Владимир Клименко


                              ПЕТЛЯ АНУБИСА


  Корабль перегораживал Средний проспект, как дом. Еще вчера осенний ветер,
вылетая по трубе проспекта в Финский залив, выкидывал на серые мелкие
волны городской мусор, но ночью к причалу пришвартовался панамский
сухогруз, и сразу создалось ощущение закрытого пространства - от горящих в
вечернем сумраке окон-иллюминаторов и белеющих даже на большом расстоянии
палубных надстроек стало уютнее и как будто теплее.
  Желтые кляксы кленовых листьев на мокром черном асфальте казались еще ярче
в электрическом свете фонарей, и Марк старательно их перешагивал. Такая
детская игра: не наступишь - повезет.
  Домой идти не хотелось. Комната в коммуналке, длинный, почти как Средний
проспект, прямой коридор с "удобствами" в самом дальнем конце, хрипящий от
старости холодильник и продавленная кушетка времен военного коммунизма
прельщали не очень, впрочем, так же, как и перспектива подремать с банкой
пива перед телевизором.
  Подумав о пиве, Марк усмехнулся. Не будет пива, иначе завтра опять
придется просить в долг, а и так уже никто не дает.
  С залива потянуло сырым сквозняком, и Марк поднял воротник плаща. Хороший
плащ, голландский, остатки былой роскоши. В прошлом году удачно втюхал
какому-то лопуху партию японских колготок. И до этого было неплохо. А с
зимы как отрезало. Так, мелочь. Едва на прокорм хватает.
  Двор встретил густой подвальной темнотой. Хоть бы какой-нибудь фонарь
воткнули, что ли. Как ни старался Марк глядеть под ноги, все равно пару
раз влез в лужу, и, отряхивая ботинки, словно замочивший лапы кот,
остановился на пороге подъезда.
  Подъезд был особенный, как и квартира. С виду дом, как дом, обычная
кирпичная пятиэтажка, выстроенная в районе Гавани в начале семидесятых, но
на первом этаже размещалась когда-то ведомственная гостиница. Потом
гостиницу за ненадобностью передали городу, и туда вселили постоянных
жильцов. Четырнадцать комнат - весь первый полуподвальный этаж.
Соответственно и вход в квартиру-этаж отдельный - с торца.
  Марк поглядел на окна. Почти все - освещены, почти на всех - решетки. Да
тут и без решеток жить жутковато. Та еще квартирка.
  - Терпи, лимита, - приказал себе Марк. - Хоть и похоже на общагу, но
квадратные метры свои, ордер имеется.
  Две ступеньки вниз, двадцать три шага по коридору.
  Здрасьте, Аполлинарий Григорьевич, старпер-старпом, ветеран торгового
флота. Куда же вы, на ночь глядя? Да, у меня все в порядке. Привет,
Владимир. Нет, не при деньгах. Может, завтра. Добрый вечер, Людочка.
Добрый вечер. Как работа, как клиенты? Вижу, что в ванную. Сегодня у тебя
никому морду бить не будут да милицию вызывать? Я выспаться хочу.
  Марк, вставляя в скважину ключ, скосил глаза в сторону Людочкиной двери.
Так и есть - опять живая очередь. Двое мужчин сидели на стульях в
коридоре, как на приеме у зубного врача. К врачебной практике Людочка не
имела никакого отношения, хотя, в какой-то мере, тоже скорая помощь. И не
очень дорогая.
  Когда же это все кончится! Марк брезгливо дернул плечом. В комнате справа
- проститутка. В комнате слева - Аполлинарий. Правда, Аполлинарий - совсем
другое дело. Акула коммерции. Он здесь, можно сказать, и не живет. У него
нормальная квартира есть. А здесь что-то вроде склада. Вот ведь
приспособился старпер-старпом, как раньше товар из загранки возил, так и
теперь продолжает. Только уже не сам, конечно. И не торгует сам. Ни, боже
мой. Для этого мелкая фарца имеется, вроде Марка.
  Марк вздохнул. Если бы Аполлинарий Григорьевич взял в дело, да он бы через
пару месяцев на "Мерседесе" ездил. Но тот все приглядывается. Не доверяет,
видимо, бывшему провинциалу.
  В комнате пахло прокисшей едой и тараканами. Марк привычно поморщился и,
повесив плащ на гвоздь, рухнул на кушетку. Взвизгнули старые пружины,
заскрипели ножки. Ни черта не хотелось, даже есть не хотелось, даже
телевизор смотреть.
  За стеной ритмично застонал диван.
  У-у, дьявол! Лучше уж телевизор включить.
  И в ту же секунду, как только Марк подумал об этом, раздался бешеный рев
сирены, настолько яростный и жуткий, что завибрировали старые стены и с
потолка посыпалась штукатурка. Вой не прекращался ни на секунду, от него
замирало сердце и перехватывало дыхание.
  На подгибающихся ногах Марк подбежал к двери и распахнул ее. Из комнаты
Аполлинария ему навстречу выскочил мужчина в джинсовой куртке, один из
тех, что дожидался в коридоре своей очереди к Людочке и, двинув Марка
наугад кулаком, так что тот влетел обратно, промчался мимо, прижимая
свободной рукой к груди какой-то сверток.
  Все произошло очень быстро, в считанные секунды, которые потом, казалось,
размазались во времени и наполнились новыми, не замеченными тогда деталями.
  Очнулся Марк вновь лежащим на той же кушетке, вой не прекращался. Окно
было ярко освещено снаружи светом фар подъехавшей патрульной машины.
  Ограбили, понял Марк. Аполлинария ограбили. Это сигнализация ревет. Тот
самый штормовой ревун, которым Аполлинарий хвастался в прошлом году. Купил
по дешевке в порту и приволок в квартиру.
  Он совсе уже было собрался выйти на улицу, где галдели, пытаясь
перекричать ревун, остальные жильцы, когда как будто беззвучно раскололось
стекло и к нему, удачно не задев оконную раму, прямо на стол упал
брезентовый мешок, разметав, как кегли, пустые пивные бутылки.

  2.

  Мешок, небольшой по размеру, напоминал инкассаторскую сумку, и первое, о
чем Марк подумал, так это о деньгах.
  Расстегнуть замок не составило труда, он был не заперт на ключ, и Марк
вожделенно запустил внутрь мешка руку.
  Самой тяжелой вещью среди прочих оказалось рукописное Евангелие конца
семнадцатого века - в деревянном, обтянутом кожей переплете. Горсть
золотых монет царской чеканки и ювелирные украшения были упакованы
отдельно в мешочек поменьше. Потом пошли беспорядочно накиданные японские
нэцке, нефритовые китайские фигурки и осколки разбившейся от удара чайной
фарфоровой пары завода Гарднера.
  - Господи! Эту-то дрянь зачем брали?
  Из самого дна Марк извлек две пластиковых карты "Виза" и нетолстую пачку
долларов, перехваченную посередине резинкой.
  - А это еще что такое?
  Покатав по ладони черное от времени и как будто платиновое кольцо, Марк
поднес его к самым глазам. Сквозь шероховатые наросты проступил едва
видный рисунок - девять человеческих фигурок и лежащая на них то ли
собака, то ли волк.
  Барахло, решил Марк, суетливо засовывая в карман брюк доллары. Ничего из
антиквариата он брать не решился. Еще засыпешься при продаже, а долларов
никаких он не видел и все. Попробуй, докажи, что взял.
  Он уже собрался застегнуть замок, чувствуя, что время, отпущенное ему
судьбой на обыск, заканчивается, когда в открытых дверях появился
омоновец, и почти одновременно смолк ревун.
  - Руки за голову!
  Омоновец явно не думал шутить, его совсем еще юное лицо словно окаменело
от постоянного общения с теми, кого за людей он, похоже, не считал. Глаза
из-под низко надвинутого берета смотрели враждебно и подозрительно.
  Растерявшийся Марк послушно и даже как бы предупредительно сомкнул руки на
затылке, ощущая в ладони мгновенно ставшее горячим кольцо.
  - Попался, гад!
  - Это наш жилец! - пискнула возникшая в комнате Людочка. Торопливо
накинутый халат она сжимала рукой около горла.
  - Тоже твой клиент? - омоновец повернулся к Марку спиной, и тот
лихорадочно, как партизан старающийся скрыть секретное донесение, сунул
кольцо в рот.
  - Что вы, офицер! - Людочка сделала большие глаза и чуть ослабила воротник
халата. - Мы просто соседи.
  - Чего же ты, сосед, роешься в чужих вещах?
  - Я не роюсь, - Марк пошел по самому правильному пути, он обиделся. -
Смотрю, мешок какой-то бросили в окно. Должен же я знать, что это такое.
  Кольцо мешало говорить, вертелось под языком и задевало зубы, но Марк
мужественно терпел.
  - Взял что-нибудь?
  Отвечать не пришлось. Комната вдруг набилась чужим народом. В наступившей
после сирены тишине стало слышно, как к дому подъехала еще одна машина. В
коридоре засуетились жильцы и милиционеры. Омоновец грубо сдернул мешок со
стола и, приказав пока никуда не уходить, направился к выходу.
  Людочка присела на кушетку и всхлипнула.
  - Ну, все. Теперь опять по следователям затаскают. Ох, и невезуха.
Этот-то, первый, - немного успокоившись, сказала она, - концы отдал.
  - Какой первый?
  - Тот, что у меня сначала был.
  - То есть как?
  - Просто. Он вышел, сказал, что подождет друга, а сам полез к Аполлинарию.
Сигнализация и сработала. У него, видно, сердце слабое было, на месте
отключился.
  - А этот, с мешком.
  - Он тоже уже уходить собрался. Выскочил, как угорелый, заглянул к
Аполлинарию и ходу. Мешок-то, похоже, старпом раньше собрал. Может, увезти
отсюда хотел, может, еще зачем-то. Только этот козел схватил мешок и
побежал двором, да не в ту сторону. - Людочка глупо хохотнула. - Прямо на
омоновский патруль выскочил. Те думали - сигнализация в ларьке сработала.
  Картина вырисовывалась и впрямь забавная. Вор, увидев патрульную машину,
побежал обратно, но, поняв, что не уйти, бросил мешок в первое попавшееся
окно. К Марку.
  - Ты посмотрел, что там было? - жадно спросила Людочка.
  - Так, чепуха всякая.
  Марк поскучнел. Объяснений не миновать. И хоть бы эта дура ушла
куда-нибудь. Надо избавиться от денег и от кольца, будь оно трижды неладно.
  В распахнутую по-прежнему дверь было видно, как по коридору пронесли
носилки, закрытые простыней. Когда Людочка сунулась посмотреть на это
зрелище, Марк быстро швырнул доллары за кушетку, а кольцо выплюнул прямо
на пол, да еще ногой наподдал так, что то закатилось за батарею.
  Через полчаса суета немного улеглась, уехали скорая помощь и вторая
патрульная машина, начался опрос свидетелей. Марку показалось, что его
пытали особенно долго и въедливо. Про доллары он решил молчать и ни в чем
не сознался, а про кольцо даже и не вспомнил.
  Милиционер, не глядя на допрашиваемого, строчил протокол, голос его был
сух и бесцветен.
  - Имя-отчество?
  - Марк Викторович.
  - Фамилия?
  - Лютецкий.
  - Год рождения?
  - Да вы паспорт посмотрите, он же у вас под рукой.
  - Год рождения...
  В результате Марку указали на просроченный паспорт, припомнили его
провинциальное происхождение, хотя, судя по выговору, милиционер и сам был
из псковских, заставили написать объяснительную и пообещали на днях
вызвать к следователю для уточнения деталей.
  Наконец, когда милиция уже перестала терзать свидетелей, часам к
двенадцати, в квартиру прибыл сам пострадавший. Аполлинария Григорьевича с
трудом где-то разыскали, вызвали по телефону, и теперь он растерянно
бродил по коридору, заходя то в одну, то в другую комнату и жалуясь на
судьбу.
  Марк не стал дожидаться неприятного визита и направился к бывшему старпому
сам. Старпома он застал за инвентаризацией злополучного мешка.
  - Садись! - не то приказал, не то пригласил Аполлинарий Григорьевич и
пристально уставился на Марка. - В мешке рылся?
  - Ну, посмотрел, - Марк заблуждал глазами по стенам, густо увешанными
старыми иконами.
  - Доллары взял?
  Сухопарый седой Аполлинарий был на голову выше Марка. Сейчас, нависая над
столом, он напоминал цаплю, собравшуюся склюнуть лягушонка.
  - Не-а, - по-мальчишески беспечно ответил Марк, хотя внутри все противно
заныло.
  Старпом это тебе не милиция. Там-то еще шуточки были, а этого попробуй
убеди, что чист.
  - Взял и молодец, - неожиданно улыбнулся Аполлинарий. Улыбочка у него
вышла какая-то волчья. - Тебе ведь комиссионные причитаются за находку.
Верно?
  - Не брал я ничего, Аполлинарий Григорьевич, - заныл Марк.
  Вечно он терялся в присутствии старпома, сам понимал это, за это себя и
ненавидел.
  - Посмотрел и все. Неужели я вас, соседа...
  - Вот что, - Аполлинарий убрал улыбку, - там еще кольцо было. Старое
дрянное колечко. Оно ведь тебе ни к чему, правда? Мне тут партия
компьютеров пришла, совсем дешевых. Отдай кольцо, помогу наварить на
перепродаже. Там хорошие деньги будут. Не прохлопаешь ушами - на
однокомнатную квартирку хватит. Понял?
  Марк понял. Все, о чем он мечтал когда-то, могло осуществиться в одно
мгновение, скажи он только правильное слово. Но будто бес толкнул его в
бок. Сколько раз он потом жалел об этом.
  - Ничего не брал, - упрямо выдавил он, хотя в голове пронеслось: "Хана
тебе, парень. Слопает теперь старпер-старпом, не подавится".
  - Как знаешь, - Аполлинарий отвернулся и, казалось, потерял к Марку всякий
интерес. - Иди себе с богом.
  - Клянусь, Аполлинарий Григорьевич, не брал ничего.
  - Иди, иди.
  Старпом вновь начал шарить в мешке.
  Марк вышел, предчувствуя, что былые неприятности могут вскоре показаться
ему детскими радостями.

  3.

  В Питер Марка занесло лет шесть назад. Поступил в университет на
филологический, подавал надежды. Из Ивангорода многие ехали учиться в
северную столицу. Что Марк, хуже, что ли?
  Сначала все шло хорошо, а потом учеба не заладилась. На втором курсе
схлестнулся насмерть с преподавателем современного русского языка Иваном
Васильевичем. Естественно, по прозвищу Грозный. Был профессор, правда,
вовсе не грозным, а скорее занудливым и вздорным. Но риторически
поставленный в деканате вопрос: Иван Васильевич или Лютецкий - так и
остался риторическим.
  Домой возвращаться не хотелось. Вовремя подвернулись курсы теплотехников,
и в результате появилась необременительная работа диспетчером - сутки
дежуришь, трое отдыхаешь. Комнату дали сразу, а о деньгах приходилось
заботиться самому, на диспетчерскую зарплату не проживешь.
  Очутившись вновь в своей комнате и завесив разбитое стекло старым одеялом,
Марк извлек из-за кушетки ворованные доллары и пересчитал. Получилось семь
тысяч с мелочью. На абсолютном безденежье - неплохо. Не давала покоя мысль
о кольце. Что же это за ценность такая, если Аполлинарий готов расстаться
с деньгами, лишь бы заполучить кольцо обратно?
  Сигарет осталось три штуки. Ради особого случая Марк решил одной
пожертвовать, пока куришь - лучше соображается. Для начала кольцо следует
поискать.
  Под батареей кроме мусора не нашлось ничего. Еще не хватало кольцо
потерять, стоило тогда выпендриваться перед старпомом.
  Наконец в щели между плинтусом и полом Марк увидел при свете зажигалки
черный матовый ободок. Вот ведь закатилось, зараза!
  Несколько раз вилкой Марк пытался извлечь кольцо из его укрытия, но оно,
похоже, засело в щели намертво.
  То, что Аполлинарий так просто не оставит его в покое, не вызывало
сомнения. Пока Марк ползал по немытому полу, он несколько раз прикидывал
пути отступления.
  Затеряться в Питере, конечно, можно, но только чисто теоретически. Так или
иначе в конце концов Аполлинарий на него выйдет и потребует должок. Уехать
куда-нибудь насовсем - тоже не лучший вариант. Денег для нормальной жизни
недостаточно, а в других местах он совсем никого не знает. В Ивангороде, у
матери, сильно не пожируешь. Куда он там пойдет работать, что будет делать?
  Получалось, как ни крути, придется найти общий язык с Аполлинарием и при
этом остаться при своих - с деньгами и с кольцом.
  Марк подумал, что долларами он может рискнуть, есть вариант пристроить их
в оборот. Не велики деньги, но все-таки. А вот с кольцом торопиться не
следует. Надо еще узнать сначала, что это за штука.
  Существовал и третий вариант - отдать кольцо Аполлинарию и оставить себе
доллары. Но пойдет ли теперь на это Аполлинарий, еще вопрос. Надо было
сразу соглашаться. И к тому же, возможно, кольцо стоит раз в десять
дороже, иначе зачем же старпому так о нем беспокоиться.
  Побродив по комнате, Марк понял, что проголодался. Он расстелил на столе
газету и, открыв холодильник, вытащил пакет кефира и вареную колбасу. Надо
еще чайник поставить, подумал он, и в этот момент раздался осторожный стук
в дверь.
  Опять Аполлинарий или Людочка. Нет, скорее Людочка. Вот ведь привязалась,
сорока любопытная. Может, смыться пока из дому?
  В дверь постучали уже настойчивее.
  Все-таки Аполлинарий приперся. Начнет опять терзать. Точно надо было
уехать.
  И тут дверь пнули. Слабая защелка английского замка крякнула и вылетела из
паза. На пороге стояли двое в кожаных куртках и тренировочных штанах. Марк
сразу понял в чем дело, но сказать ничего не успел - один из вошедших,
маленький коротко стриженый блондин, в два шага пересек комнату и, не
говоря ни слова, врезал Марку в солнечное сплетение.

  4.

  Надо отдать Аполлинарию должное - гадить в собственной квартире он не
стал. Да он и не появился даже, пока Марка, согнувшегося от боли, вели по
длинному коридору к выходу. Со стороны могло показаться, что двое друзей
сопровождают третьего, который себя неважно чувствует. Может, выпил
лишнего, может, живот скрутило - с кем не бывает.
  Чем заканчиваются подобные прогулки, Марк знал хорошо. Два года назад
Сашу-Леденца нашли где-то в районе Репино со скрученными колючей
проволокой руками и удавкой на шее. А этим летом бесследно пропал
задолжавший десять тысяч баксов Иван Берков. Говорили, что "братаны"
увезли его прямо от Гостиного двора. Больше он нигде не появлялся.
  Успокоившаяся после шумного вечера коммуналка спала. Не открылась ни одна
дверь, никто не возился на кухне, разогревая поздний ужин, не с кем было
перекинуться даже взглядом.
  Будут бить, - скажу все, - подумал Марк. А, может, не будут?
  Пока с ним никто не разговаривал. За рулем белой обшарпанной "Хонды" сидел
третий - ну прямо брат-близнец взявших Марка в плен боевиков. Такой же
крутой стриженый затылок, те же покатые борцовские плечи и такой же
равнодушный взгляд, не выражающий ничего, кроме скуки. Такие и бить будут
без азарта, долго и скучно, всего лишь выполняя привычную и надоевшую
работу.
  Сейчас пугать начнут, - решил Марк, когда его всунули на заднее сиденье
"Хонды". Но ребята попались совсем неразговорчивые, прямо немтуны
какие-то. Машина сорвалась с места, как на гонках, и, выплескивая лужи на
стены домов, вырвалась из двора на проспект.
  Глаза будут завязывать или нет, - гадал Марк, ударяясь плечами то об
одного, то о другого сопровождающего. - Нет, не завязали. Не боятся
ничего, гады.
  Сонный город мелькал за мокрым стеклом. Иногда Марку казалось, что все
случившееся происходит не с ним. Надо же так вляпаться! Может, с
"братанами" побеседовать стоит?
  - У меня денег нет, - пробормотал Марк, глядя в круглый затылок водителя.
- И кольца нет, - продолжил он совсем упавшим голосом, не дождавшись
никакой реакции на первую фразу.
  - Заткнись, - коротко приказал маленький блондин. - Сиди и не вякай!
  - Да куда вы меня везете-то! - взмолился Марк, видя, что машина
стремительно по Тучкову мосту выскочила с Васильевского острова на
Петроградскую сторону.
  - Сейчас приедем, - пообещал водитель, не оборачиваясь. - Потерпи, дружок.
  Услышав ласковое "дружок", Марк затосковал окончательно.
  Убьют, подумал он, обреченно вжавшись в спинку сиденья. Душу вынут. И за
что, спрашивается. Да пусть подавятся они своими паршивыми баксами.
  Минут через пять машина очутилась в районе Карповки и запетляла по
проходным дворам. Пытавшийся запомнить маршрут Марк вскоре понял, что без
провожатых ему обратно не выбраться - эти места он знал плохо.
  Наконец, приехали. Марка так же бесцеремонно, как и посадили, вытолкнули
из "Хонды" под начавший моросить осенний дождь и поволокли к одноэтажному
зданию без окон. По большой кирпичной трубе взглядом профессионала,
недаром три года отработал теплотехником, Марк определил, что это
котельная.
  - Знакомься, твой крематорий, - почему-то весело пояснил низенький блондин.
  Крепыш вообще несколько отличался от остальной компании, это Марк отметил
сразу. И не только потому, что именно он ударил его там, в комнате. В
блондине чувствовался какой-то злой азарт, словно он еще не наигрался в
эти страшные игры, словно ему еще был интересен испуг жертвы и чувство
собственной силы.
  Вот его и бойся, - сказал сам себе Марк. И не ошибся.
  По стальной скользкой лестнице они спустились вниз. Три топки ревели и
изрыгали жар, словно головы змея-горыныча. Но в большом подвале, где двое
работяг шлепали по дощатому столу засаленными картами, конвойные не
задержались. Лишь вяло помахали работягам руками и прошли дальше. За
металлической дверью открылся кирпичный, как в каземате, коридор,
уходящий, казалось, в саму преисподнюю.
  Ну все, хватит уже, хотели напугать, это вам удалось, - беззвучно молился
Марк. - А сам ведь виноват, зачем связался с Аполлинарием. Баксы отдам,
кольцо отдам, только не трогайте!
  В комнатке без окон стояли пара табуретов и парковая скамейка. Голый
цементный пол, куча мусора в углу, в основном состоящая из пустых пивных
банок и мятых сигаретных пачек, как мыльный пузырь, лампочка, болтающаяся
под самым потолком. Пыточная камера.
  Задержавшегося на пороге Марка толкнули в спину так, что он влетел в
комнату, беспорядочно размахивая руками, и ткнулся в кучу мусора. Потом
подняли за ворот и посадили на скамейку. Вошедший последним водитель
достал из сумки банку пива "Red bull" и приготовился скучать. Блондин,
порывшись у Марка под ногами, вытащил из-под скамейки кусок изолированного
резиной кабеля.
  - Деньги остались в комнате! - предупредительно крикнул Марк, увидев, как
блондин извлек из сумки водителя еще и наручники.
  - Оставь, - приказал блондину его спутник. - Оставь наручники. Видишь он
тихий какой, наложил, небось, полные штаны.
  Блондин, как показалось Марку, с сожалением кинул наручники обратно.
  - Аполлинарий велел поучить на будущее, - напомнил он и зло взглянул на
Марка. - Баксы, говоришь, там остались. А кольцо?
  Крепыш коротко взмахнул рукой, и ребра Марка ожгло, как будто ударили не
кабелем, а раскаленным прутом.
  - И кольцо! - уже совсем тихо прохрипел он. Дыхание от удара перехватило.
  - Что же ты тогда врал, сволочь!
  Блондин ударил его еще два раза. Марк только дергался на скамейке, как
паралитик.
  - Сам старпому принесешь, или нам побеспокоиться?
  - Сам отнесу, сам! - предупредительно завопил Марк.
  Но блондина, похоже, такой быстро полученный результат не устраивал. Он
его, похоже, разочаровал. Марк понял это по тому, с какой ненавистью он
уставился на него, шаря в кармане кожаной куртки. Крепыш только еще
разохотился, только размялся, ему хотелось крови. Ему в конце концов и
признания никакого было не надо, а только полной власти над своей жертвой,
полного ее подчинения.
  Марк с ужасом уставился на своего мучителя, медленно извлекающего из
кармана блестящий стальной кастет.
  - Оставь! - еще раз вяло потребовал водитель. - Убьешь ведь.
  - Ничё, я аккуратно.
  Марк попытался подняться со скамейки, но не успел. В голове как будто
раздался взрыв, и он полетел в бездонную пропасть.

  5.

  Скамейка была жесткая, парковая. Где это я уснул? Марк медленно выплывал
из небытия. Вся левая сторона лица ощущалась сплошным ожогом. А-а,
Аполлинарий... Вот ведь зверюга, старпер-старпом. Ладно, еще живой.
Допрыгался, голубчик.
  Марк с трудом сел, ощупал скулу.
  Кожа лопнула, кровищи-то сколько натекло. А к щеке и притронуться нельзя.
Лишь бы кость не сломали.
  Несколько раз беззвучно, как рыба, открыв и закрыв рот, Марк убедился, что
челюсть цела. И на том спасибо.
  А где же эти, "братаны"?
  В отдалении слабо слышались голоса. Марк, шатаясь, встал и, хватаясь за
бок, выбрел из пыточной в коридор. Бубнили в соседней комнате.
  - И чего ты, блин, наделал, - узнал он голос водителя. - Нашел, с кем
связываться. Он еще в машине сомлел, я сам видел. Его и бить не стоило.
Давно бы уже обратно сгоняли и перед старпомом отчитались. А так жди, пока
очухается.
  - Попей пивка, - голос блондина звучал зло и веско. - Я эту публику
чистоплюйскую наизусть знаю. Как чё спереть, так это запросто, как
рассчитываться, так в кусты. Умнее будет.
  - Ладно вам, - примирительно вступил третий. - Сейчас поедем. И так не
сильно задержались.
  - А если не очухается? - предположил водитель.
  - И хрен с ним. Баксы, сам сказал, в комнате.
  Марк вспомнил холодные и злые глазки блондина и помотал головой. Надо
сматываться. Этот на достигнутом не остановится. Начал бить, не
успокоится, пока не сделает инвалидом.
  Он осторожно побрел коридором, цепляясь за стенки. Вот и кочегарка.
Здесь-то как пройти?
  Стараясь остаться незамеченным, Марк заглянул к истопникам. Один, кажется,
спит. Это хорошо. А второй? Второго не видно. Стоит рискнуть.
  Стальные ступеньки как будто полили жиром. Держась за поручни и
оскальзываясь, Марк выбрался наружу и запрокинул голову, ловя ртом мелкие
капли дождя.
  Совсем незнакомый двор выглядел враждебно.
  Проверив карманы, - плащ остался дома - Марк порадовался привычке таскать
деньги в брюках. Никакой транспорт сейчас, понятно, не ходит. Спасти могла
только попутка.
  Его подвезли. Разбитной таксист сначала долго куражился и ехидно
интересовался, где это Марк так погулял. Потом загнул несообразную цену. И
только убедившись, что у пассажира денег больше, чем он может предложить,
нет, запустил в салон.
  В такси Марка начал бить озноб. Его колотило так, что он испугался, как бы
водитель не выкинул его на полпути, но тот, получив плату, потерял к нему
всякий интерес, и гнал "Волгу", бешено визжа тормозами на поворотах.
  Не заезжая во двор, Марк велел таксисту остановиться.
  Идти в квартиру, а потом к Аполлинарию, не хотелось. Хотя тот, ясно море,
ждет. Окно в его комнате горит. Не спит старый хрыч. Но и дожидаться, пока
примчатся его головорезы, смысла не имеет. Приедут - выместят зло на
Марке. Когда увидят, что он сбежал, озвереют окончательно.
  Уже не обращая внимания на лужи и слабо надеясь, что с Аполлинарием
удастся договориться, Марк побрел к подъезду. До двери оставалось шага
четыре, когда та вдруг скрипнула и отворилась сама. Марк трусливо рыскнул
в сторону и прижался к влажному стволу клена.
  В ярко освещенном проеме показался Аполлинарий и вместе с ним какой-то
незнакомый мужчина, ниже ростом, но примерно одного со старпомом возраста.
Длинный плащ и широкая шляпа скрывали лицо и фигуру, но по походке можно
было догадаться - гость соседа не молод.
  - Учти, старпом, - услышал из своего ненадежного укрытия Марк. - Деньги
тебе заплачены. Или завтра отдаешь кольцо, или...
  Мужчина не договорил, но, судя по голосу, зря он не произносил ничего.
  - Три лимона! Говнюк ты, а не коммерсант.
  - Завтра отдам, как договорились, - в интонациях Аполлинария послышались
плачущие нотки.
  Ничего себе, - подумал Марк. - Три лимона! Не рублей же! Вот это колечко!
А Аполлинарий-то - хорош. Передо мной - так орел, а тут...
  - И не деньги отдашь, а кольцо, - еще раз напомнил мужчина.
  Больше он не сказал ни слова и, не подав Аполлинарию Григорьевичу руки,
направился к темной машине, которую Марк не заметил, подходя к подъезду.
  Включились фары, и Марк еще теснее вжался в ствол. Он так стоял еще долго,
не решаясь даже выглянуть, пока звук мощного мотора не затерялся в глубине
проспекта.
  Дальше счет пошел на секунды.
  По возможности стараясь не скрипеть половицами и в то же время быстро,
Марк миновал коридор и шмыгнул к себе в комнату. Было заметно, что
Аполлинарий здесь без него рылся, но, ликующе отметил про себя Марк,
безрезультатно. Вот они, баксы, за кушеткой, как и лежали. А кольцо?
Кольцо - на месте. Выцарапать его оттуда!
  Вилкой, как и в прошлый раз, не получилось. Придется рискнуть.
  Марк достал большую отвертку и попытался отжать плинтус. Тот заскрипел, но
чуть подался вверх, так что можно стало просунуть в щель палец. Есть!
  Насадив на мизинец кольцо, Марк заметался по комнате. В сумку полетели
рубашки, джемпер, джинсы. Все, больше ничего он не возьмет.
  И тут же у подъезда заскрежетали тормоза.
  В первое мгновение Марк бросился к двери, но не добежал, остановился.
Теперь не уйти.
  В комнату не вошли, ворвались.
  Прижимая одной рукой к животу сумку, Марк протянул навстречу блондину
пачку долларов, но тот, не глядя на деньги и только быстро приговаривая:
"Сбежать хотел, гад! Хотел!", ткнул ему чем-то блестящим и острым в
открытое горло.

  6.

  Это неправда, что смерть бывает мгновенной. Даже быстрому уходу из жизни
всегда сопутствуют какие-то ощущения, не говоря уже о сознании,
продолжающем работать и после остановки сердца. А смерть Марка совсем не
сводилась к трем словам - упал и умер.
  Он помнил себя лежащим на полу и конвульсивно корчащимся, он помнил, как
пытался донести руку до горла, чтобы заткнуть зияющую рану, из которой
уходила жизнь. Почему-то запомнились даже маленькие, белые от ненависти
глаза блондина, и вдруг появившийся в комнате Аполлинарий что-то кричал,
но слов было не разобрать. Он помнил это и значит был жив, хотя все
говорило о том, что он - мертв.
  Марк ощутил себя стоящим в огромном темном зале - взгляд не достигал ни
стен, ни потолка, и все-таки это было закрытое пространство. Густой и
неподвижный воздух пах сладкими пряностями и гнилью, где-то очень далеко
горели огни - то ли костры, то ли факелы, а вымощенный гигантскими
каменными квадратами пол напоминал бесконечную шахматную доску.
  Рука непроизвольно дернулась к горлу, и Марк ткнулся пальцами в широкую,
переставшую кровоточить рану, не осязая боли.
  Он не понимал, где находится, но почему-то знал, что надо идти к огням, и
он пошел.
  Шаг за шагом, как автомат, Марк шел к горизонту, слабо удивляясь, слабо
чувствуя свое тело, продолжая держать в одной руке сумку, а в другой -
пачку денег, совсем ненужных здесь и тем не менее оказавшихся при нем.
  Огни приближались медленно. Иногда казалось, что они и вовсе остаются на
прежнем месте, но Марк не уставал - он шел.
  Потом появились колонны. Сначала едва заметные, они сходились под острым
углом, готовые сомкнуться в центре цели. И на острие этого невидимого
треугольника Марк увидел черные, уходящие в вышину ступени с троном,
казавшимся снизу не больше спичечного коробка.
  Но не исполинская лестница, не сам трон удивили его, а тот, кому они
принадлежали, - человек или демон, - сидящий шакал с мужским обнаженным
торсом.
  Голос упал с высоты, заполнив собой весь необъятный зал до самого дальнего
края:
  - Ты пришел остаться?
  - Я - не знаю, - крикнул в ответ Марк.
  - Да, ты пришел впервые, - шакал поднялся с трона и медленно стал
спускаться.
  Чем меньше оставалось ступеней, тем все выше и выше вырастала его
обнаженная фигура, прикрытая лишь прямоугольным передником, повязанным
вокруг торса.
  - Ты пришел первый раз. Но хочешь ли ты остаться?
  - Не знаю, - вновь признался Марк, чувствуя свою ничтожность. - Я - мертв?
  - Ты - мертв, но ты можешь вернуться. У тебя - кольцо.
  - Кольцо? - бессмысленно пробормотал Марк и поднял к лицу руку - на
мизинце чернел ободок с рисунком.
  - Мое кольцо, - сказал шакал и остановился на последней ступени. - Пока
оно принадлежит тебе, но как только ты захочешь умереть, оно вернется к
хозяину. Я - Анубис!
  - Анубис... - повторил Марк. - Бог мертвых?
  - Хозяин Мертвого дома. Называй меня Господин. Я - Господин, ты - владелец
кольца. Пока, - Анубис сделал паузу, - пока у нас деловые отношения.
  - Да, Господин, - смиренно сказал Марк и отвел взгляд в сторону.
  Трехметровая фигура Анубиса с шакальей головой и сверкающими в свете
коптящих факелов желтыми глазами внушала ужас.
  - Так ты ответишь мне - ты пришел остаться или уйти?
  - Я не знаю, что выбрать. Господин, - добавил Марк поспешно, увидев, как
немигающий взгляд Анубиса остановился на нем.
  - Советую тебе остаться, - в громовом голосе Анубиса внезапно послышались
сочувственные нотки. - Ведь ты все равно придешь сюда рано или поздно. Но
тогда тело твое будет немощно и дрябло. Ты придешь усталым и больным,
измученным и ожесточенным. Останься сейчас.
  - Но я могу вернуться?
  - Ты можешь вернуться. Ты можешь страдать вновь. Ты хочешь этого?
  - Хочу! - отважно признался Марк.
  - Глупец, что ты понимаешь в жизни и смерти? Если как следует разобраться,
то ведь это одно и то же.
  - Нет, не одно, - Марк попытался спорить, но будто удавкой сдавило горло,
и он закашлялся.
  - Тогда - иди!
  Шакал повернулся к Марку спиной и начал восходить на трон величественно и
отрешенно.

  7.

  Он лежал на полу, скорчившись, прижимая к животу сумку.
  Открыв глаза, Марк приподнялся на локте и огляделся.
  В комнате царил разгром. Вспороли даже сиденье кушетки, и теперь из
разрезов торчали куски мочала и кособокие пружины.
  Это они кольцо искали, - догадался Марк.
  Тишина стояла мертвая - дом спал.
  Марк помнил все, что произошло с ним в последние двенадцать часов, но
логика жизни медленно входила в его сознание, и первые минуты возвращения
из небытия он потратил на чисто механические действия.
  Небольшое зеркало, которым Марк в основном пользовался для бритья,
отразило бледное с кругами под глазами лицо. Черная косая челка свалялась
в косичку и прилипла ко лбу. Вся левая щека залита кровью, и сплошной,
ставший уже не красным, а коричневым натек спускался к горлу, полностью
закрывал его и падал на грудь.
  Тебе бы сейчас в фильмах ужасов сниматься, - подумал Марк.
  Но - странное дело - смыв кровь и кое-как расчесав волосы, он обнаружил на
скуле мелкую зажившую ссадину, а горло пересекал хотя и страшный, но тонко
зарубцевавшийся шрам.
  И тут до Марка наконец стали доходить происшедшие с ним несообразности.
  Память и логика подсказывали, что он убит. И даже, если встреча с Анубисом
не сон или наведенная галлюцинация, то почему, скажите на милость, он не
ограблен? Не снято с мизинца проклятое кольцо, не отобраны деньги? Что
искали в этой комнате, не тронув его самого? Все вещи, с которыми он
собирался бежать, остались при нем.
  Это было самое главное и непонятное противоречие - остальное еще можно
как-то объяснить. Даже заживший шрам, даже воскресение из мертвых - хотя
тоже, конечно, нонсенс!
  В любом случае пока Марк понял одно - оставаться в комнате нельзя, надо
бежать и как можно быстрее.
  Страшно хотелось курить, но ради этого не стоило задерживаться. Часы
показывали четверть пятого - самое глухое время суток.
  Первый порыв - поехать в Пулково или на один из вокзалов и покинуть Питер
- вскоре прошел. Надо еще разобраться - жив ли он, в конце концов, или
мертв? Звучит, конечно, смешно, но выяснить это хотя бы для себя стоило. К
тому же, следуя логике событий, его вряд ли станут искать, ведь для
Аполлинария и его боевиков он умер, погиб, исчез, вычеркнут из жизни.
  Поразмыслив над этим, Марк с большим трудом изловил такси и отправился
через весь город в район Автово, где недалеко от Кораблестроительного
института жила Света Тернова.
  То, что со Светой Марк расстался почти полгода назад и, как он утверждал,
навсегда, его смущало мало. Да и другого выбора не было - близкими
друзьями за все эти годы Марк так и не обзавелся.
  В пять часов утра не стоит ломиться даже к любимому человеку. Трудно
рассчитывать на радость встречи и приятное общение с тем, кого вы только
что оторвали от сладкого утреннего сна. А со Светкой-Веткой последняя
встреча у Марка вышла и вовсе безобразной, после этого он даже "Букинист"
на Герцена, где та работала продавщицей, миновал по касательной.
  Сначала Ветка наотрез отказалась открывать Марку дверь, и он терся на
лестничной площадке, то взывая к милосердию, то угрожая, что вышибет
замок. Последнее произвело впечатление - его впустили.
  Попав в знакомую однокомнатную квартиру, Марк быстро убедился, что самые
страшные опасения найти здесь своего заместителя не оправдались. Чужим
мужским духом в квартире не пахло, мало того - под вешалкой стояли его
старые домашние тапочки.
  Не дожидаясь, пока Марк разденется, и не произнеся ни слова, Ветка прошла
на кухню и загремела там посудой.
  Хороший признак, - подумал Марк, - сейчас сварит кофе. Что бы такого
наврать, чтобы не выгнала?
  Но за чашкой кофе - сварили, и для него! - врать особенно не пришлось.
Жадно затягиваясь, Марк курил и рассказывал, сбивался и повторялся вновь,
путался и перескакивал с одного события на другое, но кое-как вылепил из
невнятного повествования почти всю правду о прошедшей ночи.
  О собственном убийстве он благоразумно все же умолчал так же, как и о
встрече с Анубисом. Для Ветки это было бы, пожалуй, чересчур.
  Она и так слушала его, как завороженная, широко раскрыв ставшие совсем не
сонными глаза, и знакомая родинка на смуглой ключице иногда мелко
вздрагивала в такт быстрому биению сердца.
  - Тебя здесь не найдут, - сказала она и медленно приблизила свое лицо к
Марку. - Только никуда не уходи!
  И эта комната, и Ветка, непроходящая осенняя мгла за окном и знакомый
запах простыней - все это сделали вдруг мир до боли реальным. А позже,
лежа на диване с прижавшейся к его плечу Веткой, Марк наконец понял, что
жив.

  8.

  Он и не заметил, как задремал. Разбудил резкий звонок будильника - Ветке
было пора собираться на работу.
  Пока она металась из ванной на кухню, иногда забегая в комнату, Марк с
удовольствием наблюдал за ее торопливыми сборами. Ветка - красивая
девчонка, непонятно, почему она так привязалась к нему - знакомств с
удачливыми и вполне обеспеченными людьми у нее хватало. В "Букинист" на
Герцена наведывалась весьма разнообразная публика, а заслужить внимание
продавщицы означало возможность приобрести самые редкие издания.
  Марк и сам познакомился с ней там же. Тогда он еще читал и, случалось,
покупал книги. Теперь это, конечно, в прошлом. Другая жизнь - другие
заботы. И на модный детектив-то времени не хватает.
  Оставшись один, он выбрался из нагретой постели и подошел к окну.
  В озере, на пустыре между домами, плавал утиный выводок. Птенцы подросли и
уже летали, но время настоящих холодов еще не наступило, и птицы
продолжали кормиться на привычном месте. Странное дело - столько народа
здесь живет - и утки. У них, в Ивангороде, никакие утки не водились, разве
что домашние.
  Поставив на плиту джезву, чтобы сварить кофе, Марк, шлепая разношенными
тапочками, прошел в ванную. Шрам на горле выделялся светлой полосой, как
ошейник.
  Чем же он меня так? Марк бережно провел по шраму пальцем - не болело
совершенно. Ветка, само собой, про шрам спрашивала, наврал про какую-то
операцию.
  То, что предстояло во многом разобраться, Марк понимал. Без этого и вовсе
неясно, как жить дальше. Только с чего начать?
  Кольцо, если оно стоит таких бешеных денег, носить с собой опасно, но и
оставлять его в квартире нельзя. Несомненно, за ним идет охота. К тому же
интерес оно представляет не для всех, а только для тех, кто знает его
тайну. А тайна есть. Возможно, кольцо воскрешает из мертвых, возможно,
само способно убивать. Адская штучка.
  Об Анубисе Марк старался не думать. Только как же не думать, если вся
случившаяся с ним чертовщина только и способна хоть как-то объяснить то,
что он жив.
  Анубис, Анубис... Это из египетской мифологии. Что он знает о Египте? Ну,
пирамиды, ну, фараоны, мумии всякие. В Эрмитаже сам видел - лежит одна,
страшно смотреть. Потом боги разные: Осирис, Исида, Анубис. Кажется, бог
мертвых. И с шакальей головой. Все сходится.
  Порывшись у Ветки на книжных полках, про Египет Марк не нашел ничего. Так,
разнообразная популярная чепуха. Старая "Русская энциклопедия" за 1911 год
- Ветка собирала дореволюционные издания, если была возможность купить их
подешевле, ограничивалась маленькой статьей:
  "Анубисъ. (греч.; египт. Анпу); у древн. египтянъ, богъ гробницъ, одно из
важнейшихъ божествъ загробн. мiра. Въ его заведыванiи было бальзамированiе
покойника, путеводительство его въ царстве Озириса и доставленiе ему
заупокойныхъ даровъ. Египтяне изображали А. съ головой шакала или въ виде
шакала: м.б. потому, что у гробницъ, на зап. краю Нильской долины,
постоянно водятся стаи шакаловъ. Греки отождествляли А. со своимъ
проводникомъ душъ, Гермесомъ. Въ рим. время культъ А. распространился по
всей империи вместе съ почитанiем др. египет. божествъ".
  Все!
  Про кольцо ни слова.
  Из статьи кроме самых общих сведений, которые мало что могли прояснить,
больше выудить было нечего. И Марк стал собираться в библиотеку.
  Даже студентом Марк посещением библиотек себя не утруждал. Кроме, пожалуй,
университетской, да и то изредка. Но туда теперь не пустят. Надо
попробовать сходить в читальный зал "Щедринки".
  Поход представлялся Марку опасным. Больше всего не хотелось столкнуться с
Аполлинарием, хотя это маловероятно. Но вот знакомых, которых в центре, на
Невском, всегда хватало, избежать будет совсем трудно.
  Марк порылся в Веткиных вещах и отыскал длинный синий шарф, которым
укутался по самые глаза. Из этого же гардероба выбрал голубую джинсовую
куртку. Рукава коротковаты, но ничего, сойдет.
  Удачно замаскировавшись, Марк решил не ехать в метро, а поймать такси -
деньги имелись.
  Он не стал утруждать себя обменом валюты - любой таксист возьмет баксы с
радостью.
  Погода, как это часто бывает в Питере, переменилась мгновенно. От
вчерашней промозглой сырости не осталось и следа: радостно сияло солнце,
желтым и оранжевым пылала листва - денек выдался замечательный.
  Оказавшись на Невском, Марк не удержался и посидел все же около памятника
Екатерины-II ("Катьки"), похожем на большую чугунную погремушку, в
скверике возле Александринки. Выкурил сигарету и понаблюдал, как старушки
в панамках и митенках, настоящие божьи одуванчики, кормят голубей.
"Щедринка", размахнувшись на весь квартал, серела перед глазами.
  Первым при входе в библиотеку его встретил пожилой милиционер. Большая
кобура, с торчащим из нее пистолетом, придавала ему грозный вид, на Марка
он взглянул с подозрением. Указав окно регистрации, милиционер продолжал
хмуро следить за новым посетителем.
  По фойе ходила, разговаривая вполголоса, очень интеллигентная публика, и
Марк оробел. Но еще больше он почувствовал себя не в своей тарелке, когда
в регистратуре потребовали диплом об окончании высшего учебного заведения.
И это, как самое малое. Годились также кандидатская и докторская степени,
а вот справка об учебе в университете могла помочь только вместе с
ходатайствованием деканата.
  Поняв, что в "Щедринку" не прорваться, Марк отступил на исходные позиции -
в скверик.
  Никаких других библиотек в городе он не знал. Слышал, что есть еще
библиотека имени Маяковского, но, наученный горьким опытом, туда он
сунуться не рискнул. Хватит позора.
  Оставалось признаться в своей внезапной страсти к мифологии Египта Ветке,
что он после некоторых размышлений и сделал. Ветка, насмешливо пофыркав,
согласилась все же подыскать что-нибудь в магазине и на следующий день
принесла "Популярную историю религий".
  Ничего не стало яснее после прочтения сего труда, мало того, Марк
запутался окончательно.
  Сложная иерархия египетских богов, которые различались по возрасту,
повергла его в уныние. Анубис, правда, упоминался часто, но как-то
смазанно. Бальзамирование, взвешивание душ умерших для определения тяжести
земных грехов - к этому сводились все описания.
  Марк затосковал.
  Кольцо почти физически жгло палец, но снимать его Марк и не думал. Не дай
бог потерять. Плакали тогда денежки.
  Неоднократно он прикидывал возможности найти того покупателя, что приходил
к Аполлинарию злополучной ночью. Но как же его разыщешь? Да и для того,
чтобы успешно торговаться, надо знать, какой товар предлагаешь.
  В один из таких отчаянных моментов Марк вдруг вспомнил, что почти
одновременно с ним с курса исключили Толика Невьянова. Тот всерьез
интересовался оккультными науками в ущерб наукам университетским. По
слухам, он по-прежнему жил в Ломоносове и работал в местном порту.
  На следующий день Марк отправился на Балтийский вокзал.

  9.

  После двух часов дня электричка в Ломоносов, бывший Ораниенбаум, а в
местном просторечье - Ранбов, отошла с перрона почти пустая.
  Марк рассеянно глядел в окно, полируя пальцем шероховатую поверхность
кольца. Раритет, артефакт? Может быть, такое кольцо - единственное в мире.
Не обратиться ли в музей? Но сам эту мысль и отверг. Начнутся расспросы,
откуда взял, и пиши пропало. Сам не заметишь, как вляпаешься в другую
историю.
  Финский залив гнал к берегу курчавые гребешки волн: сосны, искривленные
ветрами, навевали тоску и мысли о зиме. Марка укачало, и он задремал.
  У Толика он бывал всего один раз, еще когда учился на первом курсе.
Помнится, они ездили к нему на выходные и Марк даже ночевал у приятеля. Но
все равно оставались опасения, что нужный дом он не найдет.
  Поднимаясь вверх от вокзала в город, Марк вдруг ясно вспомнил дорогу. Да
здесь и заблудиться-то трудно. Следует выйти к парку, а там, почти
примыкая к ограде, стоит двухэтажная деревяшка - Толино жилище.
  Поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж, Марк учуял запах блинов.
Блины, действительно, пеклись, но не для него. Мать Толика и его
веснушчатая сестра о чем-то отчаянно спорили у газовой плиты и гостя
встретили не очень приветливо.
  - Дома нету! - отвернувшись от Марка, буркнула мать. - И на работе не ищи.
Шляется он, скорее всего, в парке.
  Ждать Толика на скамеечке возле дома Марк не стал. Парк, конечно, большой,
но, если Толик за эти годы не сильно изменился, то он знает, где искать.
  Расчет оказался верным. Правда, вместо захолустной закусочной на том же
месте возвели вполне приличный павильон, но публика изменилась мало.
  Толик выпивал в классической компании. Число три обладает в России
магической силой, и появление лишнего партнера сначала Толиным друзьям не
понравилось.
  - А... это... присоединяйся, но у нас все кончилось, - после короткого
знакомства взял инициативу в свои руки один из приятелей. Его лицо от
выпитого приобрело ровный красный цвет, а рыжая шевелюра сверкала так, что
парня можно было выпускать на манеж без парика.
  Марк не спорил. Как ни странно, он был рад встрече, он и сам не
подозревал, что может по Толику соскучиться.
  Внешне Невьянов почти не изменился. В первые минуты встречи он робко
хлопал Марка по плечам своими длинными несуразными ручищами и знакомым
жестом постоянно поправлял рискующие слететь с носа очки в толстой
пластмассовой оправе.
  Через полчаса друзья отсеялись. То есть они продолжали присутствовать и
даже говорили что-то коротко и невпопад, но это было уже неважно - Толик и
Марк вспоминали прошлое.
  - Помнишь, на картошку ездили, и нам в деревне вломили?
  - Как не помнить, я думал, мне тогда нос сломают.
  - А Грозного?
  - Да ну его в пень дырявый, я ведь к тебе по делу приехал.
  Марк коротко, не вдаваясь в подробности, рассказал о кольце. Толик
оживился еще больше.
  - Давай пойдем в порт, - предложил он. - Там нормально поговорим, есть
место.
  Затоварившись в павильоне двумя бутылками портвейна, - дорогих напитков
Толик не признавал - они пошли в порт, хохоча и дурачась, как школьники.
Марку стало легко и свободно, и он подумал, что ему всегда не хватало
друга. Такого, например, как Толик. Вот ведь дожил, по-человечески
поделиться не с кем.
  Про кольцо, разумеется, он рассказал не все. Сгодилась байка о случайно
попавшей к нему вещи. Позже он как бы стал догадываться, что кольцо не
простое, но выяснить ничего не удалось. К Толику он обратился как к
специалисту.
  - Нашел специалиста! - хохотнул Толик. - Я уж давно ничего не читаю.
Астрологию забросил. Кабалистика - дерьмо собачье! Неинтересно стало.
  - Ну, не скажи, - осторожно возразил Марк. - Всякое случается. Ты ведь
верил в магию, как в науку.
  - Было да сплыло. Ладно, подожди здесь, сейчас договорюсь, чтобы
пропустили.
  Миновав проходную, они вошли в порт.
  Начинало темнеть, но Марк, выпив вина и расслабившись, подумал, что если
Толик не позовет к себе ночевать, то он всегда сумеет пристроиться в
гостинице. Да и разговор, судя по всему, затевался долгий. Не стоит
комкать встречу. Он был почти уверен, что Толик сможет помочь.
  Мимо штабелей сосновых бревен Толик повел куда-то вглубь порта. Вскоре
Марк понял куда - на старый маяк.
  Они поднялись по внешней металлической лестнице очень высоко. Марка и до
этого уже слегка покачивало, но, когда он посмотрел вниз, голова совсем
пошла кругом.
  - Сейчас привыкнешь, - Толик чувствовал себя здесь совершенно
по-домашнему. - Садись. Вот так. Не бойся - не упадешь.
  Сидя упасть было трудновато. Марк просунул ноги сквозь частое ограждение,
так что они повисли над бездной. В сгустившейся темноте синел горизонт,
становясь по нижнему краю совсем фиолетовым. Небо прочерчивали две длинные
бледно-розовые полосы заката, а прямо напротив в Финском заливе светился
огнями Кронштадт.
  - Красота? - утвердительно спросил Толик. - Красота! Только здесь и
отдыхаю. Дома - тоска. Мать все пилит: иди учиться, да иди. А куда я
пойду, поздно уже.
  - А в порту кем работаешь?
  - Принеси - подай. А-а, ладно. Давай снова про кольцо.
  Марк повторил.
  - Дай сюда, посмотрю, как следует. Да, занятная вещица. Похоже, подлинная.
Если так, то в музее с руками оторвут.
  Терпеливо Марк повторил свою историю. В музей нельзя. Происхождение кольца
туманно. Если Толик поможет что-либо о кольце разузнать, то Марк поделится
с ним при продаже.
  - Не нужны мне твои деньги, - отмахнулся от делового предложения Толик. -
Выпьем еще пару раз, и в расчете. Дома у меня есть одна брошюрка.
Издательства "Саламандра", в двадцать втором году отпечатана. Текст "Книги
пещер" и комментарии. Придем - посмотрим. Хотя ничего такого про кольцо я
там, кажется, не встречал. Но самое главное, сейчас вспомнил: имеется в
Ранбове один мужик - у него библиотека по мистике - о-го-го! Раньше я к
нему часто заходил, а в последнее время и на улице старика что-то не
видно. Но завтра заскочу, проведаю. Вдруг повезет.
  Осенняя мгла сгустилась над заливом. Беззвездное небо только угадывалось в
вышине так же, как и невидимая внизу земля. И, не чувствуя под ногами
опоры, Марк ощутил себя парящим в непонятном, чужом и, безусловно,
враждебном мире.

