Эдмунд КУПЕР

                                   1994

     Доктор Джеймс Эддингтон Шаффер опустил свой двухпедальный  реактивный

шмель до двух тысяч футов. Он дал ему повисеть несколько секунд.  Печально

глядя вниз, на цветущие пригороды, он думал о том, как  Эмили,  его  жена,

воспримет Радостную Новость. Затем тихо и уныло, практически себе под нос,

он прошептал:

     - Пчелка, моя пчелка. В улей лети пулей.

     Микропередатчик в его наружных часах передал эту  обычную  команду  в

черную коробку, спрятанную под капотом шмеля. Машина послушно  загудела  и

ринулась почти вертикально вниз в усадьбу Шафферов - дом 793  по  бульвару

Надежды.

     Доктор Шаффер смотрел, как лужайка перед его домом растет от размеров

почтовой марки до банного полотенца. "Если бы только, - мечтательно  думал

он, - я мог о нее разбиться..."

     Сие  печальное  стремление  к  нирване  было  прямым  следствием  его

недавнего  славного  прощания  с   Индепендент   Электроникс   Брэйн   Вош

Инкорпорейтид - его возлюбленной компании по промывке электронных  мозгов.

По самым скромным оценкам его скальпу ничего не должно  было  грозить  еще

как минимум три года. Но  без  всякого  предупреждения,  если  не  считать

внезапных подарков в виде древних мраморных часов, коробки  десятидюймовых

сигар и большой бутылки шампанского (кварты две, не  меньше),  его  милые,

верные коллеги  огорошили  его  плутовским  голосованием,  по  результатам

которого  он  стал  президентом  компании.  Следующим  поднятием  рук  они

единогласно утвердили его традиционную добровольную отставку, о которой он

по чистой случайности забыл  сказать  в  своей  благодарственной  речи.  И

последнее голосование (тоже единогласно) наградило его пенсией  в  размере

двадцати тысяч долларов в год - за особые заслуги и верную службу во время

его пятиминутного президентства.

     В общем, теперь доктор Шаффер знал, каково это  -  оказаться  жертвой

профессионального убийства. Ему давно было интересно...

     Посадка прервала горькие раздумья доктора Шаффера. Шмель  приземлился

на самом  краю  пруда  в  форме  сердца,  расположенного  на  крыше  виллы

Шафферов.  Хмурый  доктор  вылез  из  кабины.  С  собой  от   тащил   кучу

перевязанных разноцветными лентами коробок - на три тысячи долларов  новых

платьев для Эмили.  Доктор  Шаффер  хмурился  все  больше  и  больше.  Ему

пришлось  битый  час  пялиться  на  быстро  меняющихся   роботов-манекенов

(подстроенных точно под размеры Эмили), прежде чем ему позволили подписать

чек.

     Тем временем причина его мытарств  со  счастливой  улыбкой  на  губах

появилась на крыше из дымовой трубы. Эмили услышала возвращающегося  домой

шмеля еще в кухне, где она как раз заказывала кофе с пончиками. Сгорая  от

нетерпения продемонстрировать свое последнее  незаконное  творение  (нечто

вроде сари, неуклюже состряпанное из  кружевной  скатерти,  принадлежавшей

еще бабушке Эмили и нескольким поколениям моли), она вступила в трубу, где

медный диск, поддерживаемый столбом сжатом воздуха, нежно доставил  ее  на

крышу.

     Выронив коробки, доктор Шаффер нервно глядел на свою жену.

     - Хелло, мужчина, - сказала Эмили.

     -  Хелло,  женщина,  -  ответил  доктор   Шаффер,   присоединяясь   к

ритуальному приветствию.

     Лицо  Эмили  стало  холодным  и  беспристрастным,  как  у  робота.  С

оттренированной  легкостью  она  приняла  несколько  поз   из   репертуара

робото-манекенщиц.

     - Нравится? - с волнением спросила она.

     - В откровенности ему не откажешь, - вынужден был согласиться  доктор

Шаффер. - Но ради всего святого,  не  одевай  его  на  крыше!  Вдруг  тебя

заметит наводчик! - и он нервно окинул взглядом полное шмелей небо.

     - Ерунда! - отмахнулась Эмили. - Мне-то ты  можешь  не  напоминать  о

наводчиках. Кроме того, я не вижу ни одного шмеля ниже трех тысяч футов.

     Подняв голову, она  посмотрела  на  сплошной  поток  летающих  машин.

Почувствовав, однако, что что-то не так, она  обняла  доктора  Шаффера  за

шею, крепко прижалась к нему, игриво укусила за ухо и прошептала:

     - Что случилось, милый? Они урезали твою рабочую квоту?

     - Они ее стерли с лица земли, - с чувством ответил он.

     Эмили отпрянула, словно он дал ей пощечину.

     - Они сделали это сегодня утром, - с горечью объяснил доктор  Шаффер.

- Меня выбрали президентом,  со  всеми  воинскими  почестями  отправили  в

отставку и наградили пенсией в двадцать тысяч баксов - и все  за  какие-то

четыре минуты... как тебе это нравится?

     Эмили это вовсе не нравилось. В ее глазах блестели слезы, не желавшие

катиться вниз, несмотря на все законы физики.

     - Но, дорогой, - вскричала она, - тебе же всего тридцать пять! Они...

Они просто-напросто не могли этого сделать!

     - И тем не  менее,  -  в  голосе  доктора  Шаффера  звучало  какое-то

печальное  удовлетворение.  -  На  повестке  дня:  один   лишний   ученый,

принесенный в жертву на алтарь Автоматизации... А что,  если  нам  сегодня

это как следует отпраздновать? Устроим мне похороны  по  первому  разряду!

Пригласим  Гаррисонов.  Джо  загремел  полгода  тому  назад.   Но   он-то,

счастливчик, свое отработал! Ему тогда было почти сорок один.

     - Джимми, но это же незаконно! -  воскликнула  она,  схватив  его  за

руку. -  Это  просто...  ужасная  ошибка...  просто  недоразумение.  Закон

гласит, что каждый имеет право работать, пока ему не исполнится сорок лет.

     Доктор Шаффер холодно улыбнулся.

     - Пункт восьмой Индустриального Кодекса... А ты  знаешь,  что  гласит

пункт восьмой?

     - Я даже не знала, что восьмой пункт вообще существует!

     - В доступном нашему с  тобой  пониманию  переводе,  любовь  моя,  он

гласит, что если какая-либо тупоумная машина  может  выполнить  какую-либо

работу лучше  нормального  интеллигентного  человека,  то  человек  должен

уйти...  независимо  от  возраста,  пола,  цвета  кожи   или   религиозных

убеждений. Аминь.

