Халина Кулешова 

   Танцовщица Тай

     --Что, девочка, договорились?

     --Пошли, только деньги вперед,-- сказала девочка так, как это говорили

опытные женщины. Хотелось кушать. Очень-очень.

     *******

     По дороге из Тагорины в Чишкеш Семья Чылэ встала лагерем у распутья Столица

– Запад. Звездный дождь – счастье для всех,

   звездный дождь расчертил фиолетовое небо, не дождь – ливень, потоп.

Новорожденная девочка лежала, завернутая в материнскую блузку и платок.

   Звездопад искрился в ее черных глазенках, она шлепала губами и морщила

красную обезьянью рожицу.

   Старуха, которая принимала роды, наклонилась над ребенком и покачала головой.

     -- Не спит твоя чернушка, Гита. Красавица вырастет. Весь мир ее имя узнает.

Да…

     --Это потому, что звезды падают? –поинтересовалась Сола, жена гайды Семьи.

     --Как будто все небо осыпается…Осень в Далеких Полях..

     Пятнадцатилетняя Гита, мать черноглазой малышки, повернулась на охапке

сена.

     --Это галактика видно засмотрелась тут на меня, да врубилась в другую

галактику.

     Гита рассмеялась.

     --Я думаю назвать ее Тай,-- неожиданно заявила она.

     "Тай" на языке народа лали было синонимом слова "ханима"—удача, но

употреблялось обычно в плане—"н-да-а, повезло…"

     Сола улыбнулась.

     --Ну, я тогда свою назову Нэль.

     Старая Лахари сплюнула—"Нэль" на одном из жаргонов означало "девочка", а

попросту—шалава, оторва.

     Сола и Гита расхохотались, Сола похлопала себя по животу и успокоила

старуху:

     --Й' Лахари, мать, не сердись. Я ее Омагирой назову, как старую гайду.

     --Как сказала, так и получится,-- проворчала старуха, --сегодня по первому

слову сбывается. Танцовщица родилась.

     Продолжая ворчать уж совсем что-то неразборчивое и непонятное, Лахари, не

торопясь, похромала к своей палатке.

     Гита недоуменно и сердито хмыкнула.

     --Ха, она-то с чего взяла, кто родился? А, может, певица? А, может,

геолог-археолог? Тоже мне…

     --Ладно тебе, Ги,-- сказала примирительно Сола, --Старая женщина, пусть её…

     --Не, ну хорошо, пусть себе гаджам мозги пудрит своими предсказаниями, они

ей бабки платят…

     --Да чего ты развоевалась-то? Спи-отдыхай, не успела родить, а уж буянит.

Бай-бай.

     Так пришла в мир Танцовщица Тай.

     Утро следующего дня было туманным, молочно-оранжевым, зябким. Моросил

дождик, пронзительно зеленела мокрая трава.

   Лахари пришла проведать ребёнка. Тай лежала на животе, сучила ножками и

хныкала.

   Кроме неё в палатке никого не было.

     --Гита! –позвала Лахари.

     Спящий лагерь молчал.

     --Вот дура-то непутёвая! –сказала старушка, взяла на руки младенца и пошла

к палатке гайды.

     --Гири! Эй, Й’Гири! Сола! Вы что, спите? К вам можно?

     --Нельзя! –немедленно откликнулся гайда Семьи.

     --А где Гита?

     --А где Гита? У себя должна быть.

     --Нет её, девку давно кормить пора…

     В подтверждение её слов Тай, было задремавшая, проснулась и завизжала.

Наспех одевшийся Гири вышел к Лахари.

     --Как нету?

     --Да вот так. Нету.

     --Ну-ка, пойдём.

     Втроём они обошли весь лагерь. Громкие голодные крики Тай будили людей, и к

поискам присоединялись новые и новые добровольцы.

     Вскоре стало ясно, что Гиты в лагере и окрестностях нет. Лахари была вне

себя.

     --Проститутка! Сволочь бездушная! –ругалась она под аккомпанемент детских

воплей, --Ох, встречу я её! Ах, скотина!

     Встретиться, правда, им не пришлось. Гири пытался разузнать о ней

что-нибудь в других Семьях лали,

   но толком никто ничего сказать не мог: то ли завелся у девицы богатый

покровитель и увез ее в далекие дали, то ли не покровитель это был, а обычный

сутенер, посредством которого Гита отправилась еще дальше, и уж совсем

невозвратно…

   Так ли это было на самом деле, или не так, только Чылэны Гиту больше не

видели никогда.

     Один человек в поисках участия не принимал. Двоюродная сестра Гиты Харлала

была слепой: пять лет назад во время стычки с Семьёй Натахар ей изувечили лицо

цепью.

   Она не считала себя несчастной: зрение ей всегда частично заменяли руки, а на

шрамы её муж внимания нисколько не обращал.

   О последнем свидетельствовало хотя бы то, что два месяца назад она родила

третьего сына. Вопящую Тай, сопровождаемую эскортом сонных Чылэнов, Лахари

принесла к ней.

     --Й’Харлала! Счастлива будь всю жизнь. Эта-то, слышь? Сбежала, поблядушка,

прости меня Небо… Так ты возьми девчонку, чего ей зазря пропадать-то…

     Харлала задумчиво улыбнулась. Гита, конечно, поступила не лучшим образом,

но нет худа без добра —вот и девочка у неё,

   а старая Знахарка называет её Й’Харлалой, а не Лала, как прежде.

   Харлала тоже должна была стать Знахаркой, на смену Лахари, но не раньше, чем

вырастит ученицу. А матери Семьи не торопились отдавать малышек слепой Колдунье.

   Тай вовсю подавала сигналы бедствия, и Харлала поспешила взять её на руки.

Перед тем, как она удалилась кормить девочку, Лахари сказала:

     --Учи её. Это Танцовщица.

     Харлала кивнула. Голодная и несчастная Тай замолчала, потому что рядом

стояла Судьба.

     *******

     Тай бежала по бесконечно длинному тоннелю. По ночному времени машин не

было, газосветные трубки лили мертвенный свет на бетон,

   и только каблуки Тай нарушали душную тишину. Далеко-далеко впереди дрожала

чёрная дыра выхода,

   там свет трубок смешивался с ледяным молоком равнодушной полной луны.

     Тай бежала так, как бегают только от страха за жизнь, как можно бежать

только когда знаешь, что где-то позади, уже совсем близко от того конца тоннеля,

   четыре машины обшаривают фарами узкую дорогу, а люди в машинах

переговариваются: "Нет, с дороги она не свернёт: даже если влезет на

насыпь—через пути ей не перебраться" –

   "Да, а в речку прыгнет—все равно, что померла" –"Жалко, красивая девка, пусть

лучше не прыгает!" –"Дальше тоннеля не убежит, в случае чего по ногам

стреляйте…"

     Но сама-то Тай твёрдо решила убежать дальше тоннеля и бежала, задыхаясь и

проклиная чёртову юбку. Этим вечером Тай танцевала в ресторане,

   и теперь эстрадный костюм ужасно ей мешал, потому что едва она сошла со

сцены, идиотка Нэль громко сказала:

     --Ака гини, Тай! Хачиям!

     Тай и без неё была уверена, что танцевала оч’хор и что она—молодец, но

присутствующим тут же по роковому совпадению козлам из Семьи Натахар это знать

вовсе не обязательно.

   А особенно не обязательно им было слышать внутренний язык Чылэ. В результате

пришлось в темпе удирать.

   Нэль-то что! Она быстренько смешалась с толпой, потому что хорошо знала Как

Убедить Маму, Что Это Не Я Разлила Суп.

   А Тай в экзотических юбках была вынуждена схватить машину, где какой-то

благодетель оставил ключи, и удирать в сторону окраины.

   Жаль, благодетель не заправлялся давно, машину пришлось бросить и бежать,

надеясь, что удалось достаточно оторваться. Однако Натахары кто-кто, но не

дураки.

   И они прекрасно знали, что все шансы Тай заключались в выборе этого

загородного шоссе, потому что остальные скоростные трассы ограничены заборами,

   и с них не свернёшь, а город Натахары знают, как свои пять пальцев, там ей не

спрятаться, разве что бежать домой, но там неподалеку ее тоже поджидали, и она

об этом догадывалась.

     Тай успела. Она выскочила из тоннеля и остановилась, глотая воздух и

заставляя себя думать, а не прятаться на авось.

     --Чего от меня ждут?—сказала она.—Ещё бы, я должна где-то здесь залечь—в

траве, кустах, канавах… Ну и хрен вам, сами поползайте, поищите…

     Она огляделась. Железнодорожная насыпь, вдоль которой она бежала, делала

плавный поворот, и дорога ныряла в тот самый тоннель.

   Недавно насыпь подвергалась ремонту, и теперь её по новой бетонировали. На

счастье Тай, бетоноукладчики сюда ещё не дошли, насыпь здесь скреплялась

железной сеткой. Цепляясь за прутья и ломая остатки маникюра,

   Тай поползла наверх. Подол нижней юбки изорвался моментом. Тай задыхалась,

истерически шепча: "Ой, навернусь сейчас, ой, дыхалки не хватит… Небо, только б

не упасть…"

   Ей удалось добраться до моста, забиться в нишу и намертво вцепиться в острое

ржавое железо. Мышцы рук и ног дрожали, ладони зверски болели.

   Тай всеми силами старалась успокоиться. Она огляделась. Со всех сторон её

окружала темнота, только внизу светился кусок дороги.

   Из тоннеля послышался шум двигателей. Четыре машины выехали на освещённый

участок и плавно затормозили. Натахары вышли из машин, по трое из каждой,

разделились на пары и пошли прочёсывать кусты и канавы.

   Тай услышала напутствие оставшегося караулить:

     --Вы там на перо, случаем, не напоритесь!

     Тай машинально нащупала маленький нож, висящий на цепочке. Нож был так

себе, плохонький, убить взрослого сопротивляющегося мужика таким мало реально.

   Разве что себе его куда воткнуть: мол, умираем, но не сдаемся… Суицидальным

размышлениям помешали сразу два обстоятельства. Во-первых, стерегущий Натахар

закурил,

   а запах этой гадости Тай переносила только от Нэль. Вторым отвлекающим

фактором явилась крупная старая гарпия: она учуяла людей и бросилась на

ближайшую, то есть на Тай.

   Выпустив абордажные когти, она бесшумно шла в атаку. В такой ситуации

полагалось отмазаться от напасти куском белковой массы, которая выдаётся всем

подряд специально для такого случая.

   И какой-нибудь зажравшийся буржуй так бы и сделал, но остатки месячного

запаса Тай ещё позавчера употребила на приготовление обеда, который они с Нэль

доели сегодня утром.

   Гарпия промахнулась, сделала вираж и пошла на второй заход. Тай извлекла нож,

но тут неподалёку от неё раздалось тихое шипение.

   Тварь, похожая на здоровенную облезлую ворону, каковой гарпия, строго говоря,

и являлась, затормозила и спикировала на курящего Натахара. Внизу начались крики

и стрельба.

   Танцовщица осторожно поползла на звук, избавивший её от нападения, и

наткнулась на беззвучно смеющуюся Актрису.

     --Мать твою, Нэль! –прошептала Тай.

     --Твою мать, Тай. При чём здесь моя?

     --Ты как здесь очутилась?

     --Ну, как… Ты должна была драпануть этой дорогой. Пока вы носились по

городу, я приехала сюда, сыграла тебя и залезла.

     Натахары внизу отмахивались уже от целой стайки мутантов семейства

врановых. Драка завязалась нешуточная и грозила закончиться человеческими

жертвами.

   Натахары, естественно, не планировали столь трагической развязки веселого

приключения, поэтому, потратив с десяток дорогих патронов,

   они отступили к своим машинам, погрузились и уехали обратно в город.

     *******

     Нэль и Тай брели по городу. Улицы поросли травой. Эта трава была

неуничтожимой и бесстрашной, росла сквозь бетон, и ничто её не брало.

   "Спящая жизнь просыпается,-- думала Тай.—Просыпается под бетоном и железом,

как большая река под истончившимся льдом. И как ни латай трещины, всё

равно—пройдёт время, и река освободится…"

     Прохожие брезгливо на них косились. Танцовщица и Актриса шли так, как ходят

люди их социального уровня—когда не надо спешить, когда жрать нечего и цели нет.

   Окольными путями, петляя и сворачивая, они добрались до пристанища Чылэнов,

оставшихся в живых в эти черные для Семьи дни. Это был относительно целый дом в

одном из бесчисленных мёртвых кварталов окраины.

   Серый рассвет уже разогнал родичей на поиски средств к существованию, одна

Харлала осталась сторожить дверь.

     --Й’Харлала! –хором закричали они, --Эй! Харлала!

     Дверь открылась, Харлала пропустила их в дом и спросила:

     --Где вас носило?

     --Натахарам на глаза попались,--виновато объяснила Нэль.

     --Целы?

     --Порядок, спать только охота, всю ночь бегали.

     Харлала покачала головой и без особой надежды спросила:

     --Пожрать чего принесли?

     --Какое там, даже за выступление денег не успела получить,--ответила Тай, а

Нэль, обшарив одежду, достала с десяток разнокалиберных кусков хлеба, а из

внутреннего кармана куртки—завёрнутую в салфетку индюшачью ногу.

     --На вот, --сказала Нэль, сдавая добычу дежурной, --Пока Тай плясала, я

натырила в ресторане. Индюшкину лапу Холике отдай.

     --А что ж? Сами сходите, да отдайте, --разрешила Харлала и отдала ногу

обратно.

     Харлала сложила хлеб в пакетик и ушла по коридору, а Тай и Нэль поднялись

по лестнице на четвертый этаж. Сначала они зашли к себе, чтобы избавиться от

пыли и городской заразы.

   Для этого они залезли в ванну и, без лишних слов, принялись безжалостно

плескать друг на друга воду.

   Окончательно замёрзнув (об отоплении трущоб никто, понятно, не пёкся),

подружки растёрлись самыми жёсткими и шершавыми полотенцами, какие только

нашлись в хозяйстве.

   Потом они причесали и подкрасили друг друга, оделись, и неприятный ночной

инцидент ушёл в область воспоминаний.

   Нэль подхватила со стула индюшиную ногу, и, вместе с Тай, они пошли навестить

Холию. Она жила этажом ниже. Спустившись, Тай постучала.

     --Входите, люди, --уныло донеслось из-за двери. Унылость эта

обуславливалась не скверным характером, а обстоятельствами.

   Два дня назад пятеро Натахаров приложили максимум старания, стремясь

отправить Холию в лучший мир.

   Двое отправились туда много раньше её, но остальные почти претворили в жизнь

свою идею. Спас Певицу подоспевший на шум родич,

   который как раз нес домой украденную где-то цепь.

     Два дня Холия не вставала, чувствовала себя всё хуже, и перелома болезни не

наступало. Но она была мужественной девицей, поэтому ничем, кроме скучного

голоса, не показывала своего состояния.

     --Мы тебе ногу принесли, --с порога сообщила Тай.

     --Чью? –живо отреагировала Холия.

     --Индюшкину, --пояснила Нэль, --А ногу Тхахаири как-нибудь потом.

     Упомянутый лали был гайдой Натахаров.

     --Больно мне нужна его нога, --прежним унылым голосом сказала Холия.

     Нэль присела на её кровать, застеленную неглаженым, зато чистым

прокипячённым тряпьём. От её веса дряхлое ложе перекосилось.

     --Вау!—заныла Холия.

     --Ой, прости ради Бога! Больно?

     --Наверное! –сердито огрызнулась Холия.

     --Танец неплохо бы, наконец, организовать. Слышь, Тай? Надо.

     --Нэль, я сказала, что на эту тему не хочу больше говорить. Все-таки я еще

не настоящая Танцовщица. Харлала и без меня справится.

      Нэль досадливо покачала головой.

     --Но ты же никогда не пробовала…

     --И не буду! И не хочу. Всё равно не получится, --перебила Тай.

     --Ты, коза, понимаешь, что без Танца Холика сейчас просто сложит лапки вот

так, --она показала как, --сложит лапки и того…

     --Ну не могу же я… А может, могу. Не знаю я…

     Холия с интересом слушала эту перебранку. Неожиданно у неё потемнело в

глазах, она невольно застонала и потеряла сознание.

   Тай и Нэль моментально прекратили дискуссию и побежали звать на помощь

Знахарку.

     *******

     Создавая три тоненькие косички в недрах густых волос комплексующей Тай,

Харлала попутно старалась подбодрить и успокоить ученицу.

     --Ну, Ханима, не трусь. Я учила тебя семнадцать лет. Ты же знаешь, что

Танец существует сам по себе, от тебя требуется одолжить ему своё тело и не

мешать.

   Психически и физически я тебя подготовила. Ты должна позвать Танец Дикой

Кошки.

     При этих словах Тай неожиданно вышла из состояния транса и возразила:

     --Но ведь это просто общий тонус и регенерация. Это мертвому припарки. У

неё температура под сорок и ей больно. Одной Кошки, пожалуй, мало.

     --Танцовщица—ты. Делай, как знаешь, --не стала спорить Харлала, доплела

косички и оставила Тай одну, как полагалось.

     Тай задумалась. Она знала, что существует несколько стереотипных приёмов

для вызова стандартных Танцев.

   Так же она знала, что комбинируя различные приёмы можно вызвать совсем другой

Танец. Его свойства будут зависеть непосредственно от набора приёмов. Тай

погрузилась в размышления.

     Примерно через два часа она создала Танец, названный ею Танцем

Травы-На-Бетоне. "А я—гений", --подумала она.

   "Это у меня получился не разовый Танец, а такой, что смело можно включать в

список стандартных…"

   Она представила себе, как осенью на традиционном тайном смотре Танцовщиц лали

она покажет этот Танец и будет учить вызывать его Танцовщицу Натахаров, которую

зовут Лохита,

   у которой самые прекрасные на свете волосы, похожие на пронизанный солнцем

янтарь, ироничные, всё в жизни повидавшие глаза,

   которая по праву старшая Танцовщица, хотя далеко не самая старая из них. И,

может быть, она тоже будет учить Тай какому-нибудь Танцу…

   Вот кто действительно гений—ни одна Танцовщица не завещала ей, но она все

равно сильнейшая...

   Тай оборвала эти недостойные завистливые мысли, встала к зеркалу и принялась

раскрашивать себя в соответствии с предстоящим Танцем.

     Наступал вечер, словно в прозрачную воду августовского дня по каплям лили

чёрную тушь. В дымчатых сумерках Чылэны собирались к своему пристанищу.

   Их встречала Харлала, она узнавала каждого издалека, называла по имени и

сообщала:

     --Сегодня Танец. В подвале четвёртого квартала.

     Родичи реагировали по-разному—одни удивлённо, другие—удовлетворённо

отмечая: "наконец-то…"

     Чылэны приводили себя в порядок и шли в просторный соседний подвал. Там в

уголке был разведён костерок, и пришедшая с последним родичем Харлала

   стала подбрасывать туда щепотками какое-то таинственное снадобье. Подвал

наполнился трудноуловимым ароматом.