  10.

  Ночевать Толик пригласил.
  Они вернулись домой поздно - мать и сестра уже спали - и Толик, извиняясь,
выставил Марку раскладушку на кухню.
  - Всего одна комната, я и сам здесь часто ночую.
  Никакую брошюру смотреть они не стали, а сразу завалились на боковую -
Толику рано вставать.
  Марку завтра предстоял скучный день. Дожидаясь, пока Толик отпросится с
работы, раньше обеда, по его словам, это сделать не удастся, надо было
как-то убить время. Оставаться в доме вместе с ворчащей матерью Марк не
захотел и, прихватив "Книгу пещер", отправился в парк. Встретиться в
четыре часа они договорились на прежнем месте - около павильона.
  Текст брошюры вновь поставил Марка в тупик. Бог Ра спускается в загробный
мир, которым правит не Анубис!, а Осирис, - ничего себе, Властитель жизни!
- чтобы проследовать по подземному Нилу в своей ночной ладье и утром
взойти на небосклоне.
  "О, боги, пребывающие в Загробном мире И так далее.
  Об Анубисе почти ничего. Странный бог, право слово. Вечно он у других на
подхвате. То Осириса выручает, то Исиду, то просто им сопутствует.
  Единственная зацепка - число девять. Девятка повелителей Запада. Ведь на
кольце тоже выгравировано девять человеческих фигурок. Но есть ли между
этим совпадением связь?
  В комментариях упоминались и другие тексты. Кроме "Книги пещер"
существовали Книги Врат, Мертвых, Пирамид, Дня и Ночи, Жизни и Смерти. Но
тут же оговаривалось, что их содержание во многом сходно.
  Марк пожалел древних египтян. Чтобы разобраться во всей этой галиматье,
надо быть по крайней мере жрецом.
  Сунув брошюру в карман, Марк пошел бродить по парку.
  За пять последних лет здесь изменилось многое. Парк стал более ухоженным и
чистым. Почти не видно праздношатающейся шпаны. Отремонтировали парковые
постройки, и раньше не заглядывающие сюда туристы, которые в основном
предпочитали Петергоф, Павловск и Пушкино, бродили теперь тесными
группками между Катальной горкой и Китайским павильоном.
  Возле Катальной горки архитектора Ринальди открывалась большая лужайка.
Высокая копна сена стояла в центре, как на крестьянском поле, а вокруг нее
сидели и важно ходили по траве большие чистые чайки.
  Вот здесь и надо жить, - подумал Марк. Иметь нормальную работу, гулять по
выходным в парке, смотреть по вечерам на залив. Что еще надо человеку?
  Но человеку хотелось многого. Денег, например, мебели и тряпок, камина в
комнате и необременительного дела. А можно и вовсе без дела, про себя
усмехнулся Марк. Будут деньги, душа сама собой успокоится. А то все рвется
куда-то, трепещет, а копни поглубже - все просто.
  Толкну кольцо и уеду. В Москву уеду, или лучше за границу. Ветку возьму с
собой. Пусть посмотрит девчонка на мир и на то, как люди живут.
  Он уже успел пообедать и даже выпить стакан "Алазанской долины", когда
увидел широко размахивающего руками Толика. Еще издали по его лицу Марк
определил, что новости у того имеются.
  Толик заявился в рабочей робе и грязных старых ботинках, но, как
выяснилось, успел уже побывать у своего знакомого и порыться в книгах.
  Выпив стакан вина, как воду, и закурив мятую "Приму", Толик вытащил из
кармана тетрадный листочек с записями.
  - Не дает ничего выносить из библиотеки, жадюга, - пояснил он. - И так еле
впустил. Но я малость порылся и кое-что нашел. Есть упоминания о кольце,
есть! Вот, берлинское издание "Мистерий мира". Я, конечно, не египтолог,
но и мне как-то, помнится, попадалось где-то подобное описание. Смысл
примерно сводится к тому, что девять человеческих фигурок и лежащий на них
шакал - печать некрополя в Фивах. Люди эти - пленники. Там же, в
комментариях, сказано, что есть легенда о девяти кольцах Анубиса,
разбросанных им по земле. Владелец становится бессмертным на время
обладания кольцом. Но это еще не все - на каждого из владельцев ложится
проклятие. Такая вот история с географией.
  Ты ничего не напутал? - спросил Марк.
  Он снял кольцо с мизинца и в который раз начал внимательно его
рассматривать.
  - Если это колечко подлинное, - Толик сам щедро плеснул в свой стакан, -
то лучше бы тебе от него скорее избавиться. Не знаю, как насчет
бессмертия, а проклятие заработаешь запросто - пришьют где-нибудь
втихомолку - и концы в воду.
  - Сам боюсь этого, - Марк тоже закурил. - Но все равно спасибо, выручил.
Без тебя бы я год в книгах копался и не нашел ничего.
  - Слушай, - Толик смущенно поскреб черным с обломанным ногтем пальцем по
столешнице. - Давай это кольцо утопим, есть у меня предчувствие - не
принесет удачи.
  - С ума сошел! Три миллиона баксов! - непроизвольно вырвалось у Марка, и
он тут же прикусил губу.
  - Сколько?
  - Сколько слышал, - Марк проклинал себя за несдержанность. - Только ты
никому, понял, никому ни слова.
  - Могила, - мрачно откликнулся Толик и утешающе хлопнул Марка по спине. -
Хочешь, на вокзал провожу, миллионер?

  11.

  Вечером, вернувшись с работы, Ветка, не раздеваясь и оставляя грязные
следы на паркете, прошла прямо в комнату, где Марк сумрачно сидел у
телевизора, и больно стукнула его маленьким крепким кулачком в грудь.
  - Вот только еще не предупреди, что не придешь ночевать! - Ветка
всхлипнула. - Вот только попробуй!
  Марк и без того чувствовал себя виноватым. Он долго еще сидел на кухне,
пока Ветка разогревала ужин, и пытался объяснить ей, что все вышло
случайно - возвращаться далеко, а разговор состоялся серьезный и нужный.
  - Это ты опять про египетских богов? - к Ветке постепенно возвращалась ее
насмешливость. - Ты что, кандидатский минимум решил по мифологии сдавать?
  - Да ну тебя. По делу ездил. Надо ведь как-то дальше устраиваться.
  Устраиваться как-то было, конечно, надо.
  О том, чтобы заглянуть на прежнюю квартиру, Марк даже думать боялся. Хотя,
с другой стороны, очень интересно узнать, как там поживает Аполлинарий
Григорьевич. Приходил к нему покупатель кольца или нет? А если приходил,
то чем дело кончилось? Именно это волновало Марка больше всего.
  Беспокоила еще и работа, где Марк появляться по понятным причинам
опасался. Плакала трудовая. Но это, как раз, не проблема. Трудовую сейчас
купить можно запросто.
  Уйти на год-другой в подполье? Так было бы лучше всего, но доллары скоро
кончатся, а сидеть на шее у Ветки не позволяет совесть. Значит, нужно
осторожно, но настойчиво искать человека, который сможет по-настоящему
оценить кольцо.
  Бессмертие его владельца - безусловно, глупость. Кольцо - просто
магический предмет, ритуальная вещица. Годится для халдея средней руки. Но
сумасшедших много. В том числе и сумасшедших миллионеров.
  Марка порадовало, что Толик отыскал в "Мистериях мира" упоминание о
кольце. Будет на что сослаться. Кому не хочется иметь, скажем, чашу Грааля
или магический жезл. Пусть потом экспериментируют с этим кольцом хоть всю
оставшуюся жизнь.
  Слабым звеном во всех этих рассуждениях, конечно, являлось воскресение
Марка из мертвых. Но это еще как посмотреть. Каких чудес не случается на
этом свете? Возможно, все происходило совсем не так, как потом ему
представилось. Не было никакого Анубиса. Не было никакого убийства. А
случилось внезапное умопомрачение, во время которого Марк неизвестно, что
делал. Лучше остановиться на этом - так проще.
  Сидеть целыми днями дома становилось невыносимо. Тем более, что и занять
себя Марк ничем не умел. Прошло уже две недели с того дня, как он пришел к
Ветке. Кольцо он по-прежнему таскал на пальце - оно себя, как и следовало
ожидать, никак не проявляло. И не платина даже, как ему показалось
вначале, а обычная железка. Сходить в Эрмитаж, что ли?
  В Эрмитаже Марка привлекали не картины, а все тот же египетский зал.
Тянуло туда почему-то и все, хотя раньше о подобных вещах он никогда не
думал. Но почему-то не давала покоя глупая мысль, что кольцо там себя
поведет по-другому. А как по-другому, это уже будет видно.
  По просьбе Марка Ветка купила ему новую кожаную куртку и кепку. Кепок Марк
до этого никогда не носил и ему казалось, что этот головной убор изменит
его до неузнаваемости. За две недели над губой выросли тонкие мушкетерские
усики, и Марк их аккуратно расчесывал по утрам.
  Но насчет своей незаметности, как немедленно выяснилось, он сильно
заблуждался.
  Выйдя из метро на Гостином дворе, Марк потопал прямо по Невскому к
Дворцовой площади и почти тут же, около Серебряных рядов, нос к носу
столкнулся с бывшим подельником по случайным заработкам Васей Копновым. В
дилерских кругах Вася был известен, как один из самых отчаянных
"вентиляторов" - всегда готов, что угодно купить, что угодно продать,
денег при этом ни копейки.
  - Свят, свят! - заорал Вася так, что идущая мимо старушка действительно
перекрестилась. - Марк! Ты откуда?
  Сейчас я тебе скажу, подумал Марк, напрягаясь. Эх, врезать бы по щекастой
физиономии, да ведь только хуже будет.
  - Да так, по делам, - сказал он вслух неопределенно. - Проветриваюсь.
  - А как же это? - Вася сделал выразительный жест рукой, как будто втыкал
невидимый нож. - Я слышал - тебя порезали.
  - Ага, а это я с того света явился.
  - Нет, погоди, - горячился Вася. Он так разволновался, что стал брызгать
слюной, и Марк брезгливо отодвинулся. - Погоди, погоди. Мне наверняка
сказали. У тебя в квартире ужас, что было. Сначала тебя, потом соседа
твоего.
  - Аполлинария? - невольно вырвалось у Марка.
  - Точно. Я этого старпома тоже помню. Крутой был мужик, весь в связях. Так
его прямо возле дома пристрелили.
  - Надо же, - полученное известие одновременно порадовало Марка, но и
насторожило. - Так я ведь смылся просто, никто меня не резал. Должок имею,
потому и уехал.
  - Скрываешься, значит, - облегченно выдохнул Вася. - Это дело знакомое. В
прошлом году я тоже два месяца бегал. Но выкрутился, чего и тебе желаю.
  - Ладно, мне пора, - Марк не хотел затягивать встречу. Не ровен час
появится еще кто-нибудь из знакомых. - Ты меня не видел, я тебя - не знаю.
  - Да о чем речь. Разве я кому скажу.
  Обязательно скажет, проклинал себя за неосмотрительность Марк. Он свернул
с Невского на Мойку, идти в Эрмитаж расхотелось. Ботало несчастное.
Звонарь вечный. Нет на Васю никакой надежды. Сегодня же растреплется всем,
что видел Марка живым и здоровым. Во что это может вылиться, даже
представить страшно. Старпера-старпома наверняка из-за кольца прикончили.
Не зря его предупреждал тот, в шляпе. А если добрались до Аполлинария, то
меня и вовсе сглотнут, не подавятся.
  Но неприятности пришли в тот же вечер с другой стороны. Вечером к Марку
приехал Толик.

  12.

  Покидая Ломоносов, Марк в неожиданном порыве откровенности сунул Толику
записку с Веткиным адресом. Был бы телефон, оставил телефон, впрочем, это
одно и то же.
  Оставляя адрес, Марк никак не рассчитывал, что Невьянов сможет ему помочь
в продаже кольца. Сделал он это из обычного дружеского расположения -
будешь, мол, в Питере, загляни. Но Толик явно прибыл не с обычным
приятельским визитом.
  Косясь на Ветку и робея, он с порога объявил, что есть разговор, и сердце
Марка глухо ухнуло куда-то в низ живота. Меньше всего ему сейчас хотелось
серьезных разговоров, а Толик выглядел очень серьезным и на удивление
трезвым.
  Они прошли на кухню, и Толик попросил закрыть дверь.
  - Значит так, - начал он, но замолчал, разминая сигарету и кроша на стол
табак. - Значит так, - Толик собрался с духом. - Про колечко твое я
старику рассказал.
  - Какому старику? - не понял Марк.
  - Тому самому, у которого книжку смотрел. Он через два дня сам ко мне
пришел, а до этого, наверное, и знать не знал, где я живу.
  - Дальше, - нетерпеливо потребовал Марк.
  - Дальше мы выпили, - простодушно признался Толик. - Много. Юрьевич,
понятно, угощал. Пошли к нему домой, он мне еще раз в своей библиотеке
порыться разрешил. И все спрашивал, что я искал в "Мистериях мира". Я ведь
книжку прямо открытой оставил, как про кольцо нашел. Спешил тебя
обрадовать.
  - И ты сказал?
  - Сказал, - Толик виновато вздохнул. - Не все, но сказал.
  - Имя мое назвал?
  - Ни имени, ни фамилии не называл. Просто, сказал, один знакомый. Ну и
Юрьича затрясло даже. Он мне сразу предложил тебя с ним свести.
  - А цену ты говорил?
  - Что я, больной? Цена - не мое дело. Захочешь, сам скажешь.
  - А если не захочу? Откуда я знаю твоего Юрьича! Да и денег, которые
кольцо стоит, у него наверняка нет.
  - Не скажи, - Толик обиделся. - Старик богатый. У него папа граф был. Или
князь, - добавил он после паузы. - У него и родственники за границей есть.
  - Родственники! - раздраженно передразнил Марк. - Вот ведь чепуха какая
выходит. Я тут сижу, как мышь в норе, высунуться боюсь, обратился к тебе
как к человеку, а ты...
  - Это еще не все, - добавил Толик и низко опустил голову. Очки чудом
удержались на переносице. - Я сначала так и сказал - кольцо не мое, не мне
решать. А позавчера меня встретили в порту и предупредили.
  Толик отогнул ухо, и Марк увидел запекшуюся ссадину.
  - Сказали, чтобы не выступал, а потом двинули.
  - Боже мой! - Марк вскочил со стула. - Ты хоть понимаешь, что наделал! А
когда сюда ехал, никто за тобой не увязался.
  - Да я тихонько. Не говорил никому. И не электричкой поехал, а на
автобусе, через Петергоф. Что же теперь делать - не убьют, так изувечат.
Никак не ожидал от Юрьича.
  - Елки-палки! - Марк заметался по кухне. - Теперь оба влипли. Слушай, не
езди обратно. Перекантуйся пока в Питере. У тебя здесь знакомые есть?
  - А, может, попробовать? - Толик продолжал гнуть свое. - Ты же сам хотел
кольцо продать.
  - Хотел, да не твоему старику. Тоже мне покупатель. Сейчас и за тыщу
баксов удавить могут, что уж говорить о кольце.
  Ветка, встревоженная громким разговором, не выдержала и заглянула на кухню.
  - Свет, пусть Толик сегодня здесь переночует.
  - Пусть, - Ветке разговор приятелей явно не нравился. - А чего орете-то
так?
  - Ладно, будем говорить тише.
  Они еще долго беседовали и, как ни странно, постепенно у Марка окрепло
решение с Юрьичем все же встретиться. Не век же, действительно, сидеть
взаперти и любоваться кольцом, как скупой рыцарь. Если даже и не купит, не
по карману будет, то сможет свести с нужными людьми. Подскажет
кого-нибудь. Немного отстегну старику, на этом и столкуемся. Три миллиона
- блеф. Марк готов был отдать кольцо и за треть этой суммы. И немедленно
после этого рвать из Питера.
  На следующее утро он отправил Толика в Ломоносов, чтобы тот договорился с
Юрьевичем о встрече.

  13.

  В надежность своего связного Марк верил не очень. О цене велел пока
молчать и о встрече договориться не в Ломоносове, а в Питере - хлеб за
брюхом не ходит.
  - Посмотрим, что это за фрукт, - бормотал Марк, меряя шагами тесную
комнату.
  Толик должен был приехать завтра и доложить о результатах переговоров.
  Сутки прошли, как в тумане. Марк не мог ни читать, ни смотреть телевизор и
даже с Веткой почти не разговаривал. Та надулась и замолчала тоже.
  Взять кольцо с собой или оставить, гадал Марк. Нет, оставлять нельзя, к
тому же старик наверняка захочет посмотреть товар и убедиться, что его не
пытаются кинуть.
  Сам бы он меня не кинул, тут же пришла в голову опасливая мысль. Привезет
с собой боевиков, тех, что Толика били, не в милицию же потом идти.
  Но приходилось рисковать.
  Толик прибыл, как и ожидалось, на следующий вечер.
  - Сказал? - торопливо спросил его Марк вместо приветствия.
  - Естественно. Да он бы и сам от меня все равно не отвязался. Просил
передать, что цену знает.
  - Да ну, - усмехнулся Марк. - Посмотрим.
  Сделку решили совершить в Летнем саду. Прикинули, что народу по осени там
немного, место открытое, всегда поблизости милиция. Если Юрьевич придет не
один, то это сразу будет заметно. И не в угол надо забиваться, а
встретиться прямо на центральной аллее.
  Толик заметно нервничал. Марк, напротив, как будто отупел от долгого
ожидания. Будь что будет.
  Против обыкновения Марк в эту ночь уснул сразу. И снов ему не снилось, и
нехорошие предчувствия не мучили. Сама мысль, что завтра он избавится от
кольца, приносила облегчение. Ветку он в свои планы предпочел не
посвящать, но, похоже, она и сама о многом догадывалась, только ничего не
говорила.
  Время назначили на двенадцать. Толик, хотя это было и необязательно, пошел
вместе с Марком. С работы он отпросился.
  Приятели попетляли по улицам, и Толик даже выпил пива. По Фонтанке прошел
прогулочный катер. Усиленный микрофоном голос гида звонко вещал о местных
достопримечательностях.
  - Вон там Толстой жил, - неожиданно указал Толик пальцем на
противоположный берег.
  - Который?
  - Который Лев.
  - А-а, - устало отозвался Марк. - Хорошо жил, небедно. Книги писал. Нам бы
так. Хватит стоять, пойдем.
  По набережной Фонтанки дошли до Летнего сада, и только ступили на шуршащие
листья центральной аллеи, как от Петропавловской крепости послышался
выстрел. Полдень.
  - Ну и где твой благодетель? - только и успел спросить Марк, как сам
безошибочно определил - вот он.
  Навстречу им, опираясь одной рукой на черную трость, а в другой держа
рыжий кожаный портфель, неторопливо двигался пожилой мужчина. Ростом
невысок, но и не низок, в старомодном китайском габардиновом пальто.
Из-под шляпы выбивались седые волосы.
  Нет, не тот, мгновенно определил про себя Марк. Он еще надеялся, что на
встречу придет незнакомец, которого он видел ночью у Аполлинария. А этот,
хоть и стар, но фигура совсем другая, и еще трость. Трости у прошлого
покупателя не было.
  Неторопливо встретившись, участники сделки присели на скамью.
  - Мне Анатолий рассказал о вашем кольце, - голос мужчины приятно
грассировал, и Марк еще раз с сожалением отметил - нет, не тот. - Кажется,
вы хотите его продать?
  - Хочу, - Марк решительно кивнул.
  - Меня зовут Николаем Юрьевичем.
  Свое имя Марк не назвал. Ничего, обойдется.
  - Кольцо продается, но, как сами понимаете, не дешево. Вещь редкая, может
быть, единственная в своем роде. Вы меня понимаете?
  - Голубчик, - на Марка из-под шляпы в упор уставились голубые водянистые
глаза. - Разве я похож на мошенника? Но сначала надо посмотреть.
  Марк поколебался, но все же стянул кольцо с мизинца.
  - Ах, вот это?
  Николай Юрьевич аккуратно принял кольцо и полез в карман за очками.
  Сейчас скажет, что вещица занятная, но такой дряни пруд пруди, - подумал
Марк.
  - Очень интересно, очень, - Николай Юрьевич вертел кольцо так и эдак,
водил пальцем по гравировке и наконец в задумчивости откинулся на спинку
скамьи.
  - Ну и сколько вы за него хотите?
  - Миллион, - брякнул Марк и даже зажмурился, словно нырнул в холодную воду.
  - Это, наверное, будет дороговато, - медленно проговорил Николай Юрьевич.
- Вещь, по-моему, подлинная, но помилуйте, откуда у пенсионера такие
деньги. Может быть, сойдемся на семистах тысячах?
  Постепенно до Марка стало доходить, что здесь что-то не так. Он торопливо
оглядел аллею. Нет, вроде, все чисто. И все же откуда это лукавство во
взгляде старикана. Похоже, он просто забавляется.
  - Вы говорите о рублях?
  - Разумеется, дорогой, - взгляд Николая Юрьевича стал еще ласковее. - О
семисот тысячах рублей.
  - Вот что, - Марк с силой выдернул кольцо из руки старика. - Произошла
ошибка. Кольцо не продается.
  - Как же так, - Николай Юрьевич изобразил искреннее недоумение. - Анатолий
говорил...
  - И оставьте в покое Анатолия. Если ваши дуболомы или еще не знаю кто,
тронут его хоть пальцем, то я приеду с ребятами в Ломоносов и разберу его
по кирпичикам!
  Марк блефовал. Нет у него никаких крутых ребят. Но как-то ведь из
положения выходить надо.
  - Это недоразумение, - Николай Юрьевич тоже поднялся со скамьи. - Семьсот
тысяч - хорошие деньги. Думаете, вам в музее больше дадут?
  - Все, пошли, Толик!
  Держа Толика за рукав и буквально таща его за собой, Марк быстрым шагом
направился к выходу на набережную. Он озирался, кожей чувствуя, что так
просто из этой ситуации выбраться не удастся.
  - Постойте, - крикнул им вслед Николай Юрьевич. - А зачем же я тогда сюда
ехал!
  - За спросом! - на ходу огрызнулся Марк.
  Толик, как ребенок, послушно следовал за ним.
  - Сейчас выйдем к Неве, и в разные стороны, - приказал Марк. - Если хоть
кому-нибудь скажешь, где я живу, мне конец.
  - Да брось ты, - успокаивал его Толик. - Он безобидный.
  - Безобидный? А кто тебя в порту бил?
  - Наверное, совпадение.
  - Совпадение, точно. И по простому совпадению тебя предупредили. И
испугался ты по простому совпадению. Разве не понятно, что Юрьевич твой
пришел проверить, настоящее кольцо или нет. Платить он за него и не
собирался. А я-то, дурак набитый, еще на что-то надеялся.
  - Да погоди ты, может, еще все обойдется.
  Приятели миновали решетчатые ворота, и Марк, так и не сказав больше Толику
ни слова, толкнул его вправо, а сам почти побежал к Троицкому мосту.
  - Надо быстрее ловить такси, - приговаривал он на ходу. - Надо быстрее.
  По набережной Кутузова водители любили гнать со скоростью пули и дорогу
переходить следовало с великой осмотрительностью.
  Нева их так вдохновляет, что ли, - подумал Марк, проскочив чуть ли не в
полуметре от радиатора "жигуленка".
  Он вытянул руку и, полуобернувшись, продолжал идти вдоль дороги.
  Тормоза взвизгнули за самой спиной - казалось, машина сейчас наедет прямо
на пятки. Марк стремительно бросился к открывшейся дверце. Но только он
наклонился, чтобы сказать куда ехать, как его схватили за рукав и грубо
втащили внутрь.
  От неожиданности Марк почти не сопротивлялся, и черная "Волга", тут же
набрав скорость, помчалась дальше.
  Марк попытался открыть дверцу, но на него навалились сзади, прижали к
спинке сиденья. Хватка была такой, что плечи свела сильная боль и,
подергавшись, Марк затих.
  "Волга" в считанные секунды долетела до Троицкого моста и, чудом проскочив
на красный свет оживленный перекресток, сделала запрещенный поворот
налево. Сзади послышалась захлебывающаяся трель милицейского свистка.
  - Кольцо! - потребовали сзади. - Быстро!
  Водитель, гнавший машину на немыслимой для города скорости, был весь
поглощен движением, лицо его окаменело, взгляд цепко держал дорогу. Марк,
насколько это позволяли сжавшие его плечи руки, обернулся.
  На заднем сиденье он неожиданно для себя увидел Толика. Тот сидел между
двумя уголовного вида типами в кожанках, глаза его, увеличенные стеклами
очков, казалось, занимали все лицо.
  Как ни странно, Марк этому не удивился. Времени удивляться уже не было.
Понятное дело, для страховки взяли обоих.
  - Давай сюда, живо!
  - Да что ты с ним разговариваешь, - глухо крикнул тот, что держал Марка
сзади. - Стащи сам!
  Мужчина с перебитым боксерским носом перегнулся вперед через Толика и
попытался схватить Марка за пальцы - тот непроизвольно сжал руку в кулак.
  - Сопротивляется, сволочь! - боксер дернул Марка за запястье и попытался
заломить кисть.
  - Отдай, отдай им! - неожиданно тонким, как у раненого зайца, голосом
закричал Толик.
  Боксер и Марк пыхтели и дергались - машина завиляла.
  - Удавлю, - прохрипели Марку в самое ухо.
  Вырываясь из жесткой хватки, Марк широко махнул рукой и угодил водителю в
плечо. "Волга" заскулила тормозами, как зверь, в бок которого угодил заряд
дроби.
  Внезапно плечи Марка отпустили, и он вновь попытался открыть дверцу, но в
ту же секунду в глазах его потемнело от перехватившей шею удавки. Боль
входила в тело все глубже и глубже, пока через секунду не затихла на самом
пике.

  14.

  И вновь Марк стоял посреди огромного зала, а вдали зябко дрожали огни
факелов. Теперь он знал, что следует делать - надо идти вперед.
  Шаг за шагом, как сомнамбула, он брел по каменным плитам туда, где, он
помнил, начинаются ступени трона.
  Шаг за шагом.
  Бесконечное, лишенное времени движение.
  Марк почти не чувствовал тела. Он знал, где находится, но это знание не
радовало, но и не печалило его. Он был мертв.
  Как и в прошлый раз, Марк помнил последние мгновения своей жизни:
мелькание домов за стеклами машины, визг тормозов и боль от стягивающего
горло капронового шнурка. Он помнил это, но оставался безразличным.
  Шаг за шагом.
  Появились колонны, мимо которых следовало подойти к трону, и голос Анубиса
вновь упал с высоты, заполнив собой все необъятное пространство Мертвого
дома.
  - Ты пришел остаться?
  - Не знаю, Господин, - Марк запрокинул голову, желая и одновременно боясь
встретиться с шакалом взглядом.
  - У тебя было время подумать, - Анубис театрально развел руками и
откинулся на спинку трона. - Разве тебе хочется вернуться туда, где никто
тебя не ждет и не любит? Разве тебе хочется вернуться туда, где никого не
любишь ты?
  - Это неправда, - тихо возразил Марк. - Там осталась женщина...
  - Но ты ведь умер не из-за нее, - усмехнулся Анубис. Открылась длинная
узкая пасть, мелькнули белоснежные зубы и тонкий острый язык. - Ты умер,
спасая кольцо. Кстати, ты готов вернуть его мне?
  - И тогда я умру?
  - Тогда ты обретешь покой, дурачок. Посмотри!
  Послышалась негромкая струнная музыка, и серые тени заскользили по залу,
появляясь и пропадая между колоннами. Они шли, тихие и покорные, с
отрешенными улыбками на спокойных лицах. Почти задевая Марка, мужчины и
женщины, молодые и старые, красивые и безобразные, проходили вереницей,
чуть замедляя шаги перед подножием трона и кланяясь своему повелителю.
  Среди множества незнакомых лиц внезапно Марк увидел Аполлинария и
следующих за ним след в след его крутых парней. Последним шел маленький
блондин, но теперь его взгляд выражал не злость, а пустоту, и на лице
застыло навечно наивное удивление. А потом из-за колонн словно выплыла
несуразная фигура Толика. Он тоже прошел мимо, не останавливаясь и не
глядя на Марка, поглощенный своими, теперь уже неземными переживаниями.
  - Ты хочешь присоединиться к ним?
  - Нет, Господин.
  - Почему? Смотри, они счастливы. Они спокойны. Они мудры.
  - Они мертвы, Господин.
  - А разве не мертв ты? Что ты вообще знаешь о жизни и смерти? Что, вообще,
во вселенной является одновременно и величайшей благодатью, и величайшим
проклятием?
  - Не знаю.
  - Жизнь или смерть.
  - Одновременно?
  - А разве я назвал две разные вещи?
  - Не понимаю.
  - Отдай кольцо! - потребовал Анубис и поднялся с кресла.
  Одним движением руки он удалил из зала своих подданных и медленно стал
спускаться.
  - Но я могу оставить его себе, Господин?
  - Можешь. Только зачем? Когда-то, очень давно, - в голосе Анубиса
неожиданно появились теплые нотки, - я сделал эти кольца и передал
Осирису, чтобы он наградил ими самых достойных, по его мнению, людей. Я
был молод и романтичен, я не знал тогда, что даже самые благие порывы
могут нести проклятие. За прошедшие тысячелетия шесть колец возвратились
ко мне, но тремя по-прежнему продолжают владеть люди. Ты хочешь увидеть
тех, кто возвратил мне кольца?
  - Нет, - помотал головой Марк. - Мне это ни к чему.
  - Напрасно, тогда бы ты убедился, что это весьма достойные представители
вашей породы. Очень достойные.
  - Так я могу уйти, Господин?
  - Подожди, не торопись. Ты упорен в своих заблуждениях, и я хочу тебе
рассказать еще кое-что. Ты когда-нибудь ловил рыбу?
  - Ловил рыбу? - удивился Марк.
  - Да, рыбачил. На живца. Сначала ловишь маленькую рыбку и сажаешь ее на
крючок, потом на малька ловится большая.
  - Ну и что?
  - Ты не чувствуешь себя мальком? - рассмеялся Анубис. - Благодаря тебе мой
дом пополнился многими. Твоими недругами и друзьями, и то ли еще будет,
если ты все же захочешь вернуться на Землю.
  - Но я хочу, господин, - смиренно попросил Марк.
  - Ты все так же мелочен и глуп, - раздраженно сказал Анубис. - Иди!

  15.

  Красная гравийная дорожка под ногами, желтое большое здание бывших казарм
Павловского полка, ограничивающее пространство площади - Марк стоял на
Марсовом поле. Одного стремительного взгляда хватило понять - кольцо
по-прежнему на руке.
  Мимо прошли две девушки, оглянулись и рассмеялись. Только тогда Марк
понял, что стоит столбом в людном месте и, должно быть, выглядит нелепо.
  Непроизвольно он коснулся пальцами горла. Да что же они все за шею да за
шею! Потрогав кадык, он почувствовал легкую боль, как при воспалении
гландов. Больше никаких неприятных ощущений не было, если не считать
слабого шума в голове и заторможенности в движениях.
  Анубис! Вот оно что!
  Марк вновь воскрес из мертвых.
  Он понимал, что даже минутное замешательство может не пойти ему на пользу,
но шел медленно, как будто преодолевал не чистый осенний воздух, а плотную
воду. И тем не менее он шел не по мрачному темному залу подземелья, а по
дневному, ярко раскрашенному увядающей листвой городу, и вокруг тоже шли
живые люди, нисколько не похожие на тех, оставшихся в Мертвом доме.
  Постепенно картинки минувших событий становились все четче и объемнее.
  Вот он в машине пытается сбросить с плеч стиснувшие его руки. Вот
проносящиеся мимо дома и боль в горле, наплывающая темнота. Вот он в зале
Анубиса.
  Но этого же не может быть! Не может, и все! Неужели проклятое кольцо
действует?
  Действует, конечно, действует! И как он только не мог поверить в это
раньше. Три миллиона! За простую археологическую находку, пусть она даже
будет украшена невиданными бриллиантами, никто не станет платить таких
денег. Значит, все верно. Кольцо Анубиса нашло своего нового хозяина.
  Первый порыв пойти в магазин к Ветке, благо улица Герцена совсем недалеко,
прошел быстро. Он ведь по-прежнему жив, узнаваем, и, значит, опасность не
миновала. Если он встретится со своими убийцами, то может последовать
новая смерть, а, возможно, он лишится тогда и кольца. Хотя как объяснить
то, что кольцо по-прежнему осталось при нем, Марк не знал. В
Санкт-Петербурге вообще становилось оставаться опасно. Даже скрываясь у
Ветки, даже сменив и это убежище.
  Выход один - уехать. Или избавиться от кольца. Выбросить, отдать,
подарить. Плакали тогда денежки, зато не станет этой маяты, этого
постоянного страха. Но ведь и без кольца за ним будет продолжаться охота.
Он уже отслежен и помечен, учтен в чьих-то планах и желаниях, а из этого
следовало только одно - найти самому своих преследователей, и раз они не
хотят платить деньги, то пусть подавятся своим сокровищем.
  Но и в этих рассуждениях было свое слабое место. Получив кольцо, захотят
ли сильные мира сего оставить его в живых, продолжающим хранить их тайну?
  Весь жизненный опыт подсказывал Марку, что это произойдет вряд ли.
Пообещают, что угодно, но вот потом...
  Каменное подземелье Анубиса. Существует оно на самом деле или нет? Но
хватит рефлексий. Теперь никакой физик или математик, астроном или
психолог не докажет Марку, что произошедшие с ним события всего лишь плод
его больного воображения. Хватит! Надо или действовать или сдаваться. А
сдаться - значит погибнуть.
  Марк все убыстрял и убыстрял шаги. Потом спохватился, что пешком, пожалуй,
будет добираться до Веткиного дома часа два, и проголосовал такси.
  Он не знал, насколько осведомлен об этой квартире Николай Юрьевич,
потомственный дворянин с тросточкой, но он знал, что просто так исчезнуть
из Веткиной жизни у него не хватит сил. Оставив такси дожидаться во дворе,
торопясь и не попадая ключом в скважину, он лихорадочно открыл дверь и
прямо на настенном календаре красным фломастером размашисто написал:
"Ненадолго уехал по делам. Жди письма. Марк. Целую!", и, схватив дорожную
сумку, в которой, он знал, по-прежнему лежат кое-какие его вещи, выбежал
на улицу.

  16.

  О том, куда он поедет, Марк пока не задумывался. Это было как-то все
равно. Главное - исчезнуть из Питера, раствориться, затеряться среди сотен
миллионов обитателей этой страны. Обо всем другом можно будет думать
потом, а сейчас - вон отсюда.
  Мысль о самолете он отверг с самого начала. Там регистрируют билет,
требуют паспорт. Правда, в последнее время регистрацию ввели и на железной
дороге, но поездами ездит больше народа, да и порядка меньше.
  Поскольку выбор направления не имел значения, Марк вскоре, как бы сам
собой, очутился на Московском вокзале. И почти сразу появилось решение -
сначала в Москву.
  Билет достался в общий не спальный вагон, зато поезд отправлялся всего
через час, и весь день Марк, так ни разу и не задремав, просмотрел в окно,
перебирая в памяти немногих московских знакомых и обдумывая план
дальнейших действий.
  Собственно говоря, особых планов у него так и не возникло. Что делать с
кольцом - загадка. Оставить этот талисман себе и пользоваться бессмертием?
Но лавры Дориана Грея представлялись Марку весьма сомнительными. Раньше он
точно знал, на что стоит употребить свою жизнь. Заработать, основать
фирмочку, купить квартиру. А дальше все, как у людей. Может быть, он
женится, может быть, станет путешествовать. О чем задумываться, если
течение несет и все складывается естественным, необременительным для
размышления образом.
  А теперь? Теперь - совсем другое дело. Жить вечно и вечно прозябать? И это
тогда, когда он стал обладателем вещи, дающей ему возможность подняться
над этим миром, стать настоящим, а не так называемым хозяином своей судьбы!
  Марк размечтался, размяк, и хотя время от времени нет-нет да и подносил
руку к горлу, в котором с каждым часом уменьшалась и исчезала боль,
жестокие сцены пережитых им расправ все отдалялись от него. Теперь все
будет происходить по-другому. Он еще решит, что делать. И если для нового
дела понадобится вечность, то с этим проблем у него не будет.
  Только сейчас Марк начал сознавать всю грандиозность свершившегося с ним
чуда. Нет больше никаких преград, никаких препятствий. Что там отпущено
судьбой всем этим остальным жалким людишкам с их ничтожными проблемами?
Семьдесят-восемьдесят лет нервного существования? Из этого, прямо скажем,
мимолетного срока на расцвет мысли, на осуществление планов всего-то
приходится лет тридцать-сорок.
  Эх, если бы Марк был ученым! Или писателем. Или философом. Если бы! Но
ведь это все поправимо.
  А какие возможности открываются для финансовой деятельности. И не для этой
коммерческой суеты, которую недаром окрестили "купи-продай". Крупная игра
на валютных биржах мира, создание картелей и синдикатов, транснациональных
компаний и других объединений, черт знает, как они называются. Все
возможно!
  Да, надо как-то начинать. С чего-то. Вложить в дело капитал.
  Марк заерзал в кресле и вновь уставился на пролетающие мимо деревеньки.
Капитал было взять неоткуда.
  Но, с другой стороны, у него ведь есть бессмертие. Вернее, не само
бессмертие как таковое, а возможность умереть и вновь вернуться к жизни.
Он может даже стать преступником, и никакое наказание не будет страшно.
Никакое! Он может!
  Но для любого из этих планов необходим характер. Над этим надо будет еще
поработать.
  Марк сидел, смотрел в окно, выходил покурить в тамбур. За стеклами
постепенно смеркалось, и огни привокзальных прожекторов проносились мимо,
слепя на секунду глаза. Слепя, но не ослепляя.

  17.

  На Ленинградском вокзале ловили жулика.
  Лишь только Марк миновал большой вестибюль и направился к выходу, как
сзади послышались крики, и он торопливо отпрянул в сторону. Чуть не задев
его, мимо проскочил потертый мужчина, лица не разглядеть, а следом,
размахивая пистолетом, промчался милиционер. Его истошное: "Стрелять
буду!" - заставило мирно топчущихся пассажиров раздаться и прижаться к
стенам. До дверей оставалось каких-нибудь два метра, но преследуемый,
очевидно, действительно напуганный перспективой получить пулю в затылок,
почему-то даже не остановился, а упал на пол и скорчился, как будто его
сейчас собирались бить ногами.
  Тяжело дыша, немолодой милиционер наклонился над мужчиной и попытался
перевернуть его на спину. Тут же жадная до зрелищ толпа сомкнулась над
ними, как на собачьих боях, и Марк брезгливо обошел встревожено гудящий
клубок тел, торопясь выйти на свежий воздух.
  Он уже знал, где попробует остановиться. Если не удастся это сделать у
Саши Певцова, то выход один - гостиница и неизбежная регистрация. Но тут
уж ничего не поделаешь.
  В общем-то, Саша был не его знакомый. Вернее знакомы они были через одного
из давних приятелей Марка - Воронкова. Тот тоже фарцевал, но делал это
как-то интеллигентно, что ли. Он и сам был из хорошей семьи - отец
океанолог, часто выезжал в экспедиции, мать - по образованию искусствовед
- вечная домохозяйка. Фил Воронков даже окончил институт точной механики и
оптики, но не проработал на заводе и года - торговать было прибыльнее.
  Встречались с Певцовым они у Фила года два назад. За это время Марк и с
Воронковым-то почти не виделся - разошлись дорожки, но москвича Сашу
запомнил, и даже адрес записал на всякий случай. Сейчас адрес пригодился.
  Москву Марк знал плохо, но добраться до Пречистенки оказалось несложно. На
метро и доехал. Немного поплутал в поисках дома - нужно было пройти во
двор через арку, но не задержался и здесь. Посмотрел на часы - время самое
подходящее, хозяину пора быть дома, а спать еще рано.
  Певцов открыл дверь сам. Все та же, похожая чем-то на питерскую, квартира.
Вновь коммуналка, но более уютная. Не подвальный, а второй этаж, и комнат
поменьше, а значит, и соседей.
  Марка он узнал сразу, у того еще оставались опасения на сей счет, и почти
не удивился. Похоже, в этой квартире перебывало немало гостей.
  Пока Марк оправдывался и выставлял на стол приобретенный в ларьке коньяк,
Саша уже вытащил из-за платяного шкафа раскладушку и привычно утвердил ее
в углу. Замечательно было уже то, что Певцов жил один. Был когда-то женат,
но развелся, и это обстоятельство устраивало Марка как нельзя больше -
хуже всего объясняться с хозяйками.
  - Старик, извини, - шустрый худощавый Певцов быстро приоткрыл холодильник
и, похоже, остался доволен. - Закуску возьмешь сам. Располагайся. Если не
дождешься - ложись спать, приду поздно. Ну а дождешься, выпьем попозже за
встречу.
  Марк и опомниться не успел, как остался один. Хлопнула входная дверь.
  Две крохотные смежные комнаты выходили окнами на крышу одноэтажной
пристройки. Марк побродил, осмотрелся, подивился на голую кирпичную стену
во второй комнате - такого интерьера он еще не видел - и сел в кресло.
Пока все складывалось более-менее удачно: добрался, приютили, ночлег, по
крайней мере на сегодня, обеспечен.
  Он выпил рюмку коньяка и заглянул в холодильник - знакомый зимний пейзаж
открылся его взору. Две банки рыбных консервов, мясной паштет, два сорта
колбасы и сырые яйца.
  "Ничего, сейчас яичницу соображу", - подумал Марк, и в этот момент
раздался шум со стороны окна.
  Марк быстро оглянулся - в комнату через открытую форточку лезла страшная
мохнатая морда.

  18.

  Смеха наутро было много. И только виновник переполоха, серый сибирский
кот, оставался невозмутим.
  - Забыл предупредить, - Певцов потрепал кота по мощному загривку. - Он у
меня гуляет, где захочет. Видишь, очень удобно - выход прямо на крышу.
  - Я таких огромных и не видел никогда, - Марк с уважением и одновременно с
опаской поглядывал на кота. - Лез, прямо, как бандит. Да еще и зафыркал на
меня.
  - Он - балованный. Его вся квартира кормит. Вчерашнюю колбасу не ест,
паразит.
  Квартира, по словам Певцова, когда-то полностью принадлежала его деду.
Потом, естественно, уплотнили, и в результате у семьи остались только две
эти комнаты, но из центра никто переезжать не собирался.
  - Так вот и мучаемся, - Саша намазал на булку масло. - Я здесь родился уже
в коммуналке, ничего другого не помню, а бабушка до самой смерти
привыкнуть не могла. Соседи, правда, хорошие. Сам познакомишься, ладно?
Мне на службу пора.
  Надо отдать Саше должное, расспрашивать о планах Марка он не стал. Сказал,
что тот может жить спокойно, не дергаться. Сам он работал где-то в
Останкино, Марк толком не понял, то ли в самом телецентре, то ли еще в
какой-то организации, с телецентром связанной. Какая-то контора по
звукозаписи.
  Итак, самый главный на данный момент план осуществлен. Из Санкт-Петербурга
Марк убежал. Занозой сидела мысль о том, как там Ветка. Не вышли бы только
на нее. Но Ветка должна все понять. Записку он ей оставил. Подробное
письмо напишет потом, как только появиться возможность. А пока следует
определяться самому.
  Марк решил по Москве побродить. До этого он бывал здесь всего два раза, и
в восторге от столицы не остался. Питер лучше. Привычнее, цельнее.
Несмотря на массу пришлого народа, там все же спокойнее чувствуешь себя на
улице. Толкотня только на Невском, а здесь, куда ни пойди, идешь, как на
базаре.
  Поскольку никакой определенной цели у Марка не было, он не торопясь
направился в сторону Арбата - единственной, пожалуй, улицы, на которой он
нормально ориентировался. Поразила масса зданий, затянутых полиэтиленом.
Строили турки, строили финны, реставрировали шведы. Полно иностранных
строительных фирм. Дома пестрели от англоязычных вывесок.
  Так скоро и по-русски разговаривать разучимся, - подумал Марк, спускаясь в
переход. Переход был забит нищими, как паперть во время престольного
праздника, и Марк постарался быстрее миновать его.
  Поменяв сотню долларов, не заходя в банк, - перекупщиков хватало, - Марк
купил мороженое и газету. И то, и другое требовало хоть минуты покоя.
Повертевшись в поисках скамейки, Марк не нашел ничего лучшего, как
прислониться к бетонному ограждению перехода. Здесь тоже толкались, но не
так активно.
  "По секрету" доводилось читать и в Питере. Не самая любимая газета, но
время занять сойдет. Так, что тут у них творится? Двойное убийство на
Пионерской. Господи, кругом одно и то же. Обманутые вкладчики грозят
самосожжением. Кошмар! Привлекательная девушка мечтает путешествовать. Это
понятно, кто не мечтает. Предсказание судьбы по методу египетских жрецов.
Вершитель жизни - Ра, хранитель тайн предков - Анубис.
  Марк даже дернулся от неожиданности. Глупость, конечно. Развелось
шарлатанов. Но глаза уже сами собой вцепились в адрес.

  19.

