В мозгу у Крута зазвенел тревожный колокольчик.

— Какого послания?

Голос, несущийся алюминиевой решетки динамика, звучал сурово, как ядерная зима:

— Вы, мой волшебный человечек, должны зарубить на своем маленьком носу, что меня следует принимать всерьез. Взгляните, пожалуйста, на пакет.

Майор опустил глаза. Самый обычный пакет. Плоский, внутри вещество, похожее на замазку... О нет!

Под оболочкой мигал красный огонек.

— А теперь лети, маленький эльф, — пронес голос. — И передай своим друзьям привет от Артемиса Фаула-второго.

Рядом с красным огоньком замелькали, ритмично щелкая, какие-то зелененькие значки. Крут сразу узнал их, они учали такие закорючки в Академии на уроках человековедения. Это были... цифры. Мелькающие в обратном порядке. Обратный отсчет!

— Д'арвит! — прорычал Крут. (Переводить это слово бессмысленно, потому что перевод все равно вычеркнет цензура.)

Он повернулся и бросился прочь, а вслед ему по металлическому туннелю летел насмешливый голос Артемиса Фаула.

— Три,— считал Фаул,— два...

— Д'арвит! — повторил Крут.

Обратный путь показался ему куда длиннее. Наконец в щели приоткрытой двери мелькнуло усыпанное серебристыми звездами небо. Крут включил крылья. Полет будет еще тот. Крылья “Колибри” чуть ли не цеплялись за стены сузившегося коридора.

— Один.

Одно крыло задело за выступающую трубу и высекло сноп искр. Крут было завертелся в воздухе, но в конце концов сумел-таки выровняться.

— Ноль...— пронес голос.— Ба-бах! Внутри герметично запечатанного пакета

сработал детонатор, воткнутый в килограмм чистого “семтекса”, пластиковой взрывчатки. В одну микросекунду реакция поглотила весь кислород трюма, после чего волна раскаленного до белны пламени устремилась по пути наименьшего сопротивления — вдогонку за Крутом.

Майор опустил забрало шлема и выжал полный ход. Дверь находилась всего в нескольких метрах. Вот только кто доберется до нее первым — Крут или огненный шар?

Первым успел майор. Едва успел. Выполняя мертвую петлю, он ощутил, как от ударной волны завибрировало все тело. Языки пламени лали его комбинезон, хватали за ноги, но Крут продолжал лететь, пока не врезался в ледяную воду. Изрыгая проклятия, он вынырнул на поверхность.

Неподалеку вставала стена пламени, в которую превратилось китобойное судно.

— Майор! — раздался в наушниках настойчивый голос Жеребкинса. Связь снова наладилась.— Майор, доложите обстановку!

Крут вырвался объятий волн и поднялся в небо.

— Обстановка, Жеребкинс, вызывает у меня крайнее раздражение. Берись за свои компьютеры. Я хочу знать все, все до мельчайших подробностей, о некоем Артемисе Фауле. И всем будет гораздо лучше, если я получу эти сведения до того, как доберусь до базы.

— Есть, сэр. Приступаю к выполнению.

Шутки в сторону. Даже Жеребкинс понял, что сейчас шутить не стоит.

Поднявшись метров на триста, Крут остановился. Как мотыльки на огонь, к горящему китобою уже неслись спасательные суда. Майор стряхнул с локтей клочки обгоревшей ткани. “Мы вычислим этого Артемиса Фаула, — поклялся он.— Он от нас не уйдет”.

глава 6

ОСАДА

Откинувшись на спинку вращающегося кожаного кресла, Артемис сложил руки на груди и улыбнулся. Прекрасно. Этот небольшой взрыв должен лечить волшебный народец от рыцарских замашек. К тому же одним китобойным судном стало меньше. Артемис Фаул не любил китобоев. Существуют более приемлемые способы готавливать мыло.

Миниатюрная камера, спрятанная в пеленгаторе, сработала идеально. Она передавала такие четкие ображения, что даже были видны кристаллики от дыхания, опадающие на пол трюма.

Артемис посмотрел на экран камеры наблюдения, установленной в подвале. Его пленница сидела на кровати, обхватив голову руками. Артемис нахмурился. Он и не ожидал, что представитель волшебного народца будет настолько похож на... человека. До сих пор речь шла о... дичи. О животных, на которых он, Артемис, охотился. Но сейчас дело приняло несколько иной оборот.

Артемис выключил компьютер и направился к двери. Пожалуй, пора немного побеседовать с гостьей. Однако не успел он взяться за бронзовую ручку, как дверь вдруг распахнулась. На пороге стояла Джульетта, видимо, она очень спешила, потому что щеки ее раскраснелись.

— Артемис, сэр,— задыхаясь, выпалила она.— Ваша мать. Она...

Артемис почувствовал, как в желудке его вдруг свернулся свинцовый комок.

— Что?

— Ну, она сказала... что ваш отец...

— Что, Джульетта? Ради всего святого, в чем дело?

Джульетта прижала обе ладони ко рту, очевидно, собираясь с силами.

— Ваш отец, Артемис-старший...— выдавила она сквозь пальцы. — Мадам говорит, что он вернулся!

Артемис готов был поклясться, что сердце его на долю секунды замерло. Отец? Вернулся? Возможно ли это? Конечно, Артемис всегда верил, что отец жив. Но потом на свет родился этот план, и мысли об отце отступили несколько в сторону. Внезапно Артемиса обожгло острое чувство вины. Он перестал надеяться. Перестал ждать собственного отца.

— Ты его видела, Джульетта? Скажи, ты сама его видела?

— Нет, сэр, — покачала головой девушка. — Я только слышала голоса. В спальне. Но мадам не пустила меня. Я даже притворилась, будто бы принесла горячий чай, все равно...

“Так, со времени нашего возвращения прошло меньше часа...” — мысленно прикинул Артемис. Что ж, вполне возможно, что отец проскользнул незамеченным мимо Джульетты. Во всяком случае, такая вероятность существовала. Артемис взглянул на часы, которые показывали точное гринвичское время — причем абсолютно точное, до секунды, часы были настроены на радиосигналы, посылаемые с Гринвичского меридиана. Три часа ночи. Тик-так, тик-так, время бежит. Весь его план основывался на том, что волшебный народец сделает свой очередной ход еще до рассвета.

Артемис вздрогнул. Снова он отодвигает семью на второй план. Во что он превратился? Сейчас на первом месте должен стоять отец, а не какой-то там проект, пусть и сулящий невероятную прибыль.

Джульетта все еще стояла в дверях и смотрела на Артемиса своими большущими синими глазами. Она ждала его приказов — последнее слово всегда было за ним. Однако сейчас на бледном лице Артемиса была написана нерешительность.

— Хорошо, — пробормотал он наконец. — Наверное, мне стоит подняться туда.

Артемис быстро прошел мимо девушки и зашагал через две ступеньки вверх по лестнице. Комната матери располагалась двумя лестничными пролетами выше, в переделанной мансарде.

Однако, приблившись к двери, Артемис засомневался. Что он скажет, если чудо вдруг свершилось и отец действительно вернулся домой? Как поведет себя? Впрочем, что толку переживать об этом заранее? Человеческое поведение невозможно предсказать. Он легонько постучал в дверь.

— Мама?

Ответа не последовало, но ему показалось, что -за двери донесся тихий смех, и он на миг перенесся в прошлое. Когда-то эта комната была любимым местом отдыха родителей. Они часами сидели в шезлонгах, щебетали, как дети, кормили голубей или наблюдали за кораблями, плывущими по Дублинскому заливу. Когда Артемис-старший исчез, Ангелина Фаул начала проводить здесь все больше и больше времени — и в конце концов совсем отказалась покидать эту комнату.

— Мама? С тобой все в порядке? Вновь послышались приглушенные голоса. За дверью шепотом совещались о чем-то.

— Мам, я вхожу.

— Одну минутку. Тимми, перестань, негодник. Ты что, не слышал, в дверь стучат?!

Тимми? Сердце Артемиса загремело в груди, как военный барабан. Тимми — этим именем она называла отца. Тимми и Арти. Двое мужчин в ее жни. Больше ждать он не мог. Артемис распахнул дверь и вошел.

В глаза ему ударил яркий свет. Мать зажгла лампы. Хороший знак. Артемис знал, где, по идее, должна сидеть мать. Но не мог заставить себя посмотреть в ту сторону. Что, если... Что, если...

— Ну, что случилось?

Артемис упорно не поднимал глаз.

— Это я.

Мать рассмеялась. Легко и беззаботно.

— Я и сама вижу, что это вы, папа. Вы что, и ночи не можете прожить без своего драгоценного мальчика? А ведь медовый месяц только начался.

Артемис сразу все понял. Ее безумие продолжалось. Папа? Ангелина приняла Артемиса за его дедушку. Который умер десять лет назад. Он медленно поднял взгляд.

Мать сидела в шезлонге, наряженная в старое подвенечное платье, на лице — неумело нанесенный макияж. Но самое худшее было не это.

Рядом с матерью сидела копия отца, сооруженная смокинга, который отец в тот праздничный день, четырнадцать лет назад, надевал в собор Церкви Христовой. Смокинг был набит обрезками ткани, а ворота сорочки вылезала подушка, на которой губной помадой мать нарисовала лицо. Это было почти смешно. Артемис едва подавил слезы. Надежды растаяли в воздухе, как летняя радуга.

— Эй, пап, чего молчишь? — нким басом пронесла Ангелина, одной рукой заставляя подушку кивать, будто чревовещатель управлял своей куклой.— Все-таки у твоего любимого сына это первая брачная ночь.

— Конечно, конечно, развлекайтесь, — выдавил Артемис. А что еще он мог сказать? — И завтра отдохните. Такой праздник...

Лицо Ангелины осветилось искренней радостью. Она спрыгнула с шезлонга и бросилась в объятия своего неузнанного сына.

— Спасибо, папа! Спасибо!

Артемис обнял ее в ответ, хотя ему этого очень не хотелось.

— Не за что, ма... Ангелина. А теперь мне надо идти. Дела не ждут.

Мать снова села рядом со своим воображаемым мужем.

— Да, папа. Идите, не беспокойтесь, мы найдем, чем заняться.

И Артемис ушел. Не оглядываясь. Его ждало много дел. Например, в подвале сейчас сидит самый настоящий эльф. Ну а мать... Она постоянно что-то придумывает.

Капитан Элфи Малой сидела, обхватив голову руками. Вернее, рукой. В то время как другой рукой эльфийка шарила в голенище сапога, повернувшись так, чтобы видеокамера этого не засекла. Элфи только ображала отчаяние, на самом деле голова ее была на удивление чистой, но пусть враг считает, будто бы добился своего. Возможно, ее обман примут за чистую монету. И это будет их первой и последней ошибкой.

Пальцы Элфи наконец сомкнулись вокруг предмета, упиравшегося в ее лодыжку. Она сразу же догадалась, что это такое. Желудь! Наверное, во время стычки у дуба он как-то завалился ей в сапог. Этот желудь мог сыграть важную роль. Все, что ей теперь нужно, — это маленький клочок почвы, и волшебная сила вернется!

Элфи незаметно оглядела свою тюрьму. С виду стены возводили совсем недавно. И кладка надежная, трещин нигде не видно.

В общем, секретное оружие закопать негде. Элфи нерешительно встала с кровати, проверяя, держат ли ноги. В принципе, не так уж и плохо, немного дрожат колени, но в остальном все нормально. Элфи подошла к стене и прижалась к гладкой поверхности. Бетон действительно свежий. Даже еще влажный местами. Должно быть, камеру готовили специально для нее.

— Что-нибудь ищете? — раздался вдруг за ее спиной голос. Холодный, без капли жалости.

Элфи отпрянула от стены. Всего в двух метрах от нее стоял человек, мальчик, глаза которого скрывали зеркальные стекла очков. Он вошел в комнату совершенно бесшумно, она ничегошеньки не услышала. Невероятно.

— Садитесь, пожалуйста.

Элфи вовсе не хотелось садиться. Сейчас ей больше всего хотелось мощным ударом локтя вырубить этого зазнавшегося щенка и обменять его жалкую шкуру на свою свободу. И Артемис прочел это желание в ее глазах.

— Что-то задумали, а, капитан Малой? — улыбнулся он, откровенно забавляясь.

Элфи оскалилась, и это было достаточно красноречивым ответом.

— Мы оба знаем правила, капитан. Вы находитесь в моем доме и обязаны выполнять все мои желания. Кстати, это ваши законы, не мои. Так вот, в мои желания никак не входит стремление нанести фический вред самому себе. И ваши попытки покинуть этот дом также для меня нежелательны.

Тут до Элфи дошло.

— Откуда ты знаешь мое...

— Ваше имя? И звание? — Артемис опять улыбнулся, хотя на этот раз в его улыбке не было ничего веселого. — Прочел у вас на груди.

Элфи невольно прикрыла ладонью серебряную нашивку на комбинезоне.

— Но это же написано на языке...

— Гномов. Да, знаю. Я довольно свободно им владею. Как и все члены моей органации.

Элфи несколько секунд молчала, переваривая это сообщение.

— Фаул,— наконец сказала она взволнованно,— вы понятия не имеете, что наделали. Подобный контакт наших двух миров может означать катастрофу для всех нас.

Артемис пожал плечами.

— Я забочусь не обо “всех нас”, а только о себе. И поверьте, лично у меня все будет хорошо. А теперь садитесь, прошу вас.

Элфи села, не сводя карих глаз с маленького чудовища, что стояло перед ней.

— И что же это за гениальный план? Сейчас угадаю: вам нужна власть над миром?

— Зачем же столь мелодраматично? — рассмеялся Артемис. — Просто богатство.

— Вор! — презрительно воскликнула Элфи. — Да ты просто вор!

На лице Артемиса промелькнула гримаска раздражения, которую, впрочем, тут же сменила привычная язвительная усмешка.

— Что ж, если вам так будет угодно, пусть я вор. Но простой — это вряд ли. Я первый вор в истории, который ограбит волшебный народец.

— Первый в истории! — фыркнула Элфи.— Да вершки тысячелетиями обкрадывали нас. Как по-вашему, почему мы живем под землей?

— Согласен, тут вы правы. Но я буду первым, кому удастся отнять у вас ваше золото.

— Золото? Золото?! Да ты полный идиот. Неужели ты веришь в эту чепуху насчет горшочков с золотом? Знаешь ли, не все сказки правдивы.

Элфи запрокинула голову и расхохоталась.

Артемис терпеливо рассматривал свои ногти, ожидая, когда она отсмеется. Когда же взрывы хохота смолкли, он укорненно погрозил ей пальчиком.

— Отчасти вы угадали, капитан Малой. Некоторое время я действительно верил во все эти россказни насчет горшочков с золотом, зарытых на конце радуги, но теперь мне вестно немного больше. Я знаю о фонде для выкупа заложников.

Элфи о всех сил постаралась сохранить на лице спокойное выражение.

— О каком-таком фонде?

— Бросьте, капитан. Зачем эти игры? Вы сами мне о нем рассказали.

— Я? Я тебе рассказала?! — заикаясь, воскликнула Элфи. — Что за глупость!

— Посмотрите на свою руку.

Элфи закатала правый рукав. К вене пластырем был приклеен клочок ваты.

— Мы ввели вам пентотал натрия. Более вестный как “сыворотка правды”. Вы пели, как птичка.

Элфи поняла, что спорить бессмысленно. Откуда еще этот человечишка мог узнать о фонде?

— Ты абсолютно чокнутый! Артемис снисходительно кивнул:

— Если я одержу победу, меня назовут гением. Если проиграю — безумцем. Именно так пишется история.

Конечно, никакого пентотала натрия не было, а был всего лишь безобидный укол стерилованной иглой. Артемис не хотел рисковать своей пленницей, ведь невестно, как могла подействовать “сыворотка правды” на представителя волшебного народца. Но и про Книгу он тоже не мог рассказать. Лучше пусть заложница считает себя предательницей. Это лишит ее сил, а значит, она станет более уязвима. И все же ход был жестокий. Артемис даже испытывал легкий стыд. Интересно, насколько далеко он готов зайти ради волшебного золота? Впрочем, этого он и сам не знал, да и вряд ли узнает, пока не придет время.

Элфи на мгновение сгорбилась — слишком много всего свалилось на ее плечи. Она проболталась. Выдала священные тайны. Теперь, даже если ей удастся удрать, ее сошлют в какой-нибудь ледяной туннель под Полярным кругом, где она и проведет остаток дней своих.

— Но не надейся, Фаул, это еще не конец,— промолвила она. — Мы владеем такими силами, о которых ты даже не подозреваешь. На то, чтобы описать их, уйдут дни...

В ответ на что этот наглый, возмутительный мальчишка снова рассмеялся:

— А сколько, по-вашему, вы здесь находитесь?

Элфи застонала: она поняла, что последует дальше.

— Несколько часов? Артемис покачал головой.

— Три дня, — солгал он. — Мы держали вас под капельницей более шестидесяти часов... пока вы не выложили все, что нам хотелось бы знать.

Сказав все это, Артемис опять ощутил укол вины. Элфи принимала его слова за чистую монету — и этот обман уничтожал ее нутри. Но так ли это необходимо?

— Три дня? Я же могла умереть. Что же ты за...

Элфи лишилась дара речи, и, надо прнать, это глубоко ранило Артемиса. Видимо, она считала его настолько ужасным и мерзким, что даже не смогла подобрать подходящих слов, дабы описать всю его ность.

Наконец Элфи взяла себя в руки.

— Ну хорошо, господин Фаул, — бросила она с крайним презрением, — если вы так много о нас знаете, то, должно быть, вам вестно, что случится, когда меня все-таки найдут.

— Разумеется, мне об этом вестно,— рассеянно кивнул Артемис. — Собственно говоря, именно на такую реакцию я и рассчитываю.

Теперь настал черед Элфи улыбаться.

— Неужели? А скажи-ка мне, мальчик, ты когда-нибудь встречал тролля?

Впервые этот самоуверенный мальчишка засомневался.

— Нет. Тролля — никогда. Элфи улыбнулась еще шире.

— О, ты его еще встретишь, Фаул. Наверняка. И я надеюсь поприсутствовать при этой встрече.

Легион подземной полиции разбил свой наземный оперативный штаб на конечной станции шахты Е1, то есть в Таре.

— Ну? — вопросил Крут, отмахиваясь от медика-гремлина, который накладывал бальзам от ожогов на его лоб. — Ладно, хватит, хватит, не проще ли прибегнуть к волшебству? Пара заклинаний, и все зажило.

— Что — “ну”? — осведомился Жеребкинс.

— Слушай, Жеребкинс, хотя бы сегодня воздержись от своих вечных шуточек, а? Я что-то не расположен восхищаться тем уровнем умственного развития, которого достигли нынешние пони. Скажи лучше, что у тебя есть об этом человеческом существе.

Нахмурившись, Жеребкинс натянул поглубже на голову шапочку фольги и открыл крышку своего суперсовременного “ноутбука” .

— Я подключился к файлам Интерпола. Честно говоря, это было не слишком сложно. Не хватало только надписи “Добро пожаловать” ...

Крут разъяренно забарабанил пальцами по крышке стола для заседаний.

— Не отвлекайся.

— Хорошо. Итак, Фаул. размером в десять гигабайт. В бумажном виде это половина средней .

Крут присвистнул:

— Деловой человек...

— Деловая семья,— поправил его Жеребкинс. — Многие поколения Фаулов бросали вызов правосудию. Рэкет, контрабанда, вооруженные грабежи. Правда, в последнее столетие Фаулы переключились на полулегальный бнес.

— Известно, где они базируются?

— С этим было легче всего. Поместье Фаулов. Занимает двести акров в пригороде Дублина. Находится примерно в двадцати кликах от нас.

— Всего-то? — Крут пожевал нижнюю губу. — Ты хочешь сказать, что мы сможем уложиться до рассвета?

— Должны. Иначе взойдет солнце и положение выйдет -под нашего контроля.

Майор кивнул. В этом и крылась основная опасность. Волшебный народец вот уже много веков прятался от дневного света. Даже когда все волшебные существа жили на поверхности, они в основном были ночными созданиями. Волшебная сила — словно непроявленная фотопленка, солнечный свет убивает ее. Нет, надо высылать штурмовой отряд, следующей ночи ждать нельзя — кто знает, какую еще пакость может учинить Фаул?

Кстати, не исключена возможность, что этот Артемис рассчитывает привлечь прессу и уже к завтрашнему, вернее, сегодняшнему вечеру лицо капитана Малой облетит первые полосы всех печатных даний планеты. Крут содрогнулся. А тогда... конец всему, разве что эти вершки вдруг научились мирно сосуществовать с другими разумными видами. Однако всемирная история говорила об обратном: человек ни с кем не способен ужиться, даже с самим собой.

— Ладно. Объявляю старт. Летим клином. Занимаем боевые позиции вокруг поместья.

Быстрое реагирование проревело дружное “есть, сэр” и мужественно загремело амуницией.

— Жеребкинс, собери технический персонал. Вылетай первым же шаттлом. Да, и привези свои тарелки. Нам нужно некоторое пространство для свободы маневра, так что накроем все поместье.

— Один момент, майор...— задумчиво пронес Жеребкинс.

— Да? — рявкнул Крут, ему не терпелось начать действовать.

— Почему этот человек выдал нам свое имя? Он же должен был понимать, что по имени мы легко его вычислим.

— Ну, может, он не такой умный, каким себя считает? — пожал плечами Крут.

— Гм, да нет, вряд ли... По-моему, он все время опережает нас ровно на один шаг. И сейчас происходит то же самое.

— У меня нет времени на теории, Жеребкинс. Скоро рассвет.

— Еще одно, майор.

— Это важно?

— Да, думаю, что да. — Ну?

Жеребкинс нажал на одну клавиш “ноутбука”, и на экране замелькали основные сведения об Артемисе.

— Тот преступный супермозг, что родил весь этот хитроумный план...

— Да? И что с ним не так?

Жеребкинс поднял взгляд, в его золотистых глазах отражалось чувство, блкое к восхищению.

— Ему всего двенадцать лет. Он очень молод — даже для человеческого существа.

Крут фыркнул, вставляя в свой трехствольный бластер новую обойму.

— Небось насмотрелся этого чертова телевора. Вообразил себя Шерлоком Холмсом.

— Профессором Мориарти,— поправил Жеребкинс.

— Холмс, Мориарти... Все они одинаковы, когда сдерешь с них шкуру.

И, довольный собой, майор Крут следом за своим отрядом взмыл в ночной воздух. Судя по всему, наглый кентавр был начисто сражен его ящным ответом.

Подобно гусиной стае, бойцы Быстрого реагирования выстроились клином, с Крутом во главе. Они летели на юго-запад, следуя указаниям карты, которая передавалась прямо в шлемы по электронной почте. Поместье Фаулов Жеребкинс пометил красной точкой. “Чтоб даже полному идиоту было понятно”,— буркнул он в свой микрофон. Майор лишь скрипнул зубами.

В центре поместья Фаулов стоял небольшой замок пятнадцатого века, возведенный еще лордом Хью Фаулом и совсем недавно перестроенный, так что стиль позднего средневековья соседствовал здесь с ранним модерном.

Уже долгие годы Фаулы обитали в этом особняке, они пережили в нем войну, гражданские беспорядки и несколько проверок налоговой полиции. И Артемис не собирался стать тем членом семьи, который потеряет право владеть родовым поместьем.

Особняк окружала пятиметровой высоты зубчатая каменная стена с прекрасно сохранившимися древними сторожевыми башнями. Отряд Быстрого реагирования премлился с внутренней стороны стены и тут же приступил к поиску возможного противника.

— Соблюдать дистанцию в двадцать метров,— приказал Крут. — Прочесать окрестности. Каждые шестьдесят секунд докладывать о своем местоположении. Ясно?

Спецназовцы кивнули. Еще бы не ясно. Они же профессионалы.

Майор Дубин, командир Быстрого реагирования, поднялся на сторожевую башню.

— Знаешь, Джулиус, что, по-моему, стоит сделать?

Они с Крутом вместе росли, вместе учились в Академии. Дубин был одним очень немногих, кто смел называть Крута по имени.

— Я догадываюсь о твоем плане.

— Лично я бы сначала устроил тут хорошую чистку.

— Какой сюрпр.

— Самый безопасный способ. Одна “полоскалка”, и наши потери будут минимальными.

“Полоскалкой” на военном жаргоне называлась биологическая бомба, которая применялась только в исключительных случаях и обладала поистине огромной разрушительной силой. Основная же хитрость заключалась в том, что бомба уничтожала лишь живую материю. Местность, природа, дома и их содержимое оставались нетронутыми.

— Те минимальные потери, о которых ты говоришь, будут состоять одного моего офицера.

— О да, — цокнул языком Дубин. — Женщина-спецназовец. Опытный образец. Почему-то мне кажется, наше руководство тебя поймет.

Лицо Крута приобрело знакомый пурпурный оттенок.

— Я тебе тоже дам один совет, — огрызнулся майор. — Лучшее, что ты можешь сейчас сделать,— это не путаться у меня под ногами, иначе я запущу “полоскалку” прямо в то болото, которое у тебя вместо мозгов. Но Дубин лишь пожал плечами:

— Ты можешь и дальше оскорблять меня, однако факт остается фактом. Тебе вестно, что говорится в Книге. Нам ни при каких обстоятельствах нельзя скомпрометировать Нижние Уровни. Остановить время ты можешь только один раз, после чего...

Майор Дубин не закончил, впрочем, в этом не было необходимости.

— Память у меня хорошая, так что не надо напоминать мне, что говорится в Книге, — рявкнул на него Крут. — И вообще, ты ведешь себя, как настоящий вершок. Не будь мы друзьями с самого детства, я бы подумал, что в твоих жилах есть примесь человеческой крови.

— Ну зачем ты так, — обиделся Дубин. — Я всего лишь делаю свое дело.

— Упрек принимаю, — ответил майор. — Извини.

Не часто можно было услышать, как Крут виняется, но, с другой стороны, он нанес своему другу очень серьезное оскорбление.

Дворецки нес вахту у мониторов.

— Ну, есть что-нибудь? — спросил Артемис.

Дворецки вздрогнул; он не слышал, как вошел его юный хозяин.

— Нет. Ничего. Пару раз я вроде бы что-то заметил, но тревога оказалась ложной.

— Раз ничего, значит, ничего, — загадочно прокомментировал Артемис.— Включи-ка новую камеру.

Дворецки кивнул. Всего месяц назад Фаул приобрел через Интернет новую видеокамеру. Эта последняя разработка компании “Индастриал лайт энд мэджик” делала две тысячи кадров в секунду и была специально предназначена для съемок природы — крыльев колибри и тому подобного. Она обрабатывала ображение намного быстрее человеческого глаза. Артемис велел установить камеру сразу над парадным входом, позади херувимчика.

Дворецки нажал на кнопку.

— Куда навести?

— Попробуй на главную аллею. У меня такое чувство, что к нам прибыли гости.

Массивные пальцы Дворецки коснулись тонюсенького, толщиной с зубочистку, рычажка. На цифровом мониторе появилось ображение аллеи.

— Никого,— пробормотал Дворецки.— Тихо, как в могиле.

Артемис указал пальцем на панель управления.

— А теперь останови кадр. Дворецки недоуменно покачал головой.

Какая глупость... Однако он все-таки придержал язык и нажал на кнопку. Экран показывал все то же вишневое дерево, вокруг которого в неподвижности застыли цветы. Но самое главное — на аллее вдруг проявились примерно с десяток облаченных в черное фигур!

— Что? — воскликнул Дворецки. — Откуда они выскочили?

— Это называется защитный экран,— объяснил Артемис. — Они с огромной скоростью перемещаются с места на место, как бы вибрируют. Человеческий глаз не в состоянии уследить за ними...

— Но камера на это способна, — кивнув, закончил Дворецки. “Господин Артемис. Всегда на два шага впереди”. — Прихватить бы ее с собой...

— Если бы да кабы. Но у нас недавно появилось еще одно устройство...

Артемис осторожно взял со стола некую конструкцию. Легче было бы натянуть наперсток на клубень картофеля, чем надеть шлем Элфи Малой на голову Дворецки. Поэтому Артемис удалил все ненужное, оставив от шлема лишь забрало и кнопки управления. Плюс ремешки, которые были соответствующим образом удлинены, чтобы доставать до подбородка Дворецки.

— Эта штуковина оборудована несколькими фильтрами. Разумно предположить, что один них позволяет видеть сквозь защитный экран. Давай-ка попробуем.

Артемис надел эти импровированные очки на Дворецки.

— Расстояние между твоими глазами все равно больше, чем нужно, поэтому ты будешь видеть только часть пейзажа, но особых помех это создать не должно. А теперь включи обычную камеру.

Дворецки исполнил приказ, и Артемис принялся по очереди переключать фильтры.

— Теперь как?

— Ничего.

— А теперь?

— Все стало красным. Словно в ультрафиолете. По-прежнему никого не видно.

— А сейчас?

— Нет. Изображение как при рентгене.

— Так, у нас остался последний фильтр...

Дворецки хищно улыбнулся — так, наверное, улыбается акула, заметившая в воде голую задницу.

— Есть!

Мир остался прежним, но на аллее опять появился спецотряд волшебного народца.

— Хм, — задумчиво пронес Артемис. — Насколько я понимаю, тут задействован принцип стробоскопа. Сверхвысокие частоты.

— Вижу, все о-очень непросто, — с умным видом отозвался Дворецки.

— Видишь в буквальном или переносном смысле? — улыбнулся его хозяин.

— Во всех.

Артемис тряхнул головой. Ну вот, еще одна шутка. В следующий раз он нацепит колпак с бубенчиками и устроит представление в большом зале особняка.

— Ладно, Дворецки, хватит. Пора тебе заняться тем, что у тебя получается лучше всего. Кажется, на нашу территорию проникли незваные гости...

Дворецки встал. Вот теперь ему действительно все было ясно. Подтянув ремешки устройства, он быстрым шагом направился к двери.

— И еще, Дворецки.

— Да, хозяин?

— Я предпочитаю пугать, а не убивать. Но действуй по обстановке.

Дворецки кивнул. По обстановке...

Первый взвод Быстрого реагирования состоял самых лучших и самых сообразительных. Каждый мальчишка ( волшебного народца, разумеется) с детства мечтал, что когда-нибудь он вырастет и наденет черную, светопоглощающую униформу Быстрого реагирования, которую носили только элитные спецназовцы. Если дело — труба, на помощь спешит Быстрое реагирование. Кстати, капитана Келпа так и звали: Труба Келп. Именно так он назвался при поступлении в Академию, хотя, конечно, ему никто не поверил.

Труба вел свою команду над широкой аллеей. Как обычно, сам он занял позицию на острие клина, полный решимости первым ввязаться в драку, если, на что он сильно надеялся, таковая случится.

— Доложите обстановку, — шепнул он в гибкий микрофон, который, подобно змее, тянулся от шлема ко рту.

— Первый, ничего нового.

— Ничего, капитан.

— Ничегошеньки не вижу, Труба. Капитан Келп поморщился.

— Мы на задании, капрал. Обратитесь по уставу.

— Но мама говорила...

— Мне все равно, что говорила мама, капрал! Звание есть звание! Ты должен называть меня “капитан Келп”!

— Есть, сэр, капитан, — уныло согласился капрал. — Но больше гладить твой мундир я не буду.

Труба отключил каналы остальных солдат взвода, оставив на связи только своего брата.

— Заткнись насчет мамы, понял? И насчет глажки тоже. Ты попал на это задание только потому, что я тебя рекомендовал! Так что или веди себя подобающим образом, или убирайся прикрывать отход!

— Ладно, Трубничек.

— Труба! — взорвался капитан Келп. — Меня зовут Труба, а вовсе не Трубничек и даже не Трубник. Понял?

— Хорошо, Труба. И все-таки мама права. Ты еще настоящий ребенок.

Выругавшись совершенно неподобающим образом, капитан Келп снова переключился на общий канал. И как раз вовремя, чтобы услышать необычный звук.

— Аргх!

— Что это было? — Где?

— Не знаю.

— Ничего, капитан.

В Академии был такой предмет “Распознавание звуков во время боевых действий”, и капитан Труба Келп даже сдавал по нему экзамен, а посему знал точно: звук “аргх”, как правило, дает тот, кто только что хорошенько получил по горлу. Скорее всего его брат наткнулся на какую-нибудь ветку.

— Эй, Шкряб! Ты в порядке?

— Капрал Шкряб, с вашего позволения, сэр.

Келп в ярости дал пинка маргаритке.

— Общая проверка. Отзовитесь все по порядку.

— Номер первый, порядок.

— Второй, все хорошо.

— Третий, скука смертельная, но я еще жив.

— Пятый, приближаюсь к западному крылу.

Келп замер.

— Погодите. Четвертый! Ты слышишь меня, Четвертый? Доложи обстановку.

Тишина. Ничего, кроме разрядов статического электричества.

— Так. Четвертый выбыл. Возможна неисправность оборудования. Но мы не можем позволить себе рисковать. У парадного входа проводим перегруппировку.

Первый взвод, передвигаясь бесшумно, по-паучьи, собрался у парадного крыльца особняка. Келп быстро пересчитал своих подчиненных по головам. Одиннадцать. До полного комплекта не хватает одного. Наверное, Четвертый плутает сейчас где-нибудь среди розовых кустов и ломает голову, почему с ним никто не выходит на связь.

Но затем, оглядевшись по сторонам, Труба заметил две вещи. Во-первых, зарослей рядом с дверью торчала пара подозрительно знакомых черных сапог. И во-вторых, дверной проем загораживала массивная человеческая фигура. На сгибе руки великана покоилось ружье крайне грозного вида.

— Тревога! Наблюдаю чужака! — шепнул Келп.

Одиннадцать звуконепроницаемых забрал мгновенно опустились на лица спецназовцев.

— Только без паники. Ход событий восстановить несложно. Думаю, все было так.

Четвертый крался мимо двери. Вершок внезапно открыл ее. Четвертый получил удар по башке и отлетел в растущие рядом кусты. В общем, ничего страшного. Наша защита действует. Повторяю для тех, у кого чешутся руки: защита действует. Шкряб... вини, капрал Келп, проверь состояние Четвертого. Остальным затаиться и вести себя тихо.

Спецназовцы осторожно отступили на аккуратно подстриженный газон возле клумбы. Стоящая на пороге дома фигура действительно вызывала трепет — такой крупной человеческой особи никто них еще не встречал.

— Вот д'арвит, — выдохнул Второй.

— Молчание в эфире, кроме случаев крайней необходимости! — приказал Келп. — Ругань к этим исключениям не относится.

Однако сам он в глубине души испытывал те же чувства. В кои-то веки Келп порадовался, что его надежно защищает экран. Этот человек выглядел так, словно одним ударом своей громадной ручищи мог прихлопнуть десяток эльфийских спецназовцев.

Капрал вернулся на место.

— Состояние Четвертого вполне стабильно. Легкое сотрясение мозга, но в остальном, по-моему, он в порядке. Только экран не работает, поэтому я затащил его поглубже в кусты.

— Молодец, капрал. Правильно сообразил.

Не хватало только, чтобы этот громила заметил торчавшие кустов сапоги Четвертого.

Мужчина вразвалку двинулся по тропинке. Голову его скрывал капюшон, поэтому оставалось только гадать, куда сейчас смотрит вершок. Но в такую ясную ночь — и вдруг капюшон? Странно...

— Снять оружие с предохранителей,— приказал Труба.

Он ясно представил себе, как его парни возвели очи горе. Это они сделали и без приказа, еще полчаса назад. Но все равно нужно действовать по уставу, на случай возможного разбирательства в трибунале. Вот раньше были времена... Тогда спецназовец стрелял первым и никогда ни за что не отчитывался. Но нынче все менилось. Какой-нибудь доброжелатель штатских обязательно начнет рассуждать о правах. У вершков, оказывается, есть права, это ж с ума сойти!

Человек-гора остановился в самой середине окружности, по которой расположился взвод. С точки зрения тактики, он занял самую идеальную позицию, хотя это наверняка проошло случайно, ведь он же не мог их видеть. Теперь спецназовцы не могли пустить в ход бластеры, иначе нанесли бы больше вреда друг другу, чем человеку.

Хорошо еще, они, спецназовцы, невидимы, за исключением Четвертого, надежно спрятанного в кустах, как выяснилось по ходу дела, рододендрона.

— Всем достать электрошоковые дубинки. На всякий случай. Простая мера предосторожности.

Но именно в ту секунду, когда ладони лепреконов легли на рукоятки дубинок, вершок вдруг заговорил.

— Добрый вечер, джентльмены, — пронес он и откинул с головы капюшон.

Ну и странный же у него видок, умился Труба. Словно забрало от шлема... И тут до него дошло.

— Назад! — выкрикнул он. — Всем назад! Слишком поздно. У них не было иного выхода, кроме как вступить в бой. А это был совсем не выход.

Дворецки мог бы уложить их всех, не переступая порога дома. По одиночке, того самого ружья, что принадлежало охотнику за слоновой костью. Но план состоял в другом. Надо было провести впечатление. Довести кое-что до их сведения. Во всем мире силы быстрого реагирования придерживаются стандартного плана действий: сначала в ход идет пушечное мясо, а уже потом ведутся переговоры. Предполагается, что первая реакция на появление слуг закона — это сопротивление, и Дворецки намеревался полностью оправдать ожидания.

Он заглянул в щель почтового ящика и... Какое удачное совпадение! Прямо на него смотрели глаза, скрытые темными очками. Слишком уж крупно повезло, чтобы упустить такую замечательную возможность.

— Пора бай-бай! — рявкнул Дворецки и могучим плечом распахнул дверь.

Подкинутый мощным ударом, эльф воспарил над крыльцом и улетел в кусты. Джульетта будет в отчаянии. Она так любит рододендроны. Итак, один готов. Следуем дальше.

Дворецки накинул на голову капюшон куртки и вышел на крыльцо. Они рассредоточились перед домом, по обеим сторонам аллеи, как самое настоящее боевое подразделение. Если бы не оружие, которым они были увешаны с ног до головы, это зрелище показалось бы Дворецки довольно смешным.

Как бы случайно положив палец на предохранитель, Дворецки двинулся вперед и остановился прямо по центру веселой компании. Судя по всему, приказы отдавал упитанный человечек, что стоял справа от него. Об этом свидетельствовали повернутые в ту сторону головы остальных членов отряда.

Вот командир отдал команду, и взвод взялся за оружие ближнего боя. Что ж, резонно, паля огнестрельного оружия, они только друг друга перестреляют. Пора действовать.

— Добрый вечер, джентльмены, — пронес Дворецки.

Эта фраза вырвалась у него случайно, но была сказана очень к месту, так как позволила ему выиграть целую секунду, пока незваные гости боролись с оцепенением. Ружье Дворецки начало рыгать огонь.

Первой жертвой стал капитан Келп, дротик с титановым наконечником пробил ворот его комбинезона. Обмякнув, Труба осел на землю, словно шар, которого выпустили весь воздух. Затем, даже не успев понять, что происходит, упали еще двое спецназовцев.

“Ты считал, что у тебя преимущество, пользовался им веками... Должно быть, это очень неприятно, терять веру в собственные силы”,— равнодушно подумал Дворецки.

Остатки Быстрого реагирования успели-таки вытащить электрошоковые дубинки, но совершили фатальную ошибку: они стали ждать приказа; которого, естественно, не последовало. И Дворецки не преминул воспользоваться своим преимуществом. Впрочем, преимущество так и так было на стороне Дворецки.

И все же какое-то мгновение слуга колебался. Эти создания были такими крошечными... Ну совсем как дети. Но тут Шкряб ткнул его в локоть электрошоковой дубинкой, и тело Дворецки прошил тысячевольтный разряд. Всякое сочувствие к маленькому народцу мгновенно испарилось.

Дворецки схватил вредоносную дубинку и раскрутил оружие вместе с его владельцем, словно связку шаров “бола”. После чего отпустил. Шкряб, вжа как резаный, по инерции отлетел в сторону и угодил прямехонько в трех своих товарищей.

Продолжая вращать рукой, Дворецки сбил с ног еще двоих противников. Какой-то спецназовцев вскарабкался на него сзади и принялся всаживать в Дворецки заряд за зарядом. Человек повалился на спину, раздался громкий хруст, и уколы разом прекратились.

Но вдруг Дворецки почувствовал рядом со своим подбородком холодок дула. Спецназовец многозначительно покачал оружием.

— Замри, вершок, — прозвучал голос -под шлема. Оружие выглядело самым серьезным образом, по всей длине ствола вскипали пузырьки какой-то охлаждающей жидкости. — Только дай мне повод, и я вышибу тебе мозги.

Дворецки скосил глаза. Другая раса, но все те же суперменовские ухватки. Он отвесил спецназовцу гулкую пощечину. Наверное, маленькому человечку показалось, будто на голову ему рухнуло само небо.

— Надеюсь, это достаточно веский повод?

Дворецки поднялся с земли. Вокруг валялись тела спецназовцев — кто-то еще шевелился, кто-то был в полной отключке. Пуганул он их прилично. Убитых вроде бы нет. Словом, задание выполнено.

Но один малыш — судя по тому, как дрожали его коленки,— только притворялся, будто пребывает без сознания. Дворецки указательным и большим пальцем обхватил его шейку и поднял беднягу над лужайкой.

— Имя?

— Ш-шкряб... То есть капрал Келп.

— Так вот, капрал, иди и доложи своему начальству, что если я хоть еще раз увижу на территории поместья ваших вооруженных солдат, то уложу всех до единого снайперской винтовки. Дротики я все расстрелял. Дальше в ход пойдут бронебойные пули.

— Есть, сэр. Снайперская винтовка. Понятно. Это справедливо.

— Вот и прекрасно. Раненых можете забрать.

— Это очень благородно с вашей стороны, сэр.

— Но если у кого-нибудь санитаров обнаружится оружие, боюсь, я не совладаю с искушением взорвать пару-другую мин тех, что расставлены по поместью.

Шкряб судорожно сглотнул, лицо его покрылось смертельной бледностью.

— Санитары должны быть не вооружены. Что ж тут непонятного?

Дворецки опустил спецназовца на землю и крепкими, массивными пальцами поправил на нем комбинезон.

— И последнее. Ты меня слушаешь?

Энергичный кивок.

— Мне нужен представитель для переговоров. Кто-нибудь, уполномоченный принимать решения. Он должен быть высших эшелонов, чтобы ему не приходилось бегать на базу после каждого выдвинутого нами требования. Понятно?

— Отлично. То есть я уверен, что все будет отлично. Но, к сожалению, я не тех... ну, не эшелона, стало быть. Поэтому, надеюсь, вы понимаете, я не могу гарантировать, что все будет отлично и...

— Да, да, понимаю. Ты, главное... в общем, заткнись!

Дворецки испытывал сильное искушение дать этому малышу хорошего пинка, чтобы тот поскорее улетел к себе в лагерь.

Шкряб собрался было что-то ответить, но вовремя захлопнул рот.

— Прекрасно, до тебя начало доходить, — похвалил его Дворецки.— А теперь, перед тем как уйти, собери все оружие и шлемы и сложи их вот здесь, в кучку.

Шкряб набрал в грудь побольше воздуха. Аи, была не была, попробуем выйти этого положения героем.

— Не могу.

— Как так? Почему же?

Шкряб выпрямился в полный рост.

— Лепрекон никогда не расстается со своим оружием, — пролаял он.

— Что ж, справедливо, — кивнул Дворецки. — Я просто спросил. Тогда можешь идти.

Не веря в свою удачу, Шкряб со всех ног рванул к командному пункту. Ну надо же, он единственный убрался этого жуткого места на своих двоих. Труба громко храпел на гравии главной аллеи, в то время как он, Шкряб Келп, отважно противостоял ужасному и опасному вершку. То-то мама удивится, когда узнает!

Элфи поудобнее устроилась, уперлась ногами в пол и крепко вцепилась обеими руками в металлическую раму. Наконец, глубоко вдохнув, она начала подниматься, таща за собой тяжеленную кровать. Жуткий вес чуть не выдрал ей руки плеч. Где-то с секунду Элфи держала этот груз на весу, после чего разжала пальцы. В воздух взметнулась пыль, во все стороны полетела бетонная крошка.

— Отлично, — удовлетворенно выдохнула она и бросила взгляд на видеокамеру.

Конечно же, за ней наблюдают. Поэтому нельзя терять времени. Она напрягла мышцы и повторяла свой маневр до тех пор, пока от стальной рамы на сгибах пальцев не появились глубокие красные вмятины. С каждым ударом от бетонного пола откалывалось все больше кусочков.

Через несколько секунд дверь ее камеры распахнулась, и в комнату влетела Джульетта.

— Что ты делаешь? — запыхавшись, спросила она. — Хочешь разрушить весь дом?

— Я есть хочу! — заорала Элфи.— И я устала махать руками перед этой дурацкой видеокамерой! Вы что тут, морите заключенных голодом? Дайте мне поесть!

Пальцы Джульетты сжались в кулак. Артемис просил ее сохранять вежливость, но всему есть предел.

— Не нужно так нервничать. Что вы, волшебный народец, обычно едите?

— Дельфинье мясо, — девательски ответила Элфи.

— Да ты просто животное! — содрогнулась Джульетта. — Такого у нас нет.

— Тогда принеси фруктов. Или овощей. Только проследи, чтобы их хорошенько помыли. Не хочу отравлять свою кровь вашей ядовитой химией.

— Ха-ха, да у нас, оказывается, характер! Не волнуйся, все наши продукты выращены без химикатов.— Джульетта направилась было прочь камеры, но на пороге остановилась. — И не забывай о правилах. Все равно удрать дома тебе не удастся, так что нечего ломать мебель. Или ты хочешь, чтобы я продемонстрировала на тебе двойной “нельсон”?

Как только шаги Джульетты затихли, Элфи снова принялась долбить ножками кровати бетонный пол. Правила волшебного народца были не так просты, как казалось Джульетте. Приказ следует отдавать, глядя прямо в глаза волшебному существу, и формулировка его должна быть очень точной. Нельзя сказать, мол, не делай того-то и того-то, вас никто не послушается.

С другой стороны, Элфи вовсе не собиралась убегать. Но это не означало, что она и дальше будет сидеть в этой чертовой камере.

Артемис добавил к имеющимся мониторам еще один. К нему была подсоединена видеокамера, установленная в спальне Ангелины Фаул. Его несколько смущало то, что он разместил камеру в комнате собственной матери: очень уж это смахивало на подглядывание. Но ведь он поступил так исключительно ей во благо. Она могла случайно пораниться, сделать с собой что-нибудь... Однако сейчас Ангелина Фаул мирно спала, проглотив таблетку снотворного, которую оставила на ее подносе Джульетта. Таблетка тоже была частью плана. И как вскоре выяснится, существенной частью.

В комнату вошел Дворецки. В одной руке он нес снаряжение спецназовцев, а другой потирал шею.

— Хитрые стервецы.

— Были проблемы? — Артемис оторвался от мониторов.

— Так, ничего особенного. Но эти их палочки жалят больно. Как наша пленница?

— Прекрасно. Джульетта готовит ей поесть. Боюсь, -за недостатка движения капитан Малой начинает впадать в неистовство.

На экране Элфи с силой долбила ножками кровати по бетонному полу.

— Ее можно понять, — заметил слуга. — Представьте себе, какое она сейчас испытывает отчаяние. Однако вряд ли у нее что-нибудь получится.

— Вот именно, — улыбнулся Артемис. — Особняк ведь построен на вестняке. Даже гном не смог бы прокопаться ни сюда, ни отсюда.

Увы, это была ошибка. Роковая ошибка. Поворотный для Артемиса Фаула момент.

У Легиона подземной полиции на случай таких вот чрезвычайных ситуаций существовал целый ряд предписаний. Однако с ситуациями, когда целый взвод Быстрого реагирования выводит строя один-единственный противник, чиновники никогда не сталкивались, поэтому на сей счет никаких инструкций не существовало. В общем, необходимо было удвоить усилия, тем более что в небе уже появились слабые оранжевые проблески.

— Мы в полной боевой готовности? — что было сил рявкнул Крут в свой микрофон, который легко улавливал даже чуть слышный шепот.

“В неполной...— огрызнулся про себя Жеребкинс, подключая провода к последней тарелке на крыше командного пункта. — Ох уж эти военные с их жаргоном... Смирно, равняйсь, так точно, шагом марш, копать отсюда и до обеда. Ужас”.

— Вовсе не обязательно так драть глотку, майор, — сказал он вслух. — В этих наушниках можно услышать, как на каком-нибудь Мадагаскаре шуршит паук.

— А на Мадагаскаре шуршит паук?

— Ну... я не знаю. Может, и шуршит...

— Тогда отвечай на поставленный вопрос, капрал Жеребкинс! Ясно и четко!

Кентавр нахмурился. Крут понимает все слишком уж буквально. Жеребкинс подключил модемный кабель от спутниковой тарелки к “ноутбуку”.

— Хорошо, хорошо. Боевая готовность абсолютно и бесповоротно полная.

— Давно бы так. В общем, давай, жми.

В третий раз за несколько минут Жеребкинс заскрипел своими большими лошадиными зубами. “Ох и нелегкая жнь у нас, непрнанных, скромных гениев. "Давай, жми" — как вам это нравится? Ага нажал, и все случилось. Хотя с таким количеством мозгов, как у Крута, трудно оценить то, что вот-вот проойдет...”

Остановка времени не сводится к простому нажатию кнопки. Тут требуется совершить целый ряд тонких операций, причем выполнить их нужно с исключительной точностью. Иначе вся окружающая вас местность превратится в радиоактивное пепелище.

Вот уже много тысячелетий волшебный народец умеет останавливать время, однако с каждым днем это становится все опаснее и опаснее. Дело все в том, что теперь появились спутники слежения, появился Интернет, и люди случайно могут заметить, что какой-то участок земной поверхности вдруг взял и выпал времени на пару часов. В прежние эпохи можно было накрыть целую страну, и все это списалось бы на гнев Божий. Но, увы, положение менилось. Современный человек способен мерить все и вся, а значит, прежде чем остановить время, нужно как следует подготовиться.

Вот как было раньше? Пять эльфийских чародеев, расположившись по вершинам пентаграммы, окружали нужное место, растягивали над ним магическое поле — и останавливали время.

Если б еще чародеям не нужно было ходить в туалет... Сколько великих планов потерпело крах -за того, что эльф выпил всего на один стакан вина больше, чем нужно. Кроме того, чародеи быстро устают, и у них начинает сводить руки. То есть рассчитывать вы можете в лучшем случае часа на полтора, а стоит ли ради такого мера заваривать кашу?

Именно Жеребкинсу принадлежала идея механировать весь процесс. Он уговорил чародеев заколдовать литиевые батареи, после чего расположил вокруг намеченной зоны несколько спутниковых тарелок — и получил то самое магическое поле, которое останавливает время. “Неужели все так просто?” — умитесь вы. Просто, да не совсем. Зато куча преимуществ. Во-первых, энергия не расходуется зазря — батареям не нужно выставляться друг перед другом. Во-вторых, необходимое количество источников питания легко можно рассчитать. Таким образом, волшебное поле могло держаться аж до восьми часов!

Поместье Фаулов представляло собой идеальный объект для остановки времени. Оно стояло особняком, имело четкие очертания, а сторожевые башенки на стенах словно были созданы для того, чтобы на них устанавливали спутниковые тарелки. Артемис Фаул как будто специально выбирал место, которое будет удобнее всего штурмовать... Палец Жеребкинса замер над кнопкой. Но возможно ли такое? А учитывая то, что до сих пор этот юноша всегда опережал их на пару шагов...

— Майор!

— Есть поле?

— Не совсем. Но есть кое-что другое. Я...

Ответ Крута чуть не разорвал динамики в наушниках Жеребкинса:

— Нет, Жеребкинс! Никаких “кое-что”! Хватит с меня твоих светлых идей! Жнь капитана Малой в опасности, поэтому дави кнопку, иначе я поднимусь и сам нажму ее твоей мордой!

— Нервный какой... — пробормотал Жеребкинс и нажал на кнопку.

Майор Дубин взглянул на луномер.

— В твоем распоряжении восемь часов.

— Сам знаю, сколько у меня часов, — проворчал Крут. — И прекрати повсюду ходить за мной. Тебе что, нечем заняться?

— Кстати, спасибо, что напомнил. Надо бы зарядить биобомбу.

— Слушай, майор, ты меня лучше не доставай, — взъярился Крут. — Эти твои вечные подколки мешают мне сосредоточиться. Хочешь пустить в ход бомбу — давай, вперед. Но будь готов держать ответ перед трибуналом. Если мы хоть в чем-то напортачим, мигом полетят головы.

— Это точно, — пробормотал Дубин себе под нос. — Но моей головы среди них не будет.

Крут посмотрел на небо. Дрожащее лазурное поле легло на особняк Фаулов. Отлично. Стопроцентное попадание. Там, снаружи, жнь продолжалась — правда, ускоренными темпами, — но само поместье выглядело заброшенным, все его обитатели безнадежно увязли в прошлом.

Итак, ближайшие восемь часов поместье Фаулов будет погружено в предрассветные сумерки. За это время нужно успеть освободить Элфи, иначе... Об “иначе” Крут предпочитал не думать. Учитывая серьезность положения, Дубин скорее всего получит “добро” и сбросит на поместье биобомбу. Круту уже приходилось видеть последствия применения “полоскалки”. Не уцелел никто, даже крысы.

Крут нашел Жеребкинса у подножия северной башни. Кентавр поставил шаттл рядом с мощной стеной толщиной в метр. Рабочая площадка была сплошь завалена спутанными проводами и пульсирующими оптико-волоконными кабелями.

— Жеребкинс! Ты тут?

Из-под капота вынырнула блеснувшая фольгой голова кентавра.

— Так точно, майор. А вы, наверное, прибыли, чтобы сдержать свое обещание? Нажать моей мордой на кнопку?

— Извинений ты от меня все равно не дождешься, Жеребкинс, — едва сдерживая улыбку, ответил Крут. — На сегодня я свой лимит уже исчерпал. Растратил на друга, которого знаю всю жнь.

— Вы про Дубина? Простите, майор, но лично я не стал бы с ним церемониться. Он-то без лишних церемоний вонзит нож в вашу спину.

— Вот тут ты ошибаешься. Дубин — хороший полицейский. Его иногда заносит, но в нужный момент он сделает то, что надо.

— То, что надо ему. Да, возможно. Только почему-то мне кажется, что Элфи в списке его приоритетов занимает далеко не первую строчку.