     Несколько секунд Эмили глядела на него, словно не  веря  своим  ушам.

Затем слезы в ее глазах, не в силах больше отрицать наличие силы  тяжести,

покатились по ее щекам.

     - Но... но... но промывание мозгов классифицируется как  человеческая

специальность! - рыдала она. - Я полагала...

     - Я тоже так думал, - мягко сказал доктор Шаффер. - Но пока я собирал

свои вещи, они рассказали мне о моем преемнике -  позитронном  роботе.  Он

способен промывать одновременно четыре  мозга.  Индепендент  заплатила  за

него  миллион  пятьсот  тысяч  долларов  -  и  сделала  это  с  превеликим

удовольствием.  Этим  они  хоть  на  полгода  решили  проблему  избыточной

прибыли. А через шесть месяцев они купят еще одного робота  и  уволят  еще

одного человека. - Вдруг он улыбнулся. -  Я  купил  тебе  несколько  новых

платьев. Хочешь посмотреть?

     - Это тряпье! - скривилась она. - Как я его ненавижу! И почему только

они  не  позволяют  женщинам  самим   шить   себе   одежду   вроде   этого

замечательного сари?

     - Ах ты моя маленькая мятежная кокетка! - он  игриво  хлопнул  ее  по

задней части тела, чуть пониже пояса. -  Ты  же  не  хочешь  оставить  без

работы сразу миллион швейных роботов!  Кроме  того,  надо  же  нам  как-то

избавляться от всех  этих  чертовых  денег...  Давай  выпьем,  а  потом  я

приглашу на экран старину Джо.

     Но Эмили подошла к груде коробок и  после  настороженного  взгляда  в

небеса пинками затолкала их  под  раскидистый  солнечный  зонтик.  Там,  в

густой  тени,  в  безопасности  от  любопытных  глаз   она   повытряхивала

безупречные платья из  их  безупречно  сделанных  коробок.  Окинув  глазом

получившуюся кучу, она со звериным оскалом на лице принялась  топтать  их,

яростно крутясь на острых каблучках своих домашних сабо.

     Потом,  дав  научно  отобранным  платьям  отведать   каблучков,   она

принялась рвать их голыми руками. Точнее, пытаться рвать.

     Доктор Шаффер свистнул кибер-официанту, который тут же  подкатился  к

нему, словно послушный пес. Доктор набрал себе виски с содовой и со льдом,

и, усевшись на доску для прыжков в воду, принялся  наблюдать  за  успехами

своей жены. Ее усилия имели скорее моральный,  психологический  результат,

чем какой-либо другой. Ведь все без исключения платья были изготовлены  из

синтетического  материала   под   названием   этерналон   -   немнущегося,

нервущегося,  непачкающегося  и  вообще,  практически  вечного.  Вдобавок,

гарантированно невоспламеняющегося.

     - Давай, веселись, - спокойно сказал доктор  Шаффер.  -  Твоя  забава

обходится нам всего в каких-то три тысячи баксов.

     Эмили виновато улыбнулась. Она тяжело дышала, ее волнистые  белокурые

волосы выбились из-под модного мешочка из золотых нитей.

     - Если к приходу Инспектора по Использованию они будут выглядеть хоть

немного поношенными, - объяснила она, - то я вообще смогу  их  никогда  не

надевать.

     Доктор Шаффер набрал себе еще одну порцию виски с содовой и льдом. Он

сидел и обдумывал свою голубую мечту - как он построит у себя дома  тайком

от всех  свой  собственный  электронный  мозг,  который  сможет  промывать

сколько ему  будет  угодно.  В  этом  плане  был  только  один,  и  весьма

существенный, недостаток. Чтобы построить мозг, потребуется года  два  или

что-то около того. Доктор Шаффер сомневался, что у него хватит терпения на

столь длительную зарю.

     Внезапно на экране, встроенном в  стену  напротив  бассейна,  замигал

красный огонек, и сладкий голос ауто-глашатая произнес:

     - Доктор Шаффер. К вам гость. Доктор Шаффер, к вам гость.

     Экран  подернулся  туманом,   который   быстро   кристаллизовался   в

изображение высокого мужчины с  одутловатым  лицом,  на  котором  застыла,

словно вырубленная пневмоотбойником, дежурная улыбка.

     Слегка побледнев, доктор Шаффер глядел на кие, весьма неожиданное для

него видение. Даже со своего места  на  краю  бассейна  он  видел  большую

круглую эмблему на рукаве незнакомца.  На  ней  был  изображен  серебряный

молот.

     - Эм, это же Крушитель, а мы даже не получали Предупреждения!

     Эмили как раз находилась в процессе  акта  мгновенного  переодевания.

Одним движением выйдя из своего сари, она схватила  первое  попавшееся  ей

под руку платье из привезенных доктором Шаффером,  и  скользнула  в  него,

одновременно застегивая электромолнию. Затем с виноватым видом повернулась

к мужу.

     - Ах, Джимми! Мы получали Предупреждение! В прошлом месяце. Я  просто

забыла тебе о  нем  сказать.  А  потом  оно  как-то  само  собой  упало  в

мусоропровод. Я хотела тебе его показать, но... - И тут она просияла: - Но

мы вовсе не обязаны впускать его в дом. Он должен придти только в пятницу,

тринадцатого.

     - Дорогая, - доктор Шаффер поднялся на ноги. - Ты  только  никому  об

этом не говори, но пятница, тринадцатое - это сегодня.

     - Доктор Шаффер, -  укоризненно  провозгласил  ауто-глашатай.  -  Ваш

гость ждет.

     С видом христианского мученика, направляющегося на свидание со львом,

доктор Шаффер вступил в трубу и быстро спустился в гостиную. Входная дверь

автоматически открылась, как только он к ней подошел, и Крушитель,  весело

помахивая футляром для виолончели, вошел в дом.

     - Доктор Шаффер? Здрассе... Ну, док, так вот и мы с моим  молоточком.

Опять вот у вас. Во время-то летит, а?

     - Действительно, - с горечью в голосе удивился доктор Шаффер.  -  Это

мой любимый кошмар, и он уже и так затянулся.

     - Ха-ха-ха! - загрохотал Крушитель. - Здорово мы с вами калякаем!

     Он открыл свой футляр от виолончели и  вынул  оттуда  четырехфутовый,

как и предусмотрено инструкциями, молот. Взмахнув им  на  пробу  несколько

раз, Крушитель начал оглядываться в поисках первого Устаревшего  Предмета.