  Обойдя почти полностью Таганскую площадь, Марк нашел нужный дом сам -
спрашивать прохожих не хотелось, да и времени для поисков было достаточно.
  Зеленовато-коричневое здание с облупившейся штукатуркой наводило на мысль
о недавно пережитом землетрясении, но вокруг главного входа лепилось такое
множество вывесок и указателей, что сомнений не оставалось - здание
обитаемо.
  Комната двести двенадцать находилась на втором этаже, и Марк, стараясь не
держаться за грязные перила, поднялся по засыпанной окурками лестнице.
  Он уже заранее ругал себя за неуместное любопытство. Ну что, скажите на
милость, может ему сообщить заштатный астролог или экстрасенс. Нет,
предсказатель, так сказано в объявлении. С таким же успехом можно
обратиться к любой цыганке на улице, и не надо никого разыскивать.
  Номер двести двенадцать был выведен на двери мелом, и никакой вывески. Но
уходить просто так было бы совсем глупо.
  Марк аккуратно постучал.
  За дверью послышалось легкое шевеление, но никто не пригласил войти, и
Марк попробовал открыть дверь сам. Несколько раз дернув за ручку, он
убедился, что замок заперт.
  - Только попробуйте вломиться, - неожиданно пообещал из закрытой комнаты
низкий мужской голос. - Не обрадуетесь!
  - Да иди ты! - разозлился Марк. - Чего же тогда объявление давать!
  - Вы клиент? - спросили из-за двери.
  - Ага, он самый. Только глупый. Умный сюда, естественно, не придет.
  - Что же вы сразу не сказали? - дверь стремительно распахнулась, и на
Марка уставилась пара глаз такой синевы, что сама собой приходила мысль о
васильковых лугах и фиалковых клумбах.
  Мужчина был полн, коренаст, темная бородка мягко обегала овал лица и глаза
лучились нескрываемым радушием, вот только в руке он держал металлический
прут самого угрожающего вида.
  - Вы всех так встречаете? - поинтересовался Марк, демонстративно сунув
руки в карманы куртки. - Или мне просто повезло?
  - Руки из карманов выньте, - попросил бородатый. - Пожалуйста, - добавил
он, заметив как недоуменно на него уставился Марк.
  Марк хотел уже развернуться и уйти подальше от сумасшедшей конторы, когда
мужчина попридержал его за плечо и мягко вовлек в комнату.
  - Проклятый рэкет замучил! - со страдальческим выражением пожаловался он и
бросил прут в угол. Раздался металлический лязг. - Покоя не дают.
Присылают всяких сопляков, разбирайся с ними. И еще налоговая. Сговорились
они все, что ли.
  - Так закрывайте предприятие, - посоветовал Марк.
  - А жить на что? Закроешься - всех клиентов растеряешь.
  - Считайте, уже.
  Марк потерял к предсказателю всякий интерес. Черт его дернул сюда придти.
  - Не скажите. Вы вот, например, зачем пожаловали? Есть проблемы?
  - Проблемы есть, да что-то выкладывать их вам не хочется. А вы
действительно пользуетесь методом египетских жрецов?
  Дожидаясь ответа, Марк обвел взглядом комнату. Обыкновенная контора,
ничего мистического. И хозяин выглядит, как обыкновенный клерк. Вид,
правда, представительный, и взгляд располагает к себе, но, похоже, это
лишь одна видимость.
  - Вообще, если честно, я хиромант, - мужчина пододвинул Марку один из
стульев. - Но напишешь просто хиромант, ведь не клюнет никто. Года три
назад лучше было, - разоткровенничался предсказатель. - Но насчет
хироманта не сомневайтесь, специалист я хороший. Известный даже, - мужчина
вздохнул. - О Василии Рустакове не слышали? Жаль, а то бы не сомневались.
  Дав себя усадить, Марк приуныл. Ну чего он сюда приперся? И не египтолог
даже, а так, непонятно кто.
  - Значит, никаких египетских жрецов?
  - Египтологией я увлекался тоже. Иначе зачем бы писать об этом в
объявлении. Они, вы знаете, были прекрасные хироманты. Я многому у них
научился. Хиромантия - не простая наука...
  Василия понесло. Скоро Марку был прочитан краткий курс по хиромантии со
ссылками на исторические примеры и собственный опыт. Рустаков так
обаятельно заглядывал в глаза и не сильно, но настойчиво тянул к себе
ладонь Марка, что тот наконец сдался. Да ну его, пусть посмотрит. Что ему,
денег жалко?
  - Сколько стоит сеанс?
  - Пятьдесят долларов, - быстро сказал Василий. - Двадцать, - тут же
поправился он, увидев, как Марк пытается отнять руку.
  - А, ладно, валяйте, только чтобы все было по правде.
  - Когда я обманывал клиента, - возмутился Василий и, как показалось Марку,
со сладострастным выражением уставился на его ладонь.
  Почти мгновенно гримаса страха исказила его лицо. Он недоуменно поднял
свои васильковые глаза, но теперь они уже не лучились добродушием, а
выражали ужас.
  - Вы - мертвец! - крикнул Василий и так поспешно вскочил на ноги, что стул
с грохотом отлетел в угол комнаты.

  20.

  - Еще в Книге Иова сказано - на руку всякого человека Господь налагает
печать для вразумления всех людей, сотворенных им!
  Василий после ста граммов водки размяк, подобрел и, держа Марка за руку,
словно девушку, втолковывал ему премудрости хиромантии.
  В дальнем углу чебуречной ожесточенно спорила студенческая компания -
имена Ницше и Шопенгауэра перемежались именами Сартра, Достоевского и
Кокто. Полный винегрет.
  - Вот хочешь сейчас подойдем к ним, - перешел на фамильярное "ты" Василий,
- и я расскажу про любого из них больше, чем он сможет рассказать сам?
  - Не хочу, - Марк от водки наоборот посуровел и собрался.
  Он так и не смог пока забыть выражения страха на лице Рустакова, когда тот
тыкал в него пальцем, словно в нечистую силу.
  Еще бы чуть-чуть, подумал Марк, и заорал: "Изыди!". Ничего себе сценка!
  Привести хироманта в чувство стоило немалых усилий, но наконец самые
примитивные доводы, что живых мертвецов пока наука не наблюдала, возымели
свое действие.
  - Может быть, у тебя операции сложные были? - допытывался Василий. -
Клиническая смерть?
  - Было, было, - коротко соврал Марк.
  - Тогда другое дело. Все-таки хиромантия очень точный инструмент. Вот,
посмотри. Нижняя часть руки относится к раннему возрасту - это нам уже не
интересно. Линия Жизни охватывает основание большого пальца. Любому идиоту
понятно, что жизни грозит опасность, если линия разорвана. У тебя же она
разорвана дважды в середине, на том месте, что относится к среднему
возрасту. Мало того - дальше есть еще разрывы. Ты очень болен?
  - Смертельно, - усмехнулся Марк.
  - Да, извини, старина, но очень на то похоже, - Василий со смаком откусил
чебурек и подставил пухлую ладонь под капающий сок. - Видишь, вон тот
крест под твоим средним пальцем грозит близкой смертью. Рак?
  - Дурак! - Марк рассердился.
  Вот ведь привязался, провидец окаянный! И сам он, Марк, конечно, хорош.
Зачем потащился с Василием в чебуречную? Что еще хотел услышать? И так все
понятно. Рассказать, что ли, этому хироманту всю правду? Нет, боязно.
Опять со стула падать начнет.
  Но расставаться с Рустаковым не хотелось. Его жизнерадостное обаяние шло в
таком контрасте с мрачным настроением Марка, что тот, сам не желая того,
все продолжал с каким-то болезненным интересом слушать глубокомысленные
рассуждения о собственном здоровье.
  Из чебуречной перекочевали на открытый воздух, взяли по бутылке пива.
  Дым от сжигаемых листьев временами прорывался через весь сквер и щекотал
горло. Марк привычно потрогал тонкий шрам.
  - Болит? - заботливо спросил Василий.
  - Уже нет, - Марк поставил бутылку на скамейку, полез в карман за
сигаретами. - А что ты хватаешь то мою левую, то правую руку?
  - Есть разница, - Василий потер переносицу, словно не доверял глазам. -
Вообще-то, принято за правило смотреть у мужчин правую, а у женщин левую
руку. Однако, лучше брать ту, на которой все знаки яснее. Если черты обеих
рук совпадают между собой, то это признак устойчивости и определенности.
Да и к тому же у мужчин правая рука признается рукою грядущей судьбы - на
ней начертаны знаки, указывающие на то, что впереди; левая же рука
считается отрицательной - на ней отражается то, что уже миновало или
проходит. О руках женщин судят наоборот.
  - И что же тебя так озадачило?
  - Полное несовпадение. Сумбур, загадка. Марк - ты уникум!
  - Это точно! - Марк пристально уставился на Василия. Тот, в своей
короткополой шляпе и светлом плаще удивительно походил на положительного
героя мультфильма. Только вот на какого, уже не вспомнить.
  - Тебя за деньги показывать надо, а не с тебя брать.
  - Вот и гони обратно двадцатку.
  - Еще чего, - огрызнулся Рустаков. - Я с тобой поседел почти. В жизни
ничего подобного не видел.
  Толкая перед собой коляску, сквер пересекла негритянская семья и
направилась прямиком к Марку.
  - Сейчас закурить просить будут, - предупредил жадноватый, как почти все
москвичи, Василий.
  - Откуда здесь негры?
  Василий ответить не успел. Глава семьи на довольно чистом русском попросил
закурить. Марк протянул пачку.
  - Еще одну можно?
  Негр в поношенном сером пальтишке и сам был сер от холода, зато бутуз в
коляске выглядел вполне довольным жизнью и с причмоком сосал что-то из
бутылки "Столичной".
  - Можно, - разрешил Марк, и негр тут же попросил третью сигарету.
  Спасаясь от эфиопов, приятели поменяли скамейку, и Василий продолжил
прерванное изложение.
  - Линии на руке иногда до известного возраста бывают удлиненными, иногда -
укороченными; один раз они могут быть бледными, другой - красными. Более
мелкие знаки иногда совсем исчезают, а в другое время принимают новую
форму и окраску. Они изменяются вместе с жизнью человека по законам нам не
ведомым. Поэтому, несмотря на тот ужас, что я увидел у тебя, есть шанс все
исправить. Пойдем, выпьем еще, - непоследовательно закончил он свою речь.
  - Пойдем, - Марку захотелось расслабиться. - Чушь эта ваша наука. Сами
ничего не знаете, а людям мозги пудрите. Может измениться, может не
измениться, - передразнил он.
  Сменив чебуречную на бутербродную, взяли еще по сто пятьдесят.
  Василия внезапно осенило.
  - Разуйся, - потребовал он.
  - Ты что, моих носков не видел? - опешил Марк.
  - Нужны мне твои носки. Я вспомнил, что в Индии изучают еще и ступни ног.
Подожди, подожди, не смейся, - загорячился Василий, видя, как Марк
схватился за край стола, чтобы не свалиться от хохота на пол. - Неуч
несчастный. Да знаешь ли ты, что более двух тысячелетий тому назад в
городе Капилаваста родился мальчик. Его назвали Сидартхою. Брамины,
осмотрев знаки на его теле, сказали: "Если он выберет светскую жизнь, то
будет царем мира, если же отречется от мира, то станет Буддой". То есть
просветленным, познавшим. И он стал им.
  - Причем тут Будда?
  - А при том, что у него на ступнях были особые знаки.
  - И ты хочешь их сейчас посмотреть? Здесь?
  - Пошли ко мне, - предложил Василий. - Возьмем что-нибудь в магазине для
порядка и выпьем в спокойной обстановке.

  21.

  Дома у Рустакова царил полный кавардак.
  Пока добирались до Кутузовского вала, успели заскочить в "Гастроном", и
подобревший Марк купил две бутылки "Особой пшеничной" и ветчины. Василий,
тяжело повздыхав около табачного киоска, в конце концов решительно
приобрел толстую кубинскую сигару в металлическом футляре и прямо на улице
закурил, отчего стал тут же походить на классического коммивояжера.
  Трехкомнатная квартира на шестом этаже оказалась полностью захламлена
разными ненужными вещами. Уже в прихожей на Марка из темного угла
свалились лыжи, а когда он попытался повесить на вешалку куртку, сверху, с
антресолей, прямо на голову посыпались пожелтевшие старые газеты.
  - У меня разгром, извини, старина, но зато никто не мешает. Жена - на
работе, дочь - в школе.
  Кабинет, который, очевидно, служил и гостиной, выглядел не лучше прихожей.
Кроме стеллажей книги неравномерными стопками возвышались на столе и под
столом, а подоконник украшал умело засушенный кактус цвета семенного
огурца, но с колючками.
  Василий единым взмахом руки устранил беспорядок на столе. Книги хлопнулись
на палас, подняв облачко пыли.
  - Сейчас достану рюмки, - Рустаков суетился так, словно принимал у себя
дома не случайного собутыльника, а важного и дорогого гостя.
  Оставшись на минуту один, Марк потер кольцо пальцем, как будто вызывал
джинна из волшебной лампы, и осторожно присел на шаткий стул.
  Ну и чего он выяснил? Правда, появилась возможность надраться до
поросячьего визга и на какое-то время забыть о кольце, но ведь завтра-то
будет не лучше.
  Он все же решил использовать Василия, как знатока Древнего Египта. Пусть
вспомнит и про египетскую хиромантию, зря что ли о ней упоминал.
  Возвратившись с вымытыми на кухне рюмками и нарезанной ветчиной, Василий
алчно потер руки жестом опытного пьяницы.
  Взгляд Марка, видимо, был настолько выразительным, что он немедленно
пояснил - нет, не алкоголик, но выпить любит, а кто в этом не грешен. Марк
молча с ним согласился и отвернул пробку на горлышке бутылки.
  Временами Марк и сам чувствовал на себе испытывающий взгляд Василия. Тот
хоть и пил, единым махом опрокидывая рюмку, но головы не терял, только на
щеках появился лихорадочный румянец.
  - А что это тебя так Египет интересует? - Василий поднес спичку к
сигарному окурку и откинулся на спинку стула. - У тебя там что,
родственники?
  - Хуже, - Марку все сильнее хотелось рассказать всю правду.
  В конце концов, что он теряет? Не прибьет же его Василий за этим столом?
  - Понимаешь, есть у меня приятель, в школе вместе учились, - начал он
издалека. - Так вот, приобрел он кольцо. Но не простое кольцо, хоть и не
золотое.
  Марк незаметно убрал руку под стол.
  - Египетского происхождения. Очень старое.
  Стало понятно, что даже в таком иносказательном варианте, история
выговаривается трудно.
  - Выяснилось, что кольцо имеет отношение к старинным мистериям, связанным
с Анубисом. Владелец его получает что-то вроде бессмертия.
  - Подожди, подожди, - напряженным голосом остановил его Василий. - Начинаю
кое-что припоминать и понимать.
  Он грузно поднялся и, пододвинув стул к полкам, полез куда-то на самый
верх. Книги одна за другой шлепались на палас, усиливая и без того
приличный беспорядок.
  Наконец Рустаков спустился вниз, держа в руке книгу без переплета. Вернее
то, что от книги осталось. Сотни две ничем не скрепленных страниц.
  - Есть у меня кое-что. Я хоть и не египтолог, но говорил ведь тебе, что
предметом этим интересовался, правда, с чисто профессиональной точки
зрения. Так вот, еще студентом купил как-то с рук на Кузнецком эту
брошюру. Как называется - не знаю. Но в ней есть про кольцо.
  - Про мистерии?
  - Нет, не про мистерии. Это что-то наподобие элексира жизни. Но хозяин
кольца не бессмертен, а только может, умирая, вновь возвращаться к жизни.
Автор описывает этот эффект и называет его Петлей Анубиса.
  - Как?
  - Петлей. Замкнутой во времени кривой. Говорят, что таким кольцом владел
Калиостро. Но потом потерял. И не где-нибудь, а в России. После чего ему,
естественно, пришел конец. Вещь цены не имеет.
  - Да? Что там еще сказано о кольце?
  - А еще там сказано, - Василий стоял, нетрезво раскачиваясь прямо перед
Марком, - что я, кажется, знаком с твоим приятелем.

  22.

  Похмелье было чугунным. Марку казалось, что в мозгах застрял осколок
величиной со сковородку. Кот, устроившись на холодильнике, смотрел на него
не мигая, словно пытался уяснить, что делать дальше с этим телом.
  События восстанавливались с трудом, но минут через десять Марк вспомнил
все, или почти все, и даже замычал от стыда, уткнувшись лицом в подушку.
  После разоблачения Василия ему стало почему-то легко и он почувствовал
себя свободным. Свободным настолько, что, торопясь и захлебываясь словами,
выдал полную историю появления у него кольца и последующие события.
  Как под гипнозом, подумал Марк, вспомнив испытывающий васильковый взгляд.
  Двойное убийство, старик с тросточкой, Ветка - все выложил Марк своему
собеседнику, становясь тем откровеннее, чем меньше оставалось живительной
влаги в бутылках.
  Василий внимал, почти не перебивая, и только в самых отчаянных моментах
одиссеи, утешающе кивал головой и снова наливал по полной.
  Хотели сходить за добавкой, но тут вернулась с работы жена и начался
скандал. Сбежали оба, бродили по мокрой холодной Москве и выпивали в
закусочных и подворотнях. Когда Марк расчувствовался настолько, что
предложил Василию носить кольцо по очереди, их забрал милицейский патруль.
Но то ли сработало обаяние хироманта, то ли они еще держались на ногах
достаточно твердо, - патруль их отпустил под честное слово, что само по
себе можно было воспринять как чудо.
  Смутно помнил Марк и то, как добирался до Пречистенки. Певцов только
присвистнул, увидев его на пороге, и тут же чуть ли не насильно уложил
спать. Ну, а пробуждение было таким, что лучше бы и вовсе не просыпаться.
  Марк, кряхтя, сел, откинул одеяло. Брюки он снял, а вот носки по-прежнему
красовались на нем.
  Так и не посмотрели ступни, вспомнил Марк. Да чего там разглядывать, ноги
надо мыть чаще.
  Из форточки невыносимо дуло - Певцов оставлял для кота свободный вход и
выход.
  Помотавшись по квартире, тихо здороваясь и избегая взглядов соседей, Марк
кое-как умылся и вскипятил чай, но выпить его не смог. Слава богу, в
холодильнике нашелся кефир.
  Пересчитав оставшиеся деньги, Марк убедился, что до полного банкротства
еще далеко и немного успокоился. Певцов, похоже, давно ушел на работу. Как
неловко все получается. В первый вечер, не дождавшись хозяина, лег спать,
во второй надрался настолько, что лыка не вязал. - Как бы Сашка меня не
вытурил, - подумал Марк. - На кой ляд ему такой гость?
  Нужно было сделать хоть что-то в квартире, помыть посуду, например,
оставшуюся после вчерашнего ужина, но это было уже чересчур. Марка хватило
только на то, чтобы отрезать кусок колбасы и бросить его коту, но кот
презрительно отвернулся.
  - И правильно делаешь, - в припадке самоуничижения сказал Марк. - Я бы от
такой скотины тоже ничего не взял.
  Надо было выбираться на улицу, оставаться в квартире становилось
невыносимо.
  Тело бил мелкий похмельный озноб. Все еще плохо соображая, Марк дошел до
станции метро, но вниз спускаться не стал, а купил баночку "Туборга" и
немедленно выпил, чуть отойдя в сторону. В голове немного прояснилось.
  Значит все выложил, все. Первому встречному. Ничего тебя не научит. Это
сколько же раз надо тебя угрохать, чтобы поумнел?
  Марк искренне сокрушался и не бил себя кулаком в грудь только потому, что
вокруг шли люди.
  Мало тебе смерти старпома, Толика. Мало тебе охот и погонь. Все тебе мало,
дураку нечесаному.
  Следовало ли ждать от Василия каверз, Марк не знал. Откуда? Едва знакомы.
Но владеть тайной в одиночку он был не готов. Слишком большие возможности
давало кольцо, слишком тяготило своей необыкновенной силой.
  После банки пива захотелось закурить, что Марк немедленно и сделал.
Во-первых, скорее всего, следовало к Василию наведаться и узнать, что он
ему там наболтал лишнего и как тот это воспринял.
  Квартиру на Кутузовском валу Марк, наверное, не нашел бы даже и с точным
планом местности, поэтому решил вновь посетить контору.
  Найти дом на Таганской площади оказалось нетрудно. Испытывая чувство
человека, посещающего место преступления, Марк довольно скоро добрался до
обшарпанного здания.
  Москва кишела кавказцами. Множество иномарок, ведомых плохо выбритыми,
упакованными в кожу южанами, проносилось мимо. Просили милостыню
среднеазиаты. В толпе часто мелькали ярко одетые и выхоленные иностранцы.
Русский люд тек незаметной толпой, создавая, скорее, фон и ничуть не
напоминая главных действующих лиц.
  Василий, несмотря на вчерашнюю пьянку, оказался на рабочем месте.
  Снова пришлось стучать в запертую дверь, но, услышав голос Марка, хиромант
открыл немедленно. Щелчок замка совпал с лязгом вновь брошенного в угол
металлического прута.
  - Уже приходили, - пожаловался Василий вместо приветствия. - Плати,
говорят, за помещение. Но я им вот! - Рустаков сложил пухлые пальцы во
внушительную фигу.
  Физиономию Рустакова украшала свежая царапина, начинающаяся под глазом и
теряющаяся в бороде, но в остальном он был бодр и свеж, что о себе Марк
сказать не мог.
  - Как мы вчера погуляли! - восторг Василия был неподделен. - Как врезали!
А помнишь, ты хотел тёлок снять?
  - Тёлок не помню, - Марк не желал продолжать разговор в том же духе, не за
тем пришел. - Что мы там вчера болтали насчет кольца?
  - А что? - удивился Василий. - Выпили, это - да. О чем-то ведь надо
говорить.
  - Ты хочешь сказать, что дурил меня весь вечер?
  - Ну не принял же ты это все всерьез! Может, у тебя еще и философский
камень найдется? Так мы сейчас живо золотишка накуем на всю оставшуюся
жизнь.
  Марк не знал, как воспринимать этот нелепый разговор. Радоваться ли тому,
что Василий, погуляв, словно в беззаботные студенческие годы, отнесся к
серьезному разговору, как к чепухе, или, наоборот, насторожиться и
немедленно бежать от опасности?
  - Пива выпьем? Но я на нуле, - предупредил хиромант.
  - Выпьем, выпьем, но не одолжишь ли ты мне на время ту книжицу, что
отыскал вчера?
  - О чем речь! Она у меня как раз с собой. Мы ее вчера весь вечер с собой
таскали.
  Марк быстро взглянул на стол. Книжка, окончательно превратившаяся в груду
мятых страниц, лежала открытой.
  Значит читал с утра? Зачем? И почему, если кольцо его действительно не
заинтересовало, он вновь захотел что-то узнать?
  Это открытие Марку не понравилось.
  Сунув книгу в карман и сказав, что он сейчас вернется с пивом, Марк вышел
на улицу и направился к метро.

  23.

  Ничего он не стал покупать, по крайней мере для Василия. Вчера они,
кажется, не говорили о том, где Марк остановился. А без этого попробуй
отыщи неизвестного человека в Москве. Тут даже Интерпол не поможет.
  Марк зашел в кафе и плотно позавтракал. Завтрак скорее походил на обед, но
он знал, что следует перебороть себя и как следует поесть - станет легче.
  По ночам стояли легкие заморозки, и лужи только-только начали оттаивать на
дорогах. Скользя взглядом по афишам, Марк выбрался к Калининскому
проспекту, зашел в пару магазинов. Все делалось им машинально, ни в каких
покупках он не нуждался.
  Надо просто пойти домой, дошло наконец до Марка. Прибраться в комнатах,
взять что-нибудь из еды. И хватит бесцельного шатания. К тому же,
следовало подробнее изучить похищенную у Василия книгу.
  Как можно незаметнее пробравшись в комнату Певцова, Марк отложил уборку на
потом. Закрыв выстудившую жилплощадь форточку, - кот может погулять и до
вечера, ничего, вон какой пушистый, - он снова заварил чай и, разложив на
столе книгу, стал ее листать.
  Бумага была дешевой, серой и ломкой от старости. Яти и твердые знаки
отсутствовали, но, судя по шрифту, печаталась она в двадцатые или
тридцатые годы.
  Торопливо перескакивая с абзаца на абзац, Марк скоро убедился, что текст
представляет собой изложение всевозможных мистических заговоров и
заклинаний, собранных со всего мира. Кроме того, как правило, в сносках
указывались источники и разъяснения.
  Страниц пятьдесят было посвящено Древнему Египту.
  Отрывок о кольце нашелся почти сразу. Марк прочитал об уже известном ему
эффекте - Петле Анубиса, но последующее упоминание заставило его сделать
большой глоток чая и закурить.
  Говорилось примерно вот что.
  Кольцо якобы существовало - ничего себе якобы, - но все обстояло с ним
несколько иначе, чем Марк представлял это раньше. Ни о каком полном
бессмертии речи не шло. Египтяне верили, что у каждого человека существует
не одна душа, а пять: Ах, Шуи, Ка, Ба и Рен. После смерти все они покидали
тело. Но только не у обладателя кольца Анубиса!
  Впрочем, Анубис брал свою плату за каждое возрождение из мертвых, и этой
платой была одна из пяти душ.
  Марк испуганно схватился за грудь, как будто почувствовал, что в том самом
месте, где по его представлению и обитала душа человека, чего-то не
хватает.
  Ничего себе плата за новую жизнь! Но и это было еще не все.
  По числу душ было и возрождений. Таким образом Марк мог рассчитывать еще
на три воскрешения из мертвых, а потом - прощай белый свет. Впрочем, чего
это он, у других не имелось и одной возможности.
  На крыше зашуршал, царапая раму, желавший попасть в тепло кот, и Марк
впустил его в комнату, после чего торопливо вернулся к книге.
  Если верить всему сказанному, то становилось ясно и то, что кольцо
невозможно просто так отнять у владельца. Даже убив его. В таком случае
просто исчезало тело вместе со всем, что на нем находилось. В том числе и
с кольцом.
  Обладатель мог подарить кольцо, потерять, и в таком случае оно обретало
нового хозяина, а в остальных случаях любые попытки обрести новые жизни
были обречены на неудачу.
  Вот так фокус! Значит те, кто охотились за кольцом в Питере, не знали
этого. Иначе бы попытались с Марком просто вежливо договориться или
заплатить приличные деньги. Не знал тогда ничего о свойствах кольца и он
сам. Иначе бы не предпринимал никаких шагов, чтобы с ним расстаться. Разве
три миллиона баксов цена за вещь, которая цены не имеет?
  Нет, продажа исключается.
  Марк задумался.
  Итак, кроме Василия, от которого он удачно скрылся, возможно, об этом
свойстве кольца не знает никто. Питерские преследователи здесь, в Москве,
его не разыщут. Свобода - вот что ждет его впереди. Полная свобода!
  Все, о чем думал он в поезде, становилось осуществимо. И пусть у него
осталось всего три попытки. Ведь может так случится, что не потребуется
больше ни одной. Чем это не бессмертие!
  Марк приободрился, спрятал разрозненные страницы в сумку и принялся за
уборку. К приходу Саши он навел в квартире образцовый порядок.

  24.

  Два дня прошли безмятежно.
  Познакомившись поближе с Певцовым, Марк порадовался, что ему так повезло.
Характер у того оказался - золото. В Сашиной квартире, по его словам,
действительно, перебывало множество народа. Вечно кто-нибудь жил. Или
друзья, приезжающие в Москву из других городов, или бесприютные приятели.
Сам он дома почти не бывал, не тяготился своими жильцами и на извинения
Марка отреагировал в присущей ему добродушной манере:
  - Брось, комплексовать, старик! Это даже хорошо, что приехал. Будет хоть
кому кота покормить днем.
  Марк начал прикидывать варианты своего будущего существования в столице,
когда неожиданно утром на улице произошла насторожившая его встреча.
  Купив на Пречистенке пачку "Кэмела" и тут же распечатав ее, он повертелся
по сторонам в поисках урны и увидел, как торопливо отвернулся от него,
пытаясь скрыть лицо, молодой человек лет двадцати пяти в синей бейсболке с
длинным козырьком. Потом, примерно час спустя, он заметил его же в очереди
за собой в "Макдональдс". Третий раз молодой человек мелькнул в толпе
пассажиров на станции метро. И тогда Марк невольно подумал, что это
неспроста.
  Случись подобное совпадение раньше, он бы не придал ему особого значения.
Подумаешь, мало ли народа ходит по городу по одним и тем же улицам? Но
сейчас, испытав к себе совсем не бескорыстное любопытство сначала со
стороны старпома, а потом интеллигентного Николая Юрьевича, он стал
намного подозрительнее относится ко всем кажущимся случайностям. Поэтому,
подходя к дому Певцова, он сначала свернул в арку, а потом быстро вернулся
на улицу.
  Молодой человек был тут как тут. Но, столкнувшись с Марком почти лицом к
лицу, быстро прошел мимо, демонстративно отвернувшись.
  Похоже, опасения насчет слежки оправдывались самым неприятным образом.
  На следующий день молодой человек пропал, но зато появилась темноволосая
девушка в замшевой куртке, которая упорно сопровождала Марка в его
прогулках по городу, стараясь оставаться незамеченной.
  Марк не стал ее разочаровывать. Не подавая вида, что его беспокоит слежка,
он сходил в "Универсам" за покупками и вернулся обратно. Необходимо было
принимать какое-то решение.
  Самое простое - снова уехать. Что за люди заинтересовались им, Марк не
знал. Василий, если бы он разыскивал его, скорее всего, появился бы сам.
Да и не похож хиромант на члена преступной группировки.
  А вдруг за мной опять охотятся мои "друзья" из Питера, - подумал Марк.
Предположение было вполне вероятным. Но ведь даже Ветка не знала, куда он
уехал, а искать кого-либо в России наобум - только зря терять время.
  Очень загадочные встречи. И тем не менее становилось все яснее, что
пребывание Марка в Москве для кого-то не является тайной.
  Один день Марк вообще никуда не выходил из дома. Слонялся по почти пустой
квартире - соседи были на работе - и смотрел в окна. Из Сашиных комнат был
виден только кусок двора, отчасти заслоненный крышей пристройки, из окон
кухни - двор соседнего дома. Именно в нем Марк увидел красный "Москвич" с
веселой молодой компанией - два парня и девушка. Машина проторчала во
дворе весь день и уехала только под вечер. Парни пили "Кока-колу" и
курили, девушка изредка прогуливалась по двору. Она совсем не походила на
ту, темноволосую, что сопровождала Марка в его прогулках, но что, скажите,
пожалуйста, делать целый день в стоящей на месте машине? Может быть,
кого-то ждали? У Марка на этот счет были совсем другие предположения.
  Уже привычное чувство, что он вновь стал жертвой преследования,
утвердилось окончательно.
  Марк запаниковал.
  Попробовать уйти из квартиры Певцова ночью? Он был не уверен, что ему это
удастся. Оставалось пока лишь одно - делать вид, что он ничего не замечает.
  Ничего не замечать было трудновато. Едва Марк покинул квартиру, как вновь
нос к носу столкнулся с молодым человеком в бейсболке, тот стоял у двери
подъезда и, увидев Марка, широко улыбнулся, как хорошему знакомому.
  Марк попытался обойти его, для чего даже свернул на свежеприпорошенный
снегом асфальт, но молодой человек улыбнулся еще радушнее и поздоровался.
  - Здравствуйте, - напряженным голосом ответил Марк, стараясь ускользнуть в
арку.
  - Э-э, - протянул молодой человек, - не торопитесь, пожалуйста.
  - Что вам нужно? - уже совсем грубо спросил Марк, предчувствуя
начинающиеся неприятности.
  - Э-э, ничего особенного. Разрешите представиться, капитан Утробин. Э-э,
ФСБ.
  - Служба безопасности?
  - Именно. Документик показать?
  - Документик, - Марк вздохнул. - Можете не показывать.
  - Спасибо. Я хотел бы отвлечь вас на пару минут.
  - Не больше, - голос Марка звучал вызывающе. Да и что ему теперь было,
собственно, терять. - Я тороплюсь.
  - В магазин? - молодой капитан обезоруживающе улыбнулся. Его аккуратно
небритое по последней моде лицо почти полностью скрывала тень от козырька
бейсболки, так что выражения светлых глаз было не разглядеть, но в целом
он производил приятное впечатление. Даже несмотря на принадлежность к ФСБ.
  - Хотя бы и в магазин. Так что вам угодно?
  - Мне угодно, э-э, узнать, не желаете ли вы посетить нашу организацию в
удобное для вас время?
  Диалог стал напоминать беседу на дипломатическом приеме - Марк опешил. "Не
угодно ли", "посетить". Еще бы с высоким визитом добавил. Издевается, гад.
  - А мне было бы угодно не видеть вас вовсе. Что вас интересует?
  - На этот вопрос я отвечать не уполномочен. Но желательно было бы
встретиться с вами по указанному адресу.
  Утробин протянул Марку листок с написанным на нем адресом и телефоном.
  - Так мы договорились?
  - Договорились, - буркнул Марк и, задев капитана плечом, устремился на
улицу.

  25.

  Адрес он пока читать не стал. И так понятно - Лубянка, что же еще.
Дьявольское кольцо. Дьявольское. Но через пару минут начали появляться
кое-какие сомнения.
  Удостоверение он не посмотрел, адрес не прочитал. Так, может, и капитан не
настоящий?
  Марк был уверен, что за ним следят, но сколько ни оглядывался, никого
подозрительного не заметил. Похоже, его поводили в открытую для
отстрастки, а сейчас, если и наблюдают, то делают это скрытно. Игра
перешла в другую стадию.
  Записка жгла карман, но Марк выдержал характер. Погода в этот день
выдалась отличная, и он решил совершить долгую прогулку по Бульварному
кольцу.
  Пройдя по забитому народом Тверскому бульвару, он направился к Трубной
площади. Скоро начались сами бульвары, где можно было идти по аллее между
голыми уже деревьями и неторопливо размышлять. Кроме владельцев собак
почти никто навстречу не попадался.
  А вон в том доме, вспомнил он, в последний приезд они обмывали сделку. С
Колей Ферапонтовым. Ферапонт тогда удачно зацепился за дилера "Пентаксы".
Переправили в Питер полвагона печенья. Неплохие были комиссионные.
  И девочки там были. Как звали ту рыженькую, с которой он остался тогда
ночевать. Лена, Света? Ни шиша не помню.
  Марк шел, дымил сигаретой, садился на лавочки, но долго сидеть было
холодно, и он вновь брел между деревьями, приостанавливаясь на
перекрестках.
  Сколько он ни озирался, так и не смог заметить никого, кто бы шел следом.
Не через спутник же они за ним следят? А, может, и через спутник, подумал
он равнодушно. Все же - ФСБ.
  После встречи с капитаном Марк как будто отупел. Надо было что-то
лихорадочно придумывать, строить планы, а у него наоборот - почти никаких
эмоций. От этих не убежишь. Но чем все-таки грозит предстоящая встреча? В
том, что придется на рандеву пойти, он не сомневался. Не пойдешь, сами
явятся, это уж точно.
  А, может, отдать им кольцо? Просто так отдать. На кой ляд ему эти
сложности. Жил же раньше, как все люди, и никаких проблем. Нет, проблемы
были, но понятные. Деньжонок сшибить, с девчонкой познакомиться, с
приятелями выпить. А теперь? Кошмар, а не жизнь.
  Убить они его, конечно, не смогут. Это ясно. И отнять кольцо не смогут. Но
если гэбистам не известны детали, то запросто попытаются грохнуть. То-то
вытянутся у них рожи, когда выяснится, что нет ни трупа, ни вещи.
  Марк усмехнулся, но усмешка вышла горькой. В любом случае на новую встречу
с Анубисом он не спешит. Ладно, скоро все выяснится, так что не стоит с
этим тянуть.
  Неожиданно для самого себя он купил в ларьке бутылку "Российского
шампанского" и сунул в карман. Марк решил, что дойдет до ближайшей пустой
скамейки и выпьет прямо из горлышка за себя, за Ветку, за удачу. Эх, за
удачу больше всего!
  Он шел, придерживая рукой тяжело оттянутый бутылкой карман, когда
неожиданно открылась река. Можно было перейти на другую сторону, но он
спустился вниз под мост и присел на корточки.
  Вода в Москве-реке текла спокойно, ничем не напоминая мощное движение
Невы. Наискосок широко раскинулась гостиница "Россия". Проплыл белый
пароходик, на палубе которого, зябко обхватив себя руками, стояла одинокая
женская фигура.
  Марк сдернул фольгу и отсалютовал пароходику одиночным выстрелом.

  26.

  Гостиница "Россия" - вот что было начертано в записке ровным хорошим
почерком. Номер двести двенадцать. Почти невообразимое совпадение. Двести
двенадцатая комната хироманта, такой же номер в гостинице. Случайность?
  Имелся и телефон, и указанное время. Марка ждали завтра в одиннадцать утра.
  Сейчас Марк ругал себя за то, что не посмотрел удостоверение капитана
Утробина. А вдруг капитан такой же эфэсбэшник, как он испанский летчик?
Хотя, если как следует подумать, никакой разницы. Главное - он на учете.
  Марк хорошо помнил, что все предыдущие попытки спастись бегством,
кончались смертью.
  С Певцовым никакими своими проблемами он делиться не стал, но весь вечер
оставался мрачен и немногословен - предстоящая встреча пугала.
  На следующее утро, в начале двенадцатого, ничего, пусть немного подождут,
Марк неспешно добрался до "России". Только вчера он сидел на
противоположном берегу Москвы-реки, пил шампанское и смотрел на
гостиничный комплекс, совершенно не подозревая, что именно туда придется
идти на следующее день. Опять совпадение?
  Марк слышал, что гэбисты часто назначают встречи своим сексотам в
квартирах жилых домов или в гостиницах. Но это были знания обычного
обывателя, который с одинаковым интересом воспринимает слухи о крахе банка
или запуске орбитального спутника. А теперь вдруг слухи становились самой
что ни на есть противной реальностью, и это раздражало.
  В просторном холле гостиницы он вместо пропуска, ничуть не сомневаясь, что
его поймут правильно, предъявил записку. Впустили немедленно.
  Пройдя по длинному коридору и свернув направо, он скоро оказался перед
нужной дверью - номер двести двенадцать был на сей раз обозначен желтыми
металлическими цифрами.
  Собравшись с духом, Марк постучал.
  Кого угодно приготовился увидеть Марк в секретном номере. Может быть, даже
Николая Юрьевича с его черной тростью, но только не Василия. А между тем,
тот самолично распахнул дверь, словно радушный хозяин на пороге
собственной квартиры. Полыхнул васильковый взгляд, жизнерадостная улыбка
раздвинула бороду - Рустаков радовался встрече так, будто не виделся с
Марком лет десять.
  - Ты? - только и сумел выдавить Марк вместо приветствия.
  - А что, не ожидал? - Василий совершенно не выглядел смущенным. - Это,
брат, жизнь, - добавил он философски и, заметив, что Марк застыл на
пороге, так же, как и при встрече в конторе, втянул его в номер. - Судьба,
рок. Шикзаль, как говорят немцы. Проходи, не бойся. Поговорим.
  - Как ты меня нашел? - Марк нетерпеливо дернул плечом, сбрасывая мягко
держащую его руку.
  - А не я искал, не я. Мое дело маленькое - сказать, предупредить. Для
поисков есть другие специалисты.
  Другой специалист, капитан Утробин, сидел в комнате за столом и мелкими
глотками прихлебывал из чашки горячий, вкусно пахнущий чай.
  - Значит, ты меня сдал?
  - Зачем же так грубо? - Рустаков убрал улыбку, поскреб в бороде и
испытывающе взглянул на Марка. - А, впрочем, если тебя это так задевает,
то извини. Деньги нужны, брат, страшное дело. Жена пилит, дочь растет, от
хиромантии одни убытки. За помещение плати, рэкету - плати, налоги, опять
же. Тут поневоле, на что угодно согласишься. Раньше священники стучали
органам - грехопродавцы, теперь к нам, экстрасенсам, народ идет со своими
проблемами. Сам подумай, как убережешься, если есть хочется.
  - Хватит болтать! - грубый тон не помешал Утробину обворожительно
улыбнуться. Без бейсболки он выглядел этаким плакатным героем с рекламы
"Мальборо". - Совсем Марка Викторовича запутаешь. А у нас разговор
серьезный.
  Теперь любые сомнения, о чем пойдет речь, у Марка отпали. Все-таки о
кольце. Да и глупо было бы думать, что ФСБ просто заинтересует его
скромная персона.
  - Вы садитесь Марк Викторович, располагайтесь. Чувствуйте себя свободно.
  Но "свободно" никак не получалось. Марк поглядел в окно тесного
двухместного номера. Прямо напротив луковички куполов ввинчивались в небо
- окно выходило на Варварку, чудом уцелевший при постройке гигантской
гостиницы квартал часовен и церквушек.
  - Признайтесь, Марк Викторович, - продолжил Утробин, - вы ведь, э-э,
пожалели вчера, что не посмотрели мое удостоверение. Сомнения вас не
мучили?
  - Так вот и покажите сейчас.
  Раскрыв удостоверение, но не давая его Марку в руки, Утробин терпеливо
ждал, пока тот изучит печати.
  - А теперь - к делу. По нашим сведениям, - в этом месте Василий
многозначительно закивал, - у вас имеется антикварное кольцо,
представляющее археологический интерес. Попало оно к вам, э-э,
криминальным путем. Правильно?
  Марк промолчал.
  - Как известно, по законам нашей страны, подобные вещи должны быть
переданы государству, за что вам полагается денежная компенсация, или,
если угодно, вознаграждение.
  - И в каком размере? - Марк отбросил условности, сел в кресло напротив и,
будь у него туфли почище, обязательно бы положил ноги на журнальный
столик. Раз вы так, то и я.
  - В достаточном, - капитан сделал паузу, давая Марку по тону определить
сумму. - Вполне достаточном, чтобы закончить высшее учебное заведение,
найти хорошую работу, или, если это вас устроит, жить, как вам вздумается.
Но об этом позже.
  - А вы уверены, что я доверюсь на слово? - Марк перешел в наступление. -
Где гарантии, что я останусь для вас интересен, если с кольцом расстанусь?
Да и зачем вам оно? Подарите действующему президенту?
  - Поймите, - Утробин в искреннем жесте прижал к груди руки, - я не
уполномочен обговаривать детали. Меня, э-э, интересует ваше согласие в
принципе.
  - А я не согласен в принципе. И не вздумайте наделать глупостей! Наверняка
вы осведомлены, что отнять кольцо нельзя.
  - Это вы в книжке прочитали? - небрежно осведомился капитан.
  - И в книжке тоже. А что, разве Василий вам ничего подобного не
рассказывал?
  - Всего лишь предположения. Догадки. Их необходимо проверить на практике.
Подобные артефакты составляют, э-э, национальное достояние. Нужны научные
эксперименты, анализ. И скажу вам по большому секрету, по нашим сведениям
правительство одной великой державы уже располагает подобной вещью. Речь
идет о государственной безопасности.
  - Конечно, как всегда, - Марк закурил. - Ну и что вы собираетесь
предпринять, если я не соглашусь на ваше предложение?
  Взгляд Утробина стал жестким.
  - Есть варианты, - тихо сказал он тоном, от которого у Марка по спине
поползли мурашки. - Кроме грубого насилия существует масса, э-э, способов
сделать людей сговорчивее.
  - Ты, брат, того, - встрял молчавший до этого Василий. - Не хорохорься. Я
и сам когда-то... - не договорил он.
  - Мы не торопим вас, Марк Викторович, - капитан плавным движением поправил
прическу. - Пока мы лишь с вами консультируемся, разговор носит
предварительный характер. Но потребуются новые встречи. Вы ведь не
попытаетесь оставить нас в одиночестве? Заметьте, речь о подписке о
невыезде не идет. Пусть все у нас будет складываться на добровольных
началах. Хорошо?
  - Лучше не бывает.
  Марк сунул пачку сигарет в карман и поднялся.
  - Как понимаю, на сегодня пока все.
  - Именно, - вновь добродушно улыбнулся Утробин. - Рад был, э-э, с вами
познакомиться.

  27.

  Какое интересное, содержательное знакомство! Марк откровенно иронизировал,
бредя по шумной Тверской к Центральному телеграфу. Какие люди! Какие
перспективы! А что? Посадят в кутузку и будут держать, пока сами не
окочурятся. Да и потом выпустят вряд ли.
  Похоже, капитан намекал на это. И еще существует масса способов. Нет
предела человеческой изобретательности.
  Под вечер Марк ноги уже еле передвигал. Нагулялся вдоволь. Утешало, что
гулял не один, а значит у его сопровождающих самочувствие не лучше.
  Ничего он пока не придумал. Ничего. Даже сбежать нельзя. Выход один - с
кольцом придется расстаться.
  Вот так всегда. Разве сильные мира сего смирятся с мыслью, что кто-то
может владеть вещью им недоступной? Не бывает такого. Да, колечко
оказалось Марку не по размеру. Скоро следует ожидать нового свидания.
Известят, надо полагать, не по почте.
  Огорчало предательство Василия, но тот хоть честно признался в своих
мотивах. Деньги нужны, грешен, мол, прости, мол, слаб.
  - Жаба ты, а не хиромант, - эти слова Марк незаметно для себя произнес
вслух, и читавший рядом с ним в вагоне метро газету мужчина опасливо
отодвинулся.
  Уже затемно Марк добрался наконец до Пречистенки. Привычно купил в
гастрономе на ужин продукты. Подумал и взял бутылку "Хванчкары". Посидят
сегодня с Сашей, побеседуют о пустяках. Но у Певцова на этот вечер были
другие планы - у него собрались гости.
  То, что комнаты оказались забиты народом под завязку, Марка нисколько не
огорчило. Он и сам, еще раньше, хотел пойти в ресторан, но один не
решился, и гости у Певцова случились кстати. Самое время расслабиться.
  Музыка гремела так, что кирпичи из голой стены грозились вывалиться. Скоро
Марк перезнакомился со всеми, выпил несколько рюмок водки и уже подумывал
приударить за крашеной блондинкой с личиком, напоминающим лисью мордочку,
когда Певцов подвел к нему одного из своих приятелей.
  - Андрей тоже из Питера. Вот интересуется, нет ли у вас общих знакомых.
  Андрей нагрузился уже изрядно - белая рубашка расстегнута на пару лишних
пуговиц, глаза лихорадочно блестят, в руке рюмка.
  - Давай выпьем за Питер! - немедленно предложил он и сам потянулся к
бутылке. - И зачем уехал в Москву? Здесь даже поговорить толком не с кем,
- пожаловался он. - Вот Сашка - человек!
  Марку сейчас чужие воспоминания были ни к чему, но он, чтобы не обидеть
Андрея, поддержал тост.
  Еще через пару рюмок его собеседника развезло окончательно. Неожиданно
склонившись к самому лицу Марка и пытливо заглядывая ему в глаза, Андрей
медленно и отчетливо выговорил:
  - А кольцо береги. Как друг советую. Не продешеви!
  - Что, что ты сказал? - почти закричал Марк, но голос его едва пробился
сквозь грохот рассыпавшегося звона ударных. - Что ты знаешь о кольце?
  - Ничего, - обескураживающе честно признался Андрей и выпил свою рюмку
залпом. - К слову пришлось.
  - Иди ты, знаешь куда... - Марк поднялся и, насколько это позволяла
теснота, пробился в противоположный угол комнаты. Вечеринка потеряла
всякий интерес.
  Остаток застолья он просидел молча, на вопросы Певцова отвечал односложно
и искренне обрадовался, когда гости собрались расходиться. На Андрея он
старался не смотреть.
  Достали и здесь. Все у них под контролем. Даже если бы этот пьяный дурак
не проболтался, можно было догадаться самому, что свои люди есть у ФСБ
везде. Хватит играть в прятки - надо перебираться от Саши в гостиницу,
дать ему возможность пожить одному, а то даже девчонку привести некуда.
  Певцов пошел гостей провожать. Марк оглядел царящий в комнатах разгром и
стал снимать посуду со стола.
  Форточка все это время оставалось открытой настежь. Надышали, накурили,
кот сбежал от шумного безобразия подальше бродить по крышам. Замерзнет
ведь.
  - Кис-кис, - позвал Марк, и тут же у самого окна зашуршало.
  Стало слышно, как звякнуло потревоженное стекло, и, обернувшись, Марк
увидел, что в форточку лезет кто-то, пыхтя и дергаясь.
  Но это был не кот.

  28.

  Смуглый, с оливковым оттенком лица мужчина протискивался в форточку,
словно в нору. Сделав последний рывок, он уперся руками в подоконник, а
затем резким движением перекинул тело через голову, как акробат.
Стремительное сальто завершилось на столе - хрустнула раздавленная
тарелка, а затем воцарилась тишина.
  От наглого поведения вора - а кого же еще? - Марк опешил. Вот так, в
открытую, ворваться в квартиру?
  Смуглолицый был невысок ростом, изящен и худ. Тонкий с горбинкой нос,
живые темные глаза. Марк прикинул, что с наглецом он, пожалуй, справится.
  - Джесертеп! - низким, неподходящим к его сложению голосом неожиданно
представился мужчина.
  - Ну и что? - вызывающе ответил Марк.
  - Джесертеп. Демон.
  - Какой еще демон! А ну слазь со стола!
  Вор легко спрыгнул на пол и снова застыл, глядя Марку прямо в глаза.
Темный, ничуть не смявшийся от спортивных упражнений плащ ладно облегал
его худощавую фигуру.
  Марк шагнул вперед и крепко схватил мужчину за узкое запястье, но все
попытки притянуть к себе руку оказались тщетными.
  - Это ты зря, - серьезно сказал вор и освободился от хватки Марка
стремительным движением. - Не бойся, я пришел без зла.
  - С добром, стало быть, - Марк отступил на исходную позицию. - Сейчас
милицию вызову!
  - Зови, - разрешил незнакомец. - Будет с кем размяться.
  Мужчина взмахнул кистью и всю посуду, словно сдуло со стола. Раздался звон
и грохот бьющегося стекла. Затем он поднял руки над головой и всплеснул
ими, как дирижер. Стол разломился надвое и рухнул, окончательно завершив
разгром.
  - Достаточно! - крикнул Марк, испугавшись, что скоро всю квартиру усеют
обломки.
  - Жаль, - темные глаза, как показалось Марку, насмешливо блеснули. - Здесь
еще много целых вещей.
  - Кто вы?
  - Я же говорил тебе. Джесертеп. Демон.
  - Демонов мне только не хватало! - до Марка начала доходить щекотливая
ситуация. - Тебя послал Анубис?
  - Я пришел сам, - с достоинством ответил Джесертеп. - Ты нуждаешься в
помощи.
  - Теперь точно нуждаюсь, - Марк горестно оглядел комнату. - Вся посуда
перебита, стол сломан. Что я скажу Саше? А, может, ты умеешь все делать,
как было?
  - Я умею разрушать, - признался демон. - Сражаться. Биться с Сетом и его
слугами. Я - воин.
  - А осколки собирать воины умеют?
  Марку Джесертеп понравился. Этакий служака. Прям в речах и точен, краток и
быстр. К тому же, по его словам, пришел на помощь.
  - Я попробую, - согласился Джесертеп и взялся за обломки стола.
  Некоторое время Марк и демон молча и слаженно наводили порядок. Скоро в
комнату через форточку впрыгнул кот и, увидев Джесертепа, выгнул спину
дугой.
  - Кошка, - констатировал Джесертеп и поклонился. - Священная кошка Исиды.
  - Не кошка, а кот, - уточнил Марк. - Ну и с чем вы пожаловали?
  - Ты растерян, - демон, так и не скинув плаща, сел в большое кресло. - Ты
боишься. Я помогу тебе.
  - Как замечательно складывается сказочка, - Марк тоже сел на стул. - Лишь
только возникают непреодолимые трудности, появляется добрый демон и все
улаживает.
  - Я - не добрый, - тонкие губы Джесертепа исказила кривая усмешка. - Я -
беспощадный. Я убью твоих врагов. Они хотят отнять кольцо!
  - Этого мне только не хватало! Не надо никого убивать. Я хочу только
покоя. Желаю, чтобы за мной никто не охотился и не угрожал.
  - Они пожалеют о своих угрозах! - Джесертеп выпрыгнул из кресла со
скоростью распрямившейся пружины. - Они проклянут тот час, когда решили
угрожать владельцу кольца!
  - Вы всегда приходите на помощь тем, кто владеет кольцом? Мне о вас Анубис
не говорил ничего.
  - Я его слуга, - смиренно признался демон. - Но у Анубиса нет времени
следить за всем, что происходит на свете, да будет вечен Весовщик Душ. А
ты растерян, но не сломлен. Тебе нужен друг.
  - И этот друг - ты? - Марк вгляделся в смуглое лицо. - Но я не хочу, чтобы
ты кого-нибудь убивал. Хватит смертей.
  - Мне нравятся твои слова, в твоем сердце нет жестокости, и все-таки в
любой момент, когда ты решишь, что нуждаешься в помощи, позови меня.
  - Да, Джесертеп, серьезно отозвался Марк. - Спасибо.
  - И ничего не бойся. У тебя есть сила кольца, а это - сила жизни. Ничего
не происходит зря на этой планете и в других мирах. Если к тебе попало
кольцо, то не думай, что это случайно. Случай - всего лишь следствие
других поступков. Стань мудр.
  - Я попытаюсь, - согласился Марк. - Но не хочешь же ты дождаться, когда
вернется хозяин квартиры? Что я скажу ему о тебе?
  - Ничего!
  Джесертеп скользнул к окну и, сопровождаемый раздраженным шипением кота,
протиснулся в открытую форточку.