   Холия, которую усадили у огня, вдохнула поглубже и расслабилась—изматывающая

боль отпустила, тело потеряло вес, а мир—четкие очертания. Остальные вскоре

ощутили то же самое.

   В последний момент перед тем, как родичи, балансировавшие на грани бредового

сна, окончательно выпали из реальности, вошла Тай.

   Она хлопнула в ладоши и вскрикнула. Все взгляды обернулись на нее, и

Танцовщица начала первый в своей жизни Танец. Он подхватил ее, и Тай

растворилась в нем.

   Она стала упрямой травой, символом победы над бездумной силой, она звала и

требовала жить, пока есть силы бороться, она заставляла вновь удивиться великому

чуду бытия, солнцу, небу, воде…

   Холия, ради которой, собственно, Танец был призван, смотрела во все глаза,

пока зрелище не захватило ее настолько, что она почувствовала себя летящей по

ветру.

   Родичи со стороны видели, как Холия вскочила, будто вздернутая за волосы

невидимой рукой. Танец вошел в неё, и они с Тай завершили его вместе.

   Костёр догорел. Холия и Танцовщица, держась за руки, упали. Они погрузились в

глубокий сон, не успев коснуться пола.

     --Будет жить, --сказала Харлала, огладив руками Холию.

     --Тай хорошо танцевала,--констатировала Нэль.

     --Да. Настоящая Танцовщица, --согласилась Харлала.

     Гайда взял Холию на руки.

     --Помогите отнести Тай, --велел Гири.

     *******

     Танцовщица проснулась на рассвете и обнаружила себя в комнате Холии. Холия

дрыхла на полу рядом с ней, а верхом на подоконнике, свесив ногу наружу, сидела

Актриса и курила.

   Видать, в ресторане её трофеи не ограничились хлебом и индюшкой.

     --Штаны порвёшь, --заметила Тай.

     --Уже драные, --сказала Нэль и подняла обращённую вовнутрь ногу,

демонстрируя растяжку и дырку в неподобающем месте.

     --Ничего себе трусики,--восхитилась проснувшаяся Холия.

     --Ну вот, я им завтрак приготовила, а они с утра пораньше издеваются, --

   Нэль надула губы, и её подружки безудержно заржали, поскольку перенести это

зрелище без смеха могла только сама Актриса перед зеркалом.

     --Нэль, перестань! Нэль, убери свою даунскую ухмылку!—взмолилась Тай.

     --Нэль!—строго сказала Холия.—Ты, Актриса Чылэнов!

     --Я играю в этой Семье, --согласилась Нэль и восстановила нормальное лицо.

     Холия встала и подошла к зеркалу. Потягиваясь, она изучала своё тело, чему

нисколько не мешала ветхая и драная рубаха.

     --Интересно, кому пришла в голову идея обрядить меня в это драньё? Я не

терплю вообще спать в одежде.

     В доказательство она стянула с себя рубаху, в процессе чего последняя

разорвалась по шву и превратилась в халат.

     --Ничего себе без трусиков, --подколола Нэль и за это чуть не улетела с

третьего этажа вниз.

     --Это всё твои происки, Тай! –вопила Нэль, цепляясь за раму.—Что за Танец

ты вчера устроила?! Где моя любимая Певица?! Это же зомби! Оно меня убивает!

     Зомби, правда, уже никого не убивало, а сидело на полу и задыхалось от

смеха. Нэль становилась опасной, стоило ей только открыть рот и скорчить рожицу.

     --Ладно, уж, --сжалилась Актриса, --Не сиди голой попкой на грязи.

     Холия нарядилась в майку и брюки и подсела к Нэль.

     --Делись трофеями, артистка.

     Из нагрудного кармана мужской рубахи, что была на ней, Нэль достала

потёртый футляр для очков, где накапливалась вся добыча, которую можно было

курить.

     --Выбирай, --щедро разрешила она Холии и добавила:

     --Получше выбирай! Я в последний раз полпачки приличных сигарет свистнула,

так что не хватай бычки и не позорь меня перед Семьёй.

     Тай посмотрела, как Холия закуривает, и сказала:

     --Эй, девчонки! Знаете что? Надо серьёзно подумать о доходном занятии.

     Нэль и Холия посмотрели на неё вопросительно, поощряя к продолжению.

     --Я так подумала—чем мы не группа? Жулик есть, --Тай отвесила полупоклон

Нэль, --По совместительству ещё и Актриса. Холия—Певица и Колдунья.

   Я—Танцовщица и Логик, то есть могу и погадать на базарном уровне.

     --Неплохо, --согласилась Нэль понимавшая подругу с полуслова, --Удачные

сочетания. Вместо толпы—трое, соответственно выручки на нос достаётся больше.

     --Но не хватает Ясновидящего и Психолога. И не плохо бы ещё настоящего

Медика, --заметила Холия.

     --Неплохо, конечно, --усмехнулась Тай, --Но я ж не зову откалываться на

гастроли.

   Пока просто подзаработаем, а осенью на смотрах поговорим с народом, может,

сманим кого.

     Нэль расхохоталась и едва не свалилась.

     --Как же, ищи дурака! Половину Чылэнов перебили, остатки носу не кажут из

трущоб, а ты думаешь сманить Мастера…

   Разве что похитить Натахаровскую плясушку и сдавать её в аренду за почасовую

плату.

     Тай улыбнулась.

     --А ты видела Лохиту? Я в неё чуть ли не влюблена—она такая симпатичная

тётка. Правда, она старше нас, ей лет двадцать пять, а то и тридцать.

     --Лохита? –вдруг странным отсутствующим голосом переспросила Холия.

     Танцовщица и Актриса увидели, что она вошла в потустороннее состояние, и

сейчас будет предсказание. Оно не заставило себя ждать.

     --Лохита, Танцовщица Семьи Натахар… Умрут не все… Выживет тот, кто уйдет…

Будет завещано Танцовщице… Город в огне…

     Холия замолчала, посидела ещё немного в трансе и очнулась.

     --Мрачные у тебя пророчества,--заметила циничная Нэль.—Сколько я их от тебя

не слышала—все сплошь про город в огне. Что за город? По какому случаю в огне?

     --Ну тебя к черту, Нэль. Увидела бы раз такое—я бы посмотрела на тебя.

     --Да что ты видела-то, хоть расскажи толком.

     -- Кучу неизвестного народа, и на всех стены падают, да в таких

подробностях… А еще мужики с автоматами в кого-то очередями лупят.

   Потом твой отец—стоит с ножом в руке и улыбается. А потом горящие дома.

     --Стены падают, крыши сносит,--пробормотала Нэль. — Отцу скажи на всякий

случай. А вообще непонятно.

     --Непонятно, --согласилась Тай, --Но поживём –увидим. Нэль, ты что-то

трепалась насчёт завтрака…

     --Да, и я вам его дам, если ты поможешь мне втащить эту Пифию обратно.

     Пока Холия вещала, Нэль держала её за шкирку, чтоб пророчица не вывалилась

из транса прямиком в окошко. Помощи Тай, правда, не потребовалось – Холия сама

отлично обрела устойчивую позицию.

     --Вот что, --сказала она, --Вы пока жрите, а я лично ещё курить хочу.

     Она просительно поглядела на Нэль.

     --Хрен с тобой, разоряй… И то сказать –сколько не курила. Лежала себе,

помирала… Кури на здоровье!

     Все трое расхохотались над заезженной фразой. Танцовщица и Актриса пошли в

кухню.

     Обычно Чылэны, готовя что-либо в заброшенных квартирах, разжигали огонь

где-нибудь в тазу, большой кастрюле или на железном листе.

   Но Тай и Нэль, как большие выдумщицы и оригиналки, разводили костёр в духовке

выпотрошенной электроплиты. Вот и теперь на кухне у Холии в плите обиженно

метался запертый огонь, а на плите булькала кастрюля с водой.

   Все горючие предметы были предусмотрительно отставлены от раскалённого

металла, окно распахнуто –в кухне было тепло, приятно и уютно.

     --Питайся, --пригласила Нэль, а сама занялась завариванием чая.

     Тай оглядела стол. Хлеб, масса яблок, кисточка винограда и тарелка с

какой-то кашей.

   Нет, с Нэль не пропадешь. Тай порой поражалась лёгкости, с которой Нэль

находит пропитание. Как птица –здесь дадут, там сама возьмёт…

   Непринуждённо попросит, а выслушав грязную ругань в ответ –не менее

непринуждённо украдёт немного. Тай, понятное дело, тоже не дурочка чего-нибудь

стащить что плохо лежит, но так бы она не сумела.

   Взять вот хоть эту кашу. Чтоб ее сварить, надо было добыть молоко, соль,

сахар и –чем там она её засыпала? –похоже, тёртыми сухарями.

   Что всё это в каше есть, Тай не сомневалась, поскольку Нэль никогда ничего не

приготовит при отсутствии хотя бы одного ингридиента.

   А в распоряжении Нэль были только ранние утренние часы. А ведь она ещё и

фруктов насобирала у торговцев. Тай взглянула на подругу с благодарностью.

   Нэль тем временем кривила лицо и тихо плевалась. По кухне плыли ароматы

старого пыльного веника, ошпаренного сильно хлорированным кипятком.

   Взгляд Тай Нэль поняла по-своему и немного сердито сказала:

     -- Другого нет. А могло бы и никакого не быть, между прочим.

     --Ты самая лучшая. Я тебя люблю, --сказала в ответ Тай, и Нэль улыбнулась.

     Когда ещё была жива Сола, она водила девочек смотреть смешной старый фильм,

где герой всё время доводил героиню этими словами в самые неподходящие моменты.

     --Слушай, а масла-то вроде у нас не было, --удивилась Тай, попробовав кашу.

     --Да тут у буржуйки—Холики залежался кусочек, --объяснила Нэль, --Ничего?

     --Съедим. Ты-то чего не садишься?

     --Сейчас, чай заварится… А, вот и буржуйка!

     Холия цапнула со стола два яблока и уселась на пол. Нэль вручила ей кружку.

     --Сахара кто желает? –осведомилась Холия.

     --А что, есть? –удивлённо спросила Нэль.

     --А как же…

     Ленясь встать на ноги, Холия на четвереньках прошествовала в уголок и

загремела пустыми консервными банками.

     --Извольте. Немного, правда.

     Нэль по-братски разделила деликатес. Некоторое время молчание нарушал

только хруст яблок.

   Потом Холия с опаской отхлебнула из кружки мутную бурую жидкость. Тай и Нэль

наблюдали за ней с напряжённым вниманием.

     --Омерзительный, как наша жизнь, --сказала Холия философски, --Но жить

стоить, чего уж тут говорить.

     Они ещё немного помолчали, жуя кашу и хрустя яблоками.

     --Куда идём сегодня? –спросила Нэль.

     --На вокзал, --сказала Тай, --Там и заночуем.

     --Зачем? –недоумённо спросила Холия.

     --Вы, если хотите, можете вернуться, а я надеюсь повстречать там

кого-нибудь из Танцовщиц, узнать, когда смотр.

     --Да чего там, вместе останемся…

     Холия плеснула в тарелку из-под каши воды и протёрла тряпкой.

     --Пошли?

     --Пошли.

     *******

     На вокзале обстановка прояснилась довольно быстро. Не успели они и пяти

минут прослоняться, как услыхали позади окрик: "Чылэна! Эй! Тай!". Окликала её

какая-то тётка, которую Нэль и Холия до того в глаза не видели. Тай отошла с ней

минут на десять.

     --Ну что? –спросила Нэль, когда Тай вернулась.

     --Хорошо, что пришли сюда. Это Танцовщица Саангеков. Прикиньте! Завтра

сборище.

     --Чего? –изумилась Холия, --Что, у всех?

     --Нет, только у нас. Помещение у нас накрылось. Вот, пока ещё тепло, решили

собраться.

     Тай немного подумала и неуверенно предложила:

     --А может, вместе нам поехать, а?

     Нэль сразу оценила предложение: кто знает, может быть, это единственный в

жизни случай, когда можно увидеть Осенние Танцы. Поэтому она сразу выразила

живое одобрение этой идее. Холия тем временем стреляла сигареты у прохожих, а

когда завершила вылазку, сказала, что тут и вопросов быть не может. Едем.

     Прошмыгнув под носом дедульки в дорожной форме, они попрыгали на открытую

пустую платформу набирающего ход товарняка. Нечего, конечно, и думать было ехать

на магнитке –дико дорого и не подберёшься никак. Ну что ж, пусть, утопая во

благах цивилизации, со страшной скоростью, обдуваемые кондиционерами, едут

респектабельные граждане. А для лали ничуть не хуже подходит старая грузовая

ветка, с насыпью, шпалами и стыками на рельсах, где колёса длинного,

серо-буро-малинового состава издают характерное постукивание. Если хорошенько

разобраться, то в принципе такая поездка куда как более приятна, нежели

созерцание мелькающего калейдоскопа из окна комфортабельного салона.

     --Нэль! А чего ж ты папашу не предупредила? –укоризненно спросила Холия.

     --Да пошёл он! –весело отозвалась Нэль, --Я взрослая и свободная! Э-э-ййя!

     Она радостно кричала, и напрасно Тай и Холия пытались хором её переорать

–Нэль недаром была Актрисой, Актриса может стать кем угодно и когда угодно, и

вот сейчас она целиком –голос.

     Тяжёлый товарняк неумолимо прибавлял скорость. На этой трассе ему не

грозили разъезды и семафоры –только вперёд без остановок. И поезд несся,

насквозь прошибая солнечный яркий день, последний день августа, оставляя позади

лето. Три оборвашки с фигурками подростков и лицами взрослых женщин смеялись и

возились на грязной пустой платформе, а вокруг было безлюдье, дикие поля и

пустыри до горизонта, болотца, сверкающие радужной водой, да желтеющие рощицы

–авангард дальних лесов. Поезд догонял солнце –оно становилось всё больше и

ближе, и поезд почти уже настиг его, но тут светило спряталось в летние сумерки,

а оттуда вкатилось в осеннюю ночь.

     --Вот и день прошёл. Вот и лето кончилось, --сказала Тай.

     Они сидели рядком на старенькой куртке Нэль. Нэль и Холия курили,

старательно избегая дышать на Танцовщицу.

     --А что у вас за история с помещением-то? –полюбопытствовала Нэль.

     --Да как всегда, --начала рассказывать Тай, --Сначала у всяких деревьев и

кустов стали расти корни. Ну, знаете, как это бывает. Чёрт бы с ними, но они

разворотили водопровод. Естественно, потекла водичка. А на мокрое место сразу же

полез болотный бамбук. И у нас теперь не клуб, а замок спящей красавицы. Не

подойдёшь.

     --Я-асненько, - сказала Холия, -

     --Принца надо.

     --А?

     --Принца, говорю, надо!

     --А, это точно. А мы пока на травке попляшем… Холодно, однако, будет

завтра… Вон какое небо прозрачное.

     --Лично я уже замерзла, --заявила Нэль, которая пожертвовала свою куртку на

подстилку.

     --Да, ночью мы тут околеем, --согласилась Тай,--

     --Пойдем найдем какой вагон потеплее. Глядишь, встретим кого…Давай, Нэль,

хватай свою куртку.

     Они перебрались через несколько пустых платформ и одну со щебнем и

забрались внутрь железного контейнера без крыши, пустого, если не считать

сиротливой кучки белого песка на дне. Здесь было чуть теплее. Нэль передернула

плечами и сказала:

     --Я на минуточку.

     Она вылезла из вагона и куда-то потопала по крышам. Минут через пятнадцать

топот, сопровождаемый скрежетом, послышался вновь, в контейнер обрушились две

полуторадюймовые доски, а вслед за ними -- Нэль.

     --Где взяла?—восхищенно спросила Тай.

     --Да там везут пару штабелей… Плохо закрепили, можно еще спереть. Только уж

все вместе пойдем, тяжелые они, сволочи. Думала не допру, грохнусь раньше.

     Следующий час был посвящен потрошению досок и пролетел незаметно. А когда

наконец разгорелся костер,--не было на свете людей счастливее, чем Танцовщица,

Актриса и Певица Чылэнов.

     Утром Тай проснулась раньше всех. Нэль вчера не выспалась, а Холия угрелась

в серединке. Тай вылезла из вагона. Через некоторое время, свесившись через

бортик, она требовательно закричала:

     --Подъем! Девки! Подъезжаем!

     Впереди был полузаброшенный полустанок, где поезда еще по каким-то причинам

продолжали останавливаться. Колеса стукнули в последний раз, лязгнули буфера, и

Чылэны спрыгнули на бетонную плиту. Тетка в фуражке беззлобно погрозила им

кулаком из небольшой прозрачной будки. В ответ они помахали руками и, ведомые

Тай, пошли по узкому проселку.

     --Вот удивительно,--рассуждала Танцовщица,--

     --В городе трава сквозь бетон растет, а грунтовкам ни фига не делается.

Очевидно, их природа терпеть согласна…

     --Только люди не согласны,--усмехнулась Нэль,--

     --Холия, ты, мерзавка, мою коробочку с бычками заныкала?

     --Привет! Сама дала, когда куртку снимала. Держи.

     --Сколько ж можно курить!—возмутилась Тай.

     --А тебе никто и не предлагает,--резонно заметила Нэль.

     Тай сделала вид, что надулась, но по сравнению с Актрисой это было,

конечно, не то.

     Они шли по заброшенной дороге, вокруг которой доживали свой век

покосившиеся заборы, а за ними пестрели развалины загородных домов, полускрытые

зеленью.

     --Вон наш дом,--улыбнулась Тай и показала на густые заросли болотного

бамбука.

     За мертвым поселком лежало поле. Там уже собрались многие Танцовщицы. Они

обменялись приветствиями со вновь прибывшими и вернулись к своим разговорам.

Через поле шла женщина. Тай пихнула Нэль локтем и прошептала:

     --Глянь, вон Лохита…

     Нэль внимательно осмотрела приближающуюся Натахару. Походка у нее и у Тай

была одинаковая, как говорила Нэль "марш вокруг спящего маршала на параде

лунатиков". Лохита была среднего роста и показалась Нэль очень красивой.

Волнистые медового цвета волосы свободно росли куда хотели, от этого Лохита в

стареньких джинсах и потертой курточке напоминала интеллигентного хиппи. Ее

высокие черные сапоги были обильно заляпаны глиной—шла она, очевидно, издалека.

     --Эй! Ждите удачи в ваших Семьях!—крикнула Лохита, подойдя ближе.

     --Всю жизнь будь счастлива!—ответили на приветствие Танцовщицы.

     Чылэны промолчали. Лохита присела на валун и улыбалась,--просто так,

никому,--подставив лицо солнцу.

     На краю поля маячили развалины некогда шикарной дачи. Оттуда поднимался

столб дыма, и доносились запахи еды. Нэль начала было вдумчиво принюхиваться, но

тут из-за обломка стены выглянула повариха и пригласила желающих есть.