Вскоре он обнаружил его в лице  комбинированного  барометра,  календаря  и

авто-списка памятных дат, висевшего на стене в холле уже более пяти лет.

     -  Эта  вот  штука,  она  разговаривает?  -   подозрительно   спросил

Крушитель.

     - Нет, но это английская  модель,  -  без  особой  надежды  на  успех

пустился в объяснения доктор Шаффер. - Мы здорово к ней привязались...

     - Очень жаль, - печально сказал Крушитель. - В правилах  че  сказано?

Должон говорить - и точка!

     Он сильно размахнулся... Медь погнулась, стекло  зазвенело,  дрожащая

стрелка скакнула на "Великая Буря". Календарь в то же время  выдал  первое

января двухтысячного года после рождества Христова, а автосписок  памятных

дат услужливо подсказал, что сия дата - 109-я годовщина  со  дня  рождения

бабушки доктора Шаффера по материнской линии.

     - Долгих лет вам, мамаша, - пробормотал Крушитель.

     Включив карманный  магнитофон,  он  продиктовал  в  расположенный  на

запястье микрофон:

     -  Жилец:  Бульвар  Надежды,  793.  Предмет:  барометр,  одна  штука.

Владелец: Шаффер Джеймс Е.

     Отключив магнитофон, он укоризненно пробормотал доктору Шафферу:

     - Вам, док, надо вот шагать в ногу со временем. Вот. Старый хлам,  он

антисоциален... Покиньте нас, как сказал поэт, новое пастбище нас ожидает.

     И, слегка подтолкнув доктора Шаффера своим символическим молотом,  он

вслед за хозяином дома прошествовал в гостиную. Его глаза горели.

     Первым  делом  он  обратил  свой   хищный   взор   на   телевизор   -

тридцатидюймовый экран с трехмерной стереофонической системой,  встроенным

баром для коктейлей и распрыскивателем-бальзама для усталых глаз.

     - До-ис-то-рический! - с грустью в  голосе  объявил  Крушитель.  -  В

расход его, Док! Хорош твоей хозяюшке  глазелки  портить,  пялясь  на  эту

рухлядь.

     - Послушайте, - резко запротестовал доктор Шаффер. -  Я  лично  люблю

как раз  тридцатидюймовый  экран.  И  моя  жена  тоже.  Кроме  того,  этот

телевизор великолепно работает вот уже несколько лет. Мы принимаем на  нем

все программы Евровидения - Лондон, Париж, Рим!

     - Подумать только! - Крушитель даже немного удивился.

     С холодом в сердце ошарашенный  доктор  Шаффер  наблюдал,  как  молот

навис над ореховым  корпусом.  Неторопливо,  с  видом  настоящего  знатока

Крушитель выбирал точку удара. Почти  любовно  молот  опустился  на  купол

фото-электронного дистанционного управления. С грохотом купол  и  катодная

трубка лопнули. Доктор Шаффер пребывал в состоянии шока.

     - Аминь,  -  пробормотал  Крушитель  и  немедленно  сделал  запись  о

шафферовском телевизоре. Затем с быстротой молнии он расправился  с  Митти

Миджит  кондиционером  1989  года  и   даже   с   устаревшим   электронным

котом-пылесосом, кравшимся у них по пятам и подбиравшим мелкий мусор.

     -  Порядочек,  -  заявил  Крушитель,  вновь  возвращаясь  от   своего

магнитофона  к  сцене  разрушения.  -  Теперь   вот,   спаленку-дремотинку

посмотрим. Лады, док?

     К этому времени доктор Шаффер уже весь дрожал от  бессильной  ярости.

Ведь было совершенно незаконно не только  избегать,  мешать,  уговаривать,

отвлекать, подкупать, калечить или убивать Крушителя, но даже  за  простой

спор запросто можно было угодить на полгода в психиатрическую лечебницу на

полный курс социальной терапии.

     Печально расставаясь  с  прелестной  мечтой  кровавой  мести,  доктор

Шаффер вновь направился к трубе.

     Они вошли в спальню, и Крушитель в профессиональном  экстазе  кинулся

осматривать двойную колыбельную кровать. Ее древний гипноролик, чья  тихая

музыка должна была  убаюкивать  и  мягко  усыплять  пользователя  кровати,

привела Крушителя в восторг. Ее работающий  на  снотворном  газе  механизм

погружения в беспамятство чуть не вызвал у него счастливой истерики.

     - Док, - заявил он, утирая с глаз навернувшиеся слезы.  -  Помучились

на этой развалюхе, и хватит. Кончились, вот, ваши  муки.  Да,  колыбельные

кровати ушли. Точно. Лучекровати пришли. У них, вот, такая штуковина  есть

- психостатический луч. Умаешься за  день,  он  хлоп  тебя  по  мозгам,  и

готовенький. Дрыхнешь как бревно, а он еще и проблемки твои  подраскидает,

пока ты себе дрыхнешь. Утром встаешь как огурчик, ни забот, ни хлопот.

     Доктор Шаффер  прикрыл  ладонью  глаза,  а  колыбельной  кровати  тем

временем устроили девяностосекундный блицкриг. Когда же  доктор  снова  их

открыл,  то  гипноролик,  усыпляющие  сопла  и  качающие  пружины  усыпали

половину спальни, словно раздавленные металлические цветы.

     - Ну, кажись, все, - сказал Крушитель, милостиво не замечая  древнего

туалетного  столика  Эмили.  -  Док,  вы  часом  не  страдаете  негативным

подходом? -  и  он  благожелательно  поглядел  на  доктора  Шаффера.  -  Я

докладать должон, коли у вас негативный подход.

     - Негативный подход? У кого? У меня?.. -  оскорбленная  невинность  в

исполнении   доктора   Шаффера   больше   походила   на   острый    случай

маниакально-депрессивного синдрома.

     - Это вы мне  бросьте,  док,  -  начал  Крушитель,  словно  говоря  с

несознательным четырехлетним ребенком. - Современней надо быть,  ясненько?

Я тут ваше барахлишко малость покрушу, а вам  за  то,  глядишь,  и  10.000

кредиток  причитается.  Как  я  вот  кончу,  вы  топайте   прямехонько   в

Комиссариат и прибарахлитесь.  Вот  вам  и  лучекроватка.  И  шестифутовый

настенный экран, и кот-пылесос - и пылесосит, и песенки играет. А  песенки

- самые что ни есть попсовые. А еще и вместо барометра такая вещь - погоду

предсказывает, шмотки по  сезону  выдает,  и  чуть  чихнешь  -  таблетками

кормит... Вот это прогресс. Кумекаешь?

