- Я пришел сготовить себе ужин на твоем огне и переночевать под твоей
крышей, - сказал я, входя в хижину старого Эббитса. Его слезящиеся мутные
глаза остановились на мне без всякого выражения, а Зилла скорчила кислую
мину и что-то презрительно буркнула вместо приветствия. Зилла, жена
старого Эббитса, была самая сварливая и злющая старуха на всем Юконе. Я ни
за что не остановился бы у них, но собаки мои сильно утомились, а во всем
поселке не было ни души. Хижина Эббитса была единственная, где оказались
люди, и потому мне пришлось именно здесь искать приюта.
Старик Эббитс время от времени пытался преодолеть путаницу в мыслях;
проблески сознания то вспыхивали, то потухали в его глазах. Пока я готовил
себе ужин, он даже несколько раз, как полагается гостеприимному хозяину,
начинал осведомляться о моем здоровье, спрашивал, сколько у меня собак и в
каком они состоянии, сколько миль я прошел за этот день. А Зилла все
больше хмурилась и фыркала еще презрительнее.
Да и то сказать: чему им было радоваться, этим двум старикам, которые
сидели, скорчившись у огня? Жизнь их подходила к концу, они были дряхлы и
беспомощны, страдали от ревматизма и голода. Вдыхая запах мяса, которое я
поджаривал на огне, они испытывали Танталовы муки и качались взад и
вперед, медленно, в безнадежном унынии. Эббитс каждые пять минут тихо
стонал. В его стонах слышалось не столько страдание, сколько усталость от
долгтх страданий. Угнетенный тяжким и мучительным бременем того, что
зовется жизнью, но еще более - страхом смерти, он переживал вечную
трагедию старости, когда жизнь уже не радует, но смерть еще не влечет, а
пугает.
В то время, как моя оленина шипела и трещала на сковороде, я заметил,
как дрожат и раздуваются ноздри старого Эббитса, кк жадно он вдыхает
аромат жаркого. Он даже на время перестал качаться и кряхтеть, и лицо его
приняло осмысленное выражение.
Зилла, напротив, стала качаться еще быстрее и в первый раз выразила
свое отчаяние отрывистыми и резкими звуками, похожими на собачий визг. Оба
- и она и Эббитс - своим поведением в эту минуту до того напоминали
голодных собак, что я ничуть не был бы удивлен, если бы у Зиллы вдруг
оказался хвост и она стала бы им стучать об пол, как это делают собаки. У
Эббитса даже слюни текли, он то и дело наклонялся вперед, чтобы его
трепещущие ноздри были ближе к сковороде с мясом, так сильно возбуждавшим
его аппетит.
Наконец я подал каждому из них по тарелке жареного мяса, и они
принялись жадно есть, громко чавкая, причмокивая, беспрерывно что-то
бормоча себе под нос. Когда все было съедено и чавканье утихло, я дал
старикам по кружке горячего чая. Лица их выражали теперь блаженное
удовлетворение. Зилла облегченно вздохнула, и угрюмые складки у ее рта
разгладились. Ни она, ни Эббитс больше не раскачивались, и, казалось, оба
погружены были в тихое раздумье. Я видел слезы в глазах Эббитса и понимал,
что это слезы жалости к самому себе. Оба долго искали свои трубки - видно,
они давно уже не курили, потому что не было табаку. И старик так спешил
насладиться этим наркотиком, что у него руки тряслись - пришлось мне
разжечь ему трубку.
- А почему вы одни во всей деревне? - спросил я. - Все остальные
вымерли, что ли? Может, здесь была повальная болезнь и выжили только вы
двое?
Старый Эббитс покачал головой.
- Нет, никакой болезни не было. Все ушли на охоту, добывать мясо. А
мы с Зиллой слишком стары, ноги у нас ослабли, и мы уже не можем нести на
спине поклажу, все, что нужно для дороги и лагеря. Вот мы и остались дома.
Ждем, чтобы молодые вернулись с мясом.
- А если они и вернутся с мясом, что из того? - резко спросила Зилла.
- Может, они принесут много мяса, - сказал Эббитс, и в его дрожащем
голосе звучала надежда.
