬ".
       Андрею такая схема поиска казалась наиболее разумной и безопасной.
       Минуты томительно утекали. Самат пил пиво,
       Игорь пялился в экраны, Курт  следил  за  сканерами,  а  Андрей  просто
  мучительно переживал тишину и неизвестность.
       Внезапно фон Радден вздрогнул, подавшись к приборной панели.
       - Он тут! - сдержанно сообщил Курт, еще  не  веря  в  столь  быстрое  и
  успешное  завершение  поиска.   -   Есть   устойчивый   сигнал   радиомаяка!
  Отреагировал на кодовую последовательность!
       - Вводи программу расконсервации. -  Андрей  тоже  не  мог  поверить  в
  такую удачу. - Вот коды! - Он  привстал,  протянув  фон  Раддену  бумагу  со
  списком команд. - Где эта точка? - Он  обернулся  к  Самату.  -  Можно  дать
  увеличение?
       - Сейчас... - пропыхтел ганианец.
       - Хорошо, - вдруг произнес Курт, видимо  общаясь  сам  с  собой.  -  Он
  принимает сигнал! Нужно пару минут устойчивого радиоконтакта.
       - Вот твое увеличение, дорогой... - Самат перекинул пару  тумблеров  на
  пульте, и Андрей увидел снятую с высоты птичьего  полета  панораму  каких-то
  разрушенных временем построек на краю горного  плато  и  сбегающую  вниз,  к
  мутным водам старого водохранилища, чудовищную осыпь оранжевого песка.
     "Очевидно, отвалы шахт..." - подумал он,  с  содроганием  угадывая  под
  робкой, нездоровой растительностью,  покрывавшей  песчаный  склон  и  руины,
  старые, затянувшиеся шрамы войны.
       - Смотри-ка, песок на склоне шевелится!... - вдруг заметил Игорь. -  Он
  что, выбирается на поверхность?!
       - Не может быть! У консервационного модуля нет никаких двигателей!
       - Тогда что это прет наружу?!
                                        ***
  
     Далеко  внизу,  под   разреженным   покрывалом   атмосферы,   на   краю
  обдуваемого  неистовыми  ветрами  горного   плато,   внезапно   зашевелились
  нанесенные ветром к отвесной скале  многометровые  песчаные  откосы,  словно
  под ними  заворочался,  пробуждаясь  от  спячки,  громадный,  неповоротливый
  зверь.
       С  вершины  одной  из  дюн  вниз  побежали  струйки  оранжевого  песка,
  обозначая многочисленные оползни, и шальной ветер,  подхватив  их,  закружил
  мутные смерчи вокруг растущей на  глазах  воронки,  на  дне  которой  тускло
  блеснул синеватый металл.
       К завыванию ветра добавился еще один  звук,  когда  взревели  двигатели
  вездехода, и из-под песка показался  покрытый  ромбовидными  бронепластинами
  обтекаемый  нос  машины,  с  узкими   разрезами   смотровых   триплексов   и
  зачехленными в пластик, слегка заглубленными в броню носовыми орудиями.
       Широкие ребристые колеса жадно врезались в  зыбучий  песок,  швыряя  на
  потеху ветру центнеры оранжевой пыли, и медленно, сантиметр за  сантиметром,
  вызволяя  двадцатиметровое  тело  боевой  машины   из   многолетнего   плена
  забвения.
       Далеко вверху, на орбите, в рубке управления  космического  корабля  на
  контрольном мониторе вспыхнула изумрудная точка.
       - Это  БМК!  -  вдруг  догадался  Андрей.  -  Одна  из   боевых   машин
  космодесанта!  Понимаете?!  Вместо  модуля  его  бортовой  компьютер  уловил
  сигнал.  Он-то  и  вышел  на  связь.  Сейчас   он   производит   контрольное
  тестирование  всех  узлов!  -  восхищенно  произнес  Андрей,  посмотрев   на
  приборы.
       - Молодец, Курт! - Игорь крутанулся в кресле.  -  Теперь  мы  на  коне,
  черт побери!
                                        ***
  
     Следующие два витка не принесли ничего нового.
       Курт  вздохнул,  массируя  уставшие  от  напряжения  глаза.  Никто   не
  говорил, что все сложится просто, но человек никогда не перестает  надеяться
  на чудо...
       - Вездеход пошел, - сообщил он, отслеживая изумрудный  сигнал.  -  Тест
  дал положительный результат. Мелкие неполадки устраним на месте.
       Игорь, перед которым на отдельном терминале были  установлены  мониторы
  сканирующих устройств, начал получать  первые  данные  орбитальной  разведки
  того  квадрата,  где  была  обнаружена  БМК.  Следящие  устройства  "Сизифа"
  описывали в этот момент концентрические  окружности,  в  поисках  каких-либо
  аномалий на поверхности планеты.
       - Ничего нет... - спустя несколько минут расстроено сообщил он.  Андрей
  обернулся:
       - Вообще ничего?!
       - Геомагнитное  поле  дает   постоянные   аномалии,   но   инфракрасное
  излучение и радиационный фон в норме.  Отклонения  в  пределах  допустимого.
  Никаких  признаков  радиосигналов,  крупные  скопления  металла   разбросаны
  повсеместно, но нет энергетической активности. В основном мертвый  камень  и
  металлолом, - уныло заключил он.
       Андрей помрачнел. "Сизиф", следуя по орбите, уже  миновал  интересующий
  их квадрат.
       - Продолжай, Игорь, попробуем на следующем витке. Курт, где вездеход?
       - В соседнем квадрате.
       - Прикажи ему  установить  пару  сейсмографе  Попробуем  посмотреть  на
  глубинный рельеф.
       - Хорошо...
       - Вездеход в квадрате. Связь неустойчивая, нас блокирует планета.
       - Геомагнитная аномалия на  дне  водохранилища...  -  внезапно  доложил
  Игорь. - Возможно, что это просто крупное месторождение металла.
       - Занеси на карту...
                                        ***
  
     На тридцатом витке стало ясно, - орбитальная разведка себя исчерпала.
       - Давай, последнюю попытку... - устало  проронил  Андрей,  обращаясь  к
  Курту.  -  БМК  должна  быть  оснащена  малыми  разведывательными   зондами.
  Попробуй сбросить их в воду.
       Курт кивнул и несколько раз сжал пальцы, прежде чем натянуть  сенсорные
  перчатки. На его глаза автоматически опустился щиток электронного планшета.
       Он погружался в мир виртуальной реальности.
       Внизу,  в  кабине   управления   бронированного   шестнадцатиколесника,
  осветились контрольные мониторы, и штурвал управления,  расположенный  перед
  пустым креслом механика-водителя, несколько раз дернулся.
       Взревели, взметая тучи  песка,  двигатели  машины,  и  вездеход  рывком
  тронулся вперед, разбрасывая преграждающие дорогу камни  своим  припавшим  к
  земле, тупым бронированным носом.
       - Я  пошел...  -  доложил  Курт,  откинув  голову   на   мягкий   валик
  подголовника,  словно  его   действительно   вжало   в   кресло   ускорением
  разгоняющейся машины.
       - Чудесное ощущение... - еле слышно прошептал он.
       Пластиковые чехлы носовых орудий внезапно  раскололись  на  сегменты  и
  втянулись  внутрь  машины,  подставив  ударам  свирепого   ветра   вороненые
  спаренные стволы импульсных турелей.
       В этот момент шестнадцатиколесник перевалил  через  невысокую  скальную
  гряду и, взвизгнув тормозами, осел на подвеску, несколько раз качнувшись  на
  самом краю мертвого, продуваемого шквальным ветром плато.  Орудия  вездехода
  описали плавную дугу  и  застыли,  глядя  холодными  зрачками  видеокамер  в
  разные стороны...
       - Я  на  месте...   -   доложил   Курт,   манипулируя   переключателями
  расположенного  перед  ним  терминала.  Его  команды  по  каналу  телеметрии
  передавались вниз, на приемные антенны бронированной машины.
       Курт мягко тронул вездеход с места. Удивительно,  но  он  проделал  это
  так, словно многотонная смертоносная машина обладала грацией женщины...
       В фокусе видеокамер проплыла каменистая осыпь, откос оранжевого  песка,
  затем  изображение  качнулось  и  застыло.  До  края  плато,   под   которым
  плескались  мутные,  взбаламученные  ветром  воды   старого   водохранилища,
  оставалось не больше десятка метров.
       - Выпускаю МаРЗа10...
       На броне машины раскрылся еще  один  порт,  и  пневматическая  пушка  с
  тихим   хлопком    выплюнула    в    разверзнутую    внизу    бездну    воды
  тридцатисантиметровую сферу малого разведывательного зонда.
       Экран монитора, на  который  транслировалось  изображение,  моментально
  разделился на два оперативных окна.
       Зонд пролетел по пологой дуге и шлепнулся в  воду.  На  экране  поплыла
  коричневатая муть, затем заработали термальные сканеры аппарата, и  картинка
  стала мутно-зеленой.
       - Он идет к отмеченной на  карте  аномалии,  -  прокомментировал  Игорь
  движение ощетинившегося датчиками шарика.
       Мимо МаРЗа проплывали какие-то смутные тени, но они не излучали  тепла,
  наоборот, были холодны, а следовательно - мертвы.
       Возросшее было напряжение опять понемногу начало спадать.
       Шли минуты, а картинка на мониторе не менялась.
     "Так можно искать до бесконечности..." - с тоской  подумал  Андрей.  Он
  отвернулся от монитора,  чтобы  выпить  глоток  чего-нибудь  освежающего,  и
  поэтому  пропустил  этот  миг,  когда  сенсоры  зонда  зафиксировали  четкий
  термальный всплеск.
       Сигнал шел совсем не от точки аномалии, - он обнаружился почти у  линии
  прибоя, недалеко от того места,  где  из  недр  песчаных  откосов  несколько
  часов назад выползла БМК.
       - Есть! - прерывающимся от волнения голосом произнес Игорь.  -  Фоновое
  тепло! Как при работе хорошо экранированного реактора!
       - Да это же...
       Андрей  потрясенно  смотрел  на   монитор,   где   светлело,   принимая
  определенный контур, алое пятно термального всплеска.
       - Это криогенный модуль!... - торжествующе закончил его мысль  Курт.  -
  Он лежит почти в полосе прибоя!
                                        ***
  
     - Самат, мы пошли! - Андрей произнес это в микрофон своего  гермошлема,
  глядя, как серпообразная глыба  "Сизифа"  вдруг  отпрянула  назад  и  начала
  стремительно удаляться.
       - Мамочка моя!... - восхищенно выдохнул Игорь,  у  которого  похолодели
  все внутренности от мягкого плевка стартовой катапульты, вышвырнувшей  их  в
  космос.
       - Эй, ребята, смотрите, приборы показывают какую-то  аномалию  в  поясе
  обломков, - предупредил Курт, который оказался менее  подверженным  восторгу
  острых ощущений и внимательно следил за аппаратурой  посадочного  модуля.  -
  Это не может быть какой-нибудь боевой системой тех лет?! - осведомился он.
       - Включи  анализ  вариантов,  -   предложил   Андрей,   Их   модуль   в
  автоматическом режиме вышел на  заданную  орбиту  и  готовился  нырнуть  под
  пухлую шапку облачности, как только бортовой компьютер нацелит автопилот  на
  более или менее безопасную брешь в обломках.
       - Чушь какая-то... - растерянно произнес Курт, глядя на монитор. -  Что
  такое "генератор нервнопаралитического поля"?
     "Орбитальный станнер, болван!" - приблизительно это готов был  крикнуть
  Андрей, у которого похолодело внутри от слов ничего  не  подозревающего  фон
  Раддена, но темная волна парализующего излучения настигла их раньше, чем  он
  успел открыть рот. Она ударила в мозг, и дыхание  вдруг  перехватило,  будто
  кто-то невидимый стиснул пальцами его горло.
       Андрей выгнулся в кресле, словно в припадке эпилепсии.
       Световые ниточки индикаторов  на  пульте  управления  вдруг  зашкалило.
  Казалось, что вся кибернетика посадочного модуля решила разом сойти с ума.
       Он знал  о  подобных  видах  оружия.  Где-то  среди  обломков  прятался
  переживший  века  спутник.  Излучение  его  генераторов  в  равной   степени
  действовало как на  человеческий  мозг,  так  и  на  автоматические  системы
  управления...
       Базовые  гироскопы,  ориентирующие  спускаемый   аппарат   относительно
  геомагнитного поля планеты,  внезапно  взбесились,  и  по  броне  посадочной
  капсулы замелькали частые, хаотичные вспышки  коррекции;  небольшой  корабль
  конвульсивно дернулся, реагируя на реактивные импульсы, и  начал  уходить  с
  орбиты, подавшись навстречу  несущимся  внизу  металлическим  астероидам,  а
  обезумевшие автопилоты продолжали корректировать несуществующий курс...
       Пальцы Колыванова, который все еще удерживал  в  себе  искру  сознания,
  судорожно  рванули   предохранители   пульта,   и   панель   автоматического
  пилотирования погасла.
       Он  оглянулся,  разрываясь  между  дикой,   раздирающей   мозг   болью,
  критическим креном корабля и необходимостью определить состояние экипажа.
       Причина их внезапного молчания была ясна. Курт нелепо выгнулся в  своем
  кресле, хватая  воздух  широко  открытым  ртом,  Андрей  бессильно  свесился
  набок,  удерживаемый  в  сидячем   положении   натянувшимися   страховочными
  ремнями, а его  сведенные  судорогой  пальцы  все  еще  лежали  на  сенсорах
  приборов...
       Все  это  длилось  не  больше  нескольких  секунд.  Посадочная  капсула
  продолжала медленно уходить вниз,  теряя  параметры  орбиты,  и  ее  носовые
  дефлекторы  уже  вспыхнули,   соприкоснувшись   с   пограничными   обломками
  исковерканного ожерелья Непруна.
       Игорю казалось, что он слышит скрип  собственных,  сведенных  судорогой
  мышц, когда поворачивал голову назад, к приборным панелям пульта.
     "Ну, Самат... чего же ты ждешь?.."  -  с  обреченной,  смертной  тоской
  подумал он, чувствуя,  что  теряет  сознание  под  усиливающимся  прессингом
  невесть откуда возникшего нервно-паралитического поля...
       Это был один из тех  неожиданных  и  смертельно  опасных  сюрпризов,  о
  которых  предупреждал  Андрея  Логинова  полковник  Каргош.  Где-то,   среди
  исковерканного  ожерелья  обломков,  прятался  вполне  исправный,   защитный
  спутник или особо изощренная мина...
     "Господи, ну и сволочная  была  война..."  -  тоскливо  подумал  Игорь,
  прежде чем потерять сознание.
                                        ***
  
     Самат Шор-Эши, к которому мысленно взывал теряющий сознание  Колыванов,
  на самом деле не ждал, он действовал, но делал  это  несколько  заторможено,
  старый грузовик тоже попал под удар поля, но  ему  досталось  много  меньше,
  чем спускаемому аппарату, - так, зацепило краем...
       С губ ганианца, вместе  с  выступившей  на  них  пеной,  рвались  самые
  страшные проклятия его родины. Глаза тучного  владельца  "Сизифа"  лезли  из
  орбит от усилий, которые он прилагал, пытаясь овладеть управлением...
       Подчиняясь воле его рук, "Сизиф" не очень грациозно отвернул в  сторону
  и начал медленный набор высоты, относительно  поверхности  планеты.  В  этот
  момент он был похож на  ленивого  космического  левиафана,  всплывающего  из
  фиолетовых глубин стратосферы.
       Толстые,  украшенные  нешуточными  перстнями  пальцы  Самата,   как   в
  замедленной съемке,  перемещались  по  сенсорам  пульта,  половина  приборов
  которого просто не хотела подчиняться никаким командам  или  выдавала  сущую
  ахинею,  но  он  все  же  поднимал  корабль,  уводя  его   от   смертельного
  соприкосновения  с  поясом  обломков,  навстречу  которому  неумолимо  падал
  посадочный модуль.
     "Курунг хау... Я тебя достану, вонь  Шииста..."  -  эта  мысль,  словно
  огненная спиралька,  крутилась  в  его  разодранной  болью  голове,  помогая
  Самату  удерживать  сознание  своей  целеустремленной   ненавистью   к   той
  неведомой силе, что пыталась в данный момент манипулировать его жизнью.
     "Сизиф"  медленно,  но  неуклонно   поднимался   вверх,   километр   за
  километром выдираясь из-под удара неведомого поля.
       Набрав  достаточную  высоту,  Самат  перекинул  несколько  рычажков   в
  крайнее положение. Приборные панели начали гаснуть одна за другой,  оставляя
  на месте многоцветья сигналов сиротливые изумрудные лампочки резерва.
       Самат никогда не проигрывал в  прошлом  и  не  собирался  делать  такой
  ошибки и на этот раз.  У  наемников  планеты  Ганио  имелся  свой  моральный
  кодекс, как и свое понятие о воинской чести. Те, кто падал сейчас в  хрупкой
  скорлупке посадочного модуля навстречу обломкам былой войны,  заплатили  ему
  деньги, наняли, а значит, их жизни, вверенные мастерству  Самата,  были  для
  него священны.
       - Ванг Шиист...  -  в  ярости  просипел  он,  продолжая  манипулировать
  ручным управлением.
       Серебристый полукилометровый бумеранг развернулся,  нацелив  оба  своих
  загнутых конца к  планете,  которая  теперь  полностью  умещалась  в  объеме
  лобового стереоэкрана, зависнув в нем желтым туманным  шаром,  перечеркнутым
  линией терминатора.
       Аномальное пятно пульсировало на одном из  контрольных  мониторов.  Оно
  располагалось  не  на  самой  планете,  а   среди   растянутого   эллипсоида
  окружающих  ее  обломков.  Самат  мельком  пробежал  глазами   по   немногим
  работающим датчикам. Поле имело электромагнитную природу, и  его  напряжение
  падало пропорционально квадрату расстояния до источника.
       Масштабная сетка прицела легла поверх изображения,  и  пальцы  ганианца
  привычно охватили сенсорную рукоять наводки.
       Электронный прицел запульсировал, совместившись с сигналом цели.
       На монитор одна за другой выскочили две короткие строчки:
     "Прайд-1, к стрельбе готов".
     "Прайд-2, к стрельбе готов".
       Корабль вздрогнул, когда шесть ракет класса  "космос-космос"  вырвались
  из пусковых шахт.
       - Подавись! - удовлетворенно  выдохнул  Самат,  двумя  руками  массируя
  занемевшие от боли виски.
       Спустя десять секунд в поясе обломков одна  за  другой  расцвели  шесть
  ослепительных  вспышек.  На  экранах  оптических   умножителей,   подернутых
  светофильтрующей  дымкой,  было  видно,  как  разлетаются  во  все   стороны
  раскаленные добела  осколки  металла,  и  окружающие  цель  уродливые  глыбы
  внезапно закрутило, словно они попали в водоворот,  и  начало  бить  друг  о
  друга, рождая цепную реакцию новых взрывов и столкновений.
         Глава 5
  
