Павел Козатик. Полет на луну, рассматриваемый как выстрел по движущемуся щиту

---------------------------------------------------------------------------------------------

фантастический рассказ.

From: Kudryavtsev Leonid ([email protected])

Date: 30 Apr 1999

---------------------------------------------------------------------------------------------

Практически, мы сможем путешествовать по космосу туда, куда нам будет

угодно. Например, мы могли бы слетать на Луну.

Кстати, если вы туда все - же попадете, то что будете там делать?

( Г. Уэллс " Первые люди на луне ")

В июле 1969 года Паук читал интересный рассказ, начинающийся словами: "

Освальд был стартером ". Речь в нем шла о покушении на американского

президента Кеннеди 22 ноября 1963 года. Рассказ так и назывался "Покушение

на Джона Фицджеральда Кеннеди". Паук читал его на английском.

Вообще, рассказ был необычный, в основном благодаря тому, что автор не

старался придерживаться реальных фактов того, что случилось в Далласе, на

небольшом пятачке улицы Вязов, между магазином школьных принадлежностей и

путепроводом. Он писал об этом событии не так как все остальные, а так,

словно оно было дорожно-транспортным происшествием. Именно поэтому, рассказ

оставлял после себя странное ощущение.

Больше всего Пауку запомнились следующие слова: "Кеннеди неудачно

стартовал".

Кроме всего прочего, автор описывал и победу, доставшуюся

отечественному шоферу Джонсону, аутсайдеру, который благодаря неудаче

Кеннеди стал лидером. Рассказ заканчивался вопросом: " Кто зарядил боевыми

патронами стартовый пистолет? "

Пауку рассказ очень понравился. Его автора он знал, поскольку когда-то

читал книгу со странным названием " Ветер ниоткуда ". В ней описывалась

экологическая катастрофа, в результате которой бешеный ветер, буквально

сметает все живое с поверхности Земли.

Просматривая этот роман, Паук невыразимо скучал.

Теперь же, все было по другому, теперь, то что он читал, ему нравилось.

Он с удовольствием прочитал как Кеннеди доставили в госпиталь, где ему стало

хуже. Паук читал и читал, а перед глазами у него, все маячили слова: "

Кеннеди неудачно стартовал ".

Продолжая читать, Паук думал. Конечно, писатель по фамилии Баллард кое

о чем догадался, но как все было на самом деле, он знать не мог.

Джон Кеннеди родился в южном Бронксе, районе Нью-йорка, в котором

драки, коррупция и преступления, были самым обычным делом. Его матерью была

бедная, уличная прачка. Ее звали Пеги. Всю жизнь она стирала чужое белье и

мечтала о лучшем будущем. Благодаря ее мечтательной натуре, к ней тянулись

негры и наркоманы из притонов и трущоб всего южного Бронкса. Как бы то ни

было, но одна мечта Пеги закончилась фатально: ее конкретным, вполне

осязаемым результатом, стал маленький Джон.

Отцом Джона был один из случайных приятелей, нищий по кличке Спу -

настоящего его имени прачка не знала, поскольку Спу не представился. Он был

немым. Кроме этого, у него была еще масса других особенностей. Он плохо

видел, в его животе протекал совершенно удивительный процесс гниения, а

вместо правой руки у него был небольшой стальной крюк с цепочкой. Когда мать

Джона увидела этого нищего, осторожно приближающегося по тротуару, она не

могла и подозревать, что эта мимолетная встреча, запомнится ей надолго.

Когда Джону исполнилось шесть лет, мать посвятила его в тайну. Его

настоящим отцом был не Спу, бедный и оборванный нищий, а богатый финансист,

американский посол в Англии, Джек Кеннеди. Мать Джона каждый вторник и

пятницу ходила стирать ему белье. Маленький Джон в эту информацию поверил.

Между прочим, в нее поверили официальные власти, и даже - что страшно

всех удивило - поверил сам посол. Именно так, за одну ночь, маленький Джон

стал богачом. За это, на следующий день, приятели и друзья из Бронкса,

облили его смолой.

А еще Джон получил второе имя - Фицджеральд, в честь известной

негритянской джазовой певицы Элии Фицджеральд. Мать Джона ее жутко любила и

частенько, стирая или вытирая пыль напевала песенки, такие как например

"Theres a Boat Dats Leavin Soon for New York". Джон встретился с Элией

только раз в жизни, когда ему исполнилось пятнадцать лет. Те слова, которые

она ему сказала, отпечаталось в его памяти навечно. Их было совсем немного.

Если точнее, то это было всего лишь одно слово.

Оно звучало так: "Хи".

"Хи" было обычным словом, которым приветствовали детей, либо

подростков, желавших быть похожими на детей. "Хи" значило гораздо меньше,

чем " привет " или " Хелло ". "Хи" кричал мальчишка Чарли Браун, своей

собаке по кличке Снупи.