Танцовщицы, болтая и толкаясь, направились к костру. Тай кто-то деликатно тронул

за плечо. Она обернулась и увидела Лохиту.

     --Да?—сказала Тай чуть удивленно.

     --Я бы на твоем месте не танцевала сегодня,--неожиданно заявила Лохита.

     --Но у меня новый Танец…--от удивления Тай не нашла другого ответа.

     --Да? Это уже хуже…

     Лохита задумалась.

     --Но я бы все же не стала.

     Тут Тай опомнилась и неприязненно спросила:

     --А почему, собственно говоря?

     Лохита усмехнулась как-то невесело и почти ласково.

     --А трава сегодня такая мокрая, скользкая. Можно ногу сломать.

     --Еще только не известно, кто сломает!—огрызнулась Тай.

     --Действительно… Эти две с тобой—Чылэны?

     --А что здесь такого?

     --Да нет, пока все нормально. Это даже хорошо… Ладно, танцуй.

     --Вот уж спасибочки-то!—издевательски поклонилась Тай.

     --Танцуешь последней. Хотя… Нет. Последней танцую я, а ты передо мной.

     Тут сказать было нечего, Лохита—старшая Танцовщица, и назначать очередь—ее

право. Тай молча кивнула. Лохита отошла, а к Тай, неся две миски, пробралась

Нэль.

     --Держи. Чего она хотела?

     --Да пристала… "Не танцуй сегодня!" Зараза.

     --А она имеет право запрещать? И на каком же основании?

     --Да никакого она права не имеет. Просто на ссору провоцирует.

     --Эй, Чылэны! Эй! Кому говорю! Глухие!—услыхали они рядом бодрый голос

Танцовщицы Семьи Гиинхай.

     Эта Танцовщица по имени Юрай, пройдошистая рыжеватая девчонка, была хорошей

знакомой Тай и Нэль и порой захаживала к ним в гости. На смотр она заявилась

последней, но уже успела протиснуться к поварихе и сейчас доедала свою порцию.

     --А, привет,--улыбнулась Нэль, а Тай кивнула.

     Они обе ее любили за жизнерадостность и почти патологический оптимизм.

     --Как дела-то?—спросила Нэль.

     --Просто замечательно. У нас в округе банда объявилась. Мы их ирокезами

прозвали—они баб ловят, волосы обрезают и на парики сдают, во какой

кошмар!—хихикая, сообщила Юрай.

     --А ты-то, дура, чего радуешься? Тебе с твоими лохмами в бомбоубежище

скрываться надо,--сказала Тай.

     --А я там и скрываюсь! Я тебя предупредить пришла.

     Длинные густые волосы этих двух были предметом зависти многих женщин-лали.

     --Вы-то как там?—уже серьезно спросила Гиинхайя.

     --Все так же…

     --Натахары все лезут?

     --Нас уже вдвое меньше осталось… Тут еще ихняя Лохита чего-то говнится.

Прикинь, хотела мне запретить танцевать.

     Юрай задумчиво почесала переносицу и сказала:

     --Лохита, в общем-то, отличная баба. Я не думаю, что она персонально на

тебя взъелась. В этом, очевидно, есть некий, нам пока недоступный смысл. Увидим.

А что ты танцуешь?

     Тай принялась рассказывать ей про свой новый Танец, Юрай—про свой, так что

Нэль заскучала и отошла. Она решила подыскать себе местечко, чтобы не путаться

под ногами и не упустить подробностей представления. Здраво рассудив, Нэль

пришла выводу, что Холия такое местечко давно уже подыскала. Поэтому Нэль на

минуту превратилась в Холию, и ноги привели ее в буйные заросли кустарника, где

действительно было удобно сидеть и хорошо видно поле. Устроившись в этой зеленой

ложе, Нэль и Холия стали смотреть за начавшимися Осенними Танцами.

     А это было замечательное зрелище. Сначала Танцовщицы, которые не принесли в

этот раз нового Танца, показали Листопад—Танец осени и завершения годового

цикла. Нэль и Холия видели гибкие тени, тростник на ветру, птиц, летящих на юг.

Танцовщицы лали обладали небывалой до них пластикой, и никто чужой в этом мире

никогда не видел подлинного Танца. То, что танцевали в ресторанах и на площадях

ради денег, было бледной тенью, демонстрацией тела без души и силы.

     Листопад завершился минут через сорок. Утомленные Танцовщицы сели в ряды

зрителей, уступив место новым Танцам, которых раньше никто еще не видел. Танцы

были самые разнообразные, но преобладали целительные—направленные на лечение

всевозможных недугов. Такие Танцы исполнялись не полностью, фрагментами—только

ключевые позиции. За ними все присутствующие Танцовщицы внимательно наблюдали и

запоминали, иногда повторяя движения. Исполнившие такой Танец женщины

погружались в ленивое оцепенение, некоторые засыпали, растратив энергию

полностью…

     В свои восемнадцать лет Нэль все еще оставалась любопытным (и назойливым с

точки зрения окружающих) ребенком, которому непременно надо было все замечать и

выяснять. Поэтому Актриса глазела по сторонам, с равным интересом наблюдая за

Танцами и за зрителями. Ее внимание привлекла Лохита, которая беспокойно

озиралась на проселок и посматривала в поле.

     --Эй, Холия!—Нэль толкнула Певицу.

     --Глянь-ка на Натахару.

     Холия посмотрела.

     --Да, похоже, она кого-то ждет.

     --Слушай, не нравится мне это. Я бы свалила отсюда… Когда там Тай пляшет?

     --Должна вот-вот… Ну-ка подожди… Тихо… Машины! Нэль, в самом деле машины!

     --Черт! Облава, наверное. Пошли!

     Они торопливо, прячась в кустах, побежали к развалинам—поближе к Тай.

     Танцовщицы тоже услышали шум, поднялись на ноги, недоуменно и встревожено

переговариваясь. Появились машины. Это были вездеходы, способные развивать

хорошую скорость на пересеченной местности. Они окружили женщин. Из машин вышли

вооруженные люди, среди них несколько знакомых Натахаров, в том числе и сам

гайда.

     --Спокойно, вас это не касается,--сказал он, минуя приветствие,

     --Мне нужна Чылэна. Где эта дочь проститутки?

     Не в привычках Тай было прятаться за другими. Она раздвинула тесный строй

женщин и сказала:

     --Ты меня, что ли ищешь, гайда? Тогда вот я, и не трогай маму.

     Тхахаири внимательно осмотрел ее с головы до ног и усмехнулся:

     --А ты, я смотрю, тоже бойкая, как мамаша твоя. Тоже, поди,

приторговываешь?

     --А твою мать педик в рот имел. А родила она тебя через задницу,--сообщила

Тай невозмутимо. Она никогда не выкрикивала оскорбления—она просто

констатировала факт.

     Юрай засмеялась и протиснулась к Тай.

     --Эй, Натахары, вы чего, окончательно с головой поссорились?—спросила она,

     --Вы вообще какого хрена сюда приперлись? Закон не для вас что ли? Без

Мастеров останетесь ведь…

     --А то и отсюда не вернетесь,--вмешалась другая Танцовщица,

     --На Лохиту не больно-то надейтесь.

     --Помалкивайте, плясушки,--сухо ответил Тхахаири,

     --А то и сами не вернетесь.

     Танцовщицы притихли, переваривая это заявление. Тхахаири добавил:

     --А будете сильно шуметь,—точно за Чылэнами отправитесь,--с этими словами

он широко улыбнулся Тай.

     Тай побледнела, глаза у нее сверкнули то ли слезами, то ли яростью. Быстрым

движением она вдруг оказалась за спиной у Лохиты. Нож Тай находился у горла

Натахары.

     --Ну вот что, козлы,--прошипела Танцовщица,

     --Сейчас хоть одна тварь пошелохнется—и пиздец вашей бабе, ясно? Так…

Бросьте все оружие… Быстро, быстро! И туда вон отошли…А вы,--Тай обратилась к

Танцовщицам,--Возьмите их автоматы и дайте нам время уйти.

     --Идите, девочки, идите,--отозвалась Танцовщица Саангеков,

     --Мы тут с ними потолкуем.

     Конвоируя Лохиту, Тай быстро пошла по дороге. Нэль и Холия шли позади,

непрерывно оглядываясь. Поле скрылось за поворотом.

     --Мы на поезд, или еще как?—спросила Нэль.

     --А по-другому тут никак. Зря мы у них тачку не взяли…

     --Ну, теперь уж все—Юрай бензин слила.

     --И слава Небу, пусть пешком идут.

     Нэль на ходу пожала плечами. Будь ее воля, Натахарам не пришлось бы

возвращаться ни пешком, ни на машинах. Они вообще бы не вернулись, будь ее воля…

     --Домой едем?—сказала Холия.

     --Да, наверное. Надо проверить, вдруг он наврал…

     Неожиданно подала голос Лохита:

     --Он, к сожалению, не наврал. И к вашему кварталу лучше сейчас не соваться.

     --Ты, Натахара…--придушенно произнесла Тай, вкладывая в эти слова такую

ненависть, что нормальный человек на месте Лохиты еще долго не решился бы

открыть рот. Но она неопределенным тоном ответила:

     --Я танцую в этой Семье.

     --А я танцевала для Чылэ! А ваши скоты их убили!—закричала Тай.

     --Верно. Только вот я не Натахара, представь себе.

     --Ладно врать! Кто ж ты тогда?

     --Мой отец—лали без Семьи. А мою мать ты знала. Ее звали Лахари.

     --Да что ты говоришь! И как же ты у Натахаров оказалась?

     --А Лахари по отцу Натахара.

     Тай задумалась. Лахари действительно была Натахара, она это не скрывала,

хотя и не любила обсуждать.

     --Это похоже на правду,--сказала Тай вслух.

     --Ты Логик. Тебе я поверю,--проворчала Нэль с сомнением.

     --Ну а по-другому не стала бы она меня выручать,--пояснила Тай.

     --Я сразу-то не подумала, если бы я танцевала—не ушла бы.

     --А почему ты нас сразу не предупредила?—спросила Нэль у Лохиты.

     --Да не верила я все-таки, что гайда на такое пойдет, это же против закона…

Надо, конечно, было сказать, а то вот не сказала—чуть-чуть меня Тай не

прирезала…

     --Резать тебя еще… Лали без Семьи… Все мы теперь лали без Семьи.

     Тай нервно рассмеялась, а у Нэль в глазах блеснули слезы—она подумала об

отце. До платформы дошли молча. Поезд в сторону Столицы загудел за поворотом

минут через пятнадцать. На полустанке он не остановился, только снизил скорость.

Танцовщицы и Актриса запрыгнули легко и помогли Холии.

     Вагон оказался насквозь продувной, но другой искать они не стали. Тай и

Холия, обнявшись, моментально уснули в уголке, укрытые четырьмя куртками. Лохита

и Нэль курили, свесив ноги наружу. Холодно, конечно, было без верхней одежды

ночью, но Танцовщица и Актриса за годы тренировок научились не замечать, если

надо, таких мелочей. Они тихо разговаривали, и Нэль потихоньку проникалась

доверием. Вообще у лали было принято доверять друг другу, но характер Нэль

отличался своеобразием. Так или иначе, за ночь они подружились. Тай и Холия

проспали всю ночь до утра.

     **********

     --И куда мы пойдем?--спросила Холия, когда они сошли с поезда.

     --Надо бы сначала на рынок, встретиться кое с кем,--сказала Лохита,

     --А потом пойдем в Приют Бродячей Собаки.

     --С кем это мы будем встречаться?—поинтересовалась Тай.

     --С моей дочерью, с вашего позволения,--ответила Лохита, чем немало всех

удивила.

     --Вот не думала, что у тебя есть дочь,--изумленно призналась Тай.

     --А с кем же она живет? И почему не с тобой?

     --Почему не со мной—это долгая история. Отец ее—не лали, да и других причин

хватало… Я и сама долго в Семье не жила. А сейчас она с Бродягами живет, сбежала

к ним от Саангеков. Я не против, если ей так больше нравится.

     Идти к центральному рынку предстояло довольно долго. Дул холодный ветер,

все четверо были голодны. Нэль вызвалась забежать по-быстрому в ресторан,

стащить хлеба, но судьба распорядилась по-другому. Мужичок лет сорока,

вывалившийся из ресторана в компании весело распевающих друзей, заметил лали и

очень обрадовался.

     --Эй, эй, девушки!—закричал он вовсе не агрессивно, а напротив—радостно

улыбаясь, как ребенок при виде конфеты.

     --Красавицы, постойте! Я-то чего? Мне тут, понимаешь, сорок пять стукнуло,

вот выпили, а лали не было.…А мне, ей-Богу, так вас послушать хотелось…Девчонки,

спойте, а? Плачу!

     Юбиляр мог бы и не тратить время на уговоры. В надежде поесть, Мастера и

так старались, как умели. Холия спела самые популярные у чужаков песни, Лохита и

Тай плясали под аккомпонимент ее песен, Нэль тоже показала несколько трюков, не

забывая при этом безжалостно шарить по карманам зрителей. А зрителей набралось

порядком, прохожие останавливались, из ближайших домов выбегали дети и степенно

выплывали домохозяйки…

     Именинник заплатил щедро, по- честному, и вообще оказался порядочным

дядькой—приставать не стал, получил свое представление, отблагодарил и убыл по

назначению.

     Прерванный путь к рынку лали продолжили в приподнятом настроении, и дорога

им уже не казалась такой длинной.

     Рынок занимал одну из центральных площадей Столицы и считался крупнейшим

торговым комплексом страны. Огромные людские толпы вращались здесь от восхода до

заката, торгуя чем угодно и где угодно—в палатках, под навесами, с лотков и

просто так. А ночью, когда народу становилось поменьше, можно было купить

наркотики и прочий контрабандный товар. Здесь же круглосуточно обретались

Бродяги. В эту категорию входили, в общем-то, все, не имеющие постоянного жилья:

лали, цыгане, опустившиеся алкоголики, неохиппи, беспризорные дети и прочие того

же рода. Сами лали себя к Бродягам не относили.

     Лохита уверенно пошла к обычному месту цыган и нищих. Тай, Нэль и Холия не

отставали, ловко уворачиваясь от торговцев и покупателей. Еще издали они

заслышали громкие, перекрывающие рыночный гам, голоса коробейников. В основном

это были цыганки, торгующие самоварным золотом и косметикой, а так же

старички-инвалиды с разнообразными продуктами—от сапог до дверных ручек; и

молодые люди, предлагающие загадочные изделия из кожи, бисера и янтаря.

     Лохита огляделась и помахала кому-то. Ей в ответ коротко махнула рукой

невысокая девочка лет двенадцати. На мать она походила не слишком. Волосы,

которые у матери изящными, цвета янтарного золота локонами спускались ниже

лопаток, у дочери завивались тугими короткими, почти красными кудряшками. Ничего

общего с материнским тонким и правильным носом не имела и вздернутая конопатая

пуговица. Веснушки, впрочем, с трудом угадывались под медным загаром—тоже не в

мать, у Лохиты кожа была белая. Девочка, бесцеремонно толкая публику, подошла к

ним.

     --Привет, мать,--хриплым голоском юной курильщицы сказала она.

     --Привет. Знакомься—это последние с сегодняшнего дня Чылэны. Танцовщица

Тай, Актриса Нэль и Певица Холия. А это моя дочь Хилихай, по прозвищу

Фишка-Пешка. Она предпочитает именоваться Фишкой. Вульгарно, но что с ней

поделать…

     --Ну, так что ж,--заметила Тай,

     --Меня тоже по-настоящему зовут Ханима. А Нэль—Омагира.

      --Я ведь и не спорю…Так, погоди. Дочь, откуда на тебе новый прикид? Да

такой дорогой на вид?

     Фишка пустилась в объяснения, накручивая кудри на палец и ковыряя ботинком

землю.

     --Да тут такая хуйня со мной приключилась…

     --Фишка!—перебила ее мать,

     --Ты можешь не стесняться приличного воспитания. Мы обещаем за это не бить.

     --Ладно… Так вот, имела место следующая история. Иду я вчера по набережной,

направляюсь в парк воровать—пардон, мама, я хотела сказать—присваивать не

принадлежащие мне продукты питания. Вижу девочку моих примерно лет с мамашей в

процессе прогулки. У мамаши пальто дорогое, воротник—во!—пуши-истый…

     Хилихай мечтательно вздохнула. Она очень любила пушистое.

     --Ну так, дальше. А на девке, представьте себе, полушубок. Типа богатые. И

вот эта девица шла-шла, а потом—херак… Пардон, мама,---раз—и на парапет, стало

быть, запрыгнула. Мать ей, само собой, орет, чтоб слезала, а она игнорирует и

мать нарочно дразнит. Ну, в итоге и ё…, то есть и упала она в реку. Мать давай

визжать. Народу мало, все бабы—в смысле того, что женщины, все орут, в воду не

лезут. Помнишь, ты пацана весной выловила? Я и думаю, не посрамим, думаю,

фамилию. И прыгаю, значит, в реку тоже. Вода, понятно дело, как сволочь

холодная, девка истеричная, грабли растопырила, чуть не утопила. Я ее за шубку

поймала.

     --Как же ты выбралась?—с тревогой спросила Лохита,

     --Там же гранит.

     --Да кое-как вылезли. Мужик какой-то шел, помог… Ну, вылезли, короче. Мать

рыдает, девка рыдает… А мужик этот тетю так строго за плечико—типа вот девочка

вам ребенка спасла, а вы как бы и не рады. Она мне: "я тебе денег дам, чего

хочешь дам…" Хилихай скорчила рожу, изображая богатую тетку.

     --А я говорю: "на хуй", да, мама, прямо так и сказала—на хуй мне, говорю,

ваши деньги нужны, если я сейчас тут от холода околею. Так эта падла нет чтоб в

дом, так она вызвала своего шофера, дуру свою домой отправила, а меня в магазин

потащила—переодеться. Вот я и переоделась,--закончила свою повесть Фишка.

     --Классная история,--сказала Лохита,

     --У меня такой нет. У меня просто новости. Натахары перебили Чылэнов, я от

Натахаров ушла. Сейчас, если ты не против, пойдем в Приют Бродячей Собаки, надо

все обсудить.

     --Так мы теперь будем вместе жить?—спросила девочка, и Чылэны увидели,

какая надежда и радость осветили конопатое личико.

      --Конечно,--ответила Лохита и очень просто произнесла страшную и нерушимую

формулу,-- Я больше не танцую в Семьях.

     Это озадачило Тай. Она, разумеется, понимала, что двум Танцовщицам в Семье

не место, но по справедливости-то отрекаться от мастерства полагалось бы ей, как

младшей и менее опытной. Пока Тай удивлялась, Лохита снова заговорила с дочерью:

     --Фишка, я нынче при деньгах. Что тебе купить?

     --Кошку хочу,--не задумываясь, ответила Фишка.