     Над  поверхностью  Непруна,  в  фиолетовом  вечернем  небе  ярко  сияли
  голубоватые  россыпи  звезд.  Изредка  на  их  фоне  мелькала   яркая   дуга
  сгорающего  метеорного  осколка.  Диск  местного  солнца  уже  скатился   за
  горизонт, и это полушарие планеты быстро погружалось в  непроглядный  ночной
  мрак.
       С заходом светила утих бесноватый  ветер,  и  пылевая  поземка  немного
  осела.
       На фоне причудливого рисунка  созвездий  внезапно  зажглась  еще  одна,
  далекая, но ослепительная точка.  Она  быстро  росла  в  размерах,  пока  не
  превратилась в пылающий сгусток пламени.
       Посадочный модуль с "Сизифа"  медленно  опускался,  сотрясая  атмосферу
  протяжным воем. Так  реагировала  воздушная  среда  на  обжигающие,  голубые
  клинки плазмы, рвущиеся из дюз планетарной тяги.
       - Десять тысяч метров... Спуск стабильный.
       Внизу  угадывались  контуры   гор,   среди   которых   ярко   вспыхивал
  проблесковый сигнальный маяк  на  крыше  вездехода.  Прожектора  посадочного
  аппарата резали мрак, скользя бледными пятнами по вершинам гор.
       - Пять тысяч метров...
       Корабль снижался по плавной дуге.
       - Турбулентность возрастает... Сильный боковой ветер...  Проходим  слой
  подвижных воздушных масс.
       Вспышки дополнительных дюз коррекции осветили  горный  ландшафт.  Дикие
  отвесные скалы, с которыми не могла  справиться  слабая  эрозия,  проплывали
  мимо, со всех сторон  обступая  снижающийся  корабль,  словно  хотели  навек
  сомкнуться вокруг него...
       - Девятьсот метров... Пятьсот...
       - Курт, приготовься. Подведи машину ближе... тут  могут  оказаться  еще
  какие-нибудь реликты!...
       Вездеход,  застывший  на  краю  долины,  тронулся  с  места,  спеша   к
  снижающемуся кораблю. Тупоносая  бронированная  машина  выкатилась  на  край
  горного  плато,  к  центру  которого  опускался  посадочный  модуль.  Столбы
  голубого пламени истончились и  побледнели,  корабль  слегка  покачивало  на
  стремительно истекавших реактивных струях.  Из  плоского  днища  спускаемого
  аппарата выдвинулись телескопические посадочные опоры.
       Окончательным снижением управлял  автопилот,  чьи  лазерные  дальномеры
  фиксировали  все  неровности  рельефа  и  другие   препятствия   в   радиусе
  нескольких километров.
       Люди сидели бледные, притихшие,  напряженно  вглядываясь  в  освещенную
  прожекторами ночь.
       Странные чувства владели ими. Никто из них не имел прямого отношения  к
  армии - лишь Андрей теоретически знал, что такое война, но после  знакомства
  с орбитальной защитной системой  он  уже  не  испытывал  и  сотой  доли  той
  самоуверенности, с которой начинал это предприятие.
       Курт  и  Игорь   вообще   казались   раздавленными   внезапным   ударом
  орбитального станнера и сейчас смотрели на  укрупнившиеся  руины  небольшого
  городка с откровенным смятением и страхом.
       Никто из них не  был  готов  вот  так,  лицом  к  лицу,  встретиться  с
  Непруном, который сохранил на своей поверхности медленно  порастающую  былью
  времен,  совершенно  ирреальную,  с  точки  зрения   нормального   человека,
  панораму отгремевшей несколько веков назад битвы...
       Целая планета, ставшая по сути уже страшным,  назидательным  артефактом
  человеческой экспансии... Сотни тысяч тонн начиненного электроникой  металла
  оказались  разбросаны  по  ее  многострадальной  поверхности.  Место,   куда
  предпочитали не совать свой нос даже военные...
     "А что тут делаем мы?!" - с запоздалым страхом подумал Андрей.
       Эта мысль посетила его в тот самый миг, когда посадочные  опоры  модуля
  коснулись замшелых  стеклобетонных  плит  центральной  площади  разрушенного
  городка.
       В  тесном  отсеке  спускаемого  аппарата  внезапно  наступила  гробовая
  тишина. Было  отчетливо  слышно,  как  потрескивают,  остывая,  керамлитовые
  сегменты брони  модуля,  от  раскаленных  дюз  небольшого  корабля  исходило
  нежное малиновое свечение, а вокруг, на  всех  экранах  гнездился  мрак,  из
  которого лучи прожекторов выхватывали темные, уродливые руины зданий.
       Три человека, заключенные в  утлой  скорлупке  брони,  не  сговариваясь
  переглянулись, внезапно осознав, куда  они  попали.  Наверное,  каждый,  без
  исключения,  вспоминал  сейчас  их  спонтанную  встречу,  пиво  в  "Звездном
  Приюте", ту легкость, с которой они  сошлись  и  согласились  участвовать  в
  этой  затее  по  поиску  предков.  Тогда  все  казалось  вполне  простым   и
  очевидным - прилетим, найдем и - здравствуй, предок!
     "Черта с два..."  -  вдруг  с  запоздалым  раскаянием  подумал  Андрей,
  чувствуя, как его начинает колотить крупная нервная  дрожь.  Консервационный
  модуль лежал совсем близко, - всего в  километре  от  них,  под  пенистой  и
  мутной полосой прибоя, но это был километр  МРАКА  И  НЕИЗВЕСТНОСТИ,  ВЯЗКОЙ
  ТЬМЫ И ПРИТАИВШЕЙСЯ В НЕЙ СМЕРТИ...
       - Может, подождем рассвета?... -  неуверенно  предложил  Игорь,  первым
  нарушив тягостную тишину.
       - Черта с два, - вдруг зло произнес  вслух  Андрей  собственную  мысль,
  придав высказыванию несколько иной, более приземленный и грубый  оттенок.  -
  Мой счет не резиновый. Я не могу сидеть сложа руки,  пока  Самат  на  орбите
  качает мои деньги... - с необъяснимой, ирреальной злостью огрызнулся он.
       Этот мрак, который плотной стеной  обступил  корабль,  что-то  ломал  в
  душе,  сдвигал  ценности  и  чувства,  превращая  их  в   непонятные   комки
  напряженного страха.
     "Неужели так происходит  со  всеми?"  -  неприязненно  подумал  Андрей,
  досадуя на то, что его налет  цивилизованности  на  поверку  оказался  столь
  тонок и ненадежен, что...
       - Нужно выходить, - оборвал его  мысль  Курт.  -  Думаю,  что  я  смогу
  управлять БМК, а более надежной защиты нам тут не найти.
       - Отлично. - Андрей тоже начал отстегиваться  от  противоперегрузочного
  кресла.
       Колыванов по-прежнему сидел, уставившись на обступивший их мрак.
       - Эй, Игорь, мы  собрались  наружу,  -  Андрей  тронул  его  за  плечо,
  почувствовав, как тот вздрогнул всем телом. - Пошли.
       - Думаю, нам  не  стоит  дышать  воздухом  Непруна,  -  произнес  Курт,
  герметизируя забрало своего шлема.  -  Тут  могут  оказаться  болезнетворные
  бактерии.
       - Согласен. - Андрей  тоже  закрыл  забрало,  проверил  коммуникатор  и
  подошел  к  шлюзу,  удерживая  за  пластиковое  цевье  тяжелую  и  неудобную
  импульсную винтовку.
       Внутренний люк открылся, синхронно с наружным, и тотчас  внутри  модуля
  взвыли турбонасосы,  создавая  внутри  избыточное  давление  воздуха,  чтобы
  атмосфера Непруна не смогла проникнуть в корабль.
       Андрей первым спрыгнул на потрескавшиеся от времени и кое-где  поросшие
  травой стеклобетонные плиты, которыми была вымощена древняя площадь.
       Скупо подсвеченный двумя искорками габаритов,  приземистый  силуэт  БМК
  застыл в сотне  метров  от  места  их  посадки,  у  входа  в  узкое  ущелье,
  ограниченной руинами домов улицы.
       Озираясь по сторонам и сбившись в тесную группу, они прошли с  полсотни
  шагов, как вдруг...
       Андрей  как  раз  смотрел  на  боевую  машину  космодесанта,  когда  ее
  башенное орудие внезапно начало поворачиваться в их сторону.
       От неожиданности у него отнялись ноги.
       Мигом забыв про все, о чем читал, думал и помнил, он,  впрочем,  как  и
  двое его спутников, застыл на полпути от модуля до машины...
       Нет... это ошибка... мы же свои... ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!
       Последнюю мысль отсек звонкий, остервенелый лай башенного орудия БМК.
       Снаряды пронеслись над головами ошалевших от неожиданности  людей  и  с
  гулким, зубовным скрежетом забарабанили по чему-то,  что  оставалось  скрыто
  во мраке за их спинами.
       Грохот  разрывов,  ослепительные  сполохи  света,  какой-то  надсадный,
  прерывистый вой - такие звуки, наверное, привычны в  том  месте,  которое  в
  человеческой мифологии принято обозначать емким термином "АД".
       Андрей  нашел  в  себе  силы  повернуться  на  ватных  ногах  и  увидел
  освещенный вспышками разрывов  устрашающий  силуэт  шагающего  робота,  что,
  покачиваясь из стороны в сторону, словно пьяный портовый  грузчик,  брел  по
  узкому проходу улицы.
       Зрелище оказалось столь страшным и неадекватным для  не  подготовленной
  к таким картинам психики гражданского человека, что Андрей напрочь  забыл  и
  о необходимости бежать, и об импульсной винтовке... просто стоял и в  полном
  шоке смотрел, как снаряды, выпущенные автоматической пушкой  БМК,  крошат  и
  уродуют ветхую от времени броню  позабытой,  брошенной  тут  машины  Земного
  Альянса...
     "Вот как все  происходило  на  самом  деле..."  -  со  смертной  тоской
  осознал Андрей, глядя на робота, поднимавшего в его сторону мощный  торсовый
  манипулятор, на котором было закреплено какое-то оружие...
       Компьютер БМК продолжал вести беглый  автоматический  огонь.  Очнувшись
  от векового забвения, он спокойно и бесстрастно продолжал свою войну...
       Робот прошел еще несколько шагов,  потом  внутри  его  темного  корпуса
  полыхнула нестерпимая для глаз вспышка, и многотонная машина медленно  осела
  набок, чтобы уже больше никогда не встать. По  ее  броне  тут  же  заплясали
  жадные, веселые языки пламени.
       - Бежим! - рванулся в коммуникаторе Андрея крик Курта.
       Руины вокруг оживали.
       Мрачные тени реактивированных машин, которые в  отсутствии  целей  -  а
  значит, и смысла своего  программного  существования,  просто  ржавели  тут,
  застыв на давних огневых позициях, вдруг поползли со  всех  сторон,  окружая
  площадь, руины шевелились, скрипели, выли в  заунывном  присвисте  давно  не
  смазываемых  сервоприводов.  По  крайней   мере   именно   так   воспринимал
  окружающее Андрей Логинов.
       Удар в плечо, который едва не сбил его с ног, сослужил добрую службу  -
  он привел его в чувство.
       Колыванов, совершенно  ошалевший,  пятился  в  темноту,  высоко  задрав
  ствол импульсной винтовки, и его побелевшие  губы  за  прозрачным  пластиком
  гермошлема беззвучно шевелились.
       Андрей, который вдруг оправился от шока, словно толчок Игоря вывел  его
  из страшного сна, отскочил в сторону, оглушенный новым,  злобным  залпом  со
  стороны БМК, и лихорадочно попятился, вспомнив наконец об оружии.
       Импульсная винтовка в его руках преданно содрогнулась, и  он  отчетливо
  увидел, как строчка трассирующих  зарядов  хлестнула  по  обветшалым  стенам
  руин.
       - Назад! - заорал он, обращаясь к Игорю. - К БМК!
       Ноги  уже  не  дрожали  -  тряслось  все  тело,  словно  сквозь   мышцы
  пропустили ток. Бешеный выброс адреналина в кровь сделал свое дело -  Андрей
  побежал, беспорядочно стреляя в разные стороны.
       Из темноты, вспоротой вспышками выстрелов, внезапно возникла  фигура  в
  скафандре, - это был все тот же  Колыванов,  который,  казалось,  бродил  по
  площади, словно сомнамбула.
       - Назад! - вновь дико заорал Андрей, дернув его за плечо.
       Игорь обернулся, полоснув Логинова безумным взглядом, и  в  этот  самый
  миг из тьмы прямо на них вышел темный силуэт  пятнадцатиметрового  шагающего
  робота класса "Хоплит".
       Андрей, который первым  заметил  прорезавшийся  сквозь  сумрак  контур,
  вдруг дико закричал, больше от перенапряжения, чем от страха, и вдруг  начал
  стрелять, инстинктивно, не целясь, в упор...
       Секунду спустя к нему присоединился Игорь.
       Робот, над которым изрядно потрудилось время, продолжал идти  прямо  на
  них, покачиваясь и поскрипывая, словно огромная ржавая вывеска на  неистовом
  ветру.  Все  его  оружейные  люки  намертво  прикипели  коррозией,   и   это
  обстоятельство в конечном итоге спасло двух людей.
       - По ступоходам!  -  крикнул  Андрей,  нацелив  винтовку  на  шарнирное
  соединение опорно-двигательной системы робота.
       Очереди двух импульсных винтовок, пробежав  по  броне  рубки  шагающего
  монстра, впились в район шарнирных  соединений;  снаряды,  ударяя  в  броню,
  выбивали  из  нее  искры  и  облачка  ржавой  пыли,  а  затем  с  надсадным,
  изматывающим  душу  визгом  рикошетили  во   все   стороны,   уродуя   стены
  близлежащих зданий. Андрей и Игорь  продолжали  стрелять,  пятясь  во  тьму,
  пока интегральные затворы обеих винтовок не щелкнули вхолостую...
       - Черт! - Андрей с силой ударил по рычажку сброса, и  пустой  вороненый
  магазин со звоном полетел ему под ноги... и тут смертельный  холод  пробежал
  в груди Логинова, - ни он, ни кто-либо другой даже не  подумали  о  запасных
  боекомплектах, подсумках, экипировке...
       Робот, покосившись на  один  бок,  продолжал  тащиться  прямо  на  них,
  приволакивая поврежденный ступоход...
     "Все... конец..." - обреченно подумал Андрей, намереваясь бежать, но  в
  этот  момент  из  тьмы  выскочил,  едва  не  сбив  его  с  ног,   бесноватый
  шестнадцатиколесник.
       Не  останавливаясь,  БМК  врезалась  своим  тупым,  покатым   носом   в
"Хоплита", опрокинув того прямо в пролом стены какого-то здания,  и  тут  же
  попятилась назад, в то время как многострадальная  стена  вдруг  Дрогнула  и
  начала оседать,  прямо  на  беспомощно  ворочающуюся  внутри  здания  боевую
  машину...
       - Быстрее,  вовнутрь!...  -  раздался  в  коммуникаторе  выкрик  Курта,
  который сидел в водительском кресле БМК.
       Андрея и Игоря не нужно было уговаривать.
       Запрыгнув в машину, они повалились на  пол,  когда  шестнадцатиколесник
  юзом рванул с места, направляясь прочь от площади, в узкий разлом улицы,  за
  которой виднелась мутная гладь освещенного лунным светом водохранилища.
       Логинов, извернувшись, сел, осматривая  освещенное  зеленоватым  светом
  нутро БМК, и, заметив подле себя  прочно  притороченный  к  борту  кофр,  на
  котором красовалась надпись "ВСКРЫВАТЬ ОСТОРОЖНО, БОЕКОМПЛЕКТ", потянулся  к
  замкам его крышки.
       Его  рука  столкнулась  с  рукой  Игоря,  жадно  тянувшейся  в  том  же
  направлении.
       Встретившись взглядами, они вдруг расхохотались  -  зло  и  облегченно,
  заставив Курта оглянуться.
       Что-то изменилось в их душе, мироощущении, способе мыслить,  если  они,
  сугубо гражданские лица, только  что  едва  разминувшиеся  со  смертью,  так
  жадно и неистово  тянулись  к  непочатому  цинку,  в  котором  были  уложены
  снаряженные магазины для двенадцатого "импульса"...
       БМК, пару раз огрызнувшись очередями из носовых  орудий,  выскочила  из
  теснины  улицы  и  медленно  сползла  по  осыпи  песка   на   отлогий   пляж
  водохранилища.
       Курт облегченно вздохнул,  выпустив  из  занемевших  пальцев  сенсорные
  рычаги управления.
       - Дайте закурить... - вдруг  хрипло  попросил  он,  отстегивая  забрало
  шлема.
       Игорь молча проделал то же самое и протянул ему мятую пачку сигарет.
       Андрей сидел, привалившись спиной к ребристой  броне  БМК,  и  думал  о
  том, что если им  суждено  вернуться,  то  первым,  что  сделает  он,  попав
  домой, - будет тотальная чистка его персонального компьютера.
       Он выкинет ко всем Шиистам те страницы текстов, что были вымучены им  в
  тиши кабинета...
       Только теперь он понял, о чем и как должен писать...
                                        ***
  
     Волны мутной  воды  тихо  и  монотонно  бились  о  разрушенный  эрозией
  бетонный поребрик бывшей набережной.
       Трое людей в скафандрах стояли на  берегу,  глядя,  как  натужно  урчит
  БМК, наматывая на барабан толстые тросы двух лебедок.
       Над Непруном занимался рассвет. Тени в городе посветлели, и оттуда  уже
  не доносилось заунывного присвиста старых сервомоторов.
       Роботы наконец угомонились, застыв там, где потеряли цели, а значит,  и
  смысл двигаться дальше.
       Андрей  стоял  подле  кромки  прибоя,  глядя,  как  из  воды   медленно
  поднимается,  выползая   на   отлогий   пляж,   двадцатиметровый,   обросший
  водорослями цилиндр консервационного модуля.
       Тросы лебедок наконец дошли  до  ограничителей,  дернулись  и  застыли,
  натянутые, словно струны.
       В  торцевой  части  модуля,  под  слоем  ракушек  и  бурой  слизи  явно
  угадывался контур овального люка.
       Не сговариваясь, Андрей, Игорь  и  Курт  подошли  к  нему  и  принялись
  счищать грязь.
       В эту ночь что-то породнило их, научив общаться без слов.
       Наконец, когда контур люка освободился от  отложений,  они  взялись  за
  штурвал ручного привода, который торчал сбоку от входа, и навались на него.
       Внутри обшивки что-то затрещало, и  овальный  люк  дрогнул,  уползая  в
  толстую переборку.
       С замиранием сердца, еще не совсем  веря  в  реальность  происходящего,
  они увидели пробившийся изнутри модуля тусклый голубоватый свет.
       В гробовом молчании, сбиваясь с дыхания  от  охватившего  их  волнения,
  трое людей в перемазанных грязью скафандрах  вошли  вовнутрь,  оказавшись  в
  узком   проходе   между   двумя   рядами    криогенных    камер,    покрытых
  сконденсировавшимся на колпаках инеем.
       Андрей,  дрожащей  рукой  коснулся  ближнего  к  нему  колпака,  стирая
  колючий  нарост  инея,  и  увидел  заключенное  внутри  полуобнаженное  тело
  мужчины с заострившимися, чертами смертельно бледного лица.
       Наклонившись  над  колпаком,  он  разглядел   прямоугольный   медальон,
  лежавший на груди бойца.
     "Семен Логинов. Сержант. Второй взвод отдельного штурмового  батальона.
  КХ-438725".
       Что-то горячее и щемящее сдавило грудь Андрея.
       Не издав ни звука, он сел на постамент камеры низкотемпературного  сна,
  не смея оторвать глаз от белого, как мел, исхудалого лица...
       А Курт и Игорь уже шли по проходу, стирая с  колпаков  камер  конденсат
  инея и пытливо вглядываясь в неподвижные лица солдат.
       - Ну здравствуй, прадед...  -  едва  слышно,  одними  губами  прошептал
  Андрей, не в силах переварить щемящую горечь этого момента. - Мы  пришли  за
  тобой, слышишь?...
         Часть 3. ПОБОЧНЫЙ ЭФФЕКТ
       ГОРОД МЕРТВЫХ
       Глава 1
  
     В Городе Мертвых у каждого свои дороги.
       Джоэл ранее не бывал тут, но много слышал об этом загадочном месте.
       Говорят, что в узких расселинах руин прячется  самая  великая  из  всех
  тайн. Нечто, давно позабытое, но неизмеримо важное,  значительное.  Конечно,
  он, как и все подростки, мечтал найти ЭТО. И неважно,  что  подобные  мысли,
  чувства не соответствовали истинной натуре двойного "К",  -  их  богом  была
  Логика, а жизнью, или, вернее сказать, функционированием,  руководил  прежде
  всего трезвый расчет.
       Двойное "К" расшифровывалось просто - Кибернетический Клон, но Джоэл  в
  дополнение к этим буквам (которые, между прочим, еще предстояло  заработать)
  имел еще одну - приставку "И", что обозначало - испытуемый.
       Разные ходили слухи о его появлении на свет. Каждый из  клана  двойного
"К"  знал:  чтобы  стать  настоящим  Способным  Выжить,  нужно  пройти   три
  ипостаси - сначала появиться  на  свет  в  хрупкой  биологической  оболочке,
  потом изжить ее, постепенно  теряя  свой  облик  в  бесконечных  схватках  с
  опасностями нынешнего  Демоса,  получить  кучу  имплантов  в  процессе  этой
  борьбы, и только потом, когда биологическая составляющая тела будет  сведена
  к минимуму, то есть, по сути, от прежней оболочки невредимым останется  лишь
  мозг,  только  тогда  Совет  может  принять  решение  о  проведении   полной
  реконструкции и принятии нового члена в клан Способных Выжить.
       Никто  из  нынешних  обитателей  Демоса  уже  не  помнил  своих  старых
  биологических тел.  Такие  понятия,  как  "юношество"  и  "старость",  давно
  изжили себя, разве может состариться вечное тело?  С  Джоэлом  все  обстояло
  иначе, его старое тело нашли среди руин древнего поселения, то есть  тут,  в
  Городе Мертвых. Его прежняя оболочка умерла незадолго до того,  как  с  неба
  пришла Невидимая Смерть, искалечившая гены живущих настолько сильно, что  их
  дети уже не походили на родителей и не были способны выжить.
       Останки Джоэла нашли, исследовали и на всякий случай  поместили  соскоб
  его клеток в камеру биологической реконструкции.
       Каково же  было  всеобщее  изумление,  когда  спустя  положенное  время
  оттуда появился на свет младенец!
       Чисто биологический клон, вероятно,  последний  наследник  Исчезнувших,
  или, как их еще называли в древности, людей. Как понял  по  рассказам  своих
  наставников сам Джоэл,  его  рождение  являлось  маленьким  чудом,  ведь  по
  описаниям и даже по результатам анализов биохимии он в точности  походил  на
  тех, кто некогда заселял Демос!
       Чудо, конечно, оставалось чудом, но с ним пришло и  множество  проблем.
  Младенца надо было кормить, растить, воспитывать, и эти  события  встряхнули
  весь  клан,  вырвали  его  из  сонного  оцепенения   веков,   заставили-таки
  поработать не только головой, но и руками.
       Думая об  этом,  Джоэл  не  смог  удержаться  от  улыбки.  Было  смешно
  представлять себе  степенных  обитателей  нынешнего  Демоса,  которые  вдруг
  принялись копаться в собственной  памяти,  по  крохам  восстанавливая  давно
  утраченные знания о формах и составе биологической пищи. Тем  не  менее  они
  вспомнили и про пищу, и про многое другое. Клан Способных  Выжить  на  самом
  деле умудрился вырастить его, уберечь от многих опасностей, по крайней  мере
  до тех пор, пока юный Джоэл не научился сам распознавать и избегать их.
       Теперь, когда ему исполнилось семнадцать лет, пришла  пора  найти  свой
  путь в этом мире, доказать, что достоин не только носить полученные  за  эти
  годы импланты, но и заслужить право на полную  реконструкцию.  Члены  Совета
  не сомневались ни на секунду, как поступить  с  подросшим  воспитанником,  -
  они отлично помнили форму древнего  ритуала,  слова  которого  до  сих  пор,
  казалось, звучат в ушах возбужденного юноши:
       Мы, пережившие катастрофу, отправляем тебя на поиск  утраченного.  Все,
  что ты найдешь в этих мертвых стенах, будет  по  праву  принадлежать  Клану,
  ибо только сообща мы можем выжить, только  единство  поможет  нам  сохранить
  рассудок - последнее, что осталось в нас от утраченных форм, а твои  находки
  и твой опыт помогут в достижении главной цели: выжившие должны  восстановить
  утраченную связь...
       Что это за связь и в связи с чем она была утрачена, Джоэл не  знал.  Да
  и сам текст древнего ритуала казался ему забавным  набором  фраз,  не  более
  того.
       Гораздо серьезнее  юный  искатель  приключений  относился  не  к  своей
  мифической миссии, а к тому месту,  где  она  должна  была  протекать,  -  к
  Городу  Мертвых.  Конечно,  Джоэлу  хотелось  отыскать  в  руинах   что-либо
  стоящее, возможно, открыть какую-нибудь страшную тайну веков,  но  на  самом
  деле он намеревался просто выжить.
       Город лежал перед ним сплошной иззубренной серой массой руин.
       Оранжевый песок окружал периметр старых стен, натекая на  них  плавными
  откосами барханов. С небес палило  ослепительное,  бело-голубое  солнце,  от
  убийственных лучей  которого  приходилось  прятать  голову  под  специальный
  головной убор, его отыскали для Джоэла в старых хранилищах.
       Настоящие   Способные   Выжить   -   члены   клана,   потерявшие   свои
  первоначальные тела в бесконечных схватках с  одичавшей  природой  Демоса  и
  прошедшие полную кибернетическую  реконструкцию,  могли  ходить  под  лучами
  разъяренной звезды  совершенно  спокойно.  Более  того,  они  питались  этим
  беспощадным  светом,  а  их   мозг,   заключенный   под   тройные   оболочки
  металлопластиковых черепов, был отлично  экранирован  от  Невидимой  Смерти,
  которую по старинке иногда называли радиацией или жестким излучением.
       Джоэлу   пока   были   недоступны   неоспоримые   удобства    подобного
  существования. Ему приходилось не только таскать  неудобный  головной  убор,
  но и прикрывать тело специальной одеждой,  иметь  при  себе  аптечку,  запас
  еды,  ручное  оружие  и  еще  много-много  всего  громоздкого,   неудобного,
  ненужного настоящим двойным "К".
       Впрочем, он тоже мог  кое-чем  похвастаться.  За  свои  семнадцать  лет
  юноша, не страдавший отсутствием любопытства, успел заработать  восемнадцать
  имплантов и два протеза. Если говорить обобщенно,  то  добрая  половина  его
  сегодняшнего  тела  уже  состояла  из  кибернетических  цепей  и   различных
  полезных устройств...
       ... Город приближался медленно. Юноша шел нервной,  неровной  походкой,
  и  цепочка  его  следов  тянулась  по  оранжевому  песку  пустыни.   Правая,
  кибернетическая, нога оставляла более глубокий след, и  вездесущий  песок  с
  шуршанием заполнял ямки, стекая в них тонкими струйками оползней.
       Джоэл,  которого  яростные   лучи   бело-голубого   солнца   заставляли
  подслеповато щуриться, смотрел на город, постепенно выраставший в  размерах,
  раздаваясь вверх и в стороны серой вереницей обрушенных зданий. Юный  путник
  пытался представить, каким тот  был  в  древности,  когда  его  населяла  не
  всякая нечисть, а люди - существа, по мнению остальных,  сильно  похожие  на
  него, последыша ушедших  в  небытие  поколений,  но  это  получалось  плохо,
  как-то натужно, ненатурально. Взгляду оказалось  совсем  непросто  дополнить
  угрюмые коробки зданий с обвалившимися крышами  и  осыпавшимися  этажами  до
  тех форм, что существовали в древности, и в конце концов  Джоэл  бросил  эти
  пустые  попытки.  Пусть  город  остается  таким,  как  есть,   -   серым   и
  таинственным.
       Какого-то определенного входа в руины не существовало. Граница  старого
  поселения тоже оказалась размытой и нечеткой, просто  в  какой-то  момент  в
  ложбинах между дюнами ему стали попадаться торчавшие из-под  песка  обломки.
  В основном это были большие  столбы  овальной  формы.  На  их  макушках  еще
  кое-где сохранились куски серого покрытия, которое раньше,  судя  по  всему,
  образовывало широкую прочную ленту,  приподнятую  на  этих  самых  опорах  и
  зачем-то опоясывающую город.
       Джоэл  взобрался  на  гребень  пограничной  дюны,  остановился,  окинув
  взглядом  ослепительный,  дрожащий  в  мареве  миражей  горизонт,  и   начал
  решительно спускаться вниз, придерживаясь направления на два  здания,  между
  которыми пролегал разлом заметенной песком улицы.
       Первая живность попалась ему  почти  сразу,  как  только  он  ступил  в
  относительно прохладную тень древних построек.
       Не  зря  Способные  Выжить  относились  к  этому   месту   со   стойкой
  неприязнью. Обитатели города уже давно не могли  никаким  образом  повредить
  истинным двойным "К", но они  внушали  им  отвращение.  Джоэл  тоже  испытал
  сходное чувство, когда из  темного  провала  на  него  глянули  два  горящих
  злобным Красноватым огнем  глаза,  и  он  услышал  отчетливые  звуки  шумной
  возни.
       Нагнувшись, он машинально подобрал какой-то обломок  и  швырнул  его  в
  черноту провала.
       Оттуда в ответ раздался злобный писк. Крохотные глаза-бусинки  погасли,
  из  тьмы  метнулась  какая-то  тень,  закутанная  в  рваную  серую  хламиду,
  прекрасно подходящую под цвет руин. Существо  резво  семенило  на  маленьких
  кривых ножках. Отбежав метров на двадцать, оно вскарабкалось на кучу  щебня,
  оставшегося  на  месте  какой-то  вконец  разрушенной  постройки,  и   вдруг
  заливисто, пискляво загоготало.
       Джоэл остолбенел.
       Как отвратителен и гадок был  вид  этой  нечистоплотной,  закутанной  в
  бесформенную  хламиду  твари,  которая  вдобавок  оказалась  еще  и  наглой!
  Забавляясь, карлик  кривлялся,  суча  ногами  по  гребню  каменистой  осыпи,
  подпрыгивая, визжа и нелепо взмахивая своими маленькими ручонками.
       В  конце  концов  он  запустил  в  Джоэла  куском  бетонного  щебня  и,
  подвывая, скатился по ту сторону кучи обломков.
       Содрогаясь  от  охватившего  его  отвращения,  юноша  посмотрел   вслед
  карлику, покачал головой и, осторожно ступая, углубился под сень  наполовину
  обрушившихся перекрытий намеченного еще издалека здания.
       На первом этаже все было безнадежно занесено толстым  слоем  оранжевого
  песка. Из огромного пустого холла вверх не вело никаких  иных  путей,  кроме
  двух свисающих плит перекрытия с торчащей из них ржавой арматурой.  Соблюдая
  меры предосторожности, он сначала кинул в  серый  провал  несколько  камней,
  постоял, ожидая, не раздастся ли в ответ какой-нибудь шум,  и  только  потом
  полез вверх, цепляясь руками за теплую, ржавую арматуру.
       На  втором  этаже  оказалось  множество  комнат,  соединенных  длинными
  сумеречными коридорами. Практически все  окна  были  выбиты,  пол  помещений
  устилали обломки, по форме которых уже не представлялось возможным  угадать,
  к  каким  предметам  они  относились.  Со  стен  кое-где   свисали   ошметья
  облицовки.
       Джоэл долго и бесцельно бродил по комнатам, пытаясь как-то  разобраться
  в прахе времен, но  это  занятие  достаточно  быстро  наскучило  ему,  да  и
  казалось  оно  весьма   сомнительным,   бесполезным:   разве   могло   здесь
  сохраниться что-то путное, ведь прошла уже не одна сотня лет с тех пор,  как
  все нормально мыслящие существа покинули это гиблое место?
       Почему Город Мертвых получил такое название и кто построил его -  этими
  вопросами он не задавался. Пока...
       Событие,  которое  заставило  его  задуматься   над   этой   проблемой,
  произошло на третьем этаже руин.
       Если не считать ветра, который гулял по комнатам,  врываясь  в  выбитые
  проемы дверей и окон, то  тут  мало  кто  хозяйничал  на  протяжении  веков.
  Мусора здесь было значительно меньше, чем внизу, предметы  оставались  более
  или менее целыми, а кое-где даже сохранилась мебель.
       Джоэл   заинтересованно   вертел   головой,   разглядывая    совершенно
  непривычный ему интерьер. В глубоких пещерах, где обитали Способные  Выжить,
  мебели не было вообще. Члены клана двойного "К" проводили свое  время,  стоя
  в специальных, выдолбленных в стенах  пещер  нишах.  Они  мало  двигались  и
  почти не общались друг с другом. Застывшие металлопластиковые маски  их  лиц
  не меняли своего выражения, они не суетились, не ели и не спали, как  Джоэл,
  а когда он начинал приставать к ним,  с  чисто  детской  непосредственностью
  дергая за мощные механические руки, то их беседы с  воспитанником  сводились
  в  основном  к  пространным  пояснениям  на  тему  выживания  и  преимуществ
  кибернетических тел.
     "Почему они стоят там, а не ходят,  например,  сюда?"  -  думал  Джоэл,
  озираясь по сторонам.  Город  Мертвых  и  обитавших  в  нем  деградировавших
  тварей ему описывали как мрачное, мерзостное место,  а  на  самом  деле  тут
  было столько любопытного, непривычного, что у него в какой-то момент  начало
  захватывать дух.
       Джоэл даже решился сесть на старый пластиковый стул,  который  стоял  у
  длинного узкого стола. На столе  валялась  опрокинутая  фарфоровая  чашка  и
  были в  беспорядке  разбросаны  какие-то  листы  из  старой,  пожелтевшей  и
  порядком выгоревшей на солнце пластбумаги.
       Этот материал не поддавался тлению.  Джоэл  уже  имел  раньше  дело  со
  схемами и техническими руководствами, отпечатанными на такой  же  бумаге,  и
  потому листы поначалу не вызвали у  него  особого  удивления  или  интереса.
  Смахнув с них пыль, Джоэл увидел картинку, вырванную из прошлого.
       Его  взгляду  предстали  несколько   эскизов   величественных,   полных
  непонятной красоты ступенчатых зданий, на террасах которых росли деревья.
       Потускневшая картинка с выгоревшими  красками  вдруг  взбудоражила  его
  воображение, таинственно  притягивая  взгляд...  Джоэл  медленно  перевернул
  лист, разглядывая нанесенные на его обороте буквы:
     "Фонтанная площадь. Эскиз фасадов зданий муниципалитета".
       Эти слова показались ему незнакомыми, они не  несли  в  себе  какого-то
  понятного смысла, но тем не менее Джоэл  взял  следующий  лист,  разглядывая
  изображенную на черно-белом эскизе красивую  длинную  лестницу.  На  обороте
  картинки от руки была нарисована схема и стояла короткая приписка:
     "Эвелин, тебе  понравится  этот  проект.  Посмотри,  я  нарисовал,  как
  пройти к будущей площади. Вечером, если захочешь, прогуляйся до стройки,  я,
  наверное, буду там.
       Луис".
       Смысл данной записки опять ускользнул от Джоэла, но схему он  запомнил,
  введя ее в память дополнительного модуля,  которым  был  оснащен  его  мозг.
  Закрыв глаза, он мысленно вышел на  уровень  кибернетического  восприятия  и
  понял, что данная схема продолжает его собственный план, - путь  вел  именно
  от этого здания в неизведанные пока глубины Города Мертвых.
       Открыв глаза, он уже знал, что обязательно последует этой схеме,  -  уж
  очень красиво, с  его  точки  зрения,  выглядело  уступчатое  здание  и  эта
  лестница. Ему очень захотелось взглянуть на них...
       Перебирая разбросанные на столе листки, он наткнулся еще  на  несколько
  записей.
     "Луис, ради бога,  куда  ты  делся?  Вспышка  звезды  продолжается  уже
  неделю, весь город сошел с ума. Из-за жесткого излучения  нарушилась  всякая
  связь, я страшно беспокоюсь за тебя. Зачем ты уехал именно сейчас?!"
     Это уже было похоже не на записку,  а  на  изложение  каких-то  мыслей.
Джоэл удивился тому, что пальцы  на  его  живой,  не  имплантированной  руке
дрожали, когда он потянулся за очередным листком.
   "Луис, прошел месяц, но я все равно не могу поверить, что ты погиб.  Об
  этом даже не хочется думать. Ждать больше не могу -  часть  наших  уходит  в
  горы, к пещерам.
       Я больна - радиация сделал  свое  дело.  Страшно  не  хочется  умирать.
  Вчера был совет, мнения разделились. Связи  с  Землей  по-прежнему  нет,  но
  мне,  откровенно  говоря,  уже  стало  все  равно:  если   они   и   пришлют
  спасательные корабли,  то  для  большинства  из  нас  будет  слишком  поздно
  эвакуироваться.  Я  хочу  жить  и  потому  согласилась  на   кибернетическую
  имплантацию. Те, кто еще надеется на помощь из космоса, остаются  в  городе.
  Они отказываются от имплантов и не хотят помочь нам, тем,  кому  уже  нечего
  терять. Я не проклинаю их, как другие. Каждый  выживает  по-своему.  Прощай.
  Твоя Эвелин".
       Больше листков на столе не было, но  и  прочитанного  оказалось  больше
  чем достаточно, чтобы Джоэл почувствовал себя не совсем уютно в этом  месте.
  Здесь обитали тени тех, кто давно ушел... а быть может, нет, не ушел?
       Его глаза вновь пробежали по строкам последней записки.
       Ухожу в горы... Кибернетическое имплантирование...
       Знакомые термины... Уж не стала ли эта Эвелин одной из  клана  двойного
"К"?!
       Возвращаясь назад на  улицы  города,  Джоэл  выглядел  встревоженным  и
  подавленным.
       Почему-то в его сознании никак не хотели уживаться, накладываться  друг
  на друга два образа: незнакомой женщины, которая страдала, любила,  страстно
  желала жить,  и  возвышающейся  в  глубине  ниши  металлопластиковой  фигуры
  Кибернетического Клона.
       Этого ли хотела от жизни та несчастная, которая писала  записку  своему
  пропавшему мужу?
       Занятый такими мыслями, Джоэл углубился в  лабиринт  улиц,  неосознанно
  следуя запечатленной в памяти схеме.
         Глава 2
  