  29.

  В дальнейшем уборка ограничилась выносом разбитой посуды на кухню - мыть
стало нечего.
  После посещения квартиры Джесертепом осталось ощущение бури и натиска.
Казалось, даже воздух заряжен энергией демона. Кот никак не мог
успокоиться и бродил по комнатам, нервно дергая хвостом и сверкая желтыми
глазами.
  Осененный неожиданным вдохновением, Марк наврал Певцову о своем падении на
стол от того, что кот путался под ногами, и обещал возместить убытки. Все
более-менее устраивалось, но на следующее утро явился гонец от Утробина.
  Курьер был юн, прыщав, но преисполнен собственного достоинства. Он с
многозначительным видом передал послание и удалился походкой Джеймса
Бонда, сунув руки в карманы и надвинув на самые глаза спортивную шапочку.
  Обычная повестка предписывала Марку Лютецкому явиться на следующий день на
Лубянку.
  Ничего неожиданного повестка не содержала. Марк и так знал, что посещение
ФСБ неизбежно, так что, чем скорее, тем лучше.
  Интересно, что они мне предложат, - размышлял Марк, идя вверх по улице от
Исторического музея к Лубянской площади. - Пост посла в недоразвитых
странах или должность директора муниципального банка? А, может быть,
просто деньги?
  Предъявив повестку, Марк ожидал, что его немедленно пропустят, но ошибся.
Велели подождать, и скоро вниз спустился капитан Утробин. Он приветствовал
Марка дружеским взмахом руки, как будто они встретились на обычной
вечеринке, а не в карательной организации, и провел в комнату перед
проходной.
  - Очень рад вас видеть, очень, - тон его голоса был искренен и бодр. -
Сейчас я провожу вас к Игорю Петровичу. Постарайтесь не разочаровать его.
Игорь Петрович у нас большая умница, обаятельнейшая личность. Вы знаете, у
него есть научные труды по истории Востока. Его ценят как классного
специалиста.
  Марк сдержанно пообещал учесть пожелания Утробина, и тот, видимо,
посчитав, что подготовительный момент прошел удачно, провел своего
подопечного мимо часового.
  По длинному коридору, устланному ковровой дорожкой, дошли до нужного
кабинета. Утробин предупредительно распахнул лаковую дверь.
  Комната была пуста. Нет, обычная казенная мебель стояла на месте, но где
же хозяин? Марк недоуменно поднял на Утробина глаза.
  Тот понимающе улыбнулся и указал на большой платяной шкаф.
  - Проходите!
  - В шкаф? - опять не понял Марк.
  Но капитан, опередив его, уже распахнул створчатые дверцы - в пустом шкафу
царила темнота.
  Утробин сделал еще один шаг и, толкнув следующую дверь, отступил в сторону.
  Большая, в несколько раз превышающая по площади приемную комната открылась
перед Марком. Длинный стол, за какими обычно проводят крупные совещания,
беговой дорожкой устремлялся в бесконечность. И где-то там, вдалеке, под
суровым портретом Железного Феликса, Марк увидел крохотную фигурку Игоря
Петровича, сосредоточенно пишущего важную государственную бумагу.
  - Ну так что же вы, проходите! - Утробин приглашающе взмахнул рукой.
  Марк с опаской миновал фальшивый шкаф и вступил в комнату.
  Как у Анубиса, мелькнуло сравнение, пока он брел вдоль стола к хозяину
кабинета.
  Игорь Петрович, видимо, завершив начатую мысль, удовлетворенно кивнул,
оторвался от бумаги и поднялся навстречу.
  Доставал он Марку лишь до плеча, но, несмотря на это, выглядел
внушительно, как многие государственные мужи, облеченные властью. Большой
лоб с залысинами, очки в золотой оправе, хороший серый костюм из дорогой
ткани - все указывало на то, что Игорь Петрович не последняя спица в
колеснице. Явно умен, знает себе цену, но тем не менее благожелателен и
демократичен, так как первым протянул сухую ладошку для рукопожатия и сел
напротив Марка не за свой служебный стол, а за общий, заседательный.
  - Я вас так примерно и представлял, - признался Игорь Петрович, глядя на
Марка сквозь холодные стекла очков, как на редкий экземпляр фауны. Было
непонятно, что он решал в это мгновение - оставить ли экземпляр бродить на
свободе или поместить в зоопарк для лучшего сохранения вида. - Прекрасный
молодой человек, - заключил он. - Вся жизнь впереди.
  Капитан Утробин, устроившийся за столом рядом через два стула, попытался
что-то сказать, но был остановлен начальственным взглядом и удален из
кабинета без лишних напоминаний.
  - Вот так примерно и представлял, - повторил Игорь Петрович, когда они
остались с Марком наедине. - Новое поколение, дети свободы. Мы росли в
другое время, - ударился он в воспоминания. - Разруха, голод, репрессии.
Но наши органы сейчас стараются смыть это пятно из истории страны. Вы
знаете, что наша организация во многом изменилась. Мы хотим подойти к
человеку с новыми мерками, оценивать его, как личность, давать возможность
развиваться творчески. Вот вы, наверное, тоже мечтаете совершить в своей
жизни нечто такое, что позволило бы вам уважать себя? Не правда ли?
  Марк сознался, что правда.
  - Для этого нужно много работать над собой, - Игорь Петрович откинулся на
спинку стула, всем своим видом олицетворяя образец много поработавшего над
собой человека. - Хотите, мы поможем вам восстановиться в университете? И
не надо бояться никакого Грозного, - заговорщически подмигнул он.
  - В университете восстановиться, конечно, хочу, - Марк все же чувствовал
себя не в своей тарелке, - но на стипендию не проживешь, а работу и учебу
совместить не удастся.
  - О деньгах, Марк Викторович, можете не беспокоиться, - Игорь Петрович
отеческим жестом, перегнувшись через стол, положил ладонь на руку Марка. -
Вам будет выплачиваться государственная повышенная стипендия. Потом эта
ваша комната в коммуналке. Такое жилье совершенно не годится для молодого
человека блистательных способностей. Скажу вам по секрету, этот вопрос мы
уже уладили.
  - Это все, зачем вы меня вызывали? - уже откровенно валяя дурака, спросил
Марк.
  - Хе-хе, шутник, - Игорь Петрович встал и самолично прошел к маленькому
столику с чайной посудой. - Как вы насчет кофейка?
  - Положительно.
  - Вот и прекрасно. Вы ведь хорошо знаете, Марк Викторович, что нас
интересует. Кольцо придется отдать.
  - А с чего вы решили, что я отдам кольцо? - Марк рассердился. За какое-то
неопределенное обещание устроить его судьбу, плата назначена смехотворная.
- Вы думаете, что его цена - всего лишь учеба в университете? Насколько я
знаю, за кольцо предлагали гораздо большую цену.
  - Так ведь покупатель-то тю-тю, - Игорь Петрович театрально развел руками.
- Мы его нашли быстрее, чем вас. И потом, не слишком ли обременительно
становится обладание вещью, значение которой вам даже представить трудно?
  - Нет, не обременительно! Даже напротив. Где гарантии, что сдержите свои
обещания?
  - А нет никаких гарантий, - Игорь Петрович лукаво прищурился. - Хотя, если
вас не устраивает мое слово...
  - Не устраивает, - Марк отхлебнул из чашки горячий мокко. - Пока кольцо у
меня на руке, вы не сможете причинить мне вреда. Зато потом...
  - Зато потом, - посуровевшим голосом продолжил Игорь Петрович, -
государство берет на себя обязанность заботиться о вас. Что вы
выигрываете, если будете упрямиться? Да ничего! Вы ведь даже не умеете с
кольцом обращаться. Эти игрушки с воскрешением, всего лишь игрушки.
Подумаешь, убили - ожил. Да мы, если надо и не такое можем. Эта вещь
должна принадлежать России, а не такому... - Игорь Петрович пожевал
губами, подыскивая слово, - не такому... индивидууму. Не хотите
университет, давайте продолжим разговор в другом русле. Что вы, скажете,
Марк Викторович, на то, чтобы поработать на благо отчизны. С кольцом в
таком случае, раз уж вы так упорствуете, можете пока не расставаться.
Сейчас напишете рапорт, и с сегодняшнего же дня - вы наш сотрудник.
Согласны?
  - Я об этом как-то не думал, - растерялся Марк.
  - А зря. Нам нужны такие люди: решительные, смелые, находчивые. Мы знаем,
что вы проявили стойкость, спасая бесценный для науки и государственной
безопасности артефакт. Честь вам за это и хвала! Но пришла пора послужить
отечеству!
  Как в барабан лупит, подумал Марк. Слова-то какие! И все гнет свое - не
мытьем, так катаньем.
  - Чего же вы молчите? - Игорь Петрович взял со своего стола чистый лист
бумаги и положил перед Марком. - Пишите, я продиктую.
  - Да все как-то неожиданно, - признался Марк. - Мне бы время подумать.
  - А вот этого не будет. То есть время подумать у вас есть, но не покидая
этого здания.
  - То есть как?
  - А так. Неужели вы решили, что мы позволим вам скрыться? Вы, Марк
Викторович, и так заставили нас потрудиться, пока мы отыскивали вас.
Проделана большая розыскная работа. Потом, вы можете это кольцо, скажем,
подарить неизвестному лицу, незаметно выбросить, наконец, а это, по уже
известным для вас причинам, нас не устраивает.
  - Да что я, недоумок, что ли, - возмутился Марк. - Выбросить кольцо!
  - Все может случиться, все. А мы должны все предусмотреть. Выпьете,
скажем, с Василием Рустаковым, и ладно, если с ним, и подарите. Или в
состоянии аффекта швырнете в реку. Ведь вероятно, правда?
  - И что же вы меня теперь в камеру посадите?
  - Да, в Лефортово. Там хорошие условия содержания. Не к уголовникам же вас
определять. А там подумаете, прислушаетесь к внутреннему голосу, и,
глядишь, попозже договоримся.
  - Но это же произвол!
  - И не произвол вовсе, а государственная необходимость. Видит бог, - Игорь
Петрович поднял глаза к портрету Железного Феликса, - мы все хотели
сделать по-хорошему.
  - Да дайте же хоть полчаса! - взмолился Марк, чувствуя как все заныло
внутри.
  - Пожалуйста, - вежливо согласился Игорь Петрович и, бесшумно ступая по
ковру, покинул кабинет, исчезнув в недрах платяного шкафа.

  30.

  Проводив хозяина кабинета взглядом, Марк тупо уставился в стену. Он вертел
и дергал на пальце кольцо, словно хотел и одновременно боялся снять его.
Впрочем, так оно и было.
  Отдать? Оставить? Просидеть лет двадцать, как Железная Маска, в тюрьме? А
потом что? Ждать изменения в государственном устройстве? Чушь все это!
Есть, правда, один жуткий вариант - самоубийство. Опять к Анубису, и через
Мертвый Дом на свободу. Но об этом даже думать не хочется.
  Марк встал, подошел к непрозрачному со стороны улицы окну. Все та же
Лубянская площадь с каруселью машин вокруг пустого, торчащего, как штырь,
постамента открылась перед глазами. Дьявольское кольцо. Дьявольское!
  В стене, чуть выше портрета, послышался негромкий скрежет. Затих. Потом
повторился.
  Аппаратура у них там, что ли, барахлит?
  Мелкая меловая пыль потекла со стены ручейком на пол. Марк уставился на
портрет, словно ожидая, что тот оживет, но раздался глухой удар и
штукатурка на стене вспучилась, как нарыв. Со следующим ударом нарыв
прорвало.
  Вслед за крупными кусками штукатурки вдруг в комнату вылетела ржавая
металлическая решетка, и в образовавшейся дыре зашевелилось нечто страшное
и темное. Безмолвно наблюдавший до этого за непонятным явлением Марк тихо
вскрикнул и отскочил в сторону.
  Он уже был готов рвануть к дверцам шкафа, когда в дыре появилось смуглое
лицо Джесертепа.
  Приветственно кивнув Марку, Джесертеп нахмурился и, высвободив руки,
раздвинул края неровного отверстия. Через мгновение он ловко спрыгнул на
стол Игоря Петровича - крякнул раздавленный телефонный аппарат. Похоже, у
демона вошло в привычку использовать стол при своем появлении, как
подставку.
  - Чего же ты? - укоризненно сказал Джесертеп, возвышаясь над Марком, как
статуя самому себе. - Мы же договорились!
  - И что ты собираешься делать? - Марк понемногу приходил в себя. -
Прорываться с боем?
  - Да! Если понадобится.
  - По-другому, наверное, не выйдет, - предположил Марк. - Сюда через минуту
набегут со всего здания. Все тут прослушивается и просматривается.
  - Уйдем по вентиляции, - небрежно ткнул рукой в сторону дыры Джесертеп. -
Старые ходы при ремонте заделали, но пробраться можно.
  - Как ты узнал, что я здесь?
  Демон только дернул плечом, давая понять, что о таких пустяках говорить
сейчас не намерен.
  Спустившись со стола, он прямиком направился к шкафу и распахнул первые
дверцы - никого. Тогда Джесертеп сделал еще один шаг и пнул вторую дверь.
В открывшемся пространстве приемной мелькнула чья-то тень и скрылась за
косяком.
  - Оставайтесь на местах! - Марк узнал голос Утробина. - Не двигайтесь!
  Ничуть не задержавшись, Джесертеп миновал шкаф, и Марк увидел, как на него
обрушился удар. С таким же успехом можно было бить чугунную болванку.
Послышался болезненный крик, в воздухе мелькнули ноги капитана Утробина.
Демон вбросил его в кабинет, как куклу.
  В коридоре нарастал громкий топот.
  Блокировали дверь, понял Марк. Он не знал, на что Джесертеп способен.
Может ли действительно выстоять в схватке с вооруженной и хорошо обученной
охраной. Поэтому на всякий случай крикнул:
  - Назад, Джесертеп! Назад! Не бейся с ними!
  Серия коротких и веских ударов, падение тел, возня в коридоре и
последовавший за этим одиночный выстрел заставили Марка побежать к выходу.
Он перепрыгнул через скорчившееся на паркете тело капитана и стремительно
миновал приемную.
  Первым, на кого он наткнулся в коридоре, был охранник. Вернее, бывший
охранник. Голова повернута под неестественным углом, руки раскинуты, как
будто он пытался дотянуться до стен. Рядом валялся большой черный
пистолет. Чуть в стороне лежали еще двое, а удаляющаяся спина Джесертепа
маячила уже где-то метрах в двадцати.
  - Подожди! - вновь крикнул Марк. - Так мы все равно не выйдем!
  Словно в подтверждение его слов в обоих концах коридора появились еще люди
в штатском и в форме. Стрельба пока не открывалась, но Джесертеп и Марк
оказались в кольце. Как ни ловок был демон, с таким количеством
вооруженных и тренированных противников ему, скорее всего, не справиться.
  Похоже, Джесертеп и сам понял это. Не ввязываясь в драку, он развернулся и
побежал обратно к кабинету, выкрикивая проклятья на незнакомом языке.
  - О, как я рад буду встретиться с ними в Мертвом Доме! - прорычал он,
поравнявшись с Марком. - Как буду счастлив!
  Демон отступил в приемную и, перегнувшись через порог, схватил за середину
тяжелую ковровую дорожку, тянущуюся по всей длине коридора. Он резко
дернул ее, словно это было льняное полотенце, - раздался треск рвущейся
материи и крики падающих людей.
  Марк увидел, как в веселом оскале блеснули зубы демона. Джесертеп выглянул
в коридор и вдруг, дико вскрикнув, выхватил из-за пазухи плаща светящиеся
сиреневым жутким пламенем кривые кинжалы. Только потом Марк понял, что
именно пламенем и были эти короткие клинки, потому что демон тут же
одновременно бросил их в разные концы коридора, и немедленно вспыхнул
огонь.
  Стеновые панели занялись сразу, словно только и ждали горячей искры,
удушливо затлел ковер, потянуло гарью. Джесертеп втолкнул Марка в приемную
и захлопнул дверь.
  - Пошли! - отрывисто сказал он и направился в кабинет.
  Марк послушно последовал за ним.
  Не обращая внимания на капитана, который очнулся и теперь смотрел на
демона снизу вверх, оставаясь на полу, Джесертеп вскочил на стол и
заглянул в дыру.
  - Будет трудный путь, - предупредил он. - Не хочешь ли остаться?
  - После того, что ты сделал?
  - Ладно, мы выберемся отсюда.
  Джесертеп ловко подтянулся и исчез в дыре. Бросив последний взгляд на
комнату, Марк устремился вслед.
  Старая вентиляционная шахта вертикально обрывалась вниз, но по стене были
набиты скобы, и, цепляясь за перекладины, Марк начал спускаться, перед
каждым новым движением нащупывая ногой опору. Было слышно, как чуть ниже
шуршит плащ демона, а иногда он подбадривал Марка короткими восклицаниями.
  Через один или два этажа обнаружилось боковое ответвление, и Джесертеп
свернул туда. Теперь беглецы передвигались уже на четвереньках, задевая
плечами кирпичную кладку.
  Запах гари ощущался и здесь. Видимо, старые вентиляционные ходы все же
соединялись с новыми.
  - А мы тут не задохнемся? - спросил Марк, когда клубы дыма настигли его. В
полной темноте разглядеть что-либо было трудно.
  - Сейчас начнется коридор канализации, - демон вовсе не был расположен
давать разъяснения. - Потерпи.
  Действительно, скоро он, неожиданно подавшись в сторону, исчез в очередном
проломе, очевидно, им самим им и проделанном, когда он пробирался в
кабинет.
  Теперь можно стало распрямиться во весь рост. Пол коридора наклонно уходил
вниз. Где-то журчала вода, в нос ударил запах плесени.
  - Однако, здесь не очень-то уютно.
  - Можешь вернуться, - в голосе Джесетепа прозвучала насмешка. - Игорь
Петрович будет рад.
  - Не надо иронии, освободитель, - Марк шлепал вслед за демоном по сырому
каменному полу. - Клянусь Анубисом, я благодарен.

  31.

  Шли долго.
  Марк ожидал погони, но ее не последовало. Пару раз Джесертеп возвращался и
обрушивал коридорные простенки, заваливая проход. Но, возможно, на Лубянке
всех настолько ошеломил пожар, что отрядить группу захвата было просто
некому.
  Демон и Марк, почти не разговаривая и лишь обмениваясь короткими
репликами, иногда шли посуху, иногда по колено в воде. Фигуру Джесертепа
очерчивало слабое фосфоресцирующее свечение, и Марк старался не упускать
его из вида. Сам демон, похоже, ориентировался в подземелье прекрасно. По
крайней мере, он нигде не останавливался и находил путь без заминки.
  По своей наивности Марк полагал, что подземные коммуникации Москвы кишат
диггерами и бродягами. Но пока им на пути не попадался никто. Впрочем,
само по себе грандиозное сооружение, которое по праву могло называться
вторым городом, впечатляло.
  - И долго мы еще будем здесь ходить? - Марк решился на вопрос не сразу,
но, с другой стороны, сколько же можно петлять по коридорам на разных
уровнях, то поднимаясь по скользким металлическим скобам, то спускаясь
вниз, в воду? Временами вонь становилось невыносимой и приходилось брести,
прикрывая нос платком.
  - Скоро выберемся. Но надо быть осторожными.
  На божий свет вылезли из канализационного люка где-то в районе Петровки.
Люк располагался за коммерческим киоском и был скрыт от толпы, но когда
Марк взглянул на Джесертепа, то понял, что и он выглядит не лучше.
  Плащ демона покрывали ошметки грязи, ботинки превратились в два глиняных
комка, а лицо измазано настолько, что оливковый цвет сменился гуталиновым.
  - Нас же сейчас заберут, как бомжей, - Марк подобрал клочок газеты и
попытался вытереть руки. - Здесь и уголовный розыск неподалеку.
  Джесертеп процедил что-то неразборчивое себе под нос и тоже собрал с
асфальта сухой снег, но только размазал глиняные пятна по всему плащу.
  Некоторое время беглецы прятались за киоском, пока не открылась дверь и
молодой наглый продавец не шуганул их оттуда.
  - Поразвелось бродяг! Спереть что-нибудь хотите.
  Кроме пустых коробок переть из-за киоска было нечего, но пришлось выходить
на улицу.
  По Петровке, завывая сиренами, в сторону Лубянки промчались две пожарные
машины. Даже отсюда хорошо был виден столб дыма, поднимавшийся над
площадью. Марк проводил машины злорадным взглядом.
  - Чтоб вы все погорели!
  Толпа зевак устремилась вслед за машинами. Марк и демон пробивались против
течения толпы, от них брезгливо шарахались, но в конце концов худшие
опасения подтвердились, их заметил милиционер.
  Видя, как решительно он направился в их сторону, Марк схватил Джесертепа
за руку и юркнул в первый же попавшийся подъезд. Им повезло - подъезд
оказался проходным.
  Отдышавшись во дворе, стали думать, что делать дальше.
  Больше никаких битв Марк не жаждал. Видя, как временами воинственно
вспыхивает взгляд демона, он попросил его вести себя все-таки потише.
  - Мы же не можем пробиваться по всей Москве с боями, да и потом надо еще
придумать, что делать дальше.
  - Ты - свободен, - сказал Джесертеп.
  - Спасибо, что вытащил оттуда.
  - О, они еще не знают, какой я воин!
  - Замечательный.
  Марк вгляделся в лицо Джесертепа. Иногда выражение темных глаз демона
становился на удивление наивным.
  Как у ребенка, подумал Марк. Но это был свирепый ребенок.
  - Я мог бы сжечь этот город, - надменно сказал Джесертеп, вытирая руки
носовым платком. - Мне здесь не нравится.
  - Здесь живут люди.
  - Все равно они придут туда, где живу я. К моему хозяину.
  - Ну и что? Зачем же тогда ты помогаешь мне?
  - Ты владеешь кольцом. Тебе даны испытания. Ты должен пройти их. А конец
все равно будет один.
  - Все равно?
  - Да. Никто не живет вечно. Даже владелец кольца.
  - Тогда, может, и кольцо ни к чему?
  - О, Анубис знает, что делает. Он мудр, да будет милостив к нам Весовщик
Душ. Если кольцо нашло тебя, то ты должен...
  Демон не договорил. Во двор въехала машина, и скрывавшиеся до этого за
штабелями пустых ящиков, беглецы вынуждены были, опасаясь новых
неприятностей, снова выбираться на улицу.
  Начинались ранние, почти совсем зимние сумерки. Кое-где зажглось
электричество. Идти, не привлекая к себе внимания, стало легче.
  Если бы можно было забиться в какой-нибудь угол и пару дней не выходить
оттуда, то Марк так бы и сделал. Но к Певцову идти нельзя, в гостиницу в
таком виде не сунешься, да и найдут там быстро. Оставался вокзал, но,
скорее всего, на вокзалах его сейчас и ищут.
  Бредя темным уже переулком, Марк закурил. Слева сплошной стеной тянулись
учрежденческие здания, справа тротуар ограничивала железная решетка то ли
парка, то ли сквера. И около решетки стоял пустой металлический киоск.
  - Тебе надо переодеться, - эти слова Джесертеп произнес не терпящим
возражения тоном.
  - Надо, - вздохнул Марк. - Да и тебе бы не помешало.
  Джесертеп в два шага очутился рядом с запертым киоском и ударом кулака
сбил замок. Звякнул металлический засов, одним концом упав на асфальт, и
тут же завопила сигнализация.
  - Уголовщины нам только не хватало, - закричал Марк. - Бежим!
  Но Джесертеп, как умелый вор, хладнокровно шагнул внутрь киоска, и в лицо
Марку полетели пакеты с одеждой. Он не успевал их подхватывать и скоро
нагрузился так, что едва мог видеть перед собой.
  - Ну вот, а теперь бежим!
  Демон выбрался наружу и первым перемахнул через ограду.


  32.

  В пустом скверике, примыкавшем к большому серому зданию, можно было
опасаться только вневедомственной охраны. Марк и Джесертеп миновали его
бегом, словно мальчишки, наворовавшие яблок, и завернули за угол.
  Среди пакетов, нахватанных впопыхах, оказались и совсем ненужные.
  Побросав прямо на снег дамские кофточки и туфли, Марк все же выбрал себе
вполне приличную драповую куртку и джинсы. Демон сменил плащ и обзавелся
смешной шерстяной шапочкой. В таком виде можно было уже беспрепятственно
выходить в город.
  Около ларька стояла милицейская машина, но, как отметил про себя Марк,
стражи порядка опять опоздали - ищи ветра.
  Пройдя квартала два, купили обувь, и лишь после этого Марк почувствовал
себя более-менее комфортно.
  Хотелось есть и хоть немного посидеть спокойно. К счастью, маленьких кафе
хватало, свернули в первое попавшееся.
  - Ну и что ты собираешься делать дальше? - Джесертеп вгрызся в едва
прожаренный кусок мяса, который ему подали после долгих пререканий с
официантом. Помогли лишь приличные чаевые. - Останешься здесь?
  - Хорошо бы уехать, - Марк уже закурил и расслабился. Негромкая музыка в
стиле ретро и приглушенный свет создавали ощущение уюта, пусть даже
временного.
  - И куда?
  - Да черт его знает. Из Москвы выбраться будет трудно, наверняка обложили
все аэропорты и вокзалы. Попробую на автобусе или на попутке.
  - Деньги есть?
  - Осталось немного. На месяц или два, наверное, хватит, а потом посмотрим.
  - Угу, - Джесертеп жевал и в упор разглядывал Марка, словно видел его
впервые. - Могу помочь.
  - Ограбишь банк? - усмехнулся Марк. - Или тряхнешь какого-нибудь
бизнесмена?
  - Перед тобой непревзойденный игрок в кости. Как-то раз я обыграл самого
Сета и его демона Демиба, а ставкой была - жизнь.
  Вытерев руки салфеткой, Джесертеп смял ее и небрежно бросил на пол.
Подскочивший к столу официант что-то проворчал себе под нос, но салфетку
поднял.
  - Тогда пойдем к наперсточникам, - рассмеялся Марк. - Сорвем банк.
  - И много у них можно выиграть?
  - Не думаю. Может быть еще столько же, сколько у меня есть. Но, скорее
всего, меньше.
  - Фу, - демон укоризненно взглянул на Марка своими черными, как маслины,
глазами. - Я говорю о крупном выигрыше, а ты мне предлагаешь играть с
паршивыми базарными жуликами.
  - Есть еще государственные азартные игры - лотерея, облигации. Но в них
играть надо долго. Биржа отпадает - капитал маловат, а в казино нас не
пустят.
  Джесертеп раздул щеки и выпрямился насколько ему позволил это сделать его
маленький рост.
  - Не пустят? Нас?
  - Вот только без глупостей, - Марк предупредительно поднял руки. -
Мордобой не поможет. Только хуже сделаешь. Туда пускают прилично одетых, а
мы хоть и прибарахлились с твоей помощью, но, боюсь, эти костюмы потянут
лишь на то, чтобы посмотреть на игру с порога.
  - Пойдем посмотрим!
  - Не хочу! Опять в драку ввяжешься.
  После громких споров, - на них даже стали оглядываться, - Джесертеп все же
уговорил Марка. Попытка не пытка.
  Нельзя сказать, чтобы демон тяготил Марка своей компанией. Но с ним он
чувствовал себя, как на острие ножа. Дрался тот не хуже Брюса Ли, мог
прошибить кулаком стену и перебить всю посуду в любом приличном заведении,
но вот что касается игры... Не хватало только еще увидеть и азартного
Джесертепа.
  Просадит все деньги, путь один - к Анубису.
  Ни в одно из известных в Москве казино Марк демона не повел. Туда точно не
прорваться. К тому же раньше Марк не играл нигде ни разу, о рулетке знал
только понаслышке, а "Black Jack" позорно именовал очком. Поехали куда-то
в район Чертаново, ориентируясь по газетному объявлению.
  "Клондайк", похоже, достраивали второпях. Двухэтажное здание, возведенное
когда-то для непонятных целей, украшала светящаяся вывеска. Стиль
старались выдержать под Дикий Запад.
  Но даже и здесь, на окраине, перед казино выстроился ряд дорогих машин, а
посетители, как успел заметить Марк, ничем не напоминали неотесанных
золотоискателей. Сплошь смокинги и клубные пиджаки.
  Вертящаяся зеркальная дверь доконала окончательно. Марк миновал ее первым,
а Джесертеп замешкался. Скоро стало ясно, что демону требуется помощь.
  С помощью охраны Джесертепа извлекли из вертушки, и он в сердцах толкнул
ее так, что стекла слились в сплошной сверкающий цилиндр.
  - Вошли? - вежливо спросил дюжий охранник и поправил на зеленом пиджаке
бейдж с надписью "Security". - А теперь, пожалуйста, обратно.
  - То есть как! - воинственно вздернул подбородок Джесертеп. - Мы пришли
играть!
  - В таком виде не пускаем, - скучным голосом пояснил страж и легонько
подтолкнул Марка к выходу.
  - Я же тебе говорил, - Марк не сделал ни малейшей попытки оказать
сопротивление. - Предупреждал.
  Джесертеп без усилия отвел руку охранника от своего плеча.
  - Давай договоримся, - с вдруг появившимся восточным акцентом сказал он. -
У нас есть деньги. Марк, покажи.
  - Да что ты, неудобно.
  - Есть деньги, есть. Тебе сколько надо?
  - Взяток не берем, - охранник перестал подталкивать Марка.
  - Сто хватит? Двести? Пятьсот?
  Вместе с повышением ставок менялось и выражение лица стража. Из
непреклонного оно стало снисходительным.
  - Хорошо, пятьсот, - согласился он. - Галстуки я вам дам, но, если
придерутся в зале, то я тут ни при чем.
  Скрипя сердцем, Марк расплатился, и, сопровождаемый насмешливыми взглядами
завсегдатаев, вошел в зал.


  33.

  Первое о чем он услышал, оказавшись среди занятых игрой и просто
наблюдавших людей, так это о пожаре. Судя по разговорам, Лубянка горела до
сих пор. Предполагали террористический акт, о простом коротком замыкании
не могло быть и речи.
  Джесертеп скромно пристроился чуть сзади, давая Марку возможность проявить
инициативу.
  Честно говоря, Марку хотелось больше всего просто смыться отсюда. От
непривычной обстановки он оробел, чувствовал свою провинциальность и
первым делом направился к стойке бара, а не к игорным столам.
  Обслужили без звука, но тут же появилась внутренняя охрана и выторговала
еще двести баксов.
  Зал, оформленный под салун, был далеко не полон. Из разговоров постоянных
посетителей Марк понял, что до основного наплыва еще рановато, но тем не
менее несколько мужчин были в смокингах, девочки, - то ли жрицы любви, то
ли действительно состоятельные дамы, - проходя мимо, обдавали запахом
дорогих духов. Откровенно пьяных Марк не заметил, но все были немного
навеселе. Атмосфера нервного азарта постепенно заразила и его самого.
  Купив фишки, Марк решил начать с карточного стола. Народа тут было меньше,
ставки невысоки.
  - Сколько у тебя осталось? - поинтересовался Джесертеп.
  - С твоей помощью немного, - Марк пересчитал наличные. - Еще тысячью могу
пожертвовать, но больше ни-ни.
  Минут десять Марк наблюдал за игрой. Больше других ему понравилась
темноволосая девушка-крупье с блестящей гладкой прической. Поймав на себе
ее взгляд, Марк решительно положил на стол фишки.
  - Играть будешь ты, а я подсказывать, - предупредил Джесертеп.
  - Сам справлюсь, - огрызнулся Марк, мгновенно забыв, что игрок он так себе.
  Через десять минут к неперестающей улыбаться девушке перекочевали все
фишки, остались лишь три - в пятьдесят тысяч рублей каждая.
  Демон бесцеремонно отобрал их.
  С первой же раздачи у него выпали двойка и тройка. Во второй - каре. А в
третьей - фул стрит.
  Если бы ставки были выше, то они сорвали бы неплохой банк, а так пришлось
ограничиться мелочью.
  Чтобы отметить нечасто выпадающую комбинацию, от заведения выставили
бутылку шампанского, но улыбчивую девушку сменил другой крупье - смазливый
молодой блондин с глазами цвета вяленой воблы.
  Как ни странно, хотя фортуна явно была благосклонна, Джесертеп не спешил
увеличивать ставки. При отличных картах он несколько раз пасовал, а
однажды просто отдал игру, хотя на руках имел тройку валетов.
  - Ну, чего же ты, - ныл Марк, нетерпеливо подталкивая демона в спину. -
Давай!
  Два раза подряд Джесертеп блефовал, имея мелкие двойные комбинации, и в
результате приятели остались почти с тем же количеством фишек, что и при
начале игры.
  - Непревзойденный игрок, - ворчал Марк, заглядывая в карты через плечо
демона. - Обыграл самого Сета. Ты этого обыграй!
  - Иди, выпей за удачу, - Джесертепу надоело его нытье. - Закажи нам джин с
тоником, или что там у них есть.
  Марк, проклиная ту минуту, что согласился на авантюрное предложение
посетить казино, отправился к стойке. Но только он успел принять из рук
бармена два мартини, как зазвенел звонок, над карточным столом, где играл
Джесертеп, вспыхнул яркий свет, и мелодичный голос по транслятору объявил,
что в покер выиграно двадцать миллионов рублей. Многие зеваки и даже
игроки повалили посмотреть на счастливца.
  Держа в руках бокалы, Марк пробился обратно к столу. Джесертеп с
невозмутимым выражением лица подравнивал стопки фишек, смазливый крупье
продолжал улыбаться, но улыбочка выходила тухлой.
  - Господин продолжит игру?
  - Немного позже, - Джесертеп принял от Марка бокал и приветственно поднял
его. - Пойдем, отметим!
  Поднялись на второй этаж. Антресоли опоясывали игорный зал по периметру,
так что сверху, оттуда, где стояли столики, хорошо было видно все, что
происходило внизу. Подлетел официант и мгновенно принял заказ. Марк
заметил, что с них не спускает глаз охрана и немедленно поделился своим
открытием с демоном.
  - А пусть, - отмахнулся тот, выуживая со дна бокала маслину. - Пусть
потешатся. Теперь тебе денег хватит?
  - Пожалуй. Не стоит рисковать дальше. Ну, ты и везучий!
  - Я же тебе говорил, - Джесертеп выпил второй бокал мартини, как газировку.
  Марк заметил, что его лицо пожелтело на скулах, а глаза стали глубокими,
как пропасть.
  - Ты что задумал? - вцепился он в рукав демона, когда тот вдруг поднялся
из-за стола.
  - Сыграем еще!
  - Ни за что!
  - Я чувствую, что фортуна в моих руках! - Джесертеп вытянул руки, как
будто и вправду держал ветреную даму за талию.
  - Хорошо, - вновь сдался Марк. - Только теперь ставки буду делать я, а ты
- только советовать. А то с тебя и так глаз не спускают. Договорились?
  В покер демон играть больше не захотел, перебрались к рулетке.
  Вокруг большого стола расположились более состоятельные игроки. Марк встал
плечом к плечу рядом с холеным высоким брюнетом в смокинге. Тот, как
показалось Марку, демонстративно отодвинулся и поправил крупной рукой,
украшенной перстнем с бриллиантом не менее пяти каратов, высокую стопку
фишек.
  Джесертеп пристроился немного сзади.
  - Ставь на черное, - приказал он.
  - Пятьсот тысяч на черное, - принял ставку немолодой уже крупье с большими
залысинами.
  Выпало черное.
  Играть на цвет можно долго. И долго при этом оставаться при своих. Вроде
бы, Марку постоянно везло, а один раз, по совету Джесертепа, он поставил
на линию и тоже выиграл, но потом трижды подряд ставки уходили к крупье.
  - Все, я понял, - прошептал демон. - Сейчас поставишь на цифру.
  - На какую?
  - Двадцать два.
  - Двадцать два! - объявил крупье и пододвинул Марку приличную стопку фишек.
  Охрана дышала в спину.
  - А теперь - три.
  - Выиграла тройка!
  Вокруг толпились менее удачливые игроки. На новичков косились, и взгляды
были не самые дружелюбные.
  - Уйдем, - предложил Марк.
  - В последний раз, - взмолился Джесертеп. - Ставь на тридцать!
  Марк поставил половину того, что у них было. Над столом повисла такая
тишина, что стало слышно, как звякают кубики льда в бокалах.
  С легким жужжанием закрутилась рулетка, звонко заскрежетал шарик, мчась по
вертикали круга, а потом заскакал, дробно выстукивая непонятную ни одному
телеграфисту морзянку.
  Пять, шестнадцать, тридцать. Шарик заколебался, словно не зная, покидать
ли ему это гнездо, и вдруг, взлетев в последний раз, опустился на зеро.
  - Зеро! - радостно объявил крупье и с облегчением взглянул куда-то в
сторону, ища глазами администратора.
  - Проехали, - прошептал сразу ставшими сухими губами Марк и попытался
отойти от стола.
  Сзади образовался затор, зрители не спешили расходиться. Джесертеп,
оказавшийся теперь впереди, попробовал проложить дорогу, но наткнулся на
стальные мышцы телохранителя.
  Многие из посетителей приехали с частной охраной. В основном это были
плечистые молодые люди с оттопыренными под мышкой пиджаками. В игре
участия они не принимали, но ни на шаг не отходили от хозяев.
  Был такой телохранитель и у соседа Марка по столу. Он также стоял сзади,
рядом с Джесертепом, и вольное движение демона воспринял, как оскорбление.
  Двигая мощной челюстью, как скучающий верблюд, он толкнул в ответ
Джесертепа в грудь. Лучше бы он этого не делал.
  Демон взорвался, словно тротиловая шашка. Выбросив вперед сухие кулачки,
он ударил гиганта, которому едва доходил до плеча, с силой парового
молота. Мелькнули великанские ботинки, и телохранитель, разваливая толпу,
полетел в сторону стойки бара, круша по дороге карточные столы.
  Поднявшийся переполох можно было сравнить только с ловлей жулика на
переполненном базаре.
  Охрана казино, которая, видимо, и ждала нечто подобное, тут же очутилась
рядом. Джесертеп аккуратно, не теряя головы, поронял рослых парней на пол
и схватил Марка за руку, стараясь одновременно пробиться к выходу. На бегу
Марк заметил, что у многих присутствующих появилось в руках оружие. Как
там Джесертеп насчет пули? Раздался звон бьющегося стекла, это рухнула
батарея бутылок в баре, пронзительный женский визг. Приглушенный до этого
свет вспыхнул, словно включили пограничные прожекторы.
  В какое-то мгновение Марк понял, что просто так уйти не удастся. Слишком
много народа. Понял это и демон. Марк увидел, как злобная гримаса исказила
его лицо. Сейчас выхватит кинжалы! Но тут же, на самом пике общей
сумятицы, шум перекрыл голос брюнета, стоявшего рядом с Марком за игровым
столом.
  - Плачу убытки!
  Фраза была настолько нелепой и несвоевременной, что и охрана, и беглецы
остановились, словно по детскому паролю "замри!". Стало слышно лишь
учащенное дыхание разгоряченных противников. А потом кто-то нервно
рассмеялся.

  34.

  - Значит так, - тон брюнета не оставлял сомнений, что Марк может решить
по-другому. - Сколько ставишь на своего парня?
  - Мне кажется, этого делать не стоит.
  Они стояли на крыльце "Клондайка", холодный ветер, словно фокусник,
выхватывал из-под фонаря мелкие колючие снежинки и бросал их в лицо.
  - У меня с деньгами туго, - Марк старался все завершить миром. - Только
выигрыш.
  - Лобан, сколько он выиграл?
  - Тыщ двенадцать баксов.
  Лобаном звали того самого телохранителя, с которым так неудачно
схлестнулся Джесертеп. Сейчас он стоял рядом с хозяином и с ненавистью
смотрел на демона. Еще двое таких же крепких парней находились чуть
поодаль.
  - Вот двенадцать и поставь.
  - Ребята, мы с Севера, - начал излагать неожиданную легенду Марк. - Зашли
поразвлечься. Извините за недоразумение.
  - Ничего себе недоразумение, - изумился брюнет. - Разгрохали стойку,
набили Лобану морду. Я заплатил за беспорядок. А Лобан вот недоволен. Он
жаждет компенсации. Правда, Лобан?
  - Я его убью, Портной. Я его сделаю.
  Ситуация вырисовывалась самая неприятная.
  Портной с командой быстро уладили недоразумение, успокоили охрану. Списали
драку на местные разборки и предложили не поднимать шума. Портной
расплатился с администрацией, не дав Марку сказать даже слова, а потом
пригласил поговорить на свежий воздух, и здесь тут же, без паузы,
предложил заключить пари на победу телохранителей. Джесерпета он явно
считал сопровождающим Марка бойцом и сейчас хотел развлечений.
  - Все будет по честному. Кладем деньги, они бьются друг с другом, потом
расходимся. Не обману, слово Портного.
  Похоже, Портной был одним из местных авторитетов. Унижение своего человека
из команды воспринял, как личное. У Марка не было уверенности, что все
будет происходить по предложенному сценарию. В Джесертепе он не
сомневался, но, что может случиться потом, одному богу известно.
  - Я согласен, - коротко сказал молчавший до этого Джесертеп. - Деньги
против денег. Тебе не жалко друга?
  - Твой парень, наверное, того, - рассмеялся Портной. - Как бы Лобан его
сильно не обидел.
  - Он у меня умоется, - Лобан никак не мог смириться с тем, что его сбили с
ног, как мальчишку. - Башку оторву!
  Соотношение сил и впрямь казалось неравным.
  - Все, решено, - подвел черту Портной. - Поедем на моей машине. Свою пока
оставишь здесь.
  Марк не успел сказать, что никакой машины у него нет. Один из
телохранителей уже подогнал к крыльцу длинный, как трамвай, красный
"Линкольн".
  - У меня сегодня все равно игра не шла, - доверительно поделился с Марком
Портной уже в машине. - Может, хоть сейчас повезет.
  Он нажал кнопку, и в середине салона открылся бар. Портной плеснул виски в
стакан, протянул Марку.
  - Эй, - крикнул он, обращаясь к остальным. - Выпьете?
  Джесертеп отказался, а Лобан осушил канадский "Вlack Velvet" одним глотком.
  Поглядывая иногда в окно, Марк заметил, что не видно стало даже фонарей.
"Линкольн" скользил по пустому шоссе в сторону от города.
  Завезут еще куда-нибудь, - подумал он. - С этой оравой Джесертеп, конечно,
справится, но не слишком ли много для одного дня.
  Портной сидел барином - дорогое пальто расстегнуто, белая сорочка,
бабочка, - не иначе английский аристократ на отдыхе. Только вот пахло в
этой машине не только деньгами, но и уголовщиной.
  - У меня есть одно место, где никто не помешает, - Портной прервал
молчание, закурил, предложил сигарету Марку. - Ты сам-то откуда? Никогда
тебя раньше не видел.
  - А я не местный. Сказал же, что с Севера.
  - Из Тюмени, из Кемерова? Ну не хочешь отвечать, как хочешь. Но учти, у
нас тут свои порядки, чужие должны ходить смирно.
  - Да разве мы затеяли драку? Твой и начал, - кивнул Марк в сторону Лобана.
  - Мы бы ушли спокойно.
  - Ох, парень, - вздохнул Портной. - Что-то ты, наверное, не понимаешь.
  Свернули с шоссе под прямым углом, и впереди замаячила большая бетонная
коробка недостроенного здания. Похоже, стадион.
  - Стадион, точно, - довольно пояснил Портной. - Я его два года назад
купил, а достроить руки не доходят. Но мы тут иногда бываем.
  Их встретил сторож с собакой, узнал хозяйскую машину и предупредительно
распахнул ворота. Въехали на замусоренную строительную площадку и дружно
вышли под падающий мелкий снег.
  Пока Джесертеп и Марк осматривались, стоя несколько особняком от остальной
компании, Портной уже о чем-то переговорил со сторожем и махнул рукой,
давая знать, чтобы следовали за ним.
  - Ты как? - тихо спросил Марк демона, пока шли длинным бетонным коридорам,
из стен местами торчала ржавая арматура.
  - Сейчас увидишь, - пообещал Джесертеп.
  Коридор вывел на арену. Незаконченная хоккейная коробка, зрительные
трибуны, круто уходящие под потолок, холодно, как на улице.
  - Как тебе мой Колизей? - Портной остановился, подождал пока принесут
стулья. - Располагайся. Да, забыл, деньги кладем вот сюда.
  Охрана притащила стол, выпивку. Включили большой свет, и громадный зал
стал еще неуютнее.
  - Он у тебя в каком стиле работает? Каратэ, кунг-фу, таиландский бокс?
  - Всего понемножку.
  - Это хорошо, люблю универсалов. А все-таки твой парень мелковат.
  Лобан тем временем стащил с себя куртку, потом рубашку и остался в широких
брюках, не мешающих в шаге. Он пару раз крутанулся на арене, нанося ногой
удары в воздух.
  - Сейчас посмотрим, - Портной довольно потер руки и налил себе в стакан
виски. - Давайте, начинайте!
  Джесертеп, молча наблюдавший до этого за упражнениями Лобана, быстро
скинул с себя плащ и через минуту вышел навстречу своему противнику
обнаженным до пояса. По сравнению с Лобаном он казался подростком. Тот со
своей рельефной красивой мускулатурой, оглядел демона надменно и зло,
видимо, стараясь понять, как это он не сумел устоять на ногах после его
удара.
  - Чего мнетесь, как барышни. Врежь ему, Лобан!
  Стойка у Джесертепа была какая-то нелепая, корявая. Ноги полусогнуты в
коленях и широко расставлены, руки прижаты локтями к торсу и разведены -
так примерно изображали борцов на античных амфорах. Лобан, напротив, стоял
свободно, раскованно, готовый в любое мгновение рвануться вперед и так же
стремительно отступить.
  Перекрещивающийся свет прожекторов отбрасывал сразу несколько теней от
фигур бойцов и высвечивал на их телах каждую мышцу.
  Лобану не терпелось. Он еще осторожничал, не зная, что следует ожидать от
этого заморыша, но перевес в собственной силе казался ему несомненным.
Несколько быстрых ударов руками не достали Джесертепа, он легко отклонялся
вниз и в стороны, но удар ногой достиг цели.
  Если бы Джесертеп был человеком, то, скорее всего, вылетел бы с арены,
настолько мощно впечатался ботинок в предплечье. Марк видел, как ярко
вспыхнуло пятно на коже в том месте, куда попал удар. И тут же злорадный
блеск в глазах Лобана сменился недоумением, но он еще не понял, с кем
имеет дело, и поэтому последовал повторный выпад - в голову.
  Хорошо знакомая улыбка появилась на губах демона. На этот раз он даже не
стал уклоняться, а, вытянув сухую тонкую руку, просто перехватил летящий в
висок ботинок и рванул его на себя.
  Как и в казино, Лобан взлетел вверх и тяжело, так что, казалось, вздрогнул
бетонный пол, рухнул на спину. У него перехватило дыхание, и он какое-то
время лежал, нелепо раскинувшись, беззвучно ловя воздух открытым ртом.
  - Может, хватит? - предложил Марк, глядя на то, как неуверенно поднимается
Лобан, опираясь на колено.
  - Еще чего, - немедленно отозвался Портной. - Они еще живые.
  Теперь Марк понял, что имелось в виду, когда ему предложили пари - схватка
насмерть.
  - Подожди, подожди, - заторопился он. - Не хочешь же ты, чтобы они друг
друга убили?
  - Почему это не хочу? На кой мне ляд хреновый телохранитель?
  Лобан между тем поднялся и снова принял стойку. Его растерянный взгляд
заметался по арене, учитывая все - Джесертепа, зрителей, хозяина. Он-то
знал правила игры - рассчитывать на снисхождение нечего.
  Демон ждал, застыв все в той же не очень эстетичной позе, и смотрел на
противника пристально, но без угрозы.
  Несколько раз Лобан пытался достать его дальними ударами, а потом в
каком-то отчаянье бросился в ближний бой.
  Только один раз ударил его Джесертеп, не давая возможности обхватить за
плечи и подмять под себя. Движение было неуловимым, схожим с тем, как
кошка бьет мышь. Но в ярком свете прожекторов хорошо стало видно, как
после этого удара, словно потух взгляд Лобана. Он закачался, прикрыл
ладонями грудь, а когда его руки бессильно упали, все увидели слева, под
ключицей, как будто нарисованную рваную рану, из которой толчками вытекала
кровь.
  Боец рухнул ничком, и голова его подскочила, как мячик, ударившись о бетон.
  Портной вскочил со стула и яростно закричал, но тут же замолк, словно ему
заткнули рот кляпом. Джесертеп медленно повернулся к нему и швырнул
вырванное из груди Лобана сердце в белоснежную сорочку.
  Ужас повис над ареной, когда демон не спеша, шаркая по полу ногами, побрел
к зрителям. Взгляд его, как это Марк видел и раньше, стал бездонным, руки,
казалось, вытянулись и теперь достигали колен, а правая кисть, была словно
затянута в яркую красную перчатку. Он сделал еще два шага и хищно
шевельнул пальцами. У Портного снова прорезался голос.
  - Убейте его! - свистящий фальцет заставил Марка вздрогнуть. - Убейте!
  Если бы охрана успела обнажить стволы, то, возможно, все бы кончилось
иначе. Но даже сам Марк застыл, как в столбняке, когда демон, отшвырнув
одной рукой стол, другой схватил ближнего к нему охранника за горло. Тот
мотнул головой, как куренок, и упал на колени. Следующего парня Джесертеп
рванул за плечо, и вместе с треском рвущейся материи обнажилась
хрустнувшая кость.
  Портной с трясущимися губами совал в руки Марка деньги, алое пятно от
чужой крови расползлось у него на груди, и кричал он только одно:
  - Останови!
  И в тот же момент грохочущий голос, усиленный мегафоном, заполнил стадион.
  - Всем оставаться на местах! Лютецкий, прекратите сопротивление. Здание
окружено!
  Это еще, что такое?
  - Марк Лютецкий! Руки за голову, отойдите в сторону!
  ФСБ - вот что это такое! Каким-то образом все-таки нашли.
  Марк взглянул на Джесертепа, на Портного, потом на трибуны. Где-то там,
очевидно, скрывается тот, кто отдает эти приказы. Капитан Утробин? Ну уж
нет! Опять на Лубянку?
  Арена была ярко освещена, но другого пути нет. Еще заходя сюда, Марк
заметил другой, противоположный выход. Голый прямоугольник дверного проема
чернел, как пропасть, и, как в пропасть, кинулся Марк к нему.
  Тридцать, двадцать метров...
  На середине арены пуля снайпера попала ему прямо в сердце.