     - Действительно, прогресс, - сквозь зубы пробормотал доктор Шаффер.

     - Ну и ладушки, - сказал Крушитель. - Щас мы тут порядочек наведем...

Куды к фабрике калорий, док?

     Глубоко вздохнув, доктор Шаффер повел его в кухню.

     Там их уже поджидала Эмили. В этот миг она охотно променяла  бы  свою

стройную,  точеную  фигурку  на  двести  фунтов  мяса  и  жира  и  профиль

бульдозера. Она стояла перед полуантичной электрической стиральной машиной

в надежде, что Крушитель ее не заметит.

     - Как, - вежливо сказал Крушитель.

     - Дела, - ответила Эмили, соблюдая нормы приличия, но от ее  слов  на

всю кухню повеяло холодом.

     Крушитель сделал вид будто не замечает стиральной машины.

     - Скажите, пожалуйста! - душевно порадовался он, - этот  повар-шмовар

так и сияет...  Выбор  диапазонов,  инфра-тостер  и  hi-fi  восстановитель

вкуса... Достойненький ответ язве желудка!

     Но, говоря, он украдкой подбирался все ближе  и  ближе  к  обреченной

стиральной машине.

     - Вы пропустили угловую панель, -  с  паникой  в  голосе  воскликнула

Эмили. - Это анабиозный отсек самой последней модели. В нем  мы  храним  в

состоянии онежняющей мясо комы двух гусей,  пять  цыплят,  трех  омаров  и

индейку... Мы хотим подержать индейку до самого Рождества.

     Но ее попытка отвлечь неумолимый рок с треском провалилась. Ничуть не

вдохновленный чудесами анабиоза, Крушитель неумолимо приближался  к  своей

жертве. Его движение было так быстро, что миссис Шаффер даже отшатнулась.

     - Как же так, миссис Шаффер? - промурлыкал Крушитель. - Ути какие  мы

непослушные! Чокнуться можно, это старье и впрямь стирает? Да  еще  водой,

а? И ради этакого хлама рисковать  своей  репутацией?!  И  чо  только  ваш

психонал скажет?

     - Нет, - в отчаянии умоляла Эмили. - Не ломайте ее,  пожалуйста.  Это

семейная реликвия. Я знаю, она устарела, но...

     Ее голос прервался, когда она увидела, как Крушитель одевает на  свой

молот специальную красящую приставку.

     - И чо мне вам приписать, милая леди? - поинтересовался нарушитель со

счастливой ухмылкой, - подкуп или попытку помешать выполнению моего долга?

     Молот поднялся и опустился.  Три  раза.  И  после  каждого  удара  на

покореженных жестяных панелях оставалась броская надпись УСТАР.  И  каждый

раз Шафферы вздрагивали, словно это по ним били тяжелым молотом.

     - Милочка, - заявил Крушитель, разглядывая  разбитую  машину,  -  вот

обзаведетесь вы ультразвуковой мойкой-стиралкой, помянете меня со  слезкой

на глазиках.

     - Можете не сомневаться! - мрачно заверил его доктор Шаффер. -  Лучше

скажите мне, кто совершил ужасную ошибку, решив, будто бесчувственный олух

вроде тебя является человеком? Теперь припиши мне призыв  к  мятежу,  и  я

твоим же собственным молотом проломлю твой устаревший череп!

     Эмили побледнела как полотно.

     Крушитель безутешно вздохнул. Такая уж у него была судьба - нигде  не

находить понимания.

     - Когда нас колют, - печально сказал он, -  разве  из  нас  не  течет

кровь? Когда нас щекочут, разве мы не смеемся? Когда нас отравляют,  разве

мы не умираем? А когда нас  оскорбляют,  разве  мы  не  должны  мстить?  -

"Венецианский купец", третий  акт...  Не  отчаивайтесь,  док.  Кто-то  вот

должон делать эту работенку. - Он плотоядно усмехнулся. - Ну-ка, поглядим,

чего это там у вас ище... Ваш дешевый  автомобильчик...  Одна  птичка  вот

скакала и сказала, дескать... он ждет-пождет моего дружка.

     Победная улыбка озарила лицо доктора Шаффера.

     - Будьте готовы к некоторому  разочарованию,  -  объявил  он.  -  Это

стеклянный "Кадиллак" образца 1965-го года... если  вы  не  знаете,  всеми

признанный раритет.

     - Кто бы мог подумать?  -  Крушитель  изумленно  приподнял  брови.  -

Готовьтесь к  худшему,  док.  Стеклянный  "Кадик"  1965  года  только  что

объявлен ну совсем-совсем устаревшим. С  ним  теперича  на  дорогу  ни-ни!

Печально, а?

     Но для  доктора  Шаффера  это  было  не  просто  печально.  Это  была

настоящая трагедия. Много лет  уже  он  холил  и  лелеял  свой  стеклянный

"Кадиллак".  Он  потратил  сотни  часов,  чтобы   превратить   потрепанную

развалину, обнаруженную им в сарае в Миннесоте, в сверкающий  шедевр.  Это

был предмет зависти всех его друзей, которые, устав носиться со  скоростью

двухсот миль в час в своих  жуках,  с  вожделением  во  взоре  следили  за

древним исполином, неторопливо (каких-то девяносто миль в  час!)  плывущим

по дороге.

     Понимание, что сейчас  по  его  детищу  пройдется  неумолимый  Молот,

нанесло доктору Шафферу  психологическую  травму,  с  которой  его  и  так

перегруженный мозг уже не  мог  справиться.  Где-то  там,  в  глубине  его

сознания, разом вылетело сразу несколько  предохранителей.  Доктор  Шаффер

дважды обернулся вокруг своей оси и тяжело повалился на пол, глядя  оттуда

на Крушителя, словно тот только что объявил о конце света.

     Поглядев на него с  некоторым  даже,  сожалением  и  состраданием  во

взоре, Крушитель повернулся к Эмили:

     - Чудно это как,  мужики-то  завсегда  первыми  ломаются,  -  цинично

заметил он. - Приговорю-ка, пожалуй, этот  "Кадик"...  покамест  док  себе

витает... Как пройти к камере смертника, красотка?

     - Первый  поворот  направо,  мимо  улья  шмелей,  -  ответила  Эмили,

показывая пальцем на соответствующую дверь.