Джон хорошенько запомнил это слово. Вообще, он запоминал все, что

угодно, часто и охотно, поскольку был любопытен и открыт душой. Не нравилось

ему только одно: его мать, бедная прачка, слишком часто его била. Впрочем,

Спу тоже, весьма охотно, поднимал на него руку. Как только это начиналось,

Джон ревел, но это ничуть ему не помогало, а даже наоборот, доставляло отцу

несказанную радость. Каждый день, каждый час и каждую минуту, отвратительный

нищий бил Джона как сидорову козу и при этом радостно гоготал.

Люди часто смеялись над порядками, царившими в доме отца и матери

Джона. Никто и не подозревал, что благодаря Джону Кеннеди, они фантастически

богаты и лишь притворяются нищими, чтобы не возбудить в соседях зависть.

Вечерами, отец Джона часто смеялся над тем, как ловко он всех провел.

Закончив смеяться, он напивался и принимался за Джона.

В то время, единственной радостью Джона была игра на маленьком жестяном

барабанчике. Очень немногие знают, что Джон, с самого детства испытывал

любовь к музыке. Больше всех других, он любил короткую композицию "Mary Had

a Little Lamb" , что переводится как "У Мери был барашек". У этой песенки

удивительная история, поскольку она является первым, что Эдисон записал на

восковой валик. Таким образом появился фонограф.

Благодаря длительным упражнениям, Кеннеди довел исполнение этой песенки

до совершенства. Его музыкой стал даже интересоваться отчим, старый,

противный нищий. Недолго думая, он ввел очень простое правило - за один удар

Джона по барабану, он получал от него тоже один удар. В таких условиях

придерживаться ритма, было свыше человеческих сил, но Джон приспособился и к

этому.

Когда Джону исполнилось пятнадцать лет, он жестоко избил отчима и

попрощался со своей матерью, бедной прачкой. В ответ на его грустные,

прощальные слова, она даже не повела бровью, поскольку давно уже, благодаря

его же упражнениям с ударником, оглохла. Кроме того, она понимала лишь один

единственный язык, западно-валлийский диалект рода Хагадаг. Род в те времена

насчитывал всего лишь семь членов, из которых большинство, благодаря частому

кровосмешению на протяжении многих предыдущих поколений, были немыми и

глухими. Интимная корреспонденция Пеги из западной Валлии, является тому

неопровержимым подтверждением.

Вскоре Кеннеди познакомился с Жаклин.

Это была классная чувиха из Бронкса. Кеннеди переспал с ней в первый же

вечер и с тех пор делал это каждый раз, когда они встречались. Она без этого

попросту не могла жить. Впрочем, когда Жаклин забеременела, Кеннеди сказал

что он, без этого может жить запросто. И таким образом прошло несколько лет.

У Жаклин был брат по имени Денни. Он занимался астрономией, целыми

ночами сидел за телескопом и наблюдал звезды. Кроме звезд его ни

интересовало ничего. Каждый раз, когда он должен был встать из-за телескопа

и пойти что-нибудь съесть, а то и справить нужду, вокруг носа у него

вскакивали небольшие красные прыщи.

Как-то Денни пришел с лицом полностью покрытым прыщами и сказал:

- Я хочу вам кое-что показать.

А когда Джон и Джеки, пересмеиваясь и пихая друг друга локтями, наконец

поднялись по лестнице в обсерваторию (при этом Джон два раза обогнал Джекки

на полэтажа), Денни попросил их сесть, (Джекки устроилась у Джона на

коленях),и показал им послание, которое этим вечером получил из космоса.

Послание было от внеземной цивилизации. Правда, в нем не содержалось

ничего, чего бы Джон и Джеки до этого не знали. Не было в нем ни объявления

войны, ни удивительных, доселе неизвестных научных знаний. А было, всего

лишь, приглашение на состязание.

Инопланетяне предлагали землянам, чтобы они, вместе с другими

инопланетными цивилизациями приняли участие в космических гонках между

звездами и планетами Млечного пути. Кроме того, инопланетяне сообщали тайну:

в галактике существует "Клуб десяти ", элитное и закрытое товарищество

цивилизаций, стоящих на вершине развития. Состоять в этом клубе очень

выгодно, поскольку, каждый его член подключается к галактическому банку

знаний и может пользоваться им неограниченное количество времени. В послании

говорилось, что одна из состоящих в этом клубе цивилизаций некоторое время

тому назад погибла и остальные его члены, порядочно уставшие от собственное

гениальности, постановили вместо конкурса на замещение вакансии устроить

гонки.

Еще в послании сообщались условия гонок. Временем старта считается

момент, когда послание дойдет до адресата и тот ознакомится с содержащейся в

нем информацией. Также там были приведены точные координаты пункта прибытия.

Тот кто попадет в этот пункт первым, станет десятым членом клуба, со всеми

возможными привилегиями.