- А даже если много принесут, нам-то что достанется? - еще суровее
возразила женщина. - Несколько костей дадут обглодать - так разве это пища
для нас, беззубых стариков? А сало, почки, языки - все это попадет в
другие рты.
Эббитс поник головой и тихонько всхлипнул.
- Некому больше охотиться за мясом для нас! - крикнула Зилла с
ожесточением, повернувшись ко мне.
Она как будто обвиняла меня в чем-то, и я пожал плечами в знак того,
что неповинен в приписываемом мне неизвестном преступлении.
- Так знай же, белый человек: это твои братья, белые, виноваты в том,
что мой муж и я на старости лет не имеем мяса и сидим в холоде, без
табака.
- Нет, - возразил Эббитс серьезно (у него, видно, чувство
справедливости было развито сильнее, чем у его жены), - нет, нас постигло
большое горе, это верно. Но белые не желали нам зла.
- А где Моклан? - крикнула Зилла. - Где твой сильный и крепкий сын
Моклан? Где рыба, которую он всегда так охотно приносил нам, чтобы мы не
голодали?
Старик только покачал головой.
- И где Бидаршик, твой могучий сын? Он был ловкий охотник и всегда
приносил тебе спинное сало и вкусные сушенные языки лосей и карибу. А
теперь я не вижу больше ни сала, ни вкусных сушенных языков. Твой желудок
целыми днями пуст, и накормить тебя пришлось человеку очень дурного и
лживого белого племени...
- Нет, - мягко остановил ее Эббитс. - Белые не лгут, они говорят
правду. Они всегда говорят правду. - Он помолчал, ища подходящих слов,
чтобы смягчить жесткое суждение, которое собирался высказать. - Но правда
у белого человека бывает разная. Сегодня он говорит одну, завтра - другую,
и невозможно понять его, понять его обычай...
- Говорить сегодня одну правду, а завтра другую - это и значит лгать!
- объявил Зилла.
- Нет, белого человека понять невозможно, - упрямо твердил свое
Эббитс.
Мясо, чай и табак словно вернули его к жизни, и он крепко уцепился за
мысль, всплывшую в мозгу. Мысль эта светилась сейчас в глубине его мутных
от старости глаз. Он даже как-то выпрямился, голос его окреп и звучал
уверенно, утратив прежние интонации, то жалобные, то ворчливые. Старик
обращался теперь ко мне с достоинством, как равный к равному.
- Глаза белого человека открыты, - начал он. - Белый человек видит
все, он много думает и очень мудр. Но сегодня он не таков, каким был вчера
или будет завтра, и понять его никак невозможно. Он не всегда поступает
одинаково, и никто не может знать, как он поступит в следующий раз. Обычай
индейца всегда один и тот же. Лось каждый год спускается с гор в долины,
когда наступает зима. Лосось всегда приходит весною, когда река
освобождается ото льда. На свете все испокон веков совершается одинаково.
Индеец знает это, и все ему понятно. А обычай белого человека не всегда
один и тот же, и потому индейцу его не понять. Индеец не может знать, как
поступит белый.
Вот, к примеру, скажу про табак. Табак - очень хорошая вещь. Он
заменяет голодному пищу, он сильного делает сильнее, а тот, кто сердится,
за трубкой забывает свой гнев. И потому табак ценится так дорого, очень
дорого. Индеец за лист табака дает большого лосося, потому что этот табак
он может жевать долго и от сока его становится приятно внутри. А что
делает белый? Когда рот его полон табачного сока, он этот сок
выплевывает!.. Да, выплевывает прямо на снег, и дорогой сок пропадает
даром. Что, белый человек любит табак? Не знаю. Но если любит, зачем же он
выплевывает такой дорогой сок? Это непонятно и очень неразумно.
Старый Эббитс умолк и запыхтел трубкой, но, убедившись, что она
потухла и ее нужно разжечь, протянул ее жене. И Зилле, чтобы сделать это,
пришлось разжать губы, застывшие в язвительной усмешке по адресу белых.
А Эббитс молчал, не докончив своего рассказа. Он снова как будто
ослабел под бременем старости. Я спросил:
- А где ваши сыновья Моклан и Бидаршик? Почему ты и твоя жена на
старости лет остаетесь без мяса?