     Кошки давно уже стали редкостью в Столице. Их истребили гарпии и крысы, а

племя домашних потихоньку вырождалось. Дома и подвалы Столицы заполонили мыши,

которые бесконтрольно плодились и мутировали, породив в итоге невероятно живучую

и прожорливую породу мышастиков. Спасения от них не было никакого, яд их не

брал, грызуны боялись только кошачьего запаха, поэтому цены на кошек выросли

астрономически.

     --Кошку, говоришь? Не знаю, хватит ли у меня.

     --Да мы добавим, чего там,--великодушно пообещала Нэль, и Тай ее

поддержала.

     Хилихай побежала впереди, остальные пошли за ней в тот конец рынка, где

торговали живностью.

     Героем дня там был парень, приволокший для рекламы своих канареек довольно

большую, упитанную и безжалостно ощипанную ворону, выдаваемую за молодую гарпию.

Животное возилось в клетке и гнусаво орало, а парень с жаром рассказывал всем

желающим, каким жутким опасностям он подвергался при поимке этого монстра.

     Пожилая женщина продавала выводок рыжих котят. Когда лали подошли к ней,

она поморщилась и придвинула корзинку поближе к себе. Цену она запросила

немалую. Хилихай при поддержке Нэль принялась торговаться. Треща как пулемёты,

они вскоре вогнали торговку в состояние, при котором хочется на всё плюнуть,

лишь бы отстали. Толстый котёнок был куплен за половину названной суммы.

     Фишка, на которую в этот день Фортуна не поскупилась, устроила котика в

недрах новой кожаной куртки на меху, окрестив его предварительно Алем. ("Альхам"

означало –"рыжий".) Под аккомпанемент умиротворенной песенки пригревшегося

котенка, компания направилась в дешевую городскую ночлежку, известную под

названием Приют Бродячей Собаки. Ее содержала пожилая лали без Семьи, что и

заставило отдать предпочтение именно этому притону. Да и в целом заведение было

поприятней других—отличалось чистотой и добрыми традициями. Скандалы и драки

здесь случались крайне редко, хотя публика населяла Приют самая разнообразная:

богатые мужья с любовницами и беглые уголовники, хиппи и проститутки, наркоманы

и нищие—все мирно сосуществовали. Чуда в этом особого не было, было мастерство

хозяйки, которая в свое время считалась лучшим Психологом в Семьях…

     Старое двухэтажное здание, причудливо изрисованное, резко выделялось на

сером фоне трущоб—бедные художники всех существующих направлений оплачивали

таким образом проживание. Лали прошли сумрачной подворотней и оказались во

дворе, где шагу нельзя было ступить, не наткнувшись на собаку—название говорило

само за себя. Хозяйка ночлежки обожала этих животных. Входная дверь вела на

лестницу, там лали встретили одинокого хиппи, который приготовлял себе косяк и

не обратил на них никакого внимания. Они поднялись наверх и попали в комнату

хозяйки.

     --Здравствуй долго, Й`Ахами. Пусть родичи тебя встретят в Далеких

Полях,--поздоровалась Лохита.

     --Удачи твоей Семье,--ответила Ахами.

     --У меня теперь нет Семьи,--сказала Лохита,--И я больше не Танцовщица.

Натахары уничтожили Семью Чылэ. Заплатили наемникам.

     Ахами покачала головой.

     --Ужинать будете?

     Она быстро собрала на стол. Нэль отметила, что тарелок семь, но лезть с

дурацкими вопросами, разумеется, не стала. Из-за воротника Фишки показалась

круглая рыжая голова. Аль учуял съестное. Хозяйка широко улыбнулась.

     --Да вы еще одного постояльца принесли! А он умеет охотиться?

     --Не знаю.—сказала Фишка.—Мы его сегодня купили. А что?

     --Да меня ведь мышастики, паразиты, одолели. Все жрут, отравы не боятся.

     Она вдруг усмехнулась.

     --Недавно у мальчика одного травку съели… И смех, и грех. Проняло их, кто

бы мог подумать, лежат обалдевшие, только попискивают… Парнишечка бедный уж так

расстроился, собрался их топить, да не смог—смех одолел, жалко стало. Выпустил.

Да… Но только коноплей их травить накладно, сами понимаете. А вот если бы кошка

хотя бы парочку задушила, то остальные точно бы ушли. Это дело верное, мне года

два назад приносили кота, так на год хватило. Боюсь ваш-то маловат еще. Но если

чего словит—живите бесплатно.

     Аль противно заорал, безуспешно пытаясь вырваться из рук Фишки на стол, где

заманчиво дымились тарелки.

     --Покорми, покорми животное,--разрешила Ахами и, забрав у Фишки котенка,

торжественно усадила его перед лишней тарелкой.

     --А ты еще кого-то ждала?—полюбопытствовала Тай, глядя, как забавно Аль

воюет с горячей пищей.

     --Нет, никого. А почему ты спросила?

     --Так нас шесть, а тарелок семь. Ты же не знала, что мы кота принесли.

     --А у вас разве так не делали? Для неожиданного гостя не ставили еду?

     Лохита, смеясь, перебила ее:

     --Ахами, ты что? Это же Чылэны…

     --А, ну да, конечно… Лишнюю тарелку ставить—это старый такой обычай, еще с

того света пришел. Мы-то в своей земле дружно жили, не то, что здесь.

     --Ахами—историк,--снова вмешалась Лохита.—Университет закончила, последний

выпуск, перед тем, как его закрыли. Так что если интересуетесь нашим прошлым—не

упускайте шанс.

     Тай и Нэль, в особенности Нэль, шанса не упустили. За разговорами

засиделись допоздна. Ахами добросовестно припоминала все новые и новые

интересные факты истории лали, начиная с глубокой древности, когда в этом мире о

лали и слуху не было, а жили они в своей далекой и ныне полузабытой земле.

Рассказала о времени великих открытий, когда ученые лали разработали способы

контакта с иными пространствами, о первых Школах Мастеров, о том, как

исследовалось ближайшее Сопределье и как в связи с этими исследованиями все шире

и стабильней становился коридор между мирами. И потому вспыхнувшая в Сопределье

короткая, но жестокая Недельная война серьезно повлияла на мир лали, так

серьезно, что жить там стало нельзя… Но, приняв на себя удар, мир лали позволил

Сопределью выжить.

     Много интересного могла бы рассказать Ахами и о первых годах жизни тайного

народа в искалеченном войной Сопределье, но, вспомнив о том, что рабочий день

хозяйки ночлежки начинается с рассветом, она налила всем по последней чашке чая

и погнала гостей спать.

     *******

     Ночью Холии не спалось. Она лежала, слушая возню мышастиков, и думала. О

бедах и неудачах, о себе. Что её ждёт здесь? Таскаться с девчонками по злачным

местам, ночевать в притонах, выслушивая поучения разных мудрых, типа этой

полусвихнутой Ахами? Холия встала покурить. Она прекрасно видела в темноте и,

стоя у окна, разглядывала спящих подруг. Красотка Лохита со своей

пофигистической философией не пропадет. Семья там, не Семья –ей всё равно, у неё

дочь, и на всё ей плевать. Вон дрыхнет, и то—как королева на приёме… А дочка её

вообще—цветочек на лужайке. Кота ей для полного счастья не хватало… Вот Нэль.

Когда она спит, видно, какая она на самом деле—малявка с неровно обрезанными

волосами, неопределённой формы нос, тонкогубая, зато, правда, глазастая. Далеко

не красавица, но шутки ради может посрамить любую примадонну. Там, за этим

непримечательным лицом, таится такой разум, что, позволь ему Актриса выглянуть

из-за постоянных масок, было бы порой жутковато… А Тай даже во сне не может

избавиться от тяжелых мыслей, она практик, она, как и Холия думает, что же

дальше, что делать, как жить. Неспокойный у нее сон. О чем думать, Тай, когда

все уже передумано? Здесь нельзя больше жить. Нет, нет, уходить. Туда, где

поезда и дороги, там жизнь, люди и солнце. А здесь смерть. Простите меня…

     Утром Фишка проснулась, посетила туалет , а, вернувшись оттуда, разбудила

остальных удивленным возгласом:

     --А куда эта делась?

     Нэль взглянула на пустую койку и превратилась в Холию. Спросонья образ

получился расплывчатый, но главное она уловила и сказала, отпуская Роль:

     --Боюсь, мы ее не увидим больше. Она решила жить сама по себе.

     --Дезертирка! Надо же… Впрочем, ее можно понять,--высказалась по этому

поводу Тай, и Холия из их жизни ушла.

     Аль, как оказалось, ночью не дремал—у каждой кровати валялся дохлый

мышастик, а около Фишкиной даже два.

     Довольная Ахами накормила постоялиц королевским завтраком, а уже на улице

Фишка нашла в кармане деньги. Она немедленно побежала в ближайшее кафе купить

мороженое, остальные ждали ее на улице.

     --Надо идти туда,-- сказала Тай.

     --Да,--согласилась Нэль,--И нужны деньги. Не представляю, как мы с этим со

всем справимся, если честно…

     Они замолчали и одновременно подумали и представили : стекла выбиты, дверь

снесена, стены в луночках пуль… и всюду кровь и тела—много, почти сотня. Чылэ,

несмотря на прошлые потери, оставалась одной из самых многочисленных Семей.

     --Ну, идти, так идти,--снова сказала Нэль,--А то потом хуже будет.

     Она вздрогнула под порывом холодного ветра и засунула руки в карманы. Там

она наткнулась на сигареты, украденные накануне. Нэль вскрыла пачку, собираясь

закурить, и к ней тут же направился делегат от большой группы молодежи,

подпиравшей стену через дорогу.

     --Простите, не могли бы вы уделить одну сигарету?—вежливо осведомился

делегат.

     --Одну?—удивилась Нэль.--От скромности умрете. Зовите своих приятелей, я

поделюсь.

     Дважды повторять не пришлось—молодежь шустро расхватала сигареты, не

забывая, впрочем, поблагодарить щедрую лали. Оставшиеся две штуки разделили

Лохита и Хилихай, которая к тому времени вышла из кафе.

     --Легко достались—легко расстались,--сказала Нэль и ловко запустила пустую

пачку в мусорный бачок.

     Пока молодые люди молча и жадно утоляли никотиновый голод, Тай

разговорилась с делегатом, оказавшимся как и она некурящим. Кличка у него

была—Аист, очень ему подходящая, через пять минут Тай напрочь забыла, как его

там зовут на самом деле. Парень отрекомендовался студентом-культурологом,

студентами были и все остальные в этой компании. По словам Аиста, они переживали

тяжелые голодные времена перед стипендией и держались лишь случайными

заработками—все иногородние, пап и мам под рукой ни у кого не было. Немного

занудливый, но чертовски интеллигентный Аист вызывал у Тай умиление.

     --Ты себе представить не можешь, как я рад нашему знакомству,--монотонно

бубнил студент,--Меня всегда интересовал ваш народ. Этнографию у нас читает

профессор, ничего плохого про него сказать не могу, но лали, к сожалению, не его

конек.

     Тай поинтересовалась, чем его, собственно, так привлекают лали, на что тот

разразился наивными восторгами по поводу свободы от условностей цивилизации,

ветра кочевых дорог и прочего в том же духе. По словам Аиста, лали были по сути

идеальные цыгане, избавленные своей высокой, но самобытной культурой от таких

явных недостатков, как нищенство, попрошайничество и воровство. Смысл жизни лали

Аист видел в том, чтобы бродить по дольнему грешному миру, и чтоб глаза горели

отсветами дальних звезд… А на привалах у кочевого костра все как один должны

были, по мысли Аиста, заниматься древними магическими ритуалами в рамках

национальной традиции, а в перерывах петь, плясать и развивать философские

системы. Танцовщицу такой взгляд на вещи позабавил. Она спросила, знает ли Аист,

как тяжело порой Семьям банально прокормиться, и что отношение к лали в широких

массах, мягко говоря, неоднозначное. Студент ответил, что лучше быть голодным,

но свободным, а что касается шовинизма, то людям высокоразвитым он не помеха, на

него можно элементарным образом не обращать внимания. "Даже если бьют?"—уточнила

Тай. "А вас что, бьют?"--удивился Аист. Обычно Тай, как и все лали в целом, не

особенно стремилась посвящать гаджо в жизнь своего народа, но тут как-то само

собой получилось… А когда повесть печальная ее подошла к концу, студенты,

которые подтянулись тоже послушать, выглядели малость ошеломленными.

     --И как же вы теперь?—тихо спросил Аист.

     --Как-нибудь. Да не пропадем, не должны, Мастера все-таки. Работу бы только

найти.

     Аист задумчиво пощипал себя за ухо.

     --Тогда вот что… Вы петь и танцевать можете?

     --Ну, я же говорю—Мастера. Я Танцовщица.

     --Это то, что надо. Я дам тебе свой номер, ты позвони мне завтра. Сегодня я

поговорю с одной дамой, и, если договорюсь, вы сможете выступать на Большом

Бульваре, идет?

     Такого Тай просто не ожидала. От случайного уличного знакомца получить

приглашение работать в правительственном комплексе отдыха…

     --Ну, спасибо. Если ты серьезно, то прямо и не знаю, как благодарить.

     --Пока еще благодарить не за что. Но только ты обязательно позвони! Мне

очень не хотелось бы вас потерять, это такая удача. Я буду очень стараться вас

устроить, думаю получится.

     --Спасибо еще раз. Я позвоню.

     Они распрощались.

     ********

     Тай, Нэль, Хилихай и Лохита молча шли к последнему пристанищу Семьи Чылэ.

Сентябрьское солнце грело по-летнему, под ногами упруго прогибалась упрямая

трава… Тай боялась мертвых. Она взяла за руку Нэль, которая не боялась никогда и

ничего.

     --За этой аркой,--сказала Актриса Лохите.

     --Идем?—спросила Лохита и добавила:

     --Фишка, может лучше здесь подождешь?

     --Чего мне тут выжидать-то?—огрызнулась Фишка.—Не маленькая.

     --Вот что,--остановилась Нэль,--Давайте-ка закурим, что ли.

     --Два дня уже прошло?—спросила Фишка.

     --Угу. И, к сожалению, было не холодно.

     Закурили. Тай, страдая и радуясь от этой паузы, почти закричала:

     --Ну, идем мы, или как?!

     Все были во дворе. Чылэны, непонятно по какой причине, оставили дом и вышли

с цепями и ножами драться с хорошо вооруженными наемниками Натахаров.

Расстреляли их, разумеется, в несколько минут, однако и этих минут родичам

хватило, чтобы слегка разбавить счет. Чужих трупов тоже хватало. Товарищи убитых

в отместку вволю поиздевались над телами Чылэнов, да что с того мертвым… Живые

стояли, мрачно озираясь и мало кого узнавая в груде растерзанного мяса,

начинающего уже подгнивать. Нэль издала неопределенный звук, глядя прямо перед

собой. На первый взгляд там ничего, способного вывести Актрису из равновесия, не

было—пять-шесть наемников живописной грудой. Но вот то, что лежало под ними…

     --Отец!

     С силой, которую трудно было предположить в этаком заморыше, Нэль раскидала

жуткий завал и присела рядом с телом отца. Гайда Чылэнов был умелым бойцом.

Опустошив барабан револьвера, он успел еще плодотворно поработать ножом. Гайда

умер быстро. Он улыбался, радуясь то ли спасению дочери, то ли количеству убитых

врагов, то ли скорой встрече с женой в Далеких полях…

     --Папаша… Что ж ты так… А я вот, как видишь…

     Неожиданно какая-то мысль пришла к ней в голову. Она вскочила, лихорадочно

озираясь.

     --Дети! Тай, ты хоть одного ребенка видишь? Где все наши дети?

     --Пошли в дом!—закричала в ответ Тай, которая сообразила, чем можно

объяснить столь нелогично выбранное Чылэнами место последней драки.

     Они кинулись к дому. И сразу обнаружили, что разрушений нет, в доме не

стреляли.

     --Где они могут быть, Тай?

     --Лифтовая шахта,--предположила Танцовщица.

     --Эй! Дети! Вы там?—крикнула Нэль на внутреннем языке Семьи и постучала в

дверцы мертвого лифта.

     И получила ответ. Тихий робкий голос спрашивал:

     --Это ты, Нэль?

     --Да! Мы тут с Тай! Что с вами?

     --Мы залезли в щель на пятом этаже… А потом нас, ну, щель, засыпали… Нэль,

эй, ты меня слышишь? Это я Алех! Мы тут устали уже! У нас тут Таська умерла,

маленькая! Нэль, ты нас выпустишь?

     Нэль повернулась к Танцовщице.

     --Они спустились по тросам. Бедняги, они ж там друг на друге сидят… Лохита,

вы куда?

     Лохита, поднимаясь по лестнице, обернулась и ответила:

     --Мы наверх, в машинный зал. Попробуем открыть двери.

     Мать и дочь, прыгая через две ступеньки, умчались наверх. Тай постучала по

дверям.

     --Сейчас, подождите, сейчас дверь откроем.

     И, обращаясь к Нэль, тихо спросила:

     --А как, собственно? Электричества ж нет.

     --По идее, должен быть аварийный ручной ворот.

     Минут десять прошло, когда по шахте вдруг пронёсся далёкий скрежет и дверцы

распахнулись.

     Всего в живых осталось восемь детей от трёх до девяти лет. Подростки вышли

во двор со взрослыми. Тай и Нэль перетащили их в ближайшую квартиру. Туда же

вскоре пришли Хилихай и Лохита. Фишка зализывала глубокую рваную царапину на

руке, Лохита тщательно стирала с лица смазку.

     --Ну, что тут у вас?—спросила она.

     Нэль с ребёнком на руках бросила на неё взгляд загнанного зверя. Из ванной

доносился шум воды, заглушаемый пронзительным плачем.

     --Я сейчас сдохну,--сообщила Нэль, --Их всех надо накормить и переодеть…

     --Ясно,--перебила Лохита,--Позови Тай.

     --Тай, почему они не обыскали дом?—спросила она, когда Тай подошла.

     Танцовщица, окружённая детьми как наседка, немного подумала.

     --Очевидно, последний оставшийся в живых сумел убедить их, что детей успели

отослать в другую Семью… Так, это первое. В какую Семью? Их следующий вопрос.

Вариант—ничего больше не сказали. Тогда… Дружественные Семьи: Гиинхай—раз,

Челоро—два, Ханы—три, Гини-бэс—четыре. И Саангеки—нейтралы. Пять. К счастью, все

сейчас в районе Столицы. И у нас есть время. В случае же, если пришлось

говорить… Гини-бэс всегда стоят в пригороде. Но прошло уже два дня. Значит,

отсюда надо уходить, пока они не поняли, что их надули. Но мы сейчас не сможем

уйти…

     --Идём искать последнего,--мрачно решила Нэль.

     Последней оказалась четырнадцатилетняя Хария. В том, что именно ей довелось

остаться последней, не приходилось сомневаться. Актриса содрогнулась.