     Лестницу он нашел достаточно  просто.  Уступчатые  здания,  которые  он
  видел на картинках, были расположены на вершине  пологого  холма,  и  пройти
  мимо, не зацепив их взглядом, мог разве что слепец.
       Это место, которое, вероятнее всего, являлось центром  Города  Мертвых,
  одновременно поразило, зачаровало и озадачило юношу. И еще  -  оно  едва  не
  стоило ему жизни...
       ... Время уже приближалось к полудню. Джоэл, которому успело  наскучить
  однообразие окраинных кварталов,  долго  поднимался  по  мраморным  ступеням
  широкой  лестницы,  залитой  яростным  светом  палящего   голубого   солнца.
  Красивый облицовочный материал здесь, как и в  других  местах,  не  пощадило
  вездесущее  время  -  он  растрескался  и  местами  крошился   под   ногами.
  Причудливые  растения  с  гибкими  усиками  и  продолговатыми  бледно-синими
  листьями  росли  в  трещинах,  внося  свою  лепту  в   дело   окончательного
  разрушения. Джоэл проследил за одним  из  стеблей  такого  вьюнка,  мысленно
  удивляясь  его  настырной  живучести,  -  растение  карабкалось   вверх,   к
  немилосердному,  палящему  солнцу,  цепляясь  своими  усиками  за   малейшие
  трещинки в ограничивающих лестницу вертикальных стенах, и, похоже, вовсе  не
  собиралось умирать.
     "Как  же  тогда  утверждение  о  том,   что   все   живое   на   Демосе
  приговорено?" - с некоторым  смятением  подумал  он,  вдруг  осознав:  Город
  Мертвых, оказывается, вовсе не так уж и мертв?...
       Пока он обдумывал это, машинально поднимаясь вверх по широким,  удобным
  ступеням,  лестница  внезапно  окончилась   огромной,   вымощенной   плитами
  площадью. По ее периметру возвышались  ступенчатые  руины  величественных  в
  прошлом зданий. Их фасады казались  пирамидальными  из-за  наличия  огромных
  террас, на уступах которых до сих пор сохранилась какая-то растительность.
       Заинтригованный, Джоэл пошел к одному из чернеющих невдалеке входов.
       Огромная площадь, которую обступали руины, казалась бесконечной, но  не
  однообразной. На ней там и  тут  в  некотором  геометрическом  порядке  были
  расставлены   скульптурные   группы.   Серые    кляксы    давно    засохшей,
  растрескавшейся земли в обрамлении каменных поребриков указывали  на  места,
  где раньше произрастали кустарники. Их черные,  высушенные  солнцем  стволы,
  украшенные огрызками ветвей, до сих пор возвышались кое-где, но  теперь  они
  более походили на мотки  беспорядочно  раздерганной,  обугленной  проволоки,
  чем на растения, и крошились в прах даже при легком прикосновении к ним.
       К этому времени солнце  уже  перевалило  за  полдень,  и  углы  зданий,
  полуобвалившиеся вычурные арки, потрескавшиеся скульптуры  -  все  предметы,
  что  хоть  немного  выступали  над  землей,  обзавелись  короткими,  резкими
  тенями.
       До входа в намеченное здание еще оставалось пройти  сотни  три  метров,
  когда Джоэл остановился, чтобы перевести дух, в тени, падающей  от  огромной
  скульптурной группы. Выполненная в камне композиция представляла собой  двух
  незнакомых  ему  гривастых   животных   с   мощными   мускулистыми   лапами,
  грациозными туловищами  и  тонкими,  украшенными  кисточками  хвостами.  Они
  боролись с существом, которое, если присмотреться, сильно напоминало  самого
  Джоэла, за исключением того, что на мускулистом, обнаженном  теле  борца  он
  не нашел никаких признаков имплантов.
     "Как  можно  было  жить  без  них?"  -  с  недоумением  подумал  юноша,
  прислонясь спиной  к  лапе  вставшего  на  дыбы  животного.  Откинув  языком
  крышечку, закрывавшую устье специальной трубочки, подведенной к самому  рту,
  он сделал несколько глотков теплой безвкусной воды.
       Жизнь  без  имплантов  представлялось  ему  не  просто  неудобной   или
  мучительной, а скорее невозможной. Глоток воды, выданный в  рот  из  мягкого
  патрубка регенерационной системы, только  подтверждал  справедливость  таких
  мыслей. Теплая жидкость была как раз собрана  и  переработана  вживленным  в
  его организм утилизатором отходов. Не будь  его,  откуда,  спрашивается,  он
  взял  бы  сейчас  воду,  столь  необходимую  для  нужд   его   биологической
  составляющей? Ответ напрашивался сам собой - ниоткуда. Он бы  попросту  умер
  от жажды. "А раз так, -  подумал  Джоэл,  глядя  на  мускулистого  каменного
  борца,   -   значит,   и   сомневаться   незачем.   Стремление   к   полному
  кибернетическому совершенству - вот единственно верный путь..."
     Он уже отдохнул  и  собирался  двинуться  дальше,  когда  его  внимание
привлек слабый шелестящий звук.
     Джоэл  насторожился.  Его  мускулы  машинально  напряглись;  мгновенный
выброс адреналина в кровь подействовал и на  протезы,  -  чуткий  анализатор
уловил возбуждение биологической половины тела, и сервоприводы  механических
конечностей тоже взвизгнули, защелкали, изготавливаясь к чему-то...
     Он осторожно выглянул из-за скульптуры, стараясь при этом оставаться  в
тени.
     На площади действительно творилось нечто странное - от  дальних  зданий
вдоль мощеного покрытия ползла ясно различимая полоса  тумана.  Даже  издали
туман  производил  неприятное  впечатление  живого  существа.  Он  двигался,
совершенно не сообразуясь со слабым, горячим ветерком, который,  лениво  дул
по  площади,  наоборот,  полосы  зыбкой,  молочно-белой  субстанции  ползли,
свободно огибая  препятствия,  двигаясь  против  легких  эманации  воздушной
среды и одновременно совершая плавные изгибы -  вверх,  вниз,  по  сторонам,
смотря  что  в  данный  момент   привлекало   внимание   этого   непонятного
образования...
     Джоэл был заинтригован, но не напуган. Он  просто  смотрел,  застыв  на
месте. Полоса тумана как раз  обогнула  каменные  обломки  какой-то  статуи,
ленивым языком вползла на потрескавшийся парапет давно пересохшего  фонтана,
зачем-то распласталась по  засыпанному  мусором  дну  бассейна,  ткнулась  в
несколько трещин, а затем попыталась целеустремленно влезть во  внушительный
провал, из которого торчали обломки ржавых труб древней канализации.
     В следующую секунду  мертвую  тишину  огромной  площади  огласил  дикий
визгливый вскрик, и из провала выметнулось какое-то лохматое  существо.  Оно
двигалось на четырех членистых лапах. Словно бурая  молния,  этот  верещащий
клубок  шерсти   пролетел   метров   сто   открытого   пространства,   ловко
вскарабкался  на  фундамент   очередной   скульптурной   группы,   попытался
спрятаться там, среди молчаливых растрескавшихся фигур, но ленивый до  этого
момента туман  проявил  недюжинное  проворство.  Сколь  ни  стремителен  был
бросок неизвестного Джоэлу существа, туман так же быстро потянулся вслед  за
жертвой,  -  вытянувшись  длинной  полупрозрачной  полосой  зыбкого  марева,
кольцом обвился вокруг цоколя скульптуры, выбросил несколько жадных,  ищущих
языков, нашел вновь завопившее существо и...
     На несколько секунд Джоэлу показалось, что он слышит  звуки  борьбы,  а
потом вдруг раздался мягкий,  противный  звук  безвольно  падающей  тушки...
что-то бурое свалилось сверху на  плиты  площади,  и  туман  тут  же  накрыл
жертву, заклубился, концентрируясь в плотное облако испарений.
     Через  минуту  или  две  пораженный  этой  сценой  Джоэл  увидел,   как
эфемерная тварь вновь вытянулась, превратившись в зыбкие, безобидные с  вида
полосы, и поползла прямо на него...
     На том месте, куда упало тело неизвестного существа, не  осталось  даже
влажного пятна, не говоря уж о каких-либо останках.
   "Что же, такое испытание ничуть не хуже  иных..."  -  спокойно  подумал
  он, не торопясь вышагнуть из  тени.  Туман  тянулся  в  его  сторону,  опять
  лениво,  внимательно  огибая  препятствия,  вытягиваясь,  сокращаясь,  будто
  сотканная из испарений змея.
       Наблюдая за ним, Джоэл  расстегнул  притороченную  к  поясу  сумку,  на
  ощупь нашел  там  соответствующий  имплант,  зажал  его  в  правой  руке,  а
  механическими пальцами левой спокойно раздвинул кожу  на  груди,  обнажив  в
  открывшемся бескровном порезе тусклый блеск вживленных контактов.  Небольшой
  прибор с сухим щелчком врос в тело.  Складки  раздвинутой  кожи  сомкнулись,
  обволокли его, а Джоэл уже переживал первые мгновения изменений...
       Его нервная система вошла в контакт с прибором.
       Джоэл поднял руку. На  кончиках  механической  кисти  забегали  сполохи
  статического электричества. Воздух вокруг него  начал  сгущаться,  льнуть  к
  телу - это менялся электрический потенциал клеток  его  кожи,  притягивая  к
  себе молекулы уплотненного воздуха в качестве дополнительной защиты,  затем,
  когда легкое покалывание равномерно разбежалось по всему телу, он, не  сводя
  глаз с зыбких полос хищного тумана, резко  выступил  из  тени,  одновременно
  вскинув механическую руку в  плавном,  изящном  жесте,  словно  стряхивал  с
  кончиков растопыренных пальцев невидимые капли воды...
       На самом деле он стряхнул с  них  не  воду  -  пять  маленьких  шаровых
  молний слетели в воздух с его пальцев и плавно понеслись вперед...
       Туман насторожился, резко отпрянул назад, и это движение тут  же  стало
  роковым  -  рожденная  его  движением  эманация  воздуха  потянула  к   себе
  маленькие  шарики,  они  рванулись  вслед  за   невидимыми   глазу   вихрями
  турбулентности и ударили в сгусток тумана, осветив древнюю площадь  бледными
  вспышками.
       Джоэл стоял в расслабленной позе, ожидая, что  сейчас  произойдет.  Его
  организм  в  эти  секунды  вырабатывал  электричество,  накапливая  его   во
  встроенных в кибернетические протезы аккумуляторах,  но  юноша  был  уверен,
  что второго залпа не понадобится...
       Однако он ошибся... Жестоко ошибся.
       Клочья тумана,  разодранные  взрывами  шаровых  молний,  не  истаяли  в
  воздухе, как рассчитывал Джоэл, не растворились в нем, не выпали на  горячие
  плиты площади капельками росы - туман взвихрился,  разлетелся  по  сторонам,
  часть его частиц действительно пропала, но  основная  масса  тут  же  начала
  собираться вместе, уплотнившись в пухлый клубок.
       Еще секунда, и этот клубок рванулся на обидчика, продемонстрировав  при
  этом удивительную точность и скорость.
       Джоэл отпрянул, но пухлый полуметровый шар и  не  думал  промахиваться.
  Плавно обогнув  статую,  он  ринулся  на  охотника,  пытаясь  облепить  его,
  окутать...
       Джоэл  на  секунду   потерял   самообладание,   инстинктивно   взмахнув
  руками, - туман клубился вокруг, мгновенно  скрадывая  очертания  предметов,
  даже   свет   солнца   потускнел,   поблек,   стал   каким-то    призрачным,
  ненастоящим...
       В следующий миг, слепо отбиваясь от окружившей  его  субстанции,  Джоэл
  вдруг ощутил жжение по всему телу -  буквально  во  всех  местах,  даже  под
  одеждой, кроме, конечно, своих протезов  руки  и  ноги.  Защитная  воздушная
  оболочка сыграла с ним злую шутку - она льнула к телу, но не  могла  служить
  препятствием для эфемерного образования, наоборот, его  защита  вдруг  стала
  проводником для врага.
       Все еще  совершая  конвульсивные  взмахи  руками,  Джоэл  все  же  смог
  сконцентрироваться и сделать главное - изменить электрический  заряд  кожных
  покровов на противоположный, и это сработало - туман тут  же  оттолкнуло  от
  тела. Секундная паника, охватившая юношу,  оказалась  так  сильна,  что  он,
  наверное, отдал чересчур сильный мысленный приказ - воздух буквально  рванул
  от него во все стороны...
       Тяжело дыша, немея от проснувшейся вдруг боли, он взглянул  на  себя  и
  увидел, что кожа на незащищенных одеждой участках покраснела, а в  некоторых
  местах на ней появились водянистые волдыри ожогов.
       Джоэл, не раздумывая, кинулся прочь, к темному провалу входа,  ведущего
  в  прохладные  недра  полуразрушенного  уступчатого  здания,  потому  что  в
  критической ситуации стремительное бегство иногда бывает лучшим  выходом  из
  положения...
       Уже у самого входа, прежде  чем  безрассудно  броситься  внутрь,  Джоэл
  обернулся и увидел, что туман вновь собрался в плотный клубок и летит  вслед
  за ним.
       Это уже становилось серьезной  опасностью.  Ему  не  оставалось  ничего
  другого,  кроме  как  попытаться  оторваться  от   преследования.   Бороться
  электричеством с этим эфемерным хищником оказалось  занятием  бесполезным  и
  неблагодарным, а на смену импланта  и  минимальную  перенастройку  организма
  требовалось некоторое время, которого у него не было.
       Приблизительно с такими мыслями Джоэл вбежал  в  пролом  и  очутился  в
  захламленных, сумеречных и прохладных, по сравнению  с  раскаленной  улицей,
  глубинах здания. Справа от себя он заметил  ведущий  наверх  полуразрушенный
  лестничный марш, а слева - пару глаз, которые удивленно смотрели на него  из
  темноты, отражая проникающий через пролом уличный свет.
       Не останавливаясь, Джоэл выметнул в ту сторону пять  маленьких  шаровых
  молний и бросился вверх по лестнице.
       Пролет кончился засыпанной обломками камня площадкой. Юноша на  секунду
  остановился, глянул вниз и назад и во вспышках  голубоватого  электрического
  света ясно различил белесый язык тумана, уже вползающий на первую  ступеньку
  лестничного марша.
       Оставалось только кинуться дальше, вверх.
       Ступеньки мелькали под его ногами, Джоэл взбирался все выше и  выше,  а
  вокруг  в  потревоженных  комнатах  слышались  какие-то  невнятные   вздохи,
  несколько раз  он  краем  глаза  видел  чьи-то  смутные  тени,  затем  внизу
  раздался протяжный заунывный вскрик, и он подумал, что это,  наверное,  одна
  из загадочных местных тварей попалась под  полосу  нагонявшего  его  тумана,
  но, в очередной раз взглянув назад, понял, что ошибся, -  туман  по-прежнему
  полз за ним,  не  отставая  ни  на  шаг,  а  позади  тумана,  на  нескольких
  лестничных маршах смутно  прорисовывались  большие,  не  внушающие  никакого
  доверия и оптимизма тени...
       Он обернулся и побежал дальше.
       Кожу жгло нестерпимой болью, дыхание сбилось, стало прерывистым,  живая
  нога  вдруг  стала  уставать  от  бесконечных  ступенек,  и  кибернетические
  составляющие нервной системы едва успевали сообразовывать  ее  замедлившиеся
  движения с неутомимым протезом.
       Язык тумана следовал за ним, как хвост.
       Наконец обессилевший, задыхающийся юноша увидел впереди  дневной  свет.
  В отчаянном  порыве  он  увеличил  скорость  подъема,  преодолел  последний,
  замусоренный  разными  обломками   лестничный   марш   и   через   небольшой
  прямоугольный проем  выскочил  на  залитую  ослепительным  солнечным  светом
  террасу здания.
       Не останавливаясь, Джоэл из  последних  сил  проломился  сквозь  густую
  колючую ломкую поросль давно погибшего кустарника и,  обернувшись,  выпустил
  в него накопленный во время бега электрический заряд.
       Голубоватые шарики  молний  проплыли  в  дрожащем  от  зноя  воздухе  и
  ударились о засохшие, почерневшие ветви кустов как  раз  в  тот  миг,  когда
  туман уже начал просачиваться сквозь заросли.
       От соприкосновения шаровых молний с высохшими ветвями  раздался  треск,
  и внезапно жадный огонь лизнул  их,  рванувшись  в  неистребимом  порыве  по
  сухим зарослям кустов, -  он  взметнулся,  расцвел  сплошной  жаркой  стеной
  загудевшего  пламени,  мгновенно  поглотив  и  туман,  и  тех,  кто  пытался
  кинуться вслед Джоэлу с нижних этажей здания...
       Юноша обессилено отошел на несколько шагов и  сел  на  теплые  камни  в
  тени отвесной стены.
       Через пару минут, отдышавшись, он  нашел  в  себе  силы  поднять  руку,
  сменить  электроимплант  на  медицинский  диагностический  модуль,  и  вновь
  затих,  прислушиваясь  к  ощущениям  собственного  тела,  в   котором   боль
  постепенно сменялась на зуд...
       Огонь,  который  быстро  сожрал  доступное  топливо,  начал   понемногу
  стихать, стена пожара уже распадалась на отдельные очаги, а там,  где  пламя
  отступило, обнажалась черная, дымящаяся, обугленная земля.
       Запах гари стоял в душном воздухе,  а  дым  поднимался  вверх  густыми,
  сизо-черными клубами...
       Джоэл очень устал, и от бега по лестничным маршам, и  от  естественного
  истощения организма, который слишком активно вырабатывал в последние  минуты
  большое   количество   электрической   энергии.   Потому   он   не   пытался
  анализировать сейчас свои просчеты,  допущенные  при  необдуманной  атаке  и
  последующем бегстве. Просто хищный туман оказался противником,  с  каким  он
  не привык сталкиваться вне Города Мертвых.
       Подумав об этом, Джоэл вдруг поймал себя на мысли, что теперь  название
  города кажется ему несколько  нелепым.  Судя  по  тому,  что  он  увидел  за
  несколько часов  пребывания  в  руинах,  это  место  было  заселено  намного
  плотнее, чем другие известные ему регионы Демоса.  Другое  дело,  что  жизнь
  тут оказалась,  мягко  говоря,  непривычной  его  восприятию...  даже  более
  того - отвратительной и опасной, но это не меняло сути: Город Мертвых  никак
  не оправдывал своего названия, вот что подспудно беспокоило юношу...
       И еще... - тот странный  карлик,  облаченный  в  лохмотья,  что  первым
  попался ему среди руин... как он сообразуется с концепцией Способных  Выжить
  о том, что лишь они - единственные наследники разумной жизни на Демосе?...
       Раньше Джоэл не слышал,  чтобы  дикие  звери  носили  хотя  бы  подобие
  одежды... ""Странно все это... - думал он,  наслаждаясь  ощущением  медленно
  покидающей тело боли. - Странно и непонятно...""
     Огонь уже почти потух, и лишь струйки дыма по-прежнему тянулись к  небу
от обугленной почвы.
     Медицинский имплант все еще работал, и Джоэл  чувствовал,  что  еще  не
пришел в норму. Черты его лица обострились, кожа резко обтянула скулы,  так,
словно он за несколько минут умудрился  похудеть.  На  самом  деле  подобное
утверждение было бы не так уж и далеко от истины - организм юноши  пережигал
сейчас  внутренние  жировые  запасы.  Это  являлось  необходимой  платой  за
исцеление химических ожогов, которые виднелись на оголенных  участках  кожи,
выделяясь на ней розовыми пятнами.
     Ощущение  зуда  почти  прошло,  а   вот   слабость   и   головокружение
оставались. Джоэл знал, что теперь  он  должен  поесть...  желательно  также
было найти какое-то  укромное  место,  чтоб  немного  поспать,  восстановить
силы.
     Он встал, одной рукой придерживаясь за стену здания.
     Оглянувшись на пожарище, чтобы  убедиться  в  отсутствии  там  остатков
преследовавшего его тумана, он собрался было идти прочь, как  вдруг  заметил
на самом краю гари какое-то существо. Оно, видимо, по случайности  попало  в
огонь - быть может, просто сидело в  зарослях  в  тот  момент,  когда  Джоэл
метнул туда шарики ручных молний, но так или иначе выглядело  оно  в  данный
момент прескверно: шерсть на  нем  обуглилась,  скаталась  катышками,  хвост
конвульсивно подергивался, когда существо пыталось  ползти  по  пожарищу  на
ослабевших лапах, а в его маленьких, влажно поблескивающих  глазках  застыла
невысказанная мука.
     В другое время Джоэл равнодушно отвернулся бы и пошел прочь, ибо  закон
выживания на Демосе гласил: Заботься прежде  всего  о  себе,  оберегай  свою
жизнь и силы... но глаза  существа  выражали  такое  страдание,  что  сердце
Джоэла, по непонятной ему самому причине, вдруг дрогнуло, сжалось.
     Конечно,  с  точки  зрения  Способных  Выжить,  то,  что  он  сделал  в
следующий момент, расценивалось бы как  явное  безумие,  помешательство,  но
юноша, поддавшись порыву, успокоил себя тем, что он ведь  еще  не  настоящий
двойной "К", а лишь ученик - значит, у  него  есть  право  на  некоторые  не
  совсем обдуманные вольности?...
       Он осторожно поднял зверька, невольно поморщившись от смрада  сгоревшей
  шерсти.  Тот  не  сопротивлялся,  лишь  силился  приподнять  голову,   чтобы
  посмотреть  на  Джоэла.  Это  ему  не  удалось.  Сдавленно  пискнув,  зверек
  окончательно обмяк - видимо, потерял сознание.
       Отойдя в сторону от пожарища, Джоэл укрылся под наполовину  осыпавшимся
  карнизом, чтобы оставаться в тени, положил на каменный выступ тело  зверька,
  присел рядом, порылся в своей сумке, нашел длинный, жесткий шнур с  разъемом
  на одном конце и иглой на другом, раздвинул кожу на груди, воткнул разъем  в
  свой медицинский имплант, а  иглу  осторожно  внедрил  под  обожженную  кожу
  бессознательного существа.
       В принципе этот соединитель предназначался  для  прямо  противоположных
  целей - с его помощью можно было заряжать  свой  потенциал,  заставляя  тело
  умирающей жертвы отдавать свою энергию  аккумуляторам  протезов.  Но  сейчас
  шнур, соединенный с медицинским имплантом, начал выполнять  не  свойственную
  ему функцию: внутри импланта что-то  защелкало,  тело  зверька  конвульсивно
  дернулось,  словно  от  удара  током,  и  Джоэл  вдруг  ощутил   нарастающий
  приступ - ведь это его жизненная  энергия  питала  медицинский  прибор,  его
  клетки  производили  сейчас  необходимые  химические  реакции,   вырабатывая
  затребованные  медицинским  имплантом  вещества,  которые  тот  через   иглу
  впрыскивал в кровь умирающего от ожогов существа.
       Ощущая все  новые  и  новые  тошнотворные  волны  слабости,  Джоэл  уже
  мысленно корил себя за  проявленное  великодушие,  но  прервать  процесс  не
  решился - откуда ему было знать, что за химические  соединения  вырабатывали
  сейчас его клетки и куда бы делись эти самые  вещества,  если  бы  он  грубо
  оборвал процесс?
       Медицинский прибор продолжал щелкать, а голова Джоэла  вдруг  бессильно
  свесилась набок.
       Он уснул, не  в  силах  выдержать  напряжения,  которое  раз  за  разом
  испытывал его уже порядком истощенный организм...
         Глава 3
  