Кеннеди не очень понимал, для чего Денни дает ему читать эту вещь,

поскольку, как и каждый молодой парень в округе, знал, что через двадцать

минут на площади начнется танцулька, на которой будут играть . Тут Денни загадочно

усмехнулся и подал Кеннеди

густо усеянный цифрами листок бумаги. Получалось, перед тем как пригласить

Джона и Джекки к себе, он вычислил пункт прибытия.

- было написано в правом, верхнем углу листа, рядом с

несколькими обведенными кружочком уравнениями.

Это было поразительно.

Получалось, инопланетяне выбрали пунктом прибытия Луну и тем самым дали

землянам гигантскую фору. Когда все остальные претенденты будут лететь через

миллионы и миллиарды космических лет, (Кеннеди не имел точного понятия о

космических расстояниях), Землянам нужно преодолеть всего лишь четыреста

тысяч километров. Четыреста тысяч километров!

"О, Юпитер!" - ужаснулся Кеннеди - "И через жутко холодный космос!".

- Джон, пойдем? - предложила ему Джеки.

- Подожди, - сказал ей Кеннеди.

- Сейчас начнут, не успеем, - заныла Джеки.

- Закрой пасть, дьявол тебя забери! - приказал ей Кеннеди.

Он думал. В послании очень точно описывалось место, на котором должны

были встретиться участники межзвездной гонки. Судя по вычислениям Денни, это

место находилось в нескольких милях к юго-западу от кратера Тихо. Все-таки,

Кеннеди не мог отделаться от ощущения, что инопланетяне не очень хорошо

знают Луну. Это было видно из постскриптума послания, в котором говорилось,

что каждый участник гонок, оказавшись на Луне, чтобы его не перепутали с

кем-нибудь другим, должен иметь за отворотом пиджака две белые розы.

Кеннеди продолжал думать. Даже сейчас он не сомневался, что послание

прислали инопланетяне и учитывая, что его принял Денни, а также то, что он

дал прочитать его именно ему, Кеннеди сделал вывод, что кто-то это

подстроил. Значит, кто-то хочет, чтобы на Луну летел именно Кеннеди. Кто-то

знает, что именно он, Кеннеди, способен это сделать. Стало быть, он

действительно, должен это сделать.

- Если ты сейчас не пойдешь, я уйду одна, - предупредила его Джеки.

Кеннеди махнул на нее рукой. Полет на Луну ни в какие сравнения не шел с

танцульками. Вообще, ему не понравилось, что Джеки этого не понимает.

Ей и вправду не было до этого никакого дела. В то время очень немногие

девушки из Бронкса интересовались космическими проблемами. Цель жизни Джеки

была гораздо проще - ей хотелось спать с мужчиной которого звали Элвис

Пресли. Все ее подружки хотели того же самого.

Пресли был популярным певцом, который прославился шлягерами "мои

голубые замшевые брюки" и "Hold Me Tight", что можно перевести как "Держи

меня сильно", "Держи меня нежно" или же "Держи меня пьяно". Джеки не могла

знать, что Пресли потихоньку склоняется к третьей, последней версии.

Последняя песня Пресли называлась "Way Down". Дорога вниз.

Забавно, но девичья мечта Джеки исполнилась. Произошло это через много

лет, во Флориде, в маленьком отеле, в котором ночлег стоил всего лишь два с

половиной доллара. Из этой ночи Джеки запомнился лишь крепкий запах пива и

ощущение, словно бы по ней катается дорожный каток. В то время Пресли весил

около ста двадцати килограммов.

Еще, Джеки запомнила, что Пресли всю ночь говорил. Он произносил одно

единственное слово: "Хи". Глотнув из бутылки, он свалился на нее и до

бесконечности повторял это слово. Этого Джеки никак не могла забыть. Еще

долгое время у нее перед глазами стоял образ толстого мужика в ковбойских

сапогах, а в ушах звучали его слова:"Хи, хи, хи, хи, хи, хи, хи, хи, хи:".

Между тем, космическое послание ввергло Кеннеди в состояние

растерянности. Был пятьдесят восьмой год. Ни он, ни кто другой на Земле, не

могли себе даже представить как можно попасть на Луну. Наконец, Джон решил,

что нужно обсудить это с послом.

У Джека Кеннеди не нашлось для Джона много времени. Этим вечером он,

как и каждый день, играл с президентом Эйзенхауэром в гольф. Вообще,

Эйзенхауэр был забавным президентом: он не любил заниматься положенными ему

по статусу делами. Его интересовало лишь как переправить как можно больше

шариков в лунки. "Быстро в середину, быстро наружу" - странно усмехаясь,

частенько говорил он. Годы, в которые президент Эйзенхауэр играл в гольф,

были самыми спокойными для Соединенных Штатов Америки.

Это заметили даже несколько человек, которые высказали мнение, что

неплохо бы переслать главам правительств всего мира клюшки для гольфа,

бейсбольные биты и наборы " юный химик ", что было бы большей гарантией

мира, чем всевозможные соглашения. Кстати, "юный химик " нашел себе

поклонников, в основном среди диктаторов Латинской Америки. Авторы проекта

разуверились в своем детище, после того, как один отставной капрал, который

после переворота стал правителем свободной республики в Андах, благодаря "

юному химику " составил взрывчатую смесь, используемую в базуках.

