Сигизмунд Доминикович Кржижановский
Окно
1
Илья Ильич Витюнин, собственно, и не заметил, как превратился из
господина Витюнина в товарища Витюнина.
.Он медленно, но упорно восходил по стержневой лестничке банковских
счетов: сперва ему доверяли отщелкивать на стержне копейки и рубли - после
он был допущен к сотням и тысячам - и наконец вошел в миллионы. Дальше над
счетной рамой верхняя планка счетов, а над карьерой господина - товарища
Витюнина низкий, высотой в дверцу собачьей конуры, выгиб кассового
окошечка, а над окошечком пять вразумительных черных букв: КАССА.
Витюнин созерцал мир сквозь свое кассовое окошечко в течение двадцати
девяти лет и четырех месяцев. До пенсии не хватало какой-то горсти недель.
Но в глазах Витюнина, пересмотревших миллионы пятерок, десяток,
трехрублевых желтых мельков, завелась желтая вода. Два-три просчета, затем
- комиссия, затем - довременное освобождение с пенсией и премиальными.
Еще года за два до расставания с перещупом кредиток Витюнин записался
в коопстрой. Коопстрой - в ответ на аккуратные взносы - предоставил ему
комнату на седьмом этаже нового, в мокрой белой известке коопдома.
Пенсионер переехал на свое доживальное жилище.
2
В начале мысли Витюнина были заняты заполнением стен и кубатуры жилья.
Стены удалось задобрить географическими картами, приобретенными на
Кузнецком, и двумя-тремя ахровскими полихромками. Кубатура была жаднее:
пришлось месячную полупенсию ухлопать на кровать, скрипящую, как совесть.
Но все это мало раздражало экс-кассира Витюнина. Единственное, что
топорщило против шерсти его нервы - окно. Широкое шестифрамужное
итальянское окно. Он привык - тридцать лет кряду - жить под узким и низким
кассооконцевым вздутьем, а тут вдруг широко разведший углы стеклянный пруд
окна, впускающий беспорядок солнечных лучей.
Весь день Витюнин проводил, стараясь повернуть окну спину. Глаза его
искали теней и тупоуглия. Ночью его беспокоили странные лунные сны. Ему
снилось, будто сквозь него, точно сквозь пальцы, просучивают синие лунные
нити. Он просыпался от безощущения своего тела и видел за прозрачной
пленкой широкого окна либо лунные вливы, либо лунно-синие лучи уличных
фонарей. Окно ворочало его с боку на бок, будило ранее пробуждения дня, а
днем не давало отдыха и рассредоточивало мысль.
3
Витюнин посоветовался с тридцатью годами кассо-оконцевой жизни, и годы
ему нашептали совет. Витюнин позвал стекольщика и столяра. Рабочие,
выслушав заказ, почесали правыми пядями в макушках и попросили на водку.
Заказчик дал. После этого работа показалась менее странной ее исполнителям,
и они ушли с добродушным: "Ну, что ж".
Через трое суток на место выставленной итальянской рамы было вставлено
- под пристук молотков и топоров - новое, несколько необычно окнообразное
нечто. Вся верхняя часть оконной плоскости была затянута расфрамуженным
диктом; только внизу, у подоконничьего ската, выгибалось маленькое оконце
под застекленной створой; над оконцем снаружи четкой чернью проступали
буквы: КАССА, изнутри же, готовая опуститься по первому движению пальца,
желтела закассовая дощечка.
Рабочие направили раму, получили чаевые и ушли. Это была первая ночь,
когда кассир спал неразрывным сном. К утру он встал - за час до служебного
срока - попил чайку, оделся в такое, чтоб перед людьми не стыдно, и ровно в
9.15 приоткрыл желтую заслонку оконца. Утренние дождевые капли весело
стучали в кассовое стекло. Воробьи чирикали, гомонясь на жести подоконника.
Кассир, благодушно щуря веки, ждал, привычно глуша ладонью привычную
утреннюю зевоту, очередного вкладчика или получателя.
И с этого утра дни его вправились в дни, как вывихнутые вертлуги в
костяные чашки.
4
Это было перед вечером. Солнце спряталось за завеси туч, отказываясь
показать закат. Над улицами моросило мелкой дождевой пылью.
Двое шли, держась у мокрой стены. Их единила спиртовая мокрель,
дождившая сейчас в их капиллярах.
- Послушай,- сказал один, подняв глаза к седьмому этажу и щуря их,-
что это там вверху, вроде пчелиной летки, а сверху какие-то знаки? Пенсне у
меня не помню где, да и задождит стекла.
Второй, подняв голову, долго всматривался в освещенное - над темным
еще не разжегшим огней домом - окно:
- Касса. Что за черт! Касса. А о чем касса, для чего, для кого?
- Гм, и заметь, весь дом без огней, а она как Касс - - - иопея,
созвездием оброненная.
- Да, до седьмого. И без пожарной лестницы до нее, до получки, никак.
- Никак. И только свету, что в окне... кассы, Кассиопеи. Пойдем
выпьем.
- Дождина проклятый. Пойдем вдождим. Ужо подожди.
Узкой желтой щелью поднятое над сумерками улиц оконце продолжало
маячить навстречу медленно всасывающейся в воздух черной ночи.
1933
Кржижановский С. Д.
Воспоминания о будущем: Избранное из неизданного/Сост., вступ. ст. и
примеч. В. Г. Перельмутера.- М.; Моск. рабочий, 1989.- 463 с.
ISBN 5-239-00304-1
Еще одно имя возвращается к нам "из небытия" - Сигизмунд Доминикович
Кржижановский (1887-1950). При жизни ему удалось опубликовать всего восемь
рассказов и одну повесть. Между тем в литературных кругах его времени его
считали писателем европейской величины. Кржижановскому свойственны
философский взгляд на мир, тяготение к фантасмагории, к тому же он
блестящий стилист - его перо находчиво, иронично, изящно.
В книгу вошли произведения, объединенные в основном "московской"
темой. Перед нами Москва 20-40-х годов с ее бытом, нравами, общественной
жизнью.
(c) Состав, оформление, вступительная статья, примечания. Издательство
"Московский рабочий", 1989.
Составитель Вадим Гершевич Перельмутер.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 03.06.2003 13:25