     Вскоре до Шафферов долетели звуки ударов и звон  бьющегося  стекла  -

лебединая песня старого "Кадиллака".  Эмили  крепко  обняла  своего  мужа,

словно пытаясь защитить его от этого страшного звука. Но, как ни  странно,

доктор Шаффер даже не вздрогнул.

     Наступила тишина, и доктор Шаффер внезапно взял себя в руки.

     - Эмми, - спокойно сказал он, - наверно, мы с тобой тоже устарели...

     Не успела Эмили как следует обдумать эту глубокую мысль, как в  кухню

с  видом  человека,  выполняющего  свой  долг  вне  зависимости  от  своих

собственных взглядов, вернулся нарушитель. Небрежно прислонив свой молот к

анабиозному отсеку, он достал карманный калькулятор и почти  целую  минуту

сосредоточенно тыкал толстыми неуклюжими пальцами в клавиши.

     - Вас приветствует президент Соединенных Штатов, - весьма официальным

голосом заявил он, окончив подсчеты. - В результате только что проведенных

актов уничтожения, Дядюшка Сэм задолжал  вам,  счастливчикам,  ровнехонько

двенадцать тысяч пятьсот долларов.  Вы  обязаны  потратить  их  в  течение

тридцати дней. - Подобрав свой молот, он спрятал  его  в  футляр.  Он  уже

собрался уходить, но в последний  момент  наклонился  и  потрепал  доктора

Шаффера по плечу. - Так разбиваются благородные сердца. Спи, милый  принц.

Спи, убаюкан пеньем херувимов...  "Гамлет",  пятый  акт,  сцена  вторая...

Пока, док.

     С добродушной улыбкой на устах Крушитель  покинул  гостеприимный  дом

Шафферов.

     Когда Крушитель ушел, доктор Шаффер уселся перед видеофоном и  набрал

номер.

     -  Почему  бы  не  сообщить  Джо  наши  радостные  новости,  -  уныло

пробормотал он.

     Ожидая, пока установится  связь  и  загорится  экран,  он  неожиданно

привлек к себе Эмили, усадил на колено  и  запечатал  ее  уста  необычайно

страстным поцелуем.

     -  Маленькая  проверочка  рефлексов,  -  пояснил  он  и  с  некоторым

удивлением добавил. - Похоже, мы еще живы.

     Они оба не заметили, как на экране видеофона появилось лицо.

     Несколько секунд Джо, а это был именно он, одобрительно  наблюдал  за

милующейся парочкой, потом деликатно кашлянул.  Коротко  взвизгнув,  Эмили

вырвалась из рук своего мужа и отскочила в сторону.

     - Привет, Джо, - невозмутимо сказал доктор Шаффер.

     - Спасибо за натюрмортик, - улыбнулся Джо. - Можно  аплодировать  или

надо присылать пожертвования?

     Доктор Шаффер выразительно хмыкнул.

     - Сегодня пятница, тринадцатое, и сегодня я сорвал банк.  Этим  утром

Индепендент меня уволила. А вечером к нам на огонек заглянул Крушитель.

     - Бедняги! - улыбка исчезла с лица Джо. - Джимми, он не  поднял  свой

молот на...

     - Поднял, можешь не  сомневаться.  Стеклянный  "кадик",  одна  штука,

устарел... А также стиральная машина Эмми и несколько других милых  нашему

сердцу штуковин.

     - Черт, - пробормотал Джо, как никогда чувствуя, что ему  не  хватает

слов. - Мое сердце обливается кровью... вместе с вашими. Почему бы вам  не

навестить нас сегодня? Пообедаем вместе, поплачемся друг другу в жилетку.

     - Мы вообще-то хотели пригласить вас с Патти к нам...

     - Не пойдет, - покачал головой Джо. - После первой пары  пива  мы  не

удержимся  и  примемся  делать  искусственное  дыхание   трупу   убиенного

"Кадиллака", что, между прочим, противозаконно... Кроме того, я  хотел  бы

кое-что тебе показать... Ну, так как?

     - Отлично, - решил доктор  Шаффер.  -  Мы  согласны.  Так  когда  нам

прилетать?

     - Давай, скажем, в восемь.

     - Сказано - сделано.

     - Я прощаюсь с тобой, а ты пока поразмысли на  досуге  над  следующим

тезисом:  Время  -  великий  целитель.  Пока.  -  Джо  Гаррисон  загадочно

улыбнулся и отключил свой аппарат. Экран погас.

     Холодные ясные звезды насквозь пронзили черный купол ночного неба. Но

созвездия  природные  не  шли  ни  в   какое   сравнение   с   созвездиями

рукотворными, электрическими звездами фонарей пригорода, раскинувшегося на

много миль вокруг летящего на высоте тысячи футов шмеля. Сквозь прозрачный

колпак кабины Эмили тщетно выглядывала в  многоцветном  мареве  огни  дома

Гаррисонов.

     Она уже немного пришла в себя после гибели ее драгоценной  стиральной

машины. Словно бросая кому-то вызов, она  надела  свое  самодельное  сари,

сверху предусмотрительно прикрытое белой пеномеховой шубкой.

     Доктор Шаффер  вызвал  посадочный  луч  Гаррисонов.  Он  был  приятно

удивлен, когда сигнал "луч пойман" показал, что  шмель  практически  точно

лежит на нужном курсе. Передав  управление  автопилоту,  он  повернулся  к

своей жене.

     - Пошли они все к черту! Друг друга им у нас не отнять.

     Эмили в ответ нежно погладила его по руке.

     Тридцать секунд спустя они уже встретились с ожидавшими их  на  крыше

Джо и Патти. Обменявшись приветствиями, они вчетвером нырнули  в  трубу  и

очутились в гостиной.

     Патти с неподдельным восхищением разглядывала сари Эмили.

     -  Дорогая,  оно  совершенно  четырехмерно!  Где  ты  раскопала  этот

удивительный узор?

     - Он как-то сам пришел мне в голову, - скромно  ответила  Эмили.  Джо

разглядывал сари с научной беспристрастностью.

     -  Оно  напоминает  мне  теорию  подпространства  Нитза-Суварова,   -

глубокомысленно заявил он.

     - Это еще что такое? - удивилась Эмили.

     - Оригинальная теория - куча дырок, связанных друг  с  другом  серией

постулатов... Эй, Джимми, попробуй-ка этот коктейль.  Называется  Кровавый

Крушитель... Шесть стаканчиков равняются полному забвению.