Посол добросовестно обдумал то, что сообщил ему Джон. Ему моментально

пришло в голову, что тот, во время ежевечерней скачки с Джеки сошел с ума.

"Чтобы в шестьдесят третьем году попасть на Луну, ему надо стать президентом

Соединенных Штатов Америки - пробормотал он так, чтобы этого не услышал

Эйзенхауэр.

А Кеннеди, все последующие дни много думал о Луне. Он позаимствовал у

Денни кучу литературы по астрономии и селенологии и прочитал ее. Жаклин,

окрыленная свободой и скучающая от безработицы, за короткое время стала

самой популярной шлюхой Бронкса, мрачного и грязного района, наполненного

насилием и преступлениями.

В конце концов, ее связи очень пригодились Джону, когда он, в 1959 году

выставил свою кандидатуру на пост президента. Эйзенхауэр сообщил, что свою

кандидатуру на третий срок он выставлять не будет, поскольку, намерен

посвятить гольфу все свое время. В телевизионном интервью он сказал, что

хотел бы принять участие в чемпионате Америки по гольфу, но до тех пор пока

является президентом, этого сделать не может.

Расставшись с президентским постом, он наконец-то принял участие в этом

чемпионате и занял всего лишь шестьдесят восьмое место. Тогда Эйзенхауэр

попытался вернуться обратно в президентское кресло, но у него ничего не

вышло, поскольку там уже сидел Кеннеди.

Пробиться в президенты Джону Кеннеди помогли альфонсы, воры и

чистильщики ботинок из Бронкса, приятели его жены Жаклин, а также коллеги

посла. Оказалось, что на самом деле, никто из них не был ни альфонсом, не

вором или чистильщиком обуви, а все как один, они были богачами, хранившими

в домашних сейфах целый кучи денег. Бедняками они притворялись, чтобы никто

им не завидовал.

Конечно, Кеннеди не мог даже пискнуть о том, что мечтает полететь на

Луну, поскольку, тогда его приятели альфонсы, воры и чистильщики обуви, не

дали бы ему и пяти центов. Во время избирательной компании, он обещал

повысить выпуск ботинок и перестать заботиться о дорогах, чтобы после дождя

на них было как можно больше грязи. Ворам он обещал, что арестует и будет

судить каждого, кто только попытается им помешать делать их работу.

Альфонсам он обещал, что разрешить им заниматься своими делами легально и

даже в столице. Став президентом, он поставил перед белым домом и памятником

Линкольну ограду, которая должна была не пускать к нему коров, овец,

муфлонов и лошадей Пржевальского, которые плутовски шевелили ушами. Конечно,

ограда ему не совсем нравилась, но поскольку он дал слово, то должен был его

выполнить.

Однажды пришел к нему отчим, старый и противный нищий. Никто не знает

что между ними было. Нищий вышел из президентского кабинета с разбитым

носом. Под мышкой у него был старый, жестяной барабанчик.

И все это время Кеннеди мечтал о Луне. Она была его чудесным сном.

Текст космического послания, которое он забрал у Денни, Джон всегда носил в

кармане. Он придавал ему отваги, когда дела шли плохо.

Иногда Кеннеди приглашал в Белый Дом экспертов по Луне и часто

разговаривал с ними до самой ночи. Ему хотелось узнать, существует ли

возможность, чтобы обыкновенный человек, например, такой как он, мог

полететь на Луну. Большинство специалистов придерживались мнения, что это

вполне возможно, только, тело Кеннеди во время путешествия, наверняка,

потеряет свою форму. Они объяснили Кеннеди, что шансы долететь до Луны с

головой на плечах и мозгом в черепе очень малы, поскольку четыреста тысяч

километров в космическом пространстве, совсем не шутка.

Лишь один из специалистов придерживался другого мнения. Звали его

Грибальд. Мать дала ему такое имя, поскольку будучи ребенком, он охотнее

всего ел грибной суп. " Ты Грибальд " - сказала она как-то, и с тех пор это

имя к нему приклеилось. Кроме супа он признавал лишь потроха, так что,

большого выбора у нее не было.

Грибальд понравился Кеннеди с первого взгляда. Это произошло потому,

что первым словом которое он произнес, было " Хи ". Джону сразу вспомнилась

Элия Фицджеральд, детство в Бронксе и маленький жестяной барабанчик. Жаклин

он напоминал о Пресли, в сапогах с отворотами.

Кеннеди не знал, что это слово ему послышалось. На самом деле, Грибальд

сказал не "Хи", а "Приветствую собравшихся". Правду об этом деле Джону

узнать было не суждено.

Грибальд проблему Луны рассматривал совсем с иной точки зрения. Он

представлял себе, что на Луну опустится лишь небольшая часть космического

аппарата, посадочный модуль, который, после выполнения задания, возвратится

на орбиту Луны, где соединится с космическим аппаратом и на нем, уже без

посадочного модуля, космонавты вернуться на Землю. В конечном итоге, все это

состояло из разделения и нового соединения. Кеннеди, который великолепно

помнил, что проделывал с Жаклин в молодости, сразу понял, в чем суть этой

идеи. Он поставил на Грибальда, тем более, что в то время, уже начали

поговаривать о совсем ином человеке, которого звали Гагарин.

Этот Гагарин за пару сотен купил старую, покореженную, предназначенную

на слом ракету, обновил ее, отремонтировал, и в результате умудрился на ней

слетать в космос. Правда, он перед этим, почему-то забыл посоветоваться с

альфонсами, ворами и чистильщиками обуви, друзьями Кеннеди.

Кроме того, этот Гагарин не нравился Кеннеди еще и по другой причине. У

того была хорошая память на имена и Кеннеди был почти уверен, что когда

приятели из Бронкса, облили его смолой за то, что у него был богатый отец,

этот Гагарин ошивался поблизости. Конечно, Джон был бы непрочь ошибиться, но

все же, со временем, ему все сильнее казалось, что этот самый Гагарин и

мазал смолой его лицо, живот и задницу.

Впрочем, у Кеннеди были хлопоты не только с Гагариным. Очередным его

беспокойным знакомым являлся Кастро. Этот разбил свой обоз на небольшом

островке в море, который хорошо было видно из окна президентского дворца, и

сообщил, что будет производить ботинки, а также сапожную ваксу, для себя

сам. А Кеннеди может уволить своих чистильщиков обуви. Этого Кеннеди сделать

не мог, да тут еще, Жаклин обратила его внимание на то, что Кастро не

достоин доверия, поскольку, его собственные солдатские ботинки требуют

основательной чистки.

Кеннеди поговорил со своими старыми друзьями, которые великолепно знали

Кастро и придумал тайный план. Его приятели должны были ночью приплыть на

островок Кастро, прокрасться к нему в спальню и вымазать его с головы до ног

черной ваксой. Таким образом, Кастро должен был выйти из игры.

Предприятие закончилось полным провалом. Часть десантников забыла дома

ваксу, остальные купальные костюмы. Кастро, воодушевленный триумфом,

выбросил на рынок кроме ваксы еще и лак для ногтей, а также препарат для

чистки мебели.

Кеннеди думал об этом, сидя с Грибальдом на кухне и разговаривая с ним

о Луне. Он был стопроцентно уверен, что путь которым он завоюет авторитет и

прославит род людской, лежит через Луну, кратер Тихо и пожатие руки

представителю инопланетной цивилизации, под вспышки фотокамер и под дождем

из снежно-белых роз.

Кстати, в это время Кеннеди удалось переправить в космос уже нескольких

приятелей. Так что, Гагарин был далеко не единственным. Правда, временами

случались незначительные происшествия которые слегка беспокоили президента.

Время от времени какой-нибудь пожирающий пространство космический корабль,

ни с того, ни с сего, превращался в дождь метеоров. Следующий выходил из под

контроля Земли и уносился в совершенно непредвиденном направлении. Бывало,

тяжеленные машины с ревом проносились над землей, вызывая панику у крестьян.

В такие моменты Кеннеди одолевала меланхолия.

"Грибальд, я должен лететь на Луну," - говорил Джон на традиционных

приемах в пятницу, на которых пили свежее козье молоко с гоголем-моголем.

"Обязан", - говорил он. - "А вдруг упаду? Грибальд, ты гарантируешь,

что я не упаду?"

Грибальд в ответ на такие вопросы, что-то бормотал и прятался за графин

с молоком, либо шел сбить себе новый гоголь-моголь. Что либо обещать Кеннеди

он боялся, поскольку в последнее время, все к чему он прикасался, падало на

землю. Домой он шел очень неохотно, поскольку боялся покалечиться о

бесчисленное множество осколков, разбитых им раньше тарелок и бокалов. То и

дело из рук у него валилась то пепельница, то плащ, который он намеревался

повесить на вешалку. У него даже выпали волосы, голова падала вниз от

усталости, а сердце опустилось до штанов. Во время одной утренней прогулки,

он четыре раза хлопнулся о землю и заметил, что за ним тянется целая толпа

оборванных негритят. Именно поэтому он избегал окон и частых ливней, ни за

что на свете не сел бы в машину и чувствовал себя как проигравшийся азартный

игрок. Вообще, он часто удивлялся, как это Кеннеди до сих пор не заметил

того, что с ним происходит?

А тот и в самом деле ничего не замечал, может быть, потому, что этим

летом, тысяча девятьсот шестьдесят третьего года, у него было много своих

собственных проблем. За исключением первых недель после свадьбы, никто на

свете не мог бы утверждать, что его брак оказался счастливым, но то, что

творилось в последние месяцы, переходило всякие границы. Пока Жаклин

путалась только с друзьями Кеннеди - альфонсами, ворами и чистильщиками

обуви, он закрывал на это глаза, поскольку сам, время от времени, увлекался

какой-нибудь из худеньких, стройных машинисток, которые каждое утро

приносили ему справку о состоянии страны за последние двадцать четыре часа.

Вот только, ЦРУ донесло что на ее горизонте появился некий грек, который и в

самом деле ворует, однако сводничеством не занимается, да и ботинок не

чистит, грек, являющийся богачом, поскольку владеет целой кучей кораблей и

большими деньгами, да кроме того еще и философ, поскольку обладает

удивительным именем: Аристотель.

Кеннеди подивился, покачал головой и выделил дюжину своих самых лучших

людей, чтобы они следили за этим Аристотелем. В течении следующих недель, он

узнал о чудачествах Грека гораздо больше. Например, открылось, что у этого

Аристотеля на Средиземном море есть огромная яхта, на которой даже краны из

чистого золота. Вскоре пришло уточнение. Оказалось, первоначальная

информация была неверна - на самом деле из золота была яхта этого самого

Грека, вся, за исключением кранов.

Почти каждый день на стол Кеннеди ложился рапорт о том, как Жаклин

встречается с Аристотелем на его яхте, ест там из золотых тарелок, спит на

золотых подушках и слушает исключительно золотые пластинки. Однажды Кеннеди

так разозлил этот разврат, что он бросил злой взгляд на испуганную

машинистку, которая утром принесла ему эту весть, схватил ее обеими руками и

зверски ей овладел, на письменном столе, посреди бумаг, ручек, перьев и

цветных карандашей.

После этого он встал, поправил помятые брюки и пиджак, нервно улыбнулся

девушке (ее звали Глория), и пересказал ей сон, который видел предыдущей

ночью.

- Глория, просто чудесное имя, - сказал он ей. - Ту женщину, что мне

приснилась, тоже звали Глория. Она мне рассказывала удивительные вещи.

Говорила что инопланетяне, те, которые также как и мы приняли участие в

межпланетных гонках, знают что мы не имеем о них понятия, но: прошу меня не

прерывать: вычислили не только пункт финиша, но и узнали, что в гонках

принимаем участие мы. Попросту, кто- то проболтался, хотя информация об

участниках и должна была быть тайной. Всегда и всюду находится кто-то, кто

слишком много болтает. Теперь, эти твари знают, что от нас до Луны лишь один

шажок. Это мне сказала Глория и еще она добавила, что эти создания будут мне

мешать при старте.

Задумавшись, он пробормотал:

- Вот видите, какое бывает невезение?

После этого Кеннеди проводил девушку до двери и спросил сам у себя для

чего он ведет с ней такие разговоры. (Хорошо хоть, это был всего лишь сон.)

Когда Паук покинул свою планету ВВ-3, вращающуюся в одном из самых

дальних уголков Галактики и поэтому забытую Богом, а также большинством

других развитых цивилизаций, у него уже был подробный план операции. Он

знал, что днем Д, будет день, который на языке обитателей планеты, на

которую он летит, будет звучать так: двадцать второе ноября, тысяча

девятьсот шестьдесят третьего. (Вообще, ему казалось смешным, если не

странным, что одному единственному планетарному дню присвоено название

состоящее из семи так трудно произносимых слов). Еще он знал, что место в

котором он должен оказаться, носит не менее странное название: улица Вязов,

Даллас. Пауку не нравилось слово вяз, но о том, что оно означает он не

думал, поскольку этого не знал.

В своем блокноте он сделал следующие пометки:

1. Погода солнечная. Дождя не должно быть. Небо обязано быть чистым.

2. Пространство перед магазином учебников должно быть со стороны

дорожного виадука - с запада - не охраняемо полицией.

3. Встреча президента должна быть бурной, горячей. Толпы жителей на

улицах Далласа.

В течении следующих недель Паук приложил все усилия чтобы претворить

эти пункты в жизнь. Что ему удалось? Итак:

1. Поскольку в 11.40, когда Кеннеди приземлился на аэродроме в Далласе

погода была солнечной, президентская колонна ехала в машинах с открытым

верхом. в котором был Кеннеди, ехал по городу без

пуленепробиваемого колпака.

2. В момент выстрела возле дорожного виадука не было живой души. Томас

Х. Буханан, автор книги "Who Killed Кennedi?", пишет, что полиция, покинув

виадук, перед тем как возле него проехала машина президента, тем самым

"нарушила основные правила безопасности".

3. Толпы людей заполнили главные улицы по пути следования машины

президента. Мэр города Джеральд Кабелл с удивлением заметил, что на машине

президента опущены даже пуленепробиваемые стекла.

Вдоль улицы вязов не было подходящего места. Люди стояли на открытом

пространстве и на тротуарах. Стрелок должен был целиться в президента либо

сзади (то есть со стороны магазина учебных пособий - смотри вариант

Освальд), либо спереди, почти в лоб. Там находился лишь один, не охраняемый

полицией объект - дорожный виадук.

Паук придержал дыхание и прикрыл левый глаз.

Что он сделал? А вот что: Бах! Бах, бах, бах!

(Количество выстрелов так никто и не смог установить. Даже комиссия

Уорена не смогла определить сколько в Кеннеди попало пуль - три или четыре.

В конце концов, не все выстрелы Паука попали в цель.)

Все же, он это сделал. Сделал и по английски ушел.

Агентство Рейтера. 23. 11. 1963 г. " ... когда выстрелили в президента,

все полицейские кинулись к месту, в котором вероятнее всего прятался убийца.

Самуил Вейссманн, полицейский, который в момент покушения находился на

углу аллеи Хьюстон и Главной, в нескольких десятках метрах от виадука: "Я

побежал к насыпи, но тут мне кто-то сказал "Прошу вернуться к магазину

школьных пособий".

Рой С. Трилу, директор магазина школьных принадлежностей, в котором,

позднее, "нашли" карабин Освальда: Мне показалось, что стреляли со стороны

дорожного виадука. Но когда полицейский, (это был С. Вейссманн) вбежал в

магазин, я поспешил ему на помощь.

Томас Г. Буханан, автор книги "Who Killed Kennedy?": Вдоль насыпи есть

длинный бетонный козырек, высотой по грудь, с узкими, удлиненными

отверстиями, именно той величины, которой достаточно, чтобы служить стрелку

безопасным укрытием... Особенно, если учесть, что виадук не охранялся...

Именно это двадцать второго октября и случилось.

Когда Кеннеди закрыл дверь за секретаршей Глорией, ему не удалось

побороть неприятные мысли. Собственно, вот уже несколько дней он занимался

тем, что вспоминал и пытался оценить всю свою предыдущую жизнь. Эти

воспоминания нельзя было назвать веселыми. Может быть, поэтому у Кеннеди

появилось ощущение, что он - если брать всю его жизнь - является самым

настоящим халтурщиком. Во время таких размышлений, он обычно называл себя

"Чмо" - словом, которое не переводится на большинство распространенных

языков. Этим словом называют человека который постоянно, по чужой или по

своей вине проигрывает.

Он был несчастен даже сейчас, с Глорией, потел и знал, что несчастен,

хотел насытится этой стройной, красивой девицей - краем глаза он видел

измятые ее задом документы - был несчастен, однако, с садистским

удовольствием воображал на месте Глории Джеки, и с не меньшим удовольствием

на своем месте Аристотеля - и все же был несчастен, страшно несчастен,

поскольку не понимал себя самого, хотел на Луну, а еще хотел обрести покой,

такой, чтобы ему никто не позавидовал, но не знал как это сделать, никогда

не имел о чем либо подобном даже понятия, всегда летел вперед, поскольку

думал о Луне, а вот теперь у него появилось желание схватить эту

соблазнительную девушку за шею и два раза повернуть ее голову на триста

шестьдесят градусов. Впрочем, он понимал, что никогда ничего подобного не

сделает и поэтому, закрыв глаза, рухнул в кресло.

Кеннеди сидел и вспоминал свой детство в Бронксе, своих друзей, которые

его так ловко поймали, Джеки, свою первую и самую большую любовь, которая

сейчас, дала ему хороший пинок под зад. Он думал о своих приятелях ворах,

альфонсах и чистильщиках ботинок, которые думали только о том, как хапнуть

побольше, добрался в своих мыслях до Кастро и Гагарина и пожелал им вечных

мучений в пекле.

Он не знал, что в тот момент когда вошел в тело Глории, - Паук с

планеты ВВ-3 приговорил его к смерти. Он был уже мертвым человеком - и это

было невкусно, это заслуживало жалости. Да, в действительности Кеннеди уже

был мертв, хотя его желудок и переваривал пищу, сердце перекачивало кровь, а

через мозг, то тут - то там пробегала какая-нибудь мысль. Он был - иллюзией,

миражем, которые сам и создал. Он ходил среди людей, а они улыбались, они

могли присягнуть что Кеннеди здесь, среди них, ходит и улыбается, может

быть, временами, даже отпускает какую-нибудь незначительную шуточку. Никто

из них не подозревал насколько он ошибается.

В этой ситуации у него остался только один настоящий друг - Грибальд. В

этот раз он не дрожал и выглядел уверенно, даже отрапортовал Кеннеди, что

ракета готова и можно стартовать, хоть завтра утром.

Грибальд еще несколько лет назад добился чтобы вся подготовка к полету

велась в жуткой тайне. Он хорошо помнил, что именно так поступил Гагарин,

который тоже никому не говорил о своих планах. Грибальд даже сообразил

почему: если из его планов ничего не выйдет, никто бы об этом и не узнает.

Итак, он надавил на Кеннеди и добился от него одобрения своего плана. Тот

громко протестовал, говорил, что после его смерти Жаклин наверняка выйдет

замуж за Аристотеля, что его предки перевернутся в гробах, а мысль что с его

женой будет совершенно легально спать очень похожий на него человек, чуть не

довела Кеннеди до безумия.

Грибальд же объяснял, что личная жизнь не идет ни в какое сравнение с

путешествием на Луну и победой в межпланетных гонках. С этим Кеннеди

вынужден был согласиться.

Его двойника звали Малькольм Фланнеган О,Флахерти. Он был мормоном из

Южной Дакоты.

Кеннеди даже провел с ним не менее чем сорокаминутный разговор.

О,Флахерти сразу же рассказал ему, что никогда- никогда не любил Элию

Фицджеральд и в подтверждении своих слов немного напел ему "When The Saints

Go Varchin In" в интерпретации Джеймса Брауна. Кроме того, он коротко

сообщил Кеннеди о своем детстве, которое провел на виллах миллионеров в

калифорнийском Беверли Хиллз и похвастался достижениями в соревнованиях

пловцов, полученными в частных бассейнах в форме мандалин и гитар. Потом он

поведал, что по его мнению, Кастро является "бомбовым бородачом", на чем их

разговор и закончился. Президент подумал, что судьба решила поставить на его

место внутренне противоположного двойника, такого, каким является этот

Фланнеган О,Флахерти.

Грибальд научил О, Флахерти всем привычкам Кеннеди. Двойник вскоре

перестал мыть ноги, ночью громко храпел, и превратился в настоящий ужас

машинисток, большинства городов верхнего течения реки Гудзон.

Наблюдавшему за всем этим Кеннеди, зрелище совокупления этого человека

с Жаклин, со временем даже стало нравиться.

Через некоторое время, он скомандовал Грибальду "Три - два - один -

старт!" Услышав эту команду, тот запустил президента в космос.

Старт удалось сохранить в тайне. В этот день, как раз, Гагарин и

Кастро, вместе с Элвисом Пресли и Элией Фицджеральд, осматривали

телевизионный склад. - говорили Элвис и Элия. -

смеялись Кастро и Гагарин.

Никто ничего не подозревал. О,Флахерти великолепно играл свою роль.

В последние дни своей жизни он почувствовал симпатию (это его удивило и

самого), к игре на ударных инструментах. Поездка в Даллас, где был известный

музей ударных инструментов, была для него радостью. Его последние слова были

сказаны Жаклин, которую он под конец действительно полюбил. Впрочем, Джон

так и не понял, что их заглушил рев мотора "Линкольна GG 300" который уже

мчался от места покушения, значит от виадука, в сторону госпиталя. Всю

дорогу его голова лежала на ее коленях.

Пауку на Земле понравилось. Он женился на симпатичной блондинке которую

звали Глория и осел на маленькой ферме в Канзасе. Собирал хлеб и кукурузу,

завел шестерых детей и выставил свою кандидатуру, в выборах на пост

помощника шерифа.

Элвис Пресли умер. На его похороны в Мемфис приехали сотни тысяч людей.

Джеки среди них не было, но всю церемонию она смотрела по телевизору.

Грибальд несколько следующих лет жил в стороне. Поначалу он ждал

возвращения Кеннеди. Потом он решил, что с ракетой президента что-то

случилось и сконструировал несколько новых, чтобы проверить свою теорию. Это

ему удалось.

Паук смотрел эти пробы по телевизору. При этом он все время весело

улыбался и выглядел очень глупо.

Учитывая, что космические гонки между звездами и планетами млечного

пути привлекли участников со всей галактики, их часовые лимиты,

соответственно, были очень разными. Самые свежие данные указывают, что

прилет последнего участника, а также объявление победителя, наступит

где-нибудь в будущем тысячелетии, если измерять время используя земной

календарь.

Можно уверенно сказать лишь одно: первое место занял Кеннеди, а вместе

с ним и планета Земля. Грибальд и Денни сделали свои вычисления просто

великолепно и Кеннеди достиг цели. Он первым высадился на Луне.

Паук об этом даже и не подозревает.

Когда-нибудь в грядущем, в будущие тысячелетия - не важно через сколько

лет - до Земли дойдет информация, что человечество может хоть сейчас черпать

из галактического банка знаний.

Дорога к блистательному будущему началась однажды утром в Южном

Бронксе, когда встретились противный, полуслепой нищий Спу и бедная прачка

Пеги, с чистыми, изъеденными мылом руками.

Под конец контрольные вопросы: "Какую роль в покушении играли Джеки и

Аристотель? И кем, собственно, был Освальд?"

Перевод Леонида Кудрявцева.

ПАВЕЛ КОЗАТИК.

Родился в 1962 году, закончил университет Кароля в Праге. Работает в

издательстве " Чехословацкий писатель". Рассказы публиковались во многих

антологиях. Рассказ " Полет на луну..." занял четвертое место на Парконе 87.

---------------------------------------------------------------------------------------------