     Проснулся он от резкого, тревожного и неприятного звука.
       Над городом уже сгущались сумерки, да и погода  за  то  время,  что  он
  безрассудно проспал,  никак  даже  не  защитив  себя  от  опасностей  Города
  Мертвых, сильно изменилась. На небе клубились  мрачные  тучи,  а  порывистый
  ветер заблудившийся в руинах  зданий,  нес  помимо  мусора  еще  и  сложные,
  тревожащие обоняние запахи приближающейся грозы.
       Посмотрев по сторонам, Джоэл понял, что зверек исчез.
       Соединительный кабель по-прежнему  торчал  из  спрятавшегося  на  груди
  медицинского импланта, но странное существо, видно, очухалось,  сорвалось  с
  иглы и убежало.
     "Вот так... - с некоторой горечью подумал он. -  Ищи  теперь  его,  как
  же..."
     Однако долго предаваться мыслям об  исчезнувшем  зверьке  он  не  смог.
Внезапно звук, который его разбудил, повторился.
     Это был не рокот  далекой  грозы,  а  низкое,  утробное  урчание,  рык,
который раздался совсем рядом.
     Джоэл вскочил, озираясь по сторонам.
     Три коренастых,  широколобых  существа,  с  непропорционально  длинными
руками,  выпученными  глазами  и  отвратительными  слюнявыми  пастями  жадно
разглядывали его, медленно,  но  неуклонно  приближаясь  со  стороны  входа,
откуда он выскочил на террасу несколько  часов  назад.  Вооружены  они  были
суковатыми дубинами из черного дерева, в их глазах читался лютый голод.
     По спине  юного  искателя  приключений  прополз,  скользнув  щекотливой
змейкой, неприятный холодок.
     Времени на замену импланта у него попросту не было.  Выдернув  жесткий,
покрытый металлической оболочкой соединительный  шнур,  который  со  щелчком
вышел из разъема медицинского  импланта,  Джоэл,  не  сводя  глаз  со  своих
противников, начал медленно  пятиться  назад,  пока  его  спина  не  ощутила
прикосновение теплого, шероховатого материала стены.
     Шнур длиной в семьдесят сантиметров хоть и был жестким,  как  прут,  но
все равно мог считаться  оружием  только  с  большой  натяжкой.  Наступавшие
существа были массивными, толстокожими, к тому же их тела покрывала  грубая,
свалявшаяся клоками шерсть.
     Джоэл хорошо понимал, что у него почти что  нет  шансов  в  предстоящем
противоборстве.
     В лучшем случае, Способные Выжить  придут  сюда,  чтобы  подобрать  его
останки. Все их уроки вдруг увиделись Джоэлу в  ином  свете,  но  запоздалая
горечь раскаяния не могла помочь  ему  выпутаться  из  конкретной  ситуации.
Враги  наступали,  медленно,  осторожно,  но  неумолимо,   а   он   оказался
беззащитен перед ними - без боевого  импланта,  голодный,  слабый,  с  одним
импровизированным прутом в руках.
     Заботься прежде всего о себе,  оберегай  свою  жизнь  и  силы...  -  он
беззаботно нарушил этот закон, и вот результат...
   "Только бы не тронули голову... - с отчаянием подумал  Джоэл.  -  Тогда
  Способные  Выжить,  скорее  всего,  простят  меня  и  все  же  дадут   новое
  механическое тело беспечным, глупым мозгам..."
     Резко отпрянув в сторону, он ужом  проскользнул  между  двух  массивных
фигур, одновременно  хлестнув  ближайшего  из  нападавших  гибким  сталистым
прутом по слюнявой морде.
     Лохматый гигант взвыл. Бросив дубину он вскинул руки, вцепившись ими  в
располосованное ударом лицо.
     Двое других ринулись на Джоэла, который своим скачком загнал  сам  себя
в тупик - с боков и сзади оказались глухие стены.
     Еще секунд двадцать или, быть  может,  немногим  больше  ему  удавалось
отбиваться от них, но потом удар суковатой дубины  настиг  его,  отозвавшись
звоном в ушах и дикой, пронзительной болью в плече.
     Окровавленный прут выпал из  ослабевших  пальцев  юноши,  он  попытался
перехватить  его  кибернетической  рукой,  но  не  успел  -  жестокий  удар,
нанесенный сверху вниз с неимоверной силой, обрушился на  него,  швырнул  на
землю, заставив непроизвольно заорать от боли.
     Двое лохматых существ, раздраженные его  сопротивлением,  бросились  на
упавшего Джоэла и принялись молотить его дубинами, в то время как их  третий
собрат,  громко   крича,   ползал   у   стены,   зажимая   волосатой   рукой
располосованное ударом прута лицо...
     ... Джоэл к этому моменту уже потерял сознание от жестоких,  сыпавшихся
на  него  ударов  и  потому  не  видел,  как  внезапно  какой-то   лохматый,
бесформенный клубок скатился  со  ступенчатых  руин,  оказавшись  за  спиной
избивавших его громил и, выпрямившись,  вдруг  превратился  в  низкорослого,
коренастого,  закутанного  в  обтрепанную   хламиду   карлика   с   горящими
глазами...
     Остальное свершилось  с  такой  скоростью,  что  даже  наметанный  глаз
Джоэла не смог бы углядеть подробностей,  -  просто  этот  низенький  крепыш
оттолкнулся от земли,  взвился  в  воздух,  словно  его  подкинула  незримая
пружина, и двое массивных  обитателей  руин  вдруг  осели,  превратившись  в
безвольные мешки с костями.
     - Хе-хе...  -  Карлик  пружинисто  приземлился  на   ноги,   критически
осмотрел  свою  работу  и,  не  обращая   внимания   на   третье   существо,
продолжавшее  дико  орать,  зажимая  руками  кровоточащую  полосу  на  лице,
обернулся к Джоэлу.
     Посмотрев на бессознательное, окровавленное тело юноши,  он  сокрушенно
покачал головой. Нагнулся, легко вскинул его к себе на плечи и  пробормотал,
скорее для себя:
     - Пойдем-ка отсюда, пока они не очухались.
     С этими словами карлик,  поминутно  оглядываясь,  засеменил  куда-то  в
глубь огромной террасы.
       Глава 4
  
   Сознание  Джоэла  то  на  мгновение  прояснялось,  то  опять  уплывало,
проваливалось в благодатную тьму без времени и страданий.
     В редкие мгновения просветления он ощущал мерное  покачивание,  которое
отдавалось во всем теле вспышками  нестерпимой  боли.  Поначалу  ему  пришла
успокаивающая, отрадная мысль - его нашли Способные Выжить и несут назад,  в
пещеры Клана для полной кибернетической реконструкции.
     Странно, что мысль об этом хоть и была приятна,  но  отдавала  какой-то
горечью,   словно   он   вдруг   начал   понимать,   что   потеряет   что-то
невосполнимое...
     ... Потом, в  миг  очередного  прояснения,  на  место  этих  обрывочных
мыслей пришли другие, гораздо более тревожные и неприятные.
     Во-первых, придя в себя,  он  обратил  наконец  внимание  на  лохмотья,
которые мерно колыхались перед его глазами в такт чьим-то шагам.  Мучительно
скосив зрачки, он умудрился посмотреть вбок и понял, что его несет на  своем
плече не один из двойных "К", а  какое-то  лохматое,  низкорослое  существо,
  подозрительно смахивающее на того наглого, нечистоплотного карлика,  который
  попался ему на входе в город.
       Джоэл инстинктивно напрягся в слабой попытке вырваться, но  это  усилие
  стоило ему очередного провала в небытие.
       Следующий приход сознания оказался более продолжительным.
       Джоэл сумел трезво оценить безвыходность своего положения  и  не  делал
  больше  попыток  вырваться.  Он  лишь  скосил  глаза,  пытаясь   оглядеться,
  запомнить путь, по которому его несло это низкорослое существо...
       Он  заметил,  что  небо  стало  совсем  темным,  и  оттуда  уже  начали
  срываться первые крупные капли дождя. Судя по  всему,  наступала  пасмурная,
  ненастная ночь. Едва измученный болью и сомнениями юноша успел  подумать  об
  этом,  как  его  носильщик  вдруг  остановился,  -  они  дошли  до  провала,
  образующего как бы устье пещеры, в глубинах которой горел огонь.
       Помещение было просторным, квадратным.  На  ровном  полу  отсутствовали
  мусор и обломки камня. У дальней стены был сложен открытый очаг,  в  котором
  весело пылал огонь. Дым от него тянулся к  потолку  и  исчезал  в  забранном
  металлической сеткой отверстии. Карлик  опустил  Джоэла  на  мягкую  и  чуть
  влажную  груду  тряпья,  наваленную  поодаль  от  огня,  а   сам   вразвалку
  прошествовал ко входу, потянул за что-то на стене, и  сверху,  перегораживая
  выход, вдруг с лязгом опустилась массивная решетка.
       - Так  будет  спокойнее...  -  пояснил  он,  обернувшись  к  Джоэлу,  в
  котором,  очевидно,  нашел  себе  собеседника  при  полном  отсутствии  иных
  слушателей. - Сейчас,  хе-хе,  погреемся,  полечимся...  погода-то,  смотри,
  портится... - Он просеменил к огню, чтобы подкинуть дров в затухающий  очаг.
  То, что юноша пришел в себя и настороженно следит за ним, карлик,  наверное,
  не заметил.
       На улице действительно уже вовсю барабанил  дождь.  Резкий,  прохладный
  ветер трепал его струи, швыряя их на стены зданий, бледные  зарницы  далеких
  молний освещали руины своими вспышками. Джоэл вдруг поймал  себя  на  мысли,
  что  совершенно  не  боится.  Его  терзали  иные,  гораздо  более  резкие  и
  неприятные чувства, чем страх.
       Боль, отвращение и досада.
       Легкое удивление от осознания того, что он слышит  и  понимает  связную
  речь этого низкорослого лохматого существа,  растворилось  где-то  в  потоке
  вышеперечисленных чувств.
       Он не хотел, чтобы эти руки касались его, он не испытывал  ни  малейшей
  радости от того, что его хотят "лечить"...
       Огонь тем временем принялся за подброшенные  в  него  ветви,  и  вокруг
  стало чуточку светлей.
       Карлик, будто прочитав мысли Джоэла, подошел к решетке,  просунул  руки
  под дождь, ополоснул их падающей с неба водой, а потом приблизился  к  огню,
  высушивая покрытые морщинистой кожей ладони...
       Что было дальше, Джоэл уже не помнил.
       Тьма беспамятства навалилась на него.
         Глава 5
  
     Странная это была ночь.
       Душа Джоэла будто отделилась от сгорающего в муках тела.
       Возможно, он умирал?
       Никогда, наверное, ему не удастся ответить самому себе на этот  вопрос,
  но сквозь дурман беспамятства  он  слышал  свой  голос,  который  выкрикивал
  хриплые, злые фразы в ответ на осторожные прикосновения чужих рук:
       - Отойди!... Не прикасайся ко мне!...
       Руки продолжали сновать по его телу, осторожно обмывая, ощупывая раны.
       - Потерпи! - Голос был сварливым, недовольным.
       - Кто  ты  такой...  Что  тебе  надо?!  -  в  отчаянии  от  собственной
  беспомощности хрипел Джоэл, делая слабые попытки увернуться от этих рук.
       Отблески  пламени  костра   освещали   морщинистое   лицо   карлика   с
  крючковатым  носом  и  большими  оттопыренными  ушами,  мочки  которых   еще
  оказались, ко всему прочему, заострены книзу.
       - Я? - Он  удивленно  блеснул  на  Джоэла  глазами.  -  Я  Гуг.  Просто
  Гуг... - многозначительно добавил он, не оставляя при этом  своего  занятия.
  В данный момент он прикладывал к  рассеченной,  посиневшей  коже  на  ребрах
  Джоэла дурно пахнущую мазь, которая, в  представлении  юноши,  имела  больше
  общего с грязью, чем с лекарством. - А ты, вероятно, один  из  этих,  хе-хе,
  металлических истуканов,  да?  -  с  ухмылкой  осведомился  карлик,  пытаясь
  разговором отвлечь Джоэла от слабых, но беспрестанных попыток вырваться.
       Джоэл  не  знал  значения  слова  "истукан",  но  по   интонации   Гуга
  почувствовал, что это что-то обидное, пренебрежительное.
       Он начал было привставать, но  взгляд  карлика,  в  котором  откровенно
  плясали веселые чертики здорового любопытства, осадил его назад.
       Действительно, юноша был  так  слаб,  что  не  мог  бороться  со  своим
  мучителем, который по своей тупой наивности, вероятно, считал,  что  спасает
  его, обрабатывая саднящие  и  кровоточащие  раны  какой-то  вонючей  кашицей
  собственного производства.
       Джоэлу вдруг мучительно захотелось, чтобы все это  исчезло,  кончилось,
  растаяло, как  дурной  сон.  Он  понимал,  что  наделал  много  глупостей  и
  совершенно не заслуживает нового тела, но все равно запальчиво  прохрипел  в
  болезненном бреду:
        - Ты нарушил процесс... моего перехода... в новую форму...
       - Ну да... - соглашаясь, кивнул карлик. - Тебя бы разорвали  на  куски,
  а потом... - он на секунду задумался и вдруг  спросил  совершенно  серьезно,
  даже с некоторым оттенком сожаления и грусти в голосе: - А  зачем  тебе  так
  необходимо это новое тело?
       Даже сквозь дымку боли Джоэл не смог скрыть своего презрения...
       - Я хочу стать... Способным Выжить!... - вытолкнул он  тягучие,  рваные
  слова сквозь пересохшие, обметанные начавшейся лихорадкой губы.
       - А что сейчас, ты... это, хе-хе, неспособный, да? -  приподняв  бровь,
  осведомился Гут.
       У Джоэла не нашлось ни сил, ни желания спорить. Его сознание то  гасло,
  то возвращалось, и эта беседа, - вернее, обмен отрывистыми фразами -  скорее
  всего, была сильно растянута во времени...
       Но, несмотря на это, Джоэл все же сумел понять, что в последних  словах
  карлика явно крылся какой-то подвох... да и сам он  был...  если  можно  так
  выразиться, большим подвохом... Ведь Двойные "К" утверждали, что  на  Демосе
  больше нет никаких разумных, способных к общению существ, кроме  них  самих.
  Те,  кто  не  уподобился  Способным  Выжить,  давно  погибли...   а   теперь
  выясняется, что это не так.
       Во время очередного просветления, когда Гуг попытался  перевернуть  его
  на спину, чтобы обработать раны на животе, Джоэл, застонав, вцепился все  же
  в его руку, пытаясь слабым усилием оттолкнуть ее.
       На карлика  это  не  произвело  сильного  впечатления,  но,  перевернув
  Джоэла, он вдруг произнес сварливым голосом:
       - Ты такой  же  глупый,  упрямый  и  бездушный,  как  твои  драгоценные
  наставники. Хочешь совершенное тело, да? А  что  ты,  хе-хе,  будешь  с  ним
  делать? Разве жить вечно,  перестав  при  этом  что-либо  чувствовать,  -это
  хорошо?
       Руки карлика вдруг остановились, словно он сам призадумался над  только
  что произнесенной фразой. Потом он вдруг резко надавил на  одну  из  ран.  В
  глазах Джоэла помутилось от боли. Он вскрикнул.
       - Больно, да? А что ты будешь делать без этой боли?  Когда  тебе  дадут
  металлическое  тело?  Не  испытав  боли,  не  испытаешь  и   облегчения,   -
  назидательно произнес Гуг. - Не познав горя, никогда не узнаешь  и  счастья.
  А что тебе будет дано, когда ты станешь таким, как все они? Вечная жизнь?  А
  для чего? Что ты будешь делать в этой  вечности,  оставшись  без  желаний  и
  чувств?
       У Джоэла не было  сил  для  ответа,  но,  отчаянно  сопротивляясь  этим
  рукам, врачевавшим его многочисленные раны, он с внутренним  ужасом  ощущал,
  что боль действительно отступает, и на ее  место,  точно  так,  как  говорил
  карлик, приходит ощущение облегчения...
       Лишь его протезы ничего не испытывали - им было все равно, сломаны  они
  или исправны, это не приносило  ни  боли,  ни  дискомфорта,  ни  последующей
  радости выздоровления - вообще ничего...
     "Неужели этот сморщенный человечек прав? - с оттенком  ужаса  от  такой
  глобальной и внезапной смены в мировоззрении  подумал  Джоэл.  -  И  кто  он
  такой?!"
      - Откуда... ты взялся...  -  прохрипел  он,  собравшись  с  силами.  -
Почему ты... это делаешь?...
     - Я не  взялся,  я  родился,  -  сварливо  ответил  карлик,  накладывая
повязки ему на спину. - Мои предки точно так  же,  как  твои,  были  людьми.
Потом случилась какая-то беда, и люди разделились. Одни ушли в горы,  другие
остались в городе. Мы живем здесь ровно столько  же  времени,  сколько  твои
истуканы в своих пещерах, считая, что они живут. Мы  умираем,  рождаемся,  а
они почему-то презирают и ненавидят нас за это. Забыли, наверное,  что  сами
были людьми...
     Гуг отошел к очагу и некоторое время возился  в  кругу  света,  наливая
что-то из котелка.
     - Я следил за тобой, - донесся  оттуда  его  голос.  -  Когда  ты  спас
Пинка, мне подумалось, что ты еще  не  совсем  конченый,  бездушный  болван.
Видно,  ошибся...  -  В   голосе   карлика   вместо   обычной   сварливости,
промелькнули нотки сожаления.
     Потом Джоэл почувствовал,  как  руки  Гута  вновь  переворачивают  его,
приподнимают голову, и в рот юноше полилась теплая, остро  пахнущая  травами
жидкость, которую волей-неволей, но пришлось проглотить.
     Голова внезапно закружилась, отяжелела, и сознание опять покинуло  его,
теперь уже надолго.
       Глава 6
  
   Очнулся он при свете дня.
     Несколько минут Джоэл лежал,  не  открывая  глаз  чутко  вслушиваясь  в
окружающую его тишину.
     Ничего подозрительного он не услышал.
     Приподняв веки, Джоэл скосил взгляд, осмотрелся.
     Очаг давно потух, от него не вилось даже  дымка.  Решетка,  закрывавшая
вход, была поднята. Странного карлика нигде не было видно.
     Осмотревшись, Джоэл заметил, что подле него на  аккуратно  расстеленной
тряпице лежит его сумка, одежда и извлеченный из тела  медицинский  имплант,
без шнура. Прибор был треснут, очевидно, от удара дубины.
     Задержав взгляд на приборе, Джоэл внезапно вспомнил все произошедшее  с
ним и с замиранием сердца прислушался к  своим  внутренним  ощущениям.  Тело
казалось слабым, безвольным, но не болело.
     Он осторожно приподнял  голову,  потом  привстал,  опираясь  на  локоть
протеза,  и  с  удивлением  понял,  что  может  свободно  двигаться,  словно
накануне уже не распрощался с жизнью под жестокими ударами двух  беспощадных
дубин.
     В этот момент к нему пришел запоздалый стыд и чувство вины.
     Существо, которым  он  пренебрегал,  которое  так  презирал,  рисковало
жизнью, спасая его от двух диких обитателей руин. Припомнив обрывки  ночного
разговора, Джоэл вдруг почувствовал, что краснеет. Возможно,  этот  странный
карлик и выглядел необычно, но он  оказался  мудрее  и  чистоплотнее  самого
Джоэла.
     - Гуг... - негромко позвал он,  но  в  ответ  услышал  лишь  тишину  да
легкий шепот ветра за стенами, на улице.
     Привстав, Джоэл ухватился за стену, поднялся на ноги, сделал  несколько
шагов на еще нетвердых ногах. Подойдя к выходу из  приютившего  его  здания,
он почувствовал на своем лице слабый, теплый  вечерний  ветерок...  и  вдруг
очень остро пережил это ощущение ласкового прикосновения воздушной  среды  к
своей коже.
     Неужели он действительно хотел лишиться способности  ощущать  это  ради
призрачной  перспективы  жить  вечно?  И  почему,  почему  он   решил,   что
бессмертие ему столь необходимо?
     Сейчас у Джоэла не нашлось готового ответа на эти вопросы. Он  внезапно
вспомнил прочитанные в руинах зданий записки и свои прежние мысли о них.
     Теперь, после всего  случившегося,  он  словно  прозрел,  посмотрел  на
Город Мертвых немного под иным углом...
     Когда-то давно этот город был Городом Живых, красивым, чистым,  светлым
и многолюдным. Потом произошла непонятная катастрофа, губительно  повлиявшая
на людей и окружающую природу.  Они  спасались,  пытались  выжить,  изменяли
себя... но теперь, по прошествии стольких лет,  разве  не  нужно  оглянуться
вокруг и увидеть, что этот  мир  стал  уже  не  настолько  враждебен,  чтобы
лишать себя души ради элементарного выживания?
     Возможно, Способным Выжить не так уж и сладко стоять в  глубине  пещер,
потеряв собственное "я", утратив  смысл  существования,  и  они  рады  будут
  вернуться сюда, чтобы снова сделать этот город таким, каков он  был  прежде?
  Может быть, это и будет той связью, которую,  по  словам  древнего  ритуала,
  нужно восстановить?...
       Джоэл долго стоял, опираясь плечом  о  стену,  смотрел  на  иззубренную
  временем панораму Города Мертвых и  думал,  перебирая  накопленные  мысли  и
  вопросы, словно красивые камушки с побережья Мертвого Моря, разглядывая  их,
  пытаясь постичь сложный рисунок линий...
       Потом он отчего-то вздохнул, повернулся, нашел  взглядом  свои  вещи  и
  только тут заметил, что рядом, отдельно от одежды, сумки и имплантов,  лежит
  еще что-то... какой-то незнакомый предмет,  матово  поблескивающий  в  лучах
  клонящегося к закату голубого солнца Демоса.
       Заинтригованный Джоэл склонился над  диковинной  вещью,  взял  в  руки,
  ощутив ее вес и тупой холодок металла.
       Это был какой-то прибор, наверняка необычайно древний и ценный.
       Рука Джоэла вдруг задрожала.  Он  понял,  что  держит  в  ладонях  свой
  пропуск в Вечную Жизнь. Артефакт,  оставленный  ему  Гугом,  был  тем  самым
  драгоценным предметом, который неоспоримо  засвидетельствует  перед  членами
  Клана об успешном окончании его испытания на зрелость. Стоит только  принять
  этот бесценный подарок, по каким-то соображениям оставленный  ему  карликом,
  и ни у кого из Способных
       Выжить  не  возникнет  сомнения  в  том,   что   он   заслужил   полную
  кибернетическую реконструкцию своего ненадежного, бренного тела.
       Джоэл  отложил  артефакт  в  сторону  и  начал  медленно  облачаться  в
  защитную одежду. Собрав вещи, он  напоследок  воткнул  в  разъемы  на  своей
  груди  боевой  электрический   имплант,   еще   раз   взглянул   на   матово
  поблескивающий  артефакт  и  вдруг,  решившись,  пошел  прочь,  так   и   не
  притронувшись к драгоценному предмету.
       Он понял, что у него нет желания стать двойным "К".
       В  душе  Джоэла  поселились  сомнения.   Он   хотел   вернуться   сюда,
  обязательно  еще  раз  увидеть  Гута,  поговорить  с  ним,  и   поэтому   он
  старательно запоминал дорогу.
       Занятый мысленной картографией местности, он не  заметил,  как  с  руин
  близлежащего  здания  ему  вслед  смотрит  низкорослая,  сгорбленная  фигура
  карлика, закутанная в бесформенную хламиду.
       У ног Гуга, беспечно мурлыкая, обтирался рыжий кот по прозвищу Пинк.
         Глава 7
  
     Когда оранжевые барханы остались далеко  позади  и  под  ногами  устало
  шагающего Джоэла  стали  попадаться  плоские  каменные  уступы,  он,  подняв
  голову, увидел  на  фоне  окрашенных  в  фиолетовый  цвет  высоких  гор  три
  стройные, похожие  друг  на  друга  фигуры,  которые  стояли,  поджидая  его
  неподалеку от входа в одну из пещер.
       Он направился к ним, мысленно оробев, уже не такой  уверенный  в  себе,
  как сутки назад, когда покидал Город Мертвых.
       Подойдя ближе, он понял, что они неотрывно смотрят на него.
       Джоэл остановился в нескольких шагах от членов клана Способных  Выжить.
  Один из них повернул к нему свое неживое лицо и  спросил  негромким,  хорошо
  отмодулированным голосом:
       - Ты нашел, что искал, Джоэл? У тебя есть доказательство того,  что  ты
  побывал в Городе Мертвых, столкнулся с  опасностями  и  сумел  добыть  нечто
  полезное Клану?
       Джоэл, которого за минуту до этого  охватила  странная  робость,  вдруг
  перестал сутулиться и спокойно посмотрел в неподвижные глаза наставника.
       - Да, - негромко, но твердо ответил он. - Я принес  самое  ценное,  чем
  только можно обладать.
       - Покажи.
       - Это нельзя показать, - ответил ему Джоэл. - Я вынес назад  из  Города
  свою душу и знание того, что этот город - место обитания Живых.
       Наставник обдумывал его слова очень долго -  наверное,  больше  минуты.
  Потом вдруг так по-человечески покачал головой и произнес:
       - Это неправильно. Ты должен был принести артефакт  или  погибнуть.  Ты
  не прошел испытания, Джоэл.
       Юноша пожал плечами. Ему вдруг стало легко  от  этих  слов  наставника,
  которые прозвучали для него не как приговор,  а  как  освобождение  от  всех
  внутренних сомнений.
       - Пусть будет так, - улыбнувшись, с непонятной  самому  себе  легкостью
  произнес он. - Я буду принадлежать сам себе. - Он вскинул голову,  посмотрел
  на неподвижные фигуры и вдруг добавил: - Будете проходить мимо, загляните  в
  Город Живых... и спасибо... спасибо за все.
       С этими словами он  развернулся  и,  не  оглядываясь,  пошел  назад,  к
  оранжевым дюнам пустыни.
       Три фигуры долго стояли,  глядя  ему  вслед,  а  затем,  развернувшись,
  пошли к пещерам. На их неподвижных лицах  не  было  написано  ровным  счетом
  никаких чувств, но,  возможно,  где-то  внутри,  в  глубинах  своей  слишком
  сильно  состарившейся  памяти,  они,  вспоминая  в  эти  минуты  собственную
  судьбу, мысленно завидовали Джоэлу - первому из Клана, кто спустя  несколько
  сот лет  после  обрушившейся  на  Демос  катастрофы  оказался  действительно
  Способным Выжить.
       Впереди у него лежал опасный, полный радостей и невзгод  нелегкий  путь
  длиною в целую жизнь.
       ...  Пройдя  метров  триста-четыреста,  Джоэл   вдруг   остановился   и
  оглянулся назад, на темные устья входов в пещеры.
       Двойных "К" уже  не  было.  Лучи  предзакатного  солнца  освещали  лишь
  пустую площадку скального выступа.
       В  этот  миг,  прежде  чем  окончательно  отвернуться  и  начать   свой
  собственный путь, Джоэл подумал, что обязательно  вернется  сюда.  Он  хотел
  выяснить, что же на самом деле случилось с людьми, которые  раньше  населяли
  Демос, узнать, что такое "Земля", и разобраться еще со  многими  тревожащими
  душу вопросами.
       Он узнает ответы на них и вернется.  И  тогда  Способные  Выжить  будут
  вынуждены выслушать его, и, быть может, тогда они захотят что-то изменить  и
  в своей растянувшейся на века жизни?
       Кто знает? Ответить на это могло лишь вездесущее Время -  самый  точный
  и беспристрастный судья на свете.
         ПОТЕРЯННАЯ
  