  35.

  Пустой зал, плиты, вакуумная тишина. Марк знал, где он находится.
  Далекие мерцающие огни.
  Зачем каждый раз Анубису требуется это долгое шествие к его трону?
  Марк апатично мерил шахматные плиты.
  Шаг за шагом.
  Идти было не трудно. Наверное, так можно брести бесконечно долго, не
испытывая усталости, слабо чувствуя реальность. Но до чего же устала душа!
  Бесшумное скольжение летучих мышей в спертом воздухе, сладкий запах гнили,
далекое подножие трона.
  Сейчас Анубис вновь потребует кольцо.
  Отдать?
  - Мой старый знакомый!
  Восклицание шакала можно было бы посчитать радушным, вот только прозвучало
оно в Мертвом доме.
  - Ты пришел остаться?
  - Да, - хотел сказать Марк, но что-то дрогнуло в его пробитом пулей сердце.
  - Нет! - сказал он.
  - До чего же упрямы бывают люди! - Анубис раздраженно швырнул бронзовый
нож для снятия кожи с подошв умерших себе под ноги, и тот, дробно стуча,
покатился вниз. - Видишь, я уже приготовился сам очистить твои ступни от
земной пыли, а ты все упорствуешь и хочешь вернуться в грязь. Зачем тебе
это?
  - Не знаю.
  - Господин! - напомнил Анубис.
  - Не знаю, Господин.
  - То-то же, - шакал оставил трон и начал спускаться. - Ты все так же
ничего не знаешь, а ведь у тебя было время подумать. Зачем тебе кольцо?
  - Мне кажется, - слова давались Марку с трудом, - что я скоро пойму.
  - И найдешь смысл жизни? Какая наивность! А не хочешь ли ты найти смысл
смерти?
  - Но ведь это то же самое.
  - Есть прогресс, - Анубис возвышался над Марком, нависал над ним своей
колоссальной фигурой. Желтые хищные глаза холодно изучали его лицо. -
Прогресс есть, - проговорил он, словно в задумчивости. - Но
незначительный. Если будем продвигаться такими темпами, то можем не успеть.
  - Не успеть чего, Господин?
  - Спасительная Исида! Он еще спрашивает! Кстати, и сильно помог тебе мой
демон в твоих поисках? Нет? Я так и знал. Но где же он сам?
  - Я здесь, Хозяин!
  Джесертеп выступил из темноты. Его торс был по-прежнему обнажен, а руки
красны от крови. Сзади, за его спиной, Марк различил смутные фигуры
Лобана, охранников, и еще каких-то людей в камуфляжных формах. Вот еще
один знакомый - капитан Утробин. А Портной?
  - Отвел душу?
  - Смиренно прошу пощады, - Джесертеп упал на колени и коснулся лбом
каменных плит. - Но они жили зря.
  - Чего же ты не убьешь тогда всех остальных, там еще осталось много народа.
  - Прикажи, Хозяин!
  - Пошел прочь! - неожиданно закричал Анубис и в гневе взмахнул мощной
рукой.
  Колонны закачались, удушливый порыв ветра пронесся по мрачному залу,
взметнув вверх, как сажу, тельца нетопырей со сломанными крыльями.
  - Толпа глупцов, жестоких и ненужных! Да, жестоких! - шакал разинул
красную пасть, словно хотел немедленно сожрать всех, кто был рядом. Но
неожиданно гнев оставил его. - А чего же хотел ты? - вдруг обратился он к
самому себе, как будто оказался один. - На что рассчитывал? - Шакал начал
подниматься по ступеням обратно, к своему трону. - Все зря, - донеслось до
Марка, - все впустую.
  Не переставая кланяться, Джесертеп увел своих пленников в темноту, и Марк
напрасно хотел перехватить его взгляд на прощанье.
  - Можно задать вопрос, Господин? - теперь Марк обращался глядя Анубису в
спину.
  - Давай, - вяло разрешил тот, не остановившись, не оглянувшись.
  - Если нельзя найти смысл жизни, то зачем жизнь? И смерть, - добавил он,
подумав.
  - Разве я говорил, что нельзя? - голос Анубиса звучал глухо. - Не бывает
одного смысла для всех, но правильный существует только один. Подумай над
этим.
  - Выполнить свое предназначение?
  - Уже лучше.
  - Выполнить свое предназначение и предназначения других?
  - Ты хочешь стать богом? - Анубис повернулся к Марку, и тот заметил
ироничную усмешку, скользнувшую по черным губам.
  - Я запутался, Господин.
  - Как всегда. Но мы беседуем слишком долго. Ты хотел идти?
  - Если мне будет это позволено.
  - Будет. Кольцо по-прежнему у тебя.
  И Марк ощутил легкий толчок, как будто у него из груди вырвали комок
воздуха.

  36.

  Марк лежал ничком, уткнувшись лицом в жесткий снег.
  Так, ткнули мордой, подумал он, еще не поднимаясь. Хорошо хоть не в лужу.
  Он почувствовал, что замерз. Руки без перчаток скрючились от холода, тело
бил озноб. Широкое загородное небо с ясными звездами нависало черной
ледяной коркой над миром, в который он так хотел вернуться.
  Хотел, так двигайся, - приказал Марк самому себе и поднялся на ноги.
  Шоссе пролегало метрах в двухстах. Редкие машины проносились мимо почти со
свистом, тычась в темноту спицами фар. Надо ловить попутку.
  Где он находится, Марк не знал. Москва полыхала на горизонте электрическим
маревом. Значит, пока туда.
  Стуча по мерзлой земле каблуками, Марк выбрался к обочине. Примерно
полчаса он беспомощно размахивал руками, стараясь привлечь к себе
внимание. Но ночью случайного попутчика не желал подбирать никто. Когда он
решил, что так, очевидно, и замерзнет в одиночестве, грузовик "Вольво"
оглушительно заскрежетал тормозами.
  Машина пошла юзом, но в последний момент водитель почти чудом удержал ее
на скользкой корке шоссе. Пока Марк бежал следом, а потом еще добирался до
кабины мимо огромного, не меньше товарного вагона, зачехленного кузова,
шофер уже выбрался наружу с другой стороны и зачем-то полез осматривать
днище.
  - Во ведь как бывает, - крикнул он Марку, словно старому приятелю. - Зверь
- тормоза! Чуть не скинуло, к чертовой матери!
  - Мне бы до Москвы, - Марк стоял рядом, сунув озябшие руки в карманы. - Я
заплачу.
  - Я сам тебе заплачу, - водителю было лет сорок, широк в плечах, небрит и
на первый взгляд нетрезв. - Третьи сутки гоню, засыпать начал. Залезай,
там у меня тепло.
  В кабине было не то чтобы тепло - жарко. Марк неуклюже вскарабкался по
блестящей никелем лестнице, откинулся на мягкую спинку, расстегнул куртку,
чтобы дать теплому воздуху сразу достичь тела. Пока он осматривался,
"Вольво" мягко заурчал и рванулся вперед.
  - Ты как здесь очутился? - водитель с интересом взглянул на Марка красным
воспаленным глазом, второй глаз при этом привычно держал ленту дороги. -
Здесь кроме бандитов и не шатается никто.
  - А я и есть бандит, - неудачно пошутил Марк.
  - Тогда вот, - серьезно ответил водитель и отогнул край кожаной куртки,
показывая рукоятку пистолета. - Или вот, - он легко выдернул откуда-то
сбоку короткий ломик.
  - Я пошутил, - признался Марк. - Случайно я здесь, долго рассказывать.
  - Как хочешь. Тебе в Москве куда?
  - Не знаю.
  - Во, чудила. А кто же знает, я? Я, между прочим, не в саму Москву еду.
Транзит. Сейчас по кольцевой, и в Нижний.
  - Новгород?
  - Нет, Задрыпанск. Так что давай, решай, где тебя лучше выбросить.
  - А с тобой нельзя? - воодушевился Марк. - Мне в Москве делать нечего. А
так бы рванули вместе.
  - Да? - удивился водитель. - Давай. А то я в этом рейсе без напарника.
Намаялся уже. Водить умеешь?
  - Это? - удивился в свою очередь Марк.
  Он смотрел на дорогу почти с высоты второго этажа. "Вольво" рвал воздух,
как артиллерийский снаряд.
  - Не умеешь и не надо. А анекдоты знаешь?
  - Знаю несколько.
  - Ну ты, парень, и весельчак! - водитель опять покосился на Марка
воспаленным глазом. - Ладно, поехали.
  - Сто баксов хватит?
  - Сто, - водитель насмешливо фыркнул. - Ты какие-нибудь другие слова
выучил? Леша, - он протянул жесткую ладонь. Или Алексей. Или Алексей
Михайлович.
  - Марк Викторович, - церемонно представился Марк, и оба захохотали.

  37.

  Они проскочили Москву по касательной, хотя было где остановиться
переночевать. И даже не в машине. Но Леша сказал, что потерял много
времени на таможне, опаздывает и подремлет чуть попозже.
  - А ты, если хочешь, ложись, - предложил он Марку.
  Сзади заманчиво раскачивался спальный гамак, но Марк не стал
злоупотреблять гостеприимством - оставлять Алексея одного за рулем
казалось ему свинством. Вдвоем хоть поговорить можно.
  - Значит, решил путешествовать? - Леша то включал, то выключал радио.
Похоже, музыка и последние известия ему надоели.
  - Надо, - неохотно ответил Марк. - У меня в Нижнем дела.
  - Ну, тогда тебе совсем повезло, - не очень поверил ему Леша. - Завтра
доберемся.
  Два раза их останавливала ГАИ. Один раз пытался прижать к обочине темный
жигуленок без опознавательных знаков, но Леша так уверенно пошел на таран,
что нервы у сборщиков дорожной дани не выдержали - жигуленок позорно
отстал.
  - И часто так? - поинтересовался Марк.
  - Всю дорогу. Обрыдло все, ушел бы совсем, да здесь платят прилично. А
сколько хороших ребят за последние годы погибло, сосчитать трудно. Но сам
я этим паразитам-грабителям спуску не даю. Я и в горло вцепиться могу.
  - Да, твоей работенке не позавидуешь, - посочувствовал Марк.
  - А у тебя что, лучше? Ты кем работаешь?
  - По коммерческой части.
  - Так и подумал. Похож. И хорошо зашибаешь?
  - Средне.
  - На ложку супа, на пачку масла, на баночку икры?
  - Иногда.
  - Очень мне разговорчивый попутчик попался, - пробурчал Алексей себе под
нос. - Но хоть не спишь, и то ладно.
  Поочередно миновали сонные Балашиху, Ногинск, Покров. Остались справа
знаменитые ерофеевские Петушки - Марк читал когда-то, но так и не понял,
чем же эта вещь забирает многих, про пьянку, да и все.
  Под Владимиром гаишники тормознули машину в третий раз.
  - Значит судьба, - философски сказал Леша, привычно доставая документы. -
Здесь и подремлем.
  Краснощекий в меховом полушубке лейтенант потребовал зачем-то осмотреть
груз.
  - Я не могу ковырять пломбу, командир, - Алексей забегал то с одного, то с
другого бока гаишника, стараясь не подвернуться под дуло короткоствольного
автомата, который лейтенант держал перед собой. - Документы же в порядке!
  - Дорожный досмотр, - тупо повторял парень и смотрел на водителя
придурковатым взглядом нашкодившего кота.
  - Все, блин, последний рейс! - Алексей заскочил в кабину и достал из-под
сиденья бумажник. - Сейчас отвяжется, - пообещал он Марку.
  Лейтенант отвязался сразу и пошел к своей машине, за стеклами которой едва
виднелись фигуры ожидавших его в тепле товарищей.
  - Этому дай, тому дай, - бормотал Леша, выруливая "Вольво" к стоянке, где
притулились еще три или четыре похожих фургона. - Но хоть поспим здесь
спокойно. Гаишники не уедут до утра. Покараулят.
  Марк снова выбрался на холод, потянулся. Для покойника ты слишком хорошо
выглядишь, усмехнулся про себя. Как там теперь с душами? Осталось две?
Может, ты теперь и вовсе египтянином стал - у русских душа одна на все
случаи жизни.
  От соседних машин к нему направились две тонкие фигурки. Девчонки! Откуда?
  - Дяденька? - спросила та, что побойчее, по виду пэтэушница. - Вы спать
сейчас будете?
  - А что же еще? - удивился Марк. - Не плясать же?
  - Мы думали, может, вам скучно? - вступила вторая, белобрысая. Таких в
каждой деревне немерено.
  - А ну, кыш отсюда! - шуганул их из кабины Леша, приоткрыв дверцу. - И ты
тоже, гусь, давай сюда. Спать пора.
  - А в чем дело? - снова удивился Марк, глядя, как девчонки, ежась в своих
синтепоновых курточках, безропотно потопали обратно.
  - Не видишь, что ли? - огрызнулся Леша. - Обслужить хотели.
  - Меня?
  - Тебя, тебя, а если надо, то и черта лысого тоже.
  - Вот не подумал бы, они же маленькие.
  - Да удаленькие. Что тут говорить, таких на каждой трассе навалом. Кто
просто подвезти просит, а кто профессионально работает. Почти от самой
границы у плечевых проституток все трассы схвачены.
  - Плечевых?
  - Да, шоферский термин. Я вот, например, работаю на плече Варшава-Нижний.
Ну и они тоже.
  Уступив Алексею гамак, Марк остался спать на сиденьях. Но хотя и
чувствовал, что устал смертельно, лег не сразу. Курил, смотрел на седое от
звезд небо. В вышине проплыли два спутника по противоположным орбитам.
  Выброшу я это кольцо, - с тоской подумал Марк. - Уеду куда-нибудь далеко и
выброшу. Зачем мне все это? А, может, подарю. Но только не другу, ни боже
мой. Значит какой-нибудь сволочи, мелькнуло, когда дремота уже властно
захватила все тело. Тогда уж лучше удавиться прямо сейчас.

  38.

  Проснувшись первым, Алексей будить Марка не стал. Тот, иногда приоткрывая
тяжелые веки, видел, что еще не рассвело, но ночевавшие около шоссе машины
поочередно выползали на дорогу, словно неуклюжие гусеницы, а потом,
стремительно набирая скорость, уходили одна за другой к смутно светлеющему
горизонту.
  Взошло по-зимнему тусклое солнце, и Марк очнулся окончательно. "Вольво"
мчался прямо к огромному красному диску, словно к мишени. Леша, надев
темные очки, что-то негромко напевал, отстукивая пальцами по баранке
незатейливый ритм.
  - Погода, а? - крикнул он Марку. - Красота! А пейзаж? Средне-русская
возвышенность.
  Возвышенность вспучивалась холмами. Щетки березняка, деревни, жалкие и
одновременно милые старые колоколенки и церквушки. Марк вдруг ощутил себя
настолько причастным к этой земле, что еще чуть-чуть и навернулась бы
слеза.
  Фу, какая сентиментальность, - укорил он себя. Но тут же и подумал, - ну и
что, что в этом плохого? Да, я живу здесь, это моя родина. Так чего же
стесняться?
  Но все равно внутри чувствовалась какая-то неловкость, словно он заглянул
туда, куда и заглядывать-то не надо. А надо просто знать, что это есть, и
все.
  В Вязниках остановились перекусить, а потом Алексей погнал фургон так, что
они обходили попутные легковые и грузовые машины, как будто те стояли на
месте.
  Под Нижним вдоль дороги с равными интервалами потянулись колодцы, словно
домики накрытые одинаковыми крышами, и город открылся сразу в проеме
раздернутого, как занавес, горизонта.
  До этого в Нижнем Новгороде Марк не бывал никогда. Так что на вопрос
Алексея, где его лучше высадить, неопределенно махнул рукой. Алексей
понял, усмехнулся, приткнул "Вольво" рядом с конечной остановкой
троллейбуса.
  Руки жали крепко, прощались немногословно. Да и что было говорить,
встретились - разбежались. Кроме общих фраз ничего не шло на ум. Но Марк
поймал себя на том, что смог бы, наверное, проехать с Лешей не одну тысячу
километров. Посмотреть страну, чувствуя рядом надежное плечо товарища. Но
он отогнал эти мысли так же, как и умиление пейзажем. Не нужно ничего в
этом мире кроме твердой уверенности в самом себе, в своих силах, в своем
выборе. А остальное - от лукавого.
  Он попытался все-таки напоследок сунуть Алексею деньги. Тот брезгливо
отстранил бумажку, хотел что-то сказать, но в конце концов только хлопнул
Марка по плечу и подмигнул воспаленным глазом.
  Короткое путешествие кончилось, надо было как-то устраиваться дальше
одному.

  39.

  Неизвестно почему Марк решил остановиться в гостинице "Нижегородская".
Просто шел и дошел. Сначала, конечно, добрался до центра, прогулялся по
улице Свердлова, пообедал, а дальше ноги сами привели.
  Такие гостиницы есть в любом городе. Их и называют находчиво по тому
имени, который носит данный населенный пункт.
  Типовое пятиэтажное здание торчало на краю обрывистого берега Оки. Отсюда
же хорошо видно место слияния Оки с Волгой, мост, красно-белое здание
Нижегородской ярмарки.
  Проходя мимо памятника Горькому, Марк приветственно снял с головы
несуществующую шляпу. Кстати, о шляпе, головным убором следует обзавестись
- холодно.
  Номер нашелся без труда. Большой люкс Марк брать не стал, зачем ему две
комнаты, сгодится обычный одноместный.
  Паспорт для прописки предъявить все же пришлось, и Марк подумал, что
неплохо было бы выправить себе документ на другое имя. Но к кому
обращаться с подобной просьбой?
  Объяснив, хотя его об этом и не спрашивали, что вещи остались на вокзале,
Марк поднялся к себе на третий этаж. Комната как комната, вид на Оку, что
уже хорошо, чисто и неуютно. Пахло какими-то лекарствами, но все равно
жить можно. А вот надолго ли, неизвестно.
  В конце концов следует что-то решать. Разницы Нижний это или Самара -
никакой. Но если приехал сюда, то все же зачем? Что же теперь так и
мотаться по стране перекати-полем?
  Постояв у окна, Марк подумал, что самым правильным сейчас было бы
завалиться спать. Вчерашний день и ночь выдались хлопотными. Таких
приключений другому на всю жизнь хватит. Но отдыхать днем он пока не
научился. Вечная у него эта проблема, что в детском саду, что в пионерском
лагере. Другие сопят, как миленькие, а он все лежит - глаза в потолок. Да
и сейчас, взрослый уже, а привычки те же. Ладно, следует погулять, сумку
купить, шапку какую-нибудь. Деньги есть.
  Марк проверил наличность. Вытащил из нагрудного кармана толстую пачку
долларов. Вместе с проигрышем Портного сумма стала вполне приличной.
Меньшую часть переложил в бумажник, остальные, надорвав карман, пропихнул
за подкладку. Все равно получалось ненадежно. Будь это рубли, и вовсе было
бы непонятно, что с ними делать. Таскать с собой "дипломат"?
  Только он вышел из гостиницы, повалил крупный снег. Большие мягкие хлопья
мигом облепили местами еще не до конца опавшую листву, и деревья разом
сгорбились от тяжести. Но одновременно снег принес неясное ощущение
праздника и чистоты. Темно-красная стена нижегородского кремля чудилась
исторической декорацией, и лишь облупившиеся купола больших церквей не
давали полностью уйти в иллюзорный мир.
  В бесцельных прогулках всегда есть своя прелесть. Москва вдруг
представилась далеким и чужим городом. Таким далеким, что все, случившееся
с ним там, Марк начал воспринимать отстраненно, как бы со стороны.
Джесертеп, Анубис... Все это осталось в другой жизни.
  В таком расслабленном настроении Марк бродил по центральным улицам, а
потом зачем-то съездил на другой берег на вокзал. Потом начался поход по
магазинам, где кроме добротной дорожной сумки и кожаной меховой кепки он
накупил разнообразной мелочи вроде бритвенных лезвий и зубной пасты,
носовых платков и носков. Поймав себя на этом, Марк подумал, что, похоже,
он инстинктивно хочет на какое-то время осесть на одном месте. Пришел
момент оглядеться.
  Знакомство с городом завершилось тем, что неожиданно для себя Марк
очутился на рынке.
  Фрукты и на улицах продавали чуть не на каждом углу, но здесь царил свой
особенный, базарный мир. К концу дня торговля шла уже вяло.
Продавцы-кавказцы скучно перекликались, не отходя от прилавков. Старушки в
мясном ряду пытались подешевле купить каких-нибудь косточек, которыми
пренебрегли более обеспеченные дневные покупатели.
  Марк торговаться не любил. Или не умел. Что одно и то же. Он сразу
нацелился на крупные красные яблоки, которые лежали горкой перед смуглым с
одутловатым лицом и наглым золотым зубом продавцом. Но перед этим он купил
еще три желтовато-красных персика и небольшую в засохших серых трещинках
дыню.
  - Полкило яблок, - попросил он.
  - Зачем полкило? - бурно удивился продавец. - Бери два.
  - Мне не нужно столько, - ошеломленный таким напором пробормотал Марк.
  - Почему не нужно, друзей угостишь!
  - Некого угощать, - рассердился Марк. - Полкило!
  Кавказец пожал плечами и взвесил четыре яблока. Потянуло почти на
килограмм.
  - Черт с тобой! - Марк протянул долларовую бумажку и стал складывать
яблоки в сумку.
  - А вот этот замени, - потребовал он, увидев оббитый красный бок.
  - Зачем замени! Хороший яблок, спелый.
  - Замени! - Марк уперся.
  - Тогда твой доллар фальшивый, - вдруг заорал продавец неожиданным
фальцетом. - Паршивый, фальшивый! - вошел он в раж.
  Милиционер в форме появился сразу, будто только и ждал крика о помощи.
Одной рукой он тут же схватил Марка за локоть, другой принял доллар.
  - Сейчас разберемся, - пообещал продавцу сержант с угреватым лицом и
пронырливым взглядом. - А ты знаешь, - обратился он уже к Марку, - что
торговля разрешена только на рубли?
  - Он говорит, доллар фальшивый, - начал оправдываться тот. - Этого не
может быть, в банке менял.
  - А если фальшивый, то тебе, парень, камера светит.
  Марк был не готов к такому обороту. Не хватало избавиться от ФСБ, чтобы
влипнуть подобно базарному мошеннику.
  - Сержант, давай договоримся... - попытался он разрешить недоразумение
миром.
  Но на людях сержант договариваться не захотел. Продолжая держать Марка за
локоть, он отвел его в каморку, где размещалась рыночная милиция.
  - Протокол составим в отделении, погоди малость, пока придет продавец.
  Тут же явился и торжествующий кавказец. "Ну что, съел", - выражал его
взгляд.
  Теперь Марк окончательно понял, что ситуация куда серьезнее, чем ему
представлялось вначале.
  Он еще попробовал незаметно от кавказца сунуть двадцать долларов
милиционеру, но наткнулся на каменную неподкупность.
  Надо было сразу сотню давать, ругал себя Марк, пока его конвоировали мимо
прилавков. А если обыщут, что скажу? А вдруг запрос сделают в Питер? Все
всплывет.
  На улице смеркалось. Снега навалило и на тротуары, народ шел
оскальзываясь. Марк вдруг почувствовал, как дрогнула рука сержанта,
пытавшегося сохранить равновесие.
  "Давай!" - приказал себе Марк, и, наклонив голову, рванул через дорогу.

  40.

  Отдышался он уже в гостинице. Как все глупо могло получиться. Засыпаться
по мелочи. А это тебе наука на будущее, не связывайся с жульем.
  То, что следует сидеть тихо, Марк понимал и раньше. Но не всю же жизнь.
Все равно придется выходить из подполья. Проклятое кольцо!
  Пора было подумать и об ужине. Яблоками сыт не будешь, а снова идти
куда-то нет сил. Но ведь при гостинице есть ресторан.
  Ресторан также назывался "Нижегородский". Это, чтобы не путались, подумал
Марк, выбирая столик. Выход в зал находился прямо в гостинице, где-то
возле кухни, остальные клиенты, не жившие здесь, шли с улицы.
  За столик никто не подсел, что уже было добрым знаком, ни с кем Марк
разговаривать не хотел. Да и публика подбиралась не самая симпатичная. За
двумя столами, стоящими наискосок, шумно и по-жлобски гуляла братва.
Провинциально выглядевший, но очень громкий оркестр наяривал разминочную
плясовую. А вообще, зал был не очень полон. Многие столики пустовали.
  Пока дожидался заказанной телятины, выпил пару рюмок коньяку. По телу
расплылось тепло, и недавнее приключение показалось скорее забавным, чем
серьезным.
  А ну, этих торговцев, к Аллаху, - подумал Марк. - Надоели только, а так
пусть живут.
  Через час он уже расслабленно сидел, откинувшись на спинку стула, и,
запивая кофе коньяком, прикидывал, не станцевать ли медленный танец с
местной красоткой. Вульгарную компанию девиц в боевой раскраске в дальнем
конце зала он отверг сразу, - не поймешь, то ли отдыхают, то ли на работе,
- но пара подруг, похожих на справляющих скромный семейный праздник
студенток, показалась ему более перспективной.
  Дождавшись, когда полненькая брюнетка с классической родинкой возле губы
встретилась с ним взглядом, Марк приветственно поднял свою рюмку.
Студентка не стала жеманиться и в ответ тоже подняла бокал с вином.
  Сейчас приглашу, - решился Марк, но в тот же момент увидел, как в зал
через служебный гостиничный вход ввалилась шумная толпа кавказцев.
Конечно, его недавний продавец был среди них.
  Марк узнал его сразу и чуть не выронил рюмку. Надо же как повезло!
  Еще был шанс остаться незамеченным, и Марк опустил глаза, сгорбился над
чашкой кофе, искоса наблюдая за компанией. Но нет, далеко не ушли, сели за
соседний столик.
  Стараясь привлечь внимание официанта, чтобы рассчитаться, Марк, улучив
момент, махнул рукой. Это было ошибкой. Он даже не увидел, а почувствовал,
как блеснул взгляд кавказца.
  Быстро отсчитав деньги, Марк поднялся и поспешно вышел из зала. Теперь
надо как можно скорее добраться до номера. Перепрыгивая через ступеньки,
он поднялся к себе на третий этаж. Спасительная дверь была уже рядом,
когда он услышал оклик коридорной:
  - Молодой человек, чай заказывать будете?
  - Нет! - крикнул, не останавливаясь, Марк и обернулся как раз вовремя,
чтобы увидеть, как продавец и двое его друзей показались в конце коридора.
  Ни за что не открою, - решил Марк, захлопывая дверь номера. - Пусть
вышибают.
  Но постучали, и он открыл.
  А что, собственно говоря, ему оставалось делать? И ежу ясно, что продавец
не отвяжется. Эта порода была знакома Марку по немногочисленным встречам -
нахрапистость, наглость и трусость одновременно. Но теперь сила была не на
стороне Марка. Обычная драка не спасет, милиция - вот кого надо бояться.
  Южане прошли в номер по-хозяйски. Двое сопровождающих сели на кровать. Не
поймешь с первого взгляда кто - то ли грузины, то ли армяне, то ли
азербайджанцы.
  - Фальшивые доллар продаешь, - продавец сразу пошел с козырей. - От
милиция бегаешь. Давай тысячу баксов, дружить будем.
  Рэкет был примитивным, как и сами торговцы. Подвернулся случай сшибить
деньгу, лови удачу.
  Первым движением было отдать выкуп и разойтись. Но тут же Марк понял, что
тысячей дело не ограничится. Будут тянуть, пока не выдоят все. К тому же,
хамство всегда раздражало его, он тогда и сам становился бешеным.
  - Слушай, кацо, отвяжись. Фальшивых долларов у меня нет, ты и сам это
знаешь.
  - Какой кацо? - взревел кавказец и что-то быстро залопотал по-своему. -
Сейчас кацо сам будешь, если баксы не дашь!
  - Катитесь, ребята, отсюда по-хорошему, - озверел Марк. А про себя
подумал: "Надо смываться, и немедленно!". - Ничего не дам. Давайте,
давайте, сейчас милицию позову.
  - Милиция я сам позову, - обрадовался продавец. - Держите его, парни, я
фальшивые баксы искать буду.
  Помощники охотно поднялись с кровати. Марк отступил в угол, наткнулся на
стул и схватил его за спинку. Времени на пустые угрозы уже не оставалось.
Как там орудуют стульями в барах?
  Тесный номер не давал возможности размахнуться, и Марк просто ткнул
ножками вперед, почти наугад. Но получилось точно ближайшему противнику в
грудь. Парень охнул, схватился за ушибленное место руками и посерел лицом.
Марк пнул его ногой, так что тот отлетел с дороги, и уже с разворота
врезал второму по голове.
  Стул выдержал, чего не скажешь о кавказце. Он завопил, как будто его
расчленяли заживо. А дальше Марк просто уже гнал всю троицу к выходу,
бросив стул и действуя одними кулаками. Немного замешкались в узкой
прихожей, парни никак не могли открыть дверь, но потом, матерясь и
выкрикивая угрозы, вся гоп-компания вывалилась в коридор.
  И вновь времени раздумывать не оставалось совсем. Да Марк и не раздумывал
- ждать появления милиции он не собирался.
  Схватив сумку и на ходу бросив ключ коридорной, он скатился по лестнице,
дробно пересчитывая ступени, и выскочил на заснеженную улицу.

  41.

  Марк взял билет на восток. На Урал. В Екатеринбург. Хотел сразу в Сибирь,
но духа не хватило. Хотя, если бы была возможность немедленно махнуть за
границу, раздумывать стал вряд ли.
  Дорогая родина, Марк стоял на ступенях и смотрел на размолоченный шинами
грузовиков снег привокзальной площади, за что же ты меня так не любишь.
Дай возможность отдышаться, разобраться с самим собой. Все гонишь и гонишь
по необъятным просторам, а покоя нету. Так ведь и выгонишь к чертям
собачьим!
  Времени до отправления было навалом - три часа. И все три часа Марк
просидел в зале ожидания, притворяясь, что дремлет, но постоянно оставаясь
начеку. Отвлекся только на короткое письмо Ветке. Мол, жив-здоров, не
беспокойся. Написать бы побольше, да потеплее, но вдруг письмо попадет в
чужие руки. Насчет этого Марк почти не сомневался, несмотря на то, что
отправил письмо на адрес магазина. Все-таки больше вероятности, что там
его не перехватят.
  В Нижнем он не задержался и на сутки. Вот ведь как получается. А хотел
пожить, осмотреться. Еще утром был почти уверен, что здесь его никто не
найдет и не тронет. Никто из тех, кого он опасался, и не нашел. Но один
дурацкий случай, и все надежды полетели в тартарары. Даже Волгу толком не
посмотрел.
  Был вариант отправиться на юг, там теплее, но почему-то не захотелось.
Южного народа хватало и здесь, а там, наверное, и вовсе не протолкаться.
  Марк перекантовался ночь в забитом купе, где кроме взрослых пассажиров
ехал еще и ребенок, и устал от детских воплей так, что Екатеринбург,
который и пассажиры и проводники упорно именовали Свердловском, воспринял,
как счастливое избавление.
  Но избавление вскоре показалось обманчивым. Пройдя по бесконечному и
грязному подземному переходу, Марк вышел на большую площадь. Как и везде,
здесь бурно торговали. Длинные ряды киосков и палаток, суетящийся рой
озабоченных людей. Почти никто не улыбался.
  И правда, чему радоваться, подумал Марк, глядя на не очень приветливо
встретивший его город. Кому я здесь нужен?
  Гостиница "Свердловск" возвышалась напротив, но в ней, почему-то
останавливаться не хотелось. Мелькнула глупая мысль о покупке квартиры, но
так же и пропала, как появилась. Ты оглядись сначала. Интересно, есть
здесь гостиница "Екатеринбург" или нет? Надо следовать традициям.
  Но никакого "Екатеринбурга" в городе не обнаружилось, и в конце концов
Марк решил обосноваться в "Большом Урале".
  "Урал" и впрямь большой, но очень неуютный гостиничный комплекс
монументально раскинулся, несколько отступая от центральной улицы.
Основное здание и пристройки образовывали сложную систему коридоров и
переходов, но, в общем-то, ничего другого ожидать не приходилось.
Провинциальные гостиницы, выстроенные лет тридцать-сорок назад,
удивительно походили друг на друга.
  Дожидаясь очереди в регистратуре, Марк вновь вышел на улицу, миновав
основательно прокуренный входной тамбур. В скверике, между "Уралом" и
театром, повернутым к гостинице задним фасадом, было пустовато. Стайка
свиристелей кормилась на дичках, роняя на снег раздавленные красные
яблочки. Проскрежетал трамвай, тронувшись с остановки.
  Господи, какая тоска! Марк швырнул под ноги сигарету и ожесточенно
придавил ее каблуком. Что же я здесь делать-то буду?
  Но надо было жить дальше.

  42.

  Марк почти привык к своему номеру на втором этаже и даже купил кое-какие
вещи, способные хоть как-то смягчить казенную обстановку. Чашки, например,
для кофе, книги, повесил на стену яркий календарь с лакированной
красоткой. Хотя зачем ему календарь, если все дни на одно лицо?
  Две большие и неуютные комнаты выходили окнами все на тот же заснеженный
скверик. Спальня с громадной кроватью и гостиная. Она же столовая, она же
кабинет.
  Обычных одноместных на момент оформления в гостинице не оказалось, а потом
стало лень переселяться, да и привык.
  "Большой Урал" местные постояльцы и сами горожане иначе, как "Большим
Кавказом" не именовали. Гостиница была под завязку забита смуглым небритым
народом, день и ночь стоящим во входном тамбуре и дымящим вонючими
сигаретами. Что тут делает эта братия, непонятно. Но Марк и не вникал, а
вскоре и замечать перестал, воспринимая уголовного вида южан лишь как фон.
  Далеко-далеко остались Питер, Москва с ее зашкафным генералом Игорем
Петровичем, погоревшим два месяца назад на Лубянке. Что-то там
происходило, конечно, и телевизор ежедневно об этих событиях Марку
докладывал, но это было так неинтересно и скучно, как будто случалось в
другой стране, не имеющей к Марку никакого отношения.
  Сам он вел, по собственным словам, простую, почти растительную жизнь.
Много читал, ходил на концерты заезжих знаменитостей, - каждый раз клянясь
при этом, что в последний раз, - и перезнакомился со всей гостиничной
обслугой.
  Недели через две он уже обитал в этом временном доме на положении
постоянного жильца, что давало отдельные привилегии вроде "здрассте" по
утрам от горничной Маши, мимолетных улыбок коридорных и кивка от дежурного
администратора.
  Кроме того в гости никого приводить не возбранялось в любое время суток.
Впрочем, по некоторым наблюдениям, не запрещалось это делать и никому
другому. Короче, быт налаживался.
  От Ветки он никаких вестей не ждал, потому что обратного адреса в своих
коротких записках не указывал никогда. Да и было-то всего два послания, не
считая нижегородского. Лишний раз светиться Марк не желал.
  За время своего отшельнического существования Марк пристрастился к чтению.
За мифологической литературой и массой дурно изданных книжонок,
повествующих о тайнах колдовства и прочей мути, последовали
фундаментальные философские труды. В книжных магазинах Марк не скупился, и
скоро его комнаты оказались плотно забиты различными изданиями, способными
составить неплохую библиотеку.
  Полюбил он и прогулки по тихим улочкам Екатеринбурга. Двух- и одноэтажные
особнячки напоминали о купеческом прошлом, от них веяло стариной и покоем.
  С легкой руки Джесертепа Марк иногда стал наведываться и в казино. Но
крупной игры не затевал никогда. Одним словом, был вполне благоразумен и
осмотрителен.
  К тому же, вскоре появились и знакомые. В гостинице, подобно Марку,
подолгу жили еще несколько человек. И так или иначе волей случая
постепенно он познакомился со многими.
  Отправляясь на очередную бесцельную прогулку, Марк встретил в коридоре
майора Геру. Тот чеканно печатал шаг, затянутый портупеей, которую он сам
называл сбруей, ладный и чисто выбритый, как будто только что встал с
постели. Но Марк хорошо знал - если Гера при портупее, то наверняка
готовится идти на дежурство или только что вернулся с него. В иных случаях
форма одежды была другая.
  - Возьмем пивка? - Геру постоянно томила жажда, а воду он не пил.
  Значит с дежурства, перед бдением в штабе Гера страдал воздержанием.
  - Привет героям Афганистана! - Марк сделал вид, что не услышал предложения.
  - Пошли в бар, или давай возьмем в буфете и выпьем в номере.
  - Вечером выпьем. У меня в десять распишем пульку.
  - Зарплату задерживают, - дипломатично ответил Гера и полюбовался хорошо
начищенным носком сапога.
  - Так, сколько ты мне должен?
  - Отдам ведь, когда не отдавал?
  Марк обреченно полез в карман.
  Вместе с повеселевшим майором зашли к Борис Борисычу. Тот, в позе мадам
Рекамье, возлегал на кровати и раскладывал короткий, но редко получающийся
пасьянс "Чума".
  Щуплый с острым, вытянутым, как у землеройки, носом Борис Борисович
служил, если можно так выразиться, в цирке иллюзионистом. Свое мирское имя
он давно поменял на Бена Беццоллини, но друзья запросто могли называть его
и просто Борей. Роскошная ассистентка Настя кипятила воду для кофе.
  - Ты сегодня не на репетиции?
  - В задницу, - коротко ответствовал Борис Борисович и поднял на приятелей
вечно страдающие, как у собаки, больной глистами, карие глазки. - Все
равно в цирке холодно, как в рефрижераторе. Не топят совсем.
  - А как же публика?
  - Надышат.
  Напомнив, что вечером, после представления, его ждут на преферанс, и
напутственно махнув рукой Гере, уверенно устремившемуся в сторону буфета,
Марк зашел еще и к Андрею, жившему в точно таком же, как и у него, люксе
на первом этаже.
  Андрей маялся в гостинице уже полгода. В фирме, куда его пригласили
работать, обещали купить квартиру, но так пока и не собрались. Обитал он в
двухместном номере вместе с женой, которой было почему-то небезразлично,
где жить. Наташа хотела собственную квартиру, а Андрея устраивали и
казенные палаты. Подобные несовпадения служили вечной темой для ссор.
  Наиболее объемная часть фигуры находилась у Андрея где-то в области
живота. И если Наполеон любил закладывать правую руку за лацкан сюртука,
то Андрей эту же руку любил держать на животе, охраняя его от возможных
потрясений. Именно в этой позе он и встретил Марка.
  - Очень тороплюсь, - предупредил он сразу и неспешно сел в кресло. - Кофе
будешь?
  - Пил уже, - Марк постарался быть краток. Зная любовь Андрея к пространным
рассуждениям, он постарался по возможности сократить визит. - Сегодня в
десять.
  - В десять... - Борис задумчиво почесал плешь, снял очки, протер их и
вновь водрузил на нос. - В десять может не получиться, очень много работы.
  - Ты в конторе собрался ночевать?
  - Почему ночевать? Когда все уходят, там так тихо. Не мешает никто, и
компьютер под рукой.
  - Постарайся освободиться, без тебя некомплект.
  - Втроем пока сыграете. - Андрей встал, прошелся по комнате, поворошил
бумаги на письменном столе и вдруг возопил. - Где папка с документами?
  - Она в сумке, милый, - донесся Наташин голос из спальни. - Ты сам ее
вчера туда положил.
  - А потом вытащил, - голос Андрея стал трагическим. - Там копия договора!
  - О, Господи! Посмотри в шкафу!
  - Вот так всегда, - Андрей бродил по номеру, как сомнамбула, тычась в углы
и близоруко щурясь. - Мне сегодня как раз нужен этот договор. Да и
платежки там, - вспомнил он и побледнел лицом.
  Марк хотел уже было ретироваться, не дожидаясь окончания поисков, когда
Андрей вдруг тихо, как бы про себя, заговорил:
  - Платежки, платежки. Подожди! - ткнул он пальцем в сторону Марка, будто
его осенила неожиданная мысль. - Разговор есть.
  - А, может, вечером?
  - Можно и вечером, но лучше сейчас. Только давай из номера выйдем.
  Удивленный такой таинственностью, Марк все же послушно последовал за
Андреем. Они прошли мимо соседнего массажного кабинета, работавшего
круглосуточно, и выбрались на лестничную площадку. Остановившись около
сетчатой клетки лифта, Андрей вздохнул, а потом решительно спросил:
  - Заработать хочешь?

  43.
  Сам не желая того, Марк производил впечатление обеспеченного человека.
Никто из его вновь приобретенных приятелей не знал, чем он занимается. Но
деньги у Марка не переводились, скупостью он не отличался и волей-неволей
все приходили к выводу, что он владеет какой-то фирмой и дела у него идут
успешно.
  Андрей несколько раз затевал с Марком разговоры о совместных проектах,
требующих инвестиций, но тот отвечал уклончиво, и проекты так таковыми и
оставались. В этот же раз по тону голоса Марк понял, что пустыми
обещаниями отделаться не удастся.
  - Понимаешь, - Андрей привычно погладил себя по внушительному брюшку, -
есть возможность, не рискуя собственным капиталом, получить некоторую
сумму.
  - Даром, что ли? - Марк прикидывал возможности разом покончить с этим
разговором и отправиться на прогулку.
  - Да, в общем-то, даром, но есть риск.
  - А-а, риск...
  - Но небольшой. У тебя сейчас на счете сколько?
  - Зачем тебе это? - насторожился Марк.
  - Если немного, то опасно перегонять такие деньги. Могут возникнуть
вопросы.
  - Фальшивые авизо, - понял Марк. - Нет, в такие игры не играю.
  - Жаль, - огорчился Андрей. - Но, может, все-таки договоримся. Я о тебе с
шефом беседовал, давай пройдем в контору, там потолкуем подробнее.
  Марк твердо знал, что ни в какие рискованные операции он ввязываться не
будет, но все же нехотя согласился пойти с Андреем. Хоть какое-то
разнообразие.
  Как Андрей ни уверял, что страшно спешит, вышли они из гостиницы не
меньше, чем через час. Львиная доля времени ушла на поиск пропавшей папки,
потом все-таки выпили кофе, выкурили по паре сигарет, и только после этого
пешком направились в офис.
  Обогнув гостиницу и пройдя мимо знакомого казино, потопали по забитой
транспортом улице Малышева, продолжая беседовать на ходу.
  - Риск крохотный, а навар приличный, - Андрей продолжал гнуть свое. О
подробностях узнаешь от шефа и, если сойдетесь, то через пару недель будет
и результат.
  - Вы что, только этим и занимаетесь?
  - Почему только этим, - обиделся Андрей. - Мы торгуем. Знаешь, какой у нас
оборот...
  На первый взгляд оборот у фирмы и впрямь, должно быть, был приличным.
Несмотря на то, что здание, где размещалась контора, выглядело запущенным
и ободранным, на четвертом этаже кипела бурная деятельность. По всем
комнатам понатыканы компьютеры, масса делового народа носится по коридору
с важными бумагами, у ксерокса собралась небольшая очередь.
  Марка подобная суматоха ничуть не удивила, видел и покруче, но, в
общем-то, можно было предположить, что фирма не из самых мелких - деньги
здесь водились.
  К шефу с разгона попасть не удалось. У входа в его кабинет, в который,
словно в светёлку, надо было подниматься по лесенке, ожидали посетители,
но Андрей на правах заместителя директора прошел беспрепятственно, и через
десять минут пригласил туда и Марка.
  Не известно, что успел Андрей наговорить шефу о своем протеже, но встречен
был Марк очень радушно. Хозяин кабинета поднялся ему навстречу, обнажив в
улыбке крупные прокуренные зубы, и немедленно выставил из сейфа початую
бутылку коньяку и заказал секретарше кофе. Еще он удивил тем, что зачем-то
выложил на стол громадную черную "Беретту", придавив ею, словно
пресс-папье, стопку документов.
  Обстановка стала напоминать виденные в кинофильмах сцены вербовки шпионов
иностранных государств - с одной стороны, кофе и коньяк, с другой -
недвусмысленное предупреждение о возможных последствиях несохранения тайны.
  Генеральный директор преуспевающей фирмы вряд ли был старше Марка. Он и
представился просто по имени - Николай, и вел себя почти как однокашник,
постоянно сбиваясь с "вы" на "ты". Николай оказался полностью лишен
столичного лоска. Никакого дорогого костюма и галстука - распахнутый ворот
рубашки, спортивная куртка, рыжая борода. Все в нем будто говорило - мы
люди простые, с Урала, но нас лучше не тронь, мы и сами с усами. Он и об
авизо заговорил сразу, словно вопрос был давным-давно решен, и дело
оставалось только за деталями.
  - Ты думаешь нам нужны деньги только для того, чтобы набить карман? -
Николай пренебрежительно махнул рукой. - Вовсе не для этого. Сам видишь,
государственная экономика валится, значит нужна альтернатива. А
альтернатива - это мы.
  Кто мы, хотел спросить Марк, но не успел.
  - Для создания противовеса необходимы средства. Простым производством
этого не сделать. То есть производство тоже будет, но потом. А сейчас
главное создать рычаг. Скажем Петербург-Екатеринбург-Новосибирск. Все
самые крупные промышленные центры. И нажать этим рычагом на Москву. Если
не желает шевелиться правительство, то это следует сделать за него.
  Марк смотрел на Николая и не понимал ничего. Он-то думал, что речь пойдет
об обыкновенной афере, которая, судя по словам Андрея, таковой и была, а
вышло все по-другому. Вон какая база подведена под примитивное
мошенничество!
  Он ждал, когда же дойдет очередь до фальшивок, и дождался.
  - Пару миллиардов на твой счет можно кинуть? Пять процентов тебе -
остальные отдашь.
  Надо отступать, решил Марк. Перспектива оказаться в тисках между чеченской
и милицейской мафиями совсем ему не понравилась. Так погоришь, что век не
отмоешься.
  - Надо подумать, - Марк пригубил коньяк. - Но, как мне кажется, риск
слишком велик.
  - Операция отработана. Не ты первый.
  - Но все же... промямлил Марк, ругая себя за неуместное любопытство.
Ничего себе, развлекся.
  - Примерно неделю можешь подумать, - разрешил Николай. - Но не дольше.
Сроки поджимают.
  Марк понял, что самое время уносить ноги, но в эту же минуту в комнату
заглянула взволнованная секретарша и дрожащим голосом поведала, что шефа
спрашивают. Немедленно на пороге возникли и новые гости.
  Трое были в форме и при оружии, двое - в штатском, но облика совсем не
цивильного. Николаю предложили предъявить документы, потом очередь дошла и
до Андрея с Марком. Все объяснения, что он тут случайно, последнему не
помогли. Выяснилось, что сейфы сейчас опечатают и начнется глобальная
проверка.
  Да что я, медом что ли намазанный, Марк сунул паспорт обратно в карман.
Куда не ткнись, обязательно напорешься.
  Он хотел уйти из зачумленной конторы, но Андрей попросил немного обождать.
  - Посиди в комнате, где шоферы. Вместе уедем. Клянусь, всего полчаса. Коля
сам с ними справится.
  Проклиная себя за слабохарактерность, Марк прошел в шоферскую.
  Фирма жила на широкую ногу. Примерно десяток служебных автомобилей всегда
стоял у подъезда. В ожидании распоряжений водители маялись в отдельной
комнате, где им для скрашивания досуга установили компьютер с играми.
  Здесь на Марка почти не обратили внимания. Хотя сам по себе неприятный
визит и обсуждался, ничто не могло отвлечь шоферов от компьютерных войн.
  Единственным, кого Марк здесь знал, был Миша, водитель Андрея. Он иногда
заезжал в гостиницу, и как-то даже подбрасывал Марка до филармонии. Миша,
бывший летчик, был известен еще и тем, что в момент, когда у его АН-2
отказал двигатель, в припадке вдохновенного идиотизма сочинил короткий
стишок.

  Облака плывут, как гуси,
Набегают на винты.
  Неужели навернусь я
С этой чудной высоты?

  Пока он занимался творчеством, самолет, естественно, навернулся. Но,
говорят, влюбленным, пьяницам и поэтам везет.
  Успев просмотреть "Коммерсантъ-Daily" и побеседовать с Мишей о
преимуществах "Мерседеса" над "БМВ", Марк все же дождался Андрея. Тот, по
обыкновению очень спеша, что не мешало ему двигаться, словно в замедленном
кадре, возник в шоферской и предложил подбросить до гостиницы. Все
уверения Марка, что ему туда не надо, не помогли.
  - Нам это по пути, не стесняйся, - Андрей впихнул себя на переднее
сиденье. - Сейчас предупрежу компаньонов и обратно. А преферанс в десять
может и не получиться, видишь, какой оборот.
  Оборот выходил неприятным, с этим трудно было не согласиться, но пока Марк
комментировать события отказался. Ну их, этих авизовщиков, не его это
дело. Главное, самому держаться от сомнительных операций подальше.
  Через пять минут он оказался опять в гостинице.

  44.