     --Уйдите, пожалуйста,--попросила Нэль.

     Минут через пятнадцать она, пошатываясь и вздрагивая, вернулась в дом.

     --Не сказала.

     --Отлично, значит у нас есть время,--сказала Лохита,--Ждите здесь.

     --А куда ты?

     --Да прогуляюсь пойду.

     Хилихай поглядела на мать, нахмурилась и заявила:

     --Я тоже пойду, пожалуй. Да не с тобой, не боись,--добавила она в ответ на

протестующий взгляд,--Не по твоему маршруту.

     Она хмыкнула и убежала.

     За два часа Актриса и Танцовщица совершили невозможное—восемь полумёртвых

грязных малышей ожили и даже затеяли какие-то игры. Подруги уселись отдыхать на

лестнице. Скоро вернулась Лохита, усталая, даже её солнечные волосы, казалось,

потускнели.

     --Как дела?—спросила она.

     Нэль сложила руки крестом и откинулась на ступеньки. Даже Лохита не

удержалась от улыбки. Тай засмеялась и сказала:

     --Да, это хорошо, конечно, но детей кормить надо…

     Лохита достала из внутреннего кармана куртки пачку из-под сигарет, в

которой находилась тугая колбаска свёрнутых купюр.

     --Вот, девчонки. Только за жратвой идите сами, я уже вообще никакая. Сейчас

бы вымыться и полежать…

     Тай посчитала деньги и сочувственно поглядела на Лохиту.

     --Бедная, как же ты столько сумела…

     --А, ладно. Ерунда. Раз уж такая беда пришла… Ой, слышите? Машина!

     Они выглянули за дверь. Во двор лихо вкатился фургончик и тормознул у

подъезда.

     --Ну, Фишка!—усмехнулась Лохита.

     Это действительно оказалась страшно гордая собой Фишка. Она вылезла из

кабины и помахала рукой.

     --Здорово! Ну, как, мамаша, не залетела, нет?

     --Хочу надеяться, что нет,--ответила Лохита.

     --А я вот машину спёрла. Больше часа её пасла. Зато до завтра её точно

искать не будут.

     --Молодец. Это ты хорошо придумала с машиной…

     --Я тогда скатаюсь за едой,--сказала Нэль,--Надо бы только одеться

поприличнее. Как там с бензином?

     --Две канистры внутри. Только ключа нет, вот проводки тут...

     --Ладно, не учи. Было дело, крала я машины.

     Нэль уехала, Лохита ушла на отдых, Фишку отрядили пасти детей. Тай осталась

сидеть на лестнице и думать. Удивительно, но её компаньонки своим поведением

показывали, что главная—она. Несмотря на то, что Нэль гораздо умнее, а

Лохита—старше. Ну, что ж, быть по сему. И Тай ни в коем случае не склонна себя

недооценивать. Но до чего же велика ответственность… Раньше главным было—как

поступить с погибшими. А дальше как повезёт. Все они молоды, здоровы и способны

выжить даже в такой ситуации. А теперь задача номер один—дети. При этом, ясное

дело, проблема с телами родичей остаётся актуальной. У Тай возникла по этому

поводу идея, и тут на лестницу вышла Хилихай.

     --Привет, это я.

     --Да ну? А я-то думаю—кто бы это мог быть? Ты чего?

     --Я-то?—Фишка плюхнулась на ступеньку,--Я-то курить.

     --А дети?

     --А я их отдыхать уложила.

     Тай улыбнулась. Конопатая беспризорница, по всей видимости, обращалась с

детьми, как повар с картошкой. Фишка затянулась и сплюнула между широко

расставленными ногами.

     --Эти лестницы,--вдруг сказала она.

     --Что?

     --Лестницы, говорю. Прежде люди росли во дворах и на улицах, а мы—жители

подъездов и лестниц.

     --Ну, я, положим, гражданин дороги,--заметила Тай.

     --Как цыганка. А мы-то—лали. Эти романэсские пережитки скоро уже всё… И где

будет наш дом? Тут,--Фишка снова сплюнула,--Вот тут, на лестнице.

     --Какие пережитки?

     --Романэсские. Цыганские, то есть… Жалко, вчера рано спать пошли, я бы с

этой теткой еще поговорила бы. Просто интересно, как мы поначалу с цыганами

смешались, ну, когда только сюда пришли. Слов всяких друг от друга нахватались,

примочек всяких…

     --Гаджо нас до сих пор часто путают,--вставила Тай.

     --Ну, а я про что. Прям братский народ. Я вот и хотела узнать—может, они

тоже нездешние. Сами-то они не особо заморачиваются, хотя вот интересно—есть у

них разные сказки про государство Шэл, типа все их беды оттого, что вернуться

туда никак не могут.

     --Что ж, тоже не исключено. Тебе про это лучше знать, ты, как я поняла, с

цыганами тесно общаешься.

     --Уж куда теснее… Мамашка-то не за лали замуж выскочила… Ладно, не суть,

начали-то мы про нас, про лали. А знаешь, было б здорово, чтоб все лали

объединились. И чтоб у нас была своя страна… У моря… А что? Вон те же евреи.

Тыщу лет ходили по миру и получили-таки себе страну. Не хреново, говорят, живут.

     --Да… Поговорим через тыщу лет. Нам свои бы проблемы решить. У меня тут

идейка родилась. Тут километрах в десяти карьер…

     --А, ты их туда отвезти хочешь?

     --Ну да, теперь машина есть… Соберутся все, поговорим. А где кот?

     Фишка ожесточённо сплюнула третий раз.

     --Там… С дитями. Блин, только завела кота—сразу эти ваши дети… Дай да дай.

     Тай поняла, что Фишка жутко гордится своей жертвой.

     --А кот как?

     --Да кот дурак… Радуется. Не любит меня, паразит.

     --Ладно тебе, тебя-то как раз он больше всех любит. Мыша тебе

дополнительного принёс.

     Фишка улыбнулась, бросила обуглившийся фильтр и достала из кармана толстый

яркий фломастер.

     --Во штука-то какая!—то ли изумилась, то ли похвалилась она и добавила:

     --На рынке спёрла.

     У Тай, впрочем, и без того никаких сомнений по вопросу о происхождении

штуки не возникло. Фишка встала и для пробы провела линию. На стене зажглась

огненная полоса.

     --По национальности—рыжий,--прокомментировала Хилихай,--Совсем как я.

     Она принялась увлечённо изображать внушительных размеров лошадь.

     --Классно рисуешь,--заметила Тай.

     --А, это всё фигня. Вот мать да, рисует. Особенно коней. Раньше мы так

здорово жили…

     Фишка изобразила невероятной пышности хвост и зажгла новую сигарету, чтобы

закрасить глаза. Её раздирали сомнения. С одной стороны привычка молчать или

хамить, а с другой—Тай Чылэна, которая ничего не делала, чтобы нравиться, но

нравилась ужасно.

     --Раньше мы жили в других местах. Там был конный завод. Моя мама работала.

Учила богатеньких чайников—с какой стороны залазить на лошадь,--наконец сообщила

Фишка.

     --А я их живьём не видала,--позавидовала Тай.

     --З’я, батенька, з’я… Ездить верхом—это лучше всего. Вот… А потом там

началась расовая дискриминация, и мы оттуда ушли.

     Фишка автоматически избегала конкретизировать место.

     --Страна счастливого детства,--криво усмехнулась она.—Знаешь, мне иногда

снится, как мать идёт, а за ней кони, и я верхом… А деревья как будто живые, и

трава тоже… И всё это как бы Танец, и этот Танец для того, чтобы спасти кобылу,

которая сломала ногу… Вот… Я просыпаюсь, и так плохо становится. Я даже плачу

иногда,--непривычно доверчиво рассказала Фишка.

     --А Лохита действительно умеет лечить животных?—спросила Тай.

     --Конечно,--Хилихай даже удивилась такому вопросу. Для неё это было само

собой. Но Тай сразу многое поняла. Вот, оказывается, с кем её столкнула жизнь.

Вот откуда у Лохиты эта спокойная уверенность. Лохита—Танцовщица-Хозяйка. И ей

совсем не обязательно танцевать в Семьях.

     --Красивый сон,--сказала Тай,--А мне чаще снятся всякие странности. Те же

лестницы, к примеру.

     --Ну, а я что говорю? Поколение лестниц и крыш…поехавших,--хихикнула Фишка.

     Она тщательно облизала бычок и приклеила коню в зубы.

     --Картина,--объявила Фишка,--Капля никотина убивает лошадь. Почти Репин.

     Раздался автомобильный гудок. Это вернулась Нэль. Тай вышла ей навстречу.

Актриса была хмурой и встрёпанной.

     --Что с тобой?—удивилась Тай.

     --Шовинизм замучил. Господи, то лали, то цыганка, то бродяжка, то шлюха…

     --Что ж ты не прикинулась?

     --А из принципа. Помоги разгрузить. Я муки купила, в основном, потом крупу,

консервы и сахар. А на сегодня—овощей всяких. И коробку сгущёнки я стащила, там

десять, что ли, банок.

     --Так. Вот что. Найди Лохиту, зови её к нам. Я пойду к Фишке и детям.

     Через несколько минут все собрались в квартире на первом этаже.

     --Люди,--сказала Тай,--Ситуация такая—сейчас пожрём и сваливаем отсюда. Нам

надо: во-первых, собраться, во-вторых, решить, куда двинем, в-третьих, решить,

как обмануть Натахаров. Кто там играет, Лохита?

     --Гайда.

     --Как ты думаешь, как он поступит?

     --Ну, тебя он видел, а поскольку он настоящий Мастер, то сумеет примерно

прикинуть твою стратегию.

     --Ерунда,--вмешалась Нэль,--Он ведь не знает, что я Актриса. И не будет на

это делать поправки. Тай пусть командует, а когда я скажу, ненадолго уступит

мне.

     --Решено. Я буду готовить, Нэль, разыщи детям рюкзачки или сумки, в общем,

собирайтесь.

     --Эй, а с покойниками чего делать?—подала голос Фишка,--Ты, вроде, хотела

их в карьер свезти.

     --Да, верно. Этим надо заняться…

     --Пожалуй, мы с Фишкой этим займёмся,--сказала Лохита.

     Тай не возражала. Если Хозяйка берётся—значит, сделает.

     Все разошлись работать. Тай перетащила продукты в дом и развела огонь в

кухне на втором этаже. В отличие от Нэль, которая готовила, пунктуально

придерживаясь рецептов, Тай могла приготовить из чего угодно что угодно. У неё

всё делалось на глазок, буйные кулинарные фантазии всячески поощрялись, поэтому

два раза одно и тоже редко получалось. Но когда Тай отнесла свою стряпню вниз,

дети слопали всё подчистую.

     Нэль собрала по квартирам сумки и рюкзаки и с помощью Тай и старших детей

уложила продукты. Когда сборы были завершены, приехали Хилихай и Лохита—пыльные

и перемазанные глиной. Лохитины волосы распушились и пахли грозой.

     --Жрать дадут?—осведомилась Фишка, чей аппетит ни капельки не пострадал от

такой ерунды, какой, несомненно, являлась возня с какими-то там незнакомыми

покойниками.

     Нэль поставила перед ними кастрюльку.

     --Пожалуйста. Для вас сберегли, а то бы дети схавали. Вкусно обалденно. Тай

постаралась.

     --Куда едем-то?—спросила Фишка, облизывая ложку.

     --На Южный вокзал,--ответила Тай,--Доедайте и пошли.

     Лохита, Тай и дети забрались в кузов, Нэль села за руль, рядом устроилась

Фишка с котом.

     На вокзале кипела жизнь. Нэль припарковала ненужную больше машину в

подворотне полуразвалившегося склада и вышла на разведку. Ничего подозрительного

она не обнаружила. Тогда все вылезли из фургона и направились к кассам. От

окошек змеились хвосты очередей, люди сидели на мешках и чемоданах, охраняя

груды барахла, шныряли бойкие вокзальные дети, цыганки торговали воблой и пивом.

Старый инвалид, подпирая плечом костыли, сидел у стены и наигрывал на аккордеоне

вальсы. Он заметно фальшивил, но его музыка создавала ту особую кочевую

вокзальную атмосферу дороги, которой нет больше нигде. По вокзальной площади

слонялись неказистые проститутки. Нэль встала в очередь, Лохита с дочерью пошли

погулять, Тай стояла с детьми. Тут же к ней подвалил какой-то типчик.

     --Девушка, как вас зовут?

     --Хиросима Нагасаковна. Из Японии я,--ответила Тай и сощурилась.

     --Как интересно! А это всё ваши дети?

     --Ага. А вон мой муж.

     Тай показала на Нэль. Та услышала и прикинулась маленьким унылым хиппи. По

крайней мере, со спины иллюзия была полной—даже лихая пухленькая косичка с

дурашливым верёвочным бантиком показалась засаленным хвостиком с чёрной

медицинской резинкой. Тут до типа, наконец, дошло, что перед ним лали. Он ещё

немного постоял, подумал и ушёл. Тай осталась в окружении смеющихся детей.

     --Обломчик,--подвёл итог Алех.

     Сзади Тай ткнули пальцем. Это прискакала Фишка.

     --Ну, чё тут у вас?

     --Стоим.

     --А-а… А мы пайку получили.

     Фишка помахала пакетом с брикетами для гарпий.

     --Блин, да мы ещё час тут проваландаемся… Тай, может ускорим этот процесс?

     --Ну, флаг тебе в руки,--одобрила Тай, и Фишка стала ускорять процесс.

     Она выхватила у Нэль деньги, половину засунула той обратно в карман, а сама

напролом полезла к окошку, громко вопя:

     --А ну, братки, пустите хромую, слепую, увечную несовершеннолетнюю

беременную!

     Нэль, не пожелав отстать, тоже изобразила нечто и присоединилась к Фишке.

Очередь взволновалась, но мест своих никто, разумеется, не бросал. Кто-то

схватил Нэль за плечо.

     --Ой, заразная я,--сообщила Нэль, и её отпустили.

     Фишка тем временем пробралась к кассе.

     --Чего тебе мало!—кричала она там,--Ты посмотри на меня, не видишь—мне

льготный? Ну да! Глухая, что ли? Да, двенадцать. Сама ты дурдом на выезде! Я

вообще мать-героиня.

     Нэль тоже добралась до окошечка, и этого кассирша уже не выдержала. Под

возмущённый гомон толпы лали пошли к платформе.

     Прибыла магнитка. Откуда-то подвалил шумный табор. Цыгане перебирались на

юг, следуя за солнцем, прочь от остывающего города. Фишка вдруг радостно

завопила, узнав старых приятелей:

     --Васта! Мария! Эй! Гонза!

     --Добрыдень, чай! Яв адарик,--звали её цыгане.

     --Я не одна. Вы едете?

     --Едем, лолынько, иди, поцелую тебя,--ответила пожилая женщина, приближаясь

и здороваясь с Лохитой.

     Они о чём-то заговорили вполголоса, а дети-лали, смешавшись с цыганятами,

галдя, полезли в поезд. Вся порядочная публика старалась избежать шумного и

пёстрого вагона, поэтому последний остался полупустым.

     Тай и Нэль уселись у окошка, к ним подсели цыганские пареньки с гитарой, и

время пошло весело. Дети носились по вагону. Фишка резалась в карты с

подростками. Лохита и пожилая цыганка разговаривали.

     --Зачем ты с ними связалась?

     --А что бы ты сделала на моём месте, дай?

     --Да, верно… А то оставайтесь с нами.

     --Нет. Спасибо, но нет. Постараюсь как-нибудь уладить все. Вас в это дело

впутывать нехорошо—еще же ничего не кончилось. А если из-за нашей внутренней

вражды пострадают ваши… Только разлада нам не хватало….

     --Глупа ваша вражда… И времена плохие теперь, злые…

     --Это да. А помнишь, раньше? Леса, поля, тишина, людей нет. Как мы шатались

по дорогам—как ваши прадеды шли за солнцем…

     --Чачинэ,--согласилась цыганка,--Но мы, видишь ли, снова за солнцем. Нет,

цыганская кровь ещё не протухла. Приедем в город, день-два постоим, а потом—дро

дром! Снова в путь.

     --А зима будет долгая и начнётся рано. Вы поторопитесь.

     --А вы? Тоже на юг?

     --Я сама еще точно не знаю. У девчонок на руках дети, они их не бросят.

Сейчас начало зимы, без денег не уйдем… Нет, пожалуй, придется остаться здесь.

     Их беседу прервала Нэль.

     --Подъём,--велела она,--Бразды правления перешли ко мне. Сейчас будет

полустанок. Сгоняйте детей к выходу.

     Распрощались. Магнитка стояла на полустанке минуту и снова помчалась за

солнцем к морю.

     --Все в сборе?—спросила Нэль.

     --Мы все,--сказал Алех.

     --Отлично. Старшие, берите младших за руки. А самых маленьких мы понесём.

     Нэль посадила на плечи ребёнка и зашагала по дороге, ведущей обратно в

Столицу.

     Через час они вышли к посёлку. Покосившийся ржавый щит "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ"

предварял скопление серых пятиэтажек. Лали свернули в ближайший двор и уселись

отдыхать под окнами.

     Минут через пять с балкона второго этажа на них закричал пузатый мужичок в

тренировочных штанах.

     --Чего уселись? Идите, идите дальше,--замахал он руками.

     --Брат,--ласково сказала Тай,--Не гони нас, брат. Завтра Колесо Судьбы

повернётся, и ты будешь сидеть под моими окнами.

     Мужичок сплюнул и нырнул обратно, в тепло и покой своей квартиры. Нэль

улыбнулась.

     --Бедняга… А время мы выбрали, конечно, не лучшее для путешествий. Все

Бродяги подаются на юг, народ видали какой раздражённый уже?

     --Ничего,--отозвалась Фишка,--Зато цыган много. Помогут в случае чего.

     --Да, но ты не забывай, что Тхахаири—псих. Я не хотела бы, чтобы из-за нас

у них были неприятности,--возразила Лохита.

     --И мстя его ужасна,--сказала Фишка, и все помолчали.

     --Н-да,--сказала Нэль,--Мстя… Досюда он нас при известном напряге

проследит. Так что ежели малёк отдохнули—пора дро дром, как говорят наши

друзья—цыгане.

     Дети заныли. Ясно было, что добром они отсюда никуда не пойдут.

     --Это что за новости!—возмутилась Фишка,--Вы вот сейчас с ребятами играли,

а они каждый день так ходят, и кормят их раза в три хуже, чем вас, и ничего! А

ну подъём, а то кота не дам больше.

     Угроза была страшной, и дети нехотя встали и побрели за старшими.

     Нэль достала свой футляр, вздохнула и щедро отдала Лохите и Фишке две

последние целые сигареты. Сама брезгливо порылась остатках и очень обрадовалась,

найдя почти некуренный бычок.

     --Сегодня надо найти, где заночевать,--сказала Лохита,--Будет холодно.

Возможно, пойдёт снег.