Эббитс словно очнулся от сна и с трудом выпрямился.
- Красть нехорошо, - сказал он. - Если собака утащит у тебя кусок
мяса, ты бьешь ее палкой. Таков закон. Этот закон человек установил для
собаки, и собака должна его соблюдать, иначе палка причинит ей боль. И
когда другой человек украдет у тебя мясо, или челнок, или жену, ты
убиваешь этого человека. Таков закон, и он справедлив. Воровать нехорошо,
поэтому закон говорит: вору - смерть! Кто нарушает закон, должен быть
наказан. А самая страшная кара - смерть.
- Но почему же человека вы за кражу убиваете, а собаку нет? - спросил
я.
Старый Эббитс посмотрел на меня с искренним изумлением, в котором
было что-то детское, а Зилла насмешливой улыбкой дала мне понять, как мой
вопрос глуп.
- Да, вот так думают белые люди! - заметил Эббитс.
- Они глупы, эти белые! - отрезала Зилла.
- Так пусть же старый Эббитс поучит меня, белого человека,
уму-разуму, - сказал я смиренно.
- Собаку не убивают, потому что она должна тащить нарты. А человек
никогда не тащит нарты другого человека, и потому, если он провинился, его
можно убить.
- Вот оно что! - пробормотал я.
- Таков закон, - продолжал старый Эббитс. - Теперь слушай, белый
человек, я расскажу тебе об одном величайшем безрассудстве. Живет в
деревне индеец по имени Мобитс. Украл он у белого два фунта муки. И что же
сделал белый? Поколотил Мобитса? Нет. Убил его? Нет. А как же он поступил
с Мобитсом? Сейчас узнаешь. У белых есть дом. И он запирает Мобитса в этом
доме. У дома крепкая крыша, толстые стены. Белый разводит огонь, чтобы
Мобитсу было тепло. Он дает Мобитсу много еды. Никогда в жизни Мобитс не
едал такой хорошей пищи. Тут и сало, и хлеб, и бобов сколько душе угодно.
Мобитсу живется отлично.
Дверь дома заперта на большой замок, чтобы Мобитс не сбежал. Это тоже
очень глупо: зачем Мобитсу бежать, если у него там всегда еды много, и
теплые одеяла и жаркий огонь? Дурак бы он был, если бы сбежал! А Мобитс
вовсе не дурак.
Три месяца его держали в этом доме. Он украл два фунта муки - и за
это белый так хорошо позаботился о нем! Мобитс съел за три месяца не два,
а много фунтов муки, много фунтов сахару и сала, а уж бобов - целую уйму.
И чаю Мобитсу давали вволю. Через три месяца белый открывает дверь и
приказывает Мобитсу уходить. Но Мобитс не хочет. Ведь и собака не уходит
оттуда, где ее долгое время кормили. Так и Мобитс не хотел уходить, и
белому человеку пришлось его гнать. Вот Мобитс и вернулся к нам в деревню.
Он очень разжирел. Так поступает белый человек, и нам его не понять. Ведь
это глупо, очень глупо!..
- Но где же твои сыновья? - настойчиво допытывался я. - У тебя
сильные сыновья, а ты на старости лет голодаешь?
- Был у нас Моклан, - начал Эббитс.
- Он был очень сильный! - вмешалась Зилла. - Он мог день и ночь
грести, не отдыхая. Он знал все повадки лососей и был на реке, как дома.
Моклан был очень умен.
- Да, был у нас Моклан, - повторил Эббитс, не обратив внимания на
вмешательство жены. - Весною он уплыл вниз по Юкону вместе с другими
юношами, чтобы поторговать в форте Кэмбел. Там есть пост, где много всяких
товаров белых людей, и есть торговец по имени Джонс. Живет там еще и шаман
белых - по-вашему, "миссионер".
А около форта Кэмбел на реке есть опасное место, где Юкон узок, как
стан девушки, и вода очень быстрая. Там сталкиваются течения с разных
сторон, и в реке водоворот. Людей в этом месте засасывает. Течение все
время меняется, и лицо реки никогда не бывает одинаково. А Моклан был мой
сын и, значит, храбрый юноша...