  День был потерян напрочь. Гулять уже не тянуло, к тому же на улице подул
зимний пронзительный ветерок, начиналась метель. Самое время посидеть у
огонька с рюмкой чего-нибудь покрепче, почитать, подумать.
  Мысль о собственном доме не давала покоя. Два месяца бивачного
существования способны сделать домоседа из самого отчаянного искателя
приключений. А Марк и раньше не стремился окунуться с головой в
неизведанное. Но события развивались явно не по его сценарию.
  Екатеринбург уже обрыд. Ладно бы, если нашлось какое-нибудь дело. Но и
этого не хотелось. Тогда чего же? Сидеть в "Большом Урале", пардон,
"Кавказе", играть по вечерам в преферанс со случайными знакомыми и тешить
себя надеждами, что все образуется само собой? Ах, да, еще уповать на
собственную исключительность, которую получил в наследство вместе с
кольцом. Как ни поверни, выходило боком.
  Был момент, когда Марк начал присматриваться к Уральскому университету.
Надо получать образование, надо планировать свою судьбу. На Петербурге
свет клином не сошелся. Есть в России места, где можно жить и проявить
себя. Но потом это решение почему-то ослабло. Тайна кольца требовала
немедленных, необычных действий, а в результате ни того, ни другого.
  Делать было нечего, и он направился в номер к Борис Борисычу. До вечернего
представления еще далеко, успеют поболтать.
  Проходя мимо буфета, Марк услышал хрипловатый голос Геры и дребезжащий
смех буфетчицы. Майор, как обычно, когда появлялись деньги, был в ударе, и
тогда его обаянию не могла противиться даже соблюдающая строгий пост
монашка. А буфетчицу Любу назвать монашкой нельзя было даже в шутку.
  - ... тогда мы подкатываем на "пешке" к ихнему духану и суем в окно пушку.
Они там только для вида чай пьют, а на самом деле есть и брэнди, и водка.
Ну, говорим, все, духи, выпивку на броню, а то щас как...
  Как можно быстрее миновав дверной проем, чтобы Гера не успел заметить и
навязаться в компанию, Марк прошел еще по коридору и постучал в номер
Борис Борисыча.
  - Отвяжись, Гера, я занят, - послышался недовольный голос. - У меня
репетиция.
  - Тогда я просто так посижу, - Марку уходить не хотелось. - А, может, и
фокусам выучусь.
  - Я думал это Гера, - смутился Борис Борисыч. Он стоял посередине номера в
полосатой пижаме, каких уже никто не носил лет тридцать, и забавлялся тем,
что, не прикасаясь руками, заставлял небольшой черный шарик дергаться в
воздухе.
  - Нитки, да? - Марк с ходу начал разгадывать тайну фокуса.
  - А что, видно? - всполошился Борис Борисыч.
  - Не очень, - успокоил его Марк. - О следующих гастролях ничего не слышно?
  - Сидеть мне здесь до весны, - Борис Борисыч закатил шарик в широкий рукав
пижамы и вытащил его из-за шиворота. - В Сочи Гуськова послали, а какой же
он престидижитатор?
  Борис Борисыча замучили интриги. Ему было под пятьдесят, и он объездил всю
страну. Работал по первой категории. Не звезда, но ученик самого
Старковского. А тот, как известно, всякую шушеру в ученики не брал.
Прошлую зиму Борис Борисыч просидел в Норильске, в эту - выпало сидение в
Екатеринбурге. А он так мечтал о Сочи. Он стремился туда не меньше, чем
чеховские сестры в Москву. Но интриги...
  - Не обращайте внимания, в цирке каждый вечер аншлаг.
  - Какой аншлаг, половина зала. И то в основном школьники. Притащат с собой
портвейна, выпьют под лестницей, а потом ржут все представление, как кони.
  - Вы думаете в Сочи лучше?
  - В Сочи лучше, да. Там пальмы даже зимой. А воздух! Мне очень полезен
морской воздух, - Борис Борисыч с болезненной гримасой ощупал грудь под
пижамой. - У меня профессиональный бронхит.
  Марк хотел еще спросить, что такое профессиональный бронхит, но не успел,
в номер вошла Настя.
  Если бы не преданность ассистентки своему кумиру, Марк с удовольствием
завел бы с ней более тесное знакомство. Голливудские стандарты Насти
способны были оставить незамеченным даже падение реквизита из рукавов
манипулятора прямо на арену. Этого просто никто не замечал, Настя
поглощала все внимание публики.
  Разница в возрасте - Настя была вдвое, если не втрое моложе Борис Борисыча
- не мешала ей преданно следовать за маэстро даже в Норильск, хотя при
ее-то возможностях запросто могла гастролировать по всему миру. Хорошая
ассистентка - половина успеха.
  - У меня все готово, - доложила Настя. - В магазин сходила, обед
разогрела, пойдемте ко мне.
  - Что вы, неудобно, - как всегда смутился в ее присутствии Марк. - Мы с
Герой договорились пообедать в ресторане.
  - Точно, договорились, как же я забыл, - Гера, вот уж не будь не вовремя
помянут, тут же возник на пороге собственной персоной. - И врежем по
маленькой!
  Марк чуть не застонал, увидев его, и вымученно улыбнулся.
  - Сейчас, Настя, - пообещал Борис Борисыч, - только вот еще руки разомну и
приду.
  Он достал из коробки с реквизитом карты и, словно выстрелил колодой в
воздух. Карты красивым веером по дуге перелетели из правой ладони в левую.
  - Эх, мне бы так! - позавидовал Гера.
  - Это еще что! - воодушевился Борис Борисыч.
  Двигая одними лишь пальцами, он заставил карты тасоваться с
непринужденностью мультипликационной картинки. Потом запустил всю колоду
вверх, так что та должна была непременно беспорядочно рассыпаться, но
вместо этого легко легла ровным рядком на столе.
  - Жан-Батист Камиль Коро! - воскликнул Гера. Упоминание имени известного
живописца годилось ему для всех случаев жизни, когда он хотел выразить
сильные чувства. - Борис Борисыч, - с непосредственностью ребенка добавил
он. - Вам в картах нет равных!
  - Ну уж, не скажите, - смутился Борис Борисыч. Несмотря на изумительную
ловкость рук, в преферанс он играл отвратительно.
  - Мы обязательно выпьем за вас, - пообещал ему Гера, когда они вышли из
номера. - Прямо отпразднуем!

  45.

  Свою "сбрую" Гера оставил в номере и сейчас, желая отдохнуть от устава,
расстегнул китель и снял галстук, небрежно запихнув его в нагрудный
карман. Разгильдяй да и только.
  Всю долгую дорогу в гостиничный ресторан, - а куда же было Марку теперь
деваться, - он рассказывал о том, как его допекал во время дежурства
полковник.
  - И ведь сам с похмелья. Рожа, как светофор, а талдычит одно - роняете
звание офицера. При этом сам стоит нетвердо, а я, как пограничный столб.
  - Тебе самому пора полковником быть, - напомнил Марк.
  - Я по паркету шаркать не умею. Пойду на пенсию - получу подполковника.
Это - мой потолок.
  - Главное, с полом не перепутай.
  - Гера норму знает, - майор стал выражаться о себе в третьем лице, что
означало одно - уже принял, но недостаточно. - Еще триста грамм, и до
вечера - ни-ни.
  Связист Гера попал в Афганистан еще лейтенантом. Через два года вернулся
домой, а потом случилась новая командировка в Кабул. Полученный там орден
Боевого Красного знамени он никогда не носил. И об Афганистане рассказывал
почему-то только женщинам, а с мужчинами молчал, каменея лицом. В Питере у
него остались жена и дочка, которых он выписывать в Екатеринбург не хотел.
"Что им маяться в гостинице?". Представляясь новой избраннице,
отрекомендовывался: "Частично холост", что вовсе не способствовало отказу,
скорее, наоборот.
  Стряхнуть майора с хвоста не удалось уже до вечера. Пообедали в ресторане,
раздражавшем Марка своей третьеразрядностью, что не мешало официантам
важно надувать щеки, потом пили пиво в номере. Часов в семь Гера наконец
исчез, заверив, что не больше, чем на полчаса, но до десяти к облегчению
Марка не появлялся.
  Ближе к назначенному сроку Марк проверил припасы в холодильнике. Холодные
закуски имелись в ассортименте, почти полная бутылка коньяка, лимон,
сигареты. Все в порядке.
  Первым осторожно в дверь постучал Борис Борисыч. Он зашел, как обычно,
любопытно округляя глаза и шевеля остреньким носом.
  - Замерз, как пингвин, - признался он, устремив взгляд на коньяк. - Даже
сортир в цирке заморозили, руки не гнутся, невозможно реквизит удержать.
  Борис Борисыч принес с собой большую бутылку израильской водки "Стопка" и
граммов двести вареной колбасы.
  Гера явился минут через десять. Из кармана брюк у него торчало горлышко
"Посольской". Когда он выставил бутылку на стол, выяснилось, что в ней
осталось не больше половины.
  - Сначала выпьем, - Гера сразу же взял инициативу в свои руки. - А закусим
потом.
  - Ты закуси сначала, - посоветовал вежливый Борис Борисыч.
  - Я вас и без закуски обыграю, - не остался в долгу майор. - Паровоз на
мизере гарантирую.
  - Да, кхм, возможно, - стушевался престидижитатор.
  Андрея решили не ждать и расписать на троих десятерную, но не успели
приступить, как тот, вытирая с плеши, несмотря на прохладную температуру,
обильный пот, появился сам.
  Тяжело плюхнувшись в кресло, которое при этом взвизгнуло, словно
отдавившая лапу собачонка, Андрей, ни говоря ни слова, налил в стакан
приличную порцию коньяку и проглотил, как лекарство.
  - Что, трясут? - посочувствовал Марк.
  - Не то слово. Просто вгрызлись в документы. Похоже, кто-то навел.
  - А за вами еще водится что-нибудь кроме этих... платежей, - Марк старался
говорить так, чтобы остальным было не очень понятно, о чем идет речь.
  Но Андрей отбросил условности.
  - Как сказать. С одной стороны, у нас есть разрешение на торговлю красной
ртутью, с другой - вопрос, как оно получено.
  - Красная ртуть? - удивился Борис Борисыч. - Только вчера читал в газете,
что ее в природе не существует.
  - Точно не существует, - повеселел лицом Андрей. - А что же это за
накладная у меня в папке на двести килограммов?
  - Ничего не понимаю, - признался Борис Борисыч.
  - И не надо, - утешил его Гера. - Познание приумножает скорбь.
  - Николай срочно вылетел в Москву, - Андрей вновь вытер пот с лысины. -
Все теперь на мне. Хоть бы послезавтра вернулся!
  Пульку отложили, что не помешало приятелям налечь на горячительное.
Постепенно Андрей утешился и даже проявил интерес к картам, но чисто
теоретический.
  - Сыграл бы, да завтра рано вставать.
  Остальным ранний подъем не грозил, и после ухода Андрея пульку все-таки
расписали. Борис Борисыч обреченно два раза проехался на паровозе, Гера с
лихостью кавалериста меньше девятерной не заказывал, и в результате Марк
написал на него немыслимое количество вистов. Но радовало это мало.

  46.

  Буря в конторе у Андрея вскоре пошла на убыль. Стало понятно, что
немедленное заключение под стражу сотрудникам пока не грозит, но
успокаиваться все же рано.
  Шеф съездил в Москву не зря, местные инспекторы стали более
снисходительными, но все равно становилось ясно, что фирма в прежнем виде
существовать не сможет. Надо перестраиваться.
  Никогда еще Марку не доводилось выступать в роли душеприказчика, но Андрей
посчитал, что он для нее вполне подходит и щедро делился новыми заботами.
Иногда Марку хотелось заткнуть уши, и своих проблем хватает, но он боялся
показаться невежливым.
  О фальшивых авизовках мигом забыли. Зачем новые хлопоты, когда следует
заботиться о старых грехах? Как назло, в "Труде" появилась большая статья
о продаже за рубеж красной ртути. В лоб ничего не говорилось, но
промелькнули кое-какие фамилии, в том числе и Николая.
  Переполошившись вначале, Андрей понемногу успокаивался: "Если что, я чист,
они тут до меня немало натворили". И лишь о прежних крупных заработках
можно было забыть.
  Марк тоже убедился, что его чужие проблемы смогут затронуть мало.
Подумаешь, проверили документы. Никакого криминала следствие, даже если
оно начнется, ему вменить не могло. И он постепенно стал наблюдать за
происходящим в фирме с любопытством не очень азартного болельщика.
  Зайдя как-то раз на работу к Андрею, он к своему удивлению в кабинете шефа
обнаружил совсем другого человека, который раздавал распоряжения с
уверенностью первого лица. На недоуменный вопрос Андрей объяснил:
  - Да, пригласили ликвидатора. У него есть опыт в закрытии фирм. Все надо
сделать очень чисто, и, по-возможности, не оказаться в прогаре.
  События приобретали новый поворот.
  Зима катилась уже под гору. Гера почти на неделю пропал из поля зрения.
Борис Борисыч простудился в своем цирке и лежал с температурой, Настя за
ним старательно ухаживала. Андрей метался по городу, улаживая дела и
причитая, что надо искать новую кормушку. Марк, на какое-то время
оставшись один, затосковал по Питеру так, что еще пара дней и он махнул бы
на все рукой и отправился к Ветке.
  Вечера за преферансом отошли в прошлое, но тут у Андрея появилась новая
идея.
  Уже поздно вечером он позвонил Марку в номер и голосом опытного
заговорщика попросил зайти к нему на минутку.
  - Старик, если ты опять про коммерцию, то лучше не надо.
  - Как раз наоборот, - Андрей таинственно помолчал. - Совершенно ничего
общего. Давайте махнем за город.
  - В такие морозы!
  - Да не на лыжах же кататься. Ладно, давай заходи, объясню все подробнее.
  Заинтригованный Марк, несмотря на то, что собирался принять душ и
завалиться с книжкой на боковую, не выдержал и спустился на первый этаж.
  Проходя мимо массажного кабинета, что соседствовал с номером Андрея, он
заметил девушку. Впрочем, это было как раз не удивительно - вечно у этих
дверей кто-нибудь торчал. Чаще всего, правда, мужчины, или милиция, в
основном настроенная добродушно, или те же обитательницы таинственной
комнаты, выбравшиеся в коридор на перекур. Но девушка, хотя и держала в
руке дымящуюся сигарету, стояла упершись лбом в стену, и Марк услышал
почти детские всхлипы.
  - Что-нибудь случилось? - спросил он больше из вежливости, чем из желания
помочь.
  - Отстань, козел! - девушка явно не собиралась кидаться ему на грудь в
порыве благодарности.
  - Как скажете, - Марк пошел дальше.
  - Катись, катись, - донеслось ему вслед. - Эй, подожди!
  - Чего ждать-то? - рассердился уже Марк. - То "катись", то "подожди".
  - Подожди, - девушка повернулась к нему лицом. На правую щеку наплывала
полоска туши, но в общем-то мордашка симпатичная, живая. Вздернутый
маленький носик, голубые, словно нарисованные акварелью глаза. - Ты здесь
живешь?
  - Нет, просто прогуливаюсь. Чего ревешь-то?
  - А, так, - неопределенно махнула рукой девушка. - Мелкие неприятности. Ты
случаем не мент?
  - А что, похож?
  - Нет, - с сожалением призналась девушка. - А жаль. Лезет тут ко мне один
старлей из отделения. Такая сволочь! Думала, поможешь.
  - Мечтаешь ему морду набить?
  - Вот уж не помешало бы, - девушка бросила сигарету на пол, придавила
носком туфельки. - Элеонора, - серьезно представилась она, подойдя к Марку
поближе.
  - Кто же тебя назвал так? - удивился тот, глядя на ее открытое славянское
лицо. - Может, придумываешь? А на самом деле Таня или Лена.
  - Нет, Элеонора. Правда, не вру. Не вру, а никто не верит. Ты куда идешь,
я - с тобой.
  - Зачем это? - Марк уже пожалел, что затеял разговор. - У меня дела.
  - Какие могут быть дела в гостинице, - Элеонора игриво взяла Марка под
руку. - Пошли к тебе, поболтаем.
  Таща за собой Элеонору, словно терьер, вцепившуюся в его рукав, и
проклиная себя за глупость, Марк вошел в номер Андрея. Тот по обыкновению
сидел в кресле, сложив руки на животе, и мечтательно смотрел в потолок,
но, обнаружив на пороге гостей, вскочил, словно его застали за
предосудительным занятием.
  - Ты не один! - воскликнул он, как будто вместе с Марком к нему ворвались
чудовища. - Не ожидал. Сейчас, айн момент, будет кофе. Наташа! - закричал
он голосом способным остановить на скаку лошадей. - Где у нас кофейник?
  - Он на твоем столе, милый, - Наташа выплыла из спальни и застыла, глядя
на Элеонору, как дуэлянт на противника через прорезь прицела. - У тебя,
Марк, появились знакомые?
  - А что, нельзя? - Марк почувствовал себя совсем глупо. - Зашел вот к вам
поболтать. У Андрея есть какая-то идея.
  - Какая-то, - передразнил его Андрей. - Грандиозная идея. Давайте устроим
пикник.
  - Завтрак на траве. Придется тогда ждать до мая.
  - Ничего подобного. Понимаешь, у фирмы есть свой дом в Вешенках.
Километров сорок от города. Махнем туда всей компанией на выходные. Баньку
потопим, погуляем на свежем воздухе. Развеемся, одним словом.
  - Ну, не знаю, - Марк с сомнением уставился на Андрея. - На улице мороз
под тридцать.
  - Подумаешь! Дом теплый, большой. Все поместимся. И твоя знакомая тоже
может поехать.
  - Вот здорово! - восхитилась Элеонора и преданно заглянула Марку в глаза.
  - А ты мне спинку потрешь?

  47.

  Элеонора привязалась к Марку намертво. Не понятно, чем уж он так ее
привлек, но только все попытки избавиться от назойливой спутницы кончились
ничем.
  Нельзя сказать, что она ему не нравилась. За наносной вздорностью
чувствовался веселый и искренний характер, как у выросшего до размеров
взрослой собаки неопытного щенка. Голубые глаза, если только Элеонора не
была обижена, постоянно сияли, как у ребенка в предвкушении дня рождения.
В первый вечер Марку все же удалось спровадить ее обратно в массажный
кабинет, но наутро, часов в восемь она разбудила его звонком по телефону,
а потом явилась и сама, причем моментально выяснилось, что идея поездки за
город ни на минуту не забыта.
  Андрей вновь умчался по делам, и на Марка выпала роль связного - он по
очереди навестил Борис Борисыча с Настей, а потом и Геру. Никто против
отдыха на свежем воздухе не возражал, даже больной Борис Борисыч. Его
особенно привлекала перспектива попариться в бане и снять простуду.
  Убедившись, что Элеонора не отвяжется, Марк представил ее своим друзьям.
Престидижитатор немедленно сотворил для нее из воздуха букетик
искусственных фиалок, а Гера так усердно щелкал каблуками и кивал головой,
что Марку пришлось попридержать его за плечо.
  Поехать решили в субботу с утра. Андрей выпросил для такого случая в
конторе микроавтобус "Ниссан", а водителем добровольно вызвался быть
поэт-летчик Миша.
  Собирались шумно. Накануне Марк с Элеонорой ходили по магазинам, накупили
всякой всячины. Гера особенно беспокоился, чтобы в достатке были напитки,
с такой же серьезностью Андрей заботился о закусках. Продуктами и выпивкой
забили две здоровые коробки, и в результате в автобусе разместились с
трудом.
  Мороз стоял такой, что от холода сворачивались уши, но в машине было
тепло, и Гера немедленно предложил начать празднование уже в дороге.
  Сначала по шоссе между заиндевевшими соснами, потом по проселочному
свертку между холмами, примерно за час добрались до места. Выгрузились на
заскрипевший, как крахмал, снег перед большим двухэтажным домом.
  - Это ваша загородная резиденция? - Марк потер сразу замерзший нос. -
Ничего себе домик.
  - Бывший дом отдыха работников пищевой промышленности, - Андрей, пыхтя,
выволакивал из машины коробки. - Сейчас там только один сторож, он же
истопник. А вон и баня, - указал он на бревенчатый сруб. На втором этаже
есть биллиард и гостиная с камином. Наташа, где мои сигареты?
  - Они у тебя в кармане, милый.
  Наташа на правах хозяйки вошла в дом первой. Остальные потянулись за ней.
  На первом этаже разместилась большая кухня. Скоро женщины, не очень
знакомые друг с другом, уже слаженно хлопотали за длинным столом, затевая
лепить пельмени.
  Вошел сторож Володя, впустив за собой облако мороза. Он, как ямщик хлопал
себя крест накрест руками и обещал протопить дом так, что будет, как в
Африке. До Африки было пока далеко и решили согреться подручными
средствами. Бородатый Володя пить водку отказался, а попросил спирту,
который предусмотрительный Гера все же захватил с собой, не очень надеясь
на общественные припасы. Сторож велел налить ему целый стакан и, не
разбавляя, ахнул все двести граммов залпом. После этого подвига он упал с
табурета и затих.
  Дом, как и баню, пришлось топить самим. Мерзлые березовые чурбаны
разлетались от удара топором, как стеклянные. Марк натешился вволю. Через
десять минут он скинул куртку и махал топором уже в свитере.
  Еще до бани Андрей провел экскурсию по дому. На втором этаже действительно
оказался камин и биллиард. Тут же распределили комнаты, и Элеонора
по-хозяйски стала устраиваться в общем для нее и для Марка номере. Тот
только хмыкнул, увидев, как она распаковывает свою и его сумку, но не
сказал ничего.
  Кроме этого посетили и оружейную. Каморка с металлической дверью, ключ от
которой был только у Андрея, вмещала с десяток винтовок и два акээма.
  - Это еще зачем? - удивился Марк.
  - Шеф на этих железках совсем помешался. Если хотите, можем пострелять.
  - Еще чего, - Борис Борисыч с ужасом смотрел на арсенал. - Мы мирные люди.
Да и, наверное, это незаконно.
  Гера отнесся к оружию по-другому.
  - Барахло, - коротко констатировал он. - Рухлядь.
  Обиженный Андрей закрыл комнату.
  Парились весело, с хохотом. Гера выскакивал голый на мороз и валялся в
сугробе. Кроме него этого сделать не рискнул никто.
  Обедали уже затемно, потом перебрались к камину. Сторож очнулся и
настойчиво попросил спирту. После добавки он вновь впал в анабиоз.
  Иногда Марку казалось, что о таком вечере он мечтал всю жизнь. Потягивая
коньяк и глядя на жаркий огонь, он ощущал на своем плече приятную тяжесть
Элеоноры, которая, как маленькая девочка прижималась к его руке.
Беседовали неспешно. Борис Борисыч наотрез отказался показывать фокусы и к
всеобщему удивлению вместо него успешно выступила Настя. Остальные дамы
немедленно решили пройти краткий курс манипулирования у подруги и
беспомощно рассыпали все карты по полу.
  Ближе к полночи Гера все чаще стал упоминать Жана-Батиста Камиля Коро и
рассказывать Элеоноре о ночных полетах на вертолете в горах Афгана.
  Такой тихий семейный вечер. По своим комнатам разбрелись уже в третьем
часу ночи.
  Ставшая вдруг очень серьезной Элеонора расстелила постель, искоса
взглядывая на Марка, и начала раздеваться сама. На стул полетели легкий
свитерок, брючки. Оставшись в короткой майке, Элеонора юркнула под одеяло
и натянула простыню до самого носа.
  - Ну, чего же ты?
  Марк потрепал ее по волосам, отошел к окну, закурил.
  Стояла гулкая сказочная тишина. Ни огонька. Стало слышно, как в бору от
стужи трескаются сосны, словно стреляют из детского пистолета.
  - Ну, чего же ты? - повторила Элеонора.
  Марк затушил сигарету.

  48.

  На следующий день все поднялись поздно. Спускались на кухню заспанные,
скучные, хотя погода выдалась ясной и солнечной.
  Гера, по-гусарски подтянутый, уже забросил в печку дрова и, похоже,
поправил здоровье, потому что встретил друзей "Маршем энтузиастов".
  - Водку будешь? - первым делом спросил он у Марка.
  - До двенадцати джентльмены не пьют, - тот подтолкнул Элеонору в гибкую
спину, направляя ее к умывальнику. - Пива бы еще можно.
  - А я буду, - очнувшийся от летаргии Володя выполз из своей каморки. - Или
спирту.
  Гера налил ему стакан, и Володя исчез, как фантом.
  Ехать в город никому не хотелось, но после обеда надлежало вернуться.
Завтра у Андрея намечался трудный день.
  Выбравшись на мороз глотнуть свежего воздуха, Марк увидел, как к воротам
заруливает темно-вишневый джип "Чероки" с тонированными стеклами. Это кого
еще принесло?
  Из машины не спеша выбрались четверо кавказцев и направились к дому. Свои?
  Тут же все и выяснилось. Правда, Андрей принял гостей хмуро.
  - Знакомьтесь, это Гюндуз, - представил он темноволосого, с непокрытой
головой, мужчину, шествовавшего впереди остальных. - Друг Николая.
  Марк пожал жесткую и такую же бесчувственную, как деревяшка, ладонь и
направился к себе в комнату собираться.
  - Кто это? - спросил он на ходу у Андрея, также пошедшего на второй этаж.
  - Это наша крыша. Гюндуз контролирует рынок и прикрывает заодно фирму.
Естественно, не бесплатно.
  - Ну и рожа. Водитесь со всякими.
  - Ты потише, он обидчивый. Видишь, приехал развлечься. Удивительно, что
они без девочек.
  Таща на плече сумки, Марк через полчаса вновь спустился на кухню. Вся
новоприбывшая компания сидела за столом. Южная зелень, фрукты, коньяк.
Володя уже снова упал с табуретки и лежал на половичке возле печки.
  Элеонора, до этого не видевшая приехавшей на смену компании, тихо ойкнула
и спряталась Марку за спину.
  - Привет, Элеонора! - Гюндуз приветственно поднял стакан. - Какая шустрая
девушка, везде поспевает. Это, что ли, твой новый друг? - кивнул он на
Марка.
  - Угадал с первого раза, - Марку не понравились взгляды, которыми
обменялись азербайджанцы. - Что-нибудь имеешь против?
  - Такой молодой, такой горячий, - рассмеялся Гюндуз. Похоже, ему не
хотелось ссориться. - Садись, выпьем.
  - Не рановато?
  - Если Гюндузу не рано, не рано и тебе. Садитесь, садитесь, все садитесь.
В город еще успеете.
  Скрипя сердцем, Марк выпил невкусный с утра коньяк. Побеседовали о погоде.
Элеонора все это время просидела молча, кусая губы и не притрагиваясь ни к
выпивке, ни к закускам.
  Наконец объявился Андрей и сказал, что к отъезду все готово. Минут через
десять и отправились.
  - Откуда он тебя знает? - спросил Марк у Элеоноры уже в машине. - Раньше
виделись?
  - А его весь город знает, - чем дальше оставался дом отдыха, тем спокойнее
чувствовала себя Элеонора. - Этот жук, наверное, самый главный в местной
мафии.
  - Ты-то здесь при чем?
  Но Элеонора пропустила вопрос мимо ушей.
  Уже в номере, куда Элеонора последовала за ним, как собачонка, Марк решил
расставить точки.
  - Ты теперь здесь жить собираешься?
  - Если не выгонишь. Не бойся, не навсегда.
  - А что ты делала в массажном кабинете?
  - Работала, - Элеонора пожала тонкими плечами, села на кровать.
Акварельные глаза распахнулись, как окна, но в них стояли слезы. - Как
все, так и я. Родители в деревне. Выучилась тут на швею, да фабрика
накрылась. Там сейчас и своих-то увольняют.
  - Так ты теперь массажистка?
  - Могу и массажисткой, курсы закончила. Давай я тебя разомну.
  Элеонора притянула Марка к себе, быстро провела ладонями вдоль
позвоночника. Но тот не принял игры.
  - А от меня-то что хочешь?
  Акварельный взгляд снова потух.
  - Ты ведь меня не выгонишь? - Элеонора заглянула в глаза Марка снизу. - Не
выгонишь, ты - добрый.
  - А остальные злые?
  - Зачем ты так? Ведь сам все понимаешь. Хорошо, я уйду.
  Марк посмотрел, как девушка обреченно протопала к своей сумке и, шмыгая
носом, застегнула молнию.
  - Ладно, погоди. Разберемся еще. Давай пока чаю выпьем. Тебя мама что, так
Элеонорой и звала?
  - Нет, Элей. Сама ненавижу это имя. Просто не имя, а кличка какая-то.
  Скорби в глазах, как ни бывало. Элеонора схватила кипятильник и заметалась
по номеру в поисках розетки.

  49.

  Мало того, что сам бездомный, думал Марк, в очередной раз отправляясь на
главпочтамт, чтобы отправить письмо Ветке, еще и приблудившейся подругой
обзавелся. Вот кошку в номер притащу, и будет полный комплект.
  Он не позволил себе слабости мучиться угрызениями совести. Еще неизвестно,
удастся ли когда-либо вернуться в Питер. Как там Ветка, с кем, непонятно.
Может, конечно, и ждет, глупо по-бабьи глотая по ночам слезы, а, может,
вполне утешилась, ведь сколько времени прошло.
  Жестокие игры затеял с ним Анубис. Жизнь, похожая на бред. Умер, очнулся,
снова умер. Это наказание такое или награда? Если награда, то отдайте ее
лучше другому.
  После морозов грянули оттепели, стало сыро. Снег превратился в кашу,
налипал на ботинки, трудно идти даже по асфальту. Да и где асфальт?
Дворники, похоже, вымерли, как класс.
  Бросив в ящик заранее подписанный конверт, как всегда без обратного
адреса, Марк прошел к Исети. Такой большой город, а речка чуть шире ручья.
И вода в Екатеринбурге дрянь, стоит открыть кран, как воняет
сероводородом. Город без нормальной реки - болото.
  С одной стороны моста, там, где запруда, стоял лед, и на нем сидели с
удочками рыбаки. С другой, свободной ото льда, по воде скользили байдарки.
Чудеса, да и только!
  Понаблюдав одновременно за летним и зимним видами спорта, Марк
почувствовал, что продрог. Сырость хуже стужи. Как там называют теплую
сырую зиму? Сиротской. В том смысле, что и сирота на улице не замерзнет.
Однако, все неправда. Не закоченеет, так от соплей захлебнется.
  Можно было еще свернуть на Малышева, заглянуть на работу к Андрею. Только
чего он там забыл? Фирма успешно ликвидируется. Следователи постепенно
отстали. Нет, нашли что-то, конечно, и потихоньку таскают дирекцию на
допросы, но конкретных улик нет как нет. Андрей уже подыскивает новое
дело. Флаг ему в руки.
  Марк подумал, что стоит возродить общие вечера. Надоел преферанс? И бог с
ним. Можно ведь просто собраться, посидеть, поболтать. Случаем, ни у кого
дня рождения не намечается?
  В фойе гостиницы сегодня было многолюдно. Приехала какая-то делегация.
Сумки раскиданы по всему первому этажу, бестолково толкутся люди. Марк, не
останавливаясь, миновал толпу и направился к лестнице, когда его
окликнули. Голос незнакомый, низкий, с акцентом. Гюндуз!
  Как всегда в сопровождении мрачной свиты, Гюндуз стоял возле
административной стойки и беседовал с соплеменниками, но Марка заметил
первым. Чего ему надо?
  - Куда спешишь, дорогой? - голос Гюндуза - само радушие. - Друзей не
замечаешь.
  - Да вас тут много, - отшутился Марк. - А я тороплюсь.
  - Все торопятся, - огорчился Гюндуз. - Один я бездельник. К Андрею зашел -
нету. И на работе нету. Николая ищу - нету. Куда все подевались?
  - Не знаю, - Марк постарался завершить разговор. - Я Андрея и сам два дня
не видел.
  - Подожди, зачем спешишь? Раз никого больше нету, давай вместе посидим,
вина выпьем.
  Была еще надежда отговориться, но не удалось. Гюндуз кивнул своим боевикам
и вместе с Марком все вместе поднялись в его номер.
  Эля смотрела телевизор и вязала шарф. На нее внезапно напал бес
хозяйственности. Один шарф она Марку уже связала, и тут же взялась за
второй. Гостей встретила изумленным взглядом.
  - Кого я вижу! - Гюндуз оскалился в улыбке. - У тебя тут и девушка есть.
Какое красивое имя - Элеонора. Давай, Элеонора, накрывай на стол, гости
пришли.
  - В холодильнике пусто, - Эля ответила холодно и демонстративно встала из
кресла, чтобы уйти в другую комнату.
  - Сейчас все купим, - Гюндуз достал бумажник, вытащил, не глядя, пачку
денег, протянул Эле. - Сходи, возьми, что полагается.
  - Обойдетесь, - Эля поджала губы.
  - Строптивая девушка - это плохо, - серьезно сказал Гюндуз и сунул деньги
одному из своих сопровождающих. - У нас на Востоке мужчина - хозяин.
  Эля вспыхнула, хотела сказать что-то резкое, но сдержалась. Наклонила
голову и, прихватив с собой вязание, прошла в спальню.
  Минут пятнадцать Марк занимал Гюндуза болтовней, больше всего желая на
самом деле, чтобы духу этих людей в номере не было. Но причин для ссоры не
возникало, Гюндуз держался хотя и хамовато, но оставался в пределах
приличия. Вскоре вернулся и гонец, таща большой пакет всякой еды и выпивки.
  - Так за знакомство, - масляные глаза Гюндуза смотрели в упор. Очень
уверенный взгляд, чтобы не сказать наглый. - О тебе мне Андрей много
рассказывал. Хороший, говорит, парень. С ним можно дружить. Живет в
гостинице один. А зачем один, когда есть друзья. - Он залпом выпил свою
рюмку. Боевики за обеденный стол не сели, так и стояли у окна, что-то
лопоча по-своему. - Я начал думать, - Гюндуз снова посмотрел в упор. -
Почему такой одинокий, откуда приехал? У меня вот друзей вся страна. В
любой город приеду, встретят, как родного.
  К чему это он, нахмурился Марк. Куда гнет?
  - Недавно в Москву ездил, смотрел как там люди живут. Большой город,
народу много. Но Гюндуза в столице знают. Встретил там одного старого
знакомого. Ох, он совсем плохой стал. Больной, за сердце держится, седой
совсем, дела бросил. Что, говорю, случилось, дорогой? Какая беда? Помогу.
А Портной уже не Портной. Костюм носит плохой, сидит в квартире, никуда не
ходит. Ест плохо.
  Марк уставился в стол. При имени Портного он непроизвольно дернулся, но
сдержался, не закричал, не опрокинул стол и не кинулся к выходу. Сейчас
все прояснится.
  - И ты знаешь, - Гюндуз изумленно округлил глаза, - какую он мне страшную
историю рассказал? Не поверишь.
  - Чего ты хочешь? - Марк смял салфетку и швырнул на стол. - Договаривай!
  - Где твой боец? - неожиданно жестко спросил Гюндуз. - Ты думаешь, Гюндуз
глупый. А я - умный. Все справки навел. ФСБ, милиция, полиция,
домоуправление. У меня о тебе папка толще чем вот это, - Гюндуз поднял со
стола пухлый том энциклопедического словаря. - Ты меня не боишься, -
откинулся он спинку стула. - Но и я тебя не боюсь. У тебя должна быть одна
вещь и я ее хочу. Что же ты не пьешь?
  Плеснуть бы этот коньяк тебе в морду! Марк повертел в пальцах ставшую
почти горячей рюмку. Но нет, так не годится.
  - Что ты хочешь от меня? - он заставил себя улыбнуться и пригубить коньяк.
  - Какая страшная история? Я ничего не знаю. Расскажи.
  - Ладно, - Гюндуз встал, резко оттолкнув стул, охрана напряглась. - Ты
подумаешь, а потом мне все расскажешь сам. Как другу, - добавил он
насмешливо. - Но подумаешь хорошо. Гюндуз - не ФСБ, дела не изгадит.
  50.
  Каким боком он зацепился за меня, что ему подсказало, что именно я
встретился с Портным в Москве? Кто-то навел? Или опять невообразимое
совпадение? А ведь может статься и так, что за мной по-прежнему наблюдает
ФСБ и только делает вид, что след потерян. У этой организации все средства
хороши, запросто может привлечь для своих целей и уголовников.
  Надоело бегать. Да и куда бежать? Надо попробовать навести о Гюндузе
справки самому.
  Эля как ушла в спальню, так больше из нее и не выходила. Марк нервно
пометался по гостиной, постоял у окна. Снег в скверике стал темный, а
тропинки совсем черными. Трамвай промчал по проспекту Ленина, красным
жирным мазком прочертив длинную линию. Ворона у подъезда гостиницы нашла
пустую пивную банку и затащила на сугроб, потом отпустила. Банка
покатилась вниз, и ворона, наклонив голову, проследила за ее движением.
Потом вразвалку спустилась с сугроба, подхватила банку клювом, медленно
взобралась обратно и вновь бросила.
  Марку наскучило наблюдать за птицей быстрее, чем она наигралась. Он пошел
к Эле.
  - Что ты можешь рассказать об этом Гундосе? - он начал зло, но осекся,
увидев Элины глаза. - Я тебя не допрашиваю, мне просто необходимо кое-что
выяснить. Ты слышала наш разговор?
  - Я не подслушивала, - Эля отложила вязание. - Мне он неприятен. Противен
даже! - неожиданно крикнула она.
  - Давай поговорим спокойно, - Марк сел на кровать рядом. - Он кто?
  - Ведь говорила уже, говорила. Мафия. Приехал сюда года три назад. С
местными у него война.
  - Не густо. А с кем он враждует?
  - Да что я, знаю их всех, что ли? Слышала с Китайцем у него вышла какая-то
заваруха, и еще с Сивым. Стреляли.
  - И убивали?
  - А как же! Ты что, с луны свалился? Весь город от этих разборок трясется.
  Так, ничего нового. Об этом и без Элиных рассказов догадаться было можно.
А вот то, что у Гюндуза есть враги - хорошо. Стоит попробовать с ними
встретиться. Правда, за просто так, они ничего делать не будут. А денег
мало.
  Кажется ясно и то, что Гюндузу толком ничего о кольце неизвестно.
Догадывается, конечно, что есть у Марка какая-то ценная вещь, и о
Джесертепе ему Портной рассказал, потому и разговор пока был достаточно
вежливый. А так бы взяли в оборот сразу.
  - Джесертеп! - тихо позвал Марк. - Ты мне нужен.
  Он прислушался, но тишина была ему ответом. Мертвая тишина.
  Если бы демон явился сейчас, Марк стал бы спокоен. Он-то выручит. Но демон
молчал.
  Спустившись вниз, в номер Андрея, он застал в нем только Наташу.
Попробовал дозвониться в контору, сказали, что ушел, когда вернется -
неизвестно. Никаких других знакомых, способных прояснить обстановку, у
Марка больше не было. Путь один - к Гере.
  У Геры настроение оказалось не лучше, чем у Марка. Вечером на дежурство.
Вынужденная трезвость плохо отражалась на самочувствии майора. Он приводил
себя в порядок в ванной и встретил гостя с намыленными щеками.
  - Сейчас добреюсь, и...
  - Вмажем, - подсказал Марк.
  - Грешно смеяться над больным человеком. Чертова служба! Даже пива нельзя,
запах будет.
  - А ты одеколоном, одеколоном.
  - А что, это мысль, - оживился Гера. - Или корвалолом. Сердце, мол, болит,
и все.
  - Да ну тебя, - Марк переставил со стула на стол полную пепельницу и
осторожно сел. - Нужен совет.
  - Кто же дает советы насухую, - Гера вышел из ванной, вытирая лицо
полотенцем. - Как бы не ляпнуть чего глупого.
  - А от тебя умного и не требуется. Что бы ты стал делать, если бы тебя
стали трясти?
  - То есть как?
  - Ну, угрожать. Требовать, скажем, денег.
  - Фиг им! - спокойно сказал Гера. - Да у меня денег все равно нет.
  - А если бы были?
  - Все равно бы не дал. С какой стати?
  - Гюндуза помнишь?
  - А, этого, чернявого. Помню, конечно, выпивали же вместе. А что, он?
  Марк кивнул.
  - Вот сволочь! Пей после этого с людьми. И много просит?
  - Все, что есть.
  Гера присвистнул, сел напротив. Машинально взялся за пустую бутылку,
повертел в руках и с отвращением поставил на пол.
  - В милицию не обращался?
  - Ты трезвый точно плохо соображаешь. Сам-то понял, что сказал?
  - Точно, глупость сморозил. А если уехать?
  - Было уже, - Марк устало уставился в окно. - Бегал. Вот добежал до
Екатеринбурга. Дальше некуда.
  - Погоди, не отчаивайся. Жан-Батист Камиль Коро! - Гера пристукнул
кулаком. - Я еще обмозгую это дело за ночь. У тебя ствол есть?
  Марк отрицательно покачал головой.
  - Это зря. Если начнут пугать по-серьезному, то ведь и ответить можно. А
деньги?
  - Есть малость.
  - Тогда вот что. Давай мне наличные, я тебе ствол притащу. Все-таки
спокойнее.
  Отдав деньги, Марк вернулся к себе в номер.

  51.

  Еще до вечера Марк несколько раз заходил к Андрею, хотя можно было просто
позвонить. Наконец, где-то около десяти тот оказался на месте.
  Сложив руки на животе и пристально глядя на Марка сквозь толстые стекла
очков, Андрей к вопросам о Гюндузе отнесся в общем-то спокойно. Да,
бандит, да, темная лошадка. Ясно, что за ним стоит вся восточная мафия.
Почему Николай пошел под Гюндуза, а не под кого-нибудь из местных
авторитетов, непонятно, ему лучше знать. Андрея это тема волновала мало.
  - Ты понимаешь, что я познакомился с ним через тебя? - Марка стало
раздражать спокойствие приятеля. - Что он через тебя на меня вышел?
Посоветуй хоть что-нибудь. Может, к Николаю обратиться?
  - Он опять в Москве. И много Гюндуз у тебя просит?
  - Какая разница. Много, мало. Главное не это. Через кого-нибудь другого
управу на него найти можно?
  - Спорный вопрос, - Андрей неторопливо закурил. - Вряд ли с ним захотят
связываться. Уж больно жесток.
  - Ну и с хламом водитесь вы, господа предприниматели!
  - Так не мы одни, - Андрей вздохнул. - Не мы эти законы устанавливали.
Если повезет, надо поискать вольных стрелков, гастролеров. Те не боятся
ничего. Заплатишь, уберут и Гюндуза.
  - Убьют, что ли?
  - Зачем же так? Напугают.
  - Напугаешь его, как же. Нет, это все не то.
  - Тогда договорись.
  От Андрея Марк ушел ни с чем. Как ни верти получалось, что он остается в
этой схватке один на один. От Борис Борисыча толку тоже никакого. Не
фокусы же он будет Гюндузу показывать?
  Мелькнула мысль о подмене кольца, все равно его действие проявится не
сразу, не проверишь. Но тут же отпала. Ну и что из того, что он всучит
фальшивую вещь? Гюндуз действительно не ФСБ, найдет способ подстраховаться.
  Эля почувствовала, что с Марком происходит что-то неладное, сразу после
дневного визита. Ее Марк посвящать в свои проблемы не собирался. Но все же
жалко девчонку. Весь день он с ней не разговаривает, а рычит. Она-то тут
причем?
  Настроившись быть с Элей поласковее, Марк подошел к своему номеру.
Приоткрытая дверь насторожила сразу, но не бежать же из гостиницы на улицу.
  Вся команда Гюндуза была здесь в сборе. Сам он, как хозяин сидел в кресле,
остальные почтительно стояли.
  - Где гуляешь, дорогой? - в своей привычной манере приветствовал он Марка.
- Гости в доме, а тебя нет. И хозяйка у тебя неласковая. Не хочет даже
чаем напоить.
  Эля с побледневшим и разом осунувшимся лицом стояла возле стены и нервно
курила. Прямо посреди комнаты Марк увидел свою раскрытую дорожную сумку,
вытащенные из нее вещи валялись рядом.
  - Ты что, вор? - тихо сказал Марк. - Зачем рылся в вещах?
  - Тц-тц, - поцокал Гюндуз зубом, не обращая внимания на вопрос. - Ты
подумал?
  - Ты все перепутал, приятель. Никакого Портного я не знаю. В Москве у меня
знакомых мало. И я не понимаю, чего ты хочешь от меня.
  - Я же тебе говорил подумай, - огорчился Гюндуз. - Целый день давал. А ты
упрямый, как... Как прямо ишак упрямый. Говорят, тебя убить нельзя,
какую-то силу имеешь. Я и не буду тебя убивать, - Гюндуз хитро прищурился.
- Давай сделаем так. Я забираю твою хозяйку, везу ее к себе в гости. Ты
знаешь мой дом?
  - Какой еще дом, не знаю ничего!
  - Плохо. Дом Гюндуза надо знать. Тогда поедем вместе. Не бойся, просто в
гости поедем. Захочешь, потом уйдешь. А Элеонору оставишь. Она у меня пока
поживет. А ты будешь думать, думать, и поймешь - Гюндуз никому зла не
хочет. Ты мне отдаешь вещь, я тебе - девушку. И мы - друзья.
  Как и в гостинице "Нижегородская", Марк схватился за стул, но тут же охнул
от полученного удара в голову. Ему быстро накинули на плечи куртку и
повели к машине.

  52.

  "Чероки" промчался по центральной улице и свернул налево. Марк, зажатый с
двух сторон крепкими парнями, сидел не дергаясь, все равно без толку.
Пересекли знакомую улицу Малышева и по кольцу выехали на Беловодскую.
Потом вновь повернули налево. Начался квартал частных домов. Этот район
города Марк не знал совсем.
  Крепкие особнячки тянулись улица за улицей. Попадались и большие
трехэтажные постройки, но джип остановился перед обычным с первого взгляда
домом. Единственное отличие - высокий забор из железобетонных плит с
протянутой поверху колючей проволокой и сторожевой башенкой в углу двора с
мощным прожектором. Вышка очень походила на те, что устанавливают в зонах.
  Крашенные зеленой краской железные ворота распахнулись, словно нехотя, и
машина вкатилась внутрь обширного двора, где уже стояли два
представительных "Мерседеса".
  Тут же со стороны дома и откуда-то сбоку к джипу подтянулись вооруженные
люди, встречая хозяина. В сетчатом открытом вольере Марк услышал собачий
лай.
  Ничего себе они тут окопались, подумал он, выбираясь на утоптанный снег.
Прямо крепость.
  Элю вывели вслед за ним, и все прошли в дом.
  Внутри поразило обилие ковров на полу и на стенах. Мрачноватый и удушливый
восточный колорит. Но комната оказалась просторной, из нее же на второй
этаж вела лестница.
  - Как тебе у меня? Дорогу запомнил? - Гюндуз отослал лишнюю прислугу и в
комнате остались только телохранители.
  - Надо будет, найду.
  - Конечно, надо будет, дорогой. Ты ведь не хочешь, чтобы с Элеонорой
случилось беда? Такая красивая, молодая. Очень тебя любит.
  Марк перевел взгляд на Элю. Она на него даже не смотрела. Уперлась глазами
в пол и молчит. Плакать себе на позволяет, но видно, как дрожат губы и
пальцы мнут дешевую сумочку. Все собирался купить что-нибудь получше, да
так и не собрался.
  - Девушка останется здесь. Три дня буду ждать. Нет, два дня. Потом будем
Элеонору потихоньку мучить. У меня есть сильные ребята, хорошие парни, но
нервные. Очень не любят тех, кто ссорится с Гюндузом.
  - А что ты хочешь, чтобы я тебе отдал? У меня и денег-то нет.
  - Зачем мне деньги? Портной сказал, ох, какой плохой стал, у тебя есть
вещь. Она дает силу. В ФСБ тоже знакомые говорили, есть такая вещь. Ты от
них убежал. Многих убил.
  - Не боишься, что и тебя убьют?
  - Гюндуз никого не боится. Раз ты пока ничего не сделал, не сделаешь и
дальше.
  Логично. Марк осмотрелся более внимательно. Куда они поместят Элю? В
подвал? Что же он сможет тогда сделать? Да если даже и в доме, где-нибудь
наверху, никакой разницы. Во двор, и в тот не прорваться. В милицию
обращаться бесполезно. Есть смысл попробовать договориться с ФСБ, но
простят ли ему пожар на Лубянке и убийство сотрудников. Вряд ли их устроит
объяснение, что это не он, а Джесертеп.
  - Джесертеп, - тихо прошептал Марк.
  - Ты чего шепчешь? - подозрительно спросил Гюндуз. - Молишься? Аллах не
сотворит для тебя чуда, а нет бога, кроме Аллаха.
  Ну почему же, хотел возразить Марк. Кто знает, сколько этих богов на самом
деле? И кто знает, не один ли это бог, несмотря на свою многоликость?
  - Не хочешь оставлять девушку, давай договоримся прямо сейчас.
  - Давай попробуем, - Марк взял Элю за руку, притянул к себе. - Во-первых,
ты не знаешь, чего просишь. Во-вторых, если я тебе это и отдам, то ты все
равно не сумеешь этой вещью воспользоваться. Честно говоря, я и сам не
умею. Так зачем этот разговор? Отпусти нас и мы уйдем. А если хочешь, то
можем даже уехать.
  - Я хочу получить то, что есть у тебя, - голос Гюндуза снова стал жестким.
- И давай без этого "уеду-приеду". Или Гюндуз глупый? Смотри, что можно
сделать. Самед! - позвал он, - Покажи.
  Один из бойцов грубо дернул Элю за плечо, а когда та качнулась в его
сторону, схватил за волосы.
  - Можем бить, - вкрадчиво сказал Гюндуз, и боец пока несильно хлестнул
пальцами по Элиному лицу. - Можем сделать уродом. Жалко, конечно, портить
такую мордашку. Такие щечки. - Самед вытащил нож, щелкнул затвор,
выбрасывая длинное острое лезвие. Эля заплакала. - Можем просто любить.
Мои парни любить умеют. - Самед рванул ворот Элиной курточки.
  Марк попытался достать Самеда и подался вперед, сжав кулаки, но его просто
попридержали сзади за ворот, как щенка.
  - На! - неожиданно для себя сказал Марк, сдергивая с пальца кольцо. -
Подавись!
  - Тц-тц, - Гюндуз опять поцокал зубом. - Забудь такие слова. Давай это. -
Он повертел кольцо, рассматривая рисунок. - Все правильно, - улыбнулся он.
  - Я думал, обманешь. Тогда бы я тебя убил.
  Марк, словно задохнувшись от быстрого бега, тяжело дышал. Кольцо ушло, как
будто его и не было. Ничего не осталось, ничего. Один страх перед этой
жизнью. Или смертью.
  - Я знал про кольцо, - Гюндуз с трудом втиснул в ободок мизинец. - Но
специально тебе не говорил. Вдруг захочешь меня обмануть. Но нет, ты
честный. А если со мной по-честному, то я - добрый. Живи!

  53.