     - За уничтожение Утопии! - проворчал  доктор  Шаффер,  осушая  стакан

одним  глотком.  Последовала  долгая  пауза.  -  Что  это  было,  Джо,   -

благоговейно спросил он, - ракетное топливо пополам со спиртом?

     - С первого раза и в самую точку!.. Горячих дюз  тебе,  брат!  -  Джо

опрокинул свой собственный стакан, заморгал и  начал  считать.  Когда  он,

наконец, добрался до девяти, красный туман понемногу начал рассеиваться.

     - Ну, ладно, - сурово поглядела  на  мужчин  Патти,  -  самоубийством

займетесь чуть попозже. А сейчас обед ждет...

     Полчаса спустя, расправившись  с  огромным  блюдом  морской  капусты,

искусно  замаскированной  под  тропические  фрукты,  и   с   десертом   из

витаминизированных  Ангельских  Пузырей,  доктор   Шаффер   воспользовался

заминкой в разговоре, чтобы поднять волнующий его вопрос.

     - Джо, - спросил он, - что мне, черт возьми, с ним делать?

     - С чем, брат неудачник?

     - Со всем этим проклятым свободным временем в  этом  мерзком  Золотом

Веке.

     Джо кинул какой-то странный взгляд на Патти и ушел от ответа.

     - Крутые  слова,  мистер.  По  правде  сказать,  они  немного  отдают

государственной изменой.

     Доктор Шаффер мрачно выпил еще одну порцию Кровавого Крушителя.

     - Тройное ура государственной измене, - спокойно сказал  он,  -  плюс

несколько приветственных возгласов заурядному саботажу... Это как раз  то,

чего не хватает  этому  миру  -  чуть-чуть  доброго,  чистого  саботажа...

Никакого  насилия,  Джо.  Просто  тихое  уничтожение   пары-тройки   тысяч

автоматизированных роботофабрик. Тогда мы с тобой, как  и  все  остальные,

так сказать, "бывшие", снова сможем работать.

     Внезапно Патти встала.  Они  с  Джо  переглянулись.  Доктору  Шафферу

показалось, будто они молча о чем-то договорились. Договорились  о  чем-то

для него неведомом.

     - Пойдем со мной, Эмми, - позвала она. - Оставим наших революционеров

их мятежным речам. Я  никогда  не  рассказывала  тебе  о  своем  секретном

гардеробе? Пошли, посмотришь, чем я занималась последние шесть месяцев.

     И взяв несколько озадаченную Эмили под  руку,  она  вышла  с  ней  из

комнаты.

     Доктор Шаффер пристально поглядел на своего приятеля.

     - Кажется мне, - заявил  он,  -  что  кое-кто  здесь  ведет  себя  не

особенно честно... я надеюсь. И не только в вопросе одежды...  Я  надеюсь,

ты расскажешь мне, что все  это  значит,  Джо...  если,  конечно...  -  он

замялся и с горечью закончил, - если, конечно, ты мне доверяешь.

     - Черт, - покачал головой Джо Гаррисон, наливая себе  двойную  порцию

Кровавого нарушителя. - Это такая штука, что я и сам себе не доверяю... Но

прежде, чем я втяну тебя в это дело по уши, надо убедиться, что наши мозги

и впрямь работают на одной волне.

     - Вполне разумно. Понеслись!

     -  Первое  утверждение:  мы  полагаем,  что   девяностопятипроцентная

автоматизация -  это  несколько  больше,  чем  требуется  для  нормального

человека.

     - Согласен.

     -  Второе  утверждение:  мы  хотим  свободы  не  только  в  отдыхе  и

развлечениях, но и в работе.

     - Согласен.

     - Третье утверждение: мы хотим зарабатывать себе на жизнь.  Мы  хотим

своим   трудом   добиваться   уважения    к    себе.    Нам    не    нужна

благотворительность... даже в размере двадцати тысяч долларов в год.

     - Согласен.

     -  Четвертое  утверждение:  мы  оспариваем   право   Государственного

Департамента объявлять какие-либо принадлежащие нам вещи, и  вообще  любую

нашу собственность, устаревшей. Кроме того, мы  оспариваем  право  данного

департамента на существование.

     - Браво! Бис!

     - Пятое утверждение: мы хотели бы сломать  эту  систему.  Сломать  ее

безболезненно. Сломать и начать все сначала... но пока что никто не знает,

как это сделать.

     - Согласен.

     - Шестое утверждение: мы отвратительные, антисоциальные бунтовщики...

слишком  извращенные,  чтобы  наслаждаться  благами  нашего   прелестного,

восхитительного мира.

     - Принято единогласно.

     Джо глотнул Кровавого Крушителя и икнул.

     - Отлично...  Джеймс  Эддингтон  Шаффер,  я  избираю  вас  настоящим,

подлинным, истинным беженцем. И немедленно приговариваю  вас  к  столетней

транспортации... в сторону прошлого.

     - И снова единогласно, - кивнул доктор Шаффер, - но  только  что  ты,

черт возьми, имеешь в виду?

     Джо усмехнулся и поднялся, отшвырнув ногой стул.

     - Следуйте за мной, гражданин беженец. Я разработал способ бегства, -

и с этими словами он повел недоумевающего доктора Шаффера в гостиную.

     Здесь он вошел в трубу и спустился в игровую комнату.

     За время своего  вынужденного  безделья  доктор  Джозеф  Гаррисон,  в

прошлом директор департамента субатомной физики в Американ  Солар  Энджинз

Инкорпорейтид, обратил свой гений на переделку игровой  комнаты  в  точное

подобие бара девятнадцатого века. С несколькими интересными дополнениями.

     - Плевательница, опилки на полу, настоящее  газовое  освещение,  -  с

гордостью демонстрировал он. - Только напитки не подлинные... Ну, как тебе

здесь нравится?

     - Восхитительно! - вздохнул доктор Шаффер. - Вот это были  дни...  Но

ты что-то говорил о способе бегства... я все еще ничего не понимаю.

     Джо подошел к бару.

     - Ты уж извини меня за некоторую склонность к театральности, - сказал

он,  и  повернувшись  к  огромному  зеркалу,  расположенному  за  стойкой,

воскликнул:

     - Сезам, откройся!

     И тут же вся стена вместе  с  зеркалом  и  стойкой  бара  отъехала  в

сторону, открыв доступ в маленькую физическую лабораторию, забитую сложной

аппаратурой.

     Доктор Шаффер глядел на все это, открыв от изумления рот.

     - Я приспособил электронный звуковой ключ, - спокойно пояснил Джо.  -

Просто так, чтобы сбить с толку незваных гостей... Посмотри-ка вот сюда, -

и он показал доктору Шафферу толстый металлический цилиндр  высотой  около

трех футов.