- Разве мой отец не был храбрецом? - прервала его Зилла.
- Да, твой отец был храбр, - согласился Эббитс тоном человека,
который во что бы то ни стало хочет сохранить мир в семье. - Моклан - твой
сын и мой, и он не знал страха. Может быть, потому, что отец у тебя был
смельчак из смельчаков, Моклан был тоже чересчур смел. Когда нальешь в
горшок слишком много воды, она переливается через край. Так и в Моклане
было слишком много смелости, и она переливалась через край.
Юноши, что плыли с ним по Юкону, очень боялись опасной воды у форта
Кэмбел. А Моклан не трусил. Он громко засмеялся: "О-хо-хо!" - и поплыл
прямо к опасному месту. И там, где течения сталкиваются, его лодка
опрокинулась. Водоворот схватил Моклана за ноги. Он кружил его, кружил и
тянул вниз. Моклан скрылся под водой, и больше его не видели.
- Ай-ай-ай! - простонала Зилла. - Он был ловок и умен, и он мой
первенец!
- Я отец Моклана, - пробормотал Эббитс, терпеливо выждав, пока жена
притихнет. - И вот я сажусь в лодку и еду вниз по Юкону, в форт Кэмбел,
чтобы получить долг.
- Долг? - переспросил я. - Какой долг?
- Долг с Джонсона, главного торговца, - был ответ. - Таков закон для
тех, кто странствует по чужой стране.
Я в недоумении покачал головой, обнаружив этим свое невежество. И
Эббитс посмотрел на меня состардательно, а Зилла, по обыкновению,
презрительно фыркнула.
- Ну слушай, белый человек, - сказал старый Эббитс. - К примеру, у
тебя в лагере есть собака, и она кусается. Так вот, если она укусит
человека, ты подаришь тому человеку что-нибудь, потому что собака - твоя и
ты за нее отвечаешь. Ты платишь за вред, который она причинила. Верно? И
то же самое бывает, если в твоем краю опасная охота или опасная вода: ты
должен платить чужим за вред. Таков закон, и это справедливо. Брат моего
отца пошел в страну племени Танана и был там убит медведем. Так разве
племя Танана не уплатило за это моему отцу? Оно дало ему много одеял и
ценных шкур. Так и следовало. Охота в тех краях опасна, и жители должны
были за это заплатить.
Поэтому я, Эббитс, отправился в форт Кэмбел получить долг. А Джонс,
главный торговец, посмотрел на меня и рассмеялся. Да, он долго смеялся, и
не захотел платить. Тогда я пошел к вашему шаману, тому, кого вы называете
"миссионер", и у нас с ним был долгий разговор. Я ему объяснил все про
опасную воду и плату, которую мне следует получить. А он говорил о другом.
О том, куда ушел Моклан после смерти. Если миссионер не лжет, там горят
большие костры, и, значит, Моклану никогда не будет холодно. И еще
миссионер толковал о том, куда я пойду, когду умру. Он сказал недобрые
слова. Будто я слеп. Но это же ложь! И будто я брожу в великой тьме. И это
тоже ложь! Я ответил ему, что день и ночь приходят для всех одинаково, и в
моей деревне ничуть не темнее, чем у белых в форте Кэмбел. И еще я сказал,
что приехал не за тем, чтобы толковать про тьму и свет, и то место, куда
мы уходим после смерти. Мне должны здесь уплатить за опасную воду, убившую
моего сына. Тогда миссионер очень рассердился, обозвал меня "темным
дикарем" и прогнал. И я вернулся из форта Кэмбел, ничего не получив.
Моклан умер, а я на старости лет остался без рыбы и без мяса.
- А все из-за этих белых! - вставила Зилла.
- Да, из-за белых, - согласился Эббитс. - И еще другое случилось по
вине белых. Был у нас сын Бидаршик. Белый человек поступил с ним совсем
иначе, чем с Ямиканом, а ведь Бидаршик и Ямикан сделали одно и то же.