     --Так ещё ж сентябрь,--удивилась Тай

     --Вот такой хреновый сентябрь… Климат меняется. Зима начнётся не позже, чем

через неделю.

     --Завтра будем в городе,-- сказала Нэль.

     --Да, надо будет этому студенту позвонить,--вспомнила Тай,--Он работку

обещал… Эй, Лохита, а ты будешь танцевать?

     --Я так полагаю, что там не столько танцевать придётся, сколько всё

остальное.

     --Ну а вдруг? Танцевать ведь тоже кому-то надо.

     --Это всё потом. Главное сейчас—найти крышу и отвязаться от Натахаров.

     *******

     На дряхлеющую Столицу обрушилась зима. Ветер с океана заносил город снегом

до окон первых этажей. Ветер с юга заставлял сугробы оседать и таять, северный

ветер сковывал промёрзшие улицы льдом, а восточный ветер покрывал ледяную грязь

копотью заводов. Город, раздираемый ветрами и дорогами, медленно умирал.

Ширились безлюдные кварталы, множились крысы и жуткие мутировавшие твари. Всё

больше становилось нищих и сумасшедших. Зима их не щадила—они замерзали на

улицах и в подъездах. В городе было страшно.

     Чылэнам приходилось нелегко. Совсем плохо стало, когда Натахары

узнали-таки, что они в городе. Больше одного дня на месте не задерживались,

осторожно, с оглядкой перебирались из дома в дом. Зима тянулась нескончаемым

кошмаром, и единственная цель была—дотянуть до весны. Нечего и думать уходить с

детьми из Столицы зимой. А в Столице—голод, холод и постоянный страх. В январе

началась оттепель—тревожная, мучительно напоминавшая весну. Чылэны, бесцельно

прошатавшиеся весь день по городу, пришли ночевать в трущобы южной окраины.

Забрались в просторное чердачное помещение, чтобы в случае чего уйти по крышам.

Усталые дети, жадно проглотив добычу Актрисы, уснули, где сидели. Нэль с Фишкой

сбегали вниз, притащили груду мебельных обломков для костра и тоже легли. Тай

осталась сторожить. Часов до двух ночи она скучала и думала, что надо бы начать

курить—было бы хоть чем заняться. А потом всё-таки задремала. И снова увидела во

сне Лестницы. Это был знакомый сон, она уже освоилась в нём. Дряхлый дом,

состоящий из ветхих тайн, оборванных перил и прокуренных комнат. И бесконечные

Лестницы, ведущие в никуда. Она проспала всего-то минут двадцать, а во сне

прошёл день; сон был загадочный и оборвался внезапно. Тай проснулась. Ей вдруг

ужасно захотелось выскочить на улицу, в снежную слякоть и темноту. Тай схватила

первую попавшуюся куртку из кучи и выбралась на крышу.

      Странная ночь продолжалась. "С ума сойти,"—пробормотала Танцовщица. Зимнее

небо светилось, как если бы за серой марлей туч бесновался оранжевый пожар.

     --Это огни города,--вслух сказала Тай.

     И тут в заснеженную тюрьму глухих дворов и слепых улиц ворвались

пространства. Невообразимо огромные, даже Столица в эту минуту показалась

незначительным камешком на великой равнине. Это южный ветер принёс на окраину

протяжный гудок поезда. Огромный зверь кричал, пробегая мимо города по своей раз

и навсегда намеченной бесконечной дороге. Дом кораблём качнулся на волне южного

ветра, но ничего не ответил на зов неутомимого бродяги—ночью город был нем. До

Тай донёсся бешеный ритм железного сердца, он становился всё глуше и дальше, и

вот остались только стылые промозглые просторы и маленькая Танцовщица. И так ей

стало грустно и холодно, что, обнаружив в кармане сигареты и спички, Тай

машинально закурила, не чувствуя дыма, а чувствуя лишь, как что-то покидает её,

и становится легко и печально. В домах не горело ни огонька, но было светло от

неба и снега. Тай поглядела вниз. Из арки выбежала чёрная кошка. Тай

удивилась—откуда в городе бродячая кошка, да ещё в такой час? Кошка, словно имея

в голове план и цель, затрусила по тропинке в снегу. "Кс…кс…,"—тихо шепнула Тай.

Кошка замерла, не оборачиваясь, села, обернув лапы хвостом. Выждав минуту, киска

побежала снова. Куда же она так бежит? Тай удивилась ещё больше. Ведь у кошки

должна быть территория рядом с домом, за которую кошка не выходит. Ненормальная

какая-то…

     А киска всё бежала и бежала, осторожно пересекла пустую дорогу и запрыгала

по сухим островкам в громадной луже на той стороне. Тай подумала: "Хорошо бы

стать сейчас этой кошкой, чтобы деловито бежать по немому городу к одной ей

известной цели, видеть вокруг огромные дома, вдыхать тревожный запах талого

снега, а, добравшись до цели, отряхивать с лап воду и ощущать победу".

     Маленькая чёрная тень затерялась в подворотне.

     Постукивая зубами, Танцовщица вернулась в относительное тепло чердака.

Немного постояла, воображая себя тающей сосулькой, потягиваясь, зевнула и легла

рядом с Нэль.

     --Эй,--шёпотом позвала она, тыкая Актрису пальцем.

     --У?—немедленно отозвалась она, не открывая глаз.

     --Смена караула,--пояснила Тай,--Вставай, а то я сейчас усну.

     Стон, который издала Актриса, вполне мог доноситься из подвалов инквизиции.

Танцовщица удостоверилась, что Нэль окончательно проснулась, спихнула её с

нагретого места и снова отправилась бродить по бесконечным Лестницам, ведущим в

никуда.

     *******

     Утром заготовленная для костра мебель подошла к концу, и Чылэны проснулись

от холода.

     --Привет,--хрипло сказала Фишка Лохите, которая дежурила под утро,--А чего

так холодно?

     --Зима,--ответила Лохита.

     --Блин, ясное дело, что не лето. Чего за костром не следишь?

     --Деревяшки кончились.

     --А-а… Сейчас схожу. А сигареты у кого есть?

     --Есть,--сказала Тай,--Я ночью брала в чьей-то куртке.

     --Так ты ж не куришь,--удивилась Нэль.

     --Ну не всё же на вас деньги переводить. Захотелось вот.

     --В чьей куртке-то?—допытывалась Фишка,--Курить же хотца.

     Нэль, стеная, выбралась из-под барахла и дала Фишке сигарету.

     Хилихай оделась и ушла вниз.

     --Какие у нас планы на сегодня?—спросила Тай.

     --Я на базар,--отозвалась Нэль,--А ты?

     --Схожу ещё рискну на Бульваре. Деньги всё-таки не малые.

     --Так,--озабоченно вмешалась Лохита,--Я вообще-то нашла дельце, мне бы тоже

уйти сегодня. А с детьми кто будет?

     --Мы чего, маленькие, что ли?—возмутился Алех, который один-единственный из

детей проснулся.

     --Положим, ты уже достаточно взрослый,--ответила Тай,--Но есть и малыши.

     --Мы с Калисти присмотрим.

     Старшие задумались. Они не склонны были оставлять детей совсем одних под

надзором девятилетнего Алеха и десятилетней Калис.

     --Стоп,--сказала Нэль,--А Фишка-то куда идёт?

     --Иду,--отозвалась Фишка, взбираясь на чердак с охапкой мебельных

обломков,--Никто, небось, за меня коту ничего не принесёт.

     --Слышь, Фишка, побудь с дитями, а? Я твоему зверю чего-нибудь добуду. Вот

те крест,--побожилась Нэль и сделала это как всегда, так забавно, что Фишка

прыснула и с грохотом уронила деревяшки.

     --Ладно. Мать, ты костёр пока разведи, а я—за водой.

     Хилихай отыскала на полу пластиковую бутылку и заметила:

     --Кстати, надо бы ещё баллонов поднабрать. Мне абсолютно не в кайф этой

бутылкой на всех воду таскать.

     Она пошла к лестнице и едва не упала, запнувшись о бросившегося к её ногам

Аля.

     --Т-твою мать… Опять жрать хочешь, собака? На,--она извлекла из кармана

пакетик и вытрясла на пол заботливо сбережённые лакомства. Кот, урча, устроился

завтракать.

     Фишка натаскала воды, которая вскоре забулькала в закопчённой кастрюльке.

     --Заварка скончалась,--объявила Тай, выколачивая над кастрюлей последние

чаинки из пачки.

     --Тогда устраиваем поминки,--сказала Нэль, и в ловких руках Актрисы

образовалась банка сгущёнки.

     Она любила такие трюки, неизменно приводящие детей в восторг. Сонные

голодные малыши оживились и потянулись за своими кружками и банками. Разлив чай,

Танцовщица устроилась у стены, грея руки о кружку и с восхищённой завистью

наблюдая за Фишкой. Всё-таки, как бы не притворялась она маленькой разбойницей,

воспитание выдаёт. И сидит она как-то по особенному, и размешивает молоко

совершенно бесшумно… Да разве одна Фишка? Алех, наверное, в нормальных условиях

стал бы математиком—излюбленное занятие у парня рисовать какие-то графики,

что-то высчитывать. Просто так, ради развлечения. А ручонки Калис, шершавые и

потрескавшиеся, могли бы быть прекрасными, тонкими и длиннопалыми руками

пианистки или скрипачки. В каждом из этих оборвышей дремлют гении медицины или

музыки, литературы или математики… Тай оглядела их всех, съёжившихся на холодном

грязном полу продувного чердака, греющих носы и руки сладковатой бурдой из

консервных банок, и снова тоскливая безнадёга заставила её зажмуриться и

сморщиться, чтобы не заплакать. Она быстро допила свой чай и встала.

     --Ладно, люди. Мне пора. Где встречаемся?

     --Я к тебе на Бульвар подойду,--ответила Нэль.

     --Я, пожалуй, тоже,--подумав, сказала Лохита.

     --Хорошо. А вы с ребятами тогда идите на наше старое место жительства. Дети

там место знают, в случае чего разбегутся.

     --В случае чего?—спросила Фишка.

     --Не знаю… Холии, конечно, заметно не хватает. Но у меня какое-то нехорошее

предчувствие…

     Фишка посерьёзнела.

     --У меня, кстати, тоже. Ладно, если что, я всё-таки отправлю детей к

цыганам. Прихвачу с нами в компанию, кого встречу из чавал. Сама там как-нибудь

веником прикинусь.

     Тай оставила друзей допивать чаёк, а сама пошла искать удачи.

     До центра города Тай добралась на подзёмке, проскочив в толпе мимо

контролёра. Танцовщица тряслась в раздолбанном вагоне, где сидячих мест не было

(что не сломали, то утащили) и думала на отвлечённые темы: о периоде

полураспада, цепной реакции и подобной физике. Вагон скрипел, шатался; один раз

он накренился так, что Тай пришлось подтянуться на поручнях и поджать ноги,

чтобы толпа не увлекла её в общую кучу. Как всегда в таких случаях, нашёлся

доброволец-командир, и его стараниями перекошенный вагон восстановил равновесие.

Вниманием публики завладела худая бабка, которая уверенно объясняла, что поезд

сейчас столкнулся со стаей крыс, "а крысы тута громаднющия". Пообсуждали крыс, и

снова каждый ушёл в себя—до следующей переделки. Тай ехала, терпеливо снося

тесноту, поглаживания и ощупывания, и упорно думала о полураспаде. Поезд

доскрипел до станции "Большой Бульвар". Танцовщица выскочила из вагона и

побежала, стремясь поскорей выбраться из подземелья. Она легко пронзала людскую

массу, никого не касаясь, только волосы несколько секунд колыхались у

кого-нибудь перед глазами, взбитые затхлым подземным сквозняком. Наверху Тай

перелезла через решётку и оказалась в ухоженном парке, где круглый год

развлекались отцы города. По аккуратно расчищенной аллее Тай дошла до знакомого

здания администрации. Плечистый охранник заступил дорогу и, улыбаясь, спросил:

     --Вы куда, девушка?

     --Работать,--неприветливо бросила Тай.

     --А пойдём со мной поработаем, ага?—предложил он.

     --Отвалится у тебя на морозе,--ещё более хмуро заметила Танцовщица.

     --А что вы делаете после работы?—продолжал, не теряя надежды, парень.

     --Гробы строгаю. Как нужен будет—заходи. Пусти, я же замёрзну.

     Охранник открыл дверь, и Тай шмыгнула в тёплый сумрачный коридор. Нужный

кабинет помещался на втором этаже, и, пройдя коридором, Танцовщица вышла на

лестницу. Там она первым делом увидела двух мужичков в спецовках, прибивающих к

стене замысловатое устройство для установки цветочных горшков. Руководил

процессом Аист, который подрабатывал здесь оформителем.

     --Гини рэчис,--поздоровалась Тай, как просил Аист, на языке лали.

     --Кес эргем бэс,--отозвался умница Аист.

     Рабочий хохотнул.

     --Ну, ребята, прямо как птицы чирикаете. Это вы чего сказали?

     --Она сказала: "Доброго солнца",--пояснил Аист,--Я ответил: "Пусть будет

так". Очень интересный язык… Но вы не стойте, в самом деле, прибивайте!

     --Ладно, Аист, я пойду. Деньги во как нужны…

     --Подожди, Тай. Может, не повезёт сегодня, на хоть на хлеб десятку, детей

накорми.

     --Спасибо, Аист.

     Подаяний Тай не стыдилась. Она пихнула бумажку в карман и пошла по

лестнице. На втором этаже она постучала в лоснящуюся кожу двери без номера и

таблички.

     --Да-а,--протяжно и чуть гнусаво ответил женский голос.

     Тай содрогнулась. Эта тётка была ей до ужаса неприятна, и приходилось

тратить все силы на то, чтобы вести себя бедной сироткой.

     Дверь открывалась легко и почти бесшумно, с каким-то интимным

вздохом-шелестом. Из кабинета пахнуло экзотическими ароматами. Тай скромно

вошла, опустив глаза—смотреть всё равно было не на что, она и так знала, что

увидит. А увидит она стол из натурального дерева, стулья вдоль стен, развешанные

фотоплакаты и массу искусственных цветов. А за столом сидит толстая блондинка с

химической завивкой и модной укладкой. Она настолько чиста и ухожена, что это

кажется чуть ли не патологией. За годы эта розовая кожа приняла на себя тонны

косметических масок, пудры, крема и всего остального, так что если ковырнуть

этот лупоглазый лик, то может и крови-то никакой не будет, а будет сыпаться

розовая пудра, и так до самого затылка. По венам у неё текут духи, а потеет она

дезодорантом. Тай подняла глаза. Одета она сегодня в пушистую чёрную кофту и

блестящую чёрную юбку до колен.

     --Добрый день,--застенчиво прошептала Тай.

     --А, здравствуй, здравствуй! Поплясать пришла? Вовремя, молодец. Как раз

сегодня гости в Кабаре. Иди ко мне, садись. Я для тебя велела сделать такой

восточный костюмчик—я знала, что ты придёшь!—ты у нас будешь египетская танцорка

по имени Та-Бес. Знаешь такую? Сумеешь сплясать? Ну коне-ечно, ты же

умница-девочка… Иди к своим подружкам, вымойся, переоденься. Через два часа будь

готова.

     --Спасибо,--пролепетала Тай униженно, как могла.

     --Ты боже мой, прелесть моя! Спаси-ибо! Иди, торопись.

     Тай мягко прикрыла дверь и немного поборолась с желанием от души пнуть её

ногой. К сожалению, удар ноги Танцовщицы—это похуже, чем удар ломом. Тай вышла

на улицу и побежала в кабаре. Никаких подружек у неё там не было, наоборот,

каждая девица из кордебалета так и норовила задеть и помешать. От их острых

когтей Тай спасал только уважительный страх перед способностями лали.

     Вот и сейчас. Стоило только ей раздеться и залезть под воду, как в душевую

немедленно пошли девушки. Они нараспашку открыли окно и курили, поглядывая на

Тай. Танцовщица про себя посочувствовала этой безнадёжной затее. Ей под струями

горячей воды тепло и хорошо, а они мёрзнут у окна и курят перед выступлением.

Сейчас она завернёт горячий кран, и это тоже будет здорово после почти кипятка.

Всё тело станет звонкой струной, на которой может играть только Танцовщица-лали.

А эти индюшки пусть глядят. Жаль только—от зависти передохнут.

     Тай выключила горячую воду и зашептала формулу подготовки к Танцу. Конечно,

Танца гаджи не увидят, но пластику и координацию движений можно и показать.

     --Ты, наверное, верующая? Молишься, да?—решила помешать одна балеринка.

     Она не знает, что слова могут заменить движения рук.

     --Молюсь,--коротко отвечает Тай.

     --Ты, наверное, солнцу молишься? Или боженьке?—хихикает девушка.

     --Чтоб ты ослепла!—вскрикивает Тай.

     Девушка испуганно вздрагивает и вдруг начинает панически-жалобно скулить.

Как и рассчитывала Тай, накурившаяся балеринка перепугалась, когда у неё

совершенно естественно потемнело в глазах. И сейчас она сама себя убедит, что на

самом деле ослепла. Тай, не торопясь, оделась под враждебными взглядами и,

обращаясь к плачущей девушке, сказала:

     --Ляжешь спать, проснёшься—всё пройдёт. А будешь ещё меня канать—совсем

ослепнешь.

     Ещё одна стычка завершилась победой. Как же глупы эти куклы. Верят во

всякую чушь и закрывают глаза на действительные чудеса… А вот теперь предстоит

большое сражение с богатыми посетителями. Надо будет завести их, собрать как

можно больше денег и потом вовремя исчезнуть. Когда же всё это кончится? Никогда

б не знать этого богом проклятого города, этой холодной страны… Чтобы отвлечься

от мрачных мыслей, Тай выгнулась назад, из мостика вышла на стойку и оставшийся

до гримёрки путь проделала на руках.

     *******

     На умирающий город наползали мутные вьюжные сумерки. Танцовщица сидела на

подоконнике в дамском туалете и смотрела вниз. Там внизу возвышался пушистый

сугроб, и до него было метров семь. В туалет Тай сбежала от навязчивых

поклонников и теперь ждала, когда же им надоест караулить. Однако дяди

засиделись, и море им по колено. Видно, что стоять под дверью готовы хоть до

завтра. Тай высунулась из окна. Делать нечего, прыгать надо. Дай бог, чтоб в

сугробе не было зарыто ничего твёрдого. И так-то приятного мало—в лёгкой

продувной куртке нырять в холоднющий сырой снег. Из-за угла во двор вышла

невысокая девушка. Тай узнала Актрису.

     --Нэль!—негромко позвала она.

     Актриса подняла голову, щурясь от снега.

     --Привет! Я тебя обыскалась. Жду-жду… Ты идёшь?

     --Я уже лечу,--ответила Тай и спрыгнула.

     Сугроб оказался мягким, но уж очень неуютным. Тай выбралась из него и

затрясла головой. Полетели брызги.

     --Отряхайте меня.