     -  Напоминает  ультразвуковую   мойку,   -   решил   доктор   Шаффер,

подозрительно  разглядывая   пару   круглых   циферблатов,   невесть   что

показывающих.

     -  Это,  мой  милый  нарушитель  закона,  двигатель  первого  в  мире

хронокара. А теперь взгляни сюда, - он показал на  большой  плексигласовый

купол.

     Его прозрачные стены,  за  исключением  маленькой  круглой  дверцы  у

основания, были испещрены зелеными, голубыми и желтыми прожилками.

     - Перед тобой, - сказал он с почтением в голосе, - сам хронокар.

     -  Больше  похоже  на  клетку   для   огромного   грифа,   мечтающего

полакомиться  человечинкой,  -  заявил  доктор  Шаффер  после   некоторого

раздумья. - Но раз ты утверждаешь, что это хронокар,  значит,  так  оно  и

есть. Тогда я согласен, что это чертовски хороший хронокар... Только скажи

по секрету, что это такое - хронокар?

     Бросив на своего друга испепеляющий взгляд, Джо Гаррисон пояснил:

     - Попросту говоря, чтобы меня понял такой неуч, как  ты,  это  машина

времени.

     - Что?!

     - Ты же слышал, что я сказал. А теперь пойдем присоединимся  к  нашим

дамам. Эту историю я люблю рассказывать о-о-очень долго.

     И взяв  пораженного  доктора  Шаффера  под  руку,  он  вывел  его  из

лаборатории. Небрежно, через плечо, он кинул:

     - Абракадабра!

     Стена бесшумно встала на прежнее место.

     Доктор  Шаффер  поморгал,  потряс   головой.   Осмотрел   ничуть   не

изменившийся бар...

     - Этот Кровавый  Крушитель,  похоже,  еще  крепче,  чем  я  думал,  -

пробормотал он с восхищением в голосе.

     Тем временем Эмили осматривала тайный гардероб Патти. Он  состоял  из

двух плотно облегающих, длинных, до пят, платьев - одно изумрудно-зеленое,

другое небесно-голубое. А еще - две огромные шляпки, на одной  из  которых

обосновался  огромный  букет  страусиных  перьев,  а  на   другой   словно

перевернулась большая, полная самых разнообразных плодов корзинка.

     У Эмили даже голова пошла  кругом  от  этих  удивительных  нарядов  -

последний крик моды конца девятнадцатого века. Но  ее  изумление  достигло

апогея, когда Патти, раскрасневшись  от  гордости,  продемонстрировала  ей

свои  остальные  богатства  -  два  серых   мужских   костюма   с   узкими

брюками-дудочками, пару настоящих льняных рубашек с двухдюймовыми стоячими

воротничками, два ярко-алых галстука и две соломенные шляпы.

     В ответ на  обрушившуюся  на  нее  лавину  вопросов  Патти  загадочно

ответила:

     - Мы с Джо планируем нечто вроде каникул... навсегда.  Мы  надеялись,

что вы с Джимми тоже заинтересуетесь  такой  возможностью.  Должна  только

сразу вас предупредить - вернуться обратно будет уже невозможно.

     - Патти, я сейчас умру от любопытства! Не тяни, рассказывай!

     Но Патти только хитро улыбнулась в ответ.

     - Это трудно объяснить. К тому же мне не хочется портить удовольствие

Джо. Пусть он тебе все объяснит. Наверно, они с Джимми уже вернулись.

     Через несколько минут в гостиной Джо Гаррисон подробно рассказал  обо

всем, связанном с хронокаром и своим необычным предложением.

     - Будучи самой первой машиной времени,  -  объяснил  он,  -  хронокар

обладает  всеми  недостатками  экспериментального  устройства:  он   может

перемещаться только  в  прошлое  и  максимальная  дальность  его  действия

составляет всего около ста лет.

     Но самое главное в том, что он дает им  возможность  удрать  из  мира

1994-го года, из полного разочарований Века  Всеобщего  Благоденствия,  из

скучной Эры Изобилия - из мира, где могут быть счастливы только роботы.

     - В общем, - весело подытожил Джо, - мы можем перенестись в доядерную

эру, в мир, где автоматизация и дешевая солнечная энергия  еще  не  лишили

человека смысла жизни. Подумай,  Джо,  что  это  означает!  Если  ты  того

пожелаешь, ты можешь работать хоть двенадцать часов в день, шесть  дней  в

неделю, пятьдесят недель в году.  Ты  можешь  работать,  даже  когда  тебе

исполнится девяносто лет!

     - Мы сможем сами шить себе одежду, - весело добавила Патти. - Сколько

нам заблагорассудится. Сможем сами  готовить  себе  пищу,  штопать  носки,

делать занавески, покупать старую  мебель  и  разводить  зимой  настоящее,

коптящее пламя  в  очаге.  Мы  сможем  читать  романы  О'Генри  при  свете

керосиновой лампы и носить совершенно потрясающее нижнее белье!

     - И никаких Крушителей, - мечтательно  прошептала  Эмили.  -  Никаких

сшитых роботами тряпок... Это похоже на рай!

     Но доктор Шаффер тем временем размышлял о более важных вещах.

     - Джо, - с горящими глазами воскликнул он, - как бы тебе  понравилось

отправиться на "Китти Хок" и прочитать братьям Райт  небольшую  лекцию  по

аэродинамике?  Или  отправиться   в   Детройт   и   наладить   конвейерное

производство на заводике, выпускающем Форд модели Т? Или  перелететь...  я

хотел сказать, переплыть океан и кое-о-чем  намекнуть  господину  Маркони?

Потом, конечно, мы можем заняться киноделом... Ты уверен,  что  этот  твой

хронокар...  ну,  что  он   сработает?   Я   просто-напросто   сдохну   от

разочарования, если это была только шутка.

     - Можешь не волноваться, - уверенно ответил Джо. -  Он  отлажен,  как

часы... Уж не думаешь ли ты, что я стал бы предлагать  недоброкачественный

товар?

     - Конечно, нет, но...

     - Я откалибровал его с такой точностью, - не унимался Джо, - что если

мы решим очутиться в году 1890-ом точно в Новый Год,  то  мы  там  в  этот

момент  и  появимся  -  можно  будет  услышать,  как  хлопают  пробки   от

шампанского.

     - Почему бы нам этого не сделать? - Эмили едва могла усидеть на месте

от нетерпения. - Почему?