  - Что же ты, Джесертеп? - тихо вопрошал Марк, бредя по узкой тропинке,
оставшейся от целого тротуара - все вокруг завалил снег. - Почему не помог?
  Эля расслышала его бормотание, обеспокоенно заглянула в лицо.
  - Очень жалко кольца?
  - Ты даже не понимаешь, что я отдал.
  - Не надо было этого делать. Пусть бы меня убили. Ты знаешь, я уже ничего
не боюсь.
  - Как после этого мне было бы жить дальше? - Марк остановился, погладил
Элю по щеке. Девушка прижала его ладонь к лицу плечом.
  После того, как Гюндуз взял кольцо, их вывели на улицу и закрыли ворота.
Ни одно такси сюда не заглядывало. До оживленной магистрали надо идти
пешком.
  За всю дорогу в гостиницу Марк не сказал больше ни слова. Молча вошли в
номер, молча разделись, молча попили чай. Чувство беззащитности было
настолько сильным, что сразу после чая Марк лег на кровать и отвернулся к
стене лицом. Но заснуть не смог.
  Ужасала даже не потеря кольца, хотя, прощай все прежние мечты о какой-то
другой, особенной жизни, ужасала сама мысль, что кольцо теперь у Гюндуза,
вкрадчивого и жестокого черного человечка с деревянной бесчувственной
ладошкой. Что тому теперь смерть? Он-то будет жить вечно, распространяя
вокруг, как заразу, свою жестокость и полную безнаказанность.
  Убью, подумал Марк, и замычал от бессилия, углом подушки зажав рот. Убить
Гюндуза нельзя!
  Сам отдал кольцо, сам!
  И никто теперь не поможет. И никогда к нему не придет Джесертеп. Разве
что, к Гюндузу. Неплохих дел тот сумеет натворить при поддержке демона.
  - Эля! - позвал Марк.
  Эля откликнулась сразу, хотя только что он слышал ее ровное дыхание.
Значит, тоже не спит, тоже о чем-то думает.
  - Ты можешь уехать из города? У тебя есть к кому?
  - Наверное, смогу. А что, очень надо?
  - Очень. Давай договоримся так. Ты уедешь на неделю, или хотя бы дней на
пять. А потом вернешься. Мне надо быть уверенным, что с тобой здесь ничего
не случится.
  - А с тобой?
  - Ну что со мной может произойти? - Марк врал уверенно, понимая, что любая
неверная интонация может только повредить. - С Гюндузом я рассчитался, он
меня не тронет. Мне и самому надо уехать ненадолго, а тебя одну я
оставлять в гостинице не хочу. Сделаю дела, и сразу обратно.
  До утра этот вопрос больше не обсуждали, но после завтрака поехали на
автовокзал, и Марк облегченно вздохнул только тогда, когда сам купил билет
и посадил Элю в автобус. Пусть проведает родителей.
  Время для возвращения в "Большой Урал" для Геры было еще раннее. Да и
принесет ли он оружие, неизвестно. Надо попроведать Андрея. Зная, что в
номере того уже не застать, Марк сразу поехал в контору.
  Фирма сворачивалась стремительно. В коридоре навстречу попался Николай, но
даже не остановился, чтобы перекинуться парой слов. Похоже, идея о
создании мощного рычага, способного сковырнуть Москву, полностью оставила
его. Надо просто спасать нажитое. Вопрос о том, где разыскать Андрея, Марк
успел ему задать только в спину. Николай неопределенно махнул рукой в
сторону шоферской.
  В некогда людной комнате маялись лишь два человека. Вместо игр компьютер
теперь был загружен редакторской программой, и Андрей ожесточенно стучал
по клавиатуре, составляя какой-то документ.
  - Я по делу, - сразу предупредил Марк, заметив, как недовольно у того
блеснули стекла очков. - Но много времени не отниму. Дай ключ от оружейной.
  - То есть как? - не понял Андрей.
  - Помнишь, в доме отдыха. Сам показывал.
  - Не знаю даже, - просьба застала Андрея врасплох. - Тебе что, винтовка
нужна?
  - Да, нужна, - Марк нетерпеливо побарабанил пальцами по столу.
  - Зачем?
  - Поохотится приглашают. Неудобно как-то ехать без ничего. Вот я и
вспомнил.
  - А-а, если поохотиться...
  Можно не сомневаться, что Андрей ни на секунду не поверил услышанному, но
все же эта версия была вполне приемлемой, нейтральной. Приличия соблюдены.
Но он все же еще колебался.
  - Дам, конечно. Вот только с Николаем посоветуюсь. Это ведь его оружие.
  - Как друга прошу, - голос Марка сделался еще доверительнее. - Зачем
впутывать Николая? У него и других проблем сейчас хватает.
  Андрей задумчиво погладил лысину и пожевал губами. В глазах его ясно
читалось: "Врешь ты все!". Но на отказ не решился.
  - Как у тебя с Гюндузом?
  - Все в порядке. Разошлись полюбовно. Об этом не беспокойся.
  - Тогда ладно, но ты все же поосторожнее.
  Получив ключи, Марк направился в гостиницу и взял из номера свою дорожную
сумку, вытряхнув предварительно из нее все вещи. Оставалось поймать такси
или частника.
  Обосновавшись на Ленина, напротив университета, Марк стал голосовать всем
свободным машинам подряд. Памятник Свердлову с карикатурным профилем
возвышался наискосок. Студенты памятник не любили и бросали в бронзового
вождя склянки с краской. Красные, никогда не исчезающие подтеки на штанах
первого председателя ВЦИК, указывали и место, куда целились снайперы. В
глазах вечно раненного Свердлова читалась безысходность.
  На поиски такси ушло не менее получаса, но время сейчас уже не имело
значения. Марк вышел на тропу войны.

  54.

  Все пока складывалось, как он задумал. В доме отдыха его встретил
удивительно трезвый по причине отсутствия гостей сторож Володя. Не тратя
лишних слов на прелюдию, Марк сунул ему две бутылки водки, купленные
заранее. Володя замычал, как глухонемой, и с первого же стакана отправился
в вольный полет.
  В оружейной каморке Марк немного задержался. Что выбрать? Охотничьи
дробовики он отверг сразу. Шума много, толку мало. Да и кого можно сейчас
напугать дедовской берданкой? Промысловый карабин оказался неимоверно
тяжел и массивен. Приклад, как полено. Три "винчестера" больше походили на
спортивный инвентарь. Оставались автоматы. Марк задумался.
  В армии он не служил, а школьные занятия по военной подготовке остались в
памяти какой-то игрой. Да, разбирали и собирали автомат. Ну и что? Если
признаться себе честно, то еще неизвестно, удастся ли из этого
"калашникова" хоть раз выстрелить.
  Гера научит, решил Марк, и сунул оба автомата в сумку. Нашлись и запасные
магазины. Все в порядке.
  Спустившись вниз, Марк убедился, что вывести Володю из коматозного
состояния уже не удастся. Сторож спал мертвецким сном, чудом удерживаясь в
сидячем положении.
  Всего на поездку ушло не более трех часов. Опасаться милицейского
следствия по поводу похищения двух, Марк был уверен, незаконно
приобретенных автоматов не приходилось, но он все же попросил высадить
себя в двух остановках от гостиницы, а дальше добрался на трамвае.
  В номере он немного попрактиковался, вставляя и вытаскивая автоматный
магазин, а потом отправился к Гере.
  Майора он обнаружил в буфете. Еще на подходах к заветной двери слышалось:
  - ... и начинаем разбираться. Пацан ни в какую. Не мои гранаты и все.
  - Гера! - укоризненно окликнул Марк, заходя в буфет. - Мог бы сначала ко
мне зайти.
  Буфетчица Люба недовольно скривилась, увидев, как Марк почти силком
похищает от стойки выгодного клиента. Чтобы улучшить ее настроение,
пришлось купить мадеру на вынос.
  Гера сопротивлялся слабо и шел за бутылкой в руке Марка, как ослик за
морковкой.
  - Принес? - спросил Марк сразу же, как только захлопнул дверь.
  - Ты еще сомневаешься. Но сначала...
  - Потом. Покажи, что добыл.
  Гера извлек из-за пазухи шинели завернутый в тряпку пистолет.
  - "Стечкин"! - гордо сказал он и сунул сверток Марку, другой рукой
ухватившись за бутылку. - Прапор, скунс вонючий, хотел сначала "макарова"
всучить. Но этот фокус у него не прошел. Сейчас все покажу.
  Напевая "Где мой черный пистолет?", он развернул тряпицу.
  Пистолет действительно оказался большой и черный. Гера пощелкал
предохранителем, показывая, как им пользоваться, потом вытащил обойму,
подбросил ее на ладони и передал "стечкин" Марку.
  - Как пальнешь, все лягут.
  - Хорошо, - Марк уважительно взвесил пистолет в руке. - Сегодня же и
опробую на деле.
  - Это еще зачем? - Гера разделся, расстегнул портупею и с недовольной
миной бросил ее на кровать. - Это же, так сказать, в порядке самообороны.
  - Обстоятельства переменились.
  Марк еще посомневался, стоит ли рассказывать Гере свою историю, но потом,
выложил ему все.
  - Жан-Батист Камиль Коро! - только и выговорил майор, забыв о мадере. -
Тогда пойдем к тебе.
  Надежды на то, что Марк поразит Геру привезенным арсеналом, провалились
полностью.
  - Хлам! - коротко отрезал Гера, осмотрев автоматы. - Ты бы еще маузеры
раздобыл времен бурской войны. И вот с этим ты собираешься атаковать
укрепрайон противника?
  - Что, неужели так плохо?
  - Не совсем чтобы... - майор задумался. - А можно вообще обойтись без
кавалерийских наскоков?
  - Я же тебе уже говорил. Протяну пару дней - и на удачу рассчитывать
нечего. Сейчас поможет только внезапность. Он ведь не ожидает от меня
сильных ходов, думает, что сомлел.
  Гера заставил Марка начертить подробный план дома и подступов к нему.
Расспросил, сколько он видел там людей, и не успокоился до тех пор, пока
не вывел Марка из себя.
  - Чего привязался, что да как? Не знаю! Ты-то ведь тоже не десантник
какой-нибудь, а связист. Твое дело телеграммы рассылать, вот и действуй.
  - Ага, обиделся! - Гера потыкал пальцем в рисунок вышки. - А пулемет здесь
есть?
  - Угу, зенитная установка. А в гараже - танк.
  - Если бы у нас был танк, - мечтательно произнес Гера, - мы бы эту халупу
вдребезги разнесли.
  - Что значит "мы"? - не удержался Марк. - Ты-то здесь при чем?
  - Надеюсь, у тебя хватит здравого смысла не соваться туда одному. Я все же
- человек военный. Нам бы еще пару ребят.
  - Вот только никого больше не впутывай. Я и тебя-то подставлять не хочу.
  - А придется, - Гера вновь углубился в план. - Вот что, - сказал он
наконец. - Если даже дело во внезапности, то один лишний день ничего не
меняет. Я завтра еще раз наведаюсь к прапору, и, даст бог, разживусь
чем-нибудь получше, чем твои старые акээмы. А пока...
  - Вмажем! - привычно подсказал Марк.

  55.

  - Впереди холмы Синая, позади страна родная, на груди мой автомат
наперевес...
  Гера напевал, как будто собрался на обычную прогулку.
  Заткнись, хотел сказать ему Марк, но не решился.
  Рюкзачок за спиной майора и дорожная сумка Марка были забиты доверху.
Вместо старых акээмов, один из которых остался в гостинице, Гера приволок
новый, с подствольным гранатометом. Кроме того приятели разжились тремя
тротиловыми шашками, парой гранат, и еще одним пистолетом.
  "Стечкина" Гера у Марка отобрал и вручил ему армейский "макаров" - все
равно стрелять не умеешь.
  - Зачем нам столько? - пытался образумить майора Марк. - Наше дело -
пальнуть в воздух, взять всех на арапа и отобрать кольцо. Убивать никого
нельзя.
  - А во двор как попадешь?
  - Попрошусь и пустят.
  - И обыщут при этом. Потом получишь в лучшем случае по морде и окажешься
опять на улице. Нет, дом будем брать по всем правилам искусства. Подрыв
ворот, внезапный штурм, и на плечах противника дальнейшая атака
резиденции. Там зажимаем в угол Гюндуза и требуем кольцо. Отдаст, небось.
  - Небось, авось. Ты помнишь, что стрелять ни в кого нельзя, а то больше не
увидим этого кольца по гроб жизни.
  Все предыдущие попытки отговорить Геру от участия в операции закончились
провалом.
  - Старик, тут ничего криминального. В худшем случае классифицируют, как
злостное хулиганство.
  - А оружие?
  - Выбросим. Да и не будут наши друзья никому жаловаться, а милиция в тот
район сроду не ездит.
  Как пользоваться автоматом, Гера показал. Но это были чисто теоретические
занятия. На практику времени не оставалось.
  Фонари в основном одноэтажном частном секторе не горели. Ощущение глубокой
ночи, хотя не было и десяти вечера, усиливалось полным отсутствием
прохожих. Все ворота закрыты, дома отгорожены от улицы заборами, на многих
окнах ставни.
  - Кулацкий поселок, - бормотал Гера, иногда оступаясь с тропинки и увязая
в рыхлом снеге.
  - Недалеко уже, - Марк огляделся по сторонам. - Еще квартал.
  Бетонный забор с колючей проволокой выглядел неприступным. Но на вышке не
горел прожектор. Это Гера отметил, как добрый знак.
  - Фонарь здесь так, для понта, - пояснил он. - Не будут же они нести
круглосуточную охрану. Не армия.
  - Не армия, но врезать могут.
  - И мы могём.
  Во дворе залаяли собаки, и Марк предупредил, что есть еще и вольер.
  - Собак не бойся. Главное людям на глаза не попасться.
  Гера полазил в сугробе около самого забора.
  - Хорошо бы рвануть не ворота, а где-нибудь сбоку. Они бы тогда больше
растерялись. Но и так шума будет много, а нам надо еще успеть смыться.
  - Может, просто через ворота перелезем?
  - Нет, не получится. Заметят сразу, и начнется. Давай, как решили.
Подрывать ворота тротилом не имеет смысла. Врежу из гранатомета, и порядок.
  Марк почувствовал, как, несмотря на зимний холод, у него вспотели ладони.
Автомат оттягивал руки, и он постоянно поправлял его, чтобы устроить
поудобнее. Сейчас начнется!
  - Готов? - спросил Гера и отошел к противоположной стороне улицы. - Тогда
становись рядом.
  Майор припал на одно колено и, неожиданно закричав: "Жан-Батист Камиль
Коро!", нажал на спуск.
  Ахнуло так, что Марк присел от неожиданности. Вспышка, грохот взрыва,
почему-то полетевший в лицо колючий снег - все смешалось. Он, уже не
понимая, делает ли он это на самом деле, или ему только кажется, заорал
сам и вбежал во двор, влепив в стену дома длинную очередь.
  Хорошо запомнились тряская отдача приклада, рваные выбоины в кирпиче от
ударов пуль, попадавшие на снег фигуры людей, спасающиеся от выстрелов.
Промелькнуло лицо Геры, искаженное незнакомой ожесточенной гримасой. Марка
поразило это новое для него выражение ненависти и отчаяния, страха и
злобы, как будто Гера уже не владел собой. И в этот момент он испугался.
  Он вдруг понял, что никакая это не игра. По крайней мере для майора все
происходило вполне всерьез. Тот не собирался делать вид, что это всего
лишь имитация, он был готов убивать.
  Назад, хотел крикнуть Марк, но не успел. Гера ворвался в дом, сбив с ног
одного из охранников. Почти не задержавшись, он быстро наклонился и ударил
телохранителя прикладом по голове.
  Люди, вжавшиеся вначале в снег, понемногу опомнились и стали подниматься.
Марк заметил это как раз вовремя.
  - Лежать! - крикнул он и выпустил короткую очередь себе под ноги.
  - Ты бы убил их, Марк, - неожиданно посоветовал спокойный тихий голос
около самого плеча. - Хороший враг - мертвый.
  - Джесертеп! - Марк растерялся. - Ты? У меня же теперь нет кольца!
  - А я не служу подлецам, - Джесертеп, мелко семеня, подбежал к лежащим
охранникам, и, прижав одного из них ногой к снегу, крикнул - мелькнул
знакомый веселый оскал. - Иди в дом не бойся. Об этих я позабочусь.
  В доме раздалась еще одна глухая очередь.
  Как бы Гера там всех не перебил. Марк побежал к двери.
  Майор орал что-то в стороне кухни, в самой комнате было пусто. Запинаясь о
ковры, Марк пробрался к лестнице. На второй этаж он раньше не поднимался,
расположение комнат было ему не знакомо.
  Ступеньки высокие, неудобные. Марк прижался к стене, опасаясь, что вот
сейчас сверху раздастся выстрел, но никто навстречу не попадался, не
таился в засаде. Пусто?
  - Гюндуз, - позвал он.
  Из темной комнаты не раздалось ни звука. Марк пошарил по стене, нащупал
выключатель.
  Спальня. Большая кровать, шкафы, коробки с разным хламом. Оставалась еще
одна дверь.
  Пуля с коротким злым жужжанием воткнулась в стену около самого уха. Марку
казалось, что выстрела он не слышал, но пробитая, с отколовшейся щепкой
дверь явно указывала, откуда стреляли.
  - Еще раз пальнешь, - предупредил Марк, обращаясь к невидимому стрелку, -
брошу гранату.
  Он ударил дверь ногой, и хотел уже отпрыгнуть в сторону, чтобы не
оказаться на прицеле, но в двух метрах перед собой увидел Гюндуза. Тот
стоял с посеревшим лицом и держал пистолет стволом вниз, как будто
обессилел от борьбы.
  - Я так и знал, что ты придешь, - Гюндуз едва шевелил губами. - Но кольцо
я тебе не отдам, а отнять ты не сможешь.
  - Тогда - готовься, - Марк упер автомат Гюндузу в грудь.
  Он блефовал. Кому, как не ему было знать, что ожидает владельца кольца
сразу после смерти - новая жизнь.
  - Разве ты веришь в сказки о бессмертии? Это простая вещь. Просто она
дорого стоит, и я хочу вернуть свои деньги. Неужели ты веришь...
  - Отдай ему кольцо, - Джесертеп возник на пороге, как призрак. - Так будет
для тебя лучше.
  - Шайтан! - вдруг заорал Гюндуз и вскинул пистолет.
  Звук выстрела в пустой комнате больно ударил по ушам. Марк быстро
обернулся и увидел, как на груди демона появилась аккуратная круглая дырка.
  - Ну и что? - спросил Джесертеп, с сожалением разглядывая плащ. -
Успокоился? Отдай кольцо.
  Неожиданно Гюндуз всхлипнул. Он не плакал, но дыхание его прервалось и
стало тяжелым. Пистолет упал на половицы, как простая железка.
  Не глядя на Марка и демона, он дергал и свинчивал с мизинца кольцо,
врезавшееся в кожу, а потом рванул его, как занозу, и протянул вперед.
  Марк сжал кольцо в кулаке и вновь посмотрел на демона.
  - Что теперь будем делать?
  - Уходить. Этот человек тебе больше не нужен?
  - Нет. Не убивай его.
  - Пусть остается, - Джесертеп позволил себе улыбнуться. - У нас еще будет
время для знакомства.
  Только теперь Марк понял, как непростительно долго они возятся в этом
доме. Взрыв, выстрелы, все соседи уже на ногах и наверняка вызвана милиция.
  - Где Гера? - закричал он, скатываясь по лестнице.
  - Твой друг воюет на кухне, - демон не отставал от Марка ни на шаг.
  Со стороны кухни по-прежнему слышался Герин ор.
  - Духи, выходи по одному. Оружие бросить, руки за голову!
  Чего это он так разошелся?
  По забитому коробками с импортной техникой коридору добрались до кухни.
Гера стоял один-одинешенек и орал в люк подвала:
  - Поубиваю всех духов к чертовой матери! Вылезайте!
  Да он же совсем невменяем! Марк видел перед собой другого, незнакомого
Геру. Лицо майора свела судорога, глаза, казалось, состояли из одних
зрачков. По всему заметно, что Гера уже не владеет собой.
  - Все в порядке, опомнись, - закричал Марк, видя, как майор рванул чеку
гранаты. - Кольцо у меня! Уходим!
  - Там - духи! - Гера смотрел на Марка, не узнавая. - Или они выйдут, или...
  Марк попытался перехватить его руку.
  - Не подходи! - вновь заорал Гера. - Жан-Батист Камиль Коро! - и швырнул
гранату в открытый люк.

  56.

  Марк и Джесертеп стояли все в том же мрачном, с убегающими вдаль колоннами
зале. Ни стен, ни потолка.
  Растерянно взглянув на демона, Марк разжал ладонь. Кольцо по-прежнему было
в руке - даже на палец надеть не успел.
  - Как это случилось?
  - Разберешься потом. Если будет желание, - добавил Джесертеп и озабоченно
посмотрел в сторону огней. - Тебя ждут.
  Конечно, его ждут. Марк это отлично понимал. Не впервой.
  - Ты пойдешь со мной?
  - Нет, нам это не положено, - Джесертеп ободряюще притронулся к его руке.
  - Ты должен один.
  Он хотел еще что-то сказать, но не решился. Коротко кивнул и шагнул в
темноту.
  Летучая мышь скользнула рядом, почти задев лицо, но Марк не сделал даже
попытки увернуться. Он знал, с кем придется встретиться сейчас, знал,
какие зададут ему вопросы, но не хотел ни встречи, ни разговоров. А что,
если он взбунтуется? Встанет здесь, и ни с места. Пусть Анубис сам ищет
его, если есть на то желание. А он устал.
  Он устал настолько, что даже не может осилить этот путь до трона.
  - Все впустую, - неожиданно для самого себя повторил он слова Анубиса.
  Повторил и пошел, как механическая кукла переставляя ноги, меряя шагами
каменные клетки пола и не глядя по сторонам, чтобы заметить что-то новое
на своем пути. Да и не могло ничего измениться за несколько месяцев в
Мертвом доме, для этого нужны, наверное, даже не годы - тысячелетия.
  Сейчас Анубис потребует кольцо. Как мог Марк раньше оставаться
безразличным, попадая сюда? Как мог он спорить с Надзирателем мертвых?
  - Да, Господин, - прошептал Марк, еще не видя трона. - Разве можно
изменить время? Это не дано никому.
  Что же случилось там, наверху? Почему он вновь очутился в Мертвом доме,
месте, в котором он надеялся ему уже не придется бывать никогда? Он так
тихо жил там. Он затаился, как мышь в норе, услышавшая кота, он
взбунтовался только один раз. И это был бунт отчаянья. Зачем же опять все
начинается сначала? Или он снова не прав?
  Исполинские колонны поддерживали невидимый свод. Марк посмотрел вверх, не
надеясь увидеть неба. Он и не увидел его. Он вообще ничего не увидел.
Мертвый дом, мертвый.
  Вот и ступени, и трон. Но он пуст.
  Огни стали ярче, задымили языки пламени, отбрасывая вокруг коверканные
пляшущие тени. И возле самого подножия лестницы Марк неожиданно увидел
стол. И за столом сидели двое.
  - Смотри, Отец, - Анубис едва повернул голову в сторону Марка - красными
углями сверкнули глаза. - Он пришел опять.
  - Это он? - зеленое лицо незнакомца можно было назвать вполне
благожелательным. Так же зелены были его руки и обнаженный, как и у
Анубиса, торс. Справа от него стоял прислоненный к столу посох с загнутой,
словно вопросительный знак, рукояткой, справа лежала плеть. - Какой
невзрачный.
  - Да, Отец. Но он приходит ко мне уже в четвертый раз и всякий раз
упорствует, не желая отдавать кольцо.
  - Значит он еще надеется..., - незнакомец не договорил и пригубил из
большого металлического кубка вино.
  Трапеза двух гигантов была скудной. Круглый, скорее похожий на лепешки,
хлеб. Вино в большом кувшине. Головка сыра и зелень. Они разговаривали
между собой так, как будто Марка не было рядом. По крайней мере никто не
обратился к нему с вопросом, не пожелал услышать ни одного слова.
  - Я рад, Осирис, что ты здесь, - вновь сказал Анубис. - Может быть, хоть
ты сумеешь убедить смертного в том, что он смертен. Смотри, что натворили
наши игрушки - чего доброго люди подумают, что они могут все.
  - Пожалуй, - Осирис тщательно прожевал и стряхнул крошки с тонкой бороды.
  - Пожалуй. Надо сказать, я и сам всегда поражался их самонадеянности.
  Он отодвинул кубок и повернулся к Марку. Зеленые глаза глянули, казалось,
в самую душу и увидели все самое сокровенное. То, что даже сам Марк таил
от себя.
  - Хм, он не так уж плох, как можно подумать с первого взгляда. Ты сам
подарил ему кольцо?
  - Не совсем, - Анубис по-собачьи облизнул губы. - Но, в общем-то,
посодействовал. Кольцо пропадало. А я хотел, чтобы оно вернулось ко мне
как можно скорее.
  - Ну и что?
  - Он не отдал кольца. Он спорил со мной, и каждый раз уходил.
  - Действительно, люди бывают упрямы и глупы. А ты не пробовал наказать
его? Здесь. - Осирис протянул громадную руку к плети. - Иногда, знаешь ли,
помогают очень простые способы.
  - Нет, Отец, не стоит, - Анубис удержал плеть за рукоятку. - Ты знаешь, он
даже забавен. Спроси его о чем-нибудь.
  - Подойди ближе, - приказал Осирис. - Еще, - потребовал он, когда Марк
сделал два робких шага. - Так, теперь хорошо. Хочешь вина?
  - Ты забыл, что он не может пить вино и есть хлеб в Доме мертвых, -
рассмеялся Анубис, показывая мощные острые зубы. - Он ведь не бог.
  - Но, кажется, хочет им стать. Ты хочешь стать богом? - Осирис вновь
обратился к Марку.
  - Нет, Господин, - тихо сказал тот, стараясь не заглянуть в
пронзительно-зеленые глаза, в которых была бездна. - Я хочу остаться
человеком.
  - Называй его, Царь жизни, - коротко напомнил Анубис.
  - Остаться человеком, Царь жизни, - покорно повторил Марк.
  - Так говорят многие, а на самом деле делают все, чтобы не быть людьми.
Когда ты получил кольцо, ты думал о бессмертии?
  - Думал, - сознался Марк, смутно припоминая первые минуты обладания
кольцом. - Но потом понял, что не это главное.
  - А что же может быть привлекательнее вечной жизни? Жизни до полной
усталости, до полного насыщения. Вы всегда так плачете, что живете мало, и
только войдете в охотку, как приходится умирать. Ты ведь можешь увидеть,
как меняются царства, как становятся прахом твои враги, плодятся твои
потомки.
  - Я буду видеть одно и то же. Всегда одно и то же. Это движение по кругу.
  - Смотри, - Осирис довольно откинулся на спинку кресла. - А ты говоришь,
что он глуп. Он понял главное - все повторяется. Чтобы понять вкус пирога,
не обязательно есть его целиком, а то может наступить несварение. - Осирис
оглушительно расхохотался и отхлебнул из кубка. - Он не безнадежен.
  - А и не говорил, что он несообразительный, - Анубис тоже пригубил вино. -
Но он думает так медленно, он так нерешителен и неуклюж, что порой мне
кажется, что лучше было бы ему лишиться кольца.
  - Вот сейчас и спросим его самого. Ты готов отдать кольцо и остаться в
Доме мертвых?
  Остаться? Иногда Марку даже там, наверху, казалось, что это единственно
правильный выход.
  - Может быть, - Марк колебался. Он чувствовал, что усталость его безмерна.
Начать все сначала? Разве есть в этом смысл? Но одновременно что-то его
останавливало. - Мне иногда кажется, - сознался он, - что если я отдам
кольцо, то это будет неправильно. Ничего не останется после меня. Совсем
ничего.
  - Что ты имеешь в виду? - Анубис даже не попытался скрыть насмешки. - Если
ты хочешь оставить потомство, замечу, вполне законное желание, то это не
так уж трудно сделать. Но разве ты уверен, что твои дети будут лучше тебя?
И что оставят после себя они? В чем-чем, а в размножении человечество
преуспело. Плодитесь, как кролики. Как плесень, - добавил он после паузы.
- О, эта вечная ваша надежда, что когда-нибудь количество перейдет в
качество. Диалектика испортила людей, правда, Отец? - обратился он к
Осирису. - Они думают - чем их будет больше, тем вернее надежда, что они
станут лучше.
  - На самом деле они не думают и об этом. Иногда мне кажется, что они
вообще не способны думать. Да и чувствовать тоже.
  - Как же так? - слабо запротестовал Марк. - Чувства движут миром. Лиши их
человека, и что останется.
  - Вот видишь, Осирис, он опять спорит, - Анубис рассматривал Марка с
интересом, словно какой-то заводной механизм, оказавшийся неожиданно
сложнее, чем представлялось вначале. - Он вечно спорит и вечно ошибается.
О каких чувствах ты говоришь?
  - О каких? - растерялся Марк. - О любви, о верности, о надежде.
  - Ты неплохо выучился врать, - Анубис встал и потянулся, так что хрустнули
кости. - Когда настает время оправдать свои пороки - глупость, жадность,
зависть, злобу, вы сразу же вспоминаете о любви. А что выходит на деле?
  - Но мы стараемся.
  - Угу, и так преуспели в этом, что при первой же возможности рвете своим
соплеменникам глотку, лишь бы уцелеть самим. Или я не прав?
  - А что остается делать? - Марк с вызовом взглянул Анубису прямо в его
неподвижные желтые глаза и тут же смущенно заморгал и потупился. - Что
остается делать, Господин?
  - Вот-вот, - услышал он слова шакала, обращенные уже к Осирису, - и так
всегда. Стоит их чуть прижать, как их нутро лезет наружу. Ну что, Отец,
дадим ему еще один шанс?
  - Кольцо твое, тебе и решать, - Осирис встал, тяжело опираясь на посох и
направился прочь, в темноту. Когда его фигура уже почти скрылась во мраке,
он неожиданно обернулся и посмотрел на Марка через плечо. Полыхнул
пронзительный зеленый взгляд, как будто взорвался фейерверк, и Марк на
мгновение ослеп.

  57.

  Солнце, упершись в зенит, похоже собралось прожечь в нем дырку. Отражаясь
в Оби, оно слепило глаза, и Марк жмурился, пригревшись на скамейке, с
ленцой потягивая из бутылки пиво. Благодушному настроению мешал только
бомж, примостившийся возле кустов цветущей сирени. Как стервятник, он
дожидался добычи - освободившейся стеклотары.
  Марк с раздражением посмотрел в сторону бомжа. Ну чего караулит, не утащу
же я эту бутылку с собой, но, заметив в отдалении еще парочку санитаров
сквера, вздохнул - все правильно, не устережешь, перехватят другие.
  Шурик, как всегда, опаздывал. Ничего удивительного. Договорились
встретиться в половине первого - раньше часа дня не жди. Пора бы и
привыкнуть.
  Едва лишь Марк допил пиво, как бомж встрепенулся, через мгновение
спикировал на пустую бутылку и торжествующе унес ее в трясущихся лапах к
ближайшему киоску.
  Вот так и осуществляется круговорот вещей в природе. Марк посмотрел в
сгорбленную спину бомжа. А ведь и сам недавно был не лучше. Когда очнулся
на снегу в одном рванье, метрах в двухстах полыхал дом Гюндуза, вернее то,
что от него осталось, а вокруг толпились заспанные зеваки и милиция. Чуть
уполз. Еще бы минута и замели, как свидетеля. А ничьим свидетелем Марк
тогда быть не собирался.
  Рассказывать о том, что произошло, было некому, но Марк и сам догадался, в
чем дело. Скорее всего, в подвале хранились боеприпасы, и не только
патроны. Когда Гера швырнул в люк гранату, сдетонировала взрывчатка, и дом
попросту взлетел на воздух вместе со всеми его обитателями.
  Задерживаться на месте происшествия Марк не стал. Таясь ото всех, пешком
добрался до гостиницы, и, доведя чуть не до обморока едва признавшую его
коридорную, забился в номер. На следующий день он уехал.
  Мучили угрызения совести, что некому даже сообщить о Гериной смерти его
жене, - вряд ли милиции удалось установить личности погибших, - но ничего
поделать не мог. Адреса он не знал, а предпринимать какие-либо попытки и
вести собственный розыск не было возможности.
  Новосибирск встретил весенними метелями и полной неопределенностью. Как
жить, что делать? О гостинице даже вспоминалось с отвращением, и Марк снял
квартиру.
  Где же Шурик? Марк встал со скамейки и стал смотреть в сторону выхода из
метро - Шурик должен появиться оттуда. Время от времени скверик
пересекали, направляясь в театр "Новый дом", знакомые актеры и Марк
вежливо с ними раскланивался. Ну Шурик и дает! Договорились о встрече с
режиссером, так можно же и поторопиться.
  С Александром Койфманом Марк познакомился случайно. А что не случайно в
этом мире? Забрел как-то в художественный салон "Оранжевая трапеция" и
попал на открытие выставки. Похоже, публику собирали по приглашениям, но
билета никто не требовал, и Марк затерялся в разношерстной толпе. Во время
фуршета он приметил еще несколько таких же случайных гостей. Ни с кем они
были не знакомы, держались в одиночку, но не забывали выпивать и
закусывать, зыркая по сторонам блудливыми взглядами.
  Шурик подошел к Марку сам. Он и представился именно Шуриком, а не
Александром. Впрочем, иначе его никто и не называл.
  Койфман знал всех, и все его знали. Какое-то время Марк еще гадал, кто он
- поэт, художник, журналист. Все оказалось неправильным. Шурик был
трепачом. Но трепачом с большой буквы.
  Надо ли пристроить куда рукопись, быстро продать картину или просто
отпечатать афишу, Шурик всегда оказывался под рукой. Осуществление планов
шло с трудом, но это нисколько не влияло на отношение к Койфману со
стороны его случайных партнеров. Скорее всего потому, что больше этим
заняться было просто некому. Шурик договаривался с издательствами, и
рукописи годами лежали в них мертвым грузом. Находил покупателя на
авангардистский натюрморт, и фирма разорялась в день покупки. Отпечатанные
при его посредничестве афиши обязательно обладали каким-нибудь браком, но
в общем-то от его услуг все равно не отказывались. Удивительно, но Койфман
обладал потрясающим обаянием - на него невозможно было сердиться.
  Вот и сейчас, приготовясь высказать ему все, что он думает по поводу его
необязательности, Марк не смог этого сделать. Шурик бежал от метро
вприпрыжку, как школьник размахивая потрепанным портфелем, и его рыжие
вихры блестели на солнце так, что, казалось, от них отскакивает солнечный
зайчик.
  - Давно ждешь, да? - закричал он еще издали и задел портфелем скамейку, от
чего его развернуло на бегу в противоположную сторону. - Знаю, что
свинство, но никак не успевал. В типографии: бу-бу-бу, бу-бу-бу. Пока все
обговорил, чувствую - цейтнот. Извини, да.
  - Чего уж там, - простил его Марк. - Все равно опоздали.
  - Ну, как ребенок, ей богу, - Шурик отдышался и раскрыл портфель. -
Спорим, репетиция еще не закончилась. Долматинца не знаешь?
  Долматинец означало не породу собак, не кличку, а фамилию режиссера. В
дополнение к имени Еремей фамилия звучала нелепо, но очень режиссеру
подходила. Был он пятнист лицом, и даже уши, казалось, у него висят и
хлопают по щекам, особенно когда он бывал возбужден или чем-то недоволен.
А возбужден и недоволен он бывал всегда.
  Сейчас Шурика очень занимал его новый проект - он решил выступить как
антрепренер. Денег у него водилось мало, но еще меньше денег было у
актеров.
  - Такую пьесу откопал! Клевая вещь. Комедия. И всего пять персонажей.
Причем, двоих можно совместить. Еремей поставит, и повезем мы наш зоопарк
по городам и весям.
  К Шурику Марк прибился скорее от скуки, чем от желания разбогатеть. Проект
больших барышей не сулил. К тому же, зная фантастическую везучесть своего
компаньона, он вообще не рассчитывал, что дело сдвинется с мертвой точки.
Но Койфман каким-то непостижимым образом сумел заинтересовать режиссера,
договорился с актерами, с которыми был знаком, и вот уже в третий раз они
наведываются в театр. Сначала обговаривали предварительные условия, потом
наступил черед выбора драматургического материала. На литчасть Шурик не
рассчитывал и решил найти кассовую пьесу сам.
  - К лету все будет готово. Декораций - минимум. Актеров - минимум...
  - Доходов - шиш, - закончил за него Марк.
  - Не скажи. Чем наш "Новый дом" хуже "Современника"? Один Алябьев чего
стоит. Мэтр! Поставим и повезем. Публика валом пойдет. Чего они в своих
районных центрах видят? Не все же "Санту Барбару" по телику смотреть. А
тут живые люди, из Новосибирска. Все так сейчас делают. Посмотри -
столичные театры всей труппой на гастроли тоже ездить перестали. Потому
что дорого. А сколотят бригаду в два-три человека, и покатили. И к нам
постоянно приезжают. Они - в Новосибирск, мы - в районный центр.
  Переубедить Шурика было трудно, да Марк и не пытался. Проект, как проект.
Не хуже других. Бредовая, конечно, идея, но лучше такая, чем никакой.
  Полистали пьесу. Марк как посмотрел, так сразу понял - переводная дрянь.
Комедия ужасов. Вурдалак влюбляется в красотку и все не решается ее
поцеловать. Поцелует - сожрет. Красотка же ни черта не понимает и тащит
этого упыря в постель. Обхохочешься.
  - М-да, и вот с этим к Долматинцу?
  - Именно. Его же от классики тошнит уже. Хоть развлечется старик.
  "Старику" было под сорок. Еще в фойе слышался его голос в большом зале.
Репетиция шла полным ходом.
  - Я же говорил, - Шурик с видом победителя посмотрел на Марка. - Я так
думаю, еще с полчаса Еремей повозится. Пойдем в буфет, перекусим.
  В буфете сидел один лишь Коля Алябьев, один из немногих заслуженных
артистов театра. Он задумчиво жевал пирожок и с тоской смотрел на витрину,
где пирожков оставалось еще много. По комплекции Алябьев прекрасно
подходил на роль одного из трех толстяков. Причем, не самого щуплого.
  - А-а, работадатели пришли, - приветствовал он компаньонов. - Пьесу
принесли?
  Выслушав сюжет, он возмутился.
  - Ну, и кого я буду играть! Дракула - не мой типаж!
  - И прекрасно, - успокаивал его Шурик. - Будешь играть отца невесты.
  - Это же не главная роль! - Алябьев так расстроился, что взял еще три
пирожка.
  Шурик, чтобы успокоить мэтра, набрал в буфете целую гору бутербродов и
большой пакет сока, но в этот момент появилась секретарша директора и
прерывающимся голосом объявила, что Долматинец ищет Марка и Шурика по
всему театру.
  - Рвет и мечет, - приговаривала она, ведя друзей по театральным закоулкам.
  - Рвет и мечет!

  58.

  Соглашаясь на предложение Шурика, Марк даже не подозревал, в какое ярмо он
лезет. Очень скоро выяснилось, что деньги имеются у Койфмана лишь в
проекте. Немногие наличные таяли с каждым днем. Предстояло оплатить работу
режиссера и актеров, заказать новые костюмы или переделать старые,
транспортные расходы ужасали, командировочные казались грабительскими, а
дележ доходов туманным. Бухгалтер из Шурика получался аховый, и Марк все
просчитал сам. После этого окончательно стало понятно, что вылететь в
трубу гораздо проще, чем поиметь выгоду. Но останавливаться было уже
поздно.
  Долматинец дожидался в собственном маленьком кабинете и, когда компаньоны
робко вошли, с грохотом припечатал телефонную трубку к рычагам. С кем он
до этого разговаривал, было непонятно, но пятна на его лице горели ягодами
малины, а глаза метали короткие молнии, способные оставить от груды бумаг
на столе лишь пепел.
  - Принесли? - рявкнул он, не вставая.
  - Все в порядке, Еремей, - Шурик обворожительно улыбнулся. - Пьеса -
классная. Вся касса наша.
  Но взглянув на название - "Смертельный поцелуй" - и увидев фамилию автора,
Долматинец рассвирепел еще больше.
  - Знаком я с вашим Эр Джи Голдером. Его сейчас все ставят. Дрянь
несусветная.
  - Зато нам очень подходит. Что я, публику не знаю, - возражал Шурик.
  - Эх, - Еремей свирепо уставился на Койфмана, - и послал бы я вас всех с
этой халтурой. Но деньги нужны, - неожиданно вздохнул он и обмяк. - Ладно,
сделаем.
  Марк хотел отговориться и сразу же после достижения принципиального
соглашения исчезнуть из театра, но Шурик ему это сделать не позволил. Пока
собрали всех, кто проявил интерес к деревенским гастролям, а потом
устроили читку, прошло еще часа два, не меньше. Марк совсем измаялся. Он
мыкался по маленькой сцене, иногда взглядывая в неосвещенный зрительный
зал, где тоже копошились неясные тени любопытствующих, и почти не слушал,
что говорят Еремей и актеры. Алябьев все время возмущенно что-то бурчал
себе под нос, и Шурик утешил его только тем, что размер роли не повлияет
на размер гонорара. Хорошенькая блондинка Надя Черпашова, которой выпала
главная роль, иногда вопросительно взглядывала на Марка, но тот делал вид,
что ничего не замечает, и продолжал бродить по сцене, пока вошедший в
творческий раж Долматинец не только шуганул его оттуда, но и вовсе выгнал
из зала.
  - Вот и хорошо, - признался сам себе Марк, устроившись на банкетке в фойе.
  - Зря я ввязался в эту игру, но пусть хоть Шурик потешится.
  Со всех сторон на него со стен смотрели десятки актерских фотографий.
Гордые герои-любовники и милые простушки, комические типы, старающиеся тем
не менее выглядеть пристойно, и прямолинейные злодеи - все они, казалось,
как и Надя Черпашова, смотрели на него недоуменно, не желая признавать в
Марке ни зрителя, ни полноценного члена коллектива.
  - Чего это вы? - удивился Марк. - Чего уставились? Захочу, меня тоже на
стенку повесят.
  Но, если сознаться честно, ни на какую стенку он не стремился. А тогда
куда же? Зачем он здесь?
  Шурик с Долматинцем из зала вышли неожиданно довольные. Еремей на ходу
объяснял, что постановка может получиться, и немедленно попросил аванс.
Марк уныло полез в бумажник.
  - Слушай, - обратился он к Шурику, как только они, точно из склепа,
выползли из темноватого театра на вольный воздух. - Ты по школьной
программе что-нибудь о лишних героях помнишь?
  - Что это на тебя нашло? - удивился Шурик. - Нет никаких лишних героев.
Они на самом деле полезные все, потому что думающие. Цвет нации. Или
совесть? - засомневался он. - Куда ты клонишь?
  - А вот ты, например, лишний герой или нет?
  - Я обыкновенный, - обиженно засопел носом Койфман. - Спроси любого.
Поссориться хочешь, да?
  - Да это так, к слову, - рассмеялся Марк. - Дальнейшее мое участие в
репетициях, надеюсь, не обязательно?
  Еремей пока и без нас обойдется. А вот маршрут гастролей проработать надо.
Этим пока и займемся.
  - Полностью полагаюсь на тебя, - уже серьезно сказал Марк. - А пока на
пароходе прокатиться не хочешь?

  59.

  Речной вокзал находился неподалеку. Зимой в эту сторону Марк ни разу не
ездил. Что ему делать в порту? Но сейчас уже второй месяц шла навигации, и
маленькие белые пароходики скользили по широкой Оби, словно приглашая к
путешествию.
  Домой пока идти не хотелось. Просиживать штаны в баре тем более. Да и
время для этого совсем неподходящее. Солнце грело вовсю, и сибирская
природа, торопясь успеть за короткое лето наверстать зимнюю спячку, словно
взорвалась, в два-три дня затопив зеленью улицы.
  По улице Большевистской в сторону автовокзала прошла колонна временно
покинувших подполье коммунистов с красными транспарантами. Опять
митингуют. То ли против губернатора, то ли просто по привычке.
Демонстранты пели очень актуальную песню про враждебные вихри. Замыкали
колонну зачем-то примкнувшие к коммунистам кришнаиты. Этим, похоже, было
все равно, с кем идти, и пели они не про вихри, а про Кришну.
  Шафрановые и желтые одеяния кришнаитов придавали колонне карнавальную
праздничность. Коммунисты пели свою песню громче, а кришнаиты - лучше.
  Недолгое путешествие по реке представлялось заманчивым. Сесть на открытой
палубе, подставить лицо солнцу и ветерку, высадиться где-нибудь на острове
и побродить между сосен - что еще можно пожелать?
  Марк почувствовал, как он устал от города. Вернее, от многих городов.
Вчера в сводке погоды передавали про Санкт-Петербург. Там дожди и холодно,
а здесь уже совсем лето. Вот тебе и Сибирь.
  До речного вокзала дошел пешком. Всего одна остановка. На набережной
молодые кедры качали длинными пучками иголок, как провожающие платочками -
большой теплоход медленно отваливал от причала, направляясь в первое
долгое плавание до Салехарда.
  И мне бы туда, - подумал Марк. - В низовьях, говорят, Обь шириной почти в
двадцать километров - представить трудно.
  Но о таком путешествии можно только мечтать.
  Почему же только мечтать, немедленно поправил себя Марк. Не пьеса же его
здесь держит. Тогда что?
  В зале речного порта всю стену занимала красивая карта Оби. Марк
внимательно изучил ее. Горные Катунь и Бия, вырвавшись из теснин Алтая,
сливались где-то в районе Бийска, и дальше река мощно выплескивалась на
равнину, устремляясь к Ледовитому океану.
  А вот поеду, - решил Марк, но пока взял билет лишь до Ягодной.
  Речной трамвай, забитый под завязку дачниками-пенсионерами, протарахтел
мимо пристани, миновал театр "Новый дом" - в этом здании когда-то по
очереди размещались школа, общежитие, баня, пока не настал черед храма
искусств, - и нырнул под арку моста. Город с Оби поворачивался другим,
неожиданным ракурсом. Громадные портовые краны наводили на мысль о море и
дальних странствиях, песчаные отмели, поросшие соснами, заставляли
вспомнить о лете и пляжах, и долгое зимнее сидение в Москве и
Екатеринбурге постепенно отдалялось вместе с неподвижным причалом, уже
едва различимым с большого расстояния.

  60.

  Однокомнатная квартира, которую Марку удачно удалось снять, размещалась на
левом берегу. Далековато от престижного правобережного центра, но зато с
телефоном и не так далеко от метро - минут десять ходьбы, не больше.
  В город Марк вернулся уже в сумерках. Едва успел на последний пароходик,
так свободно и радостно было в лесу. Он даже рискнул искупаться, несмотря
на то, что до открытия пляжного сезона оставалось еще немало.
  Открыв пошире окно, чтобы проветрить комнату, он вновь услышал звуки
флейты. Удивительно, но никто не жаловался на постоянные поздние
музыкальные упражнения - в доме напротив в освещенном окне он увидел
привычный силуэт девушки с прямыми длинными волосами и сверкающую никелем
тростинку флейты, поднесенную к губам. Мелодия повторялась, дробясь
вариациями, и как обычно в эти минуты чуточку защемило сердце, словно от
предчувствия любви, еще не найденной, но уже близкой.
  Приняв душ и смыв песок с тела, - навалялся на пляже, - Марк включил
телевизор послушать последние новости, но немедленно раздался телефонный
звонок. Почти с уверенностью можно было предположить, что это Койфман,
больше никто в поздний час звонить бы не решился.
  - Встречаемся завтра у меня, - Шурик даже не поинтересовался, не разбудил
ли, - и обговариваем маршрут.
  - Отстань, а, - вяло огрызнулся Марк. - Все идет по плану. Долматинец
обойдется без нас, а область ты знаешь лучше меня. Я вот сегодня за город
ездил, такая красота. Слушай, у тебя дача есть? А то бы поехали,
позагорали.
  - Клещей кормить, - ехидно уточнил Шурик. - Нет, я житель сугубо
городской. Мне без асфальта плохо.
  Марк рассказал ему об идее дальнего путешествия в низовья Оби.
  - Еще один сумасшедший, - Койфману идея не понравилась. - Комары, туман.
От романтики деваться некуда. Есть у меня одни знакомые придурки, так те
на Бию собираются. Хочешь познакомлю?
  - А по Бии пароходы ходят?
  - Это ты, если захочешь, сам у них спросишь. Игорь компаньонов ищет.
  Спал в ту ночь Марк плохо и в восемь утра уже помчался к Шурику.
  Койфман дрых, как сурок. Марк звонил и стучал в дверь до тех пор, пока не
всполошил всех соседей. Его даже пригласили в квартиру с тем, чтобы он
попробовал добудиться Койфмана по телефону. Этот способ неожиданно
увенчался успехом.
  - Все психи одинаковые, - Шурик зевал, как гиппопотам во время кормежки. -
Я же это тебе так, к слову сказал.
  - Ну ты и трепач, - разозлился Марк.
  К счастью "трепач" подействовал. Шурик позвонил куда-то, и в одиннадцать
они вместе прибыли в туристический центр, разместившийся в подвале
большого дома в центральной части города.
  Игорь, как и полагается настоящему морскому волку, носил тельняшку и
обладал висячими белорусскими усами и черной челкой, постоянно
сваливающейся на правый глаз, как пиратская повязка. Энтузиазм Марка его
насторожил.
  - Раньше рафтингом занимался? - поинтересовался он для начала.
  - Чем-чем?
  - Ясненько-понятненько. Сплавлялся когда-нибудь, спрашиваю.
  - На лодке плавал.
  - А на плоту, катамаране, байдарке?
  - Не приходилось.
  - Мы же на Бию собираемся, - поскучнел Игорь. - Не очень сложный маршрут,
но все-таки.
  - А что, не возьмете? - испугался Марк.
  - Да возьмем, конечно, только с тобой позаниматься будет надо. Но ищи
тогда себе напарника. Байдарка двухместная, один не справишься.
  - Кого же я приглашу, у меня в Новосибирске знакомых кот наплакал.
  - Да вот этого и пригласи, - Игорь кивнул в сторону Койфмана, который со
знанием дела размахивал в углу комнаты ледорубом, рискую проломить стенку.
  - Этот не поедет.
  - А ты попроси.
  Шурик отказался наотрез. Игорю надоело возиться с ними и он, отговорившись
делами, занялся инвентаризацией снаряжения, а потом и вовсе попросил
друзей из клуба, велев придти, когда что-нибудь прояснится.
  - Не поеду, - Койфман запустил в свою рыжую шевелюру пятерню, отчего его
прическа поднялась дыбом, словно пламя костра. - Я качки боюсь и плаваю
плохо.
  - Да Игорь же говорил, что будут спасательные жилеты, а байдарка не
теплоход - не укачает.
  - И в городе дел полно, - не сдавался Шурик. - За Долматинцем присмотр
нужен.
  - Всего десять дней, - ныл Марк. - Десять дней ничего не решают. А вот не
буду платить никому, - пошел он на открытый шантаж.
  - То есть как, - Шурик выглядел так, как будто Марк врезал ему ниже пояса.
  - Почему не будешь?
  - Ты же не хочешь пойти мне навстречу, и я не хочу.
  - Это нечестно, - Шурик растерялся и присмирел. - Черт с тобой, - сказал
он через минуту. - Пользуйся положением. Но учти, я нетренированный,
плаваю плохо и тушенку не ем.
  - Будешь питаться одним мороженным, - великодушно разрешил Марк. -
Отдохнем, как боги.

  61.

  Этот сплав Марк воспринял, как подарок. Надо же, как сказочно повезло! Еще
два дня назад ни о чем таком он даже не мечтал, а сегодня уже надо срочно
собираться - покупать продукты и необходимые для путешествия вещи.
Рюкзаками Игорь обещал обеспечить, о палатке, по его словам, можно тоже не
беспокоиться. Все складывалось прекрасно.
  Шурик, конечно, ворчал и капризничал, но его настроение волновало Марка
мало - не понимает пока, какая удача ему привалила, ничего, поймет потом.
  В какой-то момент Марк внезапно проникся чувством, что все происшедшее с
ним за зиму, ушло безвозвратно. Он ощутил себя новым человеком. Он так
боялся и прятался, скрывался и бегал, что почти разучился просто
радоваться жизни. Кольцо по-прежнему украшало мизинец, но неожиданно Марк
почувствовал, что оно ему больше не нужно. Мало того, он ничуть в этом не
сомневался, что смог бы с ним расстаться. Оставить, например, дома. Или
даже выбросить. Хотя жалко, конечно.
  Он укрепился в этой мысли настолько, что написал Ветке письмо в Питер и
указал при этом обратный адрес.
  Сколько пробудет письмо в пути? Неделю, две? Если Ветка его получит, то
обязательно ответит телеграммой. Точно ответит. Как раз получается к концу
сплава. И надо заканчивать с этим хмурым существованием. Пусть Шурик
продолжает свой проект сам. Вот только съездят на сплав, и на следующий же
день в Питер. Самолетом! Пусть даже не придет от Ветки телеграмма.
  Отправиться на вокзал решили из клуба, там хранилось все снаряжение, и,
придя вечером, как и было условлено в назначенное место, Марк впервые
увидел то, что им предстояло переть на собственном горбу.
  Две разобранные байдарки были упакованы в чехлы и раза в два превышали
объем самого большого рюкзака. Тащить такой груз на себе казалось
немыслимым, но другого выхода не было. Здесь же познакомились и с
напарником Игоря Валентином - уравновешенным, чтобы на сказать
меланхоличным, бородатым мужчиной. Кстати, к удивлению Марка, выяснилось,
что главный в походе именно он. Игорь почтительно именовал его шкипером.
  - Выполнять все, что я скажу, - предупредил Валентин, с сомнением оглядев
Шурика и Марка.
  Койфман явился в белых брюках, в каких английские джентльмены играли в
начале века в лаун-теннис, а Марк красовался в новеньких "Ливайсах". На
фоне брезентовых курток и штанов Игоря и Валентина наряд пары театральных
антрепренеров выглядел вызывающе.
  - Ты возьмешь байдарку, - приказал Валентин, оглядев Марка и, видимо,
решив, что он покрепче.
  Марк не спорил. Сказано - тащи, он потащит, лишь бы скорее вон из этого
города.
  - На волю, в пампасы! - приговаривал он, стиснув зубы. Каждый шаг давался
с трудом, байдарка грозилась вдавить его в асфальт по щиколотки.
  Ночь в поезде запомнилась плохо. Пили чай, более тесно знакомились.
Валентин, оказывается, работал в институте ядерной физики и был классным
сплавщиком. На его счету реки Ала-Тау и Памира, Якутии и Алтая. На Бию
собрался лишь потому, что на более дальнее и крутое путешествие не удалось
выкроить времени. Он только хмыкал в бороду, выслушивая благодарности
Марка за то, что захватили с собой.
  - Все с чего-то начинают. Главное, не испугаться с самого начала и не
потерять головы. Бия - простой маршрут, как раз для новичков.
  Шурик сразу же заявил, что все пороги собирается миновать по берегу,
пускай спортсмены выдрючиваются, а он не спортсмен.
  На роль души компании с первых минут серьезную заявку сделал Игорь. Он,
словно Бармалей, вращал громадными черными глазищами и топорщил усы,
рассказывая анекдоты.
  Бийск приближался неотвратимо.

  62.

  До пристани добирались с приключениями. Аборигены на вопрос о том, как
туда доехать, отвечали путано и называли разные маршруты автобуса. Наконец
погрузились, и тут же были крепко обруганы кондукторшей - с таким грузом,
по ее мнению, полагалось ездить лишь в такси. Была еще одна попытка
пристроиться к фирменной группе сплавщиков - у тех был и свой автомобиль,
и какое-то умопомрачительно красивое снаряжение, но проводник, в общем-то,
не отказывая, предупредил, что они ждут двух иностранцев и отправляются на
Катунь, а не на Бию. Валентин, еще раз оценивающе оглядев свою команду, с
сожалением отказался.
  - Пятая категория маршрута. Мои не потянут. Нам бы пройти по двоечке.
  Марк начал ощущать себя балластом.
  В толпе пассажиров на площади Марк вдруг увидел Джесертепа. Он ясно
различил знакомую фигуру демона в неизменном черном плаще, мелькнувшую
около торговых рядов, и тут же обругал себя за мнительность. Все,
кончились ненормальные приключения. Откуда здесь Джесертепу взяться?
Галлюцинация не иначе, или просто померещилось с перегрева. Надо же какие
фантазии!
  Солнце сияло, как начищенное. Май выдался не то чтобы теплым - жарким.
Проезжая мимо традиционного памятника Ленину возле бывшего горкома, Марк
вождю посочувствовал. Чугунно-черный Ленин стоял в тяжелом пальто с
барашковым воротником и такой же шапке.
  Первый "подскок", как выразился Игорь, надлежало сделать до Турочака -
туда ходила рейсовая "Заря", дальше Бия становилась несудоходной.
  Туристов не любили нигде. Как и в автобусе, указали на лишний груз, но
Валентин был доволен уже и тем, что продали билеты. "Ничего, перебьемся.
Зато потом..."
Капитан в форме и белоснежной сорочке важно прошествовал по дебаркадеру и
занял место в рубке. Марк подивился такой торжественности, никак не
вяжущейся с провинциальным городком, но скоро убедился, что все меняется.
Через полчаса капитан снял фуражку, через час китель, а потом сменил
сорочку на синюю ковбойку. На подходе к Турочаку он управлял своим судном,
положив босые ноги на приборную доску и мало чем отличался от деревенского
вида пассажиров.
  Река пока не внушала страха. Довольно широко раскинувшись возле Бийска,
дальше она становилась уже и мельче. Миновали несколько перекатов, которые
плоскодонная "Заря", вроде бы, и не заметила. Потом уже на подходе к
Турочаку, возник один порог. Но и здесь, с борта судна, он выглядел вполне
проходимым.
  Шурик задремал почти сразу, как только устроился в кресле. Валентин и
Игорь беседовали о своем, и Марку никто не мешал смотреть по сторонам.
Довольно пологие горы, поросшие лесом, темнели вдали и выглядели вполне
по-домашнему. Диковатость этих мест Марк ощутил только на подходе к
поселку - гладкий базальтовый язык сползал с кручи к самой пристани, круто
вздымаясь к далеким соснам на вершине.
  - Приехали, - Валентин первым спрыгнул на дебаркадер. - Вперед!
  Игорь взвалил на себя чехол с байдаркой и звонко, как конь, цокая по
базальту подкованными башмаками, начал подъем. За ним потянулись
остальные. - Больше не могу, - предупредил Койфман на середине горы. - Вы
говорили, что будем сплавляться по реке, а это альпинизм какой-то.
  - Не все коту творог, - добродушно отозвался Игорь, - бывает и мордой об
порог.
  - Ну при чем тут морда? Какой неинтеллигентный вид спорта, - продолжал
ныть Шурик. - Давайте дальше сами, а я подожду вас в Турочаке. Здесь ведь
гостиница есть?
  - Я тебе подожду! - разозлился Марк. - Байдарка двухместная. Что я, по
берегу за ребятами побегу?
  Поселок намечался как отправная и конечная точка маршрута. Отсюда до
Телецкого озера ходил автобус. Из Бийска трястись в машине до истока Бии
было бы слишком утомительно.
  Все дальше смешалось в один сплошной гвалт и неразбериху при посадке на
автобус. Места заняли с боем, опять их группу пытались высадить, отстояли
свои права с трудом. Радовало только то, что это последний общественный
транспорт - вернутся они сюда на байдарках.
  Притиснутый рюкзаком к окну, Марк видел, как Бия, вдоль которой тянулась
дорога, все больше и больше набирает силу. Пороги вспенивались жуткими
барашками, валы воды скакали через камни, затевая бешеную чехарду. Неужели
здесь можно плыть? На пути не встретилось ни одной лодки или плота, река
казалась вымершей и безлюдной, какой она и была на самом деле несколько
сотен лет назад.
  Уже в Артыбаше, выгрузившись из автобуса, он поделился своими сомнениями с
Валентином.
  - Никто не сплавляется. Пусто. Одни мы премся, сами не знаем куда.
  - Самое то, - Валентин кивнул в сторону реки. - Нормальная высокая вода.
Но лучшее время уже пропустили. Классные сплавщики отгуляли здесь еще в
апреле, а для плановых туристов рановато. Они приедут сюда в июле, когда
Бию можно будет пешком перейти. Так что никто не помешает.
  Марк с сомнением покачал головой. Он еще надеялся на помощь Шурика, но
тот, просидел всю дорогу в проходе автобуса, Бию не видел и потому
оставался в благодушном настроении, ожидая близкий ужин и ночевку.
  Но пришлось еще потрудиться. До вертолетной площадки, где можно разбить
палатку, протопали километра два, и за это время силы оставили Койфмана
окончательно. Как только они выбрались на берег Телецкого озера, он рухнул
на траву, и даже комары не сумели поднять его до того самого момента, пока
не развели костер.

  62.

  - Подъем!
  Кто это так орет? Игорь?
  Марк мог бы еще спать и спать. Шурик даже не пошевелился, а вот Валентина
в палатке уже нет.
  Погода снова не подвела. Солнце прогрело тент палатки, внутри становилось
душно, но все равно подниматься не хотелось.
  - Подъем!
  Ну чего так разошелся? Не армия же!
  Игорь не дал Марку возможности развить эту тему. Он просунул в палатку
голову и, свирепо вращая глазами, велел идти за хворостом - пора готовить
завтрак.
  Шурика на вольный воздух из палатки вытянули за ноги. Он продолжал спать
даже тогда, когда его уложили на траву. Но комары...
  Вертолетная площадка, на которой, впрочем, никаких вертолетов не
наблюдалось, а только редкие, далеко отстоящие друг от друга палатки,
начиналась сразу от пологого берега озера и заканчивалась примерно в
километре у самого подножия лесистого холма. Туда и надлежало тащиться за
дровами.
  Помня слова Валентина о безоговорочном послушании, Марк не роптал, зато
Койфман разошелся не на шутку. Окончилось это тем, что Валентин и Игорь
перенесли его к самому берегу и бросили в воду.
  Из озера Шурик выскочил, как ошпаренный. Судя по его мгновенно
покрасневшей коже, можно было предположить, что так оно и есть - вода в
мае в Телецком озере ледяная.
  - Изверги! Мазохисты и садисты! - Шурик плелся вслед за Марком к леску, не
сулящему никакого сушняка, а только росы по пояс и полчища комаров. - И
это отдых! Какой я дурак, - Койфман продолжал самобичевание. - Зачем
вспомнил об этих психах. Съездили бы к кому-нибудь на дачу, и дело с
концом.
  - О чем я тебя и просил вначале, - Марк и сам чувствовал себя не в самой
лучшей форме, но причитания Койфмана его забавляли. - Говорил же, хочу
отдохнуть на природе, нет ли у тебя дачи. А ты меня сам с ними свел.
  - В чем искренне раскаиваюсь, - Шурик догнал Марка и пошел рядом. - Давай
сегодня же поедем обратно. Пусть они сами веслами машут, а мы на автобус,
и домой.
  - Нет уж. Приехали - надо терпеть.
  - Долматинец там без нас такого наворочает, - продолжал вздыхать Шурик, но
все же, чуть не оттяпав себе палец топором, срубил сухую сосенку и потащил
ее в лагерь.
  После завтрака все утро собирали байдарки. Наука оказалась не очень
сложной, и скоро Марк уяснил, как состыковывается дюралевый каркас и
натягивается прорезиненная ткань. Потом надували волейбольные покрышки и
запихивали их в нос и корму, чтобы байдарки обрели большую плавучесть.
  Лодки на глазах приобрели стремительные очертания, они возникли как бы из
ничего, и Марк еще раз подивился этому фокусу.
  На спокойной воде озера, мелкой в этом месте, байдарки держались устойчиво
и первая тренировка окончилась успешно.
  - Я же говорил - они понятливые, - одобрил работу веслами Игорь, обращаясь
к Валентину. - Не совсем безнадежные.
  - Может быть, их все же рассадить по разным лодкам. Хотя бы в первый день,
  - Валентин все еще сомневался. - Перевернутся ведь прямо у Артыбаша.
  Радость первой победы над собой придала голосу Шурика воинственность.
  - Не перевернемся. А если что, то ведь есть спасательные жилеты.
  Спасательных жилетов не было. Марк не понял, то ли их просто забыли, то ли
не оказалось в наличии, но так или иначе спасательные жилеты отсутствовали
так же, как и прорезиненные фартуки, закрывающие доступ волне.
  - Так ведь пустяк, - оптимизм Игоря был безмерен. - Это только кажется
страшно, а на самом деле вода сама вытолкнет из порога. Главное, не
растеряться.
  Но растеряться пришлось, причем не Марку, а Валентину, когда к их палатке
подошли двое парней и, представившись представителями
контрольно-спасательной службы, спросили про маршрут и про заявку.
  - Не подавали заявку, спасать не будем! - вынесли в конце концов они свое
решение.
  - Кого спасать, - расхорохорился Игорь. - Надо будет, мы сами вас спасем.
  Но настроение после этого визита у Марка испортилось. К тому же, он мог
поклясться в этом, вдали, в группе только что прибывших на вертолетную
площадку туристов, он снова увидел Джесертепа и даже пошел к нему, но тот
исчез, как сквозь землю провалился. Повторное наваждение оставило смутный
осадок в душе, и Марк, как и в Бийске, ощутил тревогу, но тут же себя
поправил.
  Хватит мистики. Правда и то, что Джесертеп существует, но не может же
такая жизнь повторяться вечно? Значит, о ней следует забыть. Марк такой
же, как все, поэтому довольно рефлексий и самокопаний. Если даже ему
суждено выдержать здесь новое испытание, то от этого не уйти. Лишние
сомнения могут только помешать.
  Все на свои места расставил вечер. Сиреневое небо над горами, подернутая
туманом вода озера, костер. На огонек подходили другие сплавщики, уже
закончившие свой маршрут или только к нему готовящиеся. В основном все
приезжали на озеро или на Чулышман, а не на Бию. Да и байдарочников среди
них не было.
  Сто граммов спирта в честь открытия сезона окончательно настроили всех на
благостный лад. Перевернутые вверх днища лодок покрыла роса и, они
блестели в отблесках пламени, как кожа стремительных и сильных животных,
покинувших на время морскую стихию для короткого отдыха.

  63.

  Валентин придирчиво проверил снаряжение. К байдарке Марка и Шурика
привязали еще несколько волейбольных камер прямо к бортам, они болтались
черными поплавками и почему-то придавали лодке дурашливый вид. Тщательно
распределили груз и закрепили его намертво, чтобы в случае чего, не
пришлось потом ловить рюкзаки ниже по течению.
  Шурик вздыхал и охал, как старый дед, да и Марку с утра было как-то не по
себе. Одно дело плавно скользить по озеру, другое - войти в бешеное
течение реки.
  Но как ни спешили отправиться пораньше, все равно вышла заминка. В
последний момент хватились, что не запаслись хлебом, и, уже свернув
лагерь, пришлось бежать в магазин, а потом упаковываться заново.
  - Пойдете строго за нами, - провел последний инструктаж Валентин. - Даже
если покажется, что рядом проход лучше, все равно идите следом. Стоячих
волн не бойтесь и помните, там, где прошли мы, вы тоже проскочите. Сильно
не отставайте, но и не сидите у нас на корме. А то...
  - ... отправитесь рыб кормить, - уныло продолжил Койфман.
  - И отставить эти дурацкие настроения, - Валентин поморщился, как будто
приходилось иметь дело с капризными детьми. - Сами же напросились.
  - Это он напросился, а не я, - Шурик стоял с веслом, как парковая
скульптура. - Мне и дома хорошо.
  Выслушивая эти пререкания, Игорь неожиданно оглушительно громко чихнул.
  - Будь здоров! - машинально сказал Марк.
  - Сам не сдохни, - грубовато ответил Игорь, ему надоели пустые разговоры и
не терпелось быстрее отвалить от оживленного в этот час берега. Он
предвкушал предстоящий сплав, как аттракцион. - Поговорили, и будет.
  Марк сел в байдарку вторым на место загребного. Обзору мешала спина
Шурика, и Марк постоянно отклонялся то вправо, то влево. Он видел, как
лодка Валентина рванулась вперед, ребята, казалось, не прилагали ни
малейших усилий, но скорость набрали приличную, успевать за ними трудно.
  - Может, у них там моторчик спрятан? - предположил Койфман.
  По всему было заметно, что Шурик старается, похоже, и ему передался азарт
сплава, но Марк был почти уверен - дойдет до серьезного, и напарник
запаникует.
  В себе он почти не сомневался. Хотел острых ощущений - вот они. Раз ребята
говорят, что получится, значит так оно и есть.
  Мост над тем местом, где Бия вытекала из озера и устремлялась вниз по
ущелью, с берега казался совсем рядом. Но до него гребли почти полчаса.
Метрах в двухстах от опор Валентин развернулся боком и крикнул, что сейчас
начнется течение.
  - Делайте, как мы! - еще раз приказал он.
  Байдарку уже не надо было подгонять. Марк чувствовал, как лодку ощутимо
тянет в сторону моста и увидел сужающиеся берега с пенящимися между ними
валами.
  - И-и-их! - пронзительно крикнул Игорь, устремляясь прямо в крутящийся
водоворот.
  Замелькали лопасти весел, и идущая впереди лодка почти скрылась в бурлящей
воде.
  Марк заметил домики на берегу, женщину на тропинке с ведрами, которая не
обратила на байдарки ни малейшего внимания, похоже, здесь привыкли к
подобному зрелищу и не отвлекались на него так же, как и на часть пейзажа.
Он увидел все это и отчетливо запомнил, хотя внимание полностью было
поглощено рекой.
  Сейчас перевернемся, успел подумать Марк, но каким-то чудом байдарка,
резко наклоняясь то на один, то на другой борт, проскочила порог. Дальше
на повороте начинался крутой слив и их выбросило, словно на треке, вбок.
Вираж оказался настолько стремительным, что Марк оценил ситуацию только
потом, когда началась более-менее спокойная вода и появилась возможность
оглядеться.
  - Ничего себе! - Шурик полуобернулся к Марку, вид у него был очумелый. -
Думал, кранты.
  - Прошли нормально! - крикнул в ответ Марк, хотя все внутри противно
сжималось от только что пережитого страха. - И дальше так будет.
  Валентин ободряюще помахал рукой и улыбнулся, мол, с крещением. Игорь
снова затянул свое "и-и-их!", и тут же байдарку, словно кто-то потянул
вперед, а Марк услышал рев нового порога.
  На этот раз он постарался не потерять головы. Второй порог не выглядел
сложнее предыдущего. Правда, справа торчали камни, о которые с грохотом
разбивалась вода, но левое русло казалось вполне проходимым. Марк
удивился, что Валентин выбрал не левый спокойный берег, а стал прижиматься
к валунам, где течение яростно атаковало камни.
  Шурик вместо того, чтобы слаженно направить байдарку вслед за ребятами,
почему-то начал притормаживать, а потом и совсем бросил грести.
  - Давай! - заорал Марк, чувствуя, как неустойчиво зарыскала байдарка. -
Давай! Левой!
  Он вдруг почувствовал, как днище ухнуло вниз, а потом снизу же как будто
наподдали тяжелым и мягким молотом. Они взлетели на гребень, откуда хорошо
стало видно все, что творится за пределами порога, а затем их снова
бросило в образовавшееся между волнами пространство и накрыло водой.
  Все произошло мгновенно, и те, кто говорят, что в таких случаях еще о
чем-то успевают думать, скорее всего, принимают желаемое за действительное.
  Мелькнули берег, деревья, камни, крутящаяся волна, и Марк вдруг ощутил
себя в темной и обжигающе холодной глубине. Над головой пятном расплылся
свет, и туда Марк рванулся изо всех сил. Он почувствовал, как вылетел на
поверхность и тут же с ужасом осознал, что вынырнул под днищем байдарки.
  Ударило еще раз, и Марк снова ушел в глубину, и снова рванулся вверх. На
этот раз он вынырнул правильно. Рядом, как поплавок подскакивала голова
Шурика с выпученными и как будто белыми глазами. Тащило и крутило так, что
невозможно было понять, что происходит на самом деле и правильно оценить
обстановку.
  Днище байдарки вдруг очутилось на расстоянии руки, и Марк схватился за
край лодки, и в тот же момент в другой борт вцепился Шурик.
  Все было поглощено одной стихией - стихией воды. Непроизвольно Марк и
подчинялся и боролся с ней, стараясь не потерять байдарку. Взлетев на
очередной гребень, он увидел, как идущая впереди лодка развернулась на
стремнине и остановилась на месте, удерживаемая бешеной работой весел, а
их несет прямо на нее. И тут же борта байдарок соприкоснулись. Шурик
сделал попытку ухватиться за весло Валентина, но тот заорал на него.
Течение постепенно становилось все более спокойным. Затопленную байдарку
ребята сумели оттеснить к берегу, и наконец Марк почувствовал под ногами
дно.
  Он не помнил, как выбрался на берег. В этом месте подъем был крут и,
очевидно, надо было приложить немало усилий, чтобы взобраться наверх, но
Марк не помнил - полз ли он по камням на животе или поднимался, цепляясь
за кусты. Более-менее он пришел в себя уже тогда, когда жарко пылал
костер, и Игорь совал ему в руку красный пластмассовый стаканчик с
неразведенным спиртом. Шурик уже разделся, и на его очень белой коже
отчетливо проступили все веснушки, как будто он в одно мгновение покрылся
болезненной сыпью.
  - Лихо, - только и сказал Валентин. Вид у него был испуганный. - Зачем же
вы поперлись влево, неужели не видели, где мы прошли?
  - Зачем, зачем? - передразнил Койфман. - Слева вода спокойнее, вот я и
думал, что нечего нам в чехарду играть. Это вы любите острые ощущения, а я
- нет.
  - Вот и вляпались, - у Игоря сочувствия не нашлось и на мизинец. - Теперь
умнее будете.
  - Тебе не кажется, - обратился к нему Валентин, что с этим сплавом надо
заканчивать. - Связались на свою голову. Давайте разбирать байдарки.
Поднимемся сейчас на дорогу и поймаем попутку.
  - Это ты замечательно придумал, - обрадовался Койфман. - Приятно общаться
с умным человеком. Домой, домой!
  И в этот момент Марк заупрямился. Наразведенный спирт он проглотил, как
дистилированую воду, не ощутив ни вкуса, ни запаха. По телу сразу же
разлилось тепло, лицо запылало от жара.
  - Никаких "домой"! Подумаешь, перевернулись. Разве у тебя всегда все было
удачно? - обратился он к Валентину. - Даже в самый первый раз?
  - Я опыт на малых речках нарабатывал, - Валентин сидел, откинувшись спиной
к стволу сосны. - Постепенно. А вот так, сразу...
  - Нечего глупостями заниматься, - Игорь негодовал даже от самой мысли, что
может прерваться сплав. - Хотят, пусть выбираются отсюда сами. Собирают
вещички - и на дорогу. Я не для этого на работе отпуск за свой счет
клянчил.
  - Даже не знаю, - засомневался Валентин.
  - Да что тут говорить, - Марк искоса посматривал на молчащего Койфмана. -
Мы справимся. А это, вроде посвящения. Ну, хлебнули бийской водички.
Подумаешь!
  - Ты как знаешь, - Шурик говорил непривычно медленно, - а я дальше плыть
боюсь. Боюсь, и все. Слышишь, как ревет.
  Даже здесь, на высоком берегу, грохот бьющейся о камни воды звучал
раскатисто и грозно.
  - Поплывем, а? - попросил еще раз Марк. - Сколько порогов надо пройти до
Турочака?
  - Одиннадцать или двенадцать, - заглянул в кроки Валентин. - Этот, кстати,
где вы макнулись, называется Юрток.
  - Юрток оставит без порток, - немедленно нашел рифму Игорь, и Марк
заметил, как Шурик неуверенно улыбнулся.

  64.

  Все тело ныло, как будто его били палками. Валентин сказал, что им еще
сильно повезло - не измолотило о камни.
  - Сам видел, - серьезно говорил Валентин, - как одного парнишку швырнуло
на валун, так даже и не нашли потом. А еще одних ребят с перевернувшегося
катамарана вытащили буквально через две минуты, но все ноги у них были
перемолоты, словно пропустили через мясорубку.
  От подобных речей Шурик только бледнел, но пересилил себя, опять сел в
байдарку.
  Еще три порога в тот же день прошли на удивление гладко. Были, конечно, и
волны, накрывающие с головой, и вода на дне лодки, которую сразу же после
порогов приходилось одному отчерпывать, пока другой держал байдарку по
течению. Но очень кстати пришла уверенность, что ничего невозможного все
же не существует. Марк научился заставлять себя не бояться, входя в
кипящую и ревущую воду, отрабатывать поворот, не обращая внимания на то,
что заливает лицо и руки уже почти не слушаются команды - настолько сильно
бывало напряжение.
  В некоторых местах Бия просто падала вниз, как струя из чайника. Но эти
относительно ровные места проходили с криком и гиканьем, слив - это просто
водяная горка, и как с горки Марк видел то, что не увидишь с берега -
стремительный уклон, по которому, как по желобу, катится байдарка.
  Лагерь решили разбить пораньше. Валентин хотел дать немного передохнуть
Марку и Шурику.
  Уже в конце дня Марк по-настоящему оценил, как быстро и умело
сориентировались ребята, выловив их из Юртока. Ему бы такой подвиг не
удался.
  Больше от Артыбаша на пути не попалось ни одной деревни. Места выглядели
диковатыми, и полянка, выбранная для лагеря, пришлась точнехонько напротив
высокой скалы, полностью, как ширма, закрывающей горизонт.
  - Не знаю, как тебя, - Шурик лежал, безвольно раскинув руки, пока Игорь и
Валентин быстро и привычно ставили палатку, - а меня такая природа давит.
Скалища-то какая! Жуть!
  До них на этом месте уже кто-то останавливался. Сохранилось кострище и
даже рогатины для котелка. Дров вокруг - навалом.
  - Давайте за водой, и будем готовить ужин, - Игорь попытался подключить
новичков к общественно-полезному труду.
  Уже стемнело, и костер стал притухать, напоминая о том, что пора и на
боковую, когда со стороны леса послышался шум. Гостей не ждали, поэтому
все разом насторожились. Кто там ходит, зверь или человек? Бояться можно и
того и другого. Впечатлений от прошедшего дня хватало, и новых приключений
не желал никто.
  Хруст веток раздался совсем рядом, и Игорь поднялся от костра навстречу
нежданным гостям.
  Два мужичка, по виду местные, деловито выбрались из чащи. Один из них
держал в руке ведро.
  - Туристы? - полуутвердительно спросил тот, что помоложе, с недельной
щетиной на физиономии. - Слышно вас. Мы за поворотом стоим, рыбачим.
Мужики, выпивка кончилась, а рыбы полно. Объединимся?
  Объединяться уже не хотелось - поздно, да и поужинали, но и прогнать от
костра гостей не повернулся язык. Валентин вытащил из рюкзака фляжку.
  Игорь воспользовался случаем и попытался уточнить предстоящий маршрут.
Рыбаки предупредили о коварном прижиме километрах в десяти ниже по
течению, а так, уверяли они, все нормально. На моторе, конечно, не
пройдешь, ну, а на байдарке сам бог велел. Они-то, кстати, на моторе, но
пороги проходят на веслах - привыкли.
  - Вторую неделю сидим, - стакан пошел по кругу. - Трех тайменей взяли, а
вам притащили хариусов. Сами-то не рыбачите?
  - Некогда. Нам бы до Турочака скатиться, а, может, чуть дальше. И домой.
  - Скучная у вас жизнь, - посочувствовали рыбаки. - Все несетесь куда-то,
сломя голову. На реке-то поосторожнее. Тут вашего брата каждый год немало
гибнет. Швырнет на камень, и амба. Иногда неделями ищут и тела найти не
могут. И на Телецком не лучше. Там в свежую погоду, если перевернет, то
долго не поплаваешь - восемь градусов. А утопленников обязательно сносит к
середине озера, на самое глубокое место, откуда не достанешь, и,
рассказывают, что они стоят там на глубине, как живые. Все, кто когда-то в
озере утоп.
  Марк живо представил себе эту страшную картину. Толпа стоящих мертвецов,
едва колеблемая слабым течением - безмолвных, с открытыми глазами.
  Тот же Мертвый дом, подумал он. Подводное царство Анубиса. Весь мир
принадлежит шакалу.
  Он суеверно потрогал кольцо. Ага, тут же поймал он себя на этом, все-таки
трусишь, ищешь защиты и надежды, а ведь еще утром клялся, что теперь
будешь жить, как все.
  Уха из хариусов, несмотря на то, что недавно наелись лапши с тушенкой,
была сказочно вкусна. Засиделись почти до двух часов ночи. Остатки спирта
мужики унесли с собой и велели утром заглянуть к ним еще - дадут рыбы.
  Ровный рокот реки, белые звезды в кристально-черной вышине и неожиданно
ставшая уютной скала - все говорило о том, что завтра предстоит чудесный
день.

  65.

  День выдался чудесным настолько, что Марк проснулся сам, не дожидаясь
побудки. Он выбрался из палатки и зябко обхватил плечи руками. Солнце уже
поднялось, в сосняке пели птицы, временами заглушая шум воды, но ледяная
роса не давала ступить даже шага - от холода болезненно сводило ступни.
  Марк спустился к реке. Воздух, полный запаха леса и цветущих трав, был
почти осязаем. "Такой у нас воздух, - вспомнил Марк слова рыбаков, - хоть
ломтями режь".
  Он развел костер, поставил на огонь котелок и встретил Игоря и Валентина -
Шурик, конечно, еще спал - горячим чаем.
  - Исправляешься, - похвалил его Игорь. - Будешь классным сплавщиком. Вот
пройдем Бию, на будущий год махнем в Якутию. Поедешь?
  - А как же, - от вчерашний ломоты в теле даже следа не осталось, и Марк
занялся приготовлением завтрака, давая возможность ребятам как следует
осмотреть байдарки и поставить на царапины заплатки. - Поеду. Вы мне в
Питер напишете, и я тут, как тут.
  - В Питер собираешься? - поинтересовался Валентин, выкраивая из куска
резины подходящую заплатку.
  - Да, возвращаюсь. Сразу же после сплава.
  - И что людям в Сибири не живется? - удивился Игорь. - Чем у нас хуже?
  Марк уже собрался объяснить чем, но из палатки выполз Шурик.
  В отличие от Марка выглядел он неважно. Когда, задрав свитер, он показал
ставший красно-синим кровоподтек на ребрах - все-таки приложился, видимо,
где-то о камень - Игорь только присвистнул.
  - Ничего не сломал? - обеспокоенно спросил он.
  - Вроде, нет. Но саднит и тянет.
  Из-за этой травмы на совместном совете решили сегодня не напрягаться и
пройти совсем немного.
  - Проскочим пару порогов и где-нибудь поищем новое место стоянки, -
согласился Валентин. - Только четко следуйте за нами, без
самодеятельности, пожалуйста.
  Хотя к Марку пришла уверенность, что сегодня они не оплошают, все равно
сердце тревожно сжалось, едва он услышал нарастающий рев воды. Хорошо,
если порог открывается издали, с поворота в него входить значительно
труднее. Еще он понял, что самое бурное место не всегда бывает самым
опасным, и скоро убедился в этом, когда байдарка влетела в стоячую
метровую волну и пронзила ее, как игла. Воды, конечно, в лодку попало
много и сами вымокли, как будто приняли душ, но зато никуда не потащило,
не швырнуло на камни.
  Шурику грести было трудно, и Марк попросил его не слишком напрягаться.
  - Просто держи байдарку ровнее, и все, направлять я буду сам.
  Он осмелел настолько, что даже несколько раз, как Игорь крикнул "и-и-их!",
влетая в очередной порог. Марк входил во вкус новой игры.
  Из третьего по счету за сегодняшний день порога лодки вылетели на
относительно спокойную воду. Бия в этом месте становилась шире. Высокий,
метров под пятьдесят, обрыв вертикально обрывался прямо в воду справа.
Гребцы расслабились, и, видя, как плавно миновала отвесную скалу первая
байдарка, Марк дал себе возможность расслабиться. Это оказалось ошибкой.
  Через минуту он заметил, что лодка почти не движется по течению и ее
увлекает в сторону скалы. Еще не поняв в чем дело, он удвоил усилия, но не
помогло и это. Байдарку прижимало к каменной стенке, грозя расплющить и
утянуть под воду.
  Марк посмотрел на скалу. На самой ее вершине он увидел стоящего Джесертепа
в неизменном черном плаще. Это был точно Джесертеп. Силуэт демона трудно
было перепутать с кем-нибудь другим, настолько четко выделялся он на фоне
синего безоблачного неба.
  Этого еще только не хватало. Но отвлекаться времени уже не оставалось
совсем.
  - Шурик, - закричал Марк. - Мне одному не справиться. Тянет под скалу.
Давай вместе!
  В этот момент и до Койфмана дошло, что дело неладно. Он, постанывая от
боли, тоже приналег на весло. Байдарка стояла на месте. Мощный прижим
водоворота не давал лодке оторваться от скалы.
  Мысленно Марк уже видел, как их притискивает к стене и тянет вниз. Никто
здесь не поможет. Ребятам просто не успеть.
  Дальше все началось, как в кошмарном сне. Он греб сам и кричал на Шурика,
буквально по сантиметру отвоевывая у реки пространство. Было такое
ощущение, что байдарка привязана пружинящим крепким тросом и продвигается
не в воде, а в другой, более плотной массе.
  Когда они вновь очутились на стрежевом течении, Марк бессильно опустил
руки и посмотрел через плечо на отвесную скалу - Джесертепа на ней не было.

  66.

  На второй стоянке они провели две ночевки. Игорь весь день причитал, что
из спортивного сплав превратился в матрацный. Сиди и загорай, вместо того
чтобы окунуться в настоящую стихию. В свою очередь стихия не давала забыть
о себе ни на минуту - лагерь разбили недалеко от начала нового порога.
  - До Турочака отсюда пройдем в два дня, - сверившись с кроками и картой,
сказал Валентин. - А дальше посмотрим. Будет желание и время, махнем до
Удаловки. Помните проплывали на "Заре" порог около горы Иконостас. А
оттуда опять на "Зарю", и в Бийск.
  Койфману на синяк налепили лопухов, обмотали бинтом, к вечеру ему стало
полегче.
  Рассказывать о встрече с Джесертепом Марку было некому. Если в Бийске он
еще сомневался, что видел демона, а на вертолетной площадке около
туристической базы "Золотое озеро" ругал себя за мнительность, то после
того, как Джесертеп возник в критический момент на отвесной скале,
сомнений у него больше не оставалось.
  Что это - предупреждение, намек, угроза? Послан ли демон Анубисом, или,
как и в Екатеринбурге, явился сам, было загадкой.
  - Джесертеп, - тихо прошептал Марк, глядя на пенистые водовороты. - Если
это был ты, то почему не приходишь? Почему показываешься только издали?
Или я пока не нуждаюсь в помощи, и ты только даешь знать, что будешь рядом
в трудную минуту?
  Ни на один из вопросов ответов не находилось. Но спал Марк плохо. Ему
опять приснился Мертвый дом, необъятное пространство подземного склепа, в
котором он заблудился. Он искал Анубиса и не мог найти, хотя чувствовал,
что он где-то рядом.
  С утра погода разладилась. Стало холодно и начал накрапывать дождь, но все
попытки Шурика уговорить ребят остаться в лагере кончились ничем.
  - Дождь может зарядить и на сутки, - посмотрев на густо обложенное
облаками небо, сказал Валентин. - Что же нам здесь все это время сидеть?
Нет, сплав так сплав. Пойдем под дождем.
  Марку тоже не очень хотелось покидать уже обжитую палатку, но приходилось
подчиняться.
  Первый порог они взяли без труда. Он хоть и казался грозным, на самом деле
больше пугал. Небольшой слалом только привел всех в хорошее настроение. А
еще через час прекратился дождь, и сначала небо посветлело - тучи таяли на
глазах, а потом выглянуло солнце.
  Гребешки волн стали отсвечивать ртутным блеском. Миновали очередной слив и
прямо по нему, как по горке неожиданно ворвались в деревню.
  На плохой неподробной карте деревня не была даже обозначена, и в памяти
Марка эта череда домиков на высоком берегу так и осталась безымянной.
  Деревня, скорее всего в одну улицу, вытянулась вдоль Бии. Слив с сильным
течением проходился как раз по этому месту и не предвещал никаких
неприятностей. Но только лишь Марк лихо собрался промчаться мимо домов на
зависть аборигенам, как байдарку хлестнуло боковой волной, и они позорно
притонули.
  Не меньше центнера воды разом влетело в лодку, и Марк вдруг ощутил себя
залитым до колен, а байдарка, сразу осев, потеряла маневренность и плыла
теперь полузатопленной.
  Койфман запаниковал сразу. Как и на Юртоке, он тут же перестал грести.
Марк напрасно старался приткнуться к берегу - лодка не слушалась.
  И вновь выручили Валентин и Игорь. Сумев притормозить на быстром течении,
они буквально притиснули полузатонувшую байдарку к обрыву и хотя их вместе
еще протащило метров триста, причалили к более-менее пологому месту.
  Шурик выскочил на берег, как будто за ними гнался крокодил. Губы у него
тряслись, и веснушки опять, словно ему в лицо плеснули проявителем,
выступили на белой коже.
  - Это уже чересчур! - крикнул он с безопасного расстояния. - Я больше
тонуть не согласен!
  - Да ничего же не случилось, - попытался уговорить его Игорь. - Подумаешь
залило. Даже и не перевернулись.
  - Еще не хватало, - Койфман никак не мог прийти в себя. - Вы как хотите, а
я дальше пешком.
  В этот момент по тому же самому месту, где они только что беспомощно
барахтались, промчался самодельный деревенский плотик. Двое парнишек, лежа
на досках, гребли руками и с удивлением, так что даже привстали и
оглянулись, посмотрели в сторону байдарок.
  Плотик подскакивал, как сноровистый пони, но мальчишки управлялись с ним
запросто. Слив чуть ниже переходил в порог, и прямо от деревни были видны
острые, торчащие из реки камни. Перед самым порогом плотик, резко вильнув,
воткнулся в берег, и ребята, выбравшись на сушу, потащили его, как салазки
на горку, обратно выше по течению.
  - Видишь, - укоризненно обратился к Койфману Валентин, - даже сопливые
мальчишки не боятся здесь плавать.
  - Да они тут выросли, - заныл Шурик. - Для них эта река - мать-родна. А я
и на спокойной воде держусь плохо.
  - Ладно, - рассудительно решил Валентин. - Посидим с часок на берегу.
Обсохнем.
  Отвязали и вытащили рюкзаки, перевернули байдарку вверх дном, чтобы вылить
воду, и перекусили всухомятку, запивая тушенку забортной водой. В
верховьях Бии в деревне даже не копали колодцев, настолько чиста была река.
  Мальчишки, бросив плот, поднялись на обрыв, так и не решившись заговорить
с чужими.
  Марк закурил и пошел по берегу вниз по течению, чтобы осмотреть начало
порога. От деревни он выглядел достаточно серьезным - нагромождение
камней, узкие проходы. Волны бились и клокотали между берегами, как в
глотке великана.
  - Пройдем, - оценивающе оглядел Марк острые зубцы. - Только на самом входе
надо быть поосторожнее - похоже, слева прижим.
  Он уже возвращался обратно, ступая по круглым, словно обточенным на
токарном станке, бийским галькам, когда увидел перед собой девочку в
просторном застиранном ситцевом платьице. Лет семи, не больше. Она
смотрела на него, как на какое-то чудо. По всему было видно, что чужаки в
деревню заглядывают редко.
  - Тебе чего? - растерялся Марк от восхищенного синего взгляда. - Шоколадку
хочешь?
  Девочка отрицательно покачала головой и, так и не сказав ни слова, вдруг в
неожиданном порыве протянула Марку цветок - обыкновенную желтую
мать-и-мачеху, которой и в городе пруд пруди. Цветок уже немного увял и
беспомощно свешивался со стебелька.
  - Это мне? - спросил Марк, не решаясь принять щедрый подарок.
  Девочка вновь кивнула и тут же смущенно отбежала в сторону, скорее всего
так и не услышав ответного спасибо.
  Марк повертел цветок в руках, не зная, что с ним делать, а потом воткнул
стебелек в нагрудный карман куртки.
  Он уже подошел к байдаркам, где ребята хлопотали перед отплытием, когда,
обернувшись, увидел, как девочка, стоящая до этого в отдалении, столкнула
на воду легкий плотик.
  Наблюдая, как дитя природы, удаляясь от берега, покачивается на своем
суденышке, Марк еще раз подивился подобной беззаботности, но не придал
этому серьезного значения. Видя, как только что мальчишки чуть старше,
бесстрашно управлялись с сильным течением, он был уверен, что и девочка
сделает это не хуже. Но через минуту заметил, что не все идет гладко.
  Девочка, видимо, намеревалась прокатиться возле самого берега, но течением
ее сразу вынесло на середину, где подпрыгивали крутые волны, и плот
сначала закружило, а потом стремительно потащило к порогу.
  - Мама! - пронзительно закричала девочка, и тут же сверху, с обрыва,
послышался ответный истошный крик.
  Возле дома заметалась женская фигурка, но до тропинки, спускающейся к
берегу, было далеко.
  Марк не раздумывал ни секунды. Он отчетливо понимал, что любое промедление
гибельно, и, как был в джинсах и в куртке, бросился в воду.
  Его подхватило сразу, швырнуло на глубину и повлекло за плотом. Плавал
Марк неплохо и почти не сомневался, что успеет догнать плот еще до порога.
  Несколько раз его с головой накрывала волна, и каждый раз после этого он
уходил вниз, но выныривал, отплевываясь, и все-таки успел коснуться досок
раньше, чем слив, чуть изгибаясь, переходил в порог.
  Плот приходилось толкать двумя руками, он слушался плохо и норовил,
подпрыгивая на гребнях, ударить Марка в лицо. Но все же сдвигался к
берегу. Медленно, но сдвигался. Девчонка, как будто ее поразила внезапная
неподвижность, совсем не помогала Марку и уже не кричала, а только
смотрела на него широко распахнутыми глазами.
  - Греби! - крикнул ей Марк, сил почти не оставалось. - Помогай!
  Он видел, что плот еще может зацепиться за край изгиба берега, а дальше
его уже не спасет ничего.
  Река цепко держала свою добычу. Камни резали течение уже совсем рядом,
когда Марк последним отчаянным усилием толкнул плот к отмели.
  Он еще убедился, что бегущие вслед за ним по берегу ребята сумеют
подхватить плот и выволочь его из воды, но последний толчок отбросил его в
сторону стремнины. Волна вновь накрыла с головой. Марк попытался отгрести
в сторону от камня, казалось, мчащегося на него со скоростью локомотива,
но его закрутило на месте, развернуло спиной и швырнуло прямо на острую
базальтовую глыбу.

  67.

  Все знакомо в этом зале. Все.
  Марк стоял, уставившись в плиты пола, с одежды капала вода, образуя
маленькую лужицу вокруг ног.
  Земная вода в Мертвом доме. Живая вода в Мертвом доме. Вдали горели
чадящие огни.
  Джесертеп выступил из темноты внезапно и коснулся плеча Марка.
  - Ты? - почти не удивился тот.
  - Я ведь предупреждал тебя, - голос демона звучал укоризненно.
  - Почему же тогда ты мне не помог?
  - Анубис, да будет вечен Весовщик душ, запретил мне делать это. Но я хотел
тебе помочь.
  - Спасибо, - Марк попытался разобраться в своих чувствах и вдруг понял,
что его не волнует собственная смерть.
  - Девочку спасли?
  - Ее здесь нет, - Джесертеп медленно отступил назад в темноту. Но тебя
опять ожидает мой Хозяин. Поторопись, он в гневе.
  - В гневе? - удивился Марк. - Почему? Разве я провинился? Мне кажется, что
на самом деле я ему помог. Он хотел вернуть кольцо, теперь ничто не
помешает ему сделать это. Господин должен быть доволен.
  - Но он в гневе, - повторил Джесертеп. - Поторопись.
  Демон исчез так же внезапно, как и появился. Марк еще хотел спросить его о
ребятах, но не успел. На расстоянии вытянутой руки не различалось ничего,
кроме чернильной темноты - безмолвной, пустой.
  Шаг за шагом.
  Шахматные плиты и он, фигурка, движущаяся сама по себе и в то же время
управляемая тем, кто начал игру.
  Шах? Мат? Угроза королю? Жертва качества? Цейтнот?
  Огни приближались медленно, но все-таки приближались. Марк собрался с
мыслями. Что скажет Анубис на этот раз? Как ни верти, Марк опять
провинился. Кольцо давало ему возможность подняться над миром, а он вновь
оплошал. В который раз. Нет больше бессмертия. Его дом здесь.
  Шаг за шагом.
  Анубис не сидел на троне, он стоял рядом с ним и, чуть наклонив шакалью
морду с длинной пастью, наблюдал, как ползет к подножию лестницы крохотная
человеческая фигурка.
  - Явился, - рассмеялся Анубис, лишь только Марк приблизился настолько, что
ему понадобилось задрать голову, чтобы увидеть его. - Приполз. Ну и что ты
теперь собираешься делать?
  - Отдать кольцо, - просто сказал Марк, и стал свинчивать с пальца черный
ободок. - Я знаю правила игры.
  - Он знает, - издевательски повторил шакал. - Он всегда все знает. Зачем
ты полез спасать девчонку, ведь она все равно в конечном счете обречена?
Ты не настолько примитивен, чтобы не понимать этого.
  - Она ребенок, - Марку наконец удалось снять кольцо и теперь он держал его
на ладони, не зная, следует ли самому подняться к трону или ждать, когда
Анубис снизойдет до того, чтобы спуститься к нему. - Она еще не жила.
  - А жил ли ты сам? - Анубис сделал шаг вниз. - Ты сам? Разве у тебя есть
что вспомнить? Чем ты утешишься теперь в этом доме?
  - Я спас ее, - упрямо повторил Марк. - Этого достаточно.
  - Достаточно, недостаточно. Кто здесь все-таки взвешивает сердца? Не ты ли?
  - Нет, Господин, - Марк наклонил голову.
  - Но ты уверен, что поступил правильно?
  - Правильно, - Марку не хотелось спорить, но Анубис вынуждал его говорить.
  - А ты ведь знал, что это последняя твоя жизнь. Почему ты не подумал об
этом? Ведь не подумал, правда?
  - Правда, - обреченно сознался Марк. - Я ни о чем не подумал. Тебе
недостаточно моей смерти?
  - И наконец-то не ошибся! - Анубис снова захохотал и вдруг, одним прыжком
одолев разделяющее их пространство, очутился совсем рядом. Этот
нечеловеческий прыжок заставил Марка отшатнуться.
  - Не ошибся, и все же боишься, - Анубис протянул руку, и Марк вложил ему в
ладонь кольцо.
  - Вот так, - сказал шакал и подбросил кольцо в воздух, и оно растаяло в
темноте, не долетев до пола. - Кольца больше нет. Но, клянусь Отцом, ты
заслужил за этот поступок двадцать минут бессмертия. Не больше, - добавил
он после некоторого раздумья. - Не больше. Но на самом деле это очень
много.
  - И как я смогу распорядиться ими? - в душе у Марка шевельнулась слабая
надежда.
  - Никак, - отрезал Анубис и отступил на шаг, чтобы лучше видеть лицо
Марка. - Совсем никак. Но, мне кажется, что ты хочешь за это платы. Что ж,
поторгуемся.
  - Нет, - покачал головой Марк. - Нет, ты меня не понял, Господин. Я только
надеялся.
  - Воистину мне иногда бывают не понятны люди. Надеялся, но ничего не
просишь?
  - Ничего, - Марк вздохнул. - Что я должен делать теперь?
  Анубис отступил еще на шаг и вдруг сел прямо на ступеньку лестницы. Руки
устало свесились между колен, и он почему-то стал походить на старого и
больного пса. Марк едва удержался от желания погладить его по голове.
  Желтые печальные глаза уставились на Марка в упор. Он видел, как у Анубиса
сморщились складки кожи вокруг черного носа.
  - Все правильно, - шакал выговаривал слова медленно, словно речь давалась
ему с трудом. - Я хотел этого и опять этого добился. Я - молодец.
  Марк опешил. Чего угодно ожидал он, но только не этих простых человеческих
слов.
  - Я не понимаю тебя, Господин.
  - Еще бы ты понимал меня, - Анубис стремительно встал, так что ветер
шевельнул языки факелов. - Меня, - голос его загремел, как вода в пороге.
  - Того, кто дает вам жизнь.
  - Смерть, - несмело подсказал Марк.
  - Жизнь! - Анубис раскинул руки, словно собирался заключить в объятья все
окружающее пространство.
  - Ты свободен, - сказал он, едва обернувшись через плечо и поднимаясь по
лестнице. - Ты можешь идти.
  - Идти? - опять не понял Марк.
  - Да, - Анубис на мгновение обернулся и увидев, как Марк недоуменно
смотрит на него, расхохотался вновь.
  - Джесертеп, - позвал он демона. - Выведи этого человека отсюда. Он готов
к смерти.




        

            
[X]