     --А через дверь никак?

     --Я смывалась.

     --А-а! Ну и как?

     --Недели на две мы обеспечены.

     --Молодец. Пошли, Лохита там у входа дожидается.

     Тай подышала на покрасневшие руки, одну обмотала шарфом, другую сунула в

карман Актрисы. В кармане рука наткнулась на сигареты.

     --Курить будешь, Нэль?

     --Давай. Тебе дать?

     --Не знаю. Оставь мне немножко.

     --Лучше тогда кури первая, так меньше дряни вдохнёшь.

     Нэль чиркнула спичкой, прикрывая огонёк ладонью.

     --Нэль, у тебя руки насквозь просвечивают,--восхитилась Тай.

     --Ты сигарету-то сюда суй, а то это красиво, конечно, но горячо.

     Тай снова сунула руку в карман, а шарф накрутила на запястье. Прижавшись

друг к другу, они быстро пошли по тропинке.

     --Знаешь,--сказала Нэль,--По-моему, Лохита—Хозяйка. Такое у меня

впечатление.

     Тай улыбнулась. От Нэль ничто не ускользнёт. Наверняка она уже давно

догадалась, а сейчас убедилась окончательно. И Тай рассказала всё, что знала со

слов Фишки.

     --Нам повезло,--заметила Нэль,--Кстати, о везении. Мы не на две недели

обеспечены, а на побольше. Я сегодня новый способ зарабатывать применяла. На

рынке сидел парнишка с гитарой и чего-то заунывно вопил. Народ, затыкая ухи,

пробегал от него подальше. Так что он с горя мне гитару одолжил. Я там попела и,

знаешь, недурно огребла. Даже с этим сирым поделилась.

     --Это здорово. Надо будет тебе гитару добыть.

     --Да это-то без проблем. А, вон и Лохита.

     Нэль помахала рукой.

     --Привет, девушки. Замёрзла я жутко. Пошли?

     --А мы с деньгами!—похвасталась Тай.

     --А я тоже. Но замёрзла.

     Лали спустились в подзёмку и заплатили за проезд, чем необычайно поразили

кассиршу.

     Народу было мало, и чем дальше от центра, тем меньше. Тай, Нэль и Лохита

забились в дальний уголок и дремали на плечах друг у друга. Поезд с

отвратительным скрежетом тащился сырыми коридорами, воняло плесенью и

раздавленными грибами, клопами и бог знает, чем ещё. Подземные дороги находились

в жутком аварийном состоянии, но за отсутствием средств ремонта не делали:

экономили и одновременно решали социальные проблемы. Ведь пользовались этой

своеобразной лотереей смерти только лишние люди.

     Минут через сорок Нэль проснулась и толкнула соседок.

     --В депо никому не надо? Тогда подъём.

     *******

     Было уже совсем темно. Такой роскоши, как фонари, окраина не знала. Лали

крепко вцепились друг в друга и, ведомые Нэль, которая видела в темноте,

спотыкаясь и скользя, побрели к бывшему убежищу Чылэнов. От станции ходу было

минут пятнадцать.

     --Пришли, слава небу!—невнятно простукала зубами замёрзшая Актриса, когда

они подошли к дому.

     --Вроде никто не увязался,--сказала, оглядываясь, Тай.

     --Хорошо бы,--проворчала Нэль.—Обидно было бы зазря столько петлять по

морозу.

     --А мне холоднее,--заметила Тай.—Я сегодня вымылась.

     --Ну и гордись,--огрызнулась Актриса.—И если ты всерьёз думаешь, что в

грязном виде теплее, то могу тебя разуверить.

     --Тише, не бранитесь. Увязались—не увязались, а надо быть

осторожнее,--вмешалась Лохита.

     Молча они вошли в подъезд. На стене крупными оранжевыми буквами, слабо

светящимися в темноте, было выведено: "Бэш чаворо!" И ниже шла надпись помельче

на том же языке.

     Лохита пробежала её глазами и быстро шепнула:

     --Смываемся!

     Из подъезда выскочили бегом.

     --На станцию прямо, быстро!—приказала Лохита.

     Коротким путём до подземки добежали меньше, чем за пять минут. Скатились по

лестнице вниз, сунули мелочь недоумевающей контролёрше и заскочили в

закрывающиеся двери вагона.

     --В чём дело?—поинтересовалась Тай. Она как будто и не бегала—дышала ровно,

лицо у неё было удивлённое, и на Лохиту она смотрела вопросительно.

     --Натахары засекли детей,--объяснила та.—Фишка отправила детей по разным

таборам, а сама каким-то образом умудрилась отвлечь на себя Натахаров. Слушайте

внимательно—я назову имена, у этих людей можно узнать, где найти детей. Это

хорошие люди, и я не стала бы их называть, поскольку меньше знаешь—крепче спишь,

но в этой истории мы вряд ли все останемся живы.

     Лохита прошептала несколько имён. Тай и Нэль запомнили...

     --А что с Фишкой?—спросила Танцовщица.

     --Она написала, как её найти. Девчонки, это опасно. Лучше перекантуйтесь

где-нибудь, забирайте детей и постарайтесь уехать, пока есть деньги.

     --Мы Фишку не бросим,--возразила Нэль за себя и за Тай.

     --Да вы поймите, чудные вы мои сестрички, мы можем вляпаться насмерть. У

вас же дети на руках.

     --Дети сейчас где? Растворились среди цыганят,--сказала Тай.—Им, в

общем-то, ничего сейчас не грозит, кроме одичания. Наоборот, когда мы начнём их

собирать, будет опасно. А Хилихай мы действительно не оставим.

     Лохита не стала спорить. Она была Мастером-Психологом.

     --Лохита, а почему в Столице сейчас столько цыган?—вдруг спросила Нэль.—Они

вроде бы уехали на юг.

     --Южане уехали, северяне приехали,--объяснила Лохита.—Их сейчас больше, чем

летом. В центре мы наверняка их пачками встретим.

     Её прогноз оправдался буквально через минуту после выхода из подземки,

когда им довелось стать свидетелями маленького инцидента. На четвертом этаже

высотного здания распахнулось окно, и цыганская девчонка лет пятнадцати

спрыгнула в снег.

     --Господи, твоя воля!—вскрикнула Нэль и вместе с подругами подбежала к

упавшей.

     Девчонка оказалась вполне живой и здоровой. Она встала, отряхивая длинную

мятую джинсовую юбку и бормоча скверные ругательства.

     --С тобой всё в порядке?—спросила Тай.

     --Всё. А вы, лали, что, не знаете—раньше цыгане птицами были.

     --Да мы уж видим—не сломали тебе гаджо крылья,--улыбнулась Лохита.

     Девчонка посмотрела на Лохиту почти с приязнью, но потом хмыкнула и

осведомилась:

     --А правда, что вас, лали, вши не жрут?

     --Правда,--немедленно ответила Нэль.—Наш секрет. Хочешь, скажу?

     И, не дожидаясь ответа, добавила:

     --Вымойся и расчешись. И так почаще. И тебя жрать не будут.

     Цыганка оценила эту реплику, скорчила Нэль рожицу и удалилась, потряхивая

свалявшимися косичками.

     --Интересно,--задумчиво произнесла Тай,--Почему в городе так много женщин?

Раза в три больше парней.

     --Условия жизни,--сказала Лохита.—Обрати внимание—полно ворон и крыс,

совсем нет мышей и кошек. Мутанты развелись. То же и у людей. Девочек рождается

больше—они сильнее.

     Тай посмотрела вслед девчонке и покивала головой.

     --Да уж… С четвертого этажа сигануть—и ни фига…

     Цыганка, как будто в подтверждение этих слов, что-то громко запела. До лали

донеслись обрывки мотива.

     --Чего это она поёт?—поинтересовалась Нэль.

     --Фишка эту песенку любит… "Я курю на холодной лестнице, я сижу на

перевёрнутом мусорном ведре и мёрзну. Я грею коленки локтями—вот как мне

холодно. Так будет до весны". И дальше в том же духе,--объяснила Лохита.

     --Здорово. Надо будет переложить по-нашему.

     --Займись, если жива будешь… Так, мы пришли.

     Они стояли перед городским спорткомплексом. Чем руководствовалась Фишка,

выбирая это место для встречи—неясно, но в записке был указан этот адрес.

     --Как бы нам сюда проникнуть?—потирая замёрзшие руки, спросила Нэль.

     --Обойдём, через чёрный ход. Замок там идиотский, если не сменили ещё.

     Естественно, сменить замок никто и не почесался, поэтому они без проблем

попали в главное здание. Отсюда им надо было проникнуть в самый маленький и

непрестижный корпус, окна которого смотрели на городскую свалку. За свалкой

начинались руины большей части прежней Столицы. Нынешний город обнимал развалины

полукольцом. Продвижение сильно замедляли решётки, которыми на ночь

перегораживали коридоры и лестницы, и только под потолком оставался узенький

лаз. Последняя решётка оказалась не на замке. Обнаружив это, Лохита нахмурилась,

но вслух ничего не сказала.

     --Здесь?—спросила Тай.

     --Да. Пользуясь Фишкиной лексикой—водоплавающий закоулок. Поскольку плавать

тут можно в двух местах, а у главного бассейна нам делать нечего, то,

полагаю,—здесь.

     Помещение слабо освещали ночные газовые трубки. В прямоугольной яме

небольшого бассейна бурлила горячая, воняющая хлоркой вода, всё ещё грязная,

несмотря на то, что очистка шла с вечера.

     Тай вошла первой и чуть не вскрикнула от неожиданности, когда ей под ноги с

мявом бросился вывернувшийся откуда-то кот.

     --Аль, нельзя же так пугать!—возмутилась Танцовщица.—А где хозяйка?

     --Кис, иди ко мне, я тебе тут похавать стащила,--позвала Нэль и вручила

коту банку консервов.

     Однако Аль хавать не стал, он заунывно орал и тёрся об её ноги.

     --Ну, что будем делать?—осведомилась Тай.

     --Тихо,--сказала Лохита.—Видишь, кот беспокоится. С Фишкой явно что-то

случилось, а здесь кто-то есть поблизости.

     --Смотри, какая умная!—раздался за их спинами мужской голос.—Стоять, где

стояли, только рыпнитесь мне!

     Последнее Нэль проигнорировала и резко обернулась. В проходе торчал дядька,

явно из числа наёмных боевиков.

      На поясе у него имелись ножны, другого оружия Актриса не заметила. Поэтому

она нагло спросила:

     --А ты кто такой, на меня орать?

     --Ты, бля, глухая? Убью ща на хуй!

     --Культура так и прёт,--брезгливо заметила Нэль.—Нельзя ли потише, у меня

от вас уши болят.

     --Ща у тебя всё заболит, сучка, достала на хуй,--обиделся дядька и сделал

шаг к Нэль.

     --Что, простите, я у вас достала?—поддразнила Актриса, отходя дальше.

     Боевик, как выяснилось, любил драться ногами, но бить Мастера-Актрису ему

явно ещё не доводилось. Нэль, комично ужаснувшись, быстро присела, и удар ноги

пришёлся в пустоту. Актриса, продолжая ужасаться и возмущаться, выпрямилась, и

дядька с разворота ударил снова. Он был мастером своего дела, но реакция Актрисы

лали близка к кошачьей. Нэль изогнулась, схватила дядьку за ногу, после чего тот

проследовал в бассейн.

     --Отмойтесь получше,--напутствовала его Нэль.—А то, не в обиду будет

сказано,—воняет от вас.

     Тай подхватила кота, Лохита рывком распахнула окно и лали скрылись в

лабиринте городской свалки. Мужик, выбравшись из воды, запоздало выхватил из

подмышечной кобуры маленький пистолет, но пострелять не довелось—грязная

жидкость сделала своё мокрое дело. Тогда обладатель пистолета припомнил

наставления босса, касаемо целости и невредимости девчонок, и решил, что даже

неудачные божьи промыслы по определению должны вести к лучшему. И он отправился

на свой пост к рации, доложить о неудаче.

     *******

     --Теперь куда?—на бегу спросила Тай.—Да не ёрзай же, в самом деле, Аль!

     --Всё равно, в общем, куда,--рассеянно отозвалась Лохита. Её мысли были не

здесь.

     --Люди, давайте уж найдём тут закуток какой от ветра, да

поговорим,--взмолилась Нэль, которая за этот день больше всех замёрзла и устала.

     Лохита согласилась, и они приблизились к руинам какого-то административного

здания, сюрреалистической композицией железобетона и оплывшей стали торчавшим в

обрамлении мусорных куч. Лали укрылись от ветра за целой стеной. Нэль

принюхалась.

     --Кхандит, как говорит Фишка,--заметила она.

     --Ещё бы,--пробурчала Тай, дыша сквозь шарф.—Сюда, похоже, до весны свезли

все городские морги.

     Тай попрыгала на месте—после всей беготни она начала мёрзнуть.

     --Мёрзнешь?—осведомилась Нэль.

     --Обалдеть просто, какая ты наблюдательная!

     --Это вышки бывают наблюдательные, а я заботливая,--уточнила

Актриса.—Пойдем в подвал, я пачку свечей на рынке стянула.

      Один вход оказался намертво заваленным, второй им удалось откопать. Нэль

зажгла свечу, пряча её от ветра, и пошла первой.

     --Крысы,--сообщила она вскоре, оборачиваясь к идущим за ней.—Кота держи.

     --А мы куда?

     --Я думаю щитовую найти, там дверь.

     Нэль с детства любила совершать экспедиции во всякие подвалы, чердаки,

технические помещения, и в сложившейся ситуации эта её практика была просто

незаменимой.

     Лали шли тихо и слышали многоголосый писк и многоногий шелест и шорох. На

руках Тай крупно дрожал Аль.

     --На ночь здесь, пожалуй, не останешься,--впервые за долгое время подала

голос Лохита.—Ночью загрызут.

     --О чём речь, хоть бы отогреться немного… Хотя и ночи-то всего—ничего

осталось,--сказала Тай.

     Нэль нашла дверь, из комнаты выселили десяток небольших крыс, и лали

плюхнулись на пол. Аль, нервно подёргиваясь, пошёл обнюхивать углы.

     --Кись-кись,--устало позвала Нэль.—Иди и сожри, наконец, свои консервы.

     Тай удивилась.

     --Ты что, их захватила?

     --А то! Я их спёрла с риском для жизни, тем более того хама ими кормить не

собиралась.

     Некоторое время все смотрели, как Аль жрёт

     --Будешь курить?—спросила Лохита.

     Нэль выразила согласие, Тай попросила тоже. Закурили. Лохита стряхнула

пепел и, ни к кому не обращаясь, сказала:

     --Я знаю Тхахаири. Он псих, конечно, но не настолько же. Натахар—богатая

семья, они не уехали на юг только, получается, из-за нас. Очевидного смысла я в

этом не нахожу.

     --Может, он параноик?—предположила Тай.—Они, говорят, нормальные совсем,

только с идеей-фикс. Может он на нас цикланулся?

     Нэль невесело хихикнула.

     --По большому счёту это классно, конечно. Целая Семья, понукаемая

параноидальным гайдой, шныряет по городу в поисках десятка Чылэнов. Найдут,

убьют и будут очень довольны... Фишка у них, как ты полагаешь?

     Лохита вздохнула, поглядела на жрущего Аля.

     --Вне всякого сомнения. Она бы не бросила кота.

     --Ты только не паникуй. Всё ещё может хорошо кончится,--заметила Тай.

     --Пока я не паникую, просто расстроена. Если бы Хилихай росла в Семье, из

неё воспитали бы Актрису. Так что, вероятно, никто из Натахаров и не думает

искать детей через неё. Но держать её будут, чтобы выловить кого-то из нас. А

нам делать нечего, так или иначе, всё равно попадёмся. Поэтому ещё раз предлагаю

вам забрать детей и смываться

     --Ты так уверена, что мы обязательно попадёмся?

     --Тай, не будь ребёнком. И не надо недооценивать Тхахаири. Уж если он пошёл

на такие траты с наёмниками и зимовкой, то не просто же так. Пусть он и

параноик, чего я за ним раньше не замечала.

     Нэль задумчиво водила пальцем над свечой, поглаживая огонёк.

     --Ну, в таком случае, что же ты нам предлагаешь смываться?—возразила

она.—Коли-ежели решил достать, так и на юге достанет. Это же очевидно, если у

нас появятся деньги на отъезд, мы уедем. А куда—тут и дурак сообразит. Только в

приморские порты. Куда ж ещё? На севере мы с детьми подохнем, на западе пустыня.

     --Остаётся восток,--бесстрастно сказала Лохита.

     --Чего?!—в один голос осведомились Тай и Нэль.

     --Вы скажете—восток закрыт? Да, форт, граница, это всё есть. Но пройти

можно. И нужно. Там хорошо, поверьте, девочки… Очень хорошо…

     Тай вспомнила намёки Фишки о "стране счастливого детства", а также, почему

это место пришлось оставить. Она спросила:

     --А как там относятся к лали?

     Лохита покачала головой.

     --Забудьте, что вы лали. Остригите волосы, снимите с ног браслеты. Научите

детей быть как все. Я серьёзно говорю—там рай земной, но имею в виду местность,

а не население. Хотя, в принципе, и люди там ничего. Просто у власти там

ублюдки. Партия ультраправых. Цыгане бежали оттуда, а их догоняли и убивали.

Страшно убивали…

     --Ты думаешь, там у нас больше шансов?—удивилась Нэль.—Материк большой, и

если на то пошло—как-нибудь спрячемся.

     Лохита вздохнула, как терпеливая учительница.

     --Ты сама только что сказала, что только на юге. Остаётся ещё Архипелаг.

     Тай тоже вздохнула, мечтательно. Архипелаг! В детстве была мечта о

прекрасных вечноцветущих островах в тёплом океане, где все люди носят золото и

драгоценности, где не убивают и не голодают, и купаться можно сколько угодно. А

когда подросла—поняла, что рай для тех, кому повезло, кто богат. Всех их денег

не хватит на один билет туда, не говоря уже о каждодневном существовании… И

Лохита права, конечно. Надо уходить. Восток, так восток. Нэль, очевидно, пришла

к тому же выводу, поэтому они с Тай одновременно кивнули и улыбнулись. Актриса

вдруг как-то расслабилась и сонно, но уверенно сказала:

     --Вы как хотите, а я никуда отсюда не пойду. Буду тут спать.

     --Что ж, в общем, это правильно. Надо отдохнуть,--легко согласилась

Лохита.—Только кота бы не съели.

     Тай героически встала, проверила дверь и наличие крысиных ходов. Потом

взяла дремлющего Аля и застегнула на нём свою куртку. Лали прижались друг к

другу у стены и уснули. Над ними выл и свистел буран, заметая сухим колючим

снегом свалку, и посланные на их поиски наёмники вернулись, ввиду слабой

видимости и сложных погодных условий.

     *******

     Несмотря на все приключившиеся передряги, лали проспали ночь и полдня.