Сперва я расскажу тебе про Ямикана. Молодой Ямикан был из нашей деревни, и
случилось так, что он убил белого. Скверное это дело - убить человека
другого племени: из-за него потом беды не оберешься. Однако Ямикан не был
виноват. На языке у него всегда были добрые слова, и от ссор он бегал, как
собака от палки. А белый выпил много виски и ночью пришел в дом к Ямикану.
Он стал жестоко драться. Ямикан не мог от него убежать, и белый хотел его
убить. Но Ямикану не хотелось умирать, и он убил белого человека.
Вся деревня была в большой тревоге. Мы очень боялись, что придется
много заплатить родне убитого. И мы попрятали одеяла, и меха, и все наше
добро, чтобы белые думали, что мы бедняки и не можем дорого заплатить.
Прошло немало времени, и вот пришли белые. Это были воины. Солдаты,
по-вашему. Они увели Ямикана. Мать громко оплакивала его и посыпала волосы
пеплом. Она была уверена, что Ямикана уже нет в живых. Да и вся деревня
думала так и радовалась, что белые ничего с нас не взяли.
Случилось все это весною, когда река освободилась от льда. Прошел
год, потом еще год. Опять наступила весна, и лед с реки сошел. И вот
Ямикан, которого все считали мертвым, вернулся к нам живой. Он очень
растолстел: видно было, что он все это время спал в тепле и ел досыта. У
него было теперь много красивой одежды, и он был мудр, совсем как белый
человек. Очень скоро он стал вождем нашей деревни.
Ямикан рассказывал много удивительного про обычаи белых: ведь он
долго жил среди них и совершил далекое путешествие в их страну. Сначала
белые солдаты долго везли его вниз по Юкону, очень далеко, туда, где река
кончается и впадает в озеро, которое больше всей земли и такое же широкое,
как небо. Я и не знал, что Юкон течет так далеко, но Ямикан это видел
собственными глазами. Не верилось мне также, что есть такое озеро - больше
всей земли и широкое, как небо. Но Ямикан его видел. И еще он говорил мне,
что вода в этом озере соленая, - а это уже совсем удивительно и
непонятно...
Однако тебе, белый человек, все эти чудеса известны, и я не стану
утомлять тебя беседой о них. Расскажу только о том, что случилось с
Ямиканом. Белые очень хорошо кормили его. Ямикан все время ел, и ему
давали все больше хорошей пищи. Белые люди живут в солнечной стране, так
рассказывает Ямикан, там очень тепло и тела зверей покрыты не мехом, а
волосом. В полях зелень высокая, густая, вот откуда у белых берется мука,
и бобы, и картофель. И в той стране под солнцем никогда не бывает голода.
Там всегда много еды. Я об этом ничего не знаю... Но так говорил Ямикан.
Да, странно все то, что случилось с Ямиканом. Белые люди не причинили
ему никмкого зла. Давали ему все время теплую постель ночью и много
вкусной пищи днем. Они повезли его через Соленое озеро, огромное, как
небо. Он плыл на огненной лодке белых, которая по-вашему зовется
"пароход", и этот пароход был раз в двадцать больше, чем тот, что плавает
по Юкону. Сделан он из железа, а все-таки не тонет. Не понимаю, как это
возможно, но Ямикан говорит: "Я же плавал далеко на этой железной лодке -
и вот видите, я жив". Это военное судно белых, на нем множество солдат.
Плавание продолжалось много-много дней и ночей, и вот Ямикан приехал
в страну, где нет снега. Этому трудно поверить. Не может быть, чтобы зимою
не выпадал снег. Но Ямикан это видел. Я спрашивал потом белых, и они тоже
говорят, что в этой стране снега никогда не бывает. Но мне все еще не
верится, и потому я хочу спросить у тебч: правда ли это? И еще скажи ты
мне, белый человек, как называется та страна. Я когда-то слышал ее
название, но хочу услышать его еще и от тебя, тогда я буду знать, правду
мне говорили или ложь.
Старый Эббитс смотрел на меня с беспокойством. Он решил во что бы то
ни стало узнать правду, как ни хотелось ему сохранить веру в невиданное
никогда чудо.
- Да, - сказал я ему. - То, что ты слышал, правда. В той стране не
бывает снега, а зовется она Калифорнией.
- Кали-фор-ния, - раздельно повторил он несколько раз, напряженно
вслушиваясь в то, что произносил. И наконец утвердлительно кивнул головой.
- Да, значит, это та самая страна, про которую рассказывал нам
Ямикан.
Я догадывался, что случай с Ямиканом, очевидно, произошел в те годы,
когда Аляска только что перешла к Соединенным Штатам: тогда здесь еще не
было власти на местах и территориальных законов, и виновных в убийстве,
видимо, отсылали в Штаты, чтобы там судить федеральным судом.
- Когда Ямикан очутился в этой стране без снега, - продолжал старый
Эббитс, - его привели в большой дом, полный людей. Люди эти долго говорили
что-то и задавали Ямикану много вопросов. Потом объявили ему, что ему
больше ничего плохого не сделают. Ямикана это удивило: ведь ему и до того
ничего плохого не делали, все время давали еды вволю и теплую постель. А с
того дня его стали кормить еще лучше, давали ему деньги и возили по разным
местам в той стране белых людей. И он видел много удивительного, много
такого, чего не в силах понять я, Эббитс, потому что я старик и никуда
далеко не ездил. Через два года Ямикан вернулся в нашу деревню. Он стал
очень мудр и до самой смерти был нашим вождем.
Пока он был жив, он часто сиживал у моего огня и рассказывал про
чудеса, которые довелось ему видеть. Бидаршик, мой сын, тоже сидел у огня
и слушал с широко раскрытыми глазами.
Раз ночью, когда Ямикан ушел домой, Бидаршик встал, выпрямился во
весь свой высокий рост, ударил себя кулаком в грудь и сказал:
- Когда я стану мужчиной, я отправлюсь путешествовать в дальние края
и даже в ту страну, где нет снега. Я хочу увидеть все своими глазами.
- Бидаршик не раз ездил в дальние места, - с гордостью сказала Зилла.
- Это верно, - торжественно подтвердил Эббитс. - А когда возвращался,
сидел у огня и томился жаждой увидеть еще другие, неизвестные ему земли.
- Он постоянно поминал про Соленое озеро величиной с небо и про ту
страну, где не бывает снега, - добавила Зилла.
- Да, - сказал Эббитс. - Он часто твердил: "Когда я наберусь сил и
стану настоящим мужчиной, я отправлюсь туда и сам увижу, правда ли все то,
что говорит Ямикан".
- Но не было никакой возможности попасть в страну белых, - заметила
Зилла.
- Разве он не поплыл по Юкону до Соленого озера, большого, как небо?
- возразил ей муж.
- Да, но перебраться через это озеро в страну солнца ему не удалось.
- Для этого надо было попасть на железный пароход белых, который в
двадцать раз больше тех, что ходят по Юкону, - пояснил Эббитс (он сердито
покосился на Зиллу, видя, что ее увядшие губы опять разжались для
какого-то замечания. И она не решилась ничего сказать). - Но белый человек
не пустил Бидаршика на свой пароход, и мой сын вернулся домой.
Он сидел у огня и тосковал по той стране, где нет снега.
- А все-таки он побывал у Соленого озера и видел пароход, который не
тонет, хотя он железный! - воскликнула неукротимая Зилла.
- Да, - подтвердил Эббитс. - И он узнал, что Ямикан говорит правду.
Но у Бидаршика не было никакой возможности попасть в страну белых. И он
затосковал и постоянно сидел у огня, как старый, больной человек. Он не
ходил больше на охоту добывать мясо.
- И не ел мяса, которое я ему подавала, - добавила Зилла. - Только
головой качал и говорил: "Я хотел бы есть пищу белых людей и растолстеть
от нее, как Ямикан".
- Да, он совсем перестал есть мясо, - продолжал Эббитс. - Болезнь все
сильнее одолевала его, и я боялся, что он умрет. То была не болезнь тела,
а болезнь головы. Он был болен желанием. И я, его отец, крепко
призадумался. У меня оставался только один сын, и я не хотел, чтобы
Бидаршик умер. У него была больна голова, и только одно могло его
исцелить. "Надо, чтобы Бидаршик через Соленое озеро попал в страну, где не
бывает снега, иначе он умрет", - говорил я себе. Я долго думал и наконец
придумал, как ему этого добиться.
И однажды вечером, когда он сидел у огня, повесив голову в тоске, я
сказал:
- Сын мой, я придумал, как тебе попасть в страну белых.
Он посмотрел на меня, и лицо его просияло.
- Поезжай так, как поехал Ямикан.
Но Бидаршик уже опять впал в уныние и ничего не понял.
- Ступай, - говорю я ему, - найди какого-нибудь белого и убей его,
как это сделал Ямикан. Тогда придут солдаты. Они заберут тебя и так же,
как Ямикана, повезут через Соленое озеро в страну белых. И ты, как Ямикан,
вернешься сюда толстым, и глаза твои будут полны всем тем, что ты видел, а
голова полна мудрости.
Бидаршик вскочил и протянул руку к своему ружью.
- Иду убить белого.
Тут я понял, что мои слова понравились Бидаршику и что он
выздоровеет. Ибо слова мои были разумны.
В нашу деревню пришел тогда один белый. Он не искал в земле золота,
не охотился за шкурами в лесу. Нет, он все время собирал разных жуков и
мух. Но он ведь не ел насекомых, для чего же он их разыскивал и собирал?
Этого я не знал. Знал только, что этот белый - очень странный человек.
Собирал он и птичьи яйца. Их он тоже не ел. Он выбрасывал все, что внутри,
и оставлял себе только скорлупу. Но ведь яичную скорлупу не едят! А он ее
укладывал в коробки, чтобы она не разбилась. Не ел он и птичек, которых
ловил. Он снимал с них только кожу с перьями и прятал в коробки. Еще он
любил собирать кости, хотя костей не едят, а к тому же этот чудак больше
всего любил очень старые кости, он их выкапывал из земли.
Этот белый не был силен и свиреп, я понимал, что его убить легко. И я
сказал Бидаршику: "Сын мой, этого белого человека ты сможешь убить". А
Бидаршик ответил, что это умные слова. И вот он пошел в одно место, где,
как он знал, в земле лежало много костей. Он вырыл их целую кучу и принес
на стоянку того чудака. Белый был очень доволен. Его лицо засияло, как
солнце, он глядел на кости и радостно улыбался. Потом он нагнулся, чтобы
рассмотреть их получше. Тут Бидаршик нанес ему сильный удар топором по
голове. Белый повалился на землю и умер.
- Ну, - сказал я Бидаршику, - теперь придут воины и увезут тебя в ту
страну под солнцем, где ты будешь много есть и растолстеешь.
Бидаршик был счастлив. Тоска его сразуц прошла, он сидел у огня и
ждал солдат...
- Как я мог знать, что обычай у белых всякий раз иной? - гневно
спросил вдруг старый Эббитс, повернувшись ко мне. - Откуда мне было знать,
что белый сегодня поступает иначе, чем вчера, а завтра поступит не так,
как сегодня? - Эббитс уныло покачал головой. - Нет, белых понять
невозможно! Вчера они Ямикана увозят в свою страну и кормят его там до
отвала хорошей пищей. Сегодня они хватают Бидаршика - и что же они с ним
делают? Вот послушайте, что они сделали с нашим Бидаршиком.
Да, я, его отец, расскажу вам это. Они повезли Бидаршика в форт
Кэмбел, а там накинули ему на шею веревку, и когда ноги его отделились от
земли, он умер.
- Ай! Ай! - запричитала Зилла. - И он так и не переплыл то озеро, что
шире неба, и не увидел солнечную страну, где нет снега!
- А потому, - сказал старый Эббитс серьезно и с достоинством, -
некому больше охотиться за мясом для меня, и я на старости лет сижу
голодный у огня и рассказываю про свое горе белому человеку, который дал
мне еду, и крепкий чай, и табак для моей трубки.
- А во всем виноваты лживые и дурные белые люди! - резко крикнула
Зилла.
- Нет, - возразил ее старый муж мягко, но решительно. - Виноват
обычай белых, которого нам не понять, потому что он никогда не бывает
одинаков.