     - Как ты  думаешь,  Джимми?  -  Джо  испытующе  поглядел  на  доктора

Шаффера. - Если ты хочешь убедиться, что хронокар сработает, нам  придется

задержаться, пока ты подучишь математику так, чтобы  разбираться  в  милых

моему сердцу вопросиках типа  бесконечной  длительности  в  транс-конечной

пространственно-временной серии... Или ты готов мне довериться?

     - Черта с два я стану тебе доверять! - захохотал доктор Шаффер. -  Но

все равно я готов рискнуть!

     - Тогда чего мы ждем?  -  спокойно  спросила  Патти,  наливая  четыре

порции Кровавого Крушителя. - Никогда не стоит терять время!

     - Истинная правда! - подхватила Эмили. - Поэтому-то мы и отправляемся

в прошлое!

     - А теперь, - деловито  заявил  Джо,  когда  все  осушили  бокалы,  -

придвигайтесь к столу и давайте перейдем к делу. Патти, у тебя есть список

всех необходимых нам вещей. Вы с Эмили начнете собираться, а мы  с  Джимми

пока разберем хронокар. Потом все это мы должны погрузить в шмели. Если мы

воспользуемся и вашим, и нашим, то увезем все за один раз.

     - Куда увезем? - не понял доктор Шаффер.

     - В пустыню, разумеется! Ты же не хочешь появиться в 1900-ом году,  в

новогоднюю ночь прямехонько в чьем-нибудь будуаре? Это несколько  неудобно

и может иметь для нас некоторые не слишком приятные последствия.

     И вскоре приготовления пошли полным ходом.

     Глубокой ночью во тьму, где теперь  практически  безраздельно  царили

звезды, взмыли два  шмеля.  Глядя  на  исчезающие  внизу  огни  городов  и

пригородов, четверо добровольных беженцев не испытывали ни  сожаления,  ни

вины - а только восхитительное ощущение свободы, словно дети, удравшие  из

дому.

     За несколько часов  до  рассвета  они  приземлились  в  пустыне.  Они

выбрали место неподалеку от  печальных,  заброшенных  останков  покинутого

города, который, когда стрелки часов закрутятся в обратную сторону,  вновь

вернется к жизни.

     - Ну, вот мы и на месте, - радостно объявил Джо. - Отсюда  еще  можно

вернуться.

     - Мы и собираемся вернуться, только не в пространстве, в во  времени,

- усмехнулся доктор Шаффер.

     Пока мужчины в свете фар шмелей  собирали  хронокар  и  устанавливали

хронодвижитель, Эмили и Патти переоделись в  удивительные  платья  далекой

эпохи и примерили свои новые шляпки.

     Платья  оказались  тесными  и  даже  немного  жмущими   в   некоторых

любопытных местах. В них  было  трудно  наклоняться,  потягиваться,  да  и

дышать-то оказалось не так уж и просто. Но они казались женщинам  райскими

одеяниями.

     За десять минут до рассвета хронокар был собран и готов для  великого

кульминационного фокуса с исчезновением. Патти достала кофе и бутерброды -

последняя символическая трапеза в 1994 г.

     - Совсем скоро рассветет, - заметил Джо, проглатывая последний  кусок

бутерброда с цыпленком. - Лучше всего нам поскорее затеряться во  времени.

Будет грустно, если  сейчас  нас  засечет  какой-нибудь  правительственный

шмель. Чертовски не хотелось бы начинать  выяснять  отношения  с  экипажем

наводчика.

     Доктор Шаффер поглядел на  свою  жену  и  улыбнулся.  В  ярко-зеленом

облегающем платье  и  с  корзиной  фруктов  на  голове  она  казалась  ему

необычайно привлекательной.

     - Ну как ты, Эмми? - спросил он. - Не хочешь остаться? Еще не поздно.

     Эмили  улыбнулась  и  швырнула  коробку  от  бутербродов  в   сторону

молчаливого шмеля.

     - Вот еще, - ответила она. - Утопия там, где ты ее найдешь.

     Достойная  эпитафия  1994-му  году.  А  для  грядущего  года  1900  -

оптимистическое приветствие.

     Джо и Патти уже забрались в хронокар. Доктор Шаффер  нежно  поцеловал

жену и взял ее за  руку.  Вскоре  они  поднялись  на  борт  прозрачной,  в

многоцветных прожилках, каравеллы, ведомой капитаном Джозефом Гаррисоном -

первым Колумбом времени.

     Над горизонтом показался  красный  краешек  восходящего  солнца.  Джо

окинул взглядом индикаторы на хронодвижителе и тихонько начал  отсчитывать

секунды. Затем щелкнул тумблером...

     На  мгновение  пустыня  задрожала,  словно  марево,  и  вдруг  кругом

бесконечной чередой понеслись дни  и  ночи,  вечно  изменяющийся,  летящий

задом наперед ураган обратимых изменений. Даже зажав руками уши  и  закрыв

глаза, путешественники не могли избавиться от монотонного мигания  солнца,

чередующегося с пляшущими созвездиями и луной, от рева всемогущего ветра.

     Но вот временной прыжок подошел к концу. Пустыня и небо над ней вновь

стали неподвижными. Джо открыл глаза и в изумлении уставился на  панели  с

инструментами.

     - Эта чертова штука и впрямь сработала, - воскликнул он  дрожащим  от

волнения голосом. - Чтоб мне провалиться!

     Четверо потрясенных людей выбрались из хронокара в мир,  замерший  на

грани нового дня, нового года и нового столетия.

     Доктор Шаффер посмотрел  туда,  где  в  1994-м  находились  развалины

покинутого города... покинутого, но только не сейчас. Шумный и светлый, он

воскрес из пучины времени - символ бурного и светлого мира 1900.

     - Смотрите! - сказал доктор Шаффер. - Мы уже в Истории! - Рука в руке

четверо беженцев - беженцев из Утопии, которая провалилась, вошли  в  век,

который, несмотря на все свои недостатки, был все-таки веком  человеческих

возможностей.

     Странный, деловой мир.  Мир  небрежный,  порой,  рискующий.  Все  еще

слишком   буйный,   чтобы   склониться   перед   упорядочивающим   рвением

Планировщиков.  Слишком  неистовый,  чтобы  принять  усыпляющие  положения

Абсолютной Безопасности. Слишком деловой, чтобы отвергнуть  мечты  и  силы

людей.

ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»

є          Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F Laboratory         є

є         в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2"        є

З————————————————————————————————————————————————————————————————————————¶

є        Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент       є

є    (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov    є

ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј