НИКОЛАЙ КУРОЧКИН
ОРДЕН ДАЛЬНЕЙШИХ УСПЕХОВ
1
Педагогическое училище имени К. Д. Ушинского не зря счи-
тают одним из лучших в стране. За восемьдесят лет своего су-
ществования "Ушинка" дала стране не только семь с половиной
тысяч учителей начальных классов, воспитателей детсадов,
преподавателей рисования, пения и физкультуры - но и немало
людей, чьи имена известны у нас каждому, И традиционное по-
желание "дальнейших успехов", с которым директорша вручала
выпускникам дипломы, было больше, чем просто формулой.
Но Колька Руколапов только криво усмехнулся в ответ на
слова Анны Степановны: его-то "дальнейшие успехи" не ожида-
ли.
Учись он в рядовом педучилище, учи его унылые неудачники
- он бы, пожалуй, стал заурядным школьным учителем и до пен-
сии добросовестно загонял бы в единое гладенькое русло буй-
ные потоки ребячьей фантазии. Но в "Ушинке" учили талантли-
вые люди - и Колька, незадолго до диплома, понял: его любовь
- без взаимности.
Он любит живопись, но она его - ничуть. И если он человек
честный, надо отработать после училища положенные три года и
искать другое ремесло.
Ведь - этому-то его выучили, - ведь чтобы учить детей ри-
совать, надо иметь два таланта. Талант учить и талант худож-
ника.
Иначе от твоей деятельности будет людям бред, а не поль-
за. Ну, педагогической жилки у Руколапова никогда не было. В
училище он пошел, чтобы стать художником. Не стал. Какие уж
тут могут быть "дальнейшие успехи"?
Он отпреподавал год, отслужил в танковых, уволился в за-
пас... Самое бы время переучиваться - но как-то очень быстро
он влюбился и женился. Надо было кормить семью - и он пошел
вкалывать в художественные мастерские.
Вроде бы все шло отлично: заработок неплохой, начальство
им довольно и Заказчики не обижаются. Но сам-то он знал: ли-
па это, им сделанные плакаты и транспаранты не только никого
не поднимут на то, к чему зовут, но и обессмыслят правильные
слова, на них написанные. И огромное панно на развилке ав-
тострад не станет визитной карточкой города, не заставит ни-
кого притормозить, чтобы вглядеться.
Это были самые благополучные и самые черные годы его жиз-
ни. Надо было спасать себя. Колька вспомнил свою военную
специальность и пошел на курсы слесарей-наладчиков. Жена ре-
шила, что он с жиру бесится.
Ее портреты в самой разной технике нравились ей, и все
подруги говорили, что здорово похоже. Чего ж еще?
Да и в заработке он потеряет, если в слесари пойдет.
Они поссорились и жена ушла к маме. Через три дня верну-
лась, а через месяц, видя, что муж не сдается, назад в ху-
дожники не собирается, ушла совсем.
Месяца два он крепко тосковал. Потом втянулся, в работу
(цеховым механиком на заводе железобетонных изделий), сми-
рился с одиночеством - и дни пошли за днями ровно и незамет-
но. Завод, правда, работал непрерывно, но именно поэтому
часто бывали свободные дни, можно было работать на пленэре.
То есть, по-русски говоря, на свежем воздухе.
Ведь живопись он так и не бросил. Не смог! Но теперь пи-
сал только для души.
Вскоре, неожиданно для себя, он нашел свою тему в искусс-
тве.
Это было в конце января. Утро было ясное, не очень мороз-
ное.
Ветерок налетал только порывами, из прогалов между дома-
ми.
Руколапов брел со смены через новый микрорайон. Ему было
хорошо и покойно.
Три часа он проторчал, скрючившись, под сломавшимся бло-
ком гравиеподачи - и сейчас шагал с удовольствием, каждой
мышцей и каждой жилочкой ощущая прелесть прямохождения.
Вдруг слева потянуло резким и сложным запахом.
Несло от мини-свалки, возникшей вокруг переполненного му-
соросборника. "Сегодня же воскресенье, мусоровозки нет, вот
и скопилось", - подумал Колька.
Пахло бесформенное пятно смерзшейся дряни гадостно.
Но выглядело - особенно на фоне посверкивающего, как тол-
ченое стекло, утоптанного снега, - очень даже...
Очень и очень живописно!
Какого цвета мусор? Скажите - бурого или серого?
Ну да, а небо голубое, море синее и осенние листья жел-
тые. А на самом деле небо бывает порой и зеленым, и белым, а
море - зеленым и лиловым, и темносерым. А осенние листья бы-
вают и алыми, и малиновыми, и серыми, и лиловыми - но это
уже другой серый и другой лиловый...
Все мы зрячие. Но видеть то, что перед глазами, умеют не
все. Руколапов умел. И он увидел, что мусор прекрасен! В нем
в самых смелых сочетаниях встречались чистые краски и полу-
тона. В нем сталкивались праздничная, тропическая ярость
апельсиновых корок и льдисто-мутная белесость полиэтиленовой
пленки.
В нем зеленое стекло битых бутылок отбрасывало рефлексы
на мыльно-розовые спины ломаных кукол. В нем возвышались на
холмике опилок ошеломляюще сложные внутренности радиолы, в
которых целые стаи сопротивленьиц и конденсаторов трепыха-
лись в сетях из пестрых проводов...
Мусор был прекрасен - и Колька решил вернуться сюда с
этюдником. Сразу после обеда. Но еда и тепло разморили его.
Он проспал до сумерек, а в понедельник, хотя время у него
было, писать оказалось не с чего: вывезли уже мусор. Но на
краю микрорайона, где в кривых переулках толпились еще не
снесенные избушки "самстроя", он наткнулся на сползающую по
склону оврага, как глетчер, "дикую" помойку, над которой си-
ротливо торчал столбик с табличкой: "Мусор не бросать! Штраф
10 руб!" Эта, пожалуй, была даже интереснее: снег, сизо-жел-
тые языки замерзших помоев, а на них - яркие пятна консерв-
ных банок, кости, овощи, огрызки пирогов...
Он стал бродить, по задворкам, по овражкам и пустырям. Он
полюбил те, небывалые в их жизни, сочетания вещей и продук-
тов, в которые они вступают после своей смерти. Представьте
игру объемов и теней, возникающую, скажем, при слиянии в
один натюрморт оранжевого абажура с бахромой, обглоданной
говяжьей берцовой кости, трех жестянок из-под дихлофоса и
темно-синего эмалированного чайника!
Он не пренебрегал и скромными кучками золы, которую нера-
дивые хозяйки выкидывают на обочины, а то и на проезжую
часть окраинных улочек - но главным... неисчерпаемым резер-
вуаром моделей и тем стала для него, конечно же, городская
свалка. Сторож свалки был убежден, что рисование - это так,
для отвода глаз, на самом же деле механик с "бетонки" ищет
на свалке запчасти. И пусть себе шарится, жалко, что ли? Все
одно сгниет, соржавеет.
Годы шли ровно и незаметно. Только набив до отказа полот-
нами, акварелями и графическими листами еще один шкаф, Руко-
лапов замечал, что прошло еще сколько-то лет.
Приглашение в "Ушинку" на юбилей выпуска его озадачило.
Все же двадцать лет - не шутка. Он уже далеко не юноша,
но... Но неужели уже двадцать?
В числе прочих аттракционов, воскрешающих идиллическую
атмосферу начала восьмидесятых годов, была и выставка работ
выпускников художественно-графического отделения. Правда,
увидев последние работы Руколапова, организаторы празднова-
ния содрогнулись.
Ну да черт с ним, тут ведь важно не "что", а "чье".
И солнечные свалочные пейзажи и утильно-мусорные натюр-
морты рядом с полотнами известных мастеров (а в выпуске были
и такие!) украсили на один вечер два класса и кусок коридора
"Ушинки".
А вот как встретит эти работы Выпускница номер один?
Конечно, еще неизвестно было, явится ли она. Как-никак,
теперь Райка всесветная знаменитость, может и возгордиться.
Да и времени может не выкроить: поездки, приемы, пресс-кон-
ференции... И вообще женщина полгода как из экспедиции, до
юбилеев ли ей?
Но она явилась.
Все шло как обычно бывает на таких праздниках памяти, по-
ка Раиса Павловна не сказала: "А ну-ка, дайте мне поближе
взглянуть на дальнейшие успехи нашего славного Руколапа!"
Картина... Вторая... Третья... Поднятые брови, наморщен-
ный лоб, недоуменные междометия... Руколапов не волновался.
Подумаешь, авторитет: глава отечественной школы космопсихо-
логии, первая в мире женщина-звездолетчица и тэ дэ! В живо-
писи она никогда не разбиралась и пусть что хочет, то и ло-
почет!
Третье полотно, четвертое... Но что это?
У четвертой картины - уютный, редко посещаемый уголок го-
родской свалки - Раиса Павловна вздрогнула, ойкнула, накло-
нилась низко, осторожно распрямилась и замерла, склонив го-
лову набок. Потом резко согнулась, почти ткнувшись лбом в
полотно. Потом обернулась ко всем, вытаращила глаза, испор-
ченные жестоким светом чужих солнц, и хрипло спросила:
- Вы тоже слышите?