Спали бы они и дольше, но скучающий Аль мявкал и тыкался мордой во все доступные

части тела спящих.

     Нэль встала, потягиваясь и дрожа, и от нечего делать и холода принялась за

гимнастику. Тай немного понаблюдала за сложными узлами, в которые Актриса

скручивала своё гибкое тело, вздохнула с жалостью и тоже встала. Нэль завершила

мазохистские процедуры и выглянула за дверь.

     --А, так я и думала. Днём крыс не видно. Ну, чё, люди, пойдём?

     Тай кивнула, Лохита буркнула что-то утвердительное.

     --Ну, тогда разбредаемся сейчас по своим делам, встретимся у выхода. Он вон

там, если кто забыл.

     Через несколько минут они собрались у двери и потратили около получаса,

выкапываясь из-под снега.

     --Ты куда пойдёшь?—спросила Тай Лохиту.

     --Я—к Натахарам. А вы за детьми. Не надо ничего у меня спрашивать, я сама

ещё ничего не знаю.

     Молча пошли по свалке к ближайшей станции.

     Спускаясь по лестнице, Нэль замедлила шаги и негромко сказала:

     --Мне кажется, тут были по наши души. Или даже есть. Осторожней.

     Платформа была практически пуста. У самой лестницы маячили две бабки с

мешками, навстречу быстро шли четверо парней.

     --Знаешь этих?—быстро осведомилась Нэль.

     --Это не Натахары,--ответила Лохита.—Но будем готовы.

     Парни поравнялись с ними. Они о чём-то переговаривались, один улыбнулся

симпатичным девушкам и подтолкнул соседа. Прошли. Неожиданно Нэль

предостерегающе вскрикнула, и в этот же момент Тай почувствовала укол чуть

повыше локтя. Она успела обернуться и услышать, как заверещали бабки, увидеть

улыбающегося парня, и провалилась в чёрный мерцающий водоворот.

     *******

     Танцовщица очнулась от удара по лицу, незлого, но сильного. Она открыла

глаза и увидела гайду Натахаров. "В натуре псих",—эта мысль почему-то первой

пришла ей в голову. Но, в самом деле, Тхахаири был какой-то дёрганный, нервозный

и как-то не слишком нормально торжествовал.

     --Ну и что?—поинтересовалась Тай раздражённо.

     --Что? Я пришёл к тебе с приветом,--усмехнулся гайда.

     --В самом деле—с приветом,--заметила Тай.—А дальше-то что?

     --Ты не хами. Я поговорить хотел.

     --Бедняга, тебе что, уж и поговорить не с кем больше? За тем и ловил, да?

     --Ладно, помолчи пока. Слушай. Ты будешь работать у меня…

     --Ага, щас, шнурки только поглажу,--перебила Тай.

     --Заткнись. Так вот, ты будешь работать у меня, все остальные Мастера—тоже,

так что не ты одна. Из вашей Семьи двое—ты да Актриса… Тётка твоя, эта, слепая,

дура оказалась… Ну и ребята дурака сваляли. Ну да с вами всё будет нормально…

Все Мастера будут у нас. С объяснениями потом. А пока давай забудем дурацкие

распри, речь идет о всех лали, понимаешь? Пора показать себя миру, ты согласна

со мной?

     --Слышь, гайда, перестань травить свои примитивные байки и скажи толком,

чего тебе от нас надо!

     --Я обращаюсь к Мастеру, а отвечает мне надутая дурочка! Но ты потом

подумаешь и поймёшь, я надеюсь. "Примитивные байки"… Надо же, как завернула!

Мастера и Хозяин—это не байки, это власть, деточка… Но проблема сейчас не в том,

как нам помириться, я просто организую Мастеров, Хозяин разберется. Проблема вот

какая. Есть у меня в Семье один тип, Лойзи, давно бы пришил сукиного сына, да он

тоже Мастер. Он слегка зол на вашу Семью, у него сына кто-то из ваших грохнул…

Это его была идея вас истребить… Ну а я, по некоторым соображениям, не стал ему

мешать… Я тебе потом объясню, выбора у меня не было, хорошо хоть вы уцелели...

Так этот Лойзи, он будет насчёт ваших щенков спрашивать, ты уж лучше сразу

скажи. Я тебе говорю, давно б его прибил, но половина наёмников его, и, в конце

концов, что мне до вашей Семьи? Ты ему расскажи, всё равно расскажешь, но лучше

сама, понимаешь?

     --Иди ты в задницу, гайда, если ты своих боишься, то чего с тебя взять?

Тебе до Чылэ дела нет, а мне есть, и я сама за себя решаю, не то что ты.

     --Ладно, Тай. Я пригляжу, чтоб он тебя не искалечил. Пойди пока, с

подружками посоветуйся.

     Тхахаири крикнул что-то на жаргоне Семьи, в глухую, бедно обставленную

комнату вошёл пожилой наёмник и повёл Тай вниз по лестнице. Танцовщица

сообразила, что находится в пригороде, в старом здании университета, ранее

пустовавшем. Наёмник отвёл её в подвальное помещение и запер за ней дверь.

     --Эй!—крикнула Тай в темноту.

     --Эй, Тай!—отозвался голос Нэль.—Стой там, я к тебе подойду. Тай

почувствовала прикосновение Актрисы и пошла за ней.

     --Жаль, огня нет,--сказала Нэль.—Курить хочется.

     --Подожди,--сказала в темноте Лохита. Голос её звучал напряжённо.

     Через несколько секунд в подвале мелькнул слабый призрак света, а ещё через

несколько Тай и Нэль увидели, что светится небольшая точка у Лохиты на запястье.

Она разгоралась всё ярче, пока не засияла, как сильный прожектор. Тогда точка

превратилась в крошечный шарик, закачавшийся над ладонью. Шарик несколько

потускнел, но света от него было достаточно.

     --Здорово!—восхитилась Нэль.—Я давно подозревала, что ты Хозяйка.

     --А Тхахаири не знал,--заметила Лохита.—Впрочем, всё не важно. Сигарет у

тебя нет?

     --Нет, но у Тай должен быть в кармане мешочек с табачком, если не посеяла.

Я ей отдавала.

     Тай осмотрела карманы и мешочек обнаружила.

     --А как ты его курить собралась?

     --А я у них стащила каких-то бумаг, только не видела в темноте—каких.

     Нэль вытрясла из рукава добычу. Её рассмотрели и посмеялись:

оказалось—документы. Нэль мстительно разодрала их на полосочки и ловко свернула

три папироски.

     --Прикуривайте,--пригласила Лохита, и сама зажгла папиросу от шарика.

     --А я была права,--заявила Тай.—Гайда—псих в натуре.

     --Это я заметила,--согласилась Лохита.—Хуже, что Мастер-Ясновидец это

прекрасно видит и постепенно замещает гайду.

     --Это этот Лойзи, что ли?—спросила Тай.

     --Ну да… Тхахаири маньяк безобидный, местами даже положительный, но вот

Лойзи, похоже, затевает что-то своё, а это уже может быть хуже… Я сейчас

спросила гайду, за каким чертом он перебил целую Семью, тогда как на сборах он

же первый орал про то, как важно сохранить культуру и не одичать. Понимаете,

девочки, я-то сперва подумала, что Тхахаири решил таким диким способом получить

Мастеров враждебной Семьи. А он мне чуть ли не со слезами жалуется на Ясновидца.

Зачем-то ему надо добить Чылэ. Я уже вообще отказываюсь что-либо понимать. Во

всяком случае, я в этой авантюре не участвую. В проекте все выглядело куда как

приличней… Черт возьми, за яйца в рай не тащат, извините! Собственного Мастера

шантажировать—это ни в какие ворота не лезет!

     --А о чем, собственно, речь?—поинтересовалась Нэль.—Какой проект?

     --Да ерунда.--зло бросила Лохита.—Сроду нам между собой не договориться…

Всегда найдется какой-нибудь доморощенный Наполеон. Вот, извольте—Лойзи, мать

его ети.… Ведь как ловок-то, мерзавец, наемников набрал на случай возможных

осложнений с национал-патриотами—знал, чем пугать.… Решил, значит, по-своему

объединяться…

     Лохита долго еще изливала свое негодование, обращаясь преимущественно к

своему шарику и практически игнорируя вопросы, так что Тай вскоре перестала

вслушиваться. Монолог Лохиты завершился сам собой, после того, как на плечи

задумавшейся Тай запрыгнуло нечто когтистое, отчего та, естественно, взвизгнула.

     --Это кот,--успокоила её Нэль, посмеиваясь.

     --Я уж поняла… И ты здесь, болван?

     Тай стянула Аля с плеч.

     --Ты меня достал уже,--заявила она ему.

     Лохита отвлеклась от шарика и внимательно поглядела на кота.

     --Вот что,--сказала она.—Нам удрать возможности нет. Но кота надо выпустить

обязательно.

     --Да,--согласилась Тай, сообразив, что имеет в виду Лохита.

     Нэль подумала и кивнула:

     --Да, Фишка… А как? Хотя, стоп. Это у нас что? Университет? Так… Здание

типовое, стало быть—подвал тоже… Выход тут есть, только не знаю, пойдёт он от

нас или нет.

     --Пойдёт,--пообещала Лохита.—Куда его нести?

     Нэль осторожно пошла по неровному полу к дальней стене. Там она присела и

провела руками по стене.

     --Здесь, по идее… Но что-то не нахожу.

     --Заложили, очевидно,--сказала Тай.—Постучи. Наверняка—наспех пару кирпичей

сунули и всё.

     Нэль последовала совету и нашла заложенную дырку.

     --Так просто не разобрать,--заметила она.

     К ней подошла Лохита.

     --Держи кота.

     Она положила руку на камни и подержала минуту, а потом встала и прижалась

лбом к стене, как будто у неё моментально и сильно заболела голова.

     --Теперь попробуй,--прошептала она.

     Нэль, покосившись на неё, шевельнула кирпич. Он раскрошился под рукой.

     --Поберегла бы себя,--проворчала Актриса, разгребая крошево.

     --Зачем?—спросила Лохита, и ответить ей было нечего.

     В стене открылся узкий лаз. Лохита взяла кота и присела с ним у стены. Она

что-то шептала Алю на ухо и почёсывала ему горлышко. Потом она его отпустила.

Кот сразу побежал к лазу. Там он оглянулся, посмотрел на всех очень осмысленно и

мяукнул.

     --Счастливо!—сказала Тай.

     --Пока, кот,--попрощалась Нэль.

     Лохита помахала рукой. Аль шмыгнул в дырку и исчез.

     --Проблемой меньше,--констатировала Тай.

     В дверях загремели ключи. Вошёл давешний пожилой наёмник, а с ним какой-то

тип, узколицый и длинноволосый. Тай он с ходу не понравился, она вообще не

любила рыбьи морды, а тип заметно смахивал то ли на щуку, то ли на осетра. Глаза

у него были круглые и белёсые.

     Некоторое время взирали друг на друга молча. Потом тип сказал, обращаясь к

спутнику:

     --Чёрненькую отведи к нам. Эту маленькую можешь взять к своим, там кто-то

просил. Танцовщица пусть здесь пока побудет.

     Тип посмотрел на источник света и добавил:

     --Сделаешь, сходи скажи гайде, что она Хозяйка.

     Сказал, повернулся и вышел. Наёмник взял Тай за руку.

     --Пошли.

     Лохита просительно посмотрела, Тай кивнула, хотя и не надеялась, что сможет

что-нибудь разузнать про Фишку. В дверях Танцовщица оглянулась на Нэль. Та, как

всегда, ничего не боялась. Лицо у неё стало злым и красивым. "Ты их только

совсем-то уж не зли",—мысленно попросила Тай,—"А то нам даже психованный

Тхахаири не поможет". Впрочем, на гайду и так рассчитывать не приходилось. Ежу

понятно, что главный тут вот этот рыбообразный Лойзи.

     Тай снова провели по лестнице наверх, но на сей раз пришли не в маленькую

глухую комнатку, а в просторную бывшую аудиторию. Там оказалось людно, все не

лали, Тай решила, что здесь собрались наёмники, подчинённые Лойзи. Конвоир вывел

Танцовщицу на середину и встал за спиной. К ней подошёл совсем ещё молодой

парень, симпатичный, правда, заметно прыщавый. Он остановился рядом и принялся

её разглядывать, чуть склонив голову набок.

     --Ну-с,--сказал он через некоторое время.—Что скажешь хорошего?

     Паренёк говорил с наглым самодовольным превосходством, но впечатление

портил ломающийся голос.

     --Могу порекомендовать средство от прыщей,--дружелюбно ответила Тай, бросив

на него беглый взгляд.

     Вокруг засмеялись.

     --Десять баллов,--похвалила Тай молодая женщина лет двадцати пяти-тридцати.

     Она подошла к побагровевшему парню и отодвинула его в сторонку.

     --Уйди, милок. Ты слишком нервный. Дай я поговорю.

     У этой голос был низкий, хрипловатый, уверенный. Тай, до того упорно

изучавшая ясное февральское небо за окном, перевела глаза на неё. Женщина была

повыше её ростом, плечистая и крепкая. Короткая стрижка подчёркивала мужские

черты широкого угловатого лица. А вот мужской наряд наоборот нисколько не

скрывал крупного бюста и сильных красивых ног. За высоким голенищем Тай углядела

свёрнутый кнут. Это, ставшее в последние годы популярным, экзотическое оружие

Тай прекрасно знала. Оно сделано вроде цыганского батога, но не из дерева и

верёвки, а из гибкого металлопластика. Таким, умеючи, ничего не стоит голову

сбить. "Бедная Нэль",—подумала Тай,--"Когда ясно дают понять, что шуточки

кончились, у неё они только начинаются… Ладно. Постараемся выжить".

     --Вот что, девочка,--мягко, с нехорошей ласковостью сказала женщина.—Чтобы

долго не возиться, скажи-ка нам, где детки ваши.

     --А если не скажу?—поинтересовалась Тай.

     --А если не скажешь… Тогда побьём. Вот так.

     Она неуловимо-профессиональным движением выхватила кнут. Металл с визгом

рассёк воздух, но Тай легко уклонилась от удара.

     --Ну, если так, то ещё ничего,--улыбнулась она женщине, снова уворачиваясь.

     --Ты гляди, шустрая какая,--удивилась та.—Лали, одно слово. Придержи её.

     Последнее относилось к стоящему за спиной Тай наёмнику. Он вздохнул и зажал

локти Танцовщицы в корявых жёстких пальцах. Чувствовалось, как это всё ему

надоело, как он стар и жаждет отдыха.

     --А теперь что скажешь?—осведомилась женщина.

     --Теперь вам, конечно, сподручнее будет,--одобрила Тай распоряжение.

     Женщина зло прищурилась. Снова взвизгнул металл. Однако Тай недаром была

Танцовщицей. Удар был сделан в расчёте на перелом ключицы, но Тай, насколько

позволяла хватка наёмника, удар максимально скомпенсировала движением тела.

Смертоносная серая лента оставила глубокую отметину от шеи до груди. Боли Тай

почти не почувствовала—она боялась, что ей всё-таки сломают кость, а когда этого

не случилось, на остальное можно было наплевать. Женщина усмехнулась и снова

прищурилась, примериваясь. Но ударить не успела—открылась дверь и вошёл Лойзи.

     --А, Гераська в своём репертуаре,--улыбнулся он.

     Женщина моментально забыла про свою жертву, резко обернулась и процедила,

меряя Ясновидца взглядом:

     --Я, кажется, не раз уже говорила, чтобы вы перестали употреблять это

идиотское прозвище!

     --Хорошо, хорошо, Гера, не сердись,--всё ещё улыбаясь, согласился он.—Что

тут у вас? Молчит? Ладно, пусть её молчит.

     --Как пусть?—возмутилась Гера.—Заговорит, не беспокойтесь…

     Лойзи отрицательно помотал головой.

     --Нет, Гера. Ты пойми, это же дети её Семьи. Её расколоть будет не так

просто. То есть, можно, конечно, но мы ж её покалечим… А наш старикашка наивно

собирает Мастеров и думает завоевать мир. Он же будет плакать и топать ножками,

если мы ему сдадим полумёртвую девчонку. Я так подумал сейчас и нашёл довольно

простой и верный способ. Мы лучше Лохиту порасспросим—это ведь не её дети, а

её-то как раз дитё у нас…

     Этот план получил горячее одобрение, и все засуетились, выполняя

распоряжения Лойзи относительно веревок, газовой горелки и воды.

     Про Тай забыли. Пожилой охранник отвел ее в угол, указал на стул и сказал:

     --Сиди тут. Ты вот что… Не дергайся, хорошо? Я бы пошел, у меня тут дела

кое-какие, пока забыли про нас… Не подводи, ладно? Ты все равно не сбежишь, сама

понимаешь.

     --Хорошо, я вас тут подожду,--покорно ответила Тай, у которой начала

кружиться голова.

     Наемник жалеючи потрепал ее по плечу и нагнулся, осматривая порванную,

залитую кровью рубаху.

     --Эк она тебя… На-ка вот.

     Он протянул ей извлеченную из кармана фляжку.

     --Тут спирт. Щипать будет, но ты уж потерпи, промой ранку, а то как

присохнет—еще хуже будет.

     --С-спасибо,--слегка заикаясь от удивления, поблагодарила Тай.

     Такого она никак не ожидала.

     Он довольно хмыкнул и, стараясь не лезть на глаза начальству, бочком-бочком

покинул помещение. Тай обалдело проводила его взглядом, а когда он ушел,

посмотрела на подарок. (В том, что это именно подарок не приходилось

сомневаться, гаджи если и давали что в руки лали, то обратно получить уже и не

пытались.) А в руки Тай попала большая, примерно литровая, плоская зеленая

емкость, ранее носимая на ремне, а когда последний оборвался—где придется. Тай

взболтнула фляжку. Та отозвалась солидным полновесным бульком—больше половины.

Танцовщица огляделась. Солдаты Лойзи по-прежнему возились: спорили, кому идти за

газовым баллоном, бродили с веревками, рассуждая, кого куда привязать; кто-то на

кого-то выплеснул ведро воды, приготовленной на случай пожара и обмороков… Было

шумно и весело, как будто готовились к студенческой вечеринке. Тай расстегнула

рубашку, морщась и шипя промыла рубец спиртом, а потом аккуратно привязала

фляжку шарфом к поясу.

     Тем временем Лойзи с присными завершили приготовления, и Ясновидец отрядил

людей за Фишкой и Лохитой.

     "Плохо дело",--подумала Тай.—"Жизнь восьми чужих детей или одной своей

дочери… А куда ей деваться? Умереть, разве. Она Танцовщица… Но ведь еще и

Хозяйка. А что сможет Хозяйка в такой ситуации?"

     Тай, стараясь быть маленькой и незаметной, прокралась к окну. Третий этаж,

внизу камень. По идее, так жить захочешь—спрыгнешь. Можно хоть сейчас удрать. Но

эту соблазнительную мысль она немедленно подавила. Надо попробовать что-то