     Зал анабиоза был пуст. Им уже давно овладела вязкая  тишина,  настолько
  всеобъемлющая, что в ней казался невозможным даже легкий шорох.
       Мрак, сгущавшийся по углам прямоугольного помещения, редел лишь  к  его
  центру, где располагался  изогнутый  полукругом  пульт  управления.  На  его
  центральной панели  сиротливо  горели  три  красные  лампы,  являвшиеся  тут
  единственным источником света.
       По обе стороны пульта, вдоль стен выстроились  громоздкие,  похожие  на
  саркофаги камеры анабиоза.  Дно  каждой  из  них,  монолитно  соединенное  с
  полом, имело углубления, соответствующие форме  человеческого  тела.  Сверху
  камеры были накрыты прозрачными колпаками с  нанесенными  на  них  надписями
  типа: ""Пилот Николай Зотов. Земля. "Антей-126407".
       На случайного наблюдателя обстановка,  царящая  в  зале,  произвела  бы
  крайне гнетущее впечатление. Укутанное вязкой тишиной, сумеречное  помещение
  с застывшим без  движения  воздухом  и  двумя  рядами  мрачных  "саркофагов"
  напоминало давно заброшенный склеп.
       Почти все камеры были пусты. Их крышки хранили имена тех, кто  когда-то
  входил в состав экипажа космического корабля. И только  в  одной  из  камер,
  расположенной у дальней стены зала, лежало обнаженное человеческое тело.
       Это была молодая женщина. Ее белое, словно мел, лицо  с  заострившимися
  чертами казалось нереальным в обрамлении темных, подернутых инеем волос.
       Надпись на колпаке гласила:
     "Камера 47. Второй навигатор Эллис Хойланд. Земля. "Антей-126407".
       Отсутствие у женщины каких-либо признаков  жизни  придавало  окружающей
  обстановке еще более мрачный оттенок. Казалось, что этот  зал  сам  давно  и
  бесповоротно умер,  и  ничто  уже  не  в  силах  нарушить  его  трагический,
  незыблемый покой.
       Однако это было не так.
       Наступил какой-то не поддающийся вычислению момент времени, и в  глухой
  сумрак  космической  усыпальницы  вдруг  ворвалось  нечто  иное  -  живое  и
  стремительное.
       Это на пульте управления вспыхнули сразу несколько разноцветных  огней.
  Затем в его недрах раздался характерный  щелчок,  и  огни  погасли,  оставив
  гореть лишь изумрудный сигнал на левом крыле. Надпись под ним гласила:
     "Камера 47. Пробуждающий газ".
       Под прозрачным колпаком камеры,  в  которой  лежала  Эллис,  заклубился
  молочно-белый туман, нагнетаемый туда сквозь  крохотные  отверстия  в  днище
  саркофага.
       На  пульте  управления  осветились  два  экрана.  На   одном   из   них
  расположился график, состоящий из координатных прямых с символами "время"  и
"температура".  Зародившаяся  между  ними  тонкая  линия  медленно  поползла
  вверх, разделяя надвое образованный координатными осями угол.
       Так продолжалось почти двое суток.
       Наконец, когда температура достигла  отметки  36,5,  на  втором  экране
  вдруг взметнулся словно вычерченный чьей-то невидимой  рукой  зигзаг.  Затем
  еще...
       И еще один... С каждой минутой их становилось  все  больше,  пока  весь
  экран  не  покрылся  бегущей  от  среза  к  срезу   часто   и   неравномерно
  изламывающейся кривой.
       Это билось сердце Эллис.
                                        ***
  
     В конце двадцать первого века, когда Земля еще только вступала в  эпоху
  глобального перенаселения, колонизация ближайших  звездных  систем  казалась
  людям если не  панацеей,  то  по  крайней  мере  реальным  шансом  выжить  в
  масштабах космоса.
       Совместный  проект  нескольких   стран,   осуществленный   под   эгидой
  Всемирного Правительства, носил короткое и емкое название  -  "Колония".  До
  первых открытий, положивших начало "теории гиперсферы"  и  массовому  исходу
  колониальных транспортов с перенаселенной Земли, оставалось еще двести  лет.
  Те, кто готовил старты по программе "Колония", даже не помышляли ни о  каких
  аномалиях космоса - в 2097 году подобные идеи все еще относились  к  сюжетам
  фантастических  романов.   Самым   совершенным   двигателем   того   времени
  оставалась  фотонная  установка.  Монтаж  огромных   космических   кораблей,
  которые должны были  достичь  ближайших  звездных  систем,  производился  на
  лунных орбитах.
       Первым из Солнечной системы стартовал "Антей". Его  экипаж  должен  был
  проспать в криогенных камерах долгие годы полета.
       Корабль с шестьюдесятью членами экипажа  на  борту  бесследно  исчез  в
  глубинах Космоса. Связь с "Антеем" трагически оборвалась на  четвертом  году
  полета, когда до цели оставалось совсем немного.
       Проект "Колония" был заморожен.
                                        ***
  
     Эллис, содрогаясь от холода и мучительных приступов тошноты, лежала  на
  полу, в узком проходе между темными саркофагами.
       Она никогда не думала, что от страха может тошнить. Сумрак  зала  давил
  на нее, превращая едва очнувшееся сознание в бредовую карусель обрывочных  и
  бессвязных мыслей.
       Она  едва  помнила,  как  открыла  глаза,  очнувшись  от   беспамятства
  низкотемпературного сна. В зале стояла гробовая тишина.  Никто  не  протянул
  ей руки, не помог встать, не  поприветствовал,  словно  вокруг  не  было  ни
  единого живого существа... Она сама кое-как приподнялась, опираясь  на  край
  открывшегося саркофага, с трудом выбралась  из  него,  но  слабые  мышцы  не
  смогли выдержать вес тела, и Эллис упала в широкий  проход  между  камерами,
  практически  не  ощутив  ни  боли,  ни  чего-то  еще,  словно  была  куклой,
  манекеном...
       Экстренное пробуждение... Сколько раз такая  ситуация  обыгрывалась  на
  Земле, в период их длительной  подготовки.  В  экипаж  "Антея"  отбирали  по
  особым признакам. Каждый, кто ступил на борт корабля, имел за  спиной  сотни
  часов космических полетов, опыт боевых действий на Земле и  в  космосе  плюс
  устойчивую психику и недюжинный багаж знаний.
       Как просто все выходило на компьютерных  тренажерах  и  в  имитационных
  барокамерах... - эта мысль только  подстегнула  терзавшее  ее  беспокойство.
  Все складывалось совершенно не так, как должно быть...
       Эллис попыталась встать. Наконец ей удалось подняться на четвереньки  и
  проползти несколько шагов в сторону пульта, от  которого  исходил  неровный,
  мерцающий свет.
       Сейчас ей было не до стыда или каких-то условностей.  Едва  живая,  она
  мечтала только об одном: увидеть  кого-нибудь  из  людей.  Пусть  они  потом
  смеются над гложущим ее страхом, нелепой и непристойной позой, пусть...  что
  угодно, но только не эти темные ряды саркофагов и гробовая тишина...
       Она даже представить себе  не  могла,  что  должно  было  произойти  на
  борту, чтобы в этом зале не оказалось ни  одного  обслуживающего  механизма.
  Процессу пробуждения отводилась особая роль в программе полета, и к  услугам
  членов  экипажа,  выходящих  из  состояния  низкотемпературного  сна,   было
  предоставлено все,  начиная  от  стопроцентного  компьютерного  контроля  до
  дружеского участия уже бодрствующих коллег.
       Она ползла по проходу к светлому размытому пятну, а  сознание  кричало,
  настаивая на том, что тут должны толпиться люди и роботы.
       Ответом на этот мысленный крик была лишь зловещая, вязкая тишина.
       Рядом с выходом из зала, в освещенном кругу  возвышались  встроенные  в
  стену шкафы. Свет от двух экранов пульта управления  змеился  по  их  темной
  поверхности косыми бликами.
       Эллис приподнялась, дотянулась до ручки ближайшего шкафа и  повисла  на
  ней. Дверца подалась с удивительной  легкостью.  Эллис  едва  удержалась  на
  четвереньках - от ничтожных усилий  дрожали  мышцы,  колени  тряслись,  руки
  подламывались, отказываясь держать вес тела.
       Она даже не посмотрела, чьи это вещи. Закрыв глаза,  Эллис  привалилась
  к стене, вцепившись в мохнатое полотенце из синтетической ткани.
       После  минутного  отдыха  она  принялась  медленно   стирать   с   себя
  тошнотворные остатки желеобразной массы,  осевшей  на  теле  после  процесса
  размораживания.
       Рука Эллис двигалась, словно у  заводной  механической  куклы.  Она  не
  замечала, что трет полотенцем по одним и тем же местам, в то  время  как  ее
  немигающий  взгляд  был  направлен  на  темные  колпаки   низкотемпературных
  саркофагов.
       Только сейчас до нее стал доходить  истинный  смысл  этого  наблюдения.
  Зал  анабиоза  был  пуст,  и  больше  того  -   он   казался   безжизненным,
  неисправным, лишенным энергии...
       Эллис  слышала,  как  гулко  и  неравномерно   колотится   ее   сердце.
  Сопоставляя  свои  ощущения  с  окружающей  обстановкой,  она   все   больше
  убеждалась в том, что на борту "Антея" произошла беда.
       Стараясь  не  думать  о  худшем,   Эллис   вновь   попыталась   встать.
  Ухватившись за распахнутую дверку шкафа, она сорвала с вешалки комбинезон  и
  вновь обессилено опустилась на пол.
       Одежда пахла чем-то затхлым. Эллис отвернулась и  поняла,  что  тот  же
  запах витает по всему помещению. Звонкая тишина  вдруг  подсказала,  что  не
  работает ни один регенератор воздуха,  чей  легкий  шелест  обычно  наполнял
  каждый отсек громадного корабля.
       Она повернула голову. Квадратная панель Интеркома  выступала  из  стены
  метрах в пяти от нее. Контрольный индикатор питания на панели не горел.
       По спине пробежал неприятный холод. Это чувство  так  резко  отличалось
  от терзавшего ее озноба, что полумертвая женщина  напряглась,  теряя  и  без
  того скудные силы.
       Что-то  внутри  говорило  ей  -  вот  та   минута,   о   которой   тебя
  предупреждали, к которой  готовили...  и  в  вероятность  которой  не  верил
  никто, в том числе и она сама. Это могло случиться с кем угодно,  но  только
  не с ней...
       Мысли нахлынули и ушли, оставив после себя пустоту и дрожь.
       Она подтянула к себе плотный сверток форменной  одежды  и,  выворачивая
  дрожащие от слабости пальцы, развернула его. Пока руки  боролись  с  затхлой
  тканью, мысли Эллис вернулись к угрюмой обстановке зала.
     "Возможно, на корабле произошла  авария...  -  подумала  она,  стараясь
  держать свои эмоции под контролем. - Всех уже  разбудили.  Ребята  на  своих
  постах... Просто так получилось, что я последняя... Меня ждут... Я  нужна  в
  рубке управления..." - эти произнесенные про себя слова помогли ей.
       Застегивая  комбинезон  из  мягкой  и  теплой  светло-серой   ткани   с
  эмблемами "Антея" на  рукаве  и  груди,  ее  пальцы  наткнулись  на  твердые
  капсулы, плотно уложенные в нагрудном кармане. Ощупав  их,  Эллис  запоздало
  вспомнила о стимуляторах.
       В период предполетной подготовки  она  дважды  проходила  испытательный
  процесс  низкотемпературного  сна.  И  никогда  после  пробуждения  она   не
  испытывала  таких  явных,  мучительных  постэффектов.   Это   настораживало,
  вселяло дополнительную тревогу. Слабость и  бесконтрольная  дрожь  буквально
  терзали ее, сжигая остатки сил, и потому  Эллис,  не  задумываясь,  взломала
  чисто символический предохранительный шов, вытащив из кармана пару  янтарных
  капсул неоксандрина.
       Проглотив стимулятор, она попыталась встать, но,  не  найдя  достаточно
  сил, вновь откинулась на бликующую от света экранов стену.
       Ей оставалось ждать. Закрыть глаза и ждать, благо  неоксандрин  обладал
  почти мгновенным действием. О последствиях его приема Эллис  в  этот  момент
  предпочитала не думать...
                                        ***
  
     Спиральный коридор, который, словно пологий винтовой  пандус,  проходил
  сквозь все десять ярусов космического корабля, был пуст  из  конца  в  конец
  того отрезка, что просматривался от входа в криогенный зал.
       За спиной Эллис тихо клацнула затворившаяся дверь. Этот  звук  заставил
  ее вздрогнуть.
       Она  повернулась,  взглянув   на   неподвижные   ленты   транспортеров,
  застывшие вдоль меньшего радиуса спирального тоннеля, и  толстый  слой  пыли
  на них.
       В сердце Эллис шевельнулся ужас. Несмотря на всю жесткость  подготовки,
  как физической, так и  моральной,  она  прежде  всего  оставалась  женщиной.
  Глобальное чувство одиночества резануло по натянутым, как струна, нервам.  В
  первый момент у нее  не  хватило  сил,  чтобы  отвести  взгляд  от  ровного,
  бархатистого слоя пыли.
       Судорожно всхлипнув, она сделала шаг ко  входу  в  лифт,  придерживаясь
  рукой за гладкий пластик  облицовки  стен.  Свет  в  коридоре  был  тусклым,
  словно все генераторы застыли и энергосистема корабля работала на резерве.
       Десять шагов по коридору, который постепенно изгибался и имел  ощутимый
  уклон вверх, дались ей с неимоверным трудом. Действие принятого  стимулятора
  поразило Эллис. Она не почувствовала резкого прилива сил  -  лошадиная  доза
  неоксандрина позволила  ей  встать  на  ноги  и  вернула  некоторую  ясность
  мыслей, но не больше того, хотя, по всем правилам, ее мускулы сейчас  должны
  были разрываться от переполняющей их энергии. Никакого разумного  объяснения
  такому явному противоречию с собственным опытом она не находила...
       Лифт, естественно, не работал.
       Несколько минут Эллис стояла, привалившись  плечом  к  стене,  а  потом
  двинулась дальше, вверх по спиральному коридору.
       Слабость  наваливалась  периодическими  волнами,   а   вместе   с   ней
  подкатывала тошнота, и по телу пробегала мерзкая дрожь.
       Стена спирального коридора плавно  изгибалась  вверх  и  вправо.  Эллис
  машинально передвигала ноги, бросая по сторонам быстрые  изучающие  взгляды.
  Желтоватый  свет  не  позволял  ей  рассмотреть  все  открывающиеся  впереди
  детали.  Проходя  мимо  дверей,  расположенных  с  равными  интервалами   по
  внешнему радиусу спирали, она пробовала их открыть, но  тщетно,  -  все  они
  оказались  заперты.  Очевидно  было   отключено   питание   электромагнитных
  замков...
       Гадать, что за трагедия постигла корабль,  было  настолько  мучительно,
  что, перебрав несколько вариантов, она почувствовала,  как  начинает  терять
  контроль над собой.
       Впереди  из  желтоватого  сумрака  показалось  серое  пятно.   Какая-то
  бесформенная масса лежала подле внутренней стены коридора.  Эллис  уцепилась
  взглядом за эту, как  ей  показалось  спасительную  деталь,  которая  делала
  коридор не таким пустынным и жутким, но по мере приближения  к  бесформенной
  груде измученная Эллис, различив некоторые детали, резко остановилась, не  в
  силах противиться той страшной догадке, что кинжальным холодом  пронзила  ее
  грудь...
       - Нет... - хрипло прошептала она, непроизвольно попятившись назад...  -
  Нет... Ради всего святого...
       У  стены  спирального  коридора  в  нелепой,  изломанной  позе   лежало
  мумифицированное тело.
       Ноги  Эллис  подкосились.  Разум  отказывался   служить   ей.   Закусив
  собственные пальцы, чтобы не закричать, она тихо опустилась на пол.
                                        ***
  
     Она точно помнила, что  лишилась  чувств  в  тот  момент,  когда  тело,
  потревоженное колебаниями воздуха от  ее  голоса  и  непроизвольных,  резких
  движений,  вдруг  дрогнуло,  теряя  свои  очертания,  и  прямо   на   глазах
  рассыпалось в прах, взметнув облачко серой пыли...
       Это  был  тот  предел,  который  могла  выдержать  едва  очнувшаяся  от
  криогенного сна женщина.
       И  вот  она,  вторично  придя  в  себя,  стояла  над   неровным   слоем
  рассыпанного  по  полу   праха,   среди   которого   выделялись   нетленные,
  пластиковые детали фурнитуры одежды, в которую был облачен труп.
     "Сколько же лет он должен  был  пролежать  тут,  чтобы  рассыпаться  от
  простого  колебания  воздуха?"  -  с  ужасом  подумала  она,  заставив  себя
  склониться над прахом и вытащить из него пластиковую нашивку.
     "Алексей Романов. Космодесант",  -  прочла  она  отлично  сохранившуюся
  надпись.
       Эллис невольно вздрогнула всем  телом.  В  ее  сознании  Алексей  стоял
  перед глазами как  живой  -  они  расстались  только  вчера,  и  было  жутко
  очутиться теперь над его прахом и постепенно  осознавать  ту  пропасть,  что
  пролегла между ними...
       Нестерпимое   горе,    усиленное    острым    страхом    и    ощущением
  неопределенности,  холодным  язычком  лизнуло  грудь,   заставив   гулко   и
  неравномерно биться сердце.
       Сжимая во вспотевшей  ладони  пластиковую  нашивку,  она  обошла  прах,
  стараясь не потревожить  осевшую  на  полу  пыль,  и  двинулись  дальше,  не
  оглядываясь, потому что знала: силы могут вновь изменить ей при  виде  серой
  бесформенной кучки пыли, оставшейся от человека.
       Миновав еще несколько  плавных  поворотов  центрального  коридора,  она
  наконец увидела двери ходовой рубки.
       В сумраке коридора  сиротливый  сигнал  питания,  горевший  на  стенной
  панели подле дверей, показался ей чуть ли не чудом. Ведь за  то  время,  что
  Эллис  карабкалась  на  ватных  ногах,  преодолевая  несколько  сот   метров
  спирального  подъема,  ее  взгляд  уже  немного  привык  к  картине  полного
  отсутствия жизни на корабле, а разум постепенно начал осваиваться  с  мыслью
  о  том,  что  вся  автоматика  умерла  вслед  за   людьми   окончательно   и
  безвозвратно...
       Нужно ли описывать облегчение, которое испытала Эллис, увидев  неяркий,
  мерцающий огонек подле раздвижных дверей.  Хоть  какая-то  бортовая  система
"Антея" работала!..
       Действительно,  плотно  сомкнутые  створки  дверей,  ведущих  в  святая
  святых космического корабля, послушно  отреагировали  на  касание  пропуском
  сенсорной пластины. Вздрогнув, створки рывками поползли в стороны,  открывая
  ей проход.
       В первый момент она с трудом узнала помещение  ходовой  рубки  "Антея".
  Эллис помнила его иным, наполненным светом и звуком, ведь  сердце  огромного
  корабля не останавливалось ни на секунду - оно всегда  пульсировало  жизнью,
  а теперь...
       Ее взгляд, взгляд опытного навигатора, скользил по  обстановке  темного
  помещения, с содроганием узнавая  знакомые  детали  систем  управления,  вид
  которых вселял в Эллис невольное отчаяние...
       Громадный, раскинувшийся во всю переднюю стену  экран  телескопического
  обзора погашен, его мрачные глубины таили  в  себе  лишь  смутно  очерченные
  тени, созданные из слабых отражений  расположенной  вокруг  аппаратуры.  Под
  сводом сферического потолка  едва  тлели  лампы  аварийного  освещения.  Все
  кресла за пультами управления - а  их  было  семь,  по  количеству  основных
  постов - пусты. Никаких признаков  жизни  бортовых  систем,  за  исключением
  нескольких  индикационных  сигналов  на  левом  крыле  центрального   пульта
  управления...
       И никаких признаков экипажа, -  ни  живых,  ни  мертвых,  никого,  лишь
  гнетущая тишина омертвевшей рубки...
       Эллис сделала шаг и машинально опустилась в свое кресло, перед  которым
  на скошенных  приборных  панелях  навигационной  консоли  как  раз  и  тлели
  сиротливые индикационные сигналы.
       Она с силой сжала виски,  пытаясь  унять  струящуюся  по  телу  нервную
  дрожь и вернуть  себе  ощущение  реальности,  растерянно  глядя  на  тусклые
  огоньки,  что  горели  ровным,  немигающим  светом  под  матовыми  глубинами
  защитного  пластика,  покрывавшего   все   приборы,   изолируя   их   нежное
  электронное нутро от таких неприятностей, как пыль или случайно пролитая  на
  клавиатуру жидкость.
       Вот они перед ней -  сверхнадежные  машины  родной  Земли,  технологии,
  которым нет равных...
       Взгляд Эллис оторвался от  огоньков  и  вновь  отправился  блуждать  по
  мертвому  интерьеру  ходовой   рубки.   Она   не   знала   истинных   причин
  случившегося, но подсознательно  уже  прочувствовала  всю  бездну  постигшей
  корабль катастрофы, и это внезапное ощущение собственной  ничтожности  перед
  лицом обрушившейся беды, осознание невозможности  повернуть  вспять  роковые
  события едва не погубили ее.
       Эллис сидела, крепко сжав в ладонях голову,  и  смотрела  по  сторонам,
  подавленная,   испуганная,   опустошенная,   пока   ее   взгляд,    совершив
  замысловатый вояж по  мертвым  постам  управления,  не  вернулся  к  тусклым
  огонькам на расположенной перед ней навигационной панели корабля.
       В какой-то момент ее сознание смогло пересилить  эмоциональный  шок,  и
  до нее начал доходить скупой смысл тлеющих индикаторов.
       Эти семь огоньков поведали ей о многом.
       Во-первых, функционировала дублирующая система жизнеобеспечения.  Более
  того, приказом бортового кибернетического мозга ее функции были  урезаны  до
  очень  жесткого  энергосберегающего   режима.   Вот   почему   не   работали
  регенераторы воздуха и атмосфера корабля  имела  столь  специфичный  затхлый
  запах.
       Во-вторых,  что  было  очень  важно,   в   радиусе   действия   радаров
  присутствовала какая-то  планетарная  масса.  Очевидно,  автоматика  "Антея"
  оказалась   не   в   состоянии   самостоятельно   справиться   с    каким-то
  маневрированием...
     "Но если есть энергия для поддержания жизни, значит, должны работать  и
  другие системы..." - с надеждой подумала она. Тонкие пальцы  Эллис  привычно
  легли  на  сенсорную  клавиатуру  "ее  родного"  навигационного   терминала,
  откуда,  как  и  с  любого  другого  пульта  ходовой   рубки,   можно   было
  осуществлять полноценную связь с главной управляющей системой "Антея".
       Реагируя на прикосновение ее рук, перед  бледной,  все  еще  испуганной
  женщиной тускло осветился экран монитора.
     "Энергосберегающий режим отключен". Эта  лаконичная  надпись  заставила
  ее собраться в единый комок нервов. "Ждите.  Идет  подключение  терминала  и
  серверов бортовой сети".
       Секунда за секундой уходили в  гулкую  вечность  вместе  с  заполошными
  ударами сердца, которые горячим набатом отдавались в висках Эллис.
       Строки сообщений на  мониторе  сменяли  одна  другую,  и  постепенно  в
  сознании  Эллис  начали  вырисовываться  общие  черты  реального   состояния
  бортовых систем космического корабля.
       В первую очередь ее неприятно  поразило  полное  отсутствие  данных  об
  экипаже. Словно эти сведения уже  не  являлись  первостепенными,  и  если  и
  существовали, то давно  уже  были  отправлены  на  хранение  в  долгосрочную
  память машины. Затем последовал  доклад  энергетических  программ,  и  Эллис
  поняла, что  энергии,  наличию  которой  она  только  что  отдала  все  свои
  надежды, так смехотворно мало, что ни о каком  полноценном  функционировании
  корабля на столь скудном ресурсе не могло  быть  и  речи...  Именно  поэтому
  вполне  исправная  и  готовая  к  работе  рубка  управления  казалась  столь
  безжизненной...
       Но больше всего ее  поразил  скупой  отчет  бортового  Кибернетического
  Мозга о всех произведенных за последние ГОДЫ ПОЛЕТА - эти  слова  отозвались
  в ее сознании чуть ли не паникой - операциях.
       Правда о первопричинах такого состояния "Антея", по  критериям  машины,
  тоже устарела настолько, что давно была отправлена на "склад информации",  и
  этот вопиющий факт заставил Эллис еще глубже ощутить свою потерянность...
       Но сейчас она с трудом осмысливала другое.
       Действия управляющей  кораблем  машины  следовало  оценить  -  с  точки
  зрения Эллис, они были удивительны.
       Даты реального бортового времени  в  сообщениях  отсутствовали,  словно
  вышел из строя ядерный хронометр, что само по себе  казалось  маловероятным,
  но, двигаясь  взглядом  по  строкам  сообщений,  Эллис  поняла:  Центральный
  процессор корабля только что вернулся к жизни по ее приказу.
       Агония машины предстала перед ней во всей драматичности. Год  за  годом
  компьютер, лишившийся команд со стороны экипажа и  потерявший  ориентацию  в
  пространстве (почему это случилось, еще предстояло  выяснить),  вел  "Антей"
  через бездну космического пространства, свято оберегая  жизнь  единственного
  человека на борту. Этим человеком  была  она,  навигатор  Эллис  Хойланд,  и
  компьютер "Антея" одну за другой отключал бортовые системы, экономя  скудный
  запас энергии. Он отдавал все,  до  последнего  эрга  в  накопителях,  чтобы
  поддержать жизнь в камере сорок семь, пока не настал роковой момент.
       Он, как настоящий, рачительный хозяин корабля, обесточил все, что  мог,
  продлевая  свою  агонию,  но  пришел  миг,  когда  для  поддержания   режима
  низкотемпературного сна Эллис  потребовалось  больше  того,  чем  располагал
  процессор. Тогда он подал сигнал к  ее  пробуждению  и  отключился,  отдавая
  системам реанимации запас собственных аккумуляторов.
       Этот стоический акт самоубийства преданной машины  тронул  Эллис,  хотя
  она понимала, что компьютер лишь следовал заложенным в него  программам.  Но
  так хотелось верить, что средь сумрака и  гнетущей  тишины  рядом  есть  еще
  один  разум,  и  потому  она  невольно  придала   в   своих   мыслях   яркую
  драматическую окраску скупым строкам сообщений...
       ... Оценив скудный энергетический ресурс, Эллис пришла  к  выводу,  что
  его  хватит  на  краткосрочную  реанимацию  всех  главных  бортовых  систем,
  включая локацию пространства и сам процессор.
       Ни  секунды  не   задумываясь,   она   отдала   со   своего   терминала
  соответствующий приказ.
     "Будь что будет - решила Эллис, - но я  должна  увидеть,  куда  занесло
"Антей", и узнать, что же стряслось на борту..."
     В данной ситуации краткий  миг  озарения  казался  ей  предпочтительней
долгого  прозябания  среди  мертвых  стен  слепого  и  глухого  космического
корабля.
     Отвечая на ее команду, на соседних терминалах  перед  пустыми  креслами
один за другим начали загораться контрольные огни.
     Рубка управления оживала,  стряхивая  с  себя  многолетнее  оцепенение.
Тускло засияли экраны мониторов, недра приборных панелей наполнил тихий  гул
охлаждающих вентиляторов сопроцессоров, тонкий писк зуммеров отогнал  тишину
и,  наконец,  хаотичные  световые  всплески  начали   приобретать   четкость
привычных геометрических узоров  на  пультах,  вот  только  обзорные  экраны
по-прежнему оставались темными - очевидно,  для  их  подключения  требовался
соответствующий приказ Кибернетического Мозга.
   "Ну, что ж, ЭКаМ11, давай поговорим..."
     Внешне  в  ходовой  рубке  не  произошло  никаких  изменений,  лишь  на
расположенном   перед   Эллис   мониторе   открылось   дополнительное   окно
диалогового режима. Электронно-Кибернетический  Мозг  был  умной  машиной  и
имел вполне "человеческие" интерфейсы для обмена информацией с экипажем,  но
  Эллис намеренно ограничилась диалоговым окном, чувствуя, что еще  не  готова
  услышать собственный голос в непривычной пустоте оживающей ходовой рубки.
     "На связи ЭКаМ-1, - высветил монитор. - Приветствую первого  навигатора
  Эллис Хойланд. Жду директив".
     "Состояние экипажа?" - внутренне подобравшись, спросила Эллис.
       Ответ ЭКаМа больно отозвался в ее душе, на мгновение вернув  навигатора
  в состояние безысходной подавленности...
       Приговор компьютера был однозначен. Экипаж мертв... За  исключением  ее
  самой.
       Спустя  минуту  Эллис  все  же  смогла  положить  дрожащие  пальцы   на
  клавиатуру ввода, формулируя следующий вопрос.
       Побледнев, она впилась взглядом  в  монитор,  продолжая  ввод,  на  что
  машина отвечала ей,  выдавая  технические  схемы,  уравнения,  графики...  У
  Эллис, которая все еще находилась под стимулирующим действием  неоксандрина,
  постепенно  начала  кружиться  голова  от   обилия   подробной   технической
  информации, часть которой она просто не понимала в силу своей  специализации
  как навигатора, но суть трагических событий, произошедших на борту  "Антея",
  была ей понятна. Даже слишком понятна и очевидна...
       Перед  нею,  сформулированная  сухим  языком  машины,  среди   схем   и
  технических описаний, развернулась страшная трагедия гибели людей...
       ... Это было  роковой  ошибкой  конструкции  -  расположить  емкости  с
  активным веществом для фотонного ускорителя в  кормовой  части  космического
  корабля.  Теперь  Эллис,   наблюдая   на   мониторе   многочисленные   схемы
  повреждений, понимала, что их нужно было  выносить  в  космос,  подальше  от
  корабля... но что толку в запоздалых прозрениях? Взрыв емкости  с  веществом
  для реактора, конечно  же,  не  мог  уничтожить  корабль,  но  он  привел  к
  последствиям  более  страшным  и   загадочным,   чем   те,   которые   могли
  предусмотреть инженеры и ученые на Земле.
       По схемам, что выдавал ей ЭКаМ, было видно, как  развивалась  серия  из
  пяти ядерных взрывов. Первый, когда взорвалась средняя из  пяти  емкостей  с
  активным  веществом,  не  смог  разрушить  мощные  боковые  стены  кормы   и
  специальной защитной плиты, отделявшей реакторные отсеки от остальной  части
"Антея", - он лишь смел все переборки и вышиб заднюю стенку хвостовой  части
  корабля, к которой на мощных штангах крепилась чаша фотонного отражателя.  В
  обезображенной  корме  "Антея"  образовалась  уродливая   семидесятиметровая
  пробоина, сквозь  которую  в  космос,  словно  из  сопла,  вымело  все  -  и
  оставшиеся емкости с веществом, и сам  реактор,  и  систему  узкоапетурных12
  фотонных пушек, которые, собственно, и являлись двигателем "Антея"...
       Эллис даже не могла себе вообразить, сколь страшен был  этот  внезапный
  взрыв, в доли секунды разнесший треть корабля, вышвырнувший  за  борт  сотни
  тонн активного вещества, но еще страшнее оказалась серия из четырех  ядерных
  вспышек, которая  последовала  уже  в  космосе,  непосредственно  за  кормой
"Антея".
       Затем наступил полнейший хаос.
       У Эллис похолодело в груди, когда она считывала записи,  снятые  ЭКаМом
  с датчиков приборных панелей в те роковые секунды...
       Это было нечто невероятное... невозможное!...
       Корабль,  который  к  тому  моменту  шел   с   крейсерской   скоростью,
  составлявшей девяносто семь процентов от скорости света, получил  внезапный,
  мощный импульс  ускорения...  и  все  датчики  скорости  внезапно  легли  на
  отметку "ноль"! Скорость просто перестала существовать!
       ЭКаМ не был готов к такому  потрясению.  Он  в  тот  момент  боролся  с
  разгерметизацией  большинства  отсеков,  аварийным  отключением  энергии   и
  прочими катастрофическими для экипажа разрушениями, но его  память  исправно
  зафиксировала  все  показания,  вплоть  до  самого  абсурдного,  -  бортовой
  ядерный  хронометр,  принцип  работы  которого  был  основан  на  длительных
  периодах  полураспада  радиоактивных  элементов,   внезапно   ускорился   до
  невероятной величины идущих в нем процессов и взорвался!...
       За мгновение до этого отказали все внешние сенсорные  системы,  которые
  вдруг  начали  транслировать  полную  ахинею  -  звезды  в   момент   взрыва
  удлинились, превратившись в блеклые серебристые росчерки, и... исчезли.
       Агонизирующий корабль с мертвым экипажем  провалился  в  некую  область
  пространственно-временной аномалии... по крайней мере именно таким  термином
  определил его новое местонахождение бесстрастный ЭКаМ...
       Эллис остановила информационный поток, коснувшись сенсора "пауза".
       Ей было так плохо, что хотелось просто разреветься навзрыд, дать  выход
  горькому кому,  который  скопился  внутри,  подкатывая  к  горлу  удушливыми
  спазмами...
       Она не понимала, о каком новом виде пространства идет речь...
       Если бы она знала, что спустя двести лет после рокового  взрыва  ученые
  Земли откроют подобное  явление  и  назовут  таинственную  область  аномалии
  термином  "гиперсфера",  а  также  выведут  первые  уравнения,   описывающие
  процесс проникновения в нее, - стало бы ей легче от осознания,  что  "Антей"
  совершил первый  гиперсферный  прыжок,  за  два  века  до  открытия  данного
  понятия, и оказался пионером гиперпространства?
       Скорее всего, что - нет...
       Одна...  Совершенно  одна,  неизвестно  где,  заключенная  в   оболочку
  разрушенного космического корабля, чьи бортовые системы жадно  высасывали  в
  эти секунды последние капли драгоценной энергии  из  истощившихся  резервных
  накопителей.
       Никакие фантастические явления,  и  даже  жуткий  трагизм  сорока  семи
  загубленных в катастрофе  жизней,  не  могли  сравниться  с  тем  глобальным
  потрясением, которое  испытывала  Эллис  в  эти  роковые  для  нее  секунды.
  Понимание полной безысходности своего положения обрушилось  на  нее,  сломав
  волю, превратив сознание в страшную сумятицу ирреальных образов.
       Она не выдержала и разрыдалась, закрыв руками лицо.
       ... А драгоценные секунды шли, вне зависимости от ее воли,  складываясь
  в  безвозвратно  потерянный  для  управления  ожившими   системами   отрезок
  горького, удушливого безвременья...
       Наконец, справившись со спазмом, Эллис оторвала омытые  слезами  ладони
  от своего опухшего лица.
       Перед ней тускло и призывно сиял  экран  монитора,  словно  окно  в  ту
  бездну, куда она страшилась заглянуть...
       Сколько  длилось  пребывание   корабля   в   аномальном   пространстве,
  затруднялся определить даже бортовой компьютер. Он мог сообщить  подавленной
  женщине только то, что  корабль  вернулся  в  трехмерный  космос  шесть  лет
  назад.  Уцелевшие  при  взрыве  локационные  системы  определили   некоторые
  звездные ориентиры  -  в  основном  удаленные  пятна  других  галактик,  чье
  положение оставалось относительно стабильным на протяжении миллионов лет,  и
  по этим светящимся пятнам  далеких  звездных  сообществ  ЭКаМ  сориентировал
"Антей" в сторону Солнечной системы.
       Эллис прикрыла глаза.
     "Что же делать?" -  закусив  губу,  думала  она,  борясь  с  приступами
  дурноты. Это кончалось спасительное действие принятого стимулятора.  Впереди
  ее ожидал упадок физических сил.
       Страшась оставаться наедине с собой, она открыла глаза.
     "ЭКаМ, включи телескопический обзор", - набрала она.
     "Недостаточно энергии для питания обзорных экранов", -  высветил  ей  в
  ответ бортовой компьютер.
       Эллис огляделась. Свет, разгоревшийся  было  под  сводом  рубки,  вновь
  начал  неумолимо  тускнеть.  Многие  сигналы  на   реанимированных   пультах
  управления  судорожно  моргали.  Напряжение  в  сетях   питания   падало   с
  катастрофической быстротой, и она поняла, что у нее остались считанные  часы
  на совершение каких-то действий. Потом уже  будет  поздно  -  холод  и  мрак
  окончательно  завладеют  искалеченным  кораблем,  и  он  умрет,  высосав  из
  накопителей последние эрги, с такой самоотверженностью сэкономленные  ЭКаМом
  для ее пробуждения.
       Закрыть    глаза...    Расслабиться,    отдаться    мягким     объятиям
  противоперегрузочного  кресла,  доверить  ему  слабеющие  с  каждой  минутой
  мышцы, не думать ни о чем... Отгородиться шторками век от  ужаса  умирающего
  корабля. Тихо угаснуть вместе с ним...
       Она  вздрогнула  всем  телом,  словно   вырываясь   из   цепких   тенет
  наваждения.
       Плотно сжав губы, чтобы не дать волю бунтующему после  криогенного  сна
  желудку, она встала, цепляясь побелевшими пальцами за подлокотники кресла.
       В этой упрямой, отчаянной  попытке  преодолеть  подступившую  депрессию
  было больше смысла, чем могло показаться на первый  взгляд.  Эллис  боролась
  сама с собой, потому что ее готовили именно к этому...
       Медленно выпрямившись, она еще плотнее сжала побелевшие губы.  Да,  все
  это было свежо в ее памяти. Все, что она  собиралась  сделать,  было  ей  по
  силам. Нужно  только  загнать  вглубь  этот  дрожащий,  гадливый  внутренний
  голос, сладко поющий о безысходности. Вспомнить, чему ее  учили,  и  сделать
  первый шаг от манящего кресла  к  длинной  шеренге  встроенных  в  переборку
  рубки шкафов.
       Она оторвала сначала одну руку, затем другую. Потом пошла, стараясь  не
  потерять равновесие.
       Долгие годы предполетных тренировок вырабатывали в будущих  космонавтах
  новые качества. Жесточайший психологический и  физический  отбор...  Опытные
  инструкторы тренировали их мышцы и волю, психологи внушали мысль о том,  что
  они уже не просто люди, а зачаток новой, галактической расы, пока каждый  из
  них по-настоящему не поверил в это и не начал всерьез грезить звездами.
       Тогда, еще в самом начале полета, казалось, что экипаж  "Антея"  -  это
  действительно  единый  организм,  слившийся  со  своим  кораблем   в   одном
  стремлении.
       Эллис доковыляла до заветных шкафов  и  уперлась  ладонями  в  гладкую,
  холодную поверхность пластиковых створок.
       Еще несколько часов назад, очнувшись от  низкотемпературного  сна,  она
  по инерции ощущала себя частицей этого  мощного,  тренированного  организма,
  пока сама воочию не убедилась, что все это уже давно обратилось в прах,  как
  мумифицированное тело Алексея Романова в спиральном коридоре, как  застывшие
  навек механизмы, а она... Она на поверку  оказалась  лишь  слабой  женщиной,
  вмиг утратившей все иллюзорные защитные оболочки...
       Упрямое   подсознание   продолжало   нашептывать   ей   с    монотонной
  настойчивостью:  "Одна...  В  изуродованном  звездолете,  без  надежды,  без
  смысла, среди руин и обратившихся в прах трупов...".
       Здесь внутренний голос был абсолютно прав - самое страшное,  что  могло
  случиться с человеком в космосе, выпало именно ей...
       Эллис стояла, судорожно вцепившись в открытую  створку  вмонтированного
  в переборку шкафа, где  хранились  аварийные  комплекты  гермоэкипировки,  и
  испытывала  ирреальное,  ни  с  чем   не   сравнимое   чувство   внутреннего
  раздвоения. Как любой нормальный человек она хотела  жить,  но  не  находила
  для этого ни сил, ни возможностей...
       И  вдруг  она  отчетливо  представила  ту  картину,   что   все   время
  присутствовала в ее сознании, не давая окончательно забыться.
       Когда-нибудь "Антей" будет найден, в этом Эллис не  сомневалась  ни  на
  секунду. Сюда вновь войдут люди и  увидят  ее  сморщенный,  ссохшийся  труп,
  скорчившийся на полу ходовой рубки...
       Видение заставило ее  вздрогнуть  и  крепче  вцепиться  побелевшими  от
  напряжения пальцами в открытую створку.
       Нет... Я хочу жить! Хочу...
       Эллис отчаянно ухватилась за эту мысль. Ее существо протестовало -  она
  вдруг поняла, что не может вот так, запросто отказаться от  воздуха,  света,
  тепла, способности мыслить и просто ощущать  саму  себя,  наконец...  Смерть
  вдруг показалась ей еще более страшной, она не  могла  представить,  что  ей
  придется пережить собственную агонию...
       - Я не хочу умирать... - тихо, одними губами  прошептала  она,  пугаясь
  шелестящего звука собственного  шепота.  Человеческая  речь  прозвучала  как
  нечто чуждое, неправдоподобное...
       Не  в  силах   дольше   выносить   мысленный   диалог   с   собственным
  подсознанием, Эллис, превозмогая  слабость,  достала  из  шкафа  белоснежный
  скафандр и принялась натягивать на себя герметичную оболочку.
       Действие неоксандрина уже практически закончилось, и ее движения  стали
  вялыми.  Телу,  которое  пролежало  бог   знает   сколько   лет   в   камере
  низкотемпературного сна, не хватало мышечной энергии.  Вскоре  каждую  мышцу
  Эллис  буквально  ломило  от  усталости,  но  она  упорно,   стиснув   зубы,
  продолжала натягивать экипировку для выхода в космос.
       Иного шанса выжить она не видела.
                                        ***
  
     ...  Спиральный  коридор  плавно  изгибался,  уходя   вниз.   Эллис   в
  белоснежном скафандре, задыхаясь от перенапряжения, медленно шла под  уклон,
  следуя изгибу стены.
       - ЭКаМ,  ты  меня  слышишь?   -   хрипло   спросила   она,   чтобы   не
  сосредотачиваться на физических усилиях. Прежде чем покинуть ходовую  рубку,
  она ввела бортовой компьютер "Антея" в режим речевых команд.
       - Да, Эллис, - ответил мягкий, одушевленный скорее  ее  сознанием,  чем
  программами голос. - Я держу канал связи открытым. Жду твоих команд.
       Она  прошла  мимо  горстки  праха,  оставшейся  от  Алексея   Романова,
  миновала уровень крионических залов и углубилась в кормовую часть "Антея".
       - Где  остальные  тела  погибших?  -   прерывающимся   от   частого   и
  неравномерного дыхания голосом спросила Эллис.
       - В холодильной камере медицинского модуля, - ответил ЭКаМ. -  Бортовые
  механизмы, уцелевшие после катастрофы, перенесли их туда.
       - А сколько  человек  находилось  в  анабиозе?  -  Эллис  остановилась,
  придерживаясь рукой за стену.
       - Сорок, - лаконично поведал ЭКаМ и тут же пояснил:
       - В   большинстве   камер   в   результате   аварии    было    нарушено
  энергоснабжение. Я не смог восстановить контроль  до  того,  как  истощились
  автономные источники питания камер. Процесс анабиоза вышел  из-под  контроля
  автоматики. Люди погибли.
       После  этого  скупого  и  точно  сформулированного  ответа  ей   стоило
  неимоверного труда  сделать  первый  шаг  и  возобновить  свой  спуск  вдоль
  закругляющейся стены спирального коридора.
     "Случайность... - горько думала Эллис. - Ведь могли уцелеть все...  или
  любой из сорока спящих. А выжила я..."
      - ЭКаМ, почему ты не разбудил меня  сразу  после  аварии?  -  спросила
она, чтобы не думать о погибших.
     - Я  ждал  благоприятных  условий  для  пробуждения,  -  ответил  голос
кибермозга.
     - Объясни, -  потребовала  Эллис.  -  Что  ты  понимаешь  под  термином
"благоприятные  условия"?  -  Ей  приходилось   напрягаться,   чтобы   верно
  формулировать вопрос, используя понятные ЭКаМу  слова  и  словоформы,  иначе
  бортовой компьютер не смог бы ответить. Вот и сейчас возникла небольшая,  по
  меркам человека, но длительная  с  точки  зрения  машины  пауза,  пока  ЭКаМ
  анализировал ее вопрос.
       - Я не мог обеспечить управления кораблем  в  той  области  аномального
  пространства,  куда  попал  "Антей"  после   взрыва,   -   наконец   ответил
  компьютер. - Все системы контроля вышли из строя.  Они  не  могут  адекватно
  функционировать в аномалии.  -  ЭКаМ  использовал  введенные  в  его  память
  человеческие термины, отчего его  речь  казалась  Эллис  одушевленной.  Хотя
  разумом она понимала, что это не так.
       - А сейчас? - спросила она. - Условия изменились?
       - Да. Твое пробуждение обосновано критическим падением уровня  энергии.
  Но цель полета близка. По косвенным  данным,  я  могу  судить,  что  "Антей"
  вошел в зону притяжения планетарных масс.
       - Цель полета? Проксима?! - Эллис остолбенела от такого откровения,  но
  секунду спустя ЭКаМ поверг ее в еще больший шок.
       - Солнечная система, - ответил компьютер. - Пока работал блок  локации,
  я сориентировал "Антей" для возвращения на Землю.
       Эллис показалось, что она ослышалась.
     "Земля?!  -  это  родное,  теплое,  желанное  слово  пролилось,  словно
  бальзам, на ее воспаленное сознание. - Но если  это  Солнечная  система,  то
  почему меня еще не вытащили отсюда?!" - тут  же  с  растерянностью  подумала
  она.
       - Ты уверен в своих расчетах, ЭКаМ?
       - Вероятность  того,  что  "Антей"  находится  в   границах   Солнечной
  системы, - семьдесят три процента. Точнее я  утверждать  не  могу,  так  как
  системы локации вышли из строя три года назад.
       Эллис не знала, что и думать. Радоваться ей, надеяться или же нет?
     "Ответ там... - вдруг подумала она, ускоряя шаг. - Сейчас я  все  увижу
  собственными глазами..."
                                      ***
  
   Нижние витки  спирального  коридора  отделяла  аварийная  переборка  со
шлюзом.
     ЭКаМ по приказу Эллис открыл люк, и она оказалась в  тесном  переходном
тамбуре.
     Дождавшись, пока насосы откачают воздух и  в  камере  вспыхнет  красный
предупреждающий свет, она взялась за рукоять наружного люка и  отвела  ее  в
положение "открыто".
       Эту  часть  корабля  Эллис  помнила  смутно  -  реакторные  отсеки   не
  относились к  ее  компетенции,  но  по  вызубренной  в  период  предполетной
  подготовки схеме она представляла, что коридор должен  продолжаться  еще  на
  несколько сот метров...
       Ступив за порог открывшегося люка, она остановилась.
       Впереди  ее  ждал  десяток  метров  покореженного  и   деформированного
  тоннеля, который обрывался испещренной точками звезд бездной.
       Кормовой части корабля попросту не существовало.
       Несколько  минут  она  стояла  подле  люка,  унимая  пробегающую  вдоль
  позвоночника дрожь. Вид  звездной  бездны  и  странные,  красноватые  блики,
  змеившиеся по полу и стенам изуродованного коридора, подействовали на  Эллис
  самым негативным образом -  к  естественной  слабости  и  не  прекращающейся
  дурноте вдруг добавился острый приступ агрофобии.
       Ей потребовалось время,  чтобы  совладать  с  разыгравшимися  эмоциями.
  Наконец, немного  отдышавшись,  она  отстегнула  от  пояса  скафандра  конец
  длинного и прочного фала. Закрепив его  за  оплавленную  скобу  подле  люка,
  Эллис  с  замиранием  сердца  сделала  первый  шаг  навстречу  расстрелянной
  искрами далеких звезд бездне.
       Открывшаяся ей панорама разрушений заставила ее  содрогнуться,  но  еще
  более  странной,  страшной  и  впечатляющей  оказалась  картина   окрестного
  космоса.
     "Антей" действительно находился в границах звездной системы,  но  Эллис
  с первого взгляда определила, что распухшая,  кроваво-красная  звезда  никак
  не может быть родным и уютным Солнцем.
       Застыв на краю провала, она смотрела вокруг, не в  силах  вымолвить  ни
  звука.
       - ЭКаМ... Ты видишь это?! - потрясенно выдавила  она  спустя  некоторое
  время.
       - Идет  сканирование  и  накопление  визуальной  информации,  -  ровным
  голосом ответил бортовой  компьютер.  -  Эллис,  мне  необходимо,  чтобы  ты
  расширила сектор обзора. Для достоверной  идентификации  требуется  максимум
  независимых звездных ориентиров.
       Делая осторожный шаг вперед, к уродливому срезу, за которым  начиналась
  Бездна, Эллис вдруг подумала,  а  что  сейчас  ощущает  ЭКаМ?  Ведь  она  не
  бортовой сенсор, а Человек, Хозяин, Бог, и как это он  сообразил  отдать  ей
  приказ? Расширь сектор обзора...  Эта  выходка  компьютера  позволила  Эллис
  чуть-чуть расслабиться, сбросить часть нервного  напряжения,  почувствовать,
  что магнитные подошвы скафандра мягко и прочно влипают в пол...
       Она остановилась на самом краю провала и повела головой  из  стороны  в
  сторону, чтобы видеокамеры охватили всю доступную  из  этой  точки  панораму
  звездного неба.
       Затем, удовлетворив  потребность  ЭКаМа  в  навигационных  данных,  она
  обратила свой взгляд к звезде.
       За изувеченной кормой "Антея" висел самый натуральный  красный  гигант.
  Сердце Эллис  екнуло,  когда  она  сквозь  дымку  сработавших  светофильтров
  всмотрелась в  распухшую  звезду,  а  в  голове  сами  собой  вдруг  всплыли
  фрагменты давным-давно прочитанной статьи из учебника.
       Она глубоко изучала теорию эволюции звезд и знала, что родное Солнце  в
  будущем, отстоящем на несколько миллиардов лет, ждет  именно  такая  судьба.
  По прогнозам,  обоснованным  еще  в  начале  двадцать  первого  века,  через
  миллиард лет светимость солнечного  диска  должна  возрасти  до  ста  десяти
  процентов  от  современного  уровня.  Это,  в  свою  очередь,   приведет   к
  катастрофическим   изменениям   климата   Земли,   стремительному   развитию
  парникового эффекта, который закономерно  завершится  тем,  что  все  океаны
  земли выкипят, а сама планета превратится в горячую, безжизненную пустыню.
       Но что такое миллиард лет по сравнению со всей  историей  человечества?
  Эти две  цифры  казались  столь  несопоставимы,  что  никто  не  воспринимал
  всерьез  постоянно  возрастающую  светимость   солнечного   диска.   Слишком
  внушительны астрономические сроки, чтобы кто-нибудь  основательно  задумался
  над актуальностью подобных процессов.
       Эллис полностью разделяла данную точку зрения, но сейчас, стоя на  краю
  провала,   средь   хаотичного   нагромождения   изуродованных    конструкций
  космического корабля, она невольно вспоминала все, что ей  было  известно  о
  дальнейшей эволюции Солнца...
       Жизнь любой звезды -  это  постоянная  схватка  двух  стихий.  С  одной
  стороны, на звезду  действуют  гравитационные  силы,  которые  направлены  к
  центру, и стремятся "ужать" ее до наиболее  компактных  размеров,  но  этому
  всегда препятствует происходящий внутри светила процесс ядерного  синтеза  -
  чудовищное количество  энергии,  высвобождаемое  при  слиянии  легких  ядер,
  устремляется "наружу", толкая вещество, "распирая" звезду и  противодействуя
  таким образом силам гравитации.
       Именно равновесие двух этих сил позволяет любой  звезде  на  протяжении
  миллиардов лет находиться в состоянии относительного покоя...
       Но что произойдет, когда  в  ядре  звезды  истощатся  запасы  водорода?
  Ответ на это знал  любой,  кто  хоть  сколько-нибудь  интересовался  теорией
  эволюции звезд. Тогда реакция водородного синтеза сместится от ядра  наружу,
  в газовую оболочку звезды.  Это,  в  свою  очередь,  вызовет  ее  чудовищное
"распухание"  и,  как  ни,  парадоксально,  охлаждение  и  покраснение.   По
  известным  Эллис  прогнозам  это  должно  было  произойти  с  Солнцем  через
  полтора-два миллиарда лет. Солнце увеличится в размерах до двух тысяч раз  и
  превратится  в  красного  гиганта  с  горячим,  плотным  ядром,   окруженным
  раздутой, покрасневшей  газовой  оболочкой,  которая,  расширяясь,  поглотит
  орбиты Меркурия и Венеры.
     "Не  в  такую  ли   систему   привел   "Антей"   дрейф,   которым   так
  самоотверженно пытался управлять  ЭКаМ?..."  -  подумала  Эллис,  переключая
  внимание на изуродованную корму космического корабля.
       В кроваво-красном свете повисшей в пространстве позади  "Антея"  звезды
  ее глазам предстала удручающая и безрадостная картина.
       На том месте, где  раньше  располагались  реакторные  отсеки,  фотонные
  пушки и сращенный с  ними  фотонный  отражатель,  сейчас  сиротливо  торчали
  останки  мощных  крепежных  опор,  вокруг  которых  дыбились  оплавленные  и
  покореженные огрызки бронеплит бывшей обшивки, да  еще  размотавшиеся  витки
  страховочных  тросов  удерживали  за  обрубком  кормы   несколько   больших,
  бесформенных обломков.
       Она перевела взгляд чуть выше и правее.
       Единственный посадочный модуль "Антея" стоял,  неуклюже  накренясь,  на
  обнажившихся в результате взрыва плитах ангара. Его  внешний  вид  не  давал
  никаких поводов для оптимизма - все внешние  коммуникации  снесены,  обшивка
  местами покрыта  остекленевшими  язвами  ядерных  ожогов,  стыковочные  узлы
  деформированы. Один край модуля оторвало от площадки  все  той  же  безумной
  силой,   что   искалечила   ""Антей""    и    швырнула    его    в    бездну
  пространственно-временной  аномалии,  и   теперь   многотонная   конструкция
  держалась лишь на двух деформированных стыковочных  узлах,  словно  впившись
  ими в уцелевшую стену ангара.
       Эллис не стала связываться с ЭКаМом. Она и без него  отлично  понимала,
  что автономный энергетический запас модуля - это единственный шанс  для  нее
  и для всего корабля. Поэтому, подергав  фал  и  убедившись,  что  он  прочно
  закреплен  за  скобу,   Эллис   отключила   магнитные   подошвы   сапог   и,
  оттолкнувшись от края провала, прыгнула в бездну...
                                        ***
  
     Поначалу  ее  охватил  панический   ужас,   когда   спасительный   срез
  спирального  коридора  вдруг   начал   стремительно   удаляться   вместе   с
  цилиндрической, тупоносой громадой "Антея". Эллис  на  миг  показалось,  что
  фал сейчас оборвется, и она  навсегда  станет  добычей  прожорливой  Бездны,
  которая  расплескалась  вокруг,  подавляя  психику   своей   бесконечностью.
  Багровый, пылающий шар звезды несколько раз проплыл в  поле  ее  зрения,  но
  это хаотичное, паническое вращение длилось не  больше  нескольких  секунд  -
  почти тотчас  сработал  микропроцессор  ее  скафандра,  и  за  спиной  Эллис
  включился  реактивный  ранцевый  двигатель.  Несколько   коротких   сполохов
  остановили вращение  ее  тела,  а  затем  мощный,  рассчитанный  компьютером
  скафандра импульс толкнул ее через провал пустоты к  обезображенному  ангару
"Антея", где, накренясь, застыл посадочный модуль.
       Когда магнитные подошвы скафандра  наконец  коснулись  опаленного  пола
  ангара,  Эллис  казалось,  что  она  прожила   целую   жизнь,   болтаясь   в
  тошнотворной, пугающей бездне открытого космического пространства.
       Но ее отчаянный прыжок был вознагражден - один из трех расположенных  в
  днище посадочного модуля аварийных люков практически  не  пострадал,  и  она
  без  особых  усилий  сумела  открыть  его  и  попасть  на  борт  спускаемого
  аппарата.
       Здесь было тесно,  темно  и  тихо.  Включив  фонари  гермошлема,  Эллис
  отрегулировала  фокусировку  и,  отсоединив  фал,   который   тонкой   нитью
  протянулся от черного провала  изуродованной  кормы  к  взломанному  ангару,
  прошла по короткому коридору в рубку управления посадочным модулем.
       Ее измученное сердце радостно дрогнуло, когда  она  увидела  на  темном
  пульте управления  две  изумрудные  искры  работающего  резерва.  Накопители
  модуля были полны. Он ждал своего часа, и вот этот час настал.
       - ЭКаМ, модуль включен в бортовую сеть?  -  спросила  Эллис,  активируя
  пульт.
       - Да, Эллис. Если ты прикажешь его компьютеру  переключить  питание  на
"Антей", то я получу  необходимую  энергию.  Позже  можно  будет  развернуть
  секции солнечных батарей, расположенных на обшивке "Антея", -  обнадежил  ее
  голос. - Мне нужен лишь первичный запас энергии для запуска основных  систем
  корабля. Потом эти затраты будут восполнены.
       - Сейчас  ты  получишь  энергию,  ЭКаМ...  -  пообещала  она,   нажимая
  затянутыми  в  гермопластик  пальцами  соответствующие  сенсоры  на   пульте
  управления модулем.
       - Эллис? - вторгся в ее сознание осторожный голос ЭКаМа.
       - Да? - отозвалась она. - Я слушаю.
       - Я  нашел  почти  все  звездные  ориентиры.  Положение  звезд   сильно
  изменилось. Но экстраполяция позволила опознать их.
       - И что?! - Эллис напряглась. - Говори, ЭКаМ! - потребовала она.
       - "Антей"  находится  в  границах  Солнечной  системы,  -  доверительно
  сообщил  голос.  -  Этот  красный   гигант,   что   висит   за   кормой,   -
  эволюционировавшее  Солнце.  Сейчас  я  наблюдаю  Венеру  и  Землю,  которые
  изменили свои орбиты. Меркурия больше нет. Его  орбиту  поглотила  фотосфера
  Солнца... - Монотонный глас бортового  кибермозга  вдруг  отдалился,  словно
  уши Эллис заложило ватой...
       Сказать, что это сообщение потрясло ее, - значит,  не  сказать  ничего.
  Некоторое  время  она  не  могла  ни  говорить,   ни   дышать,   словно   ее
  парализовало.
       Наконец Эллис медленно подняла голову в гермошлеме и,  почему-то  глядя
  в потолок модуля, спросила дрожащим, упавшим голосом:
       - ЭКаМ, сколько же прошло времени?!
       - По  моим   подсчетам,   сделанным   на   основе   изменения   рисунка
  созвездий, - чуть больше трех миллиардов лет, - бесстрастно ответил он.
                                        ***
  
     Ходовая рубка тонула в полумраке.
       На  пультах  управления   лениво   перемигивались   контрольные   огни,
  складываясь в привычные геометрические узоры. Эллис сидела, облокотившись  о
  наклонную навигационную панель, и задумчиво смотрела  в  расплескавшуюся  на
  обзорном экране звездную бездну.
       За два месяца, что прошли с момента ее пробуждения,  многое  изменилось
  как внутри корабля, так и в душе самой Эллис Хойланд.
       Она  уже  оправилась   от   физического   недомогания   после   долгого
  низкотемпературного сна, но ее  лицо,  вопреки  хорошему  самочувствию,  еще
  больше похудело и осунулось, а под глазами залегли синеватые тени.
       Слишком много ей пришлось понять и пережить  за  столь  короткий  срок.
  Она видела такое, что впору было сойти с ума...
       Эти ирреальные, фантасмагорические картины постоянно  присутствовали  и
  на экранах, и в ее  душе,  создавая  некий  психологический  прессинг,  живо
  напоминая о  том,  сколь  далеко  и  безвозвратно  прошлое,  в  котором  она
  когда-то жила.
       Меркурий, пылающим болидом чертивший  свою  орбиту  внутри  красноватой
  фотосферы распухшего Солнца,  год  за  годом  сгорая  в  ядерном  горниле...
  Венера,  обреченная  вскоре  разделить  его  участь,  плыла  темно-вишневым,
  раскаленным шаром, окруженная щупальцами плазменных вихрей,  на  фоне  более
  светлого  багрянца,  в  который   окрасился   огромный   диск   постаревшего
  Солнца...  -  обе  эти  картины  производили  на  Эллис  сильное,   гнетущее
  впечатление.
       Земле  повезло  больше  -  она  успела  убежать   с   прежней   орбиты,
  отодвинувшись по спирали в глубь системы, но при этом она потеряла  Луну,  -
  свою   верную   спутницу,   которую   разорвало    на    части    вследствие
  катастрофических  скачков  гравитации.  И  теперь  Луна,   разделив   участь
  легендарного Фаэтона, вытянулась астероидным поясом обломков между  орбитами
  Земли и Венеры.
       Все  это,  вместе  взятое,  было  трудно  осмыслить,  но  еще   труднее
  оказалось поверить в то, что возможен столь чудовищный скачок времени.  ЭКаМ
  возлагал ответственность за это на ту аномальную область пространства,  куда
"провалился" "Антей" в результате взрыва реакторных отсеков.
       Эллис  не  могла  ничего   возразить.   Она   проверила   экстраполяцию
  кибермозга относительно звездных  ориентиров  и  пришла  к  тому  же  самому
  выводу: "Антей" вошел в  границы  Солнечной  системы  спустя  три  с  лишним
  миллиарда лет после своего исторического старта с лунной орбиты.
       Ей пришлось смириться с этим.
       Гораздо  больше  ее  угнетало  полное  отсутствие  следов  человеческой
  деятельности. Земля, со всей очевидностью, была  мертва.  Телескопы  "Антея"
  не работали, но  даже  без  увеличения  в  проплывающей  на  левом  траверсе
"Антея" тусклой горошине трудно было признать  колыбель  человечества.  Куда
  подевалась ее нежная, оттененная белыми перьями  облаков  голубизна?  Теперь
  Земля стала коричневато-серой,  угрюмой,  словно  летящий  в  космосе  кусок
  шлака...
       Печальное, гибельное для разума зрелище...
       Но Эллис все же  не  теряла  надежды.  Она  провела  не  один  день  за
  терминалом ЭКаМа, рассчитывая новые орбиты планет,  изменившиеся  вследствие
  потери Солнцем части своей массы.  Учитывая  возросшую  светимость  и  объем
  родной звезды, Эллис пришла к выводу, что на  мертвых  в  прошлом  спутниках
  Юпитера, таких, как Европа, Каллисто или Ганимед, вполне могла  существовать
  жизнь.  Была  ли  эта  жизнь  отголоском  человеческой  цивилизации  или  же
  зародилась сызнова, в результате резкого потепления,  наступившего  на  этих
  спутниках, она, конечно, не знала, но надеялась,  что  ей  еще  удастся  это
  узнать.
       В жидкотопливных двигателях ориентации "Антея" еще  оставалось  немного
  горючего, и Эллис, произведя навигационные расчеты,  откорректировала  дрейф
  космического корабля таким образом, чтобы он, пройдя  сквозь  всю  Солнечную
  систему, попал в гравитационное поле  Юпитера,  описал  петлю,  погасив  при
  этом большую часть своей скорости за счет притяжения  планеты-гиганта,  и  в
  конце концов спустя полгода стал его спутником...
       Эллис знала, что если она опустит руки, то сойдет с  ума  за  считанные
  дни.
       Многое изменилось на борту "Антея". Получившие энергию  кибернетические
  механизмы   под   неусыпным   контролем   ЭКаМа   занимались   наладкой    и
  восстановлением  поврежденных  систем  корабля.  Эллис  старалась  принимать
  самое непосредственное участие в их работе, порой  доводя  себя  до  полного
  физического изнеможения, но это был единственный способ уйти от  одиночества
  и сохранить рассудок в обезлюдевшем корабле.
       Самым  главным,  по  мнению  Эллис,  было  восстановление   посадочного
  модуля, и, несмотря на осторожные замечания ЭКаМа по  поводу  приоритетности
  задач,  она  уделяла  этому  максимум  внимания.  Ремонтные  роботы  под  ее
  неусыпным контролем буквально заново воссоздали все три стыковочных  узла  и
  срезали часть изуродованного взрывом стартового створа, который нависал  над
  самым модулем. Это потребовало больших затрат времени  и  энергии,  но  зато
  теперь Эллис была уверена,  что  в  нужный  момент  модуль  сможет  свободно
  отделиться от "Антея" и совершить самостоятельный полет.
       Она еще не подозревала, как скоро ей придется воспользоваться им.
       Она сидела, глядя на далекий и тусклый шарик Земли, когда  ставшую  уже
  привычной  тишину  ходовой  рубки  вспорол  отрывистый  и   звонкий   сигнал
  поискового радара.
     "Метеорит?!" - с тревогой подумала она,  оборачиваясь  к  индикационным
  панелям.
       Радар молчал, лишь на зеленоватом поле дисплея медленно гасла точка.
       - ЭКаМ, что это было? - спросила  Эллис,  но  компьютер  еще  не  успел
  ответить на ее вопрос, как звуковой сигнал радара вдруг захлебнулся  длинной
  и тревожной трелью. Точка на дисплее вспыхнула с новой силой  -  объект  был
  уже совсем рядом!
       Эллис  невольно  вскинула  голову,  взглянув  на  обзорный   экран,   и
  оцепенела...
       Там,  на  фоне  ярких  россыпей  звезд,  окруженный  радужным   сиянием
  навигационных огней, стремительно скользил космический корабль. Он  двигался
  так быстро, что Эллис не успела ничего предпринять, а он уже  исчез,  истаял
  во мраке космоса, напоследок ослепив видеокамеры "Антея"  нестерпимо-голубым
  выбросом своей двигательной установки.
       - Нет!!! - в  ужасе  вскрикнула  Эллис,  оседая  в  кресло.  -  Нет!...
  Остановись!!! Но корабль уже исчез.
       - Неклассифицированный,     управляемый      объект      искусственного
  происхождения, принадлежность  неизвестна,  -  запоздало  начал  докладывать
  ЭКаМ.  -  Проследовал  по  касательной,   угрозы   столкновения   не   было,
  предположительный курс - планета Земля...
       Эллис словно обезумела.
       Она уже не слышала монотонный голос машины,  все  еще  докладывавшей  о
  параметрах объекта.
       Это был корабль... Космический корабль, который направлялся к  мертвой,
  по ее мнению, Земле! Но почему? Почему он прошел мимо, даже не  притормозив,
  когда "Антей" вот  уже  два  месяца  непрерывно  посылает  в  космос  сигнал
  бедствия!...
       На информационном экране появилась  выданная  ЭКаМом  схема  траектории
  движения объекта. Эллис  уже  не  владела  собой.  На  нее  словно  снизошло
  безумие. Душевное равновесие, что так старательно, по крохам  культивировала
  она в самой себе, вдруг рассыпалось, рухнуло, будто карточный домик.
     "Почему ты прошел мимо?! - с невыразимой мукой думала  она,  отслеживая
  взглядом тонкую  нить  курса,  которая  упиралась  в  околоземную  орбиту  и
  терялась там... - Значит, Земля жива? Жива?!"
     Ни трепетные огоньки приборов, ни сияющие  ровным  светом  мониторы  не
могли дать ей ответа на  этот  вопрос.  Эфир  оставался  нем  и  глух.  Лишь
призрачная  нить  курса  неизвестного  корабля  тянулась  к  обезображенной,
изменившейся до неузнаваемости Земле.
     Эллис не нужно было долго думать, чтобы принять решение. Все еще  дрожа
и всхлипывая, она выпрямилась в кресле,  положив  пальцы  рук  на  сенсорную
клавиатуру. В ее душе  творилось  что-то  невообразимое,  там  все  плакало,
смеялось, пело, рвалось на части и вновь сливалось в одной  только  мысли  -
догнать!... Ее надеждой и смыслом жизни стала  вдруг  тоненькая,  трепещущая
курсовая нить...
     - ЭКаМ, экстренное торможение на планетарной  тяге!  -  приказала  она,
торопливо застегивая страховочные ремни кресла. - Беру ручное управление!
     - Эллис, у "Антея" почти не  осталось  топлива,  -  напомнил  ей  голос
  бортового компьютера. - Корабль уже  не  сможет  вернуться  на  рассчитанный
  ранее курс.
       - Делай, что  тебе  говорят!  -  внезапно  сорвалась  Эллис.  Она  даже
  помыслить не могла о том, чтобы просто  спокойно  продолжать  путь,  оставив
  далеко позади устремившийся к Земле корабль.
       ЭКаМ подчинился.
       Первыми  заработали  двигатели  ориентации.  Картина  звездного   узора
  Вселенной  на  экране  телескопического  обзора  начала  медленно  смещаться
  вправо. Затем на несколько мгновений включились маршевые двигатели  тяги,  и
"Антей", описав в пространстве плавную дугу, лег на новый курс.
       Теперь шарик Земли застыл точно в центре лобового экрана.
       Скорость "Антея", который она специально  разгоняла,  расходуя  топливо
  для рандеву с Юпитером, была велика,  и  теперь  Эллис  пришлось  тормозить.
  Иначе она просто рухнет в гравитационный колодец земного  притяжения,  а  на
  долгие, кропотливые маневры с касательными траекториями у  нее  не  было  ни
  времени, ни сил...
       Она отдала соответствующий приказ, и "Антей"  вздрогнул,  вобрав  своим
  дряхлым  корпусом  первый  импульс   тормозных   двигателей.   На   счетчике
  перегрузок пополз вверх  красный  столбик  светового  индикатора.  В  глазах
  Эллис внезапно потемнело, и она  была  вынуждена  вцепиться  в  подлокотники
  кресла, пытаясь побороть дурноту...
       Минута торможения... В ее голове  царил  настоящий  хаос  от  показаний
  десятков приборов. Оглушенный перегрузками мозг и ослабевшее без  тренировок
  тело отказывались работать с нужной скоростью, и она смогла  лишь  безвольно
  следить за действиями ЭКаМа.
       Секунды тянулись, словно часы.  Эллис  смотрела,  как  медленно  падает
  скорость, а Земля  уже  превратилась  из  горошины  в  мячик  для  гольфа  и
  продолжала расти. "Неужели не успею затормозить?!"  Ее  тело,  сопротивляясь
  перегрузкам, превратилось в упругий комок мышц, изнывающих от боли,  но  она
  знала, что выдержит все, любую физическую муку,  лишь  бы  еще  раз  увидеть
  этот корабль...
       Десять минут торможения... Сколько  же  еще?!  Земля  уже  приблизилась
  настолько, что начала заполнять собой  весь  передний  обзорный  экран.  Она
  надвигалась  мрачным,  пухлым  шаром  серо-коричневого  цвета,  словно  была
  посыпана пеплом. В ее атмосфере угадывались вихри бушующих там циклонов.
       Как трудно дышать... Боль  огнем  располосовала  грудь,  но  Эллис,  не
  обращая внимания на мучения тела, до рези в  глазах  вглядывалась  в  экран,
  пытаясь угадать на околоземной  орбите  хоть  какой-то  признак  присутствия
  таинственного корабля.
       Неужели он пошел на посадку?
       И вдруг перегрузки схлынули. Все... Кончилось планетарное топливо.  Она
  даже не  смогла  заплакать...  Просто  застыла  в  кресле,  глядя  в  экраны
  похолодевшими, пустыми глазами. Чуда не произошло. Она упустила  свой  шанс.
  Скорость сближения "Антея" с Землей все еще  оставалась  столь  велика,  что
  корабль должен был неминуемо погибнуть, сгорев в атмосфере.
       - ЭКаМ, попытайся выйти на орбитальный виток! - приказала она,  вставая
  с кресла.
       Бортовой компьютер стоически воспринял приказ.
       Эллис распахнула шкаф, достала скафандр. Опять  ее  последней  надеждой
  стал посадочный модуль. Она чувствовала,  что  совершает  непоправимый  шаг,
  понимала, что бросает "Антей" и ЭКаМ...
       На глаза внезапно навернулись горячие слезы.
     "Прощай...  -  мысленно  шептала  она,  лихорадочно  застегивая   замки
  скафандра. - Прости меня, ЭКаМ..."
     Уже не в силах сдержать подкатившие к горлу рыдания,  она  развернулась
и бегом бросилась прочь из рубки.
     Это было похоже на наваждение или внезапное безумие.
     Эллис бежала по пустым, ярко освещенным переходам "Антея"  и  понимала,
  что  все  рухнуло,  навсегда,  безвозвратно...  Она  не  должна  была  столь
  бездумно менять курс, сжигать по своей прихоти последнее горючее... И  в  то
  же время ей было ясно: не соверши она этого безумного поступка,  то  никогда
  уже не смогла бы простить себе упущенный по нерешительности шанс,  ведь  она
  своими  глазами  видела  этот  космический  корабль,  да  и  сенсоры   ЭКаМа
  подтвердили его материальность!
       Через  несколько  минут  Эллис  уже  была  в  модуле.  Включить  пульт,
  произвести  необходимые   манипуляции,   одновременно   считывая   показания
  приборов, - все это заняло столь малый отрезок времени, что  она  опомнилась
  лишь  в  тот  момент,  когда  легкий   толчок   возвестил   о   произошедшей
  расстыковке.
       Тупоносая,   цилиндрическая   громада   "Антея",    скупо    освещенная
  несколькими габаритными огнями, внезапно повернулась и  начала  стремительно
  удаляться, проваливаясь в чернильный мрак космоса.
       В груди Эллис вдруг образовалась неприятная,  сосущая  пустота.  Все...
  Мосты были сожжены, и дороги  назад  не  осталось.  На  возвращение  уже  не
  хватит топлива модуля, часть которого она  перекачала  в  двигатели  "Антея"
  для разгона и ориентации корабля на Юпитер.
       Земля  резко  приблизилась,  наваливаясь  своей   массой   на   экраны.
  Атмосфера родной  планеты  казалась  мутной,  словно  в  ней  господствовала
  пылевая взвесь. Высокое альбедо не позволяло сканирующим системам  пробиться
  под покров облачности.
       Все  околоземные  орбиты  были  пусты,  и  теперь  у  Эллис   оставался
  единственный выход - посадка на остатках горючего.
       Она в последний  раз  бросила  взгляд  на  обзорные  экраны  в  поисках
"Антея" и, не найдя его, взялась за сенсорные рычаги ручного управления.
       Посадочный модуль, похожий на блестящего жука, с  поджатыми  под  брюхо
  опорами-лапками, осветился пламенем реактивного выхлопа и начал  сползать  с
  орбиты навстречу мрачной, клубящейся атмосфере Земли.
       Там, под облаками, ее ждал мир, который Эллис  покинула  три  с  лишним
  миллиарда лет назад...
                                        ***
  
     Полет сквозь густую, наполненную пылью и пеплом, клубящуюся  облачность
  походил на спуск в библейский ад.
       На этой планете нельзя было жить -  все  приборы  спускаемого  аппарата
  кричали об этом. Процент кислорода в атмосфере Земли  упал  так  низко,  что
  нечего было  и  думать  о  дыхании  без  скафандра.  Температура  за  бортом
  достигала семидесяти градусов по шкале Цельсия, но у  Эллис  еще  не  умерла
  слабая надежда на города-убежища, которые могли выстроить люди, спасаясь  от
  настигшего Землю катаклизма.
       Увы, ее надежды растаяли как дым, стоило посадочному  модулю  ворваться
  под угрюмые облака...
       Поверхность  Земли,  освещенная  тусклым,  красноватым   светом,   была
  полностью лишена жизни. Эллис словно вернулась в те доисторические  времена,
  когда жизнь еще не зародилась и планета пребывала в стадии формирования.
       Страшный, удручающий конец для человечества и для нее, в частности.
       Она уже больше  не  могла  страдать,  просто  машинально  вела  модуль,
  окидывая проносящиеся внизу ландшафты  потухшим  взглядом.  Она  чувствовала
  себя последним представителем Человечества.
       На  серой,  покрытой  пеплом,  пыльной  равнине,  которая,  по   данным
  навигационного  блока,  когда-то  была  Центральной   Европой,   возвышались
  внушающие    трепет,    разрушенные    временем    и    стихиями     каркасы
  городов-мегаполисов. Обвалившиеся, местами  полностью  стертые  транспортные
  артерии тянулись от  них  во  все  стороны,  словно  сморщенные  кровеносные
  сосуды...
       Трагический памятник былому величию Цивилизации.
       Эллис уже не могла плакать... Ее глаза оставались сухими, как  горячие,
  пыльные равнины родной планеты.
       Она больше не пыталась найти тот гипотетический корабль, чье  внезапное
  появление толкнуло ее на безумный поступок.
       Вид останков  Человечества  так  глубоко  потряс  ее,  что  собственная
  судьба на какой-то миг вообще перестала существовать для Эллис.
       Она повела модуль на посадку подле огромного города,  который  когда-то
  возвышался над материком  на  десятки  километров,  а  теперь  лишь  редкие,
  изломанные временем вершины  разрушенных  зданий  достигали  едва  ли  одной
  трети этой  высоты,  и  все  равно,  маленький  спускаемый  аппарат  "Антея"
  казался лишь серебристой пылинкой на фоне мрачных и величественных руин.
       Когда опоры модуля коснулись Земли, взметнув в горячий  воздух  фонтаны
  песка и пепла, она молча отстегнулась от кресла и пошла к шлюзовой камере.
       Это был ее последний путь. Эллис уже не жалела  ни  о  чем.  Ее  судьба
  свершилась.  То  странное  состояние,  в  котором  пребывала  она  последние
  несколько минут, походило на наваждение или гипноз. На душе  было  спокойно.
  Она ощущала великую скорбь этих руин.
       Безвозвратно погибшая Цивилизация...  Быть  может,  часть  человечества
  покинула родную систему на кораблях, подобных "Антею", и нашла пристанище  в
  других мирах?
       Эллис не знала этого.
       Она спустилась по трапу и ступила в клубящуюся у  колен  пыль.  Немного
  постояла, озираясь вокруг, а потом  пошла  к  городу,  оставляя  после  себя
  длинную цепочку следов, как американские астронавты,  высадившиеся  когда-то
  на Луну, оставляли такие же исторические отпечатки в лунном реголите...
       Эллис не знала, куда и зачем идет.
       Ей  хотелось  немного  побыть  тут,  коснуться  рукой  останков  своего
  неизмеримо далекого прошлого. Величественность руин подавляла.
       Не дойдя сотни шагов до ближайшей стены, она села  на  торчащий  из-под
  песка  выступ  какой-то  древней  коммуникации  и  взглянула   на   далекий,
  затянутый пылью и пеплом горизонт.
       Там кто-то шел...
       В первый момент  разум  Эллис  не  смог  адекватно  оценить  зрительную
  информацию,  и  только  спустя  несколько  мгновений  до  нее  дошел   смысл
  увиденного...
       Навстречу  ей,  прорисовываясь  сквозь  клубящуюся,  красноватую  мглу,
  неторопливой походкой шел человек... без скафандра!
       Она онемела, невольно привстав и уже  не  веря  больше  ни  глазам,  ни
  каким-то другим чувствам.
       Заметив ее, человек  остановился  и  приветливо  помахал  рукой.  Затем
  направился к ней. Он шел легко и непринужденно,  совсем  не  проваливаясь  в
  песок, словно был невесом.
       Остановившись в двух шагах от нее, он улыбнулся.
       - Здравствуйте, Эллис, - произнес  он,  внимательно  изучая  застывшую,
  как изваяние, фигуру в запорошенном пылью скафандре. Он был высок  и  молод,
  голубые глаза смотрели на нее со спокойным,  доброжелательным  вниманием.  -
  Добро пожаловать домой, на Землю, -  добавил  он,  не  дождавшись  ответного
  приветствия от оцепеневшей фигуры.
       Эллис была уверена, что сошла с ума  и  ее  больное  сознание  породило
  этот предшествующий смерти фантом, но  все  же  она  нашла  в  себе  силы  и
  спросила:
       - Кто вы?
       - Человек, - невозмутимо ответил незнакомец. -  Меня  зовут  Андрей.  Я
  живу тут, неподалеку.
       Эллис облизала внезапно пересохшие губы и бросила  моментальный,  косой
  взгляд в сторону руин,  словно  надеялась  увидеть  там  нормальные  дома  и
  зелень парков... но останки мегаполиса  по-прежнему  угрюмо  возвышались  на
  своем месте, не оставляя никаких сомнений в своей материальности.
       - Откуда вы знаете, как меня  зовут?  -  не  придумав  ничего  другого,
  спросила она.
       - Мы давно наблюдали за вашим кораблем, Эллис.
       - Вы принимали мой сигнал?!
       - Конечно.  Уже  очень  давно,  -  повторил  он,  продолжая  приветливо
  улыбаться.
       Губы  Эллис  искривились  в  горькой  усмешке.  Человек  заметил   это,
  несмотря на фильтры ее гермошлема.
       - Все не так просто. Мы  не  могли  откликнуться  сразу,  -  ничуть  не
  смущаясь, пояснил он. - И, даже откликнувшись, не смогли бы помочь.
       - Почему?
       - У нас больше нет средств передвижения в космическом  пространстве,  -
  объяснил Андрей. - Да они и ни к чему, - тут же оговорился он.  -  Жизнь  на
  Земле очень изменилась. Вы ведь уже успели заметить удручающие перемены?
       Эллис нашла в себе силы кивнуть.
       - Как вы...
       - Как я дышу? - угадал он  ее  недоумение.  -  Я  не  дышу,  Эллис.  По
  крайней мере в физиологическом понимании этого  процесса.  -  Он  указал  на
  выступ трухлявой трубы. - Давайте присядем.
       Она машинально исполнила его просьбу.
       - Земля не  умерла,  -  проговорил  он,  полуобернувшись  к  ней.  -  И
  Человечество продолжает жить. Оно расселилось по всей Галактике,  а  вот  мы
  остались тут, на родине. - Он усмехнулся. - Ваше появление  стало  таким  же
  шоком для нас, как для вас вид мертвой и обезвоженной  Земли.  Поверьте,  мы
  сделали все, что смогли, чтобы помочь вам, но для этого вы сами должны  были
  вернуться сюда, на Землю, где в нашей власти творить чудеса.
       - Этот корабль?! - вскрикнула Эллис.
       - Да... - подтвердил  ее  догадку  Андрей.  -  Это  был  фантом.  Очень
  реальный с точки зрения технологий той эпохи, из которой стартовал "Антей".
       Эллис вновь огляделась по сторонам и вдруг резко спросила:
       - Кто вы?!
       Андрей не смутился этим вопросом.
       - Мы те, кто не пожелал покинуть погибающую  Землю,  -  ответил  он.  -
  Смотрите!
       Неуловимый жест, и все вокруг вдруг сказочно переменилось.
       Эллис невольно вскрикнула, озираясь по сторонам.
       Исчезли клубы пыли и удушливый серый воздух.  Небо  просветлело,  руины
  исчезли  -  перед  ней  возвышался  сказочный,   сверкающий   бриллиантовыми
  россыпями огней город, окруженный свежей зеленью умопомрачительных парков.
       Она перевела потрясенный взгляд на Андрея.  Тот  сидел  не  на  обломке
  ржавой трубы, а на удобной скамейке. Легкий  ветерок  лениво  шевелил  траву
  газона у его ног.
       - Нравится?  -  улыбнувшись,  спросил  он.  Эллис  не  знала,  что   ей
  ответить.
       - Кто вы? - упрямо и хрипло вновь  задала  она  свой  вопрос,  не  смея
  оторвать взгляд от чарующих пейзажей.
       - Мы люди, - невозмутимо повторил Андрей. - Наш разум  записан  в  виде
  электронных импульсов в глобальной компьютерной сети Земли.
       - Вы призраки? Фантомы?
       - Нет, - покачал головой Андрей. - Не стоит вновь  поднимать  вопрос  о
  том, что является первичным - сознание или материя. Я скажу вам  лишь  одно:
  человек - это душа,  мысли,  личность,  а  тело  -  лишь  бренная  оболочка,
  капризный и недолговечный носитель разума. Мы живем ровно  столько,  сколько
  хотим, - от нескольких лет до вечности, кому как нравится. И не потеряли  ни
  остроты человеческих ощущений, ни чувств, ни образа жизни... - Он  задумчиво
  посмотрел вдаль и добавил:
        - Пройдет еще несколько миллиардов лет, и наше  Солнце  превратится  в
  белого карлика, потом вовсе угаснет,  а  мы  останемся  жить.  -  Он  поднял
  глаза, взглянул на нее и произнес, буднично, спокойно:
        - Присоединяйтесь к нам, Эллис. Мы сможем помочь не только вам  лично,
  но  и  тем,  кто  был  перемещен  ЭКаМом  из  криогенных  камер  "Антея"   в
  холодильные  камеры  медицинского  модуля.  Обещаю,  что  спасем  всех,   за
  исключением командира и дежурной вахты, бодрствовавших в момент  катастрофы.
  Их тела обратились в прах, мозг безвозвратно утрачен, и тут мы бессильны...
       Эллис все еще не верила тому, что видит и слышит. Слишком  велико  было
  ее потрясение...
       Андрей повернулся. Взмах руки - и виртуальный мир исчез, схлопнулся  до
  размеров руин, застывших в тяжком мареве пепельных облаков.
       Эта перемена вновь потрясла ее до самых глубин души.
       - Я согласна... - едва слышно прошептала она.
                                        ***
  
     Андрей не солгал.  Они  все  были  тут,  весь  экипаж,  за  исключением
  командира и дежурной вахты.
       Даже больше чем все.
       Эллис остановилась на пороге комнаты,  чувствуя,  как  теплый  ветерок,
  врываясь через приоткрытую дверь балкона на сто  седьмом  этаже  мегаполиса,
  перебирает складки ткани ее легкого летнего платья.
       Ее  внимание  привлек  высокий,  статный  и  смутно  знакомый   молодой
  человек.  Его  лицо   что-то   отдаленно   напоминало   ей...   Эллис   даже
  почувствовала неприятную боль и покалывание в груди...
       Присутствующие в комнате еще не видели ее - разбившись на  группы,  они
  разговаривали, кто-то курил, усевшись на широкий подоконник,  и  по  воздуху
  плыли сладковатые, сизые струйки сигаретного дыма.
       Незнакомец стоял ближе всех к двери. Рядом с ним не было никого.
       Эллис наконец решилась и переступила порог.
       Он тут же обернулся, заслышав легкий шорох ее шагов.
       Что-то подтолкнуло ее, и Эллис остановилась.  Посмотрев  в  его  глаза,
  она спросила, как спрашивала у Андрея несколько дней назад:
       - Кто ты?
       Он улыбнулся. Непринужденно и тепло.
       - Не узнала?
       - Нет.
       - ЭКаМ, Эллис. Меня зовут ЭКаМ...
         ПОБОЧНЫЙ ЭФФЕКТ
       Глава 1
  
     Крейсер дальней галактической  разведки  входил  в  систему  безымянной
  звезды.  В  ходовой  рубке  за  пультом  управления  сидели  пять   человек.
  Поисковые радары определили наличие трех планет, одна из  которых,  судя  по
  предварительным данным, обещала быть кислородной.
       - Коррекция  курса,  -   проговорила   Светлана,   навигатор   корабля,
  переключая информационную  картинку  со  своего  дисплея  на  экран  первого
  пилота.
       Семен бегло просмотрел колонки цифр  и  запустил  программу  сближения,
  одновременно   почувствовав,   как    заработали    двигатели    ориентации.
  Ослепительный диск звезды медленно сполз к боковым  экранам,  уступая  место
  одной из планет.
       Второй пилот удовлетворенно откинулся в кресле.
       - Еще один шарик  в  наш  актив,  -  проговорил  он.  -  Зонды  готовы.
  Расчетное время возвращения - через два часа.
       - Не  нравится  мне  этот  цвет...  -  ответил  командир,  не  разделив
  оптимизм пилота. - Зонды в шахту, - приказал он, - старт автоматический.
       Грязно-лиловый шар планеты медленно  накатывался  на  обзорные  экраны.
  Гигантский звездный корабль  изящно  скользил  в  пространстве,  похожий  на
  серебристого ската, на фоне бурых разводов облачности. Корма звездолета  еще
  лениво сочилась плазмой, остывая после недавнего рывка.
       - Вниманию   экипажа,   -   произнес   Интерком    голосом    бортового
  кибермозга, - вышли  на  орбитальный  виток.  Старт  разведзондов  через  20
  секунд.
       На  пульте  пошел  обратный  отсчет.  Навигатор   погасила   информ   и
  повернулась к командиру:
       - Андрей, мы...
       Она не договорила,  -  следивший  за  стартом  разведзондов  кибернетик
  вдруг застучал по клавиатуре пульта.
       - Сбой в стартовой  процедуре!  -  в  замешательстве  выкрикнул  что-то
  непонятное он. - К1, остановить старт! Механизм шлюза... Он не открывается!
       - Программа старта остановлена, - монотонно доложил голос кибермозга.
       Тишину рубки рванула сирена. Андрей  взглянул  на  аварийный  информ  и
  похолодел. В аннигиляционных камерах первого зонда уже сработало  зажигание.
  Считанные секунды отделяли их от взрыва!
       - Система антизащиты! - выкрикнул он, захлопывая забрало гермошлема.
       - Блокировка кормовых отсеков!...
       Звездолет содрогнулся так, что от вибрации лопнули  несколько  экранов.
  Планета угрожающе качнулась навстречу.
       - Разгерметизация  стартового  модуля.  -  Голос  Семена   дрогнул.   -
  Перехожу на ручное управление. Алан, дублируй!
       - Нарушена  внутренняя  связь!  -  Светлана  повернулась  в  кресле.  -
  Кибермозг молчит. Что это было?!
       - Капсула ударила  в  створы  шлюза,  -  ответил  Сергей.  -  Если  она
  проломила  их,  то  еще  ничего.  А  если   нет?   Внутренние   датчики   не
  работают... - Он несколько раз стукнул по клавише, но тщетно...
       - Командир, я пойду! - рванулся Алан.
       - Сидеть! Здесь нужен робот с высшей защитой!
       - Мы падаем! - внезапно сообщил Семен. - Орбита снижается...
       В этот  момент  грянул  взрыв.  Ослепительное  пламя  полного  атомного
  распада плеснуло в гаснущие экраны. Сквозь муть пропадающего сознания  Семен
  почувствовал, как  заклинило  астронавигационные  рули  ручного  управления.
  Система антизащиты устояла, но теперь звездолет не падал  -  он  рушился  на
  планету.
       - Ребята, все живы?  -  прохрипел  он,  пытаясь  дотянуться  до  нужной
  секции пульта.
       Ответа не последовало. Пальцы скользили, срываясь с клавиатуры.
       Ему все же удалось отстрелить емкости с  активным  веществом  -  легкий
  толчок возвестил о том, что второго взрыва не будет.
       Он впился глазами в  уцелевшие  приборы.  Счетчик  высоты  стремительно
  гнал к нулю, и Семен внезапно понял, что жить ему осталось  всего  несколько
  секунд...
       Удар был страшен. Почва разверзлась. Казалось,  планета  издала  тяжкий
  стон, принимая в свое лоно тысячетонную громаду  космического  корабля.  Еще
  несколько секунд он  по  инерции  двигался  вперед,  вспарывая  безжизненную
  равнину, словно чудовищный плуг, и  вдруг  застыл,  неестественно  задрав  к
  лиловому небу искореженную и оплавленную корму.
         Глава 2
  
     Слезы медленно катились по щекам Андрея.  Закрытое  забрало  гермошлема
  не позволяло смахнуть их, и они въедались в кожу, обжигая лицо.
       Он стоял у входа в новоявленное ущелье перед тремя одинаковыми,  бурыми
  холмиками. В  противоположном  конце  разлома  возвышался  полузарывшийся  в
  почву, обгоревший корпус корабля.
       Рядом  с  ним  стоял,  взвизгивая   поворачивающимися   видеодатчиками,
  приземистый  бортовой  кибермеханизм.  Над  бурой   равниной   величественно
  поднимался лиловый диск безымянной звезды.
       Великий космос, как все нелепо...
       Андрей в последний раз взглянул на могилы и медленно побрел к  останкам
  корабля. В его распоряжении остался час. Светлана умирала, и он  должен  был
  решиться. Должен.
       За  его  спиной  из-за  гребня  оплавленного   вала   вдруг   появилась
  отвратительная, вся покрытая осклизлыми наростами морда какого-то  существа.
  Два близко посаженных глаза тупо обозрели ущелье  и  остановились  на  спине
  идущего  человека.  Легкий  шорох,  и   животное,   отдаленно   напоминавшее
  таракана, вскарабкалось на вал.  Его  лапы  поджались,  готовясь  к  прыжку,
  двухметровое тело напряженно застыло.
       Кибермеханизм, все это время  отслеживавший  движения  существа,  решил
  наконец, что оно агрессивно, и ущелье озарила очередь  слепящих  молний.  За
  спиной Андрея что-то звонко лопнуло и  зачадило;  к  его  ногам  упал  кусок
  обгорелого хитинового панциря. Он брезгливо пнул его в сторону и  скрылся  в
  распахнутом люке.
       В рубке едва тлели две  красные  аварийные  лампы.  Светлана  лежала  в
  кресле. Она хрипло дышала, оставаясь без сознания.
       Андрей  подошел  к  стене,  избегая  смотреть  на  три  стоявших  рядом
  невысоких цилиндра. Каждый из них заключал в себе мозг одного из  товарищей.
  Он нашел неприметную, в тон  стене,  кнопку  и  нажал  ее.  Переборка  легко
  скользнула  в  сторону,  обнаружив  овальный  люк  преобразователя.   Андрей
  распахнул его и застыл на пороге.
       В глубине сферического помещения  весело  мерцали  огоньки,  усеивавшие
  автоматические блоки аппаратуры. Все правильно... Корабль может  умереть,  а
  эта комнатушка будет жить во что бы то ни стало.
       Андрей сел, не переступив порога, и прикрыл глаза. Три часа  назад  ему
  удалось  связаться   с   искалеченным   кибермозгом   корабля.   Большинство
  механизмов  уцелело  при  аварии.  Компьютер  бесстрастно  доложил,  что  им
  понадобится шестьдесят лет  бортового  времени  для  полного  восстановления
  всех систем корабля.
       Планета  оказалась  кислородной,  но  ее  атмосфера  не  подходила  для
  человеческого метаболизма.
       И нет энергии...  Есть  скудный  резерв  гермокостюма  -  на  несколько
  суток. И еще Света... И трое товарищей, которым жить  в  таком  состоянии  -
  всего час.
       Андрей прекрасно знал, как  действует  эта  комната,  знал  необходимые
  правила и инструкции - все сделано для того, чтобы выжить даже тогда,  когда
  выжить уже невозможно. И все же в душе его стыл безотчетный ужас.
       Он  встал  и,  бережно  приподняв  один  из  цилиндров,  внес   его   в
  преобразователь. Хороводы огней взметнулись в  неистовой  пляске,  и  черная
  пасть приемника проглотила то, что сейчас было Семеном.
       Андрей пошел последним.
         Глава 3
  
     Хищная пасть зубокрыла мелькнула в каких-то сантиметрах  от  его  лица.
  Лэт отпрянул, одновременно поджав все шесть конечностей.
       Тень  взметнулась  и  исчезла.  Еще  секунду   он   лежал,   подчиняясь
  инстинкту, прикрытый броней хитинового панциря; потом  медленно  поднялся  и
  отступил под защиту скалы. Нужно было что-то придумать.
       Лиловое солнце стояло в зените, отвесно бросая свои  смертоносные  лучи
  на обугленную и раскаленную равнину. Зубокрыл  спокойно  парил  в  удушливом
  мареве, ожидая, пока его жертва появится  вновь.  Оружие  Лэта  -  увесистая
  палка с вправленными в нее острыми осколками камней валялась,  переломленная
  пополам, шагах в тридцати. Слишком много шагов.
       Зубокрыл убьет его раньше...
       Три глаза Лэта беспокойно вращали зрачками в поисках выхода.  Инстинкты
  толкали вперед - рвануться к оружию и ударить!  Но  что-то  иное  уже  давно
  поселилось в его маленькой, прикрепленной к плоскому  туловищу  голове.  Это
"что-то" все чаще забивало инстинкты, заставляя делать  странные  вещи.  Вот
  такую палку, например.
       Глаза наконец нашли то, что было нужно. Каменный обломок  с  неровными,
  острыми сколами, достаточно  большой  и  тяжелый,  чтобы  проломить  панцирь
  противника. Лэт осторожно подтянулся к нему и обхватил  тремя  конечностями.
  Он еще не представлял, как сделает это, надеясь на  скрытые  инстинкты,  уже
  не раз выручавшие его в подобных ситуациях.
       Он выглянул из своего убежища ровно настолько, чтобы враг мог  заметить
  его тень.  Стремительная,  свистящая  смерть  ринулась  из  поднебесья.  Лэт
  поднялся навстречу атакующему  зубокрылу  и  начал  вращаться  на  свободных
  конечностях - три другие по-прежнему сжимали камень. В последний  момент  он
  разжал их, и обломок скалы с силой ударил в  шипастую  грудь.  Что-то  глухо
  хрустнуло, и свет померк.
       Через  некоторое  время  Лэту  удалось  с   трудом   выбраться   из-под
  недвижимого тела противника. Освободившись, он выпрямился и  издал  победный
  клекот. Зубокрыл был  мертв!  Он  разломил  треснувший  панцирь  врага  и  с
  наслаждением запустил челюсти в мягкую плоть. Побеждает сильнейший...
       Через час он уже бежал прочь от места  недавней  схватки,  подальше  от
  смертоносных лучей звезды, туда, где в прохладном сумраке пещер обитало  его
  племя. "Лэт" - значит главный. Так  он  сзывал  своих  родичей:  "Лэт!  Лэт!
  Лэт!...".
       Каменистый склон все круче забирал вверх. Знакомые места.
       Он перешел на быстрый шаг. Жара  иссушала,  панцирь  накалился,  и  ему
  пришлось сделать привал в спасительной  тени  нависающего  утеса.  Он  нашел
  узкую расселину, куда еще не проникал ни один луч,  и  втиснул  в  нее  свое
  полуметровое тело. Так безопаснее и прохладнее.
       Его племя  еще  недавно  процветало,  но  сейчас  наступили  не  лучшие
  времена. Детеныши регулярно вылуплялись из яиц,  а  еды  вокруг  становилось
  все меньше - теперь за ней приходилось спускаться вниз, на полную  неведомых
  опасностей равнину. Давно пора уводить племя дальше, туда, где  будет  много
  еды и отыщутся новые прохладные пещеры. Но он не мог.  Что-то  неумолимое  и
  властное удерживало его, не позволяя тронуться с места.
       Порой его племя голодало. И чем  чаще  случались  периоды  неудач,  тем
  сильнее менялось поведение родичей. Лишения и тяжкий труд  охоты  постепенно
  делали свое дело - Лэт все чаще замечал в  членистых  конечностях  охотников
  неказистые на первый взгляд штуки - то острый осколок камня, то  такую,  как
  у него, палку или длинный  шип  со  спины  головонога.  Это  было  не  очень
  понятно, но хорошо. Хотя почему это хорошо, он не знал.
       Вдруг Лэт встрепенулся. Лапу больно прижало между  панцирем  и  скалой,
  но это сейчас не имело значения, потому что он снова  почувствовал  Зов.  Та
  же сила, что не давала увести племя,  заставляла  его  не  раз  срываться  с
  места и бежать, бежать...
       Вот и сейчас. Лэт выпростал тело из расселины  и,  круто  повернувшись,
  устремился вниз, туда,  где  раскинула  свои  смертельные  объятия  равнина.
  Чувство было так сильно, что он уже не ощущал жары  и  усталости,  не  видел
  опасностей и не вспоминал о племени. Он бежал.
       Лиловый диск уполз за фиолетовый горизонт,  потом  опять  появился,  но
  уже с другой стороны, и снова умер. И лишь с его третьим  рождением  впереди
  замаячил вход в небольшое  ущелье.  Лэт  достиг  его,  уже  едва  передвигая
  конечностями, и совершенно обессиленный заполз в спасительную тень.
       Дальше не было ничего, лишь  мутная  белесая  стена.  Теперь  он  будет
  лежать, набираясь сил для обратной дороги. Так было всегда: Лэт  прибегал  к
  этой стене и падал. Потом медленно приходил в себя и возвращался в  горы,  к
  своему племени, преодолевая на обратном пути  сотни  опасностей  равнины.  И
  снова жил, до очередного Зова...
       Он  устало   прикрыл   глаза   и   вдруг   услышал   шорох.   Мгновенно
  насторожившись,  Лэт  взглянул  назад.  К  ущелью,   со   стороны   равнины,
  приближался один из охотников его племени. Как он смог оказаться здесь?  Это
  было ново и страшно. Но дальше стало еще страшнее.
       Белесая стена расступилась,  и  из  нее  вышли  невиданные  животные  -
  высокие и блестящие. Охотник уже успел  добежать  до  входа  в  ущелье;  они
  схватили его и поволокли к стене.
       Лэт ощутил приступ смертельного ужаса и попытался бежать,  но  чудовища
  в одно мгновение  настигли  его  и,  несмотря  на  отчаянное  сопротивление,
  поволокли вслед за плененным сородичем в глубь ущелья.
         Глава 4
  
     Андрей медленно открыл глаза.  Он  сидел,  свесившись  набок,  в  своем
  кресле, за пультом  управления  в  неузнаваемой,  исправной  ходовой  рубке.
  Радом  в  таких  же  безвольных  позах  обвисли  удерживаемые  страховочными
  ремнями бессознательные тела остальных членов экипажа.
       Значит, удалось... - молнией мелькнула в его голове мысль, и  вдруг  он
  с болью ощутил, что помнит все: и их аварию,  и  принятое  решение,  и  свою
  последующую жизнь, если животное существование можно  назвать  этим  словом.
  Он ожидал омерзения, ненависти к  себе,  но  этих  чувств  не  было.  Андрей
  боялся, что в случае успеха самым мучительным будет сознание того, КЕМ  были
  они на протяжении этих лет. И он уже заранее  решил  взять  весь  груз  этой
  нечеловеческой памяти на себя. Остальные просто не могли  ничего  помнить  -
  они были фактически мертвы, когда прошли сквозь преобразователь.  Но  сейчас
  вопрос заключается не в этом...
       Острое сознание собственной вины  переполняло  его.  Тогда,  шестьдесят
  лет назад,  ослепленный  горем  и  безысходностью  он  не  смог  предугадать
  западни, которую приготовил ему преобразователь.
       Аппарат создали давно, еще на заре освоения Галактики, но  пользовались
  преобразователем  считанные  разы   -   настолько   противоестественно   для
  человеческой натуры было то, что предлагала эта  адская  машинка  выживания.
  Преобразователь "застыл" в развитии - его чисто  машинально  монтировали  на
  кораблях; инструкции и программа так и  остались  неизменны  с  той  далекой
  поры. Они не предусматривали наличие в  экипаже  женщин!  Да,  астронавты  в
  случае аварии должны были выжить в адских  условиях  любой  планеты:  дышать
  ядовитым воздухом, питаться, но не больше!
       Андрей взглянул на пульт, потом на тела товарищей и  вздохнул.  У  него
  есть  еще  несколько  минут,  чтобы  все  исправить.  Разве  может   человек
  испытывать что-то, кроме омерзения, к этим отвратительным осклизлым  тварям?
  Они ведь даже не имеют права  на  существование,  убеждал  себя  он.  Нажать
  клавишу, ввести координаты и  отпустить  ее...  Кассета  боеголовок  накроет
  заданный квадрат, смешав с обломками скал то, что называлось Племенем.
       Он ясно представил, как это произойдет, и мучительно застонал,  испытав
  приступ внезапной внутренней боли.
       - Нет... не могу... - прошептал Андрей.
       Ведь это были ИХ дети! Они не виноваты, что стали невольным  следствием
  пребывания  на  планете  людей.  В   этих   существах   страшно   измененные
  преобразователем, но ИХ,  человеческие,  гены,  и  потому  Племя  -  зачаток
  будущего разума. Андрей вдруг склонился к клавиатуре  пульта  и  лихорадочно
  вызвал кибермозг. Он должен успеть...
       - Командир... - раздался справа слабый голос Семена. - Ты жив?
       Андрей вздрогнул и повернулся. Помнит ли он?
       Первый пилот с  трудом  отстегнул  забрало  гермошлема  и  сжал  зубами
  капсулу стимулятора.
       - Я думал, конец... - выдохнул он.  -  Мы  сели?  Что  с  кораблем?  Не
  помнит!
       - Сработала гравиподушка, - ответил Андрей,  ощущая  гуляющую  по  телу
  нервную дрожь. - Корабль цел. Кибермеханизмы только  что  закончили  осмотр.
  Зонд все же вышиб створы шлюза.
       - Мне показалось,  что  он  рванул...  -  В  голосе  пилота  прорвалось
  недоумение.
       - Да, - спокойно ответил командир.  -  Но  уже  в  космосе,  -  уточнил
  Андрей.
       В соседнем кресле шевельнулся Алан. Приходя  в  себя,  слабо  застонала
  Света. Андрей помог ей встать и склонился к Сергею, мельком заметив  зеленый
  сигнал на панели кибермозга. От сердца отлегло. Значит,  все  останется  как
  есть...
                                        ***
  
     - Емкости с активным веществом подключены, - доложил Сергей,  -  теперь
  все в порядке.
       В ходовой рубке  было  привычно  светло  и  спокойно.  Весело  искрился
  сигналами пульт. На обзорных экранах, насколько  хватал  глаз,  простиралась
  безжизненная равнина.
       - Стартовая готовность!  -  приказал  Андрей.  Брови  Семена  удивленно
  взметнулись.
       - А плановые исследования? - спросил он.
       - Тебя не убедил состав атмосферы? Или сотня рентген  в  час  оставляет
  сомнения?
       - Нет, но мы обязаны...
       - Ключ на старт! - резко оборвал его Андрей.
       Семен молча пожал плечами и склонился к  пульту.  У  командира  заскок.
  Такое бывает - нервы.
       Через минуту корабль дрогнул и оторвался от  равнины.  Еще  секунда,  и
  он, объятый огнем планетарных  двигателей,  рванул  вверх.  Обзорные  экраны
  наполнились звездами.
       - Что дальше по полетному графику? - спросила Светлана.
       - Ориентируй на  Эпсилон-3,  -  ответил  Алан  и  добавил:  -  Маршевые
  двигатели на разогреве, начат отсчет готовности.
       Андрей  молча  наблюдал,  как  грязно-лиловый  шар   планеты   медленно
  сползает на экраны заднего обзора. Это была  ЕГО  планета.  Теперь  во  всех
  звездных  каталогах  она  будет  лишь  мертвым  камнем,  сожженным  жесткими
  излучениями звезды.  Он  будет  молчать.  Шестьдесят  лет  отставания  легко
  скрыть в мгновенных рывках к звездам, в момент которых искажается не  только
  пространство, но и время...
       Он улыбнулся - первый раз за долгие годы. Товарищи  живы.  И  его  дети
  тоже будут жить...
    
     1 Дефемблеры - поглотители отдачи.
       2 AI - автоматический интеллект.
       3 Требучет - древнее метательное оружие.
       4 Репликатор - устройство,  воспроизводящее  предмет  или  организм  по
  детальному описанию.
       5 Фототропный - то  есть  мимикрирующий,  восприимчивый  к  окружающему
  фону материал, меняющий свою  окраску  в  зависимости  от  цвета  окружающих
  предметов.
       6  РД  -  аббревиатура  (Рюкзак  Десантника)  -  служит   для   ношения
  дополнительного  оборудования,  личных  вещей,   мелких   предметов   первой
  необходимости.
       7 Разгрузка - вид экипировки, используемый для  ношения  дополнительных
  боекомплектов и вооружения.
       8 БМК - боевая машина космодесанта.
       9 РРПК - ручной ракетный противотанковый комплекс.
       10 МаР3 - малый разведывательный зонд.
       11 ЭКаМ - электронно-кибернетический мозг.
       12 Апертура - угол рассеивания светового луча.
  
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 18.11.2003 13:53 

  Книго
  




        

            
[X]