- Н-нет... А что?
- Тсс! Тихо!
Она подозвала незадачливого живописца, указала на левый
нижний угол картины и спросила:
- Руколап, это вот - что?
- Это? А пес его знает. Металлолом какой-то. Скорее все-
го, химическая аппаратура.
- Аппаратура? Ну допустим. А эти черненькие, рядом с "ап-
паратурой"?
- Что ты пристала? Не знаю я. Это свалка, там все может
быть, ясно? Фотоувеличители это, по-моему.
- Эх ты, увеличитель. Поедешь со мной.
- Куда еще?
- Куда, куда. В Госбезопасность.
- Зачем? Что я такого сделал?
- Быстрее ты! В машине объясню.
2
Представьте себе, читатель, что Вы - командир "летающей
тарелки", уже не впервой попавший на Землю с разведзаданием.
Вам нужно выбрать место базирования, причем такое, чтобы и
близко от жизненных центров вражьей цивилизации (так называ-
емых "городов") и чтобы никто из землян вас не увидел - а
если и увидят, чтобы никто не заподозрил и не догадался, что
он видел.
Ну, читатель? Что бы выбрали Вы? В глухомани легко укрыть
базу, но разведчики наверняка погибнут по дороге к далеким
городам. А в густонаселенных местах где скрыться?
Решение пришло не сразу. Испробовали множество вариантов,
погубили не одну "летающую тарелку" - но теперь уже все
окончательно ясно и в инструкциях командирам "тарелок" напи-
сано: "Пунктами базирования спускаемых аппаратов являются:
а) в "белой" зоне - музеи и галереи современного западного
искусства, б) в "красной" зоне - свалки. Выбор каких бы то
ни было иных точек базирования не допускается по соображени-
ям безопасности".
Конечно, музеи абстрактного искусства - решение близкое к
идеальному. Пробрались ночью в зал, заняли свободный подиум,
присобачили к борту корабля этикетку: "Дж. Смит, "Летающая
тарелка". Титановый сплав" - и порядок. Можно записывать
разговоры посетителей - и даже можно средь бела дня развед-
чиков в скафандрах выпускать. Только, опять-таки, с этикет-
кой - на шее: "Экспонат, руками не трогать! Мобиль, оп. 13".
Свалка - тоже неплохо, можно свободнее расположиться, чем
в музее. Но добираться до города со свалки...
Ведь любой шофер, завидя топающий по шоссе фотоувеличи-
тель, глушит мотор и кидается ловить разведчика. Трое из
двадцати восьми членов экипажа "летающей тарелки", дислоци-
рованной на свалке близ города Т., уже самоликвидировались,
чтоб не попасть в лапы противника - а работы еще на полгода.
"Вообще чего они там тянут, в Центре? - возмущался капи-
тан "тарелки". - Разведка, разведка... Давно пора бросать в
дело боевые звездолеты, обрабатывать гипсовые карьеры и пи-
ритовые разработки бомбами, чтобы задушить землян сернистыми
газами, выделяющимися из минералов (это дешевле и быстрее,
чем кипятить океаны) - и заселять добровольцами эту планет-
ку, так выгодно расположенную на фланге здешней Галактики. И
спешить, спешить, спешить, пока эти паршивые миролюбцы с
Альфы Лебедя не пронюхали, прогрессисты озонированные!"
Капитан "тарелки" обрадовался, увидев на свалке человека
с этюдником. "Если так дело дальше пойдет, - подумал он, -
то скоро и в "красной" зоне можно будет в музеи перебрать-
ся"! На радостях капитан даже тяпнул полфляжки неразбавлен-
ного фенола.
Знать бы ему, чем обернется руколаповская картина... Но
он не знал, не в силах был предугадать...
Альфалебедевский квазиживой контрразведчик АБТРРР уже за-
канчивал обследование невзрачных и безжизненных планеток
системы, известной читателям как Альфа Эридана, и собирался
вернуться на родину, когда на орбите вокруг Альфы Эридана
появился звездолет землян. Примитивная, но многообещающая и
динамичная (каких-то восемьсот тысяч лет от первых костров
до первых фотонных ракет!) цивилизация землян была, строго
говоря, вне круга интересов АБТРРР. Но, не найдя следов ана-
эробных агрессоров из Крабовидной туманности, он решил про-
вести поиск еще и у Солнца.
Поэтому, изучив язык, мысли и вкусы членов экипажа Второй
Звездной, он принял квазикристаллическую форму и устроился в
уютной ямке близ ракеты.
Расчет его был точен: уже через три часа женщиназвездо-
летчица заметила странный, мерцающий серокоричневый камушек
(как всегда, АБТРРР, решая сложные проблемы, анизотропно
сокращался. Пьезооптический эффект и привлек Раису Павлов-
ну), подняла его и решила: это будет сувенир! Вот так изряд-
но поглупевший (примитивная, любительская, огранка напильни-
ком и сверление отверстия для цепочки лишили квазикристалли-
ческого храбреца четверти его мыслящего вещества и разрушили
миллионы связей в его квазимозге), но сохранивший инкогнито
АБТРРР оказался - в виде кулона - на выставке работ Кольки
Руколапова.
Он был недоволен собой: время шло, а к цели он не прибли-
зился. Есть ли, нет ли в Солнечной системе разведчики кра-
бовидных, он не выяснил. А этот юбилей...
Конечно, заседания, встречи, визиты - это все интересно,
но он же, в конце концов, не специалист по первобытной куль-
туре, а контрразведчик! Борец против поджигателей межгалак-
тической войны и претендентов на мировое господство!
Но вдруг!..
Вдруг среди композиции из мало ему знакомых земных вещей
АБТРРР увидел явно с натуры, во всех деталях, списанную ти-
повую "летающую тарелку" анаэробников и рядом с нею - двух
крабовидных в скафандрах. Нет, не зря он здесь, не зря! Не
подвела его интуиция, подсказав незапланированный крюк к
Солнцу!
Альфалебедевца залихорадило от волнения. За секунду он
разогрелся настолько, что женщина, на шее которой он висел в
качестве экзотического украшения, ойкнула и согнулась, чтобы
отстранить от тела жгущий камень. АБТРРР подстроился к час-
тоте пси-колебаний мозга женщины и послал телепатему. Не ве-
ришь? Повторю. И еще повторю. И еще, и еще - пока не пове-
ришь!
В конце концов она поверила.
3
Сначала дежурный по Т-скому отделу Госбезопасности решил,
что его неумно разыгрывают. Потом - что знаменитая звездо-
летчица все же не вынесла нелегкого даже для мужчин полета и
малость... того... Ну, вы понимаете...
Потом и он поверил - и незамедлительно принял меры.
Межгалактических шпионов быстро и почти без потерь с на-
шей стороны обезвредили. АБТРРР с первым же автоматическим
космозондом отправили домой, наградив орденом, а Руколапову
с Альфы Лебедя по каналу нуль-транспортировки прислали Орден
Дальнейших Успехов.
Колька пожал плечами, но нацепил на пиджачишко тусклую
металлическую звездочку, усыпанную некрасивыми буквами-ко-
лючками, и пошел рисовать очередную помойку. На пути ему
встретилась молодая женщине с детской коляской. Колька, по
привычке глядя себе под ноги, посторонился.
Но странный голос неведомо откуда властно сказал: "Разог-
ни плечи, балда! Погляди ей в лицо, ну!" Руколапов поглядел
и остолбенел. Женщина была дивно хороша. Он покраснел и, под
диктовку Голоса сказал, с трудом выдавливая из горла слова:
"Вы очень красивы. Я - художник. Можно, я вас нарисую?"
Он писал портрет незнакомки, а Голос беззвучно подсказы-
вал, где какую краску положить, где блики бросить, и даже
водил его рукой.
Увидев законченный портрет, молодая женщина объявила, что
Колька - гений, а ее муж - ничтожество и что она готова пос-
вятить всю оставшуюся жизнь (ей было двадцать три года) соз-
данию творческих условий для Кольки. Руколапов хотел ска-
зать, что и он - не гений, и портрет, в сущности, - не его
работа. Но Голос прошипел: "Молчи, дурень! Потому я и назван
"Орденом Дальнейших Успехов", что обязан и способен обеспе-
чить лицу, мной награжденному, дальнейшие - и притом макси-
мально возможные! - успехи в любой области. И не угрызайся:
у нас знают, что делают. Раз наградили, - значит заслужил. А
водить твоей рукой я буду только пока она сама не научится,
что ей делать. И соглашайся, пока она не передумала!"
Он согласился. И его жизнь стала калейдоскопом дальнейших
успехов. И Голос Ордена вел его по жизни, не давая ни свер-
нуть на окольную тропку, ни зазнаться, ни излишне скромни-
чать, ни смолчать, когда нужно правду в глаза...
Ордена, по закону, остаются в семье покойного. Но Рукола-
пов завещал Орден Дальнейших Успехов родному педучилищу - с
тем, чтобы им награждали, сроком на семестр, лучших учащихся
художественно-графического отделения.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 01.09.2003 17:33